Под брезентовым небом [Александр Бартэн] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (99) »
ФОТО ДЛЯ ПРОПУСКА
Бартэн Александр Под брезентовым небом
Скверное выдалось утро: ветер и дождь, низкое, насупленное небо. Поздней ленинградской осенью таких дней немало, но ведь для меня это был особенный день. Решив возобновить утраченное знакомство с цирком, я еще накануне созвонился и условился о встрече. Нечего делать: надо было идти. Трамвай довез меня до Инженерной улицы. Дальше двинулся пешком — хотелось в памяти и чувствах восстановить то далекое время, когда день за днем спешил я в цирк, молодой и пылкий его поклонник. Теперь-то, конечно, все по-иному. Теперь иду и уклоняюсь от резких порывов ветра и обхожу осмотрительно лужи. Тогда все было нипочем! Добрался до цирка. В наружном вестибюле возле еще закрытых билетных касс топтались мальчишки. Задрав вихрастые головы, они разглядывали рекламные плакаты. «Может быть, в этом доброе предзнаменование?— подумал я. — Времена меняются, а мальчишки остаются все теми же. Все так же — точно магнитом — их притягивает цирк. Вот и меня опять приманил!» Дежурный у служебных дверей справился, знаю ли я, как пройти в дирекцию. Я знал, я помнил и по узкой темноватой лестнице поднялся на второй этаж. Выдавали зарплату, перед бухгалтерией толпилась очередь. Многолюдно было и у стола секретарши: одному требовалась справка, другому — печать на справку. Напротив приемной виднелась дверь в директорскую ложу. Сколько раз, входя в эту ложу, я оказывался лицом к лицу с залом, с манежем, а затем, глаз не отрывая, упивался представлением... Сейчас дверь в ложу была заперта. Узнав, но какому я вопросу, секретарша пригласила меня в директорский кабинет. Одно к одному: мне и тут не повезло сначала. Только успел поздороваться, как директора отвлек телефонный звонок. Это был звонок из Москвы, из Центрального управления госцирков. — Да, да, можете не беспокоиться! Все в полном порядке! — заверял директор. — Разве Ленинградский цирк подводил вас когда-нибудь? Багаж отослан еще вчера, артист выезжает сегодня вечером... Нет, в самом деле, разве хоть когда-нибудь мы подводили вас?! Опустив трубку, директор придал лицу то внимательно-сдержанное выражение, что приличествует разговору с малознакомым посетителем. И опять, как назло, раздался телефонный звонок. На этот раз в директорском голосе возникла особая, нежнейшая певучесть: — Спасибо, что откликнулись, что позвонили. Откровенно скажу: на вас вся надежда. Знаю, знаю, что материал дефицитен. Войдите, однако, в наше положение. Изготовление аппаратуры задерживается, артист на вынужденном простое. Да и много ли просим мы? Лишь затем — добившись, видимо, согласия — директор смог, наконец, уделить мне внимание: — Вот, значит, в чем дело! Сколько лет, как растеряли связи с цирком? Более тридцати? Изрядно! Многое с тех пор переменилось в нашей системе!.. Разумеется, всем, чем возможно, постараемся прийти вам на помощь. Нажал на кнопку звонка. Вошла секретарша. — Выпишите товарищу пропуск. Да, постоянный. До конца сезона. Попросив меня обождать, секретарша покинула кабинет. Директор (дела, дела!) наклонился над лежавшими перед ним бумагами, а я, не желая мешать, отошел подальше. И вот тут-то обнаружил, что в кабинете находится еще один человек: стоит лицом к окну, руки сцепил за спиной и разглядывает мокрую площадь. — Итак, намереваетесь осчастливить цирк? — спросил человек, не меняя позы. Не только насмешка, но и неприязнь послышалась мне в этом вопросе. — Осчастливить? — переспросил я настороженно. — Нет, цель у меня куда скромнее. Хочу написать о сегодняшнем цирке. Только и всего! На этот раз неожиданный мой собеседник круто обернулся. Я увидел его лицо и сразу узнал. Можно ли было не узнать! С любого рекламного щита, с каждой рекламной тумбы смотрело это лицо — слегка удлиненное, с крутым высоким лбом, со впалыми щеками и узким изгибом ироничных губ. Глаза скрывались под круглыми стеклами очков, но живости от этого не теряли: переменчивые блики на стеклах как бы повторяли острую пронзительность глаз. — Ладно, не будем препираться, — сказал Кио (это был он, известнейший иллюзионист). — Скажите лучше: о каком же именно цирке намерены вы писать? Вопрос озадачил меня. — То есть? Разумеется, о нашем, советском. О его мастерах. Об их многообразном ярком искусстве! — Ах, вот как! — отозвался Кио, и губы его сложились в усмешку. — Похвально, но не богато по замыслу. То, что вы сейчас сказали, это лишь общие слова. Общие и порядком стертые! Тут вмешался директор: — Помилуйте, Эмиль Теодорович. Зачем же с самого начала брать автора в штыки? Пускай сначала осмотрится, составит собственное мнение, а уж потом... — Спасибо, что надоумили, — с подчеркнутой вежливостью поклонился Кио. — Разумеется, надо сперва приглядеться. Однако для этого требуется зоркость, и даже больше — дальнозоркость. Как у вас на этот счет? И тут же, не
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (99) »
Последние комментарии
11 часов 38 минут назад
11 часов 39 минут назад
16 часов 58 минут назад
20 часов 40 минут назад
21 часов 51 секунд назад
21 часов 55 минут назад