Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен [Жозеф Ховард] (fb2) читать постранично, страница - 3

прислушивалась, затем отвлеклась, но посту­кивание не прекращалось, и она не могла сосредоточиться. Крис в сердцах швырнула сценарий на кровать.

Боже, я сойду с ума!

Она встала с твердым намерением разобраться, в чем дело.

Крис вышла в коридор и огляделась. Ей показалось, что звуки идут из комнаты Реганы.

Что это она там делает?

Она спустилась в холл, постукивание стало слышно гром­че. Когда же она распахнула дверь и вошла в комнату, звуки резко затихли.

Что за чертовщина?

Ее симпатичная одиннадцатилетняя дочка спала, прижав­шись к большому плюшевому круглоглазому медведю.

Крис подошла к кровати, нагнулась и шепнула:

— Рэге, ты не спишь?

Дыхание ровное. И глубокое.

Крис оглядела комнату. Бледные лучи света из зала легли на картины, нарисованные Реганой, на ее игрушки.

Ну, ладно, Рэге. Твоя глупая мамочка попалась. На удочку. Скажи теперь: «Первый апрель, никому не верь!»

И все же Крис знала, что на нее это не похоже. Ее дочка была скромной и очень робкой девочкой. Тогда где же шут­ник? Какой-нибудь дурак спросонок решил проверить отопи­тельные трубы или канализацию? Однажды в горах Бутана она несколько часов подряд смотрела на буддийского монаха, который сидел на корточках . и занимался созерцанием. В конце концов ей показалось, что он воспарил. Скорее всего показалось. Рассказывая об этом случае, она всегда добавляла «скорее всего». Возможно, и теперь ее воображение (доволь­но богатое само по себе) и выдумало этот стук.

Ерунда —я же слышала!

Неожиданно она посмотрела на потолок. Ага! Слабое ца­рапанье!

Крысы на чердаке! Господи! Крысы!

Она вздохнула. Ну вот. Огромные толстые хвосты. Шлеп, шлеп. Как ни странно, ей полегчало. И тут она впервые обратила внимание на холод. Комната бы­ла совершенно выстужена.

Мать подошла к окну. Проверила его. Закрыто. Потрога­ла батареи. Горячие.

В чем дело?

Крис посмотрела на дочь, на ее курносый нос и веснушча­тое лицо, потом быстро наклонилась и поцеловала теплую щеку. «Я так люблю тебя»,—прошептала она. Затем Крис вернулась в свою спальню и вновь принялась за чтение сце­нария.

Ей хотелось спать. Она перевернула страницу. Бумага бы­ла измята, края оборваны. Это работа режиссера-англичани­на. Когда он нервничает, то дрожащими руками отрывает по­лоску бумаги от первой попавшейся страницы и жует ее, пока во рту у него не вырастает большой бумажный ком.

Милый Бэр к!

Крис зевнула и вновь взглянула на сценарий. Многие страницы были объедены. Она вспомнила про крыс. У э т и х маленьких сволочей, безусловно, есть чув - ство ритма. Она решила утром отправить Карла за крысо­ловками.

Пальцы Крис разжались. Сценарий выпал из рук.

Крис уснула. Ей снилась ее смерть. Она задыхалась и рас­творялась, терялась в пустоте и все время думала: меня не будет, я умру, меня не будет никогда, о, па - па не допустит этого, я не хочу превратить - ся в ничто, навсегда —и опять таяла, растворялась, и этот звон, звон, звон...

Телефон!

С тяжело бьющимся сердцем Крис вскочила и сняла трубку.

Звонил помощник режиссера.

— В гримерной в шесть часов, дорогая.

— Ладно.

— Как дела?

— Если сейчас пойду под душ и приду в себя, значит, все в порядке.

Он засмеялся.

— Увидимся.

— Хорошо.

Она повесила трубку. Немного посидела, раздумывая над своим сном. Сон? Это скорее напоминало раздумья в полу­сне. Такая удивительная ясность! Конец существования. Не- возвратимость. Она раньше не могла себе представить. О Боже, этого не может быть!

Но это, к сожалению, правда.

Крис надела халат и быстро спустилась вниз, к реальному и шкворчащему жареному бекону.

— Доброе утро, миссис Макнейл!

Седая Уилли склонилась над столом. Она выжимала сок из апельсинов. Под глазами синие мешки. Чуть заметный ак­цент. Она, как и Карл, была родом из Швейцарии. Экономка вытерла руки салфеткой и направилась к плите.

— Я сама достану, Уилли,—Крис, всегда наблюдатель­ная, заметила ее усталый взгляд. Уилли вернулась к столу, ворча что-то себе под нос. Крис налила кофе и принялась за завтрак. Посмотрев на свою тарелку, она тепло улыбнулась. Алая роза. Регана. Мой ангел. Каждое утро, когда Крис снималась, Регана тихонько вставала с кровати, шла на кухню и клала ей цветок на тарелку, а потом, сонная, опять шла спать. Крис покачала головой, вспомнив, что она когда-то хо­тела назвать ее Гонерильей. Да. Все верно. Надо быть готовой к худшему. Ее большие зеленые глаза стали вдруг похожи на глаза бездомного или осиротевшего человека. Она вспомнила о другом цветке. О сыне. Джэми.

Он умер давно, когда ему было всего три года. Крис в то вре­мя была молоденькой неизвестной девочкой из хора на Брод­вее. Она поклялась, что никогда не будет любить так сильно, как Джэми и его отца, Говарда Макнейла. Уилли подала сок, и тут Крис вспомнила о крысах.

— Где Карл? —спросила она экономку.

— Я здесь, мадам.

Мажордом выглянул из-за двери кладовой.