Семья и школа [Влас Михайлович Дорошевич] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (63) »
Горе и радости маленького человека
(Посвящается гг. родителям)Иванов Павел, ученик 2-го класса 4-й гимназии, вышел из дома сырым, осенним, пасмурным утром. Выйдя из подъезда, он пошёл едва-едва, медленно переставляя ноги, потом зашипел, начал прибавлять ходу и завернул за угол с такой уже быстротой, что должен был дать свисток, чтобы не передавить прохожих. Это был не Иванов Павел, а курьерский поезд, шедший из Петербурга в Орёл с быстротой 120 вёрст в час. Кругом мелькали пейзажи, и, проходя мимо ворот, Иванов Павел за две тумбы давал тревожные свистки, чтобы не перерезать на всём ходу бочку с водовозом. Иванов Павел, шипя и выпуская пары, с быстротой молнии переводил себя с стрелки на стрелку, сам удивлялся своему искусству, и переходил через улицы. С конца октября или начала ноября Иванов Павел воображал себя команчем или онахом. Зимой он был следопытом и очень внимательно рассматривал следы в снегу, находя в них много таинственного, загадочного и тревожного, заставлявшего его испускать крик совы. Но осенью, когда ещё живы были воспоминания о поездке в деревню, он был курьерским поездом, который каждый день в 8 часов утра ходил в Орловскую губернию. Дойдя до лавки Шестопалова, Иванов Павел зашипел, дал контропар, и поезд остановился. «Машинист пошёл в буфет». Иванов Павел зашёл в лавку, положил на прилавок пятачок, данный ему на завтрак, и сказал: — Дайте мне палку шоколада «национального», только с испанцем… Или нет, дайте мне лучше батон… Или вот что… Не надо батона… Дайте мне палку косхалвы. Самой лучшей. И от лавки Шестопалова Иванов Павел пошёл уже медленно, погружённый в пережёвывание косхалвы. Палка косхалвы была упругая, как толстый кусок резины. Косхалва вязла в зубах так, что Иванов Павел часто не мог разжать челюстей и запускал в рот палец. Это ему нравилось. — Настоящая пища воина. Индейцы и не то ещё едят. А Кук, который ел от голода свои мокасины! Когда Иванов Павел съел палку косхалвы, у него ломило скулы. Затем Иванов Павел начал останавливаться перед окнами открывавшихся магазинов и рассматривать вещи, которые он знал все наизусть, какая где лежала. А перед магазином оптика подождал даже, пока приказчики откроют окна, чтоб посмотреть на настоящий маленький паровоз на рельсах, который он собирался три года «накопить денег от завтраков и купить». Но не мог исполнит этого, потому что каждое утро свой пятачок проедал. В гимназию Иванов Павел пришёл перед самым звонком, и сердце его вдруг наполнилось тревогой. Сегодня его должны вызвать из латыни. Он хотел утром в гимназии подзубрить. Когда же теперь? Он чувствовал страшное беспокойство во всём своём существе. И все кругом чувствовали боязнь и беспокойство. Бегали, играли, кричали, но всё это так нервно, словно они хотели шумом и криком заглушить внутренний беспокойный голос. Товарищи кинулись к Иванову Павлу и закричали: — Что ж ты, Девет, а так поздно приходишь. Тут без тебя битва была. Иди к Крюгеру. На что Иванов Павел раздражённо крикнул: — Убирайтесь от меня к чёрту! Дурак ты, а не Крюгер. — Так и ты не Девет, а свинья! — сказал обиженный Крюгер. И все закричали: — Господа! Господа! Иванов больше не Девет! Крюгер дал ему кулаком в бок, за что Иванов Павел сделал ему подножку. В эту минуту ударил звонок. — На первом уроке выучу! Русский меня не спросит. Но Николай Иванович, «русский», вошёл в класс и после молитвы объявил: — Господа, диктант! У Иванова Павла сердце упало. Диктант длился целый час, и когда пробил звонок и началась первая перемена, к Иванову Павлу подлетели товарищи: — Ты как смел Костюкову подножку давать? Подножку нельзя! Не по правилам! — Господа! Мне надо латынь подзубрить! — объявил было Иванов Павел, но все закричали: — Трус! Трус! А Мозгов Игнатий крикнул: — Какой же ты второй силач в классе? Это уж был вопрос самолюбия. Иванов Павел вышел из-за парты и сказал: — Ставься! Беру на левую ручку. Много ли вас на фунт сушёных? — Подножку не давать! Подножку не давать! — кричали товарищи. А первый силач в классе стоял около, готовый каждую секунду вступиться. Мозгов кидался и с фронта и с бока, но Иванов отшибал его каждый раз и здорово приложил об парту, как ударил звонок, и все кинулись по местам. В коридоре раздались медленные, мерные шаги чеха-латиниста, словно шаги каменного командора. У Иванова Павла вдруг зачесалось всё тело. — Встуаньте! — делая знак рукой, сказал чех-латинист. Все встали. — Саитесь! — объявил чех-латинист, опуская руку. Все сели. — Встуаньте! — опять крикнул он. Опять все встали. — Саитесь! — опять сказал чех-латинист. Опять все сели. Проделав так четыре раза, чех-латинист сел на кафедру, отметил отсутствующих, объяснил следующий урок и взялся за журнал. — Господи! Не меня! Не меня! — зашептал Иванов
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (63) »
Последние комментарии
6 часов 52 минут назад
7 часов 33 минут назад
7 часов 34 минут назад
9 часов 34 минут назад
15 часов 40 минут назад
15 часов 51 минут назад