Meeting an Old Friend
HomeContact Me
Александр МАТЛИН
ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
С ДРУГОМ
Вскоре после
того, как развалился
Советский Союз, я узнал,
что в Америку приезжает
мой старый институтский
друг Лёва. Это
известие меня взволновало.
Мы не виделись и ничего
не знали друг о друге
– страшно подумать –
почти восемнадцать лет! С трудом дождавшись
дня его приезда, я отправился
в аэропорт Кеннеди встречать
Лёву.
И вот он стоял
передо мной, мой ненаглядный
Лёва, седой, морщинистый
и обрюзгший, озаряя меня
своей неповторимой улыбкой. Лёва, Лёва, эк тебя,
родной, потрепало временем! Впрочем, по какой-то
мгновенной растерянности,
промелькнувшей в его
глазах, я понимаю, что
и я, видимо, не помолодел. Восемнадцать
лет, Лёва! Восемнадцать
лет!!
- Старик, ты чудесно
выглядишь! – кричит Лёва,
оправившись от первого
шока. – Совсем не изменился!
- Ты тоже,
Лёва, ты тоже! – кричу я
в ответ. – Ну прямо совсем,
ну ни капельки!
Вот что время делает! То-есть я хочу сказать
– вот оно время, прямо
ничего не делает!
- Тебе
привет от всех, - деловито
говорит Лёва. – Все тебя
помнят, все тебя любят,
как прежде. И даже
ещё сильнее.
- Прежде,
по-моему, не очень любили.
- Любили,
любили, - говорит Лёва.
– Только виду не показывали. А теперь прямо-таки
обожают. Как раз
перед отъездом ко мне
Ирка Никитина приходила. Помнишь Ирку? Она ведь с Игорем
разошлась, уже давно. А теперь знаешь
за кого вышла? Ты
не поверишь! За
Витьку Красножопых с
Девятой Парковой. Помнишь Витьку?
- Нет, Лёва, извини, не
помню. Ни Ирку,
ни красножопого Игоря. Девятую Парковую
помню, но смутно.
- Ну ты
даёшь, - смеётся Лёва. Не Игорь, а Виктор. Красножопых –
это его фамилия.
Не можешь ты его не помнить,
старик. Он на параллельном
потоке учился, встречался
с Маринкой Кунц.
Она потом за Петьку
Фёдорова замуж вышла. У них сыну уже восемнадцать
лет. Очень хороший
парень, английскую школу
закончил.. Он тоже
ко мне недавно приходил. Дядя Лёва, говорит,
поедете в Америку, передайте
дяде Саше, что мы его все
помним и любим.
- У тебя
в Америке есть дядя?
- У меня нет. У
него тоже. Это
он тебя так называет
– дядя Саша.
- Ага. Это, значит, он
меня помнит и любит?
- Конечно,
старик! Я же тебе
говорю – все тебя помнят
и любят. Мишка
с Нинкой тоже привет
передавали.
- Какя
Нинка?
- Нинка. Витькина жена.
- Кто
такой Витька?
- Нинкин
муж. У Нинки дочь
от первого брака вышла
замуж за Виткиного сына
от второго брака, у которого
первая жена по матери
была еврейка. Они
теперь всей семьёй в
Израиль собираются. Уже разрешение
получили, пытаются билеты
достать.
Мы поднялись
на крышу здания Дельты,
и я с трудом разыскал
свою машину. Она
стояла между Корветом
и Ягуаром, достойно отсвечивая
малиновым золотом. Я специально вымыл
её к Лёвиному приезду.
- Тойота Камри
92-го года! – гордо доложил
я, открывая багажник.
– Последнее слово
автомобильной техники! Бестселлер Америки!
Лёва с трудом
запихнул в багажник
свой бесформенный, невероятных
размеров чемодан и перевёл
дух.
- Всё подарки, подарки,
- сказал он. – Столичная
водка, армянский коньяк. А тебе, старик,
я достал кое-что особенное.
Ну-ка, попробуй
угадать. Не можешь? Полный набор пластинок
Щурацкого, вот что! Ну как, угодил?
- Колоссально,
- сказал я, не зная, как реагировать.
– Кто такой Журавский?
- Ну, ты
даёшь, старик! Не
Журавский, а Щурацкий. У нас его в каждой
подворотне слушают.
А уж у вас-то в Америке
и подавно должны его
знать!
...
Мы неслись по Belt Parkway в плотном потоке
машин. Слева раскинулся
Атлантический океан;
на рейде дремали неподвижные
танкеры. Впереди
выступили и начали
приближаться очертания
моста Verozano Narrows. Почему-то
именно этот момент я
представлял себе в течение
последних нескольких
месяцев, с тех пор, как
начал ждать Лёвиного
приезда. Belt Parkway. Океан. Мост Верозано. И впереди самое удивительное
на свете – Манхэттен. Этот маршрут из
Аэропорта я проигрывал
снова и снова в сладостном
ожидании встречи с другом.
- Сейчас мы в Бруклине,
- сказал я. – Впереди мост
через пролив Верозано. Мы можем
поехать через этот мост,
пересечь остров Staten Island, и оттуда
попадём в Нью Джерси. Это самый короткий
путь домой. Но
если ты не устал, я могу
провезти тебя через
Манхэттен. Хочешь?
- Я не
устал, старик, - сказал
Лёва. – Делай как тебе
удобнее. Да, а Коля
Николаев перешёл из
Главпромстройпроекта
в Промстройглавпроект
на должность зам. Главного
инженера. У него
в подчинении теперь
работает Мишка Лыскунин. Мишкин брат женился
на двоюродной сестре
Василия Иваныча Каца. Сам Василий Иваныч
вышел из партии и вошёл....
Я с остервенением
перестроился в правый
ряд и вышел на Верозано.
- Поедем
домой, Лёва.
Мы сделали лихую
петлю в двести семьдесят
градусов и помчались
на запад где-то между
небом и океаном.
Справа вдали мерцал
огнями Манхэттен, который
мне так хотелось показать
своему другу. В
машине воцарилась пауза. Я сказал, чтобы
разрушить молчание:
- Обрати
внимание на этот мост. Вершина инженерно-строительного
искусства. До
недавнего времени это
был самый длинный пролёт
в мире.
- О, ты
мне напомнил! – обрадовался
Лёва. – Наш-то Мостониипроект
расформировали и создали
из него два института
с прямым подчинением
главку. Диретором
одного института назначили
бывшего главного инженера
мостоотряда номер два,
а второго...
Мы
на секунду остановились
заплатить toll
и поехали дальше
через Staten Island по
двести семьдесят восьмой
дороге. Лёва неожиданно
прервал свой
рассказ и удовлетворённо
хихикнул.
- Ну точно,
- сказал он. – Так я и думал. Что у нас, что у
вас, один чёрт.
- Ты о
чём, Лёва?
- О ваших
гаишниках. Такие
же взяточники.
- Что
такое гаишники, Лёва?
- Ладно,
старик, не прикидывайся. Свою Америку выгораживаешь,
что ли? Я же видел
– ты ему только что сунул
пятёрку.
- Не пятёрку,
а шесть долларов. Плата за проезд по
мосту.
- Как
плата? – оторопел Лёва.
– Официальная плата? Чтобы проехать
по мосту, надо платить
деньги?
- Не по
всем. По этому
– надо.
- Ну, знаешь,
это безобразие! – констатировал
Лёва. – Хуже, чем
у нас! Как вы только
такое терпите!
Взятки на дорогах
он хоть и не одобрял, но
принимал, как нечто естественное. Но зато плата за
проезд по мосту вызвала
его искренний гнев. Я сказал, как бы оправдываясь:
- Капитализм,
Лёва. Что поделаешь.
- Теперь
вижу, - наконец успокоился
Лёва. Да, так я не
закончил про Мостониипроект. Директором второго
института назначили...
Остаток дороги
и весь последовавший
за этим вечер я слушал
Лёвины повествования
про реорганизацию московских
проектных институтов,
про новости российского
кино и про семейные дела
наших однокурсников,
которых я не помнил. Это было неожиданное
и почти насильственное
возвращение в тот далёкий
мир, который я с облегчением
покинул восемнадцать
лет назад. Мир
этот был для меня давно
отторгнут и лишён смысла. Он был пуст, как
вакуум внеземного пространства,
в который звёздочками
были вкраплены воспоминания
о нескольких самых близких
друзьях, таких, как Лёва.
Остановился
он у меня всего на два
дня; путь его лежал в Чикаго,
где с недавнего времени
жила его дочь с мужем. Оба дня мы ездили
по Нью Йорку, заходили
в музеи, обедали в пиццериях
и китайских ресторанах. По вечерам он заставлял
меня слушать пластинки
Щурацкого, который оказался
не бардом, как я ожидал,
а конферансье.
Я не всегда понимал
злободневные шутки Щурацкого,
но смеялся, чтобы не обидеть
Лёву. При этом
мы пили армянский коньяк. Коньяк обладал
резким дешёвым запахом,
но в этом было своё достоинство: он заглушал устойчивый
запах курева и пота, исходивший
от Лёвы.
Вопросов про
окружающий его мир Лёва
не задавал, хотя был за
границей впервые. Мои рассказы про Нью
Йорк, про американские
банки и системы страховок,
про предвыборную кампанию
и итальянскую кухню
падали в пустоту. Когда я умолкал, он
обычно говорил ŤДа-а, дела...ť
и начинал пересказывать
содержание последнего
спектакля театра на
Таганке или объяснять
принцип организации
каких-то ведомств в Советском
Союзе. Тогда его
рассказы падали в пустоту. Однажды он вдруг
спросил:
- Сколько
стоит машина в Америке?
- Какая
машина? - не понял я.
- Ну, вообще. Машина.
Сколко стоит?
- Не знаю,
старик, - окончательно
растерялся я. – По-разному. Смотря, какая машина.
- Ну, ты
даёшь, старик, - рассмеялся
Лёва. Столько
лет здесь живёшь и не
знаешь, сколько стоит
машина...
В другой раз
это был не вопрос, а скорее
комментарий. Лёва
с увлечением и даже, как
мне показалось, с каким-то
хвастовством рассказывал,
как у них все числятся
на работе, и при этом никто
ничего не делает. Этот рассказ он неожиданно
закончил так:
- Да и
у вас, старик, то же самое.
- С чего
ты взял? – искренне удивился
я.
- Что
ж я не вижу, старик! Ты уже два дня болтаешься
со мной по городу. Даже ни разу не заглянул
на работу, хотя бы для
виду.
- Зачем
мне заглядывать, Лёва? Я в отпуске. Специально взял два
дня, чтобы провести их
с тобой.
- Отпуск!
– закричал Лёва. – Свой
кровный отпуск!
Старик, ты сошёл с ума! Неужели нельзя
было сказать, что ты пошёл
в библиотеку? Или
на какое-нибудь совещание?
- Нет,
Лёва, нельзя.
- Да-а,
дела, - заключил Лёва. –
Я смотрю, у вас тут ещё
хуже, чем у нас...
Меня поражала
Лёвина память.
Он мог часами рассказывать
истории нашего с ним
студенчества, истории,
героем которых был я
и которые при этом я совершенно
не помнил. Врочем,
после того, как он мне
в деталях описывал, как
мы ночью готовились
к экзамену по гидравлике,
или как нас вместе снимали
с крыши поезда Москва-Гагры,
мне начинало казаться,
что теперь я вспомнил
этот эпизод, ну конечно
же, чёрт возьми, конечно,
именно так всё и было,
как это я мог забыть! Это был удивительный
феномен, который, впрочем,
легко можно было объяснить. Лёва жил одной
непрерывной жизнью,
плавной, как восходящая
кривая, и он легко скатывался
в своих воспоминаниях
по этой кривой в любую
точку своего прошлого. По сути, его прошлое
было неотрывной частью
его настоящего. Моя
же жизнь была разрублена
на две независимые части
моментом отъезда из
Советского Союза. Они не соприкасались
и не пересекались, это
были две отдельные жизни. Между ними зияла
пропасть.
Через два дня
я отвёз Лёву обратно
в аропорт Кеннеди. Большую часть пути
мы молчали. Всё
было сказано. Но
важнее всего было то,
что не было сказано, но
что каждый из нас понимал
и чувствовал по-своему. Я спросил:
- На обратном
пути заедешь?
- Нет,
старик, спасибо.
У меня прямой билет,
без остановки.
Два часа в Нью Йорке
между самолётами, и –
дальше.
- Хочешь
я приеду в аэропорт на
эти два часа?
- Нет,
старик, не надо.
Зачем ты будешь мотаться? Мы уже обо всём
поговорили...
В аэропорту
Лёва сдал в багаж свой
чемодан, зарегистрировал
билет и вернулся ко мне.
- Ну вот,
старик, пора прощаться. Спасибо тебе большое
за приём. Всё было
прекрасно. Приеду
домой – всем расскажу.
- Спасибо
тебе, Лёва, что заехал. Приезжай ещё. Всем там, конечно,
привет. Этой, как
её...
- Ирке?
- Во-во. Ирке. И
этому тоже, как его... Игорю.
- Может,
Виктору?
- Ну да,
конечно. Виктору. В общем – всем. Большой привет.
Объявили посадку,
мы расцеловались, и Лёва
пошёл по коридору. Шёл он как-то медленно
и неуверенно, словно
пытаясь вспомнить что-то
важное. Вдруг
он остановился, обернулся
и, увидев, что я не ушёл,
побежал назад.
- Старик,
сказал он сквозь одышку.
– Извини... старик...
- Что
случиось, Лёва?
Он сделал знак
рукой: дескать, подожди,
дай перевести дух. И ещё другой знак: дескать, ничего
не поделаешь, такой возраст. Наконец, дыхание
вернулось к нему.
- Старик,
ты извини, - сказал он смущённо.
– У меня к тебе просьба. Это, наверно, не
очень красивая просьба. Извини, старик.
- Ну, ну,
говори. Что случилось?
- Ничего. Просто... Как бы
это сказать... Можно я им
там, в Москве, не буду говорить
про нашу встречу? Просто скажу, что я
тебя не нашёл. Они,
конечно, там ждут с нетерпением,
хотят всё знать про тебя. А я скажу: извините,
ребята, не видел. Не нашёл. Ты
не против, старик?
- Делай,
как считаешь нужным,
Лёва.
- Понимаешь, стврик...
Как бы это объяснить...
Мне трудно будет им рассказать
всё, как есть. И
как мы с тобой общались,
и какой ты теперь. И как тебя всё во мне
раздражает, только не
надо со мной спорить,
старик, что ж я не
вижу, что ли? Самого
главного я всё равно
не смогу им объяснить. В общем, это правда,
что я тебя не нашёл. Ты – это не ты, старик. Ты – другой человек.
- Я знаю
Лёва, - тихо сказал я.
- Прощай,
старик.
- Прощай.
Он повернулся
и, не оглядываясь, пошёл
на посадку в самолёт.
Оглавление
Meeting an Old Friend
Последние комментарии
6 часов 4 минут назад
6 часов 12 минут назад
6 часов 40 минут назад
6 часов 44 минут назад
6 часов 45 минут назад
6 часов 52 минут назад