До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Слухи о боевых делах этого гитлеровского офицера казались не только загадочными, но и неправдоподобными. Газеты не сообщали о его необыкновенных подвигах, его имя не упоминалось в приказах и реляциях.
О нем обычно рассказывали с чужих слов, при этом одни с недоверчивой улыбкой пожимали плечами, другие понижали голос, пугливо оглядываясь, словно опасались, что их могут обвинить в разглашении военной тайны.
Наверняка эти рассказы-легенды если и не были выдуманы полностью, то страдали сильными преувеличениями, свойственными солдатскому фольклору. Но ведь нет дыма без огня... Толком никто ничего не знал. Даже настоящая фамилия загадочного офицера была известна немногим. Говорили: «Какой-то обер-лейтенант...», «Тот самый обер-лейтенант». Сходились все же на том, что он имеет отношение к секретной дивизии «Бранденбург», которую в войсках фюрера шутливо, но с гордостью называли дивизией «плаща и кинжала».
Обер-лейтенант был редким гостем в штабах действующих частей и соединений, а когда появлялся там, то ненадолго. Если его узнавали, штабных офицеров, писарей охватывало возбуждение, они подавали друг другу знаки, торопливо перешептывались за его спиной, провожали его завистливыми и восхищенными взглядами. А он, вскинув два пальца к козырьку, проходил мимо молча, улыбаясь одним уголком губ, не глядя по сторонам, — таинственный герой, кавалер железного креста первой степени, «тот самый обер-лейтенант».
Его немедленно принимал сам командир или начальник штаба, и, когда обер-лейтенант беседовал с ними, дверь кабинета или землянки была закрыта даже для адъютантов.
...На этот раз он появился в станице Беловодской, несколько часов назад оставленной советскими войсками.
Из соображений секретности обер-лейтенанта приняли не в шумном, многолюдном штабе, а в небольшом домике с закрытыми ставнями.
Он приехал, когда над станицей уже спустилась темная южная ночь. На крыльце, рядом с часовым, его ждал молчаливый офицер, адъютант очевидно. Он повел обер-лейтенанта в домик, из которого незадолго перед этим были выселены хозяева. Точно в 22.30 таинственный офицер с ленточкой железного креста первой степени на мундире переступил порог чистой горницы и плотно прикрыл за собой дверь.
— Господин оберст, — произнес он негромко и чуточку небрежно, — обер-лейтенант фон Ланге... согласно вашему приказанию.
Полковник стоял у стола, освещенного походной ацетиленовой лампой, и, опершись обеими руками о стол, рассматривал развернутую карту. Услышав рапорт, он поднял сухую седеющую голову и посмотрел на вошедшего.
Это был широкоплечий крепыш лет двадцати пяти. Его ладно скроенная фигура дышала силой и здоровьем Светлые, немного суженного разреза глаза на широком крепком лице глядели весело, дерзко, и было в них что-то жесткое, непреклонное.
— Сколько солдат в вашей команде говорят по-русски?
— Восемь. Только восемь. Не считая меня...
Видимо, такое число не устраивало полковника. Что-то прикидывая в уме, он сердито изогнул правую бровь.
— Я уже докладывал... — В голосе обер-лейтенанта зазвучали капризные нотки, совершенно недопустимые при разговоре со старшим по чину. — В Ростове и под Батайском мы потеряли много прекрасно подготовленных людей. Это были совершенно напрасные потери — нас бросили в бой как обыкновенную пехоту. Если так будет продолжаться, господин оберст...
— Я знаю, я уже подал рапорт, и виновные понесут наказание, — досадливо оборвал его полковник. И добавил задумчиво, видимо, решая какую-то нелегкую задачу: — Всего девять... А остальные? Вы можете на них положиться?
— Вполне. Я сам отбирал этих людей. Физическая и моральная подготовка отличная. Но по-русски знают всего десять-девять слов. И то с сильным акцентом.
— А вы не смогли бы выдать их за этих... инородцев?
— Нацменов?
— Вот именно! За каких-нибудь там чеченцев или армян?
— Невозможно, господин оберст. Не тот тип.
— В таком случае каждому, кто имеет русский язык, придется болтать им за пятерых.
Полковник криво улыбнулся своей попытке сочинить каламбур.
— Так уже бывало, господин оберст... — не то огорченно, не то желая похвастаться, произнес обер-лейтенант.
Теперь они улыбнулись оба. Улыбка обер-лейтенанта была особенной, в ней участвовала только одна сторона лица, на другой в этот момент появлялась на щеке всего лишь маленькая ямочка и тут же исчезала.
— Задание очень важное. Мы спешим — впереди Грозный, нефть... Командование должно быть твердо уверенным в успехе специальной операции. Мой выбор пал на вас, господин обер-лейтенант.
Кавалер железного креста первой степени щелкнул каблуками, вытянулся. В его глазах появилось загадочное выражение, в уголке рта дрожала горделивая улыбка честолюбца. Он знал себе цену, он благодарил оберста за оказанную честь. Сам старик в полковничьем мундире значил для
Последние комментарии
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад