2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
детектив «Мечты о Вавилоне: сыскной роман, 1942». Бротиган снова возвращается к поэзии: в 1970 году, еще в северокалифорнийский период, выходит сборник стихов «Роммель прет в глубь Египта», в 75-м — «Ртуть грузят вилами» и в 78-м — «30-е июня, 30-е июня».
Книги неплохо продаются, но критика отзывается о них со все большим пренебрежением. Дело дошло до того, что «Уиллард и кубок по боулингу» был назван худшим романом 1976 года. Этому не было никаких объективных причин, мастерство Бротигана-писателя только росло: ко всему тому, что так ярко проявилось в его первых книгах, добавились еще отточенность стиля, лиричность, композиционные находки и изящно выстроенные сюжеты. Просто менялось время — маятник все дальше уходил от вольных шестидесятых, нарастала волна консерватизма, люди стыдились прежних себя, а вместе с собой и прежних кумиров.
«Когда 60-е кончились, Бротиган оказался тем ребенком, которого выплеснули из корыта вместе с мыльной водой», — писал в «Bozeman Daily Chronic» писатель и друг Бротигана Томас МакГейн. Сейчас с ним трудно согласиться — и 60-е не пена, и Бротиган не ребенок. В сотый раз повторилась обычная драма: поэт разошелся со временем. Тем хуже для времени.
Обиженный на прессу, Бротиган с 1972 года отказывается от интервью и лекций и сменяет гнев на милость только в 1980-м, после выхода романа «Экспресс Токио — Монтана», соглашаясь на рекламный тур по стране. После этого он ведет курс писательского мастерства в университете штата Монтана, дает несколько интервью.
В начале 80-х на Ричарда Бротигана ополчилась, кажется, сама судьба: искренний, нежный, пронзительный роман «И ветер не уносит прочь», замысел которого он вынашивал семнадцать лет, критика встретила разгромными рецензиями; в Японии умерла от рака близкая ему женщина; тяжелый алкоголизм, разрыв с дочерью, причиной которого была обычная отцовская ревность — он не мог примириться с ее ранним по американским меркам браком. Последняя отчаянная книга «Несчастная женщина: путешествие» была закончена в 1983 году, но вышла в свет только в 1995-м во Франции и в 1999-м в Америке. В октябре 1984 года Ричард Бротиган застрелился. Тело было найдено спустя почти две недели в его калифорнийском доме.
«Америка могла бы получше обращаться со своими поэтами», — эта совсем недавняя цитата взята из интернет-конференции, посвященной Ричарду Бротигану. Книги его вновь на полках магазинов, в журналах хвалебные рецензии — есть многое на свете, друг Горацио.
— Куда делся этот мальчик, мать?— Не знаю, отец.— Я нигде его не вижу.— Наверное, он ушел.— Может, он пошел домой…
(«Чтобы ветер не смог унести его вдаль»)
Фаина Гуревич
Обложка для Ловли Форели в Америке
Посвящается Джеку Спайсеру и Рону Левинсону
Обложка для Ловли Форели В Америке представляет собой фотографию памятника Бенджамину Франклину на Вашингтон-сквер в Сан-Франциско, сделанную во второй половине дня, ближе к вечеру.
Бенджамин Франклин, род. 1706 — ум. 1790, стоит на пьедестале, похожем на дом, обставленный каменной мебелью. В одной руке он держит какие-то бумаги, в другой — шляпу.
Мраморными словесами говорит статуя:
ДАРОВАНА
Х.Д.КОГСУЭЛЛОМ
НАШИМ СЫНОВЬЯМ
И ДОЧЕРЯМ
КОТОРЫЕ ВСКОРЕ
ЗАЙМУТ НАШЕ МЕСТО
И ПРОДОЛЖАТ НАШЕ ДЕЛО
На основании пьедестала четыре приветствия, обращенные к сторонам света: к востоку — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, к западу — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, к северу — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, к югу — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. Позади памятника растут три почти безлиственных тополя: зелень сохранилась только на самых верхушках. Средний тополь расположен по оси памятника. Трава вокруг влажна от ранних февральских дождей.
Кипарис на заднем плане — как комната, погруженная в полумрак. Под этим деревом в 1956 году Эдлай Стивенсон держал речь перед сорокатысячной толпой.
Через дорогу от памятника церковные шпили, колокола и кресты парят над гигантской мышиной норой дверного проема кадром из мультяшки про Тома и Джерри, и надпись над дверями такая: «Per L‘Universo».
В пять часов дня на обложке Ловли Форели В Америке в парке напротив церкви собираются голодные люди.
Час благотворительных сэндвичей для бедных.
Пока не дадут команду, улицу переходить не смей. Звучит сигнал, беги через улицу и хватай сэндвич, завернутый в газету.
Возвращаясь в парк, разверни газету, посмотри, что там за сэндвич.
Один мой друг как-то развернул эту газету и нашел листок шпината. И только.
Кафка вроде бы изучал Америку по автобиографии Бенджамина Франклина?..
Тот самый Кафка, который сказал: «Мне нравятся американцы, потому что они бодрые и здоровые».
ПОСТУЧИ ПО ДЕРЕВУ
(ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)
В какой миг детства я впервые услышал о Ловле Форели В Америке? От кого? Сдается, что от отчима.
Лето 1942-го.
Старый
Последние комментарии
5 часов 39 минут назад
14 часов 42 минут назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад