Тихие выселки [Александр Иванович Цветнов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (98) »
Часть первая
Наследство
1
В распахнутые настежь ворота, в проемы окон, из которых выставили рамы, влетал теплый ветер. Он примешивал к духу скотного двора запахи полей, доцветающих садов и перелесков, заигрывал с женщинами, задирая подолы. Добрая погодка стоит, — сказала Анна Кошкина, споро орудуя лопатой. — Вычистим дворик и все летечко и пего не заглянем. Совсем не пригодится, — возразила Прасковья Антоновна. — Не коровники — настоящие дворцы строят. А этот — тьфу! Заговорила! А когда его построили, ты от радости чуть ли не прыгала. Тогда все думали: лучше не сделать. Анна Кошкина и Прасковья Антонова в одних годах, им за сорок, немного, правда, но за сорок. Помню, Анка, — поддержала разговор Прасковья, тогда до зимы автопоилки наладить не успели. Мы с тобой кадочки по дворику расставили: пейте, коровушки, досыта. Молочко и пошло, и потекло. Все помню, Анка! Себе и тебе во вред я те кадки придумала. В морозище водовоз привезет бочку-другую — и в кубовую греться, его оттуда силком не вытянешь. Сами за водой ездили. Ты коленки, помнишь, обморозила. Ну и орала! Прасковья рассмеялась. Анна сильнее заскребла лопатой. — Ей хаханьки! У меня до сих пор к ненастью ноги ломит. — Ты надо мной больше смеялась: кадки додумалась поставить я, в чести была ты. Анна обидчиво поджала губы. — У меня по группе надой был выше. — Не рассказывай, знаем — мы тутошние! К Прасковье подошла Маша, шепнула: — Мама, не надо, поругаетесь. Прасковья послушно смолкла. Ржаво скрипели вагонетки. Шаркали метлы. Ветер забежал в проход, взметнул пыль и лег у ног. — Бабы, на погрузку! — крикнул от ворот Тимофей Грошев, бригадир Малиновской комплексной бригады. Анна лопату в сторону, приободрилась. — Тимоша, а что нам будет? Ведь субботничек! На пухлом лице Грошева появилось подобие улыбки, единственная рука полезла под шапку почесать затылок — несмотря на теплую весну, носил шапку с надорванным ухом. Он покосился на мужиков, что перестали разбирать молочную и подошли к нему. — Ладно, по четушке на нос. Погрузка бревен не женское дело, но в Малиновке мужиков не ахти. Да бабам особенно натуживаться не надо — бревна старой молочной были легкие, трухлявые. Две машины накидали как бы играючи. Грузовики газанули к Барскому пруду: там в калдах-загонах, огороженных слегами, коровы, по ночам и в обеденную пору, будут стоять под открытым небом до глубокой осени, до самого сиверка. Чтобы дояркам и пастухам было где укрыться в дождь и холод, кузьминский председатель распорядился разобрать на ферме старую молочную и поставить ее у Барского пруда. Мужики взглядами проводили машины и потянулись за куревом. — Да, — произнес Егор Самылин, сорокалетний мужик с румяным нагловатым лицом. — Сильны дворы строят. Скоро под крыши подведут. — Не спеши, — предупредила Анна. — Кирпич кончается, слышь, председатель в область уехал кирпич выпрашивать, выпросит или нет. И цементу нехватка. — Построят, — зевнул Грошев. — Не выспался нынче. — С девками под окошком на бревнах просидел? — посмеялась Прасковья. — Сидел когда-то, да не помнит, — съязвила Анна. Грошев как не слышал их: — Построят, только вот что: ежели подсчитать, мы все тут, а нахлынет сенокос, караул кричи — баб с постройки надо снимать, а как каменщикам без подсобниц быть? Ума не приложу, кто работать в тех дворах будет. — Так и некому? — возразил Егор Самылин. — Бабы на пенсию уйдут, Манька с подружками останется. Я так мыслю: на тех дворах все на кнопках будет. Пошлют Маньку на курсы, там ее подучат, как на эти кнопки нажимать, нажмет кнопку, и сено в кормушки — раз! Маньке все видно, потому как перед ней устройство вроде телевизора. — Хватит, балалайка, — оговорил его Грошев. — Сам знаешь, что вздор несешь. Нажал кнопку — ишь придумал! И охота тебе пустяки молоть. — Егорушка-душенька, — подхватила Анна Кошкина, — с брехни брюшенько заболит, пожалей его. Никакой Маньки не будет, поверь мне, осенью ее увезет городской шоферишко. — Вся надежда на вас, бабы; молодежь — нынче есть, завтра нет, — подытожил Грошев. Из сторожки выметнулся длинный тощий старик, трижды взмахнул руками и скрестил их на груди. — Грошев, тебя начальство к телефону зовет, — догадался Егор. — Старик ноги и голос бережет — сигнализацию придумал, а вы в технику не верите, консерваторы! — Хватит зубоскалить — время за дело браться, ненароком кто из Кузьминского нагрянет, вон звонят, — и Грошев сердито зашаркал к сторожке подшитыми валенками. Егор украдкой шепнул Прасковье: — Нынче приду. Прасковья опасливо покосилась: «Нет, с ним надо кончать, хватит — почудила: пятый десяток идет», — и с притворной усмешкой нарочно громко сказала:- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (98) »
Последние комментарии
1 час 13 минут назад
1 час 53 минут назад
1 час 55 минут назад
3 часов 54 минут назад
10 часов 30 секунд назад
10 часов 12 минут назад