Тетрадь из автомобильного бардачка [Сергей Леонидович Скурихин] (fb2) читать онлайн

Сергей Скурихин Тетрадь из автомобильного бардачка

31.07.86

Завтра мой первый рабочий день в НИИ. Бросил чемодан на квартире и вышел прогуляться.

Городок тут небольшой, но, как принято говорить в подобных случаях, зелёный. До работы пешком минут пятнадцать. Сам же институт на фоне городка смотрится просто заводом-гигантом. По сути, это и есть завод с несколькими административными зданиями, десятком экспериментальных цехов и собственной ТЭЦ.

Местный директор приметил меня давно, ещё на защите диплома. Его приглашали тогда в состав аттестационной комиссии. Помню, энергичный такой был дядька. Да и сейчас глаз у него не потух, хотя возраст уже к восьмому десятку подбирается. В конечном итоге он меня и сосватал сюда. Сразу предложил группу и лабораторию. И всё по моей теме: «Перемещение физических тел в пространстве при малых и сверхмалых затратах энергии».

Знаю, что здесь уже работают по моему профилю, вот только не знаю, как примут будущие коллеги новоиспечённого начальника. Впрочем, ребята должны быть толковые – по всему Союзу отбирали. Надеюсь, что сработаемся.

01.08.86

Полдня насмарку. Кадры, первый отдел, снова кадры. Анкеты, подписки и автобиография (благо что короткая). С сослуживцами познакомился только после обеда.

Старший в научной группе (мой ровесник и теперь уже мой зам) – Валентин. Точнее Валентин Игоревич, как он представился, упирая на отчество. В курс дела ввёл меня с официальной доброжелательностью, но в глазах читается скепсис и неприязнь. Оно, конечно, понять можно, но и я не виноват, что выдал результат лучше, чем у его группы.

Под Валентином в штате состоят два инженера-лаборанта – Сеня и Хрумин. Последний почему-то именно так, по фамилии, просит к нему обращаться. Ребята они молодые, учатся при нашем же НИИ в аспирантуре, так сказать, без отрыва от научно-производственной деятельности. Оба показались мне приветливыми и покладистыми, хотя отношение Валентина к произошедшей кадровой рокировке всё же наводит определённые помехи на их поведение.

Украшение нашей группы – старший лаборант Ольга – миловидная женщина с лёгким характером. Она по-простому и тепло встретила моё назначение и, похоже, решила стать тем мостком, что облегчит новому руководителю быстрое вхождение в коллектив. Кроме участия в лабораторных исследованиях, в обязанности Ольги включается ведение журналов, подготовка отчётности, обработка служебной корреспонденции и прочая бумажная канцелярия. Впрочем, как я успел заметить, коллеги-мужчины охотно берут на себя часть её нагрузки.

Сама лаборатория расположена в [вымарано] корпусе или в [вымарано] цехе по заводской нумерации (ведь официально мы – механический завод, номерной почтовый ящик). Направление наше хоть и считается приоритетным, но практическую перспективу имеет отдалённую, поэтому с площадями и выделяемыми ресурсами пока не очень. Впрочем, ещё недавно о таких возможностях я не мог и мечтать.

16.11.86

С головой ушёл в работу, потому давно ничего не записывал.

ОХ УЖ ЭТИ ПРЕСЛОВУТЫЕ СПИЧЕЧНЫЕ КОРОБКИ!

Почему-то на пути прогресса люди часто используют что-то простое и доступное. Обычно то, что всегда под рукой. Так отломившийся от дерева сук становится первым в истории топорищем, а плоский камень с острой гранью – первым скребком или ножом.

Группа Валентина до меня тоже работала со спичечными коробками. Так же как и я. Правда, они и пустой коробок не могли сдвинуть на миллиметр. Я же, благодаря собственным наработкам, уже вовсю игрался с коробком наполненным, постепенно добавляя в тот новые и новые спички. Собственно говоря, это и позволило мне в НИИ перепрыгнуть через ряд голов, что в отечественной прикладной науке встречается, наверное, не так часто.

Да, масса объекта по-прежнему является камнем преткновения, и перемещения в моих успешных опытах ограничиваются пока только парой сантиметров. Но ключ к решению, точнее даже не ключ, а грубую металлическую болванку-заготовку, из которой этот ключ будет потом сделан, я мысленно уже держу в своих руках.

29.12.86

Волновой излучатель.

Внешний волновой излучатель.

Длина волны – [вымарано].

Частота волны – [вымарано].

Шаг эксперимента – [вымарано].

18.01.87

Вчера ходили с Ольгой на лыжах.

Зимний лес. Искрящийся под солнцем снег. Морозный румянец на щеках.

Отлично провели время.

03.03.87

Вызывал директор. В целом, он доволен. С моей помощью лабораторные исследования сдвинулись с мёртвой точки.

А я вот недоволен. По большому счёту, условия для работы стали намного лучше, а показал я лишь прежний свой результат. Топчусь на месте.

Определение волнового и частотного диапазонов идёт медленно, на ощупь, методом перебора. Возможно, потребуется другой [вымарано] излучатель. А главное – наблюдается кратное увеличение энергозатрат на прирост условной единицы массы для перемещения объекта на то же расстояние. Это недопустимо.

Зато в группе отношения потихоньку наладились. Ребята оказались настоящими учёными, и все заражены общей идеей. Мой заместитель уже всякий раз откликается без отчества (люблю, когда по-простому), да и былой свинец в его взгляде подразмяк, словно расплавился. Парни-лаборанты пашут в четыре руки, как сыгранные тапёры, а Олечка стойко, по-женски, тянет всю бумажную писанину.

Конечно, характер работы отупляет. Выставление объекта заданной массы на исходную позицию – настройка излучателя – запуск – фиксация результатов. И снова: корректировка массы – выставление объекта на исходную – перенастройка излучателя – запуск – фиксация результатов.

Всё это походит на ловлю блох, когда каждую волосинку нужно сначала отделить от других, а потом внимательнейшим образом осмотреть. Не знаю, надолго ли нас хватит в таком режиме? Нужен какой-то толчок, какой-то пусть маленький, но прорыв. И все это понимают.

24.04.87

Ходил на общее собрание, посвящённое круглой дате НИИ. Всегда на подобные мероприятия мы от лица лаборатории отряжаем кого-то одного (для галочки). Как правило, таким делегатом выступает Сеня. Нравы в институте царят демократичные, и на первом месте стоит наука, поэтому руководство негласно даёт исследовательским группам такие послабления дисциплины. Но сегодня, в виду торжественности момента, пришлось топать всем кагалом. Зато познакомился с соседями из [вымарано] корпуса. Ребята занимаются физикой колебаний и волн. Очень даже полезное знакомство.

13.05.87

Есть!

Смещение на дециметр, и на всё про всё менее одного ватта в час.

Оля при всех сказала, что я гений. Перебор, конечно, но было приятно.

23.06.87

Сейчас понимаю, как мне не хватает теоретической подготовки. В сущности, я заскочил в науку как практик, и весь мой опыт тоже сын ошибок трудных. А просвещения-то как раз не достаёт. Я хожу вдоль границ понимания волновой природы мира, но прорваться за них пока не могу…

Предположим, любое физическое тело можно разложить на пучок разновеликих и разночастотных волн, а потом в заданной точке пространства-времени собрать исходный объект обратно. Ну или этот же пучок волн по некоему алгоритму сжать в одну волну, которая понесёт в себе ещё и управляющий код с координатами точки выхода. Тут всё бы ничего, но по современным научным представлениям такой фокус требует значительных затрат энергии, причём тем больше, чем больше масса объекта и расстояние его перемещения. Но, как показали последние наши опыты, это утверждение работает не всегда, так как мы при тех же энергозатратах увеличили и массу коробка, и длину его сдвига.

А что если переход в волновую изнанку мира сам по себе сопровождается выделением энергии, которая и используется для переноса и обратной сборки тела на месте? То есть на старте процесса энергия нужна лишь для генерации волны с определенными характеристиками, а затем этот волновой ключ, воздействуя на объект, просто запускает цепочку: трансформация – перенос – обратная трансформация. Таким образом, напрашиваются выводы (фантастические и не очень). Возможно, масса подопытного физического тела может быть любой (карандаш, автомобиль, планета), а координатная сетка для перемещения данного тела ограничена только тем пространством, где действуют законы физики те же, что и у нас (Земля, Солнечная система, галактика). Скорее всего, волновой ключ не универсален, и определённой массе и дальности перемещения соответствуют определённые волновые и частотные диапазоны. Не исключено, что бесследное исчезновение людей, самолётов и кораблей связано как раз со случайным или намеренным (?) их облучением волновыми ключами. И, что не может не радовать, направление наших исследований сулит большие открытия. Ничего, что мы на энергозатратах, сопоставимых с потреблением одного светодиода, пока натужно толкаем всего-то спичечный коробок, впереди нас точно ждут задачи посерьёзнее.

04.09.87

Сегодня длина метрового опытного стола была преодолена.

Коробок, заполненный уже не спичками, а металлическими шариками, очутился на полу, за дальним краем столешницы.

Все наши возликовали, хотя, на мой взгляд, преждевременно. Директор вообще грозится коллективной премией.

Вечером всей группой собрались у меня. Взяли шампанского и тортик. Сеня что-то бренчал на гитаре, а Хрумин шутливо кривился от его исполнения. Валентин всё вытягивал меня на откровенный разговор о том, что будем делать дальше. Я ответил ему, что будем радикально увеличивать массу объекта.

По домам народ разошёлся только в десятом часу вечера. Оля задержалась и помогла мне убрать со стола и помыть посуду. Оказывается, у неё есть сын, Сашка, в следующем году он идёт в школу. Про отца ребёнка я спросить не решился.

Всё-таки руководитель из меня НИКУДЫШНЫЙ. Идёт второй год моей работы в НИИ, а я до сих пор ни черта не знаю о подчинённых.

07.09.87

Как я и обещал группе, начинаем работать с объектом большей массы.

Не мудрствуя лукаво, я остановил выбор на кирпиче, обыкновенном силикатном кирпиче.

Первые опыты неудачны. Упирается стройматериал. Стоит недвижим, как скала.

Увеличиваем шаг эксперимента.

23.09.87

Третью неделю буксуем. Народ начинает скучать по спичечным коробкам. Понятно, что после маленькой победы долгое отсутствие видимых результатов действует угнетающе.

05.11.87

Вода камень точит, а у нас волна кирпич толкает!

Зафиксировали смещение объекта на три миллиметра. Похоже, вышли на рабочий диапазон.

Конечно, и смех и грех, и меньше всего я думал об этой стороне дела, но на новом этапе мы продвинулись именно в канун Октября. Теперь от премии точно не отвертеться.

Из тревожного: значительно поднялось энергопотребление, хоть и не так радикально, как увеличилась масса.

22.01.88

Два месяца практически жил на работе. Толком и не запомнил как наступил новый год. Стукнулись кружками над лабораторным столом, и снова за опыты. Коллеги тоже выкладываются, даже семейный Валентин. Только Олю, чтоб не засиживалась с нами по вечерам, ласково, но настойчиво прогоняем домой, всё-таки сынишка ждёт.

Динамика положительная есть. Чувствую, скоро мы будем гонять этот кирпич по стенду, как бильярдный шар по сукну.

01.03.88

Всё. Можно выдохнуть.

Заказал в институтской столярке новый стенд, длины прежнего уже не хватает.

На неделю всей группой уходим в отпуск. Надо проветрить мозги.

Директор в доверительном разговоре дал понять, что нашими разработками заинтересовались [вымарано]. Но для них критически важна управляемость и дальность, чтобы объект заданной массы перемещался в заданную точку координат. На этот уровень мы, конечно, ещё не вышли, но и дополнительное финансирование, если таковое вдруг появится, нам тоже не помешает.

04.03.88

Третий день маюсь от безделья. Но приказ есть приказ, даже если тот на отпуск.

Встречались с Олей. В общем, мы теперь вместе, но решили пока не съезжаться. Да и куда? У нас на троих две однокомнатные. Квартирным вопросом заниматься некому и некогда.

К тому же Оля просит не форсировать пока официальную сторону отношений, переживает как всё воспримет Сашка. У меня с ним вроде нормально, но, думаю, тут дело не столько в нём, сколько в ней. Не отошла она ещё от развода.

В общем, фиолетовые штампы в паспортах всегда успеем поставить. Нашим говорить ничего не будем, да они и так всё видят.

20.04.88

Кирпич исчез! Исчез самым натуральным образом.

Прошлись по смежным помещениям и прочесали территорию возле корпуса – нету родимого!

Повторили эксперимент с теми же настройками и новым объектом. Второй кирпич так же растворился в воздухе. Пришлось стопориться и докладывать на верх. Надеюсь, эти кирпичи не упали кому-нибудь на голову или, боже упаси, под колёса автобуса с детьми.

Понимаю, что мы уже на пороге, что впереди новая ступень в исследованиях. И всё то, что мы делали раньше, лишь подготовка к следующему шагу. Радостно и тревожно.

С другой стороны, это сродни попытке открыть массивную старую дверь в тёмную комнату. Ты будто бы давишь на тяжёлое дверное полотно и под скрип петель отжимаешь-таки чёрную полоску от косяка. Воодушевлённый успехом, ты напираешь сильнее. Петли переходят на визг, и вот ты уже видишь целый прямоугольник мрака. И ты смотришь в эту черноту и медленно осознаешь, что все твои усилия пошли только на одно – на увеличение области непознанного.

22.04.88

Кровь из носу, но нам нужно контролировать перемещение объекта!

Коллективом выдали простое решение – автономный радиомаячок.

Обратились за помощью к соседям. Те ответили, что такого у них навалом, но под наши требования надо пошаманить над портативностью. Берут денёк-другой. Ждём-с, так же как и вердикт из высоких кабинетов.

25.04.88

Начальство дало добро на продолжение опытов. Соседи тоже не подкачали: довесок потянул на двести граммов, из которых две трети ушло на элемент питания. Гарантируют, что засекут сигнал в радиусе семи километров.

26.04.88

Не засекли. После того, как кирпич с закреплённым радиомаячком исчез при тех же настройках излучателя, прошли сутки. Обещают увеличить выходную мощность за счёт массы батарейки. Согласовал им ещё двести грамм.

Просмотрел колонку о происшествиях в свежем выпуске еженедельной газеты. Кирпич там упоминался только раз, и то это был обломок красного глиняного, который один местный житель использовал для аргументации в пьяном споре с другим горожанином. А вот где очутились наши опытные образцы, остаётся лишь гадать.

17.06.88

Работаем уже со сдвоенными объектами. Соседи, благодаря появившемуся заделу по массе, сделали для нас полноценный автономный радиопередатчик. Но отследить местоположение объекта по-прежнему не удаётся. Помещали его даже в плавучий водонепроницаемый кожух (было предположение о попадании в водоём). Всё без толку.

Хорошо, что руководство пока не торопит. Идём в своём режиме, без внешнего давления.

30.06.88

На объект надо ставить не радиомаяк, а портативный волновой излучатель! С батареей и микросхемой управления!

Так появляется шанс на возвращение опытного образца обратно, когда блок управления (уже в точке выхода) запустит по таймеру встроенный волновой излучатель. Не факт, конечно, что образец вернётся именно в лабораторию, но попробовать стоит.

Если процесс по возврату станет стабильным, это откроет перед нами новые перспективы. Объект можно будет оснастить контрольно-записывающей аппаратурой (даже телекамерой), и вопрос о том, куда он перемещается, перестанет стоять на повестке.

Сажусь за докладную записку на имя директора.

21.07.88

Мои предложения нашли у руководства понимание. Под новое устройство [вымарано] НИИ выделит фонды и привлечёт к разработке профильные подразделения. С меня ждут три технических задания: отдельно на портативный волновой излучатель, отдельно на блок управления и отдельно на элемент питания. Все обозначенные узлы должны быть в блочно-модульном исполнении, а сборкой и тестированием устройства на месте займёмся уже мы.

Похоже, что наверху нашей темой заинтересовались всерьёз. Даже разработчиков решили задействовать узко, без показа общей картины.

22.07.88

Сегодня с утра вызвали в первый отдел. Его начальник провёл со мной повторную беседу о режиме секретности. Он настоятельно советовал не вести лишних разговоров и записей, а также не допускать подобного во вверенном коллективе. В целом, разговор прошёл в доверительном ключе, но неприятный осадок после него всё-таки возник. Я даже потом прошёлся с чернилами по этой тетради, чтоб местами замазать излишние подробности.

После обеда довёл задачу до своих. В общих чертах. Все восприняли позитивно, кроме Валентина. Он мне напомнил самого себя в день нашего знакомства. В его взгляде снова простреливает неприязнь ко мне, причина которой кроется то ли в зависти, то ли в обиде. Говорит (в плане научной дискуссии), что правильнее дорабатывать компактность устройства, уменьшать его массу и габариты. Мол, рано или поздно упрёмся в энергетический барьер. Конечно, рациональное зерно в его речах имеется, но я не стал полемизировать, сославшись на факт уже принятого руководством решения.

02.08.88

Уже не по разу вносил изменения в технические задания и у разработчиков провожу времени больше, чем в родной лаборатории. Впрочем, в ней пока особо делать нечего.

Ольгу отправил подлечиться по санаторной путёвке «Мать и дитя». Сашке тоже будет полезно перед школой.

Валентин с парнями взялись за обработку накопленного массива опытных данных. Они хотят выявить закономерности и связи между основными параметрами. Я дал добро, надо же их чем-то занять на время вынужденного простоя.

Чувствую спинным мозгом, что мой зам желает новому устройству провала и готовится к некому персональному реваншу. Это видно по его поведению. Да и анализом он решил заняться не случайно, ведь при желании чужие просчёты можно найти во всём и всегда. Что ж, поживём-увидим.

01.11.88

Разругался с электронщиками. У них, видите ли, недостаёт какой-то там микросхемы, что из последних мировых разработок. Импортную ставить категорически нельзя, а её отечественный аналог пока не готов – отстаёт производство. Без этой чёртовой микросхемы компактный блок управления им не собрать. Вот и жди опять, когда звёзды на небе сойдутся.

15.12.88

На общем собрании НИИ единогласно постановили отдать половину зарплаты в фонд помощи пострадавшим в Армении. Большое горе. Сразу все твои проблемы кажутся мелкими и незначительными.

27.12.88

В этом году уже точно не запустимся. Микросхемы так и нет, да и с портативным излучателем тоже не всё слава богу.

Пока я бегаю и скандалю по институту, Оля помогает группе Валентина. Всё вернулось на круги своя, словно меня и не было никогда в лаборатории. Понимаю, что отдаляюсь от коллектива, но и другой объединяющей идеи у меня для них нет. В аналитику, что кропают ребята, даже погружаться не хочу. Все мои мысли сейчас только об одном – о новом устройстве, о [вымарано]. Его я начинаю видеть даже во сне.

02.02.89

Наконец-то!

Все три модуля в нашем распоряжении. Есть ещё два запасных комплекта.

На монтажной плате собранное устройство занимает сорок на тридцать сантиметров и легко поместится в портфеле-дипломате старшеклассника.

Проверили устройство, не закрепляя его на объекте. Всё штатно. Завтра закрепляем и запускаем на тех же настройках.

03.02.89

Конструкция из объекта и устройства исчезла, но обратно не вернулась.

Оля чуть не расплакалась. Лаборанты тоже носы повесили. Пожалуй, только мы с Валентином сохраняем спокойствие, но каждый со своим резоном.

Исследования пока продолжаем по старинке, с внешним излучателем. Надо понять предельные рабочие границы найденного диапазона, для чего увеличиваем шаг эксперимента. А потом, на основании полученных результатов, мне придётся решить, как перенастроить излучатель уже на устройстве.

18.04.89

Снова неудача. Остался последний комплект портативных модулей.

Написал объяснительную и своё видение дальнейшей работы.

24.04.89

Как снег на голову! Меня отстраняют от руководства научной группой и лабораторией! Теперь я просто инженер-лаборант.

Директор НИИ, виновато отводя глаза, много говорить не стал, а дал мне ознакомиться со служебной запиской моего зама, на которой уже стоял ряд начальственных виз. В этой бумаге Валентин, бесспорно отдавая должное моему чутью экспериментатора, тем не менее пенял на слабую организацию работы группы с точки зрения научного подхода. Дескать, исследования нами велись вслепую, методом тыка, а полученные данные своевременно и всесторонне не анализировались. Также он писал, что результаты работы целой лаборатории поставлены в зависимость от мнимой одарённости её руководителя, а всё перечисленное выше привело к закономерному финалу – потере времени и дорогостоящего оборудования.

Ознакомившись в кадрах с приказом, я вернулся к себе и впервые за три года решил уйти домой пораньше. Новый старый начальник лаборатории препятствовать этому не стал. Вообще, Валентин повёл себя, на удивление, достойно, без злорадства и вымещения прежних обид. Моё поражение и собственную победу он воспринял как должное…

Оля вызвалась провожатой. Её поддержка сейчас важна мне как никогда.

05.05.89

Хоть каждый пытается создать на месте нормальную рабочую атмосферу, но наша группа всё равно распадается на две неравные части. С одной стороны, я и Оля, которая моё отстранение считает фактом вопиющей несправедливости. С другой стороны, Валентин с Сеней и Хруминым, у которых свой взгляд на будущее лаборатории.

16.05.89

Похоже, Валентин успешно продал наверх идею менее сложного, но более управляемого процесса. Он считает, что нужно сначала научиться загонять шар точно в лузу, а уже потом думать о механизме его возврата. Ему дали карт-бланш на доработку внешней установки, которая должна будет стабильно перемещать десятикилограммовую болванку на заданное расстояние. А также выделили в соседнем здании стометровое помещение для опытов. Синица в руках опять победила летящего журавля, и в нашем случае произошёл откат к показателям годичной давности.

Теперь некогда сплочённая группа разделилась уже физически. Ребята переехали в новое помещение, забрав с собой внешний излучатель и необходимое оборудование. В лаборатории же остались мы с Ольгой. Валентин великодушно или с дальним прицелом, но разрешил нам продолжить собственные исследования. Правда, только за зарплату и на голом энтузиазме, так как дополнительных фондов у НИИ нет. Я, конечно, согласился, ведь оставшийся комплект портативных модулей по-прежнему лежит в моём сейфе и числится на мне, как на материально ответственном.

30.05.89

Купил подержанную «копейку», ВАЗ 2101. Зелёного цвета. В хорошем состоянии. Хотим на ней летом махнуть на юг, показать Сашке море. К тому же у Оли простаивает гараж, что остался от бывшего мужа в счёт уплаты алиментов.

09.06.89

Портативный излучать подключил к сети и использую как внешний. Оля ведёт запись наблюдений.

Шаг эксперимента мы увеличили кардинально и вышли к границам рабочего диапазона. Где-то там лежат заветные частотно-волновые характеристики. Осталось только ближе к ним подобраться.

Параллельно наращиваем массу объекта. Уверен, когда масса при тех же энергозатратах перестанет быть лимитирующим фактором (в нашем случае – увеличится в десятки раз), то волновой ключ по схеме туда-обратно будет найден.

13.09.89

Ни на какое море мы, конечно, не уехали. Всё лето провели в душной лаборатории. Видно, что Оля этим расстроена, причём больше из-за сына, но наметившийся прогресс в исследованиях прервать я не мог.

Достигли увеличения массы объекта в восемь раз. В цехе металлообработки заказал ячеистый каркас из арматуры на шестнадцать посадочных мест. Пока его сварят, мы к работе с такой массой, полагаю, будем уже готовы.

02.11.89

Каркас уже месяц как сварен, а мы отстаём. К тому же Оля только вышла на работу – две недели сидела с Сашкой на больничном.

На днях заходил Валентин с ребятами. Коллеги были немало озадачены, увидев на лабораторном полу решётчатую конструкцию. Начальник от изумления даже пошутил про сбор металлолома, но вышло у него как-то натянуто. Я тоже отшутился, что это, мол, задел на будущее. Засим и распрощались.

12.12.89

Пластины и полосы для скрепления кирпичей закончились, но они больше не нужны. Завтра запускаем заполненный каркас.

13.12.89

Каркас с кирпичами растворился в воздухе!

За два с небольшим года исследований мы увеличили массу объекта почти в двадцать раз!

Теперь дело за малым: собрать из модулей последний экземпляр устройства, закрепить его на кирпиче и запустить с текущими настройками волнового излучателя. Если моя догадка верна, то конструкция может вернуться обратно.

18.12.89

Собрал устройство на монтажной плате. Проверил выходные параметры. Закрепил устройство на объекте. А запускать боюсь. Никогда у меня такого раньше не было.

27.12.89

Объект с устройством вернулся!

Вернулся ровно по таймеру.

Кирпич горячий, будто из печки. Радиация в норме.

Оля от радости визжит как девчонка.

Я тоже очень рад.

30.12.89

Провели уже несколько запусков. Объект стабильно возвращается по таймеру в исходную точку. И всегда – горячий.

Это лучший новогодний подарок в моей жизни!

03.01.90

Оля настаивает, чтобы я немедленно шёл к руководству НИИ с полученными результатами, причём сделал это напрямую, не ставя в известность Валентина. Она жаждет реванша больше, чем я. Я же пока привожу в порядок мысли и бумаги.

09.01.90

Пока я собирался с докладом, директора вызвали в Москву, в министерство.

16.01.90

В положенный срок директор в НИИ не вернулся. Говорят, что слёг с инсультом в столичной больнице. По институту тем временем ходят слухи, что нас то ли реорганизовывают, то ли вовсе закрывают.

Бразды правления взял на себя зам по науке – сухонький старичок, который за былые заслуги перед отечеством давно пересидел дату законного выхода на пенсию. У меня, как и у многих коллег, большой вопрос: сможет ли временное руководство так же бороться за НИИ и выбивать фонды под текущие и перспективные исследования?

Со своим же частным вопросом я пока повременю. Оля тоже понимает, что идти сейчас не к кому.

05.02.90

Год начался так, как врагу не пожелаешь: крушения самолётов и поездов, митинги в Прибалтике и резня на Кавказе.

Как выяснилось, инсульт у нашего директора был не один, а после повторного у него парализовало левую сторону тела. На работу он больше не выйдет. Жаль мужика, да и его былое расположение ко мне наверняка бы сейчас пригодилось. Значит, отчёт надо подготовить так, чтобы ни один ученый мух не придрался.

28.02.90

В НИИ какое-то затишье. Собрания не проводятся, итоги года не подводятся. В актовом зале на постоянной основе действует своего рода дискуссионный клуб, на заседаниях которого обсуждаются почему-то не научные проблемы, а общественно-политические вопросы. Откуда-то развелось множество активистов-крикунов. И что примечательно: чем слабее такой сотрудник как учёный, тем громче он ратует за демократизацию, за свободы и за отречение от тоталитарного прошлого.

Знаю, что многим институтским старожилам, такое положение дел не нравится, но и прослыть ретроградами они не хотят. Пена и мелкий мусор стали первым, что надул ветер перемен, но все с надеждой ждут его свежих струй, которые должны будут принести уже подлинное и широчайшее обновление.

К нам зачастил Валентин. Похвалил, увидев меня в очередной раз за бумагами. Как я понял, у них исследования застопорились, и он прощупывает почву на предмет объединения группы. Видимо, применить административный ресурс и сделать это в приказном порядке ему не позволяет то ли гордость, то ли чувство вины передо мной. А может, я тут совсем ни при чём, а всё дело в Ольге. Валентин прекрасно видит, что она до сих пор не простила ему той служебной записки.

23.04.90

В принципе, у меня всё готово. Папка с отчётом получилась пухлая. Ещё она разрослась за счёт той аналитики, что сделали ребята перед моим отстранением. Дело в том, что у Валентина тяжело заболел отец, и наш начальник взял месяц за свой счёт – повёз родителя по светилам медицины. Получается, я этим обстоятельством воспользовался. Оля сходила к Сене и Хрумину и попросила те материалы для ознакомления. Потом она сняла с них копии и последние передала мне. Не скажу, что эти выкладки на что-то повлияли, но я всё же включил их приложением к своему отчёту. Теперь никто не сможет меня упрекнуть в недостаточно научном подходе.

07.05.90

Старичок-зам у штурвала НИИ задержался недолго и ушёл-таки на заслуженный отдых. У нас временное безвластие. Снова поползли слухи о том, что институт раскидают по нескольким научным центрам в стране.

Только я было настроился поднять свой вопрос, как судьба снова щёлкнула мне по носу.

А может, так она подаёт знак – не торопись, мол, с отчётом, не время ещё?

Не знаю. Но я уже и сам не хочу гнать лошадей. Не вижу я сейчас на уровне НИИ тех сил, тех людей, которым могу доверить это открытие. И я боюсь вовсе не критики и непонимания, а равнодушия и казённого отношения.

Буду через вузовских однокашников искать выходы напрямую в министерстве.

06.06.90

Собрались-таки рвануть на море!

У Сашки начались каникулы, а у нас с Олей подошли очередные отпуска. Да и «копейка» застоялась в гараже без дела.

12.06.90

На морские волны можно смотреть бесконечно.

Интересно, почему первооткрыватели электромагнитных колебаний дали тем определение – волны? Полагаю, причина тут кроется не только в синусоидальной картинке, а ещё потому что волны всегда присутствовали в жизни человека, даже песчаные в пустыне.

И здесь, стоя босыми ногами в узкой полосе прибоя, особенно чувствуешь грань меж двух миров, меж двух стихий. Как будто ты стал микроскопически мал и балансируешь на ребре тончайшей монеты, одна сторона которой есть частица, а другая – волна.

А что есть волна?

09.07.90

Пока мы отдыхали, НИИ получил нового руководителя. Исполняющим обязанности директора назначили институтского комсорга. Неожиданное решение. Даже не знаю, как реагировать. С одной стороны, бывший комсомольский вожак в науке ни бум-бум, а значит, будет исполнять роль администратора. С другой стороны, он моложе многих, в том числе и меня, и сможет вдохнуть в порученное дело новую энергию.

15.08.90

Странные времена наступают. Сейчас многим интереснее смотреть политические передачи и читать газеты, чем жить собственной жизнью, тем более заниматься работой. Порой из-за идеологических разногласий распадаются научные коллективы. Люди готовы спорить до посинения, не замечая, как переходят на крик.

04.01.91

Даже не предполагал, что так долго не буду писать.

При молодом директоре научных прорывов почему-то не случилось. Наоборот, голос людей науки становится в НИИ всё слабее. Вместо них бывший комсорг окружает себя так называемыми хозяйственниками: начальником гаража, заведующей институтским общежитием, управляющим подсобным хозяйством и прочими людьми на хлебных местах. И из уст нового руководства всё чаще звучат речи про самоокупаемость. Как это должно выглядеть, они не представляют сами, но призыв повторяют исправно, словно мантру. Хоть бросай лабораторию и иди на городской рынок показывать за деньги фокусы с исчезновением предметов!

На работе полный штиль. Народ чаи гоняет и перекуры перекуривает. Страна потихоньку разваливается, а вместе с ней и наука.

В конце прошлого года брал неделю за свой счёт. Ездил в Москву. Старый знакомец обещал по моему вопросу свести с кем надо и уверял, что человек тот пробивной, с большими возможностями. Но встреча не состоялась по причине внезапной командировки пробивного товарища. Папку я оставлять никому не стал, так и уехал восвояси. Зато повидался со многими друзьями-приятелями.

Ещё думал оформить это дело статьёй и отправить в научный журнал. Даже связался с одной редакцией. Но там ответили, что очередь материалов к печати уже стоит на полгода и что обязательно должна быть рецензия на статью от авторитетных профильных учёных. В общем, та ещё бюрократия. От затеи пришлось отказаться.

У Валентина с ребятами дела идут ни шатко ни валко: в вялотекущем режиме продолжают мучиться со своей болванкой. И мы с Олей тоже несколько раз производили контрольные запуски устройства.

21.02.91

Прошло общее собрание. Директор как мог попытался развеять слухи о расформировании НИИ, второй год циркулирующие в его стенах, и заверил присутствующих, что фонды выделены. Единственное, что финансирование ряда направлений, которые требуют крупных государственных ассигнований, пока до конца не согласовано. Так же руководителям научных групп и лабораторий приказано в недельный срок выдать предложения по внедрению принципов хозрасчёта и самоокупаемости в работу своих подразделений.

Какое счастье, что я не начальник!

17.03.91

Я голосовал за. Оля тоже. Не то мы с этим парадом суверенитетов точно скатимся в средневековье, где в каждом городке будет своя власть и свой князёк с дружиною.

09.04.91

В НИИ зачастили комиссии из министерства. Я же, по иронии судьбы, сам ищу окольные выходы на столицу, чтобы протолкнуть тему возвратного компактного устройства. Опять мне по знакомству обещана очередная протекция, но снова необходимо ждать, когда у нужного человека в Москве появится окно.

Конечно, я сам всё сильно усложняю. Заочно передавать материалы я категорически не готов, а только после личной встречи. Представляю сколько чудиков носится сейчас по первопрестольной со своими гениальными открытиями, что не смогли пробиться официальным путём. Вот и я постепенно становлюсь таким же горе-изобретателем.

Время уходит, и иногда мне кажется, что лучше перестать упорствовать и начать действовать самым прямым и естественным способом. Когда я об этом говорю Оле, она резко возражает. Говорит, что все лавры в таком случае достанутся Валентину, а это станет ещё одной вопиющей несправедливостью по отношению ко мне.

19.06.91

Институтское сарафанное радио передаёт, что по исследованиям, которые ещё недавно в НИИ считались прорывными, финансирования в этом году не будет. На кнопки, скрепки и бумагу – пожалуйста, а на что посерьёзнее денег нет.

Про нашу же лабораторию все словно забыли. Два раза в день отметился на проходной, два раза в месяц получил зарплату. Не работа, а мечта обывателя.

22.08.91

[вымарано]

[вырваны листы]

31.12.91

Собрались у меня втроём, по-семейному. Сашка героически борется со сном, косясь слипающимися глазами на ватный снег под ёлкой. Оля смотрит по телевизору что-то развлекательно-юмористическое.

Наверное, уходящий год многие потом назовут переломным, эпохальным, знаковым. Для меня же это был совершенно пустой год. Год, в котором я не продвинулся ни на йоту в исследованиях, а всё больше погружался в состояние растерянности и душевного непокоя.

Так никому я ничего и не показал. Замыкаюсь в собственном открытии, как черепаха в панцире или как монах, что добровольно готов замуроваться в келье с одним лишь молитвенным листком.

03.03.92

Чудны дела творятся в нашем храме науки! Вот только уже науки ли? В главном административном корпусе лучшие кондиционированные кабинеты отданы в аренду совместным с НИИ то ли фирмам, то ли кооперативам, а сотрудникам этих конторок выданы полноценные пропуска. Вместе с тем в институте закрыли три лаборатории и один экспериментальный цех. Все с формулировкой: «бесперспективность научной темы в условиях рыночной экономики». Теперь в том экспериментальном цехе находится склад одной из коммерческих контор, а в проходах между станками и оборудованием высятся ряды коробок с аляповатыми нерусскими надписями на картонных боках. Говорят, в них хранятся иностранные шоколадные батончики, питьевой спирт и какие-то разводные порошки ядовитых расцветок.

Чувствую, скоро и до нас руки дойдут.

18.03.92

С деньгами происходит что-то странное: мало того что зарплату задерживают, так на неё и купить толком ничего нельзя. Наши скромные сбережения превратились в пыль, а новые цены сделали из купюр фантики. Хорошо, что у Оли нашлись сердобольные знакомые, чета пенсионеров, и те давали нам заготовки и картошку из прошлогоднего урожая. Благодаря их продуктовым излишкам зиму как-то продержались. А с началом сезона – долг платежом красен – пойду к этим старикам вскапывать их дачный участок.

27.03.92

Благодаря бурной коммерческой деятельности, развёрнутой новым руководством, по территории НИИ время от времени шастают странные люди. От учёных аборигенов их отличает цепкий оценивающий взгляд, которым они прощупывают всё вокруг. Посмотрит такой человек на тебя, и через минуту становится ясно, что какой-то свой ценник он мысленно уже прилепил на твою сутулую спину. К нам в лабораторию сегодня тоже залетели два подобных персонажа. А Сеня, что зашёл почаёвничать с Олей, как гаркнет на них: «Куда без халатов?! Радиация!» Так тех как ветром сдуло. Мы долго потом смеялись, особенно над «халатами».

07.04.92

У Валентина с ребятами отобрали стометровое помещение. Поигрались, мол, и хватит. Теперь мы снова впятером в одной лаборатории. И всей группой ждём плохих новостей, так как к хорошим не располагает обстановка.

20.04.92

Нашу тему всё-таки закрывают! Всех ознакомили под роспись с приказом о прекращении исследований и подготовке оборудования с документацией для передачи в архив. На всё про всё дают два месяца, к июлю мы обязаны закончить. А дальше – неизвестность. Новая кадровичка обещает посодействовать со службой занятости.

Валентин ходил к директору, вернулся мрачный и злой. Ни отданные НИИ годы, ни терпеливая борьба за кресло завлаба не спасли его от общей участи. Институт в услугах Валентина, так же как и в наших, больше не нуждается. А новой стране и сами учёные стали за ненадобностью.

Я предложил всем собраться у меня на квартире завтра вечером. И получил на это единогласный положительный ответ, словно на колхозном партсобрании.

21.04.92

Общая беда сплачивает крепче, чем общая радость. Не важно кто и какой вклад внёс в работу лаборатории, в душу-то нам всем в итоге плюнули одинаково. Каждый из нас пятерых чувствовал себя брошенным, выкинутым на обочину жизни.

Я долго мялся, прежде чем начать, но зайти решил с козырей – признался коллегам, что последние эксперименты по возврату объекта с устройством прошли успешно. Ещё год назад эта новость произвела бы фурор, но сейчас состояние подавленности пригасило эмоции у сослуживцев. Тем не менее я продолжил и стал говорить, что того государства, которое выступало заказчиком наших исследований, больше нет, а компетентность и чистоплотность людей, представляющих для нас государство новое, находятся под большим вопросом. И наш профессиональный долг – сохранить устройство с документацией до лучших времён, не дать ему сгнить в пыли архивов или быть вывезенным за рубеж. Для этого я предложил в журналы опытов за прошедшие три года внести ложные изменения касательно рабочего частотно-волнового диапазона, а вместо последней модификации устройства сдать внешний излучатель и накопившееся барахло из плат, батареек и радиомаячков.

После моего выступления повисла длинная пауза, но боль обиды, что жгла ещё сердца коллег, взяла-таки верх над их законопослушностью. Оля же с самого начала стояла на моей стороне.

25.04.92

Бардак, начавшийся в стране, быстро распространяется сверху вниз, и, само собой разумеется, он не мог не затронуть наш НИИ. В частности, произошло ослабление пропускного режима, что было ожидаемо при таком количестве «левых» на территории института. На проходных теперь досиживают срок сотрудники предпенсионного возраста, а к ним нередко набирают в сменщики людей с улицы, которые долго на месте не задерживаются.

Мне для претворения плана в жизнь требовался вахтёр, относящийся как раз ко второй категории. Таковой на примете имелся: этот ражий детина уже отсидел в будке с месяц, пропуска смотрел через раз, а иногда мог даже и не поднять взгляда от газеты. Но наши с Ольгой лица, что важно, успели ему примелькаться. Вчера, когда этот ничего не подозревающий постовой заступил на дежурство, мы и провели акцию по вывозу устройства из лаборатории.

Легенду придумали простую: якобы Ольга во время опыта получила сильный удар током и находится без сознания, её нужно СРОЧНО везти (на моей «копейке») в больницу.

Пропуска на свою машину у меня не было, и весь этот спектакль разыгрывался только для того, чтобы на ней заехать на территорию НИИ. Не знаю хорошо ли я сыграл сценку, но ворота охранник всё-таки открыл. Уже в лаборатории я завернул устройство в плед (этой зимой институтская ТЭЦ работала в половину мощности, и мы приносили из дома тёплые вещи, чтобы согреться), и в таком виде положил под капот. Ольга легла на заднее сиденье, прикрыв собой папку с документацией. На выезде охранник заглянул сперва в салон, потом бегло осмотрел багажник, и, вернувшись к себе, нажал кнопку автоматического открывания ворот.

Устройство с бумагами я припрятал на гараже, а Оля пошла в больницу, где без проблем взяла больничный. Валентин же с ребятами, которые с самого начала были в курсе дела, гарантировали нам прикрытие, если таковое понадобится.

05.05.92

Только мы развернули свою партизанщину, как нас стали поодиночке выдёргивать к директору. Первым, как это ни странно, пригласили меня.

Встреча была назначена не в директорском кабинете, а в отдельном зальчике институтской столовой, который обычно использовался для приёма высоких гостей. Секретарша усадила меня за накрытый фуршетный стол и попросила немного подождать. Вскоре пришёл сам директор, но не один, а в сопровождении незнакомца. Незнакомец тот присел на отдалении и за весь разговор не проронил ни слова, лишь скалился невпопад белозубой улыбкой.

Бывший комсорг начал издалека. Он долго и пространно вещал про падение железного занавеса, про открытый мир и сказочные перспективы, появляющиеся в этом открытом для всех мире. Потом наигранно стал хвалить меня и преувеличивать мой вклад в развитие направления. Наконец, директор посерьёзнел и торжественно, как на вручении почетных грамот, сообщил, что мне предлагается работа за океаном. Тема та же, а вот деньги и статус уже совсем другие. Ещё для начала мне предоставят вид на жительство, но в перспективе не исключено оформление гражданства.

Я достал ручку из кармана и написал на салфетке заявление по собственному, надорвав стержнем тонкую бумагу в нескольких местах. Конечно, жест получился дешёвым и отчасти театральным, но больно уж противен мне был этот деляга от науки. Разгорячённый, я вышел на улицу и бесцельно побрёл по главной институтской дороге. Когда я вернулся в лабораторию, на персональную аудиенцию с директором уже сходили Сеня, Хрумин и Оля, и все троеответили начальству отказом. Валентин же как раз был на приёме. Он пришёл спустя четверть часа и, глядя на нас, отрицательно помотал головой.

06.05.92

Заявление мне пришлось-таки переписать на нормальной бумаге. С кадрами договорился на недельную отработку. Оля тоже написала по собственному. Она полагает, что своим знанием немецкого языка сможет зарабатывать на репетиторстве. Я же решил, что подамся в ремонтную контору, буду пока чинить телевизоры и радиоприёмники.

Трое наших коллег раньше срока увольняться не стали. Валентин объяснил это необходимостью довести начатое дело до конца. И действительно, журналы опытов были обработаны от силы на четверть, а работы там ещё оставалось на месяц.

13.05.92

Расставание с лабораторными стенами прошло довольно буднично, но Оля, конечно же, не смогла сдержать слёз. Даже у Хрумина, чего я никак не ожидал, глаза были на мокром месте.

На прощание мы обнялись и всей пятёркой условились, что в последнюю субботу каждого месяца будем собираться у меня.

17.05.92

Второй день торчу в гараже. Машина нуждается в профилактике. Делаю по мере сил и возможностей.

А что если устройство подключить к бортовой электросети автомобиля и запускать с ключа, так же как двигатель?

19.05.92

Вечером звонил Валентин и просил с ним встретиться. До условленной субботы ждать он не может и хочет повидаться со мной с глазу на глаз. Хоть говорил коллега ровно и по-деловому, но в его просьбе о безотлагательной встрече нет-нет да проступали извиняющиеся нотки. Договорились с ним на завтра в сквере, в обеденный час.

После звонка Валентина меня (как написали бы в романе прошлого века) охватило дурное предчувствие. На ночь глядя я собрался и пошёл в гараж. Там я от руки перенёс основную схему и рабочие параметры устройства в тетрадь, а потом сжёг вывезенную из НИИ документацию в старой железной бочке. За этим занятием меня застала Оля, что пустилась на поиски, так как я не отвечал по домашнему телефону. Увидев догорающие листы с таблицами и чертежами, она приняла это за проявление депрессии, якобы начавшейся у меня после увольнения. Пришлось ей рассказать про свои опасения.

20.05.92

К скверу я поехал на «копейке». Перед выездом, повинуясь какому-то десятому чувству, я переложил устройство в багажник автомобиля, где закрыл его всё тем же пледом и ветошью.

Наш разговор на лавочке начал Валентин. Он говорил с некоторым вызовом и от лица всей тройки. Оказывается, они передумали и приняли вчера предложение руководства на загранку.

Я промолчал. Не увидев моей реакции, Валентин стушевался и стал сбивчиво объяснять мотивы этого обычного житейского предательства. Он оправдывался тем, что болезнь у отца прогрессирует, а импортное лекарство стоит как годовая зарплата. Так же он призывал меня подумать о будущем Сени и Хрумина – молодых и толковых ребят, которые разом лишились бы всех перспектив.

Я по-прежнему молчал. Валентин расценил это уже как слабость и решил надавить, добавив в голос металла. Теперь он уже не объяснялся, а требовал. Бывший коллега заявил свои права на устройство и документацию к нему. На добровольную передачу мне отпускалось два дня. В противном случае, последует заявление в милицию или куда повыше.

Отмалчиваться дальше было невозможно, но я не стал ни стыдить Валентина, ни взывать к его совести. Я тихо ответил, что при обращении в органы они всей троицей пойдут как соучастники, а самое главное – у меня больше нет того, что им нужно. Я рассказал про сожжённую документацию, что было чистой правдой, и уничтоженное вместе с ней устройство, что являлось откровенной ложью. После чего я встал и направился к машине. Валентин бросил мне в спину какую-то фразу, кажется, что-то угрожающее, но я уже не разбирал его слов.

Оля, выслушав мой короткий пересказ о встрече в сквере, всё порывалась звонить Хрумину и Сене. Она думала, что беседой по душам сможет вразумить ребят и вытащить их из-под влияния начальника. Я возразил ей, что это не имеет ни малейшего смысла. Даже вчетвером нам нечего будет противопоставить Валентину, за которым теперь стоят люди и с деньгами, и с возможностями. И пока эти новые хозяева жизни не получат желаемое, они не отступятся.

Ни до гаража, ни до дома я так и не добрался: за разговорами мы с Олей просидели полночи. Я остался у неё. Сашка уже крепко-крепко спал.

21.05.92

Идея интеграции устройства с автомобилем не отпускает меня. От Оли сразу поехал в гараж. Там меня ждал неприятный сюрприз – входная дверца, врезанная в широкую гаражную створку, была незакрыта! Внутри полный беспорядок, даже зачем-то сломали слесарный верстачок. Не ожидал, что события начнут развиваться так стремительно!

Я далёк от мысли, что это бывшие сослуживцы по лаборатории организовали ночной погром. Думаю, они просто указали на нужный гараж, а всю грязную работу сделали нанятые умельцы. Но от чего на душе стало особенно мерзко, – так это от осознания того, что хотя бы один из наших коллег находился здесь ночью и так или иначе руководил преступным обыском, ведь только сведущий человек мог знать его конечную цель.

Я по-быстрому прибрался в гараже и загнал туда машину. Потом закрылся изнутри на засов и приступил к делу, благо ночные гости не тронули инструмент. Имевшийся алюминиевый уголок я распилил под снятые размеры. Потом собрал из отрезов рамку и вставил в неё устройство. Полученную конструкцию я прикрепил под капот к рёбрам жесткости и закрыл слоем теплоизоляции.

Машину здесь оставлять больше было нельзя, и я сначала заехал к Оле, где отправил её писать заявление по поводу взлома, а потом вернулся к себе домой. Квартирная дверь, слава богу, оказалась цела, и признаков проникновения в жилище не наблюдалось. Впрочем, то ли ещё будет?!

Как гласит древняя мудрость: хочешь спрятать – держи на виду, вот и я решил «копейку» теперь ставить только во дворе под своими окнами.

23.05.92

Эту войну нужно было прекращать в зародыше, и Валентина набрал уже я сам. Перед звонком я, образно выражаясь, взвесил сухой остаток. Во-первых, коллеги-конкуренты не получили единственный экземпляр действующего устройства, и по легенде, на которой я буду стоять насмерть, тот уничтожен. Во-вторых, им неизвестен рабочий диапазон для возвратной схемы. На эти частотно-волновые характеристики мы вышли в период раздельной работы лаборатории, и в журнальные записи именно тех опытов Оля в первую очередь внесла изменения. С другой стороны, все мои техзадания, как и промежуточные образцы модулей, остались в НИИ. В сочетании с большим опытом коллег этого вполне достаточно для создания стабильной модификации устройства, предшествующей финальному варианту. Конечно, и тут нашу троицу можно понять, продаться потенциальным хозяевам вместе с лошадью и телегой вышло бы дороже, чем просто с одной телегой. Но и сейчас у них на руках имеется солидный научно-практический капитал, который можно многократно приумножить, если двигаться в верном направлении.

Примерно такие акценты я и расставил в разговоре с Валентином. На этот раз мой визави был немногословен. Видимо, недавняя гаражная история повисла вторым камнем на его душе. С моими доводами Валентин согласился, но явно не хотел расходиться как есть, ведь сила была на его стороне. Пришлось сдать ему нижнюю границу частотно-волнового диапазона в обмен на гарантии личной и имущественной неприкосновенности для Ольги, Саши и себя любимого.

29.05.92

Неделю мы жили с оглядкой – очень неприятные ощущения, – но никаких несчастий с нами не стряслось. От институтских знакомых узнали, что нашей троице с какой-то космической скоростью сделали документы на выезд. Радует, что хотя бы за океаном понимают важность того, чем мы занимались. Ещё говорят, что с ними уезжают несколько человек из закрытых в НИИ лабораторий. Когда мне назвали их фамилии, то захотелось выпить водки и ругнуться матом.

В прошедшие дни я много ездил: Олю возил по ученикам, а Сашку до школы и обратно. Сказалась мания преследования, да и «копейка» стала мне дорога, как никогда раньше. Всерьёз думаю о включении устройства в электрическую цепь машины.

Со следующего месяца выхожу на работу в Рембыттехнике.

05.06.92

Я подключил устройство к бортовой электросети «копейки» и намерен выполнить его запуск из салона, прямо с водительского кресла. Оля ревёт в три ручья и заклинает, чтобы я этого не делал. На примере кирпича убеждаю её, что раз тот вернулся целый, без механических повреждений, следов радиации и признаков воздействия иных агрессивных сред, то мне и машине тоже ничего не угрожает. И в случае чего я успею повернуть ключ снова.

Оля продолжает реветь и напоминает про высокую температуру возвратившихся кирпичей. Возражаю ей, что в хорошей русской парной бывает и пожарче, а люди там часами сидят. И вообще разогрев объекта может быть вызван не температурой в точке выхода, а неизвестной нам физикой процесса возврата.

Оля не сдаётся и пугает асфиксией. Терпеливо отвечаю, что воздуха в салоне, даже с поправкой на негерметичность последнего, должно хватить на несколько минут полноценного дыхания, а значит, моментальное удушье невозможно в принципе.

И такие вот споры со слезами идут у нас уже второй день.

07.06.92

Прошлым летом я нашёл одну уютную лесную полянку. Проехать к ней можно прямо от загородной трассы, а боровые сосны надёжно охраняют это место от посторонних глаз. Здесь я и решил поставить самый главный опыт в своей жизни.

Оля рядом. Думаю, как учёный она меня понимает, но по-женски не может принять такую безрассудность. Впрочем, запас ободряющих слов у меня уже закончился, поэтому я просто молча ей улыбаюсь.

Мы договорились, что через пять минут после старта я выполню повторный запуск устройства на возврат, если только условия в точке выхода не заставят меня сделать это раньше срока. Оля же отойдёт на безопасное расстояние от полянки и будет ждать.

[вырваны листы]

Полуденное солнце уверенно поднималось над верхушками сосен, когда я повернул ключ в замке зажигания «копейки». Всё произошло мгновенно: сначала обзор заволокла серая пелена, а потом в стёкла автомобиля ударил нестерпимый синий свет, как будто машину подвесили под гигантской синей лампой! Я инстинктивно сощурил глаза и приоткрыл дверь, готовый тут же её захлопнуть. В образовавшуюся щель пошёл сухой, очень горячий и пыльный воздух, но им, что невероятно, можно было дышать! После секундного колебания я решился выйти наружу. Моя нога уткнулась во что-то рыхлое, но толком я разглядеть ничего не мог. Я держался за дверь, боясь её отпустить, а вокруг меня стояла одна всепоглощающая синева! В глазах сразу появилась резь, а лицо горело так, что хотелось немедленно умыться ледяной водой. Я сел обратно в машину и, прикрываясь рукой и сильно щурясь, попробовал посмотреть через лобовое стекло наверх. Защитная реакция организма не дала мне этого сделать, но воображение дорисовало скудную картинку. Там, в вышине, над толщей ультрамарина висел расплывчатый диск огромного синего солнца!

[вырваны листы]

Ещё даже не вечер, а Оля уже спит. Бедняжка, натерпелась она страху за сегодня. Я же знаю, что долго не усну, ведь увиденное до сих пор будоражит мой мозг.

Что это было? Пока можно лишь с точностью сказать, что не Земля! Предположительно: кислородная планета в системе голубого гиганта. Теперь понятно, почему кирпичи возвращались горячими.

Выходит, я открыл волновой космический «фуникулёр», и мои предположения пятилетней давности оказались близки к истине. Но что мне теперь с этой истиной делать? Помнится, один чудак из смежной лаборатории говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, что мои волны хорошо ложатся на часть спектра реликтового излучения. Так неужели я врезался в некую резервную транспортную систему, возникшую вместе со вселенной?

Конечно, неплохо бы попасть на ту планету в ночное время суток. И жара спадёт, и не будет слепящей синевы. Так я смогу элементарно осмотреться на месте и взять пробы грунта и воздуха. А знакомых из НИИ, пока тот ещё окончательно не разогнали, попрошу сделать анализ полученных образцов. Что ж, какой-никакой, но план на ближайшее время есть.

Да, я прекрасно понимаю, что исследование чужого мира учёным-одиночкой смахивает на сюжет авантюрного фантастического романа, и знаю наверняка, что мои ограниченные ресурсы серьёзно продвинуться не дадут. Так же я не уверен, что смогу долго сохранять свои перемещения в тайне, и рано или поздно, но мне придётся либо самому, либо под давлением обстоятельств «выходить из подполья».

Есть ещё и моральный аспект во всей этой истории. Открытие, совершённое мной, должно принадлежать человечеству, а я же присвоил себе право владения и распоряжения им. Что в таком случае отличает меня от того же Валентина? Пожалуй, только то, что я не получу никакой материальной выгоды и к ней совсем не стремлюсь. Нет, конечно, ещё не поздно открыться и во всеуслышание заявить об устройстве. Но какой будет его судьба в стране, что стремительно погружается в хаос? И продолжу ли я работать с устройством дальше, после того как передам его людям?

Вопросов много, но ответ на них один, он у меня есть, и имя ему – любопытство! Опыты со спичечными коробками завели меня так далеко, как я не мог и представить, – в мир синего солнца! И из всего человечества я один получил эту уникальную возможность. Впрочем, подавляющее большинство людей от такого шанса с ужасом бы отшатнулось.

Обидно, что всё произошло в тот момент, когда официальная наука вывела меня за скобки. Но что делает учёного учёным? Разве только научные труды, степень и должность в штатном расписании? Нет! Учёного делает учёным не это, а неуёмная и порой нездоровая, часто связанная с риском жажда познания. А значит, для меня ничего не изменилось. Я продолжу исследования в одиночку, и само время, надеюсь, подскажет мне, как передать накопленные знания людям.