Спаси меня, если сможешь [Ольга Християнчук] (fb2) читать онлайн

Спаси меня, если сможешь

Глава 1

Я выхожу из дорогого автомобиля и оглядываюсь вокруг. Над головой возвышаются белоснежные горы, с удовольствием вдыхаю морозный воздух. Моя мечта сбылась.

— Наконец-то мы приехали. У меня ноги онемели, — мой давний друг Дмитрий появляется рядом и интенсивно растирает себя руками. — Как здесь холодно.

Одет в легкую модную курточку, весь трясется, русые волосы колышет зимний ветер. Его вид не соответствует погоде.

— Ты будто не в горы собирался, а в теплые края, — саркастически комментирую и сильнее затягиваю вокруг шеи теплый шерстяной шарф. Его мне связала бабушка.

Серые глаза недовольно смотрят в мою сторону. Дмитрия я знаю с детства. Мы жили на одной улице маленького городка, ходили в одну школу. Всегда удивляло его сильное желание нравиться другим, даже если это ему вредит.

— Дмитрий, дорогой, сейчас мы в доме согреемся, — белокурая девушка, по имени Алиса, в голубой коротенькой шубе, хватает парня под руку и тянет за собой.

Раньше на такой жест я бы ревновала, но сейчас мне все равно. Когда-то в старших классах мы с Дмитрием встречались. Когда поехали в большой город на учебу, разошлись. И я долго не могла его забыть. Но сейчас все в прошлом, я перевернула эту страницу и живу дальше.

Слышу позади хруст снега, не оглядываюсь, просто иду вслед за Димой и Алисой. Впереди расположен деревянный коттедж, вокруг него растут пышные голубые елки. Любуюсь деревьями и беру себе на заметку, что нужно сделать фото.

Рядом растет массивная мужская фигура в черной кожаной куртке с белым воротничком.

— Ручаюсь, в таких местах раньше ты не бывала, — как бы я его не избегала, но Давид догоняет меня и идет рядом.

Его уверенная ходьба и надменный голос раздражают меня. Лишь на секунду поглядываю в его сторону. Наглое выражение симпатичного лица злит еще больше.

— Куда мне до такой красоты, — мой недружелюбный тон его только развлекает.

— Ничего, Надя, — он не отводит от меня своих пронзительных, не привычно зеленых глаз. — Хоть раз поживешь, как нормальные люди.

Резкий холодный ветер шаркнул по его удовлетворенному лицу, взмахивая черными, как смола волосами. Он автоматически поправляет прическу. Мысленно я желаю ему заболеть от зимнего холода и умереть в муках. В голос ничего не отвечаю. Чем больше огрызаюсь, тем сильнее у него азарт задевать меня.

— Эй! Вы меня забыли! — пятый участник нашего путешествия догоняет нас.

Худенький парень в очках, одетый в причудливое суконное серое пальто. Чудаковатый, всегда на своей волне и постоянно сидящий в онлайн играх. Телефон никогда не выпускает из рук. Я подозреваю, что он хронический игроман.

— Максим, я думал, ты так и останешься в машине, — смеется Давид. — Тебя нельзя оторвать от твоих дел.

Максим расстроенно вздыхает, бросает досадный взгляд на телефон и прячет его в карман пальто.

— Я потерял замок. Меня разгромили, как мальчишку.

Его серьезный тон удивляет меня. Никогда не понимала, как можно так упорно беспокоиться за обычную игру.

— Что тебе сказать. И такое бывает, — отвечает Давид и в поддержку хлопает по плечу.

Они все между собой хорошие друзья. Ребята учатся на последнем юридическом курсе. Там Дмитрий с Давидом и подружились. Алиса младшая сестра Давида, и их отец, будь то депутат областного совета или какая-то важная персона в администрации, поэтому из-за своего статуса несут себя достаточно высоко. У Максима, насколько я знаю, родители известные адвокаты. Я между ними чужак, из семьи обычных рабочих, и попала в это путешествие случайно. Девушка Давида заболела и Дмитрий предложил мне ехать с ними. Я о горах мечтала всю жизнь и с радостью согласилась. Хоть знала, что будет не легко.

Раньше эту компанию я встречала у Дмитрия на дне рождения. Золотая молодежь не хотела общаться с обычной девушкой, и я не горела желанием впускать их в свою жизнь. Тогда Давид и стал доставать меня. Сначала он захмелевший хотел подкатить, но когда я его отшила, перешел на агрессию. Наверняка задела большое эго.

Мы заходим в дом. Просторная гостиная принимает нас стилем шале, дома альпийского пастуха и треском пламени в камине. Еще до приезда здесь все приготовили для нас. Деньги решают все. Я улыбаюсь себе. Сама ведь так не считаю.

В воздухе пахнет насыщенным ароматом дерева, перемешанным с легкой ноткой дыма. Массивный дубовый стол и стулья с широкими спинками занимают не малое пространство правой части комнаты. Широкий светлый диван, расположенный напротив камина, резко контрастирует с темными деревянными стенами.

— Мне одной кажется, что здесь ужасно? — капризным обычным для нее тоном, возмущается Алиса.

— Что ты понимаешь? — нетерпеливо говорит Давид сестре. — Это самый лучший коттедж по всей околице.

— Не мог выбрать что-то более утонченное, — кривит девушка свои идеальные губки.

Брат смотрит на нее предостерегающим взглядом и та умолкает. Она повинуется его авторитету.

Мне дом нравится. Есть в нем некий дух леса и дикости. Некоторые элементы, вроде дивана, немного портят атмосферу, но это не страшно. Я хожу по гостиной рассматриваю интерьер, и стараюсь не обращать внимание на пронзительный взгляд Давида, который как бы преследует меня.

Максим радостно шлепается на диван и вонзается в телефон, объявив всем, что у него важен рейд. Не понимаю, что это значит, но знаю одно, следующие несколько часов мы не услышим от него ни звука.

— Ну что, будем заселяться, — звучит командный голос Давида. — пойдем, Дмитрий, принесем багаж. А девочки пусть выбирают себе комнату.

Он как-то странно смотрит на меня и уходит, не дождавшись товарища. Дима послушно спешит за ним. Чего он только не сделает ради благосклонности такого, как Давид.

— Надеюсь комнаты лучше выглядят, чем все это, — капризно говорит Алиса, скорее себе чем мне, и цокает высокими каблуками по деревянной лестнице на верх.

Я за ней не следую. Не хочу, чтобы команды Давида распространялись на меня. Подхожу к грубо вырезанному столу, касаюсь лакированной поверхности. Неизвестная мне энергетика чувствуется в такой мебели. Рядом, у стены стоит витринный шкаф. Сквозь прозрачное стекло виднеются фарфоровые, разрисованные извилистыми узорами, тарелки и чашки. Они выполняют скорее декоративную функцию. Замечаю дверь в кухню и заглядываю туда. Современная гарнитура и техника совершенно чиста. Вряд ли ею кто-то пользовался. Гости этого дома не научены к самообслуживанию и, скорее всего, едят по ресторанам.

Сквозь окно замечаю ребят возвращающихся с багажом в руках. Дима несет мою небольшую сумку. Я ему благодарна за это. Давид первым заходит и бросает на пол два больших розовых чемодана. Его глаза искрят от злости.

— Для чего женщинам столько ненужных вещей? — сердито выкрикивает непонятно к кому.

Следом появляется Дима и отдает мне небольшую суконную сумку. Я беру ее и иронически смотрю на Давида. Тот ловит мой взор. Не все такие, как твоя сестра, посылаю ему немое сообщение.

На лестнице появляется недовольная Алиса.

— Давид, ты знаешь, что в доме всего три комнаты? — требовательно заявляет она.

— Конечно, знаю. Я его заказывал, — отвечает тот.

— И как мы должны их делить? — она стреляет в брата раздраженные искорки голубых глаз.

— Я рассчитывал на Лару. Но теперь тебе придется жить с Надеждой, — улыбка касается его губ и хищно смотрит в мою сторону. — Разве что Надя не прочь пожить со мной.

Его наглое выражение лица злит меня, чувствую, как щеки краснеют.

— Я скорее лягу на этом диване, или на коврике у камина, — выжигаю, не сдержавшись.

Давид довольно улыбается.

— Вот видишь. Со мной Надя не желает. Значит будет с тобой, — сообщает сестре.

Та злобно на меня смотрит и разворачивается.

— Лучше бы Лара была здесь, — бубнит под нос, покидая нас.

Мне не приятно такое отношение, но ничего не могу сделать. Я очутилась среди акул и они будут кусать по кусочку, пока не сожрут меня целиком.

Глава 2

Алиса демонстративно меня игнорирует. Мы заселяемся в самую большую и светлую комнату. Она без единого слова занимает кровать у стены, а мне оставляет рядом с окном диван. Мне безразлично где спать, главное чтобы не раздражала своей невыносимостью. Ложусь на свое место и наблюдаю, как гламурная девушка раскладывает дорогую одежду в единственный в комнате небольшой шкаф. Мне интересно поместится ли туда весь ее багаж, и прихожу к выводу, что, скорее всего, нет.

Пока мы обживались на новом месте, во дворе тьма отвоевывает свои права. Алиса наконец-то заканчивает с нарядами и устало садится на край кровати. Смотрит на меня, потом на заполненный шкаф.

— Обычно я беру меньше одежды, — едва заметно улыбается, будто хочет оправдаться. — Просто сейчас зима. Холодно.

— Конечно, — отвечаю сухо.

Она смотрит на мою маленькую сумку, и самоуверенно поднимает подбородок.

— Девушка всегда должна выглядеть красивой. В любой ситуации, — упрек в мою сторону понятен, но я даже не сержусь, мне она безразлична.

— Конечно, если больше нечем привлечь внимание, то вся надежда только на внешность.

Алиса надувает пухлые губы, мгновение смотрит на меня. В дверь стучат и ее ответ остается при ней. В комнату заходит Дима, замечает меня, потом переводит взгляд на девушку и расплывается в глупой улыбке. Только слепой не заметит, как он возле нее вьется, но эта дама как будто и не замечает.

— Ну что девушки, уже обжились? — парень сияет от радости. — Спускайтесь в низ. Идем ужинать.

— Куда это мы идем? — спрашиваю, встрепенувшись.

— Не волнуйся Надя, Давид угощает всех, — с пониманием отвечает мне. Диме известны мои трудности с деньгами, даже на эту поездку он одолжил небольшую сумму. — Идем в пиццерию, неподалеку от нас.

— Прекрасно, я уже проголодалась, — радостно говорит Алиса и бросает на меня свысока взгляд.

Она считает себя лучшей, потому что имеет деньги, а я нет. Мне становится неудобно. Ужинать за счет Давида не хочется, но отказаться тоже не могу. Все идут.

Пиццерия находится в пятисот метрах вниз по дороге. Маленький дворик и аллейку освещают ночные фонари. В середине тепло и приятно пахнет выпечкой. Приветливый официант с бабочкой на шее и в черной жилетке встречает нас прямо у входа. Отводит к столику, раздает меню. Недалеко отмечаю каменную печь, возле нее крутится молодой повар в белом чепчике.

Официант замечает мой взор и его глаза загораются азартом.

— Может быть даму заинтересует наше фирменное блюдо? — агитирует меня. — Хрустящая пицца на дровах. Готовится прямо перед вашими глазами. Также могу предложить душистый свежий хлеб печеный в печи.

Я не знаю, что ему ответить, смотрю на нашу компанию. Максим занят телефоном. Алиса придирчиво изучает меню, а Дмитрий что-то упорно шепчет ей на ухо. Встречаюсь с взглядом Давида и отвожу глаза. Хочу отведать пиццу из печи, но стесняюсь сама заказывать. Да еще за чужой счет.

— Нет Спасибо. Я буду что-то попроще, — вежливо улыбаюсь официанту и открываю меню, вчитываюсь в строчки.

— А это интересно, — вдруг слышу приподнятый голос Давида. — Пиццу на дровах я еще не пробовал. Неси свою коронное блюдо. Никто не возражает?

— Мне все равно, — бормочет Максим не отрываясь от экрана.

— Я пиццу не буду. Я на диете, — чуть не подпрыгивает на месте Алиса. — Мне что-то легкое, возможно этот салат, — она тычет пальцем в лист и протягивает меню официанту. Тот активно записывает.

— Ты всю жизнь на диете, — смеется Максим, не поднимая глаз.

— А это уже не твое дело, — возмущается девушка и недовольно косится на парня. — Нужно следить за телом, чтобы не запустить себя.

Она на секунду смотрит в мою сторону. Снова камень в мой огород. По моему мнению мой вес нормальный, а вот ее костлявое тело уже перегружено постоянными диетами.

— Неси четыре пиццы и чего-то выпить.

Давид говорит с официантом довольно фамильярно, словно они старые друзья, тот послушно записывает заказ, терпеливо ждет, пока клиент выбирает напитки и с улыбкой покидает нас.

— И какие завтра планы? — весело спрашивает Дмитрий, словно ко всем присутствующим, но смотрит на одного Давида.

— Едем на лыжные трассы, — уверенно отвечает лидер компании. — В нескольких километрах отсюда есть хороший горнолыжный комплекс, там отличные маршруты для катания.

Я ездить на лыжах не умею, но об этом знает только Дмитрий, если еще не забыл. Я не расстраиваюсь, пусть катаются, а у меня будут другие дела.

— А как же ярмарка? — Алиса смотрит на брата умоляющими глазами. — Ты обещал, что мы сходим на ярмарку. Я хочу купить сувениров.

— У нас уже весь дом в твоих сувенирах, — сердится Давид.

Девушка недовольно сопит и неожиданно переводит на меня глаза.

— Вот Надя хочет тоже идти. Она там еще никогда не бывала, — я прищуриваюсь в ответ на ее дружелюбную улыбку.

Давид подозрительно смотрит на меня, я пожимаю плечами.

— Не бывала, — подыгрываю Алисе, не для того, что я ее поддерживаю. Просто сама желаю туда сходить, может, найду что-нибудь интересное.

Приносят наш заказ и планы на завтра пока остаются открытыми.

Пицца оказывается очень вкусной. Приготовленная в печи она впитала в себя энергию живого огня и дух леса из сгорающих дров. Вспомнились бабушкины пирожки. Еще малышкой я приезжала к ней в деревню и она угощала собственной непревзойденной выпечкой.

«Печка должна хорошо накалиться, чем больше впитать тепла огня. Иначе пирожки не испекутся и будут испорчены». — говорила мне. Она брала кочергу, изо всех сил колотила горящими поленьями, разбрасывала их по углам, а я сидела рядом, наблюдала и невыносимый жар обжигал лицо.

Насладившись ужином, мы покидаем пиццерию. Колючий мороз щиплет щеки и руки. Алиса жалуется, что ей холодно и быстро перебирает ногами, чтобы побыстрее дойти до теплого коттеджа. А я наслаждаюсь зимним вечером, замедляю ход и немного отстаю от компании. Поднимаю голову и смотрю на яркую луну и звездное небо. И в этот момент я сожалею, что не взяла с собой фотоаппарат.

— Надежда, не отставай! А то потеряешься, никто тебя не найдет, — разбивает чудесный момент Давид.

Глава 3

Мы пришли на ярмарку к обеду. Оказывается Алиса любит долго поспать и пока мы собрались, время было довольно позднее. Все утро Давид злился и раздражался. Из-за сестры он потерял день катания на лыжах и обещал больше не вестись на ее прихоти.

Торговые лавки в виде деревянных избушек выстроились в ряды, образуя этим небольшие улочки. Украшенные мерцающими огоньками, они привлекали к себе заинтересованных покупателей и просто обычных прохожих.

На небольшой площади у центральных ворот ярмарки разместилась пышная украшенная новогодняя красавица. Возле нее мы и расходимся кто куда.

— Встречаемся на этом же месте, — сообщает Давид перед тем, как я исчезаю между домиками и вздыхаю с облегчением, что хоть немного побуду одна.

Я иду мимо имитированных избушек и с интересом все рассматриваю. Моя камера висит на груди в ожидании хорошего кадра. Она не нова, зато делает довольно хорошие фотографии. По окончании школы я мечтала учиться на профессионального фотографа, но родители не разрешили, мотивируя тем, что это не профессия. Поэтому я будущая учительница младших классов, а мечта превратилась в хобби. На профессиональную фотокамеру долго собирала со стипендии и подработок в алкогольном магазине, едва хватило на устаревшую модель. Да я и ей очень рада. Вокруг шмыгают посетители, громко обсуждают увиденное, торгуются с продавцами. Различные безделушки и сувениры меня не интересуют, часто останавливаюсь там, где продают товар ручной работы.

Мягкий шерстяной плед привлекает внимание. Прекрасно было бы укутываться у него зимними вечерами. Касаюсь пальцами ткани, овечья шерсть колется и одновременно согревает.

— Девушка, у вас хороший вкус. Посмотрите, какая качественная ручная работа. Стопроцентная шерсть — продавщица среднего возраста в красном платке хвалит свой товар. — Крепкое полотно. Будет служить вечно. Это отличная вещь для дома.

— И сколько стоит? — спрашиваю из любопытства, хотя и знаю, что такая покупка не по карману.

— Тысяча, но купите — не пожалеете. Могу сделать скидку, — женщина не теряет надежды, разворачивает плед, проводит ладонью по ворсистой поверхности.

— Благодарю, — неловко отвечаю, качаю головой и отхожу в сторону, больше ее не слушая. Это почти все мои деньги в кошельке, такого не могу себе позволить.

— Что замерзаешь по ночам? — я подпрыгиваю от неожиданного голоса Давида у самого уха. Он стоит рядом, чуть-чуть позади, чувствую щекой его теплое дыхание.

Сердито смотрю на него и трогаюсь дальше. Парень следует за мной. Почему он не оставит меня в покое хоть на час? Ему доставляет удовольствие портить мне настроение.

— Если нравится, почему не купила? — не отстает от меня. — Не хватает денег на такую ​​дорогую вещь?

— Тебе какое дело? — раздраженно говорю. Намеки на финансовую несостоятельность просто невыносимы.

— Если красиво попросишь, то я могу его тебе купить, — насмешливый тон унижает меня.

Резко останавливаюсь, смотрю в самоуверенные глаза. Этот парень не имеет предела.

— А что еще тебе сделать за такой щедрый подарок? — резко спрашиваю.

— Ну, — многозначительная улыбка касается его губ. — Я обязательно что-нибудь придумаю. — Похабный взгляд по моему телу вызывает отвращение.

— Можешь не стараться. Не пригодится, — я еле сдерживаю гнев. Наглый и без всякой морали.

Быстрым шагом иду вперед, стараюсь оторваться от прицепа, но он настигает. В его намерения не входит заканчивать разговор.

— Да ладно тебе. Каждый имеет свою цену, — легкомысленно говорит, а меня трясет на такие слова.

— Не все в этом мире можно купить. Ты слишком самоуверен в своих силах.

— Да неужели? Частично ты уже куплена мной. Ведь приехала на оплаченный моими средствами отдых. — Неожиданный упрек заставляет снова остановиться.

Меня словно обливают холодной водой. Такого точно не ожидала. Смотрю на победное выражение лица, а рука так и чешется оставить на нем красный след.

— Какой же ты противный человек, — повышаю голос и безразлично, что на нас смотрят. — Самовлюбленный, наглый мажор.

Он громко и показательно смеется.

— А это уже пошли обиды. Ты переступаешь границу, — голос холодный, как зимний воздух, острый взгляд пронзительный.

— А ты границы вообще не имеешь, — я стою напротив него, достаточно близко, чтобы разглядеть каждую деталь невыносимого лица. — Зачем надоедаешь мне? Что ты хочешь?

Кажется, на мгновение он задумывается, хмурит брови, а потом кривится в обычной манере победителя.

— Да кому ты нужна, — сухо говорит и меряет меня обесцененным взглядом. — Считаешь себя особенной? Да ты такая, как все. Крупинка в море красивых и элегантных девушек.

Чувствую, как на глаза накатываются слезы. Хоть бы не заплакать перед ним. Не получит такой радости.

— Наслаждайся своей победой, — горько говорю. — Да знай, эта крупинка единственная не поведется на твои деньги и статус. И пусть эта крупинка всегда мозолит тебе глаза.

Разворачиваюсь и как можно скорее убегаю. Надеюсь, на этот раз он не преследует меня и не сможет увидеть слезы, катящиеся по щекам горохом.

Обида ранит душу. Этот парень позволяет себе издеваться надо мной только потому, что я бедна. Он ведет себя самоуверенно и считает, что я не достойна хорошего отношения.

Зачем согласилась на эту поездку? Повелась на заманчивое предложение. Хочется уехать домой. Все, завтра сяду на автобус и уберусь из отсюда. Не буду больше терпеть его присутствие.

Успокоившись, я еще долго хожу по окрестным территориям. На место встречи не иду, в коттедж тоже. Звонит взволнованный Дмитрий и я веселым голосом говорю ему, что хочу по фотографировать и вернусь поздно. Он знает мой энтузиазм, поэтому быстро успокаивается и желает хороших кадров.

Со временем забываю о Давиде и ссоре с ним и ныряю в работу. Красивые пейзажи заснеженных гор завораживают, и я ловлю каждый удачный момент зафиксировать все на камеру.

За снимками не замечаю, как начинает смеркаться. И пока я добралась до коттеджа уже совсем стемнело.

В середине дома подозрительно тихо. В гостиной никого нет, костер в камине потух, только остатки жара отдают едва заметное тепло. Голодная и уставшая я захожу в комнату.

— Где ты была? — набрасывается на меня Алиса с порога с расческой в ​​руках. Я не могу понять, она взволнована или раздражена.

— Ходила по околице, фотографировала, — неуверенно отвечаю, косо глядя на девушку.

— Ничего себе гуляла. Давид уже собирался вызвать спасателей, чтобы тебя искать. Весь день сегодня ходит раздраженный и злой. Какая его муха укусила?

— Почему же не спросила какая? — с улыбкой говорю. Рада, что мне не одной было неприятно.

— У него что-то узнаешь, — обидно говорит и надувает губы, перебирает расческу пальцами. Ее взволнованный взгляд рассеянно бегает по комнате. — Весь день сегодня недоволен. Всем настроение испортил. Я из-за него ничего на ярмарке не купила. Раскричался на меня. Вообще не буду завтра с ним разговаривать.

Она садится на кровать и начинает медленно расчесывать длинные светлые волосы. Это занятие действует на нее успокаивающе и она мгновенно расслабляется.

— Я тоже, — с удовольствием говорю. Алиса думает, что я ее поддерживаю и улыбается. А я радуюсь, что мажору испортила день. Надеюсь он запомнит этот разговор на долго, и хоть какие-нибудь сделает выводы.

Глава 4

На следующий день мы собираемся на горнолыжный комплекс. Все время ловлю на себе странные взгляды Давида. Он со мной не говорит, а я игнорирую его существование.

Пока мы едем Дмитрий интересуется моими вчерашними успехами и я с удовольствием показываю ему на камере все, что сняла. По неволе Алиса, сидящая рядом с Дмитрием, рассматривает фотографии и со временем в ее взгляде возникает заинтересованность.

— А ты красиво сняла, — хвалит меня, когда выключаю экран камеры. — Как ты додумалась фотографировать именно с такого ракурса? Кадры получаются эффектно.

— Экспериментирую, — коротко отвечаю неловко. Первый раз слышу от нее одобрительные слова в свою сторону.

В зеркале заднего вида встречаю внимательный взгляд Давида. Он придирчиво изучает меня некоторое время, а потом снова смотрит на дорогу. Машина резко виляет под его руководством. Затаиваю дыхание, жду резких комментариев в свою сторону, но он молчит. Наверное, вчерашнего было достаточно.

На лыжных трассах полно народу, парковки забиты автомобилями, до подъемников длинные очереди. Компания берет на прокат снаряжение для катания, Алиса с Дмитрием держат в руках лыжи и палки, Давид и Максим предпочли сноуборд. Мы занимаем место в конце очереди и терпеливо ждем. За нами продолжают стягиваться люди и через короткое время мы уже в центре змеевидной живой дорожки.

Я чувствую себя белой вороной среди толпы лыжников. Замечаю заинтересованные взгляды в свою сторону чужих глаз. В синей болоньевой куртке и красном бабушкином шарфе, без лыж или сноуборда, только с камерой на груди, резко отличаюсь от всех остальных.

— Почему ты не взяла лыжи? — спрашивает Алиса. Сегодня она почему-то подозрительно мила ко мне. — Разве ты не будешь кататься?

Она аккуратно поправляет повязку на голове. Эффектная блондинка в розовом костюме привлекает всех вокруг мужчин. Даже мне хочется ее сфотографировать, но сдерживаюсь.

— У меня несколько иные планы, — размыто отвечаю.

Дмитрий с пониманием мне улыбается, знает мою зацикленность на фотографиях. В школе, когда мы встречались и я снимала на телефон, долго могла бродить по нашему городку в поисках кадра, ему часто приходилось следовать за мной.

Подходит наша очередь. На подъемник садятся по два человека, и поэтому я остаюсь без пары. Ко мне приседает какой-то мужчина лет тридцати и радушно мне улыбается. Его компания, оставшаяся позади, активно нам улюлюкает.

— Вы наверняка журналистка, — обращается ко мне попутчик, когда поднялись достаточно высоко.

— Почему вы так решили?

— Без лыж, но с фотоаппаратом, поднимаетесь на вершину, — замечает мужчина. — Наверняка собираете какой-нибудь материал.

Я смеюсь от его догадок.

— Нет, к сожалению я просто любительница фотографий. А там на верху, — тыкаю в гору пальцем. — Надеюсь найду отличные кадры.

— Можете начать прямо с меня, — добродушно улыбается, в серых глазах мерцают веселые искорки. — Говорят, я очень фотогеничен.

Я от души смеюсь и фотографирую мужчину, принимающего забавные позы и уверенно смотрящего в камеру.

Замечаю, как Давид впереди реагирует на мой голос, на секунду оборачивается, смотрит на нас. Его мрачное выражение лица меня радует и я смеюсь еще громче. Парню не нравится мое хорошее настроение, тогда я всегда буду в настроении на зло ему.

Когда прибываем на пункт назначения, я желаю приятному попутчику хорошего спуска, а он мне уникальных кадров.

— Возможно еще встретимся в низу, — обнадеживающе бросает фразу на прощание и скользит лыжами в низ, набирая скорость.

Провожу его длинным взглядом, перевожу дыхание и иду наугад, подальше от людей искать хорошие места. Лишь несколько десятков шагов и я уже между редкими деревьями и сугробов снега, а вокруг долгожданная тишина. Прислушиваюсь к отдаленным звукам человеческого веселья, смотрю на гору, возвышающуюся над головой. Ее вершина довольно крутая и закиданная снегом, только можно догадываться насколько массивно это белое, мерзлое одеяло.

Вдруг слышу позади хруст снега и разворачиваюсь на звук. Хорошее настроение пропадает мгновенно.

— Куда это ты собралась? — командный голос Давида возбуждает отрицательные эмоции.

Он пробирается сквозь заснеженный холм и приближается ко мне.

— Чего ты хочешь? — устало спрашиваю. — Продолжение вчерашнего разговора?

— Увидел, как ты отходишь от маршрута, — неприсущая для него неуверенность мелькнула в глазах. — Хочу предупредить, что здесь не совсем безопасная зона.

— Опасность я чувствую разве что рядом с тобой. Ты преследуешь меня.

Он решительно подходит в упор, хватает за руку и строго всматривается в лицо.

— Я сюда вас привез и за вас отвечаю, — морозный ветер теплее тона его голоса. — Так что будь хорошенькой девочкой, убирайся отсюда и гуляй, как все люди, в отведенных для этого местах.

Давид пытается тянуть меня к трассе, но я сопротивляюсь, вырываю руку и чуть не упав в снег отхожу от него подальше. Не будет по его. Он не имеет надо мной власти.

— Кто ты такой, чтобы мне указывать? — пытаюсь сдержать злобу и это плохо получается. — Можешь командовать своей сестрой, а меня не трогай. Не хочу с тобой больше разговаривать. Поэтому оставь меня в покое и иди наслаждайся катанием.

Большими шагами увеличиваю между нами расстояние. Глубокий снег мешает быстро идти, и надеюсь, что невыносимому парню надоест за мной ходить и он вернется к своему любимому делу. По дороге включаю камеру, делаю несколько снимков. Вершина заснеженной горы гармонично смотрится на фоне голубого чистого неба. И этот вид так и просится в кадр.

Надежды на одиночество развеиваются, как пар изо рта, когда замечаю на приличном расстоянии своего преследователя. Вдохновение фотографировать проходит окончательно. Недовольно вздыхаю, опускаю камеру и убийственным взглядом смотрю на Давида.

Он пробирается сквозь кустарник со сноубордом в руках, недовольно стряхивает снег с плеч и встречается со мной глазами.

— Еще никто не заставлял меня бродить по таким местам, — бормочет, тяжело дыша. Лицо покрасневшее, глаза сверкают.

— Тебя никто не заставляет, — резко отвечаю.

— Ты хочешь, чтобы я имел проблемы, когда заблудишься или с тобой что-нибудь случится? — претензия мне понятна.

— Боишься за свою шкуру, — улыбаюсь ему неприветливо. — А я уже подумала, что за меня волнуешься.

— Надежда, хватит что-то доказывать. Пойдем к людям.

Его обычный командный голос на меня не действует.

— Я пришла сюда по делу, — уверенно шагаю в его сторону, показывая этим, что я не собираюсь слушаться и не боюсь его. — И пока не сделаю всего, отсюда не уйду.

Поправляю шарф на шее и беру камеру в руки.

— Саму я тебя здесь не оставлю. Так и знай, — решительно говорит и скрещивает руки на груди.

Я довольно улыбаюсь. Ох и намучается изнеженный городской парень в глубоких сугробах снега.

Но этого не суждено было случиться. Слышу непонятный гул над головой. Смотрю на Давида, он на меня. В глазах его понимание и страх. Поворачиваюсь в сторону горы.

Вижу белую снежную волну, прежде чем чувствую удар и безудержная сила сносит меня с места в пространство неизвестности.

Глава 5

Не могу дышать.

Не могу открыть глаза.

Не могу пошевелиться.

Тяжелая холодная масса сильно давит на тело. Не чувствую конечностей, стараюсь подвинуться, все напрасно. На мгновение кажется забываю, кто я и где нахожусь. Паника и страх становятся основными эмоциями.

Вовсю шевелю рукой. Занемелые пальцы сжимаю в кулак. Маленький прогресс. И времени мало. Легкие просят глоток свежего воздуха, и лицо покрыто жалящей холодной массой. Вспоминаю высокую белую стену, прежде чем все потемнело и страшное понимание приходит ко мне.

Нас накрыла лавина. Я под толщей снега и не знаю, как из этого выбраться. И удастся ли это сделать.

В истерике пытаюсь кричать, и понимаю, что это вряд ли поможет. Продолжаю шевелить рукой. Сантиметр за сантиметром продвигаю ее в сторону головы. Касаюсь замерзшими пальцами лица, разгребаю снег, образовав небольшое свободное пространство. Открываю глаза. Тьма. Но краем глаза замечаю сбоку головы едва заметный свет, будто солнце пытается проделать мне путь. «Там меньший слой снега. И нужно двигаться в том направлении», — думаю я и начинаю действовать.

Стараюсь двигаться всем телом, подтягиваю другую руку и не теряя времени, разгребаю снег над головой. Холодные куски падают на лицо, засыпают глаза, но это не важно. Когда рука пробивается сквозь снежный плен и оказывается на свободе, я кричу от радости и изо всех сил пробиваю себе путь.

Я вдыхаю воздух полной грудью, смотрю на голубое небо, сердце грохочет в груди бешеным ритмом. Я жива. Слезы счастья катятся по лицу, в то время, как полностью освобождаюсь от снежного плена.

Все тело дрожит от холода, пальцев на руках почти не чувствую. Подношу ко рту, хукаю, пытаюсь согреть. Достаю из карманов перчатки и с трудом натягиваю их на окоченевшие руки. Мои темные пряди волос перемешаны с белым сырым снегом. Он топится на голове и неприятно стекает водой за воротник куртки. Стараюсь встряхнуть его, хотя удается частично.

Только сейчас замечаю необычную легкость на груди. Осматриваю себя и в отчаянии вздыхаю. Моя камера осталась где-нибудь в толще снежной массы. Радость быстро сменяется сожалением. Я так долго на нее собирала и теперь из-за своего глупого поступка потеряла. Она была смыслом моей жизни, даже не знаю, что дальше делать буду. Почему не послушалась Давида? А он предупреждал.

Вспоминаю о мажоре и резко поднимаюсь на ноги. Где он? Может, тоже лежит где-то под снегом. Панически оглядываюсь вокруг. Дальше по склону в низ замечаю его торчащий из снега сноуборд. Рядом у толстого ствола старой елки что-то чернеет. И не шевелится.

Как можно скорее спускаюсь туда, хотя это не так просто, снег довольно мягкий и за каждым шагом, нога проваливается по колено. Чувствую, как в обувь набивается и топится снег, но не обращаю на это внимания.

Давид лежит на спине. Присыпаны только ноги и половина плеча. Лицо мирное, кажется не живое, голова повернута на бок, черные растрепанные волосы резко контрастируют с белым фоном.

Бросаюсь к нему, падаю коленями в снег, хватаю за подбородок и поворачиваю его голову к себе.

— Давид.

Со стороны во главе багрянеет кровь, струйкой стекает по виску, далее по скулам. Красное пятно остается на снегу там, где он лежал.

— О, Господи. Ты хоть жив? — испугана увиденным, автоматически отстраняюсь назад. В панике втягиваю в себя воздух.

Что делать? Ему нужна помощь, а сама вряд ли смогу справиться. Приходит мысль, что он может быть уже мертв и от этого кровь стынет в жилах. Нужно успокоиться. Паникой здесь не поможешь.

Вырываю из снега его руку, снимаю с себя перчатки, прижимаю пальцы к запястью. Кожа холодная как лед, но нащупываю пульс, бьющийся ритмично. Жив, просто без сознания. Нужно его расшевелить. Хватаю ладонями за щеки, легонько трясу за плечо.

— Давид, очнись, — тревожно шепчу, наклонившись к нему довольно близко. — Давид, нам нужно отсюда выбраться.

Он вообще не реагирует, лежит неподвижно, кожа бледная. Тащу за руку, стараюсь хоть немного сдвинуться с места. Он тяжелый, присыпанный снегом. Если не придет в себя, ничем не смогу помочь.

Может, сделать ему искусственное дыхание? Но как это делается не совсем знаю, но все равно неуверенно наклоняюсь над ним. Собираюсь коснуться его губ, когда из них вырывается легкий стон.

— Давид, ты меня слышишь? — радуюсь и легонько трясу за плечи.

Он недовольно стонет уже громче, с усилием открывает глаза и морщится от боли.

— Где я? — рассеянно спрашивает хлипким голосом. Затуманенным взглядом оглядывается вокруг, потом останавливается на мне. — Что случилось?

— Нас засыпало снегом, — объясняю, разгребаю его плечо и помогаю подняться. Давид садится, касается своей головы, на пальцах остается бурая кровь. Он шипит от боли. — Кажется ты сильно ударился о дерево. Хорошо, что пришел в себя. Я не знала, что с тобой делать.

Уже осознанно он смотрит на меня, потом на верх над головой.

— Лавина сошла с горы, но небольшая иначе нам было бы не до смеху, — уверенно говорит, и раздраженно дополняет. — Я говорил тебе убираться отсюда. Но нет, что-то хотела доказать мне.

Он набирает в горсть снега и аккуратно протирает окровавленное лицо, не трогая раны. С чувством вины, раскапываю ему ноги.

— Все же остались живы и это хорошо, — говорю в оправдание, опустив глаза.

Понимаю, что здесь моя вина. Сама поперлась в запретное место и не слушала советы Давида.

Он громко кричит, когда докапываюсь до его ноге.

— Что такое? — отстраняюсь, не понимая причин такой реакции.

— Нога сильно болит, — скрипит сквозь сжатые зубы, прищурив глаза. — Кажется, она сломана.

Я с ужасом смотрю на парня. Как он теперь пойдет по этим крутым склонам?

Глава 6

— Что нам теперь делать? — снова спрашиваю, переполненная страхом.

Давид сидит спертый до ствола, бледный и уставший от боли. Солнце прячется за серыми облаками, срывается пронзительный ветер. Погода портится мгновенно. Нужно отсюда выбираться, но Давид не может идти, а я не могу его оставить.

— И телефона нет, оставила в коттедже, — бедствую я.

— У меня есть, во внутреннем кармане, — вяло говорит парень и тянется рукой к серой лыжной куртке, расстегивает молнию.

— Чего же ты молчал? — подскакиваю к нему, хватаю с рук телефон и разочарованно вздыхаю. — Он разбит.

Весь экран в мелких трещинах, жму на кнопку, чтобы включить, и это бесполезно.

Я обессиленно сажусь возле Давида, смотрю на его рану. Кровь перестала идти, но лоб хорошо напух. Парень плохо выглядит, весь дрожит. Еще холодный ветер пронизывает нас насквозь, бросаясь мелкими снежинками. Будет снегопад.

Снимаю с себя шарф и аккуратно набрасываю ему на голову, затем перематываю на шее. Хорошо, что моя бабушка любит плести длинные шарфы. Ими можно обмотаться, как мумия. Парень внимательно смотрит на меня и благодарно кивает.

— Может нас уже ищут, — обнадеживающе бормочу. — Все-таки прошло достаточно времени.

— Надежда, тебе нужно оставить меня и идти к лыжной трассе, — дрожащим голосом говорит Давид. — Иди за помощью.

— Я не оставлю тебя самого, — сжимаюсь и кутаюсь в воротник куртки. — Ты замерзнешь, пока придут спасатели. Да и в такую ​​погоду даже не знаю, найду ли дорогу назад.

— Тогда мы замерзнем оба, — делает вывод, дует на руки и прячет их под шарф.

— Мы выдержим, — решительно говорю и подрываюсь с места. — Я тебе это обещаю.

Когда-то на каникулах в бабушкином селе, я с местными детьми строила из снега избушку. Вырывали в сугробе нору, стелили мешки, сидели там и радовались своим умениям.

Сегодня нужно вспомнить детство.

Найти строительный материал не так уж и трудно, а вот отломить хорошую ветвь от дерева и притащить к нашему месту, заняло большую часть времени и усилий. Я выбираю пышные густые елки, ветви которых стелются прямо по земле. Ломаю там, где могу справиться и тащу по снегу к Давиду. Ветер усиливается, снег лепит в глаза и сил остается все меньше и меньше. Но я не могу останавливаться. Если парень останется на открытом небе в такую ​​погоду, его просто заметет с головой.

Когда считаю, что ветвей достаточно, обхожу ствол старого дерева, на которое опирается Давид. Со стороны склона начинаю разгребать снег. Освобождаю дерево из белого плена, руками нагребаю весь лишний снег по бокам. Углубляюсь все глубже, стараюсь приминать выстроенные стены ладонями, но они все равно часто осыпаются, и приходится разгребать снова. Снег сухой, кучи держаться не хочет, и этим усложняет мне работу.

Когда добираюсь до мерзлой земли, от изнеможения не чувствую рук. Я вырыла довольно глубокую нору, получилось три стены, по сторонам снежные сугробы, посредине ствол дерева. Здесь ветер не дует, снег залетает только с горы.

Теперь очередь ветвей. Заношу их в яму, устилаю низ, немного по бокам. Пышная елка упруго вибрирует под коленями, слегка покалывая тонкими иглами. Это уже не сидеть на холодном снегу.

Вылезаю из имитированной избушки и иду к Давиду. Устало опускаюсь возле него на колени, перевожу дыхание. Парень не двигается, лицо полностью прикрыто моим шарфом, только закрытые глаза виднеются, весь белый, засыпанный снегом. Метель разыгралась нешуточная, и если оставить его здесь, он замерзнет насмерть.

— Давид, — трясу его за плечо и стряхиваю снег. — Ты должен подняться. Я помогу тебе пройти несколько метров.

Он шевелится, хило открывает глаза.

— Меня тошнит и голова крутится, — еле слышно шепчет. — Вряд ли смогу идти.

— Ты должен, — говорю жестче, подозревая у него сотрясение мозга. — Я сделала небольшую защиту от ветра и снега. Иначе можешь не дожить, пока нас не найдут. Вставай.

Я поднимаюсь на ноги, хватаю его за руку и тяну. Не собираюсь с ним нянчиться, иначе совсем раскиснет и не будет меня слушать. Он едва поднимается, я ему помогаю, обнимаю за плечи, закидываю его руку на себя, служу подпоркой. Его сильно качает, несколько раз сильный ветер чуть не бросает нас обоих. Сломанная нога искривлена ​​в неправильном углу и я стараюсь не смотреть на неприятное зрелище. Давид стонет от боли после каждого резкого движения, но молчит.

Несколько метров ходьбы вниз по склону, у нас занимает достаточно приличный отрезок времени. Не представляю, как он мог бы подняться на холм, с которого скатились. Единственный выход, устроить его в нору, которую вырыла и укрыть от вьюги.

— Я оставлю тебя здесь и пойду за помощью, — говорю, помогая парню залезть внутрь. Его слабый вид сильно волнует меня.

Он садится на мягкую подстилку из веток, опирается на ствол дерева. Тяжелое дыхание вырывается из его губ, блестящие глаза не отводят от меня взора.

— При таком снегопаде нельзя что-то разглядеть, — болезненно произносит. — Оставайся со мной.

Он прав. Густая белая стена накрыла всю местность. Даже ближайшие деревья я не в состоянии разглядеть.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Но как только погода улучшится, я уйду.

Беру длинные ветви, которые я оставила на последок, и тесно складываю их над головой Давида. Спираю на вылепленные снежные стены, образуя хоть какую-то крышу.

Вдруг приходит в голову одна мысль.

— Мне придется забрать шарф от тебя, — говорю Давиду, заглянув в хижину. — Он красный, хорошо выделяется на белом фоне. Возможно, спасатели будут рядом, тогда могут заметить его.

Парень снимает шарф и отдает мне. Один конец заматываю за ветку, которую могу достать, другой пусть висит. Ветер виляет шарфом, как флагом, и тот весело качается.

Затем аккуратно, чтобы не задеть искалеченную ногу, залезаю внутрь, прикрыв вход широкополой веткой.

Тьма накрыла нас, лишь одиночные струйки света пробиваются сквозь густые елочные ветви. Мгновение не двигаюсь, привыкаю к ​​неосветленному помещению, и когда уже могу разглядеть сидящего Давида, примощусь возле него.

Только теперь позволяю себе расслабиться и с облегчением вздыхаю. Тело трясет от усталости, горло дерёт от холодного воздуха. Осознание того, что с нами произошло накрывает с головой и страх пленяет мои мысли.

Рядом шевелится Давид, автоматически придвигаюсь к нему поближе. Его присутствие немного успокаивает меня.

— Благодарю, — слышу рядом с собой.

— Не за что, — неловко отвечаю. — Каждый бы так сделал.

— Вряд ли кто-то из моих знакомых девушек, так бы боролся за мою жизнь, — из него вырывается нервный смех. — А в твоем случае ты должна была оставить меня умирать.

Я поворачиваю лицо в его сторону, в полумраке различаю только грубые контуры. Хорошо виден только блеск его глаз. Подозреваю, что у него лихорадка.

— Ты, конечно, заноза в заднице, но на смерть еще не заслужил.

Давид хрипло смеется, я улыбаюсь в ответ.

— Извини меня, — после длительной паузы снова говорит парень. — За все, что тебе наговорил, за свое поведение. Даже не знаю, что на меня находило.

— Не буду тебя оправдывать, вел ты себя отвратительно, — говорю без всякой обиды, сейчас не до нее. — Я не знала, где от тебя деться.

— Сломанная нога, это наказание мне, — тяжело вздыхает.

— Возможно, — не возражаю. — Тогда я тоже наказана. Моя камера, самое ценное, что у меня было, и я ее потеряла.

— Сочувствую, — говорит и дышит себе на руки. — Хорошо ты это придумала, хороший тайник от ветра и снега.

— Люблю смотреть всякие передачи о выживании, — честно признаюсь, чувствую, как он трясется и добавляю. — А еще знаю, чтобы было теплее, нужно прижаться друг к другу.

Я не против, — охотно соглашается. — Я уже не чувствую ни рук, ни ног.

Глава 7

Он притягивает меня к себе, я обнимаю его, прижимаюсь к груди. Дрожь его тела передается мне, дыхание тяжелое, хриплое. Он довольно долго просидел неподвижно вхолоде, и я волнуюсь, чтобы не отморозил конечности. Беру руку в ладони, растираю ее, разминаю пальцы.

— Что ты делаешь? — его горячее дыхание согревает щеку.

— Жаль будет, если ты обморозишь руки и потеряешь пару пальцев, — спокойно отвечаю и берусь за вторую руку. — Где твои перчатки?

— Потерял, — отвечает. — А это помогает, я начинаю ощущать твое прикосновение.

Он не перестает трястись и я решаю действовать по другому. Отстраняюсь, расстегиваю и снимаю свою куртку. Когда тянусь к его молнии, он не возражает, только внимательно наблюдает за мной. Забираюсь руками ему под куртку, крепко обнимаю, полностью прижавшись к его телу, сверху забрасываю свою куртку. Давид поправляет ее и обнимает в ответ. Грудью чувствую громкий стук его сердца, горячее дыхание на своей шее. Прижимаюсь щекой к его холодной щеке, стараюсь чем больше отдать своего тепла.

— Хоть какое-то удовольствие со всей этой ситуации, — шепчет Давид мне в волосы.

— Это вынужденная мера, — оправдываюсь, понимая, что почти вся вылезла на чужого парня. — Тебя надо отогреть.

— Так можешь меня греть вечно, — замечаю изменение тона его голоса, более плавный и расслабленный. — Ты такая теплая.

— Смотри не усни, — предупреждаю. — Тебе нельзя спать. Кто знает, как повреждена голова.

— Как я могу заснуть, когда девушка так близко, — тихо отвечает.

Трястись он перестал, значит, начинает согреваться. Одно время он не шевелится, только сильнее прижимает меня к себе. Его близость мне приятна, хотя и не хочу признаваться в этом. Моя цель только спасти ему жизнь, никаких других мотивов. Хотя в этой ситуации невозможно не отметить приятный его аромат кожи и упругость тела.

Словно услышав мои мысли, Давид шевелится, поворачивает голову и трогает губами моей щеки. А потом к удивлению мне, раскрывает их и целует согретую им кожу. Поцелуй нежный и влажный.

— Зачем ты это сделал? — возмущенно спрашиваю, отклонившись от него.

— Не смог сдержаться, — отвечает без всякого сожаления. — Это моя благодарность тебе.

— Я не просила так благодарить, — держусь на своем. — Я вижу ты уже согрелся.

Отстраняюсь от него всем телом, надеваю куртку. Он недовольно стонет. Но я не хочу, чтобы он думал что-то большее, чем есть на самом деле.

— Извини, если тебе было неприятно, — уверенность исчезла, в голосе только разочарование. — Я больше так делать не буду.

— Конечно не будешь, — строго продолжаю. — Не забывай, у тебя есть девушка. И я тебе не разрешала.

— Я понял, — довольно сухо отвечает и протягивает ко мне руки. — Может, обнимешь меня снова. Так нам будет гораздо теплее.

Я сомневаюсь. Без его тела неприятно холодно, но стоит ли ему доверять? Но что он может сделать с разбитой головой и сломанной ногой? Обнимаю его снова, но куртку больше не снимаю, только оставляю расстегнутой. И мы прижимаемся друг к другу, согреваясь близостью тел.

Какое-то время сидим молча, даже не шевелимся, гул ветра над головой и шорох снега разбавляют мертвую тишину. Затем замечаю, что Давит дышит плавно и равномерно. Словно спит. Нельзя допустить этого.

— Давид, — обращаюсь не громко, смотрю на лицо, легонько толкаю в сторону.

— Что? — отвечает не сразу, как-то вяло.

— У вас с сестрой такие необычные имена, — начинаю говорить, первое, что пришло в голову. Нужно расшевелить его сознание, чтобы он не спал. — Кто вас называл?

— Мама, — слышу улыбку в его голосе, наверное, отношения у них довольно близкие. — Она у нас любит все экзотическое.

— И чем она занимается? — заинтересованно спрашиваю.

— Ничем. Ее часто нет дома. Путешествует, — теперь в его голосе появляется нотка печали.

— Сама? Без отца? — не унимаюсь я.

Давид напрягается в моих объятиях, чувствую, как рука на моих плечах сжимается в кулак. Сама того не осознавая, заговорила о чем-то неприятном.

— У него нет времени, — тон голоса меняется от веселого на холодный. Понимаю, что отношения с отцом у него не самые лучшие. — Постоянно занят. Занимает важную для себя должность.

— И кем он работает? — спрашиваю только для того, чтобы продолжить разговор. Чем больше вызвать у Давида эмоций, тем меньше захочет спать. А негативные я считаю, как лучше для этого подходят.

— Заместителем мэра, — после долгой паузы все же отвечает. — Я думал, ты знаешь.

Его удивление веселит. Как будто профессия его отца должна быть важной для меня.

— Возможно Дмитрий и говорил, но я не запомнила, — легкомысленно говорю. Такие вещи меня не волнуют, на мажоров и их родителей обычно не обращаю внимания.

Давид придирчиво смотрит на меня, словно в первый раз видит.

— Может быть расскажешь ты о себе, — наконец подает он голос. — У тебя есть парень?

Я смеюсь, неловко двигаюсь рядом с ним.

— Тебя только это интересует? — весело спрашиваю. — Может, я лучше расскажу, откуда я?

— Это я знаю, — вдруг признается к удивлению мне. — Дима все о тебе рассказал.

Все обо мне разузнал, а о личной жизни не смог. И это не удивительно, как мы с Дмитрием разошлись, я не посвящаю его в сердечные дела. Это больше не его дело.

— Ты его расспрашивал обо мне? Зачем?

— Просто было интересно, — Давид крепче сжимает меня в объятиях и я смущаюсь. — Хочу открыть тебе секрет. Это я предложил, чтобы он пригласил тебя в этот отпуск.

Я в шоке молчу, не знаю, что ответить, и как реагировать. Зачем ему на отдыхе незнакомая девушка? Он мог взять на мое место любого из своих друзей. Потом вспоминаю, как он себя вел все время и возмутительно смотрю на него.

— Выходит сначала пригласил, а потом не давал покоя, — сердито шепчу. — Давид, ты какой-то садист.

— Я не знал, как к тебе подступить, — оправдывается. — Ты еще та неприступная гора.

— А конечно, приветливо говорить не пробовал, как все люди? — злюсь на него еще хуже. Что можно ожидать от наглого мажора.

— Пробовал, — отрезает решительно. — Забыла? На дне рождение Дмитрия, ты не дала мне никакого шанса.

— Ты вел себя нагло, — брызгаю от возмущения и немного отстраняюсь, но он не пускает, держит меня крепко. — Неужели ты думал, что если ты при деньгах, то я повешусь сразу тебе на шею?

— Не знаю, — неуверенно отвечает, отводит взгляд, молчит определенное время. — Я привык, что обычно так и происходит. Говорю кто я, и девушки мои, выбирай, какую хочешь.

Какую странную обреченность слышу в его голосе. Кажется, будто он чувствует себя пленником денег отца. Почему-то уверена, что я первая слышу от него такие слова. Но жалости у меня не дождется, достаточно хитрые могут быть эти люди.

— Только не я, — четко говорю, чтобы он не забывался.

— Я знаю, — с пониманием говорит. — Возможно, поэтому ты и не оставляешь меня в покое.

Я ничего не отвечаю.

Он склоняет ко мне голову и прижимается щекой к виску. Мы еще долго сидим в тишине, каждый погруженный в свои мысли.

Глава 8

Наверняка я заснула. Мне снится родительский дом, моя маленькая, но уютная комната, первые фотографии, сделанные купленной камерой, которые я прикрепила на стену.

Непонятный шум развеивает марево и я открываю глаза. Первые секунды не понимаю, где нахожусь и кто лежит рядом. Но жесткая реальность быстро возвращается.

Шум повторяется. Словно голоса. Отстраняюсь от Давида, он спит, стараюсь его разбудить, напрасно.

Быстро открываю проход и пытаюсь вылезти наружу. Ветвь наполовину присыпала снегом, и мне приходится выползать из тайника. На дворе рассвет. Солнце еще не взошло, и серое небо готовится к хорошей погоде. Возвращаюсь в сторону горы и вижу четырех мужчин в ярко-красных куртках, спускающихся в мою сторону.

— Эй, мы здесь! — машу им руками и вовсю кричу.

Дыхание перехватывает от радости. Нас нашли. Наконец-то. Мы спасены. Мужчины быстро приближаются. Один говорит по телефону, слышу отрывки слов, он сообщает, что мы найдены.

— Я же говорил, что это шарф висит, — говорит другой, и я автоматически перевожу взгляд на свою метку.

Бабушкин шарф сильно припылен снегом, но его едкий красный цвет все равно хорошо просвечивается. Я быстро стряхиваю снег и снимаю его с дерева.

— Если бы не он, — говорит ко мне один из спасателей, подойдя уже довольно близко. — Мы бы прошли мимо и повернули в другую сторону.

— Вы не так далеко от базы, почему вы не вернулись? — другой высоченный и плечистый, раздраженно требует от меня ответа, пронзая жесткими глазами. — Где парень?

— Нас засыпало снегом, Давид сломал ногу, идти сам не может, — начинаю виновато оправдываться и провожу их в тайник.

Сначала они удивленно смотрят, потом приходят в себя и начинают разгребать ветви со снегом, чтобы добраться до Давида. Я стою рядом и нервно наблюдаю. Их трое, четвертый известил по телефону о раненом и вернулся за носилками.

— Я ногу не трогала, боялась сделать хуже, — бормочу им, когда те аккуратно достают парня наружу и ложат на снег.

Пытаются его разбудить, но он не реагирует. Плохое предчувствие селится в груди. Я внимательно всматриваюсь в его лицо, надеясь увидеть хоть какую-нибудь реакцию. От мысли, что он, возможно, уже умер кружится голова и я чуть не падаю на колени.

Спасатели открывают ему глаза, проверяют пульс, а я с ужасом жду их вердикта.

— Дышит, — констатирует высокий, — но без сознания.

Я вздыхаю с облегчением.

— Это ты вырыла эту яму? — заинтересованно спрашивает другой, меньший, с добрым выражением лица.

— Началась метель и я не могла его оставить на ветру, — тихо отвечаю.

— Ты молодец, — он подходит ко мне и добродушно хлопает по плечу. — Возможно ты спасла ему жизнь.

Я неловко киваю в ответ. Надеюсь, с Давидом все будет хорошо.

Нас увозят в местную больницу. При входе подмечаю несколько репортеров. Наше исчезновение получило огласку. Под лавину попал сын заместителя известного мэра, будут о чем долго говорить.

К моему удивлению, меня селят в платную палату. Удобная кровать, плазма на стене, кондиционер. Врачу пытаюсь сказать, что у меня нет финансов ее оплатить, и получаю ответ, что не нужно волноваться, все оплачено. Не знаю, кто мой меценат, но могу только догадываться.

Мне меряют температуру, делают все необходимые анализы. Оказывается ничего страшного, только легкое переохлаждение. Медицинский персонал очень внимателен, врач, средних лет, вежлива и говорит со мной с улыбкой. Я всему удивляюсь и не понимаю, что происходит.

Когда все процедуры сделаны и меня оставляют в покое, в палату влетает Дмитрий. Взволнованный и покрасневший, он крепко меня обнимает. От неожиданности перевожу дыхание.

— Слава Богу ты жива и здорова, — шепчет на ухо, отстраняется и внимательно всю меня осматривает. — Мы не знали, что и думать, когда вы пропали.

Так приятно слышать заботу в его голосе.

— К счастью все прошло, — устало говорю. Мягкая кровать и тепло расслабили мое тело и чувствую, как клонит в сон. — Мы попали под лавину.

— Мы видели ее с лыжной трассы, — азартными глазами смотрит Дима, вспоминая события. — Стоял такой гул. Я видел, как деревья шевелятся, но самой лавины не было видно. Она пронеслась сбоку от трассы. Мы даже вообразить не могли, что вы в той стороне.

— Меня туда понесло за фотографиями, Давид пошел за мной, — вздыхаю, снова чувствуя свою вину. — Кстати, как он там?

Дима пожимает плечами.

— Жить будет, — отвечает и берет меня за руку. Неожиданный жест. — У него сотрясение мозга и двойной перелом ноги. Сейчас у него Алиса.

— Он очнулся? — озабоченно спрашиваю, даже не понимаю, почему так сильно за него волнуюсь. — Мы не могли его разбудить.

— Сейчас он в сознании, немного дряблый, но после пережитого неудивительно, — парень умолкает, поглаживает мою руку и как-то странно смотрит на меня. — Я сильно волновался за тебя. Боялся, что никогда не увижу.

Этот взгляд, этот тон голоса, так он вел себя, когда мы встречались. Когда-то давно я тонула от такой его заботы, сейчас это вызывает подозрение. Почему это вдруг такое внимание в мою сторону? Я хмурюсь, забираю от него руку и собираюсь поставить его на место. Как вдруг в палату врываются двое. Молодая симпатичная женщина с микрофоном в руках представляется репортером известного канала. Я сразу ее узнаю, она часто путешествует по стране и снимает интересные события. Позади нее стоит высокий, худой молодой человек с вьющейся бородой. На плече у него телевизионная камера, направленная на меня.

— Что это такое? — шокировано спрашиваю и перевожу взгляд на друга.

Тот радостно улыбается, снова хватает меня за руку и пододвигается поближе.

— Теперь ты известна, — шепчет на ухо, я чувствую его эйфорию счастья.

— Мы хотим взять у вас интервью, если вы не против, — вежливо говорит женщина, уже знакомым, с передач, голосом.

Глава 9

— Конечно она не против, — быстро отвечает за меня Дмитрий, не успела я даже открыть рот. — Мы ответим на все интересующие вас вопросы.

— Почему я? — растерянно спрашиваю. — Что я такого сделала? Зачем меня снимать?

Репортёрша улыбается и подходит ближе. Ее ярко-красная помада резко выделяется на бледном лице.

— Скажу честно, — в глазах холодный расчет и профессиональный пыл. — Красивая история спасения. Молодая, хрупкая девушка спасла своего друга, не оставила в беде. Страна должна знать своих героев.

— Какой из меня герой? — хмурюсь. — Я ничего особенного не сделала.

— Мы следили за вашими поисками, — продолжает женщина, не обращая внимания на мой недовольный вид. — Люди хотят знать чем все закончилось. Мы уже пообщались со спасателями. Они в восторге от вашей находчивости, спрятать друга в снежной норе. Благодаря этому он остался в живых. Разве это не стоит похвалы?

— Все равно не понимаю, что здесь такого особенного, — стою на своем. Сниматься на камеру я не хочу, предпочитаю находиться по другую сторону экрана. — Я действовала интуитивно. Сами видели, какая началась метель. Раненый, он бы не протянул долго.

— Вот и это расскажете, — подхватывает мои слова репортерша, вряд ли от нее можно избавиться. Упрямство — хорошая черта в ее профессии. — Я задам всего несколько вопросов. И все.

— Надежда, чего ты отпираешься? — удивленный моей реакцией Дмитрий, трясется, так хочет попасть на телевидение. — Тебя покажут на всю страну.

Раздраженно забираю от него свою руку. Его заботливое присутствие говорит о желании засветиться на экране. Его тщеславие когда-нибудь его погубит.

Я неохотно соглашаюсь и сухо отвечаю на вопросы типа, как строила тайник, было ли мне страшно, и насколько близки мы с Давидом. Последнее принципиально игнорирую, давая понять, что это не их дело.

Дмитрий радостно усмехается и дополняет мои слова не важными репликами. Его поведение меня раздражает. Как я могла поверить, что он за меня волнуется? Даже в эту поездку я попала не благодаря ему, как думала раньше, а по желанию Давида. Теперь мажор не вызывал у меня отрицательных эмоций, в отличие от старого друга.

Когда допрос закончился, с облегчением вздыхаю, надеясь, что меня оставят в покое. Чрезмерное внимание не переношу, а быть в центре каких-то событий, вообще для меня недопустимо. Я отношусь к людям незаметным, только наблюдающим. Дмитрий наоборот, окончанием интервью разочарован, его воля, он бы позировал перед камерой весь день. Я смотрю на парня, которого когда-то любила, и вижу чужого незнакомца.

— Я благодарна, что вы согласились с нами пообщаться, Надежда, — вежливо улыбается корреспондентка.

Она с оператором собирается выходить, когда в палате появляется неизвестный мне мужчина. Он уверенно, по-хозяйски подходит к кровати и устремляет на меня острый взгляд зеленых глаз. Его высокий рост всех присутствующих делает малыми и незначительными, даже оператор кажется сгорбившийся. Дорогой серый костюм кричит о хорошем достатке. Седина, расползающаяся от висков по черным волосам, намекает на его не молодой возраст, а возможно еще и нервную работу.

Атмосфера в палате изменяется. Дмитрий возле меня напрягается, исправляет спину, как на уроке, не отводит глаз от гостя. Корреспондентка загорается азартом и жестом показывает своему коллеге включать камеру.

— То ты и есть та Надежда, — голос властный, привыкший руководить и отдавать указания. — Красивое имя. Умных имеешь родителей. Не то что моя жена, назвала детей непонятно как.

Он кривится в пародии улыбки и я замечаю явное сходство с Давидом. Не нужно представлять этого мужчину, я знаю, кто передо мной стоит. Прямой нос и изгиб губ намекают на родство, а острый взгляд зеленых глаз только это подтверждают.

— Александр Петрович, позвольте задать несколько вопросов рядом со спасительницей вашего сына, — трепет репортерши четко говорит, какая она удовлетворена удачным материалом.

Он взглянул на нее с нежеланием и безразличием.

— Я уже отвечал на ваши вопросы, — нотка холода в его голосе погасила блеск в ее глазах. — Скажу только одно. Я пришел к Надежде, поблагодарить ее за то, что не оставила моего сына в беде.

Мужчина умолкает, демонстративно показывая, что больше говорить на камеру не будет.

— Спасибо, — смущенно говорит женщина и наконец эти двое покидают мою палату.

Александр Петрович медленно обходит кровать и без всяких церемоний садится на стул напротив меня. Лишь один взгляд на Дмитрия и тот подпрыгивает с места.

— Тогда я пойду, — лепечет парень и неловко смотрит на меня. — Принесу тебе телефон. Я говорил родителям, что ты перезвонишь им.

— Хорошо, — успеваю только ответить, как он исчезает за дверью. Очевидно, Дима опасается этого мужчины.

Я перевожу на своего незваного гостя взгляд. Мгновение он изучает меня, загадочно улыбается, а я терпеливо жду вердикта.

— Раньше я тебя не видел в компании Давида, — заинтересованно говорит. — Обычно такие, как ты не интересовали его. Неужели что-нибудь изменилось?

— Будьте уверены, что нет, — резко отвечаю. Мне не нравится его пренебрежительное отношение. Выходит такая, как я для его сына не слишком хороша. Теперь понятно, откуда Давид черпает отрицательные качества своего поведения. — Мы с вашим сыном даже не друзья. Просто Дмитрий пригласил меня в это путешествие.

— Так ты девушка Дмитрия?

— Я сама по себе, — отвечаю и поднимаю вверх подбородок, давая понять, что моя личная жизнь его не касается

Он продолжает изучать меня, будто хочет что-то найти. Затем резко отклоняется назад и спокойно опирается на спинку стула.

— Да это не так и важно, — в конце концов делает вывод. — Главное ты и мой сын живы. Ему нужно будет немного полечиться, но благодаря тебе он сейчас дышит. И это самое важное. Разве нет?

— Да, — неуверенно отвечаю. Я не понимаю к чему ведет этот мужчина и почему его манера говорить с надменности сменяется вежливостью.

— Ты храбрая девушка. Не убежала, не испугалась, — теперь пошли комплименты и невозможно понять, искренне ли он это говорит. — Надежда, теперь ты известная героиня.

— Мне не нужна слава, — резко возражаю. — Не люблю этого.

Александр Петрович прищуривается и театрально наигранно смеется.

— Слава — это тяжелое бремя, — произносит слишком эмоционально. — Ты еще достаточно умна. Хотел бы я знать, чем я могу отблагодарить тебя за своего сына.

— Мне ничего не нужно, — уверенно отвечаю. — Я не ради вознаграждения ему помогала.

Снова молчаливая пауза и пронзительный взгляд. Я хорошо вижу, что он меня изучает, но не понимаю, зачем. Какой для него интерес может представлять такое лицо, как я? Ну хочешь ты поблагодарить, так скажи спасибо и иди. Нет, он как охотник узнает жертву, оценивает ее поведение, прежде чем прикончить. Возможно, у него такая манера со всеми знакомиться, из-за специфики работы.

— Ну тогда искренне благодарен за помощь Давиду, — мужчина резко поднимается с места, тянется к моей руке и крепко сжимает. — Если что-нибудь будет нужно, я к твоим услугам.

Не успеваю я ничего ответить, как он уже у двери.

— Возможно еще встретимся, — оглядывается на остаток. — Пока.

— Прощайте, — тихо шепчу уже пустой палате.

Его визит кажется довольно странным. Он словно прощупывал меня, имею ли какую-то ценность. Но для чего ему это, я так и не смогла понять.

Глава 10

По телевизору показывают иностранный сериал. Молодая пара эмоционально выясняет отношения, но я почти не обращаю на них внимания. Мои мысли летают далеко, там, где недавно я боролась за свою жизнь, там, где изо всех сил пыталась спасти парня, которого терпеть не могла. Там на суровых склонах, в смертельно холодном снегу я прижималась к нему, чтобы согреть, впервые говорила с ним спокойно, без взаимных обвинений. Кажется, тогда я узнала совсем другого Давида, на долю секунды он был настоящим, и такой Давид мне даже немного импонирует.

Сериал надоедает и я переключаю каналы. Увидев знакомых спасателей, останавливаюсь. Они стоят на фоне лыжной трассы и активно рассказывают о поисках двух молодых людей и их спасении. Они говорят о нас. Один из них, хваливший меня на горе, говорит, как я героически спасала друга. Потом кадр меняется и на экране уже я, на больничной койке. Мрачно отвечаю на вопросы, лицо бледное, вид устал. Рядом сидит веселый Дмитрий. Всего не показали, вырезали большую часть, и я этому только рада. Затем показывают Давида. Я автоматически прибавляю голоса на пульте, внимательно смотрю, затаив дыхание. Его вид хуже, чем у меня. Голова перемотана, на ноге наложен гипс, его выражение лица довольно болезненное и обессиленное. Репортерша активно задает вопрос, он вяло отвечает хриплым голосом. Я рада его видеть, счастлива, что он жив.

— Ваша подруга довольно сообразительна, — веселый голос репортерши звучит в моей палате. Зашла речь обо мне, я прислушиваюсь. — Она спрятала вас от непогоды в яме, которую сама вырыла. Как вы думаете, благодаря этому вы спаслись?

Я замираю в ожидаемом ответе. Мне очень важно, что скажет Давид. На мгновение лицо его проясняется, губы растягиваются в едва заметной улыбке и зеленые глаза смотрят с экрана прямо на меня. По спине бежит холодок, становится неловко.

— С ней не страшно попадать в опасные ситуации, в этом я убедился. Она согревала меня своим телом, и это позволило мне дожить до утра. Она была моя надежда.

Я выключаю телевизор и выхожу из палаты. Быстро иду по коридору с желанием увидеть Давида. Странное внезапное чувство поселилось глубоко в душе. Словно какая-то привязанность. Я не понимаю, что со мной происходит, но знаю точно, что по-прежнему я к нему относиться уже не смогу. Это как если приручаешь бездомное животное и берешь обязательство на себя заботиться о нем.

Хожу от палаты к палате, заглядываю в каждую, пока на пятой или шестой не останавливаюсь. Он лежит с закрытыми глазами, возможно спит. Я тихонько захожу внутрь. В палате больше никого нет и я с облегчением присаживаюсь на стул у кровати. Какое-то мгновение прямо на него смотрю и в сердце чувствую удивительное тепло. Неужели я к нему привязалась? Да не может быть. Вместе мы провели только сутки.

— Пришла проверить жив ли еще? — глаза закрыты, но улыбка на его лице дразнит меня.

— Нечего проверять, — отвечаю, стараюсь быть равнодушной, но сердце почему-то предательски ускоряет ритм. — Только что видела тебя по телевизору. На умирающего не похож.

Он открывает глаза, смотрит на меня внимательно.

— Я тоже смотрел. Дмитрий наверняка хорошо заботится о тебе, — мне кажется, или я слышу в его голосе ревность? С какой бы это радости?

— Он долго не задержался, — легкомысленно машу рукой. — Как только пришел твой отец, сразу сбежал.

Давид напрягается, лицо превращается в каменную маску.

— Он к тебе заходил? Зачем? — голос тревожный, смущенный.

— Просто поблагодарил за помощь тебе, — отвечаю растерянно.

Давид зажмуривается, устало протирает глаза, потом смотрит обреченно в потолок.

— Просто так у него никогда ничего не бывает, — делает вывод.

Я с ним согласна, его отец не прост, но продолжать этот разговор не хочется. Осматриваю палату. Такая же, как у меня, только на тумбочке целая миска разнообразных фруктов.

— Тебя я вижу хорошо навестили, — улыбаюсь и хватаю из миски мандарин. — Это Алиса принесла?

Я начинаю разбирать душистый цитрус. Его экзотический аромат разносится в воздухе, перебивая стойкий запах медикаментов, который уже за годы въелся в стены.

— Эй, это мое, — в шутку выкрикивает Давид и ловит меня за запястье. Я вырываюсь и продолжаю освобождать мандарин от кожуры. — Даже не спросила.

Он показательно хмурит брови. Я демонстративно кладу дольку себе в рот и с удовольствием стону. Сладкий сок дразнит вкусовые рецепторы, это действительно вкусно. Он внимательно наблюдает за мной с необъяснимым блеском в глазах.

— Ладно, я с тобой поделюсь, — говорю ему снисходительно.

Отрываю дольку и тянусь к его рту. Он охотно раскрывает губы и приняв гостинец, затрагивает ими мои пальцы. Это получается как легкий поцелуй. Кожу в этом месте закололо, чувствую, как щеки покраснели от жара. Я резко забираю руку, только сейчас поняв всю ситуацию.

Давид не отрывает от меня глаз. Он словно ждет, что я опять его поругаю, как тогда на горе. Да я молчу. Между нами что-то начало происходить и это почему-то меня пугает. Нельзя увлекаться мажором, нельзя ему доверять. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Не услышав от меня протеста, Давид воспринимает мое молчание как согласие. На лице появляется радость. Он тянется рукой ко мне, легонько касается колена. Я не шевелюсь. Какая-то невидимая сила сковывает все тело. А может, я просто хочу знать, что будет дальше?

А дальше он собирается мне что-то сказать, но со скрипом открывается дверь и в палату врывается девушка. Она бросается к Давиду, обнимает за шею, а я чувствую только холод в том месте, где только что была его рука.

— Давид, дорогой, какой ужас, — лепечет она своим милым голоском и я уже ее не переношу. — Что с тобой случилось? Ты весь искалеченный.

— Лара, успокойся, все нормально, — неловко говорит Давид и отстраняет ее от себя.

Девушка заправляет длинные, черные волосы за ухо, рассматривает сквозь густые ресницы своего парня и кривит губки на милом лице.

Я придирчиво ее осматриваю. Красивая ничего не скажешь. Не высокого роста, тонкая талия и пышные формы тела, движения плавные грациозны. Я с завистью смотрю на нее и понимаю, что такую ​​девушку нельзя не заметить, невозможно не полюбить. От этой мысли сама вся сжимаюсь, становлюсь незаметной крупицей о которой недавно говорил мне Давид. Теперь понимаю его слова, он был прав.

Парень на мгновение смотрит виновато в мою сторону. Да я на него больше не смотрю.

— Какое здесь нормально? — не успокаивается Лара, тяжело дыша от волнения. — Тебя как танком переехали. Твоя нога в гипсе, ты не сможешь долго ходить.

Я удивляюсь ее недалёкости. Она должна радоваться, что он вообще сможет встать. Все могло закончиться довольно плачевно.

— Зато я жив, — словно подтверждает мои мысли, говорит Давид.

Мгновение она шокировано на него смотрит, будто только сейчас до нее дошло, обтянутая дорогой шелковой блузкой грудь, часто поднимается от тяжелого дыхания. Затем она наклоняется и крепко его целует. Почему-то эта сцена мне не очень приятна, смущенно отвожу глаза и поднимаюсь с места. Нужно уходить, здесь я лишняя.

— Надежда подожди, — слышу в спину взволнованный голос Давида и не останавливаюсь и не оглядываюсь.

— Еще может увидимся, Давид, — сухо говорю, прежде чем покинуть палату.

Хотя я в этом сильно сомневаюсь.

Глава 11

На следующий день с утра меня выписывают. Весь шум вокруг нас с Давидом немного прошел и почти никто уже не улыбается и не пялится. Это хорошо. Скоро я поеду домой, вернусь к своей привычной жизни и вся эта история останется в прошлом. В душе становится грустно, такое чувство, будто я что-то потеряла. Хотя кое-что не вернуть, моя камера осталась на склонах горы, засыпанная тонами снега. И только теплые весенние дни смогут вырвать ее из ледяного плена.

За мной приезжает Дмитрий и мы дружно выходим из больницы и садимся в такси. К Давиду я так больше не осмелилась заходить, даже не простилась. Не хочу навязывать ему свое присутствие. И стоит забыть о нем. У нас разные миры и границы между ними пусть остаются закрытыми.

— Я забрал из коттеджа все твои вещи, поэтому можно сразу ехать до вокзала, — говорит мне Дмитрий, как только автомобиль трогается с места.

— Хорошо, спасибо. Хочу поскорее домой. Родители сильно взволнованы, — вынужденно улыбаюсь, хоть сама тону от неизвестной боли.

Мне хочется заехать в коттедж, встретить Максима с телефоном в руках, обменяться острыми фразами с Алисой, но этого я ему не говорю.

Странные мы люди. Когда я была с этой компанией, я хотела избавиться от них и побыть самой. Но когда, наконец, я их больше не увижу, начинаю по ним скучать.

— Максим полетел еще утренним рейсом домой, — начинает Дмитрий, словно услышал мои мысли. — Алиса остается с братом, пока его не выпишут. — Он делает длинную паузу, потом тяжело вздыхает и продолжает. — Этот отдых получился не такой, как мы надеялись. Хотя я благодарю судьбу, что не случилось хуже.

Дмитрий всматривается в мое лицо, но я не поворачиваю голову в его сторону. Мрачно продолжаю смотреть вперед на дорогу. Не дождавшись ответа, он берет меня за руку и сжимает в ладонях.

— Я знаю, ты пережила ужасную ситуацию, — голос заботливый, но я ему не верю. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я кое-что понял в то время, когда вас искали. Ты до сих пор мне не безразлична. Я чуть не умер от волнения.

Я иронически смеюсь, вытягиваю руку из его плена.

— Шутишь? Это мы едва не умерли, — говорю резко, не жалею его чувств. — И тебе кажется. Ты не чувствуешь ко мне ничего. Просто выплыли старые воспоминания в связи со стрессом, вот и все.

Парень щурится.

— Почему ты так говоришь? — возмущается, не понимает моей реакции. Наверняка думал, что я обрадуюсь его вниманию и буду радоваться его словам. — Ты не можешь знать, что я чувствую.

— Не знаю и не доверяю твоим чувствам, — хочу поставить точку в его попытках захватить надо мной власть. Проходила это, тяжело пережила разочарование, больше не хочу. — Дмитрий, я не собираюсь снова с тобой наступать на те же грабли. Давай не будем шевелить прошлое и оставим все как есть.

— Я думал у тебя остались ко мне какие-то чувства, — разбито говорит парень, понизив голос. — Думал, может, мы снова сойдемся…

Он смущенно умолкает, а меня злит это еще хуже. Этот парень может думать только о себе.

— Выходит, все это время ты флиртовал с Алисой, а хотел быть со мной? — спрашиваю холодным, отстраненным тоном. Хотя ответа даже не хочу слышать.

— До того, как ты исчезла, я не понимал, что ты мне дорога, — отвечает четко с блеском в глазах. — А теперь я уверен.

Я смотрю на своего бывшего и не знаю, играет ли он со мной, или действительно так думает. Его серьезный взгляд сбивает меня с толку. Не знаю, можно ли ему доверять, ведь однажды уже хорошо обожглась. Тогда он оставил меня без всякого сожаления и совести.

Я качаю головой и снова смотрю на дорогу.

— Дима, давай сейчас не будем обсуждать такие вещи, — уклоняюсь от разговора, потому что сама не знаю, как ее закончить. — Сейчас мне не до этого.

— Хорошо, — быстро соглашается. — Я понимаю. Но знай я докажу правдивость своих слов.

Я выдавливаю едва заметную улыбку. Его самоуверенности позавидует каждый. К сожалению, я вынуждена буду ее немного растоптать, потому что возвращаться к нему не собираюсь. Зная его упрямство, понимаю, что отразиться от его напора будет трудно. Но второй раз не попадусь. Тогда в школе он своей настойчивостью добился меня, но узнав большой город и богатых друзей, решил, что я не подхожу по статусу.

Сейчас ничего не изменилось. Тогда почему он вдруг снова обратил на меня внимание? Должен быть какой-то толчок, и его чувства думаю будут на последнем месте.

Всю дорогу в поезде мы едем тихо, почти не разговариваем. Я утонула в свои мысли, Дмитрий активно с кем-то переписывается по телефону. Подозреваю, что это Алиса, но молчу. Мне безразлично. А еще теперь я уверена, что Дима не искренний со мной, но не понимаю, в чем тогда подвох.

После долгой поездки поздно вечером мы возвращаемся в родной городок. Дмитрий провожает меня к воротам, но в дом не заходит. Отец его недолюбливает, и они стараются не пересекаться.

Дома меня встречают взволнованными криками, тесными объятиями. Я успокаиваю родителей, говорю, что со мной все хорошо и после двух часовых расспросов, они наконец-то отпускают меня спать.

Моя комната такая же, как я ее оставила. Домой приезжаю редко из-за работы в алкогольном магазине, поэтому в последний раз здесь я была на Рождество. Смотрю на стену, оклеенную фотографиями и ностальгически вздыхаю. Моему хобби конец. Вряд ли смогу снова наскрести на фотоаппарат.

Падаю на жесткую, узкую кровать и смотрю в потолок. Ну вот и все. Путешествие закончилось, смертоносной лавины словно и не было, и наше с Давидом опасное происшествие кажется только дурным сном с приятной ноткой, который скоро развеется.

Глава 12

— Сегодня хороший вечер, — говорит ко мне Тамара, раскладывая бутылки с пивом на прилавок, недовольно добавляет. — Снова в парке собираются громкие компании.

— Зато выручка будет хорошая, — подбадриваю я ее.

Тамара владелица этого алкогольного магазина и по совместительству моя партнерша по смене.

Она ставит на полку последнюю бутылку и разворачивается массивным телом ко мне. Приходится поднимать голову, чтобы смотреть в ее мутные серые глаза. На ее грубом лице появляется предприимчивая улыбка. Эта женщина любит деньги и если удачная торговля, то у нее хорошее настроение.

— Надежда, ты как всегда права, — довольно говорит Тамара и поднимает с пола пустой пластиковый ящик. — Сегодня еще и суббота. Так что людно будет до закрытия. Уйду принесу еще пива.

Она исчезает за дверью подсобки, а я опираюсь локтями на прилавок и ностальгически смотрю в окно.

На дворе уже темно и увидеть ничего невозможно. Да я и так знаю, что через дорогу от нашего магазинчика зеленеет городской парк. Поздняя весна дарит теплые вечера и люди словно муравьи выползают из домов. Сейчас еще можно встретить мамочек с детьми, влюбленные пары на скамейках, и чем позже станет, тем больше появится шумных и буйных компаний. Такой контингент появляется около десяти, закупается у нас алкоголем и сигаретами, и веселятся до ночи. Часто, когда мы уходим с работы домой, у них только разгар праздника. Потому я с Тамарой и работаю. С ней мне не страшно ходить поздним вечером, она женщина здорова и сильна, даже местные выпиваки ее опасаются.

Сегодня в этом магазине я работаю в последний раз. Мое обучение закончилось, дальше производственная практика, которую я буду проходить в родном городке, в родной школе.

Колокольчик на дверях брезжит и в магазин заходят трое мужчин. Растрепанные, в помятой одежде, от всех несет алкоголем. Идущий впереди довольно мне улыбается.

— Привет, дорогая, — будто мы добрые друзья здоровается он и опирается на прилавок со своей стороны. — Дай нам, как всегда и холодненького.

Я брезгливо отстраняюсь от его дыхания, очевидно, что он принял на грудь уже не одну рюмку.

— Привет, Степан, — отвечаю и быстро достаю бутылку, сигареты и пиво из холодильника. — Вот.

— Благодарю, милая, — он сверлит меня блестящими, захмелевшими глазами и самоуверенно улыбается.

Двое мужчин забирают товар и молча уходят. Степан остается, медленно достает кошелек, чтобы расплатиться. Я тяжело вздыхаю. Этот мужчина меня конкретно достал. Его частые подкаты неприятны и надоедливы. Но он постоянный клиент, и избавиться от него невозможно.

— Сегодня день рождения моего друга, — он достает пару купюр и кладет на столешницу. — Не хочешь присоединиться? Я приглашаю.

Я забираю деньги, открываю кассу, отчисляю сдачу. Такое мы проходили уже не раз. Он постоянно приглашает в свою, по-моему, подозрительную компанию, я каждый раз отказываю.

— Нет, спасибо, — стараюсь вежливо ответить. — Я на работе.

— Это не проблема, — вдруг активируется Степан. — Я могу зайти за тобой после работы.

Я автоматически оглядываюсь на дверь подсобки. Где Тамара так долго? Она быстро с ним разберется. Мне от этого прицепа трудно отцепиться.

— Не надо, — твердо отвечаю. — У меня дела. И вообще не до гуляний мне сейчас.

Мужчина обидно кривит небритое лицо.

— Да хватит тебе ломаться, — снова наступает в атаку, перегибается через прилавок. — Почему ты такая правильна? Неужели не хочешь расслабиться?

Мне не нравится его напор. Ухожу подальше от прилавка. До меня доходит запах его прокуренной одежды.

— Может ты лучше пойдешь домой расслабляться со своей женой, которая наверняка ждет тебя, — упрекаю его и поглядываю на руку с кольцом.

Степан сжимает зубы, ему не нравится такая тема. Он отстраняется от прилавка, сердито сверлит меня глазами. Пьяные клиенты всегда непредсказуемы. Я радуюсь, что это мой последний рабочий день.

— Со своей женой я как-то сам разберусь, — холодно говорит и меряет меня похотливым взглядом. Мне становится противно. — Не волнуйся, она мне не мешает.

Первые отголоски страха покалывают кончики пальцев. Так далеко он не заходил. Обычно легким невинным флиртом все кончалось. Сейчас вижу какую-то решимость в пьяных глазах и начинаю его бояться. Вот как сегодня идти домой? Кто знает, что у этого мужчины в голове, не может ли меня подстеречь где-нибудь возле ближайшего дома.

— Зато мне мешает, — пытаюсь говорить решительно, уверенно. — И вообще, у меня есть парень. И ему не понравится, что возле меня кто-нибудь крутится.

Я блефую, стараюсь его отпугнуть.

— Нет у тебя никакого парня, — не верит мне Степан. — Если бы был, то проводил бы тебя после работы. А я никого никогда не видел. Ты идешь только с Тамарой.

Он самоуверенно улыбается, знает, что прав. Мне нечего сказать.

Спасательный колокольчик выручает меня. Но когда подношу глаза на посетителя, на мгновение затаиваю дыхание. Никогда в жизни не надеялась увидеть его в этом месте. Он сюда совсем не вписывается, как марево.

— Привет, Надежда, — знакомый голос развеивает все сомнения, зеленые глаза не отрываются от меня.

— Вот мой парень, — обращаюсь к Степану, а сама умоляющим взглядом всматриваюсь в знакомое лицо. — Привет, Давид. Я уже тебя заждалась.

Парень хмурится, но взглянув на Степана, кажется, все понимает. Подходит поближе на своих двоих, цел и здоров. Вечность его не видела.

— Он твой парень? — недоверчиво переспрашивает Степан. Рассматривает незнакомца и сразу стихает. — Как-то не верится.

Теперь его голос невнятный, движения неуверенные. Наверняка рядом с изысканным и аккуратным Давидом чувствует себя никчемным.

— А что здесь происходит? — Давид подходит ближе к моему поклоннику, стреляет в него свой фирменный жесткий взгляд. — У тебя какие-то дела к моей девушки?

Этот холодный тон когда-то злил меня, сейчас я ему только рада.

— Нет, ничего, — еле слышно лепечет Степан и гуськом отходит к двери. — Я просто покупатель.

Я даже не успеваю моргнуть, как он исчезает за дверью, оставив нас с Давидом самих.

— Спасибо, что подыграл, — вздыхаю с облегчением, наконец отцепилась от нежелательного кавалера. — Этот клиент, как репейник. Приставучий страшно.

Давид подходит еще ближе, занимает место, где стоял Степан. На этот раз я не отклоняюсь, напротив, мне приятно его присутствие.

— Эта работа опасна для молодой и красивой девушки, — говорит он довольно серьезно.

— К счастью, это мой последний рабочий день здесь, — отвечаю и радостно улыбаюсь. — А ты что здесь делаешь?

— Извини, Наденька, что так долго. Мой сын снова подрался во дворе, пришлось проводить воспитательную беседу по телефону, — ответ Давида перебивает запыхавшийся голос Тамары, которая так не вовремя выходит из подсобки с полным ящиком пива. — О, какой элегантный у нас клиент!

Глава 13

— Это мой знакомый Давид, — растерянно говорю я Тамаре, не зная, как еще представить парня.

Женщина с интересом рассматривает его и одобрено кивает.

— У тебя хорошие знакомые, — она ​​покидает ящик с пивом на полу и подходит ближе к нам. Ее оценивающий взгляд пробегает по одежде Давида. Эта женщина носом чует деньги. — При деньгах. Дорогие часы и одежда.

Я краснею от стыда за ее прямолинейность, не знаю куда деть глаза. Тамара ни с кем не бывает тактичной.

— Да, их отец подарил на день рождения, — словно ни в чем не бывало улыбается Давид и поднимает руку, демонстрируя часы на показ.

— Мажор нашего города, — фыркает Тамара и отходит раскладывать бутылки. — Надя, не связывайся с такими, будешь иметь только проблемы.

Я вижу, как сверкают ее глаза при виде дорогой игрушки. Тамара скорее завидует Давиду, хотя показательно выражает пренебрежение. Парня ее поведение развлекает и он довольно мне улыбается.

— Она так и делает, — обращается он к Тамаре, но взгляд не сводит от меня. — Избегает меня, как может.

— И правильно делает, — выкрикивает женщина из-под прилавка. Стеклянные бутылки иногда звонят от ее действий. — Такие, как ты не достойны хороших обычных девушек. Вы не цените натуральность и то, что внутри, вам подавай красивую обертку. Надя прекрасная девушка и я не дам ее обидеть.

— Надежную имеешь защитницу, — понижает голос Давид, наклонившись в мою сторону.

Я чувствую приятный аромат мужских духов. Как сильно отличается запах от предыдущего клиента.

— Чего ты пришел? — немного раздраженно спрашиваю у него. Меня волнует его близкое присутствие, а их острый разговор немного раздражает.

— Хотел тебя увидеть и поговорить, — серьезно отвечает, улыбка исчезает с его лица.

— Я на работе, — быстро говорю. — И нет времени.

— Тогда я подожду, — уверенно говорит парень и по глазам его вижу, что он не шутит. — До какой работаешь?

— До одиннадцати.

Справившись со своей работой, Тамара снова подходит к нам. Она придирчиво смотрит на парня, прищурив глаза. Изучает его. Потом она довольно хмыкает, словно увидела то, что хотела, и отходит к стеллажу, начинает поправлять товар на полках.

— Надежда, если хочешь иди раньше, — смотрит на меня быстрым взглядом напарница. — Я тебя отпускаю. Ты хорошо справилась, и я довольна твоей работой.

От неожиданности открываю рот. Тамара никогда никого раньше не пускает. Что она увидела в Давиде такого, что такрезко передумала?

Быстро беру свои вещи, пока Тамара не поменяла решения, и попрощавшись выхожу из магазина. Давид идет следом. Я вдыхаю свежий вечерний воздух. Уличные фонари освещают нам путь и мы медленно двигаемся по тротуару. Давид идет рядом, его рука время от времени зацепляет мою руку и от этих прикосновений чувствую легкое волнение. Я не спрашиваю, куда мы идем, не уверена, что даже он это знает. Мы просто прогуливаемся по вечернему городу, наслаждаясь тишиной и присутствием друг друга.

— Почему ты не зашла попрощаться? — вопрос застает меня врасплох.

— Я не знаю, — отвечаю, не придумав ничего разумного. — Я не была уверена, нужно ли. Мы ведь даже не друзья.

— Но я тебя ждал, — откровенно признается с грустью в голосе. — Надеялся, что ты придешь.

Я удивленно смотрю на покрытое тенями лицо парня. Где делась его самоуверенность, его наглость? Сейчас вижу рядом совсем другого человека.

— У тебя было достаточно посетителей и без меня, — холодно отвечаю, вспоминая его девушку.

— Лара тогда появилась довольно не вовремя, — с сожалением говорит Давид и грустно улыбается.

— А я считаю, что как раз наоборот, — резко останавливаюсь, он неуверенно оглядывается на меня. — Кто знает, чем та встреча бы закончилась.

— Твоя риторика изменилась, — с ноткой надежды говорит парень и подходит слишком близко. — Теперь ты не так категорична.

Я задерживаю дыхание, его близость волнует меня, хоть и не желаю этого. Отхожу назад, стараюсь держаться от него подальше.

— Лучше пусть остается все, как есть, — дрожащим голосом говорю. — Не надо делать глупостей.

— Ты себе не представляешь, как я хочу их сделать, — растягивает слова Давид и победоносно улыбается.

Он видит, что я по-другому к нему отношусь, замечает мое смятение. И это знание приносит ему уверенность. Он снова сокращает между нами расстояние, так близко, как тогда в тайнике на горе. Его дыхание щекочет кожу на лице. Где делось мое безразличие к нему? Почему сердце так трепещет от его горячего взгляда?

Он медленно наклоняется, а я понимаю, что не буду ему возражать, чтобы он не решил сделать.

— Эй, милая! Что ты здесь делаешь? — не знаю, к счастью ли, или к беде, слышу позади себя пьяный голос Степана. — Говорила мне, что работаешь, а сама с кавалером гуляешь.

Я оглядываюсь. Знакомая троица стоит в полумраке не далеко от нас. Они трогаются в нашу сторону, их шаги не четкие, извилистые. Наверное, хорошо посидели. Давид хватает меня за руку и отталкивает себе за спину. Я чувствую угрозу. Знаю, что пьяный Степан непредсказуем. Не раз он устраивал драки прямо у нашего магазинчика. Как я могла за него забыть? Знаю, что он здесь неподалеку крутится. Схватки не обойти. Вижу решительность в его захмелевших глазах, когда подходит довольно близко. Силы не равны. Давид один и из-за меня может пострадать. Снова.

— Степан, чего тебе надо? — выкрикиваю недовольно. — Он мой парень, и когда хочу тогда с ним и гуляю.

Я пытаюсь выйти вперед, но Давид сдерживает меня.

— Отдаешь предпочтение богатеньким мальчикам, а такими, как я брезгуешь, — обиженно кривится мужчина и плюет на землю под ноги Давиду.

Я не понимаю претензий. Какое ему дело с кем я? Видно человек накрутил себе много лишнего. Давид стоит как камень, неподвижный.

— Мужик, лучше уходи, — от ледяного голоса Давида даже у меня бегут мурашки по спине. — И лучше вообще не смотри в ее сторону.

Степан хищно улыбается. Он чувствует преимущество, их больше.

— Ты в нашем районе, — по-королевски расправляет плечи Степан. — Зря ты ходишь здесь сам.

Мне все очень не нравится. Тяну Давида за руку, его мышцы натянуты, как струна. Он готов к схватке.

— Пойдем, оставь их, — шепчу ему на ухо, но поздно.

Краем глаза замечаю в руке Степана что-то блестящее. Он бросается на Давида, который отталкивает меня подальше и принимает удар.

Раздается неистовый крик. Мой крик. Кричу изо всех сил, стараясь привлечь внимание посторонних или испугать нападающих. Дружки Степана, собиравшиеся помочь коллеге, вдруг испуганно оглядываются и убегают в темноту. Мгновение и нападающий лежит на асфальте с разбитым носом. Его растерянный взгляд направлен на Давида. А тот делает шаг вперед, нависает над смущенным Степаном.

— Прочь отсюда, и чтобы я больше не видел тебя возле моей девушки, — грозно скрежещет Давид, четко выговаривая каждое слово. Машет рукой, в которой блестит нож. — А эту твою игрушку я лучше заберу. Еще поранишься.

На последних словах он победоносно улыбается, отходит от лежащего и вплотную подходит ко мне.

— Идем, — шепчет, и я напуганная событием и тяжело дыша, только киваю.

Глава 14

— У тебя идет кровь! — взволнованно выкрикиваю я, заметив бордовые струйки, стекающие по пальцам Давида.

Он поднимает руку, внимательно смотрит и сжимает в кулак.

— Мелочи, заживет, — безразлично отвечает.

Мы идем быстро. Место схватки осталось далеко позади, и я с облегчением выдыхаю.

— Руку нужно перевязать, — заботливо говорю.

— У меня в машине есть аптечка, — предлагает Давид. — Поможешь мне, сам я не справлюсь.

Я охотно киваю. Он ведет меня к автомобилю, я стараюсь не отставать. Страх прошел, осталось только дрожь в руках. Я волновалась о Давиде. Эта схватка со Степаном могла закончиться довольно плачевно. И снова он пострадал из-за меня.

— Тебе нужно держаться от меня подальше, — делаю вывод своим мыслям. — Я затягиваю тебя в неприятности.

Парень не весело смеется и смотрит на меня блестящими глазами. Он тоже довольно взволнован. Мы подходим к его машине и он снимает ее с сигнализации.

— С тобой не заскучаешь, — говорит Давид, открывает дверцу и садится за руль.

Я спешу сесть на пассажирское место.

— Где аптечка? — спрашиваю. В тусклом свете салона его лицо кажется бледным и уставшим. Подозреваю, что рана не такая уж и мелочная.

— Посмотри на задней панели, — уже не так весело отвечает.

Я оглядываюсь назад, замечаю белую аптечку над сиденьями. Приходится выйти и достать ее через заднюю дверцу. Краем глаза замечаю на сиденьях подарочный пакет. Но не спрашиваю что там, скорее всего, это не мое дело. Возвращаюсь на место рядом с Давидом. Рука полностью окровавлена ​​и темные капли падают на его штаны. Но кажется, его это вообще не волнует. Давид внимательно наблюдает за мной и не отводит взгляда ни на секунду. Я быстро достаю бинт и нервно его разматываю. Беру его руку и беспорядочно начинаю перематывать. Я не умею оказывать первую помощь, из меня вышла бы ужасная медсестра. Повязка похожа на скомканную белую ткань, сквозь которую просачивается красное пятно.

— Мне нужно попасть в беду, чтобы ты обратила на меня внимание, — задумчиво комментирует Давид.

Я поднимаю на него глаза и встречаюсь с теплым взглядом зеленых глаз.

— Тебе нужно в больницу, — игнорирую его слова и отклоняюсь. — Кровь не прекращается, нужна настоящая медицинская помощь.

— У меня есть лучшая идея, — достает телефон, водит пальцем по экрану, листая список контактов. — Мой сосед врач частной клиники. Он поможет мне.

Его уверенность в голосе подсказывает, что помощь приходила уже неоднократно. Тихо сижу и внимательно наблюдаю за разговором. Час поздний, но Давид не стесняется беспокоить человека, который, возможно, уже спит. Наверное, они в хороших отношениях.

— Едем, — объявляет, бросая телефон на переднюю панель. — Он нас ждет.

— Нас? — переспрашиваю. — Вообще-то я не собиралась никуда уезжать.

— Поедешь со мной, — уверенно говорит и заводит мотор. — Будешь моей группой поддержки.

Я нахмуриваюсь от его наглости, но не возражаю. Где-то в глубине души мне не хочется с ним расставаться. Проведу рядом еще немного времени на последок. Возможно, мы больше никогда не увидимся.

Черная металлическая дверь открывается, как только Давид нажимает на звонок. Высокий худощавый мужчина лет за тридцать впускает нас в просторную, дорого обставленную квартиру. Хозяин ведет нас на кухню, Давид по хозяйски садится за стол и кладет на его деревянную лакированную поверхность раненую руку.

— Надежда, это Саша — мой хороший знакомый и сосед по площадке, — представляет нас Давид. — А это девушка, защищая которую, я был ранен в бою.

Человек дарит мне короткий взгляд и садится напротив Давида. Все внимание переключает на раненую руку и начинает разматывать бинт.

— Пожертвовал собой ради девушки, — удивленно бубнит Саша. — Это что-то новенькое.

— Да, Надя спасала меня в горах, — вдохновенно признается Давид и шипит от боли, когда товарищ отрывает присохший бинт от раны. — Эта девушка стоит раненой руки.

Мужчина снова смотрит на меня, но на этот раз в его взгляде интерес. Я смущаюсь от такого внимания.

— Так это она? — Саша с пониманием улыбается и возвращается к работе. — Ты ведь говорил, что ее больше не увидишь. А привел к себе домой.

— Не смог иначе, — придирчиво смотрит в лицо мужчины, а тот в ответ кивает.

Зато я ничего не понимаю. Зарождаются мутные подозрения, и я подхожу к столу.

— Разве это не ваша квартира? — спрашиваю у Александра.

— Нет, — улыбается тот. — Моя напротив. Жена не позволяет принимать клиентов на дому, еще и в столь позднее время.

Я недовольно смотрю на Давида. Какая наглость. Привлек обманом в свой дом. И чего он хочет этим добиться? Со мной подобные игры не пройдут. Я нависаю над его головой, но он делает вид, что не замечает моего возмущения.

— Хорошо, что ты уже дома, — сухо говорю к парню. — Теперь я могу оставить тебя.

Я разворачиваюсь идти, но Давид срывается с места и хватает меня за руку.

— Надежда, подожди, — умоляющим взгляд заставляет остановиться. — Останься на минутку. Саша закончит и я отвезу тебя. На улице ночь, я не отпущу тебя саму.

Что-то в его выражении лица задерживает меня. Я остаюсь хоть и недовольна его уловками.

Врач быстро справляется со своей задачей, и попрощавшись с нами, покидает квартиру.

— Ты заманил меня в свой дом, — строго начинаю говорить, скрестив руки на груди. — Чего ты хотел этим добиться?

— Если бы я сказал, что это моя квартира, ты бы не поехала, — признается. — А я просто хотел провести с тобой немного времени. Тот засранец Степан испортил нам прогулку.

Я немного смягчаюсь, понимаю его, ведь сама хотела того же.

Он сокращает между нами расстояние, тянется здоровой рукой и легонько трогает пальцами моего лица. В этом месте кожа начинает пылать, становится тяжело дышать. Парень замечает мою реакцию, довольно улыбается, наклоняется так близко, что я чувствую его запах.

— Неужели ты думаешь, что я так просто тебе сдамся, — хочу сказать жестко, но получается неуверенный шепот.

А самой нравится его близость. Тело положительно на него реагирует, а мысленно летают образы поцелуев. Я желаю его губ, хотя никогда в этом не признаюсь.

— Держи оборону крепче, — произносит возле моего уха. — Я довольно упрям ​​и назойлив.

Он находит мой рот и целует уверено и без разрешения. И все мои протесты мгновенно рассыпаются. Я задыхаюсь, наслаждаюсь моментом. Пусть хоть раз испытать его губы. Позволить себе слабость.

Давид стонет, усиливает напор, прижимает меня к стене. Я ощущаю его желание. Моя бы воля сдалась бы ему. Но понимаю, что это не правильно, что потом пожалею.

— Давид, нельзя, — едва шепчу, оторвавшись от него на секунду.

Он отстраняется не сразу, тяжело дышит, глаза закрыты.

— Но ведь ты не против, — отчаянно произносит.

— У тебя девушка, — призываю к умному, а сама молю себе не потерять того ума.

Давид неохотно отходит, и становится сразу холодно. Чувствую себя одинокой.

— Да, — наконец соглашается, словно с приговором. — А ты с Дмитрием. Он все же мой друг.

Потребовалось несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл его слов.

— Я не встречаюсь с Дмитрием, — удивленно говорю ему. — Откуда ты это взял?

Давид смотрит на меня растерянным взглядом, а потом его лицо становится строже, в глазах появляется решительность.

Глава 15

— Я его прибью, — разъяренный Давид не успокаивается и меряет шагами кухню своей квартиры.

— Не понимаю для чего ему это, — сижу за столом и растерянно наблюдаю за парнем.

Он останавливается и наклоняется ко мне. Заглядывает в глаза.

— Может ты дала ему повод так думать? — спрашивает.

— Ничего подобного, — прищуриваю на него глаза. — В больнице Дима начал говорить о каких-то чувствах, но я его отшила. Не хотела больше с ним связываться.

Вернувшись домой, мы еще встречались несколько раз. Мой бывший пытался завязать отношения, но у него ничего не получилось. Я чувствовала фальшь в каждом его слове и выходит была права.

— В больнице он впервые заговорил, что вы снова вместе, — задумчиво бормочет Давид, выпрямляется и подходит к окну. Его хмурое лицо отражается в ночной тьме на стекле. — Потом время от времени намекал, что у него встреча с тобой. Я думал, вы вместе.

Давид оглядывается на меня тяжелым взглядом.

— И какая уже разница, — взмахиваю рукой, словно неважную мысль. — Что это меняет?

— Есть большая разница, — лихорадочно выговаривает Давид и подходит снова ко мне. Его взгляд переполнен эмоциями, и я задерживаю дыхание. — Иначе я бы не колебался так долго. Я бы приехал к тебе раньше. Я думал о тебе все время, желал увидеть и сдерживал себя. Не хотел тебя беспокоить. Думал, что ты влюблена и счастлива.

— С какого времени ты беспокоишься о моих чувствах? — интересуюсь сдержанно, а внутри все пылает от его слов. — Раньше ты брал, что хотел и делал, что вздумается.

— С тех пор, как ты прятала меня от вьюги и грела своим телом, — острый взгляд пронизывает меня насквозь. Он снова наклоняется, близко, заглядывает прямо в душу. — Даже после того, что я тебе говорил, как себя вел, ты отчаянно пыталась спасти меня. Не оставила. Я еще долго обдумывал наше приключение и теперь немного по-другому смотрю на некоторые вещи.

— Это обнадеживает, — едва произношу.

Его губы так близко и мне кажется, что он снова меня поцелует. Надеюсь на это. Но он резко отстраняется и снова задумчиво шагает по кухне.

— Я уверен, — появляется жесткость в его голосе. — Без моего отца не обошлось.

— Почему ты так решил? — удивляюсь.

— Потому что он полностью контролирует мою жизнь.

— Мне кажется ты преувеличиваешь.

— Преувеличиваю? — повышает голос, и я вижу взгляд загнанного зверя. Страх и тупик бушуют в его глазах. — Ты не знаешь его. Это человек привык к тотальному контролю. Он решает все, где мне жить, на кого учиться, с кем общаться. Даже моя девушка сперва была согласована с ним. С ним нет никакого компромисса, не в моем случае. Видно, ты ему в чем-то мешаешь, если решил таким образом держать нас на расстоянии.

Я с ужасом смотрю на парня, казавшегося мне самоуверенным, хозяином своей жизни, свободным делать, что хочет. А значит все наоборот, он не имеет права на собственный выбор.

— Ты хоть когда-то пробовал ему возражать?

— Он угрожает оставить меня без ничего, голым и босым на улице, — обреченно отвечает.

— Я и не сомневаюсь, — фыркаю пренебрежительно. — Нежный мальчик не хочет покидать золотую клетку. Не трать моего времени. Если б ты хотел изменить свою жизнь, то делал бы это. Жаловаться не стоит. Чтобы быть по-настоящему свободным, нужно ни от кого не зависеть и строить свою жизнь самому.

Давид стоит неподвижно и смотрит в недоумение на меня, словно впервые видит. Может думал, что я его пожалею, приласкаю, да зря. Если бы его жизнь была такой невыносимой, то он бы из кожи лез, чтобы что-то изменить. А поплакаться бедной девушке на трудную судьбу богача, не тот вариант. А я его еще целовала. Больше не буду.

Я поднимаюсь с места и тру ладонями лицо. Во дворе ночь, усталость берет свое после тяжелого рабочего дня.

— Мне нужно домой, — спокойно говорю ему. — У меня был насыщенный день и я хочу спать.

Мгновение он просто смотрит на меня, будто собирается что-то сказать. Но потом молча ведет к выходу.

В машине мы едем в полной тишине. Давид задумчивый смотрит на дорогу, а я на миг закрываю глаза. Легкая качка от поездки внушает дрему и немного позволяю себе расслабиться. Понимаю что уснула, когда просыпаюсь от слабого щекотания. Открываю глаза. Давид наклонившись надо мной, легко прикасается к моей щеке.

— Мы уже приехали, — нежно улыбается.

— Благодарю, что подвез, — рассеяно бормочу, сбрасывая с себя остатки сна.

Собираюсь открывать дверь, но парень хватает за руку.

— Подожди, — смотрю в его взволнованные глаза, хотя разглядеть их не так уж просто. Вокруг темно, только блеклый свет дворовых фонарей проскользнул сквозь окна машины. — Я хочу снова с тобой встретиться.

— Не стоит нам этого делать. У тебя есть девушка. Ты забыл?

— Ради тебя я готов ее покинуть, — с легкостью говорит Давид и я не знаю радоваться его словам, волноваться ли. — Мне ее навязали, как идеальную пару, она дочь хорошего друга моего отца. Ты волнуешь меня, не она. Ты застряла в моей голове с первой встречи. Не хочу подчиняться чьей-то воле. Хочу встречаться с тем, кто мне нравится.

— А ты спросил, хочу ли я этого, — мои слова, словно холодный душ отрезвляют его.

Парень отклоняется, тени закрывают его лицо, и я не могу видеть его реакции. Но я чувствую, как он напрягся. Возможно, я действительно ему не безразлична, но если этот парень получит меня так просто, то обесценит все, что может между нами начаться. Где гарантия, что я не окажусь на месте Лары? Я уверена, когда-то она тоже ему очень нравилась.

— Когда я тебя целовал, ты еще как не была против, — начинает еще одну попытку и снова наклоняется. Его глаза сверкают от решимости. — Тебе нравятся мои прикосновения.

Не спрашивая разрешения, он ворует у меня поцелуй. Прижимает к спинке сиденья, здоровой рукой ласкает шею, ладонью спускается ниже. Первые секунды я растерянно подчиняюсь его воле, принимаю его нежность, наслаждаюсь мгновением. Но когда он становится настойчивее, резко все прекращаю. Отталкиваю от себя. Нельзя ему разрешать все.

Давид тяжело дышит, возбужден и смущен. Он хочет продолжать, но я вытягиваю руку, держа его на расстоянии.

— Я тебя предупреждала, чтобы ты не делал этого без разрешения, — холодно говорю.

— Я могу никогда не дождаться твоей просьбы, — протестует Давид, он уверен, что прав.

— В том и проблема, — раздраженно шепчу. — Ты привык получать все, и вряд ли изменишься. И я не хочу стать очередной твоей игрой. Прощай.

Быстро выхожу из машины. Холодный ночной воздух освежает покрасневшее лицо и проветривает голову. Злая на Давида, иду в подъезд не оглядываясь. Потом пожалею, что так с ним попрощалась, возможно буду по ним скучать. Но нельзя подчиняться развращенному мажору. Он привык получать все, но меня он не добьется такими методами.

У двери подъезда он настигает меня. На миг даже радуюсь этому, но сразу за это себя корю. Не давай слабину, иначе будешь страдать.

Но парень больше не пытается ко мне прикоснуться. Он останавливается на расстоянии протянутой руки и вручает подарочный пакет, который я увидела раньше в машине.

— Возьми, — тихо просит. — Это тебе небольшой подарок. За то, что помогла мне там в горах.

Я растерянно принимаю пакет. Не надеялась на это.

— Прощай, — говорит обреченно и исчезает в темноте.

Я так и не успеваю ничего ответить.

Глава 16

На следующее утро просыпаюсь с тяжестью в душе. Вечерняя встреча с Давидом не выходит из головы и теперь я сомневаюсь, правильно ли поступила. Он мне нравится, физически чувствую к нему тягу и это безумно как пугает. Будь он обычным парнем все было проще.

Смотрю на подарок, который я вчера оставила на столе у ​​своей кровати, мгновенно колеблюсь, а потом тянусь за ним. Я так и не решилась распаковать его вечером. Достаю из сумки довольно тяжелую коробку, упакованную в подарочную бумагу. Вот он заморочился. Что же это такое может быть? Разрываю сверток, открываю коробку и ахаю от удивления.

Дрожащими руками достаю новенький профессиональный фотоаппарат. Большая линза сверкает от утреннего солнца, черная матовая поверхность приятно ласкает кожу. Одна из новейших моделей, столь дорогой вещи я даже в руках никогда не держала. Пальцы чешутся сразу ее испытать, но сдерживаюсь. Не могу принять этот подарок. Он стоит безумные деньги.

В коробке замечаю белый лист.

«Помню, как ты расстроилась потеряв свою камеру. Захотелось подарить тебе новую. Надеюсь, я угадал и тебе понравится. Пользуйся с удовольствием». — было написано на бумаге. А ниже номер телефона.

Подозреваю, что это его номер. Хитрый.

Беру мобильный и начинаю набирать цифры. Договорюсь о встрече и отдам подарок. Но нажимать на вызов сомневаюсь. Еще довольно рано, возможно, он спит. Позвоню позже. Упаковываю камеру обратно в коробку и с сожалением в сердце кладу на тумбочку. Как бы я ни хотела, но принять ее будет неправильно.

Все утро я докладываю чемоданы остатками вещей, через два дня за ними приедет мой отец и я вернусь с ним домой. Осматриваю опустевшую квартиру. Целый год я снимала ее с двумя девушками, но они уже съехали. Я осталась одна.

Иногда взгляд останавливается на камере и соблазн принять подарок растет в геометрической прогрессии. В голове крутятся мысли, как я буду ею пользоваться, какие замечательные снимки могут с ней выйти. Эта модель гораздо лучше моей старой, в ней множество вспомогательных функций, которые расширили бы мои возможности.

Соблазн огромный. Не выдержав больше, беру телефон целью позвонить Давиду и быстрее избавиться от заманчивого подарка. Вдруг экран оживает и освещается неизвестный номер. Мелодия взывает на всю комнату пока я в нерешительности думаю принимать ли вызов. Почему-то неприятное ощущение скрежещет в подсознании.

— Алло, — наконец-то решаюсь, а вдруг кто-то из знакомых?

— Приветствую Надежда, — этот мужской голос уже слышала, но не могу вспомнить где.

— Добрый день, — нерешительно отвечаю. — Я вас знаю?

— Конечно, — появляются веселые нотки. — Мы познакомились в горах. Я Александр Петрович, отец Давида. Помнишь?

Удивленная его звонком, какое-то мгновение просто молчу.

— Да, — продолжаю неуверенно. — Откуда вы взяли мой номер?

— Его не так трудно достать, — с легкостью отвечает.

Я подозреваю, что без Дмитрия не обошлось. Выходит, этот парень довольно тесно общается с отцом Давида. Далеко уйдет. Но волнует меня кое-что другое.

— Зачем вы мне звоните? — взяв себя в руки смело спрашиваю. — Что-то случилось?

— Пока не произошло ничего серьезного, — голос становится деловым и без эмоциональным, наверное так он общается на работе. — Но у меня есть к тебе важный разговор.

— Не понимаю, что мы можем обсуждать.

— Я все расскажу тебе при встрече.

— Но, — начинаю протестовать, но меня резко перебивают.

— Я не принимаю никаких возражений, — приказывает. — Через час подъедет мой водитель. Он позвонит по телефону. Сядешь с ним. Он привезет тебя ко мне на работу. И никаких выходок.

Он отсоединяется, на экране выбивает окончание разговора. Я в шоке неподвижно сижу и смотрю прямо на стену перед собой. В последних словах явно чувствовалась угроза. Зачем я ему? Что он хочет со мной обсуждать?

Замечаю, как трясутся мои пальцы. Легкий страх пробегает по спине. Неизвестность пугает больше, чем явная угроза. Этого человека вообще не знаю, и что от него ждать представления не имею. Что делать? Вряд ли смогу уйти от этой встречи. Человек влиятельный, достанет отовсюду.

Быстро набираю номер Давида. Возможно, он что-то знает, все же это его отец.

Идут гудки. Я терпеливо жду. И никто не отвечает. Где он, когда так нужен? Выбиваю, набираю снова. Безрезультатно.

От безысходности бросаю телефон на кровать, рядом падаю сама. Придется мне встретиться с грозным отцом Давида, безгранично любящим контроль.

Ровно через час, как Александр Петрович обещал, оживает мой телефон. Пунктуальный. Вижу снова неизвестный номер, не сразу отвечаю. Сердце яростно колотится и я никак не могу его успокоить.

— Я возле подъезда.

Только три сухих слова и тишина. Я хватаю сумочку, бросаю туда телефон, на мгновение задерживаюсь перед зеркалом. В глазах волнения, стряхиваю с себя эмоции и делаю выражение лица безразличным. Пусть внутри все переворачивается, но снаружи должна выглядеть спокойным и равнодушным. Не подарю ему такой радости, не увидит моего страха. Надеюсь.

Выхожу из дома и вижу перед собой черную дорогую иномарку. Ее мотор тихо гудит, седовласый водитель в белой рубашке угрюмо мне кивает. Чувствую себя как в кино, словно еду на встречу к опасным мафиози. Смешно с самой себя.

Быстрым шагом подхожу к машине, открываю заднюю дверцу и сажусь внутрь. Коротко здороваюсь с водителем, он так же отвечает. Автомобиль трогается с места, а я сижу на кожаном сиденье, вдыхаю пьянящий аромат дорогого салона и стараюсь успокоить свои нервы.

Что он мне сделает? Ничего. Поговорим и все. Но какие общие темы могут быть у бедной студентки и заместителя мэра? Скоро это узнаю. Хотя подозреваю, что Давид будет обязательно там фигурировать.

Глава 17

Мэрия расположена в центре города, но мне никогда не приходилось там бывать. До сегодняшнего дня. Немногословный водитель проводит меня на второй этаж, заводит в приемный зал. Молодая красивая секретарша с модным маникюром дарит нам безразличный взгляд.

— Сообщи шефу, что я привез девушку, — сухо говорит ей водитель и покидает помещение.

Я оглядываюсь вокруг. Замечаю позади нескольких людей, сидящих под стеной в креслах и терпеливо ожидающих своей очереди. Женщина, которая находится ближе к кабинету, недовольно поглядывает, когда секретарша вне очереди проводит меня к директору.

Просторный кабинет заливает солнечный свет из широкого, почти во всю стену, окна. В углу всей своей массивностью разложился белый кожаный диван. Смятые декоративные подушки свидетельствуют, что отдыхают на нем довольно часто. Сам хозяин этого помещения расположился по центру, за лакированным дубовым столом, заложенным разными бумагами, папками и другой канцелярией.

Я медленно шагаю по мягкому зеленому коврику. Александр Петрович сидит с папкой в ​​руках и внимательно изучает документацию.

— Садись, — по деловому бросает мне, даже не подняв глаз.

Я усаживаюсь в мягкое кресло напротив него и спокойно опираюсь на спинку. Мужчина продолжает свои дела, делая вид, будто меня не существует. Пытается показать, кто здесь главный. Я внимательно наблюдаю за его действиями, как он резко переворачивает страницы, хмурится при прочтении определенных мест и замечаю, как сильно Давид похож на него.

— Итак, — закрывает папку и преподносит на меня тяжелый взгляд зеленых глаз. — Что у тебя с моим сыном?

— Ничего, — растерянно отвечаю, захвачена неожиданно резким вопросом.

— Не лги мне, — возвышает он голос. — Ты вчера была с ним и после вашей встречи он был слишком возбужден и агрессивен. Что ты ему наговорила?

— Ничего, — повторяю. От его напора сжимаюсь в клубок, не понимаю его претензий. — Почему вы решили, что я к этому причастна?

— Каждый раз после вашего общения он ведет себя по другому. Ты влияешь на него. Ты что-нибудь ему пообещала?

— Нет. Мы просто поговорили, ничего особенного, — о поцелуе я предпочитаю молчать. — Мы вообще не виделись несколько месяцев.

Мужчина изучающе смотрит на меня, задумчиво сморщивает лоб. Наверняка решает, верить ли мне.

— Понимаешь, — начинает мягко, снисходительно. — Давид чуть-чуть не стабилен, с самого детства у меня с ним проблемы. Иногда к нему приходят мысли, что с его жизнью что-то не так. Что я держу его под контролем.

Он перестает на меня давить и говорит достаточно спокойно. То, как он думает о сыне смущает, он будто не воспринимает его всерьез.

— А разве это не так? — хмурюсь, вспомнив слова Давида.

— Я строю ему хорошее будущее, — самоуверенно выговаривает Александр Петрович. — Он должен благодарить небеса, что родился в семье, где есть такие возможности. Чего ему еще нужно?

Он действительно не понимает своего сына и думает, что тот просто не ценит все старания. Его мнение самое важное и другого просто не может быть.

— Может немного свободы, — решаюсь высказать свою позицию.

И сразу натыкаюсь на негатив. Он грозно сверлит меня глазами. Опирается на стол руками и клонится вперед, нависая надо мной грозной скалой.

— Слушай меня, девочка, — рычит, пытается испугать. — Такие как ты сбиваете его с правильного пути. Не знаю почему, но он заинтересовался тобой. И мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше и никогда с ним не встречалась.

— А мне кажется он взрослый мальчик и сам может выбирать с кем общаться, — к своему удивлению страха больше не чувствую и говорю достаточно уверенно.

Смотрю ему в глаза, подняв высоко подбородок.

— Ты не играй со мной, — яростно шипит, понимая, что я не под его контролем. — Я с тобой не шучу. Если у тебя есть ум, то послушаешь моего совета.

— Разве это был совет? — саркастически произношу.

— Поверь мне, пока да. А дальше все зависит от тебя.

Чувствую в его словах угрозу. Думаю, на какие поступки этот мужчина может быть способен. Проверять не хочется. С одной стороны этот разговор бессмыслен, ведь с Давидом в будущем не собиралась общаться. С другой стороны, где-то глубоко в душе чувствую зарождение бунта. Но как он смеет мне указывать? Он мне никто и слушаться его не обязана. Хочется на зло, этому самоуверенному богачу, встретиться с его сыном и мило пообщаться.

Александр Петрович тяжело шлепается на свое место, берет на автомате лежавшую на столе ручку и нервно ею переворачивает.

— Ты же пойми, — его голос снова спокоен и сдержан, взгляд дружелюбный. — Вы очень разные, вас ничего не объединяет. Он заинтересовался тобой, потому что ты, как новинка, неизвестна и таинственна. Но он скоро потеряет к тебе интерес. Кроме того, у него замечательная девушка из его круга.

Я недовольно хмурюсь. Мужчина с упоением вспоминает о дочери своего коллеги, четко выделив мое низкое положение. Прямо тычет в лицо мою бедность. Низко. И как в духе богача охмелевшего от власти.

— Это все? Будут ли еще какие-нибудь советы? — сухо спрашиваю, намеренно выделив последнее слово.

Он улыбается, доволен своим результатом. Не запугал, хоть унизил. Считает, что добился своего.

— Да, — сверкает изучающим взглядом. — Можешь быть свободна.

Я не прощаюсь. Просто выхожу из кабинета. Не вижу никого перед собой, на автомате выхожу из здания. Яркое солнце режет глаза и я сморщившись, прищуриваюсь. Неприятный осадок от встречи лежит тяжелым багажом. Чувствую себя грязной и растоптанной, но в то же время злоба просыпается в душе.

Самоуверенный человек. Думает, что управляет всем вокруг, хочет контролировать каждого, кто попадется на пути. Трудно дышу от возмущения. Никогда не сталкивалась с таким отношением. Давид не лгал вчера. Наверное, зря я ему не поверила. Но я не он и покоряться чужой воле не собираюсь. Сама решаю, общаться с Давидом или нет. Угрозы его отца подталкивают все делать наперекор.

Мелодия телефона вырывает меня из тяжелых раздумий. Явился Давид и я быстро принимаю вызов.

— Надежда, ты ко мне звонила? — его голос немного успокаивает нервы. — Я был в университете и не мог ответить.

— Твой отец презренный человек, — выжигаю не подумав. Злость переполняет каждую клеточку тела.

— Что? Что он сделал? Ты где? — взволнованно спрашивает парень.

А я раздраженно мотаю головой. Даже не заметила, как далеко отошла от мэрии. Иду по тротуару, мимо шмыгают озабоченные люди.

— Он сказал мне, что я плохо на тебя влияю. Что ты вчера вел себя неадекватно, — жалуюсь как маленький ребенок.

Мгновение в телефоне молчание, и я задумываюсь, он ли еще на связи.

— Но я вчера не общался с ним, — наконец говорит смущенным голосом. — Я был на квартире. А он с Алисой живут в доме на окраине города.

— Тогда я не понимаю, что он хочет у меня.

— Надежда, кажется у нас завелась шестерка, — заявляет Давид и я слышу вдохновение в его голосе.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю.

— Вчера после нашей встречи я общался только с одним человеком. Хотел прояснить с ним ситуацию. Хотел знать, почему он солгал мне.

— Дима, подлец, — сердито скрежещу зубами, догадавшись. — Играет на два фронта. Он признался?

— Нет, выкручивался, как мог. И все равно нужно вывести его на чистую воду. Не хочешь помочь?

— С удовольствием.

Я довольно улыбаюсь. Извините, Александр Петрович, но вы сами толкаете меня к своему сыну.

Глава 18

В кафе играет тихая приятная музыка. В воздухе летают разнообразные запахи пищи, голоса посетителей сливаются в монотонный говор.

Я сижу за столиком одна. Нетерпеливо поглядываю на часы, нервно ковыряю пальцами по поверхности стола. Он опаздывает. И я даже не удивляюсь этому. У него всегда была манера приходить последним. В прошлом я множество раз сидела в ожидании его. Это меня раздражало, но поделать ничего не могла.

Сейчас я немного нервничаю из-за другого. Мы с Давидом придумали обмануть нашего общего друга и вывести его на чистую воду. Но я не уверена справлюсь ли со своей задачей. Все-таки актриса из меня никудышная.

— Приготовься, он идет, — слышу позади из-за высокой спинки диванчика возбужденный шепот. Давида все это развлекает.

Вижу, как в помещение входит Дмитрий, пробегается глазами по столикам, замечает меня и решительно приближается. Его чопорный вид привлекает внимание присутствующих девушек. Они оглядываются, заинтересованно провожают глазами, а он, зная об этом, наслаждается этим мгновением. Направляется ко мне с довольным выражением лица.

— Хорошо, что ты пришел, — сделав большие глаза, взволнованно говорю, когда парень садится напротив.

— Что случилось? У тебя был такой голос, — он умолкает рассматривающий мое лицо. Кривится. — Да и выглядишь не важно.

Ты смотри, какой красавец. Думает, если натянул на себя дорогие шмотки, то автоматически стал принцем. В середине закипаю от злости, закрываю лицо ладонями, чтобы не выдать настоящих эмоций и тяжело вздыхаю.

— Я не знаю, что это делается, — театрально всхлипываю. — Отец Давида на меня злится. Накричал сегодня, наговорил всякого, а я даже не понимаю, в чем провинилась.

Сквозь пальцы наблюдаю за его реакцией. Это была улыбка или мне показалось?

— Ты действительно не знаешь в чем дело? — озабоченно спрашивает. — Может, ты встречалась с Давидом? Александр Петрович человек серьезный и следит, чтобы его сын не общался с кем попало.

Сколько тщеславия в его глазах. Так что, получается, по его словам он сам в круг общения входит. Я значит, недостойна.

Чувствую, что не смогу довести дело до конца и сорвусь, скажу все, что думаю.

— Зачем он мне сдался, — едва заставляю себя произнести. — мы с ним не виделись с поездки в горы. Лишь вчера зашел ко мне на работу, подарил небольшой подарок, так сказать, за спасение и все. Даже не говорила бы с ним, если бы знала, что буду иметь проблемы.

Делаю грустное выражение лица и из-под лба смотрю на Дмитрия. Его глаза сверкают и он не может сдержать улыбку.

— Серьезно? — он обнадеживающе тянется к моим рукам, охватывает своими ладонями их в кольцо. — Если честно, я бы не советовал тебе с ним больше пересекаться. Давид — проблемный парень. Ты мне очень дорога, и я желаю тебе только добра.

— Поэтому ты сказал ему, что мы встречаемся? — вопросом застаю его врасплох.

Дмитрий мгновенно растерянно смотрит на меня и быстро берет себя в руки.

— Я сделал это ради тебя, — горячо выжигает. — Можно сказать я оберег тебя от него. Ты не знаешь, какой он. Сколько девушек страдали из-за его прихоти. Я не хотел, чтобы ты была в их числе.

Он пальцами гладит мои руки, и от этого жеста начинаю нервничать. Врет и не краснеет.

— Как хорошо, что ты у меня есть, — кривлю душой, как могу. — Ты единственный, кому я могу доверять. Но что мне теперь делать? Его отец готов меня растоптать, хотя я ни в чем не виновата. Не нужен мне его сын.

— Будь спокойна, — уверенно говорит Дмитрий. — Я поговорю с Александром Петровичем. Мы с ним в хороших отношениях. Он слушает меня, когда нужно, а я его…

— Так вы с моим отцом сговорились против меня! — разъяренный Давид резко появляется возле нас и нависает над испуганным парнем.

Я забираю от него руки, отклоняюсь к спинке, недовольно поглядываю на своего союзника.

— Давид, еще рано. Я не разговорила его хорошо.

— Что? Что все это значит? — заикается Дмитрий и широкими глазами смотрит то на меня, то на Давида.

— А мне и того достаточно, — скрежещет тот сквозь зубы. — Ты гадкий слизняк. Больше я не хочу иметь с тобой никаких дел. И возле моей сестры, чтобы тоже не появлялся.

— Что вы здесь устроили? — Дмитрий пытается взять себя в руки, но выходит не очень. — Я все доложу Александру Петровичу.

— Иди, удачи, — смеется Давид. — Он, как узнает, что ты прокололся, сразу станешь ему не нужен.

Дмитрий возмущенно поднимается с места.

— Это еще мы увидим. А от тебя, Надежда, даже не надеялся, — он дарит мне укоризненный взгляд и быстро покидает кафе.

Давид тяжело садится на его место, поднимает на меня мерцающие от эмоций глаза.

— Ты хорошо сыграла свою роль, — он улыбается, а я стараюсь расслабиться после напряженной сцены. — Я даже поверил в твои слова.

— Старалась как могла — краснею от его комплимента. — Главное Дима повелся. Теперь будет обходить меня десятой дорогой.

— Ты ничего не потеряешь. Не следует общаться с такими людьми.

— Я всегда знала, что он на все готов ради денег. Но думала, вы хорошие друзья.

— Никогда до конца ему не доверял, — качает головой Давид. — Отец подкупил его, чтобы контролировать меня. Чувствую, что одной историей не обошлось.

— Хорошо что все прояснилось, — стараюсь подбодрить его.

Давид не отрывает от меня глаз. Теплый взгляд проникает прямо в душу, затрагивает сердце.

— Как мой подарок? — вдруг спрашивает. — Нравится?

— Я его верну, — быстро отвечаю. — Игрушка слишком дорога.

— А я назад не принимаю, — заявляет и кренится ко мне. — Ты того стоит. Хочу видеть фотографии, которые ты будешь ею делать.

Понимаю подтекст его слов. Намерен продолжать со мной видеться, но должна его разочаровать.

— Через несколько дней я еду домой к родителям, так что наши пути расходятся, — оповещаю новость. — Разве что вышлю несколько фотографий тебе через интернет.

— Не волнуйся, — улыбается он хищно. — Расстояние для меня не преграда. Тебе не удастся избавиться от меня так легко.

Я вздыхаю тяжело и обреченно. С каждым разом отказываться от компании этого парня становится все труднее.

— Ну так что? Может пообедаем, если уж мы здесь, — предлагает Давид и я охотно киваю. Есть хочется. — Я угощаю.

Захотелось возразить, но на этот раз подчиняюсь его воле.

Глава 19

На часах два часа ночи, а я до сих пор не могу сомкнуть глаз. События в этот день засели в голове. Образ Давида крутится в мыслях. Мы провели вместе много времени, вели легкую беседу, гуляли по городу. И я даже не пришла в себя, как наступил вечер. Он отвез меня домой, вежливо простился и уехал. Никаких приставаний, никаких двусмысленных прикосновений, целовать тоже не пытался. Я вернулась в квартиру растерянная его поведением, и к своему удивлению, немного разочарована. Где-то глубоко в душе наверняка надеялась, что он снова будет проявлять интерес. Но этого не произошло. Возможно, я перестала его интересовать, эта мысль принесла разочарование. Он ведь наоборот начал мне импонировать.

Через полчаса, когда мы простились, на телефон пришло сообщение. «В городе выставка фотографий. Если хочешь, можем завтра сходить». Прочла и почувствовала легкое волнение. Хотелось пойти, хотелось снова встретиться с Давидом, потому согласилась на предложение.

Я кручусь в постели как волчок и пытаюсь усыпить себя. Но тщетно. Сон даже не собирается приходить, а вот радость предстоящей встречи заставляет сердце биться быстрее. Понимаю, что бессонная ночь принесет усталость и плохое настроение, но ничего с собой не могу поделать. Я еще долго лежу с открытыми глазами, направив взгляд в темноту, и думаю о Давиде. Как случилось, что он заполнил каждую минуту сознания? Только вчера я обещала держаться от него подальше.

Громкая мелодия тяжело вытаскивает меня из глубокого сна. Я недовольно щурюсь от яркого дневного света и тянусь к телефону. Не помню, когда уснула и понимаю, что проспала все утро.

— Чего не отвечаешь? — мама, как всегда, не церемонится со мной, если она звонит, то нужно брать на первых гудках. — Я уже думала, что-то случилось.

— Я спала, — тяжело вздыхаю.

— Так долго? Уже почти обед, — появляются взволнованные нотки. — Может, ты заболела?

— Мама, все в порядке, — успокаиваю ее. — Просто поздно легла.

— Надежда, чего звоню, — все, на этом ее забота заканчивается. — Отец приедет за тобой завтра утром. Чтобы ты была готова.

— Хорошо, я почти все собрала.

— Вот и хорошо. Прощай, мне нужно идти по делам, — озабоченно говорит мама и отключается. По ее словам, она всегда занята, но я знаю, что эти дела заканчиваются походом к соседке почесать язык.

Ну вот и все. Завтра уезжаю из этого города и возможно навсегда. После практики мама договорилась, что я останусь в школе на полставки. И, скорее всего, дальнейшая моя жизнь будет протекать монотонно в маленьком родном городке.

Через несколько минут звонит по телефону Давид и сообщает, что заедет за мной через полчаса. Я быстро срываюсь с кровати и торопливо собираюсь. Я тщательно выбираю одежду, что для меня не характерно, задерживаюсь перед зеркалом дольше обычного. Смотрю на свое взволнованное отражение и осознаю, что хочу сегодня понравиться Давиду. Он добился своего, теперь я думаю о нем. Но сомнения, нравлюсь ли я еще ему, не дают покоя.

Я укладываюсь в отведенное время. Давид встречает меня у подъезда, приветливо улыбается, и я искренне рада его видеть. Мы садимся в автомобиль и едем в музей, куда недавно доставили работы известного фотографа.

Там я долго ходила по удлиненным, просторным залам, любовалась произведением искусства, и глубоко в душе мечтала о такой же выставке. Чтобы люди смотрели на мои фотографии и получали эстетическое удовольствие. Давид все время следовал за мной, как тень, незаметный и ненавязчивый. Позволял побыть всвоих мыслях, не грузил разговором и я высоко оценила его жест. Все же может быть тактичным и внимательным, когда захочет.

Потом мы идем в уютное кафе поужинать. Давид заказывает блюда и настаивает все оплатить. Мне неудобно, ведь он не обязан угощать меня каждый раз. Приносят заказ и между нами воцаряется тишина.

— Тебе понравилось? — вдруг спрашивает Давид, внимательно вглядываясь в мои глаза.

Сразу понимаю, что он не о еде говорит. Легкость общения между нами удивляет. Кажется, мы знакомы очень давно.

— Это прекрасно, — благодарно улыбаюсь. — Большое тебе спасибо за экскурсию. Сама бы я никогда туда ни пошла.

— Я рад, — он дарит мне теплую улыбку. — Для тебя, что угодно.

Слова достаточно многообещающие и не знаю, как на них реагировать. Мне больше не хочется его отталкивать, но как дальше будут развиваться наши отношения, не знаю.

Когда выходим из кафе, солнце уже прячется за многоэтажки. Длинные, холодные тени расползаются по окраине, а в воздухе чувствуется вечерняя прохлада. Давид увозит меня в квартиру, из которой завтра я буду съезжать. Молчаливый, погруженный в своих мыслях, он почти не говорит всю дорогу. Когда останавливаемся у подъезда, я не спешу выходить. Какое-то необычное напряжение появляется между нами. Как будто каждый хочет что-то сказать, но молчит. Я неуверенно смотрю на Давида, он ловит мой взгляд. В первых сумерках его лицо кажется мрачным и чужим.

— Прощай Давид, — разочарованно произношу. Глубоко в душе я надеялась на его действия, может нахальность, но не дождалась. — Спасибо за все.

Быстро выхожу из машины и иду в дом, не оглядываюсь. Не хочу, чтобы он видел выражение моего лица. Кажется, оно может выразить необузданные эмоции.

Он настигает меня на лестнице в подъезде. Хватает руку, разворачивает к себе.

— Подожди, — голос надламывается, глаза мерцают в тусклом свете лампочки. — Я не могу просто так тебя отпустить.

— Почему? — сама не знаю для чего спрашиваю, взволновано мну пальцы на руках.

— Потому что…, - он запинается, тяжело вздыхает, подвигается ко мне вплотную. Его взгляд переполнен чувствами. Такого Давида я еще не видела, даже страшно. — Кажется, я люблю тебя. И когда тебя нет рядом, мне плохо.

Я перестаю дышать, земля убегает из-под ног. Слова его неожиданные для меня и необычные. Разве может богатый, самоуверенный мажор говорить такое обычной бедной девушке? Хотя сейчас он больше похож на искреннего и влюбленного парня.

— Это невозможно, — произношу на автомате.

— Еще как возможно, — эмоционально убеждает, обнимает за плечи и касается своим лбом моего лба. — Ты волновала меня с первой встречи. Но после гор я вообще потерял покой и сон. Последние дни рядом с тобой стали самыми счастливыми в жизни.

— Но ведь у тебя девушка, — едва слышно выдыхаю. От его близости кружится голова.

— У меня больше нет девушки, — решительно отвечает, отрывается от меня и пристально заглядывает в глаза. — Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.

Я молча смотрю на него, не в силах произнести ни слова. Чувствую, как мои самовольные губы растягиваются в улыбке. Давид принимает ее за согласие, нерешительно тянется к моим губам. От нежного и одновременно назойливого поцелуя перехватывает дыхание. На этот раз не отстраняюсь, не отказываю ему. Напротив отвечаю взаимностью, обвиваю его шею руками, прижимаюсь крепко к его телу.

— Что за молодежь пошла. Никакого стыда, — старая бабушка, соседка с верху проходит мимо с маленькой собачки на поводке, и презрительно фыркает.

Мы резко отстраняемся друг от друга, посеревшие, тяжело дышим. Я смотрю на Давида и улыбаюсь. Почему-то мне совсем не стыдно.

— Пойдем со мной, — тяну его за руку вверх по лестнице.

Он смотрит на меня голодным взглядом, лицо сияет от предчувствия. Мы заходим в мою съемную квартиру. В полной тишине и полутьме проходим в комнату. Я не отпускаю его руки, сама дрожу от волнения, сердце готово выскочить из груди. Что я делаю? То, чего не делала очень давно, отдаюсь желаниям и чувствам.

Поворачивают лицом к Давиду. Подхожу довольно близко, чувствую его тяжелое дыхание.

— Я разрешаю целовать, — отрывисто шепчу, напомнив разговор на горе, когда говорила, что без разрешения нельзя.

— Этого я и ждал, — выдыхает и впивается в мои губы.

Глава 20

Сегодня я просыпаюсь вымотана и счастлива. Давид лежит рядом и я с улыбкой на лице любуюсь, как он спит. Сейчас он кажется таким беззащитным и мирным. Даже не узнать в нем того ненасытного мужчину, который не давал мне спать почти всю ночь.

Я легонько двигаюсь, но этого достаточно, чтобы глаза его открылись. Он дарит мне переполненный теплотой взгляд и тянется за нежным поцелуем. Я отдаюсь ощущениям и наслаждаюсь моментом. Уже давно мне так хорошо ни с кем не было.

— Нам пора вставать, — не охотно шепчу, оторвавшись от мягких губ парня.

— Может еще поваляемся в постели, — заманчиво мурлычет Давид и поглаживает меня по животу.

— Я бы не против, но нет времени, — бегу с его объятий и начинаю одеваться. — Тебе пора идти.

Смотрю на часы. Довольно поздно, мы проспали все утро. В комнате беспорядок и все это нужно убрать.

— Ты меня выгоняешь? — Он хмурится, но блеск в глазах подсказывает, что это не серьезно. — Неужели все так было плохо?

— Все было прекрасно, — успокаиваю, наклоняюсь и еще раз целую. — Но скоро приедет мой отец, и я не хочу, чтобы он застал тебя здесь.

— Почему же? Я не прочь с ним познакомиться, — беззаботно произносит, а потом подозрительно прищуривается. — Может, ты меня стесняешься?

Я смотрю на него и пытаюсь понять он шутит, или действительно обижается. Мне сейчас не до шуток. Сегодня сдавать квартиру, а ничего не готово. Вместо того чтобы все здесь убрать, я вчера весь день провела с Давидом.

— Не говори глупостей, — отмахиваюсь от него. — Просто будут лишние вопросы, а мне сейчас не до них. Надо сдать квартиру в идеальном состоянии. У меня много дел.

— Хочешь я помогу?

— Ты? — я дарю ему недоверчивый взгляд. — Разве ты умеешь что-нибудь делать по дому? У вас наверняка всем занимаются уборщицы.

— А это я считаю оскорблением, — возмутительно выдыхает и вылезает из кровати.

Мимо воли рассматриваю его тело. Он одевает футболку и упругая кожа выигрывает в солнечном свете. Вчера в темноте я почти ничего не разглядела, но сейчас вижу его плоский живот, массивные плечи и мускулистые руки.

— Я останусь и покажу, на что способен.

Решительность в его голосе не разрешает никаких возражений. Я и не собиралась, самой интересно посмотреть, как богатенький мальчик будет убираться в чужой квартире.

К моему удивлению он хорошо справился со своими обязанностями. Он четко следовал моим указаниям и ни на что не жаловался. Достаточно за короткое время мы навели порядок и все блестело от чистоты.

— Сейчас на квартире я все делаю сам, — гордо комментирует Давид заметив мой удивленный взгляд.

— Почему ты живешь отдельно? — решаюсь спросить, меня давно мучила эта мысль.

Я присаживаюсь на кровать уставшая, но довольная работой. Парень садится рядом, прижимается ко мне, обнимает за талию.

— Однажды в очередной раз скандалил с отцом и ушел из дома, — спокойно отвечает и целует меня в висок. — Эта квартира деда, отца мамы. Он скончался год назад, там никто не проживал. Мама отдала мне ключи и разрешила там жить.

— А что отец?

— Он свирепствовал, — он сжимает объятия сильнее, словно хочет закрыться от негативных эмоций. — Приезжал. Пытался вернуть. Угрожал оставить без денег, но я не слушал. Это был первый мой серьезный вызов ему. Для него это было шоком.

— Я только несколько раз с ним говорила, и этого хватило, — тяжело вздыхаю. — Не знаю, как ты с ним всю жизнь общаешься.

Давид смеется и в этом смехе столько обреченности.

— Родителей не выбирают.

— Может он так проявляет свою любовь? — пытаюсь найти хоть что-нибудь хорошее в их отношениях.

— Я не нужен ему, как сын, — горько говорит и на миг умолкает. — Он выращивал марионетку. Не зря послал меня на такую ​​специальность. Хочет сделать из меня судебную пешку, чтобы иметь руку в судебной системе. В таком случае сможет легко убирать конкурентов и ненужных людей.

— Мне кажется ты преувеличиваешь, — не хочется верить в его слова, они звучат ужасно.

Давид снова смеется. Грубый хриплый звук вырывается из его груди. Его смех вибрирует по моему телу, звенит в ушах.

— Он уже приготовил место в городском суде. Буду решать судьбы людей, но по его воле.

— Почему ты не перечишь ему? Почему подчиняешься? — мне кажется, все таким несправедливым, не правильным.

— Из таких сетей не легко вырваться, — грустно отвечает. — Я в этом вырос.

Я клонюсь к нему, прижимаюсь щекой к груди, прислушиваюсь к стуку его сердца. Понимаю, что он привык к такой жизни и вряд ли сможет что-нибудь поменять. Для этого нужна веская причина, но ее нет. Только желания быть свободным недостаточно, если пугаешься своей свободы и не понимаешь, что с ней делать.

Я больше ничего не спрашиваю, просто прижимаюсь к нему и наслаждаюсь теплом его тела.

Скорее всего, наш роман не надолго. Его отец не успокоится, пока не избавится от нежелательной пары сына. И Давид вряд ли сможет что-либо сделать в этой ситуации.

Хоть бы не влюбиться в него безумно, иначе мне будет нелегко с ним расставаться.

Я отправляю Давида до приезда моего отца. Считаю, что рано их знакомить и кто знает, когда-нибудь вообще ли придется. Хозяйка квартиры появляется вовремя, когда мы погрузили весь багаж в машину. Она придирчивым взглядом осматривает квартиру, довольно кивает и говорит, что была рада таким замечательным и спокойным девушкам.

Мы с папой выходим из дома и садимся в старую иномарку, которая недовольно скрипит от тяжелого багажа. Эту машину двадцатилетней давности подарил отцу его родной брат, за полцены конечно. Да и так хорошо, что хоть такая есть. В салоне пахнет бензином и старой обшивкой. Каков сильный контраст по сравнению с новеньким автомобилем Давида. Вот так отличаемся и мы. На что я рассчитывала, пуская его в свою жизнь?

В последний раз осматриваю дом, в котором прожила круглый год и в котором впервые провела ночь с Давидом. Мысленно прощаюсь со студенческой жизнью. Грею в сердце надежду, что парень, вчера признававшийся в любви, не забудет меня, выполнит обещание и мы еще с ним встретимся.

— Нужно по дороге заправиться, — раздраженный голос отца вырывает меня из тяжелых раздумий. — Эта старая колымага в последнее время много жрет бензина.

— Может быть, нужно показать ее мастеру, — говорю, чтобы хоть что-то ответить.

— Не мешало бы, — он заводит мотор и машина со скрежетом выворачивает из двора.

Глава 21

Школа кажется маленькой и незаметной. Помню, как впервые меня мама сюда привела, все выглядело массивным и большим для шестилетней девочки. Сейчас после большого шумного города все в нашем городке кажется медленным и спокойным.

Иду по темным разрисованным коридорам, необычная тишина этого места закладывает уши. Лишь незначительный гул доносится за закрытыми дверями классов. Я направляюсь в кабинет директора. Сюда меня вызывали очень редко, в отличие от моих одноклассников. Я была послушной девочкой и в неприятности старалась не попадать. Теперь я захожу в кабинет не как ученица, а будущая учительница. От этой мысли становится неловко и немного страшно.

В небольшом помещении, стены которого увешаны разными грамотами, за письменным столом сидит полная женщина лет пятидесяти. Она приветливо мне улыбается и предлагает сесть. Помню, как когда-то трепетала от страха, если ее суровый взгляд падал на меня. Сейчас она кажется обычной и совсем не грозной.

Я сажусь на черный неудобный стул. Солнечный свет из окна позади директрисы слепит глаза и приходится щуриться. От раздражения на глаза находят слезы и все вокруг неприятно расплывается.

— Как у тебя дела, Надежда? — скорее из вежливости, чем из любопытства спрашивает Мария Ивановна. — Как успехи в университете? Все экзамены сдала?

— Да, все прекрасно, — переплетаю пальцы на руках, выпрямляю спину как ученица. — Вот пришла к вам на стажировку.

— Это хорошо, — задумчиво протягивает, и переводит свое внимание на папку, лежащую открытой на столе. — Хотя с кадрами у нас все хорошо. Мама говорила, что ты не прочь у нас поработать после практики.

На секунду смотрит на меня из-под лба и снова возвращается к чтению.

— Да, — неуверенно произношу, почему-то появляется такое ощущение, словно я напрашиваюсь. — Если конечно есть свободные вакансии.

Мария Ивановна резко закрывает папку и хлопает неприятным звуком. От неожиданности я даже подскакиваю.

— На первое время ты можешь заменять некоторых преподавателей, могу устроить тебя разве, что на полставки, — она ​​оценивая осматривает меня. — На будущее ничего не обещаю.

— Я согласна на полставки, — произношу на автомате, а сама думаю, нужно ли мне это.

Мама, как всегда ничего конкретного не узнала, а мне наговорила, будто меня здесь ждут с распростертыми руками. Хочется уйти отсюда, но понимаю, что практику пройти где-то нужно. Потом со всем разберусь.

— Вот и хорошо, — улыбается директриса. — Можешь начинать прямо сейчас. Я приставлю тебя к Наталье Степановне, будешь у нее проходить практику. Все остальное потом обсудим.

Она медленно встает со своего места и не быстрым шагом проводит в класс, где учит второклассников моя наставница. Наталью Степановну я впервые вижу, наверняка пришла в школу недавно. Молодая, чуть старше меня, пышные каштановые волосы обрамляют круглое румяное лицо. Она радостно меня поздравляет и искренне улыбается. Детки за партами заинтересованными глазами наблюдают за нами.

— Дети, поздравьте вашу новую учительницу Надежду Юрьевну, — громко щебечет Наталья. — Теперь у вас будет две учительницы.

— Добрый день, — хором отвечает весь класс и я стыдливо только киваю.

Директорша, довольная, что избавилась меня, выходит из класса.

— Я сама недавно на работе, а мне уже стажерку поручили, — взволновано говорит мне Наталья. — Немного переживаю, справлюсь ли.

— Постараюсь не создавать проблем, — улыбаюсь ей, стараюсь успокоить.

Она нервно смеется и озирается вокруг.

— Можешь взять один из свободных стульев, — показывает мне в углу. — Садись рядом со мной за стол. Я тебе все расскажу, и будем проводить урок вместе.

Я охотно соглашаюсь с ней и весь день наблюдаю за ней, изучаю темы уроков, и иногда принимаю эстафету по разъяснению материала.

Наташа оказывается приятной веселой девушкой, детки ее любят и вежливо слушают. Уже в конце рабочего дня мы с ней общаемся, как давние подруги.

— Мне еще нужно зайти в магазин, купить мясо к ужину и еще чего-то сладенького. Мой муж любит всякие вкусности, — беспрестанно говорит Наталья, когда мы выходим из уже пустой школы. Оказывается она живет на соседней улице и замужем за парнем, которого я хорошо знаю. — Не знаю, что я должна приготовить. Представления не имею.

— Хочешь я пойду с тобой в магазин, — предлагаю. Домой уходить нет желания. От Давида не слышно с самого утра и я не перестаю думать, где он и что делает.

— Это было бы здорово, — радуется моя новая знакомая. — Я так не люблю сама ходить за покупками. О, а что это за шикарная машина? Дорогая. Такой я еще здесь не видела.

Я слежу за ее взглядом и затаиваю дыхание. Знакомая иномарка стоит на территории школы. Я не могу поверить своим глазам, кажется, что это просто совпадение. Но когда водитель выходит и улыбается мне, я от радости вскакиваю и быстро иду навстречу, оставив Наталью позади.

Давид сжимает меня в крепких объятиях, а я не могу поверить, что касаюсь именно его.

— Как ты здесь оказался? — спрашиваю неохотно оторвавшись от парня.

— По навигатору, ты сама говорила в какой школе будешь проходить практику, — довольно отвечает. — Вот и решил сделать тебе сюрприз.

— Мне не верится, что ты здесь, — я целую его в губы, успокаиваюсь его близостью.

— Не мог долго ждать. Хотел тебя увидеть, — шепчет не отрываясь от моего рта.

— Я так понимаю, ты со мной не пойдешь, — растерянный голос Натали заставляет отстраниться от парня.

Я виновато на нее оглядываюсь.

— Прости, — извиняюсь. — Но приехал мой парень. Не выйдет.

— Да ничего, — она ​​бросает на него заинтересованный и оценивающий взгляд и вежливо мне улыбается. — Завтра встретимся.

— Пока, — я их не знакомлю и она уходит. Не хочу сейчас его внимание ни с кем делить. Хочу, чтобы он смотрел только на меня.

— Ну что, куда едем? — спрашивает меня Давид, загадочно улыбаясь.

— По дороге придумаем, — шепчу и снова его целую.

Обдумываю подходящее место, где бы нам никто не помешал. Домой нельзя, там мама и она вообще еще о нем ничего не знает. Хочу остаться с ним наедине, и ничего кроме местного отеля в голову не приходит.

Глава 22

По телевизору идет какое-то сопливое кино и я раздраженно фыркаю и переключаю каналы. Настроение паршивое, делать ничего не хочется, поэтому весь день лежу на диване в прохожей, закутавшись с головой пледом. Сегодня выходной, день доходит до конца, вечерние сумерки проникают в комнату и кажется уже засели в моей душе. Я скучаю по Давиду. В последнее время он приезжает редко, звонит по телефону нерегулярно, а на мои звонки часто не отвечает. На все это у него единственное оправдание, он осваивается на новой работе и его завалили делами. Я доверчиво соглашаюсь, но неприятные нотки сомнения уже поселились глубоко в душе и с каждым днем, с каждым последующим не отвеченным вызовом они разрастаются, охватывают все большую территорию.

— Чего ты лежишь в темноте? — мама заходит в дом и включает свет. Я прищуриваюсь от резкой яркости. — Что с тобой? В последнее время ты какая-то дряблая.

Я не хочу говорить, тем более что за Давида я так и не рассказала. Честно собиралась, но когда он начал появляться все реже, то не хотелось уже о нем говорить. Кто знает, может, он больше не хочет со мной встречаться и просто ждет подходящий момент чтобы признаться. От такой мысли резко сжимается в груди. Я сильно к нему привыкла. Нет, я влюбилась и теперь страдаю от неопределенности.

— Все в порядке, мама, — неохотно отвечаю. — Просто нет настроения.

Она подходит ко мне и садится на краешек дивана. Подвигаю ноги, чтобы ей хватило места. С короткой прической и в яркой блузке она выглядит моложе своего возраста. Всегда активная и любящая сплетен, мама является душой любой компании.

— Может ты поссорилась с парнем?

Ее вопрос застает меня врасплох. Апатию как рукой сняло, все мое внимание заостряется на маме.

— Откуда ты знаешь о парне? — смущенно спрашиваю и немного приподнимаюсь.

— Наш городок небольшой, — прищуривает она на меня свои глаза. — Тебя не раз видели в компании видного кавалера. А также я знаю, что вы часто посещали отель.

Я краснею от стыда и прячу взгляд. Моя мама знает все новости окрестности, было наивно надеяться, что ей не доложат обо мне. Тогда я головой мало думала, желание побыть с Давидом преобладало.

— Меня волнует одно, — укоризненно продолжает она. — Почему мы ничего не знаем о твоем кавалере, с которым ты встречаешься не один месяц. Ты от нас его скрываешь. На это есть веская причина? Может он женат?

— Нет, конечно нет, — резко отвергаю странную версию, натыкаюсь на острый взгляд и недовольное лицо. Больше всего на свете мама не любит, когда она чего-то не знает или новости до нее доходят в последнюю очередь. — Я собиралась сказать. Но сейчас все идет не очень гладко и возможно я скоро снова останусь сама.

Мама видит мою боль и резко смягчается.

— Все так плохо? — заботливо спрашивает. — В последний раз я тебя такую ​​видела, когда тебя покинул Дмитрий.

— Давид меня не покидал, но кажется он потерял ко мне интерес. Мы встречаемся каждый раз все реже.

Мама тянется к моей руке и крепко сжимает. Тепло ее ладони согревает меня и дарит кратковременный покой.

— Надежда, отношения на расстоянии уязвимы к постороннему воздействию. Их легко разрушить или они разрушаются сами по себе, — деликатно говорит мама и я с ней согласна. А если взять еще тот факт, что мы из разных социальных слоев, то выходит у нас вообще нет будущего.

Но ведь я знала это с самого начала. Почему сейчас мне так больно? Терять Давида не хочется.

— Что же делать? — спрашиваю скорее себя, чем маму.

— Если он не может переехать к тебе, поезжай к нему, — советует она. — Держитесь вместе.

В какой-то мере она права. Но как я явлюсь на пороге квартиры Давида, без приглашения? Это не мой стиль. Я так не смогу. Может поехать к нему прямо в гости, поговорить. Я так ни разу и не была у него с того первого раза.

Я чувствую, что там кое-что происходит. И нужно что-то решать.

— Может на следующие выходные так и сделаю, — говорю маме, а сама сильно в этом сомневаюсь.

— Правильно, — поддерживает она. — Может у него действительно полно работы и у него нет лишнего времени. Обсуди все с ним.

После разговора с мамой мне становится немного спокойнее. Я иду в свою комнату, и как на удивление, быстро засыпаю.

В понедельник, когда я прихожу на работу, случается что-то странное. Директриса вызывает в свой кабинет и не сильно церемонясь объявляет, что я уволена. Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать. Практику прошла успешно, меня с радостью взяли на полставки учителем. С началом нового учебного года я часто заменяла разных учителей. Всё шло гладко и стабильно.

И вот здесь такое. Я пытаюсь выяснить, в чем дело, что я сделала не так, но Мария Ивановна не многословна.

— Скажу тебе одно, кому-то ты хорошо насолила, — загадочно бросает фразу на прощание и провожает острым взглядом.

Я выхожу в школьный двор на ватных ногах. Не понимаю, что происходит и почему так случилось.

Кому я могла перейти дорогу? Предположение шокирует больше чем неожиданное увольнение. Только один человек способен на такое. Но я так далеко от города и от него. Как он может меня здесь достать? Наверное, его связи больше, чем я думала.

С сегодняшнего дня я свободна и нет смысла откладывать поездку к Давиду на выходные. Выбора нет, нужно ехать и все выяснить. Если в увольнении замешан его отец, то выходит заместитель мэра не забыл обо мне. И он явно хочет испортить мою жизнь.

На территории школы тихо и безлюдно, начались уроки. Я в полном одиночестве шагаю к воротам. Сюда уже не вернусь, а жаль. Работа была хорошая, с коллективом нашла общий язык, к деткам прикипела. Но есть один человек, который любит контролировать других и дотянулся властными щупальцами до меня.

Сидя уже в автобусе, выезжающем с автовокзала, я звоню по телефону Давиду. Он отвечает не сразу.

— Надежда, извини, но я сейчас не могу говорить. Поговорим вечером, — быстро говорит парень занятым тоном.

— Я еду к тебе. Хочу, чтобы ты меня встретил, — ставлю его перед фактом. Больше никаких просьб и ожиданий. — Есть серьезный разговор.

Кажется, он растерялся, потому что некоторое время молчит. А может, просто обдумывает, как снова отмазаться от встречи.

— Что-то случилось? — голос напряженный, испуганный.

— Да. Но это не по телефону.

Больше ничего не говорю, просто отключаюсь. Пусть помучится, подумает, пусть хоть раз вспомнит за последний месяц, что у него есть девушка.

Жалею только об одном, что в отношениях с Давидом я снова сделалась уязвимой и снисходительной. Но у меня есть намерение все исправить. Больше никаких пустых обещаний от него не приму. Хватит со мной играть. Все нужно поставить на свои места. Знаю будет больно и невыносимо тяжело, но больше не позволю со мной играть в игры богатых.

Глава 23

На автовокзале меня никто не встречает. Где-то глубоко в душе я готовилась к этому, но все равно неприятно. Решаю подождать, куда дальше идти и где искать Давида не знаю. С каждой минутой волнуюсь все сильнее. Неужели я ничего не значу для него? Обида сжимает сердце. Не виделись неделю и когда сама к нему приехала, не спешит встречать.

Через пол часа замечаю знакомую фигуру, которая быстро идет ко мне. Без всякого слова он захватывает меня в объятия и целует, как в последний раз. И вся моя тревога и дурные мысли развеиваются на ветру. Сейчас он рядом и я счастлива.

— Соскучился за тобой, — шепчет Давид и эти слова так сладки для моих ушей.

— Почему же не приезжал?

— Ты же знаешь. Даже на обед некогда уйти, — он отстраняется и я заглядываю в родные зеленые глаза. — Едва вырвался из работы. Отвезу тебя в квартиру, а самому нужно возвращаться.

— И когда ты вернешься? — не хочется с ним расставаться, ведь мы только встретились.

— Обещаю долго не задерживаться.

Он дарит легкий поцелуй и мы едем к нему домой.

На площадке мы встречаем молодую женщину, выходящую из квартиры напротив. Она здоровается с Давидом, а меня осматривает придирчивым взглядом.

— Жена Саши? — спрашиваю у Давида, когда мы заходим внутрь.

— Да, — сухо отвечает тот. — Женщина с характером.

Замечаю недовольное выражение его лица. Наверное, они не ладят, но спрашивать не буду. Это не мое дело. Я приехала не за этим.

— Давид, поговорим, — стараюсь вырвать немного его внимания.

— Извини, но я спешу, — хмурится, подходит в упор и целует в губы. — Это не может подождать?

— Меня уволили с работы, — отхожу от него, заглядываю в глаза. — И я считаю, что к этому причастен твой отец.

Лицо Давида темнеет. Он крепко сжимает побелевшие губы.

— Почему ты так решила?

— У меня все было хорошо, — оправдываюсь. Неприятно, что он сомневается в моих словах. — Он обещал проблемы, если я продолжу видеться с тобой.

— Я думал, он успокоился, — задумчиво проговаривает парень. На меня не глядя, шагает к двери. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

— Давид, — иду за ним, в последний момент хватаю за руку. — Не делай глупостей. Давай потом спокойно все обсудим.

— Я скоро буду, — повторяет без эмоциональным голосом и оставляет меня одну.

Растерянная и смущенная иду в комнату. Кровать занимает почти все пространство, сажусь на краешек. Чувствую скованность в теле. Это место чужое и непривычное для меня. Бросаю взгляд на большую плазму на стене, затем на шкаф купе с зеркальной раздвижной дверью. Ловлю свое отражение и чувствую себя ничтожной во всем этом дорогом жилище.

Зачем приехала? Не нужно было говорить Давиду о работе и отце. Он пошел такой разбитый и разочарованный. Возможно, сейчас они снова ссорятся, и причина в их несогласии я.

В коридоре слышу шум. Кто-то вошел в квартиру. Неужели Давид вернулся? Так быстро. Выбегаю на встречу и натыкаюсь не на любимого, а на его отца.

Александр Петрович сверлит меня глазами. Не сказав ни слова, он проходит мимо меня в комнату, следую безропотно за ним. Чувствую, что сейчас будет нелегкий разговор, стараюсь держать себя в руках.

— Я вижу, ты вообще не понимаешь моих слов, — спокойно говорит мужчина, осматривает все вокруг, подходит к окну. — Нравится квартира? Мне кажется она слишком мала и не удобна.

— Вы говорили с Давидом? — игнорирую коварный вопрос.

Он резко разворачивается ко мне, хмуро поглядывает, тень падает на его каменное лицо.

— Мы с ним не встречались, если ты это хочешь знать. Я подождал, когда он отправится на работу. Он ведь бережет тебя от меня, как зрачок глаза.

— Как тогда вы узнали, что я здесь?

Комната заливается неприятным смехом. От этого звука сковывает тело, немеют пальцы.

— Девочка моя, у меня есть много возможностей знать все, — голос словно спокойный и одновременно металлический. — Я могу многое. Разве ты этого не поняла, когда сегодня тебя вышвырнули из школы?

— Так это все же были вы.

— Встречаться с моим сыном, не лучшая твоя идея. Я предупреждал тебя. Теперь расплачивайся за непослушание. Ты не сможешь найти работу по околице, в ближайших городах. Я тебе это обещаю.

Он шагает в мою сторону, автоматически хочется отойти и сдерживаюсь. Не доставлю ему такой радости.

— Вы не имеете права указывать, кого любить, — выдавливаю с себя, голос срывается.

— О любви можешь втирать Давиду, не мне, — рычит, глаза пылают гневом. — Зачем ты появилась в нашей жизни? Ты не представляешь, как тяжело его направлять на верный путь. Думаешь, достанется парень с деньгами и все у тебя будет хорошо? Забудь. Я все сделаю, чтобы тебя не было рядом с Давидом. У него есть подходящая девушка и она будет его женой.

— Он покинул Лару, — уверенно выговариваю, а сама разрываюсь от сомнений. — Он любит меня.

— Глупая ты, если в это веришь, — насмехается мужчина. — С тобой он проводит хорошо время. Не более. Да и больше быть не может. Думаешь, почему в последнее время он тебя редко посещает? — наверняка увидел страх в моих глазах, потому что довольно улыбается. — Да, я все знаю. Каждую его поездку отслеживаю. — делает показательную паузу и весело продолжает. — Ты начинаешь ему надоедать, вот и приезжает реже. Привыкай. Еще немного и вашим этим отношениям будет конец.

— Это все вранье, — хватаюсь за спасительную соломинку. — Сегодня он рад был меня видеть.

— А вчера он хорошо проводил вечер с Ларой и друзьями, — добивает меня Александр Петрович.

Не хочется верить в его слова, но почему-то верю. Боль сжимает сердце так, будто сейчас оно остановится и больше никогда не запустится. Я бы предпочла это. Он меня растоптал, сделал то, что хотел. Я могу долго воевать с этим человеком, но с безразличием Давида я не в состоянии ничего сделать.

— Можешь спросить у Давида, — ставит точку в своей победе. — Он не будет лгать. Эта его правдивость часто доставляла мне хлопоты, но на этот раз принесет пользу.

Я стою неподвижно и смотрю на пол в то время как мужчина наслаждается поражением противника. Он находится возле меня еще несколько секунд, а потом идет к двери. Я всем телом хочу, чтобы его здесь не было. Слезы вырываются наружу, но силой сдерживаю их. Пусть уйдет.

— Ты знаешь, Надежда, — довольно приветливо обращается, остановившись при входе. — Когда ты появилась, я даже испугался, что я потерял Давида. Тот его переезд на эту квартиру из-за тебя. Он перестал повиноваться, делать то, что нужно. Страшная сила — женщина. К счастью, ты всего лишь небольшая его блажь, к которой он теряет интерес. Надеюсь, ты это понимаешь.

Он исчезает из квартиры, и надеюсь из моей жизни. Я больше не сдерживаю поток слез, которые рвутся на поверхность. Позволяю себе плакать так, как никогда в жизни.

Я снова опалилась. Я теряю Давида. Конечно, его отец, возможно, и врал в чем-то, но истина остается. У нас нет будущего.

Глава 24

Когда в квартиру влетает взволнованный Давид, я вдоволь наплакалась и успокоилась. Мне хватило времени все обдумать и принять верное решение. Не хочу больше страдать и слышать унижение. Никогда.

— Что он тебе наговорил? — требует ответа парень, заглядывает в запухшие глаза.

— Правду, — едва выговариваю охрипшим голосом.

Он хватает мое лицо ладонями, их тепло приносит покой и уныние. Скорее всего, я больше не почувствую его прикосновений. Так решила. Так будет лучше для нас обоих.

— Он не умеет говорить правду, — срывается на крик и отстраняется. — Из его рта вылетает одна ложь. Он хочет разлучить нас.

Давида трясет от злости, а я спокойно на него смотрю. Что мы можем сделать? Ничего. Но я могу.

— Так он солгал, когда говорил, что вчера ты провел в компании Лары? — прищуриваю глаза.

Давид замирает, нерешительно смотрит на меня. Затрудняется говорить правду.

— Ужин устроил ее отец, я должен был прийти, я под его руководством, — оправдывается, а я в ответ качаю головой. Как он похож сейчас на зверя в клетке, делает все, что скажут его дрессировщики. — Я не виноват, что она там тоже была.

— Приехать ко мне у тебя времени не было, — бросаю в него обвинения. Обида душит горло. Неужели я этого заслужила?

— Ты же знаешь, что они завалили меня работой.

— Не знаю, это ты мне такое говоришь, — чувствую слезы, которые снова текут по щекам. И где их столько набралось? — Давид, все это задумано умышленно. Они грузят тебя, чтобы мы виделись реже. Твой отец хочет, чтобы я исчезла из твоей жизни и женить тебя на Ларе.

Парень вихрем оказывается рядом со мной, вытирает слезы и целует в губы. Он крепко сжимает в объятиях, вплоть до боли.

— Мне плевать, что он хочет, — гремят слова прямо у уха. — Лара меня не интересует. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты мне веришь?

Он отстраняется, с надеждой заглядывает в глаза, ищет там поддержки.

— Если это так, то давай поедем отсюда, — даю ему единственный шанс все исправить. Ведь иначе не выходит, нам не дадут и вздохнуть самостоятельно. Ему привычно, а я так не могу. — Куда-то далеко, подальше от всех. Подальше от твоего отца.

Парень хмурится, забирает руки с моих плеч, сгорбившись, подходит к окну.

— Мы не можем просто так взять и все оставить, — обреченно отвечает. — Я только начал работать на хорошей работе. Мы и тебе найдем работу. Все у нас наладится.

Я делаю шаг назад. Ничего другого не ожидала. Но я готова к этому. Придется резать по живому.

— У нас ничего не может быть хорошего, — сухо говорю. — Твой отец не даст нам жизни. Он разрушит наши отношения, он это уже делает. Разве ты не видишь?

— Со временем я встану на ноги и мы избавимся от него, — надежда в его словах вдохновляет, он действительно в это верит.

Делаю еще один шаг назад. Символически отдаляюсь от него.

— У нас нет его. Время играет против нас. Давид, ты должен решить, что тебе важно — я или твой статус.

Он недовольно прищуривает глаза.

— Ты хочешь, чтобы я выбирал? Не верю своим ушам, ты ведь знала кто я и какой мой отец.

— Помню, ты хотел избавиться от его власти над собой, — напоминаю ему. Между нами разрастается пропасть. — Я предлагаю выход.

— Побег это не выход, — мотает он головой. — Тебе нечего терять, а мне есть.

Вот и решающее его слово. Он не способен покинуть хорошую жизнь ради меня. Его любовь не столь велика.

— Ты хочешь и золотую клетку и девушку возле себя. Так не будет. К вашим клеткам я не привыкла. Кажется, наши пути расходятся в разные стороны.

Слова вылетают словно не из моего рта. Раздавлена ​​разговором с его отцом. Нежелание Давида что-то менять до топтало меня до конца.

— Ты хочешь меня бросить? — парень недоверчиво смотрит на меня.

Затем приходят в себя, быстро сокращает между нами расстояние. Не успеваю и моргнуть, как оказываюсь снова в его объятиях. Как трудно расходиться, когда тебя не хотят отпускать.

— Мы не можем разойтись, — шепчет в губы и целует почти после каждого слова. — Нам же хорошо вместе. Я люблю тебя. Ты моя надежда на счастливую жизнь.

Он углубляет поцелуй. Крепко прижимает к себе, тяжелое дыхание вырывается из его горла. Я еле сдерживаюсь, но не отвечаю на ласки. Стою неподвижно, пока он сам не замечает, что что-то не так. Страх вселяется в его глаза. Значит, понимает мои серьезные намерения.

— Извини Давид, но с твоим отцом и его окружением я воевать не могу, — выдавливаю из себя. — Возможно, это и к лучшему. Вернешься к своей спокойной и беззаботной жизни. Но без меня.

Последние слова даются с трудом. Назад возврата нет.

— Ты не можешь меня покинуть, — не своим голосом говорит Давид. Его тело напряжено как струна, пальцы до боли сжимают талию.

— Я уже это сделала, — решительно выдыхаю.

Освобождаюсь от объятий и быстро покидаю квартиру. Лишь бы не догонял, иначе не выдержу и передумаю.

И он не догоняет.

Возвращаюсь домой с решительным планом действий. Иду в свою комнату и начинаю собирать вещи. Мама смущена моим поведением, заходит в комнату и застает меня у почти полного чемодана.

— Куда это ты собралась?

— Помнишь Василий приглашал к ним жить? Вот я и отважилась, — еле сдерживая слезы, отвечаю.

Отворачиваюсь от нее, не хочу, чтобы видела мое запухшее лицо. Руки трясутся и вещи летят в чемоданы не сложенные.

— Это было год назад, — удивляется она.

— Тогда я училась, а сейчас меня ничего здесь не держит.

На последнем слове срываюсь в рыдании и сажусь на кровать. Так тяжело не было даже после разрыва с Димой. Давид сильно отпечатался в моей душе и стереть с нее будет его невозможно. Он там останется на всю жизнь.

Мама легонько касается моего плеча, садится рядом. Я рыдаю закрыв лицо руками и не могу остановиться.

— Езжай, доченька, — ее голос нежный и заботливый. — Там морской воздух. Развеешься. Со временем на душе станет легче. Жизнь должна продолжаться.

Я поднимаю на нее заплаканные глаза, вытираю нос.

— Я порвала с Давидом, — всхлипываю.

— Я поняла, — отвечает.

Бросаюсь ей в объятия и снова рыдаю. Моя мама всегда все понимает и никогда не задает лишних вопросов.

Глава 25

Осеннее море холодное и неспокойное. Горизонт пылает багровым пламенем, разбрасывая красные блески по взволнованным волнам. Но самого солнца не видно. Обильные облака окутали небо, обещая на будущее дождь. Теплый песок, нагретый за целый день, щекочет стопы, залезает в босоножки.

Я вдыхаю полную грудь свежего соленого воздуха, наслаждаясь вечерней прогулкой. Впереди бегает неугомонная шестилетняя Маша, дочь моего двоюродного брата Василия. Месяц назад я появилась на пороге его дома, убегая от боли разлуки. Василий с женой радостно приняли меня и помогли устроиться на работу. Теперь я учу их дочь в школе, а после уроков мы часто гуляем по пустому пляжу.

— Тетя Надя, смотрите какую я красивую ракушку нашла! — Маша подбегает ко мне с протянутой рукой и показывает находку.

— Будет пополнение в твоей коллекции, — хвалю ее.

Девочка радостно улыбается и поправляет непослушные темные кудряшки, которыми колышет ветер. Она встряхивает остатки песка из ракушки и прячет ее в большой карман платья сливового цвета.

— Пойду еще поищу, — с азартом в глазах подпрыгивает она и бежит прочь, оставляя после себя крошечные следы ножек на песке.

— Но не долго! — кричу ей в след. — Нужно возвращаться домой. Мама будет волноваться.

Но она не реагирует, занята новыми поисками. Снова смотрю на море. Своим монотонным шумом оно приносит покой и умиротворение в душе. Месяц без Давида дался довольно тяжело. И прогулки по пляжу хоть чуть-чуть меня отвлекают. Не редко чешутся руки взяться за камеру, снять всю эту красоту. Но отвергаю такое желание. После расставания я ее вообще не трогаю, достаточно сильно напоминает о Давиде. Даже хотела отправить ему по почте, но адреса не знаю.

Когда мы возвращаемся домой, Галя уже приготовила ужин. Она сажает дочь за стол, а я иду в свою комнату переодеться. У них двухэтажный дом, на втором этаже которого сдаются комнаты отдыхающим. Но сейчас сезон закончился и из постояльцев остался только один странный художник, живущий здесь почти месяц и когда уедет неизвестно. Галя говорит, что он к ним приезжает каждый год, мало с кем общается, всегда занят рисованием картин.

— Вася задерживается, так что будем ужинать без него, — извещает хозяйка, когда я спускаюсь на кухню. Малышка уже поела и побежала в свою комнату пополнять коллекцию.

— Имеет клиентов? — спрашиваю, садясь за стол. Мой брат таксист и часто не бывает дома.

— Да, — Галя морщит нос усыпанный веснушками. Ей не нравится работа мужа и они часто из-за этого ссорятся. — Повез какую-то компанию на вокзал. Говорила, приезжай домой раньше. А нет, будет ездить непонятно где.

— Такая у него работа, — стараюсь оправдать Василия, хотя прекрасно ее понимаю.

— Работу можно и изменить, — сердито говорит Галя и садится напротив меня. Пухлое лицо нахмуренное, русые волосы залезают в глаза. — Наш город небольшой, но работают как-то мужчины. Вот недавно в центре появился новый нотариус. Мужчина работает с девяти до шести, как нормальный белый человек. И не остается допоздна несмотря на очереди.

У меня сжимается сердце. Каждый раз, когда слышу о профессии, связанной с Давидом, вспоминаю его. Это как рецепторы на языке, вспомните о лимоне и полный рот слюны.

— Не каждый может иметь такую ​​работу, — хочу успокоить женщину.

— Знаю, — тяжело выдыхает и смотрит на меня грустными глазами. — Но его Маша редко видит. Я понимаю, он хочет заработать побольше денег, но семья тоже важна.

— Деньги счастья не приносят, — горько выговариваю, несмотря на собеседницу.

Галя понимая кивает. Она знает о моих отношениях с богатым мужчиной и видит, как я тяжело переживаю разрыв.

Поужинав, я поднимаюсь наверх. В коридоре вижу открытую дверь в комнату художника. Из любопытства останавливаюсь и без приглашения заглядываю внутрь. Всегда хотела увидеть его работы, но мужчина замкнутый и неразговорчивый. Мы даже толком не познакомились за месяц, хотя постоянно здороваемся и часто ловлю его взгляды.

Просторная комната осаждена картинами, большинство сперты на стены, некоторые лежат на диване и стульях, хаотично разбросаны по разным углам помещения. На одних нарисованы пейзажи, на других люди в разных позах и с разными эмоциями на лицах. Увлеченная его талантливостью бессознательно захожу в глубь комнаты. Аккуратная техника, мелкие мазки, удачно подобранные цвета и правильный угол теней. Все это дает эффект натуральности и живучести.

Не сразу замечаю самого художника. В дальнем углу комнаты он сидит на табуретке спиной ко мне и погруженный в работу рисует свой новый шедевр. Большая лампа на высокой ножке стоит слева в стороне и освещает рабочее место ярким дневным светом. На мольберте портрет девушки еще не закончен, но глаза ее уже четко созерцают печальным взглядом из холста. Почему-то мне кажется, что она немного похожа на меня.

— Хорошо рисуете, — вырывается случайно. Нужно было тихо уйти, но вместо этого привлекаю его внимание.

Мужчина замирает, спина напряженно выпрямляется. Медленно кладет кисточку в банку с водой, стоящую на маленьком столике справа от него, и поворачивается ко мне. Черная стриженая борода закрывает пол лица. Острый взгляд, из-под длинных прядей волос, просверливает меня насквозь. Мне становится неловко, не нужно было заходить без разрешения.

— Я не показываю свои незаконченные работы, — голос спокоен и приятен.

— Вы и готовые не показываете, — упрекаю и сразу жалею об этом. Не мое дело ему указывать.

— Кому-либо нет, — резко отвечает. Он поднимается и шагает в мою сторону.

Это намек, что я не имею права здесь находиться.

— Извините, что побеспокоила, — неловко шепчу иразворачиваюсь уходить.

— Подождите, — вдруг слышу позади себя взволнованный голос художника. — Я не вас имел в виду.

Останавливаюсь у входа, оглядываюсь на него. Высокий, худощавый мужчина лет тридцати, стоит посреди комнаты, футболка вся перемазана краской. Разноцветные пятна замечаю даже на руках и щеке.

— Очень красивые картины, — говорю искренне. — И если вы не против, я зайду как-нибудь разглядеть все.

— При одном условии, — его глаза довольно сияют. — Если мы перейдем на ты.

Я улыбаюсь ему, киваю в знак согласия и выхожу в коридор.

В своей кровати я еще долго вспоминаю замечательные работы дивного художника.

Глава 26

— Хочу попросить тебя об одной услуге, — обращается ко мне Галя, когда возвращаюсь с работы домой. Она, как всегда возится на кухне, озабоченно готовит что-нибудь вкусненькое. Настоящая хозяйка. — Завтра с утра нужно отнести нотариусу некоторые бумаги, а я никак не могу. Можно ли тебя попросить это сделать?

Полгода назад у нее умер дедушка и теперь бегает с переоформлением наследства. Хотя, какое там наследие? Так, клочок земли и разрушенный домик. Но у моря каждый сантиметр участка стоит денег.

— Хорошо, отнесу, — с легкостью соглашаюсь.

Невозможно отказать ее умоляющему взору, позвоню в школу и попрошу меня подменить. В нашем коллективе мы часто друг друга выручаем. Я учу первый класс, детки послушны и спокойны, с ними никогда нет проблем.

— Спасибо, — улыбается Галя и разворачивается к плите, на которой что-то вкусно шипит. Она часто балует нас разнообразными блюдами, иногда мне стыдно, что не помогаю ей. Но кухня — это территория Гали и она не позволяет никому совать сюда нос.

Утомленная за целый день от детского шума, поднимаюсь наверх. Намерена принять душ и немного отдохнуть, прежде чем начать проверку домашних заданий. Но когда прохожу мимо двери художника, они вдруг открываются.

— Привет, — мужчина по-дружески мне улыбается и я подхожу к нему. — Хочу, чтобы ты зашла, оценила работу. Я закончил картину.

— Привет Эдуард, — радуюсь встрече с новым знакомым. — Это нужно сделать немедленно?

Последние несколько дней мы тесно общаемся и у нас завязались теплые отношения.

— Конечно, я хочу услышать твое мнение, — вижу, как сверкают азартом его глаза, как с нетерпением он мнет дверную ручку.

Неоконченную картину он активно прятал от меня. Говорил, что только дорисовав, сможет ее показать. Наверное, именно сейчас это и произошло.

— Хорошо, — соглашаюсь и захожу в комнату.

Художник нерешительно следует за мной. Я подхожу к мольберту и смотрю на грустную девушку на фоне беспокойного моря. Ее темные волосы развеивает непослушный ветер, губы приоткрыты, будто собирается заговорить, а глаза переполнены такой болью и печалью, что хочется ее пожалеть.

— Это я? — с удивлением спрашиваю, поглядываю на мужчину, который стоит позади и внимательно наблюдает за моей реакцией.

— Да, — робко отвечает в ожидание критики. — Такой я тебя увидел, когда впервые встретил.

Я снова перевожу взгляд на картину. Как четко он передал мое внутреннее состояние, мое горе. Кажется, он видит меня насквозь.

— А сейчас, я тоже такая? — тихо спрашиваю, не отрывая глаз от своей копии.

Слышу, как он подходит поближе, едва касается плеча. Я не двигаюсь, не хочу разрушить необычную атмосферу между нами. Этот человек хорошо понимает меня, а я его. Между нами полная гармония и теплота. Это не так, как с Давидом. Нет, я до сих пор его люблю и, наверное, всегда буду. Но с Эдуардом я чувствую себя как дома, безопасно и уютно.

— Благодаря окружающим ты меняешься. Малая Маша приносит тебе радость, Галя и Василий — легкость общения и беззаботность, — он умолкает, делает долгую паузу. Чувствую, как наклоняется поближе к уху. — А я очень хочу подарить тебе счастье.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — отрезываю робко и отхожу в сторону.

На Эдуарда смотреть неловко, остается только его картины и начинаю их разглядывать. Страстный его взгляд не раз замечала на себе. И даже за эти дни близкого общения не давала повода на какие-либо решительные действия. Мне это не нужно. Не сейчас.

— Я понимаю, недавно в своей жизни ты перенесла болезненное событие. Сейчас я ни на что не рассчитываю. Но возможно в будущем…

— Этого может не произойти никогда, — перебиваю его и поворачиваюсь, заглядываю в глаза. Почему он так резко появился в моей жизни? Еще и не в подходящий момент. Возможно, год назад, я бы таяла от его объятий и слов. Творческие люди всегда волновали меня.

— Я до сих пор снимаю это жилье из-за тебя, — игнорирует мои слова художник и сокращает между нами расстояние. Замечаю в его глазах болезненный блеск. — Видеть тебя каждый день мне за радость. И пусть это будет на расстоянии или через окно.

— Теперь я не знаю, что и думать о нашей дружбе.

— Я хочу, чтобы дружба наша продолжилась, — уверенно говорит мужчина, тянется к моей руке, сжимает крепко. — Ты же видишь, к общению я не тянусь, но с тобой мне интересно. Нас объединил общий интерес — творчество. Я художник, ты фотограф — отличная компания. А за мои чувства не волнуйся, я их проявлять не буду. Просто знай, что я рядом, если я буду нужен.

— В первое слышу такое от мужчины, — честно признаюсь. Он мечта каждой женщины — чуткий и заботливый.

— Я же чудак, — смеется сам над собой и я улыбаюсь в ответ.

На следующее утро я чуть не проспала подъем. Ночью долго не могла заснуть, поэтому будильник никак не мог меня добудиться. Необычный разговор с Эдуардом сбил меня с толку. Теперь не знаю, смогу ли я чувствовать себя свободно рядом с ним. А может со временем действительно присмотреться к нему? Уверена, он всегда будет угадывать мое настроение и мысли.

С такими размышлениями отправляюсь в центр. По словам Гали, кабинет нотариуса расположен напротив супермаркета, в двухэтажном здании, рядом с частным стоматологом. К счастью, нахожу его довольно легко. Яркая вывеска привлекает потенциальных клиентов, а указатель указывает направление, куда идти. Захожу сквозь пластиковую дверь в здание и попадаю в узкий коридор. На металлических креслах с мягким сиденьем, у черной бронированной двери, сидят две женщины. Наверняка ждут своей очереди. Одна из них смотрит на меня заинтересованным взглядом.

— Я только документы донесла. Я на секунду, — оправдываюсь перед ней и быстро, без стука, открываю дверь и исчезаю за ней.

— Добрый день. Я от Зайцевой Галины, принесла бумаги… — начинаю активно говорить, и умолкаю на полуслове, взглянув на мужчину, сидящего за массивным столом.

Кажется в груди кончился воздух. Дышать становится тяжело, ноги делаются ватными и невозможно устоять на месте. Мужчина отрывается от работы и подносит на меня свои зеленые пронзительные и такие знакомые глаза.

— Привет, Надежда, — улыбается он своей привычной беззаботной улыбкой.

— Давид, — едва выговариваю и горло сдавливает от внезапных чувств, которые волной сносят сознание.

Глава 27

— Что ты здесь делаешь? — резко спрашиваю, взяв себя в руки.

— Работаю, — непринужденно отвечает, продолжая улыбаться. — А на что это похоже?

Он обводит руками простор вокруг себя. Как всегда выглядит уверенно и ничем не обеспокоен. Словно встреча со мной его совсем не удивляет. Напротив него сидит клиент, старый дедушка с палкой в ​​руках. Он опирается на нее всем телом и с любопытством наблюдает за нашим разговором.

— Я имею в виду, что ты делаешь в этом городе? — не могу поверить, что вижу Давида наяву, что это не сон. — Сколько времени ты здесь находишься?

— Я живу здесь две недели, — продолжает говорить с легкостью, словно с добрым старым другом. — Снимаю квартиру. Вот открыл свое дело. Теперь я частный нотариус, помогаю людям.

Произнося последние слова, Давид кивает на дедушку, который переводит взгляд от него ко мне и обратно.

— Что это все означает? — шокирована его присутствием прижимаюсь к откоса. Выходит все это время он был так близко и я об этом ничего не знала.

— Я начал новую жизнь, — заявляет Давид. — Теперь я свободная птичка.

— Ты знал, что я живу в этом городе? — меня волнует его ответ, хотя догадываюсь, какой он будет.

— Тебя было трудно разыскать. Твоя мама, еще тот конспиратор, — смеется Давид, а я поддаюсь вперед от его слов.

— Ты говорил с мамой?

— А как я мог иначе тебя найти? — он резко становится серьезным и угрюмым. — Ты исчезла так быстро.

— Знал где я и не показался на глаза, — горько констатирую факт. Обида душит и не дает больше говорить.

— Может мне выйти, вы поговорите, — встревает в разговор смущенный дед.

Я бросаю на старика досадный взгляд.

— Нет, вы сидите, это я лучше пойду. Не буду мешать работе.

Бросаю в Давида обвинительный взгляд и быстро выхожу из кабинета, несмотря ни на кого. Меня не волнует, что сильно стучу дверью, не обращаю внимание и на женщину, недовольно высказывающую мне претензии за долгое пребывание в кабинете без очереди. Я игнорирую все вокруг, погруженная в душевные переживания.

Слезы накатываются на глаза, и я не в состоянии их сдержать. Не понимаю этого человека. Нашел мой дом, говорил с мамой, преодолел большое расстояние, но так и не встретился со мной. Передумал? Хотя какая сейчас разница. Мы разошлись и живем каждый своей жизнью.

На работе я рассеяна и не внимательна. Дети чувствуют, что со мной что-то не так и обходят стороной, стараются не беспокоить лишними вопросами. В учительской замечаю косые взгляды и игнорирую их. Говорить ни с кем не хочется.

— У тебя какие-то проблемы? — подходит ко мне Наталья, молодая учительница по математике, и озабоченно заглядывает в глаза. — На тебе лица нет. И какая-то сегодня отстранена.

— Нет, все хорошо, — стараюсь улыбнуться для правдивости, получается не очень.

— Если нужна будет какая-то помощь, мы всегда рады, — уверяет меня от всего коллектива.

Наташа у нас посланник. За что-то нужно договориться, или организовать какое-нибудь событие, всегда отправляют ее.

— Но действительно все в порядке. Думаю просто не выспалась.

Больше она не допытывается и никто меня не трогает. Я этому рада и когда уроки заканчиваются, быстро ухожу из школы.

Море сегодня не приносит долгожданного покоя. Прежде чем идти домой, прогуливаюсь по пустому пляжу. Лишь редкие люди снуют туда сюда, в это время туристов больше не встретишь. Становится по осеннему холодно и море больше не приятно для купания.

Иду вдоль ползучих по песку волн, прислушиваюсь к их шепоту и пытаюсь унять поток мыслей. Давид не покидает головы, въелся в каждую клетку моего тела и начинает постепенно разрушать всю скорлупу, которую я строила в последний месяц. Как можно жить, зная, что он так близок? Впервые за все время я задумываюсь покинуть этот город.

Когда я прихожу домой, взволнованная Галя выходит на встречу.

— Надежда, я же просила тебя занести документы. Это очень важно, — возмущенно говорит женщина, встретив меня в гостиной.

На автомате касаюсь висящей на плече сумки. И в самом деле. Через Давида я с бумагами в руках выбежала из кабинета, а пришла в себя уже в школе. Еще раз идти, зная, что он там, сил не было.

— Извини, Галя. Так получилось, — виновато начинаю оправдываться.

Галя расплывается в довольной улыбке и озирается в сторону кухни. Я подозрительно прищуриваю глаза. Она не выглядит расстроенной.

— Хорошо, что Давид достаточно ответственно относится к своей работе и сам пришел забрать копии, которые ему нужны.

Из кухни выходит неожиданный для меня гость. Человек свободной ходьбой подходит к нам, не скрывая удовольствия на лице.

— Чего он здесь? — вопрос скорее к Давиду, чем к Гале.

— Не поняла? — удивляется и смотрит на меня широко открытыми глазами. — Он по документы пришел. Отдай их мне.

— Ты хоть знаешь кто это? — нервно достаю бумаги и протягиваю ей.

— Мой нотариус, — растерянно выговаривает Галя. Она смущенно смотрит на Давида, потом снова на меня.

— Это мой бывший, которого я видеть не желаю, — ставлю акцент на последнем слове и дарю ему злой взгляд.

— О, — слышу удивленный голос Гали, но уже на нее не обращаю внимания.

Не теряя ни минуты покидаю гостиную и быстро поднимаюсь на верх. Подальше от него. Но Давид, как всегда, упрям ​​и настойчив. Догоняет меня в коридоре.

— Надежда, подожди! Нам нужно поговорить!

Он касается руки, и я вырываюсь.

— Оставь меня в покое, — продолжаю свой путь. Только бы добраться до комнаты, только закрыть перед ним дверь.

Он обгоняет меня, я резко останавливаюсь. Отхожу назад, чтобы между нами была дистанция. Он видит мой жест и болезненно кривится.

— Ты же знаешь, я так просто не сдаюсь. Я здесь ради тебя.

— Наверное у нас разные воспоминания, — горько смеюсь. — Потому что в моей памяти ты выбрал деньги и своего отца. Не удивлюсь, если за тобой он появится. Как маленький мальчик без опеки?

Говорю саркастически, стараюсь чем больше причинить ему боли. Давид молча проглатывает оскорбительные слова. Осторожно делает шаг в мою сторону.

— Не подходи! — останавливаю его не своим голосом. Боюсь его близости. Знаю, что его прикосновения и тепло растопят мою решительность и не желаю этого.

— Я хочу все объяснить, — молит. — И все исправить.

— Я больше тебе не верю. Зря я согласилась на эти отношения. Просто я не надеялась, что так сильно влюблюсь в тебя.

В его глазах загорается надежда. Откровенная радость озаряет лицо. Кажется я болтнула лишнее. Пусть бы лучше думал, что я его ненавижу.

— Я так просто тебя не отпущу, — в его голосе звенит решительность.

И я ему верю. Давид упрям ​​и привык добиваться своего. Но сейчас я не готова даже на разговор с ним. Злость и оскорбление преобладают над разумом.

— Надежда, все в порядке? — тихий взволнованный голос Эдуарда позади, как спасательный круг для утопленника.

— Не совсем, — хватаюсь за шанс оторваться от назойливости Давида, поворачиваюсь к художнику и иду в его сторону. — Я зайду к тебе. А то путь в мою комнату перекрыт.

Я подхожу к Эдуарду, но, не сдержавшись, озираюсь на Давида. Он стоит одинок посреди коридора и провожает меня мрачным взглядом. Весь напряженный как струна, руки сжаты в кулаки.

— Надежда, это кто? — ревниво рычит и шагает в нашу сторону.

— Не твое дело, — бросаю спокойно в ответ, а саму трясет от волнения. Хоть бы не завязалась потасовка из-за меня.

— Извините, но девушка не хочет с вами говорить, — вежливо комментирует Эдуард и закрывает дверь прямо перед носом гостя.

С облегчением выдыхаю. Достаточно на сегодняшний день приключений. Громкий удар раздается по двери, я подпрыгиваю от неожиданности. Наверное, Давид освободил так свою злобу.

Ноги становятся ватными, руки трясутся и я торопливо сажусь на краешек дивана, рядом с картиной. Адреналин покидает тело, а истерика прорывается наружу.

Не контролируя себя, снова начинаю рыдать.

Глава 28

Столько плакать мне еще не приходилось. Я никогда не была склонна к слезам и редко раскисала. Но Давид действует как лакмусовая полоска, на которую я реагирую и перестаю контролировать свои эмоции.

— Он плохо на тебя влияет, — тихо говорит Эдуард и протягивает стакан с водой.

Я поднимаю на него запухшие глаза. Человек заботливо смотрит на меня, на лице выражается взволнованность. Он не задает никаких вопросов, кажется, и так все понимает без лишних слов. Восхищаюсь его проницательностью.

— Ты еще не видел наших отношений после знакомства, — хмыкаю, вспомнив прошлое и выпиваю почти всю воду. Сразу становится легче. — Я вообще его терпеть не могла.

Художник садится рядом и озабоченно прищуривает глаза.

— Не понимаю, — качает головой. — Зачем находиться в отношениях, от которых плохо? Он причинил тебе боли.

— Я люблю его, — обреченно вздыхаю. — Ты не думай, у нас хорошие были отношения. Просто были некоторые обстоятельства, разлучившие нас.

— Слышал при каких обстоятельствах ты говорила. Парень при деньгах. Не жди от таких людей большой любви и преданности. Они полагают, что все можно купить.

Чувствуется злоба в его интонации. Значит ли это то, что он с таким сталкивался?

— Давид другой. Его деньги душили.

— Ты его оправдываешь, — сетует на меня мужчина.

Он резко поднимается и нервно ходит по комнате. Внимательно за ним наблюдаю. Теперь я успокоилась, а вот художник наоборот с каждой минутой становится все более взволнованным. Может, он боится, что я снова вернусь к Давиду?

— Успокойся, — хватаю его за руку, когда тот в очередной раз проходит мимо меня. — Тебе нечего волноваться.

— Ошибаешься. Есть, — он резко наклоняется, сжимает мои плечи и глубоко всматривается в глаза. — Не могу смотреть, как ты страдаешь из-за какого-то богатенького Буратино. Зачем он явился? Чего желает? Ты едва пришла в себя и снова.

Я возмущена его реакцией. Такой серьезный и уверенный тон, будто эта ситуация его напрямую касается. Мне не нужен защитник. Я сама могу со всем справиться.

— Может быть, он больше не побеспокоит меня, — горько говорю, вспоминая выражение лица Давида, когда заходила к Эдуарду. Кто знает, что он думал.

Желудок скручивает от неприятного ощущения. Я боюсь, что больше не увижу его. Как бы я ни противилась, душа тянется к нему.

— Я бы не был в этом такой уверенный, — мужчина снова садится рядом, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его тела. Берет меня за руку, крепко сжимает. — Надежда, не встречайся больше с ним. Не слушай его оправдания. Он доставит тебе горя и проблем.

Эдуард говорит довольно эмоционально и все сильнее сжимает руку. Чувствую легкую боль. Мне кажется, он даже не замечает, что делает. Стараюсь освободиться и тщетно.

— Я как-то сама разберусь со своим бывшим, — раздражаюсь от ненужных поучений.

— Ты не справишься сама. Давай тебе помогу. Я хочу быть рядом. Хочу дарить тебе счастье и покой.

Теперь он начинает меня пугать. Болезненный блеск в его глазах настораживает. Я медленно освобождаю руку и поднимаюсь на ноги.

— Лучше я уйду, — осторожно говорю.

Подхожу к двери, он следует за мной.

— Не отказывайся от меня, — умоляет жалко, преградив мне путь. — Я никогда бы тебе не принес проблем. У нас бы были идеальные отношения, без ссор и претензий.

— Такого не бывает, — сердито отрезаю. Он начинает надоедать. — Пусти меня.

— Хорошо, — говорит и неохотно отходит в сторону. — Да знай, я всегда рядом. Ты для меня больше, чем красивая женщина, ты моя муза и я готов защищать тебя до последнего.

— Буду знать, — я смотрю на него широко открытыми глазами и не знаю, как реагировать на такие слова.

Художник действительно хорошо странноват. Слишком серьезно он увлекся моим образом, не думаю, что он видит настоящую меня. Скорее всего, в его воображении я слишком идеальна, хотя на самом деле это не так.

Выхожу из комнаты и осматриваю коридор. Давида уже давно нет. Он пошел в ярости, судя по грохоту по дверям после нашего разговора.

В своей комнате я долго обдумываю события сегодняшнего дня.

Утром на завтрак спускаюсь в плохом настроении. Галя разливает из чайника кипяток в чашки, и увидев меня, озабоченно рассматривает.

— Что, вчера наведывался твой бывший богач? — саркастически спрашивает Василий, повернув в мою сторону круглую голову, волосы на которой слишком коротко стрижены.

Мой брат сидит за столом, медленно помешивая горячий чай. В его массивной загрубевшей руке ложка кажется крохотной и незаметной. Потом оставляет свое дело, опирается широченными плечами на спинку кресла, дерево скрежещет от груза, и весело мне улыбается. Василий никогда не отличался тактичностью и часто может быть грубым и говорить не в тему, потому не обращаю на комментарий никакого внимания.

— Вася, не говори так, — пристыженная Галя пытается загладить его слова. — Мужчина довольно приятный в общении.

— Разумеется, — рычит на жену Василий. — Такие люди всегда хотят показать из себя культурных. Считают себя лучше других.

— Не хочу о нем говорить, — сухо выражаюсь и дарю брату мрачный взгляд.

Сажусь напротив, Галя подает мне чашку горячего кофе, я ей искренне благодарна.

Василий клонится вперед, опирается локтями на стол. Его карие глаза сияют любознательностью.

— И что он хотел? — спрашивает с улыбкой, будто я ничего и не говорила. — Очнулся? Хотел вернуться? — он снова опирается на спинку, хмурит лицо и прищуривает глаза. — Знаешь что я тебе скажу? Гони его подальше. Не нужны тебе папины сынишки. Хочешь, я тебе найду настоящего мужика?

Подозреваю, что он подразумевает одного из своих дружков. Брутальные и любители громких компаний, у некоторых есть проблемы с правоохранительными органами. Такие меня точно не привлекают.

— Благодарю, но обойдусь, — хмыкаю в ответ и потягиваю кофе. Горячий напиток обжигает язык.

В кухню забегает Маша с рюкзаком на плечах и тема наконец закрыта. Галя поправляет ей курточку и малышка садится на стульчик в ожидании меня. Вместе мы пойдем в школу.

— Возле наших ворот стоит какая-то машина, уже добрых пол часа, — взволнованно извещает женщина, заглядывая в окно. — Вася, случайно не твои знакомые?

Брат неохотно поднимается с места и медленно подходит к жене. Он настолько здоров, что напоминает медведя, а Галя рядом с ним выглядит маленькой и хрупкой.

— Не знаю кто это, — хмурится он. — Никто из моих на такой колымаге бы не ездил.

Вася со своими коллегами таксистами считают себя ценителями хороших машин. И никто с ними не имеет права спорить.

— Может квартиранты, — думает Галя. — Но почему не идут сюда?

— Мы с Машей уже идем, — объявляю хозяевам. — За одно и спрошу, не заблудились ли.

Я беру свою сумку с детскими тетрадями. Маша выскакивает из дома первая, я следую за ней. У малышки много энергии и усидеть на месте ей очень тяжело.

И действительно, серая иномарка старой модели припаркована прямо у нашего забора. Когда выхожу на тротуар, закрываю за собой калитку и бросаю взор в салон. Замечаю водителя и замираю на месте.

Он открывает дверцу, выходит из машины, опирается на капот и придирчиво смотрит на меня.

Беру себя в руки и иду в его сторону.

— Зачем приехал? — сердито спрашиваю.

— Мы поговорим, — уверенно говорит Давид и победоносно улыбается. — Иначе я каждый день буду здесь стоять.

— Не боишься, что я брата натравлю на тебя? — пытаюсь испугать.

— Нет. Ты ведь этого не сделаешь, — спокойно отвечает. — Хотя можешь попробовать.

Устало вздыхаю. Знаю, что он не отстанет.

— Тетя Надя, пойдемте, — зовет Машка, она отбежала уже на несколько метров вперед и нетерпеливо топчется на месте.

— Сейчас не могу, нужно на работу.

— Тогда после работы, — предлагает.

Я соглашаюсь. Иного выхода нет.

Глава 29

— Куда едем? — спрашивает Давид, когда я сажусь на пассажирское сиденье рядом с ним. — В кафе?

— Туда где поменьше людей, — морщу носа. Не хочу, чтобы были свидетели нашего нелегкого разговора. А я уверена будет непросто.

— Может ко мне? — блестят азартом его глаза.

— И не надейся, — резко отрезаю, понимая, на что он рассчитывает.

Давид молча заводит мотор и мы трогаемся. Его машина выглядит не наилучшим образом. Затертые сиденья, поцарапанная панель, салон пропитан сигаретным дымом. Наверняка предыдущий владелец не очень жаловал свою собственность. Осматриваюсь вокруг себя и удивленно смотрю на Давида. Он никак не вписывается в подобный интерьер.

— Где твой автомобиль? — не выдержав спрашиваю.

— Это он и есть. На лучший денег не хватило, — загадочно улыбается. — А тот, что у меня был, не мой, а отца и я оставил его там, где и все остальное. В прошлом.

— Не могу поверить, что ты на такое отважился.

Он смотрит на меня острым взглядом.

— Благодаря тебе, — довольно улыбается.

Что-то изменилось в нем с тех пор, как мы виделись в последний раз. Сейчас он выглядит более расслабленным. Свободным, что ли. У него нет больших денег, ездит на старой машине, и выглядит счастливым. Мне почему-то казалось, что он не сможет жить вне тепличных условий, в которых его вырастили. Кажется, я сильно ошибалась.

Давид паркуется на краю высокого холма за городом. Нам открывается прекрасный вид на просторное спокойное море. Усталое солнце медленно клонится по чистому небу к горизонту. На миг любуюсь видом и забываю с кем нахожусь и для чего.

— Часто сюда приезжаю, — нарушает тишину Давид и я быстро перевожу на него взгляд. — Здесь красиво. И спокойно. Не думал, что можно жить просто, не гнаться ни за чем и наслаждаться такими обычными вещами, как закат.

Рассматриваю его довольное лицо и удивляюсь. Где девался тот наглый и самоуверенный мажор? Где тот скованный парень, который не знал, как вырваться из нежелательных оков денег и контроля отца?

— Ты изменился, — комментирую и он переводит на меня свой довольный взгляд. — Что с тобой случилось? Ты ведь так боялся потерять все.

— Я был дураком, — признается. — Только, когда ты исчезла из моей жизни я понял, что не к чему стремиться. Все потеряло смысл. Работа, на которой я ничего не решаю, отец, контролирующий каждый мой шаг, друзья, только потому, что со мной выгодно дружить. Только ты была настоящей во всем том фальши, и я так тупо тебя потерял.

— Наши отношения с самого начала были обречены. Я бы не смогла терпеть унизительного отношения твоего окружения. Не такой я человек.

Давид печально хмыкает.

— Теперь это я понимаю. Но тогда я не обратил на это внимания. Я слишком увлекся обещаниями о прекрасном будущем. И когда ты от меня ушла, моя иллюзия лопнула. Только тогда я пришел в себя. Я бросил работу и серьезно поговорил с отцом. Высказал все, что думаю о его планах на мою жизнь.

— И как он отреагировал? — интересуюсь, зная, как трудно противостоять тому человеку.

— Как всегда, — смеется Давид. — Угрожал оставить без денег. Пугал нищетой и несчастьем. Его слова тогда только радовали. Я ничего не боялся, потому что потерял тебя.

Его взгляд смягчается и на мгновение я забываю о нашей разлуке. Он тянется к моему лицу, прикасается к волосам, а потом словно приходит в себя, резко забирает руку.

— Знаешь чего больше всего я испугался? — спрашивает, а я качаю головой. — Когда понял, что не знаю даже, где тебя искать. Я не знал найду ли тебя вообще. Телефон был вне зоны.

— От отчаяния я сменила сим-карту, — признаюсь, тогда вообще не знала, что делаю. — Решила так начать все сначала.

— Мне пришлось ехать к Диме, — кривится Давид, вспомнив старого друга. — Он работает в вашем городе помощником у государственного нотариуса.

— Разве твой отец не устроил его на хорошую должность? — удивляюсь такой новости. Дмитрия я не видела слишком давно. Летом мы несколько раз пересекались на улице, но только сухо здоровались без всяких разговоров.

— Я же говорил, что когда отцу он стал не полезен, он от него избавился, — довольно комментирует. — Дима неохотно, но сказал где ты живешь. Но там было другое препятствие — твоя мама.

Невольно улыбаюсь. Она наверняка решила защищать мое спокойствие до последнего.

— Кажется, она не была удивлена ​​моим появлением, но наотрез отказалась говорить куда ты поехала. Мне пришлось долго ее уговаривать и убеждать.

— Я не понимаю, — мотаю возмущенно головой. — Зачем ты искал меня, а когда нашел, остался на расстоянии?

— Я очень хотел с тобой встретиться. Я смотрел, как ты идешь на работу. Но потом понял, что нечего тебе предложить. Я решил встать на ноги, снять жилье, пойти на работу и только тогда предстать перед тобой самодостаточным мужчиной.

— И долго ты так собирался само утверждаться? — недовольно спрашиваю.

— Еще не долго, но ты пришла ко мне первая. Так получилось.

— Неужели ты был так уверен, что за все это время у меня никого не появится?

Впервые на его лице возникает сомнение. Он смущенно отводит глаза, всматривается в горизонт. Наступает молчаливая тишина.

— С тем мужчиной у тебя что-то есть? — наконец спрашивает, весь напрягается, как струна в ожидаемом ответе.

Я сомневаюсь. Возникает мысль сказать, что художник мой парень, но резко его отвергаю. Не хочу лгать.

— Нет. Он мой знакомый, — отвечаю и вижу облегчение на его лице. — Но это не значит, что я к тебе вернусь. Я тяжело переживала наш разрыв, Давид. И не хочу больше такого повтора.

— Ты мне больше не веришь, — обреченно кивает головой.

— А если у тебя здесь ничего не получится и снова вернешься домой, к отцу?

— Этого не будет, как тяжело бы мне не было.

Его резкий и уверенный тон усиливает надежду. Так сильно хочется прикоснуться к нему, обнять, но я сдерживаюсь. Если начну не знаю, остановлюсь ли. Он будто читает мои мысли, клонится в мою сторону, глаза переполнены эмоциями.

— Верь мне, — шепчет. — Дай мне еще один шанс.

— Возможно со временем, — сдержанно отвечаю.

Он искренне улыбается и резко выпрямляется.

— Вот видишь, для меня еще ничего не потеряно, — говорит своей уверенной манерой.

Я смеюсь и довольно направляю взгляд на горизонт. Мой настоящий Давид, он вернулся.

— Ты как всегда, самоуверенный в своих силах, — хмыкаю. — Ну что, может, прогуляемся по берегу?

— С удовольствием, — радостно соглашается.

Глава 30

Домой возвращаюсь поздно и в приподнятом настроении. Уже давно я не чувствовала себя счастливой, как сегодня. Встреча с Давидом оказалась не такой, как я надеялась. Почему-то я думала, что говорить с ним будет тяжело и все закончится ссорой и окончательной разлукой. Но мы довольно спокойно поговорили, и я не смогла поставить во всем точку. Он до сих пор мне дорог.

— И с кем это ты так гуляла допоздна? — с улыбкой на лице спрашивает Галя.

Она сидит в гостиной на диване с книгой в руках. Когда у нее выпадает свободная минута, берет интересный детектив и наслаждается чтением.

— С твоим нотариусом, — удовлетворенно отвечаю и приседаю рядом с ней.

Женщина от изумления округляет глаза и мгновенно откладывает книгу в сторону. Все ее внимание сейчас на мне.

— Вы помирились?

— Мы поговорили, — уклоняюсь от ответа. Сама не знаю, что будет дальше между нами. — Мы погуляли по пляжу, выяснили кое-что.

— Тетя Надя, мы собирались сегодня гулять и искать ракушки, — отзывается и поднимает на меня недовольный взгляд Маша, которая тихо сидит за столом и делает домашнее задание.

А я совсем за нее забыла, вылетело из головы.

— Тетя Надя нашла нового друга и возможно не сможет выделять тебе столько внимания, — ласково говорит Галя к дочери и быстро возвращается ко мне. Взгляд горит азартом. — И что, вы снова встретитесь?

Я отвечаю не сразу. Давид настаивал увидеться уже завтра, но я не знаю, как себя вести. Еще несколько дней назад я была уверена, что наши отношения в прошлом и Давид остался только в воспоминаниях и разбитом сердце. Но он снова появился в моей жизни и в его намерениях все вернуть.

— Возможно, — туманно отвечаю и поднимаюсь с места. — Посмотрим.

Обсуждать пока нечего. А думать, как будет в будущем нет смысла.

— Ты сейчас сияешь от счастья, — комментирует Галя, придирчиво рассматривая меня. — Возможно, стоит дать ему шанс. Мне он показался хорошим мужчиной.

— Я бы очень этого хотела, — признаюсь откровенно и тяжело вздыхаю. — Да боюсь еще раз в нем разочароваться.

Галя ничего не отвечает, только понимая кивает головой.

Я иду к себе, хочется все обдумать и разобраться в чувствах. Но наедине остаться не суждено, у двери меня ожидает художник. Он выглядит мрачным и чем-то озабоченным. Сгорбившись он опирается о стену и смотрит на меня из-под лба. Еще его только не хватало. Сейчас снова начнет меня отговаривать от встреч с бывшим, как будто имеет право.

— Встречалась с ним? — болезненно спрашивает, когда подхожу к нему поближе. — Я видел через окно, как ты выходила из машины.

— Почему это тебя так интересует? — раздраженно отвечаю.

Я совсем не настроена на разговор и хочу поскорее остаться одна.

— Я волнуюсь за тебя, — он тянется к моей руке, сжимает пальцы.

— Зря, у меня все в порядке.

Освобождаюсь от прикосновения, нахожу ключи и отпираю комнату. Захожу внутрь, давая понять, что не желаю продолжать разговор, но мужчина следует за мной. Слышу, как сзади захлопывается дверь.

— Эдуард, моя личная жизнь не должна тебя беспокоить. Мы недавно знакомы и ты почти меня не знаешь.

Он быстро оказывается рядом, чувствую тепло его тела на спине, тяжелым дыханием дышит в затылок. Напрягаюсь от такой близости, мне не комфортно. Это не то же самое, когда рядом Давид. Художник не вызывает никаких романтических чувств или физического влечения.

Отстраняюсь и поворачиваюсь в его сторону. Вынуждена приподнять голову, чтобы заглянуть в затуманенные эмоциями глаза. Он достаточно высок даже для меня.

— Я знаю только то, что хочу видеть тебя каждый день, — горячо произносит и пожирает меня взглядом. — Ты моя муза. Ты мое вдохновение. Сейчас я живу только тобой.

— Ты преувеличиваешь, — только успеваю сказать.

Он так быстро притягивает меня к себе, наклоняется, сжимает в объятия и целует. От неожиданности первые секунды никак не реагирую и он с удовольствием изучает мой рот своим наглым языком. Его колючая борода царапает лицо, его длинные пальцы начинают по хозяйски шарить по моему телу, и когда чувствую прикосновения под кофтой, изо всех сил толкаю его кулаками в грудь. Не сразу он отпускает меня, быстро отхожу от него на безопасное расстояние.

— Что ты себе позволяешь?! — кричу неистово, мой яростный взгляд готов убить.

Тяжело дышу и злоба нарастает все сильнее. Какая наглость. Даже Давид не позволял себе такого.

Эдуард неловко переминается с ноги на ногу, пряча от меня взгляд.

— Извини, я потерял контроль, — начинает оправдываться. — Когда ты рядом я теряю голову.

— Я не давала тебе ни малейшего намека на такие действия, — рычу, едва сдерживая гнев. — Выйди из моей комнаты. Нам больше не о чем говорить.

Показываю ему на выход. Художник сомневается, в его глазах просьба на прощение. Но сейчас на это у меня нет настроения. Он без проса пересек мои личные границы и рядом с ним больше не чувствую безопасности.

— Надежда, — молит и делает шаг в мою сторону и я жестом останавливаю его. Пусть только посмеет подойти.

— Я не хочу тебя сейчас видеть, — решительно произношу металлическим голосом.

Он еще немного неподвижно стоит, но потом все-таки оставляет меня саму. Разбитый и растерянный выходит из комнаты.

Выдыхаю с облегчением, быстро закрываю дверь на ключ и падаю на кровать. Такого от художника не ожидала. Я была уверена, что он вежлив и порядочен, что никогда не делает ничего плохого для окружающих. Ошибалась. Выходит его чувство для него важнее.

До сих пор чувствуется вкус нежелательного поцелуя. Кривлюсь от обиды и тру ладонью губы. Вспоминаю Давида и сильная тоска сдавливает сердце. Резко возникает желание быть с ним, ощущать его прикосновения и его поцелуи. Хочется тонуть в его ласках, чтобы окончательно стереть из памяти сырые губы художника.

Завтра ему позвоню, решаю и невыразимая радость поселяется в измученной душе.

Глава 31

Утром просыпаюсь с неприятным предчувствием. На душе тяжело, в груди давит и я собираюсь на работу в ужасном настроении.

Выхожу из комнаты, у двери замечаю что-то квадратное спертое на стену. Беру за край, отклоняю и вздыхаю от изумления. Это картина с моим изображением, которую Эдуард нарисовал недавно. Почему она здесь? Неужели он ее выбросил? Уже собираюсь идти к нему, но замечаю лист бумаги, аккуратно приклеенный к углу картины. Отрываю и разворачиваю его.

«Милая Надя, я сильно жалею за свой поступок. Ты права, я не имею права вмешиваться в твою жизнь. Сегодня я уезжаю домой и хочу оставить этот подарок. Чтобы помнила обо мне, надеюсь только хорошее. Спасибо за приятное общение. Знай, ты всегда останешься в моем сердце.

Возможно, еще когда-нибудь встретимся. Надеюсь, у тебя все будет хорошо». Написанные строки хорошим каллиграфическим почерком сбивают меня с толку. Надумал поехать и не проститься. Убегает.

Хватаю картину, оставляю в своей комнате, а сама решительно иду к двери художника и громко стучу кулаком. Проходит мгновение, другая, никто не открывает.

— Эдуард! — кричу, но в ответ тишина.

Едва слышны шаги доносятся до моих ушей, но никто не выходит. Я стучу еще раз, посильнее. Раздражаюсь от робости этого мужчины. Неужели он не хочет меня видеть? Может, обиделся. Жалею, что вчера накричала на него, возможно, была слишком эмоциональна. Да он тоже хорош, полез целоваться без проса.

— Эдуард, я знаю, что ты там.

Тишина. Сколько бы я ни стояла он не покажется. Не хочется расходиться именно так, ведь он мне нравится, как человек. Да что могу сделать? Творческая личность на своей волне.

Раздраженная спускаюсь на кухню, где Галя уже на полную хозяйничает. Она стоит у плиты и что-нибудь вкусное жарит. Блинчики наверняка.

— Эдуард действительно сегодня едет? — спрашиваю с порога.

— Да, — отвечает женщина, оглядывается, смотрит на меня. — Он уже рассчитался со мной. Какой-то озабоченный сегодня. Разве вы не простились?

— Боится смотреть мне в глаза, — тяжело вздыхаю и сажусь за стол.

— Что случилось? — Галя забывает о блинах и подходит ко мне. — Вы поссорились?

Ее глаза загораются в предвкушении интересной новости. Я сомневаюсь, говорить ли о вчерашнем инциденте.

— Ничего серьезного, — решаю не рассказывать истинную причину. Это наше с ним дело. — Не сошлись во мнении. Вот он и обиделся.

Блеск в ее глазах потухает, она безразлично качает головой и возвращается к делу.

— Он такой, — говорит. — Слишком уязвимый что ли. Возможно, поэтому и не общается почти ни с кем. Я так удивилась, что вы подружились.

— Наверное дружбе конец, — грустно констатирую факт.

Позавтракав, собираюсь идти на работу. Галя сообщила, что Маша сегодня в школу не пойдет. Вчера она съела мороженое и теперь сильно болит горло. Как только приходят холода, девочка часто простужается. Ее болезненное здоровье серьезно волнует Галю. Она часто водит дочь в больницы, где выписывают огромный список медикаментов. Мне не нравятся такие методы, считаю, что лучше закалять здоровье. Но молчу и не вмешиваюсь, Галя все равно не послушает.

Выхожу из дома. Прекрасная солнечная погода радует. На мгновение забываю все невзгоды. В голове мелькает мысль о Давиде. Он наверняка уже на работе или возможно только добирается. Хочется позвонить по телефону, услышать его голос и сдерживаюсь. Все чувства, которые я так долго подавляла мгновенно, вернулись при первом взгляде на любимого мужчину. Как мне хочется нормальной с ним жизни. Чтобы его отец не вмешивался. Но тот не простой человек и может достать из-под земли.

Открываю калитку и выхожу на тротуар. Красивый осенний день пахнет опавшей листвой. Хотя дни еще теплые, но скоро подуют холодные ветра и в нашу жизнь снова придет зима.

Неприятное предчувствие снова резко сковывает грудь. Стараюсь его отогнать. Не понимаю, откуда ждать неприятностей.

Рядом с нашим забором чуть поодаль от дома замечаю черную машину. Когда подхожу поближе, стараюсь заглянуть внутрь, но окна затенены и ничего не видно. Подозрительно. На нашей улице такого автомобиля я не замечала. А соседей немного выучила и у никого такой иномарки нет.

На мгновение представляю, что сейчас дверца откроется и с водительской стороны выйдет Давид, улыбнется и обнимет.

Когда равняюсь с машиной, задняя дверца действительно открывается. Только Давида там нет.

Мужская рука грубо хватает меня за запястье и с такой силой тянет, что я не удерживаюсь на ногах и лечу прямо к машине. Несколько рук меня затягивает внутрь, чья-то жесткая ладонь закрывает рот.

Слышу, как дверцы с грохотом закрываются и автомобиль резко трогается с места.

Глава 32

Не могу пошевелиться. Сильные руки сковывают все тело. Рота закрывают ладонью, чтоб не кричала. Я только мочу и стараюсь безрезультатно вырваться. В нос ударяет резкий запах табака, перемешанный с мужскими духами. В салоне довольно темно, могу разглядеть только размытые силуэты по обе стороны от меня. А я сижу посредине между двумя здоровыми незнакомцами.

— Если будешь молчать, заберу руку, — раздается грубый голос справа, прямо у уха.

Активно киваю. Рука исчезает из моего рта, и я делаю глубокий вдох.

— Кто вы такие? Чего вам нужно? — хрипло спрашиваю.

— Вопросы лишние, — говорит тот, что по другую сторону, более дружелюбным тоном. — Мы все равно тебе ничего не скажем. Нам велено тебя привести мы и везем.

Впереди водитель смотрит на меня заинтересованным взглядом через зеркало заднего вида. Он спокойно ведет машину, будто ничего необычного не происходит. Возможно, он к такому уже привык.

Я ничего не понимаю. Страх расползается по телу, сердце громко стучит в груди. Глаза немного привыкают к полумраку и я робко смотрю на похитителей. Здоровенные, мускулистые, в черных кожаных куртках. Оба коротко стрижены, у обоих широченные лица. Очень похожи друг на друга, как братья. Только тот, что справа мрачный, с суровым взглядом. Другой приветливо мне улыбается, будто мы едем на пикник.

— А ты спокойная, не истеришь, — говорит левый и откровенно меня рассматривает.

Чувствую, как его пальцы на моих запястьях легонько поглаживают кожу. Гляжу на него острым взглядом. Едва сдерживаюсь, чтобы не вырываться, ведь знаю, что бесполезно, только могу их разозлить.

— А мне есть чего вас бояться? — пытаюсь говорить спокойно, а внутри все переворачивается.

— Нет, — весело отвечает левый. — Мы только доставщики. Что нам босс приказал, то мы делаем. А против тебя у нас ничего нет.

— Как мило, — фыркаю саркастически. — Хорошая работа, похищать людей.

Он громко смеется и вибрация из его груди волной передается по моему телу. Я довольно тесно прижата между ними обоими. Замечаю, что его восторг немного ослаб, но убежать все равно не удастся, выходы перекрыты. Вот я влипла. И не понимаю, кому могу быть нужна.

— А ты мне нравишься, — рассмеявшись говорит бандит. — Другая бы сидела, молилась, рыдала. А ты еще хочешь поговорить.

— Замолкните, — рычит правый. — Вы меня раздражаете.

От его голоса я содрогаюсь. Даже его коллега умолкает. Наверное, он здесь главный.

Меня начинает накрывать паника. Стараюсь глубоко дышать и успокоиться. Отзапаха их одеколона и резких поворотов машины начинает закачивать.

Замечаю, что выехали из города, вокруг поля и деревья.

— Ребята, я обычная учительница, — говорю тихо, равномерно. — Кому я что сделала? Это какая-то ошибка.

— Не знаю, — снова отвечает тот, что весел. — Возможно двойку поставила не тому ребенку.

Он снова хочет смеяться и резкий взгляд сурового сдерживает его.

Машина резко останавливается у больших металлических ворот, медленно отползающих в сторону. Мы заезжаем на просторный двор и останавливаемся.

Мужчины синхронно выходят. Веселый тянет меня за собой. Одну руку отпускает, другую сжимает еще сильнее, чтобы не пыталась вырваться. Болит сильно, но я терплю. С виду будто приветлив, но добросовестно делает свое гадкое дело, пленнице спуска не дает.

Прищуриваю глаза от яркого света. Мне не дают опомниться, тянут в сторону дома, возвышающегося по центру всего двора. Слышу рядом лай собаки, но самого животного не вижу.

Водитель остается в машине. Мрачный идет впереди, веселый следом, ведет меня за руку. Запястье онемело от нажима, ноги переплетаются, едва успеваю за мужчинами. Мы поднимаемся по лестнице из мраморного камня, взгляду бросаются выкованные извилистые перила, покрытые позолотой. Мрачный открывает широкую деревянную дверь с витражным стеклом, отходит в сторону, пропускает нас первыми, сам заходит следом.

Мы оказываемся в просторном зале. Яркий солнечный свет проникает сквозь высоченные окна и отражается от массивной хрустальной люстры над головой. На потолке подмечаю разноцветные солнечные зайчики. Веселый тянет меня сквозь всю комнату, сзади наступает на пяти мрачный. Скольжу взглядом по стенам, которые завешены картинами, а здесь любят искусство.

— Это дом вашего босса? — подаю голос и эхо расползается по углам. — Кто он?

— Сейчас увидишь? — суровым голосом отвечает, что позади.

Страх моментально возвращается. Куда я попала и почему? Неизвестность хуже знаний.

Мы подходим к массивной дубовой двери и веселый стучит два раза. Не дожидаясь, открывает и заглядывает внутрь.

— Мы ее привезли, — извещает.

— Пусть зайдет, — слышу приглушенный голос.

Мне туда совсем не хочется. Стараюсь вырвать руку, но мужчина только с улыбкой смотрит на меня и силой заталкивает через открытую дверь.

— Не бойся. Никто тебя не съест, — шепчет на ухо, прежде чем закрыть путь к отступлению.

Понимаю, что оказалась в кабинете. Здесь свет не такой яркий, как в зале и приходится привыкать к сумраку. На окнах жалюзи, вдоль стены книжный шкаф. По центру рабочий стол, за которым сидит мужчина лет под пятьдесят. Он держит руки сложенные в замок на поверхности стола и придирчиво рассматривает меня.

Я неловко стою у двери, не двигаюсь и не знаю, что будет дальше.

— Надеюсь мои ребята не сильно тебя испугали, — его ласковый голос вызывает доверие, хотя взгляд остается холодным и придирчивым.

— А как вы думаете? — говорю удивительно уверенно. — Они меня похитили.

Мужчина цокает языком и недовольно качает головой.

— Извини. Они мои охранники, но иногда им хочется поиграть в гангстеров. Я велел привезти обязательно. Они решили как.

Хмурю брови. Страх прошел, осталось раздражение. Не знаю чего ожидала, но этот пожилой, лысый мужчина не нагоняет на меня ужаса. Возможно внешность обманчива, кто знает.

— Зачем я вам нужна? — требую объяснений и делаю шаг в его сторону по мягкому ворсистому ковру цвета карамели.

— Не мне, — пренебрежительно улыбается и кивает в сторону. — Я девушку тебе доставил. Оставлю вас наедине.

Выходит в кабинете еще кто-то есть. Я уже не смотрю на мужчину, который поднимается с места. Все мое внимание обращено в угол, где расположен широкий кожаный диван и два кресла с высокими спинками.

— Благодарю Владислав за помощь, — раздается голос из-за спинки кресла.

Неприятное чувство резко возвращается. Мне нужно бояться не хозяина этого дома, спокойно проходящего мимо. А мужчину, с которым оставляет наедине. С тем, кого я хочу видеть меньше всего на свете.

— Привет, Надежда, — Александр Петрович поднимается на ноги и показывается моему зрению. На его каменном лице появляется неприметная улыбка. — Вот мы снова встретились.

Глава 33

— Так это ваша идея, — возмущаюсь я и скрещиваю руки на груди. — Совершаете варварским методом, похищаете прямо на улице. Встретиться с человеком, это уже не ваш стиль?

Как я надеялась, что его больше никогда не увижу. Наивная. Он будет преследовать нас вечно.

— Мне не выгодно приезжать к тебе, общаться на твоей территории, — отвечает скучающим голосом. — Ты бы капризничала, не хотела бы разговаривать. А так вынуждена меня слушать.

Он важно подходит к столу и опирается на край. Тень падает на его лицо, и я не могу разглядеть проявления эмоций. Хотя чувствую его самоуверенность в каждом движении тела. Он скрещивает руки на груди, как будто нарочно повторяет за мной.

— Вы думаете, что если привезли меня сюда, то что-то изменится, — смотрю на мужчину с вызовом, стараюсь показать, что не боюсь его. Хотя легкий страх еще скрежещет в середине, но с каждой секунды раздражение начинает преобладать. — Нам не о чем говорить.

— Есть о чем, девочка моя, — тон спокойный, но чувствуются ядовитые нотки. — И как всегда наша общая тема — это Давид.

Я напрягаюсь при звуке этого имени. Он словно выплюнул последнее слово. Все повторяется снова, как по кругу.

— Мы с Давидом давно расстались, и вы это знаете, — устало вздыхаю. — Вы сами приложили к этому руку.

— Наверное, я свое дело плохо сделал, — он отталкивается от стола и начинает мерить шагами кабинет, недовольно глядя на меня. — Так как он покинул семью и оказывается поселился в том же самом городе, что и ты. Совпадение?

— Почему бы вам не спросить его?

— Тут вот какая беда, он наотрез отказывается общаться со мной, — сетует. — Ты своего добилась он отрекся от нас, — обвиняет меня во всех бедах.

— То что он не хочет вас знать, только ваша вина, — выжигаю в ответ и тыкаю в него пальцем. — Он сбежал от вашего тотального контроля.

Мужчина останавливается, смотрит на меня изумленным взглядом. Наверняка нареканий в свою сторону не ожидал.

— А ты приняла и приласкала.

— Мы с ним не вместе, — горячо возражаю.

— Но ты продолжаешь стоять между нами, — рычит, как бешеный зверь. — Объявилась в нашей жизни, и все пошло кувырком, — он делает паузу успокаивается и продолжает тихим хищным тоном. — Вот было бы хорошо, если бы ты исчезла. Может устроить это. Тебя не будет и проблемы тоже.

Дикий страх расползается по телу, безумный стук сердца приглушает все звуки. Я на автомате отступаю назад, врезаюсь спиной в дверь, пытаюсь нащупать ручку. От этого человека можно ожидать, что угодно. И сейчас я не могу понять серьезно он это говорит или все же шутит.

Заметив мой испуг, мужчина довольно улыбается. Все его тело расслабляется, ощущая победу.

— Давид вам этого никогда не простит, — пытаюсь говорить четко, но голос срывается.

— Знаю, — неохотно соглашается. — Поэтому и не буду трогать тебя. Не бойся. Это было бы слишком просто и результат был бы не в мою пользу. Здесь нужно действовать иначе. Договариваться. И ты мне в этом поможешь.

Прищуриваю на него глаза.

— Я не буду участвовать в ваших интригах, — выплевываю слова. — Оставьте меня в покое.

— К сожалению мой сын по-настоящему в тебя влюблен, — произнося последнее слово он кривится. — Значит, ты теперь в нашей семье.

Я нервно смеюсь. Кажется, мне послышалось. Он это серьезно?

— Я в вашу семью не напрашивалась. И желания такого нет.

— А это мы еще увидим.

Человек достает из кармана телефон и что-то набирает на экране. На мгновение он забывает обо мне, и я нажимаю на дверную ручку. Может, удастся выйти из этого кабинета. Дверь открывается и я налетаю на веселого, встречающего меня с улыбкой.

— Куда-то собралась?

— Ты хоть понимаешь, что это криминал? — выжигаю из злобы, заглядывая в лицо высоченного мужчины. — Ты не боишься полиции?

Он громко хохочет, сжимает мою талию мускулистыми руками и осторожно оттесняет обратно в кабинет.

— Мой шеф сам полиция, — произносит перед тем, как закрыть перед моим носом дверь.

Конечно, здесь живут не простые люди. Хозяин этого дома наверняка большая шишка в городе. Даже если исчезну навсегда, никто не сможет найти. Следы заметутся, свидетели подкупятся.

— Далеко зашла? — слышу довольный голос Александра Петровича.

Разворачиваюсь ответить какую-то колкость, но слышу в сумке вибрацию и мелодия моего телефона пробивается сквозь ткань. Быстро достаю его из тетрадей и конспектов. Смотрю на экран. Давид. Смотрю на его отца, тот с довольным лицом кивает, чтобы я отвечала. Мгновение колеблюсь.

— Давид, — взволнованно говорю.

— Надежда, ты где? — его смущенный голос заставляет сердце ускоренно биться. — Это правда? Ты рядом с ним?

— Меня схватили прямо на улицы, вывезли где-то за город. Рядом стоит твой отец.

Больше ничего не успеваю сказать, телефон вырывают из рук. Мужчина по деловому прикладывает его к уху и снова подходит к столу, подальше от меня.

— Хочешь ее увидеть, приезжай, поговорим, — делает паузу. — Я ничего ей не сделаю, но и не отпущу пока мы не поговорим. Тебе придется приехать, если она для тебя важна. — Снова пауза. Я затаиваю дыхание. — За тобой приедет машина. Жди.

Он выключает телефон и кладет на стол. Отдавать мне не собирается, я понимаю.

Я стою и придирчиво рассматриваю мужчину. Аккуратно зачесанный, выбритый, в дорогом выглаженном костюме, держится уверенно, деловой голос. Он вел себя, как на важной встрече, не показывал ни одной слабины, доказывал свою правоту, не отводил острого взгляда. Но после разговора с сыном замечаю, как он чуть-чуть сутулится, взволнованный взгляд прячет в пол, ладонями трет по утомленному лицу. Он дал слабину только на мгновение и я ее замечаю и поражена увиденным. Выходит он не такая уж и неприступная скала, какой хочет казаться.

Мужчина смотрит на меня понимающим взглядом и недовольно кривится. Я поймала его в момент слабости, и он это знает.

— Извини Надежда, что я так поступил с тобой. Но это единственный способ поговорить с сыном. Надеюсь, хоть сейчас он меня выслушает, — впервые слышу от него откровенные слова.

Глава 34

В кабинете становится темно. Солнце прячется за черные массивные тучи, по окну толчется ветер. Будет дождь. Я сижу на диване, нетерпеливо покачиваю ногой, Александр Петрович занял место своего товарища за столом. Удручающая тишина длится уже определенное время, никто не говорит ни слова. Мы игнорируем друг друга.

На столе оживает мой телефон, и я подрываюсь с места. Но мужчина успевает первым и отвечает, будто это звонят ему.

— Добрый день, — вежливо отвечает тому, кто на том конце линии. Я недовольно сверлю его глазами, но он не обращает на меня никакого внимания. — Ее сегодня не будет. Она заболела. Да. Хорошо. До свидания.

— Кто это был? — требую ответа.

— Это со школы, — сухо отвечает. — Не волнуйся, они все понимают и желают поскорее поправиться.

— Какое вы имели право отвечать? — возмущаюсь, склоняюсь над столом, заглядываю ему в лицо. — Это мой телефон и жизнь моя. Отдайте немедленно.

Тянусь забрать свою вещь, но он быстро прячет его в карман.

— Потом отдам, не волнуйся.

Раздраженно отхожу от него, заглядываю в окно. Ветер усиливается, деревья неистово шатаются, рассыпая остатки пожелтевших листьев. Давида еще нет, и я начинаю волноваться. А если он не приедет? Это будет означать, что я для него не так уж важна и ради меня не будет общаться с отцом. Такая мысль неприятно оседает внутри.

Трудно вздыхаю и возвращаюсь на диван. В таком случае его отец просчитался и зря меня сюда притащил.

— Я хочу помириться с Давидом, — вдруг говорит мне мужчина.

Поднимаю на него глаза, в полумраке разглядеть его трудно, только силуэт повернут ко мне. Наверное, будет буря. Вдруг во дворе сделалось как вечером, и теперь я волнуюсь о Давиде еще больше.

— Плохую вы тактику выбрали, — упрекаю его. — Держите меня против воли. Думаете, он будет рад?

— Это уже крайний вариант, — слышу его грустный голос. — Все остальное я уже испробовал. Звонил, потом приезжал, просил. Пытался все наладить, признавал свою вину, но он слышать не хочет. Стоит на своем.

— Что-то мне не верится, — хмыкаю. — Чтобы такой, как вы унижались.

— Сам не верю, — слышу, как улыбается. — Мне кажется, что он хочет что-то доказать. И зачем? Кому?

— Возможно себе, а может и всему миру. Что он не комнатное животное и может быть самостоятельным и независимым.

— Это ты вбила в его голову такие мысли, — раздраженно плюется словами.

— Почему вы всегда вините меня? — волна возмущения сжимает грудь. — Может, это все-таки причина в вас? Давид знает меня меньше года, а с вами прожил всю жизнь.

По окну начинает барабанить дождь и только его шум нарушает тишину. Мужчина не отвечает, а я надеюсь, что до него хоть что-нибудь дойдет. Он резко встает с места. На мгновение я даже напрягаюсь, думаю, что подойдет ко мне. Он идет к двери и включает свет. По непривычке прищуриваю глаза, теперь я хоть могу четко его видеть.

За дверью слышится шум, приглушенные мужские голоса. Затем дверь открывается и в кабинет влетает Давид. Весь промокший от дождя, с черных волос капли стекают по лицу.

— Где она?! — он возбужденно осматривает помещение, на отца взглядом не задержавшись.

Взволнованная поднимаюсь на ноги. Я так рада его видеть. Он встречается со мной глазами, быстро сокращает между нами расстояние и сжимает в крепких объятиях. Чувствую холод и влагу от его куртки, но не обращаю на это внимания. Прижимаюсь к нему изо всех сил, пока не выходит из груди весь воздух и глубоко вдыхаю аромат его мокрой от дождя кожи.

Давид вздыхает с облегчением, целует в губы и отстраняется. И мне сразу становится холодно и одиноко без его прикосновений.

— Ты вообще границ не имеешь?! — его резкий голос прорезывает воздух, в мгновение электризует его невыносимым напряжением. — Зачем ты сюда ее притащил? Что ты хочешь этим добиться? Я не поддамся твоим провокациям. А Надежду вообще пальцем не трогай, пожалеешь.

Давид бросается к отцу, спокойно стоящему у двери. Я пытаюсь схватить его за руку, остановить, но не успеваю. Делается страшно. Давид злой, не контролирует себя и кто знает, что может натворить. Но Александру Петровичу кажется безразлично. Он не отстраняется, когда сын подходит почти в притык, не смущается от убийственного взгляда. Он будто мирится с ситуацией и принимает агрессию Давида.

— Я ничего твоей девушке не сделал, — спокойно отвечает мужчина. — Просто поговорил с ней. И с тобой хочу поговорить.

— Какие ты можешь иметь с ней дела? — рычит прямо в лицо. — Я предупреждал, чтобы ты на километр к ней не подходил. Хватит. Благодаря твоим добрым делам я потерял ее. И теперь хочешь все повторить?

Я цепенею. Страшно смотреть, как отец с сыном враждуют. А еще хуже, когда понимаешь, что причина этому я. Никогда не была свидетелем их столкновений. А сейчас наблюдаю со стороны и кажется, что хуже быть не может.

Это все неправильно. Я не хочу быть предметом раздора. Как вообще так вышло. Выходит Давид отрекся всех кого любит из-за меня. А я стою и так спокойно смотрю на все.

— Давид, я хочу, чтобы ты простил меня и вернулся в семью, — умоляющим голосом говорит мужчина. Никогда не слышала от него такой интонации. — Алиса по тебе скучает. Я тоже не могу спокойно жить зная, что где-то далеко мой ребенок живет с ненавистью ко мне.

Замечаю, как Давид мгновение колеблется. Упоминание о сестре его взволновало. Он любит ее и наверняка тоже скучает.

Вся картинка складывается и я вижу всю его ситуацию. Он бросил семью ради меня. Уехал в чужой город. Он здесь одинок. И та ради которой он все делает, еще не решила давать ли ему шанс. Чувствую себя противно. Неужели я настолько эгоистична? Я же люблю его, так зачем же тогда так мучаю?

Я подхожу к Давиду, касаюсь его локтя. Он словно приходит в себя, смотрит на меня печальным, усталым взглядом. Обнимает за талию и целует в висок. Я прижимаюсь к нему и надеюсь, что он успокоится и усмирит свой гнев. Стараюсь не обращать внимания на его отца, откровенно рассматривающего нас задуманным взглядом.

— Ты контролировал меня всю жизнь, — болезненно говорит Давид, взглянув на отца. — Ты не давал мне вздохнуть. Я был как в клетке. Неудивительно, что моя любовь и привязанность сменилась злобой и ненавистью.

— Давид, я все понял и хочу все исправить, — зеленые, такие похожие на сына глаза, переполненные отчаянием и раскаянием. Я смотрю на человека и верю ему. — Дай мне хоть еще один шанс. Нельзя так резко от всех отрекаться. Потом ты будешь об этом жалеть.

Давид раздраженно отходит от мужчины, тянет меня за собой.

— Я не жалею, — выплевывает каждое слово. — Не хочу видеть тебя и твои деньги.

Он хватает меня за руку и тянет к двери. Я неохотно следую за ним. Мне кажется, что нельзя так все оставлять, что он должен помириться с отцом и успокоить свое сердце. Жить с ненавистью не самый лучший выход.

Путь нам преграждает массивным телом веселый телохранитель.

— Отойди, — рычит Давид и подходит в притык.

Веселый смотрит за наши спины, потом смотрит на меня и подмигивает. Я смущаюсь, а он довольно улыбается и отходит в сторону.

Давид замечает наш обмен взорами, но никак не реагирует. Лишь сильнее сжимает руку и быстрым шагом ведет к выходу. Когда мы оказываемся во дворе, раздается трескучий гром. От неожиданности вздрагиваю и на автомате хватаюсь за локоть Давида. Он успокаивающе целует меня в лоб.

Погода разбушевалась нешуточная. Мощный ветер сносит с ног, обильный дождь трещит по лицу, заливает глаза. Пока доходим до машины Давида, чувствую, что промокла насквозь.

В салоне сухо, но холодно и я сразу начинаю трястись.

— Сейчас включу печку немного согреешься, — заботливо говорит Давид и заводит мотор. — Хорошо, что я поехал своей машиной. Сейчас бы застряли надолго. Кто знает, когда бы выбрались.

— Может нужно было остаться и поговорить, — рискую произнести дрожащим голосом.

— Сдурела? — получаю ответный убийственный взгляд. — Он силой тебя сюда приволок. С таким человеком не о чем говорить.

Моя дверца резко открывается, я испуганно подпрыгиваю от неожиданности. В салоне показывается рука веселого с моим телефоном.

— Вот, велели тебе передать, — улыбается мужчина и близко ко мне наклоняется. — Удачи тебе и извини, если что-то не так.

Он громко закрывает дверцу и исчезает в пелене дождя. Чувствую на себе придирчивый взгляд Давида и игнорирую его. Мне неловко. Со стороны может показаться, будто я здесь со всеми подружилась. Он ничего не говорит, резко выворачивает руль и автомобиль выезжает со двора.

Включаю телефон и вижу активное сообщение на экране от Александра.

"Помоги мне с ним помириться".

Его отец вписал свой номер в мои контакты и пытается добиться моей поддержки. Раньше я бы немедленно удалила все и раздраженно фыркнула. Сейчас я задумываюсь. Там в кабинете он казался таким откровенным и искренним. Может он действительно все осознал и хочет наладить отношения с сыном.

Давид бросает на меня заинтересованный взгляд, и я автоматически выключаю телефон и прячу его в сумку.

Надо подумать.

Глава 35

Погода разыгралась нешуточная. Мы едва доехали до дома моего брата. Безумный ветер все норовил сбросить машину с маршрута, плотный ливень не давал видеть дорогу, а при каждой молнии и грохоте грома я подскакивала на сиденье.

Припарковавшись у калитки, мы с Давидом выходим из машины и спешим к дому. Мгновение и вся одежда промокает до нитки.

— Пойдем на верх, я найду тебе что-нибудь переодеться, — говорю Давиду, когда оказываемся в середине.

— Вряд ли я влезу в твои вещи, — улыбается мне парень.

Я снимаю свою куртку и перевожу на него взор. Он весь мокрый, из волос капает вода и мне хочется взять полотенце и вытереть его.

Из кухни появляется взволнованная Галя.

— То ты Надя. Я думала Вася приехал, — говорит она дрожащим голосом. — На дворе началась настоящая буря, а я до него не могу дозвониться.

— Я уверена, с ним все в порядке, — стараюсь ее успокоить. — Возможно, где-то пересиживает.

— Почему тогда не берет трубки? — она паникует, и я не знаю, что ей ответить.

Мой брат продолжает задерживаться на работе, и у его жены уже начались подозрения. Однажды она мне призналась, что считает, что у него есть любовница. Мне в это верить не хочется. Они хорошая пара и такой поступок Василия сильно разочаровал бы меня.

— Извините, Давид. Вы весь промокший, — только сейчас она замечает гостя и резко меняет тон. Галя умеет контролировать себя, когда нужно. — Сейчас я найду какие-нибудь вещи для вас. Они будут за большие, но это лучше, чем мокрая одежда.

Я благодарна ей за помощь. Давида нужно переодеть, а отпускать его в дорогу в такую ​​погоду я не собираюсь.

Мы поднимаемся на верх. Галя приносит штаны Василия, футболку и кофту.

— Переодевайтесь быстро пока не простудились, — заботливо произносит и оставляет нас у двери моей комнаты.

Мгновение колеблюсь прежде чем впустить парня внутрь. Мы давно уже не были наедине в маленьком помещении. Испытываю неудобство от его присутствия и стараюсь не смотреть в его сторону.

— Снимай мокрую одежду, — говорю резко, а сама подхожу к шкафу, нервно открываю дверцу и замираю.

Я совсем забыла, что хотела взять. Просто стою и не двигаюсь, прислушиваюсь к шороху позади.

— Такая серьезная и холодная, — хмыкает Давид. Едва сдерживаюсь, чтобы не повернуться к нему. — Я надеялся, ты меня согреешь.

— Извини, но сухая одежда это все, что тебе светит.

Снимаю с себя свитер, липнущий к телу и приносящий только неприятную прохладу. Руки дрожат и я не знаю, из-за холода, или из-за того, что Давид сейчас позади меня и тоже раздевается. Стараюсь не думать о нем, но это невыполнимая миссия. Когда натянула на себя сухую кофту, начинаю снимать штаны. Мокрая ткань тяжело поддается и это занимает больше времени, чем я надеялась.

Вдруг чувствую на талии руки и теплое упругое тело прижимается к моей спине. От неожиданности резко выдыхаю.

— Что ты делаешь? — говорить трудно, грудь сжимается от тяжелого предчувствия.

— Я вечность тебя не касался, — шепчет у уха.

Горячее дыхание обжигает шею. Легкий, едва ощутимый поцелуй начинает разрушать всю построенную оборону. Дышу тяжело, неравномерно, голова ходит кругом от его близости.

— Только чуть больше месяца, — отрывисто выдыхаю.

— И это был самый невыносимый месяц в моей жизни, — шепчет и касается губами кромки уха.

Таю от его прикосновений. Тело изгибается, подвергается его ласкам. Он увереннее сжимает в объятиях, жаркими поцелуями покрывает шею, спускается ниже и я не могу сопротивляться желанному мужчине.

Я разворачиваюсь к нему лицом, заглядываю в затуманенные зеленые глаза. Сколько страсти у них и чувств. Могу прочесть в них все невысказанное и сокровенное.

— Люблю тебя, Надя, — произносит прямо в губы.

— Я тоже тебя люблю, Давид, — успеваю ответить, прежде чем мы сливаемся в безудержном страстном поцелуе.

Я сдаюсь. Больше не могу противиться ни его желанию ни своему.

— Давид, я хочу тебе кое-что сказать, — прерываю между нами молчание.

В комнате темно, за окном хозяйничает неумолкающая буря, а мы лежим в постели в объятиях друг друга.

— Надеюсь не хочешь снова меня покинуть, — чувствую, как он едва заметно напрягается, хотя голос веселый и беззаботный.

— Нет. От тебя я уже никуда не денусь, — тянусь к его губам, нежно целую.

Он отвечает, нетерпеливо гладит мою обнаженную кожу и прижимается еще крепче. Вырываюсь от его нажима, он сбивает с мысли. Да я должна хотя бы попробовать. Давид недовольно стонет, когда я отстранюсь, в полумраке его лицо размытое и нечеткое.

— Хочу поговорить о твоем отце, — начинаю неуверенно.

— Что он тебе наговорил? — резко перебивает. Его настроение меняется моментально, недавних нежностей, как и не было.

— Ничего такого. Но мне кажется, он действительно все осознал и хочет помириться. Может, дашь ему один небольшой шанс.

— Не могу поверить, — он отодвигается и резко поднимается. Без его тела становится сразу холодно. — Ты действительно хочешь, чтобы я снова вернулся туда? Я думал, ты понимаешь, почему разорвал все контакты и будешь поддерживать меня.

В его голосе обида. Я чувствую себя предательницей.

— Не обязательно возвращаться назад, — стараюсь донести свое мнение. — Просто поговори с ним.

— Чтобы он снова манипулировал мной? — Давид злится, встает с кровати, надевает спортивные штаны, которые большие на него. Хватает Васину футболку, сминает в кулаке, разворачивается ко мне. — Тебя я вижу он уже обработал. Подстроил под себя. Этому человеку нельзя доверять. Ты сама это знаешь.

На коленях подсовываюсь на край кровати, поближе к парню. Он не шевелится, только наблюдает, как я обнимаю его за талию, прижимаюсь лицом к груди. Его сердце безумно колотится и я хочу, чтобы он успокоился. Проходят секунды, прежде чем он обнимает меня в ответ. Слышу, как его дыхание замедляется. Он наклоняется и целует меня в волосы.

— Он опять нас разлучит, — болезненно выговаривает.

— Не разлучит, — уверенно отвечаю и крепче сжимаю его в объятиях. — Как раньше уже не будет. Просто послушай меня, — делаю паузу, перевожу дыхание, прежде чем начать говорить. — Мы останемся здесь, будем жить вдали от него. Я не прошу возвращаться. Я хочу, чтобы вы поговорили. Дай ему маленькую надежду на примирение. Поставь четкую границу, которую он не может пересечь. Покажи ему, что ты самостоятельный и уверенный человек, что можешь жить без его помощи. А к родственникам будешь приезжать только на праздники. Поставь ему условия, на которых вы можете в будущем общаться. И если это его не устроит, значит, он не желает помириться с сыном, а хочет вернуть марионетку. В этом случае я никогда не попрошу с ним встречаться.

Я затаиваю дыхание, жду ответа. Давид не шевелится и молчит. Обдумывает. Не кричит, не отталкивает меня, это хорошо.

— Хорошо, я попробую, — наконец произносит он. — Но у меня есть одно условие.

— Какое? — сердце ускоряется в предвкушении.

— Ты станешь моей женой.

Глава 36

Я нахожусь перед зеркалом и рассматриваю свое отражение. Вокруг меня все суетятся, но я спокойно стою и не двигаюсь. Простое, ничем не украшенное белое платье обтягивает талию, волосы аккуратно заколотые вверх, лишь несколько закрученных прядей свободно свисают оставленные намеренно. Галя говорит, что они придают лицу обаяние.

— Дочь, мне даже не верится. Все так быстро происходит, — подходит ко мне взволнованная мама и обнимает за плечи.

Она одета в свое лучшее платье, волосы красиво уложены, а на лице нанесен яркий макияж. Я сообщила им с отцом незадолго до свадьбы. Объяснила, что празднуем скромно и без обилия гостей. Сначала она жаловалась, а как же родственники, но потом смирилась. Все-таки это наш день с Давидом и нам решать.

— Лучше быстро чем никогда, — выкрикивает позади Галя. Она единственная поддержала меня за скромную свадьбу и помогла все организовать.

В комнату стучат и из-за двери показывается голова Василия.

— Давайте девушки закругляйтесь, — командует он. — Давид подъезжает. Выходим в гостиную.

Я резко разворачиваюсь. Сердце ускоряет ритм и чувствую легкое волнение. Еще немного, и я смогу назвать Давида законным мужем.

Мама меня целует, Галя ободряюще кивает и я глубоко вдохнув, иду к выходу.

Давид появляется в черном костюме и белой рубашке с букетом великолепных цветов в руках. Мы встречаемся взглядами и его лицо расплывается в радостной улыбке. Все для меня перестают существовать, только он, и хочу тонуть в его глазах вечно.

Мы вместе выходим из дома Василия, в который я больше не вернусь. Садимся в автомобиль моего брата. Василий за рулем, мы сзади. На лобовое стекло падают пухлые белоснежные снежинки. Я смотрю на первый снегопад.

У РАКСА нас встречают родственники Давида. Александр Петрович с женой сдержанно нас поздравляют. Невысокая, белокурая женщина любопытно меня рассматривает. Впервые встречаю свою будущую свекровь. Взгляд свекра, как всегда придирчивый и немного не доволен. Мы отказались от какой-либо помощи и решили сыграть небольшую свадьбу за свой счет. Пришлось долго отбиваться от наших родителей. Но мы стояли на своем. Независимы, значит, независимы во всем.

— Надо быть дурой, чтобы отказаться от отцовских денег, — однажды заявила мне Алиса. — Ты даже не представляешь, какую бы свадьбу он бы отбабахал.

— Ничего ты не понимаешь, — только ответила ей, а та раздраженно фыркнула.

Официальная часть прошла быстро. Я и не пришла в себя, как уже с кольцом на пальце выхожу вместе со своим мужем. И все поздравляют, желают счастья, богатства и детишек.

Мы празднуем в маленьком уютном кафе, которое нам любезно доставил товарищ Василия и не взял большой платы.

Весь вечер играет музыка, гости едят, пьют, танцуют, а мы с Давидом наслаждаемся друг другом. Я довольна скромным праздником, мужу тоже нравится.

— Главное, что ты теперь моя жена. Другое не важно, — страстно говорит и целует, когда мы танцуем медленный танец.

Гости присоединяются к нам, кружатся вокруг парами, дарят веселые улыбки. А я чувствую себя счастливой, как никогда в жизни.

Затем на танец меня приглашает отец Давида. На мгновение я даже сомневаюсь, но взглянув на мужа соглашаюсь. Давид спокоен, значит и я спокойна.

— А знаешь, ты оказалась не такой, как я надеялся, — начинает разговор Александр Петрович.

Он кружит меня в медленном танце. Одна рука на талии, другая сжимает мою ладонь, между нами приличное расстояние. Я заглядываю в зеленые глаза. Мы не разговаривали с ним с тех пор, как он похитил меня. Давид с ним общался по моей просьбе, общий язык им сразу не удалось найти, но потом все успокоилось. Они нашли между собой компромисс, вражду прекратили, хотя Давид еще до сих пор не доверяет ему.

— И на что вы надеялись? — интересуюсь.

— Сначала я думал, что ты обычная девка, которая хочет за счет моего сына вылезти из нищеты, — он делает паузу, наблюдает за моей реакцией. Я не удивляюсь, именно так и думала. — Я все ждал, когда ты проявишь свою настоящую натуру и покажешь свою меркантильность. Время шло, а ты не проявляла никаких инициатив.

— А что я по вашему должна была делать? Требовать подарков, бриллиантов? — возмущаюсь его словами.

Человек смеется, показывая белые зубы. Его лицо покрывается мимическими морщинами, глаза весело сверкают.

— Хотя бы так, — наконец отвечает. — Но нет. Ты оказалась обычной еще и надменной. Отказываешься от моих денег.

— От денег отказывается Давид. Я на них не имею никакого права. А сейчас мы уже супруги и сами заработаем на свою семью.

Какое-то мгновение мужчина всматривается в мое лицо задумчивым взглядом.

— Теперь я вижу, что мой сын не дурак и правильную выбрал жену, — он умолкает, потом наклоняется немного вперед и продолжает. — Я тебе благодарен, что помогла помириться с Давидом.

— Мне это стоило свободы, — пытаюсь шутить и машу рукой, на которой сверкает кольцо.

Да, замуж за Давида я бы все равно вышла.

Потом к нам с Давидом подходит захмелевшая Алиса. Она тяжело садится напротив и с грустью в глазах смотрит сначала на брата, а потом и на меня.

— Можно я буду к вам приезжать в гости? — молит своим тонким голоском.

— Если будешь вести себя хорошо, — хмурится Давид и я толкаю его в локоть, дарю ему выразительный взгляд.

— Конечно можно, — улыбаюсь ей. — Наша дверь всегда для тебя открыта.

— Ты очень хорошая, Надя, — произносит и снова бежит танцевать.

— Смотри, потому что потом не избавишься от нее, — предупреждает меня муж.

По окончании пирушки, поздно ночью, гости разъезжаются, а мы с Давидом едем домой. Небольшая однокомнатная квартира, которую он снимает, на ближайшее будущее станет нам теперь уютным домом.

Едва переступаем через порог, как мой муж бросается на меня с пылкими поцелуями.

— Ты должна мне первую супружескую ночь, — шепчет в губы и срывает с меня бедное платье.

Мне нравится его напор, потому смеюсь и пытаюсь помочь избавиться от нежелательной одежды. Сегодня наша ночь и нужно ее использовать по полной.

Я обнимаю его за шею, он поднимает меня на руки и несет в постель. Телом прижимаюсь к его горячей коже. Мы дышим тяжело, синхронно, не разрываем пылкий поцелуй, когда оказываемся на мягких простынях. В темноте я не могу разглядеть своего мужа, но я четко чувствую его каждой клеткой тела.

Сегодня у нас особенная ночь, сегодня мы вместе по праву, как муж и жена.

Глава 37

Я просыпаюсь от тошноты. Рвотные позывы заставляют вылезти из-под теплого одеяла и бежать по холодному полу в ванную. Успеваю добежать до унитаза, как все, что еще оставалось в желудке, покинуло его. На глаза набегают слезы, горло дерёт и душит кашель. В мгновение ока все тело начинает трястись. У меня такое чувство, что сейчас умру.

Стопы покалывает от ледяной плитки. Переминаясь с ноги на ногу, наклоняюсь над раковиной, полощу рот, умываю лицо. Становится немного легче, но где-то глубоко в районе желудка до сих пор испытываю неприятное ощущение.

— Может ты что-то вчера не то съела? — слышу позади обеспокоенный голос Давида.

Смотрю через зеркало на его отражение. Сонные, взлохмаченные волосы, с голым торсом, только в черных обтягивающих боксерах. Он подходит ко мне поближе, касается спины. Теплая ладонь согревает кожу через тонкую ночную рубашку.

Вытираю лицо полотенцем и поворачиваюсь к нему. В зеленых глазах вижу беспокойство.

— Возможно, — подтверждаю его слова. — Я наверняка отравилась.

— Иди ложись в постель, — командует и выводит меня за руку из ванной комнаты. — Оставайся дома. Куда тебе в таком положении на работу.

— Я не могу пропускать, — возражаю, но с удовольствием залезаю под одеяло. Тепло от наших тел еще не рассеялось, и я с наслаждением нежусь в мягких простынях. — У меня сегодня важный урок.

— Ты вся трясешься, возможно горячка. День детишки побудут и без тебя.

Его суровый тон не принимает протестов, но я и не собираюсь больше возражать. Согревшись в постели, уже вставать расхотелось. Закрываю глаза, тошнота прошла и я выдыхаю с облегчением.

Рядом шуршит Давид, наверняка одевается на работу. Опаздывать он не может. Пунктуальность его главная черта. Он идет на кухню ставит чайник, слышу цокот ложки по чашке. Наверное, я задремала, потому что просыпаюсь от легкого поцелуя в лоб.

— Я на работу, а ты отдыхай, — шепчет заботливо возле моего уха. — Я позвонил сказал, что ты заболела. Так что не волнуйся.

— Ладно, — еле слышно мычу.

Слышу, как Давид запирает дверь, прежде чем провалиться в сон.

Мне снится солнечный летний день. Я гуляю по пляжу, слушаю шум моря. Босые стопы греет сыпучий песок. Детский смех раздается впереди. Я перевожу взгляд на звук. Ко мне бегут две девочки. Одна старшая, черноволосая с зелеными глазами, другая поменьше — со светлыми кудрями. Они весело что-то выкрикивают, но я не могу разобрать слова. Испытываю невероятное счастье, когда они хватают меня за руки и тянут куда-нибудь вперед. Их смех отражается на моем сердце, заполняет пустоту внутри.

Просыпаюсь с теплом в душе и с улыбкой на лице. В голове возникает одна мысль. Возможно, это не отравление.

Поднимаюсь с кровати и оглядываюсь вокруг. Квартира почти без мебели. В свое собственное взятое в кредит жилье мы переехали не так давно и еще не завелись всем необходимым.

Прошло больше года супружеской жизни. Возможно, пришло время на серьезные изменения.

Быстро одеваюсь и выхожу из квартиры. Сейчас зима, но снега нет. У моря довольно теплый климат. Я очень скучаю по белым пейзажам и морозному воздуху. Иду в соседнюю многоэтажку. Захожу в дверь, над которой яркая вывеска «Аптека». Молодая фармацевт мило улыбается мне, я постоянный ее клиент и она уже знает меня в лицо. Она дает мне все, что нужно и понимающе кивает.

Я взволнована возвращаюсь домой. Ставлю покупку на стол. Сажусь на стул, замираю в нерешительности. А может, я все придумываю и не нужно ничего проверять. Страшно открывать коробку и доставать то, что внутри. Я такого еще никогда не делала и, кажется, сейчас все происходит не со мной.

К концу дня Давид возвращается в хорошем настроении.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает целуя в губы.

— Уже лучше, — нерешительно улыбаюсь.

— А у меня замечательные новости, — весело извещает муж и садится за стол пока я накидаю ему ужин. — Хочешь на праздники поехать в горы?

Я замираю, изумленная таким вопросом. Мы не планировали никаких поездок, каждую копейку храним на нужные вещи. Нам так много еще нужно купить.

— Но мы сейчас не можем, — начинаю возражать.

— Можем, — радостно перебивает. — Один из моих клиентов в горах имеет гостевой дом, и он предложил бесплатно комнату. Поедем, отдохнем. Мы еще никуда не ездили вдвоем.

— Мы же обещали на праздники съездить к родителям, — напоминаю ему, хотя самой очень нравится его идея.

Давид поднимается с места, подходит ко мне, нежно целует в губы. Я поддаюсь его ласкам, крепко сжимаю в объятиях. Моя бы воля, вечность нежилась бы в его прикосновениях.

— Поедем к родителям на день, два, а потом в горы, — предлагает муж и я охотно киваю.

Последний год мы тяжело работали. Он старался обслужить больше клиентов, я брала дополнительные уроки, заменяла коллег. Мы не тратили деньги, собирали сумму, которой потом проплатили первый взнос за квартиру. Год назойливого труда и мы живем в собственном доме.

Отдых мы заслужили.

Вечером, когда Давид ушел в ванную, я достаю из ящика маленькую коробочку. Я так и не решилась ее даже открыть. Страшно разочаровываться. Надежда уже теплится глубоко в душе, и кажется, что внизу живота я даже что-то чувствую. А может я просто все придумываю? Надо проверить.

Открываю коробку, достаю плотно упакованную тоненькую полоску. Такая маленькая вещь, а на нее возлагаются большие надежды. Слышу, как Давид выходит из ванны и резко все прячу назад.

Завтра. Все проверю завтра и тогда буду знать точно, не буду терзаться догадками.

На следующее утро я чувствую себя хорошо и решаю, что все-таки это было отравление. Тест в моем ящике так и остается нетронутым.

Глава 38

— Ну все, я занес в машину последнюю сумку, — слышу из коридора голос своего мужа. — Как только будешь готова, можем отправляться.

— Спасибо, Давид, — отвечаю из спальни, надев теплый шерстяной серый свитер. — Дай мне еще десять минут.

Скоро Рождество и мы едем в гости к родителям. У них мы не были добрых полгода, поэтому погостим несколько дней, а потом двинемся в горы. Только мы двое. Бросаю взгляд на камеру, терпеливо ждущую на столе. Скоро появится для нее работа. Надеюсь, на этот раз не будет, как в прошлом и нас не засыпет снегом. Улыбаюсь сама себе. Этот случай сблизил нас с Давидом. Если бы не лавина, кто знает, как бы все кончилось. Скорее всего, наши пути разошлись бы окончательно.

— Можешь не спешить. Успеем, — муж появляется позади меня, обнимает за талию и нежно целует в шею. От него веет холодом и свежестью.

— Ты как ледышка, — улыбаюсь и разворачиваюсь к нему лицом, заглядываю в родные зеленые глаза.

— На дворе мороз. И, возможно, будет сильный снегопад. Небо затянуло серыми облаками.

— Хоть бы в метель не попасть, — озабоченно говорю.

Не очень хочется застрять где-нибудь на трассе вдали от города.

— Не волнуйся, я уверен, что все будет хорошо, — успокаивает меня муж и нежно целует, согревая тем самым свои холодные губы.

К счастью снег не сильный и поездке не мешает, а вот из-за моей тошноты, Давид вынужден часто останавливаться в разных местах. Раньше меня никогда не закачивало, но сегодня как кто-то сглазил.

Каждый раз быстро выскакиваю из машины, Бросаюсь к обочине и выворачиваю желудок наизнанку. Чувствую себя ужасно. Представления не имею, как добраться до пункта назначения.

Давид наблюдает за мной озабоченным взглядом. Он молча подает мне бутылку с водой, достает салфетки и с сочувствием сжимает мою руку. Я благодарна за то, что он ничего не расспрашивает, не выдвигает теорий. Сейчас мне не до разговоров. Всю дорогу корю себя, что так и не использовала тест и не проверила, какая причина. Хорошо что в последний момент я бросила его в сумочку. По приезду нужно немедленно им воспользоваться и не мучиться в сомнениях.

Проехав большую часть пути, останавливаемся перекусить. В придорожном кафе тепло и пахнет жареным мясом. Мой желудок сразу протестует и я едва удерживаюсь, чтобы снова не побежать блевать. Да и нечем. Я заказываю только чай и легкий салат. Кислая капуста удивительно приносит облегчение и я немного расслабляюсь. Давид не перестает сверлить меня глазами, уминая обед. Я все время прячу от него глаза. Не хочу ничего гадать. А вдруг ничего нет, только надежду посею.

— По приезду, пойдем в больницу, — вдруг заявляет он.

Я удивленно поднимаю на него глаза.

— Зачем? — смущенно спрашиваю.

— Ты не здорова. Я волнуюсь, — мне приятно, что он за меня беспокоится и невольно улыбаюсь. Он хмурится. — Это не шутки. Я не собираюсь смотреть, как ты страдаешь.

— Ты преувеличиваешь. Если меня тошнит, то это еще не значит, что я больна.

— Пойдешь на обследование, вот и проверим, — суровый тон не принимает возражений.

Я не пытаюсь протестовать. Все равно завтра Рождество и больницы не работают.

Вечером мы добираемся до дома моих родителей. Нас радушно встречают, зовут за стол. Мы ужинаем и разговариваем. Мама жалуется, что я похудела и какая-то болезненно бледная. И снова ловлю на себе обеспокоенный взгляд Давида. Он словно говорит: «Вот видишь. Не один я заметил твое нездоровое состояние». Я только отмалчиваюсь и качаю головой.

Первый день Рождества мы проводим у меня дома, а на второй день едем к родителям Давида.

— Как вы поживаете? — интересуется Александр Петрович и смотрит на Давида острым взглядом. Мы наслаждаемся семейным обедом за широким столом. — Наверняка кредит высасывает все деньги.

— Не волнуйся, нам хватает, — резко отвечает Давид, давая понять, что тему эту он не хочет продолжать.

Александр Петрович, когда узнал окредите, был сильно недоволен. Он хотел купить нам квартиру, выпрашивал Давида взять деньги, но мой муж стоял на своем. Ни одной копейки он не хотел взять от отца, а я удивлялась его стойкости. Кто-то другой уже давно бы сдался и согласился на дорогой подарок.

— Саша, ну разве счастье в деньгах? — мелодичным голосом успокаивает своего мужа свекровь. Хрупкая и легкая, она как фея между нами. Ее грациозные движения завораживают меня. — Вот если бы был ребенок. Это было бы счастье.

Я краснею и прячу глаза. Возможно, скоро будет. Кто знает. Нужно еще решиться сделать тест.

— Счастье, когда есть за что этих детей кормить, — стоит на своем суровый свекор. — Нищета еще никому радости не принесла.

— Мы живем, как все нормальные люди, — рычит Давид и я вижу, как он начинает выходить из себя. Его рука крепко сжимает вилку. Если не изменят тему, будет ссора. — Нам хватает и детям хватит.

— Извините, что перебиваю ваш интересный разговор, — не выдержав напряженной атмосферы, выкрикивает Алиса. — Но я не могу с вами подолгу сидеть. У меня встреча.

Она возвышается с места и все взгляды устремляются на нее.

— Куда это ты собралась? — внимание свекра переключается на дочь. — Рождество семейный праздник и нужно проводить время с семьей.

Алиса только хмыкает на его суровый тон.

— Еще немного, ты доведешь Давида и он тоже убежит, — она ​​подносит подбородок в знак протеста, разворачивается на каблуках и идет.

Кажется мне, младшая дочь тоже начинает бунтовать. Что-то в нем изменилось. В ее глазах уже нет той наивности и легкомыслия. Тотальный контроль рождает непокорность.

Мы остаемся четверо, но к счастью к теме денег и детей никто не возвращается.

На следующий день перед отъездом в горы мы с Давидом и моей мамой решаем пойти в центр на елку.

— Там такие замечательные ледовые фигурки, в жизни такого не видела, — восхваляет она по дороге выставку ледовых скульптур.

Я удивляюсь. В нашем городке такого никогда не было. Там действительно есть на что посмотреть. Фигуры вырезаны качественно, профессионально, высотой выше человека и прозрачность словно чистая слеза. Мы любуемся великолепной выставкой, а я все фотографирую на камеру, которую не снимаю с груди. Недавно некоторые свои фото отправила на конкурс и с трепетом жду результата. Давиду я ничего не говорила, ведь сама не знаю, что из этого выйдет.

Среди толпы людей, снующих по центральной площади, замечаю знакомую фигуру. Он стоит у скульптуры дракона и задумчиво рассматривает ее. Такой же как и раньше. В той же легкой курточке, что и два года назад. Жизнь его ничего не учит.

— Давид, смотри, вон там Дмитрий, — обращаю внимание своего мужа.

Давид смотрит в сторону, куда я показываю и хмурится.

— Хочешь к нему подойти, поздороваться? — как-то с нежеланием спрашивает.

— Не очень, — кривлюсь и отвожу от давнего знакомого глаза. — Нам не о чем с ним говорить.

— Спрашивал меня где ты, с кем ты, — вмешивается в разговор мама, поняв о ком мы. — Он так и живет здесь дома с родителями. Работает в помощниках государственного нотариуса. Несколько раз видела его с какой-нибудь девушкой, но еще не женился.

Маму не нужно ничего спрашивать, она сама все выложит до последнего.

— И что ты ему сказала обо мне? — интересуюсь у матери.

— Правду, — уверенно говорит. — А мне нечего стесняться. Ты у меня умная. Вышла замуж, купили квартиру, работаете. Не то, что он. Думаешь, я не знаю, как наш Дмитрий рвался в город. Люди все видят. Но что-то ему там не получилось, вот и слоняется здесь, мозолит глаза родителям. К работе он не очень желающий, все хорошую жизнь ищет.

Я удивляюсь ее раздраженному тону. Она никогда не говорила ничего плохого о моем бывшим. Да и раньше она о нем мало что знала, но со временем правда вытекает.

Я обнимаю Давида за плечи и прижимаюсь к его груди. Он целует меня в висок. Я счастлива, что у меня такой мужчина, Дмитрию до него ой как далеко.

Глава 39

Маленькая тонкая полоска теста лежит на краю белой керамической раковины. Я смотрю на нее тяжелым взглядом. Пять минут. Лишь пять минут и я узнаю, в каком русле потечет мое будущее. Будет ли оно дальше спокойно и равномерно, или может наступят бессонные ночи и озабоченные дни. Первое, скорее всего, разочарует, второе немного пугает и смущает.

Пять минут. Мне кажется, прошла уже целая вечность. Тело немеет от напряжения, пальцы болят от того, как крепко сжимаю края раковины. Я наклоняюсь поближе. Пытаюсь разглядеть, ничего не пропустить.

От внезапного стука в дверь я подпрыгиваю. Белая маленькая ванная кажется еще меньшей.

— Надежда, ты еще долго, — приглушенный голос Давида немного раздражает. Он разрушает мне тот необычный момент, на который я так долго решалась.

— Сейчас выхожу, — отвечаю и обращаю свое внимание на полоску, которая есть сейчас мой центр вселенной.

— Ты там так долго, — муж не отстает. — Тебе опять плохо?

Кажется, забываю дышать, прежде чем бросаю взгляд на тест. В следующее мгновение хватаю его, кладу в карман халата и открываю дверь.

Давид стоит на моем пути, уже одет, готов выходить из номера. Ему не терпится сесть на подъемник, подняться на гору и с бешеной скоростью спуститься вниз. Мы ведь для этого и приехали, чтобы развлечься и отдохнуть. Но сейчас он испортил мне настроение, и я готова вообще никуда не идти.

Шмыгаю мимо него в комнату. Раздраженно сажусь на кровать, складываю руки на груди. Сейчас мне хочется, чтобы меня никто не трогал.

— Со мной все в порядке. Перестань за мной ходить, — сердито говорю, даже не взглянув в его сторону.

— Почему ты на меня злишься? — не понимает моего настроения мужчина. — Я же за тебя волнуюсь. В последнее время ты сама не своя.

— Может просто перестань волноваться, — выжигаю с нетерпением и поглядываю на него острым взглядом. С каждой секундой раздраженность только растет, и я ничего не могу с собой подействовать. — Я уже задыхаюсь от твоей опеки.

Такого выражения лица Давида я еще никогда не видела. Какое-то разочарование перемешанное с безысходностью мелькнуло в его глазах. Он поджимает губы и отводит от меня взор.

— Хорошо, — сухо говорит, не глядя больше в мою сторону. — Я так и сделаю. Как пожелаешь.

Давид двигается к выходу, а я за долю секунды вдруг начинаю чувствовать себя разбитой и выжатой. Он открывает дверь и на миг замирает.

— Ожидаю тебя в низу, — бросает через плечо холодным голосом.

Только оставшись сама, понимаю всю суть сказанных мною слов. Вину и стыд накрывают с головой. И что на меня нашло? Почему я себя так вела? Должен быть совсем другой разговор, гораздо более приятный. Чувствую себя ужасным человеком.

Быстро одеваюсь и спускаюсь в низ в столовую к мужчине. Когда мы приехали в горы, оказалось, что подаренная комната находится в полноценном отеле, и бесплатные завтраки входят в подарок.

Нахожу его за небольшим столиком. Он уже взял себе яичницу и кофе, сидит мрачный и задумчивый. Взглянув на своего мужа чувствую себя гадкой и неадекватной. Он беспокоится за меня, как никто другой, а я просто так на него сорвалась.

— Извини меня, Давид, — говорю присев напротив него. — Я не права и не было причины на тебя злиться.

Его взгляд зеленых глаз прожигает насквозь.

— Да, ты не права, — холодно повторяет мои слова и возвращается к завтраку.

— Я не хочу, чтобы мы ссорились, — молю его. — Мы так долго готовились к этой поездке. Не хочу все портить.

Тянусь к его руке, трогаю пальцы, у которых вилка. Давид замирает, мгновение что-то обдумывает, потом снова поднимает на меня взгляд. Он смотрит уже мягче, с ноткой теплоты. Оставляет вилку и крепко сжимает мою руку. Я с облегчением улыбаюсь. Хорошо, что он быстро отходит, главное вовремя поговорить. Наши ссоры или споры никогда долго не продолжаются.

Позавтракав, мы отправляемся на лыжную трассу, которая расположена недалеко от отеля. Давид арендует снаряжение и занимает очередь на подъемник. Я провожу его взволнованным взглядом. Как-то немного пугающе его самого отпускать, но с меня на трассе толку мало. Лучше похожу по окрестности, по фотографирую. Мы договорились встретиться через несколько часов в кафе рядом с нашей гостиницей.

День приятный и солнечный. Я фотографирую все, что попадается на глаза. Даже большое количество народа меня не волнует. На удивление я имею приподнятое настроение, я счастлива.

После долгой прогулки, я занимаю столик в кафе у широкого окна. Из него мне видна вся лыжная трасса и возвышающиеся над ней холмы. Отсюда лыжники похожи на мурашек, шмыгающие гуськом в низ по единому маршруту.

В ожидании Давида заказываю чашку чая. Согреваю пальцы до горячей керамики после долгой прогулки на морозе. Надо с ним поговорить, затягивать некуда. Я стараюсь морально подготовиться.

На столе оживает телефон, и я удивленно смотрю на неизвестный номер. Кто бы это мог быть?

— Да, — нерешительно отвечаю.

— Добрый день, я Светлана Степановна, — быстро говорят на том конце трубки. — Я член жюри. Вы посылали на конкурс свои работы.

— Да, — подтверждаю дрожащим голосом. Сердце начинает быстро колотиться.

— Одна из ваших работ заняла третье место, — сообщает мне женщина.

— Это же прекрасно, — радуюсь. Хоть на какой-то результат вообще не рассчитывала.

К столику подходит обветшавший и уставший Давид и садится напротив меня. Я ему киваю, он с пониманием молчит, ждет окончания разговора. Внимательно за мной наблюдает.

— Да я не из-за этого вас беспокою, — в телефоне делают паузу и я затаиваю дыхание. — Понимаете, одно рекламное агентство заинтересовалось вашими работами и хотело бы сотрудничать с вами. Всю подробную информацию мы скинем вам на емейл и если вы согласны — свяжитесь с нами.

— Хорошо, — шокировано произношу не своим голосом. Вот такого я точно не ждала. — Я подумаю.

Замечаю, как озабоченно смотрит на меня муж. Подозрительно прищуривает глаза. А у меня кажется, ноги стали ватными и руки едва слушаются.

— Вот и хорошо. Будем ждать вашего звонка. Хочу сказать, что условия договора достаточно хорошие. Спасибо, что нашли время на разговор. До свидания.

— До свидания, — едва выдавливаю из себя.

Я выключаю телефон и шокировано смотрю на Давида. В его глазах читается вопрос.

— Мои фотографии хочет купить одно рекламное агентство, — произношу не своими губами. До сих пор не могу поверить в услышанное.

— Это же прекрасно, — радуется Давид и улыбается, но через мгновение хмурится. — А откуда у них твои работы?

— Я отправила несколько на конкурс, — виновато признаюсь. — Тебе не говорила, потому что думала, что из этого ничего не выйдет.

— Понятно, — обиженно бубнит мужчина и сводит брови. Он кладет руки на стол и сплетает пальцы в замок. Недовольный взгляд бегает по моему лицу. — И чего я еще не знаю? Что ты мне еще не сказала?

Голос как у учителя перед непослушным учеником. Он пытается меня пристыдить, захватить надо мной власть, чтобы я чувствовала себя виноватой. Но улыбка сияет на моем лице, а он смотрит с недоумением.

— Есть еще кое-что, — решаюсь заговорить. Хочет знать немедленно? Ладно. — Сегодня утром я делала тест на беременность, — делаю намеренно паузу, вижу, как меняется выражение его лица. Никакой строгости, только изумление и волнение. — И хочу тебе сообщить, что скоро в нашей семье будет пополнение.

Глава 40

По комнате разбросаны игрушки, манная каша не доедена, а моя двухлетняя дочь сидит на полу и порывает последние целые фотографии, еще недавно лежавшие в папке на столе. Бросаюсь к ней, пытаюсь вырвать из ручек последнюю целую фотографию, но дочка моя сильная, держит крепко. Пухлое личико кривится, губки недовольно надуваются.

— Соня, что же ты натворила, — с сожалением произношу, на конец отобрав смятое фото. — Я ведь оставила тебя на одну минуту.

Соня по деловому протягивает мне кусок бумаги, которыми устланный весь пол. Еще недавно это были мои самые лучшие фотографии, которые я отобрала для агентства. Время от времени они заказывают у меня их на определенную тему, я подбираю, наиболее подходящие. Папку собиралась завтра отнести. Хорошо, что все в цифровом виде, придется снова распечатывать.

Не получив от меня никакой реакции, Соня бубнит на своем языке и снова протягивает кусок фотографии. Я забираю его из маленькой ручки и улыбаюсь.

— Ты же моя малая помощница, — хвалю и она довольно улыбается мне. — Ну что, будем одеваться? У нас сегодня еще куча дел.

Я расчесываю ее черные волнистые волосы, завязываю два хвостика, одеваю в легкое, красное платье. На дворе лето почти закончилось, но все равно жаркая погода.

Мы выходим из квартиры. Соня бежит впереди, обнимая своего любимого плюшевого кролика. Возле дома на детской площадке довольно людно, но мы его проходим и идем дальше. Дочь ностальгически оглядывается на играющих и весело смеющихся детей. Знаю, ей хочется сейчас тоже к ним, но скоро у нее день рожденья и нужно все подготовить.

На соседней улице есть маленькое кафе и я направляюсь туда. Год назад мы там праздновали день рождения Сони, в этом году решили поступить так же.

Молодая администратор встречает нас с улыбкой. Я учила ее дочь в школе, пока не пошла в декрет, так что мы немного знакомы. Мы согласовываем праздничное меню и некоторые детали. Довольная результатом, мы покидаем кафе.

Соня капризничает и больше идти не хочет. Я беру ее на руки. С каждым днем ​​она становится все тяжелее. Растет.

— Ну что, сходим к тете Гале? — спрашиваю ее и целую в щеку.

— Да, — произносит малышка и радостно улыбается.

Соня любит туда ходить. Галя всегда ее угощает всякими вкусностями, а Маша развлекает своими игрушками.

Солнце начинает припекать и я ускоряю шаг, чтобы поскорее укрыться в прохладе стен. Когда подходим к дому, замечаю, как из двора выходит высокий мужчина. Его телосложение мне кажется знакомым. Я подхожу поближе, мужчина видит меня и замирает. За эти годы он совсем не изменился. Такой же худой, бородатый, а непослушные волосы кажутся еще длиннее.

— Приветствую, Эдуард, — отзываюсь, когда между нами остается всего несколько метров.

— Надежда, — протягивает он мое имя, словно смакует. — Как я счастлив тебя встретить.

Его заинтересованный взгляд скользит по Соне, удобно разместившейся у меня на руках.

— Я не видела тебя еще с той осени. Где ты пропал? Почему не приезжал к Гале?

Он смущенно отводит взгляд, словно я его пристыдила.

— Никак не получалось, — отвечает. — немного путешествовал по миру. Пытался поймать вдохновение для творчества. А ты как живешь?

Он снова бросает взгляд на дочь. Будто хочет знать, но боится спросить.

— Прекрасно, — улыбаюсь ему. — Замужем. Это моя дочь Соня.

Художник с пониманием кивает головой, переминается с ноги на ногу.

— Муж твой, тот кто я думаю? — замирает, ждет ответа.

— Да. Он не такой, кем ты его считаешь. Он хороший человек.

Почему-то мне хочется оправдать Давида, чтобы Эдуард не думал о нем плохо.

— Я тебе верю, — как-то не уверенно говорит. — У тебя отличная дочь.

Мне приятно такое слышать. Смотрю довольно на Соню, которая придирчиво рассматривает чужого дядю. Она хмурит брови и надувает губки. Словно не понимает, почему ее мама так долго разговаривает с чужим мужчиной.

— Спасибо, — улыбаюсь художнику и направляюсь к калитке. — Нам пора. Может, еще встретимся.

Прохожу мимо него довольно близко, он не отступает, будто хочет, чтобы наши руки коснулись. Мужчина проводит нас взглядом, я чувствую его плечами, когда иду к двери.

— Надежда, — кричит, я уже собираюсь заходить в дом. На мгновение оглядываюсь. — Извини, что тогда уехал и не простился. Иногда я делаю то, о чем потом жалею.

— Это уже в прошлом, — мне кажется, мы сейчас говорим совсем не о его отъезде. — Я уже не сержусь.

— Это хорошо, — говорит с облегчением.

И мы расходимся в разные стороны. Возможно, если бы судьба повернулась иначе, мы были бы хорошими друзьями.

В доме прохладно и пахнет чем-то вкусным. Отпускаю Соню на пол, и она радостно бежит на кухню. Знает откуда получит хорошенькое. Галя, обмазанная в муке, сидит за столом с очередной книгой. Рядом с ней противня, наполненная пухлыми пирожками, готовящимися выпекаться.

— О, какие гости, — заметив нас, радуется хозяйка, и мгновенно оставляет книгу без внимания.

Соня подбегает к ней, и та сажает ее на руки и целует в щечку.

— Мы успели как раз на пирожки, — комментирую и приседаю с другой стороны стола.

— Придется немного подождать, только первая партия допекается, — жалуется Галя.

— Ничего, — отмахиваюсь рукой. — Мы подождем. Мы никуда не спешим. В кафе сходила, все устроила. Так что в воскресенье ждем вас.

— Обязательно будем, — обещает Галя и снова целует Соню, которая уже насиделась и сползает с колен на пол. — Где я пропущу день рождения своей крестницы.

— Только что видела Эдуарда, — меняю тему и женщина резко поднимает на меня глаза. — Давно приехал?

— Где-то неделю. Говорит, что скоро уезжает. Мне кажется, что он еще более уединенный, чем был.

— Зато художник замечательный, — грустно вздыхаю и Галя только понимая кивает.

Я думаю, что как раз это его одиночество сделало из него такого замечательного мастера.

В гостях мы долго задерживаемся. На часах четыре, когда мы прощаемся и идем домой. Скоро с работы придет наш папа и нужно еще приготовить ему что-нибудь вкусненькое.

Проходит пять минут после того, как мы заходим в квартиру, вдруг слышу звонок в дверь. Представления не имею, кто это может быть. Оставляю Соню в детской и иду открывать.

— Сюрприз! — радостная Алиса врывается в коридор с розовым чемоданом на колесиках.

Широко раскрываю глаза от изумления. Не ожидала ее приезда. К нам нерешительно подходит Соня и испуганно смотрит на худую белокурую тетю. Та активно наклоняется к ребенку и сюсюкается с ним.

— Мы ждали тебя в воскресенье, вместе с родителями, — комментирую, не зная, что еще сказать.

— Захотелось приехать раньше, — уверенно говорит не отводя внимания от моей дочери. — Немного у вас поживу. Вы ведь не против?

Вопрос оставляю без ответа. Мне это безразлично, а вот Давид вряд ли обрадуется такой новости.

Глава 41

— И где ты собираешься спать? У нас нет для тебя отдельной комнаты, — суровый взгляд Давида просверливает насквозь сестру.

Алиса сидит за столом и уминает печенье с чаем, которым я ее только что угостила.

— У Соньки размещусь. Я видела, в ее комнате есть диван. Мне хватит, — она ​​безмятежно поднимает на брата глаза, стоящий сбоку от нее, скрестив руки на груди.

— Будешь нашему ребенку спать не давать? Я ведь тебя знаю, ты раньше двенадцати домой не приходишь.

У них всегда отношения были не простые. Алиса тянулась за ним, как за старшим братом, а Давид относился к ней слишком требовательно. Он постоянно говорит, что она несерьезная и балованная. По-моему, он прав, но все же она его сестра.

— Не выгонишь же ты меня на улицу посреди ночи.

— Я еще подумаю, — туманно отвечает мой муж и я решаю, что пора вмешаться.

— Никто никого выгонять не собирается, — подхожу я к ним, встаю рядом с Давидом. — Можешь гостить у нас, сколько хочешь.

Мужчина бросает на меня недовольный взгляд. Я кладу на его грудь ладонь в умиротворяющем жесте.

— Благодарю, Надежда. Хоть ты на моей стороне, — Алиса поднимается с места. Я не на ее стороне, просто не хочу, чтобы брат и сестра ссорились. — А сейчас мне нужно идти. Имею важную встречу.

— Куда это ты собралась? — Давид следует за девушкой, которая легко нас обошла и направляется к выходу. — Я тебе не няня. Развлекать тебя не собираюсь.

— И не надо. Я взрослая девочка, — весело бросает она через плечо.

Недовольство брата ее вообще не беспокоит. Алиса имеет счастливый вид и приподнятое настроение. Я задаюсь вопросом, куда она на вечер собралась в незнакомом городе. И с кем?

— Чтобы до десяти было дома, иначе не пущу! — выкрикивает мой муж ей в след.

— Хорошо «папочка», — слышим в ответ и входная дверь закрывается.

— Почему ты такой раздражен? — не понимаю я. — Ну, побудет у нас немного и поедет обратно.

— Ее «немного» может отличаться от твоего «немного».

— Да хватит тебе, — из детской появляется заспанная Соня. Она недовольно трёт свои глаза и направляется к нам. — Вот видишь, малышку разбудил. Она только что заснула.

Давид берет дочь на руки и в мгновение ока успокаивается. Он целует ее в лоб и нежно обнимает. Она действует на него как валерьянка и уже через минуту он забывает о сестре и ссоре с ней.

— Пойдем поужинаем, — обнимаю за плечи и подталкиваю на кухню. — Ты наверное голоден.

Давид возвращается ко мне, наклоняется и легонько целует в губы. Сейчас он расслаблен и доволен.

— Устал безумно. Клиентов каждый месяц все больше. У меня уже свободной минутки не осталось.

— Это же хорошо, разве нет? — мы заходим на кухню и он с Соней на руках садится за стол. Я верчусь у плиты, накидаю ужин.

— Конечно, хорошо, — устало улыбается мне. — Ведь финансовая независимость требует труда.

Я смотрю на мужа. Он много работает, старается, и я это ценю. Но иногда мне кажется, что он может сдаться. Забросить все и обратиться за помощью к отцу, который только того и ждет.

— Ты жалеешь об этом всем? — не уверенно спрашиваю и обвожу руками пространство вокруг себя.

Для парня из золотой клетки тяжело жить обычной жизнью. Кредиты, ответственность за семью, рутинная работа, которую нельзя оставить, когда захочешь. Все это давит на него, я знаю. Иногда вижу в его глазах некую обреченность и пустоту. Это длится только мгновение, но я успеваю замечать. Скоро я выйду из декрета, отправлю Соню в детсад и помогу ему нести финансовое бремя. Мое сотрудничество с рекламным агентством немного подбрасывает денег, но это нерегулярные заказы и рассчитывать на них не стоит.

Наверное, Давид замечает взволнованность в моих глазах, потому как поднимается с места и подходит довольно близко. Чувствую тепло его тела, страстный взгляд зеленых глаз заглядывает прямо в душу. Соня между нами нетерпеливо шевелится и затрагивает мои волосы. В такой момент все страхи развеиваются. Возлюбленные мной люди рядом и я счастлива.

— Никакие деньги и легкая жизнь не заставят меня отказаться от вас, — горячо произносит мужчина и я ему верю. — Вы смысл моей жизни.

Он подтверждает слова нежным поцелуем и я забываю все на свете.

Позже вечером, когда Соня крепко уснула, мы отправляемся в спальню и с удовольствием проводим время в одиночку. И так побыть не удается очень часто, поэтому мы используем каждую удачную минуту.

Я еще не сплю, когда входная дверь тихо открывается. Шуршание в коридоре привлекает мое внимание. Смотрю на мужа, он уже крепко спит. Задерживаю взгляд на его мирном и расслабленном лице. Вот и хорошо, не будет знать, когда его младшая сестра вернулась домой. А на часах уже по одиннадцати.

Медленно, чтобы не разбудить Давида вылезаю из под одеяла и выхожу из спальни. Диван я Алисе приготовила, но все равно хочу проконтролировать, чтобы не шумела. Как разбудит Соню, придется долго малую укачивать снова.

На кухне горит свет, и я направляюсь туда. Алиса сидит за столом спиной ко мне, голова опущена. Она какая-то подозрительно тихая, и я напрягаюсь. Может, с ней что-то случилось? Не разумно ходить так поздно по чужому городу. И чем она только думает?

Подхожу к ней поближе, едва касаюсь плеча. Она вздрагивает от прикосновения и поднимает на меня заплаканные глаза. Косметика размылась и лицо в черных полосах.

— Чего ты плачешь? Что случилось? — с беспокойством спрашиваю, сажусь рядом с ней.

В голову лезут всякие нехорошие мысли. Не нужно было ее никуда отпускать. Давид прав, она не серьезна и нам за нее отвечать.

Алиса всматривается мне в лицо, кривится и тихо хмыкает. Такой ее еще никогда не видела.

— Я поругалась с парнем, — выдавливает из себя. — И кажется, он готов меня покинуть.

Слезы горохом текут по ее серым щекам, а я ничего не понимаю. У нее есть парень? Я почти ничего не знаю о личной жизни Алисы.

— Бывает, еще помиритесь, — стараюсь разрядить девушку. Представления не имею, какой совет ей дать.

— Ты не понимаешь, — активно качает головой. — Он хочет, чтобы я осталась с ним. А я не Давид. Я не могу пойти против воли отца. Что мне делать?

До меня начинает доходить суть ее слов. Скорее всего, ее парень такой же, как я. Обычный и без денег.

Затаиваю дыхание от волнения. Алиса пошла по стопам брата. Что это будет? Представить боюсь реакцию свекра. Он с выбором Давида смирился сквозь зубы. А здесь любимая дочь творит то же самое.

Если ее чувства крепкие и серьезные, думаю, можно попробовать ей помочь. Хотя я не уверена, выдержит ли она жесткий напор отца, шаг за шагом теряющего контроль над собственными детьми.

Чувствую, что будет буря, и я опять окажусь в центре событий.

— Хочешь совета? Рассказывай все по порядку, — строго говорю ей.

Глава 42

— Мы с ним встретились на вашей свадьбе, — начинает рассказывать Алиса, вытирая высохшие слезы. Она немного успокоилась и уже не всхлипывает. — В тот вечер он работал барменом. И я сидела возле него, пила разные коктейли, говорила все, что придет в голову. А он молча слушал, кивал, и наливал все, что я попрошу. Мне понравилась его компания. Он не навязывался, не сыпал комплиментами, не пытался угодить, как это делают все мои потенциальные кавалеры. Мне было с ним просто. Поэтому на следующий день я снова захотела с ним пообщаться. Так мы и познакомились.

Она умолкает и тяжело вздыхает.

— Я не призналась ему, кто есть на самом деле, — шепчет, словно боится, что кто-то лишний услышит. — Сказала, что работаю учительницей, как ты. Это первое, что мне пришло в голову. Я боялась, что он иначе будет относиться, когда узнает, из какой я действительно семьи.

— Вы начали встречаться? — уточняю.

— Не сразу, — мотает головой Алиса. — Сначала общались. Он приехал ко мне. Мы встретились в центре города. Гуляли, разговаривали, но мне хотелось большего. Я ему намекнула, он наверняка того и ждал.

Девушка не меняется, получает все, что желает. Подозреваю, что к этому бармену она сильно привязалась и сама этого не ожидала.

— Но ведь уже прошло три года, — стараюсь сложить все в кучу. — И все это время ты ему лгала? И он ничего не подозревал?

— Разумеется, он спрашивал, почему я не знакомлю его со своими родственниками, — произносит Алиса таким тоном, словно до меня туго доходит. — Я врала, как могла. Но со временем пришлось признаться. Он возмущался, даже обиделся на меня, но мы помирились. И сейчас все знает.

— Как его зовут? — До меня доходит, что я даже не спросила имени ее парня. То, что он из бедной семьи интересовало больше.

— Саша, — ностальгически произносит девушка и тяжело вздыхает. — Я сильно его люблю.

— О, как твоего отца, — выжигаю не подумав.

Алиса стреляет в меня недовольный взгляд. Наверняка сравнивать со свекром ее парня нельзя.

— Он не такой как папа, — резко говорит, шмыгает носом. — Он добрый и нежный. И внимательный. И хочет, чтобы мы были вместе.

— Так в чем проблема? — пока, что я не услышала ничего трагического, из-за чего можно было бы волноваться.

— А в том, что он хочет, чтобы я жила здесь с ним. Даже о свадьбе заговорил. А я не знаю, как сказать все отцу. Он не позволит мне с Сашей жить и может нас разлучить. Я видела, что он вам делал и боюсь такого же.

И здесь она действительно права. Свекор человек жесткий и считает, что деньги рулят миром, а всех кто не поддерживает его мнение считает дураками. Возможно он прав, но людям хочется тепла и любви, а уже потом изысканных вещей.

Хотя Алисе дорогая жизнь нравится. Вообще не могу представить ее домохозяйкой в ​​обычной квартире. А возможно, это еще одна ее прихоть?

— Но ведь ты понимаешь, что рано или поздно отец все равно узнает.

Алиса расширяет на меня глаза. В них отчетливо читается страх. Наверное, все же тот Саша действительно ей дорог.

— Лучше позже, — едва выдавливает из себя, пышные красные от помады губки немного дрожат. — Сейчас я не готова к этому. Отец разлучит нас, я уверена. А Саша тоже больше тянуть не хочет. Говорит, или мы вместе, или…

Она не договаривает, только всхлипывает. Никогда не думала, что она может действительно полюбить кого-то. Ее превосходство и самолюбие всегда были основными чертами.

— Ну тогда остается вариант солгать отцу, — не верю в то что сама это предлагаю. Я навлекаю на себя проблемы. Но смотреть на несчастную Алису не могу. — Скажешь отцу, что живешь у нас, а сама будешь со своим кавалером.

Девушка смотрит на меня с надеждой и легким колебанием.

— А как же Давид? — неуверенно спрашивает. — Он меня выдаст. Он не захочет участвовать в обмане. Он упрям.

— Давида оставь на меня.

Просыпаться с утра довольно тяжело. Долгий разговор с Алисой украл у меня пару часов драгоценного сна, которого наверстать невозможно, в отличие от моей гости. Давид нежно целует в щеку и встает первым. Я заставляю открыть свои глаза, на автомате поднимаюсь с кровати, надеваю халат и иду к Соне. Она у нас ранняя птичка и уже ждет завтрака.

Быстро одеваю ее и несу в кухню. Мужчина уже одет сидящий за столом и пьющий кофе. Решаю долго не затягивать и во время завтрака рассказываю ему ситуацию с Алисой.

Давид хмурится после моего рассказа.

— Я не хочу, чтобы ты ввязывалась в эту историю, — наконец-то говорит он после долгой паузы. — Не ведись на Алисины интриги.

— Давид, она действительно сильно любит того парня, — стою на стороне девушки. Я знала, что именно такова будет его реакция. — Нам ничего не нужно делать. Просто подтвердить, что Алиса погостила у нас.

— Не думаю, что это хорошая идея, — качает головой муж. — Она играет в независимую. Но это не так. Она даже не может себя обслужить.

— Ты слишком строг к ней. Не так давно ты поступал так же. Освободился от родительской опеки. Дай ей шанс, — пытаюсь говорить убедительно.

Он задумывается. Я встаю, сажаю Соню в детское кресло и начинаю готовить ей завтрак. Молчу, больше ничего не говорю. Даю ему время все обдумать.

Наконец слышу, как Давид поднимается, когда я стою у плиты. Он подходит сзади, обнимает за талию и прижимается к спине. Его тепло окутывает меня, отдаюсь моменту, клонюсь к нему. Давид целует шею, я от удовольствия закрываю глаза.

— Возможно ты права, — его теплое дыхание согревает кожу. — Делай как знаешь. Но не надейся от моей сестры большой благодарности за помощь.

— Я не ожидаю ее признательности. Мне просто стало ее жалко.

Разворачиваюсь к Давиду. Он сильнее сжимает в объятиях и дарит поцелуй.

— Мама, — напоминает о себе Соня.

Я отстраняюсь от мужа и обращаю внимание на дочь. Она внимательно наблюдает за нами. В утреннем свете ее черные волосы сверкают, на личике играет веселая улыбка. Все же ее сходство с Давидом со временем проявляется все больше.

— Хорошо, нужно накормить нашу вредину.

Муж смеется и подходит к дочери, целует ее в лоб.

— Веди себя хорошо, — придает наставления отец и малая не отводит от него глаз. — Ты ведь у нас хорошая девочка.

Соня смеется своей щербатой улыбкой.

— Я сегодня немного задержусь. Много клиентов, — извещает Давид прежде чем выходить из кухни. — Надеюсь, наша гостья не принесет проблем.

— Я тоже надеюсь, — знаю, что Алиса не проста и с ней иногда тяжело.

Давид уходит на работу, а у меня начинается обычный обыденный день. Через несколько дней приедут мои и его родители на день рождения, любимой и пока единственной внучки.

Девушка просыпается поздно, я уже успеваю закончить все свои домашние дела. Одеваю Соню на прогулку в то время, как Алиса быстро собирается и прихорашивается. Удивленно наблюдаю за ней.

— Встречаюсь с Сашей, — объясняет, заметив мой назойливый взгляд. — Я хочу быть с ним и об этом ему скажу. — Она замолкает и на миг замирает, переводит на меня голубые взволнованные глаза. — Что с Давидом? Ты говорила с ним?

— Все в порядке. Он не будет мешать, — успокаиваю ее.

Девушка срывается с места и бросается ко мне. В крепких объятиях чуть не задыхаюсь, густой сладкий запах дорогих духов ударяет в нос. Я шокирована. Она впервые в жизни меня обняла.

— Я очень тебе благодарна, — выговаривает, отстранившись. Она вся сияет от радости. — Ты великолепна.

Алиса осматривает себя в зеркале, висящей на стене детской, и довольна увиденным, покидает квартиру. Я остаюсь с Соней, смущена и сильно удивлена.

Правду же говорят, что любовь меняет людей.

Глава 43

В свой второй день рождения Соня купается в излишнем внимании. Дедушки и бабушки одаривают ее подарками, играют с ней и хвалят, какая она стала взрослой. Детский смех раздается по всей квартире, а я довольно наблюдаю за счастливой дочерью.

— Она так выросла, — начинает плакаться моя мама. — Вы так редко приезжаете. Внучки вообще почти не вижу. И зачем так далеко заперлись жить? Будь под боком, могла бы помочь с Соней.

Я игнорирую ее слова и молчу. Она многое не знает. И если бы я все рассказала, говорила бы совсем по другому. Мы вдали от родителей, зато мы свободны. Нас никто не учит жить и всегда имеем право на свой выбор. Невольно поглядываю на свекра, вот от кого мы сбежали.

— А Давид где? Еще на работе? — спрашивает мама.

— Он скоро будет. Позвонил по телефону один клиент и он вынужден был поехать в офис, — неохотно отвечаю. Сегодня у дочери праздник, а он вынужден отлучиться.

— Он так много работает, даже в выходной, — качает головой мама, и я не могу понять она хвалит или сетует.

— Ты же знаешь у нас кредит, потому и хватается за каждого клиента.

Она многозначительно смотрит на меня. Мы это проходили многократно. Она никак не может понять, почему Давид из такой богатой семьи и должен занимать у банка деньги, чтобы купить жилье. По ее мнению, мы должны жить финансово лучше, чем живем сейчас. Что свекор должен нам помогать деньгами и связями. И что я могу сказать? Только то, что мы хотим независимости и не рассчитываем ни на кого.

— Вы ночевать будете в Гале? — меняю я тему, наблюдая за дочкой, играющей с моим отцом.

Свекор и свекровь тихо сидят на диване, будто им не удобно. Скорее всего, так и есть. Мы все ждем Давида, чтобы вместе отправиться в кафе.

— Да. Она радостно представит нам одну из комнат. Туристов сейчас все равно мало.

— Это хорошо, — улыбаюсь маме.

Родители Давида сняли номер в гостинице, у моих же нет столько денег и Василий их с удовольствием выручил. В нашей двухкомнатной квартире гостей не поселишь.

Гремят входные двери, я напряглась в надежде, что это мой муж. Но в комнату влетает веселая Алиса. Одетая в голубое летнее платье, она выглядит волшебной и легкой.

— Добрый день, — здоровается со всеми и идет в мою сторону. — Вижу уже все собрались.

Замечаю, как она робко смотрит на своего отца и быстро отводит взгляд. Она садится рядом со мной и обдает сладкими духами. За последние несколько дней вся квартира пропахла ею. Она слишком сильно любит душиться.

— Ну что идем в кафе? — обращается ко мне.

— Алиса, почему ты не сняла номер в отеле, а мешаешь брату и его жене? — холодный голос Александра Петровича заставляет девушку напрячься. Все ее веселье сразу исчезает.

Вот. Сейчас хорошая возможность сказать, что она остается у нас. Но Алиса сдержанно молчит и даже не смотрит в сторону отца. Она боится.

— Алиса нам не мешает, — подаю я голос и встречаюсь с острым взглядом свекра. — И она останется еще у нас на время.

Наступает напряженная тишина. Девушка рядом со мной, кажется, перестает дышать.

— И что она будет здесь делать? — вопрос мне, но взгляд направлен на дочь.

— Поможет мне с Соней, — легко отвечаю и дарю свекру улыбку.

Когда-то я так боялась смотреть ему в глаза. Но сейчас все иначе. Я чувствую способность противостоять его характеру и кажется он это понимает. Мужчина только кивает и отводит взгляд на внучку.

Когда приходит Давид, я выдыхаю с облегчением.

— Наконец-то, почему так долго? — встречаю его на пороге.

— Извини, — вздыхает устало и целует меня в губы. — Клиент должен был привести некоторые документы и задержался. Все, теперь я свободен во все выходные.

— Идем, гости тебя заждались, — говорю и подталкиваю в комнату, где собрались наши родители.

Мы отправляемся в кафе, где нас ждет приготовленный заказанный столик. Скоро к нам подходят Василий с Галей. Маша сразу бежит к Соне, они как встречаются, то их невозможно разъединить. Маша любит играть с моей дочерью, она для нее, как младшая сестричка.

В кафе играет музыка, столики в зале заполнены людьми. Гром голосов и смех раздаются со всех сторон. Только за нашим столиком довольно тихо и спокойно. Разговор ведется слабо, и я понимаю, что мои гости имеют мало общих тем для общения.

Справа от меня сидит Давид и молча уминает все подряд. Видно мой муж сильно проголодался. Слева хрупкая Алиса клюет только легкий салат. Наверняка снова сидит на диете.

— Спасибо, что все разрулила с отцом, — наклонившись ко мне, шепчет она. — Мне тогда язык отняло. Казалось, он меня насквозь видел.

— Не за что, — отвечаю. — Но все равно тебе когда-нибудь придется признаться.

Она тяжело вздыхает.

— Саша сегодня предложил мне жениться, — неожиданно признается. Я округляю на нее глаза. — Для меня это стало неожиданностью. Я не знала, что ответить. Все так быстро свершилось. Сказала, что я подумаю.

— И какой будет твой ответ? — такая новость ошеломляет. Алиса замужем? Кажется, такое представить невозможно. Да еще при обычном парне.

Девушка наклоняется еще ближе, робко оглядывается на присутствующих, словно боится, что кто-то ее услышит. Я тоже поддаюсь к ней. Мне интересно, чем вся эта история закончится.

— Мне, конечно, страшно перед новым будущим, но желание быть с Сашей сильнее, — Алиса делает паузу, проводит взглядом по залу и вдруг ее голубые глаза расширяются, а на лице появляется изумление перемешанное со страхом. — Саша?

Не понимая ее реакции, смотрю в том же направлении, что и она. К нашему столику подходит молодой худой парень. Одетый в белую рубашку и черные брюки, он выглядит изысканно и довольно привлекательно. В тусклом освещении хорошо разглядеть лицо невозможно, но сильное волнение я замечаю сразу.

— Добрый день. Извините, что беспокою за праздничным столом, — голос четкий, но слегка дрожит, глаза бегают по всем присутствующим. На мгновение он останавливает взгляд на шокированной Алисе и выдавливает из себя едва заметную улыбку. — Мне нужно поговорить с Александром Петровичем.

Свекор оглядывается на незнакомого новоприбывшего. На его лице отчетливо читается недоумение и недовольство от того, что его беспокоят в неподходящий момент. Я в предвкушении затаиваю дыхание. Из всех присутствующих только я и Алиса знают, кто перед ними. И можно представить, что Саша сейчас будет говорить.

— Я слушаю, — лениво проговаривает свекор, заинтересованно разглядывая молодого собеседника.

Взгляд Саши теперь прикован только на моем свекре. За столиком полная тишина. Все внимательно ждут, что будет говорить незваный гость.

Я смотрю на Алису. Она бледна и напряжена как струна. Ее широко открытые глаза не отрываются от любимого.

— Александр Петрович, я Саша — парень вашей дочери Алисы, — довольно уверенно и официально начинает новолуние. — И я намерен жениться на ней. И хочу получить от вас согласие.

В какой-то момент кажется все присутствующие перестают дышать. Затем Алиса резко возвышается с места и выкрикивает голосом полным отчаяния:

— Саша! Что ты наделал?

Глава 44

— Кто ты такой вообще? И какое ты имеешь отношение к моей дочери? — недовольно рычит свекор и поднимается с места.

Он высокий и широкоплечий. На его фоне парень выглядит малышом и незаметным.

— Мы с Алисой встречаемся более трех лет, — подбородок приподнят кверху, взгляд не отрывается от собеседника. — И думаю, пора подумать о свадьбе.

— О какой свадьбе ты говоришь? — кажется, свекор начинает выходить из себя от наглости незнакомца. Он весь напряжен и уже нависает над новоприбывшим. — Парень, я вообще тебя впервые вижу. Ты наверняка что-нибудь путаешь. У моей дочери нет парня.

— Может просто она вас боится, если ничего не сказала, — предполагает Саша и я слышу обвинительный тон в его голосе. — Да у нас достаточно серьезные отношения. Я люблю Алису и она меня тоже. И я намерен жениться на ней.

— Парень не знает на кого нарвался, — хмыкает Давид рядом со мной. Он с блеском в глазах наблюдает, как его отцу кто-то портит настроение. — Папа разорвет его на куски.

Я смотрю на улыбку мужа и недовольно хмурюсь. Для него это весело, хотя еще недавно сам был на месте этого парня.

Алиса, услышав слова брата, взволнованно охает, быстро срывается с места и бежит к двум мужчинам, между которыми нарастает напряжение в геометрической прогрессии.

— Саша, зачем ты пришел? Сейчас не время, — в ее голосе столько паники.

— А когда будет подходящее время? Ты не можешь его найти больше трех лет, — парень переводит на нее взгляд, решительность читается на его лице. Он не отступит, все доведет до конца, понимаю я. — За столько лет ты даже не познакомила меня со своими родителями. Так не может продолжаться. Хорошо, что хоть возможность представилась и я ее не пропущу.

— Алиса, что это все значит? — суровый голос отца заставляет девушку вздрогнуть. — Это правда, что он говорит?

Он выпаривает в дочь прищуренный взгляд, а девушка только кивает головой.

— Почему я об этом ничего не знаю?

— Я боялась тебе сказать, — Алиса становится рядом со своим парнем и берет его под руку. Я замечаю, как их пальцы синхронно переплетаются. — Ты бы не разрешил нам встречаться. Ты запретил бы мне, как когда-то Давиду. Потому и молчала.

Алиса говорит решительно и громко. Теперь она смотрит на отца и кажется рядом с любимым ничего не боится.

Ловлю на себе удивленный взгляд мамы и пожимаю плечами. Она сегодня многое узнает.

— А я люблю его и хочу быть с ним, — продолжает девушка, ее голос срывается от эмоций.

— Что ты себе надумала? Чего я запрещал бы тебе? — свекор тщательно осматривает избранника своей дочери и довольно кивает. Саша смотрится довольно прилично, и не скажешь, что он из бедной семьи.

Я начинаю переживать за молодую пару. Так хочется, чтобы им никто не мешал и дали имжить спокойно. Но от свекра я такую ​​милость не надеюсь.

— Так ты согласишься, если мы будем жить вместе и поженимся? — в отличие от меня, у Алисы еще есть крошка надежды. Ее голос дрожит, глаза сверкают от переполненных слез.

Александр Петрович смущается, отводит взгляд, переминается с ноги на ногу. Он загнал себя в тупик и не знает, как теперь выкрутиться.

— Ну, не сразу же, — неуверенно отвечает. — Не так быстро. Может сначала лучше раззнакомимся, — переводит взгляд на Сашу. — Кем ты работаешь? Кто твои родители?

Я замираю. Именно этого я от него и ожидала. Первое, что его интересует, это статус парня.

Алиса испуганно смотрит на жениха. Тот уверенно выпрямляет плечи, решительно заглядывает мужчине в глаза. Он не собирается лгать, и он показывает это всем своим видом.

— Мои родители обычные люди из маленького городка. Мать продавщица, отец автослесарь. Я живу в однокомнатной квартире, доставшейся мне от бабушки. Работаю в местном баре — барменом, — наступает удручающая тишина возле нашего столика. Все собравшиеся внимательно наблюдают за развитием событий, никто не упоминает даже о еде на столе. Свекор не шевелится и ничего не говорит, тогда Саша прибавляет. — Что-нибудь еще вас интересует? Я все расскажу. Мне нечего стесняться.

— Пока что достаточно, — как-то подавленно отвечает свекор. Он устало садится на свое место, и наши с ним взгляды встречаются. В первый раз вижу в его глазах поражение. — Надя, ты не против еще одного гостя. А то как-то не красиво получится, если жених Алисы просто так покинет нас.

От удивления не сразу понимаю, что он обращается ко мне. А где его упрямство, агрессия, окончательно нет? Сколько времени и сил он потратил, чтобы разлучить нас с Давидом. А тут так просто сдался. Может к Алисе он действительно более снисходительный, или просто понял, что его власть над детьми кончилась.

— Конечно, Саша, присоединяйся к нам, — придя в себя, быстро говорю и поднимаюсь с места. — Сейчас я скажу, чтобы принесли еще один стул.

За нашим столиком гости снова оживились. Сцена кончилась и все вернулись к еде и напиткам.

Я смущена бросаю взгляд на Алису. Она сияет от счастья и мурлычет с любимым. Я готовилась к противостоянию характеров, крику и скандалу, но получился лишь небольшой пшик. Смотрю на угнетенного свекра и мне становится его жалко. Его мир разрушился. Даже такая несамостоятельная и послушная Алиса кинула ему вызов.

Потом поздно вечером, когда все гости разошлись, Алиса не прячась, отправилась к Саше, а я вложила измученную насыщенным днем ​​Соню, мы с Давидом нежимся в постели. У него игривое настроение от выпитого алкоголя и его руки жадно шарят по моему обнаженному телу. Он прижимается ко мне влажной от пота кожей, тянется к губам и жадно целует. Я отрываюсь от него, чтобы схватить глоток воздуха.

— Ты веришь в то, что твой отец смирился с выбором Алисы? — спрашиваю то, что мучает меня целый вечер. Почему-то я не могу поверить в такую ​​доброту свекра.

Давид отстраняется, ложится на спину и недовольно стонет. Я разрушила особый момент близости.

— Надежда, сейчас тебя только это волнует? — бросает на меня горящий взгляд. — Может, мы расслабимся и проведем время вместе и с пользой.

С последними словами он гладит мое колено. Рука скользит повыше и мне это нравится.

— Да, но эта мысль засела мне в голове, — кривлюсь сама от себя. — Мне кажется, он тайком что-нибудь придумает.

Давид резко перекатывается, оказывается сверху на мне. Всем телом чувствую его вес и тяжелое дыхание на лице.

— Я хочу, чтобы в постели твоя голова была забита только мной, — томно шепчет в губы. — Обо всем остальном забудь. Время покажет. Твои переживания ничему не помогут, а вот испортить нам вечер могут.

Он целует, не дав больше произнести ни слова. И в плену его нежности я забываюсь, отдаюсь чувствам.

Давид прав. Хватит волноваться из-за того, чего еще не произошло. Лучше наслаждаться настоящим моментом.

Глава 45

Как на последний день лета, солнце довольно агрессивно прижигает кожу. Но я не двигаюсь, лежу на животе и ловлю каждый лучик для хорошего загара. Теплый песок под покрывалом плавно меняет форму под тяжестью моего тела. Рядом на спине лежит Давид. Его глаза закрыты, грудь медленно поднимается и опускается, кажется он спит. Но я знаю, он внимательно прислушивается к Соне, играющей в песке неподалеку от него.

Сегодня последний мой свободный день. Завтра я отправляю трехлетнюю дочь в детсад, а сама возвращаюсь на работу. После долгого перерыва немного страшно. Но я уже соскучилась по урокам и неуемным деткам.

— Говорил вчера с Василием, — начинает разговор Давид. Он поворачивает голову в мою сторону и смотрит зелеными глазами. — Говорит, что имеет для нас подходящую машину. В хорошем состоянии. Потом можно подойти посмотреть.

В последние несколько месяцев мы обсуждаем купить новую машину. Но Давид никак не может выбрать. Нужна такая, чтобы и комфортная и по цене не кусавшаяся. Мой брат Василий покинул такси и теперь продает автомобили. Он согласился подобрать нам что-нибудь хорошее.

— Хорошо. Можем потом сходить, — соглашаюсь.

Я в таком не понимаю. Разве что постою с Соней в стороне, посмотрю.

Вдруг надо мной появляется тень. Неприятные холодные капли капают на лицо и руку.

— Вода просто супер, — радостная Алиса падает на коврик рядом со мной.

У нее загорела кожа, ведь на пляже проводила много летнего времени. Вода стекает со светлых волос, откровенный купальник подчеркивает все изгибы ее стройного тела. Кажется она немного набрала вес и уже не такая костлявая. Все-таки замужество ей идет на пользу. Раньше Алиса ни за что не отдыхала на таком пляже, где много людей и нет комфортных условий. Но когда она с Сашей, она начала меняться. Стала немного проще. Жизнь с мужем из бедной семьи дает о себе знать. Теперь с ней можно спокойно общаться. Даже Давид относится к ней снисходительнее. К нам присоединяется ее муж и ложится рядом с женой. Саша такой же худой, только бледная кожа резко контрастирует с загаром Алисы.

Они поженились осенью того года. Их свадьба была шикарная и громкая. Алиса не я, от денег отца отказываться не собиралась и использовала их по полной. Платье под заказ, дорогой ресторан, большое количество гостей, все это оплатил Александр Петрович. Она и сейчас не отказывается от частых подарков отца. Саша не очень принципиален и позволяет тестю помогать финансово. Недавно начались разговоры о собственном баре.

— Если посидишь с Соней, мы пойдем, — говорит Давид, поднимаясь.

— Конечно, я за ней посмотрю, какие вопросы, — радостно соглашается его сестра. Она любит нашу Соню и часто приходит поиграть.

— Ну что, Надя, может искупаемся, — смотрит на меня муж азартными глазами. Его лицо покраснело от солнечных лучей, как бы ни обжегся.

Смотрю на дочь. Она упорно что-то лепит из сугробов песка, одетая в светлую панаму и детский купальник. Цветной зонт бросает на нее тень, закрывая от палящего солнца.

Давид поднимается на ноги и протягивает мне руку. Мгновение я смотрю на его голое, упругое тело и принимаю помощь. Резко оказываюсь возле него, прижимаюсь к гладкой коже, целую пьянящие губы. Давид ведет меня по пляжу, горячий песок обжигает ноги. Море нас встречает шумными волнами и прохладой. Я захожу по пояс и останавливаюсь. Давид возвращается ко мне, в глазах читается вопрос. Он не отпускает моей руки.

— Я не могу так быстро намочиться, — объясняю ему. — Кожа разогретая.

— Хорошо, сделаем по другому, — говорит и азартно улыбается, подойдя ко мне вплотную.

Даже не прихожу в себя, как он хватает меня на руки и быстро бежит вперед, по глубже погружая нас обоих. Я крепко держу его за шею, когда он выше груди опускает меня в воду. Море покалывает кожу и бодрит. Дыхание перехватывает.

А я кричу от неожиданности и удовольствия.

Мокрые и счастливые мы целуемся. И в этот момент исчезает солнце, море, шумные люди вокруг, и остаемся только мы вдвоем.

Приблизительно шесть лет назад, на дне рожденье моего друга Дмитрия, ко мне подошел парень. Весь вечер он стоял в компании мажоров и сверлил взглядом. Лишь когда его зеленые глаза заблестели от выпитого алкоголя, он вдруг очутился возле меня.

— Почему такая красивая девушка скучает? — парень наклонился ко мне и дохнул спиртным.

— Из чего ты так решил? Мне даже очень весело, — ответила я сухо, скрестив руки на груди.

Он мне не нравился, его наглые манеры раздражали.

— Так тогда пойдем потанцуем, — он рассматривал меня жадным взглядом. Самоуверенный мажор думал, что ему все позволено.

— Я не умею, — соврала. Тип мне не приятен и я хотела поскорее от него избавиться.

— Не может быть. Все девушки танцуют. Плавно двигаясь, у вас больше шанса привлечь парня, — он начал странно крутить бедрами и я поморщилась от его наглости.

— Разве похоже, что я кого-то пытаюсь подцепить? — теперь я говорила жестче, но, кажется, он не обращал на это внимания.

Алкоголь играл в крови. Жадные руки обхватили талию, и по-хозяйски притянули поближе. Наши тела столкнулись. Он наклонился, будто хотел поцеловать.

— Я не против с тобой потусоваться.

Я толкнула его в грудь. Вырвалась из объятий.

— Нет Спасибо. Как-то без меня.

Таких типов всегда пыталась обходить десятой дорогой. То, что он при деньгах не давало ему права вести себя нагло.

Давид посмотрел на меня обидно. Злость мелькнула в его зеленых глазах. Отпора он не надеялся. Как такого парня можно отшить?

Но я бросила на него недовольный взгляд, развернулась и ушла. Я была довольна, что, скорее всего, этого типа я больше не увижу.

Если бы я знала, как сильно ошибалась. И чем эта встреча может закончиться? Не зря есть выражение — не зарекайся. Оказалось, с того вечера только все началось.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45