Сара Бернар [Иван Федорович Горбунов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Иван Федорович Горбунов Сара Бернар

В одном из петербургских клубов, в столовой, сидит несколько человек и ведут беседу.


– Приехала?

– Нет еще, в ожидании. Секретарь ихний приехал, орудует, чтобы как лучше… Книжку сочинил, все там обозначено: какого она звания, по каким землям ездила, какое вино кушает…

– Нашего, должно быть, не употребляет, потому от нашего одна меланхолия, а игры настоящей быть не может.

– По Невскому теперича мальчишки с патретами ее бегают…

– А какая у них игра: куплеты поют, али что?..

– Игра разговорная. Очень, говорят, чувствительно делает. Такие поступки производит – на удивление!.. Ты то возьми: раз по двенадцати в представление переодевается!..

– Пожалуй, на чугунке встреча будет.

– Уж теперь народ разгорячился! Теперь его не уймешь! Давай ходу!.. Билеты-то выправляли – у конторы три ночи ночевали. Верно говорю: три ночи у конторы народ стоял, словно на Святой у заутрени. Насчет телесного сложения, говорят, не совсем, а что игра – на совесть! Убедит! Дарья Семеновна, на что уж женщина равнодушная, слов никаких понимать не может, а и та ложу купила.

– Которые ежели непонимающие…

– Да она не за понятием и идет, а больше для близиру, образованность свою показать. Капитал-то виден, а все прочее-то доказывать надо.

– Сырой-то женщине, словно, не пристало…

– Пущай попреет, за то говорить будут: Дарья Семеновна Сару Бернар смотрела. Лестно! Опять и цыганы-то в доме надоели. Ведь сам-то, окромя цыганов, никаких театров переносить не может. Ему чтоб дьякон многолетие сказывал, а цыганы величальную пели. В театре сиди, говорит, сложимши руки – ни выпить тебе по-настоящему, в полную душу, ни развернуться как следует; а цыганы свои люди – командуй как тебе угодно.

– Ну, да ведь не Рашель же, даже и не Ристори!

– Да ведь ты не видал ни ту, ни другую: как же ты можешь судить?

– Нет, видел… То есть, Рашель не видал, а Ристори видел.

– А Сару Бернар не видал: как же ты можешь их сравнивать?

– Да ты прочти…

– Что мне читать!.. Я обеих видел.

– Господа, я вас помирю. Когда здесь была Арну Плесси…

– Это к нашему спору не относится; мало ли кто здесь был. Он не признает Сару Бернар, а для меня она – высшее проявление драматического искусства.

– С вами спорить нельзя…

– Вы бы лучше бутылку велели, чем пустяки-то говорить. Каждый человек на своем месте. Что нам путаться в чужие дела. Давай бутылку…

– Нет, Иван Гаврилович, творчество великое дело!

– Так что же?

– Поважней бутылки!..

– Так ты поди с ним и целуйся, а нам не мешай.

– Я помню, когда Рашель произнесла свое знаменитое «jamais» – весь театр дрогнул!..

– В чем это?

– Теперь уж я не помню…

– Завели вы эти темные разговоры, ничего нестоющие. На языках на ихних вы производить не умеете…

– Да ведь вы ходите в итальянскую оперу, а языка не понимаете…

– Так что же! Это я только для семейства порядок соблюдаю. Жене с дочерью требуется, а мне одна тоска. Кабы буфета не было…

– Кабы у нас поменьше буфетов-то было…

– Что ж ты думаешь – лучше? Буфет на потребу, без него нельзя… Прибежище!.. Все одно – маяк на море…

– Я вам скажу, что Сара Бернар…

– Да что она тебе родня, что ли? Ну, дай ей Бог доброго здоровья!..

– Ах, Иван Гаврилович, милый вы человек, я, извините меня, невежа.

– А ты выпей. Это тебя сократит, может что поумнее скажешь. Хотя я невежа, это уж так Богу угодно, а только я на чести: чего понимать не могу, об том и разговору не имею. Ты, может, четыре рихметики обучил, где ж мне с тобой сладить. Одно осталось – выпить с горя. Прости меня Господи!..

– Да вы не обижайтесь…

– Зачем обижаться…

– Сара Бернар действительно явление! Легко к ней относиться нельзя. Это дочь парижской улицы, как метко и справедливо сказано в одной газете. Ведь не даром же Европа и Америка преклонились перед ее дарованием.

– Пущай к нам приедет. Наши тоже разберут.

– В самом деле, небывалая вещь: отличный рисовальщик, изумительный скульптор и очаровательная актриса!..

– Вы помните Виардо?

– Она певица была…

– Виноват, не Виардо, а как ее…

– Фанни Эльслер?

– Не записано ли у вас еще кого-нибудь в вашем поминанье-то? Валяй всех за упокой и за здравие.

– Василий, сходи к повару. Пусть он даст стерлядь а la Сара Бернар…

– Слушаю-с…

– Постой! Спроси у эконома: есть у нас в клубе вино, которое пьет Сара Бернар?

– Публика просто с ума сходит! Представьте, у театральной конторы по целым суткам стоит.

– А вы видели на Невском показывают женские телеса, разными красками разрисованные? Стечение публики тоже большое. Старичок один подошел к картинке-то, да так и замер. Что, думаю, дедушка, хорошо!..

– Это картина Сухаровского?

– Уж там я не знаю чья, но только… я вам доложу!.. Для избалованного человека может великое удовольствие, а для чистой души…

– То есть такого русопета, как Иван Гаврилович…

– Я верно говорю! Соблаз! Ничего нет хорошего.

– А в Пеште-то она провалилась.

– Кто?

– Сара Бернар.

– Да