Изувеченный (СИ) [Эльна Райн] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

И снова Лир видит его в толпе.

Альфу, который выделяется среди остальных. То ли тем, что у него длинные волосы, завязанные в небрежный пучок, то ли из-за несуразной одежды. Скорее всего, этот человек живет недалеко, раз так часто тут бывает.

Лир останавливается. Он проходится глазами по списку продуктов в телефоне. Берет молоко с полки. Чуть дальше — сыр для будущей запеканки. Он наблюдает краем глаза за альфой, которого часто встречает в этом супермаркете.

Наверное, потому, что ходят они сюда в одно и то же время. Шесть тридцать вечера, день через два.

За годы жизни в доме неподалеку он изучил большинство местных. Но именно тот широкоплечий альфа каждый раз приковывает взгляд.

Лир проходит на кассу, замечая, что тот, за кем он наблюдал, подходит к соседней, поворачиваясь на него. Он замечает, что у него глаза светлого цвета. Кажется, ореховые — или как называют такой оттенок? Лир призадумывается.

— Добрый вечер, пакет нужен?

Он приходит в себя, переводя взгляд на кассира — тот в ожидании смотрит на него и повторяет с усталостью в голосе:

— Пакет давать?

— У меня свой, — поспешно заверяет Лир, улыбаясь человеку, которого знает по имени на бейджике и вечно замученному виду. Он помнит его, сколько ходит в этот супермаркет. И каждый раз кассир спрашивает у него одно и то же, хотя наверняка запомнил, что у Лира с собой сумка.

Писк — кассир пробивает продукты, перекидывая их дальше. Лир складывает их привычными движениями, но боковым зрением наблюдает за тем альфой на соседней кассе. И в один момент их взгляды пересекаются: незнакомец тоже на него поворачивается.

— С вас пятьсот сорок пять, картой или наличными?

— Сейчас, — Лир поспешно складывает оставшиеся продукты, неуклюже доставая с кармана карточку. Проводит, ждет чек, благодарит и быстро выходит. Он всегда чувствовал себя не комфортно в местах с большим скоплением людей. И с возрастом это только усилилось.

Да и когда ему привыкать к толпам, если выходит он из дома только в магазин и обратно?

Муж постоянно на работе, у сына свои дела. А гулять в одиночестве ему некогда: и за домом смотреть надо и готовить для семьи. Стирка, уборка, извечное мытье посуды, присмотр за растениями, рукоделие — а чем еще заняться омеге в неполные тридцать четыре года? Он вздыхает. Жаловаться на скучность собственной жизни ему тоже некому. Друзей из колледжа он давно растерял — один переехал, другой родил уже пятого ребенка, третий строит карьеру за границей.

Лир посвящает все свое время мужу и сыну. Окружает их заботой и теплом, создает уют. Они — самые близкие его люди. Лир с улыбкой вспоминает, как когда-то был рад узнать, что его выбранный родителями по традиции жених — именно Рихард. Тогда он был по-детски влюблен в свои-то шестнадцать. Вступил в брак и сразу же забеременел, совсем не жалея, что родил сынишку-альфу так рано.

Он несет тяжелые пакеты к подъезду. Руку больно тянет — он недавно растянул правую, когда пытался передвинуть шкаф. Лир терпит и идет быстрее, добираясь до подъезда, где добрый сосед помогает, открывая дверь вместо него.

— Опять сами все тянете? Сколько помню, муж вам ни разу не помогал. Негоже такому хрупкому омеге одному тяжести таскать, — ворчит омега. — Вам рожать еще.

— Куда мне рожать, я для этого старый, — улыбается ему Лир, проходя в дверной проем. — Спасибо, что открыли.

— Так давайте помогу донести, от альф нынче помощи не дождешься, — омега поправляет седые от старости волосы и проходит следом. — А что же ваш сын? Он ого-го высокий какой. Небось, уже восемнадцать стукнуло?

— Скоро будет семнадцать, — отвечает Лир. — Да не нужно мне, сам донесу, привык, — он поднимает пакеты и направляется к старому лифту, нажимая на кнопку вызова. — Спасибо.

— Э-эх, как знаете, — вздыхает сосед и неторопливо уходит по своим делам.

Лир мог бы попросить сына помочь, но тот, как всегда, станет огрызаться и не послушает. Он подросток, что с него взять. Все они такие, если верить рассказам. Да и жалко, сынишка молодой еще, а продуктов много, тяжелые. Лир-то старше и крепче в руках, а его Сэдди совсем чахлый: худощав, как для альф, но при этом выше его на голову-полторы.

Он добирается до квартиры, сразу же замечая, что у входной двери помимо их обуви стоит чужая. Кажется, это новый друг Сэдди — в прошлый раз они вместе играли в компьютерные игры. Оба альфы учатся в одиннадцатых классах, но в разных школах. Им бы полезнее к экзаменам готовиться. Те будут весной, а уже начало зимы. Но куда там Сэдди до подготовок и курсов? Ни разу еще не сходил, а купленные книги для самоподготовки так и пылятся на полке.

Лир слишком мягкий, чтобы кричать на него. Это Рихард может прикрикнуть — тогда сын и сдвигается с места. Вот отца он слушает, а Лир для него не является авторитетом.

Впрочем, он уверяет себя, что так и должно быть. Рихард — глава их семьи.

Лир заносит пакеты на кухню, разминая ноющие руки и зазябшие на морозе пальцы. Пока он трет ладони, то слышит шаги позади.

— Есть че пожрать? — в своем молодежном сленге обращается к нему Сэдди.

— Скоро приготовлю, — отвечает Лир, начиная перекладывать продукты из пакетов в холодильник. — Я надеюсь, вы там учите уроки?

— Ну не начинай бубнить, а? Голова болит от твоих нравоучений, — Сэдди демонстративно прикладывает ладонь ко лбу. — Принесешь еду ко мне в комнату. И побыстрее, я жрать хочу, — сын выходит с не менее демонстративным хлопком двери.

Лир тяжело вздыхает. Он привык к обидным словам сына, все надеясь, что Сэдди это перерастет и начнет по-настоящему ценить все то, что он для него делает. Ведь даже простая готовка ужина из нескольких блюд отнимает время и силы. А он уже немолодой — то спина заболит, то ноги. А недавно и вовсе начало покалывать сердце.

Он жалеет сам себя и душится этой жалостью. Проглатывает ком в горле, собирается и начинает готовить. Что бы не сказал ему Сэдди, а Лир не может повысить на него голос. Он всегда был покладистым и слушался мужа — куда ему оспаривать. Но менее обидно от этих мыслей не становится.

Лир по-быстрому делает бутерброды, салат и жарит покупные котлеты, выкладывая все это на две порции на поднос. Делает чай, ставя рядом сахарницу — он не знает, сколько сахара предпочитает гость. Лир относит все это в комнату. На пороге он улавливает запах алкоголя — на столе у компьютера стоят многочисленные банки с пивом, а на полу столько же пустых. Всюду валяются пачки из-под вредной пищи и вещи — а ведь вчера он убрал эту комнату до блеска. Сэдди совсем не ценит его труды.

Он обращает внимание на гостя — подростка-альфу с русыми волосами, кого-то смутно напоминающего чертами лица. И этот ореховый оттенок глаз…

— Я поставлю тут, — он освобождает место на захламленном письменном столе.

— Почему так долго? — возмущается сын, отрывая взгляд от экрана телефона.

Лир с укоризной смотрит на его друга, который не представился и даже не сказал слова приветствия.

— Не пейте этот напиток, вредно же, — он пытается до них достучаться. — Я заберу остальные банки? Поставлю в холодильник, потом допьете. Все равно за один раз…

— Какая тебе разница? Выметайся отсюда и не лезь не в свое дело, — огрызается сын, заставляя задыхаться от одних слов.

Лир терпит только потому, что догадывается: так Сэдди показывает свой авторитет перед другом и хвастает ему. Подростки любят демонстрировать, насколько они взрослые и крутые.

— Не забудь, что тебе еще учить математику, — напоминает Лир через силу, останавливаясь у двери. Он сжимает дверную ручку в руке, а на пальце отблескивает обручальное кольцо. У него нет другого выхода, кроме как терпеть все это. Куда он пойдет? Никого роднее у него нет. — У тебя экзамены через четыре месяца. Если ты не сдашь, ты не сможешь поступить в престижный…

— Дверь закрой с той стороны! — повышает на него голос сын, кидая в его сторону не долетевшей курткой. — И не заходи сюда, достал, тупой старикан.

Последнее слово особо больно бьет по его сердцу. Лир сжимает челюсти и больше ничего не произносит. Закрывает плотно дверь, некоторое время слушая то, как ругается на него, казалось бы, родной человек.

Он и сам понимает, что это не норма. То, как относится к нему Сэдди — неправильно и жестоко. Однако управы на него он найти не может. Знает, что криками не добьется большего. И запретами тоже — отключение интернета ухудшало ситуацию в разы. Лир старается найти к нему подход, старается быть мягким и заботиться, но это мало помогает наладить отношения. Сэдди — единственный сын и его слишком разбаловали всеобщим вниманием.

Были бы живы родители — Лиру было бы куда пойти на время и к кому прижаться. Но их десять лет уже как нет в живых. Их дом сгорел, а они задохнулись во сне угарным газом, так и не проснувшись. Лиру больно вспоминать об этом. Он тоже был единственным их сыном и обязан был заботиться о них. Но воля случая унесла их жизни, и теперь у него из родственников по крови остался только болеющий дядя.

Да и к дяде не навяжешься — старик крайне привередлив и не любит, когда его покой тревожат подолгу.

Лир сотни раз говорил о поведении Сэдди с мужем, но Рихард словно не видит проблемы. Перед ним сын ведет себя куда спокойнее. А если и огрызается, то Рихард ничего ему не говорит. И это расстраивает еще больше.

Он вздыхает. Этот дом и муж с сыном — единственное пристанище. В одиночестве Лир бы не выжил, и добровольно уйти из семьи бы не смог. Он слишком их любит и слишком привязан к этой квартире.

Звонок в дверь выводит из раздумий. Это точно не муж — у него с собой ключи. Лир направляется туда, по пути вытирая невольные слезы.

Открывает и немало удивляется: на пороге тот самый молодой альфа из супермаркета. Лир смотрит ему в глаза, замирая на месте.

— Здравствуй, — говорит альфа неожиданно глубоким голосом, приятным на слух. — Я за Реем, он сказал, что пойдет к Сэдрику по этому адресу.

— А… да, — теряется Лир, слишком сильно вцепляясь в дверной косяк рукой. — Да, да, он тут.

— Я старший брат Рея, — альфа слегка ему улыбается и кивает. Русые пряди волос выбились из прически и спадают на плечи. — А ты брат Сэдрика?

Лир переменяется в лице, запоздало отходя, чтобы пропустить гостя вовнутрь. Его обдает запахом, сильным и цепким. Сразу видно, что альфа молод и полон сил, и судя по феромону, с репродуктивной системой у него все в порядке.

— Нет, что ты, какой еще брат, — он заправляет волосы за ухо, отводя взгляд. Возраст для него больная тема. — Я его папа.

— Неожиданно, — альфа тоже чувствует себя неудобно, и это заметно. — Ты очень молодо выглядишь. И в браке, — он кивает на его руку с кольцом и вздыхает. Чешет шею. И смотрит так… внимательно. Не моргая.

«Наверно, он сказал это, чтобы не обидеть меня», — решает для себя Лир. — «Он крайне воспитанный, в отличие от его брата. На вид ему не больше двадцати двух-трех. Молодой совсем».

— Я Арон, — представляется альфа.

— Эм… — он замечает, что все еще не закрыл дверь, и ему становится не по себе. Наверно, Арону кажется, что он заторможенный или глупый. — Меня зовут Лир, — к щекам приливает жар. Он так давно не ощущал смущение, что забыл уже, что все еще способен на это. Ему стыдно за свое странное поведение.

Неловкая пауза растягивается на минуту. И прерывается стуком двери комнаты сына — оттуда выходит Рей.

— Ты че, это, приперся? — слишком неуверенным тоном произносит подросток, явно пытающийся копировать поведение Сэдди. — Я не просил меня забирать, придурок!

— Еще раз так заговоришь со мной, сломаю челюсть, — тон голоса Арона становится пугающе низким. Альфа подходит к младшему брату и тянет его к двери за шиворот. — От тебя спиртным воняет. Пил?

— Н-н-нее! Не пил! — заикается резко побледневший Рей и еле успевает переставлять ноги.

— Наличных больше не получишь, — Арон выталкивает его за дверь.

— Подожди! Он же без куртки, без ботинок, куда? — вмешивается Лир, и тут же отступает, боясь, что и ему достанется от неожиданно жесткого альфы.

Арон поворачивается к нему и черты его лица смягчаются.

— Прости за это, — он кивает в сторону сидящего на полу Рея и снова чешет шею. — С ним по-другому нельзя.

Лир кивает, сглатывая. Он замечает притихшего Сэдди в дверях комнаты. Кажется, Арон не выражает неприязни к остальным, «на пирожки» досталось только Рею. Лир проходит к вешалке, снимая оттуда куртку, берет ботинки и вручает все это альфе. Они быстро прощаются. Лир с облегчением закрывает дверь, отмечая, что ему бы не помешало быть хоть каплю похожим на Арона и так же ставить на место собственного сына.

Он замирает у двери, вздыхая. По ту сторону шорох куртки и шум.

— …Что смотришь, говнюк? — слышится оттуда голос Арона. — Ты испортил мне с ним знакомство. Дома тебе мало не покажется, будешь пересказывать мне наизусть весь пятый раздел по истории, понял? За каждую ошибку подзатыльник.

========== Глава 2 ==========

Как только Рихард возвращается домой с работы, Лир сразу же ставит еду на стол, замечая, что муж раздражен. Такое случается нередко — у него очень ответственная должность и ему попадаются проблемные клиенты. Лир поэтому ничего и не спрашивает. Просто притихает, опираясь о подоконник и наблюдая за тем, как муж ест.

— Вот стоишь над головой, смотришь, лучше полей растения. Целыми днями ничего не делаешь, — комментирует Рихард, доедая порцию.

— Ты же сам запретил мне работать в книжном, — отвечаем ему Лир и тут же жалеет о сказанном. Раздраженного Рихарда лучше не провоцировать. Ударить не ударит — но прикрикнет знатно.

— Омега должен быть дома, смотреть за детьми и мужем, создавать уют, — начинает свое извечное альфа. — Разве не этому учил тебя папа? Этому. Я и в супруги тебя взял, потому что ты тихий и послушный, каким должен быть омега.

Лир молча убирает за мужем посуду. Ему надоело постоянно соглашаться с любыми словами Рихарда. Но с другой стороны, такое поведение давно вошло в привычку: молча проглатывать фразы и не возникать.

Он переставляет посуду в раковину и все-таки решается сказать:

— Сэдди совсем отбился от рук, грубит мне, — Лир говорит это с надеждой, что муж хоть в этот раз поддержит его и защитит от агрессии подростка. — Поговори с ним, прошу, он меня не слушает, — мягко просит он, заглядывая в темные глаза альфы, но снова видит в них безразличие.

То, что всегда ранило в их отношениях — именно безразличие. Холодность. Рихард вступил с ним в брак по выгоде и настоянию родителей, но не любил его и регулярно об этом напоминал. Лир надеялся, что с годами совместной жизни муж привяжется к нему и оттает, но скупой на эмоции альфа так и остался неприступным. И винить тут его не за что: Рихард такой, какой он есть. Чувства никогда не играли для него роли. Только выгода, а ради цели можно пойти и на обман, и на подлость.

Но в остальном Рихард надежный и прямолинейный альфа — это хорошие качества. Он никогда не позволял себе обходиться с Лиром грубо и не причинял физической боли. Хотя бы за это стоит его уважать и терпеть едкие высказывания. Другим омегам не так повезло — их мужья то пьющие, то буйные. А Рихард не относится ни к первому, ни ко второму. К тому всему, альфа хорошо зарабатывает и полностью обеспечивает их семью.

Лир вздыхает. Рихард долгое время игнорирует его высказывания, что-то печатая в телефоне. И только после этого отвечает:

— Ты преувеличиваешь. И вообще, ты давишь на него. Конечно, он будет психовать. Хватит опекать его, он уже не маленький, — наставляет муж. — Лучше бы за собой следил, прическу новую сделал, сменил гардероб. Посмотри, во что ты превратился.

Рихард забирает телефон и выходит. Лир замечает краем глаза, что там была переписка — а ведь муж всегда возмущался «новым технологиям» и предпочитал звонки или живые разговоры. Он отгоняет ненужные мысли прочь. Рихард точно не стал бы переписываться с омегами, его не интересует ничего, кроме работы.

«Посмотри, во что ты превратился», — повторяется эхом в голове. Лир, как умеет, игнорирует услышанное ранее, но слова все равно отзываются болью в сердце. Он постоянно принимает все слишком близко.

Рихард прав. Лир забросил себя, смирившись с мыслью, что он уже не молод и его былая красота поблекла. Тем более, муж редко обращает на него внимание, как на омегу: зачем стараться? Лир тратит все свое время на более значимые вещи — сотворение комфортного уголка для его семьи.

Он вздыхает, начиная мыть посуду. Единственное, о чем ему остается мечтать, так это о внуках.

***

А на следующий день Сэдди, вместо того, чтобы пойти в школу, возвращается с незнакомым омегой. Ярко разукрашенным — волосы разноцветные, в глазах линзы, делающие радужку почти белой. Татуировки, безвкусная одежда, слишком открытая и вызывающая для омеги. Лир пожимает плечами: молодым людям виднее, как им одеваться и вести себя, сейчас мода такая. Это ему, старшему, не понять — он-то воспитывался с вложенными в голову понятиями скромности и благопристойности. А тут…

— Марик, — худощавый омега с сутулой осанкой приподнимает брови, говоря это. Одежда буквально висит на нем, как тряпка на палице, оголяя плечи и чуть ли не грудь.

— Это мой парень, знакомься, — заявляет Сэдди, от чего Лир давится воздухом.

— Рад… знакомству, — выдавливает он. — Я Лир, папа Сэдрика.

Да и в самом деле, это выбор сына. Не ему же жить с Мариком. Если, конечно, их «отношения» протянут так долго, что в итоге они съедутся. Нынче у молодежи модно встречаться то с одними, то с другими. Это в его времена подобное было непристойным. Если встретил альфу — значит, одного на всю жизнь. И в брак сразу, как только исполнится шестнадцать.

Лир переминается с ноги на ногу.

Он ставит сыну и его избраннику все, что готовил с утра, на стол.

— Папаша, а винишко есть? — «гламурным» тоном голоса произносит Марик. Лир возмущается: к нему следовало бы обращаться на «вы» и не так неуважительно, как это сделал омега.

— Куда вам пить, вы несовершеннолетние, — пожимает плечами он, разливая по стаканах сок.

— А папаша-то у нас моралофаг, — смеется Марик, плюясь на скатерть едой, которую не успел пережевать. — Давай, тащи винишко или вискарик, горло надо промочить, а то после вчерашней тусовки голова болит.

— Давай-давай, — поддакивает ему Сэдди. — Я видел, там отец в шкафу поставил виски.

— Это нельзя трогать, оно очень дорогое, на день рождения его начальнику…

— Новое купит, подумаешь, — сын смотрит на него пренебрежительно. Он совсем не знает, как тяжело зарабатываются деньги, поэтому и не ценит их. — Ну? Неси сюда, мы ждем. Побыстрее.

— Какой-то папаша у тебя тугодум, — Марик надувает полные губы «уточкой».

— Так, все, мне это надоело, — не выдерживает Лир, указывая рукой на дверь. — Уходите. Поели, посидели, и хватит. В школу идите, уроки еще не кончились, — Лир выходит, направляясь в ванную.

Руки трясутся. Он в крайней степени возмущения. Чтобы с ним, потратившим жизнь на обхаживание сына, так обращались? Это крайне несправедливо.

Лир включает воду, умывается, чтобы успокоиться. Он не должен был срываться, но времени назад не вернешь, не исправишь. Вода холодит, покалывает разгоряченную кожу. Сердце стучит в глотке. Ком. Лир щурится. Натыкается на свое отражение в зеркале и вздыхает. Вот он — посеревший, осунувшийся, с давно не эластичной кожей, усеянной пигментными пятнами — веснушками. Рыжие волосы пересушены и отросли ниже лопаток — обрезать бы, мешаются.

«Посмотри, во что ты превратился?» — уже себе.

Он устало качает головой.

А когда-то давно он мечтал о другой жизни. Думал, будет любящий муж, окружающий вниманием и теплом. Будут дети — много детей, не меньше четырех. Шумная семья, дом где-то в пригороде, со своим садом, небольшим огородом для овощей. Он представлял по молодости, что никогда не забросит свое хобби. Что когда-нибудь его фотографии попадут на выставки чуть ли не всемирного масштаба. Он ведь так любил фотографировать — а теперь что? Старенький уже фотоаппарат лежит в коробке на шкафу, Лир боится прикасаться к нему, как будто неживой предмет посмотрит на него с укоризной и скажет: «Разве такой жизни ты хотел?».

Не такой.

Но мечты на то и мечты, что зачастую они недосягаемы. Если бы Лир и мог начать все заново, то у него на это нет ни смелости, ни средств. Родители когда-то выбрали для него замужество вместо поступления в университет. У Лира и высшего образования нет — а без него практически никуда не возьмут на работу. Он много раз думал, что еще не поздно поступить хотя бы на заочный. Но на это опять-таки нужны деньги. Рихард точно не выделит ему немалую сумму на оплату учебы, прикрываясь коронным: «Ты уже старый, какой еще университет?».

Он бы мог заняться фотографированием на заказ, однако и для этого нужен новый профессиональный фотоаппарат. Опять все упирается в отсутствие личных средств.

Лир попал в ловушку серых будней с безразличным мужем и, кажется, ненавидящим его сыном. И он уже не выдерживает отвращения к самому себе и своей неспособности что-либо изменить. Это убивает его. И однажды убьет наверняка, превратит в дряхлого старика, забывшего собственное имя.

Он боится старения, но еще больше — старости в одиночестве.

…Когда Лир выходит из ванной, в квартире уже никого. Входная дверь демонстративно открыта. Он закрывает ее изнутри и еще несколько минут стоит, смотря в пустоту. Сжимает ручку ладонью. А на пальце — обручальное кольцо. Только толку от этого брака, если держатся они с мужем вместе из привычки и взаимовыгодного положения…

Он отправляется на кухню, убирать грязную посуду. Марик ел крайне неаккуратно, скатерть придется застирать: плюс еще одно занятие на сегодня.

Лир занимается домашними делами до самого вечера. Скоро и муж должен вернуться с работы. Хотя, он опаздывает последним временем, и Лиру совсем не хочется думать о причинах изменившегося поведения Рихарда. Если муж ему и изменяет, то Лир предпочитает не знать об этом. Жить в неведении.

Пусть их семья будет правильной хотя бы на вид.

Он почти заканчивает с уборкой комнаты сына, когда слышит звонок телефона. Ему редко кто звонит, разве что операторы с очередной выгодной акцией и тарифами. Поэтому Лир с удивлением смотрит на незнакомый номер и сразу же поднимает. По ту сторону слышится чужой голос:

— Вы — Лир Тарно? Вас беспокоят из Центральной городской больницы. Ваш сын, Сэдрик Тарно, продиктовал нам ваш номер. Приезжайте, пожалуйста, чем побыстрее.

— Что с ним? — Лир обмирает, чувствуя, как леденеет тело изнутри. — Что случилось?

— Попал в уличную драку, состояние стабильное, — слышится тот же ровный голос. — Нужно присутствие родителя при правоохранительных органах, будут брать показания. Приезжайте.

Лир не помнит, когда в последний раз так быстро собирался. Он выскакивает на улицу, вызывая попутно такси. Добирается до больницы, не чувствуя себя от паники. В голове рисуются образы различных травм и болезней, от легких до устрашающих. И как он мог выгнать сына на улицу? Если бы он не сделал этого, то Сэдди был бы в порядке.

Лир заходит в холл, спрашивая, куда ему пройти дальше. Его направляют на второй этаж. Там, у нужной палаты он неожиданно натыкается на Арона, разговаривающего с незнакомым человеком в полицейской форме. Лир едва узнает его. Раньше он видел Арона в повседневной одежде, теперь же в деловом костюме. И выглядит тот в нем солидно и старше своих лет.

— Привет, — альфа обращает внимание на него. — Не пугайся, с твоим отпрыском все нормально.

— А ты… — из-за сбитого дыхания Лиру тяжело говорить. Горло печет.

— Мой тоже там, — Арон кивает в сторону двери. — Они вместе решили потягаться силами, раз умом недотягивают.

— Между собой?..

— Нет, с шайкой каких-то ребятишек, — отвечает ему альфа, переглядываясь с полицейским. — Мне позвонили отсюда. Я вызвал полицию, пусть разбираются, хотя, я подозреваю, что мой мелкий нарвался сам. Заслужил.

— Как же так… — теряется Лир, потупляя взгляд.

Рядом с Ароном ему становится не по себе. Аккуратный дорогой костюм, уложенные волосы, сильный феромон: на такого альфу любой омега засмотрится. Но Лиру и ему подобным остается только смотреть: это не его уровень и возрастная группа. Однако самое главное — у него есть Рихард.

— Пошли, — Арон неожиданно перехватывает его безвольную руку и тянет за собой в палату. — У тебя такая маленькая ручка, — альфа приподнимает руку, сплетая их пальцы, действительно слишком разные по размеру.

— Эм… — Лир осторожно выдергивает ладонь. Он омега в браке и не имеет права даже смотреть в сторону других, не то, что позволять прикасаться к себе. Тем более, перед сыном.

Он осматривает палату на шесть спальных мест, два из которых заняты Сэдди и Реем. У сына перебинтована голова и несколько пластырей на лице. На руке так же гипс. Пришедший врач объясняет, что у Сэдрика черепно-мозговая травма средней степени тяжести, несколько ушибов и сломанный палец на руке. Рею же повезло больше, он отделался испугом, выбитым зубом и гематомой на всю щеку.

Врач так же быстро уходит, напомнив перед этим, что им надо сходить за счетами за предоставленные больницей услуги. Лир не сводит взгляда с Сэдди, подходит к нему, садится рядом на край кровати. Какое же облегчение, что травмы не смертельны! Быть папой молодого альфы — равно постоянно переживать за его здоровье и жизнь.

— Что, доигрался? — слышится на заднем плане недовольный голос Арона. — Вечно из-за тебя проблемы, но теперь ты в них втягиваешь Сэдрика. Если тебя в детстве не научили, как вести себя в обществе, то я тебя быстро переучу.

— Ты мне не отец! — выкрикивает Рей и тут же получает подзатыльник от старшего брата. — Ай, отпусти!.. — визжит, как омежка, когда альфа приподнимает его за ухо.

— Если бы не я, ты бы сдох в ближайшей канаве, — рычит Арон, так, что от его голоса по коже холод. — Из-за твоих выходок мне пришлось отпроситься с работы. А ты знаешь, с каким мне трудом досталось место в «БудЭлестСмит»?!

— Не мои проблемы! — продолжает визжать Рей, пытаясь вырваться из крепкого захвата. Его лицо краснеет, а ухо и вовсе становится фиолетовым.

— Напомнить, за чей счет ты пьешь и устраиваешь тусовки? Скажи спасибо, что живешь в моем доме, а не на улице, с твоими дружками-бомжами, — альфа отпускает брата. Сейчас он и правда похож на строгого отца, ворчливо отчитывающего сына.

Рей обиженно молчит. Он явно оскорблен и пристыжен перед другом. Сэдди тоже притихает, вжимая голову в плечи. Лир ласково гладит его по руке, но сын резко одергивает кисть и прячет под одеяло. Независимый.

— Сынок, я же переживаю за тебя, в выражении поддержки нет ничего постыдного, — мягко просит его Лир.

— Я не маленький, ты задолбал меня опекать, — негромко произносит сын, смотря исподлобья.

— Ты как с папой разговариваешь? — вступается Арон, от чего Сэдди вздрагивает. — Или унижать того, кто о тебе заботится, это считается у вас круто? Тебе шестнадцать, ты ребенок по возрасту, а по поступкам отбитое мудачье. Тебе мало вписать ремня…

— Не надо так, — останавливает его Лир, защищая сына. — Он просто не понимает еще, что говорит.

— Ты слишком мягкий, — альфа переменяется в тоне, обращаясь к нему. — Если его не перевоспитать сейчас, с возрастом лучше не станет. Он использует тебя, а ты только рад ему прислуживать. Конечно, он не считает тебя авторитетом.

В горле нарастает ком. Ему больно слышать это, ведь жестокая правда колет больнее любых других слов.

Лир молчит. Он никогда не умел отвечать на обидные слова с ядом. Его позиция — перетерпеть. Так он поступает и на этот раз, делая вид, что ничего не слышал. Дальше снова приходят врачи, потом полиция. Долгие разъяснения, составление заявлений на поиск нападавших по составленным описаниям. И, как назло, муж не берет трубку. Ни через час, ни через два, хотя его рабочий день давно закончился. Это снова наводит на соответствующие догадки, ведь раньше Рихард был тактичным и отвечал на звонки вовремя.

Он садится на одно из стульев у стены в коридоре, ожидая результатов очередных анализов Сэдди. Лир зевает. Он все смотрит на экран телефона, ожидая звонка от мужа — и не дожидается. Видимо, Рихард сильно увлечен «работой», раз остался допоздна. Он и не замечает, как рядом садится Арон.

— Извини, — альфа вздыхает и подает ему кофе в одноразовом стакане. — Наговорил лишнего.

Лир автоматически перенимает кофе из его рук, только после осознавая, что он за это не платил и вообще не просил приносить ему что-либо.

— Не нужно, — он отдает обратно, но альфа смотрит на него непреклонно. Лир впервые встречает человека, способного переубедить одним твердым взглядом.

— Мы тут уже несколько часов, ты измотан, выпей, — настаивает Арон. — Я живу через два дома по улице от тебя, могу подвести обратно.

— Я останусь с сыном, — качает головой Лир.

Он отпивает глоток кофе и на душе становится лучше. Вкусно. Его любимый латте. И как Арон угадал? Впервые за долгое время кто-то сделал для него что-то безвозмездно, пусть и принес обычное кофе. Лир привык сам заботиться об окружающих, но совершенно позабыл, как это, когда заботятся о нем.

— С ним ничего не случится за ночь, — со вздохом говорит альфа. — Завтра его выпишут. Только не говори, что ты собрался спать на этом неудобном стуле…

— Я живу ради Сэдди, — произносит Лир, сжимая стаканчик обеими руками. Смотрит на пар, поднимающийся от ароматной жидкости.

— Жить надо ради себя, — Арон поворачивает голову в его сторону и хмыкает. Он молод и явно не понимает, как это — быть в ответе за ребенка. Своих-то детей у него, скорее всего, нет, как и супруга: кольца не видно.

Молчание затягивается. Лир отпивает еще глоток, наблюдая, как стынет кофе в его руках. Он вдыхает едва уловимый запах напитка и вместе с ним отчетливый феромон альфы. И от чего-то эта смесь запахов… умиротворяет. Он прикрывает глаза и проваливается в сон. А просыпается, когда стаканчик в руках уже холодный. Лир обнаруживает, что во сне уложил голову на плечо Арону и быстро отстраняется. Хватит с него на сегодня тактильных контактов с чужими альфами.

Даже если Рихард ему изменяет, Лир не собирается поступать, как он. Тем более, такой альфа, как Арон, ни за что не обратил бы на него внимание. И… почему Лир вообще подумал о нем, как о возможном любовнике? Он прикусывает язык, мысленно возвращая себя в реальность точной фразой: «Посмотри, во что ты превратился».

«Такой, как ты, никогда и никому не будет нужен».

И это правда.

========== Глава 3 ==========

Он резко просыпается от звонка телефона. Вскакивает — рядом пустое место. Вчера Рихард так и не вернулся домой. Зато удосужился написать смс: «Заночую у друга». Лир ищет телефон, запутавшийся где-то в одеяле, и попутно вспоминает, как вчера все-таки уехал из больницы вместе с Ароном. Этот местами жесткий и прямолинейный альфа на самом деле очень воспитанный и с уважением относится к старшим.

Лир все-таки находит телефон, продолжающий разрывать тишину утра противной мелодией. Шесть тридцать — и кому он нужен в такую рань? Но Лир быстро взбадривается, замечая надпись «Дядя Коди».

Если дядюшка звонит, значит, дело серьезное. Три пропущенных. Лир не с первого раза попадает на «ответить», и неожиданно вместо кряхтящего голоса дяди слышит голос его домработника:

— Наконец-то вы взяли трубку! Приезжайте быстрее. Старик умер.

Последние слова проходятся холодящим током по телу. Лир прислоняет ладонь ко рту, широко раскрыв глаза. Как это — умер? Может, как в прошлый раз, притворяется?

— Не верю…

— Так скорая зафиксировала смерть еще час назад. Сердце остановилось во сне, он так и не проснулся. Выпил слишком много своих этих таблеток. А я всегда говорил ему, что такие дозы принимать не стоит…

И снова. Снова его родственник умирает во сне. Как родители, так теперь и дядя. Лиру сложно это осознать. Он вскакивает с кровати, не осознавая, что делает, и зачем подходит к шкафу. Так же на автомате вытаскивает свитер с полки, скидывая остальные вещи на пол. Он внимательно слушает подробности, которые в красках рассказывает ему омега-домработник.

Кажется, Лир лишился последнего родственника по крови.

Он быстро собирается, не следя за тем, насколько подходит свитер к брюкам. Лир выбегает в коридор, хватает бумажник, где есть хоть немного денег. Несется за верхней одеждой, обувается, все это время зажимая телефон между плечом и ухом. Он изредка отвечает многословному омеге. Покидает квартиру. Маршрутка, полчаса езды, и вот — элитный район их города. Тут живут одни богачи. И его дядя тоже когда-то работал в престижной фирме и мог позволить себе двухэтажную квартиру в новостройке на берегу реки.

Дорогой Лир глотает успокоительные. Пусть, с дядей он не был так близок, но все равно, Коди брат его папы. Последнее, что осталось, как напоминание о родителе. Лир догадывался, что за жизнь ему придется терять людей — все смертны. Но не знал тогда, что это так сильно ранит. Гибель родителей он не может забыть, хоть и прошло десять лет.

В квартире домработник проводит его в спальню, где на кровати лежит бледный, как статуя, дядя. Лир поджимает губы. Из груди рвутся всхлипы, глаза заволакивает пеленой. Но он старательно прогоняет это. Не время для слабости.

Коди был сварливым стариком-бетой, вечно болеющим и на дух не переносящим посторонних в своей квартире. Пускал только домработника, соседа по квартире и его, Лира, единственного родственника. Он догадывался, что однажды Коди не станет, и морально подготавливал себя к этому. Только Лир не думал, что это произойдет так быстро.

Смерть никого не щадит.

Ему приходится заняться подготовкой к похоронам. Собираются знакомые дяди, соседи, бывшие сотрудники по работе. Все-все, кто его знал. Попрощаться.

…Лир до самого вечера решает все вопросы со службами, занимающимися похоронными процессиями. Домой возвращается уставший и пассивный — за целый день он даже не поел. На пороге квартиры его встречает муж.

— И почему так долго?

Лир не отвечает ему, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. Он медленно стягивает пальто, распутывает шарф.

— Мы думали, с голоду помрем, пришлось заказывать еду из ресторана. Ты мог бы и приготовить перед уходом, — попрекает его Рихард недовольным голосом. — Для чего ты мне еще нужен?

— Если я тебе нужен только для обслуживания, то лучше найми себе прислугу, — не сдерживает того, что на уме, Лир.

Он уходит в спальню. Так, как был — в зимней обуви. Слышит вдогонку слова Рихарда, но не вслушивается, ему попросту все равно на все. Он опустошен.

Лир снимает ботинки, забирается под одеяло, накрывает голову подушкой, чтобы не слышать криков Рихарда — и так и засыпает. А просыпается уже утром, замечая, что место на кровати рядом холодное. Простыни не смяты: муж спал где-то в другом месте. И похоже, за пределами их квартиры, ведь диван в гостиной слишком короткий, чтобы на нем лечь.

Лир собирается, одеваясь во все черное. Звонит Рихарду, чтобы попросить его отпроситься с работы. На похороны он планирует пойти с мужем и сыном, как положено. Но Сэдди выходит из комнаты с рюкзаком и заявляет сразу же:

— У меня учеба, — и крутит головой. — Не хочу на похороны. Там все такие унылые, скукота.

— Коди был моим дядей, — возражает Лир.

— Ну, твоим же, а не моим, — пожимает плечами Сэдди, направляясь к выходу из квартиры. Вскоре слышится шелест куртки и стук входной двери.

Он тяжело вздыхает. Вот в какой момент Лир не заметил, как его сыночек превратился в эгоиста? Да, он старался воспитать его должным образом, но допустил ошибку в том, что слишком многое ему позволял. А главным фактором в формировании характера Сэдди стали его одноклассники и не лучшая компания друзей. И теперь на Сэдрика нет управы.

Рихард же по прежнему не берет трубку. Лир звонит ему десятый раз, пока не получает смс: «Перестань звонить, я занят. И подумай над своим поведением и тем, что ты сказал вчера. Жду извинений».

— Да катись к черту, — злится он, не выдерживая такого к себе отношения.

Лиру приходится ехать одному.

На церемонии он мало что говорит. Стоит мрачный, не шевелится, впиваясь взглядом в окаменевшее навеки лицо Коди в гробу. Лир сдерживает слезы, мысленно провожая дядю в последний путь. И так же отстраненно наблюдает, как гроб закрывают и погружают в яму, а рядом стоявшие люди начинают плакать громче.

На поминальном обеде, организованном в пустом теперь доме Коди, он так же не чувствует реальности происходящего. Однако под конец его зазывает в сторону тот самый домработник, указывающий на пришедшего незнакомого человека.

— Это завещание, — поясняет незнакомец. — Коди велел передать его вам сразу после смерти. Хоть и рано еще по законам его оглашать, но вот, держите, — человек достает из папки лист бумаги. — Следуя последней воле Коди, изложенной тут, квартира со всем ее содержимым переходит вам, как единственному кровному родственнику.

Он выдавливает невнятный звук. Дядя грозился переписать квартиру на соседа, вот Лир и не думал, что наследство попадет ему. Он проходится безразличным взглядом по завещанию. Кроме квартиры ничего: все сбережения старика были потрачены на его лечение, а теперь и похороны.

— Вам стоит доделать некоторые документы, и наследство перейдет в вашу собственность.

Лир кивает, забирая лист с собой и аккуратно складывая его в сумку. Он дожидается, пока все присутствующие покинут квартиру, убирает со стола, и только после осознает, что это место теперь его.

Лир осматривает просторную гостиную, оглядывается на лестницу, ведущую на второй этаж. Много комнат, широкие балконы с видом на реку и парк. Но это не радует его. Толку от наследства? Оно не заменит ему, пусть сварливого, но родного человека.

Обратно он идет пешком. Темнеет. К остановке десять минут. Лир бредет не спеша, безразлично осматривая прохожих, спешащих с работы по домам. Взрослые, дети, старики — для всех исход один, впрочем. И его не избежать.

Лир останавливается у набережной. Спускается в парк, где у притихшей реки лавочки и яркие фонари. Он подходит к ограде, вцепляясь в нее руками. Вода спокойна и неглубока, но до другого берега около километра — отсюда видно огни прибрежных фонарей и многоэтажек за ними. Их мерцание всегда вселяло ощущение волшебства, а отражение оранжевого света в темно-синей воде впечатляло. Теперь же Лир пуст.

Он не один — у него есть семья и дом. Но по ощущениям Лир самый одинокий в мире человек. Он тонет в темноте и темных мыслях, и свет с той стороны берега уже не спасает. Лир не хочет так дальше жить, но как жить по другому, он тоже не знает.

И это ощущение беспомощности перед судьбой, миром и самим собой душит.

Он всего лишь слабый человек.

Что-то белое мелькает перед глазами и опускается на нос. Снежинка. Сначала одна, за ней вторая. Десятки, сотни — не сосчитать. Первый в этом году снег, и Лир ждал его появления — он всегда любил зиму. Она напоминает о счастливый временах детства, когда не думалось о проблемах. Беззаботность, радость, теплые объятия живых родителей. Казалось, все это было вчера, но нет — ему тридцать три, и через месяц прибавится еще один ничего не меняющий год. В его случае возраст действительно цифра. В душе он остался все тем же верящим в чудо ребенком, добрым и наивным без меры. Разве что, годы притупили все это, сделали его более спокойным эмоционально.

Да и веры в чудо больше нет.

Он смотрит вверх, где в свете фонаря над головой появляются из темноты снежинки. Они опускаются вниз, таят на его лице и ладонях, а Лир даже не моргает, когда они попадают в глаза. Влага скатывается по щекам, но это не талый снег: слезы. Он не позволил себе плакать на похоронах Коди, не позволил показать перед мужем и сыном, насколько он нуждается в поддержке. А теперь все то, что Лир удерживал, вырывается со слезами.

Падающие снежинки вверху становятся нечеткими. Лир кривится, сжимая губы. Глухо рыдает. Сжимает ограждение заледеневшими пальцами и задыхается. Завтра он снова будет делать вид, что все в порядке.

Но как иногда хочется вернуться туда, где зима казалась сказкой, снег — чудом, а мир волшебным. Туда, где они были живы. Папа и отец. Вернуться бы на краткий миг — обнять их крепко и попросить прощения за то, что так редко навещал-звонил. Он был светом для них, но осознал, как они в нем нуждались, лишь стоя у их могил.

Сколько бы не прошло лет, Лир не может простить себе этого.

И не сможет.

— …Лир?

Он вздрагивает от неожиданного голоса за спиной. Поворачиваетголову и узнает в свете фонаря Арона. Лир отворачивается, надеясь, что он не видит его мокрых щек. Его слезы не для посторонних.

— Я думал, обознался, — альфа подходит и встает около него, тоже опираясь на ограждение. — Тебе не холодно?

Лир качает головой, наклоняясь так, чтобы челка заслонила глаза.

— Что ты здесь, — он прокашливается сразу после этих слов: голос охрип от долгого молчания. — Делаешь?

— Гулял, — пожимает плечами альфа. Лир наблюдает боковым зрением сквозь пряди волос за его профилем. Благо, Арон смотрит вперед. Видит ли он в огнях по ту сторону надежду?

— А ты часто тут бываешь. Вообще, я ожидал тебя тут встретить.

— Ты за мной следишь? — Лир трет зазябшие руки между собой, кое-как поддерживая бессмысленный разговор. Пальцы заледенели и совсем не слушаются.

— Иногда, — альфа неожиданно накрывает его сцепленные в замок ладони своей. — Тебя сложно не заметить, ярко-рыжего. Ты как солнце, — Арон накрывает его руки второй ладонью и сжимает. — Они у тебя ледяные, я погрею.

В его руках действительно тепло. Лир как-то заторможено поднимает на него взгляд и совсем не понимает, почему позволяет этому молодому альфе к себе прикасаться.

— Не нужно, — просит Лир осипшим голосом.

— Ты заболеешь.

— Но ведь… тебе должно быть все равно, — он сглатывает. От внимательного взгляда альфы становится не по себе. Так на него никто не смотрел.

— Не все равно, — Арон сжимает его ладони, не позволяя выдернуть. — Ты мне нравишься, давно. Нет, стой, не так… Я люблю тебя.

Лир давится воздухом и все-таки выдергивает руки, отходя на шаг от явно невменяемого альфы. Запаха алкоголя нет — трезв. И вроде как не под веществами. Тогда… почему?

— Ты совсем ничего не знаешь обо мне. Да и выгляжу я не очень, чтобы влюбиться в образ…

— Не знаю? — Арон, кажется, кривится, будто сказанное Лиром его ранило. — Ты живешь около парка Свободы. Домосед. Иногда выбираешься, ходишь медленно и рассматриваешь прохожих. Шевелишь губами, когда слушаешь музыку в наушниках. Любишь книги о садоводстве, любовные романы и раньше работал в книжном. В отсутствие покупателей читал, подпирая лицо рукой, и солнечно улыбался. Судя по тому, что ходил с фотоаппаратом, умеешь фотографировать, раньше навещал выставки. У тебя нежный голос и мягкий характер. Ты добрый. Подкармливаешь бездомных животных у супермаркета каждый день и разговариваешь с ними, как с детьми. Изредка гуляешь на побережье реки и сидишь вот на этой лавочке с большим псом. Его зовут Норд? На ошейнике написано. И…

— О Боже, — выдает Лир, отходя еще дальше и округляя глаза.

— Черт, подожди, я не маньяк, ты не так понял, я всего-навсего часто замечал тебя то тут, то там уже долгие годы, — оправдывается Арон. — Когда я ходил в среднюю школу, ты работал в книжном магазине. Но тогда я был мелким и боялся подойти. Но теперь…

— Я замужем, — качает головой Лир, мало веря в правдивость происходящего. Такой альфа не может любить его просто так, да еще и со времен средней школы. Это все больше похоже на розыгрыш.

Он вертит головой в поисках камер и притаившихся наблюдателей, но поблизости ни души.

— Я опять оплошал, — шепчет себе под нос заметно раздосадованный Арон. Альфа тяжело выдыхает и отворачивается, потирая переносицу.

— Эм… — Лир не знает, что говорить.

Он замечает, что собственное сердце стучит учащенно, а слезы больше не текут. Если Арон искренний с ним, то это первое любовное признание за все его тридцать три года. Да и еще от младшего на лет десять альфы — и кто бы, будучи в здравом уме, в это поверил?

И все-таки огорчает, что заветные слова он услышал от едва знакомого, а не от мужа, с которым он в браке долгих семнадцать лет.

— Я… мне нужно на маршрутку, — Лир снова трет ладони, уже горящие и пульсирующие от переохлаждения. — Уже поздно.

— Последняя ушла полчаса назад, — Арон поворачивается к нему. — Я на машине. Подвезти?

Альфа поворачивает голову. Глаза в глаза. И наверно из-за снегопада, но Лир отчетливо видит во взгляде напротив печаль.

— Если можно, — соглашается он и разрывает зрительный контакт первым.

Вся эта ситуация словно происходит не с ним: ему до сих пор не по себе. Неудобно.

Лир идет следом за альфой. Разумно ли садиться к нему в машину? Но он уже ездил с Ароном тогда, с больницы. Если бы альфа в самом деле был маньяком и хотел похитить его, то сделал бы это раньше. У него было множество шансов.

Он садится на соседнее кресло в авто, ощущая, что в салоне намного теплее. Арон выезжает на дорогу и молчит. Это его молчание делает атмосферу между ними максимально неловкой.

— Норд умер два месяца назад, — чтобы разбавить тишину, говорит Лир. — Я нашел его на балконе. Похоже, его отравили соседи, они жаловались на его лай. Теперь он на кладбище домашних животных.

— Хочешь туда поехать?

— Нет, — качает головой он, отворачиваясь к боковому стеклу и наблюдая за огнями вечернего города. — Я забрал его с улицы год назад, он был измотанным и старым. Норд бы умер своей смертью, я и хотел, чтобы последние несколько лет он провел с любящим хозяином, но…

Арон перебивает его тем, что накрывает одной рукой его сложенные на ногах ладони. Кратко сжимает в подбадривающем жесте и тут же убирает обратно на руль. Чудесным образом этот альфа отвлекает Лира от темных мыслей. И больше всего его греет то, что Арон не стал лезть к нему в душу и спрашивать о причине слез, которые явно видел. Он снова вспоминает о Норде, и наряду с этим перед глазами возникает образ безразличного мужа и сына-эгоиста.

— Люди отвратительно жестоки, — завершает Лир. Оставшуюся часть дороги он старается сохранить в памяти это умиротворение, которое обрел рядом с чужим ему человеком.

Лир впервые не хочет возвращаться домой.

========== Глава 4 ==========

Он возвращается в пустую квартиру. В ней темно и сыро. Лир долго отогревается, стоя под горячими струями воды в душе. Смотрит в никуда. Его не покидает ощущение, что он поступил неправильно.

Лир выключает воду и останавливается возле зеркала. Внимательно рассматривает себя: и во что тут влюбляться? Возможно, раньше, во времена подработки в книжном магазинчике, он и был более ухоженным. Но сейчас Лир совершенно себя забросил.

«Я не могу воспринимать серьезно альфу, который всего на лет пять-шесть старше моего сына», — думает он, переодеваясь в теплую пижаму и забираясь в кровать.

Сын наверняка в очередном клубе с друзьями, муж — понятно, где, точнее, «с кем». Лир включает ночник, доставая завещание. Фотографирует и отправляет мужу, игнорируя единственное сообщение от него со смыслом «ты должен извиниться». Лир делает вид, что они не ссорились. Все, как всегда. Завтра он встанет, приготовит завтрак — любимые фрикадельки в соусе Рихарда и легкий бульон. Уберет квартиру, подкормит растения на подоконниках, довяжет шарф для сына. Он сжимает челюсти, закрывая глаза.

Жизнь продолжается.

Лир не замечает, как засыпает. Проснувшись от будильника, он думает, что проспал не больше минуты. Моральная усталость не прошла со сном. Но несмотря на это, Лир встает и направляется на кухню. А там… цветы в вазе на столе. Красные розы, целый букет. Не успевает Лир удивиться, как чувствует объятья со спины. Рихард. Но… с чего бы?

— Прости меня, из-за завала на работе я сорвался на тебе, — шепчет муж на ухо. Его феромон мягко укутывает. Лир ощущает горячее дыхание в шею и поворачивается. Рихард мягче в выражении лица, чем обычно.

— Ничего страшного, я не обижался.

Лир, не задумываясь, прощает его. За каплю тепла и заботы со стороны мужа он готов простить что угодно.

— Этот букет для тебя, — Рихард кивает на стол и кратко целует Лира в губы. — В честь примирения. И, — муж достает с кармана коробочку. Открывает, а в ней красивые серьги. — Это в знак моего извинения за то, что не пошел с тобой на похороны дяди Коди.

Лир сглатывает. Никакие серьги не загладят ту ситуацию, но он не озвучивает эту мысль. Автоматически улыбается, принимая коробочку из рук альфы. Ему достаточно того, что Рихард проявил к нему внимание и впервые за долгое время подарил цветы.

Сегодня пятница, но муж не спешит на работу: взял выходной. Вместо завтрака Рихард предлагает ему поехать на кладбище и навестить Коди. Лир чувствует, что что-то не так: муж давно не был к нему таким внимательным. Что заставило его поменяться? Но в груди зреет наивная надежда, что Рихард заметил, как много он делает для него, и начал это ценить.

Они едут на могилу Коди, после обратно. Дома Лир обнаруживает Сэдди, и не просто так, а на кухне. Сын приготовил для них яичницу с беконом, разделяя по порциям и ставя на стол.

— Удивительно, — не сдерживает улыбки Лир. — Молодец, сыночек, — он пробует еду на вкус, немного пересоленную и с яичной скорлупой. — Очень вкусно.

— Это ты так заглаживаешь вину за то, что не ночевал дома? — Рихард, как всегда, строг.

— Ну оте-ец, — тянет Сэдди, состроив виноватый вид. — Я ночевал у Рея дома, можешь ему позвонить и убедиться.

Они завтракают за непринужденным разговором. И эта атмосфера по настоящему нравится Лиру. Он даже начинает верить, что теперь у них все будет, как раньше — в те времена, когда они были молоды, а Сэдди совсем маленьким, послушным. Он и мысли не допускает, с чем могут быть связаны такие перемены. Возможно, муж поговорил с Сэдди и образумил его. Скорее всего, так оно и было.

В любом случае, сейчас Лир чувствует себя намного лучше. От вчерашней тоски мало что остается. Он делится с родными новостью, что скоро они переедут в центр города, элитный район, откуда Рихарду намного ближе добираться до работы. Показывает бумаги, а муж говорит, что разберется с оформлением. У Рихарда брат работает на соответствующей должности: он сделает все быстро и задним числом, так что очень скоро они смогут начать перевозить вещи.

После тесной двушки квартира Коди кажется королевскими хоромами. Но все-таки Лиру неспокойно. Для него кощунственно то, что они так легко перебираются в место, где еще недавно жил его дядя. Не прошло и девяти дней — разве это правильно?

Этим же вечером муж приносит ему какие-то бумаги, взятые у брата.

— Он завтра уезжает в отпуск, — сообщает Рихард. — Сказал быстро подписать это и привезти ему, а то у него скоро кончается рабочий день. А под утро брат уже улетает в теплые страны на целый месяц, и оформить квартиру никак не получится, придется ждать или волочиться по другим, а ты знаешь, как это дорого и долго.

— Знаю, давай сюда, — поспешно кивает Лир. Рядом за столом сидит Сэдди, такой же тихий, как с утра. Он смотрит на сына, переводит взгляд на бумаги перед собой, берет ручку.

Лир присматривается, пытаясь прочитать небольшой шрифт. В последнее время у него село зрение.

— Быстрее, у нас осталось полчаса, он скоро уедет, — подгоняет его муж. — Вот тут ставь, — тыкает вниз страницы. Лир подписывает. — И на этой странице, и тут тоже, — указывает альфа.

Он подписывается, стараясь выводить подпись быстро и красиво, чтобы была везде одинаковая.

— Я возьму твой паспорт.

— Бери, там, в моей сумке, — кивает ему Лир.

Он уже в предвкушении, когда наконец-то сможет держать в руках свидетельство того, что у него есть личная недвижимость. Дом, который принадлежит ему. Лир так любил гулять у реки, а теперь сможет каждое утро смотреть на нее, сидя на широком балконе в кресле за чашечкой кофе. Жизнь и правда налаживается.

Пока Рихард уезжает разбираться с документами, он отправляется в центр города. Гуляет неспешно, почему-то вспоминая о том, что произошло несколько дней назад на набережной. Арон… был ли он искренний с ним? Альфа выглядел серьезным и было заметно, что ему некомфортно напрямую говорить о чувствах.

Лир старается прогнать надоедливый образ из головы. У него есть муж и взрослый сын. Но сознание вопреки подкидывает картинки. Темнота, снег, свет фонаря над головой. И Арон — в темном пальто, с русыми длинными волосами, завязанными в небрежный пучок. С внимательным взглядом и сдвинутыми к переносице бровями. Лир осуждающе качает головой. Да, он любит вот так оценивать прохожих, но об Ароне лучше забыть.

Он добирается до квартиры дяди, открывая ее своим ключом.

Лир осматривается, придумывает, какие обои поклеить, какие вещи где поставить. Коди всегда повторял ему, чтобы он не переживал о нем после его смерти и жил дальше. Но Лиру все равно не по себе находиться в этом доме. Тем более, в качестве хозяина.

В большинстве комнат хороший ремонт. Мебель дорогая. Некоторые предметы старинные — Коди собирал антиквариат. У него должна быть коллекция старых марок, продав которые, можно купить еще одну такую же квартиру. Но Лир не собирается продавать без надобности то, что его дядя собирал всю свою жизнь. Это надругательство над памятью о нем.

Лир планировал остаться тут на ночь. Так и сказал мужу с сыном — мол, вернется утром, ему нужно побыть одному и привыкнуть к мысли, что дяди больше нет, и он будет жить в его доме. Он проверяет телефон. Звонков нет, значит, все нормально. Но Лир замечает краем глаза значок с сообщением на соцсети. Он редко туда заходит, разве что перекинуться несколькими словами с давним другом со школы — Ориэллом.

Лир нажимает на диалоги, и видит, что это далеко не Ориэлл. На фото в кружочке он узнает Арона и сглатывает. Колеблется мгновение и все-таки нажимает. Ему высвечивается диалоговое окно с несколькими сообщениями. Два дня назад: «Привет. Как ты себя чувствуешь?» — первое. Дальше день назад: «Не хочешь поговорить?» и «Скажи, если нужно с чем-то помочь или отвезти куда-то».

Он немало удивляется. Сидит и перечитывает еще раз, не зная, как ответить, и стоит ли вообще отвечать. Но раз прочитано, то будет неправильным игнорировать. Он набирает «Привет», но стирает, исправляя на «Здравствуй». Думает. Да, Арон обращается к нему, как к одногодке, но стоит ли следовать его примеру?

Он по быстрому отвечает, отказываясь от предложенной помощи и разговора. Лир не имеет права общаться с другим альфой, проявляющим к нему внимание. Кольцо на пальце — не просто украшение.

Он блуждает по дому, слушает тишину. Заходит в одну из гостевых спален, думая переночевать сегодня тут. Но атмосфера давит на него. Перед глазами бледное лицо старика. Ему кажется, будто его призрак находится сейчас тут и смотрит осуждающе, обвиняя в том, что Лир так быстро решил перебраться в доставшийся по наследству дом. Он не выдерживает сожаления и одиночества — для комфорта ему нужны люди рядом. Срывается с места.

Лир быстро собирается и решает возвращаться домой, не предупреждая наверняка спящих мужа с сыном. Кое-как вылавливает маршрутку, протискиваясь между пассажиров. В квартиру проходит тихо, на цыпочках. У Рихарда очень хрупкий сон.

Он заглядывает сначала к сыну, но того, оказывается, нет. Наверно, снова пошел к Рею с ночевкой.

Лир вздыхает. Подросток и есть подросток — и что с него взять? Сэдди хочется веселиться, и он может понять его рвение.

Однако из спальни доносятся какие-то странные звуки. Он подходит ближе. Скрипы кровати, приглушенные… стоны? Лир распахивает дверь, и в свете настольной лампы отчетливо видит, как какой-то омега движется на Рихарде.

Они занимаются сексом.

Лир врастает в пол, холодея.

Рихард обращает на него внимание, приостанавливает омегу, положив ему на бедра широкие ладони. Альфа смотрит на него, но сожаления в нем не видно.

— Выйди отсюда, не видишь? Я занят.

И они, как ни в чем не бывало, продолжают. Омега начинает непристойно громко стонать, чем окончательно выбивает Лира из себя.

И он уходит. Просто разворачивается и идет на кухню, словно увиденное им — совершенно обыденная вещь. Он еле добирается до стула, ноги подгибаются, его сильно трясет и знобит. Глаза наполняются влагой. Вскоре на белой скатерти виднеются капли. Кап-кап.

Кап-кап.

Лир был прав.

Он догадывался, но тем не менее, это поразило его.

Лир давится рыданиями на кухне, думает о своей бесполезности, старости, неумению удовлетворить. «Сам виноват», — звучит в голове. Тот омега был с хорошей фигурой и извивался со знанием дела. Его стоны до сих пор звучат со спальни.

«Так вот, почему ты был со мной добрым», — давится он осознанием. — «Альфы зачастую задаривают супругов подарками, как бы извиняясь за измены, чтобы потом совесть не ела. Ха-а… Какой же ты ублюдок, Рихард».

Он вытирает злые слезы, а те все текут и текут без остановки. Скатерть у локтей уже мокрая. Внутри зреет возмущение, а на ряду и мысли об отмщении. Но что он может? Тоже изменить? Так Рихарду на это все равно.

Ему противно от самого себя. Это же как нужно себя не уважать, чтобы терпеть такой плевок в душу?

Он продолжает сильно тереть глаза, пока не замечает, что звуки стихли, а в проеме стоит Рихард. Голый. На его плечах и груди видны следы от ногтей и несколько засосов.

Лир качает головой в отрицательном жесте, когда альфа подходит ближе к нему. От него воняет чужим омегой и ярким запахом секса. От этой смеси подташнивает.

— Не приближайся, — сквозь всхлипы выдавливает он осипшим голосом.

— Да брось ты, ничего такого не произошло. Хватит делать драму на пустом месте.

— Ничего не произошло?.. — давится возмущением Лир.

— Как будто между нами было что-то, кроме печати в паспорте, — добивает Рихард. — У меня с тобой брачный договор, а с ним — любовь.

========== Глава 5 ==========

Лир уязвлен.

— Но, — он вытирает слезы рукавами и встает, опираясь на стол. Смотрит мужу в глаза и спрашивает: — Разве я тебе плохой супруг? Ты привел любовника в наш дом, на нашу постель. Это подло, Рихард.

— В этом доме нет ничего твоего, кроме чертовых растений в горшках, — начинает злиться альфа, распуская удушающий феромон.

— Вот как?.. — он задыхается в феромоне и обиде. Его трясет, мышцы слабеют. Из горла так и рвутся ругательства и все-все-все, что накипело за годы совместной жизни.

Но Лир молчит.

— Смирись с присутствием Бланш в моей жизни и продолжай заниматься своими обязанностями. И да, спишь сегодня на диване, кровать занята, завтра с утра подай нам завтрак, и обязательно блины с джемом, Бланш их обожает, — Рихард выходит, как ни в чем не бывало.

Лир заслоняет лицо трясущимися руками. Он не может дышать. Рвение уйти отсюда, показать протест слишком сильно, но он давит его, как может. Если Лир уйдет, Рихард не станет его возвращать. И их семья распадется, как будто и не было семнадцати лет, а как жить без них, он попросту не представляет.

Лир не может уйти, но и остаться — непосильно.

— …Я тебя таким и представлял, — чужой голос за спиной. — Блеклым и страшным.

Он поворачивается. Перед ним тот самый омега, названный Рихардом Бланш. В одном шелковом халате, с растрепанными блондинистыми волосами, завитыми в локоны. На вид лет тридцать, но ухоженный: тело подтянутое, как и лицо. Тонны косметики, дорогая отдушка. В руке тонкая сигарета, которой омега затягивается, прикрывая глаза с нарощенными ресницами. Руки тоже с острыми красными ногтями, пальцы в кольцах. Дорогой омега. Разве Рихарду такой по карману?

— Тут нельзя курить, — выдавливает Лир, невольно сравнивая себя с ним и понимая, почему муж ослеп от нового увлечения настолько, что привел его в их квартиру. — Я не понимаю, что тебе надо от моего мужа, — он смелеет, говоря то, о чем подумал. — Прошу, не разрушай нашу семью. Ты в состоянии найти себе свободного богатого альфу. Мы в браке много лет и у нас есть общий ребенок, хотя бы о нем подумай. И не кури, пожалуйста, у нас противопожарная сигнализация сработать может…

— Ты всего лишь прислуга, не указывай мне, что делать, — пренебрежительно бросает Бланш и выдыхает дым в его сторону. — То, что ты его законный супруг, ничего не меняет. Прав у тебя не больше, чем у домработника. Разрушать семью, говоришь? А знаешь ли ты, что она уже давно разрушена и разрушена тобой? Или пока ты пек свои пироги, то не заметил, что Рихард давно трахается со мной? Ты такой наивный, в твоем-то возрасте, аж смешно становится.

— Ты, — Лир запинается. — Ты не имеешь права…

— Да-да, конечно, — смеется Бланш и тушит сигарету о скатерть на столе, прожигая ее насквозь. — Стоит мне только захотеть, и Рихард сразу же с тобой разведется. Он слепо меня обожает и делает все, что я захочу. Тебе не дано так же искусно управлять альфами. Таким как ты, суждено только мыть полы и выглядеть, как половая тряпка. Запомни, твое место вот тут, — указывает вниз. — И не вздумай раскрывать рот. Таковы правила в этом мире. Ты или крутишься, как можешь, чтобы взобраться на вершину, или плывешь по течению, превращаясь в то ничтожество, каким сейчас являешься ты.

Лир резко выходит из кухни, направляясь в спальню и вываливая с полки вещи. Достает сумку, пихает туда все подряд без разбору. Слезы застилают взгляд, руки слабы и ноют. В груди жжет — он оскорблен, унижен, а сказать в ответ нечего: Бланш сказал горькую правду. Но терпеть это слишком сложно.

Хватит. Натерпелся уже, семнадцать лет терпел, притворяясь, что его устраивает такой расклад.

Он вылетает из квартиры, толком не застегнув пальто. Вот так, на мороз нараспашку, с кое-как замотанным вокруг шеи шарфом. Волосы лезут в глаза, снег нещадно бьет по разгоряченной коже. Лир идет на остановку, дожидаясь редкой ночной маршрутки.

Плакать больше нет сил. На смену буре приходит апатия. Он безвольно сидит в маршрутке, прислонив голову к стеклу. Дышит на него, вытирает раз за разом, рассматривая пустые улицы ночного города.

Полчаса — остановка. Лир выбирается, кое-как тянет за собой дорожную сумку. Ему плевать на взгляды редких прохожих. Он добирается до квартиры. Хорошо, что у него есть куда пойти, если бы не квартира дяди, ему пришлось бы ночевать на улице в мороз.

В квартире тишина и мрак. Атмосфера подавляет. Лир устало падает на первую попавшуюся кровать в пальто и обуви. Сон не приходит. Лир смотрит в темный потолок и ничего не чувствует. Но это призрачное спокойствие ядовито.

Он строит планы.

В принципе, все не так уж плохо. Если он уйдет от мужа, то сможет жить тут. Продаст что-то из антиквариата, или же ту самую коллекцию марок: он сможет спокойно жить еще несколько лет на эти деньги и ходить в университет. А когда закончит, пойдет работать.

Но, кажется, его ждет все тот же исход: Лир, как и дядя Коди, будет доживать годы в большой квартире, одинокий и больной. Только у дяди был он и соседи, а у него не будет никого.

Эта мысль пугает до пробирающего изнутри холода.

Вот, почему Лир так боится потерять мужа с сыном. Его пугает старость в одиночестве.

Он мало верит, что у него получилось бы создать другую семью. Кто обратит внимание на немолодого и слабого омегу, когда вокруг полно красивых и полных сил? Арон? Так этот альфа тоже найдет себе помоложе и откажется от громких слов, сказанных тогда на набережной. Этот альфа тоже посчитает его скучным, когда узнает поближе. И все.

С этим он и засыпает. Правда, ненадолго. Тревожные мысли мучают его и не дают спать. Сердце стучит учащенно, приказывая возвращаться, привычка к Рихарду и Сэдди тянет обратно. Семнадцать лет — не день, просто так не забудутся. Но с другой стороны, останавливает обида. За все эти годы он впитал в себя столько фраз, что сам в них поверил.

«Ты ненужен».

«Бесполезный».

«Старый».

«Ты прожил жизнь зря, займись чем-нибудь, ничего не делаешь целыми днями».

«Думаешь, тебе сложно найти замену?».

«Молчи, твое мнение тут ничего не значит».

И сотни, тысячи других убийственных слов. Почему же он держался, притворяясь, что у них все нормально? Почему годами не видел другого выхода, прикидываясь беспомощностью? Рано или поздно эти изматывающие отношения должны были прекратиться. Рихард слишком токсичен.

Но что ранит еще больше, как это то, что его извечно холодный муж смотрит на Бланша влюбленным взглядом и говорит о нем с заметным теплом. То, что всегда пытался заслужить Лир, получил другой омега. И Бланш явно приложил к этому меньше усилий. Точнее быть, красивую внешность и умение подыгрывать.

Впрочем, логично. Побеждает тот, кто хитрее.

Он лежит и наблюдает, как пространство в комнате медленно светлеет и заполняется лучами солнца. Пора вставать.

Лир пишет Рихарду сообщение о том, где он может забрать документы на квартиру. Их должны были уже сделать. Он впервые так серьезно задумывается о разводе. Обдумывает случившееся на свежую голову, а не под эмоциями, как вчера, и все больше убеждается, что не хочет возвращаться обратно. Терпению тоже есть предел.

Лир осматривает кухню, находит небольшие запасы специй и пачку гречки. Странно, что тут вообще это есть — домработник всегда приносил еду для дяди сюда, и крайне редко готовил на месте.

Он так погрязает в мыслях, что не сразу замечает звонок в дверь. Думая, что это домработник решил навестить его или сосед-склерозник забыл, что Коди уже нет, и пришел в гости, Лир открывает дверь. Перед ним люди в полицейской форме — трое. И четвертый с ними… Рихард.

— Вот он, видите? Забрал ключи и заперся изнутри. Не хотел открывать, — говорит что-то странное муж.

— Разберемся, — один из полицейских проходит внутрь без приглашения. — Значит, вы, Лир Грегори, — обращается к нему незнакомый по фамилии его родителей, — незаконно вторглись в собственность вашего бывшего мужа Рихарда Тарно и отказывались его впускать.

— Что? — он хмурится, не понимая, к чему клонят эти люди. — Эта квартира моя, мой покойный дядя, Коди Грегори, завещал ее мне. И с мужем мы не разведены.

— Бредит, — говорит один из пришедших. — Вы говорили правду, Рихард. Он не в себе.

— Вот, смотрите, в документах говорится об обратном, — первый из полицейских достает бумаги и протягивает их Лиру.

Он всматривается. В них сказано, что владелец дома по этому адресу — Рихард, и что собственность передана ему от Лира. Дальше — бумаги с его же подписью. Под ними подписанное заявление о разводе, дальше — уже подтверждение развода.

И он все осознает.

Руки начинают дрожать. Рихард обманул его, подсунул бумаги, обустроил все так, что Лир добровольно их подписал и сам по сути отдал ему квартиру дяди.

Их развели. «Задним числом», у Рихарда, как у адвоката по профессии, есть связи. Судя по датам, все сделали быстро, без суда и личного присутствия Лира.

Он попросту шокирован. Раскрывает рот и не знает, что сказать. Полицейские же смотрят на него с нескрываемой насмешкой и забирают документы обратно.

— Если вы немедленно уйдете из квартиры, то мы не будем составлять протокол и отпустим вас, — говорят ему.

— Рихард, ты… — Лир смотрит в упор на альфу, ищет в нем хоть намек на то, что происходящее — неудачная шутка. Он не в силах поверить в реальность.

Это слишком жестоко.

— Да он сумасшедший, — обращается к полицейским Рихард. — Таскается за мной, думает, что между нами еще не все кончено. По нему психушка плачет.

— Вижу, — поддакивает ему кто-то и противно смеется.

— Так, Лир Грегори, попрошу на выход, не задерживайтесь, — какой-то человек кладет ему руку на плече, и Лир резко отскакивает в сторону. Нет. Это не может быть в самом деле правдой.

— Он… он обманом это все. Не верьте ему, он клевещет, я в своем уме, — но голос предательски дрожит, а глаза слезятся. — Документы поддельные, я не давал согласия на развод…

— Успокойтесь, иначе нам придется увезти вас в участок, — кто-то снова пытается к нему лезть.

— Вы не имеете права, — сопротивляется Лир, впервые за годы повышая голос от отчаяния. — Вы, не имеете, права!

— Видите? Он неуправляемый, — слышит он голос Рихарда. — У него галлюцинации, видит то, чего на самом деле нет.

Этот альфа, которого он считал родным, выставляет его сумасшедшим перед остальными, как будто мало было поддельных бумаг.

Ему приходится сдаться. Приходится собрать вещи обратно в дорожную сумку. Лира выставляют за дверь, отобрав ключи. Вот так запросто — без вариантов. Он стоит перед дверью и задыхается.

— За что?.. — хрипит в пустоту.

Он все не верит, что больше ничего нельзя исправить. Срывается с места, мчит к остановке. Там — на первую встречную маршрутку, полчаса и Лир у подъезда дома, где прожил последние семнадцать лет. Если он поговорит с Сэдди, то сын сможет помочь ему смягчить Рихарда. Или хотя бы посочувствует.

Лир открывает своим ключом, и прямо в коридоре натыкается на Марика. Курящего. Омега презрительно фыркает.

— Сэд, иди сюда, тут этот твой приперся, — Марик выдыхает сигаретный дым прямо ему в лицо и смеется. — А ты еще не в курсе, что больше тут не живешь?

— Это мой дом, — возражает Лир, проходя внутрь. В простреленной Рихардом душе клокочет злость.

— Ошибаешься, папаша, — продолжает смеяться омега.

— О-о, — Сэдди выходит из комнаты. — Сейчас все доходчиво поясню. Тут, понимаешь, какое дело… Отец пообещал переписать на меня эту квартиру, как только мне исполнится восемнадцать. А до этого я буду жить тут с Мариком, а отец будет жить в его новой квартире с женихом. Круто мы придумали, да?

— Так ты с ним заодно? — он холодеет от осознания, что и сын его предал.

— Думай, как хочешь. Зато теперь мне никто не будет ковырять мозги вечными советами, — пожимает плечами Сэдди.

— Ты не можешь, ты же мой сын, я жизнь положил на то, чтобы сделать все для те…

— Опять начинается, — цокает языком Сэдди. — Давай-давай, вали отсюда.

— Ты хоть понимаешь, что мне некуда идти?

— Не мои проблемы, — отрезает сын. — Я не хочу и дальше жить под твоей гиперопекой. Все, мне это надоело. Хватай свой чемодан и вон. Это моя квартира.

— Но…

Сын грубо хватает его за воротник пальто и выпихивает за пределы коридора силой. Громкий хлопок оповещает, что дверь закрыта.

Лир идет. Спускается с шестого этажа вниз пешком. Еле передвигает ноги, в груди пожарище — невыносимо жжет. Он перестал судорожно искать выход из ситуации. Просто бредет, оказываясь вскоре на улице, где снег окрашивает белым больше не родную улицу.

Он идет, а лужи под ногами замерзли. Шум, люди, гудки машин с трассы неподалеку. А Лир все бредет и не знает, куда. У него нет ни образования, ни жилья, ни работы. И даже связей нет.

Лир поворачивает голову и натыкается на свое отражение в витрине. Вот он — использованный и выброшенный за ненадобностью. Старый бесполезный омега.

Изувеченный.

========== Глава 6 ==========

Он сидит на лавочке у супермаркета, доедая булку, купленную на последнюю мелочь в кармане. Перебирает попутно номера в телефоне. Кому он может позвонить? Дарлу, у которого пять детей и пьющий муж, и живут они в однокомнатной квартирке? Так у них точно будет негде провести ночь. Второй школьный друг, Ориэлл, переехал в другой город, третий заграницей. Ему даже обратиться не к кому.

На ум почему-то приходит мысль об Ароне, однако у него нет ни его адреса, ни номера телефона. Разве что соцсеть, но после того, как Лир так некрасиво отказал ему в общении, было бы подлым просить о помощи.

Лир жадно глотает последние куски, застревающие в горле. Он догадывается, что это его последняя пища на этот день. Было бы где переночевать, он смог бы найти подработку, пусть самую грязную. Мыл бы полы в дешевой забегаловке или пошел на стройку. Туда, где возьмут без диплома о высшем образовании.

Он смотрит в приложении погоду. Этой ночью обещают минус двадцать. Значит, пересидеть на лавочке не выйдет, а уже начинает темнеть. Невольные слезы безысходности застывают в глазах. Холодно, тело занемело от мороза — Лир дышит на ладони, трет их и не чувствует пальцев. Изо рта пар.

Стоило ли положить семнадцать лет к ногам мужа и сына, чтобы в итоге оказаться на улице?

Он поднимается. Берет сумку, думая вернуться в квартиру и попросить сына отдать хотя бы его старенький ноутбук и фотоаппарат, а так же немногочисленные украшения. Все это можно продать. Кроме фотоаппарата, конечно же — подарок отца, такие вещи не продаются. На вырученные деньги он сможет снять комнатку на ночь.

Лир ступает вперед и неожиданно на кого-то натыкается. Поднимает голову — Арон. Сердце начинает биться быстро от испуга. Или от стыда — он ведь снова заплаканный и выглядит жалко.

— Привет, — Арон не улыбается, как обычно. Он хмур. — Я видел тебя тут часа два назад, и вот, возвращаюсь в магазин, а ты все еще сидишь. Ты кого-то ждешь? — альфа бросает взгляд на дорожную сумку и переменяется.

Лиру неудобно просить его о помощи. Язык не поворачивается признать, что в его личной жизни не все так гладко, как хотелось бы. Он боится осуждения со стороны почти незнакомого ему человека, боится услышать набившее оскомину — «сам виноват».

— Мне… — он не договаривает «некуда пойти».

— Поссорился с семьей? — догадывается альфа.

Лир упорно смотрит на пуговицы на темном пальто, после на длинные пряди волос по плечам, но никак не в глаза. Ему стыдно.

— Они тебя выставили, что ли? — продолжает спрашивать Арон.

— Выгнали, — через силу кивает Лир. Ему не по себе признавать свою ничтожность и неспособность дать отпор мужу. Бывшему мужу. — Я тут… — он запинается. Пересиливает себя и все-таки договаривает: — Могу я попросить тебя о помощи? Мне правда не к кому больше… Это самое, обратиться.

— Ты замерз, — альфа заглядывает в лицо. Стряхивает снег с его одежды, заметно недовольный. — Поехали со мной, тебя срочно нужно отпоить чаем. Примешь у меня горячую ванну, потом расскажешь, что случилось.

Арон без лишних расспросов забирает его с собой, усаживая на соседнее кресло в машине. В салоне тепло, и от перепада температур кожа начинает гореть. Кроме того, Лир чувствует себя странно. Самые родные люди отказались от него и прогнали на улицу — а обычный знакомый решился обогреть.

Альфа припарковывает машину и помогает ему выбраться, взяв тяжелую сумку вместо него.

— Эм, я понесу, — возражает Лир.

— Нет.

Арон говорит это так твердо, что спорить с ним дальше кажется бесполезным. Лир идет за ним. Подъезд, лифт, лестничная клетка. И вот, он неуверенно проходит вслед за Ароном в квартиру. В глаза сразу же бросаются светлые цвета и минимализм. Но он слишком устал, чтобы рассматривать обстановку.

— Ты купил мне чипсы? — из одной из комнат неожиданно выглядывает знакомый на вид подросток. Это Рей. — Ой… а этот что тут делает?

— Только попробуй сказать что-то в его адрес, — Арон кивает в сторону Лира. — Иди повторяй правила по геометрии, я зайду через десять минут, проверю.

— Ну бли-ин, — тянет Рей и исчезает за дверью.

— Ты живешь с родителями? — спрашивает Лир, осматриваясь по сторонам. Похоже, квартира большая, не меньше трех комнат. Тут есть где жить целой семье.

— Нет. Родители разведены, а мелкий временно со мной, — Арон чешет шею, хмурясь. — Это моя квартира.

Лир кивает. Из-за эмоционального накала сейчас он выжат и не может чувствовать ничего, помимо усталости. Альфа проводит его на кухню, спрашивая у него что-то про чай. Лир соглашается, толком не понимая, на что. Он снова вспоминает в деталях все, что случилось за последние сутки. Измены, предательство, потеря жилища и семьи… все это сильно давит на плечи, нашептывая: «Ты не достоин сидеть на этой светлой кухне. Не достоин принимать помощь. Твое место на дне». И от чего-то слова эти звучат голосом Бланша.

«Ты — ничтожество».

«Ты прожил жизнь зря».

«Не дурак ли? Потерял все, что имел».

— …Готово, — перебивает бесконечный поток сожалений Арон. — Только осторожно, не обожгись, он еще горячий. Тебе остудить? — альфа садится рядом, слегка трогая его за плечо. Лир слышит его тяжелый вздох и только после этого поворачивает голову в его сторону. И натыкается на внимательный взгляд.

— Спасибо, — Лир снова опускает голову, подвигая большую чашку к себе. Чай внутри красноватого оттенка, пахнет приятно. Он подносит ее к губам, отпивая глоток. Горячо. Язык начинает неприятно печь.

— Ну куда, — опаздывает Арон. — Обжегся? Давай сюда, я остужу.

Он наблюдает за тем, как альфа мешает содержимое чашки ложкой, с совершенно серьезным видом на нее дует. Это напоминает ему то, как он так же когда-то остужал чай для сына. Сэдрик… в голове все еще не уложилось до конца осознание, что Сэдди запросто от него отказался.

— Держи, — Арон снова перебивает его темные мысли. — Давай пей, я пойду поищу для тебя чистые полотенца и наполню ванну.

Лир выпивает чай большими глотками, почти не чувствуя вкуса. Обожженный язык печет и перебивает вкусовые рецепторы. Руки дрожат. И от этой дрожи не спасает даже горячая вода в ванной. Он лежит в ней, держась за ободок. Лир опускает голову под воду, открывая глаза. Пузырьки вздымают вверх, звуки приглушенны. Если он утонет в чужой ванной этой чужой квартиры — станет ли ему легче? Будет ли меньше болеть?

По ту сторону мира боли нет места.

Он щурится, чувствуя, как грудная клетка сжимается от нехватки воздуха. Спазм, второй — и Лир выныривает, резко вдыхая и разбрызгивая воду на пол.

Вместе с потерей сына и мужа он потерял смысл.

«Жить нужно ради себя», — вспоминаются слова Арона. За которые он хватается, точно как за этот ободок ванной.

Лир винит себя за минутную слабость. Выбирается из ванной, наскоро вытираясь предоставленным полотенцем. Одевается в сменную одежду, которую достал ранее из дорожной сумки. Он выходит в коридор и не знает, куда пойти, поэтому продолжает стоять, пока Арон не выходит из комнаты Рея.

— Согрелся? — альфа подходит ближе. — Пошли, покажу тебе твою комнату. Она гостевая и давно пустует, — Арон открывает одну из дверей. Включает свет.

Лир пробегается взглядом по двухспальной кровати, тумбочкам по обе стороны и небольшому шкафу в углу. В другой стороне стоит столик со стулом. Просто и без лишних предметов.

— Я буду в соседней комнате справа, если что-то понадобится, заходи, — говорит альфа. — Туда можешь сложить одежду.

— Я ненадолго, — пассивно произносит он. — На одну ночь и все.

— А тебе есть куда пойти?

— Я найду, — кивает Лир, но на самом деле не представляет, как и где будет искать жилье без денег.

Что будет, если Сэдди откажется отдавать его вещи? Не может же он попросить у Арона в долг — это было бы слишком нагло с его стороны. Лир и так пользуется его гостеприимностью и причиняет неудобства.

— Оставайся на столько, сколько тебе нужно. Скромность тут лишняя. Раскладывай вещи, я приду, позову тебя ужинать.

Альфа покидает его в комнате одного. Лир какое-то время так и стоит на месте. Почему этот человек так хорошо относится к нему? Почему впускает в свой дом, не заботясь о безопасности и о том, что Лир вполне мог оказаться мошенником или вором? Любит?

Арон в самом деле любит его?

Лир качает головой в отрицательном жесте. Этот альфа очень скоро разочаруется в нем, поняв, что за внешней оболочкой скрывается слабый больной человечек.

Он падает на кровать. Лежит, смотрит в одну точку. И в голову снова лезут обрывки услышанных фраз. Лир раз за разом возвращается в ту ситуацию в квартире дяди, и лучше от этого не становится. Как он мог так сглупить и довериться обманчивому теплу и подаркам Рихарда? За ними изначально скрывался подвох. И это вполне в стиле бывшего уже мужа: он адвокат и умеет проворачивать дела и выигрывать в самых сложных ситуациях.

Вот его слепое доверие и сыграло с ним злую шутку.

Он щурится. Слез больше нет. Зато есть апатия, временно спасающая от боли и сожаления.

— Ты спишь? — негромкое со стороны двери.

Лир поднимается и бредет за Ароном на кухню.

Еда, приготовленная альфой, выглядит аппетитно. Он совсем не хочет есть, но под пристальным взглядом стушевывается и отправляет в рот ложку за ложкой. Обожженный ранее язык все еще печет.

— Спасибо, — благодарит он искренне.

Альфа в ответ улыбается ему и убирает посуду со стола. После отодвигает стул и садится рядом. Подпирает голову рукой, запуская пальцы в волосы. В приглушенном оранжевом свете Арон кажется уставшим.

— Что у тебя случилось? — спрашивает и смотрит с прищуром.

— Долго рассказывать, — пожимает плечами Лир. Он не имел привычки жаловаться другим, только самому себе, да и то мысленно. — Муж, он… у нас не очень хорошие были отношения. В итоге он попросту от меня избавился. Сын тоже с ним заодно. Это… Рихард развелся со мной. И подделал бумаги на квартиру, которую я получил от дяди.

— И ты не сталразбираться? — возмущается Арон. — Для этого существует полиция.

— У него связи, — качает головой он. — И Рихард адвокат. Он знал, как сделать это грамотно. Со стороны правовой системы не к чему придраться, потому что я сам подписал документы и не посмотрел, о чем они, — сознается он. Сейчас ему особо стыдно за свою ошибку, которая слишком дорого ему стоила.

— Да ты же не маленький, чтобы подписывать, не читая, — Арон качает головой, тяжело вздыхая. — Или ты не знал, что он может так поступить с тобой?

— Знал, но… — он прикусывает губу. Осекается. Что бы он не сказал, это не оправдает его проступка. Укоры со стороны Арона, пусть и справедливы, но ранят.

— Ох… сделанного не вернешь. Получается, ты добровольно передал наследство мужу. Тут действительно не докажешь, что тебя обманули. А вот с разводом мне не совсем понятно. Он развелся с тобой без твоего присутствия? Это уже нарушает законы, ведь по правилам на бракоразводном процессе должны присутствовать оба, если на отсутствие нет серьезных причин.

— Да все равно на это, — Лир зажимает ткань растянутого свитера в кулаках. — Я сам думал с ним развестись. Мне квартиру жаль. И… от самого факта, что Рихард с Сэдди… — он запинается. Лир и так слишком откровенен, он только сейчас замечает, что почти свободно говорил о том, о чем думал. Это непривычно для него.

— Так, наследства у тебя больше нет, считай, но что с квартирой, в которой ты жил? Она на кого оформлена, ты там прописан? — продолжает разбираться Арон.

— Квартира куплена Рихардом, а там, где я жил до замужества, то есть, дом моих родителей, он сгорел… — «вместе с ними», недоговаривает Лир. — В квартире теперь обосновался Сэдди с каким-то гулящим омегой. Я думал, что смогу достучаться до него. А если нет, то хотя бы попросить отдать мне мои вещи и растения, они все равно засохнут без меня, — как бы ни хотел, а он все равно жалуется, и от этого ему только хуже.

— Так, все, собирайся, — Арон встает, и отодвинутый стул скребет ножками по полу. — Я вставлю твоему баловню мозги.

— Ой, только не надо его бить, — спохватывается Лир.

— Что бы он ни сделал, ты все равно будешь его защищать, да? Я все понимаю, он твой родной сын, но всему есть грань, в том числе твоему терпению и его наглости, — бросает альфа. Его феромон усиливается, становится цепким и раздражающим ноздри. — Идем, заберем твои вещи. Сыночка я трогать не буду, если тебе так жалко его смазливое личико.

Лир кивает, быстро собираясь. Ему не верится, что Арон стал на его защиту и собирается помочь отобрать некоторые вещи, в том числе и ноутбук, который Сэдди ему бы не отдал. Но в то же время на душе противно от самого себя и точных слов альфы, который ничуть его не жалел и оценивал его поступки здраво. А чего Лир ожидал? Что Арон растечется перед ним лужицей, станет успокаивать и говорить, какой он бедный-несчастный?

Они собираются и выходят вместе, альфа попутно прихватывает два пустых ящика для растений. До нужного дома минута-две ходьбы. Лир внутренне настраивается, замечая, что на улице не так уж и холодно, как для обещанных минус двадцати. Но все равно он благодарен Арону, что тот не оставил его в такой мороз на улице, как выброшенную бывшими хозяевами собачонку.

Рядом с Ароном ему не страшно, что Сэдди снова применит силу и вытолкает его за порог. Этот альфа пускай и не такой высокий, как Рихард и Сэдрик — на голову ниже точно — но шире в плечах и крепче. Лир осматривается на ночные улицы, на темное небо и фонари. Снежный покров блестит, заменяя звезды, которых не видно из-за облаков. Эта атмосфера нагоняет тоску. Как бы Лир ни пытался скрыть свое состояние — не получается. Он как разбитая ваза. Лежит осколками на полу, и не может сам себя склеить.

Перед дверью в бывшую родную квартиру его пронимает особо тягучей болью.

— Я… — он сипло говорит это, прокашливаясь. — Давай я попробую поговорить с ним сам. Это все-таки моя проблема, некрасиво будет впутывать тебя. Подожди меня тут, хорошо?

— Я буду стоять за дверью, и, если что, вмешаюсь, — кивает Арон и передает ему коробки для растений.

Лир звонит в дверь. Слышит из квартиры приглушенную музыку. Кажется, Сэдди вовсю гуляет. Празднует то, что избавился от «слишком опекающего» папы? Лир проглатывает мысли вместе с комом, собирается и звонит еще раз. Звук этот заглушает ускоренное сердцебиение. Он старается дышать ровно, но сбивается, когда дверь наконец открывают.

— Чего надо? — сын в пороге заметно хмельной. Еле держится на ногах, пошатываясь и хватаясь за дверной косяк. Позади него музыка и чей-то смех. — Я же ясно дал понять, что ты тут больше не живешь.

— Я всего лишь забрать вещи, — Лир начинает злиться и эта злость придает ему сил. — Пропусти меня. Эти коробки для растений.

— Забирай свои горшки, я все равно собирался их выкинуть на помойку, — закатывает глаза «сыночек».

Он проходит внутрь, замечая, что музыка исходит из бывшей спальни. От Сэдрика несет дешевым спиртным, а на открытых руках видны следы… шприцов? Лир всячески отгоняет соответствующую мысль. Однажды они с бывшим мужем уже спасали сына от передозировки «белыми таблетками». А теперь Сэдди снова за свое?

Впрочем, Лиру должно быть без разницы.

Он забирает с кухни растения, кидает в коробки некоторые специи и кухонные принадлежности, подаренные когда-то друзьями. Находит свой ноутбук и тоже втихую кладет его на дно коробки под горшки, туда же впихивает зарядное устройство. Одежду он всю забрал еще в прошлый раз, а вот фотоаппарат — самое ценное — находится в спальне.

— Принеси мне, пожалуйста, коробку красную со шкафа, — просит он пришедшего с недопитой бутылкой Сэдди. Но сын лишь смеется в ответ:

— С фотиком которая? Знал бы, что его задешево заберут, не продавал бы, а бомжам выбросил…

Лир ощущает, как внутренне холодеет.

— Ты его продал?.. — переспрашивает с надеждой, что неправильно понял.

— А чем мне, по твоему, за выпивку платить? — продолжает смеяться Сэдди. Вскоре к нему выходит уже знакомый омега с разноцветными волосами.

— Это был не просто «фотик», это была память об отце, — говорит Лир, смотря исподлобья. — Твой дедушка мне его подарил! Да как ты мог?.. Ты знал, как сильно я дорожил им и все равно…

— Дедушка давно превратился в косточки, думаю, ему наплевать, у тебя фотик или не у тебя, — раздражается Сэдрик.

— Кому ты его продал?! — повышает голос Лир, чтобы перекричать усилившуюся музыку. — Говори быстро!

— А папаша у нас с характером, — смеется Марик.

— Не ори на меня, ты никто в этом доме, — осаждает Сэдрик. — Мне виднее, что продавать, а что нет! Ты всего лишь жалкий омега на побегушках, и не удивительно, что отец отказался от тебя. Любой бы отказался!

Сын бьет словами по самому больному, заставляя задыхаться и раскрывать рот в попытке найти фразы в ответ.

— Вали давай, не мешай нам расслабляться, — вставляет свое словечко Марик.

— Или тебя выпроводить, как в прошлый раз?

— Я не уйду, пока ты не скажешь мне, кому отнес фотоаппарат, — стоит на своем Лир, сильно сжимая челюсти. Но вместо точного ответа он слышит отвратительный смех Марика. — Прекратите так себя вести!..

— Сам напросился! — сын хватает его за воротник пальто и тянет в сторону, но их разнимает неожиданно возникший Арон.

Лир не успевает ничего сделать, как альфа одним ударом в челюсть отправляет Сэдрика на пол. Марик визжит. Из спальни выбегают еще несколько подростков.

— Уж извини, что нарушаю обещание, — поворачивается на Лира разозленный Арон. — Но я не позволю этому уроду поднимать на тебя руку.

Альфа оборачивается на остальных и произносит угрожающе низким тоном:

— Ну? Кто следующий?

Подростки пятятся обратно к спальне, явно передумывая вступать в драку. Лир же наблюдает за Сэдриком, сплевывающим кровь вместе с выбитым зубом на пол и поднимающимся. Сын шатается, придерживаясь за стену, и кидается на Арона со спины. Но старший альфа ловко отбивает его нападение, ударяя на этот раз в живот так, что Сэдрик скручивается пополам.

— Не надо! — Лир хватает Арона за руку, останавливая и не давая нанести еще один удар. Но альфа сильнее. Он вырывает руку, но слушает его и больше не бьет Сэдрика. Только приподнимает за шиворот и рычит ему в лицо:

— Мелкий ублюдок, тебе так нравится издеваться над человеком, который тебя родил и заботился? Если не любишь его, то хотя бы имей уважение. Он твой папа! Ты выбросил его на улицу, а сам колешься наркотой и отмечаешь?

— Отвали от него! Я уже звоню в полицию! — угрожает перепуганный Марик, действительно набирая номер правоохранительных органов.

— Да-да, давай, звони, — переключается на него Арон, отпуская Сэдрика. — Пусть накроют ваш наркопритон.

— Пошли отсюда, прошу тебя, — вмешивается Лир, снова хватая альфу за руку без страха, что и ему попадется. — Прошу, давай уйдем, не нужно полиции.

Он не знает, за кого пугается больше: за Арона, которого могут арестовать за хулиганство, или же за непутевого сына, находящегося под запретными веществами.

Альфа выдыхает сквозь зубы и разжимает кулаки. Его удушающий феромон становится чуть мягче. Арон отходит от вжавшегося в стену Сэдрика и поднимает коробки, поставив одну на вторую.

— Это все вещи? — обращается к нему уже спокойнее. Лир кивает. — Хорошо, уходим, — Арон поворачивается к Сэду. — А ты, ублюдок, если еще раз скажешь кривое слово в его сторону, лишишься не зуба, а жизни.

Сэдрик испуганно отползает в угол, Марик бросается к нему. Лир напоследок осматривает их, задерживая взгляд на окровавленной, возможно, выбитой челюсти сына. Теперь ему должно быть все равно.

Скрепя сердце, он отворачивается и идет прочь из квартиры следом за Ароном.

========== Глава 7 ==========

Растения теперь стоят на подоконнике другой кухни. Это их временное пристанище, ровно как и их хозяина. Лир касается пальцами длинных листьев, опустив голову. Арон позади делает чай.

На его памяти за него впервые кто-то так крупно вступился. Но вместо того, чтобы порадоваться, он переживает. За сына. Инстинкты не так просто подавить: это ведь его родное дитя. Как бы Сэдрик себя ни повел, Лир будет держаться за него до последнего.

— Давно твой отпрыск так? — слышится за спиной. — Я про наркотики.

— В прошлом году мы нашли в его комнате какие-то порошки и таблетки, а после и его самого в каком-то неблагоприятном квартале. Едва спасли, у него был передоз. Мы водили его по врачам, и вроде бы все наладилось, — припоминает Лир. Он до сих пор чувствует свою вину за то, что не уберег сына от влияния дурной компании.

— А теперь скажи, с каких пор он ведет себя агрессивно? — уточняет Арон. Лир ощущает его близкое нахождение спиной.

— Ну… последний год точно.

— Из дома пропадали какие-то украшения, деньги, ценные вещи?

— Бывало, — Лир замирает от догадки. Поворачивается на Арона и синхронно с ним кивает. — Боже…

— Да, скорее всего, сынок твой не просто так обозленный, у него ломка, — озвучивает его устрашающую мысль альфа. — Проще говоря, он наркоман.

— С этим нужно что-то делать, — он теряется, составляя в голове факты-подтверждения услышанным словам.

— Теперь это проблемы твоего бывшего. Я так понимаю, по бумагам ребенок на его ответственности. А сам твой малый на контакт не пойдет. С одной стороны, ему нужна помощь, с другой он сам выбрал этот путь, его точно никто не принуждал. У него уже есть своя голова на плечах. Хочет упасть на социальное дно — пусть падает, но я не позволю, чтобы он утянул за собой тебя, — твердо произносит Арон, смотря прямо в глаза. — Если хочешь, можем позвонить его отцу.

— Да, только на мои звонки он не ответит, заблокировал мой номер, — пока Лир говорит это, альфа достает с кармана телефон.

— Диктуй, — Арон записывает под диктовку номер, нажимает на вызов. Два длинных гудка и знаковый до боли голос:

— Это кто?

— Здравствуйте, Рихард Тарно, — произносит альфа деловым голосом. — У меня к вам дело. Кое-кто желает с вами поговорить. Только будьте благоразумны и не кладите трубку раньше времени, — предусматривает Арон.

— Ну? Давайте, — слышится из телефона. Лир берет смартфон, начиная:

— Это я, — и замолкает, не зная, как сформировать мысли.

— Слышу, — раздраженное с той стороны. — Только не надо мне тут снова ныть, какой ты бедный и одинокий, квартиру я тебе не верну и снова твоим мужем не буду. Ты так надоел мне за эти годы, что я тебя ни видеть, ни слышать не хочу.

— Да… я понимаю, ты прав, Рихард, — смиренно опускает голову он. — Но я звоню по другому поводу. Наш сын, кажется, он снова взялся за старое. Я про запретные вещества. У него все руки исколоты, на него страшно смотреть… Ты должен что-то с этим сделать, он послушает тебя, он всегда брал с тебя пример. Я боюсь, что в этот раз Сэдрик не вылезет сам из этой ямы…

— А тебе какая разница? — Рихард начинает злиться. — Он взрослый мальчик, это раз. А два, он отказался от тебя, а ты все так же продолжаешь навязываться? Из тебя хреновый папа, а супруг еще хуже. Кому ты там уже нажаловался, как от тебя, несчастного, избавились тираны муж и сын? Ты только и умеешь, что давить на жалость. Скоро и этот человек поймет, что ты бесхребетный паразит…

— Рихард, прошу тебя, прислушайся, помоги Сэдди, — просит он, игнорируя укоры бывшего мужа. Ему стыдно перед Ароном. — Это все, что мне от тебя нужно. Он же и твой сын тоже, ты должен переживать за него.

— Начинается… Опять включил жертву? Вечно вокруг все виноваты, один ты белый-пушистый. Терпеть тебя не могу и больше не собираюсь. Не звони больше на этот номер!

— Риха… — но в телефоне гудки.

Лир опускает руку и только после улавливает усилившийся феромон. Он поднимает взгляд на Арона. Альфа хмур.

— Он всегда так с тобой обращается?

— У него тяжелый характер, — кивает Лир и отводит взгляд.

— Ты серьезно? И ты терпел все это? — возмущается Арон. — Запущенный случай… У тебя должна быть хоть капля самоуважения. Ты человек, ровно такой же, как и он я не понимаю, почему ты ставишь его мнение выше своего. И то же самое с сыном. Если ты показываешь им, что они могут помыкать тобой, то не удивительно, что они вылезли тебе на голову и самоутверждаются за твой счет.

Лир сглатывает ком. Ему обидно все это слышать, но не согласиться с жесткой правдой он не может. Поэтому молчит.

— И позволять им так по скотски с собой обращаться… — продолжает альфа. — Ну нет, я догадывался, что ты мягкий, но не настолько же. Тебя унижают, а ты терпишь. Так не пойдет, Лир. Хотя, я могу понять твою модель поведения. Плюс выученная беспомощность. Тебе знакомы мысли, что ты ничего не можешь изменить, слабый и ненужный? — Лир слышит это и старается подавить слезы, кивая. — Ха, вот и оно. Просто подойди к зеркалу, посмотри себе в глаза и спроси, хочешь ты продолжать так жить. И если ответ — «нет», то делай что-то для того, чтобы поменять положение вещей. Делай, а не находи сотни причин того, почему у тебя не получится. Знаю, что это тяжело, но тут выход один: идти наперекор себе и выработанным твоим сознанием реакциям.

Он кивает еще раз. Руки дрожат, в горле противный ком. Изнутри рвется возражение, но Лир подавляет это. Что он скажет?

— И снова терпишь, хоть я вижу, что тебе не нравятся мои слова, — тяжело вздыхает Арон. — Нет, так не пойдет. Вот скажи, что ты думаешь обо мне и о том, что я говорю.

— Я благодарен тебе, за то, что ты забрал…

— Нет, врешь, твои слова не совпадают с мимикой, — альфа видит его насквозь. — Скажи то, о чем думаешь. Не бойся меня оскорбить в ответ на то же с моей стороны. Давай, говори прямо. Что ты чувствуешь?

— Ты обидел меня, ты слишком категоричен, — выдавливает Лир.

— Начало хорошее.

— Ой, прости, то есть, я не хотел…

— Нет-нет-нет, а вот это уже плохо. Что ты чувствуешь на самом деле?

— Да я возмущен! — не выдерживает Лир. — Ты… ты задел меня и продолжаешь это делать, — он слышит, как Арон сдавленно смеется. — Что смешного? Смешно тебе, да, я настолько никчемный в твоих глазах? Да ты не лучше, на словах святоша, а на деле тиран!

Арон продолжает смеяться и это еще больше раздражает.

— Ты так забавно злишься, — альфа вытирает глаза. — Как шипящий кот, которому наступили на хвост. И да, это был своего рода эксперимент. Понимаешь? Если ты будешь прятать настоящие мысли внутри себя, то однажды твоя нервная система не выдержит. А психическое здоровье так же важно, как физическое, — Арон вмиг становится серьезным. — Возможно, ты не понимаешь, как вредно держать весь яд в себе и быть терпилой…

— Понимаю, — Лир осмеливается посмотреть ему в глаза. — Это… убивает. Но мне сложно говорить напрямую, не подумав про последствия слов…

— Ты привык, — пожимает плечами Арон. — Ох, извини, я был слишком резким, — он чешет шею, а на лице заметное сожаление. — Не знал, как еще тебе показать, что прогибаться под чужое мнение не выход. Мне больно смотреть на то, как ты соглашаешься с их словами, когда они называют тебя «ничтожным» или «старым». Думаю, если они говорили тебе это постоянно, ты и сам стал верить в это, да?

Лир не знает, что сказать. Арон настолько попадает в точку, что ему хочется расплакаться от осознания, насколько некрасивой его ситуация выглядит со стороны. И… от облегчения, что кто-то понимает его лучше, чем он сам.

Столько лет Лир жил под гнетом чужого мнения, принимая его, как собственное. Столько лет верил, что Рихард и Сэдди — его последний шанс не состариться в одиночестве. Он держался за них, вопреки внутреннему несогласию, и это раздваивало его. А сейчас он понимает, насколько изувечен этим разломом мысленного и внешнего.

Изувечен людьми вокруг себя и собой же. Тем, что позволял давить в себе личность, прогибался и не пытался поменять такой расклад, несмотря на то, что его все это не устраивало.

— Ну вот, плачешь, — Арон оказывается ближе позволенного. Лир замечает, что накопившиеся в глазах слезы катятся вниз, и вместе с ними его покидает нечто ядовитое. — Поплачь, — неожиданно говорит альфа, заключая в теплые объятья. Лир утыкается ему в плечо без подтекста. Сейчас ему важнее всего чувствовать тепло человека рядом.

То, что он не один.

Этот альфа неким образом расколол его защитную скорлупу, в которой он, подобно каштану, прятал хрупкую сердцевину. Арон смог пробраться куда-то под самые ребра и расшевелить в нем его самого. Показать, насколько Лир утратил себя в погоне за одобрением окружающих.

Он плачет. Позволяет себе проявлять эмоции и впервые не считает слезы слабостью. Это — его чувства, все остальное — предрассудки и навязанное обществом мнение.

…И вот, они сидят на кухне за чашками холодного чая. На часах три ночи, вкруг тишина. Спать совсем не хочется. Он думает.

— Что планируешь? — первым нарушает тишь Арон.

— Искать работу. Теперь я понимаю, как глупо было выходить замуж в шестнадцать, побрезговав образованием. Меня без него мало куда возьмут. Раньше я работал в книжном, но меня туда устроил друг по связям. Сейчас он заграницей, — Лир говорит это спокойно, попутно помешивая чай. — Потом думаю снять квартиру, подзаработать. Пройти курсы и накопить на фотоаппарат. Теперь меня ничто не держит, хотя бы попытаюсь осуществить мечту.

— Ты хочешь стать фотографом? — альфа слегка улыбается. — Я видел тебя раньше с фотокамерой на шее. И на выставках фотографий. Я тоже увлекаюсь этим, чисто чтобы расслабиться, для себя. У меня есть знакомый, который проводит курсы, у него стаж пятнадцать лет, могу дать его визитку, — рассказывает Арон. Лир приободряется: он и не догадывался, что у них схожие хобби. — И насчет подработки. Знаешь… у меня сложный график работы. Рано уезжаю, возвращаюсь вечером, вымотанный, а тут мелкий кушать требует. Вот недавно занялся поисками домработника. Ты, это, не хочешь поработать у меня? Жить будешь тут. В твои обязанности будет входить готовка и уборка дома. Зарплата дважды в месяц, ставку обсудим позже.

— Ты серьезно?..

— Это было «да» или «конечно, да»?

— Ты и так очень сильно мне помог, — говорит Лир. — Я буду вечность у тебя в долгу.

— Так понимаю, это было «естественно, я согласен».

— Я хорошо готовлю и знаю много рецептов, и убирать постараюсь до блеска, — кивает он, обрадованный неожиданной помощью.

— Не сомневаюсь, — Арон отпивает из чашки. — М-м. Ледяной. А так, это взаимовыгодная сделка. Мне нужен домработник, тебе — работа и жилье. Неплохой старт для начала новой жизни, да?

— Новой жизни, — повторяет Лир.

«А не поздно ли?» — диктует подсознание.

«Не поздно», — впервые возражает «голосу» он.

***

А на следующее утро Лир приступает к выполнению новых обязанностей. Пока еда готовится, он выдраивает кухню, замечая, что тут просто необходима омежья рука. Арон явно убирал неохотно, да и готовил редко: в шкафах полно упаковок с вредной едой быстрого приготовления. Если альфа хорошо зарабатывает, то и работает он тяжело, а на «нормально поесть» времени не остается.

Лир почти не спал, обдумывая слова Арона. Тот разговор сильно задел его и заставил задуматься.

Люди приходят и уходят, у него есть лишь он сам. Полагаться еще раз на кого-то он не собирается. В голове крепнет план дальнейших действий. Лир будет временно работать тут, подзаработает денег, найдет постоянное жилье. Пройдет курсы фотографии и накопит хоть на недорогой, но профессиональный фотоаппарат. Будет зарабатывать фотосессиями, и вместе с этим подрабатывать где-то еще. Так Лир будет уверен, что точно не останется без крыши над головой.

Если же Лир оставит все, как есть, и, возможно, начнет отношения будь то с Ароном, или с кем другим, рано или поздно он может надоесть и этому альфе. И ситуация с Рихардом повторится. Лир снова окажется на улице, без средств к существованию, образования и работы. Дважды наступать на те же грабли по крайней мере глупо.

Да и отношений ему не хочется. Вообще. Раны, нанесенные предыдущими, не зажили и нескоро заживут. Он благодарен Арону. Но если альфа начнет за ним ухаживать, ответить взаимностью Лир не сможет, как и позволить себе во второй раз обжечься. Он откажется, даже если Арон — его последний шанс.

Лир выдыхает. За окном солнечно: снежный покров отблескивает и слепит.

Первый день его новой жизни начался с хорошей погоды.

========== Глава 8 ==========

Он выключает грибную запеканку, посматривая на часы. Арон уехал за продуктами — в холодильнике у них мало что было. Благо, сегодня воскресенье и у хозяина квартиры выходной. Лир слышит шаги в коридоре и вспоминает, что тут помимо него есть Рей. Подросток не покидал свою комнату с утра. Кажется, он действительно готовится к экзаменам.

Этот ребенок напоминает ему о собственном. Разве правильным было бросать Сэдди с его зависимостью от нелегальных веществ? Лир не смог справиться с его воспитанием, хоть и старался вложить в его голову все то, что вложили когда-то в него его собственные родители. То, каким вырос Сэдрик, зависело не только от него с бывшим мужем, но и от сверстников. Друзей — окружения сына в школе и вне ее. Но все же, родительский фактор — главный.

Лир не может прекратить винить себя за это. Он в ответе за то, кем стал Сэдрик.

«Я хочу ему помочь, но пока не знаю, как», — вздыхает он, но вскоре поднимает голову и решает: «Хватит раскисать, дом не убран».

— Чем тут воняет? — голос за спиной.

— Грибная запеканка, — спокойно отвечает Лир, не особо обращая внимание на подростка. Если Рей начнет «самоутверждаться за его счет», как говорил ночью Арон, он не будет это терпеть.

— Ненавижу грибы, — недовольно.

— А я не люблю, когда со мной разговаривают таким тоном, — Лир говорит это и все же оборачивается на него. Молодой альфа переменяется в лице.

— Ты, ты прислуга, — заикается побледневший Рей. — Я буду разговаривать с тобой, как захочу!

— Тогда я подкину тебе в суп измельченные грибы, а скажу об этом, когда ты все съешь, — находится он, удивляясь собственной сообразительности. Говорить то, что на уме, оказывается проще, чем он считал.

Слышен стук входной двери, после шуршание пакетов. Рей замолкает с раскрытым ртом.

— …Да, да, все с ним нормально, учится, — приглушенные голос Арона. — Да, папа, все нормально. Дать ему трубку? Рей! Иди сюда. Рей?

На кухню заходит Арон, держащий в одной руке большие пакеты с продуктами, а второй придерживая телефон у уха. Рей пятится дальше и его это поведение непонятно.

— Это папа, — альфа протягивает младшему брату телефон, но тот отрицательно качает головой.

— Я не буду с ним разговаривать, — со злобой в голосе.

— Прекрати вести себя, как маленький обиженный мальчик, — вздыхает Арон.

— Передай ему, что я его по-прежнему терпеть не могу, — подросток мигом вылетает с кухни, громко хлопнув дверью.

— Ну, ты сам все слышал. Если ты думаешь налаживать с ним отношения, то уже поздно. Раньше надо было думать, — говорит Арон в телефон и выключает. Вздыхает, и наконец переводит взгляд на Лира. — Сложная ситуация. Родители развелись, когда Рею было десять. Отец от него отказался, потому что это не его ребенок. То есть, Рей мне брат только по линии папы. С тех пор он жил с папой, но как тебе сказать… родитель гулящий. Забил на него, не кормил, посещаемость школы не контролировал. Рей попал в не самую лучшую компанию ребятишек. Если бы я его не забрал сюда, мелкий закончил бы или в тюрьме, или в могиле.

— Теперь понятно, почему он так себя ведет, — Лир вздыхает. Он помогает альфе раскладывать продукты из пакетов, попутно продолжая говорить. — Мне жаль его, он, кажется, несчастен. И сильно обижен.

— Ты прав, — кивает Арон. — Мне сложно с ним контактировать. Не знаю, как помочь ему исправиться сейчас, когда он уже набрался плохого от ребят с улицы. Думаю, он считает себя «бракованным». У всех вокруг полноценные семьи, а он живет со мной, в то время как отец о нем не вспоминает, а папа шляется. И я не понимаю, как найти к нему подход, он как колючка. У него защитная реакция — нападение. Если он огрызается, значит, задет.

— Но ты молодец, что не оставил его, — он старается приободрить альфу. — В такой ситуации нужно показать ему, что он не один. И что его любят, — Лир неосознанно вспоминает о Сэдди и вздыхает. — Ты… ты будешь грибную запеканку?

— Конечно, — Арон заметно расслабляется, присаживаясь за стол.

— Вот, — он ставит перед ним порцию еды. — Мне нужно приготовить что-то для Рея. Что он любит кушать?

Альфа пожимает плечами и что-то мычит с набитым ртом. Лир же выходит в коридор в поисках подростка. Стучится в его комнату, но дверь сама приоткрывается: там никого нет. Он заглядывает в ванную и не зря. На полу у умывальника сидит Рей, прижимая ноги к себе. Заметив его, подросток прячет лицо. Плакал?

— Прости, что тревожу, — Лир запинается, не зная, что такого сказать, чтобы не сделать еще хуже. — Ты голоден? Что тебе приготовить? Я обещаю, что не буду подкидывать грибы.

— Уйди.

— Я не хочу тебе зла, — выдавливает он. Когда-то Лир так же искал подход к сыну. И не нашел. Сдался. — Будешь картофель с мясом, запеченный под сыром?

— Угу, — и всхлип.

В таком случае лучше не трогать его: для Рея он посторонний человек. Лир выходит, осторожно прикрывая дверь. Зайдя на кухню, он видит, как Арон ест стоя прямо из формы с запеканкой.

— Ой… я решил взять добавки, — альфа вытирает замазанный подбородок. — Это божественно вкусно.

Лир не сдерживает улыбки.

— У тебя кулинарный дар, не иначе, — добавляет Арон и продолжает уничтожать остатки запеканки. — М-мф, — говорит неразборчивое он.

— Когда доешь, сможешь поговорить с Реем? Мне кажется, ему нужна поддержка именно сейчас. Он в ванной.

— Хо-офо, — с набитым ртом кое-как произносит альфа. Лир наблюдает, как Арон с большим аппетитом ест приготовленное им блюдо. Создается впечатление, будто в последний раз он ел неделю назад.

— Я оставил тебе тут, — альфа указывает вниз. — Поешь, я скоро вернусь.

— Да я поел, пока готовил… Постарайся не давить на него, — говорит Лир ему вслед, осознавая в сказанном собственную ошибку в воспитании Сэдрика.

Закончив с генеральной уборкой кухни, он решает перебираться в комнату Арона. Но открыв нужную дверь, он застывает в пороге и поначалу думает, что перепутал с комнатой Рея.

«Это… что такое?» — Лир переменяется в лице. Ошибки быть не должно, это действительно спальня Арона. Но кто бы мог подумать, что такой строгий альфа любит розовый цвет…

Стены розоватого оттенка, над двухспальной кроватью по стене развешана гирлянда с прищепками, держащими фотографии. Много вещей. На полках, в шкафах со стеклянными дверками — мелкие фигурки-статуэтки. Кровать заправлена пастельного цвета покрывалом, а на нем у изголовья под десяток ядрено-розовых подушек. В форме сердечек.

Лир озадаченно чешет висок, все еще недоумевая. Подходит к одному из шкафчиков, где располагается целая коллекция фигурок пони.

— Э-э… допустим… — шепчет сам себе. — Это же какой пылесборник! — он присматривается, но пыли не замечает, будто их кто-то тщательно протирает каждый вечер.

Статуэтки. Тысячи статуэток. Разной формы, цветов, размеров, от крохотных, до метровой в античном стиле. Тут и фигурки персонажей из мультфильмов, и вазочки, корзины с цветами, животные, машинки, люди. Чтобы все это протереть, понадобится целая вечность!

Он замечает по другую стену тренажеры и несколько гирь, а так же боксерские перчатки, висящие вместе с несколькими медалями.

«Так вот, почему он так хорош в драке», — хмыкает Лир.

Он обращает внимание на развешенные на стене у изголовья кровати фото. Пейзажи, цветы, листья крупным планом. На одном из фото набережной Лир неожиданно замечает себя, сидящего вдалеке на лавочке, а рядом большого пса. Проходится взглядом и видит еще одну. Знакомая витрина — его прошлое место работы. И в ней четко видно его, подпирающего рукой лицо и счастливо улыбающегося книге перед собой. Лир снимает это фото. На обратной стороне дата — надо же, шесть лет назад.

На душе становится теплее. Интересно, что это была за книга, которая вызвала у него столь мечтательное выражение лица? В свое время он столько всего прочел, что уже и не вспомнит. Книги помогали скрасить серость будней и закрыться от ссор с Рихардом. Хорошее убежище, однако проблемы они не решали, лишь помогали временно их забывать.

— Ты уже тут?

Лир вздрагивает, как пойманный на краже воришка. Он быстро цепляет фото на место и поворачивается, делая вид, что ничего не трогал.

— У тебя так много статуэток. Коллекционируешь?

— Это моя слабость еще с малых лет, — пожимает плечами Арон, при этом тепло улыбаясь. Видно, что ему комфортно тут находиться. — Не могу пройти мимо интересной фигурки. Что, считаешь это детским лепетом?

— У каждого свое хобби, — Лир поворачивается в сторону фотографий. — Они красивые. А есть еще?

— Много в цифровом виде. Но распечатанные есть вон там, в тумбочке с правой стороны кровати, — альфа показывает рукой.

Лир с интересом открывает верхний выдвижной ящик, обнаруживая там толстые конверты, подписанные разными словами. «Пейзаж», «море», «люди»… Он вытягивает конверт с подписью «солнце», вытягивая оттуда фотографии и обнаруживая на них… себя. Он округляет глаза, перебирая фото из разных локаций, пронумерованные по датам.

— Ой… я забыл, что эти тоже там, — альфа отворачивается. Кажется, ему не по себе.

— Ты точно маньяк, — Лир рассматривает фото. Ему интересно посмотреть на себя со стороны, тем более, почти все они удачные.

— Их всего тридцать две или три за восемь лет, — Арон чешет шею, слегка хмурясь. Оправдывает себя? Неловкая ситуация. — Это мало, я видел тебя чаще, но ты постоянно куда-то спешил.

— Ты сказал, восемь лет? — переспрашивает удивленно он.

— Я встретил тебя впервые в пятнадцать, ты сидел за прилавком в книжном магазинчике и тебя было видно с витрины. С тех пор я часто тебя видел с книгой в руках. А фотографировал потому, что ты очень фотогеничный и потому, что ты мне нра…

— Да-да, я помню, не нужно это повторять, — быстро заглушает своей фразой голос Арона Лир, боясь снова услышать то, что слышал тогда на набережной.

Он чувствует, словно потревожил что-то слишком личное. Не стоило трогать именно этот конверт. Но кто знал, что за безобидной подписью скрываются его изображения? Лир складывает фото обратно, закрывая конверт в тумбочке. Неудобно получилось.

***

Он домывает посуду и выключает воду, наблюдая боковым зрением, ест ли Рей приготовленную им пищу. Лир не знает, что Арон ему сказал, но под вечер подросток стал поспокойнее и ни разу не огрызнулся. И сейчас так же без разговоров доедает порцию.

— Тебе нравится? — Лир пробует подступиться к нему, но говорит не ласково, как когда-то с сыном, а обыденным нейтральным тоном.

Нужно понимать, что Рей уже не ребенок и «сюсюкаться» с ним нежелательно. И не удивительно, что Сэдрик так возмущался. Лир действительно слишком пытался ему угодить и относился, как к ребенку, когда как сын себя таковым не считал. Постоянно наставлял, вмешивался, советовал. Любого бы это раздражало.

Жаль только, что Лир осознает это сейчас, когда сыну он надоел настолько, что тот его прогнал. Возможно ли еще что-то поменять?

«Я попытаюсь», — решает он. — «Не прощу себе, если оставлю все, как есть. Моя вина в том, кем стал Сэдрик, велика, а значит, и исправлять ошибки придется мне. Правда, пока что не представляю, как».

Рей ему так и не отвечает, но зато полностью доедает порцию. Арон говорил, что у младшего плохой аппетит и обычно он отказывается от полезной пищи, заменяя ее вредной едой быстрого приготовления и сладостями. Понятно, почему в свои года Рей такой щуплый.

— Не отвергай помощь Арона, пожалуйста, — он садится рядом, говоря это. — Он совсем не понимает, как с тобой ладить.

— Он придурок, — негромко выдавливает Рей, отодвигая от себя пустую тарелку.

— Да, он немного с придурью, — Лир давит смешок. — Но он тебя любит. Иначе не стал бы забирать тебя в свою холостяцкую квартиру, куда давно мог бы привезти какого-нибудь омежку и жить с ним.

— Уже привел.

— Та метровая античная статуэтка не считается, — пожимает плечами он, прекрасно понимая, что Рей намекал на него. — Я говорю о том, что если бы ты не был важен для него, он бы не поселил тебя тут и не контролировал твою учебу.

— Мне не нравится учиться.

— О-о, — Лир узнает в этой фразе себя лет так семнадцать назад. — Я расскажу тебе историю про одного мальчика, который так же не любил учебу. Слишком сложно — говорил он, и вместо уроков веселился и гулял с друзьями. И в итоге не набрал на экзаменах достаточно баллов, чтобы поступить в университет. Пришлось вступать в брак, — он вспоминает свою жизнь. — И если ты подумал, что ему повезло, то ошибаешься. Ведь когда он остался один, ему потребовалось как-то самому себя обеспечивать. А без образования, знаешь ли, на работу возьмут только полы мыть или цемент таскать. Работа тяжелая, а платят копейки. Если не хочешь так же быть в будущем «всего лишь прислугой», то старайся учиться. Сдашь экзамены на высокий балл, поступишь в престижный вуз. А после станешь боссом в какой-нибудь успешной компании, будешь управлять людьми и иметь много денег. Но, есть одно условие: придется работать. Много и усердно работать, как твой брат.

Рей молчит, потупляя взгляд. Кажется, он задумался.

— Образование на самом деле важно, — подытоживает Лир.

— А можно добавки?.. — произносит подросток и снова отводит взгляд. — Вкусно.

— Конечно, — он облегченно выдыхает, поднимаясь со стула. Кажется, в случае Рея все не так уж запущенно.

***

Он забирается на широкий подоконник. Сидит, прислонившись щекой к стеклу. Там, на улице, идет редкий снег. С четвертого этажа хорошо видны заснеженные улицы: там намело целые сугробы. Вечер, фонари, воскресенье.

Вот прошла неделя, но Лир до сих пор помнит про найденные тогда фото. То, что его тайно фотографировали, льстит и поднимает уверенность в себе.

Он вздыхает. Два дня назад Лир не выдержал и навестил бывшее жилище. Однако дверь ему открыл незнакомый человек, который сообщил, что хозяин квартиры сдает ее ему уже вторые сутки. На вопрос, куда подевался подросток, который жил там раньше, незнакомец пожал плечами. Лир подумал тогда, что сын переехал к Рихарду, но не рискнул в одиночку ехать к бывшему мужу. Он пока не готов снова видеть его перекошенное от злости лицо и слушать обвинения.

На звонки Сэдрик — что естественно — не отвечает. Недоступен: наверняка сменил номер. Но Лир не может не переживать за непутевого ребенка. Ночами ему снится, как Сэдди страдает где-то в темном переулке, брошенный всеми и избитый. Он понимает, что это всего лишь сны, но родительское сердце от этого не успокаивается.

Лир прислоняет лицо к окну, касаясь носом стекла. Вот уже семь дней, как он решил начать жизнь заново. Но нерешенные проблемы прошлой жизни тяготят, не дают расслабить плечи. Игнорировать — не выход.

Арон подходит ближе. Лир замечает его боковым зрением. За дни, проведенные в одной квартире, он привык к альфе и уже не воспринимает его, как чужого человека.

— Опять грустишь? — слышен его голос. Арон рисует недалеко от него сердечко, прямо на запотевшем стекле. «Протыкает» его стрелой и ведет ее конец дальше.

— Пыньк, — альфа доводит линию до лица и прикасается к носу. — В тебя попала стрела Купидона, — но Лир на рефлексах отклоняет голову назад. — Ох, да… у меня не смешные шутки. Привыкай.

Он запоздало улыбается с нелепых попыток Арона его развеселить. Лир переводит взгляд на него. Этот человек не только помог ему с жильем и работой, но и продолжает поддерживать. Просто так, не требуя взамен отплаты. Хочет ли этот альфа влюбить его в себя хорошим отношением? Лир не уверен, что позволит себе еще раз сглупить и полюбить без оглядки.

Он совсем не знает Арона. Альфа странный. С младшим братом ведет себя строго, и в то же время предпочитает розовые мягкие вещи и собирает коллекции статуэток пони. У каждого свои причуды, да, но у Арона они крайне нетипичны, как для представителей его пола.

Он замечает, что смотрит ему в лицо, но при этом не видит. Лир отводит взгляд к стеклу. От его дыхания оно снова запотевает.

— Ты сейчас такой красивый, — говорит внезапное Арон.

— Ладно, у тебя действительно не смешные шутки.

— Только не говори мне, что считаешь себя старым, — альфа подбирается ближе.

— Мне почти тридцать четыре, я на десять лет старше тебя, — Лир отклоняется от стекла и переводит взгляд на Арона. — Или на одиннадцать? У меня взрослый сын. Каким я должен себя считать?

— Так, сползай сюда.

Лиру приходится слезать с подоконника. Он позволяет взять себя за руку. Слышит слова:

— А теперь выдвигаемся в великий поход. К зеркалу, — Арон явно что-то задумал, видно по блеску в глазах. Альфа тянет его за собой в другую комнату, где на стене висит большое зеркало. — А теперь оцени себя трезвым взглядом. Так сказать, непредвзято. Кого ты видишь?

— Уставшего, постаревшего раньше срока омегу, — пожимает плечами Лир, всматриваясь в отображение. Рядом с красивым Ароном он смотрится еще старше, будто приходится ему папой. — Поврежденные волосы, пересушенные и неуправляемые, как гнездо на голове. Кожа не эластичная и усеянная пигментными пятнами. А еще второй подбородок, он не такой заметный, но есть. Брови. Бровей почти нет. И что это за форма? Да и фигурой плоский, а эти растяжки на животе еще со времен родов…

— А теперь ответь мне на один вопрос, — Арон, заметно, едва сдерживает смех. — Так. То, что ты перечислил, поддается исправлению?

— Да, — Лир теряется.

— Тогда в чем проблема?

— В моей неуверенности, — сознается он.

— И?

— Лени.

— Хорошо, — Арон победно улыбается, подходя еще ближе. Лир видит, что он ниже альфы на половину головы, но тот намного шире в плечах. Рядом с ним он еще больше чувствует себя слишком худым и плоским. — Ох, думаю, дальнейшие выводы ты сделаешь сам. Что-то не устраивает в себе — меняй. Или же учись принимать и любить таким, как есть, выбор за тобой. Ха… Это я на словах такой умник, а на деле такой же, как ты. Видел тренажеры в моей комнате? Я занимался на них в последний раз, когда учился в университете. А тут, прихожу с работы и заваливаюсь смотреть фильмы в обнимку с чипсами или попкорном. Мотивация на нуле, а без нее сложно взять себя в руки. А между тем, мой пресс исчезает за жирком все больше, — альфа хлопает себя по животу. — Тебе тоже нужнамотивация. Спроси себя честно, что ты хочешь и можешь поменять, ну, а дальше все в твоих руках. Но на мой взгляд, тут нечего менять.

Лир смеется, прислоняя руку ко рту. Арон говорит о серьезных вещах, но таким тоном, то все это выглядит забавно. Но, вопреки, заставляет задуматься.

— И, кстати, другие люди видят тебя не так, как ты себя сам, — продолжает Арон, пододвигаясь вплотную со спины. Его тепло ощущается через одежду. — Ты выделяешь в себе то, что считаешь недостатками, а остальные воспринимают тебя, как целостный образ.

— Да, я знаю это, — кивает Лир. В комнате слишком жарко, а от ощутимого дыхания Арона в волосах становится некомфортно. Альфа нагло нарушает его личные границы, но почему-то отталкивать его не хочется.

— Смотри на себя, — голос Арона становится глубже и от этого кажется интимным. Лир сглатывает. По коже мурашки. — Смотри и увидишь себя моими глазами. Вот… Ты, как солнце, яркий и запоминающийся. Твои волосы, — альфа заправляет ему пряди за ухо, при этом смотря ему в лицо через зеркало. — В них спрятались лучи солнца. Они напоминают мне цвет осенней листвы, такие же рыжие и пахнут приятно. У тебя красивые глаза, постоянно меняющие оттенок в разном освещении. То голубые, то серые, то их смесь, ты это замечал? — Арон шумно усмехается и опаляет дыханием ухо и шею.

— Нет, — качает головой Лир. В лицо жарко, щеки начинают пульсировать. Он вдыхает и чует усиленный альфий феромон.

— Когда ты смотришь на меня, то напоминаешь мне милого совенка. И ты говоришь, что тебе не нравятся веснушки, но они хорошо дополняют твой образ. Посмотри, как они идеально рассыпаются по коже, — Арон наклоняется к его уху. — У тебя чувственные губы. Слегка пересушенные, потому что ты постоянно их облизываешь, особенно на улице. Тебя хочется целовать, — совсем интимный шепот. — Но я предугадываю, что ты меня оттолкнешь и я опять все испорчу этим поступком. Да? — Лир в ответ отводит взгляд и сглатывает. В горле сухо. — И твоя фигура шикарна. Ты знал, насколько у тебя сексуальная задница?

Лир резко двигает локтем назад, попадая по альфе. Судя по болезненному «ай!» попал он меж ребер.

— Дурень! — возмущается Лир, поворачиваясь. — Такие «комплименты» делать непристойно!

— Но твоя задница действительно…

— Мне не интересно, какая она, — перебивает он, возмущаясь. — Ты перешел границы дозволенного.

— Зато я сумел тебя смутить, — видно, что Арон ни капли не сожалеет. — И когда я описывал тебя, твой взгляд поменялся. Ты же увидел себя другим? Этого я и добивался. Догадываюсь, что за годы в прошлом браке тебе наговорили много всего нехорошего. И, судя по всему, ты сросся с их словами. Тогда буду использовать обратный метод, буду говорить тебе комплименты до тех пор, пока ты в них не поверишь.

— Это уже чересчур, Арон, — качает головой Лир.

Сейчас он винит себя за минутную слабость. За то, что позволил расслабиться рядом с альфой и проникнуться его словами. И, кажется, даже ощутить подобие томления. Это слишком. Он не настолько хорошо знает Арона, чтобы доверяться ему вот так. Рихард тоже вначале был обходительным и хорошим, но его настоящее обличье явило себя намного позже.

— Я хочу тебе помочь, — кивает Арон и опять «использует» этот убедительный взгляд. — Ты правда дорог мне. И если ты не против, мы могли бы попробовать…

— Не нужно. Я не готов сейчас привязываться к людям. И… я понимаю твои чувства и уважаю их, но ответить тем же не могу. И попытаться тоже, ты слишком молод, — Лир старается сформулировать мысли, чтобы сказать чем помягче.

— Я все равно не откажусь от своих слов, — заявляет альфа. — Просто ты должен знать, что я на тебя претендую.

========== Глава 9 ==========

Лир отодвигает плотную штору в сторону, выглядывая на улицу.

— Кушать будешь, милок? У меня киселек там и пироги… — за спиной кряхтящий голос престарелого омеги, у которого он теперь снимает комнату в двухкомнатной квартире. Этот дом находится рядом с домом, в котором живет Арон: и на работу недалеко, и привычно, в своем-то районе города.

Хорошо, что он нашел по объявлению эту квартирку и успел первым договориться ее снимать. Хозяином оказался добрый омега Барри, седой и улыбчивый старик семидесяти лет. Лир видел его раньше в супермаркете и несколько раз помогал донести тяжелые сумки. Старый омега живет один. Оба сына Барри давно покинули его дом и живут отдельными семьями, привозя на выходные внуков в гости.

Лиру нравится тут. Правда, интерьер весьма староват: цветастые ковры и скатерти, расшитые вручную подушки и салфетки на стареньких комодах и шкафах. Но в этом есть некое ощущение уюта: такая обстановка напоминает ему детство и родительский дом.

— Да-да, — запоздало отвечает он, поворачиваясь. За несколько дней жизни тут Лир осознал, что Барри пытается его закормить, обосновывая это тем, что он слишком худощавый.

Он идет за Барри на кухню, где на большом подносе стынут пироги, а по кружкам разлит густой кисель.

— Вот эти с яблочком, вот эти с сыром, — поясняет омега, улыбаясь. — Вот с вареньем клубничным, я летом сам ягодки на даче собирал. О, какие сладкие! Попробуй. Тебе поправляться надо, а то твоему альфе, небось, держаться не за что.

— Арон не мой альфа, — в который раз оспаривает Лир, но старик улыбается еще шире, будто что-то знает. Его не переубедить, сводника. — Я не привык много есть, особенно мучного.

— Оно и понятно, почему такой худышка, одни кости, — причитает Барри.

Лиру приходится попробовать каждый вид пирожков, и только после этого омега отпускает его по делам.

Он сверяется с часами: одиннадцать утра. У него есть четыре свободных часа до того времени, когда надо идти в квартиру Арона, убирать и готовить ужин. Он ходит туда дважды в сутки. Утром и под вечер. С утра готовит Арону и Рею завтраки с собой, а также складывает в холодильник приготовленный обед для подростка, который вернется со школы раньше. Это удобный распорядок: у Лира достаточно времени на себя.

Как только он заработал первые деньги, так сразу и нашел квартиру. Арон говорил ему, что он может и дальше жить у него, но Лир отказался. Да, ему не пришлось бы платить за жилье, но, с другой стороны, пользоваться добротой Арона он больше не мог.

Так ему спокойнее. Он боялся повторения ситуации с Рихардом. Мало ли, что могло случиться, останься он и дальше жить в квартире Арона? А если бы он поссорился с альфой и тот выставил бы его на улицу?

Так Лиру хотя бы есть куда пойти. Да и Барри берет с него меньше, чем договаривались: совсем немного, если сравнивать с ценами на снятие жилья по городу.

На телефон приходит сообщение. Лир отвлекается от раздумий, открывая диалог. Как и думал — Ориэлл сообщает, что уже в центре города и ждет его. Лир по быстрому собирается, причесывается и предупреждает Барри, что вернется уже под ночь: после встречи со школьным другом он пойдет на работу.

Днями ранее Лир решился и рассказал Ориэллу в переписке все то, что произошло с ним за последние две с лишним недели. Друг так за него испугался, что сразу же выехал из своего города сюда, оставив двоих детей и мужа. А ехать ему больше восьми часов с пересадками.

Лир вызывает себе такси. Теперь, когда у него есть деньги, он может позволить себе проехаться в более комфортных условиях, а не в набитой людьми маршрутке. Арон выплатил ему за полмесяца все, что договаривались, да еще добавил сверху премию, вдвое больше, чем сама зарплата. Правда, что делать с этой суммой, Лир так и не решил. Небольшая часть ушла на квартиру, еще немного на обновление гардероба новой одеждой. Однако, ему сложно вот так тратиться на себя. У него раньше не было личных денег и ему страшно сорваться и потратить все на какие-то не особо нужные вещи. Он даже на такси себе со скрипом зубов выделил.

Но Ориэлл ехал сюда слишком долго, чтобы заставлять его ждать. Маршрутку в час пик не так просто выловить, такси — более быстрый вариант.

Добравшись до центра города, он расплачивается с водителем и выходит. И сразу же видит Ориэлла у городской ратуши. Узнает. Короткие курчавые волосы светлее на несколько тонов: уже не блондинистые, а почти белые, как снежный покров вокруг. Бордовый шарф, серое длинное пальто, в котором омега смотрится еще мельче.

— О! — Ориэлл машет ему рукой и сам идет навстречу. — А ты совсем не поменялся, несмотря на то, что мы не виделись года полтора, — омега с ходу заключает его в объятья. — Не стареешь, мне аж завидно… Поделись-ка зельем молодости!

Друг, как всегда, выглядит ухоженно: дорогие украшения, хорошо подобранный макияж, брендовая одежда. Ориэлл никогда не умел отказывать себе в любви к лучшим вещам.

— Вижу, расставание с ублюдком тебя совсем не подкосило, — омега осматривает его с ног до головы. Рядом с ним Лир вспоминает про свой слишком высокий, как для его представителей пола, рост. Ориэлл ниже на сантиметров пятнадцать. — Но сегодня не о нем. Расскажи лучше про этого, молоденького, я пока ехал, фото его в профиле просмотрел. И как ты можешь добровольно отказывать такому красавчику? Я бы при первом намеке ему дал…

— Не мой уровень, — смеется Лир. — Я ему благодарен, он буквально вытащил меня из пропасти. Но…

— Никаких «но»! — Ориэлл заразно смеется и увлекает его за собой. — Ох, родной город… Как же давно мы с тобой гуляли вот так, ходили по магазинам и кафешкам! А все потому, что твой этот бывший козел запрещал тебе покидать квартиру. Ой, я, кажется, говорил, что сегодня не о нем?

Лир кивает. Он очень рад видеть друга не по видеосвязи, а вживую. Да, через несколько часов Ориэлл поедет обратно, но зато они погуляют и посплетничают, как в старые добрые времена.

Но лишь одна мысль едко прорезается сквозь внешнее спокойствие: все о сыне. Лир так и не осмелился заявиться к Рихарду в квартиру, принадлежавшую когда-то дяде. Он по прежнему не знает, в порядке ли Сэдрик. И это подъедает, как бы он ни убеждал себя, что сын уже взрослый и не пропадет.

Но Лир не может отпустить его. Ему бы только знать, что с Сэдриком все хорошо — тогда он бы успокоился.

Ориэлл отвлекает его от грустных мыслей, уводя за собой в одну из любимых кафешек. Это заведение работает до сих пор, хоть прошло уже достаточно много лет со времен их учебы в школе. Они располагаются за столиком у окна, заказывают по порции фирменного торта и ароматный чай на основе трав. Это все навевает ностальгию. Как же Лир заскучал за такими вот душевными посиделками! Жаль, что прошедших молодых лет нельзя вернуть. Знал бы он, что потратит семнадцать лет впустую, выбрал бы иной путь. Но, с другой стороны, если бы это все с ним не произошло, он бы не встретил Арона.

— М-м, этот вкус, — Ориэлл пробует кусочек торта. — У меня чувство, словно нам все еще по шестнадцать. Время летит чертовски быстро. Подумать только, семнадцать лет прошло со времен выпускного! Моргнуть не успеем, двадцать будет.

— Действительно, — Лир держит чашку обеими руками, наслаждаясь теплом, отогревающим замерзшие пальцы. Отпивает глоток. Перед лицом пар и сладковатый запах, навевающий приятные воспоминания. — Годы идут, а я все откладываю планы на потом, не задумываясь, что «потом» такими темпами может не настать. Надо жить сейчас.

— О, неужели я слышу от тебя эти слова? — улыбается Ориэлл. — Помнится, ты наоборот считал, что твоя бурная жизнь окончена. О внуках говорил, когда ты сам еще можешь родить парочку ребятишек. Или заняться наконец фотосъемками. Знаешь, я вот ни разу не думал, что мне уже поздно жить. Да у меня такая драма, что я скоро захочу убежать от всего этого в уединенное место за городом, как мы мечтали, помнишь? У меня муж и три любовника, и ни один из них не знает о существовании других. Весело.

— Не знаю, как ты можешь выдержать столько внимания, — Лир продолжает греть руки о чашку.

— Я всегда любил внимание. Да и ты тоже! Мне ли не знать, как ты расцветаешь, когда видишь, что кому-то нужен? Вон, щечки-то порозовели, вспомнил кого-то конкретного, да? Может, ты и боишься, что этот молоденький от тебя убежит через пару месяцев, но ради этих пары месяцев стоит рискнуть! Потом будут отличные воспоминания. А найти другого альфу ты сможешь всегда, было бы желание.

— Не думаю, что на меня кто-то поведется, — пожимает плечами он.

— Так-так-так, вижу, ты косметикой не пользуешься, да и за волосами нужен уход, — Ориэлл сканирует его взглядом. — Приоденься помоднее, стрижку сделай, и увидишь, что уверенности у тебя прибавится. А к уверенным омегам альфы «ой», как липнут!

— Ты так говоришь, будто кроме отношений у меня в жизни закончились цели, и создание семьи является единственным важным аспектом.

— Цели-то не закончились, но Арон тоже вечно ждать не будет, его же так зовут, да? Да. Ты сказал раньше, что ты — не его уровень. Так что тебе мешает им стать? Так, все, у меня появилась гениальная идея! — радостно восклицает Ориэлл, привлекая к себе внимание немногих посетителей кафе. — Быстро доедаем, расплачиваемся, и марш по магазинам и салонам. Официант, несите счет!

Они быстро справляются и выходят из кафе. После теплого помещения на улице чувствуется мороз. Лир поспевает за Ориэллом, попутно надевая перчатки. Хорошо, что он взял с собой карту, на которой почти не потраченная зарплата и премия.

— Почувствуешь все прелести значения «жить для себя», — продолжает Ориэлл, заводя его в хороший салон красоты. — У меня в сети этих салонов есть скидочная карта, там накопилось достаточно баллов. Отдам тебе, это будет мой тебе подарок в честь начала твоей новой жизни.

Следующие часа три работники салона возятся с его кожей, волосами, ногтями. Делают ему брови, новая форма которых меняет и лицо: его черты теперь более выразительные. Лиру подбирают средства по уходу за волосами и кожей, он покупает их, впервые не жалея на себя денег. Под конец его подстригают выше плеч, отрезая испорченные неправильным уходом пряди. Красят усилителем рыжего оттенка, после чего его волосы становятся в разы ярче. Работники делают ему укладку, наносят легкий макияж.

Лир рассматривает ногти, непривычно твердые из-за слоя пастельного гель-лака. Он переводит взгляд в зеркало перед собой и не может налюбоваться. Ему нравится собственное отражение.

Со скидочной картой все это стоит вдвое дешевле. Лир расплачивается, выходя вместе с Ориэлом на улицу. За эти несколько часов он наслушался столько комплиментов, что неосознанно начал чувствовать себя увереннее. Теперь ему точно не стыдно идти рядом с ухоженным другом.

Проходясь мимо магазинчиков, Лир замечает знакомую подушку в форме сердца на витрине рядом с другими. Он заходит в магазин, дожидаясь, пока Ориэлл свернет за ним.

— Что такое?

— Мне нужно кое-что купить, — Лир подходит к продавцу и просит упаковать ему в коробку приглянувшуюся подушку.

— Но она розовая, ты же не любишь такой, — удивляется друг.

Лир лишь загадочно улыбается, не сознаваясь, что покупает ее не для себя.

Дальше Ориэлл тянет его по магазинам косметики, подбирает ему отдушку — усилитель естественного аромата, по слухам делающий омежий запах более привлекательным. После покупки различных кремов, тюбиков, теней и прочего в Лире просыпается внутренний транжира: он без зазрения совести покупает в отделе одежды длинное черное пальто, в котором выглядит солидней. Ориэлл уговаривает его на покупку еще нескольких рубашек с рюшами и брюк с завышенной талией. Когда он переодевается во все новое, с укладкой и макияжем, то чувствует себя другим человеком.

Красивым.

Лир идет по улице и ловит на себе взгляды. Но ему нет дела до других альф и бет. Ему интересно мнение одного-единственного альфы, поэтому он и спешит поскорее на работу.

Лир провожает друга на поезд, благодаря его и обещая в следующий раз приехать к нему на несколько дней. Дорогой обратно он все же решает добраться маршруткой. Лир замечает внимание со стороны некоторых пассажиров. Ему комфортно в новом образе. Он решает и дальше за собой следить, тем более, теперь у него есть на это время. Лир думает об этом и попутно набирает сообщение Арону: извиняется за то, что опаздывает вот уже на полчаса.

На улице быстро темнеет: зима.

Когда он добирается до родного района, над головой включаются фонари.

Лир нажимает на дверной звонок, слушает его трель и осознает, что волнуется. Сердце стучит учащенно. Он ожидает увидеть Арона, но вместо него открывает Рей. Лир выдыхает, расслабляя плечи.

— Ого, — выдавливает подросток, окидывая его взглядом, но больше ничего не говорит.

«Я точно не выгляжу нелепо?» — Лир смотрится в зеркало, пока Рей закрывает за ним дверь на замок.

Он поправляет объемные волосы, проходится пальцами по ним, зачесанным на одну сторону. Замечает, что после покраски пряди и правда стали ярко-рыжими. Ярче, чем осенняя листва.

«Почему я вспоминаю именно это сравнение?» — Лир снимает обувь и расстегивает пальто, и только после видит стоящего в проходе в спальню Арона. С открытым ртом.

— Что? — Лир разгибается, убирая с лица надвинувшиеся на один глаз пряди. — Мы с Ориэллом немного прошлись по магазинам… Извини, опоздал.

Он все-таки снимает пальто, подхватывает пакеты с покупками и делает вид, что не заинтересован в том, заметит ли альфа в нем изменения. Но в душе ему особо остро хочется, чтобы заметил. И сделал комплимент. Только не про задницу, как в прошлый раз…

Лир ставит пакеты на кухне. Кажется, Арон не спешит сюда приходить. Ему приходится признать себе, что он расстроен этим. Более чем огорчен. Он ставит воду в кастрюле нагреваться, открывает-закрывает холодильник, бесцельно заглядывает в пакеты с косметикой. Ему не по себе.

В горле неприятное ощущение кома.

Лир достает коробку, завязанную подарочной лентой, и направляется в спальню, чтобы отдать. Он не имеет права показывать, что что-то не так.

Однако в дверном проеме Лир застывает, удивленно наблюдая, как Арон усиленно отжимается от пола. После встает, не замечая его присутствия, и поднимает гирю.

— Ты… что делаешь?

— А? — Арон воровато оборачивается, продолжая поднимать и опускать гирю. Майка на нем промокла у подмышек и на спине. — Я тут посмотрел на тебя и понял, что я не дотягиваю до твоего уровня. И у меня появилась мотивация возобновить тренировки. Тебе же нравятся подкачанные альфы?

Лир отворачивается, чтобы спрятать улыбку. Все пытается ее убрать, но она возвращается против его воли. Он замечает, что Арон подходит ближе. От него несет запахом пота вперемешку с феромоном. И от чего-то эта смесь кажется… приятной.

— Тебе очень идет эта прическа, — альфа прикасается к его волосам. — То есть, предыдущая тоже шла. Но эта больше. То есть… черт. Ты для меня всегда красивый. Вот.

Лир поворачивает голову, смотрит в орехового оттенка глаза. У Арона сейчас настолько привлекательный взгляд, что смотреть и дальше кажется кощунством.

— Я давно хотел отблагодарить тебя за все то, что ты для меня сделал, — начинает Лир, подавая ему коробку. — Ты не просто спас меня, ты открыл во мне второе дыхание. Я давно не чувствовал себя таким… свободным. И счастливым. Если вообще когда-либо чувствовал, — он говорит от чистого сердца, не следя за тем, какие слова вылетают изо рта. — Возьми это. Бери-бери, это тебе.

— Ты поблагодарил меня уже больше сотни раз за все время, — Арон улыбается и продолжает смотреть проникновенно. Но коробку принимает. Прижимает собственнически к себе, да так, что у него ее уже не отобрать. Даже силой.

Альфа снимает ленту, открывает и переменяется в лице. Достает подушку, откладывая коробку на кровать.

— Где ты ее нашел?.. — он удивленно поднимает брови. — Я искал в интернете, по магазинам, но нигде ее не было. Уже думал заказывать на пошив… Мне восьмой не хватало, — альфа примеряет подушку к остальным. Она точь-в-точь такая же и по цвету, и по форме. — Ты умеешь читать мысли?

— Я рад, что угодил тебе, — Лир улыбается, наблюдая, как, казалось бы, взрослый альфа прижимает к себе подушку и нянчится с ней, будто та является ему родным ребенком.

— Я бы обнял тебя, но я потный, — Арон смотрит на него с благодарностью. — Вот помоюсь и заобнимаю.

— Даже не мечтай, — смеется он. — Я пойду готовить, у меня еще уборка на кухне и в комнате Рея. Если упустишь гирю себе на ногу, то не сильно кричи, сосед за стенкой уже спит. В прошлый раз, когда я делал отбивные вечером, он пришел жаловаться, что я разбудил его стуком, — Лир говорит это и выходит, ощущая нетипичную для себя окрыленность.

В этот момент ему в самом деле начинает нравиться такая жизнь.

***

Проходит еще день, за ним второй, третий — а Лир все не забывает про Сэдрика. Он волнуется и волнение крепнет со временем. Игнорировать больше некуда. Он собирается с духом и едет в элитный район города. Код домофона не поменялся, поэтому он без препятствий попадает в нужный дом. Звонит в дверь квартиры, полный решимости.

Но дверь открывает не Рихард, а Бланш. Все в том же шелковом халатике, доходящем длиной до середины бедра, с растрепанными волосами и тоннами косметики на лице.

— Позови Рихарда, — без приветствий говорит Лир. У него нет желания вести себя учтиво с таким человеком, как Бланш. — У меня к нему вопрос.

— Его тут нет, — омега пожимает плечами и усмехается. За его спиной кто-то мельтешит. Вскоре рядом с ним появляется незнакомый молодой альфа, прикрытый одним полотенцем на бедрах. — Вижу, ты занялся собой. Решил вернуть ненаглядного? Что ж, смешно, можешь забирать своего муженька обратно, он мне больше без надобности. Да и нужен он мне был, пока тратил на меня деньжата, а когда запас иссяк, я выманил у него эту хорошенькую квартирку. Если тебе интересно, то это я сказал ему расстаться с тобой и отобрать квартиру. Он тот еще глупец, думал, я его люблю. Но любить такого старого и не особо богатого мне нет смысла, — омега кидает взгляд на красавца рядом с собой. — Особенно, когда рядом вертятся достойные меня альфы.

— Ты и вправду хитер, — Лир от чего-то не удивляется. — Допустим. И где мне его искать? Точнее, даже не его, а Сэдрика.

— Кого-кого, а сынка твоего я точно не видел, — пожимает плечами Бланш. — Все сказал? Ну и до свидания, — омега захлопывает дверь.

— Надеюсь, никогда не свидимся, — бросает Лир и направляется к лифту.

Оказывается, его предыдущая семья разрушена Бланшем. Этот поистине хитрый омега сумел одурачить Рихарда. Впрочем, так ему и надо. Бедолага смотрел на Бланша таким преданно-влюбленным взглядом — можно только представить, как он сейчас страдает.

Лир злорадствует недолго. Вскоре ему становится жаль Рихарда, но жалость эта слишком мала, чтобы он его простил. Никто не тянул бывшего мужа на сторону, не заставлял верить Бланшу и переписывать квартиру на него. Рихард сам виноват в том, что с ним случилось.

Он отправляется обратно, в единственное место, где можно разыскать Сэдрика. В прошлый дом.

Но и там ему открывает уже знакомый человек, который прошлый раз заявил, что снимает эту квартиру за деньги и уложил договор через нотариуса.

— Хозяин квартиры приходил пару дней назад, просился пожить тут на денек, но в договоре четко сказано, что на вот этот вот период времени я живу тут один. Я за что ему деньги плачу? Ну так он и уехал, — рассказывает альфа. — А сынка его я не видел с тех пор, как заселялся сюда. Так что ничем не могу помочь.

Лир благодарит его за информацию и уходит. Дорогой к Арону он вспоминает еще одно место, куда теоретически мог бы съехать Рихард, а вместе с ним и Сэдрик: к родителям бывшего мужа. С ними у Рихарда были прохладные отношения, но все-таки они его папа и отец, и наверняка приняли в дом, если тот попросился.

Лир видит знакомую машину: Арон как раз возвращается с работы. Он машет ему рукой и альфа останавливается. Лир забирается на переднее сидение рядом.

— Привет еще раз, — он дышит на зазябшие пальцы, чувствуя, как кожа лица горит после холодной улицы. Арон без разрешения берет его руки в свои, грея их в больших теплых ладонях.

— Я думал, ты дома, — говорит альфа и смотрит при этом, не моргая.

— Нет, были дела, — он позволяет ему и дальше греть руки. — Знаешь, мне нужно сейчас в одно место, я ищу Сэдрика. Ты ничего не подумай, я всего лишь хочу убедиться, что он в порядке. Но ни в одной из квартир его нет, разве что он может быть у своих дедушек. Но там Рихард. Мне… страшно идти туда одному, Рихард сильнее меня, — сознается Лир. — А сейчас, когда его любовник обманул его, он еще и злой. Зная его, он точно сорвется на мне. Можешь поехать со мной? Пожалуйста, с тобой надежнее.

— Ты же знаешь, что я за тебя пропишу в рожу любому, — довольно улыбается Арон, как будто только и ждал повода выделиться перед ним и похвастать хорошими навыкам в бою. — Тем более, твоему бывшему. Он бесил меня все восемь лет только тем фактом, что ты был его супругом. Давай, говори адрес.

Лир припоминает номер дома и улицу, расслабляясь в кресле. Он попросил не просто помощи, а защиты. И Арон, не задумываясь, дал ему ее. Лиру не стыдно за эту просьбу, наоборот, тепло на душе: ему есть на кого положиться. Он не один.

Они добираются до нужного дома за десять минут: им повезло не попасть в очередную вечернюю пробку. Лир с трудом, но вспоминает точный адрес, и вскоре стучит в дверь. В который раз за сегодня он вот так стоит перед закрытой дверью в надежде увидеть за ней Сэдрика?

Нахождение Арона рядом успокаивает. Поэтому Лир почти не пугается, когда видит в дверном проеме Рихарда.

Правда, сердце ускоряет ритм и больно сжимается: он все еще помнит то, как поступил с ним некогда родной человек. Однако Рихард выглядит несчастным: небритый, под глазами синяки. От него несет запахом сигарет, хотя раньше альфа не курил.

— Какого хрена? — недоумевает Рихард, присматриваясь к нему. — Это ты, что ли?

— Не переживай, я не галлюцинация, — Лир вздыхает. Он чувствует себя двояко, но не позволяет проявить слабину, особенно перед Ароном, который добавляет ему уверенности. — У меня к тебе только один вопрос. Сэдрик сейчас с тобой?

— Я думал, он у тебя, — заявляет бывший.

— То есть, ты даже не попытался узнать, так ли это? У тебя есть его новый номер? А когда ты видел его в последний раз?

— Ничего не знаю, твой сынок, ты и разбирайся, — Рихард вот так запросто захлопывает дверь.

— Я не зря переживал, — Лир кривится, не удерживая внутреннего беспокойства. — Чутье подсказывало мне, что что-то не так. Сэдрик… он исчез.

========== Глава 10 ==========

Лир выходит из полицейского участка следом за Ароном. После того, как они узнали, что Сэдрика никто не видел вот уже больше недели, то сразу направились сюда подавать заявление о пропаже.

— Рей там голодный, — вздыхает Лир и садится в машину, посматривая на часы: восемь вечера. Пока оформляли бумаги, прошло много времени. Зато поисками несовершеннолетнего Сэдрика теперь займутся правоохранительные органы.

— Он не безрукий, сам себе приготовит, — говорит ему Арон, попутно садясь на водительское место. — До твоего появления он как-то справлялся с этой задачей.

— Еда быстрого приготовления — это вредно и несъедобно, — оспаривает Лир. — Я там оставлял с утра котлетки и бульон в холодильнике, надеюсь, он их заметил и разогрел…

Дальше они едут в тишине. Арон внимательно следит за дорогой, а Лир наблюдает краем глаза за его профилем. Что он знает о нем? Не так уж и много.

Кажется, альфа говорил, что его родители разведены, и он не особо с ними ладит. И если с папой Арон время от времени разговаривает по телефону, то отца практически не упоминает. У него есть несколько приятелей и друзей, в компании которых альфа может задержаться после работы. Любит собирать дорогие статуэтки и фигурки, в свободное время фотографирует «ради расслабления». В годы учебы в университете занимался разными видами спорта, в том числе боксом, и заработал несколько медалей. Университет закончил на красный диплом. Усердно работает в фирме какого-то из своих родственников. Не следит за питанием. Машину ему подарили родители на его двадцатилетие. Квартиру купил сам.

Арон порой излишне прямолинеен и вспыльчив, особенно когда дело касается его чести или чести его друзей. Старается делать вид строгого и непоколебимого, но на самом деле альфа добрый. И главное, с уважением относится к омегам. Любит говорить. Много. Если заведет очередную «лекцию» — его не остановить. Предпочитает обычным книгам аудиокниги. Обожает фильмы. Все, кроме ужасов про призраков, потому что боится паранормального.

Вспомнив последнее, Лир не сдерживает улыбки. Было забавно наблюдать, как взрослый альфа прикрывался подушкой на очередном моменте с призраками. Объяснил Арон это тем, что его ими пугали в детстве.

Если в доме что-то случайно упадет, скрипнет дверь или раздается другой звук «необъяснимой природы», альфа всегда настораживается и округляет глаза. Это странно, если учитывать то, насколько бесстрашно Арон готов вступить в драку с любым противником.

— Приехали.

— А, — Лир как по щелчку возвращается в реальность. — Да, идем.

***

После рабочего дня и изматывающей поездки Арон выглядит уставшим. Но, несмотря на это, препирается с Реем на тему невыполненного подростком домашнего задания. Лир слышит их споры с кухни, домывая последние тарелки. Уже думает брать сковородку и идти разбираться, но вскоре в квартире становится тихо. Арон заходит на кухню, но вместо того, чтобы сесть за стол, как делал это всегда, выходит на балкон.

Он выключает воду. Всматривается в образ за стеклом и замечает крохотный огонек. Лир тоже выходит на балкон, прикрывая за собой дверь. Тут холодно.

— Арон, — он подходит, косясь на сигарету в руке альфы. — Ты куришь?

— Редко, — в ответ. — Когда нервы на пределе, — добавляет Арон и затягивается сигаретой, выпуская клубни дыма в открытое балконное окно. Вскоре слышится кашель.

Лир вздыхает и опускается на пол, садясь на ковер и опираясь спиной о стену.

— Иди обратно, солнце, тут холодно, — негромко произносит альфа.

— Я подожду тебя.

«Он снова назвал меня солнцем», — думается.

Лир от чего-то не хочет оставлять его одного. Ему кажется, что в этот момент Арону нужен хоть кто-то рядом. Что за камень у него на душе? Лир знает, что он не имеет права выпрашивать правду. Если альфа доверяет ему, то когда-нибудь расскажет сам.

Он улавливает запах сигарет, перебивающий морозную свежесть. Однако, усиленный альфий феромон заглушает все прочее. Лир давит в себе желание подняться и обнять Арона со спины. Объятия, может, и неплохое лекарство от грусти, но он не решается сделать задуманное. Продолжает сидеть, замечая, что Арон тушит окурок, закрывает окно и подходит к нему, опускаясь рядом и тоже прислоняясь к стене. Альфа вытягивает ноги так, что упирается ими в противоположную стену балкона. Лир смотрит на его розовые тапки с мордочками кошек и молчит.

Свет из окна за спиной как раз падает им на ноги. Ему волнительно. Лир желает помочь Арону, но не знает как, и с чем вообще помогать. Он осторожно прикасается к его руке. Сам. И не убирает, когда Арон, в ответ переплетает их пальцы. Слышит негромкое:

— У меня хоть есть шанс? С тобой.

— Если ты переживаешь из-за этого, то… — Лир запинается. — Я не знаю, что тебе ответить. Пока что не знаю, прости.

— Не из-за этого, — качает головой Арон. — Точнее, из-за этого тоже, но…

— Но?

— Рей, — говорит альфа, смотря перед собой. — Если бы не я, у него была бы нормальная семья. И отец. Он бы вырос в более благополучных условиях.

— Не понимаю, как это связано… Ты говорил, что отец ему не родной, а родители разошлись.

— Из-за меня, — с заметным сожалением в голосе произносит альфа. — Они развелись из-за меня. Я был в свое время крайне любопытным подростком, в свои пятнадцать возомнил себя следопытом после того, как заметил странное поведение папы. Взламывал его ноутбук, искал переписки, обнаружив десятки активных с другими альфами. Любовного содержания. Я подумал, что это несерьезно и папа так развлекается, у меня не укладывалось в голове, что примерный родитель может изменять отцу.

Арон хмыкает и достает из кармана пачку сигарет, но кладет обратно, кинув взгляд на него.

— А, — альфа сжимает его руку. — Потом докурю. Вот… Мне казалось это веселой игрой. Я следил за его передвижениями вместе со школьным другом, мы даже устанавливали «скрытые камеры» из телефонов. Нам было интересно. Иногда мы действительно видели папу с какими-то альфами, но он вел себя с ними сдержанно. Я думал, что ничего такого нет. Отец был без ума от папы, очень сильно его любил, задаривал подарками. Какой смысл ему изменять? Так я думал, пока на одном из видео не обнаружил его вместе с любовником, — Арон останавливается и молчит какое-то время.

— Можешь не рассказывать, если тебе тяжело, — Лир прислоняется к его плечу плечом и смотрит на профиль.

— Мне непривычно, я впервые об этом говорю, — поясняет альфа. — И… да, я остановился на камере. Мы с другом в шутку поставили телефон в шкаф со стеклянной дверцей, спрятав за чем-то там. В родительской спальне. Отец был на работе, а папа в это время развлекся с любовником на их постели, — Арон вздыхает и потирает переносицу пальцами. — И теперь у меня на руках было прямое доказательство его измен. Плюс переписки и фотографии его с альфами на улицах или в ресторанах. Я знал это и продолжал притворяться, что у меня нормальная семья. Это… сильно на меня давило, ведь после того видео я видел гниль в каждом поступке папы. И однажды не выдержал и отнес все, что имел, отцу. То есть, у меня был выбор, промолчать и сохранить семью, или сказать правду и тем самым все разрушить. И, да-да-да, я ошибся, выбрав второе.

— Но ты поступил правильно, — возражает Лир.

— С точки зрения морали — правильно, но последствия моего поступка покалечили не одного человека. Во-первых, отца. Он до сих пор изувечен этим, хоть после развода прошло много лет. Он загружает себя работой, а по выходным пропивает печень. Мы… после того случая мы не пересекаемся. Ну, практически. Я боюсь посмотреть ему в глаза и увидеть, что он меня за это ненавидит. Ведь он мог продолжать жить в сладком неведении, не зная, какую змею пригрел на груди… Пхах. А, да, во-вторых. Во-вторых, Рей. До этого всего он подавал большие надежды. Учился, был примерным ребенком, отец его любил и говорил, что перепишет свой бизнес на него. Рей тоже его обожал. Но во время бракоразводного процесса папа заявил, что Рей — не от него. Сделали ДНК-экспертизу и оказалось, что это действительно так. Папа забрал брата с собой и не давал мне с ним видеться, обвиняя меня во всех смертных грехах. Но потом сам отдал мне его, сказав, что он ему мешается. И вот, он год живет со мной, но, как видишь, я уже не могу наладить между нами контакт.

— Тут виноват только твой папа, но никак не ты, — Лир говорит это и неосознанно прислоняет голову к плечу альфы. Арон гладит второй рукой его волосы. — Может тебе и кажется, что это из-за твоего поступка ваши жизни пошли наперекосяк, но… Знаешь, рано или поздно правда бы выплыла сама. Твой папа не смог бы скрываться вечно.

— О-о, ты его не знаешь, — нерадостно усмехается альфа. — Он истинный наследник рода Флаксбергов. Уровень его актерского мастерства для нас с тобой недостижим. Да и… дослушаешь?

— Дослушаю, — кивает Лир, уже осознанно прислоняя голову к нему. Так теплее.

— Для меня пятнадцатилетнего те события имели слишком масштабный характер. Сложно было их перенести, мне казалось, что я устроил конец света. Но в один момент сквозь мрак пробился лучик, — Арон расслабляется и наклоняется, договаривая ему в волосы: — Это ты.

— Но мы не были знакомы, — возражает он.

— Думаю, ты редко меня замечал, зато я тебя —

постоянно. В тот первый раз я ходил по городу с фотоаппаратом, стараясь отвлечься от семейных проблем. И увидел тебя за прилавком книжного. Видел то фото в моей комнате? Оно сделано тогда. Ты действительно стал для меня солнцем. После школы я приходил на лавочки перед витриной и читал, тайком поглядывая на тебя. Я пытался представить, какой ты. Изучить тебя через книги у тебя в руках. Покупал те же самые, искал моменты, на которых ты улыбался, чтобы понять, что тебя так веселило. Я мчался через полгорода после уроков, чтобы провести несколько часов около тебя. Ты был моим спасением. Мне не хватало смелости подойти познакомиться, да и кольцо на твоем пальце… Хах. Но в один день ты не вышел на работу. И на следующий день тоже, и через неделю. А потом я поступил в университет и стало не до этого. Я поставил себе цель выучиться и найти хорошую работу, а уже после заявить тебе о себе.

Лир не знает, что ему сказать. Он слушает рассказ с замиранием сердца. Слова эти звучат так искренне и мечтательно, что ему не верится, что это про него.

— Ага, как ты уже догадался, за четыре года учебы в университете я не смог тебя забыть, хоть и старался. Я же понимал, что ты омега в браке, к тому же порядочный, — альфа прокашливается, охрипнув после длинного монолога. — Но когда я переехал сюда, то однажды увидел тебя в магазине. Стоял, как вкопанный минут десять и наблюдал, как ты выбираешь продукты. Знаешь, сколько раз я собирался подойти к тебе, хотя бы помочь донести пакеты? О-о…

— Я тоже тебя замечал, если честно, — пожимает плечами Лир. — Но никогда бы не подумал, что буду вот так сидеть с тобой на балконе и слушать, как ты изливаешь мне душу…

— Жалеешь об этом?

— Нет-нет, что ты, — он улыбается, выдыхая альфе в плечо. Он впервые так долго находится рядом. — Не думаю, что когда-либо пожалею. И да, если бы ты подошел ко мне тогда и предложил помощь, я бы отказался и очень быстро убежал. Я был затворником.

— Я догадывался об этом, — Арон тоже улыбается. — Можешь себе представить, как я удивился, увидев тебя в дверях квартиры, откуда мне пришлось забирать Рея. Я вообще думал раньше, что Сэдрик твой брат, а не сын. У меня не укладывалось в голове, что у тебя есть взрослый ребенок.

— Значит, тогда, на набережной…

— Да, я осмелился и наконец сказал то что носил вот тут, — он кладет ладонь на область сердца, — восемь лет.

— Я думал, ты несерьезен.

— Еще как серьезен, — Арон приподнимает его лицо пальцами и приближается. — Я все еще люблю тебя и не думаю, что когда-нибудь разлюблю.

Лир отворачивается, ощутив его дыхание у себя на губах. Сердце стучит быстро-быстро и этот шум в ушах заглушает беспорядочные мысли.

— Тут так холодно, — переводит тему он. — Я, кажется, замерз, — врет. На самом деле ему жарко, особенно в лицо. Ему максимально неловко находиться рядом с Ароном, поэтому он поднимается, разминая затекшие ноги. — И да, мне уже пора домой, дедуля Барри будет переживать.

Лир открывает дверь, но застывает на месте, когда слышит просьбу:

— Останься.

И сказано это таким тоном, словно от того, останется он или нет, зависит чья-то жизнь.

========== Глава 11 ==========

Лир задерживается в квартире Арона еще на несколько часов, упорно делая вид, что забыл все услышанное. На самом деле, он боится ранить его. Отказать — слишком жестоко, но согласиться и дать призрачную надежду, а потом отобрать ее — еще хуже. Ему бы для начала разобраться в себе, а после этого думать, как поступать дальше. Но Лир замечает за собой, что уже не так уверен в том, что ему не нужны отношения. Может, с другими альфами и не нужны, но с Ароном…

Стоит ли рискнуть?

Он уходит к себе на съемную квартиру, отказываясь переночевать у альфы. Лир залезает под одеяло и сразу же засыпает, а просыпается с одной четкой мыслью.

Нужно связаться с отцом Арона.

Да, это не его дело. Да, он не имеет права вмешиваться в семейные разборки других людей. Но Лир надеется хоть что-то да прояснить. Ему кажется, что отец не может ненавидеть сына за то, что тот открыл ему глаза на правду. Пусть и горькую. Что, если он сможет уговорить старшего альфу поговорить с сыном, и после этого Арону полегчает? Попытаться стоит.

Лиру хочется хотя бы что-то сделать для него взамен.

Он собирается на работу и эта мысль укрепляется в его голове. Лир задумывает тихонько взять телефон у Арона, пока альфа будет в душе. Пароль он видел и сможет разблокировать: а там в список контактов.

Так он и делает. Пока Арон отвлекается, Лир берет со стола его телефон и быстро переписывает себе нужный номер. И когда оказывается один в квартире, нажимает на вызов. Гудок, второй, третий — и вот, незнакомый голос.

— Я вас слушаю.

— Здравствуйте, я хороший знакомый вашего сына, Арона, — начинает Лир, замечая, что у него резко пересохло в горле от волнения. Он кусает кулак, дожидаясь ответа.

— Да-да, здравствуйте. С ним что-то случилось? — интересуется грубоватым тоном альфа.

— Да, случилось и продолжается. Могу ли я попросить о личной встрече с вами? Это крайне важный вопрос, — он говорит быстро, удивляясь тому, что ни разу не заикнулся. — Если ваш сын вам хотьнемного важен…

— Сегодня, ресторан «Созвездие», третий столик справа, семнадцать тридцать. Подойдет?

— Более чем, — он облегченно выдыхает, переставая кусать зажатые в кулак пальцы. — Меня зовут Лир. Вы узнаете меня по ярко-рыжим волосам.

— Договорились.

Лир быстро собирается, приводя лицо и прическу в порядок. Отец Арона наверняка солидный альфа, к нему нужно идти в соответствующем виде. Он надевает новое пальто и выходит, гуляя по городу в поисках нужного ресторана по картам в телефоне. Лир раньше слышал об этом заведении, как об одном из самых дорогих в их городе.

До нужного времени он прогуливается по набережной, украдкой поглядывая на одну из высоток, в которой располагается квартира дядюшки, принадлежащая теперь Бланшу. О последнем совсем не хочется вспоминать.

Лир вовремя добирается до ресторана. Опаздывать было бы нетактично с его стороны. Он заходит вовнутрь, к нему сразу подходит бета из обслуживающего персонала, который берет у него верхнюю одежду и спрашивает про запись. Лир говорит, что ему назначена встреча за таким-то столиком. Его проводят туда — он видит, что одно из мест занято альфой в деловом костюме. Заметив его, тот встает.

— Торвальд Родерберг, — альфа протягивает ему руку.

— Лир Грегори, — он вкладывает ладонь в его, а Торвальд вместо пожатия неожиданно наклоняется и целует. Джентльмен.

— Вы весьма прелестны, — говорит альфа, но в его голосе заметна отстраненность и холодок. Становится ясно, что Торвальд сказал это из вежливости.

— Спасибо, — кивает Лир.

Он все больше начинает переживать, что ошибется в нормах этикета. Да, он бывал ранее в неплохих ресторанах, но в настолько дорогих — ни разу, хотя бывший муж зарабатывал достаточно и они могли себе это позволить. Лир старается подавить нервозность и затолкнуть мысли о том, что он слишком просто выглядит для этого места, подальше. Он тут не для того, чтобы красоваться.

Торвальд любезно отодвигает для него стул, после садится сам и открывает меню.

— Что вы будете?

— О, я не голоден, — отказывается он. — У меня к вам небольшой разговор, это не отнимет много времени, — Лир сжимает и разжимает кулак, чтобы прийти в себя. Ему сложно делать вид, что он привык к подобным дорогим заведениям.

— Невежливым будет отказать. Тогда вина? Шампанского?

Лир обреченно соглашается на сортовое вино и закуски к нему. Теперь ему хотя бы понятно, в кого Арон такой манерный. Им приносят заказанное. Лир старается не думать о стоимости вина, которое официант наливает сейчас в их бокалы. Он занимает себя тем, что рассматривает альфу. В нем есть что-то схожее с Ароном в чертах лица.

Но Торвальд, в отличие от светловолосого Арона, брюнет. Короткие волосы, у висков седина. Этому альфе явно не больше сорока пяти, но взгляд у него потухший. Глаза темные и безжизненные, как у потерявшего всякий смысл и стремление к жизни человека. Выраженные скулы, волевой подбородок, хмурый взгляд, брови с наклоном. Черная рубашка и классический костюм.

На таких альф Лир раньше и не смотрел: куда ему-то, простачку.

Если бы он знал, что попадет в такую обстановку, оделся бы более нарядно. А то сидит теперь в вязанной тонкой водолазке и в брюках с завышенной талией свободного покроя — совсем не деловой стиль. Благо, хоть накрасился и волосы уложил, создав объемную укладку.

— Выпьем? — Торвальд поднимает бокал.

Лир следует его примеру и делает небольшой глоток. На вкус вино сладковатое и приятное. Он надеется, что не опьянеет — ему же на работу. У Лира с возрастом совсем плохо с выдержкой, да и пил он по редким праздникам.

— У моего сына недурной вкус, — говорит внезапное альфа. — Я думал, не дождусь того времени, когда он наконец найдет себе омегу.

— Вы неправильно поняли, я не его омега, — удивляется Лир.

— А он об этом знает? — Торвальд усмехается. И эта его усмешка точь-в-точь, как у Арона. Лиру становится не по себе.

— На самом деле, я его домработник. Если бы я сказал об этом сразу, думаю, вы бы не позвали меня сюда, если бы вообще захотели со мной говорить, — Лир пожимает плечами. — Кроме того, Арон доверил мне кое-что из ваших семейных скелетов. Дело в том, что этот скелет сильно мучает его, он… не скелет, а Арон, он нуждается в вас. Он думает, что вы его ненавидите, и поэтому избегаете встреч. Я полагаю, это не так?

— Ненавижу? — удивляется Торвальд. — Он мой единственный сын, я не могу его ненавидеть хотя бы потому, что он мой ребенок.

— Понимаю, — кивает Лир и мысленно проводит аналогию с Сэдриком.

— Все куда сложнее, — альфа хмурится, потирая переносицу и жмурясь. — Ох… Он слишком похож на своего папу внешне. И один его вид напоминает мне об одном предательстве.

— Но Арон не виноват в деяниях вашего бывшего супруга, — возражает он, наблюдая за тем, как Торвальд выпивает вино в несколько глотков и нервно ставит бокал. — А вы заставляете его думать именно так. Это эгоистично с вашей стороны. Вы закрылись в своем горе и не замечаете, что не только вам плохо… Ох. Я по своему опыту знаю, как порой сложно найти общий язык с повзрослевшим сыном, особенно если в прошлом вас связывает что-то не слишком хорошее. Просто знайте, что Арон до сих пор сожалеет о том, что раскрыл вам одну тайну. Да, я не имею права говорить вам об этом, но и не сказать не могу. Он… дорогой для меня человек и мне не все равно на то, что он грустит, — вино добавляет ему смелости. Лир отпивает еще глоток. В горле жжет, в груди распространяется тепло. — Не избегайте его, прошу вас. Этим вы раните не только себя, но и его.

— Уже поздно что-либо менять, он меня не простит, — в хриплом голосе Торвальда слышно отчаяние. Альфа наливает себе сам, не дожидаясь официанта. И пьет. Залпом.

— А вы попробуйте. Попытка ведь лучше, чем обреченное смирение? Я тоже раньше думал, что не могу влиять на собственную судьбу. И ошибался. Попробуете и тогда будете знать наверняка, а наладить отношения никогда не поздно.

Альфа резковато встает. Подзывает кивком официанта и что-то ему говорит.

— Все, едем, — обращается он уже к Лиру. — К Арону домой, — добавляет альфа. Официант приносит ему счет, Торвальд достает из бумажника несколько крупных купюр и вкладывает туда.

Лир забирает свою верхнюю одежду, выходя на улицу первым. Торвальд выходит следом и подхватывает его под локоть, ведя за собой к одной из припаркованных машин. Лир думает, что в хмельном состоянии альфе нельзя за руль, но замечает на водительском сидении незнакомого человека. Личный водитель, который, завидев их, вылезает. Но Торвальд подает ему знак рукой сесть обратно и открывает дверь сам, пропуская Лира вперед.

В салоне дорогого авто он чувствует себя еще хуже, чем в ресторане. Кем вообще работает этот человек? Торвальд точно не директор какой-либо крупной фирмы? Если да, то становится яснее, почему Арон вот так сразу после университета смог получить должность в знаменитой компании: прошел по связям.

Водитель быстро довозит их до нужного подъезда. Лир протирает наручные часы, стекло которых вмиг запотевает на морозе после теплого салона авто — почти восемь вечера. Скоро Арон приедет с работы. Только вот будет ли он рад такому сюрпризу, в виде слегка охмелевшего родителя?

Лир открывает дверь своим ключом. Судя по тому, что она закрыта извне, дома никого нет. Он ожидает, пока Торвальд снимет верхнюю одежду и обувь, замечая, что альфе незнакома эта обстановка. Скорее всего, он тут впервые.

— Мне нужно заняться своими обязанностями, а вы можете проходить на кухню и там подождать Арона, — говорит Лир. Из головы еще не выветрился алкоголь, но он хорошо себя контролирует и не выдает ни словом, ни действием свое состояние.

Лир проходит на кухню, на которой давно чувствует себя хозяином. Было бы неплохо действительно им быть — думается. Но Лир сбрасывает эти смелые мысли на действие вина. Чтобы он, и стал не просто любовником, а супругом Арона? Немыслимо.

«А что, если…» — все-таки задумывается он, нарезая попутно салат из зелени, отварного мяса и яиц.

— Будешь? — хриплый голос Торвальда позади и характерный стук бутылки о стол. Альфа перешел на «ты»?

— Вообще-то, я не пью. Я на работе, — напоминает Лир и поворачивается. Похоже, что гость принес с собой небольшую бутылку виски. Значит, Арон не шутил, что его отец любит подвыпить в свободное от работы время.

— Выпей с будущим родственником, — снова ухмыляется Торвальд. — За знакомство.

— Какой я вам будущий родственник? Мне лет-то немногим меньше вас, у меня есть взрослый сын, — возмущается он, хотя в душе ему приятно это слышать.

Альфа, видимо, собирается что-то ответить, но у него звонит телефон — он кладет его на стол и нажимает «громкую связь».

— Да, слушаю, Риналь, говори, — Торвальд ставит бутылку на место, видимо, передумывая ее открывать.

— Где ты сейчас? Я видел тебя с каким-то омегой… ты же говорил, что тебя не интересуют другие омеги и отношения вообще, — по тонкому голоску, звучащему из телефона, Лир определяет, что Риналь — омега.

— Прекрати ревновать меня ко всем, — вздыхает альфа.

— Я бы не ревновал, если бы ты не давал мне на это повод, — говорящий это явно недоволен. — Объясни наконец, что между нами. Мы вместе или нет?

— Такие вещи не обсуждают по телефону, это раз. А два, твои родители ясно дали понять, чтобы я, как они выразились, «старый педофил», оставил тебя в покое. Тебе семнадцать, Риналь, ты не окончил школу.

Лир округляет глаза, прекращая нарезать салат. Он вслушивается в разговор.

— Мне все равно на их мнение, ты для меня не старый, — звучит из телефона. — Я люблю тебя, Тори, я же тоже тебе не безразличен. Я готов убежать от них, вещи собраны…

— Риналь… — тяжело вздыхает Торвальд. — Ты еще не понимаешь, чем это тебе грозит, и компании твоего отца в том числе. Пройдет время и ты найдешь себе молодого жениха, — альфа отключает телефон, прерывая Риналя на полуслове. — Ох…

Лир слышит звук открывающейся бутылки, а после глотки.

— Не пейте на голодный желудок, так до язвы недалеко, — он ставит на стол салат и столовые приборы. — Сейчас вскипит вода, я сварю спагетти и сделаю к ним соус.

— Мой дырявый желудок уже не спасти, — Торвальд тянется к бутылке, но Лир ловко ее перехватывает, пряча за спиной.

— Сначала салат, — он садится рядом и ставит бутылку под стул. — Это, конечно, не мое дело, но мне показалось, что вы через силу ему отказали. Риналю.

— Наша с ним связь изначально была неправильной. Не хочу губить ему репутацию и жизнь. Я старый для него, мой поезд давно уехал.

— Насколько далеко уехал ваш поезд? По-моему, его можно догнать, если постараться, — неуместно шутит Лир и сам же сдерживает смех, пряча улыбку в ладони. Выпитое ранее вино дурманит рассудок, и от этого ему хочется говорить. По душам. — Почему-то мне вспомнилась фраза: «Любви все возрасты покорны», но оно как-то… уместно ли? А. Да, я уже это сказал. Сколько вам?

— Сорок шесть, почти двадцать лет разницы.

— Вы любите его? Только честно, — уточняет Лир. Ему всегда нравилось копаться в чьей-то личной жизни.

— Да, — Торвальд вздыхает и осматривается по сторонам, наверняка в поиске бутылки.

— Салат, — напоминает ему он. — Вижу, у каждого свои методы заглушить проблемы. Я когда-то заглушал их книгами, вы вот алкоголем. Но это же временное спасение, оно не устраняет саму проблему.

— Будь я помладше лет на двадцать и более импульсивным, то давно бы увез Риналя. Но сейчас я понимаю серьезность последствий.

— Допустим, — Лир тоже вздыхает, подпирая голову рукой.

— А что бы выбрал ты? — неожиданно спрашивает Торвальд.

— Я бы выбрал то, о чем в будущем жалел бы меньше.

Лир умолкает, Торвальд же выглядит задумчивым. Даже берет в руку вилку и начинает ковырять салат.

Он улавливает позади знакомый запах и взбудораживается. Поворачивается — в дверном проеме Арон. Давно он тут? Как много слышал? Лир улавливает зрительный контакт между отцом и сыном и нервно улыбается. Поднимается, отодвигая стул с неприятным скрипом ножек по полу.

— А… да, я тут кушать готовлю… — он пытается сгладить напряженную атмосферу. — Пожалуй, приготовлю потом…

Лир проходит мимо Арона, стараясь не смотреть ему в лицо. Дальше он им ничем не поможет. Остается только надеяться, что эта встреча не усугубит ситуацию и не окончится скандалом.

Он проходит в комнату Рея, чтобы убрать там, но неожиданно обнаруживает, что подросток находится тут. Сидит и читает учебник по истории. Лир тихо садится на его кровать, осматривая комнату. Кажется, Рей пытается отвлечься от происходящего в квартире: в ушах наушники.

— Он еще там? — спрашивает подросток, вынимая один наушник и кивая в сторону кухни. — Торвальд.

— Да… извини, что привел его сюда. Я думал, тебя нет.

— По фигу, забей, — пожимает плечами Рей, но вопреки словам сильно сжимает учебник в руках. Арон был прав, развод родителей сильно повлиял на него и оставил неизгладимые раны.

Лир сидит так долгое время, пока не вспоминает, что оставил кипящую воду в кастрюле.

— Ой! — он выбегает из комнаты, направляясь на кухню. А там один Арон, выливающий виски в раковину. Кастрюля, благо, не сгорела: кто-то выключил плиту.

Альфа ставит пустую бутылку и поворачивается на него. По лицу не понять, какой был исход разговора и состоялся ли диалог вообще. Лир огорченно вздыхает: неужели у него не получилось?

— Так Торвальд уехал…

— Ага, — кивает альфа. — Передавал тебе «пока» и сказал, что ты ему понравился.

— Прямо так и сказал? — он не удерживает улыбки.

— Вообще-то, я ревную, — заявляет Арон. — И непонятно, о чем вы так долго говорили и чем занимались. И почему ты так доволен?

Лир заходится смехом, больше не сдерживая себя. Утирает невольные слезы и продолжает смеяться, даже когда альфа подходит вплотную и заключает его в объятья. Лир утыкается носом ему в плечо.

— Спасибо, — слышит он с губ Арона. Альфа обнимает его крепче и глубоко дышит в волосы, будто вдыхая их аромат. — Я понял, насколько глупо было избегать его. Точнее, мы оба это поняли. Он предложил мне в воскресенье сходить вместе на бильярд. И взять с собой Рея. Это все благодаря тебе, — Арон зарывается носом в его волосы. Находиться вот так в его руках тепло и очень приятно.

— Мой вклад тут небольшой, — он пожимает плечами и расслабленно прикрывает глаза. — Все зависело от вас самих. И… тебе не звонили из полиции?

— О Сэдрике ни слуху, пока что его не могут найти.

Они продолжают так стоять, пока не слышится стук двери.

— Ой… я ничего не видел, — Рей отворачивается, делая вид, что ему противно. — Нашли где зажиматься…

Лир вмиг отходит в сторону. Он и не задумывался, насколько двусмысленно это все выглядит со стороны.

— Вот, — Рей вертит в руке телефон с неизвестным номером на экране. — Только что мне звонил Сэдрик, он попросил занять ему денег. Фигня эта ваша полиция, вот я знаю, где его искать! И у меня есть план.

========== Глава 12 ==========

По указаниям Рея они заезжают в не самый благоприятный район на окраине города. Домики выстроены в ряд и перекошены, редкие прохожие скромно одеты. Много бездомных животных.

Вечереет. Лир всматривается в улицы, прислонившись к стеклу. И вскоре жалеет об этом: машину подкидывает на очередной яме и он ударяется лбом.

— Все живы? — комментирует Арон, старающийся объезжать неровности. — Я и представить себе не мог, что в нашем городе есть такие дороги…

— Я был тут десяток раз, — неохотно сознается Рей, выглядывая с заднего сидения. — Дальше сворачивай направо. Сэд говорил искать его у старого театра.

— Тут даже театр есть, — удивляется Лир. Он почесывает место удара на лбу. Больно.

— Ну, как сказать, — тянет подросток. — Теперь это больше смахивает на притон.

Арон с укоризной посматривает на брата, при этом ловко объезжая очередную яму. Когда они добираются до нужного места, на улице совсем темнеет. Альфа припарковывается и выключает все источники света в салоне.

— Ты уверен, что получится? — Лир поворачивается на Рея. — Может, нам лучше выйти и где-то спрятаться? А если он заметит нас в машине?

— Стекла затонированы и уже темно, это раз, — успокаивает его Арон. — А два — если отпрыск попробует сбежать, я его быстро скручу.

— Все, народ, я пошел, — Рей вылезает из машины, оставляя заднюю дверь приоткрытой. — Дальше дело за мной.

Лир опускается ниже и вжимается спиной в кресло, надеясь, что его за ним не видно. Он всматривается в огни из окон какого-то здания впереди, слышит оттуда смех, музыку и чьи-то веселые выкрики. Вскоре один голос становится отчетливее и Лир улавливает слова:

— …Эта шлюха подзаборная сказала мне выметаться из его притона. Так что теперь я живу вот тут, — говоривший взмахивает рукой в сторону. Лир едва ли узнает в темном силуэте… сына.

— Его звали Марик? — спрашивает Рей. Они останавливаются недалеко от машины.

— Не напоминай, — голос у сына кряхтящий, как у старика. Он простыл? У Лира сердце сжимается, но он настроен решительно: хватит жалеть Сэдрика. — Так что, ты привез бабло? Это тачка твоего братца?

— Ага, взял погонять.

— Так что с баблом? — напоминает сын.

— Да не парься, — Рей, кажется, вжился в роль. — Там, на заднем сидении лежит моя сумка, бери, сколько хочешь. На дозу?

— Черт, я думал, подохну, так и не закинувшись напоследок, спасибо, бро! — Сэдрик, слышно, радуется. — Мне так хреново…

Вскоре дверца приоткрывается, и Лир видит через зеркало, как худощавый подросток ищет на заднем сидении сумку. Движения резкие, дерганые, руки заметно дрожат. Лир задерживает дыхание. Кажется, Сэдрик настолько увлечен поисками денег, что не замечает, что на передних сидениях люди. Он вообще не смотрит в эту сторону.

— Что, не можешь найти? Дай-ка я посмотрю, — Рей подвигает его, садясь в машину. — Да где-то там была. Может, упала?

— Ее тут нет! — гневно восклицает нервный Сэдрик. Сын осматривается и тут замечает Арона. — Какого хрена? Ты говорил, что будешь один…

— Привет, — Лир тоже выглядывает из-за спинки кресла. — Давно не виделись.

— Что?.. — Сэдрик на мгновение теряется, и этого достаточно, чтобы захлопнуть дверь. — Эй, ну-ка выпусти меня! — и шарпает за ручку второй двери, но она не поддается: заблокирована.

— Не-а, — Рей, кажется, доволен. — Мы тебя поймали.

— Да ты… да вы! — сын вмиг становится агрессивным. — Быстро откройте дверь!

— Успокойся, маленький ублюдок, — медленно и угрожающе произносит Арон. В салоне авто включается свет. — Ты отсюда не выберешься без моего разрешения. А я тебе не разрешу. Суть улавливаешь? Сиди тихо, если не хочешь, чтобы мы тебя отвезли прямо в полицейский участок. Если ты еще не понял, мы тебя спасаем.

— Я на это не подписывался! — кричит Сэдрик. — Папа, скажи ему что-нибудь!

— Помолчи, — через сжатые зубы выдавливает Лир. — Арон говорит правду.

Ему больно смотреть на сильно исхудавшего, продрогшего сына. У него синяки под глазами, много ссадин и разбита губа. Цвет лица болезненный, глаза пустые, как у мертвеца. Сэдрик сильно трясется — по всей видимости у него действительно ломка. В таком состоянии подросток уже не понимает, что самому ему не выбраться из этой западни. Границы совести давно стерты. Если ему не помочь, сын так и пропадет в трущобах, забитый другими за «дозу» или же умерший за углом от передоза. Похоже, что Сэдрик увлекался этим не один год, а теперь уже слишком поздно, чтобы отказаться самостоятельно и без последствий.

Винить себя за невнимательность нет времени. Лир вздыхает. Арон выруливает на основную трассу, очень быстро покидая злополучные места.

— Куда вы меня везете? Остановите! Выпустите! — не унимается Сэдрик, агрессивно жестикулируя. Он ведет себя неадекватно и трясется все сильнее, это уже походит на судороги. По вискам катится пот.

— В наркологический центр, — отвечает ему Арон. — Последствиями ломки может стать летальный исход. Тут без специалистов никак, уж извини.

— Мне не нужны врачи!

— Продолжишь орать — я остановлю машину и вырублю тебя. С бессознательным проблем будет поменьше, — угрожает Арон. — Или ты хочешь, чтобы я выбросил тебя на обочину?

— Пойми, там тебе помогут, — вмешивается Лир, хотя он понимает, что сын его сейчас не услышит. — Они облегчат твои страдания, а я думаю, что тебе сейчас плохо.

Сэдрик временно успокаивается. Но около клиники возобновляет протесты, а между тем ему становится все хуже. Силком его туда не потащишь — да и законами запрещено силой тащить человека в больницу, пусть и несовершеннолетнего. Арон открывает дверь, но не дает Сэдрику выйти.

— Доигрался? — альфа блокирует ему выход. — Понимаешь ли, тут уже выбор за тобой. Или вперед, в больничку, или назад, где ты сдохнешь под первым забором, как собака. Денег тебе на дозу никто давать не будет, думаю, достать законным способом ты их не сможешь. И кем ты станешь после? Будешь убивать и грабить ради нескольких часов эйфории? А что потом? Снова валяться в грязи и корчиться от боли, как сейчас? Эта карусель очень быстро довезет тебя до могилы. Хочешь жить — делай выводы, а не спасайся от реальности дозой.

Лир тоже выходит из машины, сглатывая подступающий к горлу ком. Ему хочется прямо сейчас броситься сыну на шею и умолять его пойти в наркологический центр добровольно, но он не позволяет себе этой слабости. Он подходит к трясущемуся Сэдрику, все еще сидящему в машине. Подросток грязный, от него воняет, одежда местами порвана. Шапки нет, как, впрочем, и куртки.

— Ты же понимаешь, что то, во что превратилась твоя жизнь, больше похоже на бомжевание? — говорит Лир, стараясь сдержать слезы. Он все еще помнит все те обидные фразы, сказанные раньше Сэдриком. Но теперь он понимает, что подросток вел так себя из-за губительной связи с запретными веществами. — Еще не поздно все изменить, Сэд. Я не отказывался от тебя.

— Мне плохо, — хрипит сын и резковато пошатывается, поднимая на него лицо: в глазах застыли слезы.

— Что именно болит? — не сдерживается Лир.

— Мне очень плохо, — Сэдрик хватается за него сильно трясущимися руками. — Кости, кости ломаются, крутит… мне холодно. И жарко, уже жарко. Я… я… — и беспорядочно двигает зрачками и все сильнее сжимает ткань его пальто. Похоже, он перестает понимать, что происходит. — Папа… папочка… я же сдохну, сделай что-нибудь, — сын начинает плакать и задыхаться в рыданиях, голос становится плаксивым, а судороги усиливаются. — Я сейчас сдохну…

— Ты не умрешь, — Лир прижимает его голову к себе и смотрит прямо, на ряд фонарей за забором. — Тише, тише, это всего-лишь последствия зависимости… Сейчас пойдем в центр, тебя обследуют, дадут лекарства и это пройдет, — он старается сделать голос убедительным. — Просто позволь им тебя обследовать.

Сэдрик наконец соглашается и позволяет отвести себя в центр, где заранее назначена встреча со знакомым Арона, который там работает. Время тянется долго. Лир сидит в коридоре, ожидая результатов обследования и мысленно подсчитывая, сколько денег придется потратить на лекарства. Арон и Рей тоже сидят рядом, тихо о чем-то разговаривая между собой. Лир все это время не отпускает руку Арона и не избегает его поддержки.

Кажется, у них и правда получилось.

Вскоре врач сообщает им, что состояние Сэдрика тяжелое, и ему потребуется длительное лечение, а первую неделю или две тому придется провести тут, в стенах центра, под присмотром. Если бы они повременили и привезли Сэдрика позже или не привезли вообще — спасать тут было бы уже некого.

Лир облегченно выдыхает. Он оплачивает нужные для начала лекарства, отказываясь от того, чтобы их оплатил Арон. Альфа и так слишком много для него сделал.

Домой они добираются уже под ночь. И вместо того, чтобы разойтись по комнатам, устраивают небольшой праздничный ужин в честь «удачной операции по спасению». Арон заказывает еду и выпивку из ресторана, Лир быстро оформляет все это на столе. Он все время думает, что теперь у них могут быть проблемы с полицией. Как минимум, допроса Сэдрику не избежать. Но зато теперь у сына есть шансы на избавление от зависимости, конечно, если он сам этого захочет.

— Это было круто! — Рей до сих пор восхищен. — Мне понравилось вылавливать преступника. Все, я решил — хочу стать полицейским.

— Серьезно? — смеется Арон. — Ну что ж, зато у меня будут связи в полиции. Ты же выручишь меня по-братски, если я «случайно» стукну по роже бывшему муженьку одного прелестного омеги?

— Само собой, — кивает Рей. Кажется, после их совместного «дела» подросток оттаял чуть больше и теперь искренне улыбается.

— Давайте к столу, — приглашает Лир, расставляя попутно столовые приборы.

Все садятся, начиная пробовать заказанные блюда. Еда неплохая на вкус. Подросток же признается, что Лир готовит лучше — и это очень льстит. Особенно если учитывать, что это первый комплимент со стороны привередливого Рея.

Он не отказывается от бокала вина. Пьет сладковатый напиток вместе с Ароном, Рею же достается обычный сок — ему еще завтра к репетитору, пусть и суббота. Лир быстро пьянеет, но оставаться тут и не думает. Он хорошо проводит время, слушая их рассказы и рассказывая что-то свое. И в один момент ему даже кажется, что они сейчас похожи на счастливую семью.

Лир отмахивается от этой мысли. По окончанию небольшого застолья он собирается на съемную квартиру. Арон не отпускает его одного и по обычаю проводит, хоть идти там до соседнего подъезда. На улице снова идет редкий пушистый снег. Большие хлопья опускаются под ноги. Лир засматривается на снегопад в свете фонарей, и эта атмосфера умиротворяет еще больше. Но сердце в груди от чего-то бьется быстрее — наверно, от алкоголя, или же от того, что за весь вечер Арон так и не отпустил его руку.

Перед дверью в нужную квартиру Лир заминается, обыскивая карман на наличие ключей. Ему становится неудобно, лицо горит с холодной улицы. Он открывает дверь и поворачивается. Взгляды пересекаются. Пауза.

Ему не по себе от волнения и чувства, что вот-вот что-то произойдет.

— Да, это… спокойной ночи, — Лир отходит на шаг. — И-и, отпусти руку, — он кивает вниз.

— Что будет, если не отпущу? — Арон подходит ближе.

— Спокойной ночи! — повторяет Лир и выдергивает ладонь, быстро закрывая за собой дверь.

Он стоит некоторое время в темноте, прислонившись спиной к двери. Переводит дыхание. До чего же несуразная ситуация! Лир кусает губы, обвиняя себя в глупом поведении рядом с Ароном. У него как будто отключился разум и он не знал, как себя вести, а в итоге вообще трусливо убежал, словно это он тут младше на десять лет, а не Арон.

«Похоже, что он мне небезразличен», — сознается Лир, уже будучи в своей комнатке.

Он осматривает обстановку, останавливая взгляд на кровати. Ложится на нее, смотрит в потолок, освещенный блеклым светом настольной лампы. Оказавшись один на один с тишиной, Лир осознает, насколько ему не хватает голоса и тепла определенного альфы. Его тянет вернуться обратно. Но что он скажет? Что передумал ночевать на съемной квартире? «Хочу побыть с тобой подольше», — вот так стоило бы обосновать. Но Лир слишком несмелый для подобного. Да и он не уверен, что это именно зарождение чего-то большего, а не обычные благодарность и привязанность.

Не стоит давать Арону ложную надежду.

«Или… в самом-то деле, что мне терять? Может, рискнуть?» — с этими мыслями он поднимается с кровати. Так резко, что в глазах темнеет. Лир хватает с тумбочки телефон и набирает номер Арона. Гудок, второй, третий.

Поздно отступать.

========== Глава 13 ==========

— Да? — слышится сонный голос Арона. — Ты так поздно… — зевок, — что-то случилось?

— Я тут подумал, у тебя завтра выходной, — начинает Лир, покусывая нижнюю губу от легкого волнения. — Не хочешь прогуляться со мной? Я знаю одно…

— Конечно, хочу! — альфа резко приободряется.

— Да дослушай ты! За городом есть заброшенный парк, сейчас, после снегопада, там особенно красиво. Мы могли бы сделать несколько фото…

— Значит, ты приглашаешь меня на свидание? Должно было быть наоборот, но все равно, — Арон, кажется, доволен. На заднем плане слышен скрип кровати и шуршание одеяла. — Я не помню, куда я его положил…

— Кого?

— Фотоаппарат, — его слова сопровождаются стуком. Судя по всему, статуэток на полке. — О, нашел, — довольное. — Жду тебя завтра. Рей все равно уходит к репетитору, а потом на день рождения друга с ночевкой, так что после парка можем посмотреть фильм с вкусностями.

«Посмотреть фильм», — усмехается Лир, ассоциируя «фильм» с тем, что обычно этим прикрывают люди. Он прокашливается.

— Да, неплохая идея.

— Только не про привидения, как в прошлый раз, мне кажется, я до сих пор вижу силуэты по углам… — Арон, судя по скрипу, снова опускается на кровать. Его слова вызывают тихий смех. — То есть нет, я ничего не боюсь, тебе показалось, — и вдруг слышится стук, а после приглушенное «ой» и шуршание одеяла. Альфа по обычаю оперативно прячется. — Там кто-то есть…

— Рей? — Лир уже в открытую смеется. — Да никто тебя не съест. Наверное, ты пошатнул фигурку, когда искал фотоаппарат, вот она и упала.

— Наверное… — тихо выдавливает Арон.

Они разговаривают еще немного. Лир окончательно успокаивает его, после чего прощается и отключает телефон. Он ложится и продолжает смотреть в потолок. В груди теплеет. Он так и засыпает с улыбкой и телефоном, зажатым в руке.

— …А? Что? — Лир вскакивает, слабо соображая, откуда исходят звуки сигнализации и почему они такие громкие. И только несколько мгновений спустя он понимает, что это новая мелодия его будильника. Уже семь утра, а значит, он проспал три таких же «сирены».

— Работа! — восклицает Лир, кое-как собираясь, в спешке бегая по комнате, как ужаленный роем диких пчел.

Он выбегает с квартиры, попутно застегивает пальто и пытается замотать шарф. Несмотря на то, что у Арона сегодня выходной, приготовление завтрака никто не отменял.

***

За стеклом мелькают заснеженные улицы, которые вскоре сменяются загородными пейзажами. Лир с трепетом рассматривает окружающие виды. Вдалеке виднеется горный хребет — он почти что сливается цветом с горизонтом. Вокруг дороги леса: заснеженные ели и сосны. Чуть дальше — парк. Когда-то это место было окультуренным. Тут проводили свадебные фотосессии, любили устраивать пикники, прогулки. Но с появлением современных мест для отдыха, различных торговых центров и игральных залов, парк забросили. Вымощенные некогда дорожки заросли, фонтаны и альтанки находятся в полуразрушенном виде. А теперь все это покрыто толстой кожурой снега.

Сегодня отличная погода — мороз небольшой, небо чистое: светит зимнее солнце. От его лучей снежный покров отблескивает цветами радуги. Там синим, там зеленым, фиолетовым, желтым — загляденье. Впечатление, что по снегу рассыпали блестки: на самом же деле это игра света. Удивительно. Лир жалеет, что камера не улавливает этот блеск так, как он видит его своими глазами.

Арон останавливает машину, выбираясь из нее. Лир выходит следом, вешая себе на шею фотоаппарат альфы, любезно одолженный попользоваться на время. Он уже раньше фотографировал на него виды из балкона квартиры на пробу, исследовал все доступные режимы и функции дорогого фотоаппарата. В будущем Лир собирается купить такой же.

Куда ни посмотри — красота. Деревья обросли инеем, здешнее озеро отражает солнце и слепит глаза, снег мягок и скрипит под ногами. Мороз почти неощутим. Лир снимает перчатки и фотографирует на пробу пейзаж с заросшим у краев камышом водоемом. Дальше — куст, забавно застекленный инеем. И осенние грибы на старом дереве, покрытые шапочками снега. Птиц на ветках — неуловимых в кадре красноперых снегирей. Он так увлекается, что приходит в себя с порядком посиневшими от мороза пальцами.

— Я думал, ты со мной гулять вышел, а не с фотоаппаратом, — возмущается на заднем плане Арон.

— Подожди, еще пара снимков, и я его верну, — Лир наклоняется над веточкой с красными ягодами, как вдруг чувствует удар по спине чем-то мягким и рассыпавшимся. — Эй!

Он поворачивается, но невовремя: второй комок снега попадает ему по шапке.

— Подожди у меня, война так война! — решительно настроенный, он вешает фотоаппарат на шею, а сам спешно надевает перчатки на окостеневшие ладони.

Арон только посмеивается и лепит очередной снежок. Лир не отстает от него и запускает первым слепленным комком снега — прямо в лицо. И пока «противник» сбит с толку в прямом смысле, он кидает еще несколько.

— Ну все, тебе конец, — шутя угрожает Арон, стряхивая с пальто снег.

Лир бросается в сторону аллеи с полуразрушенным фонтаном, понимая, что силы-то неравны. Он ощущает себя малым ребенком, но не упрекает в столь «детском» поведении. Ему сейчас так весело и хорошо, как не было уже очень и очень давно.

Лир добегает до фонтана, поражаясь собственной ловкости и уклонениям от атак снежками в спину. Он замечает, что с полуразрушенного строения свисают метровые сосульки: большие такие глыбы чистого льда. Лир выламывает одну, воображая себе, что это меч — как в детстве.

— И что вы скажете теперь, сир Арон Родерберг? — он быстро вживается в роль рыцаря и направляет сосульку вперед. Правда, держит обеими руками: тяжелая.

— О, благочестивый, молю о пощаде, — Арон смешливо поднимает руки, боком продвигаясь к давно нерабочему фонтану. — А как же кодекс чести? Неправильным будет сражаться с безоружным, о сир Лир Родерберг.

— Сир Грегори, — поправляет он, замечая, что альфа тоже выбирает себе сосульку: правда, потоньше, потому что Лир забрал самую большую себе.

— Если победа за мной — вы станете Родербергом, сир, — усмехается Арон с азартом в глазах.

Лир не дожидается нападения и взмахивает «мечом» первым. Арон выставляет защиту, из-за чего от обеих сосулек откалываются кончики и разлетаются осколками льда по снегу.

— Защищайтесь! — теперь альфа нападает.

Они бьются сосульками, как ненормальные: лед летит по сторонам. Но «меч» альфы укорачивается намного быстрее и вскоре от него остается сантиметров десять. Но Арон не сдается, пытаясь добраться до целых сосулек. Однако Лир блокирует ему проход, из-за чего альфа поскальзывается и падает спиной в снег.

— Вы проиграли, сир, — он наставляет на Арона остаток сосульки, тяжело дыша. Лицо горит, сердце стучит учащенно. Такие вот забавы явно не для его возраста. Но он делает горделивый вид и добавляет: — Ваше последнее желание?

— Поцелуй прекрасного омеги, — Арон слишком довольно улыбается, как для проигравшего.

Лир смеется, теряя бдительность на мгновение, и этого достаточно, чтобы вместе с сосулькой потерять и равновесие. Теперь они поменялись местами: «меч» в руке у Арона. Альфа наклоняется над ним, не позволяя подняться. Близко. Лир не теряется и собирает рукой снег, отправляя большую горсть прямо в лицо Арону, который явно вознамерился исполнить то, что сказал ранее.

— Грегори так просто не сдаются! — восклицает он и убегает вглубь парка, в ту сторону, где шумит быстрая горная речка.

Лир все больше погрязает в снегу, проваливаясь чуть ли не по колено, но идет вперед. Где-то там должен быть резкий склон и река внизу. Вид завораживающий: было бы неплохо сделать парочку фото.

Арон почти его догнал. Плохо дело — в отличие от молодого и сильного альфы, он ощущает себя выдохшимся и слабым. Но Лир продолжает идти вперед, в какой-то момент осознавая, что теряет равновесие и летит вперед.

— Осторожно! — крик Арона позади отдается эхом по долине.

Лир хватается за первый встречный куст. Смотрит вниз — а там метров тридцать крутого склона и река. Он так и лежит головой вниз на снегу, держась за кустарник. Пробует повернуть голову на говорящего что-то альфу, но отвлекается на мельтешение перед глазами. С замиранием сердца он наблюдает, как соскользнувший с шеи фотоаппарат устремляется вниз.

— Нет! — выкрикивает он, протягивая руку, но оказывается поздно.

Благо, фотоаппарат зацепляется за ветки какого-то растения и застревает там. Но до него метра два-три точно, да и опасно слезать по практически вертикальному склону: есть риск упасть на камни внизу. Глубина реки не такая уж и большая, а вот огромные валуны представляют собой опасность. Вот тебе и «сделал фото»…

— Лир, держись покрепче, я сейчас спущусь к тебе! — слышится обеспокоенный голос Арона позади. — Куда ты? Оставайся на месте!

Но Лир смотрит только на него. На фотоаппарат.

Это по его вине дорогой предмет теперь висит над пропастью. Если он не вернет его владельцу, то точно себе этого не простит. Плюс на нем находятся прекрасные фотографии. Утратит фотоаппарат — потеряет и фото. Он уверенно сползает вниз, стараясь зацепиться руками за коряги и неровности.

— Не дури! Да брось ты его, купим новый! — кричит Арон. — Я все равно ревновал тебя к нему, потому что он тебе нравится больше, чем я…

Но Лир уже скользит по снегу вниз, стараясь хоть как-то остановить это. И с треском врезается лицом во все тот же кустарник, на ветках которого держится фотоаппарат. Лир едва успевает его поймать. Прижимает к себе. Сердце стучит быстро-быстро — он реагирует на все остро. Опираясь на стволы кустарника, Лир переворачивается. Но дотянуться до следующих корней, чтобы ухватиться — сложно. Слишком далеко. Да еще и Арон в панике размахивает руками и пытается слезть к нему. Лир уже представляет, как альфа падает вниз, утаскивает его с собой и они дружно летят в реку.

Нелепая была бы гибель.

Он кое-как вскарабкивается вверх, делая в толстом снежном покрове «ступеньки». Добирается о следующего куста, а там Арон скидывает ему один край шарфа, за второй же держится сам. Лир вешает фотоаппарат на шею и на всякий случай прячет за пальто. Хватается за шарф и держится со всех сил. Ткань оказывается довольно крепкой, так что вскоре Арон вытягивает Лира таким образом наверх.

— Ты гребаный авантюрист, у меня чуть сердце не остановилось, — сварливым тоном причитает альфа, хватая его за плечи и стряхивая с него снег.

— Фотографии, — Лир округляет глаза и так и стоит на коленях, все больше погрязая в снег, ровно как и Арон. — Я такого жирного снегиря в кадр больше не поймаю. Да и игра света на фоне… когда еще будет такой солнечный зимний день?

— Ты неисправим, — вздыхает альфа и начинает тихо смеяться.

Лир замечает, что Арон где-то потерял шапку. Да еще и волосы расплелись и теперь падают на плечи длинными прядями — они у альфы доходят до середины спины. На солнце их цвет отблескивает рыжиной. Да и глаза светлые — Лир неосознанно засматривается.

Он тоже заражается смехом, падая на снег спиной. Небо над головой чистое — вверху летают птицы. Плеск горной речки напоминает про несуразность ситуации, в которой он оказался минутами ранее. Ради фото со снегирем рискнул целостностью суставов. Лиру не верится, что он — несмелый — смог это сделать. У него ведь был выбор. Арон просил его не слазить за фотоаппаратом, вернуться наверх, но он все равно спустился. Лир от чего-то гордится собой.

Небо ему заслоняет Арон, снова нависший сверху.

— Знаешь, а мне понравилось, — сознается Лир, смотря неотрывно в орехового оттенка глаза.

— Не думал, что ты в самом деле решишь достать фотоаппарат, — говорит ему Арон и прикасается к его лицу под предлогом «убрать растаявшие капли снега». И делает это так нежно, что Лир затаивает дыхание.

— Кажется, солнце близится к горизонту. Зимние дни короткие, — он отворачивается и привстает. Похоже, что истратил всю решимость на спасение фото. — Давай вернемся в парк. Может, мне удастся поймать в кадр дятла, — Лир поднимается и достает из-под пальто фотоаппарат. Включает, проверяет на повреждения. Цел.

Он поворачивается и делает несколько фото Арона, смотрящего вдаль. На память. Мало ли, как сложится их будущее — вдруг, пути разойдутся. Лиру хочется запомнить его таким, как на фото. Запечатлеть не только Арона, но и воспоминания, связанные с этим днем.

Днем, когда Лир впервые почувствовал себя по-настоящему ожившим.

…Назад они возвращаются за непринужденным разговором. На душе спокойно. Правда, пока они добираются до машины, то порядком замерзают: вспотевшие после боя сосульками и ситуации с обрывом. Мороз крепчает.

Обратно в город Лир едет с отчетливым ощущением обновления. Он не помнит, когда в последний раз так веселился и переживал настолько большой спектр эмоций. Лир посматривает на Арона, поддерживает с ним разговор ни о чем и от этогорасслабляется.

На улице быстро вечереет.

— В центре поставили главную елку, — вспоминает Лир, рассматривая украшенные к Новому году магазины. До праздника осталось недели полторы, но город уже тонет в новогодней атмосфере. — Это же сегодня открытие, да?

— Сегодня, — кивает Арон. — Хочешь сходить?

— Мне бы переодеться для начала, — посмеивается он. — А то я прям чувствую, как снег, закатившийся мне за шиворот, растаял.

— Тогда я припаркуюсь у твоего подъезда.

Альфа довозит его до нужного дома и ждет в машине. Лир же в быстром темпе поднимается в квартиру, где и переодевается в сухую одежду. Немного подкрашивает лицо, укладывает взлохмаченные шапкой волосы.

— Куда ты, милок? А ужинать? Я супчика ароматного наварил, пирожки с капусткой, с мяском, — за спиной возникает Барри. — И пирог вон скоро испечется. Яблочный. Или ты к любимому?

Лир кивает, продолжая прихорашиваться у зеркала.

— Ишь, как марафетишься, — дедуля посмеивается. — Ох, помню, и я таким был по молодости… Не подумай, милок, я не жалею, я свое молодое время «ой», с каким весельем провел. Смотри и ты проживи его так, чтобы потом не сожалеть об упущенном.

— Вы правы, — Лир улыбается, прыская на себя усилителем природного запаха. Он хватает пальто и спешно его надевает. — Спасибо вам, дедушка, я вернусь и обязательно попробую ваши пирожки. Уверен, что они очень вкусные, — он по-быстрому обнимает Барри и выбегает из квартиры, запоздало замечая, что выбежал в тапочках. Приходится возвращаться и переобуваться.

Он спускается к Арону и едет вместе с ним в центр на открытие новогодней елки и ярмарки. Огни вечернего города слепят. То тут, то там в окнах мерцают гирлянды, скоро и Лир отправится по магазинам за украшениями для комнатки. Он пока не знает, где будет праздновать. Скорее всего, один — Барри заберут его дети, они на каждый праздник забирают его к себе или же сами к нему приезжают. В душе Лиру хочется такого же отношения со стороны Сэдрика. Он вздыхает. Пока что между ними натянутая атмосфера.

Арон открывает ему дверь, зазывая выходить из авто. Лир вкладывает ладонь в протянутую руку и так и не выдергивает.

— Пройдемся или посетим кафе? Я бы не отказался от горячего капучино.

— Давай сразу к елке, — он кивает в сторону центральной площади.

Туда устремляются толпы людей. Шумные компании, влюбленные пары, семьи с детьми. Все идут на одно из важных событий в этом месяце: день, когда самая большая в их городе ель впервые засверкает тысячами огней.

Лир идет рядом с Ароном, рассматривая то, как украшены улицы. Над головой висят ряды гирлянд, на витринах магазинов тоже соответствующие украшения и небольшие елочки. Вокруг шумно, смех, голоса, играет музыка, откуда-то пахнет вкусной выпечкой. Лиру нравится вся эта атмосфера. Но еще больше ему нравится, что он идет за руку с Ароном. Наверняка со стороны они выглядят, как пара. Это греет изнутри.

Он уже не запрещает себе мечтать. И что, если не сложится? Да, снова будет больно. И похоже, больнее даже, чем с Рихардом. Но Барри был прав — пока он не слишком стар, то должен воспользоваться моментом и жить ярко. Иначе Лир действительно будет жалеть, как жалеет сейчас о потраченных попусту семнадцати годах в браке с бывшим мужем.

— Мы опаздываем, — говорит ему на ухо Арон. Его голос еле различимый во всеобщей мешанине звуков.

Впереди виднеется сцена, а в стороне от нее ель. Под чьи-то возгласы и аплодисменты огни на елке зажигаются снизу вверх. Оглушающие «взрывы» — вверху, в темном небе, распускаются салюты. Лир любуется ими, прижимаясь ближе к Арону. На душе трепетно и так радостно, что это не выразить словами.

Однако в стороне слышится знакомый голос. В человеке неподалеку Лир узнает отца Рихарда, а рядом с ним и самого Рихарда личной персоной. Они о чем-то спорят, наплевав, что вокруг люди.

— …Ты взрослый альфа, решай свои проблемы сам! Не я виноват в том, что ты спустил свое состояние на какую-то шлюху, — старший Тарно, кажется, зол. Впрочем, он всегда отличался хладнокровностью по отношению к сыну. — Хватит висеть у нас на шее! Ищи съемную квартиру, раз такой умник. Сумел опозорить нашу семью и развестись с хорошим омегой, так сумей теперь реабилитироваться.

— Ты обязан мне помогать, я твой единственный сын! — выкрикивает Рихард. От его голоса Лира передергивает и он неосознанно вжимается в плечо Арона.

— Пойдем? — говорит ему на ухо альфа.

Лир отрицательно качает головой, продолжая наблюдать за «представлением». Некоторые люди тоже останавливаются. Одни смеются, другие осуждают.

— Это тот самый адвокат Рихард Тарно, которого вычислили во взятках и подкупах судьи? — слышится чей-то голос со стороны.

— Да, по ходу, он. Ты слышал, что от него даже сын и супруг сбежали? Видать, с лжецом никто жить не захочет, — хихикает какой-то омега.

Тем временем старший Тарно отталкивает от себя Рихарда и устремляется прочь в толпу. Лир холодеет, когда взгляд бывшего мужа падает на него.

— Ты?.. — Рихард подходит ближе, он зол. — Ха-а, какая жалость. Вижу, нашел, перед кем раздвигать ноги за прописку? Только твой этот быстро поймет, что ты пустышка. Такой, как ты, точно не достоин счастья.

========== Глава 14 ==========

Лир нервно сглатывает, вцепляясь в руку Арона обеими своими. Он ощущает злость альфы рядом кожей: если он немедленно не уведет его отсюда, то недалеко до драки. А тут должны ходить полицейские, обоих альф быстро скрутят и увезут в участок. Арону никак нельзя туда — это сильно испортит его репутацию на работе.

— Что притих? На правду и возразить нечего? — Рихард подходит еще ближе. — Хах, ну да. Как был трусом, так и остался.

Лир не в силах удержать Арона — альфа вырывается и неспешно подходит к Рихарду. Хватает его за ворот одежды и угрожающе произносит в лицо:

— А теперь повтори мне все дословно.

Рихард хватается за его руку, но силы явно неравны — бывший муж не занимался спортом и тренировками.

— Убери руки, сопляк! — шипит Рихард. Толпа вокруг сгущается — все больше людей останавливаются посмотреть и поснимать на телефоны происходящее.

— Остановитесь, пожалуйста, — Лир не может просто стоять и наблюдать, как его бывший и будущий вцепились друг в друга и готовы перегрызть глотки. — Давайте разойдемся с миром…

Но они его не слушают. Рывок — Арон отталкивает от себя Рихарда и с размаху бьет его кулаком в лицо, а сам уворачивается от ответного удара.

— Давно мечтал тебе врезать, — злорадным тоном произносит Арон. — Ты жалкое ничтожество, а не альфа.

Люди вокруг свистят и что-то выкрикивают, находя это веселой забавой. Но у Лира сердце вот-вот проломит грудную клетку, так сильно оно бьется. Он слабеет, наблюдая, как Рихард сплевывает кровь на истоптанный снег под ногами, но не спешит нападать, вместо этого подозрительно довольно усмехается:

— Вижу, тебе не жалко жизни.

— У него нож! — кричит кто-то из толпы.

Лир холодеет, когда и сам замечает, как Рихард ловко переворачивает в руке нож. Лезвие отблескивает в сиянии гирлянд над головой.

— Эй, ребята, вы это, прекращайте… — какой-то незнакомец пытается их разнять, но от взмаха ножа в свою сторону отскакивает обратно.

— Полиция! Где полиция? — кто-то другой.

Но Арону, кажется, все равно:

— Цацкой мне угрожаешь? Хоть бы ножик побольше выбрал… Детский лепет!

Они снова сцепляются в драке, какие-то люди пытаются их разборонить, другие же продолжают снимать на видео. Лиру так страшно за Арона, что он тоже бросается вперед, чтобы остановить. Но его кто-то останавливает, оттаскивая со словами: «Тебе жить надоело?»

Ножик скользит по утоптанному снегу Лиру под ноги, на нем капли крови. Он зажимает рот рукой. Видит, как Арон валит Рихарда на землю и ударяет несколько раз, пока его не хватают другие альфы.

— Стоп, стоп, ты забьешь его! — незнакомый голос. — Послушай, парень, этот бомж того не стоит, сдохнет сам в канаве…

Арон поднимается, поворачиваясь. Вытирает тыльной стороной руки окровавленный подбородок. У него разбита губа? Лир замирает, не дыша, обследуя глазами альфу на наличие повреждений. И оживляется только когда Арон подходит и берет его руку своей, уводя за собой прочь.

Они идут в сторону машины. Быстро. Рука у альфы дрожит — от выброса адреналина. Лир тоже дрожит, но от страха за здоровье и жизнь дорогого человека. Почему Арон не остановился, когда увидел нож? Разве он не знал, как рискованно драться, будучи безоружным? Лир начинает злиться на него: и чем этот альфа только думал? Никто бы не винил его за побег с «поля боя». Но, видимо, этот «рыцарь» слишком уж сильно чтит «кодекс чести».

Лир садится в машину следом за альфой. В освещенном салоне он замечает, что костяшки у Арона сбиты, а губа продолжает кровоточить. Волосы растрепаны, на светлом пальто капли крови, но в глазах нет сожаления.

— Где-то тут была аптечка… — Лир тянется за задние сидения, чтобы достать оттуда коробку с медикаментами. — Арон, — он достает искомое и теперь смотрит альфе в светлые глаза. — Ты хоть представляешь, что твой героизм мог стоить тебе жизни?

— Я по молодости в стольких дворовых драках участвовал, что мне вот эта пародия с ножиком ни к чему, — пожимает плечами Арон.

— Он точно тебя не ранил? Боже… — Лир копается в аптечке, доставая вату и смачивая ее в обеззараживающей жидкости.

— Он походу целился мне в горло, но промазал и царапнул подбородок, — снова пожимает плечами альфа.

— Так вот, откуда столько крови… — он кривится, тяжело вздыхая. Берет смоченную ватку и вытирает ею кровь. Вскоре он обнаруживает неглубокий порез.

— Ай, — шипит Арон, щурясь.

— А драться не «ай» было, да? А если бы он не промазал?

— Ты бы хоронил меня, как героя, — со смешком.

— Я тебя сейчас «так» похороню! — возмущается Лир, едва удерживаясь от того, чтобы пнуть «героя» по ноге. Но Арон только продолжает смеяться, отчего рана кровоточит больше.

— Какой ты все-таки забавный, когда злишься…

Лир мстит ему хорошо смазанной в обеззараживающем веществе ваткой. Прикладывая ее к ране: оно должно сильно печь. Альфа снова дергается, но на сей раз беззвучно. Терпит. Лир вытирает новую кровь, дожидается, пока перестанет вытекать, и только тогда прилепляет туда временный пластырь.

Если так подумать, то Арон на самом деле защищал его. Альфа ввязался в драку не потому, что ему нравится отрабатывать приемы на людях, а в ответ на оскорбительные фразы Рихарда. Последний был таким смелым лишь потому, что знал — в кармане ножик. Но, видимо, бывший не ожидал, что Арон не из трусливых.

Лир вздыхает. Улыбка сама по себе появляется на губах.

— Давай сюда руку, надо обработать костяшки, — он переводит взгляд с аптечки на альфу и замолкает. Арон внимательно на него смотрит, не моргая. И от этого взгляда становится жарко, и не только в лицо. Нечто давно позабытое отзывается теплом внизу живота.

— Костяшки же… — Лир сглатывает.

— Заживет, — альфа шумно выдыхает, но руку подает.

Он быстро обрабатывает раны, после чего Арон выезжает с парковки по направлению домой. Вот и сходили посмотреть на елку…

Лир снова наблюдает за пролетающими мимо фонарями. Думает о Рихарде, о прошлом и туманном будущем. Его снова душат сожаления. Лир злится на себя же — это же настолько он был слаб, что терпел токсичного человека и внушал себе, что его поведение — норма? Но главное то, что Лир изначально не разглядел в Рихарде плохого. Альфа был учтив и показался надежным, прямо как Арон сейчас.

«Не стоит их сравнивать, не все альфы одинаковые», — напоминает себе Лир, но опасения не исчезают. Страх снова натолкнуться не на того человека все еще велик. Он так задумывается, что не замечает, как оказывается под подъездом.

— Спасибо тебе. За прогулку… и за то, что защитил, тоже спасибо. За меня никогда еще не вступались до тебя, — он поворачивает голову в сторону альфы и не успевает отодвинуться, как Арон оказывается близко и целует. Прикасается к губам губами, прикрывая глаза.

Его руки у него на щеках. Но Лир не размыкает губ и никак не реагирует, так и сидит неподвижно с открытыми глазами. Арон слегка отстраняется, смотрит на него, а во взгляде гаснет надежда.

— Ох… Я поспешил, да? — альфа переводит взгляд перед собой и неровно выдыхает. Видно, насколько ему неудобно.

— Я пообещал дедушке Барри попробовать его пирожки, — говорит Лир первое, что приходит в голову. Он открывает дверцу и поспешно уходит, забыв добавить, что не вернется и заночует у себя.

— Лир! Да послушай ты, не уходи, — слышится позади, но входная дверь закрывается быстрее, чем он успевает передумать.

Уже в квартире Лир начинает себя грызть за очередной нехороший поступок. Арон открылся ему, а он… Просто взял, сказал «мне пора домой» и ушел? Будто бы ничего и не случилось, а тот «случайный» невзаимный поцелуй им обоим привиделся.

— Чего такой красный, милок? — в проходе на кухню появляется Барри. — Авось любимый смутил?

— С мороза в тепло, поэтому и красный, — Лир прикладывает руки к щекам, осознавая, что они в самом деле горят. Дыхание сбито.

— Меня не обманешь, — старший омега произносит это заговорщицким тоном. — Ты, небось, проголодался. Пошли-пошли, еды разогрею. Ко мне завтра внучата приедут, надо будет еще тортика испечь…

Он выдыхает, расслабляя напряженные плечи. Снимает верхнюю одежду и спешит за Барри на кухню. Он не хочет есть, но если откажется — обидит дедушку. Поэтому Лир пробует все, что Барри любезно выставляет перед ним на стол.

— Мяска вон запеченного возьми еще. А огурчики открыть? Квашенные, на даче летом собирали, свои, без всякой этой химии.

Лир кивает, а сам думает об Ароне. На автомате проглатывает еду, особо не пережевывая. Чем больше времени проходит, тем ярче он чувствует, что допустил ошибку. Да, ему все так же страшно, что Арон окажется хуже Рихарда, но с другой стороны… кем он будет, если не проверит это опасение на себе? В любом случае, Лир сможет уйти в любую минуту. Больше он не позволит над собой издеваться.

— Спасибо, дедушка, — Лир встает, помогая сложить посуду. Моет ее сам. У Барри руки мозолистые и сморщенные, уже не так хорошо держат — у него то чашка упадет, то тарелка. Но омега все равно старается приготовить чем побольше вкусностей для любимых детей и внуков, а теперь еще и для Лира.

Он выключает воду. Когда ее шум стихает, то с гостиной слышится звонок телефона. Лир спешит туда, доставая смартфон из кармана пальто. Смотрит — а там десять пропущенных. От Арона.

— Дедушка! Я ухожу, ладно? Меня сегодня не будет, — он говорит это и попутно надевает пальто. Путается в рукавах. Он вовремя замечает тапочки на ногах и сменяет их на ботинки.

— Хорошо, милок, повеселись там! — слышится из спальни Барри.

— Обязательно.

Лир выходит, закрывая за собой дверь. Спускается по лестничной клетке. Быстрый шаг переходит на бег. Он не думает. Он попросту запрещает себе думать, не позволяет хоть одному «но» прорезаться в сознание и остановить.

Ночь, улица, фонарь, подъезд. Ключи в руке дрожат, ступеньки вместо лифта. Лир спешит так, как будто за ним гонится его же страх снова наткнуться на предателя. Звонок в дверь, раз, второй. Открывается.

Лир тяжело дышит, но это не мешает ему кинуться к Арону, обнять накрепко и поцеловать. Он совсем не отдает отчет действиям — делает лишь то, чего давно хотел, но тщательно скрывал от себя. Лир закрывает глаза, чтобы не видеть реакции. Арон увлекает его за собой в квартиру и там уже перенимает инициативу. Прижимает к стенке у двери, как будто Лир собирается убежать. Не собирается.

Он размыкает губы, позволяя альфе углубить поцелуй. Слишком жарко, быстро, остро по ощущениям, как будто вне реальности — бред. Лир попросту забывает дышать, уступая инициативу настойчивому альфе.

— …Вы чаво дверь открытой оставляете? — внезапный кряхтящий голос заставляет обоих повернуться в сторону дверного проема, откуда выглядывает соседский старик. — А если воришка заглянет? Эх, молодежь…

— Не переживайте, дедуля, не заглянет, — уверяет Арон, направляясь к двери, чтобы ее закрыть.

Лир тоже подходит, потирая пекущие губы. Он замечает, что возбудился — в теле томление. Сердце стучит так быстро, что он едва ли слышит за его стуком собственный тихий смех. Как только слышится щелчок замка, Арон тоже заражается. Они смеются и продолжают целоваться.

***

Утреннее солнце лезет в глаза. Ему впервые не хочется вставать с кровати. Лир продолжает нежиться в объятьях Арона, жмется к нему, наслаждается теплом. Все же, это приятно — просыпаться с кем-то, а не в пустой постели. И еще приятнее чувствовать, что ты нужен и любим.

Но вставать приходится: пока альфа спит, Лир хочет приготовить ему завтрак. К тому же, скоро вернется Рей — и явно голодный. Он нехотя выпутывается из объятий, стараясь слезать с кровати бесшумно, останавливается у двери и любуется спящим с улыбкой на лице Ароном. Должно быть, альфа счастлив. Впрочем, Лир тоже.

Он пока не знает, к чему все это приведет, но и думать о плохом не хочется. Стоило рискнуть вчера, как теперь некие «ограничения» в голове сняты, и вместо того, чтобы уклоняться и убегать от прикосновений Арона, ему наоборот желается прильнуть к нему поближе.

Лир, припевая под нос, берется за готовку завтрака. И в процессе он все-таки расстраивается, что альфа этой ночью даже не попытался склонить его к близости. У него создается впечатление, что он один втайне надеялся на большее.

— О, ты тут, — Арон останавливается в дверном проеме, опираясь плечом на косяк. — Мне подумалось, что ты снова убежал. У тебя такая защитная реакция, что ли?

— Возможно, — Лир улыбается ему и продолжает взбивать венчиком тесто для блинов. — Кстати… доброго утра.

— Самого лучшего, — альфа подходит к нему, приобнимает, целуя в висок. Лир оставляет тесто, поворачиваясь. — О, ты испачкался мукой.

— Где?

— Вот тут, — Арон, посмеиваясь, проводит пальцами по его губам. — Я сотру, — и целует.

Лир наслаждается этим утренним поцелуем, нежностью и трепетом. Но вскоре их перебивает стук входной двери. Он едва ли успевает отстраниться, как на кухню заходит Рей.

— Пожалейте мои глаза, — возмущается подросток. — Распустили флюиды, всю квартиру ими провоняли… — морщит нос.

— Тошнит, да? — смеется Лир. — А пить-то надо было меньше. Что, рассола налить? Там из-под кабачков, подаренных Барри, был…

— Давай, — Рей наклоняется над раковиной и пьет воду прямо оттуда, не удосужившись взять с полки стакан. — О-о… сейчас подохну от жажды…

Теперь смеется уже Арон, а Лир достает банку из холодильника и наливает в чашку «древнего лекарства» от похмелья.

— Держи, юный дегустатор алкоголя.

Со стороны гостиной слышится звонок в дверь. И настойчивый такой, словно звонивший в нехорошем расположении духа.

— Это еще кто? — Арон озадаченно чешет шею. Уходит. Оттуда вскоре звучит его голос: — Какого?.. Ты что тут забыл?

— Некрасиво так с папой, — второй голос.

Рей, услышав это, давится рассолом. Лир догадывается, что к ним в гости пришел папа альф, с которым, судя по всему, оба не ладят. Этот тот самый изменщик, который много лет назад разрушил их семью, и из-за которого Арон переживал и винил себя.

«И голос у него знакомый», — Лир пожимает плечами.

— Ты сам знаешь, что я тут забыл, сыночек. Вот, пришел напомнить тебе, что Тайсон очень по тебе скучает и ждет от тебя первого шага.

— Даже не начинай, — Арон раздражен. — Никакого сводничества. Я, как бы, сам решу, кто мне годится в супруги.

— Но Тайсон идеально совместим с тобой в генетическом плане! У тебя с ним получатся именно такие дети, которым передастся чистая кровь и внешность Флаксбергов. Мы веками передавали из поколения в поколение…

— Дверь видишь? Разговор окончен, — прерывает его альфа.

Тем временем Рей прячется за холодильником, допивая остатки рассола. Лир все-таки выходит с кухни и уже отчетливее слышит голос папы Арона:

— Сыночек, ты должен меня слушать.

— Твой сыночек вырос, пока ты шлялся, и в твоих приказах больше не нуждается, — Арон жестко ставит его на место.

Лиру не жаль этого омегу — тот заслужил куда худшего к себе отношения. Он подходит к Арону, переплетая его ладонь со своей, и наконец смотрит на гостя. Их взгляды пересекаются. И в нем Лир неожиданно узнает… любовника Рихарда.

Это Бланш.

========== Глава 15 ==========

— Ты?.. — одновременно с Бланшем произносит Лир. Он сглатывает, неосознанно напрягаясь. Омега перед ним переменяется в лице, а через мгновение начинает злиться:

— Что этот тут делает?..

— Попрошу побольше вежливости, — вмешивается ничего не понимающий Арон. — Я сотни раз повторял, что уже выбрал себе омегу. И вот, раз уж так вышло, то знакомьтесь. Лир, это мой папа, Бланш. Папа, это Лир, мой избранник и любимый омега. Я надеюсь, вы поладите или хотя бы сделаете вид, что друг другу нравитесь.

— Ты… это шутка? — Бланш бледнеет. Его губы дрожат. — Это неудачная шутка, сынок?

Арон тяжело вздыхает, запрокидывая голову назад.

— А похоже на то, что я сейчас несерьезен?

— Кх-ах, — Лир прокашливается.

В горле резко пересыхает, но изнутри рвется истеричный смех. Лир сдерживается, но слабая улыбка все равно появляется на губах. Пусть. Пусть этот падший омега думает, что он специально соблазнил его «сыночка», чтобы отомстить, а теперь стоит тут и злорадствует.

— Да ты знаешь, что это за омега, и сколько ему лет? — Бланш, отойдя от шока, приходит в ярость. — Он не может тебе нравиться! Признай, ты ведь просто решил позлить папочку? Разыграть?

— Так, все, — прерывает его Арон. — Если ты не собираешься принять мой выбор, то мне не особо и нужно твое благословение. А теперь попрошу на выход, — альфа открывает для него дверь и указывает рукой на проход.

— Я это так не оставлю, — сказав это, Бланш выходит.

Только после этого Лир расслабляет плечи.

— Не слушай его, — Арон подходит к нему и прижимает к себе. — Он не любит, когда что-то идет не по его плану, вот и все на том. Я честно пытался поддерживать с ним хоть какие-то связи, но… не получается играть примерного сына. Я не могу его терпеть столько же, сколько Рей, — альфа кивает в сторону кухни, откуда с опаской выглядывает его брат.

— На самом деле, у его реакции на меня есть логическое объяснение, — решается сказать Лир. Он обнимает его руками и прижимается поближе. Тепло Арона успокаивает. — Помнишь, я рассказывал, что Рихард развелся со мной по воле любовника, переписал на него квартиру, а тот его обманул? Так вот… его любовником был Бланш. Но я не знал, что он твой папа! Мне до сих пор не верится.

— Серьезно? — альфа начинает приглушенно смеяться. — Кажется, ты ему только что здорово отомстил. Устроил карму, — и вытирает выступившие от смеха слезы с глаз. — Похоже, я злорадный, но мне нравится эта ситуация.

Лир облегченно выдыхает. Он, было, испугался, что Арон может ему не поверить и подумать, что он специально подобрался к нему. Но если бы Лир и знал, кем приходится альфе Бланш, не стал бы мстить подобным образом. Ему было бы противно прикасаться к нелюбимому человеку и изображать чувства.

«Мне до сих пор не верится, что я ему дорог», — Лир жмется ближе и полной грудью вдыхает феромон. Ему действительно хорошо с Ароном. И еще лучше от того, что он ощущает между ними взаимность.

— Вы опять?.. — комментирует Рей. — Вы еще мне племянника тут заделайте, прямо в коридоре! Ну, а что?

— А ты какого племянника хотел бы, альфочку или омежку? — смеется с его возмущений Арон.

— Ну, омежку…

— Слышал, чего родичи от нас ждут? — альфа обращается уже к нему.

— Ага, а сразу два омежки не хотите? — шутя возмущается Лир. Эта непринужденная атмосфера расслабляет его окончательно.

Все-таки ему повезло встретиться тогда с Ароном. Кем бы он был без него? И, главное, где? Может, и нашел бы временное жилье и грязную работу, но точно не улыбался бы сейчас так счастливо, стоя в обнимку с альфой посреди просторной квартиры. Но это не так важно, как то, что Арон открыл ему глаза на многие вещи, и положил начало изменений в его характере, заставив задуматься и в итоге меняться. Лир ощущает, как становится лучшей версией себя.

***

Арон и Рей собираются, как и планировалось, на встречу с Торвальдом. Лир провожает их, решив занять себя уборкой в их отсутствие. К тому же, сегодня как раз день протирания всех статуэток и фигурок от пыли — а там работы на полдня. Он приступает к уборке, но вскоре слышит, как в дверь звонят. Лир спешит открыть, думая, что это Арон опять забыл взять ключи, но в пороге осекается:

— Ты верну… а?

— Пропусти, — повелительным тоном произносит Бланш. — Давай, что застыл? Есть разговор.

— Допустим, — он не удивляется, ведь догадывался, что после утреннего случая папа Арона захочет с ним поговорить. И будет чудом, если разговор не будет сопровождаться выливанием тонн словесной грязи.

Лир пропускает Бланша вовнутрь, замечая, что омега все еще выглядит презентабельно. Однако косметика не скрывает его перекошенного от негативных эмоций выражения лица.

— Уж я-то не думал, что ты додумаешься до такого, — начинает Бланш, перекладывая блондинистые локоны за спину. — Я впервые ошибся в людях. Что ж, раз уж так вышло, то ты должен знать, что тебе тут не место. Отомстил? Добился, чего хотел? Ну и хватит. Арон — мой сын и в нем течет чистая кровь Флаксбергов, ни один член нашего рода не позволит, чтобы он связался с грязнокровкой, как ты. Тут дело даже не в том, что ты старый для него, что у тебя есть сын и тебя бросил муж. И не в том, что ты без образования, работы и недвижимости, что уже о статусе в обществе говорить… Дело именно в генетике. Ты ему не подходишь.

— Давай Арон сам решит, подхожу я ему или нет. Что-то он моей «грязной» кровью не побрезговал, — Лир не в силах удержать возмущение. — Я думал, что эти старые традиции — подбирать детям пару — себя изжили.

— О, какой ты, осмелел, — хмыкает Бланш, упирая руки в бока. — Захотелось красивой жизни за чужой счет? Понимаю, в этом мы с тобой схожи.

— Мы с тобой совершенно разные, включая наши мотивы, — он вздыхает. — У меня еще много дел. Если это все, что ты хотел сказать…

— Не смей повелевать мной, — перебивает омега, сжимая наманикюренные ладони в кулаки. — Я неверно выразился? Повторюсь еще раз. Ты зазнался. Забыл, где твое настоящее место? — Бланш тыкает пальцев вниз. — В отличие от тебя, у меня есть все, включая связи и статус. Если мне захочется, я найду способ превратить твою жизнь в ад. Подумай сам, куда ты вмешиваешься и чью семью пытаешься расколоть.

— Я? Расколоть? — ему от чего-то смешно. Но этот смех, скорее, как защитная реакция. — Помнится, когда-то я умолял тебя не раскалывать мою семью, и ты плюнул мне в лицо и потоптался. Отчего же я теперь должен отказаться от любимого только потому, что ты мне так сказал? Арон — взрослый самостоятельный человек и ты не имеешь права ему диктовать, ровно как и мне.

— Да ты никто в этом мире! Твои родители обычные нищеброды…

— Может, мои родители и не были из знатного рода, — он задет, а потому не контролирует больше слова. — Но зато у меня есть хоть капля самоуважения для того, чтобы не стать шлюхой, как ты, в которой побывали все богатые альфы этого города.

— Это была последняя капля, — шипит Бланш, похожий сейчас на разозленную змею. — Очень скоро ты пожалеешь, что раскрыл пасть. Я не допущу, чтобы кровь Флаксбергов была испорчена!

Омега вылетает из квартиры, подобно вихрю, задевая на своем пути предметы и обувь у двери. После его ухода Лир осознает, что руки дрожат, как и все тело. Эта дрожь пробивает насквозь, заставляя мышцы ослабевать, а кости крутить. В груди жжет — как последствие эмоциональной нестабильности. Лир вжимается в стену и шумно выдыхает.

Он держался, как мог.

На самом деле, Лир не уверен, что задержится в этом доме надолго. Да, сейчас у них с Ароном все взаимно, но где гарантии, что альфа не встретит молодого, красивого и равного ему по социальному статусу? Полюбит, а ему скажет: «Прости», да и все на том. Сказка кончится. Рано или поздно это все равно случится, потому что Лир старше и он стареет.

Через десяток лет Арон будет на самом пике привлекательности, а он сам уже завянет и будет рядом с ним, как сорняк с розой. Возраст возьмет свое: морщины, слабость, болезни, неспособность родить дитя. Любой альфа начал бы заводить любовников, а после и вовсе отказался бы от него и вступил в брак с другим.

Лир знает Арона меньше месяца. Да, он снова слепо доверился, словно позабыл, чем обернулось для него предыдущее доверие. Но как знать, с какой стороны покажет себя альфа полгода спустя? Прошло слишком мало времени, чтобы делать выводы. Однако за это время Лир сумел влюбиться, потому что того Арона, которого он видит сейчас, есть за что полюбить.

С этими мыслями он оканчивает уборку, протерев каждую из статуэток. Сегодня у него по плану поездка в наркологический центр к Сэдрику. Нужно отвезти ему некоторые продукты, потратиться на новые лекарства, и, возможно, поговорить.

Лир набирает в лотки еды из приготовленного для Арона и Рея. И, пока они не вернулись, спешит сесть на маршрутку в центр. Снова рассматривает людей, как когда-то. Действительно, многое ли в нем поменялось после кризисного момента, когда он оказался на улице? Повторись ситуация сейчас, смог бы он совладать с собой и найти выход, вместо того, чтобы обреченно сидеть на лавочке у супермаркета и размазывать по лицу слезы?

Лир не знает наверняка, но чувствует, что смог бы. Теперь у него есть квартира, пусть и съемная. После Нового года он планирует пойти на курсы фотографии, дальше накопить на хороший фотоаппарат. И потихоньку начинать заниматься своим делом, попутно подрабатывая. И… проводить все свободное время с Ароном. Теперь в его планах на будущее появляется еще один немаловажный пункт. Отношения.

Он едва не пропускает нужную остановку. Вовремя выскакивает из набитой людьми маршрутки, спеша в наркологический центр и надеясь, что часы приема гостей еще не прошли.

Его все-таки пропускают внутрь, сказав номер нужной палаты. Перед дверью в нее Лир стоит и набирается смелости. Заходит. Сразу же встречается взглядом с Сэдриком. На соседней койке еще один юноша.

— Как ты? — Лир проходит вглубь. — Я тебе тут еды принес, а то непонятно, как вас тут кормят. Был у доктора, взял рецепт на лекарства, завтра привезу.

Сэдрик молчит и отводит взгляд, опуская голову. Нервно трет худые руки, синие у внутренней стороны локтевых изгибов. Лир вздыхает. Как он и думал, сын не настроен на диалог.

— Из школы звонили, спрашивали. Я сказал, что у тебя больничный, но, думаю, ты понимаешь, что от результатов экзаменов зависит твое будущее. Впрочем, решай сам, — он пожимает плечами. — Ты лучше вот поешь. И если чего понадобится, пиши мне, я привезу. Но не подумай, что я, как раньше, буду тебя опекать. Теперь ты сам по себе.

Сэдрик раскрывает рот, но не говорит. Передумывает, да и смотреть в глаза так же избегает. Лир выкладывает лотки на тумбочку рядом с кроватью, прощается и выходит, прикрывая за собой дверь.

— Повезло тебе, к тебе папа приходит, а от меня все отказались, даже кот… — слышен голос того второго юноши. А дальше хриплый голос Сэдрика:

— Да ладно, иди сюда, у меня тут котлеты, бутерброды и что-то еще…

Дальше Лир не слушает, заметив людей в коридоре. Уходит с неоднозначными чувствами, а на выходе неожиданно натыкается на Арона.

— О, ты чего тут? — удивляется он.

— Ты же говорил, что поедешь проведать отпрыска, — Арон улыбается ему и смотрит внимательно. — Я тут купил ему плед, там холодно, у него одеяло тонкое… Отдашь? — альфа подает пакет. — Там еще фрукты.

— Иди сам отдавай, — Лир мягко улыбается. — Ты же его терпеть не мог, с чего вдруг?

— Он твой сын, — пожимает плечами Арон. — Надо начинать налаживать отношения. Плюс в его состоянии ему сейчас нужна поддержка или же мой фирменный подзатыльник для профилактики. Ладно, иди к машине, я скоро вернусь.

Лир находит на парковке неподалеку авто альфы. Стоит, ждет, выдыхая пар в промороженный воздух. Стоило только увидеть Арона, как сердце затрепетало. Он словно помолодел, потерял голову, как юнец. И улыбку не убрать: мышцы лица не слушаются. Ощущать влюбленность — неповторимо.

Он достает из сумки зеркальце и поправляет укладку. В последнее время Лир усиленно за собой следит — хочет стать достойной парой Арону. Временной или нет — уже не так важно. Все когда-нибудь кончается, и это неизбежная истина.

Альфа возвращается, поделившись тем, что Сэдрик заговорил с ним и попросил привезти ему учебники. Лир удивляется: и ему чуть завидно, что сын пошел на контакт не с ним, а с Ароном. Впрочем, главное — результат. Видимо, Сэдрик достаточно повидал «дно» социума, раз задумался о будущем. Это уже что-то.

— Думаю, ему стыдно смотреть тебе в глаза, потому что после всего того, что он тебе сделал, ты все равно его вытащил, — делится домыслами Арон, попутно управляя авто. — Будем надеяться, что он усвоит этот урок. Кстати, Рей остался с Торвальдом, кажется, они неплохо ладят.

— Я рад за них, — он с облегчением выдыхает.

Арон со вчера словно светится изнутри: заметно, насколько он счастлив. Лир ощущает его эмоции, как свои, и тоже заражается распирающим грудь исступлением. Он старается не отвлекать его от дороги, придумывая, что бы такого вкусного приготовить на ужин. Теперь ему есть, о ком заботиться. И особо приятно это делать со знанием, что его усилия окупятся и взамен он получит благодарность.

Лир прикрывает глаза. В этот момент в сознание прорезается дурное предчувствие. Кажется, скоро он снова останется один.

========== Глава 16 ==========

В очередном SMS Ориэлл неожиданно заявляет, что послал ему по почте подарок на Новый год. Почему так рано, Лир так и не понял, но забрать надо бы. В отделении почты ему выдают небольшую коробку с неизвестным содержимым. Он кладет ее в сумку и попутно набирает номер друга. У него есть несколько свободных часов до того времени, когда нужно ехать к Арону готовить ужин — и Лир проводит это время с пользой. Вот, сходил на маникюр, на антицеллюлитный массаж. Осталась последняя на сегодня «остановка»: небольшое атмосферное кафе.

Ориэлл не берет трубку, но минутой после перезванивает сам.

— Приветики! Ты забрал мой подарок? — сразу же спрашивает омега.

— Недавно, — говорит он, сворачивая попутно в нужное здание. — Привет.

— То есть, ты еще не видел, что внутри? Отлично! Но я уже жду реакции… Знаешь, я когда «это» увидел, так сразу и о тебе подумал! Оно на тебе будет смотреться просто идеально, Арону очень понравится!

— Это одежда, — догадывается Лир. Он придерживает телефон у уха и садится за свободный столик у окна, подзывая официанта и делая заказ.

— Ну… почти, — загадочно смеется Ориэлл. — Слушай, а у вас с Ароном уже что-то было?

— Нет, — Лир прокашливается в кулак и оглядывается на людей неподалеку. — Ты меня спрашивал об этом раза три только за вчера. Думаешь, за одну ночь могло что-то поменяться?

— Конечно, могло! — восклицает омега. — Я так и знал, что ты ему так просто не дашь… Бедный альфа душил на тебя удава восемь лет! — возмущается. — Порадуй его наконец реальным сексом, он там, гляди, уже мозоли на руке натер…

Лир со скоростью света сбавляет звук звонка, поворачиваясь на посетителей кафе за соседним столиком. Кажется, не слышали.

— Ты слишком…

— А разве я не прав? — хихикает омега. — Он у тебя взрослый альфа, конечно, у него есть потребности определенного характера. Это нам очень хочется только во время течек, а им, альфам, — постоянно. И вообще, секс — важная составляющая крепких отношений.

— Но не главная же, — оспаривает Лир, все больше и больше краснея. — Мы никуда не спешим…

Подобные темы являлись в его семье табу, и сейчас ему сложно это все обсуждать. Тем более, в людном месте и по телефону. Это, как минимум, нетактично с его стороны.

— Ничего ты не понимаешь в удовольствии, — Ориэлл цокает языком. — Вот твой Арон по-любому подавал тебе сигналы.

— Какие сигналы? — Лир выдыхает, одновременно возводя глаза к потолку.

— Вот когда он тебя целует, как он это делает?

— Я не могу это обсуждать, — он уже жалеет, что зашел в кафе. Но не может же Лир уйти, так и не дождавшись заказа?

— Ну, к примеру, как он себя ведет? Трогает тебя, гладит? — не умолкает Ориэлл.

— Да, — чем потише отвечает он, косясь на официанта, который ставит перед ним заказ: чашку латте и кусочек творожного пирога.

Он вспоминает, как вчера смотрел фильм с Ароном, сидя на полу и прислоняясь спиной к его груди. Фильм был о войне, но он совершенно не понял сюжета, потому что альфа постоянно его отвлекал. Томно дышал в шею, целовал туда же, да так увлекся, что на утро Лир обнаружил несколько засосов. Он выпрямляет спину, вспоминая, как Арон забрался ему под майку и гладил живот, постепенно поднимаясь к соскам и пощипывая их. Кажется, они до сих пор болят. Если бы не возвращение Рея, все это закончилось бы по-другому, ведь Лир отчетливо помнит, как «кое-что» твердое упиралось ему в ягодицу.

— Ну вот, а это и есть сигналы! Язык тела, понимаешь ли? — Ориэлл будто читает его мысли. — Даже если твой Арон и не говорит тебе прямым текстом, его выдает его же тело. Вот понаблюдай сам ради интереса. А лучше спроси его напрямую! Ох, да знаю, знаю, тебе не хватит смелости. Но если вдруг хватит…

— Да понял я!

— Раз понял, то обязательно расскажешь мне. В подробностях! Иначе я приеду и выманю у тебя информацию вживую… — неугомонный Ориэлл продолжает настаивать на своем. И почему ему всегда так нравилось узнавать о чужой личной жизни? — И вообще, у меня тут такая драма случилась… Двое из трех любовников предложили мне руки и сердца. Ну, а что я… как я им скажу, что у меня есть муж?

Лир посмеивается и продолжает разговор, наконец-то «перескочивший» на другую тему. Он все время думает о том, что же такого может находиться в коробке. Рубашка? Но скорее всего без подвоха не обошлось. Наверняка, это белье — Ориэлл просто помешан на кружевах и у него самого имеется столько комплектов, что пришлось отводить для них отдельную комнату.

…Добравшись до дома Арона, Лир все-таки открывает коробку и видит какой-то мех. Недоумевает, вытаскивая сначала письмо и обруч с ушками. Лисьими, с таким же мехом. Дальше он вытягивает последний предмет, оказавшийся… хвостом. Пышный рыжий хвост с белым кончиком — точно, как лисий. А на другом конце…

— Черт, Ориэлл! Ты это серьезно?..

Он тут же понимает, «как именно» цепляется этот хвост, точнее, куда его надобно запихнуть. Лир никогда ранее не экспериментировал с игрушками, да и секс с мужем у него был «по старинке» — под одеялом и в темноте. Поэтому на «хвост» он смотрит с интересом, особое внимание уделяя металлической на вид его части, напоминающей внешне анальную пробку.

— М-да…

Он вздыхает. Внезапные шаги в коридоре заставляют сложить содержимое коробки обратно с завидной скоростью. Лир не оставляет даже письмо, потому что подозревает, что внутри него не иначе как подробная инструкция и идеи, как это все использовать.

— Я сегодня пораньше, — в дверном проеме появляется Арон. Проходит и ставит пакеты на стол. — Вот, был в магазине… Ты чего красный?

— Да так, жарко, — пожимает плечами Лир, предпочитая не рассказывать о своих мимолетных фантазиях с применением подарка друга. Да, Ориэлл был прав, Арону бы явно понравился такой «наряд».

— И улыбаешься так, словно что-то задумал, — альфа подходит к нему и заключает в объятья. От него пахнет морозной свежестью улицы и крепким кофе, но среди этих запахов усиливается феромон. Лир тоже его обнимает и произносит:

— Возможно… Но у меня тут возник вопрос. Что тебе подарить на Новый год? Я не уверен, что найду девятую подушку.

— Подари себя, — шутит Арон. — То есть, свою компанию. Рей все равно будет праздновать с друзьями, так что квартира в нашем распоряжении.

— Я думал, буду сам…

— Серьезно? У тебя есть альфа, — Арон берет его лицо в ладони и наклоняется, но вместо ожидаемого и желанного поцелуя говорит: — Это семейный праздник, а ты, считай, уже моя семья.

Эти слова радуют сильнее любых других. Лир сам его целует, выражая чувства действиями вместо фраз. Ему все еще бывает сложно говорить вслух о том, что на душе: не привык.

***

Лир переводит взгляд с украшенной елки накалендарь. До Нового года всего ничего — меньше недели, а он не уверен в выборе «подарка», хотя одна идея прочно засела в голове. Пока Арон на работе, а Рей доучивается последние дни перед зимними каникулами, Лир планирует пройтись по магазинам и немного потратиться. Подарки — это как традиция.

Он еще раз рассматривает елку, вспоминая, как вчера они все вместе ее украшали. Правда, Рей больше отвлекался на телефон, чем помогал… Под конец приехал Торвальд вместе с тем молодым омегой по имени Риналь. Отец Арона сообщил, что он договорился с родителями избранника и как только омеге исполнится восемнадцать, они вступят в брак. И причиной тому послужил не так договор, как неожиданное известие о беременности Риналя.

Вот так, скоро у Арона появится второй младший брат. А между тем, Торвальд так ясно намекнул, что он не против обзавестись и внуками.

«Куда вам внуков? У вас сын через восемь месяцев родится», — вспоминает свои слова Лир. Но тот факт, что Торвальд признал его, как омегу Арона, до сих пор греет.

— Надо бы и для них подарки подобрать, и для Сэдрика с Ориэллом… — шепчет он себе под нос, закрывая входную дверь квартиры и направляясь к лифту. В последнее время его жизнь становится все насыщеннее и насыщеннее. И Лир впервые за долгое время всерьез задумывается родить второго ребенка. Раньше он считал себя старым для этого — но ведь некоторые омеги и в сорок лет рожают.

Конечно, сначала нужно уверенно стать на ноги, чтобы знать, что этот ребенок получит все необходимое для комфортной жизни. Да и это не только его решение. И рано думать о детях, если у них с Ароном дальше поцелуев и мимолетных ласк не заходило. Может, альфа вообще против детей? Он ведь молод, а появление ребенка поменяет его привычную повседневность.

«Ох, и опять витаю в облаках», — Лир приходит в себя, когда чуть не падает на скользкой поверхности тротуара. Сегодня ужасный гололед. Но погодка неспособна испортить хорошее настроение.

Он добирается до торгового центра, где заходит в один из магазинов одежды. Точнее, красивого нижнего белья. Тут мало людей, а омеги-консультанты провожают его внимательным взглядом, от чего становится некомфортно. Лир быстро набирает номер Ориэлла. Вот вроде и взрослый, а все равно стыдится всего, что хоть немного касается тем секса.

— Да-да, дорогой, — друг зевает.

— Слушай, я тут в магазин зашел, глаза разбегаются, не знаю, что выбрать… — он отходит подальше от консультанта, ощущая максимальную неловкость. Раньше Лир не покупал себе такие вещи. Тем более, один.

— О-о, так ты все-таки решил прикупить бельишко? — ободряется Ориэлл. — Так, начнем с того, какой цвет нравится твоему альфе.

— Розовый, — говорит он и тут же выискивает глазами комплекты подобного цвета.

— Розовый тебе, рыжему, не очень подойдет, но… О, попробуй найти нежно-розовый, светлый-светлый. И чулочки, не забудь про них. И халатик шелковый…

— Вам что-то подсказать? — рядом возникает тот самый консультант.

— Это работник? — оживляется друг. — Дай-ка ему телефон, я сейчас ему быстренько поясню, а то зная тебя, ты сейчас засмущаешься и сбежишь оттуда без покупки.

— Возьмите, пожалуйста, — Лир подает телефон консультанту и следующие минут десять стоит и слушает, как эти двое обсуждают, что ему лучше подобрать. В итоге омега собирает нужный комплект, спрашивая, какие варианты ему нравятся больше. Лир расплачивается, благодарит и выходит оттуда с покупкой.

Он чувствует себя увереннее. В следующий раз Лир точно сможет сделать выбор сам. Арон ведь молодой, его попробуй впечатли — наверняка его бывшие омеги были куда красивее и смелее в постели. Лир боится, что альфа попросту разочаруется, особенно если заметит растяжки и целлюлит.

«Точно! Я погашу свет, а вместо него зажгу по комнате свечи. Освещения будет мало, чтобы заметить мои недостатки, да и атмосфера романтическая… Идеально!» — он радуется новой идее, уже предвкушая выражение лица Арона, когда тот увидит его во всем этом. И с лисьим хвостом…

«А если это его рассмешит? А что, если я буду смотреться нелепо?» — Лир начинает сомневаться, но тут же отбрасывает это, уверяя себя, что все пройдет лучше некуда.

***

Но все следующие до ожидаемого праздника дни он продолжает сомневаться.

Особенно, когда тренирует танец по видео, и вместо соблазнительных движений получаются деревянные. Он сам напоминает себе даже не бревно, а палку. Вытянутую, худую, с проглядывающими ребрами и впалым животом. Вот увидит его Арон голым — так все, что должно было стоять, сразу и упадет. И подъемным краном не поднимешь.

«Да я сойду с ума раньше, чем доучу этот гребаный танец!» — Лир уперто включает музыку и повторяет за проворным омежкой из видео. Вчера он так усердствовал, что потянул лодыжку и теперь она время от времени ноет. Но Лир не обращает внимания на боль: ради цели он готов вытерпеть любые муки и переступить через несмелость.

— Ты там зарядку делаешь? — Арон застает его врасплох выгибающимся на полу на четвереньках. Благо, «фоновая» музыка играет в наушниках. Но из-за нее Лир и не услышал, как хлопнула входная дверь.

— Ой… да, спину что-то заклинило, — он делает вид, что разминает поперек. — Старость не радость…

Арон только посмеивается, приседая рядом.

— Могу сделать массаж, — альфа подмигивает.

— Сделай лучше массаж отбивным, чтобы мясо помягче было, — Лир поднимается, продолжая притворяться, что у него побаливает спина. Минутой ранее он едва не выдал то, к чему готовился несколько дней. — Давай, массажист, пошли, поможешь мне на кухне.

— Так давай не будем много наготавливать, мы вдвоем столько не съедим, — альфа идет следом за ним.

— Завтра утром приедет Торвальд с женихом и вернется от друзей Рей. Их всех надо бы чем-то кормить, — возражает Лир. — И не думай отвертеться. Ты сам вчера грозился помогать мне, так что держи свое слово.

Он говорит это, а сам надеется, что Арон не наестся и не уснет на диване как откормленный кабанчик, почесывая живот. Хотя, скорее всего, так оно и будет. Если это произойдет — плану конец. Сытый Арон ни под каким предлогом не слезет с дивана, и в спальню его будет не заманить.

— А знаешь, ты прав, зачем нам много еды? Пусть Торвальд привозит с собой, заодно попробуем, как его будущий супруг готовит. А Рею с похмелья будет не до еды, я там ему рассола оставил в банке.

— И я о том же, — Арон от чего-то довольно усмехается. — А то замотаешься тут на кухне, устанешь, а вечером не дождешься полуночи и уснешь.

Лиру кажется, что альфа тоже что-то задумал. Он сканирует его взглядом, но подвоха так и не находит. Наверняка, Арон просто о нем заботится. Точнее, не хочет помогать на кухне, хитрый паршивец.

Лир знает, насколько его альфа не любит готовить, поэтому ценит моменты, когда Арон помогает ему или встает раньше, чтобы первым приготовить для него простой завтрак.

…Несколько часов спустя Лир жалеет, что попросил альфу ему помочь — большую часть процесса они дурачились и не уследили за мясом — оно подгорело. Но Арон уверил его, что съест и такое, поэтому переделывать не пришлось. Когда они доделали все и убрали устроенный беспорядок, за окном окончательно стемнело. А пока поставили на стол, то уже и девять вечера.

— Вино? — альфа открывает бутылку выдержанного алкоголя. Елка за его спиной переливается огнями.

— Наливай, — Лир решает, что ему не помешает полбокала для расслабления. Из-за мыслей о предстоящем «сюрпризе» щеки горят. Он все думает, как бы отсюда уйти и под каким предлогом.

Лир берет в руку бокал, подмигивает альфе и выпивает прежде, чем слышит от Арона тост: «За нас». В груди разливается тепло. Жжет. Внезапная идея посещает его вместе с легкой туманностью перед глазами. Он просит налить второй бокал. Не закусывает — из-за переживаний совсем не хочется есть.

Вместо того, чтобы выпить, Лир ловко переворачивает на себя бокал со стола, будто бы случайно. Ойкает, перехватывает — половина жидкости растекается пятном на тонком свитере.

— Ты уже наклюкался или что? — вместо того, чтобы помочь вытереть, Арон посмеивается.

— Черт, я весь липкий. Это срочно нужно застирать. Ты ешь, ешь, не жди меня, я вернусь через часик, приму ванну и отстираю пятно, — он встает и ровным шагом направляется в коридор. Кажется, Арон не заметил постановки. И все-таки, идея с вином оказалась рабочая: правда, жалко пострадавший свитер.

Лир заходит в ванную, закрывая дверь на замок. Мигом стягивает одежду, закидывая свитер в стиральную машинку и подбирая правильный режим. Руки начинают дрожать. Лир нервно сглатывает, вспоминая, куда подевал ноутбук с нужной для танца музыкой. Он достает припрятанную на нижней полке тумбы коробку с одеждой. Кружевные трусишки совсем непрактичны — спереди кусок ткани, а сзади два шнурка, расходящихся в стороны. Лир никогда такие не носил.

Он натягивает так же корсетное изделие, название которому он не знает. Пояс для чулок — так ли правильно? Тоже кружевное, от талии и вниз. От него идут подтяжки, которые нужно прицепить к чулкам. Лир надевает все это, чувствуя себя слишком уязвленным и «голым». Благо, наверх есть длинный халат из струящейся ткани, слегка просвечивающей в местах соприкосновения с телом.

И последний штрих — ушки и хвост. С первыми проблем не возникает, а вот второй вгоняет его в краску. Лиру приходится снять халат обратно и нагнуться, чтобы попробовать разработать себя — так просто эта штука не войдет. Размер не из маленьких.

Он старается расслабиться, поглаживает себя в области паха, прикрывает глаза, представляя Арона и его возможную реакцию на все это. Он закусывает нижнюю губу и ощущает, как начинает вырабатываться природная смазка: область у ануса увлажняется. Низ живота наливается тяжестью — несомненно, приятной. Небольшой член встает и натягивает кружевную ткань трусов. Лир разрабатывает себя сразу двумя пальцами. Движет ими внутри, постепенно растягивая анус, и продолжает представлять. Сердце ускоряет ритм, в голове туманится из-за бокала вина.

Он хочет Арона. Очень сильно.

Лир сдерживает шумное дыхание, вытаскивает скользкие от смазки пальцы и берет хвост. Рассматривает его еще раз, после чего заводит руку с ним назад.

«Поздно отступать, как бы неловко тебе сейчас ни было», — наставляет себя же, пропихивая металлическую часть хвоста внутрь. Холодит. Ему нравится ощущение растянутости. Правда, ходить с этой штукой неудобно — но зато смотрится вполне неплохо. Лир рассматривает себя в зеркале, вертится. Хвост и ушки как раз в тон его натурально-рыжим волосам.

Он выдыхает. Надевает халат и осторожно выглядывает в коридор. Дверь на кухню закрыта. Остается надеяться, что Арон там, а не в спальне: наелся и спит.

Лир тихо пробирается в комнату, вытягивает свечи и расставляет их по полу, зажигая поочередно. Он задергивает плотно шторы. Лир переминается с ноги на ногу, пытаясь привыкнуть к инородному предмету в анусе. Ему все еще неудобно ходить, а любые движения вызывают еще большее томление в теле.

Атмосфера полумрака создана. Осталось самое главное — заманить «жертву сюрприза» в спальню. И Лир мгновенно придумывает, как это сделать.

— Арон, спаси! — кричит он во весь голос. — Мне так страшно, тут паук, паук! Огромный жирный паук!

Он слышит стук кухонной двери и вспоминает, что не включил музыку. Мигом открывает ноутбук, но проклятая техника выдает ему многообещающее: «Обновление системы. Не выключайте…»

— Черт! Так и знал, что что-то пойдет не так… — Лир пытается реанимировать ноутбук, но тот упрямо выдает обновления. Один процент из ста — это надолго. Музыка накрылась медным тазом, как и танец: Лир не просчитал, что танцевать с этим хвостом будет неудобно.

— Где он?! — в комнату вламывается Арон. Растрепанный, грозный, босой: в одном тапке, а второй — в руке. Альфа осматривает потолок и переводит взгляд на него, переменяясь в лице. — Эм… паук?

Лир смотрит ему в глаза с пониманием, что это провал. Да еще и халат соскальзывает с плеча, открывая на обозрение плечо и часть груди. Арон осматривает его с головы до ног и останавливает взгляд на оголенном плечике. Заметно сглатывает — кадык ходит под кожей туда-обратно. Его феромон усиливается. Лир принюхивается, но помимо альфьего запаха чует что-то еще. Дым?

Стоп. А откуда дым-то?

Лир поворачивается, как в замедленной съемке, все больше теряя самообладание. Дымок исходит от шторы. Свечи! Свечи стояли слишком близко к окну! Через миг вспыхивает полноценное пламя, а Лир, не понимая, что делает, сбрасывает халат и начинает им со всей силы тушить штору. Очень скоро пламя гаснет. Лир наклоняется, осматривая прожженную в ткани дыру. Встряхивает ее, отгоняя от себя дым и кашляя. И тут он осознает, в какой позе и ракурсе сейчас стоит. И то, что Арон прекрасно видит местонахождение злополучного хвоста…

Сердце стучит замедленно и гулко.

Он разгибается, поворачивает голову, а Арон перед ним взбудоражен, равно как и его распустившийся феромон. Лир сглатывает и слышит голос альфы:

— Кажется, я перевозбудился…

========== Глава 17 ==========

Лир смотрит на Арона, мысленно желая поднять с пола халат и убежать подальше, притворившись, что это была неудачная шутка. Ему стыдно. Очень. Весь его план провалился, да не просто с треском, а с огнем и дымом, до сих пор витающим в воздухе.

— Надо… это, окно открыть, — Лир сдерживает истеричный смешок и пятится, наступая на потушенные свечи. — Ай!

Ему становится так обидно, что впору расплакаться. Он поворачивается к окну, перебирая руками шторы и пытаясь найти край, и вздрагивает от неожиданного прикосновения к оголенному боку. Арон подходит сзади, и, ничего не говоря, подхватывает его на руки и несет на кровать. Лир сдавленно ойкает, обвивая его шею руками. Он не ослабляет захват даже когда чувствует оголенной спиной поверхность одеяла. Холодит. Арон нависает над ним и так же без слов целует. Безудержно и жадно.

Лир вмиг забывает про неудачу. Он прикрывает глаза, сильнее обвивая руками и прижимаясь к Арону. Ему снова становится жарко.

Альфа отстраняется от него, снимая с себя футболку. Лир осматривает его оголенный торс, на котором уже проступают очертания мышц: тренировки дают свои плоды. Он тянется вперед, привставая, чтобы огладить твердый живот. Кожа горячая. Лир не может не обращать внимания на возбуждение альфы. Он смотрит вниз, замечая на своих ногах розовые кружева и вспоминает, во что сейчас одет.

— Тебе нравится? — спрашивает он негромко, соприкасаясь с альфой носами и почти его целуя. — То, как я…

— Ты очень красивый, — с придыханием отвечает альфа, его глаза блестят, а феромон значительно усилен. — До безумия. И сексуальный, — Арон перемещает руки с его спины ниже, на поясницу, оглаживает бока, забирается пальцами под кружевной пояс. — Прости, мне сложно сдержаться, — с этими словами альфа опрокидывает его обратно на постель и бесстыдно раздвигает ноги в стороны, устраиваясь между ними и наклоняясь. — Очень сильно тебя хочу…

— Я тоже, — Лир задыхается от услышанного. Слова альфы возбуждают больше, чем его феромон. — Тоже, тебя, — он не договаривает, отвечая на глубокий поцелуй. Жар усиливается. Лир чувствует руки на своей груди. Альфа поглаживает пальцами его твердеющие соски, после отрывается от губ и спускается ниже, облизывая языком один из сосков. От этих посасываний Лир неосознанно прижимает ладонь ко рту и запрокидывает голову. Приятно. И даже мимолетная вспышка боли — альфа сжал сосок зубами — добавляет остроты ощущений.

Хвост в анусе больше не приносит дискомфорта, наоборот, приятно растягивает. Лиру хочется пошевелить им, но Арон перехватывает его руку, направленную к паху, и шепчет:

— Я сам, — и опускается ниже. Вскоре Лир ощущает, как инородный предмет в нем сдвигается с места: альфа неспешно вытягивает его. Лир сдерживает шумные вздохи, хватаясь рукой за его плечо. — Эта игрушка, ты так сжимаешь ее в себе… Мне нравится на это смотреть.

От комментариев Арона Лир ощущает прилив жара в лицо. Анальная пробка снова оказывается внутри. Анус раз за разом сжимается вокруг нее. Ощущения приятны, но особой остроты им добавляет тот факт, что это все с ним делает Арон.

Движения пробки ускоряются, все это сопровождается непристойным хлюпаньем: наверняка смазки слишком много. Второй рукой альфа поглаживает свой член через ткань штанов. Лир приподнимает голову и наблюдает. Это все излишне развратно для него.

— П-прекрати, — он заикается, закрывая лицо руками, чтобы не видеть происходящего. Ему стыдно за свою распущенность.

— Прекратить? — Арон вытягивает пробку и резко вставляет до упора.

— Нет, — качает головой Лир и вжимает ладонь в губы, но сдавленный стон все равно вырывается наружу. Он выгибается поудобнее, расставляет ноги шире, слегка поддаваясь движениям внутри. Сердце стучит учащенно, дыхание сбивается. Он ощущает, как в животе нарастает напряжение, но неожиданно Арон вытягивает хвост. И… напряжение спадает. Лир еле сдерживается, чтобы не попросить еще. Сердцебиение стучит в голове. Он осознает, что еще чуть-чуть, и он бы кончил — ни разу не прикоснувшись к себе.

Анус судорожно сжимается. Ощущение пустоты внутри неприятное — хочется побыстрее заполнить, но Арон не спешит: рассматривает, склоняется и целует в шею, втягивая кожу зубами. Его дыхание у уха обжигает.

— Ты позволишь мне? — слышится его прерывистый из-за сбитого дыхания голос.

Альфа оттягивает и покручивает его соски — но сейчас Лиру хочется не ласк, а чего-то большего. Он перехватывает руку Арона и кладет себе на пах, щурясь, когда альфа пальцами проходится по чувствительному члену, оглаживает внутреннюю сторону бедра и наконец прикасается к пульсирующему анусу. Лир буквально ощущает, как выделяется смазка, когда Арон поглаживает его и надавливает на проход.

— Я… — он поворачивает голову к альфе и натыкается на затуманенный взгляд. Феромон слишком насыщенный. Воздуха мало. — Разденься, — Лир смотрит вниз, на немалых размеров выпуклость на домашних штанах. — И, давай сразу, я подготовлен, — ему все еще неудобно выражать желания словами. Он отводит взгляд. Лицо горит.

Арон снимает всю оставшуюся одежду и склоняется над ним. Лир приподнимается на локтях. В приглушенном освещении от оставшихся гореть свечей он видит возбужденный член альфы, но сразу же отводит взгляд: ему все еще стыдно и страшно, что что-то снова пойдет не так и Арону с ним не понравится.

— Черт, защита… — ругается альфа, поворачиваясь в сторону. Лир хватает его за руку и останавливает.

— У меня по календарю, — он запинается. Говорить оказывается сложно, в горле пересыхает. — У меня безопасный день. Можно так…

Больше и говорить не надо — альфа перемещается обратно к нему. Его сильное желание ощущается по феромону. Арон больше не сдерживает себя и несколькими толчками входит до упора. Лир открывает рот и резко вдыхает, не готовый к такому размеру. Но альфа не двигается, дает ему привыкнуть, гладит ласково бока.

— Обними, меня, — шепчет прерывисто. И Лир прижимает его к себе, обвивая шею руками. Дышит в губы и все пытается привыкнуть к распирающему донельзя ощущению. — Расслабься… Как же в тебе хорошо, — альфа щурится, изгибая брови.

Лир собирается что-то сказать, но забывает, о чем, как только чувствует первые движения внутри.

Он прижимает к себе альфу, оплетает руками и ногами. Тесный телесный контакт добавляет жару. Ощущать тяжесть его тела на себе, ощущать движения члена внутри, каждый раз задевающего простату — распаляет. Сердцебиение пульсирует во всем теле. Лир поддается навстречу, щурится, целуется, издает непристойные звуки. Сейчас ему хорошо. Им обоим хорошо.

Он не знает, сколько это продолжается, но в один момент альфа ускоряется, начинает дышать чаще, его член увеличивается и начинает пульсировать и выплескивать внутрь семя. От этого и Лир тоже извергается, пачкая их животы. Мгновение напряжения — и расслабление, сопровождаемое судорогами, дрожью и сильными сокращениями ануса. Арон продолжает толкаться в него и лениво целовать. Они растягивают удовольствие и делят его пополам.

Альфа выходит из него и поднимается с кровати. Лир тяжело дышит, он чувствует, как из ануса вытекает сперма. На одеяло. Придется застирать…

— Ты… куда? — выдавливает он, опираясь на локти.

— Водички, — хрипит альфа и выходит за дверь.

— И мне возьми!

— Ого, — слышится голос Арона с кухни. — Уже полпервого… мы пропустили Новый Год.

— Не пропустили, а хорошо встретили, — Лиру смешно.

Он поднимается и стягивает скомканное одеяло с кровати, накидывая его себе на плечи. Ноги все еще дрожат, сердце стучит в висках, а в теле ощущаются отголоски приятной истомы. Ему действительно хорошо.

Лир стоит в дверном проеме, опираясь на дверной косяк плечом. Он рассматривает теперь уже любовника, который сверкает голой задницей, жадно выпивая второй по счету стакан воды. Русые волосы выбились из прически и спадают прядями на широкие плечи. Мышцы спины завораживают, кожа блестит от пота. И в самом-то деле, как ему могло так повезти стать парой такому потрясающему альфе?

Арон поворачивается на него и оценивающе рассматривает. На губах улыбка — довольный.

— Ты зачем прикрываешься? — возмущается и подходит. — Мне хотелось бы видеть тебя обнаженным.

Лир смотрит вниз, на полувозбужденный член альфы. Отпускает одеяло и оно мягко падает к ногам, а он наблюдает, как Арон вмиг возбуждается сильнее. В его взгляде читается восхищение, прикосновения же полны нежности: и не скажешь, что десять минут назад альфа несдержанно брал его в быстром темпе. Лир закусывает губу. Ему так понравилось, что теперь хочется продолжения. И Арон понимает его без лишний фраз, тянет за собой вглубь кухни и усаживает на стол, попутно начиная целовать.

Эта ночь обещает быть длинной.

***

А наутро Лир находит под елкой подарочную коробку со своим именем. Это подарок, который так и не попал вчера в его руки — им с Ароном было не до этого. Он зевает — не выспался. Да и как тут выспишься, если не спали они до часов пяти-шести точно?

Лир приседает у коробки, рассматривая, с какой стороны лучше открыть. Поясница ноет с непривычки — у него точно никогда не было настолько длинных и интенсивных занятий любовью.

С влажных волос капает на ковер вода. Лир не особо обращает на них внимание. Он как увидел коробку, так и забыл сразу, что собирался высушить волосы. Он с замиранием сердца открывает подарок и видит, что внутри пространство поделено на два отделения. Он достает предмет побольше. Им оказывается свернутая мягкая ткань — одежда. Лир разворачивает ее и обнаруживает смешной костюм единорога. Судя по всему, это пижама для сна.

«А во втором?» — улыбаясь, он достает вторую вещь. Это тоже одежда, но из более скользкого материала, похожего на шелк. — «Халатик?»

Ярко-красный цвет, отделка кружевами. Он замечает на этикетке брендовый знак и понимает, что вещь дорогая. Лир заглядывает в коробку и замечает на дне еще что-то. Чулки. Красные. И пояс с подвязками к ним, а рядом миниатюрные трусы. И повязка на шею, тоже отделанная кружевом.

— Это… — он сидит в ступоре и вертит в руках повязку.

— О, ты открыл? И без меня? — за спиной появляется Арон. — А я хотел посмотреть на реакцию…

— Мне все нравится, — честно признается Лир, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на стоящего рядом альфу. Арон садится на пол и усмехается:

— Это должен был быть хитрый план, — альфа подвигается вплотную и приобнимает его, второй рукой указывая на пижаму. — Я бы подарил тебе оба комплекта и попросил переодеться в один из них. Если бы ты выбрал пижаму, мы бы просто уснули. Я бы понял, что ты не готов к большему.

— А если кружевное? — спрашивает Лир, хотя и так догадывается.

— Это было бы сигналом, что ты доверяешь мне и готов показать свое тело в этом вот всем. Ну, а дальше я бы сделал с тобой то, что и так сделал, — последнее Арон говорит на ухо, соблазняя одним голосом. — Волосы мокрые… ты не против навестить ванну еще раз вместе со мной? — Арон трется носом о его волосы за ухом и напоминает сейчас урчащего кота, который выпрашивает лакомство.

— Так бы и сказал, что хочешь продолжения, — смеется Лир. — Но учти, если мы разбрызгаем воду на пол и затопим соседей, оплачивать ремонт будешь ты.

***

«Несколько недель прошло с тех пор, а мне до сих пор вспоминается, как мы провели новогоднюю ночь», — думает он, заканчивая попутно складывать посуду на места. Лир слабо улыбается мыслям. Выходит в коридор, вытирая руки о фартук, а там натыкается на Рея.

— Ты все собрал? — спрашивает он, осматриваясь на входную дверь. — Во сколько Торвальд говорил, что заберет тебя?

— Он позвонит, когда подъедет, — подросток переносит чемоданы с вещами в коридор. По нему заметно, что он хочет поскорее переехать отсюда к, пусть, не родному, но отцу. К тому же, оттуда ему ближе добираться до школы, а после окончания школы до выбранного колледжа.

Но Лир догадывается, что дело не так в удобности, как в том, что Рей не хочет мешать брату строить отношения.

— Наконец-то я не буду видеть ваши тошнотворные «брачные игры», — произносит Рей, и его последние слова приглушает звонок в дверь. — О, а вот и отец! — и с радостью открывает, но осекается.

Рей отходит в сторону, и Лир видит Бланша. В том же бежевом длинном пальто, с уложенными в локоны волосами. Красная помада, красный маникюр, брендовая сумочка, дорогие украшения. И мерзкий характер в довесок.

— Давно не виделись, сыночек, — Бланш, как ни в чем не бывало, улыбается. — Но я сегодня не к тебе. Арон дома?

— Он еще на работе, — отвечает вместо остолбеневшего подростка Лир. Неужели «папочка» не знает распорядок рабочего дня «любимого сынишки»?

— Ха, и ты тут, — омега обращает на него внимание и окидывает оценивающим взглядом. Морщится в презрении. — Сыночка, только не говори мне, что «этот» живет тут…

— А тебе какая разница? — негромко огрызается Рей и складывает руки на груди, заметно напряженный и недовольный.

— И даже папу на чай не пригласишь? — у него слишком хитрое выражение лица: что-то задумал.

Подросток отходит в сторону, занимаясь дальше своими чемоданами, и больше не обращает внимания на гостя. В квартире повисает напряженная атмосфера. Лир смотрит на Бланша, Бланш тоже смотрит в ответ с тем же превосходством. Но Лир не склоняет перед ним голову, наоборот, расслабляет плечи и приподнимает подоробок.

— Я подожду сыночка, — Бланш по-хозяйски проходится по коридору, осматриваясь. Благо, обувь удосужился сменить на тапочки Арона с розовыми котиками. — Что же, неплохая квартирка, — омега будто приценивается.

«Ах ты гребаный любитель чужих квартир», — Лир нехорошо щурится. Ладони так и чешутся вытолкнуть незваного гостя за порог, вытащив за волосы. Но он никогда не позволял себе распускать руки, даже Сэдрика в воспитательных целях не бил. Кстати, зря.

Бланш тем временем заглядывает в ванную, после в спальню. Исчезает за дверью, а Лир запоздало вспоминает, что так был занят «выселением» Рея из квартиры, что забыл убрать беспорядок после очередной бурной ночи с Ароном. Бедный Рей вон стоит сонный, синяки под глазами, и от каждого шороха дергается в сторону… Лиру его жаль, но и вести себя потише он не мог. Сначала старался: ради приличия. А потом ему было слишком хорошо и он перестал себя контролировать. Теперь очень неловко.

Тем временем Бланш шумит в спальне, перекинув какую-то статуэтку.

«Черт, там же презервативы использованные разбросаны у кровати…» — он бьет себя по лбу рукой, испытывая наивысшую степень стыда. Хотя, Бланш и без наличия презервативов понял, что их отношения вышли на новый уровень: Лир ярко пахнет Ароном из-за метки.

Он почесывает временную метку на шее, жалея, что она исчезнет до следующей течки — то есть, через несколько дней.

«Течка… Кое-кому придется брать отгул от работы», — Лир усмехается, в предвкушении облизывая губы. — «Надо бы еще купить противозачаточных. Я бы хотел случайно забеременеть, но лучше спланировать такой ответственный шаг заранее и вместе с Ароном».

Он заглядывает в спальню и видит, как Бланш поправляет статуэтки.

— Если ты что-то разбил, тебе не жить, — предупреждает он, зная, как Арон печется о своих сокровищах.

— Пока что наслаждайся, потому что тебе осталось недолго, — омега закидывает назад длинные волосы, отливающие золотистым. — Я словами не бросаюсь. Скоро тебя тут не будет, — и улыбается.

Лир склоняет голову набок, как бы «случайно» открывая вид на метку и хмыкает:

— Несомненно.

— У Арона есть более подходящий ему омега, и, так уж и быть, я позволю тебе быть гостем на их свадьбе, — Бланш проходит мимо, зацепляя его плечом. — Или лучше прислугой? Ты ведь привык к этой роли.

— Несказанная щедрость, — Лиру смешно.

Сейчас он уверен, что их с Ароном связь сложно разрушить, а слова Бланша пусты. Метку просто так не ставят. Лир переводит взгляд на пол, где валяются подушки, часть сползшего одеяла и вчерашняя одежда, которую они с Ароном друг с друга впопыхах стягивали. На душе теплеет от воспоминаний. Он закусывает нижнюю губу, снова ощущая, как разгорается жар внизу живота. В преддверии течки Лир стал в разы чувствительнее: его тело сигнализирует ему, что готово к процессу зачатия.

«Мне кажется, или презервативов стало меньше?» — он поднимает один завязанный и наполненный семенем, болтая им перед глазами. — «Нет, бред. Кому они вообще нужны? Бланшу, что ли, порчу на Арона будет наводить? Приворот по сперме?» — Лир продолжает посмеиваться.

Пока гость уходит исследовать кухню, он убирается тут и заправляет постель, складывая все восемь розовых подушек у изголовья. Лир так увлекается, что не замечает Рея за спиной.

— Не пугай так, — он выдыхает. — А где этот?

— Он ушел минут десять назад, — отвечает подросток, попутно пожимая плечами.

— Странно, — Лир повторяет его жест.

«И подозрительно», — нашептывает подсознание. — «Он словно пришел не к Арону, а за чем-то другим. И, когда нашел — покинул квартиру. Бланш говорил о свадьбе и «более подходящем» омеге. Но не думаю, что он найдет способ так повлиять на Арона».

— Ох, ладно, мне еще нужно пойти на почту и забрать заказ, ты справишься сам с вещами? — Лир поворачивается к подростку.

— Угу, — кивает Рей, не отрывая взгляда от телефона в руках.

Он собирается и выходит, всю дорогу думая о визите Бланша. Как показывает прошлое, этот омега хитер настолько, что смог одурачить даже такого недоверчивого альфу, как Рихард: а это веское доказательство его пронырливости.

Он планирует по пути обратно навестить Сэдрика, которого на днях выпишут и он поедет жить к своим дедушкам по линии отца. Лир договорился со старшим альфой семейства Тарно, и тот согласился принять к себе единственного внука. Оттуда Сэдрику будет удобно ходить на уроки и к репетиторам, а дедушка-омега проследит, чтобы тот не сорвался и принимал лекарства, помогающие избавиться от наркозависимости.

Пока что рано делать выводы, если ли у сына будущее. Сэдрик мало с ним говорит и до сих пор не смотрит в глаза, всячески избегая любых контактов. Лир же не чувствует больше такой сильной привязанности к сыну, как раньше. Теперь он оценивает его прошлые поступки и понимает, что Сэд вел себя непозволительно и пользовался им, как прислугой. Но не смотря на это, Лир не в силах от него отказаться. Будь то инстинкт или привычка — исход один.

Он задумывается, останавливаясь недалеко от отделения почты. Теребит пальцами мелкие листья стриженного кустарника, рассматривает витрину кафе, в котором сидел в прошлый раз с Ориэллом. Всматривается и вдруг замечает знакомый образ. Арон. А напротив кто-то невысокий и миниатюрный, судя по мягким чертам лица и одежде — омега. Арон уже должен был вернуться домой с работы, но, по всей видимости, задержался с одним из знакомых. Правда, Лир не знал, что среди его друзей есть омеги, он слышал только об альфах и бетах.

«Почему-то мне вспоминаются слова Бланша», — он хмурится, передумывая уходить. Интенсивнее теребит пальцами куст и присматривается. Вот кто они друг другу? Они точно знакомы, потому что оба расслаблены и спокойно о чем-то беседуют. Омега выглядит скромным, постоянно опускает взгляд, нежно улыбается. Его пепельные длинные волосы заплетены в косу и перекинуты через плечо наперед. Этот незнакомый ему омега кажется идеальным.

Лир покусывает губу, стараясь подавить в себе неприятное ощущение в груди. Он не собирается предъявлять Арону претензии и расспрашивать, с кем это он гулял. И, тем более, обвинять в изменах.

Это обычная встреча. Допустимо, устроенная Бланшем.

Но что-то не позволяет выдохнуть и расслабить плечи. Кажется, этот омега — серьезный конкурент. Потому что Арон смотрит на него, как на родного человека.

========== Глава 18 ==========

Комментарий к Глава 18

Эта часть от имени Арона, так как происходящие события неизвестны Лиру. Глава получилась большой. Приятного чтения)

— Я слышал, ты в отношениях… это правда? — спрашивает Тайсон, сидя напротив за столиком в кафе.

— Да.

Тайсон опускает взгляд и кусает губы. Молчит. Он прекрасно понимает, что у него нет шанса. До него уже дошли слухи о том, что Арон теперь занят. Да, ему жаль этого молодого омегу, но ничего, кроме сочувствия, он ему предложить не может. Арон всегда воспринимал Тайсона, как младшего брата, которого надо защищать и беречь.

— Прости, — выдавливает он, вздыхая.

— Ты не виноват, — омега скромно отводит глаза. — А он… он сильно тебе дорог?

— Я собираюсь прожить с ним жизнь, — говорит Арон напрямую. Он не будет давать омеге ложных надежд: незачем.

— Здорово, — Тайсон вжимает голову в плечи. Но не плачет, это уже хорошо. Арон представлял более слезливую реакцию, а, зная малыша Тайси, поплакать тот любит. — Наверное, мне пора, не стоило вообще приходить…

— Я заплачу, — Арон подзывает жестом официанта и расплачивается за еду. — Идем. Твой водитель припарковался тут?

Он помогает омеге надеть верхнюю одежду. Тайсон игнорирует его и не смотрит в лицо. Ему больно.

«Ох… Он это перерастет. Все проходит», — Арон выходит на улицу, осматривая припаркованные машины. Он прощается с Тайсоном, направляясь к своему авто.

Арон так и сидит, сжимая руки на руле. А что он вообще мог ему сказать? Помягче не вышло бы. Да, омежка ранимый, его оберегали и лелеяли с детства — единственный сын в семье же. А поскольку семья Тайсона дружит с семьей папы, то и Арон знал омегу с рождения. Сейчас тому семнадцать, учится в элитной школе, собирается поступать в столичный университет.

Рею и Тайсону пророчили брак, но омега всегда больше тянулся к нему. По блеску глаз можно было понять — влюблен той первой и чистейшей подростковой любовью. Но, опять же, Арон не мог представить его в роли супруга, да и не сможет. У него есть единственный любимый человек. Других он попросту не видит.

Внезапный стук в окно выводит из раздумий. По ту сторону Тайсон. Арон тянется и открывает ему дверь на сидение рядом с собой.

— Что такое?

— Мой водитель, он только что позвонил мне и сказал, что машину забрали на штрафстоянку непонятно за что, он разбирается, — Тайсон округляет светло-серые, и без того большие, глаза. — Да что же это сегодня…

— Садись давай, довезу до дома, со мной надежнее, чем на такси, — он вздыхает, разжимая руки на руле.

Омега неохотно садится. Видно, насколько ему некомфортно. Тайсон поправляет светлые волосы, склоняет голову так, что пряди заслоняют лицо. Арон молча выезжает на дорогу и так же молча едет весь оставшийся до особняка родителей Тайсона.

Ворота открываются — охранник узнает его машину.

Ему всегда тут рады: папа Тайсона очень милый и мягкий омега, а отец приходится Арону начальником. Именно благодаря этим связям он сейчас работает в фирме, в которую попасть самостоятельно бы не смог: слишком высокая конкуренция за рабочие места.

— Спасибо, — Тайсон поворачивает голову в его сторону, но стоит посмотреть на него, как омега тут же отворачивается. — Ты… — он трет ладони, сложенные на коленях. — Зайдешь на чай?

— Я был бы не против поговорить с твоим отцом, если он дома, — Арон кивает ему и выходит из машины. Осматривает светлый двухэтажный дом, украшенный новогодними гирляндами. На улице начинает темнеть.

Он заходит следом за омегой, сидит на просторной кухне, ожидая, пока ему сделают чай. Отца Тайсона — Фридерика — тут не оказывается, он с супругом уехали на банкет к друзьям. Странно только, что в большом доме ни одного домработника, хотя обычно те снуют туда-обратно. Арон недолго сидит, выпивая горячий напиток в несколько глотков. Он все посматривает на наручные часы. Через полчаса ему нужно забрать заказ из ювелирного магазина.

— Мне пора, — он чешет шею, хмурясь. Между ними напряженная атмосфера. — Спасибо за чай, Фридерика я не дождусь, буду ехать. Спокойной ночи, малыш Тайси, — Арон, как раньше, треплет его по волосам.

— Я уже не маленький, — обижается Тайсон.

— Конечно, буду называть тебя Тай в честь твоего взросления. Но только после восемнадцати, — он улыбается, наблюдая за тем, как омега смотрит на него исподлобья.

Арон прощается с ним и уходит. Выезжает с тихого района обратно в центр шумного города. Чуть ли не превышает скорость — он спешит. От волнения в горле пересыхает.

«А если он не согласится? Я вижу наперед, как он, возмущаясь, говорит, что мы слишком мало знаем друг друга…» — Арон быстро заходит в магазин и забирает заказ, расплачиваясь. А дорогой обратно вертит в одной руке небольшую коробочку.

«Ладно, подожду пару месяцев, пока спрячу. Будет подходящий момент — и предложу», — он вздыхает. — «Если я не покажу серьезность своих намерений, он точно найдет более надежного. Взрослый омега же, ему нужны гарантии. И как именно мне преподнести кольцо… в еду засовывать не вариант, еще зубы поломает. Это будет стопроцентный отказ».

Арон прячет коробочку в кармане, сжимая ее во внезапно вспотевшей руке.

— Никуда ты от меня уже не денешься… — шепчет под нос он, напоминая себе маньяка. Рядом стоящий сосед с седьмого этажа так и смотрит на него. С опаской.

Арон открывает квартиру и сразу же расслабляется. Атмосфера тепла окружает и заставляет улыбнуться. Его родной уголок не пуст, теперь кроме статуэток его тут ждет любимый омега.

Он улавливает вкусный аромат с кухни и спешит туда. Как и ожидалось, Лир к его возвращению наготовил различных блюд.

— Я говорил тебе, что ты идеальный? — он подходит и обнимает омегу со спины, наклоняясь к шее и втягивая приятный запах.

— Ты холодный, — Лир пытается вырваться. Кажется, он не настроен на нежности.

— Что случилось? — сразу улавливает неладное Арон.

— Давай просто уточним на будущее, что если ты встретишь кого-то другого, то скажешь мне об этом. Я пойму. Не нужно скрываться от меня по углам, хорошо? Лучше от обмана не станет.

— Ты чего?

Резко захотелось побежать за коробочкой, достать из нее кольцо и надеть ему на палец, не давая права на отказ. Он сдерживает себя, понимая, почему Лир говорит ему это — его бывший муж долгое время изменял, в конце даже не скрываясь.

— Это невозможно, — усмехается Арон, снова прижимая строптивца к себе. — У меня встает только на тебя, — за это он получает острыми коготками по рукам.

— Арон! — омега возмущается, но вскоре прекращает трепыхаться и сдается. Держать его вот так в руках приятно — такого худенького и сравнительно с ним самим миниатюрного. И теплого.

А через минуту Лир поддается окончательно, поворачивается и позволяет себя целовать. Арон рассматривает его лицо беглым взглядом, останавливаясь на ясно-голубых глазах. Их цвет всегда завораживал, но теперь, когда взгляд этот полон блеска, завораживает до невозможности сильно.

«Мой», — чуть не произносит он и целует омегу снова, сминая его мягкие губы своими и проникая языком в рот. Арон запускает руку в его волосы, едва-едва сжимает. Ему очень приятно вот так ощущать власть над своим омегой — есть в этом что-то исконно первобытное.

***

Он вздрагивает от звонка телефона. Тянется в сторону, стараясь не разбудить Лира, спящего прямо на нем. Вот и посмотрели фильм: как итог — уснули в обнимку на диване. Арон переводит взгляд с милого лица Лира на экран смартфона. Это Фридерик, начальник.

— Немедленно приезжай ко мне домой, — и голос у него разозленный. — Сейчас же!

— Что случилось? — как можно тише спрашивает Арон, косясь на своего омегу. Лир начинает шевелиться и трется носом о его плечо.

— Ты прекрасно знаешь, что! —Фридерик прикрикивает так, что невольно вспоминаются все возможные проблемы по работе. И где он мог промахнуться? Начальник раньше не повышал на него голос, ведь знал его с детства и чуть ли не считал своим названным сыном.

— Ох, скоро буду, — Арон вздыхает, замечая, что Лир все-таки просыпается. Экран телефона гаснет. Гудки. Омега недоумевающе смотрит, потирая сонные глаза рукой. Приходится аккуратно вылезти из-под него, укутать его пледом и поцеловать в висок со словами:

— Спи, солнце, я ненадолго поеду к начальнику домой, там какие-то проблемы по работе.

— Хорошо, — в полудреме бормочет Лир и мгновением позже начинает сопеть.

Арон задерживается, любуясь им. Поправляет взлохмаченные рыжие волосы, гладит и наклоняется, чтобы вдохнуть аромат. Как же приятно нюхать омегу, который пахнет им! Помеченный и заласканный — любой другой сразу поймет, что Лир занят.

«Мое желание присвоить его себе чуть-чуть нездоровое», — признает он.

Арон собирается, выезжает и через каких-то двадцать минут останавливается у дома Фридерика. Все это время он размышляет над причиной столь неожиданного «вызова». Вроде бы, на работе все было в порядке, да и Тайсона он не обижал. Не будет же Фридерик злиться на него за то, что он выбрал не его сына? Никаких договоренностей о браке не было, так что и нарушать нечего. Арон хмыкает.

У крыльца дома он встречает папу. Не удивляется — папа тут частый гость, с малых лет дружит с супругом Фридерика. Однако что-то тут не так. По одному взгляду видно, что папа «играет роль».

— Как ты мог?

— Приехать сюда? — пожимает плечами на его претензию Арон. — Фридерик позвонил.

— Я не об этом! — продолжает папа, гневно упирая руки в бока. Когда он так кривится, все его тщательно скрываемые морщины прорезаются сквозь слой макияжа. — Ты прекрасно знаешь традиции этой семьи и знаешь то, что их омеги теряют Чистоту только после брака. И что ты сделал в итоге?

— Не думал, что омега может потерять невинность, если с ним выпить по чашечке чая, — Арону смешно.

Вспоминается случай полугодичной давности, когда «дорогой папочка» подсыпал ему какой-то порошок в еду, от чего у него начался преждевременный гон. Рядом был Тайсон, но, даже несмотря на альфьи инстинкты, Арон не притронулся к нему: перед глазами возник образ Лира, и никого другого в тот момент не хотелось. Он уехал домой и «опорочил» фотографии с изображением любимого, рассматривая их и «снимая напряжение» понятным образом. На следующий день ужасно болела рука…

Папа пытался подстроить их с Тайсоном близость, чтобы потом под шумок сыграть свадьбу: если бы Арон испортил омежку, ему пришлось бы брать его в супруги.

Но что происходит сейчас?

Арон уверен в своей памяти. Он пробыл тут не дольше десяти минут и уехал. Между ним и Тайсоном, кроме родственных объятий на прощание, ничего не было.

«Интересно, что за хитрый план ты продумал на этот раз, папочка», — он нехорошо щурится. Сжимает руки в кулаки. Что бы ни случилось, Арон не собирается сдаваться. Заходит за Бланшем в гостиную, сразу же встречаясь взглядом с хмурым Фридериком. В кресле сидит заплаканный Тайсон, а рядом его папа.

— Негодяй, — выдавливает Фридерик.

— Сначала объясните, в чем меня обвиняют, — Арон сжимает челюсти. Это ему совсем не нравится.

— Я просил не портить его до свадьбы?! Просил! — начинает кричать грубым басом Фридерик. — Тебе так сильно чесалось?! — разъяренный альфа едва ли не кидается на него с кулаками.

— Милый, тише, тише, ты пугаешь нашего мальчика! — перекрикивает его супруг, прижимающий к себе рыдающего Тайсона.

— Я не спал с вашим сыном, — Арон тоже повышает голос. — Вы в своем уме? Он маленький! Я не воспринимаю его, как омегу, он мне как младший брат. К тому же, у меня есть пара. Тайсон, что это за выдумки?

Омега рыдает все сильнее, захлебываясь слезами. Кажется… он не притворяется. Тайсон на такое неспособен, омега слишком простой и искренний для этого. Кроме того, Тайси всегда переживал за свою чистоту и берег себя для будущего мужа. У них в семье с этим строго, традиции. Арон принюхивается и осознает, что чистый запах омеги поменялся.

Тайсон действительно с кем-то спал, причем, недавно. А теперь наверняка испугался реакции родителей и соврал, что это с ним сделал Арон. Вот только… Тайси и ложь? Не похоже.

— Сын, расскажи ему то, что рассказал нам, — Фридерик подходит к омегам. — Успокойся, никто не будет тебя наказывать. Ты не виноват.

— Я… я, — Тайсон всхлипывает. Его папа гладит его по спине. — Ну, мы были в кафе, потом он отвез меня домой, и… Сказал, он сказал, что уезжает. Я ушел спать, то есть, уснул, но проснулся от укола… Мне сюда, в шею, — он хватается за горло. — Это был какой-то наркотик, я совсем перестал соображать. Я пытался его остановить, но… не мог. Тело было, как не мое, оно меня не слушалось, я не хотел, папа, я не хотел, — омега снова начинает плакать сильнее.

— О, Боже, — Арон потирает переносицу, хмурясь. — Это был не я. И подумайте логически, зачем мне это делать? — он ужасается еще и от того, что омегу все-таки кто-то поимел, да еще и против его воли под действием препарата.

— Не лги, сынок, ты давно засматривался на Тайсона, — встревает папа. — Все молодые альфы действуют по велению похоти.

— Совершил, так имей совесть признать! — Фридерик идет к столу, открывая ноутбук. — Камеры наблюдения все засняли. Вот, смотри, твоя машина заезжает во двор. Твоя же? Ты был тут.

— Я уехал через десять минут, ваши камеры это засняли, — Арон раздраженно цокает языком. Он чувствует себя облитым грязью. Родной папочка сильно постарался, чтобы подставить его.

— Смотри сюда, — старший альфа включает следующее видео, на котором какой-то человек в похожей одежде походит и отключает камеру. Одну за другой. — Твоя серая кофта с капюшоном. И твои черные брюки. Вот, волосы — такой же длины и цвета. Думаешь меня одурачить? Только тебе известно, что наружные камеры отключаются вручную, а внутри дома с помощью компьютера. Ты все это спланировал. Чертов маньяк…

— Допустим, я выключил камеры, — Арон пытается уловить логику происходящего. — Но потом? Где доказательства, что с Тайсоном это сделал именно я?

— Это был ты, — осипшим голосом произносит Тайси и всхлипывает, вытирая красные от слез глаза. — Было темно, но… Это был твой силуэт, твои волосы, одежда. И запах похожий… Боже… Зачем ты это сделал? Ты ведь говорил, что проведешь жизнь с другим. Я не понимаю…

— Я одевал его, на нем есть… следы, — выдавливает папа Тайсона. — Можно сделать экспертизу…

— Едем. Немедленно, — Фридерик оживляется. — Арон. Если результат не совпадет с твоим ДНК, то я принесу свои извинения. Но если совпадет — твоих извинений мне будет мало, — альфа зло рычит.

— Вот увидите, что не совпадет, это невозможно, — заявляет он. — Я готов сдать необходимые материалы для экспертизы.

Его трясет от злости и смешанных эмоций. По дороге в клинику Арон смотрит на папу и думает, насколько низко тот опустился. Бланш устроил практически изнасилование ни в чем неповинного Чистого омеги, и все ради собственной выгоды. В итоге это привело бы к вынужденному браку, но есть последний спасительный якорь: экспертиза. Арон чисто физически не был рядом — он в то время забирал кольцо из магазина. И результаты независимые, подделать нельзя. Фридерик лично проследит за правильностью анализов.

Бланш так помешан на идее «правильного» продолжения рода и традиций семейства Флаксбергов, что готов пойти ради них на все.

Арону жаль малыша Тайси, оказавшегося жертвой плана Бланша. Омежка не заслуживает того, чтобы его первым альфой стал непонятно кто.

«Я лично перегрызу глотку тому, кто это с ним совершил. Мой маленький братишка… черт!» — он сильно злится. Слышит скрежет собственных зубов. — «Он же думает, что это сделал я, и наверняка уже простил меня, он излишне добрый. Но… я докажу ему, что непричастен, и найду настоящего виновника. Впрочем, виновник наемный, а заказчик сидит рядом со мной и притворяется безучастным».

…Он возвращается поздним вечером. Материалы сданы, осталось ждать результата — они будут через несколько дней. Папа Тайсона работает в клинике, он лично проведет экспертизу. Но результат-то не совпадет — так и всплывет безумный план Бланша.

«Как же я его ненавижу», — Арон пинает только что снятый ботинок. Снимает второй и замечает сонного Лира в дверях.

— Ты недовольный, начальник тебя отчитал? Не даст премию, что ли? Или уволил? — расспрашивает ничего не подозревающий Лир.

«Он не должен знать. Это мои проблемы, я не собираюсь его в это втягивать», — Арон подходит к нему и без разъяснений обнимает. Дышит его запахом и только так успокаивается.

— Скажи же хоть что-нибудь, — просит Лир, поднимая на него взгляд больших и чистых глаз. Арон снова любуется им. Для него не существует никого красивее.

— Нет, не уволил, просто отчитал.

— Так долго отчитывал?

— Да мы потом посидели, выпили, — и тут он осознает, что от него не несет спиртным и быстро исправляется: — Кофе выпили. В знак примирения.

Лир смеется и доверчиво жмется к нему, мягкий и теплый. Рядом с ним забываются проблемы, темные мысли отходят в дальние углы сознания. Лир продолжает быть его солнцем, и утратить «светило» совсем не хочется. Долгие годы Арон мог лишь наблюдать, не осмеливаясь подойти. Теперь же этот омега находится в его объятьях, одетый в его растянутую футболку и пахнущий им. Мечта сбылась.

Арон попросту не может потерять его теперь.

***

— Да какого хрена?! — телефон начинает трястись вместе с руками. Родители Тайсона прислали фотографию результатов.

Совпало.

И следом гневное сообщение от Фридерика: «Несмотря на это все, сын согласен стать твоим супругом, чтобы избежать позора! Или ты вступаешь с ним в брак, или попадаешь в тюрьму за изнасилование несовершеннолетнего».

Арон со злости ударяет кулаком по стене. Кривится, выдыхая сквозь сжатые до боли челюсти. Папочка хорошо постарался и как-то раздобыл соответствующее «вещество».

«Срочно надо что-то предпринять. Лир не должен узнать, и, тем более, поверить», — он выскакивает с квартиры прежде, чем любимый выходит с кухни. Несется на машине, наплевав на правила дорожного движения. В магазин, где покупал украшения. У них ведь есть камеры видеонаблюдения? Да и записи, во сколько клиент забрал заказ. Этим можно будет доказать, что он в то время, пока Тайсона кто-то насиловал, был в другом месте. Конечно, с экспертизой сложнее, но выдвинуть предположение, что соответствующие материалы просто украдены и это подстава — можно.

Да, Фридерику проще поверить в его причастность, чем в некую подставу. Однако Арон не собирается вступать в брак с нелюбимым, и, тем более, садиться за решетку за то, чего он не совершал.

В ювелирном магазине все тот же продавец-омега.

— Здравствуйте, вы помните меня? Я два дня назад покупал у вас кольцо.

— Впервые вас вижу, — пожимает плечами омега и отводит глаза. Кажется, папочка и тут позаботился: купил его молчание. — Простите, пожалуйста, у меня клиент, — продавец выдержанно улыбается.

— Мне нужны записи с ваших видеокамер, — не сдается Арон.

— Они не работают, — кивает ему омега и отворачивается к другому человеку.

Он возводит глаза к потолку, с досадой вздыхая. И что делать теперь?

«Я обязательно придумаю», — Арон выходит из магазина, отправляясь домой. Он думает поговорить с Лиром, пока это вместо него не сделал Бланш.

Он останавливается у набережной, прогуливаясь в раздумьях и поисках выходов из сложившейся ситуации. А возвращается домой под вечер, обнаруживая Лира на диване, уснувшим с телефоном в руках. Омега звонил ему, но Арон написал сообщение, что расскажет, куда ушел, когда вернется.

Он приседает рядом с диваном на пол.

«А если я не смогу найти доказательства и мне придется попасть в тюрьму?» — Арон наклоняется над Лиром, едва прикасаясь к губам пальцами. Омега приоткрывает их и улыбается.

— Вернулся, — шепчет.

Лир перемещает руки ему на плечи, приобнимает, притягивает к себе. Расслабленный и спокойный — омега и не подозревает, какая информация его ждет.

«Я не готов рассказать сейчас… он выглядит счастливым, я все испорчу», — он вздыхает. Но тут же слегка улыбается, поглаживая лицо Лира. Наклоняется и кратко целует. После еще, и еще. Сложно остановиться, когда чувствуешь ответное желание. Взаимность.

— Опять уснул с мокрыми волосами? — Арон запускает пальцы во влажные пряди, разделяя их. Спускается к шее, на которой красуется незажившая метка — не успевает она зажить, как он ее обновляет. Арон отодвигает ворот махрового халата на омеге, оголяя его плечо и часть груди. Склоняется, целует нежную кожу, втягивает ее губами.

Он хочет насладиться им, пока у них есть время. Неведомо, как развернуться дальнейшие события. Может быть, это последний раз, когда Арон может вот так к нему прикасаться.

— Что бы ни случилось… Прошу, верь мне, — он склоняется над ним.

— О чем ты?

— Неважно. Верь только моим словам.

Он развязывает пояс халата, распахивает — а под ним голая кожа. Лир сводит ноги вместе, пытается прикрыться и краснеет — все еще стыдится показывать себя в ярком освещении. Арон не понимает, почему. Может, его тело и несовершенно с точки зрения общепринятого идеала красоты, но для него Лир красивее всех прочих.

Он отстраняется и стягивает с себя пиджак и рубашку, следом штаны и любимые носки в розовый горошек. Делает это быстро, пока его омега не передумал и не убежал.

Арон переводит взгляд на Лира и понимает, куда направлен его взгляд.

— Это что, — омега зажимает рот, еле сдерживая смех, и смотрит вниз, приподняв голову. — А? Трусы… со слоником? — и в открытую смеется.

— Ну и что?

— Но… хобот, — и продолжает смеяться.

— Чем тебя не устраивает мой хобот? — Арон нависает над ним и пока Лир сбит с толку, перехватывает его обе руки и заводит выше головы, прижимая их там своей ладонью к дивану. — Поймал. Сейчас проверим, как ты отреагируешь на мой хобот в действии…

Лир под ним изысканный — Арон не может отвести от него взгляд, все исследуя плавные изгибы. Задерживает взгляд на торчащих сосках, которые так и тянет потрогать. Взглядом выше — к губам, припухшим и покрасневшим. Он продолжает придерживать руки омеги, припадает губами к изнеженной коже, втягивает ноздрями ее аромат. Лир нетерпеливо извивается, но руки не выдергивает. Ему тоже нравится.

Арон дышит часто, в горле пересыхает. Он полностью перемещается на диван, нависая над омегой.

— Теперь тебе не смешно? — и наклоняется, но не целует, спускаясь ниже, к шее, которую так и хочется прикусить: обновить метку. Тут, у изгиба, запах насыщеннее. Он вдыхает его на полную грудь и в открытую наслаждается доступностью Лира под ним.

— Ты пахнешь насыщеннее, — шепчет он, целуя шею. У омеги через несколько дней течка, и они планировали провести ее вместе. Но теперь неизвестно, есть ли у него столько времени…

Арон отвлекается и безудержно целует нежную кожу, оставляя красноватые следы. Слушает сбитое дыхание омеги, его приглушенные стоны, и это заводит сильнее. Арон сжимает его соски пальцами, слегка оттягивает, после чего втягивает один из них губами, лаская языком. А Лир вовсе не против: выгибается навстречу. Хорошо ли ему сейчас?

Он собирается спросить, но вместо этого целует. Прикасается к мягким губам омеги своими и сразу же углубляет поцелуй. И Арон целует его глубоко, и не думает отстраняться, впиваясь в губы омеги и наслаждаясь возможностью прикасаться к нему вот так. Он просовывает руку между их тел и тянется вниз, но не к своему члену, а к небольшому по сравнению органу омеги. Обхватывает, двигает рукой, слыша, как Лир стонет его имя ему же в губы.

Он пробирается рукой дальше, натыкаясь на липкость — большое количество природной смазки. Лир давно потек. И Арон гладит пульсирующий анус, обводит круговыми движениями. Не встретив на лице Лира оттенков сопротивления, слегка нажимает и проталкивает один палец внутрь. Туго. Все еще туго, несмотря на то, что они часто этим занимаются.

— Мне продолжить? — спрашивает он, отстраняясь от губ.

— Еще спрашиваешь? — усмехается Лир и сам насаживается на палец. Арон добавляет второй. Нутро омеги туго обхватывает его пальцы — ему вспоминается, каково входить в него членом. Он кусает губы, чтобы не сорваться. После целует Лира, сильнее и быстрее проталкивая пальцы. Арон собирается довести его до разрядки.

— Стой, стой, — омега дрожит, изворачиваясь. Вырывает руки из ослабевшего захвата и перехватывает ими запястье его руки. — Лучше… — тянется к его члену и обхватывает ладонью, приспуская трусы со слоником окончательно. Его прикосновения слишком остро ощущаются. — Лучше вставь.

Арон поворачивает голову в сторону спальни и тут кое-что вспоминает.

— У нас кончились презервативы. Черт… я собирался купить, но забыл. У тебя скоро течка, сейчас опасно, — он запинается, осматривая возбужденного, тяжело дышащего омегу. Останавливает взгляд на впалом животе и представляет его выпуклым. Ему очень сильно хочется видеть Лира беременным своим ребенком. Но это — решение обоих, он не имеет права хитрить и оплодотворить омегу без его согласия, каким бы ярким ни было желание.

— Может… ты был бы не против? — выдавливает Лир и смотрит на него умоляюще. — Если бы у нас получилось, ну, зачать… Я хочу забеременеть от тебя.

От услышанного Арон чуть ли не задыхается.

— Нет, я не против, — быстро уверяет он, не в силах удержать довольную улыбку.

— Давай попробуем, — Лир шумно сглатывает и отводит взгляд. Смущен.

Арон проводит руками по бокам хрупкого омеги под ним, разводит его ноги пошире и пристраивается между ними. Собственный член уже болит от возбуждения, низ живота болезненно стягивает пульсацией.

— Люблю тебя, — шепчет он омеге в губы, надавливая головкой изнывающего члена на анус. Он хочет поскорее ощутить тугость его омеги, но ему хорошо от одних мыслей, что делает он это именно с Лиром. Сколько бы раз он с ним ни был, каждый — как впервые.

Он толкается внутрь, сразу входя наполовину и дурея от ощущений. Арон прикрывает глаза, чувствуя, как сильно омега сжимает его в себе. И он в несколько мелких толчков входит до упора. Всматривается в лицо омеги, запрокинувшего голову и приоткрывшего губы.

Лир обхватывает его талию ногами и сильнее сжимает в себе, шепчет, как ему хорошо, называет ласково по имени. Омега прижимается плотнее и сам втягивает в поцелуй, проявляя небывалого жара инициативу. Арон быстро перенимает главенство, целуя так страстно, что забывает дышать. Он подхватывает Лира под ягодицы, сжимая их руками, приподнимает, устраивается поудобнее. Рычит омеге в губы.

Арон поддается назад и тут же медленно входит до упора — он совершает неторопливые движения, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на быстрый темп. Он осознает происходящее и осознает, что если будет груб, то Лиру будет больно. Он устраивает его ноги у себя на талии поудобнее и при этом продолжает целовать. Лир стонет, и его несдержанный голос действует сильнее феромона.

Арон забывается в ощущениях, начиная толкаться быстрее. Омега реагирует на каждое движение: скромный Лир оказывается громким. Его возбужденное лицо, взгляд, припухшие от поцелуев губы… То, как он выгибается, стонет, запрокидывает голову и впивается ногтями ему в спину — все это сводит с ума окончательно.

Арон не может продержаться дольше, он чувствует приближение сильнейшей разрядки. За миг все его тело сотрясает от вспышки наивысшего удовольствия. И только после он осознает, что продолжает выплескивать семя внутрь своего омеги.

Арон тяжело дышит, сердце стучит учащенно. Жарко — пот катится по вискам. Он одним движением выходит с Лира, замечая, что омега тоже кончил себе на живот. И скорее всего, несколько раз. Но Арону мало этого. Если это его последние часы рядом с любимым, то он желает провести их так, чтобы потом запомнить надолго.

Он отстраняется, рассматривая, как расцветают на шее и груди омеги красноватые следы. Перестарался. Спускается взглядом ниже. Лир дрожит, сжимает руками простыни, а из пульсирующего ануса вытекает сперма. И от этого вида Арон возбуждается снова.

И Лир, как на то, тоже не намерен останавливаться: приподнимается навстречу, обнимает и неожиданно кусает его в шею. Арон чувствует, как омега обхватывает его член рукой и двигает, пытаясь принести удовольствие. Он на инстинктах рыкает и подминает Лира под себя, опрокидывая его обратно на поверхность дивана.

Арон властно целует его, выпуская наружу сущность собственника. Он желает снова обладать им. И снова кончить внутрь, чтобы точно показать миру, что Лир — занятой омега. Ни один альфа не посмеет к нему прикоснуться. И Арон на инстинктах впивается зубами в изгиб шеи. На языке металлический привкус. Отстраняется — в месте укуса выступила кровь.

Он слизывает ее, наслаждаясь видом временной метки. И пусть, она исчезнет к следующей течке, как и положено природой — но Лир будет носить ее на своей шее несколько дней, а во время течки получит уже долговременную.

Он довольно расцеловывает шею, снова спускается к груди. Грудная клетка омеги быстро опускается и поднимается, Лир несдержанно стонет, как только он всасывает один из сосков. Арону невыносимо хочется войти в него снова.

Он переворачивает омегу на живот и приподнимает его зад, заставляя Лира прогнуться в спине и выпятить ягодицы.

Арон любуется видом. Бедра омеги перепачканы смазкой и белесым семенем, которое все еще сочится из пульсирующего отверстия. Он без предупреждения приставляет член и входит одним рывком почти до упора. Лир в ответ крупно вздрагивает и стонет особо громко. Арон слышит это и больше не может сдерживать звериную суть. Первые толчки слабые, но дальше — быстрее. Он выходит и входит, проталкиваясь внутрь полностью. Кажется, Лир срывает под ним голос, хватаясь за оббивку дивана пальцами, но Арон продолжает нещадно вдалбливать его в диван, позабыв обо всем.

Он сжимает его тело в руках, кусает, целует все, что попадается. Ему слишком хорошо. И даже после ослепляющей разрядки ему мало. Арон не отпускает омегу, снова и снова вторгаясь в него. До тех пор, пока оба не выбиваются из сил настолько, что Лир даже теряет сознание.

***

Арон просыпается от десятого по счету будильника. Он обнаруживает себя на кровати, а рядом лежит Лир, закинув на него ногу и руку. Омега тихо сопит, улыбаясь во сне.

— Прости, — шепчет Арон, осторожно целуя его в лоб. — Это был перебор…

— М-м? — Лир слабо мычит и едва разлепляет сонные глаза. — Я что, выжил? — шутит.

Он вовремя выползает из-под омеги, сбегая к шкафу с одеждой и вытягивая халат.

— Я уже попросил прощения! И в самом деле, ты же выжил…

— А вот ты не выживешь, подожди у меня, я до тебя доберусь со скалкой! — Лир привстает и угрожающе сверкает глазами. — Все тело болит. Меня будто через мясорубку прокрутили, понимаешь? — продолжает возмущаться омега. — Собака дикая, ты меня всего покусал, я тебя мало кормлю, что ли?

— Вчера, помниться, тебе все нравилось, — Арон прячет усмешку в ладони, отворачиваясь. Завязывает пояс халата. Махровая ткань проходится по свежим следам от ногтей на спине и плечах. Печет. — Между прочим, ты меня тоже покусал и поцарапал, котеночек.

Лир вспыхивает и прячется под одеяло.

— Ладно, в знак примирения приготовлю тебе завтрак.

— Аптечку лучше принеси, — бурчит из-под одеяла омега. — Обработаю тебе твои царапины…

Арон выходит из спальни довольный. Босые ступни холодит пол. Надо бы в ванную — но сначала завтрак. Он ищет тапки, но находит только один: под диваном. Местонахождение второго так и остается неизвестным. А что, если его украл домовой, который позавидовал и обиделся на них за столь насыщенную ночку? Или сосед сбоку — бедолага наверняка утомился, пока стучал им то в стенку, то по батареям с требованием «убавить звук».

Звонок телефона заставляет дрогнуть и вспомнить про ситуацию, устроенную Бланшем. Арон ощущает, будто его резко скидывают с небес на землю. В груди холодеет. Это Фридерик.

— Да? Слушаю, — Арон закрывает дверь на кухню, чтобы Лир не услышал.

— Я дал тебе достаточно времени подумать. Ну? Как собираешься исправлять ситуацию?

— Повторю в который раз, я этого не делал. Результат экспертизы неверный, я вообще был тогда в другом месте, — он уже не знает, как себя оправдать.

— Хватит. Или брак, или…

— Я не сделаю Тайсона своим супругом, — заявляет уверенно он. — Хотите — судитесь, но вы не заставите меня вступить с ним в брак. Да, я понимаю, его честь опорочена, но опорочена она не мной и не мне за это отвечать.

— Упертый осел! Ты продолжаешь утверждать, что это не ты, хотя все факты свидетельствуют об обратном, — Фридерик начинает злиться. — Раз так, то знай, я этого так просто не оставлю. Мы немедленно едем в отделение полиции подавать заявление. Ты должен понести ответственность за свой поступок. И раз не хочешь мирным путем, то тебя ждет наказание по закону.

И гудки. Арон стоит на кухне, смотрит на плитку под ногами. Он только начал исполнять свою мечту о создании счастливой семьи, как фундамент рушится. И снова — как тогда, когда ему было пятнадцать — по воле папы.

Однако на этот раз он не собирается пускать все на самотек.

========== Глава 19. Финальная ==========

Арон снова куда-то уезжает, несмотря на то, что сегодня воскресенье. Лир вздыхает. В последние дни его альфа неспокойный, он словно скрывает что-то и все не может признаться. Он и не донимает его расспросами — захочет, так сам и расскажет. Незачем совать нос, куда не просят.

Но лучше от этого не становится. Лир переживает. Да, Арон относится к нему с тем же трепетом и теплотой, а вчера вечером чуть ли душу из него не вытряс во время секса, настолько был страстным.

«Ох, все тело ломит… Я не молод для такой активности, да и голос осел после вчерашнего. Но я бы повторил», — признает себе он, расслабляясь в кресле с книгой в руках. Лир вспоминает, что надо бы зайти к дедуле Барри, он не ночевал там недели две точно.

Звонок в дверь заставляет подняться. Раз пользуются звонком — это не Арон и не Рей: у них свои ключи. Лир искренне надеется, что это не известный блондинистый омежка. Но открыв дверь, он осознает, что его молитвы не услышаны. Бланш.

— Пропусти, — требует омега повелительным тоном. Лир и не пытается прикрывать шею и ключицы, усеянные следами зубов и засосами. Бланш явно замечает это и недовольно поджимает пухлые губы.

— Где этот негодник? — омега грубо отпихивает его в сторону, не дожидаясь, пока Лир отойдет. — Он не берет трубку!

— Обувь сними, иначе пол будешь своими патлами вытирать под присмотром Арона, — он тоже недовольно цокает языком, чувствуя, что его личное пространство нагло нарушили. — Из тебя получится отличная швабра.

— Мне сейчас не до перебранок с таким ничтожеством, как ты, — Бланш смотрит на него свысока, но заметно, что он задет. — Где Арон?! — омега мечется по комнате, заглядывая по углам.

— Под тумбочкой проверь, вдруг в щель просочился, — Лир добавляет ситуации комичности своими комментариями. Но на самом деле ему не весело: изнутри выстукивает возмущение, а в горле нарастает ком.

— А ты же еще не знаешь, что произошло, да? — Бланш останавливается, его тон голоса язвительный, и это не предвещает ничего хорошего. — Арон соблазнился невинным омежкой из известного рода и переспал с ним несколько дней назад. Теперь он обязан сделать его своим супругом. Как я и говорил, будет свадьба, а ты приглашен в роли прислуги.

— В таком случае я подсыплю тебе в шампанское слабительное средство, — он ему не верит.

Что это вообще за абсурд? Чтобы Арон — и воспользовался невинным омежкой? Это на него совсем не похоже.

— Боюсь, что он слишком устает со мной, чтобы его хватило на кого-то еще, — добавляет Лир.

— Попал в хорошие условия и сразу нос к небесам задрал? — хмыкает Бланш. — Ты высокого о себе мнения. Для Арона ты не больше, чем временное увлечение. Считай, что ты уже ему надоел, раз он нашел себе молодого, красивого, и, главное, образованного омегу с хорошей семьи. А ты снова окажешься в грязи, где тебе и место. Без его опеки ты ничего не сможешь.

Невольно вспоминается, как он видел Арона с каким-то омегой. И ведь действительно, они смотрели друг на друга по особому. Неужели?..

— Нет, — качает головой Лир. Он собирается договорить, но его сбивает стук входной двери и шаги за спиной.

— Ты что тут делаешь? — Арон останавливается рядом и обращается к своему папе. — Тебе не стыдно ко мне приходить после этого всего, а? Не будь ты омегой, я бы тебя с землей сравнял, Тайсон не заслужил того, что ты с ним сделал, — альфа переходит на угрожающий тон.

— Не смей так со мной разговаривать, я твой папа!

— К сожалению.

— Ты отвратительно себя ведешь, — продолжает Бланш. — Ты что задумал? В тюрьму собрался вместо брака? Я не позволю этому произойти, ты опозоришь нашу семью, потеряешь работу и свободу на много лет! Ты этого не понимаешь?

— Вот только не решай за меня, как я должен поступать, — рычит Арон, заслоняя собой ничего не понимающего Лира. — Давай так. Ты идешь и признаешься в том, что наделал, а я не позорю твою семью тюрьмой и потерей репутации.

— С чего ты взял, что это я? Ты переспал с Тайсоном, а делаешь виноватым меня? — голос покрасневшего от злости Бланша становится похожим на писк.

— Хорошо, не хочешь идти на уступки, тогда и я не откажусь от своих слов. А теперь прошу на выход. Убирайся к чертям! — альфа тоже зол, его феромон подавляет.

Бланш выскакивает из квартиры, цокая каблуками в направлении лифта. Лир все еще не улавливает нить происходящего. И что это только что было? Он совсем запутался.

— Я все объясню, — Арон немного успокаивается, его запах редеет.

— Мне тут уже объяснили, — пожимает плечами Лир. Он разрывается между теориями. Арон ведь в самом деле мог бы заняться любовью с другим омегой. Мало ли чего можно от него ожидать — бывает, человек показывает себя порядочным, а на деле оказывается маньяком или серийным убийцей. Чужое сознание — непроходимые дебри. Тем более, они знакомы два месяца.

Лир молча направляется в туалет и закрывается там, садясь на унитаз и опуская голову на руки. Он тяжело вздыхает. Вовсе не знает, что ему думать. Тревожно. И страшно узнать, что Бланш говорил правду.

— Лир, открой, не глупи, — Арон стучит ему с той стороны двери. — Выслушай. Я собирался с духом, чтобы тебе рассказать, но он опередил меня.

— Опередил? — переспрашивает Лир. — Собирался с духом? Значит… это правда? — он холодеет. Сердце в груди панически выстукивает неровный ритм.

— Не спеши так делать выводы, — тон голоса Арона становится почти умоляющим. Снова тихий стук. — Откроешь?

— Говори, я хорошо слышу отсюда, — он пытается совладать с эмоциями.

— Ты всегда закрываешься или убегаешь, когда боишься, да? — альфа вздыхает. — На самом деле это сложная ситуация. Меня подставили. Подставил папа. Я до последнего пытался наладить с ним отношения и понять его, но вот этим вот поступком он отбил желание стараться. Ха… Подожди, я нервничаю, поэтому говорю много лишнего. Ты слушаешь?

— Да, — Лир сглатывает. Голова начинает болеть, он опускает ее и массирует пальцами виски.

— Начну с того, что я тебе уже говорил когда-то. У моих родственников по линии папы существует традиция подбирать пару детям по критериям. А я, как ты тоже знаешь, не хотел связывать свою жизнь с кем-нибудь. И папа пытался меня заставить. Все время подсовывал мне одного омегу. Тайсон, его зовут Тайсон. Мальчишка, ему неделю назад исполнилось семнадцать, он еще наивный ребенок.

— Я, кажется, видел тебя с кем-то в кафе, — признается Лир и хмурится.

— Это был Тайсон, — Арон продолжает скрести ногтями по поверхности двери. — И на днях папа нашел способ, как сделать так, чтобы вынудить меня вступить с ним в брак и зачать ребенка-наследника рода. Он… черт, он нанял кого-то, похожего на меня, вколол омежке наркоту и… теперь Тайсон не невинен. И Тайсон думает, что это сделал я, ему проще так думать. Знаешь, в его семье с этим строго. Пока его жалеют, но если позор не скроют браком, то начнут презирать. А я чертов эгоист, сразу же отказался защитить его, в угоду своим желаниям. Сложно… очень сложно. С одной стороны, лишил девственности его не я, и я не обязан нести ответственность за чужой поступок, а с другой… Тайсон тоже не виноват и не заслуживает позора и пожизненного клейма «порченный». Никто из его кругов не захочет взять его в супруги после такого. И скрыть это все должен был я. Должен был, но я не могу, потому что тогда мне придется жить с ним и зачать с ним детей. А развестись не смогу, так как оставлю детей без отца, и опять опозорю супруга. Бланш устроил мне западню. И отец Тайсона требует брак, иначе на меня напишут заявление за изнасилование.

Лир смотрит на трясущиеся руки. В горле ком. Все это звучит так страшно и нереально — попросту не верится, что ради давно устаревших семейных традиций бедного омегу опорочили и подставили при этом Арона. А подставили ли? Или…

— Ты веришь мне?

Он молчит.

По ту сторону слышны шаги, после тишина. Где-то с гостиной тикают часы. Дышать сложно, руки все так же дрожат. Ответ «да» остается невысказанным.

Снова топот шагов, в небольшой «прорези» между дверью и полом виднеется тень. Вскоре там появляются кончики пальцев. Что-то с бряцающим звуком катится по полу и звенит, отблескивая золотом. Лир удивленно поднимает кольцо. Тоненькое, с камнем. Голубым.

— Это…

— Да, вообще, я собирался сделать это в более романтичной обстановке, но раз так, — Арон заминается. — Ты станешь моим супругом?

Лир зажимает кольцо в внезапно вспотевшей ладони, встает и открывает дверь, выходя и прислоняясь к ней спиной. Арон перед ним чуть ли не плачет. Как ему отказать?

Он разжимает ладонь, на которой отпечатался красный след от кольца. Берет его и надевает себе на палец, после переводит взгляд на Арона и говорит:

— Я тебе верю.

Альфа шумно выдыхает и обнимает его, как-то истерично посмеиваясь в волосы, словно от пережитого нервного напряжения.

— Я, было, подумал, что это все… Ты меня здорово напугал. Надо было рассказать тебе сразу, а не тянуть резину. Думал, справлюсь сам, а уже потом расскажу, чтобы ты не переживал, но папенька, как всегда, испортил планы, — альфа говорит это негромко. Его усиленный запах успокаивается, дыхание становится размеренным. — Ты понимаешь, что «нет» я уже не приму?

— Даже если бы ты и вправду переспал с другим омегой, я бы не отказался от тебя, — выдыхает Лир и жмется поближе. — Не смог бы… Но теперь давай разберемся получше. Как они собрались подавать на тебя в суд? У них недостаточно доказательств, по-моему.

Арон мрачнеет, выпуская его из крепких объятий. Идет на диван и садится, поджимая ноги под себя. Лир присаживается рядом, судя по всему, разговор будет долгим.

— Бланш продумал все до мелочей, — произносит альфа. — Он следил за мной, знал, во что я одет, куда поеду. Сделал так, что я отвез Тайсона к нему домой и мою машину засекли камеры. Я сразу же уехал, но камеры отключил человек, похожий на меня, и этого не было видно.

— Куда ты поехал? Кто-то видел тебя?

— Я забирал кольцо, но продавец отказался меня узнавать и сказал, что камеры были отключены. Бланш его подкупил.

— Но все равно этого недостаточно, легко же доказать, что это был не ты, — Лир говорит это с надеждой.

— Тайсона отвезли на экспертизу и вещество на нем совпало с моим. Я не знаю, где папа раздобыл мою сперму, но этим он наперед выиграл дело, если будет суд.

— Эм… а знаешь, — он кое-что вспоминает и хмурится, прикладывая руку ко рту. — Бланш приходил несколько дней назад. Тогда я не успел убрать беспорядок… ну, понимаешь. А потом мне показалось, что презервативов на полу стало меньше на несколько штук.

— Точно! — Арон соскакивает с дивана и тут же садится обратно. Его глаза загораются. — Да, да, да, теперь я понимаю, как он это сделал. Хотя, суть дела это мало меняет. Я смогу доказать эту версию?

— Мы сможем, — поправляет его Лир и подсаживается ближе, прислоняясь к новообретенному жениху. — Вместе. Мы же семья, да?

— Семья, — альфа, заметно, растроган. Улыбается и целует его в висок, шумно втягивая ноздрями воздух.

Их идиллию разрушает настойчивый звонок в дверь. Арон уходит открыть, вскоре слышатся чужие голоса. Лир встревожено вскакивает с дивана и выходит в коридор — а там сотрудники полиции. И с какой-то бумагой.

— …Следуйте за нами, — слышит Лир обрывок фразы одного из них. Сердце начинает стучать быстрее. Он переводит взгляд с незнакомца на Арона и по его выражению лица понимает, что их опасения подтвердились. Те люди все-таки написали заявление.

***

Так проходит неделя, за ней — вторая. Арона удерживают в следственном изоляторе, как главного подозреваемого. Идет расследование, нанятый адвокат и Торвальд активно ищут факты в его защиту. Пока что собрано мало. Лир же несколько раз ходил в тот ювелирный магазин, разговаривал с продавцом, просил показать записи с камер, давил на жалость. Но ни в какую — выгода для этого омеги оказалась важнее чистой совести.

Лир медленно угасает и с каждым новым днем все больше опускает голову вниз. Теперь он снова живет у дедушки Барри, чтобы не сталкиваться лишний раз с Бланшем и не признавать поражение.

В момент особого отчаяния он выпрашивает через адвоката один звонок Арону. Теперь сидит с набранным номером и держит дрожащую руку над надписью «вызов». От волнения дыхание спирает, а мышцы слабеют и ноют. Лир решается и нажимает, и, как только слышит родной голос, произносит с мольбой:

— Прошу, давай ты просто поддашься им и вступишь в брак с этим омегой. Они же засудят тебя, даже адвокат сказал, что мы проиграем это дело… Лучше так, чем в тюрьме, я хотя бы смогу изредка тебя видеть. Мы, мы все равно продолжим встречаться, уже тайно.

— Предлагаешь нам прятаться по углам? Ну нет, — сразу же возражает Арон. — Ты будешь моим официальным супругом, а не любовником. Я не собираюсь марать твое честное имя таким образом. Если мы проиграем, я отсижу срок. Лучше за решеткой, чем провести жизнь в их гнилой семейке и без тебя.

— До чего же ты упертый, — Лир возводит глаза к потолку. — Сейчас не время для чести, Арон. На кону твоя свобода. Это от семи до десяти лет! И… тот омега, ты же за него переживал. Я понимаю, что вступив с ним в брак, ты проиграешь Бланшу, но…

— Я не смирюсь, — возражает Арон. — И ты обещал, что мы сможем вместе это преодолеть. Не сдавайся, солнце, не опускай руки. Ох… Мое время заканчивается, давай, говори быстро, что еще хотел.

— Прости меня, — быстро произносит он. — Прости, я испугался, мне очень страшно тебя потерять. Я продолжу бороться и найду способ, я что-нибудь придумаю. Я… — но в трубке гудки. Время кончилось. — Люблю тебя, — договаривает он уже в пустоту. Неровно выдыхает.

Хочется расплакаться, но вместо этого Лир сжимает челюсти, встает и собирается. Выходит из квартиры, решая, что вместо просиживания он должен попытаться еще раз. На выходе из подъезда сталкивается с Торвальдом, вылезающим из машины.

— А я как раз к тебе! — задыхаясь от быстрой ходьбы, произносит Лир.

— Я тоже к тебе, у меня новости, — Торвальд открывает ему дверь на место рядом с водительским. Похоже, что сегодня альфа без личного водителя. — Мы с адвокатом собрали карту передвижений Арона по камерам наблюдения на дорогах и некоторых магазинах. Конечно, большую часть пути сложить не удалось, он сокращал дорогу по закоулкам, но несколько камер засекли его авто как раз в то время, когда происходило преступление.

— Это уже что-то, — Лир впервые за долгое время с облегчением улыбается и попутно забирается в машину. Альфа же садится на водительское сидение, включая ему на небольшом экране видео. Из того самого ювелирного магазина. Лир всматривается в экран, видит на изображении Арона, с улыбкой забирающего коробочку и расплачивающегося за заказ. Он переводит взгляд на кольцо на руке, после снова на экран.

— Откуда? — ему не верится. — Я столько раз там был, умолял продавца, но бесполезно, он уверял, что в тот день камеры не работали…

— Скажи «спасибо» нашему агенту, это была его работа, и идея тоже его, — Торвальд кивает в сторону и Лир прослеживает его взгляд, неожиданно для себя замечая на заднем сидении… Сэдрика. Переменяется в лице. — Он сам напросился нам помогать, сказал, что умеет незаметно воровать. Как видишь, вор из него отличный.

Сынотводит взгляд, притворяясь, что не слышал их.

— Ну, мне это… пора на дополнительные по математике, — заминается Сэдрик и открывает дверь, чтобы выбраться.

— Спасибо, Сэд, — вслед ему говорит Лир и улыбается. Ему сложно поверить, что сын решил ему помочь. Значит, между ними не все потеряно.

Теперь есть прямые доказательства непричастности Арона, а показатели экспертизы можно оспорить сворованным использованным презервативом. Но для гарантии надо бы сделать еще кое-что…

— Отвези меня в дом семьи Тайсона, меня одного туда не пустят, они вообще никого незнакомого не пускают, боясь, что это снова журналисты, — просит он, замечая, что Торвальд напряжен, а его увитые выступающими венами руки подрагивают от длительных переживаний. — Я тоже очень хочу, чтобы Арон оказался на свободе.

— А когда внуки? — Торвальд быстро прячет минутную слабость за улыбкой и каверзным вопросом.

— Тебе еще рано становиться дедушкой. Так отвезешь?

— Я не спрашиваю, зачем тебе это, потому что догадываюсь, — пожимает плечами Торвальд и переводит на него взгляд светлых глаз. — Давай так: притворишься Риналем при них. Комната Тайсона на втором этаже слева, если не изменяет память.

Лир с благодарностью улыбается наблюдая, как Торвальд выруливает на проезжую часть. Он все думает о вопросе про внуков и о том, что из-за нервного перенапряжения течка так и не наступила. Лир не придал этому значения, потому что раньше из-за переживаний у него часто сбивались циклы и наступали на несколько недель позже, чем надо. Но что, если течка не наступила по другой причине? Надо бы купить тест…

Вскоре Торвальд останавливается у одного из загородных особняков. Ворота открываются и взору предстает огромный светлый дом. Но Лир слишком переживает, чтобы рассматривать подолгу окружающую обстановку. Альфа ведет его в дом, провожая в просторную гостиную. Там их встречает дворецкий, который и отводит к вышедшему хозяину дома — лет пятидесяти на вид.

— Давно же мы не виделись! Похоже, что со времен твоего развода с Бланшем, — незнакомый альфа с сединой на висках протягивает руку и улыбается. Торвальд пожимает ее и обменивается приветствием, после чего поворачивается в сторону Лира и представляет:

— Это Риналь.

— Слышал-слышал, что ты нашел себе жениха, — альфа окидывает его внимательным взглядом и останавливается на лице. Лир не отводит взгляд, стараясь добавить себе уверенности. Благо, он оделся прилично и уложил волосы, иначе его образ «выходца из известной семьи» был бы разрушен. — Вы… выглядите старше своего возраста.

— Сочту за комплимент, — Лир учтиво улыбается. — Могу ли я прогуляться до уборной?

— На втором этаже, вторая дверь налево, — кивает ему хозяин дома. — На первом сейчас ремонт.

Он облегченно выдыхает. Ему не пришлось придумывать причину, чтобы пойти на второй этаж. Лир неспешно проходит мимо, создавая вид горделивого омеги, который знает себе цену.

Как только он попадает в нужное место — расслабляется. Половина дела сделано! Осталось самое тяжелое, разговор с Тайсоном. Лир не уверен, что у него вообще получится установить с омежкой контакт. Тот попросту может не пустить его к себе или не пожелать разговаривать с незнакомцем.

Однако опасения вскоре испаряются: Тайсон открывает дверь. Лир смотрит на него и узнает того самого омегу из кафе. Длинные светлые волосы, заплетенные в косу, большие глаза, пастельные тона одежды. Но на вид измученный. Синяки под глазами, а сами глаза покрасневшие, как от недосыпа. Тайсон нервно трет руки, которые едва заметно дрожат.

— Я слышал, что господин Торвальд приехал, вы Риналь, верно?

Лир кивает ему. Омега сам приглашает его жестом внутрь комнаты. Интерьер больше похож на оформление покоев принца, не иначе. Но его больше не смущает богатое убранство дома, как когда-то ресторан, в который его приглашал Торвальд. Сейчас Лиру не до этого, все его мысли заняты целью освободить Арона. Он зажимает в руке флешку с записями с камер наблюдения и показаниями людей, которые видели Арона и вспомнили его машину в тот день. Лир собирается с силами. Вдыхает на полную грудь и говорит на выдохе:

— Как вы?

— Держусь, — омега отводит взгляд. — Вы ведь жених Торвальда… вы видели Арона? Как он? Его хорошо там кормят, не обижают?

— Видел, — Лир переменяется в лице, не ожидая подобного вопроса. — Он в одиночной камере на время, пока идет расследование. То есть, до суда.

— Мне жаль…

— Я спрошу только одно: вы уверены, что это сделал он?

— Я… — Тайсон потупляет глаза в пол и некоторое время молчит, то размыкая, то смыкая губы. — Мне проще от мыслей, что это он. Если это был он, то ничего страшного. Я не хочу, чтобы его судили, но отец непреклонен, — омега умолкает.

— Только… я все не могу понять, потому что кое-что не сходится, — продолжает спустя несколько минут. — Арон, он знает о моих чувствах и о том, что я бы и так согласился с ним, это, спать. Даже без брака, вопреки родителям… Но зачем тогда он сделал это именно так, если понимал, что я бы не сопротивлялся ему? И… он сказал мне, что собирается прожить жизнь с другим. Я совсем запутался. Арон и я знаем друг друга с детства, ему лучше всех известно, что случатся в наших кругах с… обесчещенным омегой, — Тайсон сглатывает со слезами на глазах. — Я сказал об этом папе, но он показал жест молчать и попросил никому такого не говорить. Я боюсь, что родители будут меня презирать, если узнают, что я обвинил не того. Мне самому страшно узнать, что это был не Арон… Тогда, я не знаю, что… со мной…

Лир подходит ближе и прижимает плачущего омегу к себе. Бедный ребенок — он еще такой чистый помыслами и наивный, но уже стал жертвой игр взрослых. Тайсон тихо всхлипывает и раз за разом трет глаза. Лиру не хочется подтверждать его догадки, не хочется травмировать омегу правдой. Но с другой стороны стоит вопрос о свободе Арона, и тут выбор очевиден.

— Я покажу вам кое-что, только мне нужен ноутбук или компьютер, — он разжимает ладонь с флешкой. — Мы с Торвальдом и адвокатом ищем факты в оправдание Арона. И, как бы ни было мне тяжело вам это говорить… он правда невиновен. На момент преступления он был в другом месте.

— Но… как тогда… экспертиза, — Тайсон бледнеет и перестает тереть глаза. Мгновенно достает ноутбук и ставит на стол, включая. Трясется.

— Кое-кто был в квартире, — он едва не сказал «нашей», — и украл использованный презерватив с семенем внутри. Думаю, дальше очевидно?

Лир подает ему флешку и наблюдает, как омега дрожащей рукой пытается открыть первый файл на ней. Им оказывается видео из ювелирного магазина. Внизу — дата и точное время. Тайсон кусает губы. Включает дальше, где видно, как по дороге едет авто Арона. На третьем видео руки омеги начинают дрожать в несколько раз сильнее.

— Скорее всего, его хотели подставить, вынудив таким образом вступить с вами в брак, — объясняет Лир. — На камерах наблюдения в вашем доме ведь не видно лица того, кто выключал их, а волосы и одежду просто подделать. И, насколько мне известно, во время… соития, ох, простите… Я знаю, что вам сложно это слышать, простите, простите меня. Да, я хотел сказать, что было темно и вы были под влиянием наркотиков, поэтому не можете с уверенностью утверждать, что это был Арон. Я предлагаю вам честно сознаться и забрать заявление до суда, таким образом это дело не откроется общественности, и невиновный не будет отсиживать срок, пока настоящие преступники на свободе.

Тайсон ничего не говорит, только плачет, сотрясаясь от плохо скрываемых рыданий.

— Они не имеют права осуждать вас, — он приобнимает омегу, ощущая его боль, как собственную. — Вы тут жертва, вы не виноваты в том, что с вами сделали, не бойтесь, того, кто это сделал, обязательно найдут и накажут по законам, — Лир не знает, что говорить. Что бы он ни сказал, Тайсону бы не помогло это. Сейчас лучше дать ему выпустить эмоции через слезы.

— Вы, — немного успокоившись, говорит омега. — Вы не Риналь.

— Да, — нет смысла лгать. — Я Лир, — он замечает, что омега смотрит на кольцо.

— Теперь я понимаю, почему Арон выбрал именно вас и за что полюбил, — Тайсон дергано улыбается, шмыгая носом. Его лицо покраснело от слез, а рукава кофты намокли. — А я едва не испортил ему жизнь, только потому, что боялся сказать им, что запутался…

Омега умолкает, косясь на дверь, за которой слышатся шаги. В комнату заходит отец Тайсона и осматривает обоих, останавливая взгляд на ноутбуке.

— И что ты хотел мне показать? — альфа поворачивается в сторону зашедшего следом Торвальда.

— Доказательства невиновности Арона, — вмешивается Лир. — Мы нашли достаточно…

— А вот это будет разбираться суд, — хозяин дома начинает злиться.

— Отец, я… мне нужно сказать, что, — Тайсон запинается, но вытирает мокрые глаза и смелее ступает шаг вперед. — Я уверен, что это был не Арон, и хочу сменить показания.

========== Эпилог ==========

По дороге обратно Лир все же покупает в аптеке тест на беременность. Сразу несколько. И теперь сидит в туалете, рассматривая две красных полоски со смешанными эмоциями. Все тесты показывают положительный результат. Дыхание сперто, руки начинают дрожать. У них с Ароном правда… получилось? С первой же попытки? Он вылетает в гостиную, как окрыленный, и сразу же наталкивается на ошарашенного Торвальда.

— Протяни руку, — просит он. И как только Торвальд в недоумении выполняет его просьбу — вкладывает туда тест. Альфа недолго рассматривает его, после чего переводит взгляд на Лира. А глаза-то искрятся радостью! В них так и читается большими буквами слово «внук».

— Наконец-то! — Торвальд, расчувствовавшись, позволяет себе вольность обнять его.

— Только прошу, Арону ни слова, я сам хочу ему сказать, — уточняет Лир, предчувствуя, что обрадованный дедушка обзвонит всех родственников и до Арона слух дойдет от постороннего человека.

— Конечно, конечно! — заверяет альфа. — Как скажешь.

***

После этого известия Торвальд как с ума сошел: контролирует его жизнь. То не делай, это нельзя, питайся так и так, упражнения каждый день, — Лиру страшно представить, как тот будет опекать внука, если с ним такой буйный.

«Я все понимаю, он давно мечтал стать дедушкой, но не настолько же, это перебор», — вздыхает Лир, сжимая стакан с противным овощным соком вместо любимого кофе. С тех пор, как «дедуля» увидел в его руках чашку слабого кофе со сливками, то начал и в его рацион вмешиваться: мол, такой напиток беременным пить вредно. Оно-то, может, и не полезно, но что делать, если хочется? Приходится прятать под подушкой пачку с кофе в гранулах и втихаря его нюхать. Вкусно пахнет…

— Ты допил? Мы едем? — на кухню заходит Рей. — Давай, выливай в раковину, я постерегу, чтобы он не увидел, — подросток понимающе кивает на сок. Лир, не теряя момента, быстро выливает жидкость, включая воду и притворяясь, что моет стакан.

— Он выпил? — Торвальд заглядывает на кухню, щурясь в подозрении. Рей усиленно кивает. — Значит, едем, Арон говорил, что его должны отпустить в девять утра, — успокаивается будущий дедушка.

Уже в машине Лир начинает волноваться. Но волнение это радостное — от предвкушения скорой встречи. Он готовился несколько дней, выбирал, что лучше одеть, как накраситься, как уложить волосы. И главное — как сказать о том, что у них будет ребенок. Именно последнее занимает все его мысли. Лир сжимает во вспотевшей ладони один из тестов, прихваченных с собой. Он планирует поступить так же, как тогда сообщал Торвальду и Рею: просто отдаст и все.

И вот, они на месте. Старший альфа паркуется, пока Лир с Реем направляются к полицейскому участку, где у порога стоит Арон.

Лир сразу же узнает его и бросается к нему, наплевав на гололед. И с разгону попадает в его объятья, вдыхая такой родной запах и млея. Арон сразу же вовлекает его в поцелуй. Несмотря на то, что они на улице, целует жадно и все не желает отпускать.

— Ну, бли-ин… — слышится возмущенный голос Рея позади.

Лир смеется в губы альфе и вытирает выступившие слезы. Он жмется к Арону, обнимает его, шарит по спине руками, все не веря, что они наконец встретились после стольких недель разлуки.

— Так, Лир, а-ну быстро застегнулся! — командует Торвальд, как только подходит к ним. — Пальто нараспашку, это тебе лето, или что? Ты о внуке подумал?! Хочешь простыть и получить осложнения или выкидыш?

— Какой выкидыш? — недоумевает Арон, но через мгновение переменяется в лице. — Лир, ты…

— Так и знал, что он все испортит! — он прислоняет ладонь ко лбу, нервно посмеиваясь. — Ну, раз сюрприз не удался, то, — и замолкает, передавая своему альфе тест на беременность. — Да, у нас будет сын.

Арон на радостях обнимает его, крепко-крепко, а его усиленный феромон заполняет легкие.

— Теперь ты точно от меня не денешься, придется стать моим супругом, — довольно улыбается альфа и продолжает его обнимать.

***

После того, как невиновность Арона доказали, следователи начали усиленно искать настоящего преступника. И, оказалось, на некоторых вещах в комнате Тайсона сохранились отпечатки пальцев, не совпавшие с отпечатками домработников, охраны и жителей дома. Их пробили по базе и сразу же обнаружили подозреваемого, который уже был привлечен к ответственности за мелкие кражи и домогательство до несовершеннолетнего. Этого альфу без проблем разыскали и доставили в участок, а там, под давлением, он и признался в содеянном и сдал заодно заказчика. Нанятый преступник и вправду оказался похожим внешне на Арона. Ростом, комплекцией, формой лица и даже феромоном, но в остальном, это другой человек. Тайсон, как на то, его узнал и подтвердил, что это был он.

Родители Тайсона до последнего отказывались верить, что заказчик всего этого — Бланш. Они знали его семью и поддерживали дружеские отношения долгие годы, отмечали вместе праздники. И все это время тот умело притворялся порядочным, скрывая от них свой образ жизни. Но позже нашлись и другие доказательства причастности Бланша и ему выдвинули обвинение. Суд назначен и будет через месяц, там и станет ясно, какие меры наказания понесут оба преступника.

Лир вспоминает это все с облегченной улыбкой. Он до сих пор поддерживает связь с Тайсоном, поддерживая его в этой непростой ситуации. Да и Рей неожиданно сблизился с омегой — они погодки и заканчивают в этом году одну и ту же школу. Кажется, в будущем их дружба может перерасти во что-то большее. Впрочем, Рей и Тайсон — хорошо подходят друг другу, было бы неплохо, если бы они и впрямь сошлись.

Лир высматривает среди пролетающих за окном авто пейзажей первую зелень. Весна в этом году ранняя, теплая, солнце пригревает. Его лучи падают на руки сквозь стекло и припекают: приятно.

— Нам повезло, что сегодня нет пробок, — говорит ему Арон, продолжая сосредоточенно вести машину. — Тебе не жарко в этом пальто?

— На выходе из квартиры ты утверждал, что я замерзну, — усмехается Лир, вспоминая, как любимый укутывал его в огромный шарф, лежащий теперь на заднем сидении.

— Скажи, если станет плохо, — Арон мимолетно поворачивается на него и мягко улыбается. Его орехового цвета глаза сияют.

Лир осматривает его свободно спадающие на плечи волосы и припоминает, какие мягкие и приятные они на ощупь. Он может часами так сидеть рядом с альфой и перебирать пряди русых волос. Лир переводит руку выше, на живот. Пока еще едва-едва выпуклый, но через месяц-второй тот начнет увеличиваться.

После первого похода к врачу оказалось, что ребенок-то не один, а двое. Близнецы. Арон до сих пор радуется и ходит, выпятив грудь вперед: горд собой, не иначе, смог зачать сразу двоих.

«Но не ему же их рожать», — возмущается в который раз Лир. Он, конечно, счастлив, но в то же время понимает, что воспроизвести на свет близнецов гораздо сложнее, чем одного ребенка. А в его возрасте могут и осложнения возникнуть, к тому же, он не готовился к зачатию, это все было спонтанным решением. Остается надеяться, что они родятся здоровыми.

«Никогда бы не подумал, что у меня еще будут дети, да и второй муж. Мне казалось, что моя жизнь потрачена, и потрачена она впустую. Я был в роли прислуги у безразличного мужа, растил неблагодарного сына. Молодые годы прошли и прошли они зря, думал я… но как же я ошибался! Возраст — не преграда, чтобы быть счастливым и начать жить заново. Любить, быть любимым и получать яркие впечатления. Стареет ведь только тело, но не душа», — думает он.

Сейчас Лир понимает, что на самом деле остро нуждался в любви, которой мало получал до встречи с Ароном. Он только и умел, что отдавать: заботиться, тратить силы и время на то, чтобы сделать жизнь Рихарда и Сэда комфортной, но при этом не получал отдачи.

Он старается отогнать сожаления, но те порою подкрадываются и грызут: Лир вспоминает, как позволял с собой обходиться и жалеет, что был настолько бесхребетным. Да, он хотел сохранить семью, но разве стоило терпеть скотское к себе отношение? Если бы он изначально показал Рихарду, что тот не имеет права с ним так обращаться, ели бы воспитывал сына должным образом, то всего этого бы не произошло. В том, что он жил, как прислуга, в нелюбви и обмане, в большей степени виноват он сам.

Но благодаря Арону, Лир осознает все это и знает точно, что больше не повторит ошибок прошлого. Ему повезло в том, что он нашел человека, который его ценит и поддерживает. И Лир отвечает ему тем же, влюбляясь с каждым днем все сильнее и сильнее. Ему по-настоящему хорошо рядом с Ароном. Таким счастливым он не был никогда и терять это умиротворение не хочется. Да и теперь Лир более уверен, что альфа его не бросит и не найдет получше. Брачные кольца на их пальцах тому подтверждение. Они вступили в брак сразу же после того, как Арона выпустили из следственного изолятора. Тихо, без пышных празднеств, в кругу близких и друзей. Лир до сих пор улыбается, вспоминая те минуты, когда впервые смог назвать Арона своим мужем.

Он запоздало замечает, что альфа уже припарковал машину у городской больницы и стоит снаружи, открыв для него дверь. Они идут на очередную запланированную проверку. Там их встречает медбрат и проводит в палату, где укладывает Лира на кушетку, а сам выходит за результатами анализов.

— Так ты решил, кого больше хочешь? — спрашивает в сотый раз альфа, заметно нервничая.

— Да говорю же, кто будет, тот будет, в любом случае, это наши дети.

— Наши дети, — трогательно улыбается Арон, поглаживая его руку с кольцом и переходя с нее на живот. В этот момент в палату заходит медбрат с принесенными результатами анализов. Лир старается лежать ровно, но ему не терпится поскорее узнать пол детей.

Арон первым перехватывает бумаги, пока медбрат мажет оголенный живот Лира какой-то жидкостью. По его обрадованном выражении лица не понять, кто там. Сердце начинает стучать быстрее от волнения, и Лир не выдерживает, спрашивая:

— Кто?..

— Омеги, оба омеги, — с заметной гордостью в голосе произносит альфа и откладывает бумаги в сторону, наклоняясь к нему и кратко целуя в губы. Прямо на глазах у работника больницы! Лир несдержанно улыбается, щурясь и ощущая, как распирает грудную клетку от сильной радости.

— Близнецы у вас однояйцевые, развиваются хорошо, — медбрат водит по животу каким-то прибором, а на экране появляются пятна, в которых еле-еле можно узнать очертания крошечных пока детей.

Лир с замиранием сердца посматривает на экран, а на душе становится тепло и трепетно. Его омежки… Он переводит взгляд на Арона, который тоже смотрит на пятна на темном фоне. С широкой улыбкой. Глаза блестят.

— Ты чего, плачешь, что ли?.. — замечает Лир, но Арон тут же отворачивается, вытираясь рукавом.

— Тебе показалось, — и поворачивается обратно. — Я просто люблю вас, — альфа наклоняется к нему и шумно выдыхает ему в висок, — всех троих.

Лир обнимает его за плечи и сдерживается от ответа: они тут не одни. А как хотелось поярче проявить чувства в этот особенный для их семьи момент… Он все же не сдерживается и обвивает шею альфы руками, прижимая поближе к себе. Медбрат понимающе отворачивается.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет он. — Мы любим.