Калека (СИ) [Дарья Веймар] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1. Поездушник ==========


«Мне все это казалось зимней, чудесной сказкой, несбыточной мечтой дурака, ничему не научившемуся от жизни. А жизнь преподнесла немало горьких уроков, но только ко мне это не приложилось тем мудрым опытом, о котором говорил отец настоятель.

Мне было тридцать пять лет. Взрослый мужчина, казалось, повидевший в жизни немало хорошего и плохого. Но в душе я оставался ребенком. Наивным, смешным ребенком, мальчуганом-гимназистом, и вообще кем угодно, но только не чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе.

Эта должность меня тяготила. Я не видел себя столоначальником, а при Приамурском генерал-губернаторстве особые поручения ограничивались канцелярщиной, засиженными мухами листами, чернильницами и двумя булками хлеба, которые покупал по дороге на службу.

Никчемная нищая жизнь в Хабаровске закончилась, когда в Бог знает каком захолустье в гостинице скончалась моя троюродная тетка, оставившая приличное состоянии. Я теперь богатый наследник…»

Штольман бережно разгладил вырванный листок и кивнул на труп:

— Что скажете, доктор?

— Смерть наступила в результате выстрела из револьвера в висок. Ожоговое кольцо присутствует, но самого оружия нет.

— Оно до сих пор не найдено, Антон Андреевич?

— Нет, Яков Платонович. Городовые обыскали и палисадник, и задний двор. Под мебелью тоже ничего нет, — Коробейников еще раз заглянул под массивный шкаф. — Не мог же револьвер в мышиную норку закатиться. А вот в сарае нашли много интересного. На долгий тюремный срок потянет.

Штольман обогнул стол, склонился над разложенными на диване вещами. Мужские сорочки, одна пара брюк, кальсоны… Яков Платонович развернул форменный сюртук и прищурился.

— Убитый Пашка-поездушник — небольшого роста, щуплый, а сюртук на человека в полтора раза больше комплекции. И чемоданы, посмотрите, новые. Края не затерлись, застежки начищены. Странный контраст со стоптанными штиблетами, чернильными пятнами на манжетах и невыглаженными брюками, не находите, Антон Андреевич?

Коробейников распрямился, отряхнул пыль с колен.

— Действительно… Как же я сразу не догадался! Это поездушник украл у приличного господина багаж, что-то не поделил с сообщниками, тот его и убил.

— Благодарю, — Штольман кивнул. — Только калибр у револьвера маленький как у Велодога, для фартового красного несолидно, это так — игрушка и предмет насмешек. Скажите, доктор, — он повернулся к Милцу, — не было ли в последнее время, месяца два назад, три, смертей женщин в летах? Особенно, если проездом они были в Затонске.

— В гостинице никто не умирал. А в губернии могли быть такие случаи, у родственников или знакомых проезжающие часто останавливаются. Я посмотрю в картотеке.

— Спасибо.

Штольман еще раз оглядел комнату. Да и не комната это, а отдельная горница, огороженная в пятистенной избе специально для приежих. Залатанный диван, на окне занавески в полоску и герань в горшках. Чистый обеденный стол, новая, не оплывшая свеча, на столешнице натекла лужица крови.


Волосы гладко зачесаны, только прядь выбилась и прикрыла остекленевшие глаза. Воротничок сорочки несвеж, на руках чернильные пятна, и свежее ожоговое пятно на виске.

Хозяйка сидела на кухне, беспрестанно вытирала руки фартуком. Штольман встал около окна, отодвинул занавеску, чтобы было посветлее, и спросил, разглядывая паспорт:

— В котором часу вы, Авдотья Никитична, приняли к себе на постой Делянова Павла Игнатьевича?

— В пять было. Уже темнеть стало… Хотела ворота затворить, а вот он пожаловал. Все приняла… пачпорт этот… Он деньги дал, и я… в горницу пустила, — старуха запиналась через слово и теребила платок.

— Когда приехал, ничего не слышали? Может, шумел?

— Все тихо было.

— И утром?

— И утром. Я на базар за провизией, тоже тихо было.

Голос Штольмана был спокоен:

— А вам известно, чем промышлял господин Делянов?

— Да ничем! Скубент обычный!

— Скубент… — Коробейников не смог удержаться от усмешки. — Не первый раз вы этого скубента привечаете, Авдотья Никитишна, не в первый. Еще лучше меня знаете, что Делянов Павел Игнатьевич — это Пашка-поездушник, а вы и ваша изба для него — притон, где пожить можно и вам, как блатер-каину, слям сбросить. Сколько вы продали из-под полы? Что еще было в чемодане?

Старуха опустила голову.

— Вам отпираться и молчать бесполезно. Весь слям, который вы не сбыли, уже найден. После описи будет видно, на сколько десятков рублей вы приняли ворованных вещей. Суда вам не избежать, — заметил Штольман.

— Тикалки скуржавые и лопатник Пашка себе