На невском пароходе [Николай Александрович Лейкин] (fb2) читать постранично, страница - 2

такъ дуракъ и есть! Вѣдь тебѣ-же убытокъ-то…

— Плевать! Она думаетъ, что мы прогорѣли, что мы оголоштанили?… Шалишь! Куплю ее, перекуплю и выкуплю! Видалъ палку? Во!

Онъ переломилъ на колѣнкѣ трость и кинулъ ее за бортъ.

Вокругъ ихъ начала собираться толпа. Многіе встали съ мѣстъ и спрашивали: «въ чемъ дѣло?» Въ толпѣ виднѣлась и старая дѣва. Пересталъ дремать и солидный господинъ, морщился и шевелилъ губами, сбираясь что-то сказать. Гостинодворъ постарше, былъ какъ на иголкахъ и шепталъ:

— Сеня! помолчи хоть до Лѣтняго сада?… Ну, кому какое дѣло?

— Не хочу молчать! Пусть всѣ знаютъ! — кричалъ Сеня. — Ваше превосходительство, обратился онъ къ солидному господину, — разсудите наше дѣло: правъ я или: не правъ, такъ-какъ вы это при вашемъ степенствѣ и солидарности можете… Извините, но я желаю…

Солидный господинъ пріосанился, погладилъ подбородокъ и важно сказалъ:

— Говори, говори, любезный…

— Были мы это, значитъ, на Минеральныхъ и встрѣтили одну дѣвицу. А я эту дѣвицу шесть лѣтъ знаю. Махонькой дѣвчонкой по Гостиному изъ магазина бѣгала, да подолъ трепала и не было ей иной клички, какъ Машка, да Машка. Завсегда кланялись: я ей апельсины покупалъ, медовымъ квасомъ поилъ, потому гдѣ-же дѣвчонкѣ взять, которая ежели въ ученьи? И вдругъ встрѣчаемся съ ней на Минеральныхъ… Идетъ она съ офицеромъ и рыло отъ меня воротитъ. Нешто это порядокъ, коли я ей, можетъ статься, на двадцать пять рублей однихъ апельсиновъ стравилъ? Завсегда въ знакомствѣ быть, въ клубъ со мной ѣздить, ужины жрать и вдругъ каверзы строить! Само собой, я ей слово завинтилъ, а она мнѣ: «коли вы ругаться будете, васъ выведутъ». Нешто это порядокъ? А?

Гостинодворъ подбоченился и разставилъ ноги.

— Подайте на нее къ мировому! — прошамкалъ солидный господинъ.

— Съ мировому? Нѣтъ-съ, лучше я ей шиньонъ помну! Ахъ, она шельма!

Сквозь толпу протискалась старая дѣва.

— Послушайте, вы читали «Подводный Камень», Авдѣева? — обратилась она къ гостинодвору.

— Чего-съ?

Гостинодворъ скосилъ глаза.

— Читали «Подводный Камень»? Коли не читали, такъ прочтите. Тамъ подробно описано, что женщина не вольна въ своихъ чувствахъ.

Гостинодворъ, должно быть, не понялъ, въ чемъ дѣло, потому что дерзко произнесъ: «ошибаетесь, почтенная, мы по торговой части!» и, ударивъ себя въ грудь, воскликнулъ: То-есть, ежели, я эту Машку теперь встрѣчу, — шиньонъ долой и въ сторону!

Онъ выхватилъ изъ рукъ товарища зонтикъ и бросилъ за бортъ парохода.

— Что за свинство! Вѣдь это мой зонтикъ!

— Плачу!

— Ты совсѣмъ взбѣсился… Зонтикъ девять рублей.

— Не вѣришь? Бери пальто въ залогъ!

Гостинодворъ снялъ съ себя пальто и кинулъ его товарищу въ лицо.

— Куда-жъ мнѣ съ пальтомъ-то?… — произнесъ тотъ.

— Мало? бери сюртукъ!

Онъ снялъ сюртукъ и бросилъ его на полъ. Между пассажирами послышался ропотъ.

— Нужно его высадить! На общественномъ пароходѣ, и вдругъ раздѣваться! Это чортъ знаетъ что такое! — слышалось всюду.

— Высадить, высадить! Высадить на Аптекарскій! — волновался солидный господинъ и направился къ шкиперу.

— Грегуаръ, Грегуаръ, посмотри, какая страстная кипучая натура! — говорила старая дѣва своему спутнику-гимназисту, и закатывала глаза подъ лобъ, указывая на пьянаго.

Гостинодворъ стоялъ въ одномъ жилетѣ, вынималъ изъ кармана брюкъ серебряныя монеты3 кидалъ ихъ въ Неву и кричалъ:

— Мы прогорѣли? Нѣтъ, шалишь! Мы оголоштанили? Нѣтъ, шалишь! Намъ только въ задоръ войдти, такъ мы съ любымъ офицеромъ поспоримъ! Ахъ, ты, подлая!

Пароходъ присталъ къ пристани Аптекарскаго острова. Къ гостинодвору подошли шкиперъ и помощникъ начали его выводить съ парохода. Онъ не упирался, шолъ на пристань и кричалъ:

— Думаете, что до города не съ чѣмъ доѣхать? Доѣду! Не токма что на яличника, а и на лихача хватитъ! Шалишь!

За нимъ слѣдовалъ товарищъ и несъ въ рукахъ его пальто и сюртукъ.

Пароходъ снова отвалилъ отъ берега и началъ удаляться. На пристани стоялъ гостинодворъ, махалъ руками и что-то кричалъ, потомъ снялъ съ себя жилетку, желая повидимому, кинуть ее въ воду… Передъ нимъ въ умоляющей позѣ стоялъ товарищъ.

— Ахъ, какая страстная и кипучая натура! — шептала старая дѣва и закатывала глаза подъ лобъ.

1874