Пальциг [Вадим Львов Клещ] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Вадим Львов Пальциг
— Барииииинн!!! Голос Ульянки, младшей дочери Алёшкиной няни, Серафимы плыл над узким пляжем речки Гжелки. Молодой барин, вихрастый и белобрысый десятилетний Алексей Григорьевич Корнеев, недовольно обернулся на её крик. — Что ты орёшь, Ульянка, как оглашенная! Рассердился барчук. — Распугала всю рыбу, кухаркина дочь… Напустился Алексей на Ульяну. — Барин. Вас маменька к себе требует срочно. Вот тебе — на. Вздохнув и покачав головой стал торопливо обувать кожаные чикчиры- не босым же к матушке под светлые очи являться. Матушка хоть и из мелкопоместных дворян — воспитания строгого. Критически осмотрев запыхавшегося от бега сына, мадам Корнеева осталось удовлетворённой его внешним видом. — Причешись, Алексей и умойся. А потом иди в кабинет к дедушке. И возьми перо, бумагу и чернила. Дедушка Алексея- отставной подполковник Пётр Алексеевич Корнеев — был худ, лыс и обладал мощным командирским басом. — А, Алеша, пришёл наконец… прокаркал дед и сделал приглашающий жест рукой. — Садись дворянин Корнеев. И готовься записывать… — А что писать, дедушка? — Как, что? Мемуары мои. Не ровен час, Богу душу отдам, а что вам, недорослям в наследство оставлю? Так раскладывай бумагу, чернила и позови Якова… Яков старый и тоже абсолютно лысый лакей семьи Корнеевых, явился по зову Алёшки — через пару минут. — Слушаю барин. Проскрипел Яков, поправляя ливрею. — Плед принеси Яков. Зябко мне. И штоф с наливочкой. Вишнёвой. — Слушаю. Яков поклонился, сверкнув гладким черепом, на солнце и церемонно поклонился. — Дедушка, а доктор Берг, что намедни вас осматривал, говорил маменьке, что вам наливочку употреблять нельзя. Заметил Алёшка. — А ну цыть, недоросль. Ты за мной, подполковником — кирасиром, будешь присматривать? Да мне все советы этих дохтуров прусских- по боку… Я — русский дворянин… — Берг не пруссак, дедушка. Он из Голландии. — Да по мне хоть из Ольденбурга. Немец — он немец и есть. Тем временем неслышно появившийся Яков споро расставлял на небольшом столике пузатую бутылку домашней наливки, крошечную серебряную рюмку и тарелку со свежим паштетом по мадьярски. Затем быстро и бережно укутал ноги барина — толстым шерстяным пледом. Корнеев старший лично налил рюмочку и ловко опрокинул её в рот, так же ловко он заглотал ложку нежнейшего паштета. Крякнул и позволил Якову быстрым движением шелкового платка, протереть ему губы и лихие, закрученные вверх, седые усы. Ещё раз крякнув, дедушка жестом отправил лакея восвояси и вздернув вверх голову — сказал. — Пиши, отрок Алексей, пиши… «Сей рассказ, записан со слов меня, отставного подполковника, Корнеева Петра Алексеевича. Июня — первого дня, одна тысяча восемьсот десятого года» — Написал? — Да… — Вот и славно. Продолжим. А ты, Яков- ступай, не мешай обучению. — Я тогда, в годы войны Семилетней известной так же как Фридрихова война — трубачом служил в Киевском кирасирском полку, генерала Томаса Демику. По приказу покойной ныне императрицы, наша славная армия под командованием генерал-фельдмаршала, Салтыкова Петра Семёновича двигалась на соединение с цесарцами…австрийцами то бишь. Полководец сей, Салтыков, к сожалению сейчас мало известен, но в своё время имя его, гремело по всей Европе, почище нынешнего Буонапарте. А каких он орлов воспитал!? Румянцев, Суворов — все из его когорты вышли. Так вот, вел наше войско славное, Петр Семёнович на Одер. Переправится, соединится с австрияками и одним ударом, раздавить этого задиру, Фридриха Великого. Но пруссаки не дремали. Лазутчики их, да разъезды гусарские, продвижение наше — засекли. Вызвал тогда король прусский, Фридрих, к себе генерала фон Виделя. Молод был фон Видель, храбр, настоящая сорвиголова. И говорит генералу Виделю — король. — Русских, остановить немедля. Не допустить соединения с австрийцами. Любой ценой. Где увидишь русских, мой верный Видель — так налетай на них, подобно коршуну и бей без пощады. Получишь под командование отдельный корпус и все войска в районе переправ через Одер. Горяч был фон Видель, да не умён — как часто бывает. Фельдмаршал же Салтыков наш, стар, да опытен, как лис седой. Пока Видель, свои полки да батальоны с эскадронами вдоль всего Одера разбросанные, в один кулак собирал, да траншеи с ретрашаментами(1) копал — старик наш, Петр Семёнович — в обход двинулся. Зачем немца в медный лоб бить, если за бока схватить можно? — Устал писать? Осведомился дед, глядя на высунутый от усердия и напряжения, кончик розового Алёшкиного языка. — Да дедушка, устал… — А ты терпи. Представь, Алексей, что депешу срочную пишешь. В штаб, для князя Багратиона. Он ждать не будет, как и французы, язвить их в душу… Напоминание о славном князе Багратионе и ненавистных французах, убивших под Аустерлицем, его, Алёшкиного отца, офицера-артиллериста, заставили- 1
- 2
Последние комментарии
22 часов 23 минут назад
1 день 40 минут назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 23 минут назад