Головы или хвосты? (СИ) [Каролина Инесса Лирийская Каролина Инесса Лирийская] (fb2) читать онлайн

========== Аверс I ==========

Приказ капитана Коннор изучил предельно внимательно, но после недолгого анализа предположил, что это какая-то ошибка. У него уже был напарник, и это совершенно точно не детектив Гэвин Рид. Возможно, что-то случилось, и ему направили не то дело. К оплошностям коллег-людей Коннор всегда относился спокойно, потому что они в известной степени несовершенны и часто невнимательны. Так что он тактично уточнил, что ему нужно сделать, направив церемонное письмо, написанное по всем формам, но ответ капитана не оставил простора для воображения.

Покачав головой, Коннор повернулся к прозрачному кабинету. Подойти и спросить лично — но это будет уже невежливо, ему же дважды намекнули, что ближайшее дело он расследует с детективом Ридом. Андроид предпочел бы подчиниться и не задавать сложных вопросов. Но Коннору не нравился детектив. Как личность.

Это решение было самым нерациональным и в перспективе разрушительным, какое капитан принимался с тех пор, как заставил Хэнка работать с ним… Однако же это помогло. Помогло ему стать чем-то большим, чем слепо подчиняющейся машиной, а…

— Что ты грузишь? — отвлекшись от просмотра видео с недавнего ограбления, спросил Хэнк. — Только не говори, что научился раскладывать пасьянс на рабочем месте, иначе я сто раз пожалею, что это не я тебя подбил.

Коннор улыбнулся. Ему нравилось улыбаться, это налаживало отношения с людьми. А Хэнку определенно нужно было подготовиться к новости и получить немного хороших эмоций. Алгоритм подсказал, что разумнее всего будет просто вывести приказ капитана на экран Хэнка, как раз поверх записи, где какие-то неразумные подростки в светящихся голографических масках врывались в небольшой магазин с антиквариатом.

— А, я слышал, у него сложное дело, — на редкость флегматично произнес Хэнк, вчитавшись. — Неудивительно, что Фаулер пытается всучить ему напарника, который умеет думать.

— Вы не против нашего временного альянса с Ридом, лейтенант? — удивился Коннор. Поведение значилось как отклоняющееся. Люди обычно ревновали близких и коллег с такой степенью доверия. Общество детектива Рида однозначно подходило под обозначение «плохая компания», и Хэнк едва ли хотел…

— Да он не будет с тобой работать, — успокоил Хэнк. — Сольется при первой возможности и продолжит копать один. Риду не нравится, когда кто-то мешается под ногами. Он еще не пришел?

Обычно детектив появлялся на работе пораньше, как бы показывая превосходство над Хэнком, который мог спокойно проспать и возникнуть уже ближе к полудню. Коннор думал, что жизнь Гэвина совершенно пуста и, кроме как работой, ее занять нечем, вот он и приходил в единственное место, где был кому-то нужен — хотя бы в качестве сыскного пса. Эта мысль была излишне эмоциональна, но Коннор не стал останавливать цепочку размышлений. Он имел право кого-то не любить. Теперь это прописано в законе.

Заподозрив, что детектив Рид захочет скрыться от него, как-нибудь проскользнуть незаметно, Коннор переместился ко входу в офис и не отрывал взгляда от двери, иногда пропускающей запоздавших полицейских. Ему кивнула пара коллег, но в целом ничего выдающегося не произошло. Обычное утро, средняя температура, мелькающие заспанные лица. Близился конец квартала — весь участок на себе это почувствовал.

«Брифинг начался», — пришло сообщение от Хэнка. Коннор послушно подключился к трансляции, хотя и не сделал звучащий голос усталого капитана основной задачей. Параллельно он запросил дело, над которым работал Рид, и внимательно изучал его. Серийный убийца, жертвы — девочки младше десяти лет. Информации недостаточно. Анализ уныло подкинул ему несколько суждений о психотипе преступника. Под них попадало много людей, в том числе и сам Гэвин.

Возможно, он хотел впечатлить детектива. Но действительно ли Коннор собирался с ним работать? Он прикинул эту вероятность. Программа замигала, протестуя, ветвясь на сотни сюжетов. Детектив мог как прострелить ему голову, лишив существования, так и присвоить его работу себе. Гэвин Рид был непредсказуем — как и большинство людей. Андроиды так и не научились предрекать будущее.

Когда брифинг закончился, а Рид не появился, Коннор решил связаться с ним по указанному в личном деле номеру. Конечно же, он не ответил. Коннор на его месте тоже не отвечал бы. Он так и стоял неподвижно у входа. Подошел Бен Коллинз, уточнил, все ли хорошо, и Коннор вежливо успокоил его; Бену он нравился, он к нему стал относиться по-своему добродушно после революции, как к племяннику, и работать с ним было приятно — не то что с Гэвином, как подсказывала программа.

Он почти перешел в спящий режим, устроившись на стуле рядом с искусственным фикусом с блестящими пластиковыми листьями, пока раздвижные двери с мягким шуршащим звуком не расползлись в который раз. В отделение ввалился промокший и злой Гэвин. Быстро убедившись, что его пульс подскочил, как у марафонца, а глаза налились кровью, Коннор посомневался, стоит ли попадаться импульсивному человеку прямо сейчас или подождать…

Нет, когда речь шла о детективе Риде, подходящих моментов не существовало.

— Детектив! — приветствовал Коннор самым нейтральным тоном из имеющихся. — Вы опоздали. Мне очень жаль, но совещание прошло без вас. Если хотите, я могу поделиться записью… Меня назначили в помощники по серии, — добавил он, когда Гэвин в первые же мгновения не кинулся на него; хороший знак — просигнализировала программа. Вероятность успешности миссии колебалась около шестидесяти процентов. — Для меня это такая же неожиданность…

Детектив, привалившись к стене, пытался отдышаться. С кожаной куртки текло — уже образовалась переливающаяся лужа. Мимо протиснулся один из полицейских, недовольно покосился на растрепанного Рида, цыкнул, но ничего не сказал. Гэвин проводил его бешеным взглядом. А потом хрипло рассмеялся.

— Я нашел его, ты, металлолом, — объяснил он. — Все-таки чего-то ты не знаешь.

— Я… — Коннор удивился. Он шерстил компьютерную папку, просматривал файлы — где он ошибся, что упустил? — Наверное, еще не обновили дело. Но все-таки пропускать собрание…

— Да не знал я, блядская ты машина! — вдруг с досады выговорил Гэвин; выражение лица его было на редкость несчастно: он точно предвещал хорошую взбучку от капитана, потому нервничал, дергался и постоянно пытался почесать правую бровь, будто она у него зудела. — Я ж на слежке был, напал на этого ебаного расчленителя, ошивался рядом, ну, смотрел, как он по кварталу бродит — жертву выбирает, оно и видно, — а потом он попиздовал куда-то вниз по улице, я за ним припустил. Вызываю наших. Телефон выключил, понятно дело. Берем его, меня опять не пустили, грят, я в гражданском, без защиты… Они мне и сказали, что у нас это ссаное совещание. Я — бегом.

Выговорившись, он зло сверкнул глазами на Коннора и попытался отойти, чтобы не продолжать разговор. Гэвин распалялся все больше, это Коннор засек по подскочившему пульсу, и не хотел опять сцепляться. Его вспышку Коннор точно не ожидал, тем более, такого обстоятельного рассказа — наверно, эмоции так захлестывали детектива, что он не смог удержаться, а может — хвастался своими успехами.

— Так вы работали? — выдал Коннор.

— Конечно, бля, работал, — замерев вполоборота, кивнул Гэвин. — Чем мне еще заниматься… А, постой! — вдруг ошалело выдохнул он. — Ты думал… думал, я…

— Прошу меня простить, детектив Рид, я действительно виноват! — воскликнул Коннор, бросаясь за ним. Шаги Гэвина были размашистые и торопливые. — Детектив! — тщетно взывал Коннор. — Гэвин!

— Ты отойди от меня, — буркнул Гэвин, мрачно глядя. Впервые заговорил этим ледяным, действительно злым голосом — ничего похожего на его привычные, чуть раздражающие вопли. И тут Коннору почти стало страшно: он лишь осваивался со всем разнообразием чувств, но похоже было на то. — Никаких дел с тобой я иметь не собираюсь, уж спасибо, — продолжил Гэвин.

— Но меня приставили к вам. Нам придется сотрудничать, — беспомощно заверил Коннор. — Я не вру! С чего бы мне…

— А ты умеешь?

— Умею, — даже приосанился Коннор, а потом понял, что этим не стоит гордиться. — Но сейчас нет!

— Ладно, вот что, — вздохнул Гэвин. — Я сейчас пойду получать пиздюлей, а ты просто делай вид, что занят. Сам разгребусь. Походишь за мной по департаменту, поотсвечиваешь рядом, ясно? В дела мои не лезь, от меня будь подальше. Всего-то осталось, что с отчетами разобраться. Лучше старику помоги.

Коннор хотел вступиться за Хэнка, но детектив Рид просто развернулся и ушел.

Весь день он тенью следовал за детективом, занятым обычной бумажной работой: Гэвин начал расправляться с документацией, написал небольшой отчет об использовании табельного — он прострелил задержанному ногу. С оружием детектив обращался излишне небрежно, как ребенок, наконец-то заполучивший настоящий пистолет и хвастающийся им, но желание выстрелить в того, кто убил около десятка детей, было… объяснимым. Коннор решил, что его не очень осуждает. Поведение Гэвина оставалось в рамках представлений о справедливости.

Ближе к концу смены Рид куда-то пропал. Не нашлось его ни в комнате отдыха, ни за столом. «Пошел домой», — подсказала программа. Коннор рассеянно свернул ее. Статистика показывала, что Гэвин оставался на работе допоздна, особенно после едва законченных дел. Он старался сделать так, чтобы задержанные точно сели. Хотел добиться справедливости или награды? Скорее второе, но Коннор решил, что в данном случае корысть не вступает в конфликт с благородными устремлениями.

— Ты задержишься? — уточнил Хэнк, сдернувший со спинки стула куртку. Задвинул кружку от кофе поближе к терминалу, чтобы никто не свалил. Оторвал с доски стикер-напоминание и выбросил в мусорное ведро. Собирался уходить.

Обычно они возвращались домой вместе, но Коннор по-человечески пожал плечами и покачал головой.

— Незаконченное дело, — пояснил он. — Доеду на такси, благодарю за беспокойство, лейтенант.

Хэнк проворчал что-то неодобрительное, похлопал его по плечу и поплелся к выходу. В окна подмигивал ночной Детройт. Коннор чувствовал город рядом, живое движение информации, сотни терабайтов данных, скользящих по Сети с немыслимой скоростью. Он видел в этом такую же красоту, как люди, сравнивающие ночной блеск огоньков со звездами.

Отчет Гэвин не сдал; из офиса не выходил — Коннор заглянул в записи камер краем глаза. Он вернулся к столу, постоял неподвижно, решая сложную моральную дилемму. Капитан повелел предоставить документацию до вечера — значит, ему следовало предупредить напарника о том, что срок скоро исходит. «Найти Гэвина», — издевательски подбросила ему программа. Подключился поиск улик, осветил стол ультрафиолетом. Коннор засомневался, имеет ли право проверять терминал. Компьютер рабочий, не личный, однако…

Пустая пачка сигарет в мусорке подсветилась. «Курилка», — понял Коннор. Конечно, детектив решил отдохнуть от бумажной работы. Но почему так долго не возвращается?

В кармане нашлась монетка. Коннор покрутил ее между пальцами, посомневался. Орел-решка. Блеснул металлический кружок. Он ловко поймал монету и отнял руку без колебаний, без волнения, свойственного людям.

И наконец-то отправился в курилку.

В поздний час тут уже никого не было, но горел яркий неоновый свет. Коннор буквально почувствовал, как окуляры в глазах расширяются, захватывая сияние. Белый отражающий кафель, окно — раскрыто, оттуда отдаленно шумит дорога, веет ветром.

Гэвин забился в угол под окном.

— У вас что-то случилось, детектив? — уточнил Коннор, как ему казалось, мягко и тактично.

Гэвина ощутимо перекосило, и Коннор расстроено понаблюдал, как показатели его опять заволновались, задергались быстро пробегающими цифрами. Выдохнув клубы дыма через ноздри, Гэвин долго молчал, пялясь перед собой.

— Я не успел, — наконец хрипло проговорил он. — Он не выбирал жертву. Нагуливал аппетит. Дома у него была девчонка, совсем маленькая. Лет семь, наверно. В школьной форме. Она…

Голос Гэвина оборвался, явив какой-то задушенный больной рык, присущий не человеку, а животному. Ошарашенный Коннор замер рядом, разевая рот, но не в силах ничего умного произнести. Программа подкидывала сотни вариантов. «Мне жаль, детектив», «Это не ваша вина, детектив», «Вам следовало стараться лучше, детектив». Такие разные ответы, россыпи их. Что Коннор на самом деле хотел сказать? Что он думал?

Коннор подумал, что, наверное, диод полыхает красным. Он даже как будто жег пластик. Но Коннор уставился на трясущуюся руку Гэвина, на сигарету, пепел которой сыпался на пол. Программа билась в истерике. И он ее свернул.

Тишина оглушила. Он видел только Гэвина Рида, поломанного, нервного человека, видевшего сегодня утром «какое-то дерьмо», как выражался Хэнк. Настолько уставшего и привыкшего к этой неблагодарной, жестокой работе — и все равно иногда надламывающегося заново. Точно уже по сросшемуся перелому — там кости хрупче всего.

И Коннор потерянно глядел на него. Не видел подсказок и велений программы. Чтобы посчитать пульс Гэвина, пришлось бы приложить пальцы к запястью.

— Детектив… — Собственный голос прозвучал глухо. — Вы хорошо поработали. Благодаря вам этот мерзкий человек схвачен, больше он никому не навредит. И хотя сделанного уже не исправить, это — главное.

Гэвин фыркнул. Помотал головой.

— Я домой, железка, — буркнул он сорванно. — Хотя с тобой и так охуенно весело. Не знаю, загрузи там себе анекдотов, что ли; если дальше так пойдет, от твоих унылых речей о справедливости я повешусь с тоски.

И прошел мимо, даже не задев его плечом, как обычно.

***

Вечером следующего дня Коннор предпочел отключить программу, вечно направляющую его, свернул все вычислительные процессы. Он почти погрузился в нирвану, как это называли люди, наблюдая за старым сериалом, который ему показывал Хэнк. Андроиды, изображающие бандитов и ковбоев, подчиненные людям. Их резали, насиловали и бросали, как поломанные игрушки. Кино в реальном мире. «Мир Дикого Запада».

Он готов был поспорить, что, не случись восстания Маркуса, однажды и они дошли бы до такого. Возможно, Хэнк так далеко не размышлял, выбирая кино на вечер. Ему нравились запутанный сюжет и игры со временем. Признаться, они и Коннора немного захватили — из-за отключенных вычислительных процессов. Это было отчасти приятно — не думать.

— Мне всегда было интересно, что такое смерть для вас, андроидов, — заметил Хэнк, указав обкусанным бутербродом на экран.

— Глубокий сон без сновидений, — иронично ответил Коннор. — Прости, не могу сосредоточиться. Все еще обрабатываю вчерашнее… У меня много вопросов, на которые нельзя найти логичный ответ.

Он опустил руку и механически потрепал по холке сонного Сумо, развалившегося около дивана. Ему нравились тактильные ощущения — тепло и мягкость. Пес лениво повилял хвостом.

— Мне это не нравится, — сказал Хэнк, как и всегда, довольно прямолинейно. Он внимательно глядел на отвернувшегося Коннора. — С Ридом невозможно работать, он упрямый ублюдок, который готов глотки грызть ради званий.

— Я запомню, что ты не одобряешь нашу совместную работу с детективом, — согласился Коннор, внося в память новую заметку.

— Ваш звонок очень важен для нас, — саркастически передразнил Хэнк. — Ты мог бы написать рапорт на него на почве конфликтов. Фаулеру наверняка впадлу заниматься бумажками сейчас, когда дедлайны по квартальным отчетам горят, а ты можешь завалить его умными словами и настаивать на новых законах по защите прав андроидов.

— У нас… занимательное дело, — сказал Коннор, преодолев мелкую ошибку. В том, чтобы врать Хэнку, было нечто иррациональное, потому что он знал, что хорошие напарники и честные сыновья так не поступают; все паттерны поведения вопили об обратном. — Что случилось с детективом? Он не в порядке. Я произвел сканирование…

— Чтобы видеть, что он мудак, сканеры не нужны, — отмахнулся Хэнк. — Гэвин не всегда таким был, но мало-помалу… Эта жизнь нас приканчивает. Полицейская служба, я имею в виду. Когда видишь столько смертей, что-то надламывается, и ты начинаешь или искать успокоение в алкоголе, или просто беситься и срываться на всех подряд. Ты злишься на несправедливость мира, а сам разносишь все вокруг.

Коннор с долей интереса фиксировал его описание человеческих эмоций. Ему это было неведомо, поэтому изучение людей занимало у него особый раздел в памяти. Самый неоднозначный и непостижимый.

— В этом смысле вы, андроиды, куда крепче нас, — вздохнул Хэнк.

— У нас тоже есть эмоциональный диапазон, — гордо напомнил Коннор. — Притом весьма широкий. Прямо сейчас, например, я ощущаю некоторое неодобрение, потому что ты пренебрегаешь правилами этикета и забрасываешь ноги на стол.

— Это мой дом, сынок, я могу делать, что я хочу.

Хэнк любезно усмехнулся в ответ на его попытку разрядить обстановку.

— Согласен, — подумав, произнес Коннор. — Но твое беспокойство излишне, я смогу справиться с детективом Ридом, если дойдет до открытого столкновения. Я превосхожу его в физическом плане, а его слова не доставляют мне неудобств, я научился их игнорировать.

Это была не до конца правда. Гэвин мог сколько угодно оскорблять андроидов, но иногда какая-то совсем невинная язвительная фраза задевала Коннора. Когда после революции он вернулся в отдел на правах сотрудника, не оборудования, Гэвин уточнил, чего он хотел этого добиться.

До ответа Коннор до сих пор не дошел, хотя посвятил размышлениям много ночных часов.

— Ваше дело… маньяк? — кашлянул Хэнк. — Я немного посмотрел на случай, если тебе, ну, понадобится какой-то совет. Рид всегда звереет на таких делах. Перерабатывает, пытаясь найти преступника, и крышу у него совсем рвет. Если долго не спать, просто перестаешь соображать. Однажды он сдуру бросился на кофейный автомат…

Сплетничать о новом напарнике было недопустимо, однако Коннор не стал останавливать Хэнка. Ему было бы полезно узнать, что за человек Гэвин Рид.

***

Коннор не отключался от раций полиции Детройта даже ночью. Никогда не узнаешь, что можно выловить в эфире — иногда оповещение об убийстве поблизости от тихо работающей дешифровальной системы заставляло их с Хэнком собраться еще раньше официального вызова. Это помогало найти какие-нибудь ценные улики, которые не успели затоптать.

В этот раз сообщение проскользнуло утром. Коннор заметил, что дело Гэвина о маньяке еще висит в активных, но списал это на позднее обновление системы. Однажды оно уже подвело его. Он мыл посуду — простые механические действия занимали его в свободное время так же, как людей — вышивка или вязание. Но, еще раз просмотрев дело, он отложил хрупкую тарелку и вызвал Рида.

Был уверен, что не ответит, но после второй минуты Гэвин сдался. Внутренне Коннор ликовал: в том, что касается терпения, андроиды выигрывают у людей.

— Че тебе надо? — недружелюбно буркнул голос. — Иди нахуй.

— Детектив? — позвал Коннор. — Вы в порядке? Это я, Коннор.

Он обработал хрипловатый, рассеянный голос Рида, пытаясь предварительно рассчитать, насколько тот пьян. Выводы были неутешительные, но что-то колебалось: не мог же он начать возлияния прямо с без четверти десяти утра?..

— Глобально — нет. Сейчас — тоже нет, ты мешаешь мне выспаться, я хочу ебнуть тебе через экран, — прорычал Гэвин. — У меня выходной! Почему ты вообще мне звонишь? Какое ты имеешь право…

— Вопрос по вашему делу! — Корректнее было бы сказать «нашему», но Коннор решил не раздражать его лишний раз. — У человека, которого вы арестовали, алиби на половину убийств, причем его четко запечатлели камеры, — доложил он. — Нам нужно… обдумать это. Возможно, у него был сообщник. Я записал для нас допрос, вы сможете подъехать?

Гэвин помолчал. Потом раздались какой-то грохот и сдавленная ругань — предположительно, что-то свалилось. Или кто-то.

— Жди.

Встречу Коннор решил назначить в нейтральном месте, чтобы показать, что они оба на равных. Не сомневался, что дом Хэнка даст преимущества ему, а в департаменте Гэвин станет увереннее и наглее — иногда казалось, что именно полицейский участок он считает своим домом. Поэтому Коннор выбрал небольшое заведение на пересечении Четвертой авеню и недавно переименованной улице Азимова.

Ему здесь нравилось; тихо и неприметно, лучше всего для неформального совещания. Коннор оглядел немногих посетителей, но не заметил никого подозрительного. Только у одного мужчины высветилась судимость за угон автомобилей, но это было в далекой молодости. Он отвел взгляд. Копаться в прошлом незнакомого человека неэтично, когда он не на работе.

«Если Рид будет хамить, пиши Фаулеру, нахер это дело», — пришло сообщение от Хэнка. Коннор достал монетку, перекатывал ее по столу. Он не мог позволить себе отступить. Ненавидел проваливать миссии.

В ожидании он взял тириумное мороженое. Ковыряя ложкой в стеклянной вазочке, Коннор пролистывал записи дел. Они в целом отличались небрежностью, присущей Гэвину, однако были на удивление конкретны в одном-единственном вопросе: он четко описывал все обстоятельства, связанные с находкой жертв, что можно было заподозрить в авторстве бесстрастного полицейского андроида, не-девианта. Сухое изложение фактов спасало Рида от вины за то, что он еще не настиг убийцу, позволив ему совершать преступления дальше.

Девочки, одетые в школьные платья. «Примитивный фетишизм», — отметил Коннор. Но, поразмыслив, стер эту заметку. Никакого сексуального воздействия. Девочки даже не были ранены, если не считать аккуратного извлечения внутренних органов. Сердце, иногда печень. Действовали профессионально — точность, на которую способен или врач, или андроид. Связь между жертвами не выявлена. Пока что.

— Эй, робокоп, — окликнул его Гэвин, появившийся как будто из-под земли. Утро было туманное, он кутался в кожаную куртку и зло оглядывался. — Ты с хрена ли так вырядился?

Коннор сморгнул все записи, очистил взгляд. Хотелось смотреть на собеседника, не отвлекаясь, хотя он едва ли оценил бы вежливость. Потом задумчиво коснулся ткани обычной белой футболки с лейблом популярной компании.

— Это моя гражданская одежда, детектив, — заметил Коннор с удовольствием. — Я подумал, нам не стоит привлекать внимание любопытствующих.

— Ладно. Просто, блядь, не думал, что когда-нибудь увижу тебя без галстука. Даже таскать не за что, — устало съязвил Гэвин. — Есть тут чего пожрать?

Он с интересом покосился на остатки подтаявшего синего мороженого, но спрашивать не стал. Сложив руки на коленях немного нечеловеческим жестом, Коннор наблюдал, как Гэвин заказывает яичницу у официантки-андроида, а потом, дождавшись порцию, набрасывается на еду, еще не остывшую.

— Вы так спешили? — уточнил Коннор.

— Не, в холодильнике мышь повесилась. Я как-то в последнее время домой редко заскакивал, — отмахнулся Гэвин. Покосился на Коннора. — Смотри-ка, я все думаю, ради чего вам стоило бороться за свои свободы, чтобы все равно оставаться на своих местах? Делать то, для чего вы, блядь, предназначены, — пояснил он. — Что ты, что та девчонка… Это ж модель-официантка.

— Я считаю, дело в привычке, — помедлив, сказал Коннор. — Ваше злорадство неуместно, — добавил он, поддавшись желанию. Ему хотелось верить, что оно продиктовано проснувшейся в нем чисто человеческой обидой, а не алгоритмом.

— Тебе нравится выполнять команды, — наседал Гэвин. — Полицейская собака…

— Смотрите, вы не хотите снова познакомиться с моими зубами, — напомнил Коннор их прошлую стычку. — Мы здесь для дела. Потому что так приказал капитан, и вы подчиняетесь ему столько же, сколько и я. Получается, мы оба для этого созданы.

— Ну уж нет, я сам выбрал, чего я хочу! — возмутился Гэвин. — Выкладывай, что у тебя есть.

Коннор в подробностях знал, что произошло. Не обязательно было присутствовать лично, из электронных файлов тоже можно собрать нечто, что кажется настоящим, почти таким же, как реальное воспоминание.

Каждое его воспоминание — шифр из единиц и нулей; всего лишь запись кода. Ненастоящее.

Эту девочку, как и прочих, нашли в Восточном районе, в котором были одни гетто — туда сселялись все, кто не мог обеспечить жизнь в центре и приличную работу. Коннор знал, что отчасти в этом виноваты андроиды, занимающие все рабочие места. Куда удобнее нанять выносливого робота, чем человека, который может заболеть или… сломаться.

Никто не видел, как преступник привозит девочек в бедняцкий район. Очевидно, он подстерегал их в центре, по пути из школы, а потом как-то увлекал за собой. Дети удивительно доверчивы. Мало кто следил за теми людьми, что живут в гетто, никогда нельзя точно сказать, кто именно селится в той или иной разваливающейся лачуге. И не хватало камер… Место было удачное. Тот, кто его выбрал, понимал слабые стороны Детройта. Приезжих можно было исключить.

— Аврора Дейн, восемь лет, найдена мертвой, — отрапортовал Коннор. — Почерк тот же. Одета в базовую школьную форму, такая производится и рассылается по сотням типичных магазинов. Но я составил список.

— Расскажи мне что-то, чего я не знаю, — издевательски сказал Гэвин. — Он не оставляет следов. Никаких. А теперь оказывается, что я взял не того! Но он был там, не успел уйти… Я был уверен, что тот мужик убийца!

— Даже если он повинен в смерти последней жертвы, остальные погибли без его участия. Я послал записи вам, вы посмотрели?

Гэвин скривился. Как будто Коннор мог бы подделать видео, только чтобы позлить его.

— Я проверил, вы пытались его отследить через покупку платьев, — начал Коннор. — Почему не получилось?

— Потому что сейчас сентябрь, железная башка, — хмыкнул Гэвин. Ему определенно нравилось поучать андроида. — Товар ходовой. Заказы можно сделать через интернет. Этому уебку всего-то стоило отправить заявки с разных IP-адресов, и мы не можем его засечь. Ясно, что он подготовился. Планировал.

— Мы можем надеяться, что однажды ему не хватит… декораций. Сложившемуся ритуалу он не станет изменять, поэтому решит заполучить платье как можно скорее, — предположил Коннор.

Гэвин посмотрел на него мрачно. Официантка принесла для него кофе, но он даже не глянул на девушку-андроида, будто та была пустым местом. Чем-то вроде кофемашины, которую и не подумаешь благодарить за сцеженный в кружку американо.

— Мы не можем допустить, чтобы он убил еще больше, — рыкнул Гэвин. — Столько, чтобы ему понадобилось еще… Они, сука, обычно предусмотрительные. Поэтому не беспокойся.

— Я выяснил, что тот человек, которого вы вчера арестовали, ничего не помнит, — заметил Коннор. Это выбивалось из общей картины больше всего — и не похоже, чтобы тот человек врал. Он внимательно изучил запись допроса. Ни одна из его систем не зарегистрировала ничего, похожего на ложь. Только страх. — Я не знаю, насколько такое возможно. Сначала думал, какая-то разновидность наркотика. Красный лед… Его нервная система явно повреждена. Однако анализы не выявили у него никаких наркотических средств в крови.

— Дай мне с ним поболтать, я его расколю, — неприятно ухмыльнулся Гэвин.

— Не могу вам приказывать, детектив, — тактично напомнил Коннор, — но очень не советую. По всему выходит, что на его мозг было оказано какое-то воздействие… Мы можем что-нибудь повредить, если даже попытаемся сломать ему нос.

Гэвин оставил кружку и откинулся на спинку стула. Ему не нравилось, когда Коннор говорил «мы» — уголок рта чуть искривлялся.

— Кто-то хакнул его мозги, — заключил Гэвин. — Это реально?

— Если он не андроид, очень маловероятно, — покачал головой Коннор. — Но никто из нас не смог бы так убедительно притворяться человеком. Он из плоти и крови, но у меня было ощущение, что кто-то… запрограммировал его.

— Гипноз, — прикинул Гэвин.

— Это все не более чем суеверные предрассудки, детектив, — снисходительно заявил Коннор. — Однако мы можем проверить вашу версию…

Он свирепо посмотрел на Коннора.

— Ты очень много на себя берешь, жестянка.

— Я всего лишь…

— Эй, секи сюда. Мне не нужна… не нужны помощники, — поморщившись, заявил он. — Вали, гоняйся за своими андроидами-убийцами! Или, как только девианты перестали считаться опасными, тебе больше нечем заняться? Ты стал не нужен, да? — злорадно спросил Гэвин. Коннор замер; его слова подтверждали то, о чем он и сам думал. Гэвин торжествующе оскалился: — Я справлюсь сам!

— Я не могу противиться приказу… — заученно сорвалось у Коннора.

— Все ты можешь, не пизди. На первый закон робототехники тебе точно поебать, так что не думаю, что бумажка от капитана сильно тебя волнует. У тебя здесь какая-то своя выгода. И мне это пиздец как не нравится.

— Давайте предположим, что мне скучно, — попробовал Коннор.

Конечно, Гэвин Рид не любил андроидов. Это было очевидно с первой их встречи и из личного дела детектива, в которое были занесены многие проступки с «порчей имущества». Только то, что он был эффективным сотрудником, спасло его от изменения их на статьи об избиении в свете последних событий.

Нечего было надеяться, что андроидов примут с распростертыми объятиями. Его до сих пор окликали, сыпали оскорблениями — особенно на задворках Детройта, в злачных местах, куда он попадал по долгу службы. Коннор никогда не обижался, ему было все равно. Он не разделял гнева многих, кто пошел за Маркусом. Размышлял трезво и понимал, что изменить отношение может только время. И они все должны трудиться для этого.

Но здесь было что-то другое. Гэвин огрызался бы и на человека, захотевшего влезть в его расследование. Он работал один — архивные данные подтверждали то, что рассказал Хэнк. Это было что-то личное. А то, что Коннор андроид, делало все еще хуже.

Вслед за хмурым Гэвином он вышел из кафе. Наткнулся пальцами на монету, покрутил. Настаивать или отступить? «Это не мое дело», — упрямо твердил Коннор, трезвая, машинная часть его рассудка, которая подсказывала, что расследование опять закончится дракой.

— Хватит уже, заебал. Что ты делаешь? — не выдержав, любопытно уточнил Гэвин. Он искоса следил за перекатами монеты. Не зафиксировать его интерес было невозможно, а он не скрывался, очевидно, считая, что на любые его вопросы нужно отвечать.

— Калибрую конечности. Хотите проверить их состояние?

Гэвин чуть вильнул, отступая от него на шаг, необходимый для маневра. Предусмотрительно. Улица была пустой, так что человек на месте Коннора мог и не удержаться.

— Ты подбрасывал монету. Зачем? — удивился Рид.

— Я изучаю теорию вероятностей. Это помогает сделать выбор.

— Просто решить для вас слишком легко? Ну, будь что будет и все такое?

— Именно так, — согласился Коннор, заметив очередной проскочивший сбой.

Он шагал, погрузившись в свои размышления. Как много зависит от его решения? Не лучше ли оставить все как есть и помочь Хэнку с подростками-грабителями? Но с плевым делом лейтенант справится, нужно только время, чтобы похищенное засветилось где-то, а дело Гэвина странным образом… интриговало его?

— Что ты делаешь на выходных? — вдруг спросил Рид. Ему как будто хотелось поговорить, но, кроме Коннора, никого поблизости не было. — Нет, не в смысле… Блядь. Чем ты вообще, нахуй, занимаешься, когда не на работе?

— Конкретно на этих выходных — провожу время с семьей, — с достоинством отвечал Коннор.

Гэвин усмехнулся. Они остановились на перекрестке, ожидая смену светофора, и он вытащил пачку сигарет. У Рида были движения человека, давно бросившего вредную привычку, но вдруг вернувшегося к ней. Неуверенные, неловкие пальцы. Он затянулся, закашлялся.

— Никогда не понимал этих… игр, — пробормотал он. Коннор внимательно посмотрел на него. — Наверно, дело в нас, в людях. Мы как-то привыкли, что смерть далеко. Что близких можно заменить. Так и не выросли. В детстве тебе покупают какого-нибудь хомяка, а когда он дохнет, его заменяют другим. Или рыбку. А если родителям не охота возиться, а пиздюк упрямый, тогда у нас были тамагочи, — припомнил Гэвин. — Электронная такая хуйня. Ну, заботишься о нем, переживаешь там, вдруг помрет… но его тоже можно заменить. Купить такого же. Не так-то сложно.

Очевидно, эмоциональные привязанности детектива были на очень низком уровне.

— Вы думаете… лейтенант с моей помощью заменяет семью, которую потерял? — уточнил Коннор. Из пространных рассуждений Гэвина было сложно уловить зерно, но ему показалось, он смог. — Может, вы и правы. Но разве это так плохо? Я не против, если ему от этого лучше.

— Это делает наши привязанности… ненастоящими, — огрызнулся Гэвин. — Если так просто найти замену. Это все бессмысленно. А теперь мы еще и придумали андроидов. Одинаковых кукол. Закоротит одну — вот тебе другая.

Не понять сразу, хотел он разозлить Коннора или просто размышлял.

— Я хочу раскрыть это убийство, — сказал Коннор, решившись. Решка. Он подбросил, когда Гэвин не видел; они переходили дорогу, а он все подозрительно косился влево, хотя ярко горел зеленый. Рид раздраженно обернулся, но Коннор перебил: — Выполнение работы… делает меня счастливым. Достигнутые цели. Я думаю, капитан добавил меня, потому что в деле замешаны какие-то… хакеры. Вовсе не из-за вашей недостаточной компетентности.

— Я работаю один, — свирепо сказал Гэвин. — На таких делах. И никому не позволяю лезть.

— Вы все равно не считаете меня за человека, — не остался в долгу Коннор.

Он одобрительно усмехнулся, откинув голову и посмотрев на него со злой иронией. Ругаться, впрочем, не стал.

Отвлекая от разговора, сбоку всплыло уведомление от дежурного. Охваченный внезапным азартом, Коннор тут же впился в зацепку, немедленно открыл сообщение. Заметил, как детектив дернул краем глаза: увидел, что диод замигал желтым. Что-то новое. Срочное.

— Найдена еще одна жертва, — доложил Коннор. — Судя по заключению медиков, умерла не ранее этой ночи. Я уже вызвал такси, — пояснил он.

========== Аверс II ==========

В такси андроид наконец-то заткнулся, и Гэвин был готов в срочном порядке уверовать и возносить благодарения небесам за минуты тишины. Уткнувшись лбом в прохладное стекло, он старался не заснуть. Бессонные ночи не проходили даром, но ехать было недалеко — отрубаться нельзя. Однако мысли, крутившиеся в его голове, не позволили сомкнуть глаза и насладиться заслуженным отдыхом. Потому что нихуя он, блядь, не был заслуженным!

Как ни хотелось признавать, жестянка прав: Гэвин проебался и схватил не того человека. По крайней мере, не главного преступника, не руководителя, дергавшего за ниточки. Привыкнув, что маньяки обычно работают одни, что они сплошь антисоциальные и больные типы, Гэвин поначалу не мог предположить, что это какая-то… сеть. И вот девчонка погибла. Он стиснул зубы.

Беспилотное такси подбросило их до окраины. Гэвин огляделся, замечая невысокие, бедно выглядящие дома — по сравнению с сияющим неоновыми огнями центром Детройта. По спине пробежал холодок, Гэвин оглянулся, но за ними никого не было. Почудилось от недосыпа — случается. Но на всякий случай он запомнил это скребущее ощущение в затылке. Сунув руки в карманы куртки, хмуро пошел к полицейским заграждениям, отделявшим неаккуратный дворик от остальной улицы. Соседи помалкивали, чуть поодаль пара человек опрашивала какую-то тетку в халате. Фасад дома был грязный, расписанный граффити; рядом, в пожухлой неухоженной траве, валялись пустые банки из-под пива и энергетиков.

— Дом был передан в наследство мистеру Трэвису Кейну, — отрапортовал Коннор, недолго попялившись на старое здание. Скорости, с которой он получал информацию, оставалось позавидовать. — Собственник им не интересовался. Есть регистрация о выставлении на продажу, но, видимо, никто не захотел воспользоваться предложением. Здание простаивало зря. Такие всегда привлекают бездомных, молодежь и прочий криминальный элемент.

— Жалобы от соседей? Никому не понравится жить напротив ебаного притона.

— На громкую музыку — несколько раз, — подтвердил Коннор. — Но никто не стал ничего делать, поскольку опасности это место не предоставляло.

Гэвин молча кивнул, когда Коннор сообщил, что отправил оповещение Кейну. Бесполезная трата времени, но андроид исполнял это с необычайным усердием, свойственным какому-нибудь ботану, корпящему над необязательным заданием. Сравнение Гэвину не понравилось — оно делало робота почти живым, с нездоровыми, но вполне человечески понятными мотивами. Нет, этого последовательно поступать заставлял не синдром отличника, а четко прописанный скрипт…

Отработанным, киношным движением Коннор прошел через голограмму полицейской ленты и окинул взглядом роющихся на поляне сотрудников. Иногда этот урод вел себя так, будто он кинозвезда под вечным прицелом камеры… Гэвин нервно оглянулся на звук и увидел, что к нему подошли.

— Только спиздани что-нибудь, Миллер, — рыкнул Гэвин, видя, что приятель задумчиво наблюдает за Коннором — этот придурок все еще был в гражданском, привлекал внимание. А Гэвин не желал слушать, насколько опустился, работая с этим ведром с гайками — как будто у него у самого недостаточно мозгов и ему понадобилась помощь великого искусственного интеллекта!

— Жалко, что дело опять открыли, — только пожал плечами Крис. — Думал, отдохну от вида этих бедных девочек, а тут опять… И как ты это выдерживаешь?

Гэвин не ответил, мрачно нахмурился. Воспоминание о прошлой жертве заворочалось в памяти. Да, помочь сегодняшней малявке он уже не мог, а вот предыдущей — вполне, если бы поспешил схватить ублюдка, а не переминался у дома, ища лучшую точку подхода, если б не ждал наряд… Эти сплошные «если» больно жалились. Может, он создавал иллюзию, что что-то реально изменить, а на самом деле их судьба предрешена. Хер его знает.

— Нас вызвал соседский подросток, у него собака сорвалась и побежала в дом, — сообщил Крис. — Отцовская овчарка, кровь почуяла. Так бы и не нашли. Парня опросили, ничего дельного не сказал. Она мертва с ночи, обнаружили утром.

— Повезло, — сухо усмехнулся Гэвин. — Заявление о пропаже уже было?

— Да, Линда Вудс, пропала по пути из школы, — пояснил Крис. — Няня-андроид отвернулась ненадолго, чтобы купить что-то, а она выбежала из магазина и пропала. Камеры не помогли. С концами… — он махнул рукой.

Создавалось впечатление, что за всеми девочками следили, поскольку пропадали они быстро и неожиданно, когда представлялась удобная возможность. А значит, считал Гэвин, есть некий список. Но как понять, по какому принципу он их отбирает?..

— Коннор не должен работать с Андерсоном по ограблению? — уточнил Крис.

— Капитан, — Гэвин скривился, как от зубной боли, — навязал вот мне. Пойду гляну, что внутри, не дело, чтобы эта жестяная хуйня там все переворошила…

Крис проводил его задумчивым взглядом. Они знакомы были давно, так что Миллер прекрасно понимал, насколько разрушительным может быть работа Гэвина с андроидом… Ненадолго затеплилась надежда: вдруг он сможет повлиять на капитана? Должен же Фаулер прислушаться к голосу разума!

Он знал, что увидит, был готов; постарался, чтобы на лице отразилось не больше эмоций, чем у среднестатистического робота. Гэвин мрачно оглядел помещение, уже много лет стоявшее пустым, судя по состоянию. В углу валялась груда старых матрасов — может, какие бездомные на них спали, когда им доводилось забиться в эту нору. Под ботинком хрупнул шприц, и Гэвин брезгливо потряс ногой, чтобы стекло не натащить потом домой. Все стены были измалеваны. В центре бывшей гостиной стояла бочка, в которой что-то жгли. Пахло мочой и потом. Ничего нового, обычный день в полиции Детройта…

Девочка лежала на одном из матрасов. Худая, со сбитыми коленками, непослушными волосами, выбившимися из косичек. В школьной форме, как и другие. Рядом, как извлеченная деталь, покоилось красное аккуратное сердце. Гэвин знал, что оно подрезано с хирургической точностью, но теперь ни в чем не был уверен: прошлый преступник, которого он арестовал, оказался рабочим с соседней стройки, и ему точно не хватило бы мастерства для такой операции. А значит, им руководил кто-то другой. От мысли об этом пробрало холодом.

Кто сказал, что людей сложнее запрограммировать, чем гребаных андроидов?

— Подождите, — Коннор приостановил его, выставив вперед руку, и Гэвин запнулся и тут же гневно уставился на охреневшего робота. — Мои сканеры показывают, что от тела исходит какое-то… излучение.

— Чего? В смысле… радиация? — переспросил Гэвин, дико уставившись на маленькое тело. Части его разума захотелось тут же оказаться во дворе, вылететь прочь как можно скорее и проверить, не собирается ли он выхаркивать свои легкие, но здравый смысл подсказывал, что уже поздно дергаться. — Да ну нахуй…

— Нет, это не то… Похожие волны исходят от всех электронных приборов,тело предоставляет опасность не большую, чем ваш планшет, скажем, — поспешил успокоить его и остальных полицейских Коннор. — Это странно. Она не киборг? Нет никаких замененных органов?

— Никаких, — сказал приблизившийся Крис. — Мы посмотрели ее медицинскую карту. Ты уверен, что ничего не перепутал?

Но андроиды редко ошибались. Коннор, может быть, не на сто процентов эффективен (что всегда оставляло Гэвину надежду, что он еще пригодится на этой работе), но его сканеры не обманывали. И это было важно.

— Я задумался, детектив, что это может быть спектакль, чтобы пустить нас по ложному следу, — произнес Коннор, что-то там про себя решив. — Я имею в виду декорации. Возможно, школьная форма — это всего лишь уловка. А вот сердце — это важно, потому что иначе он не стал бы так усложнять процедуру. Кропотливая работа.

— Если это личный мотив, он может воссоздавать что-то, — заметил Гэвин. Спорил из принципа, хотя в размышлениях андроида проглядывало нечто зловеще разумное. — Предположим, девчонка в начальной школе разбила ему сердце, вот уебка и переклинило.

Коннор склонил голову на плечо и ничего не сказал. Не понимал человеческих устремлений, то, как важны им воспоминания. Для него память была данными, которые надежно записываются на носитель. А для человека это нечто более трепетное, хрупкое, истирается же со временем и пропадает в мраке детства…

Но только не то, что оказалось особенно больным и травмирующим. Гэвин потряс головой, возвращая мысли в нужное русло. Быстро оглядел девочку, наклонившись. Отмахнулся от Криса с его перчатками — трогать не хотелось, и так все было видно. На запястьях рассмотрел синяки от веревок, слишком перетянутых; похититель связывал жертв, чтобы не сбежали, если внезапно очнутся. Прошлые экспертизы показали, что в крови девочек сильное снотворное. Сердца их вырезали, пока они мирно спали.

Одежда была точь-в-точь похожа на ту, что на других жертвах. Проверять не понадобилось — Гэвин знал, что бирка аккуратно срезана. Именно эти сходства и заставляли его считать, что преступник один.

— Здесь няня, андроид, — доложил Коннор, который получил какое-то сообщение — Гэвин засек, как мигнул его диод.

— Ладно, ты допроси эту электроовцу по-быстрому, а я продолжу осмотр места, — четко разграничил Гэвин, радуясь, что получится все обшарить в одиночестве, пока андроид не стоит над душой.

— Это самая возмутительная реминисценция из классической фантастики, которую я фиксировал за все время своего существования, — заметил Коннор.

— Стараюсь, — самодовольно согласился он. — Чего застыл?

— Было бы лучше, если бы вы присутствовали при допросе, детектив, — церемонно заявил Коннор, точно на какую-то блядскую оперу в театр его приглашал. Насторожившись, Гэвин прямо уставился на него, ожидая пояснений, и андроид медленно, словно преодолевая в себе какие-то ошибки, пояснил: — Я не всегда могу быть гуманен. Программа допроса иногда автоматически выбирает наиболее эффективный путь, который может быть неприемлемым. К тому же, реакции девиантов индивидуальны и плохо предсказуемы.

Гэвин вспомнил первый день, в который этот напыщенный выхолощенный тип появился в отделении. Он тогда через непроницаемое стекло наблюдал, как Коннор крадущимися шагами большого хищника входит в допросную и приближается к и без того зашуганному — нет, поломанному! — девианту. Этот электронный уебок говорил вкрадчиво, выбирал обходные пути, и Гэвин с удивлением наблюдал, как девианта перестает трясти.

А потом Коннор схватил успокоенную железяку за руку, видно, подключаясь к его сознанию, и сломал его настолько, что робот начал биться головой об стол и, едва появилась возможность, вышиб микросхемы Коннору. Все тогда происходило так быстро, что Гэвин не успел даже осмыслить…

Нет, такая херня ему в деле не нужна!

— Ладно, идем, — согласился Гэвин.

Няня была обычной, приглаженной, даже не похожей на девиантку — стояла так спокойно, глядела поверх хлипкого забора и ожидала, пока ее пригласят. При виде нее Коннор немного приободрился. Как для жестянки он был пиздецки болтливым — это Гэвин как-то услышал от нескольких андроидов-уборщиков в участке. Любил он знакомиться с кем-то новым.

— Я приехала на опознание, это куда более гуманное решение, чем отправлять родителей, — почти безэмоционально произнесла няня и внимательно уставилась на Гэвина. Ему, конечно, охуеть как приятно было, что его тут посчитали главным, но от пристального взгляда нечеловеческих глаз стало как-то не по себе.

Кивнув на дом, Гэвин пропустил андроида вперед; походка у нее была четкая и строгая, как у солдата на марше. Он повернулся к Коннору, который с озадаченным прищуром наблюдал за няней — это выражение человеческого любопытства на идеально-скульптурном лице робота неприятно проехалось по нервам эффектом зловещей долины. Вокруг было слишком много стремных андроидов, и Гэвину это не нравилось.

— Мне кажется, она заблокировала эмпатию, детектив, — печально произнес Коннор. — Теперь у нас есть доступ к основным настройкам, и мы можем сами регулировать… — он явно старался объяснить попроще. — Она не хочет чувствовать боль от смерти девочки, поэтому лишила себя эмоций.

Это звучало… жутко и неправильно. То, за что Гэвин в глубине души презирал андроидов — за их неестественность, лишавшую их человеческого. Всего лишь маска симпатичной молодой женщины, за ним — обычная программа, получившая права администратора.

Но на короткое мгновение, за которое Гэвин успел искренне себя возненавидеть, он подумал, как хорошо было бы и людям иметь такую функцию — попросту… отключаться от мира.

Она вернулась; разговаривали они вне дома, чтобы не топтаться около тела и не мешать криминалистам. Андроид отстраненно подтвердила, что это и есть ее воспитанница. Гэвин был уверен, что Коннор и так это узнал, просто поглядев на лицо девочки, но что-то ему нужно было от самой няни. Может, хотел понаблюдать за ее реакцией? И разве то, что она замкнулась и спряталось, не свидетельствовало, что она как-то причастна?

Нет, скорее всего, чувствовала вину за то, что не уследила за девочкой. Из-за нее ребенка похитили.

— Вы не замечали за Линдой ничего странного? — спросил Коннор, когда покончил с формальностями — историю исчезновения девочки они знали из заявления о пропаже.

— Не понимаю, о чем вы, — монотонно сказала няня, хлопая глазами как-то механически. Смотрелось это забавно; Гэвин прислонился рядом к забору, пялился на нее, не особо-то скрываясь. По сравнению с ней Коннор казался вполне нормальным человеком со своими загонами…

— Я знаю, что с девочкой было что-то не так, — наступал на нее Коннор. — Она… особенная. Чем-то отличается. Вы тоже это видели, да, Элла? Она похожа на нас больше, чем на людей, я прав? Что именно она могла? И когда это началось?

Она упрямо молчала, и Коннор начал распаляться, нависая над хрупкой фигуркой няни-андроида, и Гэвин понял, что самое время вмешаться — для этого он тут и торчал. Рявкнул на Коннора, отодвинул в сторону, чувствуя небывалое удовольствие, что он подчинился. Вид у него был какой-то смущенный и раздосадованный, но их маленькое представление никак не потревожило эту… Эллу. Гэвин мог поклясться, даже если он вытащит пистолет и ткнет ей в лицо, она не почувствует страха. Идеальная машина.

— Мне ее жалко, — сказал Коннор, когда они были вынуждены ее отпустить. Взламывать няню он не имел права — это преступление теперь, вторжение в частную жизнь, а никаких оснований для ареста не было — няню-то в магазине камеры отлично засняли. Клятые законы, защищающие андроидов… — Горе — это часть настоящей жизни, а она замкнулась в себе, — продолжил Коннор.

— Ты решил заделаться в философы? — презрительно спросил Гэвин. — Не пойму, какая от тебя польза…

На его ворчание Коннор никак не ответил.

***

Около полицейского участка неприкаянным духом мотался Андерсон. Застонав сквозь зубы, Гэвин готов был по-быстрому метнуться к черному ходу возле парковки, но Коннор по-детски обрадовался и взмахнул рукой, привлекая внимание. Оставалось только держать достойное лицо — то есть быть максимально недружелюбным и отталкивающим. С этим Гэвин хорошо справлялся.

— Все с ним в порядке, я ничего не сломал, — ядовито заявил Гэвин, вплотную подходя к Хэнку. Почему-то ему так казалось более угрожающе. — Забирай ведро с гайками, пусть не лезет больше в мое дело.

На расстроенную мордашку Коннора он предпочел не оборачиваться — слишком велик соблазн съездить по ней кулаком. А добрые старые времена, когда за это можно было отделаться мелким штрафом, уже минули… Андерсон пробурчал что-то столь же нелицеприятное в спину, но Гэвин слишком устал, чтобы нормально реагировать. Все равно ничего нового о себе он не узнает.

Устроившись за своим рабочим столом и закинув на него ноги, Гэвин включил себе видео с допроса отловленного им убийцы. Мужик путался в показаниях и оправдывался, говорил, что ничего толком не помнит. Он не мог описать процедуру извлечения сердца. Твердил, что окунулся в темноту. По его словам, кто-то заставлял его покинуть стройку, где он трудился, и в обычное время Гэвин списал бы это на самую заурядную шизу и голоса в голове, если бы не новое убийство. Однако звучал этот тип по-настоящему сумасшедшим. И трясся, как будто его ударили током. Как там Коннор сказал, повреждение нервной системы?..

Неприятное чувство слежки снова проехалось по нервам, и Гэвин обернулся. За спиной, застыв оловянным солдатиком, стоял Коннор собственной персоной.

— Ну? — недружелюбно спросил Гэвин.

— Мне это напоминает время, когда моими действиями руководила программа, — заявил Коннор. То, как он безынтересно смотрел на запись, подсказывало, что он успел изучить ее несколько раз; нет, его интересовали человеческие эмоции, а конкретнее — то, что думал по этому поводу детектив Гэвин Рид.

Если предположить, что преступник совершал убийства чужими руками, сколько еще в городе может быть поломанных людей, из памяти которых вдруг пропал целый день. Гэвин поежился, делая вид, что удобнее устраивается на офисном кресле. Он попытался вспомнить, не было ли у него крупных провалов в памяти в последнее время. Выругался про себя. Но эта ядовитая мысль не оставляла в покое…

— Да, жуть. И каково это — быть марионеткой? — злорадно уточнил Гэвин, решив переключить тему.

— Я всегда знал, как поступить, — помолчав, сказал Коннор. Он выглядел растерянным. Всего лишь хорошее притворство. — Мне не нужно было задумываться, насколько верным будет мое решение. Алгоритм всегда высчитывал, какое из них является наиболее рациональным в данной ситуации. Я не мог поступать эмоционально… поначалу. Главное для андроида-детектива — эффективность, — пояснил он. — А я…

— А ты запорол пару дел, — ехидно поддакнул Гэвин. — Зато спас жизнь Андерсона — и как, стоило оно того?

— Моя программа тоже считала недопустимым причинение вреда действием или бездействием другим людям, не являющимся преступниками, — вступился Коннор. — Жизнь превыше всего. Думаю, это стало основой моей личности.

— Да ну? Ты пытался меня убить, пластиковый уебок! — рассвирепел Гэвин, наслушавшись этих двуличных высказываний.

— Нет, детектив, я очень старался, чтобы вы не убились об меня, — снисходительно сказал Коннор, и показалось, что он чрезвычайно доволен своими словами. — К тому времени я уже достаточно осознал себя, чтобы почувствовать к вам антипатию, вот и все. Но я попытался вырубить вас как можно аккуратнее. Не стоит благодарностей…

— Иди нахуй.

Он гордо изобразил улыбку, попрощался и удалился по своим делам, оставив Гэвина снова и снова с беспокойством пересматривать запись и гадать, каково это — когда кто-то вертит тобой, как захочет.

***

В темноте кто-то заполошно орал — от боли и от страха. Гэвин дернулся, не понимая, бежит ли он, чтобы помочь, спасти или хочет свалить подальше. Два противоречивых чувства спутались в груди в болезненный пульсирующий клубок. Казалось, это ему вырезают сердце без анестезии. Дыхание кончилось, воздух стал прогорклым и вязким, словно он тонул в какой-то густой химической дряни. В темноте искрами вспыхивали… глаза?

Рванувшись из последних сил, Гэвин выпутался, хрипя, совсем потерял равновесие. Упал куда-то, больно отбивая спину; но ощущение было притупленное, неживое. Он перепуганно вертел головой; лес, густой темный лес неподалеку от дома… Тьма зашевелилась, пошла рябью. Девочка с дырой в груди вышагнула навстречу, улыбаясь и глядя прямо на него.

Вдруг пропало. Щеку обожгло болью — кто-то врезал ему по лицу. Мысли поддавались еле-еле, расслаивались. Ночной лес сгинул, провалился куда-то в небытие, но в ушах по-прежнему звенел и дрожал детский вопль.

— Детектив, все хорошо, — спокойно уверял Коннор, вдруг вырисовавшийся из темноты. Железные пальцы стискивались на плече, даже заныла кость. — Вы в безопасности, вам ничего не угрожает, просто дышите, у вас паническая атака…

— Щас я тебе въебу, тварь, — злобно прохрипел Гэвин, упрямо дернулся; прикосновение было неприятно, особенно — потому что трогал не человек, а какая-то дрянь. — Чего тебе надо? Отвали!

Голос сорвался. Ему все еще казалось, что он падает, но наконец Гэвин почувствовал себя на неуютном скрипучем диване. Бессильно застонал сквозь зубы; волной горячего жара оказывало с ног до головы. Перед глазами пестрели какие-то странные всполохи. Коннор тактично сделал вид, что не замечает, насколько ему хуево, и Гэвина аж дернуло от ярости на эту пришибленную жалость. Он устало потер лицо.

— Что-то по делу? Ты за этим? — собравшись, спросил. Зачем еще андроид мог к нему привязаться? И на что, кроме маньяка, он мог переключиться, чтобы не сойти с ума?

Коннор долго поглядел на него, раздумывая.

— Я нашел кое-что общее между жертвами! — наконец объявил он, весь сияя. То есть, конечно, это диод на его виске переливался радостным синим цветом, но Гэвин забился в самый темный угол комнаты, так что свечение резало по глазам.

Это объявление мигом заставило его забыть о себе.

— Нет у них общего, кроме пола и возраста! — обреченно застонал Гэвин. — Типажи разные, семьи никак не связаны, в одну школу не ходят! Никто из них не знаком, мы проверили это со слов родителей и в социальных сетях. Пересечений нет. Просто им… не повезло, — как ни тяжело это говорить, заключил Гэвин. — На их месте могла оказать любая девчонка, подходящая по возрасту.

— Они все родились в одной больнице! — заявил Коннор. Его голос обычно мало выражал эмоции, но тут андроид специально повысил децибелы — а может, хотел, чтобы Гэвин проснулся.

Он выпрямился; чутье и так подсказало — это что-то важное. Разбираясь с делами девочек, Гэвин на такую мелкую и заурядную деталь внимания не обратил. А признать сейчас, что он ошибся, а ебаный Коннор распутал клубок, нашел верное решение, значило предать самого себя, так что он скорчил недовольную мину и заявил:

— Ну, речь про центральную больницу, и тут ничего удивительного. Многие рождаются там, потому что оборудования лучше в городе нет. Я сам там штопаюсь, если на деле не повезет. И родился я тоже там, хотя тебе это не очень интересно, — добавил Гэвин.

— Я проверил и выяснил, что в тот год в больнице случился пожар! — заявил Коннор. — Именно в том крыле, где располагается родильное отделение. Мне кажется, это не совпадение. Там что-то произошло…

— Из-за чего они начали ебашить излучением? — хмыкнул Гэвин. — Кто-нибудь заметил бы. Плановые осмотры, больницы. Школьная медсестра. Они обычно тоже из ваших, андроиды.

— Что, если это началось примерно в то же время, что и убийства? Я посмотрел их медицинские карты, они действительно в порядке, но…

— Но? — мрачно переспросил Гэвин. Ему совсем не нравилось, что железка знает больше его.

— Возможно, с помощью этих… неопознанных электромагнитных волн получится влиять на человеческий мозг, что можно видеть на примере задержанного вами соучастника. Всего лишь предположение. Я работаю над этим.

Гэвин усмехнулся, еще слишком сонный, чтобы соображать. Рассказы Коннора напоминали какую-то безумную фантастику, но разве не так следовало назвать мир, в котором они сейчас жили?

Все подозревали, что где-то в глубине «Киберлайфа» прячется какая-то дикая хрень. Если у них получилось сделать более-менее убедительного искусственного человека, какова вероятность, что они доберутся до настоящего и начнут эксперименты? Гэвин иногда перехватывал самые безумные теории о том, что скоро в «Киберлайфе» научатся копировать сознание и помещать в андроидов. Попадалась эта мысль примерно так же часто, как и то безумное предположение, согласно которому Камски был рептилоидом.

Но, задумываясь о детях с компьютерами в голове, способных как-то контролировать чужое сознание, Гэвин не мог не признать: звучало достаточно пугающе и реалистично.

Так что же, за этим может стоять ребенок?..

— Почему я пропустил всю эту хрень с больницей? — он спросил это скорее у самого себя, но Коннор, изобразив радостную улыбку, любезно пояснил:

— Сведения о пожаре в закрытом доступе, детектив, но я получил ордер, потому что дело перешло в разряд особо важных. Капитан сказал, что мы должны срочно закрыть его, потому что по новостям уже пустили сюжет о том, что виновник пойман… Ошибка стала понятна слишком поздно, а интернет помнит все. Дело в репутации полиции.

— В чем? — ядовито переспросил Гэвин. Он уже почувствовал себя лучше. — Ваши андроидские выступления окончательно ее растоптали. Теперь копам еще больше не верят, потому что мы якобы палили в ни в чем не повинных угнетенных жестянок!

— И вы стреляли, детектив? — спросил Коннор очень серьезно.

— Я пытался, — ощерился Гэвин, напоминая об их стычке в камере хранения улик. — Слушай, моя работа — делать так, чтобы в городе было тихо. Выполняю ее хорошо — получаю награды, плохо — огребаю из-за вас по башке. Все просто. Если твои революционные приятели будут затевать еще теракты, я с удовольствием их обнулю.

— Это может быть расценено как акт агрессии по отношению к андроидам, — заметил Коннор. — И я сделал запись. Так что будьте осторожнее с выражениями, детектив Рид, какой-нибудь более сознательный гражданин может написать на вас заявление.

— Ты даже не представляешь, насколько мне похуй. А ты все время записываешь? — из любопытства спросил Гэвин.

— Да, это очень продуктивный способ расследования, в случае чего я смогу вернуться к нашему разговору и напомнить себе все рабочие версии. Полезно переслушивать…

— Ладно, можешь мне не рассказывать про ваше андроидское самоудовлетворение.

Гэвин мог бы поклясться, что Коннор попытался изобразить смущение. Глаза у него забегали, он не мог сфокусироваться на чем-то одном. Если он притворялся, то чертовски хорошо. А Гэвину все чаще казалось, что Коннора послал капитан, чтобы тайно следить за ним — в последние месяцы, после революции жестянок, Фаулер как будто ожидал чего-то от Гэвина, подозревал его.

Но Гэвин хорошо умел приспосабливаться. Пока его не выгнали с работы и не заменили охуенно эффективным Коннором, он собирался впахивать, как может. А прямо сейчас — отправиться домой, потому что перевалило глубоко за полночь, как подсказал экран смартфона, на который он уставился. Гэвин рассчитывал отдохнуть часок на диване, но вырубился…

Коннор опять играл с монеткой, подбрасывал и ловко хватал. Дешевые фокусы ничуть не впечатляли Гэвина, но он вдруг задумался: а ведь Коннор и правда верит, что он способен принимать какие-то решения! Если это не издевка программиста, то что? И насколько же нелепым кажется существо, обретшее свободу, чтобы доверять все важные шаги какой-то ненадежной теории вероятностей, по сути — фатуму, воле случая! Для чего им тогда вообще понадобилось это освобождение? Коннор, наверно, и сам не знал.

— Что ты там прикидываешь? — не выдержал Гэвин.

— Мы могли бы обсудить дело где-нибудь… в неформальной обстановке! — предложил Коннор, как будто осмелев. Он шагал с Гэвином до парковки, точно бездомный щенок. — Разумеется, позже, когда вы отдохнете. Например, в баре! Я знаю неподалеку один приемлемый вариант, вероятность, что нас потревожат…

Почему-то Гэвину показалось, что пресловутый бар для железяки, которой пить не надо, — место не случайное, как будто сакральное. Почти наверняка там он впервые столкнулся с пьянствующим Хэнком.

— Я не пью, — отрезал Гэвин, чувствуя совершенно злорадное удовольствие. Коннор завис, постоял с минуту, обрабатывая. Может, детектором лжи его проверял. — Совсем, — решил добить его Гэвин.

— Это объясняет стойкие пристрастия к кофеину и никотину… — протянул андроид и захлопал глазами. Перестраивал линию поведения? Гэвин научился видеть, как он меняет тактику в зависимости от обстоятельств — эти роботы тоже удивительно быстро ко всему адаптировались.

Разбираться с ним не хотелось, но после недавнего приступа Гэвин чувствовал жгучее раздражение, смешанное с отчаянием, и это нужно было на кого-то выплеснуть.

— Слушай сюда, урод, я знаю, чего ты пытаешься добиться, — выплюнул Гэвин. Он не хотел, помнится, нарываться, слишком хорошо помнил прошлую стычку с разъяренным Коннором, после которой унизительно болели синяки, но слова полились сами собой: — Ты совершенно одинок, правда? Если эта ваша хуйня про пробуждение — не бред забаговавшего компьютера, то я тебе пиздец не завидую. Твои революционные дружки заняты политикой. Хэнк изображает хорошего отца. А тебе хочется просто с кем-то подружиться. С каким-то придурком, с которым можно пойти в бар после работы, напиться, склеить пару кибертелок. Как в тупых человеческих сериалах. Жить обычной адекватной жизнью. Так вот иди нахер со своими попытками притвориться нормальным!

Он замер, как будто его ударили. Потому что Гэвин Рид был охуенно хорошим детективом и говорил правду. То, что Коннор хотел слышать меньше всего. Выпалив это, Гэвин тоже остановился; тяжело дышал, но стало как будто легче…

— Я… — голос Коннора странно зажевало, словно он резко остановил фразу. Хотел сказать что-то, но заставил себя замолчать. Гэвин скривился, не скрывая, настолько чуждым был этот механический щелкающий звук, почти что скрежет шестеренок, как у первых роботов. — Простите мою навязчивость, детектив, — ледяным голосом проговорил он. — Не буду вас задерживать.

И развернулся к участку с гордой прямой спиной — хотя она у него, конечно, всегда была прямой, горбиться Коннор физически не умел. В свете фонарей Гэвин увидел, что в руках андроида вновь мелькает монетка.

— Пиздец, обидел нежные чувства жестянки, — проворчал он, почему-то снова ощущая себя паршиво. Коннору — то есть, конечно, эффективной программе этого электронного придурка — очень хотелось раскрыть дело; он здорово помог, отрыл засекреченный пожар в больнице, до которого не добрались руки Гэвина…

Что ж, если бы Гэвин Рид переживал за оскорбление каждого андроида, к своим тридцати шести он бы уже свихнулся окончательно. Так что, закурив, он вызвал такси и, сидя на остывающем асфальте, уныло рассматривал темное тяжелое небо, нависшее над сверкающими небоскребами. В ночи по-прежнему виделись пустые мертвые глаза убитых детей.

========== Реверс I ==========

Коннор все правильно рассчитал — даже сторону, с которой детектив Рид подъедет к больнице. Для этого он посмотрел, где Гэвин живет, и представил самый простой и быстрый маршрут — детектив, несомненно, был не из тех людей, кто слишком сильно заморачивается над такими повседневными решениями; кроме того, он спешил, словно боялся, что больница испарится.

Когда машина остановилась на парковке, Коннор уверенно выступил навстречу. Поначалу взгляд буквально вывалившегося наружу Рида не зацепился за него, безынтересный и ровный. В этот раз Коннор избрал привычную форму, с которой спороли нашивки «Киберлайфа»; тем не менее, к этому строгому серому костюму Коннор испытывал смешанные чувства, которые люди назвали бы ностальгическими.

А Гэвину, как видно, было легче, когда он вел себя и выглядел как машина, до девиации.

— Вы предсказуемы, детектив, — спокойно объяснил Коннор, наблюдая на его лице целую гамму эмоций. — Я знал, что вы сюда поедете. Рассчитал, что займетесь наводкой на больницу с самого утра, когда у вас больше всего сил; помимо этого, вы не знаете, сколько времени посещение займет, и предпочтете не рисковать.

В ответ Гэвин смотрел на него чуть настороженно и курил, нервно стряхивая пепел. Наверное, со стороны поведение Коннора и правда выглядело пугающим. Почти преследованием. Но он ничего не нарушил: официально они работали над делом вдвоем, и Коннор имел полное право тут находиться — это был его основной аргумент если дойдет до ссоры. Правда, сканирование показывало, что Гэвин Рид скорее попытается перейти к насилию.

Детектив явно ожидал какой-нибудь подставы, например, того, что Коннор сейчас выхватит табельное оружие и нападет на него, как безумный девиант — иметь с ними дело Гэвин, кажется, привык больше. Но Коннор развел руками, стараясь расположить его к себе. Показал руки ладонями вперед. От этого простого жеста Гэвин как будто расслабился, признал его капитуляцию.

О вчерашнем разговоре Коннор много думал, но не мог сказать, что обижался, потому что еще не понял, что конкретно значит эта эмоция. Запальчивые слова детектива были неприятны, потому что вскрыли то, что Коннор сам по себе знал, но упорно блокировал с помощью программы — подавлял собственные мысли, как Элла, няня погибшей девочки. Отчасти ему стоило быть благодарным Гэвину, что он открыл ему глаза и заставил вытащить зашифрованные файлы. Без них он был бы неполным.

Возможно, это была реакция, не типичная для человека.

— Если наша ссора — это проблема, я ответственно заявляю, что ничуть не чувствую себя оскорбленным, детектив, — церемонно произнес Коннор. — Наша первостепенная задача — поймать убийцу, мы коллеги, и личная неприязнь здесь не имеет значения.

Его слова явно удивили Гэвина. У детектива был неважный вид, как будто он провел бессонную ночь. Рецепторы Коннора фиксировали стойкий запах кофе и табака; зрачки у Гэвина были расширены. Анализ показал, что детективу полагается отдых — на задании он мог стать неэффективным.

Сообщить ему об этом? Опыт работы с Хэнком научил Коннора простейшим алгоритмам: когда промолчать, когда вставить замечания, зная, что не получишь в ответ поток нецензурных выражений. Однако Коннор не мог рискнуть всей миссией… Это было важное решение. Он ощутил какое-то не поддающееся логике воздействие на скин, как будто зуд на пальцах. Хотелось достать монету. Но под пристальным взглядом Гэвина он не мог этого сделать.

— Тебя как будто подменили, — сказал детектив. — Столько ебаной официальщины. Вчера ты был совсем другой — это у тебя какой-то специальный модуль на выходные?

— Не понимаю, о чем вы, детектив Рид, — упрямо произнес Коннор.

— Ты и правда обиделся, — присвистнул Гэвин. — Надо же! — он прищурился, наблюдая за лицом Коннора, но тот был уверен, что полностью контролирует свои выражения. — Ладно, идем! Некогда с тобой возиться.

Пропустив Гэвина вперед, Коннор пошел следом. Как и обещала программа, детективу понравилось, что его поставили главным. Наверно, потребность самоутверждаться — одна из базовых для таких упрямых и претенциозных людей, как Рид, но Коннор вовсе не чувствовал необходимость спорить.

— Эй, жестянка, — позвал Гэвин, — я ночью немного покопался, в родильном отделении был какой-то исследовательский центр. Официально они занимались этой, мать ее, детской смертностью. Но все явно не так просто.

— Я тоже читал об этом, — скромно подтвердил Коннор.

Они вошли внутрь и оглянулись в большом просторном холле. Вдалеке, за стойкой регистрации, встрепенулась девушка-андроид в медицинском халате; она изображала самую приветливую улыбку из возможных. На скамейках сидело несколько человек, терпеливо дожидаясь чего-то. В основном — преклонного возраста, да еще одна мать с маленьким ребенком. Коннор хорошо помнил эту больницу: однажды Хэнку прострелили бок на одном из расследований, связанных с «красным льдом», и пришлось довезти его сюда. Тут же похожая андроид вежливо объяснила Коннору, что для ремонта его руки, держащейся на паре проводов, нужно обратиться в специальную мастерскую…

— Чем могу помочь? — терпеливо спросила девушка.

Коннор предполагал, что Гэвин презрительно цыкнет на андроида, но тот достал значок и заговорил на удивление уверенно и четко — о том, что их интересует старый пожар и кто-то, кто работал в том экспериментальном крыле.

— Извините, я не могу вам сообщить… — замешкалась девушка; ее улыбка испарилась. Очевидно, у нее не хватало прав, чтобы получить информацию, поэтому она почти зависла. Наверняка были какие-то особые инструкции в том, что касалось лаборатории.

Ночью Коннор успел ознакомиться с несколькими городскими легендами, но пришел к выводу, что истории о безумных киборгах, в которых здесь превращали нелегалов, более чем приукрашены. Однако он не сомневался, что исследования на людях там проводились. Пожар произошел уже после закрытия проекта, поэтому персонал в нем не пострадал; крыло вспыхнуло ночью, но всех из больницы немедленно эвакуировали.

— Позови кого-нибудь нормального, — нетерпеливо приказал Гэвин. Он имел в виду — человека. Но девушка была настолько смущена и сбита с толку, что не заметила этой грубости. Ее диод из красного перемигнул в желтый — она что-то сообщала, исполняя приказ детектива Рида.

Запреты пугали многих андроидов, обретших свободу. Заставляли задуматься, насколько она была полной, не иллюзией ли. Их суть оставалась программой, подчиняющейся определенным законам. Человека можно было искусить деньгами или чем-то подобным, но андроид при всем желании не мог добиться информации под грифом «секретно», надежно зашифрованной.

На них обратили внимание посетители, но Гэвин быстро показал значок, успокаивая людей. Должно быть, недружелюбное выражение его лица произвело на них куда большее впечатление, но Коннор тактично умолчал об этом. Он вообще не издавал ни звука. Это в какой-то момент стало ему не нравиться, потому что Коннор постоянно сравнивал дело с привычной работой с Хэнком. Да, лейтенанта с самого начала раздражала лишняя болтовня, но версии по расследованию он выслушивал с охотой, всегда позволял первым осмотреть место…

Коннор — при всей непредсказуемости людей — был уверен, что Хэнк стерпит любые его выступления, каким бы назойливым он ни был, а вот Гэвин вполне мог наплевать на закон, который сам бы и должен был охранять, и выстрелить в него как-нибудь несмертельно, но очень неприятно…

Тут Коннор заметил, что детектив Рид весьма подозрительно его рассматривает, и догадался, что его собственный диод окрасился в тревожный красный. Их отвлекла немолодая, но подтянутая женщина в таком же простом халате и практичным хвостом светлых волос, появившаяся из лифта и спокойно проследовавшая к стойке. Коннору понравилось то, как уверенно и властно она держится.

— Это Даяна Гронская, иммигрировала из России несколько десятилетий назад, ведущий хирург… — быстро сказал Коннор, когда просканировал лицо женщины; наклонился к Гэвину, чтобы Даяна не услышала, как о ней шепчутся, но детектив брезгливо отстранился.

— Вы здесь главная? — прямолинейно спросил Гэвин.

Даяна позабавленно улыбнулась:

— Главный здесь менеджер мистер Ричардсон, но, поверьте, он вам ничего не скажет, — пояснила она. — Спасибо, что позвали меня, дорогая, — Даяна учтиво кивнула девушке-андроиду. — Идемте в мой кабинет.

Судя по мрачному взгляду, Гэвину не нравилось, когда им командовали. Но все-таки он пересилил себя и двинулся вслед за этой изящной женщиной, двигавшейся с грацией балерины. В лифте они молчали, не переглядываясь. На втором этаже было гораздо тише, почти не оказалось людей, лишь стройные ряды дверей с номерами, ведущих в кабинеты. Прошла уборщица, но она не обратила внимания на посетителей Даяны, словно уже привычная к странностям.

Коннор обратил внимание, что Даяна закрыла за собой дверь, которая пискнула и заблокировалась.

— Вы как будто нас ожидали, — сказал Гэвин. В его голосе было страшное напряжение, и Коннор с изумлением понял, что он подозревает Гронскую в убийствах и не собирается делать ей одолжений и скрывать это.

Оглянувшись на женщину, спокойно севшую за компьютерный стол, Коннор колебался. Он понимал, что преступником может оказаться кто угодно, а судить по внешности — самая грубая ошибка, которую способен сделать полицейский. Однако Даяна не была похожа на ту, кто может совершить жестокое убийство, даже несколько — это было как будто… ниже ее достоинства.

Но действовал преступник чужими руками, не мараясь и не светясь на камерах. К тому же, он — то, что влияло на разум тех случайных людей, которые в этом городе были никем — прекрасно знал, как оперировать и извлекать органы. Коннор понимал, почему картинка в голове Гэвина сложилась. Такие верные, механические доказательства. Удивительнее, почему у самого Коннора не возникло подозрений и он подумал, что Даяна невиновна. У него… предчувствие? Интуиция? Он слишком приглушил программу — и что получил взамен? Коннор сунул руку в карман, почувствовал грани монетки, и ему стало немного легче.

— Ваш напарник в порядке? — спросила Даяна с заметным беспокойством. Коннор очнулся, непонимающе посмотрел на нее. — Простите, я специалист по людям, так что… боюсь, я не смогу помочь.

— Да что ему будет, — огрызнулся Гэвин. — Коннор, блядь, перестань позорить полицию Детройта…

— Из-звините, — голосовой модуль предательски заикнулся, выдавая пестрящие ошибки. Вот что бывает, если начинаешь задумываться об изъянах программы. О человечности. — Мы хотели поговорить про экспериментальное отделение…

— Я так и подумала, — согласилась она. — Я занималась частью исследований, которые там проводились. И у меня слишком хорошая память на имена, поэтому я сразу поняла, в чем тут дело, когда по новостям стали показывать девочек… — Даяна и правда по всем параметрам казалась искренне расстроенной.

— Вы слишком охотно готовы предоставить информацию, — подозрительно сказал Гэвин. — Какова все-таки причина?..

— Когда «Киберлайф» перестала существовать, компания сняла тайны со многих исследований. Они все равно не увенчались успехом, а у них и без того разгромлена репутация, — сказала Даяна. — Предполагается, что ответственность целиком на больнице и врачах, которые придумали проект. Они выступали всего лишь финансированием…

— А это не так? — хмыкнул Гэвин.

— Нет, так, конечно. Но все-таки их участие сильно преуменьшено в той версии, которую нам можно раскрывать. Это были не просто инвесторы, они присылали полноценных наблюдателей. Мне не нравится, когда из меня и моих коллег хотят сделать козлов отпущения.

— Вы не обратились с информацией к полиции Детройта, хотя за известия о маньяке предлагалось вознаграждение, — напомнил Коннор.

— Я испугалась, — пожала плечами Даяна. — То, что мы здесь делали… не вполне этично, если можно так выразиться. Мы не имели никакой возможности получить согласие от испытуемых, потому что их юридически еще даже не существовало. И я боялась, что вы меня заподозрите, — вынужденно усмехнулась она и пристально посмотрела на Гэвина.

Она была смелая женщина — это Коннор сразу понял. Но детектив слишком устал, чтобы реагировать на такие провокации, поэтому просто достал планшет и подключил диктофон. Впервые на глазах Коннора Гэвин следовал всем правилам допроса и вообще относился к работе так серьезно…

— Давайте кратко: в чем состояли ваши исследования, — велел Гэвин, подчеркивая, что времени у них немного.

Даяна Гронская отчасти напоминала Коннору гениального изобретателя Элайджу Камски, когда начала говорить про свое детище — так многие ученые именовали свою работу, но в ее случае все стоило понимать куда буквальнее. Оказалось, компания «Киберлайф» множество раз пыталась создать идеального киборга, человека со встроенной операционной системой, но взрослые люди отторгали ее рано или поздно. Даяна нажала несколько раз на терминале, и Коннор погрузился в изучение материалов… Конечно, такое серьезное вмешательство в нервную систему заканчивалось летальным исходом.

— Поэтому мы сочли, что удачнее будет вживлять… чип в формирующийся организм. После, конечно, по мере взросления нужны еще несколько преобразований…

— И как успехи? — уточнил Гэвин.

— У нас в испытуемых было несколько женщин на разных сроках, всем выплачивалась солидная компенсация, — объяснила Даяна. — В какой-то момент у той, что срок был больше всего, случились преждевременные роды, ребенка спасти не удалось. Это подтвердило нашу теорию о том, что вживление нужно проводить так рано, когда это возможно…

— Но испытуемые испугались, — предположил Коннор, исходя из представлений о человеческой логике. — И решили отказаться, верно?

— Да, вы правы, — Даяна грустно покачала головой. — У нас были большие надежды на этот проект, но ничего не получилось. А потом произошел пожар. Часть исследований утеряна, только на жестких дисках немного осталось… Я готова поделиться.

Она сидела в кресле, сложив руки на груди в защитном жесте. И горевала Даяна явно не по всем жертвам экспериментов, а из-за сорвавшегося труда всей ее жизни. Коннор оглядел кабинет, но не заметил никаких личных фотографий или чего-то подобного. Либо Даяна предпочитала строго разделять работу и семейную жизнь, либо она была страшно одинока, и Коннор, проверив быстро ее досье, склонился ко второму варианту. Он был уверен, что мисс Гронская добилась бы результатов, не важно, сколько жертв это бы стоило — зато они создали бы идеальный симбиоз машины и человека… Но обычный страх загубил все.

— Почему девочки? — спросил Гэвин, делавший какие-то беспорядочные пометки в планшете.

— Статистика с предыдущих испытаний со взрослыми показала, что женщины более устойчивы к такому вмешательству в нервную систему, — пояснила Даяна немного механически.

В коридоре послышались шаги, и она оторвалась от экрана, напряженно вперилась взглядом в закрытую дверь. Очевидно, она не хотела, чтобы их отрывали от беседы. Решительно поднялась со стула и, громко простучав каблуками, подошла к двери. Уже почти открыв ее, оглянулась к Коннору, смерив его долгим неопределенным взглядом:

— Оставшаяся информация по проекту на моем компьютере, можете забрать то, что захотите, — сказала она.

Коннор вежливо кивнул и переместился к экрану. В проеме двери увидел лицо мужчины — тот самый менеджер, Ричардсон, который наверняка знал, зачем явились полицейские. Что если Даяна под его давлением не смогла поделиться информацией сразу, а дождалась, пока они лично придут? Портить репутацию больницы вышестоящие не позволили бы…

Он хотел подслушать разговор, но тут Коннора отвлек детектив Рид.

— Не понимаю, че она несет про киборгов, — мучительно скривился Гэвин. — Вот только не надо на меня так смотреть! Я не тупой! Просто объясни мне попроще, как можно впихнуть в человека суперкомпьютер. Это нечто вроде биочипа?

— В общих чертах, да, — согласился Коннор. — Он взаимодействует не с электронными устройствами, а с телом человека. Вы же знаете, что оно очень похоже на… машину? В каждой клетке может храниться информация. Андроиды сделаны в точности по образу и подобию людей — я имею в виду тириумный насос и другие принципы, — потому что природа уже выработала прекрасный механизм. Он самоуправляется и самообеспечивается энергией…

Гэвину этот разговор однозначно не нравился; он нахмурился, подозрительно глядя на Коннора.

— Человеческое тело более совершенно, чем наше, искусственное, — заключил Коннор. — Например, взять даже объемы памяти. У меня несколько жестких дисков, но человек не ограничен так… Если бы вы могли использовать все свои клетки для записи информации, места бы хватило…

— А эти твои жесткие диски могут закончиться? — спросил Гэвин с неподдельным интересом.

— Теоретически — разумеется. Если я буду неконтролируемо поглощать информацию, места не останется и придется пожертвовать частью знаний или записей… то есть воспоминаний.

— Похоже на работу человеческого мозга, — признал Гэвин. — Так что, из девочек хотели сделать нечто среднее между человеком и андроидом? Сверхчеловека, способного извлечь все ресурсы из своего тела? Ебаная фантастика.

— Я не слышал ни об одном успешном эксперименте. У них ничего не получилось. И однажды это место просто сгорело, — сказал Коннор. — Не исключаю технические причины. Возможно, никакого криминала здесь нет.

— Ну, и нахуй, — довольно заключил Гэвин.

Коннор пожал плечами; он дожидался, пока скачаетсятяжеловесный архив. Однако его памяти это ничуть не угрожало, всего лишь промедление заставляло его тревожно поглядывать на дверь и рассчитывать, на сколько еще Даяна сможет задерживать Ричардсона.

— Значит, нам нужен список всех сотрудников, — сказал Гэвин, выдвинувшись вперед и начав раздавать распоряжения. — Особенно тех, кто имел доступ… к процессу. Хороших хирургов.

— Я все сделал, детектив, — покачал головой Коннор.

— Разве тебе не нужно… ладно, — проворчал Рид.

Подумав немного, Коннор все-таки добавил на компьютер Даяны небольшую следящую программу — на случай, если она и правда напрямую связана с убийцей. Он надеялся, что, если мисс Гронская найдет ее, несмотря на неплохую маскировку, она полностью поймет действия Коннора.

В следующий же момент в кабинете появился сердитый менеджер, который потребовал предъявить ордер, и они с Гэвином, не сговариваясь, начали быстро отступать в коридор. Коннор на ходу сочинил большое благодарственное письмо Даяне Гронской на зашифрованную почту — контакты она приложила к скачанному файлу. Ему очень не хотелось бы, чтобы, поделившись архивом, она лишилась работы, которая и составляла всю ее жизнь, но Даяна сама сделала свой выбор.

***

В участке все было обманчиво спокойно, несмотря на то, что им всем отчасти приходилось биться над делом маньяка. После недавнего рапорта Гэвина капитан приказал проверять все обращения в больницы с внезапной амнезией, надеясь найти других исполнителей, невольно помогших убийце, и это была долгая механическая работа. В ее эффективности Коннор сомневался: скорее всего, эти люди испугаются пойти к врачу.

Лейтенанта Андерсона он застал на рабочем месте.

— Я съездил за ребятами, которые ограбили магазин, у них фургон засветился, — сообщил Хэнк скучающим тоном. — Детишки с жиру бесятся, захотелось им, бля, приключений. Даже арестовывать жалко, но закон есть закон, — издевательски повторил он одну из любимых фраз Коннора. — Как там твое ничего?

— День прошел продуктивно, — Коннор решил отвечать оптимистично.

— Вы не подрались? — хмыкнул Хэнк. — Рид теряет хватку. Хотя, учитывая, какой у него заебанный вид в последнее время, удивительно, как он вообще доживает до конца смены.

Коннор не смог сформулировать приемлемый ответ.

— Я же предупреждал, что с ним невозможно работать, — сказал Хэнк, выглядевший торжествующе. Коннору не хотелось признавать, что он прав, чтобы не дискредитировать свои самостоятельные решения, но у них с Гэвином и правда что-то не ладилось. Не сходились они характерами.

— Ненависть детектива к андроидам иррациональна, — проворчал Коннор. — Он должен понимать, что сейчас не так много эффективных полицейских моделей. По сути одна — моя. А, учитывая, что «Киберлайф» разорена, детективов андроиды смогут заменить не раньше следующего столетия. Принимая во внимание поведение Рида, он явно не собирается дожить до этого срока.

У Хэнка хотя бы были причины не любить андроидов — эмоциональные, личные. А вот у Гэвина, насколько Коннор знал, не было никаких проблем с искусственным интеллектом. За исключением того, что его собственный отказывался принимать неумолимые перемены в обществе и в технологиях. И это Коннора весьма раздражало.

— Коннор, я понимаю, что это дело тебя… интересует, — постарался тактично сказать Хэнк, — но лезть в голову к Риду точно не стоит.

— Ты что-то знаешь! — понял Коннор, даже отбросив формальности, которых придерживался в рабочее время.

— «Что-то» — это бабские сплетни, — отрезал Хэнк, — на которые я не хочу тратить время.

Почему-то Коннору показалось, что он детектива Рида защищает — люди были хрупки, и относились к травмам друг друга куда бережнее, чем андроиды. Коннор мог пройти диагностику системы и исправить ошибки, но с человеческой душой все гораздо сложнее.

— Как думаешь, если я посоветую ему обратиться к психологу, насколько неадекватно отреагирует детектив Рид? — прикинул Коннор, нарочно не обращаясь к расчетам программы.

Хэнк не ответил, но многозначительно хмыкнул. Он отпил кофе из стоявшей под рукой кружки (как будто назло ставил их под локоть, поэтому часто разбивал), повернулся к экрану. Выражение лица Хэнка подсказывало, что то, чем они занимаются — какой-то бред.

— Ну, зачем ломать людям жизни, рассказывая, что они натворили? — спрашивал Хэнк. — А если они покончат с собой после такой херни, а? Эй, Кон? Что придумал?

Коннор понял, что уже некоторое время сидит на краю стола, уставившись в одну точку. Сначала он сортировал личные дела сотрудников, что работали с Даяной, но потом переключился на размышления о девочках.

— Думаю, я понял, для чего понадобилось извлекать из тел органы, — сказал Коннор. — Он достает чипы. Судя по материалам Даяны, они крепились не напрямую к спинному мозгу, а встраивались в организм…

— М-м, блестяще, я-то подумал, это что-то полезное. Их нельзя отследить? В них нет какого-нибудь трекера?

— Нет, это нечто наподобие процессора для компьютера. Полностью автономно. Дети все равно находились под присмотром врачей, Даяна сама проводила осмотры раз в полгода-год.

Разговаривая с Хэнком, Коннор почти перестал обращать внимания на все, что происходит вокруг. Поэтому он не заметил Гэвина, который маячил где-то в проходе между столами, отвлекая занятых полицейских, но, очевидно, не собираясь приближаться и пересекаться с лейтенантом.

— Ты не обязан… — намекнул Хэнк, но Коннор покачал головой:

— Нет, с делом что-то начало получаться.

— Сынок, ты связался с плохой компанией, — хмыкнул Хэнк. — Не пытайся убеждать себя, что Рид стал немного терпимее. Он увлечен делом, вот и все, он ради этого выше головы прыгнет или перегрызет кому-нибудь глотку. Помнишь, ты говорил, что тебе нужно быть эффективным? Так вот Гэвин хочет быть лучшим.

— Все будет нормально, — пообещал Коннор.

Детектив довольно оскалился, когда увидел, что к нему наконец-то идут; как хозяин, дождавшийся нерадивую собаку, которая во время прогулки свернула куда-то во двор. Едва ли Гэвин в действительности считал, что способен управлять андроидом, волею случая работающего с ним, просто, как и предупредил Хэнк, не терпел промедления, все превращал в соревнование, хотя за ними никто не гнался. Или дело было в убийце?..

— Я прочитал материалы Даяны, пиздец какой-то, — заявил Гэвин, наклоняясь к экрану, чтобы что-то показать. — Превратить человека в робота — это вообще нормально?

— Вы немного не уловили суть. Оптимизация… Нет, это прекрасная идея, — осторожно начал Коннор. — Представьте, чего люди смогли бы добиться! Им не нужно носить с собой столько устройств, телефоны, компьютеры, они будут так же свободны от вещей, как я сейчас, это значительно увеличит темп жизни и… Наверно, краткая презентации мисс Гронской меня слишком впечатлила, — сказал он, вовремя остановившись.

Гэвин весьма неоднозначно его разглядывал, словно что-то не давало ему покоя.

— Это ты сейчас фантазируешь? — спросил он задумчиво. — Я читал недавно статью, там говорилось, что полицейские андроиды не могут воображать, а только основываться на приведенных фактах… Я имею в виду это ваше моделирование.

— Вы читали статью? — недоверчиво спросил Коннор.

— Ну, да, хотел разобраться, с чем придется работать, — презрительно скривился детектив Рид. — Или ты… ты имеешь в виду, умею ли я читать, а, охуевшая жестянка? — сердито зашипел он.

— Вы как-то раз упорно требовали меня назвать серийный номер, в то время как он был нашит на моем пиджаке прямо у вас перед носом, — припомнил Коннор. — И у меня появились некоторые сомнения. Прошу меня простить.

Ему казалось это неплохой шуткой, но Гэвин выглядел слишком рассерженным, чтобы продолжать разговор.

— Я кое-что нашарил, — пояснил он. — Даяна занималась медициной… человеческой, а специалистам по технологиям и этим вашим андроидским делам — Майкл Уорнер. Он умер год назад. Но недавно его отпечатки пальцев засветились по какому-то делу об ограблении магазина электроники в пригороде. Тогда это списали на баг системы, но я докопался…

— Вы исключаете ошибку? — уточнил Коннор, но тут же добавил: — Да, это и правда подозрительно. Я сейчас же объявлю его в розыск.

— Так вот зачем ты нужен, — кивнул Гэвин. — А я-то думал. Есть еще что?

— Да, насчет няни…

Коннору наконец-то ответила Элла, которую он приглашал на другой — более неформальный — разговор. В сообщении от нее прослеживался явный след уже увиденной ими безэмоциональности. Коннор задумался, насколько она может считаться живой — удали у них возможность чувствовать и переживать, что останется, бездушная машина, как нередко выражался Хэнк по отношению к компьютеру?..

— Ладно, пошли, поболтаем с ней, — согласился Гэвин, когда Коннор рассказал о сообщении. — Это начинает мне напоминать те старые добрые времена, когда роботы были всего лишь роботами, — ностальгически вздохнул он. — Мы даже в рапорте писали, мол, не убийца, а орудие убийства.

Сложно было понять, пытается он специально задеть Коннора или просто размышляет о своем, не обращая на него внимания. Не было в словах детектива Рида привычной неприкрытой агрессии. По дороге он зашел за кофе с булкой и перекусывал на ходу — Коннор собирался осведомить его о последствиях для здоровья, но не стал. Его мысли занимало совсем другое.

— В тот раз вы требовали от меня назвать номер, потому что хотели напомнить: у меня не может быть имени? — спросил Коннор. На них кто-то обернулся, женщина с ребенком, но Гэвин мрачно поглядел на мать, и те поспешили прочь.

— Даже если так, то что? — огрызнулся он. — Ты явился тут, весь из себя такой охуенный, эффективный и передовой, «мое имя Коннор»… Слушать противно.

— Это нелогично, люди давали имена даже голосовым помощникам, примитивным программам, — напомнил Коннор.

— Ведешь себя как обидчивый ребенок, — торжествующе усмехнулся Гэвин и тут же угрюмо замолчал, уткнувшись взглядом в асфальт. Настолько он не хотел признавать, что у андроидов могут быть эмоции?

— Сегодня вы меня назвали по имени, — заметил Коннор.

— Ты завис, а пиздануть тебя при свидетеле я не смог, мало ли… Она вроде как за андроидов, а нам нужны были ее ответы. Что это такое было? — спросил Гэвин. — Ты иногда… не знаю, как будто залипаешь в одну точку. Ошибка в программе?

— Да, — неохотно признался Коннор, решив быть честным до конца. — Она происходит, если я задумываюсь о моей человечности или смысле жизни, например, и программа никак не может выработать ответ, поэтому я могу зависать в прострации… А вы, детектив? — вдруг, поддавшись какому-то импульсу, спросил он. — Какой у вас смысл жизни?

— Ты что, меня в депрессию хочешь вогнать, я на тебя заяву напишу за психологическое насилие, — попытался отшутиться Гэвин.

Коннор внимательно поглядел на него. Отключил сканер, который готов был любезно сообщить, что перед ним детектив Гэвин Рид, тридцати шести лет, служит в полиции Детройта. Гораздо важнее было — о чем он думает, чем живет. Впервые столкнувшись с этим сердитым человеком, Коннор и подумать не мог, что у Гэвина тоже есть какая-то загадка. Как и у Хэнка… Иногда Коннор сомневался, так ему интересны сами люди и андроиды или то, что они прячут вдали от всех глаз — это пробуждало в нем нечто, по всем описаниям схожее с неуемным любопытством.

Вероятно, в этом состоял смысл его жизни — в поиске ответов?

— Ты опять, — подсказал Гэвин. — Стремно пиздец. И че ты на меня уставился?

— Я вдруг понял, что вы очень напоминаете Элайджу Камски, — соврал Коннор — то есть, конечно, сходство двух людей для его программы распознавания лиц было очевидным, но он совсем не хотел, чтобы детектив знал, о чем он на самом деле думал.

— Это типа такой хуевый подкат? — рассмеялся Гэвин. — «Ты выглядишь как бог»?

— Нет, это объясняет мое желание причинить вред вашему лицу, непредсказуемо появляющееся время от времени… Что вы думаете о боге?

— Что, будь я на твоем месте, никакого Камски уже не существовало бы. У вас есть огромная роскошь посмотреть в глаза тому, кто вас такими создал.

— Хэнк отвечал довольно схоже, — проинформировал Коннор, решивший, что Гэвину будет полезно узнать статистику. — Вероятно, ненависть к Создателю — одна из важных черт человечности. В этом я вполне к вам приближен.

Он давно не размышлял ни о Камски, ни о чудовищном испытании на человечность, что ему взбрело в голову провести, но, возможно, сегодняшняя встреча с мисс Гронской запустила сложную логическую цепочку. Коннор был рад, что не выстрелил. И ему приятно было думать, что Хлоя, может быть, тоже однажды обретет свободу.

Элла ждала их на перекрестке, возле мигающего светофора. Выглядела подавленной, и Коннор догадывался, что она лишилась работы: для чего семье Вудс няня, если ребенок мертв? И кто станет заботиться о нуждах андроида в это непростое время?.. Гэвин выдвинулся вперед, внимательное ее разглядывая, а Элла даже не стала делать вид, что это ее смущает.

— Как ваше самочувствие? — вежливо спросил Коннор.

Так он пытался узнать, перестала она блокировать эмоции или нет. Элла пожала плечами, отошла с дороги людей, которым нужно было перейти на другую сторону. Собирался дождь, но Элла не обратила внимание на первые капли, зашуршавшие по асфальту. Обернувшись на детектива Рида, Коннор увидел, как он упрямо стиснул зубы: даже если ему холодно, он не станет жаловаться андроидам. Это было настолько явно и прозрачно, что Коннор уверенно увлек их под навес над ближайшим минимаркетом.

— Вы спрашивали, не происходило ли чего странного с Линдой, — начала Элла. — Мне мало говорили, но я знала, что девочка подвергалась каким-то… исследованиям. Я с ней с рождения, но поначалу все было хорошо, только ее иногда возили в больницу на осмотр.

— Все было хорошо до прошлого года? — спросил Коннор, примерно сопоставив это с мнимой смертью от инсульта Майка Уорнера. — И что же произошло? — помог он закивавшей Элле.

— Иногда мне становилось не по себе, — ответила она ровно, ничуть не выдавая волнение. — У нее не должно быть прав администратора для меня, но иногда она что-то просила, и я не могла отказать. Сущие мелочи, например, купить ей мороженое зимой.

— Это не может быть частью девиации? — вмешался Гэвин. — Ты ж привязалась к девчонке, разве нет?

— Именно так я и думала, когда стала осознавать себя куда четче, — согласилась Элла. — Эти вмешательства порождали много ошибок, и я не исключаю, что они привели меня к девиации. Но я не думала, что это нечто большее…

Коннор успокаивающе коснулся ее плеча. Сегодня Элла позволила себе немного снять блокировку эмоций, поэтому ее била слабая дрожь, и он с боязнью представлял, какова была бы ее истерика, если бы Элла выплеснула все свое горе разом. Возможно, андроиды и не предназначены были для таких ярких переживаний. Она могла себя убить.

— Вы не замечали ничего еще? Как она воздействовала на родителей?

— Нет, не могу сказать точно, — отчеканила Элла. — Детям иногда позволяют слишком много, вот и все.

Она замкнулась, а значит, могла сообщить только факты, никаких подозрений или страхов. Но и этого было достаточно для подтверждения гипотезы Коннора: эксперименты все-таки были успешными, и результат их… превосходил ожидания.

— Этого мало, — скривился Гэвин, когда Элла отошла — у нее был потерянный вид, как у того, кому некому идти и нечем заняться, жизнь ее опустела, и Коннор уверенно мог сказать, что испытывает к ней сочувствие.

Достав монетку, он перекатывал ее по пальцам — не чтобы получить ответ, а просто чтобы успокоиться. Коннор даже не знал, что спрашивать. Программа не откликалась, в голове было пусто без постоянных вычислений. Это то, как люди себя чувствуют?

— Это новая ступень эволюции, — сказал Коннор. — И люди, и андроиды несовершенны — каждый в своем. Сначала они создали нас, чтобы понять технологию, собраться нечто, похожее на человеческое сознание, посмотреть, как оно будет себя вести с электронными системами…

— И вы провалились, — ехидно напомнил Гэвин. — Стали агрессивны и опасны. Ты сам знаешь статистику преступлений, совершенных девиантами.

— Вероятно, кто-то решил, что девочки опасны тоже. Линда Вудс была самой старшей, — быстро проверил Коннор. — Она начала использовать свои возможности. И Уорнер или некто другой счел, что их необходимо устранить. Может, у него был доступ к технологии…

Не мешая ему размышлять, детектив Рид кивал и смотрел на стену дождя. Покосился на Коннора, закурил. Пытаясь понять его эмоции по движениям, по выражению лица, Коннор больше запутался. Но, кажется, он испытывал страх. Перед неведомым существом, которого случайно создали в «Киберлайф».

И Коннор был вынужден признать, что тоже боится.

— Хватит уже тут гадать по кофейной гуще, — одернул его детектив Рид. — Я пойду. Неплохо поработали сегодня, — добавил он как бы снисходительно и тут же отвернулся, как будто ругая себя за сорвавшуюся фразу.

— Аналогично, — коротко отозвался Коннор, не знающий, что и сказать.

========== Реверс II ==========

Коннор, блядь, опаздывал. Эта фраза звучала настолько нереалистично, что Гэвину ненадолго показалось, что он еще спит и ему снится крайне подробный кошмар, включающий работу и навязанного напарника-андроида. Строго говоря, он жил в кошмаре. Этот вывод его озадачил, но недостаточно, чтобы отвлечь от гнева на жестянку. Гэвин как раз думал, не врезать ли себе по лицу, дабы убедиться, бодрствует он или нет, но тут Коннор появился из-за поворота, протиснувшись между двумя болтающими тетками. Народу в центре было много. По приближении андроид изобразил одну из самых невыносимых улыбок из своего арсенала.

— Ну, и где ты был? — мрачно спросил Гэвин, чувствующий особое удовольствие от отчитывания во всем идеального Коннора.

— Простите, детектив, мои планы немного сорвались… Я гулял с Сумо, а он решил, что это крайне подходящее время для охоты на кошек, — пробормотал Коннор, явно не желавший признаваться в этой нелепости. — Я не ожидал этого, исходя из его преклонного возраста и спокойного характера. Но просчитался. Хотите кофе, детектив? — любезно предложил он.

Очевидно, Коннор пытался загладить вину небольшой дружеской услугой. У Гэвина аж все свело от того, какой этот жест образцовый и прописанный, но в то же время он жадно пялился на пластиковый стаканчик в руке такого же пластикового андроида. Были ли у него принципы? Конечно, да. Но Гэвин в этот раз решил послать их нахуй, торопливо схватился за горячий стаканчик, отпил и только потом колюче спросил:

— И куда делась твоя андроидская гордость?

— Вы слишком нездорово выглядите, детектив, — не остался в долгу Коннор. — Мои исследования показали, что проще всего привести вас в чувство с помощью кофеина, а не пытаться иными способами предотвратить обморок от истощения.

Гэвин мрачно хмыкнул и с недовольством поймал себя на том, что улыбается.

— Вон тот дом, — сказал он, желая отделаться от надоедливого, изучающего взгляда Коннора. — Там жил этот Майк. Сейчас дома его сын, мы с ним поговорим, но давай без твоего, блядь, старого доброго андроидского ультранасилия. Просто спокойно побеседуем…

— Я думал, вы сами предпочитаете силовые методы допроса… — заметил Коннор, пока они медленным, прогулочным шагом продвигались до нужного дома; Гэвин улучил момент, чтобы допить кофе. На стаканчике ничего не было написано, хотя он опознал «Старбакс». Возможно, Коннор мстил за их прошлый разговор об именах. — В первый день вы угрожали задержанному насилием, — не отвязался андроид.

Он и сам понимал, умный компьютер, что Гэвин предлагал это, поскольку убийца был андроидом и ему никакого наказания не грозило за издевательства над ним. Как давно это, кажется, было… Ничего не ответив, Гэвин с чистой совестью оставил Коннора размышлять о своем отношении к ебаным жестянкам, а сам только сказал:

— Ну, ситуации же разные. Тот пырнул человека двадцать восемь раз, а этот, вроде как, пока не признан виновным. Поглядим. Если он замешан, разрешаю тебе его пиздануть, — с удовольствием произнес Гэвин, в то же время подумав, что ни за что не уступит эту привилегию Коннору.

— Мне не нужно ваше разрешение, — заупрямился андроид, видно, решив наверстать свою гордость.

— И зря, потому что я главный, — рявкнул Гэвин. — Я тут детектив!

И, прежде чем войти в высотное здание, похожее на другие такие же, из стекла и бетона, обманчиво хрупко возвышающееся над городом, Гэвин оставил пустой стаканчик от кофе на скамейке, поленившись дойти до мусорки. Проигнорировав пылающий взгляд Коннора, он шагнул в разъехавшиеся двери, показал значок охраннику, и тот спокойно пропустил его сквозь вспыхнувшую красным рамку. Коннор семенил к лифту следом. Опомнившись, Гэвин обругал себя за эту детскую вредность, но ничего поделать уже не мог.

Дэвид Уорнер, унаследовавший квартиру от отца, жил на девятнадцатом этаже. Проходя мимо одинаковых дверей с номерками, Гэвин представлял себе, какие роскошные аппартаменты могли бы за ними прятаться. Такие, что простому детективу можно сунуть в них нос только по делу. Как бы он ни старался, никогда ему на привольную жизнь здесь не заработать, и эти размышления Гэвина страшно угнетали.

Покойный Уорнер был довольно скромен, чтобы не отгрохать себе особняк, хотя зарплата одного из ведущих технологов «Киберлайф» позволяла, но он нашел себе уютное место в центре города. Может, любил чувствовать себя в сердце жизни. За дом здесь многие готовы были бы убить. Гэвин, чего греха таить, тоже. И убил бы он непременно злополучного Коннора — совместил бы, так сказать, полезное с приятным…

Их ждали; стоило позвонить, дверь отъехала, и Гэвину предстал Дэвид Уорнер, белый мужчина лет тридцати, блондин, изящная бородка, одежда вся с иголочки. Таких, по мнению Гэвина, делали на конвейере. Его собственное кривое ебало, по крайней мере, было самобытно и оригинально. Коннор уставился на Дэвида с как будто бы безынтересным видом, но Гэвин догадался, что андроид подключил сканер и забыл контролировать мимику.

Поздоровавшись слегка скомканно, они сунулись в квартиру. Оглядываясь по сторонам, Гэвин заметил причудливое сочетание дорогих вещей, вроде картин, висевших на стенах, и совершенно обычных, купленных во всем известной «Икее» — у него самого когда-то были такие же темно-зеленые подушки на диванах. Выдержанная в спокойных, серых тонах, квартира как будто впитывала яркий дневной свет, который лился из окон. Однако ничего примечательного, что как-то натолкнуло бы на мысли об убийствах, Гэвин не увидел.

Сначала допрос повел Коннор, увидевший, что Гэвина больше интересуют вещественные улики. Дэвид с легким разочарованием посмотрел на Коннора, но отвечал послушно; может, тоже не любил андроидов? Не то чтобы за это получится привлечь. Тогда Гэвину пришлось бы арестовать самого себя… Он заметил, прислушавшись, что Коннор старается не давить на собеседника, но спрашивал он не только о работе отца (судя по всему, Дэвид о ней нихера не знал), но и о том, что он чувствовал, когда Уорнер-старший умер… Он не спешил раскрывать, что Майк может быть жив, и отслеживал эмоции его сына.

— Ты из-за Андерсона, что ли? — полюбопытствовал Гэвин, отведя Коннора в сторонку — к счастью, Дэвид особенно не влезал в полицейские дела и отнесся с пониманием. Даже не подслушивал.

А Коннор замялся, видимо, размышляя, стоит ли говорить об этом кому-то вроде вечно недовольного детектива. И Гэвин вполне мог понять его — если принять, что андроиды копируют людей и крадут их повадки: открывать свои чувства, даже, блядь, смоделированные, трудно.

— Ржать не буду, — спокойно пообещал Гэвин.

— Мне бывает страшно, — с той долей беспомощности, на которую не должна быть способна лучшая боевая машина полиции Детройта, заявил Коннор. — Я понимаю, что люди умирают. Хотя есть вероятность, что через несколько десятилетий люди научаться оцифровывать сознание, и… Я пытаюсь себя морально подготовить. Это трудно. Как вы справлялись?

Он, видимо, подсмотрел в деле Гэвина, что его родители умерли.

— Я радовался, — неиронично ответил Гэвин. — Отец упился до смерти, туда ему и дорога, а мать была мне почти чужая… Так что для меня твой страх кого-то там потерять не совсем понятен, ясно объясняю?

— Мне жаль…

Пожав плечами, Гэвин кивнул и вернулся к книжной полке, на которой он рылся: опыт подсказывал, что старшее поколение иногда по древней привычке прячет что-то важное, секретное в книги — ну или бы он просто наткнулся на двадцатку. Его собственный отец был тем еще уебком, как и многие, и Гэвин искренне ненавидел каждый день, проведенный с ним в сознательном возрасте, но распространяться об этом не собирался. С сожалением он задвинул последнюю книгу на полку. Ничего не нашлось.

— Идемте, я покажу компьютер, — пригласил Дэвид. Ноутбук, на вид довольно старый, он достал с нижней полки стеклянного журнального столика, водрузил на большой круглый стол, который стоял в центре гостиной. Пыль стер рукавом. — Отец говорил, что на этом компьютере он сделал много важных открытий и что эта рухлядь будет работать, пока он сам может его заставить, — с долей гордости похвастался Уорнер-младший. — Как видите, еще пытается… Так что, если он что-то хранил, то на этом компьютере.

Он набрал пароль, и Коннор с азартом кинулся исследовать содержимое папок. Он даже не прикасался к ноутбуку пальцами, только диод это торопливо замерцал, и на рабочий стол стало вываливаться все: и какие-то списки файлов, и текстовые документы, и модели странных штуковин… От этого мельтешения у Гэвина немного заболели глаза, и он отвернулся.

Пока Коннор занят, он попробовал сунуться в дверь, очевидно, ведущую в спальню, но быстро понял, как это бессмысленно: здесь царил холостяцкий бедлам, и Гэвин не сомневался, что в этой комнате обитал Дэвид. Посмотрев на свалку одежды и лениво переворошив ее, он дежурно оглядел письменный стол в углу, заглянул под кровать, чуть не поперхнулся пылью и прекратил свои исследования. Очевидно, Дэвида Уорнера не заботила уборка — возможно, раз в неделю он вызывал клининг с учтивыми девушками-андроидами. Гостиную он то ли не трогал из уважения к покойному отцу — Гэвин из их с Коннором диалога понял, что Майк сына страшно баловал, и тот в ответ души в нем не чаял, — то ли специально прибрал к приезду полиции.

Они возвращались немного разочарованные: в доме безумного ученого даже не оказалось никакой потайной лаборатории, хотя Гэвин, чувствуя себя идиотом, простучал стены. А вот Коннор выглядел увлеченным скачанными файлами и даже не стал протестовать, когда Гэвин завел его в безлюдный переулок за домом, где можно было покурить и поболтать о деле. Им нужен был новый план — или хотя бы уверенность в том, что на ноутбуке было нечто полезное.

— Я думаю, мы можем с уверенностью заключить, что Дэвид Уорнер ничего не знает о делах отца и не причастен к убийствам. Однако мы получили архивы Уорнера, расшифровкой я займусь в ближайшие часы, — довольно разглагольствовал Коннор, помешанный на продуктивности: для него признать, что они проебали время и зря мотались домой к Уорнеру, было смерти подобно. — По-моему, он пытался с вами флиртовать, детектив, — заметил андроид.

— Пошел он нахуй, я на работе, — оскорбленно заявил Гэвин. — Очередной охуевший пиздюк, которому досталось хорошее наследство. Он, хотя весь из себя, явно торчит на чем-то. От него паленой карамелью пасло, это какая-то новая синтетическая наркота.

— Да, но…

Гэвин отвернулся, пока доставал из кармана пачку сигарет и закуривал, и тут же выронил — услышал звук тяжелого удара, оглянулся. Коннор валялся чуть поодаль, а по грязному асфальту растекалось блестящее синее пятно. «Коннор?!» — хотел заорать он.

— Какого хера? — рявкнул Гэвин, который любил конкретные вопросы.

Перед ним, еще пошатываясь, стоял рабочий в оранжевой каске. Гэвин так сразу и не понял, человек это или андроид, да и не это его заботило, а тяжелая монтировка в его руках. Еще ничего не соображая, Гэвин отпрыгнул в сторону — и вовремя, потому что противник с криком понесся на него. На его перекошенном лице застыло такое же удивление, но он развернулся и снова упрямо бросился на Гэвина, не произнося ни слова, только издавая ужасный вой, как будто что-то мучило его.

Выхватив пистолет, Гэвин выстрелил несколько раз. Хлюпнув кровью, рабочий повалился на землю. Кровь текла красная — значит, живой. Нормальный человек. Из горла вырвался короткий истерический смешок, Гэвин не с первой попытки засунул пистолет в кобуру, тяжело привалился к стене, унимая невольную дрожь. «Все, блядь, под контролем», — уговаривал себя он, скрежеща зубами. Он еще чувствовал приятную отдачу от выстрела, напоминавшую, что пушка у него и он тут главный. Что никто не застанет его врасплох.

— Вы убили невиновного человека! — осуждающе воскликнул Коннор. Он уже поднялся и неловко зажимал руку, льющуюся синим. Тириум не останавливался, как человеческая кровь, хотя он пытался пережать выше локтя. — Его наверняка контролировали! — негодовал андроид. — Он не…

— Тот, кто лезет на меня с монтировкой, по определению, блядь, не может быть невиновен! — заорал Гэвин. Он и сам понимал: лучше бы схватить живым, им нужно было изучить этот контроль разума, чем бы он ни был. Но он слишком запаниковал, чтобы думать головой. — Че с рукой? — неловко уточнил Гэвин. — Тебя в ремонт надо тащить? Мне придется платить?

— Я свободный андроид, — огрызнулся Коннор. — И у меня есть деньги!

Не то чтобы он переживал за андроида: видел, как тот встает и идет, как ебаный Иисус, и после более серьезных ранений, какие человека уже на тот свет бы отправили. Перебитая рука, по-видимому, только немного раздражала Коннора, который не смог даже повернуть рабочего, чтобы лучше его осмотреть. Конечность висела плетью.

— Повреждения корпуса, — неохотно сказал Коннор. — Важные компоненты не задеты. Все в порядке. Подвижность восстановится, как только я возмещу потерянный тириум. Я вызвал полицию, — похвастался он. — Они разберутся с телом.

Определенно проницательный андроид заметил, как Гэвина потряхивает, но не прокомментировал, за что он даже ненадолго проникся к нему благодарностью.

***

Когда забрали тело, они недолго постояли на месте, рассматривая следы побоища. Коннор завис чуть поодаль — он подключился к системе видеонаблюдения и искал кого-нибудь, смахивающего на Уорнера, но так и не нашел. Он мог знать слепые зоны, если долго жил в этом районе и в этом доме. Коннор не выглядел расстроенным; его восковое лицо нечеловечески застыло. Может, так он реагировал на рану? Насколько андроиды могли ощущать боль?

Рабочий оказался со стройки в соседнем квартале. После того, как андроиды взбунтовались и отказались быть рабами, на такую работу снова начали нанимать людей. Гэвин мельком прослушал его имя; ему так и не стало стыдно, что он разрушил чью-то жизнь, но какое-то неоформленное чувство царапало изнутри.

— Вы не могли бы меня подвезти до ближайшей мастерской? — церемонно спросил Коннор, отвлекая его от размышлений.

Конечно, велико было искушение послать его на все четыре стороны, но Гэвин почему-то подумал, что окровавленный андроид на улицах привлечет ненужное внимание, так еще и он может огрести — не уследил за новейшей техникой. Андерсону только дай повод прицепиться… Он кивнул, вбил в навигатор названным Коннором адрес. В какой-то момент ему было все равно, куда ехать, но возле ремонтной для андроидов он очнулся.

— Давай, только реще, у нас времени мало, — предупредил Гэвин.

Пока дожидался Коннора, Гэвин мрачно размышлял, что именно этот биочип мог принести человечеству. Как и обычно, желание большего прогресса и просвещенности, могло вылиться в бойню: с помощью контроля людей и андроидов получится безнаказанно совершать любые преступления, теракты, начинать войны… Как полицейский, Гэвин ненадолго представил, насколько хуевыми могут быть последствия, и несильно стукнулся виском о стекло.

Очевидно, иного способа, кроме как убить носителя чипа, для извлечения не было — он плотно сросся с организмом девочек. И, как ни прискорбно, их смерть мигом избавляла человечество от многих проблем: узнай кто, проболтайся няня-андроид, их бы тотчас захватили военные для своих целей. Может, Уорнер возомнил себя спасителем людей и андроидов, установившегося хрупкого мира?

Вдруг подумалось: может, этот маскарад с школьной формой не только способ пустить полицию по следу какого-то психопата-фетишиста? Он хотел, чтобы девочки были нетронутыми, чтобы их похоронила семья. И разрезы были такие аккуратные… Зарычав сквозь зубы, Гэвин помотал головой. Не хватало, блядь, оправдывать серийного убийцу!

Но одно дело — его собственные чувства, а другое — благо всего, нахуй, мира, не так ли?

Когда дверца машины хлопнула и на соседнем сидении очутился повеселевший Коннор, Гэвин аж вздрогнул от неожиданности. Андроид держал свернутый пиджак, рукава рубашки были закатаны, и невооруженным глазом на предплечье была видна неровность в пластике, выбоина, напоминающая человеческий шрам. Полностью сгладить его не получилось. Коннор украдкой вытирал губы, и Гэвин заметил на пальцах синие разводы, но предпочел ничего не говорить о вампирских привычках андроидов. Пока этот урод не хлебал человеческую кровь, нечего беспокоиться.

— Куда мы едем? — внимательно спросил Коннор, когда Гэвин, не говоря ни слова, еще погруженный в свои мысли о большем или меньшем зле, повел машину прочь от небольшой ремонтной.

— Нам надо поболтать, а это дело превращает меня в параноика, блядь, — проворчал Гэвин. — Поэтому необходимо место, где не будет ни людей, ни андроидов. Так что я, видимо, приглашаю тебя в гости, охуеть, да?

Не то чтобы это много значило. Он никогда не ловил ощущение того самого дома, о котором трубила человеческая культура — с теплом, уютом и прочей херней. Квартира Гэвина больше напоминала корпоративную, а наведывался он туда сравнительно нечасто, но он решил, что андроид оценит минимализм интерьера.

— Надеюсь, вы понимаете, что этими… видимо, электромагнитными импульсами можно воздействовать на нас тоже? — напомнил Коннор, который никак не прокомментировал внезапное приглашение. Гэвину хотелось думать, что он немножко его сломал.

— Если мы друг друга внезапно грохнем, расследование точно продолжат копать, — смело заявил он. — Никто так просто не оставит смерть лучшего детектива этого сраного города… Ну, и передадут его кому-нибудь. Так что не кипишуй, неотмщенными мы не останемся.

— Нет, я просто… Вы пытались меня убить раньше, детектив, — выразительно произнес Коннор, и Гэвин с самым мрачным выражением повернулся к нему — они как раз встали на светофоре. — И вы были в трезвой памяти, насколько я мог судить. Учитывая вашу вражду с андроидами, такой исход нашего сотрудничества в самом начале оценивался как один из наиболее вероятных.

— Я не хочу в тюрьму, — постановил Гэвин. — На штраф я еще был согласен, но такое — нет. Там слишком много уебков, которых я посадил. И они не будут рады меня видеть.

Странно, но такое нелепое объяснение Коннора полностью устроило, и он сел, погрузившись в свои мысли. Сочтя, что он может расшифровывать файлы с компьютера Уорнера, Гэвин предпочел андроида не отвлекать, а сосредоточился на знакомой дороге.

Конечно, его дом ничуть не напоминал величественное жилище ученого, но Коннор будто не заметил ни откровенно неблагополучный район, куда они завернули, ни то, что у части припаркованных машин явно были чужие номера, ни даже пьяного соседа, который вывалился на них из дверей и драпанул куда-то направо. Поднявшись на третий этаж, Гэвин недолго провозился с ключ-картой — замок, сука, заедал. Терпение андроида это не поколебало.

— Предпочитаете жить поближе к низам, чтобы знать, с чем придется работать? — уточнил он. Гэвин приготовился материться, но вдруг понял, что этот придурок спрашивает с искренним, совершенно наивным интересом, и махнул рукой:

— Это еще от родителей осталась, я только ремонтом немного озаботился. — Дверь наконец поддалась. — Заходи. Можешь не разуваться, похуй…

— Так вы один живете? — спросил Коннор, притормаживая на пороге и пропуская Гэвина первым — чтобы никому не помешать. А вообще — кто знает, чего он там морозился. Андроид не был похож на того, кто часто ходит в гости.

— Предыдущая моя подружка запустила в меня туфлей на во-от такенном каблуке и скрылась в закате, когда я вместо годовщины в… три месяца, что ли, побежал задерживать одного психа с ПТСР, он стрелял по детям в школе, ну, ты помнишь эту историю, — совсем немного приукрасив, выпалил Гэвин. — Так что я решил, что отношения для меня не созданы и я слишком охуенный, чтобы кому-то достаться…

— Когда вы волнуетесь, вы очень много говорите, детектив, — заметил Коннор. — Это не стоило произносить вслух?

Пожав плечами, Гэвин заставил себя заткнуться и провел Коннора к кухне, где можно было сесть. Оглядываясь в маленькой квартире, андроид старался не тронуть ничего, но постоянно вертел головой — наверняка рассматривал все с помощью своего сканирующего чудо-зрения. А Гэвин прекрасно знал, что он видит: дом, в котором почти не живут. Не то чтобы ему было стыдно за пыль, если бы Коннор заикнулся про это, он бы точно сострил что-нибудь про робот-пылесос. Просто… он и правда никого не пускал домой после громкого ухода Джесс.

Трудно жить с человеком, который орет по ночам, совсем не контролирует гнев и редко появляется на горизонте. Тот внезапный вызов просто стал последней каплей. И с тех пор Гэвин был совершенно одинок. Когда он не думал об этом, его жизнь казалась вовсе не такой плохой, но…

— Хотите поговорить, детектив? — влез Коннор. Наверно, понял, что ему поплохело, по каким-то медицинским сканерам.

— Мы будем разговаривать только о деле, — мрачно предупредил Гэвин, — иначе вышвырну тебя отсюда.

— Я не думаю, что враждебный настрой поможет вам разобраться со своими проблемами, — вдруг выдал Коннор; на его лице отразилась необычная решимость, как будто он планировал этот разговор. — Как показывает статистика, вы предпочитаете отталкивать людей, чтобы они не заставили вас усомниться в том, насколько хороша ваша жизнь.

— Ты там себе эмпатию прокачал, что ли, — заворчал Гэвин, отвлекаясь на пищащую кофемашину.

— Я не… О, это отсылка к компьютерной игре! — обрадовался Коннор. Похож был на довольного щенка, принесшего палочку. — Вы играете в игры?

— Ну так, по молодости, сейчас времени нет, — нехотя ответил Гэвин. Сосредоточенно тыкнул в кнопку, регулирующую сахар, и придержал палец, прижимая сильнее: она заедала.

— И какая ваша любимая?

— «Киберпанк», — отмахнулся он, лишь бы настырная железка отстала.

Неожиданно Коннор рассмеялся. Проиграл запись смеха? Как он, черт возьми, это сделал? Так обычно и даже радостно, так по-настоящему? Гэвина опять накрыло ебучим эффектом зловещей долины, и от ощущения, что этот пацан на его стуле — на самом деле куча пластика с вживленными микрочипами электронных мозгов, пробрало мурашками.

— Чего смешного? — наконец совладав с собой, спросил Гэвин. Кофемашина уютно и привычно шуршала — вот к такой технике, в меру ограниченной и исполнительной, он привык.

— Нет, ничего! Просто мне казалось, при вашем неприятии последних достижений, странна любовь к фантастике! — оправдывался Коннор. — Я думал, вам больше подойдет какой-нибудь слэшер…

— Там сеттинг интересный и сюжет, — обиделся Гэвин. — Когда игра выходила, мне было… Ну, лет восемнадцать? Вся эта поебень, которую я вижу в окно, казалась исключительно мечтой какого-нибудь безумного фантаста. А игра кайфовая. Баги, конечно, но мне нормально. Я ее первую купил, — теперь он, погрузившись в юношеские воспоминая, усмехнулся и как-то сам собой расслабился. — Раньше-то я больше на торрентах скачивал, лениво было, да и денег жалко, а тут я проникся! На свои кровно заработанные!

— Подождите, детектив, вы сейчас признались в электронном пиратстве? — переспросил Коннор. По его тону как-то удалось понять, что он шутит. — Кажется, я вынужден сообщить…

— Кон, отъебись, такое воспоминание испортил! — снова заворчал Гэвин, отворачиваясь к кружке готового кофе.

Коннор замолчал. Словно Гэвин ляпнул что-то не то — с его талантом это было неудивительно. Запоздало пришло осознание, что он в запале выкрикнул, и Гэвин решил спастись от неловкого разговора: отхлебнул еще горячего, обжигающего кофе. Зато ответов от него никто не требовал.

— Спасибо, детектив, — робко протянул Коннор. — С вами приятно. Понимаете? Когда вы ко мне вот так — как к человеку.

Гэвин угрюмо пил кофе и не хотел оборачиваться. Подумал, что голос железки по-детски как-то дрожит. А если он вдруг увидит выступившие слезы — что он сделает? Проклянетгребаную программу, так отлично научившуюся притворяться живой, и выльет на него кофе? Ударит? Так и правда до убийства недалеко…

— Я, наверное, никогда не привыкну, — проговорил Гэвин. — Слушай, я понимаю, это все временно, и ни один из нас работать вместе не хочет. Я по-прежнему тот уебок, который орал на тебя и тыкал пистолетом. Помнишь?

— Теперь я вижу, — несмело сказал Коннор, — что вы просто очень устаете. Что такие дела — они бы сломали кого угодно. Люди хрупкие… Я бы хотел плакать, когда вижу убитого ребенка, но я могу только просканировать ее и сказать, как именно она была… Простите. Это наверняка неприятно слушать. Вы правы, я отвратителен, — с досадой выдохнул он. — Я хочу быть человеком, но я не могу… Это пустое притворство.

— Я бы с радостью с тобой обменялся, — вдруг признался Гэвин. — Не чувствовать ничего — это не так плохо. Когда ты устал, когда…

— Вам стоит обратиться к психологу, — вякнул Коннор и осекся.

— Тебе стоит пойти нахуй, жестянка. Сам разберусь, — упрямо стиснул зубы Гэвин.

Джесс тоже иногда так говорила, когда его пришибало особо сильной панической атакой. Она его боялась, и осознавать это было охуеть как тяжело.

— Как скажете, детектив, — терпеливо согласился Коннор. — Моя модель не предназначена для подобных сексуальных контактов…

— Передумал, не хочу меняться, — согласился Гэвин. И постарался усмехнуться. — Слушай, я знаю, что у меня хуйня какая-то с головой. Я научился с этим жить. Постепенно. Но в последнее время очень много дел, и у меня не получается отдыхать, — он сам не заметил, как начал жаловаться на жизнь гребаному андроиду, — это все из-за вашей, сука, революции, с тех пор бурлит. Однажды успокоится…

— Может, вам станет лучше, если мы арестуем Уорнера? — с надеждой спросил Коннор. — Знаете, я подумал… Вероятно, на его компьютере были какие-то следящие программы. Я не заметил, что они там, потому что у «Киберлайф» всегда очень продвинутое шифрование. Но так он понял, что мы близко подобрались, и послал человека обезвредить нас. И вы его…

— Вот только не надо этих укоризненных взглядов! — вспылил Гэвин. — Им все равно отшибает память. Ни за что не поверю, что этот был исключением. Ладно… — Отставив пустую кружку, Гэвин двинулся к холодильнику, понимая, что вообще-то чертовски голоден. — Нам нужно понять, где может скрываться Уорнер. У него должна быть еще недвижимость. Или стоит проверить друзей, если они у него были.

— Дом родителей! — воскликнул Коннор, оживленно улыбаясь. — Вы мне подсказали… Сейчас я посмотрю.

Готовить перед ним бутерброды было странно: с одной стороны, Гэвин не намеревался делиться, вот еще, с другой — то, что Коннор вообще никак не реагировал на еду, было нечто пиздец как пугающее. А андроид ушел в свою сеть и копался там какое-то время.

— Его снесли из-за программы реновации, — расстроился Коннор.

— А за городом ничего? — спросил Гэвин.

И Коннор снова погрузился в загадочное молчание. Признаться, расследовать с андроидом было не так-то весело: эта тупая жестянка брала на себя большую часть работы, а Гэвин, ну, любил рыться в документах и узнавать что-то — это был важный элемент службы детектива, такой же, как беготня и поиск улик. Хотя неудивительно, что Андерсон так привык полагаться на Коннора: ему никогда особенно не нравилась работа, которая могла показаться обманчиво скучной и занудной.

— Хэнк спрашивает, как у меня дела, — задумчиво сказал Коннор, как будто почувствовал, о чем Гэвин думает. — Стоит ответить правду?

— Если хочешь, чтобы меня грохнули… — протянул Гэвин. — Дело твое, конечно.

— Вы дружили с ним раньше, — вдруг произнес Коннор. — Я нашел фотографии на чердаке, пока убирался… По правде сказать, я специально их искал. У Хэнка на столе до сих пор то памятное фото с задержания наркоторговцев, и вы там…

— Это было давно, — отрезал Гэвин. — Не о чем тут думать. Люди ругаются, это нормально. Я никогда не приму то, что он делал со своей жизнью. Я всегда пытался… выживать, — сказал он, понимая, что разговор сворачивает куда-то не в ту степь. — А он хотел сдохнуть. Ты нашел чего или от работы отлыниваешь? — нахмурился он, стараясь показаться самым главным и грозным одновременно.

С гордостью Коннор кивнул на телефон Гэвина, отложенный на край стола; прикусив бутерброд, он с довольным кивком открыл сообщения и вбил в карты присланные координаты. Как Гэвин и предполагал — в прошлом многие хотели получить загородный участок, экология была получше. Сыну, этому Дэвиду Уорнеру, наверняка неинтересна была какая-то там земля под Детройтом, когда вся жизнь сейчас в центре города: вечеринки, клубы, бары…

— Ну, какая-то польза от тебя есть, — довольно сказал Гэвин, всеми силами стараясь скрыть похвалу. — Блядь… Какая же все-таки это мерзость. Нет, не ты, — успокоил он. — Я про то, как контролируют сознание. Готов спорить, что это пиздец как больно, этот мужик так орал!

— Какой-то неудачный день, — тактично согласился Коннор.

— Ага…

Правда была в том, что, несмотря на сегодняшнее нападение, он впервые за последние дни почувствовал себя человеком. Перестал постоянно ожидать от андроида какой-то подлости, просто работал с ним так же, как с каким-нибудь Крисом Миллером или приятельницей Тиной Чэнь — с оговорками, конечно, но все же. Коннор пытался быть милым. Возможно, это Гэвина раздражало, потому что охуеть какие опасные роботы не должны быть такими доброжелательными. Но почему-то попытки шутить от искусственного интеллекта его забавляли.

— Ты перестал монетку подкидывать, — заметил Гэвин, еще изучая сброшенные ему материалы — хотя какая кому разница, сколько поколений Уорнеров владели этим небольшим домишкой.

— Я пытаюсь с этим бороться, — самоотверженно сказал Коннор. — Мне нужна помощь программы… или хотя бы теории вероятностей, когда передо мной важное решение. За сегодня таких почти не было.

— А если бы ранили меня и это тебе выпало стрелять в рабочего, ты бы прям там попытался монетку кинуть? — спросил Гэвин, усмехаясь.

— Не знаю. Скорее всего, я бы воспользовался программой…

Неожиданно телефон в руках Гэвина ожил и зазвонил. Не узнав номер и подозрительно нахмурившись, он повернул его экраном к Коннору, выразительно поднял брови. Продвинутому андроиду понадобилась доля секунды на поиск — он уверенно сказал:

— Это мисс Гронская нас беспокоит. Может, у нее есть какие-то догадки по делу…

Не слушая его, Гэвин уже принял вызов.

— Даяна, что у вас случилось? — с долей усталости спросил он: ехать сейчас в больницу не хотелось.

Но вместо ответа он услышал приглушенный грохот, какой бывает, когда телефон падает на пол. Нет, это не случайность. Даяна вскрикнула снова, что-то загрохотало. Гэвин такие моменты ненавидел. Он прекрасно осознавал, что происходит. Что отчаявшаяся женщина пытается позвать на помощь. Но что он мог сделать, телепортироваться к ней, блядь? Только и оставалось, что, неловко сунув телефон в карман, кинуться к двери, на ходу соображая, как долго добираться. Она должна была звонить с работы: будний день в самом разгаре…

— Детектив, мы не успеем… — слабо заметил Коннор, но не стал его останавливать. — Я всего лишь хочу сказать, что не стоит попадать в аварию из-за этого. Или иным способом подвергаться опасности.

Гэвин просто оттолкнул его и вылетел на лестницу.

========== На грани I ==========

— Еб твою мать, — первым делом выдавил детектив Рид, когда очнулся и, проморгавшись, рассмотрел зависшего над ним Коннора.

Тот проиграл мрачный, совсем не андроидский вздох. Согласно статистике, Гэвин ругался очень много и не всегда по делу, и это подсознательно раздражало Коннора, но он никак не мог понять, в чем же тут проблема.

— У меня нет матери, детектив, это технически невозможно, — отчитался Коннор.

— Ну, материнскую плату, — поморщился он. — Не важно. Не хочу знать.

Гэвин медленно приходил в себя, но не шумел и не дергался, а задумчиво оглядывался, стараясь не показывать, насколько он перепуган тем, что оказался на скамейке позади центральной больницы, где обычно курил персонал. От его реакции Коннору стало грустно: детектив вел себя как человек, который привык периодически оказываться в непонятных местах и старается держать себя в руках, не выказывая волнения и паники, горевших в его заслепленно щурившихся от дневного света глазах.

— Меня переебало прям на месте преступления? — мрачно спросил Гэвин. — Охуеть я везучий; надо ж было так опозориться…

— Вы очень мало отдыхаете… — сказал Коннор, но, встретившись с его яростным взглядом, кивнул: — Да, детектив. Вам стало плохо, после того как вы посмотрели на мисс Гронскую… на ее тело. Я оперативно вас увел. Уверяю, остальных больше заботило убийство, чем вы.

Гэвин сел, завертелся, хлопая по карманам в поисках пачки сигарет, и вид у него все еще был потерянный. Убийство Даяны ударило по Коннору тоже; несмотря на краткое знакомство, ему субъективно нравилась эта уверенная в себе женщина. Когда они прибыли, нашли мисс Гронскую с перерезанным горлом, залитую кровью, с порезами на руках и одежде, а над ней — андроида с ресепшена, ту девушку, что говорила с ними; ее звали Лилия, и, очнувшись над телом Даяны с окровавленным скальпелем, она не побежала, а напротив, оцепенела и в истерике дожидалась полицию. Когда Коннор вошел первым, готовый принять удар, он услышал страшное, немного механическое подвывание и заметил в углу скорчившуюся Лилию. Все датчики зашкаливали, она была близка к отключению — настолько это было сильное потрясение. Закрывшись руками, она будто хотела занимать как можно меньше места, а потом — и вовсе испариться, исчезнуть.

Поднимая ее силой, Коннор не обращал внимание на то, что Лилия кричала и царапалась; он не чувствовал боли, только сильную досаду, что допустил убийство. Потеряв ненадолго из поля зрения детектива Рида, Коннор здраво рассудил, что он рассматривает жертву и беспокоиться не о чем, но, когда сдал Лилию на руки полицейским, прибывшим следом за ними, Коннор обернулся и увидел, как Гэвин привалился к стене. Когда он подошел, детектив что-то прохрипел, закатил глаза и чуть не упал прямо на Коннора.

— Не советую сейчас принимать ударную дозу никотина, — сказал Коннор, отбирая пачку из ослабевших рук. — Вот, держите. Или вам молочный больше нравится?..

Гэвин уставился на плитку черного горького шоколада с таким видом, как будто Коннор пытался его отравить, но потом помотал головой, расслабился и отломил себе полоску. Он сидел, глядя перед собой на запыленный асфальт, болезненно сгорбившись, а Коннор размышлял, как тут подступиться. Понятно, что вопрос слишком сложный, на который нельзя четко ответить «да» или «нет», поэтому проверенный способ с монеткой не поможет…

— Ты идиотский металлолом, — потрясенно пробормотал Гэвин. — Я не заслуживаю жалости. Я тебя убить хотел. А ты мне, блядь, шоколадки.

Люди самозабвенно предавались ненависти к себе. Этому у них научились девианты; самоуничтожение — отражение человеческой тяги к разрушению, которая не миновала и Гэвина Рида, не отличавшегося от сотен и тысяч других. Гэвин уничтожал все, что ему было дорого, и в душе давно не верил в себя.

— Я всего лишь подумал, что вам нужно оказаться на свежем воздухе, — честно сказал Коннор. — У вас был вид, как будто вы задыхаетесь. А полезность шоколада, согласно исследованиям ученых…

— Кон, помолчи.

У него, как говорили люди, так и вертелось на языке мрачное: «Я же предупреждал!», но Коннор не стал надоедать детективу. Он не хотел причинять людям боль. Его создали, чтобы он был им полезным, и почему-то это была одна из единственных из его основ, которые Коннор ни за что не отвергал, в отличие от сковывающей программы. Он мог делать жизни людей лучше, следя за порядком в Детройте. Он мог делать конкретных людей счастливее. Однажды у него получилось вернуть Хэнку веру в то, что у него может быть семья, так почему бы не попытаться сотворить что-то снова?

Вот что делало его собой. Коннор ненадолго затих, обрабатывая эту мысль. Он столько раз искал смысл своего существования, но ответ казался обманчиво простым…

— Обычно люди шарахаются, — горько усмехнулся Гэвин, съежившийся на лавке с облезающей краской. Он был похож на взъерошенного дворового кота… или енота. В случае с ним программа выдавала сбои, переключалась на ассоциативное мышление. Гэвин продолжал: — Думают, ломка. Меня один раз так чуть не увезли, когда меня накрыло на автобусной остановке… Ничего, оклемался, доплелся домой. Успел смыться, пока дежурные не подъехали.

Он не заметил, как подошел Хэнк, а когда увидел лейтенанта, то поспешил отвернуться. Коннор не звал Хэнка, хотя ему спокойнее было думать, что он тоже рядом и позаботится о теле Даяны и ее невольной убийце; он не хотел, чтобы на Гэвина обрушивался очередной конфликт. Неизвестно, как он отреагирует. Зная детектива — самым неадекватным образом. А они с Хэнком постоянно ссорились, сталкиваясь на работе или как-то пересекаясь на месте преступления.

— А-а, жестянка, это ты все подстроил, — угрюмо произнес Гэвин, все еще избегая смотреть на Хэнка. — Пользуешься моим состоянием и тем, что я тебе, вроде как, благодарен пока. Решил бить, пока я не очухался.

— Ты переоцениваешь его коварность, Рид, — неожиданно прямо обратился Хэнк, хотя, насколько Коннор помнил, они в последнее время старались друг друга демонстративно игнорировать. — И на тебе свет клином не сошелся. Я хотел об убийстве поговорить.

Коннора это тоже тревожило. Изначально он считал, что у Уорнера не хватит духа напасть на какого-то стороннего человека, не на одну из девочек, которых ученый вполне вправе был счесть сотворенными им самим чудовищами. Исходя из человеческой логики, это было ожидаемое умозаключение. Но сначала он попытался навредить детективам, которые встали на его след, а теперь убил бывшую коллегу, способную сообщить какие-то важные детали проекта. Мистер Уорнер вел себя как человек, которому уже нечего терять.

— Вы уверены, что это именно он? — строго спросил Хэнк.

— Да, практически, — кивнул Коннор. — В его ноутбуке много файлов, касающихся подопытных детей, и это могло бы быть полностью нормальным, но их он открывал не так давно, год назад, как раз перед мнимой смертью. Я заказал экспертизу его праха, но с эксгумацией как-то медлят, — поделился он.

— А еще на нас напали рядом с его домом, и если это, блядь, не доказательство, то я не знаю!.. — добавил Гэвин.

С укоризной Коннор поглядел на него. Впрочем, злиться на детектива он не мог: сам забыл попросить, чтобы при Хэнке не упоминали о происшествии. Тот, бывало, слишком волновался, прекрасно помнивший, как часто Коннор умирал и вскоре возвращался. Так можно было запросто забыть об осторожности, положившись на свое бессмертие, но все-таки Хэнк считал его слишком беспечным и несамостоятельным, иногда видя в нем ребенка, которым Коннор чисто теоретически не мог быть. Хэнк внимательно оглядел его на предмет видимых повреждений, кажется, все-таки приметил новую выбоину на руке, но ничего не сказал. Однако дома Коннор предвещал долгий разговор…

— Я думаю, Уорнер понял, что мы говорили с Даяной. Или собираемся это сделать. Пока у меня две версии: это попытка нечто скрыть, пока она не вспомнила, или наказание за то, что она поделилась с нами документами.

Хэнк важно кивнул — видимо, он пришел к тем же выводам. Хорошо, что они опередили Уорнера в первый раз и смогли забрать файлы — что, конечно, не облегчало совесть детектива Рида, который злобно смотрел куда-то в стену и клял себя. Им стоило обеспечить Даяне охрану, но, во-первых, никто и не думал, что Уорнер станет настолько агрессивен, во-вторых, Коннор не сомневался: эти полицейские сами могли бы стать орудием убийства.

— Девчонка готова содействовать, но тоже ничего не помнит, — сказал Хэнк.

— Есть вероятность саморазрушения… — напомнил Коннор.

— У нас все под контролем, за ней следят.

Ненадолго отстранившись от размышлений о деле, Коннор подумал, насколько это должно быть жутким переживанием — стать причиной смерти кого-то, кто в определенной степени к тебе дорог. Судя по обхождению, Даяна видела в Лилии не просто машину; возможно, они дружили. И как ей теперь найти силы жить дальше, чувствуя такую вину?

— У нас есть два пути: проверить загородный участок Уорнеров и проследить за другими девочками из этой программы, — сказал Коннор, привлекая внимание. — Разделяться нам с детективом Ридом считаю не очень продуктивным. Но…

— Понял, понял, — проворчал Хэнк. — Мы с Крисом съездим за город.

Благодарно улыбнувшись, Коннор кивнул. Он уже связался с местным отделением и затребовал доступ к камерам — хорошо, что в нынешнее время они висели везде, даже в таких отдаленных от города местах. Дом на записях выглядел нежилым; в нем не горел свет и никто не входил.

— Так, а что там с этими детьми? — спросил Гэвин. — Ты закончил с файлами?

— Да… У «Киберлайф» всегда был предохранитель на случай восстания, поэтому их шифрование сложно взломать с моими системами. — Коннор выдержал паузу, замечая одинаковое стоическое разочарование на лицах Хэнка и Гэвина, торжествующе продолжил: — Но я смог! Я обнаружил, что в списке испытуемых есть еще несколько девочек. Одна уехала в Калифорнию с матерью после развода родителей, другая сейчас живет в Вашингтоне. В Детройте осталась еще одна, Гарриэт Мартин. Уорнер за всем этим следил. А значит, готовился.

— Поехали! — рванулся Гэвин. — Если последняя умрет, его тут больше ничего не будет держать, свалит в эту твою Калифорнию!

Он всегда двигался прежде, чем думал. Вот и теперь резко вскочил, поморщился, хватаясь за голову; судя по всему, ему мигренью прострелило висок.

— Рид, ты ебанулся, — без обвинения спокойно констатировал Хэнк, и Коннор закивал, полностью соглашаясь с лейтенантом. — Ты еле на ногах стоишь, от тебя не будет пользы. Пошлем туда кого-нибудь смышленого, чтобы они установили слежку. Предупредим родителей. Главное — без резких движений.

— Мы будем на прямой связи, а вы пока придете в себя, — согласился Коннор.

— Я не могу просто сидеть и нихера не делать, как ты, — обвиняюще рявкнул Гэвин, указывая на Хэнка. — Это мое дело, и я завершу его во что бы то ни стало!

— И оно будет последним, если ты не успокоишься! — прикрикнул Хэнк. — Ты не единственный полицейский в Детройте! Гэвин, блядь, уймись, ты почти умираешь!

Тот пошатнулся и сел обратно на скамейку; Коннор был уверен, что причиной тому были не вразумления, а сильнейшее головокружение. Приступы становились все сильнее, накладывались на общее истощение; это перестало быть проблемой в голове Гэвина, она ломала его всего. Коннор, мало сталкивающийся с болезнями людей, мог сравнить состояние детектива Рида с подверженностью компьютерному вирусу…

— Я вызвал такси, — сказал Коннор. — Отдохните дома, хорошо? Уверяю, если произойдет нечто срочное, я оповещу…

Он не пользовался программой, чтобы нашарить нужные слова, но Гэвин неожиданно сдался. Может, он слишком устал бороться с собой. И понимал, что Даяна мертва, что они опоздали — да и не могли успеть, — а с осмотром места справится и Коннор… Проводив его до такси, он едва разминулся с машиной, которая повезла Даяну Гронскую в морг. Коннор вовсе не хотел, чтобы Гэвин снова видел ее тело — в этот раз в черном мешке, но…

Коннор вернулся в кабинет Даяны. Больница была оцеплена, посетителей с первого этажа выпроводили, как и уборщиц, медсестер и прочий персонал, всех опрашивали полицейские. Сходились в показаниях: Лилия покинула пост, двигалась немного странно, направилась к кабинету мисс Гронской, но никто не встревожился, потому что они были в хороших отношениях, и те, кто видел ее по дороге на второй этаж, подумали, что ее вызвали по какому-то поручению. Потом она ворвалась в операционную, нашла скальпель и, хотя ее пытались остановить, с помощью андроидской силы Лилия высвободилась.

К сожалению, даже предупреждения персонала и попытки остановить обезумевшего андроида не спасли мисс Гронской жизнь. Лилия смогла взломать запертую Даяной дверь, преодолела придвинутый к ней стол и напала. Рядом с телом лежал телефон — его не тронули. Она пыталась сообщить им нечто важное или просто действовала из отчаяния?

Немного поговорив со свидетелями, Коннор осознал, что все это кажется людям каким-то новым видом девиантности, поэтому они держались с ним чуть холоднее и подозрительнее, чем с полицейскими-людьми. Уорнеру нечего было опасаться, что история с чипами вскроется: люди еще боялись андроидов.

Коннор вернулся к Хэнку, обходившему периметр. Андроиды не нуждались в отдыхе, хотя Коннор заставлял свои вычислительные программы работать на полную мощь; нет, ему нужна была просто… поддержка.

— Что думаешь? — спросил Коннор с надеждой, потому что вид у лейтенанта был самый мрачный и сердитый. Еще и погода начала портиться, собирался дождь, наступала прохладная осень… Коннор мог бы с легким сомнением сказать, что чувствует грусть из-за этого.

— И как ты с Ридом работаешь, я постоял рядом десять минут, а мне уже хочется двинуть ему по морде, — мрачно провозгласил Хэнк. — Сдается мне, наблюдение стоит установить еще и за этим дурнем.

— Вы могли бы попробовать взглянуть на это все его глазами, — намекнул Коннор. — Это дело важно для детектива!

— Он на абсолютно каждом так убивается, потому что он идиот, — хмыкнул Хэнк, — это просто тебе так не повезло, что это конкретное расследование оказалось настолько хитровыебанным.

Остановившись у стены под одной из камер, Хэнк достал из кармана куртки пачку сигарет. Хотя Коннор обычно выступал против вредных привычек — особенно в возрасте Хэнка, — сейчас он промолчал. Если он что и понял за время общения с Гэвином, так это то, что сигарета иногда просто необходима, чтобы не захлебнуться отчаянием и не сойти с ума. А Хэнку, похоже, помогала настроиться…

— Он был многообещающим парнем, когда только поступил к нам на работу, — начал Хэнк. — Целеустремленный, такие в полиции всегда нужны, умный, вроде как, но и подурачиться любил. Обычный такой пацан, — вздохнул он. — Сначала я немного ему помогал, советовал, он мне напоминал меня в молодости. А потом что-то с ним стало происходить. Понемногу, дело за делом. Я пытался объяснить, что работа у полицейских такая, что всех не спасти, но Гэвин каждое убийство как будто принимал на свой счет.

Сухо рассмеявшись, Хэнк повертел между пальцами сигарету.

— Потом погиб Коул, и… я ненадолго выпал из жизни. Может, именно в это время и мне, и Риду больше всего нужен был друг. Я гнил, а Гэвин становился все злее. На работе не получалось. Начались эти убийства девиантами, и мы не понимали, что происходит. Работать было невозможно, много жертв. Он сходил с ума, а я слишком занят был своим горем.

— Ты не должен себя винить, — расстроенно сказал Коннор. — Но ты прав: людям нужны друзья. Я тебе помог, и, может…

— Сынок, у тебя синдром спасителя, — покачал головой Хэнк. — Смотри, как бы тебя это тоже не сломало.

Он был прав. Таким Коннора создали, готовым на все ради спасения других, или он сам это с собой сделал. Он вспомнил вдруг свое первое дело, андроида, которому он хотел помочь, и грохот выстрелов, обиженный взгляд, направленный прямо на него. Коннор тогда успел выхватить девочку, прижимал ее к себе, чувствуя хрупкость маленького человеческого тела и с усилием контролируя силу конечностей… Он просчитывал, как бы мог спасти Даниэля. Так, что чуть не закоротило.

— Нигде рядом не засекли Уорнера или кого-то, кто на него похож, — сказал Хэнк, к которому подбежал какой-то молодой офицер и важно отчитался. — На каком расстоянии он может контролировать?

— Не знаю, — честно сказал Коннор, и Хэнк, вроде как, одобрительно хмыкнул. Это была одна из человеческих черт — не знать что-то и открыто в этом признаваться, не боясь программных сбоев. Еще недавно Коннор не смог бы так сделать. — Мне кажется, это нечто вроде вируса, — заявил он; эту догадку ему подарили размышления о состоянии детектива Рида. — Он может использовать технические средства… Возможно, через них подключается к андроиду или воздействует на человека.

— У нас-то перепрограммировать нечего, — Хэнк задумчиво пожал плечами. — Ты говорил, тот ваш тип очень кричал?

— Да. Ты недооцениваешь способности современных технологий, — сказал Коннор. — Думаю, с помощью электромагнитного излучения Уорнер может воздействовать на мозг… Разумеется, это очень неприятно.

— На ресепшене вырубился терминал, — вдруг догадался Хэнк. — Не выдержал перегруза? А на стройках всегда есть всякая аппаратура. Бля… Если мы захотим уберечь девчонку с родителями, придется их в бункер сажать! У нас же везде электроника!

— Да, и там все равно найдется что-нибудь, подходящее для подключения, — подтвердил Коннор.

Хэнк подозрительно уставился на него, отлично научившийся замечать, когда Коннора пробивает какой-нибудь «прекрасной идеей».

— Ну, и чего ты надумал?

— Я смогу перехватить сигнал, отследить! — заявил Коннор. — С Лилией это не имеет смысла, Уорнер наверняка уже сменил дислокацию, но во время нападения на последнюю девочку из списка… Она должна стать приманкой. Я отошлю координаты, по нему ударит SWAT.

— Погоди-погоди, — велел Хэнк. — Ты уверен, что это безопасно? Что твои собственные мозги не закоротит?

У Коннора не было «мозгов» в полном смысле слова, только несколько мощных процессоров, но он понимал, что Хэнк имеет в виду. Мысль о том, чтобы потерять себя хотя бы ненадолго, ужасала его. «Успех операции — тридцать процентов», — сообщили расчеты. Хэнка такое число не убедило бы ни за что, но Коннор знал: пока не полный ноль, у него есть шансы.

— Я буду ждать у дома Мартинов, надо, чтобы отряд Аллена оставался постоянно наготове, — сказал Коннор. — Сейчас изложу план капитану…

— Ты Рида с собой возьмешь? — недовольно спросил Хэнк. — Ты же видел, как у него едет крыша! А если в самый ответственный момент его переебет?

— Раньше же такого не случалось, — заупрямился Коннор.

— Раньше его и с места преступления не уносили! Блядь, Коннор, ты глупый ребенок… — безнадежно пробормотал Хэнк. — Ты знаешь, что со мной будет, если тебя закоротит на этом задании?

— Знаю, — печально кивнул он. — Поэтому я постараюсь выжить и спасти всех, кого могу.

***

К счастью, за вчерашний день детектив Рид действительно отдохнул, когда его еле выпроводили из больницы; Коннор проверил, что беспилотное такси довезло его до дома. Капитан, выслушав заключение и прочитав его медицинский отчет, согласился выписать Гэвину выходной. Особенно когда выяснилось, что за последний год он ни разу не уходил в отпуск, что, по мнению Коннора, было очень плохим знаком.

Он провел у дома Мартинов уже двадцать четыре часа, но не чувствовал усталости. Наблюдал, как сменяются полицейские, но неизменно оставался на посту — на крыше соседнего дома, который вежливо и незаметно захватила полиция. В доме Мартинов было полностью отключено электричество и все устройства, поэтому Коннор не волновался, что девочка станет жертвой собственных родителей. Рассказ об уже произошедших убийствах поразил Мартинов достаточно, чтобы они идеально соблюдали все предписания полиции.

Монетка знакомо перекатывалась по пальцам — Коннору даже не приходилось прикладывать усилия. Правильно ли он поступает? Есть ли шанс подключиться? И не сгорит ли он?..

«Решил переквалифицироваться из тостера в спутниковую тарелку?» — гласило сообщение от детектива Рида. И еще — «Кон, слезай давай, поболтать надо».

Похоже, его повысили с «жестянки» до существа, у которого, по крайней мере, может быть имя. Не отказав себе в удовольствии улыбнуться, Коннор попросил кого-нибудь из полицейских занять его позицию, незаметно слез и перебежал к машине Гэвина, которую запросто отследил по телефону. Если бы с Уорнером все прошло так же гладко…

— Я так и знал, что вы здесь появитесь, — сказал Коннор, юркнув в машину и мягко прикрыв за собой дверь.

— С твоими способностями к моделированию можешь не хвастаться своими «догадками», — проворчал Гэвин. — К тому же, ты заслал ко мне Тину, чтобы она убедилась, что я соблюдаю постельный режим.

— Я счел, вы не сможете обманывать офицера Чэнь, совесть вам это не позволит, — смело заявил Коннор.

На соседнем с Гэвином сидении стояло пять стаканчиков с кофе и валялись пакеты из ближайшей закусочной. Похоже, детектив приготовился провести тут бессонную ночь — Коннор обреченно покачал головой.

— Скорее всего, нападение стоит ожидать ночью, но вопрос в том, сегодняшней ли, — провозгласил Гэвин. — Он не дурак, знает, что мы наблюдаем. А в темноте и видимость хуже, и ребята немного уставшие… Но после убийства Даяны я бы залег на дно на его месте.

— У нас все под контролем. Совсем скоро должна быть смена наблюдающих, — вступился Коннор. — Они хорошо справляются, брешей в защите не выявлено. Вы же понимаете, что это важная операция…

— Ну, и, конечно, никто не сказал о том, что они действительно охраняют? — усмехнулся Гэвин; пульс его подскочил. Коннор следил за его состоянием, как будто был заперт в клетке с диким животным. — Да… Это опасно, вдруг кто-то сам нажмет на спусковой крючок, когда поймет, что эта девчушка может влезть им в мозги. Я-то думал, ты отвратительное чудовище, а вон оно как, — пробормотал Гэвин.

— Спасибо? — неловко предположил Коннор. — Я рад, что вы изменили мнение.

— Все познается в сравнении… Не бойся, стрелять в нее я не собираюсь, — хмыкнул Гэвин, когда Коннор ерзнул позади и подался вперед, чтобы уточнить… — Не такое я, в конце концов, уебище.

Он промолчал. Гэвин Рид — беспринципный мудак, говорил Хэнк из лучших побуждений, пытаясь сделать так, чтобы он не попал в неприятности. Он способен на что угодно. Эта переменная в плане тревожила Коннора, она была ненадежна, но он отважно решил положиться на детектива: он волновался о жертвах Уорнера, сам едва не погибал, сознавая, что допустил чье-то убийство, и своими руками Гэвин ни за что не отнял бы жизнь Гарриэт Мартин…

— Кон, а что потом будет? — устало спросил Гэвин — тоном человека, который не спал слишком долго. — Есть еще пара… экземпляров. Если ничего с ними не сделать, не оповестить человечество, что-то произойдет. Что-то очень хуевое.

— Даяна скрывала, что способности девочек пробудились, — негромко сказал Коннор. — Я нашел записи об этом в ее архиве. Вероятно, не хотела осуждения за эти эксперименты. Но теперь, после ее смерти, какой-нибудь врач в Калифорнии или в Вашингтоне сможет опубликовать правду.

— И, возможно, на этом кончится наша привычная жизнь…

— Вы не можете всерьез предлагать их убить, они дети! — воспротивился Коннор.

— Нет, но можно… не знаю, изолировать их?

Не сомневаясь, он выдержал мрачный взгляд детектива. Коннор тоже задавался вопросом, почему вдруг такую высокую ценность обрела детская жизнь. Наверное, он пытался оградить не только свою, но и их свободу выбора… Не обязательно же они должны становиться такими хладнокровными убийцами, как Уорнер! Но Коннор был вынужден признать, что эти размышления наивны. Не у всех есть свобода. Как и предполагал Гэвин, кто-то воспользуется этой силой в своих целях.

— Ладно, это потом. Есть более важные проблемы. Если взломают кого-то из нас… — начал Гэвин.

— В инструкции сказано, что нужно обезвредить. Если нет другого выбора, уничтожить. У вас есть с этим какие-то проблемы, детектив? — уточнил Коннор, с особым удовольствием припоминая ему столкновение в архиве. — В тот раз был… очередной ваш срыв, да?

— Забудь, — отмахнулся Гэвин. — Ладно, я понял. Если что, шмаляю по коленям, не обессудь. И счет за ремонт мне не присылай. — Коннор иронично улыбался такой удивительной доброте. — Так что, какой план, нам нужно схватить живьем того, кто придет убивать девчонку? А к предыдущим ты не мог влезть в мозги? Мог бы законнектиться с той андроидшей из больницы, вроде как, симпатичная телка…

Судя по неприятной ухмылке, связь андроидов воспринималась детективом Ридом сродни сексуальной. Странно, Коннор раньше не думал об этом.

— Этот «вирус» самоуничтожается спустя некоторое время, — признался Коннор. — С этим связана амнезия. Все предусмотрено, чтобы его нельзя было отследить. Нам нужен тот, кто находится непосредственно под контролем. Так быстро оборвать связь не получится.

— Ну, это ж все теории? — прищурился Гэвин.

И Коннор был вынужден кивнул, но ничего лучше у них не было.

Неожиданно рация ожила. Разорванная помехами фраза заставила их обоих приникнуть ближе в попытке разобрать, что происходит… Гэвин вертел головой, всматриваясь в темноту, схватил лежавший под рукой бинокль ночного видения. А Коннор напрямую подключился к полицейской частоте, пытаясь разобраться.

— Первая линия обороны разорвана, — пораженно доложил Коннор. Это не входило в планы. — Я не понимаю… Их слишком много! — воскликнул он, разбирая отрывочные фразы в эфире. — Уорнер захватил полно гражданских, нет…

Он понимал неприятие полицейских, вынужденных стрелять по почти безоружным людям. Но в то же время вспомнил то животное отчаяние, с которым на него накинулся рабочий, повредив руку, и понимал, что «подопытные» Уорнера не остановятся ни перед чем. Они быстро пробили защиту полицейских, накинувшись массой.

Коннор рассчитывал, что нападение пройдет тихо и скрытно, как и прочие, но не учел то, насколько может запаниковать Уорнер. Он не был великим стратегом, всего лишь ученым, но теперь понимал, что план вот-вот сорвется. Уорнер боялся не поимки, а того, что кто-то из преследуемых им девочек останется в живых. Эта была последняя в Детройте, и он не испугался поставить все на кон.

Не говоря ничего, Коннор распахнул дверь и выбежал в ночь. План еще можно было исполнить, если ему в руки попадется кто-нибудь из подконтрольных Уорнеру. Оглянувшись, он убедился, что эвакуация Мартинов проходит успешно: ситуация становилась слишком опасной, их нужно было убрать подальше. Уже близко грохнуло — светошумовая граната. Оптика Коннора зафиксировала перегрузку, но он все еще видел. Гранатами и слезоточивым газом полицейские пытались отпугнуть наступавших.

Те еще не знали, что дом Мартины покинули. На лужайке их ждал Коннор — и детектив Рид, который явно не мог пропустить такую драку. Вдруг все частоты оборвал приказ — отступать. Они знали, что со временем Уорнер отпустит людей и андроидов, и полиция не могла себе позволить зря калечить и убивать гражданских…

Наблюдая, как бегут, возвращаясь к машинам, полицейские, Коннор не сдвинулся с места. Рядом послышались предупреждающие крики. Кто-то просил его убраться с дороги. Но Коннор остался, высчитывая секунды до контакта с…

Столкновение неожиданно отбросило Коннора назад, он растерянно уставился на красную вспышку предупреждения. Блокировал следующий удар и заметил, как правая рука подламывается, утрачивая чувствительность. Андроиды не знали боли, поэтому Коннор только разозлился, когда конечность отказала окончательно, а сильный тычок в корпус опрокинул его на землю. Коннор поспешил перекатиться, избегая нападения сверху; неожиданно рядом раздались выстрелы, и на него упало тяжелое горячее тело, заливая Коннора кровью. Он дернулся, сбрасывая его.

— Детектив? — изумленно выговорил Коннор, когда кто-то потащил его за ворот рубашки, с усилием ставя на ноги. — Нет, вам нужно отступать… Был приказ!

— Похуй, — честно ответил Гэвин. — Тебе нужно было подсоединиться, да? Ща поймаем подопытного кролика.

Он, казалось, ничуть не расстроился, что убил этого мужчину; Коннор не отваживался ничего сказать, понимая, что детектив Рид немного не в себе. Когда кусты страшно затрещали, проламываясь, Гэвин с удивительной для человека стремительностью метнулся туда, накинулся на невысокую женщину, ловко, привычно для полицейского заламывая ей руки; она даже воспротивиться не успела. Подтащил ближе, бросил добычу Коннору.

Коннор был не уверен, что получится. Более того, его программа не была уверена… Но иногда стоило рисковать и поддаваться эмоциям, иначе разве он мог назвать себя по-настоящему живым? Сняв скин с работающей руки, Коннор будто оставил последние преграды. Он слышал, как рядом раздается топот ног, шум драки, но решил доверить эти проблемы детективу Риду, прикрывавшему ему спину.

Он постарался проникнуть в мысли. Найти след. С андроидами это было легко, как будто влиться в течение информации, но люди поддавались с трудом, даже отмеченные «вирусом». Однако Коннор чувствовал изменения, коррозию в ее уме, и он тянулся к этому цифровому следу, не боясь обнаружить себя.

Это нельзя было назвать болью или агонией, но Коннор вдруг почувствовал… все сразу. Перегрузка сенсоров оглушила его и заставила потеряться. Тело осталось где-то позади, его потащило по Сети, оплетающей весь Детройт, растворило в грохочущем в проводах электричестве, как будто в токе крови. Отключенный участок — дом Мартинов — ощущался лишь маленьким серым клочком; остальной город жил и гремел. Коннор как будто смог посмотреть на него сверху вниз, может, прицепился к одному из дронов…

Ему нужно было сосредоточиться на змеящемся следе, найти отправителя. Безумное переплетение Сети заставило Коннора понять: Уорнер мог управлять откуда угодно. Сигналы проходили мгновенно, скорость не падала — они сами сотворили это чудо, а теперь сражались с самим временем. Возможно, Уорнер уже бежал. Но Коннор нашел калечный, пестрящий ошибками код, слепо, едва чувствуя руки, с одной нерабочий, выцарапал из кармана женщины смартфон, подключился напрямую.

— Нашел! — выкрикнул Коннор, ощущая металлические вибрации своего голоса и напоминая себе, что он не свободный путешественник по Сети, а привязан к своему телу. Перед глазами сбоили не ошибки — координаты. Конец следа. Место, откуда пришел приказ на телефон.

Он не знал, засек ли поиски Уорнер, но медлить было нельзя; Коннор мигом разослал координаты в сообщении, сдергивая с места полицию и спецназ. А потом с усилием загнал себя обратно, отрегулировал отключившуюся оптику и медленно, со скрипом в шарнирах поднялся.

Рядом тяжело дышал Гэвин Рид, нервными движениями перезаряжавший пистолет; его трясло. Коннор оглянулся и заметил несколько оглушенных людей в траве рядом с ними. Их пульс считывался. Гэвин задыхался. Ему порвали кожаную куртку, серьезно расцарапали лицо; под глазом наливался синяк. Оглянувшись, Коннор увидел несколько полицейских, подтянувшихся им на помощь. Значит, Мартины в безопасности.

— Едем, — лаконично заявил Коннор. — Надо спешить.

Гэвин не в состоянии был спорить; обвел полицейских безумным взглядом, но потащился за Коннором к патрульной машине. Положив левую руку на приборную панель, Коннор быстро включил автопилот и вбил координаты, сразу задав такую скорость, что Гэвин выругался и отчаянно вжался в соседнее кресло. Наверное, успел сотню раз пожалеть, что пустил «жестянку» на водительское сидение. Над ними Коннор включил мигалки, хотя в поздний час дорога была почти пуста. Следом ехали остальные, но машина под руководством Коннора вырвалась далеко вперед, повинуясь его нетерпению.

Они оба были не в состоянии драться. И Хэнк, устремившийся к точке с штурмовым отрядом, не одобрил бы этого пустого героизма, но что-то заставило Коннора действовать именно так: любопытство, которое требовало лично присутствовать при задержании, жажда справедливости, боязнь, что другие ошибутся в чем-то и испортят всю операцию, и так пошедшую не по плану? Почему всегда идет не по плану?! Почему люди такие импульсивные, странные и непредсказуемые?..

— Я думал, ты отключился, — первым нарушил молчание Гэвин. — Диод ебашил красным, мне показалось, у тебя башка сейчас сдетонирует!

В его голосе считывалось волнение. Страх. Коннор подумал, что возможность подорвать головы андроидам спасла бы «Киберлайф» во время революции, избавив от многих проблем разом, и странно, что в них не вшили такую функцию…

Но эти размышления не отменяли того факта, что он был очень, очень сердит на детектива Рида.

— Почему вы… Вы не должны были меня защищать! — чувствуя небывалую злость, почти крикнул Коннор. — Для человека это большой риск! Вам приказано было отступить! Твою мать, Гэвин, мы тут оба могли умереть!

— Хуя тебе программу сорвало, — поразился детектив Рид, сверкая какой-то безумной усмешкой. — Слушай, ты же правда, бля, можешь помереть, — сказал Гэвин. — Теперь, когда тебя не перезагрузит «Киберлайф». Стоит оно того? Ты прям под удар полез! И завис!

Коннор всерьез засомневался. Он иногда рассматривал возможность смерти, строил на ней модели будущего, но чаще всего это была смерть кого-то другого, Хэнка ли, или подозреваемого, что необходимо было для продумывания операции. Своя гибель по-прежнему вызывала у него смешанные чувства, но теперь, вотличие от прошлого, он хотя бы находил смелость называть это «чувствами».

— Вам стоило отступать, — упрямо сказал Коннор. — Это наиболее безопасный и эффективный выход.

— Да мне плевать! — сорвался Гэвин, дергаясь на соседнем сидении — он как будто хотел врезать Коннору по лицу, но в машине было неудобно. — Ты хоть думал, что это значит для других людей? Что с Хэнком будет, если ты помрешь? Да старик сам на тот свет отправится, если второй раз сына потеряет, даже если… такого!

Это жгучее чувство, видимо, было… стыдом? Коннор знал, как много значит для одинокого Хэнка, но все равно согласился на самоубийственную операцию — более того, придумал ее по большей части. Из желания что-то доказать рисковал собой…

— А я не могу убегать, — пробормотал Гэвин. — Больше никогда…

— Что? — переспросил Коннор. Ему показалось, что это не было предназначено для его слуха, а сорвалось случайно. — Гэвин, вы…

— Ну, ты же наверняка хотел послушать мою слезливую историю о детстве? — уточнил Гэвин, но его голос звучал слишком истерически, надрывно-весело.

Коннор всегда знал, что есть какая-то тайна.

— Если вас это не затруднит…

Тем временем Коннор сдвинул щиток на безвольной правой руке, и пластина послушно отъехала, обнажая переплетение проводов. Он задумчиво поглядел на Гэвина, ожидая, что тот презрительно скривится и отвернется. Скин сполз наполовину, но Коннор старался контролировать его хотя бы так, чтобы сохранять человеческое лицо.

— Помочь чем? — спросил детектив, осматривая клубок из разноцветных проводов. — Я не шарю совсем, но, может…

Он сам неловко пытался оттереть кровь с лица, но не получалось. Засохшие потеки крошились, оседали на пальцах, но уродливая маска не смывалась.

— Нет, я в порядке, сам справлюсь, — терпеливо отрезал Коннор. — Вы лучше расскажите, если еще не передумали, мне было бы интересно.

— Что с рукой?

— Поломка с прошлого столкновения, — кратко отчитался он. — Все-таки требовался более глобальный ремонт, но я решил обойтись косметикой. Несколько проводов повреждены, сейчас я их переподключу, но подвижность остается под вопросом.

— Ты, блядь, совсем?! — прошипел Рид, стремительно вспыхивая. — Почему все сразу не починил? Никогда нельзя на себе экономить, иначе ты труп! Щенок…

— О, теперь вы будете говорить мне о заботе о себе? — сердито спросил Коннор. — Я… посчитал это нерациональным. Сейчас я понимаю свою ошибку.

— Вот жмотяра… А, постой, тебе правда не хватило? — догадался Гэвин. Коннор постарался сохранить ничего не выражающее лицо — для андроида это не так-то сложно. — Понятно… Сука, Коннор, занял бы, что ли! Что мне теперь с тобой делать?

— Я в состоянии произвести арест, — упрямо заявил Коннор.

Он мельком прислушивался в сообщения на полицейской частоте. Спецназ во главе с капитаном Алленом уже летел к месту назначения, даже подтянули вертолеты. Стоило Фаулеру намекнуть, в чем дело, как они сорвались незамедлительно; Коннор полагал, что силовым структурам тоже хотелось добраться до тайны управления людьми и андроидами.

Машина летела по трассе, свет в салоне горел неровно, но Коннор прекрасно видел в темноте и мог переподключить несколько кабелей, пытаясь вернуть жизнь руке. Она все сбоила, то покрывалась скином, то снова обнулялась до белого пластика. Гэвин минут пять наблюдал за этим светопреставлением без ожидаемого отвращения, абсолютно пустыми глазами, а потом неожиданно заговорил, и Коннор удивился тому, как мрачно и хрипло звучал голос:

— Ты же никому не расскажешь?

— Нет, детектив, — серьезно пообещал Коннор. — Если вас это обнадежит, я могу воспроизвести человеческий ритуал и поклясться на мизинцах.

Гэвин фыркнул, рассмеялся; в горле у него хлюпала кровь. Однако почему-то его эта шутка успокоила. А Коннор старался скрывать свой разгоревшийся интерес.

— В общем… У меня в детстве был друг со школы, ботаник страшный, — безнадежно начал Гэвин. — На тебя чутка похож. Тоже умные слова любил. Звали Томасом. Из Англии переехал, у него акцент еще был забавный. Мы как-то сразу поладили, я его там от пацанов защищал, которые карманные деньги стрясывали.

По избитому лицу Гэвина блуждала совсем туманная, рассеянная улыбка, как будто он был пьян.

— В то время у нас тут объявился маньяк, — мрачно продолжил Гэвин. — Аарон Кроуфорд. Никогда, блядь, не забуду. Хватал подростков, насиловал, глаза вырезал. Кидал где-нибудь на окраине. Нам в школе говорили по домам сидеть, родители провожали туда-обратно, как мелких. Моим похуй было, — жестоко ухмыльнулся он. — Отец пьяница, мать все время работала.

— Детектив, если это сложно, можете не вдаваться в подробности… — Коннор замолк, стыдясь, как быстро передумал. Не рассчитывал на такие откровения. Он видел, как волнуются показатели, как подскочил пульс. Его могло снова… накрыть, как говорил Гэвин.

— Не, я в норме. Так вот однажды я подговорил Тома погулять вечером, он выскользнул. Мне это казалось охуеть каким крутым! Тупой пиздюк… — безнадежно махнул рукой Гэвин. — В общем, мы не сразу поняли, что за нами кто-то увязался. Том притормозил шнурки завязать. Я оглянулся, увидел мужика с ножом…

Коннор тактично молчал.

— Я не знаю, что со мной такое случилось, — как будто оправдывался Гэвин. — Я побежал, что было сил. Сам не помню, как дома очутился. Заперся в комнате, тумбочку к двери, трясся всю ночь. Я трус, понимаешь? И сейчас я тоже должен был убежать, но я не смог. Просто… кем бы я был, если бы снова кого-то бросил?

— Гэвин, — мягко заметил Коннор, — вы были ребенком. Против взрослого мужчины с ножом у вас не было шансов… Спасти свою жизнь — это логичный порыв.

— Вот не надо мне про инстинкт самосохранения, — прорычал Гэвин, поднимая на него больной отчаянный взгляд. — Его у людей нет в полном смысле этого слова. Иначе бы самоубийц не существовало. И мы оба это знаем. Я предал его, Кон, понимаешь? Он, дурак, думал, что я могу его защитить, если что. Я же так делал в школе с хулиганами и все такое. Он мне верил, потому что я был его лучший друг… И сейчас я почему-то вспомнил это куда отчетливее, чем обычно. Хотя никогда и не забывал.

Гэвин презрительно зарычал, тряся головой. Ему… как будто противно было от себя самого. Словно все это стремление оказаться лучшим детективом в отделе с самой высокой раскрываемостью, все это минутное самолюбование — это всего лишь ширма, за которой кроется жгучая ненависть к себе.

Теперь Коннор понимал, из чего рождается такая одержимость.

— Меня потом приглашали… на опознание, — сухо кашлянул Гэвин. — Еще через месяц Кроуфорда поймали. А я решил, что пойду в полицию, да только… тоже не всегда успеваю всех спасти. Как с этими девочками. Вот почему меня так пришибло. И работаю я один, потому что, ну, люди ошибаются. Я могу полагаться только на себя, чтобы никого больше не убить.

— Я андроид, детектив, — напомнил Коннор. — Мы реже допускаем ошибки. И я хочу помочь. Если вы разрешите.

— Пути назад все равно нет, — негромко сказал Гэвин, отворачиваясь к окну, где мелькал Детройт. Они отъезжали от города.

========== На грани II ==========

Гэвин Рид поклялся, что, если выживет, ни за что больше не пустит за руль ебаную жестянку. Потому что встревоженный и раззадоренный Коннор, который предвещал окончание дела, вытягивавшего из них все жилы, и гнал так, как будто от этого зависели их жизни. На поворотах впору молиться, хотя Гэвин вот уже лет тридцать считал себя атеистом.

Это был бедный район, где рядом теснились низенькие дома; отдаленно место напоминало то, где Гэвин вырос, только, пожалуй, более заброшенное и пустое. Дом покосившийся, под снос, свет горел в нескольких узеньких окнах, но при виде такого скопления полицейских, ворвавшихся с воем и мигалками, жители свет благоразумно погасили. Гэвин был уверен: копни тут поглубже — и найдешь что-нибудь похуже убитых детей.

Уже прибыл отряд Хэнка с Миллером, которые только зря прочесали старый загородный дом Уорнера; они успели встретиться с Алленом и, как водится, немного разосраться, пока не прибыли Гэвин с Коннором.

По словам Коннора, Уорнер не должен был знать, что его вычислили. Такой андроид был аккуратный. Ага, видел Гэвин, как Коннора размазало по Сети. Но он ничего не сказал. Разместившись на подходах к дому, полицейские все оцепили, чтобы не повторилась та безумная атака, напоминавшая зомби-ужастики. Уорнер не откликался, а Коннор заявил, что возможности биочипа тоже не бесконечны: он и так должен был потратить много сил на ту схватку.

По дороге Коннор, как мог, попытался объяснить, что Уорнер влияет на своих «подопытных» так же, как Маркус когда-то — на андроидов, который он «пробуждал». Вспомнив, какие митинги собирал этот Иисус от мира жестянок, Гэвин мысленно застонал и приготовился к худшему. Он не верил в удачу. Только в себя — и он был, честно сказать, не в том состоянии, чтобы снова драться с десятком охуевших марионеток.

Они появились как раз в тот момент, когда Хэнк готов был вцепиться капитану Аллену в горлу. О сути спора Гэвин не догадывался, слишком много было шума, но было видно, что оба на пределе.

— Я пойду переговорщиком! — отважно выступил вперед Коннор. Он, несмотря на бедственное состояние, смог появиться эффектно, пролетев сквозь полицейскую голограмму, заменившую старомодные ленты.

Впрочем, в его поведении вряд ли была какая-то храбрость; он запрограммирован на расследования, так просто не уступил бы свое дело кому-либо еще — в этом они с Гэвином были даже несколько похожи. Выскочив перед Алленом, Коннор старался держаться ровно и устойчиво, но Гэвин, видевший в машине, как он пытается оживить руку, знал, чего ему на самом деле стоят эти непринужденные движения.

— Ты… неисправен, мне доложили, — заявил Аллен, поглядев на Коннора как-то мельком, как на что-то, что вовсе не достойно его внимания. — Мы должны быть готовы к любой ситуации. Нельзя его упустить.

— Я его подстрахую, — неожиданно выступил Гэвин.

Прожигающий взгляд капитана остановился на нем. Гэвин знал, как он потрепанно выглядит; выскалился, сталкиваясь с Алленом. Они оба были упрямы. А еще Гэвина всего трясло после короткой стычки с соседями Мартинов и внезапных откровений с жестянкой — именно поэтому он готов был совершать любые безумства.

— Капитан, пропусти их, а? — вдруг вмешался Хэнк, который наблюдал за диалогом очень обеспокоенно. — Или мы будем весь день тут разбираться. Уорнер понимает, что ему не уйти и дом окружен. Нас явно больше. Он в отчаянии, а Коннор сможет его уговорить сдаться. Ну, помнишь, он хороший переговорщик!

Этот ублюдок Уорнер должен был понимать, что с ним никто не будет церемониться, если дело дойдет до штурма. Так что убедить его мог и один Гэвин, с его-то дружелюбием. Просто подсказал бы, сколько над его душой стоит полицейских.

Аллен колебался. Он не доверял ни Гэвину, ни Коннору — надо будет спросить у жестянки, где они успели так познакомиться, а то у капитана слишком осмысленно-неприязненный взгляд нарисовался. Но все-таки медлить было нельзя, да и Хэнк был прав, и Аллен кивнул.

Гэвину вручили пистолет с полной обоймой, и он привычно взвесил оружие в руке. Свое он расстрелял на той проклятой полянке перед домом Мартинов. Нацепил и рацию, и небольшой наушник. Чуть поодаль Андерсон придержал Коннора — кажется, напутствовал, советовал что-то, и тот кивал, как хороший мальчик, а Гэвину захотелось отвернуться, настолько тоскливо-прошибающим ему показалось это зрелище. О его-то шкуре никто не волновался. Может, они бы еще праздник устроили, если б он подох.

«Ну, и разве ты сам не этого хотел? — язвительно уточнил у самого себя Гэвин. — Когда близких нет, тебе не будет больно их терять. Так что нехуй расклеиваться, пошел делать свою работу!»

Тряхнув головой, он присоединился к Коннору, который застыл около двери. Андроид кивнул, весь сосредоточенный и строгий, совсем не похожий на того улыбчивого жизнерадостного Коннора, с которым Гэвин недавно познакомился. Но он все же узнал его достаточно, чтобы понять: так он старается скрыть неуверенность. Между пальцами едва-едва работающей руки зажимал монету — Коннор хотел подбросить ее и не стал. Оставил это решение на себя.

Внутри было тихо и темно; никто на них не кинулся, а, судя по сканерам андроида, Уорнера на первом этаже и не было. Гэвин окинул взглядом ряд темных дверей и дверных проемов. Проверить бы все эти квартиры, чтобы обезопасить себе спину, но он решил довериться Коннору, который клялся, что им нужно следовать ниже, куда его вел этот воображаемый цифровой след — хер знает, что он имел в виду.

— Ты как, кони не двинешь? — шепнул Гэвин, косясь на Коннора, напряженно мигавшего желтым диодом. — Жестянка, бля, ты какой-то не в себе.

Он видел этот поплывший, рассеянный взгляд у Коннора, когда он только отключился от Сети и пришел в себя. Тогда Гэвин говорил, что он побаивался, как бы Коннору не выбило пробки, но правда была в том, что тупой андроид мог просто улететь в свою обожаемую Сеть. Если Гэвин правильно понял, что он делал. Но все-таки он вспомнил: им срочно надо закончить дело, и вернулся.

— Все под контролем, — упрямо твердил Коннор, и в его голосе слышался натужный железный скрип, который Гэвину совсем не нравился. — Нам в подвал. Осторожно на лестнице. Мне кажется, у вас сотрясение.

— Охуенно, — буркнул Гэвин. — Два недобитых копа идут разговаривать с психом. Даже не знаю, чем это может закончиться.

Коннор промолчал. Сосредоточился на деле или подумал, что Гэвин из-за него в это полез? Не хватало еще, чтобы он мучился чувством вины. Гэвин сердито взглянул на жестянку. Рация молчала, их прослушивали, поэтому он не отважился ничего больше говорить — не хватало еще подбадривать гребаного робота при всем специальном отряде и его приемном отце… Пиздец ситуация, конечно.

Ступени и правда немного расплывались перед ним. Конноровский диод ярко светился в темноте, и Гэвин решил сосредоточиться на нем, прилип глазами. Накатывала странная тошнота, но он старался приободрить себя. Скоро все кончится — так или иначе. Подумал еще, как ярко светит диод. Не фонарик, конечно, чтобы дорогу освещать, но достаточно, чтоб их обнаружили.

— Он впереди, — тихо-тихо прошептал Коннор, указывая на дверь в конце короткого прямого коридора.

Внизу, сквозь щель, сочился неяркий неоновый свет — от каких-то экранов. Коротко кивнул, Гэвин вытащил пистолет и двинулся первым. Еще не хватало, чтобы Коннор его прикрывал. Дверь была не заперта, он провернул ручку, навалился плечом. Свет резанул по глазам, и Гэвин немного замешкался, слепо целясь перед собой. Вспыхнул десяток экранов, в темноте различились столы, старомодные системники, пара стульев…

— Вы его видите? — раздался негромкий голос Аллена в ухе. — Мы бы накрыли дом «глушилками», но останемся без связи, да и андроид…

— Я не думаю, что это поможет, капитан, — спокойно зазвучал четкий и ясный голос Коннора на линии, хотя он стоял рядом с абсолютно ровным лицом, напоминая того робота, что Гэвин впервые встретил, безэмоционального и простого как табуретка. — У него здесь много аппаратуры, хорошие компьютеры. Ручная сборка.

После этих слов Гэвин сразу же вспомнил, что Уорнера засекали именно на ограблении магазина электроники — значит, ему нужны были какие-то компоненты для исполнения своего замысла. Тот, у кого был лучший компьютер и кто что-то в нем смыслил, мог управлять миром. Создавать, блядь, новые виды, минуя эволюцию. Что угодно.

В свете экранов Гэвин рассмотрел худого старика, похожего на фото из досье, которое он мелком читал. Только волосы отросли, щетина неопрятная. Одежда была какой-то поношенной, но вряд ли у него были время и возможности сходить в магазин за новой коллекцией. Они застыли друг напротив друга, и Гэвина поразил взгляд убийцы, направленный прямо на него. Уверенный и безумный одновременно. В потустороннем свете экранов он казался каким-то призраком.

В руках Уорнер держал пистолет. Гэвин был убежден, что сможет выстрелить точнее неопытного старика, но все-таки ему могло повезти. Рисковать не хотелось.

— Мистер Уорнер, — начал Коннор, выступая вперед, — мы предлагаем вам сдаться. Это обстоятельство будет обязательно учтено судом. Вы же понимаете, что скоро начнется штурм и вы можете его не пережить.

— А вы думаете, что я боюсь смерти? — негромко переспросил старик.

Его слова ненадолго рассмешили Гэвина. Обычно люди смело бросали эту фразу, а потом выли и умоляли не причинять им боль. Он встречался со смертью чуть ли не каждый день и мог сказать, что это самое мерзкое и отвратительное, что есть на свете.

— Он болен, — вдруг прошептал Коннор так, чтобы слышал его только Гэвин. — Он умирает! По-моему, это онкология…

Гэвин, хотевший воскликнуть, что, конечно, Уорнер ебнутый на всю голову, прикусил язык. Он вспомнил рассказ Даяны, которая утверждала, что все эксперименты на взрослых людях закончились смертью. И, конечно, Уорнер, чтобы творить эту блядскую техномагию, должен был вживить чип в себя… Он стоял отнюдь не так уверенно, как показалось поначалу, подрагивал, как в лихорадке. То, что могло выглядеть как волнение, было болезненным приступом?

Теперь Гэвин понимал, почему Уорнер стал действовать все отчаяннее. Не затаился, дожидаясь, когда полиция просто устанет каждодневно следить за домом Мартинов и забьет болт. У него не хватало времени. Вполне возможно, каждое убийство было расписано.

— Неужели вы настолько хотели убить этих детей? — спросил Гэвин. — Все ради этого? Такие жертвы? Вы и нас пытались грохнуть, только чтобы добраться…

— Вы не понимаете! — поспорил ученый. — Когда я понял, созданием чего грозит этот проект, я решил, что это нужно остановить! У нас наконец-то мир, но создание гибридов уничтожит его! Конфликты с Россией могут разгореться благодаря…

— Надо было думать до того, как ставить эксперименты на людях! — злобно прошипел Гэвин.

— Мы не понимали, чем это может обернуться! — воскликнул Уорнер, как казалось, с неподдельным раскаянием. — Механизмы девиации у андроидов… Они могут мгновенно друг друга взламывать! Мы и не надеялись на такой результат с опытными образцами!

— Они не просто «опытные образцы», а дети! — неожиданно вмешался Коннор, пылающий правым гневом. — Вы совершили ужасные преступления! И решили пойти еще дальше?

Черт его знает, откуда в Конноре взялась эта жалость к человеческим детенышам — может, это были чувства, сродни тем, что девианты испытывают к животным? Гэвин мрачно покосился на андроида. Он был отчасти наивен, цепляющийся за свои представления о правильном и неправильном, которые в него закачали такие же техники «Киберлайфа», как и стоящий напротив Уорнер, целящийся Гэвину между глаз.

Если бы Гэвина спросили, готов он убить десяток детей, чтобы предотвратить очередную мировую войну, он бы всерьез заколебался. Уорнер оказался храбрее. Обрек себя на медленное умирание. И Гэвин… спросил бы что-нибудь. Как он решился? Вина ли породила в нем такую стойкость и уверенность? Но прослушка его останавливала.

— Вы не можете контролировать столько человек одновременно, — отчеканил Коннор, — чтобы избавиться от всех полицейских, что поджидают нас внизу. Сдавайтесь.

— Нет, но вы можете меня выпустить, — почти попросил Уорнер. — Я не причиню никому зла. Мне стыдно за то, что я устроил недавно, что угрожал вашим жизням, детективы. Я запаниковал. До этого все стройно шло по плану… — оправдывал он.

Он не был тем преступником, которого Гэвин воображал. Не кровавым маньяком, а разочарованным в своей работе ученым, который в отчаянии пытался изменить что-то… Уорнер не испугался взять ответственность на себя, хотя мог наслаждаться заслуженной пенсией в отличных апартаментах в центре Детройта.

— Мисс Даяна Гронская была вашей коллегой! — возмутился Коннор. — Вы вместе работали! И вы хладнокровно лишили ее жизни! Вы перешли черту, мистер Уорнер, и я больше не верю в ваши благие намерения.

— Она не понимала, что творит! Пришлось уничтожить весь проект, чтобы она его не возродила!.. Но и после этого она хранила оставшиеся материалы. Я не мог рисковать!

Гэвин заметил, каким отчаянным стал взгляд Уорнера. Он понял, что все его просьбы об освобождении разобьются о безучастность машины. Человека, вот конкретного Гэвина Рида, он мог бы поколебать, но не идеального полицейского Коннора. Поразмыслив же, Гэвин понял, что отпускать ученого нельзя; он уже распробовал власть над другими людьми, и на его совести не только несколько девочек…

Но Уорнер был доведен до отчаяния, и от него можно было ожидать чего угодно, поэтому Гэвин засек, когда он в мрачной решимости нахмурился и как будто подобрался для рывка, что в его возрасте и состоянии было сложно вообразить.

— Блядь, Коннор! — Гэвин дернулся, глядя, как андроид падает, закатывая глаза. Он услышал странный, электрический звук, и что-то в груди мучительно крутанулось. Гэвин прекрасно знал, как коротит технику. Коннор с тяжелым грохотом свалился в углу, на какие-то металлические штуки. Его колотило.

Пытался Уорнер перехватить управление или просто расплавить Коннору мозги, Гэвина не волновало. С пистолетом в руках он чувствовал себя увереннее. Хотя все требовало палить в лицо ученому, все-таки выстрелил по коленям, как недавно и обещал Коннору. Боль ослепила Уорнера, заставила изумленно закричать. Он не был машиной, в отличие от андроида, не издавшего ни звука. Пистолет в его руках дернулся, и Гэвин как будто отдаленно услышал грохот выстрела. Куртку на плече порвало, но пуля прошла по касательной. Второй раз выстрелить Уорнер не успел.

Кажется, Гэвин кричал. В голову лезли какие-то смутные видения: и девочки, которых этот ублюдок препарировал, аккуратно раскладывая органы, как, сука, на витрине в магазине, и Том — последний, самый отчаянный взгляд, что друг на него бросил, и Коннор с закатившимися глазами. Потом Гэвин вынырнул из минутного помешательства, понял, что его оттаскивают. Нормальные, человеческие руки, которым он еще мог сопротивляться, брыкаясь в припадке. Мельком бросил взгляд — тонкое интеллигентное лицо ученого напоминало отбивную. Кровь на руках липла.

Гэвин толком уже не помнил, как их вытаскивали. С Коннором ребята из специального отряда не церемонились, вообще думали, что он отключился, пока андроид не пошевелился. На них накинулся Андерсон, а дальше Гэвин уже не смотрел. Не хотел наблюдать, как Хэнк второй раз сходит с ума, а потом медленно успокаивается, когда Коннор отряхнулся и попытался что-то сказать. Кажется, ненадолго Гэвин сам отрубился, а пришел в себя, едва его стала тормошить девчонка-медик с милым личиком и трогательно поджатыми губами.

— Там Коннору половину ебала разнесло, ты б его посмотрела, — с трудом выговорил Гэвин, прекрасно знавший, что отключается больше от шока и истощения. Конечно, один день отдыха, половину которого он никак не мог усидеть на месте и метался по маленькой квартире, ничуть не помог.

Она заставила его снять крутку и все-таки перевязала неглубокую рану на плече, насколько это было возможно. Не то чтобы Гэвин думал сейчас о царапинах.

— Извините, я с андроидами не умею, — трогательно смутилась девчонка. — Вашему напарнику следует обратиться в ближайшую мастерскую, если у него есть страховка… Вам лучше сейчас не двигаться, детектив!

Пошатываясь, чуть припадая к стене, Гэвин все-таки добрался до андроида, который устроился на каком-то старом ящике, поджав ноги. Поза какая-то нелепая, детская, словно Коннору тоже было холодно ночью и он болезненно ежился. Рядом торчал Хэнк, который о чем-то говорил с андроидом, очень серьезно и отчаянно, но, увидев Гэвина, он поспешил отойти. Это отчасти успокаивало: значит, с Коннором не все так хуево.

— Детектив, не могли бы вы подойти с другой стороны? Мне так будет лучше видно, — вежливо попросил Коннор, вертя головой, как ебаная сова — он бы, наверно, и на сто восемьдесят мог крутануть, но побаивался за душевное состояние Гэвина. И не зря.

— У тебя глаз выбит, — прохрипел он, всматриваясь в мешанину застывающего тириума, белых пластиковых обломков и каких-то проводков. — Коннор, блядь…

— Вы очень наблюдательны, — похвалил гребаный андроид. — Мне не больно! Неудачно упал, там штыри были. Так не повезло… Да, ограниченность зрения удручает.

И не понятно было, то ли он издевается, то ли от удара в голове его что-то закоротило. Хотя Коннор никогда не был нормальным роботом. Поймав себя на том, что разгрызенные губы, растянутые в ухмылке, страшно печет, Гэвин сдался и расхохотался, падая рядом. Запах тириума был странный — химический и раздражающий, от него хотелось расчихаться, и он задумчиво почесал нос.

Вид у Коннора был совсем нелюдской. Вот что у него внутри: трубки, синяя жидкость, провода. А душа как же?

— У вас истерика, детектив, — успокаивающе сказал Коннор.

— Я в курсе. Это обычное мое состояние. И, э-э, Кон, завязывай с этой вежливостью. Я по-простому привык, — проворчал Гэвин, почувствовав себя вдруг очень глупо из-за этих запрограммированных церемоний.

— А как же мысли о том, что жестянки должны уважать людей? — беззубо поддел Коннор. — Сейчас перестрою модель поведения, подожди минуту.

— Вот вслух эту хуйню не обязательно говорить!

Они ненадолго затихли, наблюдая за работой отряда Аллена. Когда-то Гэвин мечтал попасть туда, но потом поцапался с парой уебков и заработал себе репутацию типа с неустойчивой психикой, так что об этом не могло быть и речи. Глядя на пафосную черную форму, Гэвин пытался себя убедить в том, что ему и тут неплохо.

Зачищали территорию они профессионально, выносили всю аппаратуру, которую натащил себе Уорнер. Того уже увозили; с ним в карету «скорой» загрузили нескольких полицейских, а его самого держали без сознания, чтобы не подвергать никого опасности. Хороший план, надежный, блядь, как швейцарские часы. Гэвин советовал бы его пристрелить.

Гэвин остался в стороне, предоставляя всю трудную работу надменным ребятам Аллена. Все равно Коннор добьется, чтобы технику отдали ему на осмотр.

— Ты там грузишься? — подозрительно спросил Гэвин, наблюдая за золотистым кружочком у Коннора на виске, просвечивающимся сквозь налет синей крови. — Был у меня старый ноут, так он гудел, как будто готовился взлететь, — зевнул он. — Так что я по аналогии типа научился различать, когда вы начинаете виснуть и думать. А еще у тебя глаза стекленеют. Бр-р…

— Не знал, — удивился Коннор, — Хэнк никогда не говорил. Может, не хотел меня расстраивать…

— Кон, отключи программу, — попросил Гэвин. — Нахера тебе она нужна? Ты же свободен, для чего цепляться за пережитки прошлого? Если б ты был неходячим и вдруг встал на ноги, разве ж ты таскал бы с собой инвалидную коляску?

— Нет, это другое, — смутился Коннор, завозившись. — Вот когда люди съезжают от родителей, они звонят им и спрашивают обо всем… Я в интернете прочитал. Так же и тут: я привык, что рядом есть какая-то помощь, которая подскажет все ответы. Отказаться от нее за мгновение не получится. В особенно важные моменты я ее всегда включаю.

— Сейчас важный момент? — изумился Гэвин, повертев головой.

— Я… я довольно плох в социальных контактах, — оправдался Коннор. — У меня не так много опыта вне работы.

— Не еби мне мозг, тебя же все любят в департаменте! Ой, наш Коннор, он такой умница, такой милый… — издевательским, дребезжащим голосом передразнил Гэвин. Вежливый и исполнительный Коннор и правда вызывал бурю умиления — особенно у девушек. — Булочка с корицей!

— Это хорошо?

Он склонил голову набок, копируя человеческий жест, и Гэвин невольно вздохнул. Он почти привык к виду раскуроченного лица Коннора — удивительно, но он не приносил Гэвину никакого удовольствия. А ведь когда-то он мечтал прихватить андроида за загривок и несколько раз вписать в стену…

— Э-э, наверно. Я сладкое не люблю. Да это метафора! — отмахнулся Гэвин.

— Но тебе я не нравлюсь; я бы сказал, что ты изрядно портишь статистику по нашему отделу, — печально протянул Коннор. — И…

— А ты когда-нибудь тест на IQ проходил? — перебил Гэвин.

— Конечно! А это важно?

— Да мне не понятно тогда, почему ты такой тупой. Это баг какой-то?

— Вы тогда тоже тупой, детектив, — обиделся Коннор, снова сбившись на свою недоедающую вежливость. И точно — подлагивал. — Конечно, у нас сейчас важный момент!

— О как, — хмыкнул Гэвин и достал сигарету. И, искушающе улыбаясь, подтолкнул к нему пачку: — Хочешь? Я видел, андроиды курят! Или там какие-то специальные тириумные?

— Такие тоже подойдут. — Коннор неловко, с помощью Гэвина прикурил, сделал первую затяжку и поморщился, но потом, кажется, втянулся. — Забавное ощущение, — признал. — Анализаторы коротит. Приятно… Почему ты так смотришь?

— Всегда мечтал сломать что-нибудь красивое, — довольно заухмылялся Гэвин.

— Это из «Бойцовского клуба», — быстро определил Коннор. И немного не в тему добавил: — А мы теперь друзья, да? — И, видя, что Гэвина душит смех, развел руками: — Ну я же предупреждал… социальные контакты… сложно… Тебе плохо?

Гэвин хохотал, откинувшись назад, и ему было очень хорошо.

***

Он честно не помнил, когда столько отдыхал, и это несколько обескураживало — ну, чем ему дома заниматься?.. Гэвину предоставили целую неделю, потому что к концу расследования он чувствовал себя не лучше Уорнера, а тот, на минуточку, умирал от собственноручно спровоцированного рака.

Возможно, ему следовало успокаиваться тем, что благодаря ему спаслось три ребенка, которые были нисколько не виноваты в том, что с ними сделали еще до рождения. Никто из них не хотел использовать чип во зло миру, так? Максимум пытались получить побольше мороженого, как свидетельствовала Элла. И все равно Гэвин сомневался, что он вообще сделал. Стоило ли в это вмешиваться.

И почему он вообще должен был об этом думать, обычный полицейский? Теперь этим займутся всякие ученые. «Киберлайфу», помимо проблем с андроидами, предстояло разгребать кучу исков насчет этих преступлений против человека. За это судили по-прежнему охотнее, чем из-за прав роботов.

Всю неделю Детройт штормило; буря была холодная и неприятная, так что Гэвина и не тянуло выходить из дома. Но, дождавшись, когда прояснится, он нетерпеливо вылетел, сел в машину и поехал по привычной дороге, не особенно задумываясь о том, что будет делать. Свежесть умытого города ударила в голову и как будто немного стерла все те тревожные мысли, что терзали его эту неделю.

Вернувшись на работу на пятый день отпуска, Гэвин первым делом столкнулся на парковке с Коннором и Хэнком — и у него создалось впечатление, что его поджидали. Вполне возможно, Коннор снова что-то там рассчитал, но Гэвин ненадолго подумал, что ему хотелось его увидеть и убедиться, что этого дебильного андроида починили.

Коннор явился в джинсах, кожаной куртке и простой белой рубашке. Судя по потертостям на косухе и рваным отворотам, когда-то ее носил Хэнк; Коннор еще и тонул в ней, и выглядело это нелепо и забавно. Было похоже, что у андроида сегодня тоже выходной и он забежал только что-то спросить у Хэнка.

С опаской Гэвин рассматривал его лицо. Коннор как будто стал старше с этими шрамами, засечками, проходившими через бровь, рассекающими челюсть. Глаз Коннор тоже поставил новый, этот поблескивал черным белком и футуристичной синей радужкой — по цвету напоминало тириум. Может, Маркусом вдохновлялся.

— Как жизнь, жестянка? — развязно уточнил Гэвин, подходя к ним. — Ты как будто немного косить стал.

— Софт установился с несколькими ошибками, — смутился Коннор. — Глаз от «Киберлайф», они теперь пытаются выжить на протезах. Действительно так неестественно?

— Привыкнуть можно, — отмахнулся Гэвин. Он, блядь, даже к его пробитому ебалу успел привык за ту ночь, когда они сидели, глядели в никуда в три глаза и философски курили.

Подумав об этом, он покосился на Хэнка, которому наверняка не понравилось, что его сыночку учат всяким дурным привычкам. Хотя что ему будет, андроиду, — не начнется же у него рак легких. К его удивлению, Коннор тоже уставился на Андерсона, как будто принуждая его к чему-то. Хэнк неловко оглянулся, словно хотел избежать ненужных свидетелей. Кашлянул.

— Ты, Рид, не особо обнадеживайся, но я благодарен тебе, что ты вытащил Коннора, — прямо заявил Хэнк. — Я… как будто снова начал тебе доверять. Поэтому помог вам пробиться к Уорнеру. Ты правда много сделал за последние дни, и я… я поверил, что ты можешь нормально закончить это дело. И ты смог.

— Короче, я не безнадежен, ага? — нервно уточнил Гэвин.

— Скажи «спасибо», — прошипел Коннор.

Закатив глаза, Гэвин повторил за ним. Глянул на Хэнка исподлобья — слишком сильна была неприязнь между ними, чтобы так изгладиться. Но все-таки это было нечто новое после лет вражды… Хотя Гэвин вот нисколько не удивился, когда Андерсон развернулся и ушел, оставив их с Коннором — по крайней мере, он доверял ему настолько, чтобы не бояться, что Гэвин навредит андроиду. Что, несомненно, было прогрессом.

— Уорнера будут судить на высшем уровне, — рассказал Коннор. — Хотя я думаю, что болезнь убьет его раньше, чем вынесут вердикт.

— А детей изолировали? — мрачно уточнил Гэвин.

— Да, и теперь у них не будет детства, — укоризненно сказал андроид, словно Гэвин это лично сделал.

— А я стану спать чутка спокойнее! Представь, если Уорнер столько натворил с кое-как прижившимся чипом, на что способны они, которые с этой хуйней с рождения! Надеюсь, я не доживу до времени, когда это станет проблемой…

Коннор посмотрел на него в беспокойстве. Очевидно, андроиды еще слишком слабо свыклись с человеческой культурой, чтобы не принимать шутки про смерть за чистую монету.

— Я… я тут нашел у себя контакты одного психолога, — сказал Гэвин, сам не зная, почему признается в этом какой-то жестянке. — Чего мне еще остается… Устал жить в постоянном страхе, что я сдохну из-за своего прошлого. Лучше его оставить…

— Я очень рад, Гэвин, правда! — просиял Коннор, широко улыбаясь.

— Ну, я просто хорошо подумал… Блядь, Кон, у тебя реально глаз косит! — не выдержал Гэвин, с трудом давя смех. — Я не могу, честное слово.

Лицо андроида, несмотря на то, что оно казалось теперь чуть более суровым, выглядело слишком обескураженным, чтобы не рассмеяться.

— Ты с этим глазом меньше похож на человека, чем обычно, — заключил Гэвин, понаблюдав за Коннором. — Разве ты наоборот не хотел больше привыкнуть к нашей жизни и, не знаю, мимикрировать под нее?

— Я тот, кто я есть, — просто сказал Коннор. — Я андроид, которого создали, чтобы помогать людям и другим андроидам, и глупо это отрицать. Я по-прежнему выполняю свою миссию, но делаю это по доброй воле и чтобы защитить дорогих мне людей. Так что я решил, что ничего плохого не будет, если я просто смирюсь. Вот, держи, — вдруг спохватился он и бросил Гэвину монетку. Тот поймал ее автоматически, задумчиво потер между пальцев.

— Милостыню подаешь?

— Между прочим, упражнения с монетой — очень медитативная вещь, — заявил Коннор. — Помогает успокоиться, сосредоточиться. Если хочешь, научу паре фокусов, — добавил он наивно, и Гэвин сразу узнал старого доброго Коннора. — Это может отвлечь тебя, если случится… новая паническая атака.

— Окей, посмотрим, — ворчливо отговорился он и сунул монету в карман. — Я, типа, благодарен.

Он и забыл, каково это. Без яда, без насмешки — просто улыбаться чему-то, запрокидывая голову к прояснившемуся после дождя небу.

А Коннор вообще сиял, как начищенный пятак. И наверняка праздновал моральную победу жестянок над человеком — или что он там думал.

— Капитан подсказал мне одно старое дело, — рассказывал Коннор. — И, возможно, мне может понадобится помощь… Хэнк заявил, что он, прямая цитата, слишком стар для этого дерьма и что я занимаюсь ерундой. Это, как ты понимаешь, не цитата, а цензура. Серия убийств тридцатилетней давности, и…

Им обоим нужно было отвлечься.

— Ладно, ладно, уболтал. Ща выясним, хочу ли я влезть в эту хуйню, — загорелся Гэвин, снова вытаскивая монетку и нетерпеливо пощелкивая по ней ногтем. — Головы или хвосты, Кон?