Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ) [Ольга Олеговна Погожева] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Часть 1. Белый Орёл


Снега за ночь намело под самые окна. Дверь я открывал с трудом, шипя сквозь сцепленные зубы. Ветер хотя и поутих, но мои яростные попытки выбраться наружу, равно как и впущенный в натопленный дом морозный воздух, разбудили старших детей. Из-под тёплых шкур показались две заспанные мордахи; мерное сопение утихло, рты приоткрылись, в то время как тёмные – материнское наследие! – глаза двойняшек вперили свои подозрительные взгляды в меня.

– Отец? – шёпотом позвал старший из них, светлый Никанор. – Ты куда? Помочь?

Его брат-близнец, темноволосый Назар, помощь предлагать не спешил, растирая подмёрзшие ладони, лишь подобрался под шкурами, окидывая дом ещё сонным взглядом. В потухшем очаге прогоревших дров не оказалось; закончились они и за каменной кладкой, куда их обыкновенно приносили на ночь. Увидев это, Назар тихо вздохнул, понимая, что и горячего завтрака ждать не приходится.

– Помоги, – решился я, поглядывая на зашевелившегося Илиана. – Всё равно вставать пора.

Никанор вскочил, ни единым мускулом на лице не выдав того, что вставать-то на самом деле страх как не хотелось, накинул поверх плотной рубахи меховую телогрейку, метнулся к столу – умыться в серебряной миске. За ним нехотя выполз Назар – не терпел, когда брат отлучался даже на несколько шагов – покорно ополоснул лицо холодной водой, тотчас наспех утираясь вышитым матерью полотенцем.

– Олан спит ещё? – шёпотом поинтересовался Илиан, высунув лохматую голову из-под одеяла.

Я кивнул, невольно бросив взгляд наверх: там, сразу за лестницей, на широком супружеском ложе свернулся клубочком мой самый младший, четвёртый сын. И ему едва исполнился год.

Целый год боли и пустоты.

– Ты с ним плохо спал, да? – понимающий Никанор проследил за моим взглядом, вздохнул. – Может, кормилицу позвать? Я мигом обернусь! Вот только дверь откопаем…

– Не нужно, – осадил первенца я. – Олан от груди ещё в полгода отлучен. Не выдержала Тьяра больше… Да и нянчиться с ним никто, кроме нас, не будет.

– Вот если б тётка приехала… – размечтался Илиан, но умолк тотчас, под моим враз потяжелевшим взглядом.

– Умойся, – грубее, чем хотел, бросил сыну я. – Да вставай на утреннюю молитву. Видишь, братья уже лучину зажгли.

Ежедневное правило обыкновенно читал я; в этот раз позволил Никанору занять своё место. Слушая чётко проговариваемые старшим сыном знакомые слова, забылся; позволил образам и воспоминаниям отвлечь меня от молитвы.

Орла умерла год назад, давая жизнь нашему четвёртому сыну. Десять лет почти безоблачного счастья пролетели как один миг: всё чудилось, будто лишь вчера имперский легион, в котором я служил, отправили сквозь ледники бескрайней северной провинции к горному перевалу альдских земель, и отряд наш расположился в деревне Ло-Хельм. Мне в ту пору исполнилось всего семнадцать; первый год моей службы в легионе. И первая любовь себя ждать тоже не заставила: пока строили крепость у северо-восточной границы, мы с Орлой успели пожениться и родить своих первенцев, Никанора и Назара. Затем началась война с альдами, и я провёл на полях сражений почти два года, прежде чем кровопролитные битвы кончились так же неожиданно, как и начались, без победителей и проигравших. Я вернулся к семье, и через год у нас родился Илиан. Домашнее ремесло и работу по дому освоил благодаря тестю – единственному родственнику Орлы, не считая её старшей сестры, бродившей по Империи в поисках приключений. Несколько раз Октавия появлялась и в родной деревне, где её не очень-то привечали, но всерьёз эти визиты я не воспринимал: что взять с вольной лучницы? Если и вспомнит дорогу домой, то всё равно надолго не останется.

Между тем на службу в легион меня призвали вновь, в этот раз – на далёкий запад, где разбушевались брутты. Там я столкнулся с боевой магией, научился с нею бороться и угадывать в человеке раньше, чем тот выплюнет смертоносное слово. Вернулся невредимым, и больше родной кров не покидал, наслаждаясь любимой женой и подрастающими сыновьями. Великий Дух не посылал мне дочерей, но я не оставлял надежды: мы с Орлой были молоды, впереди ждала долгая и безоблачная жизнь. И хотя гибель тестя на охоте стала большой утратой, с трудным в северных условиях хозяйством я уже справлялся. Военное ремесло по-прежнему жило в крови; я вырос сиротой среди солдат и дышал сталью – но смерть тестя решила вопрос о моей дальнейшей службе в легионе. Мне было двадцать шесть, когда Орла сказала, что носит под сердцем нашего четвёртого сына, и в тот же день я покинул имперское войско в чине капитана. В мои двадцать семь лет жена подарила мне своё последнее дитя.

Орла умерла не по своей женской немощи и не от родовых мук: её дыхание забрала проклятая колдунья, принимавшая роды. Деревенской повитухи в тот злой день дома не оказалось: старуха уехала к детям в большой город Рантан, и Орла с присущей ей беспечностью от