Небо в огне (СИ) [Alexandrine Younger] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Квартира Холмогоровых в высотке на Кудринской площади согрета теплом женских рук и звоном детского смеха. Космосу приятно возвращаться домой, скрывая нешуточную радость от внутреннего подъёма, который захлестывал его, стоило увидеть родные лица. Ведь девчонки всегда ждут его, высматривая знакомый силуэт в окошке. Холмогоров не имеет возможности рассердиться на Лизу, если она долго не ложилась спать, карауля момент, когда откроется входная дверь, а тем более не может отругать свою уменьшенную копию, если Аречка повторяет поведение матери. Потому что дома хорошо, как на отдельно взятой планете. Своей.
Здесь любят не за умение вовремя разрядить обстановку вмешательством в назревающий конфликт, а по зову сердца, не городя искусственных границ. Называют самым лучшим на свете, смотря на тебя, как на заветный подарок. Как будто положили под ёлочку и обвязали красной лентой. Вот чудо!
Когда-то Космос совсем не мог представить, что так действительно бывает. Что Арька будет бежать к нему, как заведённая, о чем-то смешно вереща, а Лиза, изображая бесполезную строгость, будет приводить дочурку к порядку. И у обеих глаза открытые, светлые и непосредственные. Глаза-алмазы! Доверяющие…
Жена и дочь составляли для Коса сокровенную планету, согретую ласковым солнцем. Это заметно в любой мелочи, составляющей домашний быт Холмогоровых. Будь то заботливо обставленная комната двухлетней Ари, которую вероломно захватили игрушки всех мастей; будь то супружеская спальня или просторная гостиная, выдержанные в бежевых тонах. Просыпаться в таких апартаментах неизменно уютно, пусть каждое утро тонкие блики назойливо появлялись в окне, напоминая, что от суеты нельзя отступить, подчиняя волю эгоистичным желаниям.
Возможно, что с таким вкусом обустроена каждая вторая московская квартира, дышащая старыми планировками, но фотографии, заполонившие полки, свидетельствуют об другом. У каждой семьи свои особенности. Дух, обрисованный понятными привычками, характерами и склонностями. Тем, что греет в морозы без пухового одеяла.
Пчёлкин не раз твердил сестре, что традиция размещать по всему периметру знакомые физиономии — это пережиток прошлого. Но Лиза, не принимая подобные заявления близко к сердцу, управляла космической территорией по-своему. Космос же рекомендовал другу не жужжать без видимого повода. Пчёла, как самый частый гость Холмогоровых, поднимал белый флаг, зная, что споры с сестрицей всегда стоили ему нервных клеток. На этом и уживались.
Чёрно-белые фотокарточки с приветом из восемьдесят восьмого года. Лиза с облегчением попрощалась со школой, а Космос в очередной раз не стал студентом. Все впереди! Невооруженному глазу и без подсказки видно, как Кос и Лиза увлечены друг другом. Беззастенчиво обнимаются перед камерой, понимая, что скрывать перед всеми собственные чувства более нет смысла. Синеватые взгляды смотрят уверенно и зорко, а под подошвами целый мир, робкий на загадки. Ветер перемен не успел набрать скорости, и можно было жить, полагаясь только на юность и мечты.
Лето восемьдесят девятого, встреченное Космосом и Лизой в дождливом Ленинграде. Они удивили общественность тем, что женятся, и это решение не подлежало обсуждениям. Планировали, что обязательно сыграют свадьбу осенью, как только Сашка вернётся из армии, но один случай на нелегальном бою в Раменском перечеркнул большие надежды. Или что-то иное? Будущие Холмогоровы впервые столкнулись с глухой стеной, мешающей слышать и понимать родного человека, а декабрь разделит их неблизким расстоянием. Лиза встретит Новый год там же, где и ловила первые июньские лучи солнца, а Космос будет зол на весь мир, безуспешно обрывая телефонные провода.
Апрель девяностого года, ознаменованный свадьбой Валеры и Томы. Лиза, отбросив прочь осенние сомнения, снова выбирает Коса, свалившись на его бедную голову подарком ко дню рождения. На фотографии они ещё свидетель и свидетельница Филатовых, стоящие рядом с новобрачными, как два часовых бойца, а не пара, разрешившая противоречия силой любящих взглядов.
За час до встречи в ЗАГСе Павлова вполне успешно пряталась от собственного космического чудовища в шкафу, целый день скрывая от него, что успела приехать. К нему! И дело не в уговорах Пчёлы с Софой и телефонных увещеваниях Саши, и не в шумном празднике Томки и Фила. Расстояния губили любовь, а Лизе надоело бояться вчерашнего дня!
Почти через триста дней все встретятся на свадьбе Космоса и Лизы, а избирательный объектив фотоаппарата Софки успеет уловить, как влюбленные выпускают в небо двух белых голубей под всеобщий радостный галдеж.
И вот муж и жена уже танцуют в бирюзовой зале ресторана «Прага», не думая о том, что ими любуются. Они еле слышно переговаривались, считая минуты, когда наконец-то останутся наедине, а умиротворенные Ёлка и Юрий Ростиславович гордо чокались, признавая, что дети сделали правильный выбор.
Друзья соревнуются в красивых пожеланиях, не догадываясь, что юношеская дружная компания, окончательно сложившаяся к весне восемьдесят девятого года, считает последние беззаботные праздники. Такое не повторяется, и не только расставание Вити и Софы послужило толчком к тому, что все разделились, как по взмаху крыла, выбирая приоритетом разные ценности. Дружба никуда не уходила, просто стала иной. Повзрослела? Сказать сложно. Эмоции все ещё владеют рассудком, а жизнь не спешила разбрасывать всех окончательно.
Проходит ещё девять месяцев, и ряд фотографий пополнит снимок молодых родителей, стоящих у крыльца роддома на проспекте Калинина. Ариадна пряталась от осени на руках отца, закутанная в теплый розовый конверт, а Лиза удерживала в ладонях охапку душистых роз, сильно контрастирующих с октябрьскими непогодами. В тот день ничто не могло испортить настроения Космоса, и оно резвее воспарило над серой действительностью, стоило впервые вернуться домой втроём.
За окнами творилась история, но кто мог задуматься об этом? Пусть и приготовились дышать неразгаданным воздухом свободы. Неосознанно, как по тайному знаку.
Семнадцатое октября девяносто второго, семнадцатое октября девяносто третьего… Первые большие праздники Ариадны. В год она улыбчивый ребенок с пухлыми щеками, который охотно шёл ко всем на руки. На следующий день рождения ребенка Космосу и Лизе всерьёз кажется, что Арька стала совсем взрослой.
Девочка степенно вырисовывает неровные линии на альбомных листах, осторожно ойкая, когда пачкает фломастерами пальцы, и протягивает матери щётку для волос, видя, что аккуратный хвостик на её затылке съезжает набок. Аря запоминает всё больше слов, которыми безустанно бросается, особенно когда играет с разноцветными кубиками. И на семейной фотографии она держит за руки и маму, и папу. Тепличный и привязанный к родителям ребенок, которого очень любят.
Космосу нравится наблюдать, как Арюшка бежит к нему навстречу, покинув своё царство игрушек. Лиза просит дочку дать папе немного перевести дух, но Арька по-своему щебечет родителям, что они не успели посмотреть её новые игрушки. Космос ловит себя на мысли, что только они с Лизой понимают этот милый говорок, но их это нисколько не удручает. Аря мчит в детскую комнату, односложно прокричав, что потеряла плюшевого зайца («Ба-а-агз!»), а через час, свернувшись калачиком под одеялом, умиротворенно засыпает.
Космос и Лиза имеют долгожданный шанс остаться наедине, разделив полночные мгновения на двоих. В спальне приглушённо горит светильник, который не даёт расстаться с прожитым днём бесповоротно. Скоро они вернутся в суматоху понедельников, капризную и своенравную, от которой сбежали на короткие часы. Будут бросать трубки, отговариваясь нехваткой времени, опаздывать и уставать. Но не ночью, когда приятный полумрак владеет существом, давая насладиться волшебством момента.
Космос не помнит, как называлась эта расслабленность в книгах. Чтобы было невозможно оторваться и расцепить жадные ладони. Только целовать, приникать теснее. Лиза не теряется в догадках, прячась в близость родного мужского тела и облако приятного сигаретного дыма, как в кокон. Его объятия — её дом. И нужно ли об этом размышлять? У Космоса очень теплые и трепетные руки, а губы заставляют потерять реальность, нежно касаясь шеи. Лиза напрочь стёрла момент, когда их дружба переросла в неотвратимую любовь. Она не помнит иного.
В синеве любимых глаз захотелось окончательно пропасть. Навсегда и насовсем. Без спасательного круга. Тонуть в алмазных омутах. Обоюдно.
Это риск? Риск! Они знали, что всё могло быть иначе. Устроенный мир мог дышать обманчивым благополучием, внешними приличиями и сковывающим холодом. Отчуждением, липким и противным, как страх. Но Космос и Лиза сделали единственный выбор. Самостоятельный и верный, как бы не пророчили обратное.
Сегодня сценарий, мигом пролетевший в усталом сознании Холмогорова, должен быть в точности воспроизведен снова. Космос поворачивает ключ в замке, предчувствуя, что жена и дочь заняты своими делами. Лиза, перестав просиживать драгоценные часы в московском офисе Рафаловича, разгребает правовую документацию, даже сидя у телевизора. Аря, притащив в гостиную добрую половину плюшевого зверья, опять отрицает сон, радуясь, что на утро никуда не нужно собираться.
К слову, завтра наступит суббота. Космос ставит дела на паузу, а Лиза до понедельника закрывает бумажки в столе. Не сказать, что Космос не ценил женское стремление не скучать без дела (а Лиза никогда не была домоседкой), но Арька, едва поняв, куда каждый день отводят её родители, успела стать счастливцем, которого забирают из ясельной группы позже другой детворы. В выходные безобразие приостанавливалось, но Кос почти с тоской вспоминал недавнее время, когда с девяти утра до шести часов вечера жена властвовала дома. Вольготно же жили до середины лета…
— Слушай, генерал, не вымораживай, тебе это не идёт! — Лиза, потирая ноющие от головной боли виски, совершенно спокойно делает внушение мужу, вспоминая о том, что где-то в аптечке прячется спасительный «Цитрамон». — Ты разведёшься со мной, когда дома я закудахтаю, забыв, где право и лево! Это для начала тебе…
— С чего, мать? С чего тебе кудахтать, объясни мужу-неучу? — Холмогоров, видя утомленность жены, первым достает для неё сероватую таблетку. — И какой разведусь, не съезжай с катушек! Мы не последний хлеб доедаем, чаша полная!
— Кос, ты сам взвоешь, — умиротворенно говорит Елизавета, разжевывая горькое лекарство, которое обычно возвращало её к жизни, — если я опять начну орать, что я — еда! И попутно буду пересказывать тебе «Любовь с первого взгляда»! Вопрос закрыт? Можем ужинать?
— Твою мать… — Космос не желал выглядеть в глазах любимой женщины инквизитором, но в чём-то они не всегда договаривались, — какой разведемся, Лизк? Я к тому, что кто тебя работать гонит? На фига козе баян? Давай заморачиваться буду я один! Как там я с Арькой выучил? Папа Космос, а мама — красивая?
— Кто гонит твою резвую козу? Считай, что шило в заднице! И я не диктую, чем заниматься тебе! Ведь если туда копанем, то ты сегодня явно спишь в зале?
— Не переводи стрелки, мы не договаривались пинать ногами то, чем живу не я один!
— Тогда не наступай на мои мозоли. Они на всю поверхность больные, Холмогоров!
— Я предложил тебе самый здравый вариант. Всем спокойно!
— А мне нужно это спокойствие? Хорошо, как скажешь! Значит, у Ежа будет не мать, а фанатка зомбоящика. Что можно перенять у такой курицы, кроме того, как пилой ишачить на добровольной основе? И помни, что ты первый попадёшь под раздачу! По территориальному признаку.
— Приплыли, твою налево! Значит, что я только и умею, как птичкой-мозгоёбкой подрабатывать? Всё, блять, не могу…
— Воды попей, а то во рту пересохло меня отчитывать!
— Ладно, не нагнетаю, но запомни, алмазная!
— Уже записываю в черепушку, мой Космос, — дабы умиротворить личный вулкан, Лиза кладет большую мужскую ладонь к себе на лоб, закрывая глаза, — жги глаголом, у тебя получается! Мне Пчёла рассказывал, как ты на переговорах всем уши обкладываешь. Верю! Сама ж на это повелась.
— Мы не разведемся, что за дурь? — к излюбленной теме разговора Космос ещё вернётся, но пока он привлекает голубоглазую ближе, поглаживая её по напряженной ровной спине. — Чтобы я не слышал такого больше!
— Ну, Холмогоров, сам же когда-то сказал, что второго святого человека, как ты, на меня свет не придумал! — Лизе кажется, что сейчас она замурчит, как прирученная дикая кошка. — Не придуши, прошу! Твоей дочери мать нужна, сам сказал.
— Я тебе придумаю, зараза! Будут болтаться на столбах, как говно в проруби! Бля буду, если совру…
— Кто? Мои воображаемые поклонники? Космодром, и этих нет, все же от тебя разбегаются, как черти от ладана!
— Потому что я ужас, летящий на крыльях ночи, да?
— Мой любимый ужас…
Однако света в квартире нет и в помине. Кос шагает в пустоту, не слыша ни восклицаний Лизы, ни задорного гогота Ари. В пространстве вообще не ощущалось чьё-либо присутствие, разве что доносились кошачьи завывания Тутанхамона.
На часах перевалило за одиннадцать вечера. Сам Космос, предупредив жену, что сегодня они встречают очередного гостя Белого, родом из славного города Первоуральска, не знал, что не один пришвартуется в гавани поздно. Но делать нечего.
Не разговаривать же на кухне с хозяином розовой миски. Нет, Космос не пьян, и не сказать, что он ярый защитник тех, кто гадит в тапки. Кота Холмогоров мужественно претерпевал, не до конца понимая, зачем его синичкам нужен бесполезный стареющий комок шерсти, если… У них есть такой хороший и шикарный Космос Юрьевич!
Следовало вспомнить про замечательное изобретение человечества по имени телефон, но… Некто за стенкой стал ожидаемо шуметь связкой ключей. Космос дёрнул железную дверь на себя, и увидел, что Лиза, удерживая на руках спящую Арьку, привычно ищет подходящий ключ, и, конечно, не сразу его находит. И то, что муж опередил её, принесло девушке заметное облегчение.
Елизавета шагнула вперёд, чуть укачивая дочку. Все дома.
Холмогоров понимал, что по законам жанра ему просто необходимо разобраться, где его благоверную носило, применяя воспитательную терапию ора и возмущения. Но Лиза, недолго думая, вытаскивает из своего арсенала запрещённый приём. Она передаёт ему карманного космонавта, и Аря, не осознав, что смена координат произошла, продолжает также мерно посапывать. Завидное спокойствие! Точно в маму.
— Так, б… — Кос вовремя вспоминает, что от его словесных порывов Ёжик может проснуться, а потом с блеском попытаться повторить изящное папкино выражение в своей транскрипции. Потому что за Пчёлкиным раз уловила. Бабая… Небезызвестного!
— Без «так», солнце, — плотно закрывая двери, Лиза обращает внимание на то, что муж успел снять обувь, и принялась расстёгивать липучие застёжки на утеплённых сапожках Ари, — и я тоже скучала! Отнеси сокровище в комнату, она со мной работу работала. В детском саду воды не было, чего ты?
— Волшебное слово? — Холмогоров пристально смотрит на жену, будто душу вытянуть из её глаз пытается. Но не выходит.
Родительский долг в моменте куда сильнее!..
— Как уложим, тогда и можешь возмущаться!
— Наглость — второе счастье!
— А первое — ты, я помню.
Лиза проводит пальцами по темной шевелюре мужа, успев коротко поцеловать его в щёку, пахнущую сигаретным дымом. Космос бы охотно ей ответил, пытаясь украсть неугомонную у всего мира, но кое-кто почувствовал изменение обстановки. Аря потягивается, и, обрадованно вздохнув, снова обхватывает отцовские плечи. Когда Лиза тихонько щекочет её за пятку, девчушка приглушённо смеётся.
— Ты нас не впечатлил, Кос, — готова констатировать Елизавета, когда, изымает дочь у мужа, — а играться завтра будем.
— Заправка конфетная кончилась, чтобы бегать, — Холмогоров, чуть нагнувшись, помогает дочери избавиться от шерстяной шапки, — правда, Ёж?
— Нет, — расстроенно проговаривает Аречка, пытаясь самостоятельно расстегнуть бордовое пальтишко. Но пуговицы слишком тугие, и ребенок недовольно стучит пяткой по полу, выражая нешуточное недовольство, — ма, убер-р-ри!
— Как хорошо «р» прорычать получилось, молодец, — Лиза никогда не скупилась на похвалу по отношению к дочке, — только, Аря, не раскисай…
— Не вешать нос, гардемарины!
Родители верно оценили жесты непоседливой куксы. Лиза помогает ей избавиться от надоевшей верхней одежды, а Космос видит, что Аря, подчиняясь тому, какие манипуляции проводит с ней мать, передумала расстраиваться. Крошечная хитрюга наблюдает за ним, замышляя одну из своих несметных каверз.
Стоит маме отвернуться к зеркалу, чтобы поправить прическу, как Аречка, выловив момент, корчит отцу дурашливую рожицу, высунув язык, как ящерица. Кос непроизвольно изображает похожую мину в ответ, и цирк бы продолжил долгожданную гастроль, не вмешайся бы Лиза в фееричное шоу.
— Ребята, соседей перебудим! — сонное настроение Арьки уступило место энергичности, с которой она бодалась лбом в отцовскую ладонь. — Космос Юрьевич, ау! Гены — великая штука, но не сейчас же.
— Дай ты ребенку поиграть, мам, — мужчина специально поддается дочери, зная, как для неё важно чувствовать себя победителем их краткой баталии, — а ты говоришь, Лизка, что она мне не рада!
— Папка-а-а! — воодушевленно произносит маленькая Холмогорова через смех, протянув последнюю гласную, перед тем, как отец усаживает её на плечи.
Улыбка Арьки стоила вечерней усталости взрослых!
— Всё, опять ни в одном глазу, — Лиза вынуждена играть в воспитателя. — Нет, товарищи! Руки мыть, молоко пить, а иначе не пойдет.
— Нам не привыкать!
— Тогда вперёд и с песней!
Любые диалоги между супругами отложены до поры, пока Аря не закроет глаза, ловя цветные и добрые сны. Несмотря на внезапную детскую бодрость, дожидаться тишины оставалось недолго.
Что ж, это не выход, но Космос и Лиза имеют шанс переключиться на более важные заботы, чем собственные противоречия.
***
Солнечная погода в ноябре недолговечна. К ночи воздух стал холодный, почти зимний. Должно быть, что Москву ожидают ветреные выходные. Никакого праздника! Небо странного цвета, низкое. Как в огне. Или воспаленному сознанию Лизы просто мерещится.
Небо в огне!..
Нет, лучше искать в этой глади алмазы, как раньше. Космосу это по нраву с незапамятных времен, особенно когда они, вооружившись красными «Marlboro» и зажигалкой, проводили время в старой беседке недалеко от дома Пчёлкиных. Ни гроша в кармане и в мыслях ни капли серьёзности, а о классном «Линкольне» сын профессора астрофизики мог лишь мечтать. Море по колено! Это время остаётся ценным и дорогим.
Но прошедшим.
Лиза, наблюдая за тем, как мелькают огнями ночные фонари, не берегла себя от простуды, стоя у холодного окна. Ей ужасно хотелось выспаться, и, помня, что на дворе непогожий конец ноября, забаррикадироваться дома до понедельника. Давить лицом подушку, как в годы студенчества, а не подражать себе сегодняшней. Космос бы оценил по достоинству, ведь его тревожит, когда Лиза позже обычного приходит домой, но…
Стоп! Ни слова о том, что скрывается за железными дверьми «Курс-Инвеста»! Медом не намазано. А у Лизы другие чаяния, главная из которых — семья. Космос, Аря…
Арька!..
Не вина дочери, что у матери — наследственное отвращение к бездействию. Сочувствующие личности могли бы покрутить пальцем у виска, не представляя, зачем Лизе отрываться от процесса воспитания малого ребенка аж на целых девять часов (не помня, как росли сами), но нет смысла свешивать ножки и в случае, когда кажется, что за тебя всё устроили. Можно назвать это дурью, но Холмогорова не собиралась сдавать позиций. Не тот характер.
Сначала Лиза шокировала мужа тем, что решила продолжать образование почти вечно. Космос с Пчёлой отшутились про профессора кислых щей, но ещё через год Елизавета осуществила коварный замысел — стала работать по специальности. Благо, Рафалович, расширил бизнес, перекидывая дела и в столицу (не без помощи хорошего знакомого, которым, по воле случая, оказался бывший муж Черновой, с нужными прихватами на Старой площади). Не скупился Леонид и на кадры отдела правового обеспечения. Ёлка сама предложила племяннице этот вариант трудоустройства, понимая, что Лизу невозможно превратить в наседку, запертую в четырех стенах. Принимал это и Космос.
По привычке, заставляющей вникать в детали любого начинания, Лиза могла слишком увлечься делом. Сегодня случился очередной пик её активности, и он совпал и с тем, что Арьку не на кого было оставить — детский сад работал до обеда. Спасибо, что Гела, сделавшись целым начальником, даже обрадовался гостье на работе, но кто мог подумать, что именно в следующий понедельник ожидается проверка. Счастливая новость была получена за час до окончания рабочего дня. Лиза не бросила друга семьи в беде, как бы Сванадзе не пытался отправить её по нужному адресу.
Арька, привычная к тому, чтобы осесть в уголочке с игрушками, никому не доставляла неудобств. Она разделила с мамой всю её рабочую ношу, но, очутившись на заднем сиденье машины, закимарила сном младенца. Лиза понимала, что Космос будет недоволен подобным положением дел, но, в конце концов, случается разное. Никто не умер, не пострадал, не загремел в Бутырку…
Вот и славно!
Космос очутился на пороге кухни, когда Лиза, решив подышать свежим воздухом, отворила форточку, но это действие нисколько не прибавило бодрости. Ноги наливались свинцом, а в момент, когда Кос привлёк её к себе, Лиза окончательно потеряла остатки сил, но не забыла поинтересоваться:
— Всех бабаек изгнал, папаша?
Достигнув полутора лет, Аря стала наводить в квартире собственные порядки, зачастую не укладываясь спать без целого представления. Как правило, Лиза оперировала тем, что помнила, и пела дочери композиции, которые в юности крутила на магнитофоне «Романтик». Космос тоже не знал ни одной колыбельной, и поэтому рассказывал Ариадне про её мифическую тёзку, восхваленную Михаилом Муромовым. Хорошо, что после этих концертов ребенок не заливался горючими слезами, но чем богаты…
— Одну не успел, — Холмогоров усаживается на табурет, удерживая Лизу на коленях, — потому что неуловимая стала. Зла не хватает!
— Ежу у меня понравилось, больше, чем в яслях, — может сказать в своё оправдание голубоглазая, — отдел-то — я и твой бесценный дружбан Гела! Живем!
— Настолько, блин, охренительно живем, что только ночью свиданки на кухне устраиваем…
— Кос, не обобщай, — Лиза старается слышать только звук космического сердцебиения, который, к чему-то, стал таким неспокойным, — не каждый же день праздник! Особенно в нынешних условиях! Я не удивлюсь, если завтра опять кого-то сместят, слухи разные ходят.
— Предлагал же тебе Белый почти кабинет в кабинет существовать, — Кос бы почти согласился на это, если бы не знал, что Лиза категорически отделяла себя от всего, что называлось общим делом Бригады, — от секретуток меня охранять, дрозда давать! У тебя же хорошо получается, генеральша…
— Ваши секретутки мне не конкуренция, а кидаться бумажками с Пчёлой я не выдержу, — Лиза могла похвастаться тем, что знает жука с рождения. — И я в курсе, на каких матах все у него летают! Но Лиза не такая терпеливая, Лиза его сразу посылает.
— Дело не в твоём братце, как будто бы я не понял. Тебе там делать нечего, и это ясно, как божий день! — и Космос мог оценить верность аргументов жены. — Если честно, то со смертью Фары, я пока и сам не вкурил, чем теперь пытаюсь заниматься. У Санька мудрёные планы, пацаны в своём варятся, но в целом глухо, как в танке. Не поймешь, как завтра долбанная карта ляжет. И Белый ещё не чешется. Хоть делай по-своему!
— Перестань об этом думать, — гибель Фархада Джураева, ударившая по всему окружению Космоса чуть больше месяца назад, продолжала бередить умы тяжелым грузом, — серьёзно, перестань, мы не в том месте! Если это ваше общее дело, то не перетягивайте одеяло. Час назад ты был готов сожрать меня за всё хорошее, и, знаешь, у тебя почти получилось. Готова принять все шишки!
— Сразу сожрать, алмазная? Ну, Лизка! — Космос признавал, что беспокоился за жену и дочь, желая, чтобы они жили в мире, в который никто не мог проникнуть, и часто это чувство не поддавалось отчёту. — Чёрт дери, это хреновое ощущение… Не знать, где ты!
— Не на Луну уезжала, я же без тебя туда невъездная, — нужно поблагодарить Арю за то, что она довольно умело свела все отцовские претензии на ноль, — доволен?
— Да, неугомонная, я психопат! Мне всё время чего-то кажется, когда надо и не надо, но ты хочешь сказать, что по жизни другая?
— Мы на этом и сошлись!
— Трудно не признать…
— И что мне делать с тобой прикажешь, Кос?
Перед собственными чувствами к мужу Лиза слаба, как и прежде. Они сильнее её, неотвратимее. Холмогорова заворачивается в свою любовь, как в плюшевый плед, не желая представлять, что бывает иначе. Ведь тучи, витающие в напряжённом воздухе, растворились, когда Космос обнял её, не став рассказывать о том, что наполняло переменчивые будни. И им хорошо.
Вдвоем. Этих мгновений всегда не хватает!
— Красивая, — поцелуй вновь приносит им кислород, заполоняющий сознание необходимыми нежностью и трепетом, и Кос спешит напомнить жене, как любит её, — ничего не делай, никуда не денусь! Всё просто…
— Я знаю это лучше других, не волнуйся!
— Вот это уже другая фурнитура, родная.
— Выражение новое какое. Интересное!
— Для тебя стараюсь.
Елизавета проронила смешок, закрывая яркие светло-голубые глаза. Они с Космосом не двинулись с места, позабыв, где находится спальня. Но лучше разделить мгновения, пойманные в полете, помня, что они не повторяются. Подпитываться, обретая крылья, которые подрезала нещадная действительность.
Почему-то ладони Лизы зябкие, несмотря на пышущую жаром батарею. Холмогоров удерживает длинные женские пальцы, и, пытаясь согреть, прислоняет к губам, но замечает, что жена, уткнувшись носом в его грудь, проваливается в царство Морфея. И Космосу жалко тревожить чуткое спокойствие. Усталость здесь вовсе ни при чём.
Дыхание Лизы выровнялось, избавившись от мимолетных тревог, и на следующее утро она и не вспомнит, какие сны её посещали. Но Кос, машинально гладя золотистые локоны жены, не мыслит о перемещении в дальнюю комнату. Его тяжелый взгляд встречается с небом, отразившемся в сумрачном окне, и оно представляется ему немым, будто пережившим пожар.
Скорее всего, это к промозглой погоде. К холодам.
Небо в огне…
========== 93-й. Близкие люди ==========
Комментарий к 93-й. Близкие люди
Не выложить вторую главу 17 октября было бы моим серьезным упущением. Исправляюсь, не обещая, что третья глава последует скоро, т.к. другие процессы дают о себе знать. Но…
Во-первых, «Огню» сегодня месяц! Сердечно благодарю тех, кто не прошёл мимо! Люблю! Во-вторых, космическое дите отмечает ДР именно в этот день. Знающие помнят, как долго я выбирала эту дату, поэтому пропустим рюмку чая за самого мимимишного персонажа!
Погнали!
https://sun9-55.userapi.com/z-YLuUjdkPuCUGOb49blx-ssQ7GfbxbQn8iEKQ/YoA2t1yzSd0.jpg
(узнали же, да? арт не мой, но попадание в цель, подробнее про рисунки читаем по ссылке)
https://www.thegamer.com/classic-disney-villains-reimagined-parents/
Промозглому ноябрю радуются исключительно дураки и поэты. Первые ходят по улицам, глупо улыбаясь обманчивому солнцу, а вторые с бычьим упорством перекладывают мысли в буйные рифмы. Пчёла не причисляет себя ни к тем, ни к другим, хоть иногда на хмельную голову и сочиняется бред сивой кобылы, а Космос устал придумывать дурные клички на тему полосатых насекомых. Но не по вкусу Вите Пчёлкину ни мутная жижа под подошвой, ни холодные косые ветра, ни жухлая листва. Тошно жить под дождями! Пора действительно унылая, прав был Сан Сергеевич. В какую сторону не поверни…
Особенно в свете последних событий. Настроение у всех переменчивое, как к спячке готовятся, бурые медведи. Прячутся в норы, остерегаются мороза и северных ветров, а не шальной пули от какого-нибудь недоброго товарища специально по заказу.
Гибель Фархада до сих пор висела над Пчёлкиным и его друзьями, как напоминание о кратковременности человеческой дорожки. Стоит в окно посмотреть или мысленно перевернуть календарь на месяцок-другой назад. Неизвестно, в каком месте громыхнет, а кому прилетит осколком. Станешь тут волноваться за собственное благополучие, когда ряды начинают редеть раньше времени.
Как-то в достопамятном девяносто первом Кос выразился, что при их насыщенной и бурной деятельности год жизни причитается за два. На отметки по математике сын профессора астрофизики никогда не жаловался, но звучало, будто бы Космос Юрьевич снова начитался умных книжек философского толка. Смех смехом, но шут его знает, куда заведёт нелёгкая? Пчёлкин предпочёл об этом и вовсе не размышлять. В гороскопы, совпадения и гадалкам Витя не верил, а привычка строить планы всегда оказывалась пагубной. Хуже курения.
В общем кабинете встречаются исключительно для того, чтобы Санька снова намекнул, что он выжидает… у моря погоды, фигов стратег. Всё думает, с какой стороны подступиться, и как обставить дело, требующее трезвого расчёта и холодной головы. Но Фара был слишком важен для Бригады, чтобы его убийство бесследно проскользнуло по воздуху. Пчёла одномоментно обрубил бы на корню все фибры горгоны с лысым лбом и длинными липкими клешнями, но признавал пальму первенства за тем, кому привык доверять и на кого мог положиться.
Торопить Белого бессмысленно, Санька пораскидывает и выйдет на нужную дорогу, да и не сильно хотелось нарываться на праведный гнев, выражая назойливое мнение там, где действовать следовало взвешенно. Правда, у Пчёлы не всегда получалось привести себя к такому порядку. Отскакивало быстро, как о лобешник Холмогорова классе в девятом.
Если глянуть на деловитые физиономии Космоса и Фила, то ситуация вырисовывалась куда более многогранно. Двух дружков постоянно уносило куда-то прочь из двухэтажного офиса на Цветном бульваре, и не сказать, что без пользы для человечества, но Пчёла искренне считал, что и половина их заявлений выглядит смехотворно. Один ноет, что всё складывается слишком просто для его инопланетного величества, а другой, в поисках забытого мирного призвания, шашкой за актеров махать желает. Не наигрался в детстве! То ли житьё семейное стремительно косит мужские кучерявые головы, то ли Пчёлкин один дурачина. Второе, кстати, возможно. Два года назад Лиза так его и окрестила, а сестрице Витя доверяет. Было из-за кого.
Чёрт!..
Есть имена, которые лучше лишний раз не повторять. Мало ли, что можно на себя навести. Нет, не порчу. Но головную боль, а там и до зелёного змия недалеко.
Однако речь не про тараканов в черепушке Пчёлы. Со своими грешками он как-то справится, а лечить его не стоит. Не у всех выходит. И об этих редких счастливцах Витя сейчас и думает. Близкие же люди!
Фил, в силу природной степенности, сохранял присутствие боевого духа, пытаясь не допускать крупных проколов по безопасности, которые изредка наведывались в нелегкой рутине будней. Продолжал гостевать в кабинетах «Мосфильма», зачастую ночуя на съёмочной площадке (иногда казалось, что в ущерб иным занятиям). Дайте человеку подраться, а то ему не хватает! Но Валера никогда не копил претензий к фортуне, а если быть точным — это близкие бесперебойно жаловались ему на происходящее. Уже за это следовало бы ставить товарищу прижизненный памятник где-то в самом центре столицы, охраняя монумент от вандалов борзыми щенками.
А Космос, мучимый мнимыми поисками персонального места в мудрёной схеме под названием «Курс-Инвест» (за два года не удосужились сменить набившее оскомину название), маялся вселенской тоской. Не каждый день, чтобы наверняка выносить окружающим мозги, но стабильно раз в недельку, когда настроение его портилось. Обычно критическим днём была пятница, и тогда поток космических шуток сменялся раздражёнными монологами. Не по душе Косматому, что дела идут ровным чередом, слажено и гладко. Что теперь никто из них не мог задуматься о том, где взять денег, которых хоть жри известным объемным местом. И детям, и внукам хватит. Поблагодарят потом.
Космос довольно быстро успокаивался, понимая, что его бешеные лекции не имеют успеха у друзей. И если Фил, Белый или Пчёла начинали вдаваться в подробности холмогоровских речей, то неизменно интересовались: с какого жиру бесится наглая морда? Адреналина не хватает? Или решил вспомнить в бозе почившую дачу Царевых и ночной кросс от ОМОНа? Чаще Кос не мог однозначно сформулировать ответы вопросы, и, отговариваясь тем, что дома ждут «некормленые девицы», пропадал из поля зрения до следующего понедельника. Как в ведении звездных войн вместе с Лизой, так и в поедании конфет на пару с Арькой, Космосу не было равных.
Никогда с точностью не предскажешь, когда этот недобитый студент циркового училища выкинет взрывоопасный финт. Что на него накатывало? Осеннее обострение (что взять с психа), старость не в радость или же последствия переваренного в детстве гудрона дают о себе знать? Где их только не мотало в золотые далёкие года. Родители не всегда догадывались.
Или же всё действительно очень просто. До жути, до одури и к бабке не ходи. Шерше ля фам, как говорят меткие французы! Ищите женщину! Даже если и не она является причиной проблемы, то её действия и решения будут вершиной айсберга и вишенкой на торте. А женщина, занесённая в паспорт Космоса, не могла не быть для него воспалённым нервом. Но Лиза никогда не стояла за спиной, притворяясь молчаливой тенью. Она шла вперёд, не слушая тех, кто не видел смысла в её занятиях, и кто не верил тому, что значит для неё семья. Ведёт линию, сознательно не имеющую соприкосновения с делами Бригады, в которые погружены с головой и муж, и брат. Лиза живёт в совершенно ином мире, который Космос вызвался охранять, оберегая от грозовых туч.
Пчёла до сих пор удивлялся, как Космос и Лиза уживаются. Без конца сыпали шутками про обоюдную неугомонность, которая сводит с ума, но вместе с этим были крайне сосредоточены на том, что между ними существовало. Пчёлкин часто видел, как на общих сборах Лиза подчеркнуто держится мужа, а Кос и рад никуда не отпускать от себя драгоценную половину. Он что-то шепчет ей на ухо, а она смеётся, светясь улыбкой. В эти моменты Пчёла думал, что его сестра не ошиблась, связывая юную судьбу с сыном профессора астрофизики. Несмотря на подводные камни, которые не обещали умиротворения.
Поэтому Лиза по определению была причиной метаний Космосилы. Он за неё беспокоился, а с появлением Арьки его помешательство помножилось на десять. Пусть он уже сталкивался с тем, что Лиза игнорирует чьи-то святые каноны. Обострять не следует. Но противоречий не избежать, как бы не хотелось признать, что путеводные звёзды Космоса и Лизы сошлись на редкость удачно. Не усложняли бы, как два дурных барана. Пчёла помнил, кому обычно доставалась роль голубя мира! Нет, хватит с него благородства.
Как-то двигались по своим дорогам, претерпевая осень, любовь к которой так и не пришла к Пчёлкину за двадцать четыре года. И за пятнадцать минут ожидания сестры у подъезда красота природы тоже не постигалась умом. Хуже только похмелье, которое настигало Витю каждое утро субботы.
Вдобавок сестра заметно задерживается, оставляя Пчёлу в гордом одиночестве. Всё никак с матерью попрощаться не может, а отец, наверное, выговаривал Лизе за то, что она не привезла с собой дочку. Ведь крохотная Аря умело разбавляла пенсионерские будни Павла Викторовича и Валентины Анатольевны, которые не хотели забывать, как смеются дети. Даром, что Арька со своей непоседливостью — Космос Холмогоров в миниатюре. Для стариков она своя, как и Лизка.
Пчёлкины больше бы обрадовались собственным внукам, похожих на Витю, как две капли, но им оставалось лишь удрученно вздыхать, понимая, что единственный сын не стремился менять холостяцкий уклад. Всему определенное время, место и ситуация. Из того Пчёла и исходил. Сам себе хозяин.
Валентина Анатольевна, помня о годах, не часто могла добраться до центра Москвы, надеясь, что точно застанет племянницу дома. А уж после того, как Лиза решила, что кипа рабочих бумажек для неё роднее, чем кастрюли и сковородки, Пчёлкина и вовсе стала полагаться только на отзывчивость космической сумасбродки. Но Лиза, войдя в другую семью, не желала разочаровывать тех, кто воспитывал её, как родную дочь. Пусть и не принимала всерьёз слова тётки о том, что следует жить, не повторяя чужих ошибок. Даже если это ошибки собственной матери.
— Пчёлочка, брось сигаретку, а то губы посинеют на холоде! — из задумчивости Витю выводит Лиза, нагруженная авоськой с гостиницами. Наконец-то! — Как целоваться будешь со своим гаремом? Давай, хвались сестре, кого на этот раз зацепил, что мрачный весь? Как её зовут? А то ты нам с Косом ничего не рассказываешь, нам уже кости перемыть некому.
— Марина вроде, — почесав рыжеватый хохолок, как тот самый Винни Пух, отвечает Пчёлкин, не собираясь распекать сестру за медлительность, — или Мария… Фак! Старею, космическая, прости! Придётся тебе анекдоты не только про муженька своего травить. Сорри!
— Вить, когда ты стал склерозником? — передав сумки в руки брата, Лиза хлопает себя по карманам в поисках ключей от машины. Её очередь быть водителем.
— Пока не стал, но видишь, Лизк, я к этому званию искренне стремлюсь, — с довольной миной на лице произнес Пчёлкин, заметно развеселившись. — Марина! Точно! Я люблю тебя, Марина, всё сильней день ото дня…
— У тебя Киркоров в почёте, смотрю, — и когда-то этот парень цитировал «Наутилуса», — говно случается! В «Метле» познакомились? Думал о зазнобе? И поэтому грибочком стоял, не заметив, что я пришла?
— Да думал я, какая Марина, нахер… — последнее случайное знакомство беспокоило Пчёлкина меньше всего. — Ты просто оставила меня одного коченеть! Здравствуй, простатит, блять! Холодрыга же на улице! Ты сказала, что на пять минут? И?
— Слушай, Витюшенька-сынок, тебе ли не догадываться, как тётя Валя опять уговаривала меня бросить всякую дурь? От добра добра не ищут, я вся в мать свою и далее по списку! Я уже не обижаюсь…
— Уложил я сумки, заводись, — Пчёлкин, наскоро вваливая своё тело в машину, растирает озябшие ладони, а Лиза следует его совету. — Что ты хотела? Особенно после того, как мама узнала, что статью о тунеядстве отменили, ты у неё в рамки логики не вписалась. Не то она для тебя загадывала, неугомонная!
— Я себе на горло не наступлю. И с Космосом эту тему мы не раз обсудили, — у Лизы был час, чтобы добраться до дома свёкра, где временно обитали её задорные попугаи, — так что, Вить, не трави душу. Этот ноябрь закончится, я точно знаю.
— Спорить не стану, хреновое время года, — по венам приятно растекалась расслабленность, а в салоне пчёлкинского белого мерина заиграла негромкая музыка. Витя спешно обрадовался звучанию летней песни, но вскоре голос Фили Киркорова стал зазывать легендарную Марину. Пчёле захотелось со всей дури шлепнуть себя по лбу, а Лиза, не сдержав эмоций, звучно зашлась хохотом. — Ебанные коврижки! Ведьма! Издеваешься?
— Пчёл, всё путем! Поехали, у тебя завтра трудодень, будешь распыляться.
— Вот чтобы я ещё хоть раз что-то тебе рассказал!
— Использую против тебя, я же добрая. И Косу пожалуюсь, что ведьмой обозвал.
— Мы же уже обсуждали то, что если бы ты жила шестьсот лет назад, то тебя бы точно подпалили?
— Совсем меня не жалко, а, Пчёл? Нарываешься!
— Я сам жалко! Вредное, как говорит твой разлюбезный Космос.
— Забыла, забыла! Окей, сдашь меня ему, а там есть кому пожалеть мою бедную голову… — Лиза, кинув взгляды по зеркалам, увеличивает скорость движения. Ей есть что обсудить с братом, хотя бы новости из славного города Копенгаген, сообщенные Томкой, но тогда Пчёла рискует вогнать себя в состояние зеленой тоски. И запоя. И на фиг надо…
— Чего ты? Не я ж опять от мамочки огрёб?
— Вить, если начнем с тебя и с твоих косячин, то не остановимся. Никогда!
— Я в курсе, но, как знать, как знать! Может быть, мама моя-то и права?
— В том, что я кукухой поехала? Такого мужика без присмотра оставляю, будто он у меня на поводке, а дочка стала беспризорница. Всё же при мне! Рехнулись все к нам лезть! Задолбало, в самом-то деле!
— Не переживай, — по собственному опыту Витя помнил, что мать довольно быстро переставала жаловаться на то, что делают её взрослые дети. Уже за это он был благодарен, — сам же сказала, что эта долбанная осень закончится. А там зима, её ты с детства любишь.
— Люблю, жду, — однажды очень дорогой для Лизы человек сказал, что зима всегда приносит важные события. Хорошие. Лиза верила, что папа не ошибался, — и мы обязательно куда-нибудь выплывем. Пусть я плаваю, как топорик.
— Научишься, как синхронистка, — знавал Пчёла одних разудалых пловчих, которые после осени восемьдесят девятого годашарахались от него, как от чёрта.
— Спасибо за веру в меня, братец.
— Пожалуйста, обращайся!
Краткие визиты к тётке не приносили Холмогоровой спокойствия. Она понимала, что сердцем Валентина Анатольевна никогда не поймет её, вопреки тому, что принимала её, как свою. Это следовало уяснить, как данность, а в остальном Лиза привыкла полагаться только на себя и Космоса. Реже — на брата, которому самому бы в себе разобраться. Но Лизе жаловаться не на что. Через каких-то минут десять она увидит домашних, и тревога, ненастно застигшая, отступит. Все будет отлично, а гороскопы врут. В этом Холмогорова убеждена, как самый настоящий Водолей.
Дальнейший путь брат и сестра проделали молча, словно ощутив усталость предшествующих шести дней. Пчёла бесцельно глядел в окошко, вид в котором его нисколько не радовал, а Лиза, перебирая в голове детали вечернего разговора с Филатовой, думала…
Говорить или нет?!
Они с Пчёлкиным были слишком близки, чтобы он узнал новость, которая к тому же теперь никак не поменяет его жизнь, от кого-то другого. Прошло два года. Он многое переоценил, забыл, стал делать вид, но никому не раскрывая, что что-то могло болеть. Как у живого человека. За всеми водится…
— Ты пошла, коза-дереза? — лениво поинтересовался Пчёлкин, когда Лиза, приглушив мотор, ткнула его в плечо, закрытое тканью светло-коричневого плаща. — Арьке конфетку дай от меня, а Косу скажи, чтобы не пиздел. Мать, без дураков, я не выдержу ещё одной пятницы с его заявами. Или он нашей крови нажрётся, а к вам нормальный ползёт?
— Мы же некормленые девицы, Пчёл, и против папки ничего не имеем.
— Папа — козлиная лапа!
— Угомонись!
— Всё-всё, не зашиби, а то как людям показываться…
У Вити слишком хорошее настроение. После короткой перепалки оно куда живее, чем полчаса назад у лавочек. И Лиза не решается сказать брату о Софке. Если её скорое замужество и переезд в Данию, Пчёла называл выкрутасами папиной дочки, то рождение сына имело самые весомые последствия. Нет, Софа не шутила. Однажды ей действительно всё осточертело. Она сделала выбор в пользу себя, и, кажется, что не ошиблась.
Ошибался ли Витя, пытаясь показать, что неуязвим?
Сейчас это неважно.
Лиза крепко обнимает брата, прислонившись щекой к щеке, виском к виску. Похожие взгляды на секунду встречаются, играясь, как по старой ребяческой привычке. Салон автомобиля снова вздрагивает от гогота, пока Холмогорова не вспоминает, что ещё десять минут назад она должна была быть рядом с Космосом и Арькой. Ждут.
— Всё, Пчёл, теперь я точно пока!
— Действительно! Хватит надо мной угорать.
— Тогда не кашляй.
— Как скажешь!
— Люблю, целую, пока!
— Не прощаюсь…
Лиза выпрыгивает из машины, поправляя лёгкую кожаную сумочку, переброшенную через плечо. Она не оглядывается, набирая ход, как реактивная ракета, а Пчёла, перекатываясь на водительское место, запоздало вспоминает, что сестра забыла сумку с подарками. Но он не думал, что этот факт её сильно опечалит.
Кому-то больше достанется…
***
— Мы уж собрались десять раз, пока ты Пчёлкина толкала!
— Не бухти, Космос, а то я подумаю, что все слова Вити про тебя — чистой воды правда!
— Не верь, кривда! Он толкует всё в свою пользу.
— Ответ принят.
— Веришь, да?
— Угу, соскучилась, иди сюда…
— Алмазная!
Лиза скидывает куртку, наскоро бросая её в шкаф. Космос интересует её гораздо больше, чем споры с ним, и поэтому она прижимается к нему, быстро расцеловывая чуть нахмуренное мужское лицо. Холмогоров жадно обхватывает женственную фигурку, довольствуясь долгожданным моментом, и Лиза может признать, что у неё точно есть лекарство от остального мира. Это Кос, в руках которого она опять потерялась, и Аречка, которую хотелось баловать и лелеять, защищая её ранимость.
— Чего они там делают? — Лиза и Космос застряли в коридоре, не решаясь перекинуть свое единое агрегатное состояние в комнаты. — Дядя Юра опять с Ежом алфавит учит?
— А то! Зря батя защищал докторскую? Наконец-то пригодилось!
— Конечно, с тобой же пролёт вышел!
— Зараза, блин…
— Счёт в мою пользу. Жаль, что не банковский, а то я бы его как обналичила! Сразу бы дом купили под Москвой! Под ключ.
— Всё равно тебя люблю!
— Солнце мое…
Юрий Ростиславович и Арюша сидели у журнального столика перед раскрытым букварём. Академик показывал внучке разноцветные картинки с изображением красивых букв и сказочных животных, а она деловито кивала светлой макушкой.
К слову, Аря была любимым учеником своего деда и лучшей наградой за все прожитые потрясения. Старший Холмогоров признавал, что рождение внучки заметно облегчило его существование. Он считал, что обязательно должен приложить руку к процессу ее воспитания. Не упустить.
— Аренька, а это какая буква? — обращается профессор к внучке, явно рассчитывая на успех. — Давай, повтори, видишь, мама и папа пришли, для них.
— Ф-ф-филин, — звонко бросает Аря, потягивая первую буковку в слове.
— Эф, — уточняет строгий академик, который рано обрадовался, но, видимо, внучка мыслит ассоциациями, — вот как произносится. А филин — это птица. Повторишь?
— Фи-и-лин!
— Сдаюсь, золотце, сдаюсь!
Самая младшая из Холмогоровых твердо стоит на своём, указывая пальчиком на тёмно-коричневый рисунок в букваре, а Юрий Ростиславович больше не собирается спорить с внучкой. Все равно потом выучит. Маленькая совсем ещё, кроха, но смышлёная, тянется ко всему новому.
— Эх, это всё твои чухонские гены, Лизка! То абом, то собаки гафнуют, а теперь беда пришла откуда не ждали… Филин! — Космос переманивает Арю к себе, удобно устроив на руках. — Чухонец мой мелкий! Пап, мы поехали, дел полно. Собираемся.
— Эстонские, Космос, пора бы уже запомнить, — отвечает за Лизу добродушный свёкр, — не обижай девочку!
— Спасибо, дядь Юр, а то иногда совсем спасу нет! Космос-то у нас самый умный…
— Ничего, — заключает академик, не отрицая далеко идущие способности сына, которые могли бы однажды сыграть ему на руку. Да только не туда себя тратил. — Лиза, вот будет у тебя готовая кандидатская… Поговорит у нас тогда!
— Все, скорефанились, — смешливо сокрушаясь, признает Космос, — нет, Арьку вам мучить не дам, хватит профессоров в семье! Правда, звоночек?
— Ага, — Аря, в силу возраста, не вникает в разговоры взрослых, но соглашается с отцом, который точно был для нее самым сильным, умным и красивым, — но там фи-и-и-лин!
— Ариадна Космосовна, никто не спорит, — не пытаясь сохранить степенность, старшие члены семьи решают, что с крошечным любителем птиц надо согласиться, — филин тоже хорошо. Птица благородная!
— Значит, мои гены не виноваты, Космос, — видя, что дочка тянет к ней ладошку, Лиза забирает её у мужа, как куклу, ловко и быстро, — заладил!
— Дети, не надо ссориться! Вам это не идёт!
— Папк, этот спор бесконечен…
— Вырастет — решит сама, в кого такая неугомонная!
— Я в этом не сомневаюсь.
Уводя Аречку переодеваться, Лиза не пытается скрыть облегчения, которое победило в ней напряженность, зароненную после нравоучения тётки. Космос украл печаль жены лаской и бесконечными шутками, а Юрий Ростиславович умилил невестку безусловной любовью к внучке и внимательностью к её первым достижениям. Аре же стоило едва коснуться материнской руки, чтобы мир снова начал гореть карнавалом ярких красок.
На то они и близкие люди, а Лиза Холмогорова не живет сомнениями. Не её это доля…
========== 93-й. Разговоры по душам ==========
Комментарий к 93-й. Разговоры по душам
Общие арты к главе:
https://vk.com/wall-171666652_998
Лучший Ёж по версии Космоса Юрьевича:
https://vk.com/wall-171666652_999
Этой продой передаю горячий привет Follia and Camomille! Огненный))
OST:
— ABBA — Head Over Heels
Понедельник — день тяжёлый. Для Коса это правило не ведало исключений, но всё-таки сегодня он пересилил себя, оказываясь на пороге офиса по расписанию. Почти по расписанию… Подумаешь, на два часа опоздал! Начальство, как говорится, не опаздывает, оно задерживается. Переживут, никуда не денутся, а Белый и сам не любит, когда его торопят. Но все началось с того, что Космос проспал, не реагируя ни на какие внешние раздражители, а Лиза, как истинная жена декабриста, взяла пример с мужа.
Так могло продолжаться до добрых часов двенадцати, но непутевых родителей разбудил грохот на кухне, на проверку оказавшийся звоном разбившейся вазы со сладостями. Виновница чрезвычайного происшествия, испугавшись, заголосила на всю квартиру, а к Космосу и Лизе вернулась потерянная бодрость, прихватив совок и веник. Спасибо, доченька!
— Мы опоздали! Везде, где только можно, Холмогоров! Что ты такой тормоз, издеваешься надо мной? — звучный голос Лизы стал больше похож на повизгивание. Одной рукой она похлопывала Арюшу по спинке, пытаясь остановить её обеспокоенное верещание, а другой смахнуть со лба спутанные золотистые пряди. — Арька, хулиганка! Как кошка нашкодила, а теперь в кусты? Напугалась?
— Кафету! — выбирая между плачем и возможностью урвать леденец или шоколадку, Ариадна Космосовна всегда выбирала последнее, не ошибаясь. — Ну дай, мама! Пап?
— Мамаша, а кто будильник забыл включить? — Кос пытается быть расторопным, борясь с сонливостью, но от этого у него всё выходит только хуже. — Пушкин или Пчёлкин? Что ты Ежу мозги пудришь? Ты сама такая же промза!
— Сказать, кто помешал мне найти этот многострадальный будильник?
— Заслуг не отрицаю!
— Кос, давай не при ребенке обсуждать все твои боевые заслуги…
— Да любой мне позавидует, а потом захлебнётся слюнями.
— Нелепая и глупая смерть!
— Ты ещё жалуешься, женщина?
— А ты неисправим, Кос!
— На это ты и ведёшься!
Пока Космос пытался не порезаться и быстро закончить с уборкой осколков, Лиза выговаривала Аре за нечаянную проделку, но была и детская правда — родители бессовестно забыли про завтрак, не говоря о других каждодневных утренних обыкновениях. Посмотрев на часы, которые показывали начало десятого, Лиза и Кос, было, подумали, что мысль о внезапном выходном не такая уж и плохая, но они не студенты прохладной жизни. Аречке пришлось смириться с тем, что утро продолжится в детском саду, Космосу срочно вспоминать, в каком углу обитают ключи от его машины, а Лизе стихийно руководить этим бедламом. Ноябрь заканчивался крайне сумбурно!
Однако опоздание Космоса по всем фронтам прошло незамеченным, потому что понедельник опять распределил его друзей по углам. Пчёлкин, изображая учёность, углубился в изучение условий очередного кредитного договора, думая, какую выгоду он сулит, а Саша с Филом разъехались по встречам. Ничего передать они не просили, а Пчёла, здороваясь с мужем сестры, зевал, как детёныш орангутанга. Никакой путевой беседы с ним не выходило, и Холмогоров решил не нарушать режима осмотрительности друга, оставляя его наедине с бумажками.
Кос не вникал в подробности, и, если признаться честно, сегодня ему не до этого. Он сам наглухо запер двери к себе, пытаясь сосредоточиться на вопросе, который никак не был связан с тем, что происходило в офисе. Не каждый раз в голову приходят настолько свежие и полезные мысли, вызванные не только общей модой объяснимой глаголом «выделиться», но и значимыми событиями в собственной жизни, мимо которых нельзя проехать и пройти.
Поэтому случайно попавшийся под руку чистый листок бумаги изрисован не самыми ровными линиями. Получилось невнятное подобие загородного дома, в перспективе — большого и с красивыми видами. Осталось лишь найти его и приобрести, времени на постройку не было, и тогда заветная мечта одной алмазной фантазёрки исполнится. Космос уже представлял, как загорятся глаза Лизы, которая узнает, что они смогут жить не только в городе. Да и Арька, глотнув воздуха свободы, будет расти здоровее. Когда-то нужно было отдыхать от суеты. Оставалось лишь грамотно обставить процесс приобретения новой недвижимости, а заодно поторопиться — на все оставалось меньше двух месяцев.
Ведь двадцать четвертого января девяносто четвертого года Космос и Лиза отметят третью годовщину свадьбы. Когда-то в девяностом он сам предложил ей эту дату, случайно вычитав в журнале, что январские брачные союзы обещают самые лучшие времена для пары. Лиза даже не спорила с ним. Единственный раз за всё их долгое знакомство! Тот факт, что регистрация брака выпадала на неё день рождения, сильнее укрепил Космоса в уверенности, что он всё делает правильно. В определенных комбинациях ему не было равных!
Что ж, с одним начинанием решено. Сроки ограничены, но Космосу не привыкать действовать по ситуации, располагая ограниченным временем. Можно было не сомневаться, что жене понравится его затея, воплощенная в реальность. Главное, чтобы кто-то по имени Пчёла не раскололся, демонстрируя свою не вовремя добрую братскую душу. Холмогоров надеялся, что друг располагает хотя бы одним приблизительным вариантом. Нужно же с кем-то перетереть эту тему, пусть излишних полезных советов сын профессора астрофизики не любил. Сам кому хочешь лекцию прочитает…
Космос задумчиво рассматривал золотистый ободок обручального кольца, более не находя для себя срочных занятий. Этот отрезок благородного металла навсегда останется для него чем-то сокровенным и глубоко личным. Кольцо напоминало не только о чувстве, захлестнувшем с головой и окончательно, но об ответственности и долге. Единственном выборе, который просто не мог быть связан с другой женщиной. Кольцо напоминало об Арьке — милой и смешной, доброй и непосредственной, которая не хотела, чтобы папа оставлял её в детском саду. И о том, как многое он должен сделать, сам не зная, хватит ли сил. И какое место он занимает во всей этой суетной круговерти.
Золотое кольцо — целая жизнь! Вот такая вот полуденная философия…
— Эй, босс, чё у тебя ни одной симпатичной секретарши нет на входе, а, родимый? А то раз в вечность пришёл, но навстречу мне только буйволы какие-то откинутые и овцы пуганные! — не видать Космосу Юрьевичу спокойствия в проекции ближайших двух часов, ведь его уединение безжалостно прерывают. — Непорядок так гостя встречать, неуч! Сколько раз заливал тебе про обычаи?
Не заметив, как открылась дверь, Холмогоров чуть не проспал счастливый момент явления Гелы Сванадзе народу. В самом деле, в этом здании его знала каждая собака, и грузин, не мешкая и не распинаясь, не спрашивал разрешения, чтобы войти к Космосу. Тем более Холмогоров и сам не первый день ждёт момента, когда ленинградский друг снизойдёт до него. Тема для разговора зрела не один месяц, и чем дальше, тем злободневнее она становилась. Вот и представился случай поговорить…
— Твою мать, Гелыч… — опешив от внезапности, Холмогоров откатывается на кресле назад, но останавливается, упираясь каблуками в пол, — а если б я сейчас тут коньки отбросил от испуга? Чуешь, как бы тебе прилетело? Не от меня, заметь, мне бы было уже пофигу!
— Стареешь, прохвост? Или реакция хреновая стала? — Гела все ещё стоял на пороге, дико забавляясь от вида встревоженного друга. Он добивался именно такого эффекта от встречи. — Космодром, не сдавай позиций, не вздумай! Не посрами род мужеский…
— Смотрите на него, запел! Проходи, садись, греми костями… — не расточая себя на лишние слова, Кос жестом подзывает гостя к себе, — то не дозовешься ни хрена, то как снег на голову. Абрек ты и в Африке абрек! Всё набегами живёшь.
— Держу марку, — Гела, по признанию многих, умел появляться в нужный момент, — как удачу за хвост и гриву. Цепкий я мальчишка!
— Лучше бы ты другую марку ради такой встречи припёр…
— Обижаешь, — из-за спины Сванадзе появился серебристый бумажный пакет. Нетрудно догадаться, что этот хозяин медной горы туда запрятал, — но у тебя тут и посмотреть не на что! Вот чего с тобой глушить, если никаких развлечений вокруг?
— Гелыч, если тебе секретарш, то это к Пчёле. Он со всем этим зоопарком на короткой ноге, а я человек женатый, мне эти сучки крашенные противопоказаны, — вселенная Космоса Холмогорова не знала замен, — счастливо женатый, Гел! Учись! Тебе, кстати, тоже давно пора! Тридцатник скоро, ты в паспорт смотрел?
— Космосило, облико де морале! — мужчины крепко пожимают друг другу руки, явно обрадованные встречей. Общение, наполненное незлой иронией и подковырками, их давно не напрягает. — Не дурак, а насчёт новых знакомств буду брать уроки у Пчёлы, там мастерство пропитое.
— Хорош, бля, прикалываться, — в самом деле, Космосу в пору возмущаться, — я тебя когда заехать просил? Когда сады цвели? А ты и не заметил, как пролетело лето, да, труженик юридического тыла?
— Как дела, Косматый? Что ты, твою дивизию, сразу с порога про свои запросы… — наверняка предвидя, о чем захочет поговорить Кос, Гела сводит тему к мирным водам. — Не гунди ты, а то я подумаю, что зря приехал! Как в старые добрые…
— Не дождешься, царь грузинский, уже народил, — два с лишним года Холмогоров имеет полное право на подобный ответ, и никто с ним не поспорит, — но не отстрелялся, что тоже немаловажно.
— Никакой с тобой интриги, — Геле нравится дух авантюризма, посеянный этой бредовой беседой, — и на что только Павлова повелась? На общую дурку в башне?
— Врёшь ты всё, — вопрос о том, на что же повелась Лиза, будоражил многих, но только не мужа и жену Холмогоровых, — я сам — интрига века, спасибо бате за имя!
— Лизке будешь заливать про это, а сейчас давай кофейку! Продрог…
— Наконец-то нормально мыслить начинаешь!
— Как бы не сглазить.
Геле не нужно долго гадать, чтобы понять, о чем с ним захочет поговорить Космос. Нет, это не деловые связи с новыми партнерами, которыми одной питерской фирме с филиалом в Москве неплохо бы было обрасти (но на этот счёт у шефа Гелы был свой пунктик и другие знакомства из круглых кабинетов), и не предложение присоединиться к команде. Юридический отдел «Курс-Инвеста» не настолько примечателен, чтобы Сванадзе покинул людей, которым многим был обязан. Например, тем, что сейчас спокойно сидит напротив Холмогорова, делясь с ним пережитым. И ждет, когда Кос произнесет краткое имя на «Л», понимая, что не может посеять раздор между друзьями.
За легким разговором скрывался буйный поток мыслей Космоса; он пытался добраться до нужной ступени, которая бы плавно заключила беседу на том, чем сейчас занимается Лиза. И как сместить вектор её активности на что-то более приятное, чем полный рабочий день с перерывом на перекур. Холмогоров не признавался себе, что видит в таком положении дел угрозу для семейной лодки, но не мог отказаться от своих принципов и вполне логичного расклада для семьи. Гела, пользуясь авторитетом старшего товарища и наставника, мог бы донести до Лизы мысли — ей незачем вертеться, как белке в колесе. Осталось лишь понять, насколько эта идея была провальной. И озвучить её наконец!
— Говорил, что ждал, жить без меня не мог, а сам всё про тачку новую заливаешь, Кос, — слушая очередную песнь в честь черного железного монстра под маркой «Мерседес», Гела успел порядком заскучать, — да у тебя этих железяк, как у дурака фантиков! Удивил…
— Я тут талдычу, на какие колеса надо пересаживаться, как люди это делают нормальные, — автомобили всегда были большой страстью Космоса, но сейчас же удачно пришились к разговору, — а тебе уже неинтересно?
— Обойдёмся без сидения на колесах, Кос, а то хер его знает, к каким последствиям это приводит, — не любил Гела двусмысленных выражений, — и не в мерине твоём дело, шельмец!
— Бля, ну не придирался бы к словам, царь грузинский, — и если Гела его раскусил, то Космосу даже легче, — с чего-то же надо начинать, верно?
— А ты, старик, перестал бы темнить…
— Чего сразу темню?
— Ты ж меня не просто чай с коньяком гонять позвал?
— Я всегда знал, что ты догадливый пацан.
— Тогда поясняй.
— Нетрудно.
Медленно приподнявшись с кресла, Космос подходит к окну, мимоходом рассматривая серо-желтые улицы. Не любил он ни дождливую осень, ни грядущие зимы с трескучими холодами, но иногда о них и вправду проще думать, чем о самых дорогих на свете людях, в привязанности к которым его никто не посмеет упрекнуть. Сплетник злорадно скажет, что Космосу Холмогорову чужды переживания? Пожалуйста, своим поведением Кос готов это доказывать, но поступки обнаруживают иную правду. И она подкреплена не только золотыми кольцами и гербовыми бумажками, но и безотчетной и абсолютной любовью.
Когда и слышать о других не хочется. Совсем. И будь воля Космоса, то он непременно бы оградил жену и дочь от остального мира стеной, чтобы они не увидели обманчивой изнанки. Его алмазные космические девчонки…
Жаль, что простота любой ситуации обманчива. И удерживать Лизу, запрещая ей заниматься тем, чем она всю жизнь желала, не было бы честным.
Но кто сказал, что неправильным?
— Знаешь, Гел, мне тревожно. Вроде ни хрена не случилось, всё путём, грех жаловаться, но… — и если Сванадзе хотел услышать правду, то он её получит, — я живу не без опаски, чтобы моя жена была известна кому-то более, чем ближнему кругу. Я понимаю, что это дело семьи, в которой её до сих пор опекают, как могут. Может, вину чувствуют, я в это не лезу, дела прошедших дней. Но это моя Лиза! Моя! Понимай, как нравится… И если в твоём болотном Питере тебе найдется другой помощник, поверь, я сделаю так, что Лиза не обидится! Не до того ей будет…
— Уверен? — получается у Гелы коротко и с усмешкой.
— Более чем! — Кос не понимает, какой эффект произвела его речь на Сванадзе, хороший или плохой, но от своих слов отказываться не собирается.
— На все сто пятьдесят?
— Если не на двести…
Интриган из Космоса не вышел. Может, оно и к лучшему. Фантазии здесь не к месту, а Гела знал, что придётся выслушать. Вроде бы не прозвучало просьбы или приказа, но намёк ясен: всем будет лучше, если московский филиал строительной компании питерского бизнесмена Рафаловича, лишится одного из сотрудников юридического отдела. И какая-то доля правды есть в этих словах. Холмогорову не понаслышке известно, что такое риск, и он помнил, кто всегда мог оказаться под прицелом. И не переубедишь.
— Перегнуть не боишься? Снова? Тебе же известно, чем обычно это заканчивается? — спрашивает Гела, окунаясь в не слишком далёкие от девяносто третьего года события.
— У нас другие обстоятельства, — осень восемьдесят девятого года восставала из пепла тогда, когда этого Космосу не хотелось, — сам можешь увидеть, что более серьезные. Я от них и отталкиваюсь!
— Отталкиваешься, как с пригорка на санках, — и Геле известно, с какой бешеной скоростью эти саночки могу рассекать по ухабистым дорогам, — и чего от меня хочешь? Чтобы мозги ей промыл? Остановил тогда, когда у нее всё только начинается? Она же выбрала свои грабли в лице тебя, я прав? А мне казалось, что ты лучше других в курсе, что Лизка меня пошлёт. И будет права! И я тоже не обижусь…
— Чую одним местом, что добром всё это не кончится, но я твою позицию понял, старик. Ты думаешь, что я опять чего-то наломаю, а потом придется выбивать билеты, как по старой традиции? Нет, в Ленинград никто не побежит! Хотя бы потому что два года нет такого наименования на карте!
— Косматый, ты с жиру бесишься, серьёзно! Чего тебе ещё от жизни надо? Шоколада, ёпт твою? Девчонка растёт и не кашляет, Лиза в сторону посмотреть не вздумает. Любой позавидует. Ты говоришь про опасности? Блять, Кос, ну, а чем ты думал, когда выбирал? А решать за человека? Нет, карандаш, извиняй, здесь ты не хозяин. Сходка не та…
— Я зря передёргиваю? — и Холмогоров искренне надеялся, что действительно зря. Но не успокаивался, зараженный пагубной идеей.
— Когда один Космос Холмогоров начинает мутить воду, то ко всем его близким приходит вполне ожидаемая кабзда!
— Скажешь тоже, — не думал же сын профессора астрофизики, что слова Гелы Сванадзе окажутся пророческими, — потомок Багратиона, блин!
— Какой есть, Космодром, какой есть, — градус диалога с другом настолько обескуражил Гелу, что он тянется к пачке сигарет, а после закуривает без разрешения хозяина кабинета, — но ты лучше бы не думал, как всех подогнать под себя, а о себе задумался. Как живешь, чем живешь? И на какой хер, в конце концов, оно тебе сдалось, кроме мешка баксов…
— Это общее дело, — последовав примеру Сванадзе, Космос затягивается неизменными красно-белыми, теряя вкус к спору о своём космическом королевстве, — но ладно, Гелыч, выяснили! Про наше бла-бла-бла моей ни слова. Иначе я рискую быть калекой, а мне до годовщины свадьбы дожить хочется.
— Чё, Кос, уже что-то затеял? — темный взгляд Гелы падает на лист бумаги, изрисованный шариковой ручкой. — Ну Пикассо! В тебе спился талант художника…
— Затеял, — и продолжал бы продумывать детали, если бы Гела так вероломно не упал бы с неба, — это то, что она явно хочет, пусть и времени у меня в обрез!
— Найду я тебе один телефончик, не грузись, — в благом начинании Гела мог только посодействовать Космосу. — Отцовский знакомый, продает свою домину. Не знаю, за какие шиши отгрохал, но не нужным это все ему оказалось, за бугор решил свалить. Посмотришь, оценишь, но вариант примечательный. И до Москвы недалече…
— А вот это уже правильное русло разговора!
— Ещё бы…
— Замётано!
Гела, наблюдая за стрелками часов, собирался бы ретироваться, помня, что масса нерешенных дел дожидались его на работе, но, нагрянувший, как метеорит, Филатов, не дал тому совершиться. Валера, располагая прекрасным настроением, контрастировавшим с погодой за окном, окончательно рассеял облака неясности, которые, было, попытались обрушиться на головы его друзей. Недаром Белов сделал Фила безопасником.
***
Лиза приехала домой раньше. Последний понедельник ноября явно не был создан для работы, о чем с утра и оповестил Гела, укатывая куда-то по адресам. К счастью, нерешенных дел оставалось не так много, и в пять часов вечера, обнимая присмиревшую Арьку, Холмогорова могла спокойно смотреть телевизор. Да, это детские мультфильмы с кассет, которые пачками скупал Космос на радость их домашней Понке, но и взрослые хотят почувствовать себя маленькими. Кажется, что картинка на экране занимает Лизу гораздо больше, чем Арю, но это нисколько не печалило. Аречка ещё поймет всю прелесть беззаботной поры. Всему своё время.
— Точно есть не хочешь, — интересуется Лиза, перебирая светлые локоны дочери, пахнущие детским земляничным шампунем, — Арюша?
В ответ девочка тянется к вазе, стоявшей у телевизора, извлекая из неё шоколадное яйцо с сюрпризом, и, отдав его матери, снова ложится у неё на коленях. Хитрые синие глазёнки безмолвно просят Лизу помочь раскрыть бело-красную обёртку. Несколько месяцев назад это действие превратилось в маленькую домашнюю традицию.
— Наш ответ нормальной еде? — возможно, что производитель и рекомендовал не давать мелкие предметы детям младше трех лет, но разве можно отказать собственному ребенку?
— Ага… — Аря близка к заветной цели.
— Мы же сегодня открывали? — но Лиза не теряет надежды быть строгой матерью.
— Надо! — железный аргумент и умоляющие зрачки Аречки делают своё дело.
— Эх, обжоркин, — к тому же Лизе и самой любопытно, что скрывалось в новомодных «Киндерах», которыми заполнились полки магазинов, — сдаюсь!
Появившаяся из капсулы игрушечная львица показалась Лизе крайне симпатичной, а Аря не преминула забрать себе мимолетный трофей (через десять минут она про него забудет, вернувшись в свою спаленку, где поселился филиал «Детского мира»), увлеченно рассматривая рыжеватую фигурку. Ожидания оправданы!
— Довольна? — и Лиза не сомневалась, что иначе и быть не могло.
— Да! — как мало в детстве нужно для счастья.
— А кто так быстро скушал весь шоколад?
— Аря, — малышка заходится смехом, как заводная игрушка, — я…
— На здоровье, космонавтик!
С дочкой Лизе всегда хорошо, будто за окном вечно светит апрельское солнце, а плечи обвивает ласковый ветер. У Арьки замечательный характер, открытый миру и непосредственный, и Лиза надеялась, что со временем это качество не потеряется. Смотря на неё, самую драгоценную девочку, Лиза совершенно не отдавала себе отчёта, как бы могла быть матерью другого ребенка?! Должно быть, что Космос тоже подобного не представлял, несмотря на бурную радость, охватившую ближний круг после того, как у Беловых родился мальчик.
Ведь когда гордый дядя Саша пытался познакомить Аречку с Ваней, показывая ей кроху в синем конверте, то маленькая Холмогорова зашлась рёвом, очевидно, пугаясь нового человеческого детёныша. И Кос, утирая платком порозовевшее от слёз лицо дочери, сказал Лизе будто в шутку, что теперь ему точно не простят слов про настоящего пацана. Молодой женщине оставалось подписаться под словами мужа, не делая ложных прогнозов.
В глазах родителей Арька — единственная и неповторимая…
— Тилифон, — путая гласные, пропищала Аря, вставая с дивана, — мама! Мама…
— Да иду я, иду, — Лиза поднимается вслед за дочерью нехотя, кутаясь в плед, — посиди на месте, солнышко, я сейчас вернусь! Мама за тобой следит…
Как назло, но трубка оказалась на кухне. Однако звонящий оказался более чем приятным собеседником, хотя бы потому что был лучшей подругой Лизы.
— О, Томк, мы как раз сейчас тебя с Арькой нагадали. Львица нам попалась, красивая, с зонтиком в этот раз, — совпадения не случайны, — думаю, вылитая Филатова!
— Ты чего мне вчера не позвонила? — на другом конце провода заходилась соловьем Тамара Филатова. — Я же ждала! Меня распирало поговорить, пришлось Валерке по ушам ездить.
— Томк, правда, запамятовала, каюсь слёзно, а Фил нас простит… — если в двадцать два года можно жаловаться на собственный склероз. — Закрутились, а домой приехали никакие. Сегодня спали до победного, пока Арёнок не нашкодил. Потом еле в детский сад её уговорили собраться. С самого утра кавардак!
— Лиза, я же говорила тебе — привози её ко мне, — Филатова с удовольствием проводила время с дочкой Холмогоровых, радуясь ей, как собственной. Томе казалось, что если у них с Валерой и будет дочь, то она будет такой же — игривой, как котенок, милой и славной, — нам с Арюшкиным всегда весело, она меня слушается.
— Ага, накормишь её всякими «Милки-веями», знаю я твои преступления перед гастроэнтерологией, — видя, что Аря увлеклась просмотром мультфильма, Лиза перевела дух. — Нет, Том, помня, я так и не призналась Вите. Пока точно не надо говорить, бесится он с мысли о Софе, как чёрт! Эта напасть хуже, чем все другие. Даже той, о которой намекала Софка!
— Куда деваться… — мысли двух подруг логично бросались к третьему недостающему элементу — Софе, — но она обещала тебе позвонить. А если коротко, то Артём Никитович Милославский, младенец на четыре кило. Красивый, как с открытки!
— Мода на Артёмов застигла Софку даже в Копенгагене, — Лиза понимает, что сама она — лишнее напоминание для Голиковой. Напоминание о Пчёлкине, — но прибаутки в сторону, как у них дела?
— По голосу — отлично, — удостоверила Филатова, — Софа не спускает с рук человечка. Бодрая, как огурец. Ник на службе, но домой летает, как она парад. Вот так люди живут.
— И это прекрасно, Том, — так или иначе, но история Пчёлкина и Голиковой обрела свое логичное завершение. По крайней мере, для Софы. И неизвестно, когда подруги снова смогут увидеть зеленоглазую чуму, — а где наши служивые люди? Хоть для них сейчас — время детское…
— На то и время детское, чтобы дали нам поговорить, — Тома набирает полные легкие воздуха, а затем выдает: — Холмогорова, слушай, я, похоже, не того лишка хватила сегодня. Потом одумалась, но поздно было!
— Не пугай меня, родимая, — присматривая одним глазом за дочерью, Лиза уходит в коридор, сразу же начав измерять его шагами, — что у тебя за военная тайна? Не волнуйся, мы тебя коллективно отмажем при случае.
— Ольга приезжала, время коротали, чай с тортом, как обычно, — пересказывая подруге события сегодняшнего дня, Тамара совсем не знает, какая последует реакция, — слово за слово…
— Сплетня за сплетней, проходили, — ничего предосудительного в том, что Оля стала гостем Филатовой Лиза не видела, — что, как там она, справляется? Ванька прикурить даёт?
— Куда она денется, парень-то растёт, но, Лиз… — выждав три секунды, Тома продолжает: — Пришлось рассказать ей про ту ночь! Честно, не хотела до последнего. Но она говорила, что чувствовала — от неё все что-то скрывают. И мы с тобой в том числе. Как же мы ей сразу не признались!
— Сказала и сказала, Том, — рано или поздно, но Белова бы узнала, где в день её родов зимовали раки, то есть где географически грели задом жесткие нары. В конце концов, от них с Томой это никто не скрывал, не считая это нужным, — зачем накрутила себя? Кто-то рожал, кого-то замели, а у меня ребенок был температурный! Оставить её не могу, а где муж находится никто ответить не может! Ещё и тёть Валя трубки обрывает, спрашивает, что с Витей? Если бы не ты, то я бы с ума сошла. И тебе, что, тоже было легко? Не скажи…
Невольно, но Лиза и сама готова разразиться криком в лучшем стиле собственного мужа, потому что ночь на пятое октября стала для неё кошмарной. Телефоны Коса и Вити молчали, Фил и Саша тоже провалились сквозь землю следом, а других близких словно нарочно не было в Москве. Ситуацию спасла Томка, которая оставалась с ними ровно до возвращения Космоса домой. К облегчению для всех, через недельку Аря уже бегала в детский сад, но путешествие друзей в Бутырку точно не сотрётся из памяти. Не каждый день думаешь, что больше не увидишь собственного мужа…
— Ничего хорошего в той неизвестности нет, — правда всегда выходит на поверхность, как бы некоторые того не желали, — и день был такой — тревожный. Вспомни!
— По чуду, ночью тебя не тронули.
— Ты же знаешь, что я бы все равно приехала!
— Знаю, Том, — для успокоения Лиза выдыхает, забывая свою минутную слабость, — как говорит Белов — мы живы, мать, радуйся! Иногда я хочу прибить его за эти слова, но он на меня даже не обижается…
— Иногда я этому действительно радуюсь, — Тома не скрывает от Лизы свои печали, — но потом напоминаю себе, что мы ещё очень многого не успели, мы должны двигаться дальше и достигать большего. И отпускает…
— Вот поэтому у нас нет оснований раскисать, — Холмогорова стойко держится своего. Потому что любит Космоса, понимая, что жизнь без него повернулась бы к ней сумрачной стороной, — нет, на нас, конечно, можно жаловаться, никто не запрещает, хоть мы и берегли чей-то покой, но свои сегодняшние беспокойства — закопай там, где взяла. Совет, Том!
— Если я сейчас тебя не послушаю, то, видимо, спокойно не усну…
— Оставлю Холмогорова куковать одного, а сама прилечу проверять тебя, как тень отца Гамлета! Филу скажу, что очень соскучилась…
— Ему не привыкать с нами, Лизка!
— Как же мне нравится наше взаимопонимание!
— И не говори…
Услышав, что в двери шумят ключи, Лиза спешит попрощаться с Тамарой до завтра, чтобы наблюдать за тем, как дочка бежит навстречу к Космосу, сверкая пятками в красных тапочках. День, начавшийся мелким стихийным бедствием, заново обретает свои благонадежные формы. На улице дождь, а у них дома светло и весело. Это главное.
— Уши с кем-то грела, — не забывает спросить Космос, видя, что Лиза держит в ладони телефонную трубку, — а, Лиса Патрикеевна? В Багдаде всё спокойно?
— Филатова у аппарата была, — откладывая трубку в сторону, девушку роняет голову на плечо мужа, — да, Космос, бабские сплетни, всё как ты не любишь! Нельзя опускать планку…
— Охренеть, я пропустил разговор стратегической важности, — и если бы Лиза услышала его дневной разговор с Гелой, то узнала бы, что понедельник, в сущности, богат на облегчающий трёп, — кости перемыли всем? Чтобы икалось?
— Не сомневайся, разведка работает слажено.
— Умница моя!
— А чья же ещё?..
Руки Космоса грубеют от застоявшегося осеннего холода, который вскорости плавно сменится первыми зимними заморозками. Но когда кончики мужских длинных пальцев касаются лица Лизы, то ей ни с чем не сравнить ту нежность, которую она ощущает каждой клеткой, восприимчивой к родным прикосновениям. Голубоглазая смотрит на Холмогорова совершенно обезоруженным взором. Любящим. И это чувство полностью взаимно.
========== 93-й. Зимняя ==========
Комментарий к 93-й. Зимняя
Арты к главе:
https://vk.com/wall-171666652_1004
https://vk.com/wall-171666652_1005
https://vk.com/wall-171666652_1017
https://vk.com/wall-171666652_1024
OST:
— Григорий Лепс — Небо на ладони
— Queen — Who Wants To Live Forever
Вот и наступила долгожданная зима, которая окончательно должна прогнать осенний морок и нечаянную тоску. Не сказать, что Лиза не любила пушкинское время года, особенно если вспомнить про то, что в октябре девяносто первого года она стала мамой славного человечка. Но зима, с поскрипыванием снега под ногами и бесконечным вальсом снежинок, всегда казалась праздником. Пусть морозы ещё не совсем завладели улицами, ведь декабрь не успел разыграться во всю мощь, но теперь невозможно стоять на лоджии, не накинув на плечи старое пальто Космоса.
Лиза тонула в широких черных складках; если посмотреться в зеркало, то из неё получалась свирепая и несоразмерная тучка. Но её не отягощает ощущение нелегкой ткани на плечах, и она почти не обращает внимания, как зябнут щиколотки, неприкрытые кружевной сорочкой.
А ещё больше Лизе нравилось, что Кос никогда не оставлял её одну в такие моменты. Просыпался раньше, как правило, ощущая внезапное одиночество на второй половине кровати. Космос безжалостно нарушал утреннее одиночество жены, зная, что она никогда не будет против того, что он топчется рядом, курит и строит какие-то незамысловатые планы на день. Или же не строит.
Подхватывал на руки резко — пальто падало на пол забытым лоскутом, и нёс обратно в ворох подушек и одеял. Холмогорова, не сдерживаясь, поддавалась, ласково замыкая ладони на крепкой мужской шее. Куталась в свою любовь, забывалась и не видела границ взаимности. Их отдельная планета продолжала жить по законам любви, понятным только двоим. Кто-то скажет, что не ко времени крепла тяга, но Лиза была готова спорить со всем миром, защищая то, что связывает её и Космоса уже не первый год. Ей не страшно…
Лизе казалось, что она не может высказать всей нежности, которая расцветала в сердце, когда Космос был с нею так близко, заставляя забыть, что иной мир вообще существует. Незнакомцы запросто могли подумать, что Лиза не всегда приветлива, замкнута и холодна, но это лишь одна сторона медали. Рядом с мужем Лиза оттаивала, растворяясь в нём, как еле ощутимое облако в небе. Она хотела быть с ним рядом, и, чувствуя, что Космос её любит, ни на что бы не смогла променять свою вселенную. Эти истины невозможно утратить, потому что они всегда найдут Лизу, вне зависимости от событий, которые могут произойти.
Черный чай с лимоном стынет в гранёном стакане, а Лиза, вскрыв пачку сигарет, с наслаждением делает первую затяжку, любуясь оживающим городом. Она не была заядлым курильщиком, но с выходом на работу изредка портила лёгкие — на домашней лоджии, поздно вечером или ранним утром. Лиза беззастенчиво стаскивала «Marlboro» у Космоса, не считая нужным тратится на свои. Это породило волну его афоризмов.
— Мать, только не спали хату, — стоя рядом с женой, смотрящей куда-то вдаль открытого окна, Кос пытался подшучивать над ней, — я же помню, что у вас это семейное. Забыла, как Пчёла у Царевых кресло подпалил?
— Не помню, милый, — если бы Лиза стала считать косяки собственного брата, то не оправдала бы свою пятерку по алгебре, — мы тогда с тобой кое-чем другим занимались, не до этого мне было. Видишь, от каких дел ты меня тогда отвлёк? Гордишься?
— Ещё бы, алмазная моя, — мужчина наклоняется, чтобы звонко поцеловать открытое плечико Лизы, а после ныряет ладонями под шёлковую сорочку, активнее привлекая к себе, — но кто тебя курить учил? Зараза, признавайся!
— У меня один вариант, — ловко потушив сигарету в хрустальной пепельнице, девушка всем телом потягивается в космическом захвате, — этот коварный человек научил меня целоваться, а потом, прикинь… Я ещё замуж за него вышла. Вот я оторва! Ты, случаем, этого негодяя в зеркале не видел вчера, когда брился?
— Слушай, жёнушка, ну тогда у меня только один расклад.
— Предлагай, мой генерал!
— Давай целоваться, а там, по ходу пьесы, выясним, что это за фраер такой.
— А давай! Я бы с ним ещё разпознакомилась!
— Он весь в твоём распоряжении.
Говорить несусветные глупости с совершенно серьезными лицами — это тоже искусство, и Космос с Лизой овладели им на высшем уровне…
Сон окончательно покинул оковы сознания Лизы, и, выбросив пепел и окурок с высоты восьмого этажа, девушка делает ещё один глоток чая, а после плотнее запахивает на себе мужнино пальто. Её домочадцы ещё не проснулись. Лиза сама плотнее укрыла Космоса, чтобы он подольше не просыпался, уловив уют удобной кровати. Даже если он куда-то опоздает — это не самая большая беда. Зная, что в офисе на Цветном бульваре витают не самые мирные темы обсуждений, Лизе нарочно хотелось задержать Космоса дома. Не все вопросы требовали его присутствия, а привычные опоздания Космоса ребята как-то переживут.
Аречка же сладко спала, с вечера обрадованная тем, что мама не поедет на работу (ремонтные работы в офисе сыграли Лизе на руку), а это означало, что никакой детский сад сегодня ей не грозит. И буди эту соню хоть пушками — проснется только тогда, когда ей начнут щекотать пятки. Будет повизгивать, как смешной поросёнок, прячась под одеяльцем, но всё-таки поднимется с кровати. Ежонок!
Холмогорова вернулась бы в спальню, как всегда забывая чашку на подоконнике, но, зевая и подтягиваясь, Кос по-хозяйски зашёл на лоджию, без разрешения допивая остывший чай. Космос лениво вздыхает, поправляя плюшевый плед, накинутый на широкие плечи. Любящий взгляд Елизаветы сходу замечает, что всклокоченный и сонный, муж представляется ей особенно трогательным. Как будто потерялся! Ещё один Ёжик в тумане.
— Думал, что ты уже умотала, звезда, — нелюбимый прогноз Космоса не оправдался, — а ты жаворонком снова заделалась, не спится. Вот надирают же тебя демоны!
— Память девичья, Холмогоров, ну говорила же тебе, — Лиза даже не удивилась тому, что Кос так быстро расправился с чаем, — что никуда не поеду. Тебя ждать буду. Страшная, не накрашенная и со сковородой! Как заказывал.
— Золотые слова, — по ощущениям Кос может сказать, что на этой лоджии делать нечего — небольшой морозец постарался на славу, — но ты только по башке меня вечером не бей, а то обидно будет в травме куковать.
— Тогда не ехидничай!
— Не начинал…
Космос поежился, закрывая окошко, и, взяв Лизу за руку, невольно заставил её приблизиться к себе.
Голубоглазая не сопротивляется, а только тихонько интересуется:
— Соскучился? — несмотря на то, что Лиза не видела мужа от силы минут десять, она помнила, что ответ будет утвердительным.
— Дико, — шепчет Кос почти гортанно, отбрасывая пальто, которое точно не согреет его неугомонную, — правда, красивая!
— Тогда пойдем? — мягкие пальчики прохаживаются по чуть согнутой спине Холмогорова, и вскоре плюшевый плед разделяет судьбу изношенного пальто. Туда ему и дорога!
— Знаешь же, что всё равно пойдем.
— Знаю.
В полумраке спальни и вправду приятнее, и поэтому Лиза первой тянет мужа туда, где они оставили свои сны.
— Космос!..
— Люблю…
У него туманные глаза. Космические, неземные.
Не смотрит, а прожигает, завораживает и не оставляет шанса на раздумья. Потому что хочется быть рядом, слиться в едином ритме здесь и сейчас, обоюдно покоряясь. Лиза доверяет себя любимому взору, полностью отдаваясь власти мгновений, которые никто не сможет у них украсть. Не посмеют, не получится. Да и кто поймет двух больных друг на друга космонавтов? Но они не нуждались в чужом одобрении. К чёрту!
Космос ещё не до конца проснулся; он действует медленно, не спеша подхватывать жену на руки, неся на спасительную кровать. Поцелуи получаются не скорыми и не жадными, а ожидаемо тягучими и сладкими. Лиза блаженно улыбается, уловив касания чуть влажных губ к трепещущей шее, а когда Кос приспускает кружевную сорочку, открывая ждущее его близости пышущее страстью тело, придвигается теснее. Обнаженная женская грудь часто приподнимается, волнуя разнеженный мужской взгляд, и Лиза не слышит ни единого запаха, кроме запаха своего мужчины. Но другой и без надобности.
Тяжело удержаться на ногах — колени подкашиваются от вожделенной неги, но Космос придерживает Лизу за талию, дразня, целуя плавные женственные изгибы. Он не скрывал своего восхищения, которое притягивало к возлюбленной, как магнитом. Кос и сам становился податливым и восприимчивым, когда ловил на себе ответные вкрадчивые прикосновения. Лиза могла делать с ним всё, что угодно. Любовь — не слабость.
И Холмогоров не боялся показать, как отчаянно нуждается в своей алмазной мечтательнице. Тянется к ней, сжимает в объятиях и не помышляет, как бы смог без неё. Они лежат на смятых простынях, глубоко потонув в поцелуе, который захлестнул любящих с новой силой. Невозможно оторваться, но безудержно хочется большего, и Космос аккуратно разводит коленки Лизы в стороны, подминая голубоглазую под себя. Она приподнимается навстречу, обвивая мужчину, как гибкая лоза, и, осознав, что он захватил её, довольно замирает. Сердце совершает резвый кульбит, отправляя спокойный разум зимовать. Лиза теряет себя, плавая в своём счастливом море. Им хорошо…
А Космосу кажется, что сердце колышется во сто крат упрямее, как бешеное и лишённое всякой опаски. С каждым движением он больше теряет голову, ему кажется, что иначе он совсем не сможет дышать. Холмогоров не устаёт снова влюбляться в свою Лизу, нежа её, как самый хрупкий на свете цветок. Весенний цветок, несмотря на то, что эта фантазерка так любила зиму — её время года. Особенное.
Мир приобретал яркие тона, когда они оказывались вместе. Не помешают ни вчерашний дождь, ни грядущая вьюга. Остаётся лишь упиваться магией мгновений, разделенных на два сердца, давно бившихся в одном ритме. Между ними ни единой преграды, которая бы неуместно разделяла, а обессиленные руки и ноги сплелись, не давая попыток отстраниться. Мир не спешил обретать равновесия, но собственная планета, озаренная любовью и обожанием, была куда притягательнее. Этим они и жили.
— Ну, — когда дыхание наконец начинает выравниваться, Кос решается заговорить первым, продолжая нырять в своих инопланетных облаках, — тепло ли тебе, девица? Лиза…
— Тепло, молодец, — Лиза позволяет мужу снова себя обнять, и, расположив его голову на груди, утыкается кончиком носа в темную макушку. — Доброе утро, так доброе утро!
— Восемь? — предполагает Космос, не имея возможности посмотреть на будильник. У него есть занятие получше, и он обвивается вокруг Лизы плотнее, не позволяя ей встать с кровати.
— Не знаю, родной, — чуть потянувшись в сторону, и, пытаясь удержать мужа на месте, Лиза решает сама проверить часы, — а теперь знаю. Сойдет! Человек часов до десяти не проснётся, если не трогать.
— Ну кот не орёт, вазы вроде бы целы и заяц вой не поднял, — Кос припоминает недавнее утро, ознаменованное проделкой собственного чада, — спим, алмазная, спим!
— Я тебя умоляю, ты первым побежишь на вой нашей принцессы, — иной раз Лизу в хорошем смысле поражал отцовский инстинкт Холмогорова, — и ты решил втихую послать наших собратьев? — кажется, что её взяла.
— Заеду на пару часиков, — его пятница началась настолько прекрасно, что портить удачный день своей же действительностью не хотелось, — Пчёла в командировку собирается, проводить надо.
— Знаю я, как вы можете напровожаться, — но Лиза и сама бы не прочь увидеться с братом, — привет передай, и скажи, чтобы мне позвонил, как приедет в свой Франкфурт!
— Куда он денется, братец твой драгоценный, — переворачиваясь, Кос упирается спиной на скрученное одеяло, но это не мешает ему растянутся на кровати в позе морской звезды. Лиза упала бы, если не легла на эту… живность с удобствами, — снова попалась? Которая кусалась?
— Нет, сама пришла, — он любуется ею, она чувствовала это, даже закрыв глаза, — мне здесь медом намазано. Космическим!
— Радость ты моя, — минуя недавние сомнения, Космос готов признать, что умиротворен. Для этого следовало лишь пораньше проснуться, завлечь в свои лапы самую красивую на свете девушку и лежать вот так, без царя в голове и мыслей о мелочном, — отдыхай, я тебя посторожу!
— А я тебя, — Лиза наслаждается тишиной и гулкими звуками биения родного сердца. Сил считать его удары совсем нет, но слушать этот звук — лучше любой музыки, — иди ко мне…
— Играешь со мной моими же козырями?
— Ага, совращаю и в плен беру.
— Считай, что на сегодня ты меня подстрелила.
— Это не я здесь огнестрельное в багажнике прячу.
— Нет, красивая, ты ещё опаснее!
— Поверю на слово…
За окошком падал долгожданный снег, укрывая столицу белоснежным декабрьским покрывалом. И Космос, не признающий холодов, внутренне соглашается с Лизой — в зиме есть своё очарование. Не зря ей говорили, что именно в эту пору происходят хорошие события.
***
Пчёлкин, словно от греха подальше, навострил лыжи в срочную командировку к немцам (никто уже и не помнил предмета договора, но когда на кону хорошие бабки, развиваться нужно всесторонне), и офисе будто стихла вся трудовая деятельность. Все шло по накатанному сценарию, и никто бы не ответил на вопрос, когда смиренное затишье закончится. Никто, кроме Александра Белова, который знал, что декабрь преподнесёт ему отличный шанс поставить к стенке тех, кто вырыл в его душе огромную яму. Плюнул, попытался раздавить, но в реальности не догадывался, какой суровый отпор получит. Как на блюде. Вопреки расхожему мнению, месть в этом случае будет подаваться на самой горячей ноте. Осталось не так долго ждать…
Пусть и боль не отпустит. Саша не пытался простить самого себя; понимал, что Фархада, надёжного и верного друга, не вернуть, но укорял себя, что не проявил должной осмотрительности. Что не слушал его, что не предвидел вполне осязаемой опасности. И лишился человека, который во всем готов был подставить своё плечо. Был братом, хоть и не связанным кровными узами. Иногда, как выяснялось, генетическое сходство не имело никакого значения.
Вместе с тем, Белов и сам замечал, что начинал приходить в себя. Может, тому способствовал дом, загалдевший на все лады песенки мамонтенка после рождения Ивана Александровича, а, может, время пришло. И если не придержать привередливых коней, то посмотреть вперед и немного оценить грядущие перспективы. Это требование ветра перемен, который не пытался сбавить своих оборотов. Он наоборот превращался в круговорот, мощный и взыскательный. Все дружно жили по его правилам, не пытаясь задуматься, как изменилась жизнь огромной страны и каждого отдельного человека. Это задача следующих поколений, если они и собираются учиться на ошибках прошлого. Но что-то подсказывало Белому, что подобного не случится. Люди не настолько мудры.
Фил с Космосом, без тени серьезности на лице, в очередной раз перекидывались дротиками, как малые дети. Видимо, это занятие мотивировало их не свалить из общего кабинета раньше, чем следовало бы, и, судя по тому, что Кос с треском проигрывал, Филатов наиболее бодр для этой пятницы. Сын профессора астрофизики грозил боксеру реваншем, убирая розовые дротики с тёмно-синего пиджака, но его сонливый вид свидетельствовал, что бой откладывает себя на несколько понедельников. Не тот у него запал…
— Космодром, — покручиваясь на кожаном кресле, Саша окликает рассеянного друга, — приём! Ты чего продуваешь? Позорище!
— А я и не играю, — Космос накрывает лицо ладонью, пытаясь привести себя к порядку, — Фил, да хорош уже…
— Признайся, Кос, что ты просто мазила, — Валера пытался как-то расшатать друзей, но выходило это с натяжкой, — Санёк, да толку его окликать, видишь, он не с нами.
— Ко-о-ос, — интонации в голосе Саши с азартом подскочили в высь, — что с тобой происходит в последнее время? То нудишь, а теперь? Влюбился?
— Десять лет назад, — Космос начинает запевать о вечном, — а у тебя были другие варианты?
— Кто бы сомневался, можно было и не спрашивать, — и если Саше приходилось ошибаться в собственном выборе, то Космос как-то сразу пришёл к своей бриллиантовой дороге, — всё с тобой понятно, чего ты плывешь! Как там твоя лодка?
— Надо мне и плыву, — Кос пообещал сам себе, что больше не станет досаждать всем своими претензиями, но буйный нрав обнаруживал себя даже в мирные моменты, — завали, Белый! Мне и так нужно понять, чем заниматься в нынешних обстоятельствах, а ты мне про лодки начинаешь…
— Кос, чего ты сразу дерзить? — желая усмирить космический вулкан, Валера снова вмешивается в беседу. — И ты, Санька, не нагнетай! Нормально же сидели.
— Чего, блять, опять тебе не нравится, Кос? — чтобы понять Космоса, нужно залезть в его мозги, что получалось только у одной своенравной дамы, с которой они давно и чудно спелись. А Белый не был прирожденным психотерапевтом.
— Медведь-шатун на ногу наступил, когда ты, нахуй, спросил меня, что мне опять что-то в падлу, — Кос готов снова напомнить о том, что транзит с поставками их особенного товара в Среднюю Азию — не самая достойная его ступень развития, — а я тебе напомню, Сань! Время идёт, ничего не меняется! У меня папаша в своём институте большие напряги имеет, а ты мне тут пиздишь про моё недовольство!
— Что я должен тебе предложить? — Саша старается говорить совершенно спокойным голосом, но ощущает, что надолго его не хватит. — После смерти Фары вся схема изменилась, я сам ни хрена не понимаю, но ты, заметь, имеешь всё тот же достаток, дома покупаешь и сам, твою мать, появляешься здесь, когда тебе надо! И ещё чего-то заявляешь! Вот вздумал дурь включить!
— А ничего другого не остаётся, — и если когда-то Космос мечтал об общем деле, то с каждым днём эта фантазия деградировала в пустую иллюзию. Душа требовала хоть какой-то самостоятельности. Но, видимо, не тот момент выбрал Космос Юрьевич, — закрыли тему, иначе я не ручаюсь!
— Не пылите оба, — Фил треплет Космоса по плечу, демонстративно не включаясь в спор друзей, но с горечью признает, что какая-то правда в словах инопланетного чудища существует. Они вместе. Не разбежались, не предали, но иногда сильным натурам сложно ужиться в одной связке. В конце концов, достигнутое два года назад уже не могло абсолютно устраивать всех четверых, — вздумали тоже! Не время сейчас сраться, как кошки с собаками, а на вас накатило.
— У Космоса Венера с Луны грохнулась, — Саша рад, что Фил вмешался в этот бессмысленный спор, — и он на всех ядом брызгает. Не те лунные сутки!
— К вашему сведению, — покручивая в руках ключи от машины, Кос будто бы рисует в воздухе воображаемые пути, — я и в таких раскладах не теряюсь, не заметно? Перезимую, как бывало. И у меня всё в ажуре! Заходите в гости, убедитесь.
— А чё, думаешь, не заметили по твоей харе проспавшей, что у тебя снова март, котяра? — не сдерживая ироничного смеха, Валера подмигивает Белому, который сменил свой настрой на более радужный, и, не спеша, потягивал зеленый чай из своей легендарной чашки.
— Шопены-мопены, ага, Кос, — старая косматая фразочка пришлась по вкусу Саше, — домой поедешь, родимый, привет зазнобе своей передай!
— Завидовать, братья, молча надо, — не вдаваясь подробности личной жизни, Кос тянется к маленькому дивану, на котором небрежно лежало его зимнее пальто, — ладно, этого жука со спокойной душой проводили, а там посмотрим, как дальше дела воротить…
— Космос, слушай, — видя, что друг собрался уходить, Белый решает закинуть удочку на грядущее, — а чего ты с Пчёлой насчёт нового направления договариваться не поехал? Там же про какие-то стройки, это прям твое! Езжай в следующий раз, развейся, раз уж пошли у тебя такие думы. Лизке мир покажи!
— Сам решу, Сань, башка на плечах работает, — отвесив Филу и Белому по рукопожатию, Космос взглянул на свои соломенные. — Лады, на созвоне. Без меня не пить, если найдется какой-то повод!
— Сабантуй без Космосилы — время, потраченное в пустую! — не смог смолчать Валера, которого Кос вечно упрекал в неумении выпивать.
— Можешь накарябать афоризм на двери этого кабинета, Теофил, — в чем-то Космоса сложно переплюнуть и Саше, — только ты там осторожнее на поворотах, Кос, не духарись!
— А ты, Санёк, вроде не гаишник!
— Но просто предупреждаю.
— На том спасибо.
Космос покидает друзей с облегчением. Ссориться с кем-то из них не входило в его планы, а мелкая вспышка гнева, так или иначе, грехом не считалась. Может, Санька и прав, говоря, что нужно время, а по возможности и переброс на другую тему — не всё же Пчёле за круглые цифры отдуваться. В переговорах поучаствовать, на жизнь за бугром посмотреть и иметь с того приличные дивиденды. Огромные плюсы, как не поверни.
Приехав во двор высотки на Кудринской площади, Кос замечает, что качели на детской площадке оккупировала Лиза, удерживающая на коленях дочку. Они тихонько раскачивались, не обращая внимания на минусовые температуры. Аря пыталась ловить на пуховые варежки крошечные снежинки, и когда у нее это получалось, то хлопала в ладоши. Лиза, должно быть, опять рассказывала ей сказки.
Космос гадал, что про того самого благонамеренного Ёжика, собирающего ромашки.
Сказки Ёжику про Ёжика…
— Слона-то мы и не приметили, — Космос, подходя к жене и дочери сзади, останавливает качели одним движением руки, — а, красотки?
— Господи, напугал, — стремительно оборачиваясь, Лиза готова была потерять свой мирный лад, если бы внезапным незнакомцем не оказался муж, — мы тебя к шести ждали. Извелись дома, пошли гулять и фиг загонишь!
— А я с неба свалился, — Арька довольно верещит, подметив развеселого отца, и Лиза вынуждена отпустить её, — видишь, Лизк, дочь сразу признала!
— Каюсь, больше у меня не будет таких проколов, — Кос уже поднял Арьку на руки, попутно поправляя белый шарфик, накинутый поверх утепленного розового комбинезона, и малышка привычно обнимает отца, с которым ей не страшны любые холода, — а про маму мы забыли.
— Как можно про мамку нашу алмазную забыть? — когда Лиза и Аря окружают его по обе стороны, Космос может отпустить от себя обеденную сумятицу, порожденную спором с другом.
— Тогда домой пойдем? — спрашивает Холмогорова у дочери, заметно присмиревшей.
— Па-дём, — звонкий голосок Аречки смешит родителей, — падём, там утки!
— Какие утки? — без тени прояснения на лице интересует Кос, не вспомнив о зарубежном мультфильме, который мог прокручиваться у них дома часами напролёт.
— Папаша, а не ты-ли, часом, привёз коробку кассет, и сказал, чтобы смотрели?
— А-а-а, — к Космосу пришло озарение, — ну раз такое дело!
— Ты ещё спрашиваешь?
— Не, не, слово хозяйки — закон!
Когда Арька отвлечена от родителей горой игрушек и телевизором, Космос, продолжая обдумывать события промчавшегося дня, решает поговорить с женой. Лиза, молча выслушав его, высказывает, что во всей помпезной беседе ребят был прав один Валера, не поддающийся на чужеродные склоки. Трудно не согласиться, что она права, но Космос продолжает предполагать, строя долгоиграющие планы.
— Перемолол и забыл! Нам с Белым орать, как с горы катиться…
— Твоя правда, солнце, но лучше не начинайте.
— В принципе неплохо, — Кос задумался о перспективе смены вектора деятельности, — будем с тобой, как в сыр в масле, ещё и мир посмотрим. А кто знает, как там дальше…
— Готовишь билеты?
— Нет, напротив, — в ближайший месяц у Космоса иной план путешествий, — но со мной поедешь?
— Куда? — Лиза готова напомнить, что о ком-то этот папка точно забыл, но пытается без смеха дослушать мужа.
— Сначала в Подмосковье, — сложно удержать в себе то, что и так знают уже четыре человека, — и там тебе точно больше всего понравится, отвечаю!
— Колись, — до Лизы, конечно же, доходили обрывки телефонных разговоров мужа с друзьями, но, вероятно, она что-то пропускает, — я же не усну спокойно теперь!
— Не уснёшь ты спокойно в любом случае, а вот дом наш уже подобран!
— Дом… — зима действительно приносила хорошие вести. — И ты молчал, партизан?
— Так точно, — Космос не сомневался, что Лиза одобрит подобный ход событий, — но через месяц не забудь обрадоваться, ну типа ты не понимаешь, что я выдумал!
— Чудо моё, — когда-нибудь Холмогорова перестанет удивляться тому, что делает муж, но предсказуемо, что это будет в следующей жизни, — по-моему, это замечательная идея! Но мог бы рассказать мне сразу.
— Мы же ненормальные, ты что? Я должен был по углам недельку пошарахаться, душу из Пчёлы с Филом вытрясти из-за стройматериалов, а потом уж и сюрприз!
— Космос…
— Да, хорошая моя?
— Я хотела сказать, что люблю твою быстроту принятия решений.
— А меня?
— Но тебя ещё больше…
— Оценка пять!
— Правда?
— Идёшь на красный диплом!
— Который по счёту?
— Неважно…
Зима начиналась прекрасно, отодвигая на задний план осенние сомнения, превращающиеся в небылицы. Оставалось меньше месяца до девяносто четвертого года, который откроет перед Космосом и Лизой новые страницы. Какими они будут?..
Они не предполагали и половины, но слепо верили в лучшее.
========== 93-й. Где-то в Датском королевстве ==========
Комментарий к 93-й. Где-то в Датском королевстве
Думалось, что глава будет совсем иной, но кто-то должен силой мысли портить жизнь Пчёлы фактом своего существования (попытка шутки, но к этой теме мы ещё вернёмся… когда-нибудь). Поэтому глава полностью посвящена Генераловне и незабытой теме трёх подруг.
https://vk.com/wall-171666652_1016
Спасибо тем, кто прочитает и откликнется. И тому, кто два дня подряд гоняет просмотры в “Алмазах”, “ЛД” и “Огне” тоже огромное мяурси! Люблю)
Фотографии давно стали неотъемлемой частью жизни Софы. Она не выпускала из рук камеру даже когда ходила по служебной квартире глубоко беременной неповоротливой злюкой, а сын, едва оказавшись в своей детской комнатке, сразу же стал главной моделью творчества взыскательной мамаши. Мальцу стоило зевнуть или протянуть к родителям крошечные лапки, а деятельная мама тут как тут! Софа уже нацелила объектив, одновременно прося мужа держать ребенка осторожнее. Выбирает лучший ракурс, чтобы после отправить в Москву фотографии самого пригожего младенца во всем Датском королевстве. И Артём Никитович Милославский, глазастый и щекастый карапуз, будто бы понимает, что нужно показать себя в выгодном свете. Догадливый мальчик!
В кого такой? В папку или маму? Софа не ставила больших кушей на свои интуитивные способности, но говорят, что дети всегда лучше своих родителей.
Артёму чуть больше месяца. Он беззубый и беззаботный смешной кабачок, у которого просто не возможности противостоять своей сумасшедшей матери. Софка хотела доподлинно запомнить взросление Тёмыча, запечатлеть любую его эмоцию. Будь то подобие улыбки, плач или сморщенные светлые бровки. Ник, перебирая получившиеся кадры, отмечал, что у Софы отлично выходило быть личным фотографом семьи, а сынок не пытался капризничать, ловя на себе блики вспышки. Ради мамы готов вытерпеть!
— Не подлизывайся, Милославский, — Софка не считала себя гением фотографии, хоть и любила щелкать кнопкой «Кодака», — твоему сыну нужна еда, и поэтому со мной лучше соглашаться. Кормить не буду!
— Авторитаризм, Генераловна, прекращай уже свои барские замашки, — Милославского не удивить действиями жены, — но нет, мамашка, ты, скорее, закормишь этого крепыша настолько, что в Дании снова появится целый викинг! Жаль, что не рыжий, как я, а блондинистый.
— Зато он слушается меня, Ник, слушается! — наконец-то Софа столкнулась с мужчиной, который целиком и полностью разделял её существование. Так вышло, что его пришлось родить самой. — Идеальный! Я о таком и не мечтала, но, видимо, звезды сошлись в нужном направлении. Всё мне на руку!
— Мать, чтобы детей делать, знаешь ли, мечтать не надо, — материализм не покидал Ника, и он поспешил напомнить, как в действительности зимуют местные раки, — не мне тебе объяснять, какие цветочки рвать надо!
— Ник, давай без подробностей, — Тёмыч явно не поймет, о чём толкуют родители, но в Софе просыпалась буйствующая мать, отграничивающая сына от преждевременных забот, — и держи его бодрее, а то эта ананасина заснёт!
— И плакали твои кадры!
— Сейчас сам плакать будешь, мгимошник фигов!
— Всё-всё, готовы к труду и обороне!
— Молодцы какие…
Не было бы дня, в который Софа могла забыть про своё призвание. Она делала новые фотографии, чтобы заполнить ими пустующие альбомы. Раскладывала и перекладывала снимки с места на место, выставляла самые пригодные кадры в рамки. Старательно отбирала изображения, которые обязательно отошлёт отцу и Филатовой в Москву. Это занятие здорово скрашивало жизнь в совершенно чужой стране, где не чувствовалось дуновений знакомых ветров, а муж оказывался доступным собеседником лишь к позднему вечеру. Развлекало, поддерживало и заставляло подпипываться воздухом сбывшихся перемен.
На последнее Милославская не жаловалась, помня, что они с Ником сами выбрали дипломатическую нишу, и не имели права жаловаться, оказываясь в более выгодном положении, чем подавляющее большинство их соотечественников. Нику глупо было упускать шанс на заграничное трудоустройство, когда родная страна начинала полыхать громкими падениями и неожиданными подъемами, а Софке оставалось только поддержать его и стать надежным тылом. В конце концов, Никита не один год готовился к дипломатической службе, а жертва Софы оказывалась минимальной; и это Ник будет испытывать более серьезные трудности привыкания, нежели она.
Тем более никто не забывал про них в Москве. Письма и звонки из дома приходили по расписанию, как скорые поезда, а Константин Евгеньевич даже смог вырваться к дочери сразу после рождения внука. Он приехал погостить на несколько дней, с огромным желанием бросив рабочие и бытовые заботы, и, разделив с Тёмычем его первые деньки. У Софы находилось мало слов, что описать воодушевлённое состояние отца, овладевшее им после появления Тёмыча, но это событие окончательно развеяло тучи, посеянные девяносто первым годом.
Все две недели, проведенные в Копенгагене, Константин Евгеньевич профессионально нянчился с внуком, то и дело замечая, как мальчик похож на свою мать в детстве. Софа соглашалась, гордо замечая, что её Тёмыч — самый замечательный. Жаль, что какое-то время назад она совсем не могла представить, что он появится на свет. Глупая была, упертая. Наверное, такой и осталась. Только со знаком плюс.
Тома звонила ровно раз в неделю, на короткие минуты возвращая Софку в недавнее время, когда сидя на узкой кухне в квартире Фила, они могли проговорить о главном всё ночи напролет. От приглашения приехать на добрых три недели Филатова отказывалась, приводя в аргумент, что они с Валерой слишком заняты в Москве. Но как только ситуация изменится, а Фил даст добро на далёкие перемещения, то Тома, не задумываясь, возьмёт билеты и соберёт чемоданы. Милославская верила Филатовой на слово, но последняя по-прежнему не торопилась оставить Москву. Всему своё время…
Однако благодаря подруге Софка прекрасно была осведомлена о том, что происходит в родных пенатах. В каких-то моментах новости радовали, а в определенных местах Софа просто отговаривалась от Томки короткими ответами. Не то, чтобы Милославская не желала знать о некоторых старых знакомых. Нет, наоборот, иногда пощекотать себе нервы почти приятно. Но чем больше Тамара звонила в Копенгаген, тем сильнее возмущалась фактом, что Лиза и Софа выстроили друг перед другом ощутимый барьер. И это могло заботить Софу больше, чем случайные новости о постоянном посетителе ночного клуба «Метелица». Чтобы там ему не кашлялось!
Прощаясь в девяносто втором году, Лиза и Софа не собирались прерывать общения, будучи уверенными, что студенческая дружба не проходит бесследно, но Софка очнулась первой. Несмотря на то, что Милославская была привязана к Холмогоровой, и ей недоставало привычного общества голубоглазой космонавтки, существовали моменты, которые не вычеркнуть из биографии. Лизе не нужно было объяснять, с чем это связывалось, и общение на расстояние слишком быстро сошло на нет. Ожидаемо для Софы, и, как она надеялась, безболезненно для Лизы.
И даже если болезненно… Софка находилась в полной уверенности, что Холмогорова никогда не подаст виду, что ей горько и неприятно. Выскажет свои недовольные претензии Косу, который понимал свою жену без лишних слов, и успокоится, сберегая драгоценные нервы. Всё пройдёт, как с белых яблонь дым, и заставит заботиться только о тех, кто действительно в ней нуждается.
Ведь Софа помнила, что муж и дочь составляли для бывшей Павловой целую вселенную, где всё пело по космическим правилам. Они запросто могли перевесить на чаше весов мысли о других людях и происходящем на улицах. Милославская уже не говорила о себе и о своем… неудачном опыте, который давно забыл о ней думать. Софа надеялась, что в сознании Виктора Пчёлкина не совершилось грандиозных перемен, но почему-то вечерами пятницы ей сильно икалось. Вода и сильный испуг не помогали от напасти.
Шутка! Она никогда не верила в чудеса, но некоторые и пытались убедить Милославскую в обратном. Ник, например, старался изо всех сил. И надо сказать, что много лет спустя у него это практически получилось. Доказательством тому служил целый Тёмыч, который связал непутевых родителей крепче печатей и клятв. Теперь Софа могла понять Лизу, которую случайно выловила год назад в осеннем парке; поглощенная чаяниями о крошечной космической копии по имени Ариадна, Холмогорова выглядела абсолютно счастливой. Вот и весь секрет…
Софке не нужно объяснять, что Лиза, отбрасывая от своего алмазного мирка то, что может причинить неприятности, жила одной душой с Космосом. Вряд-ли для неё являлось секретом то, что происходит под чутким руководством Александра Белова, и какая опасность шагает за близкими людьми по пятам. Однажды и Софа была готова с этим мириться, но её случай оказался досадной осечкой; остерегали же. Но, выбрав Космоса Холмогорова, Лиза однозначно определила свою судьбу, которая большую часть жизни крепко ведёт её за руку. Убежали в алмазное небо, которое не нуждалось в чьем-либо одобрении.
А Витя, без сомнений, значил для Елизаветы больше, чем бесполезные метания неудачливой подруги. Брат! Зачем навязывать чужеродный идеал там, где давно всё слажено и устроено? Как прыжок в никуда…
Зачастую Милославская вспоминала разговор, который чуть было не пустил между ней и Лизой чёрного облезлого котёнка, но на проверку оказался смешной тучкой. Они были студентками третьего курса юридического института, которые не имели возможности предугадать, что произойдет меньше, чем через год. Худшее, как и всегда, скрывалось где-то за обрывом, и в девяностом ещё не спешило к ним подняться. Но всё воспринималось серьёзно, искренне, хоть и не с бурными слезами. Юность…
— Зачем ты паришься? Закрой тетрадку, выдохни! Тебе и не разукрасят диплом во все цвета особенного образца? Ерунда, разукрасят, и Пчёла с Косом от счастья точно алкоголизм заработают. Подумай, пока добрая тётя Софка в трезвом уме и здравой памяти!
— О смысле жизни? Нет, спасибо-спасибо, такие разговоры Космос с ребятами ведут только после третьей рюмки. Тебе до них, как до Китая раком!
— Сама посуди, Павлова! Заглянем в твое ближайшее будущее, разве там есть что-то, чего бы я тебе не растолковала?
— Я тебя внимательно слушаю, Софик! Могу записать, если будешь настаивать.
— Тут и без бумажки меня поймешь, много мозгов не надо!
— Рожай быстрее! Не стесняйся, все свои…
— Смотри, драгоценная, замуж зимой выходишь. Птицу счастья поймала, что любая бы с пеной у рта тебе горло перегрызла. Нет, не я, конечно. Я этих золотых мальчиков на своем веку столько видела, что аж полк выстраивай. И все сплошь при иномарках и связях! Да, да! Не думай, что о тебе здесь рты не раскрывают. С самого первого дня болтают, а когда в Ленинград уехала, то злобно похихикали! Не все коту масленица!
— Раньше тебя это не заботило, но повествуй, мне интересно. Не зря ты уши грела!
— А то и долдонят, что отхватила, так отхватила! Невеста счастливая, перышки чистишь, а там гляди — и жена! Жена при муже, который фигу тебе покажет и твоему диплому, в частности. Где будет твой институт, скажи на милость? В кастрюле с щами? На Томку посмотри! На уме одни борщи вместо формул, все дома, быт обустраивает… И спрашивается, к какому чёрту ей это образование?
— Не выдохлась перечислять, подруга? У меня бы язык отсох…
— Представь себе, Лизка! Ты домашняя, в халатике и с бутыльком караулишь бабаек возле кроватки с беззубым кульком, и забываешь, чего мудрого такого в институте? Стоишь за плитой, уставившись в ящик, и заодно передергиваешь, когда твой муженек задерживается. Сама знаешь где, не мне тебе объяснять, в какой среде ты крутишься!
— Софа! Ничего не перепутала? Раз так, то ты недалеко от меня ушла. Возможно, что мой брат — не подарок с красной лентой, и тебе не на кого спустить всех собак, но… и я сама разберусь, куда упадёт мой диплом! Было бы желание…
— Признаешь, что упадёт? А Кос обеспечит твое безоблачное будущее. Далеко пойдет! И думать забудешь и про Маркса, и про Энгельса. Не из детской кухни ж тебе курсовик строчить?
Лиза легко качает головой, кривя розовые губы в насмешливой ужимке. Ей не больно от услышанного. Она давно и наверняка знает, куда ведут кривые дорожки близких ей людей, и что она никогда не пойдет против их воли. Софке легче. Хотя бы потому, что она не так давно знает Витю, Лизу и ей проще вырвать себя из их реальности. Проще… Но не без корня, и не без крови.
— Соф, может быть, ты никогда не поймешь меня, но — это моя жизнь! Моя, которую я выбрала. И если, по-твоему, моя функция сводится к «принеси, подай», то, наверное, ты не понимаешь, что я нашла в Космосе! Андестенд? Ты хочешь поговорить ещё? Я готова, но осторожнее на поворотах…
— До твоих идеалов мне как до китайской пасхи. Так или иначе, но всё решено. Правда?
— Пара к концу идёт, торопись! Решено или не решено, разберёмся! Но перед тем, как упрекать меня за то, во что ты ввязалась, раскинь своим житейским умом, Софа, и заруби — не лезь на амбразуру, которую не потянешь…
За скорыми мыслями сверкали справедливые лучи истины, но вскорости Голикова осознает, что амбразуру не вытянешь, если она и сама неохотно тянет к тебе руки. Манит, думая, что увлекает своей неуловимостью, а на деле лишь оставляет запоздалые разочарования и дым от сигарет из полупустой пачки. Софу не устраивал такой расклад, и, уйдя первой, она верила, что не прогадала.
Как оказалось, сердце не обмануло.
Лиза не зря пыталась предупредить, но Софа, пользуясь ветром в голове и безумной влюбленностью, не верила лучшей подруге. От обиды нажелала космической сумасбродке превращение в кукующую дома клушу, но Холмогорова, привыкнув идти к своей цели прямо, не оправдала ожиданий Софки. Хотела успеть всегда и везде, и вдали от Лизы, Софа искренне надеялась, что у голубоглазой всё-таки получится выстоять. Да и был ли у жены Космоса другой вариант?!..
Софа никому не наврёт, если скажет, что все довольны, здоровы и счастливы. Вопреки странному времени, разрушившему целую страну и воспевшему обманчивые идеалы, никто не жаловался, а ощущал жизнь такой, какой она представляется. Держа Ника за руку, Милославская чувствует, что дышит чистыми лёгкими и по-новому научилась любить. Вчерашний день остался там, где ему самое место, где-то на задворках насмешницы-памяти. Появляются дети, которым уготована совсем другая дорога, освещаемая всеми цветами радуги.
Значит, порядок не нарушен. Солнце не упало!
Но ныне трёх подруг, которые никогда не думали разлучаться, соединяют нечастые звонки и старые фотографии, которые Софа не решится пересмотреть при муже. Не из-за того, что Никита не поймет внезапных порывов, а потому что существовали мгновения, которые хотелось разделить лишь с памятью. Черно-белые снимки слишком сокровенные, светлые и лучезарные, несмотря на поверхностную однообразность. Они веют неисчезающим апрелем. А юношеская компания, запечатленная на снимках, покажется Милославской почти нереальной, как и плавный баритон, напевающий ей о личном, но в то же время обращающийся ко всем и каждому:
Не утешайте меня, мне слова не нужны.
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны.
Вдруг там меж сосен краснеет кусочек огня,
А у огня ожидают, представьте, меня…
Увы!..
Софка больше ничем не могла ответить знакомому вкрадчивому голосу, как бы заманчиво и любовно не лилась песня. Огонь растворился в чужом небе, бойкого ручья не сыскать и янтарных сосен в Копенгагене не водится. Но он навсегда останется для неё близким и сокровенным, пусть теперь и не родным…
Не своим.
========== 93-й. Франкфурт-на-Майне ==========
Комментарий к 93-й. Франкфурт-на-Майне
Если есть глава о Софе, то нужна и глава о Вите.
Сочинялось по следам 91-го года в “Алмазах”, а также двух замечательных композиций советского периода:
— Александр Барыкин — Аэропорт
— Юрий Визбор — Милая моя
https://vk.com/wall-171666652_1022
Космос/Лиза вернётся в следующей главе:)
Пчёлкин почти не помнил, как собирался во Франкфурт-на-Майне. Походный чемоданчик для командировок по традиции стоял наготове, терпеливо дожидаясь хозяина, а суетливые речи матери и сжатые приветы сестры смешались в огромный ком не самой полезной для ушей и мозга информации. Что они там забыли рассказать? Про список лекарств для отца он помнил, потому что знал его наизусть, допытывая кардиологов о лучших средствах профилактики гипертонии. За здоровьем нужно следить!
Про прочие подарки из-за бугра Витю и спрашивать не надо. Красиво жить не запретишь, истина сомнению не подвергалась, а Пчёле не жаль никаких денег ради комфорта самых близких людей. Хоть Кос неоднократно жаловался, что презенты для Арьки занимают большую половину квартиры. А про навороченный самокат, с которого мелкая колючка чуть не навернулась, Витя уже не упоминал. Вот если бы его в детстве кто-то так осчастливил!
Но не время для дум о том, что в стародавние дни не сбылось у кудрявого мальца Витьки. Всё удалось наверстать, получая от жизни больше, чем, казалось бы, могло ему полагаться. Уютный кабинет в презентабельном офисе, растущие капиталы и уважение в нужной среде. Они достигли этого вместе всего за каких-то два с небольшим года, но Пчёла амбициозно смотрел вперед, понимая, что на достигнутом уровне профессиональной активности, останавливаться не следует.
Быстрее, выше, сильнее! Витя искренне верил, что птица головокружений от успехов не отвернётся от него и друзей, как бы ныне не здравствующие не пророчили обратное.
Ему, в частности.
— Что ты, отморозок, рот мне затыкаешь? Двадцать лет — ума нет! Обрядился! Цепи, кольца, кобура из кожи! А я знаю, как вы все такие устраиваетесь, знаю! И как загибаетесь потом! Чего, сынок, думаешь, что тебе повезёт? Лопатами грести будешь? Кто же с тобой спорит! Но не всегда музычка твоя босяцкая будет играть, не всегда! Запомни мои слова, не забывай…
Приплыли! Привидится, зараза, в полусонном состоянии, когда лоб
и глаза накрыты ладонью. Да и в полёте к немчуре проклятой! Думать надо об условиях контракта о сотрудничестве с Kreditanstalt für Wiederauf, а не о том, какие нервные окончания страдают. Тьфу ты! Плюнул через плечо и забыл. Забыл!
Тем более, что полёт нормальный, а веком приписан скоростной режим.
Слова из знаменитой песни отлично подходили к кочевому существованию Виктора Пчёлкина. Когда-то он грезил поездками в капстраны, прикидывая, какими благами мира смог бы там затариться. Но после того, как железный занавес рухнул и рэкет средней руки сменился целым «Курс-Инвестом», Витя быстро привык к тому, что с завидной регулярностью пересекал воздушную границу. Дорожил каждым часом, летал птицей и скучал по высоте. Стены родительского дома заменили аэропорты, а человеческое присутствие, ранее необходимое, давно искоренили ни к чему не обязывающие связи.
Если признаться, то Пчёла давно не считал, сколько государств он успел посетить. Бронировать билеты секретари не устанут — работа не пыльная и хорошо оплачиваемая в сравнении с другими организациями и точками Москвы. А Пчёлкин, бороздя просторы, не только для собственного кругозора старается. Частые перелёты за неудобство не считались, и не умел Витя бездействовать. Свойство натуры.
Это у них с сестрой семейное качество; шило в заднице не спрячешь. Лизе тоже не сиделось на месте, но пока в границах Москвы и под неукоснительным присмотром Коса. Говоря о частых поездках Пчёлы, число которых не удивляло Лизу, она твердила, что сколько не летай — от себя не убежишь. Пробовала разок, разумница, и поэтому считала нужным намекнуть братцу, что кочующий деспот из него натроечку. Витя принимал мнение сестры к сведению, не разбираясь в причинах её уверенности в том, что ему чего-то не хватает, но времени рефлексировать не было. Он и без того любитель опозданий.
Не столь важно, по какому конкретно поводу Витя мчался за тридевять земель. В голове Пчёлы вопросы бизнеса прочно смешались в единую субстанцию, которая скрывала за собой куда более весомые материи. И за них отвечал далеко не Пчёлкин, а главное звено в цепочке питания — Белый. Закономерно сложилось, что Сашкина способность руководить и управлять, в конечном итоге, всё разрешала и указывала на нужные ориентиры. У Пчёлы роль скромная — помочь, приводя к общему знаменателю полученные доходы. И про финансовые риски не забыть.
Рейс прибывал на посадку в положенное время. С высоты птичьего полета любые широты Германии казались Вите одинаковыми, и пока окружающие завороженно рассматривали гессенские земли в иллюминаторе, он считал минуты до того, как получит багаж. Далее шёл стандартный сценарий: встреча в аэропорту, вежливые рукопожатия и обещания о времени, которое неизменно будет проведено с отличным результатом. Пчёла обворожительно улыбался, делая вид, что безоговорочно верит в благонадежность западного партнёра, и готовился утомить голову не только цифрами и пунктами контрактов, но и утопить печень в алкоголе. Поняли и приняли, пацаны!
Симпатичные переводчицы, взятые уважаемыми представителями KfW в качестве приятного приложения, сразу же пытаются взять гостя из России в оборот. И кто скажет, что Виктор Павлович сопротивляется атаке словоохотливых девиц? Общий язык с длинноногой Луизой фон Каульбах, заметно выделяющейся среди других присутствующих женщин природным… аристократизмом, Пчёла найдёт уже после девяти часов вечера, когда хмель окончательно ударит в голову и станет, в общем-то, фиолетово от того, что ничем его поездка не примечательна для дальнейшего развития легальной истории «Бригады». Зато развлекся прилично, не хуже, чем в достопамятной «Метелице». Знай наших!
Опьяневшая Луиза, у которой ну совершенно нежданно окажутся русские темпераментные корни и крайне скучный брак с неким безразличным Алексом, начнёт жаловаться на свою долю, обнимая не только «последнего русского» Виктора Пчёлкина, но и полупустую бутылку шампанского. Нашлась ещё одна любительница гардемаринов, будь они неладны, но приходилось потерпеть, прежде чем желаемое таки упадёт в мужские руки.
— Фрау, вам выпить надо! — с легкой усмешкой на лице, произнесёт Пчёлкин, наполняя кристальный фужер благородным напитком. — Будет утро, переговорим. Расслабься, не в кабинетах трусы протираешь!
— Не переговорим, не выйдет, — на чистейшей русском отвечает холеная Луиза, вытянувшись на гостиничной кровати, — лови мгновения, они не повторяются! Слышал про такую мудрость?
— Слышал, — отчего-то Вите совсем не хочется, чтобы немка напоминала ему про краткосрочность всего приятного, возвращая в путанные дебри, которые и привели его личную жизнь к абсолюту броских и коротких романов, но он продолжает разговор, — и ловлю, как могу. Что-то не нравится? Здесь так не принято?
— Нет, напротив, — кокетливо отвечает Луиза, разметав за спиной пепельно-русые волосы, — просто возвращаться домой не хочу. К мужу не хочу, к детям не хочу, ничего не хочу! Да!
— Стоп машина! Начали же за здравие… — у Пчёлы нет желания узнать о Луизе больше, чем предполагала под собой единственная ночь в отеле, но, видимо, красотку развезло окончательно. — Ещё подлить? Или шампанское — дрянь полная?
— Ну же, последний русский, признайся, — Луиза не задаётся вопросом, почему без разминки готова отдать свою полночную исповедь заезжему молодцу, но она уже не отвечает за произнесенные слова, — что, оставил в России такую же Луизу? Или пригожую женушку? Хорошо устроился, далеко пойдешь! Крепости падают, стоит глазом моргнуть…
— Не там оставил, — Витя отвечает совершенно честно, отчего-то вспоминая, что до Копенгагена — девять часов на машине. Но не стоит делиться с Луизой, как однажды Виктор Пчёлкин перебрал со скрипичной музыкой, и как из-за этого одна зеленоглазая чума бросила его, на корню обрубая прежние контакты.
— Сколько загадочности!
— Предостаточно.
— И тебе нравится так жить?
— Беднее не становлюсь…
Пчёла украдёт красивую переводчицу из опостылевшей реальности на одну звездную ночь. Украдёт, чтобы утром увидеть, как Луиза почти стыдливо собирает вещи, запоздало вспоминая о должностных обязанностях. Может, о семье заболело у пропадущей. Прощается до обеда, обещая, что к вечеру обязательно покажет Виктору город; из вежливости Пчёлкин откажется, а Луиза ретируется из номера, дав мужчине свободно вздохнуть. В переговорной банка они и бровью не поведут, делая вид, что сосредоточены на рабочих вопросах, и Витя надеялся, что дама не осталась им разочарована.
А ему снова пора в аэропорт.
Пчёла без сучка и задоринки исполнил свою роль, чувствуя, что доволен собой, как актёр, не обделенный талантом и тщеславием. Это тоже значимая черта характера, но здесь он не найдёт привычной схожести с сестрой. Потому что умел быть нераскрытым персонажем повести. Предпочитал не задумываться о том, что есть слабость и страх. А Лиза, подкупая Витю прямотой, бесхитростно высказывала свои печали, если была привязана к человеку. Для неё это к лучшему, как и для Космоса, который не терпел тайн мадридского двора и прочей нечисти. Удачное космическое сочетание.
Что же до Пчёлы? Сам не помнит, зачем набрал сестру за несколько часов до отлёта из Франкфурта. Нарвался же на очередной приступ признаний! Лиза полагала, что не может скрыть от него того, что и так знают всё в их ближайшем окружении (синхронно сработали, ребятки), а Пчёлкин, гадая, чем может удивить его сестра, был расслаблен и миролюбив.
Ненадолго.
— Нормальный город, программа культурная, бля, ну короче, мать, как всегда, — слыша, как на заднем фоне галдит племянница, Виктор догадывается, что Лиза безуспешно пытается с ней совладать, но, отчаявшись, решила отвлечься на телефонные звонки, — малая здорова? Опять бате подражает? Говорил тебе, что там не только лицо Коса!
— У меня идеальный ребенок, я от неё в восторге, — и в этих словах не найти фальши, — но, братец, знаешь, мы с тобой недавно не договорили. А меня грызёт. Видишь, не всё со мной потерянно!
— Что за говнотерки? — иначе не назовёшь эти напряженные подступления к главной теме.
— Говносплетни ещё скажи, но, чёрт дери, Филатова недавно прокололась!
— Не впутывай святую женщину в свои интриги, космонавтка!
— Никакой интриги, — но эту информацию Пчёлкин должен узнать только из уст сёстры, а не за каким-нибудь пьяным разговором с Косом или Валерой, — просто Софка позвонила Томе, пожелав нам всем здоровья. Да, прости, я говорю про Голикову!
— Продолжай, переживу!
Час от часу…
Витя не понимал, чего в нём больше плещется. Злость? Обида? Все вместе? Или…
Как выражается Космос — закипает в одном месте.
— Родила твоя Софа сына, вот что! Теперь точно Милославская, Вить, как бы ты не выражался… — голос Лизы потух, будто бы готовясь к суровой каре. Накручивает себя, как обычно, предвидя, что Витя истерично взревёт. Бывало с ним и такое.
Но Пчёла, помолчав короткую долю минуты, осознал, что его вялотекущая реакция ни к чему не приведет, как и не смогла привести к разумному итогу и осенью девяносто первого года. Что ж, можно удостовериться, что всё не назло и правильно. И…
С какого… ветра, твою мать, эта новость окружена неоправданной таинственностью?! Что он должен всем доказать? Что ему также, как и мужу несчастной Луизы фон Каульбах, на всё по барабану?!
Наплевать?
Тебе никто никто не поверит, Витька…
Но Пчёла не теряет задора в голосе.
— Уж не хочешь ли ты сказать, сестрица, что я как-то к этому причастен?
Видеть бы сейчас удивлённое лицо Лизы…
— Не приписывай себе чужих заслуг!
— И не надо, тёть Лиз, не надо. Не передёргивай, не переживай за меня!
— Ты дубасишь лбом закрытые двери, а меня не должно это настораживать?
— Разберусь, на том порешим, неугомонная! — чуть повысив интонации, Пчёла просит сестру о насущном. — Скоро приеду. Коса ещё раз предупреди, чтобы кто-нибудь встретил. Фанфары пусть не достают, но аплодисментов будет достаточно!
— Тебе в Германии всего этого не хватило? — в способности Вити находить приключения любого разряда Лиза не сомневалась.
— Всё должно быть дорого и богато, Лизка, сколько, блять, тебя учить?
— У меня другой учитель, Пчёлкин, — что совсем не удивляет, — и я ушла готовить ему ужин.
— Кто бы сомневался!
— Целую, люблю! Пока!
— До скорого…
В аппарате повисли отрывистые гудки, а Пчёла, поймав собственное отражение в зеркале, ещё раз настоятельно себе напомнил — не измять своим принципам. Сам же поклялся, что на Патриаршие путь заказан. И если совсем невмоготу станет от праведной тоски, как в горячке, то не пойдёт топтать ботинками под тяжёлыми балконами. Незачем портить перевёрнутые страницы, пусть и Витя благодарен тому, что однажды с ним случилась Софа.
Его зеленоглазая Генераловна, своим уходом притупившая другие персональные ненастья Пчёлкина.
Девчонка, которая больше к нему не вернётся. Пора бы это запомнить.
И западать на чужих жён — это в принципе херовая примета. Даже если когда-то эти дамы обещали иное.
Нет, Пчёлкин никого не винил, но судьба оказалась проворнее. Обставила.
— Пчёла, всё тебе шуточки! — и всё-таки Софе спокойнее с Витей, хоть и люди они тревожные. Напели друг другу обо всех смертных грехах, а теперь стоят на ветру, обнимаются. Придурки! — А вот придёт опять Милославский в гости, засватает, как грозился, и всё! И нету Кука, ищи меня, не к кому будет пойти на жизнь пожаловаться.
— Поминай, как звали, и дело, шитое белыми нитками? Ебать, удумала! — неуклюжие попытки Софы вызвать ревность, вызывают у Вити приступ гомерического хохота. — Позовите хотя бы на свадьбу, мы с Косом приедем, ребяток подтянем, шмальнём в воздух за ваше безоблачное, сука, счастье!
— Больной! Как ты ещё не сдох от переизбытка фантазии, рыжее бедствие?
— У меня все фантазии самый сок, так что, красотка, помру от удовольствия, не сомневайся.
— И после этих слов ты думаешь, что кто-то ещё тебя вынесет?
— Нет!
— И я не думаю…
Витя и не думал. Устал раскидываться черепушкой направо и налево. И его снова ждал самолёт, как часовой на боевом посту.
Москва зовёт! Где-то за границей бескрайней родины он оставит и сумбурную телефонную беседу с сестрой, и ночное приключение с бескомпромиссной Луизой. Про партнёров по банковскому сектору Витя вообще не упомянет и в односложном диалоге, пока Сашка не спросит, до чего граждане с портфелями добазарились. Командир всё-таки!
Что же до новоиспечённой датчанки? Вопросов больше, чем ответов. Может быть, Софа, видя, что он всё ещё что-то помнит, сказала бы, что он сказочный идиот? Убедила бы дурака, что сам виноват. И песней под гитару её больше не впечатлить. Мимо!
И Витя бы поверил, переставая тревожить воздух.
Крылья сложили палатки — их кончен полёт,
Крылья расправил искатель разлук — самолёт,
И потихонечку пятится трап от крыла,
Вот уж действительно пропасть меж нами легла…
Однажды Пчёлкин поймет, что свободен от недосказанных чувств к Голиковой. Вероятно, что туманные поиски заветного огня окажутся долгими, как и в той песне, которую воодушевленный Витя запевал для своей девчонки Софы. Но это ли повод сдаваться?..
А пока полёт шмеля завершён, цветы завяли и за окном воцарилась сиятельная зима. Жалеть Пчёлу не стоит, а то психанет ненароком, выпуская пар на радетеля. За ним не заржавеет, а прослыть в народной молве монстром не было никакого желания.
Роль чудовища в компании прочно занята Космосом. Витя не претендовал.
========== 93-й. Пересечение дорог ==========
Комментарий к 93-й. Пересечение дорог
Шесть самых:
https://vk.com/wall-171666652_1029
Ну и самые-самые короли:
https://vk.com/wall-171666652_1030
https://vk.com/wall-171666652_1031
Космос подпирает кулаком щёку, облокотившись локтем на колено. Замерев в позе возмущённого ожидания, он совсем не задумывается о том, что со стороны может выглядеть нелепо. Но его никто не видит. Для всех он занят, ведя телефонные переговоры с Душанбе. Вероятно, что именно подобным образом думает Пчёла, который обещал зайти минут пятнадцать назад, но след его затерялся где-то в недрах рабочих кабинетов. Но Кос уже не вспоминает про хитрого жука, пытаясь добраться далеко не до таджикских партнёров. Своих забот хватает.
Гудки в телефоне выбивают в висках хилое подобие «Собачьего вальса». Настраивая себя на добро, Космос пытается сосредоточиться на надутой Арьке с фото, запечатленной рядом забавной цирковой обезьянкой. Но хмурая врединка не внушает отцу оптимизма похожим лицом, а Лиза по-прежнему не брала трубку. Космос не отрицает важности дел, творящихся в кабинетах у слуг закона, но, не отказываясь от собственного эгоизма, упорно трезвонит. Но вот женский голос прерывает молчание, и сын академика торопится развеять серьезность Лизы, зная, что бредовые инопланетные шутки в её адрес никогда не дают промаха. Мастерство не пропьёшь!
— Холмогорова! — громогласно раздаётся на другом конце провода, и настроение любящего мужа готово взлететь до небес. Невольно сердце Космоса наливается гордостью. Чтоб знали, чья! — Холмогорова, правовой отдел! По какому вопросу обращаетесь?
— Алло, гараж! Снегурочка? — приглушённый голос Коса набирает шутовские баллы, взывая к чувству юмора благоверной. — Я туда попал? Снегурка, ау! Моя Снегурка? Моя девчонка?..
— Снегурку хочешь? — Лиза давно перестала быть ценителем лёгкой интриги, несмотря на то, что в паспорте значился тысяча девятьсот семьдесят первый год рождения. — Губа не дура! Красную Шапку тебе не надо? Бабу Ягу? Нет, блин, старая карга? Колись! Изгоняй из мозга Камасутру, давно пора, папашка!
— С тобой изгонишь! Я ей слово, твою мать, а она мне десять, языкастая… — всё практически романтично начиналось, но, видимо, флиртует здесь один Холмогоров. — Пчёлы ты кусок! Подыграть не догадалась? Что скажешь в своё оправдание?
— Это больше похоже на правду, любовь моя! Можешь меня костерить, раз я хреновая актриса… — понимая, что в чем-то перегнула палку, Лиза смягчает интонации, но одновременно взывает к разуму. — Что ты, Кос? Тебе рассказать, чем я занята? Пишу недельный отчёт, голова идёт кругом. Закрылась в кабинете, ни с кем не разговаривала почти два часа. Есть вопросы? Или пожалеешь меня по доброте душевной?
— Я поэтому и позвонил, алмазная, а то скукота, потрындеть не с кем, — приступ зёва снова овладевает Космодромом, у которого после обеда точно не растёт кокос и тем более не ловились крокодилы, — а брательник твой после Германии в облаках витает, похмель! Фил на Мосфильме рожей светит, Санёк помчался матери путевки презентовать, а мне что делать прикажешь? С крыши плеваться?
— Беспорядок в столе разобрать, контракт какой-нибудь для разнообразия на контроль взять, — не сильно вникая в легальные формы деятельности фирмы Белого, Лиза перебирала самые простые варианты, — но что это я тут советую умному человеку? Я за тебя с восемьдесят третьего стала сочинения писать. Бумажки — дело не царское?
— Не зря же писала! Замуж ведь за меня пошла, всё полезным оказалось, — ценность разговора с женой заключалась в том, что для него совсем не нужно искать повод, и Космос беззастенчиво пользовался естественным правом. — Что, заяц, отчёт пошёл в жопу? Я победил? Давай это отметим! У меня вариантов много…
— Отметим то, как ты у меня на ушах восседаешь? — Елизавете приходится сделать выбор между на половину составленным документом и концертами мужа. При всей любви к умственному труду… на данной чаше весов перевесил Кос! Как будто по-другому бывало.
— А кто в ЗАГСе три года назад на это подписался?
— Противный ты…
— Хороший!
— Ладно, возьми с полки пирожок, — сиротливо стоявшая на краю стола чайная кружка обращает на себя внимания, и, отпив остывший напиток, Лиза спешит ответить Космосу: — Соглашусь, временами ты золото! И поэтому твоё партийное задание ждёт тебя в детском саду. Надеюсь, что на тебя не сбегутся посмотреть все мамаши, потому что в следующий раз я их точно грохну!
— Намёк понят, родная, — Кос предчувствовал, что Лиза опять планирует задержаться, — но мы встретим тебя в семь, не думай сопротивляться. Жрать кошачью кашу не улыбается!
— Ты не оригинален, Холмогоров, — и жена Космоса не может честно признаться, как в её супруге сочетались предсказуемость и совершенная внезапность одновременно, — но я тебя и такого люблю…
— Повторяй это чаще!..
— Я нашла тебе занятие?
— Ты её родила, красивая!
— Кто-то там вякал туберкулезно, что пацана ждал?
— Нафиг такой козёл ко двору вообще теперь?
— У нас тут свой Диснейленд…
Лиза положит конец разговору первой, предварительно напомнив, что очень скучает, хоть они не виделись от силы восемь часов. Космос, бросив трубку на стол, в темпе вальса начнёт собираться, не став дожидаться Пчёлу, который так и не поведал, какие приключения насобирал во Франкфурте. Но это уже мало интересовало.
***
Важно быть кому-то нужным. Зачастую не каждый осознает эту элементарную истину, но она верна, как куранты на Красной площади. Чем дальше в дебри, чем сильнее Космос задумывался об этом; особенно если ситуация касалась того, что происходит в офисе на Цветном. Но в нынешних условиях он искренне пытался не нагружать себя злободневной темой, помня, что лишняя ответственность за общее дело несёт более ощутимые риски, нежели те, которыми Космос располагал.
Однако выход из тупика неминуемо должен просматриваться, иначе грош цена тому факту, что когда-то Кос подтолкнул друзей выбрать схожие пути. Он признавал, что меньше, чем за четыре года, вектор влияния сместился в сторону более приспособленного, гибкого и рационального, но не спорил с главенством Белого. Были причины не мешать другу. Космос не останавливался на них, не терзая себя несуществующим раскаянием. Попа звать рано, а ради близких Кос извечно готов рвать и метать. И не столь важно, какие методы для достижения цели он использует.
Холмогоров разберётся с тем, на каких виражах ответит за собственные поступки. А, может, и не ответит. Закон бумеранга не всегда срабатывал, а жизнь подкидывает не только чёрные или белые полотна. В конце концов, Муха получил то, на что упорно нарывался. Не на тех напал.
Впрочем, не об этом помышлял Космос Юрьевич, спешно передвигаясь по заснеженному переулку. И без того есть отличный шанс сбить затылком воробушка из-за низких деревьев, чтобы Кос, забывая о времени, занимался самокопанием. На сегодня у него другой план и иное окружение рядом. Своё, не имеющее аналогов. Алмазные девчонки, которые всегда его ждали. И которые его любят.
Они нужны ему, а он нужен им.
Уже больше шести лет Космос не видел перед собой никого, кроме Лизы, не представляя, что её законное место могла занять другая. Поэтому хочет быть постоянно рядом, даже когда она занята своими начинаниями. Но обычно Лиза поддаётся ему, подтверждая гипотезу, что они — помешанные друг на друге, но никого это ни капельки не смущает. И Арька — самое лучшее, что получилось из союза космического раздолбая и неугомонной заразы. Аря появилась на свет, и круг замкнулся, не позволяя Космосу и Лизе подумать, что судьба могла повернуть в неверную сторону.
Холмогоров чувствовал, что никогда не тяготился тем, что он — отец и муж. Вещи, о которых с кошмаром на лице рассуждал Пчёла, были для Космоса элементарны, и он не желал бы упускать семью из своих рук. Ему плевать на то, что принято у других. Нет ничего необычного в том, что Космос парковал машину у типового детского сада со старой игровой площадкой, и, быстро проходя от калитки до помещения, забирал Арюшу домой. Она его очень ждала.
Рядом с дочкой, несмотря на её избирательную речь, Космосу всегда легко и радостно. Милый человечек без лишней мишуры понимал отца, стирал неурядицы звонким хохотом и сменял тучи искренней улыбкой. Разделяя воодушевление Белого, который не уставал делиться историями про Ивана Александровича, Космос, тем не менее, не представлял, как бы сладил с собственным сыном.
Дочь стала совершенно новым миром. Он обязан сберечь её детство, помня, что неосторожно брошенные слова всегда грозят закрытыми дверьми. А у Арьки слишком добрый характер, который был заметен с первых минут её жизни. Кто-то скажет, что Космос рано делает выводы и стрелки на часах не так быстротечны, но отчуждение — главный страх из существующих. Холмогоров прочувствовал его на собственной шкуре, и, смотря на своего ребенка, не желал допустить чужих ошибок.
Не тая иллюзий по отношению происходящему вокруг, Кос признавал, что Аря, как и её алмазная мама, обнаруживали в нём душу. Никто не откажет Космосу в этой роскоши…
Снегопад закружил столицу, не давая надежд на скорое исчезновение. Космос, как и прежде, не признает холодов, но выбора до наступления весны маловато. Одевайся теплее, не забывай греть руки около батареи и будет тебе счастье. И на улице больше положенного не задерживайся. Но оказалось, что у Арьки совсем иное мнение насчёт зимы. Иначе почему они идут из группы до машины в два раза медленнее, чем следовало бы, и Космос не ведёт дочку за руку, а тащит по скрипящей от снега дорожке.
Аре обязательно нужно задеть варежкой едва наметившиеся сугробы. На просьбы отца о прекращении безобразия, она лишь часто кивает золотистой головкой, а после изворотливо хихикает. Спорить с ней бесполезно, но когда Арька вырывается, прытью промчавшись к старым качелям, Холмогоров наконец-то решает быть чуточку строже.
— Арёк, кто папу будет слушаться? Слезай! — Космос пытается воздействовать на неокрепший детский ум, призывая девочку к порядку, но у Ариадны особая любовь к зиме и нелюбовь к воспитательным мерам от любимого папы. — Чего такое? Изгваздаемся! Что мамка скажет нам?
— Я — х-р-рюшка, — примерно это мама и скажет, оттирая вязанные рукавички Ари от снега, и Косу сложно поспорить с дочуркой. Разве, — вот!
— Хитрая ты лиса, всё узрела за мамой, — Космос не опасался, что раздавит своей тушей детсадовские качели, но на то они и железные, чтобы он уселся на них, а Арька устроилась у него на коленях, не лишённая развлечения, — нет, ты мой крошечный лисёнок! Да, малыш?
— Ага, — поправляет отца Аря, прислоняясь румяной щёчкой к черной ткани длинного пальто, — это мама говор-р-рит!
— Мама решила? — кивок послужил Космосу репликой, но ему по душе незатейливая игра под названием «В мире животных». — Не Ёж, а фыр-фыр?
— Они колючки!
— А ты не колючка?
— Я — Ар-р-ря!
— И то верно…
Медленно раскачивая качели, Кос надеется, что Арька больше не вздумает бегать от него. И вроде бы присмиревшую Космосовну всё устраивало. Она даже вняла тому, что скоро они поедут к маме, которую надо везти домой и кормить, но как же молодой отец ошибался!
Общительность Ариадны нельзя было загнать в строгие рамки. И когда на площадке показалась фигурка в таком же розовом комбинезоне, за которой еле поспевал мужчина в форменной одежде, то Кос даже не успел удержать дочку за капюшон.
Аря закричала «Таня!», а наперсница заголосила ещё громче, несмотря на то, что подружки расстались максимум полчаса назад.
— Арька, куда лыжи навострила?
— Таня, я чего тебе сказал?!..
Более рослая дочь Холмогорова, не обращая внимания на взрослых, уводит приятельницу к снеговику, красующемуся между лесенкой и качелями, а мужчины, смерив друг друга крайне удивленными взглядами, готовы разразиться матерными тирадами.
Не меньше…
Послал же Бог свидание!
— Да ё-мое…
— Твою!..
Дороги Космоса Холмогорова и Вячеслава Громова снова пересеклись. Они сбились со счётов, в который раз и за какие грехи. Вопросы риторические…
От замешательства спас снежок, запулённый отчаянной Арькой к ногам высоченного отца, и Кос, грозно помахав указательным пальцем в сторону двух озорниц, показывает Громову на самую ближнюю к детям лавку. Можно и поговорить, пока Аря и Таня резвятся, не подозревая, какая история связывает их непутевых папаш.
— Настигла же нелёгкая!
— Москва — большая деревня.
— Или судьба прикалывается.
— И не надоело ей?..
Внутреннее чувство подсказывало Славке, что всюду есть свой замысел. И в этой встрече. Правда, столкновения лбами другие. Из них исчезло юношеское неприятие, потому что каждый имел то, в чему долго и упорно шёл. Разными закоулками, подбирая неодинаковые методы, но в сущности оставаясь самим собой. И с теми, кого любил больше всего на свете.
***
Вечерело. Мимо проходили люди, лиц которых Космос не разбирал, потому что изображал из себя Цезаря. Пытался следить за Арей и Таней, катающих большой снежный шар из рук в руки, а вдобавок беседовать со Славой. Сторож давно бы прогнал их, напоминая, что нормальные люди забирают детей из сада, сразу же уходя домой, но вовремя подкинутая пачка сигарет с барского плеча, решила проблему взаимопонимания.
По признанию бывалого Михалыча, Космос и Слава оказались хорошими мужиками. И дочки у них совсем не шумные, а просто игручие, как котята. Пускай резвятся, пока погода не испортилась. Качели всё стерпят.
— А чего твоя… — стал расспрашивать Кос после того, как первое удивление сошло на нет, — где трудится? С тобой же, в прокурорский ад? Или куда лучше пристроили? Папка-то у нее был при погонах в свои года. Помню…
— Умер Каринкин папка, прошлой весной похоронили, — Слава не знал, как долго старший Холмогоров не общался с Боровицкими, и насколько Кос осведомлен о том, что происходило в семье старых друзей отца, — а она в двадцатом отделении, как и прежде. Наград не ждёт, но они найдут её сами. Таня, опять же, растёт. Живём!
— Ещё одна деятельная… — не перестает изумляться Космос, — флаг в руки! Только вот не в том месте они у нас начинают, и, может, лучше отсиживаться. Что скажешь?
— Кос, как будто ты это умеешь, — Громов предпочитал не влиять на жену запретами, предвидя губительность подобного шага, — не заливай!
— Не сравнивай, Гром, две разные плоскости…
— У тебя ж вечное шило в заднице? Как, блин, так получается, что отовсюду сухим ещё выходишь?
— Не пытайся повторить, — Холмогоров жалеет, что не может закурить на территории детского сада, иначе случайная сходка с Громовым может показаться прохожим реальной разборкой, — или опять земля русская слухами полна?
— Рассказывал мне прокурорский один, дело недавно всплыло, — Громов бы не был собой, если бы не знал, что сказать Космосу, — с участием знакомых тебе элементов, твою дивизию! Все к старым знакомым ведут, куда ни глянь…
— Рассказывай, не стесняйся, — помахав рукой Аре, которая набирала в ведёрко подружки снежок, Кос без стеснения хвастается Славе: — А моя-то твою в оборот взяла! Говорил же тебе, что вся в меня — своего не упустит!
— Дети вообще похожи на родителей, если ты заметил… — удостоверившись, что его проказливая Танечка ничего не успела натворить, Громов продолжил пугать Космоса осведомленностью, — а новости гремят по всему селу. Таджиков каких-то маститых порезали по середине осени, а на проверку оказалось — повязанных с Сашей Белым. Кто заказал, за что? Не подскажешь следствию?
— Да ну! Это мне бы тебе такой вопрос задать, да там теперь всё шито-крыто, — и Космос не ставил, когда Белый исполнит свою пьесу на два лысых аккорда, — министерство добрых дел не в стороне, а что дальше? Твоя контора гуляет где-то рядом?
— Но суть-то улавливается. Кому-то Белов дорожку перебежал, давно перебежал, — и Слава не брался гадать, кому конкретно, но одно имя давно навевало смуту, — как вариант, Володе Каверину. Если такого помнишь. Но мораль другая…
— И ты мне её в очередной раз перескажешь?
Космос ждал, что Слава вновь начнёт петь про то, что они — птицы разных баррикад, и странно, как «Бригаду» ещё держит земля. Однако Громов напомнил заклятому приятелю о том, что в реальности могло задеть Холмогорова. В прямом и переносном.
Лучше бы молчал…
— Выползай из этого котлована к чёртовой матери! Неизвестно, на какие верха Белый полезет, куда всех за собой потянет и откуда потом прилетит… — Громов предпочёл бы вовсе не иметь друзей, которые следовали за Космосом с детства, но он достаточно изучил его… Кос всегда преследует собственные цели в игре, не расценивая опасность поступков, которые он совершает. Но не терял надежды, что его предупреждение однажды сработает. — К золотым дарам идёте? Фиг, как бы не к Пирровым победам! А тебе всегда есть, что терять. Заденут Лизу из-за твоих замут — себя не простишь, а девчонку один не поднимешь. Загнёшься! Будет вторая Лиза Павлова? Тебе это надо? Надо?!..
Кос поменял бы своё хорошее настроение на вспышку нешуточного гнева, но помня, что рядом с ним Аря, которая не оценит незапланированный концерт по заявке дядьки Громова, решился промолчать. С какими добрыми знакомыми Славка грел объемные уши можно было бы гадать вечно, но зима на то и холодна, чтобы Кос имел прекрасную возможность напомнить Грому о времени. И немного о том, в каком гробу он видел его последние китайские…
— Слухай, доброжелатель!
— Ну?
— Какую херову тучу годов мы с тобой терпеть друг друга не можем?
— Я не считаю неудачи, — на самом деле — лет десять, — и к чему это?
— Вот ты мне тут мозг промываешь. Наступаешь туда, куда я хрен кого пущу. Сам вкурил, о ком говорю… — привыкать к речам о том, что он избрал неправильную линию движения, Космосу не приходилось. — Но разочарую — я не настолько плох, чтобы не думать о том, что ты мне сейчас так умно зачитал! Прям речь прокурорская — ни дать ни взять! Если будет надо, то отчёт с меня, не увиливаю. Не отказываюсь…
— Ещё бы ты и отказался, — предвидя, что Космосу станет не по себе от услышанного, Слава готов выслушать любую реакцию, — голову же включаешь иногда?
— Только ты в своей камарилье с погонами варишься также, как я. Не лучше, не хуже. С кем-то в одной связке, а с кем-то в контрах, — главное — не потерять лицо. Кос старается быть убедительным, хоть и Громов удачно задел за больное. Хренов Айболит! — Я напомню тебе эту азбуку, а дальше решай, в какую сторону ветер дует. Ты вроде неглупый парень?
— Да и ты не страдаешь отсутствием логики, — «но совести и стыда» — подумалось обрывочно, но Слава не стал озвучивать данную версию, — дураков же нет?
— Гром, жизнь тебя ни фига не учит, — и не надоело Громовержцу быть местным правдорубом, — не нарывайся…
— Грозно, — предупреждения Космоса лишь забавили Славку, — но какой пример ты подаёшь дочери?
— Сугубо положительный!
— Не верю!
— Зато дети верят…
Поймав бегунка-Арю за пуховый шарфик, Кос замечает, что Громов делает зеркальный жест по отношению к своему беспокойному чаду. Догонялок на сегодня достаточно. Дети внимают внушению, прощаясь до завтрашнего дня.
Взрослых следует послушаться. Они не всегда ошибаются, не находя точек опоры тогда, когда они действительно необходимы.
Пусть и дороги неминуемо пересекаются…
========== 93-й. Печали и радости ==========
Комментарий к 93-й. Печали и радости
Автор приболел, и поэтому новая глава увидела свет раньше!
Спасибо всем тем, кто всю минувшую неделю поддерживал мой боевой дух просмотрами, лайками, ждунами и отзывами, а я же постараюсь не затягивать со следующей главой!
Плюшка к обеим частям истории:
https://vk.com/wall-171666652_1032
К продолжению:
https://vk.com/wall-171666652_1035
https://vk.com/wall-171666652_1037
Космос рассматривал свое отражение в зеркале с видом греческого бога, которому покоряется весь честной Олимп. Он не находил в себе ни единого изъяна, а если бы и нашёл, то разумно промолчал, но Лиза пыталась не смеяться, глядя на своего античного героя. Просто скульптура из Эрмитажа, разглядывающая свою первую и, как надеялась Лиза, последнюю наколку! Надумал забиться после крещения, объясняя этот жест памятным моментом. Космос умел удивлять.
Холмогорова никогда не отрицала, что её мужчина красив неробкой красотой, свойственной не каждому представителю сильного пола. Статный, высокий, притягательный, выделяющийся из толпы. Несмотря на нередкое шутовство, Космос умел нравится женщинам, но, не в пример многим знакомым, предпочитал общество лишь одной. Холмогоровых связали не только кольца.
Лиза могла долго наблюдать за Космосом, смотря на него обезоруженно и преданно. Любила разбирать аккуратные темные пряди, когда Кос прижимал голову к её груди; любила проводить пальчиком по хмурым бровям, роняя на строгое лицо улыбку, а затем пылко целовать пухлые губы. Она никогда не скрывала от него сокровенных желаний, и, видя горящие зрачки, смотрящие на неё так любовно, терялась от неповторимости их вселенной. Музыкой, которую слышали исключительно двое.
Но…
Изъятия из общего правила всё-таки существовали.
Удумал же, родимый! Вот тебе, жёнушка, на Новый год и очередную годовщину. От всего сердца и почек, а также прокуренных лёгких. Если, конечно, наколку в виде толстой цепочки и православного креста можно обозвать подарком. О новом украшении Холмогорова были оповещены друзья, а на новогоднем сабантуе у Беловых узнают и другие знакомые, когда Космос опрокинет за воротник рюмку-другую. Позже новость долетит и до всей уважаемой Москвы вместе с пригородами, охватывая Тверь и Ярославль. Грандиозно!
Небрежно смахнув с обнаженных ног одеяло, Елизавета медленно потягивается, растянувшись почти на всю кровать. Кос бросает на неё красноречивый взгляд, в котором несложно прочитать основную мысль, и Лиза, не дожидаясь, лениво поднимается, сокращая пространство между ними. Ею владеет азарт, а ещё больше — желание переключить мужское внимание на себя. Кто-то должен покориться первородному желанию, не пожалев, что сон теряется где-то за дальним кордоном.
И перестать оценивать, насколько идеально получилось остаться притчей во языцех.
— Свет мой зеркальце, скажи, — начинает Холмогорова, подбираясь к Космосу со спины, неслышно ступая по ковру, — Лиза правду доложи?
— Доложи, котёнок, — Кос любил, когда Лиза нарушала его уединение, — я разве против? Иди ко мне!
— Я тебе не доложу, — Лиза не замечала, что общается с мужем рифмами, — а тебя щас положу!
— Положи хоть на полу, — поэт из Холмогорова никудышный, зато строчки идут от сердца, — и давай сейчас! Прям здесь…
— Жопы отморозим так! — сквозняки в сталинской высотке были не самыми редкими гостями. — Всё, хватит показывать мне, как ты себя любишь. Знаю я! Пойдём, мне одной скучно…
— Замёрзла без меня лежебочить, — решив, что греться рядом с самой красивой на свете девушкой куда приятнее, чем бездумно пялиться на себя самого, Космос поддерживает игру, — раз прибежала. Ой, алмазная, а пятки-то холодные, ледышки какие!
— Нет, дядь Кос, хотела тебе напомнить, что ты немного не тем занимаешься, — пальцы сплетаются, образуя цепкое слияние рук, — ну и крест поцеловать. Ты же сам сказал, что меня, картёжницу, только это исправит! Уже при тебе боюсь пасьянс разложить…
— Поржать тебе хочется над мужаней, неугомонная, опять? — располагая женские ладони на животе, мужчина довольно вздыхает, чувствуя, что наслаждение накатывает на него даже тогда, когда любимая просто обнимает его, крепко прижимаясь. — Вот и балуй козу, а тебе лишь дай повод! Будешь носом воротить? Взяла моду! Кабздец!
— Да нет, ты что, солнце? Пойми меня! Мужчина классный стоит посреди комнаты, у меня слюни на него текут. Дай, думаю, потрогаю, что за статуя стоит в лучах заката… — и Лиза подтверждает фразы действиями, касаясь теплого мужского плеча мягкими губами, и, не тая внутри восторга от уединения. Ей всегда его не хватает, и Космос охотно внимает трепетной ласке. — Любоваться скучно. Мой же! Любимый…
— Давай я тебя потрогаю, а то мне мало, — несмотря на боевой настрой разговора с Лизой, поддаваться на её уловки чрезвычайно приятно, — попалась! Как же я тебя обожаю!..
— Ты меня спрашивал когда-нибудь об этом? Косм… — последний слог пропадает в поцелуе — Холмогоров потянулся к вишневым губам, тревожащим его смелое воображение, и Лиза уступила напору, — Космос! Кос…
— Зачем? Я же всю тебя знаю, милая… — повернувшись к жене лицом и полностью прислоняя нежное тело к себе, Космос ощущает себя хозяином положения, но Лиза плохо подавляет внутри смешок, когда муж целенаправленно закрывает ей обзор на свет. Кос ощущает щекотку пушистых ресниц на впадине между ключиц, взбудоражено вздрагивая, и нехитрое действие голубоглазой заставляет снова обратить взор на её кристальные глаза. — Что ты за женщина? Сбила…
— Я мешаю Его Величеству себя показать?
Лиза не скоро отбросит повод для веселья, но очень быстро сомкнет губы на открытой мужской шее, не без удовольствия вдыхая запах родной кожи, отдающий броскими нотками итальянского парфюма. Косу остаётся мурлыкать от своего счастья, пусть март не грозит сиюсекундно влететь в форточку. Весна всегда с ними, если они в неё верят…
— Совершенству, может?
— Одно другому не помеха!
— Далась тебе эта цепь?
— Специально под шумок сделал?
— Да ты бы нашла повод пошуметь, сделал и сделал!
— Как всякую хрень спросить, где лежит, так ты первый.
— У тебя было реально важное занятие!
— Не надо списывать всё на Арюшу…
— Я не списываю, я констатирую, мать!
— Уследишь за вами двумя сразу!
— Кто ещё за кем?!..
Таинство крещения должно было быть подтверждено не только священными обетами. Знакомый мастер нашёлся по щелчку пальцев, и вскоре Кос горделиво впечатлял жену необычным художеством. С первого взгляда на «пейзаж» Лиза поспешила покрутить пальцем у виска, жалея, что не предугадала пагубный замысел. Она не могла залезть в голову взрослого мужика, отвлекаясь от больного ребенка. И вряд ли бы его остановила Космоса, который загорелся новой мыслью, как подожжённый спичкой бумажный листок.
Ангина, выбившая Ариадну из привычной колеи, отвлекла Лизу от событий, творившихся в окружении «Бригады», и избавила от присутствия на помпезном крещении сразу нескольких человек. Холмогорова и раньше выступала против идеи отправиться в храм всем табором, не относясь к подобным вещам безраздумно. Желание покреститься явно не имело основой неистовую веру, а больше походило на дешёвый спектакль. Выбирая между Арей и мнением массы, Лиза не колебалась. Всё остальное ещё успеется.
Космос не решился давить на жену, а состояние дочери беспокоило его не меньше: болезнь словно подменяла милую хохотушку, замыкая её в слабости. Арька плакала, когда ей становилось совсем тяжело, а Лиза и Кос содрогались от жалкого рёва. В квартире никто не помнил нормального сна, и Космос не знал, как сильно стоит бить себя по лбу, если через недельку-другую дочь опять будет барахтаться в снегу, как поросёнок. Доводы Лизы о том, что инфекция одержала верх вовсе не из-за холода, на Холмогорова не действовали, а зловоние лекарств с трудом выветривалось из детской комнаты.
Лиза не вдавалась в подробности рассказа Космоса о последнем посещении элитной сауны Беком, причастным к смерти Фархада, и она почти забыла, что её ждут на работе. Космос торжествовал — сбывалась его мечта, но Арька выздоравливала не настолько быстро, как того хотелось. Часто отказывалась от еды, ничему не радуясь и не проявляя активности, не тянулась к любимым игрушкам и сонливо отворачивалась к стене, когда ей предлагали включить «Утиные истории» на кассете. Лишь в понедельник двадцать седьмого температура начала спадать, а в доме с завидной быстротой стало заканчиваться лимонное печенье.
Дело пошло на лад. Родители могли спокойно отлучиться от дочери в новогоднюю ночь, которая обещала быть шумно отмеченной у Беловых. Заботы о внучке обещал взять на себя Юрий Ростиславович, отлично справляющийся с воспитательным процессом, но это не исключало того, что Лиза будет висеть на трубке, каждые полчаса контролируя, не поднялась ли у Арьки температура. Однако Кос не хотел идти к Беловым без жены.
— Ничего ты не понимаешь, вредина, — остаётся чванливо ответить Космосу, — это от всякого дурного! Защита…
— От сглаза, порчи, — нужно перебрать все варианты, — приворота?
— Ну от приворота не спасёт, — Кос, женатый надевушке, любящей черных котов, нисколько не удивился бы, узнав, что в её роду прослеживался какой-то сожженный на костре ведьмак, — поздно «Боржоми» пить. Не так ли, красивая?
— Кто посмел приворожить тебя? — говорит Лиза с совершенно невинным видом. — Я поймаю эту сволочь, под кого бы она не маскировалась!
— Я для них неприкасаемый… — иногда Космосу казалось, что Лиза гораздо ревнивее, чем он. Но это заставляло любить её сильнее. — Сам на тебя приворожился! На раз-два!
— И тебе в кайф?
— Пойдем покажу…
Оказавшись на руках у мужа, разомлевшая Лиза спешит покрыть его щеки и лоб короткими поцелуями. Она напрочь забыла, что ещё минуту назад была настроена на нелепые шутки и незлую иронию. Космос безоговорочно победил, но кого могло это расстроить?..
***
Лиза всегда начинала нешуточно передергивать, когда в Ленинграде долго не могли добраться до телефона. Как будто бы специально злобно хихикали на фоне и мстили за то, что из Москвы звонили не так часто, как хотелось бы. Проверяли, насколько у неугомонной жены Космоса хватит терпения.
Дьявол, ещё и ошибочка вышла! Нет, уже не в Ленинграде, а в Санкт-Петербурге, о чем Холмогорова, как ревнитель старого имени родного города, намеренно забывала, но ситуацию факт не менял.
Можно даже понять Космоса, обожавшего занимать рабочую линию, когда у жены горит отчёт или проверяется срочный документ. Ожидание — не самый лучший друг, и в отдельных ситуациях может доводить до бешенства. Но раз уж не смогли приехать в Питер, как в старые добрые, то Лиза определенно должна поговорить с Ёлкой по телефону, и не дежурно, обсуждая лишь круглогодичную питерскую морось и первые московские морозы.
Ёлка лучше других помнила, что зима — это любимое время года племянницы, а осенью мир сливался одним цветом грязи, зачастую не позволяя трезво оценить красоту природы.
Гудки доносились нарочно медленно, растягивая секунды в минуты, но стоило услышать бодрые восклицания в трубке, как ситуация кардинально менялась. Лиза могла наслаждаться звуками родного голоса, отдаленно похожего на материнский, и убеждаться, что её сильная и смелая Ёлка находится в надёжном окружении.
— Наконец-то, дожила старая тётка! Кто позвонил!.. — первым делом бросила Чернова, так и не сменившая фамилию после второго замужества. — Самая занятая до меня добралась! Моя Лизка! Вижу, что слухи московские мне не врут…
— Не стала бы делать выводы насчёт старости, — жена Космоса слышит, что в квартире у Ёлки и Рафа точно не тихо — Анастасия Леонидовна играется где-то рядом с матерью, — у тебя эликсир молодости под боком! Слышу, как галдит. Скучать некогда!
— Какой скучать, если твой родственник еврейский… — Елена, на ходу жующая яблоко, случайно закашлялась, — блин, ну который мой муж по совместительству. Напомни имя!
— Перестань издеваться над дядей Лёней, — Лиза невольно даёт тётке подсказку, — мало у него в фирме заморочек? Особенно с московским филиалом!
— Правильно, над ним достаточно судьба поиздевалась, — настроение Черновой позволяло ей шутить, — сначала я, потом эта рыжая Феня, или как там её, а потом снова я. Вот такие перспективы, как говорят!
— Не преувеличивай, хвойная, — пользуясь тем, что Арю сморило обеденным сном, Лиза располагала свободным временем, — я бы с удовольствием позвонила тебе раньше, но у нас случилась ангина. Жуткая! Мы с ребенком потерялись, пока мир двигался куда-то без нас. Я в прострации!
— Заразы московские, — другой реакции от Черновой ждать не стоит; болеть она не любила, и старалась беречь себя от любого вируса, — но главное, что обошлось? Моя Арюша бегает? Спасу от неё нет? Я же тебе говорила, что она похожа на мои детские фото?
— Твоя Арюша похожа на детские фото своего папки, но она спит, и мне жалко её будить. Прости, дорогая! — и если бы Аря бодрствовала, то Лиза обязательно подозвала её к телефону, но после перенесенной ангины её обеденный сон был крепок. — Обошлось без осложнений. Человек ждёт Деда Мороза! Космос притаранил домой твою тёзку под два с половиной метра, так она наряжать со мной собралась. Вот такая твоя Арюша!
— Хоть у детей обходится, хоть у них, Лиза… — резко и озадаченно произносит Чернова, заставляя Елизавету вспомнить о том, что в Санкт-Петербурге по определению не может быть спокойно. И даже климат не располагает к тихим ветрам. — Ты рассказываешь мне про прострацию, а я, милая, лучше бы не читала утренних газет! И телевизор тоже не включала…
— Птичка из Смольного прилетела? Чехарда назначений? — несмотря на то, что государственная служба Ёлки прервалась с рождением Настеньки, вести от сослуживцев приходили к Черновой, как поезда на Ленинградский вокзал. Сокрушались не только берега Петербурга, но и всей России. — Или сразу навылет?
— Навылет. Не была бы в декрете — назначили бы главой комиссии по расследованию. Не было у бабы забот, но вовремя отвело! Помните, куркули, кто тут в городе хозяин… Убийство у подъезда дома. Глубоким вечером, район Петроградки… — Ёлка ведёт перечисление, будто играет сухими словами; в самом деле, её больше ничего не удивляло. Или она устала переживать. — Достойный человек — бизнесмен, готовился в местные депутаты. Делится с кем-то не захотел, договоренностей с нужными органами не было. От нас с Рафаловичем — венок и посильное участие в судьбе вдовы и детей, а прошло уже девять дней. Вчера были поминки…
— Сомнительные мероприятия, — Лиза не могла сказать, что когда-либо пыталась не признать для себя очевидное, но похороны и поминки заставляли её вспомнить только один глагол — бежать. Но тема обсуждения, вызванная невиданным страхом, живущем в подкорках сознания, нашлась само собой. — Помнишь, когда я ходила беременной, то Коса познакомили с Фархадом? Таджик, служил с Беловым в армии. Дружба продолжилась…
— И продолжалась бы до сих пор? — глухие полутона в голосе Лизы красноречиво свидетельствовали о том, что о неизвестном Фархаде следует говорить в прошедшем времени. — Хороши друзья!..
— Зарезали, — коротко проговаривает Лиза, смахивая с щеки случайно выпавшую из прически прядь, — не очень хорошие, но уже покойные люди. Что скажешь, не хреновый ли у меня вакуум? Или мне-то об этом вообще рассуждать не дозволяется?
— Найди в этом месиве хотя бы одного непричастного, — понятные времена, в которые Ёлка рассуждала обычными категориями и не стремилась разгадать происходящее, безвозвратно канули в лету, как и приказавший долго жить Союз, — всё равно не получится. Извиняй, ненастную, тревожно. Но хорошо, что ты позвонила!..
— Тебе что-то доложили? — у Лизы немного вариантов о том, что же может расстраивать Чернову, если дело касалось её самой. — Опять собираюсь разводиться? Космос, наверное, собирается меня бросить ради чьей-то смазливой секретарши? Или я случайно улетела в Америку, но ничего тебе не сказала? Ёлка…
— Говорить о тебе могут всякое, — таков человеческий род, — будут говорить, сколько им заблагорассудится. Забудь! Но печально заканчивается этот странный девяносто третий, и, знаешь ли, я и от следующего добра не жду. Страна в разрухе, а у нас всё какие-то танцы на гробах. То ли ещё будет…
— Ёлочка, послушай, чего мы только не видели за два года? Я едва ли не родила, когда гкчеписты власть штурмовали, а Космос чуть эти баррикады строить не полез… Я не рассказываю тебе про танки в Москве! И… — договаривать о том, чем каждодневно жил Холмогоров сложно и слишком небезопасно, но Лиза не может отделить себя от него — выбор сделан давно. И любовь, питающая сознание и душу, не давала ей видеть в происходящем сплошной негатив. Лиза разумно считала, что жизнь не может быть исключительно двухцветной. — Ничего не удивит, а у меня Аря, кажется, проснулась.
— Ну в таком случае, птаха, — сложно навязывать цветущей молодости идеалы закоренелой зрелости. Пусть Чернова могла похвастаться, что с рождением долгожданной Анастасии, жизнь строгой партийной аппаратчицы действительно обрела больший смысл, но она не отказывалась от пережитого, — считай, что просто занудствовала. Сорок два — не радость! Я лишь прошу тебя рассказывать мне, как ты живешь, а в остальном, поверь, мы как-нибудь разберемся…
— Я не сомневаюсь, что у тебя всегда будет запасной план!
— Видишь, на что-то же я полезна?
— Не преуменьшай…
— Да я и не пытаюсь!
Аря находит маму задумчивой и отвлеченной, но без тени печали на красивом лице. Опомнившись от сумбурного разговора с любимой тёткой, Лиза машинально ощупает лоб дочери, и, поняв, что Арьку больше не тревожат недомогания, поведёт её на кухню — кушать вкусную рисовую кашу.
Здоровый аппетит Ариадны подскажет Елизавете, что все страхи за дочь напрасны, а маленькая егоза, к материнскому удовлетворению, попросит добавки…
Вечером Космос прежне обычного обрадуется тому, что жена с дочкой ждали его дома, и Лиза не вздумает пересказывать уставшему мужу о том, что до неё пытались донести.
Может, потому что вовсе не услышала?..
***
В комнате тепло, несмотря на то, что сталинская постройка извечно продувается гонимыми московскими ветрами. Ночное окно обнаруживает, что город не спит, и к Космосу с Лизой сон тоже не идёт. Разобранная кровать потеряла порядок по беспечной вине, а они без остановки переговариваются и чему-то попеременно смеются. Голоса звучат приглушённо, не разрушая атмосферу полночной тишины, но и не переходя в вороватый шёпот.
Лица мужчины и женщины то нарочито строги, то безудержно веселы; настроение поочередно меняется, как по взмаху волшебной палочки. Если Космос выдает удачную шутку, то Лиза вопросительно поднимает изящные бровки, не торопясь заходиться смехом; если Лиза попала в цель первой, то Космос, изображая бодающегося быка, не даёт ей долго торжествовать.
Единственная форточка в спальне закрыта, ведь Кос справедливо опасался, что следующей заболевшей на домашней территории могла стать жена. Занавески плотно зашторены, не позволяя Луне стать третьей лишней. Тени нежелательны даже тогда, когда они едва заметны…
Холмогоров уронил голову на коленки Лизы, обхватив её за талию, а она поощряла эгоистичное проявление мужской жадности; он не давал ей отодвинуться на другой край кровати, несмотря на то, что места для двоих было предостаточно. Отрываться друг от друга не хотелось. Лизой завладели нега и состояние абсолютного погружения в близость с мужем, давно не дававшие дышать без оглядки. И никто не собирался выныривать, разменивая неповторимую вселенную на крошечные осколки льда.
И зима, заставляющая против воли искать тепла и участия, здесь вовсе не при чем.
— Прикинь! Нет, мать, я тебе отвечаю… — неторопливо протягивая ладонь к тонким щиколоткам жены, Кос изучает глазами потолок, покрытый безупречно белой краской, — взяли б с собой Арьку! В платье нарядили, посадили за стол, а она глазками луп на меня в образе! Папка, что ты такое? Снегурочка, у которой между ног мотается? Косы у матери обрубил, себе насадил? Пиздец мне! Больше не поверит…
— Что ты всё в одну плоскость сводишь, морда? Мотается у него! Плохому танцору яйца мешают… Ай, больно! — когда Лиза ощущает, что Космос ущипнул её за пятку, она возмущенно вскрикивает, но от своей точки зрения не отказывается. — Три минуты позора, а дальше опять будешь светить свой иконостас и распивать горькую! Задолбал!
— Да ну на хер! Ты изгаляешься? — идея, пришедшая в голову тётки Саши, и подхваченная Лизой, никак не радовала Космоса. Побыть Снегуркой? Что это за современная дурацкая сказка? — Ты от меня рожала! Я по определению не могу обратиться в бабу…
— Нет, послушай, космический! — и если Космоса не получалось пронять уговорами, то Лиза пускала в работу запрещённый приём. — Соглашайся! Соглашайся, сказала! Ломаешься сейчас точно, как девка на выданье!.. — согнувшись над мужем, она почти лишает его воздуха, но Кос существенно сильнее.
— Не спорь, алмазная, а то покусаю за орех — фиг потом присядешь, — резво перекинув Лизу на лопатки, Космос стойко вдавливает её в кровать, прислоняя лоб ко лбу, — сожру тебя, не подавлюсь! Буду сытый, но злой, а всё виновата ты…
— На мне и так живого места нет, удав, твою налево… — иначе почему они не спят тогда, когда дом на Кудринской площади полным составом погружен во время тишины, — удавина моя! Как заполз, так и не слезешь…
— Бля, я же всегда Дедом Морозом был, — Кос ластится к Лизе, как кот, ища приют у неё в объятиях. Она водит руками по напряжённой космической спине, понимая, что уже добилась своего, но мужу из принципа нужно упираться. Всем… Чем можно. Но она стерпит, а заодно допинает эту тушу ногами, чтобы не расслаблялся, — а ты моей Снегурочкой! Снегурёнок, да? И на празднике, и после…
— Было дело, Космик, но мне позвонила тётя Катя, и мы дружно переиграли ситуацию. Почему бы нет? — Катерина с давних пор слыла массовиком-затейником, и в этот раз не могла не предложить кому-то из друзей племянника смехотворную задумку. — И что ты завёл про Арьку? Понятные вопросы она задаст максимум лет через пять. Хорошо, через три, допускаю. Девочки вообще быстрее развиваются, а наша непонятно, куда мчит.
— Я представил ситуацию, из-за которой мы оба огребём, мамаша! — качать права, предварительно капитулировав перед своей алмазной, Космосу нравится, хоть и планы на застолье у Беловых меняются на глазах. — Тётя Катя ей позвонила! Сговорились, змеевидные… Природа не переиграла, а вы наколдовали? Нахуя?
— Кто лучше тебя поздравит народ? — Лиза треплет темноволосого спорщика за макушку, ставя на то, когда же он уступит. — Кос! Ну, Космос! Пораскинь черепушкой…
— У меня в школе «у Лукоморья дуб срубили» было, — Космоса сложно причислить к ценителям литературы, — кота на мясо порубили. Там на неведомых дорожках следы разбитых «Жигулей», русалка в бочке и так далее…
— Автобиографично, — то, что Космос с завидной регулярностью срывал уроки литературы, для Лизы не было новостью, — и ты забыл про «Мерседес» на курьих ножках. Браво, Кос! Как ты этот талант-то не пропил?
— Какие тогда претензии? — вместе с этим, холмогоровское чутье подсказывало — от него не отстанут. — Позора-то!
— Ну ради меня, — потянув тонкий нос к виску Космоса, просит Лиза почти слёзно, уставая уговаривать народного артиста, — пожалуйста, Кос!
— Ой, заноза такая, достанешь из гроба мертвую лошадь…
— Беру пример с лучшего мужа!
— Обложила вконец…
— Я стараюсь!
— Тогда не барахтайся, иди сюда…
Поцелуй окончательно поглотил бы супругов, не устающих влюбляться друг в друга, но в квартире раздается глухой звук короткого падения, сменившийся пронзительным плачем. Лиза вскакивает с постели первой, в свете ночника натягивая на себя пижаму, а Кос, потянувшись к выключателю, лениво потирает веки. Что-то случилось…
— На том и порешили, а время до пятницы — с гулькин нос, — у Лизы мало времени для очередного разглагольствования с мужем, потому что следовало незамедлительно проверить, что произошло у дочери, — текст надо выучить. Чёрт!..
Спокойствие этой ночи явно преувеличенно. У Арьки на всё свои планы.
— Космонавтик находит приключения по расписанию, — Космос накидывает на себя махровый халат, понимая, что до утра в этой спальне поселится самый важный член семьи, — сразу видно, что моя!
— Твоя, твоя… — Лиза скрывается в темноте коридора, разнося по квартире напоминание, — и молока с медом подогрей, без этого не уснёт!
— И с маслом?
— Сливочным.
— Да помню я…
Влетев в комнату дочери, Холмогорова находит, что Арька сидит на полу, растирая заплаканные глазки. Девочке не по себе от темноты и от случайного падения, но когда Лиза включает свет, то надрывные звуки сразу же прерываются. Выдох…
Опираясь на ладошки, Ариадна поднимается, пытаясь бороться со своими страхами самостоятельно, но без мамы получалось слабо. Слёзы не переставали катиться по выпуклым щекам, и комната казалась зловещей и жуткой. Как не своя…
— Ну, — Лиза присаживается на корточки, становясь на один уровень с дочкой, — кто мою Арьку за бочок укусил? Арюша?
Вместо ответа про сказочного волчка, Аря прытью добирается до распростёртых к ней материнских рук.
— Что ты, солнышко? — чувство тревоги за свою единственную девочку никогда не покинет Елизавету. — Не надо плакать! Маленький мой…
— Мама…
Гнусаво пролепетав матери про внеочередного бабая и боязнь оставаться в своей спаленке, Ариадна добивается желаемого. Настроение маленькой Холмогоровой меняется, словно по щелчку пальцев. После выпитого стакана молока, она бы с удовольствием устроила из родительской комнаты парк развлечений, но Космос вовремя начал передразнивать зевающих морских котиков, заразив разбойницу прежней сонливостью.
Когда Арька, почувствовав себя защищённой, проваливается в царство Морфея, любящих родителей настигает потерянное умиротворение. Подмигнув мужу, Лиза решает последовать примеру дочери, а Космос, недолго раздумывая, сгребает обеих в свой инопланетный захват. Им хорошо…
Декабрь, не слышно растворяясь в морозном воздухе, приготовился впустить за порог новый январь.
========== 93-й. Последний час декабря ==========
Комментарий к 93-й. Последний час декабря
Арка 93-го завершена!
Мне, как автору, очень жаль с расставаться с этим периодом.
Но с Косом и его алмазными дальше интереснее:В
Артов к главе нет (ковид, спасибо), но есть мем для настроения:
https://mixnews.lv/wp-content/uploads/2020/08/31/2020-08-31-mixnews-2020-08-29-11-27-555.jpg
29.12.2020: https://vk.com/wall-171666652_1049
И всех с наступающим:)
Атмосферное к “Небу…” и много разного здесь:
https://vk.com/alexandrine_younger
Снежинки изящно летали по воздуху, завораживая блеском, а небо, окрасившись сапфирами, приготовилось к всплеску фейерверков. Природа стремительно преображалась, ожидая смены года в календаре: ветки деревьев аккуратно украсились снежными хлопьями и воздух пропитался приятной морозной прохладой. Несмотря на темень, окутавшую густонаселенную Москву ближе к пяти часам вечера, во дворах резвились дети, без умолку переговаривающиеся и возводящие снежные крепости, а те из них, кто был постарше, вооружился хлопушками, усеивая пространство разноцветными конфетти.
Томе ясны порывы детства. Она стоит у окна, прислонившись кончиком носа к охладевшему стеклу, с улыбкой смотря на происходящее во дворе. Вот девочка лет трех громко плачет, не позволяя бабушке увести её домой; два мальчика-школьника несут в центр детской площадки небольшую ёлочку — для всеобщей радости. Дети не хотят потерять и частицы предновогоднего дня, отстаивая перед взрослыми право на свою мимолетную сказку. Не зря говорят, что ожидание всегда лучше самого праздника.
Каждое тридцать первое декабря Тамара ощущала себя тем самым ребенком, который, несмотря ни на что, верит в лучшее и терпеливо считает секунды до начала боя курантов. Окружающие живут куда более приземлёнными мотивами, помня, что новогодняя ночь — это, прежде всего, время шумного сборища. А она отвлеченно любуется новогодней ёлкой в гирляндах, удерживает свободную ладонь Филатова и мысленно благодарит прошедший год за все приятные моменты. Приветливо машет в объектив камеры, если кто-то из гостей надумал сделать очередное памятное фото. Как это делала Софа…
— Софа, торопи хозяев, а то щас трубы, нахер, сгорят!
— Фотик настрою! Поглядите, а то я уже не соображаю…
Разбираться с заморской техникой, привезенной отцом из командировки, Голиковой не ко времени, и, вручая фотоаппарат Томке, как самой ответственной, она убегает на другой конец квартиры, чтобы как в детстве подзывать Снегурочку и Деда Мороза…
— Софа, фоткай быстрее! Мы тут такие красивые, закачаешься…
— Улыбочку! — в эти минуты Голикова понимает, что с выбором профессии она капитально ошиблась. Без особых усилий, но у неё выходят играющие красками снимки, на которых её друзья не скрывают настоящих эмоций. — Три с половиной минуты, Витя! Саша, Фил, Горбачёва тише сделайте! Кто-нибудь! Пульт…
Иногда Томка озвучивает ход своих мыслей Валере, и у него отсутствовал иной выбор, кроме того, как с умилением выслушать жену. Он считал это своим долгом.
— Валер… — Тома, с удовольствием растягивающая бокал с шампанским, тихонечко зовет мужа, — Валер, знаешь, что я подумала?
— Любишь меня, наверное, ненаглядная?
— Это не обсуждается!
— Я тоже на других смотреть не могу! Как бес попутал!
— Сам ты…
— Томк?
— Тогда… Скажу, — Филатова будто бы выдает величайший секрет, — я запомню этот Новый год!
— В отличие от меня? — Фил не отрицал, что он совершенно не умеет пить. — Тебя не переубедишь!
— Нет! Мы ещё никогда не были так счастливы…
Немногое изменилось между Валерой и Томой с конца девяностого. Любовь неустанно согревала их союз от злобы и дурной вести, и Филатова могла повторить главные слова и сейчас, когда стрелки часов спешно стремятся на свидание с девяносто четвертым годом. Всё потому что верит. Любит. И Тома искренне благодарна судьбе за то, что однажды так неаккуратно сбила с дороги удалого спортсмена, заваливая его учебниками по алгебре и геометрии. Книги были тяжёлыми, как кирпичи, а общение задалось с первых минут, что решило исход знакомства будущих мужа и жены. Долго играть в дружбу не получилось…
Фил поздравляет по телефону своего первого тренера, рассыпаясь в громких пожеланиях, а Тома насилу отрывает голову от прохладной рамы, помня о том, что Холмогоровы ждут у себя к девяти. Арьке будет торжественно объявлено, что Дед Мороз, конечно же, оставит ей целую гору подарков (пока она спит), а после они вчетвером отправятся встречать Новый год к Беловым. Ольга не забыла позвонить с утра, напоминая Томе, что всех ждут без опозданий к половине двенадцатого.
В самом деле, не явиться на торжество стало бы неприличным. И Лиза обещала, что Космос любой ценой представит благодарным друзьям стихотворное зрелище.
Может быть, Томке на миг покажется, что иллюзия праздника золотой юности никуда не делась. Царит такое же развеселое настроение и победно поднимаются фужеры с шампанским. Она также миролюбиво машет фотографу, пусть уже иному, а рядом светло улыбается незаменимый Валера. Просто каждый выбирает своё место под солнцем и окружение по душе, а настоящих друзей не разделит ни чужестранная прописка, ни часовые пояса.
Стоит дозвониться Софки в третий победный раз, чтобы снова ей про это напомнить…
Вернувшись в гостиную, Тома замечает, что Фил занят не только бойким обменом поздравлениями. Удерживая трубку плечом, он перевязывает синюю, а затем и розовую коробку, серебристыми лентами, заботливо продумывая направления жгутов. С лёгкостью можно догадаться, что первая коробка предназначалась крестнику Ванечке, который поймет ценность миниатюрной модели иномарки через пару-тройку годков, а вторая — с плюшевым медведем внутри — для дочери Космоса и Лизы.
Тома самостоятельно выбирала игрушки, опираясь на свои скромные представления о том, что должно дарить маленьким детям радость. Она не стала просить помощи подруг, и, бродя между прилавками, отмечала, что в следующем декабре не отказалась бы с таким же запалом выбирать сюрпризы для собственного ребенка. Неважно, мальчика или девочки…
Филу, кажется, нет разницы.
— Ладно, Сан Саныч, рад был услышать! Не болейте, а я обязательно заеду, как есть… — завязав на девичьей коробке бантик, Фил тянется к столу, беря ножницы, и, отрезая лишнее, — всё, моя пришла, отмечать поедем! Лихо и с песнями, да, но третьего у вас, как штык, понял! Добра! Всем нашим привет…
Закончив разговор, Валера оглядывает результат своих трудов, как самый взыскательный мастер, а Тома спешит выразить восхищение:
— Постарались мы с тобой на славу, Валер! Красота… — двух мнений быть не может. — Мне бы поменяться с обладательницей розовой коробки местами! Но не отдаст же…
— Большая уже, тётя Тома, понимаешь ли! — с последними приготовлениями к празднику закончено, и Фил присаживается на диван, отмечая про себя, что час свободного времени у них точно есть в запасе. Можно передохнуть от круговорота телефонных звонков. — Всё лучшее детям! Кстати, неплохой лозунг…
— Я думала, что время лозунгов ушло, — Тамара занимает привычное место у окна, но на этот раз не находит в снежном пейзаже ничего привлекательного, — а в магазине сказали, что у вас должны быть довольные детки! Навороченная машинка и плюшевый медведь с прибамбасами — не каждому такое достанется…
— Надо же, — Валера замечает в позе жены внезапную напряжённость, плохо скрываемую за согнутыми плечами. Он решает развеять едва наметившиеся тучи своим бодрым настроением, которым Тома даже против воли должна заразиться, — но я бы не стал спорить! Сами же с тобой знаем, что наш час не так далек. Всегда хорошо то, чего долго ждут! В книжке одной умной вычитал в армии, и теперь, милая, по жизни этим мыслю. Томк, ну чего ты?
— Да нет, Валер, просто думаю… — Тома и сама не знает, почему в канун новогодней ночи веселье не торопится к ней подобраться, — нет, совсем не о том, что мне сказали в магазине, а о другом.
— Что ж такое приключилось, о чем я не в курсе? — подойдя к жене, Филатов наваливается на её стройную фигурку всем весом, наседая, как неизбежная лавина. У Тамары получается коротко рассмеяться, потому что муж умел положительно воздействовать на её впечатлительный ум. Не зря так рано поженились. — Мой прокол по безопасности? Тома, Тома!
— Выходи из дома? Тома, Тома… — незатейливая эстрадная песенка приходится к слову, как спасение от погружения в полную задумчивость.
— Я страдаю, Тома!.. — Фил мгновенно схватывает, распевая строчку во весь голос, и его жена больше не может задумчиво глядеть в окно — перенастроилась.
— Не страдай, — решив, что молчание ни к чему не приводит, Тома открывает мужу причину не самого радужного расположение духа, — ничего страшного не случилось. К бою курантов готова! Но пыталась дозвониться до Копенгагена — и впустую! Как будто специально трубку не берет, чума зеленоглазая, а я поздравить хотела…
— Ну дипломаты персоны важные, законы наши им не писаны, потерпим, дорогая! — Фил прекрасно понимал, что Тома могла вспоминать о прежней дружбе трёх подруг лишь по старым фотографиям, — а Голикова твоя сама кого хочешь из могилы достанет, никуда не денемся! Это ж Софа! Как чё в башку взбредёт, и пишите письма, Виктор Палыч…
— Софа, Софа! Кто её поймет?! — Тома произносит имя подруги, скорее, обречённо. — Вспомнила тут, как тогда Новый год встречали… Последний раз, ближним скопом! Космос ещё Деда Мороза играл, а Витя с Сашей в час ночи всех салюты потащили взрывать. Как же тогда нам досталось от дяди Юры за прокуренный диван!..
— Не нам, а Вите на правах будущего родича… — встреча девяностого года навсегда останется в сердцах Филатовых, — ну и у Коса уши горели знатно!
— Сегодня этот праздник будет совсем иным, — Фил и его лучшие друзья мало похожи на тех юнцов, которых ныне смогут встретить лишь на старых чёрно-белых фотографиях, — совсем, Валер!
— Но это же не повод замыкаться? — Валера не видит разницы между временами. Для него все одинаково, если рядом есть любимая жена и близкие. Остальное имело второстепенное значение, а с неурядицами он уж как-нибудь совладает. Не сахарный.
— Не повод, — от Фила, как и всегда, веет спокойствием, и Тамара против воли перенимает поведение мужа, — а ведь тогда было хорошо. Очень! И я хочу это помнить…
— Было и сплыло, — ровный характер Валеры не позволял ставить ему на грань первенства определенные времена, — а мне с тобой всегда хорошо! Хочешь — верь, хочешь — нет!..
— Верю… — Тома легко гладит мужские ладони, лежащие у неё на плечах, и внутренне признаётся самой себе, что снова поймала птицу радости. И как мало нужно было для этого…
— Значит, красавица, разрешаешь поцеловать?..
— Ой, Филатов, в который раз за сегодня начинаешь подкатывать?
— Фиг его бабушку знает, не считал!
— Да и не надо, мне всё нравится!
— Не шутишь?
— Ни капельки…
Фонари растворялись в вечерних огнях столицы, медленно прощаясь со отыгравшим годом, но Филатовы не помышляли об уходящем декабре. Их редкое единение не разрушили бы и холодящие ветра, но и с ними Валера и Тома как-то смогли бы договориться…
***
Дети должны верить в чудеса. Загадывать желание под замирание стрелок на Спасской башне, ждать наступления Нового года и с упоением любоваться ёлкой, пестрящей огнями и мишурой. И пусть Дедом Морозом, как позже они догадаются, окажутся папа, его переодетый друг или же учёный дедушка, но сказка должна задержаться в чистом сознании хотя бы на короткие мгновения. Такая искренность возможна лишь в детстве…
К слову, перед праздником у Беловых Пчёла куда-то запропастился, не появившись на пороге у Холмогоровых вместе с Филатовыми. Костюм Деда Мороза остался у него, и поэтому задумка Лизы с переодеванием проехала мимо квартиры на Кудринской площади. Подарки, как могли, скрывали от Ариадны на балконе, пока не придумали, как же их вручить.
Позже окажется, что Витя искал себе кокетливое сопровождение, и, найдя телефоны двух закадычных подруг, имена которых постоянно путал, гениально решил насущную проблему. Космос и Лиза махнули на этого бонвивана рукой, нисколько не удивляясь поведению брата. Ведь Арька всё равно получит свои долгожданные сюрпризы, а помощники у неудачливого сказочника имелись.
И работу свою выполняли получше начальника!
— Арюня, это тебе передал Дед Мороз! — поставив перед Ариадной розового плюшевого медведя, Фил признается самому себе, что именно в данный момент происходят самые глобальные переговоры в его жизни. Арька смотрит на взрослых немного недоверчиво и удивлённо. Оценивает ситуацию… Как мать! — Он сказал, что надо отдать самой послушной и доброй девочке на свете! Я ответил, что знаю одну…
— И я тоже, — Кос надеялся, что два здоровенных лба в лице отца и дяди Валеры, убедят Арю в том, что плюшевого гостя принёс лесной волшебник, — она со мной живёт. Щекастая такая, Арькой зовут. В сад ходит, мультики любит. Деловая мадам!
Аря, повернув золотистую головку в сторону, вопросительно смотрит на маму и тётю Тому, стоящих у неё за спиной. Может, дочь Космоса насторожило, что это её-то дядя Валера назвал послушной, а, может, она не совсем поняла, что происходит: ведь Новый год пока не наступил. Женщины, заключив, что девчушка спрашивает разрешения забрать медведя, часто и согласно кивают. Это приободрило девочку, которая целых две недели только и пыталась, что научиться принимать лекарства, как показывает мама.
— Тебе, тебе, солнышко…
— Да, Космонавтик, не стесняйся!
И воодушевлённая Аря распростёрла крошечные объятия, но не для папы и дяди Валеры, а для нового жителя её игрушечной стаи. Мужчины удивлённо переглянулись, забыв, кому должна быть благодарна Арюша, но Юрий Ростиславович, наблюдавший за картиной из плетённого кресла, сделал знак сыну — не сходить с ума…
— Мой Миша!.. — в два с небольшим года для счастья нужно совсем немного, и Ариадна сполна подтверждает эту гипотезу.
— Твой, Арюня, забирай!
Аречка мимолётно лопочет слова благодарности гонцам Деда Мороза, а Лиза хлопает в ладоши, поддерживая атмосферу неведомого чуда. Как и всякая мать, ребенка которой задаривают игрушками, Лиза считает, что появление мягкого медведя дома равнялось обозначению нового пылесборника, но Холмогорова не станет разрушать легенду для дочери своим ворчанием. Хоть этот мишка в зверинце вовсе не первый, и не третий, и не пятый. Папку с первого места ни за какие коврижки не сдвинуть…
Тома, сравнявшись с Арюшей ростом, внимательно наблюдает за милым щебетом девочки: Арька уверенно победила ненастную ангину, а её фарфоровое личико заливалось здоровым румянцем. С подарком она точно не намеревалась расстаться и на ночь, и это окрыляло молодую женщину, заставляя подумать, что старания не прошли даром.
— Арюнь, — решив понемногу развлечь маленькую копию Космоса, Филатова протягивает ей раскрытую ладонь, — пойдем Мише место определим? Чтобы беспорядка не было!
— Падём, — отвечает девочка, рассматривая атласный бантик на медвежьей шее, — в ма-а-а-ю комнату!
— Побежали, командирша, будешь мне показывать, как мишки зимуют…
Аря и не думала отказаться, и Тома, взгромоздив в одну руку медведя, а другой поддерживая малышку, направилась прочь из гостиной. Возня с синеглазой проказницей никогда не была Филатовой в тягость, и следовало подготовить Ариадну к тому, что мама и папа уедут куда-то поздним вечером.
Лиза, смахивая с бежевого пиджака мужа невидимые пылинки, растягивает нежные губы в улыбке, то и дело приговаривая:
— Ну чуть не спалились, бравые ребятки! Кос, Кос… — отсутствие дочери в гостиной даёт Елизавете право на рассуждения о забавных выпадах Космоса и Фила. — Главное, что Дед Мороз купил и передал, а обниматься Ежатинка с вами должна. А она всё правильно чувствует, что тётя Тома старалась! Чуйка…
— Лиза, дочка, я же говорил тебе, что этот прохиндей — закоренелый собственник? Житья нет! — продолжая потягивать чай с мелиссой, Холмогоров-старший предвкушал, что внучка до последнего будет ждать невиданных коробок под хвойным деревом, игнорируя режим дня. Но, что поделать, главный праздник детворы! — Всё он-то сам с усами, а остальные не при делах! Да, Космос?
— Я же папка! Да, папа? — у Космоса есть свой железный аргумент, и поэтому обращение к отцу он произносит нарочито строго. Не стоит задевать его родительские чувства и в шутку.
— Бесполезный разговор, — флегматично отмечает Юрий Ростиславович, понимая, что если бы в стране давали метали за отцовство, то Космос любыми правдами и неправдами урвал своё золото, — я перекурю, и если соберётесь — позовите!
— Хорошо, дядя Юра, позовём обязательно! — Лиза единственная подаёт клич в сторону свёкра, но затем продолжает препинания с Космосом. — Ага, папка он! Корону забыла тебе принести! Порядок… — внимательно разглядывая манжеты белоснежной рубашки, голубоглазая находит, что муж не имел возможности их загваздать.
— Папка круче какого-то быка лохматого, — фантазия Коса богата на клички: окружающие награждались ими с периодичностью через день. — Да, красивая, что ж ты там всё поправляешь мне, нормальный костюм, сам гладил!
— Звание мастера спорта по боксу тебе ни о чём не говорит, Лизка? — спортивное прошлое и настоящее, разбавленное каскадерством, вряд ли отпустят деятельного Фила. — Вот уж кто Деда Мороза какого-то умоет!
— Ой, ой! Посыпалось со всех сторон, словесный понос! Завелись…— Лиза легонько щелкает мужа по носу, а после напоминает ему о главном действии в перспективе ближайших трёх часов: — У крылечка на площадке?
— Ковырял я снег лопаткой! — скороговоркой бросает Кос, с грехом напополам выучивший простенький стишок из книжек дочери. — Хоть и снега… Блин, мало было… Дальше там про Снегурочку слепила, помню! И…
— В коридор поставила… — и всё же Холмогоров был прав насчёт «у Лукоморья дуб спилили» — такую галиматью он точно запоминал, но не безобидные строчки для поздравления, — а она?
— Растаяла, тьфу… — пытка литературой закончена, и Кос притянул к себе Лизу за серебристый пояс черного платья, намекая, что больше репетировать он не будет. — Хорош! Мне теперь нужно мое алмазное лекарство! От этих стишков скоро тяпнет кондрашка…
— Твой муженёк, Лиза, сам тот ещё Кондратий, твою налево! Не верь ему… — Валера потешался бы над Холмогоровым вместе с Елизаветой и дальше, но зазвонивший телефон, оставленный в дублёнке, заставил его отлучиться в коридор. — Один момент! Там опять кто-то до меня добирается…
— Беги, беги, Теофил, у меня тут занятие важное…
— Я про это твоё занятие знаю уж лет десять!
— Мальчики, не ссорьтесь!
— Не будем…
Холмогоровы продолжили бы сидеть на грядушке дивана, обсуждая то пропавшего по адресам Пчёлу, то первый осознанный Новый год Аречки. Однако вернувшийся к ним Фил, не меняя красок беспечности на выразительном лице, протянул телефон Лизе, а Космоса увёл на лоджию. Очевидно, что не для того, чтобы мешать Юрию Ростиславовичу, но и не из-за того, что Космос записной курильщик.
— Пошли к старику, посмолишь!
— Фила, да куда ты, блять, так быстро?
— Скоро узнаешь, не мельтеши…
Лиза не поняла, с какой стати у друга возникла настолько быстрая скорость реакции, но дверь на лоджию закрылась, а трубка прислонена к уху. Отвечая на звонок рабочим «Холмогорова», Елизавета и не подозревала, что услышит в ответ, а вернее — кого…
— Лиза? — женский голос в трубке потух, будто бы совершилось нечто ужасное. — Павлова? Это ты?
— Голикова? — жительница Датского королевства явно ожидала услышать Филатову, но Валера распорядился иначе. Удружил! — Погоди, ты Томке звонишь? Да? Я позову, не обрывай…
— Нет, не надо Тому… — Софа надеется, что ей не придётся извиняться, но неловкая ситуация сыграла на руку, — что ты? — запнувшись, брюнетка обретает свою несокрушимую уверенность, настроенная на беседу, долго откладываемую. — Ну здравствуй, подруга!
— Здравствуй, — тихо отзывается Лиза, переживая, что связь не оборвётся от помех, — здравствуй, Генераловна!..
Новый год — пора чудес. Лизе лишь надо собраться с мыслями, чтобы доказать это или опровергнуть.
***
Милославская тоже пыталась прийти в себя. Она не представляла, что добродушный к ней Валерка может выкинуть благую подставу, но раз уж всё случилось по чужому сценарию, то следует держать лицо. Это, кстати, совет той же Лизы Павловой, принятый к сведению где-то на втором курсе многострадального юридического института, который Софа так и не закончила. В жены дипломатов берут без экзаменов…
В жены бандитов, если судить по Лизе и Томе, тоже.
Ник, уловивший смену настроения своей ненаглядной, и, очевидно, без того понимавший ситуацию, только принял короткое подмигивание Софки и кивнул. Греть уши, подобно легендарной любопытной Варваре, он не собирался, и, показав Софе на часы, умчался к спящему сыну. Не следует оставлять младенца без присмотра, а Темыч остро реагировал на одиночество. Проснётся и заплачет…
— Я так понимаю, что ты тоже ничего не знала? — Холмогорова, переступив через себя, первой продолжает беседу. — Фил! Иногда его доброта прорезается в самые неожиданные моменты. Господи…
— Золотой человек…
— Каких мало!
— Это точно…
Молчание не приводит к рациональным выводам, а разговор, по-видимому, плыл по спокойной речке. Насколько это в принципе возможно для подруг, перекрывших все каналы общения год с лишним назад.
Но не Холмогорова была инициатором сепаратного молчания…
— Как там дипломатическая служба? Как твой Тёма? — о том, как Софка назвала сына, Лиза узнала от Томы.
Впрочем, и обо всём остальном тоже. В последний раз Елизавета слышала и видела институтскую подругу в ноябре девяносто второго, когда та сообщила ей о своём скоропалительном замужестве и перемене координат. А дальше потерялись, как слепые котята. Ни ответа, ни привета. Жизнь раскидала…
Софа, не ведая, как поддерживать отношения с Лизой, служившей живым напоминанием о былом и разбитом, чувствовала себя не лучше. Ухватилась за ниточку, подброшенную в прошлом Павловой. Правда, лучше поговорить о детях…
— Всё прекрасно: растём, живём и любим покушать, — Милославская может долго и увлечённо рассказывать о сыне хоть часами, но сейчас, увы, не тот случай, — и я любима, что важно!
— Я рада за тебя, — и всё-таки авантюра удалась. Софа рискнула, и, кажется, что нисколько не жалеет о сделанном выборе, — что ещё скажешь?
— Как поживает принцесса Ариадна? Словечками бросается и дрессирует старого кота? — Софа могла лишь воображать, как изменилась миниатюрная копия Космоса, которую ей удалось увидеть вместе с Лизой единожды в старом сквере. — Уверена, твоя жизнь не хуже моей! Верно?
— Любима взаимно, — Лиза, как и прежде, нехотя рассказывает другим о том, насколько сильно любит Космоса, — а как погодка на родине Андерсена?
— Для зимней России слишком тепло, — но Софка быстро восприняла чужой климат, — а в Москве буря мглою?
— Нет, снег кружится, как в песне…
Фразы тянулись, как струны гитары, грозившиеся оборваться в самый неподходящий момент. Лиза больше не представляла, о чем расспрашивать Софу, как поддерживать вежливый тон, но идея перейти к жареному раньше времени застигла её в секунды. Впервые язык Холмогоровой понёсся в глухую степь не согласно продуманной речи, а по законам импровизации. Заразилась от Космоса…
—Соф, поделись секретом, — раз уж случай представился, то Лиза обязательно использует его по назначению, — а почему ты раньше не звонила? Почему всё решила за моей спиной?
— А что бы это изменило? — обескураженная Софа вряд ли могла предугадать, что Холмогорова так сразу поставит её к стенке. С муженька пример берёт, умница!
— Ты сама нарушила своё же слово, — Лиза помнила, что перед отъездом в Копенгаген подруга обещала не обрывать связующих нитей, — но Томке ты звонила и писала, а мой номер, что, позабыла?
— Холмогорова, ты же не думаешь, что у меня не было на это причин? — корень зла, разделивший Софу и Лизу, не мог не возникнуть посреди разговора. — Твой родственник прилично нагадил, и ты думаешь, что я хочу знать о нём даже обрывками? Женился, развелся, счастлив? Как же!..
— Причём здесь Пчёла, Голикова? — Лиза бы соврала, если бы сказала, что в глубине души не скучала по своей подруге (если с Арькой и Космосом вообще можно было скучать), но между Софкой и братом выбор для Холмогоровой был очевиден. — Ты замужем! За другим! Напомнить, как его зовут?
— Я провалами в памяти не страдаю, — хоть иногда многое хотелось перечеркнуть, оставляя за собой чистые листы биографии, — нет, ответь, ты же никогда от своего не отрекаешься?
— Давно бы перестала дурью маяться, а всё туда же… — Холмогорова не сторонник скандалов, но она проклинала себя за то, что взяла трубку. И Фила за то, что дал ей злосчастный телефон. Бросить бы к чертям собачьим, но этот акт доброй воли не слишком вежлив по отношению к жене дипломата. — О другом нужно думать, Соф! А не о том, кого ты сама бросила! И правильно сделала…
— Кто спорит? Так и живу! О другом, о других! Ты уж прости меня, Лиза, но не ты ли говорила мне, что встанешь на известную всем нам сторону? Нет? Я напомню…
— Чума ты! Зеленоглазая…
— Не меняюсь!
— Заметно…
Новые темы больше ни к чему. Точка кипения достигнута, и Лиза отчётливо осознала позицию Софы, которая решительно меняла круг общения, оставляя сестру Пчёлкина в прошлом. Что ж, Холмогорова не скажет, что окончательный сход Софы с радаров станет для неё великой трагедией. У Лизы есть собственная вселенная, которая нисколько не походила на чёткие грани жизни жены дипломата. В ней и живет любовь…
— Могу поздравить тебя с наступающим, — тратить нервные клетки на горький обмен любезностями совершенно нет смысла, — и больше не смущать твои датские тучи…
— Взаимно, — бесцветно бросает Милославская, забывая, что хотела поздравить Филатову, — а Валерке передай, что дело — труба. Зря старался…
Но на последнем слове Софка обнаруживает, что линия оборвана. Прерывистые гудки служили ей ответом, а Лиза, отбросив телефон в сторону, решает напомнить мужу и друзьям о времени, громко разнося свой голос по квартире.
— Мне нужно пять минут, чтобы побыть с Арькой, — объявляет всем Елизавета, уходя в детскую, — пять минут, и, пожалуйста, Валер, давайте без лишних гостей и звонков!
— Трындец, — отмечает Кос, убедившийся в том, что после какого-то левого поздравления Лиза слегка не в духе, — чё случилось-то? Фил, там кто висел-то у аппарата?
— Как кто? — о том, что затея с треском провалилась, Филатов понимает не только по обреченным глазам Тамары, но и по внезапно расстроенной Лизе. — Подруженция её, Софа! Тома с Арюхой играла, что я менял бы их местами? Кос, сам подумай, пора им было потолковать.
— Ты б ещё Пчёле трубку дал, Тео, — Космос однозначно знал программу конца света, — и тогда херец, пиздец и всё на свете! Бля…
— Ладно, — Филатов не попытался переубедить сына профессора астрофизики, — дубу дал, но кто ж их поймет, неугомонных?
— Не пытайтесь в этом разобраться, мальчики, — Томе остаётся лишь пожалеть, что она не оказалась рядом с мужем тогда, когда он нажал на кнопку принятия вызова, — не надо. Всё образуется!
— Новый год как бы отмечать собирались, народ, — иначе зачем Космос искал среди обилия поздравлений стишастик покороче, — и перед людьми неудобно будет опаздывать…
— А кто сказал, что планы изменились? Последний час декабря пошёл, надо ещё проводить успеть!
— Тогда дожидаемся Лизку и по коням, — Холмогоров, на ходу застегивая верхнюю пуговицу новенького пиджака, заворачивает на кухню, чтобы помочь отцу с заедающим выключателем. — Пап, да не дергай, я сам!..
Непредсказуемый девяносто третий год растворяется в морозном воздухе, оставив после себя дымчатое облако неопределенности.
Вспомнят ли его с добром?..
Время покажет.
========== 94-й. Начало ==========
Комментарий к 94-й. Начало
С Новым… 1994 годом на страницах истории Космоса и Лизы!
Моя благодарность всем неравнодушным читателям, но в особенности тем, кто был непосредственно посвящен в кропотливый процесс подготовки продолжения.
Перед вами большая новогодняя глава, знаменующая новый этап в жизни главной пары.
Какой он, этот этап? Лишний раз объяснять не буду, но… погнали)
Как же без тематических артов:
https://vk.com/wall-171666652_1055
https://vk.com/wall-171666652_1056
Подарок для любителей ВитьСофы: https://ficbook.net/readfic/10278693
OST:
София Ротару — Караван любви
Космос с блеском вырвал у конкурентов приз самой искромётной Снегурочки Российской Федерации. Ради грандиозной сценки, разыгранной им и Катериной, стоило появиться на празднике, удивляя друзей кислой миной. Но Лиза не считала, что нужно ломать комедию, изображая того, чего в принципе не может быть после нелестной беседы с бывшей… лучшей подругой. Странно называть подобным образом Софу, с которой пережито и пройдено немало, но насильно мил не будешь. Ключи к пониманию в представленном свете оказываются бесполезными жестянками.
К своему сожалению, Лиза констатирует факт: всё прошло, как с белых яблонь дым. Их юношеская компания была прекрасна, как весенний погожий день, но кто-то свыше кропотливо распределил, кому и куда следует идти. Софа закономерно откололась, и нельзя сделать вывод, что выбор в пользу Милославского противоречил её воле. Скорее, это Витя приплыл к незнакомому берегу, где все совпадения были мимолетны.
Фил, руководствуясь благими целями, пожелал примирить давних подруг под Новый год, но в случае с Софой и Лизой механизм не сработал. Он разлетелся в щепки, потому что Холмогорова живёт иными представлениями о семье и дружбе, а Софку страшит любое напоминание о двух годах, проведенных с Пчёлой. Но ничего, в самом деле, не случилось. Молодые женщины не изменят поведения и окружения. Чёрт возьми, небо от этого не рухнет! Космическое, так точно…
Новогодняя ночь в разгаре, но Лиза ощущает себя не участником праздника, а сторонним наблюдателем. Филатовы сидели напротив, как два пернатых неразлучника. Беловы предельно радушны, как хозяин и хозяйка хлебосольного стола, а Пчёла, притащивший с собой малую часть разнобойного гарема, травит бородатые анекдоты, от которых у интеллигентной Елизаветы Андреевны наверняка сводит уши. Лиза сочувствует пожилой тёзке, но мешать Вите не собирается; она не разговаривала с братом весь вечер, считая, что успела пострадать за его честное имя. Ей достаточно.
Бок о бок с Лизой восседает Катерина, сменившая наряд Деда Мороза на платье. Как и на всяком общем застолье, тётя Белого не оставляет шанса накормить и напоить жену Космоса, и последней ничего не остаётся, как поедать крабовый салат, заедая бутербродом с рыбой. Катя рассказывает о случаях из врачебной практики, и Лиза, несмотря на ряд естественных подробностей, отзывчиво внимает собеседнице кивком головы, неловким вопросом или уверенным поддакиванием.
Раз в полчаса, предварительно отбирая у Коса пачку сигарет и зажигалку, Катя и Лиза уходят смолить на лоджию. Не хотят брать пример с мужчин, беззастенчиво куривших прямо в гостиной среди гостей, и к тому же с высоты этажа Беловых открывается живописный вид на ночную столицу. Рассматривая город во все глаза, Лиза напоминает встревоженному сознанию, что никому, за исключением Коса, не интересно движение её тараканов. Поэтому надо держать лицо. Иногда это действительно помогало.
— Лизка!
— Да, тёть Кать?..
— Чего смурная? Расстроил кто? Или мухоморы бабкины всё-таки просроченные? Сказала ж старой, что кого-то с них точно пронесёт, тьфу ты… — родственники Саши нечасто могли найти точки соприкосновения с бабушкой Ольги. — Космос весь вечер балагурит. Старается, парень, а ты?
— В природе должен быть баланс, — постоянные затяжки не приносят Лизе какого-либо облегчения, но запах дыма приятен, потому что ассоциируется с определенным человеком. — Вот Космос у меня юморит, а я — бука остроглазая! Так и живём…
— Ё-мое, баланс, твою дивизию! Как мелкая была, всё за спинами у мальчишек пряталась, и теперь вздумала придуриваться… — лезть в душу человеку — неблагодарное занятие, но Катя хочет перенаправить энергию девушки в нормальное русло. — Пошли отмечать. Стопку-другую сегодня пропустить не грех! Хрень полная твоё шампанское, а тётка старая плохому не научит!
— Тёть Кать, — Лиза не теряет надежды остаться относительно трезвой в новогоднюю ночь. Всё-таки утром возвращаться к Арьке, которая часам к десяти точно проснётся, — я буду в стельку такими темпами. Дочка дома ждёт, куда мне?
— У твоей красавицы отец есть, — Катю сложно переубедить, если она начала обрабатывать свою жертву, — и ходят слухи, что молодец. Его вахта!
— Слухи не врут, — неведомые небесные силы, по-видимому, непреклонны по отношению к Лизе, — что есть, то есть. Папина дочка!
— Тогда брось со мной пререкаться, — по-судейски заявляет Катерина дипломированному юристу, — я на двадцать лет тебя старше, какой-то должен быть авторитет.
— Тёть Кать, если я откажусь, это что-то изменит? — затушив сигарету в гранёной пепельнице, Елизавета бросает на Катю обречённый взор, но больше не пытается спорить.
— Вперёд! Муж твой, бедняга, обождался, — Катерина судит по тому, что не один год бросается в глаза. — И не нравятся мне эти Витькины воблы к пиву. Я бы не твоём месте за мужиком своим присматривала!
— Я в Космосе уверена, — третий лишний между супругами Холмогоровыми грозился превратиться в труп или калеку. — И у него аллергия на подобную закусь, задыхаться начнёт. Скорая, капельницы, не надо мне такого Нового года!
— Откачаем, я же клятву Гиппократа давала, — за что-то Лиза может не переживать, — но все они на одну задницу у твоего Витьки! Кроме той, что на свадьбе у Саньки была. Напомни, как звать, башка ни хрена не соображает…
— Тёть Кать, Софе и в Дании неплохо живётся, — видимо, имя Милославской никогда не сойдёт с радаров, если однажды эта сибирская язва оставила о себе впечатление, — дела давно минувших дней. Прошла любовь, завяли помидоры…
— Ну и дурище братец твой!
— Но братец, тёть Кать.
— С одной грядки ягодки!
Вернувшись с лоджии под восторженный вопль друзей, Лиза, не говоря ни слова, приникает к Космосу усталой путницей. Она пыталась бы рассматривать картинку из голубого экрана, ведь на кабельном канале, найденном Филом, опять повторяли старые «Песни года». Однако больше, чем слушать о великой любви, Холмогоровой хотелось быть вместе с Косом. И, судя по тому, что он целует её в лоб, беззастенчиво обхватив за талию, это желание полностью взаимно.
Космос же готов не снимать нелепый наряд атлетичной Снегурочки, лишь бы его личная жительница зимнего леса стёрла из закромов злосчастный разговор с бывшей пассией Пчёлы и подарила улыбку миру. Но, похоже, надежды напрасны: Лиза только и занималась тем, что уныло ковыряла вилкой в салате и периодически выходила на перекур вместе с Катериной.
Что обсуждали женщины, на что жаловались, Космос не знал, но если ему не икалось, то значит, что Лиза нашла в тётке Белова идеального собеседника. Чему Кос нисколько не удивился; Катя истинно славилась тем, что умела найти общий язык и с вредными племянниками, и с колючими ежами. А Лиза в моменте — как раз из этого отряда.
— Алмазная, ты больше от меня никуда не пойдешь, ясно? — сказал развеселый Кос, когда Лиза вернулась с лоджии, и первым делом как-то по-детски прижалась к нему, волнуя своей близостью. — Лучше за Новый год накатим! Космос Юрьевич тебя научит родину любить…
— Наливай, родной, — Лиза целует мужа в щеку, словив на себе ободряющий взгляд Катерины и осуждающий Елизаветы Андреевны. Однако ей не до блюстительницы морали, и поэтому она принимает из рук Космоса стопку колодезной, не поморщившись от запаха, — хуже не будет. Чему ты меня за все годы только не учил! И мне тёть Катя разрешила…
— Правильно, правильно! Разумные вещи в ход пошли, — бойкая Катя ставит перед Космосом полупустые рюмки: свою и Филатовых. — И, Космос, займись благородным делом!
— Катя, ты мне публику не спаивай! — прикрикнул расслабленный Саша, у которого не было сил подняться с кресла — сказывался нервный декабрь. — Тем более Лизку, а то ей ещё Коса домой таранить. Ноша тяжела!
— Сань, не переживай, мы все тут у вас ночевать останемся… — Лиза не лезет за словом в карман. — Правда, Оль? На всех же места хватит? А мужиков уложим на лоджиях, валетом!
— Я что-нибудь придумаю! На крайний случай в коридоре пусть ютятся… — успевает ответить Белова, прежде чем Саша по-собственнически привлекает её к себе. — Ну, Саш! Как обычно…
— Порядок в танковых войсках! — удовлетворённо говорит Космос, когда рюмки наполнены спиртным. — За тебя, моя птаха, и за тебя, братишка! До дна… — чокнувшись с женой, а заодно и с Филом, Космос откидывается на стуле, одновременно расплываясь в умиротворенной мине.
Ему хорошо от осознания, что любимая рядом и что у них полная чаша. Его друзья в полной боевой готовности — не напугаешь. Ненастные мысли, застигшие по осени, отодвинуты на третий план и этой ночью Космос может получать удовольствие от обстановки. Всё просто отлично…
— И как вы это пьете? — пропустив водку залпом, Лизавета шмыгнула носом, и тут же потянулась к закускам. — И выживаете потом…
— Сестрёнка, уметь надо, — Пчёлу откровенно смешит сморщенное, будто от зубной боли, лицо Лизы, — ты главное не мешай, а то головка-то будет бо-бо…
— Пчёл, я с женой сам справлюсь, — и знал бы Витя, почему Лиза то подозрительно молчалива, то неожиданно готова гусарить, то явно бы не обрадовался, — а ты, жук, развлекай гостей! Больше получается…
— Как тебя тут переплюнуть? — Виктор не может забыть про наколку Космоса. — Ты ж теперь всем рассказываешь, чё там у тебя не сотрётся! Православие, самодержавие, народность…
— Витя у нас ещё и начитанный мальчик, умный, — намеренно бросает Лиза в сторону спутниц Пчёлы, но не смотря на них, — про македонян рассказать может. Закачаешься!
— И радионянь, — Белый припоминает давнее ребячество, и заходится смехом, откинув голову назад, — кому такое достанется! Пчёла, Пчёла… Мать твою налево!
— Ладно, давайте и выпьем за то, что кому-то оно достанется, — предложил Холмогоров, на этот раз наполняя фужеры шампанским, — и, Лиза, помоги мужу! Не сиди сиднем…
— С удовольствием…
— Да наливайте уже!..
— За Новый год!
— И за нас!
— Поддерживаем!..
И пока Космос и Саша, сдерживаемые трезвым Максом, спорили, с помощью какого… механизма запустить салют во дворе высотки, оглашая округу своим громким присутствием, Лиза растворяла прошлогодние печали в фужере, убеждая себя, что пустые недомолвки — не повод отравлять сознание грустью. Они не сделают погоды в доме, не имея перспективы заменить самое главное.
***
Довольные жизнью мужчины любовались своими пленительными женщинами, лихо двигающимися под ритмичные раскаты, доносившиеся из музыкального центра. Телевизор работал без звука, и на него никто не вздумал бы обратить внимания; а Елизавета Андреевна — признанный ценитель тишины, удалилась стеречь правнука, боясь, что мальчик проснётся от шума, создаваемого его молодыми родителями и их друзьями.
Лиза, не танцевавшая со времен собственной свадьбы, оказалась затейницей пляски, и Тома с Олей последовали её примеру. Катерина, жалуясь на утомленность и потянутую поясницу, хлопала в ладоши с места то под «Солдата любви», то под «Дельфина и русалку», наизусть распевая незатейливые тексты.
— Тётка, ты чё, смотрю, с «Песняров» на детское перешла? — интересуется Белов, пытаясь подстроиться к Ольге со спины. Жена притворно отталкивает его, подчиняясь лишь музыке, но Белов не спешит отходить далеко.
— Рано в пенсионерки списал, племянник, — вопреки цифрам в паспорте, Катя не чувствовала своего бальзаковского возраста, — как с девками сейчас в пляс пойду. Попробуй, останови тётку!
— Белый, и не пытайся, — Пчёлкин, круживший в танце с одной из сопровождавших его дам, признает за Катериной задатки атамана, — а то огребём коллективно!
— А Витька у нас известный любитель огребать, — кружась с бокалом вина в ладони около Коса, Лиза слепит белозубой улыбкой в сторону брата, — и нас туда подтягивает! Одному скучно…
— И вообще цифры один для него не существует… — Валера не забывает включиться в беседу, выставляя перед гостями все пальцы на руках по одному, — от двух и больше! Такая система…
— Система, не знающая исключений, — голос Космоса доносится словно из морских глубин, — прости, Пчёл, ничего личного!
— Молча завидуй, — легче сделать вид, что Вите абсолютно по барабану на уколы друзей. — Поля, ты внимания на моих братьев не обращай, а сестра моя так вообще без тормозов! Жена вот этого длинного…
— У каждого свои недостатки, — знакомая Пчёлы рассеянно улыбается ему, не чувствуя дружелюбия обстановки, в чем убеждается через несколько секунд.
— Зато жена! — металлически произносит Лиза, выдавая хмель в звучном голосе. То, что брат определился, как зовут его подруг — кто Поля, а кто Лёля — обнадеживает, но ненадолго. Ставка на то, как скоро Витя вызовет им такси, уже поставлена. — Идём, Космос! Выгуляем халат Снегурочки!..
— Ради тебя и шапки не снимаю, красивая, — сын профессора астрофизики нисколько не жалел, что согласился сыграть в этот новогодний карнавал, — прошу!
— Валерка, — подначивая Фила, Тамара не уходит далеко от своей лучшей подруги, — вставай, а то замёрзнешь!
— Молодец, Томка!
— Самое время…
Победно подняв Холмогорова с места, Лиза увлекает его в круговорот медленного танца. Как и на их свадьбе, в колонках играет «Караван любви», и ей хочется продлить мгновение, повторяющее один из самых счастливых дней. Наверное, Космос не помнит такие мелкие детали, но он крепко привлёк к себе жену, без слов разделяя ценный миг на двоих.
Только мне совсем не надо
Тысячи даров,
В мире всех даров дороже
Мне твоя любовь…
Может, на них не смотрят с восхищением, как три года назад, когда они были юными новобрачными, но, ровным счётом, Коса и Лизу это не волновало. Влюбленным хватало того, что они есть друг у друга, а в глазах-омутах без опаски можно потеряться.
Любовь всегда и небо и пропасть,
Любовь всегда и смелость и робость.
Любовь всегда чистый свет и туман.
Но без любви не будешь счастливым,
И день за днем я жду терпеливо,
Когда придет от тебя караван…*
Кажется, Космосу удалось растопить лёд, сковавший Лизу после разговора с Софой. Или же новогодний снег запорошил напрасное и истлевшее. Холмогорову нравится наблюдать, как голубоглазая растягивает мягкие губы в улыбке, проводит тонкими длинными пальцами по его чуть согнутой спине и находит в нём приют от невольных тревог.
Лиза была рядом, и Кос приходил к тому, что этот мир не так уж и плох.
Теряться в мелодиях и плыть по волнам судьбоносных страниц можно бесконечно, но ноты стихли, и Саша снова созвал всех к столу, напоминая, что кто-то из присутствующих точно запамятовал с торжественным тостом. Космос, Валера или Пчёла не были этими счастливцами, Макс — следящий за порядком и в праздник — твердо отказался. Эстафета перешла к девушкам. И если Ольгу откровенно клонило в сон, а Тома не любила пламенных речей, то у Лизы не было иного выхода. Пришлось оторвать тяжёлую голову от удобного космического плеча и бодро декламировать заветные пожелания.
Две минуты позора!
— Чего? Хочите… — Лиза намерено коверкает слова не слишком трезвым языком, предвидя, что через пару-тройку часов её вывернет от одного запаха шампанских вин, — хотите, чтобы Холмогорова от всех женщин тост оттарабанила? Не вопрос, это бесплатно! Долг профессиональный!
— Ага, долг профессиональной пилы, — решается сострить Витя, вызывая у Лёли и Поли приступ злорадного хихиканья. Теперь поведение сестры сильно его настораживало, но в этот раз он не собирался быть снисходительным, — по губам мне, по губам!
— Действительно, братец, тебе, засранцу, слова не давали, — вполне изящно поднимаясь с места, Лиза встаёт, опираясь ладонью на плечо мужа, — а я, пожалуй, скажу.
— Витя, Вить… — без объявления войны слышится возглас Лёли — второй знакомой Пчёлы, благоухавшей «Коброй» и носившей браслетик в виде ужика с изумрудными глазками, — а у твоего друга, что, жена пьющая? Женский алкоголизм неизлечим!
— Эй!.. — Космос неодобрительно косится на Пчёлу, лаконично предупреждая о последствиях чужих длинных языков, — все трое сейчас отправитесь! Туда! — показывая указательным пальцем на потолок, Кос намекает другу, что не настроен шутить.
— Смотрите, кто заговорил! — Лиза искренне надеялась, что от её слов никто не пострадает, но, увы, не сегодня. Она коротко сжимает плечо мужа, давая знак, что вспыхивать раньше времени нет смысла. — Не пьющая, чтоб тебя, а помнящая! И иногда злопамятная, каюсь! И, кстати, Витюша… Тост про твою честь будет. Тома соврать не даст!
— Лизк, в Багдаде все спокойно? — чувствуя, что скоро что-то произойдет, Саша искренне надеется, что подругу детства не накроет от злости.
— Санька, не гунди! — и пусть они с Пчёлой разругаются в пух и прах, но Елизавета переходит к основной мысли, мало интересуясь реакцией близких на её слова. — О памяти, дорогие! Опрокинем бокалы за здоровье человека, который мог быть бы с нами рядом, не будь Пчёла упёртым животным, которое заглядывается на замужних баб! Девочки… — Лиза кидает взор в сторону Поли и Лёли, которые предпочли бы слиться цветом с пестрой ёлкой или светлыми стенами, но только бы испариться, — это вам на будущее! — отсалютовав хрустальным фужером, Холмогорова не подавляет усмешку — грустную и грубоватую.
Речи за столом мгновенно стихли, переходя в частое перешёптывание. Беловы, как по команде, переглянулись, пытаясь понять, что творит жена Космоса. Витя приготовился костерить сестру на чём свет стоит, а Филатовы пытались найти выход из положения. Лиза даже не ойкнула, когда Тома наступила ей под столом на ногу, но заключила, что не стоит акцентировать на этом внимания. Нарывы имели свойство взрываться.
— Что стихли, други? Я пью за Софку, которая вчера вечером смело прокатилась у меня на ушах в честь преданной дружбы и любви Вити Пчёлкина! За героический поступок этой находчивой девушки, потому что первой кинула Пчёлу только одна, но зато какая! Цековская дочка! — и всё же следует закончить, пока рыжий не достал пушку, чтобы пристрелить буйную младшую сестрицу. — Будь здоров, брат! И не кашляй…
Ощущая на себе любопытные взгляды, Виктор Пчёлкин готов провалиться сквозь землю, проклиная Лизу за её острый язык. Он надеялся, что Саша не станет копать глубоко, да и не дойдет до Беловых то, что почти лежало на поверхности. Но единое напоминание о Софе будило внутри обиду, зарытую в такой преисподней, что не откопаешь. И не надо…
Напряжение разрушают аплодисменты непотопляемого Космоса, который не скрывает гордости за жену. Раздосадованный Пчёлкин его не волновал, а Лиза, отпустившая ситуацию самым радикальным способом, больше не внушала опасений. Нашли, придурки, буферную зону! Как будто никто не предупреждал, куда приплывёт кораблик…
— Молоток, Лизка, — поднимая бокал с шампанским следом за Елизаветой, Кос говорит призывно, надеясь, что друзья не усидят на стульях, — молоток! Друзей не забывают…
— А с тобой, Космос, мне свезло, — Лиза, любя Космоса, не жалела благодарных слов для того, кто всем отношением к ней их заслуживает, — в отличие от некоторых!
— За друзей… — Тамаре приходится побороть собственную нелюбовь к ораторству, наполняя тост Лизы иными красками, — и чтобы они держались рядом!
— Ни убавить, ни прибавить! — разгадав, кто виновен в том, что жена Космоса водила повешенным носом по воздуху, Катерина нарушает свой завет — не смущать молодёжь. Она снова подключается к празднованию. — Молодцы, девчонки, продолжайте в том же духе! Одна радость на вас смотреть! Оля, что сидишь, не спи…
— За дружбу! — остаётся провозгласить бывшей скрипачке, которая предпочла не морочить свою голову неосновательными догадками.
— До дна!..
— И за то, чтобы никогда не теряться…
Проходит меньше пятнадцати минут, и Лиза, подхватив под руку Филатову, скрывается на промозглой лоджии. Стужа охлаждает ноющие виски, и Холмогорова, пытаясь не пропустить ни единого слова Томы, неспешно возвращает себя к прежней рассудительности. Если в три часа ночи первого января это в принципе достижимо…
— Слушай, родимая, — Тома кидает полупустую пачку «Marlboro» за окно, не давая Лизе закурить, — отдышись, переведи дух! Это всё, что я от тебя требую. Лиза?
— Чего ты, Том? — жене Космоса легче хотя бы из-за того, что она высказалась. — Мне лучше, чем тем, кого Карельский по домам повез. Открыли рты, скверны…
— Чему там открываться? — новогодние подружки Пчёлкина волновали Филатову в последнюю очередь. — Я к тому… догадался ли, кто не надо? Ой, Лизка! Наворотила…
— Если и допёрли, то тогда, Томка, у них знатная интуиция, — легкие наполняются свежей струей зимы, и Лиза, вдыхая воздух пришедшего года, ищет ровные лучи своего спокойствия. — Видишь, какие слова вылезают! Интуиция…
— Хрентуиция, блять… — женское собрание нарушает Пчёлкин, не на шутку обиженный на сестру, — твою мать, ты соизволишь объяснить, какого, блин, датского хуя случилось? Мы же закрыли тему…
— Ой, Филатова, глянь, кто здесь, — у Холмогоровой отсутствует всякое желание взаимодействовать с братом, — главное, мне его крали до сих пор извилины выносят по старой привычке, а он — ангел в сахарном сиропе! С дробовиком в багажнике…
— Не понял… — Пчёла испытывает горючее желание потрясти Лизу за плечи, но знает, что тогда Кос точно устроит танцы с саблями и драками. — Чё? Звонила? — причина злости сестры запоздало доходит до Вити противной нутру гостьей.
— Звонила… — глухой интонацией отзывается Лиза, поворачиваясь к брату спиной. Разговор с ним всё равно не приведет к пониманию.
— И?.. — время и место не располагали к откровенности, но Пчёла хотел услышать от Елизаветы самое элементарное объяснение.
— Пчёла, — любовь к брату никогда не мешала Лизе видеть неприглядное, — с Новым годом! И исчезни уже… куда-нибудь!..
— Лиз… — Тома пытается удержать Холмогорову, когда она юрко пробирается в гостиную — обратно к Космосу, но безуспешно. — Витя, не трогай её! Потом допросы будешь устраивать…
— Ясен пень, — родственное понимание устало держать в узде Пчёлу и его деятельную сестрицу, — не дурак…
— Тогда не стой у открытого окна, — остаётся добавить Филатовой, — бронхит заработаешь!
— Спасибо за заботу…
— Не болей…
Сравнения девяносто первого и девяносто четвертого не прошли даром для Томки. И если наступление первого щемило душу бережным теплом, то второй, вполне очевидно, сразу раскидывал карты по-крупному. Но рубашками вверх, рождая массу загадок.
***
Яркие краски новогодней ночи сменились полуденным снегопадом и тишиной уставших улиц. Космос, утомленно зевая, попутно изучает откидной календарь с журнального столика: первый день года, как и День взятия Бастилии у дяди Мити из голубиной комедии, прошёл впустую. Кос был занят тем, что попивал «Новотерскую» для просветления разума, лежал на диване перед телевизором с повтором «Иронии…» и уговаривал Арюшу смирно разбирать подарки. Раз в пятнадцать минут.
Отец оставался у них до двенадцати дня, а после, отговорившись подготовкой к занятиям с оставшимися в Москве дипломниками и несчастными пересдачниками, уехал на Ленинский проспект. Не хотел смущать субботнюю рассеянность сыновьего дома. И Лизу… Которая, вернувшись, долго извинялась перед свекром за то, что они «достойно встретили год собаки», а затем минут с пятнадцать сидела на полу у кровати Ари, чуть ли не в слезах, и, тихо приговаривая:
— Какая же она у нас хорошенькая! Кукла моя… — Лиза стремилась не разбудить Ариадну, трогательно обнимающую ручонками нового плюшевого мишку. — Кос, как же я её люблю! Что вообще без неё бы делали?
— Лизк, — Космос порывался отнести жену в общую спальню, — не сиди на полу, холодно!
— Космос, какой холодно? Посмотри на неё!..
— Ты мне ребенка разбудишь, пьянь зеленая!
— Сам в зеркало посмотрись, а я с ней так и останусь!
— Лизкин, давай не будем пугать Ежа… нашим перегаром!
— Я ещё немного на неё посмотрю…
— А как поползёшь спать?
— Как-нибудь!
— Может, руку мне дашь?
— Может. Тоже вариант…
Из комнатки Ари Космос забирал уже дремлющую Лизу. Уснув в начале шестого утра, она всё ещё не открывала глаз. На единственную попытку разбудить Лиза среагировала увесистым пинком, и всё, что мог предпринять Кос — плотнее укрыть свою неугомонную, которая от души отпустила прошедший год на все четыре стороны. С успехом…
У Пчёлы до сих пор должны уши гореть. Если позвонил часа в три, и помятым голосом спросил о самочувствии единственной сестры. Дознавался, что умудрилась наболтать Лизе бывшая Голикова, и, получив совет Космоса — больше никогда не впутываться в истории с подругами Лизы, сказал, что перезвонит завтра.
И до подъёма жены Кос то играл с Арькой и её поименным зоопарком, то с интересом смотрел с ней мультик «Тридцать восемь попугаев», ощущая себя в шкуре того самого задумчивого удава. Который не ходит, а ползает, и по спине и ногам которого прыгает шустрая мартышка. Сходство поразительное.
— Арёк, ну дай ты папе телик посмотреть, — Космос лежит на диване пластом, а маленький домашний сайгак опять путает его с батутом, — Арь! Кому говорю, а? Мартыха вредная!
— Играть хочу, — Аря оттягивает на себя правую отцовскую руку, безуспешно пытаясь сдвинуть его с места, — и к маме…
— Мамка спит, она устала!
— А я?..
— А тебя папка сейчас забодает!
— Нет!..
— Космонавт ты мой мелкий, — Кос подхватывает дочку на руки, поднимая её над собой и диваном. Повиснув в воздухе, Аречка звонко смеётся, энергично махая руками и ногами. — Повисли-и-и! Держись!..
— Папа-а-а-а!
Космос бы продолжил тешкать Арьку, создавая для неё иллюзию космического пространства и парка развлечений в отдельно взятой квартире, но из супружеской спальни послышался слабый сонливый голосок. Похоже, что Лиза опустила ноги с кровати, сбрасывая с себя оковы остывшего праздника. Материнский инстинкт сработал по расписанию. Не иначе.
— Ко-о-о-ос… — Лиза, не унимаясь, зовёт мужа, не желая ощущать одиночество в комнате с выключенным светом, — Кос, вы где там?
— Да идём, мать, — взгромоздив Арюшку на руки, Холмогоров дислоцируется к Лизе, предчувствуя её потерянность в пространстве. Аря восторженно верещит, и, остановив отца на полпути, вырывается к маме первой, на что Космос не может отругать, а лишь побрести вслед за дочуркой, — меня обгоняют, всё старость! Эх, Арька…
— Космонавтик, погоди носиться, — попивая воду из чайной чашки, Лиза удерживает Арюшу за руку, пытаясь смерить её прыткость, — а папа чего запоздалый? Папа!
— Мам… — Аря не теряет надежды закружить маму, снуя вокруг неё метеоритом, — пошли туда! Ну… — показав Лизе в сторону гостиной, девочка несильно хочет задерживаться в скучной спальне. Хотя бы потому что здесь не было кота и телевизора, — я сама!
— Думаю, где тебе рассол искать, мамань, — Кос плюхнулся на кровать, посмеиваясь над растрепанной женой. Видя, что у матери отсутствуют силы на подвижные игры, Аря, стянув самую красивую расчёску с тумбочки, убегает обратно в зал — делать причёску медведю. Лиза удручённо роняет себя на простыни, понимая, что сегодня Арька является владельцем квартиры не только по документам. — Минералку-то я всю выжрал!
— Гори в аду, демон! Меня вырубило! Имела право… И можешь не пересказывать мне то, что было вчера — я помню. И… — вздохнув, Лиза, было, хочет спросить у Космоса про дочь, но, услышав, что в гостиной распевается видик, успокаивается, — опять мультики целый день? Умчалась, стрекоза!
— Не будем говорить кто, хотя это была моя Лизка, грохнулась спать, как пожарник, — присев на кровать, Кос гладит неприкрытые одеялом женские щиколотки, и, нагнувшись, обхватывает хрупкие коленки, — и мы с малышом решили тебя не тревожить.
— Так, не надо! Я не хочу быть, извините, напримером, — Лиза опускает золотоволосую голову, уткнувшись лицом в темные пряди Космоса. Они согнулись друг перед другом в три погибели, но Лиза не желала покидать своего домика, — но мой ребенок меня чувствует! Что делали бы без неё?!..
— Ты это сегодня говорила, алмазная! Перед тем, как спать лечь…
— Да всю ночь и всё утро я что-то вещала, Кос. Кому-то икается!
— Брось, родная! Зато наши больше не будут доставать с дурацкими просьбами, — в противном случае придётся терпеть что-то похуже мужеподобной Снегурки, — хватит с тебя одного концерта. Я жадный! Лучше все мне…
— Я согласна, — Лиза расправляется первой, чтобы пересесть к трюмо и протереть щёки лавандовой водой, — зачем же я у тебя хлеб отнимать буду?
— Себя, главное, не отнимай… — мужчина встаёт следом, и, откинув склонившуюся к полу простынь, находит потерянные женские тапки, — ну куда ты газанула-то?
— Из колдуньи в маму Ариадны превращаться. Распустил, вижу только, как пятки в розовых носках сверкают!
— Хорошая моя, ты всё не так делаешь! Бегать от меня для этого не надо…
— Солнце, — не представляя, что удумал муж, Лизе остаётся лишь поддаваться его рукам, скользящим по её фигуре, скрытой от взыскательных мужских глаз кружевной сорочкой, — удиви меня!
— От папы Ариадны не отходи, и всё путём будет…
— Космос, — не стоило сомневаться, что у Космоса на всё одна метода, — Кос… — у Лизы не получается не смеяться, но, чтобы сгладить эффект от собственного поведения, она целует мужа, нежным захватом накрывая его пухлые губы, — что ты выдумал?
— Космос… Юрьевич… Холмогоров!
— Очень приятно, царь, — сын профессора астрофизики не может лишний раз не напомнить, как красиво сочетаются его имя, отчество и фамилия, — но ты сам подумай…
— Первое января… — день, который у многих начинается к вечеру, — разучился!
— Серьёзно? — уютно уместившись на мужских коленях, Лиза перебирает пальчиками ворс ворота махрового халата, прислонив щёку к щеке Космоса, тронутой едва заметной щетиной. — Холмогоров, ты думаешь, что я от тебя удрать могу?
— Ты же моя девчонка, — что-то трепетно колыхалось внутри, когда Кос произносил эту фразу. Отзывалось для Лизы больше, чем признание в любви, и притягивало, как магнитом, — и я тебя однажды украл…
— Украл, — Лизу устраивала бы и такая формулировка, но она не собирается сдаваться, — а мне казалось, что под ёлкой нашёл. Перевязанной перламутровой лентой…
— Хороший был новый восемьдесят восьмой!
— Пусть и високосный…
— Я в эту ересь не верю!
— И к чёрту…
Космос рядом, и Лизе не хочется куда-то бежать. Незачем.
И не только из-за того в эту дивную субботу она не ходок на студеную улицу. И Арька вцепится в ноги, никуда не пуская. Отнюдь. Просто стены дома отогревают, погружая в собственный мир, существующий параллельно тому, что происходит за бортом.
Кому-то их отдельная вселенная покажется странной, непостижимой и полной противоречий, но Холмогоров сделал всё, чтобы его жена не искала замен и не гналась за обманчивыми мечтами. И вопреки тому, что жизнь научила мириться с утратами, и, зная, что судьба давно прописана по нотам и линиям, Лиза осознавала…
Она никогда не потеряет Космоса Холмогорова. Чтобы с ними не случилось, как бы не разлучали переменчивые ветра.
Дороги назад не было…
В гостиной раздается детский говорок, зовущий отложить насущные дела, какую бы важность они не представляли. Космосу и Лизе сложно поспорить с настойчивой просьбой, потому что ещё один подарок так и не был вручен хозяйке.
— Ну, милая, пойдем к Арьке?
— Пошли, иначе наш заяц сильно заскучает.
— С такими непутевыми родаками и зомбоящик нянька!
— И не говори, пора исправлять косяки…
______________________________________
* — https://www.youtube.com/watch?v=z7ZK3VJaJOQ (как говорится, классику знать надо)
========== 94-й. Телефонная ==========
Космос ценил январь за две приятные даты: день рождения Лизы и годовщину свадьбы. В других качествах середина зимы его никогда не впечатляла. И как-то по-дурацки повелось, что за пролетевшие мигом морозные деньки Космос общался с собственной женой преимущественно по телефону. Стремительный водоворот наступивших будней не давал Холмогоровым вспомнить про то, что львиную долю времени хотелось бы провести не в пыльных офисных кабинетах. С утра быстрый подъем, в обед перебросились парочкой фраз через провода, а вечером уснули, как сурки. Дожили, голубочки! Но были на то причины…
Кос был замотан спорами с Белым и Пчёлой, возникающим почти по каждому вопросу по ходу игры. Друзья не всегда и не во всем сходились во мнении, а часто элементарно не слышали друг друга. Саша высказывался о смене легального направления в другую область, а Космос не понимал, чем пригодны для друга почетные нынче реставрация храмов и намеки на благотворительность. Кроме, разве что, самой моды на великие акты милосердия. Как будто суть в другом не скрывали. И какая разница, под каким соусом?!
Пчёла открыто поддерживал Белова, напоминая Космосу, что на Саньку следует во всем положиться. Все идёт по плану, а Белый не выпустит козырей из колоды. Чем дальше, тем больше опылитель казался Косу способным на то, чтобы с блеском денежки считать, не упустив случайной копейки (просто так Витя бы ни на что не согласился). Нет, Космос тоже не разучился считать нули после единицы и рассчитывать свои капиталы, но Пчёлкин в своей одержимости финансами был маниакален. Послал же Бог родственничка!
Фил же от назревающих конфликтов сухо отстранялся. Он занимался исключительно безопасностью, которая с каждым днём требовала от друзей большей осторожности. Время не теряло своей беспокойности, куда не плюнь и как в окно не посмотри. И неизвестно, когда картина маслом поменяет свои тона с холодных на более теплые…
Но Филатов успевал высказать Косу своё мнение, пока Пчёла и Белый не слышали их, а следственно — не имели возможности возражать:
— Космос, ты бы не мутил воду! На какой хер нам эти склоки? Перегрызаться, что ли, надо, как псам? — Фил всегда исходил из того, что друзья не имеют права подменять свою дружбу иными понятиями. — Связи всё равно налаживать тебе, ничего не изменится, а вот раз в два дня глотки срывать от ора? Поехали, блять! Соображаешь?
— Слушай, Фила, я им свое мнение, твою мать, обозначил? Обозначил! — с течением времени Кос переставал понимать, куда катится клубок мысли Пчёлы и Белого, но и держался с ними в одной связке. — Фиг ли шило на мыло менять, то да! Я ни хрена не понял, а вот то, что один в бабках шарит лучше других и всё, пиздец, а другой корону на себя нацепил и за репутацию рубит? Ни на что, бля, не намекаю, а сужу по тому, что в морду врезалось!
— Кос, ты меня послушай! Чего ты сразу в наезд? Из-за того, что нас с тобой не спросили, как и куда лопатами грести? — Валера не оставляет надежды вразумить Холмогорова, рассчитывая не на свои мясистые кулаки, а на внушительное слово. — Не плыви! Ты вспыхнул, а наши и подцепили. Нельзя так!
— Не передёргивай, Тео, — Космос не видит причин для опасений, — у меня всё под контролем. Жаловаться не стану.
— Тогда не психуй. Это плохая примета, — мрачно добавил Фил, строго смотря на чуть повеселевшее лицо Коса. То ли друг запихнул свои предрассудки в долгий ящик, то ли он действительно неплохой актер — драмтеатр плачет, — зная тебя, старик.
— Лизке говорил и тебе скажу, что я в подобную лабуду не верю, — ни черные кошки, от сам чёрт не могли испугать Космоса ЮрьевичаХолмогорова. — Херня всё! Приметы! Чёрт башку от них сломит… Но при своём базаре я и останусь!
— Всё решил?
— Железно!
— Ладно, но ты не греми лишний раз…
— С вас всех на сегодня хватит!
После того, как ноги Космоса мчались прочь из офиса на Цветном бульваре, он пытался неукоснительно следить за тем, что происходит с ремонтом в подмосковном коттедже. К двадцатым числам января с двухэтажным бардаком должно было быть покончено, что давало надежду, что скоро семья сменит координаты. Городская квартира — свадебный подарок от старшего поколения — безусловно была отличным местом обитания для жизни в столице, но Холмогоров горел идеей, что теперь он имеет что-то своё, приобретенное без финансовой помощи отца или не нажитое кем-то из родственников.
На третью годовщину свадьбы Космос обязательно покажет Лизе, что не просто так пропадал весь январь за городом, контролируя работу строителей и словоохотливого прораба. Кос целенаправленно не брал с собой жену, желая удивить её масштабом изменений их грядущей загородной жизни после того, как приготовления закончатся. И он был абсолютно уверен, что Лиза оценит его старания. Сбывалась мечта!
Памятуя о том, что Холмогоров желал организовать переезд уже к февралю, пацаны подтрунивали над его энтузиазмом, вызывая в головах ассоциацию с легендарным мультяшным волком. Однако Коса подковырки не интересовали и не тревожили. Не только же для себя старался…
— Чё ты там, Косматый, для своей Снежной королевы замок отгрохал? — лениво развалившись в кожаном кресле, Саша начинал рассуждать о Космосе и его талантах в теме строительства. — В добрый путь, в добрый путь! В гости зовите на рюмку чая.
— Можно и не на рюмку, — дополнял Пчёла, говоря об извечно больной теме, — а сразу на бутылку, Космос. Проставон готовь! Только от сестры до поры надо прятать, а то не видать шалмана. А иначе я не приду…
— Для такой королевы, как у меня, Белый, не жалко и целое королевство забабахать, а там уж разберемся, какой проставон нужен будет… — и Кос не лукавил, говоря о своей Лизе. — Ольке когда дом хрустальный на горе сложишь? В честь большой и преданной любви.
— Заслужить надо, — но однажды пример Космоса положительно заразит Сашу, — а там подумаю. Куда, зачем и почему…
— Харе заливать, просто не раскидывал шарнирами для этого!
— Ой, Космос, ну ты ж у нас теперь в этом деле эксперт.
— Называй, как хочешь…
— Волка из «Ну, погоди!» в каске помнишь?
— Бля, Сань, сходи ж ты к дьяволу! И Пчёлкина с собой возьми!
— Надо ж знать, с кого ты пример берешь!
— С себя любимого. Убедись, Белый!
— Поверю на слово…
Но Космос бы соврал самому себе, если бы не признал, что в последний месяц он не находил лишнего повода для беспокойства. Успешный ремонт в Подмосковье ситуации не менял, а причины мимолетных терзаний, о которых стыдно кому-либо рассказать, крылись в Лизе, для которой наступление первого месяца года ознаменовало обновленный период метаний из угла в угол. Неугомонность характера Елизаветы возводилась в аксиому!
В этой системе ценностей семья по-прежнему не сдавала лидирующих позиций, но Кос, мягко говоря, терял свое бодрое расположение духа, не находя жену дома в положенный час. Лиза не желала слушать замечаний мужа насчёт сиюминутных проблем, которые она создаёт себе сама. Суетилась и уставала, а по итогу же могла ничего не делать. Имела возможность остановиться, выдохнуть и взять пример хотя бы с тех же подруг. Не заставляла бы мужа передёргивать, ведь и так лучше других знала, каким психом он бывает. Берегитесь, задавит!
Но Холмогоров помнил, что от неосторожного сопоставления и слов о том, что она не стремится жить в ритме жён Фила и Белого, Лиза пришла бы в бешенство. И не потому что Космос вздумал с кем-то её сравнить, из-за что он обронил эту предательскую мысль! Пыль и тарелки летели бы во все стороны, а вопли и крики бы слышала вся Москва и Московская область. Настоящий ахтунг!
Сцена складывалась бы покруче, чем в любом бразильском сериале, которыми питались впечатлительные умы обывателей по вечерам. Дали бы соседям пищу для размышлений. Космос не боялся подобного исхода, тем более — он умел найти подход к своей строптивой птице. Но Холмогоров всеми силами сдерживался, как бы не свойственно было ему в чем-то себя ограничивать. Просто потому что Лиза дороже других…
И она мать его единственного ребенка. Возможно, что когда-то Лиза не торопилась обрести этот статус, но с появлением Ари её сознание переменилось, преисполнившись заботами о той, которую хотелось лелеять и оберегать. Это подразумевалось само собой, как нечто естественное, и Кос был благодарен Лизе за перемены, произошедшие за три последних года. Пусть не бывает всё идеальным, как с картинки…
Космос не пытался изменить отношения к её работе, важной учёной аспирантуре, вирусным садикам Ари и приветам от питерской семьи, для которой девяносто четвертый сразу подсыпал лишних проблем. Кос путался в том, что и в каком порядке идёт у Лизы по степени важности, но старался быть в курсе ситуации. Этого мало? Он же не хотел упустить и крупицы! И мышь мимо не шмыгнет; уж так сложились их предельно близкие отношения. Но в голову приходили однозначные выводы…
Откуда столько сил на бурную деятельность? Кос не раз выговаривал Лизе за подобный распорядок, но урожденная Павлова стойко гнула свою путеводную линию. И если бы соль крылась лишь в этом тягомотном январе. С лета девяносто третьего, за редкими перерывами, сценарий совместной жизни повторялся битую сотню раз! Нужны ли такие мечты, стремления и амбиции, если они крадут то, что было для них нерушимым?
Холмогоров не теряется в уверенности, что дома его ждут, а он каждый вечер возвращается к своим любимым девчонкам. И никто не может упрекнуть Космоса и Лизу в том, что их брак — странное явление для времени, когда понятия обесцениваются, а настоящие чувства давно превратилась в незатейливую сказку для впечатлительных детей.
Кос и сам не поверил бы в любовь, если бы однажды не познакомился с несговорчивой сестрой Пчёлы. Иногда — вынужденно несговорчивой из-за независящих от неё причин, с чем Холмогоров искренне пытался бороться. У него ведь не предвидится другой жены…
Вот и вчерашним вечером, одолев минимум домашних забот и пробурчав что-то про новую детскую, Лиза заснула, как маленький жалкий медвежонок на кресле около кроватки дочери. Арьке было велено взять пример с мамы, а Космос потерял надежду поговорить с Лизой обстоятельно. И не получилось бы. Видя жену такой милой и сонной, Холмогоров временного бросал свои загоны за дальнюю заставу. Думал о другом…
К счастью, Аря слушалась отца и через десять минут умиротворённо смотрела сны, и Космос мог унести Лизу в супружескую спальню. Обычно она и помышляла о том, чтобы проснуться…
Может, позже он вспомнит, что следует внушить своенравной Лизе свою правду, но в моменте Космос только обнимал её покрепче, перебирая распущенные золотистые волосы, наслаждаясь тем, что она рядом. Лиза на ощупь прижималась к нему, между ними совсем не было преград и личный мир Коса, скрытый от большинства железным занавесом, снова обретал яркие краски. Никому недоступные.
Утром Космос лишь молча наблюдал за прихорашивающейся Лизой и с улыбкой смотрел за тем, как Аря самостоятельно ищет в шкафу лисью шапку с помпоном. Собрав дочурку в садик и поцеловав Коса на прощание, Елизавета заговаривала его другим, и он не стремился вставить слова против.
— Пожалуйста, забери сегодня Аречку, — спешно бросала Лиза Космосу, рассчитывая на положительный ответ, — если не сможешь, то хотя бы закинь её ко мне, туда и обратно. Тебе садик ближе. Прошу, Кос!
— Чего ты, алмазная? Как будто я сопля зеленая, объясняешь, как дураку… — Кос готов убедить Лизу в том, что он всё сможет. Да и не впервой им с Арькой куковать вдвоем. Если уж однажды малая становилась гостьей в офисе «Курс-Инвеста», умудрившись не наделать ребяческого шума. — Понял, будет со мной. Привычные!
— Вал, наш грузин на хозяйстве оставил, — Сванадзе уже третью неделю не возвращался из Питера, — да и передает, что на родине дела не лучше.
— Так, мамаша, ну это не значит, что и ты туда обязана ехать? — нелюбовь к переименованному Ленинграду не покинула Космоса. — Мосты без тебя разведут? Не пугай!
— И не думаю. Ёлка сказала, чтобы пока сидела ровно, — Лиза и сама толком не знала, что случилось в главном офисе фирмы Рафаловича, расположенной в Санкт-Петербурге, и кого из сотрудников дядя Лёня с треском уволил, но все балтийские телодвижения не внушали хорошего. — Но мы договорились? Всё понял, папка?
— Я делал это вчера, и сделаю с таким же успехом сегодня, — не уставал напоминать Космос жене, — и, женщина, скажите, кого ваша мелкая копия лучше слушается? Вас, мадам, что ли?
— Не сомневалась, родной, — спор с отцом года заранее обречён на провал, — а шарф свой не забудь, как вчера. Холодно на улице!
— Скорей бы весна, — зима по-прежнему не вызывает у Холмогорова одобрения, — апрель и май! Шаляй-гуляй…
— Идея хорошая, — в разгар трескучих холодов помыслы о тепле особенно притягательны, — погоди, погуляем ещё!
— Замануха прям выше крыши!
— Полностью легальная и обоюдная…
— Мне нравится.
— И мне тоже…
Холмогоров упорно настраивал себя на добро, и, видимо, что у него выходило недурно. Лиза не выказывала обид и в её фигуре не таилось напряжения. Она обходила мину замедленного действия, как могла и умела, зная неровный характер мужа и свой переменчивый нрав. Но Кос не мог её долго не видеть, долго с нею не разговаривать и вообще…
Непонимание к тому, что Лизе постоянно нужно что-то делать, чем-то распоряжаться и не сидеть сложа руки, подкрадывалось к Космосу чёрной кошкой. Недобро карябало больные метки, злобно интриговало и наводило на плохие мысли, подзывая устроить внеочередную бурю, которую жена явно не поймет и не оценит.
Юными они сталкивались на подобном моменте. Лиза упрямо доказывала свою самостоятельность, а Космос не принимал её поведения, но обстоятельства были иными. Кос знал, что в любой момент мог соскочить с темы своих нелегальных заработков и не связывал себя обещаниями держаться в одной связке, а Лиза не была матерью целой Ариадны, вокруг которой кипели родительские заботы. Но они также были вместе, и всё-таки выбрали друг друга, презрев другие возможные варианты.
Домашняя тишина начинала раздражать и напрягать больное сознание Холмогорова. Но помня, что это его любимая Лиза, а не пустоголовая секретарша, принесшая кофе в неправильной чашке, Кос старался не изливать свои яды.
Даже в телефонную трубку…
***
Сомнительно, что бодрый говор Космоса, набатом звеневший в голове, смогла бы выдержать другая отчаянная дама. Лиза всегда чувствовала себя единственной в своём роде, но ей не привыкать быть благодарным слушателем. Нужно запастись терпением, которым не страдал сам рассказчик, фонтанирующий задумками, полезными для них в перспективе ближайшего месяца. Если не больше.
Поэтому Лиза слушала и ещё раз слушала, пытаясь не заснуть, как под искусную сказочку. Космическую…
— Как хочешь, Лизк, муж тебе всё сказал! — Космос формировал предложение, от которого его голубоглазая мечтательница не могла отказаться. — Я тебя сворую, если откажешь мне в субботу! День рождения твой и так уже просрали из-за того, что, блять, проспали всё на свете!
— Понедельник — день тяжелый, — прописная истина из «Бриллиантовой руки» никогда не давала осечки. — Скажи спасибо, что передохнули денёк.
— Ну вот тебе главный подарок на праздничек. Поедем, красотка, кататься…
— То есть день рождения был мой и неделя как бы тоже моя, а желания я исполняю всё равно твои?
— Наши желания, мать! Конкретизирую…
— Мы отправляемся в романтическое путешествие? Не наглей! — Лиза ловила себя на мысли, что уже не помнила, как это — отдых без ребенка. Алмазно-космического. — Я думаю про Арьку. И, солнце, извини, но с твоей печенью и моим хреновым зрением давно пора в санаторий. Электрофорез, минералка и отбой в девять часов.
— Не так я себя в двадцать пять годков представлял, а печень у меня здоровая, я проверял, — положительный настрой Лизы заряжал Космоса на веру в то, что она будет согласна на любое его предложение. — Что Арька? Развлечение будет! Давай с собой возьмём, она ж тихая, когда местности не знает. Тут веселуха была вчера, когда с Максом вечером столкнулись на стоянке — за ноги мои спряталась и всё, её нет! Мастер маскировки.
— Ну не любит твоя дочь незнакомых, стесняется! Нет, Ежа по холоду мотать не дам, хватит с нас болезней. А теперь по порядку… — Лиза начинала смутно догадываться, куда клонит муж. — Едем туда, куда я думаю? Закончили? И ты больше не будешь скрывать от меня свой замок Синей бороды? Можно кричать «ура»?
— Танцуй. Угадала! Готова хата… — уверенно и гордо произносит Кос, — нет, резиденция, как в твоём разлюбезном городе-герое. Только лучше! Я устроил…
— Представляю, как ты в следующую субботу наотмечаешься!
— А кто старался, мамань?
— Верю на слово.
Космос и Лиза надумали праздновать годовщину свадьбы, созвав небольшой круг гостей из обеих столиц. Места разместиться хватит всем, потому что Кос только и жил тем, что рассказывал близким про новый загородный дом, окрещенный им по-царски — резиденцией. Понимая, что бесполезно разубеждать мужа, если он, загоревшись идеей по обустройству двухэтажной домины, раскладывает по полочкам достоинства своего начинания, Лиза ограничивалась осторожными советами там, где Кос спрашивал её мнения.
Насчёт детской комнаты или гардеробной и того, на что у Лизы хватало времени и сил. А с этими ресурсами в январе как-то не задалось…
Всё началось с того, что выход с длительного больничного преподнёс Холмогоровой гору рабочих вопросов, рассмотрение которых никак нельзя было отсрочить. Закон подлости сработал на всё двести процентов! Петербургская командировка Гелы только усугубляла ситуацию, и кроме доброго совета от Ёлки по телефону помощи ждать было неоткуда. Разделяй и властвуй!
Но за время, проведенное в отделе правового обеспечения, Лиза научилась различать стороны света, а также организовывать процессы, находящиеся в её ведении. Сванадзе мог не беспокоиться, что трудовой договор с новой сотрудницей бухгалтерии проверен и завизирован, а судебное заседание по спору с «Промстроем» не пропущено в спешке и окружающей суматохе.
В довесок календарь не забыл напомнить, что Лиза продолжает заочное обучение в аспирантуре. Иногда в родном институте тоже следовало появляться, а не работать над кандидатской диссертацией ночами… свободными от космических поползновений.
Дела закружили Лизу, как белку в механическом колесе, и она позабыла, когда нормально высыпалась, посещала салон красоты или просто гуляла по улице с дочкой. День рождения тоже решила не отмечать; двадцать три года, не круглая дата. Обычная жизненная проза…
Ведь приезжала домой после девяти, роняла себя на диван и пыталась не упустить из виду Арьку, прыгающую к ней на колени быстроногим зайчиком. Ребенок скучал и Лиза тоже, а рокочущий Космодром бросал на жену недобрые взгляды, на которые можно было ответить только молчанием и отказом говорить о бесполезном. Елизавета понимала, что её врожденное шило элементарно беспокоило Коса, но она, в свою очередь, не совала нос в дела, о которых судачила вся Москва.
Она закрывалась от слухов броней, а при случае просить сочувствующих не совать носы в чужие дела. Лизу нельзя упрекнуть в том, что она не знает, кто есть её муж, но она не может кинуть камень в его спину, сравнивая в чью-то пользу. Это могло разделить их надолго, оставляя незаживающий барьер к пониманию. Факт об истинной деятельности «Бригады» Белова, о котором все уклончиво умалчивали, не навевал погоды в доме Лизы и Космоса и не менял отношений и обязанностей внутри одной отдельно взятой семьи.
Но не о злых языках и доморощенных сплетниках разговор.
Январь вздумал прокатиться на голове у Холмогоровой, не соблюдая скоростного режима и не реагируя на сопутствующие дорожные знаки. Из рук всё валилось. И половины домашних дел не успевала оставить завершенными. Надежда, что после наступления февраля картина поменяет свой ориентир, была призрачной, но Лиза не сдавалась. И рассчитывала на понимание ближнего…
— Ладно, с этим разобрались, красивая, — распорядительным тоном проговаривает Холмогоров, посматривая на часы. Встреча Пчёлы с представителями Московского международного банка ещё явно не закончилась, а это означало, что офис на сегодня точно вымер, — а я, походу, сегодня свалю раньше. Пчеловод твой кредит выбивает, Белый мать решил навестить. Тоска!
— Распугал народ, — Лиза предчувствовала, к чему её подбивает муж, — а Фила Томка завербовала? Молодец, подруга! Верное направление…
— Пример нам с тобой хороший подают, — погрел бы он кости где-нибудь на островах или курортах. — Чемоданы на юга собирают, но к пятому грозят вернуться с ракушками и пальмовой веткой. Фил вместо себя одного бритого товарища поставил. Шмидтом звать, но ты его не знаешь.
— Мне хватает того, что я знаю тебя, — пульнув блокнот с записями в верхний ящик письменного стола, Лиза оглушительно зевает. Надоели ей эти телефонные разговоры, хотелось обнять свой неповторимый оригинал… — А насчёт примера — полностью согласна! С детства радею к перемене мест.
— Имей в виду, что на Финский залив отдыхать не поеду! Во-первых, я не рыбак…
— Во-вторых, ты охотник. Знаю я, что ружья всех калибров ценишь! Но только вот попалась на уловку одна я.
— Против тебя, милая, любое оружие бессильно, если уж меня кто завалить решиться!
— Что ты имеешь против моего места рождения? — Космос постоянен в антипатиях.
— Жопой чую, что твои перешёптывания с Ленинградом по двадцать минут в день к хорошему не ведут!
— Кос, ты бы не перегибал, — тихим голосом произносит Елизавета, заметно теряя в настрое, — а Ёлка мне, считай, что мать. Я с ней всегда была ближе, чем с другими в семье, а ты начинаешь пургу молоть. Не упал случайно?
— Поедешь туда со мной, если надо будет, — для Космоса не являлось секретом, что Лиза действительно ладила с Ёлкой лучше, чем с покойной матерью-следователем, — а Геле позвоню, чтобы не задерживался. А то заебал мотаться. Кореш называется!
— Это решение не обсуждается? — толика рациональности не покидает разум Космоса, и Лиза вынуждена признать, что принимать решения в одиночку она не может.
— Не грузись, правда, маленькая, — Кос делает попытку вернуть беседу в мажорное русло, — а я же помню, что я тебе утром обещал? Помню! Через полчаса Ёж будет со мной, а ты будешь рядом ещё через полчасика.
— У меня нет способа увильнуть?
— Фиг вам! Не думай…
— А я и не думаю! У меня после баталии со спецом по кадрам вообще кишлак не варит, — кому, как не мужу жаловаться на всех и вся? Лиза пользовалась своей прерогативой изо всех сил. — Бумажки мне какие-то ознакомительные суёт, просит без прочитки подписать, а я ей ничего не подпишу, если не прочитаю!
— Осторожней, ты ж только на мне в командовании упражнялась, — Космос припоминает Лизе утренний переброс фразами в коридоре, — это туды, это сюды! И пошарашила по делам, да?
— Договоримся на своей территории, кто там и куда шарашит, дядя, — часы подсказывают, что вскоре Холмогорова увидит Космоса перед собой. — Ах ты ж, Кос! Ещё же целая половина пятницы впереди, а ты меня воровать вздумал? И сбивать весь ритм моего месяца…
— Гребанный ритм, твою дивизию, на редкость, — и если она второй раз за день уступила ему, то победа близка, — я против, Лизка, слышишь? Меня за месяц это задрало, серьёзно! Сам мотыга по этим стрелам и стройкам, а тебя из-за твоей занятости ни хрена не вижу. Не могу!
— Представь, что нас пишут, а ты про наше «не могу» рассуждаешь, — смущённо произносит Лиза, понимая, что в ближайшие выходные ей просто никого не хочется видеть. Кроме Космоса и обожаемой Арьки, — но уговорил, доволен?
— Доволен, — утвердительно отвечает просветлевший Кос, — люблю тебя, алмазная, очень люблю…
— И я тебя люблю!
— Собирайся.
— Я жду тебя!
Хваленое терпение Лизы лопается, как глиняный шар. Ей хочется прогнать осточертевший январь всеми погаными мётлами. И если Космос настаивает, то у неё нет шанса на сопротивление…
========== 94-й. Дом ==========
Комментарий к 94-й. Дом
Для тех, кто любит спойлеры и строит догадки (и ещё раз спасибо всем неравнодушным читателям за лайки и просмотры:): https://vk.com/wall-171666652_1116
Под главу: https://vk.com/wall-171666652_1118
И это продолжение выпущено специально для Акты, потому что я дольше других кормила её завтраками.
Поездка за пределы города с первых нот складывалась не по плану. Кос не понимал, в чём причина подобного расклада: то ли звёзды на небе взбесились, то ли ночная метель изрядно постаралась, чтобы москвичам не жилось скучно. Особенно Холмогоровым, для которых сумасшедшее «вверх дном» — обыкновенное состояние мятежных душ. Чинный порядок с малой долей вероятности мог считаться родной стихией Лизы и Космоса, но волшебным образом пропавшие из комода ключи от коттеджа озадачили Холмогорова первыми. Утро доброе, сын профессора астрофизики!
Кос беспокойно метался по комнатам, надеясь, что не посеял свою пропажу где-то в офисе или ещё неведомо где, но пришлось перерыть половину квартиры, прежде чем убедиться, что заветное укромно лежит на холодильнике. Чёрт возьми! Проделки мистера Фикса?! Космос не гадал, но кто спрятал от него эти ценные ключи? Не Арька же, которая пешком под стол ходит. То, что виновником замешательства является он сам, Холмогоров даже не рассматривал. Быть такого не может!
— Лизка, твою за ногу, как они там оказались? По-любому ж видела! Лиза! Прикалываешься опять надо мной, поспать лишний час захотела? Жесть… — Космос прикрикнул в сторону коридора, надеясь услышать оправдания неугомонной жены. Но любимая не торопилась ему ответить, а Аречка, сидевшая на высоком кухонном стульчике, больше интересовалась открытой банкой малинового варенья. Отцовские страдания её нисколько не трогали. — Не делай вид, что меня не слышишь! Ты спрятала, а? Спецом! Лиза!..
— Лиза, Лиза! Других слов не знаешь! Разгалделся, ворон, соседи ржут там за стеной, как кони! Ключи были там, где ты их оставил, но лучше бы ты проследил за тем, чем твоя дочь промышляет… — своенравная жена появляется на кухне ровно в тот момент, когда Ариадна Космосовна погружает правую ладошку в вязкую сахарную субстанцию и при этом воодушевленно верещит, хвастаясь внеочередной проделкой. Одновременно Кос взрывается благим матом, бросаясь к Арьке и убирая от нее злополучную ёмкость, а Лиза прикрывает лоб рукой, пытаясь не взорваться при виде домашнего балагана. — Я же говорила, Космос! Арюша, не могла подождать меня? Что ты будешь делать…
— Это моё! — Аря не замечает, как её жёлто-зелёная пижама приобретает все оттенки светофора. Здесь и сейчас любимое лакомство для неё важнее, и поэтому она сопротивляется отцу, не желая отдавать ему банку с вареньем. Но всё же Ариадна побеждена ловким движением руки папы. — Папа, дай!..
— Да ё-мое ты, Ёж! Подстава мелкая! — ключи находят временное пристанище в кармане черного халата, а Космос спешно включает воду в раковине, чтобы привести дочь в приглядный вид. — На минуту взгляд отвёл! Что за егоза? Аря?
— Аварию тебе устроить захотела, пап, и мне в придачу! — Лиза понимает, что дело не обойдется без купания; Арька умела навести марафет в самое подходящее для этого время. — Всё, Кос, неси в ванную, испачкалась вся же! Халат свой в стирку потом кинь.
— На всё про всё у вас, красотки, есть пятнадцать минут, не задерживаться! — командным тоном чеканит Кос, удерживая вертлявую Арьку на одной руке. — Веретено! Кто папу будет слушаться? Пушкин?
— Не буду-у-у! — милым голоском проговаривала Аря, косясь на мать, которая шла следом. Она упрямо вертит светлой головкой, всем видом демонстрируя, что обижена за то, что её лишили сладкого.
— Вот тебе и ответ, папа, — Лиза не удивляется повадкам домашней любопытной Варвары, — сегодня вас никто слушаться не собирается! А за варенье ещё воздастся…
— Поговорите мне тут, женщины!
— С тобой это несложно…
Выйдя из дома, Космос обнаружил, что его черная иномарка больше похожа на металлический снежный ком, а после убедился, что эта груда железа ещё и пуста — уровень топлива клонился к нулю. Вопрос с бензином разрешился при помощи одного из подручных Пчёлы, поднятого по тревоге с утра пораньше, но драгоценное время выходного дня по капле растворялось в неведомой плоскости. Это уже не внушало доверия, да и Лиза не быстро уговорила Арю прекратить очередной утренний бунт.
Видя, что за окном море снега, Аречка понадеялась, что целый день проведёт на детской площадке, беззаботно валяясь в снегу, но перспектива погостить три часочка у старших Пчёлкиных явно не обрадовала космического ребенка. Целых пятнадцать минут Арька то пряталась от родителей под кроватью, то упорно твердила своё «не хотю», то каталась по ковру, никому не подчиняясь. Но возможность остаться без вечерней прогулки огорчила Арю ещё больше, и поэтому ей пришлось послушаться.
Оставив дочь на попечение старших родственников, Космос и Лиза надеялись без лишних приключений добраться до пункта назначения. Поселок Цветочный — место, где и расположился новый дом, находился не так далеко от столицы, чтобы переживать за время, потраченное на дорогу, но подлые законы выходного дня продолжали действовать во всей красе. И Кос не знал, в какую минуту надо было хвататься за голову: когда он договаривался с внезапно принципиальным гаишником решить вопрос полюбовно или, когда почти у самого Цветочного одно из задних колес мерина угодило в яму?
Лиза реагировала на всё спокойнее, заставляя Космоса поверить, что во всем виноват проклятый ретроградный Меркурий и неудачные гороскопы на день для Овна и Водолея, а не стечение однородных обстоятельств и их собственное рассеянное поведение. Нашлись же добрые люди, которые помогли вытолкать машину? Доехали они до своего дома мечты? Люди с горячими сердцами и крепкими руками нашлись, а до нового места жительства, где полное раздолье обеспечивало размеренный быт и улучшенную экологию Космос и Лиза все-таки добрались невредимыми и здоровыми.
И в боевом настроении. Почти…
— Ну, Лизок? Чего молчишь? Как тебе старания папы Космоса? — Холмогоров на сто процентов уверен в том, что Лиза по достоинству оценит проведенные работы и свои новые апартаменты. Он же всю её знал, и поэтому нет сомнений, что ей и добавить будет нечего. Просто скользить по паркету, как сахарная фея, припевая песенки на задорный лад. — Замок Снежной королевы? Как в сказке? Лиз?..
Несмотря на энтузиазм Космоса, Лиза не скрывает задумчивости. Нет, она не может сказать, что убранство спальни, большая гостиная и солнечная детская ей не по нраву. Лиза подолгу задерживалась в каждой комнате, отмечая выгодный оттенок обоев или идеальную покраску потолка, но делала это почти неслышно, что-то повторяя себе под нос. Взыскательно оглядывая окружающее пространство, Лиза была и рада признаться, что её все устраивает, но не может не признаться себе, что нечто мимолетное и неуловимое отталкивало её в гостеприимном доме, в который следовало переселиться из душных городских апартаментов завтра и навсегда.
Но Лиза помнит, что ёмким ответом поранит мнительного мужа, и поэтому не спешит сбивать его с толку. Космос, увлеченный пересказом о ходе ремонтных работ и личным красноречием, до поры до времени не обращал внимания на то, что жена ушла в себя и не пытается высказать ему абсолютного одобрения, а когда пришло время логичных расспросов, не мог добиться ясного заключения. Но как упорный игрок, Кос не сдавался без боя, вырывая желанную победу с корнем.
— Королева моя снежная… — почти мелодично произносит Холмогоров, вглядываясь в притягательные глаза Елизаветы, — чего скажешь любимому мужу? Жить можно? Прощай, немытая Москва? Валим в свою деревню?
— Скажу, что ты любимый муж, — первым делом заявляет Лиза, отвечая мужу не только словом, но и легкой улыбкой, — самый любимый во вселенной. Я думаю, что ты давно про это знаешь, Кос!
— Что ещё сочинишь, красивая? — во всяком другом случае признания в любви звучали бы для Космоса песней, но сейчас же подобная реакция настораживала. — Кроешься? А мы вроде не в карты играем…
— Скажу, что самый любимый ещё раз, — перебросив золотистые волосы на левое плечо, Лиза подходит к окну, забираясь на широкий подоконник, — и вид красивый, на поле. Небо хорошо видно. Небо…
— Динамишь меня, как в старые добрые? — и ни слова про дом, про удачный ремонт и то, что проблема с переездом будет очень быстро решена. — Динамишь, Лизка! Как есть…
— Поздно, — Лиза коротко качает головой, продолжая исследовать картину за забором, — надо было лет восемь назад тебя динамить, но ты бы всё равно достал, Холмогоров! Вот поэтому я здесь, а не в Питере…
— Тогда чего удумала, хозяйка? Признавайся… — Космос присаживается напротив жены, небрежно трогая её пальцы, будто задирая. Лиза не убирает ладони, но и не отвечает, продолжая перебирать мысли, — как сквозь меня смотришь, ленинградская ты ведьма! Это я сегодня с утра злой, а не ты…
— Спасибо, Космик, удружил, — Лиза намеренно назвала мужа именно так, как ему не нравилось, — это ласково. Заслужила? Признаю!
— Это от всей моей вороньей души, чтоб ты знала, ничего же для тебя не жалею! И дом хрустальный… — и все-таки Лизу что-то тревожит. Сначала Космос смахивал это на трудности зимней дороги, общую усталость, но теперь осознает, что, кажется, не во всем угодил своей алмазной. И она не может об этом честно сказать. — А ты что мне поведаешь? Чистосердечное? Я же слышал его минуту назад…
— А я думала, что оно тебе понравилось, — сходить за влюбленную дурочку всегда легче, чем обстоятельно говорить о сомнениях и недовольствах, — как так, солнце? Нет?
— Безумно понравилось, Лиз, — Кос придвигается ближе к Лизе, добиваясь того, что она снова гипнотизирует его холодноватыми сосредоточенными зрачками, — но давай по чесноку. Ты больше других в курсе, как я ненавижу ебанные муты! И когда ты скрываешь от меня хоть какую-то херню, о которой я все равно любым способом узнаю. Руки длинные!
— В таком случае выслушай меня без бурь, — Холмогорова предвидит, что катаклизмов не избежать, но должна честно предупредить Космоса, — и без психов!
— Постараюсь, раз просишь, — мужчина сильнее сжимает женские ладони в стальном захвате, прижимая их к щекам, — колись, интересно же!
— Обещай, — Космос и Лиза не часто расходились во мнениях, но существовали темы, в которых найти единую точку опоры было сложно, — ты должен послушать меня, Кос, пожалуйста!
— Ладно, не буду сбивать тебя…
Космос во все глаза рассматривает красивое лицо жены, надеясь найти в милых чертах закономерные согласие и одобрение его действий. Но Лиза не теряет меланхолии в лице, и сомнительно, что её занимает узоры на заборе или планируемые перестройки во дворе. Она чем-то недовольна, определенно. И Кос готов вскипеть от этого или ещё раз объяснить Лизе, что самолёты задом не летают, а дом уже куплен. И это не он поддался на веяние моды, а она не оценила преимущества идеи. Всё же как у людей!
Стоп! Нет, он не станет сразу бросаться краткими формулировками! Он готов её выслушать…
Может, действительно всё хреново продумал? И надо было брать с жену на стройки с собой? В особенности, когда просилась, хоть и хотел Космос сделать своей Лизе сюрприз…
— Слишком быстро старый хозяин избавился от этого дома. Тебе не кажется это странным? — Лиза осознает, что вряд ли обрадует Космоса приглядной для него лестью, но невидимое чувство не давало ощутить, что это их место.
Если вспомнить жильё её родителей на Профсоюзной, где они с Косом квартировали почти два года, или привести в пример квартиру в высотке на Кудринской площади, ситуация складывалась совершенно иная. И причиной тому и вовсе не ряд приятных событий, произошедших по двум старым адресам.
— С чего бы? — Космос не разделяет настороженности жены. — Бабло ему понадобилось, а тут я такой красивый и с деньгами! Звезды сошлись.
— Это одна сторона медали, а причины могли быть другими, — Лиза настаивает на обратном, — и место, как на отшибе. И давит всё тут как-то! Нет, я не про спальню и не про детскую, но рано ты надумал здесь обживаться!
— Лиза, что за бредни? Да за бугор свалил этот уважаемый человек, не беспокойся за его душу, — заранее предвидя, что может выбросить Елизавета, Космос оговаривается житейским ответом. — Говорю, уехал, дела заставили! Отстроил, продал, цена нормальная! Добротно построил! Я же не стал бы для нас покупать какую-то лачугу в деревне Кукуево! Ну сколько раз я тебе это говорил? Мы же вместе решили…
— Выйдешь за ворота — и кто-то уже зырит на тебя и что ты там чешешь, а сзади поле… — Лиза проникалась нелюбовью к этому загородному местечку, и оно, видимо, платило ей тем же. — Кос, смысл менять шило на мыло? Нам и в Москве удается прекрасно пообщаться с соседями, пусть они от тебя шарахаются!
— Я зря вообще всё выдумал? Приехали, блять, в лес за орехами! — Космос делает попытку не взорваться, хоть и Лиза настраивает его на совершенно иные мотивы. Не такого исхода поездки он ожидал. Тем более она вырывается и отстраняется, закрываясь. — Так и будем в трёхкомнатной коробке со старой сантехникой жить? Чё, архитектура, ляпота! Ветродуй вечный, только сопли морозить и дохать. Все загород едут, а ты в каменном царстве остаться хочешь. Нормально!
— Космос, переезжать ещё слишком рано. Тем более тащить сюда маленького ребенка! Не зимой… — Лиза ничего не могла сделать с тем, что не хотела жить в коттедже. Это безусловно прекрасно, что Космос завершил косметический ремонт так, как они вместе придумали, но загородный дом от того не становился родным и близким. — Я могу понять годовщину, народ размещать надо, но жить в этом бункере я не смогу! Прости…
— Что ж ты тогда на работе драгоценной сидела, от всего отмахивалась? Придёшь, а тебя нет, а потом появляешься, а ничего не скажи тебе, ты же устала! Сказал тебе, чтобы не моталась со мной по морозам, но ты бы прояви лишний раз солидарность! — Космос даже не замечает, что противоречит самому себе, пусть и какая-то толика справедливости рождалась и в его фразах. За столь короткое время он успел немало вложиться в обустройство и прикипеть к окружающей обстановке. — Пока я катался туда-сюда, что пацаны аж смеются надо мной! Ну, погоди… Волк на стройке! Каски только не хватает!
— Вот как ты заговорил? Возвращаемся к тому же самому? Дело не в гребанном ремонте, а в том, что тебя опять что-то не устраивает? — Лиза, сжав кулак, оглушительно ударяет по подоконнику, но Космос ловит её за локоть. — Начал кидаться заявами? Я снова виновата! Что рот открыла, что не соврала тебе! И ты можешь заниматься своими делами, чтобы я тебя полночи ждала и спать не ложилась, а я сидеть на жопе ровно должна? Снова твоя песня? Да, Космос? Пусти!
— А как эти твои выкрутасы вообще называются… — Холмогоров уже не пытается сдержать гнева, а Лиза не имеет привычки уступать, — по щучьему веленью?
— Прости, что не обделалась от счастья!
— Подтерли бы, а вот твои подозрения с какого хера-то взялись?
— И так-то ты обещал не орать?
— Терпения не хватает с тобой никакого!
— Бесполезный разговор, а ты и не собирался меня слушать…
— Потому что не знаю, как эти заебы понимать!
— Не понимаешь?
— Не секу!
— Ну и пожалуйста…
Резко соскочив с места, Лиза в спешке запахивает на себе норковый полушубок, направляясь прочь из этого дома. Слушать разгневанного мужа — сомнительная акция, и поэтому она старается не поддаваться на провокации и больше не кричать. Иначе они нескоро придут к обоюдному согласию насчёт огромного дома, в котором сразу стало не по себе и не по сердцу. Ей уж точно, а переобуваться в тот же миг и тот же час она не приучена.
Обычно Лиза сразу чувствовала, что было её родным местом, где она имела шанс прижиться, а где шагу ступить не могла без тревоги и оглядки. Она совсем не хотела разочаровывать Космоса, но честно сделала это, не терпя приторной лести. Однако он бы променял правду на обман…
— Вернись, неугомонная! — Космос срывал голос, распеваясь криком во весь дом, а Лиза упорно шла к машине, припаркованной во дворе. — Ключей от тачки не получишь, пока мы все не выясним! Куда пошла?
— Куда надо! И не ори на меня, в офисе на бульваре соловьём заливайся! Задолбал! — Лиза готова дождаться мужа на морозе, но только бы уехать из поселка в город, если они, конечно, не передерутся от большой любви прямо на месте. — Всё приплёл! И что моя работа виновата, и что носа сюда не казала, а сам ни разу не взял меня сюда специально! А теперь фонтан попер во все стороны…
— Чего, бля, ты тут такого нашла, чего я не вижу? — волей-неволей, но Космосу приходится идти вслед за Лизой, попутно доказывая ей свою точку зрения. — Венера опять взбесилась? Твою мать, тебе так хочется, чтобы я орал, да? У матросов нет вопросов! Вот он я!
— Да, мой генерал! Хочешь и орёшь, делаешь всё, что душе угодно, а меня не спрашиваешь… — Лиза останавливается, когда Кос ловит её, положив тяжёлые руки на плечи, — и не надо на меня так грозно смотреть! Я тебе не соврала… Сказала бы иначе, то тогда бы точно получилось мерзко!
— Тебе настолько сильно хочется отсюда свалить? — голос Космоса раздается по длинному коридору глухим отзвуком, и эти интонации могли бы запросто кого-то напугать. Арька, например, никогда не видела отца свирепым; не поняла бы, с чего бы он так рассержен. Но Лиза должна ему ответить. — Что ж молчала? Думала, как приукрасить?
— Если ты ещё не понял, то да… — чем дольше они с Косом за зря сотрясают воздух, тем хуже Холмогоровой в этих чужеродных стенах. Позже она обязательно разберётся с тем, почему загородный дом с самого начала так рьяно её оттолкнул, но сейчас она аккуратно убирает руки Коса, даря себе свободу передвижения, — а я никогда и ничего не говорю без причин, Космос!
— Ведёшь себя, будто здесь жмурики по периметру закопаны, — долгожданная суббота, начавшая с потерянных ключей, неожиданной хитрости дочери и отсутствия бензина в баке «Мерседеса», решила и изощрённо излупить холмогоровские непотопляемые нервы, — придумаешь хуйню, а потом думай, почему всё в задницу пошло!
— Никто не заставлял тебя орать, Космос, — спокойнее бросает Лиза, понимая, что не добьется от мужа понимания, по крайней мере, в ближайшее время, — а ты и слушать не хочешь, что переезжать рано. Нравится тебе, чтобы мы с Арькой каждый раз будем шарахаться от шкуры убитого медведя у камина? Кинжалы эти на стене! Не наигрался?
— А как, Лиза? — возможно, что поспешность и подвела Холмогорова, но он надеялся на другие слова. И если Лиза видела, что время переезда не пришло, и он зря берег её спокойствие, не отрывая от Арьки и города, то Кос имел на всё диаметрально противоположные соображения. — Как реагировать? Все планы коту под бубенцы!
— Тебе же надо было смешать всё в одну кучу, — и если бы его броские фразы касались лишь неприятия Лизой загородного жилища, то стало бы легче вернуться к адекватному диалогу, — зачем-то!
— Продолжить хочешь? — Космос не уснёт, пока не убедит Лизу в правильности своих действий и решений. — Давай, могу слушать часами!
— Арьку забрать хочу, извелась, наверное, там вся, — спорить с мужем больше нет ни желания, ни сил, — и домой. Я тебя снова разочаровала?
— Спасибо, что не в свой ржавый Питер, — упоминание о родном городе Елизаветы редко будило в душе Космоса добрые порывы, — там же всегда медом намазано!
— Сейчас я тебя точно прихлопну!
— Вдовой останешься…
— Это и останавливает!
***
Обратная дорога ознаменовалась полным молчанием под негромкую старую музыку, доносившуюся по радиоволнам. Космос делал вид, что замечает только ситуацию на трассе, а не следит за тем, что жена изображает из себя спящую. Лиза же чувствовала, что успела слишком многое наговорить и выплеснуть, и на сегодня с неё хватит острых ощущений. Им достаточно моральных потрясений, которые останутся без ответов и разумных объяснений.
Лишь в обшарпанном подъезде Пчёлкиных Космос и Лиза прервали гнетущую тишину, договариваясь о самом главном.
— Сотри кислую мину к чёртовой матери! Что подумают старики? Пекись об их спокойствии! Я же не монстр, и я о тебе думаю… — в приказном порядке объявил Кос, останавливая жену в пролете перед третьим этажом — старым излюбленным местом, где они когда-то прятались от вездесущих друзей, не желая раскрывать правду о своих отношениях. — Лиза, тыпонимаешь? Посмотри на меня!
— Раньше ты меня по подъездам по другому поводу зажимал! Холмогоров, теряешь хватку… — наверное, они подумали об одном и том же, но голубоглазая рада тому, что он вовремя вспоминает про дочь, — если ты не забыл, Космос, то я никогда не рассказываю, что происходит между нами другим. И мир не рухнул от того, что мы в чем-то не сошлись!
— Пять минут на сборы и родственные разговоры, — Кос с удовольствием бы перешагнул через свой ущемленный эгоизм, целуя Лизу властно и настойчиво, но он не хочет её задерживать. Приходится нехотя убрать руки с изящной женственной фигуры и дать сделать свободный шаг, — а я покурю пока…
— Напрасно, Кос, — Лиза хочет стереть пережитый скандал из памяти, — послушал бы от тёти Вали, что я неспроста такая повернутая, а ты святой человек. Самый лучший!
— Красивая, я знаю, что она не права, — Космосу наплевать на то, что приговаривает старая Пчёлкина, несомненно любя единственную племянницу. — Беги скорее! Не люблю я это Западное Бирюлёво…
— Мы недолго!
— Я у тачки…
Проходит несколько коротких минут и Лиза, едва поспевая за юркой Арькой, вынуждена дать злополучной субботе шанс на исправление. Дочка, обожающая зиму и снега, просто не дает сделать маме иного выбора. Аря не боится растянуться морской звездой на скользковатой тропинке, а завидев высоченную фигуру папы прибавляет ход, заставляя Лизу забыть про скорость черепашки. С ритмом жизни, которая владеет всем существом и сознанием, они должны вычеркнуть пониженные передачи.
***
Космос и Лиза не заговаривали о том, что случилось в Цветочном и тогда, когда солнце за окнами сменилось синеватым полумраком, а маленькая хозяйка, умотавшись за день, уснула младенческим сном. Кос развил бурную деятельность, разбирая бумаги, лежавшие в сейфе, традиционно спрятанном за одной из картин в супружеской спальне, а Лиза, словно подражая ему, до блеска чистила газовую плиту, не жалея тонких рук.
Когда время подходит к ночи, Холмогорова, надеясь, что конфликт исчерпан, возвращается в спальню, но поза Космоса, занявшего кровать поперек, вводит её в замешательство. Или она уже отлучена от священной персоны?!..
— Пустишь? — Лиза, завернутая в махровое полотенце, стоит у порога комнаты, собираясь закрыть дверь. Что она и делает, пока Кос поднимает голову с согнутого локтя. Она не собирается играть в жертву космических репрессий, понимая, что хороши были оба.
На всю голову дураки…
— У меня нет других вариантов, — мужчина хлопает по свободной поверхности рядом с собой, и Лиза, скинув последний покров, ложиться рядом с мужем, нежно прислоняясь к его обнаженному и сильному телу. Она не хочет говорить о том, что осталось за воротами загородного дома, а желает, как и прежде, раствориться в своем космическом омуте, помня только о том, что она взаимно любима, — маленькая моя, глупенькая. Хоть и умная!
— Ты же знаешь, что я никогда и ничего от тебя не скрываю, солнце, — Лиза заставляет Космоса потерять контроль, позволяя ласкать открытые к прикосновениям его губ шею и грудь. Но вскоре он придавливает её собой, не делая возможным шаг в сторону, и останавливается, преданно заглядывая в голубые омуты. — Кос?..
— Я боялся, что ты спать ко мне не придёшь, — признается Холмогоров без преувеличений, прижимая разгоряченный лоб к плечику жены, — алмазная, я же не могу…
— Чего ты не можешь? — Лиза часто поглаживает почти черные волосы мужа, уверяя в том, что никуда не уйдет. — У нас с тобой все хорошо. Я тебя так люблю!
— Я вообще без тебя не могу, — Космос переворачивается, укладывая Лизу на себя и собственнически её обнимая, — давай не будем ссориться? Ну, Лизк, хочешь, я этот дом к херам снесу и новый построю!
— Мы обязательно подумаем об этом, — чувственно проведя ладонью по мужскому животу, Лиза не скрывает, что время для разговоров ещё обязательно найдется, — я и ты.
— Иди ко мне, — успевает услышать растроганная молодая женщина, прежде чем отдаётся мужу, не пряча свою любовь за недомолвками.
Космос и Лиза давно осознали, что их чувства прочны и непоколебимы, но прятаться от встречных ветров приятнее под одним одеялом, растворяя сомнения трепетной и умопомрачительной близостью. У них никогда не получалось по-настоящему друг от друга отдалиться, о чем они когда-нибудь снова задумаются, но не в миг, когда они неразрывны и не могут понять, где царствует земля, а где живет небо, в котором можно было спрятать любые мирские страхи. Опасения…
Все вокруг не рискуют показать, что уязвимы, но кто сказал, что стыдно бояться потерять любимого человека?!..
Или то, что давно и упорно выстраивается, ограждаемое от третьего лишнего и чуждого влияния.
— Окей, босс, признаю… — объявляет Лиза, когда расслабленный Космос готов выслушать от нее любую речь, просто потому что не хочет отводить от неё жадного взгляда, — ты женат на сумасшедшей! Я всё пропускаю мимо ушей, молчу себе на уме и не понимаю, как сейчас люди живут. Как-то так…
— Будешь болтать много, то, родная, я тебя сожру, — расположив ладони на талии жены, Кос делает рывок и роняет Лизу на себя, — без приправ. Я сдержу обещание!
— Денёк переживательный, — уткнув носик в мужскую ключицу, Холмогорова начинает говорить немного сдавленно и устало, — а через неделю мы должны всех собрать, как будто с тридцать первого не расставались…
— Зато нам все обзавидуются, — несколько горделиво отмечает Космос, — родимые!
— Как будто они не знают, как мы живем, — Лиза обошлась бы и без широкого празднования трехлетия со дня свадьбы, — и, если подумать, солнце, мы вместе в два раза больше, чем написано в свидетельстве. Шесть лет…
— Мало ты подумала, — Космос вёл отсчёт с восемьдесят седьмого, — и год у меня украла, зараза!
— У самой себя, — в тишине ночи Лиза нечаянно разразилась смехом, но останавливается, боясь, что её громкий гогот разбудит мирно спящую Аречку, — я сдаюсь, мы можем спорить на эту тему вечно. Ребенка потревожим…
— Плохо, если бы мы вообще с тобой не спорили, — Космос вынужден констатировать факт, который, порой, его вымораживал, но без существования оного смутно представлял отношения с Лизой, — а я как-то иначе не знаю. Совсем!
— Карты тебе, наверное, спутала сегодня? — и в этой акции Лиза всегда преуспевала.
— Выкинь к дьяволу дурацкое «наверное», и поймешь, что мы из-за этого годовщину празднуем!
— Выкину, обещаю…
— Я и не сомневаюсь!
Космос и Лиза не спешат делать выводов о том, что может разделить их хотя бы на доли секунд. Они счастливы, не допуская мысли отпустить друг друга, и, зная, что по-настоящему имеет значение…
Внимательная Луна оберегает любящих от прошлого и будущего, храня алмазное небо от обманчивого огня.
========== 94-й. Вести ==========
Комментарий к 94-й. Вести
Шестидневная рабочая неделя ушла в небытие, а запоздалая большая глава наконец-то готова!
Спасибо всем тем, кто ждал продолжения, просматривал и читал другие работы, посвященные Космос/Лизе, а я же удаляюсь строчить новые главы про Холмогоровых, надеясь на внимание своего благодарного читателя:)
Передаю эстафету .Follia, потому что ждём возвращения “Бегущих” и вообще:B
https://vk.com/wall-171666652_1125 (к проде)
https://vk.com/wall-171666652_1127 (ну просто так)
Лиза всегда знала, чего хочет. С ранних лет, рискуя быть серьёзно наказанной, она не оставляла попыток овладеть нужной информацией или найти необходимый для определенного случая предмет, пусть её выходки порицались строгой матерью. Часто Татьяна Анатольевна укоряла дочь за неуместное своеволие и отсутствие послушания, а Лиза обижалась на маму и не собиралась менять поведения. К счастью, отец был более сговорчивым человеком, знающим, что противоречия жены и дочери крылись в их огромной похожести друг на друга. И Татьяна подступалась к дочери мягче, находя ключик к пониманию первой. Лиза отзывалась на родной призыв, ведь иначе и не могла. Мама…
В детстве все неразрешимые загадки решались в два счёта. На всё были свои добрые волшебники!
Настоящее готовило для Лизы иные препятствия, которые следовало обходить с повышенной осторожностью. Не забывая находить компромиссы с Космосом, от которого действительно многое зависело. К чёрту отговорки, от него зависело всё, как чаще всего показывала практика…
Несмотря на то, что муж и жена редко расходились во мнениях, существовали краеугольные темы, спор из-за которых заставлял Холмогоровых соревноваться в громкости крика до шума в барабанных перепонках. И если с постоянной занятостью жены в фирме родственников Кос с грехом напополам смирился, то неприятие Лизой загородного дома в посёлке Цветочный за несколько минут довело любящих супругов до скандала и взаимных упрёков. Гнев не скрывался за масками.
С кем не бывает, милые бранятся по расписанию и без запинки, но Холмогорова не собиралась пускать дело на самотёк, не разобравшись в пакостном казусе. Сомнений в благих намерениях Космоса не было, он старался для осуществления общей мечты, но дом, с первого взгляда отпугнувший массивностью и зловещим духом, вызывал в мятежной душе Лизы безответную тревогу и панику. Она не хотела там жить, а тем более вместе с маленьким ребенком. И если Космосу казалось, что подводных камней в фундаменте спорного коттеджа не водилось, то Лиза не была настроена столь оптимистично.
И поэтому Гела Сванадзе, вовремя вернувшийся из Санкт-Петербурга, не пытался сопротивляться её просьбе о лишнем выходном, о котором Космос узнает по факту, вечером и за чашкой чая. Холмогоров вряд ли обрадуется, если Лиза признается, что отправилась за город без сопровождения (читай, без него), а Гела не должен сдать тайну, грозившуюся стать яблоком раздора между друзьями. Ему не привыкать…
— Шебутная ты все-таки, мать… Снега на улице дикие, у нас завтра инвентаризация по плану, а она с места рвануть решила! — грузин, помешивая черный чай с тремя кубиками сахара в стакане, не знал, что может дать Холмогоровой короткая поездка в дом, где едва закончился ремонт. Возможно, что он вполне обустроен, но если решились переехать позже, то зачем средь белого дня туда кидаться? — Шут пойми тебя! Любишь намутить, как и твой муженёк. Подобрались, космонавты!
— Я же его жена, что с меня взять? И мне нужно убедиться, Гела, что я не зря морочила Косу голову! — может, Лизе показалось? Минувшая неделя получилась сложная и муторная. В субботу ранний подъем, долгие сборы и Арькин концерт по заявкам, а она сразу вздумала трубить во все колокола про то, что ей что-то, блин, кажется и что переезжать ещё слишком рано. — Правда, понять меня легко, а ещё лучше мне не мешать.
— Ты хотя бы вид сделала бы, что переживаешь за потерянный трудовой день, работница, — один отгул Лизы картины фирме Рафаловича не сделает, но Гела всеми фибрами души переживал за судьбу московского филиала, — я же только вернулся из Питера, где твой дядька да тётя глаз не сомкнут! За финансовым отделом следят, как полицаи. Пожалей этот островок спокойствия…
— Давай не будем о грустном, — разговоры о родном городе следовало отложить до нужного момента, о скорости наступления которого Лиза даже не подозревала, — а завтра будет здорова твоя инвентаризация! Можешь в этом не сомневаться, а на крайний случай попроси безопасника составить тебе компанию. Или кадровичку…
— В последнем случае меня ждёт глупая и нелепая смерть от запаха «Красной Москвы» или масляных пирожков с картошкой, — каждый сотрудник фирмы имел для Сванадзе собственную фишку. Либо приятную, либо не очень приглядную, — а с безопасником зато в курилке под анекдот стоять веселее. Всё дело!
— Я же говорю, Гела, — поспешила напомнить Лиза о беспокоящем, — мне нужно убедиться, что твой друг Космос пострадал за правду… Или наоборот.
— Лизок, в этом нужно было убедиться году в девяностом, когда твой косой в цековском доме пороги оббивал, — Гела точно не забудет, как приходилось трудиться психологом и другом по бутылке на добровольных началах, — а сейчас поздно минералку глотать, почки не те. Не веришь? В паспорт глянь свой красивый, сколько лет ты там уже Холмогорова? А сколько лет Кос вокруг тебя кругаля наматывает? Дофига!
— Гела, не мне об этом говорить при всех обстоятельствах, но я не верю, что можно без особых причин продать свежую недвижку, а потом свалить с концами, без контактов и адресов! — было бы гораздо легче, если бы Кос элементарно промазал с оттенками обоев или плитки в ванной комнате, но Лиза видела за коттеджем на улице Новопоселковой иные скелеты, которые грозились стать её личными призраками. — Может, у хорошего знакомого твоего отца и идеальная биография бывшего партийца, но он что-то точно недоговорил Космосу. Дело нечистое!
— Лиз, лишь бы бучу с ровного места поднять! Повелительница космических бурь, ёлки-палки! — Гела солидарен с Холмогоровым, не видя причин для расстройств. — Не переживай, обживете потихоньку. Пока он и не ваш, если не заехали, кто спорит?
— Я спорю, — коротко ответила Лиза, плотнее заворачивая теплый шарф поверх синей водолазки, — и мне этого достаточно, поверь, друг мой!
— Достаточно ей, — Сванадзе не понимал, зачем Лиза решила копать глубже того, чем они с Косом узнали до оформления сделки по дому. Ну уехал человек в Германию насовсем, это же стандартный сценарий современности! — Ограничились мы с Косом разговором с бывшим хозяином, всё у него прознали. Смысл мужику врать?
— Вот именно, что ограничились, меня звать не стали! Не спросили, чего место такое дикое с тремя домами в округе и почему быстро продал, а не оставил детям, которые живы, здоровы и преуспевают! — Лиза больше не говорила другу про свои невесёлые догадки относительно купленного дома, предполагая, что останется непонятой. — И в тебе бурлит мужская солидарность. Как змея шипит!
— Нет, Лиз, мужское здравомыслие, — несмотря на собственный скептицизм, Гела осознавал, что нужно дать Холмогоровой полную свободу действий. Если уж сюрприз растаял, как пломбир под взыскательным дамским взором. — Женщина — дитя, привыкшее играть. Бальмонт был прав!
— Гелыч, будешь так рассуждать, ведь не женишься никогда, — Сванадзе был старше даже Валеры Филатова, но с браком не спешил, осознавая, что просто не встретил своего человека, — а то взялся классиков цитировать! Выбрал момент.
— Невелика беда, кому-то нервы сберегу.
— Какой-то грузинской девушке повезёт!
— Вот и порадуемся за эту дочь гордого народа…
Гела не представлял, что ещё может железно убедить Холмогорову в правильности происходящего. Видимо, у женщин полностью противоположные взгляды на то, что в понимании мужчин не стоило и выеденного яйца. Однако чутьё подсказывало, что лучше не лепить аргументы с потолка, а дать неугомонной подруге разобраться с собственными космическими тараканами. Пусть едет! Не остановить же…
Друзья распрощались до завтрашнего дня; Лиза убежала по своим неотложным делам, а Гела углубился в чтение свежей газеты, по случаю оказавшейся на письменном столе. Не сказать, что новостные полосы удивляли его чем-то неведомым, но, следуя старой привычке, он делал вид, что верит всему написанному акулами пера. Это хоть как-то спасало от действительности, день ото дня складывающейся в покорёженную мозаику, частью которого неизбежно становится каждый. И он в том числе…
***
Впопыхах забрав Арьку из детского садика, Лиза мчалась к Филатовым, надеясь застать Тому на месте. Поездка друзей в теплые края сорвалась в самый последний момент: за два часа до отлёта Белый отозвал Фила на срочную встречу, отложив долгожданное путешествие супругов на неопределенное время. Холмогорова не думала, что после подобного происшествия у подруги возникнет настрой на увеселения и долгие прогулки по снежным улицам, но Арю не с кем было оставить на ближайшие три часа. Лиза надеялась, что эта просьба не станет для Филатовой обременительной, ведь Тома никогда не отказывалась от времяпровождения с маленьким космонавтом.
Догадки Елизаветы оправдались, когда дверь в квартиру Филатовых открыла воодушевленная Тома, к которой сразу же потянулась румяная с мороза Аречка. Кратко пояснив, что ей следует ненадолго отлучиться, Лиза не стала объяснять подруге, куда и зачем уезжает, но пообещала, что обязательно вернется к пяти, не задерживаясь. К счастью, Тамара не стала устраивать жене Космоса допроса с пристрастием.
— Обещаю приехать с пирожными к чаю, как ты любишь, Томк, — предварительно уверив дочку в том, что она скоро приедет, Лиза снова стояла в проеме входной двери, запахивая шубку на все пуговицы, — а я в Цветочный, но ненадолго. Арька не успеет разгромить вашу квартиру!
— Не волнуйся, как будто в первый раз, — Тамаре легко удавалось наладить контакт с детьми, — и я не растеряла навыки дипломированного педагога!
— Ты же учитель математики?
— Радуйся, у твоей дочери в будущем не возникнет проблем с этим предметом!
— Я в тебе не сомневаюсь, Том, — Лиза и сама не рада тому, что вынуждена оставить Ариадну у Филатовой, отрывая ребенка от себя, но взять её с собой в короткую поездку — не самая удачная идея. — Ты найдешь, чем занять мою егозу! Но только помни о том, что от апельсинов покрывается вся пятнами. У них с Косом общая аллергия…
— Лиза, предупреждаешь меня по мелочи! — глядя на плавные черты лица подруги, поддернутые следами февральского холода, Тамара не находила в них причин для беспокойства, но и не спешила доверять странной непроницаемости. — Как будто я-то Арьку не знаю! И что ей можно, а что нельзя!..
— Всё, каюсь, как я могла забыть о том, что она тебя слушает! Но меньше смотрите мультики, больше читайте книжки… — понимая, что должна вернуться засветло, Лиза отдает крайний совет, — и не скучайте. Надеюсь на твое благотворное влияние!
— А Космос в курсе? Лизк?.. — запоздало спрашивает Филатова, когда Лиза, достав из кармана ключи от машины, собирается развернуться и сбежать по лестнице вниз.
— Космос знает, что вечером меня следует забрать от тебя, — не скрывая хитрой полуулыбки произнесла Холмогорова, — а с остальным разберемся…
— Ладно, давай, до пяти, — Филатовой известно, что в прошлую субботу Лиза и Космос успели съездить в Цветочный, чтобы осмотреть новые владения, но зачем срываться туда же посреди недели Тома не понимала, — расскажешь потом!
— Расскажу в любом случае!
— Меня уже разбирает любопытство…
И если ближайшие часы жена Фила проведет, развлекая милого и приветливого ребенка, который к тому же был очень к ней привязан, то жене Космоса следовало либо окончательно рассеять иллюзии, теряя нервные клетки, либо пожалеть, что внутреннее чувство её обмануло. Однако насчет последнего Лиза сильно сомневалась…
***
Лиза надеялась, что Космос не успел вернуться в офис на Цветном бульваре и не вздумает названивать ей на рабочий номер. Холмогоров постоянно проделывал этот незатейливый трюк, пользуясь скукой или романтическим порывом, как он сам называл свои телефонные трели. Украсть себя из лап суровой реальности на добрый час… Почему бы и да? Лиза каждый день ждала дорогих звонков, хоть и помнила, что к вечеру они с Косом снова будут вместе или он сам встретит её с работы.
Но сегодня порядок нарушился. И потому что Кос и Пчёла должны присутствовать на деловой встрече в одном из престижных ресторанов столицы, и потому что Лиза недолго изображала активистку стахановского движения и мчала свою железную ласточку в сторону Цветочного. Дорога к коттеджу постепенно приближалась к конечной точке маршрута, а по пути Холмогоровой не встретилось ни одного препятствия.
Хороший знак? Очень скоро она ответит себе на этот вопрос…
Оказавшись на месте, Лиза сразу же поспешила зайти в дом. Мороз в минус десять не казался ей серьезным препятствием для прогулки вокруг мощного строения, но ей снова захотелось как следует осмотреться. Пусть и во второй раз, но в её случае все решалось именно сегодня. Час свободного времени у бывшей Павловой точно водился.
Вот огромный коридор, вмещающий в себя несколько прихожих городской квартиры на Кудринской площади. Широкая кухня, выполненная в черно-белых тонах, а по другую сторону гостиная, где уже аккуратно расставлены шкафы и середине красуется новый телевизор. Лиза проходит по этажу медленно, рассматривая декоративные картины, идея повесить которые пришла в голову Космоса: насмотрелся модных западных фильмов. Четкие линии слажено сочетаются с мебелью цвета венге, которые выгодно отличали все интерьеры коттеджа, кроме детской, расположенной на втором этаже.
Деревянная лестница на вид выглядит очень крепкой; Лиза делает шаг неторопливый шаг вперед, будто проверяя ступеньки на прочность. Кинув неизменно зимний взгляд на стену, находящуюся напротив перил, она замечает неровность, которую вряд ли исправит обычный косметический ремонт. И все-таки Космосу следовало признать, что одними потолками и обоями здесь не отделаться, а ступеньки ближе к комнатам ощутимо громко скрипят, но Лиза поднимается, чтобы снова увидеть спаленку Арьки.
Пейзаж из окна обнаруживал большое заснеженное поле, посредине которого виднелась тропинка, вытоптанная кем-то из жителей двух близлежащих домов. Аря любит снег настолько сильно, как Лиза любит зиму, и дочери бы понравилось лицезреть идиллическую картину за шторами. Как и двухъярусную кровать, верхнюю койку которой бы сразу же облюбовала. Оказавшись на месте и в возрасте дочки, Лиза не сомневалась, что поступила бы точно также. Идея Космоса не прогорит…
Но пройдясь по остальным комнатам пустующего дома, Лиза убеждается в том, что переезд семьи — это не то мероприятие, к которому дом-мечта уже готов. Спальня супругов пронизана морозящим сквозняком, бьющим по ногам. На потолке виднелось водянистое расплывающееся пятно; Лиза не заметила его в прошлую субботу, и могла лишь догадываться, постарался ли снегопад или это огрехи ремонта?..
Впрочем, у Холмогоровой мало времени, чтобы рассуждать про добросовестность ремонтной бригады и разборчивость прораба. Вернувшись домой, она обязательно повторит мужу, что переезд нужно отложить на неопределенное время, иначе подойдя к вопросу обустройства двухэтажного дома. Кто знает, может, и с наступлением весны коттедж потеряет свой искусственно созданный холод. Можно будет свободно вздохнуть, не думая, что дом на Новопоселковой улице — чужое место, в котором нет ни спокойного сна, ни мирного проживания под одной крышей. Лиза очень дорожила своим маленьким миром…
Оставляя комнаты одинокими до подходящего момента и закрывая на ключ стальную дверь, Холмогорова выходит на улицу, решив прогуляться по придомовой территории. Запас времени у неё имелся, а охладить горячую голову после разнобродных размышлений следовало незамедлительно. Лиза вдыхает полуденную прохладу, не рассчитывая, что увидит хоть одну живую душу в округе. Она и не нуждалась в собеседниках, а человек, которому небезразличны её суждения, находился не в шаговой доступности.
Но скрип снега сначала едва слышно, а после более шумно, нарушает уединение жены Космоса. Преодолев первоначальное удивление, Лиза разглядела, что прямо к ней приближается моложавого вида брюнетка, которой с первого взгляда нельзя было дать более тридцати пяти лет. Голову женщины покрывал пуховый платок бежевого цвета, а дородная фигура скрывалась за тяжёлой мутоновой шубой.
И что ей здесь нужно? Лиза не ждала гостей…
— Не помешала, хозяйка? Смотрю, что кто-то ходит, ворота открыты. Стало быть, дом к рукам таки прибрали, не смутились! — незнакомка заговаривает первой, прямо уставившись на Лизу. Её полные щёки пышут розоватым румянцем, а глаза поддернуты пеленой от мороза. — Думала, что нескоро тут соседи появятся! Но увидела, что опять машина стоит, не удержалась… Зашла на огонёк! Как в сказке говорится, кто в теремочке живёт?
— А я успела подумать, что вокруг ни одной живой души. Вам так легко было пробраться? Мое упущение… — внутренне Лиза корит себя за забывчивость: она же не закрыла за собой ни ворота, ни калитку. Но вряд ли к ней бы к ней пришёл табун маргиналов. Порой, подкрадывались сомнения, что в соседних домах вообще кто-то обитает. — Что ж, учту на будущее! Но брать пока ничего, долго обживать…
— И то верно! Обживать надо, вкладывать, следить, чтобы кошка какая черная дорогу не перебежала… — женщина ещё раз посмотрела на окна коттеджа, будто бы искала в них свет или знакомые силуэты, но вскоре вспомнила, что так и не представилась Елизавете. — А меня Натальей звать, Сидоринской! Со скуки ворон считаю. Как у вас ремонт был, то хоть за строителями в форточку поглядывала, а неделю уж как всё тут закончено.
— Елизавета Холмогорова, — негромко проронила жена Космоса, коротко кивнув головой в знак свершившегося знакомства с соседкой, — а в дом не приглашаю, ещё пусто и диковато для гостей…
— Холмогорова? — не без удивления уточняет Наталья, на мгновение убедившись, что слухи не соврали.
В самом деле, Москва тесна! Новообращённый бизнесмен с нетипичным именем и не самой благожелательной славой, о котором муж-банкир Натальи говорил не без опаски, оказался новым владельцем дома номер три. И его молодая, даже очень красивая жена, с такой простотой произносит свою фамилию? Вот ведь, пава! Либо недоговаривает, либо правда не от мира сего…
Наталья не стала выкладывать Лизе, что обитатели небольшого коттеджного поселка давно знали, кто собирался поселиться в отдаленном от других доме на улице Новопоселковой. Холмогоровы мало выделялись из общего ряда жителей, обладающих элитной недвижимостью. Пусть так и будет, раз желают.
— Холмогорова, не ослышались, — увереннее повторяет Лиза, не задаваясь вопросом, почему Сидоринская с таким любопытством стала переспрашивать, казалось бы, о простом. Наверное, стоит перестать удивляться, что их фамилия о чём-то говорит людям, — и можете называть меня просто Лиза!
— Лиза? Вот и славно, а я Наташа, так-то для соседей лучше, — беседа начинала приобретать для Сидоринской смысл, а незнакомая прежде новая хозяйка дома номер три становилась интереснее. — Значит, решились к нам переехать? Наслышана. И мужа вашего видно было и слышно, когда гутарил с рабочими. Деятельный…
— С переездом повременим, — суховато отвечает Лиза, предвидя свой вечерний диалог с Космосом, которому не придется по нраву её точка зрения на «царскую резиденцию», — всему своё время, но не зимнее, нет. Да и будь моя воля, то проще новый дом построить. Чтобы по-своему…
— Может, не лишено это смысла, — любопытство, овладевшее Натальей на первых порах разговора с Лизой, перетекло к иному притоку. — Очень даже не лишено, а с этими скорыми домами бдительности не теряй. Нам-то повезло, сами строили и за год построили, а вот Галицкий…
— Галицкий? — произнесенная фамилия знакомого семьи Сванадзе, у которого Космос и купил двухэтажный дом, неожиданно приводит Елизавету к цели пути.
Полагаться на мнение едва знакомых людей — не признак осмотрительности, но неспроста речь зашла про бывшего хозяина дома. Соседи наблюдают всё, а иногда и чрезмерно. Поэтому система оповещения работает слаженно. Без сбоев. Неизменно!
— Галицкий, он самый, — Наталья понимает, что предполагаемый шапочный переброс вежливыми фразами переходит в русло обмена ценной информацией, — человек был значительный, пока делов не натворил, а потом не вздумал, что удочки надо сматывать! Мудро поступил для себя, а следов всё равно никто не разгадает…
— Следов?..
Предубеждения редко промахиваются. Холмогорова готова услышать от Сидоринской любую правду. По крайней мере, женщине незачем врать. А Космос и Гела, осматривая коттедж перед покупкой, мало поинтересовались историей его прежних собственников. Лиза, для которой дом в посёлке Цветочный должен был стать подарком, сомневалась, что в ближайшее время им с мужем действительно придётся собирать ребенка и паковать чемоданы, чтобы переехать из душной Москвы.
— Врать не буду, предупредить сразу стоит, — Наталья поправляет случайный темный локон, выбившийся из-под платка, и продолжает свой рассказ, — а строился быстро этот Галицкий, самый первый и скорый, как электричка! Так что домина должен быть хоть куда, чтобы нигде не дуло, но история здесь произошла мрачная. Точно на своей правде настаивать не буду, люди разное говорили.
— Сплетни горазд плодить каждый, — Лиза сильно сомневается, что Кос долго выспрашивал у продавца коттеджа, почему он решил в короткие сроки избавиться от удобной для жизни недвижимости, — это как вместо профессии. Но что же такого случилось? Не убили же тут кого-то, ведь прогремело бы тогда на всю Москву и область!
— Убить не убил, силёнок не хватило, а, может быть, и совести, — Наташа понимает, что её повествование похоже на страшную сказку из современного ток-шоу, но очевидно, что малолюдный посёлок Цветочный нагнетал желание выговориться и подражать сплетникам. — Не один прежний хозяин здесь жил, а с женой своей. Детей не нажили, денег — лопатами греби, а в остальном… Ничего особенного! Ну, подумаешь, что изменял…
— Подумаешь?! — с неприкрытым удивлением не спрашивает, а, скорее, восклицает Елизавета, категоричная в чувствительном вопросе неверности.
— Не удивляйся, что же ты? И так люди живут, не у всех изумрудами небо устлано! — не видя в жизни бывшего соседа какой-либо необычности, Наталья смотрит на изумление Холмогоровой с доброй иронией. — Жене его лет сорок с чем-то было, ближе к пятидесяти. Холёная баба была, имени не вспомню, Людка или Лидка, неважно! Но мало этого было, чтобы козла старого удержать. Сама понимаешь, что бесилась она жутко, но ради жизни удобной можно ж было потерпеть, не скажешь?
— Не скажу, — Лиза с удовольствием перешла бы к сути разговора с соседкой, но терпеливо ждала, пока то, что она неуловимо уследила за новым жильём, обретёт свои закономерные и, увы, печальные черты, — не все вытерпят. Дело каждого…
— Спорить с красотой и молодостью не буду, — перешагнув тридцатилетний рубеж и два раза сменив фамилию в паспорте с одной на другую, Сидоринская рассуждала обо всем прозаичнее, — но Галицкая эта не стерпела, чашка наполнилась, когда из дома муж пропадать стал. Мерзла в этом доме одна, но не от холодов, а от пустоты. Да ещё и не общалась ни с кем, нелюдимая была до соседей. А муженёк не у кого-нибудь околачивался, а у любовницы в два раза моложе. Седина в бороду — бес в ребро! Не выдержала она, устроила ему скандал под новый девяносто третий. Первой ласточкой…
— И когда второй? — дому и двух лет не было, а повидать успел многое. Раньше Лиза не ловила подобную мысль за хвост. Однако, чем дальше беседа с Натальей заходила за здравие супругов Галицких, тем больше она теряла уверенность, что однажды действительно почувствует себя здесь, как дома.
— А у Галицкого характер жуткий. Слышала, что это он на людях приветливый и сговорчивый, потому что знает, что ему выгодно, — Сидоринская могла лишь от души посочувствовать покойной Галицкой, единственный бунт которой вылился в трагедию и смерть. — Может, если бы промолчала она, то и жива бы и осталась. Но унижаться не каждому дано надолго, вот она и высказала муженьку, кто он и что он! Получила сполна, потому что в миг неудобная стала. Не то ударил сильно по голове, не толкнул со всей дури…
— Да уж, только дурь эта иначе называется, — Лиза до последнего старалась думать, что Космос был прав. Не пустое место, не дикое, не глухое. Просто обжить по-своему надо, привыкнуть. Но верилось с трудом, что у неё это получится. — Это случилось полгода назад? Больше?
— Всего не упомню, лето было суетное, — пусть Наталья и сомневалась, что в этой стране бывают другие времена, — а от удара с лестницы полетела бедная женщина так, что без сознания лежала, а он её со злости избивал ещё. За то, что рот открыла, не ценила, что всё ей обеспечил. Потом к знакомому дружку в больницу свёз под ночным покровом, а там она под капельницами и скончалась. Спросишь, откуда я всё это знаю и выкладываю тебе? Люди языкастые везде найдутся, а предупредят немногие…
— Мужа моего как-то не предупредили, — Кос, покупая загородный дом, действовал из добрых порывов. Лиза не сомневалась в том, что он всегда о них заботился, но сейчас она не понимает, как поступить. Ведь он точно взорвётся, слушая то, что она узнала. Пусть и не из первых рук. Но какая разница?!..
— И кто бы предупредил? Да и скажи слово такому поперёк! Наблюдали, видели!
— несложно угадать, чем может заниматься молодой мужчина, у которого в сопровождении пару крепких лбов и машина ценой, как мост чугунный, но Сидоринская не спешила судить о том, что может чувствовать его любящая жена. Ребенок у них, наверное, маленький и тепличный. Вот этим насущным и должна голова болеть. За семью…
— А теперь голову ломай, — ничего хорошего с этим домом у них не выйдет. Лиза никогда не считала себя суеверной, склонной к мистике и чтению тайных знаков, но не имела сил свыкнуться с тем, что ей изначально не пришлось к душе, — что делать…
— Что делать? — Наталья не считала, что умела давать советы, но молчать в тряпочку не умела. — Бежала бы я из такой громадины, все бы только пятки мои сверкающие видели. А уж если есть дитё малое…
— Есть, — быстро кинув голубоватый взор на часы, Лиз вспоминает, что вскоре должна забрать Ариадну от Филатовых, — дочка…
— Дочка? Как и у меня! И сама должна понимать, Лиза, о ком надо думать…
— И я это прекрасно знаю.
— Сомнительно, что я открыла для тебя Америку!
— Но и на сказанном спасибо…
Непокорные мысли, как сумрачные облака, блуждали в голове Холмогоровой. Они были созвучны её потерянному настроению, зажатому между гневом и молчаливой печалью. Лиза не обманулась, предвидя за загородным домом темную правду, но и не желала верить, что чужие призраки проникнут в мир, где она любима и любит. Этот день преподносил ей не слишком добрые вести…
***
Арька, пытаясь удачно спрятаться от взрослых дяденек в лице отца и дяди Валеры, примостилась за большое кресло в гостиной. Мужчины делали вид, что ничего не видят, ничего не знают, но громко говорили о том, что обязательно найдут егозу, где бы она не скрылась. И тогда самой младшей Холмогоровой придётся съесть пюре с куриной котлетой за обе щеки, беспрекословно слушать папу с мамой и не противиться раннему подъему в детский садик. Простая математика…
Отец Ариадны больше всех преуспел в обещаниях.
— Где эта Ежатина? — Космос прекрасно слышал тихое ребяческое гоготание, но хранил интригу в кармане, давая дочери шанс получше спрятаться. — Найду сейчас, в угол поставлю, а то смеётся там за диваном над папкой!
— Арюня, обрадуй дядьку, — голос Филатова разносился по квартире благожелательнее, чем обманчиво менторский глас Коса, — выходи, не прячься! Конфетку дам, а не котлетку, договоримся на честном слове!
— Папка! — не выдержав, Арька первой выпрыгивает из укрытия, бросаясь к отцу и обхватывая его за длинные ноги.
Высоченный Холмогоров опешил, забывая все свои клятвы о здоровом питании и дочернем послушании.
— Всё, Косматый, тебя поймали… — и пока Космос приходил в себя неожиданности, Фил имел нередкий шанс посмеяться над инопланетным другом, — таскай теперь на руках! Твое добро!
— Поймала меня её алмазная мамка, — у других ничего не получалось, — а вот Ариадна Космосовна просто веревки вьёт, как по накатанной. Моя Арюха!
— Твоя, твоя пригожая, Кос! — Фил считал, что дети никогда не бывают «не вовремя». И когда почти три года назад особо одаренные личности смеялись над Косом и Лизой, смело шагнувшими из беспечной юности в беспокойное родительство, Валера искренне радовался за друзей и полагал, что с удовольствием оказался бы на месте Холмогоровых. Но, вероятно, что их с Томой час ещё не наступил. — Рецепт не спрашиваю, вижу, что старался.
— Свою сварганишь, Фил, узнаешь рецептуру!
— Вот тогда посоревнуемся, кто тут батя…
— Да чего тут базарить, вы мне все проиграли, а Белый и подавно!
— И не поспоришь…
— Это справедливо!
Довольная Ариадна, расположившаяся на руках отца, обнимает его плечи со всех своих тщедушных силёнок. Львиную долю дня она провела вместе с тётей Томой, с которой, как и обычно, было весело и вольготно, но девочка скучала по родителям. И когда за ней приехала мама, а затем на пороге квартиры Филатовых появился и папа, Аря заметно оживилась, забывая про дисциплину.
Космос и Фил и рады развлекать Арьку, не помня ни про события суетного дня, проведенного за спорами об общем деле. Не думая о том, что завтра кто-то из четверки друзей опять в чем-то не сойдется, кратковременно осыпая головы проклятиями, а после снова возвращаясь к теме торговли товаром по новым каналам сбыта.
Арька не близка к возрасту осознания бушующих проблем. И в моменте ей только хочется смеяться, играть и заполучить миниатюрного льва, спрятанного в кармане отцовского пиджака. Возможно, что она забудет про драгоценную зверушку через пару часов, но рядом с ней папа и для неё даже в темень ярко светит солнце.
Это имело значение.
Тем временем Лиза и Тома сидели на кухне, тихо переговариваясь. Холмогорова пыталась не показывать волнений, владеющих ею после поездки в Цветочный и разговора с новой соседкой. Пытаясь успокоиться, жена Космоса раскладывала пасьянс, благо полузабытые карты нашлись у Филатовой в комоде, но карты не приносили желаемого облегчения. Какой день, такие и расклады…
— Чёрт дери, не складывается!
— Потому что злишься…
— Я не злюсь, Том, я думаю, — Елизавета складывает изящные пальцы рук в замок, всматриваясь сосредоточенными глазами прямо перед собой, — деятельность мозга, а не задней части, ещё никому не вредила!
— Лиз, я серьёзно, — Тома не потеряла настроения и тогда, когда Лиза шокировала её не самой приятной новостью, — отпусти ситуацию, хотя бы сейчас и на ночь. От этого никто не застрахован!
— В любых домах и квартирах умирают. Человек вообще бывает внезапно смертен, это я лучше других помню, Том! Но не в моем доме, не там, где мы жить собирались! А я думала, почему там полы ещё на втором этаже скрипят ближе к лестнице? Паркет полтора года назад положили, а вмятины! Так вот… Этот хозяин-чинуша свою жену к этому полу прикладывал, пока не дошло до потери сознания. Не знал, как иначе избавиться, а потом строил примерного вдовца. Сука! Не могу это терпеть…
— Не ставит тебя никто туда ехать, и ты сама в этом доме хозяйка, — на месте Лизы Тома и сама бы не двинулась из своей добротной московской квартиры, — а завтра расскажешь всё Космосу. Он перекипит, а потом поймет, что не ваше оно всё. Дело с концом!
— Филатова, я знаю своего мужа, — но в глубине души Лиза надеялась на понимание Космоса. Сомнительно, что его напугает чья-то чужая смерть, но драма, разразившаяся в доме, в который они так хотели переехать, должна была заставить его изменить свое отношение к проживанию в Цветочном, — если он что-то долго вынашивает в черепной коробке, то выбить это из его сообразительной башки невозможно!
— Но он же должен понимать…
— Должен, Том, я же не теряю надежды.
— И что делать будешь? — Тамара замечает, что Лиза собирает разложенные карты в стопку, больше не желая тасовать колоду или раскладывать рубашки перед собой.
— Возьму за шкирку Пчёлкина — ему же не привыкать, положу в багажник три канистры с бензином, а в сумку спичек побольше, приеду в этот долбанный Цветочный и всё к хреновой туче подожгу! И это тоже выход из ситуации…
— Бедный Витя!
— Зато не сдаст…
— А если отложить шутки в сторону?
— Не знаю, Том, ничего не знаю…
Увидев Космоса у Филатовых, Елизавета не решилась говорить ему, что несколько часов отсутствовала в Москве, познакомилась с Сидоринской и неприглядным прошлым дома, в котором они собирались строить своё будущее. В дружественной обстановке квартиры Филатовых Кос был настроен на разудалые шутки и дурачество вместе с Аречкой, а сложности завтрашнего дня его явно не интересовали. И как его сбить?..
Лиза не найдет сил на признание и в машине, когда сонная Аря свернется клубком у неё на руках, а Космос будет внимательно следить за вечерней дорогой. Лиза промолчит и в минуту, когда они окажутся дома, утомленно роняя себя на диван перед телевизором.
На экране расплывалась заставка «Счастливого случая». Не случайное ли название?..
Лишь после того, как Аря крепко уснёт, Лиза расскажет Косу про своё маленькое путешествие, неутешительные вести и собственные страхи. Она будет чутко отслеживать, как меняется в эмоциях его мужественное лицо, и гадать, что значит его сосредоточенное молчание. Когда Космос неутешительно вздохнет, откидывая спину на расстеленную кровать, Лиза будет безмерно удивлена и не сдержит в себе логичных для ситуации вопросов. Ей нужна его реакция.
— Нет, Кос, что скажешь? — Лиза ложится рядом с мужем, приникая золотоволосой головой к его плечу. Похоже, что еёнадежда сбылась, и Космос не собирается метать молнии. — Не каждый день такое узнаешь. И я не думаю, что мне соврали…
— А что говорить-то, алмазная? Что говорить…
Космосу и самому не по себе. Он не свят и не претендует на звание моральной вершины, но картина складывалась однозначная. Взятки гладки…
— Мне нужно было поехать туда одной!
— За каким фигом?
— Это уже больше похоже на правду…
— Я без понятия, что сказать, красивая, — и виной тому подкрадывающийся сон, работающий в паре с усталостью, — помимо того, что мы ни в чём не виноваты. И нам там по-другому жить. А меня чертями не напугаешь!
— Солнце, да я же заходить туда боюсь, — Лиза прячет лицо на груди мужа, показывая, что не сможет смириться с тем, что однажды случилось не с ними, но в их доме, — думать буду об этом и не успокоюсь. И ты будешь!
— Буду, — Космос не отрицал очевидного, но больше не мог думать о ком-либо, кроме той, которая нежно его обнимала, — но не сейчас…
— Хочешь показать мне, что предсказуем?
— Не скрываю.
— Тогда мне нравится твоя предсказуемость!
— Без дураков?
— И без вариантов…
Вести могут быть разными. Белыми, черными, серыми. Многоликими.
Но Космос и Лиза больше не желали обсуждать события прошедшего дня, растворяя сомнения в темноте ночи. Она всегда лучше их понимала. Спасала…
========== 94-й. Годовщина ==========
Комментарий к 94-й. Годовщина
Спасибо постоянному читателю за то, что ждал. А новому читателю за то, что присоединился!
За это вам, ждуны, большая глава)
Очередная годовщина истории Кос/Лизы ещё не наступила, но почему-то именно сегодня я вспомнила, что почти три года назад по-настоящему открыла для себя фикбук, выложив прологи «Неба в алмазах». Что ж, это даже не середина пути. Идём дальше)
Визуал:
https://vk.com/wall-171666652_1140
https://vk.com/wall-171666652_1137
Самонадеянные планы зачастую имели свойство растворяться в предрассветном дыме: никакого сбора по поводу годовщины свадьбы Космоса и Лизы в загородном доме не случилось, как бы изначально не хотелось. Но Холмогоров не терял надежды; немного поразмыслив, он объявил, что переезд в Подмосковье должен состояться в конце мая. Они обязательно продумают, как изменить коттедж на свой лад, чтобы ни одна злая собака не вздумала разевать свой рот на чужое владение, и причины для беспокойств должны остаться где-то за соседским забором. Если сильно переживают…
Однако Лиза решила вовсе не поднимать тему скоропалительно купленного коттеджа, все ещё находясь под впечатлением от судьбы его прошлой хозяйки. Иногда быстрота принятия решений Космоса по-хорошему подкупала её, но точно не в этот раз. И у Космоса временно пропало стремление бороться с восприимчивостью жены, и, зная её эмоциональность, он помнил, что всему нужно время. И тогда дело может разрешиться иначе. По крайней мере, имело на это скромные шансы.
Годовщину свадьбы Космоса и Лизы было решено отметить почти семейным ужином вместе с ближайшими родственниками и друзьями. Количество гостей, приглашенных на трехлетие брачного союза не шло ни в какое сравнение с праздником девяносто первого года, но места за столом хватит всем. Теснотой трехкомнатная квартира Холмогоровых явно не отличалась, а огромные гостевые пространства давно потеряли актуальность.
Толпы незнакомых гостей, приглашенных на свадьбу сына профессора астрофизики и племянницы ленинградской чиновницы, растворились в водовороте изменившейся московской реальности. И при всем желании Лиза и Космос не могли бы узнать, что стало с этими людьми и как сложились их обновленные демократией биографии.
Организовывать народ пришлось стихийно, предупреждая о субботнем собрании за три дня, но Космос и Лиза надеялись, что никто не потеряется по дороге. Муж и жена уже успели пойти на штрафной круг, откладывая личный праздник на две недели, а годовщина свадьбы никогда не могла быть обделена вниманием. Пусть в самом деле Космос и Лиза были вместе гораздо больше, чем гласило свидетельство о заключении брака.
До сих пор непонятно, сколько же лет могли считать себя парой — шесть или семь, а, может, чуть больше? Но от магии цифр суть привязанности менялась мало…
Космос, шутя и вспоминая свои восемнадцать, говорил о том, что Лиза — его подарок. Дар от двух данайцев Фила и Белого, которые просто не знали, что подарить сыну профессора астрофизики на совершеннолетие. Лучшие друзья сотворили с Космосом и Лизой пророческую шутку…
— Косматый, упорно мозгами шарили, — торжественно объявил Валера, как диктор с центрального телевидения. Витя и Лиза стояли за спиной Саши, падая со смеху, и, не подозревая ничего скабрезного, — долго думали, что тебе подарить и надумали!..
— Лиза, иди сюда! Не прячься, настал момент истины… — Белов уступил дорогу Павловой, и, накидывая на её голову невесть откуда взявшуюся атласную ленту, подтолкнул к Космосу. — Вот, именинник, твой заветный подарок! На такой ты точно не пожалуешься, а если пожалуешься, то начистим рыло! И, Лизка, только замуж за него не выходи!
— Эй, братья, я чего-то не понял?! — качая права старшего брата, возмутился Пчёла, которому не понять, почему Кос и Лиза вместо того, чтобы назвать друзей дебилами, ржут, как два ретивых коня. — Мне, блять, кто-нибудь объяснит, чё удумали? Сестрица?
— Ну все, Павлова, слышала? Мне тебя подарили! Теперь моя… — шутка удалась, и Космос этого не отрицает. Конечно, Санька и Фил не забыли про подарки, но пройтись по любимой теме его взаимопонимания с Лизой было святым делом. Кос на это почти не обижался…
— Да идите вы… Не портите Косу день рождения! — Лиза не знает, что ответить друзьям, но не вырывается из захвата Холмогорова, который вполне по-дружески обнял её за плечи. Ничего большего. Правда… — И, Витя, перестань изображать бульдога на общественных началах! Надоел…
— Да он просто придуривается, — Саша не понимает, зачем Пчёлкин корчит из себя умного старшего братца, но если действительно проявляет заботу — в том ли случае? — А мы хороший подарок сочинили!
— Совет да любовь…
— Бесспорно…
— Только замуж за него не выходи, Лиза!
— Огребёте, черти!
— За правду и пострадать не жалко…
Космос настаивал, что вёл отсчёт с первого апреля восемьдесят седьмого. Лиза, не интересуясь конкретными цифрами, в данном случае соглашалась со всем, что придумает муж, но история с подарком действительно не прошла мимо.
— Ты же моя девчонка, — что-то трепетно колыхалось внутри, когда Кос произносил эту фразу. Отзывалось для Лизы больше, чем признание в любви, и притягивало, как магнитом, — и я тебя однажды украл…
— Украл, — Лизу устраивала бы и такая формулировка, но она не собирается сдаваться, — а мне казалось, что под ёлкой нашёл. Перевязанной перламутровой лентой…
В апрельские дни своих шестнадцати лет Лиза упорно не желала признаваться себе в том, что влюбляется, чтобы позже осознать то, что безвозвратно полюбила. У каждого есть собственное солнце, и она без раздумий выбрала свое. Космическое.
Но жизнь устроена так, что редкое витание в облаках — почти непозволительная роскошь. Особенно в поистине ответственный день…
Суббота стартовала с того, что Лиза проснулась с невыразимой тяжестью в плечах и спине, вспоминая, что ей пора вернуться на свою кухонную вахту. Вкусный стол сам себя не приготовит, и кухня тоже должна помнить, что у неё есть хозяйка, а не бешеная женщина, приходящая домой ближе к восьми. И как бы Лизе не хотелось вставать, победить свою лень всё равно придётся, а заодно нарушить зимнюю спячку Космоса, который продолжал спать, не реагируя на движения рядом. Хорошо устроился.
— Эх, ты, морда! У тебя из-под носа жена удирает, а ты? Где все твои клятвы о вечной любви, ты же встать со мной с постели не хочешь! — Лиза пытается отнять одеяло из космических лап, но вместо этого видит, как симпатичная физиономия Коса недовольно кривиться. — Космический, вставай! Я смотрю на тебя, и мне ещё больше спать хочется…
— Чё? Бля, Лизка, хер ли тебе не спится, а? Свет… — невольному Холмогорову приходится открыть глаза и сразу же зажмуриться от внезапно включенного в спальне света. Но он совсем забыл про то, что к трем часам квартира будет наводнена гостями. — Подъем? Блин, забыл… Забыл! Твою мать…
— Часов восемь, будильник на половину ставила, но сама пролежала ещё потом, — оглушительно зевнув, Елизавета медленно поднимается с кровати, осматривая пространство в поисках комнатных тапочек. — Доброе утро! И давай без «твою мать», а сегодня ты только мой…
— Алмазная, тебе ли мне объяснять, какое у нас с тобой доброе утро должно быть? — Космос протягивает к Лизе руки, чтобы она удобно разместилась в его объятиях. — Лиз, иди ко мне? Ну, Лиз! Не упрямься, темно ещё на этой кухне и страшно. Правда…
— Вот всегда бы так про кухню говорил, — Холмогорова не могла признать, что была фанатом ведения домашнего хозяйства, но нанять домработницу в помощь не желала — не терпела чужого присутствия в своем доме, — но не сегодня же…
— Да там сейчас темно и страшно, — Космос удобнее растягивается на кровати, всем видом показывая, что поспал бы ещё лишний часик, — зуб даю!
— Без тебя темно и страшно, — Лиза присаживается на кровать, и, захватывая ладони мужа в свои, спешит напомнить ему про то, что её действительно волновало, — но после десяти, пожалуйста, Кос! Попробуй, может быть, у тебя получится дозвониться до питерских. Или узнай у кого-то… из знакомых!
— Расслабься, милая, всё будет хорошо, — не знал Космос, почему их ленинградские, то есть уже два с лишним года, как питерские родственники не брали трубки, а его дружбан Гела находился в неведении относительно того, что происходило в городе юности, но хотя бы ради приличия можно было ответить, что всё в норме. Или нет. Ведь в питерском воздухе вечно что-то сотрясалось. — У нас так точно без осадков. Дожди не ожидаются, а снега ты любишь.
— Эгоист? — она любила его и таким. Другого бы не смогла, как не пророчили. И поэтому так уютно прижимается к сильному телу, находя спасение от всего мира в родных руках, хоть и утро, полноправно вступающее в свои мирские владения, не дает им минуты покоя. — Глупость спросила. Меня все устраивает! Ладно, чуть-чуть полежим. В самом деле, лениво!
— Это уже не испортит моей говенной кармы, а тебе с этим жить, — бежать от очевидного бессмысленно, но Космосу нет дела до перечисления своих грехов, — это я тебе как сын профессора говорю!
— Может, я твою хромую карму обелить пытаюсь? Хоть я на роль совести не претендую… — Лиза негромко смеётся, надеясь, что звук её смеха не дойдет до детской, — и мне поздно! С кем поведешься — от того и забеременеешь…
— Да я разве против, красивая?
— Сам на это напросился!
Нередко Лизе казалось, что она не помнила времени, в котором Космос не присутствовал в её судьбе. Жизнь с родителями была несоизмеримо далека, заслонена осколками памяти и притупленной болью. Трудно не сказать о том, что сын профессора астрофизики занял самое большое место в сердце Лизы. В этом с ним могла соревноваться только Аря, которую сложно отделить от собственного отца. Благодаря любви Космоса за прошедшие годы Лиза будто заново родилась и в чем-то безвозвратно переменилась. В конце концов, она стала матерью, обретая в новом человеке основные ориентиры. Среди множества факторов положительных изменений, связанный с Ариадной — главный.
И какое счастье, что причина всего самого хорошего спала, подложив ладошки под пухлую щеку.
— Жаль, блин, что такого сабантуя, как тогда не выйдет, — с толикой сожаления произнес Кос, смотря на свадебную фотографию, стоявшую в рамке на прикроватной тумбочке, — а из Фила фотограф, как из меня мент. Сто пудов!
— Что ж ты так большого брата обижаешь? — Лиза вступается за Филатова, отдавая дань его умению фотографировать. — Все наши лучшие фотки из роддома — его заслуга! Сашку-то на пару карточек хватило.
— Ничего не обижаю, Лизок, — голубоглазая прячется от первых солнечных лучей в его руках, и, сильнее прижимая к себе жену, Космос ощущает абсолютную умиротворённость, — но я про нашу свадьбу. Вот собрание было, так собрание! А ты тут суетишься прям из-за полутора землекопов.
— Сегодня я с удовольствием обошлась бы только твоим и Арюшкиным обществом, — в отличие от Коса Лиза не могла отнести себя к любителям шумных компаний, — тебе ли не знать?
— Да, алмазная, знаю и разделяю… — многозначительно потягивает Холмогоров. Ему нравилось проводить свои драгоценные часы вместе с женой и дочкой, хоть часто такое времяпровождение могло быть прервано внезапным звонком или срочной поездкой. Но к этому Космос давно привык, ведь каждый сам выбирает свои беспокойства. — Всё к этому идёт. Народу всё меньше, а рожи всё недовольнее!
— Особенно твоя, да? — сожаления Космоса легко свести в шутку, что Лиза и проделывает. Если у них и есть свободные минуты, то они потратят их без должной рациональности.
— Вообще-то, потомок эстонский, твои чухонские родичи славятся этими качествами, — Холмогоров, примерив на себя роль парикмахера, превращает гладкие волосы жены в подобие взрыва, не позволяя ей вырвется, — хрен пойми, что на лице написано! Вот и приходится на чистую воду выводить…
— Да что же у тебя за фобии, космонавт? — Лиза поддается ладоням мужа, давая ему возможность почувствовать себя победителем. — К продуктам интернациональной дружбы…
— Не выгонять же меня из-за этого на диван? — Кос скорчил боязливую физиономию, намекая, что переезд в гостиную ему не по нраву.
— Я подумаю!
— Постарайся…
— Ты же с собой меня потащишь!
— И как ты догадалась?..
Вместо ответных слов Лиза накрывает мужские губы поцелуем, уверяя в своей абсолютной любви и бесконечной нежности, от которых, порой, захватывало дух. Дышать становилось трудно, коленки безвольно слабели, а всё потому что любовь с каждым днём открывалась по-новому. Космос стремительно отвечал на трепетный призыв, признавая, что давно растворился в своих взаимных чувствах. Никому и ничего не нужно доказывать…
Преодолев утреннюю вальяжность, квартира зажила привычным распорядком.
День обещал быть долгим, но удачным.
***
Когда на пороге, раньше назначенного времени появились первые гости — Пчёлкины полным составом, стол был почти приготовлен. Космос и Витя надеялись стать первыми дегустаторами, пока Павел Викторович не отозвал их на перекур, а Лиза, с небывалой дочерней покорностью, слушала Валентину Анатольевну, которая наконец-то осталась довольна домовитостью племянницы. Ведь этому она её учила!
— И всё хорошо у тебя, Лизонька, — с выражением полного удовлетворения на лице говорила Пчёлкина, — всё при тебе. Муж тебя не обижает, а дочка умницей растёт. Не нарадуюсь!
— Тёть, мы начинали с того, что я хорошо запекла курицу, — Лиза предвидела, о чем сейчас может заговорить тётка, — и повар во мне ещё не умер. А ты про Космоса, Арю и какие они у меня молодцы. Нет, я согласна! Но опять от Моисея пошли…
— Вот и держи их так, — семья составляла для Валентины важнейшую ценность, — чтобы не рассыпались. Одну послушаю, а дочь взяла и развелась через год после свадьбы. У другой зятя в тюрьму посадили, за делишки темные какие-то, а был такой приличный парень. Слухи ходят про то, что подстреливают таких, как… Ой, что же это я, глупость хотела сморозить!
— Тёть Валь, а ты не смотри новостей и не слушай подруг, разносят всякое, — всю жизнь прожив за спиной Павла Викторовича, Валентина Анатольевна тем не менее представляла, что творится за окном. И что жизнь пошла другая, странная и всё течёт не по-людски. Прошли понятные времена, да и были ли они ясны? — Сама знаешь, что правды в этом нет. Сколько раз мы про это с тобой говорили? И даже когда я жила с вами, а ты всё про своё и на своём. Разве можно?
— Понимаю я всё, Лизка, но ты в мать удалась, жило в мешке не утаить, а Витя… — голос пожилой женщины против воли дрожит, когда речь заходит про её долгожданного и единственного сына, — а Витя многого мне не расскажет. Одно хорошо, что отцу внимает, ведь знает, что он у нас один. И ты одна! Но тревожно за вас обоих.
— Волков бояться — в лес не ходить, тёть Валь, сама помнишь, — разводить сырость не входило в планы Елизаветы, и, вспомнив про то, что Арька неожиданно резко затихла, не появляясь на кухне уже с пятнадцать минут, звучно её подозвала: — Аречка, Аречка! Где ты там, лисёнок? Аря…
— Давай, Лиза, я сама с ней управлюсь, — Пчёлкина готова возиться с маленькой и вертлявой девочкой, с удовольствием помогая племяннице с воспитанием подрастающего поколения, — и поиграю, и накормлю!
— Другой разговор, родная, не всё же ей из угла в угол гоняться, — сегодня у Арьки точно праздник: её развлекает целый Пчёлкин, пока отец решает внезапно возникшие великие дела, громко разговаривая по телефону на лоджии, а мать занята кухней.
— Поймаю, не волнуйся!
Валентина Анатольевна, бодро привстав со стула, суетливой походкой направилась в сторону детской комнатки, где застала совершенно неожиданную для себя картину.
Её Витенька, который давно вырос из простодушного ребячества, бодался с племянницей лбами. Он подыгрывал Ариадне, создавая ощущение, что проказница побеждает, а когда на оказывался сильнее, издавал смешливые звуки рычащего льва. Но девочка не сдавалась, а в последнем порыве одержала верх, и Пчёле пришлось изобразить показные рыдания. Валентина только неутешительно покачала головой, а Аря хихикала, как звенящий колокольчик. Как просты детские радости!
— Чё, хрюшка, накрыли нашу банду? — увидев мать, Витя приподнимает Арюшу с теплого коврика, механическим движением смахивая с платья девочки несуществующие пылинки. — Иди, раз бабушка пришла…
— Эх, Витя, всё дурачишься, мальчишка совсем! — сын Валентины и Павла вряд ли претендовал на роль строгого усатого няня. — Сынок, иди, двери открой, там пришёл кто-то, а Космос ваш с отцом запропастился куда! Я с Аречкой посижу, ребенку и спокойствие нужно.
— Как запропастились, так и найдутся, мам…
— Да уж время подходит!
— Встречай, поторапливайся…
— Слушаюсь и повинуюсь!
Пчёла никогда не слыл послушным сыном, но оставил мать вместе с Арькой, коротать время с игрушками, а сам направился в коридор, где Лиза уже встречала Беловых. Она о чем-то церемонно переговаривалась с Ольгой, перебрасываясь короткими фразами про кухню и маленьких детей, и Витя поймал себя на мысли, что безотчетно любуется веселым женским говором, стоя у косяка, забывая про правила приличия. Да и Санька уже шёл к нему, чтобы поздороваться, на ходу вытаскивая ладонь из кармана.
— Ну, Пчёлкин, будь здоров… — Белову не нужно долго гадать, почему Пчёла временно страдает заторможенностью, но что он мог сделать? Только не думать об этой надуманной проблеме, потому что Оля не взглянет в чужую сторону. — Не смотри ты по сторонам, окосеешь ещё!
— И тебе не хворать, брат, — крепкое рукопожатие выводит Пчёлу из транса, тем более Лиза и Ольга, что-то коротко прощебетав, удалились на кухню. — Чего, Пчёлкин, поздравим сестру и Космосину с добротным браком? Три года народ пугают!
— Поздравим, Пчёл, обязательно, — Белов окрасил собственное лицо непринуждённостью, не забывая наседать на бедную голову Вити с советами. — И тебе бы, колорадский, пример с них брать пора, а то всё с куста на куст. Колись, как звали вчерашнюю Джульетту, к которой ты в пять часов удрал?
— У каждого своя романтика, — о том, какое имя носит его новая боевая подруга, Пчёла умалчивал, — тут уж, Сань, извиняй.
— Где Космос? — Белый огляделся вокруг, не видя ни одного признака космического присутствия в комнатах. — Гостей не встречает, нехорошо.
— Тихо смылся Лизке за цветами, Фил с Томкой с минуты на минуту причалят, — Витя старался выгрузить на друга больше разной и местами бесполезной информации, чтобы Саша не свёл разговор в обратное русло. Вечное и больное. — Батя Коса ещё подъедет, а больше никого и не ожидается. Обойдемся…
— Не в числе гостей дело, Пчёл, — Александр, как и его верные друзья, был горячим сторонником настоящих хлебосольных застолий, но ценил подобные мероприятия далеко не за заливную рыбу и жаренную баранину, — а в их качестве! Качествах…
— Сто процентов, — зазвеневшие в замке ключи, дали Пчёлкину понять, что Космос вернулся домой, а через некоторые доли минут Холмогоров и сам появился в коридоре с цветами, от которых приятно благоухало свежестью, — а вот и хозяин… Кос, не теряйся!
— Чё столпились-то здесь, братва? — Кос удерживал в руках большой букет розовых роз — любимых цветов его жены. Он хотел, чтобы в этот день Лиза улыбалась, не помышляя о том, что могло хоть как-то омрачить её настроения, и надеялся, что в этом преуспеет. — Прошу к шалашу, я ж не зря с этим раскладным столом корячился!
— Тебя ждём, переживаем. Речь репетируем, трубы готовим! — не оставаясь в долгу перед другом, ответил Белов. — Ты, Кос, погляжу, снова жених?
— Невеста у меня одна, для неё и стараюсь, — когда к Космосу выбегает дочка, он светлеет лицом и меняется в настроении, порядком испорченным телефонной беседой с Питером и бесконечно снежной погодой, — а вот моя принцесса, видел, Белый? Мы сейчас мамке цветы дарить пойдем, красивые и парадные! Готова, Арька?
— Ага… — смущенно откликнулась Арька, разглядывая Пчёлкина и Белова, показывающих ей неведомых зверей движениями ладоней, — подём! — объявляет Ариадна отцу, и, облегченно рассмеявшись, Кос уходит вместе с дочерью на кухню.
— Видишь, Сань, лохи мы какие-то без пушек, — дети умеют формировать обстановку и в возрасте, когда их речь более чем элементарна, — а ты сразу птиц показывать, зверей. Племянница у меня постоянная, отцова заступница растёт.
— Не показалось тебе, дядька, что Кос опять лишка какого-то хватил? — подозрительность в голосе Холмогорова, улетучившаяся с приходом дочери, настораживала Белова. — Арька прискакала, замолк, но что-то не то…
— Забей, там свои заморочки, — Пчёла не видел смысла заострять на этом внимания, — не громыхнет!
— Не дай Бог!
— На наш век уже достаточно…
Виктору известно, что Космос исполнил утренний завет жены — дозвониться до питерских, но теперь прикидывал, как неприятно удивить жену в этот светлый и предельно праздничный день. В то, что Ёлка осчастливит племянницу своим присутствием, мало кто верил, и уж больно Елена Владимировна не признавала верховенство Москвы и всё то, что связано с её устройством, но почему телефонные трубки молчали целых два дня — вопрос первостепенный. Да и что Косу ответили… Не сами, а помощники какие-то, подручные. С просьбой дождаться вечера. Дожили!
Всё это наводило на не самые радужные мысли, о которых Пчёла предпочёл бы не заговаривать.
***
Лиза любила розовые розы, и Космос, как никто другой, изучил её пристрастие. Ни красные, ни белые, нет! Только розовые. Символ любви, восхищения и бесконечной привязанности. Никакой другой цветок не мог заменить для неё розовых роз…
Надо знать и понимать Лизу. Надо осознавать, что это не самое обычное подношение. Это знак.
Космос приносил любимые букеты и прекрасно помня про повод, а иногда выдумывая его из ничего, но в день празднования годовщины Елизавета будто забыла про заведенную традицию. Стояла посреди кухни, сбрасывая с себя кулинарный фартук и думая, что завтра обязательно от всего отдохнёт, когда на пороге появился муж, протягивая ей душистые розы в обрамлении полупрозрачной обёртки. Аречка подпрыгивала рядом, не менее матери обрадовавшись изящным цветам в доме, а Лиза, опустив голову, прятала в лепестках прямой нос, внутренне радуясь, что Космос ни о чём не забыл. Даже в такую суету, не располагая свободным временем выходного дня.
— О, Господи, какие они красивые! — Лиза повторяет эту фразу почти каждый раз, а Космос всегда одинаково отвечает, луково улыбаясь:
— Я говорил, что мне в кайф, когда ты так меня называешь? — никакие другие цветы не шли к лицу его голубоглазой мечтательницы. Космос давно укоренился в этом мнении.
— Я не буду тебя разубеждать, солнце, — Лиза и Космос остались на кухне одни, потому что Арьке не слишком интересно наблюдать за тихими переговорами, а получить внеочередную игрушку она бы не отказалась. — Этот день становится не таким уж и душным, заметил?
— Заметил, — час, когда они останутся наедине не близок, и Кос вынужден довольствоваться скорым поцелуем, который Лиза с нежностью оставляет на его щеке, — но можно я считать часы буду?
— Можно…
— Тогда начну.
Через десять минут присутствующие расселись за праздничным столом, попутно обсуждая, что кожаная свадьба — первая из значимых годовщин. Космос и Лиза поступили бы необдуманно, не решившись собрать всех по такому славному поводу, а дружеское слово за крепкое здоровье семьи никогда не будет лишним.
Белый и Фил начали соревноваться в изяществе тостов и умении наполнить рюмку спиртным, а Космос и Пчёла настраивали «Кодак» на отличные кадры. Старшее поколение пыталось вытянуть из Арьки побольше словечек, заручившись помощью Филатовой — дамы, которой не была чужда педагогика. Ведь словарный запас младшей Холмогоровой активно пополнялся, а её забавный лепет дарил окружающим искренние улыбки.
Вызвав обречённый вздох родного деда и смех старших Пчёлкиных, Аря спряталась под стол, доказывая, что научилась понимать взрослых, но не подчиняться их прихотям. Тома не стала препятствовать поведению девочки, а Лиза еле поспела поймать дочь, как игривого котёнка.
— Характер ребенка закладывается в детстве, — как бы промежду прочим сказала Филатова, смотря на то, как Холмогорова усаживает дочку на колени, — а нашу Аречку не заставишь плясать под чужую дудку!
— Том, а что станется с ребенком? — Оля, ставшая матерью четыре месяца назад, уже не примеряла на себя роль матери девочки, но с любопытством следила за тем, как Лиза находит взаимопонимание с дочерью. — И нас так в детстве спрашивали перед гостями!
— Значит, у моей Арюши другое детство, — Лиза не строила секрета из того, что не терпела, когда в процесс воспитания её дочери вмешивались посторонние, — счастливое, Ольк, замечательное!..
— Как скажешь, Лиз, — стоило догадаться, что жена Космоса не послушает чужого мнения насчёт собственной дочери, — а что нам наши мужчины?
— Валера, Витя, шампанское откройте… — бодро скомандовала Тома, прерывая укромный диспут Лизы и Ольги, — не сидите на месте!
— Всё будет, Томка, — бросив пререкаться с Белым о том, кто первым поздравит супругов Холмогоровых, Фил протягивает могучую ладонь к бутылке, — и вина шампанские, и водка колодезная! Полная поляна…
— Не переусердствуй, — строго остерегает Юрий Ростиславович, посматривая на друзей сына из-под оправ, — Космос, сын, ну сколько можно настраивать этот агрегат?
— Можно, папа, Пчёлкин смог уже, — Кос, сделав довольную мину, машет в камеру, когда Виктор делает пробный кадр, — да, брат? Готово?
— Хорош, карандаш, хорош, — права была гражданка Голикова, заявляя, что в Пчёлкине пропал бедовый фотограф, — на обложку тебя.
— Главное, чтоб не на фоторобот, — со знанием дела бросил Белов, — правда, Кос?
— Да иди ты, Сань, — не за этим столом говорить про уголовщину, — и чё вообще расселись, давайте, наливайте! Для чего собрались?
— Трубы горят!
— Пора!
— Да пожар уже…
Голоса четырех друзей слились в единый буйный гомон, но никто бы не сказал, что не рад услышать резвое мужское звучание.
Несмотря всеобщее оживление, Холмогорова не могла отвести глаз от розовых роз, подаренных Космосом. Они стояли на журнальном столике, в сторонке и укромно, но именно эти милые цветы придали смысл очередной дате. Лизе приятно наблюдать за друзьями, её не смущают старческие оханья тётки и молчание питерских родственников мало портило воцарившуюся атмосферу, а цветы напоминали о любви…
Их любви…
Хоть и главный цветок, также подаренный Космосом, смирно затих, не осознавая значимости собрания взрослых. Аречка уютно положила белокурую головку на плечо мамы, держа её за руки, и спокойно посматривала в сторону папы, очевидно, дожидаясь момента, когда снова сможет поиграть вместе с ним.
Лизу подкупала привязанность дочери к отцу; всё это напоминало ей себя в детстве и свои отношения с папой, который был для неё целым миром. Космос обожал дочь, становясь с ней другим, совершенно непостижимым для большинства его знакомых человеком, и это дорогого стоило. Холмогорова могла лишь признать, что её муж — прекрасный отец.
Боялась ли Лиза, что Арька полностью повторит её путь в отношениях с родителями? Станет ли она сама — Елизавета — подобием своей матери, которая избранно проявляла теплоту чувств к единственному ребенку? Нет, не боялась. Ведь Лиза не видела в зеркале той, о похожести на которую говорили ей многие. И не всё повторяется…
Старшие родственники вежливо уступают пальму первенства молодежи, давая друзьям Космоса шанс высказаться. И Валера, отказавшийся от идеи стать хроникером мероприятия, изрекает тост первым. Ему есть, о чём поведать гостям…
— Ну, дорогие, Бориса Николаевича изображать не буду, не умею… — Филатов кинул короткий взор в сторону Белого, припоминая ему новогоднюю ночь, — а как человек, который ещё давно, шутки ради, взял и вручил Косматому самый ценный подарок в жизни, скажу!
Лиза и Космос синхронно переглядываются, еле сдерживая смех: сегодня они уже вспоминали выпад друзей. И не могли сойтись во мнении, кто же и кому, в самом деле, стал подарком?
— С виновниками торжества я знаком столько, сколько помню себя осмысленным человеком. Мы дружили, крепли и росли, а Кос с Лизой не теряли ориентиров! С нужной попытки поняли, что к чему и поплыли к строительству семейной лодки. Время шло, менялись генсеки, а при Горбачёве наши влюбленные наконец-то поженились и родили славную симпатичную Арюню! И к чему это я… — Валерий делал вид, что подбирает нужные фразы, в то время как прекрасно знал, что требуется произнести. — Космос!
— Да, брат… — Холмогоров салютует Филатову наполненной рюмкой, которую не смел опустить, одновременно следя за тем, как Лиза держит фужер с шампанским в одной руке, а другой удерживает Арьку за край бордового платья.
— Выпьем за то, чтобы твоя семейная лодка, братишка, не знала пробоин! Держитесь вместе, чтобы со временем появились новые члены экипажа, чтобы дома была только полная чаша… Не лопатами золото грести, не планы всякие строить, а любить друг друга, уважать и ценить, и чтоб ни шага в сторону! — Филу хотелось выкрикнуть троекратное «ура», но случай представлялся другой, тем более — почти свадебный. — А теперь… Горько! Горько, говорю…
— Фил, молодца! — успевает сказать Пчёлкин, прежде чем Космос и Лиза, быстро отблагодарив Валеру за добрые пожелания, поддаются повелительному «Горько!», раздающемуся из каждого угла.
Поздравления послушно сменяются, подарки постепенно вручаются, и годовщина свадьбы Холмогоровых перестает отличаться от обычного дружеского застолья. Временами Космос посматривает в сторону черной трубки, оставленной им на тумбе с телевизором, надеясь, что нежелательные звонки сегодня не потревожат. Не может же он сказать жене, особенно сейчас, когда ей так хорошо, что из её родного города доходят тревожные слухи. И что друг Гела, в которой раз пропускающий их праздники, сорвался в Питер на последних попутках. Ничего непонятно, или молчат, потому что москвичей не шибко жалуют?..
— Красивая, — перед тем, как уйти на лоджию вместе с Пчёлой, Кос решает окончательно настроить мысли Лизы на самую серьезную в жизни тему, — а где наша Ежатина? С нами ж прикольнее было тусоваться…
— Угомонилась и разбирается в игрушках, не мешай ей там, папа, — насчёт дочери Холмогорова была совершенно спокойна, — холодно у нас на лоджии, вы бы куртки какие накинули…
— Сестрица, мы сегодня за другое накидываем, — с плутоватым выражением лица отвечает Пчёла, — не скучай.
— Да не скучает она, Витя, — вмешавшаяся в беседу Тома доносит до друзей здравый смысл, — идите, проветривайтесь, а мы поговори пока!
— Чур, дамы, мне кости не перемывать!
— Пчёл, да что там осталось?!
— И это верно…
Космос и Пчёла, прихватив с собой Белого, ушли курить, а Лиза, подавляя в груди усталый вздох, все также смотрит в сторону своих заветных цветов. Ощущение праздника по капле покидало её, но дарило надежду, что скоро их маленькая семья заживет привычным распорядком. Ещё никогда Холмогорова так не ждала воскресенья.
— Ольга пошла с Арюшей кубики раскладывать, — незатейливо начинает Тамара, накладывая подруге ложку морского салата, — которые они с Сашей ей подарили.
— Пусть практикуется, дети растут быстро, — но взросление Арьки хотелось отсрочить, — как грибы после дождя…
— Что-то ты, Лиз, невесёлая стала, — от Филатовой мало что укрывается, — перегорела? Работы много или Космосу про дом рассказала?
— Подруга, да все хорошо, просто зима надоела…
— И это говоришь ты?
— Я, Томочка, не отрицаю, — как ни странно, Лиза не ждёт и весны, особенно тяжкого марта. — Ой, Том, домашний звонит, а Космос ушёл, пойду подниму!
— Я чайник пойду согрею!
— Не зря же я торт выпекала.
— Ещё бы…
Елизавета поднимает телефон, отзываясь для неизвестного собеседника жизнеутверждающим «Холмогорова». Она надеется, что голос в трубке не разочарует и не окрасит день в минорные краски, но…
Видимо, на удачу полагаться глупо. И не в этой ситуации.
— Кто звонил, кто? — появившийся в коридоре Космос, навис над растерянной женой, как хищная птица. — Не молчи! Лиза!..
— Ёлка сказала, что ты всё знаешь, — голос Лизы не срывается в рыдания, но и не может быть спокоен, — почти…
— Да что я знаю, Лиз? — как же все случалось вовремя.
— Если коротко — покушение, — Лиза и сама толком не поняла сбивчивый рассказ тетки, — почему, зачем… Не знаю! Лишний раз не звонить — вот, что знаю.
— Погоди, алмазная, — Космос берет жену за руки, пытаясь внушить свою правду, — не делай резких движений! Сейчас подключим, кого надо, разберемся. Поверь! Не в первый раз такие ситуации…
— Я должна быть там, — решение зреет в голове Холмогоровой по дуновению ветра, легко и быстро, — должна, Космос!
— Послушай, Лиз, без меня тебе там делать нечего!
Неровный диалог заходил в тупик, ведь Елизавета знала, как поступит, а Кос не пытался уступить жене, упорно прокладывая свою линию. Он же что-то понимал в этой жизни, не желая, чтобы та, которую он безумно любил, видела её мрачную изнанку.
— Я наших соберу на кухне, надо поговорить, — Кос не собирался сидеть, покорно откликаясь на порывистые решения жены, — иди к Арьке, остальные поймут…
— Я за билетом, — вновь удивляя мужа упрямством, Лиза кидается к шкафу, в поисках удобной верхней одежды, не вдаваясь в произнесенные Космосом слова.
— За каким ещё билетом, Лиза?
— Ты слышал, Кос!
— Да куда ты сейчас пойдешь?!..
Третья годовщина свадьбы не станет для неба Холмогоровых мимолётным облаком. От тягостного исхода её не спасли и трепетные розы, которые с большим старанием выбирал Космос, и которыми так долго любовалась Лиза.
Но кто сказал, что насмешница-судьба всегда носит маску благосклонности?..
========== 94-й. Сердце не камень ==========
Комментарий к 94-й. Сердце не камень
Все смешалось в доме Холмогоровых…
Но от этого они не перестали друг друга любить.
Арты: https://vk.com/wall-171666652_1151
OST:
— Army Of Lovers — Obsession
Утро Космоса Юрьевича началось с того, что будильник вероломно смолчал и убил заветный шанс на раннее пробуждение. Или проспал за компанию, решив не усугублять последствия достопамятных выходных. Не чудо техники, а единомышленник! Но какая, скажите, к чёрту разница, если просыпаться Холмогорову всё равно не хотелось? По вискам стучала тишина, батарея не согревала спальню, а его отсутствие в офисе, в силу известных обстоятельств, никто бы не посчитал ленью. Братья будут отмалчиваться, но позже ради приличия всё-таки спросят, что там у него? И как оно?..
Хотел бы Космос ответить на вопросы прямо, без прикрас, но не в этот раз.
Говорить о том, что он имеет на понедельник Косу не хотелось: Лиза, забрав с собой Арьку, укатила на берега Невы, чтобы утирать слёзы тётки, как всегда никого не послушав. Не подумав, что заставляет без конца передергивать того, кто на всю жизнь отвечает за неё головой. Кричала о том, что советы бесполезны, потому что близкому человеку нужно её присутствие, и, проигнорировав любые предостережения, улетела в Петербург первым же рейсом, билеты на который удалось достать в крайней спешке.
Пчёла выручил. Не к месту. Жук…
Кос останавливал Лизу до последнего, убеждая, что необходимо остановиться и выдохнуть. Не срываться с места, а немного выждать, перезимовать дома хотя бы ещё одну ночь. Родственники не должны видеть, что они тоже растеряны и потеряны. Но Лиза отрицала малейшее промедление, и сразу после ухода обескураженных гостей стала забивать чемодан вещами первой необходимости, не рассматривая иной вариант действий. В её семье случилась большая неприятность, которая грозилась перерасти в огромную беду. Всё помыслы Елизаветы обратились к родному городу, а Космос, перепрыгивая через знакомые грабли, не понимал резкой тяги жены к перемене мест.
Или в силу застарелых причин не доверял этому порыву…
— И что ты делаешь? Лиза, сбавь газ хоть на секунду! — Космос на грани до шага, дающего шанс отобрать у любимой жены документы, которые она укромно прячет в дамскую сумочку. — Ехать туда, после того, как твоему дядьке чуть череп не раскрошило? Соображаешь? В дурдом? Неразбериха, а тут мы нарисовались!
— Холмогоров, моя тётка в истерике! Она в больнице дежурит, волосы рвёт, а у неё ребенок маленький. Кому она её доверит? Домработнице? Смеешься?! — Лиза же считала, что не имеет права бросить Чернову в растерянности и страхе. — Понимаешь? Я не могу спокойно сидеть тут! И не стоит ехать со мной, если ты заранее так настроен…
— А у тебя, милая, нет маленького ребенка? Действительно, блять, кто это тут бегает! Как звать попрыгунью? Ариадна, два с половиной года, глаз да глаз каждую минуту! Я прошу думать о ней! — зная, что Лиза не может не беспокоиться об Аречке, Космос решил надавить на самую больную тему. Тем более их разговор потерял все оттенки обходительности и граней. — Арьке мать нужна! Здесь! Если жалуешься на память, то напомню… Не поленюсь!
— Кто сказал, что я бросаю Арю? — Лиза не представляла, что может оставить Арьку без своего присутствия. — Она едет со мной. Без вариантов!
— То есть ты всё порешала, а муженька в дураках решила оставить? Это, блять, как называется? — на счастье Холмогоровых Аря никак не реагировала на то, что между ними происходит, и из детской не доносилось жалкого плача. — Тебе напомнить, что Питер из себя представляет? Что в Москве, красивая, немного мелководье? Что за мужем стоит быть, а не где-то там ещё! И что дочь мою не надо нехер где мотать?!
— Ты скандала хочешь? — не стоило дожидаться иной реакции от Космоса: со времён юности Лиза помнила, как Космос относился к отлучкам в город, ставшим местом её рождения одним холодным зимним днём семьдесят первого. — Кос, ты его получил! Всегда о своем думаешь, говоришь, что о нас печешься, а на самом деле? Эгоизм из ушей фонтаном херачит, да?
— Мне фиолетово, как это называется, — и если в девяностом Кос считал, что Лизе нужно дать время для выбора, то в данной ситуации он не видел смысла размениваться. — Я всё тебе сказал, Лизка, а ты меня не услышала! Возвращаемся к старой песне…
— Нет, Космос, меня не слышишь ты!
— Как что, то сразу про свое болото вспоминаешь!
— Я посмотрю на тебя в такой ситуации, Кос, — Рафалович не был последним человеком для Холмогоровых, — а дядя Раф не только муж Ёлки, но и лучший друг моего папы! Он всё время помогал мне, а я не смогу приехать помочь… Своей тётке, Космос?!
— Ты не виновата в том, что случилось в Питере! Запомни это…
— Какая разница? Главное, что через несколько часов мы с Арей будем у Ёлки. И это хоть немного успокоит её!
— Мое присутствие на пороге твоей тётки на хрен не сдалось?
— Заметь, Кос, ты сам говоришь про это…
— Но если ты меня слушать не хочешь, — Космоса сложно переубедить в том, что никто не будет хранить покой жены так, как делает это он, — не хочешь, Лиза! Моя Лиза…
Последнюю фразу Кос роняет вымученно, будто бы понимая, что проиграл. Но только в чём?!
— Прокляну к дьяволу этого Пчёлу! — не всегда помощники в деле с Лизой играли Космосу на руку. — Если он вздумает помогать тебе в обход меня!
— Витя тебе в чём виноват? — не стоило сомневаться, что Космос не спустит брату Елизаветы то, что не сделал сам. — Вечно он крайний, виноватый и битый!
— Он в курсах, за что и почему, — и лучше бы Пчёлкину на глаза Холмогорову не показываться, — если хорошо меня знает!
— Я не позволю тебе его осуждать!
— Сам знаю, как с этим гадом буду базарить!
— И в своих базарах не упоминай моё имя!
— Вот как ты обо мне думаешь, суженная?..
— А про это тебе лучше не заикаться!
— Да, мамаша, мы же переубиваем друг друга!
— Морально…
В полдень воскресенья Лиза вместе с дочкой покинула Москву, не произнеся для Космоса и слова. Только Арька слушала внушения отца, который до последнего хотел оставить наследницу дома, но по итогу довольствовал тем, что убеждал себя — его девчонки скоро будут с ним. Лиза сбавит обороты, возвращаясь к нему, потому что не может быть иначе. Если Арюшка привычно цепляется за ноги, как крошечный котёнок, то близок час, чтобы всё сложилось по-прежнему!
В первый раз, что ли, ругаться…
Воспользовавшись услугами Пчёлкина, как провожатого, Лиза явно догадывалась, что разозлит мужа, но Космос не собирался уступать первым. Хотя бы потому что его доводы о безопасности перемещений не лишены рационального зерна, а Лиза помчалась в неизвестную обстановку, сломя голову и прихватив с собой самое дорогое. Или не изменяла старой привычке: билет, самолёт, Ленинград. Но теперь с главной пассажиркой борта, на которую стоит посмотреть — и сердце не на месте. У обоих неугомонных родителей.
Стоп, машина! Может, Кос зря накаляет обстановку. Не такие Холмогоровы маститые птицы и желаемые мишени. Космос искренне убеждал себя в этом, пытаясь справиться со снедающей обидой, которая заставила утопить мрак в вине, а ближе к ночи в чем-то более крепком по выдержке. Чтобы утром проснуться с туманной головой и сожалением, что на другой половине кровати пусто, а вокруг подозрительно глухо.
И Лиза не звонит. Никакой отдачи от тугих телефонных проводов.
Значит, Космос Юрьевич, вы влипли!
Но коварный будильник подсказывает, что нужно опустить ступни на холодный паркет. Завернуть озябшую фигуру в махровый халат, небрежно брошенный на кресло, и, посмотрев на похмельную физиономию в зеркало, шагать навстречу муторному понедельнику.
Ведь уже одиннадцать. Кос везде опоздал.
Однако…
Наплевать!
***
В совещательном зале воцарилось гнетущее молчание. Вовсе не из-за того, что Космос снова на всех наорал, не найдя единого понимания по вопросам среднеазиатских поставок, а потому что настроение безнадежно испорчено с вечера субботы. Космическое бешенство, порождая цепную реакцию, распространилось на весь ближний круг «Бригады». То, что происходит сегодня — лишь пагубные последствия, с которыми следовало бороться любыми доступными методами. Но ни Пчёлкину, ни Филу, ни Белому не было известно, какими конкретно. И как утихомирить Космоса…
Взялся же однажды много лет назад вулкан на их головы!
Брат.
— Блять, Саня, слушай меня сюда! Я же говорю, что лишняя остановка у проверенных людей на границе с Казахстаном — бред! Хуйня полнейшая… — Холмогорова сложно заставить замолчать, а уж тем более, когда у него из-под носа уводят его сферу влияния. — Мы однажды все направления поделили. Никто против не был. Сейчас ты свои условия двигаешь! За каким лешим, скажи?
— С чего-то, блин, взял, что без дела остаёшься? — Белов не сомневался, что Космосу в любом случае найдется достойное применение. Если же он не сглупит. — Все пойдут моим путем, Кос, и это не обсуждается!
— И вообще, Косматый, тебе бы на воздух, — Фил осторожно вступает в беседу, которую срочно направляет по направлению к мирному разрешению, — мозги проветрить, курнуть и выдохнуть. Что ты с нами-то раздухарился, как петух помойный?
— Мне не в кайф, когда меня задвигают, — повернувшись к друзьям спиной, Космос подходит к бежевому глобусу, крутанув его со всей силы. Шарообразная конструкция едва ли не упала на пол, но Холмогорова этот факт интересовал мало, — я ясно изъясняюсь?
— Космос, мы же наслышаны, что у тебя ноет, — Пчёлкин решает начать осторожно, предвидя, что за купленные для Лизы и племянницы билеты, ему неминуемо прилетит злобная ласточка от Коса, — но ты не переноси это на общее дело. Санька же правильно предлагает, перестраховка лишней не бывает! А что до Лизы…
— Пчёл, завали, это не твоя война, — обстановка продолжает оставаться гнетущей, а Космос не поддается на уговоры, — и я сказал, что мы туда не полезем. В Питере свой закон, а Раф сам кого хочешь забодает!
— Кос, я-то в курсе, что у нас эти заказы и подрывы от доброты некоторых оборотней в погонах через день случаются, но, ёлки-палки, послушай! — о том, что на всю уважаемую северную столицу прогремел взрыв в редакции одной из самый популярных местных передач, Белый узнал одним из первых. Понимал, что Лизиного родственника чудом спасло то, что он вовремя голову руками закрыл. Но от потери крови и беспомощного состояния не спрячешься, и как только Рафалович жив и в сознание пришел — одному Богу известно. — Давай Фил выделит охрану покрепче, поедут ребятки в Питер, а Лизины родичи будут довольны. Все сыты и целы, а ты за красоту свою перестанешь всем мозги выносить!
— Тем более, Кос, это ещё в субботу было предложено, — вопреки враждебному настрою Коса, Пчела понимает, что он не смолчит в ответ на его грубость. — Оценивать надо здраво, а не кидаться на людей, как псина бешеная! Идиот, что ли?
— И помогать людям, твою налево, — Филатов не выступает против затеи друзей, — один звонок! И всё будет…
— Двигай шарнирами, Кос, — Белову казалось, что они стучат в глухую дверь, но, видимо, Космоса здорово покоробили прошедшие выходные, — и опохмеляйся, раз вечерами дурью страдаешь. Заехали, блин, шарики за ролики!
— Рожу твою злобную заебешься наблюдать!
— От основного отвлекаешься, а хватку у нас терять нельзя, руку откромсают…
— Хорош меня разбирать, как на уроке, я не открыт для изучения, бля! — прерывая разнобойные пожелания Пчёлы и Саши, Космос в очередной раз повышает голос. — Закрыли тему!
Кос обрывает разговор первым, быстрым шагом покидая друзей. Намного проще уйти в свой кабинет, распугивая проходящих мимо людей устрашающей миной. Чтобы запоминали и боялись. Злого и страшного.
Наедине с собой Космос обречённо кинет взор на безмолвную телефонную трубку, рухнет в кожаное черное кресло и на несколько секунд закроет глаза. Разлепив веки, Холмогоров коснется кончиками пальцев рамки с фотографией жены и дочери; его алмазные девчонки улыбаются, не тая сияющих глаз. Косу легче.
Он на драгоценные секунды уносится куда-то вдаль от временами опротивевших стен. И вроде бы положение дел устраивало, а бизнес обретал сложную и прибыльную структуру, обрастая разветвленными связями. Не жизнь, а малина!
А когда-то казалось, что…
Лучше синица в руках!
Без ссор, портящих кровь.
Ломало же…
Именно в одиночестве остро ощущается нарыв, который упорно скрывался за семью печатями. Про его существование не размышляешь вслух. Что может болеть у Космоса? Сидит на бочках с зелёными, любимая жена рядом и красавица-дочка подрастает. Сорвал, что называется, джекпот, а вздумал жаловаться, что занятия у него не по шапке, удачны и удобны для всех, но не для сына профессора астрофизики.
Однажды покойный Фара поделился с Холмогоровым незатейливой философией: жить нужно ради удовольствия. Не мчаться впереди паровоза, суетливо доказывая свою значимость каждому встречному. На амбразуру не лезть. Персональная золотая жила, рано или поздно, найдётся во всем своем распрекрасном обличии. А уж если хочется забыться, почувствовать нужную в моменте расслабленность и величие, каким бы оно не было…
Далеко ходить не надо. Всё рядом!
Фархад Джураев гарантировал беспроигрышный способ решения проблем, пряча его в миниатюрные шкатулки. В августе девяносто третьего, пользуясь замеченной усталостью московского друга Космоса, он тайно подарил ему крошечный ларчик с белым порошком, с пожеланием избавиться от плохо скрываемых противоречий, написанных на гордом лице. И Холмогоров изумился: ну какие, твою мать, противоречия? Чем его, Космоса Холмогорова, удивит кокаин, спрятанный в красивую оболочку, будто бы он не знал, что это, и не пропустил мимо себя? Не пробирало и не трогало, да и не проходят незамеченными историями вчерашних знакомых, загнувшихся после очередного передоза.
Зависимость Космоса крылась в другой…
И она волновала его каждую секунду, обнаруживая, что сердце не камень.
Лиза…
Но Фархад обладал завидной проницательностью, а грецкие орехи раскалывал без труда. Кос исключением не был.
— Слушай, Фар, ну это ж та ещё завязка! — в детстве, как и любой советский школьник, Кос наизусть зазубрил, что такое хорошо, а что такое плохо. И «хорошо» от Фары, знающего меру и границы дозволенного, было безнадежной могилой для тех, кто однажды распробовал путь… к полной свободе. — Хрен соскочишь, твою мать! Нет, я знаю, тебя не задело на всю башню…
— Космос, а кто тебе поведал, что на это надо вообще заскакивать? — и вроде бы Кос не чужд неизведанному, но Фара удивлялся его реакции на скромный подарок. — Держи подле себя, а там сообразишь, куда тебя задует… И проймет ли!
— Эмир бухарский, с чего ты вообще взял, что у меня крыша шифером поехала? — Космос считал таджикского партнёра по бизнесу достойным приятелем, но то, о чём Фархад уверенно вещал, казалось бы, переходило очертания редкого общения.
— Да сам ты всё решил, — почти безразлично отвечает Джураев, пощекотав внушительный нос большим пальцем, — а я так, чурка, мимо стоял, советовал!..
— Ну, Фара! — Кос не хотел раскрыть всех карт сослуживцу Белого, поэтому оставалось лишь смеяться про себя, убирая восточный сюрприз в ящик письменного стола. — Чудак ты человек!
— Вспомнишь меня когда-нибудь, Кос, вспомнишь и мои слова…
— Дружба народов, а что тебя вспоминать? Позвонил, а потом ты аки джин из лампы вылетел!
— Хорошо, что не на ковре самолёте…
Подарок Фархада до сих пор лежит в выдвижном ящичке. Под рукой, чтобы быстро достать, на короткие доли секунд удивляясь, что бриллиантовые дорожки, рассыпанные по маленькой шкатулке, и есть то, что приносит «Бригаде» заслуженную стабильно. И жирный намёк на тень того, из-за чего буйную голову сложил Фара, становясь в памяти друзей мятежным призраком.
Кстати, о друзьях…
— Твою мать, пока шёл сюда, то чуть чаем не облили, скотство! — иногда Филатов забывал, что «Курс-Инвест» заполнен сотрудниками, как муравейник его жителями, и перемещался по пространству, как у себя дома. — Бля… Кос, ответь мне, а? Пообщаться шёл! Проведать, а то вдруг заполыхал…
— Теофил, со мной за последние дни все уж наобщались, — Кос продолжает рассматривать винтажную коробочку, исписанную непонятными ему символами. — Я охуеваю с того, как всем надоел!
— Ну тебя в баню, надоел он всем… — не спросив разрешения, Валера выхватывает из рук друга предмет его пристального исследования, и, открыв, решает, что не отдаст обратно. — Кос, это что за херовина? Я тебя спрашиваю?
— Привет с того света, Фила, от Фарика, — куда спокойнее, чем полчаса назад, произносит в ответ Космос, — ну и статья УК РСФСР. И наше бабло!
— Привет с того света? Лучше и не скажешь… — Филатов всматривается в глаза Космоса, надеясь, что не найдет там ничего подозрительного. И не нашёл. — Изымаю! Уничтожу, нехер тебе играться, че делать потом будем с тобой?
— Не жалко, а этого добра в нужных местах — завались! — Космос настраивал себя на то, что в ближайшие минуты получит порцию жизненной правды. Хоть Фил мог нагрянуть в кабинет без повода молоть языком; мало ли, как безопасность по зданию проверяет.
— Не про твою честь, — удобнее усаживаясь напротив Холмогорова, Валера начинает расспрос о том, что проекции следующего месяца точно путало космические планы, — а я чё? А я, считай, по партийному заданию пришёл. Моя-то волнуется! Лиза позвонила, висели полчаса на трубке, и Томка теперь порывается.
— Пиздец, товарищи, сговорились! — роняет Кос едва ли не злорадно. — Мне-то она не позвонила! Каково?..
— Косматый, по чесноку, я и не буду расспрашивать, какого хрена она поехала туда вчера, а ты сидишь на жопе ровно, — нетрудно догадаться, что Космос и Лиза… повздорили, не сдерживая трудных характеров, — алконавт хренов! Куда вчера тебя мотало? Это решение проблем?
— Дома был, чё тебе сказать, — боролся с нагрянувшим ненастьем горячительными методами, надеясь не получить привета от страдалицы-печени. — Поехала, не послушала! Я ей муж, а не шавка подзаборная, и я знал, о чём говорю!
— Кос, ну ты ж знал, что Лизка при своём останется. С ней не выйдет в куколки заводные поиграться, ты это уже приходил сто раз! — Фил старался не сыпать соли на раны друга, но не брезговал высказать всё честно. Нужно учиться видеть правдивую картину, а не иллюзию. — Знал? Не отрицаешь!
— Знал, брат, с самого начала! И как будто это что-то между нами изменило. Не видел, кто бы передо мной, то она бы вообще уехала насовсем. Я бы все проморгал! — виски Космоса ужасно ныли, а сонные веки готовы закрыться в любой момент. Усталость его не покидает. — Я всё делаю, потому что люблю её! А чё происходит? Ебать, какое-то дежавю, бля! Нет бы подождать, и я бы с ней поехал…
— Кос, человек, считай, к матери поехал, — из короткого знакомства с Черновой Валерий успел сделать вывод о том, что Лиза очень к ней привязана, — дело святое. И никто там не тронет, уж если ваш родственник по случайности пострадал! Правда, санаторий ему теперь, а не довыборы…
— Жить будет! А я муж этой неугомонной, — и этим все сказано, — муж! Хер вырубишь!
— Груш, мать твою… — Кос оперировал железными документами. — Не веди себя, как говна кусок, муж! Эгоиста включил?
— Какой есть, — побег от правды в данном случае бы не удался, — и я тоже прошу меня принять. И слушать иногда!
— Тебе бы билеты взять, Космос, — Фил не задавался вопросом, как бы поступил на месте Холмогорова, но совет сам вышел на поверхность, — и к Лизке. Поговорите, а там видно будет, что делать, кому помогать.
— Мне помогать, в психушку путевку готовить, — у раздосадованного Космоса мало идей, а имеющиеся традиционно неутешительные, — да, Фила? Коньячку-то мне туда протащить сможешь? Чтоб разведка не учуяла!
— Твою дивизию, моя туда рванёт, а ты, красавец, здесь зад греть будешь? — Филатов специально забрасывал Космоса упреками: клиент готов лететь в сторону аэропорта. Куда ему от судьбы?
— А ты внимательно следи за Томкой, Фил, а то нахватается от моей заразы деловитости, — за последние два года дружба Тамары и Елизаветы только окрепла, — чем не пример?
— Кос, бля, у меня Тома и так тревожная последнюю неделю! — на празднике Холмогоровых Тома действительно выглядела немного утомлённо, но имела силы помочь подруге со столом. — А я тоже муж! И жену свою мне жалко.
— Мы и через такое проходили, — апрель девяносто первого был месяцем, богатым на происшествия, в том числе и приятные, — но только увезла Лизка мою тревожность с бантиком. А я отвык от таких поворотов.
— Отвык ты… — Космоса сложно упрекнуть в том, что он плохо относится к жене и дочке, — блять, но вчера огурцом под водяру похрустел? За здоровье дочки, это ещё скажи! И под вечерок бухать продолжишь? Или чё, Космодром? Делись планами!
— Укокошить никого не хочу, — стремления Холмогорова скромны, — и свалить потихоньку надо бы. Тошно!
Космос поворачивается в кресле, двигаясь вокруг своей оси, в попытке придать себе бодрости. Телодвижение не приносит результата, и, приподнявшись, он встаёт, попутно вспоминая про место обитания ключей от машины. Но не находит.
— Бля, ключи посеял! Попал… — с заметной печалью отмечает Космос. — Засада! Откуда не ждали.
— Братишка, а до «Шереметьево» я тебя и бесплатно подкину, — Фил уверен, что успел направить Космоса на верный путь, — на бензин не прошу. Бак полный!
— Пинком к самолёту, дядька? — Космосу и без подсказок ясно, где ему хочется быть.
И с кем.
— Куда ты денешься, курилка? — долгие годы знакомства с Холмогоровым не прошли для бывшего боксера даром. Он предсказывал его поведение до того, как можно было сосчитать до пяти.
— На Марс, блин, улечу! На ракете…
Помощь Фила всё же не понадобилась. Космос справился без провожатых.
========== 94-й. Любовь не теряют ==========
Комментарий к 94-й. Любовь не теряют
Космос/Лизы много не бывает
https://vk.com/wall-171666652_1156
https://vk.com/wall-171666652_1161
OST:
— Nightwish — Sleeping Sun
— Луна — Самолёты
— Уснули?..
В полуночной тиши повисает тревожный вопрос, произнесенный громким шепотом. Лиза коротко кивает головой, заставляя Ёлку отбросить надуманные страхи. Тем более Арька и Настя, смирно послушав сказку «Цветик-семицветик», устало зазевали и быстро заснули, и этим уже не внушали Лизе каких-либо опасений.
Анастасия Леонидовна вообще оказалась очень послушной, а Ариадна Космосовна, принимая поведение родственницы к сведению, отбросила идею вести себя шумно. У Арьки появилось призвание — повсюду таскать за собой Настеньку и учить её обращаться с игрушками. Настя неосознанно тянулась к космическому потоку энергии, и не только из-за того, что Арьке сложно сопротивляться. В будущем старшинство Ари отойдет на второй план, но связь, заложенная не только родством, но и дружбой, не сможет уступить дорогу отчуждению. Лиза верила, что так оно и будет. По крайней мере, её душевные отношения с Пчёлкиным зародились именно в пору хождения пешком под стол.
— Все в порядке, но Настя по тоскует по папе и маме, я вижу, — Елизавете легко почувствовать настроение крохи, которая не сразу сообразила, почему высокая тётечка из Москвы приехала и отныне заправляет её воспитанием, — но они с Арькой спелись…
— Скучает, папина дочка! Но Лёня ещё долго пробудет в госпитале, — приглушенно отвечает Елена, не скрывая нечаянной слезы. — За ним уход, врачи хорошие. Все приносят по первому зову. Но голова перевязана, царапины, ссадины. Лицо осунулось. А сегодня эта тварь заявилась… Глаза бы её мои не видели! Жена его бывшая, про завещание твердила, которого нет. Выпалила ему, что друг его… Наш, точнее, журналист… Погиб! Лёня сознание потерял, а теперь… Будет винить себя. Но что поделать?
— Главное, что дядя Лёня сильный, он скоро будет на ногах…
— С его-то жизнелюбием!
— Морской волк иначе не может!
— И я без него не смогу…
Лиза не задавалась вопросом, зачем её преуспевающему дяде понадобилось кресло местного депутата. Скорее, от природного стремления выбиться в люди, а не от жажды крупной наживы; Рафалович и в бытность офицером разбирался в том, где и как туго набить кошелёк. Прохождение Рафаловича в заксобрание было бы делом решенным, если не громкое журналистское расследование, раскрывающее правду о хищениях в армии, косвенным участником которых являлся сам Леонид. Морской волк слишком поздно узнал, что за разбирательством стоял друг юности, а за последним — хвост и слежка в лице доблестных гэбешников. Что случилось дальше — всем известно…
Рафалович в реанимации, а Павла Иванцова похоронят на Смоленском кладбище.
— Лёнька не уберег друга. Сейчас и сам понимает, что лучше бы горькая правда. Эта история со списанной техникой, вооружением, а я же его предупреждала… Что ничего не остаётся без последствий!
— Мир тесен, — надо отдать должное Космосу: его мнение о происходящем в Петербурге не обосновывалось на домыслах. — Иногда очень тесен. Не удивляйся!
— Иванцов берег кейс с бумагами в камере хранения, но сама понимаешь, нашлись ходы и его заменили другим содержимым. Лёня еле успел в редакцию, он вошёл, когда Павел уже собрался открыть чемодан. Они едва в сторону кинуться успели. У Пашки руку задело, Лёню на носилках тащили, а потом… — Ёлка с трудом принимала события, свидетельницей которых невольно оказалась. — Чёрт, эти оборотни затеяли перестрелку прямо в больнице! Санитарку убили. Их схватили, успели, а я вхожу в палату, а там Пашка… Я глаза ему закрыла. И всё. Как решето… И самое страшное, что убийцам ничего не будет. Погоны, контора. Ненавижу…
— Погоди, милая! — Лиза внезапно понимает, что Ёлка повествует о том, кто был смутно знаком ей по малолетству. — Друг папы? Они же с дядей Лёней с первого класса были знакомы…
— Нас было пятеро: твой отец и я, Лёня, Паша и Миша. Мишка — сын академика, в МГИМО пошёл учиться, закончил. Но после первой заграничной поездки попал в дурную компанию. Попойки, наркотики, слетел с должности. Отец пытался его снабжать, зачем только, почему не лечил? И Мишу новые дружки за долг с многоэтажки столкнули, что было за год до аварии твоих родителей. Остались мы с Лёней. А было пятеро…
— Пятеро… — задумываясь о тех, кого оставила в Москве, сказала Елизавета. — Надо же, совпадение!
— Солнце мое, я не люблю подобные равенства. И надеюсь, что тебя они минуют, — Ёлка обнимает Лизу, как в малое дитя, будто бы целая женщина двадцати трёх лет сможет поместиться у неё на коленях. — Спасибо, что ты ко мне приехала. Мне действительно сложно одной. Нам помогают, шеф лично контролирует лечение Лёни. И не отвлекай Космоса и брата. Просто я никому не могу доверить Настю, кроме тебя, но если ты против…
— Я рада, что могу быть тебе полезной, не обсуждается, — напоминание о Космосе заставляет Лизу вспомнить, что она так и не удосужилась ему позвонить. Она надеялась, что муж остыл, хороши оба, и трудно разобраться, насколько. Поэтому Лиза ломала голову, как заговорить с ним первой. И убедить в том, что они с Арей поживут у Ёлки. Месяц, два — неизвестно, но расстояние не должно быть для Лизы и Космоса помехой.
— Скажи мне честно, Лиза, — Елене не нужно много гадать, чтобы объяснить для себя поведение племянницы, — ты не звонишь Космосу, странно! Поругались? Не пускал?
— Мелочи, — Елизавета не считала, что вправе пересказать родственнице свою ссору с мужем, — и я позвоню ему завтра. Обязательно.
— Поговори с ним. Он тебя очень любит! — не желая навязываться, Ёлка ограничивается простым, но дельным советом. — А я, наверное, спать пойду. В носу запах капельниц, не могу больше…
— Ты сколько не спала? — фраза могла прозвучать не вопросом, а восклицанием. — Пора на боковую! Из раковины всё уберу, домработницу я днём отпустила. Ни о чем не беспокойся.
— Конечно, с детьми и домом ты справляешься лучше, чем я, — Ёлке нравится хвалить племянницу. Пускай, казалось бы, что три минувших дня полностью вычёркивали её из мирной реальности. — Спокойной ночи, Лиза!
— Доброй!..
Квартира на Московском проспекте затихла, но Холмогоровой не до сна. Мысли закономерно терзали её, не давая шанса заснуть крепким младенческим сном. Ссора с Космосом всегда представляла собой едкое явление, которое вечно выводило Лизу из строя, но ей сложно понять, почему муж не понял её сразу? Кос лучше других помнил про то, что Лиза почти по-детски привязана к Черновой. Знал, что Лиза сорвётся к ней в любое время дня и ночи. Как к матери…
Может, отвык, что она довольно давно не уезжала одна? Сомнительно.
Лиза догадывалась, что ярость Космоса не взялась с пустого места и возникла не в вечер субботы. Снежный ком накапливался, а ряд историй, стоивших Космосу и Лизе ссор, оставляли саднящие рубцы. Последнее не притупляло взаимного притяжения, которое с каждым днём заставляло ценить свою единственную любовь, но если Лиза в Петербурге и не с Холмогоровым…
Это что-то значило. Как в страшной сказке.
Лиза ужасно хотела к Космосу. Желала трепетно обнять своего космонавта, прижимаясь как можно ближе, и твердить, как сильно она его любит. Очень любит! И ей невыносимо больно, когда резкие слова обнажают раны, становящиеся препятствием на пути к прежнему пониманию. Невозможно жить в состоянии холодной войны.
Пусть и жила, претерпевая неловкие обиды и не давая истерике пробиться наружу. Лиза занималась детьми, напрочь забывая о трудовых буднях в Москве, а молчание телефона уже не казалось таким удивительным.
Потребление черного чая не способствует приходу сна, но Лиза не искала короткого пути в царство Морфея. Ей непривычно просыпаться и засыпать одной, как бы странно это не звучало. Сон придёт к ней, но случайным посетителем к рассвету, а пока Холмогорова стоит у полночного окна, рассматривая сумрачные виды города-героя. Она пытается не помышлять, спит или не спит сейчас Кос, дома ли он или…
Дьявол! В ней просыпался ураган ревности, когда она накручивала себя тем, что Космос вовсе забыл про них с Арькой, пропадая там, где не следует. Отравлялась ревностью хуже, чем ядом. Пусть Лиза прекрасно знает, что порядки, выбранные мужем в юности, исключали безоблачное течение событий. Но она верила в то, что он никогда её не подведёт. Несмотря на происходящее, Лиза ощущала любовь Космоса и загоралась ответной нежностью, что давно сделало их единым целым.
И подарило Арю, которая никогда не должна узнать, что папа и мама теряются в темных противоречиях. Кос сам выстраивал вокруг Арьки вселенную, освещённую огромным обожанием, а Лиза изо всех сил способствовала тому, чтобы Аря никогда не разочаровалась. Главное — в своих же родителях.
Любовь не теряют, Космос и Лиза никогда не смогут расстаться и расцепить руки. Но Холмогоровой противна одна мысль о том, что они бездарно тратят себя на скандалы и бесполезное стремление доказать, кто прав, а кто виноват.
***
Первой в большой квартире проснулась Ариадна. Потянулась, проворно покрутила златокудрой головкой и, подойдя к соседней кроватке, проверила, крепко ли спит её любимица Настенька. Игра в «Дочки-матери» пришлась дочери Космоса по вкусу, но проворной Арьке не сиделось на месте. Её путь лежал к маме.
Лиза разлепила тонкие веки, услышав знакомый топот ножек в розовых тапках с «Микки Маусами», и, торопливо глянув на часы, подняла себя с табуретки. Она заснула прямо на кухне, в согнутом положении и тело ныло от неудобной позы, но если Арюша рядом, то со сном действительно стоило попрощаться до одиннадцати вечера. Сегодня точно станет легче. Тем более своим кислым видом она не порадует ни Москву, ни родной Питер.
— Уже проснулась? — Арюша стала ранней пташкой — на часах половина восьмого утра. Личико самой младшей Холмогоровой светилось улыбкой, в которой не было ни капли сонливости, а глазки довольно искрились. — С добрым утром, зайчик! Иди к маме!
— Мама… — шепчет Аречка, взбираясь к матери на руки. Лизу совсем не отягощает дорогая ноша, а между тем Арюша продолжает болтать: — Ёлька спит… Т-с-с-с!
— Ну и хорошо, что наша Ёлка спит, Арюш, — Лизу радовало, что в речи дочери прибавляется осмысленности. Часто Арька просто стеснялась говорить при посторонних людях, пряча лицо за фигурами родителей, но в последнее время её будто прорвало, — а вот Настеньку мы с тобой проверим. Вам с ней что пора?
— Кушать, мам… — не без удовольствия изрекла Арька, потирая ладошки.
— Тогда пойдем поднимать твою любимицу?
— Падём, я пе-л-л-вая!
— Моя ты радость…
Дочка Ёлки и Рафа больше походила на ручную белочку, чем на ребенка, входящего в пору бесконечных проделок и беспричинного веселья. С Настей было легко совладать, она редко капризничала и могла часами сидеть на руках у взрослых. Аря же демонстрировала совершенно иной характер, не брезгуя детскими шалостями и поводом вызвать на лице окружающих смех. Но противоположности молниеносно притянулись, и Лиза и минуты не думала, как сложно ей будет управляться с двумя погодками. Девочки будто бы чувствовали, что случилось в семье, и большую часть дня умиляли взрослых тем, что прекрасно ладили.
Когда Ёлка появилась на кухне, Лиза уже закончила кормить детей, занимаясь мытьём посуды. Аря и Настя сидели на стульчиках, наблюдая за мультяшными приключениями в телевизоре и пытаясь заплетать косы старой кукле. Обстановка в доме могла бы считаться образцовой, если не учитывать, что Черновой рекомендовали лишний раз не выходить из подъезда, а в больницу сопровождали с охраной. Пора привыкнуть.
— Бодрствуете, синички? — Елена присаживается на трубку рядом с малышами. — Мои хорошие синички…
— Ждём хозяйку, — звучно вымолвила Лиза, стараясь сохранять внешнюю веселость, — и тебя с добрым утром!
— Доброе, — дом заметно опустел без мужа, что стало для Ёлки чуждым состоянием. Но какое-то отрезок жизни она жила в отцовской квартире одна, пользуясь редкой радостью видеть племянников раз в полгода, — доброе утро! И я успела позвонить в больницу, чтобы ждали. Пока никаких улучшений. Как-то так, Лизка…
— Поедем туда все вместе? — поинтересовалась Холмогорова, закидывая передник в кухонный шкафчик. — Дети не помешают.
— Нет, нет, я сама, и обещал приехать Гела, — Ёлке будет куда спокойнее, если Лиза и девочки останутся дома, — и опустеет ваша Москва…
— Переживём!
— Куда денетесь?!
Подойдя к холодильнику, Ёлка резко открывает дверцу, достав с крайней полки открытую коробку молока. Не подогрев, она наливает напиток в любимую кружку, желая поглотить желаемую порцию залпом, но Лиза, предвидя последствия употребления холодных жидкостей, прерывает манёвр.
— Кажется, кто-то совсем не думает о себе! — в Холмогоровой просыпались почти родительские чувства по отношению к Ёлке.
— Я тебе что говорила, Лиза? — в самом деле — много чего, но в моменте Черновой важно не сдать боевых позиций. — Когда кажется — креститься надо!
— Я не крещёная — дед запретил меня крестить, а твоей простуды ещё не хватало! — Лиза реагирует на действия тётки также, как на проделку Арьки. Вспышка, принятие, решение проблемы. — Я подогрею. А тебе бы полежать! Принесу завтрак в комнату.
— Шут со жратвой, Елизавета Алексеевна, детей накормили и ладно! — Чернова стремительно роняет себя на стул, закрывая пылающие щёки ладонями. Голова идёт кругом, плавая в смятении. — Деть куда себя не знаю! Муж жить не хочет, весь в проводах, а на улицу хоть не выходи. Все звонят, как будто вдова! Что за жизнь-жестянка, скажи?!
— К началу, родная, давай признаем то, что причины любить жизнь перевешивают!
— В тебе хороводит молодость или пиратская смелость?
— Твоё тяжелое наследство!
— Упёртая, ты от мужа своего нахваталась?
— То, чего я у него нахваталась, сидит рядышком и мультики смотрит.
— Вот и умница!
— Бери пример!..
Ёлка имеет право на жалобы. Она привыкла упорядочено существовать, играя честно и неуклонно исполняя служебные обязанности. Прилежная ученица, которой пришлось распрощаться с идеальной чиновничьей биографией. Наступившие девяностые обязали пересмотреть взгляды не только на дальнейшую судьбу, но и на службу. Чернова продолжительное время маневрировала поверх подводных камней, пренебрегая шансом вспомнить про себя, но брак с Рафаловичем заставил бросить жребий: Чернова не вернётся в мэрию, а после декрета и вовсе займётся научной работой. Дело решенное.
— Хорошо, Лиз, мне чаю чёрного, в горло кусок не лезет, — Ёлка берет на руки Настеньку, которая доверчиво обвивает материнские плечи ручонками, переставая следить за происходящим в телевизоре, — чайник поставь, а я потом приду, заварю.
Поманив с собой Ариадну, Чернова уходит в гостиную, желая отвлечься на тех, о ком действительно следовало заботиться и не спускать глаз. Лиза имеет возможность остаться наедине с собой минут на пятнадцать, и, спешно найдя на подоконнике початую пачку красно-белых, она выходит на пустынную лестничную площадку.
Ещё лет пять назад за порядком в парадной элитного дома следила консьерж — блокадница Леонтьевна, имени которой Холмогорова не помнила, а сейчас…
Всё достаточно буднично. И на переходе между этажами у окна красуется консервная банка вместо пепельницы. А когда-то стояли горшочки с цветами…
Всё течёт, всё меняется.
Лиза с наслаждением затягивается, тая надежду, что напряжение, жившее внутри, сможет покинуть оборонительные рубежи, но злосчастные тиски не спешат отпустить ни разум, ни душу. Единственное, что получается с завидным мастерством — резать себя тем, что Космоса нет рядом. В старой обкомовской квартире немало вещей напомнят о том, что здесь они были счастливы, строили грандиозные планы и переживали волнующие мгновения трепетной близости. Любили. Очень…
Что же изменилось сейчас? Ровным счётом ничего, кроме того, что Кос закрылся в Москве, а она разгадывает петербургские лабиринты.
Просто нехорошо. Просто не так должно быть.
Где он?!..
— Девушка, у вас огонька не найдётся? Спички дома забыл, голова дырявая!
Самобичевание Елизаветы прерывается из-за внезапного появившегося соседа. Она и не успела заметить, как долго молодой мужчина, с заметным шрамом на скуле, стоял рядом. Лиза не собиралась ему отказывать, и лишь молча протянула зажигалку, не двигаясь с места.
— Спасибо на добром слове, — всю минуту, которую незнакомец стоял возле Лизы, он внимательно всматривался в черты её лица, как будто узнавал заново, — а вы не Лиза Павлова случайно? Простите, если обознался…
— Три года не Павлова, но Лиза, — вопрос заставил жену Космоса вылезти из искусственного панциря, чтобы наконец обратить пристальное внимание на неизвестного ей соседа, — и чем обязана? Мы знакомы?
— Не помнишь? Ну, Лизка, обижаешь! — прошло лет десять с их последней встречи перед тем, как военком вручил Антону Игоревичу Борисоглебскому повестку. Может, больше. Конечно, не вспомнила, ей-то и было в те времена не больше четырнадцати. — Сосед твой, Антоном звать. Седой и со шрамом…
— Антоха?! — случайный призрак из прошлого заставил Холмогорову закашляться от сигаретного дыма. Она настолько погрязла в болоте распри с Косом, что чуть не пропустила явление друга детства… Как из ниоткуда! — Погоди! Говорили же, что похоронка пришла. Как? Как ты? Антон!
— Антоха — вареная картоха! Пароль принят… — надо же, и он не забыл детскую глупую рифму. — В курсе я, что мололи, — Борисоглебскому не раз приходилось повторять фразы о своем чудесном спасении, что набивать оскомину, — но вылез! История, достойная отдельного романа. Язык отсох рассказывать.
— Господи, такое в кино бывает! — Лиза в секунду затушила сигарету, все ещё пытаясь уверить себя в том, что Антон жив и здоров. — Нет, правда, кино! Не верю…
— Из ада восстал, — мужчина протянул Лизе руку, которую девушка, не скрывая радости, пожала. — Сильная стала, большая. Не Павлова!
— За эти годы многое успело произойти! Наверное, ты наслышан, что сейчас… Не буду углубляться, но я снова приехала! — Лиза познакомилась с Антоном в семьдесят пятом. Он был немногим старше её, но минуя разницу в возрасте, они быстро сдружились. И семьи тоже общались, но связь стала сходить на нет после смерти отца Ёлки и Алексея. — Странно, что тётя ничего о тебе не рассказала! Ты когда нагрянул?
— Если коротко, то в девяносто втором в Питер нагрянул, а делать тут было нечего. Три года под Гатчиной околачивался, по тренерской работал, а сейчас вернулся к матери с отцом. Думать, как себя применять, — Антону не хочется раскрывать подробности его злоключений в Афгане. — Сама-то как поживаешь? С Москвы проездом или с каких-нибудь заграниц? Замуж выскочила?
— За кого хотела, за того и пошла. Живём, любим, дочка растёт! Кажется, что не три года женаты, а сто три… Короче, Холмогорова я, такие дела! Сам пока не успел?
— На эту электричку мне не опоздать, — Антон едва убеждает себя в том, что вчерашняя школьница с двумя строгими косичками, которая периодически приезжала к деду и тётке в гости — уже чья-то супруга и мать. Время летело неумолимо, либо он за ним не успевал, — но всех хороших девчонок разобрали! А муж у нас кто? Молодой, целеустремлённый? Как модно… Бизнесмен, меценат?
— В корень зришь, — больше, чем Борисоглебский предположил, он из неё и не вытянет. Лиза в принципе не любила разговоры о собственной личной жизни. На то она и личная, чтобы быть за завесой тайны. Поэтому Холмогорова прикладывает холодные ладони к разгорячённому лицу, приводя себя в равновесие. — Серьёзно, я до сих пор в шоке! Из-под земли возник! Напугал!..
— Да то я и смотрю, что ты невесёлая сидела, — Антон никогда не отказывал себе в возможности пообщаться с красивой девушкой. Но уж если чужая и замужняя, хоть и близкая в прежние годы. И не знаешь, как и подступиться. — Дай, думаю, подойду!
— Фигня происходит. И чем больше случается вокруг, тем меньше удивляешься… — посматривая на золотые наручные часики, Лиза понимает, что дома её, скорее всего, уже объявили в розыск, но невежливо бросать Антона впопыхах.
— С чего тебе слёзы лить? Оставь проблемы тем, кто занимается их решением. Не одна же лямку волочишь, а явно, как за стеной устроилась?
— Не одна, и не думай, что на жизнь жалуюсь. Зима дурацкая.
— Ну мужу напомни, чтоб не только миллионы воротил, — от матери, которая всегда оставалась в центре событий соседской жизни, Борисоглебский разведал, что племянница Черновой по крайней юности влюбилась в профессорского сынка с непонятной биографией. Можно элементарно сложить числа, чтобы понять, какого мерина отловила голубоглазая соседка, но по ней видно — слова против не послушает. Хоть и слухи блуждали разные…
— Думаю, что мой сообразит без подсказок, — Лиза привстала с широкого подоконника, всем своим видом показывая, что ей пора вернуться к близким, — но рада была увидеться, Антон! Привет родителям! Я не прощаюсь…
— Не пропадай, голубоглазая!
Нет, и как Ёлка могла умолчать об Антоне?! Вот же случается чудо!
Судьбу обманул.
Случайное пересечение с приятелем приводит Лизу в чувства. Хватит переживаний и нервных всхлипываний! Таинственный Санкт-Петербург, помня о гордом звании столицы, не верил слезам, а ценил людей стойких и нерушимых. Да и Москва в таких нуждалась…
И нужно позвонить мужу, чтобы услышать неповторимый рокот Космодрома.
Тихо не будет…
С вероятностью девяносто девять и девять процентов.
Знала бы Холмогорова, что её желание готово осуществиться в сию же секунду. И без посредства телефонного звонка.
— Огонька поддать? Или сама угостишь?
Неизвестно, сколько Космос подслушивал. Выражение его лица отражало целую гамму разнообразных эмоций, но в Лизе боролись два стремления: отхлестать наглую морду тем же букетом, который он раздобыл, или кинуться скандалисту на шею?
Выбор не велик.
— Какие черти тебя носили, Холмогоров?
— Те же самые, что и тебя, алмазная!
Нет, цветы жаль, тем более — её заветные розовые розы.
========== 94-й. Ленинградская ==========
Комментарий к 94-й. Ленинградская
Уже традиционно выкладываю проду в др, поэтому всем шампанского!♥️
И спасибо тем, кто читает и не остаётся равнодушным! ♥️
Если ваши слова действительно идут от сердца, то это очень приятно♥️
А мы взлетаем и ставим на то, в каком моменте встретимся с героями в следующий раз.
Ведь известные события уже наступают на пятки…
Мой арт к главе и замечательные обложки от Акты:
https://vk.com/wall-171666652_1178
https://vk.com/wall-171666652_1179
https://vk.com/wall-171666652_1183
https://vk.com/wall-171666652_1194
OST:
— Би-2 — Забери меня
Рёбра могли сломаться от собственнического захвата, но Лиза не двигалась с места. В последние деньки она даже не человек — сгусток раскалённых переживаний, а рядом с Космосом снова оживает. И в душе расцвела весна, маня апрельским ветром.
Кос боялся спугнуть воцарившееся равновесие. Кое-как удерживал в левой руке цветы, а правой закрывал Лизе любой обзор. Нет, не уйдет…
Его девчонка…
День, прожитый без Лизы, считался для Космоса пустым и потерянным.
Холмогоровым наплевать на то, что их соседи не дремлют, и что Чернова, отвлекаясь от детей, возникнет на лестничной площадке, как чёртик из табакерки. Разорвать объятия немыслимо. Для любви значим каждый день, и совершенно неважно, сколько они не виделись. По-другому они не умеют.
— Почему нос повесила? — Кос немного ослабил хватку, чтобы вручить жене розовые розы. — Я приехал, мы вместе,никто не умер? Ну, маленькая, на меня посмотри!
— Не умер… Всё тебе шуточки, космический! — Лиза принимает букет, приятно обрадованная тем, что Космос догадался купить цветы. Прожитые вместе годы не проходят зря, и муж знает её, как облупленную. — Ёлке подарим, улыбнётся лишний раз, да?
— Твой трофей, распоряжайся, — Кос ничего не жалел для Лизы, не считая ни времени, ни денег, чтобы исполнить её каприз или побаловать без повода. Хоть не так давно успел здорово промазать с ценным подарком. — Рассказывай, что делала? Что за кентуха огонёк у тебя раздобыть захотел? Я бы с ним потолковал душевно. Ты меня знаешь!
— Но всё равно очень люблю, — ревность Космоса родилась раньше него, — но я в таком шоке! Помнишь, про пацана соседского рассказывала?
— Приехал, а ты мне про пацана?
— Ты же сам спросил, кто у меня зажигалку стрелял, генерал?
— Ну просил! — знавал Космос одного соседского пацана по фамилии Громов. Думал, что прибьёт в драке и сядет по малолетке из-за того, что глаз свой шоколадный на его будущую жену положил. Обошлось. — Вечно какие-то хмыри крутятся вокруг тебя, стоит отойти на пару метров. Так бы всех и прикончил, акул гребанных!
— Кос, главный хмырь — это ты, а Антон — толковый парень. В восемьдесят пятом призвали в армию. Сам понимаешь, куда он попал. Потом родителям сказали, что погиб. Ёлка мне особо не распространялась, и я не знала, что он вернулся. Перепутали, значит!
— Афганец тот? Дела! Не всем на цинковый гроб везёт.
— Чудеса случаются, — Лизе не слишком хочется пересказывать Косу вещи, половину из которых он точно подслушал, — и Антоха дома…
— Антоха? Как каждый день в пивнухе пересекаетесь! — Космос добавил в интонацию суровость, торопливо напоминая, что он тот ещё деспот, тиран и самодур. — Вот оно как тебя одну оставлять, твою мать! Я же тут самый центровой дружок, спору нет?
— Опять сто одно проклятье? — собственничество Холмогорова часто и в шутку могло довести до белой горячки. — Зараза ты редкая! Чего я тебя ждала?
Лиза отворачивается от Космоса, утыкая упрямый взгляд в стену, не представляя, как можно дальше вести диалог с мужем без признаков истерики. Но Кос, воодушевленный тем, что его всё-таки ждали, без долгих раздумий окутывает жену объятием, давая понять, что никуда не пустит. Для них и три дня многое решают.
— Лизк, прости меня, правда! Я же с тобой. Подумай, как тётке твоей приходится? Кошмар же, блять! И когда вся заваруха кончится — хер её просечешь!
— Не будем ставить себя на чужое место! Две ночи толком не спали тут, дети присмирели, шуметь не думают…
— Кстати, про моего комического Ежа, — голос Холмогорова теряет нотки властности, когда он начинает спрашивать о дочери. — Она хоть по мне скучала? Или опять та же песня — хрен эту пони на повороте поймаешь, ничего не спросишь?
— Арька сама тебе расскажет, тем более у неё настроение такое — поболтать!
— Тогда, мать, пойдем и поговорим с этой егозой?
— Давай, я не видела её целых полчаса, а Ёлка ребятне все шалости с рук спускает.
Чернова не удивилась тому, что Лиза, тенью пропавшая из поля зрения, вернулась домой не одна, а с Космосом. Умел сын профессора астрофизики очень вовремя появляться, особенно когда у его зазнобы глаза на мокром месте и нервы на пределе. Последнее очень плохо скрывалось, как бы искусно не играла неугомонная Лизка роль неприступной Снежной Королевы. По всей видимости, с мужем старый трюк давно перестал работать. Что ж, оно и к лучшему. Взрослые же люди, ребенок подрастает.
Холмогоров выглядит уставшим и замотанным, а Лиза держит его под руку, словно боится, что благоверный исчезнет, меняя концы географии. Вспоминая про запоздалые приличия, неразлучная пара вручает букет розовых роз хозяйке дома. Прежде чем на руки отца кинется обрадованная Арька, Кос осторожно интересуется самочувствием Рафаловича, выражая искренние пожелания скорейшего выздоровления. Ёлка не берётся пересказывать историю болезни и свои опасения, но благодарит Космоса за поступившие предложения о помощи и дружественные слова поддержки.
Поручив дочь на попечение Лизы, Чернова напоминает, что сегодня заночует в больнице. Нелегко оставлять малого ребенка без материнского внимания, но устоявшиеся запахи лекарств для Насти точно вредны, а Ёлка не была совсем безответственной родительницей. Когда за мамой закрылась дверь, Настенька заметно поникла духом и стала пускать безгласные слезинки. Лиза сразу же принялась её успокаивать, осторожно убаюкивая, и малышка сонно пригрелась. Засыпала.
Космос не оставил этот момент незамеченным, изумляясь увиденному:
— Ты чудеса педагогики демонстрируешь? — и эта женщина говорила ему про то, что не может тухнуть в четырех стенах, а он не знал, как убедить её, что с его-то образом жизни так вольно распоряжаться собой — предприятие опасное. — Вышка, значит, смертельно тебе была нужна! Не дури мне голову! Год уже изгаляешься, споришь со мной. У меня крыша из-за этого не на месте!..
— Что там тебе дурить, дядя Космос? Было б чего, а то всё хватаешься, что такой умный, скромный и красивый… — Лиза разговаривает еле слышно, продолжая укачивать Настю, а Аря, дернув отца за рукав, вертикально прислоняет указательный пальчик к губам.
— Папка! — для усиления эффекта Ариадна легонько топает ножкой, и Холмогорову приходится поднять белый флаг. — Наська спит! Тише… — и несмотря на то, что девочка роняет слова шёпотом, утренняя говорливость никуда не пропала.
— Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка, — Космос по достоинству оценивает картину, о которой давно размышлял: жена и двое детей, от которых ей не надо куда-либо спешить! Не этого ли он добивается от Лизы весь последний год?..
Не найдя подходящего ответа для папы, Ариадна, не теряя озорства, бодается лбом в его левую ладонь, а после просится на руки. Косу легко выполнить просьбу дочери, а в благодарность Аря расцеловывает отца в обе щёки, заботливо обнимая хваткими ручонками за шею. Потерянное душевное равновесие Космоса возвращается, пусть и не в том городе, и не в своем доме.
— Я уложу кроху, Кос, и вернусь к вам, — дочурка Ёлки мирно уснула на руках Холмогоровой, не реагируя на окруживших её родственников. — Аря, веди папу на кухню!
— Смотри, мать, с Рафовной не закимарь, — Настя заслужила от Космоса забавное прозвище, производное от позывного её отца, — а то я тебе того не прощу!
— Папа, падём, — привычно коверкая глагол, Арюша тянет Космоса в другую сторону квартиры, — папка! Ну?
— Пойдем, доченька, пойдем, — Космос не смел отказать своему маленькому командиру, — а то голодный папка, кто его накормит?
— Космос!.. — у Лизы больше нет доводов для обмена любезностями.
— Космос… Юрьевич… Холмогоров!
— Уймись уже!
— Потом о твоём поведении поговорим.
— С детьми помоги сначала!
— А я разве против?
Воля Ариадны побеждает: Космос шагает за ней, удерживая в своей огромной ладони детскую ручку. Аря попутно о чем-то щебечет, а Кос без заминки разбирает премилый говорок, от которого всё вокруг приобретало непринуждённые оттенки.
И Лиза может спокойно вздохнуть.
Бой за ними.
***
Угловая комната, выходящая окном на улицу Гастелло, не балует теплотой. Питерское жилище Лизы и после её окончательного переезда в Москву осталось нетронутым: всё те же десять квадратных метров, умещавших синий диван и польский гарнитур. Всё незатейливо, но со вкусом. Ёлка ничего не стала менять в интерьере, не находя в этом пользы, потому что Лиза неизменно приезжала два раза в год, а большую часть времени семья Черновой жила на даче в Ленинградской области. Вот он и секрет сохранности укромной комнатки.
Но нынешней зимней ночкой температуры и пространства мало заботили тех, кто нашёл под сводами спальни свою сокровенную бессонницу. Космос вспоминал об удобстве тогда, когда пуховое одеяло по небрежности падало на пол. А Лизе…
Лизе казалось, что она вконец перестала ощущать себя, полностью окунувшись в неиссякаемую любовь и радость обладания собственным… Космосом. Очнувшись от короткой разлуки, они искали приюта в своём абсолютном единстве. С замиранием льнули друг другу, не допуская неуместной закрытости и малейшего холодка. Космос с Лизой помнят, что в стремлении быть вместе их никто и ничто не сможет остановить.
Ничего не попишешь!..
Лиза разлеталась будто по кусочкам стекла и чувствовала, что нега течет по венам вместо крови, а Космос не мог налюбоваться красотой обнаженного стройного тела, не уставая ласкать изящные изгибы и целовать каждый сантиметр белоснежной кожи. В темноте ночи ярко-голубые зрачки его алмазной светятся, безмолвно уверяя в нерушимой привязанности, и Кос тонет в этих омутах, с наслаждением ловя ритм жарких движений. Он зависим от томительных прикосновений и жгучей страсти, а Лиза готова поддаваться, зная, что космическая вселенная живёт любовью. Вселенная, где только ей можно спрятаться от дневных тревог, как под самым надёжным укрытием. Либо он, либо никто…
Снесло голову? Никто же этого не отрицает!
Они никогда не собирались оправдываться.
— Нам спать по разным углам противопоказано, — с рваным придыханием произносит Лиза, пытаясь потянуться. Космос совсем придавил её собой, не давая свободы, но ей нравилось ощущать его настолько близко. — Вот, лежи так! — сцепив руки на широкой мужской спине, Холмогорова загадывает единственное желание: чтобы волшебная ночь длилась дольше.
Кос охотно отзывался на любовный порыв жены.
— А я тебе о чём? — накрыв припухшие губы жены глубоким поцелуем, Космос доказывает, что Лиза заставила его капитулировать, не давая видеть перед собой ничего, кроме себя. — Ты попалась, хорошая, давно попалась!
— Я тебя люблю, — Лиза готова повторить главные слова хоть тысячу раз, потому что они принадлежали Космосу Холмогорову. — И за твои дурацкие бухие страдания в следующий раз тебе не сдобровать. Можешь не спрашивать, кто тебя сдал!
— Милая, скажи, что в наказание будет рабство! Угадай, какое я загадал? — и по тому, как азартно поднялись черные брови Космоса, Лиза не терялась в догадках, что в конкретном моменте ему нужно. — Да? В кайф же?
— Настолько хорошо меня знаешь? — любовь — это очень конкретные желания, которые не скрываются и не ведают стыдливости. Лиза ничего не утаивала от Космоса, и поэтому вкрадчиво проходится губами по его шее и ключицам, без подсказок и лишних звуков намекая о заветном «да».
— Всю… — побуждая Лизу полностью ему отдаться, Кос лёгкими касаниями ладоней дотрагивается до её волнующей груди. Лиза обезоружено стонет, позволяя рукам Космоса блуждать по её разгорячённому телу, спускаясь к вздымающему животу, и, приникая ниже. Она воспринимает всё остро, пылко даря отзывчивые ласки, и ночь всё больше и больше обретает для них свои краски. С каждым новым поцелуем…
— Кос!.. — его не нужно просить дважды.
Бесхребетное терпение Холмогорова уступило законное место природной темпераментности, и он жадно целует Лизу, резко притягивая к себе. Космос возбужден до предела, чем голубоглазая незамедлительно пользуется, плотно обхватывая мужские бедра стройными ногами. Сделав первый рывок навстречу, они растворяются в сладком мареве ощущений, делающем сердца безропотными, а души неделимыми. Выбор давно предрешён. Не нужно спасать и спасаться. Нужно лишь забыть о том, что может разделять…
Холод больше не залетал через форточку. Или на него никто не обращал внимания?
Космоса и Лизу не заботили такие мелочи.
— Мне сон грозит? — на полном серьёзе интересуется Лиза, очнувшись от блаженного забытья. Космос смотрит на неё нежно и совершенно осознанно, гладя по согнутым коленкам, которые держал в своих ладонях. — Солнце?..
— Совратила, красивая, а теперь спать собралась?
— И я тоже скучала по тебе, Космос!
— Лизк, забудь… — вспомнив, как завершился вечер субботы, Кос готов признать, что где-то немного перегнул палку. — Пиздец случается. Передергиваю дико!
— Кос, ты сам видишь, что происходит, — перипетии города-героя мало бы занимали сознание Лизы, если бы не коснулись её семьи, — мне не нужно объяснять тебе на пальцах?
— Мне надо, чтобы ты со мной была, а остальное решим! В первый раз, что ли? Ну, Лизок…
— Бурю замутил, как будто я на Крайний Север собралась!
— Ты же знаешь, что я на многое горазд?
— Иде-а-а-ально, — Лиза намеренно делает акцент на «а», — но от орева твоего чуть ребёнок не проснулся.
— Ну, мамань, скажи на бис, что я придурок? — роняет Космос, не скрыв налёта тоски в голосе. — Некоторые прям часто выражаются и намекают, что я с дуба рухнул, и один из них твой медовый братец. Зла, блять, не хватает, а кулачины чешутся!
— Жалуйся, сколько влезет, — скользнув по щеке мужа с поцелуем, Лиза надеется, что мимолетная туча мигом исчезнет. — Мне нравится тебя слушать, ты это ещё не понял?
— Неугомонная, я поэтому на тебе и женился.
— Что я узнаю? — Холмогорова делает попытку лягнуть Космоса в бок, но в отместку на драчливый выпад он щекочет её за поясницу, а после смачно шлепает ниже, задерживая ладони на округлых ягодицах. Лиза негромко вскрикнула, но не стала вырываться. — Ах… ты!..
— Ах я, жопа ты несносная! — всё происходящее наедине с женой было настолько правильным, что Кос терял мысли о суетном, дожидающемся его в столице. — Защупал бы тебя! Люблю, не могу…
— А я бы тебя никуда не отпускала, Кос, — Лиза кладёт светловолосую голову на поджарое плечо мужа, теряя задорный пыл. Космос только крепче обвивает грациозную талию, не давая Лизе отодвинуться.
— Куда я от тебя денусь? — мужчина неспешно разбирает золотистые локоны, беспорядочно раскиданные по подушке. — Ты же моя ленинградская ведьма, а ведьме без черного ворона не положено!
— Ворон ты… московский! — пусть он выдумывает, что угодно, а она послушает. — Ну и раздолбай…
— Ладно, иди ко мне, — на секунду Лизе кажется, что Космос боится того, что она испарится, и поэтому так несдержанно прижимает её к себе. Сдавливает, но Холмогоровой это даже приятно, а жалостью к себе она не страдает. — Я же приехал? Приехал! Там бы и Фил мне башку бы открутил, как бы не так, там бы сам от безнадёги сдох. Томка бы ещё сказала, чё это я к подруге еду, а не ты, козлина!
— Ой, Тома! Проговорилась… — сдавалось Лизе, что у Тамары с Валерой аналогичная ситуация, о которой можно красноречиво сказать лишь одно: лучшая подружка — это муж! — Блин, вот ей бы не геройствовать…
— Чё человека гневишь? — Космос не понял намека жены, упрекавшей Филатову за желание сменить координаты. — Теофил беспокойный за неё какой-то. Хрен пойми, что у них стряслось. Я не лез, но…
— Секреты хранить умеешь?
— Бля, ну это предсказуемо!
— Не хочешь подсказку?
— Я одну такую подсказку смастерил, и ты там тоже пробегала, — Лиза и не спорила. Вот именно, что пробегала, а Арька похожа на неё только шапочкой светлых волос. — Когда дружки постарались? Не шкериться по углам надо, а водку ящиками таранить!
— Нет, Кос, не до этого, выслушай. Во-первых, у Томки новогоднее желание сбылось, скольких лет давности не помню, она сама едва верит. Во-вторых, если я, прости, не заблевала бы одну пафосную свадьбу, не будем говорить чью, то про нас раньше четвертого месяца тоже бы никто не допёр. Кто не надо, я про тех…
— А все не вкурили, от какого космического духа ты постоянно вялая, как тухлый помидор? — девяносто первый год, несмотря на таинственное дуновение ветра перемен, виделся Косу крайне удачным периодом. Достигнутые для общего дела вершины казались невиданными, амбиции плескались через край, а в семейной жизни случилась целая Арька, без которой сложно представить их с Лизой союз.
— Солнце, пусть хранят интригу и здоровье, а сейчас у меня о другом душа болит. Мы поэтому здесь!
— Бабы вы и Африке бабы! Секреты коллективно храните, ё-моё, а мужикам-виновникам фиг бы чё сказали…
— Есть то, чего ты не знал бы обо мне, Кос?
— Не пойму до сих пор, чего ты потрясная такая, что я с мозгами распрощался давным-давно из-за тебя, а в целом… Чего ты суету наводишь, заяц? Сидишь с детьми, никаких тебе напрягов. Ещё пару деньков, пакуем Ежа и домой. У матросов есть вопросы?
— Космос, ты думаешь, что я приехала сюда на курорт? — Лиза зря понадеялась, что Космос изменил свою точку зрения за три дня молчания. — Фиалки поливать, детям кашки варить и на проводе с Томкой целый день висеть?
— Лиз, я знаю, что ты приехала сюда не для того, чтобы надрываться, — спор начинался заново, что напоминало бесконечный бег по кругу. — Голова у тебя болеть не будет, а родичи твои выплывут. Закалённые люди!
— Кос, Ёлка на пределе! Каждый день в слезах, дочкой сил нет заниматься, из рук всё валится. А для дяди скорых прогнозов не дают, восстановление надолго. Как пережить вал грязной желтухи в газетах и телевизоре — тоже не спрашивай!
— Конкретнее выражайся! — Кос всё больше вскипал. — Чего я не разобрал, нахер, а что за эти три дня ты ещё надумала?
— Я останусь здесь не на неделю! Я нужна Ёлке, а значит не могу её бросить…
— Заебись, а Пчёла в монастырь уходит, потому что «Метла» не выносит этого семиюродного правнука Казановы!
— Не до клоунства, о чём ты вообще думаешь? Если ты не в эпицентре, то все остальное не сдалось?
— Ты, может, взбрендила про то, что я трахаться с тобой приехал, а не домой тебя увезти? Мне ж только одно и надо!
— Космос, ты издеваешься? Я серьёзно тебе говорю…
— Ты чуток перепутала дату на календаре! Сегодня не первое апреля! Да и первого апреля не рекомендую тебе меня доводить!..
— Не тебе заикаться про первое апреля, и, Космос, не продолжай!
— Я сразу закончу, хули! Развернула поповскую деятельность, всех тебе жалко, а меня дураком выставить вздумала? Хрен да маленько! Ни за что, слышала?!
— Холмогоров, не ори, — стены в сталинке толстые, но Лиза опасается, что они с мужем всех перебудят, — дети спят!
— Надо же, какая заботливая мамаша, твою налево! — душа Космоса болела только за одного ребёнка. — Об Арьке ты, кстати, подумала?
— Не читай мне нотации! — сложно не закричать в ответ на космические концерты, но семейная жизнь научила Лизу отражать инопланетные атаки. — Это решённый вопрос. Аря со мной!
— А я тебе растолкую, насколько этот вопрос решён! Скоро мы возвращаемся в Москву и закрываем тему твоих ебанных кочеваний раз и навсегда! Я твой муж, а не левый мудак подзаборный! Не уедешь по-хорошему — на горбу увезу, ясен пень?
— Совести хватит, Космос?
— Нарываешься, Павлова?
— Нет, стучу в твою закрытую дверь!
— Я весь в твоём распоряжении…
Язвительность Елизаветы поутихла, когда Космос сократил между ними расстояние, всматриваясь в её глаза, не прерывая зрительного контакта. Коршуном навис над ней, как над добычей. Пронзительные синие зрачки были непроницаемы, как морозная февральская ночь, но Лиза не побоялась быть затянутой в пучину, впивая режущий голубой взор в ответ. Нет сил прекратить опасную игру, а сумасшедшее взаимное притяжение грозило привести к логичному финалу. Иначе почему так сложно друг на друга не смотреть?..
Но Космос не теряет надежды перетянуть одеяло на себя, убеждая Лизу, что статус жены обязывает не помышлять об отлучках из дома и ради блага близких. Она — его надёжный тыл. Кос взывал к трезвому разуму: чем может помочь хрупкая молодая мать, если дома её присутствие точно незаменимо? Решить проблемы родственников Космос в силах и на расстоянии. В конце концов, они с Пчёлой уже предложили свою помощь, и она была принята. Для этого не стоит разъезжаться по разным городам!
Или же это старая проблема? Дело не в Питере, не в том, что случилось сегодня. Противостояние длилось не три дня и не месяц, а Космос закрывал на него глаза. Лиза же совсем не замечала, такая уж птица-свобода. Но Кос по-настоящему любит и знает, что Лиза любит его не меньше. Ничего не могло этого изменить; никакие споры, ни ссоры. Однако он напоминает ей, как все должно быть…
— Не вздумай устанавливать свои порядки!
— Не помыкай мной!
— Дрянь всякая в твоём котелке витает, а я сдержаться должен?
— Знаешь, что?
— Блять… что?
Лиза с чувством замахнулась, ударив Космоса по холеной щеке, вызывая на его лице внезапную заторможенность. Пользуясь пространным состоянием мужчины, который не ожидал такого подвоха, она со всей силы прижала его к кровати, удерживая за запястья. Это был не самый лучший план воздействия, но он должен её выслушать. Хоть так…
— Ох ты ж! Я погиб… — Космос, как опытный охотник, затаился. Он и без того знает, что намного сильнее Лизы и одним движением руки может заставить её пожалеть о своем поступке, но не двигается. Пусть колдует и испытывает на прочность, он готов. — Руки свяжешь?
— Ты невозможен, ты сам себя накручиваешь! Пойми! Москва не рухнет, я никуда от тебя не убегу!..
— Последнюю фразу заруби себе на носу, жена, — Космос не препятствует тому, что Лиза очень привычно устроилась, оперевшись спиной на его согнутые ноги, маня закончить с бесполезными обвинениями. — Ты, гляжу, готова к полету?
— Не нагнетай, Кос, — Лиза пытается собраться с мыслями, но ему смешно, а ей хочется зайтись рыданиями, — я не выдерживаю!
— Я знаю, — сказал Космос, высвобождая руки, и, потянувшись к любимым губам, — знаю…
Аргументы были исчерпаны.
***
Утро заставляет Лизу встать с постели раньше всех обитателей обкомовской квартиры. Порядок действий после подъёма одинаков: тихо проверить детскую, убедившись, что Аря и Настя будут спокойно спать ещё с пару часов; осмотреть коридор, чтобы увидеть, что Ёлка не приехала ночевать; зайти на кухню, замечая, что Кос забыл выкинуть окурки из хрустальной пепельницы. А после выловить несколько свободных минут для себя, стоя под контрастным душем. Собираться с духом заново.
Три дня, совместно проведенных Холмогоровыми в Петербурге, задали тон психически опасного развлечения: если днём они и разговаривали наедине, то все сводилось к тому, что Лиза действовала его же оружием — убеждала остаться с ней в Петербурге. Космос парировал похожей просьбой и словом «дом», и обычно спор мужа и жены заканчивался глухим молчанием. Лиза не пропускала Космосу памятную ночь на среду, недоумевая из-за его эгоистичного поведения, а он прикинул на лицо маску угрюмости. Косу не надоедал этот театр, разительно менявший декорации к ночи…
А ночью все кошки серые. Сговорчивые.
Лиза, закрывшись в ванной, невесело размышляет, что же всё-таки пошло не по плану. Когда она впустила в окно суровую птицу раздора, которая заставляет попрощаться с укромной семейной гаванью. Или при распорядках Космоса не стоит удивляться тому, что он хочет от неё? Думает, что знает о жизни больше и ограждает. При любых раскладах приходит к ней первым, чтобы в несчетный раз сказать о том, как любит. И Лиза на подсознательном уровне питается этой любовью, как вампир. Космической энергией?!..
Неплохой каламбур, но смутное ощущение негласной войны не покидало её, заставляя корить себя в слабости. Перед своим же бедным сердцем, давно опоясанным невидимыми цепями преданности и взаимной любви. И Лиза уже не помнила, как это… без Космоса. Да и надо ли оно?
— Опа… — дверь неожиданно открывается, и одиночество Лизы нарушено присутствием Коса. Он плотно закрывает за собой замок, но жена никак на него не реагирует. Стоит у зеркала босиком, не укутавшись в свой шёлковый халат. — У меня день рождения наступил уже?
Сейчас замурлыкает, сволочь. Но Лиза не собиралась играть с этим зверем. Хоть это и изученная наука.
— Мыться пришёл? — включив холодный напор, Холмогорова подставляет руки, и в следующую секунду капли воды увлажняют её бледноватое лицо. Но Кос ничего ей не говорит, но сосредоточенно рассматривает. — Ты не ответил на мой вопрос, Кос!
— К тебе пришёл…
Выключив кран и встав у Лизы за спиной, Космос кладёт ладони на нагие плечи, а после зарывается лицом в распущенные золотые локоны, без слов давая осознать, как ему претят их недомолвки, которые приобрели характер явления постоянного. А он с ума по ней сходит. Скажут, что он дурак влюбленный, а ему на то по барабану.
Сам себе судья.
— Не молчи!
Голос Лизы содрогается, теряя обычную плавность, и она не находит силы, позволяющей отстранить от себя Космоса и напомнить ему, что он собирался уехать. Не может сын профессора астрофизики длительно бросать то, чем «Бригада» формировала капиталы и авторитет. Душил Космоса Юрьевича город Петербург. Лиза понимает это, но внутренний протест никуда не уходит. Если вообще когда-нибудь её покинет.
— Пришёл забрать тебя, нечего здесь одной стоять.
— Вчера по телефону москвичам ты говорил совсем другое!
— Давай снова поговорим с тобой о том, кто и кого куда тянет!
— Смысл?
— Может, это меня успокоит?
— Не надо меня шантажировать!
— Да я и не собирался…
— Тогда не надо играть побитого кота!
Лиза пытается сбросить с себя горячие руки мужа, здорово контрастировавшие с тем, как ей было зябко, но ничего не выходит. Они ещё несколько секунд испепеляют друг друга глазами, не делая ни единого движения, прежде чем Космос сгребает жену на себя, окончательно растопив лёд, блуждающий по её венам. Замёрзла…
— Не надо от меня деру давать даже так!
— Не говори о том, чего не случится!
— По-моему, алмазная, мы не говорить собрались, а…
— Подсказать зачем?
— Сам разберусь!
— Тогда не буду отвлекать.
Космос действительно во всем с лёгкостью разобрался. Умело…
И всё-таки день получил возможность для прекрасного начала. Лиза дошла до этого, когда беззаботно лежала на кровати, а Кос игрался с её растрепанными локонами, рассказывая ей о чём угодно, но не про то, что трагичной связкой окружило их в Петербурге. И если бы кто-то имел шанс пробраться в укромную спальню, разрушая уединение супругов, то неминуемо вспомнил бы нетривиальное изречение классика:
«Я знал двух влюблённых, живших в Петрограде в дни революции и не заметивших её…»*
Космос и Лиза предпочли не увидеть сгущающихся облаков, застилающих алмазное небо.
— Вставать не будем? — Косу и в самом деле не хочется покидать свою семью. Собираться на самолёт, видеть грустную Лизу и слушать, как плачет малютка-Арька. Он бы тоже ревел на её месте.
— Рано, а малыши спят, — Лизу удивляет, как доверчиво дети тянулись к Космосу, и как муж мог не уставать от времяпровождения с ними, — жаль будить галчат.
— Это не галки, а пиратки, — Кос сбился со счета, сколько раз изображал перед Арей и её заместительницей циркового верблюда, катающего ребятню на своем горбу. — И мне с тобой в замкнутых помещениях классно!
— А мне с тобой, космонавт, — в этих словах не найти фальши. Лизе гораздо легче находится в родном городе, если рядом с ней муж, — но я так хочу проснуться и узнать, что здесь всё вернулось на прежние круги…
— Ну ты же со мной по-любому, — если Космос снова заговорит о том, что они должны смотать удочки, то пятница точно обернётся масштабной звёздной войной, — не дам тебя в обиду.
— Я же понимаю, что ты не можешь тут долго оставаться, — Елизавета проговорила признание, скрепя сердце. — У тебя телефон разрывается, Белый недоволен, Пчёла там без продыху за условия нового кредита батрачит, хоть ты и говоришь, что сам не понимаешь, куда ветродуй помчит…
— Понимаешь, — Кос не представлял, что может произойти за то время, которое Лиза проведёт вне дома, — а со мной ехать не хочешь?
— Космос, ты меня знаешь! — Холмогорова укоряет мужа, пригрозив ему указательным пальцем, но в отместку Космос ребячливо перехватывает её ладонь, которую сразу же расцеловывает.
— Отлетит? Вот именно, что я всех твоих тараканов знаю по именам! — усталость от происходящего заставляет Космоса отключить любые мало-мальски гневные порывы в сторону Лизы, а только смотреть на неё едва ли не с придыханием.
— Нет, неуд тебе, инопланетный, — лбы в доверительной позе соприкасаются, и Лиза заходится глуховатым хохотом, почти грудным, — но заобнимала бы я тебя до невозможности!
— Обнимай, не стесняйся!
— Сам напросился…
Смех продолжает раздаваться по комнате ровно до того момента, пока на другом конце квартиры не заголосила Ариадна, оглашая квадратные метры чётким восклицанием:
— Ма-а-а-ам!..
Космос вскакивает первым, не расслышав, кого выкрикивает дочка. Халат, как назло, оказался брошенным на полу, а ноги чуть ли не ватными, если уж мизинец правой ноги так неудачно врезался об угол кровати. Лиза же не прекращает гоготать, медленнее поднимаясь следом.
— Арька меня кричит, когда поднимается, Кос! Что-нибудь снесёшь тут…
— Разница-то какая, кто подбежит?
— Ты у нас с утра мамой стал?
— Исключено, железно папка!
— Тогда пойдем…
Следующий час был полностью посвящён хлопотам за детьми и праздному лежание на диване за просмотром программы «50×50». К тому же Аречка и Настя приняли Космоса за аттракцион, который работал без продыху, а Лиза преспокойно попивала зелёный чай, радуясь тому, что по ней не прыгают дети. Всё шло обыденно.
Но из госпиталя вернулась Чернова, крайне тучная и подавленная. Она мышкой проскочила вглубь квартиры, минуя гостиную, не обратив внимания даже на собственную дочку. Холмогоровы синхронно переглянулись, гадая, о чём молчит родственница, но первый шаг навстречу тёткиной неизвестности сделала Лиза. Кому, как не ей…
— Почему не зашла к Настеньке? — Холмогорова перехватывает Ёлку в детской.
Елена беспокойно ходила от двери до окна, сминая в тонких пальцах кашемировую шаль, а её серые, подернутые мокрой пеленой глаза, казалось, ничего перед собой не видели. Лизу пугала эта отрешённость…
— Незачем ей на меня смотреть, плакать не должна, — моложавый женский голос суров, но эта суровость обманчива — взрыв где-то рядом.
— Мы же были у вас вчера, — Лиза не загадывала зазря, что могло произойти за сутки. — Операция успешно прошла, на восстановление пошел. Понятно, что ты с ним безвылазно сидеть должна, но…
— Ночью муж сознание терял, с трудом в себя привели, а очнулся — и те же речи, — кошмарный сон Ёлки стал её реальностью. Усаживаясь на утеплённый детский ковёр, она закрывает почти обескровленное лицо ладонями, не пытаясь сдержать рыданий. — Жить не хочет, друг по его вине погиб, только об одном и твердит. Стало ещё хуже, под капельницами лежит, как кукла, глаза стеклянные! Стеклянные…
Елизавета опускается на пол вслед за тёткой, не пытаясь отнять ладоней от её покрасневших глаз. Ёлка, всегда стойко державшая удар, не выдержала и сломалась, и это виделось сказкой.
Страшной сказкой!..
Всесильная Елена Чернова разрывалась от душившей истерики, а Лизе приходилось лишь кротко держать её за руки. Март восемьдесят третьего восставал из пепла и пекла времени, но ныне тётка и племянница поменялись местами. Кто бы знал?!..
— Ничего не вижу, что дальше будет! Ничего, Лиза!..
— Ты не должна сдаваться! Всё ещё будет хорошо!
— Что-то уже безвозвратно сломалось…
Треснуло, лопнуло, разлетелось в щепки.
Заметив Космоса, затаившегося в дверях, Холмогорова безмолвно качает головой. Она ничем не может возразить на его обескураженный взор, а в воспалённых висках билась единственная мысль…
Страшная сказка сбывалась.
***
Погода в февральском Питере по-прежнему не выдерживает никакой разумной критики. Коренной москвич Космос Холмогоров ненавидит этот вечно сырой город, но вынужден оставить здесь тех, кого любит больше жизни. Он убеждает себя, что это кратковременная мера и скоро придет весна. И какой смертник может отнять у него алмазных девчонок? Но уверенности нет ни в чем. Тревога против воли множилась.
Облака на небе низкие, свинцовые и паршивые. С девяностого года ничего не поменялось. Даже Лиза стоит перед ним совсем также, пряча ладони в карманах его зимнего пальто. Отпустить боится. Не у него одного нарастают гнетущие чувства.
— Триста лет, мать его, такая сырость?
— Почти, Космос. Двести девяносто один год…
— Но ты в своей стихии, эмигрантка?
— Родину не выбирают…
— Мужа, кстати, тоже.
— И жену в твоём случае…
Кос пообещал Арьке, что скоро они будут вместе. Он просто подождёт их с мамой дома, а после они заживут совсем также, как и до поездки. Ариадна с тоскливым видом цеплялась за отца, не желая выпускать родительскую пятерню из цепких лапок, а Лизе легче было бы того не видеть. Но замечала, смахивала со щеки слезу, отдавая себе отчёт, что им с Космосом плохо даются отлучки. Ужасно.
Потому он стоит перед ней, не удивляя понуростью. Всё понял, но не принял. Вынужден подчиниться обстоятельствам, но в любой момент готов на них наплевать. Только видит, что Лиза не хочет дать осколкам своей семьи окончательно рассыпаться. Космос тоже побежал бы вытаскивать отца из гнилого болота, заранее знает. Вот и Лиза не может дать поникнуть своей… почти матери.
Просто надо перетерпеть это жуткий месяц февраль.
Снега сойдут?!..
— На самолёт не опаздываешь? — спрашивает Лиза, чтобы перевести тему.
— Женщина, в тебя природой заложено надо мной издеваться? — она же сама бронировала ему билеты.
— А в тебя, Кос, добивать меня? — они оба знают, что причины обоюдных недовольств крылись не только в том, что произошло с семьей Лизы. Но перебирать нездоровые струны Холмогоровым не хочется, ведь наговорят ещё лишнего…
— Давай на этот раз объявим боевую ничью? — хоть Космос и не представлял своей тусклой жизни без взаимодурманящего противоборства с сестрой Пчёлкина.
— Звони мне чаще, — Лиза оставляет вопрос мужа подвешенным, а сама вытаскивает свои руки из его карманов, чтобы покрепче обнять, как будто сможет прикрыть Холмогорова от леденящей стужи, — а когда здесь все уляжется, то сразу домой. Домой…
— Поцелуешь? — Космос неоднократно слышал от Лизы две последние фразы. — Поцелуй меня, алмазная!
— Ты рискуешь послать всё к чёртовой бабушке!
— Я умею!
— Без сомнений!..
— Продемонстрируй?
— Нет, красивая, твоя очередь!
— Убедил…
Неприкрытые головы припорашивает беспорядочными снежинками, а Лиза вкладывает в поцелуй всю нежность, на которую была способна. Космос старается запомнить мягкий трепет родных губ. Сердце заходится ударами, как бешеное, и когда голубоглазая отстраняется, остаётся лишь безвольно вздохнуть.
Похоже, пора.
— Я побегу, — Лиза действительно сомневалась, что Ёлка, едва приехавшая из больницы, будет пригодным воспитателем. — Аря ждёт. Она капризная сегодня, ты же знаешь…
— Береги её, — мысли о дочери первостепенны, — никуда от себя не отпускай!
— Не пущу…
— Это самое важное.
Коротко бросившись на руки Холмогорова, Лиза ещё раз порывисто его целует, чтобы после за считанные секунды скрыться в парадной. Кос мрачно усмехается, не удивляясь тому, что его алмазная опять всё сделала по-своему. Как загадывала.
Ничего не поменялось…
Сигареты, затесавшиеся в кармане пальто, послужили нечаянным спасением.
Но Космосу бы чего-то покрепче. Для анестезии.
Комментарий к 94-й. Ленинградская
* — Борис Леонидович Пастернак
Крайний отрывок продолжения по следам «Вопреки прогнозам»:
https://ficbook.net/readfic/9041067
Анонс:
https://vk.com/wall-171666652_1180
========== 94-й. Необратимая весна ==========
Комментарий к 94-й. Необратимая весна
Спасибо всем, кто ждал продолжения и уделял внимание истории космонавтов, заставляя автора трудиться. Проходных глав в этой истории не бывает, поэтому сегодня ещё одна поворотная большая глава!
Приятного чтения!
P.S. Если что, то мне и самой тревожно:(
https://vk.com/wall-171666652_1231
https://vk.com/wall-171666652_1233
Март готовил на смену младшего собрата, обещая подарить горожанам долгожданные погожие деньки. Не снега же в апреле ожидать? Но Пчёла не полагается на необратимость теплой весны, потому что первый её месяц заканчивался по-скотски. Причиной уверенности Виктора служил Космос, который никому не открывал, не отвечал на звонки и вероятно всё выходные обнимался с сорокаградусной целительницей. Если именно таким образом он решил встретить свои двадцать пять…
Ебучий дремучий случай, но Пчёлу не удивишь пьяной мордой! Сам видит подобное каждое утро субботы в зеркале. По шее лопатой космический идиот заслуживал уже за то, что играл перед Лизкой комедию, убеждая её ни о чём не беспокоиться. Витя рад бы сдать мужа сестры с потрохами, но трезво оценивал, что, еле-еле избавляясь от остатков февральских событий Петербурга, Лиза завоет белугой, осознавая, что у Коса в голове эпоха застоя и потери ориентиров.
В самый подходящий момент…
Какая муха укусила Холмогорова? Сильно впечатлился тем, как в бандитском Петербурге уважаемые люди к праотцам внезапно отправляются? Так не из пугливых же! Порохом Коса точно не возьмёшь, а на ту сторону реальности никто пока не собирается. Просто голова у старого морского друга в бинтах и охрана по периметру госпиталя размножилась. Или Космос серьёзно расстроен из-за того, что отец-академик теперь на почётной пенсии? Не смертельно же, науку главный по астрофизике не оставит, а к трудам отца, положа руку на сердце, Кос всегда относился очень прохладно.
Может, с Лизой спорили и не доспорили, не закрыли проблему? Рассвирепели, как два смешных попугая, а уступать никто не привык, потому что характеры у обоих неугомонные и взбалмошные. То, что они продолжали ссориться и после того, как Лиза временно уехала к тётке, читалось по космическому лицу, но мирились же, голуби! И пустил Космос Лизку от себя во имя спокойствия дорогих и ближних. Вроде бы смирился и не слышно было никакого шороха от любящих супругов. Почти…
Шорох — не тот масштаб, но шум и гам, раскатистой волной раздавшиеся по офису на Цветном пятнадцатого марта, Пчёла и Белый запомнили надолго. Кос напрягал горло знатно, не жалея ни себя, ни других, а урожденная Павлова сдавать позиции не привыкла. Несложно было догадаться, что Космос не выдержал расстояний, через телефонную трубку уча жену уму-разуму, а Лиза явно распевалась в ответ настолько сильно, что стекла могли полопаться от мощности звука. Видимо, опять в кошки-мышки играются. Идеальная пара!
Вот она великая сила любви…
После того, как Холмогоров вернулся из северной столицы, он будто бы хватил лишка. Весь март ходил ещё более нервным и странным, в офисе появлялся лишь по случаю крайней необходимости, постоянно был чем-то недоволен. Отмалчивался, уходил в себя и плевал на мнение друзей со шпиля Останкино, а ущемленные амбиции искусно топил в лучших ресторанах Москвы. И не только топил, если смотреть на его сероватый пасмурный видок. Подсаживался на то, на чём «Бригада» капиталы делает, и заявлял Пчёле, что ничем ему эта замануха не грозит.
Он умеет с собой совладать, а несчастные истории о сточившихся красавцах советчики могли оставить при себе.
Как Кос по кускам собирался — неизвестно, но Витя не разбирался в том, насколько далеко загуляла потерянная совесть Коса. Сестру лишний раз предупредить боялся: Лиза не поверит, закроется, а остальные виноваты окажутся. А Космос вроде бы пацан неглупый, голова на плечах имелась. Думал ею иногда.
Юрий Ростиславович, заклиная не тревожить невестку, занятую сборами домой и маленькими детьми, попросил Пчёлу, Сашу и Фила разобраться с тем, что происходит с сыном. Почему не отвечал на звонки отца, пропускал звонки жены? Помнит ли про то, что скоро она возвращается? Спросить, почему так резко потух? Никто не смог отказать академику, а родственное расположение к Лизе и хлипкая вера в Космоса поддерживали энтузиазм, с которым друзья стучались в закрытые двери квартиры Холмогоровых.
Чёрт, ведь Витя говорил сестре, что космическая муть неизбежна.
Прорвало трубу, накаркал?
— Бля, Пчёлкин! — Белову впору закурить, усевшись на подоконник между пролетами, но он верит, что Пчёла одолеет замок квартиры Космоса. — Вот какого хера ты так долго и мутно в замке лузгаешь? Если ты такой же и с бабами…
— Белый, твою дивизию, да говорю, что ключ не тот, походу, — Вите и самому надоело копаться в замудренном замке, — перепутал, забыл нужный!Пусть сам открывает, мы тут копошимся уже минут пятнадцать, и медведь бы из спячки вышел.
— Голову ты, нахуй, свою позабыл у какой-то крали, — Белый бы с удовольствием провел время, считая рыбок в новом аквариуме своего уютного кабинета, но пришлось оторваться, раз уж Пчёла и Фил на месте не остались. — Долго нам Косов старик звонить будет, чтобы штаны этому карандашу инопланетному поддержали?
— Хрен сломаешь, железо, — куда более спокойно оценил ситуацию с дверью Филатов, — добротное такое. Да и не откроет он нам, раз уж третий день фестивалит один на один.
— Блять, Фил, а чё с ним делать прикажешь? — Саша и сам не представлял, чем помочь Космосу, если только не наорать, подключая в лексикон самые крепкие выражения. — Отворит калитку, а мы тут красивые и с вестями добрыми его поджидаем!
— Слушайте, братья, неспокойно что-то… — Валера, прекрасно помня, какие недовольства выражал Кос, подозревал, что дело пахло керосином; ещё и выкинет какую-то каверзу, которая отрекошетит по всем фронтам. — Набекрень пошла какая-то дорожка у нашего Космоса, нельзя его без присмотра оставлять!
— Не к нам претензия, если уж за Космосилой присмотр нужен, — сухо парировал Белов, намекая на роль Лизы в происходящем. — Она там носы сопливые всем подтирает, в больницах дежурит, а дома чё? Вон он и бесится, чего непонятного?
— У него в последние полгода по всем фронтам всё бесится и взрывается, не вижу логики, — Фил от души ударяет кулаком по железной двери, не надеясь, что жест принесёт пользу. — Чёрт знает, может его вообще тут нет? Поехал дом загородный стеречь со скуки?
— Сань, за этим буйволом радионяню, сука, не поставишь, — Пчёла не хотел распинаться перед друзьями о том, почему его сестра, взяв ребенка, уехала в Петербург, в победный десятый раз, — и давай не про Лизку, не надо!
— Фил, стучим разок для порядка, а потом ребяток подгоним, — Александр не сомневался, что Пчёла всегда будет выгораживать младшую сестру, — искать этого Д’Артаньяна по всей округе, а то заебал, баклан!
— Пусть спасибо потом скажет, — Пчёлкин и так считал, что Космос обязан ему по гроб жизни за то, что вероломно запудрил мозги Лизы своей неземной любовью, — хотя дождешься от него!
— Куда оно денется?
— На ракете и на Марс…
— На Венеру!
И когда Валера задумался о том, что надо срочно набрать кого-то из своих подручных, дверь квартиры открыл самолично её владелец. Помятый после сна, Космос с недоверием покосился на собрание, сгруппировавшееся на лестничной площадке. Этого ему ещё не хватало!
— Кос, блять! — Холмогорову повезло, что в руках у друга не было тяжёлых тупых предметов. — Какого хрена, ебать, ты бухаешь и дрыхнешь? Ты охуел или прикидываешься?
— А чё, Сань, — сегодня Космос Юрьевич не рад гостям, — нужен внезапно стал? Ты же по моим раскладам не играешь?
— Календарь переверни, так все на свете просрать можешь, — Пчёлкин махнул рукой, отмечая про себя, что Юрию Ростиславовичу он всё-таки перезвонит, но воспитывать Космоса нет смысла. Приедет Лизка, а дальше всё по обыкновению войдёт в своё русло. Заскучал! — Ладно, народ, валим отсюда. Ряха-то уже в себя приходит…
— Никого не держу, — Кос не горит желанием детально разбирать свои промахи, — а я жив и здоров, убедились?
— Космос, чтоб тебя… — друзья убедились, но не меньше раздосадованы поведением сына профессора астрофизики. — Ты вообще-то стрелу с уральскими пропустил, там сам Кабан был!
— Пожаловали, значит, проблемные люди, — пусть Кос и сам чувствует, что составляет для себя же главную проблему, — жить можно…
— Связи надо поддерживать, Кос!
— Хозяин — барин, Белый!
— Правда, пацаны, труба зовёт, — Саша понимает, что в моменте не дождётся понимания от Космоса, которому дай повод поскандалить, чтобы от гнева взорвались уже все четверо, — по коням! А с тобой, Кос, до завтра прощаемся.
— Ребят, вы идите! Мы с Косматым чутка потолкуем, а там у нас в кабинете и встретимся! — сказал Фил в спины Пчёле и Белому, — не потеряемся. Чуть запоздаю.
— Как знаешь, Тео!
— Всё путём!..
Космос проходит в квартиру молча, не приглашая Валеру вовнутрь, прекрасно понимая, что друг недоволен тем, что с ним происходит. Если разговор в пользу бедных и начнётся, то Фил не должен верить, что он добьётся каких-либо ощутимых результатов.
— Разувайся, — назидательно проговаривает Космос, проявляя свою самую миролюбивую эмоцию за последние минут десять. — Лизка скоро приедет, не хочу здесь срач в конечную наводить.
— А что, Кос, наняли бы кого в целях экономии времени, — к началу беседу и правда лучше свети к быту, — чего, не нравится тебе идея?
— Мы не совсем от народа оторвались.
— Когда тебя народ волновал?
— Я, Фила, вообще не безразличен к судьбам человеческим!
Кос плохо помнил свой март, но разве что единственное осталось неизменным: месячишко по-прежнему дрянной. Причины стоит искать совсем не в погоде. Деловое и сугубо личное не сдвинулось с мертвой точки. Тьма стремительно усугублялась, будучи помноженной на недопонимание с близкими и бесцельное существование. Следовало намотать сопли на кулак, перетерпеть, пережить внутренние заморозки. Но умел ли Космос держать себя в рамках и видел ли их? Кто может его остановить, повлиять? Нет же ничего недостижимого и невозможного, а особенно для него!
Пусть не находил себе должного применения, топил агрессию радикально, чтобы утром просыпаться с раскалывающейся головой, а понимания у окружающих искать больше не пытался. Ведь у каждого своя свадьба, мать твою!
Даже у его Лизы, которую ограждает от неурядиц глухим забором, а когда она о чём-то осторожно догадывается — готов придумать любую ложь, лишь бы алмазная не мучила себя неразрешимыми вопросами.
Его Лизы…
Лизы, которую Космос ждёт, как преданный пёс. Всю жизнь её ждёт, боясь, что однажды упорхнёт. И казалось, что улетала, мчалась всё куда-то. Но возвращалась на огонь, алмазная. И опять вернётся, сместив с пьедестала львиную долю вчерашних сомнений. Да?..
А пока Космос Юрьевич Холмогоров элементарно не знал, чем заниматься, куда себя деть. Слонялся по свету, неприкаянно метался из угла в угол, а по итогу оказывалось, что маялся дурью.
В прямом и переносном…
Особенно в прямом, будь оно неладно. Заветные свидания с кокаином случались каждую пятницу, как по расписанию, постепенно захватывая субботы, заправленные отборным алкоголем. Космос не видел в развлечении порицаемого и опасного, а приятное чувство расслабленности наконец-то снова стало желанным посетителем. Не сразу, но эффект достигался, и Холмогоров ронял мысль, что ситуация под контролем. Всё идёт правильно, он так решил.
Кос уже и не помнил, когда белоснежный пакет с недозволенным веществом оказался в кармане пиджака. Кому конкретно звонил, чтобы достали и принесли? Какой был день, месяц? Последние дни февраля или же ненавистный март? Пятница, суббота? Где это было? Дома на Баррикадной или после того, когда увидел, что стройка в Цветочном шла через одно место? В машине, в кабинете наедине с собой или в ресторане после лишней рюмки водки за старое знакомство с Пумой, который теперь ходил важным гоголем, а не в помятых спортивках, как во времена Рижского?..
Из-за чего потянулся к дозе? Зачем? Расслабиться, время убить, внезапную пустоту заглушить. Чтобы ничего не парило, не болело, а переломы души, если эта субстанция и существовала, срослись намертво. Ведь раньше не думал, что захочется, всегда считал, что зависимость от химозного — блажь (никотиновая в счёт не бралась). Не возьмёт, а с первого раза, случившегося ещё в начале февраля, не пробрало. Детской смесью показалось, а свои демоны оказались сильнее, погнали в другие стороны. Или загнали?
Загнали в клетку.
Друзьям и отцу на глаза почти не показывался, жена через провода не заподозрит того, что однозначно нагонит на неё страх. Как только Космос начинал представлять реакцию Лизы и праведный испуг, то в голове назревал логичный вопрос: есть ли у него, Космоса Холмогорова, возможность нажать кнопку «стоп»? Закрыть свои проблемы темной пеленой, если всем они настолько безразличны, а советы, даже самой близкой, оказывались недейственными. Должно же быть вспомогательное средство?
Да и не сказать, что затягивало, а употреблял, не увлекаясь, как блаженный Фара завещал. Чтобы просветление доходило. В миг становилось плевать на то, что сковывало злым клешнями. Без лишних аргументов Холмогоров убеждался, что всё сможет, а несогласным с его действиями надлежит закрыть рты на веки вечные.
Однако и приятный морок имеет свойство пропадать. После каждого нового употребления, Космос убеждался, что проблемы статичны, его место под солнцем нестабильно, отношения с окружающими неровные (одна дочка радовала), но никак не исключал, что кокс становился проблемой главного масштаба, от которой близкие точно выпадут в осадок. Не сильно его и пришило, хоть и быстро привык к эффекту, не задумываясь, куда унесёт дальше.
И унесёт ли? Нет, он сам в состоянии с собой разобраться.
— Раскалывайся, Кос, не стесняйся, — без обиняков начал Фил, понимая, что друг направил свой курс в совершенно мутную степь. — Знаем же всё, видели тебя и в «Жар-Птице», и в «Метле», мать её за ногу… Один, ни хрена никому ничего не сказал, а Москва-то она слухами полна. Ты вроде голова, а не соображаешь, что слава впереди тебя прёт!
— Похуй, пиздят и пиздят, раз так в кайф, — не без труда открыв минеральную воду в стеклянной таре, Космос с большим удовольствием заглатывает жидкость, как не в себя. — Жить красиво не запретишь, а у нас такая тревожная профессия, блять… Фил, как живы ещё?
— Раньше тебе красоты не хватало? — Валера в очередной раз оглядывается по сторонам, замечая, что квартира Космоса и Лизы была обставлена с большим вкусом. — Живёшь в красоте, с красивыми…
— Что изменилось? Красота — моя, красивые — мои, и нечего эту тему мусолить! — Кос догадываться, о ком хочет заговорить Филатов. И обсуждать жену и дочь совсем не входит в его планы.
— Кос, ну мы с тобой говорили, — не сказать, что братьев удивило новое увлечение Холмогорова, о котором не решались донести Лизке, а звонили с намеками — смотреть в оба и верить своим глазам, — что нехер тебе играться, дурак! Хуже затянет, и что с тобой прикажешь делать? Понять, простить? Намекну, дружище, случай не твой! Дохера ответственности у тебя на плечах, а ты так решил проблемы глушить?
— Не переживай ты, брат, прорвёмся, — Космос не хочет видеть причин для треволнений, и чтобы Фил искренне в этом убедился, заходится приглушённым смехом. — Не надо меня искать, сам, как видишь, плавать умею…
— Не захлебнись, — запреты не подействуют, — не только себя на дно потянешь!
— Фил, да давно мы в этом дне, — сигареты, забытые в кармане халата, находятся в нужный момент, — по уши, блять! Нахуй, не видно, что ли?! — Космос разразился нервным криком, одновременно закашлявшись от дыма своих «Marlboro».
— Хули орёшь ты, Космос! — Валера, стараясь не покалечить товарища, замахнулся, ударяя его по затылку, и Кос, смутившись, сел в кресло, продолжая мять в пальцах фильтр от сигареты. — Телефон, блять, разрывается сколько раз, ответь!
— Отвечу, куда я денусь. Отвечу, Валер!
— К пяти ждём тебя за общим сбором, вопрос по созданию фонда обсудить надо.
— Юристов и экономической жилы Пчёлы уже не хватает?
— Я сказал, Кос, чтобы был на месте как штык!
— Скорее, как пуля.
— Дура…
Фил, досадливо махнув рукой, уходит восвояси, а Кос протягивается к телефону, без подсказок угадывая, что звонит любимая Лиза. Оправданий он не терпел, унижаться не хотелось, но неугомонная не упустит случая открыть занавесу его молчаливости, к которой не привыкла и которую не принимает.
Но Космос мастерски умел обманывать чьи-либо ожидания.
***
Скоро в окошко постучится апрель, но почему-то Холмогоровой кажется, что зима никуда не уйдет. Как царила в мартовских чертогах, так и будет заправлять апрельским равновесием. Только это совсем не идиллическая зима, какую смешливая Лиза обожала в детстве, совсем нет. Грязь под подошвой, морось и грозное небо — вот и вся романтика. Сценарий неприглядный, но говорят же, что у природы нет плохой погоды? Верно?!..
Или всему виной расстояния, понурое настроение и неразрешенные противоречия? Не замечать очевидное больше не получается, душу саднит от резких слов, сказанных через телефонную трубку, а не думать о Космосе практически невозможно. Вроде бы в Москву уехал, ждёт там и негодует. Постоянно жалуется, что в офисе мерзко и дома тошно. Не рядом, не под боком, хоть и в мыслях космонавт живёт постоянно. Ругается за что-то, хмурит красивые чёрные брови и удерживает за руку. И всё так неспокойно, надрывно, как и в день, когда Холмогоров оставил их с Арькой в Питере.
Лиза была бы рада прекратить вынужденную разлуку раньше времени, но ситуация стала разрешаться только несколько дней назад. Ёлка смогла уверить племянницу, что с последующими последствиями волнительных событий февраля сможет справиться сама, а Лизе пора в Москву, не иначе. Заждались её там…
— Езжайте тридцатого, а ночью дома будете, — Чернова, вернув себе прежнюю уверенность, снова проявляла решающее право вето, — и с билетами помогу.
— Я могу знать, что тебе точно не нужна моя помощь?
— Лиза, я больше не могу проявлять свою родительскую наглость! Может, это с самого начала была не самую лучшая идея, но…
— Но зачем нам здесь чужие, правда? А я не рассыпалась бы!
— У тебя, дорогая, свой дом, муж, ребенок. Нужна ты им, как по-другому?
— Как бы я спокойно сидела там, представляешь? Как бы на меня смотрели?
— Нисколько не представляю, чтобы ты усидела на месте!
— И я про тоже, — Лиза не собирается повторять перед тёткой, к чему они с Космосом оба пришли: перетерпят, раз у близких случались казусы покруче, чем свадьбы и похороны, — и, родная, давай больше не будем поднимать эту тему!..
Услышав про скорое возвращение жены и дочери домой, Кос бросил свои упрёки, заставляя Лизу обрадоваться тому, что через какую-то неделю они будут вместе, но убедительность его фраз казалась обманчивой. Кос, не договаривая, продолжал купаться в горниле сумбурных переживаний, обманывая маской неуязвимости. В телефонных разговорах с Лизой умело пользовался тем, что она далеко, что не имеет возможности посмотреть в глаза, чтобы вывести на чистую воду. А Холмогоров всегда пытался создать вокруг Лизы и Арьки вакуум, не пропускающий ни одной дурной мысли, искренне думая, что у него получалось. Да только Лизу это не успокаивало!
С таким же упорным рвением у Ариадны получалось отвлекать маму от самобичевания.
Вот уж…
Кусочек Космоса!
— Что ты глазки на меня навострила, лисичка? — Космос не зря говорил, что Лиза забрала с собой в Петербург самое драгоценное. — В чемодан залезла и довольна?
— Моё, нет… — коротко резюмирует Аречка, сворачиваясь в чемодане клубочком, как котёнок. — Моё, не дам!
— Как твоё, Аря? — Лиза, поголовно занятая сборами, не принимает правила игры дочери, которой в своём поведении хотелось подражать несравненному папочке. — Наше! Домой же поедем? Вылезай, а то буду щекотать!
— Ну, ма-а-а-ма, — временно лишившись общества маленькой Анастасии Леонидовны, уехавшей вместе с мамой в больницу к отцу, Арька заскучала, и теперь боролась с тишиной всеми способами, — не надо!
— Вперёд! — пытаясь подхватить Арю на руки, Лиза почти в этом преуспевает. — Моя доченька должна меня слушаться, а не беспорядки наводить. Что скажет папа на твои безобразия, дружок?
— Па́ехали! — примерно это папа и скажет, не следовало сомневаться.
— Егоза ты, Арька, вот ты кто! — у молодой матери исчерпаны аргументы против своеволия дочери.
Лизе не привыкать к тому, что обманчивое затишье в детской являлось признаком неминуемой каверзы. Особенно если дочь дошла до осознания, что скоро они поедут домой, где ей всё привычно и знакомо. Можно смело стащить пустой чемодан из комнаты мамы, потому что он сходит за воображаемый шалаш. Но оживленность Ари имела под собой хорошее начало — весна возвращала обыкновенный порядок вещей. В квартире на Московском проспекте снова воцарились долгожданные свет и уют, потому что муж Ёлки окончательно шёл на поправку. И сама Чернова перестала мучить душу слезами, больше времени проводя с собственным ребенком.
Это означало, что вскоре Лизе не придётся терзать горячую голову мыслями о том, что происходит с мужем, как найти компромиссы в ответ на его встревоженность. Кос и думать забудет про то, что кто-то обделяет его вниманием, лезет в семейные дела и всячески способствует накаливанию атмосферы. Елизавета настраивает себя на то, что никакая стихия не изменит её отношений с мужем, как бы не смущали доброжелательные звонки из Москвы, пытающиеся сбить Лизу с толку. Вроде бы и вторили Космосу, желая скорейшего возвращения домой, но и советовали чуть ли не смотреть сквозь города через лупу, как будто Холмогоров был собакой на привязи.
Что-то знали, скрывали или заботились?!..
К чертям собачьим такую заботу!
— Лизк, я не говорю о том, что у нас тут всё в охуительной степени плохо, — Пчёла звонил исправно и сестре, и тётке, докладывая, как складывается рабочая обстановка в столице, — но ты чаще с Косом перетирай за жизнь. Он потом мягче становится, орать на людей перестает. Фиг знает, куда ты там нажимаешь всё время.
— Куда нажимаю любопытным знать не обязательно!
— Понял, вопрос все-таки интимный…
— Пчёл, во-первых, не своди всё в свою любимую плоскость, — Лиза отрицает попытки брата заронить смуту в её воспалённом сознании. — Во-вторых, посредников не надо! Мы уже почти год гребёмся с тем, что Космос в ваших схемах место себе находить перестал, а вас, молодчиков, это не заботит. Об этом подумаешь, братец?
— Блять, заступница муженька, как я мог забыть! — споры с сестрой всегда заканчивались для Пчёлы проигрышем. — Понял тебя, не дурак, тучи не нагоняю. Приедешь, поговорим тогда!
— Жизни учить будешь?
— Я не забыл, что ты только одного голубца в этом качестве принимаешь…
— Знаешь, Витюша, на то он мой муж!
— Подобрались, еханный бабай, зла не хватает!
— И не хватит никогда…
Причин не доверять Космосу у Лизы нет. В конце концов, она представляет, что Холмогоров — далеко не ангел в сахарном сиропе, который будет сидеть на одном месте, как пришитый и безмолвный. Согласившись стать его женой, Лиза отдавала себе отчёт, что этот путь вряд ли будет усеян розами. Ей придётся мириться с неровным характером мужа и его полулегальными занятиями, которые она никогда не примет абсолютно и без оговорок, предвидя возможные последствия. Опасения не покинут её, в час оцепенения заставляя содрогаться от представляемых губительных картин.
Правда, гнала прочь от себя неуместное уныние от надуманных печалей, как непрошенную ночную тень. Ведь её любили. Безгранично любила и она, а Ариадна росла на совершенно отдельной теплой планете родительского обожания. Привязанность друг к другу перебивала любые неприятные парадоксы. Поэтому Лиза, собрав волю в кулак, твердила себе то, что встречных ветров бояться не стоит.
Хоть бояться не стыдно, а отрицать существование страхов — глупо.
Незачем…
— Арь, не шали! Я папке нашему позвоню, — усаживаясь с дочерью в большое кресло, Лиза тянется к трубке, лежащей на тумбочке, а после заученной комбинацией цифр набирает знакомый номер, — и тебе дам поговорить, пожаловаться на меня. Да?
— Папе? — у Лизы моментально появилась обрадованная конкурентка в бою за разговор с Космосом.
— Папе, малыш, — Холмогорова собиралась сказать мужу, что Ёлка забронировала билеты на самолёт, — чтобы собирался нас встречать. Куда же мы без него?
— Ага… — произносит девочка на выдохе, исподлобья вглядываясь в лицо матери.
Абонент не абонент, чёрт возьми! То занято, то не слышит звонка, то телефон в отключке. Четвертая за день попытка дозвониться до Космоса оказывается безуспешной, и Лиза бы совсем потеряла надежду, кидая телефон куда-то под кровать, если бы пятая попытка не увенчалась положительным исходом.
— Кос?! — едва ли не прикрикивает Елизавета, надеясь услышать на другом конце провода раскатистый баритон мужа.
— Я спал, — слабым голосом проговаривает замученный Холмогоров, и Лизе кажется, что в моменте он хватается за голову. — Не голоси так, птаха. Трещит в ушах!
— Заболел? Телефон вовремя взять не судьба? Два дня не разговаривали, мог бы постараться!
— На всю башню тобой больной, устраивает, Лизк? Скажи, что я молодец?
— Ты с дерева грохнулся вниз башкой, Холмогоров? — разговор изначально не задался, потому что Лиза хотела прямых ответов на свои вопросы, а Космос же игрался с ней, как наглый кот. — Не до петушиного флирта!
— Бля, Лиз, всё нормально, не гунди! — из Космоса трудно выпытать нужную информацию, если он действительно не горит желанием делиться, а его голова раскалывается от любого громкого звука. — В офисе делать нехер, твою мать, там Пчёла с Белым чего-то разруливают, Фил в рыцарей играет круглые сутки, а я тупо руки умываю — вопрос опять не мой! Всем насрать с колокольни высокой, что я думаю по поводу того, куда и кому стволы гонять, а так…
— Слушай, солнце, об этом не по телефону, а обороты сбавь, очень прошу! Догадайся, кто тут под ухом, а ещё и смотрит на меня испытующе. В чемодан залезла, пассажирка, — беседуя с мужем, Лиза одновременно успокаивающе гладит Аречку по головке, видя, что девочка напряжена и надута. — Знаешь, я тоже дергаться не хочу, тебя не видя, а за месяц у меня точно седой волос появился!
— Не волнуйся, алмазная, — хотелось бы сказать, что относительно, но Кос не желает смущать жену лишний раз. Она в достаточной степени впечатлительна. — Чего ты? Ежатина без меня от рук отбилась? Ёлка ручьями заливается?
— Космос, — как будто бы Холмогоров не знал, что Рафу грозит ожидаемая выписка, о чем Лиза рассказывала ему в прошлую пятницу, — амнезию схватил? Я сказать хотела, что билеты на самолёт купила. Здесь всё налаживается, а вот у тебя? Не белочка похмельная? Мхом покрылся? Холмогоров?!..
— Немножко, я же к другому привык, меня любить надо, — без стеснения признается Кос, потихоньку открывая перед женой занавесу своих демонов, — но готовлюсь ловить своих алмазных звезд прям сходу. Я могу!
— Не успокаивай меня, я месяц тебя не видела.
— Я же не Арькин ровесник, чего тебе передёргивать?
— Вот именно, сопли тебе ещё подтирать не хватало!
— Ой, мать, грозная ты…
— Ты прикалываешься?
— Так, птица ленинградская, дочери трубу дай!
— Соскучился, папка?
— Жить без вас не могу, аж глаз дёргается от скуки!
— Ответ принят…
Лиза аккуратно передает телефон Арюше, которая начинает мило и без умолку болтать, забыв про насупленность и скуку. Можно представить, что Космос вернул себе улыбку, слушая дочку, но Холмогорову одолевают сомнения и догадки о том, чем заняты помыслы её мужа. Куда он хочется двигаться, что скрывал от ней? Лиза не считала, что через расстояния могла предъявлять ему голословные обвинения, но в пору пожалеть, что обстоятельства действительно оказались сильнее. И Лиза пока ещё далеко…
Но Космос и сам поступил бы на месте Елизаветы точно также, что собственно, подтвердило начало марта, когда Юрий Ростиславович объявил, что его отправили на «почётную пенсию» с сохранением преподавательской должности и двух лекций в неделю. Унизительно для человека широкого ума и способностей, но Холмогоров-старший пытался не роптать, а Кос примчался к отцу по первому зову, заверив в том, что бояться нечего. За скудные кафедральные ставки и вовсе не следует держаться.
Лиза, беседуя со свекром, вторила Космосу.
Однако тревога из сердца никуда не ушла. И не испарилась даже тогда, когда Аречка послушно протянула аппарат, чтобы Лиза смогла услышать любимый голос.
Ещё немного и они будут вместе. Вместе!
Космос тоже держался за эту мысль. Тяжёлый конец зимы и смутное начало весны покажутся Холмогорову кошмарным сном, который просто надо рассказать до обеда, и он, окаянный, не вздумает сбываться. Впрочем, на последней ноте Кос обрывал поток абстрактных мучений. Любые его пристрастия не меняют главной привязанности к Лизе и обожаемой Арьке, и поэтому нечего пургу молоть. Не надо поминать лихом вчерашний день, каким бы разобранным Космос не встретил злосчастный понедельник.
И эту необратимую весну…
Комментарий к 94-й. Необратимая весна
Новая AU по «Алмазам»/«Огню»:
https://ficbook.net/readfic/10600748
И если происходящее в «Огне» заинтересовало, то ставьте лайки, ждуны и оставляйте отзывы — это отличная плюшка для вдохновения)
========== 94-й. Снег в апреле ==========
Комментарий к 94-й. Снег в апреле
Та-дам! Отвлекаемся от «Вернуть Небо», возвращаемся к главному)
Не скрою, что «Небо в огне» эмоционально дается мне куда тяжелее, чем «Небо в алмазах», что влияет и на периодичность обновлений. Но пожелаю каждому также кайфовать от своих начинаний, как это делаю я, описывая жизнь Холмогоровых!
А настоящую главу посвящаю всем тем, кто ждал продолжения, сопереживая Кос/Лизе и умиляясь Ариадне Космосовне вместе со мной! Ура)
З.Ы. Акте успокоительного, плюшек, лимонадика (но все не съедай, до следующей главы оставь, хоть она и нескоро:)
Арт:
https://vk.com/wall-171666652_1246
https://vk.com/wall-171666652_1247
OST:
— Сурганова и оркестр — А дочь моя
— Владимир Кузьмин — Ведьма
______________________________________
— Арька-хозяйка приехала?!..
— Да, хозяйка!
— Спать хочет, мультик?
— Хочу, папка!
— Конечно, всю дорогу носом клюём…
— Не клюём!
— Правда, забыл, что маму охраняем…
Москва окутана глубокой темнотой. На часах ровно полночь. Спокойно и можно выдохнуть, отпуская дневную суету до утра.
В квартире на Кудринской ни единого шороха, ни малейшего звука. Эта атмосфера для неё куда приятнее, чем та одинокая, царившая почти два месяца.
Семья Холмогоровых снова вместе. Баланс восстановлен.
Родные стены заставили единственную дочь Космоса склонить голову на подушку: Ариадна, едва оказавшись в детской, недовольно заканючила, а через пять минут и вовсе стала ловить цветные сны. Короткий перелёт между столицами не придавал Арюше бодрости, а значит, что завётные игрушки маленькой принцессы отложены на завтра.
Однако к родителям Ари не приходила даже дремота, которая могла быть столь ожидаемой и ценимой. Космос, сидя на полу перед кроваткой, держал дочурку за руку, наблюдая за её умиротворённой мордашкой, а Лиза, расположившись сбоку, прислонила голову к плечу мужа. Она прекрасно знает, что бессмысленно отвлекать Коса от созерцания самого лучшего достижения его жизни (и её, к слову, тоже), тем более папа и дочка действительно друг по другу скучали.
Ариадна совершенно трогательно привязана к отцу. Лиза радовалась тому, понимая, что дочь уже фактом своего появления на свет заставила Космоса думать о том, что действительно имеет значение. Ему не нужно было доказывать Арьке, что он велик, состоятелен и важен. Аря любит папу за то, что он есть.
И счастье Лизы заключалось именно в муже и дочери, в доверительных мелочах, которые наполняли домашнюю вселенную.
В конце концов, кто ещё, как не Космос, мог придумать для доченьки славное прозвище…
Мультик!
Потому что непосредственность Ари многое отодвигала на второй план, окрашивая суровые будни в яркие краски. Совсем как добрый мультфильм, благодушная сказка.
— Кос, — произносит Холмогорова еле слышно, тронув мужа за предплечье, — солнце, ты чего, совсем залип?
— Я думал, что ты спишь, — Космос не поворачивает головы, продолжая разглядывать миловидное личико дочери, — с дочуни пример берёшь. Вот у кого надо всему учиться!
— На полу, чтобы зад себе отморозить? Романтично, Космос Юрьевич! — помпезный сталинский ампир нередко баловал сквозняками. — Не жалеешь ты меня, а я из Питера промозглого вернулась.
— Алмазная, ты рядом же с печкой живой, — перекинув взгляд на Лизу, Холмогоров обхватывает женские плечи рукой, заставляя приблизится к себе теснее, — согрею…
— Давай тише говорить, Кос? — Арька отвернулась лицом к стене, всем видом демонстрируя родителям свою предрасположенность к здоровому сну. — Если проснётся? Свет выключили, а она боится темноты, пугается!
— Давай, но мне кажется, Лиз, что орудуй хоть из пушек… — нечасто просыпаясь ночами, Аря невольно подсказывала отцу, что нежданных подарков ждать не стоит. — Умотала ты попрыгунью!
— Холмогоров, опять двадцать пять? — у Лизы совсем нет желания искать правых и виноватых.
— У тебя горло не саднит громким шепотом базарить? — лучше уж молчать в тряпочку, чтобы при случае не нарваться на острые камни.
— А что ты предлагаешь, Кос? — Лиза готова разбирать по кусочкам каждое недовольство мужа, доказывая, что между ними ничего не изменилось, а ему следует успокоиться, но уверенности собственные мысли не приносили.
— Сидеть и любоваться дитём, — разрезая напряжение обстановки, Кос припоминает Лизе ранее утро минувшего первого января, — прям как пьяная ты на Новый год! Только я без слёз и завываний, а то от испуга раньше сединой все покроемся…
— Космос, прекрати! — но Лизу отнюдь не веселит собственное поведение в первый день наступившего года, который она и помнила-то с урывками и пробелами.
— Твой Космос, — мужчина поднимается на ноги, перетягивая на себя жену, — обними меня, что ли?
— Зараза, — решая оставить Арьку одну в комнате, Елизавета ведёт Космоса в общую спальню, — ты речь обдумываешь, да?
— Тошно без тебя, жесть! — Кос не забыл, что хотел напомнить Лизе о том, что не нужно было так надолго уезжать, что это был последний раз, когда он почти без бунта согласился разъехаться по разным углам. Они оказались слабее обстоятельств, а друг без друга жизнь ломалась, как засохший коркой бинт.
Попробуй… Оторви от раны без следов.
— Я с тобой!
— Обними меня, красивая…
— Не опущу же?
— Не надо.
И как не обнять?..
— Сломаешь, мой космический… — надрывно вырывается у Холмогоровой в миг, когда её стопы еле касаются паркета, а ребра намертво стиснуты захватом. — Где потом ещё такую найдешь?
— Мне подделок не надо, хер бы там, — Космос всё-таки дает голубоглазой немного свободы, поставив её на ноги и намеренно убрав вездесущие руки за спину, — тебя, неугомонная, ловить в полёте интереснее!
— Решил закадрить меня на ночь глядя?
— Я этим по жизни занимаюсь.
— Да ну, я же несносная ведьма ленинградская? Я же тебя не слушаю?
— Тоже верно.
— Лучше бы кадрил, а не про послушание признался, иначе я подумаю, что ты теряешь хватку.
— Хочешь убедиться в том, что ждал?
— Хочу, — игра с огнём не оставляет шанса ответить по-другому, — иди ко мне…
Лиза не дает Космосу и минуты на раздумья, когда тесно замыкает ладони за его спиной, утыкаясь горячим лбом в вырез на тёмно-синей рубашке. Она без слов доносит до упрямого космического сознания, что ей без него в тысячу раз хуже и тревожнее, но тучи рассеялись, и им никто не помешает быть вместе. Холмогоровой нет дела до того, что пытались донести до неё друзья, упрашивая вернуться скорее. Лизе бы не мешало поговорить с мужем, заставляя его успокоиться, войти в прежнюю колею, но горячие руки, прижавшие её к себе так сильно, не дают помыслить о стороннем.
Наверное, в моменте это правильно.
Целовать, бросаться в омут, пылать.
Любить без памяти…
Память вернётся тогда, когда дыхание станет ровным. Хоть и не уймёт бешеного биения сердец, которое подскажет утомленной Лизе, что следует ненадолго вернуться на землю, каким бы уютным не было их небо.
— Кос, подумай о том, что я сейчас тебе скажу, хорошо? — воздух в комнате заряжен на откровенность, но Лиза не может позволить Космосу провалиться в крепкое сновидение. Тем более он уместил темную голову на её обнаженных коленях, исследуя идеально покрашенный белый потолок синими глазами. Пытаясь тенью проникнуть в то, о чём он думает, Лиза решается первой начать разговор о том, что сбивает Космоса с толку, и почему он не может перестать изводить себя напрасными стремлениями.
— Я месяц на Луну завывал, мать её, — поймав изящные пальчики, скользящие по его груди, Космос со всей силы притягивает их к пылающему лицу, но резко отходит от своей ночной расслабленности, осознавая, что какая-то лишняя кривая его пути испарилась. Может, ещё какая-то отрылась? Неважно! — Теперь я другого хочу, ты догадываешься без подсказок! Тебя рядом и точка, ясно? Выяснили?!
— Космос, успокойся, меня послушай, у нас не было живой возможности поговорить целый месяц! Ты же этого хотел? — заметив смену настроения Коса, Лиза не даёт одержать победу своему неспокойному темпераменту, чтобы грубо ответить на его высказывания.
Вместо гнева в сердце пробуждается вероломный океан нежности и теплоты, что подтверждается, когда Елизавета наклоняется к мужу, чтобы окончательно его к себе приручить.
Водить кончиком холодного носа по гладким щекам, но отогревать. Чувствовать.
Обоюдно сходить с ума, потому что это истинный выход, подсказывающий, что они друг без друга не могут.
А ночью все кошки серые, а более слабые неожиданно становятся властью. Тем более Лиза всегда умела вкрадчиво перекуковать дневных крикунов.
— Прости, маленькая, я сам дурак, — Космос пытается бороться с нервозностью, сделавшейся его постоянной спутницей последние дни, о главной особенности которых Лизе не хотелось говорить. Знал же её однозначную реакцию…
Вернее, помнил.
— Кос, пойми… — Лиза осознает, что можно было избавиться от дурной шкатулки с наркотиком иным способом, и глупо полагаться, что её муж, занимаясь тем, что стало его повседневной жизнью, не разбирался, что есть белое, а что чёрное, — это не игры! И если когда-нибудь мы столкнемся с этим, то нам будет очень нелегко. Очень!
— Просто красивую штукенцию хапнул, — располагаясь на кухне, где Лиза отмывала свои ладони, Космос спешил притянуть к себе жену, усаживая её на колени, не давая возможности уйти в пространные мысли, — не подумал, и не пугливый! Я вообще всё красивое люблю, чтобы блестело и слепило! А особенно тебя…
— Кос, я лучше других знаю, что тебе… Не по нраву то, что происходит с делом, от которого ты очень много ждал. И, не дождавшись от него разумного итога, сразу бросаешься в полымя!
Лиза роняет слова неторопливо, потому что они с трудом подбираются, сковывая горло злокозненной простудой. Она не боится того, что в результате может остаться виновата в том, что лезет в материи, участницей которых никогда не станет. Но однажды Лиза полностью доверилась Космосу, и поэтому не может промолчать.
— Да, красивая, кто-то наплел тебе, что я сволочь первостатейная!
— Космос, я никогда не принимаю на веру то, что говорят о тебе…
— Спасибо на этом!
— Мне не воспитывать тебя надо, не разбираться в том, что ты здесь делал без меня, а понять, что с тобой происходит! — к тому же, он не слишком многое от неё скрывал. А если и пытался скрыть, то вскоре тайное становилось явным.
Пусть чего-то Лиза пока не видит, полностью ослепленная своей искренностью, страстью и безумным желанием быть рядом с любимым человеком.
— Просил не присылать ко мне спасателей и попов, — нелицеприятный разбор полётов с друзьями, случившийся в прошлый понедельник, не оставлял Космоса и в ночь на четверг, — а ещё не указывать мне на место…
— Кос, у меня нет причин не доверять тебе, — Лиза полностью закрывает тему питерских терзаний, которые закончились, когда Космос встретил их с Арькой в Домодедово, но открывает для мужа иную плоскость размышлений. — Корень нужно рубить, пока он окончательно нас не задушил. Может, ты посчитаешь, что этот поступок создаст тебе не лучшую службу, но…
Возможных способов решения назревших проблем может быть много, но только лишь один из них является верным. Космос скажет Лизе, что клялся не бросать друзей, помня о том, с каких малых высот и опасных виражей они начинали, но что если клятвы ставят на колени? Заставляют терять себя, терять своё земное место…
Не найдя золотую жилу, гибнуть от осознания собственной никчемности, коротко и искусственно забываться, чтобы на трезвый рассудок продолжать себя проклинать.
— Говори, раз решилась, милая, — Холмогоров внимает жене не только из-за того, что долго был лишен возможности наслаждаться ею и тонуть в обоюдном обожании, о которых не расскажешь постороннему — исключительно ей. Видя, что Лиза судорожно подбирает осторожные слова, Кос прекращает своё покорное положение, но лишь для того, чтобы она лежала у него на руках. — Стреляй, пали! У тебя получается.
— Не обнадеживай себя тем, что авторитет и деньги сделают тебе жизнь. Сделают жизнь нам троим, Космос! Тебе, мне, Арьке… — вопросы, решающиеся в офисе на Цветном бульваре, были для Лизы туманными, а потому и страшными. Сколько ещё лет понадобится Космосу, чтобы понять — риск того не стоит? Ни гроша, как бы не хотелось видеть обратное. — Развяжись с этим бизнесом! Ты не крупная рыба, от воли которой зависит судьба предприятия, а мелкие дорожки, которые достаются тебе после смерти Фархада — это совсем не твоя сфера… Иначе, Кос, всё станет только хуже.
— Думаешь? — глупо было верить в то, что Лиза не начнёт рыться в его проблемах, принимая их за свои собственные. Нет у них ничего, что нельзя было признать общим. Друг за другом тянутся.
Он вообще её большая проблема…
— Души змею пока она не успела поднять головы!
— А вдруг, гадюка подколодная, уже подняла? — интонации Космоса больше смешат, чем настраивают на основательную беседу.
— Тебе смешно, Холмогоров? — видимо, Кос не рассчитывал на то, что придётся отбросить приятный полумрак ради того, чтобы разбираться в дебрях его существования.
— Ни хрена, я наоборот очень внимательно тебя слушаю, не надоедает.
— Играешься, значит?
— Нет, смотрю на тебя, насмотреться не могу, — отводя с щеки Лизы непослушные пряди, Космос пристально всматривается в её пронзительные алмазы, в которых невольно терялся, — любуюсь!
— Кот поймал мышку?
— Разве не мышка кота?
Не сказать, что Космос не видел правды в речах жены. Может, ей виднее, зорче взгляд? Любимая же жена, мать его ребенка.
Лиза была другой стороной его жизни. Он не мог назвать причин, почему настолько сильно полюбил именно её, а многолетняя привязанность, помноженная на создание настоящей семьи, не знала оценочных понятий.
Поэтому слушал. Внутренне не со всем соглашался, умилялся её неподдельной чистосердечности и тому, что она и в самом деле никогда не променяет его на чужого.
Хоть и представлялись удобные случаи сорвать джекпот с идеальной биографией.
Но любовь обнаруживает, что Лизе Холмогоровой милее чёрные вороны. Посадит на плечо, потреплет по хохолку и бесстрашно покормит с ручки.
А ворон и рад…
— Если сам понимаешь, — взгляд Лизы безбрежен. Космос, наблюдая за её трогательной беззащитностью, может только зарыться лицом золотистые локоны, не размышляя о том, что произносится. — Да, Кос, ты всё понимаешь… Почему тогда ничего не меняешь? Козлом отпущения быть хочешь? Кос, скажи?
— Алмазная, не скажу же!..
Космос пытается свести серьёзность в шутовство или же зацеловать жену, чтобы она больше ни на что не могла возразить, но её сосредоточенность никуда не делась. Строгий взор Лизы напоминает Холмогорову о том, что в чём-то он до сих пор не может ей признаться, пусть и чувствует, что это вряд ли изменит их отношения и погоду в доме. Но выполнить просьбу жены, быстро сматывая удочки, тем самым доказав свою несостоятельность, Кос не может. Его не поймут, а главное — он не примет себя сам.
Ведь однажды оружие выстрелило, поменяв приоритеты четырех салаг в два счёта.
Отличаясь от друзей крайней степенью спонтанности и несдержанным во мнениях характером, Космос не выступал за принятие поспешных рисковых решений тогда, когда ситуация требовала иного подхода.
— Изумрудная, рубиновая, бриллиантовая! От скромности не умру, разбаловал ужасно, — почти съязвив в ответ на любимое обращение мужа, Холмогоровапонимает, что сумела заронить в нём каплю нужных сомнений. — Ладно, давай не будем бисер метать!
Лиза не рассчитывает, что изменения, на которые она тайно надеялась, произойдут словно по взмаху волшебной палочки. Пускай метаморфозы другого свойства, которые ей сложно заметить сразу и безапелляционно, поджидали за ближайшим поворотом, как бы она не верила в них, не отметала и не сбрасывала со счетов.
Она же так любит, а он любит только её…
— Как не будем? — откинув светлые волосы в сторону, Космос нетерпеливо дотрагивается до тонкой шеи с поцелуями, не поминая лихом вчерашний день.
Лиза опять пахла цветами, кружа голову, как самая пленительная зависимость.
Абсолютная.
— Я забыла, — покаянно произносит влюбленная жена, легко погладив поджарую спину и прислоняя мужа ещё ближе, — что ночь на первое апреля. Первое. Чёрт…
— Да, я чёрт, а ты мой подарок, — март успел смениться апрелем, а они и не заметили, — который больше не прячется от меня. Ни в шкафу, ни в Ленинграде!
— Кос, ну прости ты меня, правда, я же хотела, чтобы ты запомнил… — четыре года прошло, а Лиза до сих пор не могла без смеха вспомнить, как перед свадьбой Филатовых пряталась в шкафу от обиженного Космоса, чтобы он не узнал, что она вернулась раньше, чем можно было ожидать.
Или не ожидать вовсе.
— Я запомнил! — конспирация, задуманная тремя удалыми подругами, наверняка могла довести до инфаркта.
— Будто бы тебе не понравился тот подарок, — звучало констатацией факта.
— Как впервые радуюсь, — честно признается Холмогоров, отдавая должное изобретательности своей жены, — заново каждый год.
— С днём рождения, Космос!
— Это уже другой разговор.
— Обстоятельный…
В час любви Космоса и Лизу не удивил бы и снег в апреле. Впрочем, они давно примирились с тем, что взаимные чувства снесли им головы, не спросив разрешения.
Не замечая грозовые тучи, любовь жила по своим законам.
Выстоит ли она, сопротивляясь дуновению злого ветра?..
Комментарий к 94-й. Снег в апреле
В следующий раз ловим обновление в AU (для тех, кто заказывал Пчёл/Софу и прочую культпрограмму): https://ficbook.net/readfic/10600748
========== 94-й. Тучи ==========
Комментарий к 94-й. Тучи
Урывая маленькое окошко, я оставляю всем ждущим продолжение)
Приятного чтения!
https://vk.com/wall-171666652_1260
https://vk.com/wall-171666652_1263
OST:
— Смысловые галлюцинации — Демоны
— Трофим — Красное, черное, ноль
Какая грусть воцарилась в Москве! Не ту столицу северной назвали, не ту…
И зря Космос винил город-герой Ленинград во всех инопланетных бедах. Теперь Лиза в этом не сомневалась, будучи запертой вместе с Арькой в четырех стенах родительской квартиры, которая пустовала почти четыре года. Они с Космосом никогда не думали, что вернутся сюда. Хоть жить здесь в свое время было очень удобно, укромно и уютно. Ничего лишнего!
Однако на душе тревожно настолько, что и к телефону подходить боязно, потому что не знаешь, что услышишь после чреды звонкой механической трели. Весть о том, что тучи сдвинулись с места? Заветные слова о том, что всё будет хорошо, которые теперь осознавалось детской сказкой? Или худшее предсказание, о котором почти издевательски шутил Кос, веля жене никуда не соваться, пока он сам не приедет и не вернётся? Гарант спокойствия…
— Обещаю, что скоро вся бойня закончится. Не надо будет сидеть, как два побитых страуса! А я к Белому поехал, иначе нельзя, пойми, Лиз!.. — Космос сам не помнил, зачем ему понадобилась поездка к Луке, которая помогла спровоцировать положение, из-за которого близкие уже несколько дней жили как под навесом. Мало, кто хочет делится авторитетом, когда на кону стоят огромные бабки, а коллаборация с вором в законе не могла кончится для «Бригады» удачей. — Сюда к тебе никто не сунется, а я приеду к вам сразу! Лиза, слышишь?!
— Не сразу догадался, с кем связался? Память стала короткой, Космос? Мне что делать, если он и тебя прикончит, а ты враг ему? — позывной «Лука», кочевавший из одной криминальной сводки в другую, значил для Лизы лишь одно — её муж осознанно пошёл на контакт с уродом, который стал виновником смерти её родителей. Как Кос вышел на подобное знакомство? Захотелось провести свою линию там, где одной головы мало? Зачем?!
Впрочем, за последние полгода Лиза мало чему удивляется. Что ей снег, что ей зной…
Когда Космос Юрьевич Холмогоров умеет шокировать без промедлений.
— Будешь отомщена, а тему закроем, — беспокойство Лизы легко поддается объяснению, но Кос не хочет впутывать её в вопросы больших денег и ссоры двух уважаемых в маститых кругах людей. Поэтому и пытается говорить обо всем легко, чтобы она сменила тон. — Считай, что меня заговорила. Ничего не возьмёт!
Космос совсем не хотел рассказывать Лизе, что при первой же встрече Лука всем видом показал, что отлично знаком с его скромной биографией. И то, что желал бы добиться большего, чем имеет, работая в одной связке с друзьями, и то, что последние полгода нередко искал панацею от всех бед в кокаине. Нехитрый факт о том, что «жена-красавица» оказалась дочерью человека, на которого Кос был схож «своей прыткостью», старый лис тоже не умолчал. Видимо, информаторы у вора добротно делом занимались.
— Мне важно, чтобы ты на амбразуру не лез, я тебя о большем не прошу, раз иного не слушаешь!
— Мы поговорим обо всём, что тебя волнует, когда я останусь с тобой вдвоём.
— Вдвоём? Напомню, Кос, своего третьего лишнего ты в кармане прячешь, а меня совсем не слушаешь!
— Какую дурь ты втираешь!..
— Это я ещё и втираю? Дорогой, ты сам лучше других показываешь, что и куда втирать, чтобы не било по вискам!
— Не думай об этом. Со мной все в порядке, а тебя ничего не должно смущать!
— Нет, ты точно притворяешься! Ни хрена не понимаешь…
— Не вижу смысла толочь в ступе воду…
— Но сам делаешь всё только хуже…
Вокруг ничего примечательного и занятного. Только и успевай считать мелкие шорохи и редкие телефонные звонки. Повсюду правила гнетущая тишина, солнечный свет не согревал комнаты, и когда-то разноцветная игральная площадка за окном больше напоминала обшарпанную груду металлолома с покорёженными лавочками.
Небо наполнено тяжким свинцом, будто бы сейчас упадёт. Это совсем не загадочные алмазы, приятные глазу и сердцу, о которых когда-то рассуждала мечтательная Лиза, держа под руку того, кого неистово любит…
Любит больше жизни.
Ответ неверный, ведь Космос Холмогоров — вся жизнь неугомонной Павловой. Жаль только, что эта незаменимая субстанция ненароком бьёт гаечным ключом по голове, пусть и пытается внушить мысль о том, что ничего не изменилось с той поры, как они решили, что для них невозможно расставание. Любят друг друга столько дней и ночей, а мнимые барьеры городить не стоит. Он чутко контролирует обстановку и себя удержит, семью сохранит, как бы ему не верили и не считали глупцом, который тратит себя за зря, не считаясь ни с чьим мнением.
Лиза начинает забывать погожие дни, когда ей не хотелось биться головой об стенку, чтобы доказать мужу элементарное: его обновленный образ жизни ставит между ними больную метку, от едких свойств которой прочный семейный фундамент размывает с невиданной скоростью. Космосу казалось, что короткие попытки забыть свои неудачи, которые покрывал наркотик и приходящее осознание собственной значимости, точно не станет помехой и разделяющей с Лизой чертой. Только снимет с его плеч напряжение, сковавшее поганой змеёй ещё в девяносто третьем. Ясности предаст.
Он, что, не заслужил такой мелочи? И чего-то ещё забыл…
Про понимание, чёрт возьми! Ему же становилось лучше, светлее, а жена стояла на своём, говоря лишь о том, что за полгода его единственное достижение — это пагубная привычка, борьба с которой затянется, если он не расставит приоритеты. На этом и не сходились. Нашла коса на камень…
— Космос, слушай меня, а не свою чуйку! Не берет тебя, все в ажуре? Ты же у нас герой, мать его, а ты уже привык, хватит это отрицать! Не надо говорить, что расслабляет, а покойник-Фара, прости меня, не пример! Не надо заливать о том, что ты был случайно пьян после очередного банкета с очередными важными людьми, с которыми Саша круто о чём-то дотрепался! Всё игрушки тебе, кураж ловишь, а в зеркало давно смотрелся? Нет, ты вообще меня слышишь? — неустанно твердит Лиза, когда Кос, располагая светлыми минутами, в которые ему ни хочется делить жену ни с кем, пытается убедить её в том, что не впадает в полную зависимость от белого порошка. — Сам же помнишь, что границы держать — не твоя история. В тебе нет выдержки!
— Ты хотела, чтобы я от тебя все скрыл? Чего я, блять, не так делаю? Почему ты меня сразу в какой-то утиль записала? Нет у меня таких проблем, как ты думаешь, с какого хрена? Я знаю, что делаю, а тебе бы понять, что я всегда о тебе помню! Не царапнет! Хватит, нахуй, уже…
Космос по определению знал, что то, на чем он и его друзья вполне успешно складывали свои капиталы почти три года, отталкивало Лизу, заставляя держать от общего бизнеса определенную дистанцию. Но он не соглашался с тем, что его затягивает, и он становится болезненно зависим от малой дозы и ровной дорожки. Сначала было выгодно замалчивать, не обсуждать с любимой женщиной тему, важность и опасность которой она явно преувеличивает, но людская молва, родство с Пчёлой и неуместное сочувствие к «бедной овечке», работали на опережение.
Политика замалчивания умело играла на руку Космоса на протяжении марта и апреля. Сначала, когда Лизы вовсе не было в Москве, ничего не приходилось скрывать, а вернувшись домой, она и вовсе не желала слышать о том, что муж что-то утаивает (возможно, ради её же блага). Изменения не были для неё ощутимы, а, может, Холмогоров и сам пытался играть для жены удачную роль комедианта. Укрывал от бед, чтобы ненароком не задело…
Лиза объявляла всем, кто пытался стать её доброжелателем, что у них с Космосом всё абсолютно прекрасно. Не позволяла лезть в дебри, где было место только для двоих, а если он и приходил домой поздно и совершенно разбитым, не спешила устраивать громких спектаклей. Так бы и продолжалось дальше, пока Лиза лично не убедилась в том, что её Космос нашёл новый способ решения проблем, и даже не думал, что это кому-то повредит. Жене, дочери… Отношения с друзьями испортит. Разрушит всё, что так для него дорого. Без шансов на прежнее доверие.
Холмогоров сам признался Лизе, что кокаин — та ещё головокружительная дурь, от которой он не собирался отказываться. Из кармана пиджака вынул крохотную шкатулку, гордо фокус с открыванием ларчика показал и вдохнул белоснежную экзотическую пыль. Нервно рассмеялся, закашлялся, а после усмехнулся, когда обескураженная Лиза, не верящая зорким глазам, выбила глиняную коробочку из его рук, раздавив осколки каблуком лаковых туфлей.
Выразилась однозначно.
— Тебе слухи лучше подавать? Не от меня всё узнавать хочешь? — Космоса всегда по-хорошему подкупало то, что Лиза желала знать от него любую правду. — Только я доносчиков поганых пристрелю в следующий раз, если хоть одного около тебя увижу! Убью!
— Шантажом брать вздумал? Чего я бешусь, скажешь? Зато я всё о тебе знаю, особенно о том, на что у тебя нос в трубку! — умные лекции с малой долей вероятности имели влияние на Космоса, но пока он не давался к более радикальным мерам своего успокоения, Лиза могла лишь морально воздействовать на его мутный разум. — Я за твою честность благодарить тебя должна? Полгода у моего мужа тихо крыша едет, браво!
— Алмазная, я все делаю для тебя! Всё! Какие долбанные хрустальные туфли тебе, нахер, нужны, чтобы ты успокоилась?! И не передергивала!..
— Засунь их себе в одно место, а я тебя давно предупреждала, что нам не будет легко!
— Охуительно, твою дивизию! Всем плох, лох педальный!
— Поймёшь, о чем я тут тебе распинаюсь, вот тогда и поговорим…
Лиза не видела Космоса меньше двух дней, довольствуясь короткими телефонными переговорами, а квартира родителей уже становилась для неё тюрьмой. Хочется ступить лишний шаг, но вовремя вспоминаешь, что тебя просили сбавить обороты, пока неизвестность не закончится. Тогда дом на Профсоюзной потеряет статус временного убежища, потому что именно так безопаснее. Вот только кому?!..
Чёртова осень! Или весна, лето…
Может, зима? Когда Холмогорова упустила детали, которые в действительности играли всю её картину мира?
Но погода всё же дрянная!
Лиза не причисляла себя к рьяным противникам осени, но на душе и за окном играли поздние октябрьские краски, ничем не примечательные, кроме тоски и холодного ветра. Ей бы давно перестать обращать свой пристальный взор на эту серую безнадёгу, жить своим чередом и без лишних мыслей о призрачном завтра, но получится ли?
Даже в день, когда родилось её истинное лучезарное счастье.
Счастье!..
С минувшей весны это священное слово приобретало для Холмогоровой всё более и более сакральные смыслы. И поэтому у Лизы есть стимул не обращать внимания на беды и окружающую разруху, думая исключительно о своей милой и доброй девочке, без которой ей было бы ужасно одиноко в огромном мире. Маленькие алмазы Ариадны всегда понимающе внимали большим, а требовательный детский взгляд словно считывал порывы взрослых без подсказок, напоминая о том, что значимо и неоценимо.
Аря всегда терпеливо ждёт, когда мама и папа возьмут её на руки и поиграют вместе в любимые игрушки. Она противиться походам в детский сад, любой детворе предпочитая компанию родителей. Лиза полностью разделяет настроения дочери, редко отпуская её от себя. И в офисе у мамы, будучи в гостях, Аря тихонько сидит в уголочке с карандашиками, умиляя часто заходящего в кабинет Гелу своими повадками.
— Я думал, что три года — самый возраст, чтобы бесится, — Гела Сванадзе плохо разбирался в том, как ведут себя дети, но в чем-то был точно уверен, — а она у тебя как начальник, так и подсидит грузинского дядьку, космонавтка!
— Значит, что на сегодня Ариадна Космосовна просто перебесилась, — Лизу успокаивал один вид сосредоточенной своими занятиями дочери, — но ещё не вечер, дома будет веселее!
— Лизка, поделись адресом аиста, — Сванадзе прекрасно ладил с дочерью Холмогоровых, охотно развлекая её в свободные минуты, — где вы с Косом себе такую куклу взяли? Спёрли же, видать, откуда-то?
— Плохого же ты о нас мнения, друг мой, недооценил ты наш ценный генофонд, — Арька однозначно являлась лучшим достижением своих неугомонных родителей, но в моменте она решила не рисовать солнце на бумажном листе, а улечься на маленький диванчик, зевнув и всем видом показав, что готова уснуть в сию же секунду. — Гела, мой совет! Найди себе ненормальную, которой будешь пудрить мозги всю оставшуюся жизнь, и рецепт самого лучшего на свете ребенка станет известен по ходу пьесы. Проверено!
— Ой, братцы, заладили! То женись на своей, чтобы такая же рыжая была и конопатая, то найди уже хоть кого-нибудь… — в свои двадцать семь Сванадзе никогда не заводил серьёзных отношений, практически полностью отдавая себя работе. — Нет, я как бы и не протестую, ваша честь, но первый тост — за свободу и вольный ветер!
— Эх, Гела!.. — в сердцах произносит Елизавета, глядя на то, что дочка начинает показывать другу семьи свои цветные карандаши. — Кому-то свобода и вольный ветер не нужны, когда есть, ради кого жгуты закручивать. Понимаешь, к чему клоню?
— Чего так нерадостно, жена декабриста? — Гела осведомлен о том, что происходит с Космосом, и прекрасно понимает, что друг, убеждая всех в том, что кокс не мешает его жизни, уверенно копает себе яму. И ничего не изменится, если он не откажется от пагубного сам.
— Вполне обычно для необычных космонавтов, которые вечно ищут точку опоры…
Не признаваться же Геле в том, что уговоры и просьбы давно помножились на сто, но Космос, слушая Лизу, всё равно поступал по своему усмотрению.
Нюхал.
За спиной жены, чтобы не догадалась, волнуясь за него совершенно напрасно. Чтобы дочка не увидела, потому что в противном случае Лиза точно может пойти на крайние меры, о которых Холмогоров не думал и не хотел заронить о них и мысли. Слишком уж тёмные догадки холодили кровь. Не расслабишься.
— И как житуха у твоего вполне обычного космонавта при блатных номерах? — Гела не пересказывал Лизе историю собственного брата: смутить боялся, да и последствия там были плачевные. А у Холмогорова своя голова на плечах, пусть и покоя от неё не было никогда. Знает, чем рискует, даже если на короткое время забывается от белого порошка за закрытыми дверьми рабочего кабинета. Есть, кого терять.
— Все настолько сильно обеспокоены? — Лиза старается привычно держать лицо, никому не признаваясь, что её вселенная явно покрывалась трещинами, которые не получалось не замечать. — Кроме него…
— Могу перечислить тебе тех, кому не наплевать, если хочешь, чтобы напомнил, — окружение предупреждало Космоса о том, что изменения, случившиеся с ним в девяносто четвертом, не играли ему на руку, — а он уже в завязке. Может хоть раз триста отрицать, а всё равно же от тебя скрывает, когда ему надо и не надо. Белокаменная вся в курсах, как делища у вас идут по кочкам с прибабахом. Вот так вот, Лизка!
— Скажешь, что меня предупреждали? — сочувствие порождало в душе Павловой протест, который с трудом поддавался укрощению. — Все и сразу! Лиза, что ж ты делаешь, да?!
— Конкретно о чём? — Гела лучше других знал, что Лизу и Космоса тянуло друг к другу магнитами. Ленинград всё помнил, а Москва не давала найти альтернатив.
— О том, что за первого бандита на деревне замуж выходила, то ли не об этом мне каждый третий сказать пытается? — кто-то мог злорадно посмеяться, сказав, что из любовного союза сына профессора астрофизики и дочери судьи не выйдет ничего добротного, но Лиза игнорирует дурные наветы и чужую правду. — И что дура дурой, уговариваю его бросить, а он ни в какую? Я же про это слухи ловлю!
— Дураков взашей шли, тебе ли не знать, что некоторые людишки пиздят как дышат?
Нелицеприятные сплетни не отменяли того, что Космос и Лиза переживали не самые лучшие времена за весь семилетний период своих отношений. С первого взгляда казалось, что ситуация в семье складывалась так, как загадывали ещё до свадьбы, а дочка росла без тревог и родне на радость. Однако неустроенные возможности Космоса внутри криминальной схемы не давали ему спокойного сна (если с его стилем жизни он вообще был возможен), заставляя искать запасные пути для восстановления утерянного баланса. Лизу пугали эти отступные дороги, но она не спешила опускать рук.
— Видишь, Гела, кому-то мы даем возможность дышать, пусть скажут спасибо!
— Но какая-то хилая благодарность? Не вижу радости в голосе…
— Гела, послушай, — немного помолчав, Холмогорова собирает волю в кулак, озвучивая единственно возможный вариант своего поведения, — я понимаю, какой дурной соблазн захватил моего мужа. Я искренне не хотела верить, что это случилось с нами, ведь это тяжело, от этого надо избавляться. Он же не школьник, просчитать умеет дальнейшие ходы, а я не представляла, что ему вообще эта дурь нужна. У меня не выходит отвадить его от драга, не выходит убедить его в том, что всё катится к чертовой матери. Но мне есть, за что бороться. И я не побегу искать ему замену!
— Бывших наркоманов не бывает, знаешь? Вход два, а выход десять…
— Выход есть всегда, — несмотря на то, что все близкие не могли подавить в себе разочарование поступками Космоса, Лиза держалась мужа, трезво оценивая, что не может поступить с ним иначе, — я обязательно найду его. Найду!
— Для этого важно, чтобы кто-то остановился сам, а там уж и копай выходы и выходы…
— Главное, Гелыч, не окопаться.
— Верно замечено…
— Жизненные наблюдения!..
Сегодня Ариадне исполняется три года. Лиза вынуждена признать, что праздник принцессы выдавался грустный и пасмурный. Никаких тебе шариков, коробок в перламутровых лентах и громких поздравлений, а из развлечений в квартире — задумчивая мама и старый пузатый телевизор. Лиза чувствует себя виноватой в том, что не может позволить себе хотя бы прогулку во дворе, которая бы оживила Арино настроение: синеглазая хохотушка затихла, будто считывая настроения матери и мучаясь отсутствием рядом отца. Но выхода не было…
Оставалось молча дожидаться Космоса, не роптая на то, что из-за грозовых туч приветливого неба совсем не видно. И виновато не только пушкинское время года.
— Мама? — вопрошает Ариадна, повернув к Лизе свое пухлощекое лицо.
— Совсем телевизор не интересно смотреть, Арюш? — заботливая мать начинает перечислять все безобидные возможности для развлечения в этой квартире. — И мои старые игрушки тоже не нравятся?
— А папка придёт? — лучше других Лиза осознает, что Аря, привыкнув постоянно видеть Космоса рядом, скучает и с недовольством привыкает ко временному житью в почти забытой квартире дедушки и бабушки.
— Аречка, солнышко, папа нас скоро заберёт! Поедем в наш дом, где у тебя велосипед остался, а потом торт будет со свечками, обязательно! Или что тебе наобещал папа? — уговоры могли прозвучать жалко, но Елизавета надеется, что дочь не станет устраивать плача и истерик.
— Что поедем туда, где… Где Микки живёт, вот! — следовало ожидать, что этой серьезной даме Космос сходу наобещал золотых гор.
— Ну, Ёжик, раз сказал такое, то будем его ждать ещё больше, — всем поездкам Лиза предпочла бы одну, ведущую в квартиру на Кудринской площади, но с июня Холмогоровы жили в Цветочном. Ещё в мае там были закончены все ремонтные работы, которые она контролировала самостоятельно, чтобы по итогу увериться в том, что это действительно их дом.
Но часто невидимое чувство подсказывало Лизе, что с переездом, о котором едва ли не грезил её Кос, окружающая обстановка стала лишь ухудшаться. Голубоглазая не верит слепому случаю, а смутные сомнения следовало бы давно от себя прогнать, но загородный дом, несмотря на обретенный лоск, невольно посеял внутри Лизы огромные противоречия.
— Ага, — зевая, подобно морскому котику, Арька медленно поднялась с дивана, оглядываясь по сторонам. — Мам, я спать хочу…
— Да, малыш, уже девять, пойдем укладываться, — Лиза встает вслед за дочерью, сразу же подхватывая её на руки. — Как ты у меня сегодня выросла, большая стала!
— Потому что т-р-р-р-ли! — Аря с азартом подхватывает материнский восторг.
— Потому что, Ёж, — перенеся дочь в комнату, Холмогорова осторожно подходит к окну, желая увидеть на парковке знакомую черную машину. Но не в этот раз.
— Приехал? — Ариадна уже знает, что если мама подходит к окну, это означает лишь одно…
— Не переживай, Арюша, — Лиза наклоняется к дочери, чтобы расцеловать её опечаленное личико, — он сегодня ещё приедет, и я тебя сразу же разбужу. Но ты не зевай, спать сейчас ляжем, поняла маму?
— Поняла… — Аря, вцепившись в плечи мамы ладошками, ответно целует её в щеку, чуть-чуть посмеиваясь.
Лизе остается лишь улыбнуться неунывающей дочери.
Через пятнадцать минут самая младшая Холмогорова засыпает, а Лиза пытается набрать номер мужа. Но абонент не абонент, провода не смогли внести ясности, и молодой женщине ничего не остаётся, как бесцельно ждать. Ждать, когда в замке лязгнут ключи, и Космос объявиться на пороге. В любое время.
По телевизору, работающему вполсилы, показывали «Москва слезам не верит» — любимый фильм матери Елизаветы. Татьяна, всякий раз пересматривая эту ленту, сидела перед голубым экраном со слезами на глазах, расхваливая героиню Алентовой. Алексей Владимирович не понимал, почему жена плачет? Всё же хорошо закончилось, а история эта не про них. Нечего лить крокодильи слёзы!
Пролетели годы. У Лизы давно своя семья, причины для большого счастья и тупого отчаянья. Совсем также, как и собственная мать, она устроилась перед всё тем же не убиваемым телевизором марки «Рубин», роняя мелкие слёзы, видя первые горести Катерины Тихомировой. К сигаретам рука не тянется, но быстро осушает бокал с водой, думая о том же, о чём и когда-то размышляла её покойная мать. Может быть, даже за просмотром этого фильма…
У Лизы нет права быть слабой.
А дверной замок все-таки зазвенел, заставив Лизу подумать о том, что пожар последних дней наконец-то потушен. Можно снять маски. Кончено.
— Я пришёл… — глуховато потянул Холмогоров, неспешно шагая за порог, и, плотно закрывая за собой двери.
— Я это уже вижу, — Лиза не спешит обнимать мужа, но помогает ему снять пальто, внимательно всматриваясь в лицо.
Видимо, несколько дней ему было просто не до дозы, которая обычно хранилась во внутреннем кармане пиджака. Да и пиджака на нем нет, но одет строго: черная водолазка, черные брюки. Элегантное пальто такого же окраса.
Черный ворон. Черный человек.
Ей бы от него бежать, а сил нет. Никогда не отпустит. Сама себя же.
— Поехали домой, — прервав невидимую дистанцию, Космос прижимает жену к себе, гладя её напряженную спину, — на Кудринскую…
— Это хорошо или плохо? — Лиза не спешит напоминать Косу про дочку, тем более про все её праздники он прекрасно помнил сам.
— На поминки к Беловым, — скупо произносит Космос, уводя Лизу в сторону гостиной, — у матери Сани сердце не выдержало… Он сейчас у неё на квартире. Прощается…
— Господи… — слов не было, а жертвы, брошенные на алтарь того, что называлось общим делом «Бригады», не могли вернутся на землю. — Что с остальными? Где Витя?
— Что с твоим братом будет? — о Пчёлкине Кос задумывался в последнюю очередь.
— Вы почти неделю пропадаете, а я жду тебя на осадном положении, и что? Я не должна задавать тебе вопросов?
— Алмазная, ну чего? — усадив Лизу в большое кресло, Космос обхватывает руками женские плавные колени, не давая двинуться от себя. — Лиза?!
— Мы ждали тебя, — только и может сказать Холмогорова, бессильно проводя рукой по темным волосам мужа, — но встань, Кос, полы здесь холодные, давно же не жили!
— Я же говорил, что всё это закончится, мы вместе будем, — Космос верит в то, что его слова убеждают Лизу, — а тебе бы и в офис тогда за мной приезжать не стоило, хоть и не нужны мы с тобой никому, не крупные рыбы…
— Приехать в офис стоило хотя бы для того, чтобы некоторые секретутки не задавали тебе лишних вопросов, а у моего брата случайно не развилась полная алкашка и истерия на почве происходящего!
— Луку подстрелили, — объявляет Космос так резко, что Лиза забывает свои пламенные речи, — как решето, из винтовки. Его шестёрок тоже. Считай, что я всё правильно тебе предсказал…
— И кого благодарить? — Елизавета не может не признать, что весть об убийстве принесла ей облегчение.
Да, нужно ставить себя на место других. Необходимо прощать и отпускать прегрешения, но Лиза подобной властью не располагала. И была всего-то лишь любящей женой Космоса Холмогорова, которая сопереживала и мучилась от неизвестности.
И дочерью оставалась тоже…
Любящей и помнящей.
— Лучше всё забыть, — Космос совершенно притих, пытаясь найти спокойствие в руках, которые никогда его не предавали, — слышишь меня?
— Слышу, — Лиза изогнулась дугой, опустившись горячим лбом к мужской макушке, убеждая себя в том, что с Космосом ничего не случилось. — Только Арьку жалко, ей же не объяснишь ещё… Где ты… И сколько тебя ждать!
— Я всё исправлю… — у дочери Космоса действительно выдалась монотонная дата, в чём виноват только он.
— И делать перестанешь то, что тебя к Луке пойти толкнуло!
— Захочу и брошу, — сдавленно шепчет Кос, вспоминая, что Арька наверняка давно уснула, и не следовало бы её будить, — ничем это не грозит…
— Я тебя по частям собирать не хочу, — понудив Космоса подняться, Лиза смотрит на часы, запоздало думая о том, что обещала разбудить Арю, если отец вернётся, — а в последнее время все говорят, что придётся. И не только из-за твоего порошка, а из-за такой тревожной жизни… Шаг первый — и ты у кого-то на мушке! А второй…
— У меня нет выбора, нет!
— Я помню об этом.
— Нас двое.
— Тем лучше…
Космос совсем не хотел повторять нежеланную правду о себе, которая уже и ничего не поменяет, и не остановит маховик судьбы, запущенный осенью восемьдесят девятого. Он человека убил, пускай весьма поганого и желчного, который друга его порешить хотел. Никто, за исключением Лизы, мало удивленной такому раскладу, не знал, кто стоит за смертью Мухи. Если бы отвернуть время на полгода назад, то не напивался бы до синих белочек, не кидался бы жене в ноги и не бросался бы признаниями о том, что давно похоронено. Но так уж выходило, что рикошетило знатно.
Холмогоров не собирался всю жизнь терзаться виной, но теперь и не думал, что мог всё бросить, начиная с чистого листа.
— Иди к Арьке, буди, — своим сумеречным видом, Лиза показывает мужу, что хочет остаться одна, насколько этого позволял сонный настрой дочери. — Я начну собираться. Поедем сейчас же!
— Лиза! — в рывке Кос хватает неугомонную за руку, безмолвно убеждая её в том, что всё не может идти по-другому.
— Я знаю, Космос! Ты с нами… — нечего поделать — любит его. Без оговорок. Поэтому слушает и смотрит в синие глаза, как завороженная. В рулетку свою играет. Личную. — Но надолго ли тебя хватит? Чем-то будешь недоволен? И опять?!
— Сказал же, что захочу и брошу…
— Помни про то, что мы теряем!
Дождавшись, пока Космос скроется за дверьми детской, Холмогорова закрывается на балконе, ловя дождливый аромат надвигающегося позднего октября. Небо не внимает меланхолии, но предупредительно смотрит, словно осуждает.
Что ж, Лизе не привыкать переживать холодные деньки.
Они с Космосом сами на то напросились…
Комментарий к 94-й. Тучи
Спасибо, что не оставляете историю неугомонных без внимания!
Глава сумбурна, но это мое мнение, с которым я согласна.
========== 94-й. Быть рядом ==========
Комментарий к 94-й. Быть рядом
Всем тем, кто здесь обитает и сопереживает неугомонным — огромное спасибо!
Понимаю, что продолжение раз в месяц — это капля море (в «Небо»:), но мы продолжаем разбираться с дебрями осени 94-го года. И это первая часть большой ноябрьской главы…
OST:
— Robert Palmer — Know by Now
Космосу нравится наблюдать за тем, как Лиза чем-то увлечена. Просто смотрит по сторонам или в одну точку, погружаясь в свои мысли. Голубые омуты внимательны и сосредоточены, а ему бы только видеть их, находя свои идеалы и верные смыслы. Кос не хочет задумываться о том, что от алмазных глаз снова повеет вьюгой, что значит одно — он её разочаровал. Не пришёл, смалодушничал, пошёл на поводу у своих слабостей.
К слову, с последним он не был согласен, зачастую взрываясь и от обыденной попытки жены настоять на своём, но не мог не размышлять о том, что полгода назад сам запустил маховик психотропной мясорубки. Ведь имел призрачное право на переживания, пусть и эта прерогатива — крайняя из доступных. Он же сильнее?
Но Кос не привык вариться в состоянии молчаливого конфликта, который шапочно перекрывался тем, что Холмогоровы жили обыденной устроенной жизнью. Возможно, что в последнее время лишь ленивый не показывал в сторону любящих супругов пальцем, но Космос любой ценой собирался убедить Лизу в том, что её глаза должны отсеивать всё, что может неосторожно разделить. И потому сейчас не мог позволить себе упустить хоть что-то из происходящего, не боясь, что может надоесть своей Лизе.
Только бы в глаза её смотреть…
Как и сегодня, когда она сконцентрирована на подготовке к встрече гостей, а ему хочется обратить всё внимание на себя. Почти по-детски и задиристо, но результат же того стоил?!..
Никаких вопросов!
— Гости подъедут через десять минут, Космос! — почему-то сегодня с мужем так сложно расстаться и на расстояние двух комнат, однако Холмогорова надеется, что Космос вспомнит про время и скорые события. — Совесть имей, а?!
— Ничего противозаконного, красивая, не гунди, — к тому же на территории этого дома все правила устанавливает Космос Юрьевич, а если… Впрочем, не про оговорки речь!
— Я не начинаю ныть, Кос, я лишь ничего не успеваю!
— Обнимания для организма полезны…
— Кос, да отцепись ради Бога!
— Это надо было в ЗАГСе сказать, милая, но и то бы не помогло.
— Дочь сейчас обожрётся конфет, и вся диатезом покроется, кто по ночам вставать будет?
— Куда я денусь, мать?
— Очень бы хотелось, чтобы никуда, отец года!
— Ребенок умный и продуманный, и что с ней дома может приключиться?
— Давно вазы битые по комнатам не собирал?
— Ну… позавчера!
— Славно, правда?
Руки молодой женщины заняты нарезанием весеннего салата, но Холмогоров будто бы того не замечает: примостился у жены за спиной, обняв её за талию. Космос намеренно мешал Лизе, но не чувствовал в том своей вины. Блуждание Арьки в опасной близости от открытой коробки конфет в гостиной вершило картину маслом, которую Лиза уже не могла проконтролировать, да и хотелось ли ей этого?
Не каждый день ребёнку праздник. Такому хорошему и доброму ребенку!
— Может, кенгурятина, к лешему этих гостей? — Космос заставляет Лизу бросить нож в раковину, безмолвно признавая, что огурцов в салате предостаточно. — Ежу же как-то… Конфеты нарыла, мультик, трех уже нет в коробе — вот и отрада!
— Что ты как тот кот? — повернувшись к мужу лицом, Холмогорова не может сдержать смешинки, хоть и весьма нервной. — Злобный, вредный…
— Ну кот же? — Космос прислоняет лоб ко лбу Лизы, поравнявшись с ней ростом. Он замечает, что милые черты наконец-то тронуты улыбкой, а значит, что победа за ним.
Она не ни в чём его не подозревает? Не ищет подвоха в том, что они рядом? И предпочли забыть про то, что может невольно разделить, потащив ко дну.
— Ласкучий и игривый? — Лизе даже нравится этот эмоциональный бред, помноженный на нехватку времени и игру на струнах души.
— Заметь, ты сама об этом мне сказала!
— И зачем же ты, кошак бессовестный, дочку без присмотра оставляешь?
— Потому что эта мяукалка веревки из меня вьёт также, как и ты!
— Гены у моей девочки хорошие, не стану отрицать.
— Папины дочки все такие!
— Какие?!
— Алмазные!
— Любимые?
— Очень!..
Космос не стесняется того, что давно покорен своей женой. Когда Лиза нежно припадает к его губам, топя свои страхи в обоюдном обожании, то Косу действительно становится легче. Он отпускает вчерашние дни, безропотно обещая ей, что если и в чем-то и виноват, то обязательно исправит ситуацию!
Переиграет, пойдет на сделку с изменчивым терпением, которое чаще подсказывало, что способ решения всех проблем уже найден. Нужная дорожка…
А Кос может совладать с собой, заставляя людей признать, что у него тоже есть право на слабость.
Только сдавалось Холмогорову, что самая большая слабость таяла в его руках, а он терялся в моменте, когда хотел в очередной раз ей что-то пообещать.
— Космос…
— Ну что ты?..
— Прошу тебя, — Лиза говорит еле слышно, — выбрось из головы то, что по-другому не справишься. Что ты никому не нужен… Видишь, все время, что ты только со мной, все спокойно? Ты же не…
— Лиз, это такая бредятина, — если у его ненаглядной хватает силы возвращаться к излюбленной теме, то он тоже настоит на своём, — а вы все записали меня в утиль!
— Я — не все! — Лиза сознательно отделяла себя от мира, в котором варились огромные капиталы и чьи-то рисковые амбиции. — И мне вообще плевать, что говорят про тебя другие!
— Тогда к чему твои передёргивания? — незнакомые люди могли сказать о жене Космоса, что она слишком холодна и замкнута, но Холмогоров, лучше других зная характер Лизы, с уверенностью констатировал — ничего подобного!
— Ты полгода маскируешь то, что у тебя башню от наркоты сносит, а я должна быть камнем? Само пройдет, скажешь? Немного — не считается?!
— Я же сказал, что этого больше не будет!
— Если ты сам того не захочешь, то нам не ждать у моря погоды.
— Начали за здравие…
— Мы и не пытались так начать!
— Свихнуться!..
Плохо удержав равновесие, Лиза роняет голову на плечо Космоса. Ощутив себя нашкодившей кошкой, которую воровато гладят по спине после совершенного проступка, она больше не пытается бороться с особым мнением мужа, но и не отрицает, что это далеко не последний раз, когда она заводит подобный разговор. Её слишком трудно сбить с толку, если она в чем-то абсолютно убеждена или нацелена на результат.
— Там кто-то подъехал, — тихо произносит Космос, не оборачиваясь на осеннее окошко, — Фил, наверное, по тормозам опознаю…
— Тогда прояви чудеса гостеприимности, — Лиза спешит разомкнуть объятия, возвращая себе самое искреннее выражение лица, — вперед!
— Вот так-то ты всё разрулила?
— Действую в предлагаемых обстоятельствах.
— Слишком много умных слов!
— Ты же сын академика?
— Астрофизики, а не лингвистики.
— Брось, Космос, твоё искусство — это клоунада!
Кос не находит аргумента, подходящего для ответа, и начинает резко щекотать её под рёбрами. Лиза смеётся в полный голос и дергает локтями, а когда он убирает руки за спину, собираясь покинуть кухню, скоропалительно роняет давно известное признание:
— Я люблю тебя, Холмогоров!
— Не больше моего, Холмогорова!
Космосу хочется верить, что жена будет повторять слова любви чаще. Чаще, чем он того заслуживал. Заслуживал ли вообще?!..
Уже через несколько минут Лиза внимательно наблюдает за тем, как Арюша рассматривает трехмесячную дочку Томы и Валеры. Маруся пока точно не сможет играть с плюшевой армией Ариадны и бегать из угла в угол по большой квартире, но Арю это мало расстраивает. Она осторожно берёт малышку за ладонь, пересчитав пальчики-спички, а после начиная лепетать о том, что все игрушки в этой комнате имеют имена.
Когда младшая Холмогорова поворачивалась в сторону матери и тёти Томы, то видела, как они согласно кивают головами, и это ещё больше её воодушевляло.
— Вот такие слоны! — тоненьким голоском произносит Арюшка, возводя к верхней полке стенки указательный палец. — Это всё мои!..
Безмолвная собеседница может только добродушно разинуть свой беззубый рот, протягивая к Арьке крохотные распростёртые объятия. Аря наконец-то нашла верного слушателя, а Лизе не удаётся подавить в себе смешок, угадывая в повадках дочери чисто холмогоровские жесты. Если внешне дочь одинаково похожа как на неё, так и на Космоса, то характером миниатюрная хозяйка удалась исключительно в одну в сторону.
Но говорят, что дочь, похожая на отца — это к счастью.
К счастью!..
— Зря ты, тётя Тома, свою куклу к нам принесла, — заключает Холмогорова, внутренне успокоенная тем, что при виде грудного ребенка Аря не расплакалась, как это было при первой встрече с сыном Беловых. — Ой, дорогая, зря!
— Что же ты, Елизавета Алексеевна, гостей не любишь? — часто дети, близкие с ранних лет, дружат, и повзрослев, и Тамара надеялась, что Мария и Ариадна оправдают её прогноз несмотря на небольшую разницу в возрасте. — Мы с Филатовым уже понадеялись на тебя…
— Я к тому, что Ариадна Космосовна вашу Марусю никому не отдаст.
— Сама в детстве в дочки-матери не игралась?
— К сожалению, в моем распоряжении был только вредный старший братец…
— Тогда дай возможность отыграться Арьке, Лиз, у ребенка праздник!
— Запоздалый праздник, Том, — середина ноября на календаре подсказывала Холмогоровой, что где-то они с Космосом серьёзно проштрафились перед дочерью, — шарики сдулись, а торт вчерашний…
— Кто же предполагал? — Тамаре и самой неприятно вспоминать конец октября, ознаменованный для неё ранением Валеры. Возможно, что пустяковым, но для Филатовой подобных не существует. Хоть и научилась не задавать мужу бесполезных вопросов.
Он и сам знает, как лучше.
— Хорошо, — укромная и уютная квартира родителей перестала ассоциироваться лишь с теплыми воспоминаниями ещё в восемьдесят девятом году, но после нескольких дней безызвестности, проведенных в четырех стенах на Профсоюзной, Лизе совсем не хотелось туда возвращаться, — нечего сетовать, а зима всё заметёт. Ведь так бывает?
— Случается, — максимально отвлечь Лизу может только возня с детьми, и Тома решает оставитьподругу наедине с девочками, — я пока на кухню вернусь, посмотрю за духовкой. Не скучайте!
— Заметано, молодая мать, — бороться с эмоциональными перепадами, за которые можно смело благодарить свою вторую половину, непросто, но Холмогорова учится настраивать себя на волну положительного в кратчайшие сроки.
Не всё же в этом мире окрашивается белым или черным цветом?
Арька, к примеру, розовый любит.
— Сама-то не моложе меня, — видя мимолётные тревоги подруги невооружённым глазом, Тамара пытается шутить с подругой, но та сразу же переключила внимание на детей, как по отработанной привычке.
— Если Маруся начнёт капризничать, то позову, не беспокойся!
— Договорились, прибегу.
Тома скрывается на кухне, не зайдя в гостиную, где Космос и Фил обсуждали последние новости, сообщенные Беловым по телефону. Саша с семьей отсутствовал в столице, но держал руку на пульсе сложившейся ситуации, в которой от его единственного взмаха ладони зависело далеко не всё. И если Пчёла смирился с ситуацией, продолжая работать на благо совместного бизнеса, Валера чаще занимался вопросами безопасности, то Космос безуспешно искал лазейки, которые бы смогли развязать всем четверым руки. В свете последних событий…
Будучи уверенной, что Кос далеко не ложная сторона назревающего конфликта, Лиза старалась поддерживать его, вопреки тому, что её собственный брат придерживался иной позиции. Не заводя разговора о том, что мужу следует выйти из игры, она выслушивала его претензии, обращенные не к себе, но главным для себя признавала другое: если из-за ссор «Бригады» он в очередной раз сорвётся, вряд ли кому-то, кроме неё, нужно будет вытаскивать Космоса за уши. Это только её и его проблемы.
С некоторых пор поведение Космоса перестало кого-либо удивлять. Для парней его замашки были чем-то обыденным и приземлённым. Они не считали, что следует спасать его, говорить с ним и разбираться в наболевшем. Но никто и не просил помощи, не ждал у моря погоды. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Да и совестно как-то…
У людей случаются беды и посерьёзнее.
Арька продолжала ворковать над премилым карапузом Филатовых, а Лиза, присев на кроватку рядом, снова погрузилась в непроходимые дебри вчерашних домыслов.
Ей было о чём подумать…
На смену темным событиям октября пришёл вечно пасмурный ноябрь, внесший в жизнь Космоса и Лизы малые крупицы воскресающего доверия и потерянного мирного неба. Строить долгие планы было бессмысленно, никто на них не ставил, и поэтому жизнь в доме супругов Холмогоровых текла даже монотонно: ранний подъем в будни, офисы, заботы о дочери и сонные выходные. Если бы не ряд оговорок, на которые и при очень большом желании невозможно закрыть глаза. Никак не получалось.
Однако если в семье есть ребенок, то ему нужен праздник независимо от погодных условий и недосказанности между родителями. Так уж вышло, что третий день рождения Ари Холмогоровы решили отпраздновать с непростительным перерывом, в очередной раз подтверждая, что девяносто четвертый год сорвался с цепи от бешенства. Ни годовщину свадьбы вовремя справить, ни отметить праздники вовремя и в человеческой обстановке. Чего стоил один юбилей Космоса, в процессе празднования которого виновник торжества чуть не разругался с соседями из-за громкой музыки и огромной собаки, случайно оказавшейся у двери квартиры Холмогоровых.
Не говоря и о глобальных аномалиях, о которых Лиза не могла говорить без дрожжи в голосе, и из-за которых Космос заходился оглушительным криком, проклиная всех и вся за то, что ему перечат. Потому что он пытается всё изменить, каким бы сложным предприятием это не оказалось. Не дурак, понимает ситуацию сам, хоть и не признает, что увлечение, казавшееся ему лёгкой забавой, зашло слишком далеко.
Ноябрь подарил Лизе робкую надежду, что грозовые тучи понемногу рассеялись и у них есть шанс на свободный воздух. Ведь Космос искренне пытался держать себя в узде, не давая лишних поводов для волнений, плавно перетекающих в скандалы. Бравируя собственным обещанием — бросить кокаин в любой момент, Кос показательно выбрасывал белые мешки в мусорное ведро или прямо в окно, повторяя жене, что если она хочет, то он больше не подумает притронуться к запретному.
Клятвы сыпались бесперебойно.
Он же ей пообещал, а значит вытерпит возможные последствия злоупотреблением наркотика и докажет, что его ничего не возьмёт!
Не возьмёт!..
В минуты показательных бесед перед Холмогоровой красовался актер — не меньше!
— Нет, красивая моя, что ты на меня так смотришь? Не убедил?
— Гадаю, чем ещё ты меня удивишь, дорогой. Кто из твоих знакомых следующим мне скажет, где тебя видел! Куда ты рисковал угодить? Что-то там разбил, кому-то по зубам дал, а все из-за чего? Бес попутал?
— Когда я тебя обманывал? Когда не делал то, что ты просишь? Кидал? — искренняя уверенность в том, что жена положительно ответит на беспокоящие его вопросы, не оставляла Коса. — Ты смеёшься надо мной? Павлова! Павлова, твою дивизию, мне нужен ответ честный!
— Да нет же, солнце, мне плакать хочется, а иногда до жути сильно, — любимые вопросы Коса выстрелили точно в цель, заставляя Лизу честно признаться мужу в своих чувствах, — но не у меня здесь крест на груди выбит. Поэтому не могу тебе возразить, куда мне?
— Опять твои долбанные шутки! — наедине с женой Космос как никогда ощущал свою уязвимость, зачастую не имея возможности ей возразить.
— Хорошо, что не обдолбанные! — Холмогорова понимает, что смысла пересказывать мужу все его подвиги, которых, как он утверждал, больше не произойдет, нет.
— Лиза, с какого хера ты так перегибаешь? — напряжение, захватившее пространство между парой, не собиралось исчезнуть. Но никто и не собирался его прогнать, как черную ненастную птицу. — Нахуй я бы я тут распинался перед тобой, если б сбрехнул? За кого держишь?
— Перегибаю? Шагу же тебе не даю ступить! Не зря твои душные знакомые говорят, что жена у тебя — стерва, как меня земля носит да ещё рядом с таким святым человеком? — в душе Лизы возникло огромное желание спихнуть Космоса с кровати на пол, но вместо этого она решает, что ещё не всё ему высказала. — Но на бровях домой ползешь ты, и, Кос, перестань оправдываться тем, что виноваты все кругом! Я, отец, друзья, но, блин, не ты, потому что быть такого не может! Не помню, значит, не было?!..
— Опять скажешь, что я за полгода башку пронюхал? — Космос пытался не замечать, что скользкие качели терпения жены грозили оборваться в сию же секунду. — Ты же понимаешь, почему эта хуйня происходит? И что отрубить концы я не могу! Слишком много на кон поставлено! Всего…
— Тебя всё устраивает, а я на хрен пошла со своими опасениями! — то, что казалось Космосу вполне безобидным, стало для Лизы ахиллесовой пятой. — Всё отрицаешь, лечиться не хочешь. А однажды твоя веселая пятница или грёбанный внезапный вторник могут стать последними! И не надо делать вид, что твой отказ проходит добровольно. Я всё-таки ночами с тобой сплю, слышу тебя! Признай, Кос, что происходит?
— У нас всё нормально! Всё нормально, блять, нигде не дует! Не голодранцы, дитё на всем готовом, чего ещё? — громогласно объявил Холмогоров, скорее, убеждая в этих сомнительных истинах себя, а не Лизу. — Не делай из мухи слона! Заебало ходить вокруг да около… Совсем в дурака превращаете! Обещал — будет тебе! Смогу!
— Тогда перестань орать, Космос! Я совсем не хочу второй раз укладывать Арьку, а если ты опять за двоих всё решил… — на сегодня Елизавета больше не хочет переубеждать мужа в обратном, и потому говорит тише, как будто бы в секунду наглоталась сильнейших успокоительных. — Может, к утру в чем-то разберемся. Кто прав…
Закрыв голову подушкой, Лиза утыкается лицом в простынь, сдерживая рвущийся наружу гнев. С каждым днём ей все труднее втолковывать Космосу о том, что с успехом толкает их жизнь в пропасть, и самое ужасное заключалось в том, что он просто не может с собой справиться. Зависимость оказывалась сильнее, чем желание вернуться к прежним порядкам, где не было места желанию забыться и биться головой о стенку.
Только у кого из них это желание преобладало? У Космоса, когда он, не контролируя свой гнев, срывался неизвестно куда, но известно зачем? Или у Лизы, когда видела перед собой глухие стены, а не человека, который заменил её прежний мир, подарив самое главное?
Холмогорова лучше других знала, что проживание под одной крышей с Космосом не будет тихой гаванью, но не могла опустить руки, не бороться, не побуждать самого близкого на свете человека вернуться…
К самому себе!
А не делать вид, что пробудился от дурного сна, временно прозрев, и у них всё прекрасно.
И яблони в цвету…
— Блять, вот начнёшь же, — Космос протягивает ладонь вперед, воровато погладив Лизу по спине. — Чего ты? Глупишь? Тебе снова всё объяснять?
— Ты придурок или прикидываешься? — не оборачиваясь на мужа, Холмогорова цедит ответы из-под своего укрытия. — К новому потянуло? Как в картишки сыграть, всё на пофиг? И мы?! Других найдешь?!.. — Лиза знала, что Кос поймет: она говорит о себе и дочери.
— Жалкая, блин, как котёнок! — понимая, что скоро жена перестанет сопротивляться, потому что не сможет ни говорить, ни думать, Холмогоров старается максимально сократить расстояние между ними, а заодно откидывает подушку к стенке.
— Нет, дура! Что тебя вообще слушать, если тебе фиолетово, что я скажу завтра?
— Ведьма же? Ленинградская!
— Нет, ты точно обдолбанный, даже не скрывай!
— Да ну нахер, я два дня от тебя не отхожу!
— Чудеса послушания!
— Тебе не в пример…
— Взбесишь же!
Кристальные зрачки Лизы невольно наполняются слезами, она не пытается бороться с накатившим бессилием. Холмогорова молча плачет, чувствуя, как трепетно Космос проводит ладонями по её щекам, а когда он вполне закономерно тянется с поцелуем, то затихает, отдавшись власти момента.
Кто из них победил?!..
— Никуда я не денусь, — Космос не считает, что кокс — всему беда, и поэтому не видит смысла в том, что окружающие постоянно хотят его предостеречь, — от тебя так тем более, алмазная!
— Стеклянная!
— Вот ты зараза!..
— Ты сам на это подписался!
— Не жаловался никогда в отличие от некоторых.
— Нет, ты точно нарываешься, а ничего, что я серьёзно тебе втолковываю, Кос?!..
— Ложимся спать! — коротко объявляет Кос, перетянув жену на себя крепким захватом. Он смотрит в её глаза, наблюдая за тем, как лёд тает. Они устают быть не вместе даже мысленно.
— С тобой уснёшь…
— Я ни о чем не хочу думать, кроме тебя!..
— Заруби себе это на носу, когда вздумаешь, что до тебя никому нет дела!
— Павлова, на тебя смотрю и больше ни о чём… Лиз?!..
У Елизаветы нет сил для возмущения, нет сил для того, чтобы разомкнуть руки и заснуть в обиженной позе. Лиза подвигается ближе к Космосу, окончательно давя зародыш любого расстояния, ловя его взгляд и впитывая каждое прикосновение. Этой ночью ей также не хочется терзать себя сомнениями.
Голубоглазая больше не собирается выныривать из своей вселенной, особенно в момент, когда мужские губы замыкаются на её бледной шее. Космос покрывает Лизу беспорядочными рваными прикосновениями, будто снова боится, что она уйдет или её украдёт его очередное неосторожное слово; не отпускает от себя и на сантиметр. И Лиза, не сдерживая в груди довольного стона, захватывает любимые губы, в миг ставшие покорными её тайным желаниям.
Ночь. Аргументы кончились. Кошки снова стали сговорчивыми и серыми.
И Лиза готова поверить бравым заявлениям своего затерявшегося космонавта. Не потому что за полгода накопилась усталость и хотелось, чтобы Кос прекратил третировать наркоманскими загулами семью и себя, но из-за того, что привыкла во всем полагаться на мужа.
Сложно выбить из-под себя почву, если так хотелось…
Быть рядом.
Комментарий к 94-й. Быть рядом
https://vk.com/wall-171666652_1279
========== 94-й. Солнце светит чёрным ==========
Комментарий к 94-й. Солнце светит чёрным
Огонь, качели, больше эмоций…
Обещанная заключительная часть большой ноябрьской главы!
Хочется вернуться в 90-й, где трава зеленее, но на пятки наступает 95-й.
А всем неравнодушным спасибо за активность! Ценю:)
https://vk.com/wall-171666652_1282
OST:
— Сплин — Черный цвет солнца
— Мам, звонок! Ма-ма, ау!..
Беспорядочный танец молчаливых мыслей Холмогоровой прервал обеспокоенный голосок Ари, которая продолжала держать младшую Филатову за руку, боясь, что гостью украдут подкроватные бабаи. Про эти странных чудищ ей рассказывал отец, когда Аречка не укладывалась спать вовремя, а ему не было причин не верить. Это же папа!
Лиза скрывала нешуточную радость, видя, как Космос и Арька проводят время вместе. Девочка нуждалась в отцовском воспитании не меньше, чем в материнской заботе. Сначала Елизавета раздражалась, ловя виноватый взгляд мужа, обращённый к дочери, но вскорости смягчалась, наблюдая за тем, как сильно Аря привязана к отцу. Особенно после того, как раздражённый Кос, идущий на поводу у своей зависимости, мог не появляться дома и день, и два, а после возникнуть на пороге ненастным призраком. В эти моменты Лиза закрывала комнату ребенка плотнее, а сама безутешно думала, что выход из ситуации придётся искать двоим. Иначе не выйдет. Это не игра в одни ворота.
Однако Космос держал обещание, во что хотелось искренне верить, а Лиза взялась поддерживать его, не подозревая, что ценность обретёт месяц спокойствия под крышей загородного дома, в который она совсем не желала переезжать. Никто не куда не уходил, не заставлял спешно собираться с насиженного места, не глушил боль сказанного и совершённого сторонними методами. Они с Космосом были друг у друга, неразрывно и крепко. Теперь в голове Лизы билась единственная мысль…
Куда улетучился этот месяц?
Почему на пороге декабрь?..
Ведь судьба явно сжалилась, подарив тихие дни, с оговоркой на театральные зароки Космоса и недовольства Арьки, которую с боем и грехом напополам отводили в детский сад.
Может, что из-за внезапно воцарившегося спокойствия Лиза и вспомнила, что близкие друзья нечасто стали собираться вместе где-то, кроме офиса на Цветном бульваре при галстуках и формальных переговорах с партнёрами по новообразованному фонду «Реставрация». Даже выписка Филатовых из роддома получилась пасмурной и протокольной не только из-за дождя, но и понурых лиц встречающих. Пропущенный третий день рождения Ариадны дополнял невеселую картину.
Ситуацию следовало хотя бы подправить, пусть прежние беззаботные времена уходили безвозвратно, а обиды множились, грозя перерасти в снежный ком.
Никто не собирался закапывать топор войны первым…
— Сама ты наш звоночек!
Поцеловав Арьку в щёку, пахнущую душистым детским мылом, Лиза поднимается с места, решив, что сама откроет визитеру двери. Тем более это явно был Витя. Не только часы подсказывали, но других гостей и не ожидалось.
Ряды редели.
— Пап, там идут, пойдем! — позабыв про свою роль няньки, Аря убежала к отцу, обгоняя на поворотах мать. Лизе пришлось срочно подозвать в детскую Тому, а самой улавливать то, как Арька перетягивает всё отцовское внимание на себя.
— Чего, Арьк? — Ариадна взбирается на колени Космоса, который пытался довести беседу с Филом до логического итога, но, видимо, не в этот раз и не при таком маленьком слушателе. — А я тебе говорю, Тео, что огребем мы по-крупному, а потом ещё волосы в одном месте у этого жука рваться будут. Попомни мои слова! — прогнозы на грядущее подождут, Кос отчётливо понимает это, когда дочь порывалась снять с левой руки перстень-печатку. — Ладно, Ежатина приползла, давай притормозим…
— Не ребенок, а «Чип и Дейл спешат на помощь», да, Арюнь? — Валера мысленно благодарил дочь Космоса и Лизы за то, что она живо переключала взор своего папы на себя. — Тащи батю за уши гостя встречать, а то сидит тут, выражается!
Аря ничего не отвечает взрослым, но характерно хмурит бровки, удерживая правую ладонь отца в своих цепких руках. Проблемы взрослых ей неведомы, но отчего-то сейчас Филатову кажется, что Ариадна точно находится на одной волне с Космосом.
Маленький защитник.
— Кос, хватит мучать Фила допросами! — появившаяся в гостиной Лиза не может позволить мужу окончательно достать лучшего друга. — Я встречу, сидите ровно.
— Вот пусть на порожке твой братец и кукует, — произнес Космос, недобро похмыкивая, — а с меня хватит гостеприимства лет на сто…
— Косматый, не неси пургу, — в последнее время Валеру не удивишь тем, что Космос и Пчёла не скрывают своих противоречий, — день нормально начинался!
— А я и не говорю, что в сундуке мышь повесилась, — усадив ёрзающую Арьку на плечи, Кос настраивает себя на то, что эта суббота не может быть испорчена, — но я всю позицию обозначил. Что, Лизк, иди, помаши ручкой нашему долларовому магнату!
— Аря, — у Холмогоровой есть единственное пожелание, которое она и высказывает дочери, прежде чем уходит из гостиной, — присмотри за папой!
— Да что за мной палить-то всё время?
— Тебе полезно!
Лиза быстрым шагом направляется в сторону входа, готовясь к тому, что сейчас же услышит от Пчёлы такие же неосторожные заявления о Космосе, на которые она не сможет безразлично среагировать. Уже не раз Витя доходчиво ей пояснял, что поведение Коса — тревожный знак с самых первых весенних передряг, на которые друзья ещё пытались обращать внимание, пока вконец не осточертело.
Ей бы поберечь себя и дочь, а на языке Пчёлы такие слова значили лишь одно: развод — событие неминуемое. И нечего давать друг другу шансы. Пчёла же предупреждал, что будет сложно. И вот оно… Накаркал!
Витя не подвел: оказался на территории без опозданий. С цветастой коробкой в руках, букетом алых роз, но вымученной улыбкой. Очевидно, что последнее предназначалось хозяину дома, голос которого слышался из каждого угла.
— Ну ты в полной экипировке, Пчёлкин! — подарив брату малый луч восхищения, Холмогорова оценивает, что он всегда держит марку. И одет с иголочки, и боеприпасы наготове.
— Служу Советскому Союзу и тебе, — Пчёла отшучивается, предчувствуя, что возможно здесь ему рады не все, — веришь, сестрица?
— Не ври, Пчёл, — Лиза освободила брата от ноши, а следом помогла снять светло-коричневое осеннее пальто. — «Детский мир» ночью грабанул? Мы из-за такого короба в детстве точно бы передрались. И дня два бы не разговаривали!
— Я по этим меркам и выбирал, — эта версия вполне устроила Лизу, которая никогда не сомневалась в силе фантазии родственника. — А где всё, чего не встречают? Муж твой пришельцев встречать готов, а не брата ближнего?
— Вить, прошу тебя, пожалуйста! — размусоливать тему развода с Космосом, о котором так часто заговаривал Пчёла, Елизавета не хочет. Это не дело её брата. — Во-первых, ни слова при Аре. Она начинает всё понимать, ушки на макушке!
— А чё «во-вторых» будет на этот раз? — Виктору не лень напомнить сестре о том, кто есть Космос Юрьевич Холмогоров. — Молиться пойдешь, чтобы твоя махина ёбнутая не подохла случайно от передоза? Или нет, Лиз, он же у тебя теперь бросает!
— Во-вторых, будешь конопатить мой больной мозг, то рискуешь загреметь в больничку с нервным срывом или телесными повреждениями, — старание вести диалог тише пересиливает в Лизе желание доказать Пчёле, что про её Космоса лучше не говорить в негативном ключе. Она сама с ним разберётся! — Понял, Вить? Закончили стихийный базар-вокзал?
— Ой, блять, началось в колхозе утро! — сестра казалась Пчёлкину непробиваемой. Как не убеждай, что семейная жизнь вместе с Космосом изначально выглядела обречённой — всё равно в одну стенку будет биться.
— А оно и не заканчивалось! — Виктор проходит в сторону гостиной, а Лиза, оставшись в коридоре наедине с собой, молниеносно приводит себя в чувство: по щекам похлопала, головой повертела и снова готова выйти к людям.
Подумаешь! Мало ли ей говорят, что выбор не стоил жертв? Кто был на её месте, кто вообще знает, каким человеком становился Кос, когда закрывалась дверь в его дом?
Вопросы заполняли воспаленное сознание, порождая совершенно ненужную головную боль, и Лиза решает, что сегодняшний день не может быть испорчен по велению чужого особого мнения. Никто ей не судья…
***
За столом царила дружелюбная и домашняя атмосфера, а редкие скользкие шутки, направляемые то Косом, то Пчёлой в адрес друг друга, старались и вовсе не замечать, не идя на поводу у двух массовиков-затейников. Верховодить застольем вызвался Валера, который знал, в какой момент нужно разливать напитки, а в какую секунду настанет время для эпической истории, приключившейся с ним на съёмках в Риге или Минске.
— Ну, народ, значится, что приехал я в эту страну картофеля. Один! На съёмки фильма про крестоносцев, что-то в этом роде, точно не разобрался тогда. Никто не встречает из съёмочной, а где бы наша не пропадала? Ну я и пошёл на разведку…
Фил часто менял героев своих рассказов, бесконечно растягивая сюжетную канву, но и его речи имели свойство прерываться, особенно когда Пчёлкин предлагал выпить за здоровье и дело всей свой жизни. Пару раз и загруженный Космос не оставался равнодушным, провозглашая тост за будущее поколение, ради которого они с Лизой и устроили этот скромный праздник под самый конец бушующей осени, но оптимизма космические раскаты не придавали. И Лизе — больше других…
— Чего мы не смогли, то дети сделают, но им пусть легче будет, не надо им разгребать лопатами кучи, как нам, — Космос декламировал свой тост с крайне пафосным и строгим видом, будто бы мог знать, что ждёт его Ариадну где-то двадцать лет спустя. — Сверхчеловеков не подавать, но надо, чтобы они были нормальными! Без закидонов! Чтобы за зелёную бумажку не давились…
— Да только надо, Кос, чтобы они эти зелёные бумажки считать умели, — Пчёлкин не мог не уловить намёка в сторону собственной персоны, — чтобы не с голой задницей по ветру…
— Выпьем, — Лиза первой чокалась с мужем, прерывая наметившуюся словесную перепалку в зародыше, — звонче бокалы!
— Лучше и не скажешь.
— Зато всё по факту!..
Все время Холмогорова переводила взгляд то на мужа, то на брата, ломая голову над тем, в какой момент запахнет жареным и двух заслуженных клоунов придётся растаскивать по разным углам. Когда вниманием Виктора овладевала Аря, принося на его суд любимую игрушечную машинку (почему-то она была милицейской), то облака будто бы рассеивались. Ребёнок всегда умилителен, но Космос скоро подзывал дочурку к себе, словно желал оградить Арьку от «пагубного воздействия».
— Смотрите, какая у меня хозяйка выросла! — жест Космоса выглядел ревниво, но ему никто не перечил, а Арюша неизменно тянулась к отцу. — Уболтает кого угодно, уже под стол не прячется. Да, мультик?
— Ага, ага, — несколько раз кивнув светлой головкой, Аря целует папу в щёку, а после убегает в детскую, показывая, насколько ей интересны взрослые пирушки.
— И только пятки сверкают!
— У хозяйки дома есть дела поважнее…
Лиза не могла заставить Космоса или Пчёлу зарубить змею раздора, насильно пожимая им руки, чтобы они наконец-то нормально заговорили. Целый месяц ни от одного, ни от другого нельзя было услышать и доброго слова в обоюдный адрес, и Лиза понимала, что ситуация начала её добивать. Хуже, чем когда-либо.
Представляла ли жена Космоса, что этот марафон будет долгим?!..
И не думала. Но надеялась, что два взрослых мужика смогут исправить пагубную ситуацию, которая отражалась на всём, что их окружало.
А пока прячется на кухне, желая скорее разобраться с образовавшейся горой немытой посуды.
— Лиз…
— Да, Том?
— Ну отложи ты эту тарелку! — Филатова видит, что цвет лица подруги подчёркнуто бледен, и даже гогот Ари, которую насмешил Валера, не радует заботливую мать. — Ты из-за Вити с Космосом? Лиз, как с горы катиться! С кем не бывает? Сколько лет дружат, куда им дальше?
— Тома, а скажи им это, чтобы на носу зарубили! И не станут слушать никого! — плотно закрыв дверь на кухню, Елизавета продолжает до блеска вытирать от воды очищенную тарелку. — Здесь играют другие ставки. Месяцем не обойдется. И кто знает… Сегодня эти двое начинают претензиями сыпать, а завтра…
— Что завтра? — Тамара заранее понимает, что скажет Лиза, но своим вопросом позволяет ей оттянуть неутешительное предвидение.
— Все четверо, — и если москвичей тридцатых годов испортил квартирный вопрос, то новоявленных столичных бизнесменов девяностых губили их лёгкие капиталы, — как цепная реакция! А Валерка твой устанет по сторонам дурней растаскивать! Он от этих склочников скоро инфаркт заработает…
— Может, переждать? Проходили это ведь!
— Год не високосный, вроде бы и пережидать нечего!
— Да тут каждый год как високосный! — всплеснув руками, Тамара усаживается на табурет, мрачно задумываясь о том, что произошедшие перемены в «Бригаде» — далеко не конец изменений и без того тревожного водоворота. — Но не нам с тобой с корабля прыгать. Ольга вчера звонила, про развод свой неудавшийся рассказывала, а я её слушаю и думаю… Ведь многие до конца доводят! Не выдерживают… А я вот не боюсь, ну не верю, что случится со мной такое. Да и с тобой…
— Чёрт дери! Мне кажется, что нас развели уже трижды! До бесконечности! — Лиза забывала, сколько раз за осень порывалась объявить Холмогорову, что кокс за короткое время добился своего, и ей необходимо взять паузу. Но не объявляла, не уходила… — Ребята ему уже не те, я нагнетаю, а он в ночи пропадай! От Громовых, от Пчёлы, от соседей, ото всех вместе звонки получаю! Видели его в казино, под кайфом и пьяного, а он на утро придёт, на колени падает, в угаре засыпает, а ничего потом не помнит. А я знаю, почему всё так! Что это всё его дурацкий выбор…
— Понимать же должен, — Тома не могла признать, что Лиза часто рассказывала ей о том, что связывало её с Косом. Но сегодня нарыв прорвался. — Молчит же последнее время…
— Витя подгоняет, а после того, как Кос к Луке пошёл, заявил, что мне надо собирать манатки. Под монастырь подведет, говорили же нам, что отойти надо и не приближаться ещё когда! На работе все знают, что муж с катушек едет тихо. Языками чешут и пальцем у виска крутят. Зачем терплю? У всех своё объяснение, я же тут на мешках с золотом восседаю, а не о семье думаю, но я… — прервавшись, Лиза тянет руку к кувшину с водой, стремясь покончить с внезапной жаждой. Она редко позволяла себе словесную откровенность с кем-либо, кроме мужа, но не сильно скрывала от подруги, что события последних месяцев превращают её в тень. — Я его всего вижу, без купюр! Знаю, что всё к чертям покатится, если уйду. И уйду ли? Человек без сердца жить сможет? Возможно, что получается у кого-то, раз так просто уходят, а я не могу… Не могу!..
Филатовой нечем возразить Холмогоровой. Они знакомы со школьной скамьи, они проживали, казалось бы, очень похожие жизни, но в своих личных несчастьях были уж точно неодинаковы. Поэтому самая малая часть из того, что одна могла сделать для успокоения другой — просто выслушать. Не осуждать, не советовать, не прикидываться моральным мерилом…
Но быть рядом.
Словно очнувшись от короткого морока, Лиза зажмуривается, активно покручивая головой по сторонам, а когда открывает встревоженные глаза, то сразу же старается взять себя в руки. Она достаточно шокировала подругу своими жалобами, но от этого жизнь под крышей большого коттеджа в поселке Цветочный лучше не становилась.
Слезами горю не поможешь.
— Мам, — вбежавшая на кухню Аречка нарушает грустную картину мира, — папа и дядя галдят. Как птички!
— А ты сразу ко мне побежала, Арюш? Молодец! — Лиза поправляет короткие косички дочери, предвидя, что скоро точно прибьёт Космоса и Пчёлкина, не пожалев о содеянном.
— А я торт хочу… — объявила Ариадна, давно узревшая, что дожидается её в холодильнике. — Ну, мам!
— Будет тебе, Арюня, самый лучший кусочек! — Тома перехватывает девочку, усаживая её на резной кухонный стульчик. — Сейчас покормлю тебя, а потом на Марусю пойдём посмотреть!
— А мама? Мама! — взор Ари тотчас же сделался немного потерянным. Как и всякий ребенок своего возраста, Ариадна ненавидела, когда мама надолго уходила от неё.
— Я скоро вернусь, космонавтик! — обрадованная тому, что её поняли без слов, Лиза выходит прочь, жалея, что не сразу услышала то, что черная кошка между Космосом и Пчёлой таки совершила кульбит. Такой сильный, что Фил явно недолго думал, отправляя Арьку к матери.
Лиза появилась в зале тогда, когда Космос вовсю распевался, забыв про данные обещания и спокойствие. Пчёла парировал ему не менее громко и злобно. Шоу в разгаре…
— Я тебе говорю, что ты ни хрена не соображаешь! Куда плывём, блять, зачем?! — словарный запас Холмогорова не пестрил новыми аргументами. Где-то это Лиза уже слышала, только в более тихих тонах и за закрытыми дверьми. Но пришло время высказать всё публично. — За Белым, с Белым, мозгами Белого! Жопой чую, что завтра его ушами и глазами станешь, а потом всё и подгребешь в свои клешни!
— Чего ты тут права качаешь? — Пчёлкину не понять, почему Космосу надоело играть по правилам общего дела. Нет, он не отрицал того, что ставки росли, но все-таки понимал, что за Сашей стоит своя доля истины. Нельзя же резко рвать… — За полгода вообще на всё насрал с высокой колокольни! Нахуй тебя слушать, козла?! К ворам, блять, пошёл! Чтобы всё чуть коней не бросили!
— А я в отличие от некоторой шиблоты в своем доме хозяин, и в остальном знаю, куда податься! — Космос не хотел позволить задвинуть себя, особенно в своем доме. — Чего мне надо, то и скажу! Жужжать будешь, когда пригласят. А здесь все будет так, как я сказал! Вкурил, чмо полосатое? Вкурил?!
— Народ, какого хера? В себя пришли!.. — Фил не теряет надежды, но она, как известно, умирает последней.
— Фила, а это Пчёла у нас стратег долбанный! По раскладу Белого и гэбистов играть захотел, а на остальное по хую!
— Как будто тебя одного этой темой прижало! Сказали ж тебе, придурку, выхода нет!
— А кто, мать вашу, его искал?!
— Заебал, — Пчёла начинает уставать от нескончаемого скандала, в который превратилось его общение с мужем сестрицы, — пошёл я отсюда нахер! Одна вцепилась в своего дурака, света белого не видит, а он себе уж давно башню наглухо отбил…
— Нет, вы оба достали! — наконец-то отойдя от косяка двери, Лиза встаёт за спиной у Космоса, когда он порывается встать со стула, грозно сжав маститый кулак. — Вас о чем просили?! Вам же начихать! Вы же оскорблённые! Раз поцапались и пошло по кочкам, да?
— Договаривай, жена, — Холмогоров насилу сдерживает себя от развязывания драки, но не жалеет в сторону Пчёлкина желчи, — говно! Понеслось по трубам у твоего братца! Потому что я ничего не смыслю в его херовой туче замут, а в доме своём вообще помалкивать должен! А, Пчёлкин? Чё не заглох?
— Тебе сказали только о том, что будешь в том же темпе всем на мозги капать, то пулей из движения полетишь! — по лицу сестры Пчёла видел, что здесь и сейчас она готова сойти с ума от переполняющих эмоций, но вряд ли далеко отойдет от муженька. — Или с пулей, наркоша ебанный! Усёк?!
— Вали отсюда, иначе я тебя сейчас хлопну! — рёв Космоса многократно усилился, распугивая пролетающих мимо особняка птиц, и на него не могло подействовать ни чьё-либо присутствие, будь то ребенок или жена, ни Филатов, резко хлопнувший его по плечу.
— Да идите вы к лешему! — у Пчёлы нет других аргументов.
— Не, Пчёл, с тобой соседствовать не хочется… — почти спокойно отзывается Кос, закуривая любимые красно-белые.
Не сказать, что Фил помог ему преодолеть бешенство, но пора было заканчивать концерт по заявкам некоторых насекомых.
— Замолкните оба! — Лиза чувствует себя сломавшимся телевизором, который с трудом реагирует на подаваемые сигналы, но продолжает изображать видимость работы. — Витя, стой! Вам так нравится орать друг на друга?!
— Ловить мне здесь нечего…
Забрав со стола пачку сигарет марки «Camel», Виктор в считанные секунды уходит в сторону коридора, не обратив внимания на робкую просьбу сестры остановиться.
День в любом случае безнадежно испорчен.
К чему отрицать очевидное?
***
Филатовы уехали час назад, дождавшись, когда на часах будет девять. С тех пор Лиза не решалась заговорить с Космосом первой, а он облюбовал террасу второго этажа, переживая свой неостывший гнев. Арьку сморило через полчаса, и, уложив дочку спать, Холмогорова оказалась предоставленной самой себе.
Зазвонивший рядом телефон, нарушивший тишину, на проверку оказался забытым мобильником мужа, но Лиза решилась принять вызов, тем более на другом конце провода заголосил Белов. Всё лучше, чем два гневных клоуна, оторвавшихся от цирковой труппы.
— Батеньки из-под кроватеньки, кого я слышу! Да, Саш, это я… Где мой? Его сейчас лучше не трогать. Нет, не замечен. Я не выдержу, представлений на сегодня мне хватило, — и пусть Лиза почти не удивляется тому, что муж и брат не находят общей точки опоры, но ей всё равно обидно и больно бегать между двух родных огней. — Что? В принципе, Сань, ты уже догадался? Пчёла поделился? У тебя в офисе на неделю такое же было? Ну… Мне и обсуждать это не хочется. Я в вашем аквариуме захлебнусь… Только ты не начинай! И не булькай, Белый, а то цирроз тоже не слишком приятная штука, ты помни. Да, раздаю советы, как муженёк, ну что ты хочешь, семь лет вместе. Лучше бы его уму-разуму учить, но пока как-то без вариантов. Да, здорова, не кашляет. А жене твоей привет горячий и солнечный. Не буйствуй, ладно?..
Разговор с Беловым наскучил Лизе через несколько минут. Вежливо пожелав спокойного сна, она отложила трубку подальше, стремясь унести сознание на более приятные мотивы, чем те, которые приходилось выслушивать ещё с три часа назад.
Захотелось набрать Ёлку, чтобы раскидать все свои проблемы по полочкам. Но нет…
Лиза подозревала, что Черновой давно донесли, что происходит в Москве и её окрестностях, но беспокоить тётку не хотелось. Уже несколько лет у неё своя семья, заботы с маленьким ребенком и не менее беспокойным мужем, а становиться обузой — это малопривлекательный сценарий. Волноваться начнет, переживать. Нет, не надо.
Позвонить Валентине Анатольевне, чтобы узнать, что Вите следует заехать к родителям, а Павлу Викторовичу — пить лекарства по расписанию? Нет, это завтра. Сестра матери явно успела выключить телевизор и готовиться лечь спать, а знать о расстройствах племянницы ей не к делу. Также разволнуется, но сильнее и по-старчески суетливо. А ещё спросит, что же там на самом деле стряслось с Космосом. Почему стали редко приезжать, внучку не привозят?
Холмогорова знает, что тётя Валя, в своё время взявшая на себя все обязанности по её воспитанию, имела право задать подобные вопросы, но Лиза ничего не могла сделать с тем, что настоящей душевной близости за годы, прожитые вместе, так и не возникло. Взаимоотношения объяснялись лишь тем, что они родня. В глазах старших родственников этот довод был весомым аргументом в том, чтобы перестать соблюдать друг с другом какие-либо необходимые дистанции. Но не для Лизы.
Отвлечься не на что. Посуда перемыта, Арька не проснётся до утра, а Космос…
Что за грохот?!..
— Ты бы ещё пистолетом взялся ворон стрелять… — очутившись в гостиной со скоростью ракеты, Лиза обнаружила, что муж снял со стены подарочный клинок. Очевидно, что он успел куда-то его метнуть, потому что со стенки попадал изысканный сервиз. Чёрт возьми!
— Чё, алмазная, Белый до меня не докопался? Корешок! — по выражению лица Космоса Елизавета сразу поняла, что громкие зароки отодвинуты назад. Теперь в душе Холмогорова царило явное расслабление, а что же до ссоры с Пчёлой… Плевать!
Дорожка рассыпана.
— Белый хотел поговорить с тобой, но, милый, вижу, что тебе не до этого, — боится ли она его такого? Почти чужого. Скорее, боится, ведь не знает, что ждать в следующий момент. Что в родной голове? Наверное, после первой дозы желает дорваться до следующей. Перерывы у него небольшие.
— Хотел он, бля… — закинув миниатюрную саблю куда-то под диван, Кос садится рядом с осколками сервиза. Он смеётся дьявольскими раскатами, а Лиза подходит к нему, пытаясь поднять с пола. Нужно, чтобы больше не потянулся к коксу. Уснул. Хоть на это раз!
— Пошли спать. Тебе на сегодня хватит. Всего… — криком она ничего от него не добьётся, поэтому Лиза говорит тихо.
— Будешь с чужими мудаками длинно по телефону базарить, мать, то без жопы останешься! — Космос отметает ногой осколки, не подчиняясь жене.
— У меня свой есть, — Лиза делает еле заметное движение тонкой ладонью в карман мужского пиджака. Сосредоточенный на битой посуде, Кос не замечает поползновений жены, а она успевает нащупать внутри кармана пакет со знакомым содержимым. — Лучше скажи мне… Что случилось? Что сказал тебе Пчёла?
— Что я дерьмо ничтожное, не хрен мне в движении делать, сточился, — обиды ещё нескоро сотрутся из памяти, — и пусть только попробует тебе чего сказать! Язык вырву с корнем!..
— Тихо, — Лиза знает, что ей не стоит напоминать о том, что отношение брата к её союзу с Космосом её всегда мало волновало, — вся округа услышит. Что, Кос, новый дом искать будем?
— Тебе нормально? Руками у меня в карманах… — Космос не смущается того, что Лиза все быстро поняла. Что ж, хреновая у него выдержка. Прости, любимая! — Щупаешь немного не там. Шаришься, блять, как болонка!
— Пиджак сними, чтобы не шарилась, — и всё-таки он не потерял бдительность. — Надо было начинать? Ноги уже не держат…
— Ненавижу их! — радужное настроение, появившееся после употребления наркотика, стремительно сменилось раздражением. Кос заключает Лизу в душное объятие, которое совсем не приносит ей удовольствия, и продолжает шептать ей на ухо оскорбления в адрес Пчёлы и Белого, которые не находили его понимания. — Ненавижу! Видеть не могу! Суки! Куда всё ведут?!
— Ненавидь, ненавидь… Только спать пойдем? — Лиза продолжает уговаривать, не сторонясь мужа. Она удерживает темную голову в руках, ощущая, что всё его тело бьёт беспорядочная дрожь. То ли от злости, то ли от надвигающегося беспамятства.
— Ты меня тоже презираешь? — мужчина с трудом отрывается от женщины, чтобы заглянуть в голубые глаза, вмиг показавшиеся ему ледяными осколками.
Зима.
Лиза не принимала его таким! Но как?!..
— Я хочу, чтобы ты не изрезался осколками, — первой встав с пола, Лиза без опаски протягивает ладонь Космосу. Но вместо того, чтобы подняться, Холмогоров обхватывает женские коленки стальным захватом, смотря на Елизавету туманным взглядом. — Кос, прекрати! Что ты устраиваешь? Кос!
Лиза вырывается, повернувшись к мужу напряженной спиной, скованной из-за надвигающихся рыданий. Космос качает головой, выкидывая из кармана злосчастный пакет с кокаином, который падает прямо к ногам Лизы. Приходится подняться на ноги, чтобы обратить её внимание на себя, что Кос и совершает, но сталкивается с той же зимой, застывшей в усталых дивных глазах.
Глазах-алмазах.
— Не смотри на меня так! Не надо!..
Мороз по коже. У него от холодного женского взгляда, а у неё из-за того, что он её предаёт. Солнце светит чёрным.
Почему? Что у них не складывалось?!..
Они же друг друга так любят.
Очень.
— Я тебя видеть не могу! — обозленно выкрикивает Холмогорова, доказывая, что её глаза — не больные осколки. Она может плакать, выть в голос, чувствуя себя птицей с подстреленным крылом. По милости самого ближнего…
— Видеть не можешь, значит? — Кос готов удерживать запястье жены до синяков, лишь бы она перестала смотреть на него волком.
— Пропади! — увернувшись, голубоглазая убегает на второй этаж, надеясь, что Космос не будет громить пространство, пытаясь её поймать.
И Космос оправдал догадки Лизы. Сквозь запертую дверь детской спаленки, Лиза слышала, как муж проклинает и её, обещая, что сегодняшней ночью она точно его не увидит. Должно быть, что он недолго думал, когда наспех нашёл своё пальто, а через несколько минут во дворе послышался рёв мотора. Подкравшись к окошку, Холмогорова успела разглядеть, как иномарка мужа отъезжает в неизвестном для неё направлении.
И она ничего не может с этим сделать. Космос не хотел менять свое поведение, а это значило, что западня никуда не делась. Не придавила балкой окончательно, чтобы грудная клетка сломилась от нестерпимой боли, но замедлила дыхание.
Оставалось только быть. Быть, чтобы однажды проснуться,понимая, что кошмар остался в прошлом. Куда нет возврата!
Плотнее укрыв Ариадну от холодов глубокой осенней ночи, Лиза спускается на кухню, бесцельно сидя у окна в полнейшем оцепенении. Космосу безразлично. В состоянии, в которое его ввергала зависимость, семья становилась балластом.
Груз ненужный!
Залпом осушив бокал белого вина, Лиза очень хочет верить, что уснёт сном младенца. Её не разбудят неуместные полночные звонки, крики внезапно загулявших соседей и покаянный голос вернувшегося мужа, ничком падающего к ней на кровать.
Но собирался ли Космос каяться?!..
Комментарий к 94-й. Солнце светит чёрным
chary, хрум?)
========== 94-й. Безмолвие ==========
OST:
— ЛСП — Канат
Лиза не смогла полноценно заснуть. Ворочалась до рассвета, не выпуская из ладони телефонной трубки, а миг спокойствия длился недолго: тревожно вскочила с кровати в пять утра, как заведенная набирая заученный номер, в который раз — уже неизвестно, но в ответ раздавалась гнетущая тишина. Абонент не откликался. Любые попытки дозвониться до Космоса оказывались либо плачевными, либо безуспешными, и Холмогорова понимала, что в Цветочном оставаться бессмысленно. Она просто теряла драгоценное время. Огромный загородный дом душил чувствами безызвестности и безысходности, а в посёлке она не найдет помощи. Делать нечего.
Подняв на уши заспанного свёкра и друзей, которые точно не отказали бы ей в сложившихся обстоятельствах, и, скоро разбудив Арьку, Елизавета решилась ехать в город. Она не слишком думала о своём внешнем виде, но отражение в зеркале больше напоминало ей призрака, в котором не узнать вчерашнего праздника. Если и то, что случилось вчерашним вечером между Космосом и Витей, могло считаться за элементы торжества. Скорее, сходило за подростковую войнушку. Да только Лизе не до смеха.
— Дядь Юр, я сто раз провода обрывала! А что делать? Толку никакого, надо ехать и искать, места те же или около. Знаю, что бесполезно, но где-то он должен быть, далеко не уехал, куда? Он сначала сбрасывал, один раз ответил, поругались снова, а дальше тишина… — Юрий Ростиславович мало обрадован тем, что невестка вознамерилась найти его непутёвого сына именно в это промозглое утро, когда стрелки ещё не сравнялись к шести, но ничего не может ей противопоставить. Только узнать, всё ли необходимые звонки она совершила, прежде чем сорваться из дома. — Валере звонила, он уже был во всех местах, где наш мог быть, но нет его там! Ветром сдуло дурака… И не говорите мне ничего, я не останусь в этом доме. Я скоро приеду… Иначе не могу, дядь Юр! Правда…
Холмогоров-старший искусно притворился, что успокоился, а Лиза пообещала ему, что не станет делать резких движений, когда причина гибели нервных клеток появится в поле зрения. Холмогорова настраивала себя на то, что и слова дурного не скажет Космосу. Главное, чтобы вернулся домой и дрянь порошковую бросил. Кос же начал понимать, как губительно то, что во что он ненароком подвязал всю семью; он же помнит, что не может просто так себя гробить. Повод, из-за которого он сорвался не стоил того, чтобы распускать себя. Ссорится им всем — это как кататься с горы, а терять голову из-за сомнительной тяги?
Нет, Лиза не могла допустить плачевного исхода, хоть и понимала, что положение у них — хуже некуда. Маховик запустился в настолько бешеном ритме, что она не представляла, сколько терпения ещё понадобится, чтобы однажды они могли вздохнуть свободно, смотря друг на друга без мнимой опаски. Открыто, беззаветно, как дети. Как их добрая доверчивая Аря.
Аря, Аречка, Арюша…
Которая с трудом разлепив веки, покорно поддавалась материнским манипуляциям, не задавая лишних вопросов. Непослушание отошло на третий план, а любимые игрушки, без которых дочь Космоса и Лизы обыкновенно и шагу ступить не желала, оставлены на полках. Девочка сонно потягивалась, недовольно морщилась свету люстры, медленно пытаясь уловить изменившуюся обстановку. Лиза предсказывала сама себе, что по дороге птенец окончательно проснётся и засыплет её вопросами, но детский вопрос об отце, такой предсказуемый и закономерный, прозвучал раньше времени.
Голос Арьки доносился до ушей матери знаковым правдивым аккордом, который подталкивал мать к действию. Лиза сделала вид, что баланс не нарушен, ничего не случилось. Просто папка отлучился по заданию фонда, у него дела, без которых не проживёшь. Но он очень любит свою синеглазую егозу; он кидается в работу для того, чтобы у его Аречки было всё, чтобы ни в чем не знала отказа. Про это всегда следует помнить.
Хотелось бы добавить Лизе, что особенно папе.
— Где наш папка, Арь? — укутав дочку от холодов, любящая мать на короткое мгновение любуется ею, ловя себя на мысли, что очень любит эту маленькую мечтательницу. И сбережёт её идеальный мир, чего бы ей это не стоило. — Папа очень занят. Арюш, просто надо подождать. Понимаешь?
— А я? — с толикой нескрываемого разочарования проговаривает Ариадна, которой не хочется ехать в городскую квартиру деда. — Мы куда?!
— Посидишь с дедом, подождёшь нас, — квартира дедушки стала вторым домом для Ари, где у неё была своя комната, переделанная из старой отцовской, — хорошо?
— Да, мама… — протягивает самая младшая Холмогорова без всякой убедительности в интонациях. Не так должно было начинаться её утро.
— Вот и умница! — Лиза заключает дочку в свои объятия, и, чувствуя на своих плечах детские ладошки, понемногу успокаивается.
Силы на сегодня ей ещё понадобятся, день обещал быть длинным. Так сказал ей Филатов, когда отрапортовал, что не нужно сомневаться, что Космос найдется сам, а телефон он разбил намеренно. Наверняка, дубина стоеросовая, ещё и все деньги спустил в казино или на выпивку. Чтобы у близких кровь от волнения взыграла. Знакомый метод!
— Ложись и спи, не дури себе голову, мать! Мы с Гелычем прочесали злачные и заведенные точки, след его там был, а потом потерялся, — Фил не теряет надежды уговорить Лизу на то, чтобы она не уезжала в Москву. — Этот цирк у него к обеду закончится, домой приползет, твою мать, чего мы его замашки не знаем, Лизк?
— Он сорвался, — месяц тишины закончился. Лиза приняла это почти сразу, не давая себе времени на раскачу, — и я не знаю, какие могут быть последствия в этот раз.
— Как не знаешь? Оно уже разгулялось, уже всех на уши подняло!
— Я говорю о другом, большой брат! Там врач нужен, я ему помочь ничем не смогу, а что мы в этом селе? Орать на три дома про пожар? Мне уже не поверят!
— Вызывай не только неотложку, зазывай на огонь сразу экзорциста, — Валера готов поверить и чёрту, если это поможет вытащить друга из петли. — На помощь с бесноватым все средства хороши…
— А бабку-гадалку? — обсуждаемые варианты помощи Космосу не казались его жене необычными, вычурными или несостоятельными. — Порчу снимет, если уж совсем приспичит? Подходит!
— Всё сгодится, твою дивизию, бля буду, если нет, — Валера бросает попытки заставить Лизу сидеть на месте без редких телодвижений, — а ты будь осторожна, чтобы не одна дрянь в твою сторону рта не открыла…
— И даже если и есть там какие-то суки, Валер, — Лиза впервые говорит о смутных подозрениях вслух, понимая, что Кос под кайфом — себе не хозяин. К её огромному сожалению и разочарованию, — это пыль лживая. Перешагнуть и хлопнуть!
— Одной левой, — и если однажды Лизу напугала подобная тень третьего лишнего и случайного, то Лиза образа девяносто четвертого года вряд ли спасует перед тучей. Разве что помолчит сначала, будет думать, как проснуться следующим утром, а потом…
Решит. Ведь не всё так просто теряется.
— Ладно, Валер, — время поджимало, — спасибо тебе. Прости, что из дома вырвала. Ты своим сейчас нужен, Тому с Марусей обними, а мы соберёмся как-нибудь по кускам. Привыкать ли?
— Повторяю, Лиза, осторожнее!
— Не волнуйся, Фил, не стеклянная.
— Не ради себя одних живём!..
Филатов в очередной раз повторял Холмогоровой прописные истины, переводя взор Лизы исключительно на дочь, с рождением которой вселенная двух космонавтов безвозвратно переменилась.
А в распорядок Ари снова ворвался привычный сценарий серых будней. Её часто приходилось забирать из детского сада раньше времени. В последний год, как правило, регулярно приходил за ней дедушка, на которого сыпались сначала вопросы внучки, а потом и воспитателей. Последние досужливо докладывали умудренному званиями академику, что на этот раз успела вытворить его востроглазая сметливая Арька, но чаще сходились на том, что девочка стала скучать в среде своих ровесников.
Юрий Ростиславович понимал, что Ариадна постепенно начинает принимать к себе тревоги матери и деда, а особенно начинает тревожиться, когда Лиза внезапно оставляет её с ним или с Филатовой. Просится домой, спрашивает про маму и папу, теряя озорство, свойственное её характеру и возрасту. И глаза сразу как у зверёнка, загнанного за провинность в дальний угол. Как бы не волка.
Причину мимолетных и неслучайных бед Ариадна Холмогорова узнает гораздо позднее, когда сможет судить о прошедшем с высоты прожитых лет и произошедших с родными перемен. Но сейчас она заботливо устроена на задних креслах материнского авто, наблюдая за тем, как пространство вокруг покрывается мелкими хлесткими снежинками. Мама сидит на капоте, подставив бледное лицо надвигающейся зиме, совсем не ощущая заморозков. В правой ладони зажаты ключи зажигания, а голове набатом бьют непокорные мысли…
Они же смогут? Она проснется, он откроет ясные глаза, и этот год, день, ночь…
Чёрт возьми и не приноси обратно, но они просто окажутся больным бредом сумасшедшего фанатика! Плевать на то, что внушает страхи и предательскую боязнь. Отогнать бы главную мороку, мешавшую дышать. И всё будет…
Как?
Как раньше? Или хотя бы они будут вместе, рядом, под одной крышей и одним сердцем.
Этого мало? Нет, это целый мир, за который ведётся борьба.
Теряться и терять не хочется.
— Ты сегодня не спала, дочка? — спрашивает Юрий Ростиславович то, что и так прекрасно видит по тяжёлому взгляду Елизаветы.
Какой тут сон, если его сын решил, что вся его семья должна верно сходить с ума?
— С переменным успехом, — Лиза преувеличивает, — и так сойдёт.
— Он мне тоже не отвечал, — профессор Холмогоров давно принял к сведению, что достучаться до сына — почти невыполнимая задача, — негодяй, а ведь говорил…
— Дядя Юра, мы оба знаем, что Космос умеет посыпать голову пеплом, — с театральными эффектами и громкими фразами, — но я не видела его со вчерашнего вечера. В этот разум может вскарабкаться всё, что угодно. Поэтому Аря остаётся с вами, а я буду ждать его на Кудринской. Он возвращается туда, мне всё известно.
— Не торопись, останься с дочкой, — Арька оказывалась главным аргументом в борьбе с неугомонным характером её родителей. — Вот тебе ещё любоваться такой картиной маслом, выдумала!
— Я в любом случае приеду за Арей вечером, я обещала ей…
Обмануть ожидания своего ребенка — самое ужасное, что может помыслить для себя Лиза. Но сейчас важно достучаться до отца Ариадны, любой ценой выманив его домой. Или хотя бы узнать, что с ним ничего не случилось, если в силу неопределенных причин ему противно всё, в том числе и собственным дом. И удостовериться, что он не ввязался в новую сомнительную авантюру.
Если вся жизнь Холмогоровых не подпадала под это однозначное понятие…
— Погоди уезжать, телефон в кабинете заливается, — боясь, что трель, гулко раздающаяся по квартире эхом, разбудит внучку, Юрий Ростиславович покидает коридор, и Лиза механически идёт следом.
На что она надеется на этот раз? Что звонок по душу Космоса? Что ж, вероятнее всего именно так и будет, у Холмогоровых не слишком много друзей и знакомых, которые могли звонить им ранним утром и по неотложному поводу. В квартире академика всё жило для сына и ради сына, а с рождением Арьки и для неё. Как иначе быть могло?
Потому что свёкра явно успокоила речь звонящего. Он тихо поблагодарил собеседника, и, передавая телефон невестке, предпочел удалиться на кухню, зная, что скоро проснётся Ариадна и потребует свой поздний завтрак.
Вопросы про папу и маму последуют после. Юрий Ростиславович мысленно к ним готов. Кто, если не он?
— Возьми трубку, Лиза, тебя!..
Невольно изобразив на лице крайнюю степень недоверчивости, Холмогорова принимает из рук отца Космоса трубку, чтобы на другом конце провода услышать совсем уж неожиданный для себя голос. Но сейчас она рада и ему. Дышать стало чуть легче.
Есть же на свете хорошие люди!
— Поняла! Я помню, где тебя искать, двадцатое… — помощь пришла из самого неожиданного источника. Лиза уже не думает о совпадениях, случайностях и судьбе, но готова ехать по любому адресу, который ей назовут, если понадобится. Недовольства Космоса и степень его вины в происходящем уже не столь весомы. — Приеду через полчаса, успею. Спасибо тебе! Ничего ему не говори! Перебьётся…
Неважно, сколько раз сценарий беспокойного утра будет повторен. Холмогоров, болея за свою уязвленную гордость, не позволяющую существовать на вторых ролях, заглушит свою слабость наркотиком, а Лиза будет обещать себе, что не позволит ему упасть на дно окончательно. Потому что терять не может, потому что не привыкла размениваться и опускать руки. Замкнутый круг какой-то, но выбора у неё решительно нет, а иные дороги в их случае почитались за предательство.
Лиза будет бороться, проклинать всех вокруг, кричать от бессилия, чтобы через короткие мгновения привести себя к порядку, продолжая идти дальше.
Но она не выберется из заколдованного леса одна.
Без него ничего не получится.
***
Космос медленно разбирал по кирпичику вчерашний вечер, который закономерно привёл его к не самым приятным впечатлениям в жизни. Не сказать, что он в первый раз штанины дорогущие на нарах протирает, да ещё при каких обстоятельствах его повязали и в каком состоянии, но лучше бы уж оказался в знакомых стенах Бутырки. Может, ему бы тем воздухом легче дышалось!
Хотя в последнее время Холмогорова и не должен удивлять сложившийся порядок вещей, виновником которого стал он сам, но самоанализ по утру ещё никто не отменял. А Кос, приобретая вновь прибывшую трезвость рассудка, любил покопаться в своей черепушке, чтобы после снова возненавидеть себя. Или понять, что он все делает правильно. Никак иначе.
Правильно, Лиза! Правильно!..
Почему из дома уехал поздно? Почему жена, которая во всем держалась его, отшатнулась, посчитав за предателя? Обещание же нарушил, свинья, ничего нового. В который раз за весну, лето, осень. И всё бурление нечисти плавно перетекало в зиму.
Космос вспомнил, что свинтил из дома почти по-английски, не сказав, какой выбрал маршрут. Пусть драгоценная мучается догадками, раз он и на этот раз в чем-то виноват. Перед семьей, друзьями, обществом, а в особенности перед распальцованным Пчёлой, которому соли не кидай, а дай возможность права качать во все стороны!
Зачем рука без лишних раздумий потянулась к дозе и за какие грехи сейчас голова по-адски трещит в ритме «Полета валькирий»? Не ценитель он подобной музыки, не уродился в этом плане в папашу-профессора, а в консерватории был один лишь раз, по крайней глупости и зеленой юности: составили вместе с Лизой компанию Белому, которому эти шопены-мопены тоже снились в кошмарных снах. Ну не вышло из них искусных ценителей прекрасного, а уроки музыки в школе регулярно прогуливались.
И вообще…
В своей жизни Космос Юрьевич единственный раз оценил прекрасное по достоинству. И этим заветным призом с волшебной ленточкой оказалась Лиза. Жениться пришлось. Или её замуж выйти за себя заставил, чтобы больше не вздумала брыкаться, как неуёмная Сивка-бурка. По Ленинградам и окрестностям…
Хотя это, конечно же, шутка. Других ему не предлагать, для них он мертвый и безмолвный истукан. Хоть и связался, кажется, этой дурной ночкой в казино с дамой облегченной репутации, подсевшей к нему за столик в перерыве между коксовыми дорожками и шотландским виски. Похоже, что та сама мадам Брошкина и разбила его назойливо дребезжащий «Ericsson», а после логичного завершения их знакомства поверх купюр, оставленных ей за боевые заслуги, стащила ещё парочку. Хорошо поработала.
Дьявол!..
Космос учился смотреть на себя в новом свете (в конце концов, почему он должен перестать употреблять то, что даёт ему силы двигаться в сложившейся мразотной реальности?) и подпитывал сознание ложной самоуверенностью, но явственно ощущал, что внутри всё расцарапано ядовитыми когтями. Волшебник-кокаин за несколько часов стёр границы и напрочь обнулил хрупкое равновесие, ставшее спасительной звездой прошедшего ноября.
Кос не считал, что зазорно быть верным своему выбору, своей женщине, но в моменте Лиза казалась ему злейшим врагом. Ведьма ленинградская, привыкшая чинить повсюду свои законы, которая ещё и вздумает его подчинять, смотря прямо в глаза своими недобрыми гневными омутами. От врага он и сбежал, видя, что жена не одобряет его поступков и действий. И когда он вернётся домой, то тоже не погладит по головке.
А хотелось бы. И чтобы не разочаровывалась, улыбалась. Любила.
Пусть он мастерски нарушил данное Лизе обещание, а это означало, что дом встретит холодом и леденящей тишиной, от которых он давно и безнадежно отвык. Лиза отшатнётся, без слов заклиная его молчаливой ненавистью. Подсказки дочери судьи без надобности: Космос представлял, как будет выглядеть её нервная напряжённая фигура. Как алмазные глаза пробуравят в нём яму, каким злом наполнится пространство вокруг. Осталось принять это.
Но всё по заслугам. Разумно и верно. По делам.
Шут его знает, кто пытался дозвониться до Космоса за последние двенадцать часов, сколько раз и по какому поводу. Кого его голубоглазая ведьма успела поднять на уши, предвидя, что ничем хорошим загул её ежика в тумане не закончится? Или же это недовольные друзья-товарищи с претензиями на то, что Космос кому-то из них должен по гробовую доску? Если собрать все заявления неравнодушных в общую папку, то выходило, как минимум, страниц на первый том «Войны и мира», но Холмогоров подобный расклад как-то переиграет. Привыкать ли ему? Нет!
Но к серым стенам каземата приспосабливаться не хотелось, а Космос сидит в казённом кабинете перед серьёзным деловитым следователем, в котором со второй попытки узнаёт подругу юности. Бог свидание послал! Не иначе…
Не виделись же толком с того момента, после которого стало очевидно, как различны их пути и куда смотрят юные глаза. Космос знал, в чью сторону направлены все его порывы, а Карина выбрала свою прямую дорогу. Без ухабов, без крутых поворотов. Как у всех.
Кос уже и не помнил, что его связывало с Кариной Боровицкой, да и неважным стало за давностью лет: так сильно всем человеческим в жизни Космоса правила одна алмазная, что не припомнишь то, что было «до». Но на вопросы Боровицкой следовало отвечать четко и без воды. Для развлечения вспомнить паспортные данные: где родился, где женился и прописался, где пригодился и чем занимался. Всё полезно для работы упорного следака, чтобы статистику по хулиганству выправить.
Вот уж, Карина! Нашла себе занятие по душе и по сердцу, о котором грезила с девятого класса…
Морды уголовников считывать, от командирских сальных шуточек краснеть и протоколы пачками составлять? И скажет ведь для убедительности, что не боится в такое неспокойное время работать в правоохранительных органах. Что для неё служба дорога и необходима по жизни, а муж и слова против не скажет; Громов сам такой же, но только при погонах иного ведомства. Оба служаки закону послушные, отличники с доски почёта. С раннего детства готовились к одной дороге, о которой Космос мог отозваться лишь с брезгливостью. Понятно, почему по итогу и сошлись.
А не потому что одному придурку однажды не подфартило, и он решил обратить своё внимание а ту сторону, где пригодно кормят и неплохо греет московское солнце. Это сугубо личная позиция Космоса, который в жизни бы не смирился с таким исходом борьбы. Но никто не пострадал. Скажите спасибо!
И как архаровцы Боровицкой на него покусились? Бессмертные? Наверное, что-то подобное Космос и сказал зелёным операм при задержании, но его не услышали из-за шума от проезжающих мимо переулка машин. Подумаешь, что Кос драку… организовал. Ничего удивительного, дело чести и принципа, а белобрысого хлыща, отиравшегося в гардеробной казино, Холмогоров до сих пор подозревает в воровстве. А куда ещё браслет золотой пропал? Видно же было, что вещь нерядовая и дорогая, вот и спёрли, когда Космос ненадолго положил его в карман пальто. Суки!
— Ну, товарищ следователь, чего вы молчите? Земля вызывает! — Космос намеренно пытается вывести Громову из себя, и ему кажется, что у него вполне получается достучаться до верного стража правопорядка. — Ошалели? Приказы главарей своих соблюдаем? Не по-свойски…
— Главарей нет, а по-свойски поговорите в другом месте, Космос Юрьевич, — Карина и сама не рада тому, что нарвалась на такого маститого арестанта, за которого в ином случае ей бы голову сняли. Но здесь сработали иные правила, старое знакомство и желание помочь человеку, который сам закапывает себя несносным поведением.
Звонок в дом Юрия Ростиславовича был уже совершен, и Лиза скоро будет здесь, Карина не сомневалась в этой девушке. Громова более чем уверена, что жена Космоса сходит с ума от неизвестности и усталости от выходок мужа, о которых судачила вся Москва, но сначала решила поговорить с Холмогоровым на правах должностного лица. Смешно, конечно, но кто знает, что проканает в глухом омуте?
— Похер, Громова-Боровицкая, или как там тебя теперь? Извиняй, но девичья лучше была, без базара вообще, не обсуждается! — Кос махнул рукой, лениво развалившись на стуле. Ночной морок не тревожил его, ясность мыслей почти кристальная, а из этого участка хочется побыстрее свалить, дав на лапу хоть той же принципиальной Карине. Но денег не было, а трубку можно поминать. Прощай, техника!
— С какой целью ввязались в драку? — стараясь говорить исключительно по делу, Карина даёт себе зарок не поддаваться на хитрые уловки Космоса. Во-первых, ей уже не шестнадцать лет и сыном отцовского друга её не удивишь; во-вторых, ему же лучше переждать свое буйство здесь. Да, на Громову уже показывают пальцем, предсказывая ей либо увольнение, либо выговор за «большого человека», но не в этот раз. Обломаются.
— Первым бью, — Холмогоров смотрит на свои руки, закованные в наручники, и, качая темной головой, невесело усмехается, — но вот чёрт, Карина Георгиевна! Даже в Бутырке, нахуй, мне не было так обидно! А ты? Старого доброго другана как пса!..
— Вы на вопросы отвечать собираетесь? Я жду! — Боровицкая не понимала, как можно спокойно находится с Холмогоровым в одном пространстве и не наградить его увесистой оплеухой.
— А моя Лизка лучше, чего ты ещё от меня ждёшь? Она меня любит, а я дурак! Сижу, мать её, здесь, прижопили менты… — Космос будто бы хотел добить жену Громова, намекая на то, что однажды она не смогла затмить внутри другой образ. За сроком давности это становится смешным действом, но в войне все средства хороши. А Косу хочется вырваться отсюда. — Мы тогда ещё с полгода побегали, и с тех пор вообще не расставались! А ты с этим кудрявым фраером? Сойдёт для сельской местности?
— Ты почему свою Лизу на ночь глядя оставил? Одну да с дочкой маленькой? Она-то лучше, семь лет с тобой бьётся, а тебе не стыдно? — не выдержав напряжения, царившего в небольшом помещении, Карина кричит на Коса, напоминая ему о семье. — Что, уважаемый, нечего сказать упорной следачке? А я видела твою жену, знаю! Она за полгода жить стала как от звонка до звонка, а ты продолжаешь нюхать?! Долбануться, Холмогоров! Как тебя ещё совесть не съела?
— Моя жена, моя дочь, ясно? Ничего я больше про них не скажу! — глухо отзывается Космос, понимая, что зря начал планомерно доводить Боровицкую. — Сама-то понимаешь, что мне здесь нехер делать? Кабзда и так полная, сдохну тут. При пустых карманах!
— Сам виноват, а если бы мои пионеры, как ты говоришь, не схватили тебя под белые рученьки, то проснулся бы в канаве, — сколько их таких засыпало вечным сном на московских окраинах? — Живым или мертвым? Богу одному известно!
— Запиши хоть, страж, чего украли, — Кос всё ещё оплакивал свой золотой браслет, — как там? Все, что нажито непосильным трудом? Портсигар отечественный…
— Да хоть импортный, морда ты бандитская! — не Космосу Холмогорову жаловаться на бедность при его-то дорогих запонках на манжетах тёмно-синей рубашки.
— Фу, чёрт возьми, сплошные оскорбления, товарищ Боровицкая!
— Ты ожидаешь услышать от меня другое, Космос?
— Не дурак, понимаю, что статистику тебе ни хрена не улучшу. Давно пора меня отпустить!
— Пора, — соглашается Громова, не уставая удивляться поворотам язвительной судьбы.
Когда-то она ждала встречи с этим видным и смешливым парнем, каждый раз изумляясь тому, что он не желает жить по давно заведенным порядкам. Идёт против правил и воли отца, выбирая вместо институтской скамьи лёгкий заработок от фарцы. Такой же удивляющий и удивительный в своем роде, как и его неординарное имя. Космос!
Криминальная дорога настигнет Холмогорова позднее, а в феврале восемьдесят седьмого, отпуская его насовсем и навсегда, Карина желала ему счастья вместе с высокой голубоглазой девчонкой, влюбленность в которую он безнадежно прятал от чужих глаз. И которая любила его также самозабвенно, если согласилась разделить с ним не только светлые беззаботные времена.
— Не надо мне экзаменов, я своё уже отчитал! Лучше буду раздолбаем…
— Дураком не будь! Это самое главное…
— Да кто ж меня знает?
— Ладно тебе! Посмотрим лет через десять, кто мы и что мы…
— Может, раньше.
— У тебя наполеоновские планы!
— Не отрицаю…
Карина не спорила с тем, что когда-то не отрицалось сыном профессора Холмогорова. Планы Коса действительно претворились в реальность, пускай в глазах общества и морали больше со знаком минус. У него есть всё, о чем он мечтал, и жизнь Боровицкой складывалась таким образом, что она ни на что не могла пожаловаться. Они со Славой любили друг друга, честно служили, не дожидаясь высоких наград. У них подрастала дочка, их всегда окружали неравнодушные люди, готовые прийти на помощь в любую годину.
Вот только за Космоса… Ей как-то обидно? Все могло бы пойти иначе, если бы он поступил в институт? Может, не продержался бы там и года, но попытался бы? Или послушал отца, жену, которые желали ему только добра. Ушёл бы из игры, не стал бы рисковать. Но выбор Космос Холмогорова — его ответственность.
По гордому лицу молодого мужчины Карина видела, что он купается в своей неуязвимости, в том влиянии и авторитете, которые сопровождали его на пути. Сбивать его с толку бессмысленно, а когда настанет время выбирать…
Сам решит. Главное, чтобы не было поздно.
Встав со стула, и, наверняка угадывая, что Космос не двинется с места чисто физически из-за скованных рук, Карина высматривает в окне знакомую красную машину. И если зрение её не подводит, то Лиза уже приехала. Медленно ходит вдоль зелёных пушистых ёлок, сминает в тонких пальцах фильтр от сигареты и почти безжизненно смотрит на понурое небо. Оно ей не улыбается.
— Руки протяни, — достав отмычку от наручников, Громова прекращает мучения Космоса, указывая ему на дверь. Он изумлённо поднимает бровь, готовясь в очередной раз бросить шутку, но Карина опережает бесперебойный фонтан красноречия. — Иди к своей Лизе! Считай, что сегодня всё закончилось для тебя лёгким испугом. Повезло…
— Сдала всё-таки, дочь полковра, — у Холмогорова дико ломит виски, а тело кажется свинцовым. Затекшие руки, обретя свободу, не придают бодрости, а противоядие, принесшее бы ему ясность мысли и облегчение, использовано до края ещё в достопамятном казино. Так ему!
— Она тебя ждёт, мёрзнет, — Боровицкая снова усаживается за рабочий стол, всем видом показывая, что больше не настроена на беседу, — и прощения попросить никогда лишним не бывает. Для разнообразия!
— Согрею, — Космос кивнул головой в знак прощания, заканчивая затянувшееся пребывание в органах доблестной милиции, — но только лихом не поминай!
Карина ничего не успевает ответить старому знакомому. Да и не хотелось добивать измученную ожиданием Лизу, у которой в голове полное пепелище после того, что учудил её муженёк, не сдержав свои порывы. Ей с этим чудовищем ещё воевать или отвоевывать его у всех стихий, дело не обойдется месяцем или годом. Всё серьезнее.
Но преодолимо?!..
Холмогоров не воображает, как будет смотреть в алмазные глаза своей второй половины, но ему нестерпимо хочется её увидеть.
С Лизой можно было и молчать. Грело же, северное сияние. Может, и сейчас забудет. Понимает же его.
— Лиз? — Космос окликает жену, преодолев пятиминутное отсутствие всякого диалога.
Она смотрит словно сквозь него, как через лобовое стекло. Не спешит заводить машину и полностью погружена в себя. Пора достучаться, пускай Космосу на редкость хреново. Ему плохо физически, а от осознания того, что Лиза обо всем догадалась — ещё и морально. Раздавило.
— Помнишь, когда мы начали жить вместе, ты говорил, что прекрасно гармонируешь с диваном в моей гостиной?
— Ну?..
— Так вот, Космос, — Лиза больше ничего не может предложить мужу, — притворись мебелью!
— Пиздец!
— Я всё сказала!..
Резкий удар по рулю дал возможность осознать, что слова о прощении не будут лишними, но Лиза всё равно бы не приняла напрасных фраз.
Они безмолвно доедут до городской квартиры, где Космос провалиться в глубокое основательное сновидение без картин и бликов вчерашнего дня. Лиза, уверяя свёкра в том, что с его сыном всё в порядке, попросит посвятить Арьке ещё один день, нарушив свой зарок перед дочерью. Зато завтра днём Ариадна увидит обоих родителей, без которых очень тоскует. Стоит потерпеть.
Также молчаливо Лиза будет сидеть рядом со спящим мужем, размышляя, может ли корить его за то, что он делает? Пытался ли осознанно искать ей замену, видя, что она не принимает его зависимости? Хочет забыться всеми возможными способами, но только бы уйти от правды? Что он ей нужен, но толкает себя в яму, в которую затягивает и её?
Лиза ничего не знает.
Ни…че…го!..
Поэтому засыпает, найдя своё удобство в кресле, накрывшись теплым пледом. Во сне ей хорошо. Тепло. Космос сопит совсем близко, но она не приближается к нему, выдерживая вынужденную дистанцию.
И безмолвия достаточно.
Комментарий к 94-й. Безмолвие
https://vk.com/wall-171666652_1306
Кто от стекла 94-го не спрятался, то я не виновата!
========== 94-й. Водоворот ==========
Комментарий к 94-й. Водоворот
Настроение у главы не самое радужное, ведь 94-й диктует свои правила игры!
Мяу, котятки, спасибо за то, что не забываете, несмотря на мои не столь часные обновления, а я оставляю главу и жду вашей активности:)
https://vk.com/wall-171666652_1311
OST:
— Ночные снайперы — Секунду назад
Утро — хренутро!
И декабрьское в особенности…
Зима!
Сезонную морозящую стужу Космос на дух не переносил. Причиной тому свои не самые приятные ассоциации, будь они не к ночи упомянуты и покрыты дремучей мглою переименованного города-героя. А сегодня ещё и продрал глаза с полным ощущением того, что за три дня пережил атомный взрыв, ядерную войну, захватив по пути полтонны проклятий, летящих в его спину дурными пулями. Невидимыми, но отравляющими.
Тело казалось Косу изрешечённым и состарившимся, а сил подняться с кровати просто не осталось. Они покинули молодые жилы в тот самый момент, когда он ввалился домой, кожей чувствуя немой укор жены, забравшей его из двадцатого отделения как долбанный мешок с картошкой. Дожили, докатился…
И это при роде занятий Космоса! Повязали за драку какие-то сопливые пионеры, но только без красных галстуков. Не побоялись угроз и гневных обещаний, а выглядели так, будто вчера из-под мамкиной юбки вылезли. Что ж, наверное, не всем в это неспокойное время по хлипким дорожкам идти. Видимо, не перевелась ещё сознательная молодежь. Не всем торгашей крышевать и легкие бабки каждый день зарабатывать.
И поэтому… Забирайте, Елизавета Алексеевна, это ваше!
Вывалилось на негнущихся ногах из отделения, чтобы найти в глазах жены не то прощение, не то убеждение, что ничего не случилось. Живём!
Лиза и приехала, дождалась у входа, отвезла домой, но…
Лучше бы она ругалась, кричала и проклинала его за то, что он слово своё не держит и не умеет себя вести. Нашла бы тысячу причин мужской неправоты, предъявила бы всё по списку, однако Космос бы точно знал, что она отойдет куда быстрее, чем ожидалось и он найдёт в родных чертах понимание и ласку. Потому что молчание Лизы стоило расценивать однозначно и готовить манатки к обильным заморозкам. И Кос, видя отрешённость в каждом действии и коротком слове Лизы, считывал свой приговор за секунды.
Пусто. Больно. Ненавистно.
Больших эмоций к его падению Лиза не испытывала.
Только не забывала о том, что в моменте Космос мало может позаботиться о себе: набрала горячую ванную, постелила чистые простыни на кровати, поставила на тумбочку графин с холодной водой.
— Ну косяки-то носом не считай! — нервно бросила Лиза, когда Кос не смог с первого раза нормально пройти через порог спальни.
— Раз, два, — проронил Космос, не скрывая расслабленного смеха, — лечу считай! На крыльях любви…
— Как фанера на Парижем!
— Так грустно?
— Другого не заслуживаешь!
Лиза без лишних сантиментов заставила мужа не плутать по квартире в поисках своего вчерашнего дня, изображая приведение в махровом полотенце, а посмотреть на себя в зеркало, чтобы сделать однозначный вывод. Замызганную одежду, от которой разило обезьянником, собрала с пола и сразу же забросила в стиральную машину, потому что до химчистки эти вещи должны были хотя бы дожить. Приличный же человек Космос всё-таки. С виду…
О том, кто в этом сомневается, Космос старался не думать, пусть и прекрасно услышал запоздалый звонок жены его отцу. Юрий Ростиславович давно перестал удивляться выходка сына, несмотря на то, что переживания никогда не оставляли его жизнь, а Лиза рассказывала обо всем вполне буднично. Привыкала.
— Да, дядя Юра, дома. Ну… Скорее, жив, и на том спасибо! Всех в этом отделении обматерил, представление устроил. Достоверный источник не подвел. Как знала! Мне было не до телефона, вы же понимаете. Саша и Витя звонили, Космоса ищут? — при упоминании знакомых имён красивые черты лица Елизаветы разреженно заострялись, потому что брат и друг явно не понимали, как расценивать ситуацию с Космосом. — А что мне им поведать? Кокос не растёт, крокодил не ловится. Шпионские игры ему сейчас явно не в кассу, а на всяких подручных, если и пришлют, будет огрызаться. Ах, дядь Юр, ещё деньги все спустил на ветер! Трубка сдохла, хвост облез. И мне плевать, что у них там сорвалось, не туда жалуются. Помню, что обещала приехать за Арькой, помню… Но ей лучше с вами пару деньков пожить. Я к ней завтра в обед приеду, все привезу, в магазин ходить не надо. Гулять ходите, это полезно. Правда!..
Сон Космоса и без того был тревожным, а на звонки совсем не давали ему спать, чтобы наконец-то прийти в себя. Прислушивался, мысленно вставлял в беседы свои пять копеек, но не пытался что-то прокричать на всю квартиру, чтобы Лиза стопроцентно вышла из себя и вернулась нескоро. Старался не обострять, пускай вопросы копились знатно. Но Космос и не спешил трясти свою голубоглазую за плечи, чтобы под прицелом сказала о том, как она ненавидит его за устроенное веселье или хотя бы влепила затрещину для приличия. Сон стал лекарством от безразличия и пустоты, сковавших Космоса в тиски покруче, чем кокаиновая доза. Тоже спасение от проблем. Своего рода…
Какой там офис, сделки и переговоры по новому торговому центру, где Космосу причитала своя жирная доля? По что ему разрывающийся домашний телефон? Тут бы выжить, прежде чем клясть себя за то, что после визита в гости к доблестным оперативникам в двадцатом отделении милиции Москвы, его всё-таки скрутило. Нет, с ним не в первый раз такие вещи происходят, но Космос, неисправимо веря в отсутствие последствий употребления кокса, считал, что его не возьмёт такая пыль.
И сначала и правда не брала. Не на того напала или Космос помнил про некое подобие меры? Возможно, но порой от тоски и скуки в общем деле, где он не имеет решающего голоса, накрывало настолько сильно, что о какой мере могла идти речь? Лучше б себя забыть к чертям собачьим. Кому надо, тот вспомнит. В любом его агрегатном состоянии найдет, как слепого котенка в кольце.
Сомнительное сравнение, не достойное взрослого мужчины, а к представителям семейства кошачьих Космос Юрьевич никогда не ощущал жалости. Потому что далеко на небе давно задумано, кто тварь дрожащая, а кто право имеет распоряжаться жизнью так, как подскажет собственный разум. Вот и Холмогоров отстаивал своё право делать то, что считал нужным и к чему тянуло магнитом. И нет в том никакой угрозы!
Если кто-то рядом не сопротивлялся подобным порядкам…
— Встань уже, Космос! — Лиза заходит в комнату, резко включив свет. Видимо, всякой обороне есть своё завершение. — Долго на тебя любоваться прикажешь?
— Противно тебе? — пасмурно сморщившись, Космос плотнее накрывает себя одеялом, всем видом показывая своё недовольство обстановкой.
— Не мне должно быть противно, — Холмогорова отбирает у мужа одеяло, подтолкнув его с кровати, — если ты продолжишь вылеживать, то лучше тебе не станет. А пропажу свою коксовую можешь не искать. Искал же три дня, не нашёл? Нет!
— Куда дела? — придвинувшись ближе к Лизе, Кос крепко захватывает её запястья, смотря прямо в спокойные и безбрежные глаза. Удивительно!
— Как в твоих любимых шпионских фильмах, — Лиза не думала, что когда-нибудь дойдет до такого трагикомизма, — нету, Космос, нету! Одно нажатие, а сколько бабла смыло к неведомой заднице, не правда ли? Простите, у каждого свои методы борьбы!
— Нахер, лучше бы любовалась, — разжав захват, Космос вновь откидывается на подушки, отведя взор в сторону, — соврать бы могла для приличия…
— Обойдешься, крокодил обдолбанный! — Космос хотел от неё хоть каплю эмоций? Что же, он получит их прямо здесь и сейчас.
— Могла бы и ребёнком заняться, — мысль о дочери заставляет Космоса удостовериться в том, что жизнь опять бежит куда-то мимо него. Маленькими ножками, как у Арьки, но стремительно. — Где дочь моя? У предка? Со мной педагог был и весь вышел, а теперь на попятную?
— Побойся того, что говоришь! — соскочив на пол, Лиза подходит к зимнему окну, наблюдая за тем, как столицу медленно усеивают снежинки. — Дядя Юра ночей из-за тебя не спит! А Арю я больше никому не доверяю… Не нужно ей было видеть, как ты здесь в любви мне клянёшься, водой обливаешься на ходу, плохо тебе, а потом дозу в карманах ищешь. Землеройка чёртова!
— Блять, бросила б меня нахуй в этом сранном отделении! — усложнять Космос не любит, но только сам не заметил, в какой лабиринт загнал себя и Лизу. — Куда бы я делся, всё равно бы домой приполз! В ребусы вздумала играть? Мимо, твою мать!
— Лей в уши больше, мне же не привыкать с тобой, не первый год замужем! Домой, ага? Может, я что-то не знаю, Холмогоров? — ревность овладевает сознанием Лизы в самый закономерный момент, и она знает, что ей нужно время, чтобы разобраться… Это ли бы её Космос?!.. — К шлюхе какой напомаженной бегаешь? Которая по головке за подвиги погладит, послушает, какой ты великий, а потом обслужит по высшему разряду? Всё лучше, чем ведьма ленинградская? Долбанашка какая-то!
Ладони нестерпимо зачесались. Елизавета хотела бы ударить Космоса, чтобы на свою шкуру перенял, как треснуло её сердце, когда она без труда догадалась, что в какой-то из моментов своего угара он явно не был один. Ей и тень третьего лишнего противна, она и допустить чужого в их мир не может, но вынуждена мириться с тем, что Космос под воздействием наркотиков — совсем не её Космос!
Тень безликая, чуждая, непонятная.
Бежать от такого, правильно ей люди хором говорят.
Но она остаётся. Причины не ищите.
Успокаивать тоже не надо.
Космос не нашёл разумного ответа для жены, а только закрыл лицо руками, не найдя полезных слов. Лизе не нужны его оправдания, объяснения, ведь с ним всё достаточно предельно ясно. Единственный выход — пережить эти заморозки. Большего он предложить ей не может, а отпускать её ни за что не собирается. Можно ли отпустить от себя ту, которая заставляет непробиваемого Космоса чувствовать, что он человек?
— Лучше б ударила со всейдури, — Холмогоров знает, что если он вздумает подойти к Лизе, то она неминуемо его оттолкнёт, поэтому не двигается с места.
— Надо будет — ударю, не сомневайся… — слёзы произвольно бегут по щекам, но голубоглазая не желает показать, как сильно задето её существо. — Учусь решать проблемы твоими методами! Ничего не скажешь?
— Главное, пушку из сейфа моего не доставай, — опасно доверять женщине свои секреты, но Космосу поздно здесь о чем-то жалеть.
— А чего же, Кос, страшно?
— Охуительно волнительно!
— Боишься, что пристрелю раньше времени?
— От тебя такого не ожидал!
— С темпами твоей дичи возможно всё!
— Столько люду мне сдохнуть желает, а ты всех обыграть решила?
— Мышка съела кошку!
— От большой любви, алмазная?
— Этот мир вообще полон любви, Кос…
Лиза замирает, когда слышит за спиной неровное мужское дыхание.
Ведь Космос не выдержал.
Подошёл, выжидает, неспешно прислоняя горячую ладонь к предплечью Лизы, закрытому от его глаз тканью шёлкового халата. Должно быть, что ей холодно.
Ему без нее тоже, а ещё паршиво и мрачно. Как солнце выключили.
— Это твой способ решения проблем? — устало вздохнув, Елизавета понимает, что ничего не добьется банальным выяснением отношений.
Для неё он как на ладони. Вроде и проще, но одновременно и сложнее.
— Который? — Кос вкрадчиво гладит её плечи, позабыв, что ещё час назад гневно собирался сделать с ними совсем иное. Потрясти, чтобы перечить не вздумала и не мучала себя и его мнимыми подозрениями. Не вышло.
Он боялся её сломить. Знал, что следом упадёт.
— От которого носом шмыгаешь, как слон, а в ночи из дома срываешься. Не иначе, Космос! Послушай меня! — было бы смешно, если бы Лизе не было так тошно от того, что муж решает свои проблемы дозой кокаина. — Что такого от Пчёлкина ты не слышал, что в разнос пошёл? О чём думал, только из-за этого звоночка? Все плохие! К разделу пирога не приглашают? Тебе всего мало?
— Это всё херня, Лизк, суета… Я же здесь! — Холмогорова не убедить, что кокс — угроза. Как так может быть? Если эта неодушевленная субстанция давала ему ощутить, что жизнь, в самом-то деле, складывается как надо, а его уменьшившееся влияние на исход общего дела — пыль в сравнении с тем, что он чувствовал, когда неожиданно легко отпускал свои трудности от себя.
Вот только Лиза ограждалась от него глухой стеной. Тогда-то Космос начинал догадываться, что не всё так гладко в его устроенной системе, но упорно продолжал плыть по своему обманному течению.
Захватывало обоих. Так уж вышло, что тянуло друг к другу магнитом.
И в горе, и в радости…
— Не дотрагивайся до меня! — резво дёрнувшись от Коса, Лиза отбросила его руки в строну. — Пусти!
Она не может вздохнуть размеренно, отпуская от себя птицу раздора. Потерялась в своем заколдованном лесу. Лиза любит Космоса, Лиза живет для него и дочери, но если он не захочет вырвать себя из лап зависимости, то о каком будущем может идти речь? О какой любви, близости и единстве? Он же хоронит всё, что им обоим так дорого!
— Куда ты пошла? — в планы Холмогорова не входило отпускать от себя жену, если уж она совсем рядом.
— От тебя подальше! — Лиза не успела среагировать на то, как Космос притянул её к себе, порывисто обнимая. — Кос, отпусти! Кос!..
— Хочешь, чтоб я вздернулся, нахер, без тебя? — угрозы никогда не действовали, но в любые способы хороши для победы.
— Ты знаешь, чего я от тебя хочу, но ни хрена не делаешь, о чём нам говорить?!
— Хуйня тебя всякая беспокоит!
— Ах так?
— Так, бля!
— Провались!..
Не найдя возможности вырваться, стоя прямо, Лиза со всей имеющейся силы толкает Космоса в сторону, надеясь, что равновесие его покинет. Но они вместе рухнули на кровать, и замысел Лизы потерпел сокрушительный провал: Холмогоров лишил её возможности двигаться, заслонив собой от любого сквозняка.
Что ей оставалось? Порывисто повести плечом, понимая, что оказалась в своей же желанной ловушке.
А ему? Покаянно спрятать волевое лицо в распущенных локонах, разбросанных по простыням.
Круг давно замкнулся, а свет сошёлся клином.
Лиза не могла простить себя за то, что дает слабину, когда нужно заставить его не приближаться к себе и на метр. Космос просто не мог оторваться от жены, заряжаясь от неё желанием жить и видеть надежду там, где веяло безмолвием и отчаяньем. Дышал запахом золотистых волос, и, немного оторвавшись, без устали глядел в бездонные любимые глаза, понимая, что рядом с ней ему легче. Морок туманных ночей стирался из памяти, как будто и не было той злобы.
Но ей? Легко ли?
— Кос! — Холмогорова видит, что муж заметно успокоился, удерживая её на месте, как хищник свою добычу. — Кос, что молчишь? — не скрывая непослушных слёз, Лиза все ещё пытается встать с постели, находя свою мимолетную свободу. — Космос, мне к Арьке надо! Она нас ждёт, тебя, а ты?!..
— Бьешь по больному, — конечно, Космос не может отказать Лизе, когда дело касалось дочери. Он и сам скучал по своему маленькому дружочку, но нужно ли Арюшке видеть, что папа потерялся? Запутался. Пусть папа её очень любит и никогда не даст в обиду. Потому что она есть.
— Вставай, — в ответ муж наконец-то даёт ей волю, и Лиза поднимается, чтобы вскорости покинуть квартиру. — Я уеду ненадолго. На кухне всё готово, и, пожалуйста, когда мы вернёмся… Встреть нас!
— Куда я с подводной лодки? — вопрос, поражавший Лизу ядовитой стрелой, казался Космосу обыденным.
Он будет ждать. Можно ему поверить?
Несмотря на то, что проштрафился, меры не помня…
— Не знаю, Кос, не знаю, — Холмогорова не скрывает разочарования в голосе, — ни в чём не уверена.
— Добиваешь, красивая? — напоследок Космос тянется к Лизе, чтобы просто поцеловать её, убеждая в своей абсолютной привязанности, но любимая ничем не отвечает на прикосновение его губ. Только с печалью смотрит в глаза. С теплотой, но печально…
— Кто кого ещё, — Кос рядом, а в душе у Лизы живёт лишь тревога. И она не покинет её, пока Лиза не увидит дочь, и, смотря в её чистые глаза, отпустит и пасмурный ноябрь, и мучительное начало декабря.
— Отцу скажи, что жив буду, — теперь Космос пытается говорить дежурно, — а другим сам позвоню, если опять звонками долбали. Дятлы…
— Пускай и так, — не споря с мужем, Лиза уходит в ванную, надеясь за пятнадцать минут привести себя в божеский вид.
Чтобы через какое-то время всё снова встало на свои законные места.
Папа, мама, дочка. Дома. О постороннем забудем.
Космос расслабленно восседает в кресле у телевизора, не намереваясь сорваться из дома со скоростью метеорита, Аря сидит на теплом ковре, раскидав во все стороны несметные игрушки, а Лиза тихо наблюдает за ними, слепо веря в то, что на какое-то время у неё есть передышка.
У них есть передышка.
От этого дьявольского водоворота…
========== 94-й. Зима в сердце ==========
Комментарий к 94-й. Зима в сердце
Мои долгожданные выходные, хоть и осложненные простудой, случились!
Могу сказать, что с 94-м годом мы прощаемся, а 95 уже поджидает за поворотом.
Всем спасибо за внимание и активность!
OST:
— Григорий Лепс — Полетели
Мир словно замер, отражаясь непривычными картинами, которые Лиза Павлова неминуемо отвергла бы без права на помилование, а Лиза Холмогорова вынуждена питать ими свою однобокую реальность. То, что когда-то казалось неприемлемым, било в глаза ослепляющим солнечным светом, и Лизе уже безразлично — косые или прямые это лучи?!
Косые, наверное, в декабре же не бывает других. Лиза уже и не помнила, когда всё расцветает и преображается. Вот и приходится мёрзнуть то ли от того, что устала от уходящего года, то ли из-за того, что черная гадкая кошка явно пробежала между ней и Космосом, рассыпав по пути соль и обмазав лапы ядом.
А выбора никакого. Невозможно же жить без кислорода? Звучит дёшево и банально, но вот и Лиза не может бросить всё к чёртовой матери именно по этой причине. Она не представляла, что бывает без Коса, хоть и закрывалась от него, не торопясь принять и понять все его поступки. Возможность переубедить в правильности происходящего растворялась в морозном воздухе со скоростью света, а Космос совсем не собирался сдавать своих сомнительных позиций.
И Елизавета продолжает плыть, цепляясь за свой тщедушный плот изо всех сил. Ей не привыкать, хоть и иной раз кажется, что проснется — и нет морока! Никакой зимы, заморозков и природных катаклизмов, а любовь есть. Единственная…
Что поменял декабрь в их жизни? К чему-то же пришли?
Столкнулись же на ровном месте, как два быка, которым суждено сорваться вниз с навесного моста. Противоречия множились, молчание нагнетало, а пространство вокруг становилось всё холоднее и холоднее. Или просто Лиза так и не смогла проникнуться новым домом, который был выбран единолично Космосом, и в котором все ещё виделось чужое присутствие? Но сомнительно, что несчастье одной семьи магнитом притянулось к другой. Каждый сам несет бремя ответственности за то, чем живет и дышит, а Лиза больше всего ненавидела накручивать ситуацию без видимых причин. Пусть с каждым днем это умение стремительно от неё ускользало.
Всё было просто только у маленькой хозяйки дома Холмогоровых. Зима совсем не помеха тому, чтобы выйти во внутренний дворик, запрыгнуть в заснеженную песочницу, а после начать деловито набирать в ведёрко снег. Лиза бы рада присоединиться к забаве, которую Аря организовала для самой же себя единолично, но вместо того, чтобы разделить веселое настроение дочери, топчется ногами на одном месте, надеясь, что скоро космический ребенок устанет.
А Арьке всё легко. Начало девятого вечера, а ни в одном глазу!
Лиза могла бы внушить дочери, что таким маленьким детям нечего брать в оборот мать, чтобы подольше не ложится спать, но делать этого совершенно не хотелось. Во-первых, потому что подобные уговоры имели крошечные шансы на успех, если их не проводил папа. Во-вторых, Аря не давала матери окончательно потонуть в потоке черных мыслей, а своим неугомонным присутствием рядом побуждала закрыть глаза на горькие нюансы, двигаясь дальше.
Никакой дисциплины и прилежного послушания, но кто сказал, что Лиза лепила из себя идеал безгрешной родительницы?
— Ариадна Космосовна, чего ты там закопошилась? — малышка продолжала возиться в снегу, делая свои ярко-розовые варежки почти белоснежными. Погодные условия не смущали её. — До утра хочешь на улице остаться? Чтобы мама точно замерзла?
— Папка приедет, будем лепить снежки… — с толикой надежды в синем взгляде заявляет Арюша, ведь папа снова что-то пообещал утром. И отцовский словесный поток Лиза не остановила, а сейчас вынуждена за него оправдываться, потому что дома Космоса не было. Если Арьке Кос гарантировал золотые горы, то Лиза была сыта по горло громкими обещаниями, и поэтому последние дни Холмогоровы чаще общались через дочь. Аря — самый надежный источник коммуникации в сложившейся неразберихе. — Он же сказал!..
— Сказал, значит, чтобы ты меня не слушалась?
— Мам, он сказа-а́-ал!
С Арей трудно спорить, Арю нельзя переубеждать. Особенно если дело касалось её отца, к которому Аря очень сильно привязана. Лиза понимает дочь, разделяя её детские сиюминутные прихоти и простые желания. Но всё ли так доступно для понимания? В свете того, как сильно обострились отношения Лизы с мужем: просыпаются в одной постели, но с трудом могут начать мирный диалог о домашних делах; вечером сидят на одном диване перед телевизором в нескольких сантиметрах друг от друга, но малейший шаг к выяснению отношений ведёт к скандалу.
Во сне Космос настойчиво тянется к Лизе, нежно прислоняя к себе, и поэтому она просыпается. Голубоглазая робко и почти с отчаяньем смотрит на спящего мужа, не решаясь его будить. Просто дышит воздухом своей безотчетной любви, которую никогда не сможет преодолеть или променять на лживые картинки. Кажется, что будто бы всё в порядке, а вокруг не ощущается никаких северных ветров. Лизе не нужно доказывать мужу, что кокаин безвозвратно разрушит их семью, а Косу не надо твердить жене о том, что их отношениям ничего и никто не может мешать. Проблемы надуманы, опасения лишние, а с обыденностью они давно привыкли справляться.
Они прекрасно помнили, что всё у них не как у людей. Потому что оба с Луны свалились? Или всему виной однажды сделанный выбор?..
Но сейчас Лиза старается не мучить себя вопросом о возвращении Холмогорова домой. Может, ему опротивело молчание и стены, быстро становящиеся холодными в тот момент, когда засыпала Арька? Вид недовольной жены никогда не мог снискать его благосклонности, никакого одобрения, вызывая исключительно раздражение. Даже если за дело. Его же задело гибридное состояние отчуждения.
И если его лишь задело, то Лизу убивает напрочь…
— Папу подождём дома, — безапелляционно объявляет Лиза, смутно припоминая, что Космос обрисовал дочери, как они будут кидаться снежками сегодня вечером, но только днем ей нужно будет провести время в детском саду, — и не обрадуется наш папа, Арюша, если мы обе заболеем. Помнишь, как уколы кололи, чтобы ты не кашляла?
Необъяснимо, но факт: отцовские уговоры работали тогда, когда Лиза признавала своё бессилие в вопросах педагогики с трехлетним серьёзным человеком.
Значит, у Космоса ещё не всё потеряно? Холмогоровой хочется слепо и по-детски в это верить, как в новогоднюю сказку. Странно, что жизнь не убила в Лизе веру в лучшее. И это при её насыщенной биографии, тесно связанной с именем Космоса Юрьевича Холмогорова. Лиза уже не говорила о собственной семье, заметно поредевшей в самый трудный момент её взросления.
Судьба такая. Надежда, что не беды приносить…
— Помню, — скривив пухлощекое лицо отвечает Ариадна, — не надо уколов!
— Тогда скорей в дом, — дипломатические способности никогда не были сильной стороной Лизы, но уж со своей карманной егозой она тоже умела договориться, хоть и с десятой попытки, — скорей, Арь, нагулялись сегодня уже…
— Будет тепло, — Аря аккуратно ставит пластиковое ведро к краю своей личной песочницы, и, подпрыгнув к матери, берет её за руку, — тебе! — улыбка Ариадны подсказывает Лизе, что этой крохотной страннице всегда есть дело до того, что с ней.
Арьку невозможно не любить!
— Счастье моё! — косые лучи не так уж и страшны, когда на тебя смотрят неподкупно и открыто. Холмогорова видела целый океан в добрых глазах своей дочери, питаясь её задором и непосредственностью. — К маме зайчик прибежал?
— Пойдём, мам, — Аречка согласно кивает головой, закрытой от зимних ветров лисьей шапкой с помпонами, — я готова!
— Готова чай пить и книжки со мной читать? — Лиза не могла похвастаться тем, что сегодня сможет достойно развлечь свою синеглазку. И тем более не претендовала на лавры Космоса в этом деле.
— Нет, давай мультики… — но Ариадна рада любому сценарию, лишь бы провести день с мамой.
А лучше и с мамой, и папой. Вместе.
— Что поставить тебе в этот раз? — Лиза заранее знает выбор Ари, но всё-таки уточняет: — Скруджа и утят? Или про принцесс и зверушек?
— Нет, — в своём выборе Ариадна проявляла завидное постоянство, чем нисколько не удивляет мать, — утят!
— Уговор, мой космонавтик! — кто же знал, что мультфильм, который Лиза смотрела, находясь в положении, окажется самым любимым мультфильмом ей Ариадны?
Выражение лица у Арьки самое благодарное. Она смотрит на мать с огромной любовью, которая уж точно должна отогреть расстроенную Лизу и отвлечь её от грустной действительности.
Аре неведомы печали мамы. Ей важно, что её берут на руки, со всей силы прижимая к себе в теплом объятии. И Лизе становится чуть легче. И дышать, и мыслить…
Арька — лучшее лекарство от всех бед!
Следующие два часа Лиза полностью поглощена заботами о своем ребенке, отвлекаясь лишь на одинокий звон телефона — беспокоилась Ёлка. На все подозрения любимой тётки, которой вздумалось позвонить, когда Арька уже начала сонно зевать, нужно было отвечать уклончиво, будто бы проблемы и в самом деле надуманы. Хватит того, что у Черновой случилось прошедшей зимой, а с собственным демоном Лиза разберётся самостоятельно.
Но прежде уснёт рядом с Арькой, охраняя её добрые цветные сны от зла.
***
Космос приезжает в поселок в тот поздний час, когда его дочка видит десятый сон. На часах двенадцать ночи, на календаре сменилась дата — четырнадцатое декабря. Холмогоров измотан и хочет спать, он морально измотан спорами с Беловым по поводу новых условий передачи товара в Душанбе, но ещё больше его осаждает роль оружия, поставляемого «Бригадой» чеченцам. Играли против своих же! Чёрт дери, не хотел он становится причиной гибели русских пацанов, которые эшелонами пойдут на пушечное мясо, однако ничего не мог поделать с раскладом, сложившимся после начала сотрудничества с заклятым другом Кавериным.
Как тут не сорваться? Кос уже не пытался себя сдерживать, когда, оставшись наедине с собой в кабинете рука сама дернулась к коксу, а этот товарищ понимал его быстро. На какой-то момент Холмогорову показалось, что всё идёт прежним ходом, как и до смерти Фархада: ни под кого не нужно подстраиваться, согласовывать свои действия, а в вопросе переговоров по южным путям за Космосом остаётся своё решающее слово. Делает по-своему, а никто потом не капает на мозги, что всё неверно и не по делу.
Космос так бы и продолжал ни о чем не думать, смотря на потолок пустыми глазами, если бы в помещении не оказался Фил. Кос заранее знал, о чём заговорит друг, но выгонять его из уважения не стал. Кто-то же ещё с ним разговаривает в этом проклятом здании? Если Пчёла только и горазд, что твердить Лизе о том, какого же барана в мужья она себе выбрала, а Белый всеми силами задвигает Космоса в дальний угол. Впрочем, Холмогорова это уже не удивляет. Просто из себя выводит за раз.
— Какого хера, Кос?!
— Чего, бля?!..
— Ты по-другому уже прийти в себя не можешь? — Валера отчётливо видит, что Космос под дозой. Может, небольшой, чтобы ноздри пощекотать и голову слегка покружить, но в случае Коса и этого было достаточно, чтобы мозг перестал за себя отвечать.
— Тео, а я очень даже в себе, — Космос с блаженным видом растекается по своему креслу, не скрывая рвущегося наружу смеха, — полный порядок!
— Вы с Белым дважды друг друга обматерили, — разлад между друзьями углублялся с каждым днём, и Филатову казалось, что его одного это беспокоило, — а потом ты сказал, что манал всё, заебали тебя установки Санька. Это как понимать?
— Да мне по барабану, блять, каким макаром! — озлобившись лицом, Кос мрачнеет и глазами. На помощь ему приходят сигареты, которые хоть как-то умели справиться с его нервозностью. — Сам разберусь, чё мне делать! Ясен пень?
— Ты, дурак, знаешь же, чего тебе делать! — Валере надоело повторять заученные фразы, но надеялся, что однажды они подействуют. — Прекратить нюхать направо и налево! Всё взять в руки себя не можешь!..
— Хуйня всё это, как будто я совсем идиотом становлюсь. Что Лизка, что вы все тут… Заладили!
— Зря тебе тут говорить бы стали?
— Хрен вас всех знает!
— И нравится тебе такое отношение?
— Переживу!
Мрачная реальность поступает к воспаленному воображению Космоса, будто дикая черная кошка. Кокаин не поможет ему оторваться от земли. Пакет с белым содержимым скоропалительно летит в мусорное ведро, а Кос с остервенением стучит по столу, пытаясь справиться с накатившим бессилием. Хотят видеть, что он в здравом уме и трезвой памяти? Пожалуйста! Но только легче ли от этого ему?
Дом спит. До несколько успокоившегося сознания Космоса доносится мысль, что не стоит будить жену с дочерью, и поэтому, скинув пиджак в гостиной, он полусонным шагом направляется на кухню, чтобы согреть себе чаю. Противоядие.
Мозг уже ничем не затуманен. Просто настроение такое, что выть хочется, как волку на Луну. Одному…
Лиза появляется на кухне также молчаливо. Достает из тумбочки индийский чай, наливает в кружку горячей воды и сонливо вздыхает. Время ночное, позднее, а они чаепитие устроили. Стихийно.
Но дать слабину и сдаться не хочет.
Если бы в руки упала ему… Он же бы принял!
Горячий чай её не согревал. Лиза впервые в жизни чувствовала пресловутую зиму в сердце, которая несомненно гармонировала со снегами за окном. На душе отчаянно скреблись когтистые твари, а вовсе не кошки, и от декабрьской сумятицы хотелось куда-нибудь спрятаться. Да некуда.
Жизнь её стала похожа на вечный бег по кругу, что только и приходилось искать воспоминания о прошлогоднем спокойствии. А сейчас же всё обманное какое-то и хрупкое. Спичку не зажигай, а то рванёт на месте!
Что изменилось за две недели, пролетевшие после встречи не совсем вменяемого Космоса и представителей московской милиции? Передышка, перемирие, перекур для восстановления утраченного здоровья и моральной устойчивости? Выкусите, товарищи, вы сейчас не супругах Холмогоровых говорите! Ведь одному казалось, что лучше не замечать тучи, собравшиеся на алмазном небе всего-то за каких-то полгода, а другая готова была искупаться в дожде противоречий, но только вы вернуть всё на круги своя.
Во-первых, по факту не изменилось ничего. Космос всё также не признавал, что зависимость давно взяла над ним шефство, а доктора и клиники? Даже анонимно, под чужим паспортом и без лишнего шума? Зачем это ему? Он себя и так устраивает, а что же до близких… Не при них же он открывает свой волшебный ларчик, есть же какой-то негласный договор. Существование Холмогорова в империи «Бригады» и жизнь дома полностью отделялись друг от друга плотной стеной. Хорошо, что не Берлинской, иначе Лиза не ведала и половины из того, что ей рассказывалось.
Во-вторых, Космос с трудом мирился с тем, что Лизе понадобилась дистанция. Он не понимал или искусно делал вид, что не знает, почему жене проще не говорить с ним и обижаться, а когда пытался выяснить, в чем дело, то натыкался на ледяное молчание. Последнее и служило ответом на его вопросы: Космос начинал выяснять отношения и доказывать, что в нем ничего не поменялось, но возмущения не имели должного эффекта.
Как и сейчас. Не выдержал…
— Молчание ягнят, мать его! Кто бы в тебе сомневался, но мне это уже надоело до ебанных чертей! — приглушённо прорычал Космос. Следующим его действием стал удар кулаком по столешнице, на который Лиза хотела бы обратить внимание, но не стала, потому что доставала их холодильника сыр и масло. Есть захотелось. Что за неуважение к мужскому гневу? — Да, моя радость?
— А чему ты удивляешься? — Лиза без спешки готовит запоздалый ужин и себе, и мужу, нарезая хлеб на ровные кусочки. Она почти уверена, что знает причину терзаний Космоса, но так ему и надо. Не она первой подняла топор войны, а теперь не желала признавать, что всё не первый день идёт совсем не по плану.
— То есть, Павлова, тебе ничего не кажется странным? — и кто из них ломает комедию? — Может, ты ещё к соседу переедешь? Тоже богатый, пиджак малиновый в шкафу висит!
— К Вано Вагановичу с третьего дома или кого другого уже мне нашёл? — Лиза не любила выяснять отношения, но останавливаться было поздно: нужно было лишь дождаться, кто первым замолчит. — Ты выбор хоть предоставь, а то я в этом зоопарке твоём не разбираюсь!
— Издеваешься, неугомонная? — Космосу понятно, что жена решила пойти на удочке у собственного воображения, играя с ним, как с дурным псом, но сдаваться не собирался. — Я о твоём поведении говорю!
— Серьёзно интересуюсь! — присев за кухонный столик, Лиза подливает себе заварки из чайничка, а следом наполняет до нужного уровня кружку Космоса. — Мало ли ты за полгода настолько совесть потерял, что тебе любая фря на закуску, а мне сосед, но и у того песок изо всех щелей. Это предлагаешь?
— Совсем берега попутала? — возвысившись над столом, и, преградив Лизе путь для отступления, Кос заставляет её оставить еду в покое. — Посмотри на меня!
— Нет же, Холмогоров, не я тут всё растеряла. Но мне объявление пора писать… Муж гад — верните мужа! — забавно наблюдать, как зрачки Космоса расширяются вовсе не от наркотика, а от удивления. Не получилось испепелить её силой взгляда, так поразит своей неуступчивостью. Раз нравится. — Куда ты пропадаешь? Казино, клубы, там-то тебя понимают за зелёные бумажки. Потом в ментуру можно скататься! Что у тебя следующее по плану? Притон с бомжами? Ну, Космос, даже не солидно, а пацаны и те совсем уважать перестанут!
— Да мне плевать, что обо мне думают! Что дружок Белый, что твой братец… — Кос совсем преграждает Лизе путь к отступлению, усаживаясь с ней рядом, и, крепко обхватив за талию. Она бы и рада вырваться, отодвинуться, но узкое пространство давало ей мало альтернатив. Или нечто другое… — Там вообще уже от бабла мозг отказывает, мать родную горазды продать за гроши, а ты мне про мои заскоки?
— Не переводи стрелки, — глупо бастовать, чувствуя на себе теплые ладони, в которых извечно хочется потеряться, но Холмогорова настроена решительно, если уж Космосу настолько сильно нужно узнать, из-за чего всё накренилось. — И ты меня сейчас сломаешь!
— Зато далеко не убежишь!
— Ты тоже! Будешь лечить мои переломы!
— Всё сказала?
— Всё!
— Что ещё предложишь?..
Лиза неожиданно притихла. Слёзы произвольно захлестнули её в беззвучном рыдании. Душили и лишали воли.
— Не плачь, — Космос поглаживает вздрагивающие плечики жены, не зная, какими ещё методами успокоить её, если не лаской.
Бежит от него, и поэтому замёрзла. Может, не зря бежит? Космос не рассматривал этот вариант. Ему безразлично то, что до неё доносилось. Он с Лизой.
— А чего от тебя ждать, Космос? — Елизавета также продолжает сидеть на коленях мужа, стараясь негромко возмущаться его поведением. — Чего? Дочке наобещал домой вовремя приехать, а слова не сдержал! Который раз… Все потому что все тебе плохие, можно срываться среди белого дня! Я о себе не говорю, не претендую! Но придушить тебя каждый раз хочется…
— Придуши, легче станет… — Космос заглядывает в алмазные глаза, как преданный пёс. Целует мокрые щёки, чтобы Лиза наконец-то успокоилась. Он же успокаивается, когда рядом с ней!
— Только о себе думаешь! — трудно оторвать себя от самого родного и близкого человека, но Лиза вынужденно поднимается, отведя руки мужа в сторону. Минуты слабости ушли, а обида и горечь никуда не делись. Окаянные.
— Вот увидишь, Лиз…
— Что, Космос?
— Брошу! — резко заявляет Холмогоров.
Его голос не терпит возражений.
Лиза не находит слов для ответа. Осторожно обхватывает пальчиками ещё горячую кружку с чаем, рассматривает узоры на фарфоровом блюдце и старается дышать ровно. Рядом с Космосом ей сложно сдержать свой неугомонный характер, а его клятвы таяли мартовским грязным снегом.
Таяли, потому что он не справится один? Друг без друга не жилось. Один сломается, а второй будет зализывать его раны?..
Да. В самом деле…
Слова повисли в воздухе ненужной мишурой. Отпив пару глотков черного чая, Лиза поворачивается в сторону Космоса, остановив на его поникшем лице свой внимательный взор. У него круги под глазами, щёки бледные и губы обветренные. А она всего его любит, потому что видит в нём своё небо. Тонуть готова.
Проходится невесомой ладонью по упрямому лбу, как будто боится позволить себе большей близости.
Хочет ему верить, очень хочет.
Но Лиза не уступает себе.
Твердо встаёт на ноги, удаляясь в сторону спальни. Совсем не слышит, что Космос зовёт её. Как контуженная. Кукла обескровленная.
Устала?!..
Лиза ответит себе на этот вопрос потом, когда сможет сравнить девяносто четвертый год с новыми страницами десятилетия.
Космос же не хочет ничего сравнивать, не задаётся вопросами, а только утомлённо плетётся следом за Лизой. Пусть чай останется забытым.
Безразлично.
Скоро Лиза забудется сном, а Космос потянется к ней, но на этот раз в его зрачках не найти морока. Ему не спать хочется, а смотреть на свою алмазную, находя в умиротворённых чертах абсолютную любовь.
И находит.
Отогревает.
Кос не может оторваться от неё, отпустить, потому что это было правильным. Лиза медленно открывает глаза, чтобы также несмело смотреть на мужа, тайно радуясь тому, что он рядом.
Его никто не украдёт. Лишних нет. Луна не мешает, а небо в покое.
И кто чужой осмелится помешать?
— Молчи… — тихо произносит Лиза, прежде чем чувствует, что снова безвозвратно тонет.
Как и Космос. Без шансов.
В своём огне?..
Комментарий к 94-й. Зима в сердце
Ещё раз предлагаю полюбоваться новой обложкой «Неба в огне» от Camomille:
https://vk.com/wall-171666652_1322
(скоро выложу в группу её второй вариант, который нравится мне не меньше основного)
Ну и я тоже не с пустыми руками:
https://vk.com/wall-171666652_1326
========== 95-й. Забери меня… ==========
Комментарий к 95-й. Забери меня…
Полетели в 95-й!
https://vk.com/wall-171666652_1345
OST:
— БИ-2 feat. Инна Желанная — Забери меня
— By Индия — люби меня так
Жалость признают только дети. Им свойственно принимать всё близко к сердцу в силу нежного возраста и крайней степени доверчивости, а если дело касалось проявления участия к малейшему огорчению, то почти каждый ребенок готов открыть своё раздосадованное сердце навстречу людскому пониманию. Мама или папа погладят своё неугомонное дитя по головке, пропоют на ушко парочку добрых слов и случайные ненастья забыты. Можно припеваючи жить, думая только о том, почему дожди грибные, а облака похожи на сказочных белогривых лошадок. Мечта!
Лиза же давно перестала быть ребенком. Сначала вынужденно, потому что родители стали героями её прошедшего времени, а после того, как Космос стал её главным спутником жизни и в горе, и в радости, то окончательно и бесповоротно. Рождение дочери лишь убедило Елизавету в том, что жалость просыпается в сердце только при виде более слабого и изнеженного создания, а что же до неё самой…
Вот только не надо её жалеть!
Лезть не в своё дело точно не стоит, если расчет на грубость был произведен не со зла, не из праздного любопытства и по глупой случайности. Лиза остро чувствовала подобные людские мотивы. Считывала по взгляду собеседника. Научилась…
И глаза Лизы Холмогоровой больше походили на осколки. Кто-то из знакомых при случайной небрежной встрече обронил подобное мнение, размножив его на живучий нелицеприятный слух. Что ж, может, уважаемые знатоки правы? Если зеркало не врёт, то в последнее время Елизавета Алексеевна Холмогорова выглядит не лучше картинки скелета из школьного учебника. Высокая, худая и бледная. Вырядилась в черное платье, в карманах которого прячет озябшие руки.
Чем не старуха с косой? Сюжет для детской страшилки, которыми в далёкие годы пугал её старший брат, надеясь, что Лизка обязательно поверит. Сейчас же Лизе главное, чтобы дочка не пугалась. Чтобы Арька не теряла свою доверчивость хотя бы рядом с мамой, не замечая, что улыбка на красивом родном лице потухла. И глаза…
Нет, не жалкие же!
Но Холмогоровой стало невыносимо появляться на работе, в гостях у лучшей подруги, у Арьки в детском саду и в любом другом публичном месте. В конторе, где казалось бы никто и рта не мог раскрыть в сторону родственницы Рафаловича и Ёлки, на неё сочувственно смотрел даже кактус из кабинета Гелы. Сам Сванадзе предлагал свою помощь в любое время дня и ночи, но пользоваться добродушием друга Лиза не желала. Хватало того, что на уши Гелы наседал Космос, когда другой адекватный собеседник сходил с дистанции, не желая видеть вечно хмурую морду лица Холмогорова.
Отношения Коса с друзьями в принципе походили на пороховую бочку. Того гляди и рванёт, не оставляя шанса на мирный исход взаимодействия. Непоколебимость излучал только Фил, а Пчёла и Саша закономерно получали от Космоса тысячу проклятий. И Лиза не могла не признать, что половина из них была справедливой. В конфликте не бывает абсолютно невиновной стороны, а Кос мог просчитать, куда ведёт курс бизнеса, взятый Беловым при безоговорочной поддержке Пчёлкина.
Впрочем, не Холмогоровой ломать над этим голову, но теперь и дома у Филатовой стало слишком многолюдно: стоит приехать по приглашению, как на чай заскочит то Белова с наследником, то ещё одна дама из окружения Томы, которая явно знала по слухам, какое двухметровое бедствие живёт у Лизы дома. И что за каким-то чёртом она ещё с ним не развелась, потому что терпит и бежать некуда. Наверное, из-за денег, ведь непонятно, с какой барахолки себя взяла! Да вся Москва и область знала, что у Холмогоровых в доме творится. А толку? Что это меняло?!..
Не бросил же Космос, не останавливается. Только глубже яму себе копает, просвета не видит, а мнение близких давно не слушает, не принимает. А Лиза забывает, сколько раз в ночи обрывает провода, а после едет его искать по темному городу, наверняка зная, где найдет. Находит в том же треклятом казино или круглосуточном ресторане, домой увозит, видя его бессознательность. Пытается в чувства привести, а ему, видимо, смерти хочется. Вот только чьей?
Говорит, что лучше бы своей. Лиза этих слов стерпеть не пытается, слушать не может. Принимает близко к сердцу, потому что рядом с Космосом у неё не получалось иначе; но кляла себя за сломленную волю, когда после очередного скандала, порываясь собрать вещи и уехать на квартиру родителей, сохраняя здоровый сон Арьки, не могла оторвать себя от мужа. Или знала, что всё равно к нему вернётся?
Плевать ей на его неуязвимость. Помнит, что порознь ничего не выходит, как будто солнце везде выключили.
Её Солнце выключило солнце…
Как занятно!
День начинался будто бы прилично. Кос появился на кухне, когда Лиза собирала Аречку в садик. Страшно невыспавшийся и мрачный, он, было, хотел подойти к ним, радуя не слишком опрятным видом и стойким запахом сигарет, но Лиза громко объявила, что они опаздывают везде, где только можно. Уходя, она услышала, как муж ругается наедине с собой, а это значило, что доступен для общества он станет где-то часа через три-четыре. То ли себя проклинает, то ли всех вокруг за то, что с ним во всем не согласны. И поэтому вчера вечером в офисе он снова ловил кайф в белых дорожках, но только долго не получилось: дозы оказалось мало. Заначек не оказалось, а рыскать по нужным номерам в позднее время — мероприятие не для усталого тела Космоса.
Настроение и так в полнейшей жопе. Ничего лицеприятного.
В детском саду Лизу предупреждают, что никто не сможет остаться с её ребенком, если ей потребуется где-то задержаться. Зеленые купюры, обычно помогавшие в решении этого вопроса, роли не играли, а если так и дальше пойдет, то пусть подыщет для дочери пятидневный интернат. Разговор с назидательной воспитательницей чуть не закончился разбором полётов, а Лиза снова сделала вывод, что дело в некой личной неприязни. Детский сад простой и без статусов, воспитатели и родители ровесников Ари живут в реалиях, продиктованных правительством и презрением к лицам наружности, которую представлял собой Космос Юрьевич Холмогоров.
Кто такая при этом Лиза? Жена и мать, но понимать её жизнь не стоит. Елизавета и не настаивала. Главное, что дочку их никто не обижал. И зачем отыгрываться на слабом?
— Тебе бы свою отсюда куда в другое место перевести, а лучше дома осесть!..
Почему-то советовали Громовы, которых Лиза видела по расписанию. Обычно свою дочку они водили в сад по очереди, и часто между старыми знакомыми завязывался недолгий диалог. В последнее время он чаще был сочувственный, и Лиза бы с удовольствием ограничивалась бы одним приветствием с Кариной или Славой.
Тем более к последнему отношение Космоса не менялось. И вроде бы давно помирились, но Косу знать невыносимо, что кто-то его жене вздумал советы давать. Разговор у него с подобными друзьями был короткий и боевой. Издревле.
— Слав, ценю за неравнодушие, — Холмогорова прекрасно осознает, что Москва полна слухами, но вестись на каждый совет не собиралась. Сама решит, куда идти и что делать, если же хвост прижмёт.
— Жалко же тебя, — Громов и сам не считал себя святым. И его деятельность порой заставляла идти на компромиссы с совестью, но Павлова явно не заслуживала переживаний, которыми жила.
Или заслуживала? Сама же выбрала своего бандита, пренебрегая обществом других в неё влюбленных парней. Нет же. Любовь одна и на всю жизнь! Иными постулатами Лиза не руководствовалась.
— Жалко? — переспрашивает Холмогорова, надеясь, что ослышалась.
— Муженёк у тебя бандюган и нарик в одном флаконе. Ещё и вздорный, что только и жди, когда очередные блатные похороны ждать. Вчера он на уши своим концертом какую-то «Метлу» поставил, а сегодня Белый ваш за такие выкрутасы его исключит из всех течений… И как ему такое? Пулю себе не пустит?
— Слава, — холодно чеканит Лиза, выслушав новую порцию умозаключений о собственном муже, — а говоришь, что жалко тебе меня?
— Предупреждал же тебя и предупреждаю, — у Громова свои понятия насчёт того, кому и когда протянуть руку помощи.
— Тогда пожалей Карину, которая ночами в отделе мухоморов на дежурствах допрашивает! — по щелчку пальцем Лиза превращается в подобие Космоса, доказывая, что восемь лет вместе — это серьезный срок. Никто соврать не даст.
— Это другой разговор, — Гром не всегда умел вовремя остановиться. И зачем вообще тормознул Лизку с душеспасительной беседой у ворот дошкольного учреждения? Не действовали же на неё его слова. Это правило не знало исключений.
— Вот именно, что другой, — резюмирует Елизавета, — твой. Значит, что он тебя должен беспокоить, ясно?
— Ясно, — каждый сам выбирает свой риск, — не смею задерживать!
— Привет Карине… — Лиза роняла прощальную фразу, стремясь скорее скрыться из поля зрения бывшего одноклассника.
— Передам! — вот и поговорили…
На работе привычная рутина. Лиза замечает, что нет в ней прежнего энтузиазма к делам, когда мысли обращались только к поиску средств, имеющих силу остановить бешенный ритм развивающейся зависимости Космоса. Даже вместо договора на поставку программного обеспечения в бухгалтерию Холмогорова читает пожелтевшую газету, где отыскала колонки о помощи наркобольным. Пишут, что кому-то помогают народные средства, заговоры, знахари и ведуньи. Бред!
Не настолько же Лиза сошла с ума, чтобы игнорировать блага современной медицины? Если захочет, то пусть едет лечиться за границей; Космос не должен жалеть на это ни денег, ни моральных сил. Но только…
Если захочет!
Всё упиралось в два слова. И не мечтай, Лиза!
Газета летит в мусорное ведро, скомканная ненужный комом, который попадает не цель, а в дверь. И ровно в тот момент, когда кабинет открывается.
На пороге Космос. Лиза раздражённо хмыкает, разворачивается на кресле к окну, не желая смотреть в сторону мужа. Ещё пять минут назад она ломала голову над тем, как помочь ему, как избавить от дряни, которая выводила из него всё человеческое, а сейчас придушить его готова.
А нет! Жалко…
Не как заплаканного ребенка. Но из-за любви?!..
Жалость тут вовсе не при деле.
— Какого хрена, Холмогоров?
Лиза не ожидала, что психотропная встреча с собственным мужем станет её заветным призом куда раньше, чем к ночи.
Соскучился? Или пришёл по зову женской мысли?
— Блять, а говорить нормально ты можешь?! — Холмогорова не остановить, и ему нет никакой разницы, услышит ли его кто-то, кроме Лизы.
Кос приходит в бешенство, но не спешит крушить всё вокруг, доказывая, что и без допинга горазд творить расчудесные вещи. Не житель же глухого леса.
— Могла, — отвечает Елизавета мужу, когда вскакивает с места, плотнее закрывая задвижку двери, — пока в двенадцать ночи твою рожу бледную не увидела. Веришь?
— Мать, не говори, что ты не поняла, с какого лешего так произошло… — Космосу не впервой твердить Лизе об усталости от всего и вся, но ему хорошо известно, что приступы его безволия били горькими стрелами в женскую спину.
Что делать с собой самим? Пока Кос не нашёл разумного выхода, и поэтому так бездарно растрачивал свою молодость, заодно пропуская моменты, имеющие куда более весомую значимость в глазах вечности.
— Не дави на жалость, — нашёл же повод, — ещё один скандал с Белым или моим братцем твоей кармы не испортит. Куда уж там больше?
— Связались скакого-то хуя с непонятными чучмеками, а я всё спускать им должен? И потом спокойно глаза закрывать? Да меня кошмарит, блять, из-за этого!
— Твою мать, Космос, да ты все проблемы так решаешь! Арьку с садика за наше доблестное имя попрут скоро, всюду смотрят косо… И ты тоже обдолбаешься?!..
— Да хоть волос с Арькиной головы, то я к ебени матери!..
— Я не сомневалась, но не об этом разговор, Кос, — Лиза упрямо уставилась на понурую инопланетную физиономию. По привычке хотелось погладить мужа по щеке, прислоняясь ближе и твердя, что всё у них будет хорошо, но сколько раз она это делала, чтобы после понять… Ничего не будет хорошо, если не стараются сразу двое! — Поломка корабля, а все инструменты я спрятала?
— Ты сама как инструмент, — Космос устал от напряженности в отношениях с женой, но и без подсказок ощущал, что сам является главной первопричиной конфликта, — но давай, милая, скажи мне снова, что я херовый муж… Стал!
Его алмазной мало надо. Чтобы был рядом и не нюхал.
С первым — всегда пожалуйста. Со вторым…
Сложнее. И её праведного страха перед коксом Холмогоров не понимал.
Не… за… ви… сим!..
— Обману твои ожидания, — Космос усаживается на стол напротив Лизы, не заметив, что смял бумаги своей пятой точкой, но кого это волновало?
— Тогда новости…
— Ну?
Кос перетягивает на себя ладонь Лизы, не спрятанную за теплый палантин, будто с духом собирается. Смотрит на неё, понимая, что скучает по дням, когда она не ждала от него никакой опаски. Лицо непроницаемое без труда читает. И глаза грустные.
— Старика с должности попросили, Лизк, — продолжая рассматривать ладонь жены, заявляет Холмогоров, для которого прежние заслуги отца — не пустой звук. Ведь он… Космос — сын профессора астрофизики. Подумать только, как круто звучит!
На этом когда-то весь мир строился…
— Как? — Лиза отбросила колкости в сторону, моментально стерев с лица хищную ухмылку.
В последнее время Юрий Ростиславович загружал себя работой не меньше, чем во времена, когда Космос был сильно младше, а тут…
— Почётная пенсия и пару лекций в неделю на полшиша, — как легко, оказывается, оказаться за бортом научного мира, — это, сука, всё, что они могут ему предложить… Время новых кадров, бля!
— Ты был у него? — Лиза не отнимает своей руки. Она смотрит на мужа с долей обеспокоенности, но одновременно обрадована тому, что сейчас его занимает действительно важная тема.
— Поехал, чтобы попросить у него контакт спеца толкового по технике, а потом за жизнь перетереть…
— А дальше, Космос? — Лиза не сопротивляется тому, что её вторая ладонь также уместилась в руках мужа. Со стороны они вообще выглядят странно — похожи на пару замёрзших зверьков, а Кос так совсем хочет закрыть её от света зимнего солнца.
Бережет?!..
— Сидит, трубку курит, книги свои разбирает. Партбилет свой зачем-то достал. Видимо, хлам выбросить хотел, как Надьку в Сызрань!
— Вспомнил тварь какую…
— Прогнали, чёрт возьми, как козла левого!
— Только это отцу сказать не вздумай! Или сказал?
— Да разговора-то не вышло по уму, — Космос продолжает свой неспешный рассказ, — только по факту сказал мне всё. А ещё про то, что Арьку заберёт. До вечера. С умным человеком пообщаться хочет. Ну и тебе помочь, потому что я… Короче, опустим этот момент…
Лиза посмотрела на Космоса с огромным удивлением, переходящим в негодование. Он же не знал, чем отразить темноту её взгляда, потому что слов на его «опустим» у Лизы было предостаточно. Безмолвие продолжалось с половину минуты, пока Кос не решился идти напролом:
— И что скажешь, алмазная?
Холмогорова задумчиво поджимает бледно-розовые губы, не тронутые оттенками помады, не зная, чем они с Космосом смогут помочь Юрию Ростиславовичу. Несправедливость последних лет перестала восприниматься в качестве необыкновенного явления, а профессор не первый год живёт в этой стране. В спонтанное увольнение отца Космоса Лиза не верила, но могла предположить, что свёкор найдет себе применение.
— Если бы ты не пришёл, то неизвестно, сколько бы он молчал ещё, — Юрию Ростиславовичу было свойственно стойко переносить трудности. К слову, главной из них традиционно оставался его единственный сын.
— Всю жизнь на чины и звания горбатился, — Кос никогда не понимал отцовского рвения к научным высотам, — а эти скоты его сразу в отставку!
— Напоминать ему про это необязательно, — Лиза понимает, что бешенство Космоса объяснимо. Ему обидно за отца, а Холмогорова и сама с трудом мирилась с тем, как легко можно обесценить человека. Если в таком случае и можно говорить об оценочных понятиях. — Но ты имеешь шанс не навредить ему своими выходками, Космос. Если понимаешь, о чём я?..
Кос мог бы выставить против слов Лизы пару свежих аргументов, которые были бы приняты ею за абсурд, но молчание снова оказывается главным золотом. Он видит перед собой только её усталые глаза, в которых потерялись прежние задорные искры, и они кажутся ему потерянными и полностью прозрачными. Сгорела?!..
Из-за него.
— Космос…
— Да? — Холмогоров готов к любой просьбе жены. Хоть бы не оттолкнула, напомнив ему о том, какой он гад.
Сволочь.
— Забери меня, — силы на сопротивление таяли, подражая мартовскому снегу, — я устала…
Лиза знает, что заберёт и никому не покажет — в этом весь Кос. Она помнит, что несколько часов назад, приходила в раздражение от одной мысли о муже и думала, что вечером вместе с ним её не ожидает ничего хорошего, но только Космос может помочь ей вернуть утраченный покой. Надолго? Нет уверенности в том, что раз и навсегда, но есть гарантия того, что их чувства никогда не поменялись ложными понятиями.
— Заберу! — в слове ни единой ноты смятения.
Космос длительное время не двигался с места, продолжая держать ладони Лизы в своих, но сейчас ему резко захотелось встать, чтобы исполнить простое желание жены.
Что он не может сделать ради неё? Да всё может, на всё готов, но с чем-то… не справлялся? Например, с собой. И с чёртовой зависимостью, из-за которой, порой, забывал своё имя. После оправдывал себя, как будто всё правильно делал. Храбрился.
Дурак?
Не в этом моменте. Не когда они рядом…
Комментарий к 95-й. Забери меня…
В главе отсылочка на спойлер-зарисовку:
https://ficbook.net/readfic/10469007
========== 95-й. Нежный омут ==========
Комментарий к 95-й. Нежный омут
Глава логически продолжает предыдущую.
Приятного чтения!
https://vk.com/wall-171666652_1351
OST:
— Триада — Нежный омут
Космос сдержал своё слово.
Забрал.
Для всех они пропали с радаров до вечера, но в офисе на Цветном бульваре не сокрушались из-за исчезновения Коса, а Лиза не расстроила Гелу тем, что мило помахала ему ручкой, прячась от рабочих вопросов за спиной мужа.
Да и хорошо, да и Слава Богу, а то надоели всем своими постными минами.
Уехали и уехали, никто не пострадал.
Куда уехали? К себе же домой. На Кудринскую площадь. Место для Лизы куда более приятное, чем загородный дом, к которому она училась привыкать.
Свадебный подарок — счастливый подарок. Место, в котором первые шаги сделала Аречка.
Не отличились Холмогоровы в этот раз большой фантазией. Не сегодня.
Лиза проснулась из-за того, что перестала чувствовать такой привычный для себя уют. Стало ощутимо прохладнее. Она будто бы потерялась в своей невесомости и с трудом приходила к порядку. Место рядом ещё хранило теплоту родного тела, шёлковое постельное белье бесформенно сбилось. Значит, ничего ей не приснилось. Всё правильно.
Присев на кровати, голубоглазая стала смутно озираться по сторонам, но облегчения это не принесло. Кос просто не имел права раствориться в московских широтах, меняя её на призрачный шанс поддаться губительной зависимости. Страхи сходу стали заполнять светлую голову Елизаветы. Где он?!..
Видимо, что Кос решил материализоваться мгновенно, не дожидаясь паники неугомонной жены. Он вернулся в спальню и сразу же проник к ней под одеяло, обнимая, и, припадая губами к шее. Лиза не сдержала довольного вздоха, позволяя любоваться своим обнаженным телом, покоряясь взаимному желанию, но, сомкнув ладони на её животе, Кос замер, не делая ни малейшего движения.
Космонавты в домике!
— Я думала, что ты лыжи на орбиту навострил, — Холмогорова заметно успокаивается, ловя нотки терпкого парфюма, которым пах её мужчина, — к марсианам, с которыми иногда разговариваешь…
— Лишь бы сплавить меня куда-то! — реакция Лизы на его временное исчезновение была предсказуема для Холмогорова. Теперь Кос спешил доказать, что он рядом, всем весом наваливаясь на жену, совсем беззащитную перед ним и хрупкую. — Ты хорошо пригрелась, девочка моя, а мне жесть как подымить захотелось. Испугалась?
— Да, солнце, — без тени сарказма произносит Лиза, повыше притянув ладони, дарившие ей несравнимый трепет, — а я тебя сегодня не о многом просила…
— Куда я денусь? — Космос и сам понимал, что внезапная просьба Лизы, которая, к тому же, отвлекала его от негатива окружающих, играла ему на удачу. Ему просто невероятно хорошо, потому что алмазная полностью отдаётся ему, ни в чём не упрекает. Он готов забирать её усталость, раз она того хочет. Он давно этого ждал. — Я Арьке конструктор крутой спрятал на лоджии. Стал читать на коробе, как собирать. Под шумок открыл, чуть не увлекся, блин! Бля буду, если соврал…
— Игра для детей от трёх лет, Кос, — Лизу мало удивил тот факт, что Космос снова что-то купил, желая обрадовать домашнего Ежа. Он думал, что подарки хоть как-то искупят тот факт, что Аря реже видела его по вполне понятным причинам, в боязни которых Лиза жила последний год. Это не запрещалось, но более мерзко, чем когда приходилось объяснять Аре, что с папой, Холмогорова себя не чувствовала. Ведь Арька подрастала, становясь всё более цельной и осознанной.
— Тогда ко мне какие претензии? К отцу-то? — Космос обожал свою дочку. С каждым днём в нём формировалась абсолютная уверенность, что его Аречка растёт самой исключительной и необыкновенной. Он будет всю жизнь её баловать и безотчетно любить, как и когда-то к нему относилась его мать, а если кто-то вздумает обидеть доброго человечка, то просто сотрёт этого глупца в порошок. Как и за маму Ариадны.
— Тебе двадцать шесть скоро, пап, — чем бы дитя не тешилось…
— Не о себе пекусь, веришь?
— Рожала её я, — спешит напомнить Лиза, — помнишь?
— Вздрогнешь, твою дивизию!
— Зато какой опыт…
Лиза на короткий миг заходится ироничным смехом, вспоминая растерянное лицо Космоса, осознавшего, что ребенок появиться на свет в ближайшие часы, а не когда велели доктора. Прошло всего-то три года, а девяносто первый казался далеким и нереальным. Почти беззаботным, если посмотреть на наставшие времена.
Всё познаётся в сравнении.
— Можно немного кислорода, Ваше Величество? — просит Лиза, когда Космос укрывает их от зимы пуховым одеялом.
— Добейся, — в импровизированной норе настолько хорошо, что Кос бы не двигался, если бы его не заставили отстраниться и прислониться к стене, — да ну тебя!..
— Вот так-то лучше, мой генерал, сиди и не выпендривайся! — Лиза победно усмехнулась, юрко устроившись в ногах мужа, обхватывая его со всех сторон. Как в капкан загнала, не отрицая и того, что сама давно прочно в нём увязла. И насколько его недовольства хватит, прежде чем она снова его поцелует и утянет по любовным волнам?
— Иди ко мне, алмазная, — Космос обессилен вчерашними ссорами, и поэтому успокоено гладит женскую напряженную спину, лишая Лизу любого опасения, закравшегося под кожу, — ну что ты такая?
— Какая? — голос Холмогоровой был бы почти игривым, если бы она не прижималась к Космосу ещё теснее.
— Дёрганная соблазнительница, мать твою, — лицезреть то, как Лиза показывает свою независимость, Косу забавно. Долго ли получится развлекаться только поцелуями и невинными разговорами?..
— Знаешь же, что поводы есть. Как ком снежный!
— На жопе шерсть есть!..
— Холмогоров, объясни, как ты всё умеешь портить одним словом?!
— Мама такого классного на радость миру родила! Вот и развлекаю тебя…
— И пошло по кочкам, — с Космосом нужно быть готовой к всему — эту истину Лиза заучила наизусть, но смысл постигала лишь глубоко осев в законном браке, — не остановить…
— Главное, что тебе нравится, — Холмогорова подкупало то, что они с Лизой никогда не сравнивали свои отношения с чужими, — я всё сказал!
— Как дала бы тебе!.. — Лиза замахивается, нисколько не шутя, нацеливаясь на затылок Космоса, но он ловит тонкое запястье, и, не мешкая, подминает её под себя. Женских вскрик подавлен поцелуем, и, едва отпустив мягкие губы жены, Холмогоров слышит её протяжные восклицания: — Кос… Задавишь!
— Дай, — недвусмысленно возражает Космос, удерживая брыкающуюся Лизу, — а то запела, заладила, а муж страдает!
— Тогда отпусти мои руки, демон! Я не могу двигаться!..
— Сам всё знаю!
— Ничего не знаешь!..
— Люблю ведьму!
Прежде чем Лиза успевает высказать слово против, Кос перемещает касания пальцев к её вздымающейся груди, одновременно вкладывая себя в новый поцелуй. Она ловит его порыв и ответно овладевает пухлыми губами, ни на секунду не прерывая желанного единения. С кошачьей вкрадчивостью Елизавета смыкает стройные ноги за мужской талией, дозволяя любимому человеку полную свободу действий. Затуманенное сознание Космоса решает, что медлить больше нельзя. Они похожи на вампиров, но живущих исключительно за счёт обоюдного помешательства. Лиза сладко вздрагивает, когда чувствует плавный толчок, стараясь стиснуть Космоса в объятиях сильнее.
Чтобы не отняли…
Московский вечер казался непривычно тихим или кто-то просто потерялся в пространстве и времени? Пару раз в квартире звонил телефон, а на него никто не отвечал; у соседей громко играла музыка, но на пророческого «Солдата любви» реагировать не хотелось. Потому что есть своя бесконечная песня, которая и заставляет лежать, прижавшись горячими лбами. Видеть перед собой только синеватые озера, в которых не найти двойного дна, и отмечать, как меняются ужимки на лице — от хмурости до предельного наслаждения моментом.
Со стороны Космос и Лиза могли напомнить себе двух потерянных подростков, которыми встретились в восемьдесят третьем, но они давно не дети, чёрт дери!
И проблемы у них другие, а мириться с одиночеством им уже не приходится. Потому что разучились жить по разным углам. Муж и жена.
Или просто мужчина и женщина, которые и шагу по отдельности ступить не могли? После крупной ссоры или мелкой недомолвки они безнадежно ныряли в свой нежный омут, хватаясь за руки. Не было ни боли, ни страха. Любовь оставалась.
Нежный омут…
То жарко, то холодно, а золотой середины не бывает. Всё или ничего!
Лиза зацеловывает лицо мужа лихорадочно быстро, словно упустить из своих рук боится. Она хочет чувствовать его так близко, чтобы волшебство её власти над ним не заканчивалось, а Кос и рад ей покоряться. Странная у них связь, чуть потянешь в сторону и дышать уже не получается. Как без скафандра во внеземном пространстве.
Два сумасшедших космонавта…
— Я победила? — Елизавета приходит в себя первой.
— Сдаюсь, но никому об этом не говори, — Холмогоров пытается восстановить ровное дыхание, но возвращаться из своей галактики нелегко.
— Прекрасно! — и можно ли считать достижением то, что предательский страх покинул Лизу?
Нет ни вчера, ни завтра. Есть вечное и сегодня.
— Я бы ещё телефон выключил, а то задолбают, гады… — говорит Космос, лениво откинув голову на подушку. Лиза сразу же прислонилась щекой к его плечу, ласково шагая пальчиками по открытому торсу. Ей нравилось наблюдать за эмоциями, ярко выраженными на его волевом лице. Недобрые складки на между черных бровей Космоса пропадали, и Лизе уже по этой причине хорошо и вольготно. — Алмазная, скажи что-нибудь? О чем думаешь?
Послушно замереть в мужских руках или перебирать в больной памяти вчерашние грозовые тучи? Лиза сделала ставку на первое, оставив мысли о своей дурной голове и бедном сердце. Не только из-за того, что из всех личных зол выбирала Космоса. Просто Холмогорова берет спасительную паузу, чтобы с ума не сойти, чтобы на время остановить свой бег и спрятаться за кем-то более сильным.
Кос всё-таки рядом. Наверное, потому что нужны друг другу, как иголка с ниткой. Ничего необычного.
— По юной хозяйке скучаю, вот о чем я думаю, — материнский инстинкт никогда не дремал, — не всё тебе март в январе, котяра!
— Врёшь! На этот раз стопудово!
— Это моя круглосуточная мысль, не этого ли ты хотел, папка?
— И сейчас хочу, — соглашается Холмогоров, — но скоро твой день рождения. Как тебе эта мысль?
— И годовщина нашей свадьбы, помню.
— Ни хрена не помнишь, раз за месяц ни слова!
— Нет настроения для суеты…
— Не по-людски как-то!
— Зато как у космонавтов!
Холмогоровы начинали забывать, как выглядел их брак до прошлой весны. Это теперь у них никаких годовщин, никаких громких пожеланий и долгое молчание по утрам. Лиза отделила себя от старых времен, когда у них дома запросто собиралась целая компания, а Кос не видел смысла спорить по этому поводу, даже сейчас больше показывал упрямство, чем действительное желание развеселой годовщины. Праздники милейшей Арюши существуют, а вот праздники её двух скучных взрослых сброшены со счётов. Им бы друг с другом разобраться!
Но хочется ли этого Космосу и Лизе?
— Покурить бы… — они уже несколько секунд лежат без движения, а Кос и не думает менять положения.
Чтобы не убежала?
Нет, чтобы с ним была, а поводы для скандалов оставила за седьмым кордоном. Он же знает, что далеко не подарок и новые порядки его жизни откровенно пугают Лизу, но отпустить её совсем не получалось. Все мимолётные и серьезные шорохи в голове алмазной мечтательницы нужны Космосу, как бы его не подозревали в том, что ему давно безразлично на всё, кроме своих пагубных пристрастий.
— Перебьешься, — нет, Лиза не стала противницей курения, но не для того она украла Космоса ото всех, чтобы он опять от неё оторвался, — тем более курить вредно. Ты мне нужен здоровый со всех сторон. Запомнил?
— Давай, милая, конкретнее? — не сказать, что невозможность сходить на перекур расстраивает Космоса Юрьевича. — Какая часть интересует больше всего?
— Кишки! — бросает Лиза, не скрывая плутоватой улыбки.
— Пиздец! — Космос почти расстроен.
— Причем, Кос, ходячий, — Холмогорова ни на что не намекает.
— Не дурак…
Страсть к куреву побеждает. Приходится выбраться из теплой постели прямо с Лизой на руках, потому что разойтись в стороны как-то не получалось. Однако скоро она огорошила тем, что не хочет выходить на мороз. Да ещё и телефон зазвонил.
— Не бери, — Кос отмахивается, когда Лиза обращает внимание на его забытую трубку.
— Время-то сколько, пора уж, — вернуться к реальности всё-таки стоит, — отмажу тебя от разговора, я это умею!
— Вдруг Пчёла, только вчера с ним поцапался в прах, — Космос давно не принимал в расчёт то, что Лиза — сестра Виктора. — Весь мозг, блять, своей ахинеей про какие-то многолямовые поставки засрёт. Всё за зеленую бумажку грызётся!
— Зашибись, супер, с братом давно не разговаривала, — Лиза не разделяет опасений мужа, продолжая настаивать на том, что криминальный бизнес остаётся за гранью её понимания. А вот близких терять она не собирается.
— Я тебе что говорил? — Космосу не грех вернуться к излюбленной теме. — Все контакты с этим долбанным родственником через меня! Он сегодня-завтра родину за барыш продаст, только и знает, что Белому подпевать, а ты?!..
— А я его сестра, ты не в курсе, родной? Что мне прикажешь делать? По мордасам вам обоим надавать? Да вы уже на всю башню ушибленные!
— Ты меня слушаешь вообще? Он тебе вечно пиздит про всякую ебаторию, а хуй там плавал! Я не позволю тебе уши в трубочку сворачивать!
— Кос, не неси пургу, — телефонная трель начинала порядком надоедать, — это звонок, а не конец света!
— А мы сейчас не о звонке уже!
— Тем более не хочу об этом говорить!
— Да потому что опять, сука, одно и тоже!
— Действительно!..
Лиза в шаге от того, чтобы ответить на вызов, но Кос выхватывает у неё телефон, заталкивая в рядом стоящее кресло. Не удержав равновесия, девушка падает в него, неудачно стукнувшись щиколоткой о деревянную ножку.
— Да твою мать, Холмогоров!.. — но Космос всё-таки заговорил с неизвестным для жены собеседником.
Спускать его самоуправство Лиза не собиралась, и поэтому подскочила к Косу со спины, со всей силы выхватывая аппарат из ладони. Она не разобралась, чей это звонок. Однозначно, что не с отцом, который просил приехать в восемь вечера. А остальное и неважно.
— Хватит, поговорил! — захватив аппарат в свои руки, Лиза с олимпийским размахом кидает его в стену, наверняка предсказывая, что после такого падения абонент Холмогорова будет доступен только дня неё.
— Какого хуя?! — Космос едва успел понять, о чем заливал ему Белый на другом конце провода, но теперь это и не было значимым.
— Надоело! Туда не смотри, с тем не разговаривай! Рот открывай только по твоему целевому назначению, да? — Лиза перестала контролировать свою злость. — Покажешь, может, для чего? Ты же только в этом случае не побежишь нюхать?
— Ты отхватишь сейчас! — спорить с голой женщиной — заранее быть себе врагом, но Космос не в первый раз прыгает в эту алмазную пучину. — Лизка, ну какого лешего?!
— Сам отхватишь по самые помидоры! — вырывается у Лизы, когда Кос не позволяет пройти к шкафу, схватив её за плечи. — Пусти, я уеду отсюда! Отгулялись!
— Со мной приехала, — Космос наклоняется к красивому лицу жены, пристально всматриваясь в ясные глаза, — со мной уедешь. Ты — моя жена, доступно объяснил? Сколько лет замужем? Всё объяснять на пальцах?
— Ты всё испортил, придурок! — Лиза не страшится тяжёлого взора Холмогорова. Не в её планах быть сломленной жертвой, и, сделав первое, что пришло ей в голову — боднув Коса лбом, она отталкивает его. — Получил? — спрашивает она, когда Кос потирает красноватую от удара кожу.
— Никуда ты сегодня отсюда не выйдешь!
Возвращая мимолётное господство, Космос резко закидывает Лизу к себе на плечо, не давая ей вырваться. Она колотит его, проклинает на все голоса, но Кос не отвечает. Укладывает её обратно на смятые простыни, когда Лиза, скорее, обреченно замолкает, и прислоняется плечом к плечу, не пытаясь преодолеть гнетущее молчание.
Свалил на кресло? Разбила трубку? Лобешник ему шибанула, а потом вниз головой повисла? Как кошка…
Трагикомедия!
— Холмогоров, если у меня стокгольмский синдром из-за тебя, то пошёл ты нафиг!
— Чего?!..
— Разведусь с тобой за тиранию, вот что!
— Да ты сама как ужаленная!
— Да потому что заканчивается терпение, Кос, — Лиза не подозревала, как продержится ещё. Ведь есть ради чего? — Не получается глаза на твои подвиги закрыть.
— А я от тебя ничего не скрываю!
— Правдоруб чёртов!
— Не нравится?
— В том-то и дело, что без тебя хоть в петлю…
Теперь хочется закурить Лизе. До остервенения. Чтобы помнить о том, как было хорошо, а не как всё в действительности херово.
Пачка красно-белых нашлась на тумбочке, как и спасительная зажигалка. Стоило сделать первую затяжку, чтобы успокоить нервы, так Лиза сразу закашлялась, чем сначала дико рассмешила Космоса. Но гогот длился совсем недолго: сигарета потушена в хрустальной пепельнице повелительным жестом. Что ж, прокол вышел. Или здоровье подводит в двадцать четыре года?
Беременность, переломы и простуды бесследно не проходят.
Хорошо, что хоть рожать больше не собирается. Наверное.
— Рот мылом вымою и в угол поставлю! — что-то Лизе подсказывало, что муж так и сделает. Он не был поборником женского курения, но не считал, что его жене оно идёт. Даже редкое.
— Мозги лучше так свои прочисть, но с хлоркой, — Холмогорова обиженно огрызается, когда Космос заканчивается поить её остывшим чаем без сахара, стоявшим на тумбе. — Блин, половина восьмого! Всё, Кос, пусти…
— Собирайся, поехали, — Космос не торопится, прекрасно зная, что они везде успеют, — а потом сразу в село. Хватит уже этого города!
— Я сказала, Космос, пусти, а не поехали со мной, — дистанция необходима. Лизе очень хорошо рядом с Косом, ей стало легче, и она смогла хоть на немного вспомнить, что она всего лишь та, кто любит без оглядки, но кто-то же обладает даром коверкать всё в пух и перья. — Арьку сама заберу, ночевать здесь буду.
— Ни финты себе ты придумала! — Космос не собирался сдаваться, теряя то, что само приплыло ему в руки сегодня. — Потрахались и разъехались? Охуенно! Когда теперь звоночка ждать? Ты какого хрена со мной творишь, алмазная?
— Яму себе не рой, герой-любовник, — пытаясь не обращать внимания на мужа, Лиза ищет в шкафу свои старые джинсы и объемный красный свитер, более подходящие для её потрепанного настроения, — торможу тебя, а ты ещё больше подкоп делаешь!
— Нет, я всё равно с тобой поеду, — Космос не унимается, — куда ты в темень одна?
— Точно не в казино, где путаны однозначно сговорчивее.
— Лиз!
Кос замечает, что измученность вернулась к голубоглазой. Волком смотрит.
— Я знаю, что ты сейчас скажешь, Космос, — любит её и дочку, горы для них свернёт и океаны переплывёт, но хочет жить так, как придёт ему в голову. По сиюминутному порыву. По кайфу, чёрт возьми. — Но давай заставим людей поверить в чудо?
— Какое? — Холмогоров немало удивлен вопросом жены.
— Что мы не разбежались… — молва же ставила именно на печальный исход, когда Космос женился на Лизе. — А чтобы сказочке быть… Кос, должны стараться двое. Я одна не вывезу!..
По дороге в Цветочный Космос и Лиза воинственно молчали. Тишину в салоне автомобиля прерывала лишь Ариадна, которая совсем не думала о том, что скоро её уложат спать: требовала «Киндер-сюрприз» и яблочный сок, болтала о мультиках, которые успела посмотреть в гостях у деда. Родители отвечали малышке устало и односложно, синхронно давая обещания или предостерегая от задуманной проделки.
К половине одиннадцатого Арька смогла угомониться, безбрежно засыпая в своей теплой кроватке, а Лиза сделала вывод, что забыться всё равно бы не получилось. Космос зря обижается, когда она указывает ему на это. Или Кос просто не хочет признавать, что небо захватил не просто огонь, а оно погрязает в синем пламени? Если литературно…
Вернувшись в супружескую спальню, Холмогорова находит, что ключи от «Мерседеса» больше не покоились на комоде. От Космоса в пространстве — только запах дорогих духов, перемешанный с «Marlboro». Во дворе слышно оживление и лай соседской собаки невдалеке. Всё предельно ясно.
Сбежал от проблем. Лиза проиграла схватку.
А тревожный маховик испытаний снова запущен…
Комментарий к 95-й. Нежный омут
Не хрум стекла, но драма человеческая…
========== 95-й. Всё смешалось в доме ==========
Комментарий к 95-й. Всё смешалось в доме
Спасибо всем читающим и неравнодушным, а я же жду ваших реакций на происходящее)
OST:
— Army Of Lovers — Supernatural
Космос загулял.
Именно этими двумя словами Елизавета могла бы описать события, происходящие последнюю неделю.
Всё смешалось в доме Холмогоровых!..
Какая годовщина свадьбы, какие громкие праздники? Космос же уязвлен тем, что ему диктовали правила поведения.
Все, кто только мог.
То, что близкие желали ему добра, а отец, недавно лишившийся большой университетской должности, ночей не спал из-за поведения сынка, Космоса не волновало. О себе Лиза и не рисковала говорить, понимая, что если она и будет обсуждать свою главную личную проблему с кем-либо, то однозначно заработает себе неврастению и другие сопутствующие заболевания. Это в двадцать четыре-то года!
Сегодня её день рождения. За окном на редкость дрянная погода: снег мокрый, грязь и серое неприветливое небо. На улицу выходить не хочется, но Лиза обещала Тамаре, что заедет к ней на пару часиков. Душу друг другу изливать будут. Ритуал!
Арька отказалась идти в детский сад, мотивируя бунт на космическом корабле тем, что у неё «болит спинка и ножка», и Лиза, вдобавок выслушав самое милое поздравление с днем рождения на земле, решила сжалиться над ребёнком. Главное, что и недомогания моментально улетучились: Арька запрыгала на кровати от радости!
Ну не хочет есть манную кашу с комочками и слушаться чужую тётку, постоянно жалующуюся на мизерную зарплату, ну и не надо. Мать, разумеется, не такой забавный напарник для игр наперегонки, как быстроногая Танюшка Громова, но не беда!
— Ты тепел-л-ль тоже большая? — Ариадна строит умозаключение на том, что обычно говорят ей взрослые.
Вот будет тебе четыре года, тогда совсем огромной станешь!
Странная логика общения с ребенком, который запоминал слишком многое и почти подряд…
— Я уже давно большая, малыш, — размышлять под болтовню дочери, попутно отвечая на её несложные вопросы, Лизе очень нравится. Самый лучший её собеседник. Обожаемый!
— Ты большая, я большая, — перечисляя, Аря загибает крошечные пальчики, — и папка бо-о-оль-шой!
— Ох уж этот папка! — говорит Лиза с долей досады, думая, почему Кос не поехал ночевать в загородный дом?
С некоторого времени между ними существовало негласное разделение. Лиза, так и не приняв до конца подарок к третьей годовщине свадьбы, окончательно засела в городе вместе с Арькой, а Кос, которому «нужно больше места» и которому не стоило светить обдолбанным рылом перед маленькой дочкой, решил жить в Цветочном.
Обиделся ли он? Был ли этот разъезд переходом к большему треску?
Если бы слово Космоса о своем одиноком прозябании в коттедже было крепким и стальным, то Лиза бы могла однозначно судить о порывах мужа, но…
Спасу от Космоса не было. Возвращался он туда, где Лиза каждый вечер готовилась засыпать, но это нисколько не радовало. К чёрту такую верность, если Кос не мог себя контролировать, а Арька, играя за журнальным столиком со своим врачебным набором, случайно обнаружила тайничок, по забывчивости оставленный отцом без присмотра. Благо, что Лиза сидела рядом, опережая любые вопросы дочери о том, почему красивая миниатюрная тара не может быть составной частью её «посудки».
Хорошо, что открыть не вздумала!
— И что ты делал ночью в зале? — Лиза прекрасно знала, что нюхал, воспользовавшись тем, что она закрылась в комнате дочери, смотря вместе с ней десятый сон.
— Мать, если знаешь, то какого хера спрашиваешь? — пора бы уже давно принять его выбор.
— А потому что, Кос, я мать, ты правильно вспомнил, — Холмогорова показывает мужу его потерянную вещицу, и, недолго думает, кидает её на паркет, давя пяткой в тапке. — Девочка такая по дому ходит со светленьким хохолком, на тебя похожа. Не забыл? Действительно, твою налево, как-то не замечал? Кто она?
— Какого хрена ты издеваешься? — Космоса неприятно резанул вопрос жены. — Арьку не впутывай!
— А ты… Сколько ещё будешь над нами издеваться? Зачем сюда возвращаешься, если менять ни…че…го… — Лиза намеренно замедляет свои интонации. — Ничего ты не хочешь! Лечиться не надо, держаться в узде тоже! Нет, ты будешь кокс херачить и шишкой подтираться, потому что как в лесу живешь… Никому же ты не сдался!
— Ты мне выбора не оставляешь! — а что ещё оставалось Космосу, если нигде его мнение не учитывалось?
В офисе хоть не появляйся, только сиди и нюхай в кабинете, а дома полное неприятие из-за того, что не может не притрагиваться к белому порошку. На стрелах Кос чувствует себя отрезанным ломтем, потому что все его попытки перевернуть ситуацию по своему усмотрению обрывались Белым, поддерживаемым всем светом. Замкнулся круг!
— Я задолбалась говорить тебе о том, что делать, чтобы жили так, как было!
— А как хрен разница от этого будет?!
— Раскинь мозгами, Холмогоров!
— Это я? Это я-то мозгами за троих не шевелю? Ты с кем живёшь вообще?!
— Не знаю, — Лиза и в самом деле переставала узнавать в человеке, помешанном на кокаине, собственного любимого мужа, — я перестала тебя узнавать!
— Зеркало принести, дурная?!..
— Может, Кос, и не знала вовсе, что взбредёт в твою башку!
— Бля, ну убей меня тогда на месте, чтоб не мучался!
— Я твоими методами не работаю, — неожиданно Лиза переходит на более спокойный тон, — но ещё раз увижу такую хренотень дома… Холмогоров! Холмогоров, ты сходишь отсюда далеко и надолго!
— Давай, блин, разводись со мной, тебе же это рекомендовано Минздравом!
— А ты тоже не оставляешь мне иного…
Сколько раз Лиза думала о том, что пора бы прекращать эту катавасию? Развелась бы и дело с концом. Алименты бы отсудила и половину имущества, как все нормальные бабы. По закону Российской Федерации, а не по понятиям, которыми жил Кос и его бандитское окружение, от которого он её так ограждал.
Вот только бросить его, зная, что расставание не решит проблемы, Лиза не могла.
И совесть не позволяла, и тот нехитрый факт, что Космоса она любила. Похоже, что даже слишком любила, если ещё не ушла.
— Допрыгаешься! — на полном серьёзе заявляет Космос, нависая над Лизой хищной птицей. — В комнате запру и не выйдешь не куда, раз такие разговоры завела!
— Потому что слабо тебе по-другому выход из задницы искать!..
— А ну иди сюда!.. — Космос со всей силы прижимает Лизу к себе, пытаясь разрешить скандал самым любимым способом, но она уворачивается, упираясь локтями ему в грудь.
— Видеть тебя не могу! — Елизавете удается вырваться только тогда, когда он обиженно отворачивается от неё, ведь самолюбие отравлено.
— Разводись со мной нахуй тогда, если даже спать со мной не хочешь! Противно тебе?!..
— Ты вообще соображаешь, когда лезешь? Тебе санитаров вызывать пора!
— Рискни, я тут тогда такое устрою! На хрен все сходят, а тебе шагу ступить не дам!
— Я хочу, чтобы ты хоть иногда слушал меня! Загнёшься ведь скоро такими темпами розжига, а мне что делать?!
— Да уж лучше подохнуть!
— Не думай, что о тебе в таком случае не скажут плохо!..
Космос отсыпался в спальне. Сегодня Лиза ещё не видела его, но слышала ранним утром. И без подсказки догадывалась, что буйством он не отличался, будить никого не стал — сосредоточен на себе, а кокс запивал коньяком, полупустая бутылка от которого чинно стояла на порожке, пока Лиза не выкинула её. И как он таких ударных доз его печень не валялась на коврике в ванной?
— Мама, а папка две-л-лкой хлопает, — замечает Аречка, выводя Лизу из состояния полусонной прострации, — мам!..
— Пусть хлопает, мы к нему не выйдем, — как скрыть ходячий позор от дочери? Всё, что сейчас могла Лиза — закрыться с Арькой в её спаленке на замок. У них же день лени и мультиков, а обращать внимание на то, что кто-то великий и ужасный проснулся…
Не в этот раз.
Но Лиза слышит, что печень мужа всё-таки рискует остаться где-то на полу. Звуки из глубины квартиры не давали шанса разувериться, что кто-то блюёт дальше, чем видит, а это значит, что Космос с трудом приходит в себя.
Сам выйдет из прострации или вызывай срочно вызывай неотложку, Павлова?
— Аря, мы с тобой поиграем в одну игру, — Лиза встает с удобной постельки дочери, и, поцеловав её в макушку, плотнее укрывает, — чтобы маме было легче…
— Какую? — любопытные глазёнки Арюши бегали из стороны в сторону. — С папой?
— Нет, не с папой, он устал, — эта ложь, помноженная на отвращение к состоянию мужа, стала уже привычной, — а сейчас ты обязательно досмотришь свой мультик до конца. Потом возьмёшь свой альбом и карандашики…
— И нал-л-лисую?! — Аря уже догадывалась, о чём попросит мама.
Не в первый раз играет в юного художника. Мама потом хвалит, потому что Аречка у неё большая молодец. Понятливая, сметливая, послушная.
— Нарисуешь, чтобы я знала всё про всех. Не играешь даже, а учишь меня!
— Ага… — Арюшу это почти воодушевило.
Однажды Ариадна Холмогорова узнает, почему мама заставляла безвылазно сидеть в своей комнате, когда папа плохо себя чувствовал и её к нему не пускали, но взрослую девушку мало это расстроит. Не сказать, что в детстве она никогда не догадывалась о том, что у родителей есть свои тайны. Но и не такое переживали, и не жертва она детских травм. Кукушка не поехала, к психологу пойти не предлагать. Себе помогите.
Но сейчас она соглашается с тем, что из комнаты выходить не будет, пока мама к ней не вернётся, и, радуясь тому, что не пойдет ни в какой детский сад, продолжает наблюдать за приключениями Микки и Дональда.
Пока её родители заняты кое-чем иным.
— Такая дама мне рот вытирает, — Космос сипит ослабшим голосом, претерпевая легкое головокружение и ломоту, — а я, сука, без цветов!
— И без совести, сволота, — Лиза поливает белоснежную ванную ледяной водой, пока Кос сидит на стиральной машине, завернувшись в махровое полотенце, — нет, ты до туалета добежать не мог? Теперь хлоркой опять навоняло… Сам будешь в следующий раз языком своим всё вылизывать. Самая полезная часть твоего тела!
— Не отрицаешь всё-таки? — Кос нервно посмеивается, но замолкает, когда Лиза направляет холодную струю на него. — Бля, Лиз! Хватит!..
— Всё, чисто, — Лиза отводит лейку в сторону, показывая Космосу на ванную, — ну, родимый, прошу! Долго ждать буду?
— Ты меня сейчас простудишь!
— Хуже тебе не будет…
— Да я не хочу, Павлова!
— Умойся хотя бы, — переключив режим, Лиза пускает воду из крана, а Кос медленно нагибается, чтобы потереть лицо чуть теплыми каплями, — хорошая, блин, годовщина свадьбы… И не только! — про свой день рождения Лиза не заикалась.
— Я тебе подарок принёс… — хрипло проговаривает Космос, когда кутается в халат.
— Я оценила, — сухо отвечает Елизавета, — запахан обалденный. Лучше только в сельском толчке.
— Я про колье на серванте, — Холмогоров хочет показать, что ещё не всё на свете забывает, особенно если дело касалось их личных взаимоотношений, — но это так… Пустяк!
— Думаешь, что после этого у тебя вольная? — Лиза не видела никакого подарка. И не до него.
— Это в честь моей безумной любви к тебе… — внезапно Кос рухнул на пол за тем, чтобы стоять на коленях, не давая Лизе пройти. Он сомкнул руки под открытыми коленками, утыкая пылающее лицо в ей в живот, не ощущая того, что кафель под ногами влажный. Но ему и без разницы.
— Космос?..
Холмогоров откликается на призыв, а Лиза не хочет с ним бороться. Он не в том состоянии, а все слова, которые могли бы лечь на здравую почву, у неё закончились. Надоело метать бисер.
Её руки безвольны, она может лишь только держать его голову, оттягивая пальцами черные пряди.
Кос смотрит на Лизу ни разу не моргнув, а она не знает, чем ответить этому мутному взгляду. Холмогорова уже не скрывает, что слёзы глотает от напряжения, что ей невыносимо видеть в муже необузданного зверя.
Она готова смириться с многим, как и всегда делала это, живя будто отдельно от его криминальных устремлений, но кокаин не мог стать их постоянным проводником. Никак!
— Не уходи от меня, — к Космосу возвращается полная ясность мысли, и он судорожно хватается за Лизу, потому что только в ней находит то, что его уравновешивает.
— Пол мокрый, вставай! — Лиза делает попытку приподнять мужа за плечи. — Вставай, Космос! Всё потом…
— Ты со мной пойдешь, — Кос выпрямляется, но сразу же перетягивает ладони Лизы на себя.
— Нет, ты пойдешь спать, — настояла Елизавета, — а я пойду к Аре. Ты же понимаешь, чтобы её увидеть, ты должен меня послушать? — вопрос звучит как строгое внушение.
— Ты чего меня шантажируешь? Дочкой?! — круги под глазами Космоса ещё больше потемнели от злости.
А Лиза применила самый болезненный аргумент, не рискуя представить, что Кос может подумать о ней после, если и вспомнит их разговор. Но наэтой войне все средства хороши, а оценивать последствия неосторожных слов нет ни времени, ни сил.
— Иди спать! — с Холмогоровым либо указом, либо никак. Другого отношения, не отошедший от вчерашней дозы, Кос не слышал.
— Иду я…
Через минуту Космос всё же дошёл до их общей спальни, и, с головой накрывшись одеялом, уснул, как будто бы ни в чём не бывало.
Приведя ванную комнату в окончательный порядок, Лиза, было, стала растирать лицо такой же почти колодезной по температуре водой, какой и поливала поникшего Коса, но лёгкости этого не приносило. Слёзы капали без остановки, но её рыдания были неслышными. Зачем соседей веселить? Зачем пустоту бередить?
Сегодня же такой день! Четыре года прошло с тех пор, как они с Косом поклялись быть вместе и в горе, и в радости, а она…
Исполняет брачные клятвы. Постигает горе горькое, каким бы демоном оно не притворялось.
Колье, оставленное Космосом в футляре из лакированного дерева, и вправду оказалось неимоверно красивым. Безупречным. Остаётся лишь догадываться, каких денег стоил памятный подарок. Блеск драгоценных камней завораживал и манил к ним прикоснуться, а Лиза не осталась равнодушной к такой роскоши. Он подумал о ней, не забыл и, видимо, рассчитывал на её всепрощение и сговорчивость, но должна ли она слепо закрыть глаза на то, что с ним происходило?
Бриллианты не помогут, когда в голове вопросы…
Что делать? Как с ним дальше?
Не превратиться ли колье в удавку?..
— Мама…
Аря старалась не расстраивать маму, но в последний час остро ощутила, что про неё всё забыли. Девочка вышла из своей комнаты, растрёпанная, как сонный гномик, и, найдя мать в гостиной, почему-то потерянную и грустную, ласковым котёнком забралась к ней на руки.
Что это с мамой? Плачет из-за того, что Арька стащила с кухни единственную «Красную Шапочку»? Так она вырастет и купит маме целых сто кило! Ну или папку попросить надо, вот он-то точно не откажет…
— Мам, я больше не буду, — Аречка вытирает щеки мамы манжетой фланелевой пижамной кофточки, — та конфетка одна в вазе была. Ну…
— Чего, космонавтик? Какая конфетка? — Лиза не сразу ухватывает смысл фразы дочери. — Ну, маленький, что ты? Ты всё правильно сделала. Кушать хочешь?
— Не плачь! — темно-синие глаза Ариадны наливаются непрошенной влагой, потому что ей жалко маму. Рядом с ней лежит такая пестрая коробочка с блестящими камушками, которую Арьке папа по секрету показывал, а мама всё равно в слезах.
— Ты мой тёпленький котик… — захлопнув футляр с колье и отложив его в сторону, Лиза сильнее притягивает к себе ребёнка, уловив умиротворение, приходящее к ней ровно так, как билось сердце маленькой копии. — Всё, я исправлюсь! У нас с тобой сегодня много дел, а ещё к тёте Томе поедем. Маруську хочешь понянчить?
— Не очень, — честно признается наследница Космоса, которой не слишком нравилось то, что все дети друзей её родителей такие маленькие. Не то, что она!
— Арь?.. — Лиза не ждала, что её Арька будет проявлять чудеса дружелюбия, но старалась воспитать в ней любовь к ближнему, как могла.
— Ну не Сопля, — задумчиво заключила самая младшая Холмогорова, у которой была своя мера оценки окружающего мира. И сын Беловых, с которым она успела повидаться пару или тройку раз, её проверки не прошёл. А ещё в коробку с киндерами полез в последний раз, хоть тётя Оля и говорила ему сидеть на месте ровно. — Ладно!..
— Договорились! — внутреннее чутьё подсказывало Лизе, что с воспитанием второго ребёнка она бы просто бы не справилась.
Хватает единственной и неповторимой, а ещё…
Её отца. Тут без вариантов!
— Папа с нами? — у Арьки счастливо загорелись глаза. Она предвкушала неплохую поездку.
— Папа… — Лиза снова не может подавить в груди тяжелого вздоха. — Посмотрим, пусть спит, а мы ему мешать не будем!
— Долго спит, — пришла очередь Ариадны Космосовны насуплено возмущаться поведением непутевого папашки, — а как же…? — не зря же Аря маме рисунок готовила в детском саду?
— Тортик тебе будет, если ты про него, — праздник же сегодня, только отмечать его Лиза не видит смысла. Цифры всего лишь! Да и при всеобщем одичалом настроении…
Арю устроили ответы матери, и, борясь с тоской на родном лице, она потянула её собираться по делам, чтобы не вздумала раскисать и гаснуть.
У Лизы не было возможности сопротивляться своему крошечному урагану.
Комментарий к 95-й. Всё смешалось в доме
P. S. Я же говорила, что эмоциональные горки — это надолго?
========== 95-й. Режет… ==========
Комментарий к 95-й. Режет…
Обещаю, что Космос и Лиза заставят читателя переживать…
https://vk.com/wall-171666652_1386
https://vk.com/wall-171666652_1390
OST:
— Roxette — Crash! Boom! Bang!
Повинуясь повальной тенденции уважаемого слоя населения столицы в малиновых пиджаках, Филатовы купили коттедж на небольшом удалении от черты города. Валера, разительно отличаясь от торопыги-Космоса, к идее переезда подошёл основательно, приобретя дом, который не знал других жильцов и был изначально по вкусу будущей хозяйке. Лизе нравилось приезжать к друзьям в гости, а ещё больше радовало то, как расцвела Томка, стоило в её мире появиться целому новому человеку, придававшему всему на свете особенный смысл. Как мало нужно для счастья!
Полугодовалая Маша спокойно сопит на руках Лизы, пока Тома ведет светскую беседу с Арькой, поедающей кремовое пирожное. Холмогорова уже и позабыла то время, когда могла беззаботно восседать на диване, удерживая на руках пригожего карапуза, не умевшего ни говорить, ни ходить, а только улыбаться маме и папе. Тогда они с Косом жили, думая только друг о друге и Аречке, не гоняясь за призрачными целями. Самой страшной бедой казались режущиеся младенческие зубы. Никто не спал!
Ностальгия, охватившая Лизу, заставила её по достоинству оценить абсолютное умиротворение Томы, но завидовать подруге всё-таки не стоило. Ведь им с Томкой есть, о чём молчать, когда мужья внезапно и дружно сбрасывают любые звонки. Общие личные судьбы сближали, как бы издевательски это не звучало. Из лодки не выпрыгнешь.
— Ну что, Арюшка, — спрашивает Филатова, когда дочь Лизы закончила с поеданием лакомства, — понравилось? По глазенкам вижу, что довольная!
— Вкусно, — Арька кивает светлым хохолком, а после отпивает из розовой чашечки свой подстывший чай, — спасибо…
— А говорила, что тебе не достанется, принцесса, — накормить человека трех лет от роду — дело непростое. — Вот и молодец! Сейчас пойди в комнатку Маруси, поиграй, как хотела. Мы с твоей мамой немного посекретничаем!
— Секлетики? — азартно уточняет Ариадна, выговаривающая букву «р» лишь в одном случае: когда папа спрашивал, как её зовут. — Мама?!..
— Секретики, лисёнок, секретики, — Лиза сделала дочери знак, указав головой в сторону соседней комнаты, — а когда снова будет чай с конфетами пить, то тебя позовём, поняла?
— Я пошла!.. — деловито произносит Аря, уходя в детскую и на ходу поправляя джинсовый сарафан.
Про чай Ариадна, конечно же, забудет, потому что копошиться в погремушках крошечной Маруси куда интереснее, чем подслушивать взрослые беседы.
— Артистка растёт, — с удовольствием замечает Тома, смотря вслед дочери Лизы и Космоса, — помяни моё слово, Елизавета Алексеевна!{?}[Любите ли вы отсылки на прошлое и будущее так, как их люблю я? For example.]
— Арюша гены оправдывает. Если не мои, то отцовские на всё сто процентов… — о театральных способностях Космоса Лиза знает не понаслышке, каждый раз удивляясь новым приёмам недооценённого артиста. — Астрофизика из неё не выйдет, но любит рисовать и стихи слушать. Так что, тётушка Тома, дарите книжки!
— Думаю, что дядя Юра этим очень доволен… Такая славная и добрая куколка! — освободив руки Елизаветы от драгоценной ноши, Тома забирает дочь себе. Маруся совсем не заметила подвоха. — Именинница моя, даже не спрашиваю, чем планируешь заниматься сегодня вечером? День рождения всё-таки! Лиз?
— Напьюсь с горя, Томк, что же ещё? Арька уснёт и начну квасить… — Лиза аккуратно бьет себя по лбу, а потом по губам, коря себя за унылые помыслы, но остаётся махнуть рукой на свои пустые надежды о нормальном семейном вечере. — Иногда уснуть помогает, когда таблеточки не действуют. Мне достаточно одного фужера… И тётя Лиза спит, пока не заорёт будильник. Или дядя Космос!
— Что ты будешь делать!.. — риторически восклицает Тамара, не боясь, что Маша проснётся. — Лизка, не сходи с ума! Худая стала, нервная. Думать о себе пора, а не о том, что здоровенный лоб всем жизнь ломает! Ну?!..
— А что делать, Том? Давай перечислим наши январские приключения? Хотя ты и так всё знаешь, но я напомню. Сняли отца, ребята резко все козлы и сволочи, в общем деле не доверяют. Значит, что надо сильнее нюхнуть, и жизнь сама заиграет красками! Явно не Арькиной гуашью, а какой-то инопланетной ахинеей… — страшно представить, что вымышлял себе Холмогоров под действием наркотиков, но приходилось мириться с реальными фактами. — Приполз к отцу невменяемый, лыка не вяжем. Дядя Юра его в туалете закрыл, когда крики совсем нестерпимыми стали, а приезжаю… Он дверь сортирную выломал, кабан! Отец врачу знакомому позвонил, прокапали. Три дня из дома не выходил, таблетки принимал по расписанию. Но недолго музыка играла, на следующий день в офисе опять что-то с Пчёлой не поделил…
— Слушай, Лиз, — Тамара прокручивает в голове совсем уж радикальный, по её мнению, вариант смягчения и полного искоренения наркотического морока друга. — А чем чёрт не шутит? В дурку, там хотя бы знают, что делать. Ну ещё полежит, сбежит, вернётся… Сам же не вылезет! Там хоть какие-то гарантии! И такое лечат…
— Опять? Под чужим паспортом? Дядя Саша скажет мне, что мужику своему жизнь порчу таким клеймом при его-то статусе и связях, — Белый действительно не понимал, почему психиатрическая служба — самая доблестная при лечении алкоголиков и наркоманов. — Фил рассказывал тебе, что из дурки мы сбежали на третий день. Режим строгий, курить не дают, еда пресная, но это же курорт! Палата с видом на лес!
— Сегодня-то что стряслось? — Томе сложно поверить, что Космос и Лиза, привязанности которых можно было позавидовать, погрязли в пучине несчастья. — Из-за чего? Ну в такой день бы постеснялся…
— Повода искать не надо, Том, — зловеще бросает Елизавета, не скрывая строгого взгляда — Нюхает, потому что нюхает. Пьёт, поигрывает, но дом не выносит, уже должна молчать и всё глотать… Заказным шалавам нравится же, красавчик, а потом удивляется, что это мы по разным спальням спим. Вот я дура! Полная!..
Лиза сознательно и почти наивно делит для себя поведение Космоса. Человек, который стал самым значимым мужчиной в её судьбе, давно недоступен для других женщин и сосредоточен на том, что происходит между ним и ею. Зверь из ада, возникающий после неоднократного употребления кокса, совсем не знаком Лизе. Она может с ним говорить, может найти его там, где, казалось бы, не должна ступать нога приличной женщины, но то, что он делает и куда кидается, для неё непостижимо и дико.
Придя в себя, Кос может покаянно просить у неё прощения и обещать, что бросит, обязательно бросит галимый кокс, но воли хватало максимум на месяц. И то один раз, чтобы не обольщалась. Не время верить в мечты.
Не противно ли Лизе жить в этом тупом лабиринте?
Противно до тошноты, но уйти для них…
Это предательство?
Но не стал ли сам кокаин, бережно хранимый Косом в карманах пиджака, первым и неоспоримым предательством?!
Здесь нет черного или белого, края или конца. Людям легко заумно судить со стороны, а у Лизы сердце не из пластмассы. Она любит Космоса вдвойне сильнее, чем в безмятежные шестнадцать-семнадцать. И она видела от него много хорошего, чтобы просто разом взять и оставить наедине с зависимостью, разорвав все связи. Кто-то скажет, что не нужна ему семья при такой тяге к разгульной жизни, но Лиза никогда не воспримет подобные слова на веру.
Ведь Космос никогда и ничего от неё не скрывал. Это было и отрадно, а иногда и безжалостно.
Резало.
Он её режет…
— Тебе бы отдохнуть, — Тома видит единственный выход из ситуации, пускай и не решающий никакой проблемы, — морей и гор заграничных не надо, но езжай к тётке вместе с Арей. Ёлка тебе мать заменила без особых усилий, а значит, что всё поймет и поможет. Чем Питер плох? Мухоморов у нас и здесь хватает. За такими и живем…
— Ленинград? — Холмогорова называет родной город так, как записано в свидетельстве о рождении. Себе не изменяет. Родившаяся в Ленинграде…
— Ну Ленинград, раз ты говоришь так, — идея все больше и больше нравилась Филатовой, — бери Арьку и в дорогу. Космоса здесь оставь, не уговаривай поехать всем табором. Тебе бы от него отвлечься. Неделя, две? Есть ли разница? Скажи ещё, что про работу думаешь?
— Одно название — работа! Мне уже стыдно перед Гелой, но что я могу? Только царапаться, пока кое-кто сам не захочет сделать выводы! — а ещё Сванадзе надо поставить памятник за то, что он терпит Космоса тогда, когда никто из друзей не хочет слышать его жалобы на окружающую неразбериху. — Я же ещё в институте числюсь, где забыли, кто я, а диссертация сама себя не напишет. Ни коня, ни возу. Кандидатка, блин, наук! Космических!
— Не беги впереди паровоза, — Тома понимает, что жизнь никогда не стоит на месте, но нужно же дать себе выдохнуть, — тебе, конечно, проще за космическими кораблями кидаться, но Космос… Знаешь, Лиз, что-то же должно по голове ударить, чтобы притормозил, а там… Сам поймет, что выплывать надо. Иначе…
— Метеорит с неба грохнется и сразу моему ненаглядному на череп, — образно представив себе перебинтованного мужа, Елизавета прикидывает, насколько громко будут разноситься по округе его обреченные матюки, — не факт, что мозгов прибавит, но напугается же. Ты про это, дорогая моя?
— Главное, чтобы ничего похуже, — никто не застрахован от зла, особенно если сам невольно является его источником. Или сознательно?
Но кто чист и свят, скажите?
Пообещав подруге, что обязуется не делать резких движений и отчаянных глупостей, Лиза засобиралась домой. Может, что в квартире на Кудринской площади снова пусто или же Косу попросту наплевать, где её носит с ребёнком наперевес, но засиживаться в гостях Лиза не любила. Да и надо обдумать поездку к Ёлке, чтобы не свалиться любимой тётке нежданным снегом на голову. Лизе не привыкать удивлять родственницу не самыми рациональными поступками — чего стоил один восемьдесят девятый год и его последствия.
Чернова, разумеется, не раз просила приехать, чтобы наконец-то разрешить свои сомнения насчёт того, что происходит в семье её единственной племянницы. Слухи до Санкт-Петербурга доносились самые разные и пугающие, а по телефону Лиза не могла сказать всей правды. Да и раскроет ли всё без купюр, если так уж заведено, что всю правду о ней знает только Космос?!
Сменить обстановку со всех сторон выгодно, но не будет ли Лиза спать с телефонной трубкой, дожидаясь звонков мужа? Чтобы в круглосуточном режиме быть уверенной в том, что он хотя бы цел и невредим? Чувства Лизы, что ей уже совсем не казалось, были похожи на одержимость, однако эта мания обоснована и тревожна.
Кто бы нашел себе место, имея возможность больше никогда не увидеть человека, ставшего собственным отражением?
***
— Гелыч, брат! В натуре, если б не ты, то вообще бы всё не по-людски вышло б…
— Да ну тебя нахер с твоими заходами, дурачьё! Не знаю, как твоя тебя веником этим не отлупит для полноты картины?!..
— Пусть лупит, мне для неё ничего не жалко…
— Себя тогда пожалей, Кос, а заодно и Лизе точно от этого легче станет!
— Слушай, братан, ну ты её на работе недельку ещё не жди. Что там толку от её перебирания бумажек? Пусть дома недельку посидит, а то дёрганная вся, капец, ну знаешь из-за какого хрена…
— Да я ж сейчас с тобой базар-вокзал веду, чего мне далеко ходить?
— Гел, мне самому хуево из-за всей этой ситуации, а сделать ни хрена не могу. Жопа полная!
— Которую ты сам организовал!
— Мастерство не пронюхаешь…
Кос проснулся ближе к четырем часа дня, увидев в зеркале зомби из американских страшилок. Нужно было как-то приходить в себя, пока Лиза не вернулась домой вместе с вездесущим галчонком, и поэтому он до посинения стоял под контрастным душем и уверенно тёр тело мочалкой, по капле возвращая себе пропавшую бодрость. Где-то через полтора часа в зеркале отразился более или менее знакомый ему человек, который помнил, что у него сегодня целых две серьезных даты. Утреннее признание в том, что подарочное колье надежно спрятано в серванте, с малой долей вероятности могло отвлечь Лизу от выбрасываемых проклятий в сторону родного мужа, но все методы сгодятся, когда хочешь доказать свою безусловную привязанность.
Чтобы там ей не шептали…
И более чем ценен друг, который и не мозолит своим присутствием глаза, а если и понадобится помощь, то приедет в нужный час без лишних вопросов. Таким верным товарищем стал для Холмогорова Гела Сванадзе — любитель грузинского чая{?}[Не благодарите, у меня в это время в голове звучало про ГРУЗИНСКИЙ ЧАЙ ИНДИЙСКИЙ ЧАЙ] и московских широт, но, впрочем, не о пристрастиях гордого кавказца речь.
Космосу понадобились цветы. Причем не абы какие, а розовые розы, как по традиции. Каждый год двадцать четвертого января он вооружался славным букетом для самой прекрасной представительницы рода человеческого, чтобы порадовать её в день рождения, но в этом году…
Как-то не задалось. Причину искать долго не стоит, просто надо вспомнить, что домой приехал почти умирающим и под утром. Где-то часов в десять устроил целый конверт в ванной, после чего Лиза чуть не удушила его железным шлангом от лейки, а большую часть светового дня Космос проспал, не пытаясь продрать глаза до наступления вечерней темноты. Кос логично предположил, что Лиза, взяв Арьку, уехала к Филатовым, что после пробуждения подтвердилось, стоило ему позвонить Филу, чтобы сообщить, что он все ещё жив, но следовало в кратчайшие сроки исправлять ситуацию.
Гела не отказал в острейшей просьбе. Гела — мужик!
А вот Космос…
Космос сложен для человеческого восприятия. Сам себя теперь не понимает.
— До добра тебя драг не доведёт, слова мои попомни. Надо оно тебе?
У Сванадзе свои счёты с коксом. Не из-за этой ли белой пыли уже десять лет лежал в могиле его умный старший брат Лёвка?
— Фигня всё, соображаю же я? — Космос, скорее, задавал этот вопрос самому себе. — Бабло на товаре делать не перестану, а вот баловаться иногда…
— Твою налево! — у Гелы заканчивался праведный мат. — Кос, дружбан, прости, но ты так балуешься, что удивительно, как ещё сердце херачит! Тебя не хватит!
— Чё мне будет? — Космос уверен в своем бычьем здоровье. — Но ладно, Багратион, выручил от души! Моей осталось дождаться. Всё путем будет… Железно!
Гела хочет задеть высоченного друга по ушам, но вместо этого трясет его за плечо, будто на землю грешную вернуть хочет. Хоть и не получится ничего, пока Кос сам не переступит черту, после которой придётся сделать решающий выбор.
— Дождался?!..
Лиза появляется в гостиной тихой тенью. Мужчины даже не уловили, как в квартире стало оживлённее. Холмогорова поздоровалась, расслабленно села на диван, закрывая лицо от накатившей усталости, а вскоре в помещение вбежала Ариадна. Отбив приветственную лапу гостю, Аря мертвой хваткой вцепилась в отца, голося своё «папка» на разношёрстный лад. Космос поспешил поднять дочку на руки, но попутно пришлось уговаривать её не болтать много и громко, потому что мама, вероятно, устала за день. Арька послушалась, потому что ей дорого спокойствие мамы, а Гела поспешил откланяться, ещё раз поздравляя друзей с годовщиной свадьбы.
Персонально Лизу — с днем рождения…
— Цвети и пахни, королева Елизавета! — лучше и не скажешь, а слова Гелы звучали неподкупно и искренне. — Рожай космонавтов, пой романсы… И то, и другое у тебя вон как здорово получается!
— Спасибо на добром слове, друг мой, — Лиза рада видеть Гелу, но ей в очередной раз неудобно из-за того, что Космос опять его за чем-то прогонял, — когда же мы будем гулять на большой южной свадьбе?
— Арюхе сколько годков? — Гела прекрасно помнил, что где-то не больше четырех, но всё равно уточняет.
— Три с небольшим… — отвечает Лиза, припоминая про себя то, что дочь нередко принимали за ребенка более старшего возраста.
— Ну вот где-то через столько и погуляем!
Сбудется ли прогноз?!..
Скоро Лиза замечает цветы, оставленные мужем в супружеской спальне, и легко догадывается, почему приезжал Гела. Несмотря на то, что Космос упакован в привычный ему классический костюм, он явно никуда не выезжал из дома, а друга попросил помочь подсобить в простом деле, но в значимом жесте.
Не забыл. Спохватился. Символично же!
Лиза в замешательстве. Приятно ли ей это в свете последних событий?
Драгоценное колье, стоящее, как чугунный мост. Теперь цветы…
Космос действует с ней теми же способами, что и с Арькой, для которой новая игрушка, будь она даже тысячной, неизменно значила восторг?
Не выйдет.
Несмотря на то, что на лишнюю минуту Лиза залюбовалась любимыми розами, которые с давнего времени были её заветным трофеем.
— Я хочу домой уехать, — объявляет Холмогорова ближе к ночи, прежде чем уйти спать в комнату дочери, — на неделю, на две… Пока не решила. Отдохнуть хочу!
— Ну… — на физиономию Коса закралась тень замешательства. Или он только делает вид, что не понимает, к чему клонит его Холмогорова? — Ты вроде дома, или я опять в маразме, скажешь? Отдыхай, алмазная, сколько влезет!
— Я про Питер, Космос, — Лиза напоминает о городе, где родилась, — год уже не была, тянет. А у тебя будет время подумать обо всём, если ты меня верно понимаешь…
— Не нравится мою рожу наблюдать, хорошая, так я скроюсь в посёлке, — Космосу совсем не хочется, чтобы Лиза, забирая дочь, осела на родине предков на недельку-другую, — а ты будешь здесь одна столько, пока обратно меня не позовёшь. Забились?
— Ни черта тебе понять не хочется! — раздражение настигает Лизу мгновенно, огромной волной. — После того, как конторщики вашу свору на мушку поставили, ты с катушек едешь, а продохнуть дать никому не хочешь! Душа у тебя за всё болит, милосердный, так, что с Пчёлкиным друг друга чуть не убили за всё хорошее, а я глотать всё должна? Завали эту лавочку, Холмогоров!
— Нехуй мне голову промывать, как этот чеченский прихвостень! Нечего тебе делать в этом городе-герое, там волки похуже наших головорезов… Жить спокойно ты тоже не умеешь, поэтому сиди, где я сказал! — Космос начинает кричать, потому что не может реагировать на разрушение своего мира без эмоций.
Виноват сам, но бороться за своё будет до рук, стёртых в мясо!
— Любоваться на то, как ты сам себя закапываешь?
— Хотя бы так…
— А мне хочется, чтобы ты в животное превращался?!
— Тебе нет никакого вреда! Я любого за тебя перегрызу, я всё делаю, чтобы ты нормальной жизнью жила!
— Кого ты обманываешь, Кос?!..
Громко хлопнув ладонью по трюмо, на котором в хрустальной вазе стояли свежие цветы, Лиза намеренно делает так, что сосуд падает на пол со звенящим грохотом, а изысканные розы рассыпались в разные стороны.
Осмотрев результат своих неосторожных трудов, Холмогорова оставляет Космоса наедине с ненавистным ему одиночеством, а сама уходит к Ариадне, понимая, что проведет ещё одну бессонную ночь, карауля сон любимого ребенка.
Она точно уедет в Ленинград. Может быть, что не стихийно, но урожденная Павлова должна увидеть город трёх революций, чтобы иметь силы двигаться дальше. Космос посчитает, что она сбежала, но не в его моральном праве обвинять одну её в том, что всё настолько сильно ломалось. Как тонкая кромка льда под ногами.
Кромка хрупкая и невесомая, но режет…
Комментарий к 95-й. Режет…
Мне самой грустной, но что поделать?!
========== 95-й. Край? ==========
Комментарий к 95-й. Край?
Сгорел сарай, гори и хата… Девиз этой главы, не иначе!
Не хотела выкладывать эти эмоциональные горки в выходные, поэтому будет вам вечер пятницы под распри семьи Холмогоровых.
Ничего не обещаю, а просто желаю приятного чтения)
OST:
— Григорий Лепс, Хибла Герзмава — Ящик Пандоры
Лиза повременила с поездкой в Петербург. Уходящий январь задержал её в Москве, отразившись на календаре респираторной инфекцией, подхваченной Арькой в детском саду. На две недели дома воцарилось обманчивое спокойствие, вызванное тем, что они с Космосом мало разговаривали и почти никак не взаимодействовали, если дело не касалось дочери. Бывало, что он и вовсе уезжал ночевать к отцу, наверняка помня о том, почему жена хотела покинуть столицу хотя бы на неделю. В норку спрятаться.
Надоел ей, противен, безобразен? Кос нагружал себя именно такими выдуманными претензиями в свой адрес, продолжая не брать в расчёт то, что дело в коксе, а не в чем-либо другом. Он не видел опасности в том, что кокаин запросто переворачивал его сознание, а что же до его отлучек…
Где-то же Космос Юрьевич должен находить безропотное понимание и людей, готовых выполнять его приказы в любую секунду?
Заваливаясь к отцу не иначе как поддатым и накачанным кокаином, Кос накидывался на Юрия Ростиславовича с вопросами о том, почему всё так натянуто и глухо? Холмогоров-старший всегда решал задачи любой сложности, но вот только с сыном вышла крупная осечка. Всю жизнь вкалываешь на его благополучие, а оборачивается в обратную сторону. Рэкет заменил институты, криминальный бизнес потеснил возможность карьеры в легальной сфере, наркотики вытесняли семью.
И снова… Всему виной однажды сделанный выбор?!..
— Бать, вот какого хрена лысого ты-то воды в рот набрал? Ты!..— спрашивал Космос, оседая по стенке в коридоре. — Ты учёный муж! Объясни, блять, чего ж мне так… Я ж… всё этими руками дорогу рыл! Все продумал! Круче меня…
— Я тебе не указ, не знаю, думаешь?.. — «Слава Богу, не буянит…» — только это твердил себе Холмогоров-старший, глядя на единственного сына.
— Отвечать не хочешь, — Коса не волновало то, что отец опять думает о неадекватности его поведения, — мать его…
— Встань на ноги, чёрт бы тебя побрал!
— Уже, бать, уже…
— Встань!..
Профессор и воспитывать сына особенно не умел. Однажды получив в наследство от бывшей жены её полное эгоцентричное подобие, Юрий Ростиславович не до конца понимал, как совладать с неуправляемым парнем. Поэтому Кос мог с уверенностью рассчитывать только лишь на то, что отец отправит его домой с напутственным словом, а также возьмёт с него зарок…
Быть Холмогоровым, а не казаться!..
А о чем же рефлексировал Кос в действительности? Ему не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Сегодня он не открывал двери кабинета ни единой живой душе в офисе, а в пять вечера уехал отмечать ещё один потраченный впустую день в казино. Там и поляна накрытая, и любой каприз за его деньги. Друзья своими похоронными лицами начинали набивать ему оскомину, а видеть осуждающие взгляды — себе дороже.
Фил начнет воспитывать, попутно выговаривая за то, что вся столица знает, каких зеленых человечков видит Холмогоров в бреду; Пчёла и Белый станут орать за выгодную встречу, от души сорванную Космосом за то, что он элементарно не хотел договариваться с товарищами-абреками. Не то, чтобы совесть не позволяла — той уж давно в помине нет, но дело пахло керосином. Солдаты на мясо пушечное шли, а при помощи чьих рук?!
Саша, понимая, что не найдет адекватной помощи в лице Космоса, постепенно отстранял его от управления общей обстановкой, а Пчёлкина с Филатовым это устраивало — молча принимали руководящую сторону. Косу взять бы себя в руки, на своём настаивая, но, видимо, время было упущено. Наверстай, попробуй!
Друзья переставали воспринимать его всерьёз, частые отлучки Космоса из офиса больше, чем на два дня, давно не были в новинку. Есть он на месте и в состоянии трезво мыслить — хорошо, а нет его и где-то зависает, куда нормальному человечеству путь заказан — ещё лучше!
Блять…
Никто из друзей не слушал Холмогорова, почитая его речи за полупьяный наркотический бред, а Кос и рад искать понимания в белых дорожках, которые повелительно двигали его воспаленным сознанием. Хорошо же становилось после кокаиновой дозы, никто не беспокоил, а проблемы внезапно оказывались закрытыми книгами. Никто не собьет его с того, что этот путь конкретно верный в данной ситуации, а если захочет — то прекратит. И не надо читать ему нотаций!
А от той, которая извечно беспокоила, более ничего не скрывалось: хозяин ли Космос хоть где-то или нет? Зачем должен подстраиваться? Обязана же жена слушаться своего мужа, а не упрямо идти наперекор его воле? Или у Лизы другие установки? Он же всё положил к её ногам и никакую тварь к своей семье не подпускает, обеспечил безбедную жизнь и устроенный быт!
Обожал их с Арькой, не в пример другим знакомым кадрам…
Но Лиза не считала, что кокс — это способ решения всех трудностей, которые окружили Космоса плотным кольцом, не спросив разрешения. При желании Кос мог найти для себя другое направление в общем бизнесе, беря пример с того же Пчёлкина, управляющего банком, но не пытался и не горел желанием что-либо менять.
Противоречия множились в огромный клубок, и поэтому ситуация в доме Холмогоровых перестала чем-либо обнадеживать, проливая свет на и без того узкие пути к согласию.
Кос мог заявиться домой под утро, громко и разнузданно прося, чтобы его встретили, а не прятались по углам. Обычно Лиза закрывалась от него в детской, глухо заперев комнату на замок. Пока не затихнет.
Делая вид, что спит и не выказывает волнений, Лиза караулила мужа, успокаиваясь только тогда, когда он засыпал диване в гостиной. После она осторожно спускалась к нему, садилась на диван, и, внимательно осматривая посеревшее лицо, садилась рядом, понимая, что не найдет сна даже в шесть часов утра.
Это были её обычные пятницы и среды. Почему-то Холмогоров выбирал именно эти дни, когда желал доказать свою неуязвимость.
Во сне Космос начинал зябко вздрагивать. Его не грел ни махровый халат, ни теплый толстый плед. Когда он резко просыпался, безмолвно протягивая руку вперёд, Лиза держала наготове стакан с водой или бутылку с ледяной минералкой, надеясь, что обманка сработает, и он не затребует того, что с каждым днём сильнее его губило. Чаще и правда срабатывало: Кос ронял тяжёлую голову на колени жены, сворачивался в три погибели и засыпал. Лиза сидела неподвижно, пока его дыхание не становилось ровным.
В комнатах было тепло и тихо, а Холмогорова мучилась бессонницей. Доходила до комнаты дочери, проверяла её и лишний раз целовала в щёку, а после возвращалась в коридор. Воровато обыскивала костюм и пальто Космоса на предмет того, что подлежало утилизации, зная, что он точно догадается, кто изъял его пропажу, но его искрометная реакция Лизу волновала мало; она находилась в полной уверенности, что делает всё возможное ради его же блага.
И если шансы остановить Космоса ничтожны, Лиза всё равно не остановится. Пусть по итогу любые попытки огородить Космоса от самого себя терпели крах. Пока…
Лиза, рассчитывая, что уснет хотя бы после глотка добротного красного вина, наливала себе половину фужера, выпивая его залпом. Садилась в кресло рядом со спящим мужем, закрывала свои усталые глаза, долгожданно проваливаясь в сон без сновидений. Часа на два, не больше.
За короткий месяц полусладкое стало настоящим лекарством от бессонницы, и, в очередной раз проделав с Космосом привычные манипуляции, Лиза задумалась, что пугается самой себя. Поэтому пошла и вылила открытую бутылку вина в стальную раковину, порывисто растёрла бледно-розовые щёки льдом, шепча самой себе, что наступившие времена не могут стать для них нормой!
Лиза заходилась молчаливой истерикой, размазывала по лицу соленые слезы и клялась самой себе, что следующие переговоры с мужем обязательно завершаться в пользу их прежнего мира. Где ничего не приходилось скрывать от Ари, начинающей понимать, что между мамой и папой происходит мало хорошего; где нет места кошмарной зависимости, из-за которой Холмогоров терял себя. Где к ним никто не вздумает лезть с советами, которые чаще сводились к пожеланию, адресованному одной Лизе…
Беги, разводись, спасайся!
— Долго будешь страдать? — Пчёла считал, что может указать сестре на то, во что превратился её идеальный брак. — Этот баран всех на три весёлых буквы давно послал, а ты ещё почему-то ему не отшила!
— Братец, я ценю твою запоздалую заботу, но не прошу ни твоего совета, — крайняя мера, на которую её вынуждал пойти Виктор, всё равно ничего не решала. — Разведусь, хорошо, а как ему от наркоты отказаться? При вашей помощи? Да всем же дружкам насрать с высокой колокольни, кроме Фила!
— За шкирку его никто водить не будет, он сам кого-то хочешь заведёт не в ту степь!
— Меня завёл, куда надо. Он дал мне всё, чего у меня не было. Никто меня не понимал, а он смог. Скажешь, что было иначе?
— Тебя этот дрон с панталыки сбил первой! Не надо было ему с тобой отношений начинать, говорил дурачкам, а ты вся зелёная за ним побежала!..
— Я ни о чём не жалею! — Холмогорова не понимает, почему со стороны всегда виднее? Фокус зрения лучше? Бред!
— Только смотреть на тебя страшно, — замечает Пчёла, смотря на грустные большие глаза сестры, — того и гляди, что вслед за муженьком начнёшь на людей кидаться!
— Угадай, Пчёла, кто будет первым, если ты снова начнёшь меня воспитывать?..
Как будто бумажка о разводе заставит Космоса признать, что галимая химия взяла над ним верх и ему нужно что-то делать. Кос, конечно же, был внимателен к формальностям и некоторым мелочам, но в деле с кокаином угрозы точно не могли одержать долгожданной победы. И как это поможет Лизе? Созависимой быть перестанет?
Однако сегодня Лиза неосторожно прервала и без того неровный сон Космоса, случайно уронив стеклянный бокал на пол. Она невольно вздрогнула, не спеша перебирать осколки, а от неожиданности Холмогоров рвано застонал, еле-еле продирая глаза свету. Увидев потерянную Лизу, голубые алмазы которой стали напоминать, скорее, искусственные лопасти, Космос сел на диване, пытаясь вымолвить ей хоть слово.
Но молчал…
Кос почти не помнил, как смог переодеться из костюма в домашнее, как заснул и почему жена, до которой он не достучался, теперь стояла в нескольких метрах от него. В висках набатом била мысль — найти подле себя свои брюки, в кармане которых точно затесался белоснежный пакетик. Станет полегче, а бить себя по голове не стоит.
Ну, Космос Юрьевич, в первый раз, блин, проигрался? Немного же, не последний хрен без соли они доедают? Дом отстроил, дочь на ноги поднимет, а бояться нечего? Гнева праведного от дружков? Или…
— Спи! — озлобленно бросает Лиза, не заботясь о том, что спросонья подумает Космос.
Часто после развлекательных заходов, стоило будить его пушками, чтобы после долго разбираться, какого чёрта он оказался там, где ему не место. Но в этот раз Кос очнулся раньше, будто бы нарываясь на скандал, хоть Лиза и понимала, что от истеричных воплей ситуация не поменяется. Пошатнётся на несколько дней, неделю. Чуть утихнет. Иногда и Кос мог идти на компромиссы. У них же был повод быть мягче друг к другу…
К счастью, что никакого оживления со стороны детской слышно не было. Всем бы такого безмятежного доброго сна!
— Мать твою!.. — никаких брюк рядом не отказалось, и Космос вынужден признать, что ситуацией явно управляет не он. — Бля, какого хера ты тут устроила? Лиза!..
— Не ори, — Холмогорова пытается говорить совершенно обыденно, тем более нужно срочно убрать осколки. Не хватало еще, чтобы Арька, проснувшись, поранилась перед завтраком. — Твои шмотки в стирке! Не знаю, в какой канаве ты сегодня мотался… Или скажешь, что в приличном обществе?
— Право имею, — с тяжестью в мышцах Кос поднимает фигуру с дивана, подходя ближе к жене, — а вот что ты здесь делала, зараза неугомонная? — обогнув битое стекло, Космос встает у Лизы за спиной, сразу же развернув её на себя. — Бросай, блять, привычку от винища засыпать! Думаешь, я не заметил? Чего, шельма, попалась?!
— Какие классные родители у Арюши! Отец — наркоман, мать — алкоголичка! — Лиза звучно рассмеялась, наблюдая за тем, как лицо Космоса ещё больше чернеет. — В кого только она такая хорошая и добрая? Скажи ещё, Космос, где я её нашла? От ветра?
— Чего ты несёшь? — хмельное сознание Коса не может выйти из тумана, но какие-то вещи, произносимые женой, его вымораживали. — Вытрясу всю дурь из тебя! Слова не скажешь!
— А из-за кого я спать перестала, тебе подсказать? Стыд-позор, домой заявился, носом воротит ещё! — Лиза знает, что в обещании себе верна — найдёт иной способ, позволяющий хоть как-то сохранить себя здоровую для дочери, но Кос не смеет её ни в чём упрекать. — Ломает тебя? А хрен тебе, Холмогоров, не найдешь! И ключи от машины тоже!..
— Поговори мне! Попробуй, Павлова, рискни! — чуть было не потеряв равновесие, Кос заставляет Лизу отойти в сторону. — Не в Питере своем ебанном, чтобы указания раздавать! Да и там не старайся! Ты у меня одна, я тебя вот здесь держу…
Пытаясь произвести грозное впечатление, Космос стучит кулаком в сторону сердца, колотившегося бешеным мотором. Чтобы Лиза знала, что никто и никогда не будет рядом с ней таким преданным псом. Чтобы никогда не металась!
И Космос с ума сходил. От близости Лизы, от невозможности добраться до дозы, от своего внезапного безволия, о котором не твердил ему только слепой и глухой.
— Боишься, что сбегу, Кос? — Холмогорова знает ответ на свой вопрос. — Да ты привязал к себе, хуже некуда, а сам бесишься! Жизнь нам ломаешь!..
— Ещё бегать от меня начни, раз даже на мужика не гожусь! — Космос нуждался в том, чтобы Лиза постоянно была рядом, любила его, безоговорочно принимая его сторону, но сам становился виновником того, что она закрывалась от него.
— Тебе же плевать на то, что я думаю? Где ты мог башку случаем сложить? Пока тут телефоны обрываю… Всё твоя долбанная наркота! И тебя из-за неё нет!..
— А я покажу тебе насколько я здесь! — Космос сжал в ладони худое плечо жены, скрытое тканью ночной шелковой сорочки, и всмотрелся в её ледяные голубые глаза. Лизе больно, она пытается вырваться от этой дьявольской силы, но вторая рука мужа властно легла на её затылок. — Слышала?!
— Убери руки, сволочь! — Лиза ощущала, что рядом с ней находится неадекватное и нетрезвое тело, в котором она не находит ни единой черты её любимого Космоса. Он прислоняет её к себе, она пытается разорвать эти грубые объятия, но ничего не получается. — Убери!..
— Чтобы ты ещё хоть раз мне задвинула, хули мне по жизни делать? Да ебнулся и разбежался! — он не обращает внимания на то, как жена пинается. Силенок не хватит уйти. — У тетки своей в Питере командовать будешь, а здесь ты за мной! За мной!..
— Нюхай дальше! — препятствовать почти не оставалось сил. — Сколько влезет!
— Мое дело!..
Кос охвачен желанием подчинить жену себе, чтобы она напрочь забыла про все свои обвинения. Тянется к желанным губам, стаскивает шелк халата с женской фигуры, а Лиза не отвечает на его касания, толкаясь локтями и коленками. Кос хочет завести руки Елизаветы за спину, когда она пытается остановить его вездесущие ладони, но взамен даёт ей немного свободы. Пространство для побега по-прежнему узкое, а горячий воздух вокруг пропитан злобой и обидой. В моменте они ненавидят друг друга также сильно, как и любят во все времена.
Лиза изучила поведение мужа в состоянии дурмана; знала, что под воздействием кокаина Кос теряет бдительность и внимательность, и поэтому не может бросить своё слабое сопротивление. Бьётся столько, сколько хватает сил, не идя на поводу у мужского нетерпения. Бьётся, подобно дикой кошке, пока по кухне не раздаётся оглушительный крик Коса, который заставляет его отступить на шаг назад
— Стоять… Я сказал!.. — страшно рявкнул Космос, и, не успевая услышать ответ, получил хлесткий удар, пришедшийся на нос.
В следующий момент Лиза судорожно натягивает одежду, а Космос прикрывает разбитую конечность рукой, издавая тягостный стон. Кровь хлынула быстро и обильно, но он не обращал на неё внимания. Внутри бушевала только злость на жену. Решила поиграть?!..
— Какого… Блять!.. — осознание происходящего ещё не посетило Космоса.
— Раковина сзади! — тихо роняет Лиза, которая застыла на месте, впиваясь разъяренным взглядом в лицо мужа.
Ей больше нечего ему сказать.
Больно.Нет, не физически, но всё внутри содрогается. Лиза даже не знала, откуда у неё силы взялись, чтобы взять и ударить. К зверю, который не воспринимал её слов и участия, у неё никакого сострадания, никакой нежности. И она ненавидит его.
Ненавидит тот час, когда Космос за двоих решил, что кокс поможет упросить его безумную жизнь!..
***
Перелом без смещения…
Космосу бы лишнюю неделю на глаза людям не показываться, а он в офис поехал через два дня. То ли хвастаться, что словил за всё хорошее, то ли пожаловаться мужикам на тяжелую и трудную жизнь. Но с последним никогда не выходило: во-первых, чаще Кос держал свои жалобы при себе, накапливая их, чтобы однажды выплеснуть горьким ядом; во-вторых, не хотел, чтобы догадались, при каких обстоятельствах получил боевую рану.
Саня и Фил смеялись чуть ли не в голос, увидев распухший шнобель Холмогорова. Ржали не из-за того, что кто-то другу мордасы набил, но из-за того, кто это сделал. Впрочем, поступок Лизы никого не удивил, а если подумать, в каких обстоятельствах произошла стычка между супругами, то становилось совсем грустно. Непривычно.
— Херота какая-то из всех щелей, Сань, — мрачно подмечает Фил, когда Кос, не оценив юмора друзей, уехал отлеживаться домой. — Ещё полгодика такого балета, помяни моё слово, и Косматый на что похуже перейдет. Нахуй такой расклад!
— В рухлядь превращается, — Белову нелегко констатировать факт, что друга они упускают. Что спасать тут надо, а не всех собак спускать, но Космос же вечно на всех плевал дальше, чем видел. — Не узнаю…
— Девчонок жалко, — не в ситуации Коса на произвол судьбы жену с дочкой бросать, да и странно наблюдать за тем, как отношения любящей семьи портятся, — не заслужили такого героя с дырой. Вот Лизка и душу из него чуть не вытрясла. Как-то…
— Чужая семья — потёмки, шут знает этих двоих! — пригубив из железной фляги пару глотков коньяка, Александр несколько раз покачал головой, отрицая возможность того, что к Космосу возможно по-человечески подступиться.
Лиза же чувствовала себя роботом. На утро, обнаружив, что Космос спит в плетеном кресле в гостиной, она всё-таки решила достать из морозильной камеры лёд, чтобы снять отёк хотя бы минимально. От неожиданности соприкосновения кожи с холодным Кос сразу же проснулся, но и слова не вымолвил. Взгляд у него почти неподвижный, инертный. Мороз.
— О, милая, явилась! — Космос смутно восстанавливал в памяти свой вчерашний день, однако голова трещала всеми звуками адского барабанчика. Но решил пойти в наступление, предполагая, что так у Лизы просто не останется шанса ему возразить. — Решила посмотреть, как я тут умираю? Умираю же!
— Молчи, — Лиза не верила, что он забыл всё и напрочь, — лучше молчи, Холмогоров!
И сказать больше нечего.
Край же случился. Или нет?..
Лиза точно может сказать, что обида за себя отходит за дальнюю заставу, стоит подумать о том, что наркотическая зависимость Космоса стала постоянным элементом реальности их семьи. Ради мужа Лиза научилась мириться с обманчивым миром теневого бизнеса, где Кос прочно занял свою нишу, потому что привязанность друг к другу с каждым годом делалась всё крепче; но как заставить Космоса осознать, что кокаин сжигает мосты, делая жизнь невыносимой?..
— Прости меня, — Косу паршиво, потому что понимание того, что ещё один скандал с Лизой ему не приснился, резало по больному. — Я хуёво помню, но прости меня! Лиз?! Лиза! — Космосу до одури хочется коснуться жены, чтобы ощутить, как она доверчиво к нему прижимается, но он кожей чувствует её обиду. Она отстранена от него, как будто в свой панцирь забралась. Из-за него.
И как теперь крушить стены?!..
— Прости? — горло Лизы перехватило от удушающего спазма, и она едва ли не выронила мокрое полотенце из рук, чем нечаянно причинила бы Космосу ещё больший дискомфорт. — Кос!.. — Лиза говорит первое, что приходит в голову. — Ты был под кайфом! Ты хотел оприходовать меня по своей наркоманской лавочке! Чего мне от тебя ждать? Чего?..
— Я… — осторожно отведя руку Лизы, Космос придерживает импровизированный компресс самостоятельно. — Я не наркоман! — мужчина говорит так, будто бы убеждая самого себя. — Всё это херня, Лиз!.. Всё нормально будет! Нормально! Жить будем так, как жили! Слышала меня?!
— Нормально?! Космос, нормально?!..
Лиза без сил опускается на стул, закрывая ладонями гневное лицо. Кос совсем не понимал, что прежнее доверие между ними утрачивается безвозвратно. Складывается в бесформенную кучу, как сломанный карточный домик. И Холмогорова не в силах оставить машину зла в одиночку.
— Слово это забудь, Холмогоров! Ты уже дома не гнушаешься себя показать, а я…?! Должна дожидаться? Пока ты коней двинешь? Не на стрелке, а за то, что такой фартовый и богатый, но был под кайфом? Вот и сказочке конец!..
Лиза замолкла. Космосу показалось, что сейчас она по-детски заплачет, устав копить обиды в сердце, но вместо этого Елизавета почти истерически рассмеялась, нервно покачивая головой. Со стороны она могла напомнить непутевому мужу душевнобольную, вырвавшуюся из казённой палаты, однако это всё ещё была его жена.
Всё та же Лиза Холмогорова, которой не хотелось мириться с поверженной реальностью своего Космоса. Пожалуй, это всё, что Лиза могла сказать о себе на данный момент.
— Хочешь — брошу! — это крайний аргумент Космоса, но прозвучал он вяло и неубедительно.
Не хотел же бросать.
— Верь мне!.. — Кос делает ещё одну попытку достучаться до Лизы, застывшей в кресле с каменным выражением лица, но вместо того, чтобы ответить мужу…
Лиза молчаливо машет рукой, намекая, что не верит ни единому его слову.
И…
Не верит, что с ними случился край, продолжая почти слепо веровать в свою любовь, где было место только для двоих.
Но ей нужна пауза, чтобы надышаться воздухом свободы, пусть и обманчивой.
Именно поэтому Лиза мчится в родной город на всех скоростях, давая Космосу право выбора.
Каким он будет?..
Жизнь подскажет решение. Не без боя.
Комментарий к 95-й. Край?
Отмечайтесь в отзывах, если глава не оставила Вас равнодушными, а все анонсы, арты и спойлеры ищем здесь: https://vk.com/alexandrine_younger
========== 95-й. Убей Меня… ==========
Комментарий к 95-й. Убей Меня…
Rampampam!
А у нас опять большая и значимая глава (других здесь, кстати, не бывает в принципе).
И прошу прощения у тех пострадавших, которым я говорила, что скорой проды не будет.
Я неукротима, и я немножко отдохнула)
Возмущения и восторги принимаются в отзывах)
https://vk.com/wall-171666652_1415
OST:
— Ramil’, Rompasso — Убей Меня
Двенадцатилетняя Лиза Павлова любила беззаботно танцевать, а особенно под иностранные мелодии. Лиза не видела перед собой ни бремени ответственности, ни тяжести завтрашнего понедельника. Она легко двигалась под небезызвестные мотивы «Boney M» или «ABBA», а трудности будущих дней поджидали девочку где-то за дальним поворотом. Как бы мама не старалась отчитать Лизу за леность и своеволие. Не выйдет!
И близким она казалась неповторимым солнечным лучом.
Sunny…
Sunny, yesterday my life
Was filled with rain…
— Лиза, дочка, хватит выплясывать! Соседям потолок проломишь… — ненастным громом слышится голос Татьяны Анатольевны, вернувшейся со службы на обеденный перерыв. — Посуда немытая, костюм спортивный на физкультуру не приготовила, а про музыкалку в три часа забыла совсем? Так дело не пойдет!
— Не пойду, — односложно отвечает Лиза, продолжая летать по квартире в темпе безудержного пляса. — Не хочу я музыкой заниматься, а вот танцевать хочу. Соседи будут мне хлопать, мам, ты не сомневайся! А музыка эта твоя…
— Не устраивай мне своих поросячьих серенад, Лизка! Что за девица? Никакой дисциплины! — Павлова-старшая неумолима, хоть и дочка характером вышла не сахар; если что-то взбрело в голову, если загорелись глаза и сердце, то ничего не поделаешь.
— Мама, перестань! — заявляла двенадцатилетняя ценительница прекрасного, не прерывая своего танца. — Настроение хорошее, а ты про занятия! Ну, ма-ма!..
— Да что б ты понимала? — спорить с этой девочкой бесполезно. Татьяна не умеет укрощать неугомонность собственного ребенка, да и нужно ли? Муж, например, говорит, что с возрастом Лиза сама воплотиться во «второе я» своей матери. Однако Павлова не уверена, что прогноз Алексея точен. И к добру ли такие родственные совпадения?
— Всё понимаю, мама, всё, — маленькая Елизавета не подвергает сомнениям свою правоту, — но надоело твоё сольфеджио!
— Господи, Лиза, — сетует уставшая мать, почти без сил опускаясь на диван в гостиной, — Лизка! Кому же ты достанешься такая неугомонная? Сладу нет!
— А с тобой и папкой останусь! Не пойду никуда от вас, мама!..
Ответ дочери веселит Татьяну, и она безмолвно радуется тому, что её строптивая Лиза умеет открываться навстречу жизни и в момент, когда у родителей всё идет не гладко. На работе тучи сгущались, из-за чего Алексей Владимирович целыми днями ходил нервный и дёрганный, а ещё переезд в Ленинград не за горами. А если и Лиза отбивается от рук, то совсем беда. Хотя…
Ну не нравится дочери играться с белыми и черными клавишами, и чего же неволить птицу в клетке? Великого музыканта из Лизы не получится, а материнские амбиции обычно идут в разрез с детскими устремлениями и желаниями. Тут бы не перегнуть палку…
— Однажды ты обязательно кому-то достанешься, стрекоза, — не памятует отметить Татьяна, когда дочь присаживается рядом, обнимая понурую мать за плечи, — не веришь мне?
— Нет, мам, не верю, — произносит Лиза, нисколько не удивляя свою маму, — и в музыкалку тоже не пойду…
В свои двадцать четыре года Елизавета Холмогорова ищет силы радоваться жизни и отстаивать свою точку зрения также, как и в далеком детстве. Но только не танцует, будто бы у неё в пятках спрятаны пружины, а играет с прятки с дочерью и крошечной двоюродной сестрой, находя в простых забавах свою отдушину и укрытие от бури в отношениях с Космосом. И на Лизу, с плохо скрываемой тревогой во взгляде, смотрит уже не мама, а Ёлка, для которой неудачи племянницы всегда отзывались в сердце глухой неумолимой тревогой. Она желала для Лизы безбрежной дороги, но…
Слишком много этих суетливых «но», а февраль девяносто пятого казался душным вовсе не из-за того, что весна наступала на пятки с невиданным энтузиазмом. В одиночестве Лизе хотелось выть на Луну и не видеть белого света, но каждый новый день заставлял её крепко встать на ноги, цепляясь за любую возможность спасения собственного мира.
Пусть Холмогорова и уехала в Петербург, получая в спину гневные выкрики, но по ощущением — она всё ещё в Москве, а Кос также пытается доказать, что ей нечего опасаться. И Лиза успеет пожалеть, что снова умчалась на родину своих праотцов. Всё идёт правильно, потому что Кос делает то, что считает нужным, и плевал он на то, что вместе стало трудно до боли, а врозь…
Невозможно, тошно и одиноко. Что за замкнутый круг? Или по лабиринту бег?
Куда? В космическую пропасть…
А Лизу даже родной город не принимает. Она приехала в Санкт-Петербург, чтобы взять паузу, а на деле опять оказалась в личной темнице. Без окон и дверей, без глотка умиротворения, которое всё равно окажется потерянным, если она далеко от источника своих беспокойств. Как будто бы не уезжала, а продолжила тихо сгорать от печальных мыслей, овладевающих Лизой при виде мужа. Всё напоминало о Космосе, куда не глянь!
Сходит ли Лиза с ума? Она и не отрицает этой счастливой возможности, у неё же нет шанса на побег от действительности. А единственный вопрос, который постоянно задавала Аря, прожигал в сознании Лизы горькую метку. Ребёнок не привык к тому, как бывает без папы. Арьке не объяснить всех проблем, окруживших её родителей плотной стеной. Аре нужна нормальная семья, где царит любовь и забота, но походили ли Холмогоровы на нормальных людей хотя бы с виду?
Всё же с ног на голову! Начиная с замысловатых имён, заканчивая окружением, которое находилось с Космосом ту часть времени, которую он проводил либо за стенами офиса фонда, либо за столом переговоров в каком-нибудь ресторане в центре Москвы. О своих вечных переживаниях за мужа Лиза пыталась не заикаться, но понимала, что жила, постоянно содрогаясь от мысли, что с ним может что-то произойти. Особенно в свете последних событий…
Сам же себе яму копал.
Но Ариадна задавала всё тот же вопрос:
— А папка звонил? — папа сказал же ей перед отъездом, что обязательно заберёт их обратно. Очень скоро. Она не сомневается!
— Позвонит, принцесса, папа работает, — не допуская лишней эмоциональности, отвечала дочери Елизавета, попутно вспоминая, что утренний звонок Космоса был явно не от доброй души.
Он насмешливо интересовался, не кусают ли её питерские волки, а сам, не стесняясь, рассказывал, где он, с кем и сколько денег оставляет в злачных местах, пока Лиза «в очередной раз его бросает, как последняя…». Холмогоровой оставалось послать мужа к чёрту, обещая, что ничего не спустит ему с рук, а чаще напоминая о том, что терпение и в самом деле заканчивалось. Может быть, она приедет к нему, но только…
За разводом?
Неплохой же выход из ситуации, как искренне верит Пчёла!
Космос обрывал Лизу на полуслове, резко начиная посыпать голову пеплом и извиняться. Сбившимся голосом говорил, что не подходит им существование по разным углам, а если она не хочет говорить с ним сейчас, то пускай подпустит к телефону дочку, которой точно хотелось домой, как и всякому маленькому ребенку, но Лиза отказывала.
— Кос, в другой раз! Ты себя слышишь? Ты же загнался, ты опять не в себе… Ты себя доводишь, меня доводишь. Кому лучше? Неужели ты не понимаешь?..
— Ты дёру опять дала, я такой плохой, а это значит, что в жопу меня, нахуй?! Бля, лучше бы я скорчился, чтобы не слышать, что я — чмо болотное! Лизка, мать твою!..
— Не может так больше продолжаться! Мы с ума сойдем!..
— Лиз! Был бы уебком, которым ты меня считаешь, то рта бы своего дальше моей ширинки не поднимала!..
— Холмогоров, хватит пересказывать свои фантазии! Они тебе не грозят!
— Распустил тебя! На свою голову!..
— Холмогоров, найди свою совесть. Пожалуйста!
— У других мужиков бабы терпят и похуже, а ты? Гордая такая, так и будешь меня морозить?!..
— А мы не всё, не надо сравнений, — заключала Лиза, которой наплевать, какие бывают чужие семьи, с которых её нетрезвый муж-наркоман собрался брать пример, — и, Кос, подумай, что дальше. Как?.. — в одиночку не получится плыть?..
— Я приеду за тобой, не думай сопротивляться! — у Космоса одно «дальше», он искренне порывался к тому, что прорвёт оборону Лизы, забирая её домой.
— Приедешь, — с ним лучше согласиться, — а сейчас, пожалуйста, езжай домой. Я прошу тебя, Космос!
— Ты простила меня?..
— Об этом позже!
— Да чего позже, нахер, если я задрался тебя ждать, Павлова!
— Без глупостей! Мы рискуем слететь с катушек…
Ёлка смотрела на Лизу с материнской обеспокоенностью, не зная, что можно посоветовать в сложившейся ситуации. Она прекрасно понимала, что племянница не мыслила своей жизни без Космоса и вдали от него, но мужчина явно губил всё, что было ему дорого, а свою зависимость не рассматривал в качестве серьёзной помехи. Как и многие другие наркоманы, но не у всех же на плечах столько ответственности!
Ёлка готова была подключить к решению вопроса всех нужных специалистов, найти клинику, где Лиза бы точно получила гарантии, что кокаиновая тяга — далеко не приговор, но мало одних возможностей. Важно же желание вылечиться, а пациент более чем без совести. И уговоры не помогут, если гром не грянет. В этом Чернова убедилась, когда сама решилась позвонить зятю. Как ни странно, но говорил он совершенно осознанно…
— Куролесишь? Мало тебе, дурак, что голову в любой момент можешь сложить, так хочешь, чтобы совсем мозги отказали? Я тебе не Лиза, я тебе скажу прямо, что сторчишься, не удержишься, раз такой ретивый. Не ты первый, не ты последний, а надо тебе, сын профессора астрофизики, чтобы у твоей могилы убивалась молодая вдова?!..
— Что ты сгущаешь, Ёлка Владимировна? — наркотический морок уже отпустил Космоса, чтобы днём он мог спокойно рассуждать и решать рабочие вопросы, но тёща явно рассчитывала, что ему влетит. Чернова редко останавливалась.
— У меня ребёнок в слезах по тебе купается, а ты там будешь дальше продолжать торчать?! Или спасибо скажешь, что не героиновый, а куришь только «Marlboro»?
— Я Лизке сказал, что брошу, когда надо будет!..
— Ещё завтраками будешь нас кормить? Да мне до фонаря твоё меню, ты учти это! Также быстро, как я вас поженила, я вас, голубков, и разведу! Допрыгаешься!..
— Бодаться буду, — коротко отрезает Космос, четко показав, что свои границы он выстроил, — не отдам её никому. Понятно объясняю?
— Соответствуй, Космос, раз так говоришь, — Ёлке больше нечего сказать мужу племянницы, — а жизнь ты моей Лизке уже поломал, а про свою и думать забыл. Вот и сиди в своей Москве один! Может, вспомнишь что!..
— Всё лучше всех помню, знаю!..
— Сомневаюсь…
Часто Ёлка размышляла о своём взрослом ребенке так: лучше бы заставила эту молодую влюбленную дурочку развестись. По своему горькому опыту Чернова знает, что мужья ещё как сменяемы, покруче любого представителя власти у руля кормушки. Но в случае с Космосом и Лизой дело осложняла их болезненная привязанность и наличие крохи, ради которой стоило жить и бороться. И как разлучить? Грех на душу взять?
— Ну вот и что ты опять вещи собираешь? Отсиделась бы тут, в квартире, которая теперь полностью твоя, а я бы чай с мелиссой тебе помешивала! — Чернова видит метания Лизы, но ничего не может с ними поделать. Строптивая укрощению не поддавалась. — Лиза! Ты меня слушаешь или нет?
— Я тебя слушаю, родная. Клянусь, что слушаю! — громогласно чеканит слова Лиза, ритмично пакуя чемоданы. — Но мне на ближайший самолёт… Не могу я здесь больше!
— Тут себе хотя бы нервы сохранишь, — Ёлка пытается настоять на своём. — Лиза! Ты замужем и давно сама всё решаешь, но я всё ещё твоя тётка! Прислушайся ко мне хоть раз. Остановись!
— А зачем? Какая разница, если здесь не лучше? Что будет там с ним?..
Лиза хочет домой. Она не находит себе места и возможности для отдыха в Петербурге, если все земные и потусторонние силы тянут её обратно в Москву. Лиза давно определила, что её дом — это Космос, и ей наплевать на то, что кто-то посмотрит на неё, как на умалишенную, потому что «этому отморозку» никто не нужен. Что вообще значила для Холмогорова семья, если друзья не устают доносить по телефону, с каким кайфом Кос стал проводить время в местах, о которых Лиза и размышляла-то с пренебрежением? Кто его туда направлял? Кокс, убитые амбиции? Злость? Всё и сразу?
Эти логичные вопросы, зреющие в головах у друзей Космоса, едва ли беспокоили Лизу, гнувшую свою линию во взаимоотношениях с мужем. Семейная жизнь, больше похожа на вулкан, а не на устроенный домашний очаг, стала притчей во языцех в глазах окружающих, но меняло ли это ситуацию? Станет ли лучше, если Лиза будет обозленно топать ножкой, как капризный ребёнок, только потому что ей требовалось больше терпения в борьбе с зависимостью самого близкого на свете человека?
Скажут, что сломает Космосу последнюю здоровую конечность, пока добьётся от него хоть капли понимания?!..
Вопросов больше, чем ответов, но Лизу не лечит родной город, а лишь оставляет в растерянности. Поэтому её ждала Москва.
— Метеорит на голову упадёт, — у Елены Владимировны единственный вариант развития событий в семье Лизы, — или ты думаешь, что приедешь, и он как в копанный остановится? Гулять перестанет?
— Я хотя бы приеду, — с хлопком закрыв чемодан, Лиза усаживается на кровать, откинув светлые распущенные локоны за спину, — может, легче станет. Может, ещё хуже. Родная, не знаю. Просто не знаю…
— Ты о себе совсем не думаешь? — можно было не задавать этот вопрос, потому что Лиза не привыкла отделять себя от мужа ещё с той поры, когда начала с ним встречаться.
— Так, дорогая, подумай об Аре? — первая здравая мысль за день приходит к Холмогоровой моментально. — Больше всех о ней думаю, особенно, Ёлочка, когда вижу её грустные глазки. Мама, ну почему? Я же дома хочу с папой остаться, я не хочу туда ехать! Мало лет, а всё чувствует… Папе плохо? Я должна тебя ждать в комнате и мультик смотреть? Чушь полная, но пока обманный маневр работает!
— Дело не в наркоте, — неожиданно для себя заключает Чернова, понимая, что обратный отсчёт следовало бы вести с момента, когда муж племянницы решил, что труд на законной ниве ему не по карману. — С его-то жизнью, на которую ты сама согласилась, случился бы не кокс, что другое — и было бы также, если не во стократ больнее. Думаешь, завяжет, и станет легче? Возможно, но руки отмывать долго придётся. Если ты понимаешь, дочка, к чему я веду?..
Ещё бы не понимать!
Однажды Лиза шокировала тётку тем, что выходит замуж в восемнадцать лет по большой и светлой любви, а ещё через два года призналась в том, что их с Космосом жизнь мало вписывается в общепринятые рамки приличного московского общества, пусть он и сын уважаемого академика. Немного воды утекло с того времени, но Ёлка и сейчас понимает, что ничего бы не изменила своим вмешательством в судьбу племянницы. Лиза всё равно бы осталась с Холмогоровым, убежав из Питера, если бы Чернова запретила ей любые контакты с возлюбленным; прилетела бы к инопланетному чудищу с Луны, если бы это от неё потребовалось. Никаких полумер.
Нехитрая математика, но как выбраться из ямы, в которую Космос каждый раз закапывался? А ведь ничего у них не получится, если по отдельности.
Вот поэтому-то Лиза и пакует чемоданы, и, хватая Арьку за руку, меняет билеты на ближайший рейс до столицы.
— Ты права, — совершенно спокойно говорит Лиза, рассматривая свой идеальный красный маникюр, — я сама согласилась, а теперь — пожинай плоды… Вот и поеду обратно. Чего ещё там меня может удивить? Драконом огнедышащим обернётся?
— Главное, чтоб не мумией в цинковом ящике…
— Что верно…
Лиза хотела бы нервно забиться в приступе хохота. Да не получалось.
— А ну, бабы, заканчивайте! Развели сопли ручьём на палубе!.. — появившийся в комнате Леонид Рафалович, заметно прихрамывающий, заставил женщин прекратить свои разглагольствования, смотря на них едва ли не с укором. За Космоса ему обидно, хоть и в редких разговорах с родственником устал твердить ему, что добром его увлечение не закончится. И мир криминала тоже имеет свой срок годности. Но в отношения двух взрослых людей не вмешивался, представляя, чем чреваты последствия чужого влияния. — Хватит вам уже пацана списывать! Икает там, бедняга…
— Кто бы защищал тут сирых и убогих, Лёня? Пират ты наш! — Ёлка и сама получала от Пчёлкина за то, что часто заступалась за Космоса, но Раф, явно подслушавший их с Лизой разговор, попался под горячую руку. Пускай Чернова и говорила с мужем не без доли усмешки, которая сопровождала их общение на всем долгом пути знакомства.
— Сказать хотел, что карета готова, — Рафалович не любил долго переживать, не советуя близким практиковать уроки драмы, — водитель ждёт, а мы с вами в аэропорт отчалим…
— Проводим, — невесело отмечает Чернова, не зная, какой расклад ждёт Лизу дома.
— Ну вот и славно!..
Холмогорова не таит надежды, что кто-то встретит её в Домодедово, тем более трубка Космоса снова молчала, но есть ли у неё выбор?!..
Выбора нет, но она на то согласна. Как ни крути…
***
Солнечный свет поглотила бездна. Тихая и спокойная, но мрачная и бесноватая. И ничего вокруг, кроме отзвуков выстрелов, как в темень попал, хоть они и заперлись в тир средь белого дня. Но Космос не особенно обращал внимание на друзей, скорее, проклиная их на чём свет стоит. Собрались тут, языками чешут за спиной, как будто не братья ему, а змеи ядовитые. Белому больше всего доставалось, пусть и не было друга детства золотого рядом. Дела решал, под обстоятельства подстраивался. Стратег хренов.
Раз, два…
И небольшая доза кокаина снова решила все проблемы бытия в считанные минуты, даруя Космосу право на свободный воздух, которого ему так не хватало. Хоть и февраль выдался душным, тошным и безликим. Потому что он так внезапно остался наедине с собой и белым наркотическим пакетом в кармане, а алмазное солнце, как и ожидалось, улыбаться ему перестало. Лучи косые вроде бы и грели, но напряжённо и на дальнем расстоянии, будто бы порвётся тонкая нить любви очень скоро. С треском.
За что ж так, Лиза?!..
Милая, хорошая, родная. Космос так давно любит её, что к сердцу прижмёт и никуда не отпустит, а всё не то, не так ей стало рядом с ним. Потому что кокс всему царь там, где Лиза привыкла распоряжаться, а на полумеры и пустые обещание жена Холмогорова никогда не согласиться. И уехала красивая обратно в свой град на Неве, а Кос звонить лишний раз боится, понимая, что если Лизе и голос его не понравится сразу, то договорить не даст. Сбросит вызов, а голосок дочурки придётся ждать до следующего захода, когда Лиза без крика начнет разговаривать с непутёвым мужем.
Когда ж они дошли до жизни такой? Почему?!..
Космос не хочет признаться, что он один во всем виноват, и что помощь ему нужна уже от врача нарколога, а не простое дружеское внушение или родственная помощь, вытягивающая из пучины бед за уши. Не хочет признаться, потому что белая пыль опять принесла ему облегчение, от проблем отвлекла. И Кос бы не старался услышать надоедливые укоры друзей, которые обвиняли его в том, что он совсем с катушек летит и мнения чужого за правду не признает. И Космос не слушает доводы Фила, когда Пчёлкин заставляет его заткнуться. Уверенным жестом направляет в сторону брата жены пистолет, а когда Валера препятствует выстрелу, заходится громогласным криком.
Ведь он…
— …Я знаю правду! — неистово ревел Кос, злобно изрывая Пчёлу взглядом. — Потому что ты и твой корешок Белый пошлёте оружие тем, кто мочит наших пацанов!
— Космос, ты не прав! — Филатов знает, что бочка все-таки громыхнёт, но не оставляет шанса затормозить скандал на пике. — Ты сам знаешь, как всё срослось!
— Чё ты с ним разговариваешь?! — Пчёлкин не видит смысла метать перед скотиной бисер. — Слышь, ты, толстовец! Ты сам эту тему нарулил, а теперь тебе в лом, что тебя с неё подвинули!
— Да потому что войны ещё не было, — Космос не откажется от своей правды, — и вас ещё не обрезали ваши корешки, понял?!
— Да пошёл ты, козёл! — Пчёла переставал считать Коса за человека, особенно в состоянии полного отрицания адекватности.
— Чё ты сказал?! Иди сюда, ублюдок!..
— Сука!..
Лучшие друзья готовы стереть друг друга в порошок, не считаясь с тем, что общее дело в бизнесе — это далеко не то, из-за чего им следовало бы бодаться лбами, ненавидя и лютуя. Фил напрасно пытается разнять их, заставляя сбавить обороты. Даже разведя Космоса и Пчёла по разным углам, Валера не перестаёт слышать обоюдные проклятия друзей, которые, отойдя от темы оружия и войны, перешли на самые болевые точки, которые уж точно должны оставаться личными и неприкосновенными.
— Хуев идиот! Сделаю так, чтоб сестра с тобой нахер развелась! Близко не подойдёшь! — Пчёла говорил, что у Космоса и Лизы не всё будет гладко? Вот он, чёрт дери, лишний повод убедиться, что от Холмогорова лучше держаться подальше. — Отъебись от неё, и сам куда-нибудь провались! Придурок! Ненавижу!..
— Пристрелю, если ещё раз хлебальник свой поганый откроешь! Сам бабу свою удержать не смог, так к людям не лезь! — Космос отразил удар на больное… больным. Софе, конечно, давно уже не икается с этого бедствия в своей цивилизованной Дании, но чем аргумент плох? Главное, чтобы к Лизе не подскребался, иначе Космос Юрьевич за себя не отвечает. — Говна кусок! Чтобы не приближался!..
— Заткнули пасти оба! — Валера заревел не менее истошно, чем Космос или Пчёла, заставляя обоих забыть свой разговор, никогда к нему не возвращаясь.
— Ненавижу!..
— Захлопнись!..
Взаимные оскорбления продолжают сыпаться градом. Ничего более.
О каких клятвах про дружбу может идти речь?
Прости, Валерка!
Космос уносится прочь от Фила и Пчёлы, а последующая перепалка с Белым не приводит к разумному итогу. Заклятый друг грозится исключить Холмогорова из движения. Морально, физически? Похоже, что всё-таки всеми способами, чтобы Косу окончательно кислород перекрыть и дороги преградить к разделу всеобщего пирога.
Убедить Космоса в своей никчёмности пытаются. Как бы не так!
Заехал домой…
Оживление, свет в детской, тихий женский голос. Не послышалось?
Но только Лиза, едва выйдя от спящей дочери, испугалась, увидев бледную физиономию Холмогорова прямо перед собой. Не ожидала.
— Я же говорил, алмазная… — начинает Кос. — Соскучилась? В Питере всё-таки дует? Со мной оно надёжнее?
— Подумал бы, как таким сюда заявляться, Космос, — Лиза не терялась в догадках — две недели её муж продолжал терять связь с реальностью. — Или мне уехать? Тебе же так лучше по кабакам шататься?
— Сам уеду! — куда глядят глаза. — Не увидишь! Раз не сдался!..
— Понимаешь вообще, что несёшь?
— Убей меня!..
— Дурак!
— Дура!
Вот и поговорили.
В безмолвной тишине проходит ночь и наступает рассвет. Робкая дрема подступает к Холмогоровой ближе к семи утра. И только днём Лиза просыпается от телефонного звонка, от которого чуть ли не седеет. Спешно оставляет дочку на старенькую соседку, безбожно обманывает скоростные режимы, но пулей мчится в Склиф. Застаёт там загнанного свёкра и молодого врача, назвавшуюся Евгенией Станиславовной Гальской.
И именно эта миловидная девушка с горящими глазами бодрым голосом объявляет:
— Да будет твой драгоценный пританцовывать, подруга! Сама гипс накладывала… Гарантия!
— Живой?! — всклокоченно вырывается у Лизы. — Гипс?..
Мысленно Холмогорова успела растерзать себя на куски, рисуя перед собой самые мрачные картины.
— Тебе, конечно, вдовье платье подойдёт, но не настолько, — настойчиво предостерегла Гальская, — а на перевязки приезжайте по расписанию…
И как не доверять авторитетному врачебному мнению?
========== 95-й. О признаниях ==========
Комментарий к 95-й. О признаниях
Новогодняя глава совсем уж неожиданно даже для меня появилась в «Алмазах», но «Небо в огне» дождалось своего продолжения спустя почти месяц, что для меня — срок довольно серьёзный. Продолжаем небезопасную езду по кочкам 90-х!
И всем спасибо за внимание к истории Космос/Лизы! Это безумно приятно…
Особенная благодарность Camomille и Follia за поддержку и понимание моих далеко идущих планов на протяжении не одного года. Chary и JennyZal — спасибо за вдохновительные пиночки и обоюдное нытье, которое двигает нас к абсолюту. Люблю безмерно!
OST:
— Би-2 — Чёрное солнце
Гостиная в квартире академика Холмогорова наблюдала много анекдотичных и драматичных картин, но то, что в моменте происходило между Космосом и Лизой не подпадало под рамки однозначного объяснения. Третьему лишнему можно было бы собирать ставки на большой куш, когда грозовая туча, поселившаяся рядом с супругами, громыхнет что есть силы, а пока приходилось терпеть напряженное молчание. Ведь Лиза закрывала побледневшее лицо рукой, пытаясь вспомнить, как давно они с мужем успели докатиться до такой кошмарной жизни, а Космос хранил обет молчания, будто бы воды в рот набрал. Иного выхода в сложившейся ситуации у него и не было. Не обострять бы, иначе сотрясением и двумя переломами здесь дело не обойдется.
Разбавляла обстановку Аря. Первый испуг от вида забинтованного папаши прошёл спустя пять минут после того, как Лиза привезла её в дом свёкра, и, пользуясь тем, что маме явно не до её воспитания, Арька беззастенчиво носилась по квартире. Пару раз она пыталась испытать на прочность отцовский гипс, угрожая белоснежной амуниции зеленым фломастером, но музыка играла недолго. Когда Аря подбежала к Космосу, не теряя твердого намерения раскрасить хотя бы пострадавшую руку, Лиза решила, что громоотводу пора ужинать, а не визгливо радоваться тому, что в ближайший месяц папа будет дома. С костылями и перевязанной головой…
— Аря, суп на кухне, — Лизе приходилось играть в злую воспитательницу, пока доброму папе Ариадны ничего не оставалось, как кивнуть поникшей головой, давая однозначный знак: мама худого не скажет. — Арюша, беги!
— С вами хочу, — ровные бровки Ари нахмурены, — папк, скажи маме!..
— Аря, пусти папину ручку, а то ещё что-нибудь ненароком ему сломаем…
— Ну, мам, не хочу!
— Ариадна!..
Лизе нелегко: она пытается собраться с мыслями и силами, а жалкий взгляд дочери без малого добивает её покорёженное сознание. Космос должен спасибо сказать, что его где-то в больнице не изолировали, а домой привезли, хоть и к отцу, но вместо этого он изображает великого страдальца. Ничего нового!
Отпустить бы ситуацию, но быстро только кошки родятся.
А уж после такого особого случая…
Сказали же ей сначала, что муж хлопнулся. Возможно, что насмерть. Чуть не поседела за час неизвестности, а оно живо и здорово. Санитаров материт. Чёрт дери!
— Ёжик, беги к деду, потом поиграем, — Космосу кажется, что он упустил счастливый миг, когда мир отвернулся от него. Шут его знает, но может оно и к лучшему было, если б он коньки отбросил за рулем дорогого авто? Сам мучается с того, что творит, но бороться с собой — нелегкое дело. Особенно когда видишь, что кому-то ты всё ещё нужен. Дурной. — Беги, Ёж, мы тебя позовём…
Аря, недоверчиво глянув на родителей, вняла внушению отца, вприпрыжку удаляясь в сторону кухни, где её ждал дедушка. Лиза и благодарна мужу за то, что его дар убеждения срабатывал с Арькой по расписанию, но злостью себя изводит из-за того, что ситуация с аварией мало напугала Космоса. Если сидит, обыденно разговаривая с дочкой, а едва глянет на Лизу, то сразу же строит из себя обиженного. Неужели по башке так слабо ударило, что ничего не понял?!..
Лиза не заметила, что произнесла последнюю мысль вслух.
— Со всей дури прибило, не видишь? — откликается Кос, ощущая себя кругом виноватым.
Он знает, что Лиза будет плакать по его беспокойную душу. Это сейчас она такая агрессивная и пожары алмазными глазами метает. Арюшку из комнаты в комнату гоняет, на него волком смотрит. А когда злость в себе копить устанет, то слёзы польются градом.
Что Космос может сделать, чтобы Лиза не металась раненой волчицей? Прекрасно знает, как надо действовать… И на тонкой нити проскальзывает догадка, что авария не зря с ним случилась. Нужно взять себя в руки, к разуму воззвать. Иначе деградация неизбежна, хотя… Куда ещё ниже? К чёртовой матери?
— Как будто мало тебе, — отвечает Лиза, не тая в голосе горьких нот, — врач как на семейку дураков смотрела, а ты ещё там всех обругал. Позорище, Холмогоров!
— А какого хера они со мной, как с мешком?!..
— Так тебе и надо!
— Знаешь, чё, мать, ты б успокоилась… Кончай нитки из меня вить!
— А у тебя не нервы, а стальные канаты. Портить можно сколько угодно!
— Ещё бы ты этим занималась…
— Так, Космос, я устала слушать твои стенания, — Холмогорова хочет прекратить словесное безобразие первой, — лучше обдумывай то, что ты доигрался.
— Я думаю, — скорее, огрызается Космос, чем парирует в ответ своей половине.
— Я проверю, — потаённо Лиза носит в себе надежду, что муж в действительности что-то поймет. О себе и о ней, о бизнесе своем. О том, что наркота чуть на тот свет его не отправила. А очень старалась…
Но сегодняшний бой выигран. Все дома. Лиза может дать сердцу слабину, забывая дневные тревоги на несколько часов. Страхи коварной ночи и туманного утра остались в прошлом, куда она точно не вернётся. Нужно перестать полоскать себя без остановки.
Раз, два, три… Сосчитала дальше, до двадцати. Выдохнула.
Выпрямила спину, ладони больше не сцеплены в замок.
Скоро отголоски гнева окончательно покинут сознание Лизы, и, возвращая себя на грешную землю, она погружается в окружающий быт: прислушивалась к тому, как свёкор на кухне уговаривает Арю съесть две ложки куриного супа за маму и папу. Эти потешные уговоры не удивили Лизу, и она начинает бесцельно перебирать кнопки на пульте, не обращая внимания на то, что Космосу не нравятся её манипуляции.
Мумия в бешенстве!
Пускай мумию никто и не спрашивает.
— И так башня трещит, а ты ещё больше добавляешь, — едва ли не рыдал Кос, метая молнии в сторону жены, — Лиз?!..
— Всё для тебя, фараон, — нарочито беззлобно отвечала Елизавета, продолжая перебирать каналы передач, — развлекаю, как могу. Нет, не как египетских царей, конечно, не претендую.
— Не тот способ выбрала, — радует ли Космоса то, что жена внезапно передумала спускать на него всех собак, остывая после того, что увидела в больнице? Однозначно! Но он иного от неё хотел…
Чтобы по голове погладила, обнимая вкрадчивой ласкучей кошкой? Допустим. Только бы Лиза не мучилась пустыми переживаниями, не отталкивала, как пса подзаборного. Быть везде виноватым ему не привыкать. Переживёт и это падение.
— Инвалидов не спрашивали…
Ручного зверька ждёте, Космос Юрьевич? И не надейтесь!
Обмен грозными взглядами под рокотание телевизора продолжился бы и дальше, если бы не раздался дверной звонок, а через несколько секунд не послышался голос Александра Белова, здоровающегося с хозяином квартиры и его внучкой. Ариадна бодро отвечала на вопросы дяди Саши, спрашивающего, как дела у крошечной космонавтки, а Юрий Ростиславович без лишних жестов пригласил гостя в зал, где временно обитали Космос и Лиза.
— Там Белый приехал, — Холмогорова поднимается с места, понимая, что сейчас Космосу и Белову будет о чём поговорить, — встречай гостей, а я с Арькой посижу. Не ты у нас дома самый маленький.
— Я не хочу ни с кем разговаривать, — загробным тоном произносит Кос, кривя губы в недовольную линию. — Закрой двери! Нет меня. Лежу под капельницами…
— У тебя выбор есть, Космос? — муж далеко не сбежит. — С твоими переломанными костями!
— Лиз, о чём с ним базар вести? Тебе напомнить, каким хером он меня покрывает последние полгода? — бешенство по шкале Холмогорова не думало поставить себя на паузу.
— Как о чём? — не зря же Белов приехал к ним. От Пчёлы Лиза знает, что Сашку занесло и в Склиф, а это что-то значило. Помнит, что такое дружба? — У тебя тема для разговора найдётся, Кос, я в тебя верю!
— Лиза!.. — заставить жену притормозить у Космоса не выходит, но, похоже, на иной исход рассчитывать не приходилось.
— Я оставлю тебя, — категоричное выражение лица Елизаветы красноречиво свидетельствует о том, что она всё равно пойдёт наперекор мужу, — не слишком хочу общаться с нашим товарищем. Пожалуйста, не поубивайте друг друга!
— В этом помещении сжечь меня хочешь только ты!
— За всё хорошее, — не отрицает Лиза, — скоро начну, готовься…
— А всё потому что ведьма ленинградская, — алмазная, — даю тебе последний шанс остаться!
— Не мешаю, — Кос обязательно решит, о чем ему говорить с другом, а Лиза же надеялась, что друзьям хватит мудрости не скандалить.
Тем более…
Лиза лучше других знает, что Космосу нелегко даются признания.
Ей, кстати, тоже.
Если вспомнить недавнее прошлое, то в юности будущим супругам Холмогоровым проще было бегать на конспиративные свидания друг с другом, прежде чем произносить громкие любовные клятвы. Они изначально не собирались размениваться на пустое времяпровождение в приятной компании. Возможно, что в начале своих отношений они просто не хотели спешить с решающим выбором, но в заветный момент, когда решающее признание прозвучало, жить стало ощутимо легче. Крылья расправились, барьеры рухнули, а наветы и неутешительные прогнозы окружающих казались дурной шуткой. Не дождётесь!..
Как бы Космос и Лиза не стремились оправдать чужих недобрых надежд.
И потому слова очень важны, несмотря на всю ценность и значимость поступков. В особенности если они предназначены для близкого человека, влияя на его настоящее и отражаясь в прошлом. Что же до будущего, то делать ставки не стоит. Всё равно не угадать, куда ведёт извилистая тропа судьбы.
Но Космос наконец-то должен признаться…
Нет, не в очередной раз в любви к Лизе. Он же знает, что эти слова должны звучать в более мирной обстановке, предполагающейулыбку милой сердцу и душе.
Да и авария безусловно сделала день Космоса, а после добавила красок в мутную реальность: всю дорогу до квартиры отца Кос молчал, претерпевая боль от свежих переломов, пока Лиза распевалась на него во всё горло, а Холмогоров-старший никак не пытался остановить праведный гнев невестки. Не самое лучшее зрелище…
— Нет, мне говорят, что он хлопнулся насмерть! Лиза, доставай вдовье… Блин! Лечу веником к нему, ребенка кидаю на соседку — Арька в слёзы! Страшно, жутко! А оно ещё на врачей кидается, осторожнее с ним! Королевская особа, мать твою! Придурок! Прибить бы тебя!.. — Лиза, не стесняясь Юрия Ростиславовича, голосила во все своё горло. Она не думала о том, обидно ли пострадавшему мужу, а реакция свекра читалась однобоко — солидарность. — Да тачку жалко, больше потому что пострадала за твои грехи, Холмогоров! Ремонту не подлежит… Как и мозги твои дурные! Да, дядь Юр, кошмар?!
— Лизонька, дочка, ты следи за дорогой… Не спеши! — только и мог добавить профессор Холмогоров, глядя на взбудораженную невестку и хмурого забинтованного сына.
Муж и жена больше похожи на две яростные грозовые тучи, чем на обычных людей. Того и гляди, что искры полетят без остановки!
— Мне ж мало досталось, лепи бинт куда захочешь! — недобро бурчит Космос, скорее, себе под нос, претерпевая своё болезненное состояние. — А тут, бля, снова навернёмся! Твою дивизию!..
— Замолчи, негодяй, немедленно замолчи! — прикрикнул на Коса Юрий Ростиславович, ощущая, что находится между двух огней. И как укротить обоих? Решительно невозможно! — Думай, балбес, что не видать тебе ничего теперь до лета, под конвоем будешь сидеть, пока шарниры на место не встанут. Догулялся! Свинья!..
— Спасибо, дядя Юра, это именно то, что я хотела сказать по такому случаю… — Лиза старается не обращать внимания на мужа, пусть у неё это плохо получалось. Свернуть ему шею, пожалеть или оставить наедине со своими проблемами? Выбор без выбора. — А побитым пиратам, Космос, слово не давали!.. — не забывает сказать Холмогорова перед тем, как автомобиль притормаживает.
Привычка подслушивать не характерна для Лизы, но всё-таки острый слух её не подвел. Через несколько минут, прошедших с начала беседы её мужа и Белого, открылась не самая приглядная правда, о которой до сегодняшнего дня знали двое.
Ведь когда-то именно Космос одним выстрелом порешил Муху, запуская маховик событий, из-за которых вчерашний сержант Белов стал маститым криминальным авторитетом.
Саша сделал вид, что будто бы догадывался о том, что во всем в действительности виноват Космос, благими намерениями прокладывая дорогу в общий горящий котёл, но куда теперь бежать с аварийного самолёта, на который запрыгнули вместе?
Что ж, когда-то Белый должен был узнать, что Космос искусно дополнил элемент мозаики, стоившей ему обыкновенных устремлений жизни простого советского гражданина. Но Лиза сомневалась, что слова, сказанные мужем на изломе, что-то кардинально изменят в его дружбе с Беловым. Станут ли друзья ценить друг друга, как в юности, смогут ли доверять, если существует недосказанная злость, которая извечно остаётся за ширмой тайны? Потому что каждый хочет кусок пирога получше, каждый хочет независимости, авторитета и силы. Всё легко объяснимо.
— Ты знала? Лиз? — осторожно спрашивает Александр у Холмогоровой, когда заходит на кухню, чтобы попрощаться. Он не рассчитывает на честный ответ, но должна же эта женщина знать, за кем она вообще замужем? Но… судя по отрешённым и холодным глазам… Лиза всё прекрасно знает! Покрывала просто своего астронавта, как и всегда это бывало. — Павлова-Холмогорова, отзовись, приём!..
С полминуты Лиза молча курит в форточку, всё ещё пытаясь прийти в себя после пережитых событий. Как бы жить пришлось, если Космос разбился насмерть, как бы пошла дальше? Одна…
Белов, закрыв дверь в коридор, достает из кармана пальто собственную пачку бело-красных, решив, что за совместным курением диалог пойдет куда лучше, но Лиза, тряхнув золотистыми волосами, резко тушит сигарету. Голубоглазая открывает окно, впуская в помещение свежий воздух, и, обманывая ожидания Саши, восклицает:
— Какая всё-таки гадость ваше курево, фу, — Лиза смотрит на беспокойный город без тени тревоги, — что скажешь, Саш, пора бросать? Пора?
— Знала, да?..
Белов не удивлен, что Лиза пропускает его слова мимо себя. Играется, привыкла. Интригует, кошка чёрная. Космическая.
— Знала, — захлопнув окно, Елизавета оборачивается к Александру, опускаясь на табурет, — а что это меняет? Грехи замаливать побежишь?
— А если бы побежал? — розовые очки разбились об омоновские пули ещё осенью восемьдесят девятого, но Саша не отрицает, что в свои двадцать мог что-либо поменять.
Не факт, что в Горный бы попал, но…
Нет, никаких «но». Ничего бы не изменил. Добился же того, чего хотел.
Что выше? Поживем — увидим!
— Космоса и братца моего с собой возьмёшь? — вот уж кому следовало подумать о душевном равновесии, наконец-то зарывая свои обиды глубоко в песок. — Да ну, белый человек… Не смеши мои штанины!
— Не пойдут, — и все-таки Белову грустно.
Потому что с другом всё по-дурацки складывалось, и сам не знает, как ему помочь. Потому что дома Олька смотрит зверьком озлобившимся, а Лиза, знакомая с детства, не хочет понимать его, затаив обиду на то, что муж отодвинут от самых центровых дел «Бригады», вдобавок рискуя собой. Представляла же птичка ленинградская, что Космосу веры особенной нет, не зря конфликтовал и с Пчёлой, и с Сашей. Терял себя парень, никто не считал его зависимость своей проблемой, но сегодня Белый напугался всерьёз.
Офис оставил на плечи Пчёлы, Коса бедного душеспасительными беседами загрузил. Что-то новое для себя узнал, однако никак не поменял отношения к другу. Кос же знал, что иначе бы Белова порешили на месте, а потом себя спасал… Логично же, кто бы на его месте сделал иначе. Надо друга поблагодарить, быть может.
Но вчерашний день — далеко не главное. Стоит ли о нём зарекаться, когда проблем в настоящем выше крыши. И в будущее грозятся, черти, перелезть…
Что изменится после аварии? Отпустит ли Космоса от кокса, или посидит недельку-другую дома, а потом полетит во все тяжкие. Саша знать не знает. С докторами готов помочь, организовать лечение проблемы нет, но ведь надо, чтобы оно впрок пошло.
Нельзя тут ничего заранее предугадать. Неизвестно, когда у космонавтов крышу срывает.
И всё-таки Белов желает Лизе Павловой большой удачи. Сердечный дружок её не сразу от наркоты откажется, потому что всё Космосу шутки, ничего не боится. Даже с переломами… Сидит за столом, как король на именинах.
— Мы не пропадём, — Лиза не спешит благодарить приятеля за напутствия, а говорит с ним так, словно сознательно отделяет свою семью от зоны военных действий, где Кос варился лет с девятнадцати, — как-то, но справимся, Саш. Не привыкать.
— Ты прости Пчёлу за то, что он так мозги тебе компостирует с разводом, а нас всех за то, что хрен знает, как к твоему дураку подступиться… — до сегодняшнего дня Белов и не подозревал, насколько с манией Космоса всё далеко зашло. Не хотелось, чтобы сын профессора астрофизики молодую вдову с ребёнком малым оставил, а башку свою сложил в вонючей канаве.
— Был бы Кос дурак — не разговаривали мы бы с тобой сейчас, — Холмогорова хочет скорее оборвать разговор с Беловым. — Сашк, Арька за что-то опять разнылась, сам слышишь. Давай, рада участию. Спасибо!
— Да не благодари…
— До скорого!
Проходит ещё два часа. Кос уже не жалуется на свои переломы и тяжелую голову; ему точно не до дозы, а шок всё же медленно покидал его, как бы космонавт не храбрился. Арьку не отлепить от отца (сидит на ковре с игрушками около его ног, всем видом показывая, кто в этом доме на стороне папы), Юрий Ростиславович без энтузиазма смотрит очередной выпуск программы «Время», жалея, что пива в холодильнике больше не осталось: на всю эту новостную жуть без пенного взглянуть невозможно.
Лиза искусно делает вид, что читает рекомендации хирурга Гальской — лечащего врача Космоса, которая так быстро привела её в чувство, а в самом деле думает, что…
Иногда разрушение восстанавливает положенный порядок вещей.
Верна ли подобная мысль?
Лизе страшно загадывать…
Комментарий к 95-й. О признаниях
Обложка к главе:
https://vk.com/wall-171666652_1438
Для тех, кому после «Огня…» требует помощь психолога…
Вам сюда («Небо в алмазах»):
https://ficbook.net/readfic/6679690
========== 95-й. Весна наступает ==========
Комментарий к 95-й. Весна наступает
Папа Кос, дуэт братца и сестрицы, новая героиня. Прошу к нашему шалашу!
OST:
— Алексей Шелыгин — Иллюзия свободы (из т/с «Бригада»)
Евгения хочет настоящей весны. Приятной и манящей, чтобы солнце грело ласково и ненавязчиво, а воздух не душил холодом, но на деле же выходила суровая реальность — надо переждать конец февраля и отдежурить смену. Потом можно планировать и весну, и отпуск долгожданный. Однако с последним в её случае всё ещё более переменчиво: неизвестно, кого надо будет подменить, а Гальская же на удачу окажется в городе, хотя могла бы уехать к родственникам и не заморачиваться. Вот и вся медицинская наука. Но мечтать невредно.
Не все так просто, как того бы хотелось. Давно пора свыкнуться, что ничего не получается так, как изначально задумано. Поэтому Женя пашет, почти забывая про перерывы на перекур, сытный обед и бабские сплетни в ординаторской. В этом заключается её вызов себе. Может, исцеление и призвание. Не иначе.
Но некоторые граждане веселят. До жути!
Не рядовой случай эти Холмогоровы, ой не рядовой!..
Женя поняла это, когда на скорой привезли переломанного хозяина жизни, которому очень не нравилось, что с ним обращались, как с простым смертным и в чувство привести пытались. Матом орал уважаемый Космос Юрьевич, всех санитаров на место обещал поставить и порешить, пока Женя в гипс эту красоту двухметровую закатывать не начала. После этого немного успокоился, принимая то, что вляпался по самые гланды, но свирепого вида не потерял. Оно и понятно, что морок наркотический не сразу покидает, хоть встряска случилась с ним капитальная. Мозг на место вставляющая.
Познакомившись с встревоженной и потерянной женой неудавшегося автогонщика, Женя все-таки сменила гнев на милость, но рекомендовала симпатичной блондинке Лизе взять себя в руки и при случае меньше орать на своего непутевого муженька. Через месяца два её ясный сокол сможет мяч ногой отбивать, не хуже заправского вратаря, а сотрясение мозга для такого лоботряса — не великая беда. Кости тоже заживут.
Женя, было, отпустила сладкую парочку с миром, ожидая их только на приём и перевязку, ведь лечение предстояло долгое, но беда пришла откуда не ждали. От благодарной Лизы, приехавшей вместе с братом и стандартным набором для врача. В котором, кроме конфет и коньяка, помимо всего прочего, лежал конверт, подкинутый тем самыми братцем Лизы, назвавшимся Виктором Пчёлкиным…
Великим и ужасным. Идейным борцом за мир, дружбу и любовь в это смутное время совершившихся перемен. Заливал высокопарно, пока Лиза разговаривала с кем-то по телефону. Роль играл заученную, если не замученную вовсе.
Впечатлил?!..
Если бы девочка лет семнадцати на месте Евгении от комплимента про температуру выше нормы по стенке бы растеклась, то здесь — не на ту напали. Презент, конечно, не лишний (тем более за такого мавра, как Космос, не грешно и заслужено; и это не Женя так сказала, а сама жена Холмогорова), но не сразу же ударяться в школьные заигрывания, Виктор Павлович! Приехали…
— Температура где-то шестьдесят, а по всей чуйке и все семьдесят… — жалобы фантастические, если не сказать, что фантасмагорические. — Десять минут тут бродил, как пиво, а тут — здравствуйте, спасатель! Доктор, что пропишете? Сразу с антибиотиков начнем или лучше с процедур? Каких?..
Женя слушала почти романтическую тираду с ровным лицом, если бы не смешливая Лиза, вернувшаяся в кабинет. Видимо, Холмогорова хорошо знала, что за франт её старший брат и на что он способен, стоит оставить его без присмотра на пять минут, но Гальская быстро поняла, что нужно подыграть. Без труда. По нотам.
— Как травматолог, Виктор Павлович, посоветовала бы Вам что-нибудь отрезать, раз мешает, — и чтобы не смущало, — обследования с языка начните, чтобы уж наверняка!
— Да, Евгения права, Витя, — Лиза не могла не вставить свои пять копеек, — а там и до каких-других мест можно добраться, но с профилем важно не прогадать… Кости ломать будем, братец?
— Без переломов обойдемся… Не прощаюсь!
Пчёлкин поспешил ретироваться, а Лиза с Женей понимающе переглянулись, не тая улыбок.
— Будут на ногах пролежни — звони, ещё раз расскажу, как обрабатывать… — Женя прониклась к Холмогоровой едва ли не дружеским участием.
— Я обязательно позвоню!
— И все-таки, Лиза, взятка борзыми щенками…
— Женя, была не лишней… Много нервов с нами пришлось, а сколько моему хромать — шут его знает!
— Спасибо…
— Это малое из того, что я могу… — Лиза благодарна тому, что в час, когда она чуть не рассыпалась на мелкие кусочки, именно Евгения привела её к стройности мыслей и не дала разрыдаться от напряжения. А благодарить людей надо. Особенно неравнодушных.
Женя не растаяла от комплиментов, и, оставшись наедине с собой, перестала держать за крылья прошедшую встречу. Больных сегодня не мало, а домой она попадёт не раньше, чем к девяти. Давно следовало бы с этим смириться…
А Пчёла словно на измене сидит, а не в машине Лизы штанины протирает, покуривая в полуоткрытое окошко. Не принимает Витя то, какого чёрта сестра сорвала его с места, заранее не предупредив о том, что он ей смертельно нужен: отношения у родственников портились день ото дня, лучше не становились. Из-за кого?
Из-за Космоса родимого, других вариантов нет. Лизка грудью встанет на защиту мужа, а Пчёлкин не понимает, какого хрена Кос кусок пирога в бизнесе иметь хочет, если из-за кокса переставал соображать, что делает. Пользы никакой не приносил, а бабло хотел хапать немереными темпами, самостоятельности желал. Обвинения о том, что Кос не только жизнь свою семейную разрушает, но и общее дело «Бригады», Лиза не слушает: сознательно отделяет себя от мира больших денег и легких побед.
Витя проклинает сестру на все лады, сетуя на то, что добром её брак с Космосом не кончится, но все-таки пошёл навстречу, соглашаясь на её просьбу поговорить. И теперь восседает на пассажирском сиденье красной ласточки: салон прокурил, музыку свою поставил, а злиться не прекращает. Потому что Пчёла отказывается мириться с Косом хотя бы из-за того, что не он первым заварил эту кашу, а толстовец из Холмогорова был да вышел полностью с потрохами. Министерство добрых дел прижало всех, а Космос теперь оружие посылать не хочет, потому что война началась кровавая.
А Пчёлкин за другое думает. За цифры, выраженные в денежном эквиваленте. И не хочется ему прогореть, как бы там Космос не втирал, что ситуацию надо переиграть.
— Какого хрена-то ты меня позвала? — на первую просьбу Лизы Витя успел ответить отказом. — Не буду я с этим долбоёбом мириться, он мне сдался?!
Чего ещё хотела сестра? Полевых ромашек и мира во всем мире? Бред!
Но… видимо, дружеского участия. Сроком на минут двадцать, не более, если взяла с собой в больницу. На большее Пчёлу не хватит. На лапу врачихе так и быть дал, чтобы Лизка не краснела. И без каких-либо претензий.
— Что, Пчёл, руки же у тебя не отсохли? — Витя не хотел идти на примирение с Косом даже после аварии. У Лизы из-за этого руки опускались, и, похоже, что ей придется отбросить мысль, что муж и брат быстро зароют топор войны. — Ты знаешь, что я тебе благодарна! А мы опять о том же самом… Как будто поможет!
— Не делай из меня оленя, у тебя для этого муженёк есть, — на месте Лизы… Блин, да давно бы нашёл себе кого-то приличнее.
И чтобы не нюхал…
— Мужа не трогай, ему сейчас вообще противопоказаны физические нагрузки, — и Кос не знал, с кем жена. Узнал бы, что с братом увиделась… Костылём бы в неё кинул.
— Ты дверьми не ошиблась, сестрёнка? Ну что я там с тобой потерял? И всё же из-за этого кентавра…
— Будь человеком, Пчёлкин, не заставляй меня совсем в тебе разочароваться, — поссорились Витя и Космос, а рикошетило по Лизе. Что-то в этой вселенной точно постоянно.
— Так какого хуя я не в «Метле» коня распиваю, а с тобой по врачихам тусуюсь? — Белый, например, не особо чурался того, что в казино завсегдатаем стал, а любовь свою новую каждую неделю по разным злачным местам катает. Почему же Пчёле не последовать примеру друга?
— Потому что ты умеешь подкинуть откат без проблем и безболезненно, — наконец-то Холмогорова отвечает прямо — в стиле своего мужа, — доволен? Был бы кто другой, Женя бы отказалась… Но своим шутовством ты ей душу растопил. Поставь себе плюсик в карму…
— Чего там ставить, там всё черно…
— Но я ж надеялась…
— За каким только хером?
— Пыталась!
Захотела Лиза сделать доброе дело, пусть и чужими руками. Ну не выходило из неё человека, который мог убедительно отблагодарить финансово, а доктор Гальская, по слухам, славилась тем, что подачек не брала. Фанат своего дела, что редкость. Однако после такого одиозного пациента, как Космос Юрьевич, грех не взять мзду. По полной!
— Но сейчас-то чего тебе в башню влетело? — Пчёлкин готов напугаться. — Ладно, Космос не считается… Но милосердие? Еханный бабай, Лиз, какое-то поповское дело!
— Вить, а с Косом не так-то легко управляться, ты не лучше меня знаешь. Сколько она с ним мучилась, слушала его претензии, пока он весь в гипсе не оказался… Не из твоего же кармана я отблагодарила. А хорошие врачи в окружении нужны… И люди нормальные, а не всякие громилы и псы!
— И ты выбрала живую приманку? — Пчёле до сих пор не слишком приятно, что его подкат прошёл мимо. Шайтан-женщина!
— Хорош себя уже переоценивать!
— Так, Лизк, недооценил же!
— Витя, достаточно того, что я в тебе не сомневаюсь, — Холмогорова прекращает прения сторон первой, — больше вопросов нет?
— Базар не развожу, — чёрт его знает, что у Лизы в голове, но он всё-таки за неё в беспокойстве, — но я тебе снова повторю… Раз ты не видишь!
— Не повторяй!
— Уверена?
— Полностью, — пытаясь настроить магнитолу на нужную волну, Елизавета преуспевает в этом, — до офиса тебя докину, а там привет Филу с Санькой передай. Скажи, чтобы не мотались к нам лишний раз, всё в порядке. Когда ещё неделя пройдёт, то, может, приедет снова офис, но пока без вариантов…
Не признаваться же брату, что спустя малое время, прошедшее после аварии Космоса, Лиза не могла не заговорить с ним без перехода на крик. Он же в трезвом уме, надо моментом пользоваться, а не спускать собак только на невменяемого.
Кос и кокс показательно в унитаз смывает, доказывая, что для него порошок не зависимость, а надоевшая игрушка. К тому же напугавшая чуть ли не до смерти.
А Лиза в оцепенении. Замерла. Замерзла…
Но все-таки домой. Как к своему огню.
***
Холмогоров не любит, когда собеседник пристально буравит его недовольным взглядом. Сразу становилось не по себе. Спрятаться от такого повышенного внимания — не по-мужски, да он и не пытался, а играть в гляделки, положа руку на сердце, любил лишь несерьёзно. И лучше с Лизой, потому что конец почти всегда грезился приятным во всех отношениях. Во времена их безоблачной подростковой дружбы эти спектакли двух актеров можно было вообще свести к шутке, лбом забодать, чтобы неугомонная не брыкалась и не сверкала своими красивыми алмазами, но сегодня отцовское терпение Космоса находилось в подвешенном состоянии. Получайте и распишитесь!
Несносным человеком оказалась дочь Космоса. Его маленький человек. Глаза и взгляд совершенно такие же, как и у него. Поэтому-то и вдвойне странно смотреться в собственное зеркало.
Неуступчивой и упрямой Арька росла, с какой стороны не посмотри. Вторая Лиза, если не учитывать на то, что внешне выдалась в него, но характер… Или папа рядом равнялся празднику непослушания? Можно искусно вить из него верёвки?
На последний вопрос и отвечать не стоит. Знает, синеглазая егоза, что конечно… можно. Папа ей разрешает, потому что очень любит маленького серьезного человека.
Но лучше бы лапой в варенье залезла, как бывало. Проще под конвоем руки мыть заставить от липкого, а не пытаться воздействовать на неокрепший детский ум присказками о неосторожности и дочернем послушании. Кто бы говорил, но…
Что же будет дальше? Придётся долго бить себя по лбу за то, что какие-то моменты из детства Арьки уже безнадежно упущены? Стоп самобичевание, Космос Юрьевич! Твоей дочери всего-то три с половиной, а не восемнадцать. Но последний год ты был так занят собственной персоной, что в основном видел своего ребенка, когда перед глазами ничего не мерещилось — иначе таможня не пропускала. Позорище инопланетное. Папашка.
Но с каждым днём вынужденного больничного Кос шокировано дивился тому, как же подросла Аря за такое короткое время. Она и раньше отличалась норовистостью, а сейчас резкое «сама» прорезалось как по заказу: пыталась показать деловитость. И что Космос пропускал, появляясь около Арьки подобием праздника. Теперь он заново учится приходить к согласию с собственным чадом. И пока счёт в пользу Ариадны. Папка проигрывает!
Арька вытаращит синие глазёнки, чтобы папа не запрещал ей везде погромы на своём самокате чинить, и, папаша, попробуй переубедить её в том, что принцессы так себя не ведут, а мама, когда вернётся домой, раздаст свежих люлей обоим.
Мультяшные примеры, к слову, Арьку не вдохновляют. Трудолюбивая «Золушка» проскакала мимо в своё королевство, а в «Белоснежке» младшей Холмогоровой признавались только семь гномов, потому что «ну забавные, папк…».
Откуда у Коса столь обширные познания в мультипликации? Ну не пронюхал же он память в конце концов, а тем, чем живёт его Арька, неизменно интересовался. Но Космос больше не может спокойно смотреть на непослушную дочь, и, качая травмированной головой, беспокойно вопрошает:
— Брось ты эти колеса! Ну не угонюсь же за тобой!
— Папка, ну почему?!.. — Аря знает, что у папы болит ножка. И ручка тоже. И ходить ему нелегко, но она же осторожно будет гоняться. Она уже это обещала!
— Арюша, ёлки-палки, хотя бы маму подожди!..
Обречённый голос перебинтованного Космоса повис в гостиной рассеянным облаком. Арька настаивала на своём, решив продемонстрировать отцу, что за полгода научилась кататься на самокате, пусть всего-то по квартире, а Кос переживал, что чисто физически не поймает дочурку на поворотах. Со своими-то костылями.
И кто надумал подарить его бесценному сокровищу самокат на третий день рождения? Того бы он за одно место подвесил, а потом бы на съедение отдал. Этот загадочный кто-то — Виктор Павлович Пчёлкин, можно и не отгадывать. Удружил, родственничек. По всем фронтам. Лез, куда не следует. Везде подгадил!
— Аря, давай, паркуй игрушку в коридоре, — противоборство с дочкой начало надоедать Холмогорову, — а я видик с мультами включу, уговор?
— Скучно, — Арюша опять стала наматывать круги вокруг забинтованного родителя, не боясь влететь лбом в стол или упасть. — А-и-и-и! — довольный клич комнатной бунтарки окрестил пространство, а Кос опять задумался…
Во всем виноваты гены! И почему Аря должна уметь спокойно сидеть на месте? Если у них с Лизой этого никогда не выходило, ни в жизнь…
— Арька, ё-моё, последнее китайское, а то не включу больше мультики! — Космос согласен заучить наизусть любимые дочкой «Утиные истории», только бы она сбавила обороты веселья. Не уследить же за ней… — И Ваньке Белову сдарю все твои киндеры за твоё поведение! Чего, егоза, точно не хочешь спокойно мультики посмотреть?
— Пультики! — Аря покатилась прямиком в сторону своей комнатки, передразнивая отца, и, не мучаясь вопросами совести. Всё равно свои игрушки не отдаст. — Па-па́, догони!..
— А папку-то кто поднимет, Ёж?
— Костыль, — выдаёт Ариадна совершенно безобидно. — Па-а-а-па, вставай! Папа́!
— Вот добрая-то девочка у нас с матерью растёт… — Космос не жалуется, но про себя отмечает, что скучает по времени, когда Арю можно было посадить в игрушки, чтобы она не отвлеклась на посторонние вещи.
А пока по квартире раздается радостный детский смех, который делал монументальные стены тёплыми и одухотворенными. Больше желать нечего. Счастье есть.
Кос с трудом поднялся с кресла, пытаясь устоять на одной ноге, чтобы дотянуться до костылей, лежащих на стуле рядом. Арьке некуда девать свою активность, что и понятно: мама уехала на работу, от деда съехали, а с детским садом не складывалось — то с водой перебои, то успевай, мать, лечить насморки. Но чем Аре с папой плохо?
Космос стремился доказать Лизе, что он со всем справляется. Она может не опасаться, что дома произойдет землетрясение и потоп одновременно, если будет отсутствовать каких-то два часа, и вообще… Ничего не поменялось. Конечно, за год немало апокалипсисов происходило, от которых Косу самому не по себе, но не надо списывать его в утиль.
Тем временем в квартире воцарилась обманчивая тишина, и Космосу можно было не считать до пяти, прежде чем дочь позовёт его на помощь.
— Пап, авария! — прокричала Ариадна, сидя на полу большого коридора. В её голосе потух всякий энтузиазм. — Папка!..
— Свалилась, лягуха? — этого и следовало ожидать, но, судя по всему, ничего серьезного.
— Не, колесо, — расстроено произнесла Аря, завидев папу, — пап, не катится! — голос девочки стал совсем тоненьким и расстроенным.
— А вот по ковру зачем гонять? — немного строгости не помешает, пускай Кос бы на месте дочери тоже повесил нос.
Собственно… Он и повесил. Неделю назад, когда в грузовик со всей скорости вписался. От души!
— Это как мама тебе про машинку сказала, да? — спрашивает Аречка, успевающая много подмечать.
— Эх, гони в гараж свой драндулет, делать нечего, не мамке ж красивой нашей с ним возиться… — хорошо, что слёзы лить дочка и не думает, а вполне понимающе кивает светлой головой. — Загоняй, человек мой, я потом придумаю что-нибудь…
— Не забудешь?
— Честное отцовское!
Есть ли у Космоса другой выбор?
Остаётся пообещать, что всё у них в порядке будет, что папа самый сильный и умный, а значит, что всё ему по плечу, а вера дочери не может быть нарушена. И Арька поднимается с пола, отряхивает бордовые вельветовые брючки и ставит самокат около входной двери. Аря довольна словами отца: девочка воодушевленно подбегает к нему, обнимая со всех своих детских силёнок.
Кос нескрываемо рад проявлению добросердечности своей маленькой копии. Со стороны картина маслом выглядела так, что это не он за Арей присматривает, а она за ним. Возможно, что в какой-то мере так оно и было. Но рядом с собственным ребенком хорошо, что о суетном и злободневном почти не думается. Почти…
Ведь Космос привыкает к тому, что зеркало отражает недовольную мумию. Он передвигался по квартире, стараясь не шуметь костылями, а когда Лиза возвращалась домой, то лишний раз пытался её не раздражать и постепенно искать ключик к родному сердцу, чтобы перестала от него перекрываться.
Но Лиза перекрывалась, искала одиночества и общалась с Космосом чисто механически, если дело не касалось Ари. В остальное время Елизавета делала вид, что занята своей долгоиграющей кандидатской диссертацией, а также упорно обдумывала своё увольнение: никакого толку в её карьере, если половину рабочего времени приходилось отсутствовать по причине дурного состояния мужа. Нет в этом секрета, как бы то Лиза не желала скрыть от окружающих.
Коса этот процесс совсем не радует. Лучше бы неугомонная кричала на него, собак спускала, как в первый день его вынужденной недееспособности. Кос бы её прекрасно понял, снёс любую колкость в свой адрес. Лиза бы душу отвела, а он бы как-то перетерпел её он пожары, виновником которых всегда оказывался только он. А выходило…
Прятались друг от друга за спиной крошечного громоотвода. Обоим рядом с дочкой будто легче переживать неудачи брака, а Аря — железное свидетельство того, что всё прожито не зря. И пережито…
— Папка хороший? — этот вопрос извечно волнует Космоса, и он верил, что Арька никогда не ответит на него отрицательно.
— Самый хор-р-роший! — Аря и рада подтвердить отцовские слова, потому что любит своих родителей беззаветно. — Пап?..
— Да, Арюнь? — Космос больше не может стоять на костылях неподвижно, поэтому хлопает дочку по спине, чтобы она переместилась в зал. Арька охотно его слушается, но всё-таки не забывает задать свой вопрос, при этом порхая в пространстве как бабочка.
— Папка, ты не болей, — говорит Ариадна без тени всякой забавы, — не надо…
Космос снова усаживается к удобное кресло, поначалу вальяжно в нём расположившись, но пожелание дочери несколько выбивает его из колеи. Он несколько секунд обдумывает слова Аречки, для которой он в последний год так часто «болеет», либо отсутствует по неведомой волшебной причине. Тем временем Арька обхватывает его здоровую руку ладошками, прижимаясь к мягкому ворсу халата щекой, а Кос жалеет, что не может взять дочурку на руки, чтобы крепко обнять, сказав, что ради неё и мамы он постарается…
Что сделает?..
Логичное восклицание отозвалось в сознании Холмогорова голосом Лизы. Усталым и разочарованным. Чёрт!..
— Хороший мой, — Кос готов пообещать дочери золотые горы и любые блага мира, но когда она отпускает его руку, а затем устраивается на грядушке кресла, подражая домашней кошке, решается сказать одно: — Обожаю… тебя и маму. Моих алмазных девчонок!
Арька рада, что папа рядом, и для полного счастья не хватало лишь мамы, которая явно скоро вернётся домой, возвращая на место потерянную дисциплину. Хоть на часок.
Пригладив пшеничный локон дочери, выпавший из-под заколки, Космос устремляет взгляд в сторону кухни, непрозрачно намекая, что где-то там в холодильнике что-то есть.
— Арь, там на нижней полке в холодильнике «Киндер» валяется и по тебе скучает, — Кос пытался развлечь дочку, как мог, а говорить с Арюшкой о серьезных вещах пока без надобности. — Ты беги, грабь награбленное, а потом вместе посмотрим, какого зверья ты там опять выцепила. Добро?
— Ага, пап, — Коса не переубедить в том, что детей нужно баловать. Вот он и следует своей системе воспитания.
Ариадна пулей вылетает из гостиной, чтобы найти свое лакомство. Однако не успев добежать до заветного, кидается на руки матери, у которой не получилось тихо вернуться домой, проскользнув в комнату серой тенью. Лазутчик в Лизе хромал и чахнул.
— Мама!..
Кос сразу ощущает изменение обстановки. Спиной чувствует, что Лиза будет продолжать играть с ним в молчанку, если уж вернулась домой так неслышно, как только могла. Что ж…
Поправимо.
Весна наступает.
Комментарий к 95-й. Весна наступает
Всем спасибо! Читательская активность вдохновляла и тогда, когда, казалось бы, настроение было на дне. Но я здесь, мы движемся дальше. Обнимаю:)
========== 95-й. И снова оттепель ==========
Комментарий к 95-й. И снова оттепель
Спасибо всем тем, кто читает, радуя автора своей активностью. Вы меня вдохновляете!
OST:
— ELMAN — Антигерой
______________________________________
— Ну же, Космос, догони… Поймай, если сможешь!
— Я тебя так поймаю, Павлова, вот уж поверь!
— Не поверю, пока не поймаешь…
— Держись!
— Догони, генерал!..
Они снова совсем юные, если не сказать, что ещё дети без царя в голове. Ему шестнадцать, а ей четырнадцать. Забежали в какую-то чащу, скрытую от солнца, прячась от вездесущих друзей, а Лиза решила держать Космоса в тонусе: стала резво убегать. Холмогоров грозится её непременно догнать, чтобы подруга знала, что от него скрываться бесполезно, но Лиза не поддается ему. Неугомонная, непокорная!
И это детское прозвище…
Генерал, мой генерал!
Что-то тепло разливалось в душе, когда Лиза называла Космоса именно таким образом.
Кос не привык идти на поводу, даже если речь шла о близких ему людях, и поэтому через несколько минут Лиза застигнута врасплох. Павлова брыкается в руках друга, заливисто смеётся, и улыбка не сходит с её симпатичного лица. И только Космос почти серьёзно ей выговаривает за подобное поведение. Как всегда!
— Глупая, говорил же тебе, что обыграю и поймаю!
— Тебе просто повезло, — Лиза перестаёт вырываться, но от Холмогорова не отходит, продолжая держать его за руки, — но в следующий раз я не поддамся…
— На следующий раз надеешься? — Космос не унимается.
— А что?
— Поймаю за шкирку, как котяру…
— Вот и посмотрим!
— Чего смотреть-то, Павлова? Только в глаза твои бесстыжие…
— Ну тогда у тебя не больше пяти секунд!
Лиза, не дожидаясь реакции профессорского сына, в очередной раз стремительно убегает от него, а он тяжёлыми и быстрыми шагами мчится следом. Игра повторилась.
— Лизка, всё равно нагоню!
— Попытайся!..
Всего лишь сон, сон из прошлого. Холмогоров смотрел на двух подростков со стороны, не думая, что тогда-то они не ведали того, что произойдет в ближайшем будущем. Что к лучшему…
Космос разлепил веки от яркого света раннего весеннего солнца, рассеянного по комнате. Подниматься с постели желания нет, да и не стоит в его состоянии геройствовать со всей дури. Только повязку с головы снять успели, а нога и рука, как констатировала доблестный хирург Гальская, ещё ждут своего звёздного часа. Холмогоров должен Бога благодарить за то, что живым вообще остался, легко отделавшись от верного цинкового ящика, поэтому переломанные кости переставали доставлять неудобств. А вот тяга к тому, что Космос выбросил из всех тайников, действуя как в шпионских фильмах…
Мать его, именно так!
Тяга к срыву с трудом покидала, если и можно было бы смело рассчитывать на то, что путь к избавлению был близок. Логически Космос соглашался с тем, что такую дрянь из организма так просто не выгнать, а фактически махнул рукой на чужие истории про тяжесть излечения и борьбу с зависимостью. Холмогоров никогда не признавал себя нуждающимся в советах эскулапов. Он сам будет себе хозяином, находя в своем пошатнувшемся мире новые смыслы. Из-за собственной же ущербности, говоря честно, все и началось. Хоть Лизка и говорила, что с жиру он бесился, и никаких видимых и невидимых причин для появления кокаина в их жизни не было и нет.
Вот Космос и пытается доказать, что причин и в самом деле нет. А с последствиями разберётся самолично и бодро, пусть и смешно было то, как Кос на одной ноге скакал по комнате, пока кокс по карманам халата прятал, чтобы после от него избавиться, однако ситуация…
Вышла из-под контроля.
Выбора у Холмогорова нет, и он старательно убеждает себя в том, что отрезало. Голова болеть начинала только из-за постоянного сидения дома, а если и нервничать начинал, то спасало курево. Выгонял себя на лоджию, скрипя костылями, чтобы Арька дымом не дышала. Мог стоять, рассматривая городские пейзажи и пять минут, и двадцать, мрачно любуясь знакомой улицей, и, повторяя про себя, что всё идёт правильно. Так надо сдержать себя: ради своих алмазных, без которых жизнь казалась дном, ради того, чтобы друзья его совсем в утиль не списали, а отец перестал терзать себя виной за то, что когда-то упустил его воспитание. Эти убеждения спасали, хоть и не всё можно было решить посредством слов. Особенно с Лизой.
Или исключительно с Лизой?!..
Проявление нежности жены Космос ощущал лишь ночью. Лиза думала, что он спит сном младенца, а в самом деле Кос наслаждался робкими моментами проявления вороватой ласки. Голубоглазая смотрит на него долго и почти не мигая, укрывает одеялом теплее, а перед тем, как ляжет спать, проведёт пальчиками по его щекам, прижмётся носом к шее и накроет поцелуем сонные губы. Трудно оставаться памятником, когда желаемое само плыло в переломанные руки, но Космос не хотел торопить Лизу.
Если молчать нравится, то он козней чинить не будет. Слишком хорошо её знает, чтобы ещё больше раззадорить и обозлить. А Космос очень любит свою жену, очень. И это чувство владело его душой, каждый раз напоминая, что он живой. Душа рвала и метала. Не такое же он чудовище? Что-то от человека в нём есть?
Пусть и осудят за другое. И будет за что. Верно?!..
Космос не сразу заметил, что проснулся не один. Тихое дыхание Лизы было едва ли слышным, а спала она крайне неудобно: сидя на мягком комнатном коврике, склонив руки и голову на кровать. Он не помнил, почему получилось именно так, и, к слову, совсем не помнил, как уснул сам, но в груди закономерно закололо. Лиза мало говорила с ним днем, кутаясь в свою обиду, как в шелковую простынь, но ночью…
Кошки серые. Вкрадчивые.
И поэтому держала его ладонь, забывшись. Хоть Кос надеялся, что Лизе просто надоело играть в молчанку. Зачем им так жить?..
Первым делом Холмогоров поднимает спину от простыней, надеясь, что скрип матрасных пружин не разбудит жену. Лиза настолько устала, что шорох её не потревожил, и Космос спешит погладить её по щеке, жалея, что из-за переломов не может взять её на руки. Смотрит на любимое лицо не без восхищения, понимая, что чувство абсолютной любви к одной единственной с годами лишь крепло. Кос точно знал, что не уйдет от Лизы, а она…
Она владела его сердцем, она не сможет его оттолкнуть. Космос чувствовал это, несмотря на её вынужденную холодность. Кос так любил Лизу, что не представлял, что однажды их бесконечная история может обрести свой финал. И как такое было возможным?
— Ой… — неуверенно роняет Елизавета, стоит ей оглядеться вокруг. — Кто меня уронил?
— Спихнул тебя к подкроватному монстру, — изображая важную мину, Космос с трудом сохраняет спокойное настроение, — на перевоспитание, блин…
— Конечно, мне же чудища инопланетного уже не хватает!
— Действительно! — громким шёпотом возмущается Холмогоров.
— Не пустишь? — Лиза не поддается на провокацию, но если уж поймана почти за уши, то никуда не уйдет, пока Арька не проснётся.
— Фиг тебе, — констатирует Кос, — приглашение нужно?
— Спина болит, — Лиза понимает, что вариантов у неё не так-то много. Поэтому неспешно поднимается, чтобы лечь на кровать, — как будто сейчас кого-то рожу опять. Имя придумать осталось, но в этот раз, Кос, моя очередь!
— Кого?.. — Холмогоров, было, подумал, что что-то упустил, но улыбка Лизы послужила сигналом к тому, что она просто смеётся над ним.
— У тебя надо спросить, — как показывает практика и медицинская карта Елизаветы Алексеевны Холмогоровой.
— Это меняет дело!
— Не обольщайся…
— Да поздняк метаться!
Тело ужасно затекло от неудобной позы. Лиза совершенно не помнила, как уснула, но однозначно могла напомнить Космосу, что в ночь у него поднялась температура. Уложив спать дочку, Лиза занялась лечением мужа, сетуя на то, что можно было обойтись и без снятия повязки (ведь причиной недомогания была травма головы), но когда жар начал спадать и Кос уснул, Лиза не поспешила уйти в детскую.
Холмогорова долго не могла уснуть. Смотрела на Космоса, караулила его беспокойный сон и размышляла о том, что ей безумно трудно удерживать дистанцию. Лиза любила своего космонавта, и, вопреки советам окружающих, не могла бросить его. Космос не видел в своем пристрастии к порошку большой беды, но беда случилась — Лиза чуть не потеряла его из-за аварии. И сейчас потерять боится.
Даже вдвоём…
Кос не понимает всеобщей обеспокоенности и после полученных увечий, хоть Лиза и видела, что он держит себя в рамках, пусть и в таком состоянии знал, где достать свою дозу. Едва ему стало лучше, Космос показательно очистил все свои тайники, уверяя Лизу в том, что то, чего она хочет, вершится прямо у нее под носом. Плевать ему на то, что любой врач отправит его на лечение в клинику далеко и надолго — Холмогоров сам себе доктор. Встряска случилась, а дальше он справится сам. Мужик он в конце концов?!..
— Молчишь, красивая, но наблюдаешь? А я всё для тебя делаю! Держусь… Херово, а держусь! Но хрен бы я кому за себя решать позволил… И за тебя!
— Космос, пожалуйста, не делай резких движений… Я все вижу! Знаешь, что свой выбор мы делаем сами… Что ты дергаешься? Да поняла я уже, что ты пытаешься…
— Как не дёргаться, когда сама сказала, что к докторше поехала вместе с этим рыжим бедствием? Знаю я,о чём он тебе каждый раз талдычит!
— Примите это к сведению, Космос Юрьевич!
— Издеваешься?
— Мне же больше нечего делать…
Бежать некуда, но и стоит сказать, что совсем не хочется. Космос тянет Лизу к себе, удерживая здоровой рукой её ладонь, а она ложится рядом, проронив усталый вздох. Она так устала!
От всего…
Устала таить робкие надежды на то, что Космос возьмётся за голову. Долго ли хватит его терпения? Удержится ли в рамках? Будет также отрицать, что ему не грозит больничная койка, а со своими недугами он умеет справляться сам? Не снесёт ли его крышу в сотый раз, когда переломы заживут, а воспоминания об столкновении с грузовиком останутся лишь строкой в насыщенной биографии. Космоса элементарно что-то озаботит и разозлит, а Лиза опять станет изводить себя переживаниями, вздрагивая, когда ночью телефон разрывается от звонков.
— Доброе утро, — тихо произносит Космос, стремясь начать пробуждение заново, — доброе утро, моя алмазная. Посмотри на меня?
Холмогоров не отпустит Лизу от себя, пока не поговорит с ней без злых укоров и взаимных претензий. Поэтому заглядывает в глаза, будто заискивая, но ища в её голубых омутах свои истины. Находит одно…
Она любит его.
И он её любит.
И это чувство, с каждым годом обретающее всё новые и новые грани, делает их уязвимее друг перед другом. Но кому из-за того становится плохо?
Из-за любви живут, а не умирают.
— Смотрю, — также негромко отвечает Лиза, прижимаясь носом к мужской щеке. Проходится тонкими пальчиками по затылку мужчины, очень нежно перебирая темные пряди. Оторваться не может, потому что родной, хоть и самый непостижимый. Для кого-то зверь, а для неё… Замен нет. — Просыпаться не хочу, Кос. Совсем…
— Ты не спишь, а я с тобой, — Космос ловко расставляет по местам приоритеты, — но с нами проживает одна мадам, и вот её я однозначно бы не будил. Хозяйка ж!
— Опять тебе хаханьки! Космос!.. — Лиза готова недовольно покинуть спальню, чтобы муж снова остался один, раз такой умный и непокорный, но он обвил рукой её талию, притягивая к себе ещё ближе. — Всё внезапно стало настолько легко?
— Я стараюсь, — искренне признается Холмогоров, — а то вдруг — бросишь… В Питер свой укатишь!
— Не говори глупых вещей, — никакой Питер не поможет Лизе укрыться от себя.
— Не набирай в рот воды, — Холмогоров непрозрачно намекает, как ненавидит молчание собственной жены, — застрелиться нахер хочу, глухо же как в окопе!
— А мне верёвку и мыло?!
— И это мне оставь на всякий пожарный!
— А что мне без тебя делать?!..
Кос не отвечает на риторический вопрос, но ему ужасно хочется поцеловать Лизу, что он и делает, заставляя её забыть любые противоречия. Ей ничего не остаётся, как ответить мужчине с не меньшим пылом, забывая, что с рассветом она хотела спешно покинуть спальню. Не получилось, потому что сгусток напряжения, в который она превратилась, не дал ей этого сделать, а усталость довершила своё черное дело. Лиза снова целует любимого мужчину, заочно прощая ему вольные и невольные грехи, которых у него… Вагон, маленькая тележка и пистолет наготове. Спасите наши души!
Страшно ли жить с таким опасным человеком, как полагают многие, уверенные в том, что Елизавета выбрала жизнь в достатке и довольствии, а не единственного мужчину, которого любит? Бояться же должна и бежать без оглядки, но Холмогорова не соврёт, говоря, что боится не Космоса, а за него. Его губило бандитское окружение и вседозволенность кормушки, а у неё всё меньше и меньше сил, чтобы удержать на краю. И ничего без него не получается. Ровным счетом…
— Скажешь хуйню всякую! — Космос не рассматривал варианта «без него». Не верил ни судьбе, которая предостерегала с завидным рвением, а полагался на то, что сам является хозяином своей жизни. И несёт ответ за тех, кто с ним рядом.
— Тогда, Холмогоров, забудь доказывать всем, как ты всемогущ! — Лиза заносит кулак над лицом мужа по-ребячески, не зная, чем ещё на него воздействовать.
Наивно это всё смотрится, местами отчаянно, но она не сдаётся. Как та самая упрямая девочка из прошлого, которая упорно не давала поймать себя в лесной чаще у старого пруда. А её мальчик также смеётся над ней, хоть и мысли у него теперь совсем иные. И цели, и жизнь, и они стали…
Другие?!..
Но всё также любят друг друга, не представляя…
Как бывает иначе?
— Окончательно меня огреешь, — Космос бы понял встревоженность жены, если бы до конца осознавал, что с ним делают наркотики, — и придётся место искать… Хорошо, чтоб не на кладбище гнить!
— Дурак! Прихлопнула бы!..
— Хочешь от меня избавиться?
— А мы по-другому умеем? По разным углам? — зачем-то вопрошает Лиза, бросая уже привычную отрешённость во взгляде. — Вместе шишки собираем. Я за тобой…
— Достану тебя даже на другой планете, — сказал как отрезал, и, не давая выбора задуматься о чём-то другом, накрывает мягкие розовые губы томительным поцелуем. У Лизы не шанса и желания прервать сладкий миг. Она глупая и слабая, но это был её выбор. Отказаться? Странное слово. — Попробуй убежать! Нагоню, сомневаешься?
— Космос, мало одного желания! В нашем-то случае…
— Будь и делай, горы сверни?
— Будь! Просто собой будь. Со мной…
Лиза не отрицает собственного бессилия. Зима завершилась вероятно одним из самых сильных потрясений судьбы, грозя сделать её молодой неутешной вдовой, а ранняя весна дарит передышку от бесконечного водоворота, в котором Холмогоровы едва ли не потонули. Лизе бы снова заставить мужа взяться за голову, пойти на уступки реальности, которая диктует ему, что кокаин не поможет облегчить жизнь, а лишь углубит яму противоречий. Но это со стороны легко судить о том, что следует говорить и необходимо делать, а по факту Холмогорова еле-еле оживает и оттаивает.
Для чего?!..
Потому что Лизе и Космосу нужно идти дальше. С собственными демонами бороться, принимать разумные решения, мир свой по кирпичику восстанавливать. Ведь не одна авария перевернула весь дом вверх дном, а будто целый пожар. Огонь!
Однако суета дня отодвигает от себя ненужные признания, слёзы и обещания.
Космос занят тем, что постоянно донимает окружение звонками, интересуясь делами, творящимися в офисе на Цветном, а Лиза всё своё время проводит с дочкой, за которой следовало следить ежесекундно. Кос так и не починил злосчастный самокат, но Аря находила себе приключения и там, где любой другой ребёнок попытался осторожничать, желая избежать наказания. Но не Арька…
— И зачем ты вазу мячом разбила, Ариадна? — плакала напольная гипсовая ваза горькими слезами. — Только не говори, что это кот!
— Сегодня это не Тутик… — Аря сидит на диване, крепко обнимая свою любимую черную животинку, который слыл её верным другом.
— И вчера с папиными часами в аквариуме был тоже не Тутанхамон, — Лиза предпочитает обращаться к бедному животному, гонимому Космосом Юрьевичем, с уважением, — но можно же было аккуратнее?
Ответом матери служит молчаливое качание головой из стороны в сторону: от сделанного маленькая Холмогорова не отказывается. Может, и не призналась бы в проказе, пока не засекли, но в отказную бы не пошла.
И кого это напоминает?..
— И что же маме с тобой делать, Арюша? — Лиза совсем не хотела ругать Арьку, которой не хватало общества сверстников. Загруженные проблемами мама и папа — то ещё развлечение…
— Мам, да не ругай ты нас, новую вазу купим, — Космос появляется для дочери ожидаемым спасением, а для жены разрушителем всякой дисциплины, — да, Арёк?
— Ага, папка, — гроза миновала, и, отпустив Тутанхамона гулять по квартире, Ариадна доверчивым котёнком прыгает на руки к матери. — Мы тебе новую купим… — уверяет дочь своего отца. — Красивую!
Елизавета безмолвно соглашается с дочкой, расцеловывая пухлощекое личико в ответ на детские обещания. Ещё недавно она хотела наказать свою синеглазку за намеренную неосторожность: не всё же дитю пряники и добрая мама, не умеющая долго злиться. Но артиллерия явно сильнее. Особенно если это оружие… собственного производства. Сделанное с любовью. Огромной…
Как бы иначе не казалось.
— Я хочу продать дом, — неожиданно для себя заключает Лиза, когда они с Космосом остаются наедине, — не прижились мы там, а значит, что и не надо. Сам помнишь, что я узнала. Жить там не смогу…
Загородный коттедж так и не стал для них убежищем от городского шума, а наоборот вносил в жизнь только большую сумятицу. Лиза хотела избавиться от него, пускай и глупо винить в своих несчастьях неодушевленные вещи.
— А я обвенчаться с тобой, — произносит Кос, не скрывая боевого настроения, плещущегося в голосе, — и чтобы ты о всякой мути не думала. Тем более на ночь…
— Венчаться?..
— Говорят, помогает, — Космос не рассчитывает, что Лиза согласиться сразу, помня историю о совместном крещении, но надежды не теряет. Тем более жена отвечает ему витиевато, не давая однозначного ответа:
— Будет новый день… — Холмогорова готова поверить в любой заговор, молитву, заклинание… Лишь бы отвело. Не сразу и стремглав, но постепенно и верно. — И мы об этом подумаем!
— Уже лучше, — Кос боится спугнуть воцарившуюся оттепель, которая стерла с лица Елизаветы вымученные ужимки, а на предложение о продаже загородного дома вполне согласен. Ему нет разницы, а если Лиза будет шугаться каждой тени… к какому черту ему такой дом?
— Но, Космос, знаешь, — Лиза устраивается на кровати рядом с мужем, расслабленно вздыхая, — всему, что говорят, я никогда не поверю. Ты, кстати, тоже.
— Верила б всему — усвистала бы от меня году в девяностом с концами.
— Не случилось!
— Судьба-злодейка.
— Спишем на её дурное влияние…
Лиза согласилась обвенчаться, а Космос, отправившись от переломов, первым делом продал злополучный дом, так смущавший его строптивую жену. Лизе пришлось преодолеть возможные вопросы своей совести и роптающего разума, заглушая в себе логичные вопросы из прошлого, а Косу пытаться строить себя заново.
Однако быстро ничего не получалось. Оставалось ждать, надеясь на то, что однажды станет легче. Если приложить усилия…
Комментарий к 95-й. И снова оттепель
А что? Все хорошо, дайте людям отдохнуть. А то все драмы, крики, слёзы… Фе!
https://vk.com/wall-171666652_1455
Шо имел в виду автор? (см. пост ниже, принимаю ставки)
https://vk.com/wall-171666652_1465
========== 96-й. Что имеем?.. ==========
Комментарий к 96-й. Что имеем?..
Бу! Больничный приказал нажать на тормоза, но только не в случае с «Небом…»🖤
Всем спасибо за внимание! Переносимся в 96-й год!
Знающие поймут, что я всё для себя решила в плане развития сюжета, но пока…
Приятного чтения!
https://vk.com/wall-171666652_1470
OST:
— Би-2 — Счастье
Лиза Холмогорова давно привыкла к тому, что дружба не приходит к ней в исключительно доброжелательной обстановке. До какого-то момента и не задумывалась об этом, а вместе с появлением в жизни Гальской по достоинству оценила то, как судьба играется, оценивая, кто и с кем найдёт общий язык. Ведь стать неотъемлемой частью мужской компании Лизе пришлось в самые грустные времена своего детства, по-настоящему доверительные отношения с Томой сложились в тревожный период осени восемьдесят девятого года, полузабытая дружба с Софкой началась с совместного промывания костей сокурсников, а что же до взаимопонимания с Женей…
Лучшего начала не придумаешь: в больничных стенах, рядом с ворчливым перебинтованным Космосом, который изводил всех и каждого вокруг. Лиза напряжённо думала, что чудом вдовой не стала в свои двадцать четыре года, распекая мужа на все лады русского матерного и разговорного, а Женя, удачно слепив Косу плотный гипсовый камуфляж, успевала заряжать ровным настроением и потерянным здравомыслием. Завидная выдержка! Или закалка?
И то, и другое…
— Вези мавра домой, постарайся по пути на выкинуть его на обочину. Слышишь меня? Лиза же тебя зовут? — назидательно наставляла Евгения, держа поникшую жену Холмогорова за плечи. — Ну не дурак он у тебя, а скоро чухнет, что жизнь сигналы даёт! Да что я тебе объясняю? Ты первый год замужем?
— Я с ним восемь лет, мать его! Восемь лет!!! — не отменить того факта, что никакая другая претендентка не продержалась бы с Космосом Юрьевичем так долго. или кому оно надо? — Убью! Привезу домой и прикончу! Как порося…
— Тогда остынь и не удивляйся, дай себе время переварить инфу, — на тот момент Женя могла лишь строить догадки, почему этот хорошо одетый молодой мужчина, явно находящийся под воздействием запрещенных препаратов, ищет, сломя голову, приключений на свою пятую точку. С жиру бесится? Скорее, дурная голова ногам покоя не даёт. — Ну потерпит, никуда не денется, а кто его знает? Может, лучше станет? Все не просто так случается, ищи плюсы!
— Ваши бы слова да Богу в уши, но я уже ничему не верю, — неформальное «ты» придёт к Лизе позже, когда общение с радушной Евгенией станет более частым, а пока Холмогорова готова рвать и метать, — не верю… Закатайте этого придурка в гипс побольше, чтобы говорить было тяжело… Слышать не хочу!
— Придётся же ведь, — эмоции схлынут после. — Лиза, послушайте! Всё равно придёт глупая слепая вера, когда к нему совесть внезапно подкатит. Не вру же?
— Не знаю, — совершенно убитым голосом говорила Лиза, постепенно успокаиваясь, — ничего не знаю, но хочу поскорее домой. К дочке…
— Сейчас всем табором и поедете, а ко мне, пожалуйста, без опозданий и соблюдать рекомендации. Вы к дочке хотите, а я к сыну. Не будем усложнять ситуацию! — Гальская успевает попутно заполнять карточку пациента. — Но ещё Вам и к неврологу надо. После травмы головы.
— Скорее, нам к психиатру вдвоем, — Лиза не любила больницы, но, похоже, пора избавляться от своих детских страхов, — хотя пальцем показывать не перестанут.
— Не всё ли равно?
— Абсолютно фиолетово!
— Ну вот и правильно!..
Гальская разве что сопли Лизе не утирала, заставляя принять к сведению, что криками и угрозами делу не поможешь. Следует переждать, а дальше продолжать заниматься перевоспитанием непутёвого мужа, если превентивные меры, будь они не ладны, придутся ко двору. Потому что дело не только в наркотиках и сомнительном окружении, неотъемлемой частью которого является и сам Холмогоров. Дело в его сознании и выборе, а пока, желая обрести самостоятельность от Саши Белого и сохранить семью, Космос преуспевал с малым успехом.
Иначе из-за чего и спустя год с лишним после аварии и относительной тишины Лиза не бросает тайных тревог? Есть на то причины, пускай тщательно скрываемые, потому что для всех господствовала одна парадигма: Космос завязал и повторения весны девяносто пятого не хочет, а Лиза помогает ему не сбиться с намеченного пути.
Изрядно тернистого пути, потому что частные клиники, народная медицина и бабки-гадалки прошли мимо. Космос либо сразу обкладывал избранный метод лечения отборным матом, либо его не хватало на длительный рывок; Холмогоров чужд всякой системности, и нужного ему результата привык добиваться самостоятельно. Эффект идеи врачебного вмешательства оказывался минимальный, а нервов, причем Лизе, помотали прилично. А то, что Космос сам себе врачеватель, Евгения поняла ещё тогда, когда наблюдала его восстановление после аварии. Вот же цирк был!
— Холмогоров, всё понимаю, рад, что повязку с благородной головы сняли, но не трясти же теперь ею? А, розовый фламинго? — под конец длительного больничного Космоса Женя успела подружиться не только с его миловидной женой, но и самой причиной бедствия. — А то не будет у астрофизика сына, но одно хорошо — Лизе забот поменьше!
— Жень, заворачивай обратно, — отшутилась Лиза, которая и рада тому, что Кос побольше пробудет дома, — я уже даже привыкла к мумии, а ребенку всё равно, что разрисовывать… Да, папк?
— Ничего вы, бабы, не понимаете, это гимнастика, — Космос отвечал на провокации вполне спокойно или старательно делал вид, что неуязвим, — в журнале вычитал отцовском, а там хреноты не напишут. Бля буду!
— Какая тебе гимнастика, жираф? — не удержавшись, Лиза прыснула от смеха. — Наша с тобой физкультура — пожрать в девять вечера и лениво вытянуть ласты перед ящиком.
— Нет предела совершенству, алмаз ты мой противный! — несмотря на колкости и ребячество, нужно было видеть, как люди, прожившие вместе не два и не один год, смотрят друг на друга. Совершенно любовно. Женя бы позавидовала, если худая мысль закралась в её умную голову, но только не по отношению к этой парочке. — Я прав, Жека? Добрый доктор Айболит!
— Ну хочется тебе, Космос, шею сломать ещё разок — я препятствий чинить не стану, — с таким пациентом Гальская точно будет купаться в золоте, но Лизу жалко — у неё нервы совсем не стальные канаты. — Другой врач от тебя сразу сбежит, а мне привычно. Лиза у нас тоже на опыте, Арюне с Филей доверим твой гипс разукрасить. Красавец!
— Черт-те что и сбоку бантик, — уточнила Холмогорова, не переставая посмеиваться над любимым супругом, которого успела оскорбить, по крайней мере, раза два за пять минут.
— Как мило, чёрт возьми!..
Не обращая внимания на обстоятельства, послужившие началом дружеских посиделок за чаем, а иногда и чем-то покрепче, Лиза благодарна судьбе за Женю — человека, которого каждый день узнаёшь заново. Вместе можно было и помолчать, и погрустить о неудачах, а можно искусно излить змеиного яда на окружающих. Кроме собственных же детей: шкодливость Ари и Фили не была чем-то из ряда вон выходящим.
Обычно первой бесилась Лиза, распекая тех, кто по каким-либо причинам становился ей неугоден даже временно, а Женя с пониманием кивала головой. Да и врач всё-таки, как тут не выслушать жалобы? Нет, о переквалификации Гальская не думала, но клятва Гиппократа обязывала…
— Чокнемся чаем, Жень? — Лиза внимательно разглядывает фарфоровую чашечку из изысканного сервиза, подаренного им с Космосом на свадьбу. Ёлка и Юрий Ростиславович старались не только детям квартиру выбить, но и обустроить быт молодой семьи, которая, к тому же, очень скоро стала на одного человечка больше. — Женька, ты чего молчишь? Молодость и погода хорошая за окном. Радоваться надо, а мы с тобой сидим и грустим…
Вопреки слухам, которыми полнилась вся Москва и половина области, Лиза могла признаться, что последние полтора года жизнь пыталась стать похожей на ту, которая осталась за поворотом девяносто четвертого. Космос перестал резко срываться с цепи, не пропадал из дома, если они по какой-либо причине ссорились, постоянно был рядом с Арькой. Дитя в восторге, а папа даже рад тому, что присутствие дочери заставляет его либо не орать по телефону на неадекватного собеседника (читай — Пчёлу), либо оправдывает его гордые отцовские надежды.
К слову, за весну Аря разучила всю Агнию Барто, а за лето научилась держаться на воде. Последнее было предметом особой гордости Космоса, потому что Лиза вообще не умела плавать, как бы он не старался её научить, а Ариадна слёту демонстрировала спортивный успех. Иногда он заводил речь, что время, проведенное с рядом с дочерью и женой — лучшее лекарство, но Лиза не спешила расслабляться. Ведь из-за того, что Кос самолично определял то, как отучит себя от кокса, в действительность приходили сценарии, прежде немыслимые. Кому сказать — не поверят!
Или она не привыкла к проявлению мужской слабины, либо нужно в очередной раз переосмыслить факт того, что её Космос — не самый обычный экземпляр. Смех смехом, все же мужики одинаковые и часто — самовлюбленные сволочи и эгоистичные свиньи, но Лиза не меняет своего отношения к мужу. Она очень его любит. Косу хочется её беречь и заставить не думать о том, чем он занимается в офисе на Цветном, так и Лизе хочется подвести мужа к тому, что следует постепенно приходить к другим распорядкам. Где голубая мечта о воображаемой спортивной карьере Ари действительно станет весомым ориентиром. И не будет серьезных опасений, неоправданных страхов.
Размечталась, Холмогорова? С дуба рухнула? А вроде бы, что и сама говорила — замуж вышла не вчера. Готова ко всякому, не напугаешь ежа голым задом, но…
Фиолетово!
Она имеет право строить свою жизнь, показывая Косу, что нужно менять, иначе каток непременно затащит ко дну воронки. Но чаще, видя совершенно отрешенный и побитый взгляд Космоса, Лизе становилось не по себе от открывающихся мрачных перспектив. Вмиг пропадало желание диктовать свои правила игры, а от гнетущей возможности остаться одной — без него — сжималось сердце. Как и от мысли о том, что Арька рискует вырасти без отца — отсутствие Космоса фатально в любом случае.
Однако Лиза отгоняла тревоги прочь, настраивая мужа на борьбу, и на удивление… Любовь убеждала. Лиза в это верила, не переставая упрямо гнуть свою линию.
Были ли попытки разубедить её в стремлении сохранить свою семью? Постоянно!
Но Лиза не привыкла отступать без боя. И прогнозов общественности тоже никогда не оправдывала.
— Космос, что ты? Как тебе такое в голову пришло? — они стоят вдвоем на лоджии, примыкающей к гостиной, и Лиза уговаривает Космоса… без малого… Жить! А не копаться в своих туманных мыслях, припорошенных редкой белой дорожкой. Она знала, что завязка мужа редко, но нарушается, и когда эти случаи происходили… Никому не было хорошо. А Кос рассуждал о мрачном, видя в своем избавлении от зависимости один исход. — Прошу тебя… Мы сейчас пойдем спать, а завтра ты останешься дома. Скажем, что заболел. Заразный!
— Да ну их всех нахуй, но как ещё, как? Ни хрена не получается! — пока Лиза не застала его, одиноко подпирающего ладонями косяки застеклённой рамы, Кос искренне раздумывал о том, что в смерти есть своё решение проблем. Вот его мать, например, заболела — и через какое-то время её извечная злость на мир сменилась покоем. Сначала приёмным, а потом вечным. А он? Обуза же! Дурная на всю голову… — Тупик, мать его, тупик!
— Это не выход! Мне прятать от тебя ножи и вилки? Как от маленького? Лоджию заколотить? — Лиза разговаривает с Космосом ласково, будто с ребёнком, которому нужно одобрение. — Тебе надо поспать… Пойдём! Я никуда от тебя не уйду, а телефон выключим… Ты прав, пусть весь мир подождёт. Про договоры и поставки поговоришь в понедельник.
— Такой козел тебе не нужен, стало бы легче, а всё остальное у тебя в порядке… Без ебанных закидонов! — Кос сам прекрасно чувствует, что Лиза привязана к нему едва ли не болезненно, ведь однажды он, без малого, заменил ей всех, но говорит горькие вещи, которые кажутся ему вполне трезвыми. — Тихо, тихо и всё! Сама пораскинь!
— Иди ко мне… — на последнем из дохе произносит Лиза, притягивая руки к Космосу. Он почему-то противиться её действиям, но она ощущает — хочет коснуться. — Мы со всем справимся… У других получалось, а у нас? Кос! Чем мы хуже? Ты дурак, что ли?
— Дурак! Не помогает эта завязка, если прёт меня! Во сне вижу! Хоть кидайся!
— Ты же понимаешь, что так нельзя?
— Не шланг…
— Тогда хватит себя изводить!
Холмогоров поддается на уговоры, и Лиза уводит его в спальню, следом плотно закрыв дверь на лоджию. Пространство освещает лишь глухой свет ночника, но Елизавета выключает и его, садясь на кровать рядом с мужем. Космос покорно укладывает тяжёлую голову на женские коленки, едва прикрытые тканью шелкового халата, и, крепко обняв жену, спит, пока не наступит утро. Лиза сама будит его, а он тянется к ней с поцелуями, не желая отпускать от себя далеко. Она знает, что выиграла очередной бой, а значит, что вместе они сильнее. Космос и Лиза обязаны это помнить. На будущее.
— Хорошо бы не чеколдыкнуться от всеобщего счастья, Холмогорова, — Женю учили искать положительные моменты в каждой мелочи, но настроение, порой, подкидывало разные сюрпризы. — Что имеем? Сидим же с тобой тут, тухнем!
— Брось, Женя, — Лиза не собирается поддаваться унынию, — ты — последний человек Москвы и Подмосковья, которому это грозит!
— Лизка, в какое время живём? Где оно наше легендарное счастье? Коммунизм просрали, а с капитализмом же сама видишь — лажа какая-то. А мы напрямую зависим от всей этой хероверти!
— Скажи ещё, что перестали лезть по водосточным трубам к своим мужикам, — вспомнилась всем известная комедия и чуть пьяный положительный Ипполит. Лиза его от души понимала. Хоть у неё по жизни… алкоголик из Москвы! — Обмельчали… Наш с Холмогоровым юношеский максимум — конспиративные свидания аж целых полгода.
— Лиз, моему единственному важному мужику пять лет — проблем вообще никаких, — думы о былом не тревожат Гальскую, пусть и сформировали её настоящее таким, какое оно сложилось, — но свекрухой через двадцать лет я буду адской. Кровь застынет…
— Не прибедняйся, у тебя впереди масса возможностей…
— И всё равно, Лиз, как не долбануться головой о стену? Бардак кругом!
Евгения удручённо смотрит в сторону яркого экрана телевизора. От суетливой картинки, сказать по правде, воротит. Смотреть нечего. Скука смертная, день ото дня не меняющаяся и где-то предсказуемая. Такое же смутное чувство Женя испытывала, когда в девяносто первом одна с месячным Филиппом на руках осталась, а по ящику показывали, как советский флаг над Кремлем приспускали. Сын орал ужасным боем, а Гальская думала, что не зря её пацан неистовствует. Поплачет за материнскую долю, а ей руки опускать нельзя. Работать надо. Как не в себя, но для себя и этого милого светловолосого парня. Сына.
— Ты телик излишне пересмотрела, Евгения Станиславовна? Вредит тебе отпуск! — Лиза и сама отличается излишней впечатлительностью, но сегодня настроение располагало к другому. А долгий разговор с Гальской, в силу некоторых обстоятельств, ей обеспечен. — Что там, кроме выборов и «Маски откровения»?
— Это та чупакабра от которой твой храбрый Арюньчик за папку прячется? — было бы ей пять лет, то Женя тоже бы запаниковала. Травма детства, а ты лечи потом…
— Та самая, — Лиза согласно кивает головой, — и я сама Коса переключить прошу, когда вижу.
— Ой, а вроде же взрослая баба!
— С пятилетним ребенком.
— Ой, мать, пиздец подкрался неожиданно. Пойду плачу, я же и на полтора года тебя старше!
Чаем всё-таки чокнулись за всеобщее счастье, а канал переключили на кабельный детский, потому что к столу пришли Ариадна Космосовна и Филипп Андреевич. С твердым намерением съесть по кусочку кремового тортика, ребята уселись напротив своих матерей, и беседу о главном пришлось отложить минут на пятнадцать, пока дочь Космоса не вспомнила о том, что что-то спрятала в своей комнате под кроватью. Клад!
— От Сопеля сундук сделала, чтобы он не нашёл! — восклицает радостная Аречка, звонко опуская чайную ложечку на блюдце. На этот раз она с большим удовольствием развлекала своего гостя, а вот общение с сыном Саши как-то не складывалось: потому что не стоит спрашивать у тёти Оли, какие игрушки Ари можно забрать к себе домой. И погромы чинить тоже. — Филя, пошли скорей… Там целая тачка и динозавры!
— Чур, Арька, тачка моя будет, — строгий пятилетка не оставлял шанса с ним поспорить, — а тебе зверьё, уговор?
— Так динозавры классные, это ж папка купил, — вполне спокойно рассудила маленькая Холмогорова, первой убегая в детскую, — а ты догони!
— Погоди!..
Ребяческая прыткость, обусловленная здоровой генетикой, никого не удивляла, а Женя, позабыв про свое недавнее замешательство, решила опросить подругу первой. Не как доктор, но как лицо, к душе близкое. Пора!
— Славно все-таки спелись, — первой заключает Лиза, смотря вслед дочке, — всех своих подружек эта космонавтка опекает, а здесь — равноправие. Удивительно.
— Как бы лет через десять за это равноправие моему сыночку драться не пришлось, — вариант вполне допустимый, — но чего всё о мелких? Ты, Лизок, смотрю, майским цветом расцветаешь, а глаз немного дёргается… — ничего удивительного, однако это вредно — держать всё в себе, когда рядом есть свободные добрые уши.
— Я же теперь студентам семейное право читаю, после общения с ними у меня в голове такой сумбур, — став преподавателем в собственной же альма-матер, Лиза ещё училась взаимодействовать с аудиторией, — профессионального характера, прошу заметить. Я им про правовые основы и новый кодекс, а они про разводы требуют. Уже планируют, прикинь?
— Ой, Лиз, студенты здесь вовсе не виноваты, — Женя не оставляет надежды расколоть Лизу на откровенность. — На твои уловки ведётся только Космос, а я же людей по лицам читаю. Практика долгая!
— В министерстве добрых дел тебя бы оценили, — как-то Космос рассказывал Лизе, что деятельность «Бригады» напрямую соприкасается со службой доблестных товарищей из серого дома. — Хочешь, направим на нужного человека? Посодействуем, работу сменишь.
— И на черта я там сдалась? — ходить вокруг да около Гальской не привыкать.
— Работала бы под прикрытием, — хохотушка Женя, которой свойственна крайняя живость характера и крутой нрав, совсем не была похожа на потенциального шпиона, но Лиза — человек не без фантазии, — а ты в свой Склиф вцепилась. Но в самом деле, Жень, ты опять рентгеном сработала. Хвалю!
— Опа! — пациент готов к разбору полётов. — Не подвела же чуйка бабу Жеку?
— Как будто ты не знаешь! Никто тебе на уши не садился, со мной поговорить не просил, — для Лизы не секрет, кому подруга обломала крылья в самом начале знакомства. Ведь Пчёла являлся неизменным объектом для шуток от словоохотливого травматолога, но заслуженно уважал Гальскую, потому что профессия у неё благородная. И сама она человек неплохой, с хорошими установками и нескучным характером. — Я же ума лишилась. Кос же меня запер в башне, дракон проклятый! Брат с мужем в ссоре, а это означает, что я вертать взад должна сразу. Развод и девичья фамилия!
— Пчёлкин? — встреча с этим потерпевшим однажды повергла Евгению в приступ гомерического хохота. Настолько, что профессиональный потомок Казановы успел закусить обиду на неё, но вскорости остыл, потому что увидел, как хорошо Лиза и Женя спелись. А что там ещё у него на уме и душе Гальская разбираться не пыталась, ибо достаточно хорошо видно все диагнозы. О причинах гадать не стоит. Чур! — Ну попросил во имя моих новых фантастических пациентов с бездонными кошельками поговорить с тобой про твоего плохиша, а потом был послан далеко и надолго. Космоса обижать не стану, а этому рыжему не помогло и то, что Фильке задарил машинку с пультом управления. Мой кудряшка в восторге, а я скала. Всего-то…
— Не знаю, что должно измениться, чтобы перестали со всех сторон друг друга пинать! — Лиза видит, что противоборство Космоса и Пчёлкина не грозит глобальным потеплением. Всё лишь скатывается в огромную пропасть, где Холмогорова пытается найти точку опоры. Как будто у неё выбор был. Послушать брата, который доказывает, что Лиза и Космос — гиблая пара, или быть рядом с человеком, который определил для неё всю жизнь? Не уж, распри Космоса и Пчёлы — это их отдельный конфликт, стороной которого быть не очень-то и хотелось.
Но приходилось.
— А что слова братца поменять для тебя должны? Грызня и передел между ними точно не из-за тебя начинались, — поздно строить вокруг Лизы барьер от плохого влияния. Учитывая, что Холмогорова никогда не прислушивалась к брату. — Он и к Томке с подобной просьбой подкатывал с таким же успехом. Дитю мороженое, а Филатовой цветы и речи. Мол, родители волнуются, что ты ничего не говоришь, а Космос берега путает и употреблять не бросит. Как-то так, если коротко.
— Тома рассказала об этом сразу. Она напугана и очень переживает, что Валерка обязательно из-за этой канители пострадает. Могу её понять, — но Лизе и Тамаре давно следует признать, что передергивание нервных окончаний — это нормальное состояние, в котором они живут, пытаясь воспитывать в детях здравое и доброе. — После выборов Кос и Пчёла ещё сильнее поцапались, Белый ничего с ними сделать не может, а Фила никто не слушает. Оба самостоятельности хотят, но никому не хочется, чтобы дружку больше досталось. В любом вопросе… Недавно за столом переговоров чуть до грызни не дошло, чуть разнимать не пришлось. Вот, Женя, из-за чего глаз дергается. Третий год!
— Зоопарк!
— Не то слово…
Елизавета не желает верить в то, что нерушимая дружба четырех друзей имеет свой срок годности, но раздрай между её мужем и Пчёлкиным делал мир решительно невозможным. И если после аварии Космоса Саша с Филом искренне пытались помочь Холмогоровым, напрягая собственный дар убеждения и связи у дельных наркологов (опустим то, что Кос никого не слушает), то Пчёла давно устранился от бед сестры и друга. Витя оперировал тем, что его куда больше интересует бизнес и дальнейшая судьба его развития, а от Космоса в деловых вопросах здравых решений ждать не приходится.
Крупный кусок пирога хочет отрезать каждый, а Пчёлкин делиться не любил. Лизе настоятельно рекомендовал развестись, напоминая, что когда-то предрекал — брак с Космосом начнет трескаться по швам, когда накренится хотя бы одна деталь совместно возведенного замка. Холмогорова же осознавала, что старший брат, как не понимал её отношений с Космосом, так и не старался понять причин долгой привязанности. И Лиза будет стоять за спиной мужа, потому что любит его, а он любит её. И вовсе из-за того, что картинка семьи и мнение людей — фундамент, удерживающий Космоса и Лизу друг с другом. Года показали, что на чужие взгляды им традиционно наплевать.
— И всё-таки, Женька?..
— Что?
— Почему Витя обратился к тебе?
Лизе не хочется видеть перед собой ни тени Софки, ни ещё одну из у из множества женщин, к которым был неравнодушен её брат. Пчёла же и рад от своей безответной любви к Ольге отделаться, а здесь вариант такой пригодный вырисовывался. Не дай Бог!
Похоже, что Женя тоже так думает. Если верно догадывается о подозрениях подруги, но ничем не может её шокировать. И при очень большом желании. Потому закатывается от смеха, будто Лиза сказала либо полную тупость, либо острую шутку.
— Потому что я добрый, открытый и очень приветливый человек, — отвечает Женя, едва отдышавшись от хохота, — к тому же скромный — ничего для себя не попрошу. А ещё Пчёле нравится, когда баба его открытым текстом посылает. Не заметила?
— Я с ума сойду с тобой, — Лиза махнула рукой, всем видом показывая, что на сегодня приколов достаточно, — Женя!..
— Да ладно, у нас же с тобой состав как в том анекдоте — две блондинки!
— Пиши пропало!
— Зато с нами весело…
Комментарий к 96-й. Что имеем?..
Женя мне так нравится, так нравится…
https://vk.com/wall-171666652_1467
========== 96-й. Любовь ==========
Комментарий к 96-й. Любовь
Всем спасибо за то, что читаете, а особенно за то, что не забываете «Небо в алмазах»💎
OST:
— Queen — Who Wants To Live Forever
Прохладный вечер накрыл гудящую столицу, позволяя тишине стать проводником в царство ночи. Лиза чувствует, что больше похожа податливую субстанцию из воска, покорную сильным рукам своего мастера, чем на женщину, голова которой ещё днём была полна забот. Как свеча безропотно растекается, хоть и лучше других знает, когда стоит зажечь космический огонь, а в какой момент снова показаться молчаливой ланью. Изучила мужа, чего у неё не отнять. Но никогда не использует свои познания во имя зла.
Не умеет.
Как так получалось, что Космос — суровый и часто грубый с окружающими, становился мягким и сердечным дома? Особенно сейчас, когда Лиза и Кос наконец-то остались вдвоем, без свидетелей. Никто не мешает, никто не вздумает тревожить вожделенный покой. Хочется смотреть друг на друга, остро цепляясь взглядом за любой взмах ресниц. И не только.
— Кос…
— Да?
— Не виделись сто лет?
— Сто десять!
— Не пустишь, чудище?
— Не-а, алмазная, обойдёшься, — Холмогоров не отрицает, что он чудище, но с добрым, очень добрым и любящим сердцем по отношению к своей семье. Хоть и руки у него не как у светоча всего хорошего. Ну совсем. Увы.
— И я тоже по тебе скучала, — без шуток, — не веришь?
— Так скучала, так скучала, что пришёл муж, а тут хи-хи и ха-ха!.. — однако Космос нечего не имел против общества Гальской, с которой Лиза успела подружиться за последние полтора года.
— Две развесёлые девицы ржут, музыка орёт и без присмотра бегают счастливые чумазые дети?
— Прям сценарий какой-то свадьбы пересказала…
— Нашей. С той части, с которой мы с тобой сбежали.
— Ну не сбежали, а оставили уважаемых людей отмечать, — один Бог и Виктор Пчёлкин знали, что пили гости на свадьбе Холмогоровых, — грех жаловаться!
— Чтобы через девять месяцев познакомиться с Арькой, — Лиза прерывает бурный поток воспоминаний первой. — Кстати, она уснула?
— Без задних ног, — укладывать дочь уже не приходилось, но посмотреть вместе с нею вместе мультик перед сном — дело святое, — дружочек уснул.
— Дружок набегался, ещё бы, — Лиза не знает, откуда дети берут в себе столько энергии, — и мы ей просто надоели за сегодня.
— Ничего не имею против, — сказал Космос, прежде чем окутать Лизу своими длинными руками ещё сильнее, — а теперь я с тобой!
— Со мной, со мной, — тепло произносит Елизавета, подтверждая слова мужа, — и была бы моя воля — никуда бы тебя не отпустила завтра.
— Как грозно!
— Зато по факту…
Для него ничего не меняется: обнимать её — одно удовольствие. И нет важности, что Космос и Лиза давно не та беспечная юная парочка с соседнего двора, а за окном сменяются не самые мирные дни, грозясь потопить особенно отличившихся в споре с судьбой. Космос обожает свою Лизу, и он готов воевать за нее со всем миром, если уж на то пойдет дело. А ведь всякий хочет указать его Холмогоровой, что Космос должен от неё отойти. Неправильный, дурной и мутный — зачем Лизе такая головная боль?
Зачем с ним оставаться, если неисправимый. Глубже капнуть, так вообще слабый, порочный и давно непрощённый. Всем известно…
Кто только не ставил на то, что после событий последних лет Холмогоровы явно расстанутся? Но Космос смотрел в голубые глаза жены, и, понимая, что есть в нём что-то уязвимое, хотел жить дальше. Бороться с самим собой. Пусть и выходило пока как-то неважно, но…
Лиза рядом, Арька сопит в соседней комнатке и Космос спокоен. Его семья при нём. На то, что Лизе в очередной раз донесли хорошие люди и внимания обращать не стоит, а для неё Кос сделает так, что все войдёт в колею, которой и жило до странного наступления девяносто четвертого. Муж он ей давно, а все не унимаются, волки. Или не волки вовсе? Так, мать твою, шавки. Лаем заходятся, пока караван идёт. Вот уж какой год!
А Лиза всё также целует Космоса, чтобы он голову вконец от неё терял. Ни на шаг от себя не отпускает, заставляя забыть суету своего извечно неоднозначного дня, а Холмогоров и рад поддаваться жене, когда её ладони лежат у него на плечах и бежать друг от друга некуда. И незачем. Хоть и Лизе хочется поговорить о том, что Кос делал без неё. Любопытная.
— Продолжим! Ты «Русалочку» ещё наизусть не выучил? Тебе же интереснее, чем ребенку, я за пять лет, думаешь, не усекла? — с любопытством спрашивает Елизавета, когда на короткое время решается выскользнуть из космического захвата. — Заскучать успела. Дела все переделать, пока ждала тебя, отец года!
— Стопудово от корки до корки. Сомневаешься ещё? — Кос не хочет дать своей женщине уйти, и поэтому тянет её вечерний убор за тканевый поясок, играясь, как наглый кот. — Русалка ты моя… Теплая и без хвоста!
— На каком моменте наш котёнок уснул на этот раз? — Лиза не спешит поддаваться на заигрывания мужа, поэтому вполне обыденно продолжает беседу о дочери. — Или уснула вовсе не Аря, да?
— Уснул папка, делай скидку на возраст, — честно признался Кос, — а зайка будить меня стала, когда титры пошли. Иди ты, папка, к маме. Спокойной ночи, малыши!
— С Тритоном не общался на этот раз в царстве сна? — оценить то, как смешно Космос разговаривает во сне, могли лишь его близкие. — А то за тобой бывает…
— Нет, мать, на этот раз камбалу видел, — сновидение Космосу пришло и вправду как из дочкиного мультфильма. — Жёлтый, злобный и в полоску… Одним слова — Пчёла!
— Фу, Кос, ну угомонись, это уже не сон, а пересказ того, что у вас в большом кабинете происходит!
— Базара ноль, — Космос добро усмехается, не уставая рассматривать Лизу во все глаза, — не хочу на диван в зале. Там холодно и страх берёт. Чё, красивая, не веришь?
— Когда я тебя туда прогоняла?
— Приходилось!
— Провокация и неверная информация.
— Какая культурная!
— Жена профессорского сына!
— Аргумент…
— Любовь!
Когда суета дня сменяется прохладой вечера, квартира на Кудринской площади подвластна только своим владельцам. Лиза имеет прекрасный шанс помолчать обо всем рядом с Косом, кутаясь в его близость и не отрываясь смотря в синие глаза. Признаться честно, что муж — её самая любимая компания, если не брать в расчёт Арьку, не терпевшую конкуренции. Но дочка заснула после вечернего просмотра «Русалочки» с видеокассеты, а к её родителям сон не шёл, что их нисколько не расстраивало.
Темнота московского вечера сменялась ночным полумраком, и была в этом нехитром явлении своя прелесть.
Можно спрятаться от всех, но не от друг друга. Так и надо.
— Хорошо!..
Лиза скидывает с плеч пеньюар, оставшись обнаженной, и, грациозно потянувшись, прислоняется к Космосу ласково и нежно. Холмогоров не страдал отсутствием быстроты реакции, и поэтому уже через несколько секунд накидывается на жену с жаркими поцелуями, от которых у неё сердце заходится и ноги воздушными становятся, но она ни за какие дары не хотела бы разомкнуть руки.
— Ещё бы, алмазная, — тихо произносит Кос, объятие которого больше не дает Лизе сделать нового движения, — никуда бы не выходил, а стрелу завтра в «Жар-птице» послал к лешему.
— Опять одни и те же рожи?
— Да уроды, — без тени сомнения отвечает Космос, — куда деваться только вот, милая?
— Ну я дарю тебе такую крутую возможность… Куда-нибудь деться! — Лиза легко касается губами мужской шеи, позволяя себе быть откровенной и любящей. — Остаться завтра со мной… С нами. Никуда не торопиться и не спешить. Здорово?
— Офигительный план, — Холмогоров проводит по лицу рукой, как будто усталость с себя снимает. Ещё два года назад он, наплевав на всё, мог бы не нажимать на тормоз, а потонуть в тоненьких дорожках, но… Он держит себя. Не так старательно, как бы было в идеале, но друзей же убеждал в том, что с него хватит. Не верили. А Лиза…
Не верит ему, но верит в него.
Или с трудом, но верит?
Кос боится ответа на этот вопрос, потому что иногда ему всерьёз кажется, что Лиза не выдержит. Скажет «стоп», пусть и прекрасно зная, что из их счастливого брака выхода нет. Выражаясь языком её профессии, сделка эта — кабальная и ничтожная, но кто сказал, что Космос не будет бороться, если однажды все-таки заштормит?
Ладно, не думать об этом. Не думай, Космос!..
— И не советую тебе ею пренебрегать, солнце…
За секунду до того, как пара растворилась в трепетном поцелуе, Лиза успевает обронить мысль о том, что завтра Кос, конечно же, опоздает к своим бравым товарищам.
Можно подумать, что этот прокол по пунктуальности кого-то расстроит!
***
Дети — стихия Лизы Холмогоровой, как бы однажды она не стремилась доказать своему будущему супругу, что просто не знает, как подступиться к этим крохотным созданиям с зубастыми характерами. С рождением Ариадны всё изменилось в прямо противоположную сторону: ребятня казалась Лизе чуть ли не самой адекватной частью окружения, которую нужно было не только забавлять, но и от которой можно было услышать, порой, мудрые и рассудительные вещи. Не от каждого, разумеется, но особенно этим отличался пятилетний сынок Жени, при знакомстве с Арькой взявший на себя роль старшего товарища. А уж дочь Филатовых виделась Холмогоровой отражением собственной матери, и поэтому поговорить с двухлеткой о жизни…
Почему бы и да?
— Красавица… — Лиза присела на корточки, чтобы поравняться ростом со своей маленькой крестницей. — Марусь, платье какое у тебя цветастое!
Девочка довольно кивает темноволосой головой, улыбаясь своей крестной матери. В знак того, что Марусе действительно очень нравится её платье, она показывает Лизе атласный бантик, поворачиваясь спиной, и Холмогоровой остаётся лишний раз похвалить наряд Филатовой-младшей, хлопая в ладоши и восхищаясь. Тома, услышав беседу подруги и дочери, прикрикивает с кухни, что муж привёз это платье из Копенгагена, где проходили съемки киноленты о викингах. Покупал впопыхах, промазал с размером, и поэтому Томке пришлось ушивать будущее любимое платье дочери.
— Папы, Том, чего ты хочешь? Главное, знает, что покупать! — у Лизы есть свой чуланчик историй про разные носки Арьки и костюм пирата на утренник вместо положенного по сценарию образа снежинки. — Да, Космос Юрьевич?
— Алмазная женщина, ну если не хотела наша звезда быть снежинкой? — Космос, нагруженный Арей, сидевшей у него на плечах, заранее знал, что может припомнить ему жена.
— Я была пиратом! — разудало восклицает Ариадна, похлопывая отца по щекам.
— Карманная ты моя пиратка-космонавтка… — Космос до сих пор считал, что не ошибся, а просто верно понял человека со своими генами.
Ну хотелось быть его Арьке в своей тарелке, а не красоваться у ёлки в белоснежном марком платье. Вздумали тоже детей рядить как под копирку!
— И то правильно, Лиз, — Валера ожидаемо поддерживает Коса, — а Маняшка у нас тоже через пару годков в пиратку какую-нибудь вырядиться, я ж знаю хитрулю кареглазую! Вот посмотрю на неё!..
Валера подбрасывает дочурку на руки, из-за чего она заливисто заходится хохотом, всем видом показывая, что именно так выглядит настоящее счастье.
— Кто-нибудь ещё приедет? — запоздало спрашивает Лиза у Томы, помогая ей разложить «Мимозу» по салатницам.
— Да было бы кому… — удрученно говорит Филатова. — Сама знаешь, что Ольга из Америки своей проклятой носа не кажет. У Саши там своя морковь, про Пчёлкина даже не говорю — что он с Космосом твоим же не поделил?
— Не знаю, Том, — Лиза не намерена обсуждать вечную тему, — Женька же обещала?
— Опять, наверное, какого-то сложного привезли.
— Хорошо бы не после грузовика…
— И не говори, Лиз, — соглашается Тамара, освобождая руки от посуды, — погоди, не спеши бежать в гостиную?
— Что такое? — с любопытством спрашивает Елизавета.
— Вот Валерка с Дании письмо привёз, — вспоминает Тома, словно запоздало, — оно вроде бы и мне, но в то же время все про тебя и…
— Что? — строго уточняет Лиза, понимая, какая датчанка, будь она неладна, могла оставить послание.
Прошлое же в прошлом?..
— Ты не пыхти, — Тома протягивает Лизе конверт, прежде запрятанный на холодильнике, — прочитаешь потом, выводы сделаешь. Мое дело — отдать тебе, а я бы молчать не стала.
— Спасибо, — только и может вымолвить Холмогорова, принимая в руки конверт, — но можешь даже не говорить, кто автор.
— Она сейчас там икает, — причем сразу несколько раз, — кто-то ж вспоминает!
— Есть такое, — Томе нечем возразить, — но пойдем к столу, а то наши же никакой дисциплины не знают — Машка уже свою первую вазу вчера разбила!
— Ну… всё папы!
— Не спорю, это в них…
Приезжая в гости к Филатовым, Космос и Лиза забывали о времени. Обстановка в доме Томы и Валеры располагала к тому, чтобы говорить исключительно о вещах мирного толка. И если Кос и Фил случайно заводили разговор не в нужную сторону, то оба покидали общество жён, располагаясь в кабинете. Дальнейший разговор шёл под дым холмогоровских сигарет (Валера никогда не курил, но к запаху «Marlboro» не привыкать), а иначе Кос отказывался слушать доводы друга о том, что устраивать раскол среди движения на самом пике не следует. Растеряются же, лучше не будет.
Что же они за друзья тогда такие, которые забывают о том, что всего достигли и всё приобрели вместе. Через мутные тернии пролезли, чтобы авторитет свой сковать, а сейчас каждому своего захотелось? Может, ещё стрелять поэтому стоит друг в друга?
До такого дойдут?..
— Будь мудрее, Кос…
— С какого хера, Теофил?
— Помирись с Пчёлой первым, шаг сделай, — кто-то должен зарубить топор войны, — я уже не говорю тебе о том, что в любом случае без своего процента не останешься. О Лизке своей подумай, какого ей слушать, что муж и брат в контрах?
— Вот именно поэтому пусть катиться к чёртовой матери, — вмешательства в свою личную жизнь Космос не терпел, — учит, блять, меня, что можно и нельзя… Ей в голову вбивает, что давно надо было развесить!
— Космос, но ты же в своей не сомневаешься…
— Не сомневаюсь, на то она и моя, — просто боялся до одури потерять.
— Белый не знает, что и говорить вам… Баранам!
— А я и не просил совета Санька в этом деле!
— Твою дивизию, Кос, надо решать что-то, а не нагнетать! Придурки…
Однако Филатов прекрасно понимает, что учить здоровенных лбов ему не под силу. И поздно. Как дальше у них бизнес идти будет, если интересы у всех, кроме него, как безопасника, прямо противоположные… Никому неизвестно!
— Ладно, проехали, — Холмогоров тушит сигарету, услышав в коридоре топот детских ног. — Арька, не топчись, слонёнок, заходи!..
— Папка, мама сказала, чтобы мы пошли погулять, — Ариадна озвучивает предложение, от которого Кос не может отказаться, — вчетвером. А если с нами не пойдете, то я Марусю одна поведу! А мне самой нельзя…
— Базара нет, Арюнь, — у Фила и нет желания спорить, — да, папа Кос?
— Иду я, — Космос стремительно поднимается с места, на ходу оттряхивая свой темно-серый пиджак, — и дадим маме шанс потрещать языком, Арь…
— Два круга вокруг дома, пару раз на качели и всё, Арьк, ты двум дама перед уходом сейчас так и скажешь.
— Пусть не расслабляются!
— Передам… — разве что не фырчит Ариадна, подражая лисице, оставляя кабинет дяди Валеры позади.
Космосу кажется, что дочь до жути напоминает ему Лизу в такие моменты, и это его очень радовало. Лучшего сходства для своего единственного ребёнка он и желать не мог.
Всё идёт по нужному пути. У каждого есть то, за что стоит бороться, а что же до завтра…
Война план покажет.
Комментарий к 96-й. Любовь
Ваши лайки и благодарные отзывы — лучшая отдача)
https://vk.com/wall-171666652_1472
========== 96-й. Всё хорошо… ==========
Комментарий к 96-й. Всё хорошо…
Я относительно выздоровела, а это означает, что после этой главы выход новых глав не будет таким же регулярным (больничный, до свидания).
Но всем спасибо за внимание и любовь к “Небу…”🖤
OST:
— Леонид Агутин, Федор Добронравов — Тайна склеенных страниц
Космос способен на многое, причем глазом не моргнув. Эту истину Лиза уяснила ещё давно, но почему-то именно сейчас хочется кинуть в Холмогорова чем-то тяжелым, чтобы не забывал, что живёт не в лесу и не в глухом селе, пусть Москву и именуют большой деревней. И в час, когда Лизе очень и очень хочется спать, Кос заключает, что давно в этом доме не было праздника. Пускай, что самого маленького, но жалко ему?
Нисколько!
А настроение и репертуар, который он выбрал, располагали к прекрасному.
Хоть из всего прекрасного, как известно, Космос ценил одну Лизу. Исключительно.
И утро воскресенья началось с того, что сын профессора астрофизики решил напомнить жене, как сильно он её любит. Не очень оригинально, учитывая, что это был приём, родом из золотой юности. Но очень даже неплохой.
Зачем и за какие грехи так рано и в выходной? Какой сегодня праздник или куда выпал лунный календарь, по логике которого живёт её несравненный Космодром, Лиза совершенно не знает, но пришлось терпеть раннее пробуждение. Цветы бы подогнал по такому поводу и кофе с молоком в постель принёс, но пришлось довольствоваться звуками нового музыкального центра и мужскими подвываниями в унисон. Старается!
— Кос!..
— Проснулась, красотка?
— Ты бы ещё громче музыку врубил! — зачем подсказывает, ну зачем?.. — Аря проснулась наверняка, кушать хочет, а опять зайцев своих пересчитывает!
— Пересчитывает, я проверял, — отрапортовал Космос, маленький сообщник которого не спал уже полчаса, — не трогай ребёнка!
— Слушаюсь и повинуюсь, генерал!
— Наслаждайся, ведь всё для тебя, алмазная, — Кос не хочет сдаваться, — проси, что хочешь!
— Марафон щедрости, Скрудж МакДак? — в голове сразу возник мультяшный герой, купающийся в золотых монетках. — Тогда где мой кофе?
— Щас сделаю, — роль Джина в этой семье обычно наказуема, — погоди…
— Я пока посплю…
— А для кого я тут пыжился?!..
— Слушаю я, просто через сон лучше усваивается.
— Даже Арька врёт лучше!
На всю квартиру доносилось знаменитое «Ты меня любишь» голосом Серова, причем песня играла юбилейный пятый раз, чем стала порядком раздражать сонливую Холмогорову. А Косу нравилось, ведь он уверенно подпевал, то и дело напоминая Лизе одно и то же:
— Это я сочинил для тебя, красивая моя, — врал и не краснел. — Про тебя и про меня… Давай ещё раз послушаем!
— Меня не жалеешь, так зайчика пожалей, дорогой, — с авторством Коса Лиза не спорит, потому что в современной эстраде как-то разбиралась, но слова песни… Без промаха. Но только не в выходной же так громко и не в девять утра!
— Настроение у меня такое, — Кос чуть уменьшает громкость, когда жена подходит ближе к нему, — догадайся, родная?
— Какое, Космос?..
Ответа не следует, но Кос привлекает Лизу к себе, лихорадочно расцеловав розоватые теплые щёки. Она не пыталась отвернуться, но не возразить тоже не получается — шагу ступить не даёт уже с утра. И ей это нравится, хоть мысль о дочери, которой пора завтракать, не выходит из головы. Сидит же явно с игрушками, увлеченная и позабывшая о времени, но как маленький Маугли, за которым не уследили.
Соседей Космос в расчёт не брал, но Лиза заранее извинялась перед приличной и безобидной семьёй Андриановых. Но не раскаивалась, потому что в крепких любящих объятиях мужа не помнила себя. Купалась в своей абсолютной любви, уверенная в том, что Кос всегда сделает выбор в её пользу. Это так правильно.
— Без ума люблю, — романтик в черствеющей душе Холмогорова ещё не умер, — без ума…
— И мне нравится видеть тебя в таком настроении. Помни об этом, — припоминать недавние переживания не хочется, а новый день не таит в себе опасности. — Что, Кос, никаких важных дел? — Лиза вкрадчиво гладит мужскую спину, ощущая, как Космос отзывается на её прикосновения. Прислоняется ещё ближе, смыкает губы на тонкой шее и не даёт шанса разомкнуть объятия. Они в домике.
— Ну одним важным делом я уже занят, — Холмогоров кружит жену по комнате, как в танце ведёт, пристально смотря в её голубые глаза — они светятся алмазным блеском. Неповторимо!
— Нас, кажется, кто-то в гости приглашал? — нет, не кажется, это были Беловы, но просто Лиза никуда идти не хочет. Кос заранее это знает.
— Да вроде Сашка какой-то сабантуй замутить хотел, там же Олька приехала, — Космос за любой кипиш выступает, не теряет ещё интереса к общим собраниям, хоть и настроение у всех установилось тучное. Мрачное.
— Ей сейчас не до гостей, — банальная усталость после перелетов тому виной, а ещё… Были моменты, портившие Беловой настроение, и Лиза об этом неплохо знала. Ведь звонила Оля, с трудом пряча тревогу от неведомого страха. — А у него ж там новая любовь… Замечательно!
— Ты б убила, — припоминать свои грехи Космос не хочет, потому что знает, как тяжело далось Лизе простить. И не только его бессознательное состояние. Сам ведь себе был противен, когда крышу срывало. И сейчас…
В завязке?
Не может показать свою слабость.
Не покажет. Или его ещё просто не довели?
Ну уж нет!..
— Убила и в канаву выкинула, — или никто к мужу этой ненормальной сестры Пчёлкина в здравом уме не подойдёт?
Подойдет, Лиза знала людские натуры. Но также быстро и отойдёт. В рекордно короткие сроки.
Орбита замен не терпела.
— Маленькая, слушать истории пендосские не хотим? — сказать по правде, но Кос и сам бы просто выпил за хороший вечер и родную компанию, как ни крути.
— Хотим продолжения романтики, пока кто-то не загремел игрушками на всю Ивановскую, — Аря не шла из головы матери, потому что притихший ребенок в их случае… Это ребёнок, который уже успел набедокурить. Стащить конфету, например.
— Накаркаешь же, — Арюша славилась своим здоровым пофигизмом к шуму ещё со времени беззубого младенчества, но, похоже, дверь в другом конце квартиры уже открылась, — мать-волчица…
— Слушай, отец-молодец, а что дарить-то будем? — опомнившись, Лиза щелкнула пальцами перед носом мужа, намекая, что ещё пару деньков, и они крупно проштрафились.
— А сегодня какое число?
— Тринадцатое!
— Блять…
— Да, — Лиза почесывает темный затылок мужа, не рискуя выскальзывать из его захвата, — на неделе мы просто не успеем.
— Может, в «Диснейленд» вас вдвоем отправить? — Аречка будет просто в восторге от этой идеи, а Космосу ничего не жаль для своей любимой дочурки. — Думаешь, не могу организовать?
— Страну чудес? — когда не верить в них, если не в возрасте Ариадны?
— Почему нет? Пусть приучается к хорошему!
— А почему без тебя, Кос?
— Ты же понимаешь, милая, — выражение черт на волевом мужском лице заостряется, заставляя Лизу легко предугадать последующие фразы, — ну куда мне сейчас? На подводной лодке перемены зреют, а я в разгуляй?
— Как будто тебе ничего не достанется, — следовало ожидать, что Космос пойдет в отказ.
— Посмотрим, что будет через месяца три…
— А что может быть? — не Лизе лезть в дела «Бригады», но устраняться от мира мужа она не может.
— А ты спроси у своего Пчёлы-родственника, когда в следующий раз на чай залетит, — Космосу нечего опасаться: он с давних времен знает, что Лиза никогда не слушает брата. Точнее, раз все-таки послушала, но ненадолго. — Куда он там перья чистит? Берлин, Лондон? Может, старая память мучает — в Копенгагене найдёт связь?
— Скажешь тоже, Кос, — Лиза запоздало вспоминает, что ковертик от Софы рискует потеряться, если она не найдёт его в ворохе своих рабочих бумажек, — Витя не докладывает мне, что у него там на уме.
— Под монастырь этот ум завести может!
— Только ли один ум?..
Времена настали не самые лучшие. Ещё года три назад Лиза и представить себе не могла, что криминальные капиталы и возможность выйти из игры в самостоятельное плавание столкнут лучших друзей лбами, но отношения Космоса и Вити становились хуже с каждым днём. Фил старался держать всех вместе, часто напоминая товарищам о том, что ведут они себя как бараны, а Саша…
Саше было важно сохранить и приумножить нажитое. Растаскивать всех по углам — неблагодарное дело.
— Давай не об этом, — перевести тему для Космоса — лучших выход из возможных, — сейчас Арьку собирай, закинем её к предку, а сами подарок выбирать поедем. И я весь твой. Это же хороший план?
— Хороший, — Кос поступит по-своему в любом случае, — если бы ещё чаще повторялся…
— Вас понял, мадам Холмогорова!
Космосу легче свести серьёзность Лизы в шутку, чем дальше развивать бессмысленный разговор о том, где он сам ни черта не видит просвета и внятной перспективы.
Лиза не хочет спорить. Устала.
***
За окном слышны отзвуки ливня и громовые раскаты, но в супружеской спальне тепло, а ночник даёт приглушенный свет. Космос забылся сном совершенно спокойно, отобрав у Лизы добрую половину одеяла, но к ней же сон не шёл. Лиза сидит на кровати, подложив подушку под спину, а на её согнутые колени опирается открытая книга. Но не любознательность является источником бессонницы Холмогоровой и не её любовь к чтению, а, скорее, любопытство. Потому что письмо из Дании, переданное Томкой ещё несколько недель назад, Лиза успела по забывчивости заиграть, чтобы вспомнить о нём в самую слякотную и неприятную погоду. Когда из дома выходить нет желания, а спящий Кос не помешает вместе со своим компетентным мнением.
Нет, Космос проснётся, и Лиза обязательно расскажет ему, что весточка из страны Андерсена прилетела ещё с месяц назад, и от не чужого человека. Однако Холмогоров не ошибётся, сказав, что Софу не одобряет, несмотря на то, что человек в конце концов бросил вредную привычку в лице Пчёлы, сделав правильный жизненный выбор. Космосу и в юности казалось, что куда-то не туда профессорская дочка тянет его алмазную, а потом обиды пустые высказывает. И если с последним Лиза в общем-то не спорила, то первое никак нельзя было приписать на её счёт. Так или иначе, но необдуманные поступки не отличали Павлову-Холмогорову. Почти…
Один крупный такой… рядом подушку обнимает. Зараза!
Или и здесь всё было вполне продуманно? Лиза не знает ответа на этот вопрос…
— И что там? Язва сибирская, блин! — про себя подумала Елизавета, вынимая из конверта листок, исписанный знакомым почерком, чуть ли не детским.
Ничего не менялось. Софа писала так, будто бы за ней гонялись полчища спартанцев, и поэтому эпистолярный выброс нужно было закончить как можно быстрее. Но ещё со студенческой поры Лизы научилась разбирать эти каракули, а уж если Тома решила, что это письмо обязательно нужно прочитать…
Без вариантов!
Что-то о северной погоде. Милославской не тот ветер надул, а Копенгаген смертельно надоел. Ждёт, когда муж выбьет себе новое назначение, которое точно поднимет благосостояние выше. Париж, скорее всего, или Лондон. Что ж, амбиции в Софке не спали, а Ник стремился к лучшему. Нормальное явление.
Рассказ о Тёмыче. Скоро исполнится четыре года, большой мальчик. Совсем не маменькин сынок, а самостоятельный и не шумный, что должно радовать. Волосы кудрявые и совсем светлые, волевой нос в отца, миловидное лицо матери, а глаза голубые и задумчивые. Ещё один маленький философ, что за поколение такое? Или просто родители сумасшедшие, а дети положительные? Фотографий не пересылает, за что извиняется. Что ж, простительно. Лизу это не волновало.
Воздушный поцелуй для Маруси, которая, наверное, уже неплохо болтает и проявляет филатовский ровный нрав. Эх, Софа, и не знаешь же ты про первую разбитую вазу! Хотя тут могло быть и Арькино влияние, к которой Маруська так ожидаемо тянется, но Лиза себе заслуг не присваивает. Не имеет привычки.
И главное…
«Ты в курсе про мой нелепый разговор с Лизой. Более приятные слова предназначались для тебя, Тома, но фактор неожиданности не отменял никто. Я не была готова говорить с сестрой Вити, не хотела поддерживать наших прежних отношений дружбы лучших подруг. Держу пари, что Холмогорова всё про себя рассудила, два плюс два сложила. Я не собиралась её терять, не хотела доводить до слёз, но только по прошествии времени я готова сказать, что смогу общаться с Лизой, как прежде. Я виновата перед ней, не сдержав эмоций, но правду говорят, что время — лучший учитель и врач. Исключая причину конфликта, которая больше не является источником моих огорчений, я смотрю вперёд. Возможно, что чувство недосказанности до сих пор живёт во мне, но я оставлю этот вопрос на разрешение весны. Какой? Сама не знаю, но и обнадеживать не желаю. Папа считает, что я давно не была дома…»
Ничего не меняется. Типичный подход Софы к любому делу: сама накосячила, сама извинилась, пообещала быть паинькой. Лиза не снимает с себя вины за тот нелепый разговор перед наступлением нового девяносто четвертого, потому что глупо было бы играть счастливую мину при бывшей девушке брата, с которой он так плохо расстался, был брошен за неверность, но… Если прошлое в прошлом, а Софка излечилась, то почему юлит? Позвонить не может, написать, сделать всё по-человечески. Всё через громоотвод.
И что делать теперь? Самой писать, звонить, ждать в гости? Голубя мира засылать?
Пчёлкина с приветом? Нет, это сюр!
Смешно, местами даже нервно похихикать хочется, припоминая разговор на повышенных тонах, но мир не перевернулся, не изменился ход событий. Не Лиза первой прервала эту дружбу, не ей хотелось стереть из памяти прежнее окружение раз и навсегда. Нужны ли сейчас слова Софы? Надо ли посыпать голову пеплом?
— Вот же чума, — издает Лиза почти обречённо, как в юности, когда Софка своими выходками доводила её до бешенства, — чума…
И сказать больше нечего. История Вити и Софы давно канула в лету, а Лиза, помня справедливые слова мужа о том, что не им судить и вмешиваться, продолжала сохранять дистанцию. И сохранит, если Милославская и Пчёлкин в один неловкий момент столкнуться лбами. Витя же помнил обиду, хоть и прятал её искусно. Задело же.
— Ты спать будешь или хрен мне? — измученно выдает Холмогоров, уловивший то, что жена бодрствует и без него. — Лиза?
— Буду, просто инфы в голове много, — необходимо переварить, чтобы понять, как дальше относится к человеку, который когда-то был очень близок, — правда, Кос. Ты что проснулся-то вообще?
— Чую кто-то рядом дурит!
— И без тебя, да?
— Безобразие, твою дивизию… — рука Космоса властно тянет Лизу к себе, и она бы и рада признать космическую победу, но злосчастное письмо нужно спрятать с глаз долой. — Бросай бумажки. Тебя чёрт за ногу дергает в ночи?
— Пока только за бок, — хоть и спорить с правотой мужа в данной ситуации сложно, — и за такое твое поведение я буду пинаться во сне, Кос, помни.
— А то я не привык, алмазная, — Космос догадался, что Лиза прочитала то самое «письмо к съезду» от Софы, но легче от этого не становилось, — но выкинь ты эту маляву. Лучше бы косячок с неё сделать дала, ей Богу! Чего умного твоя кукушка там напишет? Целую и люблю, но не всех вас, идиотов с окраины?
— Не тебе говорить о косячках, Холмогоров, — чтобы никого лишний раз в дрожь не бросало. Особенно Лизу. И Кос верно ловит мимолетное напряжение, сковавшее голубой взор его жены.
— Ко мне иди?..
Существует мало способов, чтобы победить холодность и отстраненность Лизы, но Космос знает действенные. Он прижимается к ней сильнее, чтобы точно никуда не убежала, и Холмогорова решает, что не стоит устраивать взбучку с ровного места. Она знает, как сложно даётся это выстраданное спокойствие и выдержка. И…
Сон идёт и к ней.
В самом деле муж прав.
Листок бумаги падает из ослабевающей ладони Холмогоровой, которой вмиг резко захотелось коснуться головой подушки, чтобы уснуть беззаботно и желательно часов до десяти утра, если Аря и Кос не разбудят раньше. Бросив послание Софы обратно в конверт, Лиза тихим движением ладони перемещает его в тумбочку, чтобы вскорости уснуть, предварительно закинув ногу на очень удобного мужа. С ним тепло и свободно, никуда бежать не хочется. И жалеть не о чем. Свой.
Гром за окном разрывается, небо рыдает во все голоса, а Лиза лишь сильнее прижимается к Космосу, стоит сквозь марево сна услышать гнев природы.
Всё хорошо…
Комментарий к 96-й. Всё хорошо…
У КосЛизы чисто своя атмосфера. И не будем им мешать высыпаться.
Ваши лайки и благодарные отзывы — лучшая отдача)
https://vk.com/wall-171666652_1475
========== 96-й. Маленькая хозяйка ==========
Комментарий к 96-й. Маленькая хозяйка
Ламповая глава, где я просто отдыхаю душой. Приятного чтения!
Эстетика: https://vk.com/wall-171666652_1491
OST:
— Би-2 — Молитва
Ариадна просыпается ровно в восемь утра. В ногах сопит старина-Тутанхамон, всю ночь отгонявший от младшей Холмогоровой ненастные сновидения, а рядышком приглушённо работает лампа — Аря боялась темноты, поэтому маленький свет никогда не отключали.
Потянувшись и присев на кровати, единственная дочь Космоса погладила по кота по хохолку, надеясь, что её лучший друг сразу проснётся. Прогноз оправдался, но Тутанхамон не спешил ласкаться, а бодро соскочил с кровати, недовольно замяукав.
Ничего нового!
— Морда, — негромко произносит Аря чисто отцовской интонацией, влезая в свои розовые уютные тапочки с логотипом узнаваемой диснеевской утки. — Тихо, Тутс, всех разбудишь. Понял меня?
Тутанхамон, оценив ситуацию, возвращается к своей любимой хозяйке. С ней он не играет во вредную кошку, цель которой — испортить хозяйские тапки сорок шестого размера. Последнее относилось исключительно к Космосу Юрьевичу. Часто незапланированные сюрпризы он находил в не самом лучшем своем состоянии, из-за чего орал всеми матами. Но в последнее время притих, что радовало.
Хоть и доверия не внушало.
Но не Арьке.
Благодаря стараниям матери, Ариадна почти никогда не видела, как её отца может заносить. Догадывалась, сидя за закрытой дверью своей комнатки, но после объяснения о том, что «папа приболел» ей вполне хватало. Жалко папку становилось, ужасно.
А вот Тутанхамон видел всё, не пугаясь грозного странного Космоса. И не жаль ему бессовестного хозяина нисколько. Свинью подложить такому чёрту грехом не считается.
— Ням-ням? Знаю, — потягивает Аря, беря своего черного котейку на руки, — и я тоже есть хочу. Макарон бы с сыром или омлет…
Тутанхамон доволен, что показывает сразу, счастливо урча. Чувствует, что желаемое близко. Рыбки бы.
— Пошли поедим, — как будто у кота был выбор, — морда ты породистая…
Аря отлично усвоила то, что папа не любит воя кошачьего. И вообще Космос Юрьевич терпит живность в доме только из-за того, что Аречка очень любит Тутанхамона, как впрочем и её мама. Поэтому в интересах Ари было молча сопроводить своего подопечного на кухню к законной миске, из которой Тутанхамон попьет и поест, а дальше снова уляжется где-то в глубине квартиры.
Не жизнь, а сказка. И в детский сад ходить не надо, и дед не будет скорой школой грозить, занимаясь с ней заполнением прописей и уча азам математики. Но царица всех наук вызывает у Ариадны скуку, особенно в свете того, что Пчёла сказал ей — главное, чтобы деньги считать научилась. Это полезный навык.
Стоит зайти на кухню, как кот выпрыгивает из рук Ари, подбегая к двойной миске, полной сухого корма и воды. Постаралась мама, Аречке и сомневаться не приходится, особенно когда сзади её обнимают ласковые тонкие руки. Ни с чем не перепутаешь, и Ариадна всегда будет упорно стоять на том, что лучше её мамы никого во всем свете нет. Также и папа считает, каждый раз говоря, мама у них — самая замечательная.
— Мама!..
— Кто мой сладкий именинник? — интонации Лизы полны обезоруживающей нежности. Свою космонавтку она обожает, и Арька всегда отвечает маме той же монетой. Безусловной любовью, пусть и с малой долей непослушания, как и всякий пятилетний мятежный человек. — Проснулась, зайка, и сразу кормить нашу животинку?
— Тутик голодный был, — Аря обхватывает руки матери теплыми ладошками, — а папка бы опять его ругал за тыгыдыки. Знаю…
И что будет, если попросить у папы собаку? Тем более не разрешит?
Эти вопросы Арюша оставляет до лучших времен.
— Не ругал бы, Арюнь, — причин этому Лиза раскрывать не станет, потому сама не понимает, где зашатало Космоса после очередной непонятной встречи с безликой группировкой, но хочет поинтересоваться у дочери: — И у кого это сегодня день рождения? У Тутанхамона или у Ариадны Космосовны?
— Да, мне уже пять, — Арька выставляет перед мамой пятерню, улыбаясь во все свои молочные зубы, — целых пять, мама!
— С днем рождения, солнышко мое! — Лиза крепче прижимает к себе дочурку, одновременно расцеловывая её румяные щёки, теплые после сна. — Большая совсем стала. Самая красивая и лучшая на свете девочка! Моя девочка!..
— Мамочка, спасибо… Я люблю тебя!
— И я тебя, космонавтик… Самый хороший!
Воодушевленная Аря забыла про кота, кутаясь в родные объятия, словно в плюшевый плед. Для полного счастья рядом не хватало лишь папы, который, наверное, скоро проснётся. Верно? Но Арюша не задает этот вопрос матери, а дожидается пока мама сама расскажет, что вчера папа приехал домой, когда она уже спала. Или дядя Саша срочно сорвал его в офис, где Аря не раз и не два бывала в гостях.
— Арюшка, давай завтракать, так и быть — сегодня твой любимый и вредный омлет с поджарками, — стоило же однажды Космосу накормить Арьку из своей тарелки, как наследнице всё понравилось, и она запросила добавки. Вот тебе праздничное блюдо!
— А когда папа и торт? — не выдерживая, спрашивает Ариадна, не спеша отпускать маму от себя.
— Папа сейчас и купит твой торт, не сомневайся, — Лиза недобро косится на телефон, брошенный ею на столешнице, — но сначала, кошка, беги красоту наводи. Потом голову помою тебе и банты сделаем, уговор?
— Дороже денег, мам, — отвечает Арюша, декламируя заученную фразу, — а я зубки чистить пойду.
— Тщательно!
— Я помню…
Когда дочка убегает в ванную, Лиза снова недобро смотрит на телефон, мысленно проклиная Космоса за то, что он так её подводит. Сегодня гостей решили собрать, все к ним вечером приедут, а у Коса опять неразрешимые проблемы бизнеса.
И где он? С кем? Лиза бы ещё долго задавалась этими вопросами, если бы ключ в замке входной двери не сделал решительное движение, в котором угадывался жест мужа. Холмогорова надеялась, что муж крепко стоит на ногах, а все её превентивные меры ограничатся коротким восклицанием. Космосу хватит впечатления, а Лиза не хочет знать, чем закончились переговоры, инициированные по воле и желанию Белова.
Собственно, именно так всё и случилось: Кос в полном порядке, но он ужасно злой и невыспавшийся, однако с целой охапкой гелиевых шаров и огромным розовым пакетом. Не зря подарки у Фила в машине прятали, чтобы егоза точно не учуяла, где спрятан её желанный кукольный домик и плюшевый заяц, ростом почти с неё. Всё выполнено, как и было заказано, а другие сладкие подарки раскиданы по квартире в самых любимых местах, где Арюша забывала свои игрушки или книжки.
— Холмогоров, я вытрясу из тебя душу, твою мать!
— До четырех часов базарили! Ни хрена сделать не мог, а труба в отключку!
— Скажи спасибо, что дочь поверила в твою занятость!
— А ты, мать?
— А я тебя в следующий раз прихлопну за пропажу. Знаешь, о чём я могу думать!
— Не возьмёт уже, сколько раз тебе повторять?
— Не будем больше это обсуждать, Холмогоров, — Лиза впускает мужа на порог, пытаясь отследить дислокацию Арьки, — а хозяйке ещё и не спится, поднялась вслед за мной. У тебя есть две минуты, пока она умывается.
— На то она и хозяйка, алмазная…
Космос чувствует себя Карлсоном, прилетевшим домой на воздушных шарах и пропеллере. Голова раскалывается и спать хочется до ужаса, но он мужчина в полном расцвете сил, у которой аж пять лет назад родилась дочь. Пять лет он папа, горя с воспитанием чада не знающий, потому что в свое время правильную маму для своей драгоценной Арьки выбрал. Не прогадал или свезло однажды по весне?
Так или иначе, но Космос и Лиза смотрели на рождение дочери как на главное событие жизни, сплотившее друг с другом навсегда и навечно. Квартира на Кудринской площади почти не помнила времени, проведенного супругами Холмогоровыми без ребёнка. И они сами бы не хотели представить, что всё могло сложиться по-другому. Или бы вместо дочери у них появился бы сын, с которым пришлось выстраивать совершенно иные отношения, пусть также основанные на любви и заботе.
Лиза же вспоминала рождение дочери не без умиления и мелких слёз, отмечая, что это был самый счастливый день, ради которого стоило претерпеть обиды, горе и расставания. Арька, явившись на свет совершенно спокойной синеглазой странницей, развеяла ненастные тучи осени, а став постарше, остро чувствуя невольные тревоги матери, стирала печаль с миловидного лица, только бы Лиза улыбалась, веря, что у них всё обязательно будет хорошо. Как иначе?
— На, добытчик, воды попей, а то ещё в обморок грохнешься, — Аря чистила зубы, громко рассказывая считалочку, как и рекомендовал ей стоматолог, а это означало, что у Космоса и Лизы есть время на передышку.
— Не жена, а чудо, — от воды Кос не отказался, — не в перьях, но с приколом.
— Какой муж, такая и я, — Лиза приглаживает темный затылок Холмогорова, чуть наклоняя к себе, — почти свеж и бодр. Потерпи немного…
— Хочу терпеть с тобой вместе за закрытой дверью!
— Кос, у нас будет время, когда твоя дочь засядет в подарках на добрых часа два…
— Блять, вечером ещё гости эти… Как будто не видел я эти морды вчера!
— Обещаешь, что никаких стычек с Витей?
— Сбагрим его нашему Гиппократу, — в этот погожий осенний день Кос готов вытерпеть даже Пчёлу, дружба с которым за последние годы подверглась серьёзным деформациям. — Может, любовь к музыке и дипломатии, нахер, бросит. Пора б…
— А это я ещё не проговорилась ему, что Софка на горизонте маячит.
— А на какой хрен ему про это знать?
— Справедливо, — замечает Лиза, ставя опустевший стакан на обувницу, — и, Кос, если честно, то ни о чьих отношениях, кроме наших, я думать не хочу.
— Мне-то тоже по барабану, — Холмогоров привлекает жену к себе, крепко обхватив её плечи, прикрытые пижамной футболкой, — и я поздравляю тебя, родная… С нашей новорождённой! Самой классной во вселенной! Ни у кого такой нет…
— Потому что такую мог сделать только её штучный папаша, да, солнце?
— Сомневаешься ещё?
— Когда у меня был выбор?
— Вот-вот…
Целуя губы Лизы, Кос успевает подумать только о том, что они и как десяток лет назад самые мягкие, нежные и притягательные. Он не смог бы полюбить другую и размениваться на многих, променяв своё настоящее на призраки. Как бы сложно не приходилось, но Космос знал, что Лиза никогда не променяет его на чужого. И в ней живет полная уверенность в том, что их привязанность строилась не только на слепом желании обладать и затмить собой весь мир. Любить — сложнее.
Но Арька — основное доказательство тому, что всё происходит верно.
И следующие минут пятнадцать Космос и Лиза занимаются тем, что соревнуются в том, кого из них дочка все-таки больше любит. Тискают свою характерную куколку, носят на руках и обещают, что в детский сад её сегодня никто уж точно не отведёт, поэтому можно смело его прогуливать.
— А я и не собиралась… — с хитрым выражением милого личика признается Холмогорова-младшая, когда отец клянётся ей, что до вторника — никакого сопливого сада.
— А мама, Аря, так и знала, поэтому тебя и не будила, — Лиза не привыкать к тому, что она тоже вечная заговорщица.
— То есть, дамы, папку никто сегодня слушаться не будет? — риторический вопрос Космоса вызвал только хихиканье Арьки и добрые усмешки Лизы.
— Часа в четыре приедет дедушка, Арюш, и папа тебе сам продемонстрирует чудеса послушания, — Лиза не остаётся в долгу.
— Стрелочница, — Космос не обижен, но раздосадован тем, что и спать дико хочется, и слушаться его не хотят, — алмазная…
— Я пойду разбирать свой домик, — на ближайшие часа два Ариадна поглощена новым приобретением, — он будет самый красивый, пап!
— Беги, космонавтик мой… — первая часть с подарком выполнена, и Кос, считая, что достаточно отдал долг родине, может потянуть Лизу поспать лишних два часочка.
Арьке совсем не до родителей…
— Как же она выросла! — с долей грусти замечает Лиза, которой казалось, что время рядом с Ариадной идёт не так быстро. Это чужие дети растут, подражая грибам после дождя, а своя никуда не торопится. То за папу прячется, то за маму, видя большое скопление незнакомой толпы или боясь посещения врачей.
— И хорошо же растёт, — Космос смотрит вслед дочери с нескрываемой гордостью, — вся в меня! Нечего возразить?
— Да, Холмогоров, а я так просто… — иногда эта шутка казалась правдой. — Девять месяцев мимо проходила, а потом в роддоме всем концерты ночные устраивала!
— Не напоминай, — рождение Арьки ассоциировалось у Космоса и с большой тревогой, потому что роды у Лизы наступили в час совершенного спокойствия, — я думал, что сам кого-нибудь рожу!
— Неведому зверушку? — как в сказке.
— Да хотя бы её, родимую, — каким образом только… природы загадка!
— Нет, Космос, давай остановимся на том, что у нас уже есть Аря, — и другой спиногрыз на её месте точно не представлялся.
— Маленькая хозяйка!
— И самая добрая и светлая на свете девочка…
Ведь не зря же говорят, что для родителей их ребёнок самый лучший на Земле?..
Комментарий к 96-й. Маленькая хозяйка
Умиротворение поймали? И я тоже. До скорого!
========== 96-й. Всё пройдет ==========
Комментарий к 96-й. Всё пройдет
Я искренне хотела передохнуть от фикбука, но вдохновение шло против воли.
Спасибо за то, что читаете! Едем дальше)
OST:
— Михаил Боярский — Всё пройдёт
На часах восемь вечера, фонари за окнами дают приглушенный свет.
Рабочий кабинет превращён вмини-бар, а злободневная беседа разворачивалась прямо под боком. Казалось бы, на что жаловаться? Отпусти свои неясные дни и хмурые пятницы, а в следующий понедельник снова начнёшь голову пеплом посыпать, заодно отправляя всех в долгое эротическое путешествие.
Ну ладно, не всех. С одной дамой Космос за девять лет научился договариваться и предпочёл её всем прочим претенденткам, а другую воспитывал, бед не зная.
Из-за них ещё не свихнулся…
Но за разговором Пчёлы и Белого следил молча, невесело думая, что мутью какой-то эти граждане занимаются, когда Фил, приглашая всех к себе на фазенду, призывал к чему угодно, но не к обсуждению спорных вопросов.
Однако Валера недовольств не выражает, а Космос пытается не сорвать на Пчёлу всех собак. Поэтому и курит в полуоткрытое окно, любуясь осенним пейзажем. Терапия такая. Бесплатная.
— Кос, ты не дымил бы особенно, а то дышать нечем уже…
— Фила, ты за спорт, а я за душу. Курево мне нервы теперь успокаивает!
— Косматый, у тебя же стальные канаты?
— Не отрицаю, но кто-то бесит… Не могу!
— Выяснят, братан, а потом ты свою мазу им подкатишь, как иначе?
— А ты у Пчёлы спроси!
— Тогда нефиг на балконе овец считать, а пошли выясним, чего там Белый у него выпытывает.
— Ну, Фил, твое слово…
— Не только водку жрать собрались!
Холмогоров послушал Филатова, потому что было в словах друга рациональное зерно. Не всегда же держать оборону и зубоскалить, чтобы бешено отстаивать свои интересы и собственную будущность внутри империи, которой стало скромное начинание четырех московских пробивных парней. И доказывать то, что он чего-то стоит, а не горазд исключительно на то, чтобы кокс под шумок нюхать, Кос должен перестать хотя бы сегодня. Мирная обстановка в этом доме тому обязывала.
Или дочка, смеющаяся на этаж ниже? Заводила маленькая!
Октябрь выдался настолько спокойным, что Космос ему не доверял. Как и тому, что спустя две недели после дня рождения Ариадны, будто бы все не виделись в московской квартире Холмогоровых, Валера собрал совет в Филях на своей новенькой обустроенной даче. Может, в чём-то друг и прав, стараясь призывать разрозненных друзей к порядку, но пространные рассуждения Белова и Пчёлы о грядущих изменениях и спорах об управлении общим бизнесом набивали оскомину. Ведь каждому нужен кусок побольше!
Каждый хотел самостоятельности от Саши Белого, никто не хотел делиться, но попробуй и договорись с акулой-китом, от влиянию которого сложно противостоять в одиночку. Тем более лучшему другу, которого Космос знал с пяти лет. Это что-то да значит, особенно при учёте того, что поднимались вместе.
А теперь ищи паршивую овцу, если сам ею не оказался…
— Говоришь, Пчёл, на Германию виды имеешь? — Саша сидит в хозяйском кресле, перебирая пальцами новомодный тетрис, позаимствованный интереса ради у младшей Холмогоровой. — А как же старые планы? В Америку бы снова махнули, не без секретарш и пиратского веселья. С Кабаном пересечемся, а там же и подумаем, куда ветер дует.
— Новые поставки, партнёры, торговля по новым путям… Расширение банка — это то, в чём я, а никто другой, реально сечёт, — для себя Витя всё и давно решил. Послушает друга, перенесёт незаинтересованность Фила и бешенство Космоса, но сделает по-своему. — Здесь один хрен. Чеченцы под боком? Так я, Белый, что? Не по твоей схеме с ним дела веду?
— Чем тебе старые схемы не угодили? — Космос вступает в разговор, делая вид, что особого энтузиазма к теме не имеет. — Разведут же тебя! Как лоха…
— Развиваться надо, расти, а здесь болото одно, не развернешься, сколько раз вам говорить! — долго на одном месте Виктор Пчёлкин сидеть не любил. — И что меня здесь держит? Взял и поехал!
— Сам себе хозяин, — вошедшая в кабинет Лиза, протягивает старшему брату пачку сигарет, которые он забыл на кухне, — извиняйте, опричники, но говорите вы так, что на весь этаж слышно. Ну и? Кто из вас собрался в эмиграцию? Учти, Кос, после такого домой можешь не возвращаться!
Холмогорова не признавалась в том, что подслушивала уже с минуту, но более менее адекватный диалог её мужа и брата дарил маломальскую надежду на то, что согласие будет достигнуто. Не ей учить взрослых мужиков зарывать топор войны, но за два года ей порядком надоело служить буферной зоной. Космос не хотел, чтобы она общалась с собственным братом, разорвав все родственные отношения. Витя каждый раз заклинал, что Космоса не поменять. Излечить до конца его не получится, к каким докторам и бабкам-знахаркам не води, а выбор он вроде бы и сделал в пользу себя и семьи, но ведь мог сорваться, обнуляя любую веру.
Лиза выслушивала обе стороны конфликта. Космоса убеждала в том, что следует бороться за своё дальше, если он не хочет утонуть в одиночестве и пагубном кайфе, а Пчёлкину говорила о том, что в последние года полтора она не просыпается от тревожных ночных звонков и мыслью, что с зависимостью они не справятся. Последнее било по Лизе хуже любого кошмара из снов. Пусть авария и подвела Коса к границе, рядом с которой он смог сделать выводы и сбавить обороты своей тяги.
Оставалось только постоянно твердить ему о том, что если снова погрязнет сильнее — от них ничего не останется. Мрак!
— Не дождёшься, алмазная, — не скрывая ухмылки, Космос азартно смотрит на жену, побуждая её подойти ближе, — а брательник твой уже намылился. Как тебе такое?
— Опять базар-вокзал, мать твою! — Саша нисколько не удивлен тому, что Кос катит телегу на Пчёлкина даже при Лизе, у которой на ссоры брата и мужа — стойкая непереносимость. Помирить двух баранов окончательно — дело неблагодарное, а при всех они пытались не бросаться камнями в открытую. С переменным успехом.
— А я-то думала, — Лиза встает рядом с Космосом, аккуратным жестом погладив его затылок, — что чудеса случаются. Видимо, ошибаюсь?
— Тут главное веру не потерять, — решительно резюмирует Пчёлкин, пряча непочатую пачку «Самца» в карман, — а за пропажу спасибо, Лизка. Выручила!
— Мешать не буду, — легко сжав ладонь Холмогорова в своей, Елизавета спешит вернуться к Томе и Жене, оставшимся в гостиной рядом с детьми, — но без глупостей!
— Павлова, дуэли я запретил, ты не кипишуй, — Белов отшутился за всех, прекрасно осознавая, что в легком тоне жены Космоса есть обманка — она не шутит. Никогда не знаешь же, когда у Коса крышу снесёт, а Пчёла будет истерить.
— Я ещё не начинала, — напоследок произносит Лиза, скрываясь за дубовыми дверьми в коридор.
Космос неотрывно смотрит в след жене, не скрывая своего восхищенного и гордого взгляда. Не всё, чего хочет Лиза, осуществимо, но её присутствие рядом прибавляет ему пару очков в карму. И жить становилось как-то легче.
— Ничего не меняется, — Александру Белову впору завидовать завидному постоянству Холмогоровых по отношению друг к другу, но Ольга оставалась дома, до сих пор приходя в себя после дорог и перелётов. Но вместе с женой Белов не жил, редко приезжая ночевать за город, а вот к Аньке…
Да запросто!
— Да какого хрена сегодня всем надо? — Филатов отвлекает внимание на себя, когда у него на столе зазвонила телефонная трубка.
— Ну, брат, ответить надо, вдруг чё стряслось? — предположил Белый, полагающий, что ответить звонящему всё-таки надо.
Распри Космоса и Пчёлы отодвинуты в сторону. Но не ими и сейчас.
— Поговорим? — недобро предлагает Виктор, указывая мужу сестры на выход из кабинета.
— Поговорим, — сухо отзывается Космос, который не пропустит возможность высказать Пчёле пару ласковых с глазу на глаз.
Пора!
***
Лиза защитила диссертацию, получив право на преподавание семейного права ещё полгода назад. Но в моменте Холмогоровой всерьёз казалось, что кандидат юридических наук в ней плакал и смеялся одновременно, а вдобавок дёргался в нервных конвульсиях.
Правильно Космос сказал, что двое учёных для одной семьи — это уже перебор. С детьми Лиза справляется намного лучше, чем с доморощенными ленивыми студентами. Во-первых, последние и сами принимают добрую Елизавету Алексеевну за свою; во-вторых, маленькие дети её лучше слушались, охотно принимая в свои игры. Она у них за главную!
Поэтому Лиза покорно подчиняется Арьке, когда любимая дочь превращает гладкие материнские локоны в корявые косы. Основной штрих добавляет сын Жени — Филипп самолично вырезал картонную корону. Когда Ариадна заканчивает с работой парикмахера, импровизированный символ власти одет на голову Лизы лёгкими ручками филатовской Маруси. Постарались!
— Красота да и только, — восклицает Лиза, когда видит себя в небольшое зеркальце.
— Нет, Лиз, красота — страшная сила! — Тамара призывает Марусю к себе, все ещё надеясь, что после очень сладкого куска торта дочка выпьет несладкий чай. — Маруська, похлопотала и молодец! Давай, за папу…
— Королева викингов, — чуть посмеиваясь, заключает Лиза, возвращая корону детям, — а Космос увидит и подумает, что точно с ума сошла. Поехала.
— В первый раз тебе, что ли, Холмогорова? — прислушавшись к просьбам трудящихся и отрезав от торта две небольших части с кремом и розочками, Женя отправляет Арю и Филиппа на другой конец праздничного стола.
Чтобы там они точно не решили, кому достанется вставка из глазури, а кто…
Филипп Гальский, который девчонкам уступает.
— Да ладно, это даже весело, — и всё-таки Лиза распускает косы, стараясь придать волосам божеский вид, — и дети довольны.
— Пчёлкин-то где? — Женя припомнила, что Лиза убегала на второй этаж, чтобы вернуть пропажу, которую Пчёла будто случайно забыл возле стула Гальской. — Обещал фокусы с пирамидами и верблюдами показать, разводила!
— Этот фокус не нов, Арька выучила его наизусть и будет открыто подсказывать твоему мушкетёру, — и зачем Арюшке знать, сколько пирамид и верблюдов нарисовано на пачке «Camel»? И о том, что папины «Marlboro» самые популярные?
Лиза признавала прокол в воспитании, но Космос и Пчёла однажды словят за свои методы взаимодействия с младшим поколением.
— Значит, отвело от греха подальше…
Жене не стоит долго объяснять поведение мужчины, который то достаёт обещанием стать её постоянным пациентом, то делает вид, что они едва знакомы, воровато кидая короткий взгляд в сторону. И он ни разу не присылал шикарные красные розы с запиской о том, что не выносит ни лилий, ни тем более желтых тюльпанов, как в знаменитой песне, поэтому так скучен. А Гальская должна принять этот скромный дар, несмотря на то, что Пчёлкин не похож на волшебника в голубом вертолёте, а её сын, между прочим, признаёт дядьку в дорогом плаще за человека.
Но если бы всё было так просто!
При более близком общении Евгения узнала о Викторе всё, что читалось по его холодноватым зимним глазам. Что трезвый Пчёлкин прятал за семью замками, то пьяный выложил Гальской всё целиком, почти на блюдце с голубой блестящей каёмкой.
Лучше бы не знала, зато сразу все диагнозы наружу.
Безответное чувство к жене Саши Белого, скрываемое и постыдное, Пчёла бы с удовольствием и давно променял, если бы мог от него отказаться. Году в девяносто первом, когда шанс сам тянул к нему заботливые руки, но импульсивная Софка никогда не была ему равной парой. Лопнула чаша терпения у дочки партийного функционера, намотала сопли на кулак, вышла замуж за перспективного дипломата и скрылась за дальними берегами. Ни привета, ни ответа. Пчёлкин обиду не афишировал, но место Софы не заняло ни одно мимолетное знакомство в клубе и на приличном ужине, а когда-то казалось, что с его-то странною любовью мог бы отпустить вчерашний призрак и не тревожить память ненужными передергиваниями.
Ведь не ценил, не берег, не рассчитывал на то, что вместе с Софой доживет до безбедной теплой старости.
Женя слушала откровения приятеля с долей скепсиса, втайне радуясь тому, что предупреждена о свойствах пчёлкинской души. Всё пройдёт. И у него.
Всё пройдет, если это не любовь…
Не в её положении матери-одиночки вестись на бандита, у которого, может, и есть внутри что-то человеческое, но только принадлежать оно будет вовсе не ей. Но Пчёла заслуживал того, чтобы его выслушали, не крутя пальцем у виска. У друзей в таком случае поддержки искать точно нельзя, а вот женские уши стерпят многое. Обычно все пьяные признания о неудавшейся личной жизни доставались Лизе вечерним телефонным звонком, и она не без сожаления отмечала, что все они когда-то сделали выбор, цену которого до сих пор не знали.
Кто-то же должен сменить Холмогорову в этом неблагодарном марафоне? Тем более вечера пятницы раз в две недели у Гальской действительно свободны от дежурств, а чаще Пчёлкин всё равно не звонил. Границы сохранялись, всех всё устраивало.
У Жени не отнять права на одиночество. Прошло время героев её романа.
— Валерка опять по телефону галдит, — Тома не слишком довольно косится наверх, потому что звучный голос мужа раздается по всему дому, — и Сашка с ним…
— Я из всего понимаю только про Кабана, — шпионские способности подводили Лизу, но её это не печалило, — одна песня… С Урала!
— Надоели, надо детям кино включить и на улицу пойти прогуляться, — решение хозяйки дома не могло быть не поддержано, — Аречка, вы же с нами не пойдете?
— Нет, мы же Марусе хотели показать про Симбу, — Аря не зря взяла с собой кассету с одним из любимых мультфильмов в одноголосой озвучке, — Филя?
— Сами включим, тёть Том, — серьезный шестилетний мужчина кивнул головой, доставая из разноцветной коробки знаковую кассету, — а если что, то Марусю и накормим, и напоим.
— Ну, дамы, ну что за дети такие классные? — Лиза первой выразила восхищение ответственной парочке.
— При таких-то матерях, — Женя не может не вставить сладкой пилюли.
— Это уж точно, — Филатова верит, что за Марусю, оставленную без присмотра взрослых на лишних полчаса, можно не переживать, — но мы скоро вернёмся, не заскучаете?
— Нет! — синхронно голосят Аречка и Филипп, отворачивая к телевизору свои светлые макушки.
— Ну, Том, зато честный ответ.
— Вот и поговорили, — Лиза выходит из гостиной первой, про себя отмечая, что детям скучны назойливые взрослые, — я в беседке буду!..
Женщины находились в абсолютной уверенности в том, что приятный вечер ничем не может быть омрачен. Ни одной заразой.
Комментарий к 96-й. Всё пройдет
https://vk.com/wall-171666652_1513
https://vk.com/wall-171666652_1516
========== 96-й. Дуэли запрещены ==========
Комментарий к 96-й. Дуэли запрещены
Приятного чтения!
Глава задержалась. Прежде чем начать читать её, рекомендую на контрасте перечитать предыдущую. Что увидим дальше — большой вопрос, но мы на пороге к 97-му году…
OST:
— Би-2 — Бог проклятых
Плохой идеей было выбраться во двор.
Очень плохой, чёрт возьми!
Никаких больше вечерних прогулок, дамы и господа, сидите дома и прячьте любопытные носы от ветра. Хорошо в этих ваших благоустроенных коттеджах и отдых почти как в домах высокой культуры, но пора вернуться в пыльную усталую Москву, где прошедшее застолье точно преобразуется в иллюзию вчерашнего дня. Или в ужас?
Женя осознала печальную перспективу, когда увидела полное оцепенение, запечатлённое на румяном лице Лизы. Кошмарный сон подруги сбывался с удивительной точностью, устрашая правдивостью увиденной баталии, а сама она будто бы замерла, не находя сил очнуться.
Лизой владеет страх? Или не успела испугаться, а только замереть статуей? Нет же, ей очень страшно за Космоса и Пчёлу, которые не знают границ своей вражды, рикошетившей по всем и вся. Боязно за то, что ссору, которую в шутку предсказывал Саша, называя дуэлью, увидит перепуганная Аря. Не дай Бог, чтобы любопытный и сообразительный ребенок из дома выбежал. Ведь Холмогорова не найдет нужных слов, чтобы объяснить дочери ситуацию, потому что и сама ничего не понимает. Как до такого дошли?
Почему сегодня? Кому-то станет легко, если пуля всё-таки будет выпущена? Однако если Кос и Витя до чего-то не договорились, то взрыва можно ожидать в любую секунду. Пора к этому привыкнуть. И в первую очередь Лизе, которой сложно до конца осознать, что муж перестал слышать и варить её брату, а последний всеми силами старается уговорить Лизу закончить дело с законным браком. Старший брат же он ей всё-таки, этого она не забыла?
Холмогорова мечется меж двух огней или давно определила для себя, что для неё нет значимости — прав ли он?..
Её человек!
Но перед Лизой давно не стоит вопрос выбора. Не первый год замужем. Не лечите и не лейте по ней слёз, а на кольца обручальные лишний раз не смотрите. Пусть и кошки на душе скребут, когда дружба Коса и Пчёлы прочно сменяется чернотой ненависти. И Лиза не может этому противостоять. Не от неё исход зависит. От них самих.
— Ну, Пчёл, бахни! — издевательски предлагает Холмогоров, испытующе глядя на Виктора. — А то запах страха чую, как это так? Труханул? Говорил же тебе!
— Если я бахну, то ты не встанешь, — Пчёлкин будто предупреждает, смотря на мужа сестры также злобно. — Мир будет свободен от большой проблемы!
— Кишка, нахуй, тонка… — Космосу совершенно плевать, что своим ором они с Пчёлой созвали на просмотр триллера всю честную компанию. Нет, не стыдно.
— А у самого? — иного выхода нет: противостояние нужно продолжать. Для Вити это дело принципа. — Клешни дрожат!
— Ублюдок! — Космос и сам забывает, когда называл Пчёлу иначе, чем уничижительно.
— Скотина! — и Холмогоров не получит от Пчёлкина иных слов.
— Провались уже к лешему!..
Именно под конец этого обмена любезностями Лиза появилась во дворе дома Филатовых, застав мужа и брата в состоянии активного противоборства. Следом за ней на веранде появились Женя и Тома, вмиг потерявшие свою беспечную весёлость. И уже после на женские крики сбежались Саша и Валера.
Картина маслом!
Холмогорова выходила из дома Филатовых, закатываясь от лёгкого звенящего смеха, но стоило увидеть, как её Кос и Пчёла держат друг друга на мушке, враз замолкла.
Ненависть убивает. Даже чужая.
— Твою мать!.. — вырвалось у запыхавшегося Фила, скорее, обреченно. Не такого завершения субботы он ожидал, но с его лучшими друзьями иных исходов ждать сложно. — Пчёл, брось! Брось первым! Вы чё творите?!
— Валер, да сделай что-нибудь! — кричала напуганная Томка, которой бы давно не удивляться, что друзья мужа готовы глотки друг другу при случае перегрызть, но всё верит в чудо. Как во времена юности.
Поэтому скрывается во внутрь двора, хватаясь за единственную мысль, пришедшую к ней в голову.
Может, выгорит?
— Кос, какого хуя происходит? Ты сейчас его хлопнешь! — Белов хотел бы разнять Космоса и Пчёлу, но никто не знал, какая за этим последует реакция. — Пчёла, опусти пушку первым! Вы совсем охуели?
— Сами, бля, разберемся! — Пчёлкину уже без разницы, что скажут друзья. На сестру вот посмотреть интересно, но пока от неё ни слова. Дама временно ушла в транс. — Взрослые мальчишки!..
Проще им с Косматым друг друга пристрелить, но ни у одного, ни у другого не получается первым прекратить внезапный фарс звуком выстрела. Кто его знает, может, долбанная дуэль, как ещё час назад выразился Белый, проблемы решит в два счёта? И разногласия в общем бизнесе прикроет разом, и подарит хоть кому-то самостоятельность, и в конце концов…
Лиза не сразу, но почувствует, что свободно дышит и живёт новой жизнью. Никто не будет заставлять её бежать на другой край географии, крупно жалея о том, чья она жена. Или вдова?
Неугомонная младшая сестра, у которой на глазах страшная сказка разворачивается…
Но нужно знать Лизу. Её реакция непредсказуема, пусть и должна, как натура ранимая, валяться в глубоком обмороке. Ещё пару секунд назад голубоглазая стояла ровно и обездвижено, поддерживаемая за локоть Женей, а сейчас рванула с места, хватаясь за свободную руку Космоса. Как утопающий.
— Пойдем отсюда, Кос! — Лиза старается не заплакать, подобно маленькой девочке, но сжимает ладонь мужа судорожно, больно и цепко. Она не теряет надежды, что сможет достучаться хотя бы до него. Брат оставался неумолим и недоступен, пусть и также не любил женских слёз. — Пойдём, Космос!..
Холмогоров обращает взгляд на жену, вполне спокойно даря ей улыбку. Он не сомневался, что Лиза почувствует опасность, на которую прибежит, не боясь, что Космос снова захочет скрыть её за ширмой от всего мира. Не получается, он давно этот факт уяснил, но продолжал изводить и себя, и её. Они выдержат и вопреки всему злу вместе останутся, пускай сегодня Кос опять обманул ожидания своей алмазной. Дьявол!
Космос помнил молчаливую мольбу Лизы о спокойствии, ведь ей совсем не хотелось, чтобы этим субботним вечером кто-то выяснял отношения и спорил без конца и края. Рядом дети, жизнь загородного посёлка не привыкла к громким фанфарам, а перед Филатовыми было бы в очередной раз неудобно, хоть Томе и Валере не привыкать к причудам многолетней дружбы.
Холмогоров бы и рад последовать желанию своей ленинградской пташки, но ситуация складывалась так, что любое взаимодействие с Пчёлой могло закончиться традиционным мордобоем. Фил, матеря друзей на все лады, замучился бы их разнимать, а Саша мог бы только удрученно покачивать головой, заявляя, что его достала грызня в своем ближайшем окружении.
Почему всё стало так печально? И не вчера же…
Начать надо с малого?
Во-первых, Космос и Витя злы друг на друга. Противоречия сплелись в клубок, который и развязать-то при большом желании можно с огромным трудом, а друзья с каждым днём усугубляли ситуацию взаимными претензиями. Во-вторых, и Пчёлкин, и Холмогоров старались ударить больнее, касаясь личных тем, которые в прежние времена бы обошли в три объездных дороги. В-третьих, у них слишком разное видение ситуации в «Бригаде» и того, чего достигли и к чему пришли. Каждый думал о рывке, который избавит от возможности согласовывать все свои действия с Белым, но никто не мог предложить внятного варианта желаемой самостоятельности.
Но почему бы и не поговорить, раз Пчёлкин первым предложил?
Космос не кусается — это раз. Подстрелить перья кому-нибудь иногда хочется за всё хорошее, но не такой уж он дикий крокодил с недоброй улыбкой… Это два!
— Не много ли хочешь, Пчёл? — если уж и приспичило разобраться, где раки зимуют, то Космос начнет разговор со своего вопроса. Не всё же Пчёлкину темы для раздора мутить и не краснеть. — Забыл, что не всё так просто? Или тебе на пальцах растолковать, что не ради тех пацанов бросаешь?
— Бросаю, Космос? — не без тени удивления переспросил Витя, шуруя ладонями по карманам в поисках пачки сигарет и зажигалки. — Вот же зараза! Мать твою, забыл в доме всё… И не покуришь!
— От наруленного не уходи, — Кос молча отдаёт Пчёлкину пачку бело-красных, зная, что он не откажется, — а кто Белому мозги выкручивает? Ты же ничего для общего дела уже не делаешь, всё в свою утробу? Одни зеленые бумажки на уме, а от чего шли?
— Кто, блять, мне об этом говорит? — Космос хочет войны? Космос её получит, а Пчёла не стесняется того, что переходит на крик, на который явно кто-то прибежит. — Ты во что за два с лишним года превратился? Что сделал? Кроме того, что старые направления курируешь в полглаза и деньги на наркоту просаживаешь!
— Ну, жучара, всё приплёл, молоток, — оправдываться перед мужем сестры — дело последнее, и Кос не будет утруждать себя бесполезным, — а чего я в тебе сомневался? Поговорить, значит, хотел? Какого черта? Напомнить, что у меня в жизни происходит? Без тебя разбираюсь прекрасно!
— На реакцию твою реальную глянуть, а то весь извелся, мать его! Говном изошелся!
— Сейчас глянем, кто и чем!..
Разбирать по полочкам дальнейший разговор Холмогорова и Пчёлкина не стоило хотя бы из-за того, что они почти не расставались с пистолетами, ценя собственную безопасность. Вздумали держать друг друга на мушке, выражая однозначную угрозу, именно тогда, когда из коттеджа выскользнули Лиза и Женя. Ничего не подозревающие…
Этот вечер должен был пройти без передряг и разборов полётов, но не выходило у Космоса и Пчёлы прикидываться святыми. Раз уж Пчёлкин решил, что если напряжение достигло предела, то необходимо разрубить проклятый узел. Но только вот миром не получилось: Пчёла по-прежнему считал, что Косу не место в бизнесе и в жизни его сестры. Космос никогда не примет подобного диагноза, и поэтому когда Пчёлкин потянулся к огнестрелу, скрытому полой пиджака, сделал то же самое.
— Потерпи немножко, девочка моя, видишь, пацаны разобраться решили? — но только в чём? Кто прав, а кто труп? — Ну, Пчёл, как тебе?! — Космос нисколько не пьян, но зол и раздосадован.
— И без адвокатов обойдусь, — выстрелить в Коса для Пчёлкина означало одно: навсегда убить в Лизе ту тонкую нить, что связывала их с рождения, — а тебе, мать, лучше ноги отсюда сделать, поняла?
— Витя, ты и в меня выстрелить хочешь? — Пчёла не ошибся в сестре: в моменте для неё он абсолютное зло. Космос тоже, но она ещё верит, что сможет остановить непутёвого мужа. Любит дурака! — Космос, ты опять?! — Лизе было бы легче, если бы Кос тайно принял дозу, а после ушёл творить невиданные казусы. Но на беду она видит, что рассудок мужа не затуманен. Всех переиграл.
— Милая, я абсолютно чист, — кокс — слишком лёгкое решение проблемы, от которого Космос искренне пытался отказаться. Для всех он в завязке, он сам пытается не попасться на крючок. Хоть напасти вокруг нешуточные. — А этот гандон рыжий за всё ответит! Понял, сука?
Дуэли запрещены, а играть всегда нужно по правилам, но кто сказал, что стихия огня признает чужие принципы за правду?
Особенно когда наступают на больное, ни с чем не считаясь.
— Хер тебе! — Пчёлкин держит руку с пистолетом ровно, не ощущая устали. Спиной чувствует, что Гальская здесь: смотрит на него из-за плеча Белого, который, не совладав с Лизой, переключился на Женю.
Без слов понятно, что пьеса под носом разворачивается не рядовая, что даже несгибаемый Фил, пытаясь развести друзей в стороны, бессилен. Очередная попытка проваливается, когда Космос не даёт Валере вырвать из его руки оружия, а Лиза стоит рядом с дуэлянтами неподвижно, отсекая любую попытку на удаление от мужа. Получается укротить строптивую только у Жени, когда она вместе с Беловым резко отводит жену Космоса в сторону.
Лиза безмолвствует. Лиза ненавидит тот день, в который её муж и брат решили, что влияние и деньги для них дороже старой дружбы.
Космос и Пчёла продолжают борьбу, не задаваясь вопросом…
А сможет ли кто-то из них выстрелить?
Оба медлят, грубостями меняются, уговорам не поддаются.
Пока Виктор не ощутил, что сзади его обдало почти колодезной водой, а пистолет, выпавший из руки, подобран Валерой. Игра окончена.
— Хватит, надоели бодаться… Не у меня дома! — громогласно произносит Тамара, закидывая пластиковое ведро куда-то в глубину приусадебного участка. Её ангельскому терпению пришёл конец.
Довели. И не только Лизу.
Кос шокировано протягивает бесполезный «Стечкин» Белому, искренне удивляясь, как миролюбивая Тома додумалась до игры в ледяной бой? Всех спасла, несмотря на то, что Космос и не собирался стрелять. О чём честно признается, но глядя только на Лизу, которая вмиг оказалась рядом.
Глаза фурии. Прожигают!
— Пушка не заряжена, трупом был бы я, — Космос знает, что Лиза разрывается между двумя желаниями: избить его или убежать отсюда. Но она раздавлена, она лишь молча смотрит на то, как брата уводят в комнаты. Поэтому желание побега побеждает. Домой!
— Идиоты!.. — глухо отзывается Лиза, разводя длинные руки Космоса, обнявшие её стан, в стороны. Рыться в причинах конфликта бесполезно, а события последних десяти минут мало укладываются в голове. — Ты больной, Холмогоров? — Кос всё же не отпускает, но так даже лучше.
Иначе бы она упала навзничь, рыдая белугой. Аря бы не поняла, что с мамой неладно. Зачем пугать малышку? Лиза и не хочет этого.
— Исключительно тобой, а ещё ненавижу, когда меня перед тобой задвигают, алмазная!
— Ты во мне не уверен, Кос?
— Я никому не позволю указывать мне место!..
— Есть только один выход, — Лиза без сил, а Космосом движет уязвлённая гордость, — поехали домой…
— Поехали!
Нужно собрать Арьку, сочинить пару адекватных слов для Фила и Томы, а после сразу же скрыться по направлению к столице. Кончен бал, погасли свечи. Праздника не вышло…
Поздно для них уже. Что верно.
Комментарий к 96-й. Дуэли запрещены
Я же говорила, что легко никому не будет?)
https://vk.com/wall-171666652_1531
https://vk.com/wall-171666652_1534
========== 96-й. Озеро надежды ==========
Комментарий к 96-й. Озеро надежды
Мы снова на борту! Приятного чтения)
https://vk.com/wall-171666652_1539
https://vk.com/wall-171666652_1540
https://vk.com/wall-171666652_1541
OST:
— Григорий Лепс — Озеро надежды
Попрощавшись с Томой и Филом в ускоренном темпе, по дороге домой Холмогоровы не говорили о том, что произошло в гостях. Цирковое представление, устроенное по придурковатой милости Космоса и Пчёлы, ещё надолго зависнет в памяти, а эмоции, выброшенные по этому гадкому поводу, остались во дворе дома друзей. Пусть Лиза внимательно наблюдала за Косом, выжидая момент, когда он не выдержит и выскажет ей все, что он думает по поводу и без. Потому что воспоминания о ссоре мужа и брата оставались свежей раной, с которой ничего не получалось сделать, пока два взрослых мужика сами не придут хотя бы к подобию мирного существования. Когда-нибудь.
Холмогоров же считал, что нужно срочно отвлечь жену от произошедшего конфликта, потому что к разговору про свои несметные грехи он не готов. Кос успешно делал вид, что справился со своим гневом и думает исключительно о том, как быстрее добраться до Москвы, тем более не при ребенке же выяснять отношения. На его отцовское счастье, любимый громоотвод сидел на заднем кресле, не теряя задорного настроения. Ариадна занимала родителей разговорами, подпевала магнитоле на искаженном английском языке и отрицала сам факт того, что вскорости ей нужно будет лечь спать. Батарейки у заводной обезьянки работали слаженно.
И где дети силы берут? Из шоколада и мороженого? Скорее всего, так оно и было, если присмотреться к пристрастиям Ари внимательнее. А Космос хорошо знает свою дочь.
Арька всю дорогу галдела о том, что для полного комплекта им не хватает собаки. Серой или светлой — с окрасом она ещё не определилась, но одного стареющего кота в квартире точно мало. Мама же любит животных, а папа… Папе нравится то, что нравится маме. Но в ситуации с собакой младшая Холмогорова наткнулась на отказ мамы, и поэтому решила основательно взяться за воспитание родителей. У неё не забалуешь!
Положа руку на сердце, Космос рад слушать милую родную болтовню. Ведь Лизе пришлось отвлечься от грустного, убеждая дочь в том, что не по шапке папе и маме лабрадор-ретривер. Кос методично поддакивал жене, следя за дорогой и считая минуты до появления на горизонте вида высотки на Баррикадной. Усталость брала своё.
Но Аря упорно не сдавалась, пускай и силы были неравны. Она обязана уговорить папу и маму. Или хотя бы папу.
Потому что путь к сердцу мамы в таком случае становился ощутимо быстрее.
— Мам, собака — друг человека, — Ариадна цитирует то, что слышала из «Дог-шоу», которое обычно смотрела вместе с дедом, — я по телику видела. Правда!
— Говорила тебе, дочь, что телевизор — зло, — нужно быть благодарной дочери за то, что своей новой идеей она отвлекает мать от суровости бытия и фокусов Космоса Юрьевича (да и Виктора Павловича тоже), но Лиза не была готова к тому, что Арюшка окажется такой упёртой в своём устремлении. Мало бабе забот, а тут ещё одну получите и распишитесь. — Собака будет больше, чем ты. Представила себе?
— А вам места тоже хватит, — непосредственно замечает дочь Холмогоровых, — щеночек вырастет, и потом охранять нас будет!
— Аречка, кто с собакой будет гулять? По утрам? — главный и железный аргумент Лизы повергал Арюшу в растерянность, потому что вставать рано она не любила, а каждый подъем в садик давался чуть ли не с барабанным боем. — На лоджии места не хватит, а псу пространство нужно. Ты же понимаешь, Аря?..
— На улице зато хватит, там и будет. Ну и… — тягомотно произносит Арька, перебирая в умной головке все возможные варианты. Вернее, обдумывая один. — Папка, будешь с собакой гулять вместе со мной? Пожалуйста! — видя, что папа уже закатывает глаза, Арюша активнее скандирует: — Пап, приём!..
— Ёжик, папку не жалко? Мало тебе шоколада покупаю? — Космосу приходится прервать молчание потоком праведного отцовского нравоучения. Всё лучше, чем полоскать себя за то, в чём виноват не один. — Купить — куплю, прибамбасы там всякие найду, а гулять мне с ней когда? Бармалеев гонять?
— На стрелу с собой возьмешь, — почти шёпотом произносит Лиза, не тая сарказма, — сообразительное животное…
— Переобулась, мать, — Кос криво усмехается, прикидывая, к чему ведёт Лиза, — и как всегда отцу лишний кирпич на башку, да?
— Аря, будем по утрам и папу, и лабрадора выгуливать, — в профилактических целях, — таможня дает добро, но ты подумаешь два денёчка, ладно?
— Ура!..
Пространство окрашивается звонким восклицанием Аречки, которая не может скрыть своей безграничной радости. Может, завтра она изменит своё решение, но сейчас она довольна тем, что родители согласились. Её взяла!
А Лиза, переглянувшись с удрученным мужем, снова задумалась…
Устами младенца глаголет истина? Так говорят в народе?
Или Холмогорова готова принять на вооружение любой план, разбавляющий её уже привычные опасения и страхи? Желание дочери не кажется Лизе невообразимым, если дополнительная обязанность перепадает Космосу. Ему полезнее, а ей спокойнее. Что там в клиниках советовали, видя, что пациент не считает себя зависимым и подавленным от складывающейся вокруг него обстановки? Внимание переключать с негативных вещей, загружать бытовухой, которой живут обычные семьи? Пожалуйста!
Ведь тоже хорошо? Чем плоха возня, придуманная Арей?
— Всё порешала, алмазная, — как будто бы Кос всерьёз может воспротивиться не самой плохой идее дочери, которой согласна и жена, — хоть бы вид сделала, что приговор за мной!
— Дорогой, собаку в любом случае покупать тебе, — последнее слово оставалось за Космосом, но кто в общем балагане должен распределять обязанности? Правильно, Лиза и не отказывается от своей роли, — чтобы с тобой дружила, в первую очередь.
— Женщины в край раздухарились… — у Ари получилось разбавить обстановку, но Холмогоров чувствует, что жена плохо скрывает своё недовольство. Ещё бы. Он тоже так может, но Арька приземлила рассерженного родителя. — Слава Богу, домой приехали!
Космос осторожно притормаживает у нужного подъезда. Руки отпускают руль, мотор заглушен, и мужчина всем телом ощущает тяжесть вечера. А ещё усталость от всего и сразу. Но не от шуточных споров с дочкой и взгляда жены, который вопреки всему обращался к нему нежно и без опаски.
Озеро надежды. Своё.
Эти пронзительные голубые глаза принимают всё без прикрас, даже когда необходимые слова разлетаются из-за осеннего московского ветра.
Никуда друг от друга не деться.
Но можно подумать, что кто-то жалеет?..
— Если бы не мы, Космос, то поубивали бы вы все друг друга, я не преувеличиваю, — на тормозах конфликт с Пчёлой спустить не получится, — и взрыв — дело скорое?
— Не ту мысль мыслишь, красивая, — и всё-таки Лиза не удержалась от вопроса, который её закономерно мучает, но Кос ничем не может её обрадовать. Кроме того, что при любом раскладе останется с ней.
По-другому не надо.
— Как будто иначе возможно!
Со временем Лиза почти научилась мириться с тем, что жизнь вокруг неумолимо меняется, теряя старые прочные корни. Но это естественный процесс, а при жизни рядом с Космосом помноженный надвое. Ведь никогда и ничего не бывает у них так, как у обычных людей. И не будет. Такой уж куш сорвали. Инопланетяне.
— Домой зайдем — и всем спать, — Космос выходит из автомобиля первым, скоро потягивая ладонь Лизе, чтобы помочь ей выбраться из салона. — Я всё сказал!
— А лабрадора когда смотреть пойдём, пап? — с небес на землю родителей спускает Аря, когда отец берёт её на руки, вытаскивая из машины.
Обратно, к своей мечте о собаке. Ни шагу назад!
— Утро вечера мудренее, Ёж, — многозначительно потягивает Кос, тая слабую надежду, что завтра Арюша забудет про свою затею и не предложит что-то более диковинное.
Например, попугая волнистого завести. Чтобы говорить научить на все лады.
И орать про то, кто дурак, а кто хороший хозяин.
— Завтра, всё завтра, зайчик, — вполне бодро дополняет Лиза, не выдавая тревожности.
Но о том, о чём в самом деле болит голова, Лиза поговорит с мужем чуть позже. Без громоотводов.
Куда им с Холмогоровым в прятки играть?..
***
Кос лениво развалился на кровати, перебирая в памяти минувший день, пронесшийся по нему товарным составом. Он не терзался вопросами своей правоты или вины, но раздумывал о том, какой конец мог получить конфликт с Пчёлкиным, если бы не вмешательство извне. Неизвестно, кто и как бы остановил баталию, если не рассерженная Томка и ведро леденящей воды. Белому и Филу это в голову не пришло, грубая сила и матерные выкрики не сработали. Но сам себя не предугадываешь, а Пчёлу и подавно — дебри хуже некуда.
Кос с удовольствием бы уснул, отбросив бесполезную затею с внутренним самокопанием. Однако иначе жить никак не получалось. Ему нужно с размахом накосячить, заставляя близких поволноваться, а потом молчаливо перебирать грехи по алфавиту и кличкам. Суббота окрасилась раскалёнными красками, а выходным являлась только по календарю. Не получалось поймать тишину, не тут-то было!
И жену хотелось видеть рядом не сбитой с толку, не тревожной и расстроенной. Впечатлений за день Лизе хватило, желание поубивать мужа и родича еле-еле сошло на нет. Ничего от неё не скроешь, но для ложного умиротворения в доме Лиза делает вид, что чем-то занята. То дочку спать укладывает, то внезапно решила ревизию в холодильнике провести. Изворачивается.
Но родимой места рядом не хватит, когда вернется в спальню. И придётся Лизе на краешке своей половины ютиться — так много пространства занял собой Холмогоров. Но он совершенно об этом не думает, как и о том, что что-то давно идёт не по плану. Либо не по его космическим замыслам, либо просто катилось в беспросветную пропасть, в которой пропадали все прежние ценности и стремления.
Одно оставалось с Космосом, и он точно не отдаст своё по праву — это семья, но Лизе не становилось лучше из-за того, что происходило вокруг. Тем более Кос в глубокой ссоре с её собственным братом, на которого Лиза никак не может повлиять, а доброжелатели без конца твердят о том, что муж у неё не тот, и жизнь у неё не та. Все же знают, как надо, со своей колокольни судят.
Прекрасно!
И как с ума не сойти от такого счастья? Где прятать верёвку и мыло на черный день?
И что могло бы случиться в гостях у Филатовых? Кто-то бы смог довести замысел до конца, а после не обвинять себя в самом печальном исходе инцидента? Увы, но Космос не был уверен в Пчёле, но знал одно — сам только грозил ему. Огрызался в ответ на обвинения, держал свою оборону так, как умел. Пришлось ещё раз подпортить грешную карму, пусть и казалось бы, что хуже не бывает.
Холмогоров давно и во всем плох, но лишний раз напоминать ему об этом не стоит.
Вот и Лиза пришла. Вместо доброго слова и пожелания сладких снов, она отодвигает благоверного ногой, чтобы высвободить себе местечко, но без успеха: Кос ловит её за коленку. Попалась!
— Морда наглая, — громко возмутилась Елизавета, сверкнув глазами-молниями, — мало ли, что чашку опять до мойки не донёс, так развалился всей тушей!
— Очень приятно, а меня Космосом звать, — почему бы опять не свести всё в анекдот? Раньше же прокатывало. — Ну как? Хозяйка уснула? — дежурно спрашивает Холмогоров, зная, что после напряженного дня дочь засыпает сразу, едва её светлая голова касается подушки.
— Конечно, устала говорить про собак, — к счастью Лизы, Арька в свои годы уставала лишь физически, — но спросила, почему папа похож на тучку?
— Я вовсе не медведь, — Кос цитирует классику своего детства, — ты так ответила?
— Я сказала, что папка устал, — дети всё чувствуют, а особенно такие проныры, как неугомонная дочь Космоса и Лизы, — а Арюня сделала вид, что поверила…
— Не дело, — но Лиза не таила надежды, что сможет беспечно уснуть, — а у меня чувство, что вы оба сегодня чуть на краю не побывали. И я вместе с тобой!
— Страшно? — отрицать очевидное никто не будет, но Кос всё же интересуется, попутно крепко обнимая жену, уткнувшую лицо в подушку. — Лиз! Лиза!..
— Осточертело, — голубоглазая не вырывается, но и не спешит поднять головы, — ждать вашей грызни. С причиной и без!
— Спустить всё без боя не могу, — если он чего-то и стоит, то бодаться будет до края, — а Пчёла, брательник твой, чё? Ему насрать, что ориентир теряет. Главное, что на Германию вперед и с песней. Вот и все виды, блять!
— И за это ты бы его прикончил?! С ума сошли! Оба! — Лиза не хочет в это верить, но пришлось принять к сведению, что в гневе Кос и Пчёла не знают друг к другу пощады.
— Да рука б отсохла скорее, а сегодня… — Холмогоров разворачивает Лизу лицом к себе, а после замечает, что её глаза сделались потерянными от молчаливых слёз. — Чёрт! Он бы меня раскатал в противном случае!..
Лиза больше не может плакать, а должна смирять гнев мужа, успокаивать, быть рядом, согревать. Но не всё так просто в их идеальном королевстве, освещенном неподкупной любовью. В чём-то и кому-то Космос совсем не желает уступать и ради собственного благополучия, а Лизе приходится, сжигая сердце, ждать, чтобы каток, под который они сами себя загоняют, однажды окончательно их не смял. Беречь хрустальную вселенную, зная, что существует множество преград, которые они уже преодолели. И нужно ли искать новые?
С интригами старых бы разобраться…
— Развяжись с Белым первым, если всё стало настолько херово, — голос Лизы глух, как мольба, — рано или поздно кому-то придётся уйти. Или стрельбище будет не в шутку, готов?!..
— И какого хрена я от него получу? — бессребреником Космос не был. — По-братски, чтобы нам на хлеб с маслом хватало? Назад в девяностый? Да, милая моя, зажили бы по-людски, но я на это не рассчитывал, когда ввязывался!
— А я не рассчитывала, что твой бизнес на дури и металле приведёт нас к дурдомам и вечным поискам тебя, Космос… Ещё про капельницы и клиники вспомним! — недавние воспоминания будили в Лизе недобрые чувства, помноженные на страх повторения ужаса. — После каждого твоего долбанного захода, пока тебя чуть не поломало. Папа-мумия, мать твою!
— Лиза, руки связаны! — хотел бы Кос однозначно порадовать жену, заявляя, что теперь будет заниматься своим движением, не перед кем не подотчётным, но такой роскоши у него не было. — Пчёла фортели выкидывает, а он же, сука, всё хочет прибрать клешнями, всё нажитое! Но чья идея была с «Бригадой» этой? Моя! А чё скажу, а все хер на это забили давно… Похуй!
— Всё меняется, Космос, — лишь в книгах дружба подчиняется мушкетёрским идеалам. На деле всё гораздо сложнее, а розовые очки разбиваются стеклами внутрь после первого дождя. — Каждый выбирает для себя. Что мы с этим сделаем?
— Идиотом выглядеть в падлу, алмазная!
— А друг друга со свету изжить — это нормально, Кос?
— Да на хрен сдался мне твой Пчёла? Родственник тоже мне, все последние года два одно делает, что гадит! — или шипит Лизе на ухо то, с чем Кос никогда не будет согласен. — Напомню, что ты со мной!..
— Кос… какой ты дурак! — у Лизы сомнений нет. Однажды она связала жизнь с человеком, которого любит, и, несмотря на предсказываемые катаклизмы и бури, не жалела о своем выборе. — Ты во мне сомневаешься? После всего?..
— Убей дурака, — себя давно не жалко, — раз пошла такая пьянка!
— Ты не ответил на мой вопрос, Холмогоров! — Лиза понимает, что спорить глупо, а тем более в кровати и под одеялом, но приподнимается, чтобы нависнуть над Косом, смотря прямо в его полусонные глаза.
— Я люблю тебя, — Космос больше ничего не может ни сказать, ни противопоставить Лизе. Но берёт её за запястья, тянет к себе и гладит по волосам, чтобы успокоилась, — звезду с неба поймать? Так пойдет?
— В который раз, Кос? — Лиза прислонила холодный нос к теплой мужской шее, не пытаясь дышать ровно после непрошеных слез.
— Я тебя уже поймал…
— Или украл! — что очень похоже на правду.
— А тебе как больше нравится, алмазная?..
Вопрос Космоса повисает в воздухе, потому что Лиза и не думает подобрать нужный ответ. Лишь тихо смиряется с тем, что мир вокруг безвозвратно изменился, но у них остаётся главное. Они есть друг у друга. Других не нужно.
Лизе легче. Почти. А о том, что может выстрелить совсем скоро она не задумывается. Хватит с нее напряженных мыслей. Достало!
— Если с тобой что-то произойдет…
— Какое «если», маленькая моя?
Выдумает тоже. Фантазёрка. Сколько раз судьбу обставлял?
— Никому этого не прощу, — как бы больно и трудно Лизе не жилось рядом с сыном профессора астрофизики, — это всё, что я хотела тебе сказать…
— Да куда я от тебя? — Космос не видит проблемы.
— Метеорит на голову упадёт, — самый безобидный вариант, — но, Кос, послушай!
— Чего? — они выговорились, стало легче.
Если ещё недельку никто никому на мозги капать не будет, то Холмогоровы имеют реальный шанс избежать повторения субботних эксцессов. Наверное.
— Давай спать, — разумные решение приходят и на сонную голову, — больше не могу думать.
— Я тоже, — голова раскалывалась от картин, рисуемых больным сознанием.
— Спокойной ночи!..
Холодные звезды безмолвно наблюдали за нелегким разговором влюбленных, чтобы после неотступно стеречь покой в теплой спальне, освещенной лунным полумраком. Прошлое осталось за дождливыми дорогами, настоящее штормило встречным ветром, а что же до будущего…
Космос и Лиза знали, что держали его в руках. Но как им распорядиться?..
Комментарий к 96-й. Озеро надежды
Сложная глава. И не только потому, что я писала её почти месяц.
И не только из-за того, что в апреле очень уставала, и поэтому глава шла тяжело.
Несмотря на множество открытых окон, которые оставляю за собой после этой главы и в целом, желаю своему читателя приятного чтения, а свои впечатления можно высказать в отзывах, где я с удовольствием поговорю про своих персонажей.
28.05.2022 — https://vk.com/wall-171666652_1555
========== 96-й. Предновогодняя ==========
Комментарий к 96-й. Предновогодняя
Ничего нового. Лиза и Женька перемывают всем кости, потому что могут)
А я оставляю своему читателю новую главу. Эта простая глава для меня имеет большое значение. Не буду углубляться в эмоциональные горки моей очень непростой весны, но я верю в лучшее. Спасибо всем тем неравнодушным)
За окном безмятежно падает снег, позволяя зиме заковать москвичей в объятия трескучих морозов, а Холмогорова скучает одна в трёхкомнатной квартире. Почти как в знаменитой песне, но Лиза совсем бы не хотела вспоминать минорные мотивы «Секрета», заслушанные до слёз одиноким ленинградским январём девяностого года. Ассоциации не самые лучшие, несмотря на то, что и веяли её любимым временем года. Северный она человек, зимой на свет появившийся. Северно-столичный. Как не вспомнить о родном городе? В любой мелочи, которая случайному прохожему показалась бы глупостью.
Но в магнитофоне, работающим фоном, о любви распеваются бодрые итальянцы, заряжая звуками незабытой юности и солнечного лета. Al Bano и Romina поют о счастье и любви, о том вечном, что отзывается в неравнодушном сердце. И Лиза по-весеннему расцветает улыбкой, неслышно подпевая и не думая жаловаться на жизнь. С энтузиазмом готовит уютное жилище к смене года на календаре, который ознаменует для них с Космосом особую дату… Десять лет вместе. Подумать только!
Недалеко и седьмая годовщина свадьбы, но с неё Лиза не отсчитывала никаких начал. Потому что всё завязалось крепко и без шанса на помилование куда более раньше. Но до личных дат нужно было ещё дожить, а коробки с новогодними игрушками и гирляндой заняли весь журнальный столик. Есть чем разбавить свой выходной, выпавший на двадцать седьмое декабря. Пусть предновогодняя суета с сомнительной долей вероятности являлась стихией Лизы, по натуре склонной к уединению. Кого это волнует? Не свалить же всё веселье на Космоса, он вечно за него ответственный. Во всех смыслах, чёрт возьми!
Маленький ребёнок в доме автоматически возлагал на материнские плечи определенную долю ответственности за ощущение вечного праздника. И пока Аря куковала в детском саду, а Кос уехал на очередную встречу по финансированию фонда, Лиза украшала искусственную ёлку к главной зимней дате. Очень старательно, находя достойное место каждому шарику и лампочке. Кто молодец? Мама!
Почему поставили искусственную ёлку? Ведь каждый год Космос проносил живую лесную красавицу, душистую и пушистую. Всем нравилось, а убирать было жалко, потому что настоящая сосна в гостиной задавала тон атмосфере. А потому что устанешь и через полгода после памятной даты находить сосновые иголки в самых неожиданных местах квартиры! Всё бы ничего, но вынести дерево из дома — целое дело, с которым Лизе не хотелось слишком долго разбираться. На том и порешили, тем более Фил достал две реквизитные новые ёлки, которые не должны были пылиться на съёмочных площадках.
Самые бедные, граждане-бандиты, опять по старой памяти решили вопрос по блату? Или сознание людей, живших в государстве очередей и дефицита, несмотря на многие изменения шумного десятилетия, менялось медленно? Вот и Космос с Лизой, происходя не из самых рядовых семей, не привыкли разбрасываться вещами. Хоть искусственная ёлка, пусть такая же праздничная и яркая, в конечном итоге показалась Лизе странной. Непривычной? Или накручивать себя стало настолько привычным делом, что под гребёнку попал даже символ Нового года. За компанию.
Лизе бы расслабиться, понимая, что Космос не грозит ей неприятными сюрпризами, и они живут с ним без крупных разногласий, а распри со старшим братом вполне разрешаемы. Но Холмогорова привыкла к тому, что холодящее дыхание опасности, окружающей её близких, никуда не девалось. Более того — они сами творцы того, что происходило с ними и из-за них. Альтернатив мало, а жить следовало, не сгибая спины.
Уверенно, как в танце. Бодро!..
— Ну, ёлочка, что скажешь, красивая? Вахту до конца марта продержим? — в девяносто пятом так оно и случилось, потому что кто-то ходил переломанный и в гипсе с конца февраля по конец апреля. А то, что этот загадочный «кто-то» делал весь январь и февраль в придачу… Лучше опустить и не вспоминать. Лизе так спокойнее. — Или как хозяин скажет? Да? Соглашусь… Но только на этот раз. В следующий Новый год все будет по моим правилам!..
Ёлка безмолвствовала, чем напоминала тёзку хвойной из Санкт-Петербурга в минуты нехорошего настроения. Ещё одна характерная.
Впрочем, с украшением праздничного дерева и интерьера квартиры Лиза управилась достаточно скоро, а идти в детский сад за истинной хозяйкой дома нужно только через часика три. Без ребенка скучно, что неоспоримо, и Холмогорова, было, уже подумала, что неплохо и забрать Арьку домой раньше времени, но тишину настойчиво разрезала трель дверного замка. Неожиданно.
Гостей и шумной подготовки к Новому году не планировалось, а Космос открывал входную дверь своими ключами. Лиза не догадывалась, кого могло привести к ней в суровую зимнюю пору, пока не увидела на пороге улыбающуюся Гальскую, явно отдохнувшую и посвежевшую. Последнюю неделю Женя наслаждалась заслуженным отпуском, который не омрачали ни морозы, ни внезапные появления на манеже Пчёлы, ни другие природные явления и катаклизмы.
Лиза по-хорошему завидует подруге, которая умело отметала от себя любые источники раздражения, живя с тем, что у себя и у сына она одна. Так же жить гораздо проще, но в случае Холмогоровой ситуация гораздо более глубокая и неразгаданная, воспринятая сердцем, а не жестким разумом. Иначе не получалось.
— Фух, наконец-то вырвалась! Мамка бы закормила пирожками, но оставила её куковать с внуком — пускай общаются… — с азартом вещала Гальская, скидывая с плеч зимнее пальто. — А я к тебе по расписанию. Три недели не видела, да и как тут всё? Как наш пациент? Кости не ломят? А как Арька-краса?
— Наш пациент даже не хромает, а ребенок в саду, — ничего не обычного, а нормальная погода в доме. — Чаю? — любезно предлагает Лиза, усаживая гостью за кухонный стол.
— А коньяк доме Холмогорова имеется? — в шутку интересуется Гальская, не пряча белоснежной улыбки, обезоруживающей любого сухаря. — Я чего в гости пришла? За антидепрессантами!
— Это продукт первой необходимости холостяцкого меню, — конкретизирует Лиза, — а Космос давно не в свободной обойме. Поэтому он всё тарит, классика. Как в том анекдоте…
— Мать, но ты-то та ещё разведка, — Жене не хочется выпить после трудодня, но подразнить подругу она обязана, — комар не пролетит? Про жуков-то давно молчу…
— Ещё бы, — Лиза не отрицает, ведь не первый год замужем и многое помнит. Жаль лишь, что веселые юношеские сабантуи, обычные объединявшие всех друзей вместе, почти канули в лету, — а для тебя в запасе. Но скажи, Евгения Станиславовна, куда ты весь презентованный на работе деваешь?
— Таможня взяток не берёт, — сказала Женя, чем сама себя насмешила, — но ладно, Лиз, я прикалываюсь. Твой благоверный мне не простит, если в кабалу тебя загоню. Чайку бы с холода…
— Всегда пожалуйста!
Разговор пошёл общий и неспешный. О детях, о планах на ближайшие новогодние дни и совместном походе в кино на очередной шедевр от «Диснея». Развлекать же надо детвору, а не только самим думать, что молодость зря пролетает, прихватив с собой нервную систему и львиную долю здоровья. Холмогорова с сарказмом поведала, что до прихода подруги одним и занималась тем, что беседовала с ёлкой под песни юности прекрасной, а Женя выразила однозначное мнение, что космическую женщину не следует оставлять одну. Чахнет и придумывает себе невесть что.
— Это заметку Космосу, — чтобы парень не заскучал, — а то ты тут в выходной неодушевленную собеседницу нашла, а Холмогоров твой — прогульщик! Всё встречи их бестолковые, никак не договорятся…
— Женька, тебе ли не понимать, что там зреет? — Лиза и половины не знала и не пыталась узнать. Потому что не хотела злить мужа, и потому что Пчёла тоже не станет выметать сор из избы. — Поинтересуйся у Вити, если его снова занесет к тебе. Тучкой!
— Скорее, звонком вечером пятницы, — уточняет Евгения, легко качнув светлой головой, — но по субботам он понемногу завязывает. Надеюсь.
— Высокие отношения, — не доводит Пчёлкина до добра дружба с женщинами… Лиза об этом помнит, но лишний раз не станет советовать брату, как жить дальше. И если бы он лез в её дела меньше, то и жизнь текла бы гораздо проще. Как вариант.
— Жень, а Томка же оговорилась случаем, что после того раза в гостях… — Лизе бы совсем не хотелось вспоминать достопамятный вечер у Филатовых, но к слову пришлось. Для установления фактов. — Вы же вместе уехали. Он-то в обиде, а ты? Что скажешь?
— Уехали и уехали. Проехали! — не оставлять же морально истребленного друга в беде. Женя толковала свои отношения с Пчёлой именно так. На более она не согласна, а ему и не надо. Хватает фавориток. — Не у тебя одной ворона на плече. У меня так — пчела без головной боли, но тоже немного обязывает послушать… Неплохо, правда?
— Успокоила, но не слишком… Спасибо, что хотя бы обнадеживаешь!
В благоразумии Гальской ещё не приходилось сомневаться, несмотря на то, что в дружбу брата с женщинами Лиза совершенно не верит, но наболевшим являлся совсем другой вопрос. Лиза не могла предположить, как Космос и Пчёла зароют топор войны после происшествия у Филатовых. Мириться никто не желал, идти на уступки тоже, а если судить по разговорам, которые вели Кос и Саша по телефону…
Что-то ожидалось. И ничего хорошего. В особенности если Витя всё-таки уедет в злополучную берлинскую командировку. Или вообще выйдет из игры, потому что устал играть по правилам Саши Белого.
Но устали все. И Космос, и Пчёла. И Фил, для которого дружба всегда оставалась на первом месте, и он не без горечи наблюдал, как прежние связи рассыпаются, подражая карточному домику. Нельзя исключать, что и Белого удручает положение, в котором он никому не может доверять, но возможно ли иначе? И могло ли быть?
Лиза терялась в себе, когда начинала размышлять о том, какой мир окружает их с Косом мощной волной. Она ничего не могла сделать со стремлениями мужа, не пыталась что-то запретить ему, лишь предупреждая, но тревога никуда не девалась, просто маскировалась умело и уверенно. Ей не привыкать.
— Не преувеличивай и не перегибай, — Евгения осаждает малейшую мысль Лизы о конфликтах её близких. Кому нужно бить в колокол раньше времени? — В боулинге-то, говорила, не поубивал никто друг друга шарами? Нет! А в остальном…
— Но все заметили что-то другое, — и если кому-то казалось, что симпатия Пчёлы к жене Белова — фантазия, то Лиза видела, что брат продолжает озираться в сторону Ольги. Он принадлежал всем женщинам на свете, но одновременно нашёл себе идеал, с которым не могло быть удачного финала. Увы. — Космоса по рукам чуть ли не била, чтобы мне пальцем не показывал, а Сашка задумался. Немного. Но все всё поняли…
— Не каждый день встречаются жена и любовница, — ситуация малоприятная, и Гальская не хотела бы оказаться на месте супруги Белого. И вести себя также, как и она, тоже сценарий не самый привлекательный. — Вот это точно, Лиза, целый анекдот!
— Пьеса трёх актёров, — Холмогорова не представляла, как бы повела себя в положении Ольги, и поэтому больше не хотела рассуждать на эту тему. Люди взрослые, и есть надежда, что сами разберутся в своих же отношениях, — а больше в этом боулинге ничего интересного и не было. Ничего ты не потеряла, Жень!
— Да ладно, два кота мартовских там тоже были, — жук один донёс полосатый, попутно расспрашивая у Жени, почему его двоюродная сестра так бездарно вляпалась в реку отношений с сыном профессора астрофизики. — Один котяра чёрный, а кошка белая и шкодливая. В зеркало давно смотрелись?
— Куда же я без своего кота? — пусть на субботний боулинг к мужу и его друзьям Лиза нагрянула совсем не по своей воле. Но и не пожалела. Впечатлений много, а Космос так вообще весь вечер после сравнивал, как время меняет людей со штампом в паспорте.
— И я того же мнения, но как тебя туда занесло, мать семейства? — Женя давно успела узнать о Лизе то, что ей не по вкусу места, где громко звучит музыка и собирается самое разнообразное общество. Особенно те, где кто-то очень деловитый успевал не только поразвлечься, но и обсудить глобальные вопросы собственного мироздания.
— Недолгая история, но гуляла тётя Лиза по «Детскому миру» и увидела там Олю да Макса на привязи, — последний почти неотступно следовал за женой Саши, где бы она не находилась, — а Суриковой не усидеть ровно, когда дело пахнет керосином. Воняет, я бы сказала. Так и поехали, ничего нового. Пропажа быстро нашлась…
— Белова же с утра была, погоди? — поспешно уточняет Гальская, надеясь, что от неё ничего не ускользнуло. — Или я чего-то не знаю? Сходила, блин, в отпуск!
— Я всё по старой памяти, не наводи суеты, — время, проведенное в боулинг-клубе, было потрачено не зря, пускай Ольге совсем не стало легче, — нас с ней там, конечно, не ждали, но а я что? Своего проведать решила, душа не на месте!
Лиза и Оля не могли назвать себя подругами или приятельницами, но в редких случаях женщины шли друг другу навстречу. Не враждовать же из-за того, что на жизнь они смотрели совершенно неодинаково, а в юности и более того открыто не сходились во мнениях. Тем более Холмогорова могла от души посочувствовать Ольге из-за того, что после событий осени девяносто четвертого года семейная лодка Беловых потеряла свой нормальный курс, поддаваясь порыву холодных ветров. И не только.
Лиза сама ничем не лучше с муженьком-наркоманом в завязке, а ещё кому-то сочувствует!..
Стоп-машина. Наплевать Холмогоровой с высокой колокольни на то, что подумают про её мнимые и действительные несчастья. А Космос рядом. Ничего не менялось.
— Бедному потом на орехи не досталось? — Лизе не чужда ревность. Женя в принципе сомневалась, что существуют люди, отметающие это низменное чувство.
Это Гальской ревновать некого. И незачем. У неё всё в порядке?
— Отделался лёгким шоком…
Лизе не привыкать быть сюрпризом для Космоса. В любой обстановке.
Лиза наблюдала за Космосом из-за спины: он объяснял незнакомой брюнетке устройство шара для боулинга. Дамочка распустила хвост, наблюдая за длинными и красивыми руками мужчины, удерживающими тяжелый игровой шар, что не осталось незамеченным внимательной женой. Нет, эмоциональных сцен не планировалось, но поговорить с родным мужем наедине Лизе необходимо. На вопросе «куда вставлять?», Холмогорова возникла на манеже, и вскоре умело и бесплатно объяснила весь хитрый механизм игры за Космоса. По-своему.
Кос не препятствовал. В некоторых мелочах он очень охотно уступает Лизе пальму первенства. Холмогорову нравится, когда алмазная не скрывает свои чувства, минуя то, что и повода для грозы нет. Он не запрещает, и ему любопытно из-за чего жена раньше времени прервала свой поход по детским магазинам. Договорились же, что заберёт её, а сама настигла. Да ещё с кем. Что за операция «Ы»?
— Вставляешь себя за дальнюю стойку, берешь стакан водички и наблюдаешь, — Лизе безразлична реакция случайной встречной, которая могла бы надеяться на короткое знакомство на ночь, но ошиблась с мишенью. — Привет, дорогой!
— Давно не виделись, — Космос сразу переключился, бросая свою неудавшуюся роль тренера, а недовольная девица не стала спорить, оставляя парочку, довольную своим воссоединением, наедине. — Ты как здесь возникла, красивая? Я же сказал, что в шесть за тобой заеду, а тебя черти с Олькой принесли?
— Нет, на метле прилетела, а то ходят тут всякие вокруг тебя, — в ответ Кос может лишь обнять жену крепче, внутренне давно смиряясь с тем, что она та ещё зараза, которой на месте не дано усидеть, но он любит её. — Я всё правильно сказала?
— Считай, что я поверил, милая, — и ведь правда верит, — но нет ничего херовее женской солидарности…
— То есть, Холмогоров, вариант, что жена соскучилась тебя не устраивает? За друга душа болит? Зараза… Дважды!
— Мне с этим жить, мать, и тебе, кстати, тоже, — Космос щелкнул Лизу по носу, показывая, что ей не вывернуться из его захвата. — Бля, Макс — чисто баран! На что повёлся? — Кос и Лиза лицезрели сцену между Беловыми из-за своего укромного уголка, пока Валера безнадежно пытался наврать всем окружающим, что актриса больших и малых театров приехала с ним. — Санёк потом с него три шкуры спустит. Не моргнёт!
— Шутки шутками, но на месте Ольги я бы не выдержала…
— Прихлопнула бы? — Космос отвечал жене насмешливо, наслаждаясь её реакцией на невозможный исход их совместной жизни.
— Табакеркой об висок, — способ проверенный, если оглянуться на каких-то лет двести назад, — или придушить шарфом?
— Одно круче другого, — каких книжек начиталась его ненаглядная Кос примерно представлял, но с шутовством пора было заканчивать, — поэтому выбираю тебя. Пару слов с нашими и поехали? Настроение тут всё равно у всех в одном месте.
— Как скажешь, солнце, — спорить с Космосом не было смысла, а Лиза желала скорее бы оказаться рядом со своим ребёнком, — отец заждался…
— Ничего нового, — заключила Женя, выслушав версию Лизы о событиях в боулинге. И если Витя говорил в основном о Саше, которой не мог развязаться с одной… не очень благонадежной женщиной, то Холмогорова раскрыла свой сговор с Беловой, а заодно подтвердила, что через полчаса они с Космосом методично смылись.
— Помощник из меня так себе, с моим-то грузом на шее, — знала Елизавета, что Белова считала — она за каким-то чёртом лучшие годы на наркомана тратит. Пожалеть бы такую дуру, но у каждого своих бед хватало. Пальцев пересчитать не хватит.
— Сказала бы я, Лизка, что вам с женой Сашки делать надо, — но пытки запрещены, да и не поможет боль физическая заглушить моральные пробоины, — а душа у тебя на месте не будет, пока каждую минуту боишься, что твоему распрекрасному крышу сорвёт. Как бы он не старался…
— Дожила, Жень, — диагноз верный, не зря же Гальская клялась самому Гиппократу, — и тому рада, что ночью просыпаться перестала. Быстро ничего не бывает, но он знает, что будет, если всё станет так, как до аварии…
— Странный Новый год у нас получается, никакого праздника, — ни радости, ни грусти, а сплошная серость, под которой скрываются подводные камни, — чего же он нам принесёт? Что думаешь, Лиз?
— И ёлка и та — искусственная, — досталось же сегодня бедному символу зимы, — но я не хочу делать прогнозов. Всё равно вопреки им живу. Напролом.
— Это уже больше похоже на тост!
— Жень, знаешь, я однажды на Новый год таких тостов всем раздала, что год девяносто четвертый вышел просто отвратительный!
— Тогда я предлагаю не мучить больные головы, а просто встретить Новый год. Без закидонов!..
— Каким бы этот год не стал…
Лизе малого для счастья надо. Чтобы росла здоровой дочка и на мир смотрела, светя своим неподкупным чистым взглядом, и чтобы Космос был рядом. И сердце трепетало при его виде лишь из-за того, что Лиза очень любит своего неправильного человека.
Трепетало от переполняющих чувств, а не падало в пропасть…
Комментарий к 96-й. Предновогодняя
В заглавии без песен, но я их на следующую главу приберегу)
https://vk.com/wall-171666652_1556
========== 96-й. Какой-то странный Новый год! ==========
Комментарий к 96-й. Какой-то странный Новый год!
Герои на взводе, на взводе и автор! Но пора уже закончить с 96-м)
OST:
— Владимир Пресняков-младший — Снег
Лиза колдовала на кухне, вооружившись самым полезным помощником по имени Ариадна. Дочь создавала настроение матери, остроумно болтая о своих детских заботах и ожиданиях от наступающего года, а мать и рада её слушать. Всё лучше, чем любоваться на хмурого Космоса, который на этот раз не особенно стремился встретить праздник с размахом. Лиза не спорила с мужем, но и не потакала его унынию. И даже если Новый год выходил совсем иной, нежели раньше, и даже если кто-то очень сильно подпортил настроение, не стоило впадать в тоску. Пусть никто не заехал поздравить и у каждого свои дела, а ограничиться телефонными звонками было удобнее. Так Космос и сам так сделал, никуда не выходя из дома тридцать первого числа. Круг замкнулся!
А о глобальных причинах помолчим. Если, конечно, Космос не захочет поговорить о том, почему всё складывалось именно так, а не иначе.
И Витя не изложит сестре свою версию вселенского заговора!..
Как и обычно по телефону. Как и сегодня с утра пораньше.
— Малая, поздравляю тебя с наступающим! Не обещаю приехать, но встретимся у стариков. Числа пятого, не раньше. И возьми с собой Ежа, — у Пчёлы особенные отношения с племянницей: ещё осенью в гостях у Филатовых он пообещал Арьке, что научит её играть в «Подкидного», но случая удобного не представлялось. А ребёнок таких вещей не забывал. На беду отца и матери. — Обещаю, что плохому не научу, а матери с отцом радость будет. Смекаешь?
— Они не успели по ней соскучиться, потому что видят чаще, чем тебя. Но, Виктор Павлович, сам будешь объяснять своей крестнице, что играть в карты на деньги — это плохо. Знаю я твои методы общения с детьми! — но за Арю опасаться не приходилось, а Лиза всё-таки очень благодарна брату за то, что он позвонил. — Я рада тебя слышать, но больше бы хотела увидеть. А ещё если ты и Кос хоть под праздник не будете устраивать скандалы… Это было бы прекрасно! Но когда это Холмогорова в чудо верила?
— Не мы такие, космонавтка, а жизнь у нас такая, — если можно было бы повернуть назад… Пчёлкин ничего бы не поменял. Лизе бы поменять посоветовал, но ей никогда не хотелось слушать старшего брата. А если и слушала, то эффект был недолгим. Бывало, что и во вред. — Охренительная, твою мать! Слов нет, Лизка!
— Это наш выбор, Витя. Наш!..
Лиза не боится обжечься, потому что не может отречься от Космоса. Здесь не просто клятвы у алтаря и кольца обручальные виноваты. Она же куда раньше подписалась на то, что никуда не уйдет от Холмогорова. А значит, что жизнь свою разделит с ним.
— Билет, аэропорт, Питер, — многозначительно произносит Пчёла старую мантру, которая, по его мнению, могла избавить сестру от проблем. И его чуток успокоить на её счёт. — Это тебе на следующий раз, когда вселенную заколошматит!
— Пчёл, у тебя всё проще, — Лиза по-доброму усмехается в телефонную трубку, — а я сложная…
— С ребусами, мать, иди-ка ты к муженьку своему.
— Я знаю, что это по его части.
— Да уж, совпадения!
В чем-то брат и сестра никогда не смогут друг друга понять. Но это давно не печалило…
— Мам, смотри, салюты! — Арюша стоит у окна, наблюдая за тем, что происходит на улице. Ей бы дома не сидеть, но Лиза не могла резко бросить готовку. — Как красиво!
— Согласна, зайчик, мне тоже нравится, — отвечает Лиза, аккуратно накладывая красную икру на хлеб с маслом — традиционную новогоднюю закуску. — Ты голодная у меня? Бутерброд будешь или подождёшь?
— Нет, мама, — Арька качает головой слегка расстроенно, не скрывая того, что сейчас бы желала совсем другого, — а на улицу не пойдем? Снега много, я снеговика слепить хотела…
— Ты же знаешь, Арюш, с кем надо договориться? — последние слова Лиза произносит нарочито громко, чтобы муж точно услышал. — А если он делает вид, что не в курсе, то я напомню. Замётано?
— Тогда я к папе, — лишних подсказок Арьке не подавать, — и мы скоро!
— Беги, малыш, — кинув внимательный взор в сторону гостиной, Лиза дает понять дочери, что её задача обречена на успех, — а я пока закончу с сервировкой. Десять минут!
Папа сам не знает, что попал. А если и будет сопротивляться, то как отказать девочке, которая представит кучу аргументов за то, что весь год вела себя хорошо?
В отличие от некоторых взрослых товарищей…
Космос не хотел признавать, что ближе к скорым тридцати начинал превращаться в мутного типа, закованного в цепи правил, которые давно взял за принцип нарушать на большой скорости. Не искал же он никогда одиночества, а многочисленные памятные даты на календаре привык встречать шумной толпой. Но Кос восседал себе на диване, молча уставившись в голубой экран, а дочке, которой впервые разрешили не спать ночью, был не самой лучшей игрушкой. Скучной неваляшкой. Нет, не как в фильме с Пьером Ришаром, всё не настолько драматично и комично. И отца в этой семье всё-таки слушаются и любят, но в ладушки Космос уже проигрался с треском минут двадцать назад. Хорошо, что в азартные игры Арюша играть не умеет. Пока.
Арьке бы скакать по квартире и смеяться без остановки, а папашка сварился. Мама тоже не помощник, потому что бегает из гостиной на кухню и обратно, запрещая себе кому-то помочь. А то салатницу разобьют или другая нештатная ситуация возникнет.
Вот и весь Новый год. Очень непривычный, потому что Кос потерял свое хорошее настроение где-то числа тридцатого, когда в очередной раз не достиг взаимопонимания с друзьями по важной строительной сделке. Лиза, видя настроение мужа, решила не досаждать ему вопросами. До поры.
Встретят год Кабана втроём и под «Старые песни…», а больше ничего и не надо. Тем более так уже было в тот год, когда на свет появилась Аря. Да, отношения с друзьями поменялись не к лучшему и все друг от друга устали, но зато никто не надоедает, не досаждает. И пусть помчится к чёрту такое веселье, после которого у кого-то кулаки начинают чесаться. Хватит с них представлений. Если только Арькины лицезреть…
— Папк, а давай на улицу пойдём? — настойчиво предлагает Аречка, громко плюхаясь на диван рядом с отцом. Очевидно, что теперь Космосу не найти спокойствия в собственном доме. Хозяйка пришла, поставила цель и идёт к ней. — Там салюты, мы с мамой в окно видели, ей понравилось. Пожалуйста, пап!
— Пострелять тоже хочешь? Дочь, мало ж до двенадцати осталось, пожалей нас с мамой. Как потом домой бежать? — Космос, кстати, не отказался бы пострелять, чтобы немного потерять свою злость, но не при ребёнке же любимом и единственном.
— Ты салюты не видел?!..
— Арь? Ну к деду на дачу поедем, и там я тебе хоть двадцать этих салютов пущу. Честное пионерское!
— А на улице лучше! — Ариадне не страшны морозы, а вот увидеть новогоднюю сказку в действии очень хотелось. И отца с места сдвинуть.
— Давно сопливым носом шмыгала, космонавтка? — что-то в детских насморках Космос давно соображал. Несмотря на то, что какие-то моменты из взросления Ари для него безнадежно потеряны.
Кого в том винить? Опустим грустный факт. Жизнь идёт!
— Папка, ведь Новый год!.. — расстроенно восклицает Аря, недовольство которой читается по упрямому лбу.
В тучные моменты маленькая Холмогорова похожа на мать более обычного. Не везде наружу просился целый сын профессора астрофизики. Однако глаза девочки говорили о многом, и отражались в зеркале тяжёлым синим взглядом.
Отцовским.
— Ладно, пакуй маму и выйдем прогуляться во двор, а то целый год мне этого не простишь потом, — как будто бы у Космоса Юрьевича был выбор? Идея-то хорошая, что и говорить о правоте Ари, а он бы окончательно скис, пялясь в голубой экран. — Лиз, слышала? Бросай чашки, у хозяйки свой план!
— А посуду кто-нибудь домоет? — Холмогорова показывается из кухни, не выпуская намыленной тарелки из ладоней. — Космос!..
— Не я показал ребёнку салюты, — Кос неспешно двигается в сторону жены, и, настигнув её, коротко прислоняется лбом ко лбу, успевая прошептать короткую мотивирующую фразу: — Хватит тебе, красивая, взлетаем!
— Ладно, уговорил, — произносит Лиза со смехом, — а посуду Дед Мороз помоет, пока нас дома не будет. И подарок оставит!
— А как же Снегурочка, она с ним? — непосредственно интересуется дочь Космоса, которая начинала догадываться, что история с подарком под Ёлкой не была чиста настолько, как представляла её мама.
— Не надо Снегурочке лишней посуды, поверь мне, дочь!..
Через десять минут Ариадна беззаботно играется в снежки со соседскими детьми, а Холмогоровы присматривают за дочерью, сидя на лавочке. Кос покуривает, не изменяя своей пагубной привычке, а Лиза прислонилась к нему, удерживая в руках свободную левую ладонь, не покрытую кожаной перчаткой. Он как всегда про них забыл, но ему не холодно. Лиза же полностью ощущает все прелести морозного воздуха, поэтому жмётся к мужу, прячась от зимы. Всё привычно.
Только вот толком не говорят, а лишь прикрикивают в сторону Арьки, когда она начинает слишком юрко бегать из стороны в сторону. То ли декабрьская усталость одержала над супругами победу, то ли напряжение последнего года, грозившееся вылиться в крупный скандал Космоса с друзьями, никуда не уходило даже в день, когда, казалось бы, всё должно быть хорошо. Или всё нарядно только для детей?
Лишь Аре положено быть безмятежной, потому что её покой оберегают мама и папа. Вопреки тревогам, которые шли за Космосом по пятам, не отступая.
— Странный Новый год у нас выходит, тебе не кажется, Кос? — Лиза решилась начать говорить первой, раз уж Космос забыл все слова и просто пускает клубы дыма к небу. — Алло, Земля вызывает космонавта! Срочно, Холмогоров!
— Какая ж ты жительница Земли, алмазная? — терять перед этой красотой нечего, и Космос готов открыть свою очередную тайну, если Лиза решилась его расколоть. — Кого ты обманываешь? Мужа родного? Не пытайся, не надо…
— Из нас двух — самая настоящая, — отобрав у мужа сигарету, Лиза затушила её, раздавив лакированным каблуком, — а курить здесь нельзя, кстати. Не только дом высокой культуры и быта, но и дети рядом. Какой пример подаёшь?
— От меня и не такие номера здесь видели, нашла чем этих человеческих детёнышей пугать, — современные дети вообще взрослели быстрее, чему виной и время, и место, — но чего тебя смущает? Замерзла?
— Что смущает? Года четыре назад меня бы это только обрадовало, но мы давно так Новый год не встречали. Считай, что никогда, и чтобы все спрятались по углам, Космос… — да так умело, что телефон звонил строго по расписанию. — Отец и то ретировался от нас куда подальше. О здоровье подумал!
— Ничего удивительного, целый год друг другу надоедали, — Юрию Ростиславовичу мало памятник поставить за то, что он помогает сыну и невестке с Арькой в любое время дня и ночи, а также понимая, что внучка взрослеет, забавлял не только новыми игрушками, но и учил её читать и писать. — Ёж у него вечно кочует. Дай старику отдохнуть!
— Я совсем про другое, — Космос не оставляет попытки увильнуть от темы, которая не могла не волновать Лизу. И его самого. — Понимаешь же!
— Опять претензия, красивая моя? — пора записывать, чтобы случайно не забыть.
— Да нет же, Кос, — Лиза крепко удерживает большие мужские ладони, стремясь согреть их шерстяными варежками, в которых прятала руки от холода. — Должна я сказать о том, о чём ты думаешь!
— Тогда я весь внимание, Лиз, — главное для них сейчас — не поругаться под самый бой курантов, и они очень постараются быть терпеливыми, — говори!..
Космос готов слушать жену долго и терпеливо, но сейчас он примерно догадывался, о чём она скажет. Лиза же всё по его лицу читает, подсказки за столько лет вместе без надобности. Кос начинает фразу, а она может продолжить без запинки и с его же интонацией.
Совпадали. Но не уставали отражаться в любящих глазах.
— Ты снова думаешь о том, что Пчёла — сволочь, а Белый никому не даст самостоятельности. Все же пойдет по одному месту, когда мой брат уедет в Германию, там же останется, да? — Лиза не пыталась напомнить о том, что когда-то Космос и его друзья задумывали общее дело. Не самое честное, поправшее законы и мирскую мораль, но своё. — Не знаете, куда вас дружков коллективно заносит, а разойтись мирно не получается? Скажи честно!
— Ты всё знаешь, жена, умная же, — или по его косматому лицу сразу всё читается? Ну и по телефону Космос говорил на повышенных тонах. В спальне, пока Лиза искусно делала вид, что спит. — Слух у тебя, опять-таки, хороший. Не жалуешься же?
— Собачий ещё скажи, — нелестный комплимент, — но смотрю на тебя, а потом думаю, что мы не этого хотели… И точно не этого странного Нового года!
— А на что рассчитывать приходится? Чего ждать? Пока друган старый братанов своих разводит, а всё побоку ему что при случае все в дерьме по уши окажутся!
— Всё сказал?
— Далеко не всё!
— Тебе легче?
Снег медленно падает, заставляя Лизу теснее прижаться к Космосу. Его непокрытая голова усеяна снежинками, но есть ли Холмогорову разница?
В голубые озера жены смотрит, оторваться не может. Заблудился.
— Возможно…
— Но?..
— Нелегко теперь из-за того, что ты этим грузишься.
— Но я же с тобой!
— И ты не можешь иначе…
— Не смогу!
Лиза за брата переживает, а за мужа…
Фил сказал, что глотку перегрызёт. Вопреки тому, что в чем-то Кос изменился безвозвратно, и для его жены это было не самым приятным открытием.
В глубине души Космос может пожалеть о том, что в зеркале не узнает себя прежнего. Меньше поводов для улыбки, меньше причин для того, чтобы доверять собственным друзьям, которых знал с детства.
Братьям!..
Да и они не лучшего мнения о Холмогорове. Всё ждут, когда мажору крышу снесёт в очередной раз. Не верят, что Кос в завязке, потому что слишком сильно заносило.
Лиза верила. Отец верил. Арька вообще не знала о том, что у отца могут быть проблемы с наркотиками, и, наверное, Лиза сделала так, что даже не догадывалась. И это поддерживало на плаву, перечеркивало страхи за будущее и спасало.
Но только жена права — наступающий год ощущается до чёртиков странным!
Космос предчувствует, что ничего хорошего с ними не произойдёт, а громыхнёт масштабно. Подводили же к этому, неслись к взрыву бешенными темпами, но кому-то из них казалось, что на его правоте мир построен. Креститься бы надо в таком случае.
Но всё мимо…
— А я малого хочу, Кос, — Холмогорова всегда знает, что для неё неизменно, — чтобы ты рядом был с нами. Ветер переменчивый, но мы с чем-то не справимся?
— Справимся, алмазная, справимся, — мужчина хочет успокоить голубоглазую, поэтому гладит её по нежной щеке, покрасневшей от холода, — но я прикидываю все возможные расклады. И не хочется тебя пугать. Очень не хочется!..
— Космос, смени пластинку… — Лиза не знала, что может напугать её сильнее осознания, настигшегоеё весной девяносто четвертого.
Её мужа затягивает, а она ничего не может с этим сделать. Ничего!
Но нет мысли о прошлом. А будущее тянуло к ним руки.
— Рискуем испортить эту ночь окончательно? — а заодно и настроение ребёнку.
— Я бы дала ей шанс, — Лиза смотрит на наручные часы мужа, чтобы поторопить его, — время уже без пяти, Холмогоров. Домой пора!
— Аря, закругляйся!..
Космос первым окликает дочь, порядком позабывшую о том, что в это время она обычно сладко спит. И Ариадна понимает, что надо послушаться. Она подбегает к родителям, светя лучезарной улыбкой и безбрежным мечтательным взглядом, которые бы любой лёд растопили без шансов. Сразу же вклинивается между взрослыми, хвалясь тем, что фигуры из снега получаются у неё на отлично. Никто в том не сомневается.
Космосу и Лизе легче. Арька опять стала лучшим лекарством.
И давно сделалась самым важным человеком в жизни.
И всё равно, что праздник советской детворы не был таким безоблачным, как в юности. Всё проходит!
Но любовь не пройдет…
Комментарий к 96-й. Какой-то странный Новый год!
https://vk.com/wall-171666652_1557
https://vk.com/wall-171666652_1559
========== 97-й. Навзничь упавшие ==========
Комментарий к 97-й. Навзничь упавшие
97-й! Как долго мы к нему шли!🌌
Холмогоровы — ❤️❤️❤️
Спасибо за ваше внимание! Приятного чтения!
https://vk.com/wall-171666652_1575
OST:
— Ночные Снайперы — Разбуди меня (Космос/Лиза)
Ничем не примечательное январское утро. Серое, тяжкое. Февраль!..
За окном унылейший темный пейзаж. Никаких вам белых снегов, радовавших глаз к новогодней ночи, а просто надоедливая зима, заковавшая в свои цепи и забывшая ключи где-то на дальней заставе. С таких размышлений начинался новый день Космоса Холмогорова, который он бы с удовольствием поставил на паузу, продолжая лежать на животе, без особого стремления куда-то выйти и что-либо сделать. Нет желания ловить пары усталого зимнего воздуха, потому что холод никуда не собирался уходить, плавно плывя по венам отравляющей субстанцией. Темень совершенно застилает глаза, а выйти из комнаты равносильно ошибке. Поэт был прав.
Но почему-то не получалось удержать себя на месте, когда сон ушёл, не обещая вернуться скоро, и потому Косу нужно побороть себя, несмотря на нелюбимые морозы и дурное настроение. Ещё и сигареты предательски закончились с вечера, а в запасе пачки не оказалось. Вот и вся зима, которую Лиза и Арька так любили, а Космос почти не переносил на дух, несмотря на то что не боялся огромных сугробов и суровых льдин. Он и сам как явление природы. Чтобы запоминали раз и навсегда. Развидеть не выйдет.
Стрелки едва доходят до цифры шесть, а Кос поднялся с постели, пытаясь не тревожить сон жены. Лизе сегодня рано не вставать и не заставлял Космос себя провожать, не маленький же мальчик, но человек она рабочий, студентам в голову знания вбить пытается, делом полезным занимается. Отдых необходим по всем предписаниям, учитывая, что и сметливая Ариадна никогда не дает расслабиться, накануне особенно развеселив отца и мать новостью, что вместо уже ненавистной ей музыки хочет заниматься футболом. Купите форму, бутсы и новый мяч. Запросы росли вместе с ребенком…
Но дело не в причудах Аречки, у которой одно хобби в силу возраста быстро сменяется другим. Об этом они с Лизой обязательно поговорят потом, когда космонавтик примет точное решение. Просто Космосу жаль рушить тишину из-за своей бессонницы, но он не спешит выбраться в коридор, оставляя Лизу одну. Пространство вокруг согрето теплом и уютом, что даже любое фото в комнате подскажет — здесь живут те, кто очень давно и крепко связан.
Каждый сантиметр комнаты окутан любовью, о чём скажет любая фотокарточка в рамке. Лиза старалась, делая маленький домашний мир отличным от иных похожих обстановок. Чтобы отсюда совсем не хотелось уйти. И пусть кто-нибудь только попробует сказать Космосу, что он не достоин тех, кто окружает его дома. Не получалось из него ангела в сахарном сиропе. Сам не понимал, где на буйную головушку находил напасти, но Кос знал, что размениваться глупо.
Ударит же по всем со страшной силой. Особенно по милой девочке с фотографии, задувающей пять свечей на своем именинном торте.
Аре неведомы печали взрослых.
Или не будем о грустном?
Холмогоров отметает от себя плохие сценарии, минуя то, что они с Лизой едва восстановили то, что строили долгие годы. Убедил же себя, что держаться в завязке — это его главная святая обязанность. Кокс больше не возьмёт его так, чтобы голову вскружило надолго, и друзья могут больше не прикалываться по поводу того, что в мутной голове здравых мыслей не осталось. И жить Космосу положено так, чтобы не вздумал лезть в карман за дозой, а то доведёт же себя до нового визита в Кащенко. Как будто без эскулапов сын профессора астрофизики не знает своих проблем!
Нет, не будем. О проблемах Кос поразмышляет, когда на встрече в клубе ему опять скажут, что он не прав и наводит суету на ровном месте, а сейчас…
Космосу не удержаться от романтического вероломства.
Да и зачем в этом случае давать себе шанс на отступление?
Холмогоров обнял мирно спящую Лизу, целуя её в мягкую щёку. Она светло улыбнулась и слабо провела ладонью по темным волосам Космоса, прижимаясь к нему теснее, но продолжила сладко перебирать сновидения. В её движениях не было тревожности, а только доверчивость и умиротворенность. Это очень обрадовало Космоса, и ему ещё сильнее захотелось послать свои важные делища в одном известном трехбуквенном направлении, о котором детям до шестнадцати знать запрещается, но день ожидался насыщенный. Нервный.
Даже стальные канаты не выдержат, если кто-то доведёт до ручки. Но ради чего весь разговор в пользу бедных? Чтобы друзья в очередной раз поняли, как друг другом недовольны? Что пора собственными движениями заниматься независимо и новые пути чертить, а не сопли жевать, ожидая разрешения от Белого на вдох и выдох? Как собака по команде…
Всем давно известно, что общая лодка стала ощутимо узка, грозясь обрушить всех в море вниз головой. А Пчёлкин пытается сделать вид, что в Европе связями нелишними заручиться собрался. Не через офшорный берег деньги провести, а через германцев. Кос не верил ему, зная, что этот жук на всё ради своей наживы способен, как и в то, что после командировки в Германию что-то может поменяться к лучшему.
И добром всё эти лясы по черным душам гостей с гор не закончатся. Космос говорил об этом раньше, и скажет ещё раз, если потребуется для пущего понимания. И пускай окружающие будут уверены в том, что он сотрясает воздух. Кос не за зря, а в сторонке молча стоять не сможет. По определению!
И от Лизы в моменте отойти сложно. Космос не размыкает объятий, оберегая чуткий сон жены от случайного пробуждения. Однако Елизавета все-таки проснулась, подсознательно чувствуя, что муж бодрствует один. Без неё!
Желание удержать Космоса рядом с собой подольше оказалось сильнее чар царства Морфея. С добрым утром, Холмогорова!
— Космос, на часы смотрел? — недовольно произносит Лиза. Она бы напомнила себе капризного ребенка, которого отрывают от любимой игрушки, но в самом деле отпускать от себя Космоса не было ни малейшего желания. Грел отлично, друг сердечный, и в такое темное утро хотелось лишь лениво склонить голову на мужское плечо, чтобы продолжать спать до победного. И Косу полезнее. — Космос?!..
— Надо в офис раньше сегодня, — в действительности же — перехватить Белого, пытаясь отговорить от новой встречи с кавказцами по нефти. Но что жене душу бередить разговором о том, как её двоюродный братец достал её же муженька по самые помидоры? Поэтому Холмогоров отшучивается, не показывая негатива. — Как тебе такое, жена? Пустишь к серым волкам?
— Отвратительно, генерал, — Лиза предчувствовала, что Космос опять ищет конфликт на свою упрямую голову с завидным упорством. Не раз же слышала, как он что-то упорно доказывает Саше по телефону или же уверяет Валеру в том, где кроется правда. — Бодаться будешь? До посинения, чёрт возьми!
— Ясен перец, а потом поеду в клуб, чтоб рожу засветить хмурую, — ну не получается у Коса покинуть пределы спальни, когда его уже прибрали к своим алмазным заботливым ручкам. Поцеловали нежно, поманили своей близостью, по спине гладят. Рай земной! — Ты только, мать, не гаркай за отлучку. Ты же десять лет почти замужем, чего тебе бояться? Лиз?..
— Бояться надо меня, потому что в гневе я и в драку могу полезть. Ещё одного перелома ты не вынесешь, да, моя ворчливая мумия?
— Ну не припоминай, еле выжил, блять!
— Да ладно, сам же сказал, что железо пострадало больше?
— Держись!..
Космос начинает щекотать жену, попутно оставляя следы жадных поцелуев на её шее и ниже, а она неумело уворачивается, ёрзает, всем видом показывая, что не жалеет о сказанных словах. Лиза смеётся, заражая любимого беззаботностью, которой есть место только в сокровенном уединении. Она прекрасно помнит, что может его окружать, но не бросается раздражённой кошкой на каждый взор, пущенный в сторону её мужа. Из прочих соблазнов, положа руку на сердце, Лиза страшилась лишь одного. Но не переставала бороться, когда тень зависимости незаметно подступала снова. И не перестанет.
— Или кидаюсь ещё тем, что в руку попадёт, тарелки бью! — Лиза пыталась шутливо показать, что может быть и сварливой женой из анекдотов. Чтобы благоверный в тонусе был. — Солнце, какой вариант тебе больше нравится?
— Ни один из предложенных!
— И что у тебя на уме?
— Показать?..
Космос безвозвратно тонет в сонных глазах Лизы, давно не пытаясь найти спасательного круга. Она доверяет ему свою душу, ломает ради него свои принципы, и Кос признает, что кошмары отступают, стоит вновь напомнить себе, что его любят. И он любит. Очень сильно.
Никто не отнимет у него своё.
Свою…
Космос не дожидается ответа на вопрос, а со всей страстностью и нетерпением накрывает розовые губы поцелуем, растворяясь в своём счастливом обладании. Лиза, желая быть как можно ближе к своему мужчине, прислоняется так, что между ними нет малейшего шанса на сопротивление, отзываясь с трепетом на каждое любовное движение и прикосновение. Время застыло, и казалось, что во всем мире есть только они, эта небольшая комната и одно сердце на двоих. Хотелось быть рядом, беречь друг друга и никогда больше не узнать, что такое холодность. Любить.
Этого мало?..
— Может, никуда не поедешь? Погода дурацкая, а на дорогах заносы обещали… — с робкой тоской в голосе произносит Лиза, когда пришлось на немного отпустить Космоса, приводя дыхание в порядок, но после снова приникая к нему, положив голову на грудь. — Кос, ты меня слышишь?
— Заднюю не дам, далеко всё зашло, милая, а ты не накручивай, — хоть и сложно было, учитывая события последних шести месяцев, себя не накрутить и держать в неведении. — И одинаковому с лица своему передай привет, не забудь!
— Сам и передашь, — конфликт брата и мужа не мог выйти из головы Лизы, изматывая и без того натянутые нервы. Но если Пчёла считает, что Космос не достоин ничего, кроме ненависти, то Лиза не могла резать свое сердце без наркоза, — а я о тебе думаю. О тебе!
— И мне больше ничего не надо…
Космос каждой клеткой ощущает волнение, которое владеет Лизой, думающей о том, что ему постоянно грозит несусветная опасность, к которой он давно привык, но…
Он и есть опасность?
В первую очередь для неё. Но голубоглазая чувствует себя рядом с ним защищённой и любимой. Не хочется никуда бежать, а если бы беда и настигла, то большое любящее сердце притянуло бы эту странную пару обратно. К своему огню.
— И что с тобой делать прикажешь, Кос?
За окном уже светает: небо медленно и с расстановкой просыпается, но только Лиза с особой тоской готовит себя к новому дню, не отпуская руки Космоса из своего цепкого захвата. Сама не знает, почему этим промозглым утром расстаться так сложно, будто бы совсем невозможно. Не первый год же замужем, знает прекрасно обо всех подводных камнях и наземных якорях, кто не скажет, а на душе кошки скребли и выли волки. Попробуй тут себя вылечить, неизлечимая. Неугомонная!
— Сильно не бить, — Космосу и самому сложно сделать над собой усилие, чтобы встать, расставаясь с женой до конца дня. Убедить себя, что ничего особенно важного сегодня не приключиться. И что ему, в первый раз доказывать истины, с которыми по любому несколько особо одаренных особей не будут согласны? Переживет же.
— Тогда чайник поставь, — нужно сделать первый шаг против дурного настроения, маячившего на горизонте назойливой усмешкой, — и мне с лимоном, пожалуйста. И две ложки сахара не забудь!
— Хороший трюк, а я-то думал, что тебе меня жалко, — зарывшись с головой в золотистую копну волос Лизы, Космос устало вздыхает, но, крепко поцеловав свою алмазную мечтательницу, встает с постели первым. Не привыкать, — но я же все равно тебя люблю, заразу. Смекнула?
— Быстрее, чем ты мог бы предположить, — Лиза поднимается вслед за мужем, помогая ему найти халат, спешно брошенный где-то между покрывал вчерашним более чем приятным вечером, — и ты не забыл? В обед к тётке поеду, а Арька будет у твоего папы. Он как раз справки наведёт, чем она там заниматься хочет, а то наши увещевания больше не действуют.
— Ну надоели человеку дурные родители, а дед же академик!
— И я о том, нас же должен кто-то рассудить.
— Значит, алмазная, встретимся у моего старика, — запахнув пояс темно-синего халата, Кос придирчиво осматривает свое заспанное лицо в трюмо, и, оглушительно зевнув, зябко трёт ладони, — и всё равно холодрыга чёртова!
— Кос, начнём снова греться — не выйдем отсюда, — одёрнув шелковую сорочку, Лиза тянется к расчёске, чтобы привести свои локоны в божеский вид, — знаю я, как с тобой играться. Ребенок оголодает, к деду уедет такими темпами…
— Знаешь, Лизка, а не пользуешься крутыми возможностями, — не дав жене спокойно привести себя в порядок, Кос порывисто обхватывает её плечи, опустив темную голову на её затылок, — но я не гордый, сам подойду!
— Задавишь же, тигр? — расчёска падает на пол, но Лиза не спешит исправить эту оплошность. С Космосом хорошо вопреки прогнозам. Живут своими чувствами, как два инопланетных создания. И это главное, и это спасает и тогда, когда совсем тошно.
— От большой, но чистой любви, — часы мерно тикают, подсказывая Космосу, что его пораньше уже наступило, но никто не будет переживать, если в фонде он окажется ближе к одиннадцати, — а к ночи жду на нашем сеновале, поняла, неугомонная?
— Буду вовремя, без опозданий…
Лиза гладит мужские руки, сложенные в замок на её животе, думая лишь о том, что с каждым днём любит всё сильнее. Они спасались своим взаимопониманием, а свобода ощущалась только вместе, а не на дальних расстояниях. Испытания не позволили сердцу закрыться. Учит ли чему-нибудь жизнь? Столько раз было больно, что дышать с трудом получалось, как будто кислорода не было. Но ещё больнее и труднее становилось без рук, которые не давали Холмогоровой упасть и поникнуть духом. Нестерпимо.
Холмогорова ещё вспомнит о важности своего выбора, ломая голову над тем, почему смогла впустить птицу раздора в их общую с Космосом судьбу. И поймет, что не может быть ошибки в том, что однажды они встретились, выбирая личное счастье, а не одиночество в двух столицах. Последнее губило хуже некуда.
— Время… — потягивает Космос, осторожно распрямляя спину. — Назначаю тебе свидания дома. Кина не будет!
— Зато в своем доме, — Лизе по душе и такая романтика, — собственно, как и в самом начале, помнишь?
— Но ты уже не боишься, что нас кто-то накроет, — посмотреть бы сейчас на себя восемнадцатилетних, но тоска же возьмет от недостижимости прошлого, — сама разгонишь всех поганой метлой…
— Могу, — остаётся подтвердить догадки мужа, — но не думаю, что ты бы об этом жалел!
Через полчаса проснулась Аря, вновь наотрез отказываясь идти в детский садик на целый день. Ничего нового она там не узнает, ей скучно, а у деда дома, начнём с того, телевизор круглосуточный, а ещё компьютер новомодный, в котором она уже что-то понимает. Космос разрешительно махнул рукой, понимая, что не в этом доме сильна дисциплина, а Лиза не препятствовала. Но родители не были бы собой, если бы не взяли с Арьки обещание подумать про то, каждый день ли у них с дедом выходные…
— Ну ладно, — Арюша выслушивала папу и маму, одновременно попивая молоко из чашки с нарисованным зайцем, — но можно я завтра про это подумаю, пап?
— Хитро, Ариадна Космосовна, но завтра-то суббота, — замечает Лиза, предвидя, что завтра эта юная Скарлетт О’Хара и мысли не обронит про то, что в понедельник утром ей нужно будет куда-то собираться. — Папа, что скажете?
— Уговор, я сегодня добрый, и я поел, — Кос дает согласие, не слишком сопротивляясь идеям единственной дочери, — а забудешь, Ёж, то папка напомнит. Обязательно!
— Я не забуду, — Холмогорова-младшая согласно закивала головой, косвенно подтверждая догадки матери, — но всё, мам, спасибо!
— Наелась, Арь? — назидательно интересуется Елизавета, убирая столовые приборы дочери в раковину.
— Ага, — Арюша деловито разводит руками, всё ещё желая доказать маме свою правоту, — ты же лучше готовишь…
— Чем в саду каша с комками? — Космосу бы эту проблему в главные. И решаемые.
— Да, пап, у мамы вкуснее!
— Вот Лиса, а не Аря!..
Аречка вскакивает со стула, и, понимая, что папа снова встал на её сторону, удобно уместилась у него на коленях. Космос смирился с тем, что не допьёт свой чай, да и не столь это важно, когда рядом есть целый человек, который нуждался в его заботе и постоянном внимании. Маленький человек, очень похожий на свою маму, но смотревший на мир его прямым строгим взглядом. Арька!..
— Вашу банду я накрою вечерком, — Лиза легонько щелкает притихшую дочь по носику, усаживаясь по правую руку от Космоса, — увидите!
— Мы разве против?..
В этой семье давно победил матриархат.
***
Несуетливая обстановка в квартире Пчёлкиных нарушалась мерным рокотанием телевизора. Но теперь техника в старой хрущёвке это не видавший виды «Рубин», переключаемый плоскогубцами, а вполне себе модный «Панасоник» с удобным пультом и яркой бесперебойной картинкой. Всё чинно и благородно, а Валентина Анатольевна и Павел Викторович очень довольны, что наконец-то неуловимые сын и племянница собрались вместе в родительской квартире. Но несмотря на внешнюю умиротворенность, Лиза терпеливо выжидала момент, когда поговорит с Пчёлой с глазу на глаз, а брат сидел прямо перед тёткой, помогая с вязанием. Рвения потолковать с Лизой без свидетелей Виктор не выказывал, а родители бы не поняли, какая кошка пробежала между детьми, услышав взаимные упрёки в неправильном поведении.
Да и сознавал Пчёла, что время добрых советов упущено. Лизе и Космосу вместе всю жизнь барахтаться, если уж иного для себя не видят. Витя свое отрицательное мнение насчёт их идеального брака высказал не вчера. Сейчас его беспокоит грядущая стрела в клубе, после которой он полетит в Германию. Так или иначе, но новая командировка многое для него решит и подскажет: оставаться ли в одной игре с Белым или грести одному, начав борьбу за банк, который был полностью его детищем и начинанием? Пора резать пирог…
Фил будет отнекиваться, молча не одобряя поступки Пчёлы. Примет сторону Саши, в чём сомнений не существовало. Про гневные проклятия Коса Пчёлкин совсем не думал, потому что не видел за мужем сестры ни серьезности, ни разборчивости. На что вообще Холмогоров со своим профессорским рылом претендовал? Придурок!
Сколько Космос времени профукал, пока не долбанулся прямиком в самосвал? С чеченцами работать брезговал, толстовцем себя посчитал, а на деле занимался самыми банальными направлениями работы. Встретить, проверить, посчитать, отпустить азиатов, а на том и дело с корешами покойного Фары заканчивалось. Барыши неплохие получал, из доли его никто не выкидывал, пока он якобы своим бесценным здоровьем занимался (втайне понюхивая в час тревог, уж что-то Пчёла знал, но сестре не доносил). Задумал спорткомплекс построить на окраине Москвы, по местам возможного размещения ездил и котлован рыть начали, но какой выхлоп это приносило общему делу? Видимость!
Пчёла внять того не мог, не видел в черной дыре просвета, а Кос укорял, что из-за зеленой бумажки он и родину продаст запросто. Речи не шло о восстановлении прежнего общения. Круг замкнутый и идиотский, губительный, но негласная война продолжалась. Никто не собирался идти на компромиссы.
Кроме Лизы, которая на чудо надеется свято? Не видела и не слышала, как брат и муженёк орут про то, что когда-нибудь дробовики достанут из-за пазух? Женщина!
Тем временем Холмогорова понимает, что у неё не так-то и много времени: Пчёла заметно торопился. И на встречу не хотел опоздать, и про скорый самолёт не забывал. На просьбы матери и отца реагировал с вниманием, лекарства точно закупить не забудет. Однако все равно постоянно посматривал на часы. Но ничего. Там, где его присутствие необходимо, подождать могут.
Свои люди.
Но только почему-то с завидной регулярностью про это забывающие…
— Лизонька, проснись… — Валентина Анатольевна окликается племянницу, задумчиво смотрящую в сторону зимнего окна. — Лиза, ау!..
— Да, дорогая, что такое? — Лиза скоро тряхнула головой, показывая свою готовность к разговору. Нет и нет, она совсем не потерялась в собственных размышлениях. Просто копается в себе до синих человечков в глазах. От мужа привычку переняла. — Вахту сменить, а то Вите на перекур пора?
— У него получается, а тебе не по душе это занятие, — Пчёлкина продолжает наматывать пряжу на длинные пальцы сына, надеясь, что он ещё немного побудет дома перед отлётом, — правильно?
— Пять минут бы посидела, не рассыпалась, — строго говорит Пчёла, посмотрев на Лизу укоризненным взглядом, — отец, правду я говорю?
— Не трогай девчонку, сын, дай отдохнуть, — Павел Викторович привычно заступается за Лизу, едва ли не как в детстве.
Пусть Елизавета шесть лет как стала женой и матерью, но всё равно за неё до жути страх берёт. Хоть и не знал всех подробностей семейной жизни племянницы фронтовик, не лез в душу. Хуже бы стало от внезапного вмешательства. Когда ветер задувал, то Лиза не глупила, а сама приходила. Старики и рады были помочь. Не советом, так просто лишний часок посидеть с Ариадной, у которой и сомнения возникнуть не должно, что у матери с отцом её что-то не то случилось. Неладное.
Так и жили с перерывами почти три года. С печалями, радостями, но главное — оставаясь родными и близкими людьми.
— Спасибо, дядь, в обиду не даёшь, — Лиза приподнимается с дивана, расправив плечи и глубоко вздохнув, — но вижу, вы мне коллективно что-то сказать хотите? Тёть?..
— Да отец и скажет, а то всё я да я! — Валентина Анатольевна поглощена рукоделием, несмотря на то, что с каждым днём дело это давалось ей всё труднее. — Витюша, держи руки прямо, немножко ещё!..
— Верно, хотели, — Пчёлкин-старший отрывается от просмотра телепередачи, обращая свой взор на племянницу, — чтобы ты, Лизавета, в следующий раз дочку привозила. И не как сайгак-мамаша, а надо тебе если, то на целый день. Что мы вдвоем с матерью, скажешь, не уследим? Опыт-то какой!
— Бать, это Арюхе за вами следить положено, — Витя знает, что при случае родителям придётся иметь дело со взрослым пятилетним человеком, характер которого с головой выдает гены папаши-космонавта, — готовы к труду и обороне?
— Тебя, оболтуса, на ноги подняли, а там проблем куда меньше, — не без иронии парирует Павел Викторович, который бы желал лицезреть родных внуков и старость не только сытую, но и за сына спокойную, — но, Лиза, что скажешь? Будет радость?
— Привезу, привезу, она будет рада не идти в детский сад, — идея в самом деле неплохая, а Аря очень хорошо ладила со старшими Пчёлкиными. Против не будет, но только Лиза опасалась, что её непоседа сведёт родственников с ума своей прытью, — но наш звоночек никому не даст заскучать. Вам ли не знать?
— Вот и отлично, вот и договорились, — Валентина Анатольевна заметно повеселела от обещания, прозвучавшего из уст Лизы, но через несколько минут её улыбка поменялась местами с удивлением, когда сын внезапно поднялся с кресла. И куда ему всё время нужно бежать? Молодость! — Витя, есть же время ещё? Куда?
— Мам, я на кухню, в форточку подымлю, — Пчёла аккуратно передает мотки в руки матери, похлопав себя по карману, — а вы пока Лизку подоставайте вопросами про её житье-бытьё. Ей полезно!
— В наказание за самоуправство, Виктор Павлович, иду с Вами, — Лиза давно не притрагивалась к табаку, но к сигаретному дыму не имела никаких претензии. А брат, сам того не понимая, сыграл ей на руку. — Мы мигом, родные!
— Воздуху потом пустите свежего, — менторским доном добавляет старший Пчёлкин, которого не удивить вредной привычкой взрослого сына, — не «Беломор» Витька курит, но дышать-то нечем!
— Отец, всё будет рядком!..
— Пошли!
Цель Лизы достигнута достаточно быстро, но нельзя сказать, что Витя упорно противился её действиям. Если хочет поговорить сестрёнка, то проблем никаких, но он сильно сомневался, что женщина Космоса сможет реагировать на упрёки в адрес её бесценного мужа с пониманием. Или хотя бы не поменять выражение лица, в очередной раз услышав, как она ошибается, оставаясь замужем за человеком, который умело может довести до ручки своими выходками. Космос же сорвётся, рано или поздно, а Лиза попадёт под удар первой. И не надо держаться за то, что в книжках называется любовью.
Любви нет?..
А вот желания и пороки есть. Без сомнений.
Виктор не считал себя образцом добродетели при своей-то испорченной карме. И не получилось у него пока прибиться к своему берегу, всё об какие-то непонятные буйки спотыкался, но случай Лизы стал для него особым. Сестра всё-таки, жалко иногда бывает, как котёнка глупенького. И Пчёла не знал, какое событие могло бы поменять его мнение насчёт семейного благополучия супругов Холмогоровых. И не задумывался.
Зря?..
— Решила напутствие на дорожку дать, жена космонавта?
Закурив неизменные «Camel», Пчёла уставился в окно, наблюдая за отражением сестры, отсвечивающем в стекле. Что читалось по её лицу? О семье своей думает, Холмогорова, сердце наизнанку выворачивает и панически боится новых потерь и напастей. Но вместе с тем привыкла быть готовой ко всему. Есть же горький опыт.
Лиза…
Почему случилось так, что брат и сестра не могли понять друг друга?
Стечение обстоятельств, называемое жизнью. Не более.
— Брось, Вить, в плане советов мы с тобой пролетаем со свистом, — не послушал же Пчёла Космоса и Лизу, ввязываясь в отношения с дочкой партийца. И Холмогоровы во все времена пропускали наветы Пчёлы мимо ушей. — Оглушительно! Как две фанеры над Парижем…
— Чё, мать, напряжённая такая? Ты свое дело в девяносто первом официально выбрала, а меня хрен бы что исправило, забей! — в словах Лизы есть доля правды, но от личного плана Пчёла не отказывался. Выйдет из этой чертовой игры, если его план настолько бредовый. И Белого не послушает, хватит с него авторитетов. — Чего тебе привезти? Цветочек аленький или туфли хрустальные? Организую!
— Пчёл, не ломай комедию, актер из тебя не вышел! — Лиза была готова сорваться на крик, если бы не помнила о том, что они с Пчёлкиным не одни в квартире. — Чем-то тяжёлым тебе в голову прилетит, если так и дальше продолжим общаться. И я сейчас не про себя говорю…
— Охуительно, со всех сторон прижали. Сволочи! — заключает Пчёлкин, не скрывая злобной усмешки. В действительности он и сам устал от состояния вечной эмоциональной войны, которая сеяла смуту в его отношениях с лучшими друзьями, но что поделать? Не переставать же плыть дальше. — Кос чуть не пристрелил, мать твою, а ты и следом хочешь меня угробить. Муж и жена — одна сатана?
— Я вижу, как меняется настроение моего мужа, я вижу тебя, — Лизе искренне хочется поговорить с братом, пока он не совершит зигзаг, разделяющий привычный порядок отношений с близкими на до и после. — Но который год… В молоко! И ты хочешь что-то поменять именно в таком настроении? Чтобы наверняка пороть горячку?
— Какая лапша на ушах у тебя в этот раз, родимая, мне не ведомо, но тебе не привыкать, — хотел бы Пчёла напомнить сестре, какое ярмо она накинула на свои куцые плечи, но зрачки Елизаветы метали молнии. Ударит намертво. — Неделю назад с тобой всё под шумок проговорили… Я не сказал, что собираюсь уехать надолго. Но если и дальше мне Белый и Космос будут мозги ебать, то гори оно всё нахуй!
— Помню. Опять твои переговоры, будь они неладны, — Холмогорова устало положила горячую голову на ладонь, усаживаясь напротив брата. — Зачем ехать одному? если всё настолько серьезно, то выясни всё до конца с Сашей… Терпения нет?
— Лиз, не бычись! Такие расклады бывают раз в вечность, нужно это признать, — к брату и сестре мало-по-малу приходит запоздалое спокойствие, но оно уверенно граничило с бешенством. — Или ты хочешь, сестрица, чтобы я парился, вкалывая, как папа Карло при прочих равных условиях? Харе!..
— Можешь считать, что я все приняла к сведению, а мысль твоя ясна, — Лиза закрыла кухню на задвижку, и, прислонившись к столешнице, снова обратила свой взор на Пчёлу, — но послушай меня, подумай по дороге о вечном…
— А за каким хером? — и этого ещё не хватало. Самолечением заниматься!
— Лишним не станет, а на глазах вся ваша «Бригада» распадается, — уверенно падая в пропасть, — как карточный домик. Долго за этим наблюдаю. По тебе, по Космосу… И тебя, брат, всё устраивает, да?
— Ты на себя посмотри, — переставало мужское братство работать, когда на арену выходили большие деньги и чей-то единоличный авторитет, но Витя скажет правильно, если укажет Лизе на то, что ей бы первоочерёдно о себе и дочери поразмышлять. — За какого барана держишься, поясни? Завязал он, значит? Душа в душу живете? Надолго?
— А что, Пчёл, надо было иначе? Шарахается Космос по окраинам в поисках торчковых компаний, а вы потом просто скажете коллективно, что лишка хватил! — Лиза никогда не ставила в укор брату то, что в ситуации с Косом он сразу стал для неё плохим полицейским, категорично настаивающем на разводе, но иногда так и хотелось признать, что хваленая дружба не помогла мужу начать борьбу с зависимостью. — Где были же ваши клятвы, когда он в аварию попал? Где? В рифму сказать?!..
— Чувствую себя леса санитаром, — но этот бывалый волк справляется с заданием на тройку, — но я тебе всё сказал, а дальше думай сама, куда лодочка поплывёт…
И когда рак на горе свистнет. Как скоро?..
Витя и Лиза не задавались подобными вопросами здесь и сейчас. Не знали, что друг другу сказать, всё выплеснули, а внутри пусто. Как будто не родные.
Наивные!..
— Самолёт в четыре? — Лиза резко переводит тему, всем видом показывая, что больше не хочет метать копья из стороны в сторону.
— В четыре, после стрелы поеду, — без вариантов, — позвоню, когда прилечу. Родителям или тебе.
— Список лекарств не забудь, у нас не достать…
— Знаю, — Пчёла и в заграничной поездке не может забыть о своих стариках, — и, малая, выдохни. Не глупые парни, поверь…
— Разберетесь? — тень надежды не покидает голос Лизы.
— Разберёмся, — обнадеживать не хочется, но и нельзя по-другому, — так или иначе…
День пойдёт своим чередом и после того, как Пчёла уедет от родителей. Телевизор будет также неспешно разносить звуки по комнатам, а Павел Викторович припоминать о том, что Витя не должен будет забыть прикупить московскую гвоздику. Красную.
Холмогорова ещё немного побудет в гостях, секретничая с Валентиной Анатольевной о нелегкой жизни и судьбе, а через час поедет к свекру, у которого весело и вольготно обитала любимая Арька. Вечером к ним приедет Космос.
Все правильно. Никаких черных кошек на извилистых тропах.
Но зимняя дорога подскажет Лизе, что скорость следует сбавить и съехать на обочину, чтобы передохнуть. Телефонная трубка, забытая на заднем кресле, заголосит на все семь нот, прежде чем голубоглазая услышит хрипловатый голос Космоса.
Шокированный, потерянный. Как никогда.
— Фил в тяжелом, родная, — как гром среди ясного неба, — пиздец полный…
— С тобой что? — ничего хорошего, но Лизе и это знать нужно. — Что?!..
— Живой, — и это главное, — засядь у отца, никуда не выходи. Пока не приеду.
— Космос, стой! — Лиза страшно перепугана за мужа. Смертельно. — Где ты?!
— В больницу еду, — сухо произносит Кос, не настроенный на долгий разговор, — объяснения потом. Прости!..
Купил ли Витя цветы?
Об этом думала Лиза перед тем, как услышать на другом конце провода голос мужа.
Уже не столь важно…
Комментарий к 97-й. Навзничь упавшие
Глава могла бы быть и больше, но планы немного видоизменились.
Думаю, что не стоит говорить, насколько эмоционально тяжко она далась?
Но только вперед! 🔥
========== 97-й. О чём ты молчишь, Вселенная?.. ==========
Комментарий к 97-й. О чём ты молчишь, Вселенная?..
https://vk.com/wall-171666652_1587
https://vk.com/wall-171666652_1600
OST:
— Максим Фадеев, Григорий Лепс — Орлы или вороны{?}[тема мужчин]
Лиза безмолвно стоит в стороне, уголки её губ печально опущены, а в висках набатом звучит тревожный голос Космоса, который ещё ранним утром казался ей мелодией, полной нот нескончаемой любви. Но сердце в жутких тисках, руки слабые, а на бледном женском лице грозовой тучей нависла скорбная маска. Лиза многое в жизни смогла вытерпеть, спины не согнув, но ощущение неминуемой катастрофы подползало ядовитой змеёй впервые.
Всё внутри леденело, стоило подумать о том, что теперь ждёт Филатовых. Что Космосу и Белому чудом удалось выпрыгнуть из взрывающейся машины. Не мучить себя видениями страшного исхода не получалось, а чаяния, не так давно занимавшие голову Лизы, словно растворились в воздухе. Было и нет!
Успел ли Пчёла заехать в цветочный по пути в аэропорт? Торопился, везде боялся опоздать, но про завет отца забыть же не мог! Что подсказывал циферблат?
Час назад. Всего-то!..
Своя вечность!
А что же сейчас? Пчёлкин скоро улетит в Берлин, прихватив с собой несколько красных гвоздик и маленький багаж. Позвонит Лизе, как только окажется в гостинице. Как и обещал, так у них заведено с каждой его заграничной поездкой. Он уже без пяти минут как у стойки регистрации стоит, не иначе. Чего ещё ждать?
Или же не нужно таить глупой надежды на то, что кто-то из делового окружения не донес Виктору, что на его ближайших друзей совершено покушение. Он чудом не оказался в той же злополучной иномарке, разминулся по случаю. И если Космос и Саша отделались незначительными травмами после падения на заснеженную дорогу, то за здоровье Фила оставалось неустанно молиться, уповая на профессионализм врачей.
Победит ли мастер спорта в сокрушительной битве? Скоро ли это произойдет? Есть шансы?
Не делал ставок на будущее и понурый Кос, помимо всего прочего задетый тем, что Лиза не послушала его, пренебрегая мерами предосторожности в час, когда он волосы на голове своей буйной рвать готов. Космос ясно обозначил, что жене нужно ждать его в квартире отца вместе с дочкой, но в моменты отчаяния её неугомонное сознание не всегда можно было загнать в угол. Ведь Лиза влетела в больницу вместе с Томой, не отходя далеко и тогда, когда подруга слушала увещевания Саши. Фил без сознания, а Томе сложно поверить, что всё будет хорошо, но Белов настраивает её на лучшее, сам без особого успеха сохраняя условное спокойствие.
Горе накрыло Филатову с головой, а её лицо, прежде неизменно приветливое и лучезарное, сделалось сплошной гримасой ужаса. Страшное случилось. И Лизе трудно понять, из-за чего судьба первым делом била по тем, кто завсегда считался надёжным тылом и самым верным другом.
Дурная насмешка?
И кто следующий?..
Но долго размышлять не получается, потому что Космос резко обрывает уединение Лизы. Он зачем-то обнимает её прямо на глазах у подручных Белова, снова совершая успешную попытку возвести вокруг своей любимой женщины хрустальный шар. Лиза, убедившаяся, что Космос невредим, готова ответить на его призыв, но лёгкая дрожь, сковавшая мужчину, и которую он так неуклюже пытался от неё скрыть, выдавала с головой. Неуловимая нить разделяет пару, и Холмогорова не может до конца довериться родным рукам, осознавая, что Космос никуда от неё не делся. Вот он, свой! Но…
О чём ты молчишь, Вселенная?
Её Небо.
Алмазное, грозовое, переменчивое. Но свое. И огнём полыхает незримо.
— Плохи дела, Лиз, — с тяжелым чувством сказал Космос, стоило Лизе отодвинуться, чтобы приложить ладони к его пылающему лицу, — концов не найдем, лажа. Уверена, что хочешь здесь быть?
— Сразу за Томкой после твоего звонка поехала, — по-другому бы не получилось потому что Лиза страшно напугалась не только за мужа, но и его друзей, которые с детства были близки и ей, — а в остальном — без вариантов. Принято, Космос?
— Принято, а что тебе ещё возразить, женщина? — хотелось бы Холмогорову потрясти головой, захлопнуть веки, а после очнуться, понимая, что беда с Филом ему привиделась. — Ты послушаешь?
— А оно надо, Кос?
— Зарёкся с тобой спорить!..
Лиза не хочет подробно рассказывать мужу, что в спешке пришлось обманывать все разрешенные скоростные режимы и коварные погодные условия. Дети остались спешно брошенными на Юрия Ростиславовича, которому ничего толком не объяснили, а на полпути Филатову и Холмогорову всё-таки настигло бесстрашное ГАИ, с которым пришлось договариваться при помощи парочки зелёных бумажек с портретом одного из американских президентов. Что до человеческого горя доблестному гайцу?
Но главное, что Тома оказалась возле Фила. Первая грань неизвестности позади, пускай дальше не становится легче: Тамару не пускают к мужу. Узел боли завязывается туже, поражая своим уродством и грозя свалиться несусветной карой на непокорные головы. А Лиза стоит рядом с Космосом, отгоняя от себя мысль, что следующей жертвой судьбы могли бы быть они. Смотрит на стёртые в кровь мужские руки, проводит подушечками пальцев по выразительным скулам и душа трепещет счастливой птицей.
Обошлось!
Нехорошие мысли, неудачные сравнения, потому что состояние Фила — беда общая, соединяющая. Однако Лиза не может не смотреть на Космоса преданными глазами, в которых затаилась не только любовь, но и бесконечное беспокойство за незаменимого человека. Своего.
— И не страхово было вдвоём в метель мчать? — Лиза и Тома приехали быстро, и Холмогоров абсолютно уверен, что жена плевала на правила дорожного движения. Вся в мужа удалась. Но его это не удивляет. Не первый год женат.
— Вашего посыльного отправили к чертям собачьим, когда из подъезда выбегали. Удивлен? — Лиза с опаской огляделась по сторонам, стряхивая со лба непослушную золотистую прядь. — Рожа малоприятная. И тут в предбаннике зоопарк не лучше…
— Да и хрен бы с ними, — Холмогоров с удовольствием бы отправил жену домой, но смысла бодаться не видел, — сиди рядом с ней, успокой там, поддержи, а с пехотой не заговаривай особо. Лиз?..
Смерив Космоса усталым взором своих голубых льдин, Лиза хочет возразить, что указы здесь ни к чему. Кроме того, её бесконечно смущает то, что Холмогоров общается односложно, но вовсе не из-за случившегося, а из-за задумчивости, свойственной, когда чего-то очень ждёшь. Настолько сильно, что трубка, сжатая в мужской ладони, может сломаться под давлением, утратив свое целевое назначение.
Вселенная молчит!..
— Послушай, не разводи суету, не то во главе стало, — рука зачесалась отвесить дурному подзатыльник, но Лиза внушает себе, что сейчас нет места их всегдашним семейным склокам, обида за которые проходила за пять минут. — Космос?..
— Не то? — на секунду вспомнился отсутствующий Пчёла. С какого-то хера!
Лиза держит незримую оборону, но из последних сил. Космос, коротко посмотрев на неё, снова задаётся мрачным вопросом, от которого и самому хочется залезть в петлю.
Пчёла и есть предатель?..
Лиза не поверит, Холмогоров опасается обронить своё предположение.
И Саша отметает виновность жука, а Кос другой схемы в этом случае не находит.
Пчёла!..
Нет больше кандидатов. Кому ещё сулит выгоду смерть сразу троих игроков? Чтобы добро, нажитое совместными усилиями, к рукам без боя прибрать, а не довольствоваться своей долей, которой всегда будет мало. И кого Пчёлкин мог предупредить о том, как удачно сети расставил? Лизу,что ли, которой с какого-то хрена сочувствовал? Да молчал бы в тряпочку, насекомое, чтобы не спугнуть большой куш! Пчёла не глуп, представлял же, что известное Лизе через считанные минуты становилось известным Космосу. У них вообще не было друг от друга тайн, а если кто-то и пытался скрыть правду, то быстро раскалывался. По лицам всё читалось без подсказок, по глазам.
Космос не брал в расчет мимолетные вещи, которые хотел бы оставить при себе. И не представлял, каким ножевым они могут к нему обернуться. И в какой момент…
Но черт возьми!..
Где носило Пчёлкина, когда по всем гласным и негласным законам его хитрая туша должна была давно оказаться в этой больнице?
— Тебе точно к врачу не надо? Ты посмотри на себя! — Лиза щелкнула пальцем перед глазами Коса, от чего он невольно двинул плечом. Нервно.
— К докторам меня рано, не бойся, — свободной от телефона рукой, Космос удерживает Лизу около себя, ловя утерянное внутреннее равновесие. Неосторожные выражения Космос оставит для других, а рядом с алмазной солнце светит и через самые черные облака. Для него. И он снова настроен на беседу. — Отцу позвонила? Как Арька?
— Нормально, — коротко роняет Лиза, понимая, что муж многое не договаривает, а что-то и вовсе хотел у неё узнать. Не допросом выманить нужные фразы, но взглядом испытующим. Волчьим. Лиза его принимает, но не принимает. Темная догадка о том, что может терзать сознание Космоса, молнией поражает Лизу, но озвучивать обвинения она не спешит. Хуже станет. Всем. — О чём ты ещё хотел спросить, Кос? Не темни!
Лиза хотела бы загнать своих демонов куда подальше, видя в любимом человеке исключительно признаки огромного потрясения, но смутное понимание мрачных дум Космоса задевало злым бумерангом. Она слишком давно разделяет с сыном профессора астрофизики и печали, и радости, без подсказок предсказывает его порывы и решающие шаги. Но сейчас отгоняет от себя пагубную возможность, дающую ей право усомниться в том, что Космос может считать их брата предателем. Нет!..
Как…
Как такое возможно?
Се ля ви?..
Закон жанра?
Или в жизни Космоса и его друзей не бывает по-другому? Рано или поздно, но кто-то из них первым бы попал под раздачу. Вляпался бы по самые помидоры!
Пчёла? Первый пошёл?
Грёбаный жребий!
О котором за пятнадцать минут, которые Лиза и Тома находились в стенах больницы, никто не говорил. Странное молчание.
Или будущая буря?..
— Ерунда, — не впутывать же жену в грязное дело, грозящее «Бригаде» расколом? Космос и не хочет. Рикошет же по ним не ударит? Хватит им с Лизой своих неувязок, держаться вместе бы, дочь растить и ничего больше. — Милая, всё ерунда!
Сложно актерствовать перед той, которая слишком многое от него видела. Но Кос слепо уверяет Лизу в том, что он не живёт сомнениями. И с ума сходит!..
— А если без дураков, Холмогоров? — не получается у Лизы стоять в сторонке. Понимает прекрасно, что ничего не решит во всеобщей суматохе, только возле Томки будет сидеть и слёзы утирать, но Космос должен признаться честно…
Что их ждёт?
Важна самостоятельность от Белого, о которой Кос и Пчёла грезили, если Валерка в операционной. Друзья ничем не могут ему помочь. Полное бессилие.
— А дурак в Германию летит, — недобро, но по существу для Космоса. — Звонил? — от насущного вопроса не удержаться, хоть Космос и держит себя в руках.
— Нет! — обрывочно отвечает Елизавета, как молнию голосом метает. Любые подозрения в сторону брата кажутся Лизе мнимыми и немыслимыми, как и совсем недавно Белову. — Тебе точно к терапевту надо, Кос. Посмотрись в зеркало!
А Космосу вовсе не кажется, что мысль посетила его змеиная. Сукой и мразью последней какой-нибудь шибко праведный человечище его назовёт и бровью не поведёт. Сашка не верил, что старый друг может оказаться падалью, а Холмогоров допускает, что ради быстрой наживы, своего движения и той же Ольги Беловой, Пчёлкин был способен на расправу, с легкостью решившую его проблемы и вопрос лидерства в общем бизнесе.
— Все равно не могу поверить, что это он!
— Белый! Он не сел к нам в машину…
Всё же просто складывалось, напрягаться не надо и за свою шкуру переживать. Кто бы лидерство Пчёлы оспорил в противном случае? Но не обыграл всех жук, вышла осечка, а реально ли скрыться от Саши Белого?
Космос почти уверен, что нет.
Шмидту оставалось только подтвердить его предположение.
— Спасибо, что не к наркологу, — обстановка вокруг накалялась, ничего хорошего уж точно не предвещая. — Жесть полная. Чего делать, Лиз, ума не приложу!
Услышав вскрик Томы и её душераздирающий плач, Лиза инстинктивно сжалась, уронив горячую голову на плечо Космоса. Смяла цепкими ладонями его локоть, безуспешно давя в себе ненастные слезы. Завтра Холмогоров точно выбросит свой модный, но надорванный пиджак, потому что он пропитается слезами жены и зловещим запахом больничных палат. Горем.
В реальность происходящего верилось с трудом. Нельзя быть полностью готовым к беде, страховки не бывает. Лиза не может до конца осознать, что близкий человек балансирует на грани жизни и смерти. Не получается совладать с правдой, а Саша заставляет безутешную Тому не плакать, говоря, что всё хорошо. Хорошо?!..
Космос отпускает Лизу, чтобы ответить на звонок. Хваленный Виктор Петрович из правительства обещал свою помощь, будто искренне интересуясь тем, что стряслось. Все, кто можно и кто действительно беспокоился, позвонил или приехал в больницу. Всем надо было узнать, что сталось с «Бригадой» после аварии. Всем!
Кроме Пчёлы, след которого рисковал затеряться в самый неподходящий момент.
Ни Кос, ни Белый не знали, куда ведёт их непослушный поток мысли.
Но думалось всё же одно. Черное. Невероятное. Одно.
И Белов решается озвучить вероятный исход событий, когда Тамара и Лиза вместе с медсестрой скрываются в глубине коридора.
— Кос, — тоном, полным отрешенности, чеканит Саша, не подбирая изящных выражений, — а если он умрёт? Чё будем делать?
Если бы Космос знал!
— Шмидт молчит…
Стрелки сходились на Пчёле. Вскорости он назовёт это «нормальной правдой жизни», понимая, что ничем не может доказать свою невиновность. Грохнут, но Саня знать должен, что не он рыл могилу для друзей детства. Кто бы он был после этого?
Сукой? Падалью? Как ещё себя обозвать?
А Космос с Белым мало задумывались о том, как назовут себя сами, когда истина вскроется в своей беспощадности.
Кокс не поможет…
***
OST:
— Трофим — Красное, черное, ноль{?}[(тема женщин)]
Новость от Шмидта не принесла облегчения ни Белову, ни Холмогорову. Пчёлы не было на рейсе, не нашли его и в городе. Пока Макс не засветил Ольгу и Витю в одной из многочисленных московских аптек. О чём они говорили — загадка, но в скором времени Шмидт вез молчаливого Пчёлкина к Белову, Оля мчала по снежным дорогам по не самому приятному для себя адресу, а Лиза безуспешно набирала номер брата, чтобы убедиться в том, что абонент не может быть вызван. И Космос куда-то пропал, заставляя мириться с неизвестностью. Легче не станет, пока Фил не придёт в сознание.
В комнатке, отведенной для ожидания, сохранялся вакуум. Единственным постоянным собеседником Лизы оставался свекор, звонивший ровно каждый час и не знавший сна. Ариадна и Маруся спрашивали, куда делись их любимые родители, почему так долго не приезжают и не забирают домой, а стареющий академик ничем не мог порадовать детвору. Но уверил внучку и её вечную спутницу в том, что завтра утром на небосводе обязательно засияет ослепительное солнце, на шаг приближающее Москву к ласковой и дружелюбной весне. Главное верить, что даже после самой темной ночи мирные лучи обязательно восстанут из пепла. Неизменно.
Как же этого доброго совета не хватало Лизе и Томе, но сомнительно, что их терпение было бы вознаграждено чужой мудростью. Только в детстве можно было с легкостью поверить в сказку. Жизни жен Космоса и Фила на неё не походили, но кто сказал, что они хотя бы на секунду пожалели о том, какой выбор сделали?
Тома, отстраненная и разбитая свалившейся горестной ношей, погрузилась в молчание, склонив светлую голову на плечо Холмогоровой. У Лизы больше не осталось слов утешения, да и есть ли в них надобность? Томка даже телефон отключила, чтобы встревоженные родственники и знакомые не звонили, досаждая вопросами, на которые не имелось понятного ответа, а Лиза…
Лиза, тупо уставившись в желтоватую ровную стену, размышляла о том, что так мучительно уже когда-то было. Обстоятельства только иные, время юное и потрясение не самое правдивое, но для восемнадцатилетней девчонки Лизы Павловой, норовящей убежать в Ленинград от жениха, всё взаправду и серьезно. Слезы по щекам стекали соленые и искренние, а успокаивала неугомонную Лизу всё та же Тома, ещё не ставшая Филатовой. И почти забытая Софка, исчезнувшая где-то за кордоном в девяносто втором.
И сидели они почти на таком же маленьком диванчике в квартире на улице Профсоюзной, и сами ведали, что именно в своём восемьдесят девятом купались в лучах безмятежного счастья. Ветер перемен играл на руку.
Винил медленно передает мотив «Крейсера Авроры» в исполнении Большого детского хора Гостелерадио, которому еле слышно подвывает Лиза. Три подруги больше не говорят о том, что Сашка уехал на перевоспитание под Свердловск и вообще пытаются не упоминать мужские имена. Лиза сидит на диване в обнимку с Томой, а Софа стоит у окна, не теряя самообладания. Вот они три подруги… Три пути!
Разные, но похожие. Любящие. Любимые.
И Тома с Софой знают что сказать расстроенной Лизе, которая никак не хочет прощать Космоса. И в Ленинград вздумала улететь, малахольная!
Зачем?!..
— Лизка, не беги ты к тётке! — Софа пыталась воздействовать на подругу изо всех сил, наверняка зная, что не удержит её от билета на самолёт и новой ошибки. — Чего тебе, дурная, этот холодный город с крейсером и дворцами?
— С «Авроры» давно не стреляют, а я не могу больше здесь, не могу! — Космос не слышал Лизу, а она не слышала его. Вот и вся любовь. — Город мой! Как собиралась, так и заживу!
— Решилась? — Тома Бессонова и в самом деле верила, что Лиза возьмет и заживет в своем Ленинграде с чистого листа.
Где-то месяца три, больше не надо. Потом сама к Космосу своему вернётся. Или вернут.
— Решилась! Не отговаривай!..
— Не буду!..
— А я буду, — неутомимо твердит Софка, — от него спрячешься, а от себя?..
Никто не дал толкового ответа Софе, а Лиза через пару деньков уехала. Переполох устроила. То была проблема!..
Решившаяся первым цветом весны в день веселой свадьбы Филатовых…
Прошло восемь лет. Павлова, Бессонова и Голикова давно сменили фамилии и прописки. Миловидные студентки стали семейными дамами, к которым не каждый рисковал приближаться, но граница между прошлым и настоящим вмиг исчезла, когда печаль напомнила о себе. И Лиза видит перед собой тех же девчонок, у которых за плечами ничего, кроме надежд за светлое завтра, но они надломлены. Третью подругу так вообще потеряли в вихре тех самых требуемых перемен. Куклы-неваляшки!
— Том, — Лиза прерывает молчание, продолжая усердно изучать стенку напротив, — а помнишь, что на Профсоюзной также сидели?
— Но с Софой, — Томе легче, потому что Холмогорова заговорила первой, — побег готовили…
— С ней, — привет датским ветрам и Милославской в частности, — чумой…
— И ты ещё про «крейсер Аврора» пела…
— И плакала…
Навзрыд. По-настоящему. Разрывая сердце.
И Тома сейчас заплачет, потому что больше молчать не может. Обнимет подругу, ставшую ей едва ли не за сестру родную, и разнесёт свой плач по всей комнате. Лиза тоже не скроет слёз, не переставая цепляться за мысль о Космосе. Если скоро им повезёт оказаться дома, то Лиза обязательно скажет ему, как сильно его любит. С каждым днём крепче, а при виде Арьки это счастье прибавлялось стократно, но знает ли Холмогорова о том, при каких обстоятельствах в очередной раз признается мужу в чувствах?
Лиза и Тома понемногу успокаиваются, когда из коридора доносится ругать одного из охранников и медсестры. Женщины недоуменно переглядываются, и Лиза, пожав плечами, накинула на плечи белый халат, чтобы выйти наружу.
— Переливание! Филатову переливание крови нужно, пустите к Александру Николаевичу! — тараторит молоденькая девушка, для которой каждая минута на счету.
— Не положено, — сухо отвечает Шмидт, одновременно унимая одного из своих подчиненных, — там разговор…
— Павел! — появившись за спиной медсестры, Лиза обращается к Шмидту по имени, а не по позывному. Павел Григорьевич Горин — он же бывший офицер советской армии, более известный в бандитских кругах как Шмидт, знаком семье Холмогоровых с осени девяносто четвертого. Космоса из передряги наркоманской вытаскивал, домой за уши возвращал. Успешно. — Паш, какой разговор?..
— Лиза… — Шмидт уверен, что жене Космоса не нужно разъяснять, сколько будет дважды два. Догадывается, куда ветра дуют. А мешать разборке не стоит, усугубить ведь базар — раз плюнуть. — Лиз, Пчёлу привезли! Не ходи ты туда!
— Приехал? — вскипающая злость сменила упадок настроения, но брат все-таки никуда не улетел. Донесли же. Догадка была верна. — Что с ним?
— Сама увидишь!.. — Горин не может помочь Елизавете. Ничем.
— Пусти её, — Лиза просит за девушку, понимая, что шанс для спасения Фила существует. Раз медсестра прибежала, не побоявшись свирепой охраны.
— Шмидт, что там?! — крик Саши разносится из-за закрытых дверей, заставляя Лизу остановиться на месте вкопанной статуей.
Ей просто не пробраться сквозь людей, закрывших проход в кабинет Белова, не разглядеть свирепого взора мужа, но она может увидеть его ладонь, удерживающую рукоять пистолета. Елизавета без труда осознает, что коленопреклонённая фигура — это её брат Витя, у которого третья группа крови. Редкая. Резус отрицательный.
Спасение?!..
Час жизни!
— Что, мать твою, происходит, скажи?! — разъяренно восклицает Лиза, когда Космос оказывается рядом с ней, положив огромные ладони ей на плечи. Белов не подходит к ним, закрывшись в кабинете, а охрана наблюдает за супругами, плохо скрывая усмешки. — Бред! Сами-то себе верите?
— Смирись! Лиза, смирись! — Кос, не мигая, уставился на Лизу, волей взгляда настраивая её на то, что все идёт правильно. Он уже не боится того, что она возразит, как будет проклинать и смотреть с ненавистью. Признать пора, что виновник аварии нашёлся. — Нам бы с тобой крышка пришла, как бы он побольше постарался! Чуешь?
— Почему нельзя разобраться во всём по справедливости? — попытка скинуть руки Космоса с себя ни к чему не приводит — это действие лишь злит его. — О чём это я? Когда ваша шайка-лейка об этом думала?
— А что тебе надо, чего хочешь? — для Космоса ясно, что он не убедит свою Лизу в нормальном ходе происходящего. Но он не перестает бороться за своё. — Вдовье?! Ты понимаешь, куда он всех нас завёл?!
— Витя — наш брат! Где ваши клятвы? — дружба, когда-то казавшаяся нерушимой, рассыпалась на куски. Безнадежно. — Нету, за грош продали! С разбега!
— И это сделал Пчёла! Первым!..
— Да что ты несёшь, чудище?!..
Лиза отходит на пару шагов назад, наблюдая за Космосом уловками побитого зверя. Она больше не хочет слышать то, о чём он упорно толкует. Любимый человек уверенно разрушает всё то, чем она живёт. Её веру в него на осколки разбивает, а потом на них наступает, чтобы хрустели, как снег декабря под ногами. Убивает.
Вселенная в бреду.
Лучше бы молчал.
Но отпустит не скоро…
Космический корабль на нуле.
— Иди к Томке, — и всё же для Космоса невероятно, что его девчонка отпор даёт, а он никак не может склонить её на свою сторону, — ночью домой поедем!..
Его-то девчонка!..
Становилось тошно, как и от осознания того, что когда Пчёлу приведут обратно, то у Космоса рука не поднимется выстрелить в упор. Стоять с грозным видом, предвещая небесный суд, Холмогоров мог, а что же до действий…
Как в себя стрельнуть?..
Себя убить, а самоубийц же не отпевают. В рай не пустят.
Если ему не заказана туда дорога. За всё хорошее.
— Иди к чёрту!
Лизе больше нечего сказать Космосу. Лучше разойтись в разные стороны, пока они друг друга не убили, не извели своим противоборством. Ей запоздало напомнили о том, что она нужна подруге. Лиза возвращается к Филатовой, не переставая терзать себя тем, что снова бездумно обожглась. Потому что в мире, который когда-то стал для Коса ремеслом, немыслимы разумные принципы. И Пчёла не сопротивлялся, ощущая верное дыхание смерти. Просто плетясь в реанимацию, посмотрел на сестру совсем жалко, а она в стены глухие ломилась. За каким-то дьяволом!
Космос, что же ты делаешь?!..
Солнце, разъярившись, светит черным, потеряв золотистые лучи, а обновленная реальность не станет заменой счастливым семи утра на часах. Где дышалось без преград и любовью, и где пятилетняя девочка с растрёпанной косичкой просыпалась раньше будильника, не давая родителям заскучать. Это же Космос с Лизой были, всё те же они.
Но другие.
Вчерашние тени.
— Господи, помогло бы… — Тамара, услышав про переливание крови для мужа не знает, плохо это или хорошо. Но надеется, что Фил продолжит борьбу. Что не оставит их, не посмеет.
— Валерка сможет. Он же лучше всех, кого мы знаем, Том! — в этом не приходится сомневаться. Ни капли.
Валера Филатов никогда не поставил бы друга и брата под мушку!
— Всё будет хорошо? — Томе же хочется верить в то, что скоро муж очнётся. Что не придётся сочинять для Машки красивую легенду о том, что папа долго спит. Или…
На войне погиб?
Почти…
В чужой войне.
— Будет, Том!
Ради Филатовой Лиза готова наступить на горло собственной разочарованности, а на шумы, в бесчестный раз доносившиеся голосами Белова и Космоса, ей наплевать.
Пока на пороге помещения не проявляется Ольга. Замотанная, такая же разочарованная и усталая. Жена декабриста. Профессиональная.
Белова присаживается рядом, тягостно вздыхая. Нет у неё фантазий. Ольга понимает, что с Валерой худо, а её неверный муженёк вместе с Космосом и подручными чуть Витю на тот свет не отправили. Берёт Томку за руку, которую сжимает в знак участия, а Лизе шепчет на ухо то, что она возможно и ожидала услышать, надеясь на чудо, но никак не от жены Саши Белого!
Сон продолжался…
Но Оля тихо доносит до Холмогоровой, что Вите ничего не должно угрожать. Он же успел ей позвонить, пересечься на короткое время, а Белова не могла допустить, чтобы невиновный склонил голову за то, что по определению не мог сделать. Лиза не понимает, стало ли ей легче. Кажется, что она вся сделалась подобием себя. Но оставляет Тому с Ольгой, чтобы выбежать на холодный воздух. Не накинув на себя и шали, несмотря на окружающих по пути. Не видя докторов, повторяющих роковое слово…
Кома.
***
OST:
— Григорий Лепс, Диана Арбенина — Неторопливая любовь{?}[💔]
Февраль не может стать верным другом. Лиза дрожит от мороза и невыплаканных слёз. С Пчёлой всё в порядке, ему не угрожает дуло пистолета, а Космоса и Белого он, конечно же, сразу простит, если и обижался на своих неисправимых братьев. И с Косом перестанут ругаться, засунув свои противоречия в неизвестном направлении. Лиза, радуйся. Свершилось!
Но Фил в коме. Он жив, он никуда не пропадёт из поля зрения, но неизвестно, что заставит его открыть глаза, поборов мороку дурного сна. Что поможет?
Долго стоять на крыльце не получается. Изящные тонкие ладони уроженки Ленинграда посинели от стужи. Лиза возвращается в тепло на негнущихся ногах, которые не ходят, а робко скользят по паркету. Кажется, что она вот-вот упадёт навзничь, не имея возможности подняться. Ничего не замечает, плывёт по течению, пока кто-то очень родной, кто мог быть исключительно Космосом Холмогоровым, не поймал её на повороте, подхватив на руки настолько хватко, что на коже под платьем точно синяки останутся.
— Ты где была?!..
Пришёл, догнал. Не хороший, не плохой. Свой.
И она такая же, зеркальное отражение. Не положительная героиня, но и не скажет, что за душой одна темень. Достойны друг друга.
Лиза не обмолвилась и словом. Ни печали, ни радости не выказывает, но на ноги крепко встаёт, судорожно хватая Космоса за локти. Обнять бы мужа в ответ, окутать теплом, потому что крепче него Лиза никогда и никого не полюбит. Уже за это простить надо простить Холмогорову всё, что черной ненастной птицей влетело в окошко. Вспышкой огненной опалило, не давая подумать, а что же с ними случилось?
И почему небо плачет?
Почему?!..
Небо в огне…
Космос возвращает Лизу на грешную землю, шепча прощении и о том, что любит её, ни на кого не променяет и никуда от неё не уйдет. Про дочку говорит, наступая на самое больное. Он больше не допустит ошибки, не будет безоглядно полагаться на обиду. И Лиза должна сказать хоть что-то, закричать или ударить, злость выместить, а Холмогоров и рад будет. Он же не железный. Разрывает от звенящей тишины!
Лиза, придавленная весом поджарого мужского тела, сопротивляться не может, внимая молча и не возражая ни единому слову. Поцелуи у Космоса лихорадочные и рваные, жадные и удушающие. Его воспаленному мозгу вероятно кажется, что жену отнимут. Или убежит опять в свой северный город, а ему жди ветра в поле. Но Лиза чувствует, что Космос глушил совесть проверенным способом, от которого, казалось бы, оградил себя плотным забором, и вслух не заговаривая о кокаиновой тяге, но настойчивая просьба Саши изменила ход событий.
Или просто кинула гальку в лужу, из которой Холмогоров так и не выбрался до конца?
Выбираться не собирался, может?
А его жена осталась ни с чем, растеряв кирпичики воздушного замка, возводимого на фоне краха и потери истинных ориентиров.
Конец страшной сказки?
Окончательно потонули в пучине морской?!..
Но Космос и Лиза теряются в глазах друг у друга. Не получалось оторваться, разойтись по холодным углам. Говорили без слов. Так и стояли посредине опустевшего коридора, не находя оправданий тому, что случилось. Не только с близкими.
Но и с ними самими.
Молчание било страшнее самого громкого крика. Ток по венам проводило.
— Лиз…
Космосу несложно начинать диалог первым. Пробиваться сквозь стены привык, доказывая, что есть и у него своё место под солнцем. И сердце тоже есть. Даже сейчас, когда поступил мерзко и из-за этого опустошен. Призрак самого себя.
Каких дров наломал! На всю жизнь хватит…
Страх взял. Человеческое чувство. Мелкое, порочное и постыдное, но была в том своя правда. Принимает Лиза, что Космоса занесло? В бреду был, сволочью последней сам себя считает! Его Лиза, которая с самого начала не побоялась бросить ему в лицо то, что он не прав. Кос же уверен был, что всё за неё решит, не будет птичка брыкаться, а она…
Глядит пронзительно, вынося обвинительный приговор, что один шаг неосторожный…
И улетит в свои дали?
Поймает ли он её, удержит?
Свою алмазную.
Свою девчонку, у которой глаза опять смотрят осколками обреченными, а он для неё…
Не больше, чем чурбан с пушкой в кармане.
Но глубоко вздохнув, Холмогорова поражает мужа признанием, про которое не забыла среди суеты и горя. Которое нельзя не повторить.
Без которого Лиза не была бы собой. Не была бы Холмогоровой?..
— Я очень люблю тебя, Космос!..
Любит. Ничего не поделаешь. Знает, что взаимно, но губительно.
Любовь-мания.
И это не пройдет. Куда бы не лети.
Как бы сильно не захотелось рубить с плеча завтрашним утром.
…Какими они стали? Почему в мифическое небо в алмазах верилось лишь при виде обожаемой Ариадны, а небо в огне решительно загнало Космоса и Лизу в лабиринт, из которого нельзя было выбраться без потерь? Ответы на волнующие вопросы однажды сами откроются перед Холмогоровыми, но этим поздним февральским вечером девяносто седьмого года они продолжают стоять вплотную, молчанием сжигая мосты. Навсегда?!..
17 сентября 2020 — 31 июля 2022 гг.
Последние комментарии
1 день 4 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад