Тайные письмена (сборник) [Марсель Жуандо] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »
Марсель Жуандо Тайные письмена
перевод Татьяны Источниковой и Валерия Нугатова Kolonna Publications Митин ЖурналMarcel Jouhandeau Écrits secrets
На стр.7 и 73 использованы иллюстрации Эли Грекоффа (1914 -1985) к первому изданию книги Марселя Жуандо «Тиресий»
Редактор: Дмитрий Волчек Верстка и обложка: Дарья Протченкова Руководство изданием: Дмитрий Боченков
© Arléa, 1988 © Kolonna Publications, 2013 ISBN 978–5-98144–170–7 Тайное путешествие, перев. Т. Источниковой Тиресий, перев. В. Нугатова
Тайное путешествие (перев. Т. Источниковой)
Элиза[1] боится своего дома без меня. Каждый раз, когда мне надо уезжать, она говорит: — Мне плохо от одной мысли, что тебя здесь не будет. А когда я вернусь, проводив тебя на вокзал, и увижу весь этот беспорядок, я буду совсем несчастной. Но с чего бы ей сердиться, если я оставляю ей возможность перед самым моим отъездом сделать вид, что она забыла обо мне, и заняться уборкой? Она и не думает бранить меня, она признается, что мое отсутствие повергает ее в отчаяние. Кого из нас двоих назвать верным?В поезде — первые знакомства. X., чьего имени я пока не знаю, делит со мной купе и спит на верхней полке надо мной. Мне очень хочется сказать X, что я его друг. Стоит мне заговорить с кем-то вполголоса, и я сразу чувствую себя свободнее — с ним и с самим собой.
В винном погребке я сижу между X. и Н. Я говорю X.: — Вы мой брат. Н.: — Вы оказываете ему слишком много чести. — Но и вы, Жан, — вы тоже мой брат. Когда мы выходим, взявшись под руки, в ярком свете луны мы замечаем три свои тени. X.: Но это три… Я готов поклясться, что X. не хочет произносить это слово всуе, как большинство людей. Он его не опошляет. О, Трехликая Геката!..
На мгновение я чувствую себя парящим на крыльях очаровательной дружеской фамильярности с X. и Н.
Никогда еще мое одиночество не казалось мне таким огромным, при том что оно ничуть не умаляло моей способности к общению. Иными словами, я научился быть среди людей, не теряя ни частицы собственного «я». Такая легкость весьма полезна. Она немного сродни легкости пловца в воде или святого в лучах божественной благодати. Прежде я считал, что она для меня недостижима.
Какое счастье не иметь предубеждений против кого бы то ни было, в том числе против себя — так легко, так просто! Я обуздываю свою чувственность без особых усилий, иногда она взбрыкивает, но никогда не сбрасывает меня с седла. Я хозяин своей лошади.
В разговоре с Н. я произношу: «Книги — мои лучшие друзья». Он с возмущением восклицает: «А как же мы?!» — указывая пальцем на X. и себя.
Это ловушка? Сдается мне, что я в нее попался.
Я знаю, что можно ощущать подспудную тревогу, не признаваясь себе в этом. Можно говорить себе, что ты взволнован, или верить, что так оно и есть, — но это будет неправдой. Можно оказаться в дураках или притвориться, что такое с тобой случилось. Однако порой, когда я вижу, как его рука бесцельно блуждает по столу или цепляется за спинку стула, словно птица, устраивающаяся на ночлег, — мне хочется завладеть ею, но я не знаю, кого я разбужу. Великие вещи, которые происходят во мне, — очень маленькие. Если бы о них узнали, меня задушили бы между двумя матрасами, как тех, кого покусала бешеная собака. Но до тех пор, пока только я один знаю о своем душевном смятении, я еще не полностью потерянный человек.
Когда в тот вечер X. так небрежно заговорил обо мне с нашим общим другом Н., — может быть, специально для того, чтобы посмотреть на мою реакцию, — я так и взвился, несмотря на мою обычную застенчивость, и быстро ушел, не разбирая дороги, словно дерево, ударом молнии лишенное корней и отброшенное вдаль. Все могли заметить, что я собою не владел. Какая разница, что я страдаю и из-за кого я страдаю! Эта драма не интересует никого, кроме химер, гнездящихся в самых глубинах моего сердца. Я сказал X.: — Чудовище. F., который это услышал, мечтательно произнес вслух: — Вот это да — настоящий язык Расина. Возможное определение: — Я называю чудовищем того, кто сначала произносит слова, способные помутить воображение, а потом притворяется, что ничего такого не говорил. В сумерках, когда какой-то незнакомец взял меня за руку, X., выскочивший перед нами на перекресток, крикнул мне, глядя прямо в глаза: — Повторите-ка, что я чудовище! В этом было даже некоторое кокетство. Или, может быть, ревность?
Сегодня я пришел в номер, который делят X. и Н., и там мы читали поэму, посвященную матери Жана, которая умерла в его отсутствие.
Господи, неужели я никогда не поднимусь? Неужели я всегда буду падать, натолкнувшись на самого себя, той стороной, где сердце колотится так сильно, что его стук меня оглушает? Неужели я никогда не поднимусь, чтобы дать ему успокоиться? Дай мне Твою
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »
Последние комментарии
6 часов 27 минут назад
7 часов 2 минут назад
7 часов 55 минут назад
8 часов 14 секунд назад
8 часов 11 минут назад
8 часов 24 минут назад