Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
особая. С ними раненые никогда почти не ругаются. В них чаще всего влюбляются. По крайней мере я так думаю.
Хоть мы не особенно грозная сила, но враг все же отступает. Это уже закон войны. Кто-то должен наступать, а кто-то и отступать. Наверно, наши фланговые соседи угрожают немцам мешком или клещами. После боев на Волге каждому фрицу снятся такие штуки.
В одном из только что освобожденных хуторов мы получаем распоряжение командира полка; обрезать полы шинелей до колен. Распоряжение — разновидность приказа, а приказ, как известно, обсуждать не полагается, его полагается выполнять. Через несколько минут возле покосившейся хаты вырастает куча обрезков от наших шинелей. Шинели сразу потеряли в весе, а мы стали похожи на ощипанных петухов.
Ко мне подходит Толька Федоров, красавец нашего полка. Девушки его очень уважают, но лишь все вместе, оптом. И потому Толька до сих пор не знает, на которой из девушек остановить свой выбор.
Толька мерит меня взглядом с ног до головы и произносит всего одно слово: «Балерина!»
Я, сдерживая улыбку, предлагаю:
— Может, к девушкам сходим?
— Можно и к девушкам, — соглашается он и, приподняв куцые полы шинели, семенит ногами, как настоящая балерина.
У нас целый час свободного времени. Выступать нам в четыре, а сейчас около трех. Солдаты приводят себя в порядок, отдыхают или чистят оружие.
Мы с Толькой слоняемся по хутору в поисках нашей санроты. Но санроты еще нет. Она где-то застряла со своими повозками. Идем к Вере и Фариде.
Приказ о шинелях обошел девушек, хотя грязи они тащат ничуть не меньше, чем мы. Фарида, разостлав свою шинель на крылечке хаты, соскабливает грязь железной лопатой. Толька кулаком тычет меня в бок.
— Гляди, чем наша медицина занимается!
Фарида смотрит на нас через плечо и смеется самым откровенным образом. Я не из робкого десятка, но смех девушек и на меня действует. Черт бы побрал эту Фариду и ее черные кругленькие глазки, похожие на заклепки! Фарида встречает нас изысканно перевранной поговоркой:
— Легки на помине, как черти на картине.
Толька отбирает у нее лопату.
— В русской поговорке сказано, — поучительно говорит он, — черт на овине.
Фарида недоверчиво глядит на него.
— Я на овинах чертей не видела, а вот на картинах видела.
В ее глазах-заклепках ни тени шутки. Попробуй докажи ей, что черти водятся именно в овинах.
Толька усердно скоблит шинель Фариды, а она, глядя на его шинель, корчит гримасы:
— Хоть на бал-маскарад вас!
В дверях появляется Вера. Я ощущаю на щеках ожоги, будто кто-то нечаянно задел их раскаленным утюгом, и стараюсь сделаться поменьше ростом и незаметнее. Вера давно нравится мне, но разве повернется язык сказать ей об этом? У нее такое тонкое лицо, такой красивый профиль, ровные зубы. И когда она улыбается, я почему-то не могу оторвать глаз от нее. Бывают же на свете такие улыбки!
Вера смотрит то на Тольку, то на меня, и губы ее медленно, до оторопи медленно, раздвигаются в улыбке. Я мысленно проклинаю распоряжение командира полка и мокропогодицу. У нас на Урале в это время, небось, стужа под тридцать градусов, а здесь…
Вера приглашает нас в хату. Хозяйка, старая женщина с изрытым оспой лицом, хлопочет у печки. Печь пестрит свежезамазанными пятнами починки, от которых поднимается пар. Хозяйка бросается сначала ко мне, потом к Тольке и обнимает нас:
— Родные… сынки мои! Да как же мы вас ждали!
Мы смущенно садимся на дожелта выскобленную широкую скамью и слушаем горькие слова.
— Ох и полютовали они тут, — говорит хозяйка. — Коммунистов все искали. — И, как бы испугавшись, спрашивает: — А вы надолго?
— Насовсем, мамаша, насовсем, — отвечает Толька.
Хозяйка по-мужски расправила плечи и широко, истово перекрестилась.
— Слава тебе, господи! — И что-то совсем молодое засветилось в ее воспаленных глазах.
По просьбе девушек хозяйка вскипятила чугун воды. «И как это у них получается? — подумал я. — Не успели освободить деревню, а они уж как дома тут».
— Будете головы мыть? — спросила Вера.
Я покачал головой — мне почему-то стало неловко — и направился к выходу, а Толька словно прилип к скамейке.
— Я, пожалуй, помою, — буркнул он.
Мне ничего не оставалось, как выйти за дверь. Вера догнала меня на крылечке, легонько ударила по плечу.
— Куда ты?
— Пойду…
— По-ойду, — напирая на «о», передразнила она мой уральский выговор. — Бука! Дай хоть платок постираю.
Мне стало обидно, что не я, а Толька остался мыть голову, что меня не удерживают. Но платок все же я вытащил из кармана. Вера бесцеремонно схватила его и, показав кончик языка, скрылась за дверью.
Который день я чувствую боль в горле. Но сказать об этом никому не смею, тем более комбату. Подумают — симулирую.
Грязи уже нет. Легкий морозец сковал ее, присыпал снежком. По крайней мере хоть на зиму похоже теперь. Наступаем мы быстро, чтобы не отстать от противника. А то иначе — догоняй
Последние комментарии
3 часов 31 минут назад
3 часов 47 минут назад
4 часов 18 секунд назад
4 часов 5 минут назад
6 часов 37 минут назад
6 часов 41 минут назад