Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
I
Утреннее пасмурное небо плотно закрыло собой то немногое, что осталось от солнца и мелко прострочило по краям, чтобы даже случайный луч не пробрался в поэтусторонний мир. Туманная взвесь прошила плотными горизонтальными нитями воздух, размывая очертания дальних деревьев, придавая мертвенной бледности в унылый общий пейзаж школьного двора. Сергей Макогон посмотрел на отражение своего худого злого лица в открытой фрамуге окна и принялся дорисовывать очертания воющего на луну оборотня на полях тетради. Покончив с общими штрихами, он приступил к деталям: стал прорисовывать шерсть и мышечный рельеф монстра. В это время Ирина «Шлангва» Николаевна приплясывала у доски, воплощая движениями и мимикой забытого фокусника Амаяка Акопяна. Она демонстрировала решение какого-то несложного алгебраического уравнения.
– Вот смотрите, ребята, весьма занятный пример! Как вы думаете, как он решается? Правильно, вы сейчас ничего не понимаете, и я долго ничего не могла понять, полвечера сидела, пока не догадалась – смотрите, смотрите! – Она быстро зачертила по доске мелом формулы. – Если мы дробь выразим через степень целого числа… теперь оба раза вынесем «икс» из-за скобок и в числителе, и в знаменателе, то … – смотрите – какой стройный вид уравнение принимает! Здесь мы сокращаем одинаковые косинусы… – она зачеркнула на доске несколько чисел… и внезапно запнулась. По её лицу было видно, что она где-то допустила ошибку. Где – всем было неизвестно, да и в общем-то плевать, но ошибка мешала Шлангве довести фокус до блистательного финала. Она замолчала, уставившись на доску и подперев рукой подбородок… А потом заорала так, что Макогона от неожиданности подбросило за его задней партой.
– Ааааа! Смотрите! Ну, конечно! Смотрите! Мы вынесли «икс» оба раза за скобки, но там было-то два минуса, а мы вынесли с одним! А куда, спрашивается, второй делся? А минус на минус у нас даёт плюс, правильно? Поэтому мы здесь поменяем знак на противоположный… Сокращаем множители… – Она снова быстро-быстро зачертила по доске, потом опять запнулась, выронила мел, подняла и снова задумчиво уставилась на доску. Очевидно, ошибка в решении была не одна.
Класс в это время занимался кто чем. Макогон у себя на камчатке рисовал оборотней. Хулиган и школьный «авторитет» Лёша Чупин тоже на камчатке, но на другом ряду, не привлекая внимания, тихо резался в карты с одним из своих шакалов Васпом. Верочка Долишня со Светой Федосеевой залипли в телефонах. Макогона покорёжило при их виде. У, дуры! В телефонах в общем-то весь класс и находился. Алексей и Борис Брызгалины, два близнеца, Лёлик и Болек, засунули по одинаковой гарнитуре каждый себе в ухо, смотрели фильм для взрослых и вполголоса хрипло переругивались, – видимо, с чем-то там были не согласны. Ирка Христенко, Ставрида, впустую листала ленту новостей в социальной сети, не останавливаясь нигде и не читая ровно ничего. Это вполне соответствовало её натуре. Нет на свете такой новости, которая заставила бы Ставриду заинтересоваться. Глаза пустые. Рыба она и есть рыба…
Слушало Шлангву и следило за её магическими пассами только три человека, элита класса, белая кость, голубая кровь: Катя Чеботарёва и два спортсмена, Илья Коваленко и Олег Осипов. В отличие от Кати, эти двое не были отличниками – скорее хорошими такими ударниками. Без особых талантов, но всегда готовые к урокам, всегда подтянутые, спортивные, чистые и отутюженные. Они оба занимались лёгкой атлетикой и чем-то напоминали Макогону породистых скакунов на выезде. Длинноногие, поджарые – они даже ходили так, что их походку можно было оценивать в баллах. Девочки повально влюблялись в них, по очереди, вперемежку, в обоих сразу и в каждого по отдельности, друг за другом, делились секретами и ссорились между собой, образовывая союзы и объявляя войны. Это считалось хорошим тоном и было в тренде. Однако эти двое держались ото всех несколько особняком. Они не принимали участия в школьных соревнованиях – не разменивали себя по мелочам, не задерживались после уроков. За обоими сразу же приезжали дорогие машины и забирали их в края спорта высших достижений и дорогого пригорода. Единственным человеком, которого они удостаивали достаточным и приветливым своим вниманием, была, конечно, Катя.
Катя. (А вот об этом не должен знать никто!) Катю любил и уважал весь класс, а возможно, и вся школа. Даже шакалы ни разу о ней плохо не отзывались. Вот Катя-то и была самой настоящей аристократией в лучшем понимании этого слова. Она не происходила из богатой семьи, но во взгляде, в речи, в повороте головы – аристократизм у неё отзванивал даже кончиками чёрных слегка вьющихся волос. Она никогда не чуралась школьного плебса, с любым могла поддержать разговор, даже с Чупой. И осчастливив человека минутой своего обаяния и непременной в таких случаях улыбкой, она опять уплывала в мир своей собственной жизни, оставляя обалделого от счастья осознавать происходящее. Улыбаться Катя умела очаровательно. Это была искренняя, настоящая улыбка, когда уголки глаз покрываются паутинкой задористых морщинок, а глаза блестят озорным карим светом и улыбаются синхронно со смеющимся лицом. Такой улыбке хотелось верить и становилось даже немного грустно, когда она проходила. Одновременно это же было и вежливой улыбкой, которая держала на расстоянии, намекая, что её хозяйка в скором времени отойдёт в сторону и займётся своими делами. Да, Катя была одновременно и замкнута, и общительна, какими умеют бывать только люди благородные. Она могла непринуждённо болтать и смеяться, но близкой подругой так и не обзавелась. Время от времени кто-нибудь из парней тащился провожать её со школы. Попеременно это были и Осипов, и Коваленко, и Чупа, и даже Васп. Но что-то там каждый раз происходило, и на следующий день, к вящей радости Макогона, Катя и несостоявшийся ухажер возвращались домой каждый сам по себе. Когда за Катей увязался Коваленко, Макогон не находил себе места от злости – уж больно органично смотрелись эти два красивых молодых человека вместе; Илья на ходу рассказывал что-то жутко интересное и размахивал руками, а Катя заглядывала в его лицо, смеялась и глаза её светились. По честноку, было бы справедливо, если бы они влюбились друг в друга.
Макогон досконально изучил катины черты и неоднократно пытался изобразить её карандашом на листе бумаги: точёная фигура, тонкие правильные линии греческого лица, выразительные карие глаза и чёрные волнистые волосы, которые она часто подбирала вверх, оголяя изгиб шеи и оставляя лишь еле заметную глазу прядь. Прядь мешала думать, сосредотачиваться на рисунке и вообще адекватно воспринимать окружающий мир. Она как будто специально была для этого придумана. Но об этом не должна знать ни одна посторонняя душа! Если об этом узнают, он просто провалится стоя на месте, сгорит со стыда. Макогон был парень не робкого десятка, но свою причуду, как и любой человек, имел: а именно, до дрожи в коленях боялся, что о его привязанности к Кате кто-нибудь догадается. Конечно, новостью это ни для кого не станет, потому что скорее всего про неё так думают все. Но всё же… Допустить в этой жизни можно всё что угодно, только не разглашение секрета. Это тайна! ТАЙНА! Поэтому Катю он пытался писать только дома.
Однако как назло на рисунках всё время получался другой человек, очень похожий внешне, но внутренне – совершенно другой. Макогон никак не мог отразить грифельными штрихами то ускользающее свойство, что отличало Катю от просто красивой девушки. Тогда он качал головой, с ожесточением принимался работать ластиком, в итоге мял и портил лист. Палитру Макогон не признавал, не понимал и считал её костылями художника, а картины, написанные красками, – отрыжкой изобразительного искусства. Настоящая, а не суррогатная душа живого или неживого существа могла быть отображена только двумя цветами: черным и белым. Вместе с тем, не признавал он и тушь, потому что нанесённая один раз неверная линия уже никогда больше не могла быть исправлена наново. Конечно, иные умельцы что-то такое и могут с ней сотворить, зарисовать и безболезненно встроить в общую композицию. Но эта линия всё равно так и останется шрамом, а душа исказится и уйдёт из картины, оставив красивый, пустой и никому не нужный рисунок. В то, что художник может верно наносить все линии с первого раза, Макогон не верил. Одну, две, десять – может, все – никогда.
О том, чтобы заговорить с Катей, Макогон и не помышлял. Катя, конечно, не откажет ему в минуте общения, перекинется парой слов, вероятно, позволит себя проводить до какого-то рубежа посередине дороги и даже, возможно, осветит его улыбкой, но нотки вежливости и некоторой отстранённости ведь никуда не денутся. Это увидят все, и все, конечно, сочувственно ухмыльнутся, когда наследующий день Катя вновь пойдёт домой в одиночестве, оставив Макогона горевать над своим поражением. Всё будет ясно без слов! И как потом с этим жить?..
Собственно, единственным человеком в классе, которого Катя до сих пор не удостоила своего разговора и улыбки, Макогон и был. На то существовало несколько причин. Первая и главная – Макогон обладал отталкивающей внешностью. У него была отвратительная привычка пристально смотреть человеку в глаза, не отводя своих. Это был недобрый взгляд, нехороший. От такого вдоль хребта начинал бежать холодок, и лучшим выходом было отвернуться и начать смотреть в другую сторону. Особенно этот взгляд контрастировал с катиным, как распахнутые руки, добрым и открытым. Дополняли портрет Макогона всегда плотно, в нитку сжатые губы с едва заметными подрагивающими в лёгком оскале уголками. Это был взгляд существа, которому, казалось, мешает сделать больно собеседнику только присутствие свидетелей. По этой причине с Макогоном по кличке «Самогон» или «Сэм» никто в школе в разговор вступать особо не желал. Они с Чупой делили первенство главных злодеев. Но если Чупа был простым главарём мафии, опасным, но представляющем конкретную, осязаемую опасность – то Макогона окружал ореол маньяка-одиночки, замкнутого в себе психопата, ещё не пойманного, но тем более непредсказуемого. Кроме того, Макогон сам по себе был молчун. Он не избегал общества, но первым в разговор никогда не вступал, и если его ни о чём не спрашивали, предпочитал рта не раскрывать. Когда новоявленные друзья и обнаруживались, пытаясь выстроить с ним общение на короткой ноге, уже через пару часов они оставляли свои попытки и заживали параллельной жизнью. А очевидное пристрастие Макогона к оборотням и всяческой расчленёнке в картинках лишь подтверждали гипотезу о его скрытой психической болезни и заставляли людей сторониться.
Кто-то пустил слух, что Самогон – сатанист и носит в рукаве бритву. Слух моментально превратился в сплетню, наполнившись подробностями с замученными животными и кладбищенскими бдениями. Для Чупы это было вызовом и возможностью доказать своё превосходство, наконец-то установив абсолютную вертикаль власти, и разом снять все вопросы по авторитету. Для этого надо было вместе с шакалами скрутить Самогона и проверить его рукава, а заодно и то, что «выпало» из карманов. Но тот внезапно слуху поверил. Поверили все. Особенно переживал по этому поводу педагогический состав школы. Личность Макогона была предметом жарких обсуждений в учительской, на совещаниях, педсоветах и прочих ведомственных комиссиях. Половина педколлектива была очень обеспокоена, указывала на опасность нахождения среди детей обучающегося с со скрытыми садистскими наклонностями и предсказывала вероятность кровавых происшествий в школе. Другая, во главе с Гузель Рифкатовной, Птюней, школьным психологом считала, что опасность явно преувеличена, и Сергей – это просто замкнутый, своеобразный, но в целом нормальный ребёнок, а его страсть к кровавым сценам в живописи обусловлена в основном гормональным бумом и половой самоидентификацей. Птюню поддержал директор школы, Дмитрий Семёнович Борисенко по кличке Бобрис. Решающим же аргументом стал тот, что обучающийся до сих пор ни за чем предосудительным замечен не был, а кроме того, хоть и был лентяем, учился весьма сносно. По совокупности этих обстоятельств Макогона в конце концов оставили в покое, хотя и продолжали косо поглядывать.
II
Птюня, тем не менее, периодически вызывала Сергея к себе в кабинет. Там поила чаем, заставляла проходить какие-то свои тесты и вела с ним, как ей самой казалось, задушевные беседы «на вечные темы». Сергей был не против этих встреч. Оставаться после школы он наотрез отказывался, и Птюня для своей работы вынуждена была отпрашивать его с уроков.
После алгебры она снова вызвала Сергея к себе и попросила нарисовать несуществующее животное. Это было психологическим тестом. Рисунок что-то должен был поведать ей о тайных движениях его души. Сергей это знал, однако он был больше озабочен тем, что его искусство хоть кого-то заинтересовало, а ещё тем, чтобы затянуть время встречи не на один урок, а на два. И – раз уж попросили – изобразил самого страшного и клыкастого оборотня, какого только мог. Он прорисовал его в деталях: с пеной, ниспадающей с клыков, посреди опушки глухого таёжного бора, воющего на луну среди серых страшного очертания облаков, а рядом – лежащий бесформенной массой разорванный на части труп несчастного убиенного. Черты монстра одновременно выражали и дьявольское счастье от совершённого преступления, и невероятную боль, страдание и тоску.
Трудился Сергей около часа, не отвлекаясь даже на перемену, пока Птюня не стала выказывать признаки нетерпения и слегка поторапливать. Сергей относился к своим работам трепетно. Он и ухом не повел, несмотря на все потуги Птюни, и продолжал тщательно выводить сцену жуткого убийства. Этот тест Сергей проходил не впервые, в кабинетах разных психологов, изучал его в Интернете и был прекрасно осведомлён, что, к примеру, клыки, шипы и рога, согласно правилам теста, характеризуют в нём скрытую агрессию и враждебность, и вообще «несуществующее животное» должно являть сведущему мозгоправу его внутренний мир, скрытые желания, переживания и страхи. Но сейчас ему было не до этого: его попросили что-то нарисовать, и зритель должен был быть поражён великолепием форм и линий, он должен был ощутить себя на месте жертвы, затрепетать, домыслить сцену и проникнуться ужасом от неизбежной её развязки. В конце концов, Птюня, посмотрев на часы и цыкнув, мягко отобрала незаконченный рисунок и предложила поговорить о его содержании.
– Сергей, кого ты изобразил на рисунке?
– Оборотня-вервольфа.
– Как его зовут?
– Аристарх.
– Почему ты ему придумал такое имя?
– Просто красивое. Но, если вам не нравится, я назову его Лунтик.
– А с кем дружит этот… бервольф?
– Вервольф… Впрочем, Гузель Равкатовна, вы только что подали мне интересную идею.
– Рифкатовна. Какую же?
– Ну, бервольфа, волка – медведя.
– Понятно. Хорошо. Так с кем он дружит?
– У него нет друзей.
– Почему?
– Судьба такая. Вы бы стали с ним дружить?
Птюня улыбнулась, налила обоим чай и жестом пригласила Сергея.
– А где он живёт?
– Обычно он живет в простой двухкомнатной квартире простого многоквартирного дома. С лифтом. Но когда наступает ночь полной луны, он уходит ото всех людей подальше в лес, чтобы в городе никого не встретить и не убить.
– Почему он должен кого-то убить?
– Потому что в такие моменты он не может контролировать себя. Пока он человек, он этого не хочет – не хочет никого убивать. Но в полнолуние он превращается в дикого зверя, и тогда для него все равны – все его добыча. Он убивает людей, а потом пожирает…
– Сколько ему лет?
– Он ещё совсем молодой… Всего четыреста.
– А у него семья есть?
– У кого?
– Ммм… у бер… оборотня.
– У волка – нет, у человека – есть.
– И кто туда входит?
– Мама, папа… всё.
– Но если ему, как ты сказал, четыреста лет – то им, получается, ещё больше?
– Получается, так.
– Тогда они тоже оборотни?
– Тогда тоже.
– Получается, в полнолуние они сразу втроём в волков должны превращаться. Как же они до сих пор друг друга не поуб… не поранили?
Макогон пил чай, и его неотрывный тяжёлый взгляд наконец заставил Птюню потупиться и начать ёрзать в кресле. Та, чтобы не уронить достоинства, принялась с поддельным интересом изучать рисунок.
– С чего вы взяли, что они все трое превращаются именно в волков?
– А в кого тогда?
– Не знаю. Аристарх уходит в лес, и родителей в ту ночь не видит. А когда возвращается, он уже простой человек и встречает дома таких же простых людей.
– А вот этот Аристарх – чем он любит заниматься? У него есть любимое занятие?
– Обычно он ходит в школу, но в полнолуние, стоит лишь первому лучу луны проглянуть сквозь облака, его одежда разрывается, он начинает выть, из пальцев лезут в огромные когти, он превращается в огромного лютого волка, и вот тогда его любимое занятие – это охота на людей.
– А он пытается как-то бороться с собой, пытается остановить себя, стать снова человеком?
– В эту ночь он ничего не понимает. Он не помнит, что когда-то был человеком, а поэтому не знает, что должен с чем-то бороться. Зачем ему бороться с волком, если он сам и есть волк?
– Как же он ходит в школу, если ему четыреста лет, не поздновато ли?
– Ему на вид только пятнадцать – надо же куда-то ходить…
Внезапно Птюня подняла глаза на Сергея. Уверенный и спокойный человеческий взгляд с лёгкостью выдержал волчий и никуда в сторону больше не отводился.
– Вот ты сказал… ты спросил меня, буду ли я с ним дружить. Я сейчас подумала и отвечу «да». Я ведь дружила бы с человеком, а не с волком. Я бы постаралась помочь ему не превращаться в зверя… Я бы помогла…
– Это не в ваших силах. Волк не различает, друг перед ним или не друг, он просто разрывает горло того, кто находится рядом, человека или зверя, и пожирает его плоть. Как только вы окажетесь рядом с ним во время его очередного приступа, участь ваша предрешена…
Сергей не отводя взгляда и не улыбаясь смотрел прямо в глаза школьного психолога.
– Сергей, а для Аристарха наличие полной луны… или просто луны – это обязательное условие для превращения? Подумай, прежде чем ответить.
– Не знаю. Я его потом спрошу.
– Хорошо. И последний вопрос, Сергей: ты сейчас надо мной издеваешься?
– Да, Гузель Рифкатовна, я над вами сейчас издеваюсь.
– Спасибо, Серёж, сейчас уже большая перемена будет через три минуты. Иди сразу в столовую, а потом на уроки. У вас там физкультура, если не ошибаюсь…
III
В столовой Макогон рассчитывал пообедать в относительном спокойствии и одиночестве хотя бы эти три минуты, пока не прозвенел звонок и стая мерзких упырей не ворвалась в столовую из всех кабинетов и коридоров школы. Однако до конца урока ему еду выдавать отказались, и пришлось ждать. Звонок прогремел, возвещая начало шабаша. Почти сразу со всех сторон раздался дикий вой. Послышался топот бегущей толпы, упыри по одному и стайками стали врываться в столовую. В очереди Макогон всё равно оказался первым. Сперва он рассчитывал занять место подальше у окна, но передумал – тогда бы его путь с подносом пролегал через вход, а это было опасно. В помещение столовой каждую секунду кто-то врывался, врезался в кого-то на полном ходу, столы со скрипом сдвигались, а лбы сшибались с сухим треском. Кто-то уже вовсю дрался. Макогон решил не рисковать одеждой и опустился за ближайший стол, одним взглядом согнав рассевшуюся за ним, копошащуюся и пихающуюся мелочь.
Тем временем, толпа прибывала. Нечисть старших возрастов уже не ломилась, а заходила спокойным шагом. Вот явилось вурдалачьё и из его класса. Чупа с Васпом прошли без очереди. Не отрываясь от гаджета перед глазами и ориентируясь в пространстве исключительно посредством эхолокации, заплыла Ставрида, встала в конец очереди и безмолвно повела жабрами. Выставочным конкуром прогарцевали Коваленко и Осипов. Вошла Катя. За ней, не прекращая хрипло переругиваться, Лёлик и Болек. Катя на раздатке положила на поднос тарелки с едой и с подносом в руках встала неподалёку от Макогона – свободных столов уже не было. Катя обвела помещение беспомощным взглядом. Макогон тайком наблюдал за ней. Они встретились взглядами и оба тут же отвели: Катя – из вежливости, не желая ставить человека в неудобное положение, а Макогон до смерти перепугался, что она всё прочитает по его глазам.
Жрать в перед Катей, стоящей с подносом в руках было бы, конечно, верхом сволочизма. Макогон осмотрелся по всему доступному его взгляду периметру – в столовой на неё всем было плевать. Вурдалаки с упоением ругались, дрались за места и громко чавкали. (Она не должна догадаться!) С недовольным видом, прикинувшись раздражённым, что еда сегодня не еда, а помои и вообще нормально ни поесть, полоснув для подстраховки Катю по диагонали лезвийным взглядом, Макогон встал и пошел относить свой незаконченный обед на ленту грязной посуды. Краем глаза он увидел, что Катя приветливо улыбнулась и кивнула ему головой. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Макогон спокойным шагом дошёл до дверей столовой, за дверями остановился, перевёл дух, потом подошёл к умывальнику и ополоснул лицо холодной водой.
Она ему улыбнулась. Она его заметила. Она оценила его поступок. Ну, конечно, она догадалась, что он таким способом просто уступил ей место. И она его за это поблагодарила. Умница! Тут произошло невиданное – Макогон стоял и улыбался себе в зеркало. Кто бы увидел, не поверил – Самогон умеет улыбаться. Улыбка, правда, получилась кривой, и человек со стороны навряд ли бы догадался, что Сергею сейчас хорошо, как никому на свете. Захотелось жить! Вдруг захотелось сделать что-то хорошее! Сергей подавил в себе желание немедленно пойти к Гузель Рифкатовне, извиниться и пройти тест как полагается, не придуриваясь. «Обязательно потом зайду, только куплю чай. Надо сделать кому-то приятно. Срочно».
В это время сзади его похлопали по плечу. В отражении зеркала умывалки Сэм с удивлением разглядел выразительное, как строительный шлакоблок, лицо Васпа. Рядом стоял его предводитель и вождила. Последний и заговорил.
– Сэм, короче, дело есть.
– Ну.
– На физру сейчас идёшь?
– Нет.
– Короче, сегодня после уроков зарубаемся с 11-ми классами в баскет на ящик пива, будешь?
– Какой ящик – мы с тобой полгода вместе не играли.
– Не проиграем, не ссы. Они тоже вместе не тренькались. Короче, на физре сейчас отработаем зонную защиту и всё, они потеряются. Они лбы тупые, короче, играть вообще не умеют. Коваленко и Осипов тоже добро дали. Ну, как теперь?
Хоть с Макогоном общаться и не любили, в школе ценили его спортивную сноровку. Особенно в играх с мячом. Недостаток техники Сэм с лихвой компенсировал пониманием игры. Это был цепкий и умный защитник-домосед с классным первым пасом, который никогда бездумно в атаку не лез и не портил игру. Но это же понимание игры подсказывало сейчас Сэму, что зарубаться не сыгравшись со старшаками – затея авантюрная. Тем более, «на корову».
– Не получится отработать. Нохча всё равно заставит с девочками вместе играть.
Учитель физкультуры Резван Арсенович, или Нохча, по какой-то ему одному ведомой причине на уроках всегда делал смешанные команды из обоих полов. Протесты не помогали.
– С Нохчей мы поговорим. Короче, ты согласен. Короче, постанова такая: ты – разыгрывающий защитник слева, Олег – атакующий защитник. Илья – центр, мы с Васпом – форварды: Васп – под кольцом, я – в оттяжке, помогаю тебе в защите. При перехвате мяч играем через тебя, короче…
Обсуждение плавно переместилось в раздевалку. Там расселись у шкафчиков. Слово взял Илья: он рисовал в тетради схемы и объяснял, как действовать персонально против каждого игрока соперника. Сэм чувствовал душевный подъём: сегодня он виртуозно обвёл вокруг пальца психологичку с её тестом, ему улыбнулась Катя, а теперь его, кажется, включили в высшее спортивное общество. Сегодня никаких лёликов-болеков и прочих полупокеров, сегодня будет заруба, и класс представляют только сильнейшие. День складывался наилучшим образом. И всё-таки надо будет зайти к Рифкатовне после физры и забрать Аристарха – уж больно хорошо получился.
IV
Нохча однако же остался непреклонен и команду мечты раскидал по нескольким. Сэм оказался в одной команде с Васпом, Федосеевой, Латохиной Веткой и… не может быть, не может так везти… и Катей. Да, тренировка перед «матчем века» была напрочь сорвана – потом на площадке придётся импровизировать, но какое это имело сейчас значение? Катя была как всегда проста и очень элегантна. Черные чешки, черные короткие шортики и обтягивающая тонкую фигуру белая майка. Как первоклашка! Всё, это всё, что нужно, чтобы подчеркнуть грацию и женственность: простая короткая одежда и спортивное тело – в этом и заключается красота гармонии… или гармония красоты. Черные слегка вьющиеся волосы подобраны, за ухом неизменная прядь. Какая же она ладная! Сэм в очередной раз про себя отметил, что настоящая, глубинная красота не терпит пестроты красок – все они факультативные, второстепенные; всё что нужно для совершенства – это только два цвета, черный и белый. И симметрия тела. Сэм на разминке забылся, наблюдая за Катей. Он бы изучал этот утончённый минимализм не отрываясь до конца урока, но в голове молотом пробило: НИКТО! НИ О ЧЁМ! НЕ ДОЛЖЕН! ДОГАДАТЬСЯ! И он снова стал бросать лишь короткие взгляды, сосредоточившись на контроле мяча. С другой стороны, сейчас у него появилась уже легальная возможность смотреть прямо на своего партнёра по команде, никто ему на это уже ничего не скажет, никто не заподозрит. Это хорошо. Это очень неплохо! Сэм задумался: как бы повёл он себя по отношению к Кате, если бы ему было уготовано судьбой стать вервольфом на самом деле? Нет, он бы её не тронул ни при каких обстоятельствах – каким бы тяжёлым приступ ни был, какой бы полной ни была луна. Он скорее разорвал бы себе грудь когтями, убежал в лес, бросился бы головой вниз с утёса, разбился бы, и никогда возвращался, остался бы на всю жизнь зверем в чащобе – только не причинять ей боль. Тогда бы она затосковала по нему и тихо плакала по вечерам до конца жизни, вспоминая его и коря себя, что не остановила, не осталась вместе. Впрочем, нет, это плохая придумка, никому от неё хорошо не будет. Не согласен он. У истории должен быть счастливый финал. Он встал бы на её охрану, он лежал бы у порога её спальни все ночи, и ни один вампир, ни один мертвец не посмел бы к ней приблизиться. А даже если бы и нашёлся такой слабоумный, то ему пришлось бы иметь дело с самым злым и свирепым оборотнем на свете…
Тем временем, первая пятёрка свой микроматч уже проиграла и покинула площадку. Нохча дал свисток, и команда Васпа вышла на паркет. Против них играли победители предыдущей встречи: Илья, Олег и ещё три девочки. Нохча подкинул мяч вверх. Макогон выиграл у Олега вбрасывание, первым же пасом с центра поля нашёл под щитом руки Васпа, и тот чуть ли не сверху вколотил мяч в корзину. Первый пошёл! Теперь защита. Васп пристроился к Олегу, как к родному. Илья играл по флангу Сэма. Ловкими движениями с отскоком от пола между ног он перебрасывал мяч с одной руки на другую, раскачивая Сэма в обе стороны и выводя его из равновесия. Но Сэм чуйкой понимал игры с мячом. Он давно заметил, что Илья предпочитает при обыгрыше одну и ту же уловку: ложный уход вправо и прорыв с левой ноги, переложив мяч под левую же руку. Катя смотрит – надо сыграть так, чтобы ей понравилось; она должна увидеть, что Сэм не менее ловкий и умелый, чем спортсмен Коваленко; отобрать мяч у него – это уже было бы совсем чересчур, но не подпустить его к кольцу можно попробовать; главное – не уступить в скорости. А Илья будет обыгрывать, Сэм это знал, потому что Олег наглухо закрыт Васпом, а девочки без толку бегали, не решаясь сближаться с парнями. Коваленко, жонглируя в полунаклоне, с грацией танцора раскачивал оборону Сэма. Его непринуждённое владение мячом и лёгкость в ногах невольно вызывали уважение. Профи! Илья сделал шаг вправо, Сэма тоже качнуло вправо. Тогда Илья, молниеносно стукнул мячом об пол, перебрасывая его в левую руку, и рванул вперёд, ловя Сэма на противоходе. Но мяч, отскочив от пола, внезапно нашёл не левую руку Ильи, а правую Макогона. Задумка сработала! Коваленко, рыкнув от досады, тут же бросился в отбор, а Сэм с мячом в руках уже искал глазами убегающего в отрыв Васпа…
В один момент все шумы спортзала разом приглушились, и отчётливо прозвучал лишь один знакомый голос:
– Серёжа, мне!
Сэма оглушило. И сейчас же в помещение спортзала через рабицу окна проглянул прорезавший ткань облаков первый лучик весеннего солнца, который ласково обогрел теплом, до краёв наполнив смыслом существование. Сэм стоял как вкопанный, вытаращив глаза, а Катя в пяти метрах тянула к нему руки, как будто хотела обнять, чёрная, тонкая, ловкая, открытая нараспашку – она смотрела на него, и уголки её глаз смеялись, отражая этот луч надежды, тепла и обретенного будущего. Она его назвала Серёжей. Не Самогоном, не Макогоном, не Сергеем, и даже не уважительным «Сэм», а прямо Серёжей, как близкого человека.
В голове рябило, в глазах прошёл звон. Мир перепутался и остановился. Мяч? Ты просишь мяч? И всё? Хорошо. Я дам тебе мяч. Хочешь, я дам тебе не только мяч… Мяч – это очень мало, я могу больше. Для тебя я могу гораздо больше! Хочешь, я тебе его совсем подарю! Хочешь, я его вообще украду! Я его тебе домой принесу! Да при чём здесь вообще этот несчастный мяч – хочешь, я напишу тебя, двумя цветами, чёрным и белым, и ты увидишь себя настоящую! Дюрер так не смог бы выразить тебя настоящую, как это сделаю я! Да если ты скажешь, я из окна выпрыгну, да я под машину прыгну, да я под трамвай прыгну! Да хочешь, я голым разденусь! Да я тебя до кольца на руках вместе с мячом донесу! А хочешь… А хочешь, я у твоей спальни все ночи сторожить буду! Ни один вампир… Никто к тебе не приблизится! Да я даже не знаю, что ещё… Я за тебя всё отдам! Что тебе, мяч? Да господи, да конечно, да никому больше! Катенька, милая, ты хочешь, чтобы я дал тебе этот мяч? Да конечно, да без вопросов…
– Да на!!!
Грудь рвало на части. От невыраженного чувства злое лицо Сэма перекосило жуткой гримасой. Мимоходом увернувшись от Ильи, он вложил в эту передачу всё то невысказанное, что он хотел ей говорить каждую минуту и никогда не решался вслух, весь земной шар, все снега и реки, школу, Чупу, Птюню, Аристарха, свой любимый мольберт, все выброшенные её эскизы, все сохранённые черновики, все мысли о них двоих, все свои надежды и разочарования, и эту последнюю радость. Сэм с размаху одной рукой что было силы запустил баскетбольным мячом Кате в руки…
После, всё виделось и осознавалось через пелену тумана и какого-то полузабвения; голоса доносились издалека и глухо.
– Ты что творишь, пидор! – это заорал Чупа.
Мяч, проломив пальцы, с хрустом врезался Кате в лицо и отскочил. Чёрные глаза закатились, страшно обнажились белки. На прямых ногах, не сгибаясь, как срубленное дерево, Катя рухнула навзничь, голова её глухо ударилась о паркетное покрытие площадки, подпрыгнула и ударилась ещё раз, а руки раскинуло безвольно в стороны.
В зале завизжали, Верочка Долишня упала в обморок, близнецы рванули за помощью вон из зала, Ветка Латохина, захлёбываясь в слезах пыталась разблокировать телефон, чтобы вызвать скорую, весь класс бросился к Кате и столпился вокруг неё. Резван Арсенович уже делал Кате искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, одновременно отдавая указания Васпу, где в тренерской находится нашатырь для Долишни. Чупа горько плакал, уткнувшись в руку, у шведской стенки. Илья двумя руками сжимал безжизненную руку Кати, и плечи его тряслись. Олег молился. Ставрида с планшетом в руках пялилась на происходящее и, похоже, снимала. Тело Кати пошло судорогами. Глаза физрука расширились, он с удвоенной энергией принялся надавливать Кате на грудь и вдыхать ей в рот воздух. «Стой, стой, Катя, Катя, не умирай, цепляйся за жизнь!» Из-под головы на полу медленно выползала тёмно-бурая лужа…
Постепенно в зал стали забегать люди. Забежали медики с носилками, Катю переложили и унесли. И тогда обратили внимание на Макогона. Вид его был страшен. Голова втянулась в плечи, пальцы свело крюками наподобие когтей зверя. Он ходил взад-вперёд вдоль выкрашенной стены, раздирая себе грудь и издавая нечленораздельные звуки с визгом и рыком вперемежку, периодически взвывая и зыркая вокруг глазами. Футболка его была разорвана и повисала клочьями, а грудь расцарапана в кровь. Подходить к сумасшедшему никто не решался. На какое-то время растерялся даже Нохча. Макогон предпринимал чудовищные усилия, чтобы не броситься вместе со всеми к Кате. Ему хотелось оттолкнуть Илью и взять её руку, оттолкнуть Резвана Арсеновича и обнять её. Но никто не должен был догадаться, что он любит её. Никто! Это тайна! ТАЙНА! Потом подошёл Бобрис, и они с Нохчей под руки повели Макогона в директорский кабинет до приезда полиции. Макогон, не сопротивляясь, подчинился и замолчал. Жизнь закончилась.
Его вели по коридору. По пути запнулись о Шлангву. Та перегородила путь.
– Серёж! Ну ты же не специально, да? Ну скажи, что ты не хотел. Это же случайно, да?
Бобрис отодвинул её, а Макогон безразлично и молча прошёл мимо.
В кабинете их встретила размазанная Птюня. Она внимательно и как-то по-новому всмотрелась в лицо Макогона.
– Сергей, почему ты такой зверёныш? За что? Просто объясни, за что?
Макогон молчал. Он и раньше-то был мочалив, а сейчас, когда он обрёл и тут же потерял смысл жизни, говорить что-либо и когда-либо не имело никакого смысла. Приехали полицейские, Макогона вывели в приёмную, а в кабинет стали по одному заводить свидетелей. И каждый, кто выходил с допроса, считал своим долгом высказать своё презрение Макогону, отрешённо сидевшему под охраной Нохчи.
Вот нарисовался Чупин:
– Готовься к встрече, гнида.
Вот вышел Илья:
– Идиот. Как тебя земля носит!
Потом вышел огромный Васп:
– Самогон, ты чего такой зверь? Чего она тебе сделала?
Хоть Сэм и сидел в приёмной, через тонкую стенку всё равно было слышно, как его одноклассники и педагоги дают против него показания, что они говорят. Ему вспомнили всё: и оборотней, и расчленёнку в рисунках, и замкнутость, и «не понятно, что у него на уме».
Федосеева, оказывается, наблюдала сцену в столовой.
– Они сегодня поссорились с Чеботарёвой на обеде из-за столика. Я видела. Его так перекосило! Я сразу подумала, что он её убить хочет… ну, или как там, побить, причинить ей физический вред… Катя просто стояла с подносом рядом с ним, она даже не просилась за стол, ничего… А он рожу перекосил, взял поднос и как замахнётся! Я думала, он сейчас этим подносом ей и врежет…
Старый Резван Арсенович каялся, и от волнения иногда переходил на свой тарабарский:
– Моя вина, капитан. Парни задумывали вместе потренироваться на уроке, отработать зонную защиту. У них сегодня игра была запланирована после занятий. А я настоял, чтобы в командах были девушки… Ну вот, видимо, Сергей расстроился… Девчонки – они ж больше впустую бегают, больше мешают, чем помогают. Но им же тоже хочется с парнями вместе побегать… победить кого-нибудь… поиграть. Ну вот, видимо, не сдержался…
Лёлик неожиданно глубоко умел заглянуть в суть отношений – просмотр порно даром не прошёл.
– Я не знаю, за что он её. Он так-то к ней хорошо относился. Он в неё влюблён был, только никому не говорил. Может, ревновал? Да там особо не к кому было. Она не дружила ни с кем. Может, просто… Не знаю. Там это… он ей тоже нравился. Не знаю, что там между ними…
В приёмную зашёл бледный катин отец в военной форме. Тонкий и благородный. Выправка выдавала высшее офицерское сословие. Холодно и презрительно он смерил Макогона взглядом сверху-вниз, как кусок тухлого мяса, и сказал, как выплюнул:
– Будь ты проклят, сволочь!
Потом приехали родители Сэма с адвокатом, и его завели в кабинет…
V
Сергей улыбнулся своим мыслям.
– Ты чего улыбаешься?
– Да так… вспомнил, как я тебе первый раз в любви признался.
Катька прыснула.
– Да уж, обошёлся без цветов. Впрочем, ты по натуре всегда был угрюмым и замкнутым мальчиком. Честно, я что-то-то наподобие и ожидала.
Они оба любили вспоминать тот случай и ни разу не могли удержаться, чтобы не захихикать.
– Но ты знаешь… что-то в том «признании» было. Не могу сказать, что мне очень понравилось, но что-то такое ты во мне задел…
– Голову.
– Да, – Катя улыбнулась своей улыбкой, – я от тебя чуть голову не потеряла. Ты знаешь, а я ведь так боялась, что ты мне не дашь этот дурацкий мяч. Я тогда очень переживала, что мешаю вам с Васпом!
– Ты не права. Это Васп мешал нам.
– Все тогда подумали, что я умерла.
– Да. И все подумали, что я это нарочно. Дело на меня завели уголовное.
–. А Бобриса, Птюню и Нохчу хотели уволить.
– Правильно. Не разглядели во мне психа.
– А ты потом ночами сторожил у моей палаты. Как верный старый волк. Тебя прогоняли, а ты не уходил.
– Ну, это потому что на улице меня сторожил Чупа с шакалами.
– Не ври, ты их не боялся. Ты вообще ничего не боишься. Вот тогда взял и ушёл из столовой. Оставил меня одну. Мог бы просто пододвинуться – я бы с тобой на один стул села.
– Ну вот же, лежим вместе, а ты горюешь, что много лет назад не посидели.
– Испугался?
– Ты ж говоришь, я ничего не боюсь.
– Ты боялся, что все про тебя узнают, и вёл себя, как подросток несмышлёный: «Это тайна! ТАЙНА!»… Если честно, я тоже боялась, что все обо мне догадаются, поэтому тоже старалась не разговаривать с тобой.
– Лёлек однако ж догадался. А возможно, и Болек.
– Какие мы дураки были! – Катя засмеялась. – Ладно, лентяй, давай, поднимайся, сегодня папа приезжает, или ты забыл?
– Он сказал, его встречать не надо.
– Давай, поднимайся, вервольф! – Катя в черных чешках, черных шортиках и белой, обтягивающей стройную девичью фигуру майке невесомо спрыгнула с койки и ушла. – Подъём!
– Не хочу.
Сергей лёжа отвернулся и долго ещё смотрел сквозь окно на пасмурное небо, ожидая из-за туманных облаков первого солнечного лучика.
Последние комментарии
3 часов 14 минут назад
3 часов 26 минут назад
3 часов 28 минут назад
3 часов 34 минут назад
3 часов 34 минут назад
3 часов 38 минут назад