Кровь и песок (СИ) [Кристианна Капли] (fb2) читать онлайн

Капли Кристианна Кровь и песок

I

Вода была обжигающая, и от нее исходил легкий цитрусовый запах. На поверхности плавало несколько розовых лепестков. Служанки зажгли ароматические свечи и удалились, зная, что госпожа предпочитает в это время оставаться в одиночестве.

Она скинула тонкое полупрозрачное платье на пол, подставляя стройное загорелое тело лучам заходящего солнца.

Пройдет не больше часа прежде, чем лиловые сумерки набросят прохладное покрывало на изнывающий от жары Иерусалим. Вечерний воздух медленно, но верно пропитается сладким запахом акаций, растущих под окнами дворца, благовоний, доносящихся из храма, и остывающего песка.

Астарта медленно погрузилась в горячую воду.

Если закрыть глаза и прислушаться к гомону снаружи, если глубоко вдохнуть запах масел, может показаться, что она снова в Вавилоне. Шумном, головокружительном, многолосом, крикливом, опасном и непокорном Вавилоне. Городе, где в её храмах всегда курились благовония и к алтарям подносились свежие жертвы, где одно лишь слово, упавшее с её губ, становилось законом, где имя её перемешивалось со всевозможными молитвами, где она была смертью и жизнью, где…

Она распахнула глаза.

О его появлении сперва предупредил запах смерти: засохшая кровь, смешанная с горячим песком. А потом и сама его демоническая сущность: холодная, отталкивающая, разливающаяся в комнате густым, тяжелым полумраком. Даже неяркий свет свечей померк, поглощенный подступившими тенями.

Тонкая улыбка скользнула по её губам. Воин вернулся из долгого похода целым и невредимым, невзирая на попытки царя от него избавиться.

Её воин.

Его не было три месяца. Не самый большой срок для богов, но тем не менее… Без него в городе было скучновато.

Она не обернулась, когда услышала шорох, с которым он сбрасывал грязную одежду, не обернулась и на приближающиеся шаги, не подала виду, когда он опустился в воду рядом с ней. Только когда пальцы его коснулись её плеча, когда сильные руки его сомкнулись вокруг неё кольцом, когда губы его прижались к её шее, прошептала:

— Ты опоздал.

Он пах кровью, горячим солнцем и смертью. Астарта могла только представить, скольких погубил его меч, сколько горячих, еще бьющихся сердец он вырывал из хлипкого человеческого тела в своей ослепляющей боевой ярости, и сколько смертных обезумело от ужаса, когда он представал перед ними в своем истинном обличье.

— Я попытался управиться со всеми делами как можно быстрее, — его горячее дыхание обожгло мочку уха. — Но, кажется, мой господин не очень-то и хотел, чтобы я вернулся к тебе. Поэтому он послал меня улаживать дела с восставшими народами. Но теперь… — его рука скользнула вниз, между её ног — Астарта с довольной улыбкой выгнулась в его объятиях. — Я весь твой.

Я весь твой.

То, что он так часто любил ей повторять, когда они оставались наедине.

Некоторые вещи совсем не меняются с течением времени, подумалось ей.

Этой ночью он был жаден и ненасытен, будто бы они не виделись целую вечность. Сперва он еще держался своей человеческой маскировки: вороные волосы, худое загорелое лицо, на котором так выразительно блестели яркие льдисто-голубые глаза. Но затем в очередном страстном порыве, наплевав на всё, выпустил настоящее обличье. И Астарта чуть не задохнулась от этой ледяной и темной силы, тянущейся из самых глубин хаоса, что затопила всё вокруг. Сама её суть отзывалась на неё, вплетаясь в тяжелую, неподъемную первородную тьму, тянулась к ней, погружаясь в вязкий мрак, утопая в нём… Такой родной для неё самой, похожий на солёные и холодные воды Тиамат.

На самом пике удовольствия она закричала, расцарапывая ему спину. За эти три долгие месяца ожидания ни один смертный не смог с ним сравниться. И вряд ли какой когда-нибудь сможет.

Когда он откатился на прохладные простыни, тяжело дыша, Астарта придвинулась к нему ближе. Он снова принял излюбленный человеческий облик, и богиня провела пальцем по символам, украшающим его грудь. Одни — старые, потускневшие аккадские письмена, другие же свежие, нанесенные недавно. И, наконец, один особенный, на предплечье, тускло переливающийся едва различимым бордовым цветом. Знак, означающий, что демон призван и служит кому-то. И не простому человеку, а самому царю Соломону, властителю царства Израильского, мастера над демонами и иными потусторонними тварями.

— Я рада, что ты вернулся, — проговорила она, когда он перехватил её руку и поднес к губам. — Мне не хватало тебя здесь, Астарот.

Он криво усмехнулся.

— Не думаю, что твоего супруга обрадует эта новость. В этот раз он слишком старательно пытался от меня избавиться. Наложил запрет на использование силы, — указал на свежую татуировку. — И запретил перемещения. Пришлось протрястись месяцы в седле, разъезжая по его идиотским поручениям.

Астарта спорить с этим не стала. Соломон действительно на дух не переносил демона, а потому так старательно придумывал ему различные дела. Всё, чтобы держать их с Астартой порознь. Её забавляла эта человеческая ревность. Астарот, хоть и носил знаки подчинения Соломону, всё равно в первую очередь был только верен ей. Соломон надеялся, что, если ограничит силу демона, посылая его на опасные задания, в один прекрасный день он не вернется. Тогда поводов для ревности станет меньше. Но мудрому царю была неведома одна вещь: он всегда возвращался. Но не знаки влекли его обратно, отнюдь не знаки…

Она поднялась с кровати, и демон невольно залюбовался её грозной нечеловеческой красотой. Любовь и смерть, кровь и война — всё это каким-то диким, невообразимым образом сочеталось в невысокой фигуре с темными густыми волосами и бездонными синими глазами.

Она была богиней, он был всего лишь демоном. Но тем не менее являлся единственным, кто еще помнил и шептал ей в ночи старое, позабытое имя, содранное и сбитое со стен её храмов.

— Иштар…

Когда-то её звали иначе. Когда-то её сила была иной: более могущественной, простирающейся не только на Вавилон, а на целое Междуречье. Одним словом своим она могла вызвать грозу, а жестом наслать на неугодных болезни. К следам её ног припадали смертные, надеясь получить благословение богини, а к алтарям подносили кровь поверженных врагов. Но всё заканчивается рано или поздно. Как оказалось, даже боги не вечны. Ей же думалось, что её это не коснется, что власть её будет безгранична.

Но всё меняется.

Всё рано или поздно обращается в прах, уносится ветром и навсегда исчезает из короткой человеческой памяти.

Её храмы были разрушены, жрецы убиты, священные письмена стерты, а имя её больше не произносилось с таким трепетом. Оно у неё теперь другое, более низкое, ближе к демонам, нежели богам. И сила уже не та…

Люди уходят из этого мира, веря, что там их ждёт лучшая сторона, но куда уходить богам? Им суждено скитаться по миру, слабым, беспомощным, пока имя их не будет забыто окончательно, а сами они не обратятся в пыль.

Астарта плеснула вина в высокий кубок, сделала жадный глоток, отгоняя от себя подобные мысли. Нет, мириться и доживать свой долгий век в тени она не собиралась. Люди может и забыли её, но ничего не стоит им напомнить. Сперва будет возведен один храм, затем второй… Она снова станет Иштар, отбросив это жалкое существование, подобно змее, избавляющейся от старой кожи. Жрецы будут распевать посвященные ей гимны, и былая сила вернется к ней.

И тогда всё станет, как прежде.

Всё станет так, как должно быть.

Астарта обернулась. Демон расположился удобнее на кровати, лениво поглощая финики из глубокой миски. Пристрастие к сладкому, эта какая-то слишком человеческая черта для него, вызывала у нее всегда улыбку.

Они встретились сотни лет назад. Боги не связывались с демонами, считая их чем-то низким, отвратительно слабым, слишком близким к неуправляемому первородному хаосу. Демонам не нужно было поклонение. Демонам не нужны были храмы и жрецы. Демоны существовали сами по себе, и им было глубоко плевать на веру людей. А еще демоны служили людям. В то время как люди служили воле богов.

Возможно, боги порой и завидовали их свободе.

Люди ведь на редкость переменчивые создания.

Астарта не помнила их первую встречу, зато демон запомнил её до мельчайших подробностей. Он служил человеку, богатому торговцу специями в Вавилоне. В те времена разозлить великую богиню было просто. Достаточно было не уступить место её кортежу, и вспыльчивая Иштар вполне могла проклясть человека. Так и получилось. Только проклятие обрушилось на голову воина, сопровождающего своего господина. Колесо телеги с товаром сломалось, создав затор на узкой улочке. На повеление Иштар тотчас освободить дорогу для богини, переданное слугами, демон заявил, что здесь от него ничего не зависит и, возможно, Иштар стоит хоть раз пройтись пешком, потому что её торжественные процессии мешают движению города куда больше сломанных колес. Услышав дерзкий ответ, и без того пребывающая в паршивом настроении Иштар соскочила со своего паланкина и обрушила несокрушимую ярость на демона. Как и все из божественной породы, она испытывала отвращение к низшим тварям, и ничто ей тогда не доставило больше удовольствия, чем корчащаяся от боли фигура на земле. Только когда он поднял на нее взгляд голубых глаз, в которых плескались отголоски ледяного хаоса, вздрогнула, понимая, что он вышел из тех же вод, что дали начало и ей.

— Надеюсь, теперь ты впредь не будешь забывать своё место, демон, — бросила ему напоследок.

Она забыла эти слова на следующий день, как и сам случай. Низший помнил их долго.

Во вторую встречу её сила уже иссякла, и сама Иштар, нет, уже Астарта (имя, смешанное с грязью, демоническое, опущенное имя), жила в Мемфисе. Они повстречались на улицах египетской столицы, когда давно опустилось за линию горизонта палящее солнце. Демон узнал её сразу же, и на какое-то мгновение, когда он в истинном обличье прижал её к стене, держа руку на горле, она подумала, что сейчас и настанет конец славной богине.

Он вспорет её длинными когтями, разорвет своими клыками и сожрет еще бьющееся сердце, поглощая остатки её силы. Так, по крайне мере, про демонов говорили.

Но он просто молчал, вглядываясь в её лицо, и от силы его, холодной и тёмной, подступила к горлу тошнота. Затем демон внезапно разжал руку — Астарта рухнула на землю, дыша тяжело и жадно.

— Что же ты не закончил начатое? — хрипло и с вызовом спросила она. — Сил не хватает?

Может действительно, пусть лучше прикончит её так, чем это сделает неумолимое и беспощадное время? Лучше такая смерть, нежели это жалкое существование при дворе фараона, где она всего лишь любовница. Любимая и первая, но всё равно любовница. В Мемфисе, где царствовали другие боги, ей не было места, как богине.

На лице его, снова человеческом, застыло странное выражение. Отвращение и… жалость?

— Зачем мне марать руки о то, что скоро само сдохнет, — голос его был тихий и вкрадчивый. — Падшие боги. Жалкое зрелище.

Астарта вскинула на него гневный взгляд.

Демон был одет в форму личной гвардии фараона, а на руках его темным серебром переливались египетские иероглифы. Печать верности, как её еще называли. Заклинание, наделяющее вызывающего властью над призванным существом. Люди боялись, что демоны обернуться против них самих, а потому тщательно зачаровывали вызываемую сущность.

— Ты слуга фараона, — проговорила Астарта, наблюдая за тем, как демон кладет ладонь на рукоять меча. — Сиббиту, служащий человеку, вот что поистине жалкое зрелище.

Он улыбнулся, чуть склонив голову набок. А затем подался вперед, нависнув над сидящей на земле Астартой. В налившихся сливовых сумерках глаза его поблескивали, как у кошки.

— И говорит мне это фараонова любовница, которая спит с ним за еду и одежду. Где же сейчас твои силы, Иштар? Где твои храмы? — голос его сочился ядом. — Или мне стоит называть тебя уже Астартой? Более подходящее имя для богини-шлюхи, чьи жрицы отдавали себя каждому за несколько монет.

Богиня дернулась от его слов, будто от пощечины.

Правда колет, подобно острому кинжалу. От неё никуда не денешься. Она действительно теперь просто-напросто шлюха. И больше ничего. Её сил сейчас недостаточно даже на то, чтобы противостоять низшему, если он захочет вспороть ей горло.

Астарта сделала глубокий вдох, пытаясь унять в груди клокочущую ярость, стиснула кулаки. Она знала, кто виноват во всех её невзгодах, кто годами подтачивал её веру, кто науськивал жрецов поменять тексты и гимны, кто убил верных ей жриц, а затем изгнал её из пантеона. Мардук. Вот, кто виноват в том, что люди отвернулись от неё. Он и только он.

— Ты не помнишь меня, не так ли? — внезапно спросил демон.

Богиня воззрилась на него с непониманием. Такого вопроса она не ожидала.

— А я должна?

Демон скривился, а затем рывком поставил её на ноги. Даже сквозь человеческую маску она чувствовала его силу, темную и холодную, от которой по коже пробежали мурашки. Видимо, демон тоже что-то почувствовал, потому что его странный, смешанный взгляд замер на лице Астарты…

— Идём, — отрывисто бросил он, отступая назад. — Я провожу тебя во дворец.

Астарта тряхнула головой, сбрасывая остатки наваждения, и послушно последовала за демоном. Всё же в Мемфисе вечером становилось неспокойно. Опасность могла исходить не только от людей, живущих здесь, но и от низших. Многие из них с удовольствием бы растерзали её на мелкие кусочки, веря, что божественная плоть и кровь наделят их силой. Пожалуй, сейчас Астарта была рада тому, что рядом с ней шагает вооруженный демон. Несомненно, глупо было забираться в трущобы в одиночку, да еще и в такое время, но выбора не было. Она должна была узнать правду, узнать, можно ли вернуть былую Иштар, воскресить погребенный в песке образ могущественной богини.

И ответ стоил затраченных усилий.

Именно тогда, в тот душный египетский вечер, всё началось. А теперь настал век, когда она сможет вернуть всё, что было у неё отнято.

Астарта обернулась к сидящему на кровати демону. На спине его красовался свежий, недавно затянувшейся рубец. Скорее всего, вступил в схватку с другим низшим. Только демон мог оставить такой глубокий след. Человеку подобное не под силу.

Она протянула ему второй кубок и опустилась рядом, рассеянно проводя ладонью по его загорелой мускулистой руке. Их отношения были странными, их связь была странной… Астарта никогда бы не подумала, что её так сильно может привлекать этот ледяной непроглядный хаос, царящий у него внутри. А когда в Египте, спустя год с их второй встречи, он с тихим рычанием прижал её к себе и впился в губы жадным и грубым поцелуем, сперва не поверила, что может отвечать ему с таким же пылом.

Демон опустошил вино одним глотком, отбросил кубок в угол комнаты и привлек её к себе: руки его скользнули по стройному загорелому телу. В тот самый момент, когда он прикоснулся губами к её гладкой коже, в дверь постучали. Весьма настойчиво.

Астарта знала, что только один человек во дворце решится потревожить её посреди ночи. Демон знал это тоже. С тяжелым вздохом прижавшись лбом к её груди, пробормотал с нескрываемым раздражением:

— Ему не спится по ночам каждый раз, стоит мне переступить порог.

Женщина ничего не ответила. Вывернулась из его объятий и зашагала к массивной резной двери. Потянув её на себя, воззрилась с любопытством на юнца, который сразу же залился румянцем и стыдливо опустил глаза, стараясь не смотреть на обнаженную богиню.

— Царь просит вас к себе, о Великая, — пробормотал он, старательно отводя взгляд.

Астарта лишь криво усмехнулась, наблюдая за смущенным слугой.

— Передай ему, что я скоро буду, — и захлопнув дверь, повернулась к Астароту — тот сидел, спустив ноги на прохладный пол. — Ты следовал всем моим указаниям в этот раз?

Он кивнул.

— Воспользовался другим ходом, как ты и хотела.

Астарта подобрала с пола его одежду и швырнула демону.

— Одевайся. Сделай вид, что ты только что приехал. Ему нельзя знать, куда ты в первую очередь наведался.

Сама же направилась в смежную комнату, и до острого слуха демона донесся легкий шорох, с который она одевалась в платье, тихий перезвон браслетов, когда Астарта выбирала, какой лучше подойдет к её наряду. Вышла она уже одетая и надушенная, с заплетенными в простую косу волосами. Внимательно оглядела его, стоявшего посреди комнаты в грязном дорожном костюме, приблизившись, принюхалась и обронила:

— Ты выглядишь слишком чистым. И от тебя пахнет маслами. Сотвори иллюзию, иначе он поймет, где ты был.

Астарот только закатил глаза. Слишком много беспокойства из-за чувств одного человека. Пусть царя, но всё равно человека. Они никогда раньше не скрывали своих отношений от смертных мужей и любовников Астарты. Соломон был первым, и демону это отнюдь не нравилось.

— Ты много значения придаешь тому, что он подумает.

Астарта покачала головой.

— Пока он не сдержит данное мне слово, будем играть по его правилам, — и тонко улыбнулась, проведя рукой по его заросшей щетиной щеке. — Уж тебе ли не знать, как много поставлено на кон.

Он ничего на это не ответил. Прекрасно был осведомлен о том, что она решила провернуть… Но спорить и переубедить её не пытался. Всё равно слушать не станет.

Астарта первая вышла из покоев.

Демон же последовал за ней спустя несколько минут, незримой тенью скользнув по коридорам дворца. Когда он вступил в тронный зал, Соломон уже был там. Подле него сидела Астарта.

Они сперва будто бы не заметили его появления. Царь был слишком увлечен супругой, что, поглаживая его широкие смуглые ладони, рассказывала ему что-то с улыбкой. Он наклонился, целуя её в алые губы, а затем, подняв взгляд на гостя, нахмурился. Жестом подозвал демона к себе.

Тот склонился в традиционном приветствии.

— Я выполнил все твои поручения, о Великий и Могущественный Господин, — его низкий голос разнесся по просторной тронной зале. — Враги твои упокоены, как ты и хотел. Больше они не будут тебе досаждать, — и щелкнул пальцами.

В ту же секунду рядом с ним материализовалась холщовый мешок. Робкий шепот прошелся среди нескольких придворных. Они жались к стенам, испуганные его силой, разливающейся в зале. Астарот усмехнулся: обычный трюк с перемещением предметов всегда производил большое впечатление на смертных.

Он медленно развязал тесемки, а затем высыпал содержимое на пол.

Несколько придворных дам вскрикнули испуганно, демон краем глаза приметил, как у царя побледнело лицо. Но всё его внимание было приковано к супруге Соломона, что едва заметно улыбалась, разглядывая преподнесенный царю дар.

Отрубленные головы и вырванные сердца непокорных и своенравных вождей.

— Сказал ты мне, о Великий и Могущественный Господин, — только Астарта могла заметить в покорном голосе демона оттенок насмешки, — принеси мне головы моих врагов и сердца их. И я принес, — снова поклонился царю.

Соломон заерзал на троне, переводя взгляд с низшего на преподнесённый им «подарок». Царю шёл пятый десяток, но смоляные кудри его не утратили еще ни своей густоты, ни цвета, а лицо — молодости. Длинная борода его была расчесана и намаслена, грузную же фигуру скрывал под собой расшитый золотом и драгоценностями халат. Говорили, царя одолевает часто бессонница, и только жена его, божественная Астарта, способна убаюкать господина прекрасным своим голосом и чарами. Демон же замечал, что проклятая бессонница одолевает господина исключительно тогда, когда он сам находится во дворце. Стоит демону покинуть Иерусалим по приказу Соломона, как тот спит крепче младенца.

Астарта прошептала что-то на ухо Соломону, и тот согласно закачал головой.

— Моя супруга права. Ты выполнил мой приказ, — наконец произнес царь, — и пока можешь быть свободен. Оставайся в городе, пока я снова тебя не призову, — и кивнул одному из слуг.

Тот осторожно и боязливо приблизился к Астароту, протягивая дрожащими руками увесистый кошель. Демон взял его в руки, отмечая приятную тяжесть монет, а затем вопросительно взглянул на Соломона. За свою службу денег он пока не получал. Рабам редко полагается плата.

Соломон снова нервно заерзал на своём месте. Ему хотелось отделаться от демона, как можно быстрее.

— Найди себе жилье. Я не хочу видеть тебя во дворце. Надо будет — позову. А теперь убирайся с глаз моих долой, — и вновь повернулся к жене, что сидела рядом, прижавшись к его ладони щекой.

Низший поклонился.

Он ушел, не оборачиваясь. Потому что знал, что Астарта всё равно не смотрит ему вслед. Сейчас она целиком и полностью поглощена Соломоном.

Если нужно будет, она сама его найдет потом.

Он стоит перед ней на коленях, его бьет крупная дрожь. Астарта может лишь представить отголоски той боли, что причиняет ему главная печать. На руках его багровыми темными разводами засыхает священная кровь. Кровь фараона.

— Давай, — голос его звучит глухо и надтреснуто, он делает жадный глоток из кувшина, и пиво течет по его подбородку. — Делай, пока я не протрезвел и не передумал.

Астарта крепче стискивает кинжал во влажной ладони. Она не знает, сработает ли эта безумная затея. Но иного выхода нет. Он убил фараона, и, если ничего не предпринять, на рассвете жрецы призовут его и… Нет, лучше не думать, что они с ним сделают. Даже не пытаться вообразить, чему они заклинаниями и знаками подвергают тех, кто нарушает сковывающее слово.

Она смотрит на печать на его плече. Самая первая, которой его призвали из другого мира и оставили в этом. Печать, что наградила его именем. Ведь безымянному здесь нет места. Имя привязывает крепче любых цепей. Его используют в вызовах и приказах. Зная имя демона, можно получить безграничную власть над ним.

И теперь нужно от этого имени избавиться.

Вырезать не только из человеческой оболочки, но и из истинной. Вырезать то, что впилось в саму его сущность. А потом наградить новым именем… которое никому не будет известно. Именем, что будет принадлежать только им двоим.

О Тиамат, разве такое возможно?

Он делает еще один жадный глоток в безуспешной попытке напиться и отключиться на время операции. Астарта же облизывает пересохшие губы.

Фараон пришел в её покои, от него разило вином. Он повалил её на кровать, а когда Астарта начала сопротивляться, ударил её по лицу несколько раз и удовлетворенно улыбнулся, увидев кровь на разбитых губах. Она продолжала бороться, пытаясь сбросить его с себя, но куда там… Сил её почти не осталось. Она была просто-напросто слабой и беспомощной женщиной, с которой любовник мог сделать всё, что захочет.

В какой-то момент Астарта закричала, а он принялся её душить. Она до сих пор чувствует на шее его липкие и горячие пальцы. Тогда и появился демон. Схватив фараона, с рычанием прижал его к стенке.

Фараон только рассмеялся и приказал низшему отпустить его. Он ослушался. Астарта видела, как побледнело его лицо, как на лбу выступили крупные капли пота, как он стиснул челюсти, борясь с приказом… Фараон повторил свои слова, выкрикнул их испуганно в лицо слуги, но тот и с места не сдвинулся. Лишь как-то странно улыбнулся, а в следующую секунду вспорол смертного, словно куклу, вытащил горячее, еще бьющееся сердце.

Фараон рухнул на пол, а следом за ним рухнул и демон, едва сдерживая крик боли, готовый вот-вот сорваться с губ. Печать, казалось, прожигала его насквозь.

Тогда Астарта поняла, что действовать надо быстро. Стража знает, что фараон любит проводить время в её покоях, и не будет тревожить правителя до рассвета. С первыми лучами Ра, как только обнаружат мертвеца, сразу будет понятно, кто убил его. И жрецы сделают всё, что в их силах, чтобы убийца получил сполна.

Ей еле-еле удалось привести демона в сознание, и из последних сил он переместил их как можно дальше от дворца. В лачугу на берегу Нила.

До рассвета оставалось совсем ничего.

Он напивался старого пива, оставленного хозяевами. Астарта же крутила кинжал в руках. Редкое оружие, способное ранить и низших, и богов. Единственное, что ей удалось унести с собой из Вавилона.

Кинжал сгодится в этом деле.

— Ты готов?

Он кивнул, делая глубокий вдох.

Астарта всадила лезвие ему под кожу, в том самом месте, где начиналась печать. Торопливо зашептала заклинание. Её слова тотчас потонули в вопле боли, который поднялся к крыше и замер там на несколько минут.

Они не знали тогда оба, выживет он после такого и нет.

Никто еще не проворачивал подобное.

И Астарта перепугалась не на шутку, когда он, истекающий кровью, рухнул со стоном ей под ноги. Она чувствовала, как стремительно ускользает его сила, растекается во все стороны, обжигая холодом.

— Нет, нет, нет, — она испуганно зашептала, склонившись к нему. — Ты мне должен сказать своё новое имя… Скажи мне имя, иначе я не смогу закончить. Скажи мне!

Он слабо улыбнулся и перед тем, как провалиться в спасительную тьму, шепнул ей одно слово. А в следующее мгновение потерял сознание, чтобы через день проснуться уже Астаротом.

II

— Это не поможет.

Демон оторвал взгляд от своей тарелки и воззрился на стоящего рядом молодого мужчину. Высокий и статный, одет он был скромно, в ни чем непримечательную одежду. На поясе закреплены ножны без украшений, из которых торчала потертая рукоять меча. Обычный горожанин, казалось бы.

Астароту хватило одного взгляда, чтобы понять: перед ним не человек.

Странный тип, не дожидаясь приглашения, опустился за стол, заняв место напротив. И, кликнув девушку-разносчицу, заказал себе пива.

— Не знал, что вы, демоны, едите человеческую пищу, — усмехнулся, однако глаза его, зеленые и мутные, остались холодными. — Не пытайся разглядеть мою сущность. Всё равно ничего не выйдет, Астарот. Или мне стоит называть тебя лучше Эа? — и усмехнулся, заметив, как напрягся демон. — Спокойно. Мне всё равно, как ты себя называешь теперь и как тебя звали до этого. Я пришел не за этим.

— Что тебе нужно?

— Храмы не помогут. Сколько бы Соломон ни настроил их тут для Астарты, сколько бы гимнов ни распевали ей жрецы и сколько бы жертв ей ни поднесли, она не станет Иштар. Сила богов вовсе не идет от священных слов и жертвенной крови, она идет из сердец людей. И насильно во что-либо верить ты их вряд ли заставишь. Это так не работает.

Астарот скрестил руки на груди, не сводя тяжелого взгляда с таинственного гостя, когда молодая девчушка поставила на столе глиняный кувшин с холодным пивом и чашу.

— Спасибо, дорогуша, — ослепительно улыбнулся ей мужчина, и смертная покраснела от смущения. — Держи. Купи себе сладостей, — и сунул ей в ладошку несколько монет.

Ошеломленная подобной щедростью, она ушла, и прерванный разговор возобновился.

— Кто ты?

Ответ последовал не сразу. Сперва он сделал большой глоток холодного пива, затем вытер влажные губы рукавом, причмокивая от удовольствия.

— Правду говорят, что здесь его варят превосходным, — и, поймав на себе мрачный взгляд демона, заговорил по делу. — Я тот, кто знает, что храмы не сработают. Соломон попытается восстановить культ Иштар, но ничего не выйдет. Астарта не первая падшая богиня, которая пытается вернуть былое могущество. Таких было много. Некоторые смирялись со своей судьбой, некоторые, прямо как Астарта, очаровывали владык, возводили храмы и пытались выцепить себе кусок человеческой веры. Все потерпели поражение.

— Значит, тебе волноваться не о чем, — холодно проговорил Астарот. — Раз все потерпели, то чем отличается Астарта?

— Тем, что она не остановится. Когда она поймет, что строительство храмов бесполезно, Астарта обратится к тем знаниям, которые должны оставаться ненайденными. Никем. Даже богами. Иначе случится нечто непоправимое.

Демон покачал головой. Это всё напоминало ему какую-то дурацкую шутку.

— И при чём тут я? — насмешливо спросил. — Почему бы тебе не пройти во дворец Соломона и не убедить Астарту отказаться от её грандиозной задумки? Или ты уже пытался, но она даже не захотела тебя слушать, не так ли?

Его собеседник никак не отреагировал на ядовитый выпад. Лишь чуть склонил голову набок, прищурив глаза.

— Она доверят тебе. Ты можешь подобраться к ней достаточно близко, чтобы нанести нужный удар. Обезвредить её. Беспомощная, она будет доставлена в то место, где не будет представлять опасности.

Тут Астарот рассмеялся.

— Ты хочешь, чтобы я предал её? Вот так просто, потому что ты считаешь, что Астарта воспользуется знаниям и решит уничтожить мир? Это просто немыслимо…

Тот в ответ пожал плечами. Реакция демона его ничуть не удивила.

— Я знаю, какие отношения вас связывают, но не предавайся глупым иллюзиям, — в бархатном голосе его проскользнули стальные нотки. — Она богиня, ты всего лишь демон. И вас связывает не больше, чем просто-напросто похоть.

— Мне кажется, я услышал достаточно на сегодня, — Астарот поднялся и бросил несколько монет на стол, зашагал было к выходу, но зеленоглазый ухватил его за руку.

И сила его, огненная, пахнущая кровью и горячим металлом, на секунду прошила демона. Сила бога.

— О, бездна и все её создания, — губы его тронула кривая улыбка. — Ты действительно влюблен в неё. Надо же, этот мир еще способен удивлять.

Низший безмолвно вырвал руку, и зеленоглазый спокойно продолжил:

— Ты сам придешь ко мне, когда поймешь, что я был прав. Вот увидишь. И когда я тебе понадоблюсь, — улыбнулся, и болотные глаза его ярко сверкнули, — ищи на окраинах города Молоха.

Астарот ничего не ответил и молча направился к выходу. Когда на пороге он обернулся, то Молоха уже не было. Только кувшин и глиняная чаша напоминали о том, что зеленоглазый бог приходил.

Снаружи царило пекло. Собственно, другой погоды летом в Иерусалиме ожидать не стоило. Он вдохнул сухой и раскаленный воздух полной грудью, пытаясь сбросить неприятное ощущение от разговора, сделал несколько шагов вперед и замер, чувствуя на себе чужой взгляд.

— Ты можешь не прятаться, — негромко произнес, прекрасно зная, что его услышат. — Знаю, что ты здесь.

Из тени, из-под козырька лавки неподалеку, вынырнул щуплый подросток и замер в шаге от него. Астарот видел его и раньше: паренек частенько бегал по личным приказаниям Астарты.

— Великая просит вас к себе, — проблеял испуганно мальчишка и невольно сделал пару шагов назад, когда низший нахмурился. — Срочно, — прошептал онемевшими губами.

Демон шумно выдохнул. Ему оставалось только догадываться, какие слухи и небылицы ходят про него во дворце. Не первый же слуга, что становится белее смерти, когда видит его.

— Веди, — сухо обронил.

Мальчишка кивнул и бодро зашагал вперед, стараясь не оборачиваться на высокую крепкую фигуру, следующую за ним. Стоило им оказаться на территории дворца, как перепуганного слугу будто ветром сдуло.

Демон зашагал по знакомым коридорам и, приближаясь к покоям Астарты, услышал её громкий голос. Несколько слуг, выскочившие из её покоев, чуть не врезались в него. Пробормотали извинения и быстро ретировались подальше от божественного гнева. Из-за двери снова донеслись ругательства. Астарот толкнул дверь и тотчас пригнулся, увернувшись от полетевшей в его сторону керамической фигурки.

Астарта замерла посреди комнаты, тяжело дыша. И в гневе своем, подумалось демону, она больше всего походила на прежнюю Иштар.

— Наконец-то, — злобно выплюнула она, — где тебя духи нижнего мира носили?

Это был первый случай за те два месяца, что он пребывал в Иерусалиме, когда она вызвала его днём. Обычно Астарта требовала его ночью, когда под покровом тьмы демон мог проскользнуть в покои, уложить её на широкую постель и припасть с жадностью к коралловым губам.

Он лишь пожал плечами.

— Эти идиоты не способны ни на что! Не могут мне даже волосы заплести так, как я хочу! — Астарта начала ходить по комнате, пытаясь успокоиться; тихо позвякивали колокольчики в её высокой прическе. Сделала глубокий вдох и заговорила уже спокойнее:

— Храм достроен. Завтра там проведут первую службу, но его еще нужно освятить. Сегодня полнолуние. А ты сам понимаешь, что это значит.

Астарот кивнул.

Она говорила о древнем, давно уже позабытом ритуале. Иштар была богиней не только войны, но и плодородия, тому, что давало начало жизни… Раньше она освящала храмы священным соитием со своим самым преданным жрецом.

— Мне нужно, чтобы всё прошло идеально, — она замерла и посмотрела на него. — У меня больше нет верных жрецов, но, как я понимаю, Соломон вполне может сойти. Верный жрец, верный слуга. Какая разница, ведь так?

— И зачем я тебе? — довольно резко поинтересовался Астарот. — Насколько я помню, демоны в этом ритуале не участвуют.

Она подняла на него взгляд, и в синих глазах её демон прочитал неожиданно для себя неуверенность и страх.

— Я боюсь, — просто и честно ответила она. — Мне страшно. Я больше не Иштар, у меня нет той силы… Что, если я всё испорчу? Что, если я недостойна вернуться? Что, если всё это было напрасно, — она опустила взгляд на свои дрожащие ладони, — и мне суждено до конца своих дней волочить столь жалкое существование… Мне нужно, чтобы ты был рядом. Просто рядом.

Подобное он слышал от неё впервые. Она никогда не признавалась в своей слабости, никогда не показывала её…

«Когда она поймет, что храмы не сработают, то обратится в другую сторону», — так ему сказал Молох, и сейчас слова эти вновь всплыли в памяти. Низший прижал её к себе, успокаивающе поглаживая широкой ладонью по обнаженной спине; она же стояла, молча уткнувшись в его плечо. Её сила, такая слабая и едва ощутимая, билась тонкой жилкой под его руками.

«И вас связывает не больше, чем просто-напросто похоть».

Он тряхнул головой, прогоняя этот проклятый, засевший в голове голос. Он не прав. Не прав! Мало кто знает, через что им пришлось пройти вместе и через что еще, возможно, придется.

— Ты справишься, — проговорил он тихо. — Ты всегда со всем справлялась.

Астарта подняла на него глубокие и синие, как сумеречное небо, глаза.

— Помнишь, что ты мне тогда сказал в Мемфисе? — спросила тихо.

— Да.

— Ты всё еще так думаешь?

— Думаю.

Она улыбнулась и прижалась к нему крепче.

«Она не остановится. Астарта обратится к тем знаниям, которые должны оставаться ненайденными. Никем. Даже богами. Иначе случится нечто непоправимое».

Демон сделал глубокий вдох.

О Тиамат, пусть её затея действительно обернется успехом!

Ночь была душная. Построенный Соломоном храм возвышался мрачной громадиной, пустой и холодной, безжизненной. Мало кому понравилось, что вытворяет теперь царь. Мало того, что взял в жены неизвестную женщину, язычницу и чужестранку, так еще и строит храмы её варварской богине. Многие это не одобряли, предостерегали мудрого царя, что обернутся злом дела его… Но Соломон никого не слушал, кроме речей синеокой жрицы, что прижалась к его груди и шептала томные слова на ухо.

Астарта стояла перед своим храмом и не смогла сдержать волнения.

После ритуала здание это наполнится силой, пропитаются ею стены и земля… И тогда она снова станет Иштар, к ней вернется былое величие. И они все поплатятся. Поплатятся за то, что изгнали её! Поплатятся, что отвернулись от нее! И Мардук станет первым.

Она широким и уверенным шагом поднялась по ступеням, жестом останавливая следующих за ней слуг. Нет, сегодня она должна всё подготовить сама. Сегодня особенная ночь. И ритуал тоже будет особенный. Не такой, как предыдущие…

Астарта глянула на полную луну на темном небе и скрылась в густом полумраке храма. Времени на приготовления осталось немного. Если не сказать, что совсем мало.

Она всегда знала о его появлении. Даже тогда, когда он пытался это скрыть. Хаос выдавал его: ледяной и соленый, как северное море, непроглядный и густой, как смола. Люди боялись его, первобытный ужас воскресал в их разуме, стоило ему отпустить свою силу, принять истинное обличье, как они заходились в криках и панике. Боги смотрели на это свысока. Всё низшее и дикое вызывало у них только отвращение. Только Астарта испытывала странное и непреодолимое желание слиться с этой силой, стать единым целым.

Вот и сейчас, сидя под струящимся лунным светом, она ощутила его появление: россыпь мелких мурашек пробежала по коже, и от силы его приятно заныло внизу живота. Он замер в тенях, почти сливаясь с ними. Сейчас низший открыл своё истинное обличье, и Астарта могла различить поблескивающие глаза, очертание его высокой и крепкой фигуры, крыльев за спиной и сильных рук с когтями, острее любого заточенного человеком кинжала.

— Где же твой супруг? — наконец спросил он, выходя на свет. — Неужто ты решила оставить его во дворце?

Он снова принял человеческий облик и теперь стоял, облокотившись на одну из колонн. Поднял взгляд, разглядывая круглое отверстие в крыше, через которое проникал прямыми серебряными лучами свет ночного солнца, затем посмотрел на сидящую на полу Астарту. Вопросительно приподнял бровь, когда она медленно поднялась со своего места, обернулась и легким движением сбросила с себя платье.

Она легко и бесшумно зашагала к нему. Она уже давно избавилась от своих украшений и прически, оставив волосы распущенными.

— Что ты делаешь, Астарта?

Лишь улыбнулась в ответ, расстегивая его пояс с ножнами. Отбросила его в сторону. Хотела было стянуть с него рубашку, но Астарот перехватил её руки. Находясь так близко, она могла заметить, как низший пытается сдерживать себя. Но она слишком хорошо знала его, чтобы прочитать на строгом лице истинные чувства. Выдавали желание только слегка подрагивающие ноздри и сила его, что заколола знакомым холодом в кончиках её пальцев.

— Демоны не принимают участие в подобных ритуалах. Я не твой жрец. И не твой слуга.

Астарта вскинула голову.

— Это мой ритуал, и мне решать, кто участвует или нет, — а потом, прижавшись к его груди, горячо зашептала. — Соломон недостоин. Ты был со мной всё это время. Не слуга, не жрец, а некто совсем иной… Так, послушай же меня, демон, — привстала на цыпочки, обхватив его лицо ладонями. — Умри со мной сегодня и возродись на рассвете. Сгори со мной и воскресни из остывшего пепла. Я умерла, и стала Астартой. Ты умер, и стал Астаротом. Так умри со мной этой ночью и с первыми лучами восстань. Я вновь как Иштар, а ты как мой божественный супруг. Ты сказал в Египте, что упадешь вслед за мной в Бездну? Так рухни же в эту первозданную тьму вместе со мной…

Сдерживаться больше не имело смысла. Он впился в мягкие губы грубым и жадным поцелуем. Подхватил её и не сразу заметил расстеленное на полу покрывало.

— Туда, — указала ему богиня, и демон с несвойственной ему осторожностью уложил её на мягкую ткань.

Астарта лишь улыбнулась, когда он стянул с себя одежду и с почти звериным рыком навалился на неё сверху. В полумраке глаза его горели ярко, и она чувствовала, как вместе с желанием проснулась и его сила. Дикая и первобытная, стирающая всё человеческое в нём.

В такие моменты, когда им овладевал этот хаос, ей думалось, что, наверное, так раньше и было. В те самые первые времена, когда звериное преобладало над людьми и богами, когда между ними не было никаких различий…

Они сотни раз занимались любовью до этого, но сегодня, в мягком лунном свете, на расстеленном покрывале в пустом храме, они по-настоящему стали единым целым. Его сила перетекала в неё, заполняя каждую клеточку её тела. Гулкое эхо подхватывало их стоны, разнося по пустому залу. И когда он обессиленный упал рядом с ней, Астарта еще чувствовала его холодную первозданную мощь, текущую сквозь её вены. И от этого ощущения кружилась голова, а на губах оседало послевкусие вод Тиамат.

И храм отзывался этой силе.

Астарта ощутила, как всё вокруг оживало, словно бы пробуждаясь от долгого и крепкого сна. Это была её земля, её стены и крыша, под которыми законы других богов не будут властны. Место, где ей снова будут приносит жертвы и петь священные гимны. Она закрыла глаза, чувствуя, как и её сила пробуждается. Горячая и соленая, как кровь, с резким металлическим привкусом. О да, она пробуждалась, растекалась по венам, вытесняя холод низшего и беспомощность брошенной богини, покалывала в кончиках пальцев, от нее становилось тяжело в груди и сердце билось так быстро…

Астарта не сдержала улыбки.

Получилось!

Видимо, это почувствовал и демон. Он приподнялся на локтях, изумленно глядя на нее, и Астарта знала, что он видит перед собой. Ту, у которой глаза были синими и глубокими, подобно сумеречному небу, волосы же черными, подобно водам океана, из которого она вышла. Ту, которую боялись и обожали в Вавилоне. Ту, которая была войной и любовью, смертью и жизнью когда-то…

Он видел перед собой Иштар.

Она ласково провела ладонью по его щеке, с удивлением отмечая, что на лице его проступило заметное облегчение.

— Мы отныне связаны с тобой, — говорила она тихо, и мягкий голос её растекался по храму. — Утром мы проснемся уже другими. Мы будем править бок о бок. Нам будут возводить храмы. Нам будут петь гимны и складывать о нас баллады и мифы. Мы сокрушим наших врагов, и ничто не станет нам преградой, — склонилась к его лицу, обжигая дыханием губы. — Запомни только одно, демон… Никогда меня не предавай. Никогда.

Никогда…

Вторило ей эхо в пустом, пробуждающемся храме.

— Никогда, — тихо повторил он и притянул её к себе.

III

Врата перед ней массивные, темные, украшенные многочисленными письменами и узорами. От них веяло холодом и смертью. Вход в Иркаллу. Первые из семи врат в подземное царство мертвых, где правила её сестра — госпожа мертвого мира. 
Иштар облизала пересохшие губы и стиснула кулаки.

Сейчас или никогда.

Она подошла к вратам, занесла руку и постучала несколько раз. Решительно, чтобы каждый в хрупкой тишине услышал — гость стоит на пороге Иркаллы.

И… ничего не произошло.

Богиня злобно пнула дверь ногой.

— Я Иштар, — набрав в грудь воздух, громко произнесла она. — И я пришла к своей сестре Эрешкигаль. Откройте проклятые ворота, пока я не выломала их к Бездне!

Наконец появился запоздалый Привратник: возник из теней и замер перед ней. Смазанная тень, сотворенная из тьмы и праха.

Иштар скривила губы. Небось сперва побежал докладывать своей царице, кто пожаловал в гости, а только потом предстал перед ней.

— Госпожа разрешает вам войти.

Богиня недовольно повела плечами. Будто бы ей это разрешение требовалось, в самом деле. Чистая формальность. Она сделала уже было шаг квратам, но привратник остановил её, схватив за руку.

— Ты знаешь правила, Иштар, — голос его тихий, но вкрадчивый. — Пройди через семь врат, но у каждых ты должна оставить что-нибудь. В Иркаллу ты вступишь нагая и беззащитная, подобно мертвецам, что приходят сюда. Боги и люди равны в Нижнем мире. Закон существует тысячи лет, и не тебе его менять.

Иштар смерила его гневным взглядом, но ничего не ответила. Ругаться не имеет смысла. Он прав: не ей оспаривать эти законы. Она сняла с головы золотую тиару и протянула её Привратнику.

— Не поцарапай, — бросила и толкнула массивную створку ворот, которая, к её удивлению, поддалась легко и бесшумно.

Она прошла шесть врат, и у каждых избавлялась от одежды и украшений. Сперва тиара, затем золотые сережки, браслеты, ожерелье, нагрудники, пояс. И наконец она отдала своё платье, вступая в Иркаллу, как того требовал древний закон, равная мертвым.

Эрешкигаль уже поджидала нежданную гостью. Сидела на темном троне и не могла скрыть своего торжества при виде беззащитности младшей сестры. Пусть их объединяла кровь, но они никогда не были близки. Вместе боролись за место главной богини. И в конце концов Иштар удалось избавиться от соперницы, удачно нашептав несколько слов Мардуку на ухо. Эрешкигаль была выдана замуж за Нергала и сослана в мир мертвых, Иштар же продолжила вволю править под лучами солнца. Но перед тем, как сойти в Иркаллу, Мардук преподнес кое-что старшей из сестер. Редкий, почти бесценный дар.

Кинжал, выкованный из небесного металла.

Таких изначально было всего три.

Один, как знала Иштар, пронзил сердце матери Тиамат и до сих пор покоится с ней на дне темных вод. Второй Мардук носил всегда при себе и стерег, словно зеницу ока. А вот третий… Этот был преподнесен Нергалу и Эрешкигаль на их свадьбу. Мардук наивно полагал, что своды Иркаллы надежно укроют оружие от тех, кто захочет на него посягнуть.

— Что же ты, сестрица? — Эрешкигаль глянула с неприязнью на неё и улыбнулась криво. — Зачем пожаловала?

Они чем-то похожи. У Эрешкигаль такие же темные и густые волосы, высокие скулы, но глаза агатовые и холодные, кожа же бледная, будто слоновая кость. Сестры редко понимали друг друга. Еще реже шли на компромиссы.

Иштар поклонилась.

— Я пришла спросить с тебя кое-что, сестра… — она сделала глубокий вдох, собираясь с силами. — Мардук плетет против меня интриги. Убивает моих жриц и жрецов. Меняет священные тексты. Прошу у тебя лишь одну вещь. Мне нужен кинжал, который предподнес Мардук тебе на свадьбу.

Иштар заметила, как взволнованно подорвалась Эршекигаль со своего места, как с неверием на нее посмотрела. Она не знала истинной силы оружия, не знала, как оно может быть применимо, а потому недоумевала. Не понимала, почему гордая Иштар пришла к ней просить на коленях какую-то жалкую железяку. И эта неосведомленность отлично сыграла Иштар на руку.

Царице запрещено покидать обитель мертвых, а потому плевать она хотела на распри и интриги верхнего мира. Время расставит всё на свои места, и каждому потом найдется место в её чертогах. Исходи просьба о помощи от кого угодно, Эршегикаль отдала бы кинжал, не задумываясь. Но Иштар не была кем угодно…

— Ты еще смеешь просить меня о чем-то? — голос её поднялся к потолку и потонул где-то в полумраке. — Ты, что забросила меня сюда! — гневно вскочила со своего места и кинулась к Иштар.

Та только мысленно выругалась. Конечно, Эршегикаль не упустит своего шанса вдоволь поизмываться над ней. Этого стоило ожидать. Но другого выхода не было.

Ей необходим кинжал, как никогда.

— Ты не можешь мне отказать, — ответила Иштар спокойно. — Ты дала клятву. И пришло время выполнить данное обещание. Сталь за слово, сестрица.

Тихо позвякивали браслеты на щиколотках Эршекигаль. Она замерла над сестрой, и та сморщилась от её силы: тугой и давящей. Здесь, в Иркалле, сама Иштар была ослаблена, зато у Эршекигаль силы было хоть отбавляй.

Иштар стиснула зубы, чувствуя, как от её силы подступил к горлу тугой комок тошноты… Всё расплылось перед глазами, но богине удалось сконцентрироваться. И она увидела то, что так необходимо: темные ножны на поясе у сестры и белую рукоять, мерцающую в полумраке.

— Ты глупа, Иштар, — Эршегикаль склонилась к ней, зашептала яростно. — Глупа, раз пришла сюда, — и рассмеялась. — О, ты получишь то, о чем так молишь… Я не бросаю слов на ветер, — странная улыбка появилась на её губах. — Но получишь ты кинжал, когда будешь покидать Иркаллу. Выйти из мира мертвых богам сложнее, чем войти. Ты пробудешь здесь хоть вечность, пока кто-то добровольно не займет твоё место! — и кликнула стражу.

Тени увели за собой Иштар, чтобы запереть её в подземельях Нижнего мира.

И Эршегикаль была слишком увлечена своим торжеством, чтобы заметить тонкую улыбку, расцветающую на губах Иштар.

Он пришел на седьмой день её заключения.

Постучав в ворота Иркаллы, покорно ожидал Привратника. Прошел шесть остальных врат, молча отдавая свою одежду. И Эршегикаль оставалось только гадать, какие духи принесли смертного, еще живого, к её порогу.

Наконец он предстал перед ней. Красивый юноша, не старше восемнадцати весен. Он склонился перед богиней, почти касаясь лбом холодного пола. Даже если его и испугал грозный вид царицы, виду он не подал.

— Зачем ты пришел, смертный? — грозно спросила его Эршегикаль.

Юноша поднял на неё взгляд янтарных глаз. Не дрогнул, когда из-за её трона выступили еще тени.

— Я прошел семь врат Иркаллы, Великая Госпожа, чтобы попросить тебя вернуть в мир живых мою возлюбленную.

Богиня вопросительно приподняла брови. Живые редко захаживали в её владения. Сюда и сами боги предпочитали не соваться, опасаясь быть навеки запертыми среди мертвецов. Что уж говорить о смертных…

— И твоя возлюбленная…

— Прекрасная Иштар, — юноша склонился еще ниже. — Она спустилась в Иркаллу и не вернулась. И я молю тебя отпустить её. Я сделаю всё, что ты захочешь. Просто верни её Верхнему миру и мне…

Эршегикаль повернулась к своему главному советчику и тихо ему шепнула:

— Намтару, приведи мою сестру, — а затем снова обратилась к юноше. — Как зовут тебя, смертный?

— Таммуз, Великая Госпожа, — его мелодичный голос разнесся эхом по пустой зале. — Я божественный супруг Иштар. Я освящал с ней храмы и возлежал с ней много ночей. Я…

Эршегикаль перебила его жестом. Поднялась со своего места и подошла к нему, распластавшемуся на полу.

— Встань, — негромко произнесла, а затем, когда он поднялся с колен, обхватила его лицо и приблизила к себе, жадно вглядываясь в светлые глаза.

Кусочки мозаики начали складываться сами собой.

Иштар, которая так легко зашла в Иркаллу и с нехарактерным для неё смирением нынче пребывала в подземельях. И теперь юноша, слезно умоляющий её вернуть. Знал ли он, какую цену придется за это заплатить? Вряд ли. Эршегикаль нисколько не сомневалась, кто надоумил влюбленного юнца на подобный поступок.

— Кто сказал тебе прийти сюда, Таммуз?

— Я сам.

Эршегикаль хмыкнула. Ну, конечно. Сам. Её сестра не брезговала пользоваться и вертеть смертными, как хотела. Хотя и не только смертными… Мардук и тот пал под её чарами.

Она отступила от Таммуза. И в тот же момент Намтару привел Иштар. Лицо юноши просветлело, и невольно Эршегикаль стало жалко его. Не первый смертный, что, влюбившись в дикое пламя, бушующее в Иштар, обжигался или сгорал в нём дотла. И не последний.

Иштар же его появление нисколько не удивило, и царица Иркаллы еще раз утвердилась в своем мнении о том, кто изначально стоял за всем этим спектаклем.

Таммуз кинулся к Иштар, привлёк возлюбленную к себе, покрывая поцелуями её лицо и руки. Она же улыбалась, но взгляд синих глаз оставался холодным.

— Я пришел за тобой, любимая, — заговорил он торопливо, поглаживая её темными волосы. — Я пришел за тобой… Скоро всё закончится, и ты снова окажешься дома.

Иштар кивнула. Провела ладонью по лицу Таммузы.

— Всё не так просто, любовь моя, — ласковый голос её тёк, словно мед. — Я не могу покинуть чертоги Иркаллы, пока кто-то добровольно не займет моё место. Таковы законы для нас, богов.

Таммуз поднял растерянный взгляд на Эршегикаль, и та кивнула, прекрасно понимая, какое представление сейчас будет разыграно.

— Возвращайся домой, Таммуз, — мягко проговорила Иштар. — Забудь меня. Живи и радуйся. Все рано или поздно попадают в Иркаллу. Ты вернешься сюда, и тогда мы снова встретимся. Я буду ждать тебя здесь, любимый.

Юноша замотал головой. Красивое лицо его враз побледнело, закаменело от решимости. Он повернулся к Эршегикаль, и та уже догадывалась, что он скажет.

— Возьми меня вместо неё, Великая Госпожа. Возьми меня, и отпусти Иштар, — вновь склонился перед хозяйкой темных чертогов. — Я готов занять её место.

Эршегикаль только вздохнула. Была бы возможность, она бы отказалась. Отослала славного юношу доживать его короткий век, а саму Иштар заперла бы… Правду про нее однажды сказал Гильгамеш. Она любила вольных птиц и ломала им крылья, а потом бросала в лесу, потому что они ей надоедали. Сестрица так и не простила смертному подобного оскорбления, обрушив на его королевство беды и проклятья.

Царица кивнула.

— Я принимаю твой дар, — и махнула рукой. — Иштар может быть свободна. Ты же, Таммуз, останешься здесь до скончания веков.

Он напоследок примкнул к губам Иштар в быстром, едва ощутимом поцелуе, а затем стражи его увели. Иштар же повернулась к царице, не скрывая довольной улыбки.

— Можешь идти, сестра, — проговорила Эршегикаль. — Ты свободна.

Иштар, однако, не спешила к воротам.

— Ты забыла одну маленькую деталь, Эршегикаль, — голос её теперь совсем далек от того сладкого и певучего меда, которым она очаровывала Таммуза. — Кинжал.

Царица отстегнула ножны с пояса и протянула сестре.

— Ты никогда не гнушалась самых подлых приемов, не так ли?

Иштар улыбнулась в ответ. Сомкнула пальцы на рукояти кинжала и прижала его к груди со словами:

— Сложные времена требуют сложных решений.

— Таммуз останется здесь навсегда, — холодно проговорила Эршегикаль.

Иштар пожала плечами.

— Он сам пришел. Никто его не заставлял. Так прощай, сестра, — и шутливо ей поклонилась. — И спасибо за гостеприимство. Надеюсь, встретимся нескоро.

На седьмых вратах, первых на выходе из Иркаллы, Иштар получила назад своё платье. Затем остальные украшения. И выступив из первых, стискивая в руках золотую тиару и кинжал, она наконец выбралась под солнечный свет.

С её ухода ничего не изменилось.

Иштар сощурилась под яркими лучами солнца и глянула в сторону Вавилона.

Пусть Мардук спит эту ночь спокойно. Пусть ему снятся крепкие сладкие сны. Пусть он запомнит их как следует…

Она стиснула холодную рукоять оружия сильнее.

Пусть вкушает свою земную жизнь сполна. Чтобы было, что ему потом вспоминать в темных и холодных чертогах Иркаллы.

Из храма доносились музыка и пение жриц. Лишь несколько людей зашли в храм Иштар, остальные проходили мимо быстро, стараясь не оглядываться по сторонам. За то время, пока Астарот сидел на камне в тени, до его острого слуха не раз и не два доносились обрывки чужих разговоров. Люди бросали испуганные взгляды на святилище богини и торопливо уходили. «Проклятое место, — шептали они. — Грязное место».

«Чужое».

В Иерусалиме уже царил свой бог, и не всем пришлось по душе, что теперь чужая богиня покушается на его место.

Прошел месяц с тех пор, как храм Иштар был освящен, и она всё никак не могла нарадоваться произошедшим переменам. Царь Соломон, впервые увидев её, сошедшую с носилок, пал богине в ноги. Он и раньше знал, что она не человек, но сейчас наконец-то убедился в её истинной божественной сущности.

Когда Астарот спросил, не обиделся ли случаем мудрый царь на то, что ритуал прошел без него, богиня лишь пожала плечами. Чувства Соломона её уже не так заботили, как раньше.

В тот первый день после ритуала она снова призвала его к себе. Он был опьянен её жгучей и пряной силой, а еще сладкой мыслью, что Астарта именно его признала себе ровней, что отныне место её супруга принадлежит ему. Место, которое никому раньше не доставалось.

— Ты чувствуешь это, мой воин? — она стояла к нему спиной, глядя из открытого окна на простирающейся перед ней город и вдыхая теплый воздух полной грудью. Даже он теперь пах иначе…

Всё было иным, более ярким, словно спала невидимая пелена, застилающая ей глаза. Сила, почти позабытая, теперь бежала по её венам, и Астарта могла почувствовать её острый привкус на своих губах.

— Это начало чего-то нового… Нас с тобой. — развернулась к нему, стоящему рядом. — До этого у богини Иштар не было супруга. Я не связывала себя узами ни с богами, ни со смертными… Но ты исключение. Никогда еще низший не поднимался так высоко. — Она прижалась к нему, и демон осторожно коснулся губами её макушки, вдыхая запах сандала, исходящий от её волос и кожи. — Начинается новое время, Астарот. И мы возьмем то, что нам причитается по праву.

В тот самый момент, когда она коснулась его губ своими и демон почувствовал отголосок её горячей силы, ему подумалось, что самое худшее позади. Молох был не прав. Все ошибаются. Боги, в том числе. Ритуал сработал, и она воскресла из пепла, как и хотела. Она снова Иштар. Он её супруг. Но откуда тогда взялось мерзкое ощущение где-то внутри, словно что-то пошло не так?

Демон открыл глаза, когда его накрыла чья-то тень.

— Прохлаждаешься? — услышал он знакомый насмешливый голос.

Бог стоял перед ним, сощурив зеленые глаза. Сегодня он был безоружен. Поймав на себе мрачный взгляд демона, улыбнулся шире и взъерошил короткие темные волосы. Наверное, смертные сочли бы его привлекательным: Молох представал молодым, высоким и стройным юношей с веселыми искорками в ярких глазах. Но даже, неспособный проглядеть сквозь его человеческое обличье, Астарот чувствовал его обжигающую, будто пламя, силу.

Про Молоха говорили, что он любит человеческие жертвы. Особенно детей. Что святилища его окроплены кровью, а жрецы отбирают младенцев у матерей и разбивают их головы о священные камни. Люди много чего говорят. А еще охотнее верят своей же болтовне.

— Ты меня всё никак не оставишь в покое, — буркнул демон.

Молох ничего на это не ответил, а присел рядом с ним, укрываясь от палящего солнца в прохладной тени.

— Я хотел узнать, обдумал ли ты моё предложение.

Астарот хмыкнул.

— Обдумал. Мой ответ — нет. Я не собираюсь участвовать в твоей безумной затее по свержению Астарты.

— Так и думал, что услышу подобное, — усмехнулся тот.

— С чего я вообще должен тебе верить? — низший повернулся к нему, и в голубых глазах его полыхнули гневные огоньки. — Ты заявил мне, что ритуал не сработает. Но это неправда. Сработал. Её сила вернулась. Она снова стала Иштар вопреки тому, в чём ты пытался меня заверить. Так что будь добр, катись на все четыре стороны и не трогай меня больше.

— Я сказал, что строительство храмов не сработает. Ритуал, может, и придал ей сил, но не думай, что это навсегда. Но ты и сам вскоре в этом убедишься… — он задумчиво склонил голову набок. — Ведь я говорил тебе, демон, что людей насильно верить не заставишь. В царстве Израильском уже есть бог. Иштар тут нет места.

— И тем не менее Соломон построил храм для неё. И построит еще несколько.

Молох со вздохом поднялся со своего места и обернулся к демону.

— Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Тот смерил его подозрительным взглядом, но на ноги всё же встал.

— Надеюсь, это стоит того.

Молох сперва вёл его по многочисленным улицам. Но вскоре узкий рукав очередной безымянной улочки кончился, и они вышли на шумную рыночную площадь. Торговля была в самом разгаре. В нос ударил букет витавших над рынком запахов: специй, еды, животных и людей. Кто-то тотчас схватил демона за руку, пытаясь увлечь его к прилавку. Астарот стряхнул цепкую ладонь торговца и оглянулся по сторонам, пытаясь в этом безумном потоке людей выискать Молоха.

— Не потеряйся, низший, — тот в мгновение ока оказался рядом с ним, а в следующее уже уверенно двинулся вперед.

Демон следовал за ним, стараясь не потерять из виду широкую спину бога. Вот Молох, слегка сбавив шаг возле прилавка с фруктами, быстро схватил пару яблок и, бросив одно Астароту, продолжил свой путь.

Они шли недолго. Оставили шумный и многолюдный рынок, свернув на менее загруженную улицу, прошли её до конца и замерли перед нишей в стене. Демон огляделся: стена как стена. Ничего удивительного и необычного. Только мусор и глиняные черепки валяются повсюду.

— И на что мне здесь нужно смотреть? — недовольно спросил он.

Молох, доедающий яблоко, кивнул демону в сторону ниши.

— Приглядись, — пробубнил с набитым ртом.

Низший поднял один из черепков и покрутил в руках, внимательно оглядывая его.

— Дерьмо, — вырвалось у него невольно.

То, что сейчас выглядело, как груда различного мусора, ранее было алтарем богини Иштар. Осколки — кувшинами, в которых ей преподносили вино, и блюдами, в которых ей подносили фрукты, мелкие кусочки — её небольшой статуэткой. Сейчас все было разбито, изуродовано до неузнаваемости.

— Соломон построил таких несколько, — отшвырнув огрызок, Молох подобрал что-то с земли. — Восемь, если я не ошибаюсь. Семь выглядят сейчас так, восьмой же стоит целый только потому, что построен во дворце. Что я до тебя и пытаюсь донести, низший. Ей нет места в этом царстве. Ты и сам видел, что люди не ищут спасения под крышей её храма. Они проходят мимо и плюют в его сторону. Иштар здесь чужая.

Он протянул Астароту то, что стискивал в руке.

Тот опознал голову от фигурки Иштар. Единственное, что, пожалуй, могло указать на то, кому раньше принадлежал разрушенный алтарь.

Демон устало потер переносицу. Он мог только представить, в какой ярости будет Астарта, когда узнает о подобном… Она станет требовать от Соломона, чтобы тот нашел и наказал виновных, захочет стражу возле своих алтарей, прикажет построить больше, но это только усугубит ситуацию. Зеленоглазый бог прав: людей насильно не заставишь во что-то верить. Людям нужно время, но Астарта ждать не хочет.

— А, забыл… — Молох улыбнулся. — Я хотел тебя поздравить со званием «божественного супруга». Счастлив за вас. Надеюсь, ты продержишься дольше, чем её прошлый муженек. Бедняга кончил очень плохо.

И, заметив, как напрягся демон, как он впился в него изумленным взглядом, присвистнул:

— Ох, ты оказывается не знал об этом. — Несмотря на извиняющейся тон, в его глазах никакого сожаления не было. — Надо же… будет время, спроси свою возлюбленную женушку, кто такой Таммуз и каким способом она получила вавилонский ножик.

Астарот даже не успел ничего ответить толком.

Молох пропал, и он остался один посреди пустой улочки.

Злость поднялась в нем обжигающей волной, и он, не сдержавшись, швырнул уцелевший кусок фигурки в стену.

— Дерьмо! — прорычал, а затем, сжав кулаки, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь тем самым успокоиться.

Он много раз наблюдал, как Астарта вертит смертными, как хочет, как легко играет их чувствами, но всегда полагал, что его это не коснется, что с ним она так не поступит. Конечно! Ха-ха! Прелестная наивность… Если это правда, то, что сказал Молох, то…

Низший покачал головой.

Молох мог и обмануть.

А еще могла обмануть и Астарта.

И почему-то это казалось более вероятным.

Демон развернулся и направился обратно к шумному переулку.

Пожалуй, был только один способ это выяснить.

Но сперва необходимо было выпить…

У юнца, сидящего подле её ног, был восторженный и затуманенный взгляд. Он смотрел на неё с обожанием, и Астарта не сдержала широкой улыбки. Раньше на неё смертные смотрели только так… Либо с обожанием, либо со страхом. Редко, кто из них мог отказать великой богине. А если таковые и были, то им пришлось дорого заплатить за свои слова.

Этот юноша, Урий, которому недавно минуло всего семнадцать весен, был невероятно талантливым заклинателем. Так ей, по крайней мере, сказал Соломон, когда Астарта, приметив красивого юнца, спросила, откуда он взялся и что делает при дворе. Он обладал редкой для человека силой заклинать и призывать духов, накладывать печати и плести заклинания. А еще он писал стихи. И сейчас, сидя подле Астарты, зачитывал ей очередную поэму, посвященную великой богине Иштар. И та рассеянно слушала её, поглаживая его мягкие каштановые кудри.

Он замолчал, когда она внезапно вздрогнула и подорвалась со своего места буквально за мгновение до того, как двери распахнулись и на пороге замер высокий мужчина. Урий узнал его сразу: голубоглазого демона на службе у Соломона знал почти каждый придворный. Говорили, он самый жестокий и яростный воин из всех, что служили царю, что он пожирает человеческие сердца, что он злобен и коварен, как и все из его породы.

Демон смерил присутствующих холодным взглядом и нетвердым шагом двинулся к сидящей в углу Астарте. Выглядел он злым.

— Моя госпожа, — юноша решительно поднялся на ноги, храбро шагнул навстречу Астароту — тот вопросительно приподнял бровь, — я не позволю ему к вам приблизиться. Я защищу вас, — выбросил вперед руку, торопливо читая заклинание.

Демон лишь хмыкнул в ответ на подобное заявление.

Урий не успел дочитать заклинание до конца. Низший быстро заломил ему руку за спину — юноша вскрикнул от боли и испуга.

— И это всё? — злобно осведомился у него демон, не сводя глаз с Астарты. — Мельчают нынче заклинатели.

— Отпусти его, Астарот, — проговорила богиня.

— Боишься, я сломаю твою новую игрушку?

— Отпусти его, — повторила Астарта холодно. — Третий раз я повторять не буду.

Демон разжал пальцы и отпихнул от себя нерасторопного заклинателя.

— Урий, — мягко обратилась богиня к заклинателю, — оставь нас одних.

Урий же не спешил уходить, переводя настороженный взгляд с демона, который сразу направился к кувшину с вином, на спокойную Астарту, сидящую в широком кресле.

— Проваливай давай, — демон опустошил кубок одним глотком, плеснул себе еще. — Пока я тебе пинка не дал.

Стоило двери за Урием закрыться, как Астарта прекратила сдерживать себя. Вскочила со своего места и развернулась к демону, который прикончил уже третий кубок и наполнял следующую порцию.

— Если твоей задачей было испоганить мне вечер, то поздравляю. Ты и твоя сцена ревности прекрасно с этим справились!

Он только хмыкнул в ответ, продолжая напиваться. Только сейчас Астарта заметила, что его слегка пошатывает.

— Ты пьян? — спросила она, приблизившись к нему. — Что случилось? — и протянула было руку к его лицу, но демон отступил в сторону, увернувшись от её прикосновения.

— Милый мальчик, — глухо произнес он. — И давно он тебя защищает от злых демонов?

Астарта усмехнулась. Сам этот разговор и предшествовавшая этому сцена немало её удивили. Он никогда не ревновал её к смертным.

— Какая муха тебя укусила? — холодно спросила. — Если тебе так интересно, я с ним не сплю. Урий пишет стихи. И был столь добр ознакомить меня со своей новой поэмой.

— Таммуз тебе тоже стихи читал?

Этот вопрос сам сорвался с языка.

Не так он хотел начать этот разговор. Совсем не так.

Видимо, какая-то дрянь, выпитая в дешевой корчме, все-таки подействовала. И по тому, как изменилось её выражение лица, как она поджала губы и как отвела взгляд, он понял, что Молох был прав. Этот проклятый мерзавец был прав!

Он не собирался напиваться. Но слова зеленоглазого бога никак не хотели уходить из головы, и от них внутри распространялась такая горечь… что трезвым её вынести не предоставлялось возможным. И с каждым глотком этой горькой и крепкой дряни ему становилось лучше. Ну, и по крайней мере так казалось.

Астарот опустился на кровать, Астарта же замерла напротив, скрестив руки на груди. Выглядела она серьезной и собранной.

— Откуда тебе известно это имя?

— Птичка напела.

— Весьма осведомленная тебе попалась птичка, — фыркнула богиня. — И что теперь? Ты каждый раз, услышав имя моего любовника, будешь устраивать подобные истерики? С такими темпами пропьешь все деньги, выданные тебе Соломоном.

— Ты хотела сказать имя твоего божественного супруга.

Астарта ничего на это не ответила. Только тяжело вздохнула.

— Мне даже интересно, сколько их у тебя было, Астарта. Два, три? Пятьдесят? Сто? — и когда она нахмурилась, усмехнулся. — Ты им всем говорила тоже самое, что и мне тогда в храме? Или к сердцу каждого ищешь особенный путь?

Она облизала губы, поправила волосы. Он видел, что Астарта не хочет говорить на эту тему, но всё равно давил на неё. Ему нужна была правда. Необходима, как глоток воздуха.

— Ты второй, — наконец сказала она.

— И что же случилось с прошлым?

— Он умер, — пожала плечами Астарта. — К сожалению, со смертными такое случается. От старости еще никто не защищён.

Низший мог быть быстрым, если хотел. Он оказался рядом с ней в мгновение ока, стиснув смуглые пальцы на её подбородке. И сила его, ледяная и давящая, разлилась по комнате, приглушая свет.

Астарта почувствовала, как ей становится тяжело дышать. Этот холод затопил всё вокруг густой и непроглядной тьмой, от которой горло сдавил чёрный страх.

— Я прекрасно вижу, что ты мне врешь, — произнес тихо и сжал пальцы сильнее, когда она попыталась отвернуть лицо. — Что произошло на самом деле с Таммузом? Мне нужна правда.

Её собственная сила, столь далекая от холодного Хаоса, поднялась из глубин. Астарта прикрыла глаза на мгновение, справляясь с этим обжигающим потоком, а затем направила её на стоящего рядом демона.

Сдавливающий горло мрак сразу же отступил.

Астарот же зашипел и отскочил от нее, будто ужаленный. Сама богиня прислонилась к стенке, чувствуя головокружение и дрожь в ногах. Ничего. Главное, сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, и слабость пройдет. Такое бывало и раньше. Не в первый раз после ритуала. Пройдет и сейчас.

— Астарта? — и в его голосе она уловила нотки беспокойства.

Проклятое имя… Снова оно звучит в этих стенах, хоть она и запретила его произносить.

Гнев разлился в ней острой волной. Демон опять сделал это. Заставил чувствовать себя беспомощной, как тогда, в Египте. И ведь она уже Иштар… почти. Нужно еще немного времени, и былая сила вернется в полной мере.

Астарта обернулась к демону.

Она — богиня Иштар, а он всего лишь низший. Но вот он еще раз напомнил о том, какой она может быть порой бессильной рядом с ним…

— Ты хочешь узнать, что стало с Таммузом? — и тон её не предвещал ничего хорошего. — Будь по-твоему… Он был сыном пастуха. Молился в моих храмах так рьяно, что отказать себе в удовольствии и явиться к нему было выше моих сил, — криво улыбнулась. — Он был влюблен в меня до умопомрачения. Любил так сильно, насколько может молодое сердце. И верным псом повсюду следовал за мной. Прямо как ты.

Он дернулся от её слов, и Астарта улыбнулась шире. Она знала его слабые места. Он унизил её, она же собиралась сделать ему больно в ответ.

— Я сделала его своим божественным супругом, пообещав, что мы будем править вместе. Таммуз освещал со мной храмы, проводил много ночей в моей постели… Он был хорошим мальчиком и всегда делал то, что я говорю. Никогда во мне не сомневался. Даже тогда, когда я спустилась в Иркаллу за кинжалом.

Лицо демона помрачнело. Но он ничего не произнес, и Астарта продолжила:

— Выйти богам из Иркаллы сложно. Нужен тот, кто добровольно займет твоё место. Хотя ты это и так знаешь… Я спустилась в Иркаллу, потому что знала, что Таммуз последует за мной. Так и вышло. Я получила то, что мне нужно. А Таммуз, — пожала плечами, — пожертвовал всем ради великой любви.

Он смотрел на нее и молчал. Запустил пальцы в темные волосы, убирая их со лба, и как-то странно усмехнулся.

— И какую же роль ты уготовила мне?

Астарта ответила не сразу. Она стояла всё так же, прислонившись к стене, и смотрела на него, словно бы раздумывала, говорить или нет. Потом произнесла:

— Когда ты слаб, ты ищешь того, кто тебя защитит. Мне нужна была рука, способная держать меч. Ты прекрасно подошел на эту роль. Даже не ожидала подобной верности от демона, — смешок сорвался с её губ, Астарот же слушал её внимательно, стиснув кулаки так, что побелели костяшки. — Про вас говорят всё что угодно, но про преданность ни слова… К тебе я не относилась серьезно до того момента, пока ты не убил фараона. И тогда я поняла, что мне пригодится такой воин. А потом ты выбрал новое имя и привязал себя ко мне еще сильнее. Мне даже не пришлось искать путь к твоему сердцу, демон. Ты сам мне его отдал…

Астарот прикрыл глаза, пытаясь справиться со жгучей злостью, разрастающейся в груди. И не сдержавшись, в порыве смахнул всё с поверхности столика рядом. На пол с грохотом полетела шкатулка с украшениями, кувшин и кубки. Затем перевернул и пнул сам столик.

— Тварь! — прорычал он. — Сука!

— И это ты прекрасно знал! — не осталась та в долгу. — Иначе не получал бы столько удовольствия, наблюдая за моими смертными любовниками! Тебе нравилось, как я с ними поступаю, и не смей этого отрицать!

Он стоял напротив неё, давно потеряв человеческий облик. Дышал тяжело и шумно. И Астарта смело смотрела в его очи, где так ярко плескался пряный гнев.

— Такая правда тебя устроит? — спросила у него язвительно.

Астарот оскалился широко, обнажив клыки.

— Другого я от тебя и не ожидал, Астарта, — сделал акцент на её имени. — Ничего удивительного, что ты потеряла свою силу. Не Мардук её у тебя отнял, ты сама её упустила. Ты наивно полагаешь, что святые слова и ритуалы вернут тебе величие, а вовсе не вера людей? Ты всегда была слишком тупой, чтобы увидеть что-то дальше своего носа. Пройдись как-нибудь по Иерусалиму и посмотри, что случилось с твоими алтарями и кто ищет защиты в стенах твоего храма. Всё разбито! Ты здесь чужая, Астарта! Смирись с тем, что роль шлюхи тебе подходит отныне куда больше, нежели верховной богини! Да и, сказать по правде, шлюх я видывал куда более умелых! Ты…

Его перебила звонкая пощечина.

Он резко замолчал, и Астарта медленно отступила назад.

— Довольно, — тихо, но твердо произнесла она.

Астарот молча потер щеку, на которой уже начал наливаться алый след от удара, и так же без слов вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Астарта же прошла к окну и замерла, облокотившись о подоконник.

Предательская слабость вернулась, поселившись в ногах и руках. Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять крупную дрожь, сотрясающую тело. Несомненно, сейчас не помешало бы отдохнуть. Ссора вытянула все силы из нее. Но нет. Отдых будет потом. Сегодня она выйдет к Соломону прекрасной и полной сил. И вот тогда, пусть мудрый царь несет ответ за тех, кто посмел покуситься на её алтари.

Когда она вышла в сопровождении слуг в главную залу, там уже было полно народу. Среди присутствующих Астарта приметила и демона, который чинно стоял подле царя, держа руки за спиной. Испуганный недавними беспорядками в городе, царь вызвал своего лучшего воина во дворец, разрешив ему там поселиться, и теперь демон был вынужден сопровождать Соломона во всех его поездках, охранять личные покои и, несомненно, стеречь покой владыки во время трапезы.

Поймав на себе взгляд богини, Астарот сразу же отвернулся. Астарта же уткнулась в свою тарелку, куда слуги наложили еды. Аппетита не было. С другой стороны стола ей отсалютовал кубком Урий, и женщина ему ласково улыбнулась.

Соломон, сидящий рядом, сжал её ладонь сильными пальцами.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, любовь моя.

Астарта улыбнулась и ему в ответ, сделала маленький глоток вина. Быстро глянула в сторону: демон стоял с непроницаемым выражением лица, и взгляд его был направлен куда-то вдаль.

Они ссорились так не впервые. Последний раз случился около тридцати лет назад. Тогда они тоже в гневном порыве много чего наговорили друг другу. Демон ушел, отправившись на север. Астарта же продолжила жить в большом доме, оставшись супругой богатого торговца. Спустя пятнадцать лет, в день смерти её мужа, демон объявился на пороге. Не сказав ни слова, прижал её к себе, впиваясь в губы долгим поцелуем, и Астарта приняла его обратно, будто расстались они всего лишь накануне вечером.

Жара, запахи, гомон, царящий внутри — всё это давило на неё, и Астарта поднялась со своего места, намереваясь покинуть душную комнату. Но замерла, вцепившись в край стола. Проклятая слабость накатила снова, и перед глазами всё поплыло.

Астарта смежила веки.

Она не сразу заметила, как прекратила играть музыка и как стихли голоса. А когда открыла глаза, то встретилась с встревоженным взглядом низшего. Демон смотрел на неё, и Астарта подумала, что еще ни разу не видела его таким испуганным.

Богиня медленно опустила взгляд и только сейчас заметила кровавые капли на светлой ткани своего платья. Медленно поднесла руку к лицу и изумленно уставилась на пальцы, окрашенные красным.

Он рванулся к ней буквально за мгновение до того, как её ноги подогнулись. Астарта рухнула бы на пол, если бы демон вовремя её не подхватил.

Последнее, что она запомнила перед тем, как провалиться в холодные объятия темноты, были его объятия и отчаянный голос Соломона, зовущего лекарей.

IV

Соломон оторвал взгляд от окна, за которым светлое небо уже застилали сливовые сумерки, и перевел его на склонившегося перед ним демона.

— Ты принес, что я просил?

Демон кивнул и протянул ему небольшой темный мешочек.

— Травы, что растут на самом севере твоего королевства, Господин, срезанные в полную луну. Всё, как и требовали твои заклинатели.

Соломон кивнул. Хоть какой-то толк был от низшего… Прошло семнадцать дней с того злополучного ужина, а Астарта так и не пришла в себя. Царь созвал лучших лекарей и заклинателей со своего царства, но те только разводили руками. Сперва шептали над ней заговоры, читали заклинания, но всё было без толку. Потом пытались поить её различными отварами, готовили мази и порошки, но она так и не вернулась к нему.

Кто-то из заклинателей сказал, что магическая трава растет на севере. Трава, способная пробудить прекрасную царицу от крепкого и холодного сна. И отчаявшейся царь послал туда лучшего воина.

— Я призову тебя, если мне еще что-нибудь понадобится, — коротко бросил Соломон, поднимаясь с трона. — Можешь быть свободен.

Демон же не сдвинулся со своего места.

— Господин, — и неожиданно в голосе низшего Соломон услышал столь несвойственные ему умоляющие нотки, — могу я увидеть её?

Он никогда ни о чём не просил его. Несмотря на его покорный и вежливый тон, Соломон всегда чувствовал, что демон относится к нему с презрением. А уж одна мысль о том, что Астарот ближе к его супруге, чем он сам, так и вовсе выводила Соломона из себя.

Сейчас же демон смотрел на него, и в его голубых глазах царь прочитал нетерпеливое ожидание. Его не пускали к Астарте. И не говорили про её состояние. Только посылали за различными мазями и травами. И Соломон прекрасно понимал его подвешенное состояние, но всё равно не смог отказаться себе в удовольствии и не поставить низшего на положенное ему место.

— Нет, — ответил царь, получая немалое удовольствие от того, как наливаются злостью его яркие глаза. — Выметайся из дворца. Надо будет — позову.

Демон покорно ушел, хотя Соломон мог поклясться, что если бы не печати, то лежать бы ему сейчас с разорванным горлом.

Он вздохнул и, стискивая в руках мешочек с травами, направился в покои царицы.

В комнате было темно, душно и сильно пахло благовониями. Астарта лежала на широкой постели, заботливо укрытая цветным покрывалом. Лицо её было бледное, исхудавшее, дыхание же тихое и слабое.

В её покоях Соломон проводил дни и ночи, забросив все государственные дела. Он пытался молиться. Но каким богам он должен молиться, чтобы ему вернули божественную супругу? Какие боги будут настолько могущественны и щедры?

Царь опустился подле постели, стискивая её бледные и холодные ладони. Мешочек с травами он осторожно положил возле её подушки. Заклинатели сказали, что стойкий запах выведет её из темноты в мир живых. Царь был готов поверить во что угодно… И в магические травы, и в заговоры, и в заклинания, и в отвары. Готов был отдать любые деньги колдунам и заклинателям, жрецам и шаманам, чтобы только они вернули её снова к жизни.

Он и не заметил, как заснул, упав головой на сложенный в молитве руки, а когда проснулся, то обещанного чуда не случилось. Астарта всё так же пребывала без сознания. Магические травы оказались бесполезными, как и все предыдущие способы. 
Соломон поднял голову, оглядываясь по сторонам. Ночь стояла безлунная. В комнате царили полумрак и холод. Было слишком холодно для лета.

— Я запретил тебе сюда приходить, — сказал Соломон темноте.

Тени зашевелились, и одна из них выступила к царю, сложив темные крылья за спиной. Демон ничего не ответил. Лишь прошел к постели и склонился над Астартой, нежно поглаживая её темные волосы.

Соломон насупился.

Низший никогда ему не нравился. До его появления, Соломон был, наверное, самым счастливым человеком на свете. Астарта принадлежала ему и только ему: сердцем и душой. А потом демон ступил за порог, разливая холод и страх, и Соломон заметил, как загорелись глаза его супруги, как странная улыбка тронула её губы. Демон поклонился, назвал своё имя и предложил службу мудрейшему из царей, мастеру над демонами и иными сущностями. Сказал, что восхищен его правлением и хочет служить ему верой и силой. Соломон тогда повернулся к Астарте, ведь воинов у него хватало, да и не верилось, что низший захочет добровольно служить человеку.

— Скажи «да», — произнесла Астарта, не отрывая глаз от склонившегося воина. — Я наслышана о нём. Этот воин тебя не разочарует.

Демон поблагодарил за оказанную честь, и в тот момент, когда он поднял взгляд на Астарту, Соломон его возненавидел. Потому что он знал этот взгляд. Слишком интимный и близкий для того, кто видит его жену впервые.

С появлением низшего всё изменилось.

Царь пытался избавиться от демона, отправляя его на различные задания, но он всегда возвращался. И Астарта оживала, стоило ему вновь оказаться в стенах дворца. Этот демон, монстр, низший, рожденный в холодных водах Тиамат, каким-то образом был способен дать ей куда больше, нежели он, мудрейших из всех царей. 


— Твои волшебные травы не помогают, господин, — прозвучал глухой голос Астарота, и Соломон глянул на него. — И заговоры тоже. Твои заклинатели бесполезны.

Соломон сжал кулаки от злобы.

Не ему, низшему, попрекать царя. Не ему указывать, что правильно, а что нет. Он всего лишь слуга, пёс на привязи, осмелившейся показывать свои зубы. 


— Я пытаюсь делать хоть что-то! Если мне скажут, что травы, растущие на самом краю света, помогут ей, я без раздумий отправлю тебя туда. Я пошлю тебя в саму Бездну, демон, если это поможет вернуть её!

Соломон крепче стиснул холодную ладонь Астарты, с ненавистью взирая на стоящего рядом Астарота. Тот промолчал в ответ.

— Тебе это не понять, демон… — снова заговорил Соломон. — Что ты можешь знать о любви? Ты всего лишь монстр, рожденный в холодных водах Хаоса. У тебя нет сердца. Ты не знаешь… Она — всё для меня. С того самого первого момента, как я увидел Астарту, гуляющую по парку, я понял, что мне нужна только она рядом. Я будто раньше был слеп, а сейчас прозрел подле неё. Я не думал, что могу любить кого-то так сильно… — Он сделал глубокий вдох. — И потому сейчас я понимаю своего отца, который был готов на всё ради моей матери. Он увидел её, купающуюся в озере, и возжелал сразу же. Моя мать была тогда замужем, за храбрым и славным воином, которого мой отец намерено отправил в битву, где тот и погиб. Я ненавидел отца за это. За его слабость, за его слепую страсть. Ненавидел и не понимал, пока не встретил её… Если бы ты был человеком, я бы давно избавился от тебя. Отправил бы на войну, подослал бы наемного убийцу или лично казнил. Я бы сделал всё, чтобы ты исчез раз и навсегда из нашей жизни, — он ласково провел рукой по её лицу. — Я не могу без неё, демон. Я не могу потерять её…

Он замолчал, ожидая его саркастичных замечаний, но Астарот молчал и смотрел на него так, что Соломон не выдержал и отвернулся. В голубых глазах было слишком много жалости. 


— Знаю, что ты думаешь… — проговорил царь наконец. — Ты меня презираешь. Я не первый и не последний, борющейся за крохи её любви. Ты видел, наверное, десятки таких, как я. Мы, словно мотыльки, летим навстречу губительному огню…

Он замолчал ненадолго, а потом набрал в грудь воздуха и громко произнес:

— Верни её мне, демон. Это приказ. Я приказываю тебе найти способ разбудить её! И не возвращайся, демон, пока не найдешь!

Астарот зашипел, прижимая руку к плечу. То место, где мерцала бордовая печать Соломона, горело сейчас огнем, и демон едва сдержался, чтобы не закричать. Он знал: острая боль пройдет вскоре, нужно только немного потерпеть. Отныне он связан приказом, и никак от него не отвертеться. Печать будет жечь до тех пор, пока приказ связующего не будет выполнен.

Он смерил Соломона злобным взглядом. Нужно было догадаться, что этот человек так просто его в покое не оставит. Особенно когда дело касается Астарты.

— Как прикажете, господин, — тихо произнес он и, чеканя шаги, вышел из комнаты.

Царь же снова остался один.

И стоило демону скрыться, как он прижался лбом к ладони Астарты, тихо молясь о её выздоровлении.

Мардук сидел на высоком троне. Бледный, изможденный, слабый… Его колотила крупная дрожь, и при виде его слабости на разбитых губах Иштар расцвела улыбка. Она изрядно потрепала ублюдка, хоть тот и выкарабкался из объятий смерти.

Мардук стискивал в ослабленных руках кинжал. Точно такой же, какой покоился в ножнах у него на поясе. Кинжал, которым Иштар попыталась отправить его в царство мертвых. Однако удача в этот раз была на стороне Мардука. Он провалялся несколько дней при смерти, и божественные лекари не знали: выживет он или уйдет с тенями в Иркаллу.

Но он выжил.

Назло ей выжил.

И теперь готов вершить суд над той, что покусилась на его жизнь. 


Тени доставили Иштар в зал Правосудия, бросили перед Мардуком и другими богами. Все те, кто называл её семьей, клялся ей в дружбе и любви, нынче стояли на другой стороне. Все они, предатели, безучастно взирали на то, как Мардук отнимает у неё власть! Отворачивали лица, закрывали глаза, когда он убивал верныхей жриц и жрецов, когда резал её людей, когда он раз за разом лишал её силы, подтачивал её власть. И когда она обратилась к ним за помощью, остались глухи к её словам и мольбам. 
Иштар смотрела на них гордо. Поверженная, но не сломленная. Она заглядывала в глаза своим обвинителям, и некоторые из них, не выдержав, отводили взоры. Наконец, Иштар глянула на Мардука и увидела застывшую в его глазах решимость.

— Что же… — насмешливый голос Иштар нарушил гнетущую тишину, царившую в зале. — Какой же приговор ты для меня приготовил, Великий царь? Смерть? Или заточение?


Мардук подобрался. Он смотрел на её избитое, покрытое синяками и кровоподтеками лицо, на порванное платье и тело в ссадинах и мелких ранах. Сам наказал теням развлекаться с ней в подземелье, как им захочется. И, судя по всему, тени повеселились знатно.

— Ты попыталась меня убить, Иштар.

Она лишь криво усмехнулась в ответ. И попыталась бы еще раз, представься только шанс.

— За такое преступление наказанием является смерть или вечное заточение в Иркалле, — Мардук медленно поднялся со своего места, опираясь на подлокотник. — Но я решил поступить иначе… Ты будешь изгнана, Иштар. Я изгоняю тебя из Вавилона! Ты никогда не сможешь вернуться! Я проклинаю тебя! — и, увидев, как побледнело её лицо, улыбнулся.

Все остальные замерли, затаив дыхание.

Такой приговор никогда раньше не звучал в чертогах божественного города. 
Низкий голос Мардука, будто гром, прорезал мертвую тишину.

— Ты никогда не переступишь вновь порог нашего дома. И божественная сила твоя уйдет! Это твоё проклятье, Иштар! Отныне ты обречена скитаться по этой земле, даже когда имя твоё будет забыто, и ты сама будешь не более, чем тенью великой богини! Ты никогда не обретешь покой… И когда мир перестанет в нас нуждаться, и мы вернемся в воды Тиамат, ты останешься здесь. Сгниешь заживо, беспомощная и жалкая. Это мой приговор тебя, Иштар, — и взмахнул рукой.

Она закричала от боли, с настающим страхом наблюдая за тем, как на нежной коже запястье проступает метка. Печать Мардука. Её приговор.

— И пока я царь божественного города, быть тебе проклятой, Иштар, — с тяжелым вздохом побледневший Мардук опустился на своё место.

Иштар вскинула на него гневный взгляд.

— Ты еще пожалеешь, Мардук, — прошипела она. — Ты еще пожалеешь о своих словах.

— Вряд ли, — ответил коротко царь, передавав кинжал одной из теней и шепнув ей что-то на ухо. — Вышвырните её из моего города.

Другие тени подхватили Иштар — она не сопротивлялась, и потащили прочь из зала Правосудия.

Её в буквальном смысле вышвырнули. Выбросили из ворот Вавилона, еще и пнули несколько раз перед тем, как оставить в покое.

Иштар так и осталась лежать на горячем песке, скорчившись, чувствуя, как жгучая боль в запястье отступает. А вот накатившее отчаяние нет… Это там, в зале Правосудия, она была храброй, непокоренной, смело глядящей в лицо Мардука, а сейчас… сейчас она даже не знает, что делать дальше.

Она думала, что Мардук казнит её. Или закроет в Иркалле.

Но проклятье, изгнание…

На такое она не рассчитывала.

Кто-то остановился рядом с ней и резко дернул за волосы, грубо поднимая Иштар с земли. Богиня вскрикнула от боли. Это была одна из теней. В темной руке блеснул кинжал, и голос, лишенный каких-либо эмоций, раздался у Иштар над ухом.

— Ты оставила шрам на теле царя. Такой же шрам он хочет и на твоём. Думаю, на лице подойдет, — тень поднесла лезвие к щеке богини. — Прямо здесь, от уха до уха.

Тени пытали её в подземельях божественного чертога.

Потом исцеляли её раны.

Затем пытали снова, следуя приказу Мардука.

«Пусть эта сука поплатится», — так он сказал перед тем, как потерять сознание. И она платила. Кровью и слезами, мольбой о пощаде и отчаянными криками в темноте, куда не проникал солнечный свет.

Собрав остатки силы, Иштар ударила стоящую рядом тень. Та испуганно отпрянула от неё, видимо, не ожидая, что жертва будет сопротивляться. Сама же Иштар покачнулась от резко накатившей слабости, но на ногах устояла. Пробудившаяся ярость, поднявшаяся обжигающей волной в груди, придала ей сил.

Сила, собралась в её руках, горячая и смертельная, и Иштар направила её всю, без остатка, на темную фигуру рядом с собой. И не отпускала до тех пор, пока от тени не остались лишь крупные куски пепла, оседающие на песок.

А затем повернулась к остальным, что стояли в стороне.

— Еще кто-то хочет исполнить последний приказ Мардука?

Тени трусливы по своей природе. Они проявляют храбрость лишь тогда, когда жертва слаба и беспомощна. Иштар уничтожила одну из них, и теперь тени неуверенно замерли, не решаясь нападать на богиню.

В конце концов они благоразумно отступили, скрывшись вскоре за стенами Вавилона. Иштар же подобрала с земли кинжал и зашагала прочь от своего города.

Ничего. 
Она еще вернется…

Пока Мардук царствует в божественном чертоге, быть ей проклятой.

А значит, их ждет еще одна встреча.

И в будущем Иштар сделает всё, чтобы прикончить мерзавца уже наверняка.

Она открыла глаза, уставившись в потолок. Недавний сон, такой яркий и близкий к реальности, всё еще стоял перед глазами. День, когда на её руке появилась проклятая метка. День, когда Мардук изгнал её из Вавилона.

Астарта медленно приподнялась и села в постели, поймав на себе изумленные взгляды слуг. Парочка тотчас бросились вон из покоев, и до Астарты донеслись крики из-за дверей. 


«Она очнулась!»

«Передайте царю, что она очнулась!»

Астарта опустила взгляд на своё запястье, где до сих пор виднелась бледно-розовая метка. Выглядела она скорее как застарелый шрам. Уже и не разобрать письмена, но сила проклятья ничуть не ослабла за прошедшие столетия.

Бездна… Сколько же она проспала? И что здесь вообще происходит?

Богиня спустила ноги с кровати, медленно поднялась, чувствуя, как вновь накатывает предательская слабость.

Память возвращалась к ней медленно. Из того, что произошло тогда на ужине, Астарта помнила немного: кровь, испуганный взгляд Астарота, Соломона, зовущего лекарей, а еще это отвратительное ощущение колючего холода, разрастающегося в её груди. 
Так из неё ушла сила Иштар.

И она вновь стала Астартой…

Дверь резко распахнулась, и на пороге появился Соломон. Он бросился было к жене, но остановился, поймав на себе тяжелый взгляд синих глаз. Его супруга замерла, облокотившись на невысокий столик. Спутанные темные волосы и болезненно-белая кожа вкупе с синяками, залёгшими под глазами, делали её похожей на призрачное подобие прекрасной царицы.

— Любовь моя, тебе не здоровится… — он протянул к ней руки, но Астарта не шагнула к нему навстречу. — Тебе стоит прилечь. Я позову лекарей.

— Не нужны мне твои лекари, — глухо произнесла она.

Хотела было двинуться в сторону кувшина с водой, но упала — подкосились слабые ноги. Медленно поднялась, ругаясь в полголоса. Соломон же нерешительно переминался с ноги на ногу. Что-то ему подсказывало, что супругу сейчас лучше не трогать.

Астарта плеснула себе воды в кубок и выпила залпом, потом глянула на царя.

— Сколько я проспала?

— Двадцать ночей тебя не было подле меня, любовь моя.

Астарта шумно выдохнула, пробормотав что-то под нос. Очередное ругательство, как понял Соломон.

— Где он? — наконец спросила она.

— Он?

— Не делай вид, будто не понимаешь, о ком я говорю, — Астарта со стуком поставила кубок обратно. — Где Астарот?

— Он уехал.

Астарте показалось, что она ослышалась… Как уехал? Куда? Неужели он оставил её здесь одну? Хотя не удивительно, после всего того, что она ему наговорила.

Порой сквозь глубокий сон Астарта чувствовала присутствие низшего во дворце. Но он почему-то не приближался к ней. А сейчас, когда она очнулась, и вовсе был далеко.

— Что? — переспросила Астарта, резко обернувшись. — Что ты сказал?

— Твой воин уехал, — повторил Соломон. — Я отправил его искать для тебя исцеление. И он не успокоится, пока не найдет его. Таков был мой приказ.

Астарта выдавила из себя смешок. Ей внезапно захотелось расхохотаться в ответ на подобные слова. Исцеление для нее? Что за глупость! Разве существуют травы, что вернут ей былую силу и снимут проклятье Мардука? Разве существует снадобья и порошки, которые вернут в людские сердца веру в неё?

Нет.

Ничего такого не существует.

Но есть кое-что другое… То, что тысячелетиями было сокрыто в глубине под землей. То, о чем ей несмело шепнула заклинательница теней в Мемфисе. То, что навсегда сделает из неё Иштар. То, что сокрушит и раздавит Мардука, а заодно и всех тех, кто посмел встать на её пути.

— Верни его.

Соломон покачал головой.

— Я не могу отменить приказ, любовь моя. Твой воин вернется… если, конечно, никто не задержит его в пути.

Астарта подняла на него тяжелый взгляд. В тусклом свете свечей лицо её напоминало восковую маску. Она уловила едва заметные насмешливые интонации в его спокойном и заботливом голосе. Соломон что-то замышлял. И это что-то ей не нравилось.

— Что ты задумал? — в голосе Астарты прорезались стальные нотки. — Что ты с ним собираешься сделать?

Но царь ничего не ответил на это. Заботливо улыбнулся со словами:

— Отдыхай, любовь моя. Мои молитвы были услышаны, и щедрые боги вернули тебя ко мне. Я больше никому не позволю нас снова разлучить, Астарта. Никому. И в этом я клянусь перед всеми богами, мертвыми и живыми.

Он ушел, и Астарта услышала его голос, отдающий приказ страже, охранявшей двери в её спальню.

«Впускать и выпускать только слуг. Царица же должна оставаться в покоях».

Астарта яростно швырнула пустой кувшин в стену, а потом медленно сползла на пол, борясь с вновь накатившей слабостью.

Царь запер её здесь, словно свою собственность! Будто она пташка, которую можно так легко поместить в золотую клетку!

Нет! У него не выйдет запереть её здесь! Она вышла из Иркаллы, выйдет и из ворот дворца!

Стиснув кулаки так, что ногти впились в кожу, Астарта вскинула голову, глядя в окно, за которым темнело ночное небо.

Демон сумеет позаботиться о себе сам. Астарот не зря считался лучшим воином. И что бы ни задумал Соломон, богиня не сомневалась, что низшему ничего не грозит. Он вернется. Всегда возвращался. Ведь не печати и знаки Соломона влекли его обратно, отнюдь не они.

А вот ей самой пока во дворце придется несладко. Но ничего. Она выбиралась из ситуаций похуже.

Астарта коснулась метки Мардука на своём запястье.

Не сомневайся, Великий царь.

Меня ничто не остановит… Я еще вернусь в Вавилон на правах его повелительницы.

Мы скоро встретимся, Мардук.

И для кого-то из нас эта встреча станет последней.

Ночь была безлунная, на темном же небе не было ни одной звезды. Вокруг царила тьма хоть глаз выколи. Не к добру это, как бы сказали люди. Их пугает темнота, пугают мрак, тени и духи, что выползают на свет, стоит солнцу скрыться за горизонтом.

Для демона же темнота не была помехой. Он прекрасно в ней видел. А уж такие безлунные и беззвездные ночи ему чем-то напоминали родной Хаос, из которого он вышел. Так же темно и тихо, как и в его родном мире.

Астарот замер, услышав шорох за спиной.

Приказ Соломона завел его снова на север, где якобы жили мудрейшие и могущественные заклинатели. Никого похожего на мудрейших и могущественных он не нашел. Ему всучили очередные травы, и демон, не скрывая разочарования, оставил маленькую деревню. Тем более заклинатели сразу смекнули, кто перед ними, и не особо шли навстречу. Женщины испуганно прижимали к себе детей, шепча охранные заговоры. Даже несмотря на то, что он оставил своё оружие при входе в дом, люди всё равно были напуганы.

— Уходи, Приносящий Беду. Уходи, — заклинатель торопливо сунул ему травы в руки, выслушав просьбу демона, и выпроводил из дома.

Очередные бесполезные травы. В сумке у Астарота было уже несколько снадобий в глиняных горшочках, мази, порошки и много трав, засушенных и свежих. А еще мелкие кусочки папируса, исписанные всевозможными заклинаниями. Но ничто из этого не вернет Астарту, как бы хотелось верить Соломону.

Демон причмокнул губами и потянул лошадь за уздечку. Это была единственная кобыла, которая его не испугалась. Животные в большинстве случаев боялись его, скалились, шипели и убегали, стоило им почувствовать его. В Египте Астароту даже запретили приближаться к храму Бастет, потому что его присутствие наводило панику среди кошачьих.

Снова шорох.

Астарот замер, и от его острого взгляда не укрылось, как напряжена лошадь рядом с ним.

— Тише, тише, — он успокаивающе погладил её по темной шее. — Это просто…

Не договорил, почувствовав разлившуюся в ночном воздухе ледяную опасность. Кобыла испуганно заржала, встала на дыбы — демон успел отскочить, и понеслась прочь, в ночную тьму. Астарот же обнажил клинок, резко обернувшись.

Не успел буквально на мгновение.

Сперва одно заклинание полетело в него, от которого демону удалось увернуться. Затем сразу же второе — в грудь, которое демон не успел отразить. Третье — в голову, и Астарот рухнул на остывающий песок.

Мир вокруг начал стремительно темнеть.

И последнее, что ему удалось запомнить, было:

— Это он? Точно?

— Да. Тащи давай. Времени мало. Скоро очнется.

А спустя мгновение демон окончательно провалился во тьму, уже не слыша и не видя ничего.

V

Первое, что низший почувствовал по пробуждению, была головная боль. Второе — осознание того, что он связан. Демон попробовал пошевелить руками и мысленно выругался. Запястья были стянуты на совесть. Третье — он находился внутри печати, нарисованной на земле. Это Астарот понял, когда приоткрыл глаза. Взгляд сразу же натолкнулся на четкие и ровные знаки, начертанные без сомнения уверенной и опытной рукой.

Печать заточения, из которой ему, низшему, так просто не выйти.

— Ну что, пришел в себя?

Демон поднял взгляд на говорившего. Пленивших его было трое. Двое низших и один заклинатель, который скорее всего и нарисовал знак. Демоны старались держаться подальше от границ ловушки, заклинатель же стоял близко к нему, поигрывая в руках изогнутым кинжалом.

— Ты хоть знаешь, кто я? — вкрадчиво спросил Астарот. — И что я с тобой могу сделать?

— Знаю, — ответил заклинатель просто. — Мне рассказали, кто ты такой, демон, и чем знаменит. Мне всё про тебя известно.

— И что от меня нужно? — Астарот кое-как принял сидячее положение.

— У тебя много врагов. И мой господин желает, чтобы ты отправился обратно в ту бездну, из которой когда-то вылез. Раз и навсегда, — и улыбнулся, обнажая в улыбке широкие кривые зубы.

Астарот поддался ближе к границе печати, усмехнулся криво.

— Так выпусти меня из ловушки, и посмотрим, кто кого одолеет.

Заклинатель только рассмеялся. Он был уже немолод, в темных волосах серебрились седые пряди. Острое око демона в тусклом свете парочки факелов выхватило шрамы на его руках и защитные печати на ладонях. То, что, как верили люди, должно было уберечь от злых сил.

Заклинатель выбросил вперед руку, быстро произнес заклинание, и низший согнулся от боли, почти касаясь лбом холодного земляного пола. Стиснул зубы, чтобы не закричать. Этой слабости он не получит.

— Я вырву твои руки, смертный, — совладав со жгучей болью, прохрипел демон. — Ты пожалеешь еще, что взялся за эту работу.

— Мой господин хочет, что ты изрядно помучился перед смертью. А желание господина — закон для меня, — ответил заклинатель с улыбкой и снова принялся за заклинание.

И в какой-то момент демон потерял счет времени.

Боль накатывала острой, беспощадной, палящей волной, от которой ему казалось не будет спасения, а потом отступала… и он тогда лежал на песке, тяжело дыша и стараясь думать о чем угодно, кроме этой заброшенной лачуги и человека перед ним. Например, о темных густых волосах и синих, словно сумеречное небо, глазах, о полных губах и о её мягких и нежных прикосновениях…

— Рано или поздно ты начнешь молить о пощаде, демон. Все начинают. И ты не исключение.

Низший в ответ только рассмеялся. То, что он сдохнет таким образом, никогда не приходило в голову. Почему-то ему всегда казалось, что смерть, неумолимая и безжалостная ко всем созданиям этого мира, настигнет его в сердце какой-нибудь битвы. Но умереть беспомощным пленником… о таком конце он даже и не предполагал.

Решив, что демон отдохнул достаточно, заклинатель снова вытянул руку. Он и сам уже выглядел неважно: бледный, с выступившими на лбу каплями пота, дрожащими руками. Астарот казался упрямее и сильнее, чем он предполагал. Пытки должны были истощить низшего настолько, чтобы его легко можно было убить. Но с этим демоном похоже придется провозиться всю ночь прежде, чем он ослабнет…

Больше книг на сайте - Knigoed.net

От очередного заклинания мужчину отвлек шум снаружи.

— Сходите проверьте, — приказал он двум демонам, и те послушно выступили в темную ночь.

Сам же заклинатель вытер влажный лоб рукавом, с неприязнью глянул на Астарота в ловушке.

— Устал, смертный? — оскалился голубоглазый. — Ты не волнуйся, у нас вся ночь впереди… У меня еще полным-полно сил. А у тебя, человек? Ты выглядишь слабым. Может, хочешь отдохнуть?

— Закрой рот! — прикрикнул на него мужчина, стискивая кулаки.

Снаружи снова раздался шум, и заклинатель шумно выдохнул.

— Идиоты, неспособные ни с чем справиться! — прорычал он и вскоре сам вышел вон, скрывшись в темной безлунной ночи.

Астарот же смежил веки, пытаясь справиться с мерзкой слабостью, охватившей его тело.

— Паршиво.

Он тотчас открыл глаза и уставился изумленно на стоящего рядом с ним Молоха. Не веря, что видит перед собой зеленоглазого бога, несколько раз моргнул. Но видение никуда не исчезло, а продолжило стоять с невероятно довольным выражением лица.

— Ты следил за мной? — наконец спросил у него демон.

— Да. Ты покинул Иерусалим, и что-то мне подсказывало, что поиски «исцеления» для Астарты, пройдут не так уж гладко. Смотри-ка, я оказался прав, — и не сдержал широкой улыбки. — Кое-кто очень хочет тебя мертвым, демон. Мне удалось их отвлечь, но это ненадолго. Решать тебе: принять мою помощь или нет.

— И сколько стоит твоя помощь?

— Всего ничего… Когда придет время, ты встретишься кое с кем и выслушаешь его историю, понравится она тебе или нет.

— Почему я чувствую здесь подвох?

Молох пожал неопределенно плечами.

— Решать тебе, Астарот, — а затем, чуть склонив голову набок, прислушался к тому, что происходит снаружи. — Они возвращаются. Времени на раздумья всё меньше и меньше.

Демон шумно выдохнул. Другого выхода из сложившейся ситуации ему не виделось.

— Хорошо. Я согласен, — прорычал он. — Я увижусь с тем, с кем ты хочешь, чтобы я встретился, и выслушаю какую-угодно историю, которой тебе так хочется со мной поделиться. Вытащи меня только из этой проклятой дыры!

— Проще простого.

Молох стер ногой один из символов, и в то же мгновение демон ощутил, как печать перестала действовать, как внезапно, в одно мгновение стало так свободно и хорошо… Затем Молох сделал легкое движение рукой, и короткая вспышка боли прошила запястья демона. Тот поморщился, но ничего не сказал. Пошевелил руками — теперь они были свободны. Молох сжег веревки, связывающего его.

— Развлекайся, — улыбнулся на прощание зеленоглазый и исчез.

В тот же самый момент вернулись заклинатель и низшие. Астарот замер, продолжая держать руки за спиной. Ничто не должно было навести заклинателя на мысль, что пленник теперь свободен.

Мужчина замер перед ним, размял с хрустом пальцы.

— На чём мы остановились, демон?

— Ты хотел рассказать, смертный, кто заплатил тебе за мою смерть.

Тот усмехнулся в ответ. Вновь направил пятерню на демона, открыл было рот, чтобы начать читать заклинание… Но Астарот был быстрее. В один момент, он оказался рядом с заклинателем, стискивая пальцами шею мужчины. Низшие испуганно отшатнулись от него, чувствуя, как в воздухе разливается его холодная сила.

Астарот привлек человека к себе и шумно втянул воздух. Отчетливо пахло страхом, терпким, металлическим, напоминающим чем-то кровь.

Переломать бы эту шею.

Или задушить наглого смертного…

Но нет.

Слишком просто.

Заклинателю осталось лишь беспомощно наблюдать за тем, как истинное обличье демона начало проступать через человеческий лик и как наливались яростью его голубые глаза.

— Я ведь сказал, что вырву твои руки, смертный, — прошептал Астарот ему на ухо. — И я держу своё слово. Но сперва, — он улыбнулся, обнажая клыки, — ты мне расскажешь о том, кто твой господин.

Когда Молох появился снова, то вид заброшенной лачуги разительно отличался от того, что он увидел впервые, освободив демона. Повсюду была кровь: и человеческая, и низших. В своей ярости Астарот не пощадил никого из своих тюремщиков. Молох бросил взгляд на тело у стены. Раньше это было заклинателем… Сейчас же у него отсутствовали руки и одна нога.

— Вижу, ты времени даром не терял, — вполголоса произнес он.

Астарот резко развернулся, и Молох лишь вопросительно приподнял бровь, оглядывая его перемазанные кровью лицо и торс.

— Развлекался, прямо, как ты и сказал, — буркнул демон в ответ, вытирая ладонью кровь со лба. — Зато теперь знаю, кто именно хотел моей медленной и мучительной смерти.

— И кто же? — Молох задумчиво склонился над мертвыми демонами, разглядывая их человеческие облики.

Демоны были мелкие. Вряд ли они выстояли долго перед мощью Астарота. Молох с интересом пригляделся к их ранам. Низший даже не пользовался оружием, разрывая своих соперников на куски голыми руками.

— Соломон.

Молох хмыкнул в ответ. Почему-то подобный поворот его не удивил. Собственно, как и демона.

— Что ж, видимо, твои ласки наскучили твоей божественной супруге, раз она решила избавиться от тебя чужими руками.

— Астарта здесь ни при чём, — отрезал демон.

— Конечно. Она ведь терпеть не может, когда кто-то другой за неё делает грязную работу, не так ли?

Демон снова повернулся к нему спиной, Молох же прошел к небольшой сумке, валяющейся на земле. Заглянул внутрь, перебирая разбитые горшочки и перемешанные между собой травы.

— Что за вонючее дерьмо?

— Травы, которые должны были вернуть Астарту в мир живых… Уже не имеет значения. Заклинатель перед смертью рассказал мне, что она очнулась. И Соломон, судя по всему, не очень хочет, чтобы я возвращался к ней.

Демон развернулся и направился было к выходу, но его перехватил Молох.

— Куда это ты собрался?

Астарот смерил его хмурым взглядом и вырвал руку из хватки зеленоглазого бога.

— Я отправлюсь обратно в Иерусалим. Одну её я там не оставлю.

— Какое благородство, — фыркнул Молох. — Только ты забываешь об одной сущей мелочи, демон. Печати на твоем плече. Почему бы не вернуться к тому, кто готов послать тебя на верную смерть, и вверить себя ему в руки еще раз? Не глупи. Соломон и его заклинатели придумают в этот раз для тебя казнь куда хуже, нежели то, что было задумано сейчас. С печатью путь в Иерусалим закрыт для тебя.

Демон замолчал, обдумывая его слова, и молча признавая, что Молох прав. Снова.

— Об этом ты не подумал, не так ли?

— Не подумал, — согласился Астарот. — И что ты предлагаешь?

Ответ последовал простой.

— От печати нужно избавиться.

Низший обернулся и бросил на него подозрительный взгляд.

— В прошлый раз я чуть не сдох, когда Астарта с меня печать фараона снимала.

— О да, — коротко хохотнул Молох, вызывая еще больше негодования демона, — в том, что твоя супруга выбрала самый варварский способ изменить имя, я не сомневаюсь. Но, послушай, демон… Печать имени и печать службы — это два разных заклинания. Второе более простое и снимается куда проще.

— Снять заклинание может лишь тот, кому я давал клятву служить. И это Соломон.

— Правда. Но тут ты упускаешь кое-что… Снять может тот, кому ты давал клятву, и бог. Нам повезло, что один из нас как раз из божественной породы.

Астарот всё еще сомневался, хоть правоту Молоха и признавал.

— И ты это сделаешь, потому что…

— Потому что ты нужен мне живым, демон, — отчеканил зеленоглазый. — Я не для того только что спасал твою задницу, чтобы ты влез в новые неприятности. Сядь, — и когда демон опустился на землю, произнес. — Придумаем, что делать с твоей печатью, — а потом задумчиво уставился на бордовый символ на коже низшего.

Прошло несколько мгновений прежде, чем Молох снова заговорил.

— Мда… Тут придется повозиться, — и он выставил вперед раскрытую ладонь, на которой тотчас загорелось темно-зеленое пламя.

Реакция Астарота не заставила себя ждать.

— Нет! Убери это от меня, — рявкнул демон и попытался поднялся на ноги, но тяжелая ладонь Молоха легла ему на плечо. — На такое я согласия не давал.

— Какая ты неженка, — буркнул Молох и сжал руку в кулак — пламя тотчас погасло. — Не беспокойся. Всё пройдет гладко. Я знаю, как это делается.

— Ты уже разрушал печати? — с недоверием спросил у него демон, краем глаза наблюдая за тем, как зеленые искорки пробежали по пальцам Молоха.

Сама божественная сила, горячая, испепеляющая, столь отличная от того царящего внутри него ледяного хаоса, была ему противна. Да и слишком живы были воспоминания, как Астарта вавилонским кинжалом вырезала старое имя.

— Нет. Но я представляю, как должно быть сделано, — и Молох сильнее стиснул загорелое плечо Астарота. — А теперь сиди смирно и не отвлекай меня.

Сперва было легкое покалывание, и демон даже расслабился, посчитав, что опасался зря. Но буквально через несколько минут то, что началось так легко и безобидно, теперь стремительно разгоралось, дикой болью прошивая тело низшего.

Он сделал глубокий вдох, но крик сдержать не удалось.

Огонь, беспощадный и неумолимый, теперь пожирал его тело, и нос ударил резкий запах горелого. До демона донеслись ругательства Молоха, и в следующее мгновение Астарот потерял сознание.

Астарта повернула голову, когда дверь в её покои отворилась и на пороге замерла грузная фигура Соломона. Он не выпускал её все эти дни, и Астарта, усмирив свои ярость и гнев, вновь притворилась милой и любящей женой.

Царь же верил, что прекрасная царица постепенно выздоравливает и к ней возвращается былые красота и настроение. Особенно, когда демона не было поблизости.

Она протянула к нему руки, и вскоре Соломон прижал к себе супругу, вдыхая цитрусовый аромат, исходящий от её кожи. Он провел широкой ладонью по её темным волосам и прошептал:

— Мне очень жаль, любовь моя.

Та только подняла на него непонимающий взгляд.

— О чем ты говоришь?

Соломон протянул ей то, что прятал в кармане халата. Расколотую глиняную печать. И Астарте потребовался один взгляд, чтобы понять кому она принадлежала.

— Твой воин мертв. Он не вернется, — произнес Соломон, жадно вглядываясь в лицо своей супруги.

Но ни единый мускул на лице Астарты не дрогнул. Она лишь крепче стиснула расколотую печать и тонко улыбнулась.

— Низших много, мой господин, — и ласково погладила его по лицу. — Я могу найти себе и другого воина. Главное, что ты рядом, любовь моя.

Такой ответ царя устроил. Он вскоре ушел, оставив Астарту одну… И стоило двери за ним закрыться, как она сползла с постели на пол, чувствуя, как её привычный мир медленно разрушается.

Её воин мертв.

Он не вернется.

Правда доходила до неё медленно и верно, будто яд.

Астарта опустила взгляд на сломанную печать в своих руках. Он мертв… Эта печать, что давала Соломону власть над Астаротом, могла быть расколота только в двух случаях. Когда это делал сам вызывающий, освобождая демона, и когда низший погибал, выполняя задание господина.

Астарта замотала головой.

Он не может быть мертв! Это не может быть правдой! Он столько раз к ней возвращался… Проходил сквозь огонь и кровь, песок и чары, но всегда возвращался. Соломон не прав! Он врет! Это всё ложь!

Астарта же обхватила себя руками, пытаясь справиться с разрастающейся внутри горечью. Невольно вспомнился их последний разговор, когда она в сердцах высказала ему то, что высказывать не должна была…

Он мертв.

И больше не вернется.

Она вновь глянула на проклятую печать и со всей злостью отшвырнула её от себя.

А затем яростный крик, подобный крику раненного зверя, вырвался из её горла, и, вскочив на ноги, Астарта принялась крушить в комнате всё, что попадалось ей под руку. И не успокоилась, замерев неподвижно, пока не осталось ничего, что не было бы разломано и разбито…

Обведя взглядом разгромленную мебель и посуду, она медленно осела на пол, не обращая внимания на царапины и ссадины на руках. И закрыв лицо руками, разрыдалась, тихо и беспомощно.

— Доброе утро, демон!

Астарот с неохотой разлепил веки и уставился на Молоха, сидящего напротив. Тот улыбнулся и приветливо помахал ему зажатой в руке оторванной кистью заклинателя. Судя по всему, зеленоглазый бог был в прекрасном настроении.

Сам же Астарот пока не понимал своего состояния. Он сел и потянулся рукой к плечу, где вместо багровых символов печати Соломона виднелся свежий, едва затянувшей ожог.

— Я вчера слегка не рассчитал свои силы. Извини, — Молох задумчиво почесал себе спину оторванной конечностью. — Буду впредь знать, что вы, демоны, любите, когда с вами обращаются нежно и осторожно.

А затем глянув на растерзанное тело заклинателя, поинтересовался:

— Понимаю, почему ты ему оторвал руки. Но вот ногу… зачем?

— Увлекся слишком, — буркнул демон, разглядывая шрам. — И что теперь? Соломон разве не понял, что я сломал связывающее меня заклинание?

— Нет. И в этом вся соль, демон. Соломон думает, что ты мертв, ведь я сделал так, чтобы и основная печать сломалась.

— Соломон считает, что я мертв? — и когда Молох в ответ кивнул, произнес. — Значит, так думает и Астарта.

— Не думаю, что её подобная новость опечалит.

Демон ничего на это не ответил, лишь смерил его тяжелый взглядом и попытался подняться. Но тотчас осел обратно на колени, чувствуя, как дрожат ноги от предательской слабости, вновь охватившей тело.

— Осторожнее, — участливо отозвался Молох. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Не торопись.

Астарот проигнорировал его слова, предприняв еще одну попытку встать. Она оказалась удачнее, чем первая. Нетвердый шагом демон направился к выходу, в душный и раскаленный день.

— Так и думал, что ждать не станет, — буркнул Молох под нос и направился вслед за ним, но на пороге задержался, оглядываясь на вчерашнюю бойню. И поразмыслив пару мгновений, щелкнул пальцами — темно-зеленое пламя тотчас занялось на стенах брошенной хижины.

Молох криво усмехнулся.

Вскоре от неё останется только пепел.

Её, лежащую на полу, скорчившуюся и молчаливую, нашли слуги наутро, испуганно озирающиеся по сторонам. Подняли, умыли, переодели — Астарта особо не сопротивлялась, делая всё, что ей говорят. Всё проходило, как в тумане. Она послушно жевала безвкусную пищу, которую слуги накладывала на тарелку, пила вино, налитое в свой кубок, отвечала Соломону, если тот к ней обращался. А потом вернулась в свои покои, уже убранные и заставленные новой мебелью и посудой, и опустилась на кровать.

Когда её разбудили слуги, ей казалось, что вчерашняя ночь очередной кошмар. Просто-напросто ужасный сон, который она забудет… что воин её на самом деле жив, и он вот-вот вернется в Иерусалим.

Но нет.

Он мертв, и ей надо принять это. Собрать себя, как она делала это раньше и двигаться дальше.

Астарта обвела взглядом пышные покои и странно усмехнулась. Её здесь больше ничего не держит. Храмы не вернули ей силы, и Ритуал ничего не принес. Ответ нужно искать в другом месте…

Она медленно поднялась и направилась к небольшому тайнику, где прятала вавилонский кинжал. Костяная рукоять привычно легла ей в руку, когда Астарта стиснула пальцы.

Когда-то давно Астарот рассказал ей о демоне, который способен проникать сквозь защитные печати и украсть что угодно. В шутку добавил, что ничто ему не любо так, как божественная кровь.

Что ж, Астарта усмехнулась, пусть это будет правдой. Потому что ей необходим, как никогда, тот, кто проникнет сквозь печати.

Она с отстранением смотрела, как кровь выступает на её бледной коже вслед за лезвием кинжала. Боли она особо не чувствовала. Боль была где-то позади, вместе с остальными чувствами, которые нельзя выпускать. Нет. Сейчас нужно сосредоточиться.

Астарта нарисовала своей кровью несколько символов, простую печать призыва, проговорила заклинание, и стала ждать. Кровь продолжала капать, но женщина не обращала на неё внимание. Пусть течет. Пусть её терпкий и пряный аромат привлечет того, кого она пытается вызвать.

Однако демон так и не появился.

И Астарта отшвырнула кинжал.

Глупость какая! И почему она решила, что может призвать самого Ласу! Астароту эта история очень бы понравилась. Он бы посмеялся над её глупой попыткой провернуть Вызов. А быть может сказал бы, что она идиотка и только зря подвергает себя опасности.

Астарта развернулась спиной к печати, судорожно обдумывая, что делать дальше, и не сразу почувствовала пронизывающий холод, заполонивший её спальню.

Этот хаос был иным, нежели у Астарота. Если тот напоминал ей о родных водах Тиамат, то сила Ласу говорила о тьме, о бесконечных и холодных объятиях смерти, о ледяном дыхании Бездны. Он был демоном подземного мира, родившейся из теней Иркаллы. И Астарта вздрогнула, невольно вспомнив темные чертоги своей сестры.

— Ты вызвала меня, — голос у него был низкий и глубокий. — И я пришел, — темная фигура ступила почти к самой границе печати, шумно втягивая воздух. — Твоя божественная кровь пахнет так аппетитно, что я не устоял, — и обнажил клыки в улыбке. — Меня пока еще никто не приманивал подобным…

— Значит, я буду первая, — Астарта смело глянула в его темно-багровые глаза. — Ты Ласу?

Демон кивнул.

— Так меня нарек первый вызвавший.

— Это правда, что ты можешь обойти печати защиты?

Демон чуть склонил голову набок.

— Могу. Чего же ты от меня хочешь, госпожа?

— Я хочу, — Астарта постаралась, чтобы голос её звучал уверенно и крепко, — чтобы ты нашел и принес мне всё, что известно о Спящем. Любую легенду, миф и сказку, поэму и песнь. Всё, что известно людям, и всё, что им удалось сохранить о нём. Ты умеешь обходить печати, а значит, без проблем можешь проникнуть в библиотеку Вавилона. Там, я уверена, ты найдешь то, что нужно.

Демон выполнять её приказ не торопился.

— Спящий опасен. Ты уверена, что хочешь знать о нём больше? — наконец спросил он.

— Да, — без сомнения ответила Астарта. — Это мой тебе приказ.

Ласу поклонился.

— Жди меня через два рассвета, госпожа. И я принесу тебе то, что ты хочешь.

И с этими словами он исчез, растворившись в вечернем полумраке.

Астарта же перевела дух.

О Тиамат, пусть хоть эта затея обернется успехом!

VI

Она еще раз обошла разложенные на полу глиняные таблички и папирусы. Ласу же расположился неподалеку, неподвижно замерев в тенях и внимательно следя за каждым её действием.

— Это всё? — Астарта развернулась к нему. — Этого мало!

— Я нашел всё, что было у людей, — ответил демон, пожимая плечами. — О Спящем мало кто помнит.

— В мире людей, — бросила недовольно Астарта, стискивая в руках табличку. Еще одна легенда, еще одна бесполезная сказка, которая в себе не несет ничего. Даже крупицы правды.

У неё нет времени. Сила Иштар, обретенная при помощи Ритуала, покинула её так быстро и стремительно… Астарте казалось, что она стала еще слабее, чем была до этого.

— В этом мире, — повторила она. — В других, возможно, помнят и знают больше.

— Это опасно.

Астарта покачала головой. Было место, где хранились знания, в том числе и те, которыми боги не хотели делиться с людьми.

— В Небесных чертогах есть большая библиотека. Там Мардук хранит многие вещи. В том числе, там должно быть что-то и о Спящем.

Демону эта идея явно не пришлась по душе. Астарта почувствовала, как его ледяная сила разлилась в воздухе, делая его вязким и густым.

— Если я проникну туда, — голос Ласу раздался прямо над её ухом, — если я украду то, что ты просишь, госпожа, что я получу взамен за столь рискованную работу?

Астарта обернулась к нему, вглядываясь в алые глаза. Улыбнулась.

— Ты любишь божественную кровь, демон? Достань то, что мне необходимо, поверь мне, и ты получишь свою награду сполна.

Они замерли перед дворцом, скрывшись в густой тени, и Молох присвистнул.

— Столько защитных печатей в одном месте я давно не видывал, — проговорил он, глядя на молчаливого демона рядом. — Надеюсь, нам нужно не через главные врата?

Астарот мотнул отрицательно головой. Всё это время, все эти пять дней, что они проделывали путь обратно в Иерусалим, он думал, как уговорить Астарту оставить её безумную затею, как убедить покинуть этот проклятый, засевший, словно гость в горле город… Ничего дельного в голову так и не пришло. Но одно демон знал точно: это будет сложно. Астарта так просто не отступится от своей затеи.

Молох отправился с ним, обронив лишь то, что ему по пути. Астароту это нравилось всё меньше и меньше. Он был еще слишком слаб, чтобы совершить перемещение сразу во дворец, а потому у него было вовремя понаблюдать за богом в дороге. Молох что-то скрывал, иначе бы не стал ему помогать. Но на все вопросы зеленоглазый отвечал либо односложно, либо увиливал от ответа. И в какой-то момент демон решил — Бездна с ним. У него на уме есть другие вещи, о которых нужно беспокоиться в первую очередь.

— Есть другой ход. О нём мало кто знает. И там только пара простых печатей, — и когда Молох последовал за ним, демон сбавил шаг. — Тебе не обязательно идти со мной. Будет даже лучше, если я пойду один. Астарте вряд ли понравится, что я пришел с компанией.

Зеленоглазый кивнул, понимая, что в словах демона есть доля правды.

— Ты думаешь, сумеешь уговорить её уйти с тобой?

Астарот пожал плечами.

— Я сделаю всё, что в моих силах.

Но делать ничего не пришлось… Когда Астарот оказался в покоях богини, те уже были пустыми. Сперва могло показаться, что она просто-напросто вышла и еще вернется, когда Соломон отпустит её, но… Демон замер в комнате, обводя взглядом мебель вокруг. Что-то здесь было не так.

Он сделал несколько шагов вперед и опустил взгляд, разглядывая странную пыль на полу. Присел и осторожно коснулся её, потер между пальцами и даже попробовал на вкус. Глина. И еще что-то… холодное, нет, даже ледяное, с легким привкусом пепла на языке. Что-то отдаленно знакомое.

Демон решительно поднялся на ноги. Направился к тайнику, где Астарта прятала вавилонский кинжал, но когда засунул руку в небольшую нишу возле окна, то нащупал только пустоту.

Это могло означать только одно…

Она ушла.

Сбежала, бездна знает куда!

— Дерьмо, — прошипел демон и резко развернулся, услышав тихие шаги за спиной.

Но это оказался Молох. Он замер подле демона, окидывая покои Астарты придирчивым взглядом.

— Я ведь сказал тебе оставаться снаружи.

— Какая разница? — мрачно поинтересовался Молох. — Она всё равно сбежала.

Астарот прошел к дверям, прижался ухом к холодному дереву, слушая, что происходит снаружи. Стража всё еще стояла подле дверей, охраняя царицу, тихо переговаривалась между собой. А значит…

— Она ушла только что. Никто об этом еще не знает. И судя по тому, что она взяла только кинжал, то собиралась в спешке, — демон начал мерить покои широким шагом. — Думай, куда она могла направиться, — тихо пробормотал себе под нос, потирая лицо рукой. — Думай…

— Ей кто-то помог, — подал голос Молох, выглядывая из окна на цветущий и пышный сад внизу. — Вряд ли твоя женушка связала вместе простыни и выбралась из дворца.

Астарот же замер у стола, где хранились её украшения, прислушиваясь к своим ощущениям. Что-то было не так… что-то не давало ему покоя, беспокойной мыслью билось на краю сознания. Он упускал что-то важное. Что-то такое знакомое, ледяное, отдающее смертью и пеплом.

Прозрение снизошло неожиданно.

И он сам удивился, как эта догадка, такая простая и очевидная, не пришла к нему сразу.

— Здесь был демон.

— И что? — фыркнул Молох. — У Соломона много демонов на службе. Ничего удивительного, что ты почувствовал низшего во дворце.

— Нет, — Астарот внимательно вгляделся в темный пол. — В этой комнате был проведен Вызов, — он не сразу увидел, что искал, а когда нашел, то внимательно склонился к каплям крови, едва заметным в полумраке.

Одного прикосновения к ним было достаточно, чтобы понять, что кровь принадлежала отнюдь не человеку. А Астарот знал только одного демона, которого так влекла божественная кровь.

Лучше бы она просто сбежала.

— Астарта, что ты наделала? — процедил он тихо сквозь зубы, а затем повернулся к Молоху. — Астарта вызвала Ласу. Демона подземного мира, — и пояснил, заметив недоумение на лице зеленоглазого бога. — Ласу один из немногих низших, который способен обойти защитные печати. Скорее всего он и помог ей сбежать, — Астарот со злости пнул небольшой столик ногой. — Я одного понять не могу, зачем ей он нужен?

— Может, она решила найти себе другого демона для развлечений, раз ты был объявлен мертвым.

Демон прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

Странная глиняная пыль под ногами не давала ему покоя. Астарта вызвала демона, способного обойти защитные печати. Об этом таланте Ласу мало кто знал, а потому его вызывали лишь те, кто хотел заполучить тщательно охраняемую вещицу. Но что нужно Астарте? И главное, куда она могла направиться?

— Мне надо осмотреть здесь всё еще раз.

Молох лишь отошел к стенке, прислонился к ней, пристально наблюдая за ним. Астарот закружился по её спальне, отмечая, что она не брала ни свои украшения, ни одежду — ничего, чтобы могло пригодиться в долгой дороге. Только вавилонский кинжал захватила с собой. Значит, Ласу перенес её. Паршиво. Уходи они на своих двоих, была бы возможность отследить, а так… никаких шансов.

Он прошел её спальню несколько раз, заглядывая во все углы, но ничего не нашел, кроме обгорелого куска папируса со странными иероглифами.

— Ну что? — на этот вопрос Молоха он лишь покачал головой, протягивая ему свою находку. И по тому, как изменилось его лицо, демон понял, что нашел что-то очень важное. По рукам Молохапробежали зеленоватые искры, и кусочек в пальцах бога вспыхнул ярко-ярко, чтобы буквально через несколько мгновений превратиться в пепел.

— Насколько хорош тот демон, которого вызывала Астарта? Насколько сложные печати он может обойти? — голос его, сухой и вкрадчивый, теперь был сейчас очень далек от того привычного насмешливого тона, который низший по большей части привык от него слышать.

— Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

Молох вытер грязные пальцы о рукав своей рубашки.

— Пришло время отдавать свои долги, демон. Придется встретится кое с кем, хочется тебе этого или нет.

Астарта не могла усидеть на месте, пока Ласу отсутствовал. Она сказала слугам, что ей нездоровится, и чтобы царь не ждал свою супругу на ужине. Стоило дверям закрыться за ними, как она вскочила со своего места и закружилась по комнате, нервно накручивая на палец прядь волос.

Он обещал явиться с закатом.

Какая-то дурацкая привычка: всегда приходить с последними лучами солнца.

Когда демон наконец объявился, стискивая в руках свою находку, Астарта была сама не своя от ожидания. Почти было накинулась на него яростно с обвинения, что он опоздал, но вовремя сдержала себя.

— Ты принес? — и голос у нее стал неясный, срывающейся от напряжения.

Ласу кивнул и протянул ей что-то, замотанное в плотную ткань. Астарта жадно выхватила предмет у него из рук и торопливо развернула, а затем непонимающе уставилась на деревянную шкатулку, чья крышка и стенки были покрыты сложным заклинанием. Внутри же оказался вытянутый темный медальон на кожаном шнурке, гладкий и холодный.

Единственное, что имелось в библиотеке Небесного чертога, самой богатой в трех мирах.

Астарта лишь вопросительно приподняла брови, разглядывая содержимое. Она ожидала еще больше папирусов и табличек, тщательно сохраненных знаний, так рьяно оберегаемых от людей. Но украшение… Руку свело от холода, когда Астарта стиснула медальон в пальцах, чувствуя отголосок силы. Отголосок чего-то древнего, куда старше её самой. Куда старше даже вод Тиамат…

— Это всё?

Демон кивнул.

— Да. Это всё, госпожа.

Она убрала медальон обратно, ощущая, как до сих пор покалывает от силы в кончиках пальцев. Вгляделась в надписи, читая их медленно и вдумчиво. А потом улыбнулась.

Мардук глупец.

Он думал, что Небесные чертоги неприступны, что никто не сможет пробраться сквозь защитные печати, а потому он оставил не просто знания… Нет, он оставил ключ от темницы Спящего, буквально вручил ей в руки.

Астарта осторожно поставила шкатулку на столик, взяла лежащий рядом кинжал и развернулась к демону.

— Ты отлично справился с заданием, низший. Ты заслужил свою награду.

Ласу даже подался вперед, зачарованно наблюдая, как из свежего пореза на её запястье выступает алая кровь. И не дожидаясь разрешения Астарты, схватил её руку и прижал к губам, жадно глотая такую сладкую и терпкую божественную кровь…

Астарта прижала ладонь к порезу, шепча торопливо заклинание и чувствуя, как начинает кружится голова. Ничего. Вдох-выдох. Кровь уже остановилась. Значит, слабость вскоре пройдет. Нужно только немного подождать.

— У меня будет для тебя еще одно задание, Ласу.

Демон лишь вопросительно приподнял бровь. Он редко прятал своё истинное лицо, но сейчас перед Астартой стоял мальчик-подросток, смуглый и темноволосый. В уголках его губ запеклась темной коркой кровь.

— Чего же желает моя госпожа?

Астарта протянула ему расколотую на мелкие кусочки печать.

— Найди мне этого демона… Найди, если он жив, — и замерла, обхватив себя руками. — Я знаю, что вы, низшие, умеете чувствовать друг друга. В печати еще осталось немного магии. Она должна привезти тебя к нему.

— А если он мертв?

— Всё равно найди. Даже, если он мертв, я хочу узнать, что с ним случилось.

Демон кивнул и исчез.

А когда вернулся, то принес ей только дурные вести.

— Пепел стал могилой твоего демона, госпожа, — и продолжил, глядя на то, как исказилось её лицо. — Я не чувствую того, кто носит это имя. Он мертв.

— Либо скрыт от твоих глаз.

— Скрыть демона может только бог, госпожа, — ответил он.

Астарта покачала головой. Никакой надежды… Её воин не связывался с богами. Она была исключением. Астарот терпеть не мог божественную кровь и старался избегать высших.

Она догадывалась, кто мог его погубить, кто мог напасть со спины, и у кого были силы и желание сделать это. С того момента, как Соломон сообщил ей о его смерти, у Астарты не оставалось сомнений, кто приложил к этому руку. Прямо, как его отец, погубивший мужа своей возлюбленной, Соломон погубил и её воина.

Царь заметно повеселел после смерти демона, и Астарте осталось лишь выжидать удобного момента, подыгрывая влюбленному мужчине. Хотя зачастую, когда она его видела, когда он к ней обращался или прижимался к её губам в требовательном поцелуе, в груди поднималась столь жгучая ярость, что Астарте казалось, что она не выдержит и прикончит царя прямо там, за столом или в постели, вонзив ему в сердце кинжал. Вырвет жалкую и хлипкую жизнь из его тела, как он вырвал жизнь из тела её воина.

И только одна мысль её успокаивала в такие моменты.

Она отомстит.

Удобный момент всегда наступает. Рано или поздно. Главное, его дождаться. Астарта это знала, и выжидать она умела прекрасно.

Она ему отомстит. Как только былая мощь к ней вернется, она сотрет этот город с лица земли, сожжет его, оставив после него только пепелище. Как то, что оставил после её демона Соломон. Он еще горько пожалеет о том, что посмел отнять у неё любовника.

— Госпожа?

Астарта вскинула на него взгляд и кивнула на печать, которую демон ей протягивал.

— Это мне больше не нужно. Избавься от неё.

Ласу кивнул.

Глиняная печать моментально рассыпалась пылью в его ладони, и демон стряхнул её на пол. Астарта же указала на разложенные на столе таблички и папирусы.

— И это тоже. Ничего не должно остаться, — и взяв со стола папирусный сверток, поднесла его к пламени свечи, а потом бросила на пол, наблюдая за тем, как быстро занимается огнем бумага.

В таком же огне, неумолимом и беспощадном, она испепелит и город этот, и царя его. А потом сожжет Небесный чертог и всех тех, кто обрек её на изгнание.

Астарот с сомнением разглядывал окраины города, в которые его утянул за собой Молох. На вопрос, зачем они идут туда, зеленоглазый бог ничего не ответил. Вся его разговорчивость и приподнятое настроение мигом улетучились, стоило Молоху увидеть тот кусок обожжённого папируса. И демону осталось только гадать, в какую беду могла попасть Астарта.

Они замерли перед домом, низким и неказистым, и Молох первым шмыгнул внутрь. Следом за ним вошел в густой полумрак и сам Астарот. Перешагнув порог, демон сразу же резко замер, чуть не задохнувшись от ослепляющей божественной силы.

В вязком полумраке, который разгоняло беспокойное пламя одной единственной чадящей свечи, фигура бога казалась огромной, нет, колоссальной, заполняющей собой крохотное пространство. А сила его была ослепляющая, будто солнце, обжигающая, разливающая в комнате подобно жидкому огню.

Астароту потребовалось время, чтобы привыкнуть к столь яркому могуществу. А потому он не сразу разглядел лицо бога: его чёрные курчавые волосы, заплетенные в косу, его смуглое, изрезанное шрамами суровое лицо, и темные, словно воды Тиамат, глаза.

Перед ним стоял Мардук.

Царь всех царей, как он себя любил называть.

— Когда видишь перед собой царя, низший, следует кланяться, — произнес он, окидывая Астарота недовольным взглядом.

Тот не сдвинулся с места.

— Ты не мой царь, высший, — процедил сквозь зубы демон. — И уж кланяться тебе я точно не собираюсь.

Мардук даже бровью не повел, но демон почувствовал, как его мощь еще сильнее сгустилась вокруг, обступая его, стискивая горло невидимой крепкой рукой, не позволяя сделать и маленького вдоха.

— Достаточно, — негромко произнес Молох, когда демон осел на колени, расцарапывая себе горло. — Я не для того низшего спасал, чтобы ты сейчас его прикончил.

Мардук недовольно качнул головой, и сила тотчас отступила. Астарот задышал жадно и шумно, бог же презрительно фыркнул:

— И с таким ничтожеством связалась Иштар. Ничего удивительного, — а потом повернулся к стоящему в стороне Молоху. — Зачем ты меня вызвал? Чтобы я полюбовался на очередного её любовника?

Молох приблизился к свече и задумчиво провел ладонью над пламенем — оно тотчас стало темно-изумрудным.

— Астарта ищет Спящего. Она вызвала демона. Тот уже принес ей всё, что известно людям.

Мардук криво усмехнулся. Одет он был в яркие, богато расшитые одежды, и от кожи его исходил сильный аромат сандала. В убогом заброшенном доме он смотрелся странно и неправильно.

— Мы оставили людям те знания, которые не опасны, — проговорил он спокойно, краем глаза наблюдая за демоном, замершим у стены. — Иштар может сколько угодно собирать сказок и легенд, ей это всё равно не поможет. До Спящего ей не добраться.

— Демон, которого она вызвала, способен обходить печати.

Мардук закатил глаза, нисколько не скрывая, что эта беседа его утомляет.

— Если она вызвала такое же ничтожество, как и это, — он кивнул в сторону Астарота — тот только крепче стиснул кулаки от подступившей злости, — то нам нечего бояться. Ты только сеешь панику, Молох. И зря потратил свой последний вызов, — Мардук скрестил руки на широкой груди. — Больше я к тебе не явлюсь.

В полумраке зеленые глаза Молоха ярко полыхнули, и по рукам его пробежали знакомые Астароту зеленоватые искры. Низший на всякий отодвинулся от бога подальше, судорожно раздумывая, как бы улизнуть. Возможно, если эти двое будут слишком заняты ссорой, ему представиться возможность незаметно выскользнуть. И тогда он сможет наконец отправиться на поиски Астарты.

Демон повернул голову и натолкнулся на внимательный взгляд Молоха. Зеленоглазый бог смотрел на него, словно бы почувствовав намерение Астарота сбежать.

— Ты должен проверить Небесные чертоги, — Молох снова повернулся к Мардуку. — Демон мог пробраться и туда.

— Небесные чертоги самое безопасное место в трех мирах. Никакой демон, — он особенно выделил последнее слово, — туда не проберется. Можешь мне поверить.

— Ты зря недооцениваешь Ласу, — подал голос Астарот. — Он столетиями совершенствовал своё умение. И пока еще ни разу не был пойман.

— Обидно за свою породу стало? — хмыкнул Мардук, но, поймав на себе требовательный взгляд Молоха, тяжело вздохнул. — Хорошо. Я проверю. Но это последнее, что ты от меня получишь.

Молох кивнул со словами:

— Если я не прав, если в Небесных чертогах всё еще хранится то, что нам оставили, то я тебя больше беспокоить не буду. Можешь не волноваться. Но, если я оказался прав, если Ласу сумел проникнуть в твой город, то ты и сам знаешь, что за этим может последовать…

Мардук повел плечом и взмахнул требовательно рукой. Рядом с ним тотчас возникла тень. Бог что-то шепнул ей, и тень сразу же исчезла. Царь же, снова скрестив руки на груди, замер, не отрывая глаза от изумрудного пламени свечи. Молох, напротив, начал мерить крохотную комнату широкими нервными шагами.

— Прекрати, — наконец отозвался Мардук. — Это раздражает.

Тот ничего не ответил, но послушно остановился, почти сливаясь с тенями. Мардук глянул на Астарота, который настороженно наблюдал за двумя. Он не понимал, что происходит, но улавливал, что ситуация накалилась. И главное, в этом замешана Астарта.

Она украла что-то или только собирается украсть. Небось то, что, как она верит, вернет ей былое могущество.

Демон потер лицо руками.

Астарта не умела, да и не хотела, останавливаться. Всегда получала то, что ей требовалось. Её стремление к власти порой зачаровывало Астарота, а порой пугало.

— Выходит, ты теперь божественный супруг Иштар? — вкрадчивый голос Мардука разрушил напряженное молчание. — Знаешь, что произошло с прошлым?

— Да. Мне уже рассказали.

Мардук задумчиво провел ладонью по подбородку. Усмехнулся мрачно каким-то своим мыслям.

— Отчаяние заставляет нас делать странные поступки. Иначе я не могу объяснить, почему Иштар связалась с тобой, низший.

— Может, потому что я сумел дать ей то, что не сумел подарить царь всех царей, — последовал едкий ответ, и Мардук, едва заметно дернувшись на своем месте, бросил холодно:

— Осторожно, демон. В следующий раз я ведь могу и не остановиться и…

Его перебило появление тени. Бесшумно скользнув к царю, она что-то прошептала ему на ухо. И по тому, как моментально посерело лицо Мардука, как подался вперед нетерпеливо Молох, желающий узнать новости, Астарот понял: их самые худшие ожидания оправдались. Астарта влипла в неприятности. Причём большие.

— Где сейчас Иштар? — Мардук сразу же повернулся к Молоху.

— Сбежала. Мы не знаем куда.

— Проклятая сука! — Мардук стиснул кулаки, борясь с приступом злости, изуродованное лицо его исказилось от ярости. — Дерьмо! Ключ у неё! — и, не сдержав бушующую ярость, смахнул свечу на землю.

Всё тотчас погрузилось во тьму. Но спустя несколько мгновений её осветил зеленоватый огонек, загоревшийся на пальцах Молоха. В темном свете его лицо утратило своё привлекательность и молодость, и больше походило на страшную маску с блестящими ярко-зелеными глазами.

— Демон украл ключ, — повторил Мардук более сдержанным тоном. — Иштар отправилась к Спящему.

— Ты должен мне сказать, где находится портал, Мардук.

— Я должен собрать совет, разослать весть другим богам… Это касается не только нас, но и остальных. Я обещал, что…

Молох поддался почти вплотную к нему, прошипел в лицо:

— У нас нет времени! Она уже там. И она собирается его разбудить. Ты обречен в любом случае, царь. Если у неё получится, или нет. Ты должен мне сказать, где находится портал. И я её остановлю.

— Как ты это сделаешь, а? — понизив голос, спросил Мардук. — Там сложные печати, и во время Вызова до неё не добраться. Если она сама не позволит.

— У меня есть он, — и Молох кивнул на Астарота.

Мардук глянул на демона, сомнительно покачал головой со словами: «Не уверен, что справится», и в тот самый момент у Астарота окончательно кончилось терпение. И так много времени было потеряно за бессмысленными разговорами. Времени, которые он мог потратить на поиски Астарты.

Он в один момент подскочил к Молоху, обрушивая на него силу, а затем прижал бога, растерянного столь внезапной атакой, к кирпичной стене, стискивая пальцами его горло. Темнота вновь затопила всё вокруг, но Астароту это не мешало. Он прекрасно видел перед собой Молоха, который отчаянно пытался вырваться из его яростной хватки. Огненная сила обжигала, плавила ладони, но низший терпел. Сперва он получит необходимые ответы.

— Отпусти его, демон, — голос Мардука раздался за спиной.

— Нет. Ты расскажешь мне, что здесь происходит. Кто такой Спящий? Зачем он нужен Астарте? И где она? — он сильнее стиснул пальцы на горле Молоха. — И в какое дерьмо вы пытаетесь меня втравить?!

— Отпусти его. И я тебе всё расскажу.

Астарот разжал пальцы, и Молох рухнул на землю со словами:

— Совсем обезумел, — и закашлялся, а потом разжег на ладони новый огонек, освещая убогую обстановку вокруг.

Демон развернулся к Мардуку.

— Говори. Я хочу знать всё.

— Что тебе известно о Великом потопе, демон, и о Зиусудре?

Астарот пожал плечами.

— Боги наслали на мир потоп, праведный Зиусудра построил корабль и спасся. Какое отношение это имеет к Спящему?

— Спящий — колоссальная сила, дремлющая в темном царстве. Мы не знаем, откуда она взялась и к чему служит. Она просто есть. И пока Спящий находится в покое, мы в безопасности. Стоит его разбудить… — Мардук сделал неопределенный жест рукой. — В прошлый раз всё как раз и закончилось известным потопом и смертью многих: и богов, и людей.

— Зачем Астарте его будить?

— Про Спящего существует пророчество. Некогда могущественный бог, ныне падший, разбудит его и обуздает эту мощь, возвратив себе былое величие, — тихо проговорил Мардук. — В прошлый раз подобное попытался сделать один из древних богов, свято поверив, что пророчество написано о нём… Нам достались лишь отголоски той истории. Выжившие боги объединились, чтобы связать Спящего и загнать его обратно в тёмный мир. Дабы не допустить еще одного бедствия, они запечатали портал ключом. После того, как древние боги ушли, ключ перешёл нам. Мы уничтожили многие знания об этой силе, оставили лишь то, что посчитали незначительным. И Иштар бы никогда не узнала о Спящем больше, если бы не он, — и бросил угрюмый взгляд на Молоха.

Астарот тоже развернулся к зеленоглазому богу.

— Ты рассказал ей о Спящем?

— Нет, — ответил за него Мардук. — У него была одно задание — убить человека, который знает слишком много. Но сложно, наверное, прикончить одну из самых верных своих жриц, не так ли? Особенно, когда их и так мало осталось.

Молох заиграл желваками от злости, и воздух вокруг него опасно раскалился.

— Я не знал, что Астарта узнает о ней. Жрица скрывалась в Мемфисе, я никогда не думал, что тварь доберется до неё!

Мемфис. Перед глазами низшего тотчас воскрес тот душный вечер, когда он встретил Астарту в трущобах. Хоть она и прятала волосы и частично лицо платком, демон всё равно узнал её. Он узнал бы её везде, увидев даже мельком.

Вот, значит, почему Астарта там оказалась на самом деле. Вовсе не выскользнула из дворца фараона прогуляться и заблудилась, как сказала тогда ему. Она уже тогда искала путь вернуть былое могущество. Уже тогда встала на опасную тропу, ведущую в темный мир Спящего.

— Если Астарта обуздает силу Спящего, то что будет?

— Она не справится… Астарта слишком слаба, чтобы совладать с такой мощью. Если даже предположить, что ей удастся подобное сделать, она станет сильнее и могущественнее любого живущего бога. Ты знаешь её, демон, и ты можешь представить, чем это может обернуться, — Мардук приложил ладонь ко лбу, и в одно мгновение его величие спало, обнажив уставшего и изнуренного мужчину, голос же его прозвучал глухо и надтреснуто. — Еще тогда, до изгнания, Иштар невозможно было контролировать. Ей всегда было мало. Нужно было больше храмов, больше жертвоприношений, жрецов, гимнов… Больше власти. Больше силы. Я потакал её капризам, много раз предлагал стать моей женой и править вместе. Но она сделала Таммуза божественным супругом, а потом всадила мне кинжал под ребра, — бог криво усмехнулся. — Я наложил на Иштар проклятье и изгнал, посчитав, что она сдохнет в ближайшей канаве. Жрецы её были мертвы, храмы сожжены, сила уже покидала её… Я думал, она приползет обратно, растоптанная и сломленная, будет умолять вернуть её обратно. Но она не вернулась. Вместо этого она нашла тебя, демон… — Мардук посмотрел на Астарота в упор. — Я недооценил её. Я должен был убить её тогда, но мне не хватило сил. И за это придется сейчас расплатиться.

Следующий вопрос демон задал не сразу, внимательно обдумывая сказанное Мардуком.

— А если она не справиться со Спящим?

Мардук вздохнул.

— Она погибнет. Спящий сожрет её, а потом возможно сожрет и всех нас. С этой силой нельзя договориться, демон. Она не обладает разумом. Она вырывается из своего мира и начинает всё уничтожать, потому что уничтожение — её природа. Только совместными усилиями нескольких богов в прошлый раз Спящего удалось загнать обратно в его мир. Мы не можем допустить, чтобы эта история повторилась. Астарта должна быть остановлена.

— И как ты предлагаешь это сделать?

— Её будет защищать печать, потому что во время вызова она будет беззащитна. Все силы уйдут на пробуждения Спящего. Сквозь печать не пройдет никто, пока вызывающий этого не захочет. А тебя она впустит, демон. Уж можешь мне поверить.

— И что тогда? — поинтересовался у него Астарот. — Что делать, когда я окажусь внутри печати?

Действия Мардука послужили ответом. Он потянулся к кинжалу, закрепленному на поясе, обнажил оружие и показал демону волнистое лезвие. И в груди у низшего похолодело, когда он понял, что именно держит в руках Мардук.

Вавилонский кинжал.

Брат-близнец того самого, которым Астарта вырезала его старое имя.

— Это единственным выход, демон.

Астароту захотелось внезапно рассмеяться. Вся эта история, всё, что ему рассказывали, казалось какой-то игрой, фарсом, который никак не укладывался в голове. Спящий, древняя мощь, Астарта, решившая, что может с этим со всем совладать, и Мардук, протягивающий ему кинжал… Нет, всё это не может быть правдой.

— Ты хочешь, чтобы я убил её? — демон поднял на бога яркие глаза, нервно усмехнулся. — Женщину, которую я… — последнее слово так и осталось непроизнесенным. — Я не могу… Кого угодно, но только не её…

— Иштар не остановится. Ты и сам видел, демон, безумие в её глазах. Она готова пойти на всё, чтобы вернуть былую силу. Её не пугают последствия. Я не могу позволить Спящему снова вырваться на свободу.

— Если ты не можешь, это сделает кто-нибудь другой, — раздался за спиной голос Молоха. — Бешеных псов убивают, чтобы они не разносили заразу. Даже, если это твоя любимая сука. Если у тебя не хватает сил, демон, отойди в сторону. Я прикончу её.

Краем глаза Астарот заметил, как поддался вперед Молох. И когда он протянул руку, чтобы выхватить кинжал из руки Мардука, демон схватил его за запястье, останавливая. Молох лишь удивленно охнул, чувствуя, как крепкие и холодные пальцы демона стиснули его руку сильнее. Сам же Астарот смотрел только на царя, в его темные, почти непроницаемые глаза.

— Ты дашь мне шанс отговорить Астарту, — проговорил Астарот наконец. — Убедить, что Спящий должен оставаться непробужденным. Если она уйдет со мной, если она откажется от проведения Вызова, ты и пальцем её не тронешь. Получишь ключ от темницы и дашь нам уйти на все четыре стороны.

Мардук качнул головой.

— А если она не согласится? Если она пойдет до конца?

Демон ответил не сразу. Мардук был прав, когда говорил о безумии в глазах Астарты. Об этом яростном огне, который зажигался в глубокой синеве её очей, который толкал её вперед, заставляя подниматься на ноги после очередного падения. Огонь, который сжигал её изнутри, не позволяя смириться со своей долей, не давая отпустить прошлое. И если она не согласится… Низший сделал глубокий вдох, а когда он заговорил, голос его звучал тихо и надломлено.

— Я сделаю то, что нужно, — и отпустив запястье Молоха, сомкнул пальцы на рукояти протянутого кинжала. — Пусть лучше моя рука исполнит приговор… — добавил так, чтобы это услышал только Мардук.

Тот протянул ему ножны.

— Мне не хватило тогда сил вынести и лично исполнить приговор, демон. Надеюсь, у тебя получится.

Астарот спросил только одно:

— Где находится портал в темное царство?

— На Крите. Ритуал может быть проведен только в убывающую луну. Значит, следующей ночью. У тебя есть день, чтобы найти её. Молох тебе поможет. Я же должен собрать остальных богов. Если у тебя ничего не выйдет, мы должны решить, как побороть Спящего.

Астарот молча закрепил ножны на поясе, спрятал кинжал, чувствуя исходящую от него силу, а потом развернулся к выходу. Молох без слов последовал за ним.

Мардук окликнул его на пороге:

— Мне жаль, демон, но иначе не может быть. Спящий не должен быть пробуждён.

Тот ничего не ответил. Всё еще держа ладонь на прохладной рукояти кинжала, сделал шаг в теплую ночь. Вскоре к нему присоединился и Молох, кивнув Мардуку на прощание.

— Пора уходить, демон.

Астарта остановилась перед Ласу, стискивая в одной руке кинжал, другой же прижимая к груди шкатулку.

И в тот момент, когда демон протянул к ней руку, чтобы перенести, дверь в её покои отворилась.

— Царица?

Астарта глянула на Урия, перешагнувшего порог, а потом на напрягшегося Ласу.

— Мне его убить, госпожа? — едва слышно поинтересовался он.

Богиня покачала головой. Всунула демону в руки шкатулку и двинулась к Урию, который бросился к ней навстречу, затворив за собой двери.

— Я пришел к тебе, моя царица, — он прижался губами к её рукам. — Царь позволил навестить тебя. Я сказал ему, что ты любишь слушать мои поэмы, и тебе от них возможно полегчает. Я так хотел тебя увидеть… Но, — он глянул на демона, а потом снова на Астарту, — я не понимаю… Что здесь делает демон? Что ты задумала?

Астарта смотрела в его большие темные глаза. Добрые и наивные, прямо, как у теленка, которого ведут на заклание.

— Мне нужно уйти, Урий.

Но он продолжал стискивать тонкие ладони, отчаянно вглядываясь в её лицо.

— Отпусти меня. Мне нужно покинуть дворец.

— Забери меня, царица, — зашептал юноша, прижимаясь лбом к её руке. — Прошу, не оставляй меня здесь. Возьми меня с собой. И клянусь, я не покину тебя, что бы ни случилось.

Сейчас он был так похож на Таммузу. Астарта вспомнила, как тот тоже стоял перед ней на коленях, обнимая их, и умоляя не покидать его, не спускаться в темные и холодные чертоги Иркаллы. А вот демон никогда не стоял перед ней на коленях, подумалось Астарте. И никогда ни о чём её не умолял.

Она прикрыла глаза, справляясь с острым уколом горечи в сердце. Нет, о погибшем воине нельзя сейчас думать. Она будет горевать потом, когда пройдется по пепелищу, оставшемуся от города Соломона.

Астарта шумно выдохнула и кивнула. Времени было мало. Нельзя тратить его на споры и препирания.

— Ты можешь отправиться со мной, Урий. Но дворец мы оставим сейчас же. Ласу перенесет нас.

— Скажи только куда, царица?

Астарта мягко ему улыбнулась.

— Туда, где до нас никто не доберется.

Он продолжал стискивать её руку даже тогда, когда тяжелая ладонь демона легла ему на плечо и когда земля ушла из-под ног, а стены дворца поглотила тьма.

Астарта открыла глаза, глядя на море перед собой: темное и спокойное, и вдохнула полной грудью тяжелый и древний запах соли. А потом медленно осела на землю, чувствуя, как от этого удушающего запаха кружится голова.

— Госпожа? — Ласу тотчас оказался за её спиной.

— Всё хорошо, — прошептала Астарта, не сводя глаз с морской глади перед собой. — Всё хорошо…

Она поднялась на ноги спустя некоторое время, оглядывая пустой и изломанный берег. Темница Спящего была близко. Астарта чувствовала едва ощутимые отголоски темной, всепоглощающей силы, пока еще мирно дремавшей где-то под землей, в своем собственном темном мире.

Завтра всё решится.

Завтра свершится предначертанное, и она наконец обретет то, что так долго пыталась вернуть.

— Госпожа?

Астарта обернулась к демону, и тот кивнул на лежащего на земле Урия. Бедняга потерял сознание при перемещении. Что ж, такое бывает с людьми, не привыкшим к подобным переходам.

— Забери его. Он нам еще пригодится, — отдала приказ Астарта и зашагала вперед, не обращая внимания на приглушенные ругательства Ласу.

Тащить на себе заклинателя демону хотелось меньше всего.

Но против приказа не пойдешь.

Ласу, взвалив бессознательного заклинателя на плечо, послушно побрел за Астартой и не сдержал тяжелого вздоха. Эта ночь обещала быть долгой и непростой.

VII

Урий очнулся еще до восхода солнца. С трудом разлепил тяжелые веки, медленно приходя в себя, и не сразу понял, что лежит на земле. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, что и воздух здесь другой, отличающейся от сухого и раскаленного в Иерусалиме: тяжелый, влажный, пропитанный солью. Хотел было приподняться и оглядеться, но замер, стоило ему услышать голоса за спиной. Один низкий, с хрипотцой принадлежал синеокой царице, другой же, холодный и сухой, будто крошащейся камень, был голосом демона.

— Я ничего не чувствую.

Урий услышал раздражение и беспокойство в его словах. Астарта же, напротив, звучала спокойно и уверенно:

— Ты и не должен. Я знаю, где он находится.

— Портал в темницу Спящего постоянно меняет своё местоположение. Откуда такая уверенность?

Урий был готов поклясться, что в это мгновение Астарта смерила демона тяжелым взглядом. Тем самым, который доставался каждому, кто когда-либо сомневался в её словах или действиях.

— У меня есть медальон, — произнесла она тихо. — Я ощущаю Спящего. Он ближе, чем ты можешь представить, демон.

— И ты уверена, что справишься с ним?

— Ты сомневаешься во мне? — спросила Астарта с насмешкой. — Поверь, ты не останешься без награды, когда я получу то, что мне нужно.

Он хмыкнул.

— И что же ты мне уготовила, госпожа?

Астарта не отвечала. И Урий едва поборол в себе желание приподнять голову и посмотреть, что именно происходит между ней и демоном. Ему не нравилось то, как снизился голос Астарты, почти до интимного полушепота, тонущего в шорохе накатывающих волн.

— Твоя роль особенная, демон. Ты получишь… — и остаток она прошептала ему на ухо, так что юноша ничего не услышал.

Урий слабо понимал, о чем они говорят. Всё происшедшее недавно казалось ему каким-то дивным сном, от которого он вот-вот очнется, открыв глаза. Урий не поверил сперва в своё счастье, когда Соломон наконец-то позволил ему навестить прекрасную царицу. После её недомогания и последующей смерти голубоглазого демона (Урий не смог тогда сдержать радостного возгласа, узнав, что создание тьмы сдохло), он так долго её не видел. И разлука была для него подобна болезни, от которой юношу то бросало в жар, то в холод, и ни вино, ни музыка, ни поэзия не могли заглушить ни разрастающуюся в груди горечь, ни острое желание увидеть её. Хотя бы на короткое мгновение коснуться её узких ладоней, прижаться губам к нежной коже и заглянуть в её глаза, в сумеречной синеве которых ему казалось порой можно затеряться. А потому, когда Урий увидел её, готовую исчезнуть, раствориться в подступающих сумерках, он сделал всё, чтобы никогда больше с ней не расставаться.

Они замолчали. И Урий замер неподвижно, стараясь не выдать своего пробуждения. Нехорошее предчувствие внутри всколыхнулось. Он явно услышал то, что услышать не должен был.

— Твой поэт очнулся, госпожа, — тихо молвил демон, и от его холодного голоса, раздавшегося прямо над ухом, Урий вздрогнул.

Юноша поднял голову, глядя сперва на Ласу, стоящего рядом в облике мальчишки-египтянина, а потом на царицу, что глядела на него с улыбкой. И все тревоги его враз прошли, стоило ему увидеть ласку и заботу, проступившие на её лице. Астарта протянула ему руку, помогая подняться, а потом нежно провела ладонью по его щеке.

— Я рада, что ты очнулся, милый, — и голос её был такой теплый и полный любви, что Урий в ответ только кивнул, чувствуя, как его вновь переполняет та самая эйфория, от которой кружилась голова и сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.

Юноша огляделся. Он находился на берегу моря, чьи спокойные волны с ленцой накатывали на остывший песок. Небо еще темное, усыпанное мелкими неяркими звездами. Однако, ночь была уже на исходе. Скоро наступит рассвет.

— Где мы?

— В безопасности, любовь моя, — Астарта стиснула его ладонь, заглядывая в глаза Урия. — Но нам нужно продолжать идти. Мы должны спешить. У нас очень мало времени.

— Куда мы идем?

— В одно место, любимый. И прошу, — приложила палец к его губам, — никаких больше расспросов. Ты ведь доверяешь мне?

Голос её был подобен текучему меду, глотку сладкого вина, вдоху вечернего пряного тепла, от которых так приятно и хорошо, что невольно глаза закрываются, накатывают такая приятная дрема и мягкая усталость. И глаза её такие темные и глубокие, будто само ночное небо, а аромат цитрусовых, который он вдыхает полной грудью, окутывает его мягким облаком, отсекая от лишних мыслей и тревог…

Потому Урий лишь кивнул и широко улыбнулся. А затем пошел вперед, когда Астарта легонько подтолкнула его в спину, не оборачиваясь и не оглядываясь. Богиня и демон ненадолго замерли, глядя ему вслед.

— Отличный трюк, — усмехнулся криво Ласу, наблюдая за тем, как меняется её выражение лица от заботливо-любящего вновь к мрачному и решительному, стоило Урию отвернуться.

— Ненавижу так делать, — пробормотала Астарта и вытерла ладонью кровь, тонкой струйкой побежавшей из носа. — Но иначе он бы стал упрямиться.

— Ты и на меня такие чары можешь наложить? — насмешливо поинтересовался Ласу.

Астарта покачала головой, поглядев на свои пальцы, окрашенные темно-багровым, а потом бросила, направляясь следом за Урием:

— На вас, демонов, подобное не действует.

Крит изменился с восходом солнца, ожил, расцвел. Глядя на то, как рассветные лучи окрашивают море в золотисто-розовые цвета так, что вода издалека казалась расплавленным золотом, Астарта подумала, что не зря остров столь любим Зевсом. Крит был полон жизни и красок по сравнению с раскаленными желтыми песками Иерусалима: яркое голубое небо над её головой, и синее безграничное море по правую руку, от которого теперь веял столь приятный в жаркий день бриз.

Глядя на морскую гладь, блестящую от солнца, Астарта вспомнила, что последний раз видела море, когда уехала с Астаротом на восток. Тогда она поддалась на его уговоры бросить очередного богатого любовника и покинуть страну. Пожалуй, это были самые странные и спокойные годы её жизни, когда она единожды всё-таки позволила себе забыть, что когда-то была великой богиней.

Но ничто не может продолжаться вечно. Рано или поздно даже сказки заканчиваются. В том числе, и умиротворенные вечера на берегу моря, когда не было ничего, кроме его объятий, поцелуев, и тихого голоса, которым он шептал ей заветные слова. Астарта сбежала от него одной ночью, так и не признавшись демону, что ей стало скучно и тесно в этой крохотной рыбацкой деревушке, что ей необходимо было что-то куда большее, чем его чувства, что подобное мирное существование не для неё. Сжигающее изнутри желание власти и силы гнало её вперед, и чем дальше Астарта удалялась от их домика, тем свободнее и лучше себя чувствовала. Демон нашел сбежавшую любовницу спустя десятилетия, оставшись подле неё при новом супруге, не сказав ни слова про её побег, не потребовав ни объяснений, ни извинений. И богиня благоразумно не поднимала этой темы, понимая, что лучше всё оставить, как есть.

Астарта стиснула в пальцах прохладный медальон, чувствуя, как усиливается ощущение силы, исходящей от Спящего. Медальон подрагивал в её руке куда чаще, да и сама богиня ощущала, как воздух постепенно холодеет, пропитываясь столь темной дремлющей мощью. Они всё ближе и ближе к порталу Спящего. Еще чуть-чуть, и будут у цели. А там последует долгая подготовка к ритуалу Вызова.

Астарта шумно сглотнула, пытаясь заглушить предательский страх, скребущейся в душе. Она справится. Должна, иначе Спящий погубит каждого, в том числе и её саму. Нет, над неудачей она не будет думать. Всё пройдет так, как надо. Астарта сжала ключ от темницы сильнее. Справится и с этим.

Она ведь всегда со всем справлялась.

Они перенеслись на восточное побережье острова, когда солнца уже поднялось над линией горизонта. Раз, и возникли из небытия, выступили из теней на край обрыва, за которым разбивалось об острые скалы синее море.

— Посмотри, демон, как же здесь красиво! — Молох вдохнул свежий морской воздух полной грудью. — Должен признаться, если бы не твоя безумная женушка, я бы сюда в ближайшие лет сто не выбрался.

Астарот сразу же отвернулся от блестящей глади и сделал несколько шагов в сторону. Море навевало на него всегда не самые приятные воспоминания.

— Ничего особенного, — буркнул демон и замер, водя ладонью по воздуху, сосредотачиваясь на своих ощущениях.

Ласу чувствовался остывшим пеплом, его сила была похожа на с треском ломающейся лед, на оседающий холодом в легких воздух Иркаллы, на сырость и клубящуюся тьму. Астарот прикрыл глаза, пытаясь уловить едва заметный след.

— Только не говори, что ничего не можешь найти, — раздался за спиной раздраженный голос Молоха.

Демон лишь помотал головой, отмахиваясь от его слов, покружился на месте, а потом резко замер, ощущая тонкую, леденящую кончики пальцев ниточку, уходящую вдаль. Наконец-то!

— Они были здесь, — тихо проговорил он, поворачиваясь к Молоху. — Двигаются на юг. Но нужно поторопиться. След тает очень быстро, — и сразу же зашагал вперед, стараясь не потерять слабый отголосок силы Ласу.

Он сопровождает Астарту. И одной Бездне известно, что она могла пообещать демону за столь преданную службу. Астарот стиснул зубы. Она не знала одного, касательно Ласу, и это незнание стоило уже многим заклинателям жизни. Ласу умел не только обходить печати, но и ломать их изнутри, сбрасывая с себя оковы заклинаний в тот момент, когда ему хотелось. Астарот не имел понятия, как и откуда демон научился подобному, но любое неверное слово богини, её действия, и Ласу решит, что с него достаточно. И ведь ничего для него вкусней и слаще божественной крови.

— Ты уверен, что справишься с Астартой? — голос Молоха отвлек его от размышлений, и низший глянул на шагающего рядом с ним бога. — Если она зайдет слишком далеко, то…

— Да, — перебил его Астарот, вновь касаясь прохладной рукояти кинжала на поясе. — Я сделаю то, что нужно будет. Но Мардук дал слово, что, если мне удастся её отговорить, мы оба уйдем и нас оставят в покое. Ты, в том числе.

Молох неопределенно повел плечами. И поймав на себе внимательный взгляд демона, бросил сухо:

— Что ты так на меня смотришь?

— Пытаюсь понять тебя, — ответил тот задумчиво. — Ты и сам теряешь силы. Не так быстро, как Астарта, но всё же… Спящий может вернуть тебе былое могущество. Разве тебе этого не хочется? Пробудить его и вновь стать всесильным богом?

Молох хмыкнул.

— Ты совсем не разбираешься в богах, не так ли? — и широко улыбнулся, обнажая белые и ровные зубы. — Не суди всех нас по Астарте, демон. Я никогда не обладал такими силами, какими обладает Мардук или обладала Иштар. Чем выше взбираешься, тем больнее падать. Слышал такие слова? Твоя Иштар взлетела так высоко, что разбилась при падении. А я же ограничился пока тем, что ушиб себе задницу. К тому же, я бы ни за что не попытался бы обуздать Спящего.

— Почему же? — язвительно спросил у него демон. — Боишься не совладать?

И Молох ответил серьезно и честно, хотя Астарот ожидал от него очередного шутки.

— Потому что я боюсь его, демон, — и когда низший замер, ошарашенный подобной откровенностью, Молох тоже остановился, серьезно глядя на него. — Эта сила стирает всё и всех: и богов, и людей, и демонов. Представь себе, Астарот, то создание, которое сумеет его обуздать, поглотить подобную силу без остатка, — и хоть Молох говорил тихо и спокойной, от его слов демона всё равно бросило в дрожь. — Даже, если твоя Астарта справится с подобным, если совладает со Спящим, поверь мне, она изменится. Это будет уже ни Иштар, ни Астарта, а нечто совсем иное. Ты её вряд ли узнаешь… потому что такую мощь нельзя получить просто так, без последствий, — замолчал ненадолго, а потом произнес. — Если пророчество правдиво и Спящий на самом деле кому-то предназначен древнему божеству, то я бы не хотел столкнуться с этим богом лицом к лицу. И тебе не советую.

Он зашагал дальше, и Астарот последовал за ним, думая над словами Молоха. Если Астарта действительно поглотит Спящего, если получит подобную силу, вряд ли она останется прежней. Зеленоглазый бог сказал правду: она изменится. И что-то подсказывало демону, что подобные перемены вряд ли приведут к лучшему.

Ощущение силы Ласу, крошащейся лед под пальцами, кольнуло в руках и внезапно исчезло, оборвалось, растаяло в прогретом воздухе, и демон растерянно замер, понимая, что след окончательно растаял. Они перенеслись на Крит слишком поздно.

Солнце давно перевалило зенит, и теперь неумолимо клонилось к западу, раскрашивая всё вокруг в розовато-алые тона. Время, оставленное им, заканчивалось так стремительно и быстро, напоминая песок, сыплющейся сквозь пальцы.

— Что такое? — обеспокоенно спросил Молох, оборачиваясь. — Ты ведь не потерял след? Скажи мне, что ты только что не потерял проклятый след?!

Астарот поднял руку, молча приказывая ему замолчать. И самое удивительное, зеленоглазый бог послушался. Молох не мог чувствовать ни демонов, ни богов, а потому полностью полагался на демоническое чутье, на их странную, поистине необычную способность ощущать своих собратьев, выслеживать их по тонким, едва уловимым отголоскам силы. Богам всегда было сложно понять подобное. Но демон не говорил Молоху, что может еще чувствовать и Астарту, что имя её связало их прочнее самых крепких веревок. А потому он находил её, куда бы не забрасывала его или её судьба. И пусть порой на поиски это уходили годы, но он к ней возвращался.

Главное, чтобы сейчас получилось найти её, ощутить, увидеть, чтобы она не закрылась от всех, не отсекла и эту связь.

И сейчас он чувствовал, нет… знал, что она находится на этом острове. Если закрыть глаза, прислушаться к этому чувству, если подумать о ней, можно ощутить нечто совсем другое. Если сила Ласу обжигала холодом пальцы, оседала пеплом на языке, клубилась тенями и сыростью Иркаллы, то Астарта оседала на губах летним поцелуем и окутывала запахом цитрусовых, её сила была теплой, согревающей и пряной, подобно вину со специями.

Астарот полной грудью вдохнул знакомый до боли освежающий аромат, будто она стояла совсем рядом. Протяни руку и дотронься до её лица, коснись мягким губ… Ему не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть её. Точнее, их. Астарту, идущую рядом с Ласу, и еще одного спутника, совсем юного, послушно шагающего за ней, подобно преданному псу. Низший узнал его сразу: Урий, тот самый молодой, влюбленный по уши заклинатель. Но что он там делает? Зачем Астарта взяла юношу с собой?

Но главными были руины, к которым они направлялись. Демон скользнул взглядом по светлым стенам, уцелевшим только частично, разрушенной крыше, пологим ступеням, ведущим к темному проему, откуда тянуло сыростью, и еще чем-то… замогильно-холодным и очень темным.

Демон вновь посмотрел на Астарту и вздрогнул, когда она внезапно обернулась, глядя прямо на него, хищно, напряженно, будто почувствовала его взгляд, будто на самом деле могла его увидеть… Демон невольно отступил назад, споткнулся обо что-то, и когда открыл глаза, то обнаружил перед собой только Молоха.

— Что ты видел? — нетерпеливо спросил зеленоглазый. — Ты нашел её?

Низший кивнул и потер лицо. Перед глазами все еще стояло напряженное лицо Астарты и её тяжелый, пронизывающий взгляд. Хотя она не могла его почувствовать, не могла ощутить и его присутствие… Дерьмо!

— Да, — и Астарот быстроописал Молоху увиденное. — Там еще был камень с изображением быка, — припомнил он светлые стены. — Похоже было на быка, по крайней мере.

Молох недовольно поджал губы, и демон понял, что он знает место, куда направилась Астарта. Зеленоглазый бог уже объяснил ему, что ради безопасности вход в темницу Спящего был заколдован так, чтобы постоянно менять своё местоположение. Порталы существовали несколько столетий, а потому пропадали, возникая в совершенно других местах. Только тот, кто владеет ключом, найдет Спящего. Ему одному будет открыт путь к древней темнице.

— Ты знаешь, где это?

Молох кивнул.

— Да. Это Лабиринт… — и поежился. — Не самое приятное место. Я бывал там однажды. Но никогда бы не подумал, что именно там будет портал. Хотя теперь это объясняет многое.

— Лабиринт Минотавра, ты хочешь сказать? — спросил демон, припоминая одну из греческих легенд. — Того чудовища, которому приносили девушек и юношей в жертву? Ты ведь не пытаешься меня убедить в том, что Минотавр на самом деле существует и охраняет темницу Спящего?

— Не будь дураком, — Молох двинулся вперед, делая жест демону следовать за ним. — Минотавра не существует. Эта легенда появилась после того, как выстроили Лабиринт. Но жертвы приносили, да. Самых юных и красивых. Сила Спящего просачивается немного и через портал, и это по-своему влияет на смертных. Зачастую всё заканчивается именно кровавыми жертвоприношениями, потому что такова природа этой силы. Она вызывает в людях ужас, и они пытаются её задобрить своими способами, не понимая, что подобную силу нельзя закормить досыта… У нас мало времени, демон. Придется снова перемещаться.

С этими словами Молох стиснул плечо Астарота, сделал глубокий вдох, и в следующее мгновение демон закрыл глаза, почувствовав на короткое мгновение, как земля ушла из-под ног. Когда он распахнул глаза, то увидел перед собой те самые руины.

Он сделал шаг вперед и замер, когда темная фигура, сидящая всё это время на ступенях, резко поднялась. Мальчишка-египтянин, несколько мгновений назад бросавший камушки в яму неподалеку, вскочил на ноги и приветственно взмахнул рукой. И быть может смертному и могло показаться, что это всего лишь ребенок, но Астарот прекрасно видел истинный облик Ласу. Тот его и не особо пытался скрыть.

Демон Иркаллы криво оскалился, глядя на напряженных гостей, а потом произнес, громко и отчетливо:

— Ну, наконец-то! Мы с госпожой вас уже заждались.

VIII

Астарта резко остановилась и приложила руку к сердцу, изумленно вздохнув. Ощущение чужого взгляда кольнуло между лопаток, и она тотчас обернулась, напряженно глядя в пустоту за спиной.

— Там никого нет, госпожа, — раздался голос Ласу. — Я бы заметил.

Нет… Неправда. Она продолжала оглядываться. Что-то было там, сокрытое тенями. Что-то до боли знакомое и родное.

Это необычное ощущение не появилось просто так. Астарта тонко улыбнулась. Мардук, видимо, обнаружил пропажу и послал за ней кого-то. Того, кто может выследить её и найти.

И Астарта знала только одного, кто был способен на подобное. Кто был с ней связан невидимыми путами, что крепче каната, любых цепей и заклинаний.

Но её воин должен быть мертв.

Или, Астарта улыбнулась, все-таки ему удалось каким-то образом обмануть и смерть, и печати?

— За нами идут, — коротко обронила богиня, повернувшись к Ласу.

Тот только усмехнулся. Они уже пришли, и Лабиринт возвышался перед ними грудой серых камней, обвалившейся частично крышей, стенами, утонувшими в высоких зарослях желтоватой, высушенной горячим солнцем травы. Из узкого проема, ведущего внутрь, пахло сыростью и затхлостью, а еще застарелой кровью. Демон чувствовал её тонкий, едва уловимый запах, что так маняще щекотал ноздри.

Вход в Лабиринт выглядел, как вход в обычный храм. Но стоило вступить туда, спуститься по узким ступеням, как ты оказывался в бесконечных коридорах, вырытых под землей, темных, холодных, полных теней и первобытного безымянного ужаса.

Астарта коснулась рукой плеча демона и улыбнулась. В темноту Лабиринта шагнет она и Урий, Ласу же придется остаться здесь и встретить преследователей.

— Займись нашими гостями, — она провела ладонью по жестким, торчащим ежиком волосам мальчишки. — И, если там будет особый гость, пропусти его. Нам с ним есть, о чем поговорить, — и коснувшись губами смуглой щеки мальчишки, прошептала. — Пойми о своей награде, мой страж.

Ласу кивнул. И Астарта же взяла под руку Урия и без каких-либо сомнений шагнула в клубящейся в проеме мрак.

Демон же опустился на пологие ступени и, зачерпнув горстку камешков, принялся ждать прибытие гостей.

Астарот и Молох замерли. Первый сразу же потянулся к мечу на поясе. Ласу, склонив голову чуть набок, продолжал их разглядывать с застывшей на губах кривой улыбкой.

— Так вот ты значит какой, сын Тиамат… — обронил он, посмотрев на демона. — Неплохо для мертвеца выглядишь, — шагнул со ступеней на землю, в одно мгновение сбрасывая с себя человеческий лик. — Она тебя искала. Думала, ты мертв.

Голубоглазый демон промолчал, продолжая стискивать рукоять меча. И сила его, холодная и пронизывающая, которую больше не имело смысла сдерживать, клубилась вокруг, оседая на губах и руках солью вод Тиамат.

— Полагаю, ты неплохо скрасил Астарте траур, — отозвался Молох.

Сейчас он был напряжен и сосредоточен. Астарот чувствовал и его силу, огненную, подобную раскаленному металлу, плавящую остывающий вечерний воздух. По смуглым рукам бога то и дело пробегали зеленые искры.

Ласу улыбнулся. Алые глаза его азартно блеснули.

— Ты умеешь разрушать печати, — негромко проговорил Астарот. — И тебя подле неё ничего не держит. Ты можешь уйти в любой момент, Ласу. Ты не обязан выполнять её приказы.

Демон Иркаллы улыбнулся шире.

— Я остался, потому что мне так захотелось, — он провел раздвоенным языком по своим бледным губам. — К тому же, Астарта обещала достойную награду.

— Дай угадаю, — подал голос Молох. — Предложила свободное место божественного супруга?

Ласу рассмеялся, и смех его был сухой, колючий и безжизненный. Астарот чувствовал, как разливается вокруг сила Ласу: вытянувшимися тенями, ледяным колючим воздухом, изморозью, которой покрылась земля вокруг его ног, и резким запахом сырости. Ласу был могущественным демоном, и, пожалуй, сейчас Астарот был рад тому, что рядом находится Молох. Одному ему было бы сложно совладать с порождением Иркаллы.

— Я не настолько глуп, чтобы принять подобное предложение, — Ласу мельком глянул на голубоглазого демона. — Когда Астарта получит силу Спящего и этот мир будет у её ног, я получу столько божественной крови, сколько захочу. Всё просто, маленький бог.

Молох недовольно поджал губы на эти слова. Его сила вспыхнула ярче, разгорелась сильнее, и на короткий миг Астароту почудился запах паленного и горячей крови. Он и сам выпустил истинный облик, и теперь стоял напротив Ласу, готовый в любой момент отразить его атаку. Но демон Иркаллы не спешил нападать, развлекаясь словесной перепалкой.

— Ты можешь пройти, — неожиданно произнес он, поворачиваясь к Астароту. — Она ждет тебя. А вот божок останется со мной, — это уже было адресовано Молоху, который только стиснул кулаки сильнее в ответ. — И первую кровь я получу уже сегодня.

— Это мы еще посмотрим, кто сегодня что получит, — буркнул Молох.

Астарот бросил вопросительный взгляд на зеленоглазого бога, и тот только кивнул, мол, иди, я справлюсь здесь. Ласу вытянул ладонь, и в его руке возник меч, темный, с приглушенным блеском, будто бы сотканный из теней. Молох же криво улыбнулся в ответ, не сводя глаз с Ласу. Изумрудный огонь загорелся на кончике его пальцев.

Воздух от скопившейся силы задрожал и загустел, стал тягучим и тяжелым, будто смола. Астарот быстро поднялся по ступеням и перед тем, как шагнуть в темные объятия Лабиринта, бросил еще один взгляд через плечо: Ласу неторопливо, якобы с ленцой, поигрывая оружием, двинулся к Молоху, тот же осторожно отступал, не сводя с противника внимательного взгляда, и зеленое пламя плясало на его руках…

Астарот отвернулся и быстро зашагал по темному узкому коридору, вдыхая спертый и затхлый воздух. Астарта была где-то там. Он чувствовал её присутствие всё сильнее и сильнее. Тонкий запах цитрусовых пробивался даже сквозь въевшиеся в Лабиринт запустение и смерть.

Низший спустился по узким ступеням и замер, не сразу осознавая, что именно произошло. Вот он шел по прямому коридору, затем ступени, и сейчас… Астарот огляделся по сторонам, понимая, что вперед вместо одного коридора теперь уходят три. Он и не заметил, как перешел в темный мир Спящего.

Дерьмо!

Демон прислушался к своим ощущениям, пытаясь понять, какой из путей приведет его к Астарте. И повинуясь внутреннему голосу, зашагал по последнему, одной рукой касаясь влажных и холодных стен, другой же стискивая рукоять вавилонского кинжала.

Вокруг царил густой мрак. А еще поистине мертвая тишина. Было так тихо, что стук собственного сердца стал казаться чем-то оглушающим. Краем глаза уловив движение, демон замер, напряженно вглядываясь во тьму. Ничего. Очередная игра теней. И низший снова продолжил свой путь. Ничего удивительного в том, что подобное место сводило смертных с ума и им грезились чудовища, подумалось Астароту. Тут кто угодно, даже бог, умом тронется.

Он ощущал и самого Спящего: эту первобытную, разрушительную силу, сейчас мирно дремавшую под землей, подобно некому древнему чудищу. И если повезет, он так и останется спать в своей темнице. Если повезет… Демон не знал, что собирался сказать Астарте или сделать. Молох предложил оглушить её, взвалить на плечо и вытащить из Лабиринта, и в какой-то момент демон поймал себя на мысли, что подобная затея не кажется такой уж плохой.

— Ты все-таки пришел.

Её тихий голос, подобно заточенному клинку, разрезал давящую тишину. И демон резко остановился.

Коридор кончился, приведя его в круглый зал без окон и дверей. Тусклый свет исходил от пары светильников на полу, но огонь тот был бледный и тусклый, не способный разогнать густую темноту. На полу была нарисована большая печать, в центре которой Астарта и сидела. Тот самый символ, защищающий вызывающего во время ритуала.

Неподалеку от Астарты лежал на каменном полу Урий. Демон пригляделся к нему: судя по тихому дыханию, тот еще был жив, но что-то подсказывало низшему, что это ненадолго. Астарта не зря его сюда притащила.

Низший замер на самой границе печати, и богиня медленно поднялась на ноги, оборачиваясь.

— Мне сказали, что ты мертв.

Она улыбнулась тонко и насмешливо, словно бы никогда не сомневалась в том, что он так легко и играючи выскользнет из когтей смерти. Но демон всё равно заметил отчаяние в её взоре, который скользил по его лицу и фигуре, словно Астарта не верила своим глазам, боялась, что это всё может оказаться иллюзией. Боялась, что он на самом деле мертв, а перед ней сейчас не более, чем чары Лабиринта.

— Меня убить непросто, — Астарот ухмыльнулся. — Потребуется нечто большее, чем парочка мелких демонов и заклинателей.

Астарта кивнула, но недоверие так и не ушло из её взгляда. Она протянула руку вперед и отчаянно прошептала:

— Ты на самом деле здесь? Или мне это всё чудится? Прошу, будь на самом деле здесь…

Демон шагнул через границу, почувствовав, как слегка обожгла его магия печати, и замер рядом с ней. Астарта же осторожно дотронулась до его руки, провела пальцами по загорелой коже, едва касаясь кончиками старых шрамов. А в следующее мгновение крепко обняла демона, спрятав лицо у него на груди.

— Я думала, ты мертв, — прошептала она. — Он показал мне разбитую печать, и Ласу не мог тебя найти… Я поверила в твою смерть. Думала, ты больше никогда не вернешься. А потом почувствовала, как некто следит за мной, там возле Лабиринта. Сразу подумала, о тебе. Ты ведь единственный, кто способен найти меня таким образом.

— Я на самом деле здесь, — демон прижал её к себе крепче, чувствуя, как она дрожит в его объятиях. — Я вернулся к тебе, Астарта.

Когда богиня отстранилась, он припал жадным поцелуем к её губам и после на мгновение замер, продолжая держать её бледное лицо в своих ладонях.

— Прошу тебя, — выдохнул. — Оставь всё это. Спящий опасен, и ты можешь пострадать. Подобная сила должна оставаться нетронутой. Если ты не справишься, — сделал короткую паузу, осторожно подбирая слова, — то погибнешь, Астарта. Ты уже зашла слишком далеко. Оставь Спящего. И мы уйдем, и нас никто не тронет. Прошу тебя… позволь мне увести тебя отсюда.

Астарта смотрела на него, жадно слушая каждое его слово, и в темных глазах её демон заметил сомнение. Она не была уверена до конца в своих силах, боялась того, что обитало под землей, хоть и пыталась это скрыть, и низший понял, что на эти чувства нужно надавить. Астарта уязвима, испугана, она может послушать его и оставить Спящего… Он сможет вывести её из Лабиринта и забыть всё происшедшее, как страшный сон.

— Астарта, послушай меня, — заговорил демон, когда она вновь оказалась в его крепких объятиях, провел ладонью по мягким распущенным волосам, — пойдем со мной. Пока не стало слишком поздно, брось эту затею. И я обещаю, мы найдем другие способы вернуть тебе силу. Спящий очень опасен. Тебе известно, что произошло в прошлый раз, когда его попытались разбудить. Если ты не сдержишь его, он сотрет половину этого мира. И ты станешь его первой жертвой. Позволь мне забрать тебя отсюда, прошу…

Когда она вновь отстранилась и кивнула, Астарот сперва не поверил. Она и вправду сейчас согласна уйти вместе с ним? Оставить свои стремления и мечты о власти? Наконец, смириться с тем, что Иштар нельзя воскресить? Но Астарта продолжала стискивать ладонь демона, молча всматриваясь в его лицо, и демон мысленно выдохнул с облегчением. Она не спорит, не перечит, не кричит и не ругается. Ему всё-таки удалось её убедить. Сейчас они выйдут из темного и холодного Лабиринта, оставив древнего монстра под землей, и всё закончится хорошо.

— Я пойду с тобой, мой воин… — Астарта провела нежно ладонью по его щеке, улыбнулась, ласково и тепло. — Как только ты мне скажешь одно, — и голос её из мягкого и любящего в один момент стал холодным и твердым, будто сталь, — ты стал служить Мардуку до или после того, как он снял с тебя печать Соломона?

Астарот окаменел. Не такого вопроса он ожидал, вовсе не такого. Богиня же криво усмехнулась. В её руках блеснул вавилонский кинжал, тот самый, который несколько мгновений назад покоился в ножнах на его поясе.

— Какая щедрость со стороны царя всех царей. Даже отдал свою любимую игрушку. Всё, чтобы избавиться от меня, — Астарта с насмешкой глянула на демона, и кривая ухмылка её стала шире. — Что он пообещал тебе за мою смерть, а? Силу? Свободу? Или теплое местечко в своих войсках?

Он дернулся в её сторону, но Астарта опередила его, выбросив вперед руку. Демон охнул и осел на колени, чувствуя, как её сила, горячая и острая, опутала его так, что он не мог и пальцем пошевелить. Астарта же побледнела еще сильнее, из её носа вновь тоненькой ниточкой потекла кровь, но богиня не обращала на это внимание. Её разъяренный взгляд впился в лицо низшего.

— Астарта, ты не понимаешь. Всё намного сложнее… — хрипло начал было демон, но она и слушать его не захотела.

— Заткнись! — прикрикнула. — Мне нужно было догадаться, что всё не так просто. Ласу говорил мне, что тебя может скрывать сила бога от его взора, но я подумать и не могла, что богом окажется Мардук. Ты был единственным, кому я всецело доверяла, — она приблизилась к нему вплотную и буквально выплюнула следующие слова, — и именно ты собирался всадить мне нож в спину! Ты! Тот, кто должен был быть сейчас вместо Ласу! Тот, кому я уготовила место подле себя. Тот, с кем я бы разделила свою власть и силу! Тогда в храме я попросила тебя только об одном, демон, и эту клятву ты не смог сдержать…

В её темных глазах плескалась ярость, однако Астарот спокойно выдержал её острый взгляд. Он промолчал в ответ, и это только сильнее разозлило Астарту. Воздух раскалился, стал сухим и горячим, будто пустынный ветер. Сильно запахло цитрусовыми, а еще чем-то сладковатым и тяжелым, напоминающим благовония в её вавилонских храмах. Её сила обжигала и колокола кожу, но демон не пытался сопротивляться. Сейчас подобное только всё усугубит. Он не терял надежды убедить её покинуть Лабиринт и Спящего. Иначе… иначе придется исполнить приговор.

— Ты мне скажешь, что это не так? — Астарта обхватила холодными пальцами его подбородок. — Разве не Мардук отдал тебе кинжал? Не он рассказал тебе о Спящем и о том, что я не смогу его поработить? Не он отправил тебя и мелкого божка сюда помешать ритуалу? — она стиснула пальцы сильнее. — Скажи мне, что это всё неправда… Скажи, что я ошибаюсь. Скажи, что пришел сюда только, чтобы спасти меня. Давай, — выдохнула ему прямо в губы, — скажи, что ты не собирался прикончить меня в тот самый момент, когда я всё-таки решусь разбудить Спящего под землей?

Демон молчал, и Астарта с нарастающим страхом ждала его слов. Он никогда ей не врал. Всегда говорил правду, какой бы неприятной и колющей она ни была. Всегда был честен. Рядом с Астартой подобное себе редко, кто позволял.

В тот самый момент, когда он отвел взгляд, Астарта поняла, что была права. Её воина действительно прислал сюда Мардук. Он же отдал ему и кинжал. Тот самый, которым он должен был перерезать ей горло. А, может, вонзить клинок прямо в сердце, как однажды Мардук пронзил грудь Великой матери.

— У нас был уговор с Мардуком, — наконец, заговорил демон. — Если ты оставишь эту затею, то нам дадут уйти с миром. И никто нас не тронет больше. Потому, пожалуйста, Астарта, отпусти меня. Мы вместе покинем Лабиринт, и Спящий останется там, где ему положено быть.

— Иначе что?

Взгляд её воина потяжелел. И Астарта стиснула зубы, чувствуя, как поднимается и его сила, холодная и темная.

— Иначе мне придется тебя убить, — голос его был глухим и надломленным. — Я не могу позволить тебе пробудить Спящего.

— Тогда я избавлюсь от тебя первая, — она прижала кинжал к его горлу, глядя в светлые глаза низшего. — Я ведь однажды почти прикончила тебя… Что помешает в этот раз довести дело до конца?

Она думала, что он попробует сбросить оковы её силы, ударить в неё ледяным хаосом, выбить клинок из её рук и вытащить силой из Лабиринта. А может, придушить, как тогда в Мемфисе, когда он стискивал её горло сильными пальцами, так и не решившись добить жалкую богиню. Но нет, низший продолжил оставаться неподвижным, и Астарта невольно подумала о хищниках, что замирают подобным образом перед атакой.

— Убей меня, если хочешь, — ровно проговорил он. — Давай. Ты удивишься, как это просто на самом деле.

Астарта прижала кинжал сильнее, глядя на то, как из пореза на его коже выступает темная кровь. Он даже не дернулся, продолжая лишь буравить её напряженным взглядом. Еще сильнее, подумалось Астарте. Просто вжать клинок, рассечь и саму его сущность, перерезать низшему горло от уха до уха, прямо, как он, возможно, собирался перерезать ей. И оставить его умирать, заливать темный пол чёрной кровью.

Она облизала пересохшие губы, крепче стискивая рукоять дрожащими пальцами. Одно простое движение, и с ним будет покончено. Демон больше не будет ей досаждать, не попытается её остановить, отговорить и вытащить из Лабиринта. Он отправится в тот Хаос, из которого когда-то вылез, и она будет править единолично, как великая Иштар…, а еще он больше не явится к ней посреди ночи, не вернется к ней из сражений, пахнущий кровью и нагретым песком, не прижмет её к себе и не прошепчет на ухо: «я весь твой»…

Астарта до побелевших костяшек сжала в руке кинжал.

Нужно лишь прикончить предателя, и всё.

Это ведь должно быть так просто.

Должно быть…

Демон лишь удивленно приподнял брови, когда побледневшая Астарта опустила руку и медленно отступила от него.

— Убирайся, — голос её прозвучал тихо, устало и надломлено. — Я не хочу больше тебя видеть. Никогда.

Сила её отступила, прекратила сдавливать тело, и низший медленно поднялся на ноги, чувствуя, как к рукам и ногам вновь возвращается чувствительность.

— Астарта…

— Я сказала, убирайся! — закричала она гневно. — Вон!

И вместе с криком её сила раскаленным, пересушенным воздухом, пахнущим песком и сладкими цветами, ударила в него, вышвыривая за границу печати. Астарота пронесло через зал и приложило спиной о холодные камни так, что демон почувствовал, как вздрогнули древние стены Лабиринта. Астарта же развернулась и решительно направилась к лежащему без сознания Урию.

— Пора просыпаться, любовь моя, — пропела она сладким голосом. — Нельзя так долго спать.

Демон с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как от удара где-то в боку поселилась жгучая боль. Ничего. Боль привычна, она, подобно старой подруге, сопровождала Астарота с того проклятого дня, как его выдернули из темного мира, нарекли именем и выжгли первые печати. И будет сопровождать до последнего часа в этом мире.

Урий сонно разлепил глаза и глянул на присевшую рядом богиню. А потом испуганно поддался вперед, заметив размазанную по лицу кровь.

— Ты ранена, царица!

Она усмехнулась. Его глаза такие большие и темные напоминали ей глаза теленка. Да, подумала Астарта, теленка, которого уже положили на жертвенный алтарь и над которым занесли острый нож.

— Ничего страшного, — и когда Урий повернул голову, изумленно глядя на приближающегося демона по ту сторону печати, осторожно обхватила его лицо руками, заставляя смотреть только на нее. — Ему до нас не добраться. Мы защищены. Смотри только на меня, любовь моя. Только на меня.

Астарот замер рядом с границей символа. Протянув руку и коснувшись невидимой стены, он резко отдернул ладонь с приглушенным ругательством — кожа на пальцах расплавилась от столь сильной защитной магии. К богине ему теперь не пройти.

— Астарта, послушай меня, — не выдержав раздирающей в боку боли, Астарот осел на пол. — Послушай меня, пожалуйста… Даже, если ты меня никогда не простишь, если мы больше с тобой не увидимся, прошу, оставь эту затею. Спящий должен оставаться в своей темнице. Прошу тебя, просто уходи…

— Царица…

— Не слушай его, Урий, — Астарта прижала голову юноши к груди, одной рукой поглаживая его волосы, другой же стискивая кинжал. — Здесь только мы с тобой, любовь моя. Только мы с тобой.

— Да, царица, — послушно отозвался Урий, расплываясь в глупой улыбке.

И только Бездне было известно, что именно он видел в свои последние минуты. Астарта занесла над ним кинжал и замерла в неуверенности на мгновение. Сделала глубокий вдох, и ударила его, поражаясь тому, как прав был демон: это действительно оказалось просто.

Астарта положила Урия на камни, завороженно глядя на то, как его кровь растекается вокруг, такая горячая и липкая. Она глянула на свои обагренные руки, на платье в темных разводах, и резко поднялась.

Пятно крови стремительно расширялось, и кровь, заполняя едва заметные тонкие желоба в полу, растекалась многочисленными ручейками, соединяя линии еще одной печати.

Пол вздрогнул.

Спящий зашевелился во сне, почувствовав смерть Урия.

И темная сила поднялась от пола, холодом окатив ноги.

Астарта, крепче стиснув в липких руках медальон, сняла его с шеи и медленно приблизилась к каменной стене. За её спиной что-то говорил демон, кажется, просил и умолял отступиться от своей задумки, но она его уже не слышала.

Ключ от темницы подошел к небольшому отверстию в стене.

И когда массивные каменные двери, ранее невидимые, резко распахнулись, Астарта отшатнулась, не смея отвести взгляд от темноты, царящей внутри. Густой, вязкой, будто смола, всепоглощающей и древней. На нее дохнуло холодом, и от дыхания самой Бездны свело руки.

Нет больше пути назад…

Всё или ничего.

Астарта стиснула кинжал в влажных пальцах крепче и торопливо зашептала заклинание.

Демон по ту сторону подорвался, когда двери в темницу распахнулись. Пол вздрогнул снова, задрожал. А еще поднялась та самая сила, что дремала всё это время внизу, зашевелилась, закрутилась, пока еще пребывая в покое, смутно ощущая, как кто-то пытается пробудить её от тысячелетнего сна.

Астарта торопливо шептала заклинание, но вскоре слова её потонули в порыве сильного ветра, вылетевшего из темницы. Пол вздрогнул еще раз, пыль осыпалась с потолка. И стало так холодно, что стены тотчас покрылись тонкой корочкой льда.

— Астарта!

Она продолжала ритуал. И демон ощутил, как растет сила Спящего, как с каждым мгновением становилось всё холоднее, как каждый вдох обжигал легкие ледяным огнем, как саму его сущность сводило от присутствия чего-то столь могущественного.

Астарта прервала заклинание, когда густая тьма разлилась в зале, и испуганно отступила назад. Выронила кинжал, но потом всё же сумела взять себя в руки. И в какое-то мгновение ей действительно удалось совладать с просыпающимся Спящий. Он увидел, как тьма прильнула к её ногам, словно верный пес, что ластиться к хозяину, как сила самой Астарты вспыхнула так ярко, будто пламя, наполняя воздух запахом цитрусовых и горячего песка. И на короткий миг он поверил, что ей удастся поработить эту мощь, что она станет Иштар, что Мардук был не прав.

Она обернулась, победно глянув на него. Улыбнулась торжественно.

Но в следующее мгновение…

Демон очень хорошо запомнил, как исказилось её красивое лицо от боли, как она отчаянно закричала, хватаясь за запястье, как рухнула на колени, и тьма набросилась на неё, из верного пса враз превратившись в озлобленного. Астарта барахталась в вязкой тьме, подобно беспомощной мухе, попавшей в паутину, и сила её, такая яркая момент назад, теперь исчезла окончательно, поглощенная первобытным созданием. Тьма стискивала богиню в своих объятиях, собираясь вокруг нее, обволакивая темным коконом. Она пыталась из нее вырваться, но безуспешно. Хотела закричать, но тьма залила ей рот. Залепила глаза. В отчаянии протянула руку к нему, но вскоре обмякла и обессиленно упала в густые, непроницаемые и смертельные объятия.

— Иштар!

Если бы демон и хотел, ничего бы не смог сделать. Тьма разливалась уже и за границы печати, стирая заклинание подчистую, и демон тотчас отступил. Пол дрожал под ногами, и он увидел, как с потолка рухнуло несколько камней. Лабиринт грозил вот-вот обрушится.

А затем кто-то стиснул его плечо и изо всех потащил к выходу. Астарот не сразу понял, что волок его Молох. Он оглянулся, половина лицо зеленоглазого бога была окровавлена, и правая рука висела плетью. Но Молох был жив, и теперь старательно тащил его по коридору, то и дело ругаясь себе под нос.

Земля под ногами ходила ходуном.

С потолка рухнуло с грохотом еще несколько камней, и один из них чудом не обрушился на голову демону.

— Что происходит?!

— Астарта не закончила ритуал! — проорал ему на ухо Молох. — Сила Спящего пожирает её. Нам пора сматываться, пока он не сожрал и нас!

— Но…

— Нет времени, демон! Лабиринт вот-вот рухнет! — Молох стиснул его плечо сильнее. — Она прервала ритуал! Если не закрыть темницу, Спящий вот-вот очнется! Шевели ногами! Мы уже ничего не можем сделать!

Астарот замер у перехода в мир людей. И Молох, уже вскочивший на ступени, изумленный обернулся.

— Ты чего встал?! Нам нужно уходить! Быстрее!

Демон враз сбросил человеческий облик и повернулся к нему. Астарта была еще жива, сейчас он отчетливо это чувствовал. Но сила её и жизнь ускользали очень быстро, даже слишком.

— Я отправлюсь за ней. Астарта сможет закрыть темницу, — он так и не договорил, что если нет, то вся надежда на Мардука и остальных богов.

Но зеленоглазый бог это и так прекрасно знал.

— Ты с ума сошел, демон?! — донеслось вслед возмущенное. — Спящий уже сожрал её!

Но демон уже скользил обратно по коридору, уворачиваясь от падающих камней. Он лишь на мгновение замер перед разлившейся тьмой, а потом шагнул в неё, чувствуя, как она обжигает, как присасывается подобно пиявке, выпивая его силы, поглощая саму его суть, этот соленый Хаос внутри.

— Астарта…

Он сделал еще несколько шагов вперед прежде, чем нашел её, смертельно бледную, иссушенную, будто мумию, с поседевшими, выцветшими волосами, лицом, изрезанным морщинами. Вся её пресловутая красота, всё её сила была съедена, сожрана и выпита без остатка.

Опустился рядом с ней, чувствуя, как и его силы стремительно ускользают, сжираются, впитываются ненасытном существом под землей. Рывком поднял с земли.

— Ты? — и глаза её ранее бывшие цвета сумеречного неба, теперь оказались блеклые, выцветшие, как у стариков. — Ты не должен быть здесь.

— Астарта, ты должна закрыть темницу Спящего.

Она перевела испуганный взгляд на распахнутые двери перед собой.

— Я не смогу… у меня нет больше сил…

— Я отдам тебе свои, — он прижал её к себе крепче. — Я отдам тебе свои силы… Только закрой её, прошу тебя.

— Ты ведь погибнешь, — отчаянно прошептала она. — Ты погибнешь…

Он же, достав кинжал из голенища сапога, быстро разрезал себе руку, а потом прижал порез к серым, помертвевшим губам Астарты, ощущая, как его ледяная сила, Хаос внутри, соленый и непокорный, по его желанию переходит ей, как к ней вновь возвращается жизнь, как она становится прежней Астартой, расцветая в его руках пряной и горячей силой.

Демон прижал её к себе, чувствуя, как её мощь вспыхивает ярче, как разгорается внутри нее, в то время, как его холод гас, уходил так стремительно…

Ненасытная тьма отступила.

Астарта читала заклинание, и сила её раскалила воздух, разогрела его, пропитала теплом и гомоном Вавилона, прогоняя первобытный холод и ужас, пришедший из Бездны. Тьмы становилось всё меньше и меньше, она медленно, но верно возвращалась обратно в темницу.

И Спящий засыпал снова, убаюканный нужными словами.

Астарта замолчала только тогда, когда врата закрылись, резко и бесшумное, также, как и распахнулись. А потом обмякла в его руках, и они оба рухнули на каменных пол: обессиленные, слабые и разбитые, не в силах даже подняться с холодной земли.

Где-то там рушился Лабиринт, но почему-то внутри печати царила тишина и покой. А может, ему так просто казалось в эти последние мгновения.

— Вот и всё, мой воин, — она лежала рядом с ним, поглаживая холодными пальцами его лицо. — Вот и всё…

Лабиринт станет их могилой.

А потом Астарта прижалась к нему крепко, спрятав по привычке лицо на груди. Он провел ладонью по её волосам. В последний раз…

Если у смерти и есть лицо, подумалось тогда демону, то у его смерти глаза синие, словно сумеречное небо, и волосы, темные и густые, от которых исходит запах цитрусовых.

— Я тебя очень люблю. Но ты это и так знаешь, верно?

Он только устало кивнул, чувствуя, как она крепче стиснула его руку.

А потом тяжелые веки закрылись сами.

И в одно мгновение всё вокруг поглотила тьма.

IX

— Пей, идиот! Бездна и всё её создания, при рождении, демон, ты явно отхватил колоссальную порцию благородства и наименьшую ума! Только глупец полез бы в пасть Спящего… Пей, я говорю!

Знакомый голос пробился сквозь тишину, залепившую уши, сквозь тьму, окутавшую его. Кто-то пытался разжать ему губы, и что-то горячее, пахнущее металлом и солью, текло по подбородку. Демон раскрыл рот, и обжигающая жидкость залила ему горло. Делая жадные глотки, он не сразу понял, что это кровь.

— Ты уверен, что это поможет? — другой низкий голос, дрожащий от беспокойства, показался ему тоже знакомым; где-то он его уже слышал. — Я не вижу изменений. Он не приходит в себя.

Кровь обожгла небо и губы, горло и желудок. От неё исходили тепло и сила, пропитанная огнем, металлом и еще чем-то… На мгновение ему привделся вытесанный из камня идол и поклоняющиеся ему люди. Слышалось и имя бога, произнесенное множеством голосов, дрожащее в горячем воздухе.

Его голову кто-то держал. Он почувствовал наконец и аккуратное прикосновение прохладных ладоней.

— Закрой рот и держи ему голову ровно. Если б ты, тупая корова, изначально сидела бы на заднице ровно, никто бы не пострадал!

— Осторожней со словами, мелкий божок, — теперь низкий голос задрожал от ярости. — Иначе потеряешь сегодня и второе ухо.

— Да пошла ты, Астарта…

Демон резко распахнул глаза. И первое, что он увидел, было обеспокоенное лицо Молоха, склонившееся над ним. Его шея и плечо были покрыты багровыми разводами засохшей крови. Слипшиеся от крови волосы торчали во все стороны. Выглядел зеленоглазый бог неважно, но, главное, он был жив.

Его кровь он только что пил, дошло до демона. Это сила Молоха, изумрудное пламя, сейчас бежит по его венам, обжигая и покалывая его сущность. Именно она и вернула его снова к жизни.

— Где твоё ухо? — он хотел спросить много чего, но почему-то первым вырвался именно этот вопрос.

Зеленоглазый бог хмыкнул:

— Мне его отрезал Ласу. Ублюдок сбежал, но ничего… Я еще его найду, — криво усмехнулся.

— Отрасти себе новое.

Молох смерил демона мрачным взглядом и покачал головой.

— К твоему сведению, низший, я бог, не ящерица… Ты сам как?

Слишком сложный вопрос. Низший медленно сел, и тело его было тяжелое, непослушное, будто бы чужое. Он глянул на свои руки, чувствуя, как кончики пальцев покалывает ощущение иной, столь отличной от его собственной силы. Так странно и непривычно, будто сама его сущность разделилась: на одной стороне холодный и соленый хаос, по другой же бежит раскаленный металл по венам, от которого на языке остается опьяняющее послевкусие свежей крови и медный привкус.

И кажется, Астарот начал понимать Ласу, который так обожать пить кровь богов.

Потом же, повернув голову, Астарот натолкнулся и на её взгляд, полный облегчения. Она протянула руку и осторожно дотронулась до его лица, и демон вздрогнул, ощутив в её прикосновении родной ледяной хаос.

— Странно, не правда ли? — тихо проговорила Астарта. — Чувствовать в тебе силу бога, а во мне силу демона…

Он молчал, вглядываясь в её вновь молодое и красивое лицо. А потом осторожно поддел пальцами белую прядь, затерявшуюся в темных локонах. Единственное напоминание о том, что сотворил с ней Спящей.

— Я избавлюсь от нее, как только вернусь в Иерусалим, — хмуро произнесла Астарта, отбрасывая волосы за спину.

Демон лишь кивнул на подобное. Потом же склонившись к её лицу, прижался к губам в коротком поцелуе. Улыбнулся лукаво, прошептав:

— И всё-таки молодой ты мне нравишься куда больше, — и повернувшись к Молоху, произнес в полный голос. — Ты спас нас обоих. Спасибо.

Зеленоглазый бог фыркнул в ответ.

— Вообще, я хотел спасти только тебя, демон. Но ты так крепко вцепился в свою обезумевшую женушку, что пришлось вытаскивать обоих, пока вас не завалило окончательно.

Астарот неспешно поднялся на твердые ноги и обернулся, глядя на развалины Лабиринта. Всё рухнуло, не выдержав пробуждающейся мощи Спящего. Демон прикрыл глаза, на мгновение справляясь с накатившими воспоминаниями: с липкой и вязкой тьмой, чьи плотные удушающие объятия вытягивали из него все силы, выпивали их жадно и ненасытно. А ведь он действительно не надеялся больше увидеть солнечный свет, решив, что там внизу наступил их конец.

Теперь от Лабиринта осталась лишь груда камней, вокруг которых разошлись глубокие темные трещины в земле. Однако, не чувствовалась здесь уже холодная и древняя сила.

— Портала больше нет, — подал голос Молох. — По крайней мере, с Крита до Спящего теперь не добраться. Пройдет парочка столетий. И он возникнет в другом месте.

— Надеюсь, я от этого места буду как можно дальше, — буркнул Астарот.

Он глянул за замершую рядом с ним Астарту, которая обводила руины вокруг задумчивым взглядом. Заметив, что демон на нее смотрит, она улыбнулась и, выставив вперед ладонь, показала ему то, что всё это время стискивала в пальцах. На ладони её покоился темный амулет — ключ от темницы Спящего.

Астарот взял его и осторожно покрутил в пальцах, чувствуя отголоски обжигающего холода Спящего. Ключ молчал. А значит, Молох прав: еще не открылся новый портал в темницу.

— Я успела его вытащить перед тем, как… — Астарта замолчала и вздохнула. — Ты не должен был за мной возвращаться. Ты мог погибнуть.

Демон усмехнулся, вернул ей ключ и взъерошил свои волосы, спутанные и местами слипшиеся от крови. Проговорил:

— За долгую жизнь я натворил много всякого, милая. О некоторых вещах я сожалею. Но о том, что я за тобой вернулся, нет… — и отвернулся от нее, глядя на раскинувшееся перед ними глубокое синее море. — Если хочешь возвратиться в Иерусалим, знай, с тобой я не поеду. Я сыт этим городом и его царем по горло. Мужу твоему осталось не так уж долго. Я найду тебя после его смерти.

Астарта лишь кивнула, а потом, пристав на цыпочки, обняла его за шею и, заглянув в ясные голубые глаза, поцеловала. Руки низшего скользнули по её талии, он привлек её к себе, чувствуя, как его собственная сила, оставшаяся в ней, тянется к нему, как от холода слегка покалывает в кончиках пальцев. После он прижался лбом к её лбу, жадно вдыхая запах цитрусовых.

— Мы встретимся вновь, мой воин, — прошептала Астарта. — И я буду ждать тебя.

Её словам не суждено было сбыться.

Горячий критский воздух задрожал, и чужая сила разлилась в нём. Божественная сила. Демон отстранился от Астарты, ощущая, как его холодную сущность покалывает столь явное присутствие бога. И не одного.

Вскоре показались и обладатели этой силы. Стиснув руку Астарты, низший перевел взгляд с Мардука на Нергала, а затем еще на двоих теней, стоящих позади правителей Небесного и Подземного чертогов.

Мардук выступил вперед, молча оглядывая присутствующих возле разрушенного Лабиринта: окровавленного Молоха, демона и, наконец, Астарту, которая впилась в него яростным взглядом.

— Спящий остался в своей темнице, — произнес глухо Астарот. — Ты опоздал, царь всех царей.

Мардук смотрел лишь на Астарту, словно бы, не слыша слов демона. Молчал и Нергал. Демон сжал руку богини сильнее, медленно отвёл её за спину. Напряжение разлилось в воздухе, и предчувствие чего-то плохого кольнуло в груди.

— Ритуал всё же был проведен, — наконец, заговорил Мардук. — Это преступление, за которое виновный должен понести наказание.

Астарта почувствовала, как напрягся демон. И сила его, смешанная с силой бога, такая причудливая и необычная на тот момент, тоже разлилась в воздухе: холодом и темно-синими искрами, пробегающим по его пальцам.

— Она не закончила ритуал, — в голосе низшего прорезались ледяные нотки. — И закрыла темницу. У нас с тобой был уговор, Мардук. Если Спящий останется в своем мире, мы можем уйти свободными.

— Я помню об этом, демон, — бесстрастно отозвался тот. — Но ты должен был отговорить её от проведения ритуала. С этим ты не справился. Каждый, кто решится на пробуждение Спящего, будет наказан. Астарта не исключение.

— Отойди в сторону, низший, — у Нергала голос был низкий и глухой, сам же брат Мардука смотрел на Астарота с неприязнью. — Иначе нам придется избавиться от тебя.

Астарот бросил на него мрачный взгляд и усмехнулся, обнажая клыки. Его истинный облик проступил сквозь человеческую маску.

— Нет.

И это тяжелое «нет» повисло приговором в воздухе. Тени еще держались от ссоры в стороне, но Мардук и Нергал не сдерживали свою мощь. У одного ослепляющая сила, обжигающая подобно солнцу, у второго же темная, берущая свое начало из чертогов Иркаллы.

Разрядить ситуация попытался и зеленоглазый бог.

— Мардук, послушай…

— Закрой рот, Молох, — резко бросил Мардук, и руки его окутало желтоватое свечение. — В последний раз предупреждаю, — голос бога был подобен стали, — отойди в сторону, демон. Астарта нарушила закон, решившись провести запрещенный ритуал. Её будет судить совет богов, и она понесет справедливое наказание.

Астарот всё равно не сдвинулся с места, и лицо его закаменело от решимости.

— Царь всех царей прав, — раздался голос Астарты, и она шагнула из-за спины широкой демона. — Даже попытка пробудить Спящего — преступление. И я готова понести своё наказание.

Когда Астарта сделала еще один шаг навстречу Мардуку, демон перехватил её, стискивая тонкое запястье богини до побелевших костяшек.

— Нет, — тихо проговорил он, отчаянно глядя на нее. — Нет… вернись назад. Я смогу тебя защитить.

— Отпусти меня.

Но демон продолжал держать её руку, и теперь его тяжелый взгляд был направлен на Мардука.

— Отпусти меня, Астарот, — мягко повторила она. — Он убьет вас, если ты меня не отпустишь. Я знаю, что делаю.

Астарта заметила, как на мгновение он прикрыл глаза, будто бы справляясь с накатившей слабостью, однако хватка его продолжала оставаться такой же крепкой и сильной.

— Всё будет хорошо, — едва слышно произнесла она. — Я обещаю. Мы еще встретимся, мой воин. А теперь отпусти меня.

Он всё-таки разжал пальцы медленно и с неохотой, и Астарта неспешно двинулась навстречу Мардуку. Низший отчаянно дернулся вслед за ней, но Молох его удержал.

— Что такое, царь всех царей? — насмешливо поинтересовалась Астарта, приближаясь к Мардуку. — Боишься, что у меня где-то спрятан кинжал? Смотри, — она замерла, разведя руки в стороны. — Я безоружна, беззащитна и слаба, — криво улыбнулась. — И я сдаюсь в твои руки, о Великий правитель Небесного чертога. Успокой свою силу. В ней нет необходимости.

Ослепляющая мощь Мардука успокоилась и угасла. Убедившись, что она действительно не представляет опасности, подобно змее, наконец-то пойманной опытным змееловом, он кивнул теням, и те скользнули к замершей Астарте.

— Ты будешь доставлена в Небесный чертог, где над тобой состоится суд.

— Всё будет так, как ты захочешь, Мардук, — покорно кивнула она.

И покорность эта не смутила ни царя, ни Нергала, зато заставила демона стиснуть пальцы в кулаки. Астарта никогда так смиренно не приняла бы свою судьбу и наказание из рук злейшего врага. Он слишком хорошо её знал, чтобы понять: она что-то задумала.

Обреченные на гибель змеи способны на самые опасные и неожиданные атаки.

Астарот почувствовал это первым. Быть может, потому что именно его сила до сих пор бежала по её венам. Разлился едва различимый холод, от которого у него сердце свело в груди, темная сила, которая поднялась невидимой волной по её приказу.

Всё произошло слишком быстро.

Астарта взмахнула рукой, направляя силу. И демон рванулся вперед за мгновение до того,как ледяная волна обрушилась на ничего не подозревающего Мардука. Он оттолкнул царя в сторону, и замер, почувствовав сперва лишь то, как внезапно похолодел воздух вокруг. И только опустив взгляд, где на рубашке стремительно расходилось темное пятно крови, понял: его все-таки задело.

Боль пришла спустя мгновения.

Его собственный хаос, собственный холод впился в него тысячью иголками, вгрызся в тело тысячью клыками и когтями, обжег ледяным пламенем, и на мгновение демону показалось, что саму его сущность разрывает на части.

Он осел на землю, стискивая зубы, глядя на то, как стремительно и быстро всё вокруг заливает его чёрная кровь. Краем глаза приметил, как бросилась было к нему Астарта, бледная и испуганная, но её перехватили тени. Она что-то закричала, но демон ничего не разобрал — уши заложило.

Наконец, он увидел перед собой лицо Мардука, склонившегося над демоном, и, собрав остатки сил, демон встал на ноги и схватился за богатые царские одежды, привлекая к себе бога. И когда Мардук жестом приказал Нергалу, уже готовому ударить демона, замереть, Астарот хрипло заговорил:

— Она хотела тебя убить, но я спас твою жизнь, царь всех царей. Пролилась моя кровь вместо твоей. И отныне ты мой должник.

Мардук с шумным выдохом кивнул, понимая, что он загнан в угол и не уйти так просто от сказанных слов. Еще один старый закон, на котором построен мир.

— Можешь просить у меня всё, что угодно, демон. Это твоё право.

— Ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы её не казнили, — от накатившей слабости у него начала кружиться голова, ноги стали ватными, и низший все своё внимание сосредоточил на словах, слетающих с его уст. — Поклянись мне, царь, что ты сделаешь всё, чтобы казнь её миновала. Дай мне своё Нерушимое слово, — прорычал, стискивая золотой воротник его плаща.

— Клянусь, — тихо ответил Мардук.

Астарот отпустил его только тогда, когда бог показал ему свежую метку на запястье. Метку Нерушимого слова. Мардук либо выполнит обещанное, либо метка станет его проклятием, медленно, но верно пожирающим ослепляющую божественную силу.

Демон криво улыбнулся, а затем упал на песок, полностью отдаваясь накрывшей его слабости, позволяя ей наконец увлечь его в темное царство без сновидений.

Астарта перевернулась на бок и взглянула на него, лежащего рядом. Как-то раз демон ей сказал, что не видит снов. Закрывает глаза и проваливается во тьму, похожую на ту, которая его породила. Сны для смертных и для богов. Низшим они не положены.

А ей всегда снились дворцы и храмы Вавилона, палящее солнце и нагретый песок, её жрецы и прохлада Небесного чертога. И такие сны приходили к ней всё чаще и чаще в последнее время.

Её воин попросил уйти вместе с ним. Он устал быть чьим-то слугой. Устал делить её со смертными. Убеждал оставить очередного любовника, дать шанс их отношениям, попробовать побыть только вдвоем. Астарта сочла эту идею наивной и забавной, но всё равно подалась на его уговоры. Нрав и образ жизни любовника её утомили и навевали скуку. Хотелось чего-то совсем другого.

Они играли в людей, и сперва ей это нравилось. Поселились в небольшой деревне на берегу моря, не рассказав никому о своей истинной природе. Демон устроился к местному торговцу и охранял его в поездках в город. Дороги были в то время неспокойные. Астарта же пыталась приноровиться к совершенно иной жизни без слуг и любовников.

Несколько лет пролетели незаметно.

Но всё чаще она замечала, как он смотрит на свой меч, и гадала, сколько её воин еще выдержит без битв, крови и песка, без гущи сражений, где он позволял себе становится самим собой? И сколько она сумеет прожить, не думая о том, что где-то там в дворцах есть люди, чья власть и деньги позволят ей возродить культ Иштар и обрести былое могущество?

Недолго, как оказалось.

В ту ночь он вернулся из очередной поездки, обнял её, еще сонную, нежно поцеловал, и она прижалась к нему в ответ…

А после Астарта удобно устроилась рядом, по привычке закинув на него ногу. Коснулась его шрама на плече и почувствовала, как он накрыл её ладонь своей, сжал легонько пальцы.

— Ты когда-нибудь думал о том, что будет, когда смертные перестанут нуждаться в демонах?

Он кивнул, не открывая глаз. Усмехнулся.

— Будет, наверное, не самое плохое время. Никаких приказов и печатей, полная свобода…

— А о том, что когда-нибудь станешь свободен и от меня? — тихо спросила Астарта. — Представлял, что будет, когда тебе будет не к кому возвращаться?

Демон резко открыл глаза, глянул на неё, и Астарта почувствовала, как он сильнее стиснул её руку. Ответил не сразу.

— Нет… — глухо произнес он наконец. — Об этом я стараюсь не думать.

Очнулся он от яркого солнечного света, бьющего прямо в глаза. Разлепил веки и изумленно уставился на светлый потолок. Потом перевел взор на огромное окно, за которым простирался до боли знакомый пейзаж: крыши храмов, узкие улочки, загруженные в такой час людьми, дворец на холме и светлые стены, окружающие город. Демон изумленно выдохнул: он находился в Вавилоне.

Еще раз обвел взглядом светлую комнату, в которой стояло несколько кроватей. Но он был здесь единственным, лежа на самой крайней у окна. С улицы доносился гомон и отголоски музыки с главной площади. Приподнявшись на локтях, демон сделал глубокий вдох горячего воздуха, пропитанного теплом щедрого солнца и сладкими благовониями из соседнего храма.

Казалось, в прошлой жизни, столь далекой, где над ним властвовало иное имя, он жил и служил людям Вавилона.

— А, вижу, ты проснулся.

Астарот отвернулся от созерцания города и глянул на замершего на пороге Молоха. Тот прошел в комнату, и демон обратил внимание, что голова его обмотана светлой повязкой. Точно такой же, какой обмотан и его живот. Демон медленно прикоснулся к тому месту, куда ударила сила Астарты, и поморщился. Еще болело. Раны, нанесенные самой его сущности, болеть и заживать будут очень долго. И никакие мази, заговоры и травы не помогут.

— Тебе повезло, что удар Астарты лишь задел тебя, — проговорил наконец Молох. — Получи ты сполна, не дотянул бы до Вавилона.

— Кто меня перенес? — глухо спросил демон, садясь в кровати.

Мелкие царапины и раны, полученные от камней в Лабиринте, уже исчезли, не оставив после себя и напоминания. Шрамы оставались у него на теле редко. Только, когда их наносила такая же бессмертная рука, когда страдала сама его сущность, тогда оставались напоминания как на человеческом облике, так и на истинном.

— Мардук. После того, как ты взял с него Нерушимое слово. Сейчас ты в его главном храме.

Демон кивнул. Не было нужды ему напоминать о произошедшем. Он сделал так, как посчитал нужным и правильным в тот момент. Единственное, что представлялось достойным выходом из сложившейся ситуации. Астарта обрекала себя на смерть. Скованный клятвой Мардук не сумеет вынести ей приговор, а значит, оставит в живых. И потом он уже разберется с тем, как её свободу можно будет выторговать.

— А Астарта где?

— В подземельях Небесного чертога. Суд состоится завтра, — а потом Молох плюхнулся на пустующую кровать напротив. — Знаешь, я таких, как ты, демон, встречаю впервые. Изумительный пример редкого демонического благородства и влюбленного идиотизма. Если бы Астарта рухнула бы в саму Бездну, ты бы последовал за ней, не так ли?

Демон неопределенно пожал плечами. Но его молчание и так послужило ответом. Молох тяжело вздохнул и откинулся спиной на прохладную стену со словами: «конечно, бы последовал».

— Почему ты спас меня? — демон поднял на него яркие голубые глаза. — Почему вытащил из развалин, почему поделился своей силой, а не дал сдохнуть под камнями Лабиринта?

— Ты мне нравишься, — и широко усмехнулся, когда низший приподнял изумленно бровь. — И я нахожу тебя весьма занятным. Поверь, я встречал многих демонов. В том числе, и тех, что первыми вышли из вод Тиамат. Мало, кто из них может похвастаться даже человеческим обликом. В них слишком много дикого, этого вашего хаоса. С демонами всё просто, зачастую их желания ограничиваются выпивкой, кровью и разрушением всего до чего может дотянуться рука. Их не зря называют низшими. Примитивные создания. Но ты это совсем другое… Ты именем связал себя с падшей богиней. Ринулся за ней в пасть Спящего. Я подобного никогда не встречал ни среди богов, ни среди людей… — и помолчав немного, спросил. — Ты ведь последний из Её детей, не так ли?

Низший качнул головой. Он действительно был одним из последних, кто вышел из холодных вод темного мира. Спустя столетие после рождения, его сковали печатями и насильно вытащили в мир людей. А затем Мардук погубил Великую Мать, и родной мир погиб, оставшись только соленым и холодным океаном Хаоса, безучастным к мольбам и судьбам своих детей.

— Я слышал, что вы, последние создания Тиамат, разительно отличались от первых демонов и даже от богов. Говорят, что Великая мать подарила вам нечто, чего нет у предыдущих детей. Но ты единственный из последних, кто мне встретился. Знаю, что большинство из вас погибло вместе с Ней…, а потому было бы обидно, сдохни и ты вместе с Астартой под камнями Лабиринта.

Демон поднялся с кровати. Сказка о дарах Великой матери была лишь сказкой. Ничего им не дарили, кроме ощущения надвигающейся беды, кроме того горького предчувствия скорого расставания. Тиамат знала, какая судьба её ожидает, что преподнесёт ей рука родного сына. Также, как и они, её последние дети, знали, что каждый, непризванный людьми в их мир, умрет подле неё, испустив последний вздох, возвращаясь обратно в породившей его хаос.

Астарот глянул из окна на улицы Вавилона. В этом городе он не был уже несколько столетий с того первого дня, как встретил Астарту. Она мечтала переступить порог своего города полноправной хозяйкой, единоличной царицей Небесного чертога. Она мечтала вернуться домой. И её мечта сбылась: она возвратилась в родные стены, но не правительницей, а пленницей.

— Я хочу присутствовать завтра на суде.

— Невозможно. В Небесные чертоги демонам вход заказан. Мардук передал, чтобы ты ожидал перед вратами. С рассветом он выйдет и передаст тебе её судьбу.

— Тогда я приду, — глухо отозвался демон, и, когда он обернулся, Молоха в комнате уже не было.

Низший остался в одиночестве, наедине с нарастающим внутри напряжением и страхом. Эта ночь, полная ожидания, обещала быть поистине долгой, если даже не бесконечной.

Её ввели тени, обмякшую в их руках, не сопротивляющуюся, и бросили перед сидящем на золотом троне Мардуком. Одна из теней насильно поставила её на колени, и Астарта криво усмехнулась, заметив на себе внимательный взгляд царя. По правую руку от него сидел Нергал. По левую неизвестный ей бог из чужого пантеона. Её будет судить не только царь Вавилона, но и божественные цари Египта и Эллады. Пробуждение Спящего — преступление против всех богов.

Астарта опустила взгляд, рассматривая каменные плиты под ногами. Она не жалела, что бросилась тогда на Мардука. Так или иначе ублюдок бы вынес ей смерть. Но влез демон. И Астарта, сидя в темноте подземелий Небесного чертога, то и дело вспоминала его бледное, перекошенное от боли лицо, кровь и он рухнул на землю, а кровь всё текла и текла, пропитывая песок вокруг, делая его таким же черным…

И первый её вопрос был, когда Мардук вошел в темницу навестить её, был:

— Он жив?

— Да. Жив.

И Астарта выдохнула с облегчением, нервно крутя на пальце тонкое кольцо, украшенное затейливым орнаментом из переплетающихся линий. Его подарок. Астарта так и не поняла, где демон его достал и как. Да и её это особо и не интересовало. Просто в одну из ночей низший надел ей его на палец, и с этим даром она никогда не расставалась.

— Завтра тебе вынесут приговор.

Она хмыкнула.

— Наконец-то, ты от меня избавишься, царь всех царей. Не забудь закатить пир в честь своей окончательной победы над Иштар.

Мардук молчал. Сегодня его длинные волосы были распущены и не надушены, а на суровом смуглом лице застыла маска задумчивости.

— Если ты думаешь, Иштар, что твоя смерть принесет мне величайшую радость, то ошибаешься, — он шагнул к ней и осторожно погладил Астарту по щеке. — Мы с тобой выросли вместе, делили хлеб, вино и постель. Но сейчас я отчетливо вижу твоё безумие. Ты не умеешь останавливаться. Жажда власти поглотила тебя, и ты никогда не будешь счастлива. Стань ты царицей Небесного чертога, тебе бы этого было мало. Это ненасытное желание пожирает тебя, и не было бы тебе никогда покоя… Я делаю то, что должен. И то, что считаю правильным для всех. Даже для тебя.

Она отшатнулась от него испуганно и резко. Приложила руку к щеке, где еще теплилось его прикосновение. На мгновение прикрыла глаза, а потом заговорила:

— Ты ведь с самого начала знал, что меня не удастся отговорить, Мардук. И ты никогда не собирался меня отпускать вместе с ним… Мой воин искренне верил, что ты сдержишь своё слово. Но ты просто сыграл на его единственной слабости, заманил в свою подлую игру. Я тебя недооценила, — криво усмехнулась. — Забыла, какой змеей ты бываешь… — он промолчал, но Астарте не требовалось его слов, чтобы знать: сказанное ею правда. — У приговоренных ведь есть последнее желания, не так ли? — и когда царь кивнул, глухо произнесла. — Я хочу его увидеть.

Мардук покачал головой.

— Нет. Ты знаешь закон: демонам нет входа в Небесный чертог.

Царь всех царей ушел, и она вновь осталась одна, во тьме и тишине, ожидать рассвета, а вместе с ним и своего приговора.

А сейчас она молчала, когда Мардук зачитывал её обвинения, молчала, когда приговор обсуждали. Промолчала и тогда, когда голос царя всех царей разрезал напряженную тишину зала Правосудия, подобно грому оглашая её дальнейшую судьбу.

— Смерть — твой приговор, — и добавил спустя мгновение, глядя на Астарта тяжело и мрачно. — И я сам приведу его в исполнение.

Она лишь вздрогнула, когда остальные боги встали со своих мест.

— Выйдите все.

И повинуясь приказу царя всех царей, все вышли. Вскоре зал Правосудия опустел. И Астарта растерянно глянула на Мардука, поднявшегося с трона. Он протянул вперед руку, и его сила, ослепляющий свет, обжигающий, словно солнце, вытянулась в его пальцах, принимая форму изогнутого клинка.

Царь Небесного чертога замер рядом с ней. Астарта прямо смотрела в его темные глаза. Она вспомнила, как всё было в прошлый раз, как увереннее и смелее она держалась, не сомневаясь, что вернется в Небесный чертог. И ведь вернулась, но не таким способом, как предполагала.

— Последнее слово, Иштар? — глухо спросил Мардук.

Её обрядили в светлые просторные одежды. Густые волосы расчесали, но не уложили, оставили распущенными. И сейчас она вновь показалась ему прежней Иштар, еще той девочкой, рядом с которой он вырос. Он всегда предполагал, что их судьбы будут связаны, но никогда не думал, что именно ему придется выносить ей приговор и приводить его в исполнение.

Она сняла с пальца кольцо и протянула ему.

— Скажи ему, что мне жаль, — и сделала глубокий вдох, собираясь с силами. — Передай, что он отныне свободен от меня… что он достоин лучшего, чем я смогла дать…

Мардук кивнул и спрятал кольцо в карман плаща.

Астарта закрыла глаза и склонила голову.

И царь всех царей занес меч…

Демон пришел к вратам Небесного чертога еще до рассвета. Опустился на один из камней, не сводя глаз с пока еще темного неба. Он так и не смог сомкнуть глаз, не в силах совладать с обуревающим его беспокойством и тревогой. Рана вновь дала о себе знать, разболелась, начала кровоточить, но низший не обращал внимание на жгучую боль. Он согласился бы еще несколько таких, только бы ему вернули Астарту.

Мардук не соврал. Он действительно вышел к нему с первыми лучами рассвета, окрасившими небо в пока еще приглушенные жемчужно-розовые цвета восходящего солнца.

Бог замер перед ним, молчаливый, мрачный, и отвратительное предчувствие подступающей беды всколыхнулось в душе. Такое уже он чувствовал однажды, давным-давно, прямо перед смертью Великой матери.

Мардук без слов протянул ему кольцо. И глядя на знакомую вещицу, которая никогда не сходила с её пальцы, демон всё понял.

Её больше нет.

Несмотря на всё, что он сделал, предпринял, её всё равно не стало… На мгновение демон замер, пытаясь полностью осознать это, но правда, слишком горькая, необъятная, от которой перехватывало в горле, еще ускользала от него. Принять её было почти невозможно.

Астарта не может быть мертва. Нет.

Он бы почувствовал её смерть, он бы понял, что её не стало, он бы знал…

Этого не может быть.

— Как? — только и смог Астарот выдавить из себя.

— Быстро и безболезненно. Моя рука исполнила приговор.

Демон стиснул пальцы в кулаки. И в следующее мгновение бросился на Мардука, враз сбрасывая человеческий облик. Повалил царя на землю, несколько раз ударил его по лицу — тот не особо сопротивлялся.

— Ты должен был её спасти! Должен был спасти! — выкрикнул яростно демон ему в лицо. — Ты дал своё Нерушимое слово! Ты поклялся, что спасешь её!

В порыве низший схватил с земли увесистый камень и замахнулся было на бога, но внезапно замер. И Мардук видел, как злость уходит из его глаз, оставляя после себя что-то совсем иное: горькое, безысходное. Рука демона дрогнула, и он отшатнулся от царя. Затем медленно осел на землю рядом. Так и замер, пытаясь справиться с нарастающим в груди отчаянием.

— Ты должен был спасти её… — надломлено проговорил он. — Я взял с тебя клятву. Она должна была остаться жива…

Мардук вытер кровь с лица, а затем, закатав рукав, показал демону чистое запястье. Метка Нерушимого слова исчезла. Негромко проговорил:

— Ты просил сделать всё, что в моих силах, чтобы казнь её миновала. Я сделал, демон. Но приговор выносил не только я. Судили её боги Египта и Эллады. Метка исчезла. А значит, я выполнил свою клятву.

Демон ничего на это не ответил. Стискивая в пальцах кольцо, он неподвижно сидел на земле, глядя куда-то вдаль. Потом же прикрыл глаза, вспоминая мягкие волосы под своими пальцами, её гладкую кожу и запах цитрусовых. Вспомнил, как в последний раз держал её в объятиях, полагая, что вскоре они снова встретятся. Нисколько не сомневаясь, что совсем скоро они вновь окажутся вместе (как будто могло бы быть иначе). Соломон умрет, и он вернется к ней, как возвращался десятки раз до этого.

Только теперь не к кому возвращаться.

Астарот попытался почувствовать её, найти, как находил до этого. Отчаянно схватился за последний шанс опровергнуть её смерть. Быть может она еще жива, быть может это всё ложь… Но на том конце не было ничего: ни запаха цитрусовых, ни ощущения её горячей и пряной силы, только холодная и пугающая пустота, от которой ему стало совсем тошно.

Её действительно больше нет.

И всё никогда уже не станет прежним.

— Она просила тебе кое-что передать перед смертью.

Демон глянул на него, ожидая продолжения. И Мардук заговорил снова:

— Она сказала, что ей жаль, что ты отныне свободен от неё, что ты заслуживаешь что-то лучшее, чем она смогла дать… — демон промолчал, лишь сильнее поникли его плечи. — И мне никогда не понять, что ты чувствуешь, низший. Как и не понять, что связывало тебя с ней. Но… — он замялся, — я могу облегчить твоё горе. Астарта сменила тебе имя, привязала к себе насильно. Позволь мне избавить тебя от этой ноши. Я дам тебе новое имя, демон, и ты станешь от нее свободен.

Астарот медленно поднялся на ноги. На худое лицо его легла непроницаемая маска. Низший замер рядом с царем, и губы его тронула кривая усмешка.

— Ты так и не понял, царь всех царей? — глухо произнес низший. — Я выбрал это имя добровольно, прекрасная зная, как сильно оно свяжет меня с Астартой. И имя её останется со мной, пока я не умру.

С этими словами демон развернулся и стремительно направился прочь от Небесного чертога, так ни разу не оглянувшись на то место, где она испустила последний вздох.

И Мардук еще долго смотрел ему вслед, пока фигура низшего окончательно не пропала из его поля зрения, растворившись в утренней мгле.

Потом же неспешно зашагал к Небесным чертогам. Он и вправду сделал всё, что мог, чтобы Астарта избежала казни. Сдержал данное слово. Но некоторым вещам лучше оставаться сокрытыми. Есть тайны и секреты, которым никогда не стоит быть узнанным. Астарте лучше оставаться мертвой. Так всем, в том числе и демону, будет спокойнее.

Царь всех царей нисколько не сомневался, что эта была их с демоном последняя встреча. И что-то ему подсказывало, что нога низшего еще не скоро перешагнет границу Вавилонского царства.

Эпилог

Астарта распахнула глаза, когда меч со свистом рассек воздух и вошел в землю рядом с ней, прямо, как горячий нож в масло. Она отшатнулась, а потом глянула на стоящего рядом Мардука, молчаливого и грозного. И не сразу заметила, что находятся они не в зале Правосудия…

Она изумленно уставилась на чёрное, предгрозовое небо, потом на такую же темную землю и шумное, бушующее море под правую сторону. Воздух был пропитан холодом и влагой.

Астарта сделала глубокий вдох. Она была еще жива. Но почему?

— Что происходит, Мардук?

Богиня резко поднялась на ноги, не сводя настороженного взгляда с царя Небесного чертога. Испуганно спросила:

— Где мы?

— В одном из темных миров. В самом далеком из всех, о котором знают лишь немногие. Говорят, здесь даже время течет иначе, замедляется, растекается подобно смоле. Безвременье. Так еще называют это место.

Она смотрела на него с изумлением. И Мардук, подняв рукав, показал ей темную, налившуюся, подобно синяку, метку Нерушимого слова.

— Твой демон спас меня. И взамен потребовал, чтобы ты избежала казни. Я сдержал своё слово. Ты осталась жива, но я не могу позволить тебе вернуться в наш мир. Ты слишком опасна. Безвременье станет твоей темницей.

Астарта улыбнулась.

— Мой воин найдет меня, — бросила она с вызовом. — Ты его сильно недооцениваешь, Мардук.

Царь Небесного чертога лишь покачал головой в ответ на её слова.

— Он не будет тебя даже искать. Я скажу ему, что я казнил тебя. Он поверит мне, потому что метка к тому времени сойдет. А значит, слово своё я сдержал. Сделал всё, что в моих силах, чтобы спасти тебя. Твой приговор был смерть. И ты умрешь для всех, Астарта, — и богиня вздрогнула, когда он впервые назвал её проклятым именем. — И мертвее мертвых ты будешь для того, кто так сильно тебя любит, — он шагнул к ней, стиснул сильными пальцами её лицо. — Демон станет свободен от тебя. Разве не этого ты желала перед смертью? Рано или поздно твои чары отпустят и его. Преданный воин забудет тебя, — он стиснул пальцы еще сильнее, глядя на то, как подрагивают её ноздри от злости. — Ты будешь одинока. Брошена в чужом мире. А в своем родном ты будешь мертва. Возможно, люди будут помнить тебя, лучше и добрее, чем ты была на самом деле, и вновь начнут тебе поклоняться. Но ты этого не узнаешь… Ты сгниешь здесь. А может, сдохнешь, сожранная местными монстрами. Я уничтожу любое упоминание об этом мире, чтобы никто тебя никогда не нашел.

Проговорив это, он оттолкнул её от себя, и Астарта упала на твердую и сухую землю. Где-то там прогремел гром, сотрясая небеса. Сверкнула молния чужого мира. И на короткий миг Астарте показалось, что из ближайших зарослей на нее смотрят чьи-то чужие сверкающие глаза.

— Ты жесток, царь всех царей.

— Ты вынудила меня быть жестоким с тобой, — и он замер, отстегивая ножны с вавилонским кинжалом, а потом швырнул их ей — они упали прямо богине под ноги. — Маленький подарок перед смертью. Прощай, Астарта.

— Мардук! Мардук! Будь ты проклят, ублюдок!

Отчаянный крик её поглотил очередной громовой раскат.

Но Мардук уже исчез, и она осталась одна. Наедине с подступающей бурей и бушующим морем, с черным небом и такой же черной землей. Наедине с новым миром и неизвестностью.

Астарта яростно стиснула в пальцах рукоять кинжала.

Когда-то давно он вышвырнул её из Небесного чертога, проклял, лишил её сил и звания главной богини, но она не сломалась и выдержала всё, что выпало на её долю. Астарта сделала глубокий вдох, заталкивая горячие слезы глубже, не позволяя глухому отчаянию взять над ней вверх, не позволяя себе думать о том, что в этот раз осталась в полном одиночестве.

Сейчас слезам не место. Они только всё усугубят. Горевать она станет потом.

Астарта резко развернулась и направилась прочь от обрыва, быстро и решительно шагая навстречу неизвестности и густой, вязкой темноте нового мира.

Нет.

Она не сломалась тогда сотни лет назад, потеряв всё.

Не сломается и сейчас.

Судьба вновь бросила её на дно Бездны, но и из этого дна она выкарабкается, пусть ободрав ногти и руки до крови, до мяса, до белых костей, но выкарабкается.

Она справится.

Выживет, чего бы это ни стоило.

И она еще встретиться со своим воином… потому что судьба всегда возвращает их друг к другу. И иначе просто не может быть.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Оглавление

Капли Кристианна Кровь и песок

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  Эпилог