Дитя-индиго [Андрей Страфагиръ] (fb2) читать онлайн

Андрей Страфагиръ Дитя-индиго

Раисе было уже сорок, когда ей и другим вдруг открылось, что Раиса – дитя-индиго. (Какое дитя в сорок лет, спросите вы? Вы не знаете Раису, поэтому задаёте непродуманные вопросы). Ну, или экстрасенс. Тут есть разночтения, потому, что способности Раисы не могли оставить кого угодно равнодушным, но вызывали неоднозначную оценку.

Раиса чихнула, а затем плюнула на Аркадия. Чихнула случайно, а плюнула потому, что он того заслужил.

Чихнула Раиса на Аркадия во время утренней оперативки. Аркадий, он слесарь приехал на завод по объявлению, из каких-то глухарей, жил в общежитии, в комнате с тремя, злоупотребляющими алкоголем, соседями. Поэтому, Аркадий пытался произвести на одинокую Раису неизгладимое впечатление, желая разбудить в ней сексуальный аппетит с последствиями и бонусами для себя.

Аркадий пал жертвой рекламы. Опыта обращения с туалетной водой на феромонах у него не было, а инструкция показалась неубедительной (что значит, соблюдать рекомендации врачей, не превышать дневной дозы? Речь идёт, не побоюсь банальщины, о жизни и смерти. Нет времени резину тянуть Аркадий жаждал Раисиной плоти и жилплощади с борщом и варениками).

Аркадий справедливо рассудил, что как самец Хомо Сапиенс в расцвете сил, он умнее любой инструкции и будет действовать наверняка. Бить, то есть, по площади и на глубину. Не оставлять Раисе не единого шанса.

Реакция попутчиков в общественном транспорте должна была Аркадия насторожить, но эйфория от будущей блестящей виктории кружила ему голову и туманила взор.

Слово «великолепен» в лексиконе Аркадия отсутствовало. Его заменял синоним со стены деревенского нужника.

Дорогу от проходной до цеха Аркадий преодолел в гордом одиночестве.

В раздевалке уважаемые коллеги морщились, но перетерпели молча. Мало ли у человека какие проблемы после выходных.

В 08.03 Аркадий предпринял попытку осуществить свой дерзкий и коварный план. Выгадав момент, когда уважаемые коллеги, выслушав из уст начальника участка напутственную, на ударный труд, речь, начали расходиться по рабочим местам, Аркадий совершил стремительный рывок и приблизился к объекту своих вожделений на интимную дистанцию.

Раиса вдохнула пары, источаемые Аркадием, покраснела, побледнела, прослезилась и …чихнула. Оглушительно громко и непроизвольно метко – Аркадию в лицо.

Носового платка у Аркадия не было. Он вытерся рукавом, как сумел, и под смех очевидцев, рысцой убежал в уборную, отмываться.

В уборной, умывшись из-под крана, Аркадий посмотрел на себя в зеркало. Альфа-самец, ёк! Настораживало странное пятно посреди лба, как след от пули в фильмах с Бандерасом.

«Главное, не злиться! – думает Аркадий, отрешённо растирая подтёк указательным пальцем. Если буду злиться, смеяться будут больше и дольше. Не день, не два – весь месяц! А потом, при каждом удобном случае, будут вспоминать. Злиться нельзя. Нет!». Такова тяжёлая доля альфа-самца, которого никто таковым не признаёт.

Из уборной Аркадий вышел свежий и сияющий, словно было ему счастье в антинародной лотерее «Выиграй квартиру, машину и поездку на Тибет!».

К обеду, изначально желтоватое, пятно потемнело и стало припекать ощутимо.

К концу смены пятно возбудило повышенный интерес не у одного только Аркадия.

Любопытствующих было много. Так, что даже образовалась очередь.

– Возможно, Аркадий, тебе стоит обратиться к врачу. Возможно, тебе диагностируют производственную травму.

– Да ну?

– А почему нет? У тебя завтра прыщ вырастет на пол-лица и куда ты с ним?

Аркадий задумался.

Раиса тоже пришла взглянуть на него. – Аркадий, вы…вы…! – сказала она и убежала.

Кто? Дурак? Негодяй, разбойник Дубровский? Мужчина всей её жизни? Гоша, Георгий, Гога?

Сомнения, сомнения, сомнения.

Сомнений всегда много. Они напористы, забористы, отлично организованны.

После смены, на короткой дистанции «автобусная остановка – общежитие», Аркадий подвергся нападению соблазнов и не устоял.

В рюмочной тепло, уютно, пахнет свежеиспечёнными беляшами и задушевными разговорами.

Аркадий, здесь тебя понимают! Вчера, сегодня и в будущем. Лучше, чем может тебя понять Раиса, будь у ней семь пядей во лбу.

Кстати, о лбах. Финал этого вечера запомнился плохо. Но было в нём что-то неординарное, смешное и безбашенное, о чём Аркадий по утру подумал с удовольствием, хотя и не мог объяснить, отчего именно он доволен.

Проснулся Аркадий на чужой койке, в незнакомой комнате, вероятно, в общежитие, или где-то ещё. Мокрым лицом в подушку. Отчего мокрым и отчего в подушку? Оттого, что плакал. Много плакал, много и сильно, так, что и подушку промочил насквозь! А почему плакал? Потому, что снился кошмар, или потому, что морду набили в рюмочной, во имя настоящей мужской дружбы и взаимопонимания?

Аркадий осторожно ощупал лицо. Есть опухоль правой щеки. Верхняя губа рассечена. Передний зуб шатается. Нос, как лепёшка. Внутри носа – засохшая юшка. На переносице некая неопределённая отверделость, прикосновение к которой вызывает болевой шок – из глаз искры и фонтанирующая влага.

Погодите-ка! На переносице? Точнее, чуть выше. Это что же? Это как же? Внезапная догадка поднимает Аркадия из койки, как приступ голода графа Дракулу из гроба.

Зеркало! Где здесь зеркало? Нет! Как нет? Что это за комната? Коробки повсюду, рядами и стенами. Баулы, сумки, мешки. Разбросанная одежда и обувь.

Аркадий растерянно шагнул в сторону единственного свободного пространства. Под ногами что-то хрустнуло, породив дикий кошачий вопль с последующим проникновением острых когтей в голую ляжку Аркадия. Аркадий попытался бежать, врезался в коробки, упал, завертелся, воюя с кошкой.

Лилась кровь ручьём. Летели клочки кожи, шерсти, картона и тряпок. Качалась люстра и пол ходил ходуном.

Кто-то должен был это услышать, ведь слышать это невыносимо. И кто-то услышал.

В дверь, которую Аркадий за коробками и шмотьём не успел найти, забарабанили, словно заполошные черти опоздали к ужину домой.

– Где ключ? – спрашивал кто-то.

– Какой ключ? Это комната завхоза!

– А где завхоз?

– Не знаю. Я сегодня его не видел.

– А это разве не он? За дверью?

– Нет! Прислушайся, один голос – мужской, другой – звериный. Завхоз наш, конечно, зверюга, но не до такой же степени.

– Давайте вызовем полицию!

– О чём вы говорите?

– Полиция вскроет эту дверь.

– Полиция не ограничится одной только этой дверью. Она вскроет все двери этой общаги. Скажите, что в вашей комнате нет ничего интересного с точки зрения полиции?

– Но орут так, словно убивают!

– Это кот завхоза орёт. Наверное, сцепился с очередным её хахалем, приревновал.

– Что делать?

– Ничего!

– Как ничего? Я сейчас оглохну!

– А у меня жена беременная!

– А я с ночной. Я спать хочу.

В голове у Аркадия промелькнула глубокая, насыщенная нетеатральным драматизмом, мысль – Я сейчас сдохну!

Это как ужасно, так и глупо – принять смерть от лап домашнего кота. Что скажут коллеги на работе? Что скажет Раиса? Что подумают родственники? Что напишут на могильной плите?

Стыд и позор! С этим нельзя жить! И умереть с этим нельзя!

В общем, никакой мистики. Чисто физическая сила. Аркадий – взрослый мужчина, метр восемьдесят росту, девяносто килограммов веса, увлекается гирями и уличными единоборствами (не будем уточнять, что это).

Его кошачий оппонент – 3,5 килограмма, 55 сантиметров длины, а шея такая тонкая!

– Простите меня, товарищи, это была необходимая самооборона.

Кот помер, героической и неестественной смертью. Впрочем, как для кота определяется смерть естественная и неестественная? Возможно, это как раз и была для него самая естественная из всех вариантов.

Аркадий посмотрел на себя и ужаснулся. – Мне нужна срочная медицинская помощь! Я истекаю кровью!

Поскольку кот помер, он, следовательно, умолк, что не могли не отметить за дверью. Барабанные удары прекратились, но разговор продолжился, уже на менее повышенных тонах.

– Всё что ли? – спросил кто-то. – Убили или устали?

– Кого убили?

– Кота! Или кот кого-то!

– Что вы выдумываете! Кого кот может убить?

– Да кого угодно! Это такая адская тварь, которой неведомы слова раскаяния, чувства благодарности и милосердия.

– Я вижу, вы не любите кошек!

– А за что их любить? Жрут, срут, спят.

– Ну, если подходить с такой точки зрения, то все мы делаем абсолютно тоже самое.

– Не скажите! Я ещё работаю на двух работах! Плачу кредит и алименты, хожу с друзьями в сауну.

– Да вы просто вершина эволюции.

– Издеваетесь?

– Не в коем случае. Искренне рад за вас. Тому, что всё в вашей жизни складывается так, как надо.

– Нет, вы издеваетесь!

Назревающую ссору погасил третий голос. – Она идёт сюда!

– Кто она?

– Завхоз!

Пространство по ту сторону двери опустело, на некоторое непродолжительное время. Звонкие каблуки принесли чьё-то тело в облаке одуряющего парфюма, который Аркадий услышал даже сквозь преграды и постоянный насморк.

С хозяйской уверенностью в замке провернулся ключ. Дверь распахнулась.

– Здрастьте! – Сказал Аркадий женщине, свежестью 50+.

Женщина посмотрела на Аркадия, вздрогнула, вздохнула, словно очнулась от очень долгого и несчастливого сна, бросила в Аркадия ключ, сумочку, развернулась и, молча, не оглядываясь, убежала.

– Очень приятно было познакомиться, – сказал Аркадий.

У двери на стене висело зеркало. Отражение в нём не могло принадлежать кому-то, кроме, как Аркадию. Голый мужчина с разорванной ляжкой. Левая рука безуспешно пытается заткнуть рану, правая держит обмякшую тушку кота. Сильно. Но завхоза смутило, а сейчас смущает Аркадия не это.

Завхоза смутило и смущает Аркадия то, чего быть не может, потому, что быть не может никогда. Короткий, но брутальный нарост во лбу с плоским навершием в виде человеческого лица, в котором нетрудно опознать Раису, когда она сердится, дуется или недоумевает.

В общем, есть от чего сойти с ума. Никто не осудит.

Аркадий удержался. Какой ценой, знает только он один. Главное избегать зеркал. Тогда всё не так страшно и безвыходно.

Что делать дальше?

По общежитию ни звука, словно все вымерли, а все электроприборы сгорели.

Завхоз, если вернётся, то вернётся нескоро. Под ногами Аркадия пиликает её мобильник. Значит, не разбился, противоударный.

Надо вызвать «Скорую», потому как кровь льётся, не останавливаясь.

Образ у Аркадия, конечно, не просто с очередного среднестатистического бодуна, но, ведь и фельдшерам «Скорой» не привыкать. Они много чего уже видели. И болезни неслыханные, и пациентов неизлечимых.

Значит, вызывать! А куда? Адрес-то какой?

Одежды нет, кошелька нет, собственного мобильника нет. Ничего нет! И воспоминаний – как, где и куда всё это пропало – тоже нет!

Нехорошо получается – абсолютно голый мужчина, далеко не Аполлон, в комнате у незнакомой женщины с её мёртвым котом в руках. Абсурд? Абсурд! Но чем это не наша жизнь?

Аркадий положил кота на кровать, стал рыться в коробках, среди вещей. Завхоз – дама обстоятельная, широких горизонтов и с огоньком. Зачем ей три просроченные дорожные аптечки?

Итак, бинт, перекись водорода, клей БФ, аспирин.

Аркадий залил рану перекисью водорода, наложил бинт, проглотил таблетку аспирина, сел отдохнуть на край кровати, рядом с котом.

Отдохнуть и подумать.

Думалось плохо. Штаны бы и рубашку. Вот какие-то джинсы, дранные, то есть ультрамодные. Женские? Зато размер большой.

Влезал Аркадий в джинсы медленно, как рак-отшельник в новую жилплощадь – или тесно, или свободно, но не впору. Здесь висит, болтается, а здесь скрипит, поджимает.

Рубашек не было, но были топики. На любой вкус, в изобилии.

Аркадий выбрал тот, что более всего напоминал тельняшку.

Из обуви, между лабутенами и пляжными сланцами, Аркадий разумно выбрал шлёпанцы.

Теперь, последние штрихи. Ослепительные солнцезащитные очки и мятая фетровая шляпа.

Прощальный взгляд на себя в зеркало. «Вылитый Челентано!» – выдохнул Аркадий с удовлетворением.

***

В коридорах – никого. На лестнице – никого. Тишина, как в Русском музее ночью. Ни за что, не поверишь, что это общежитие.

Аркадий вышел на улицу. Никто его не ждал.

Аркадий посмотрел в одну сторону, посмотрел в другую. Совершенно незнакомый район. Куда идти? Налево? Направо? Прямо?

Прямо – отделение Сбербанка и магазин «Пятёрочка».

Налево – «Быстрые займы. Деньги до зарплаты» и магазин «Магнит».

Направо – магазин «Дикси», адвокат «Савушкин» и Академия Магии «Боевое братство Прокопа Лютого и Семёна Пятого».

А почему бы и нет?

А почему – да?

А почему – нет? Терапевт в поликлинике лучше? Надёжнее?

Дверь в Академию была гостеприимна распахнута. Никаких ограничителей – домофона, охранников Чопа – проходи, мил-человек, не стесняйся.

В приёмной сидел студент, тощий, как зимний волк.

– Здравствуйте, чем могу помочь?

– Не знаю, можете вы мне помочь, или нет. А что тут у вас? «Рога и копыта»?

– Да что вы! Какие рога? Какие копыта? У нас лицензия министерства финансов. В штате профессора, доценты, заслуженные артисты, успешные адвокаты.

– Я понял. Чем конкретно вы занимаетесь?

– Деды-атаманы обучат рукопашному и сабельному бою. Отцы-комиссары расскажут о тайнах гробницы Ленина и чудесах на могиле Сталина. Правнуки-волхвы научат молиться Сварогу, Велесу и Перуну. На ваше усмотрение, кто вам больше нравится.

Скоморохи научат играть на гуслях и пить медовуху с медведями. Шаманы – курить труху и кушать мухоморы, что откроет вас миру духов и облегчит общение с его населением.

– У вас, наверное, и ведьмаки есть?

– А как же! Благодаря творчеству пана Сапковского, весьма уважаемая и многочисленная профессия.

– И чем они занимаются?

– Порчу снимают, сглаз. Оборотней прессуют и чудовищ.

– Каких оборотней?

– Всяких, на любой вкус. В погонах и без погон. В сапогах и тапках. В красных семейных трусах, колготках и стрингах.

– В стрингах?

– Да, трансгендеров. Слышали о таких?

– Что-то слышал.

– Вот, мурзилы офисные в окурках глобализации. У ведуна Сидоровича чудеснейший самогон, заговорённый. Рекомендую. Излечивает последствия раннего, злосчастного и просто случайного брака. Переосмысливает активное безденежье и пассивный нигилизм. Способствует компетенции, потенции и каденции. Вы зашли необыкновенно удачно! Буквально через две-три минуты начнётся общий симпозиум Белых и Тёмных сил. Возможно, – добавил студент шёпотом и подмигивая. – Не исключена также оргия.

– Тогда, значит, мне к вам! – сказал Аркадий и снял шляпу.

***

По Третьей улице Строителей Аркадий брёл неуверенно, в глубокой опечаленности и, видимо, не зная куда.

Симпозиум Белых и Тёмных сил запомнился совершенными сумбуром и скандалом. Деды, отцы и правнуки оказались не готовы расширять своё знание туда, где длина, высота и глубина неумолимо утекают в Бермуды.

О себе Аркадий мог бы сказать, что выступил он неплохо, а временами – мощно и кинематографично.

Когда они (деды, отцы и правнуки) насели на Аркадия не по одиночке, а всем кагалом, помощь пришла оттуда, откуда он не ждал.

Раискино личико стало извергать в сторону оппонентов не только матерные слова, которыми оно приветствовало симпозиум, едва студент ввёл Аркадия в конференц-зал, но и яд.

От яда многие окривели, иные окосели, а некоторые рассыпались в прах, повергнув тем самым, своих коллег в ужас. Не все мошенники, есть оказывается и настоящие упыри!

Машина ДПС увязалась за Аркадием возле дома №14. Там, где студия загара «Бон Вояж», ногтеточка «Кисонька» и парикмахерская «Лахудра» «наполнят вашу (нашу) жизнь новыми красками».

Вероятно, у членов организованной правоохранительной группировки было игривое настроение. Они долго собирались пошалить, но что-то срывалось и вдруг такая удача – «наша кляча звонко скачет»!

– Подвезти? – Спросил весёлый голос.

– Ну, подвезите. – Сказал Аркадий угрюмо, потому, что ему уже всё равно.

– Садись, – пригласили его.

В машине было двое, сержант и старший сержант, один толстый, другой тонкий.

– Фамилия, имя, пол, род занятий? Что пили?

– Не помню! – Отозвался Аркадий. – Опохмелиться дадите?

– Ха! Ха-ха! Очень смешно!

– Значит, не дадите?

– А ты рюмочные не попутал?

– Это значит – нет?

– Нет!

– Ну, тогда, не взыщите! – Сказал Аркадий и снял с головы шляпу.

Машину Аркадий покинул, не торопясь и даже с некоторым изяществом, выгодно отличившим его от гостеприимных хозяев, чьё бегство в рапорте начальника РУВД было охарактеризовано, как паническое и позорное.

– С хрена ли вам надо было вообще? – Сказал Аркадий, в сердцах громко хлопая дверцей.

Светофор, что стал непреодолимым препятствием для патруля ДПС, согнулся, мигая одновременно всеми тремя цветами и вереща, как безвинно потерпевшая гражданка с истерическими наклонностями впечатлительной натуры.

Взглянув на себя в зеркало заднего вида, Аркадий спросил, – Ну, а вы что такое? (Человек звучит гордо. Выглядит глупо, дико, страшно, нелепо или одиноко. Короче, куда идти? Кого любить, чтобы самого любили? А денег нет. Документов нет! И во лбу «звезда горит»).

«А пойду я на берег речки Срачки, закину в бурные воды спиннинг, но не затем, чтобы рыбу ловить. Сяду на песок и выдавлю скупую мужскую слезу. Вот!»

– Мусоров не видел?

– Что?

На этапе конкретизации маршрута, Аркадия остановил мужчина, по виду – бомж, но с метлой. Значит, дворник.

– Мусоров, спрашиваю, не видел?

– Видел!

– Где?

Жизнь никогда не страдала по отношению к Аркадию излишней сентиментальностью, предпочитая шкурить его грубыми инструментами. Аркадий пригляделся к незнакомцу с двойной подозрительностью. Что с этой шелупонью не так? С какой целью дворник разыгрывает капитана Очевидность?

Молча, Аркадий отодвинулся в сторону, открывая наилучший обзор на ДТП.

– Прекрасно! Занимательно! Поучительно! – Вскричал дворник с неискренним воодушевлением. – На обед что ли опаздывали? Или чьё-то счастье проходило мимо?

– Ну, если я похож на чьё-то счастье, то тогда да – это я проходил мимо.

– А почему не срослось?

– Не срослось? Почему? Очень даже срослось. Просто наши представления о счастье редко совпадают с реальностью. – Сказал Аркадий и снял с головы шляпу.

– Экая фигня, повод для уныния! – Оценил дворник и снял со своей головы старую фуражку с кокардой торгового флота.

– Ё! – Ахнул Аркадий.

На голове у дворника росли рожки. Маленькие, как у телёнка.

***

– Значит, это тебе баба удружила? – спросил дворник, когда они сели за стол в его служебной квартире пить чай с сушками. – И как бабу ту зовут?

– Раиса!

– Хорошее имя. Знаковое! Мой тебе совет на будущее – никогда не связывайся с Раисами.

– А на вас тоже женщина повлияла? – Спросил Аркадий, выпив две чашки чая и обстоятельно обдумав за это время свой вопрос.

– В каком смысле? – Не понял дворник.

– Я про это! – Аркадий постучал себя пальцем себе выше лба, намекая собеседнику на его, дворника, то есть, аномалию.

– Нет! – Сказал дворник. – Я всегда был таким, сколько помню. Я чёрт.

– В каком смысле? – Не поверил Аркадий.

– В прямом! – Сказал дворник, встал из-за стола, приспустил штаны и продемонстрировал хвост, голый, как у крысы, но с кисточкой на конце.

Аркадий подавился чаем. Кусочки сушки вылетели из рта, вместе с кашлем.

– Не торопись! – Сказал дворник и хлопнул Аркадия кисточкой хвоста по спине.

Тяжело хлопнул, словно боксёр Валуев пудовой ладошкой.

– Полегчало?

– Да. Благодарю.

«Если в чай ничего не намешано, то разве это может быть правдой?» – Подумал Аркадий, а вслух спросил, – Вы что же, душу мою купить желаете?

– Зачем? – удивился дворник. – Я старинный русский чёрт, а не Мефистофель какой-нибудь. Ничего не продаю, ничего не покупаю.

– А что же вы делаете?

– Дворы подметаю. Чудиков навроде тебя, на улице подбираю и чаем отпаиваю.

– Зачем?

– Затем, что больше некому. Вот, если бы я тебя не встретил, где бы ты сейчас был?

– Не знаю! – Честно признал Аркадий.

– И хорошо, что не знаешь. А Раиса твоя – ведьма! Только она об этом даже не догадывается. Хочешь, мы её накажем?

– Как?

– А мы к ней в гости придём с необъявленным визитом вежливости.

***

Раиса никого не ждала поэтому, приняв ванну, с тем наслаждением, что метафизически равно отчаянью, предалась вечному пороку тщеславия. Иными словами, косметическим процедурам (очищение и омоложение лица) по методу одной попсовой дивы, чей возраст остановился лет сорок назад «Я не зомби. Я веду здоровый, околоспортивный образ жизни. Правильно питаюсь и много сплю».

Много спать у Раисы получалось по выходным. По поводу правильного питания и здорового образа жизни, у Раисы были сомнения. Раиса любила вкусно покушать, любила шопинг, шугаринг, маникюр, педикюр, наращивание ресниц и многое другое, что с некоторым преувеличением, назовём любительским спортом. В общем, есть над чем подумать, было бы чем.

Очищение и омоложение требовало усилий, времени и терпения. В какой-то момент лицо Раисы уподобилось салату «селёдка под шубой». Слой за слоем. Не один и не два. Попсовой диве можно гордиться старательной ученицей.

Мне кажется или это, действительно, в дверь позвонили? На заключительном и, следовательно, ответственном, этапе. А теперь уже стучат. Да так, словно соседей снизу затопило или кому-то срочно надо продать триммер для усов и бороды «По акции, со скидкой, почти даром. Возьмите два!».

– Кто там?

– Дворник!

– Дворник? Зачем? Я не вызывала дворника!

– Дворника не вызывают. Дворник приходит сам! Откройте!

– А в чём, собственно, дело?

– Ни в чём, а в ком!

– Я не понимаю.

– Откройте, пожалуйста. Через закрытую дверь достичь взаимопонимания крайне затруднительно, а в иных случаях, просто невероятно. Это я вам, как дворник говорю.

Вид в дверном глазке соответствовал заявленному – точно дворник! А свой или чужой – не разглядеть. Все они одинаковы.

– Подождите, подождите, я сейчас! – Замешкалась Раиса. Снимать маску? Труд последних полчаса насмарку: Перед кем другим, Риса, конечно, постеснялась бы, а перед дворником чего стесняться.

– Слушаю вас! – Распахнула дверь Раиса смело.

Дворник улыбался, словно жених. – А я не один!

За его спиной, в подъездном сумраке, вырос мужчина, облик которого был Раисе смутно знаком.

– Аркадий? – Неуверенно сказала женщина.

– Здравствуйте, Раиса, – сказал Аркадий. – Вы не представляете, как долго я вас искал. Как много страдал. Как много видел. Как много понял. Здравствуйте, Раиса.

– Здравствуйте, Раиса, – сказал вслед за Аркадием дворник.

Оба они, дружно, как по команде, сняли – Аркадий шляпу, дворник фуражку.

– Здравствуйте, Аркадий! – сказала Раиса и плюнула. Сначала в дворника, потом в Аркадия.

– Я ослеп! Ослеп! – закричал дворник, протирая глаза и при этом завёртываясь в пол, как шуруп-саморез.

– Ах, ты шалава! – Вознегодовал Аркадий и прыгнул на Раису, как бодливый козел.

Раиса взвизгнула и убежала в глубину квартиры. Аркадий – за ней!

– Стой, курва! Я поговорить хочу! У меня давно не было женщины для разговоров!

– Идите в Хунь, Аркадий! – Раиса заперлась в душевой.

– Как это – В Хунь! Я не хочу! Я пришёл сюда не за этим!

– За чем бы вы не пришли, Аркадий, я не буду с вами разговаривать. Вы псих и больной!

– Спасибо, Раиса! Это так по-женски. Сначала плюнуть в человека, а потом обвинить!

– Уйдите, Аркадий, я вызову полицию!

– Вызывайте, я готов! – Не уступал Аркадий.

Раиса замолчала, обдумывая своё положение. Мобильник лежит где-то в комнате, или в прихожей.

Возможно, если громко закричать, то её голосовые данные заинтересуют соседей, добрых самаритян. Или не заинтересуют, что более вероятно, поскольку у добрых самаритян случаются причины поупражнять собственные голосовые данные настолько часто, что никто внимания не обращает друг на друга.

– А давайте, Раиса, я сам вызову полицию? – Предложил Аркадий.

В предложении Аркадия был какой-то подвох. Интуитивно Раиса не могла с ним согласиться, поэтому от растерянности молчала.

– Я лягу под дверь, – сказал Аркадий. – И буду лежать до тех пор, пока вы либо не откроете, либо не приедет полиция, либо я не умру. Вы хотите, чтобы я умер, Раиса?

– Нет. Я хочу, чтобы вы ушли, Аркадий. Вместе со своим другом.

– Я не уйду, Раиса. Мне некуда идти.

Поскуливая, как пёс, нащупывая дорогу руками и ногами, объявился дворник, подкрепив своей особой довольно шаткие позиции Аркадия.

– Она здесь? – Спросил дворник.

– Здесь. Заперлась в душевой.

– Мне надо глаза промыть. Я не вижу ничего.

– Раиса, откройте! Прону Агапкину надо промыть глаза. Раиса, вы плюнули Прону в лицо. Теперь он не видит ничего.

– Пойдите на кухню. Там тоже есть в кране вода.

– Раиса, вы не понимаете. Прон ничего не видит. Как он найдёт дорогу на кухню?

– Вы, Аркадий, проводите его. Это ваш друг, а не мой.

– Я не могу. Вы воспользуетесь моментом и убежите.

– Чёрт с ней! Пусть бегает! – Вскричал Прон. – У меня такое чувство, что мне не только глаз высверлили, но уже в мозгу рыхлят тяпками.

Нельзя сказать, что дворник Аркадию друг, но подумав, Аркадий выбрал дружбу. Он взял дворника за руку и повёл его искать кухню.

С первого раза у них не получилось. Не получилось и со второго.

– Что за странная квартира, – удивился Аркадий.

– Что не так?

– Мы ходим через две комнаты, коридор, мимо душевой и туалета, на лоджию. С лоджии обратно. Кухни нигде нет.

– Ведьма! – кивнул Прон. – Хрени много не бывает. Всегда найдётся хрень побольше.

– Что делать? – Спросил Аркадий.

– Она всё ещё сидит в душевой?

– По всей видимости – да!

– Спроси её, где она прячет кухню?

– Что значит «прячет кухню»? Как можно спрятать кухню на тридцати квадратах типовой хрущёвки?

– Поверь мне, она может!

– Раиса, – сказал Аркадий, послушав дворника. – У нас проблема. Очень серьёзная Она также и ваша, Раиса. У вас нет кухни!

– Аркадий, вы и ваш друг пьяны! – Умозаключила на это Раиса. Безапелляционно.

– Если она сейчас не откроет и не даст мне воды, я сдохну и буду вонять, как старый мерин Великой французской армии на просторах среднерусской равнины. Всю квартиру провоняю, весь подъезд, дом, район и город. Отсюда уйдут животные, птицы и сетевые дистрибьюторы. – Голос дворника звенел угрожающе.

– Аркадий, вы ещё здесь? – Спросила Раиса через паузу, в течении которой был успешно произведён на свет полноценный состав будущего оперативного отдела межведомственной комиссии по противодействию коррупции и экстремизму.

– Да, мы ещё здесь! – Ответил Аркадий с вызовом.

– Плохо! – Сказала Раиса. – Я надеялась, что вы адекватный, а вы такой же, как и все!

Аркадий задохнулся от возмущения. Хотелось возразить, рассказать, что в ситуации, прежде всего, виновата сама Раиса, потому, что она ведьма!

– Аркадий, отойдите в сторону на четыре шага влево. Вместе со своим другом. Отойдите и отвернитесь. Я открою дверь, выйду направо и вы получите доступ к воде. На пять минут.

– Почему на пять?

– Потому, что на большее я вам не доверяю.

Вот как? Ну, надо же! Она нам не доверяет! А мы не доверяем ей! И у нас к этому есть веские основания! А что у неё есть к нам? Кроме капризов и фантазий дамы бальзаковского возраста (уровень опасности –жёлтый) с запредельно неопределёнными перспективами?

Аркадий и дворник шагнули в сторону.

Щёлкнул дверной замочек.

– Не оборачивайтесь! – Предупредила Раиса. – Я выхожу!

– Да выходи ты уже! – Простонал дворник.

Раиса вышла. Аркадий услышал её легкое движение и аромат духов «умница вечерняя 77».

– Быстрей! Быстрей! – Пропел дворник, как герой оперы.

За порогом душевой. На влажном кафеле, Аркадий поскользнулся, едва не уронив дворника.

Комната тесная, пространство для манёвра сильно ограниченно.

Дворник выкрикнул что-то (по тону нечто дерзкое, оттолкнул Аркадия, бросился к крану на ощупь, ударился коленями о край ванны, всхлипнул и упал.

Ванна была не пустая. В ванне квасились какие-то тряпки, страхи, ожидания, надежды и несбывшиеся мечты Раисы. Весьма зыбкая субстанция, в которую дворник нырнул с головой и стал стремительно погружаться. В последний момент, Аркадий ухватил дворника за ноги. Поразительная реакция! Видел бы кто гордое лицо Аркадия.

Удержать дворника было непросто. Его сотрясала дрожь, то мелкая, то крупная, словно там, на глубине ванны его тело подвергалось механической обвалке, как грубой, так и потоньше.

Спасение дворника от утопления оказалось страданием поистине утопическим. Прон Агапкин брыкался, как жеребчик, щедро награждая спасителя тумаками ног по носу и губам.

Но Аркадий, честь ему и хвала, был упрям и твёрд. Когда, наконец, его воля преодолела сопротивление болотной, засасывающей среды, и Прон вынырнул на поверхность, лицо дворника озаряла полухмельная улыбка «вы не поверите тому, где я был и что видел». Рожки украшала китайская лапша, с уха свисал женский бюстгальтер, а глаза сверкали подобно стразам Сваровски.

– Я прозрел! – Сообщил дворник. – У меня для тебя две новости, плохая и хорошая. Не знаю, какая лучше. Начну с плохой! Поздравляю, мы живём в матрице! Но у меня есть волшебные таблетки Морфиуса с расширением три четвёртых, левая и правая! Ты которую выбираешь? – Дворник выплюнул на ладонь, утруженную метлой и лопатой, две пилюли одинакового белого (белого) цвета.

– Чего это? – Засомневался Аркадий.

– Ешь! – Сказал дворник, гипнотизируя.

Аркадий послушно открыл рот, моргнул, вдохнул-выдохнул.

Корявыми, заросшими рыжей щетиной, пальцами Прон Агапкин положил Аркадию на язык обе пилюли. Потом, подумав, одну забрал обратно.

– Глотай! Не вкусно? Ничего! Лекарство – яд, но лечит!

***

Они вышли из душевой в обнимку – два прекрасных принца, без белых коней, но после санобработки. Рожки на голове Прона вибрировали радиоволнами. Вокруг Аркадия трепетал, испаряясь, синий эфир.

Раиса замерла от восхищения.

– Это кто? – спросил Аркадий.

– Это Раиса. – Сказал дворник.

– Почему она похожа на табуретку?

– На табуретку?

– Да. Четыре ножки и сидушка. На сидушке глаза, нос и рот. Ты говорил, что она ведьма!

– Конечно, ведьма! Разве табуретка не может быть ведьмой?

Аркадий задумался. Его опыт был слишком мал по сравнению с опытом дворника, чтобы научно оспаривать иррациональные суждения.

– В любом случае, – сказал Аркадий, подумав, – Она очень привлекательная табуретка. Я бы ей вдул!

Услышав это, Раиса бросилась наутёк. Не то, чтобы она была против секса с прекрасными принцами, но какие-то моральные принципы у табуреток должны быть или нет?

– Смотри, как табуретка смешно бегает на коротких ножках, цокая, как цирковая пони. – сказал Аркадий. – Давай догоним её?

Дворник сказал, что существует немало интересных вещей помимо бегающей табуретки.

– И им тоже можно вдуть? – спросил озабоченный Аркадий.

– Можно, – сказал дворник. – Но не всем, не всегда и небезопасно.

– Пока не вдую, – честно признал Аркадий – ни о чём думать другом думать не хочу и не способен.

– Тьфу ты! – плюнул Прон. – Крепко тебя матрица за уд подсадила, дёргает, не отпускает. Одной таблеткой тебя не вылечить. Иди, гоняй свою табуретку. Потом поговорим. Слышишь, она в полицию звонит.

– Глупец! – Сказал дворник, провожая Аркадия взглядом. – Бегать за табуреткой, когда тебе вот-вот откроются все тайны мироздания.

Во рту что-то мешало, словно сломанный зуб. Дворник раскрыл ладонь и выплюнул на неё ещё одну пилюлю, двуцветную, наполовину – зелёную, наполовину – розовую. Это как7 Зачем7 Для кого предназначено? Снова для Аркадия или для его табуретки?

***

В обед районное отделение №5 внутренних дел города № наполнили, взбудоражив, противоречивые слухи о происшествии с экипажем патрульно-постовой службы старшего сержанта Петрова, один фантастичней другого.

Старшего сержанта Петрова знали, ценили, некоторые даже любили. Старший сержант почти легенда. Фамилии таких людей постоянно фигурируют в ведомостях на премирование по итогам квартала. Фотографии не покидают доски почёта, гордо именуемой «Сотрудник месяца». О них пишут в газетах и иногда снимают в местных теленовостях.

Как случилось то, что случилось? Кто, где очевидцы? Кто виноват? Где подозреваемые и задержанные?

Уличная камера наружного наблюдения, что над светофором, оказалась нерабочей. Запись видеорегистратора из салона машины оказалась испорчена. Анонимное лицо, позвонившее на телефон доверия, представилось как, находящееся в федеральном розыске за мошенничество и аферы с маткапиталом, сообщило, что оно свидетель происшествия, но показаний не даст, пока его самого не поймают. Телефонный хулиган, скорее всего. Но осадочек остался.

Ближе к вечеру, достоверно стало известно, что обоих членов пострадавшего экипажа направили на психиатрическую экспертизу, что ещё больше породило слухов, домыслов, спекуляций.

Вечерний вызов о бытовом насилии ажиотажа не вызвал, да и не мог. Пятница, вечер, бытовое насилие, предположительно, после совместного распития спиртных напитков? Рутина. Лишь бы без поножовщины и огнестрела.

На вызов выехал экипаж старшего сержанта Еремеева, в количестве трёх человек и собаки.

Настроение было не очень.

***

Под окнами квартиры № 12 дома №18, по улице Пак Гы Амона толпились растерянные люди; соседи и прохожие. Они тревожно переглядывались, шептались и бледнели.

Бытовое насилие, говорите? Ну-ну!

Старший сержант Еремеев, выйдя из машины хмуро посмотрел на толпу. Толпа хмуро посмотрела на старшего сержанта.

Старший сержант нашёл толпу «агрессивно-вызывающей».

Толпа нашла старшего сержанта и его коллег некомпетентными тунеядцами.

Старший сержант раскрыл рот, прежде, чем придумал, что сказать.

От конфуза его уберёг выброс энергии сверхъестественного цвета, происхождения и мощи, из окна квартиры №12.

Что удивительно, стёкла окон уцелели.

Стёкла машины ППС и стёкла других припаркованных машин посыпались, как лущенный сухой горох. Автомобильные сигнализации сошли с ума.

Люди в толпе упали на колени и дружно запели. По интонации – гимн – на незнакомом старшему сержанту языке.

Служебная собака Прима коротко взвыла.

В общем, сомнения, жестокие, как дикие кошки, играя и покусывая, осадили твердыню души старшего сержанта. Перед дверью в подъезд, перед подъёмом по лестнице в квартиру с бытовым насилием. «Наша служба и опасна, и трудна».

На площадке первого этажа, рядовой Протасов сказал, что у него в глазах то ли мошка белая, то ли пурга.

На площадке второго этажа рядовой Зуев сказал, что видит сквозь стены, потому, что стены – это колонки бегущих «туда-сюда» цифр.

«Несомненно, какой-то газ – логично подумал сержант, – галлюциногенный.»

Это объясняло странные видения и коленное стояние толпы.

Служебная собака Прима вдруг сорвалась с поводка, словно поводка никогда и не было. Служебная собака Прима прошла сквозь стену, между цифр, как через дождь, между капель.

«Это дело для спецназа в химзащите» – подумал старший сержант, морально подготавливая себя к манёвру отступления.

Дверь квартиры с бытовым насилием распахнулась, как створка ворот райского сада, уставшего ждать.

– Господа товарищи полицейские, – начал объяснять старший сержант суть и план своего манёвра, – разворачиваемся по команде и бежим вниз. Раз, два, три!»

Поздно. Рядовые уже пропали, зачарованно разглядывая двух яркосияющих существ неизвестной природы (красоты архинеземной).

– Мусора пожаловали, – сказал Прон. – Что делать будем?

– Ты дворник, ты и разбирайся! – Сказал Аркадий умиротворённо, излучая такой заряд добра и любви, что господа товарищи полицейские прослезились слезами умиления. А старший сержант, до сих пор старавшийся дышать через раз, понял, как неоправданно глупо он поступает и задышал часто-часто.

– Ну, наконец-то! – Вскричала Раиса, вклиниваясь между дворником и Аркадием. – Арестуйте немедленно этих бомжей-отщепенцев! Они обкурились спайсом!

– Табуретка! – Сказал рядовой Зуев, радуясь.

– Симпатичная! – Сказал старший сержант.

– Я бы ей вдул! – Сказал рядовой Протасов.

– Аналогично!

– Я тоже хочу!

«Тьфу ты! – подумал дворник. – И этим табуретку подавай! Мёдом на ней намазано!». Во рту опять было беспокойно жарко. Что-то мешало, перекатываясь (снова пилюля?). Дворник потрогал её языком и затем снял пальцами для осмотра. Уже полосатая, тельняшкой, как на осе. «Я что теперь их рожаю? Тьфу, простите, генерирую? Спасибо тебе, Морфиус, сидящий на дне ванны! Или это был не Морфиус? Тогда откуда у него пилюли? А если Морфиус, почему он был не классического чёрного, а зелёного цвета, как крокодил? ».

PS. Отбеливающие капсулы нашего порошка (№1 среди иллюминатов) не только стирают и отстирывают, но и дарят настоящее удовольствие и незабываемые моменты от процесса. Слава бытовой химии! Слава домохозяйкам!