Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Петричкин вертел бутылку тëмного стекла так и эдак.
– Пройдоха этот Хвостнев, – гуняво бормотал Петричкин, – соврёт, шельмец, и даже моноклю из глаза не выронит прыщ шкодливый.
В задних комнатах трактира "Пленъ и тленъ", в коих Петричкин любил сиживать в пятничные вечера, было тихо. Пыльные портьеры глушили смиренный гул общей залы, но не могли скрыть кислятину измятого людскими выхлопами воздуха.
Винные пары просачивались в щелястые двери комнаты, и щекотали чуткий до всего нос Петричкина.
Про нос этот, тут отдельно сказать надо.
Выдающийся у Петричкина нос вырос. Длинный, хрящеватый, кой-где, даже, с неприятными волосатыми бородавками…
А вот ноздри.
Вот, ежели бы, Петричкин не ходил носом вниз, а представал всем ноздрями этими напоказ…
То чистый аристократ, не иначе, был бы для всех Петричкин. Такие изрезные обводы имели эти ноздри его.
Как тоскливые и неприступные фьорды северных морей. Веяло от этих ноздрей Чайлд Гарольдом.
Ну и нюх у Пертричкина был соответствующий. Тонкий нюх у него был. Да нрав толстый.
Через этот нрав препротивнейший, скатился наш Петричкин до захудалого трактира в склизких извилинах Петербургских задворок.
Всë Петричкин обхаивать надо было. От мухи до потолком до Самого.
Был бит он нещадно и урядником, и так, шелупонью разной.
Кумпанию с ним не водил никто. А вот как эксперта по винам привлекали часто. Особенно, любители всяких экзотических напитков.
Таких амброзий, что запакованы в чудны́е бутыли, и снабжены непонятными нашлёпками с надписями на языках тарабарских.
Вот тут, и звали Петричкина. И он приходил.
Совал свой носище прямо в горлышко бутыли и выдавал свой вердикт. И никогда не ошибался. Такие ингредиенты называл, на вроде чёрного таракана, что в бутыль пролез, да и издох пьяный.
А намедни, поручик Хвостнев, выигравший в карты сию диковинку – "Вино из призраков" у полковника Н*, принёс еë на вердикт Петричкину.
– Душа моя, Петрррричкин, – Хвостнев грассировал, да и пьян был изрядно, – экую штукенцию я тебе принёс. Расскажи мне, возможно ль пить такую то ерунду-с. "Вино из призраков", кхе, придумают же фантазëррры. Но любопытно-с. Весьма.
Петричкин, и взял на пробу сей бутыль. А что бы и не взять, раз рубликом сулят.
Бутылка была абсолютно чёрного стекла, с белой залепиной гербовой бумаги, с надписью, от руки, но витиевато, с вензельками всяческими: "Вино из призраков". И это всë-с.
Залита чëрной сургучовой пробкой. Весьма обычной. Из дешёвых.
Петричкин привычным движением руки сшиб сургуч с горлышка, достал штопором пробку, и…
Лизонька капор применяла пред зеркалом, когда с мороза в комнаты ввалился "подшофе" Хвостнев. Облапил еë всю, сбил капор, засыпал снежной крупкой перелину.
– Душа моя, Лизонька, – дыша недельным перегарищем прогудел поручик Хвостнев, – в дым пррродулся-с, выдай мне на жизнь парочку купюррр.
И плюхнулся на пол, шутливо простираясь ниц.
Девушка побледнела как смерть. Отчего красный, неестественно пятнистый, румянец её, стал неприятно коричневым.
Шатаясь, Лизонька добрела до комода и вынула из шкатулки последние деньги.
Хвостнев, беззаботно цапнул хрусткие банкноты и вывалился в снежные объятия хохочущих женскими голосами саней.
Лиза закашлялась от назойливых струй холодного воздуха. Белый кружевной платочек, прижатый к бледным губам еë, привычно окрасился красным.
– Никакого доктора не будет, – прошептала Лизонька, – ничего не будет.
Она вышла во двор. Снег сыпал свои белые хлопья на еë неприбранные волосы. И таял на алых, искусанных до крови, чахоточных губах.
Петричкин выбежал из трактира. Он спешил помочь Лизе, спасти от неминуемой гибели.
Белый снег крупинками набился в его крупные слëзы.
На Невском гуляла нарядная публика.
Дамы в капорах, галантные кавалеры. И никто не видел плачущего Петричкина.
Даже снег.
Даже свежий снег, укутавший тротуары, не оставлял на себе его следов. Петричкин всë понял, и поплёлся обратно в своë унылое пристанище.
Бутылка чёрного стекла так и стояла откупоренная на столе. И никого вокруг.
Будто, кто-то настойчивый, подтолкнул его в спину…
И Петричкин заскользил по гладкой изнанке тёмного бутылочного горлышка.
Голоса… он услыхал множество голосов. И Лизонька смеялась звоночком…
Хвостнев был зол на себя и на прокурорского следователя Пятничкина. Допросная в "Крестах" была смрадна и по-зимнему холодна, до зубодробительности и желудочных спазмов.
А Пятничкин уже по десятому разу задавал въедливые вопросы Хвостневу про исчезновение Петричкина.
Меж тем, Хвостнева только черепушка трещала от выпитой вчера "беленькой". И более ничего не хотел он.
– Хвостнев, вы третьего дня были замечены у Петричкина, – бубнил следователь, – передали ему бутыль, как вы тут заметили: "на пробу, вдруг, дрянь какая", бутыль эту вы выиграли в карты у полковника Н*. И после этого никто Петричкина не видел. Так?
– Крррохоборры, – поручик грассировал,
Последние комментарии
3 часов 23 минут назад
3 часов 27 минут назад
8 часов 48 минут назад
1 день 20 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 19 часов назад