Записки странствующего энтузиаста [Михаил Леонидович Анчаров] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (121) »
Михаил Леонидович Анчаров Записки странствующего энтузиаста
Моему сыну Артему посвящается трилогия о творчестве — «Самшитовый лес», «Как птица Гаруда» и эти «Записки странствующего энтузиаста».В этом романе встречаются имена Сапожникова, Громобоева, Миноги, Зотова и других — из предыдущих романов трилогии о творчестве.ОТ АВТОРА
В руке войны не будет той неисчерпаемой упорности, как в руке мира.Н. Рерих
ПРОЛОГ
… Пустота в его мозгу, накрытом чашей черепа, забирала тепло из клеток мозга. Электронный газ свободно метался в его пустой башке, складываясь во что попало, и был похож на что угодно. Электронные облака складывались в то, что было угодно всему живому, что населяло Землю и ее окрестности — всю гигантскую утробу космоса, с его раем, адом и бесчисленными сгустками копошащихся галактик, часть которых схлопнулась и уже не светилась ни фига. И вся гигантская утроба космоса, вся плацента, где зарождалась Новая Вселенная, все огромное брюхо — неслышно и грозно тряслось от хохота, расставаясь со своим прошлым, но расставаясь медленно.Часть I. Вер спор — звук воль
Глава первая. Переломы
1
Дорогой дядя! Я тогда был еще молодой умник и старался понять, каким из двух способов лучше забыть свои неприятности: читать книжки, где персонажам было еще хуже, чем мне, или такие, где они испытывали неслыханные радости? — И я читал все подряд, проверяя эффект на собственной шкуре. И я заметил одну странную вещь. Либо то, что я читал, было — гипноз, либо — наркоз. Гипноз понуждал меня действовать, будто я чья-то вещь, а под наркозом я сам собой не владел. Гипноз заставлял меня совать нос в чужие неприятности, а наркоз — облизываться на чужие блаженства. И я думал — а когда же мной займутся? Когда же я? Или им на меня начхать? А реальная жизнь пихала меня локтями и коленками, наступала на любимые мозоли, била под дых и в душу, и все время хотелось есть. Каждый день. И то, что я читал, никак не удавалось применить к моим реальным обстоятельствам. Так на диете и жил, и на фига вообще это дело — книжки? И только эффект от некоторых книг бывал совершенно неожиданный. Они были не гипноз и не наркоз. Они не заставляли чересчур влезать в чужие беды, не наматывали мне кишки на карандаш и не тренировали мою способность к страху и состраданию. Но они и не делали меня блаженным дурачком, который побывал в раю, а вернувшись на землю, вопиет от ужаса, и теперь его соплей перешибешь. Как того императора Наполеона при Ватерлоо. Нет. Книги, о которых я хочу сказать, это были странные книги. Они не трактовали вопросы чести, мести, сострадания, страха, совести или там — «давайте полюбим друг друга». Но все это возникало как дополнительный эффект, как функция чего-то более важного. Они не доказывали мне, что люди, живущие в одной местности, лучше людей, живущих в другой, или что наши не хуже ваших. Они не подмигивали мне: «Мужчина, Вы меня понимаете? Но это между нами, Ваше-Вашество, только для Вас, для своих-с. Мы же с вами интеллигентные люди-с, говорю Вам, как дворянин дворянину-с, или батрак-с батраку-с», — это все равно, и не вызывали вожделений телесных или духовных, которых нельзя удовлетворить без телесного или духовного срама. И я перед этими книгами не держал экзамена. Так что же это были за книги? Это были книги, авторы которых не считали меня дураком и давали мне силы выдержать жизнь. В них не было похабной ухмылки над слабым, и они не лизали задницу у сильного. Эти странные книги говорили мне: «Очнись, малый!» И равно спасали меня от отчаяния и эйфории. Что же было общего у этих книг? Одна великая особенность. Они обучали меня свободе и делали сильным. Если ты умеешь выполнять чужие предписания, то это о тебе еще почти ничего не говорит. И кто ты — неизвестно. Критерий личности — это ее свобода. Какой ты, если дать тебе полную свободу, таков ты и есть на самом деле. И тут никуда не скрыться — ни от себя, ни от других, и все видно. Но так как ты не один такой гаврик на свете, и таких гавриков, как ты, — в любом троллейбусе битком, то свободе надо учиться так же, как и равенству, даже если ты по натуре — ангел. Иначе троллейбус станет троллейбусом дьяволов. Таких книг еще немного. Два-три классика и несколько справочников. Все они оттеснены на второй план либо визгом экспертов, либо таким же судорожным почтением, от которого скулы сводит зевотой. О, эти эксперты! Сколько из них пишут двумя руками в разные стороны. Хорошо живут. Чего они не хотят, еще можно иногда понять, — чтобы над ними смеялись. Но понять, чего они хотят…2
Дорогой дядя! До сих пор — сначала воевали, потом — обсуждали последствия. Теперь обсуждать было бы- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (121) »
Последние комментарии
1 час 19 минут назад
7 часов 42 минут назад
7 часов 50 минут назад
8 часов 18 минут назад
8 часов 22 минут назад
8 часов 23 минут назад