Миг власти московского князя [Алла Георгиевна Панова] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Миг власти московского князя

Из книги С.А. Королева «Великие князья владимирские». Владимир, 2001 г.


Михаил Ярославич Хоробрит (? — 1248) — ве­ликий князь владимирский (1248–1248), первый князь московский (1247–1248). Сын Ярослава Всеволодовича. После смерти Ярослава Всеволодовича великое княжение принял его брат Святослав. Михаил Ярославич Хоробрит (Храбрый) получил Москву в 1247 году по роду (за­вещанию) отца от дяди, великого князя Святослава, которого в 1248 году, улу­чив момент, выгнал из Владимира и захватил великое княжение в нарушение всех прав и обычаев. Скоро Миха­ил погиб на реке Протве в битве с литовцами. Епископ суздальский Кирилл велел привезти его тело во Влади­мир и похоронить в Успенском соборе. С Михаила начи­нается великое княжение Ярославичей, основной ветви князей владимирских.


1. Встреча с Москвой


Солнце опускалось все ближе к верхушкам могучих елей, их синие тени становились длиннее, и людям, уставшим за долгий тя­желый переход по заснеженному лесу, каза­лось, что черные деревья вплотную подсту­пают к дороге, пытаясь загородить ее косма­тыми еловыми лапами.

— Далеко ли еще до Москвы? — как можно бодрее спросил дружинный отрок у ехавшего рядом с ним сотника Демида.

— Да кто ее знает. Воевода говорил, что три–четы­ре перехода, но вишь, пятый на исходе, а городка того все не видать, — прозвучал в ответ хриплый от стужи голос.

Ветер, с полудня не дававший путникам покоя, до­нес до воеводы разговор двигавшихся за ним дружин­ников. Егор Тимофеевич уже не раз сам себе задавал этот вопрос. Если верить словам Никиты, по поруче­нию князя побывавшего в Москве, то цель их пути должна быть совсем близка, но еще ближе ночь, и по­этому воевода решился предложить Михаилу Ярославичу остановить дружину, чтобы, пока совсем не стемнело, устроить место для ночлега.

Воевода хотел было окликнуть князя, молодой и сильный конь которого почти на корпус опережал его испытанного в сечах гнедого, но в тот момент сильный порыв ветра снова ударил в спину. На мгно­вение снежный заряд заставил опытного воина вжать голову в плечи, однако краем глаза тот все же успел заметить, что Михаил Ярославич на злой ветер не об­ратил никакого внимания и так же мерно покачивал­ся в седле.

Князь едва ли не весь последний день ехал молча, хотя еще накануне он то вновь и вновь принимался расспрашивать о полученном в удел городке сотника Никиту, ставшего теперь проводником, то, поравняв­шись с воеводой, начинал вспоминать Переяславль и Владимир, много смеялся, говорил об охоте и о ка­ких‑то пустяках.

Егор Тимофеевич опекал князя чуть ли не с самого детства, и князь Михаил относился к воеводе не толь­ко как к удачливому воину, который благодаря храб­рости и опыту не единожды одерживал победу над вра­гом, но и как к доброму другу и советчику. Он за дол­гие годы стал князю едва ли не ближе отца, когда‑то поручившего молодому ратнику из княжеской дружи­ны пригляд за сыном.

Словно очнувшись от какого‑то наваждения, князь передернул плечами, отчего обсыпавший их снег заст­руился по складкам подбитого собольим мехом корзна, длинные полы которого закрыли от стужи круп кня­жеского скакуна.

— Егор Тимофеевич, а не пора ли устраиваться дружине на ночлег? — будто прочитав мысли своих по­путчиков, спросил князь, обернувшись к воеводе.

— Что верно, то верно, — с готовностью согласил­ся воевода. — Пока не стемнело, и шатер гриди поста­вят, и похлебки горячей наварят. Уж больно ветер сту­ден, тепла кости старческие просят, — добавил он, улыбнувшись в едва тронутые седым инеем усы.

— Вот доберемся до моих владений, там наверняка свои кости в мыльне отогреешь, а на сей раз, уж не обессудь, костерком обойдешься, — ответил с усмеш­кой князь, останавливая коня, — а теперь, пока совсем не замерз, отдай приказ сотникам.

По цепочке, растянувшейся на лесной заваленной снегом дороге, быстро полетели от одного человека к другому долгожданные слова о привале. Два десятка дружинников, возглавлявшие колонну, уже спеши­лись, и князь Михаил, глянув в их сторону, увидел, как, спрыгнув с коня, разминал ноги Никита.

— Негоже, думаю, мне появляться в первый раз в своем удельном городе темной ночью, аки тать. Что скажешь, Егор Тимофеевич? — посерьезнев, продол­жил разговор князь.

— Прав ты, Михаил Ярославич. И то сказать, дру­жине не впервой в снегах отдыхать. Чай, не девицы красные — вой, в сечах закаленные. Тебе в город так надо войти, чтобы людишки сразу поняли: князь! И что сильна дружина княжеская — опора твоя и горо­да защита, — ответил воевода тоже серьезно.

Сумерки в лесу сгущались быстро, и вот–вот обсту­пила бы людей кромешная темнота, но в последний миг сначала робко, а затем веселей, сразу в нескольких местах дорогу осветили костры.

Воины княжеской дружины, включавшей в себя немало людей молодых,