Василий Каразин. Его жизнь и общественная деятельность [Яков Васильевич Абрамов] (fb2) читать постранично, страница - 38

престолу почтение другим, основанным на законах».

«Государь! – добавляет он. – Не всем верьте поклонам и речам, которыми вас встречают губернаторы, которые, может быть, говорят: „Все еще благополучно, все еще по-прежнему!“ Великая перемена произошла и происходит в умах. Множество причин на сие действует, и день он яко тать придет! Правительство само способствует тому всеусильно… Я назову только одно: рекрутский нынешний набор. Невероятно, сколько подвинул вперед общественное мнение набор сей, производимый без очевидной для народа нужды по его необыкновенному количеству и в такое время, когда треть России, можно сказать, уже приведена в уныние недородом нынешнего лета…»

Далее Каразин указывает на необходимость реформ, дабы предупредить казавшиеся ему неизбежными потрясения.

«Теперь же, – говорил Каразин, – народ, пробуждаясь от своего невежества, начинает сопрягать вместе понятие о правительстве с понятием о насилии, грабеже и т. п. Чего ожидать? Хотят успокоить его Библиями, но он их не читает, не умеет читать, долго не научится и редко имеет к тому досуг. Притом люди злонамеренные именно из них самих извлекут тексты противу монархической власти, если будет в том состоять нужда. Ничего нет сильнее и к сему способнее некоторых мест…» «Словом, благородное наше юношество и народ, который также выходит уже из детского возраста, стоят в настоящее время на самом опасном распутий. Одно мгновение – и они пойдут на тот или другой путь невозвратно!.. Не самовластные меры, не подслащенные слова, не тонкости французской полиции тут потребны – все это даст совсем противный оборот делу! – но честность, строгая честность (loyauté), систематический план, основанный от первой буквы до последней на началах христианского монархического правления!..»

Последствия всех этих указаний по адресу Александра I были именно те, которых ожидал Каразин. Именно в одной из последних тетрадей своих записок он говорит об ожидаемой им «ссылке за Байкал», «пока еще ссылать можно». Непосредственно после написания Каразиным 7-й тетради его записки он был арестован и отправлен в Шлиссельбургскую крепость. Здесь он пробыл в заключении шесть месяцев, после чего был отправлен с фельдъегерем в свое имение Кручик, где он должен был жить безвыездно, не переписываясь ни с кем иначе как через губернатора…

Шесть с лишним лет прожил Каразин в своем имении на указанном положении. Перемена царствования возбудила в Каразине надежду на возможность выйти из того невыносимо тяжкого состояния, в котором он находился. А положение это было особенно невыносимо для Каразина при его энергии, жажде деятельности и привычке к ней, при его обширных всегда знакомствах, при "переписке со множеством лиц, что теперь поневоле должно было прекратиться. Однако события, имевшие место в начале царствования Николая I, мало подавали надежды на то, чтобы его обращение с просьбой к новому императору имело успех. Сначала жена Каразина обратилась к государыне, прося ее заступничества. Однако на это письмо-просьбу последовал решительный отказ императора смягчить участь Каразина. Вскоре после этого ото всех потребовали подписку о непринадлежности к тайным обществам, и при этом Каразину было разрешено объяснить в письме на имя государя свою несчастную историю. Каразин изложил все обстоятельства дела и хотел отправить письмо по адресу государя. Намерение это привело в ужас семейство Каразина, ожидавшего от такого шага лишь ухудшения своего положения. Два письма Каразина к Николаю I были перехвачены и немедленно уничтожены его семейством. Тем не менее Каразину удалось послать третье письмо. В нем он старается объяснить, что пострадал в 1820 году совершенно безвинно, что ни в его письме 1820 года к Александру I, ни в вызванной этим письмом записке не было ничего преступного, в подтверждение чего прилагает копии с означенных документов.

«Я хотел всеусильно, – пишет Каразин, – и сколько от ничтожного, частного человека зависит, предупредить – не только казавшуюся мне близкою тогда, но и все возможные впоследствии революции, обратив внимание государя—не-деспота на противоречия между разливающимся чрез все сословия в народе просвещением и формами правления, которые могли быть приличны прошедшим лишь векам, – противоречия, которые необходимо производят и всегда будут производить одно действие».

После этого места следует горячая тирада о невозможности «остановить колесо или дать ему противное движение» – тирада, уже приведенная нами выше, при характеристике политических воззрений Каразина.

Само собою разумеется, что такая просьба, представлявшая собою апологию тех самых воззрений, за которые Каразин попал в Шлиссельбургскую крепость, мало могла рассчитывать на успех, особенно если принять во внимание тогдашние обстоятельства. Это понимал и сам Каразин, который говорит в своем письме: «Для того, может быть, пишу, чтобы