Илы атакуют [Талгат Якубекович Бегельдинов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (41) »
Бегельдинов Т.Я. Илы атакуют
Лечу!
У каждого из нас есть любимая книга, которую мы готовы перечитывать, с героями ее давно породнились. Сколько раз читал я роман Каверина «Два капитана»? Боюсь сказать. Но твердо знаю, что буду читать еще и еще. Особенно волнует меня четвертая часть, в которой Саня Григорьев становится учлетом. Какое-то особое чувство овладевает мною, когда перечитываю эти страницы. Память невольно уносит в прошлое. Как много общего в судьбе моей и моего любимого героя! ... 1938 год. В самом центре города Фрунзе стоит небольшой одноэтажный дом. От ворот внутрь двора ведет посыпанная желтым песком дорожка. Мы с Петькой Расторгуевым и Таней Хлыновой стоим у калитки. Друзья тщетно пытаются утешить меня. – Не горюй, Талгат, – сочувственно говорит Петька. – Может быть, еще все устроится. Чего раньше времени нюни распускать! – Конечно, устроится, – оживленно говорит Таня. – Ты не думай, я не просто так, у меня уверенность есть. А я стою, опустив голову, носком ботинка ковыряю песок и молчу. Хорошо им рассуждать, а каково мне? Вчера на комиссии чуть до слез не довели вопросами. – Сколько лет? Шестнадцать?! А не врешь? Уж больно маленький. Лет четырнадцать на вид, не больше. – Почему летчиком хочешь стать? Так ничего и не сказали, велели явиться завтра. Петька и Таня уже курсанты аэроклуба, а мне – явиться завтра. И все этот Цуранов. Никогда не видел еще такого злого человека. Молчит, а глаза насквозь пронзают – большие, черные, под густыми широкими бровями. – Пойдем, Талгат, – прерывает мои думы Петька. Утром, чуть свет, я был уже в аэроклубе. Часа два ждал, пока начали собираться пилоты, инструкторы. Вот и Цуранов. Увидел меня, обжег взглядом, прогудел: – Зайди. Прошли в комнату, на двери которой табличка «Начлет». – Комиссия решила... – Цуранов исподлобья взглянул на меня, а у меня оборвалось сердце. – Комиссия решила, – повторил он, – зачислить тебя в аэроклуб. Не помню, как я вышел, как дошел до дома. Я курсант! Я буду летчиком! В этот день я был сам не свой и на уроках в школе получил несколько замечаний. Мой сосед по парте Петька Расторгуев радовался вместе со мной, и кончилось тем, что учительница выставила нас обоих за дверь. Зима прошла в трудах и хлопотах. Школа – аэроклуб, аэроклуб – школа... И так изо дня в день. Близилась весна, а вместе с ней – первые полеты, близились и экзамены в школе – я заканчивал девятый класс. Тяжело жилось нашей семье. Зарплата отца давала возможность более или менее сносно питаться. Посещение кино было для меня настоящим праздником. Одет же я был более чем скромно: разбитые башмаки уже не поддавались ремонту, а многочисленные заплаты украшали мои единственные штаны. Надо работать, решил я, и поделился своими мыслями с отцом. Куда там, он и слушать не хотел. – Учись, пока я жив. Что же делать? Посоветовался в школьном комитете комсомола. Оттуда позвонили в районный отдел народного образования. Через несколько дней у меня в руках было направление на работу. «Массовик Дома пионеров» значилось в моем первом в жизни рабочем документе. Сто пятьдесят рублей в месяц казались суммой просто-таки сказочной. Отец не знал, что я ослушался и начал работать. Мать же, когда я принес первую зарплату, даже всплакнула. – Сынок мой, – шептала она, – что ты сделал? Отец узнает – беда будет, ругать будет. Что делать станем? – А ты, мама, не говори ему. Он не узнает. Мне так хочется купить костюм и ботинки... – Ладно, сынок, – сдалась мать. – Будем молчать. Копи себе на костюм. Начались полевые занятия в аэроклубе. Чуть свет собирались мы и ехали на аэродром. Как мы пели, проезжая по пустынным улицам города! Сердца наши были переполнены счастьем! Первый полет. Когда самолет оторвался от земли, я закричал от радости. Инструктор обернулся, что-то произнес одними губами. Я присмирел. Приземлились. – Что видели? – строго обратился ко мне инструктор. – Ничего! – вырвалось у меня. – Болван! – Инструктор круто повернулся и зашагал по полю. А я стоял в полнейшей растерянности. За что? Неужели он не понимает? Неужели забыл свой первый полет? С того дня начались сплошные неприятности. Инструктор без конца ругал меня, ругал грубо, как бы нарочно подбирая самые оскорбительные слова. Это убивало. В семье у нас никто никогда не бранился, а тут... Полеты превратились в пытку. С трепетом ждал я момента, когда начинал вращаться винт и машина выруливала на взлетную полосу. Едва колеса отрывались от земли, в наушниках слышался резкий, визгливый голос: – Не лови ворон, чурка. Где аэродром? Ты что, заснул? Я действительно ничего не видел. Слезы обиды, горькой и незаслуженной, застилали глаза. А инструктор продолжал изощряться. Он наслаждался своей безнаказанностью. – Что с тобой? – поинтересовался как-то мой верный друг Петька Расторгуев. – Похудел, мрачный какой-то. Болен, что ли? – Да нет, ничего. – Может, дома- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (41) »
Последние комментарии
1 час 7 минут назад
3 часов 24 минут назад
18 часов 5 минут назад
18 часов 6 минут назад
23 часов 25 минут назад
1 день 3 часов назад