Салават Юлаев [Степан Павлович Злобин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Злобин Степан Павлович Салават Юлаев

Степан Павлович Злобин

Салават Юлаев

Исторический роман

В романе "Салават Юлаев" рассказывается об участии башкирского народа в крестьянском восстании под предводительством Емельяна Пугачева.

{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.

СОДЕРЖАНИЕ

Пролог

Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Часть четвертая

Примечания

Краткий пояснительный словарь

ПРОЛОГ

В широкой зеленой долине, которая лежала между двух горных хребтов Урала, закат отгорел, и последние отблески его угасали над гребнями гор, когда Юлай{31}, старшина{31} Шайтан-Кудейского юрта Сибирской дороги{31}, окруженный сыновьями и сродниками, приготовился к рассказу о своей юности. Он откашлялся и разгладил седоватую бороду, поглядел на стоявший перед ним широкий деревянный тухтак, наполненный до краев кумысом, но не протянул к нему руки; поднял глаза и молчаливо обвел из-под лохматых бровей взором синеющие вдали каменные груды Урала, скользнул взглядом по начавшим уже расплываться в сумерках лицам родных и подчиненных и глубоко вздохнул...

Все ждали. Старики братья, опустив бороды к самым коленям, тесным кругом сидя на подушках, сыновья и племянники, юноши с искрящимися глазами, в необычной для молодежи тишине, потому что все знали, что рассказ будет о битвах, о войне, в которой Юлай сам принимал участие{31}; бедняцкая молодежь, оборванные пастухи, дальние родичи и слуги, допущенные к кошу старшины, замерли в привычной почтительности к нему, самому богатому человеку и главе рода.

Старшина еще раз откашлялся, вздохнул и повел рассказ:

"С той поры прошло тридцать кочевок. Ровно три десятка раз люди оставляли зимовье и выезжали в степи. Я был тогда вот таким юношей, - указал старшина на своего среднего сына, сидевшего тут же. - Во мне кипела и пенилась кровь, она струилась так быстро, как воды Иньяр-елги.

Тогда была большая война. Башкиры не захотели слушать русских и выбрали себе хана Кара-Сакала{31}, но не хан был самым главным в этой войне.

Я знал хорошо человека, задумавшего ее. Это был старшина Аланджянгул{32}. Он был грамотей и хорошо знал Коран. Это было в гостях у моего отца на празднике сабантуй; так же, как сейчас, гости сидели на кошмах и подушках и совсем свечерело. Все слушали рассказы батыров о сражениях с гяурами и кайсаками. Занятней всех говорил дальний гость Салтан-Гирей, которого в первый раз привел в кош отца моего старый знакомец Аланджянгул. В тот день Салтан-Гирей натянул богатырский лук Ш'гали-Ш'кмана{32}.

Когда гость кончил говорить, все молчали, и все выпили по глотку кумыса, потому что от его рассказа у всех пересохло в горле, как после настоящей битвы.

Тогда его друг, Аланджянгул, сказал рассказчику:

- Салтан-Гирей! Ты храбрый. Ты не раз бился с неверными. Они отняли у тебя нос, левое ухо и мизинец правой руки, но они не смогли отнять храбрости. Красота нужна луне и женщине, солнцу и мужчине нужны жар и сила. Салтан-Гирей! Кровь твоя горяча, как огонь солнца, ты натянул лук Ш'гали-Ш'кмана. Будь нашим ханом. Мы оденем тебя в шелковые одежды!..

И все засмеялись, потому что были пьяны и веселы и утомились долгим молчанием во время рассказа Салтан-Гирея.

Я не мог смеяться. Я был еще молод, чтобы смеяться при старших. Я подавал теплую воду для омовения рук гостям, а мой младший брат носил за мной расшитое полотенце. Нам было тоже, как всем, смешно подумать, что у нас будет безносый хан, но мы удержались; когда же я пошел за водой, брат мой убежал за кош, и мы хохотала вдоволь, катаясь по росистой траве.

Прошла зима. Опять наступило время кочевья, и вот от коша к кошу табунами помчались вести, что явился в степях Кара-Сакал-батыр, могучий воин и мудрый человек, который обещал освободить башкир от власти гяуров.

Говорили, что сам он родом с Кубани, где властвует его брат Гирей-хан, и что этот хан обещал привести башкирам на помощь свои войска. И народ захотел воли, по жилам башкир полилось вместо крови расплавленное железо, хотя недавно еще горько окончена была война и у многих сочились незажившие раны.

Ай-бай! Страшно было тогда!

Брат брату не мог верить.

Русский начальник Сайман*{33} запугал башкир пытками и мучениями, и из страха они выдавали друг друга!

______________

* Сайман - генерал-майор Л.Я.Соймонов. (Здесь и далее примеч. Ст.Злобина.)

Хуже было: верные русской царице тарханы{33} писали доносы на своих недругов русскому начальнику: вот, мол, такой-то батыр{33} против русской царицы бунтовать хочет, хочет силой отнять башкирские земли.

Тогда приезжали солдаты и увозили человека в город - в тюрьму.

Тарханы, у которых во время прежней войны бунтовщики отняли много добра, теперь требовали его назад, и русский начальник велел отдавать им. Простые башкиры совсем пропадали.

В это время русским начальником в Уфе был хитрый человек Кириллов{33}. Он сказал: "Который башкурт станет про бунт доносить, того тарханом сделаю". И вот все недобрые люди стали писать