Тайна старого камина [Алексей Борисович Биргер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Алексей Биргер Тайна старого камина
Глава I Новый друг приходит на помощь
Досадно, что такой прекрасный майский день оказался испорченным!.. А денек и впрямь выдался на славу — казалось, что каникулы уже наступили: солнце, молодая травка… Да даже на чахлых газончиках их старого московского двора зелень еще не успела запылиться и пожухнуть. Четверо друзей сидели на лавочке у стенки хоккейной коробки, обсуждая, чем бы заняться в выходной. Коробка только называлась «хоккейной», а играли на ней во всевозможные игры. Вот и сейчас приятели погоняли в футбол двое на двое, и напрыгавшийся мячик смирно лежал у лавочки. Аня Ласточкина могла любому мальчишке дать фору — недаром ее отец был знаменитым футболистом, совсем недавно закончившим играть. Весь двор гордился, что у них— живет такой человек. Поэтому друзья и приняли Аню в свою мальчишескую компанию — вообще-то девчонок они не жаловали. Незаметно их разговор свернул на новых соседей — в первый подъезд дома номер пять, буквой «Г» охватывающего двор со стороны перекрестка, недавно въехала семья из четырех человек. — Жлобы зажравшиеся, вот кто они такие! — сказал Саша Мякин, сын местного участкового милиционера. — Видали, какой евроремонт отгрохали? Перегородки ломали, новый паркет завозили, стены отскоблили до основания перед тем, как клеить новые обои… — Да уж!.. — протянул Миша Земцов, отец которого был недавно назначен зампрефекта округа и теперь дневал и ночевал в своей префектуре. — Сколько строительного мусора рабочие вытаскивали! Под обоями газеты такие крутые нашли… Миша имел в виду те клочки бумаги, густо покрытые старомодным шрифтом с «ятями», которые однажды вывалили в контейнер для строительного мусора. Друзья не удержались, посмотрели, что там написано. В основном это были профессиональные периодические издания по психиатрии — про новые методы лечения падучей или что-то в этом роде. — Достаточно на их машину поглядеть! — подытожил Сережа Блинов, родители которого работали на расположенном неподалеку автомобильном заводе-гиганте и уже несколько месяцев сидели без зарплаты. Он кивнул на стоящий у первого подъезда джип «Чероки». — Интересно, с каких денег они его купили? Наверняка спекулянты… И парень у них противный! Ходит во всем новеньком-модненьком, нос задрав, даром, что наш ровесник!.. И собака у них противная!.. — А мне их собака нравится, — возразила Аня, припоминая спокойного водолаза, которого каждый вечер выводил на прогулку мальчик, только что заслуживший такой пренебрежительный отзыв. — Скажешь тоже! — проворчал Миша. — Дурной пес. Каждый вечер воет. Разве хорошая собака станет так выть? Больной какой-то! Вот увидите, он еще на кого-нибудь накинется!.. Аня пожала плечами. Ей нравились собаки вообще и этот пес в частности, но спорить с друзьями не хотелось. И потом, вполне вероятно, что у этих богачей, которые с жиру бесятся, и собака балованная и испорченная… — Эй, мелюзга! — послышался голос. — Чего сидите, скучаете? Может, в футбол сгоняем? Ребята посмотрели направо. У входа в «коробку» стоял Димка Гольцов по прозвищу «Голяк» во главе всей своей компании. Этот великовозрастный балбес откровенно недолюбливал четырех друзей, и они платили ему тем же. За Голяком водилась дурная слава. Он состоял на учете в милиции, а отец Сашки Мякина, Григорий Ильич, как-то сказал сыну: «Ты знаешь, мы очень подозреваем, что он собирает дань с ребят, которые торгуют газетами на улице и возле немецкого супермаркета машины моют. Если бы удалось подловить его на этом — мы бы ему крепко всыпали! Но ведь никто из этих мальчишек жаловаться не хочет, боятся они его до смерти…» До прямых стычек с Голяком дело у друзей не доходило — все-таки Сашин папа не кто-нибудь, а участковый. Да и другие родители могут доставить неприятности. Но сейчас, похоже, Голяк был чем-то очень обозлен и искал, на ком бы сорвать свою злость. У ребят сразу появилось нехорошее предчувствие, но им не хотелось пасовать перед Голяком и компанией, отвечая отказом, поэтому Миша сказал: — Почему не сгонять? Давайте! Против четырех друзей оказались пятеро. Спокойный, склонный к полноте Саша Мякин занял место в воротах. Свои очки он аккуратно убрал в кармашек куртки, а куртку повесил повыше в углу «коробки», чтобы в нее не угодило случайным мячиком. Голяк поглядел на вратаря с иронией. Он не знал, что Сашка, на вид неуклюжий, рыхлый увалень, был непрошибаемым голкипером. — Ну, начали!.. — скомандовал Голяк, несколько раз катнув на поле мячик для пробы. Его компания сразу кинулась в атаку. Друзья очень старались, но напор здоровенных парней оказался слишком силен, и уже через пять минут счет был два — ноль в пользу шайки Голяка. Ее вожак заметно повеселел, стал отпускать издевательские шуточки, но настроение у него сделалось миролюбивей. Друзья поняли, что если они сейчас проиграют с крупным счетом, Голяк уберется подобру-поздорову, оставив их в покое. И от этой мысли ребят злость взяла. Как же так?.. Проиграть в такой ситуации — это значит уступить навсегда, и тогда Голяк вечно будет цепляться к ним, когда ему захочется сорвать на ком-нибудь дурное настроение!.. — Меньше держите мяч! — успела выкрикнуть Аня. — Попроще — и в пас! Мишка и Сережа ее послушались и попробовали сыграть с ней в «стеночку». Сначала не получилось, один из приятелей Голяка перехватил мяч, и счет чуть не стал три — ноль, но тут Сашка выручил, бросившись под удар. Мяч отскочил к Сереже — и на этот раз все пошло как по маслу. Сережа по диагонали отдал мяч Мишке, тот перекинул его Ане, а та совершила рывок, наподобие тех, которыми так прославился ее отец, обманула бросившегося ей наперерез вратаря и с издевательской легкостью закатила мяч в пустые ворота… Два — один… Второй гол забил Сережа. Сашка послал мяч в поле по высокой дуге, и Сережа, проскочив между двух соперников, не ожидавших от него такой прыти, успел удачно подставить голову и направить мяч в ворота. Два — два… Голяк и его компания начали нервничать, а значит, и ошибаться. Они попробовали финтить, но друзья не ловились на их финты: ждали, пока противник запутается, и, улучив момент, легко вышибали мяч в сторону одного из своих. Перехватывать мячи лучше удавалось Мишке, а Аня и Сережа дежурили чуть впереди, снуя туда-сюда юркими челноками, чтобы их товарищ мог перебросить мяч тому, кто оказывался свободен. Еще один рывок Сережи — и счет стал три — два в пользу друзей. Благодушное настроение Голяка разом испарилось. Его команда принялась откровенно грубить, бить по ногам — даже Ане досталось. После одного сильного и очень болезненного удара она ощутила, как у нее под коленкой в ту же секунду стал вспухать кровоподтек. С трудом удержавшись на ногах и превозмогая боль, девочка довела мячик до чужих ворот и забила четвертый гол. Голяк и его орлы совсем озверели. Они кинулись вперед, попросту отталкивая друзей от мяча, когда те пытались его отобрать. У ворот друзей возникла настоящая свалка, посреди которой Саша изловчился и выбил мяч подальше. И тут Голяк заорал: — Ага! Игра рукой! Пенальти! — Кто играл рукой? — спросил Сережа. — Ты и играл! — Вранье! — заявил Сережа. — Вот как? Жульничаете, значит? Думаете, родительские детки и вам все можно? Вот я… — Остынь, Голяк, — попытался образумить атамана спокойный и рассудительный Саша. — Умей проигрывать. — Ах, ты!.. — повернулся к нему Голяк. — Считаешь, все можно, если папочка — участковый? Да я тебя… — Он потянулся к Сашиной шее. Похоже, дело принимало нешуточный оборот. — Сейчас ты у меня попляшешь! — заявил Голяк. Друзья Саши попытались кинуться к товарищу на помощь, но приятели Голяка крепко схватили их за руки сзади. — Вот так, держите их! — кричал Голяк. — А этого я сейчас в землю зарою! Аня извернулась и укусила за руку державшего ее парня. Тот завопил от боли и выпустил девочку. Едва оказавшись на свободе, она лягнула под коленку того, кто держал Мишку. Сережка, воспользовавшись секундным замешательством своего сторожа, вывернулся сам. Теперь все трое стояли рядом с Сашей, готовые принять бой, хотя и понимали, что силы неравны. А как хорошо начинался день… — Убью тебя, гадина! — заорал на Аню укушенный парень. — А тебе не кажется, что девочек бить нехорошо? — раздался позади него звонкий мальчишеский голос. Все поглядели туда, откуда он прозвучал. Там стоял тот самый противный пижонистый мальчик, сын новоселов, о котором друзья говорили совсем недавно. Видно, он уже некоторое время наблюдал за тем, что происходит, но они в пылу схватки его не замечали. Он стоял, небрежно сунув руки в карманы, чуть склонив голову набок — будто интересный спектакль смотрел. Одна его поза довела Голяка до белого каления. — А ты кто такой? Проваливай, пока цел! — заорал дворовый атаман. — А вдруг я не хочу «проваливать»? — спросил мальчик. Голяк направился к нему. Мальчик негромко свистнул. В «коробку» вбежал огромный черный пес и остановился как вкопанный у ноги хозяина. — Ты… это… — Голяк приутих. — Каждый будет смелым, когда такой пес! Но, может, ты воображаешь, будто я твоего барбоса боюсь? Да я и его… Он сделал угрожающее движение рукой. Пес, не трогаясь с места, заворчал и оскалил зубы. — Лучше уходите отсюда, — спокойно произнес мальчик. — А собака никого не тронет, если не станете руками размахивать. Голяк и его приятели поплелись восвояси, вполголоса бурча какие-то угрозы. — А ты не больно щеголяй своим кабысдохом! — крикнул Голяк, когда оказался на порядочном расстоянии. — Вот погоди, отравлю я его и дело с концом! А с тобой мы еще встретимся! Не удостоив его ответом, мальчик подошел к друзьям. — Все в порядке? — озабоченно спросил он. — Я как увидел в окно, что у вас начинаются неприятности, так сразу взял Бимбо и поспешил. Хорошо, что успел… — Спасибо тебе, — облегченно выдохнул Мишка. — Только будь теперь начеку, — предостерег Саша. — Голяк обид не прощает. Он и впрямь может собаку отравить. Или одного тебя подстережет… — Подстережет одного — ему же будет хуже! — улыбнулся сын новых соседей. — Ну… ты, это… — Сережа хмуро поглядел на него, заподозрив, по его поведению, что тот спас их только для того, чтобы получить возможность покрасоваться. — Ты знай выпендривайся, но в меру! И в самом деле, если бы не было у тебя пса… — Извините. — Мальчик опять улыбнулся, и улыбка у него была хорошая, искренняя и светлая. — Согласен, не совсем честно прикрываться такой огромной собакой. Но, поверьте, я бы и сам с ним справился. Просто до такой шпаны опускаться не стоит. Надо прогонять ее, вот и все. С наименьшей затратой сил. — Последняя фраза, слишком взрослая, прозвучала у него несколько комично. — Погода-ка… — сказал Мишка. — Сколько тебе лет? — Двенадцать. — Как и нам, — кивнул Мишка. — А Голяку — пятнадцать… и ты хочешь сказать… — Он хочет сказать, что занимается в какой-то секции! — вмешалась Аня, которая до этого молча разглядывала своего спасителя. — Верно, — согласился сын новоселов. — Но, честное слово, я этим не хвастаюсь. Просто я твердо знаю, что мне по силам, а что нет. — Я тебе верю! — заявила Аня. — Да что мы стоим и стоим, толком не познакомившись? Аня! — Петя! — улыбнулся мальчик. — Аня Ласточкина! — уточнил Сережка. — Ласточкина? — У Пети округлились глаза. — Родственница знаменитого футболиста? — Его дочь, — вставил Саша. — Ну да, его дочь!.. — Аня с досадой поглядела на друзей. — Хвастуны! И ладно бы хвастались тем, что сами умеете, а то — мной! Да и не мной к тому же, а моим папой… Ее друзья смутились и поспешили по очереди назвать свои имена. — А это Бимбо! — представил Петя своего пса. — Бимбо, подойди и поздоровайся с друзьями. Бимбо подошел и торжественно подал лапу каждому из новых друзей. — Какой хороший пес! — сказал Сережа, оттаивая по отношению и к Бимбо, и к его хозяину. — И умный. Его можно погладить? — Конечно, можно, — разрешил Петя. Сережа осторожно погладил Бимбо по голове. Пес тяжело задышал и склонил голову набок. — Это ведь водолаз? — спросила Аня. — Да, ньюфаундленд. — Он кажется таким спокойным, — заметил Миша. — И добрым тоже. Но мы слышали, как он воет вечерами. Отчего это? — Ума не приложу! — пожал плечами Петя. — Никогда не выл до тех пор, пока мы не переехали. Видно, в квартире есть что-то, что его смущает. — Может быть, домовой или привидение? — предположил Саша, любивший читать, особенно фантастику. — Может быть, — вполне серьезно согласился Петя. — И главное, Бимбо все время воет только в одной комнате и только в одном углу… — Интересно было бы поглядеть, что там такое, — задумчиво проговорила Аня. — Так за чем же дело стало? — отозвался Петя. — Пойдем ко мне в гости!Глава II Загадки черного хода
Петя привел новых друзей к себе домой. Большая квартира на третьем этаже была светлой и чистой, но какой-то голой — таким бывает иногда новое жилье. Мебели немного, ничего лишнего. Просторный холл, три комнаты: две справа от холла, одна — слева. Направо была и кухня: самое обжитое и лучше всего обставленное место во всей квартире. Она ломилась от самой разной кухонной утвари — имелась даже машина для мойки посуды. — Папа говорит, что кухня — центр жизни любого дома, и поэтому в первую очередь надо заботиться о том, чтобы в ней было удобно и уютно, — пояснил Петя. — А кем работает твой папа? — спросил заинтригованный Саша. — Он специалист по радиоэлектронике. Работал и в разных секретных институтах, и за границей… — За границей? — заинтересованно переспросил Сережа. — Ну да… На Кубе, во Вьетнаме, потом в ГДР — когда она еще существовала. Это все было связано с военными делами. Он классный специалист, и его постоянно приглашали… У него до сих пор имеется степень секретности. Хотя прошлым летом ему разрешили поехать в Париж… Потом он несколько лет работал на крупную коммерческую фирму, а сейчас открыл собственное дело. — Он что-то производит? — спросил Миша. — Да. У него имеются собственные разработки микросхем, запатентованные. К ним и на Западе интерес проявляют. А только что он занялся совсем особенным делом, говорит, очень выгодным. Понимаете, на Западе сейчас практически не производят лампового оборудования, все только на полупроводниках, а бывают случаи, когда лампы работают лучше полупроводников. Папа заключил контракт с одной французской фирмой на поставку ламповых схем. Теперь он повсюду собирает старые ламповые приемники, даже по свалкам. Потом они эти приемники разбирают, лампы используют в производстве… Ну, это неинтересно. — Вы купили эту квартиру? — не смог удержаться от вопроса Сережа. — Нет. Такие хоромы папа еще не осилил бы. Ему давно обещали новую хорошую квартиру, за заслуги перед государством. Тысячу лет назад это было, мы и думать об этом забыли, но, видно, наши документы где-то двигались. В общем, месяца два назад вызывает папу его бывший начальник и говорит: «Слушай, хорошая квартира неожиданно возникла. Ее бывшего владельца, крупного взяточника, арестовали с конфискацией имущества, и квартира перешла в фонд государства. Ты сейчас первый на очереди, но если не подсуетишься, то не видать тебе квартиры как своих ушей, потому что на такой лакомый кусочек охотники быстро сыщутся. Так что давай оформляй поскорее все твои документы, а мы тебе поможем». Ну, вот так и успели… — Понятно, — кивнул Сережа. — А джип? — Это, разумеется, папа сам купил, с заработков в своей фирме. И не какой-нибудь подержанный, а новый, с гарантией. Папа говорит, что уж если покупать машину, то самую лучшую. — Похоже, твой папа знает счет деньгам и цену вещам, — заметила Аня. — Да, он такой, — с гордостью согласился Петя. — Он любит цитировать английскую пословицу: «Мы не настолько богаты, чтобы позволить себе покупать дешевые вещи». Бимбо вошел на кухню и выжидательно поглядел на хозяина. — Да что же мы стоим! — спохватился Петя. — Пойдемте, я покажу вам то место, которое так смущает Бимбо. Он провел своих новых друзей в большую комнату окнами на улицу, с эркером. — Вот, — показал Петя. — Вон в том углу есть что-то, очень нервирующее собаку. Бимбо то воет, то рычит, и шерсть становится дыбом. Ребята осмотрели этот угол, ничем не отличающийся от других. — Странно… — задумчиво протянул Сережа. — Впрочем, одна догадка у меня есть. — Какая? — спросили все хором. — Сами посудите. За этой стеной проходит лестница черного хода — в старом доме был черный ход, на который из любой квартиры можно было попасть через дверь из кухни. Может, на черном ходу ночуют бомжи, а Бимбо чует их через стену? Этот угол как раз должен примыкать к широкой лестничной площадке, где можно удобно устроиться. К тому же собака воет ближе к ночи. Очень вероятно, что как раз в это время какие-нибудь бродяги устраиваются на ночлег. И распивают перед этим. Вот собака улавливает возню и беспокоится. — Самое простое объяснение, которое почему-то никому из нас в голову не приходило, — подытожил Петя, и все согласились с ним. — Черный ход заперт, — напомнил Миша после некоторого раздумья. — Ну и что? — возразила Аня. — Можно взломать дверь так, чтобы снаружи это было незаметно. Все подумают, что черный ход заперт, а на самом деле он будет открыт для тех, кто знает. — Может, прямо сейчас и проверим? — предложил Сережа. — Если там ночуют бомжи, то мы наверняка обнаружим следы их ночлегов. — А если они и сейчас там? — спросила Аня. — Что с того? — сказал Петя, которого начинал охватывать азарт. — Ничего они нам не сделают! К тому же Бимбо будет с нами! — А если они действительно умудрились проникнуть на черный ход, то я сообщу отцу, и он прикроет лавочку, — вставил Саша. — Помните, как бомжи устроили пожар на чердаке соседнего дома? Здесь может быть то же самое, так что нужно это пресечь! — А кто твой папа? — поинтересовался Петя. — Здешний участковый. — Совсем хорошо! Ну что, вперед, без лишних слов? Все с жаром поддержали хозяина квартиры, и друзья вернулись на кухню. Петя стал возиться с засовом двери черного хода, располагавшейся в нише между плитой и холодильником. — Мы, по-моему, ни разу ее не открывали! — пропыхтел он. — Не поддается!.. Заржавело за много лет!.. Он еще раз рванул засов — и чуть не полетел кувырком, когда задвижка наконец поддалась и путь оказался свободен. — Прошу! — воскликнул Петя, распахивая дверь. — Бимбо, куда ты лезешь? Сидеть, дружище, сидеть здесь! Если что, я тебе свистну. И он первым шагнул на черный ход. Там было темно и пахло плесенью. Друзья сделали несколько шагов почти на ощупь, надеясь, что глаза быстро привыкнут к темноте, но наконец Петя не выдержал: — Сгоняю-ка я за фонариком, а то так можно и шею свернуть! Он быстро сбегал за мощным туристским фонарем. Желтоватый конус света озарил черный ход, и все сразу почувствовали себя спокойней. Спустившись на несколько ступенек вниз, ребята попали на широкую лестничную площадку. Высокое узкое оконце этой площадки было заколочено. Петя поводил фонариком туда-сюда. — Похоже, здесь никто не бывает, — сказала Аня. С ней готовы были согласиться все, кроме Сережи. Он отличался редкой основательностью и почти математическим складом ума. «Мозги, как у отца… — соглашалась его мама, когда ей хвалили сына. И со вздохом добавляла: — Вот только боюсь, так же будет весь век на дядю ишачить…» Сейчас, когда положение на заводе стало улучшаться, Сережин папа оставался одним из немногих, кому еще не погасили ни копейки из прошлых задолженностей по зарплате, хотя все знали, что без некоторых его разработок заводу бы пришлось совсем туго. Блинов-старший считал неудобным и неприличным напоминать о себе… Сережа не успокоился, пока самым внимательным образом не осмотрел каждый сантиметр пола и стен, насколько хватало его роста. И кое-что нашел. — Смотрите!.. — сказал он. — Петя, посвети сюда! Петя направил фонарик на указанное Сережей место на стене, и все увидели, что копоть, покрывавшая все стены, здесь соскоблена. На светлом пятне обнаружилась какая-то надпись, сделанная коричневой масляной краской. Часть краски ободралась вместе с копотью, но надпись вполне можно было разобрать. Водя пальцами по очертаниям букв, ребята разобрали надпись, состоявшую всего из одного слова: «Пияшевъ» — вот так, с твердым знаком, как писали тысячу лет назад. Дальше шли какие-то значки — зигзаги, цифры со стрелками вверх и вниз. Короткие вертикальные столбики цифр были кое-где разделены черточками — так пишут дроби. — Интересно, что это за «Пияшевъ»? — спросил Миша. — И что значат все эти цифры и закорючки? — Надпись очистили совсем недавно, — задумчиво проговорил Сережа. — Значит, здесь кто-то бывает… — Наверное, какие-нибудь алкаши здесь распивали, увидели: буквы проступают. Интересно стало, ну и соскоблили копоть от нечего делать! — предположила Аня. — Нет! — покачал головой Сережа. — Здесь слишком темно, чтобы кто-то мог случайно увидеть буквы под слоем копоти. Ведь даже мы с фонариком могли их не заметить, хотя надпись уже очищена. А ведь мы хотели хоть что-нибудь найти… Похоже, надпись искали специально. — Но зачем? — недоуменно пожала плечами Аня. — Эти цифры и закорючки напоминают значки, которые стоят иногда на стенах домов, — вмешался Петя. — По-моему, они указывают глубину фундамента, еще какие-то вещи для строителей и ремонтников. Можно попробовать выяснить, не ходила ли здесь ремонтная бригада. Ремонтники вполне могли искать старые обозначения строителей, чтобы узнать то, что им необходимо. И тогда «Пияшевъ» — это фамилия одного из мастеров, строивших дом, того мастера, бригаде которого было поручено возведение этой части дома и который оставил эти значки. — В последнее время ремонт делали только в вашей квартире, — заметила Аня. — Но на черную лестницу наши рабочие не ходили, — возразил Петя. — Вы сами видели, сколько времени я провозился с засовом. Они могли чинить что-нибудь в подвале, в подсобных помещениях. И потом вовсе не обязательно, что ремонт уже сделан. Его могут только планировать — на лето или на осень. — Это легко узнать в ДЭЗе, — сказал Миша. — Заказан ли какой-нибудь ремонт и давали ли рабочим ключи от черного хода. — В любом случае, эти значки надо переписать, — заявил Сережа, — и показать их какому-нибудь специалисту. Я даже знаю кому. — Твоему шахматисту? — Да. Как-то Сережа присоединился к компании пенсионеров, игравших в шахматы в беседке во дворе. Среди них выделялся старик с умным и выразительным лицом, который играючи разделывал под орех всех своих противников. Ему явно было скучно. Сережа, очень неплохой шахматист, рискнул предложить «гроссмейстеру» партию. Тот согласился. После десятка ходов старик удивленно сдвинул брови и с уважением посмотрел на Сережу. Так они стали постоянными партнерами. Старик стал приглашать мальчика в гости, поил чаем, в перерывах между шахматными партиями рассказывал про свою жизнь. Он всю жизнь проработал в разных управлениях Москвы, связанных с архитектурой и градостроительством, достиг довольно высоких постов. У него оставались друзья и в Главном архитектурном управлении Москвы, и в Моспроекте, и в Комитете по градостроительству, и в других солидных организациях. Как-то пошли слухи, что дом собираются ставить на капитальный ремонт, а всех жильцов выселять. Сережа с испугом упомянул об этих слухах своему знакомому. Дмитрий Алексеевич Белозерцев — так звали почтенного шахматиста — сдвинул по начальственной привычке брови и сказал: — Не волнуйся. Я уже позвонил моим друзьям, и они проверили по картотеке учета, где расписаны не только все московские дома, но даже все квартиры. Никто нас выселять не собирается. Теперь Сережа не сомневался, что Дмитрий Алексеевич сумеет объяснить ему значение таинственных цифр. — Справиться у твоего старика будет неплохо, — согласилась Аня. — Но пока что я предлагаю обследовать черный ход дальше, до самого подвала. — Я — за! — поддержал ее Петя. Все остальные тоже были «за», и ребята стали спускаться вниз. После широкой площадки следовала неожиданно узкая и крутая лестница. Когда они проходили мимо двери на улицу, Миша ее толкнул. — Заперта, — сообщил он друзьям, которые и сами это увидели. Посередине пролета лестницы, ведущего в подвал, была решетчатая дверь, на которой висел большой замок. — В подвал хода нет, — проговорил Саша. — Пошли назад! — Не мешает проверить! — не согласился Петя. Он подошел к замку и попробовал отомкнуть его дужку. Та легко вышла из паза, и замок остался в руках у Пети. — Вот так-то! — торжествующе провозгласил он. — Интересно, случайность это или нет? — спросил Миша. — Сейчас узнаем. Вперед! Друзья спустились до конца лесенки, протиснулись сквозь вторую дверь, которую перекоробило и навечно заело в одном полуоткрытом положении, и оказались в подвале. Сперва они не увидели ничего, кроме переплетения толстенных труб, из которых торчали вентили. Потом ребята разглядели в другой стороне подвала — там, где труб не было, а из зарешеченного окошка в подвал проникало немного света — перевернутые ящики и смутные очертания каких-то предметов. Петя посветил фонариком по полу. В пыли виднелось несколько цепочек довольно свежих следов. — Кто-то здесь все-таки обитает… — показал он на отпечатки. — Если только сюда не заходила разок ремонтная бригада. — Давайте посмотрим, что это за ящики! — произнесла Аня, уже устремившись вперед. Ребята поспешили за ней. Они увидели пять довольно прочных деревянных ящиков. Нет, ящики никто не перевернул — так казалось издали из-за их странной формы. Они были узкими и длинными, а потому казалось, будто их поставили на попа. Ребята открыли первый ящик. Он был пуст, если не считать квадратных пенопластовых прокладок и поролоновых широких лент. Во всех других ящиках оказалось то же самое. — В них переносили что-то хрупкое, — сделал вывод Сережа. Остальные могли лишь согласиться. — И ящики прочные… — задумчиво проговорила Аня. — Видно, то, что в них было, переносили очень бережно. Но зачем распаковывать их в подвале? — Их вовсе не обязательно распаковали в подвале, — сказал Петя. — Жильцы любой из квартир, у которых есть черный ход на эту лестницу, могли убрать сюда ящики после того, как распаковали их дома. Чтобы не спотыкаться об них. — Интересно, что в них было? — продолжал размышлять Сережа. — Судя по форме пенопластовых прокладочек, что-то плоское и прямоугольное. Какой-нибудь дорогой кафель? — Квартир не так много, всего двенадцать, — прикинул Миша. — Я имею в виду квартиры, выходящие на этот ход. Нетрудно будет выяснить, не покупал ли кто дорогой кафель или изразцовую плитку. — Послушайте, да зачем нам это выяснять! — вмешался Саша. — Как будто нас это касается! Ну, решили люди обновить кафель в ванной — и на здоровье! Мы-то тут при чем? — Мы ни при чем, — согласился Петя. — Но вот что интересно: тот, кто приволок сюда эти ящики, знал, что замок на двери подвала не заперт. Откуда это было знать простому жильцу? И потом, зачем столько возни? Не проще ли выставить ящики прямо на площадку за дверью черного хода? Все так делают, когда избавляются от хлама. Нет, им, видишь ли, понадобилось волочь ящики в подвал! Выходит, этим людям есть, что скрывать? — Ты преувеличиваешь! — запротестовала Аня. — Вовсе это не значит, будто люди пытаются что-то скрыть. Может, они просто не любят, когда у них возле двери торчит всякое барахло! — Тогда получается, что они часто пользуются дверью черного хода. И, возможно, именно они будоражат собаку… И именно они счистили копоть, обнажив надпись… В общем, надо это расследовать. — Давайте поднимемся наверх и посмотрим, не стоят ли у дверей черного хода разные вещи, — предложил Миша. — Может, мы сразу догадаемся, из какой квартиры эти ящики. — Конечно, поднимемся! — ответил Петя. — Но сперва поглядим, что тут есть еще. Мы зациклились на этих ящиках, а здесь ведь не только они… Рядом с ящиками валялась грязная ветошь, этой же ветошью были укрыты несколько предметов. Спрятанные под складками тряпья, они напоминали гигантских летучих мышей, наполовину сложивших крылья. Ребята сняли тряпки и увидели несколько больших бутылей темного стекла с длинными и узкими горлышками. Но самое интересное обнаружилось рядом: ломик, фонарик, механическая дрель и лопаточки наподобие мастерков. Все это почти новое добро было аккуратно разложено на старом ватнике. — Чье это? — задала Аня вопрос, на который, естественно, ответить не мог никто. — Не знаю, чье, но, похоже, тут странные дела происходят, — проговорил Миша. Петя взял в руки один из мастерков. — Его тщательно чистили, но следы копоти на нем остались… — заметил он. — Выходит, им и отскребали надпись на стене? — спросила Аня. — Выходит, да. — Ясно, что это не ремонтники… — Сережа откупорил одну из бутылей и Понюхал. — Фу, вонища! Какая-то химия, — пояснил он друзьям. — Может, мне отцу рассказать? — спросил Саша. — Ни в коем случае! — хором возразили ему ребята. А Миша добавил: — Это наша тайна, и мы сами должны с ней разобраться! Саша с сомнением поглядел на друзей, но, увидев, что все остальные согласны с Мишей, неохотно кивнул: — Ладно… Но мы можем здорово влипнуть, если тут поселились какие-нибудь бандиты… Ищи нас потом, свищи… — Непохоже на бандитов, — ответил Сережа. — Но ясно, что этих людей очень интересует черный ход. И надпись на стене… Кстати, ведь надпись получается как раз напротив того угла, на который воет собака, — повернулся он к Пете. — Верно, — кивнул тот. — Получается, пес чуял чужих людей… Надо оставить все, как есть. И придумать, как взять черный ход под наблюдение… — Он посветил вокруг фонариком. — Наследили мы тут, по пыли. Это нехорошо. Конечно, если у хозяев этих вещей нет на уме ничего дурного, они внимания не обратят, но если есть — они держат ухо востро. — Выбираемся отсюда — и наверх! — предложил Миша. Ребята накрыли тряпьем инструменты с бутылями и покинули подвал. Но подняться наверх им не пришлось. Едва оказавшись на первом этаже, они услышали отчаянный собачий лай!Глава III Посторонний в квартире
Петя помчался наверх, перемахивая через три ступеньки, остальные — за ним. Дверь квартиры оставалась приоткрытой, лай доносился с кухни. Вбежав на кухню, Петя увидел, что в углу возле стола стоит, боясь пошевелиться, незнакомый мужик, а Бимбо сидит напротив и лаем призывает хозяина. Увидев хозяина, пес несколько раз вильнул хвостом и замолк. Тут и четверка друзей подоспела. — Что вам здесь надо? — резко спросил Петя незнакомца. Лицо у мужика было багровое, глазки — заплывшие, поросячьи. Такие физиономии бывают порой у алкоголиков, но на пропойцу мужик похож не был: и одет прилично, и держался вполне уверенно. Скорей всего, ему от испуга кровь в голову бросилась. — Это у тебя надо спросить, чего твоя собака кидается ни с того ни сего! — рявкнул мужик, переведя дух. — Ни с того ни с сего? — ехидно переспросил Петя. — Можно подумать, он в вашей квартире на вас набросился… — Да загнал он меня сюда! — в сердцах выпалил мужик. — А может, я и сам сюда с испугу метнулся, когда он на меня зарычал, встретив на лестничной клетке… — признался он. — Я на минуту голову от страху потерял. Мне наверх надо было подняться… — Зачем? — спросил Петя. — К машинному отделению лифта! Жалобы поступили, что с лифтом какие-то неполадки… Вот. — Мужик вынул из кармана связку ключей. — У меня и от лифта ключ, и от черного хода. А эта псина!.. — Он чуть не плюнул от досады, но вовремя спохватился. — Понятно. — Петя немного подумал и решил, что мужик говорит правду. — Извините, что так получилось. Но этот пес привык охранять… Извините еще раз. Бимбо, ко мне! Проходите, пожалуйста. При мне он вас не тронет. Мужик опасливо прошел к двери мимо недовольно ворчащего пса. — Следить надо за собакой! — бросил он уже из-за порога. — И нечего вам, мелкотне, здесь болтаться!.. Только работать мешаете. Вот я пожалуюсь вашим родителям! Петя закрыл за ним дверь и заложил засов. — Странно… — заметил он, через дверь прислушиваясь к шагам. — Он должен был бы подниматься наверх, к машинному отделению, а сам, похоже, спускается вниз… — Пива пошел выпить после такого потрясения! — хихикнул Саша. — Ребята… — протянул Миша. — А с какой стороны машинное отделение лифта в этом подъезде? — Я как раз пытаюсь сообразить, — ответил Сережа. — Ведь лифт — с другой стороны… — В их доме шахты лифта были пристроены снаружи, и лифты останавливались между этажами, как во многих старых домах, первоначально лифта не имевших. — Но вполне возможно, что подобраться к машинному отделению можно только через черный ход, если со стороны подъезда чердак наглухо заделан… В общем, надо проверить. — Некогда проверять! — Миша метнулся к окну. Он частенько действовал вот так, порывисто, будто какая-то пружина в нем срабатывала. — Он уже уходит! Нет, зашел в телефонную будку, набирает номер… Это совсем подозрительно! Попробую сесть ему на хвост, если успею! И, махнув рукой друзьям, он унесся прочь — только входная дверь хлопнула. — Во дает! — ошеломленно проговорил Петя. — Он у вас всегда такой?.. Но троица его гостей не услышала вопроса — все они поспешили к окну и теперь смотрели, как Миша «садился на хвост» мужику. — Продолжает разговаривать… — комментировал Саша. — Зачем лифтеру так долго говорить по телефону? Ошибся ты, Петь, надо было вызвать милицию! — Без милиции обойдемся, — отозвался Петя, тоже подошедший к окну. — Этот мужик не может быть случайным неудачливым воришкой — иначе бы у него не было ключа от черного хода… А если он имеет отношение к тому, что мы нашли в подвале… Но очень может быть, что он сейчас вернется и действительно пойдет наверх по черному ходу чинить лифт! — Где же Миша? — заволновалась Аня. — Ага, вижу! Ой, какой хитрый! На киоск глазеет, как будто мороженое выбирает! Наверное, одним глазком следит за мужиком… Мужик кончил разговаривать, выходит из телефонной будки… Нет, он не возвращается в подъезд! Пошел в другую сторону… Миша — за ним… Мужик смотрит на афишу кинотеатра… Нет, в кино заходить не стал, пошел дальше… — Ой, помолчи! — взмолился Сережа. — Мы и сами все видим! Они все видели до тех пор, пока мужик, а следом за ним и Миша, не исчезли за углом. — Интересно, сколько он сумеет его выслеживать? — спросил Саша. — Мне кажется, что не очень долго… — Смотрите!.. — перебил его Сережа. — Голяк! И точно — Голяк уже исчезал за тем же углом, за которым исчезли Миша и мужик — торопясь, будто он кого-то преследовал… — Он за Мишкой гонится! — воскликнул Сережа. — Ребята, ведь Мишка сейчас влипнет! — ахнула Аня. — Не влипнет! — коротко бросил Петя. — Айда следом, авось успеем! Бимбо — ты остаешься дома — охранять!.. Он выпустил ребят из квартиры и запер дверь. А потом они помчались сломя голову вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, так что Саша едва не потерял равновесие и не покатился кубарем — и на улицу — и бегом через дорогу — и за угол… Голяк маячил метрах в ста впереди. Мужика и Миши видно не было, но, уж наверное, Голяк Мишу из виду не выпускал! — Главное — не потерять их! — выдохнул на бегу Петя. — А там будем действовать по обстоятельствам!.. Я, кажется, даже знаю как!.. Он прибавил в скорости и побежал так быстро, что другие поотстали. Потом Петя совершил странный маневр, удививший ребят. Он перебежал на другую сторону улицы и перемахнул через низенькую чугунную ограду небольшого треугольного скверика. Скоро его не стало видно за деревьями и кустарниками. Друзья еще поднажали. Расстояние между ними и Голяком быстро сокращалось. Они уже стали недоумевать, что будут делать, когда догонят его, когда из-за перекрестка прямо на Голяка вылетел совсем запыхавшийся Петя и столкнулся с предводителем шпаны. Полное было впечатление, что Петя бежал домой откуда-то издалека. Ребята поняли, что их друг под прикрытием растительности скверика забежал далеко вперед, потом, улучив удобное место и момент, опять вернулся на их сторону улицы и помчался в обратном направлении, наперерез Голяку. — Ох, извините!.. — выдохнул Петя. — Я тороплюсь! — Постой!.. — Голяк крепко ухватил Петю за плечо. Петя поднял глаза — и выразительно вздрогнул, как будто только в этот момент узнал Голяка. — Ты?.. — пробормотал он. — Да, я! — Губы Голяка расплылись в злорадной улыбочке. — И теперь ты без песика! Ну, что, поговорим? — Не о чем мне с тобой разговаривать! — Петя дернулся, успев при этом поглядеть в сторону друзей и подмигнуть им, как бы показывая, что все в порядке и чтобы они держались подальше — иначе испортят игру. — Сдрейфил? — обрадовался Голяк. — Ты не посмеешь избить меня на улице! — заявил Петя. — Ах ты шмакодявка!.. Я тебя, соплю, разотру по асфальту!.. Пойдем со мной! — Никуда я с тобой не пойду! — Пойдешь как миленький!.. Я научу тебя, кто здесь хозяин! Петя неловким ерзающим жестом провел ладонью по карману и жалобно протянул: — Слушай, может, мы договоримся, а? Голяк поглядел на него с презрением. — Думаешь, откупиться можешь, если у твоих предков денег куры не клюют? От меня так просто не откупишься! — Ну, сколько тебе нужно, скажи… — Положим… — Голяк оценивающе на него поглядел. — Полста рубчиков. Для начала. — Столько я не наскребу. У меня отец прижимистый, — тем же жалобным тоном проговорил Петя. — А это, — хмыкнул Голяк, — твои проблемы. Петя сделал вид, что задумался. — Хорошо, — сказал он после паузы. — Только дай мне время. — До завтра. — Угу… Где и когда? — Приходи к супермаркету. С задней стороны. В пять вечера. — Я только в полпятого из школы вернусь. А мне еще надо пообедать… — Обойдешься без обеда! — Без обеда меня на улицу не отпустят. И потом, надо придумать, как деньги выпросить, если в школе одолжить не удастся. — Хорошо, — согласился Голяк. — В шесть. И ни минутой позже. Опоздаешь или не придешь — я из тебя шашлык сделаю! — Я обязательно!»— заверил Петя. Голяк посмотрел на него с победоносной усмешкой. — И не вздумай со своей псиной прийти или еще что-нибудь выкинуть, — сказал он, уже отворачиваясь, чтобы уйти. — Я тебя все равно потом достану, тебе же хуже будет! — Ни Боже мой! — Петя постарался вложить в свой голос как можно больше убедительности. Голяк зашагал прочь. Трое друзей быстро шмыгнули в подворотню, чтобы не попасться ему на пути. Когда Голяк удалился, они кинулись к товарищу. Петя весело поглядел на них. — Ты что, и в самом деле… — с подозрением начала Аня. — С ума сошла! — обиделся Петя. — Сейчас нельзя, чтобы Голяк нам в спину дышал, нужно было его обезвредить. Если бы я сейчас с ним разобрался, он бы от нас не отстал и мог испортить нам игру, следя за нами. Но мы еще повеселимся! — Что ты собираешься делать? — спросил Сережа. — Секрет фирмы! — И Петя опять подмигнул друзьям. — Но ты ведь не отдашь ему пятьдесят рублей? — поинтересовался Саша. — Посмотрим по обстоятельствам, — и увидев недоуменные лица друзей, Петя пояснил: — Если поймем, что пока лучше держать его на расстоянии, то временно отдам. А если нет — поступим по-другому… Но это сейчас неважно, — добавил он. — Нам нужно Мишу перехватить, чтобы он по пути домой на Голяка не нарвался. И нам надо вернуться так, чтобы Голяк не заметил. Если он увидит нас всех вместе, то даже до этого кретина дойдет, что я с ним кручу, а не перетрусил перед ним на самом деле. Поймет, что мы что-то затеваем… — Мы можем вернуться дворами, — предложил Сережа. — Даже если Голяк ошивается в одном из дворов, мы всегда сумеем вовремя его заметить и спрятаться в подъезде. — Я здешних дворов еще не знаю, так что вы меня поведете… — сказал Петя. — А сейчас подумаем, как Мишку перехватить. Пожалуй, нам надо дежурить здесь. Ведь этого перекрестка он по пути домой не минует. — А если он задержится? — спросил Саша. Но задерживаться им не пришлось. Миша, очень возбужденный, появился минут через пятнадцать. — Он спустился к набережной и там сел в серую «Волгу», а в ней ждали еще два типа! Я их толком не разглядел, но номер машины постарался запомнить! Он совсем легкий, Эм, двадцать, двадцать… — Миша запнулся. — Двух последних букв не помню, — с сожалением сообщил он. — Но теперь ясно, что все это не просто так! Мы напали на что-то крупное! Что будем делать? — Слишком много событий за один день, просто голова идет кругом! Ребята, давайте передохнем! — взмолилась Аня. — Сначала Голяк, потом эти таинственные находки, потом погоня, потом опять Голяк! — Опять? — озадаченно повторил Миша. Затем спохватился и спросил: — А вы-то что здесь делаете? Я думал, вы будете ждать меня дома или во дворе… — Потом объясним! — сказал Сережа. — Анька права. Нам надо сесть, успокоиться и все обсудить. — Вернемся ко мне? — предложил Петя. — Или просто прогуляемся? После недолгого обсуждения решили отправиться к Пете и потолковать о том, что могут означать странные находки и события сегодняшнего дня и что делать дальше.Глава IV Новые вопросы
Вот теперь я чувствую себя человеком! — облегченно вздохнул Миша, откидываясь на спинку стула. — А то после такой нервотрепки у меня аппетит разыгрался. Остальные могли лишь согласиться с ним. Вернувшись к Пете, они попытались было обсуждать все, что с ними произошло, но быстро поняли, что им надо отключиться на время от переживаний этого дня. Петя при помощи друзей соорудил целую гору бутербродов с маслом и джемом, а из холодильника извлек две большие пластиковые бутылки пепси-колы. Бимбо сидел возле стола и тяжело дышал, тоже рассчитывая на вкусненькое, но его хозяин строго предупредил, чтобы псу не давали ни кусочка: — Он уже признал вас друзьями, а от друзей, он знает, можно принимать подачки. Но это его избалует. Тем более, — добавил Петя, — что от сладкого у него глаза гноятся. Так что ребята могли лишь с сочувствием посматривать на Бимбо. — А что, твои родители на весь день уехали? — спросил Саша. — Да. Взяли сестренку иотправились в гости. А у меня уроков по горло, вот я и остался… Родители доверяют мне, знают, что я самостоятельный. — Почему же они не поехали на машине? — спросил Миша. — Берегут, что ли? — Нет, — улыбнулся Петя. — Папа сказал, что там наверняка предложат по рюмочке, а ему не хочется выглядеть белой вороной среди других гостей, поэтому лучше прокатиться на метро. — У меня папа тоже иногда так делает, — с понимающей улыбкой сообщила Аня. — Хотите еще что-нибудь? — спросил Петя, поглядев на опустевшее блюдо. — Ох, нет! — вздохнул Сережа. — По-моему, перекусон классный. Теперь можно и о деле поговорить — если ребята не против. — Вполне согласен, — кивнул Петя. — Можно я попробую изложить все, что у нас есть? А вы дополните, если я что-нибудь упущу… Идет? Отлично. Итак, какие-то люди очень интересуются нашим домом. Этот «лифтер», конечно, не настоящий, он и обругал нас с испугу, но если бы он был настоящим лифтером, то еще бы не так нас обложил за то, что Бимбо помешал его работе. И потом, спокойно подумав, я совершенно не верю, что Бимбо мог выскочить на лестничную площадку и перегородить путь чужому человеку. Раз я велел ему сидеть у двери, значит, он так бы и сидел. Выходит, этот человек сунулся в нашу квартиру. Никакой лифт он, конечно, чинить не пошел — это была отговорка. Потом кинулся звонить из автомата, потом его подобрала машина — явно по предварительной договоренности. То есть напарники этого мужика знали, что машина ему может понадобиться, и были наготове. Ждали они его при этом в стороне от дома — словно непосредственно возле дома засвечиваться не хотели. Судя по всему, они что-то затевают — причем очень основательно. При этом их интерес вращается вокруг нашей квартиры. Бимбо воет, словно чует опасность, угрожающую квартире с черного хода. С обратной стороны того угла, на который воет Бимбо, мы обнаружили надпись, почему-то очень важную для наших неизвестных. Они тщательно очистили ее от копоти, изучая значки, которые указывают на какие-то особенности постройки дома, а они, конечно, не стали бы этого делать, если бы им позарез не нужны были эти самые особенности! Могут ли эти значки указывать на что-то, относящееся к нашей квартире? На толщину стен, например, или где проходят в стенах трубы отопления? — Это я постараюсь выяснить у Дмитрия Алексеевича, — сказал Сережа. — И эти странные ящики и инструменты, которые мы нашли в подвале… — И еще химикалии, — опять вмешался Сережа. — Да, и еще химикалии. В общем, затевается что-то очень странное. И вполне может быть, что эти гады целят в нашу квартиру. Допустим, нас хотят ограбить каким-то хитрым способом, но ведь взять у нас особо нечего. Больших денег в доме нет, а видак, компьютер и хорошие шмотки настолько обычны по нынешним временам, что ради них не стали бы так тщательно готовиться… — Их мог обмануть внешний вид, — сказал Сережа. — Они тоже могли решить, как мы сначала решили, что вы купили эту квартиру — а ведь она стоит сейчас такую уйму денег, что подумать страшно… И джип «Чероки», и то, как хорошо вы все одеваетесь… Мы ведь, пока не познакомились с тобой, принимали вас за новых русских, у которых на сотни тысяч долларов счет идет… Ты уж извини, пожалуйста, — смущенно добавил Сережа, — но это правда. И они могли так ошибиться… — Понимаю, — кивнул Петя. — Это один вариант. Есть еще идеи? — У меня сразу несколько! — заявил Саша, который уже отпустил все тормоза у своего богатого воображения. — Во-первых, ты ведь говорил, что у твоего отца есть ценные изобретения и что он связан с военными секретами? — Был связан, — поправил Петя. — Неважно! Я вот к чему веду: может быть, твой отец держит в квартире какие-нибудь важные документы, и они об этом знают? — Попробую осторожненько выспросить у отца… — задумался Петя. — Да, хорошая мысль. А какие еще у тебя идеи? — Какие еще? А вдруг они охотятся за чем-то, о чем вы сами не знаете? Вдруг этот взяточник спрятал в тайнике какие-нибудь супербриллианты? И теперь они хотят забрать драгоценности. Может, они даже знают, хотя бы приблизительно, где тайник! Тогда понятно, почему этот мужик сунулся в квартиру! Думал, что если ему повезет и он никого не встретит, то заберет драгоценности из тайника и смоется с ними!.. — Что-то в этом есть, — сказал Миша. — Но тогда… Тогда получается, по надписи на стене можно каким-то образом определить самые вероятные места тайника. Вот, значит, зачем она была им нужна! — А этот странный набор инструментов им нужен, потому что они знают, что это за тайник и как придется до него добираться! — подхватила Аня. — Ребята, вот было бы здорово, если бы все было так! И если бы нам удалось понять, что значит надпись, и мы бы первыми добрались до тайника! — И поймали преступников — в том, что они преступники, я не сомневаюсь! — добавил Саша. — Если они преступники, то почти наверняка вооружены, — заметил Сережа. — С вооруженными взрослыми людьми мы не справимся! — Но ведь они не знают, что мы о чем-то догадались! — запротестовала Аня. — Значит, мы можем устроить им ловушку! Если только разузнать о них побольше… — Вот в этом-то все и дело! — воскликнул Петя. — Все остальное — наши домыслы. Прежде всего нам надо узнать о них побольше. Давайте подумаем, как это сделать. — Я сегодня же покажу надпись Дмитрию Алексеевичу, — может, он объяснит мне ее смысл, — предложил Сережа. — А я могу под каким-нибудь предлогом выспросить у отца, как арестовывали взяточника, что при этом происходило, — заявил Саша. — Может, что-нибудь интересненькое всплывет. А еще я могу выяснить у отца, как по номеру найти машину… — Я тоже попробую отца потормошить, — присоединился Миша. — Кто у них в префектуре занимается жильем, какие сведения там можно найти. Там очень даже могут что-то знать… — А я вот ничего не могу придумать! — пожаловалась Аня. — Совсем не обязательно, чтобы у всех разом возникали блестящие идеи, — утешил ее Петя. — Мне тоже в голову ничего не идет. — Мне кажется, мы больше не придумаем ничего путного, — подвел итог Сережа. — Давайте разойдемся и отдохнем. А завтра, на свежую голову, пораскинем мозгами. Все согласились, что так будет лучше — и разошлись. Петя уселся доделывать уроки, Аня отправилась домой с твердым намерением выдать завтра какую-нибудь грандиозную догадку или предложение, а трое мальчишек поспешили взяться за дело. Саше и Мише поговорить с отцами не удалось — работа у их отцов была такая, что даже в выходные приходилось иногда пропадать там до позднего вечера. Ребята ждали, ждали, Миша — уткнувшись в телевизор, Саша — поглощая очередную «фэнтэзи», и в конце концов, несколько разочарованные, отправились спать. Сережа играл в шахматы так рассеянно и допускал такие «зевки», что Дмитрий Алексеевич встревожился: — Сережа! У тебя ничего не произошло? — Да нет… — ответил мальчик. — Просто одна мысль не дает покоя. — Что за мысль? — Мы тут с ребятами нашли странную надпись на стене — похоже, какие-то строительные значки — и хотели бы знать, что она значит. — И эта надпись у тебя, конечно, с собой? — Старик лукаво посмотрел на своего друга. — Да. Вот она. — Сережа вынул из кармана бумажку, на которую скопировал надпись. — Ишь ты, еще дореволюционная! — восхитился старик. — Вот это, возможно, имеет отношение к кладке кирпичей — сколько в каком ряду пускать, и где какие пересечения… Впрочем, не уверен. А вот этих значков я вообще не понимаю, хотя, кажется мне, где-то я подобное видел. Ты можешь оставить мне эту бумажку? Я завтра попробую проконсультироваться кое у кого. — Да, конечно. — Можешь объяснить, зачем тебе это надо? — Старик зорко глянул на мальчика. — Не могу. Военная тайна. Дмитрий Алексеевич ничуть не обиделся. Он был из тех взрослых, которые все понимали, помня, как сами были детьми и какими страшными клятвами клялись когда-то друг другу хранить великие тайны. Старик улыбнулся и кивнул. — Будем надеяться, ваша тайна достаточно безвредна. Когда я был таким, как ты, мы чего только не придумывали! Самому страшно вспомнить. На «слабо» прыгали на товарные вагоны. Цеплялись и проезжали метров сто, непонятно за что держась, где поезда замедляли ход перед железнодорожным мостом. А ну как кто сорвался бы? Даже подумать страшно… А спрыгнуть надо было у самого моста и прокатиться вниз по крутой насыпи… А как-то раз мы создали тайное общество, чтобы уйти в пираты, и ушли ведь, нас только на третьи сутки поймали… О прочих выкрутасах и не говорю… Ладно, завтра к вечеру попробую дать тебе отчет. Сыграем еще партию? — С удовольствием, — согласился Сережа.Глава V Наглая ловушка
— Петруха, подъем! Отец сдернул с сына одеяло и раздвинул шторы. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Еще один великолепный майский денек! Петя вскочил, распахнул окно и принялся делать зарядку. В памяти сразу всплыл весь вчерашний день, но сейчас, в бодрое и свежее утро, он воспринимался совсем по-другому. Не слишком ли они погорячились? Мало ли какие чудаки бывают на свете… Эти странности — слишком зыбкая опора, чтобы на них полагаться, воображая, будто напали на след чего-то существенного — подготовки к серьезному преступлению, может быть! Ничего, время очень быстро покажет, правы они или нет! И в любом случае, день не пропал даром — Петя обзавелся такими хорошими друзьями, что любо-дорого! Сразу видно, ребята стоящие… Ополоснувшись под душем и быстро одевшись, Петя как на крыльях влетел в кухню. Его родители и сестренка уже садились завтракать. — Всем-всем доброе утро! — провозгласил Петя. — Я сейчас, мигом! — Ешь быстро, но не давись от спешки. — Отец поглядел на часы. — Если выйдем из дому через пятнадцать минут, то как раз с запасом доедем до школы. Петя и его сестра — семилетняя первоклассница Катя — учились в английской школе, теперь называвшейся гимназией, до которой им было от старого дома рукой подать, но от новой квартиры выходило минут сорок на городском транспорте или минут двадцать на машине. Когда семья переезжала, на семейном совете было решено, что в этом году дети доходят в прежнюю школу — учиться оставалось всего ничего — а за лето решат, менять ее или нет. Петя с аппетитом проглотил яичницу, запил ее стаканом какао. Он был готов, когда Катя еще только наполовину одолела свою порцию. Она всегда трещала за едой без умолку, поэтому кончала есть позже всех. Вот и сейчас она болтала о своем: — А Вика уже собрала все серии «гномы-строители» и «крокодильчики в школе» из киндерсюрпризов, она со всеми меняется, никому не дает полной серии собрать, берет то, что ей нужно, а другим отдает то, чего они все равно не дособерут, она свинья настоящая! — Ну-ну-ну, не надо так, — недовольно прервала ее мама. — Нехорошо зря ругать человека. Значит, она просто умная, и знает, что ей надо, в отличие от вас… — Вовсе нет! — с жаром возразила Катя. — Она специально так делает. Она все разнюхивает, у кого что есть, во всех классах, даже про третьеклассников все знает! Вот тут у Алешки Гущина не хватало двух солдатиков до полной серии, а у нее один был, так он отдал ей крокодильчика, которого не хватало ей, а второго солдатика он хотел выменять у одного из второго «А», а Вика узнала об этом и опередила его, пошла и выменяла этого солдатика на клоуна, а когда Лешка узнал об этом и пришел ее просить поменяться с ним на что-нибудь, она ответила, что ни за что этого последнего солдатика ему не отдаст! Ей завидно, если у кого-нибудь еще будет полная серия! Она и с наклейками от жвачки так поступает! Разве это честно? Все это Катя выпалила на большой скорости и одним духом. За столом наступило несколько ошарашенное молчание. Вроде бы, пора родным было привыкнуть к Катиным словесным потокам, к напору ее непрестанной трескотни — но все равно у них периодически уши закладывало, и иногда им казалось, что они до конца жизни не привыкнут. «Сочувствую твоему будущему мужу, — вздыхал иногда отец. — «У него не будет нашей закалки, и ты еще до конца медового месяца заговоришь его до смерти. Если, конечно, он вовремя не сбежит…» — ехидно добавлял он. Но теперь он после паузы очень серьезно ответил дочери: — Нет, это очень нечестно. Я не понимаю, почему с этой Викой меняются. Я бы в жизни с ней меняться не стал! И со всеми другими договорился бы, чтобы с ней никто не менялся. Пусть сидит на своих богатствах, как собака на сене. — Да, но ведь другие меняются! — возразила Катя. — Каждому кажется, что как раз ему обмен будет выгоден, а на других ему наплевать… — Вот в том-то ваша беда, что каждый за себя, а на других наплевать, — вздохнул отец. — Поэтому все вместе и остаетесь в дураках. Я бы на твоем месте держался от этой Вики подальше. Я знаю таких людей. Они очень любят навязывать свою дружбу, рассказывают, как они тебя любят, просят поделиться секретами — а потом или растрезвонят твои секреты по всему, свету, или, что похуже, обманут тебя. Вредность у них в крови. Помню, у нас в классе была девочка, похожая на Вику. Тоже со всеми менялась и торговалась. Только тогда это были не жвачки и не шоколадные яйца с сюрпризами — мы о таких чудесах и слыхом не слыхивали. У нас это были цветные мелки, карманные календарики, шарики из цветного стекла. И марки все поголовно с первого класса начинали собирать — сейчас, по-моему, их меньше собирают… Так вот, эта девочка навязалась в близкие подруги к одной однокласснице и выпытала у нее под большим секретом, что той нравится один мальчик. Потом растрезвонила этот секрет всему классу, и ее одноклассницу так задразнили и засмеяли, что у девочки начались нервные истерики и ее пришлось перевести в другую школу. В итоге, эти мальчик и девочка встретились опять только спустя много лет… — При этом отец с такой особой выразительностью поглядел на маму, что дети тоже перевели на нее взгляд. Им показалось, что мама немного покраснела. — О Господи!.. — Отец поглядел на часы и вскочил. — До чего же ты, Катька, умеешь всех заболтать! Ну-ка, ноги в руки — а то опоздаем! Катя стала поспешно доедать завтрак, потом помчалась за ранцем, и через пять минут дети, вприпрыжку сбежав по лестнице, уже сидели в машине. Отец плавно вывел джип со двора. В машине даже Катя молчала — отец внушил ей, что нельзя отвлекать водителя, не то может выйти беда. Дети сидели сзади, думая каждый о своем. О чем думала Катя — сложно сказать: наверное, о Вике и о рассказе отца. Петя опять стал размышлять о событиях вчерашнего дня. Удастся ли Сереже выяснить смысл значков? Удастся ли Мише или Саше что-нибудь разузнать о прежнем хозяине квартиры? Правы ли они вообще? Не раздувают ли из мухи слона? Вопросов было намного больше, чем ответов. Потом Петя корил себя задним числом за то, что, забывшись, отключился от окружающего. Если бы он смотрел в окно, то, может быть, вовремя заметил бы и, догадавшись, успел предупредить отца… Впрочем, как можно винить себя в том, что не глазел на давно знакомый маршрут? И все равно Петя чувствовал себя без вины виноватым… — Да что делает этот кретин?! — воскликнул отец. — Обогнал меня, а теперь… — Он взял вправо, пытаясь избежать столкновения, но это ему не удалось. Послышался глухой скрежещущий удар, машина сильно вздрогнула, так что сидящих в ней подбросило, и остановилась. Петя приподнялся и поглядел вперед. Он увидел, что перед самым светофором они врезались в серую «Волгу». «Неужели?!» — мелькнуло в голове у Пети. Джипу с его мощным бампером было все нипочем — как потом оказалось, лишь рельс выносного противоударного бампера немного погнулся — а вот «Волга» оказалась довольно сильно помята. Из «Волги» выскочили двое — и уже шли в их сторону. Вчерашнего «мастера по ремонту лифтов» среди них не было. «Если «Волга» та самая, то это — те двое, которые его подобрали, — подумал Петя. — Чего они хотят?» Он почти не сомневался, что авария подстроена. Эх, номер бы разглядеть… Он увидел, как отец нашарил в «бардачке» баллончик со слезоточивым газом, который всегда носил с собой. «Значит, он тоже не сомневается, что это — подставка! — соображал Петя. — Кто они? Киллеры? Вряд ли — на оживленной улице в самый час «пик»… Но какая-то гадость у них на уме имеется!» — Эй, ты! — грубо заорал один из пострадавших. — Ты что, ослеп! — Кто из нас ослеп — это еще вопрос! — Отец открыл дверцу и вылез из машины. — Спятил ты, так подсекать? За такое дело тебе надо так морду набить, чтобы вовек запомнил! Отец взял верный тон, заговорив с хамами на их языке, и они несколько «сбавили обороты», как мысленно определил это Петя, но угрожать все равно продолжали. — Я — подсекал? — возмутился мужик из «Волги». — Разъездились на своих иномарках, думаете, вам все дозволено! Ты попытался проскочить, когда я тормозил, потому что желтый уже на красный переключался! — Рассказывай! Все вокруг видели, как ты меня подсек — чуть ли не нарочно сам подставился! — Где эти «все»? — усмехнулся мужик. — Поспешили уехать подальше, чтобы в свидетели не идти! Впрочем, нет, вон честный человек нашелся. — Он указал на остановившийся позади джипа «Москвич». — Не стал сбегать. Эй, командир! — заорал он вылезшему из машины владельцу «Москвича». — Ты видел, кто виноват в аварии? — Конечно, видел, — сразу ответил тот. — Джип во всем виноват! Отец вдруг резко расслабился, на его лице появилась спокойная ироничная усмешка. — Значит, и этот с вами заодно? — презрительно бросил он. — Хорошо подстроили, ребятки. Только со мной такие штучки не пройдут! Дождемся мирненько ГАИ, оно разберётся. — Вот-вот, оно разберется! — радостно откликнулся второй пострадавший, который до этого молча сидел в «Волге». Отец заглянул в салон. — Как видите, я застрял, — сообщил он детям. — Вот тебе деньги, Петрушка, их хватит, чтобы поймать машину до школы. Отойдите немножко от места аварии и голосуйте. — Но… — заикнулся Петя. — Никаких «но»! — строго прервал его отец. — Ты должен доставить сестренку в школу. И у тебя самого сегодня две годовые контрольные. — Он поглядел сыну прямо в глаза. — Мне ничто не угрожает. Эти типы хотят сделать все «по закону». Будем ждать ГАИ. Возможно, и гаишники окажутся купленными. Но в любом случае мы найдем на них управу. Я обещаю позвонить домой, как только все кончится. Не волнуйся за меня. — Отец говорил с металлом в голосе, чеканя фразы, и Петя знал, что в таких случаях с ним лучше не спорить. Он даже успокоился. Отец умел быть непрошибаемым в трудных случаях. Мальчику даже стало немного жалко этих типов — а заодно и гаишника, если тот окажется подкупленным. Мелькнула мысль сказать отцу о вчерашней серой «Волге», но делать этого Петя не стал. Картина и без того ясная. И потом не хотелось расставаться с возможностью провести вместе с друзьями собственное дополнительное расследование. Он поглядит на передний номер «Волги» — задний увидеть нельзя, сзади джип вмялся — ив любом случае его запомнит, та это «Волга» или не та. А если та… Да, ему с друзьями будет, о чем подумать! Петя взял сестренку за руку и повел за собой. Обойдя «Волгу», он внимательно поглядел на ее номер. «М2020МЮ»! Один из мужиков, неправильно истолковав его пристальное внимание, крикнул ему: — Страхуешься? Не боись, мы люди честные, ни от кого не прячемся! Ничего с твоим папашей не случится, оплатит нам ремонт — и все! «Вот куда они гнут? — подумал Петя, ведя сестренку на другую сторону перекрестка. — Содрать побольше за ремонт? Интересно, какую сумму они заломят? Так тщательно все подготовлено, что на мелкое вымогательство не похоже…» Поймать машину удалось в два счета. Оглянувшись в последний раз, мальчик увидел, что отец уселся в джип и курит сигарету, лениво откинувшись на спинку сиденья и держа дверцу открытой. Петя помахал ему, и отец помахал в ответ. Уже в школе ему опять стало нехорошо. На годовой контрольной по математике он с трудом заставлял себя сосредоточиться. Мальчик был настолько непохож на самого себя, что учитель, хорошо его знавший, удивился. На перемене Петю перехватила завуч. — В учительскую звонил твой отец, — сообщила она. — Просил передать тебе, что у него все в порядке и чтобы ты не волновался. У вас что-нибудь случилось? — Да так, пустяки! — махнул рукой Петя. — Отец попал в небольшую аварию, и мы немного нервничали. Спасибо вам! После этого сообщения контрольная по-английскому далась ему легче. Молодец папа, что позвонил! А все равно на душе кошки скребли. Петя был достаточно взрослым, чтобы понимать: так просто дело не кончится. Значит, он тоже обязан в него влезть — и постараться помочь.Глава VI Вечер тревожного дня
По понедельникам Катю сразу после уроков перехватывала в школе мама и везла на фигурное катание, так что Петя возвращался домой один и один обедал. Во двор он вошел около четырех. Завернув за угол, к своему подъезду, он носом к носу столкнулся с Сашей. — Привет! — обрадовался тот и сразу перешел к делу: — Ты знаешь, мне вчера не удалось выяснить у отца, как находить машины по номерам, он очень поздно пришел домой… — Искать машину больше не понадобится! — криво усмехнулся Петя. — Она сама объявилась. — Как это? — Саша поглядел на бледное и осунувшееся Петино лицо и понял: что-то случилось. — Вот так. — И Петя коротко рассказал другу об утреннем происшествии. — Слушай!.. — У Саши от волнения дыхание перехватило. — Слушай, но об этом надо срочно сообщить ребятам!.. — Надо. Если хочешь, обзвони их и собирайтесь у меня. У нас еще сегодня встреча с Голяком, — добавил Петя, поглядев на часы. — Да, конечно, я об этом и забыл… — растерянно пробормотал Саша. — Значит, я всех обзвоню, и мы постараемся поскорей у тебя собраться. Вот только в булочную сгоняю. — И он помахал пустым целлофановым пакетом. — Давай, я вас жду, — сказал Петя. Дома он разогрел борщ, поставил было на плиту макароны по-флотски, но передумал, решив обойтись одним первым, а на десерт съесть яблоко. Он не был особенно голоден: по пути домой ему так захотелось есть, что он купил в ларьке пиццу и этим перебил себе аппетит. Петя доедал борщ, когда раздался телефонный звонок. Звонил отец. — Я задержусь, так что не волнуйтесь, — предупредил он. — Из-за утренней катавасии у меня весь день кувырком, надо наверстывать. — Но с утренними делами все в порядке? — спросил Петя. — Относительно. Вернусь домой, расскажу. — ГАИ было подмазано? — сразу спросил у отца догадливый сын. — Похоже на то. Я уже Борьке позвонил, пусть наведет справки. Борька был двоюродным братом Петиного отца. Они вместе росли и дружили с детства. Борька — или дядя Боря, или Борис Александрович — чуть ли не с детства решил пойти работать в органы правопорядка. Для него это было чем-то вроде личной мести… Взрослые избегали говорить о том, как погиб отец Бориса Александровича, родной брат Петиной бабушки по отцу, и Петя знал только, что он был известным врачом и убили его какие-то уголовники. Борис Александрович начинал простым оперативником угрозыска, а недавно получил звание полковника. И служил он не в простых частях… — Чего они хотят? — спросил Петя. — Квартиру хотят, — со смешком ответил отец. Петя присвистнул. — Не бойся, шиш с маслом они хоть что-то получат, — заверил его отец. — Но наглые ребята попались. Подробности по возвращении. Матери до моего прихода этого не рассказывай, насчет квартиры, не пугай ее. — Понял! — Ну и молодец. Как там наше приветствие? — «Трусов родила наша планета…» — начал Петя. — «Все же ей выпала честь!» — подхватил отец. И закончили они вместе: — «Есть мушкетеры, есть мушкетеры, есть мушкетеры, есть!» На последнем «есть!» оба одновременно повесили трубки. Эти стихи, которые когда-то Петины ровесники выкликали хором и называли странным словом «речевка», отец принес откуда-то из своего детства. Они ему безумно нравились, и сыну он привил к ним такую же любовь. Петя в задумчивости доел борщ, засунул тарелки в посудомоечную машину и повернулся, чтобы взять яблоко. Тут раздался звонок в дверь. Это были его друзья. Когда Петя открыл им дверь, они заговорили наперебой. — Ну, слушай, новости — потряс!.. — Я как узнала… — Выходит, мы не зря напряглись… — Ребята, может, зайдете сначала? — остановил их Петя. — Тем более, у меня есть дополнения к новостям. Ребята, сразу приумолкнув, прошли в квартиру. Каждый по очереди поздоровался с Бимбо, который приветствовал их, приседая и подавая лапу. — Ишь ты, как быстро разбирается, кто друзья! — восхитился Миша. — Он еще не на то способен! — заверил хозяин пса. — Соображает получше людей. — Ну и какие есть дополнения к новостям? — спросила Аня, когда они расселись в Петиной комнате. Петя пересказал им разговор с отцом. — Что вы об этом думаете? — спросил он. Наступило молчание. Потом заговорил Сережа. — Я думаю, что все мы ошибались. — То есть? — Все друзья повернулись к нему. — Вот так, ошибались. Мы воображали, будто в квартире спрятано что-то ценное, и собирались это искать. А искать ничего не надо. — Он сделал паузу и, перехватив недоумевающие взгляды друзей, продолжил: — Ведь квартира — сама по себе ценность! Она стоит не меньше ста двадцати тысяч долларов. Во всех газетах и по телевизору столько говорят про цены на недвижимость, что даже трехлетний малыш подсчитает стоимость конкретной квартиры. А мы — тем более… Они стараются прижать твоего отца, чтобы он переехал в квартиру намного дешевле, а эту отдал им по бросовой цене, чтобы от них избавиться! Когда они вас переселят, а эту квартиру продадут, их навар составит не меньше пятидесяти тысяч долларов. Это если считать все их расходы в семьдесят тысяч, в том числе доплату на покупку вам другой квартиры на окраине Москвы, а цену этой квартиры в сто двадцать тысяч. На самом деле навар может быть вдвое больше. Да, есть за что бороться! — Это вариант, — согласился Петя. — Но почему они прицепились именно к нам? Ведь наверняка в этом доме много пенсионеров, которых и запугать легче, и… — Я вижу тут два основных объяснения, — совсем по-взрослому проговорил Сережа и, почувствовав, как напыщенно прозвучала эта фраза, постарался взять другой тон. — Во-первых, с вас, в отличие от пенсионеров, есть что взять. Даже если вы не уступите квартиру, то откупитесь по-крупному, считают они. Во-вторых, очень может быть, что они уже положили глаз на эту квартиру, пока она стояла пустая. И подобрались к ней — подмазали кого надо и где надо… А тут вы им дорогу перешли. И теперь им нужна именно эта квартира — просто из принципа. — Второе мне кажется вероятней, — заметил Петя. — Но как быть с расчищенной надписью на стене? С тем, что мы нашли в подвале? Это все зачем им было надо? — То, что мы нашли в подвале, могло быть и не их, — предположил Сережа. — А надпись на стене… Может быть, в ней есть какие-то данные, по которым можно точнее подсчитать стоимость квартиры. И тогда понятно, зачем этот мужик сунулся в квартиру. Если они знали ее только по документам, он вполне мог не устоять перед возможностью осмотреть ее своими глазами, увидев приоткрытую дверь. Чтобы лучше представлять, за что они сражаются. Сережина версия звучала вполне логично, и друзья склонны были согласиться с ней — или, по крайней мере, принять за основу, пока не появятся новые факты. — Тем важнее, — продолжал Сережа, — узнать все, что связано с этой квартирой. Поэтому ты, Сашок, обязательно постарайся сегодня потрясти отца. И ты, Миш, тоже. Может, они что-нибудь слышали или подскажут, где можно найти имена тех, кто тоже претендовал на эту квартиру. Я думаю те, кто наехал на твоего отца, — повернулся он к Пете, — это «шестерки». Настоящий босс в таких случаях держится в тени — и нам надо выяснить, кто он! И с этим ребята согласились. В радиоприемнике, который все это время был включен с приглушенным звуком, тихо слышались позывные. — Полшестого, — сказал Петя. — Пора отправляться на встречу с Голяком. — Что ты будешь делать? — спросила Аня. — Постараюсь договориться мирно. Хотя бы на время. Петя вышел в соседнюю комнату и из шкатулку, где лежали деньги на хозяйство, вынул пятьдесят рублей. При том что деньгам в семье велся строгий учет, шкатулка была открыта для всех ее членов, Петю никто никогда не спросил бы, на что он потратил взятую сумму, но он и сам никогда бы не взял ничего лишнего, и ему доверяли. Взаимное доверие вообще было одним из принципов их жизни. Отец как-то сказал ему: «Там, где кончается доверие — кончается семья». Петя вернулся к друзьям и коротко кивнул им: — Пошли. И они отправились на назначенную встречу. — Чуть приотстаньте от меня, — предупредил Петя, когда они уже подходили к супермаркету. — Держитесь поодаль. С Голяком мне лучше встретиться одному. Он завернул в проход во двор, к служебному входу в супермаркет. Его друзья обошли здание с другой стороны, остановились у ограды детского сада и увидели, как Петя приближается к Голяку. Предводитель шпаны сидел на перевернутом ящике, окруженный несколькими мальчишками их возраста и даже помладше. — Если в следующий раз не принесешь весь долг, — говорил он одному из мальчишек, — то больше возле супермаркета не показывайся, делай бизнес где-нибудь в другом месте… Ага, явился! — Увидев Петю, он изобразил улыбку, больше похожую на оскал. — Ты гляди, вовремя! Хороший мальчик, послушный. Ну, что, принес? — Нет, — сказал Петя, неожиданно для себя самого. Он уже готов был отдать деньги и договориться о следующей встрече через несколько дней, но его охватила такая злость… — Ты что, дурить меня вздумал? — Голяк поднялся и с угрожающим видом пошел на мальчика. Друзья со своего наблюдательного пункта увидели, как Голяк замахнулся, как Петя сделал какое-то быстрое движение — и верзила, который был выше противника чуть ли не на голову, рухнул на землю! Судя по тому, что дворовый атаман некоторое время даже не пытался встать, получил он что надо. — Это только так, для острастки, — холодно предупредил его Петя, когда Голяк со стоном приподнялся на локтях. — Я справлюсь с тремя такими, как ты. И если я ударю по-настоящему… — Оборвав фразу, он повернулся к мальчишкам: — Ребята, и вам не стыдно бояться такой мрази? Не говоря больше ни слова, он пошел прочь. Друзья догнали его на улице. — Ну ты даешь! — восхищенно воскликнула Аня. Петя мрачно поглядел на ребят. — Боюсь, я сделал неправильно. Хотел отдать ему деньги, даже приготовил… Но как нашло что-то. Надо было врезать ему при следующей встрече, через несколько дней. У нас такие дела, а тут придется ходить с оглядкой через плечо — нет ли рядом Голяка и не готовит ли он какую-нибудь подлянку! Он обязательно постарается отомстить. Я таких, как он, знаю! — Но зато ты показал мальчишкам, что не надо его бояться, — заметил Миша. — Это да. Это я учел еще вчера. Вообще надо было как можно больше свидетелей, которые растрезвонили бы, что Голяка вздули. Чем меньше его будут бояться, тем лучше для нас. Ведь это значит, что он не сможет натравить на нас целую кодлу. И все равно… — Петя с сомнением покачал головой. — Не переживай, все ты сделал правильно, — сказал Саша. — Кстати, а где ты этому научился? И что это было? Кун-фу? Карате? — Нет, — улыбнулся Петя. — Просто бокс. Но карате я тоже занимался. Это очень развивает. Сейчас прервал занятия, а с осени опять пойду в секцию. Ребята подошли к своему двору. — Пойду узнаю, нет ли чего новенького у моего старика, — сказал Сережа. — А я проверю, дома ли отец. Если дома, попробую вытянуть из него что-нибудь полезное, — заявил Миша. — Я тоже, — откликнулся Саша. — А я просто не знаю, что буду делать, — развел руками Петя. — Раз отец позвонил, что задерживается, значит, раньше девяти не появится. Ждать его дома мне будет невмоготу. Пожалуй, я возьму Бимбо и прогуляюсь с ним. — Если хочешь, я пройдусь с тобой, — предложила Аня. — Дома я тоже вся изведусь от безделья и от мысли, что не могу внести свой вклад. — Я очень рад буду, — ответил Петя. Они зашли за Бимбо. Петя положил на место деньги и написал записку маме, чтобы она не волновалась. — Куда мы пойдем? — спросил он у Ани, когда они опять оказались во дворе. — Куда хочешь. — Я еще не очень знаю здешние места. Хорошо бы пойти куда-нибудь, где Бимбо можно отпустить, чтобы он побегал. — Ты ведь и во дворе часто его отпускаешь. — Да. Но он понимает, что во дворе большой возни поднимать нельзя, поэтому ходит очень чинно. А ему так хочется порезвиться! — Что ж… — Аня задумалась. — Можно пойти в направлении набережной, там, чуть в сторону от стадиона, есть небольшой парк. Там многие собак выгуливают. — Почему бы и нет? Веди. И Аня повела Петю и Бимбо к парку. — Ты смотришь на меня так, как будто хочешь что-то спросить, но стесняешься, — через некоторое время заметил Петя. — Да, — кивнула Аня, — хочу. Понимаешь… — Она задумалась, подбирая слова. — Тебе не скучно быть таким правильным? — То есть? — не понял Петя. — Ну, я хочу сказать, что все у тебя получается, и семья хорошая, и отцом ты гордишься, и все делаешь, как надо, и самостоятельный ты, и во всяких секциях занимаешься, так что можешь любой шпане дать отпор… — А что в этом плохого? — Нет, ничего. Просто получается… ну, что ты живешь как бы слишком по расписанию. Слишком расчетливо. И вчера, когда мы едва познакомились, ты сказал, что всегда заранее оцениваешь свои силы и твердо знаешь, с чем ты справишься, а с чем нет. А если бы ты заранее оценил свои силы — и понял, что не справишься с Голяком и его компанией? Ты что, не пришел бы к нам на выручку? — Я совсем не то имел в виду… — растерянно возразил Петя. Аня завела разговор о том, что ему и в голову не приходило. — Но так это прозвучало. И твоя сегодняшняя расправа с Голяком… Может, ты и неправильно сделал, нажив не вовремя еще одного врага. Но ты знаешь, я рада, что ты сорвался, что «на тебя что-то нашло», как ты сам сказал. Потому что эта расчетливость… Я бы на твоем месте еще вчера дала ему в зубы! Даже если бы не знала бокса и карате и понимала, что он меня сейчас изобьет! Да, я кажется ухватила… Ты заранее знал, что ты сильнее, что стычка с Голяком тебе ничем не грозит. Очень хорошо быть сильным, смелым и правильным, когда чувствуешь себя в безопасности. Но в этом есть что-то… — Да… — задумчиво проговорил Петя. — Я, кажется, понимаю, о чем ты. На меня и правда нашло. Но мне было так хреново! — Конечно, за отца переживал… — Да. Ведь утренняя история с отцом — это еще только цветочки! Ясно, что наворот там будет мощный. И я, как рожу Голяка увидел… И еще подумал: вот, отец сейчас с этими бандитами не договаривается, не выигрывает время, чтобы взять над ними верх, хотя мог бы… Он напрямую бухнул им «нет!» — и готов к любым разборкам. Потому что себя не роняет. Ну, что-то такое в голову полезло, я тебе точно объяснить не смогу… — Не объясняй. Мне и так понятно. — А до меня, кажется, доходит, что ты имеешь в виду, говоря о моей «правильности»… Но, послушай, почему именно во мне она тебя так раздражает? Вот Саша, например, он разве не правильный? С его верой в нашу милицию, с его предложениями делать все, как надо… — Саша — совсем другое, — возразила Аня. — Он отцом так воспитан, он фантазер, книжек начитавшийся, — наивный он. И поэтому у него смешная правильность… И еще, наверное, за отца переживает… Взрослые говорят, его отец, в общем, неудачник: застрял в участковых. Но у него отец очень милый, добрый и честный. Тоже немного смешной. Он тебе очень понравится, когда ты его увидишь. Его здесь все любят. Может, он потому и не вышел в большие начальники, что всю жизнь был честным до упора. И Сашу так воспитал: что надо жить по закону, надо верить милиции и государству, надо много учиться и быть порядочным, чтобы чего-то достичь. Для Саши все это — святые истины. Поэтому я и говорю, что его правильность часто бывает смешной. И от этого она как-то не раздражает, а наоборот… Очень милая и привлекает к нему. А в твоей правильности нет ничего смешного. Она такая твердая, сильная… — Странно, — проговорил Петя. — Отец мне как-то сказал почти то же самое. Он сказал, что нет ничего хуже людей, которые знают, что им надо, и прут напролом, как носороги. Что жизнь надо строить, а не завоевывать… Но ты ведь понимаешь, при этом надо трезвую голову на плечах иметь. — Да кто же спорит!.. Просто… Вот мы с тобой всего второй день знакомы, а мне уже хочется, чтобы ты не был таким… таким бронированным. — Я вовсе не бронированный! — рассмеялся Петя. — И правда, очень славный парк, — решил он сменить тему. Они были в начале главной аллеи. — Иди, Бимбо, побегай! — Хозяин пса отстегнул поводок от ошейника. — Расскажи мне лучше о своем отце, — предложил он. — А то для меня он… — Мальчик сделал вид, как будто смотрит на солнце, прикрывая глаза от слепящего света. — Легенда! — Он терпеть не может быть легендой! — сообщила Аня. — Он говорит, что просто делал свое дело так хорошо, как мог, чтобы не было стыдно. Жалуется, что от призов и сувениров от поклонников повернуться негде. Но это он шутит, конечно… — Аня засмеялась. — Когда я была совсем маленькой, у нас случилась одна история. Мне уже тогда очень хотелось играть в футбол, и я липла к ребятам, чтобы меня в игру взяли. Они знали, кто мой отец, но все равно относились с недоверием — девчонка все-таки. Вот они мне и говорят: «Видишь, у нас мячик совсем плохой, а у вас дома, небось, их завались. Принесешь хороший мячик — возьмем в игру». Я пошла домой и взяла первый попавшийся. А это был не простой мячик. Тогда отец получил серьезную травму перед самым чемпионатом мира и не поехал на него. И сам досадовал, и друзья по сборной переживали… Потом говорили, что, если бы отец поехал на чемпионат, наша сборная могла бы выступить намного лучше. В общем, перед отъездом на чемпионат мира «сборники» оставили отцу мяч, на котором каждый расписался и еще написал что-нибудь типа «Мы с тобой» или «Держись, старина!», или «Мы тебя не подведем!» Представляешь, какая ценность? — И ты этот мячик уволокла? — Да. И ребята, главное, не посмотрели, что мячик в надписях, сразу в игру его пустили. Или увидели надписи, но не поняли, что это такое — решили, что раз я вынесла мячик на улицу, то все в порядке, им можно играть. Все надписи, как ты понимаешь, через пять минут стерлись. — И тебе влетело? — Мама хотела меня наказать. Но отец подробно выспросил у меня, как было дело, и сказал: «Ты, конечно, виновата, что взяла такую вещь без спросу. Но это ничего. Если бы ты знала, сколько это стоит, и унесла продать — тогда беда, тогда считай, что мы дочку уже потеряли! А так… Все-таки, мои друзья не на этом мячике, а во мне, там их никто не сотрет. Но больше так не делай, ладно, Осенок?» — Как он тебя назвал? — живо спросил Петя. — Осенок. Это такое у меня домашнее прозвище. Понимаешь, от Аси, уменьшительного от Анны, когда-то получилось «Оса». И дома меня зовут Осой, Осенком или Оськой. — А знаешь, — сказал Петя. — Мне это нравится больше, чем Аня. Если я тоже буду называть тебя Осой или Оськой — а иногда Осенком, а? — Конечно! — согласилась Аня. — Вот и отлично! — Петя схватил палку. — Бимбо, иди сюда, поиграем! Пес с восторженным лаем помчался навстречу хозяину. Ребята долго бросали ему палку, Бимбо за ней кидался, приносил назад и требовал, чтобы ему опять бросили. После чудесного дня наступил чудесный вечер, заходящее солнце золотом горело на свежей листве. Петя и Оська на время забыли все беды, тревоги и загадки и просто радовались жизни. И даже Бимбо не учуял, что метрах в пятидесяти от них стоял Голяк, в укромном местечке за толстыми стволами деревьев, рядом с Голяком стояли еще три типа, которым он что-то говорил, показывая на Петю. По злорадной ухмылке Голяка можно было догадаться: он уверен, что скоро поквитается с Петькой с лихвой!Глава VII Ценные сведения
Друзья Пети и Оськи времени зря не теряли. Саша Мякин сидел за кухонным столом напротив отца и, подперев щеки кулаками, смотрел, как отец ест суп, с трудом заставляя себя помедленнее двигать ложкой, потому что привык делать все на ходу, да и проголодался— за день. Аня — то бишь Оська — была права, когда говорила о наивной и до смешного трогательной вере Саши в своего отца. Мальчик гордился тем, что папа много лет обеспечивает порядок в их квартале — и неплохо справляется, — но при этом переживал, что отец застрял в самом низу служебной лестницы и с очередным званием его обходили не раз. Да что звание! Всего четыре года, как эта двухкомнатная квартира стала принадлежать им целиком. До этого она была коммунальной, и в той комнате, которую теперь занимали родители, жила большая семья. Саша до сих пор не мог привыкнуть, что у него есть своя комната. Прежде он жил в закутке, отделенном от мамы с папой ситцевой занавеской. И ведь сколько раз говорили его отцу: «Похлопочи ты, ведь дадут тебе отдельную квартиру, ты столько лет в милиции, и на хорошем счету!..» Отец лишь отмахивался. И только когда стало известно, что соседи съезжают, мать заставила его пойти и подать заявление на расширение жилплощади… Саше очень хотелось как-нибудь помочь отцу. Скажем, напасть на след крупного преступника. Папа его, конечно, поймает, а уж тогда и майора дадут, и на Петровку работать возьмут… Ну, Саша был фантазер известный. И всегда убежденный, что в итоге будет так, как ему мечтается. Он запоем читал сказочную фантастику — про гоблинов, троллей, хоббитов, ведьм. По несколько раз перечитал Толкина и все томики «Звездных войн» в разных изданиях. И, естественно, часто воображал себя героями любимых книг. Не очень радостными выдались у него первые школьные годы. Одноклассники сначала побаивались сына участкового, но потом, поняв, что этот толстый добродушный увалень ни за что не побежит жаловаться отцу, стали устраивать ему пакости. Ставили подножки, сшибали с носа или прятали очки, учиняли злые розыгрыши. Саша сам себе порой удивлялся: и почему у него рука не поднимается дать сдачи обидчикам, почему он все терпит? Прячась от неприятностей, он все больше читал и в воображаемых мирах находил утешение. Потом его незлобивость наскучила одноклассникам. Что толку издеваться над тем, кто не сопротивляется и все воспринимает спокойно, как будто ему до лампочки? От него отстали, и Саша вздохнул полегче. Постепенно он сдружился со многими из своих обидчиков — и они оказались славными ребятами. Кажется, им теперь было даженемножко стыдно, что они поддались стадному чувству. А когда выяснилось, что у Саши отменная вратарская реакция и во многом другом этот «жиртрест» не промах, он стал почти всеобщим любимцем, как обычно случается с добродушными людьми. Теперь, выждав, пока отец утолит первый голод, Саша проговорил: — А я познакомился с мальчиком из первого подъезда. Ну, они недавно въехали. Его Петькой зовут. И он очень хороший. И родители у него — совсем не те новые русские, которые всем противны. Его отец много работает и много зарабатывает. В общем, нормальные люди. — А, это те, что въехали в бившую квартиру Изоварова? — рассеянно спросил отец. — Кто такой этот Изоваров? — поинтересовался Саша. — Еще тот фрукт. Крупный был правительственный чиновник и взятки хапал по крупному. Видно, кому-то дорогу перешел, потому что на него анонимный донос прислали. Так мы его и зацепили. — Разве сейчас нельзя точно установить автора анонимки? — спросил Саша. — В большинстве случаев можно. Экспертиза сейчас умеет почти все. Но тут был случай особый. Донос набрали на компьютере, отпечатков пальцев на нем не было. А ведь автор доноса знал очень много… Он такие данные подкинул, так указал, где искать улики, что стало ясно: он не из случайных людей. Нам очень хотелось его найти, но… — А когда это было? — спросил Саша. — Дай-ка сообразить, — сказал отец. — Ты знаешь, очень быстро все произошло. От начала следствия до суда — месяца четыре. Скоростные сроки, ведь иногда такие процессы затягиваются года на два. — Почему так быстро? — с подозрением спросил Саша. — Трудно сказать. Ну, конечно, дело было ясное, потом тогда вышел указ об усилении борьбы со взяточничеством, так что Изоваров под горячую руку попал. Квартиру конфисковали месяца два назад. Значит, со времени получения доноса прошло не больше полугода. «Мог ли отправить донос тот же самый человек, который сейчас мечтает заграбастать квартиру? — судорожно соображал Саша. Вариант был настолько романтичный, что мальчику жутко захотелось, чтобы так и было, и он уже почти убедил себя в правильности своего предположения. — Если так, то получается, — ему нужна именно эта конкретная квартира. Он думал, что, убрав Изоварова, заполучит квартиру в свои руки — например, в нее въедет его подставное лицо. Считал, что у него достаточно возможностей, чтобы все провернуть в два счета. И тут квартиру получает Петькина семья — переходит ему дорогу! А он не успокаивается и начинает портить жизнь этой семье. Но если так, то, выходит, дело не в квартире как таковой, не в ее стоимости — дело в том, что в квартире что-то есть — что-то, что этот человек очень желает заполучить! Что это может быть? Да тайник с немыслимыми драгоценностями… Сколько же лет этому тайнику? И почему его до сих пор не обнаружили? Ведь в квартире столько раз делали капитальный ремонт, вот и совсем недавно… Значит, у этого человека есть какие-то особенные сведения…» — А кто жил в этой квартире до Изоварова? — спросил Саша. — Ой, несколько жильцов сменилось за годы моей службы! — махнул рукой отец. — А почему тебя это интересует? — Да так, из любопытства. Петька спрашивал. — Петька — это сын тех людей, которые в нее въехали? — Да. — И, говоришь, семья у него порядочная? — В голосе отца зазвучали нотки подозрения. Что поделать, к зажиточным людям он относился без особой симпатии — воспитан был так. И очень боялся, чтобы дружба с детьми таких людей — с детьми, у которых карманные деньги чуть ли не превосходят его месячную зарплату, — не испортила его сына. — Совершенно! — горячо заверил Саша. — Я ведь тебе уже сказал. — Я как-то пропустил мимо ушей… Если хочешь, я пороюсь для твоего Петьки в архивных документах. Помню, когда я только заступил на службу и стал знакомиться со всеми жильцами, там была коммуналка. Доживала в ней свой век одна старуха — дочь врача, которому некогда эта квартира принадлежала целиком… «Те старые газеты!» — осенило Сашу. И вслух он спросил: — Этот врач был психиатром? — Не помню. Может быть. — Фамилию не помнишь? — спросил он. — Тоже не помню. Как-то на «П». — Пияшева? — вырвалось у Саши. — Точно, Пияшева! — с удивлением поглядел на него отец. — Откуда ты знаешь? — Эта фамилия написана на стене их квартиры, со стороны черного хода, — объяснил Саша. — Вот пострелы, и на черный ход слазить успели! — покачал головой отец. Саша некоторое время молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Потом взял и выпалил: — Петькиного отца сегодня подставили! — Как это — подставили? — заинтересовался отец. — Вот так!.. — И Саша рассказал ему историю с автомобильной аварией. — Угу… — Теперь на некоторое время задумался отец. — Если это произошло на том перекрестке, о котором я думаю, то там и в самом деле инспектором ГАИ очень неприятный тип… Говорят, на руку нечист. Если отец твоего Петьки действительно ни в чем не виноват, то правда выплывет! И будет очень хорошо, если они этого инспектора прищучат. Таких людей надо поганой метлой выметать! Они наш мундир позорят! — Взяточников и продажных шкур в рядах правоохранительных органов Сашин отец просто не переваривал. — А как зовут этого инспектора? — Сохин его фамилия, — проворчал отец. Он поглядел на часы и хлопнул ладонью по столу. — Мне пора! Держи меня в курсе дела. Если правота за отцом твоего Петьки, то, может, и я смогу чем-нибудь помочь. И он ушел, оставив Сашу размышлять над изобилием новой информации. В это время Миша пытал своего отца на те же темы. — Говоришь, микросхемами и лампами занимается? И собственная фирма? А как его фамилия? И как фирма называется? — спросил заместитель префекта. Миша задумался. Он не удосужился узнать фамилию своего нового друга, а уж интересоваться названием фирмы его отца ему просто не пришло в голову. Но тут он припомнил, что на телефонном столике в прихожей лежал фирменный бланк с наскоро записанным адресом. Мальчик напрягся, пытаясь вспомнить, что было на шапке бланка. — Фирма называется «Утконос»! — уверенно сообщил он. — Помню, — заулыбался отец. — Забавное название. Мне бы надо потолковать с отцом твоего друга. Я ведь как раз фирмами на нашей территории занимаюсь, в числе прочего. В последнее время ошивались у нас темные личности из подозрительных фирм, пытались убедить нас, что «Утконос» надо закрыть. Очень, видимо, он им мешает. Я их послал, куда подальше. Солидная фирма и, в отличие от многих, действительно дело делает. Но отцу твоего друга надо быть настороже. Меня им не подмазать, но ведь и у нас мрази достаточно… Полуголодный чиновник — это, брат, страшная сила… Вот я сейчас собрался одну фирму закрывать. Один из моих заместителей так подъезжает ко мне, чтобы я не делал этого, что тут и слепому понятно: сумели они его лично заинтересовать. Ничего, я порядок наведу! Но не удивлюсь, если и мне устроят что-нибудь наподобие того, что устроили отцу твоего Петьки, а то и еще похлеще. Миша уже рассказал про утренний эпизод с автомобильной аварией, опустив то, что, по его мнению, отцу знать было незачем. — Как назывались эти подозрительные фирмы, которые против «Утконоса»? — спросил Миша. — А, не в названиях дело! Называются они «Блиц», «Свияга Трастинг» и «Геликон Арт». Похоже, все это полуподставные организации, а ниточки ведут к кому-то одному. Вот только куда они ведут, установить мне не удалось. Уж больно разными делами эти фирмы занимаются. Одна — связана с электроникой, как и «Утконос», другая ворочает бартерными сделками с нефтью, а третья — галерея, торгующая произведениями искусства. — Как галерее, торгующей произведениями искусства, может мешать фирма, занимающаяся микросхемами? — изумился Миша. — Вот-вот! — воскликнул отец. — Это тоже показывает, что действуют они по чьему-то заданию. Галерея накатала какую-то путаную бумагу, что они изучали продукцию «Утконоса» на предмет возможного использования производимой им электроники в их охранной сигнализации и убедились, что продукция абсолютно не отвечает стандартам качества. В общем, филькина грамота. Я так им и сказал. — Прямо так и сказал? — восхищенно выдохнул Миша. — Ну, не прямо так, конечно, но смысл был тот самый. Они аж глаза вытаращили. Видно, кто-то уже заверил их, будто я «обработан» и сделаю все, что им надо. Надеюсь, до них дошло, что им наврали… Но очень мощная рука за всем этим чувствуется. Оно и понятно. Там, где хоть каким-то боком замешана нефть — там дела крутые. И если отец твоего друга не сумеет устоять, его просто сожрут с потрохами. — Уже начали жрать… — кисло заметил Миша. — Скорей всего, он помешал этой фирме, занимающейся электроникой, как ее… — «Блиц». — Да, ей. А остальные действуют заодно с этой фирмой, потому что у них действительно единый хозяин, который предпочитает не засвечиваться. — Правильно мыслишь, — одобрил отец. — Мне пришло в голову то же самое. По раскладу, иного и быть не может. — Я обязательно скажу Петьке, чтобы он обо всем этом предупредил отца! Да, Миша и Саша узнали очень много. И все-таки, наверное, самые потрясающие новости были у Сережи. — Я очень ответственно отнесся к твоему поручению, — уведомил его Дмитрий Алексеевич, расставляя шахматные фигуры. — Даже съездил на Петровку, в один из наших центров реставрации архитектуры, где у меня остались друзья. Так вот, ничего удивительного, что я не мог вспомнить, где и когда я видел такие значки. С последнего раза тысяча лет прошло… Это значки для печников и трубочистов, указывающие на устройство печи или камина, изгибы труб, силу тяги — словом, на все, что нужно знать для их нормального обслуживания. — Камина? — Да. Уверен, что если там, где вы нашли надпись, простукать стенку, вы услышите гулкий звук и сами поймете, что в этом месте находится замурованный камин. А если снять замеры комнаты, отгороженной этой стеной, то окажется, что комната меньше, чем если бы стена была нормальной толщины — то есть, что часть пространства «съедена» замурованным камином… Такое часто можно встретить в старых домах, в том числе, и в нашем, — продолжал старик. — Камины замуровывали, когда проводили центральное отопление. «Тайник! — промелькнуло в голове у Сережи. — Тот тайник, о существовании которого мы подозревали, но не могли определить, где он находится!» И он глупо «зевнул» фигуру, вызвав этим ироническую усмешку старика.Глава VIII Чего хотят шантажисты?
Вернувшись от старика, Сережа сразу позвонил Пете. — У меня новости! — сообщил он. — Ты можешь простукать стенку в том месте, на которое воет Бимбо? — А что такое? — удивился Петя. — Там замурован камин! — выдохнул Сережа. Петя сразу все понял. — Погоди секунду… — Он быстро отошел от телефона в комнату и вернулся. — Алло, слушаешь? Там сейчас мама и Катя телевизор смотрят, я не хочу при них проверять, а то они на меня глаза выпучат и станут выпытывать, что это я делаю. Но если ты уверен… — Стопроцентно! — Сделаем так, — прикинул Петя. — Я простукаю стенку сегодня попозже, когда в комнате никого не будет. А завтра… завтра у нас вторник. Значит, Катю вести домой мне… У мамы присутственный день, и она вернется не раньше шести. Значит, я освобожусь только к вечеру… А, понял, как мы сделаем! Я завтра встану пораньше, чтобы подольше погулять с Бимбо. И вы выходите пораньше, чтобы мы до школы успели все обсудить и наметить план. Ты обзвонишь всех, или мне обзвонить? — Я обзвоню, — сказал Сережа. — Отлично! Тогда до завтра. Не успел Петя положить трубку, как телефон опять затрезвонил. На сей раз это был Миша. — Я такое нарыл!.. — восторженно сообщил он. — Послушай, я ведь твою фамилию не знаю, а мне надо ее знать, чтобы кое-что уточнить у отца! — Котельников, — сообщил Петя. — Я — Петр Котельников, а отца зовут Олегом Константиновичем. — Понял!.. Завтра такое от меня узнаешь, только держись! Как мы встретимся? Петя рассказал другу о своей договоренности с Сережей. — Буду! — с жаром заверил Миша. «Теперь только Саше осталось позвонить», — подумал Петя, повесив трубку! И точно, Саша позвонил минут через пятнадцать. Он уже знал от Сережи о назначенной на утро встрече и некоторое время колебался, сейчас ли поделиться с Петей тем, что он узнал, или отложить до утра. В конце концов он не выдержал и решил сообщить Пете основное, не вдаваясь в подробности: — Похоже, за твоей квартирой уже больше года идет настоящая охота. Кто-то подстроил, чтобы прежнего владельца арестовали и осудили с конфискацией имущества. — Саша в этом уже нисколько не сомневался. — А Пияшев — это не мастер, как мы думали, а первый владелец квартиры. Насколько можно заключить, врач. — Ну-ну!.. — вздохнул Петя. — Мощная картинка получается! — И узнай у отца, не Сохин ли фамилия инспектора ГАИ, который им занимался. Мой отец говорит, что есть такой Сохин, прохвост тот еще. — Обязательно спрошу. — Твой отец еще не возвращался? — Нет. Ждем-с, — процитировал Петя известный рекламный ролик. — Ладненько, тогда до утра. — До утра. Почти сразу же после этих перезвонов приехал отец. Видно было, что настроение у него дрянное, но он старался держаться бодро, чтобы не расстраивать семью. Мама подала ему поздний ужин. Отец шутил, старался всех развеселить. Поужинав, он подождал, пока Катя ляжет спать, и за чаем рассказал маме и Пете: — Эти типы очень основательно за меня взялись. Они знают обо мне все, вплоть до мелочей. Инспектор, продажная шкура, составил протокол, по которому выходит, что я кругом виноват… — Как фамилия инспектора? — спросил Петя. — Некий Сохин. А какое это имеет значение? — Никакого, — поспешно отозвался Петя. Но в голове у него уже роились планы… — Так вот, они собираются предъявить мне иск на колоссальную сумму… — Но ведь не настолько колоссальную, что бы расставаться с квартирой? — спросила мама. — Ремонт их машины ты сможешь оплатить, даже если они двойную цену потребуют. — Они сделали хитрый ход, — сообщил отец. — Они утверждают, что ехали на встречу с зарубежным партнером, чтобы подписать контракт на сто тысяч долларов, а из-за аварии подписание сорвалось. Они предъявили все бумаги: и предварительные разработки контракта, и уведомление несостоявшегося партнера, что поскольку контракт не был подписан до одиннадцати утра, как ими было согласовано, а в три у него самолет в Нью-Йорк, то он отказывается от контракта. — Но ведь все это «липа»! — не выдержал Петя. — Конечно, липа, — кивнул отец. — Но как это доказать? Я уже консультировался у адвоката. Он говорит, что суд вполне может приговорить меня к возмещению всех убытков, да еще моральный ущерб… Вот и получится, что я не рассчитаюсь с ними, не продав квартиру. Мне дали три дня на размышление. Говорят, что судиться им самим не хочется. Готовы пойти со мной на мировую. Я отдаю им квартиру, а они сами подберут мне другую, похуже, тоже «очень ничего», по их выражению, — с тем, чтобы разница пошла в счет погашения их убытков, пусть и не полностью. Я отказался… — А они что? — подался вперед Петя. — Ответили, что три дня на размышление мне все равно оставляют. Если я не проявлю благоразумия, то в четверг, ровно в три часа дня — по истечении трех суток, понимаешь? — начнется открытая война. — Но ведь это шантаж! — Да, шантаж. — А ты? — Да, конечно. — Котельников кивнул, поняв с полуслова, о чем хочет спросить сын. — Я втихую включил диктофон. Но они говорили так, что ни к единому словечку не прицепишься. Я, конечно, дал кассету послушать Борьке. И у него есть кое-какие соображения, как их подловить и доказать, что это уголовно наказуемая провокация… В общем, будем сражаться! — А может, Бог с ней, с квартирой? — спросила мама. — Покой дороже. Легко досталась, легко и пропадет. Ты ведь сам когда-то шутил, что в крайнем случае всегда преферансом на жизнь заработаешь. В такой сложной взрослой карточной игре, как преферанс, Петькин отец был асом. — Когда это ты так шутил? — с интересом спросил Петька. — Было дело… — усмехнулся отец. — Между поездками за границу история произошла. Меня в идеологической диверсии обвиняли и хотели выпереть отовсюду с волчьим билетом, чтобы я нигде работы по специальности не нашел. Из-за Высоцкого. Да, да, того самого. Для тебя Высоцкий уже, наверное, древняя история, а для нас это самое что ни на есть живое было. И наверху относились к нему с большим подозрением. А я в годовщину его смерти организовал вечер его памяти. Это в секретном-то институте! Да еще мы чудом раздобыли пленку с записью единственного спектакля «Памяти Высоцкого» в Театре на Таганке — потом его запретили наглухо. Ну и пускали куски из спектакля как сопровождение… Смешно теперь об этом вспоминать, а как тогда на меня орали, как ногами топали! — Вот это да! — воскликнул Петя. Раньше родители почему-то никогда ему об этом не рассказывали. — И ты всерьез тогда подумывал преферансом на жизнь зарабатывать? — А что? — ухмыльнулся отец. — При моем умении вы бы не только хлебушек имели, но и маслице, чтобы на него намазать! Я им так и сказал. Они просто обалдели. — Прямо так и сказал? — Да. Надо ж было показать им, что мне все это как с гуся вода, а без такого специалиста, как я, они не обойдутся. Конечно, паршиво было на душе, и вся дальнейшая жизнь в черном цвете виделась, но я знал, что перед такими раскисать нельзя! И замяли они это дело, махнули на меня рукой. Вот так! — И отец сурово поглядел на Петю и маму. — Если уж вспоминать об этом, то чтобы делать свои выводы. Да, я хочу жить хорошо, всегда хотел, и не для себя самого: хочу для вас, своих родных и близких, построить хорошую жизнь, в которой будет прочная основа. Я умею радоваться отдыху, хорошему столу, квартире, в которой приятно жить, машине, которой приятно управлять. Мне приятно сознавать, что все это дело моих рук. Но я никогда ни перед кем не пресмыкался, не трусил — и никогда не буду пресмыкаться и трусить! Иначе эта трусость всю жизнь отравит. Японские самураи, однажды струсив — или даже заподозрив, что в них проснулась трусость, — делали себе харакири. Потому что знали, что не смогут жить дальше, стыдясь самих себя. Я харакири делать не буду, но я знаю, что всегда должен оставаться человеком — чтобы смотреть вам прямо в глаза, чтобы не стыдиться, глядя в зеркало! Иначе все радости жизни понемногу станут не в радость… Да, я в свое время КГБ не испугался — так почему я должен сейчас бояться этой шпаны? — А рассчитаться с ними ты не можешь? — спросила мама. — Нет. Общая сумма иска составит приблизительно сто двадцать тысяч долларов. Даже если я изыму все деньги, вложенные в дело — а их не возьмешь и не изымешь просто так — то такой суммы я и с помощью друзей не наберу. Они очень точно выяснили мои возможности перед тем, как устроить мне эту подставку. — Но ведь бывает так, что человек не трусит, а отступает перед объективными обстоятельствами… — сказала мама. — Бывает. Но это не тот случай. Как бы то ни было, у нас есть еще два дня с хвостиком. За этот срок что-нибудь придумаем. — Они могут и не выжидать эти три дня, а попробовать устроить еще какую-нибудь пакость, — сказала мама. — Мол, с нами шутки плохи. — Могут. Поэтому завтра дети в последний раз идут в школу, а ты — на работу. Я завтра в школе договорюсь, когда отвезу их. Поедете к твоей сестре… Или нет, лучше я возьму вам путевки в хороший подмосковный пансионат, и будете сидеть там, пока все не кончится. — Я тебя не оставлю! — твердо заявил Петя. — Оставишь — и это обсуждению не подлежит. Здесь ты будешь мне только обузой. Чтобы спокойно действовать, мне надо знать, что вы в безопасности. Петя надулся, но промолчал. По большому счету, отец прав. Ему надо спрятать родных подальше, иначе он будет чувствовать себя так, словно у него руки связаны. Но он ведь не знает, что его сын с друзьями начал собственное расследование — и может оказать неоценимую помощь! Ладно, решил Петя, посмотрим, что будет завтра. В крайнем случае он сможет договориться с друзьями, чтобы они действовали без него, а сам сумеет на денек ускользнуть в Москву, если потребуется. — Все! — Отец прихлопнул кончиками пальцев по столу. — Всем спать. Утро вечера мудренее…Да, кстати, — обратился он к Пете. — Сегодня утром я сам вывел Бимбо, чтобы дать тебе поспать после воскресенья. Но каждый день так не будет. Завтра его выводишь ты. — Разумеется! — откликнулся Петя. — Ты и сегодня мог совершенно спокойно разбудить меня пораньше, ведь выгуливать его — моя обязанность. Завтра я вообще хочу встать в полседьмого, чтобы у него была нормальная прогулка, а не несчастные пять минут — наспех закинул ножку над ближайшим кустиком. Он пожелал родителям спокойной ночи и отправился спать. Спалось ему плохо, сны какие-то дурные снились. Что-то вроде того, что он стал долбить стену, чтобы добраться до замурованного камина — и вдруг весь дом начал с грохотом рушиться. Он проснулся, обалдело прислушался. Нет, ничего не падало, это Бимбо заливался отчаянным лаем. Петя вскочил, в темноте нашарил тапочки и выбежал из комнаты. Бимбо уже охрип от надрывного лая. Он метался по прихожей, кидался на дверь, забегал в комнату родителей, окна которой выходили во двор, кидался к окну, ставил передние лапы на подоконник, соскакивал и опять начинал метаться. — Да что это с ним такое! — воскликнул отец, безуспешно пытавшийся утихомирить пса. — Никогда с ним такого не бывало! Отец был полностью одет, и Петя понял, что он так и не ложился спать. Мельком кинув взгляд в кухню, он увидел, что пепельница на кухонном столе полна окурков. Значит, все это время отец сидел и курил, думая о своем. — Мальчики, да что это с вами? — растерянно обвела всех взглядом мама. — Спокойней, Бимбо, спокойней! — заклинал Петя. — Все в порядке! Катя проснулась и сонным испуганным голосом позвала маму. Та поспешила подойти к ней. Кое-как Бимбо удалось успокоить. — Это неспроста, — сказал Петя, поглаживая тяжело дышавшего пса. — Что ты почуял, Бимбо? Что-то недоброе, да? Отец подошел к окну и выглянул наружу. — Машина на месте, — пожал он плечами. — Но если б ее пытались угнать, сигнализация бы сработала. Однако я с тобой согласен. Просто так Бимбо заходиться не стал бы. Он наверняка учуял опасность совсем поблизости — может быть, чужих на нашей лестничной клетке. И понял, что намерения у этих чужих плохие. — Ты думаешь, за нами могут следить? — спросил Петя. — Все возможно. Но, думаю, услышав Бимбо, они поспешили убраться, кто бы это ни был: люди, специально приставленные следить за нами, или просто бомжи. — Он устало поглядел на сына. — Иди спать. — А ты? — Я тоже скоро лягу. Петя внимательно посмотрел на отца, но ничего не сказал. Он вернулся в свою комнату, кинул взгляд на будильник — полтретьего ночи! — и опять лег. Проснулся он от оглушительного трезвона будильника и, как часто бывает после крепкого сна, не сразу вспомнил, почему поставил будильник на такую рань. Но потом весь вчерашний день пронесся у него перед глазами, и Петя, быстро одевшись и тихо свистнув Бимбо, вышел с псом во двор. Саша и Аня уже были там. Они отошли к «коробке», где Петя спустил Бимбо с поводка, чтобы тот побегал и порезвился. Ребята тоже стали бегать взапуски, поддразнивая Бимбо, чтобы он их догонял. Минут через пять появились Миша и Сережа, и с весельем было покончено. Друзья уселись на лавочке и принялись рассказывать друг другу то, что удалось узнать за вчерашний день. Петя велел Бимбо сидеть и охранять их. — Что-то он у тебя беспокойный сегодня, — заметила Аня. Петя кивнул. — Он и ночью вел себя очень странно. И сейчас он бегал и играл не так, как всегда, — как будто по обязанности, делая нам одолжение. Бимбо что с тобой, старина? Уловив обеспокоенность в тоне Пети, пес ударил хозяина лапой по колену, а потом встал и оглянулся на ребят, как бы приглашая идти за собой. — И в самом деле, что это с ним? — удивился Миша. — По-моему, он нас куда-то зовет, — сказала Аня. — И очень настойчиво! — добавил Петя. — Не знаю, может, ему неудобно справлять свои собачьи дела внутри «коробки»? Взгляд Бимбо наполнился презрением: как хозяин мог подумать, чтобы он стал тревожить его по таким пустякам? Потом Бимбо сделал два шага вперед и опять оглянулся на ребят. — По-моему, стоит за ним пойти, — сказал Петя. — Давайте выясним, что его так беспокоит, а потом договорим. Веди, Бимбо! Убедившись, что его поняли, Бимбо помчался большими прыжками, так что ребята сразу отстали. Он подбежал к джипу и, припадая на передние лапы, отчаянно залаял на машину. Он лаял без передышки, пока ребята не добежали до него. — Точно так же он лаял и ночью, — сказал Петя. — Во сколько это было? — спросил Миша. — Около половины третьего. Мы его еле угомонили. — Может, в это время около машины побывал кто-то чужой и Бимбо до сих пор его чует? — предположила Аня-Оса. — Или чует следы, оставленные чужим — пробормотал Сережа. Он присел на корточки и заглянул под машину: было полное впечатление, что Бимбо лает на что-то внизу. Когда мальчик опять выпрямился, его лицо стало белым как мел. — Там какая-то штуковина… На присосках, что ли, ее прилепили? И очень аккуратно присобачили — ведь сигнализация не сработала… Как по-вашему, что можно подкладывать тайком в два часа ночи? Ответа не требовалось. Петя ворвался в подъезд, одним духом взлетел на третий этаж. Когда он открывал дверь, его руки так тряслись, что он не мог попасть ключом в замочную скважину. Дверь отпер отец, который, проходя в ванную, услышал царапание с другой стороны. — В чем дело? — резко спросил он, увидев перекошенное от ужаса лицо сына. — Папа!.. Папа!.. В нашей машине бомба!.. Бимбо учуял!..Глава IX Неожиданное открытие
Отец метнулся на улицу и с одного взгляда убедился в правоте сына. Он побежал домой, звонить в милицию и Борису, а Петя улучил минутку, чтобы перекинуться с друзьями парой слов. — Наверное, папа немедленно отправит нас в какое-нибудь тихое место! — сказал он. — Как мы будем держать связь? — Мы уже все прикинули, — ответила Оса. — Никто из нас сегодня в школу не пойдет. Кто-то должен быть на телефоне. На телефоне буду я, потому что у меня родители сейчас уедут до вечера и никто не застукает, что я прогуливаю. Ребята постараются кое-что предпринять. Звони мне — от меня узнаешь, что происходит. — Лады! — коротко бросил Петя и, взяв Бимбо на поводок, повел его домой. — Да, да… — говорил в телефонную трубку отец, когда Петя вошел в прихожую. — Абсолютно точно… Жду… — Он положил трубку. — Сейчас подъедет местная милиция. А Борис проследит, чтобы дело взяли под контроль люди из его ведомства. Может, и сам подскочит… Все, вы уже сегодня в школу не идете! Мама, собирай детей, я увезу вас из Москвы, как только машину разминируют. Или нет… Быстро двигайтесь к твоей сестре, а я потом подъеду с готовыми путевками и увезу вас. А может, Бориса попрошу помочь. Если за нами следят, то он вывезет вас в дом отдыха так, что любая слежка вас потеряет! Профессионал все-таки… Ну, живо! Берите самое необходимое — и в путь! Пете не хотелось покидать отца, но он понимал, что другого выхода нет. Когда Петя, мама и Катя выходили из подъезда, ребят уже не было. А во двор как раз въезжала милицейская машина. Высокий худой милиционер с погонами капитана стоял на углу дома и знаками показывал шоферу, куда заворачивать. Петя сразу догадался, что это Сашин отец. Машину они брать не стали, поехали на метро, потом на автобусе. Вся дорога заняла чуть больше часа: тетя жила в новом районе, в четырех автобусных остановках от метро «Теплый стан». Мама не стала рассказывать сестре всего, но и рассказанного было достаточно, чтобы тетя разволновалась — разахалась, разохалась. — Говорила я Олегу, зря он лезет в бизнес! Там же волчьи законы, съедят и не заметят! Но твой муж ведь упрямый, всегда все делал по-своему! И тебе не надо было молчать, его ведь куда только не приглашали, на хорошую зарплату. — Ты же знаешь Олега, — возразила мама. — У него есть голова и руки, и он хотел употребить их так, чтобы всем нам стало лучше. Я бы ни за что на свете не стала его отговаривать. Это нам надо на кого-нибудь опираться, а мужчинам нужна самостоятельность. И ты знаешь, какой он ответственный… — Ну, ладно, ладно! — проворчала тетя. — Это я так… Я ж знаю, ты за него в огонь и в воду. Конечно, мужику важно чувствовать себя хозяином собственного дела, а наша бабья доля… — Она махнула рукой. — Вы небось и не завтракали толком. Давайте я вас подкормлю. И чайку попьем, с крыжовенным вареньем — надо прошлогоднее варенье доедать, мы в прошлом году столько наварили, что аж до следующего лета, как видите, хватило. — Мамина сестра была известная говорушка и могла болтать часами, перескакивая с темы на тему. Мама иногда смеялась: «Катя-то в тетку уродилась!» Сейчас тетина беззаботная болтовня не раздражала, а действовала успокаивающе. После завтрака, состоявшего из творога со сметаной, яиц в мешочек, бутербродов с сыром и чая с вареньем и конфетами, тетя достала большую коробку шоколадных конфет, чтобы попотчевать любимую сестру и племянника с племянницей. Затем женщины приготовили себе еще по чашечке растворимого кофе, а детей отправили поиграть или вообще делать то, что им вздумается. Петя воспользовался этим тихим моментом, чтобы позвонить Ане. — Привет, Оса, — сказал он, услышав ее голос. — Есть новости? — Ребята отправились покрутиться вокруг трех фирм, которые выступали против твоего отца, — сообщила Оса. — Решили поделить их между собой и понаблюдать, кто туда входит, кто выходит… А я получаюсь вроде связной, которой все звонят… Диспетчер на телефоне! — Никто из них пока еще не звонил? — Саша звонил. При фирме «Блиц» есть маленький салон-магазин, где они торгуют всякой техникой — от телевизоров до охранных систем. Что интересно — на продажу не выставлено ни одной вещи их собственного производства. Все импортное. Саша покрутился в этом магазинчике, сколько возможно, постарался запомнить лица всех продавцов и тех работников фирмы, которые выходили в торговый зал, потом подошел к черному ходу фирмы, переписал номера стоящих там машин. Сейчас собирается сесть в скверике и наблюдать за черным ходом. Но, по-моему, — Аня хихикнула, — он зачитается очередной фантастикой и все прошляпит — если будет, что прошляпить!.. — Она помолчала. — Что ты обо всем этом думаешь? — По-моему, идея у нас у всех одна и та же, — ответил Петя. — В замурованном камине некогда были спрятаны огромные ценности. Спрятал их первый владелец этой квартиры Пияшев — недаром с таким тщанием расчистили его имя на стене! Наверное, знали дом, где он жил, но сомневались, в какой квартире. И параметры камина для них имели значение. Видно, по его величине, глубине, изгибам дымохода и так далее они могли точно определить, где именно находится клад. Ценности там явно потрясающие, раз они пустились во все тяжкие, чтобы законным образом заполучить квартиру себе и без помех работать над их извлечением. Эх, представить бы хоть приблизительно, какого рода эти ценности! — А сам ты как считаешь? — Я думаю, это не просто золото и камни — это что-то, имеющее отношение к искусству. Например, редчайшие ювелирные украшения. Ведь среди заинтересованных фирм имеется галерея. Крупная галерея, работающая с иностранцами. Этим галерейщикам вполне могли попасть в руки документы, где бы был след к потерянным изделиям какого-нибудь знаменитого мастера. В общем, надо первыми найти этот клад. Когда он окажется у нас в руках, мы сможем с ними торговаться — и сами прижмем их к стенке! — Как ты собираешься его искать? Петя хмыкнул. — Меня так и подмывает удрать потихоньку, вернуться в квартиру и попросту раскурочить стену! Отец мне простит, если мы что-нибудь найдем. Но мне надо знать наверняка, что его несколько часов не будет дома. — Ты с ума сошел! — Может быть. Но мне хочется что-то делать, а ничего другого я придумать не могу. Ну что, Оса, теперь ты не будешь говорить, что я расчетливый? — Нет, — ответила Аня, помолчав. — Не буду. — Лады, Осенок. Будь на связи. Я позвоню, как только у меня что-нибудь прояснится. Петя положил трубку и глубоко задумался. До слез будет обидно, если он окажется запертым в доме отдыха и ничего не сможет сделать. Можно, конечно, рассказать обо всем отцу и попробовать проникнуть в камин с его помощью. Но Петя считал делом чести довести расследование до конца самостоятельно. Мучаясь от собственного бессилия и понимая при этом, что лучше переключиться на что-нибудь другое и дать передышку мозгу, Петя прошел в гостиную и стал задумчиво разглядывать корешки книг. Тетка увлекалась собиранием альбомов по искусству, и Петя, бывая У нее в гостях, любил проглядывать огромные тома, заполненные яркими цветными репродукциями. Для начала он взял альбом мастеров Палеха и стал внимательно изучать изображения жар-птиц, русских троек, хороводов. Поставив этот альбом на место, он снял с полки другой, посвященный знаменитому парижскому музею Лувр. Перед ним проходили картины великих мастеров: Тициан, Леонардо да Винчи, Делакруа… Он был уже где-то на середине альбома, когда Катя, которой наскучило играть одной, прошла в гостиную. — Ой, какие красивые картинки! — восхитилась она. — Дай мне поглядеть! — Садись рядом и гляди, — спокойно ответил Петя. Катя вскарабкалась на диван, уселась рядом с ним, устроилась поудобнее и тоже стала глядеть репродукции, облокотившись о Петину руку. Через две минуты она сказала: — Листай побыстрее, а то скучно. — Картины надо глядеть медленно, — наставительно ответил Петя. — Если проскакивать их на бреющем полете, то многого не увидишь. — Что такое «бреющий полет»? — спросила Катя. — Это полет, который тебя бреет? И почему на нем можно проскочить? Он такой большой? Это парикмахер так называется, да? А разве на парикмахере можно скакать? — Нет, — терпеливо ответил Петя, — это когда самолет летит вот так, — он изобразил ладонью, — вжжжж-др-др-др, то про него говорят, что он идет на бреющем полете. А про человека так говорят, когда он делает что-то очень быстро и невнимательно. — А я и не хочу смотреть их внимательно, мне неинтересно! Это ты по полчаса смотришь каждую картинку! — Послушай, я лучше знаю… — начал Петя, но Катя его перебила. — «Я лучше знаю», «я лучше знаю»! — передразнила она. — Вечно ты все лучше знаешь! Тоже мне, учитель нашелся! Вот не буду смотреть с тобой картинки! Сама возьму другую книжку и посмотрю! И не успел Петя ее остановить, как она пододвинула стул к стеллажам и попыталась снять одну из книг с самого верха, где стояли самые большие и красивые альбомы. Девочка дернула за корешок, но тяжелый альбом удержать не смогла, и он полетел на пол, увлекая за собой еще несколько. Катю чудом не шандарахнуло по голове одним из тяжелых томов. От испуга она заревела. — Что ты натворила! — Петя вскочил на ноги, отложив альбом в сторону. — Это ты виноват! — всхлипывала Катя. — Если бы ты… не… — Да замолчи ты! — прикрикнул Петя, наклоняясь, чтобы собрать разлетевшиеся по полу альбомы — и вдруг замер как вкопанный. — Не реви, я сказал! — повторил он, Катин плач теперь мешал ему сосредоточиться. Уловив странные новые нотки в голосе Пети, Катя перестала плакать и с удивлением поглядела на брата. Он опустился на колени и разглядывал раскрывшийся альбом — разглядывал с таким вниманием, что позабыл все на свете. — Что ты там увидел? — спросила Катя. — А?.. Подожди… — рассеянно отозвался брат. Он увидел репродукцию карандашного рисунка, под которым стояла подпись: «Портрет доктора Пияшева». Не веря глазам, боясь сделать лишнее движение, Петя наконец решился посмотреть на обложку. Это был альбом знаменитого русского художника Врубеля. Петя опять стал разглядывать случайно открывшуюся страницу. В глаза ему бросился кусочек текста под картинкой: «Среди врачей психиатрической клиники, где Врубель провел свои последние годы, не переставая при этом интенсивно работать, он особенно тесно сдружился с доктором Пияшевым, умным и образованным человеком. Сохранилось несколько рисунков Врубеля, по которым видно, как тепло он относился к своему врачу. Известно, что для доктора Пияшева Врубель исполнил изразцовое панно для камина — один из вариантов своего «Князя Гвидона», — но местонахождение этого панно неизвестно, и оно считается утраченным». На шум прибежала хозяйка. — Что тут у вас? — спросила тетя и, увидев кавардак на полу, всполошилась: — Как же вы?.. — Извините, тетя Вера, — сказал Петя. — Мы нечаянно. Просто хотели альбомы поглядеть. Мы в одну секунду все приберем, честное слово. Катя с благодарностью взглянула на него. Она знала, что брат ее ни за что и никогда не выдаст, но всякий раз, когда он ее в чем-нибудь покрывал, это было для нее как впервые. Притом наблюдательная Катя заметила, что с братом творится что-то странное. Он ее даже не отругал, даже кулаком не погрозил… — Ну, хорошо… — со вздохом согласилась тетя, успокоенная тем, что жертв и разрушений нет. — Поставьте все на место и впредь будьте поосторожней. И она опять удалилась пить кофе и болтать с сестрой. — Так что ты там увидел? — повторила Катя. — Ничего особенного, — ответил Петя, уже немного пришедший в себя. — Просто один рисунок очень понравился и захотелось поближе его разглядеть. Он припоминал изразцовые картины Врубеля в Абрамцеве, куда как-то ездил с родителями погулять. Они переливались всеми цветами радуги. Это было фантастическое зрелище! Значит, вот из-за чего весь сыр-бор?.. Петя задумчиво собрал альбомы и водрузил их на место. Что делать дальше? Он не сомневался, что теперь ему известно, где и что искать. Надо немедленно оповестить друзей! Он поспешил к телефону и рассказал Ане о своем потрясающем открытии. Она только периодически ахала, слушая его рассказ. — Теперь неплохо бы выяснить, сколько стоит изразцовое панно Врубеля, — завершил свой рассказ Петя. — Я вот думаю, как это можно узнать. — Пожалуй, здесь я смогу тебе помочь, — сказала Оса. — Папа дружит с художниками, актерами, вообще с людьми искусства. Я сейчас возьму записную книжку и попробую их обзвонить. И ребятам скажу, если будут перезванивать, чтобы они тоже думали. Позвони мне через полчасика. — Никто из наших больше не перезванивал? — спросил Петя. — Пока нет. — Лады, тогда до скорого! Они попрощались, и Петя повесил трубку. — А я все слышала! — раздался голосок у него за спиной. Петя оглянулся и увидел в дверях комнаты, в двух метрах от него, сестру. — Подслушивала! — И вовсе не подслушивала! — возмутилась Катя. — Я никогда не подслушиваю! Я не пряталась! Я просто подошла и стояла тут, а ты ни разу не оглянулся! Зато теперь я знаю, что у тебя есть секрет! Первым порывом Пети было закричать на сестру, обругать ее, но он сдержался. Если поругаться с Катей, то поднимется шум, прибегут взрослые, и Катя наверняка что-нибудь сболтнет — нет, сознательно ябедничать она не станет, но в пылу спора у нее может вырваться что-нибудь такое, что взрослые начнут допрашивать Петю, и ему придется выкручиваться. Мама если и не сообразит, что «секрет» ее сына связан с нынешними неприятностями семьи, то вообразит это — у страха глаза велики. Поэтому Петя просто пожал плечами. — Ну и что? — сказал он. — Почему у меня не может быть своих секретов? — У тебя очень интересный секрет! — заявила Катя. — Ты что-то говорил про квартиру и про картину. Ты знаешь что-то, из-за чего мы сюда уехали, чего даже взрослые не знают, да? Если раньше Петя очень часто радовался, что у него такая смышленая сестра, то сейчас он пожалел об этом. — Вовсе нет! — возразил он. — Этот секрет — мой собственный! Мальчишеский! — Рассказывай! — язвительно отозвалась Катя. — И никакой он не мальчишеский — я слышала, как ты с девчонкой разговаривал! Продолжая мысленно проклинать сообразительность сестры, Петя быстро прикинул, как быть дальше. — Ладно! — бросил он. — У меня есть секрет — и большой секрет! Но сейчас я тебе рассказать его не могу! Это не только мой секрет, он и моих друзей, понимаешь? Но я тебе обещаю, что расскажу его, как только будет можно. Но смотри, если ты кому-нибудь проболтаешься, что у меня есть секрет — ты никогда этого секрета не узнаешь! Идет? Катя подумала — и, видимо, решила, что условия вполне справедливые. Брат не велит ей заткнуться и не лезть не в свое дело, не относится к ней как к несмышленой сопле, с которой и считаться не стоит — он готов поделиться секретом, как только будет можно… А что он сейчас не может рассказать, то тут он тоже прав: раз это не только его секрет, он обязан считаться с друзьями. Катя тоже всегда считалась с друзьями и ни за что не стала бы рассказывать другим то, что доверили ей по секрету. — Идет! — согласилась она. Но ее одолевало нетерпение. — А когда я узнаю? — Скоро, — пообещал Петя. — Думаю, дня через три. — Так долго… — разочарованно протянула Катя. — Вовсе не долго. А может, и быстрее получится. — Ну хорошо. — А пока ты обещаешь молчать? — строго спросил брат. — Обещаю!.. Раздался телефонный звонок. Петя взял трубку. Звонил отец. — Алло, это ты?.. Передай маме, что через час за вами заедет машина. Борис взял вам путевки в один санаторий его ведомства. В путевках вы записаны как его жена и дети. Во-первых, из соображений безопасности, во-вторых, — отец усмехнулся, — путевки идут с пятидесятипроцентной скидкой. И отвезет вас туда один из его сотрудников. Я за вами заезжать не буду, на случай, если за мной следят. Я и звоню сейчас из автомата. Ну, в добрый путь! — Ни пуха, ни пера! — откликнулся Петя. — К черту! — отозвался отец и повесил трубку. Петя поспешил передать все маме. — Надо бы продуктов на дорожку собрать… — засуетилась тетя Вера. — Какие продукты, какая дорожка! — рассмеялась мама. — Тут ехать, наверное, не больше часа. А кормить нас там будут. В санаториях и домах отдыха обед обычно с двух до трех. Как раз к обеду доедем и устроимся. Тетка стала возражать, но Петя уже не слушал, о чем говорят две сестры. Он вернулся к телефону и опять набрал номер Ани. — Ну, что, Оса, удалось что-нибудь выяснить? — Удалось! — Анин голос дрожал от волнения. — У папы был приятель, сотрудник Третьяковской галереи. Он безочереди проводил папу на выставки, на которые невозможно было попасть. А папа протаскивал его на самые интересные матчи, в ложу для прессы. В общем, я нашла в большой записной книжке его рабочий телефон и позвонила ему. Извинилась, что беспокою его в рабочее время, и сказала, что у нас возник спор — мы смотрели альбом Врубеля и заспорили, сколько могут стоить его изразцовые панно. Он уточнил, какие панно я имею в виду, и я ответила, что панно для внутреннего убранства дома, а не для улицы, из тех, которые совсем как картины и сделаны особенно красиво. Он ответил, что цена может быть самая разная. Например, Третьяковка смогла бы дать лишь тысяч двадцать долларов, даже за самое лучшее из них, потому что у них с деньгами плоховато. Среди богатых коллекционеров, особенно зарубежных, цена может доходить до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Но и это еще не предел. Потому что если такая вещь попадет на крупный международный аукцион, то при стартовой цене, скажем, в сто пятьдесят тысяч долларов она вполне может в итоге уйти за миллион! Если, конечно, это панно высшего класса, в хорошем состоянии и с сертификатом, что оно попало к нынешнему владельцу, а от него на аукцион законным путем. Таких панно существует всего несколько, и все они известны! — Одно из них неизвестно… — проговорил Петя. — Да! Но ты представляешь?! — Представляю. Им есть за что бороться. Теперь слушай меня. Через час мы уезжаем за город. Я буду оттуда звонить. Если случится что-нибудь чрезвычайное, я найду способ присоединиться к вам!Глава X Скандал в картинной галерее
Тем временем Сережа, Миша и Саша, как уже говорилось, вели разведку вокруг трех фирм. Найти их адреса не составило особого труда. Саше, как мы знаем, достался «Блиц». Сережа взял на себя «Свиягу Трастинг», а поразнюхивать насчет «Геликон Арт» доверили Мише. Миша постарался взяться за дело поосновательней. Якобы уходя в школу, он тайком извлек из серванта театральный бинокль и положил в свой рюкзак. Галерея располагалась на одной из старых московских улиц, в двухэтажном особняке. На первом этаже этого особняка был пункт обмена валюты. Рядом с дверью обменного пункта поднималась вверх широкая лестница, — на верхней площадке которой дежурила за небольшим столиком молодая сотрудница. Миша в нерешительности стоял у основания лестницы, когда сотрудница, кинув на него взгляд, улыбнулась и спросила: — Ты что, школу прогуливаешь? — Похоже, ей просто было скучно. — Ну… — замялся Миша. — Мне можешь сознаться! — успокоила она. — Я еще не настолько стара, чтобы не помнить, как сама сбегала с уроков. — Да… — Миша помолчал секунду и сказал: — Я увидел, что у вас тут галерея, интересно стало. — У нас много интересного! — согласилась девушка. — Но ты знаешь, что вход у нас платный? — Нет. — Миша стал судорожно прикидывать, сколько может стоить вход в галерею. У него в кармане одиноко болталась пятирублевая монета. — На дверях объявление есть. Как же ты не заметил? — Проглядел как-то… — виновато проговорил Миша. — А сколько стоит вход? — Дорого. Думаю, таких денег у тебя нет. Тридцать рублей. Ты ведь понимаешь, к нам приходят потенциальные покупатели — то есть люди, которым по средствам приобрести произведение искусства. Для таких людей тридцать рублей все равно что две копейки. — Понятно… — Миша раздумывал, как бы ему половчее ретироваться, но сотрудница истолковала его колебания по-своему. — Ты что, хочешь посмотреть, что у нас есть? — Да, интересно было бы, — признался Миша. — Знаешь что, проходи просто так. Ты разбираешься в искусстве? — Не очень. В школе нас водили в Третьяковку и Пушкинский музей, но… Я мало знаю. Но картины и всякое другое — это всегда так интересно. — Походи, погляди, что у нас есть. Посмотрим сумеешь ли ты отличить лучшее от среднего. У нас имеется очень неплохой Левитан, а еще такой Делакруа, что ради него к нам приезжали из лучших музеев Европы. Они готовы купить за любую цену и сами пробивать разрешение на вывоз. Впрочем, мы продаем вещи с гарантией, что покупатель получит право на вывоз приобретения за границу. У нас есть лицензия на право торговли на экспорт. Немцы восемнадцатого века так себе, хотя и ценятся очень дорого. Впрочем, походи, сам все увидишь. Миша поблагодарил и прошел в залы галереи. Внутри и в самом деле было очень интересно. Он увидел не только картины, но и потрясающую старинную мебель, и великолепный фарфор в стеклянных шкафчиках — среди фарфоровых тарелок, чашек и соусниц попадались вещи такой дивной красоты, что дух захватывало. На самых выигрышных местах стояли несколько изящных бронзовых и мраморных статуэток. Миша прочел имена скульптуров: Пюже, Бурден, Майоль. Про Бурдена он что-то слышал, про Майоля рассказывали в Пушкинском музее. Кто такой Пюже, Миша не знал, но догадался, что этот скульптор знаменит не менее двух других, раз выставлен рядом с ними и его произведения окружены таким почетом. Небось каждая статуэтка стоит как «Мерседес», если не больше. Миша старался двигаться помедленней. Никакого определенного плана, что и как вылезть и вынюхивать, у него не было, но он решил, что раз уж попал в галерею, то стоит в ней задержаться насколько возможно подольше — вдруг что-нибудь само вынырнет. В это время Саша, дежуривший на своей лавочке, услышал резкий визг тормозов и поднял голову. К заднему ходу подрулила машина с «мигалкой» на крыше. Сквозь проход на улицу виднелась вторая такая же машина. Она исчезла, промелькнув в просвете между домами, и опять послышался резкий визг тормозов — там, где был главный вход… …Миша услышал голоса у столика сотрудницы галереи и, оглянувшись, увидел троих хорошо одетых людей. — Да, разумеется, мы возьмем билеты, раз так положено, — очень вежливо говорил один из них. — За нас троих, выходит, девяносто рублей. — Да, — подтвердила сотрудница. Посетитель отсчитал деньги. — Как пройти к вашему директору? — спросил он, получая билеты. — Через первый зал и направо, в коридорчик. Но лучше вам сначала осмотреть галерею и решить, что вы хотите приобрести. Директор не любит, когда его беспокоят по пустякам. — Еще раз спасибо. Мы уже знаем, чего мы хотим, — все так же вежливо ответил посетитель. — Пошли, — кивнул он своим спутникам. Они прошли через первый зал, мимоходом взглянули на Мишу, находившегося во втором зале, и свернули в коридорчик. У Миши перехватило дух. Эти трое вели себя как-то неестественно. Мальчик чуял, что здесь дело нечисто. Услышать бы, о чем они будут говорить с директором… Саша увидел, как из машины выскочили несколько людей, одетых очень разномастно: кто в спортивном костюме, кто в поношенном пиджачке, кто в рубашке с короткими рукавами, из нагрудного кармана которой торчали модные темные очки. Но что-то их объединяло. Может быть, выправка: все они выглядели подтянутыми, каждое движение их было точным и выверенным. Эти люди распахнули дверь заднего хода и ворвались вовнутрь. Только один остался караулить… Миша, сделав вид, будто разглядывает картины, медленно — так медленно, чтобы для сотрудницы, если она за ним наблюдает, это выглядело вполне естественным, — сместился к коридорчику и завернул в него. Благо и предлог был пройти в коридорчик: по его стенам висели рисунки и акварели. Одна из акварелей — морской пейзаж — была с особым тщанием взята под толстое стекло и вставлена в резную золоченую раму, явно очень старую и дорогую. Из таблички рядом с акварелью Миша узнал, что это произведение Тернера. Кто такой Тернер, Мише было известно. В их домашней библиотеке имелся альбом-каталог знаменитого английского художника. Родители приобрели его много лет назад, когда в Москве была выставка работ Тернера из коллекций английских музеев. Отец рассказывал ему, что им с мамой пришлось стоять в очереди несколько часов. Не побывать на этой выставке для интеллигентного человека считалось просто неприличным. Ажиотаж был еще тот — не такой, конечно, как вокруг Джоконды или сокровищ Тутанхамона, но все-таки… Теперь Миша смотрел на изображенный художником гордый красавец-парусник и одновременно напрягал слух, пытаясь разобрать, что происходит за дверью директорского кабинета. Сначала ему ничего не было слышно…Саша закрыл книжку и с рассеянным видом побрел со двора. Дежуривший у заднего хода и шоферы машин скользнули по нему равнодушным взглядом — мальчишка их не интересовал. Саша вышел на улицу и свернул к главному входу. Сквозь легкие жалюзи на окнах магазинчика было плохо видно, что происходит внутри, и Саша решился зайти. — Эй, парень, не ходи туда! — донесся до него остерегающий голос. Мальчик не заметил человека, дежурившего у самой двери. — А что? — спросил Саша. — Что происходит? — Не твоего ума дело! — ответил незнакомец. Он держал правую руку небрежно заложенной за пиджак, и Саша догадался, что под мышкой у него кобура с пистолетом. То, что на магазинчик нагрянули не бандиты, а совсем наоборот — сотрудники какого-то из особых отделов правоохранительных органов, Саша не сомневался. Не только из-за «мигалок» на машинах. Бандиты повели бы себя совсем по-другому. Они бы Саше и с лавочки встать не позволили, посчитал мальчик. Поэтому он и повел себя так смело, пережив первый испуг. — Мне ребята сказали, здесь дешевые плееры есть… — Саша пробовал завязать разговор. — Ищи теперь плеер в другом месте! — усмехнулся мужчина. Потом резко распорядился: — Если ты такой любопытный, отойди не меньше чем на пять шагов и глазей оттуда! — ему явно не нравилось, что Саша его отвлекает и одновременно может своим поведением привлечь внимание случайных прохожих. Саша отошел — даже не на пять шагов, а дальше…
Голоса в кабинете зазвучали на повышенных тонах, и разговор стал слышен Мише довольно ясно. — Негодяи! — это, по всей видимости, говорил директор галереи. — Угрожать мне вздумали? Я таких, как вы… — Помилуйте, да кто же вам угрожает? — возразил спокойный голос. — Это вы угрожаете всем. Есть правила цивилизованного поведения, которые нужно соблюдать. Мы просим вас не разрушать рынок. Ваши игры с образованием новых цен доставляют нам большие сложности. Между людьми, работающими в одной сфере, должно существовать взаимное уважение… — Знаете, где я видал ваше взаимное уважение? Таких, как вы, я могу пачками покупать и продавать! И вести себя буду так, как считаю нужным! — Но этим вы разрушаете сложившийся порядок. Другие галереи имеют только те деньги, которые получают в результате своего оборота. А у вас идет накачка нефтяными деньгами. Поэтому вы считаете себя выше всех. Но это неправильно. Вы сами в итоге отпугнете крупных западных покупателей не только от нас, но и от себя. Подорвете то, что складывалось годами. Но, смею вас заверить, искусство — это тот бизнес, в котором вращаются деньги, вполне сравнимые с нефтяными. Подумайте над этим. Неужели вы считаете, будто люди согласятся расстаться с такими деньгами только потому, что вам вздумалось все, извините, захапать. — Я уже сказал вам, что плевал на вас, и еще раз могу повторить! Мне плевать, если какой-то дурак разоряется! Если он будет не совсем дураком, то придет ко мне на поклон! — Я думал, вы окажетесь более разумным человеком… — Наступила пауза. — Вы слышали, что произошло с одной из ваших фирм? — С какой еще фирмой? Нет у меня никаких фирм, кроме этой галереи… — Раз у вас нет, значит, не вы главный хозяин. Впрочем, это нам и так известно. Да, конечно, до вас еще никак не могло дойти, что произошло — вернее, происходит в данный момент с «Блицем», одной из фирм, принадлежащей тому же человеку или тем же людям, что и эта галерея. — Снова пауза. — Сегодня утром в управлении по борьбе с экономическими преступлениями раздался анонимный телефонный звонок. Неизвестный проинформировал… Кстати, этого неизвестного попытались найти, но установили только, из какого телефона-автомата он звонил. В вестибюле станции метро «Площадь Революции», дальше след, естественно, затерялся… так вот, неизвестный проинформировал, что фирма «Блиц» получила очередную партию южнокорейской техники, не прошедшую должной таможенной очистки, то есть попросту контрабандную, и если сотрудники управления поспешат, они успеют перехватить всю документацию до того, как она будет подтасована или подделана. Я полагаю, — секундная пауза, как будто человек посмотрел на часы, — что они уже на месте. Мы можем вместе с вами порадоваться тому, что удар пришелся именно на «Блиц» — ведь потеря «Блица» не нанесет вам серьезного урона. Но вам стоит задуматься… — Вон! — раздался истошный вопль. Миша поспешил из коридорчика в зал. Там он остановился перед картиной Левитана и сделал вид, будто все его внимание сосредоточено на прекрасном осеннем пейзаже. Хлопнула дверь кабинета. Миша оглянулся на секунду — и увидел спины трех мужчин, удалявшихся из галереи. Уходили они очень спокойно. Один из них даже остановился перед какой-то картиной, окинул ее взглядом знатока и, благожелательно кивнув, нагнал своих спутников. Уходя, они предельно вежливо попрощались с сотрудницей. Миша рискнул вновь сместиться поближе к коридору. Он услышал голос директора: — Алло, Валерий Адрианович?.. У меня были трое, говорили насчет «Блица», что… Ах, вы уже знаете? Хорошо, больше звонить вам не буду. Да, увидимся вечером. Молчание. Значит, директор положил трубку. Миша поспешил вернуться в зал…
Саша увидел со своего наблюдательного поста, как из магазинчика вывели двух человек в наручниках. — Ну, что? — спросил стоявший у входа у одного из тех, кто конвоировал арестованных. — Порядок, — ответил тот. — Ни одной бумажки не успели уничтожить. Хотя пытались. Ребята уже приступили к работе. Саша подумал, что он узнал достаточно и пора позвонить Ане…
Миша услышал, как вновь хлопнула дверь кабинета. Оглянувшись, он увидел, как из коридорчика появился плотный мужчина в строгом костюме, с красным от гнева лицом. Он размашистым шагом направился к сотруднице и накинулся на нее: — Почему ты их впустила? У нас что, проходной двор? К нам не смеет ходить всякая шваль! — Но ведь они взяли билеты, — вполне логично возразила девушка. На это директору ответить было нечего. Но последнее слово должно было остаться за ним — он явно был из тех людей, которые не успокоятся, пока не сорвут на ком-нибудь свою злость, желательно на том, кто слабее их или от них зависит. Он повернулся всем телом, словно пытался выкинуть из себя душившую его ярость. И взгляд его упал на Мишу. — Этот тоже взял билет? — язвительно спросил директор. — Да, — ответила сотрудница, мгновенно побледнев. — Эй, парень, подойди сюда и покажи билет! — Я… я… — Миша запнулся. — Наверное, я не взял билета… То есть я хочу сказать, взял, но, кажется, сразу и оставил там, где купил… То есть я… — Хватит якать! — грубо оборвал его диктор. — у нас ведется строгий учет билетам и деньгам. Если ты действительно взял билет, то все сойдется! Ну-ка, погляди, не лежит ли у тебя на столике оторванный билет, и покажи, сколько денег в кассе! — приказал он сотруднице. — Но я… то есть я… я бываю рассеянным… — продолжал лепетать Миша. Директор опять повернулся к нему. — Заткнись, я тебе сказал! Откуда у тебя такие деньги? — Мой папа… Он мне дал… Он дает… Он сказал, что тут есть галерея поблизости, и чтобы я пошел поглядел, нельзя ли купить чего-нибудь маме на день рождения… Наша мама любит старинный фарфор… Он сказал, что если мне что-нибудь понравится, он придет вместе со мной, и я ему покажу, и он купит… — Что, твой папа может выбросить тридцать рублей на то, чтобы его сыночек приглядел подарок мамочке? — Да… Он уже покупал… — Миша сам не соображал, что бормочет. Он видел только, что сотрудница, пока директор смотрел на него змеиным гипнотизирующим взглядом, срочно оторвала билет, сдвинула его на край стола и, вынув деньги из сумочки, пихнула их в кассу. У Миши даже закралось подозрение, что директор все отлично понимает: и что Миша врет, врет жалко и нелепо, и что делает несчастная девушка. Такое изощренное издевательство: раз его подчиненная пустила по доброте душевной незнакомого мальчишку, то пусть теперь за него заплатит. Мальчишка, конечно, смоется, и деньги сотрудницы «ку-ку». Для нее это будет вроде штрафа. А ей надо выбирать между этим штрафом и хорошей взбучкой за нарушение правил допуска посетителей в галерею. — Ну, что? — спросил директор, погипнотизировав Мишу ровно столько времени, что сотрудница успела завершить свои действия. — Нашла билет? — Вот какой-то билет лежит на краю стола, — сообщила она. Директор поглядел. — Дай! Дай поглядеть, сколько билетов продано. Оторвано — девять. У нас сегодня было… Трое, плюс две пары, плюс один — который купил рисунок Брюллова… Остается один билет. Давай кассу! — Он пересчитал деньги и изобразил крайнее удивление. — Надо же, все сходится, двести семьдесят рублей! Можешь продолжать разглядывать свой фарфор, — милостиво разрешил он Мише, кинув на него ехидный взгляд. И удалился в кабинет. Выждав несколько минут, Миша подошел к сотруднице. — Извините, что подвел вас, — сказал он. — Но я не исчезну, честное слово, не исчезну. До скольких вы работаете? — До шести, — ответила девушка и смахнула слезу. — Да не плачьте вы! — постарался утешить ее Миша. — Не стоит того… И как вы миритесь с таким хамом? — не удержался он от вопроса. — А что мне делать? — печально проговорила сотрудница. — Я окончила искусствоведческое отделение истфака МГУ. Искусствоведы сейчас никому не нужны. А здесь хоть платят прилично… — До шести я буду обязательно! — горячо заверил Миша. — Лучше сделаем иначе. В галерею тебе лучше не возвращаться… — Девушка боязливо покосилась в сторону кабинета директора. — Я подожду тебя на углу улицы, от четверти седьмого до, скажем, половины. Если в половине тебя не будет, я буду знать, что ты… Что у тебя ничего не получилось, — поправилась она. — В четверть седьмого я буду как штык! — пообещал Миша. — Хорошо, хорошо. А теперь ступай. Только оказавшись на улице, Миша облегченно перевел дух. Неподалеку он углядел телефон-автомат и ринулся к нему. — Только что Саша звонил… — начала Аня, услышав его голос. — Насчет «Блица»? Откуда я знаю? Не спрашивай, откуда, я потом объясню. Сейчас Другое важнее. Я влип в историю, и мне надо вернуть тридцать рублей. Срочно вернуть! А у меня только пять. Выручайте, ребята! Это дело чести, и, кроме того, это может очень нам пригодиться… Да! Да! Думаю, пусть все скинутся, кто сколько потянет. Через час я буду у тебя. Новостей — завались!
Глава XI Кто же покушался на Котельникова?
На долю Сережи приключений тоже хватило. Он долго бродил вокруг здания, где помещалась среди прочих контор «Свияга Трастинг», прикидывая, как бы найти пост наблюдения поудачней и закрепиться на нем. Он изучал красивые таблички на застекленном подъезде четырехэтажного дома, который некогда занимал ликвидированный теперь комитет. Судя по табличкам, весь дом заполонили всевозможные офисы. Позади дома находился узкий двор-колодец, весь заасфальтированный. Устроиться там было негде. Да и незачем. Оставаясь во дворе, ничего не разведаешь о «Свияге Трастинг» — даже если знать, где окна этой фирмы. А Сережа этого не знал. Он опять вернулся к главному входу. Сквозь стекла был виден вахтер, который наверняка не пропустит мальчика, если не изобрести убедительного предлога. Сказать, что здесь работает его папа? Нет, это легко проверить. За человека, ищущего работу, выдать себя не удастся — возраст не тот. Впрочем, есть ведь фирмы, которые нанимают мальчишек раздавать рекламные листовки в переходах метро и на оживленных перекрестках… На боковой стене подъезда было наклеено несколько объявлений, распечатанных на компьютере или размноженных на ксероксе. Сережа внимательно изучил их от и до. Требуется бухгалтер… Нет, это не для него. Распродажа старой оргтехники… Тоже не подходит. Ага, может быть, вот это! Курсы английского языка для всех желающих, обращаться на третий этаж, в комнату триста восемь… Да, если он учится в спецшколе, то к концу учебного года у него вполне может возникнуть необходимость подтянуть язык — перед годовыми зачетами… Сережа напряг память, призывая под боевые знамена все крохи своих познаний в английском языке и соображая, сможет ли он сойти за ученика языковой гимназии. За троечника, пожалуй, сойдет, решил он. И тем убедительней будет выглядеть, что он хочет подтянуть свой слабый английский перед экзаменом, по результатам которого бесперспективных учеников могут и отсеять. И он смело вошел внутрь. — Тебе чего, мальчик? — спросил вахтер. — Да вот… — Сережа изобразил смущение. — Хочу узнать насчет курсов английского языка… Зачеты на носу и… — Поздно же ты спохватился! — усмехнулся вахтер. Это был добродушный пожилой человек, совсем не страшный — похоже, пенсионер, подрабатывающий на тихой работе. — Ну да нынче вся молодежь такая. Вечно вы беретесь за ум в последний момент. Но тут уж ничего не поделаешь. — Он покачал головой. — Наверное, и мы были такими же, только теперь не помним. Поднимайся по правой лестнице на третий этаж, там сразу найдешь. Сережа взял на заметку, что добродушный старик не прочь поболтать. На обратном пути можно попробовать его разговорить. Но сейчас главная задача — определить, где находится «Свияга Трастинг». Он решил обходить этане за этажом, пока не наткнется на нужную фирму. Что он будет делать, когда ее найдет, Сережа не очень представлял — но, в конце концов, можно притвориться, будто заблудился и сунуть к ним свой нос якобы за справкой, а там — как пойдет… — Где здесь «Свияга Трастинг»? — вдруг спросил кто-то у вахтера. Сережа оглянулся и увидел человека в форме инспектора ГАИ. «Неужели тот самый Сохин?» — подумал мальчик. Да, такое представлялось более чем вероятным. — На четвертый этаж, слева, комнаты в самом торце, — ответил вахтер. У человека в форме он даже не стал спрашивать, по какому тот делу и ждут ли его. Сереже этого было достаточно. Он стремглав помчался наверх, мимо изумленных сотрудников разных фирм, куривших на лестничных площадках или переходивших по делам с этажа на этаж. К счастью, народу было немного, и Сережу никто не остановил. Но, поймав на себе несколько удивленных взглядов, он все-таки сбавил ход. Если его остановят для выговора — он упустит драгоценное время! Оказавшись на четвертом этаже, он огляделся. В конце коридора виднелось большое окно. Сережа направился к нему. Он затормозил, когда в нескольких метрах от него возникла фигура инспектора ГАИ, поднявшегося по левой лестнице. Гаишник повернул в ту же сторону, куда двигался мальчик. Милиционер оказался спиной к Сереже и, пройдя до конца коридора, исчез в крайней комнате слева. Сережа прибавил шагу, пытаясь придумать, что делать дальше. Ему очень хотелось узнать, зачем гаишник пожаловал в фирму, но как? На двери, в которую вошел человек в форме, висела красивая табличка с названием фирмы. А рядом с комнатой слева, интересовавшей Сережу, был мужской туалет. Сереже сразу пришло в голову, что в такой жаркий майский денек окна в помещении фирмы вполне могут быть открыты. Если окно в туалете закрыто, распахнуть его не составит труда. Через открытые соседние окна можно попытаться подслушать разговор… Мальчик шмыгнул в дверь с буквой «М». Окно в туалете было открыто, и Сережа в два прыжка оказался возле него. Да, его догадка была удачной. Из соседнего помещения слышались достаточно ясные голоса — там тоже все окна были нараспашку. Сережа взобрался на подоконник и чуть не вывалился с четвертого этажа, пытаясь получше слышать. Впрочем, таких усилий не требовалось. Слышимость была четкая, и Сережа уселся попрямее, чтобы его торчащая из окна голова не смутила случайного прохожего. У взрослых бывают странные идеи — еще решит кто-нибудь, что мальчик хочет выброситься вниз, потом шуму не оберешься. — Не понимаю, о чем ты, — вот первое, что донеслось до Сережиного слуха. — О том, что в такие игры я не играю, неужели не понятно? — ответил другой голос. — Ты о чем? — говоривший был явно удивлен. — Разве мы тебя где-то подвели? — А то нет! — сердито отозвался второй голос. — Мы договаривались, что все будет чисто. А когда начинается уголовщина, тем более мокрые дела, то вы напрямую меня подставляете. Думаете, следствие не свяжет бомбу со вчерашним дорожным инцидентом? Как мне тогда себя вести? Мы с вами в добрых отношениях, но своя шкура дороже… — Погоди, погоди, — торопливо проговорил первый голос. — Какая бомба? Какие мокрые дела? О чем ты? — О бомбе, подложенной в машину Котельникова. Он чудом остался жив. Но шуму! Если бы я знал, что вы на такое способны — в жизни бы с вами не связался! На несколько мгновений повисла тишина. — Это не мы… — Голос прозвучал довольно растерянно. Потом, после еще одной паузы, продолжил поуверенней: — Сам посуди, зачем нам? Нам нужно, чтобы все было по закону. Без этого у нас ничего не выйдет. Убив Котельникова, мы уже никогда не сможем получить то, что нам надо. Он нам нужен живым, а не мертвым — чтобы он мог ходить, подписывать документы, чтобы все было юридически правильно, черт побери! Но это интересно… Неужели кто-то еще… — говоривший умолк, оборвав фразу. — Только за дурака меня не держите! — сказал второй голос. — Фиглей-миглей всяких не надо. Если машину пытались взорвать вы, так и скажите! От этого зависит, как мне строить беседу со следователем, если он вдруг ко мне обратится. Ведь я могу оказаться в дурацком положении, если у следствия найдутся зацепки на вас!.. — Тише, тише, — урезонил его первый голос. — Ты хочешь знать, насколько свободно можешь себя чувствовать, где тебе врать, а где нет. Так вот, заверяю, что можешь чувствовать себя совершенно свободно! Я тебе одно могу сказать: слава Богу, что у покушавшихся сорвалось. Нам бы это… Тебе лучше многих должно быть известно, — с усмешкой добавил первый голос, — что наше оружие — деньги, а не бомбы! — Да уж… — пробурчал второй голос. — И ты сделал крупную ошибку, придя к нам. Не надо было лишний раз засвечиваться. — Ничего страшного, — ответил второй голос. — Я приходил, чтобы уточнить ваши показания насчет ДТП. Начальство само велело… Вот, я тут набросал ваши ответы на вопросы о подробностях — то, что нужно знать начальству. Прочтите и подпишите, если устраивает. А то, что я к вам заехал, а не вызвал к себе — это мое личное дело. Не хотел людей отвлекать. Недолгая тишина, потом опять первый голос: — Больше вопросов нет? — Нету. — Хорошо. Тогда ступай себе спокойненько и ни о чем не волнуйся. Тебе достаточно знать, что мы тут ни при чем. — Очень надеюсь, — хмуро откликнулся второй голос. Сережа спрыгнул с подоконника и заперся в кабинке — на случай, если уходящему гаишнику захочется завернуть в туалет. Через несколько минут мальчик вернулся к окну. Первый голос явно говорил по телефону. — Я насчет покушения на Котельникова… Это точно не мы? Понимаю, что не надо пороть глупостей, но решил, на всякий случай… И потом, я подумал, те, кто это сделал, могли… Ну, вы понимаете, рассчитывать получить то же самое, что и мы… Конечно, согласен, вряд ли, но… Как вы думаете, не стоит ли взять Котельникова под охрану?.. Хорошо… Хорошо… Теперь я полностью спокоен. Спасибо вам, Валерий Адрианович! Говоривший положил трубку. Сережа едва мог поверить в свою удачу. Пожалуй, подумал он, дальше эту удачу искушать не стоит. Нет смысла соваться в фирму, где только что состоялся такой разговор. Разве что поглядеть, какая обстановочка у них внутри, сколько компьютеров. Хотя какое это имеет значение? Потерять можно больше, чем приобрести. С людьми, ведущими темные дела, разговора завязать не удастся. Могут даже не ответить на вопрос, где нужная Сереже комната, с ходу послав куда подальше. Лучше попробовать раскрутить скучающего словоохотливого старика — эти вахтеры много ценного подмечают от нечего делать… Сережа вышел из туалета и спустился вниз. — Ну, что? — спросил у него вахтер. — Узнал насчет курсов? — Да — ответил Сережа. — Но мне это не подходит. Дороговато для меня, и график занятий слишком совпадает с расписанием уроков. Буду дальше искать. Мальчик сделал шаг к двери, потом обернулся и спросил: — Скажите, а что, тут есть охранная фирма? Настоящие частные детективы? — С чего ты взял? — удивился вахтер. — Я видел, как вслед за мной прошел милиционер, а вы так его пропустили, как будто милиционеры — дело привычное. И название он сказал какое-то… — «Свияга Трастинг»? — подсказал вахтер. — Да, то самое! А «трастинг» по-английски означает что-то вроде «доверие». Вот я и решил, что они как бы обещают названием: «Нам можно доверять». Ну а сами работают телохранителями, частными сыщиками и с милицией контактируют. — Ох, уж эти мальчишки! Вам только приключений подавай, — добродушно проворчал вахтер. — Нет, эта фирма совсем другим занимается. А насчет милиции… У милиции не спрашивают, куда и зачем она идет. — Жаль, — вздохнул Сережа. — А я уж решил… Чем же занимается эта фирма? — Фирма солидная, — сообщил старик. — Я так слышал, что занимаются они нефтью и цветными металлами. У них очень солидные клиенты бывают. Особенно один… Хотя тут я даже не знаю, клиент он или главный владелец. Но все перед ним чуть не в три погибели сгибаются. На таком лимузине подкатывает, что хоть президента вози! — Да ну? — восхитился Сережа. — И какой же марки этот лимузин? — Вот в марках я не разбираюсь. Все эти заграничные машины недавно появились, годы не те, чтобы запоминать. Но, знаешь, видно что машина хорошая, не то что всякое старье которое только с виду смотрится. И господин этот такой воспитанный, всегда хоть на ходу но «здрасьте» скажет. — У такой машины, наверное, и номера особые, — сказал Сережа. — То есть как это? — не понял старик. — Ну, бывают ведь правительственные номера, когда особый набор цифр, или дипломатические… — В номерах я не понимаю, — ответил вахтер. — Да и не видел я их. А вот цветом частенько любовался. Серебристый такой цвет, навроде жемчужного. Красота! Шофер имеется, как положено… Мне страсть было бы любопытно с шофером поболтать, но он никогда из машины не выходит. Сидит суровый такой, лицо как каменное. — Шоферы разных господ — они всегда такие, — закивал Сережа. — Это понятно! — усмехнулся старик. — Да и машину такую без присмотра оставлять нельзя. Хотя я как-то спросил у Валерия Адрианыча… — Это владельца зовут Валерием Адриановичем? — уточнил Сережа. — Да, его. Я и спрашиваю: так, мол, и так, говорю, не боитесь, что вашу машину угонят? А он говорит, как угонят, так и вернут, и угонщики еще приплатят, чтобы их в покое оставили. Потому что, говорит, меня все знают и мою машину из-под земли достанут. Мою старую машину, говорит, однажды угнали, так три дня все ГАИ на ушах стояло, пока ее не вернули. Только, говорит, машину все равно пришлось менять, потому что за эти три дня она в перестрелке побывала и ее в нескольких местах продырявили. — Значит, он с вами разговаривает? — спросил Сережа. — Вообще-то нет, но раза два побеседовали мы чуть-чуть, когда он не особо спешил. Ну, как побеседовали… Я любопытствовал, он мне на несколько вопросов ответил. — Ясно. Что-то вроде интервью, да? — Вот-вот! — согласился довольный старик. — Но ты беги, парень. Я, небось, тебя задерживаю. — Да, пойду я, пожалуй, — сказал Сережа. — Всего вам доброго. — И тебе всего доброго. Ни пуха ни пера на твоих экзаменах! — К черту! — отозвался Сережа и вышел из здания. Из первого же телефона-автомата он позвонил Ане. Узнал, что Саша и Миша уже подавали голос, что у них куча новостей, что Мише срочно нужны деньги и он в скором времени позвонит или заскочит. — Я двигаюсь к тебе, — сообщил Сережа. — У меня тоже куча новостей. Но все, когда приду. Тут уже очередь. На телефонную будку падала тень человека, ожидающего, когда разговор закончится. Сережа повесил трубку, повернулся, чтобы выйти из будки, и внутренне похолодел, увидев того, кто уже несколько минут стоял у него за спиной, загораживая ему дорогу. Это был Голяк!Глава XII Охранник в сговоре с грабителями?
Между тем Миша, уже намерившийся было мчаться со всех ног к Ане, решил немного подождать. Первый испуг прошел, и ему подумалось, что было бы совсем неплохо поднакопить еще каких-нибудь сведений о галерее. Ему не давал покоя его бинокль. Раз уж взял с собой, то надо использовать! Обидно будет впустую протаскать его в рюкзаке. Миша свернул во двор, на который выходила задняя стена здания галереи. Посмотрел на окна. Почти наверняка вон то окно — кабинет директора. Но отсюда он и с биноклем ничего не увидит. Во-первых, высоко, во-вторых, под таким углом стекла сильно отсвечивают. Мальчик поглядел на здание с противоположной стороны двора. Обыкновенный жилой дом, окна лестничных клеток выходят на двор. Если подняться на лестничную клетку второго или третьего этажа в среднем подъезде, то через бинокль кабинет директора будет виден идеально. Миша пересек двор и зашел в подъезд. На двери был кодовый замок, но код, как это часто бывает, кто-то криво нацарапал рядом. Для забывчивых жильцов его, что ли, пишут? Миша не стал долго размышлять на эту тему, а просто набрал код и вошел в подъезд. Настроив бинокль, он проверил его с нескольких точек. Самым удобным местом оказалась лестничная площадка между вторым и третьим этажами. Миша ощутил приятное чувство выполненного долга, когда поднес к глазам бинокль — все-таки не зря взял его. Теперь, вне зависимости от результатов, Миша сделал все, что мог. Кабинет резко приблизился, словно подпрыгнув к мальчику. Миша увидел большой стол, шкафы, столик поменьше, на котором стояли кофейные чашки, картины на стенах и составленные лицом к стене. Директор сидел за столом и говорил по телефону. Собственно, кабинет состоял не из одной комнаты, а из двух, но одна была намного меньше другой, почти подсобка, занятая стеллажами. На стеллажах было полно всякой всячины. Миша непроизвольно перевел бинокль чуть подальше, на соседние окна. До чего увлекательное занятие — вот так наблюдать! В трехэтажном здании, примыкавшем к дому с галереей и тоже занятом разными офисами, шла своя жизнь. Никакого практического интереса фирмы, расположенные там, для Миши не представляли, но все равно, до чего здорово! Вон двое молодых людей в бордовых пиджаках беседуют о чем-то. Вон в соседнем окне девушки пьют чай или кофе, устроив себе перерывчик, и весело смеются — сплетничают, наверное. Вон кто-то сидит за компьютером, пальцы быстро бегают по клавиатуре… Всюду люди чем-то заняты, и невозможно сдержать любопытство, когда они так близко, хочется смотреть и смотреть. Миша стал придумывать, о чем или о ком могут сплетничать девушки, над чем колдует человек за компьютером, о чем так увлеченно беседуют парни в бордовых пиджаках. Хвастаются друг перед другом, кто сколько заработал? Или обсуждают, чем им заняться в выходные? Один горячо доказывает, что лучше всего поехать за город и устроить шашлык, а другой предлагает сходить в хороший бассейн, а потом завалиться в ресторан или в казино. Миша понимал, что почти наверняка его домыслы очень и очень далеки от реальности, но когда словно оказываешься со всеми этими людьми в одной комнате, хочется озвучить бесплатный спектакль, который перед тобой разыгрывается. Да, это захватывало почище боевика! Миша так увлекся разглядыванием того, что ему было не нужно, что, зазевавшись, пропустил момент, когда директор галереи оказался уже не один. Перед ним стояли навытяжку три молодцеватых мужика, а он их, похоже, крепко распекал за что-то. Потом он их отпустил повелительным жестом руки. Почти сразу в его кабинете появились другие люди. Мужчина и женщина, хорошо одетые — видимо, покупатели. Директор вежливо указал им на кресла, спросил о чем-то, подошел к боковому столику, с минуту повозился с кофеваркой, потом открыл дверцу низенького шкафчика, вынул красивую конфетницу с привлекательно разложенными в ней сладостями, спросил о чем-то. Мужчина отрицательно покачал головой и сам спросил о чем-то директора. Тот кивнул и поставил на столик пепельницу, после чего мужчина достал сигареты «Кэмел» и закурил. Директор вынул из кофеварки кофейничек, разлил кофе по чашкам, потом сам уселся в кресло. Директор и покупатели стали беседовать неторопливо попивая кофе. В основном говорили мужчины, а женщина лишь изредка вставляла замечания. Директор встал, взял с полки красочный альбом или каталог большого формата, открыл на нужной странице, стал показывать гостям. Те кивали, но, видимо, были не во всем согласны с хозяином кабинета. Потом гости встали, обменялись с директором рукопожатием, директор вышел их проводить. Гости кивали, улыбались, по их жестикуляции можно было заключить, что они вполне довольны итогом переговоров. Через некоторое время директор опять появился в кабинете. Посидел немного, подумал, потом встал и кого-то позвал, открыв дверь. Появился один из тех, кого хозяин кабинета недавно распекал. Директор что-то коротко бросил: судя по всему, какие-то распоряжения. Мужчина кивнул. Директор вышел из кабинета, а мужчина остался. Миша предположил — на этот раз, надо полагать, вполне правильно — что эти трое были охранниками галереи и получили выговор за какую-то оплошность. Может быть — и вероятней всего — за то, что их не было на месте, когда пожаловали незваные гости. Теперь, наверное, директор отправился обедать, а одного из охранников оставил в своем кабинете. Охранник уселся в кресло директора и некоторое время сидел не шелохнувшись. А потом началось нечто любопытное. Охранник встал, подошел к окну и поглядел куда-то вниз. Миша перевел бинокль в направлении взгляда охранника. Бинокль, приближающий отдаленное, одновременно сужал доле обзора, охватывая лишь немного больше площади окна. Миша увидел, как директор садится в одну из машин, припаркованных во дворе, и отъезжает. Да, уехал обедать или по своим делам. Миша опять перевел бинокль на охранника. Тот еще немного постоял у окна, а потом отошел в глубь кабинета, на ходу извлекая что-то из кармана. Это что-то было, по всей видимости, ключом, потому что при помощи извлеченного из кармана предмета охранник повозился возле стены. Белая стена была поделена на крупные прямоугольники декоративными деревянными реечками. Один из прямоугольников отворился, оказавшись дверцей. Миша всматривался, затаив дыхание. Сначала он ничего не видел — дверца мешала. Но, видимо, она мешала и мужчине — перекрывала доступ свету, которого охраннику нужно было как можно больше. Мужчина еще отодвинул дверцу, так что она прилегла к самой стене, и Мише стала видна скрытая в стене панель с разноцветными переключателями и проводками. Миша догадался, что это пульт управления охранной сигнализацией галереи. Но что там было нужно охраннику? Этот человек действовал тайком, — значит, он замышлял что-то нехорошее. Охранник немного повозился с пультом. Потом он опасливо оглянулся, затворил дверцу и запер ее. Мальчик не сомневался, что охранник что-то подпортил в сигнализации — что-то вывел в ней из строя, чтобы… Даже последнему идиоту понятно, для чего люди делают такие вещи! Охранник подкуплен, и он испортил сигнализацию, чтобы в галерею мог безбоязненно проникнуть тот, кому в ней быть не положено! И — уж конечно — в неположенное время! Галерею хотят ограбить — и охранник в сговоре с грабителями! Миша был вне себя от возбуждения. Как хорошо, что он решил воспользоваться биноклем — и довел дело до конца!.. Но что же теперь делать? Охранник опять сидел в директорском кресле, лениво созерцая потолок, как будто ничего не произошло. Так он просидит еще какое-то время, подумал Миша. Мальчик схватил рюкзак, запихнул в него бинокль и поспешил на улицу. Стремглав добежав до ближайшего телефона-автомата, он позвонил Ане: — Слушай, я не могу уйти от галереи!.. Обстоятельства изменились, и ты даже не представляешь, как! — Его голос захлебывался от волнения. — Но деньги мне все равно нужны — и, наверное, еще больше, чем прежде! И с вами со всеми надо посоветоваться! Сколько сейчас времени? Около пяти? За полчаса вы доехать успеете! Это в районе Солянки и Яузских ворот! Точный адрес галереи знаете? Ага, хорошо. Я буду ждать вас на углу улицы. Да, конечно, все расскажу! Пусть хоть кто-нибудь подъедет! И прихватите мне пожрать, ребята, я весь день ничего не ел. Сперва так увлекся, что не чувствовал голода, а теперь брюхо сводит!Глава XIII Первые догадки
Сережа бесстрастно поглядел в глаза Голяку. Дворовый атаман усмехнулся. — Ну, что? Здесь твой дружок тебя не выручит, а? — Чего тебе надо? — спросил Сережа, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойней и небрежней. — Положим, мне надо знать, зачем это ты тут ошиваешься. — Я ошиваюсь, где хочу! — И сюда тебе зайти захотелось? — Голяк кивнул на дом, в котором находилась «Свияга Трастинг». — Да, захотелось. Ну и что? Тебе-то какое дело? — Сережа понял, что Голяк видел его выходившим из здания. И сразу пришла на ум другая мысль: интересно, Голяк просто так цепляется или хочет что-то разнюхать? Может, он воображает, что фирма Петькиного отца находится в этом доме, и поэтому Сережа туда заходил? — На работу хотел устроиться? — издевательски осведомился Голяк. — Нет… — Сережа решил изложить Голяку ту же версию, что и вахтеру. — Там есть курсы английского языка. Я узнавал, сколько стоят занятия и сколько времени придется заниматься, если я запишусь. — Больно умным хочешь стать, да? А я решил, что ты нанялся туда окна мыть. Столько времени в одном окне торчал… Вот оно что! Сережу все-таки заметил с улицы случайный прохожий. И надо же было, чтобы этим прохожим оказался не кто иной, как Голяк! — А что, нельзя? — спросил Сережа. Терять ему было нечего, и оставалась одна надежда: разозлить Голяка до такой степени, что тот от ярости потеряет голову и совершит ложное движение — тогда Сережа проскользнет мимо него и удерет. — Хамить?.. — коротко спросил Голяк и злобно оскалился. — Тебя в детстве мало учили, да? Он втиснулся в телефонную будку, заперев в ней Сережу. — Теперь выкладывай, зачем ты тудаходил и что ты там делал. — Я тебе уже говорил, — сказал Сережа. — Так я тебе и поверил! — ухмыльнулся Голяк и нанес Сереже резкий и полный удар под дых. Сережа охнул, побелел от боли и схватился за грудь, стиснув зубы, чтобы не закричать. — Я тебя отделаю так, что мама не узнает! — пообещал Голяк. — А прохожим ничего не будет видно. Будет выглядеть так, будто мы стоим с тобой в будке и беседуем!.. И он тыльной стороной кулака дал Сереже по носу. В носу сразу появилось неприятное жгучее ощущение, на рубашку упало несколько капель крови. Сережа понял, что дело плохо — Голяк входит в раж и не отстанет, пока не измочалит… Но тут дверь будки распахнулась и какой-то мужчина за шиворот выволок из нее Голяка. — Ты что это делаешь, охламон? — Он поглядел на Сережу, который был почти на голову ниже рослого балбеса. — Младших обижать, кто слабее тебя? Хорошо я заметил… — Он несколько раз тряхнул обалдевшего и присмиревшего Голяка за шиворот. — Дать бы тебе так, чтобы ты навеки запомнил! Выходи, не бойся, — обратился он к Сереже. Зажимая нос и чувствуя странную звенящую пустоту в голове, Сережа выбрался из будки. — Проваливай отсюда! — велел мужчина Голяку и толкнул его так, что тот не удержался на ногах и растянулся на тротуаре. — Руки об тебя марать неохота… Голяк уже вскочил и побежал прочь, втянув голову в плечи. — И как земля таких носит! — покачал головой мужчина. — За что он тебя? — Да так, не поладили… — пробормотал Сережа. — Деньги вымогал? — Вроде того… Он вечно ко всем цепляется. — Значит, вы оба из этих мест? — Да нет. Я живу в той стороне. — Сережа показал рукой. — Случайно здесь оказался. Он, наверное, тоже. Мужчина внимательно поглядел на Сережу. — Вот что, давай-ка я тебя домой подброшу. Не исключено, что этот гад затаился поблизости и ждет, когда я уеду, чтобы опять за тебя взяться. Тогда получится, что на самом деле я тебя защитить не мог. Садись и показывай, куда ехать! — Он показал на машину, стоявшую у тротуара метрах в двадцати от телефонной будки. — Ой, неудобно… — начал Сережа. — Ничего, ничего, мне не в тягость, и я люблю все доводить до конца. Садись и показывай, куда ехать. Мужчина говорил таким категоричным тоном, что Сережа послушался его и сел в машину. — Нам сейчас к Таганской площади, а дальше я покажу. Если вы действительно… — проговорил он. — Я «действительно»! — усмехнулся мужчина, усаживаясь за руль. — Спасибо, что вы заметили и остановились, — сказал Сережа, когда они проехали несколько минут. — Хочешь сказать, кто-то мог бы заметить и все равно не остановиться? Верно, есть такие люди. Но я не такой. Замечать — моя профессия. А приходить на выручку — тем более. — А какая ваша профессия? — спросил Сережа больше из вежливости, чем из интереса. — Я работаю на Петровке. — Мужчина бросил быстрый взгляд на мальчика. — Вообще-то, моя специальность — борьба с коррупцией, но я всегда вмешиваюсь, когда вижу безобразие. Если, конечно, это не идет во вред работе. — Ух ты! — Теперь Сережа действительно заинтересовался. — Вы следователь? — Оперативник, — коротко сообщил мужчина. — Как раз перекинул объект напарнику, когда увидел… — «Объект»? — не понял Сережа. — Ну, так мы называем человека, за которым ведется наблюдение, — небрежно пояснил мужчина. — Все утро я его пас… — добавил он. — Это связано с борьбой с коррупцией? — спросил Сережа. — Разумеется. Показывай, куда ехать дальше. Да, противно, когда гадами среди своих приходится заниматься. Если, конечно, гаишников считать своими… Ну, в каком-то смысле, да… — проговорил мужчина в пространство, словно размышляя вслух. Гаишник? Сережа затаил дыхание. Потом, с трудом выговаривая слова, настолько у него от волнения стиснуло горло, спросил: — А что сделал этот гаишник? — Вот это — служебная тайна, — отрезал мужчина. Он опять бросил быстрый взгляд на мальчика. — Я тоже мог бы задать тебе пару вопросов… — Например? — Сережа напрягся. — Например, не заметил ли ты служебную машину ГАИ возле здания, напротив телефонной будки. Ведь ты где-то рядом болтался, прогуливая уроки, верно? А вы, мальчишки, замечаете иногда самые неожиданные вещи. И очень полезные. Сережа подумал — и решил сказать оперативнику часть правды. Так, чтобы и помочь ему, и ребячьей тайны не выдать. — Машины я не видел, потому что сам был в этом здании. Там есть курсы английского языка, и я узнавал, какие у них условия. Но гаишника я видел. Он вошел сразу после меня, и я слышал, как он спросил у вахтера, где находится одна фирма. — Названия фирмы не помнишь? — заинтересовался мужчина. Сережа сделал вид, будто припоминает. — «Свияга Трастинг», по-моему, — сказал он после паузы. Мужчина кивнул. — Так я и думал… — пробормотал он. И взглянул на Сережу как-то по-новому, цепко и припоминающе. — Погоди-ка, то-то твое лицо мне показалось знакомым. Это не ты торчал в окне четвертого этажа? — Я, — сознался Сережа. Значит, и оперативник его заметил, наблюдая с улицы. — Что ты там делал так долго? — полюбопытствовал мужчина. — Я зашел в туалет, — объяснил Сережа. Он придумывал на ходу, как объяснить свое долгое пребывание в окне. — Мне сообщили цены на курсах и как проводятся занятия, и я стоял и думал, подходит это мне или нет. Решил, что не подходит. Но все-таки еще раз посоветуюсь с родителями. — Угу… — Мужчина как будто удовлетворился этим объяснением. — Здесь где? — спросил он, завернув на Сережину улицу. — Вон туда, — указал Сережа. Оперативник лихо подрулил к Сережиному дому и остановил машину. — Знаешь, что, — сказал он, когда мальчик собрался выходить. — Оставь мне на всякий случай свои данные. Какой-никакой, а ты получаешься свидетель. Вряд ли ты нам понадобишься, но вдруг… Сережа охотно сообщил оперативнику свое имя и фамилию. — Отлично! — Оперативник убрал в нагрудный карман ручку и записную книжку. — Если что, я попрошу тебя подтвердить, что нужный нам человек шел именно в «Свиягу Трастинг». Но у нас и без того материала предостаточно, так что постараемся тебя не дергать. Будь здоров! — Будьте здоровы, спасибо вам! — сказал Сережа и вылез из машины. Машина отъехала, а Сережа поспешил во двор. Он не стал заходить домой, а прямиком направился к Ане. У Ани уже сидел Саша. Он только что закончил повествовать о своих похождениях и теперь несколько смущался ярких преувеличений. — «Блиц» накрылся, — сообщила Сереже Оса самую суть буквально в двух словах. — Пока Саша там дежурил, наехала оперативная бригада и всех работников фирмы повязали. — Может, это как-то связано с поисками тех, кто подложил в джип взрывное устройство, — предположил Сережа. — Очень может быть! — живо согласился Саша. — Давайте обо всем по порядку, — продолжила Оса. — Звонил Петя. Ему очень повезло! Он по чистой случайности вдруг взял и выяснил, за чем охотятся бандиты! — И Аня рассказала ребятам о том, что обнаружил Петя в альбоме Врубеля, о своем звонке работнику Третьяковки и о том, какие выводы отсюда напрашиваются. Ребята слушали, разинув рты, восклицая время от времени «Вот это да!» или «Ну и ну!» — Это еще не все, — завершила Оса. — Мишка звонил. У него тоже какие-то большие события! Он еще расскажет, а пока что ему срочно нужно тридцать рублей. Давайте подумаем, где их взять. — У меня дома есть десять, — сказал Саша. — Я их потихоньку откладывал на книгу от школьных завтраков. Могу внести в общий фонд. Сережа пошарил в своем кармане. — Школьный проездной и три рубля, — сообщил он. — Нормально, — кивнула Оса. — У меня есть восемнадцать. Немного не хватало на хороший компакт-диск «Аэросмит», я думала за эти дни еще подкопить… Но пока можно пустить в дело. И у Миши что-то есть. За глаза хватит! Зазвонил телефон, Оса схватила трубку. — Алло? Привет, Петь! Наше расследование идет полным ходом. Только что Сережа подошел, мы еще не знаем, что он принес. А у тебя как? Поняла, ясно! Пока! Она положила трубку. — Петя с мамой и сестрой уже в пансионате. Они устроились, пообедали. Он перезвонит после ужина, около восьми, чтобы узнать, как у нас дела. Валяй, Сережа! Твоя очередь рассказывать. — Мне бы только пожрать чего-нибудь! — взмолился Сережа. — Я весь день ничего не ел. И сейчас меня зверский голод достал!.. — Да, конечно! — хлопнула себя по лбу Оса, — Подождите минутку, мальчики, я вам что-нибудь соображу. Она «сообразила» три порции яичницы, бутерброды с немецким паштетом и пакет апельсинового сока. На первое Аня развела каждому кипятком в больших суповых чашках по куриному бульонному кубику «Кнорр». Ребята смели все подчистую. — Ну что, теперь все сыты? — спросила Оса, выбирая ножом последние остатки паштета из коробочки и намазывая их на последний кусочек хлеба. — Да… — блаженно вздохнул Сережа. Он посидел с минуту, собираясь с мыслями. — Ну, теперь слушайте! Саша и Аня слушали его, не перебивая. Только когда рассказ дошел до встречи с Голяком, Аня испуганно ахнула — и облегченно вздохнула, узнав про неожиданного Сережиного избавителя. А потом, когда они узнали, кем оказался этот избавитель… — Ребята, я просто не вынесу столько всего за один день! — простонала Оська. — Давайте попробуем рассортировать все, что нам известно. — По-моему, картина ясная, — сказал Сережа. — Есть три фирмы, которыми управляет один человек — скорее всего некий Валерий Адрианович. Этот Валерий Адрианович узнает про изразцовое панно Врубеля, спрятанное в квартире нашего дома, и решает его заполучить. Возможно, именно по его доносу сел Изоваров, и многие чиновники были подмазаны, чтобы квартира перешла к подставному лицу этого самого Адрианыча. Но квартира достается Котельниковым — и никакие взятки не помогли. Тогда Адрианыч придумывает другой план, с четко распределенными ролями. Запутать и запугать Котельникова должны сотрудники «Свияга Трастинг». Продавать панно будут через галерею: какому-нибудь иностранцу, по наивысшей цене. Скажем, панно действительно уйдет за двести пятьдесят тысяч баксов. И еще не меньше пятидесяти тысяч прибыли он положит в карман, выпихнув Котельникова в квартиру похуже. Адрианычу светит не меньше трехсот тысяч долларов, ребята! Да за такую сумму он удавится! Остается понять, какая роль отводилась «Блицу». Тут есть два варианта. Сотрудник «Свияги Трастинг» утверждал, что к попытке взорвать машину они никакого отношения не имеют и им это даже невыгодно. По-моему, ему можно верить — он вполне логично все излагал. Значит… Да, как я сказал, есть два варианта. Первый — что «Блицу» и «Свияге» были даны самостоятельные задания, с тем чтобы одна фирма не знала о действиях другой. Чтобы достать Котельниковых не мытьем, так катаньем. Не пройдет вариант с шантажом — так уже и шантажировать некого… — А второй вариант? — спросил Саша. — Второй вариант — что кто-то еще знает о работе Врубеля и хочет ее заполучить. И этот кто-то не стесняется в средствах. Если бы взрывчатка сработала и Петькина мама осталась одна, потеряв детей и мужа… — все ребята поежились, живо представив, как бы это могло быть, — то она, конечно, продала бы квартиру первому покупателю. Эта квартира была бы ей не нужна, да и слишком напоминала бы о трагедии. Продала бы, купила однокомнатную в другом месте. А убийцы добрались бы до Врубеля. — Но если кто-то еще знает, то… — начала Оса. — То получается, семья Котельниковых — под двойным прицелом, — кивнул Сережа. — Ребята, а если стравить охотников за Врубелем между собой, чтобы они передрались и оставили Котельниковых в покое? — возбужденно спросил Саша. — Помните, был фильм… — Идея хорошая, но как ее осуществить? — возразил Сережа. — Это в кино все просто. — Что же нам делать? — спросила Оса. — Во-первых, — стал перечислять Серёжа, — надо выяснить, за что арестовали сотрудников «Блица». Во-вторых, попристальней следить за «Свиягой Трастинг». В-третьих… Снова зазвонил телефон. Аня взяла трубку. — Алло? А, это ты? Да, да, конечно. Да, знаем. Хорошо, будем. Все поняла. — Миша звонил, — доложила она друзьям, повесив трубку. — По-моему, у него какой-то полный отпад. Он прямо запинается от волнения. Просит как можно скорее подвезти деньги к галерее. Сам он не может от нее отойти — там происходит что-то феноменальное! — Я считаю, нужно ехать нам всем! — заявил Сережа. — Полностью с тобой согласна. Одну минуту, я приготовлю Мишке бутерброды. Он тоже прямо взвыл, что умирает от голода. — А я пока сбегаю домой за деньгами, — сказал Саша. — Буду ждать вас на выходе со двора. Он побежал домой, а Оса заглянула в холодильник. — Стащу три пакетика сока у брата. И пускай он потом разорется! — сказала она. Ее брат Андрей, шестнадцати лет, пошел по стопам отца. Готовился стать профессиональным футболистом, и у него неплохо получалось. Он считался одним из самых талантливых ребят в своей футбольной школе, несколько раз сыграл за юношескую сборную России, постоянно пропадал на сборах и тренировках. Он выдерживал специальную диету, пил особые витаминизированные соки для спортсменов. Эти очень дорогие соки были у него наперечет. Но сейчас Осенок больше не видела в холодильнике ничего подходящего, кроме этих двухсотграммовых целлофановых пакетиков с трубочками. «Одного или даже двух пакетиков Мишке явно мало после целого дня на жаре, да еще без капли во рту, — подумала Аня и извлекла из холодильника красивую тройную упаковку. — Так, теперь чего бы ему взять пожевать? Ага, есть прессованная ветчина. Значит, сделаем несколько бутербродов с ветчиной и маслом. И на закуску — бутерброд с шоколадным кремом». Оса быстро приготовила бутерброды и запаковала их в свой школьный рюкзачок. — Теперь — в путь! Саша уже ждал их на выходе со двора. — Порядок! — радостно известил он. — Даже с родителями объясняться не пришлось, их никого дома нет. Я оставил записку, что был и опять ушел. — Тогда вперед! — скомандовал Сережа.Глава XIV Отчаянная идея
Миша ждал друзей на углу улицы. Увидев их, он радостно замахал рукой. — Что у тебя происходит? Зачем тебе деньги? Почему ты не можешь уйти отсюда? — засыпали они его вопросами. — Спокойней, ребята, сейчас все узнаете. Пожевать приволокли? Отлично! Давайте сядем на лавочке вон в том скверике, я вам все расскажу. Они устроились на лавочке, и Миша, жадно поглощая бутерброды и запивая их соком, стал рассказывать друзьям о своих приключениях. Иногда он говорил с набитым ртом, и понять его было не очень просто, но друзья были так захвачены его рассказом, что понимали все с полуслова. Время от времени они задавали уточняющие вопросы. — Значит, директор звонил Валерию Адриановичу? — спросил Сережа. — Да. А почему ты так спрашиваешь? У вас что-то всплыло насчет этого имени? — Потом, потом! — махнул рукой Сережа. — Сперва доскажи до конца! — Так вот, директор вернулся в кабинет и теперь сидит там, — завершил Миша свой рассказ. — Мне интересно, заметит он что-нибудь, когда, уходя, будет включать сигнализацию, или нет. Скорее, нет. Я так понимаю, охранник сработал очень профессионально. — Миша поглядел на большие уличные часы. — Без двадцати шесть. У нас еще есть немного времени. Эта милая девушка, сотрудница, уходит в начале седьмого, а директор должен уйти после нее, чтобы все запереть. И после охраны тоже — видно, по ночам они полагаются на супермощную сигнализацию и охраны не держат. Все это нам предстоит выяснить. Теперь выкладывайте, что у вас. Друзья стали наперебой рассказывать, что произошло с ними — от того, как Петя обнаружил связь между Пияшевым и неизвестным произведением Врубеля и до того, как Сережу подвез домой работник угрозыска. — Да… — протянул Миша. — Ребята, ведь, похоже, почти все кусочки головоломки у нас в руках, и картинка, считай, сложилась! Есть еще что додумать, но… Но сейчас нам надо действовать! Мне предстоит встреча с сотрудницей, так что вести наблюдение за кабинетом директора я в это время не смогу. Кто пойдет на мое место? — Давайте, я! — предложила Аня. — Тебе, Мишарик, повезло, что никто из жильцов на тебя не наорал. Когда мальчишка столько времени болтается в подъезде, всегда начинают подозревать, что он хочет устроить какую-нибудь гадость — газеты там в почтовых ящиках подпалить… Так что лучше тебе там больше не маячить. А к девочкам отношение другое. Давай бинокль — и я пошла! — А мы с Сашей будем с разных сторон наблюдать за галереей, — предложил Сережа. — Со стороны улицы ее тоже не стоит оставлять без присмотра. И Миша заспешил на встречу с сотрудницей галереи. Она уже ждала его в условленном месте. Миша помахал ей рукой и побежал через дорогу. — Вот ваши деньги! — выдохнул мальчик. — Спасибо, — сказала девушка и убрала деньги в сумочку. — Но очень тебя прошу, больше так не бегай. Машина из-за угла, и… — Да-да, конечно! — торопливо согласился Миша. — Вы извините, что так получилось. Вы ж понимаете, мне вовсе не хотелось вас подводить. — Ничего, ничего… — улыбнулась сотрудница. — Главное, что ты оказался честным и ответственным. А этот, — она брюзгливо выпятила нижнюю губу, карикатурно изображая директора, — он на всех орет. После твоего ухода он наорал на охранников. — За что? — спросил Миша. — За то, что их не было на месте, когда пожаловали эти странные господа, испортившие ему настроение. — Но, наверное, он прав, — заметил мальчик. — Охрана должна быть на посту. — Он был бы прав, если бы он сам не отпустил их всех пообедать, — возразила сотрудница. — Он вечно так придирается, обвиняя людей в том, в чем они не виноваты. Иногда обвиняя даже в том, что было сделано по его приказу или с его согласия — вот как в этом случае. Самодур он, вот и все! — Да, с таким человеком сложно работать, — осторожно заметил Миша. — Еще как сложно! Вот недавно, с той же охраной… Они и так на него злы за придирки, так он их еще лишил премиальных за прошлый месяц. Один из охранников якобы прогулял. А ведь сам этому охраннику разрешил. — За проступок одного лишил премиальных всех? — изумился Миша. — Да. — Но ведь с охраной просто нельзя себя так вести! — Мальчик развел руками. — Для галереи, где такие ценности находятся, надежная охрана важнее всего! — Вот ты ему это и объясни, — усмехнулась сотрудница. — Дело в том, что охрана нанята не им. Она направлена к нам в галерею в приказном порядке — кем-то, кто имеет право приказывать — поэтому ни один охранник не может просто взять и подать заявление об уходе. А он этим пользуется. — Ну и ну… — сочувственно проговорил Миша. — Неужели он не понимает, что кто-нибудь из охранников может ему отомстить? Такую свинью подложить, что ой-ей-ей! — Он уверен, что никто из них не посмеет. Считает, что он тут царь и бог! Ой, извини, мой автобус подходит, я побежала. Миша задумчиво побрел к друзьям. Картина стала еще яснее. Он помахал рукой Сереже и Саше, дежурившим на другой стороне улицы. После напряженного дня гудели ноги, да и сморило его маленько — еще бы, так набил брюхо после долгих часов впроголодь! И вялость наступила после резкого всплеска переживаний. Миша уселся на лавочку и закрыл глаза… Видно, он уснул, или по крайней мере задремал, потому что, когда он открыл глаза вновь, трое его друзей стояли перед ним, весело посмеиваясь. — Не спи, замерзнешь! — сказала Оса. — Что, горячее солнышко убаюкало? — Да, наверное. — Миша тряхнул головой, чтобы окончательно прийти в себя. — Как у вас дела? — Дела идут! Галерея заперта, в ней не осталось ни одного человека. Я видела, как директор включал сигнализацию. Повреждение он не заметил, сел в машину и уехал. — Мы видели, как ушли сначала охранники, потом директор, — добавил Сережа. — Вот, пожалуй, и все. — Угу! — Миша бодро вскочил на ноги, вскинул на одно плечо свой рюкзачок. — Какие дальнейшие планы? — Мы думаем поехать ко мне, — сказала Оса. — Пожалуй, настало время держать большой военный совет. — Она поглядела на часы. — Мама уже будет дома, но она нам не помешает. — Поехали! И они направились к Ане. — Расположимся у меня в комнате, — сказала Аня, когда они добрались до цели. — Правда, там небольшой беспорядок, но это ничего. Проведя друзей к себе в комнату, она сгребла разбросанные по столу учебники и тетрадки, сложила их в стопку, убрала с диванчика теннисную ракетку, а со стула — магнитофон и ногой запихнула под шкаф открытую спортивную сумку, в которой виднелись теннисные туфли и толстые шерстяные носки. — Разленилась, со вчерашнего дня никак не уберу, — объяснила Оса. — Но вот так более-менее. Садитесь — только смотрите, чтобы не сесть на кассету, они у меня тут всюду валяются! — Давайте подведем итоги, — сказал Сережа, когда все друзья расселись. Как-то незаметно получалось, что он все больше забирал руководство расследованием в свои руки. — Миша прав, что почти все кусочки головоломки у нас имеются и надо только сложить их один к другому. Значит, так. На Петькиного отца наехала одна из фирм, принадлежащих какому-то Валерию Адриановичу, которого я для краткости буду называть Адрианычем. Этот Адрианыч знает, что Котельниковы живут в квартире доктора Пияшева, что в этой квартире имеется замурованный камин и что когда-то Врубель сделал для доктора Пияшева каминное панно, следы которого затерялись и которое стоило бы сейчас кучу денег, если его найти. Адрианыч убежден, что панно замуровано вместе с камином и стремится всеми правдами и неправдами захватить квартиру, чтобы без помех это панно извлечь. Он не может просто нанять грабителей — ему важно, чтобы у панно была чистая история, иначе цена упадет. Вот его люди и устроили комедию с дорожным происшествием, пытаясь загнать Петькиного отца в угол. Но и у них не все гладко. Галереей «Геликон Арт» недовольны другие торговцы искусством, потому что она каким-то образом портит им малину. Они делают маленькое предупреждение: фирму «Блиц», принадлежащую тому же Адрианычу, прихлопывают за торговлю контрабандным товаром. Для доноса они точно выбирают момент, когда товар только завезли и документы еще не успели подделать. По-моему, это означает, что в «Блице» у них был осведомитель. Если директор «Блица» ведет себя с сотрудниками так же, как тот тип из «Геликона», о котором говори Миша, то неудивительно, если кто-то продался конкурентам хотя бы от обиды, чтобы отомстить. Не они ли подкупили и охранника галереи? Ведь они предупредили, что неприятности этим не ограничатся, если Адрианыч не научится вести себя цивилизованно. Ограбление галереи сильно по нему ударит, это ясно. И еще ясно, что это ограбление состоится сегодня — иначе зачем бы именно сегодня охраннику отключать сигнализацию? Вопрос — что нам тут делать. Но к этому вопросу, самому главному, мы еще вернемся, когда разберемся с другими. Потому что вопросов еще хватает, и надо их как-то упорядочить и попытаться ответить, на какие возможно. — Может, записать их? — предложил Саша, — Когда видишь что-то записанным на бумаге, то как-то лучше думается. — Может быть, и стоит, — согласился Сережа. Саша взял ручку, листок бумаги, и у ребят, после горячего обсуждения, составился такой список:«1. Кто пытался взорвать джип? 2. Связана ли попытка взрыва машины с охотой за произведением Врубеля? 3. Если есть еще какие-то люди, которые — охотятся за Врубелем, то кто они? 4. Чем «Геликон Арт» мешает другим галереям? 5. Знают ли о Врубеле торговцы искусством, побывавшие в «Геликон Арт»? Если да, то не из-за этого ли они пытаются убрать Адрианыча с дороги? 6. Кто подкупил охранника? 7. Кто хочет проникнуть в галерею — грабители, которым нужны произведения искусства, или конкуренты, которым нужны документы? 8. Если за Врубелем охотятся конкуренты Адрианыча, которых видел Миша, то не нанятые ли ими люди пытались взорвать машину? 9. Может ли интерес следственных органов к Сохину быть связан со вчерашним дорожно-транспортным происшествием?»Составив список, ребята долго его изучали. — Мне не верится, что нанять убийц могли те, кого я видел в галерее, — заметил Миша. — Они вели себя очень корректно. И вообще, по ним видно, что они из тех людей, которые стараются придерживаться хоть видимости закона. — Да ты погляди любой фильм о мафии! — возразил Саша. — Самые крупные бандиты никогда не угрожают. Они разговаривают очень вежливо — но от их вежливости хочется в землю зарыться, чтобы не нашли! И потом, такие деньги на кону! Тут у кого хочешь голова пойдет кругом! Люди, которые могли подкупить сотрудника фирмы или охранника, вполне могут решиться и на преступление покрупнее! — Ты уже убежден, что это они подкупили охранника и хотят проникнуть в галерею, — заметила Оса. — Но для этого нет никаких оснований! Кроме твоей готовности принимать желаемое за действительное. — Для таких, как они, в борьбе все средства хороши! — настаивал Саша. — Это да, — согласился Сережа. — И все равно у нас нет доказательств, что это они хотят проникнуть в галерею. Даже более вероятно, что охранник действует в сговоре с обычными грабителями. Интересно, сколько он получил? И продался бы он вообще, если бы директор его не обидел? — Насколько я понял, этот Адрианыч — очень крутой мужик, — сказал Миша. — Надо думать, у него фирм намного больше, чем те три, о которых мы знаем. Ведь сказали директору его гости, что потеря «Блица» большим уроном для Адрианыча не станет, что это просто показательный урок… Будь у него всего три фирмы — потеря одной из них стала бы не только показательным уроком, но и большим уроном. И еще он считает себя сильнее всех. И на всех плюет с высокой колокольни. Вот он взъерепенится теперь! — Когда человек выходит из себя, он допускает проколы, — заметил Сережа. — Будем надеяться, у него сейчас пойдет такая собачья свара с конкурентами, что он забудет о Петькином отце, — сказала Оса. — Такие люди никогда ни о чем не забывают! — вздохнул Саша. — И все равно, я считаю, что его борьба с конкурентами как-то завязана на Врубеле, и что это его конкуренты наняли убийц! Они только кажутся приличными людьми! — Говорю же тебе, я их видел, а ты — нет, и мне лучше знать! — начал заводиться Миша. — А ты уперся как баран… — Тише, тише, тише! — вмешался Сережа. — Так мы только разругаемся вдрызг, а ответа на вопросы все равно не получим! И не забывайте о самом главном и безотлагательном вопросе — о том, как нам быть с налетом на галерею, который, как мы предполагаем, вот-вот произойдет! — Сообщить в милицию! — твердо заявил Саша. — Я против! — сказал Миша. — Милиция арестует грабителей, но нам это ничем не поможет! — Я тоже против! — поддержала его Оса. Мы сыграем на руку врагам Петькиного отца и ничего на этом не выиграем!.. — Ну, не знаю… — обиженно буркнул Саша. — Если у вас есть другие идеи… — У меня есть! — провозгласил Сережа. Друзья повернулись к нему. — Я считаю, — медленно и внятно проговорил Сережа, — что нам самим надо в этот момент находиться в галерее! — Но это же невозможно!.. — воскликнула Оса. — Это безумие! — добавил Саша, и на этот раз Миша его поддержал: — Да, это безумие! — Вовсе нет. — Сережа подождал, пока друзья успокоятся, и стал объяснять дальше: — Сигнализация отключена, чтобы она не сработала, когда в галерею проникнут грабители. Но ведь это означает, что она не сработает, когда и мы в нее проникнем! Миша был в галерее и видел, какие там двери и какие запоры. Или ты не обратил внимания? — Почему, обратил! — Миша даже чуть-чуть обиделся. — Думаешь, ты один у нас такой наблюдательный? Дверь в кабинет директора — самая обычная. А вот в галерею дверь двойная: обитая кожей внутренняя и бронированная внешняя. И кроме того, раздвижная стальная решетка, которую тоже на ночь наверняка запирают. И дверь на улицу, общая с обменным пунктом — она тоже не хухры-мухры. — Для специалиста все эти запоры препятствием не будут, даже если каждый замок с секретом, — задумчиво проговорил Сережа. — Но мы же не специалисты! — резонно заметил Саша, который, как ни странно, был сейчас единственным, способным опустить друзей с небес на землю — обычно он сам в этом нуждался. — Мы там всю ночь проколупаемся… — Не всю ночь, а пока не пожалуют настоящие грабители! — поправил его Миша. — Тем более! Представляете, что они с нами сделают, если застукают возле двери! И даже если мы успеем смыться, мы все равно ничего не увидим и не узнаем! — Это да… — протянул Сережа. — Хотя я мог бы попробовать, потому что мне доводилось возиться с замками… Но шансов на успех все равно мало. — Окна! — вдруг выпалила Оса. — Что-что? — не поняли ее друзья. — Я говорю, на окнах нет решеток, и окна большие. Видно, они считают, что решетки такому месту, как галерея, не идут. Да, это старый дом с высокими этажами, и окна галереи метрах в пяти от земли. На стеклах окон прилеплены датчики сигнализации — на эти датчики они полностью полагаются! Но ведь датчики будут отключены! Если бы удалось отворить одно из окон — например, окно кабинета директора… — Во-первых, как добраться до окна? — спросил Сережа. — Лестницу мы с собой не поволочем… — А если с крыши? — азартно предложил Миша. — Со стороны двора есть пожарная лесенка на крышу. Подняться по ней, спуститься по канату или веревочной лестнице… — И при этом конец каната будет болтаться перед окном, — докончил Саша. Он понял: идея настолько захватила его друзей, что отговаривать от нее в целом бесполезно и надо стараться подорвать ее по мелочам. — Если грабители увидят, то нам каюк! — Вовсе не обязательно всем подниматься на крышу! — стал, доказывать Миша. — Скажем, поднимаются двое, а двое ждут внизу. Один страхует другого, потом, когда этот другой проникает в галерею, отвязывает канат, спускается вниз. И тот, кто уже в галерее, выбрасывает канат или веревочную лестницу остальным. Все поднимаются, а канат втягивают за собой и притворяют окно. — Окно еще надо открыть, — упорствовал Саша. — На старых окнах шпингалеты обычно прочные, — прикинул Сережа. Он прикрыл глаза, пытаясь зримо вспомнить, как выглядели окна дома, в котором находилась галерея… — Но на этих окнах большие форточки — любой из нас вполне пролезет. И замочки на форточках обычно делают хлипкие — форточку кулаком можно выставить. Язычок запора погнется — и форточка откроется. — Точно! — согласился Миша. — На окне директорского кабинета есть большая форточка. Я видел, как он открывал ее после ухода посетителей — видно, проветрить, потому что мужчина курил. Да, как-то легко она у него отворилась… Спорить готов, на форточке эти никудышные запорчики, которые даже младенец сумеет сорвать! — А если нас кто-нибудь увидит? — спросил Саша. — Поэтому мы и полезем со стороны двора, а не со стороны улицы, — ответил Сережа. — И будем все время начеку. Саша вздохнул. Все его возражения вовсе не расхолаживали друзей, а напротив, раззадоривали их изобретательность, заставляя додумывать то, что иначе они могли бы упустить из виду. Но он решил стоять до конца. — Где мы там спрячемся? — спросил он. — В подсобке при кабинете директора, — ответил Сережа. У него на все был готов ответ! — Среди стеллажей полно укромных мест. А обшаривать подсобку никто не станет, в ней нет ничего ценного. — А если грабители нас все-таки сцапают? — упорствовал Саша. — Кто-то один должен будет дежурить на лестничной площадке, откуда видны окна подсобки и кабинета, — предложил Сережа. — Если нас сцапают, мы все равно успеем зажечь фонарик. Вспышка фонарика будет означать, что мы попались, и пусть тогда наш дозорный звонит в ближайшую дверь, поднимает шум, будит соседей, вызывает милицию. Мы успеем спастись. Главное — чтобы дозорный не начал клевать носом и не прошляпил сигнала фонарика. Этот момент показался ребятам самым рискованным во всем плане. Конечно, за то, что дозорный не уснет, они могли головой ручаться, кто бы из них ни оказался этим дозорным, все равно, даже если он успеет за пять минут привести подмогу, все равно за эти пять минут бандиты могут учинить такое, что и подумать жутко… Но естественно, никто из друзей не сознался в своем страхе, — наоборот, Миша а Оса стали преувеличенно бодро утверждать, что идея с дозорным превосходна и ее вполне достаточно для обеспечения безопасности! — Ну ладно, допустим… — снова вздохнул Саша. — А как мы вообще выберемся из дома? Что родителям скажем? Или, думаете, они не запаникуют, обнаружив посреди ночи, что нас нет? Да, проблема родителей была самой сложной — это ребятам пришлось признать. — Может быть, сказать им, что мы с вечера соберемся все вместе у кого-нибудь — всю ночь готовиться к зачету? — неуверенно предложила Оса. — Тогда уж лучше — музыку слушать или видак смотреть: мол, кассету дали только до утра! — усмехнулся Сережа. — Чтобы родители поверили, будто у нас случился приступ усердия… Да они нас всех немедленно к психиатру поволокут! Ребята замолчали, обдумывая, как им быть. Саша уже радовался, что, кажется, воздвиг на пути друзей непреодолимое препятствие, когда Миша провозгласил: — Знаю! Нам не надо объясняться, куда мы уходим на ночь! Нам надо сделать вид, будто нам предстоит рано встать! — То есть? — не поняли остальные. — Очень просто! Когда мои уезжали в однодневную экскурсию по Золотому кольцу, они встали часов в пять и заранее меня предупредили, чтобы я не испугался, когда проснусь и не застану их дома. Мол, завтрак и обед на длите, соседка зайдет узнать, как ты справляешься, и так далее… Неважно! Главное — они могли с тем же успехом уйти и в двенадцать ночи, ведь я бы все равно не проснулся и считал бы потом, что они ушли в пять утра! Улавливаете? Мы говорим родителям, что завтра у нас школьная автобусная экскурсия — куда-нибудь далеко, например в Сергиев Посад. Что нам надо рано встать, и пусть они не волнуются, если утром нас уже не застанут. Ведь ключи есть у всех, так что каждый сможет сам запереть за собой дверь, да? Отлично! А на самом деле мы выйдем из дому, как только все уснут! И заранее возьмем с собой рюкзаки, чтобы прямиком потопать в школу! Мы найдем, где вздремнуть несколько часов! И в рюкзаки мы уложим все нужное снаряжение! Идея и впрямь казалась замечательной — ребята пришли от нее в восторг. — Но мы можем слишком поздно оказаться на месте… — попробовал Саша выдвинуть последний аргумент. — Вовсе нет! — ответил Сережа. — Грабители придут в самый глухой час — не раньше полтретьего ночи! До галереи пешим ходом максимум сорок минут! Так что мы все успеем, даже если стартуем в половине второго! А позднее время, когда все спят, и нам будет на руку! Молодчина, Мишка! А теперь давайте подумаем насчет снаряжения… — Я могу взять веревочную лестницу, — сказала Оса. — Ту, что раньше висела на домашнем стадионе, который отец смонтировал Для нас с братом. Ее потом сняли, потому что она болталась на самом ходу. — Отлично! — радостно кивнул Сережа. — Бери эту лестницу, а остальные пусть возьмут по фонарику и мотку бельевой веревки — на всякий случай. Я прихвачу отвертку и маленькую ножовку для металла. И бутербродов не забудьте прихватить — ведь нам до самой школы поесть будет негде. Вот, пожалуй, и все. — Осталось заранее решить, кто будет дозорным, — сказал Миша. — По-моему, Саша, — предложила Аня. — Он ведь до сих пор против нашей затеи — у него на лице все написано… — Вот уж нет! — воскликнул Саша. — Да, я против, но именно поэтому я пойду с вами до конца — чтобы никто не подумал, будто я сдрейфил! Я считаю, что мы затеваем большую глупость — но, раз все так решили, я не хочу оставаться в стороне! Лучше ты будь дозорной! Ты — единственная девочка среди нас, и нельзя подвергать тебя такой же опасности, как всех остальных! — Но я… — возмущенно начала Оса. Сейчас она и впрямь была похожа на осу, готовую показать жало. — Саша прав! — резко перебил ее Сережа. — Дозорной будешь ты — и никаких гвоздей! Так для всех будет лучше! Оса повернулась к Мише, взглядом ища поддержки, но сразу поняла, что и он считает так же, как остальные. Она со вздохом согласилась. — Ладно, если вы такие противные дубы… Но тогда вот что: если я замигаю фонариком — значит, я заметила опасность, и вы будьте начеку! Или смывайтесь, если есть возможность! — Разумное предложение, — одобрили ребята. Оськина мама постучала в дверь комнаты и крикнула: — Осенок, тебя к телефону! — Это, наверное, Петька! — сказала Аня и заторопилась из комнаты. Через некоторое время она вернулась, взволнованная как никогда. — Я рассказала ему обо всем, что произошло, и что мы задумали… — Родители тебя не слышали? — тут же встревоженно спросил Миша. — Что я, совсем ненормальная? Я следила, чтобы мамы поблизости не было, и говорила тихо… В общем, он хочет к нам присоединиться! Говорит, что с часу ночи или раньше будет ждать у выхода со двора. Если его еще не будет, когда мы все соберемся — двигаемся в путь без него. Значит, у него ничего не получилось. В крайнем случае он нагонит нас возле галереи — поедет с вокзала прямо туда, если увидит, что опаздывает. — Вот псих! — сказал Миша, но не с осуждением, а с восхищением. — Получается, мы будем все вместе! Это же классно!
Последние комментарии
5 часов 7 минут назад
7 часов 24 минут назад
22 часов 5 минут назад
22 часов 6 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 7 часов назад