Салака Мурика [Юри Туулик] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Юри Туулик Салака Мурика
***
Море шумело, но это был не холодный или угрожающий шум, это был голос теплого августовского моря. Проснувшись, я снова почувствовал — уже в который раз за эти дни, — что этот голос сопровождал меня всю жизнь. Всю жизнь? Жизнь-то ведь продолжается. Я слез с чердака и отлил. Было довольно рано. Даже солнце еще не взошло. Как раз верное время для выхода в море. Но на этот раз не повезло. Сам виноват. Осталось повздыхать. Кто-то уже возился в комнатах. Сестра пообещала испечь мне большой деревенский хлеб. Да, из трубы уже и дымок струился. Говорил ведь ей вчера, что не надо заводиться с хлебом, что просто возьму с собой банку маринованного угря. — Пусть будет как всегда, — сказала сестра. Этот обычай давать отъезжающему в дорогу теплый, только из печи, хлеб велся еще от матери. Наверное, она хотела таким способом дать в дорогу частичку домашнего тепла. У сестры хлеб не получается такой, как у мамы. У сестры получается хлеб, испеченный сестрой. Она и появилась в дверях со словами: — Послушай, как хорошо море шумит. — Хорошо, да. — Когда-то ты написал такой рассказ. — Какой? — На Ряймераху шумит море. — А-а… да… было такое… По крайней мере сестра еще считает меня писателем. Но настоящего писания уже давным-давно нет. Такого, чтобы слегка даже голова закружилась. Чтобы позже даже самому удивиться: неужели и впрямь это я сам написал? — Море шумит, как и прежде, — сказала сестра. — Да. — А салаку больше не ловят. — Да, так уж получилось. Пустеют рыбацкие деревни. — Жаль, правда? — Ну да. — Августовская салака была самая жирная. — Это точно. — Когда коптили, не было слаще рыбы. — И не говори. — Жаль. Жаль-жаль. Помнишь, к твоей свадьбе дядя накоптил такую салаку, что ничего больше и не хотелось есть, кроме нее. — А что толку? — Это же была свадьба, и все хвалили. — Все равно разошлись. — Я не о том. Я говорю, что копченая салака была ужасно хороша. — Да. Естественно. — На бабушкины похороны тоже салаку коптили. Но эта была не такой вкусной. Помнишь? — Помню-помню. — Вообще-то, может, все к лучшему… Гости на свадьбе вытирали свои жирные пальцы скатертью, после ее никак было не отстирать. — Да ты что? — Конечно. Люди разные бывают. Но я вот еще что скажу, очень хорошая копченая салака была на крестинах у Пихла Ийви. Ты там, кажется, не был? — Послушай, у тебя хлеб в печи подгорает. — Ох ты, святый Боже!.. Между тем деревня проснулась. Коровы мычали и петухи кукарекали. Я хотел еще разок пройтись по деревне босиком — дойти до пирса, куда когда-то именно таким августовским утром возвращались с моря лодки с салакой. На деревенской улице встретилась мне одна женщина с коровой на веревке. Женщина сказала корове: — Милли, ну отойди же в сторонку. Пропусти господина писателя. — Босой господин идет к морю. Доброе утро! — Когдай-то ты приехал? — удивилась женщина. — Я и не слыхала. — Уже позавчера. — В отпуске что ль? Этот вопрос всегда вызывал у меня усмешку. Будто у писателя может быть отпуск! Сказал Улде — так звали эту женщину: — Отдыхать некогда. — Все должен писать с утра до вечеру? — Если не писать, придется другое занятие придумать. Вот такие дела, да… Мне, кажется, удалось изобразить измученное лицо, так что Улда вздохнула. После вздоха она сказала совершенно искренне: — Бедненький. В деревне еще умеют трогательно сочувствовать человеку. — Ты один или с Сийри? — Один. — Не стал говорить ей, что давно уже не живу с Сийри. Удивительно, что Улда еще не знала этого. — Передавай ей привет, — сказала Улда. — Она несказанно хороший человек. — Да, это так. Улда вдруг как-то неловко засмеялась. — Одна смешная вещь вспомнилась. Ох уж ни с того ни с сего… — Что за смешная вещь? — Помнишь, как нас с тобой в школе прозвали? — Это было так давно. — Помнишь?.. Жених и невеста. — Так, да? — Так-так. Ан видишь, вышло иначе. — Улда, тебе повезло. У тебя очень хороший муж. — Кто знает… Но у каждого жизнь получается, как ему предназначено. Не знаю, почему это вдруг вспомнилось. После чего корова подняла хвост и кряхтя начала облегчаться: шлеп-шлеп-шлеп. — И не стыдно тебе, — сказала Улда, оттаскивая животное подальше. — Обшлепаешь писателя. Улда оттянула корову на середину дороги и зашагала дальше. Но уже через плечо добавила: — Я тоже иногда хожу на пирс. Там теперь так грустно. Все позаросло… Улда оказалась права. На берегу буйствовала трава, некошеная, спутанная и порыжелая. Старый сарай для сетей обрушился, и решетина крыши выпирала сквозь камышовые пучки, как голые ребра. Одна ворона, склонив голову набок, сидела на горбатом гребешке крыши и все смотрела в сторону моря. Но там не виднелось ни одной рыбачьей лодки. Возможно, ворона и не ждала больше мужиков с моря. Казалось, это- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Последние комментарии
6 часов 23 минут назад
12 часов 46 минут назад
12 часов 53 минут назад
13 часов 22 минут назад
13 часов 26 минут назад
13 часов 26 минут назад