Андорэ и Эстелин, или Во дворце опять измена [Наталия Михайловна Мазова] (fb2) читать онлайн

Мазова Наталия Андорэ и Эстелин, или Во дворце опять измена

Наталия Мазова

АНДОРЭ И ЭСТЕЛИН, ИЛИ ВО ДВОРЦЕ ОПЯТЬ ИЗМЕНА...

1

- Хэй, Эленд, Эленд! Беги к нам, леди Эленд!

Голоса девушек звенят, как серебряные колокольчики... нет, как тысяча маленьких льдинок, на которые рассыпаются сорвавшиеся с крыш сосульки. И в радостной тишине весеннего утра, под шум талой воды, стремительно несущейся вниз по узким улочкам к Великой Реке, они вселяют в мою душу ощущение восхитительного праздника.

- Беги к нам! Или ты боишься?

Я стою над обрывом и смотрю вниз, на Хальдри, Эймо и обеих Лейри - они, наперегонки с талой водой, уже сбежали вниз по крутому склону. Их легкие яркие платья и плащи сказочными цветами выделяются на сером тающем снегу. По большому счету, еще холодновато для подобных нарядов, но девушки бегают, гоняются друг за другом и совсем не замечают холода - а я, хоть старше их всех, от них не отстаю.

- Что-о? Это чей там вражий голос утверждает, что я боюсь? Твой, Лейримэл? Смотри и не говори, что не видела!

Шаг назад - я моментально прикидываю расстояние и с силой отталкиваюсь от обрыва. Плащ за моими плечами резко и сильно взметнулся - словно раскрылись крылья - но я уже приземлилась в осевший сугроб, увязнув в нем по колено. Мокрый снег доверху набился в мои сапоги, я безуспешно пытаюсь его вытряхнуть... Да черт с ним - мне сейчас весело и хорошо.

- Вот это да! - девушки обступают меня. - Как ты ловко: раз - и здесь!

- Я бы никогда на такое не решилась! - У принцессы Лейрии, самой младшей, глазенки горят от восхищения. - А теперь куда?

- А теперь вдоль реки, - это Хальдри, она возглавляет нас. - Пройдемся по Старому городу и вернемся во дворец по лестнице королевы Биарры.

Внизу, у воды - синеватая тень и свежесть утра. Высокий обрыв закрывает от нас солнце, и каждый наш шаг сопровождается перезвоном льдинок. Великая Река лениво движется в ту же сторону, что и мы - цвета стали и как сталь, холодная. Вода в ней уже начала прибывать, еще дня четыре такой же погоды, и Старый город станет недоступен для подобных прогулок. Вот мы и бродим здесь, пока еще можно.

Домам Старого, или, как его чаще зовут, Нижнего города лет по двести-триста. В те времена Великая река разливалась не так сильно, и эту часть Эстелина не затопляло даже в самое обильное половодье - но все течет, все меняется. В высокоразвитых Сутях это именуется - медленные колебания климата. Правда, те, кто некогда возводил Нижний город, об этом не знали или не задумывались, и все дома построены прочно, на века, из тесаного темно-серого камня здешних гор. Некоторые дома пострадали от войны (не от минувшей, а еще от стародавней с каганом Куремских степей), и очень многие - от наводнений. Но кое-какие так и стоят нерушимо все эти годы - умели же строить предки, куда нам до них...

Весной в Старом городе всегда безлюдно. Тишину разрывают лишь наши оживленные голоса, яркие наряды девушек мелькают между домами - у Лейримэл платье желтое, у принцессы серебристое, а сверху накинуты одинаковые зеленые плащи. Хальдри тоже в зеленом, но потемнее и с золотой вышивкой, а в наряде Эймо сочетаются белый и малиновый. И лишь я сама - в своих неизменных черных шелках, торжественно-мрачная тень на этом цветном фоне...

К зеленому я и сама неравнодушна, но что поделаешь ничего другого у меня сейчас нет. Уже почти год я сижу без денег, слава богам, что мадам Гру из жалости кормит меня бесплатно. А шелк этот мне достался совершенно случайно, и его даже на настоящее платье не хватило - только на длинную тунику с разрезами, что-то вроде силийской одежды для верховой езды...

Ох, сколько каждый раз возни с этими тряпками! Всегда завидовала тем, кто может менять их, как и облик, простым усилием воли. Мне же, чтобы принять образ, соответствующий ситуации, надо долго смотреть в зеркало и напрягать фантазию, либо отдаваться на волю сил мироздания... а они всякий раз норовят вытащить на всеобщее обозрение мою гнусную ведьмовскую сущность. С этим уж ничего не поделаешь - я по самой сути своей не аристократка, и любая утонченность всегда была объектом моей жесточайшей зависти. Но в полуоткрытых Сутях, таких, как здешний Мир Великой Реки, правильнее всего выглядеть именно благородной леди - кроме всего прочего, ей куда реже, чем бродячей шарлатанке, приходится выполнять команду RESCUE RUN (спасение бегством). И хотя для меня и сейчас куда естественнее сливаться с простонародьем - играть знатную даму я, в конце концов, просто привыкла...

Вообще-то в Мире Великой Реки насмотрелись на всякую меня - впервые я попала сюда в семнадцать лет, еще до Круга Света. Тогда я только-только научилась как следует управлять метлой, почти ничего не смыслила в прикладной магии и не знала никого из настоящих мотальцев по Сутям - а угодила в самый разгар Войны Шести Королей. Маленькая была, глупая - вот и полезла в самую мясорубку... Да и кто из нас в этом возрасте не мечтал совершить подвиг? Так что Орсалл из Краснотравья до сих пор вспоминает лохматую девчонку в драных штанах и рубашке, которая взахлеб читала заклятья с восточной башни осажденного Передола и больше всех удивилась, когда они сработали...

Тому минуло уже четыре года. Я снова в мире, видевшем мое начало, но вернулась сюда уже иной - опытной, уверенной в себе, повзрослевшей (по крайней мере, внешне) - подданной всего Зеркального Круга, чье истинное Имя в средоточии миров звучит как Элендис Аргиноль. Здесь же меня знают как леди Эленд из Рябинового Дола, талантливую чародейку. (И естественно, незаконную дочь одного из лордов Дола - иначе откуда бы у меня взяться моим способностям?)

А в Мире Великой Реки - второй год мира, и день окончания войны стал национальным праздником Каменогорья, главной державы-победительницы. Но сегодняшний праздник совсем особенный, ведь король Атхайн выдает замуж сестру свою, прекрасную принцессу Клематис... С чем я его и поздравляю от души. Одну из дочек погибшего дяди-короля сбыл с рук - так еще две остались, а там и родная сестрица Лейрия на подходе. А женихов на всех не напасешься - повыбили в войну...

Положение, э-э, как бы обязывает... Белобрысый головорез Орси теперь тоже лорд Орсалл, властитель Краснотравья, и в таком качестве первый кандидат на охмурение. Вот он и подговорил чародейку леди Эленд изобразить его нареченную невесту и тем избавить его от общества принцесс Йоссамэл и Наинрин. (Это называется: "Мы же с тобой старые боевые кони!") По такому поводу он даже выдал мне пару фамильных драгоценностей и не очень настаивает на возвращении.

А мне, собственно, что с того? Я сюда как пришла, так и уйду, и пусть мой боевой товарищ сам через полгода выкручивается перед молодым Атхайном...

Черт его знает, сколько ступеней в этой лестнице королевы Биарры! Лично я досчитала до двухсот шестидесяти и сбилась. Никак не могу отдышаться после подъема. Принцесса и три ее придворные дамы тоже устали, медленно идут ко дворцу, забывая подбирать подолы, нарядные плащи волочатся за ними по лужам. Правда, наверху снег уже почти сошел, но все-таки...

Едва мы вошли во дворец, как на бедных девушек тут же набросилась какая-то дуэнья - ай-яй-яй, башмачки ни во что превратили, да и платья сушить придется, как так можно, вы же не дети уже, а взрослые женщины... (Для справки: Лейрии вот-вот будет семнадцать, остальные постарше, но двадцати еще нет ни одной.) Что до меня, то я бессовестно бросаю девчат на произвол судьбы - у самой в сапогах громко чавкает, надо спешно сушить их к вечеру.

Дворец владык Эстелина в эти дни больше всего похож на гостиницу во время наплыва постояльцев. Гости съехались со всего Речного Содружества - Краснотравье, Эрг-Лэйя, Черные Пески, но больше всего народу из Долины Лилий - оттуда родом жених Клематис. То и дело оглядываюсь - нет ли старых знакомых? И куда запропал мой дорогой лорд Орсалл, чтоб ему всю жизнь икалось - все мои вещи в его комнате!

На ковре, покрывающем лестницу, остаются мои мокрые следы. У распахнутого окна на втором этаже стоит и курит молодой рыцарь Долины Лилий, судя по белой тунике с гербом Дакворта. Но жители Долины обычно светлые, а у этого длинные черные вьющиеся волосы... он поворачивает голову, подтверждая мою догадку Хэмбридж Флетчер, менестрель и моталец, такая же сволочь праздношатающаяся, как и я сама! Здорово, черт возьми, встретить в таком месте доброго знакомого из Ордена! Ужасно хочется повиснуть у него на шее, но этикет не позволяет вокруг полно местной знати. Приближаюсь к окну - он меня еще не заметил - и нарочито громко произношу, чуть склонив голову:

- Мой привет и поклон благородному Йоралину Даквортскому!

Он обернулся - легкая улыбка смущения на смуглом лице и неподдельная радость в глазах:

- Благодарю судьбу за нежданную встречу, прекрасная Эленд. Видеть тебя - счастье для любого смертного.

- Я прибыла сюда с Орсаллом из Краснотравья, - сразу же задаю я правила игры. - Не знаешь ли ты случайно, где он сейчас находится? Я ищу его уже целый час.

- Увы, моя госпожа, я еще не имел удовольствия видеться с лордом Орсаллом. Но могу предположить, что вместе с другими гостями он сейчас осматривает новый форт Эстелина.

- Чтоб тебе ни дна ни покрышки! - это я уже еле слышно, в порыве раздражения. - Сам удрал, а я сиди до вечера в мокрых сапогах!

- Так пошли ко мне! - так же еле слышно отвечает Флетчер. - У меня и высушишь, а пока они сохнут, послушаешь Россиньоля, - и в полный голос, для всех: - Госпожа моя, почту за честь видеть тебя в своих покоях.

- Что ж, я принимаю твое приглашение, лорд Йоралин, слова эти сопровождаются величественным наклоном головы, и мы с рыцарем Долины Лилий удаляемся рука об руку...

Вкусы у нас похожи, поэтому я и Флетчер часто отираемся в одних и тех же Сутях одновременно. За три года мы много узнали друг о друге, и я, пожалуй, неравнодушна не только к Словам и песням этого мерзавца (он уже давно Мастер), но и к нему самому... У него поразительный дар: в новом месте он никогда не пытается что-то из себя изобразить, но полностью отдается на волю незнакомой Сути, вбирает ее в себя - и легко и просто принимает именно то обличье, какое надо, оставаясь при этом собой. Он мог бы стать своим в любом мире, в каком пожелал - не то что я...

Между прочим, и рыцарем Долины он стал абсолютно законным путем - сама Владычица Дигенна посвятила его после боя на Заросшем тракте. Давно не видала я его в этом образе - в последний раз вроде бы в то утро на стенах Эрга, когда убили командора рыцарей Долины. И эта его белая туника тогда была вся в крови и копоти... до сих пор всем нам больно вспоминать, какой ценой удержали Эрг.

Но сегодня - совсем другое дело! Сегодня он изысканно красив - хотя скажи я это ему, он прикончит меня на месте. Он не я, обличье лорда Йоралина естественно для него, как дыхание, но от этого не более любимо.

- Здесь еще можно жить, - Флетчер словно отзывается на мои мысли. - Здесь хотя бы знают, что такое табак.

- Однако мало кто из высокородных курит, - замечаю я.

- А, - он машет рукой, - после войны все перемешалось. А на той же Роардинэ, если помнишь такую дыру, я за четыре дня без сигарет чуть на стенку не залез.

- Да, закури ты там, от обвинения в черной магии уже не отвертелся бы!

- Слушай, а почему ты с Орсаллом? Вы же вроде никогда не были особенно близки...

- Использует меня в качестве щита от обаяния Йоссамэл, поясняю я кратко.

- Да, Йоссамэл - это нечто! - его улыбка делается еще шире. - По-моему, даму с таким характером Атхайну не сменять даже на выгодный политический союз. Наинрин - та пусть дурнушка, но хотя бы не стерва, а уж Йосса...

Комната Флетчера в северном крыле дворца, где разместили всех гостей из Долины Лилий. Первое, что предстает моим глазам, едва я распахнула дверь - некий тип в бежевом камзоле, который разлегся на единственной кровати, перебирая струны лютни. Увидев меня, он в мгновение ока принимает вертикальное положение и отвешивает мне поклон.

- Мое почтение прекрасной леди с золотыми волосами...

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Волосы у меня русые, но с характерной ругианской желтизной, так что первый комплимент, приходящий в голову ну буквально всем и каждому назвать меня золотоволосой...

- Отставить, Россиньоль, - Флетчер смеется и машет рукой. - Эта леди такая же моталица, как и мы с тобой. Эленд, позволь представить тебе Нэда Россиньоля, Мастера Ордена, известного также как Винато и Большой Баклан, последнее подчеркнуть. Страшный разгильдяй, но при этом идеальный спутник в Сутях, ибо побывал там, где нам и не снилось...

Где-то я уже видела эти соломенные волосы и яркие голубые глаза... не иначе, мельком в святилище Ордена...

- Очень приятно, - я сбрасываю плащ, разуваюсь и ставлю сапоги к каминной решетке. Неплохо бы набить их бумагой, но ее на этой Сути изобретут лет через триста, не раньше. - Кто-то, кажется, обещал развлекать меня, пока моя обувь сушится?

- Уступаю эту честь тебе, Россиньоль, - Флетчер наполняет три кубка из большой бутыли темного стекла. - Мои песни тут уже все знают.

- Ты же знаешь, что тебя я готова слушать в любое время! возражаю я.

- Потом, - вечно эта его наигранная скромность! - Сначала пусть споет мой друг.

Россиньоль, видать, не страдает таким же пороком - с готовностью берет лютню, и комнату заполняет его голос, негромкий, но проникновенный:

Вспомню легенду давних времен:

Белая леди, черный барон,

Ангел во плоти и сатана,

Двое - не пара - муж и жена!

Замечательная песня - она заворожила меня с первой же ноты, с аккордов вступления. Даже не ожидала от этого хмыря... Нет, с человеком, который слагает такое, мы, несомненно, будем друзьями!

Когда песня кончается, я поднимаю кубок.

- Как говаривала шотландская ведьма Илсей - за нас с вами и за хрен с ними!

- За Орден! - кубок Флетчера ударяется о мой.

Наверное, только ради таких минут и стоит жить на свете... Я сижу с ногами на постели, приклонившись головой к Флетчеру чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с краешку пристроился Россиньоль, и сменяют одна другую прекрасные песни...

Жаркий бой закипел... Я его одолел!

Но не в радость мое торжество

Леди кошкой глядит и молит: "Пощади

Я люблю не тебя, а его!"

Как все-таки они непохожи... Этот Россиньоль по виду типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него просто песни, а где Слова. Флетчер же - менестрель из легенды, чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на ночном привале... Но сила в них одна - и та же сила, таясь, живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю, но и без лютни порой можно сделать немало!

Она то робко намекает,

Что разделяет эту страсть,

То вдруг стыдливо замолкает...

Она греха вкусила всласть!

Но с виду ангел, если нужно

Силен притворством слабый пол...

Что за черт! Я ведь уже слышала эту песню - и если мне не изменяет память, именно здесь, в Мире Великой Реки!

А нужно ей - всего лишь мужа...

- Поскольку, э-э, возраст подошел, - вставляю я совершенно автоматически раньше, чем это успевает сделать сам Россиньоль.

Он резко обрывает мелодию:

- Тебе известна эта песня? Но как раз ее я пою довольно редко!

- Слушай! А ты не пел ее здесь, в этой Сути, три с половиной года назад, во время осады Передола?

- Именно так, - подтверждает Россиньоль.

- Тогда я уже знаю тебя! Ты - тот, кого называли Клингзором-сказочником! Вот это встреча!

- Ты была в осажденном Передоле? - его глаза расширяются от удивления. - Кто ты? Как тебя звали тогда, и как зовут сейчас?

- Тогда, и сейчас, и всегда я ношу одно имя - Эленд, отвечаю я с достоинством.

И тут... Я не успеваю ничего сообразить - Россиньоль опускается передо мною на одно колено, целуя руку, потом поднимает на меня свои голубые глаза и тихо, с восхищением, произносит:

- Так вот какая ты стала, жрица! Никогда бы не подумал, что из той девчонки вырастет настоящая королева!

Вот это винегрет! С трудом припоминаю, что, да, было у меня такое прозвище в Передоле - Жрица Травы... Флетчер, кажется, не меньше моего потрясен этой сценой. А Россиньоль продолжает:

- Знаешь, у меня та ночь как живая в памяти... Когда тебя разбудили и ты вылезла из кучи лапника, я даже не сразу понял, мальчишка ты или девчонка - так, существо в штанах, и сухая трава торчит из волос. Но как только ты начала читать свои стихи, я чуть с ума не сошел, даже не верилось - разве можно чувствовать так в семнадцать лет? Это ведь даже не всякая женщина понимает! Как я потом тебя искал - для Ордена!

- Но я уже два года в Ордене, - наконец выговариваю я. - Я Подмастерье на Пути Ткущих Узор.

- Значит, есть на небе справедливость, - торжественно произносит Россиньоль.

2

Когда я, спотыкаясь от усталости, бреду из музыкального салона, устроенного в Яшмовом зале принцессой Наинрин, по дворцу крадется на мягких кошачьих лапках темно-синий весенний вечер.

Как же я сегодня вымоталась, о боги...

Нет, все-таки славная идея - позволить всем менестрелям, которых понаехало видимо-невидимо со всех концов Мира Великой Реки, и других посмотреть, и себя показать еще до свадебного пира. Здесь можно петь сколько угодно и чего хочешь - не то что на пиру, где положено спеть сколько-то королю о доблести и сколько-то королеве о любви... Однако замечу справедливости ради - после этого пения в салоне лично я не пустила бы на пир по крайней мере половину тех, что насиловали лютни в Яшмовом зале.

Кто-то наверняка скажет, что я, как любой член Ордена, слишком пристрастна: не всем же слагать Слова, бывают ведь и просто песни. Бывают, не спорю... но час занудных вариаций на извечную менестрельскую тему "О западный ветер с восточных холмов" способен хоть кого вогнать в тягостные раздумья о том, куда катится наше мироздание. К тому же половина этих песен исполняется на одной ноте, а вторая половина на диком надрыве, и даже находятся таланты (в том числе, неизвестно почему прославленный в этой Сути, Элаур Серебряный Луч), которые умудряются совместить и то, и другое.

Блистали, на мой взгляд, всего шесть или семь человек, среди них выделялась некая Рант - как я потом узнала, тоже Мастер Ордена на Пути Растящих Кристалл - и, конечно, ВинатоРоссиньоль. То, что вытворял там этот хмырь, описанию просто не поддается - зрители стонали... Жаль, что Флетчер не снизошел до высокого собрания, он бы всем им показал! А впрочем, уж его-то я и в Городе наслушаюсь.

...- Эленд, хвала небесам! Наконец-то я тебя нашел!

Орсалл вырастает на моем пути, как чертик, выскочивший из шкатулки. Ну держись, старый боевой конь! Сейчас ты у меня узнаешь, как без вести пропадать на целый день!

- Ах, это вы, лорд Орсалл, - я вкладываю в эту реплику весь сарказм, на какой только способна. - Боги мои, какая встреча! Не прошло и трех дней...

- Эленд, я...

- Я тебя спрашиваю, возлюбленный мой жених, - не даю я ему рта раскрыть, - по каким непролазищам ты таскался на этот раз? Ты только посмотри, на что похож твой плащ!

- Я...

- Ты - ведро грязи, прилипшее к моему левому сапогу! выговариваю я с неизъяснимым удовольствием. - И ты прямо сейчас отдашь мне ключ от своей комнаты, чтобы я смогла забрать вещи!

- Именно об этом я и хотел просить тебя, Эленд...

- Что еще? - я сразу навостряю ушки. Если Орсалл чего-то от меня хочет, то за это я обязательно что-нибудь да получу.

- Не могла бы ты эту ночь провести в моих покоях, а меня пустить к себе? Мне крайне неудобно об этом просить... - он наклоняется к самому моему уху: - Тебя поместили прямо напротив гостей с Соснового Взморья...

- Ну и что?

- Унвейя, - шепчет он еле слышно. - Придворная дама Госпожи Моря Хилгеритт. Я был с ней сегодня в новом форте...

- И ты просишь об этом МЕНЯ? - я еле сдерживаю смех. Меня, твою сговоренную невесту в глазах Атхайна и двора?

- Ты вправе издеваться, Эленд. Я был так неосторожен, что уже назвал Унвейе и место, и час.

Я в свою очередь наклоняюсь к его уху.

- Покорнейше прошу прощения... но не треснет ли у вас рожа, властитель Краснотравья?

- Значит, договорились, - Орсалл тут же сует мне ключ вместе с отстегнутой от плаща массивной овальной застежкой. Хитрый, скотина - знает, что я уже давно положила глаз на эту брошь...

- Имей в виду, - бросаю я ему вслед, - последствия за свой счет. Разбираться с королем будешь сам, без моей помощи.

- Буду, буду, - машет он мне рукой. - Обязательно буду, и торопливо удаляется по полутемному коридору, что-то фальшиво напевая. Я смотрю ему вслед, скрывая усмешку.

Бабник. Сколько себя помню, вечно покрываю какие-то его похождения. О, бедная, бедная, бедная женщина, которой он в конце концов достанется в мужья!

Ладно, мне так даже лучше - не надо перетаскивать вещи с третьего этажа на первый. Нешто пойти лечь прямо сейчас, не все же злоупотреблять гостеприимством Флетчера. Да он, к тому же, в данный момент наверняка пьет с другими Рыцарями Долины, а я слишком устала, чтобы выдержать еще одну серию великосветских комплиментов...

Как оно обычно и бывает, стоило мне коснуться подушки усталость и сонливость как рукой сняло. Уже с час я тоскливо ворочаюсь в постели и все больше укрепляюсь в мысли, что лучше встать и пойти потрепаться на сон грядущий с кем-нибудь из старых приятелей.

Шаги в коридоре - не один человек, - неразборчивый гул голосов... К Орсаллу? Нет, мою дверь миновали, слышен скрип ключа в замке соседней.

- Проходите, располагайтесь, - неожиданно четко слышится из-за стенки. Да, со звукоизоляцией во дворце королей Каменогорья явно плоховато...

- Все-таки, Ювад, ты уверен, что здесь нас никто не подслушает? - едва заслышав такое, я тут же настороженно замираю. Между прочим, в речи говорящего слышен акцент Черных Песков. Едва уловимый, правда, но у меня профессионально хорошее ухо на особенности произношения.

- Еще раз говорю тебе, Сальх - никто. Комната угловая, за стенкой только этот пустозвон Орсалл, а ты своими глазами видел, как он проскользнул к бабе.

- Но, может быть, слуга...

- Слуга, понимающий наречие Высокого Запада? Не смеши меня, Сальх. Все наши в сборе?

- Да, все, - низкий властный голос, ответивший это, смутно знаком мне, но никак не припомню, откуда. - Итак, как обстоят дела с королевской охраной?

- Все великолепно, мой господин, - судя по голосу, в котором звенит едва сдерживаемый смех, это совсем мальчишка, моложе меня. - Завтра, в день бракосочетания, во дворце дежурит личная гвардия старого короля, которой не очень-то по душе молодой Атхайн. Что бы ни случилось, их невмешательство гарантировано.

- Но как так получилось, что Лебединую Когорту отозвали из дворца? - еще один голос с акцентом Черных Песков, но куда более приметным. - У меня не укладывается в голове, что Атхайн может хоть в чем-то не доверять Иммзору!

- Я думаю, аттары, подробности будут вам мало интересны, снова голос мальчишки, довольный-довольный...

- Ты неправ, Эртиль, - теперь смех слышится и в голосе того, кого назвали Сальхом. - Аттары с наслаждением выслушают эту замечательную историю.

- Значит, началось с того, что я пригласил одного их новобранца, только что сменившегося с дежурства, пропустить со мной стаканчик-другой...

Я лежу, боясь вздохнуть. Если меня услышат - тут мне и конец, и, как в песне, никто не узнает, где могилка моя... Мать вашу, вот это, называется, повезло! Ну почему мне все время везет на разнообразные интриги и заговоры, я же их терпеть не могу!

А данный заговор, похоже на то, нешуточный. Если уж речь зашла о Береговой Когорте, чаще именуемой Лебединой из-за крылатых шлемов - самой верной, самой надежной! - и о ее капитане Иммзоре, лучшем друге Атхайна, воистину рыцаре без страха и упрека, которого даже я бесконечно уважаю, хотя не переношу профессиональных военных...

Пришла беда, откуда не звали! Черные Пески в этой войне оказались проигравшей стороной, им само образование Речного Содружества, где всем заправляет Каменогорье - такая кость поперек горла! Атхайн, конечно, молод, однако уже сейчас мыслит стратегически. Очевидно, что он не сегодня-завтра приберет под свою руку все небольшие держания вроде Краснотравья или Солнечья, причем приберет исключительно мирным путем... И вот вам снова Великая Андорэ почти в своих прежних границах, и горе тогда любым "воинам веры", которые попытаются сунуться на северо-запад! Пока Атхайн у власти, он не допустит повторения того беспредела, который и довел эту Суть до Войны Шести Королей.

Вот только не всем это по нраву. Почему-то, какую Суть ни возьми, у народов, исповедующих лунную религию, всегда чуть ли не в ментальности заложено, что они не могут не воевать, особенно с иноверцами! И Черные Пески служат превосходной иллюстрацией этого правила...

- ...он к тому моменту уже не вязал лыка, называл меня Илло - видно, принимал в этой форме за кого-то из своих - и клялся в вечном братстве. Я тоже расхваливал его на все лады, и поскольку с его стороны поступило предложение поискать женского общества, обронил фразу, что таким молодцам, как мы с ним, и принцессы не отказывают. Он тут же ухватился за идею и заорал: "Хочу принцессу Йоссамэл!" И с этим воплем поперся по коридору прямо в Хрустальный павильон, а я его и не очень-то удерживал, - мальчишка по имени Эртиль уже смеется вовсю, и ему вторит кое-кто из заговорщиков. - Представляете, идет, скандирует в такт шагам: "Хо-чу Йос-су!" и при этом размахивает снятым со стены канделябром, из чего я сделал вывод, что именно этим предметом он ее и хочет...

Последние его слова покрывает дружное мужское ржание. Я тоже издаю какой-то сдавленный звук, к счастью, заглушенный смехом аттаров, и для профилактики дальнейших неосторожных поступков засовываю в рот край одеяла.

- Так мы дошли до самой опочивальни принцесс, и он стал долбить в дверь своим подсвечником. Ну, Йосса вылезает на шум в халате, как всегда, скорбная и страшная, что-то царственно вопит на тему "как смеете, смерды", а из-за ее плеча торчит Наинрин, кажется, в одной ночной рубашке, все кости на просвет видны. Лебеденок мой, увидев это зрелище, поднял палец, икнул и изрек: "Нет, СТОЛЬКО я еще не выпил!"

Новый взрыв хохота. Да, а паренек-то родом из Каменогорья, раз безнаказанно проделывает такие штучки! Чужаку не суметь так. Ох, только попадись мне, змееныш...

- Йосса как услышала такие слова, так в обморок и брякнулась - прямо нам под ноги. А Наинрин визжит, как резаная, своим писклявым голоском: "Стража! Стража!" Ну я не стал дожидаться, пока она докричится - через старшенькую перешагнул, подхватил Лебеденка и давай бегом оттуда! Да еще на прощание вякнул: "Так и быть, поимеем совесть, раз Йоссу поиметь никак не получится..."

- Ты позабавил нас своим рассказом, - перебивает его властный голос, - но все это действительно подробности. Каков был результат этих ваших пьяных похождений?

- Самый для нас наилучший, мой господин. Йосса, придя в себя, нажаловалась Атхайну, а тот вызвал Иммзора и начал драить: мол, распустил когорту, доверия не оправдываешь, вынь да положь мне этих двоих ублюдков! А пока виновные не будут найдены и наказаны, Береговая Когорта снимается с несения караула во дворце во избежание дальнейших нарушений спокойствия. Иммзору и возразить-то на это нечего было - загнал своих Лебедей в казармы и сам во дворце не показывается.

- Значит, все готово для задуманного нами, - подводит итоги властный голос. Господи, кто же это все-таки? Отчетливое ощущение, что слышала его уже не раз. И он, как и этот Эртиль не с Черных Песков.

- Так значит, завтра, сразу после свадебного пира? - Ювад, я уже научилась различать их по голосам.

- Воистину так. Вы двое берете на себя Атхайна. Ты, Сальх, со своими людьми - Тэйрина и Клематис, - слышу, он усмехается. - Славная выйдет у них брачная ночь!

- Ее тоже... раскаленной спицей? - вздрагивает голос Эртиля. Понятное дело, мальчишка еще непривычен к подобному хладнокровию...

- Можно и обычной, - как ни в чем не бывало отвечает обладатель властного голоса. - Раскаленной надежнее, но это надо еще успеть раскалить. А следов так и так не останется. Престол переходит к Йоссамэл, и спустя положенное время я прошу ее руки и получаю согласие.

Так вот кто это! Можно было и сразу догадаться - Растрейн Фиэренранский из Долины Лилий, тот самый, что так рвется в командоры, но уже дважды выбирали не его. Йоссамэл давно к нему неравнодушна. А ему так хочется оказаться у руля, что ради этого он все Речное Содружество продаст за бесценок.

Идиот! Я понимаю, что на Андорэ ему плевать - лучше быть королем в Каменогорье, чем в Андорэ простым рыцарем - но на что надеется он сам? Усидеть на алебардах своих союзничков с Черных Песков, которые смешают его с пылью как только, так сразу?

Эх, если б только знать остальных! Имена Сальх и Ювад не говорят мне ничего, я не соотношу их с конкретными лицами, а голоса могу и не вспомнить. А у других не знаю и имен, даже не уверена, все ли они с Черных Песков...

- Да, аттары, - это тот третий... - Советую всем участникам завтрашнего спрятать в рукавах кинжалы - мало ли что может случиться...

- На свадебную церемонию и на пир нельзя входить с оружием, - возражает еще кто-то.

- Хо! Атхайн сам не обманывает доверия и других считает такими же глупцами! Нас заставят снять с пояса мечи, но кто заглянет к нам в рукава? Здесь Эстелин, а не Ярензаг!

- Так по рукам, аттары?

- По рукам, владетельный Растрейн! И да покарает нас Тот, Чей меч - серп Луны, если мы отступим от своего слова!

- Я принимаю твою клятву, Гисор... будущий властитель Краснотравья! Как насчет того, чтобы взять от меня эту землю, когда я отправлю на плаху Орсалла?

Скажете, не идиот?! Еще дело не сделано, а он уже раздает невзятые земли! Да на его месте я бы этой Гисоровой клятве никакой веры не имела после того, как он только что презрительно говорил о глупцах, не обманывающих доверия!

- Ладно, аттары, - опять Ювад. - Время уже позднее. Обо всем переговорили, так что расходитесь по одному. Ни к чему привлекать внимание...

Скрип двери. Шаги. Снова шаги... Я лежу, как лежала, все еще боясь пошевелиться, хотя тело ужасно затекло. Так и придется засыпать - Ювад-то из своих покоев никуда уходить не собирается.

Да разве мне сейчас до сна?

Мозг работает на полную мощность. Что я вообще могу? Предупредить Атхайна? Не поверит - доказательств-то у меня нет. Эртиля я в лицо не знаю. Он у заговорщиков шестнадцатая спица в колеснице, и на пиру его, вероятнее всего, не будет - а то еще Йоссамэл узнает или Наинрин... Растрейн наверняка чист как снег и сам никого убивать не станет - зачем претенденту на престол в крови пачкаться? А эти, с Черных Песков... их тоже голыми руками не возьмешь. Что, кинжалы в рукавах - так это наша национальная традиция, мы без них, как без штанов! Или еще что-нибудь в этом роде... И потом, они говорили, что старая гвардия не станет вмешиваться...

Дать знать Иммзору. Это главное.

Но доказательства, доказательства...

3

И вот я сижу за пиршественным столом и усиленно делаю вид, что слушаю новую балладу Элаура Серебряного Луча из серии "когда менестрели берутся за меч". Не знаю, как менестрели, а вот воины, по-моему, должны браться за меч, едва заслышав такого, с позволения сказать, менестреля... Рядом со мной Орсалл поигрывает вилочкой для фруктов с выражением тоскливой обреченности на лице. Представляю, каково сейчас старому боевому коню - у него ведь еще и с музыкальным слухом все в порядке, не то что у меня.

Поворачиваю взгляд в сторону королевского стола. Королю пристало быть благосклонно невозмутимым, и по виду Атхайна невозможно угадать, какие чувства вызывает в нем сей лажегонитель. Зато его новоприобретенный зять Тэйрин, пытаясь скрыть зевок, отхлебывает из пустого кубка. Оно и понятно - они там, у себя в Долине Лилий, слыхали и Флетчера, и Россиньоля, не говоря уж о местных талантах.

Атхайн, Тэйрин, Клематис...

Вот они сидят, все трое, и невозможно сказать, кто из них сейчас более счастлив. Тонкое, с правильными чертами лицо Атхайна сейчас прямо-таки образец королевского величия... а серые глаза так и светятся изнутри серебристой, весенней, искрометной радостью. И рядом Тэйрин - открытый взгляд, располагающая к себе ясная улыбка. Невысокий ростом, широкий в кости, он всегда уступал в ловкости и изяществе брату своей жены... Но кто в эту минуту осмелится сказать, что сын Дигенны некрасив или хотя бы не под стать прекрасной Клематис? Хоть и покинули Нездешние Долину Лилий более тысячи лет назад, но какая-то часть их крови все еще струится в жилах этого ясноглазого, светловолосого народа - у кого-то капелька, а у кого-то и десять.

И король, и жених - оба в белом. Клематис между ними как первый весенней цветок на фоне светлой талой воды. Бледнозеленое - согласно обычаю - свадебное платье, на каштановых локонах покоится венок из пурпурных гиацинтов, заботливо выращенных во дворцовой оранжерее как раз к этому дню...

...Ее тоже раскаленной спицей?..

Ее-то за что?! Только за то, что умеет поднимать глаза к небу и радоваться восходу солнца?!

Вот он, прямо напротив меня сидит - тоже в белом, как все Рыцари Долины, тоже с падающими на плечи длинными светлыми волосами. Лорд Растрейн из Фиэренрана, красивая мразь со скучающим выражением лица. Соколиный глаз в его обруче уставился на меня светлым зрачком перелива. И ведь этот... и слова-то не ругательного подобрать не могу... тоже предпочел бы сейчас слушать Флетчера, а не то, что приходится слушать.

Я злорадно усмехаюсь про себя. Среди Рыцарей Долины за этим столом не хватает одного, и лишь двоим в зале известно, какое такое неотложное дело предпочел Йоралин Даквортский песне на свадебном пиру... Лишь Россиньоль слышал ту фразу, которую я быстро шепнула Флетчеру сразу после свадебной церемонии, и видел, как мгновенно помрачнел его взгляд...

Растрейн тоже поглядывает в сторону королевского стола. И не молодая чета притягивает его взор - нет, не она, а затянутая в парадное платье - серебро звезд на бархате ночи - красавица Йоссамэл, гордо восседающая по левую руку брата. Старшая - но до сих пор не замужем. Не уступающая в красоте Клематис - но похожая на нее не больше, чем еловый лес на сосновый. Будь ее воля, соком аконита стал бы березовый сок в обрядовой чаше! Подле нее младшая из трех сестер, белобрысая Наинрин. Роскошное светлое платье в пене оборок болтается на ее тощей фигуре, как на вешалке или швабре. Эта умна и не истерична - удалась в отца не только внешностью - но уж больно любит быть каждой бочке гвоздем, а потом удивляется - чего это лорды и рыцари обходят ее стороной, как Гнилые Болота? Между прочим, эта парочка всегда на меня косо поглядывала - за то, что в преклоняющих передо мною колени я никогда не имела недостатка. Каждый такой (да простится мне гнусное женское самомнение!) воспринимается ими как добыча, выхваченная из их пасти. Эх, знали бы они, что я давно уже стремлюсь не привлечь новое внимание, но лишь удержать кое-какое старое...

Не желая лишний раз встречаться с ними взглядом, резко поворачиваю голову влево. А вот и аттары Черных Песков, полный комплект. К этим невольно проникаешься уважением. Вон тот, судя по всему, предводитель - спокойный, немногословный, со взглядом ястреба. Наверное, это Гисор, а вот этот, с нервным лицом и быстрыми движениями - Сальх. Резные лица с одинаковыми темными полосками усов, и одежда тоже одинаковая - даже ради праздника не отказались от своего черно-красного. Я чую сталь, что притаилась в широких алых рукавах, как змеи чуют землетрясение. Ибо велико напряжение аттаров, хоть они и прячут его, они сейчас - перетянутая струна... я тоже.

Боги мои, это что, Элаур до сих пор не кончил балладу или я не заметила, как он начал следующую?! Нельзя же так, всему есть предел! Склонился над лютней, ухоженная челка мотается ровно настолько, чтобы не растрепаться. (Беглая мысль: а родись этот персонаж где-нибудь в Сутях Города - наверное, лажал бы в стиле рок на еще одну извечную тему о дыме сигарет и ночном окне...)

Нет, какая-то я сегодня ненормально злоехидная. Хороших людей за этим столом на порядок больше. Взять того же Орсалла или Госпожу Моря Хилгеритт, или Сарда, нового командора Рыцарей...

Ох... Наконец-то он кончил! Тянет перекреститься, но Миру Великой Реки неведом Распятый, а потому вместо этого я демонстративно прикладываю ко лбу пальцы, сложенные колечком...

- Да простятся мне мои дерзкие слова! - это Россиньоль. Тоже наверняка чуть не уснул... - Всем известно, как хороши баллады Элаура, но не кажется ли вам, почтенные гости, что сегодня мы собрались здесь не вспоминать о горестях минувшей войны, а петь и радоваться?

- Истина! Точно так! - гул голосов со всех сторон.

- И, так как сейчас настала моя очередь петь для молодой пары и всех вас, я спою веселую Эрг-Лэйскую застольную песню!

Так... Готовность номер раз. Россиньоль предупрежден: петь такое, подо что я могла бы танцевать.

Россиньоль пробирается на место певца. И с первым же его аккордом - "Хэй, пусть звенят бокалы - снова нам мало, хоть наливали вовремя нам сполна!" - я срываюсь со своего места и, покорный движению рук, взлетает вверх мой черный полупрозрачный плащ. Нет, Мастер Мастера всегда поймет, даже если один из них еще Подмастерье - то, что надо!

Хэй,

Пусть красотки пляшут

К радости нашей,

Путь наш украшен

ласками юных дев!..

Изящная прическа, которую Лейримэл утром целый час сооружала на моей голове, рассыпалась в какие-то считанные минуты - ну и хрен с ней! Я кружусь между накрытыми столами, и вот уже двое или трое юных девиц, которых некому оказалось вовремя ухватить за подолы - в том числе Эймо - присоединяются ко мне. Веселье охватывает зал, в глазах появляется блеск.

- Спасибо, сестра, ты подняла всех! - кричит мне Клематис, когда я оказываюсь слишком близко от новобрачных. Это придает мне силы, и одним прыжком я взлетаю на стол, с которого уже убраны основные блюда, и там с торжеством завершаю свой танец.

Музыка смолкла. Что ж, своего я добилась - все взгляды прикованы ко мне. Сейчас я как Поющая на возвышении, средоточие порывов и энергий тех, кто у моих ног...

Так не дрожи коленками, Эленд, мать твою! Что делаешь делай!

- Государь мой Атхайн, и вы, отважный Тэйрин и дивная Клематис!.. Пусть я не менестрель, но есть у нас в Рябиновом Доле одно... - секундная заминка, - ...Слово, которое будет очень уместно на этой свадьбе. Дозволите ли вы мне говорить, владыки?

- Говори, Эленд Плетущая Чары, - величественный кивок Атхайна.

СЛУШАЙТЕ! ПОКУДА НЕ ПРОБИЛ ЧАС,

ПОКУДА ОСТАЛИСЬ СИЛЫ И ГОЛОС...

Я делаю глубокий вдох, словно собираюсь скрыться под водой. Мир вздрагивает от звука моего голоса:

- Зажгите свечи, и звезды зажгите!

Сегодня ночью для вас танцует

Прекрасная Алла из храма Сиры...

Слово - не из этой Сути. Силийское. "Андсира", "Долквир" непонятные здесь слова, но плевать. Пусть думают, что хотят. Я - Говорю. Я делаю свою работу.

- Стекайтесь скорее на главную площадь!

Сейчас она начинает свой танец,

Ступая по черным зеркальным плитам

Легко, как будто по облакам...

Море огней - то факелы светят,

Море голов - то замерли люди,

А музыка громче и все быстрее

Как сердце выдержит этот ритм?

Одна - в толпе, на земле и на небе,

Под тонким сиреневым покрывалом

Так беззащитно гибкое тело,

И кровь струится музыке в такт.

А там, во дворах, столы с угощеньем

Но не позволит Андсира пройтись ей

Босыми ногами в безумном танце

По мясу с кровью и по вину...

Я Говорю, я уже сама не слышу своего голоса - я настоящая Поющая. Все, кто в этом зале, протекают через меня - и я знаю, что Флетчер уже тоже здесь, замер у дверей в напряжении ожидания. А я срываю со всех оковы, как скальпелем по душе, и все тайное незаметно становится явным, и все, кто в силах прикоснуться ко мне мыслью, наделяются даром видеть сущность вещей...

- Зажгите свечи, и звезды зажгите!

Сегодня женится мой любимый,

И перед тем, как сойти в могилу,

В последний раз я танцую для вас!

Все, отказали тормоза... Нетерпение аттаров - прибой, что не в силах коснуться моих ног. И вот теперь можно вставлять ключ, умело выточенный под замок. Монотонно, нараспев, в бешено-завораживающем ритме:

КРУЖИСЬ ЖЕ, АЛЛА, ПОКА НЕ УСТАЛА,

ТАНЦУЙ, ПОКА МЕРТВАЯ НЕ УПАЛА,

ЛЮБИМЫЙ ЖЕНИТСЯ, И НАГРАДОЙ

ЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ ЕЙ БУДЕТ СМЕРТЬ,

ЗА ЗВЕЗДНЫЙ ТАНЕЦ ВО СЛАВУ АНДСИРЫ,

ЗА ТАНЕЦ СИРЫ - МЫ ПЛАТИМ ЖИЗНЬЮ,

ЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ - МЫ ПЛАТИМ СМЕРТЬЮ,

ЗА ТАНЕЦ СМЕРТИ - ЛЮБВИ... ПЛАТИТЬ...

Голос мой медленно замирает в обморочной тишине. Больше всего в этот миг мне хочется упасть без сил, но я с изумляющим меня саму жестоким упрямством отсчитываю секунды: две... три... четыре... старт!

- Да как ты посмела!

- Кощунство!

- Разве можно такое читать на свадьбе!

- Это заклятие!

- Конечно, заклятие!

- Смерть чародейке!

Ага... Вот вы все, голубчики, (восемь... девять...) у кого слетевшие тормоза оказались сильнее моей финальной ворожбы! Ну ни один не захотел промолчать, все высказались - тут тебе и все аттары (нет, не все - есть и непричастные!), и всеми нами любимый лорд Растрейн, и начальник старой гвардии, (четырнадцать...) и скорбная Йоссамэл - ух ты, да она, оказывается, вовсе не в неведении, - и ее дама Раэрис... шестнадцать... финиш!

- А ну, молчать! - это очнулся Атхайн. В том, что контакт наших подсознаний состоялся, я уже не сомневаюсь.

Всплески деструктивности, равно как и выкрики, стихают, властной рукой ненадолго загнанные в берега. Одновременно с этим начал приходить в себя остальной народ - глаза светлеют...

- Зачем ты это сделала, Эленд? - сталь в голосе. - Это были сильнейшие чары - и я не увидел в них света!

Я поворачиваюсь к нему - глаза в глаза.

- Государь мой Атхайн, вспомни, применяла ли я хоть раз ту власть, что дарована мне свыше, во вред тебе и Речному Содружеству?

- Ни разу доселе, - голос его тверд. Он хочет быть справедливым - я не лишу его этого удовольствия.

- Помнишь ли ты, как шло твое воинство, повинуясь слову моему, три дня без сна и отдыха, чтобы успеть в Эрг-Лэйю?

- Трудно забыть такое.

- Не ты ли тогда поначалу страшился довериться мне, ибо и тогда увидел в моих Словах и делах не свет, но силу?

- Было так.

- Последний вопрос - не сочти за дерзость, мой государь. Готов ли ты еще раз вверить мне свою жизнь в случае неминуемой опасности?

- Если не будет иного выбора, я не стану колебаться.

Еще один вдох. Кажется, заговорщики уже начинают понимать.

- Так прикажи страже, государь, - резко и быстро выкрикиваю я, - арестовать и обыскать всех, кто возвысил на меня свой голос - твоя память держит их не хуже моей! Ибо лишь злой умысел разрушения и смерти может противостоять этим чарам! Единение с Той, что зовет к Себе...

Я не успеваю договорить - ярензагский метательный нож, нацеленный мне в горло, со звоном ударяется о застежку Орсалла, которой сколот на груди мой плащ. Этого стоило ожидать от тех, у кого полетели тормоза! Я инстинктивно падаю, уклоняясь от второго ножа, который отбивает Тэйрин широким металлическим зарукавьем - и ловлю плечом третий, с той стороны, откуда не ждала... да и не мне предназначенный. Сквозь обжигающую боль в сознание прорывается мысль: а Растрейн, оказывается, даже еще больший дурак, чем я думала...

- Вот видишь, государь!- нахожу я в себе силы выкрикнуть. - Какие тебе нужны еще доказательства? Я отобрала у них сдержанность... - и тупо смотрю, как рвется наружу кровь из моей раны, почти невидная на черном. Но в мою сторону никто уже не глядит. От дверей в зал доносится знакомый до слез боевой клич: "Андорэ и Эстелин!", и в зал с обнаженными мечами врываются Флетчер и капитан Иммзор, а за ними бегут воины с лебедиными крыльями на шлемах, которые тут же ввязываются в схватки с аттарами и кое с кем из старой гвардии. Иммзор в несколько прыжков оказывается рядом с лордом Растрейном, а Флетчер подбегает ко мне...

- Что с тобой, Элендишка? Ох, черт, да они тебя серьезно ранили! - я слышу страх в его голосе и вдруг понимаю, что в этот миг Йоралин Даквортский плевать хотел на всех королей мироздания. Он подхватывает меня на руки, пачкая кровью свое белое одеяние. Рядом уже Орсалл и Россиньоль, кто-то из них, пытаясь помочь, выдергивает нож из раны...

Взрыв боли. Мир гаснет.

4

Не знаю, что заставило меня пробудиться. Просто вдруг сон отхлынул, как волна отлива, и я осознаю себя в темной комнате Флетчера, в трепетной паутине тишины, сквозь которую из окна доносятся звуки праздничного веселья - голоса, смех, аккорды лютни, и над всем - песня Россиньоля: "Все было так, во все века, и будет впредь наверняка!" Еще не ночь, а только поздний вечер, веселье и не думает утихать. Окно распахнуто настежь, но все равно все это - там, далеко, отдельно от меня, не в силах перелиться через подоконник и разрушить мой хрупкий покой. Я просто лежу и даже не слушаю, а слышу.

Рану под повязкой слегка, приятно, покалывает - это хорошо, значит, к утру от нее не останется и следа. Здешняя Алфирил - умелый целитель. Осторожно касаюсь шарфа, которым притянута к телу моя левая рука - темная газовая полоса прикрывает грудь, выделяясь на белой рубашке даже в темноте. Все, что сейчас требуется от меня - сохранять полный покой...

Дыхание весенней ночи - ветер чуть касается моего лица, как обещание...

Скрип двери. Осторожные шаги. "Кто там?" - хочу спросить я, но оцепенение грани меж сном и явью сковало меня, я здесь и не здесь, и губы не шевелятся. Да это и ни к чему - я уже знаю ответ. Шорох падающего с плеч плаща, едва слышный стук сброшенных сапог... и кровать подается под дополнительной тяжестью.

- Спишь? - еле слышно, у самого лица.

Я молчу. Я сохраняю полный покой. Шелковистая прядь волос касается моей щеки. Сердце мое, и до этого бившееся не очень сильно, замирает совсем - вот оно... Осторожно-осторожно он подсовывает левую руку мне под плечи, а правую кладет на грудь, совсем рядом с раной. Я жду... непонятно чего, наверное, прикосновения его губ... но ничего не происходит - я просто в кольце его объятий.

Совсем близко. Так близко, как я даже мечтать не смела никогда и не разу. Я боюсь пошевелиться, боюсь дышать - только бы не разомкнул рук...

А потом все исчезает. Остается темнота и тишина, и в этой темноте я - зеленое пламя, зажженное неведомой рукой. Плоть исчезла, суть обнажена. Я горю, значит, живу, но свет мой не в силах разогнать тьму вокруг меня, только накаляет ее нестерпимо, и я - пламя - дрожу в этой тьме... И осознаю, что совсем рядом со мной другое пламя - синее, как летний полдень, и такое же ослепительное, но не греющее, а лишь разбрасывающее вокруг себя призрачный свет синей лампы.

Я тянусь к этому другому пламени, мы осторожно соприкасаемся краями - и на границе рождается, как новая звезда, ослепительная бирюзовая вспышка, и наше биение уже попадает в такт друг другу. Отдергиваемся и снова касаемся, и вдруг - как вздох - вбираем друг друга одним неодолимым движением, и уже нет ни меня, ни его. Есть Мы - бирюзовая звезда, ослепительная и раскаленная - Свет и Сила слились в одно. И каждое дрожание лучей этой звезды, каждая пульсация света отдаются в нервах немыслимым, невозможным наслаждением, и я вижу его - свою - душу до самого дна, и нерешительность уходит, тает, как лед, заменяясь радостным изумлением... счастье, непредставимое счастье абсолютной открытости, взаимного проникновения двух душ... слов не хватает, да и не нужны слова, мы - единая нервная система...

"Я ждала тебя всю жизнь."

"Я тебя тоже. Просто не сразу понял, что ты - это ты."

"А я сразу поняла. Я узнала прикосновение твоего пламени. Мы уже были вместе... давно, далеко..."

"Да, два раза или даже три. Я знаю тебя. Когда-то давно тебя звали рыжей Ирмгарди."

"А тебя - Ренато Флорентинцем. Ты вторая и лучшая половина моей души."

"И ты - моей. Ты - жизнь. Нет большего наслаждения, чем делиться с тобой надеждой."

"Ты - сияние. Нет большего наслаждения, чем делиться с тобой силой."

...Впоследствии Россиньоль рассказывал, что, когда он вошел в комнату, мы лежали, как были, в одежде, застывшие до такой степени, что можно было бы счесть это оцепенением смерти, если бы сердца наши не бились, как одно, а от лиц и рук не исходило зеленовато-голубое сияние. Он окликнул нас - но мы даже не пошевелились, не разомкнули объятий. Мы были вне времени и пространства - и, низко склонившись перед нами, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

1.03.-2.12.96