Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
тьму. Фасады домов и паркинги пестрели бумажными фонариками. Витрины оживлялись кустарными вывесками: «Сьеу Тай Ми Хоа супермаркет», «Ткани Той Транга», «Вао Ньок, ювелирные изделия и подарки», «Кафе Ба Ле», «Сервис-центр Тайет Хонга», «Сэндвичи от Ньян Диня». Теплый материковый воздух уже не благоухал цитрусовыми, но пропах жареной рыбой и овощами, а также экзотическими, неведомыми специями. Фрай вдыхал все это в себя. Маленький Сайгон, подумал он, а ведь всего несколько лет назад в штате с трудом можно было сыскать вьетнамца.
Он наблюдал за автомобилями, суетившимися перед въездом в паркинг, и за эмигрантами — смуглыми людьми с темными глазами, черными волосами и угрюмыми лицами — собиравшимися перед домами, озираясь вокруг так, словно предчувствовали самое плохое. Южно-вьетнамский флаг — три красные полоски на оранжевом фоне — развевался над рыбными рядами, а под ним висел лозунг, провозглашавший начало «Дней Сайгона» в Вестминстере. Старик на углу оперся на палку и застывшим взглядом смотрел на пешеходный переход. Его жена стояла рядом и тоже смотрела. Культурное времяпрепровождение для некоторых, подумал Фрай: ждать, когда перейти дорогу. Три девушки обошли пожилую пару и, лавируя между машинами, ловко перебежали через оживленную улицу.
Он притормозил и пересек Вашингтон-стрит, первую из полудюжины улиц, которые — в округе, названном Апельсиновым, но не богатом апельсиновыми деревьями; в городе, названном Вестминстером, но имеющем мало английских черт; в районе, названном Маленьким Сайгоном, но находящемся немыслимо далеко от Вьетнама — которые носили имена первых шести американских президентов.
В этом, кажется, есть урок для республики, но какой?
Он сделал правый поворот на Брукхерст и стал искать взглядом ночной клуб, находившийся на углу улицы. Его было легко не заметить. Потом он увидел оранжево-зеленую неоновую вывеску с наклонившимся пальмовым деревом, тлеющую в летней ночи. «Кабаре „Азиатский ветер“ — танцы и стол». На полотняной маркизе было начертано: «По случаю Дней Сайгона… Ли Фрай в концерте… Поздравляем с днем рождения Беннета и его брата Чяка». Опять я на втором месте, подумал Фрай, да еще написали с ошибкой. Определенные личности не стали бы протестовать против такого обхождения. К тому же, похоже на аншлаг — стоянка нашпигована автомобилями и у входа толпа.
Джулия, владелица клуба, работала в кассе. Она подняла голову, улыбнулась, и жестом пригласила его войти. Фрай запихнул обратно в карман пачку банкнот: шестьсот тридцать семь долларов, все его сбережения за всю жизнь по сегодняшний день, не считая тех, что отложены в счет арендной платы будущего месяца за «Мегашоп».
Он раздвинул бамбуковые занавески и вошел в клуб.
Клуб был набит вьетнамскими беженцами, желающими увидеть свою живую легенду. Народ уже искал стоячие места вдоль стен. Бумажные фонарики бросали тусклый свет на лакированные столы и стулья, пальмы в кадушках и официантов в бабочках. Танцевальная площадка и сцена купались в красных лучах, которые яркими бликами рассеивались на микрофонной стойке и гитарах. Бас-барабан украшала надпись «Ли Фрай». Плакат над сценой напоминал о «Днях Сайгона». Слоистый дым плавал в лучах подсветки. Фрай озирал океан азиатских лиц, искромсанных конусами света и тени из продырявленного шара, крутившегося под потолком. Казалось, зал был подхвачен каким-то нежным, то ли воздушным, то ли подводным кружением. Зеркальные стены повторяли бесконечно множащиеся и постепенно слабеющие отражения происходившего.
Он сумел заметить Беннета за столиком в глубине зала — рядом с Доннелом Кроули и Нгуен Хаем, а также с женщиной, которую он не узнал. Берк Парсонс, как всегда, был наполовину скрыт полями ковбойской шляпы. Беннет сжимал вилку: руки раскинуты в стороны, голова наклонена вперед и набок, когда он говорит. Фрай помахал им и направился за кулисы. Бенни, он всегда в центре внимания.
Ли запирала серебристый косметичку, когда в ее гримуборную вошел Фрай. Она быстро взглянула в зеркало, затем вскочила и подошла к нему. Полная, милая мордашка, волна черных волос, глаза темны и глянцевы, как обсидиан. Ее аодай был пурпурного цвета — в контраст с черными шелковыми штанами.
— Не слышала, как ты вошел, Чак! С днем рождения!
Она поднялась на носки, чмокнула его в щеку, потом стерла помаду белым пальчиком.
Он улыбнулся. Что-то в Ли всегда низводило его до благодарного идиотизма, всегда вызывало глупую улыбку. Может быть, это из-за всего, что ей довелось пройти? Когда он прикасался к ней, у него возникало чувство, что ему доверили хрупкий, бесценный предмет. Улыбка была самым малым, что можно было ей предложить.
— Просто хотел поцеловать тебя, пока не видит Бенни. И пожелать удачи перед концертом.
Она отошла в сторону и встала, глядя на него.
— Ты чудесный малый, Чак. Мой чу, мой номер один.
— Ты великолепно выглядишь, Ли. Ни пуха ни пера. — Он поцеловал ее. Он наблюдал за тем, как она
Последние комментарии
11 часов 30 минут назад
21 часов 50 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 19 часов назад