Самовыдуманный рай (СИ) [Эльна Райн] (fb2) читать онлайн

И от этого так противно, что ком в горле, кажется, состоит из кишащих червей.

– Солнышко, ты совсем теряешься. И все же, что случилось?

Сказать.

Нужно сказать ему.

Но Элайзер опережает.

– Ладно, дорогой, расскажу. В нашей семье будет пополнение. Я беременный, месяц и три недели срока, – и улыбается искренне, а у Яли дыхание перехватывает. Эти черви пролезают в легкие, выедают, душат. Он не может сказать и все испортить.

– Я… рад, – выдавливает он улыбку. Не рад. – Правда, – во второй раз врать выходит лучше.

А вот Фран будет рад. Не просто рад, а счастлив. Видно, альфа любит детей – расстраивается, когда речь заходит о их зачатии. А теперь… супруг подарит ему сына. Яли выдыхает, и хмыкает сам себе. Должен ли он ревновать? Что он вообще должен чувствовать?

Внезапно для себя Яли вспоминает кое-что и хмурится.

– Эм-м, стоп. Вы же говорили, что не спали с мужем полгода или больше. Я что-то не понимаю. Тогда каким образом вы забеременели?

Комментарий к Глава 5. Воспоминания

Эмм… Мне слегка неудобно показывать это, ведь я не профи, но набросала арт с Яли – https://vk.com/photo-195572364_457239025

Кхм, стоит ли рисовать еще визуализацию других персонажей/пар?

========== Глава 6. Крылья ==========

– О, это… – Элайзер переменяется в лице и бледнеет. А после прикладывает ладонь ко лбу с характерным хлопком. – Боги, мне так стыдно. Про полгода, это была оговорка, я имел ввиду не этот период, а просто большой. Мне было плохо и казалось, что с момента нашей с ним близости прошла вечность. Извини, дорогой. Ты будешь вишневый пирог? Я поставил печься.

– А, – кивает Яли, – Простите за мои подозрения, причем без причины. Я не должен был подумать о вас такие низкие вещи.

– О, не переживай, дорогой, – улыбается Элайзер и переводит взгляд с него на дверной проем. Оживляется. – Сынок! Проходи, садись. Ты помыл руки? Как работа?

– Привет, – от Айрона пахнет свежестью улицы и весной. Тот подходит к нему, наклоняется и целует в висок. Элайзер отворачивается, хлопнув в ладоши и приговаривая: «ой, я не смотрю, не смотрю!».

Русые волосы Айрона слегка намокли. Наверняка, снова моросит. Первый месяц весны, а впечатление, что поздняя осень.

– Кстати, после церемонии брака я уеду на две недели. У меня экзамены в университете. Я буду далеко, надеюсь, ты не заскучаешь, – Айрон улыбается и приобнимает его за плечи. Обдает свежим запахом. – Будем созваниваться. Или поедешь со мной? Только придется шесть часов с двумя пересадками, это самое, ехать.

– Может быть, – пожимает плечами Яли. – Я не против путешествий. Если разрешат, конечно. Это же другой округ, тебя туда по студенческому, а мне уже нужно подыскивать причину.

– А, точно, – Айрон раздосадовано вздыхает и при этом чешет затылок. Садится рядом, придвигая стул вплотную к его стулу. – Я придумаю что-то… Не хочется оставлять тебя на две недели.

Сегодня – да и в последние дни – альфа ведет себя ласковее. Будто бы и правда влюбляется. И при этом заметно мечется, сдерживаясь. Возможно, у него «запрет на любовь», или что-то подобное. Они не говорили об этом, хотя, много о чем говорили. Из Айрона отличный собеседник.

Они и правда могли бы стать друзьями, однако, через три дня их брак.

С датой решили не оттягивать и выбрали ближайшую. К чему спешка? Опять-таки неясно. На этот вопрос Айрон тактично отвел глаза и выдавил что-то наподобие «а зачем медлить?». После этого Яли вспомнил про свои давние подозрения, и снова не нашел ни одного подтверждения тому, что у Айрона какие-то иные планы на его счет. Все выглядит логично. Встретились на «смотринах», познакомились, нашли общий язык, начали встречаться, знакомство с родителями, брак. Все этапы на месте, но у Яли все равно чувство, будто Айрон что-то от него скрывает.

Он надеется, что это просто паранойя.

– Кстати, – будущий муж привлекает к себе внимание, – я нашел еще одну неплохую квартиру. И нормальная цена, но это в другой части города. Ты не против жить далеко отсюда?

Яли собирается сказать что-то в ответ, но заходит Фран, и слова застревают где-то в глотке.

Альфы говорят между собой. А Яли четко видит, куда направлен взгляд Франа. На его плечо, где Айрон пристроил руку. Он внутренне ликует и прижимается к жениху поближе. Вот так. Пусть смотрит, пусть хоть глаза сломает. Скоро Франкард и не такое услышит по ночам.

Яли точно знает, что вне зависимости от умений Айрона в постели, стонать он будет во все горло. Назло.

Все садятся за стол, семейный ужин начинается. Элайзер не спешит сообщать новость. Наверно, оставляет на конец. По омеге видно, как тому не терпится побыстрее произнести заветные слова.

Яли же продолжает «невзначай» проявлять нежность по отношению к жениху. Он целует Айрона, наблюдая при этом за реакцией Франа. А тот переводит взгляд. Избегает смотреть. На лице нечитаемая гримаса. Яли же жмется к Айрону поближе, получая ласку в ответ. В определенный момент эта игра в ревность начинает ему нравится. Она вызывает удовлетворение наподобие отмщения. Злорадное ликование.

А Фран реагирует. Это значит одно: Яли все еще ему небезразличен. И на этом можно хорошо сыграть. Тут главное не перегнуть: терпение Франа не вечное. Сорвется, как тогда на кухне, только на сей раз доведет начатое до конца. А это нежелательное последствие.

Ладно, желательное.

Но это ничего не меняет. Все будет так, как и задумано. Брак, верность, дети от мужа. Идиллия.

Плотское желание пройдет. А брак – это до конца жизни. Естественно, что он предпочитает непостоянному уверенность в будущем. Ему важно знать, что его старость пройдет в окружении родных, а не на улице в нищете или в подземельях тюрьмы.

Он выдыхает и продолжает игру.

***

Вода еле теплая. Но Яли продолжает лежать в ванной, закрывая глаза и расслабляясь. Представляет себя парящим высоко в небе. Руки – крылья. Жаль, места недостаточно, расставить и взмахнуть. Кисти рук упираются в бортики ванной. Сегодня ему снова снился полет. Над городом, не касаясь высоток и антенн. Свободнее, чем обычно. Выше. Такие сны нравятся ему. Они – яркие. Ярче самых насыщенных мечтаний.

Во сне он был птицей.

Яли улыбается, приоткрывая глаза, и рассматривает тату на запястье.

«Птицы чувствуют, где их дом. И куда бы не занесло их судьбой, они всегда возвращаются».

И он тоже желает обрести дом, в который захочет возвращаться, где бы не был. И скоро это маленькое, но важное «хочу» осуществится: они с Айроном переедут. Будущий муж подобрал больше десяти вариантов квартир, большинство из которых в часе-двух езды отсюда. Айрон будто пытается сбежать от родных, и это странно. Ведь у того по сути нет на то причин. Да, у него неидеальный отец, но папа самый лучший – заботливый и добрый. Возможно, это простое совпадение: хорошую необжитую квартиру по доступной цене найти нелегко. Вот и получается, что почти все варианты на другом конце города.

«Почему я ищу в его поступках тайный смысл? Почему не могу расслабиться и поверить, что он искренен со мной? Ха… Да, кое-кто подорвал мою веру в искренность людей. Я верил образу, который придумал для себя Фран, а на деле тот оказался другим человеком. Вдруг и его сын такой? Но все же, стоит научиться полностью доверять Айрону. Мне с ним жить оставшиеся года. Странно… но именно сейчас я сомневаюсь, что вообще хочу с ним в брак».

Кожа на пальцах поморщилась и покраснела. Пора бы уже вылазить. Но он все не может распрощаться с воодушевляющим ощущением полета.

Брачная церемония завтра. Место проведения выбрано, ресторан тоже. Гости приглашены. Почти все со стороны жениха. С его же – папа и несколько друзей-знакомых с колледжа и бывшей работы. Отцу сообщать нет смысла. Тот с новым супругом, новыми детьми и в другом городе. Плюс Яли не готов увидеть лицо того, кто испоганил его воспоминания о детстве. И, вероятно, испоганил бы день брачной церемонии, сцепившись с папой в скандале.

В его нововыстроенном раю нет места скандалам.

Яли выбирается из обожаемой воды, соприкасаясь распаренными ступнями с холодным кафелем пола. Халат на тело, тяжелый, махровый. Он подходит к зеркалу, попутно вытирая волосы полотенцем. Цветные пряди выцвели и теперь еле выделяются. Светло-красная, светло-зеленая, светло-фиолетовая… Пора бы покрасить снова. Или лучше не рисковать. Завтра его репутация сравняется с репутацией мужа.

Девяносто два балла.

То, чего он не достиг бы и за полвека. А получает, считать, как приятный бонус. Видимо, Айрон очень осторожен, раз наряду с его взглядами у него такой высокий балл репутации. Значит, ему можно доверять и не бояться, что тот подставит.

Яли задерживает взгляд на своей шее, проводит рукой по местам, где когда-то красовались засосы и следы зубов. Это неудобно и больно, но он ни разу их не лечил. Наоборот, старался подольше удержать на себе. Любовался, сам себе в этом не признаваясь.

Теперь он осознает, что к ряду приобретенных с появлением Франа фетишей прибавляется еще один. Следы принадлежности.

Напротив, следов Айрона на себе он видеть не желает. Да и альфа не похож на садиста. Доминанта – тем более. Осторожный, даже во время поцелуев нежен. Гладит мягко, никаких пошлостей. И то – Айрон делает это, чтобы поставить галочку в списке «обязанности жениха». То, что альфе не нравится секс и то, что он неопытен, было понятно сразу. Тут толком не понаслаждаешься.

Однако, этот аспект не настолько важен, чтобы отказываться от брака. Яли выбирал себе хорошего мужа, а не страстного любовника. Тем более, умения приходят с опытом.

Он проходит в свою с Айроном спальню, собираясь уже ложиться. Жених на мальчишнике. Придет поздно ночью, а то и утром сразу на церемонию – останется у друзей, как гласят традиции. Элайзер тоже уехал к омеге-другу – обсуждать предбрачные нюансы, хвастать. Яли остался один. Точнее, не совсем один. И это его беспокоит.

Именно поэтому он лежал в ванной три часа, надеясь, что к его вылазке вернется хоть кто-то из двоих. Оставаться наедине с Франом – не лучшая перспектива. Мало ли что.

И ожидаемый скрип двери за спиной не заставляет себя ждать. Щелчок замка. Надо же – даже так. Яли кожей чувствует его присутствие. Взгляд. Ликование в груди разрастается с немыслимой скоростью. Тепло. И это тепло стремиться куда пониже. Яли не отрицает. Он знает, что хочет этого. И знает, что не позволит себе.

Уверен.

Запах мяты становится ярче. Любимый аромат напоминает, что мужчина позади – ублюдок. И только эта мысль заставляет собраться, отогнать воспоминания подальше и повернуться к нему лицом.

Вот он – Франкард. Плечи широкие, черная рубашка, хорошо оттеняющая загорелую кожу. Взгляд выслеживающий – туда-обратно – быстро. И эта полуулыбка… будто любуется не совсем приличным видом. А Яли поддергивает, красуясь и не спеша прятать шею и часть груди в халате. Ступает вперед, выставляя ногу напоказ и сразу же прячет. И ощущает его желание, как собственное. Хотя, это и есть собственное.

«Смотри, что ты потерял», – бросает мысленный вызов. – «Смотри, ибо ты видишь меня таким в последний раз. Запоминай. Большего я тебе не позволю».

Зрачки альфы расширяются. И без того темно-серые глаза теперь кажутся черными. Черные в тон волосы взлохмачены. Хочется запустить в них руку, пригладить, или сжать пряди, показав, что властитель ситуации – он.

Знакомый выдох со свистом с губ Франа оповещает – тот на грани. Пора. Пора разрушать это марево. Иначе Яли зайдет слишком далеко.

– Что ты тут де…

Он не успевает. Ощущает крепкую хватку, а после поверхность двери спиною. Резко. Воздух из легких, ни выдохнуть, ни вдохнуть, Фран близко. Непозволительно. Прижимает его к двери всем телом. Дышит шумно. В щеку. Его пальцы на подбородке. Властно. Поворот головы. Глаза в глаза. Губы к губам. Поцелуй, полуукусом в нижнюю. Альфа мстит за тот самый укус в день их расставания.

Яли со всей силы сжимает челюсти, не пропуская его язык дальше. Он жмурится, резко отворачиваясь. Дышит загнанно, а Фран не останавливается. Яли ощущает, как тот пробирается рукой за ткань халата, оглаживает бок, ниже, ниже, к бедру, сжимает. Сильно. От этого перед глазами плывет и тусклая лампа кажется точкой. Светом в конце тоннеля. Выбраться. Он не должен. Он не имеет права позволять это.

– Хватит, отпусти, – выходит не так уверенно, особенно чувствуя при этом, как смыкаются челюсти альфы на плече. Только не это. – Черт бы тебя побрал! Отпусти немедленно!

Нельзя оставлять следы. Завтра брачная церемония, а за нею – первая брачная ночь.

– Я заставлю тебя передумать таким образом, раз не слушаешь слов, – приглушенный голос вибрациями воздуха по влажной от поцелуев коже. – Ты слишком мой, чтобы быть с кем-то еще.

От альфы несет дымом сигарет. И вперемешку с мятой «убийственная смесь» исполняет свое предназначение. Убивает. Правда, не самого Яли, а его здравый смысл. И желание оттолкнуть.

Но он вмиг берет себя в руки, сопротивляясь сильнее.

Бесполезно. Если Фран захочет – Фран возьмет. Кричи-не-кричи, дергайся или нет – исход один. Яли, как и всегда, сдается его требованиям.

– Ну уж нет, – себе же. – Не в этот раз! – и со всей силы кулаком по груди альфы. Боль в кисти руки – острая. Он шикает.

Вместо отпустить, Фран поднимает его. И на кровать. Едва соприкоснувшись спиной с одеялом, Яли переворачивается в сторону, на живот, наперед зная, что альфа его поймает. И Фран оправдывает его ожидания. Вдавливает всем немалым весом в кровать. После приподнимается, по-прежнему нависая. Яли оборачивает голову, насколько позволяет положение. Руками опирается о подушку. Смотрит, пытаясь выровнять дыхание. Зрачки альфы расширены донельзя.

– Окей, окей! Да, я был неправ, что дразнил тебя, но завтра мой брак с твоим сыном и ты собираешься, меня-а… – Яли замолкает: альфа целует его, доказывая действиями вместо слов.

Собирается. Еще как собирается! Твердый член, упирающийся в ягодицу Яли – тому подтверждение. Он отворачивается, утыкаясь лицом в подушку и выдыхает через зубы. Лицо пылает. Желанная близость желанного альфы сводит с ума. Казалось бы – всего шаг – и он готов предать кого угодно ради шанса в последний раз ощутить себя во власти Франа.

Яли и правда законченный мазохист.

– Сейчас, – собрав всю силу воли, выдавливает он, – сейчас кто-то приде-о… от, – Яли заикается и давит невольный стон – альфа задирает халат и упирается ему стояком меж ягодиц.

– Я запер дверь, – с придыханием на ухо. – Если ты будешь тихим, они решат, что ты спишь.

Яли сжимается, противится, пытается встать, вылезти из-под альфы, но тот снова его придавливает, собственнически оглаживая руками под халатом и сжимая бока. Фран беспорядочно целует его в плечо, шею, после к уху – прикусывает мочку.

– Франкард! – восклицает Яли, ойкнув. – Я сейчас буду кричать. Ты хочешь, чтобы пришел Элайзер? Ах-х… Или чтобы все соседи знали, что мы с тобой?.. – он знает, что это бесполезно. Знает, но продолжает попытки вырваться.

А в душе – борьба. Или сдаться, или убежать. Или насладиться Франом в последний раз, или удержаться, выстоять перед соблазном.

– Ты еще свободен, – в ухо, – позволь мне…

Яли хочет выкрикнуть «нет», но слово превращается в непонятный звук. Его собственный член ноет, возбуждение – нарастающее. Тянущая боль пульсацией и в кольцо мышц, куда упирается член альфы. И если бы не ткань брюк – Фран давно бы вошел, а не только потирался, поддергивая-возбуждая.

– Ах, вот, что ты хочешь сделать, – шепчет в подушку Яли. – Заставить изнывать от…

Фран задирает его халат еще выше, оголяя часть спины. Альфа спускается ниже, кровать скрипит. Яли понимает, что может вырваться – но не делает этого. Внизу живота слишком тянет и болезненно-сладко пульсирует, чтобы думать о чем-то другом, кроме разрядки.

Впрочем, он всегда знал, что несилен духом.

Если не заходить слишком далеко… то почему бы и нет.

Фран прав – он еще свободен. Последний день. Вечер. Черт… Яли громко выдыхает в подушку и жмурится, когда Фран, выцеловывая поясницу, спускается ниже. Его ладони на ягодицах – сжимают, мнут. Яли невольно млеет от этой ласки.

«Просто не заходить дальше. Просто не заходить. Просто…» – мысли сбиваются с ритма, когда Яли чувствует полуукус в ягодицу. Пальцы альфы скользят к расселине, а Яли со всех сил сдерживает дыхание – только бы не громко, только бы не выдать звук.

«Ты не должен», «очнись», «не позволяй это», «сопротивляйся» – тысячи слов ежесекундно, но он абстрагируется от них. Особенно, когда Фран проводит языком по укушенному месту. А после – к сжавшемуся анусу – где наверняка уже мокро от смазки. Яли сильно жмурится. Фран никогда не проделывал с ним подобного. Все их ласки были довольно грубы, и он не привык к такому Франу – к жестким прикосновениям-укусам, граничащим с нежными поглаживаниями-поцелуями. От этого острого контраста он сдается окончательно.

Альфа проходится горячим языком по анусу, руками разводит ягодицы. Языком надавливает на вход – а Яли замирает от новых, неизведанных раньше, ощущений. Он слышал о подобном, но чтобы ему… и Фран… о-о. Он выгибается навстречу, расслабляется, позволяя альфе протолкнуть язык внутрь.

Запах мяты заполняет легкие, вытесняет воздух, а из головы – последние мысли о побеге. Эти движения языка внутри, сильные руки, сжимающие ягодицы… Яли не выдерживает. Он слышит собственный голос и вжимает голову в подушку, перекрывая воздух – только бы не стонать. Но звуки рвутся из горла непроизвольно. Ему хорошо. Только когда к языку добавляются пальцы, проникающие внутрь, Яли осознает, что его явно подготавливают для чего-то большего.

Протест – незамедлительный. Яли возится, пытается привстать, опираясь на локти. И Фран прекращает его разрабатывать, переворачивая вдруг на спину. Разгоряченной кожей – к простыням. Глаза в глаза. Яли убирает со лба прилипшие волосы, но взгляда не отводит. Щеки еще больше горят. Дверь… дверь точно закрыта? Что же он творит… Что же они творят!

– Видеть, как ты хочешь меня, уже наслаждение, – шепчет альфа с ухмылкой на губах. Соблазнительный до мурашек. Испарина стекает по вискам и вниз, дыхание – неровное, черные волосы взлохмачены. Сам его образ возбуждает сильнее любых афродизиаков – ведь это образ любимого человека.

Любимого.

Тогда зачем сдерживаться?

Колени сами по себе разъезжаются в стороны. Альфа пристраивается между ними, склоняясь над Яли. Щеки чуть красные, взгляд блуждающий и влажный – влага и на губах: наверняка, смазка. Яли тянется навстречу, забывая обо всем. Целует. Рукой в волосы – короткие, но мягкие. Чуть сжать пряди между пальцев – и сильнее, сильнее, показывая Франу, что он еще не до конца сдался.

И Фран покоряет его. Приподнимает под ягодицы и рывком входит на всю длину. Яли вскрикивает от неожиданности, запоздало зажимая рот ладонями. Боль от резкого проникновения почти сразу тает. Но даже эти отголоски желанны. Он ощущает себя заполненным до краев. Член альфы пульсирует внутри.

– Я так сильно ненавижу тебя, что готов придушить, – шепчет Яли в перерыве и снова впивается в его губы. Руками – за шею. Исполнить слова. Придавливает, несильно, но альфу это только заводит еще больше. И тот начинает двигаться. Сразу быстрый темп. Быстрее, еще быстрее – Яли задыхается, забывается, хватается то за простыни, то за плечи Франа. Мечется. И почти сразу кончает, сжимая альфу в себе. Тот низко стонет – наверняка, ему приятно до одури. Но Фран не останавливается, продолжает вдалбливаться в него со шлепками и хлюпаньем смазки. И Яли заводится снова.

========== Глава 7. Кольца ==========

Он не спит. Не может уснуть. Полночи провел в душевой кабинке, потом усилиями-уговорами Элайзера в кровать. Свежую, перестеленную заранее. Жаль, что память нельзя так же поменять на чистую.

Элайзер подумал, что это переживания из-за брачной церемонии. Он не знает. Даже не догадывается, что буквально несколько часов назад Яли срывал голос под Франом. Элайзер и представить себе не может, что тот, кто разрушил его покой в семье – перед ним.

Яли уверяет себя, что этот раз был последним. Точно последним, а не как с прошлым обещанием. До брака – не считается изменой. Это была отдушина. Последний из срывов. То, что он будет еще долго вспоминать, запираясь в душе или комнатке со швейным приспособлением.

Он почти себя не винит. Зачем винить, если сам спровоцировал и сам же после получал наслаждение? Иногда надо быть честным с собой. От правды не убежишь.

Видимо, Фран пытался переубедить его таким образом, раз слова не действовали. И у него почти получилось.

«Может, мне нужно было его выслушать, тогда бы этого всего не случилось. Но… Я не собираюсь быть вечным любовником. Тем более, его любовником», – думается.

Он буравит взглядом потолок и ему до самого рассвета мерещатся тени. Показывается запах. Их совместный, переплетенный прошлым вечером. И если его не удалось заглушить гелями и отдушками, то Элайзер сам все понял.

Хватило одного взгляда на зашедшего Элайзера, чтобы осознать: нет, не понял. Тот слишком верит в благоразумие мужа, чтобы представить, что в его отсутствие тот переспал с Яли. Да не просто переспал, а сделал так, что Яли теперь стоять нормально не может. Ноги трясутся, а поясница ноет. Он замечает эти детали только сейчас. Благо, халат по самое горло замотан, иначе распустившиеся «цветы» на коже показали Элайзеру правду.

Яли поднимается, первым делом оглядев свой усталый вид в зеркале. Он не хочет спать. Он вообще ничего не хочет. Особенно на брачную церемонию.

Элайзер щебечет, приносит одежду, сам тоже идет переодеваться. И пока его нет, Яли вываливает косметику с ящика, судорожно перебирая. Ищет тональный крем. И находит. Быстрыми движениями полбанки на пальцы, втирать в кожу – со всей силы, будто от этого засосы исчезнут. Руки дрожат. Откровенно трясутся. В горле сухо. Хочется рыдать.

Он кусает губы, не позволяя эмоциям взять верх.

Что.

Он.

Наделал?..

Доигрался.

Знал же, что итогом его игрищ станет это. Фран не терпит подобных действий. Фран валит и берет. Так альфа поступил и на этот раз. Яли догадывался, что так выйдет и все равно продолжит «мстить». А в итоге оказался в его объятьях.

Предсказуемее некуда.

– Это был последний, – шепчет Яли и скалится в свое отражение. Замазывает тем же кремом синяки под глазами. Все лицо. Зачем? Ему сделает макияж специально вызванный визажист. И прическу сделают тоже. Волосы высветлят, чтобы этих еле-заметных прядей не было и в помине.

Он надевает костюм, идентичный обычным серым, только белого цвета. Только пиджак удлиненный. Рубашка с жабо и брошью, украшенная отделкой из кружева. И одна отделительная деталь – шаль на голову в пол. Кружевная. Он рассматривает ткань, отвлекаясь от раздумий. Красивые узоры. Цветы. Розы?

Пахнет свежестью. Пальцы щекочет. Он набрасывает ее на голову, примеряя перед зеркалом. Безэмоционально. Этим утром ему должен был помогать папа. Однако, вместо папы Элайзер. И смотреть ему в глаза теперь совсем нереально.

Яли выпивает горсть успокоительных, надеясь, что превратится в овощ и не наделает глупостей. Таблетки действуют буквально сразу.

Дальше все, как в тумане. Элайзер, визажист, стилист, другие люди. Незнакомые, еще и еще, папа, Фран. О, Фран… Они пересекаются взглядами на мгновение и этих нескольких секунд достаточно, чтобы понять: никто из них не жалеет о содеянном.

Путь в зал украшенный искусственными цветами. Внутри все оказывается – как и говорил Элайзер – обустроено в природном стиле. Ненастоящие деревья, стулья для гостей оплетены «лианами» и зеленой порослью. Выглядит правдоподобно, похоже на оранжереи, где он бывал раньше. Запахи соответствуют. Гостей много. Яли разговаривает со знакомыми из колледжа и работы, отдаленно осознавая, что говорит заученными фразами. И улыбается так же заученно.

Это его брачная церемония. Самый счастливый день.

Тогда почему так плевать на все? Даже если бы Айрон не явился, он ни капли бы не расстроился. И будь сейчас конец света, или Революция – он бы просто стоял и смотрел, не реагируя. Кажется, Яли переборщил с успокоительными.

Папа подходит к нему несколько раз подряд. В один из них даже говорит неуклюжий комплимент, но Яли слишком глубоко в себе, чтобы осознать услышанное. Это было что-то на подобии «неплохо выглядишь». Раньше он бы все отдал за подобные слова, как за признание, что Яли хоть чего-то достиг, хоть чем-то угодил папе. Однако, сейчас…

Музыка. Приглушенно. Его выводят из зала, чтобы зайти потом торжественно. Его отца тут нет – некому повести к алтарю, как гласит традиция. И Элайзер предлагает эту роль Франу.

Франу.

Ха.

Иронично.

Он цепляется за руку того, кто еще недавно втрахивал его в кровать, кусал и нашептывал пошлости. Яли вцепляется намертво. Так сильно, что Франкард замечает это и что-то говорит ему.

«Ну же, укради меня», – чуть ли не просит Яли. – «Укради. Пожалуйста, прошу тебя!»

Что-то невыносимо-горькое проклевывается, как росток сквозь асфальт, в его сознание. Прорастает, смахивая на ядовитое растение. Но музыка звучит громче, оповещая, что Айрон на месте и ждет его. Значит – пора.

Яли оборачивается на выход из зала – массивная дубовая дверь открыта. Ступить бы шаг, сбежать бы в неизвестность, с Франом, целоваться бы с ним до потемнения в глазах. Почему он думает об этом именно сейчас, когда отступать практически поздно?

Шаг. Еще шаг. Вперед.

Зал слепит. Зелень, гости, белые стены, высокие потолки. Алтарь. И там – Айрон. Тоже в белом костюме, улыбчивый. Яли пережимает руку Франа со всей силы и продолжает идти. Шепотки, чужие голоса, чужие лица. Музыка. Гул. Стук сердца.

Почти все.

Фран отпускает его, осторожно разжимая пальцы на своем рукаве. Один за другим. Яли умоляет. Взглядом. Он почти кричит. Забери, не отдавай, увези меня отсюда. Но Фран смотрит мимо. На лице безразличие. Чертово безразличие. Яли знает, что это не так, что Франу не все равно, этот Франкард – настоящий, и он тоже против происходящего. Но…

Они оба молчат. Прощальный взгляд, прощальное прикосновение рук. Вскоре его руки берет в свои Айрон. Альфа напротив. Улыбается, светиться весь, с этими удивительно-светлыми, отливающими золотом, волосами-ресницами.

Его почти-муж.

Кто-то читает речь. Длинную, отбивающуюся эхом от стен. Об идеальной семье – крепкой, верной, доверительной. Об их ответственном шаге. О том, что это – навсегда.

Навсегда.

– Вы согласны?

– Да, – твердое от Айрона.

«Ну же, ну же, скажи, что ты против этого брака», – Яли бросает взгляд в ту сторону, где должен быть Фран. И находит его сразу. Тот отводит глаза. Значит – все это время наблюдал.

Он так сильно хочет услышать это «Против!», что оно эхом звучит в ушах.

Ах, нет. Это всего-лишь музыка.

Теперь его очередь говорить.

– Вы согласны?

Он переводит взгляд с Франа на Айрона.

– Да.

Мелодия, голоса, аплодисменты. Поздравления, гости, почести, оставшаяся речь ведущего. Яли ставит свою подпись там, где указано. А после надевает Айрону кольцо взамен на идентичное действие с его стороны. А на запястьях – одинаковые птицы. А в сердцах – другие люди.

Вот они и стали семьей.

***

Он отходит от действия таблеток уже дома. На часах несколько минут за полночь. Друзья и родственники остались в ресторане. А молодожены оправились в дом, как и положено. Первая брачная ночь.

Яли устало садится на кровать. Снимает обувь, в голове пусто.

Он не может себе представить близость с другим альфой после близости с Франом.

Только воспоминания о прошлом вечере, о том, что именно происходило на этой же кровати, возбуждают его. Тепло мгновенно приливает к низу живота, отдает пульсацией.

Вот и замечательно. Главное, не прокричать по ошибке другое имя. Если этот неумелый альфа вообще сможет доставить ему хоть какое-то удовольствие и вызвать отклик.

Яли знает, что для Айрона – это не просто близость, это зачатие ребенка. А значит, муж не станет с ним долго нежничать и сразу перейдет к главному. И навряд ли его хватит надолго. Молодой, неопытный. Перетерпеть минут десять – и все, супружеский долг исполнен. Несколько раз хватит для зачатия. Все-таки, девяносто процентов совместимости. В любом случае, скоро у него течка – тогда-то точно получится.

Он выпутывается из пиджака, небрежно бросая тот на пол. Расстегивает рубашку. Чем раньше начнет, тем быстрее избавится и сможет спокойно поспать.

Когда сознание прояснилось, воспоминания о брачной церемонии видятся в другом свете. Как он мог подумать о побеге? Как мог мысленно просить забрать его оттуда? Да еще и кого? Франкарда, которому, позабыв про его ублюдочность, отдался в этой же комнате?

В здравом уме он ни за что бы не позволил себе так подумать. И тем более, намереваться поступить. Что бы его ждало после такого позорного побега? Тюрьма, подземелья, судьба Сая? Тут других вариантов нет.

Теперь его репутация выше, чем когда-либо. Он принадлежит к семье из «четвертых», живет в многокомнатной квартире и скоро будет жить в своей, у него понимающий муж, который уважает его хобби и мнение. И будут дети. Дети, которым он уделит максимум внимания, окружит заботой и каждый день будет говорить, что они у него самые лучшие. Скажет все то, что хотел услышать от собственного папы. Это ли не жизнь, о которой он мечтал?

Все, что было до церемонии – забыто. И «тот раз» в том числе.

– Ты чего такой напряженный? – в спальню заходит Айрон с бутылкой и бокалами в руках. – И рубашку снял. Переживаешь?

– Немного, – поддакивает Яли, принимая из рук мужа бокал. Он кивает на бутылку с неизвестным ему содержимым.

– Это алкоголь, – смеется Айрон и он впервые слышит его настолько расслабленный смех. – Ты был напуган на церемонии, и я подумал, что тебе стоит это попробовать. Знаю, что запрещено, но мы же с тобой нарушители, – альфа подмигивает. Кажется, он в отличном расположении духа. – Так. Вино, красное, полусухое. Де-ержи!

Айрон наливает красного цвета напиток в бокал. Сначала в его, потом в свой. Бульканье. Альфа ставит бутылку, отпивает первым. Яли же пялится на бокал. Он впервые собирается пить алкоголь и не знает толком, как отреагирует его организм. Единственное, что известно – это расслабит его. А значит, позволит не думать и не сравнивать. Отдаваться мужу, вместо закрывать глаза и представлять на его месте другого.

Так будет правильно. Отныне других для него не существует. Он дал обет верности.

Яли отпивает глоток. Напиток жжет язык, горло. Отдает привкусом сладости и теплом. Греет. Яли без лишних раздумий выпивает все остальное в несколько глотков. Айрон в ответ на это приглушенно охает. А после повторяет его действие, заметно хмельной, ставит бокал на тумбочку и лезет целоваться. Яли отвечает ему, случайно выронив свой бокал – разбивает. Говорят – на счастье.

Гул стекла прорезается сквозь шум в ушах. Разум плавится, и это действие похоже на действие успокоительных. Ему так же резко становится все равно, однако, кроме этого хочется смеяться, танцевать и целовать кого-либо. Да хоть стену. Что он и делает, пока Айрон собирает осколки.

– Боги, да тебя взяло сильнее, чем меня! – комментирует его действие муж, а Яли оборачивается, прижимаясь к этой же стене голой спиной. Запрокидывает голову, фыркая и пытаясь воздухом согнать упавшие на лицо волосы. – Ты такой обворожительный, – муж подходит к нему и осторожно целует. В глубине сознания Яли отмечает, что целоваться со стеной ему понравилось больше.

Он смеется в губы Айрону и обнимает его за шею.

========== Глава 8. Прямо в глаза ==========

Утро добрым не бывает. Особенно, если это утро наступает в час дня.

Яли пьет третий стакан воды подряд. Его сушит. Как никогда прежде. Айрон продолжил спать – ему хуже. И Яли бы тоже не тревожили, однако, он встал сам. Элайзер рядом готовит обед, то и дело подсовывая кремовый тортик и упрашивая поесть. Но от одного вида сладкого его мутит еще больше.

– Как прошла первая брачная ночь? – интересуется активный Элайзер. – Я так давно мечтаю о внуках!

– Куда вам внуков? Вы сами еще дитя носите, – усмехается Яли в перерывах между третьим и четвертым стаканом воды. – А ночь… Ух, водичка… Хорошо.

Хорошо, если учитывать, что доброй половины он не помнит. Секс, как секс. Подобных в его молодости хватало с лихвой, особенно учитывая бурную студенческую жизнь. До «кое-кого» не дотягивает, конечно. Но ничего. У них целая совместная жизнь. Они узнают друг друга, выучат предпочтения. Все впереди.

Яли давится водой и разбрызгивает по полу, замечая Франа в дверном проеме. Альфа так осуждающе на него смотрит, что он давится во второй раз и кашляет. Дальше Яли избегает смотреть в его сторону. Но ощущает на себе прожигающий взгляд, будто бы спрашивающий: «эти следы на теле мои или его?». Яли поправляет ворот вязаного кардигана. Тональный крем давно стерся. Остается надеяться, что Айрон был слишком пьян, чтобы вчера это заметить.

– Ой, у меня соль закончилась. Схожу к Дарми, присмотрите за плитой, мои дорогие.

Элайзер улетает, как легкая бабочка, буквально порхая. Видимо, беременность хорошо на него влияет. Омега оставляет их, даже не подозревая, что с его уходом атмосфера омрачается.

Яли занимает себя делом, помешивая содержимое кастрюли. Оттуда вкусно пахнет. Он молчит. Фран тоже. Кажется, это действительно все. Будет лучше, если молчание затянется на года.

Только что-то не-зажившее болезненно тянет, заставляя согнуться. Сердце. Нельзя мешать успокоительные с алкоголем. Или желаемое с реальностью. Оба коктейля плохо сказываются на здоровье.

Вот и все.

«Давай притворимся, что мы друг другу никто, а?» – мысленно. – «Давай притворимся».

***

Поезд сдвигается с места с характерным звуком. Яли смотрит в то окно, откуда ему машет Айрон. Он машет ему в ответ и провожает взглядом.

Яли стоит до тех пор, пока поезд не исчезает из виду.

У Айрона помимо работы учеба в университете на заочной форме. И раз в полгода туда нужно ехать, чтобы сдать все нужные экзамены. Их «медовый месяц» из-за графика Айрона превратился в «медовую неделю». Зато эта самая неделя прошла неплохо. В один момент Яли даже поверил, что счастлив.

Жаль только, что не вышло поехать с Айроном. Законы есть законы. «Четвертый» не может покинуть территорию своего уровня без весомых на то причин. А страну – так вообще. Законно пересечь границы практически нереально.

…А в остальном, жаловаться не на что. Фран сохраняет их негласный договор о притворстве. Разговор у них не ладится. Они и правда, как чужими стали. Яли пересиливает себя каждый раз, находясь рядом. Переучивает. Внушает, что должен относиться к Франу, как к родственнику мужа: ни больше, ни меньше. Пока получается не очень. Но на это нужно время. Яркие эмоции просто так не забываются.

Яли решает пройтись обратно пешком. Рассматривает людей, фасоны одинаковых одежд. Наблюдает за качеством пошива, отделочными строчками. За чистотой и выглаженностью. А ведь правду говорят, что по одежке можно определить характер человека.

Яли улыбается, ловя первое солнечное тепло. Недолгое – вот-вот надвинут дождевые тучи. Он поворачивает голову в сторону, замечая бутик с одеждой, а у него знакомую фигурку в длинном сером пальто. Русые волосы, заплетенные в косу. Рядом еще кто-то. Яли сворачивает с намеченного пути, ожидая на светофоре, чтобы перейти дорогу к Элайзеру. Наверняка, старший омега встретил родственника или друга. Но те уходят, сворачивая за угол между домами. Яли спешит, чтобы догнать. Сворачивает тоже, неожиданно натыкаясь на тупик, а там… Элайзер и незнакомый. Целуются.

Стоп.

Что?..

Яли теряет дар речи. Да и сам теряется. Ему не кажется. В метрах пяти от него Элайзер, тот самый Элайзер прижимается к высокому альфе – тоже светловолосому – и отвечает на поцелуй.

– Нас увидят, – еле слышно.

Яли отходит на шаг назад, стараясь не шуметь. Но не успевает скрыться.

Их взгляды пересекаются. Яли в шоке. Элайзер пугается. Что, черт побери, происходит?! Как это объяснить?.. Но… дело не в их поцелуе. Тут как раз таки все ясно. А дело в том, что этот незнакомый ему мужчина поразительно похож на Оливера.

– Я… я все объясню! Дорогой, солнышко, не спеши делать выводы, ты не знаешь… – старший омега запинается, заметно бледнея. – Я… пожалуйста, уйди, мне нужно поговорить с ним, – омега обращается к своему спутнику дрожащим голосом.

Старшая копия Оливера уходит, оставляя за собой шлейф свежего аромата. Даже запахи похожи. Надо же. И что самое странное, незнакомец похож еще и на Элайзера. А вот на этой ноте логическая связь теряется.

Яли подходит ближе, замечая, как трясется старший омега. Трясется и молчит, кусая дрожащие губы. Придумывает, чем оправдать себя?

– Не нужно, – останавливает его Яли, едва Элайзер раскрывает рот. – На вашем месте я бы тоже завел любовника. Не думаю, что это плохо, в смысле, плохо, но не в вашем случае, – хмурится он, а в голове так и звучит: «Да они друг друга стоят! Что Фран, что Элай…». Однако, он вспоминает кое-что другое. – Только вот… недавно Франкард сказал мне, что Оливер – не его сын. Я подумал, что его усыновили. Но Франкард не ответил, а потом вы назвали Оливера «кровинушкой», или что-то такое. И меня не покидала мысль, что… Впрочем, я уже понял, что это так и есть. Только скажите, этот ребенок, – он указывает на живот омеги, – тоже не от Франа?

– …Да, – через силу выдавливает Элайзер, опуская голову и избегая смотреть в глаза. Щеки красные. – Правда.

– Черт, – Яли трет лоб ладонью, продолжая хмурится.

В его голове все еще не укладывается, что Элайзер, этот милый и верно любящий омега, может тайно изменять мужу. Интересно, кто из них начал первым? Раньше казалось – идеальная семья. А копни глубже – вот, какие скелеты можно обнаружить.

Значит, Фран в курсе, что Оливер – сын от любовника. И, скорее, догадывается, что ребенок в животе супруга – тоже. Но постойте же…

А Айрон?..

Он не спрашивает. И так очевидно. Или нет? Или… как это вообще объяснить?..

– Пожалуйста, послушай меня, – молит Элайзер, хватая его за руки. Наверняка, попросит никому не говорить об увиденном. – Я не виноват… Так получилось. Я всего лишь хотел, чтобы Франкард обратил на меня внимание, хотел, чтобы ревновал, хотел, я хотел всего лишь увидеть, что он меня любит, – омега начинает заикаться и сжимает руками его руки. В глазах слезы. Губы дрожат. Элайзер умолкает, понурив голову, а после поднимает. По щеке слеза. – Но знаешь, что меня убило? – на лице столько боли, что Яли невольно верит ему. – То, что Франкарду все равно. Когда он узнал, то так же холодно посмотрел на меня и сказал: и что? Представляешь? Он не кричал, не ударил, не упрекнул взглядом… Это «и что?» гложет меня годами. И я уже не могу остановиться. Это как попробовать наркотик, попробовать того, кто любит тебя, и попасть в зависимость. Думаешь, мне не страшно, что попадусь? Но Рид, он, я ему нужен, – старший омега вытирает слезы рукавом пальто, пытаясь дергано улыбнуться.

– Тогда зачем было вступать в брак с Франом, если в итоге и двое детей не его, и вы с ним несчастны? Лет пятнадцать назад еще можно было развестись, до закона.

Яли выдергивает руки, пряча их в карманы. Отворачивает голову в сторону. Хмыкает. Перед глазами каменная кладка стены. Все хорошее, что он чувствовал к этому человеку, которого, было, начал считать папой, мгновенно тает. И дело не в самих изменах. А в том, как Элайзер это преподносит. «Я не виноват», – а кто? Кто, собственно, виноват? Яли сомневается, что это Фран его за шиворот приволок к любовнику и приказал делать всякие непотребности.

Оказывается, Элайзер еще больший эгоист, нежели Франкард. Даже по отношению к тем же детям. Омега осознанно рожал их от другого, зная, что если власти заподозрят и сделают тест – в подземный город попадет не только Элайзер, но и «бастарды». Все. Таков закон. За грехи родителей платят дети. Такие – рожденные не от брака – считаются гибридными и не имеют право на проживание на поверхности. Место им – среди подземных крыс.

Вместо того, чтобы признать вину, Элайзер оправдывается. Яли терпеть не может подобных. Пытаются всегда и вездевыглядеть в глазах других несчастной жертвой, когда на самом деле – те еще монстры. Давить на жалось – вот их фишка. Яли повидал таких «слизней» немало. Только не ожидал, что добрый на первый взгляд Элайзер окажется манипулятором.

– И все же, я не понимаю, почему, – не сдерживается Яли. – И что за метод проверки любви ревностью? Тем более, изменой? Хватило бы простого флирта с другим, чтобы увидеть в глазах Франа гнев, я-то уж знаю, поверьте, – бросает он, не особо осторожничая в выражениях. – Есть много способов проверить, нужен ли ты человеку. К примеру, спросить его. Напрямую. Не пробовали? Или легче спать с другим? А еще есть такая штука, как аборт. Не слышали, а? Нет-нет, помолчите, сейчас говорю я. Зачем было обрекать детей на подземелья? Один из них – мой муж. И поверьте, мне не все равно, что с ним будет.

Элайзер рыдает, но Яли не верит его слезам.

– Я все могу понять, я сам не лучше вас. Но… неужели вам вообще не стыдно?

– В чем я винова-ат? – продолжает свою песенку Элайзер и от этого фальшиво-плаксивого тона хочется залепить ему хорошую затрещину. Есть за что. – Ты не знаешь, что… не знаешь, я, оно… Я не хотел, я не знал, что он… Что Рид, Рид… – омега захлебывается слезами, раз за разом вытирая красное лицо рукавами. Это уже больше походит на истерику.

Яли снова отворачивается к стене. Нет сил смотреть на это театральное выступление. Может, Элайзер искренен. А может, не видит своей вины, считая себя бедным-обиженным-судьбой. Кто знает, что находится в его голове. Элайзер или глупый, или наоборот – умен и осознанно манипулирует, играя на чувстве жалости. Яли не знает, который из вариантов для него хуже.

– Я так больше не могу, – Элайзер цепляется за стену трясущейся рукой. Шмыгает носом, всхлипывая все реже.

Их глаза пересекаются и Яли видит абсолютно пустой, стеклянный взгляд. Как будто за этой оболочкой тела нет ничего. Выгорело, дотлело.

С неба моросит дождь. Вдалеке звуки поезда. Ту-ту, как по утрам в прошлом доме. Этот взгляд, как дежавю: так же смотрел папа после развода с отцом. Яли передергивает. И холод тут ни при чем.

– Я не могу вечно молчать… я должен сказать, потому что оно… доест меня однажды. Ты, ты точно посчитаешь меня сумасшедшим. На самом деле, нет, не так, я расскажу тебе историю, или, нет, не так, не так, – голос старшего омеги тих и отдает сиплым. Элайзер сбивается и повторяет фразы, как будто за ним погоня и он не успевает сказать нечто важное. В этот момент омега и правда походит на умалишенного. Трясется, как в припадке.

– У меня… Мне больше лет, чем ты думаешь. Я старше тебя в три раза, но, то есть, мысли путаются, я сейчас. У меня не двое детей, а трое. Все альфы. Старший… Я был молод, когда родил его. Вне брака. Мой отец работал в органах и замял это дело, все подделали, будто я никогда не носил дитя, а мальчика отправили в приют, и больше я его не видел. Я не знал, какого цвета его глаза, не запомнил запах… это было так больно. Потом я стал старше, встретил Франкарда, мы решили вступить в брак. Он сразу, то есть, сейчас не о нем. Да. Я родил Айрона, а потом… О… – Элайзер делает паузу. – Рид, с Ридом мы познакомились в парке, уже потом, то есть, после родов. Он пристал ко мне и преследовал, он влюбился в меня. Сразу. А я… он стал моей отдушиной. С ним я чувствую себя нужным, но…

Снова пауза. Длиннее. Яли пытается сложить несвязные отрывки в целое. Элайзер начал об одном, теперь вообще про другое. И непонятно, что он хочет донести.

– Наверно, ты поймешь меня, когда у тебя будут дети. Я думал о нем постоянно, – продолжает Элайзер тише. – О сыне. Однажды не выдержал и бросился искать его, – молчание.

Элайзер задирает голову под капли дождя, и жмурится так сильно, что Яли кажется, что омеге неимоверно больно. Он ожидает услышать, что угодно. Что угодно, кроме того, что слышит:

– Я нашел его. Нашел неосознанно и раньше, чем начал искать. Рид, он… Рид и есть мой старший сын.

========== Глава 9. Говори со мной ==========

«Вот же черт», – Яли в сотый раз качает головой, чтобы прогнать воспоминания о недавнем разговоре, от которого, по меньшей мере, не по себе. Он старается избегать. Ибо если вникать – так и до психбольницы недалеко.

Яли надеется, что Элайзер солгал.

Однако, дома омега выглядит жалко, а после ужина, проходя мимо, шепчет: «Никому не рассказывай». И при этом бледнеет.

Яли не любитель влезать в дебри чужого разума, тем более в такой ситуации. Ему бы с собой для начала разобраться. А Элайзер… мало ли какие драмы тот пережил и через что переступил. Не нужно было его попрекать. Жаль, сказаного не воротишь.

Он не выдерживает напора, вынимает из шкафа альбомы с семейными фотографиями и забирает к себе в «комнату для творчества». Вытягивает те, на которых есть Фран и Айрон. Сравнивает, анализирует. Ищет общие черты. И находит. Разрез глаз, схожая форма лица, но у Франа более четкие скулы и надбровные дуги, и морщинка меж бровей, у Айрона же – мягкие черты. Его лицо еще меняется. С возрастом, вероятно, станет четче.

По сути, Айрон больше похож на папу. А Рид – тоже. Получается, они оба внешние копии одного человека, соответственно, схожи и между собой.

Естественно, что Яли сразу же подумал, что Айрон – родился от Рида. Хотя, фраза Элайзера про то, что тот познакомился с Ридом после рождения сына, доказывает обратное. Тут не поймешь, где правда, а где ложь. Кому верить?

Скорее всего, Айрон – сын Франа. Но Оливер и тот, который еще не родился – нет.

«Меня аж передергивает. Боги, не могу об этом не думать, это просто… самое мерзкое, что может быть», – Яли в сотый раз переворачивается в кровати. – «Ладно, сначала он не знал, что Рид его сын, но потом же… Почему не остановился? Боги, у них общие дети. Я впервые такое встречаю. Это же… невозможно, родственников не должно друг к другу тянуть. Это законы устройства тела. Гормоны. Ну нет же, должно же быть логическое объяснение».

Он все не может уснуть. Взглядом в потолок. А в темноте вырисовывается небо: звездное, далекое. Как в детстве, в Центре города для «пятого» уровня. Он любит рисовать в темноте образы, додумывать тени. Обычно это помогает уснуть. Но не сейчас. В голове слишком много мыслей, а в горле першит. Пересохло.

Яли подводится, спуская ноги на холодный пол. Находит тапочки, шуршит ими по ковру. Темно, на ощупь, дверной проем. На кухню. А там – щель: дверь приоткрыта. Свет. Кто-то не спит. Яли боится увидеть там Элайзера, ведь пока не готов притвориться, что не помнит.

Он осторожно просовывается в проем, трет глаза, которые слезятся из-за яркого света. На него оборачивается Фран. Дверь на балкон открыта. Альфа курит – тонкая змейка дыма вьется вверх и исчезает. В нос ударяет этот почти родной запах сигарет. Их запретили из-за вреда здоровью, как и алкоголь. Но, видимо, Фран не боится смерти. Или хочет побыстрее ее встретить. Возможно, сигареты для Франкарда – не способ «сбросить груз», а способ самоубийства. Долгого, и только под конец мучительного.

Но теперь Яли понимает, почему. Он смотрит на Франа и видит его мотив.

Яли подходит, передвигая стоящий в проходе между столом и тумбочками стул. Скрип ножками по кафелю – режет ухо. Яли морщится, а Фран воспринимает это по-своему:

– Не дыши этой дрянью, – и тушит сигарету об оконную раму.

Окурок летит просто на пол, придавленный ногой. Яли переводит взгляд с растоптанного окурка на лицо Франа. Альфа буквально сразу отводит взгляд, упорно притворяясь, что им не о чем поговорить. И Яли бы согласился, но внутренняя жажда побыть с ним хоть минуту рядом, побеждает.

– Однажды я спросил тебя: «почему»? – он произносит это негромко, обернувшись прежде на закрытую дверь. – Но теперь я понял. И знаешь, осознание, что я долбаное средство отмщения, как-то не льстит. Элайзер мне признался про свои похождения, – добавляет во избежание недопониманий. – Решил отомстить ему, используя меня?

– Не угадал. Если бы мне нужна была месть, я купил бы шлюху, – отрезает Фран и смотрит в глаза. Пристально. – И ткнул бы этим фактом Элайзу в лицо.

Яли все ожидает, что альфа снова станет избегать, но этого не происходит.

– Тогда объясни мне наконец, что между нами было, – на таком близком расстоянии отлично слышен запах сигарет вперемешку с мятой. И это сочетание вызывает ассоциацию с «кое-чем» из прошлого.

– …Подожди в гостиной, я покурю, – в ответ.

Фран проходит круглому столу, накрытому скатертью, садится, отодвигая стул с противным скрипом. Яли смотрит ему в затылок. Взглядом ниже, к этикетке, торчащей из горловины серой майки. Выше – выступающий позвонок. Манящая шея.

Яли одергивает себя, напоминая, что кольцо на пальце – не безделушка.

Он садится на стул рядом, бросая «давай, кури». Если Фран так сильно любит травить легкие ядом, то пусть отравит и его заодно.

С гостиной слышно тиканье часов. Отчетливо. Тик-так. Тик-так. И этот невыносимо-правильный ритм не совпадает с ритмом сердца. Последний – неровный. То ускоряется, то замедляется. Яли все никак не может успокоиться. У него отчетливое чувство, что он ошибся.

Погорячился.

Не нужно было вступать в брак. Он обманывает Айрона. Хотя, тот и не требует от него любви, да и сам относится, как к родственнику, тепло. Эти отношения выгодны им обоим. Но он знает, он осознает, что хочет не этого. Яли хочет другой жизни, той, где он не связан узами брака, и тот, кого он любит, тоже свободен. Однако, желания не сопоставимы с реальностью. А значит, стоит от них отказаться. Фран же отказался. И Яли тоже сможет однажды проснуться без мыслей о нем.

Франкард рядом. Молчалив. Чиркает зажигалкой, затягивается на полную грудь, выдыхая потоки дыма. В сторону. Яли хмыкает.

«Какого ты заботишься о моем здоровье, мудак?»

Он вздыхает, искоса наблюдая за профилем альфы. Со стороны Фран будто бы похудел. Умеет ли этот вытесанный из камня человек переживать? Наверняка. Иначе бы не затягивался до кашля.

Иногда первое (да и не первое) впечатление – обманчиво. Как с Элайзером. Вроде, такой хороший, уси-пуси, все дела. А на деле, та еще сволочь. И это – Яли уверен – далеко не все темные стороны старшего омеги.

– Я не думал быть, как он, – вдруг говорит Фран, совершенно-неожиданно, выбивая воздух из легких, как от погружения под воду. Яли смыкает губы, чтобы не захлебнуться. Или чтобы не спугнуть словами его слова. Он желает услышать мнение Франа, которого так не хватало, чтобы понять все до конца. И альфа не заставляет долго ждать. – Я считал, что не буду поступать, как он. Он был мне дорог, – внезапное, – когда-то. Теперь мне все равно, с кем он спит, лишь бы не попался, – Фран выдыхает дым и его образ тонет в задымленном облаке. Альфа тушит сигарету о тарелочку от чашки и молчит. Но Яли ожидает, стараясь не шевелится и уловить каждый жест. – На тебе я не сдержался. Со мной это впервые. Я утратил над собой контроль.

– Я думал, у тебя было много любовников, – не сдерживает скрыто-радостного Яли. Он прячет улыбку в ладони, прижатой к щеке в качестве опоры. Локтем о стол, на Франа боковым зрением. – И еще, нет, постой, не вставай. Еще я хочу знать, почему ты не пошел до конца и уступил. Тогда… Это нелогично, если, то есть, с твоим характером. Ты мог переубедить Айрона не вступать со мной в брак. Или рассказать Элайзеру о нас, тогда бы я точно не стал частью этой семьи. Зачем тебе я перед глазами, как напоминание того, что когда-то там ты не смог с собой совладать и поддался искушению?

– Айрон мой единственный сын, – отвечает без пауз Фран и как-то нерадостно усмехается. Смотрит перед собой, но куда именно направлен его взгляд, Яли проследить не может.

Франкард не знает, что это может быть неправдой.

Яли кусает нижнюю губу, зажевывает ее, а в горле образовывается ком из горечи. В груди нехорошее ощущение.

Фран не знает.

– Он выбрал тебя, а я должен ему уступить, как отец сыну.

– Должен? А ты уверен, что он твой сын? – выпаливает сгоряча Яли.

– Что ты сказал?

– Я не это…

– …Что за ночные откровения? – дверь неожиданно скрипит и в пороге появляется Элайзер в ночной рубашке в пол. Зевает, поправляя второй рукой русые пряди волос.

Яли вздрагивает, запоздало осознавая, что омега мог подслушивать. Но судя по заспанно-спокойному лицу, Элайзер ничего не понял. Это рискованно. Они были в шаге от раскрытия.

– Так, ты опять за старое? – старший омега переменяется в лице, проходя, и упирая руки в бока. – Вонь несносная. Открой хоть окно, выветри! Оно же вредит тебе, милый, – сварливым тоном. И это «милый» по отношению к Франу звучит так фальшиво, что сам омега, кажется, замечает это, и поспешно добавляет: – Ой… Яли, солнышко, выйди на минутку. Мы поговорим.

– Я часть вашей семьи, – а хочется добавить «к сожалению». – Хотите поскандалить – пожалуйста, при мне. Я не хочу, чтобы вы поубивали друг друга. Ножи острые, а кровь потом сложно отмыть.

– Мы не собираемся ссориться, что ты…

– Иди спать, – Фран твердым тоном вмиг заставляет Элайзера умолкнуть.

Яли поворачивает голову на скрежет стула – альфа встает. Но вместо ожидаемого шага навстречу супругу, тот отходит к балкону и открывает дверь.

Старший омега быстро оказывается рядом с ним, уволакивая «на разговор». Но даже прикрытая балконная дверь не помеха. Яли все прекрасно слышит.

– Дорогой, я не понимаю, что происх…

– Скажи честно, Айрон тоже от «него»? – резкое.

– Кто тебе сказал такую чушь? С чего ты взял? Ты мне не веришь, дорогой? Разве я бы стал тебе врать?..

– Замолчи, – тише, но с заметной злобой. – Я все понял.

– Но… нет, Франкард, он правда твой сын, – слышится жалостливый, но убедительный голосок Элайзера. Судя по силуэтам за стеклом, омега хватает Франа за руки, как тогда Яли. Те же уловки, надо же. Вот тебе и «жертва».

– Приедет – сделаю экспертизу. Если не мой, то ты знаешь, куда попадешь, – едва различимое, но твердое от альфы.

– Нет, это позор, – тут же возражает омега, и мгновенно исправляется, – то есть, если хочешь, делай, конечно, но, неужели ты мне не доверяешь? Мы с «ним» познакомились после рождения Айрона! Мил…

– Что и стоило доказать.

Тишина. Скрип балконной двери, Элайзер в запале вылетает из кухни – раскрасневшийся, злой. Видать, пошло не по плану. Хитрые уловки не сработали. Слезки-сопли тоже. Долго на чувстве жалости не проедешь. Яли морщится от отвращения к Элайзеру. Хочется плюнуть ему вслед, но не позволяет воспитание.

Он проходит на балкон. В лицо свежим воздухом. Тут холодно. И темно. Ночной город пестрит огнями фонарей и многочисленных фабрик. Слышится гул поезда.

Фран стоит к нему спиной, руками опираясь на балконную решетку.

– Прости, что ударил тебя тогда книгой, – нашелся, что сказать, Яли. – Если бы я знал, что он… я бы помог тебе его додушить. То есть, это неправильно, в смысле, насилие. И с моей стороны тоже. Я не должен был тебя бить за то, что ты ударил его. Боже… как все противоречиво. Он не прав, ты не прав, я тоже, – он запинается, не договаривая фразу. Кажется, Фран его не слушает. Альфа не реагирует на его слова. Не шевелится.

Яли поджимает губы. И осознает, что Франу сейчас не до его пустых монологов.

Он молча подходит вплотную и прижимается к альфе со спины, обвивая руками торс. Тепло. Вдыхает его запах на полную грудь – смесь мяты, сигарет и стирального порошка, которым пахнет майка. Через ткань ощущается жар тела. И то, как неровно дышит Фран.

Впервые между ними понимание. И впервые – пусть безмолвная, но поддержка. Яли хочет любыми способами показать Франу, что тот – не один. Яли хочет успокоить его. Разделить горе, которое ощущается, как свое, и передается ему через телесный контакт.

Но он не бежит от боли – наоборот, прижимается теснее, обнимая. Так, что мышцы рук начинают дрожать. Неровно выдыхает альфе в спину, и трется о ткань носом, как ласковый питомец о руку хозяина. Впрочем, нелепое сравнение.

«Сколько бы ошибок ты не наделал, сколько бы зла мне не причинил, я все равно не смогу отказаться от тебя. Эта болезнь неизлечима», – собирается сказать, прикладывая ухо к спине и слушая быстрое сердцебиение.

Фран так и не отвечает ему. Яли видит, как тот сильно сжимает руки на балконной перегородке, видит, как те трясутся.

А небо безоблачно, но без звезд.

И Яли притворяется, что жидкость, капающая ему на руки на груди Франа – дождь. Простой весенний соленый дождь, моросящий из невидимых облаков.

Комментарий к Глава 9. Говори со мной

Всего будет 12 глав + эпилог.

========== Глава 10. Выбор ==========

Яли нарезает салат, яростно размахивая ножом и еле успевая подвигать руку. Это отличный способ согнать злость. Или напряжение – как сейчас. Правда, однажды он чуть не отрезал себе палец – порез был до кости.

Сегодня в гости приедет папа. Это стало неожиданной новостью. Яли думал, что папа о нем не вспомнит несколько лет. А тот взял и позвонил спустя десять дней после бракосочетания.

«Неужели он скучал по мне? Или как всегда, нет на ком срываться?» – он продолжает нарезать. С гостиной слышны шаги. Вечер ведь – наверняка Фран с работы вернулся, ибо Элайзер уехал к другу-омеге, но Яли знает, что это за «друг». И от этого нехорошо на душе.

Вторая причина плохого самочувствия – скоро будет течка. И как ее пережить рядом с желанным альфой? Яли думает засыпаться таблетками – подавить симптомы и запах. Проблем быть не должно. Однако, все равно тревожно. Как будто вот-вот случится что-то ужасное.

– Ты чего? – в кухне звучит голос Франа. Вскоре запах мяты становится отчетливее, ярче. Яли неосознанно втягивает ноздрями, наслаждаясь. В преддверии течки он особо чувствителен.

– Давай нож, нервный, – альфа подходит к нему, отвлекая. И Яли только после замечает, что на капусте кровь. Когда успел?.. На указательном пальце порез – немного кожа надрезана, а крови, как будто куска пальца нет.

Фран недовольно цокает языком, доставая с верхней полки аптечку.

– Не нужно, это всего лишь царапина, – Яли отказывается от обеззараживающего, вместо него промывая руку под краном. – Сейчас перестанет.

– Что случилось? – альфа подходит со спины и наклоняется ближе, так, что его дыхание ощущается у уха. – Ты нервничаешь.

– Эй, – возмущается Яли, уклоняясь от прикосновения.

– Ты вкусно пахнешь, – в ответ.

При других обстоятельствах Яли бы отдался ему сразу после этой фразы. Но не сейчас, когда кольцо на пальце и птица на запястье связывают его с другим. Щеки пульсируют, и он отворачивается, чувствуя неловкость, что бывает редко. Присутствие Франа влияет на него прямым образом. Особенно после последних событий, Яли просто не может отвернуться от него и оставить одного. Но и любовниками им не быть. Возможно – друзьями. Точно – родственниками. Это все.

Он сам выбрал этот путь, и возмущаться поздно.

Пусть, Яли предал обещание не набивать тату и не красить волосы, как Сай, обещание не изменять, как отец, он нарушать не собирается. Собственные моральные устои не позволяют ему пасть окончательно.

Он все же позволяет Франу помочь с обработкой раны. Альфа слишком заботливо для его характера себя ведет. Фран держит его руку в своей, нанося на рану обезболивающее средство, – нежно, аккуратно. После перебинтовывает и Яли почти резко выдергивает ладонь. Отворачивается.

Нужно сейчас же выпить таблетку, ибо все может быть. Вдруг начнется раньше? Вдруг потеря контроля над разумом? Он ни разу не переносил течку без подавителей. И не знает, насколько неуправляемым может быть. Говорят – это как погрузиться в горячую воду с головой. Происходящее – приглушенно. Течным омегой движут рефлексы и животная похоть. Яли всегда боялся утратить контроль и сделать что-то, что выходит за рамки адекватного поведения. Поэтому пил таблетки за несколько дней до течки. На всякий случай.

– Слушай… – Яли поворачивается, гладя второй рукой бинт на пальце. Фран стирает капли крови со стола тряпкой – небрежно. – У меня тут вырисовываются веселые дни. Если я решу к тебе поприставать, оглуши меня чем-нибудь. И закрой на замок. Мне проблемы не нужны, не хочу, чтобы Айрон обнаружил по запаху, что во мне побывал кто-то другой.

– Я умею сдерживаться, – бросает в ответ альфа, прекращая вытирать стол. Оборачивает голову на него, опираясь о столешницу руками. – Ты считаешь меня животным? – без эмоций.

– Зная тебя, ты бы с радостью воспользовался, – возражает Яли.

– Я пообещал себе, что откажусь. Ты супруг Айрона, а он, все же, мой сын.

– Наконец-то ты это принял, – усмехается Яли, а изнутри яркое желание, чтобы Фран предал обещание: взял и разложил его прямо на столе. О, это было бы остро… Яли стискивает челюсти и проклинает себя и дурную омежью натуру – опять мысли-образы, и все сводится к одному. И как это пережить?

Яли судорожно ищет, что сказать, чтобы перебить внутреннее наваждение, которое преследует, как паранойя – желание быть подчиненным сильным альфой. В преддверии течки всегда путаница в голове. Это один из главных симптомов.

– Я… – но его перебивает вибрация телефона. Он крупно вздрагивает, как застуканный за кражей вор. Вытаскивает из кармана фартука смартфон, нажимая на «принять вызов».

– Яли Тиллъ из четвертого уровня? – незнакомым голосом из трубки. Яли отвечает «да», напрягаясь. – К нам в отделение Центральной городской больницы поступил Рейни Локкъ из четвертого уровня, – он обмирает, услышав имя папы. – Вы его сын. Он дал нам ваши контакты, нужно, чтобы вы срочно приехали…

Дальше Яли не слушает, судорожно соображая, куда, когда, как ехать. Он говорит звонившему, что приедет и выключает телефон, дрожащими руками, попадая на кнопку с десятого раза. Поднимает взгляд на Франа, а альфа – вопросительно – на него.

– Собирайся, едем, – скомандывает Франкард. Яли собирается возразить про такси, но альфа опережает: – Ты не найдешь транспорт быстрее.

Он надевает плащ, путаясь в рукавах, обувь и вылетает из квартиры, ожидая, пока Фран закроет квартиру и догонит его. Лифт едет поразительно медленно. За это время Яли успевает построить сотню теорий о том, что могло случится с папой. А если попал в аварию по пути сюда? А если у него диабет или что-то, что вызвано лишним весом и ему стало плохо? А если что-то серьезнее, и он в критическом состоянии? Просили же приехать срочно…

Сколько бы они не ссорились, это не отменяет того факта, что Рейни – его папа.

По пути в больницу он не находит себе места, вертится на сидении, оглядывается по сторонам. Фран замечает это, и остановившись на светофоре, сжимает его ладонь в своей. Яли переводит на него взгляд, после на руку. Тепло. Он наконец выдыхает, немного успокаиваясь. Фран продолжает вести машину, ловко управляясь одной рукой. Эта безмолвная поддержка действует лучше любых успокоительных препаратов. Он не один. И не будет один. Даже если с папой случится непоправимое.

Паника накатывает с новой силой уже у самой Центральной городской больницы. Ее высокие стены из белого камня, украшенные барельефами, ассоциируются напрямую с болезнями. На регистратуре их пропускают быстро, уточнив, кто они и отметив в списке. У нужной палаты их останавливает врач.

– Я Яли Тиллъ из четвертого уровня, – говорит он, а мужчина преклонных лет в форменном костюме кивает и хмурит кустисто-сивые брови. Сверяет что-то с электронным экраном на запястье, а после снова кивает.

– Пройдемте, – рукой врач указывает на противоположные двери. По табличке Яли понимает, что это личный кабинет.

Оказавшись в небольшой светлой комнатке со столом и несколькими шкафами, он напрягается. Собирается с силами спросить – что произошло, но доктор опережает:

– У Рейни Локкъ язва желудка. Вам известно, чем он питался? Его неправильный режим привел к гастриту, но он не обратился к специалисту. Теперь ему нужно лечение.

– Я заплачу за лечение, давайте оформим, – Фран в стороне достает с кармана телефон, видимо, собираясь переводить деньги с электронной карты на счет больницы. Яли с благодарностью ему кивает – он совсем забыл взять денежные средства.

– Вы родственник? – обращается седой мужчина к Франу. Пауза.

– Он отец моего мужа, – отвечает за него Яли, а врач кивает и подает планшет с документом.

– Вот тут распишитесь, а на этот счет перевести вот эту сумму, – объясняет попутно тот. – Ваша подпись нужна, как согласие родственника с более высоким баллом репутации. Если вы ее не поставите, мы откажемся лечить пациента с репутацией меньше тридцати баллов. Таковы правила.

– Конечно, я понимаю, – соглашается Яли и ставит отпечаток пальца в указанное место – вскоре там появляется личный узор подписи. После Фран переводит указанную сумму, и они выходят. Язва – не смертельно, если вовремя взяться ее лечить.

В сопровождении медбрата, Яли пропускают в палату, где лежит папа. Рейни скомканно приветствует, отводя взгляд. Видно – ему нехорошо. А если бы Яли не получил высокий балл, если бы не расписался в том документе – папу бы бросили умирать от внутреннего кровотечения? А как только денежки перевели, так и забегали вокруг папы работники больницы. Сразу и в лучшую палату переводят, и лекарства дают.

Вот она, Система Директории и ее реалии. Без денег и, главное, репутации – ты никто. Меньше тридцати баллов – и тебя не примут на большинство работ. Пути закрыты. Как в высшие учебные заведения, так и в элитные, доступные «четвертым», торгово-развлекательные центры.

С папой разговор так и не завязался. Рейни сейчас не до диалогов. Да и выглядел он виновато для своего заносчивого характера. Яли посидел рядом, подержал его руку, выражая так поддержку – этому жесту он научился у Франа буквально сегодня. Да и все на том.

Франкарда Яли обнаруживает в коридоре, в одним из кресел. Альфа поднимается, идет навстречу.

– Что там?

– Он, как всегда, слишком горделив, чтобы признать, что ему нужна помощь. Но ничего, лучше, чем могло бы быть, – Яли слегка улыбается, ощутив боль внизу живота, прострелившую спазмом. – Черт. Совсем забыл. Зайдем по пути в аптеку?

– Тут есть, – альфа переменяется в лице, видимо, по усилившемуся запаху Яли понимая, что именно нужно купить.

Пока он ждет на улице у машины, ему становится хуже. Он косится на вывеску прибольничного отеля. Темно – уже ночь. Яли старается отвлечься на небо, застланное извечными облаками, искусственно нагнанными. Где-то за ними луна – но ему видно только светлое пятно. Новый спазм боли заставляет скрутиться и схватиться руками за живот, присесть. Но теперь спазм отдает чем-то, смутно напоминающим возбуждение. Он оглядывается на проходящих мимо людей с опаской: быть изнасилованным кем попало такая себе перспектива. Вот если бы вместо «кем попало» был Фран, тогда уже другое дело…

Яли застает себя с полном слюней ртом – стоило подумать о кое-ком в обнаженном виде, как железы начали вырабатывать слюну. Дурной омежьий организм! Наверняка, там уже белье от смазки промокло. Или нет – рано. Яли впервые забывает выпить таблетку до прихода течки.

Фран приседает рядом, а волна его запаха напрочь выбивает воздух из легких. Яли старается не вдыхать. Он знает, что потерять сейчас контроль – легче простого. Он хватает пачку таблеток из рук Франа, выдавливает одну для начала и кладет в рот. Альфа откручивает купленную для него воду. Яли запивает, жадными глотками – слишком жарко. В лицо. Да и не только. Все тело горит.

Он осторожно поднимается, замечая, что таблетка начинает действовать сразу. Значит, дорогая. От дешевых эффекта ждать полчаса. Фран уже собирается садиться в машину, когда Яли произносит:

– Я хочу переночевать в отеле, – и кивает в сторону яркой вывески. – Дома Элайзер… не хочется его видеть, особенно сейчас. И так плохо.

– Я не оставлю тебя тут одного, – оспаривает альфа твердым тоном.

– Со мной ничего не случится, я выпью еще таблетку.

– Нет.

– Окей, пошли вместе, но домой я не поеду, – Яли капризничает, как может. Течка – еще хуже беременности. Иногда такого захочется, что у самого волосы дыбом встают. И не только волосы…

Но он-то знает, что его нехотение ехать домой связано с тем, что он боится проколоться перед Элайзером. Вдруг ему снесет крышу? Как он объяснит потом, почему посреди ночи забрался на их постель, точнее, на Франа? Всякое может случится. Тут – безопаснее.

Альфа тяжело вздыхает и закрывает машину. Они вместе идут в отель, где Фран снимает номер на две комнаты с двумя отдельными кроватями. Предусмотрительно.

Яли благодарен ему за эту сдержанность. Фран ни разу не попытался прикоснуться, намекнуть – или напрямую взять и нагнуть, как он умеет. Видно, альфе некомфортно рядом с течным омегой. Пусть, симптомы и запах частично подавила таблетка, Яли все равно испускает феромоны. И это только начало. Дальше будет хуже.

Номер оказывается просторным. И правда, две комнаты, разделенные дверью, которую можно закрыть, если что.

– Я написал Элайзеру, что мы остаемся в больнице с Рейни, – бросает альфа через плечо, снимая верхнюю одежду.

Яли следует его примеру. Снова жарковато. Открыть бы окно. Или в душ. Да, лучше в душ. Включить ледяную, остудить пыл и не думать – только не думать об этой широкой спине Франа и о том, какая она симпатичная под одеждой. Не думать же! Черт…

Он отворачивается. Идет во вторую комнату, проверяя замок на двери. Даже отсюда ему слышится запах мяты. Кажется, за время, проведенное рядом с альфой, аромат уцепился намертво. Яли весь им пропах: и близости не нужно, чтобы удержать эти мятные нотки на одежде и волосах. Или ему мерещится.

Он поправляет свитер. В животе дискомфорт и тепло, кольцо мышц слегка пульсирует. Хочется пить. Но в остальном он чувствует себя терпимо.

Обладатель мятного запаха подходит опасно близко. Яли задерживает взгляд на его четко выделенном кадыке, игнорируя желание посмотреть на губы. Сглатывает синхронно с Франом. Заминается на месте, сжимая в кулаки края вязаного свитера.

– Хочешь есть? Что-то принести? – спрашивает альфа. И только по тону голоса Яли понимает: тому действительно сложно находиться с ним в одном помещении. Но альфа терпит и это стоит уважения.

Не такой уж Франкард и ублюдок, если разобраться.

Альфа проходит в комнату, оглядываясь. Кладет на тумбочку таблетки и ту самую бутылку с водой.

– Пойду, закажу себе другой номер, – говорит Фран, избегая смотреть на него. По аромату мяты – сильному и неспокойному – понятно, что чувствует сейчас альфа.

Яли качает головой. Подходит. Мысль, что он останется в чужих стенах один, страшит, как никогда прежде.

– Останься, – просит, хватая и удерживая Франа за рукав одежды.

– Ты издеваешься? – рычит сквозь зубы альфа, глядя из-под лба и вдыхая воздух расширенными ноздрями.

– А говорил, что умеешь сдерживаться, – усмехается Яли, напрочь забывая о безопасности. И облизывает при этом верхнюю губу – пересохли. Только потом осознает, что его действия выглядели, как призыв. Он-то выпил таблетку, но Фран – нет.

– То есть, я имел в виду, то есть, – повторяется, стараясь исправить ситуацию, – просто останься, в соседней комнате, мне страшно одному, а не… а не… а впрочем, знаешь, пошло оно все к чертям собачьим! – и с разгона вцепляется в воротник рубашки альфы, больно стукаясь челюстью о его челюсть.

Во рту привкус крови – как бы не выбить зуб. Но Яли уже все равно. Он целует с напором, перебираясь руками на шею, после – к затылку и в волосы. Оторваться от таких притягательных губ не выходит. Яли четко осознает, что делает. И еще четче – он этого хочет.

«Прощай, здравый рассудок. Я придушу себя за это. Но это будет потом, а сейчас…» – он уступает лидерство Франу. Позволяет прижать себя к стене, шарить руками по телу, задирать одежду, и при этом так целовать – что внизу живота сводит от невыносимого желания.

Яли помогает стащить с себя кофту, только на мгновение разрывая поцелуй. Он дергает за пуговицы на его рубашке, пытаясь расстегнуть, но пальцы не слушаются. Рвано, резко. Фран перебирается руками с его оголенной спины на ягодицы, сжимая через ткань брюк. Сильно. О, как Яли не хватало этого! Он невольно закатывает глаза и стонет, и звук тонет в поцелуе.

Быстро, несдержанно, ярко.

Яли теряет контроль. Никакие таблетки неспособны заблокировать безумную тягу. Он запрокидывает голову, ударяясь ею о стену, но легкая боль теряется в спектре ощущений. Особенно, когда Фран забирается руками под ткань, приспускает мешающую одежду. Оглаживает ягодицы, разводит их и проникает сразу двумя пальцами. Яли охает, чувствуя поступательные движения внутри. Он почти сразу привыкает и уже поддается навстречу, ощущая себя развратным донельзя, но этот факт его не смущает.

До Яли долетает звук хлюпанья – наверняка, природная смазка, которая должна выделяться в обильном количестве. При одной мысли что скоро место пальцев займет большой член Франа, живот сводит в болезненных судорогах. Он так сильно этого хочет, что готов умолять любыми способами.

Яли прогибается в пояснице, льнет, наслаждается. Целует альфу, целует взахлеб, после отстраняется и впивается зубами в плечо – оставляет «метки». Следы принадлежности, которые так обожает рассматривать, получать и делать. Фран тяжело дышит ему в висок, кажется – еле сдерживается. И Яли намекает: пора, делай со мной, что хочешь. Без слов – языком тела. Но Фран так же молча оспаривает, продолжая растягивать пальцами и целовать-покусывать шею. Яли подставляется под такую обожаемую ласку, жмурится, стонет. Но ему мало. Мало засосов. Мало пальцев. Он хочет полноценного соития. Именно с этим альфой. Только с ним, и ни с кем более.

И Фран разворачивает его, прижимая грудью к стене, заставляет выпятить задницу. Снова сжимает ягодицы, разводит, нетерпеливо проталкивая головку члена внутрь. Яли поддается назад – желает поскорее ощутить его на всю длину. Фран понимает его без слов, проникая несколькими толчками до упора. Яли задыхается, широко раскрыв глаза.

Это и правда происходит.

Это не сон.

Он с Франкардом… Но мысли сбиваются – Фран начинает двигаться. Запах гуще, дыхание – громче. Фран сжимает его бедра руками, придерживает, не позволяя передумать. Прижимается сзади, губами к плечу – кусает, до крови, будто хочет пометить, сделать своим навсегда.

Яли опирается руками о стену, скользит ладонями, пытаясь зацепиться. Но поверхность под пальцами ровная. Он скребет ногтями, желая поскорее загнать эти ногти в спину альфе, но поза далеко не подходящая.

Движения, резче, глубже, быстрее – Яли теряется в ощущениях, отдаваясь полностью. Течка берет верх, он теряет контроль над разумом, мир вокруг плавится-горит. Последние толчки почти грубые, жесткие – и альфа кончает первым, а следом за ним – Яли. Мир вокруг погружается в темноту комнаты. И только ощущение распирания в анусе приводит в чувства.

Узел.

Ноги подкашиваются, прогибаются в коленях. Мышцы дрожат – он не знает, сколько времени стоит в этой позе, но новая волна сладко-томительной судороги прошибает, прокатываясь по нервным окончаниям и в голову. Руки окончательно соскальзывают со стены, но безвольно обвиснуть ему не позволяет Фран, удерживая рукой под грудь.

Следующие положенные для вязки десять минут проходят, как в небытие.

Яли приходит в себя, когда кожа соприкасается с холодными простынями – Фран перенес его на кровать. Он загнанно дышит, его сушит, лицо – да и все тело – покрылось испариной. Он вытирает ладонью лоб, глаза, на губах – соленый привкус. Хочется пить. Но наряду с этой жаждой возникает другая. Точно. Течка же.

Это только начало.

Откуда-то берутся силы, и он приподнимается на локтях, пересекаясь взглядом с Франом. Тот все это время рассматривал его: голого, в поте, сперме и смазке. И есть в осознании этого что-то глубоко интимное. Яли усмехается и одними глазами призывает альфу к себе. А когда тот склоняется над ним, он обвивает его шею руками и прикасается губами к губам. Пальцы скользят по липкой коже, чертят дорожки. С нажимом – ногтями. Чем больше следов, тем лучше. Яли отстраняется. Глаза в глаза. Он усмехается самой соблазнительной из усмешек и шепчет:

– Продолжим?..

========== Глава 11. Безысходность ==========

С приездом Айрона скрываться стало сложнее. Если раньше у Яли было алиби в виде больного папы, рядом с которым он, будто бы, оставался на ночь, а у Франа – работа, то теперь…

Айрон требует от него максимум внимания. Если бы Яли был параноиком, решил бы, что муж следит. Или догадывается, что Яли «ходит налево». Правда, о том, что «налево» находится в соседней спальне, Айрон навряд ли бы догадался.

Яли домывает посуду, складывая и сортируя. Он понятия не имеет, как теперь жить. Да, он отказался от лжи себе, перестал притворяться и принял свои чувства к Франу, но это все только усложняет ситуацию. Было бы лучше, если бы он сдержался. Пусть, был бы несчастен. Это не так убивает, как мысли о том, что он предал собственные принципы.

«Окей, раньше я наследовал только брата. Теперь – отца. Осталось разжиреть и стать злостным ненавистником, как папа, и картинка сложится полностью. Боги, я не имел права это делать… но с другой стороны, продолжать врать себе, уверяя, что Фран ублюдок и он мне противен, когда все наоборот – тоже такой себе вариант. Сложно. Отказаться от Франа я уже не могу. Да и он от меня. Но что нам остается? Вечно прятаться под носом у близких? А когда у меня будут дети? Я тоже буду их обманывать, как Элайзер своих, подставляя их на опасность быть наказанными за мои грехи? Да я ничем не отличаюсь от Элайза», – он грузит себя уже который день.

С времен течки и месяца не прошло, а он уже не выдерживает. Жить в притворстве – невыносимо. Возможно, теперь он чуточку лучше понимает Элайзера. Тот, кажется, так и говорил – «Попробовав быть с тем, кто меня любит, я уже не смог остановиться. Это как наркотик», – и Яли подписался бы под каждым словом.

Вероятно, Элайзер тоже до сих пор мечется туда-обратно. Да, Яли не понять в полной мере «такого рода» любовь между папой и сыном. Но и винить старшего омегу в этом он перестал. Какой толк судить, если он сам поступает не лучше?

Если очень сильно боишься – однажды твой страх станет явью.

А в остальном… времена идут, человек меняется. Принципы – тоже дело не вечное. Помнится, в детстве он был твердо уверен, что вырастет тихим и ласковым омегой. И какой он теперь? Явно далек от идеала.

Идеальность – штука весьма недосягаемая. Образы, навязанные властями Директории, многих побуждают страдать от осознания, что они недостаточно хороши. Отсюда – низкая самооценка и лишняя нервотрепка. Яли осознает теперь, что и он стремился к идеалу. Быть послушным, не выделяться, не изменять мужу, рожать детей. Выглядеть так, как говорят, вести себя соответственно, работать там, где дают больше баллов репутации, но платят копейки. Он всю жизнь заставлял себя делать то, что не хотелось, под страхом быть пойманным и осужденным на подземный город. Теперь ему и подземный город не страшен.

Он и так живет в аду.

А когда-то эта семья показалась ему примерной. Почти что идеальной – квартира же подобна райскому месту. Только рай оказался выдуманным – он сам идеализировал его, сам разукрасил.

Самовыдуманный рай.

«Идеально» не существует. А стремиться к несуществующему – все равно, что тратить жизнь зря.

– Грустишь? – Фран неожиданно оказывается позади. От него веет свежестью улицы и дождем. А еще мятой, успокаивающе-любимой мятой.

Яли оборачивается, наскоро вытирая руки о белый фартук. И тут же попадает в объятья. Приглушенно охает Франу в плечо и обнимает его в ответ. Черные волосы и правда взмокшие: значит, альфа опять гулял после работы по улице, вместо приехать сразу. Интересно, о чем тот думает во время таких прогулок?

– С чего ты взял, что я грущу? – Яли улыбается и трется носом о ткань рубашки Франа. – Все нормально. Просто мыл посуду. Мне нужно кое-что тебе сказать…

– Разговоры на потом, – усмехается альфа в ответ и прикасается ладонью к его лицу. Яли склоняет голову, следуя прикосновению и желая ощутить мимолетную ласку подольше. Запомнить мягкость рук. Ему почему-то кажется, что их «маленькая сказка» скоро кончится, и ее финал будет далеко не счастливым.

Но Фран отгоняет тучные мысли одним лишь поцелуем. Мягким, ненавязчивым. Яли на секунду теряет самообладание, а в следующую альфа подхватывает его под ягодицы, разворачивает и усаживает на кухонный стол, продолжая при этом целовать. Яли улавливает его желание по запаху: усилившемуся, заигравшему острыми нотками. Он обвивает шею альфы руками, прижимая ближе, удерживая. И только приглушенные капли воды с крана напоминают ему, что он дома и надо бы осторожничать.

– Скоро вернется Айрон, – шепчет он, но Фран игнорирует и перебирается на излюбленную шею. – Нет, стоп-стоп, только не оставляй опять засосов, я в прошлый раз елевыпутался, – быстро тараторит он, вмиг остужаясь, и отпихивает альфу от себя. Но тот все равно умудряется укусить, тут же расцеловывая кожу.

– Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, – в ответ сквозь зубы.

– Это невозможно, ты же знаешь, – Яли кривится, как что кислое проглотил. – Давай сегодня я скажу нашим, что еду навестить папу, его же только выписали. А ты… придумай что-то, на работу типа уйди, или к новому другу на день рождения, – предлагает он, заглядывая Франу в глаза. Перемещает ладони на его лицо, гладит и добавляет, наклоняясь ближе: – Я тоже тебя хочу.

После этих слов, Фран как с цепи срывается. Целует с напором, а руками недвузначно сжимает ягодицы. Оттягивает резинку домашних штанов вместе с бельем, пробирается к расселине, а Яли прогибается, неровно выдыхая ему в губы. И только стук входной двери и шаги в гостиной заставляют молниеносно оторваться друг от друга.

Яли поправляет одежду, завязывает обратно фартук, оттягивает свитер вниз. И к недомытой посуде. Включает воду, надеясь, что щеки перестанут гореть до того, как сюда заглянет Айрон или Элайзер.

Он косит взглядом в сторону, где Фран открывает дверь на балкон с телефоном в руках. Притворяется, что ему кто-то звонит. Или правда звонит, но Яли не слышал за стуком сердца в ушах вибрации звонка.

– А где папа? – на кухню заходит Айрон, подходя ближе, а Яли молит всех Богов, чтобы тот не услышал на нем запах своего отца.

– Не знаю, – как можно непринужденнее произносит Яли, пытаясь при этом припевать. А в руках уже минут пять одна и та же чашка – он скоро в ней дыру протрет. Сам он вслушивается в голос Франа на балконе: кажется, тот и правда с кем-то говорит.

–…Сейчас? Хорошо. Я приеду, – Франкард выходит, закрывая за собой стеклянную дверь. Альфа оглядывается, задерживая взгляд на Яли. Кивает. – Мне нужно забрать документы, буду поздно, – и уходит.

Айрон начинает что-то рассказывать, усевшись за стол со скомканной скатертью. Яли только сейчас замечает эту деталь, поспешно расправляя ткань мокрыми руками, от чего та липнет к пальцам. Он упорно слышит только шорох в гостиной, а после – хлопок двери. Слова Айрона остаются неуслышанными.

– Не люблю этот стол, – кивает Айрон после долгой паузы. – Он напоминает мне о кое-каком событии.

– Да? – отыгрывает удивление Яли, внутренне сжавшись: о чем это? – Впрочем, знаешь, нам нужно поговорить. Серьезно поговорить, – уточняет он, закручивая кран и поворачиваясь. Айрон выжидающе на него смотрит. – Мне надоело притворяться, что я не в курсе. Я знаю про Элайзера и Рида, твой папа сам мне рассказал после того, как я застал их.

Айрон размеренно кивает, будто это и ожидал услышать:

– Рано или поздно ты бы узнал, – и выглядит при этом так безэмоционально, что Яли догадывается: Айрону больно. Муж всегда так делает, когда речь идет о чем-то, что причинило ему вред в прошлом. – Ну, если, конечно, он сказал тебе правдивую версию. Он лжет чаще, чем вдыхает воздух, – Айрон кривится, а Яли впервые видит такое отвращение на его лице. – Что? Удивлен? Да, я не могу его терпеть. Приходится. К сожалению, он мой папа. Но я надеюсь, что его ген слабоумия не передался ни мне, ни Оливеру. Мне кажется, этот ребенок родится с дефектами. А у Оливера проблема с сердцем, ему делали пересадку, знал? Все из-за него. И думаешь, этот после угомонился, признал свою вину? Ага, конечно, – Айрон раздраженно сжимает руку в кулак, будто собираясь ударить ею по столу, но передумывая. – Он продолжает разрушать наши жизни.

Яли молчит, попросту не зная, что на это сказать. Муж редко с ним откровенничает. Тем более, настолько. Видно, что ему неудобно это рассказывать и местами стыдно. Но Айрон не останавливается.

– Мне было лет семь, когда папа познакомил нас со старшим братом. Я радовался, что у меня появился еще один брат. Он был добрым и приносил нам с Оливером подарки. Часто гостил у нас. Тогда ни я, ни отец, не догадывались. Отец даже пытался относиться к нему, как к нам, принять в семью, как приемного сына. Пхах, – Айрон запинается, подносит руку к лицу, дергано потирая лоб и жмурясь. – Черт. Это сложнее, чем я думал… Но раз ты мой супруг, то должен знать все. Надо было сразу тебе рассказать, – альфа убирает руку от лица и снова зажимает в кулак. Яли садится на соседний стул и внимательно смотрит. Но не в глаза, а на красный след от трения на лбу, после – на золотистые волосы. – В двенадцать… Нет, в тринадцать, да, это было тогда. Зима, помню… не важно. Я прихожу домой со школы раньше, намного раньше, и слышу на кухне какие-то звуки. Не помню, о чем я думал, но взял и, это, заглянул, дурак… а там, папа и Рид. Прямо на этом столе. Голые… ну ты понял, что. Они меня не видели, но я после этого не мог есть за столом со всеми. Постоянно вспоминал, – альфа останавливается, а взгляд его делается стеклянным. Наверняка, снова вспомнил ярко отпечатавшуюся в памяти сцену греховного соития.

– Тогда меня поддержал отец. Он стал уделять мне больше времени, брать с собой на работу, покупал мне все, что я хотел. Поэтому я безмерно его уважаю. Он для меня лучший человек в мире. Когда больно ему, он не вымещает злобу на других, а скрывает состояние, продолжая притворяться, будто бы все нормально. Отец очень сильный. Мне кажется, в душе он глубоко несчастен. И все из-за этого… не могу иногда называть это мерзкое существо папой. Я искренне его ненавижу. Из-за него я… по этой, по кривой вниз. Я был мелким и хотел найти оправдание папиным действиям. Влез в круг инакомыслящих, вбил себе в голову, что папа просто против строгости Системы и таким образом выражает протест, но теперь я понимаю, что он падший, а не инакомыслящий. Он винит всех и вся, а не видит, что виновник – он сам. А я, я теперь погряз в дерьме, и уже все, не выбраться.

Молчание. Айрон резковато встает, ножки стула скребут по полу. Альфа отходит, включает воду. Набирает чайник, делая вид, что только что рассказал простое воспоминание о детстве, а не то, от чего можно сойти с ума.

Айрон наверняка ненавидит измены. Его папа разрушил ему детство своими похождениями. А теперь и Яли – законный супруг – ему изменяет.

Яли же обещал, обещал себе, что не будет. Обещал быть верным. Но буквально полчаса назад, на этом же столе, он целовался с Франом. А если бы Айрон вернулся часом позднее, они бы и любовью занялись тут же.

«Какая же я тварь», – с горечью осознает он, закрывая лицо руками. Тяжело. Дышать тяжело. Ком в горле душит.

Ему жаль, что так получилось. Жаль, что он настолько слаб характером, что сумел нарушить все внутренние запреты, следуя желаниям и чувствам. Но что теперь остается? Сказать правду? Добить? Или продолжить обманывать, а добить через года?

Исход один.

Значит – сказать. Прямо сейчас.

– Мне пришло сообщение из больницы о твоей беременности, это правда, ты носишь дитя? – спрашивает Айрон первым. Яли задерживает дыхание.

Из лжи никогда не выходит хорошего.

Хватит притворяться.

Просто хватит.

– Он не твой, – признается Яли и выдыхает. Будь что будет.

– Я знаю, не глупый, там срок четыре недели. Тогда я был на учебе, – чрезвычайно спокойно говорит Айрон. Даже… безразлично. И тут Яли не может его понять.

Альфа ставит на стол чашки в которые кидает по пакетику чая и заливает водой. Выражение лица – как обычно. Руки не дрожат, губы не сжаты, как бывает, когда муж злиться или вне себя от эмоций. Айрон только что признал, что ребенок – не его, и при этом спокоен донельзя. Ему все равно? Но… почему?

Последнее он невольно говорит вслух – шепотом. Айрон обращает на него внимание, хмурится на миг, а потом отвечает:

– И это тоже я должен был рассказать сначала. Тебя не удивило то, как быстро я сделал тебе предложение, и вообще, что среди омег с высокой репутацией выбрал тебя? Нет? Обычно люди притираются друг к другу месяцами, годами, а потом вступают в брак.

– К чему ты клонишь? – Яли гипнотизирует чашки взглядом и почему-то думает, что там – яд. Иного объяснения обреченному спокойствию Айрона он не находит.

– Я знал, что ты любовник моего отца задолго до нашего знакомства, – прямо отвечает Айрон и пожимает при этом плечами, отпивая из своей чашки. Яли застывает с открытым ртом. – Раньше я пытался разлучить папу со старшим братом, но у меня ничего не вышло. А потом, когда узнал, что отец рискует, тайно встречаясь с тобой… Я не хотел, чтобы он попал в тюрьму. Он не заслуживает этого. Я сказал ему тогда, что знаю, видел его с омегой, но он не прекратил, сказал, что не может тебя бросить. Тогда мне пришлось послать тебе сообщение с анонимного чата, о том, что у отца семья, – снова пожимает плечами Айрон.

– Так это был ты?.. – восклицает Яли, а перед глазами то самое роковое сообщение, перечеркнувшее месяц счастья.

– Да, а что мне оставалось делать? Отец потерял разум, он не ночевал дома, я боялся, что его вот-вот раскроют и увезут в подземный город, а нас с братом – понизят в уровне. Оливер не смог бы учиться в колледже, а я – в университете и работать, получая хорошую зарплату. Моя семья оказалась бы в опасности.

– Но ты, черт возьми, вступил со мной в брак! – негодует Яли, вскакивая со стула.

– Знаешь, что собирался сделать отец? Он не сказал тебе, нет?.. Он собирался сдать папу, ради жизни с тобой, собирался подставить нас всех. Он хотел добиться развода и вступить в брак с тобой! Ему было плевать на все, на понижение в уровне, на потерю репутации, дома и работы! На все! – Айрон повышает голос, становится агрессивнее, его запах – колючий. – Он свихнулся на тебе. Мне пришлось сделать все возможное, чтобы оградить тебя от него. И да, брак – лучший способ. Зато теперь наша семья целая, и… да черт, ты не представляешь, я не мог заставить себя притворяться хорошим мужем. Перед тем, как спать с тобой, я напивался до отключки разума, потому что… Я не выдерживаю, у меня едет крыша. И знаешь, что самое ироничное? Все мои старания зря. Вы продолжаете трахаться, и ты от него залетел. Да, отец будет рад, у него будет кровный ребенок, о котором он так мечтал. Но… ты хоть понимаешь, чем рискуешь? Почему вы все такие эгоисты, скажи мне?!

Хлопок входной двери и поворот замка заставляет Айрона замолчать. Яли пользуется моментом, выскакивая из комнаты и чуть не сбивая Элайзера с ног.

– Вы что, поссорились? – в спину от старшего омеги.

Но Яли игнорирует, закрываясь в ванной, и прислоняясь спиной к двери.

Сердце ломает ребра бешеным стуком. Он хватает ртом воздух, а в голове только одно: если бы он не согласился на брак с Айроном, то был бы сейчас супругом Франа. А все из-за глупых обид. Он не попытался понять Франа, не спрашивал у него, о чем тот думал, что собирался делать, не выслушал, хотя альфа не раз пытался ему что-то рассказать. Если бы Яли поумерил свой пыл и доверился Франу, сейчас они были бы в счастливом браке, пусть и на уровне «третьих», а не «четвертых». И их сын называл бы отцом того, кто им и является, и рос бы в нормальной семье, а не в окружении лжи-измен.

И ему правда хочется плакать, но он не может. Вжимается спиной в поверхность двери и давится комом.

***

Когда он выходит, более-менее успокоившись, Айрона уже нет. Яли морально вымотан – ничего не хочется. Особенно, жить дальше.

На кухне – слышно – хозяйничает Элайзер, который, скорее всего, не в курсе произошедшего.

«Мы с вами очень похожи», – мысленно обращается он к омеге. – «Оба носим под сердцем дитя и оба не от законных мужей».

Перед дверью на кухню он останавливается, чтобы поправить прическу и одежду, но так и остается на месте, услышав негромкий голос Элайзера:

– …Ты же понимаешь, что я не могу, – кажется, омега говорит по телефону. Яли заглядывает в дверной проем и убеждается, что так оно и есть. – Послушай… Нам нужно прекратить, и, да, да, на этот раз окончательно, нет, не говори таких вещей. Ты не любишь меня, ты не можешь меня любить, давай, нет, не приезжай, только попробуй приехать! – быстрый говор без перебоев, в ладонь, приложенную к губам. Омега украдкой косится на дверь, и, видно, замечает Яли. – Ой… я, – и быстро выключает, заметно нервничая. Элайзер прячет телефон за спину, после перекладывает в карман дергаными движениями, как пойманный на горячем.

Яли пожимает плечами, переводя взгляд на остывший чай в чашках. Замечает белую скатерть, помятую с одной стороны. Проходит дальше.

Как Элайзеру удается сохранять здравый рассудок в подобной ситуации и при этом притворяться жизнерадостным? Яли бы на его месте с ума сошел.

– Знаете, что? – говорит Яли, привлекая внимание омеги. – Я люблю вашего мужа.

Вот так – прямо в глаза. После сказанного ему становится легче. Как груз с плеч. А вот Элайзер, кажется, шокирован.

– Это… это, что это меняет? – заикается старший омега, стряхивая невидимую пыль с фартука. Подводит голову. Глаза расширены, а на лице недоумение. – Фран не ответит тебе взаимностью, – Элайзер качает головой, будто бы с сочувствием. – Он вообще не умеет любить.

– Ошибаетесь, – говорит Яли без выражения. – Помните, вы говорили, что он пропадает ночами? Говорили, что у него «кто-то» есть? Так вот. «Кто-то» – я. Фран мой любовник. Бывший, теперешний и… будущий.

– Вот как, – поджимает губы Элайзер, бледнея. Убирает трясущимися руками волосы с лица, а в глазах появляются слезы.

Яли смотрит на него и впервые сдерживает все те слова, которые выплескивал, как кислоту, при любом их разговоре. Элайзер же дергано улыбается, как будто борется с желанием искривить губы в гримасе горечи, но притворная радость побеждает. Так правдоподобно скрывать чувства за маской не каждый сможет.

Элайзер, которого наверняка разъедают изнутри собственные ошибки, продолжает улыбаться и быть добрым со всеми. И в некоторой степени Яли становится жаль его: муж и дети его ненавидят. Наверняка, единственный, кому нужен Элайз – это Рид. И то, им уж точно не быть парой.

Да, пожалуй, Яли бы точно свихнулся на его месте.

Понятно теперь, почему несмотря на всю внешнюю активность и улыбчивость, взгляд Элайзера стеклянно-пустой.

Возможно, именно Фран подтолкнул омегу в объятья другого. Нет наказания мучительнее, чем безразличие дорогого сердцу человека. Похоже, Элайз искал понимания и любви, пусть нестандартной. Одним Богам известно, через что прошел старший омега. Но не сломался же – улыбается, как заведенная искореженная игрушка.

– Простите меня, – нарушает тишину Яли. – За все. В первую очередь за связь с Франом и за то, что сказал это так резко. И… я не имел права осуждать вас, когда сам…

– Не нужно, милый, – Элайзер моргает и слезы скатываются к его подбородку. – Наш с ним брак разрушился задолго до твоего появления. Это было необратимо. Не могу сказать, кто из нас виноват больше, – его голос почти не дрожит. Омега мнет руки и смотрит мимо, куда-то в одну точку, а из глаз продолжают катится слезы. – Франкард столько раз говорил мне остановиться. И я останавливался, но на время. Проходил месяц, год или несколько, и мы с Ридом срывались снова. Не знаю, как объяснить, и не знаю, поймешь ли ты… меня ломает, когда я не с ним, – и Элайзер закрывает рот рукой, вздрагивая, как будто сказал что-то лишнее. Или личное. – То есть, я люблю Франа, по крайней мере, заставляю себя так думать, то есть… это сложно.

Яли набирает воду в стакан, подавая омеге. Элайзер берет стакан обеими руками – а жидкость в нем трясется и расходится кругами.

– Даже когда я узнал, кем, – омега запинается и выпивает залпом до дна. – Кем мне приходится, – вытирает лицо рукавом, – Рид, я не смог… то есть, да, сначала да, после этого я избегал его восемь лет. Или нет, семь, да, восемь. Я не знал, что тогда делать, как поступить, – всхлип, – а Франкарду было так же все равно, только после ко всему добавилось отвращение. Я думал, что сойду с ума, – Элайзер произносит это тихо, но с такой болью в голосе, будто говорит это впервые, будто выплескивает. – У нас с Ридом тогда уже был общий ребенок, наш Оливер, а оказалось, что Рид тоже мой… мне до сих пор сложно это произносить. Ты не поверишь, мне хорошо с ним, как с мужчиной. Как бы странно не звучало, ведь я сам же его родил, – шепот переходит на плаксивые нотки, а в голос прорезается дрожь. Элайзер закрывает рот рукой и сильно жмурится. Сдерживает рыдания. Кажется, он на грани нервного срыва.

– Когда я с ним, – омега открывает глаза, но смотрит так же мимо, впечатление – разговаривает сам с собой. – Когда я с ним, я не думаю, кто мы друг другу. Понимаешь, я, я просто запутался, просто хотел выбраться, перестать задыхаться по ночам. А в итоге напутал еще больше, и теперь поздно, не разведешься. Я не отпустил Франа, когда еще можно было. Думал, так надежнее, чтобы дети с отцом росли, – Элайзер понемногу успокаивается и выпивает чуть из второго стакана с водой, предложенного Яли. – Мне легче думать, что я тут ни при чем. Потому что, как только я начну винить себя, то, оно, мне просто не выжить с этим грузом. Поэтому я заставляю себя думать, что его нет, что это виновата судьба. Знаешь, помогает.

Элайз снова пытается улыбнуться, но на этот раз безуспешно.

– Если Рид вам действительно дорог, не отворачивайтесь от него, – Яли произносит это, игнорируя душащий ком. Он подходит и обнимает омегу в знак поддержки, а Элайзер не возражает. – Вы найдете способ быть вместе. Просто… не надо спешить. Подумайте, обсудите с ним. Я недавно сам понял, что поспешные поступки могут стать роковыми. Поэтому, – он запинается, в который раз вспоминая слова Айрона.

– Хорошо, милый, хорошо, я… попробую.

Комментарий к Глава 11. Безысходность

Нарисовала на позапрошлой неделе, но забыла выложить. Яли и Фран https://vk.com/public195572364?z=photo-195572364_457239027%2Falbum-195572364_270928168

========== Глава 12. Над пропастью. Финальная ==========

Темно. Свет выключен. Яли сидит в гостиной на диване, накинув на плечи плед. Но ему не холодно. И спать совсем не хочется. Ранее на кухне он обнаружил недопитую бутылку запрещенного алкоголя, но повторить пример Элайзера не решился. Старший омега давно уж спит – из-за приоткрытой двери в спальню слышится пьяное сопение.

Он не может думать ни о чем, кроме как о фатальной ошибке. Оказывается, Фран всегда старался вытащить их «мы», спасти, а он сам только и делал, что обижался и сбегал. Крайне глупо. По сути, Яли заслужил теперь эти муки. Он сам выбрал брак назло. Неумение прощать и слушать сыграло с ним злую шутку.

Теперь действия Франа до брака кажутся логичными. Тот пытался отговорить его. Возможно, не самым лучшим способом – но единственным действенным: показать, что их связь не разорвана. «Ты слишком мой, чтобы быть с кем-то еще», – так и звучит фраза голосом Франа.

– Ну и что же я наделал?.. – он прижимает к себе колени, обхватив их руками и выдыхает. Если бы не его гребаная импульсивность, сейчас бы было все по-другому.

Поворот ключа в двери заставляет вскочить на ноги. Плед сползает с плеч, но Яли игнорирует это. Айрон вернулся? Или… Он затаивает дыхание в ожидании. Дверь открывается, но в темноте ничего не разобрать, только приглушенные нотки мяты подают сигнал: расслабиться. Щелчок включателя и свет ослепляет – Яли жмурится, глаза слезятся. Сердце стучит учащенно – но это уже не связано с резкой переменой освещения. Фран перед ним какой-то другой: обеспокоенный, волосы взлохмачены и торчат вверх, в глазах неведомый блеск.

Он в несколько шахов преодолевает расстояние между ними и налетает на альфу, вцепляясь в его пальто – влажное от тумана.

– Я люблю тебя, – выдыхает Яли и зарывается лицом в ткань, вдыхая запах на полную грудь. – Ты… столько всего сделал для «нас», а я… Прости, я, впредь я буду делать все возможное… То есть, я хочу быть с тобой.

Фран в ответ обнимает его сильнее и гладит рукой по голове, целуя куда-то в волосы.

– Ты должен знать кое-что, – продолжает Яли, заглядывая в глаза. Отстраняется. – Я сейчас, – он шарит руками по карманах штанов и вынимает искомое. Находит на телефоне именно тот файл и показывает Франу. Альфа внимательно читает, хмурясь. А в следующее мгновение переменяется в лице.

– Четыре недели. Ты знаешь, что это значит?

– Не шути так, – Фран закрывает рот рукой, а та дрожит. Альфа перемещает ладонь выше, к переносице, потирает, наверняка пытаясь скрыть эмоции.

– В анализах не может быть ошибки. Я проверял три раза, медбрат смотрел на меня, как на сумасшедшего, – Яли с ликованием тыкает пальцем в электронный документ. – Вот, там написано, зачатие произошло во время течки. Ну-у? Все еще не веришь мне?

– Это…

Альфа застывает с раскрытым ртом, будто бы пытаясь подобрать слова, а губы его дрожат. Как и руки, которыми он снова потирает лицо, останавливая ладонь на челюсти. Сбитый с толку, шокированный. Или… счастливый?

Вместо ответа Фран обнимает его. Но теперь бережно, осторожно. Запах мяты усиленный. Яли прислоняет голову к его груди и слушает учащенное сердцебиение. Не надо слов, чтобы понять его взволнованность и радость. Они стоят так долго. Настенные часы тикают, напоминая, что время не застыло на месте, в отличии от них самих.

Яли радостно и горько одновременно. Да, теперь он признает свои ошибки. Признает, что любит Франа и хочет быть только его омегой. Однако… что это меняет? Они оба связаны нерушимыми узами с другими людьми. И если брак Франа и Элайзера еще можно расторгнуть, сдав старшего омегу властям, то брак Яли и Айрона – нет. У них нет ни одной причины для расторжения. И даже если бы Айрон тоже захотел разойтись, у них бы не вышло.

Фран отмирает, шепча что-то неразборчивое ему на ухо. А после размыкает руки, поднимает с пола сумку, а с нее достает какие-то бумаги. Яли принимает их. Два листка, одинаковых, и третий – больше. Сейчас только самые важные справки и документы делают в материальном экземпляре, помимо электронного. Тогда это что? Яли вчитывается.

Фран Раллъ, дата-год рождения, округ Этериукок.

Йелль Раллъ, дата-год, округ Этериукок.

Супруги.

Яли удивленно вчитывается. Это то, о чем он подумал?..

– Но это незаконно, – возражает, продолжая читать. – И Этериукок, это же другая страна!

– Это, – альфа указывает на третью бумагу, – разрешение на выезд.

– Фиктивное. Ты знаешь, сколько светит за подделку документов?

– Я все спланировал. Думаешь, я стал бы рисковать твоей жизнью? – успокаивает его Фран, отбирая документы и складывая обратно в сумку. После подходит и приобнимает. – Особенно теперь, когда, – добавляет, и кивает вниз, на живот Яли, при этом смягчаясь в выражении лица. – Доверься мне.

Яли опускает голову. Он так долго старался быть примерным гражданином, повышал репутацию и потратил на нее лучшие годы юности. Так долго скрывал истинные намерения, чтобы не попасть в немилость… а сейчас взять, все бросить и рискнуть?..

Каждый месяц на границах отлавливают около двадцати сбежавших. Очень редко кому удается надолго покинуть территорию Директории. В крайнем случае, их возвращают через месяц – но возвращают же. И сразу в подземелья. Незаконно пересечь границу – худшее из преступлений.

– Доверься, – повторяет Фран. И Яли правда хочется ему верить, но жизнь в этой стране научила его, что за любое нарушение правил – наказание. – Мы поедем туда, где нас не найдут.

Желание возразить застревает в горле. Яли дрожит, смотрит на альфу, после на сумку в стороне. И снова на Франа – а тот тверд в решении. Видно, и правда продумал это все до мелочей. Иначе бы не предлагал.

– Я… давай прямо сейчас, – быстро проговаривает Яли, не давая себе права передумать.

Фран улыбается, тяжело выдохнув.

– Свои вещи я собрал. Возьми самое нужное.

Он кивает в ответ и так же быстро направляется в свою спальню. Вынимает с нижней полки дорожную сумку, бросает туда несколько предметов одежды – любимой. После идет в «комнату для творчества». Он просто не может оставить тут то, на что копил больше года. Швейная машинка. Яли осторожно опускает ее – увесистую – в сумку, жалея, что нельзя забрать манекен и рулон хлопковой ткани – не поместится. Он выгребает из коробок нитки, ножницы, швейное приспособление. Резкими движениями, но при этом стараясь не шуметь. Оглядывает комнату. Прощается.

В гостиной его ждет собранный Фран, а в руках – телефоны. Незнакомые.

– Синхронизируй память со своим, чтобы остались фото, – говорит альфа, поспешно подавая похожий на собственный смартфон Яли. – Если хочешь.

Он достает с кармана свой, быстро перемещая все, что хотелось бы сохранить, на новый. Отмечает, что это умно – ведь по телефону в первую очередь можно отследить беглеца. Яли в последний раз оборачивается на «рай» – и покидает. Он не прощается с папой, с Элайзером, ничего не оставляет Айрону. Просто уходит в неизвестность.

Но уходит с тем, с кем стоит рискнуть всем ради шанса быть вместе.

На улице темно – экран нового телефона показывает ровно четыре ночи. Только фонари освещают пространство. Яли идет за Франом и понимает, что еще может передумать. Но он продолжает идти, с каждым шагом переламывая себя прежнего.

Если постоянно жить в страхе, боясь сделать шаг не туда – ничего не измениться само собой. Страх сковывает. Страх – ограничивает. И ты уже не видишь иных путей, кроме как покориться ему.

Политика запугивания действительно работает. Директория держит людей в страхе. И они, как послушное стадо, следуют, боясь, что если станут отличатся – их пустят на мясо. Яли был и является одним из ягнят. Он тоже следовал Правилам и Дисциплине, тоже прятал яркие мечты в потаенный угол. Но теперь он бежит. Бежит за ограду, надеясь проломить прутья клетки. Именно неизвестность пугает – он или станет прикормкой для жителей подземелий, или вырвется и вдохнет свободы. И за этот один глоток он готов ломать любые преграды.

Яли решительно садится в машину, отмечая, что она не такая. Фран и авто заменил на другое – предусмотрительный. Он оглядывается и замечает на заднем сидении пакеты с продуктами. Слышит хлопок багажника: вещи сложены.

– Уверен? – спрашивает Фран, садясь на место водителя. Альфа пристегивает его ремнем безопасности, после – себя.

– Ты уже пристегнул меня, – нервно смеется Яли, выдавая внутреннее напряжение.

Он шумно сглатывает, умолкая. Авто трогается с места. Поворот – на трассу. Вот и все. Решение принято. Что бы там ни было впереди – главное, заглянуть страху в глаза. И может быть, Яли выйдет победителем.

Фран включает расслабляющую музыку. Молчит. Яли тоже не хочется говорить. Он рассматривает одинаковые бетонные «пейзажи», вспоминая все, что знает об округе Этериукок. Кажется, те земли похожи на здешние оранжереи, где он бывал. Или на зоофермы, зооуголки. Там – господствует живая природа. Тут – город, похожий на бетонную коробку, без единого зеленого островка или деревца. Да, в этом городе, бесспорно, удобно жить. Тут есть все, что нужно человеку для комфортного времяпровождения. Однако… Яли всегда хотелось чего-то большего, чего-то настоящего, созданного не руками человека, а природой.

Благо, их округ – рядом с границей. Полтора часа езды. На трассе почти никого – ночь. Изредка проезжают одинокие машины. Да и все на том.

«А что, если Сая выбросили в подземный город за побег?» – вдруг озаряет его. Он вздрагивает от догадки. Если это правда, тогда Яли полностью наследует судьбу брата. Только… кто знает, вдруг ему удастся убежать? Вдруг в неизведанном Этериукоке – его настоящий рай?

Есть кое-что, что не дает страху полностью заполонить разум. Это – надежда.

– Мы почти на месте, – сообщает Фран охрипшим из-за долгого молчания голосом.

– Если что случится… поцелуй меня, – просит Яли, поворачиваясь. Альфа усмехается, но как-то дергано. Тоже переживает.

Фран притормаживает у обочины, кратко целуя Яли в губы. Исполняет. Отстраняется и произносит хрипло:

– Всегда мечтал это сделать, – на миг его лицо светлеет: от света фар мимо проезжающей машины. – Сбежать.

– Я тоже, неосознанно, – кивает ему Яли и тянется за поцелуем.

Возможно, это последний раз, когда они вместе. Нужно запомнить все. Запахи, привкус, его лицо. Пальцы, голос, оттенок глаз. Яли всматривается, вдыхает, Яли прижимается к любимому и надеется. Надеется, что это – первый день их совместной жизни, а не последний.

И вот граница. Блок-пост. Вооруженные люди в форме, техника. Обе дороги – заблокированы. Яли замечает, как ко вторым вратам подъезжает машина с «красными» номерами – кто-то из «шестых», верхушки общества. Он легонько толкает Франа в бок, кивая туда.

– Если не получится это, сможем?.. – он не договаривает. Человек в одежде военного – черной-черной – останавливает и жестом просит открыть окно.

– Здравствуйте. Ваше разрешение и документы, – грубый голос незнакомца заставляет дрогнуть. Яли напрягается.

Фран отвечает незнакомому и подает листы. Тот хмурится, долго что-то сверяет, а Яли смотрит, как открывают врата для машины с «красными» номерами. Ставни медленно «ползут» вверх. Военный подает листы обратно, смерив их подозревающим взглядом.

– Какова цель пребывания в Сотте? Почему возвращаетесь на родину?

Фран снова отвечает, явно подготовленными заранее фразами. Уж слишком альфа спокоен и уверен. Хорош – чего таить. Яли смотрит на него, и понимает, что этого человека есть за что любить.

Служащий сверяет что-то с экраном. И вдруг там выбивает вместо зеленого желтый. Это – подозрение. Яли обмирает. Вжимается спиной в сиденье.

– Стойте, – грубый тон. – Выйдите из машины.

Яли судорожно ищет выходы.

Нет.

Нет, нет, нет.

Пожалуйста, нет!

– Выйдите из машины! Это приказ.

Фран делает вид, что собирается открыть дверь, но в ту же секунду резко поворачивает руль. Яли подбрасывает от поворота. Он цепляется руками за панель авто. Снова поворот. Боль в локте. Яли ойкает, пытаясь понять, что происходит. Гул сирены. Тревога. Врата перед ними закрываются. Вперед. Авто проскакивает. Скрежет по крыше – зацепило. Оглушающий звук. Машина едет на такой скорости, что по сторонам ничего не видно. Только свет впереди. Фран ловко обгоняет стороной машину с «красными». На трассу. Вперед. Позади – сирена. Все дальше и дальше. Яли задыхается от волнения. Кажется – вот-вот отключится. Сердце стучит так громко, что думать невозможно.

Но постойте же.

Да.

Вышло.

Получилось!

Фран понял его посыл и они проскочили следом за другой машиной. Но Яли не может радоваться. Тревога – сильнее. Наверняка за ними уже едут. Он смотрит на Франа, держась за ушибленный локоть. Альфа так сильно сжимает руки на руле, что костяшки побелели.

– Боги… мы, смогли… – выдавливает, тяжело дыша, Яли.

– У нас двадцать минут, – поспешно бросает в ответ альфа, не отвлекаясь от дороги. Он чуть сбавляет скорость: качество дороги становится хуже и машину трясет. – Пока они оформят разрешение от верхушки на погоню за нами, мы успеем, – успокаивает его Фран, хотя сам – видно – чувствует себя не лучше.

Яли оборачивается назад, в окно. Ничего. Они оторвались так далеко, что и света фар оставшейся позади машины не видно. Светает.

Хоть бы успеть, хоть бы…

Если же нет – их поймают.

Он почти на все сто процентов уверен, что если это случится – Фран возьмет вину на себя. Скажет, мол, это было похищение: украл омегу у сына из ревности. Яли оправдают. Фран же сгниет в тюрьмах подземелья. В худших отсеках. Ведь тот не просто покусился на чужую семью, а и запугал-выкрал беременного омегу, и с ним пересек границу. Это тянет на срок «пожизненно».

А если Яли сам признает вину, то лучше не будет. Да, он тоже попадет в тюрьму – но их разделят. Любовников всегда разделяют. Он не увидит Франа. И сына тоже. Возможно, никогда.

Оба варианта событий ему не нравятся.

Яли хочется надеяться, что завтра он проснется рядом с Франом в их новом доме, а не за решеткой. Хочется – но разум, привыкший к законам Директории, твердит обратное. Он то и дело оборачивается – нет ли за ними погони. Нельзя недооценивать отборных бойцов, которые работают в органах, и их технику.

Эта тревога растет ежеминутно. Яли не выдерживает, и хватается руками за предплечье Франа, прижимаясь поближе и мешая тому водить. Он сильно жмурится и надеется, что они хотя бы разобьются насмерть. Даже смерть лучше, чем возвращение обратно. Если их поймают и докажут вину – а они докажут – попадет и их семьям. Папе, Айрону, малознакомому Оливеру и Элайзеру. Хотя, последнего не жаль. Понижение уровня с четвертого на третий – вот что тем грозит.

За преступления одного расплачивается вся семья.

Местность холмистая, вдалеке – горы. Города уже не видно. Спуски, подъемы, машину так трясет, что кажется – разлетится. И тогда их точно поймают. Авто сделано под реалии города, где дороги без единой ямки. А об этой дороге, давно забытой цивилизацией, и говорить нечего. Они наконец выезжают с долины и оказываются на более-менее открытой части. Вокруг поле. Чуть дальше – зеленеет. Непривычный цвет. Позади никого. Отсюда хорошо видно окружности и солнце у горизонта. Уже совсем светло.

Сквозь гул машины, Яли четко слышит что-то еще. Странный шум. Он пугается. Вдруг – их поймают с неба?..

– Тут протекает река, – объясняет Фран.

– Не искусственная? – Яли выдыхает, вслушиваясь в шум, как оказалось, быстрого потока воды. Фран останавливает машину. – Эй? Что такое?

Вместо ответа тот наклоняется, что-то ищет, и наконец вырывает крохотную коробочку вместе с проводами.

– С ее помощью отслеживаются все машины в Сотте, – говорит Фран и выходит, хлопнув дверью.

Яли выходит тоже, поспешно, останавливаясь в двух шагах от… пропасти. Настоящий обрыв! А там – в глубине – река. Быстрая, наверняка глубокая – темно-синяя. Он изумляется. Вид захватывает. Ему ничуть не страшно зависнуть вот так над пропастью, но Фран его придерживает, будто думает, что Яли может намеренно прыгнуть. Альфа замахивается и выбрасывает «чип» вниз. Тот скрывается где-то в глубинах.

– Они подумают, что машина упала с обрыва, – поясняет Фран свои действия. – И будут искать нас там, а на это уйдет много времени. Мы успеем уехать.

– Ого, – только и выдавливает Яли. Он бы никогда до такого не додумался.

Яли оглядывается. И понимает, что впервые видит настолько открытую местность. И… небосвод. Как огромный колпак, накрывающий сверху. Он задирает голову и так и застывает с открытым ртом. Голубое. Оно голубое! Не разбавленно-сероватое, а насыщенно голубое. Настоящее небо, без всяких фильтров и управителей погодой, которые и делали небо вечно покрытым серыми разреженными облаками, чтобы избавить людей от вреда прямых солнечных лучей большую часть дня. И только изредка можно было увидеть солнце. А тут оно – постоянное. И воздух вкусно пахнет. Кристально чистый. Настолько, что Яли кажется, что раньше он дышал пылью.

Только сейчас Яли осознает, что он… на свободе. Свободен! Птица вырвалась из клетки и обрела свое небо. Самая потайная мечта сбылась! Птица летает. И Яли буквально ощущает этот полет. Ветер подхватывает его под руки, и он повинуется, расправляя «крылья». Закрывает глаза, расслабляется. Ощущает, как ветер оплетает его тело, делает невесомым. Кажется, вот-вот он взлетит.

Одуряюще приятное ощущение.

Рядом слышен приглушенный смех Франа и щелчок открывшейся двери авто.

– Поехали, – говорит альфа.

Яли улыбается ему. Искренне-искренне, как ребенок, которому только что подарили то, о чем он мечтал. Его небо. И это сделал для него Фран. Пусть, свобода мимолетна. Пусть, их найдут, поймают. Пусть. Сейчас он счастлив. Он сбежал с любимым человеком в неизвестность – и он самый счастливый в этом свободном мире.

Воодушевление распирает грудь. Яли подбегает к авто, садясь на место, смотрит на улыбающегося Франа мгновение, а в следующее – целует. Со всеми чувствами, всей благодарностью и безмерной любовью. Яли целует его, обнимает, гладит руками, дышит, задыхается его запахом. И смеется. Смеется ему в губы.

Плачет. Слезы радости к подбородку и вниз – кап-кап. Фран тоже смеется, вытирает слезы Яли со щек и целует сам. Трепет внутри настолько приятен, что это ощущение не хочется терять. Они на свободе и они вместе.

– Все, все, нам нужно ехать, – шепчет альфа.

Яли смотрит на часы: прошло всего пять минут. А кажется – вечность. Столько новых впечатлений, что их не выразить словами.

Он вытирает продолжающие бежать слезы раз за разом и удивленно смотрит на мокрые ладони. Последний раз он плакал в детстве. А теперь эмоции вырвались соленой влагой из глаз.

Но это – не от горечи. Это – от прощания с прошлым.

И от встречи с небом, солнцем и будущим, которые он разделит с Франом на двоих.

========== Эпилог ==========

Яли вылезает из машины, разминая затекшие ноги. Оглядывается вокруг. Этериукок настолько отличается от Сотты, что кажется – Яли попал в оранжерею. Среди разных видов растений-деревьев построены дворы и домики. Маленькие совсем, одноэтажные, выкрашенные в разные цвета с заборчиками, садами. Столько зелени вокруг, столько солнца, неба, что у Яли и правда впечатление, что он в раю.

Фран только посмеивается с его реакции, хотя сам – понятно – тоже впервые видит подобный вид своими глазами. Яли же радуется, как ребенок, фотографирует на новый телефон буквально все подряд – каждая деталь кажется ему удивительной и новой. В детстве он мечтал соорудить домик и жить в оранжерее. Теперь, по сути, детская мечта сбылась! Но больше всего его удивляет щебетание живых птиц, их полеты – низко-низко, чуть выше крыш домов.

На ветвях ближайшего дерева, дивно изогнувшего ветви вверх, маленькая птица. А поет – таких песен Яли не слышал и в зооуголках Сотты, где любил наблюдать за пернатыми. На воле и песни другие.

Солнце припекает, слепит, стоит поднять голову вверх и попытаться посмотреть на небо. Яли жмурится, прикрывает глаза ладонью, а Фран продолжает посмеиваться, хлопая дверцей машины.

– Я пойду, договорюсь нам за дом, а ты не потеряйся, – как ребенка, поучает Фран, и от этого смешно уже Яли. Он смеется искренне, думая, что среди этой красоты он потерялся бы насовсем.

Пока Франа нет, он продолжает стоять на обочине дороги и рассматривать все вокруг. Под заборчиком из белых досок проросли зеленые травинки, яркие-яркие. Яли фотографирует, воодушевленно ахает, оглядывается и замечает, что по улице идут люди. Взрослый с ребенком малых лет.

И чем ближе они подходят, тем больше Яли удивляется. Одежда, видимо, омеги – и туника и легкие штаны – сшиты из ткани с цветочным принтом! А ребенок так и вовсе одет во все цветное и яркое. Жаль только, что Яли подзабыл их язык, который изучал в колледже, как иностранный. Придется тренироваться уже вживую.

Они заехали в этот живописный поселок на третьи сутки своего пути. Яли давно успокоился – их не найдут. Они успели пересечь границу другой страны и теперь затерялись во многочисленных деревнях. Яли не думал, что однажды будет жить в таком месте. Наверняка, здесь нет банальных удобств в виде ванной или туалета внутри дома, но это – мелочи. Все можно сделать.

Фран же ушел в местную администрацию, или как это у них называется – обменять денежную валюту и купить дом.

Яли рассматривает проходящего мимо омегу с ребенком, те приветливо ему улыбаются, а дитя что-то лепечет и тычет пальцем. У обоих загорелая кожа и каштановые волосы. Скорее, большинство здешних жителей выглядят так же. Поэтому Яли – блондин, сравнительно светлокожий – смотрится для них, как диковинка. Оно и видно: чужестранец.

– Дом шестьдесят девять, соседняя улица направо, – сообщает вышедший из длинного одноэтажного здания Фран. Альфа машет рукой, привлекая внимание и повторяет еще раз. Яли запоминает. – Там, в конце улицы, рядом с водоемом. Иди, я скоро подъеду с вещами, надо подписать документы на оформление.

Яли улыбается и кивает, сразу же направляясь туда, куда указал ему альфа. Весело, почти что парящей походкой. Единственное, что смущает – неудобство дорог. Они неровные. Это обычная почва, посыпанная камешками, а по обочине – камни побольше. Ноги не привыкли к неровностям. Но это тоже мелочь. Главное – он наконец попал в яркий мир, где может быть самим собой и не получить за это срок.

Яли сворачивает с одной улицы на другую, рассматривая дворы. Одни сменяются другими, заборчики разного цвета и из разного материала. Где-то полно зелени и цветущих деревьев. Где-то – поменьше. На заборах таблички с номерами. Пятьдесят один, пятьдесят два… Дальше.

Улочка узкая, тут едва ли разминулись бы две машины. Над головою нависают деревья. А пахнет – как дорогими духами. Удивительный аромат. Яли вдыхает на полную грудь. Это ли запах весны? Ветер срывает с белых деревьев лепестки и устилает ему под ноги. И это так похоже на снегопад – больше ему не с чем сравнивать. Волосы лезут в глаза, он поправляет их раз за разом.

Шестьдесят три, шестьдесят четыре… Этот заброшен, этот – жилой, у домика видно старика и животное, похожее на собаку из зооуголка.