Рассказы о золоте [Максимилиан Алексеевич Кравков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
М. Кравков Рассказы о золоте
Победа (Рассказ)
1
С хребтов Абакана тащились ноябрьские тучи, заметали снегом осенние, красные поляны. Толмачов, Терентий Иванович, был десятником маленького Бурлинского прииска. В этот голодный и беспокойный год прииск часто отрывался от главного стана неожиданными разрухами — отсутствием лошадей или неналаженностью переправ. Или просто на время забывали об его существовании. Тогда Терентий Иванович становился смотрителем и единственным начальством. Сейчас в глухой и таежной долине реки Каменушки совершилось неслыханное для прииска событие — была закончена самодельная и кустарная гидравлическая установка. Первая попытка механизировать работу! Там, вверху, где шумел под ветром пихтач, напряженным трудом кучки людей была прокопана четырехкилометровая канава, подводившая воду к обильным золотом берегам Каменушки. Подошла вода из речки Чулыма, протекавшей много выше на таежном плато Бурлинского прииска. Разница уровней создавала громадный напор. И струя из канавы должна была по трубам ринуться вниз, чтобы весной размывать золотоносную породу. Затянувши потуже последний болт, Терентий Иванович похлопал озябшими руками и довольно оглянул свое хозяйство. С крутого заросшего косогора металлическим змеем слезал трубопровод. Начинающаяся метель снежною пылью сыпала в жерла запасных труб, валявшихся как отрезки железных бревен, пудрила свеже взрытую землю, груды щепы и штабели желтых смолистых досок. Как будто бы сделано все, подготовлено во-время, до глубоких снегов, до трескучего холода... Хорошо! Терентий Иванович переступил и благодушно улыбнулся. Скобой поднялась его левая бровь, толстые губы засияли. Лицо он брил, и от этого голова его казалась маленькой на широких откосах плеч. И так кругло был он налит своим могучим телом, что ценители силы, глядя на него, удовлетворенно сплевывали через зубы и замечали: — Свяжись с этим дьяволом только... — Зашумит по весне наша машина! — Подошел к Толмачову остренький старичок, приискатель Нефедов, — сколько ни бились, а одолели! Бились, действительно, много. Тонны тяжелого оборудования перегнали они силами крохотной своей артели за многие километры, через согры и горные перевалы. По окрестным приискам собирали отдельные части гидравлического устройства, брошенные перед революцией прежними золотопромышленниками. Много люди положили труда, а больше других Терентий Иванович. — Как же это, — неустанно митинговал он на собраниях, — у старых хозяев механизмы работали, а у нас хлебный пар остался? Позор! Пользы своей понять не хотим. Давайте артель устроим, давайте гидравлику ставить! Весной все с золотом будем! — Так-то так, — возражали ему, — механизмы, это полезно! А кто лошадей тебе даст экую тяжесть за сорок верст везти? — Ага! — загорался Терентий Иванович, — как на прииске жить в домах казенных, то это мы любим! А если коня для общей пользы на день предоставить — так тягость! К чертям такую игру! Вношу предложение: всех, кто не даст лошадей, выселить с прииска! И собрание, подожженное бушевавшим в толпе добродушным и сильным человеком, сквозь ругань и хохот поднимало руки! Гидравлику везли так же, как недавно еще воевали с колчаковскими бандами. Без отстающих. Но работали еще наверу, рискуя, не знали, как выйдет. Когда же главные затруднения миновали, когда из разбросанных и отдельных костей собрался понятный скелет устройства, тогда настроение переломилось резко и целиком. Все, даже косвенно участвовавшие в постройке, удовлетворенно почувствовали себя пайщиками интересного и обещающего дела. Все восемнадцать старателей Бурлинского прииска, как доподлинные хозяева созданной ими установки, теперь дорожили гидравликой и любовно надеялись на нее. К Толмачову относились попрежнему, как свой к своему, только значительность человека оттеняли особым вниманием даже к самым простым его советам. И все же, несмотря на почти всеобщую признанность, Терентий Иванович не был вполне доволен. Затея на Каменушке крепко и глубоко поссорила его со старым приятелем Корнееем Липатовым. Вместе они открывали россыпь на Каменушке, вместе врезали в косогор долины по орте[1]. Всю прошлую зиму хорошо их кормила гора. Россыпь попалась богатая, золото появлялось гнездами и сразу, с лихвой, оправдывало работу. Оба старались поодиночке. Терентий Иванович держался своей громадной силой — за троих переворачивал породу. Липатов брал тонким знанием дела. Дед его был бергал, умерший на казенном промысле. Отец сложил свою голову в рухнувшем забое алтайской золотопромышленной кампании. Корней с- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Последние комментарии
5 часов 35 минут назад
6 часов 12 минут назад
1 день 19 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 12 часов назад
2 дней 12 часов назад