История средних веков [Арон Яковлевич Гуревич] (fb2) читать онлайн

Арон Яковлевич Гуревич, Дмитрий Эдуардович Харитонович ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Действие человека мгновенно и одно, действие книги множественно и повсеместно.

А. С. Пушкин

Рекомендовано управлением развития общего среднего образования Министерства образования Российской Федерации

МОСКВА

ИНТЕРПРАКС

1995

Гуревич А.Я., Харитонович Д.Э.

История средних веков : учебник. — М.: Интерпракс, 1995. — 336 с., ил. — ISBN 5-85235-219-5

Данное издание осуществлено в рамках программы «Новые книги — российским школам», реализуемой Московским отделением Института «Открытое общество» и Министерством образования Российской Федерации.

Главная цель данной программы — предоставить дополнительную возможность российским учащимся и учителям полнее удовлетворить свои образовательные потребности. В связи с этим лучшие учебные материалы программы «Обновление гуманитарного образования», которые прошли экспериментальную проверку в восьми регионах России, предлагаются на российский образовательный рынок.

Часть 1. ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ И ЕЕ ИЗУЧЕНИЕ 

ГЛАВА 1.1. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

  Зачем мы изучаем историю?

«Папа, объясни мне, зачем нужна история?». Этими словами начинается книга французского историка Марка Блока «Ремесло историка», написанная в 40-х годах нашего столетия. Блок считал очень важным ответить на этот вопрос, и не только собственному сыну. Мы должны понять, почему люди интересуются историей, изучают ее и как именно они это делают. В особенности важно понять, что значит: изучать историю в наши дни? Мощный безудержный поток человеческих поколений, сменяющих одно другое, непрерывно движется по нашей планете, и в этом потоке в точке, называемой современностью, находимся мы. Никому не дано выйти из этого потока или остановить его. Трудно не оглянуться и не попытаться осмыслить пройденный путь.

Человек представляет собой историческое существо — во-первых, в том смысле, что он изменяется, развивается с ходом времени, является продуктом этого развития и осознает свою включенность в историю, а, во-вторых, потому, что сознательно или невольно воздействует на ее ход. Люди — одновременно и актеры и авторы великой драмы истории. Глубоко неверна, более того, вредна и безнравственна точка зрения, будто историю творят одни только великие люди. Для того чтобы совершить то, что они сделали, им были необходимы активная поддержка и участие тысяч и миллионов других, так называемых «маленьких» людей, либо, по крайней мере, их пассивность и покорность. Но такого рода неучастие тоже есть участие в историческом событии. «Маленьких людей» нет, есть люди, которые считают себя маленькими, которым внушили мысль, будто бы они маленькие.

От мифа к научной истории

С тех пор как существует род человеческий, существует и интерес к прошлому. Мифы, легенды и предания — такова первоначальная поэтическая и фантастическая форма, в которой люди осознавали свою историю. Но затем они начали переходить к другим способам ее истолкования. С возникновением письменности появились хронисты, которые вели записи о памятных событиях — войнах и правлении государей, стихийных бедствиях и чудесах. Ближе к нашему времени люди стали яснее понимать, что памяти достойны не одни только поступки королей и полководцев, но и жизнь простых людей. А для того, чтобы познакомиться с жизнью общества, необходимо собирать самые различные свидетельства и документы, изучать их, отделяя правду от выдумки и осмысляя происшедшее.

Интерес к истории так же древен, как и сама история людей, но история как научное знание складывалась лишь постепенно.

Историческое знание и самосознание общества

Однако чем вызван этот неиссякаемый интерес к прошлому? Обратим внимание на следующее обстоятельство. Сменяющиеся поколения историков все вновь и вновь обращаются к изучению тех периодов и событий истории, которые, казалось, были с исчерпывающей полнотой исследованы до них. В чем тут дело? Новые поколения находятся в другой точке невидимой линии, ведущей из прошлого к нашему времени, и из этой новой точки многое видится уже иначе, под новым углом зрения. Мы не отбрасываем всех тех знаний, которые накоплены нашими предшественниками, но осмысляем их в свете нового исторического опыта.

История — не просто рассказ о делах давно минувших дней, это постановка перед людьми прошлого тех вопросов, которые волнуют нас, и внимательное вслушивание в их ответы, которые содержатся в исторических памятниках (хрониках и летописях, поэмах, философских и религиозных сочинениях, хозяйственных записях, судебных протоколах и законодательных актах, в археологических находках и древних именах людей и мест, в языках, на которых тогда говорили и писали). Исторические памятники могут быть те же самые, которые изучались историками до нас (хотя на самом деле число их и многообразие возрастают), но вопросы, которые мы им задаем, постоянно обновляются, а на новые вопросы следуют новые ответы.

Как видим, изучение истории прошлого начинается с современности: пытливый ум историка побуждает исторические памятники открывать перед нами свои тайны.

Вновь подчеркнем: эта потребность в осмыслении истории органически присуща человеку. Общество, в котором он живет, стремится понять самое себя, дать себе ответ на вопросы; кто мы? каковы мы? каков смысл нашего существования? какое место в истории человечества мы занимаем? Но осознать свое место в жизни можно только сопоставляя себя с другими — с теми, кто одновременно с нами живут в других странах, придерживаются других обычаев и говорят на разных языках, и с теми, кто жили в другое, более раннее время. Но можно ли понять себя, вырвав себя из потока времени, не зная ничего о том, каков был человек в недавнем и давнем прошлом?

«Суд истории»

 Человек включен в поток истории. Это означает, что он так или иначе оценивает жизнь и поступки людей, которые жили в другие времена. «Всемирная история», по словам одного философа, представляет собой «всемирный суд». Это касается не только народов и государств, политиков и полководцев. Люди средневековой Европы были христианами по своим религиозным убеждениям и верили, что история рода человеческого завершится Вторым пришествием Христа и Страшным судом, на котором каждый должен будет дать отчет о своих грехах и добрых делах и подвергнуться каре либо получить награду. Как вы думаете: оказывала эта уверенность в грядущей неминуемой расплате влияние на их поведение?

Оказывала, да еще какое! Многие оставляли семью и дом и замыкались в монастырских кельях, чтобы спасать свою душу. Другие раздавали свои богатства бедным, с тем чтобы те за них молились. В ряде стран в городах и деревнях время от времени встречались процессии обнаженных до пояса людей, которые сами себя нещадно бичевали: в ожидании близкого, как они воображали, конца света и Страшного суда они стремились одолеть свое тело для того, чтобы душа очистилась от скверны. Примеры можно множить, но важно обратить внимание вот на что: идея суда, которого никто не избежит, была теснейшим образом связана в сознании людей с идеей исторического процесса в той религиозной форме, в какой он в ту эпоху представлялся.

Понять историю 

Люди судят историю, исторических деятелей и, как видим, самих себя. Но задача историка-исследователя заключается не в том, чтобы выносить приговоры, а прежде всего в том, чтобы понимать ход истории, обнаруживать те силы, которые определяют ее развитие. Средства для такого понимания дает ему опять-таки современность, время, к которому историк принадлежит, а докапываться до конкретных причин определенных явлений он в состоянии только при самом внимательном и всестороннем изучении того, о чем сообщают исторические источники.

Современность и будущее

 Но человек связан не только с прошлым, но и с будущим. Как именно? Вот два высказывания. Первое принадлежит персонажу из повести Ф.М. Достоевского: «Пусть мир разрушится, а мне чтобы чай пить». Этот эгоист не сообразил, что коль мир погибнет, то и ему чаю не подадут. Это — тип человека, лишенного чувства ответственности, он стремится к своей маленькой сиюминутной выгоде, не думая ни о будущем, ни о том, какая память останется о нем самом. Он живет в коротком времени, не связанном ни с прошлым, ни с грядущим.

Второе высказывание — из средневековой исландской САГИ^[1] (в сагах — прозаических повествованиях — рассказывается о жизни исландцев). Ее герою советуют для достижения удачи прибегнуть к помощи колдуньи, — поступок, считавшийся дурным. Что же он отвечает? — Он не желает связываться с колдуньей, потому что иначе сага, которая, как он надеется, будет о нем впоследствии сочинена, была бы испорчена сообщением о его позорном поступке. Герои саг, которые превосходно знают историю своей страны и собственные родословные, т.е. связаны с прошлым, в то же время очень озабочены тем, чтобы их репутация в будущем была безупречна, они хотят оставить по себе потомкам добрую славу.

В одном случае человек живет текущим мигом и не думает, какие последствия может иметь его поведение и какова будет память о нем в будущем. В другом случае человек оказывается способным посмотреть на самого себя и свои дела глазами людей грядущих поколений. Тем самым он как бы приобщает себя к истории, и его личная самооценка оказывается вместе с тем исторической оценкой.

Вопросы

1. Выше была высказана мысль о том, что особенно в наше время очень важно понять, с какой целью мы изучаем историю. Как вы думаете, почему этот вопрос приобрел такое значение именно в нашей стране?

ГЛАВА 1.2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПОНЯТИЕ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ

 «Средний век»

 Но обратимся к понятию «Средние века». Это ведь мы с вами, живя в совсем другое время, расчленяем предшествующую историю Европы на Античность и Средневековье. В Средние века люди не догадывались о том, что живут в Средние века. Все те, кто обладали хоть какими-нибудь представлениями об истории, были уверены, что продолжают жить в Римской империи, правда, — и это весьма важное отличие древности от их времени — не языческой, а христианской. Даже после того как в 476 г. императорская власть в Риме прекратилась, империя продолжала существовать в Византии — Восточно-Римской империи, и правители Константинополя — «второго Рима» титуловали себя «императорами ромеев», т.е. римлян. Эта империя просуществовала до 1453 г., когда была окончательно разрушена и завоевана турками.

Идея империи на Западе

 Но и на Западе память о Римской империи отнюдь не исчезала. В 800 г. Карл Великий, король франков — германских племен, которые за несколько столетий до того расселились на территории Галлии и соседних стран, позволил ПАПЕ РИМСКОМУ, главе христианской церкви на Западе, возложить на свою голову корону римских императоров. В 962 г. императорской короной был увенчан германский государь, и с тех пор на протяжении многих столетий (до 1806 г.) на политической карте Европы существовала «Священная Римская империя германской нации». Но и на том миф об империи еще не канул окончательно в прошлое.

Вот какую цепкость проявляют исторические мифы!

Итак, для Карла Великого и его современников идея Римской империи была реальностью. Они не сомневались в том, что продолжаются римские времена. Языком письменности (а для образованных, т.е. преимущественно священников и монахов и языком разговорным) оставалась латынь — язык древних римлян, и эта сохранность языка укрепляла иллюзию, будто продолжается прежняя историческая эпоха, — несмотря на то, что в действительности европейский мир решительным образом изменился. Представление о преемственности усиливалось и тем, что города, которые в какой-то мере сохранились на Западе после завоеваний и сопровождавших их разрушений, восходили к римской эпохе.

Карл Великий собрал в своего рода Академию ученых людей — поэтов, писателей, историков, и они стремились сохранить древнюю образованность. Такие же ученые люди трудились в монастырях. Не показательно ли, что один из приближенных императора Эйнхард, задумав прославить своего господина, широко использовал при написании «Жизни Карла Великого» сочинения древнеримского историка Светония: ведь и Эйнхард писал о римском императоре, почему бы не повторить (местами буквально) те самые характеристики римских правителей, которые применяли при прославлении государей, правивших много столетий тому назад?!

В ожидании «конца времени»

 Но, как мы видели, средневековые европейцы жили не в одном только прошлом. Одновременно они связывали себя и с будущим. Они жили в постоянном ожидании Конца света, Второго пришествия Христа и Страшного суда. У них не было причин связывать с этими грядущими событиями особых надежд; они со страхом ожидали будущего.

Средневековая периодизация

 Деление истории на эпохи в то время было иным, нежели то, какое привычно для нас. В Средние века, как и в древности, основой периодизации оставался государственно-династический принцип: какая династия правила, как именовали царство, историю которого описывали. Именно эти признаки казались наиболее важными, — ведь в центре внимания находился монарх. Состояние общества или культуры при таком взгляде на историю почти вовсе не учитывалось, и в этом — коренное отличие исторических знаний того времени от истории, как ее понимают историки ныне.

Что касается культуры и быта, то представление об их исторической изменчивости отсутствовало. Изучая сцены из библейской или древней истории, изображенные средневековыми художниками, нельзя не обратить внимания на то, что их персонажи наряжены в средневековые одежды и вооружены средневековым оружием, что окружающие их строения и предметы обихода — тоже средневековые. Культура, быт, повседневная жизнь кажутся, с точки зрения этих людей, не затронутыми течением времени. Да и самый факт, что высказывания героев Библии и античной литературы без труда вкладываются средневековыми авторами в уста собственных современников, свидетельствует о том, что не только быт, но и человеческая психология представлялась им неизменной и не подвластной ходу истории.

В разные эпохи историки по-разному периодизируют историю, и любое ее деление на периоды, разумеется, условно. Но можно заметить, что в основе периодизации всякий раз лежит та сторона исторического процесса, которая в данную эпоху представляется наиболее важной.

Что такое «Средние века»?

 Средневековье — эпоха в истории Европы, охватывающая более тысячи лет, которые отделяют времена поздней Римской империи (III—V вв.), когда она была завоевана и заселена германскими и другими племенами, от времен Великих географических открытий, когда Христофор Колумб достиг на своих кораблях Америки (1492 г.) и было положено начало колониальным захватам; мир перестал быть разобщенным и началась подлинная эпоха всемирной истории. В этот же период в самой Европе произошла реформация — глубокий религиозно-церковный и общественно-политический переворот, который свидетельствовал о том, что в XVI в. взгляды людей на мир и на самих себя резко изменились.

Географические пределы средневекового мира — это Западная и Центральная Европа. Если античная история концентрировалась главным образом в районе Средиземноморья, то арена развертывания средневековой истории была шире — она охватывала большую часть европейского континента. Здесь жили разные народы, с собственными языками и обычаями, но вместе с тем объединенные одной религией — западным христианством или КАТОЛИЦИЗМОМ, единой церковью, возглавляемой римским епископом — папой, и единым языком образованности и богослужения — латынью.

Однако при изучении истории латинской Европы в Средние века приходится изучать и историю Восточно-Римской империи (Византии) и арабско-мусульманского мира, которые постоянно тесно взаимодействовали с Западом. История России в ту эпоху (история древней Руси) изучается отдельно и в наш учебник не может быть включена.

Как возникло понятие «Средние века»

 Термин «Средний век» (или «Средние века») возник уже по окончании этой эпохи. Ученые люди в XVI столетии, гордые своей образованностью и начитанностью (ГУМАНИСТЫ), подчеркивали, что они возродили классическую латынь — язык древнеримских писателей и поэтов, тогда как в период между древностью и их собственным временем латынь находилась в упадке. Поэтому период истории, на протяжении которого господствовала «кухонная» или «мужицкая» латынь (как ее окрестили гуманисты), и стали называть «Средним веком», перерывом в истории образованности и культуры. Средневековье в глазах ученых того времени выглядело эпохой невежества, мракобесия и застоя. Напротив, свое собственное время они именовали «Возрождением»: Западная Европа как бы пробудилась после тысячелетней спячки и вместе с латынью возродила древнеримские доблести.

Эта отрицательная оценка Средневековья надолго закрепилась в сознании европейцев. И даже в наши дни, когда говорят о каких-то явлениях отсталости или реакционности, нередко употребляют понятие «средневековый». Для этого, казалось бы, имеются основания. В Средние века перемены в общественной и духовной жизни, в технике и науке происходили гораздо медленнее, нежели в Новое время. И одна из причин заключалась в том, что Средневековье — эпоха господства обычая, традиции, уважения к «седой старине». К новшествам в народе сплошь и рядом относились с подозрительностью, а церковь, которая на протяжении всей этой эпохи контролировала духовную жизнь, нередко видела в новых идеях ЕРЕСЬ, т.е. отход от истинной веры, и сурово карала еретиков. На протяжении нескольких столетий пылали костры ИНКВИЗИЦИИ и шла охота на ведьм. В Средние века распространился антисемитизм; в ту эпоху он опирался на религиозные различия между христианами и иудеями.

Вклад Средневековья в мировую культуру

 Все это верно. Но вместе с тем в Средние века возникли замечательные произведения литературы, такие, например, как «Песнь о Роланде» и «Песнь о нибелунгах», исландские саги и песни о богах и героях, «божественная комедия» итальянского поэта Данте Алигьери, В Средние века, когда большинство народа не умело ни читать, ни писать, огромную роль играло устное народное творчество, и множество эпических преданий и легенд, сказок и песен, впоследствии обогативших литературу, сложились в ту эпоху.

Средневековье — эпоха огромного подъема строительного искусства, когда были созданы великие памятники архитектуры. В городах Европы были возведены сотни величественных соборов, которые и поныне вызывают восхищение. Собор Парижской Богоматери и Реймсский собор во Франции, собор Святого Марка в Венеции (Италия) или Линкольнский собор (Англия) — замечательные достижения строительного дела в эпоху, когда большая часть работ производилась вручную. Громады соборов производят впечатление легкости, почти невесомости. Это не только памятники архитектуры, они служат наглядным свидетельством религиозного подъема в Европе, в них воплотились взгляды на мир, художественные вкусы и настроения людей той эпохи.

На Средние века, и прежде всего на вторую их половину, приходится расцвет изобразительного искусства. До конца Средневековья, включая эпоху Возрождения, итальянские, испанские, фламандские, немецкие художники, по большей части оставаясь в традиционных рамках религиозного искусства, создают шедевры живописи.

Книга в период, когда еще не было изобретено книгопечатание, оставалась редкостью и достоянием немногих. Но с какой тщательностью, усердием и любовью ее изготовляли! Переписывавшиеся в монастырях рукописные книги украшены бесчисленными МИНИАТЮРАМИ — рисунками, исполненными яркими и чистыми красками.

Однако не одни книги, но и предметы домашнего обихода, одежда, утварь, оружие, орудия труда, сохранившиеся до наших дней, несут на себе отпечаток особого отношения к труду, при котором любое изделие ремесленника должно было не просто выполнять полезную функцию, но и радовать глаз. Средневековый ремесленник как бы сотрудничает с Богом-Творцом в создании и украшении земного мира.

Средневековье — эпоха, в которой производство и творчество еще не были, как впоследствии, обособлены одно от другого. Дело в том, что в Новое время, при господстве массового производства, работник производит для рынка и никак не связан с покупателем, тогда как в Средние века ремесленный мастер либо работал на заказ для определенного потребителя, либо для местного ограниченного рынка.

Итак, мы различаем в истории Западной Европы три великие эпохи: Античность, Средневековье и Новое время. Поскольку Возрождение было только на Западе, то и понятие «Средние века», строго говоря, может быть применено к Европе, но вряд ли применимо к истории других народов.

Средневековье и современность

 Средние века давно закончились, казалось бы, они очень далеки от нас. Однако нужно знать, что далекое Средневековье — это эпоха, когда были заложены многие основы современного мира.

Прежде всего, Средневековье — эпоха господства христианства как религии и как особого взгляда на мир, определенной системы моральных и нравственных принципов. В Новое время религия в Европе утратила часть своих позиций, развился новый тип мышления, не нуждающийся в идее Бога, — рационалистический взгляд на мир (от латинского ratio — разум). И тем не менее, в области нравственности, в оценке поведения человека и его идеалов Европа остается наследницей христианства и, следовательно, Средневековья.

В Средние века развились те языки, на которых и поныне говорит население Европы, и сформировались — к концу этой эпохи — европейские нации с их укладом жизни и особенностями психологии. В ту эпоху сложились основные европейские государства, многие парламенты и правовые и судебные системы. Принципы римского права, унаследованные Средневековьем, были переданы Европе Нового времени.

Мало этого, на протяжении Средневековья Европа перешла на такую ступень всемирной истории, какой не достигали другие общества. Из сказанного не следует, что страны вне Западной Европы не имели своей истории. В течение тысячелетия между V и XV вв. развивались зародившиеся задолго до того государства Индии и Китая, создавались и крепли Япония и страны Юго-Восточной Азии, возникали цивилизации доколумбовой Америки и Тропической Африки. Но действительно всемирной, такой, когда случившееся в одной части света получает отзвук по всей Земле, история начала становиться лишь по завершении западноевропейского Средневековья. Если в начале Средних веков Западная Европа была более отсталой и в экономическом, и в культурном отношениях по сравнению с поздней Римской империей и с Византией (да и со странами Востока), то затем, к концу Средневековья, она начала их опережать. В ней обнаружились внутренние силы, которые позволили Западной Европе превратиться в центр всемирно-исторического развития и после Великих географических открытий подчинить своему влиянию практически весь мир. Военно-техническое превосходство Запада позволило ему подчинить себе народы других континентов и нещадно их эксплуатировать. Но вот на протяжении XX в. колониальное господство Англии, Германии, Франции и других стран закончилось, и оказалось, что система возникших на Западе политических учреждений и права, философских и нравственных ценностей осталась во многих странах мира, далеко за пределами Западной Европы.

В чем секрет этого небывалого успеха Запада? Когда именно возникли его предпосылки? Мы попытаемся ответить на этот вопрос содержанием учебника.

Вопросы

1. Как люди в Средние века осмысливали прошлое и свое отношение к нему? В какую эпоху, по представлению средневековых европейцев, они жили?

2. Как люди, жившие в эпоху Возрождения, относились к Средневековью?

3. Если Средневековье — эпоха, отделяющая Новое время от Античности, то правильно ли говорить о китайском, индийском или русском Средневековье?

4. Каков вклад Средневековья в мировую культуру?

ГЛАВА 1.3. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

 Судьбы исторических источников

 14 июля 1789 г., когда восставшее население Парижа разрушило крепость и тюрьму Бастилию — символ ненавистного старого режима, на площадь были выброшены хранившиеся там архивные документы. Повстанцы не видели в них исторической ценности, но связывали их с теми порядками, против которых начали революцию. На счастье для историков в толпе находился секретарь русского посольства Дубровский, который поспешил подобрать эти бумаги. Они оказались в Санкт-Петербурге и служат важными источниками для изучения истории Франции в столетия, предшествовавшие революции.

После Октябрьского переворота 1917 г. в нашей стране на протяжении десятилетий происходило последовательное разрушение памятников древнерусской архитектуры — церквей и монастырей, расхищение и уничтожение икон, в том числе древних, особенно ценных. Недавно спохватились, и теперь принимаются за восстановление разоренных храмов и собирание уцелевших сокровищ древнего искусства...

Но не нужно воображать, будто только в ходе революций Нового времени происходило уничтожение исторических памятников. В VIII и начале IX в. в Византии разгорелась борьба между приверженцами иконопочитания, которые верили в то, что икона — изображение Бога — несет на себе Его отпечаток и потому поклонение иконе есть поклонение Богу, и ИКОНОБОРЦАМИ, которые подобную связь отрицали и видели в поклонении иконам противоречащее христианству идолопоклонство. Иконоборцы уничтожали иконы, — и точно так же в XVI в. ПРОТЕСТАНТЫ — противники католической церкви — в Германии, Нидерландах и других странах, порвавшие с римско- католической церковью, яростно уничтожали скульптурные и живописные изображения божества (об иконоборчестве и о протестантах вы узнаете подробнее из других глав учебника).

На протяжении Средневековья всякого рода завоеватели уничтожали сооружения в захваченных странах и использовали камни древних театров, храмов и крепостей для новых построек. Старые тексты на пергаменте, подчас очень ценные, впоследствии выскабливались людьми, которые не понимали их значения и заполняли эти листы новыми текстами. И теперь историки изыскивают способы, как прочитать первоначально написанное.

В ходе истории свидетельства, на основании которых можно о ней судить, не только создаются, но, как мы видели, частично разрушаются, уничтожаются или искажаются.

Вам уже приходилось читать в других учебниках об исторических источниках. Но вопрос этот настолько важен, что и здесь мы считаем не лишним на нем остановиться.

Наивно воображать, будто накопление исторических памятников само по себе откроет прошлое в его полноте. К сожалению, не существует такого «окна», отворив которое историки увидели бы широко раскинувшуюся перед их взором панораму истории. Нет, требуются постоянные напряженные усилия для того, чтобы овладеть этим материалом, осмыслить его и восстановить детали истории и общие ее очертания.

От свидетельства к историческому источнику

 Историк работает с источниками, — из них он извлекает сведения о прошлом, которые организует в связную картину. От прошлого сохранилось огромное количество свидетельств самого разного рода — хроники, литературные произведения, сборники законов, судебные протоколы, письма, дневники, хозяйственные документы, данные языка, изображения, здания и остатки древних поселений, кладбища, следы полей, названия местностей и личные имена людей, археологические находки и многое другое. Но эти остатки и памятники прошлого сами по себе, до того как к ним привлечено внимание исследователя, еще не представляют собой исторических источников: как правило, они мало что могут сообщить непосвященным. Только мысль ученого выделяет для изучения те или иные памятники, превращает их в источник данных, необходимых для восстановления картины прошлого.

Историк сопоставляет между собой сведения, которые он почерпнул из источников, сравнивает их с тем, что было изучено прежде другими историками, и это дает ему возможность установить новые связи и раскрыть новые смыслы изучаемых явлений. В результате картина истории делается более богатой и убедительной.

Первый шаг в историческом исследовании — постановка вопроса. Историк формулирует проблему, которую намерен изучать. Выбор проблемы определяет круг тех памятников прошлого, которые он будет анализировать, которые послужат для него источниками исторических сведений.

Отличить правду от вымысла

 Следующий шаг — установление достоверности исторического источника (критика источника). Нужно выяснить, подлинный ли это памятник или подделка. В Средние века (как и в другие эпохи) нередко сочинялись подложные документы, в старые грамоты вписывались новые куски, либо же тексты одного периода, сознательно или в результате заблуждения, приписывались другому времени. Изучение состояния рукописи, особенностей ее языка, почерка и, прежде всего, ее содержания должно показать, подлинная она или подложная. Если памятник подлинный, можно приступать к его анализу.

Ну, а как быть с подделкой? До недавнего времени историки полагали, что с подделками работать невозможно, и их попросту отбрасывали. Однако постепенно историки начали осознавать, что и поддельный документ может служить историческим свидетельством, но свидетельством особого рода. Тут прежде всего встает вопрос: какая потребность побудила состряпать такую подделку? То могла быть простая корысть: кто-то хотел обосновать свои права на имущество или на власть, права, которые иным способом не мог доказать. Но подчас причина составления подложного документа могла быть не столь простой. Скажем, монастырь обладает неким имуществом и для того, чтобы защитить его от посягательств других лиц, монахи «находят» (т.е. составляют) грамоту, подтверждающую их права. Это — своего рода «благочестивый обман», ведь монахи убеждены в том, что данное владение было подарено святому — покровителю их монастыря, ибо подобные дары угодны Богу; следовательно, оформить на пергаменте этот подарок в их глазах означало лишь восстановить справедливость.

Изучение подделок помогает понять образ мыслей средневековых людей. В конце концов, важно не только то, соответствует ли тот или иной документ подлинным фактам, — важно и то, что этим фальсификациям (выдумкам, подделкам) верили люди. Средневековый человек, в особенности неграмотный (а таких было большинство), видел в документе не столько некое письменное свидетельство (он и прочитать-то его не был в состоянии), сколько воплощение магической силы. Книгу нередко воспринимали не просто в качестве некоего текста, содержащего информацию, — но как священный предмет. Однажды в споре между католиками и их противниками — еретиками, которые по-своему толковали Священное писание (и церковь жестоко их преследовала), прибегли к следующему способу установления, чьи сочинения истинные, а чьи — ложные: их книги бросили в огонь. И что же? Книга, написанная святым, трижды сама собой вылетала из пламени неповрежденная, а книга еретика полностью сгорела. Это — благочестивый рассказ, в истинность которого верили католики, и он интересен для историка, конечно, не как сообщение о подлинном факте, но как выражение их веры в сверхъестественную силу святого.

Оценка источника историком

 Но вот перед нами исторические памятники, подлинность которых не внушает сомнений. Источником каких сведений могут они послужить? Все зависит от позиции историка, от тех вопросов, которые он задает своим источникам.

Ограничимся одним примером.

Дарственные грамоты и историки

 Историки, которые сосредоточивали внимание на экономическом развитии средневекового общества, часто избирали предметом своих исследований правовые и хозяйственные документы. От раннего периода Средневековья сохранилось огромное количество дарственных грамот. Эти документы оформляли сделки между монастырями и дарителями. Крестьяне и более крупные собственники передавали монастырям и духовным лицам свои земельные участки. Во многих случаях люди, которые отказывались от права собственности на землю, просили у монахов и церкви разрешение остаться на этих земельных наделах, но уже не на правах свободных собственников, а в качестве людей, зависимых от монастыря и обязанных платить ему оброк и исполнять повинности.

Эти дарственные грамоты историки расценивали как свидетельства процесса складывания зависимого крестьянства. На вопрос о том, почему массы людей отказывались от своей личной свободы и собственности и превращались в подданных крупных землевладельцев, историки отвечали: причина в разорении мелких земледельцев, нужда и боязнь притеснений гнали их в зависимость.

Разорение или забота о спасении души?

Но при этом историки как правило не придавали значения тем словам, которыми открывается каждая из этих бесчисленных грамот: «Я, такой-то, передаю в дар свою землю святому покровителю такого-то монастыря для того, чтобы спасти свою душу от вечных мук на том свете и войти в царствие небесное». Историки считали эту формулу не более чем «привеском» к основному тексту грамоты. Существо документа они видели в сообщении о том, где находится передаваемый земельный надел и на каких условиях мелкий собственник дарил его монастырю. Земельное богатство, получаемый с него доход и власть над крестьянами — вот что интересовало историков в этих грамотах.

Попробуем, однако, взглянуть на эти сделки глазами людей, которые их заключали. Разумеется, крестьянина страшило разорение, и он был вынужден искать себе могущественного покровителя. Но в Средние века, когда все поголовно верили в Бога, людей не могла не страшить в еще большей степени участь, ожидавшая их души после смерти. Они искали небесного покровительства. Как же можно не обращать внимания на эти вступительные формулы к дарственным грамотам? Не в них ли суть дела?

Таким образом, перед нами два подхода к одному и тому же типу исторических источников. Первый подход диктуется интересом исключительно к материальной стороне жизни людей, тогда как второй подход, не отрицая важности общественно-экономических отношений, вместе с тем придает не меньшее значение верованиям, чувствам, надеждам и страхам средневекового человека. Ибо эти верования и настроения играли огромную роль в историческом процессе.

История «извне» и история «изнутри»

Обратим внимание вот на что. В центре интересов историков, придерживавшихся первого подхода, — возникновение нового общественного строя, то есть исторический процесс, который ускользал от взора самих его участников и происходил как бы помимо их воли и намерений. Между тем при втором подходе мы обращаем специальное внимание на мысли и чувства человека той эпохи. Следовательно, эти подходы неодинаковы в том отношении, что историк, прослеживающий процесс возникновения классов средневекового общества, рассматривает историю как бы «извне», с современной точки зрения, в то время как историк, который старается принять в расчет психологию и религиозные представления людей изучаемой эпохи, пытается увидеть историю «изнутри», с точки зрения этих людей. Необходимо научиться сочетать оба эти подхода.

«Люди без истории»

 Как уже подчеркивалось, подавляющее большинство людей Средневековья были неграмотными и не могли оставить прямых свидетельств о своих мыслях и чувствах. Мало того, этих людей сплошь и рядом игнорировали их образованные современники. И вот результат: широкие слои населения средневековой Европы — люди без архивов и без истории. Между тем историю творят не одни только короли и полководцы, но и малозаметные, на первый взгляд, люди. Французский король Людовик XIV заявлял: «Государство — это я!». Но мы знаем, что это не так. Нет государства без народа, и нужно попытаться представить себе, опираясь на анализ исторических источников, как вели себя крестьяне во владеньях «Людовиков», как видели мир простой монах, или мелкий рыцарь, или житель средневекового города.

Добраться до человека

 Когда древнегреческого философа Диогена спросили, почему он днем бродит с зажженной лампой, он отвечал: «Ищу человека». Современный историк — это Диоген в поисках человека. Он уже не удовлетворен поиском его только на общественных верхах, среди правящих монархов, деятелей церкви, философов и великих поэтов.

Марк Блок приводит мудрое арабское изречение: «Человек более похож на свое время, нежели на собственных предков». Как время, в котором жили люди, общество, к которому они принадлежали, их культура формировали их отношение к миру и к самим себе? И вместе с тем: как люди воздействовали на собственный мир и неприметно перестраивали, меняли его? Вот первостепенная задача, которая вырисовывается перед современными историками и которая, несомненно, останется важнейшей и в наступающем новом столетии.

Вопросы

1. В чем отличие памятника прошлого (исторического свидетельства) от исторического источников который изучает историк?

2. Можно ли согласиться с таким определением, которое содержится в одном учебнике: «Как из водного источника черпают влагу, так из исторического источника черпают знания о прошлом»?

3. Как изменилось отношение историков нашего времени к поддельным документам прошлого? Что может дать историкам изучение подделок документов?

4. Современная историческая наука по-новому подходит к изучению истории Средневековья. В чем заключается этот новый подход в отборе исторических источников?

Часть 2. ПРЕДЫСТОРИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Как говорилось выше, Средние века следует отсчитывать от времени, когда поздняя Римская империя (III—V вв.) была завоевана германскими и другими племенами. Так что период поздней Империи оказывается одновременно эпилогом прежней эпохи — Античности, и прологом новой — Средневековья. Средневековый мир сложился из взаимодействия двух миров — позднеримского и варварского. Предыстория Средневековья — это история позднего Рима до завоевания его варварами, история германцев до захвата ими Западной части Римской империи и история их столкновения.

История поздней Римской империи была подробно изложена в учебнике «История древнего мира», но здесь следует возвратиться к главным фактам римской истории III—V вв., так как знание их необходимо для понимания начала средневековой эпохи.

ГЛАВА 2.1. ПОЗДНЯЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

 Переход от древности к Средневековью занимает длительный исторический период. Историки, знающие, что Римская империя пала, стараются объяснить, почему это произошло, и именно в V в., и обращают главное внимание на те стороны жизни позднего Рима, которые свидетельствуют, с их точки зрения, об исторической неизбежности гибели этого огромного государства. Но попробуем взглянуть на Империю III—V вв. не из будущего, а глазами людей, населявших эту Империю. Мы увидим, что она была огромной и могущественной.

Границы Империи до варварских вторжений и народы, ее населяющие

 К рубежу II и III вв. Римская империя достигла максимальных размеров. Ее границы были довольно четко обозначены так называемым Римским валом, системой засек, земляных валов и крепостных стен. На западе Империю омывали воды Атлантики, на севере, на острове Британия, граница проходила в нынешней Шотландии, на континенте Римский вал шел по правобережью Рейна, потом по Дунаю до Понта Эвксинского (Черного моря). На востоке римские владения простирались вплоть до верховьев Тигра и Евфрата и до пустынь Аравийского полуострова. На юге, на Африканском континенте, Империю ограничивали пески Сахары и, в Египте, первый порог Нила.

Восточная и западные части Империи уже тогда отличались друг от друга. На западе господствовал латинский язык, на востоке греческий. Восточная половина Империи была страной древних культур, в ее состав входили Греция, Египет, часть Междуречья; варварские народы жили лишь по границам. На западе Галлию и Британию населяли кельтские народы — галлы и бритты, Испанию — кельты и иберы (потомки иберов — баски — живут в Пиренеях и поныне). На рубеже II и III вв. все эти народы в большей или меньшей степени были романизированы, т.е. смешались с переселенцами из Италии, из Рима и перешли на латынь, которая довольно сильно отличалась от классической латыни Цицерона и Вергилия.

Империя в III—IV вв.

 Все эти народы со своим собственным прошлым, со своими обычаями, особенностями быта и хозяйства подчинялись единообразному римскому управлению, введенному завоевателями. Во всех странах власть сосредоточивалась в городах, представляющих собой административные центры, возглавляемые римскими наместниками. Здесь, в укрепленных лагерях, стояли римские гарнизоны. Город политически господствовал над сельской местностью, и даже те землевладельцы, которые обладали собственностью далеко от города, жили в нем и считались его гражданами. Но в поздней Империи свободные люди были не столько гражданами, сколько подданными императора, и центральное правительство не столько защищало их права, сколько заботилось об исполнении ими государственных повинностей и об уплате налогов.

Для поддержания порядка в Империи, для обороны ее границ и для завоевания новых владений Империя нуждалась в огромной армии. На содержание легионов и массы государственных чиновников требовалиськолоссальные средства. А чтобы никто не мог уклониться от уплаты налогов, имперская власть перешла к политике прикрепления подданных к месту их жительства и к закреплению их в той профессии, которой они занимались. На горожан, и в том числе членов городского управления, была возложена коллективная ответственность за сбор и уплату налогов. В случае недоимок они должны были расплачиваться собственным имуществом.

Так свободный гражданин города превратился в зависимого от государства налогоплательщика. То же самое произошло и с массой сельского населения. Бедные земледельцы, арендовавшие участки у земельных собственников — КОЛОНЫ (поселенцы) — тоже были лишены права покидать место жительства.

Наряду с колонами массу трудового населения по-прежнему составляли рабы, но труд их был весьма малопроизводительным, потому что раб совершенно не заинтересован в хозяйстве и трудится только по принуждению. Сохранение рабского труда было главной причиной того, что техника почти совершенно не развивалась: владельцу раба было выгоднее использовать его дешевую рабочую силу, чем тратиться на какие-либо технические усовершенствования. Выход находили в том, что часть рабов наделяли маленькими участками земли.

Тем не менее, в Империи сохранялись и приумножались огромные богатства. В городах строились храмы, общественные здания и цирки. И у правительства, и у богатых людей было достаточно средств для устройства праздников, цирковых и театральных зрелищ, гладиаторских боев и императорских триумфов. В крупных городах и, прежде всего, в Риме, концентрировались массы свободных людей, которые не занимались производительным трудом и паразитировали за счет общества. Для того чтобы держать их в повиновении, правительство старалось обеспечить их «хлебом и зрелищами».

Опорой императора были армия и чиновничество, а это приводило к тому, что военщина выдвигала на престол своих предводителей, которых нередко вскоре свергали другие претенденты на власть. Борьба между разными военными группировками вылилась в III в. в серию внутренних войн, смут и восстаний.

Углублялся кризис и в духовной жизни. Вместе с уничтожением гражданских свобод происходил моральный упадок общества. Римская религия была неспособна противостоять этому упадку. Языческие боги — воплощения тех или иных природных сил и человеческих качеств — не были носителями высоких добродетелей. По тогдашним верованиям, боги могли вмешиваться в человеческую жизнь, они требовали поклонения и жертвоприношений, за которые оплачивали людям некими благами, но нравственными идеалами они не были. Римское язычество терпимо относилось к верованиям других народов, входивших в Империю, и сплошь и рядом после покорения новой провинции местные божества присоединялись к римскому пантеону (сообществу богов) и в Риме отправлялся культ этих богов. Главным же был культ императорской власти и поклонение особе императора.

Христианская религия

 Во II—III вв. среди населения Империи стала приобретать влияние новая религия — христианство. Первоначально христианство было СЕКТОЙ (относительно небольшая группа, отделившаяся от какой-либо религии) ИУДАИЗМА — веры евреев, выделявшейся на фоне иных религий признанием единого Бога. Священные книги иудеев вошли в Писание христиан — Библию — в качестве Ветхого Завета (т.е. старых, прежних заповедей), тексты, излагающие христианское вероучение — евангелия, послания и т.д., — составленные учениками и первыми последователями Христа — апостолами — образовали Новый Завет.

Учение Христа было «не от мира сего». Главной в нем являлась проповедь любви к ближнему, бессмертия человеческой души и бренности телесного мира. Христос и его последователи проповедовали высокую нравственность и осуждали греховный образ жизни, который грозит гибелью души. Все другие существовавшие в Империи религии были религиями племенными: их боги были богами того или иного племени или народа. Между тем, христианство отрицало все национальные различия, как, впрочем, и иные различия между людьми, в том числе между свободными и рабами. Оно исповедовало веру в единого Бога, творца мира и человека. Христианство не призывало бедняков и рабов к неповиновению, как не призывало оно подданных к выступлению против мирских властей. Но оно как бы игнорировало эта власти, и придавало решающее значение не общественному или имущественному положению человека, а только лишь его отношению к Богу, внутреннему миру человека, который должен отрешиться ради Бога от всех земных привязанностей. В этой отрешенности от земного мира, в игнорировании господ и правителей императорская власть не могла не увидеть большой опасности для себя. Поэтому попытки некоторых римских императоров привлечь христианские общины на свою сторону сменялись жестокими гонениями на христиан: их заточали в темницы и подвергали казням. Нередко наряду с гладиаторскими боями в городах Империи устраивались зрелища, во время которых на христиан натравливали диких зверей. Может быть то, что на подобные зрелища собирались горожане, наслаждавшиеся муками христианских жертв, лучше всего характеризует моральный упадок римского общества.

Христианским общинам приходилось прятаться в укромных местах и в подземельях-катакомбах, где они продолжали чтить своего невидимого Бога. Показательно, что несмотря на жестокие гонения, численность приверженцев новой религии продолжала возрастать, складывалась организация христианской церкви, а культ святых мучеников, пострадавших за веру, оказывался более влиятельным, чем поклонение языческим богам.

Христианская церковь и императорская власть

 В начале IV в. императорская власть предприняла попытку использовать в своих целях возросшее влияние христианства. В 313 г. император Константин издал акт о веротерпимости (Миланский эдикт). Христианство стало принимать характер государственной религии (т.е. религии, находящейся под покровительством государства, религии, приверженцы которой только и могут быть полноправными), что дало возможность императору опираться не только на чиновничество и армию, но и на христианское духовенство, прежде всего на епископов, возглавлявших христианские общины. Константан претендовал на то, чтобы вмешиваться в вопросы христианской веры.

В 325 г. на Никейском соборе (собрании высших священнослужителей) были осуждены некоторые толкования христианского учения. Они считались ересью, т.е. отклонением от истинной веры, и сторонники таких толкований подвергались преследованиям. Вероучение, принятое как истинное, называлось ОРТОДОКСАЛЬНЫМ, т.е. буквально, «православным». Согласно ортодоксальному учению, Бог един в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой. Те толкователи христианства (богословы, или теологи), которые считали Христа стоящим ниже Бога-Отца, были объявлены на Соборе в Никее еретиками. По имени основателя этой ереси — Ария — это течение получило название арианства. В форме арианства христианская вера была принята затем многими германскими народами.

В конце IV в. император Феодосий запретил отправление языческого культа и упразднил Олимпийские игры, которые были не только спортивными состязаниями, но и религиозным священнодействием. Язычество было поставлено вне закона, но сохранялось в сельской местности и в кругах старой аристократии.

По учению христианства, земной мир «во зле лежит». Ощущение опасности мирского зла особенно обострилось в конце III в., когда государственная власть предприняла активные гонения на христиан. Желая избежать соприкосновения с греховным миром, многие христиане удалялись из городов в незаселенные местности, чтобы вести жизнь отшельников, замаливая свои грехи и грехи мира. Так появились первые МОНАХИ (по-гречески — «одинокие»). Число монахов стало увеличиваться после официального признания христианства, когда люди с чуткой совестью поняли, что церковь пошла на союз с государством и стала терять безоговорочную строгость требований к верующим, характерную для первых веков христианства. Живя в чрезвычайно тяжелых условиях, подвергаясь лишениям, монахи стремились достичь Царства Небесного. Отшельники лишали себя пищи, сна, нормального жилища. Слава о них распространялась, и вокруг них скапливались их ученики и последователи. Это побуждало создавать правила (уставы) таких общежитий — монастырей, — в которых монахи стремились противопоставить неправедному миру идеальный образ совместной жизни. Самым распространенным впоследствии стал устав, написанный в начале VI в. италийским монахом Бенедиктом Нурсийским. Он требовал от монахов полного отказа от семьи и собственности, строжайшей дисциплины, молитвы и занятий ручным трудом.

Империя накануне падения

 Несмотря на все трудности и внутренние противоречия, Империя продолжала существовать. В ней сохранялись традиции древней учености, образованности, искусства и права. Между разными частями Империи поддерживались торговые связи. Она выстояла, несмотря на все перевороты и войны III в., хотя центр тяжести в Империи переместился в более богатые восточные провинции. В 330 г. император Константин основал на берегу пролива, отделяющего Европу от полуострова Малая Азия, новую столицу Империи — Константинополь. Однако Рим сохранил значение центра римского культурного мира.

Вместе с тем хозяйственная и общественная жизнь больше не сосредоточивалась в центре. Провинции внутренне обособились и от центрального правительства, и одна от другой. Все более усиливался натиск варваров на границы Империи. Миновали времена, когда Рим вел завоевательные войны против окружавших его варваров, теперь все чаще они вторгались в пределы Империи. Часть этих племен приходилось расселять в пограничных районах, чтобы с их помощью оборонять Империю. В V в. нажим варваров, прежде всего германцев, привел к катастрофе.

Вопросы

1. Чем Римская империя III—IV вв. отличалась от Римской республики и Римской империи I—III вв.?

2. В чем причина кризиса поздней Римской империи?

3. Что привлекало римлян в христианстве? Почему императоры пошли на союз с христианской церковью?

4*. Почему Константин I перенес столицу из Рима на Восток?

* Звездочкой отмечены вопросы и задания повышенной сложности.

ГЛАВА 2.2. ДРЕВНИЕ ГЕРМАНЦЫ

 «Вар, Вар, верни мне мои легионы!»

 Так в отчаянии восклицал римский император Октавиан Август, получив известие о гибели своих солдат в лесах Германии. Это случилось в 9 г. н.э. Римское государство попыталось распространить свою власть на всю Германию, но встретилось с упорным сопротивлением ее жителей. Несколько германских племен восстали. Их вождь Арминий, служивший до этого в римском войске, заманил в ловушку римские легионы. В Тевтобургском лесу считавшиеся непобедимыми римляне потерпели сокрушительное поражение, в жестокой битве были уничтожены три легиона. Римский полководец Вар покончил жизнь самоубийством. Победа Арминия послужила сигналом для всеобщего восстания германцев. Римлянам уже не удалось восстановить свое владычество над ними.

Но Тевтобургская битва не была первым столкновением римлян с германцами.

Кто такие германцы?

 Германцы — под этим общим названием римлянам были известны многочисленные племена, которые населяли пространства от Альпийских гор на юге до Балтийского и Северного морей и Скандинавского полуострова на севере и от Рейна на западе до Эльбы и даже до Черного моря на востоке. Но на самом деле на этой огромной территории обитали самые разные народы, нередко очень между собой различавшиеся. На западе германцы смешивались с кельтами, на востоке со славянами. Римляне имели смутные представления об их происхождении и жизни. Они знали о германцах главным образом со слов тех случайных свидетелей, которые побывали в этих частях Европы, — воинов, повстречавшихся с германцами на поле боя, купцов, ездивших туда обменять римские изделия на пушнину и янтарь, добываемый на Балтийском море, или другие богатства. Кроме того, римляне знали германцев, попавших в плен и превращенных в рабов.

Сравнивая свой собственный образ жизни с образом жизни северных соседей, римляне, как до них греки, видели в них диких людей и называли их варварами. «Барбарос» по-гречески значило «бормочущий», «тот, кто говорит нечленораздельно»: германцы не говорили на греческом или латинском языках, а потому были в глазах жителей Римской империи как бы «немыми».

Войны между германцами и Римом

 На протяжении нескольких столетий Рим воевал против варваров, стремясь подчинить германские племена. Со своей стороны, германцы, зная о богатствах Рима и плодородных землях Галлии, не только оборонялись от римских легионов, но и сами переходили в наступление. Римским полководцам удалось подчинить приграничные области в южной части Германии, и там были построены укрепленные пункты, где размещались легионы, жили купцы, — здесь-то германцы и римляне несколько лучше узнали друг друга. Германцы, жившие в близких к римской границе областях, частично усваивали римские навыки в быту и хозяйстве. Они уже пользовались колесным плугом, у них появляются римские деньги. Археологические раскопки обнаружили на их территории римские сосуды из-под вина и масла. Между тем племена, обитавшие на севере или во внутренних частях Германии, сохраняли старый уклад племенной жизни. Их хозяйство и повседневный быт были меньше затронуты чужеземным влиянием.

Германцы глазами римских писателей

 Завоевывая Галлию, римский полководец и политический деятель Гай Юлий Цезарь в середине I в. до н.э. пришел в столкновение с германскими отрядами: германцы тоже хотели завладеть землями галлов. После упорных боев Цезарю удалось оттеснить германцев и перейти на восточный берег Рейна. В своем сочинении «Записки о галльской войне» Цезарь повествует об этих военных действиях и заодно дает описание быта и нравов германцев. Позднее, в конце I в. н.э., римский историк Публий Корнелий Тацит написал несколько сочинений, в которых он, используя рассказы римлян, побывавших в Германии, тоже рисует картину их жизни.

Читая эти сочинения, необходимо помнить, что Цезарь старался изобразить германцев как почти непобедимый воинственный народ и внушить римскому правительству, которому он отсылал свои сообщения, что один только военный гений Цезаря мог добиться победы над германцами. Тацит тоже выдвигал на первый план те особенности жизни и быта германцев, которые отличали их от жителей Италии: римляне погрязли в роскоши и изнеженности, а германцы, напротив, живут в примитивных и суровых условиях, но зато их нравы, утверждает Тацит, просты и естественны.

Что же рассказывают римские авторы о германцах? Страна, ими населяемая, по утверждению Тацита, покрыта дремучими лесами и отвратительными болотами. Отряды германцев прячутся в лесах, откуда внезапно нападают на римские легионы. Германцы, по словам Цезаря, питаются по большей части мясом, а не хлебом, потому что «не усердствуют в земледелии». Те, кто все же возделывают поля, вскоре их забрасывают и переходят на другие места. Выходит, германцы представляли собой кочевников-скотоводов с зачатками земледелия, чем и объясняется их воинственность.

О чем свидетельствует археология?

И, нужно признать, вплоть до недавнего времени историки доверяли этим описаниям, — ведь наука не имела других данных, помимо сообщений римских авторов. Теперь положение изменилось. Археологи научились лучше и более детально, с помощью точных методов, исследовать не только выкопанные из земли вещи, но и восстанавливать, слой за слоем, относящиеся к разному времени остатки строений и поселков, и даже открывать следы древних полей — борозды, оставленные сохой или плугом.

Что же оказалось? Вот один пример. Римский писатель Плиний Старший — современник Тацита — рисует быт германского племени хавков, обитавшего неподалеку от «Океана» (т.е. Северного моря). Во время приливов волны затопляют всю местность, пишет Плиний, так что «это убогое племя» вынуждено ютиться в хижинах на холмах или насыпанных ими возвышенностях. Они подобны потерпевшим кораблекрушение и нет у них возможности ни возделывать землю, ни пасти скот, ни даже охотиться. Питаются они рыбой, которую собирают в водах отлива. Печальная картина...

Но сопоставим эти нарисованные Плинием сцены бедственного существования несчастных хавков с тем, что в 60-е годы нашего века раскопали археологи как раз в той же местности. Там действительно были насыпные земляные холмы, но на них строили не жалкие «хижины», а прочные деревянные дома, и эти поселки продолжали существовать на протяжении нескольких столетий, с I в. до н.э. и вплоть до V в. н.э. Плиний Старший утверждал, будто хавки не занимаются земледелием, тогда как археологи обнаружили следы древних полей, окруженных каменными и земляными оградами. Такие же древние поля существовали в разных странах Европы, не только на континенте, но и в Британии и Скандинавии. Германцы, которые жили на этих территориях, были не кочевыми скотоводами, а оседлыми земледельцами.

Римские писатели верно подметили воинственность германцев. Но о природе древней Германии у них были ошибочные представления. Наряду с могучими лесами, которых в древности в Европе было гораздо больше, чем впоследствии (в Средние века люди приступили к расчистке лесов под пахотные земли), существовали лесостепь и пространства, вполне пригодные для оседлого земледелия. Вопреки утверждениям Тацита, археологи выяснили, что германцы добывали железную руду и выковывали из железа оружие и орудия труда. Были у них и другие ремесла.

Поселок древних германцев. Начало нашей эры. Реконструкция. Поселок расположен на искусственной насыпи

«Первобытная община»?

 Германцы не строили и не населяли городов. Они селились обособленными одна от другой семьями, ведь земли было много, а население в ту эпоху в Европе было редким.

Из неясных выражений Цезаря и Тацита, которые можно по-разному толковать, многие историки XIX и начала XX вв. делали вывод, будто древние германцы владели землей сообща и право собственности на пахотную землю принадлежало общине. В самом деле, соседи, населявшие свои маленькие поселки, вместе пасли стада и, может быть, сообща распоряжались лесами и лугами. Но нет никаких свидетельств о том, что пахотные земли находились в коллективной собственности всей деревни. Наоборот, изучение следов древних полей показало, что отдельные участки земли были постоянно окружены земляными и каменными валами, — эти участки принадлежали самостоятельным хозяевам и наследовались отдельными семьями.

Откуда же возникла у историков прошлого столетия идея о древнегерманской общине, которой будто бы принадлежала собственность на пахотные наделы? Дело в том, что сельские общины были распространены в гораздо более позднее время — в средневековой Европе. В тот период обособленные поселки по большей части сменились большими деревнями. Вот тогда-то перед соседями неизбежно возникал вопрос, как пользоваться сельскими угодьями? Здесь общинная организация была нужна и крестьянам, и помещику, которому они подчинялись.

Видя, что в средневековой деревне существовали общинные распорядки, историки прошлого века решили, что средневековая община была унаследована от древнегерманских времен. На самом же деле, никакого «первобытного коммунизма» у германцев не существовало.

Рабы и свободные

 У германцев имелись рабы, но, как обратил внимание Тацит, рабам выделяли участки земли и им давалась возможность самим вести хозяйство, отдавая господину некоторую долю продуктов. Рабов германцы не держали в такой строгости, как это было принято у римлян, но, конечно, они были бесправны. Основную массу в племени составляли свободные земледельцы и скотоводы. Время от времени они собирались на общие сходки. Мужчины обычно не расставались с оружием, и в случае необходимости сменяли свои мирные занятия на войну.

Дружины

 Однако главной боевой силой у германцев являлись дружинники. Молодые люди, которые предпочитали захватывать добычу, а не трудиться, примыкали к вождям и вместе с ними сражались либо с другими германскими племенами, либо выступали против соседних народов — кельтов Галлии, славян, римлян. Вождей, по словам Тацита, германцы выбирали за их воинскую доблесть. Некоторые из вождей могли, подобно Арминию, находиться на службе у римского императора, что не мешало им, однако, время от времени восставать против него. Эти вожди обладали большими владениями, и в них трудились рабы и другие зависимые люди из числа пленников. Когда дружинники не воевали, они принимали участие в пирах, которые для них устраивали их предводители. На пирах делили добычу и слушали песни о подвигах предков. Поскольку их кормила прежде всего война, то они почти беспрерывно с кем-нибудь сражались.

У германских воинов было в обычае во время битвы кричать или рычать, поднеся щит ко рту, что делало их крики устрашающими и наводило ужас на противника. Перед боем певец исполнял боевую песнь, воодушевлявшую воинов. У дружинников считалось позором живыми возвратиться из боя, в котором погиб их вождь.

Религия и верования германцев

 Устные предания и песни германцев хранили память о древних временах, богах и героях. Единственная форма письма, им известная, — РУНЫ. Это были знаки, которые вырезали на камнях, поставленных в память о знаменитом герое, либо на оружии или деревянных предметах. Руны в глазах германцев обладали чудесной магической силой. Начертанное ими заклинание якобы могло причинить вред другому человеку или излечить от болезни, сделать непобедимым оружие. В рунических надписях германцы обращались к языческим богам с призывом о защите и помощи. Были распространены и гадания, при посредстве которых германцы пытались узнать о будущем. Большим почетом были окружены у них те женщины, которые, на их взгляд, обладали даром прорицания.

Боги германцев (Донор, Вотан и другие), согласно их верованиям, оказывали покровительство, если им приносили жертву. Нередко в жертву приносили пленников или преступников — людей, которые нарушили обычаи племени. Но богам жертвовали и оружие побежденных врагов: его ломали и бросали в реку или в болото. У отдельных племен были священные рощи, в которых, как они воображали, обитали божества. Чудесными свойствами фантазия германцев наделяла и источники, озера и реки. Когда несколько племен объединялись в союз, у них было общее святилище. Жрецы у германцев пользовались большим авторитетом.

Как особенность германцев Тацит отмечает то, что они вели отсчет времени не по дням, а по ночам.

В IV в. ГОТЫ — германские племена, жившие в то время в Северном Причерноморье, начинают принимать христианство в форме арианства, и его проповедник епископ Вульфила составил готский алфавит и перевел Библию с греческого языка. Этот перевод («Серебряный кодекс») — древнейший памятник германской письменности.

Вопросы

1. Сравните описание жизни древних германцев римскими историками с результатами новейших археологических раскопок. Чем можно объяснить различия между ними?

2. Каково отличие природы древней Германии от теперешней?

3. Сравните положение рабов в древнем Риме и у германцев.

ГЛАВА 2.3. КРАХ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

 Готы и Константинополь

 Отношения между Римской империей и варварами были напряженными и даже враждебными на протяжении столетий. Римляне стремились подчинить себе варваров, превратить пленных в рабов, которые были нужны им для ведения хозяйства и продолжения привычного образа жизни. Варвары, со своей стороны, искали в римских владениях богатую добычу и более плодородные, чем в Германии, земли. Начавшиеся еще во II в. до н.э. войны между Римом и варварами сменялись периодами относительного спокойствия. Жившие неподалеку от границ Империи племена вступали в торговлю с римлянами, усваивали некоторые хозяйственные и бытовые навыки, им присущие. Но нажим варварских племен на Империю со временем усиливался. Рост численности населения побуждал германцев искать новые территории.

Нашествие варваров и распад Западной Римской империи

Германские племена, жившие в северных и восточных частях Европы, постепенно перемещались в южном и западном направлениях.

Резкий перелом в отношениях между Римом и варварами наступил после того, как гунны — воинственный народ, живший в Центральной Азии в I—II вв. н.э. — стал переселяться на пространства Восточной Европы, тесня жившие там тогда племена готов.

Гунны из всех варваров, с которыми пришлось столкнуться римлянам, внушали им наибольший страх. Германцы были знакомы с земледелием, тогда как гунны являлись кочевниками. В этих одетых в шкуры всадниках непривычного монгольского типа римляне видели не столько людей, сколько порождения демонов. Римский писатель IV в. отмечал отсутствие у гуннов привычки есть вареную пищу: «Их можно скорее принять за двуногих животных. Гунны не варят и не приготовляют себе пищу, они питаются лишь корнями диких растений и сырым мясом». На деле, гунны были вполне знакомы с кулинарным искусством, но весьма неприхотливы в длительных походах.

Под напором гуннов готы, жившие в Северном Причерноморье, перешли Дунай и стали передвигаться на север Балканского полуострова, в римские владения. Константинопольский император разрешил им поселиться в римской провинции Фракии в качестве союзников Империи. Но насилия и злоупотребления римских чиновников привели к тому, что готы оказались перед угрозой голодной смерти и восстали. В 378 г. в битве между готами и римскими легионами при Адрианополе императорская армия была разгромлена и сам император погиб. Войска готов подошли вплотную к Константинополю, но властям удалось достичь с ними соглашения, расселить их в своих владениях на Балканском полуострове и часть готских вождей включить с их людьми в императорскую армию.

Вторжение в Европу полчищ гуннов явилось тем историческим толчком, который превратил борьбу между варварами и Римом в завоевание ими Империи. Движение германских и иных племен под влиянием этого толчка получило название Великого переселения народов. Но несмотря на поражение при Адрианополе восточная половина Империи устояла. Иной оказалась судьба западной части Империи.

Завоевание варварами западной части Империи 

В конце IV, в V и в 1-й половине VI в. запад Римской империи был завоеван племенами германцев и некоторых иных народов, которые расселились на ее территории. Завоеватели были не столь уж многочисленны и составляли небольшой процент населения в захваченных ими провинциях. Но под их ударами рушилась имперская система управления. Разрушение и разграбление городов и имений вели к окончательному распаду старых связей внутри Империи.

Местное население было терроризировано. Однако отношение его к завоевателям было двойственным. Захватчики внушали страх. «В городах, деревнях, виллах, вдоль дорог и на перекрестках, здесь и там — всюду смерть, страдания, пожарища, руины и скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожаре», — писал очевидец.

И вместе с тем от взгляда свидетелей германских нападений не укрылось то, что порядки, которые несли с собой варвары, сулили облегчение тяжелого положения подданных Империи. «Римляне сами себе были врагами худшими, нежели внешние враги, — писал в V в. священник Сальвиан Марсельский, — и не столько варвары их разгромили, сколько сами они себя уничтожили. Чтобы не погибнуть под тяжестью государственного бремени, они идут искать у варваров римской человечности, поскольку не могут больше сносить варварской бесчеловечности римлян».

На завоеванных территориях возникли первые германские королевства. Конечно, это еще не были государства в прямом смысле. Стоявшие во главе их короли были прежде всего племенными вождями, предводителями боевых дружин. В их королевствах не существовало единой системы права, и местное население продолжало жить по римским законам, тогда как германцы придерживались своих правовых обычаев. Не было и системы управления. Единственной организацией, уцелевшей после завоевания, была церковь, епископы которой сохраняли свое религиозное и общественное влияние.

Германцы постепенно приняли христианскую религию, хотя в значительной мере внешне, потому что их старое язычество все еще сохраняло свою силу. Почти во всех германских королевствах, образовавшихся на Западе, христианская религия была принята в форме арианства.

Падение Рима 

Наиболее, пожалуй, драматичным моментом в истории падения Западной Империи был захват Рима готами. Король вестготов (т.е. западных готов) Аларих двинулся с Балкан на Италию и в 410 г. захватил и разграбил Рим. Завоевание это не имело длительных практических последствий, потому что вестготы вскоре перешли в Южную Галлию и Испанию. Однако тот факт, что, как его называли римляне, Вечный Город пал под ударами варваров, произвел огромное впечатление на современников. Для многих это означало конец многовековой истории. Язычники, которых все еще оставалось не так уж мало, обвиняли в этой трагедии христиан, изгнавших из Рима богов-покровителей.

Аврелий Августин

 Христианский мыслитель Аврелий Августин — именуемый в католичестве святой Августин, у православных — Августин Блаженный (354—430)^[2] — взялся ответить на эти обвинения. В своем трактате «О граде Божьем», где, пожалуй, впервые в истории европейской мысли видна попытка осмысления исторического процесса, он писал о том, что через всю историю проходит борьба и переплетение двух обществ, двух градов (для человека Античности общество и город — одно и то же). Один, град небесный, созданный Богом, воплощен в церкви; он не имеет четко фиксированного места на земле, истинное отечество любого христианина — на небесах, посему не следует слишком уж сокрушаться из-за гибели земного отечества. Другой град — земной, и он есть человеческое создание, сотворенное с помощью убийств и насилия. «Братоубийца Каин основал первый город, братоубийца Ромул — самый большой» — настаивал Августин. Пути земных государств определяет Господь и Он же дает возмездие за грехи не только людей, но и градов. Рим, творя насилие, завоевывал мир, и вот настала закономерная расплата за деяния его.

Августин был автором не только этого сочинения, в котором излагается христианская философия истории, но и более раннего произведения — «Исповедь». В этой книге он рассказывает свою автобиографию, но сосредоточивает внимание не на внешних фактах жизни, а на описании своих поисков пути к Богу. Таким образом, попытка обрисовать трагедию истории рода человеческого сочетается у Августина с попыткой раскрыть духовное содержание своего собственного Я, своей личности. Эти произведения Августина на протяжении всего Средневековья оказывали огромное влияние на мыслящих людей. Исторический перелом, свершившийся при жизни Августина, выразился в новых духовных исканиях человека.

Аттила 

События V в. в дальнейшем получили своеобразное отражение и в памяти самих германских народов. Наиболее яркий пример — сказания о бургундских королях и гуннском вожде Аттиле, которые оформились в скандинавские героические песни и в немецкую «Песнь о Нибелунгах». История в этих средневековых произведениях преломляется через фантастические представления. Историческая же основа такова. В начале V в. германское племя бургундов захватило земли по Нижнему Рейну, но это Бургундское королевство просуществовало недолго: его разгромил могущественный гуннский владыка Аттила, ядро державы которого располагалось на территории нынешней Венгрии. Несколько позднее произошла битва между гуннами и войсками Римской империи в Галлии на Каталаунских полях (451 г.). Гунны потерпели поражение, но все еще сохраняли свое могущество. На следующий год войско Аттилы подступило к Риму, но Аттила не решился взять штурмом город, устрашенный словами римского епископа (папы) о том, что он навлечет этим на себя гнев Божий.

Вскоре Аттила умер. Это произошло в ночь после устроенного им брачного пиршества. Некоторые из упомянутых исторических фактов и легли в основу названных выше произведений немецкой и исландской поэзии. В них столкновение народов приобретает форму кровной вражды между королями. После смерти Аттилы гуннский союз, в который были вовлечены многие другие племена, распался.

Судьба Италии в V—VI вв. 

В 455 г. германцы-вандалы, которые обосновались сначала в Испании, а затем в Северной Африке, совершили морской набег на Италию и захватили Рим, подвергнув его страшному разграблению. Были уничтожены многие произведения античного искусства. С тех пор слово «вандализм» означает жестокое и бессмысленное разрушение.

В середине V в. изгнанные гуннами с Рейна бургунды основали новое Бургундское королевство в Юго-Восточной Галлии, а вестготы — Вестготское в Испании.

На фоне этих исторических событий выглядит малозначительным прекращение власти римских императоров на Западе. В 476 г. был низложен малолетний император Ромул Августул, и знаки его власти отосланы в Константинополь. Поэтому 476 г. считается датой падения Западной Римской империи. В действительности гибель Империи растягивается на ряд десятилетий.

Последний акт разрушения Западной империи развернулся на Апеннинском полуострове. Остготы (восточные готы) под предводительством короля Теодориха двинулись в Италию с тем, чтобы вернуть ее под власть восточно-римского императора. Но, завоевав ее, создали там независимое Остготское королевство.

Во 2-й половине VI в. большая часть Италии была завоевана германскими племенами лангобардов.

«Последние римляне»

 Прозвищем «последний римлянин» историки награждали тех, кто, по их мнению, воплощал в себе ценности и культуру Рима накануне и сразу после его падения.

Приведем несколько портретов таких «последних римлян».

Выходец из знатного и богатого рода римской Галлии Сидоний Аполлинарий (ок. 430 — ок. 480) сочинял стихотворные послания друзьям, а также панегирики (восхваления) как последним недолговечным императорам, так и готским вождям, захватившим его родину — Южную Галлию. В частных письмах он сетовал на то, что его стихи слушают лишь дикие варвары, неспособные оценить их глубину и изящество; варвары эти, однако, считали латинскую поэзию может быть и непонятным, но необходимым украшением жизни. И этот неплохой, но не очень глубокий поэт в зрелом возрасте становится епископом и ведет все административные, финансовые и даже военные дела своего города.

Боэций (ок. 480—524 или 525) был сановником остготского короля Теодориха. Его перу принадлежат переводы греческих авторов, сборники кратких извлечений из их трудов. Судьба Боэция оказалась трагичной. Он был обвинен в связях с константинопольским двором, брошен в тюрьму и казнен. Уже в тюрьме написал он главный свой труд «Об утешении философией». Боэций — христианин, притом ортодоксальный, заточенный по велению Теодориха, короля-арианина. Но в его сочинении Христос не упомянут ни разу. Перед лицом мучительной смерти Боэции ищет утешения не в вере, а в философии, не в надежде на будущее спасение, а в уверенности в добродетели, разуме, в твердости духа.

Подобной судьбы избежал современник и коллега Боэция Кассиодор (ок. 487 — ок. 575). Он занимал при дворе готских владык Италии самые высокие должности. Большинство указов, постановлений и писем готских королей того времени составлены Кассиодором на блистательной латыни. Он мечтал соединить готов и римлян, написал не дошедшую до нас «Историю готов». Он страстно желал основать особую школу, где будущие священники могли бы изучать мирские науки. Это не удалось, как и слияние римлян с готами. В основанном им монастыре главным занятием монахов было переписывание книг. Он составил особое руководство, в котором были перечислены произведения римской словесности, достойные остаться в веках. Традиции Кассиодора сохранялись в монастырях столетиями, и именно этим традициям мы обязаны тем, что многие произведения античных авторов не только читались в Средние века, но и дошли до нас.

Вопросы и задания

1. Что привлекало варваров в Римской империи?

2. Почему Рим так слабо сопротивлялся варварским завоеваниям?

3. Что пугало и что привлекало римлян в варварах?

4. Познакомьтесь с «Песнью о Нибелунгах». Сравните события «Песни» с реальными историческими событиями.

Часть 3. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Карта Европы в раннее Средневековье

Средневековье начинается с Великого переселения народов. К началу VII в. на карте Европы уже не было Западной империи, появились новые государства, новые народы. Начнем с запада и будем двигаться к востоку.

Остров Британия был с середины V в. завоеван германскими племенами англов, саксов и ютов, которые к началу VII в. создали там несколько королевств, в течение VII в. христианизированных. Кельты-аборигены сохранились на западе острова, в Уэльсе, и на севере, в нынешней Шотландии.

Также не было государств, а только мелкие племенные княжества, на Скандинавском полуострове и полуострове Ютландия.

Крупнейшим государством на материке было Франкское государство, занимавшее Галлию и значительную часть Германии. Государство это было весьма рыхлым и неоднократно распадалось на части. Северо-запад Франкского государства, прежнюю Северную Галлию, занимала Нейстрия. К югу от Нейстрии располагалась Аквитания, отнятая у готов, и Бургундия, захваченная у бургундов. Основное население этих земель составляли потомки галло-римлян, более или менее значительное число франков было в Нейстрии. Австразия, часть Франкского государства, расположенная к западу от р. Маас, была населена в основном германскими народами; восточными франками, тюрингами, аллеманами, баварами. Эта часть либо не подверглась романизации, либо подверглась очень слабо.

К востоку от Франкского государства жили германцы-саксы, а еще восточнее — славянские племена; и те и другие сохраняли племенной строй.

Южнее, на Пиренейском полуострове, располагалось королевство вестготов. Там тоже основное население составляли потомки романизированных местных племен и переселенцев из Италии еще в римские времена. Готы были арианами и лишь в VII в. перешли в католичество.

Италия, большинство населения которой также составляли потомки римлян, была завоевана в VI в. лангобардами, но часть ее — юг и некоторые срединные регионы, оставались под византийским господством. По мере ослабления власти Византии Римская область становилась фактически независимым государством во главе с римским епископом — папой. Отношения этой области с лангобардами были непростыми и после того, как эти германцы-ариане в VII в. подобно готам перешли в католичество.

Еще восточнее располагалась Византийская империя. За пределами юго-восточных границ Византии жили арабские племена, вышедшие на арену мировой история как раз в VII в.

Варварские королевства в VI в.

ГЛАВА 3.1. ФРАНКСКОЕ ГОСУДАРСТВО МЕРОВИНГОВ

Племя франков

 «Народ франков славный, Творцом Богом созданный, сильный в оружии, непоколебимый в мирном договоре, мудрый в совете, благородный телом, неповрежденный в чистоте, превосходный осанкой, быстрый и неумолимый, обращенный в католическую веру, свободный от ереси. Когда еще держался варварства, по внушению Божию, искал ключ к знанию, согласно со своими обычаями, желая справедливости, сохраняя благочестие... Слава Христу, возлюбившему франков!.. Ибо это есть храброе и сильное племя, которое оружием свергло с себя тягчайшее иго римлян и, познав святость крещения, щедро украсило золотом и драгоценными камнями тела святых мучеников». Так начинается вступление к «Салическому закону» — записи правовых обычаев племени франков. Закон этот был записан на рубеже V и VI вв., тогда как вступление к нему датируют VIII в. Его автор (или авторы) как бы обозревают путь, пройденный франками со времени их расселения на территории римской провинции Галлии и последовавшего затем их крещения. Как видно из приведенного текста, они гордятся своим прошлым, собственными доблестями и благосклонностью Господа.

Разумеется, перед нами образчик самопревознесения, и верить ему на слово невозможно. И тем не менее франкам, точнее, их правителям, было чем похваляться. Им удалось, захватив северную часть Галлии, объединить вокруг себя другие племена германцев, подчинив их себе точно так же, как и коренное население — галло-римлян.

Хлодвиг и крещение франков

 Франки появились на римской территории задолго до падения Империи. Они поступали на службу к императорам, вмешивались во внутренние дела государства. Первым крупным их правителем, о котором сохранились достоверные известия, был Хлодвиг, потомок легендарного короля Меровея, по имени которого франкскую династию V—первой половины VIII в. называли меровингами. Короли этой династии по обычаю носили длинные волосы; то был их отличительный признак, ибо существовало языческое поверье, что в волосах представителя королевского рода таится некая сила, связанная с их удачей и везеньем. Когда короля хотели низложить, его шевелюру остригали, и он лишался этой магической силы.

Хлодвиг первым из франкских королей принял крещение. Если верить епископу Григорию Турскому, автору «Истории франков», дело было так. Жена Хлодвига была крещена, а сам король упорно держался язычества. Но однажды, во время войны с другим племенем, он оказался на краю гибели. И тогда Хлодвиг воззвал к Христу:коль Он и в действительности столь могуществен, как верят христиане, пусть Он дарует ему, Хлодвигу, победу над противником, и тот примет крещение. И, пишет Григорий, чудо произошло: враги франков тотчас обратились в бегство, и победа досталась Хлодвигу. Вместе со своей дружиной король перешел в христианство.

Итак, это событие изображено в виде чуда, ниспосланного Богом. Хлодвиг предпочел Христа языческим богам не потому, что Он возвещает истину, любовь и милосердие, а потому, что дарует победу в войне. От понимания евангельских заветов Хлодвиг (как и многие другие вожди варваров) был очень далек. Но, конечно, причина заключалась не только в этом. Франкский король принял христианство по католическому образцу (в отличие от других германцев, которые связали себя с осужденными церковью еретиками-арианами) и тем самым заручился поддержкой римской церкви. На его стороне были епископы Галлии, обладавшие большим религиозным и политическим авторитетом. За описанным Григорием Турским чудом крылся политический расчет. Из той же «Истории франков» видно, сколь важен был этот союз королевской власти и церкви для обеих сторон.

Распространение христианства в Европе

Христианство или язычество?

 И вот что любопытно: Григорий Турский, описывая злодеяния, которые творили короли франков и их сородичи и другие знатные лица, не скрывает их хитрости, жестокости и вероломства. Восхваляя Хлодвига, Григорий вместе с тем рассказывает о том, как тот перебил собственных родственников, опасаясь, как бы они не отняли у него королевство, и захватил их владения. Затем, собрав своих людей, он сказал об убитых сородичах: «Горе мне, что я остался чужим среди чужестранцев и нет у меня никого из родных, которые могли бы мне чем-либо помочь в случае опасности». — «Но это он говорил, — замечает Григорий, — не из жалости к убитым, а из хитрости: не сможет ли он случайно обнаружить еще кого-либо из родни, чтобы и того убить».

Все это, видимо, не мешает духовенству сотрудничать с королями.

В стране было уже немало церквей и монастырей, а христианская вера франков нередко оставалась поверхностной и причудливо сочеталась со старым язычеством. Находки археологов свидетельствуют: в одном и том же захоронении франка можно найти и христианский крест, и языческий амулет. Духовенство еще в VIII и IX вв. жаловалось на то, что многие христиане не оставили старого обычая поклоняться духам лесов и рек и совершать им жертвоприношения.

Галлия под властью франков

 В численном выражении франки оставались меньшинством среди населения Галлии, но то было меньшинство завоевателей. Основу племени образовывали свободнорожденные воины. Король созывал их в ополчение, и они должны были являться вооруженными короткими мечами или боевыми топорами и копьями. Свободные мужчины собирались на местные судебные сходки. Но они были не только воинами, но и домохозяевами-земледельцами и скотоводами. У многих были зависимые люди и рабы, что не избавляло свободного франка от необходимости и самому трудиться на своем участке земли.

Франки обычно не захватывали земельных владений галло-римлян и селились отдельно — хуторами или небольшими деревнями. Поэтому между завоевателями и коренным населением Галлии не возникло острой вражды. Напротив, облегчение налогового гнета и то, что франки и галло-римляне исповедовали одну и ту же религию, несколько сглаживало противоречия. Не вмешивались франки и в чуждую им городскую жизнь. Они избегали селиться в городах, которые тем временем пришли в упадок и имели значение преимущественно в качестве епископских резиденций. Расширяя пределы своего королевства, франкские государи надежно обороняли его от внешних врагов.

Поскольку римское рабовладение уже изжило себя (отчасти под воздействием христианства), а у германцев никогда не получало большого развития, общественные уклады франков и галло-римлян несколько сблизились. Постепенно происходило сближение и обоих народов. Прошло не так много времени, и население франкской державы стало говорить на одном наречии, в котором латынь смешалась с кое-какими германскими словами, и это наречие в дальнейшем легло в основу старофранцузского языка, франкские короли принимали к себе на службу, наряду со своими соплеменниками, и галло-римлян. Им нужны были грамотные люди и верные слуги, каково бы ни было их происхождение.

«Салический закон»

 При Хлодвиге была произведена первая запись права, точнее, правовых обычаев франков, — «Салического закона» (первоначально ту часть этого племени, которая жила около моря, называли «салическими», т.е. «приморскими» франками). После завоевания Галлии жизнь франкского племени усложнилась, и нужно было регулировать разные ее стороны, разрешать многочисленные конфликты. С этой целью и был записан «Салический закон».

Мы знаем, что франки говорили на германском диалекте, употребляя отчасти также латынь местных жителей Галлии, но в письме применялся только латинский язык. На нем-то и записан «Салический закон».

Запись обычаев, издавна сложившихся в народе, отличается от тех государственных законов, которые были составлены в Риме учеными юристами. В законодательстве устанавливаются общие нормы: какие наказания или штрафы следуют в результате правонарушения, но конкретные случаи не описываются, — они подводятся под норму. Совсем иначе обстоит дело в записи обычая. Здесь нет общего постановления о том, какое наказание постигнет убийцу или вора. Вместо этого мы найдем в «Салическом законе» многочисленные статьи, каждая из которых описывает именно индивидуальный факт. За убийство человека положено было платить ВЕРГЕЛЬД («возмещение за жизнь»), но размеры его неодинаковы и зависят от того, кто убийца и кто убитый, ибо за галло-римлянина положено было платить меньше, чем за свободного франка. Отдельно говорится о возмещениях за убийство зависимых людей и рабов. Что касается ранений, то записи о них в «Салическом законе» представляют собой целый «анатомический трактат», так как за каждую рану положено особое возмещение.

То же самое видим мы и в статьях о кражах. Тот, кто ожидал бы найти здесь постановление о штрафе за покушение на чужую собственность, изложенное в общей форме, будет удивлен тем, что вместо этого в «Салическом законе» детально перечисляются конкретные виды домашнего имущества и скота (отдельно о быках, о коровах, о поросятах, овцах, конях и т.п.) с указанием их возраста и степени пригодности, а также обстоятельств, при которых была совершена кража (скажем, увели ли корову с пастбища или похитили из хлева). При этом размеры возмещений могут быть те же самые, и тем не менее каждый случай записан особо.

Составители этого судебника мыслят конкретно, а не общими нормами. Точно так же конкретно и наглядно стремятся они описать и все другие правовые обычаи.

Вот статья «О горсти земли». В ней речь идет о человеке, который совершил убийство, но лишен средств, достаточных для уплаты вергельда. Он должен собрать в своем доме, в четырех его углах, землю и, держа ее горсть в руке, выйти во двор усадьбы, за оградой которой собрались его сородичи. И он должен, оборотившись к ним спиной, бросать в них эту землю, а затем в одной рубахе (т.е. снявши плащ — обычную одежду франка), без пояса и с колом в руке перескочить через ограду. И тогда обязанность уплатить недостающую часть возмещения за убитого возлагается на тех, в кого неплатежеспособный убийца бросил горсть земли.

По сути дела, человек, попавший в трудное положение, вынужден отказаться от собственного дома и усадьбы, передать их тем, кто мог бы заплатить вергельд. Если вергельд не будет выплачен, ему грозит смерть — месть родственников убитого. Но в центре внимания составителей судебника в данном случае (и в ряде других) — процедуры, жесты, символические действия. Важно соблюсти обычай. Отказывающийся от родства должен переломить «ветви мерою в локоть» и разбросать их на все четыре стороны, — это символизировало разрыв родовых связей.

Таков «Салический закон» (и таковы же записи обычаев у других германских племен). При первоначальной записи закона король мало вмешивался в его содержание. Но при потомках Хлодвига королевская власть начинает влиять на законодательство, не столько отменяя старые нормы, сколько дополняя их новыми постановлениями.

Германцы исходили из уверенности в том, что закон вообще не создается людьми, — они лишь «находят», «вспоминают» его. Право — над людьми, в том числе и над королями. Главное качество права — то, что оно «старое», а в силу своей древности — «доброе», «справедливое».

Свободный франк: от воина к крестьянину

 Как уже было сказано, свободный франк был и воином, участником ополчения, и домохозяином. Слово francus («франк») приобрело новое значение: «свободный человек». Однако сочетать обе эти функции — воина и земледельца — делалось все труднее. Сельское хозяйство и домашнее ремесло требовали времени и усилий, тем более, что с расселением франков на римской территории их хозяйственные занятия сделались более многообразными. Если у себя на родине германцы ограничивались выращиванием одних лишь хлебных злаков, то теперь на более плодородных землях Галлии они познакомились с огородничеством и садоводством, которыми издавна занимались местные жители.

Происходили в хозяйстве франков и другие изменения. Мельница, приводимая в ход силою воды, была изобретена уже в римскую эпоху. Но тогда она не получила распространения: господа предпочитали использовать подневольный и дешевый труд рабов, которые вручную размалывали зерно. Водяные мельницы начинают распространяться во франкский период в деревнях, населенных свободными людьми, которые выше ценили свой труд. Так перемены в общественном строе отражались на производстве.

Войны и собрания вооруженных соплеменников («мартовские поля» — король обычно весной созывал ополчение на смотр) отрывали франков от мирных повседневных дел. Одновременно возрастало влияние магнатов в тех областях, где были расположены их поместья. Королям все более приходилось опираться на их поддержку, а за нее нужно было передавать им новые земельные владения и другие богатства. Поэтому значение народного войска стало убывать.

Обратимся к тому же Григорию Турскому. В его «Истории франков» интересно не только то, о чем он повествует, но и то, о чем он умалчивает или чего он попросту не замечает. Турский епископ сосредоточивает все внимание на королях и знати, епископах и святых. Но ведь франкское государство населяла не одна лишь аристократия и духовные лица! Где же простые франки и галло-римляне? О них идет речь в «Салическом законе», однако «История франков» их не знает... У Григория Турского нет к ним интереса, и с его точки зрения, простые люди его не заслуживают. Но не означает ли это, что голос таких людей почти не был слышен, что они уже не могли оказывать заметного влияния на политику и общественную жизнь?

Прежде положение было иным. Как рассказывает Григорий Турский, однажды, когда Хлодвиг делил с дружиной захваченную добычу, он попросил отдать ему, сверх его доли, драгоценную церковную чашу, которую намеревался возвратить епископу. Дружинники выразили согласие, но один из них воспротивился и разрубил сосуд секирой. Хлодвиг стерпел, но затаил обиду. На следующий год, когда войско собралось на «мартовское поле» и король осматривал оружие воинов, он придрался к обидчику и выбил секиру из его руки. В тот момент, когда дружинник наклонился для того, чтоб подобрать ее, Хлодвиг своей секирой рассек ему голову со словами: «Так же ты поступил с чашей». Как видим, король был властен над жизнью и смертью своих воинов, но при Хлодвиге, если верить Григорию Турскому, можно было услышать слова протеста, и король мог встретить противодействие.

При его потомках голос рядового воина уже не слышен, и это знаменательно. Но если роль франкских воинов отходит на задний план, то роль знати в военном деле и в управлении страной возрастает.

Брунгильда и Фредегонда

 Меровинги видели во франкской державе собственное владение, которое также можно делить на доли и передавать по наследству, как и любое имение. В результате при потомках Хлодвига королевство начинает дробиться, а между наследниками-королями разгорается борьба. Эти распри между родственниками и свойственниками сопровождались убийствами внутри рода и семьи. Но такие преступления германцами воспринимались как деяния неслыханные и недопустимые. Ведь с точки зрения члена общества, которое еще полностью не порвало с родовыми отношениями, люди делятся на «своих», т.е. членов рода, семьи, и «чужих» — тех, кто стоит вне данной родовой группы. Вражда, месть допустимы только по отношению к «чужим», внутри же семейной группы они немыслимы и означали бы разрушение общества и даже конец света.

И вот оказывается, что в роду Меровингов все это происходило, и не однажды. Мы уже знаем, как поступил с сородичами Хлодвиг. При его внуках кровавые усобицы в королевском роду развернулись с небывалым ожесточением. Королевы убивали детей своих супругов от других браков, а потом и самих мужей. Особенно «прославилась» вражда между королевами Фредегондой и Брунгильдой. Фредегонда убирала со своего пути к единоличной власти всех, кто ей служил помехой. После смерти Фредегонды ее сын перебил всех потомков Брунгильды. Сама она была подвергнута мучительной смерти.

В начале VIII в. франкское государство, ослабленное внутренними распрями Меровингов и распадом территории на уделы, оказалось перед лицом новой грозной опасности: пройдя всю Северную Африку до Гибралтара, а затем завоевав Пиренейский полуостров, арабы-мусульмане вплотную подошли к пределам Галлии. От государства и народа требовались огромные усилия и глубокая перестройка общественных и политических порядков для того, чтобы отразить эту угрозу.

Вопросы

1. Как вы объясните успех франкских королей в утверждении своей власти над римской Галлией?

2. В чем различия между записью обычного права, каким был «Салический закон» франков, от государственного закона?

3. Какие изменения происходили в положении свободных франков и чем они вызывались?

4. Как объяснить ослабление Франкского государства в VII — первой половине VIII в.?

ГЛАВА 3.2. ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ (IV—VIII ВВ.)

 Начало Византии

 Название «Византийская империя» придумали историки XVIII в.

Сами жители этой империи называли себя «ромеями», т.е. по-гречески «римлянами», а свою империю — Ромейской, т.е. Римской. Данное поздними историками название происходит от города Византий, на месте которого, как мы помним, император Константин основал в 330 г. новую столицу Империи. Но тем самым старое название было упразднено. Новая столица официально именовалась Новый Рим, в обиходе ее называли просто Город (жители старой столицы так же называли Рим), иногда — пышно, в восхвалениях — Царствующий Город (отсюда русское — Царьград). Наименование Град Константина, по-гречески — Константинополь, первоначально также было поэтическим прозвищем и лишь постепенно стало официальным названием. Однако государство, просуществовавшее до середины XV в., историки именуют Византийской империей или Византией.

Новая империя никак не была простым продолжением старой, хотя и многое унаследовала от нее. Но она и не была совершенно новым государством, наподобие варварских королевств. Поэтому невозможно назвать точную дату возникновения Византии. Некоторые историки считают началом ее 330 г., но это лишь перенесение столицы. Другие предлагают отсчитывать время от 395 г., от окончательного разделения Римской империи на Восточную и Западную. Однако наличие нескольких императоров, управлявших каждый своей частью государства, не было чем-то новым. Империю все равно считали единым государством. Точно также в 476 г. так называемое падение Западной Римской империи не было рубежной датой, ибо тогда всего лишь упразднили пост императора, правившего на Западе. И все же можно говорить о том, что с IV в. Восток и Запад Римской империи начали развиваться независимо друг от друга.

Византия времени Юстиниана

Границы Византии и народы, ее населявшие

 Та часть Империи, которая управлялась из Константинополя, включала в себя Балканский полуостров, Малую Азию, Сирию и Палестину, Египет и часть Закавказья. Ее население было весьма пёстрым: греки, сирийцы, евреи, копты (египтяне), армяне, грузины, различные племена из внутренних районов Малой Азии (напр., исавры) и др. Цементирующим этническим элементом были греки, и языком общения народов Империи был греческий. Это был никак не классический язык Платона или Гомера, а так называемый «койне», т.е. «общий». Значительная часть грекоязычного населения не была греческой по корням своим — это были потомки местных народов, ассимилированных греками. Языком закона, администрации, войска оставалась латынь.

Варварские завоевания мало затронули Восточную Римскую империю. Готы и гунны, хоть и совершали свои опустошительные набеги, но не создавали на захваченных землях своих королевств, и императорам Константинополя удавалось направить натиск варваров на запад Европы.

Хозяйство

 Большая часть Востока была страной древнейшего земледелия. Египет оставался житницей Империи и за счет его пшеницы кормилось население городов Италии. Греция, прибрежные области Малой Азии, Сирия и Палестина снабжали Империю вином и оливковым маслом. В горных районах Малоазийского полуострова, во внутренней Сирии, господствовало скотоводство.

Сельское хозяйство Византии базировалось на двух системах землевладения. Это были поместья, как правило, крупные, в которых использовался труд рабов и колонов, и сельские общины, члены которых несли обязанности перед государством.

Города и городская жизнь в Византии 

Упадок городской жизни в Римской империи затронул Восток менее, нежели Запад. Византия оставалась страной городов, но города Востока, кроме полисов Греции, никогда не были свободными городами-государствами, не хранили воспоминаний о политических свободах и были основаны, в значительной мере, эллинистическими царями, как, например, Александрия в Египте и Антиохия в Сирии. И все же античная культура, в основе своей эллинистическая, т.е. представляющая собой соединение греческих и местных восточных традиций, сохранялась в этих городах.

Особое положение занимал Константинополь. В «Новом Риме», в отличие от старого, никогда не было республиканских учреждений. Сверхцентрализация Византийского государства (о чем подробнее будет сказано ниже) приводила к тому, что от столицы часто зависела вся страна, а значит и жители столицы были все же в особом положении.

Организация власти в Царствующем Городе и организация его населения воспроизводились во всех городах Империи, но только в столице городской плебс мог влиять на политическую жизнь Империи.

Константинополем управлял эпарх, который назначался императором и должен был заботиться о городском хозяйстве и о порядке в Городе, т.е. ему принадлежала не только административно-хозяйственная, но и судебно-полицейская власть.

Зрелища спортивного типа — состязания бегунов, борцов и тяжелоатлетов, гладиаторские бои, травля зверей, конные бега — являлись одним из важнейших элементов античной городской жизни. Торжество христианства привело к запрету ряда подобных зрелищ: сражений гладиаторов, где нарушалась заповедь «не убий», соревнования атлетов, во время которых участники выступали обнаженными, что категорически запрещалось христианской моралью. Но конные состязания остались и сделались любимым развлечением толпы. Знаменитые цирковые возницы бывали популярнее иных военачальников или проповедников. Возницы носили одежды разных цветов: синие, зеленые, белые, красные. Команды возниц организовывались и выставлялись городскими кварталами — ДИМАМИ (от греческого «демос» — «народ»). Димы назывались по этим цветам. Самыми влиятельными были «синие» и «зеленые». Димы представляли собой одновременно спортивные и политические организации. В основном они состояли из городских низов, но находились под влиянием сенатской аристократии, крупных землевладельцев и купцов. Между димами существовали и религиозные различия, и некоторые из них поддерживали еретические течения.

Димы были не только самоуправляющимися объединениями со своими выборными органами, с казной, предназначенной для помощи неимущим членам, но и определенным элементом политической структуры Империи, особенно ее городов и, самое главное, — столицы. По димам организовывалось городское ополчение. Когда император бывал на ипподроме, старшины димов могли высказывать ему свои претензии. Императоры старались не пригашать распри между димами, оказывая поддержку одному из них или балансируя между ними.

Священная империя

 Даже после варварских завоеваний идея Империи сохраняла свое влияние. Варварские вожди Запада, ставшие независимыми государями, признавали верховенство Империи, охотно принимали имперские титулы, чеканили монеты с изображением императоров даже в тех случаях, когда воевали с этими императорами.

Величию Империи соответствовало величие императоров. В императорском сане соединилось несколько традиций, имевших разное происхождение. В республиканском Риме титул «император» означал главнокомандующего. В ранней Империи — высшее должностное лицо. Поэтому пост государя оставался в принципе выборным, императора провозглашали сенат, народ (представленный столичными димами) и войско. Но в Империи, особенно поздней, ее владыки считались находящимися под особым покровительством богов или даже богами в человеческом обличье. С принятием христианства они потеряли личную божественность, но стали помазанниками Божьими. Традиции языческой священной власти перешли и в христианскую Империю. Помазание как бы передает императору особую благодать. Как говорили тогда, василевс (греческое наименование императора) «ниже только Бога и следует сейчас же за Богом». Власть василевса была не только светской, он считался покровителем церкви. Парадное облачение его напоминало священническое, при обращении к нему следовало падать ниц, царским статуям воздавались те же почести, что и иконам.

Но, что очень важно, священным считался сан императора, а не он лично. В варварских государствах монархи занимали свой трон по праву рождения, и династический принцип сохранялся на Западе и тысячу лет спустя после христианизации варваров. В Византии император мог быть выходцем из любого народа, из любой социальной группы. Мы знаем императоров исавров, армян, сирийцев, славян; на византийский трон поднимались бывшие солдаты, бывшие конюхи, даже дети крестьян. Обожествление поста, а не человека, его занимавшего, отсутствие правил престолонаследия проявилось в том, что из 109 человек, занимавших константинопольский трон с 395 по 1453 гг., лишь 34 умерли своей смертью, находясь в императорском сане. Остальные либо погибли, либо вынуждены были отречься и постричься в монахи.

При всем этом власть императора была абсолютной. Он стоял выше закона и в его воле были жизнь и имущество каждого подданного. Вся мощная и разветвленная административная система замыкалась на нем, он был одновременно главой правительства, единственным законодателем, высшим судьей и главнокомандующим войска, состоявшего в основном из варваров-наемников.

Но, в определенной степени, наемниками были и все, кто занимал государственные должности. Со времен Римской республики существовало особое сословие сенаторов, в значительном числе из потомков старых аристократических родов. При всем умалении роли сената как законодательного органа, императоры считались с сенаторами, признавали за ними определенные привилегии, в частности особые земельные права и право на участие во власти. Константин, переведя столицу на Восток, создал особый сенат в Константинополе, где уже не было, или почти не было, представителей древних фамилий, но и новая аристократия была неудобна для власти. Как каждый человек должен был со страхом и радостью исполнять Господни заповеди, точно так же он должен был подчиняться законам государя. Никакой отдельной воли рядом с этой быть не могло. Каждое должностное лицо лично зависело от монарха (в идеале, разумеется, это не значит, что каждый чиновник назначался василевсом) и было, в сущности, лишь простым передатчиком и исполнителем его воли. Наиболее желательным для занятия любого поста, в том числе и военного, был тот, кто не имел собственных интересов. Посему предпочтение отдавалось не сенаторам, а чужеземцам.

Всеобщая несвобода 

Итак, все жители Византийской империи — и знатные, и простолюдины, — были бесправны по отношению к императору. Ни жители города, ни крестьяне не обладали прочно гарантированными правами. Но, вместе с тем, и сам император как личность тоже не был свободен, и многих выскочек, достигших престола, ожидали низложение и жалкий конец. Таким образом, неограниченный деспотизм василевса сочетался с крайней неустойчивостью его положения. Иными словами, никто в Византии не был свободен.

Правление Юстиниана I (527—565)

 Считалось, что границы Империи остаются неизменными, что варварские короли, как мы говорили, правят именем императора, за которым остается верховная власть. Император Юстиниан I решил возвратить Империи прежнее величие.

Юстиниан был весьма яркой фигурой. Образованный, трудолюбивый, прекрасный администратор, человек редкого упорства, внешне доступный и даже казавшийся дружелюбным, он был в действительности жесток, коварен, двуличен. Им владела почти маниакальная страсть — утвердить величие Империи и свое собственное величие, которые он не разделял. Под стать ему умом и коварством была его жена, императрица Феодора, дочь служителя ипподрома, некогда — актриса.

Вернуть Империю в прежние пределы можно было только военным путем, и в конечном итоге у вандалов была отвоевана Северная Африка, в долгой и кровопролитной войне с остготами — Италия, после экспедиции против вестготского королевства — Южная Испания. Конечно, границы Империи времен Константина не были достигнуты, но все же территория государства увеличилась вдвое.

Юстиниан заботился не только о военных успехах Империи. При всем личном самовластьи, он стремился правильно устроить Империю, даровать ей четкую систему законов. Он приказал составить единый свод законов — «Свод гражданского права», основной частью которого был «Кодекс Юстиниана», собрание законов римских императоров. Этот «Свод» оставался источником римского права на протяжении многих столетий и сыграл большую роль в развитии права в Европе.

Юстиниан уделял большое внимание церковному учению. Единство Империи было для него нераздельно с единством Церкви. Он самым решительным образом боролся с остатками язычества. В 529 г. была закрыта философская школа в Афинах — Академия, основанная великим древнегреческим философом Платоном, закрыта как оплот язычества. Активно преследовал он также еретиков. Император твердой рукой правил церковью, вмешивался в назначение ее иерархов.

Немалое внимание уделял он и внешнему блеску своего правления. Символом торжествующего православия и одновременно побед Священной империи стал изумительный памятник восточно-христианского зодчества — храм Святой Софии в Константинополе. Юстиниан вообще немало сил отдал строительству; на границах Империи вырос целый оборонительный вал из крепостей.

Восстание «Ника»

 Величие и слава Империи требовали немалых средств. Резкое повышение налогов, ограничение прав сенаторов, таможенные пошлины, разорявшие купцов, — все это заставило объединиться противников императора — как сенаторов и купцов, так и городские низы. 11 января 532 г. на ипподроме старейшины «синих» и «зеленых» потребовали от императора уменьшения налогов и наказания ряда высших чиновников, обвиненных во взяточничестве. Император ответил отказом, тогда разъяренная толпа начала бросать в него камни. Вспыхнуло восстание, лозунгом которого стало: «Ника», т.е. «Побеждай!»; по этому кличу и восстание называется «Ника!». Восемь дней мятежники господствовали в Константинополе. Они сожгли ряд дворцов, в которых жили ненавистные чиновники, уничтожили налоговые списки, открыли тюрьмы. Пожары охватили весь Город. Двор был в панике и многие придворные советовали Юстиниану бежать, но Феодора воспротивилась этому, заявив, что смерть лучше потери власти. Император предпринял решительные меры, среди прочего, подкупив ряд руководителей восстания. На ипподром, где собрались восставшие, неожиданно напали войска варваров-наемников, перебив около 35 тысяч человек. Димы были поставлены под жесткий контроль государства и постепенно утратили политическое значение.

Нашествия варваров на Византию

 Стоившая невероятного напряжения сил попытка восстановить Империю в прежних границах не удалась. Три года спустя после смерти Юстиниана, в 568 г., на Италию обрушилось германское племя лангобардов. Большая часть Апеннинского полуострова оказалась в их руках, за исключением крайнего юга и областей Равенны и Рима.

К началу VII в. относятся вторжения славянских племен с севера Подунавья на Балканский полуостров, в византийские пределы, вплоть до Пелопоннеса. Оседая там общинами и племенами, славяне длительное время были практически независимы от Константинополя. Авары и персы усилили давление на Империю, однако с ними удалось справиться. Но арабские завоевания (о них мы подробнее расскажем ниже) значительно ослабили Империю, и захваченные арабами земли вернуть уже не удалось. К началу VIII в. территория Империи уменьшилась почти вчетверо.

Иконоборчество

 В 717 г. арабы осадили Константинополь. Захвативший незадолго до этого власть император Лев III (717—741) организовал отпор арабам, не только отогнал их от столицы, но и пресек набеги на Малую Азию. На войну нужны были средства, и Лев III решил взять их у церкви. Поводом к конфликту с духовенством стал спор об иконах. Еще в VII в. в Малой Азии (некоторые историки считают, что под влиянием ислама, запрещающего человеческие изображения) стали раздаваться голоса в среде местного духовенства о том, что почитание икон, мощей, креста есть идолопоклонство, что это поклонение предметам, а не Богу. Иконопочитатели же утверждали, что Божественная сила реально присутствует в священных предметах. В 726 г. Лев III запретил почитать иконы, его преемники потребовали вообще убрать священные изображения из церквей. Императоров поддерживала военная знать, духовенство раскололось, большинство народных низов и монашества выступили за почитание икон. Борьба длилась более столетия, ей сопутствовали пытки, казни, изгнания, уничтожение икон, даже разрушения монастырей и принуждение монахов к вступлению в брак или к военной службе, но главное — конфискация церковных и, особенно, монастырских земель. Наконец, в 843 г. иконопочитатели одержали победу, иконоборцев предали анафеме, культ икон был восстановлен, но большая часть земель не возвращена церкви.

Византия и болгары

 Еще до начала арабских завоеваний, около 680 г., на Балканский полуостров, север которого был заселен славянами, вторглись с Прикубанья тюркоязычные кочевники — булгары. Следует отметить, что часть этого народа переселилась на север, в район Средней Волги и Нижней Камы и создала там свое государство, Волжскую Булгарию; современные чуваши — потомки этих булгар. Та же часть кочевников, которая завоевала север Балканского полуострова, основала другое государство — Болгарию. Завоеватели очень быстро смешались со славянами, но передали им свое имя. Болгария вела активные завоевания на Балканах и оказывала в течение VIII и первой половины IX в. давление на Византию. Болгарский хан Крум разбил императора Никифора I и из его черепа сделал чашу для вина. В 865 г. хан (он именовался также по-славянски князем) Борис I (852—889) принял православие, но добился, чтобы Болгарская церковь была независимой от Константинопольской патриархии. Обаяние империи манило славян. Князь Симеон (897—923) принял титул «царя болгар и греков» и стремился занять константинопольский престол. Постоянные войны с Византией подрывали силы Болгарского государства.

Кирилл и Мефодий

 Ослабленная после арабских нашествий Византия все же оставалась наследницей великой империи, а Константинополь — одним из центров (наряду с Римом) христианства. Князь Ростислав (846—870), глава возникшего в первой половине VIII в. Великоморавского княжества, включавшего территории нынешних Чехии, Словакии, части Венгрии, Германии и Польши, стремясь отстоять независимость от Франкского государства, решил принять христианство по восточному, византийскому обряду. Для просвещения славян по просьбе Ростислава в Великоморавское княжество из Византии в 863 г. прибыли проповедники Константин (ок. 827—869), принявший при пострижении в монахи имя Кирилл, и его брат Мефодий (ок. 815—885). Для облегчения проповеди Священного Писания они создали славянский алфавит, названный позднее кириллицей, которым мы пользуемся и поныне, и осуществили перевод Писания на славянский язык. Православие, однако, в Моравии не удержалось. После смерти Мефодия его ученики подверглись преследованиям со стороны католического духовенства, пришедшего из германских земель, и переселились в Болгарию. Именно Болгария стала центром распространения славянской письменности.

Василий II

 Неверно представлять, что история Византии с конца VII в. есть история непрерывного упадка. В определенные периоды Империя возобновляла натиск на врагов, хотя никогда уже не достигала пределов государства Юстиниана. Одним из василевсов, расширивших границы страны, был Василий II (976—1025). Он потеснил арабов на Востоке, несколько увеличил владения в Италии, установил верховенство Византии над частью Армении. Еще незадолго до его воцарения, в 973 г., Восточная Болгария была занята Византией, а болгарская церковь подчинена константинопольской. В 1014 г. Василий II разбил болгар остававшегося независимым Западно-Болгарского государства. Он захватил 14 тысяч пленных и приказал их ослепить, оставив на каждую сотню слепых по одному одноглазому поводырю. За это Василий получил прозвище Болгаробойца. В 1018 г. Болгария была полностью завоевана Византией и пребывала в ее составе до конца XII в.

Василий II оставил немалый след и в истории Руси. В состав Византийского государства входила южная часть Крымского полуострова. Киевский князь Владимир Красное Солнышко (980—1015) захватил находившийся близ нынешнего Севастополя город Херсонес. Мир между Византией и Русью предусматривал возврат Херсонеса, женитьбу Владимира на сестре Василия II Анне и принятие киевским князем христианства. С 988 г. началось крещение Руси.

Победы Византии оказались, впрочем, недолговечными. В 70-е годы XI в. на нее обрушились новые враги — турки.

Византия между Западом и Востоком

 Иконоборческое движение усилило разногласия между восточной и западной ветвями тогда еще единой церкви; Запад с самого начала отказался принять решения иконоборцев. Но отделение Византии от Запада проявилось не только в этом. Византия, не оставляя своих вселенских претензий, все более становилась однонациональным греческим государством. Законы, изданные Львом III, составлены уже по-гречески. Необходимость борьбы с врагом с Востока, особенно арабами, заставляла Византию все меньше обращать внимания на свои владения в Италии, которые либо отходили к лангобардам, либо становились независимыми (как Венеция или руководимый папами Рим). Византийская империя перестает восприниматься в Западной Европе как единственно возможное продолжение Империи Римской, но при этом сама идея Империи остается в силе.

Вопросы

1. Почему Восточная Римская империя оказалась долговечнее Западной?

2. Почему в Византии были часты государственные перевороты?

3. Почему усиление Византии при Юстиниане оказалось недолговременным?

4. Каковы причины иконоборческого движения?

ГЛАВА 3.3. АРАБЫ И ЗАПАД  

Письмо пророка

 В 628 г. войско константинопольского императора Ираклия возвращалось в родные пределы после победы над вековым врагом Римской империи — Ираном, или как еще называли эту страну — Персией. Когда армия проходила через провинцию Сирия, в палатку императора привели гонца. Это был араб-кочевник (их называли бедуинами) откуда-то из глубин Аравийского полуострова. Он привез императору послание, начинавшееся словами: «От Мухаммеда, пророка и посланника Аллаха, — Ираклию, князю ромеев, — мир тебе!». Далее в послании говорилось, что автор письма обрел истинного Бога и предлагает всем земным владыкам уверовать в Него; если князь ромеев примет эту веру, то он победит всех своих врагов и царство его будет вечным, если нет — то в скором времени Бог отдаст его владения в руки истинно верующих, покорных Богу. Ираклий никак не ответил на послание, сочтя приславшего его сумасшедшим, которыми полна Аравия.

Так гласит легенда. Мы не знаем, получил ли в действительности подобное послание византийский император. Но нам точно известно, что такие обращения были написаны и разосланы и ему, и его врагу, царю царей Персии, и владыке Эфиопии. И еще при жизни Ираклия арабские племена, ведомые преемниками пророка Мухаммеда и одушевленные верой в неведомого остальному миру Бога отняли у Империи Сирию и Египет, а менее чем через сто лет овладели территорией от Индии до Атлантики, от Кавказа и Пиренеев до Сахары и Аравийского моря. Что же произошло в глубинах Аравии? Какие причины привели к событиям, изменившим политическую и религиозную карту тогдашнего мира?

Арабский халифат

Древняя Аравия

 Большую часть Аравийского полуострова занимают сухие степи, полупустыни и пустыни, и основное население там — кочевники-бедуины; меньшая часть — юг и юго-запад полуострова — земли, пригодные для возделывания при наличии полива. Там еще в 1 тысячелетии до н.э. сложилась развитая земледельческая культура, возникли города и государства. Большинство же арабов, кочевых и даже оседлых, жило племенными группами. Через западную часть Аравии — Хиджаз — проходили караванные пути с юга на север, в Сирию и Месопотамию. На торговых путях возникло несколько городов — Мекка, Медина, Таиф, — жители которых занимались ремеслами, торговлей и оседлым скотоводством. Один из этих городов, Мекку, в середине V в. завоевало кочевое племя курейш (курейшиты), которое стало правящей группой в этом городе, из них составлялся совет старейшин, а единого правителя Мекка не имела.

Верования арабов

 Среди арабских племен царило многобожие, они поклонялись солнцу, луне, звездам. В южных и юго-западных регионах, в более развитой части полуострова, было немало приверженцев христианства и иудаизма. Главной общеарабской святыней был храм в Мекке — Кааба — точнее даже не сам храм, а вделанный в его стену черный камень. Происхождение этого камня неизвестно, по мнению одних, это — метеорит, по мнению других, — камень вулканического происхождения. Этому камню поклонялось большинство оседлых и кочевых племен, и в Каабе, являвшейся центром паломничества со всей Аравии, стояло немало идолов, представляющих местные божества. Приблизительно в V—VI вв. среди кочевых и оседлых племен стали появляться сторонники единобожия. Они говорили, что есть лишь один Бог — Аллах (это слово и значит «Бог»). Подобные воззрения развивались под влиянием иудаизма и христианства, исповедовавших единобожие.

Мухаммед и новая вера

 Основатель новой религии Мухаммед (ок. 570—632) родился в небогатой семье курейшитов. Рано осиротевший мальчик воспитывался у родственников. С юных лет он сам зарабатывал себе на пропитание, служа погонщиком верблюдов. Ему было около 25 лет, когда на него обратила внимание немолодая богатая вдова, мужем которой он стал. С молодости Мухаммед был склонен к религиозным размышлениям, к уединению и молитве. По всей видимости, он страдал эпилепсией, которую его соплеменники считали священной болезнью; во время ее приступов человек якобы общается с богами или Богом.

В 610 г. у него было, по его словам, чудесное видение, когда явилось к нему некое существо в сиянии. Некто развернул свиток и приказал «Читай!». «Я не умею», — признался Мухаммед (он действительно до конца дней оставался неграмотным). «Читай!» — повторил Некто, и в третий раз сказал то же самое. И Мухаммед начал читать... Он не очень понимал, что читает, и не сказал никому о происшедшем. Несколько месяцев спустя Некто снова явился Мухаммеду и сказал «Мухаммед! Ты — пророк Бога, а я — Джибрил (арабская форма имени архангела Гавриила)!».

Тогда Мухаммед уверовал в свою миссию. Он провозгласил: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его». Первыми в пророческий сан Мухаммеда уверовали его жена и двоюродный брат Али. Вокруг пророка стали собираться приверженцы. Мухаммед провозгласил отказ от многобожия и полную покорность Аллаху. Название религии — «ислам» и значит «покорность», принятое в Европе наименование «мусульманство» происходит от арабского «муслим» — «покорный». Эта проповедь вызвала недовольство знати, получавшей немалую выгоду от паломничества в Каабе. Мухаммед, как посланец Божий, претендовал на власть в Мекке, на что курейшиты также не могли согласиться. 16 июня 622 г. Мухаммед с семьей и приверженцами бежал в соседний, соперничавший с Меккой торговый город Медину. Это событие, ХИДЖРА (арабское «переселение») считается в исламе началом новой эры и от него идет мусульманское летосчисление.

В Медине проповедь Мухаммеда пошла успешнее, к нему присоединились не только мединцы, но и многие кочевые племена Аравии. Мусульмане начали войну с Меккой и кочевниками, оставшимися язычниками. Сторонники Мухаммеда были и религиозной сектой, иполитическим движением одновременно, а их войны — и битвами за веру, и борьбой за объединение арабов в единое государство. В 630 г. Мекка согласилась принять ислам и признать власть Мухаммеда. Мухаммед объявил Каабу святыней ислама при условии удаления всех идолов. Полное объединение Аравии произошло вскоре после смерти пророка.

Ислам

 Учение Мухаммеда записано в священной книге мусульман — КОРАНЕ (буквально «чтение»). Коран был записан уже после смерти пророка, по памяти, но хранит отпечаток устного повествования. Он представляет собой набор пророчеств и откровений, менявшихся самим Мухаммедом с течением времени, так что поздние предписания отменяют ранние. Кроме Корана мусульмане признают СУННУ — особый сборник изречений Мухаммеда, не вошедших в Коран.

Первый и главный принцип ислама — признание единобожия и пророческой миссии Мухаммеда. Аллах для мусульманина — абсолютное божество и нет ничего выше Его воли; каждое действие человека уже предопределено Аллахом. Не признает ранний ислам и святых, даже Мухаммед считается обычным человеком.

Мухаммед не отрицал доли истины в иудаизме и христианстве, но утверждал, что иудеи и христиане не поняли смысла данного им откровения. Всего, по исламу, было 5 пророков: Адам, Нух (Ной), Муса (Моисей), Иса (Иисус Христос, которого мусульмане считают праведным человеком) и сам Мухаммед, последний и самый истинный.

В скором времени, учил Мухаммед, грянет Страшный суд, грешники попадут в ад, где их будут мучить то жарой, то холодом. Праведники обретут рай, который представляет из себя прекрасный сад, изобилующий водой (не забудем: родина ислама — пустыни Аравии). Эти праведники пребывают там в веселии и обществе прекрасных райских женщин — гурий, и им даже позволено пить вино, что мусульманам категорически запрещалось в земной жизни.

Различные запреты — то, что более всего известно об исламе. Правоверным запрещается есть свинину, играть в азартные игры; женщины должны закрывать лицо. Широко известно разрешение многоженства в исламе. И все же суть этой религии не в этом.

Кроме признания Аллаха и пророка Мухаммеда каждый правоверный должен: пять раз в день совершать краткую молитву, обратившись лицом к Мекке, и омовение (в пустыне, впрочем, омовение можно заменить обтиранием песком); творить милостыню и с этой целью уплачивать закят — особый налог в размере 1/40 любого дохода, идущий на помощь бедным, вдовам, сиротам; соблюдать пост; хотя бы раз в жизни совершить паломничество в Мекку; участвовать в ДЖИХАДЕ, т.е. священной войне с неверными.

Отличительной особенностью ислама было отсутствие духовенства; те, кого мы называем мусульманскими священниками — МУЛЛЫ — знатоки Корана и сунны, руководители молитвы. Фактически они со временем стали духовенством. Они обладают духовным авторитетом, но не особой благодатью священства. Вообще в исламе нет деления на духовную и светскую власти, сам Мухаммед был одновременно и религиозным и политическим руководителем. Исламское право — ШАРИАТ — не знает разделения на духовную и светскую юстиции: признание некоего деяния греховным влечет за собой уголовную ответственность, негреховным — освобождает от наказания.

Первые халифы и начало арабских завоеваний

 После смерти Мухаммеда (632 г.) встал вопрос о его преемнике. Поскольку, согласно учению ислама, после Мухаммеда не могло быть новых пророков, руководитель мусульманской общины и арабского государства одновременно получил титул ХАЛИФ, т.е. «заместитель», «наместник». Первыми халифами были ближайшие сподвижники Мухаммеда: Абу Бекр, Омар и Осман. Они завершили объединение Аравии, вывели войска правоверных за пределы полуострова и заложили основы гигантской империи арабов — Халифата.

Военные успехи арабов потрясают воображение. К середине VII в. были завоеваны Сирия и Палестина, Египет, Северная Африка, Иран, Армения и часть Грузии.

Причин таких успехов было несколько. Разумеется, воины Аллаха были охвачены религиозным пылом. Они свято верили в обещание Мухаммеда, что каждый, кто выступит против врага и из любви к Аллаху будет убит в сражении, войдет в рай.

Немаловажную роль играло и стремление к богатству, тем более что воинам пустыни, привыкшим к бедности, любая добыча казалась значительной. Завоевания расширяли земельные владения, крайне скудные в условиях засушливой Аравии. Впрочем, оседать на земле беспокойные воины Аллаха стали позднее.

Привыкшие к войне и набегам с детства, бедуины оказались отличными бойцами. Они наносили удары по Византии и Ирану, которые истощили друг друга во взаимной борьбе. Население отдельных византийских провинций, подвергавшееся религиозным преследованиям, видело в арабах своих освободителей.

Простота исламского вероучения, очевидная в глазах многих, истинность его (раз арабы побеждают, значит их Бог — Аллах — действительно всемогущ) побуждали покоренное население массами переходить в ислам.

Первые халифы создавали на завоеванных землях военные поселения арабов, служившие опорными пунктами для дальнейших завоеваний. Местные жители должны были содержать этих поселенцев. Земли на завоеванных территориях первоначально не раздавались, ибо воин не должен быть привязан к земле. Местное население управлялось по своим законам. Однако для сбора налогов было создано особое казначейство. В органах управления немалую роль играли греки, сирийцы, персы; на языках этих народов велось делопроизводство. Арабы же, особенно вне Аравии, составляли постоянное войско, военные наместники играли все большую роль в Халифате, оттесняя самую влиятельную группу арабов — мекканскую и мединскую знать. Это привело к кризису, в котором опять-таки политические мотивы были неотделимы от религиозных.

Раскол в исламе 

Первоначально немногочисленная община «правоверных» была способна выбрать руководителя. Теперь же, после создания Халифата и колоссального расширения подвластных ему территорий, такие выборы стали невозможными. В них принимала участие только сравнительно небольшая группа знатоков Корана. Но Коран, созданный до образования арабского государства, не мог предусмотреть многих вопросов, связанных с управлением Халифатом. Разногласия в толковании учения Мухаммеда привели к расколу мусульман на два религиозно-политических течения. Одно из них — сунниты (от «сунна» — сборник изречений Пророка), утверждали, что их руководители выражают мнение всей общины правоверных. Второе течение — шииты (от арабского «ши'а» — «группа»), сторонники Али, двоюродного брата и зятя Мухаммеда, — заявляли, что в роду пророка существует особая наследственная благодать, обеспечивающая права Али и его потомства на престол и верное толкование Корана. Между обоими течениями разгорелась ожесточенная борьба, в ходе которой Али (656—661) был убит одним из членов своей же секты.

Халифат Омейядов

 После гибели Али к власти пришла династия Омейядов, правителей Сирии, и столица Халифата была перенесена из Мекки в главный город Сирии Дамаск. Омейяды опирались на арабскую военную знать. Произошла арабизация Халифата, делопроизводство перешло на арабский язык, арабы заняли места не только воинов и законоучителей, но и чиновников.

Омейяды продолжили политику завоеваний. В начале VIII в. арабские воины подчинили себе земли к северу от Аму-Дарьи и к востоку от Инда, они совершали набеги на Малую Азию и дважды осаждали Константинополь. Еще ранее они дошли до Атлантического побережья Северо-Западной Африки. Покоренные народы приняли ислам и многие из них вошли в армию арабов. В 710 г. отряд арабов (жители Северо-Западной Африки назывались также маврами) совершил набег на север, через пролив, который древние называли Столпы Геракла. Прибрежная скала, к которой причалили корабли завоевателей, получила название Джебель-аль-Тарик, т.е. Гора Тарика (так звали предводителя нападавших); позднее это название превратилось в Гибралтар. Впервые нога мусульманина коснулась земли Западной Европы.

Легенда о короле Родриго и арабское завоевание Испании

 История арабского завоевания вестготской Испании малоизвестна, зато расцвечена легендами. Одна из них гласит, что король Родриго, отобравший власть над Испанией у наследников законного монарха, вошел в древнюю «сокровищницу Геракла» в Толедо, в которой хранились несметные богатства. Над сокровищницей тяготело заклятие: тот, кто в нее войдет, увидит на стене изображение народа, которому суждено завоевать Испанию. Родриго узрел нарисованных темнолицых людей на конях и кораблях.

Так или иначе, пророчество сбылось. К 714 г. Испания была завоевана маврами. Свободной осталась лишь Астурия, область на северо-западе Иберийского полуострова. В 718 г. астурийцы нанесли маврам первое поражение. Таким образом, почти сразу же после завоевания началось обратное отвоевание — по-испански — РЕКОНКИСТА. Но в это время арабы уже перешли Пиренеи и захватили города на юго-западе Галлии. Опасность нависла над Франкским государством.

Карл Мартелл и битва при Пуатье

 Франкское государство в VII в. переживало упадок. В сущности, единого государства не было. Страна то распадалась на отдельные части со своими монархами — Нейстрию, Австразию, Бургундию и Аквитанию, то объединялась. Раздача королями из династии Меровингов земель привела к созданию слоя крупных собственников, практически независимых от королей. Эта новая знать обрела и своих вождей. При дворах Меровингов существовала должность МАЙОРДОМА, начальника дворцовых служб, который позднее сделался управляющим королевским имуществом по всей стране, затем — ввиду неразделенности частной собственности короля и государственной власти — высшим должностным лицом страны. На эту должность короли назначали влиятельных лиц, с начала VII в. майордомы избирались знатью и только утверждались королем, а с конца VII — начала VIII в. стали наследственными. В 680 или 681 г. майордом Австразии Пипин Геристальский объединил Франкское государство. После его смерти начались распри между его сыновьями, из которых победил Карл, ставший в 715 г. майордомом. Ему и пришлось столкнуться с арабами.

В 732 г. в битве при Пуатье в Южной Франции Карл разбил арабов. Историки по-разному оценивают битву при Пуатье. Одни говорят, что это было великое сражение между исламом и христианством. Победа Карла избавила Европу от опасности быть завоеванной мусульманами. Вся история европейской цивилизации зависела от исхода битвы при Пуатье. Другие исследователи настаивают на том, что поход арабов был всего лишь набегом с целью грабежа, что арабы и не стремились к завоеванию Франкского государства, что земли древней Галлии никак не подходили им по климатическим условиям, да и силы Халифата были на исходе. Так что не следует придавать слишком большого значения этой битве. Так или иначе, к середине VIII в. Франкское государство было свободно от арабской угрозы.

Бенефициальная реформа

 Трудно сказать, насколько битва при Пуатье была переломным моментом истории Европы, но в истории Франции — безусловно. Основной силой арабского войска была тяжелая кавалерия, само появление которой стало возможным в VII — начале VIII в. с появлением стремени. Карл Мартелл решил создать свою профессиональную кавалерию. Однако вооружение конного войска стоило дорого и сформировать его можно было лишь одним способом: раздать воинам земли с сидевшими на них крестьянами, чтобы на доход от этих земель владелец мог приобретать коней и вооружение. Подобная идея наталкивалась на две трудности. Во-первых, во франкском государстве не было свободных земель для раздачи. Это затруднение Карл обошел, конфисковав ряд земель у церкви. Духовенство было крайне недовольно и вскоре после смерти Карла Мартелла стали появляться описания странствований на тот свет, в которых побывавшие в аду рассказывали, как мучается там победитель при Пуатье за то, что он ограбил церковь. У Карла был сильный аргумент — исламская опасность, для избавления от которой и церковь должна поделиться долей своих богатств. Сложнее была другая трудность. Получив земли, новые владельцы оказывались независимыми от того, кто этими землями их наделил, и в принципе, могли не идти на службу к нему. Карл преодолел и это, отдавая землю не в полную собственность, но лишь пожизненно и при условии, что владелец будет нести конную военную службу, в чем тот давал майордому клятву. Такая форма владения называлась БЕНЕФИЦИЕМ (латинское «благодеяние»), потому и реформа Карла Мартелла называлась бенефициальной. Эта реформа, можно сказать, положила начало складыванию нового общественного строя — феодализма, о котором подробно будет рассказано ниже. Создание конного войска послужило толчком к образованию впоследствии особой социальной группы — рыцарства. Не менее важны были социальные и культурные последствия этой реформы. Получивший земли приносил присягу верности тому, кто эти земли давал. Новый строй складывался не на основе племенного единства или государственного подданства, а на принципе личной связи, на клятве верности.

Судьба Халифата 

Вернемся, однако, к судьбе арабского государства. При Омейядах расширение его практически прекратилось. Но завершение или хотя бы ослабление войн привело к напряжению внутри Халифата. Религиозные деятели были недовольны преобладанием военных правителей. В середине VIII в. династия Омейядов пала, и на престол вступили халифы из династии Аббасидов, потомков Аббаса, дяди пророка Мухаммеда. Столица была перенесена в Багдад.

В позднейших преданиях правление первых Аббасидов и особенно знаменитого Харун ар-Рашида (768—809) изображается временем небывалого расцвета и могущества Халифата. На деле признаки распада появились уже при восшествии на престол первого Аббасида. В 750 г. отпала Испания (арабы называли ее Аль-Андалус), а в 929 г. там образовался обособленный халифат. В конце VIII — начале IX в. отделились Марокко, большая часть Ирана, Египет (там с X по XII в. правила особая халифская династия Фатымидов, якобы потомки Али и Фатымы, дочери Мухаммеда), Северная Африка, часть Аравии. В 1258 г. монголы завоевали Багдад и убили наместника пророка; впрочем, к этому времени халифы превратились в почетных и безвластных духовных глав правоверных. Одному из родни последнего Аббасида удалось бежать в Египет, где местный правитель признал его халифом. Тень тени власти оставалась за Аббасидами до 1517 г. когда Египтом завладели турки, а турецкий султан в Стамбуле (бывшем Константинополе) объявил халифом самого себя.

Арабская культура и Запад

 Культуру стран, входивших в Халифат, обычно называют арабской. Это не совсем точно, ибо она включала в себя культуру сирийцев, египтян, иранцев, народов Средней Азии. Но языком этой культуры был арабский, цементирующим элементом — ислам.

Арабская культура, как, впрочем, и любая другая, обладает высокой самостоятельной ценностью, но мы здесь рассмотрим лишь то, что оказало влияние на средневековый Запад.

Классическая арабская поэзия, развивавшаяся еще с доисламских времен, воздействовала на любовную лирику поэтов юга Франции. Некоторые искусствоведы полагают, что отдельные элементы средневековой западноевропейской архитектуры заимствованы у арабов.

Самый большой вклад арабы внесли в науки и философию, причем этот вклад двоякий. Во-первых, арабы были посредниками между Западом и Дальним Востоком, а также между Античностью и Средневековьем. Так, современные цифры родились в Индии, но Европе стали известны от арабов, почему и называются «арабские цифры». С арабскими цифрами в Европу пришла и позиционная десятичная система счета, неизвестная дотоле (римские цифры не дают такой возможности), что дало толчок к развитию математики, многие принципы которой также были заимствованы у арабов (слова «алгебра», «алгоритм» — арабского происхождения). Значительная часть произведений античных авторов была переведена с греческого на сирийский и арабский, и знакомство с античными мыслителями в Европе началось в XI—ХII вв. с переводов их не с языка оригинала, а с арабского.

Не меньшую роль сыграли в Европе труды и идеи писавших по-арабски мыслителей и ученых.

Светочем всей средневековой медицины был уроженец небольшого селения близ Бухары Абу Али Ибн Сина (ок. 980—1037), которого европейцы называли Авиценной и чье творение «Медицинский канон» было настольной книгой врачей Европы в течение пяти веков.

Араб из Испании Ибн Рушд (1126—1198), прозванный христианами Аверроэс, стал основателем философского учения, на Западе даже более популярного, нежели на Востоке. По учению Аверроэса, материя также вечна, как и сам Бог. Он настаивал на учении о «двойственной истине» — истинное с научной точки зрения может быть ложным с религиозной и наоборот; при этом и то и другое действительно истинно, но каждое в своей сфере.

Особую ветвь арабской культуры представляла культура евреев Аль-Андалуса. Они, разумеется, не были мусульманами, но языком культуры у них был арабский. Среди них — философ Соломон Ибн Гебриоль (XI в.), кого христиане называли Авицеброном и чьи сочинения дошли до нас только в латинском переводе, и знаменитый врач и философ Моисей Бен Маймон (1135—1204), известный Западу под именем Маймонид.

Вопросы

1. Почему в исламе нет деления на светское и духовное право?

2. Каковы причины быстрых военных успехов арабов?

3. В чем суть реформы Карла Мартелла?

4. Почему Халифат распался?

5. Какие достижения арабских ученых вошли в мировую науку?

6. Какие слова арабского происхождения вы знаете в современном русском языке?

ГЛАВА 3.4. КАРОЛИНГСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

 Рождество 800 г. в Риме

 25 декабря 800 г. в соборе святого Петра происходил торжественный рождественский молебен. На этом молебне, который служил сам папа Лев III, присутствовал король франков Карл (768—814), прозванный Великим. Неожиданно для присутствующих папа возложил на коленопреклоненного короля императорскую корону и провозгласил его римским императором. Впервые после 476 г., когда оборвалась власть римских императоров, Запад обрел своего главу. Казалось, снова возродилась Империя со столицей в Риме. Но что это была за империя, откуда она взялась, почему императором стал франкский король?

Образование Франкского королевства

Завоевания франков в конце VIII – начале IX в.

Раздел Франкской империи

Границы твой империи и народы, ее населяющие

 Достаточно бросить взгляд на карту империи Карла Великого, чтобы понять, что она никак не тождественна Западной Римской империи. Новая империя, вместе с зависимыми от нее землями, простиралась от Дуная и Эльбы на востоке до Атлантики на западе, от Ютландского полуострова на севере до р. Эбро за Пиренеями на юге. Дело даже не в том, что в империи Карла нет ни большей части Испании, ни Англии (зато есть Германия от Рейна до Эльбы). Политическим и национальным центром ее являлся не Рим — формально главный город Империи, а резиденция Карла — Ахен, бывший в 1 в. н.э. маленьким городком на окраине старой Римской империи, не Италия, не Средиземноморье, а центральные регионы Западной Европы. Империю Карла Великого населяли различные народы, но совсем не те, что во времена старой Римской империи. К 800 г. основу новой Империи составляли германские народы, в первую очередь франки, а также бавары, создавшие свое герцогство, которое то входило в состав Франкского государства, то откалывалось от него; саксы, присоединенные только во времена Карла; лангобарды, ставшие подданными Карла после вхождения Италии в его владения. Вторым важным компонентом населения были потомки галло-римлян и итало-римлян, населения старой Римской империи. В Нейстрии, в Ломбардии (Северная Италия) они частично смешались с завоевателями, на юге Галлии и на большей части Апеннинского полуострова сохраняли свою обособленность. Они говорили на языках, называемых «народной латынью», которые далеко ушли от классической латыни и представляли собой формирующиеся французский, провансальский (иначе — южнофранцузский), итальянский. В областях, зависимых от Империи, но не входивших в нее, проживали кельты в Бретани, баски в Пиренеях, славяне в землях по Эльбе, на славянском языке именуемой Лабой, тюркоязычные авары, кочевой народ, который захватил в VI в. Паннонию (нынешнюю Венгрию) и был завоеван Карлом.

Перемены во Франкском государстве: Пинии Короткий и новая династия

 Создание новой империи, хотя и понималось как возрождение прежней, было, на деле, сложением нового государства.

Началом этого процесса можно считать упадок власти королей из династии Меровингов и возвышение майордомов в начале VIII в. и, особенно, реформы Карла Мартелла. Осуществленная им бенефициальная реформа привела к тому, что в стране сложилась новая знать, в основном из средних землевладельцев Австразии. Получив от майордомов земли на условиях несения военной службы, а также должности при дворе и в местном управлении, эта новая знать была привязана к майордомам более, нежели к монархам. Замена пешего ополчения конным войском бенефициариев привела к тому, что влияние свободного крестьянства, образовывавшего это ополчение, падало. Уменьшилось оно и потому, что снизилась численность этого свободного крестьянства, ибо реформа делала значительную часть его людьми, зависимыми от землевладельцев, подчиненными их частной власти, а не власти монарха. Новая знать и ее главы — майордомы — стали с начала VIII в. фактически править государством франков.

И знать эта, во всяком случае знать австразийская, поддерживала майордомов. Преимущества новой военной системы проявились во время битвы при Пуатье в 732 г., о чем уже говорилось выше. Карлу Мартеллу и его сыну Пипину Короткому удалось восстановить власть Франкского государства над отпавшими от него территориями. Длинноволосые короли из династии Меровингов лишились всякой власти. Майордом Карл Мартелл некоторое время вообще правил без короля. Его сын Пипин Короткий в 751 г. обратился к римскому папе Захарии I с вопросом о том, кто должен быть королем: тот, кто носит этот титул, или тот, кто реально правит. Папа, как отмечает летописец, «отвечал, что лучше всего было бы, если бы пользующийся властью короля стал королем на самом деле». Последний Меровинг Хильдерик III был смещен и пострижен в монахи, а на трон франкского государства взошел Пипин Короткий. Новая династия называлась либо Пипинидами, по имени Пипина, либо Каролингами, от Карла Мартелла. В дальнейшем закрепилось последнее название, благодаря деятельности сына Пипина Короткого, Карла Великого.

А деятельность Карла была подчинена главной, хотя, может быть, и не всегда ясно осознанной цели: созданию благоустроенного христианского царства, объемлющего земли как франков, так и других народов. В глазах современников и потомков Карл предстал как великий воитель, законодатель и просветитель.

Войны Карла

 Когда Карл Великий взошел на престол, север и северо-восток Франкского государства окружали территории языческих германских народов, в первую очередь саксов, на востоке жили славяне и авары, также язычники, на юге за Пиренеями располагалась занятая арабами-мусульманами Испания. За время царствования Карла франки совершили 53 похода и 27 из них возглавил сам монарх. Более всего известны походы против мавров Испании, хотя в действительности после побед Карла Мартелла арабы прекратили давление на север. В памяти людей остался лишь незначительный эпизод из малоуспешного похода Карла в Испанию в 778 г. На обратном пути через Пиренеи в Ронсевальском ущелье на арьергард войска напал отряд местных жителей, басков; франки потерпели поражение, в бою погиб некий Хруотланд, граф Бретани. Три века спустя этот практически неизвестный приближенный Карла стал знаменитым Роландом из французской эпической поэмы «Песнь о Роланде», мелкая стычка — великим сражением между христианами и мусульманами, а сам не достигший цели поход — завоеванием всей Испании. В конечном счете определенные успехи в борьбе с маврами были все же достигнуты, и на территории к югу от Пиренеев до реки Эбро была образована входившая в империю Карла пограничная область.

Самыми долгими и тяжкими были саксонские войны в 772—804 гг. Саксония представляла собой область, населенную отдельными языческими племенами. Карл стремился прекратить набеги язычников-саксов и добиться их крещения. В результате первых походов Карла практически вся Саксония была занята франками, саксы обещали креститься, но вскоре вспыхнуло восстание. Христианство и франкское владычество, вообще включение во Франкское государство разрушали привычный, традиционный уклад жизни саксов, поэтому во время мятежей они убивали всех франков и всех священников без разбора. На жестокость Карл отвечал жестокостью. Предание гласит, что захватив одно укрепленное селение саксов, Карл воткнул на площади свой меч и приказал подводить к нему всех лиц мужского пола; тех, кто был выше этого меча, убивали. По-видимому, это легенда, но когда Карл разбил повстанцев в 783 г., он приказал выдать зачинщиков и казнил их — около 4,5 тыс. человек. Вожди саксов сдались и приняли крещение, но само восстание тлело еще почти 20 лет. С этих времен Саксония навсегда и прочно вошла в состав христианской Европы.

На востоке своего государства Карл воевал со славянскими народами, но с некоторыми — ободритами, или бодричами — он вступил в союз и в 789 г. пересек Эльбу, чтобы защитить своих союзников от славянского же племени вильцев.

Осевшие в Паннонии авары часто беспокоили франков своими набегами. Восставший против Карла герцог Баварский Тассилон пригласил на помощь аваров, но был разбит, а Баварское герцогство упразднено.

Особое место в политике Карла Великого занимала Италия.

Карл Великий и папство

 Отношения первых правителей из династии Каролингов с церковью были напряженными. Бенефициальная реформа Карла Мартелла осуществлялась за счет церковных земельных владений. Пипин всячески стремился наладить отношения с папами. Для того чтобы занять престол, Пипину требовалось обосновать право на него. Он опирался на божественное право. После упомянутого выше запроса Пипина майордом был помазан на царство по описанному в Библии обряду древних царей Израиля. В ответ Пипин оказал папе поддержку в споре с лангобардами. По просьбе папы он совершил поход в Италию, разбил лангобардского короля, признал полную независимость пап от Византии и лангобардов и передал ему часть захваченных у лангобардов владений. Тем самым было положено начало Церковной области (иначе называемой Папским государством) в Средней Италии, где светскую государственную власть осуществлял наместников. Петра — папа Римский.

Когда лангобардский король Дезидерий стал опустошать Римскую область, папа воззвал к Карлу и тот за два похода в 773 и 774 гг. покорил Италию, сместил Дезидерия, заставил его уйти в монастырь и сам короновался короной Италии.

Во время антипапских выступлений в Риме Карл лично явился в Рим, чтобы рассудить папу с его противниками, и объявил об оправдании первосвященника и наказании его врагов. Этот инцидент свидетельствует о том, что покровитель Рима, светский государь, оказывается выше правителя Рима, духовного лица, т.е. папы. Именно во время пребывания Карла в Риме папа Лев III и возложил на него императорскую корону. Некоторые современники утверждали, что Карл был не в восторге, ибо полагал, что государь зависит от Бога, а не от папы. Но все же преимущества императорского сана были важнее.

Карл Великий и имперская идея

 С так называемого «падения» Западной Римской империи имперская идея в Европе не пресеклась. Император считался первым из владык христианского мира, более того, как бы светским главой христиан. Варварские короли, будучи совершенно независимыми от константинопольского трона, все же признавали за ним некое неопределенное почетное верховенство. Империя существовала как идеал, но ее как бы не было в реальности. После коронации 800 г. глава Франкского государства стал главой христианского мира. Все его действия, прошлые и будущие, понимались как направленные на организацию этого мира. Войны с арабами, саксами, славянами, аварами оказывались с такой точки зрения войнами за распространение христианства.

Устройство империи Карла Великого

 Франкское государство и новая империя коренным образом отличались от старой Римской империи. Не подчинение подданных правителю, как было в прежней империи, а личная верность государю — вот суть нового государства. Люди, получившие от государя земли, приносили ему присягу, становились его «верными». Не только эти несколько тысяч, которые со своими вооруженными слугами составляли немалую силу, но и все свободные должны были давать клятву верности Карлу. Сознавая, однако, трудности централизованного контроля за «верными», Карл обязал, кроме того, каждого свободного мужчину найти себе господина, под началом которого ему надлежало воевать и которому он был обязан подчиняться.

В эпоху Каролингов резко увеличилось число зависимых крестьян за счет сокращения численности свободных мелких собственников. Свободные крестьяне были не в состоянии вынести тяжести военной службы и предпочитали найти себе покровителя в лице светского магната или церковного или монастырского землевладельца. Вступив в зависимость от этих могущественных людей и учреждений, они избавлялись от необходимости служить в войске, но за это им пришлось поплатиться своей личной свободой: они уже не обладали прежней полнотой прав и не могли участвовать в местных судебных собраниях.

Страна при Карле делилась на графства. Назначенные монархами графы возглавляли местное ополчение, собирали налоги и вершили суд. Графы назначались из местной знати. Кроме них существовали особые «государевы посланцы» из близкого окружения Карла. Они разъезжали по стране, проверяли деятельность местной администрации и тоже обладали судебной властью.

Карл продолжал ежегодно созывать собрания свободных. Только теперь на эти «генеральные собрания» сходилось не все свободное население страны, а знать. Эти собрания, которые проходили теперь не в марте, как при Меровингах, а в мае (когда кони были обеспечены кормами), назывались «майскими полями». Представители высшей знати, духовной и светской, совещались о делах, выслушивали сведения с мест, король принимал решения, издавал указы и особые сборники постановлений — капитулярии.

Эти капитулярии были посвящены самым разным вопросам — политическим, судебным, хозяйственным, церковным и даже вопросам морали. В капитуляриях встречаются и такие предписания: «Старательно избегайте коварства, незаконных браков и лжесвидетельства», или «Скупость состоит в том, что человек желает принадлежащего другим, а сам не дает никому своего», или «Надо быть гостеприимным». То, что подобные предписания включены в сборники законодательных актов, показывает, что мораль и право не разделены в сознании людей, что Карл, как владыка, ответственный перед Богом, не только управляет людьми, но и наставляет и поучает их.

Просвещение в эпоху Карла Великого

 Большое место в деятельности Карла занимают образование и воспитание. Сам он смолоду любил книги, хотя долгое время оставался неграмотным и до конца дней так и не научился хорошо писать. Карл издал указ о создании школ при монастырях, а затем — капитулярий об образовании, где предписывалось обязательное обучение детей свободных. Это не было выполнено за отсутствием достаточного числа грамотных людей. При дворе была организована особая школа, где готовились люди для управления государством. Карл приглашал к себе со всей Европы образованных людей и целый ряд из них ставил на высшие государственные и церковные должности. Многие из них составили ученый кружок, названный Академией по имени философской школы, основанной великим древнегреческим философом Платоном. Эта Академия была чем-то средним между собранием друзей и ученым сообществом, где в свободной беседе, на пиру обсуждались философские и богословские вопросы, сочинялись и читались латинские стихи. Члены Академии носили особые прозвища, в которых ярко проявлялось соединение античных и христианских идей во взглядах Карла и его окружения. Сам Карл имел прозвище Давид, в честь библейского царя Давида, прообраза всех боголюбивых монархов; другие члены Академии — прозвища Гомер, Гораций, т.е. имена античных поэтов.

Интересы Карла распространялись не только на теологические проблемы или латинскую словесность, но и на строительство (по его указаниям был возведен собор в Ахене), на управление имениями и прокладку дорог; было даже затеяно неудавшееся строительство канала, соединяющего Рейн и Дунай, т.е. Северное море с Черным. При всем увлечении латинской ученостью, Карл приказал составить грамматику франкского языка, собирать германские народные песни.

Каролингское возрождение

 Эпоху Карла Великого историки часто называют Каролингским возрождением. Этот термин употребляется в различных смыслах. Во-первых, как попытка возрождения античной словесности, классического латинского языка. Во-вторых, как воссоздание Римской империи. Безусловно, идея возрождения Римской империи воодушевляла Карла, как и идея возрождения античной культуры. Но ни возродить античную культуру, ни воссоздать империю Августов Карл был не в состоянии. Его государство населяли другие народы с другой религией, с новыми языками, с новым пониманием мира. Общественный строй империи Карла тоже, как мы видели, коренным образом отличался от общественного строя Древнего Рима. За старыми именами и названиями скрывалось новое содержание.

Распад Каролингской империи

 На определенный срок Карлу действительно удалось укрепить государство, вернее, завершить этот процесс, начатый еще его дедом и отцом. Но это продолжалось недолго. Римская империя базировалась на городах и на развитой бюрократической системе управления. Ничего этого во времена Каролингов не было. Со времени германских завоеваний центр тяжести переместился из городов в села; экономика сосредоточилась в замкнутом мире деревень и поместий; власть стала господством крупных землевладельцев; религиозная жизнь перемещалась из епископских центров в монастыри, являвшиеся земельными собственниками. Созданная античностью культура исчезает потому, что исчезает основа этой культуры — античный город-полис.

Но, как уже было отмечено, в Каролингской империи отсутствовала другая характерная черта империи Константина — бюрократия. На смену римской идее гражданства пришла идея личной верности вассалов государю. Это ненадолго сплотило государство. Император, как мы упоминали, поощрял королевских вассалов делать из подвластных им свободных людей их собственных вассалов. Это способствовало разрыву или ослаблению прежних связей. Незадолго до смерти Карл Великий жаловался на то, что некоторые свободные отказываются от несения военной службы под тем предлогом, что их господин не призван на нее и они должны оставаться при нем. Королевские должностные лица, графы, рассматривали свои должности как свою собственность, мелкие бенефициарии считали наделы, переданные им на условиях исполнения службы государю, собственностью. Земельные владения, поместья становились центром политической жизни, а поскольку подобных владений было много, то они разрушали единство власти. Способствовали этому и начавшиеся после смерти Карла Великого набеги норманнов (см. следующую главу). Эти набеги требовали быстрого отпора со стороны местных властей, фактически — со стороны местных крупных землевладельцев, которые являлись конными воинами с вооруженной свитой. Одновременно с этим опасность вторжений толкала слабых отдаваться под покровительство сильных. Рассеяние власти, смешение государственной и частной власти завершилось, во всяком случае в западной части империи, в будущей Франции, тем, что к концу IX в. бенефиции и должности графов и герцогов стали наследственными.

Как видим, империя Карла оказалась весьма недолговечной. В царствование его сына, императора Людовика I Благочестивого, начались распри между сыновьями Людовика. После его смерти распри перешли в гражданскую войну, которая закончилась в 843 г. соглашением в Вердене, по которому созданная Карлом Великим империя делилась на три части: Западно-франкское королевство, включающее в основном земли будущей Франции, Восточно-Франкское королевство — в основном будущая Германия, и названное по имени получившего эти владения сына Людовика Благочестивого — Королевство Лотаря. Это последнее включало Италию и длинную полосу к северу от нее, разделяющую названные два государства; в этом третьем королевстве, доходящем до Северного моря, располагались обе столицы империи Карла Великого — Ахен и Рим.

Подобный раздел не походил на разделы земель, производимые Меровингами, а был, до некоторой степени, национальным размежеванием. В каждом из образовавшихся королевств Каролингов сменили, в конечном счете, национальные династии. В Германии линия Каролингов пресеклась в 911 г., а в 919 г. на престол вступила Саксонская династия, т.е. центр тяжести сместился из Австразии в новые, недавно присоединенные земли. Во Франции Каролинги царствовали дольше, национальная династия Капетингов в лице Гуго Капета воцарилась в 987 г. Королевство Лотаря распалось, не имея национальной основы, и территории вне Италии разделили между собой Франция и Германия. Италия формально осталась единым королевством, но за ее трон шла непрерывная борьба между различными княжескими династиями. Титул императора после раздела Империи превратился в пустое звание, его носили некоторые короли Италии, на деле не пользовавшиеся властью даже в своих владениях, а с 924 г. императорский сан вообще исчез. Первая попытка восстановить великую Империю Запада не удалась.

Вопросы

1. Почему во Франкском государстве к власти пришла новая династия?

2. Какую цель ставил перед собой Карл Великий?

3. Какова была политика Карла в области просвещения?

4. Почему распалась империя Каролингов?

5. Сопоставьте устройство империи Карла Великого и Византийской империи. В чем сходство и в чем различие между ними в устройстве государства и характере императорской власти?

ГЛАВА 3.5. НОРМАННЫ: ЛЮДИ МОРЕЙ И ФЬОРДОВ

 «От неистовства норманнов избави нас, Господи»

 С такой мольбой обращались к Богу жители Западной Европы в IX—XI вв. К берегам Франции, Англии, Германии приставали быстроходные парусные корабли. Они же заплывали в устья рек и поднимались вглубь страны. На борту этих судов находились воинственные дружины норманнов («северных людей») или, как их называли на Руси, варягов (по Волхову и Днепру они добирались до Византии и стран Арабского халифата). То были выходцы из Северной Европы — норвежцы, датчане, шведы. В самой Скандинавии их именовали ВИКИНГАМИ (происхождение слова «викинг» не очень ясно; возможно, их так прозвали потому, что дома они ставили свои суда в заливах, а на древненорвежском языке залив — vik).

Эпоха викингов охватывает время от начала IX до середины XI в.

Походы и завоевания норманнов 

До самого конца VIII — начала IX в. жители европейского континента почти ничего не знали о людях с Севера. Тем сильнее напугали их неожиданные нападения норманнов. Их дружины поначалу были немногочисленными, но эти воины, вооруженные боевыми топорами или мечами, копьями и круглыми щитами, отличались стремительностью и мужеством. Напав на поселение или монастырь, они убивали тех, кто сопротивлялся, сжигали дома, грабили, захватывали в плен мирных людей и увозили с собой добычу.

Но вскоре нападения разрозненных дружин сменились атаками целых армий, во главе которых стояли вожди — КОНУНГИ (короли). Дело в том, что в Норвегии, Швеции и Дании начала усиливаться власть королей, которые прежде правили в отдельных местностях, а теперь, с конца IX в., стали подчинять себе более обширные области. Внутри своей страны эти короли вели себя так же, как викинги в других государствах: беспощадно истребляли своих знатных противников, которые тоже претендовали на верховенство. Эти короли облагали население податью и возглавляли народное ополчение: жители приморских районов были обязаны строить боевые корабли и под командой конунга отправляться в боевые походы.

С конца IX в. армии норманнов сражались на территории Англии. После длительных кровопролитных войн в начале XI в. датский король Кнут Великий сумел создать огромную северную державу, в состав которой входили Дания, Англия и Норвегия. Но еще задолго до того, в начале X в., в Северной Франции датские захватчики создали герцогство Нормандию, и хотя нормандский герцог считался подданным французского короля, на самом деле он правил совершенно независимо. Вскоре эти выходцы из Нормандии, воспринявшие французский язык и феодальные обычаи, подчинили себе Южную Италию, основав в ней Королевство Обеих Сицилии, включавшее одноименный остров и юг Апеннинского полуострова. Был момент, когда норманны захватили Париж. Их корабли бороздили Средиземное море.

Со времен варварских завоеваний IV—VI столетий на Европу не обрушивалось подобных нападений, сопровождавшихся разрушениями и грабежами, уводом в рабство и гибелью людей. Правителей и население Запада атаки викингов застали врасплох. Политическая раздробленность того времени, когда империя Каролингов распадалась на отдельные княжества, сделала их беззащитными перед напором новых завоевателей и грабителей. Вот чем объясняется овладевший массами людей страх. Они были убеждены: то Господь карает их за грехи, насылая на них неистовых норманнов.

Облик норманна

 От времени викингов сохранилось несколько их изображений. На камнях с руническими надписями мы видим воинов в кольчугахи в остроконечных шлемах. Они идут в бой, размахивая боевыми топорами. Бородатые лица викингов вырезаны на деревянных предметах. В сознании европейцев того и последующего времени сложился образ скандинавского непобедимого героя, рослого и необычайно физически сильного воина. И верно, исландские саги — сказания о скандинавах эпохи викингов — рассказывают о БЕРСЕРКАХ (по-скандинавски «медвежьи шкуры»). Эти люди посвящали себя верховному языческому божеству норманнов ОДИНУ — покровителю героев, который, по тогдашним поверьям, забирал их после смерти в свой дворец Валхаллу («палату павших в битве»). Берсерки — не ведавшие страха воины. В бою они приходили в неистовство: сбрасывая с себя кольчугу и сражаясь обнаженным до пояса, берсерк рычал и кусал свой щит, внушая ужас противнику. Но берсерки были исключением, и к ним сами скандинавы относились с опаской и даже враждебностью.

Что же касается обычных викингов, то они вовсе не были великанами и едва ли обладали исключительной физической силой. Изучены скелеты людей, которые были похоронены в могильниках того времени. Как правило, они были среднего или низкого роста, многие страдали ревматизмом, а их зубы были испорчены. В сагах много рассказывается о пирах, на которые собирались воины во главе со своими предводителями. На этих пирах выпивалось много пива, но еда была бедна витаминами. Продолжительность жизни везде в Европе в ту эпоху была невелика, и немногие достигали старости. Кроме того, воин предпочитал погибнуть в бою и отправиться после смерти в Валхаллу, нежели умереть, по их выражению, «на соломе», т.е. от болезни и старости.

Про одного древнешведского конунга по имени Аун ходила легенда: постыдно страшась смерти, он пытался продлить свою жизнь и с этой целью приносил в жертву своих сыновей, одного за другим, и каждая жертва давала ему десять дополнительных лет существования. Под конец этого впавшего в детство старца кормили через рожок, как новорожденного, и он уже не имел сил выбраться из постели. Но шведы не позволили Ауну принести в жертву последнего, десятого из сыновей, — ведь нужно было продолжить королевскую династию — и Аун умер. В легенде не сказано только о том, какого же возраста был выживший преемник Ауна?

Корабли норманнов

Дальние плавания и военные победы скандинавов сделались возможными благодаря успехам, которых они достигли в кораблестроении. Корпус викингского корабля был сшит из упругих деревянных планок, так что он выдерживал удары морских волн. Украшенный резным изображением головы дракона штевень корабля был гордо изогнут. Дракон, по поверьям, должен был отпугивать злых духов, которые могли повредить кораблю и его команде, и когда норманны возвращались домой и ставили судно в корабельный сарай, голову дракона снимали со штевня. Киль изготовляли из одного ствола дерева, и наряду с небольшими ладьями они умели сооружать боевые корабли длиной до 30 и даже 40 метров. Помимо мачты с клетчатым парусом на корабле были весла. С развешенными по бортам разноцветными щитами, с гордо вздымающейся головой дракона, корабль выглядел очень красиво. «Конь моря» — так любовно называли его норманнские поэты того времени.

Корабль викингов. Около 800 г.

Эти суда легко и быстро двигались при попутном или боковом ветре. Несколько таких кораблей подняты теперь со дна рек и морей или раскопаны в курганах, где были похоронены вожди. Эти корабли, частично поврежденные, восстановлены, и ими можно любоваться в музеях Норвегии и Дании. Викингские суда превосходили скоростью движения корабли, какими пользовались другие европейцы. Когда в конце XIX столетия в Норвегии был построен корабль — точная копия викингского, то на нем удалось, несмотря на штормы, менее чем за месяц благополучно пересечь Атлантический океан и прибыть в Нью Йорк.

Торговля и города

 Военные набеги и походы норманнов происходили одновременно с их торговыми поездками в разные страны. Условия жизни на Севере выглядели более бедными по сравнению с тем, что они наблюдали на континенте Европы. Там кое-где (особенно в Средиземноморье) оставались города, сохранившиеся от римской эпохи. Торговые люди с Севера отплывали в дальние поездки — по «пути из варяг в греки», их корабли бороздили Средиземное море. Что могли норманны предложить для обмена? — Домотканные изделия, пушнину и добро, захваченное во время воинских набегов, включая рабов. Приобретали же они заморские одежды, украшения и оружие. Знатные викинги щеголяли в чужеземных плащах, их мечи нередко были выкованы во франкском королевстве. Огромная масса серебряных и золотых монет из разных стран — от Арабского халифата до Англии — оказалась на Севере.

Часть денег использовалась в торговле (впрочем, был распространен и прямой обмен товарами, и мерой стоимости служило домотканное сукно). Но львиную долю драгоценных металлов скандинавы эпохи викингов превращали в клады: прятали их в погребальные курганы, закапывали вблизи своих жилищ или топили в море, реках и болотах. Странный способ обращения с деньгами и драгоценностями, не правда ли? Впоследствии мы попробуем в этой загадке разобраться.

Археологические раскопки обнаружили остатки древних скандинавских торговых и ремесленных поселении. В южной части Швеции еще в VI—VIII вв. существовал город Бирка. Здесь найдены предметы, свидетельствующие о том, что связи Северной Европы с Востоком простирались вплоть до Индии. Там, где заселенный датчанами полуостров Ютландия смыкается с континентальной частью Европы, т.е. на границе Дании и Германии, в VIII—X вв. через порт Хедебю велась оживленная торговля между странами Балтики и странами, омываемыми Северным морем. Все эти торговые пункты существовали до тех пор, пока продолжались походы викингов, а затем пришли в упадок, уступив место новым городам Севера.

Конечно, скандинавские города выглядели бедными и маленькими, если их сравнивать с городами Южной Европы. Когда викинги, проникшие через Гибралтарский пролив в Средиземное море, приблизились к какому-то незначительному городку Италии и подвергли его разграблению, они были уверены, что захватили Рим! Ведь многие из них никогда еще не видели густонаселенных древних городов с каменными строениями.

«Открытие» Америки

В IX—X вв. скандинавы начали заселять острова северной части Атлантического океана. Знатный норвежец погружал на свой корабль имущество, включая несколько голов домашнего скота, и вместе с семьей и друзьями отплывал в море. Обычно на своих кораблях норманны старались плавать вдоль побережья, или от одного острова к другому, остерегаясь уходить далеко в открытое море, но иногда смельчаки отплывали в просторы океана. Немало их погибло во время штормов, другие доплывали до неведомой им суши, где высаживались и начинали обживать новую страну.

Смелые северные мореплаватели достигли даже островов, расположенных вблизи берегов Северной Америки. В исландских сагах названы «Страна плоских камней» и «Страна винограда», куда прибыли Лейв Удачливый и его спутники. Они повстречали здесь местных жителей (индейцев?). Археологами найдены места построек и кое-какие предметы, свидетельствующие о том, что норманны и в самом деле там побывали около 1000 г. Но скандинавское поселение было недолговечным, и колонисты либо вымерли, либо возвратились к себе на родину. Открытие норманнами Америки не имело последствий ни для населения этого континента, ни для Европы.

Ученые нашего времени утверждали, будто норманны составили какие-то географические карты, которыми через полтысячи лет воспользовался Колумб, отправившийся в свое плаванье на запад. На самом деле никаких карт скандинавы того времени рисовать не умели. В ту эпоху у них еще не было письменности такого типа, который применялся в других частях Европы, и они знали только руны. По морю они плавали, ориентируясь по солнцу, и в сагах упоминается какое-то приспособление, которое помогало им в навигации. Его называют «солнечным компасом», но ничего общего с магнитным компасом он не имел, и ученые не знают точно, что это такое.

Для Европы Америку открыл Колумб. Но не вызывает сомнений то, что скандинавы в IX—XI вв. были отважными и опытными мореплавателями.

Загадка кладов 

От эпохи викингов остались клады. В земле, в курганах, близ жилищ или в пустынных и недоступных местах на протяжении веков вплоть до наших дней находят клады серебряных и золотых монет и других изделий из драгоценных металлов. Огромное число кладов, как можно судить по чеканке монет, было запрятано именно в IX—XI вв. Историки полагали, что клады викингов представляли собой своего рода «сберегательные банки»: люди прятали свои богатства для того, чтобы впоследствии выкопать их и купить на них землю, рабов, оружие.

Однако нет никаких сведений о том, что в ту эпоху кто-либо извлек из земли свои сокровища и употребил их в торговле. И что означали клады, утопленные на дне рек или в болоте, откуда их вообще невозможно было достать? В саге об Эгиле — знаменитом исландском СКАЛЬДЕ рассказано, что когда он стал старым человеком и почувствовал приближение смерти, он погрузил на лошадей два сундучка с серебряными монетами, некогда полученными от английского короля, и с помощью своих рабов спрятал их в безлюдной части острова, а рабов — единственных свидетелей — убил. Зачем Эгиль спрятал клад перед смертью? Один викинг, получив во время морского боя смертельный удар, схватил свой сундучок с драгоценностями и прыгнул за борт корабля. Какой смысл имели подобные поступки?

Для того чтобы дать ответ на эти вопросы, нужно знать, что древние скандинавы видели в золоте и серебре не только богатства, но и нечто совсем другое. В благородных металлах, по их убеждению, воплощались человеческая «удача», «везенье», и до тех пор пока эти богатства остаются во владении человека, он сохраняет и свою «удачу». Надежно спрятав клад, человек надеется, что «везенье» его не оставит ни на этом свете, ни после смерти. Поэтому свои монеты и драгоценности викинги прятали навсегда, а не помещали их на время, как в банк.

Для того чтобы понять обилие викингских кладов, находимых на Скандинавском Севере, нужно знать, каковы были их идеи о человеке, его удаче и судьбе, знать их верования и представления о загробном мире. Ведь не случайно конунгов и вождей скандинавы-язычники хоронили вместе с их сокровищами, конями, повозками и рабами, снабжая пищей и всем необходимым для существования в Валхалле.

Заселение Исландии

 О верованиях и культуре норманнов мы знаем главным образом из произведений литературы, которые были сочинены или записаны исландцами. Это удивительно: маленький народ оказался в состоянии не только сохранить, но и приумножить богатства древнегерманской и скандинавской культуры.

Переселяться на этот огромный пустынный остров выходцы из Норвегии начали около 870 г. Они и назвали его Исландией («Страной льда»). Природа Исландии сурова и небогата. Темная каменистая почва плоскогорья, вулканы и гейзеры (источники горячей воды, нагретой подземной вулканической массой), почти полное отсутствие лесов (да и те вскоре были вырублены), черный песок — такой встретила Исландия колонистов. Но прибрежные равнины привлекли их хорошими пастбищами для скота. Ингольв Арнарсон, который первым построил свой двор в юго-западной части острова, в Заливе дымов (Рейкьявик), передал в Норвегию, что на острове прекрасные луга, где можно пасти скот: там «масло капает с каждой травинки». Ингольв хотел привлечь новых переселенцев, и действительно, вскоре по всему побережью Исландии возникли хутора норвежских колонистов (внутренняя часть острова остается необитаемой и до сих пор). Некоторые переселенцы уехали в Исландию, не желая терпеть самовластие короля Харальда Прекрасноволосого, который как раз в это время начал объединять Норвегию.

Исландское «народоправство»

 К 930 г. заселение острова в основном завершилось, и страна была разделена на четыре «четверти», в каждой из которых был свой ТИНГ — судебное собрание местных жителей. Единственным общеисландским органом управления был АЛЬТИНГ, которым исландцы до сих пор гордятся как «древнейшим парламентом Европы». Но древний альтинг — не парламент, т.е. выборный государственный орган, который принимает законы и ведает налогами. Альтинг был в тот период народным вечем, сходкой хуторян из всех «четвертей». В течение всего года они сидели у себя по усадьбам, а на альтинге встречались люди отовсюду, обменивались новостями, рассказывали саги, заводили дружбу. На альтинге ежегодно законоговоритель — знаток правовых обычаев, которые он хранил в памяти, поднимался на Скалу Закона и рассказывал о них собравшимся. Здесь же решались судебные тяжбы. Никакой другой власти в Исландии в тот период не существовало, как не было и армии, — защищенная океанскими просторами страна в ней не нуждалась. Исландия в IX—XIII вв. не представляла собой государства. Ее общественное устройство называют «народовластием», но в отдельных местностях большое влияние оказывали вожаки крестьян; они примиряли враждующих и выполняли роль жрецов. Ведь исландцы в своем большинстве оставались язычниками до 1000 г., когда решением альтинга было принято христианство.

Исландцы и германская старина

 Исландия — затерянный в северной Атлантике остров с немногочисленным крестьянским населением. И тем не менее, как уже было сказано, роль исландцев в истории культуры исключительно велика. Это именно они передавали из поколения в поколение мифы, предания и песни германской и скандинавской старины. В Исландии сочиняли поэты-скальды, которых конунги Норвегии, Дании и Швеции охотно приглашали к себе, с тем чтобы скальды воспевали их подвиги и воодушевляли на бой дружины. Но исландцы бережно хранили в памяти и рассказы о своих предках и их жизни — саги. Однако наиболее знамениты песни о языческих богах и германских и скандинавских героях, которые тоже устно передавались из поколения в поколение. Записаны были эти песни и саги лишь в XIII в.; благодаря тому, что книги, изготовленные из телячьей кожи (пергамента), частью сохранились до нашего времени (часть их погибла в пожаре в Копенгагене в XVIII в.), мы имеем возможность познакомиться с древнегерманской и скандинавской культурой.

Усадьба и мир

 Люди того времени, жившие на своих хуторах, и весь населенный ими мир воспринимали как усадьбу. Они так и называли его — Мидгард («огороженный двор»). Это был мир людей, мир, ими возделываемый. А дальше, вокруг Мидгарда простирался мир, населенный враждебными людям силами — чудовищами, великанами, мир хаоса, — Утгард («пространство, расположенное за оградой»). Наряду с Мидгардом и Утгардом фантазия рисовала Асгард — «усадьбу богов — асов».

Асы

 Но эти боги не бессмертны, и они знают, что близится решительная схватка между асами и чудовищами, такими, как Мировой волк. Более того, асы знают из пророчества, что они погибнут в этой битве, и вместе с ними погибнет и весь мир. Но это мрачное пророчество не внушает им ни отчаянья, ни бездействия. Верховный ас Один собирает в Валхаллу павших в боях воинов, — он возглавит их войско в грядущем противоборстве с силами зла. В средневековой Германии было распространено поверье, что Вотан (Один) по ночам проносится по воздуху на своем восьминогом коне над селениями, и его свита из павших героев пугает жителей шумом и гиканьем. Но война Мидгарда и Асгарда против Утгарда уже идет, и один из асов — Тор (так его называли скандинавы, в Германии он был известен под именем Донар — бог грома) совершает нападения на Утгард сокрушая великанов своим боевым молотом.

Боги воинственны. Но вместе с тем Тор считался другом крестьян, бог Фрей и богиня Фрейя покровительствовали урожаям и плодородию, а Один был покровителем не только воинов, но и поэтов. Это он, согласно легенде, похитил у великанов «мед поэзии», и этот напиток, символизирующий поэзию и поэтический дар, достался скальдам.

Германцы и скандинавы приносили своим богам жертвы в рощах или деревянных храмах. Их «вера» означала не сыновнее поклонение Богу, как у христиан, а доверие к асам, с которыми они поддерживали дружбу, — но лишь до тех пор, пока асы им помогали. Если же человек не получал помощи того или иного аса, он мог отказать ему в дружбе и подарках. К асам обращались не с мольбами, а с требованиями. В песнях о богах, которые были записаны в Исландии в сборнике «Эдда», боги нередко изображаются в виде обманщиков и нарушителей клятв. Коварен и сам Один, но особенной изворотливостью и изобретательностью во всяческих пакостях и обмане отличается Локи, бог огня, сын великана и помощник Одина. Скандинавы были способны выставлять асов в комическом виде и высмеивать их.

Богатая скандинавская мифология изменялась с течением времени, и в конце концов сложилось предание о том, что асы были древнейшими королями в Швеции и Норвегии, т.е. являлись не богами, а людьми.

Песни о героях

 Наряду с песнями о богах в «Эдде» имеются песни о древних германских и скандинавских героях.

Наиболее знаменитым из них был Сигурд. Он убил дракона Фафнира и отобрал у него золотой клад, выкованный подземными карликами-кузнецами нибелунгами. Обладание этим кладом давало власть и удачу. Сигурд совершил много других подвигов, но король Гуннар, опасаясь его могущества, вместе со своими братьями убил Сигурда и завладел волшебным кладом, спрятанным на дне Рейна. Однако после этого король гуннов Атли (Аттила), заманив к себе Гуннара и его брата с тем, чтобы отобрать это «рейнское золото», погубил их. Сестра Гуннара Гудрун, которая была выдана замуж за Атли, жестоко отомстила за своих братьев. Ведь родственные связи у этих народов стояли на первом месте, и братья были ей дороже супруга. Месть Гудрун была чудовищна: она умертвила собственных сыновей (они входили в род своего отца, а не в ее собственный род). Затем она приготовила из их мяса блюдо, которым угостила ничего не подозревавшего мужа, после чего заколола сонного Атли его же мечом и сожгла усадьбу, где совершились все эти жуткие злодеяния.

Обо всем этом (и многом другом) рассказывается как в песнях «Эдды», так и в «Песни о Нибелунгах» — поэме, сочиненной в Германии в начале XIII в., но опиравшейся на древние песни и предания. Сигурд в «Песни о Нибелунгах» именуется Зигфридом, Гуннар — Гунтером, Атли фигурирует под именем Этцель, а Гудрун исландской песни в Германии была известна как Кримхилъда. Главное же отличие «Песни о Нибелунгах» от «Эдды» заключается в том, что песни «Эдды» относят своих героев в седую древность, а «Песнь о Нибелунгах» приблизила их нравы и поведение к современности, т.е. к ХIII в. Поэтому герои немецкой поэмы — это средневековые высокородные рыцари, тогда как в исландских песнях они еще фигурируют в облике хозяев простых сельских усадеб.

Саги об исландцах 

В отличие от песней о богах и героях, в которых запечатлены мифы и предания, в сагах изображается жизнь обычных людей. Простой, незнатный человек довольно редко упоминается в средневековой литературе, интересовавшейся прежде всего королями, благородными господами и прекрасными дамами. В церковной литературе главное внимание уделялось святым и чудесам, которые им приписывались. О жизни крестьян на протяжении многих столетий почти вовсе нет сведений. В этом отношении саги об исландцах составляют исключение. Из саг можно узнать об их настроениях, чувствах и поступках.

Однако главное в саге — не описание повседневной жизни этих людей. Интерес для тех, кто записывал саги, и тех, кто их читал или слушал, как их рассказывали, представляли прежде всего распри между отдельными исландцами, которые приводили к столкновениям и убийствам. Убийство же свободного человека было тяжелым ударом для его сородичей. За его смерть было необходимо отомстить, убив обидчика, или получить возмещение. Вот об этих-то конфликтах и рассказывают саги. Нередко месть за убитого вызывала новые убийства, и в эту кровавую вражду с обеих сторон вмешивались другие родственники и друзья, и вражда могла длиться годами.

Если человек не был в состоянии ни отомстить, ни получить возмещение за убийство, он чувствовал себя глубоко униженным. У исландцев существовала поговорка: «Только раб мстит сразу, а трус — никогда». Месть тщательно готовили, не спешили с ней. Обидчика нельзя было убить спящим или из засады, он должен был знать, что получает то, что заслужил своим поступком. Об осуществлении мести нужно было немедленно оповестить соседей.

Доброе имя

 Люди очень заботились о своей доброй славе. В песни «Эдды» говорится:

«Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но смерти не ведает

громкая слава

деяний достойных.

Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но знаю одно,

что бессмертно:

суд об умершем».

Снорри Стурлусон

 Наряду с сагами об исландцах сочинялись саги о норвежских королях, и авторами их опять-таки были исландцы. Самый знаменитый из них — Снорри Стурлусон. Это был влиятельный и богатый исландец, который в начале XIII в. написал серию саг о королях, правивших Норвегией на протяжении нескольких столетий, начиная с легендарных времен. По первым словам этого сочинения оно было впоследствии названо «Круг Земной», Центральная и самая большая сага «Круга Земного» — сага об Олаве Святом, короле, который в начале XI в. пытался утвердить свою власть над Норвегией, проводя с этой целью христианизацию населения. Но могущественные предводители свободных крестьян выступили против Олава и нанесли ему военное поражение. Олав погиб на поле боя. Через несколько лет после его смерти церковь провозгласила его святым и «вечным королем Норвегии», небесным покровителем ее королей.

Конец язычества

 В этот период в Норвегии было воздвигнуто немало церквей. Их строили из дерева, и некоторые из них сохранились до нашего времени. На их кровлях нередко устанавливали резные головы драконов, снятые с викингских кораблей. Страна стала уже христианской, что не мешало украшению храмов Божьих изображениями языческой старины. Старая религия медленно уступала место новой.

В каких формах в Германии принимали христианство, видно из религиозной поэмы «Спаситель», сочиненной неизвестным поэтом. В ней рассказывается о жизни Христа, но он изображен в виде вождя дружины апостолов, которые превращены автором из учеников Господа в воинов. Спаситель сражается с воинством Сатаны.

От начала XIII в. сохранился рассказ о кузнеце, жившем в Норвегии. Однажды к нему прискакал всадник верхом на коне и велел перековать его. Кузнец никогда не видывал таких огромных копыт. Когда работа была выполнена, всадник сказал ему, что на другой день он будет уже в Швеции. «Это невозможно», — возразил кузнец: расстояние было слишком велико. — «Но ты не спрашиваешь, кто я», — сказал пришелец. Оказалось, что это был сам Один, глава асов. С этими словами Один вскочил на коня, и тот, перемахнув через ограду, исчез из виду.

Время языческих богов закончилось, и они покидали страну. На смену им на Север пришла религия Христа. Проповедь новой религии, однако, не вытеснила полностью прежние обычаи и верования. Народное христианство Средних веков во всей Европе представляло собой сплав старых поверий с тем учением, которое проповедовали католические священники.

Вопросы

1. Чем объясняются успехи норманнских завоеваний в разных частях Европы? Можно ли считать норманнов только завоевателями?

2. Перечислите моря, по которым плавали корабли норманнов.

3. Каковы были представления норманнов-язычников о загробном мире?

4. Каково было общественное устройство Исландии в IX—XIII вв.?

5. Чем объяснить то, что в средневековой Исландии лучше, чем в других частях Европы, сохранились древнегерманские сказания, песни о богах и героях и другие традиции германских народов?

6. Как был устроен мир в представлениях германцев и скандинавов?

7. Могут ли саги помочь понять содержание таких памятников права как «Салический закон» (см. главу «Франкское государство Меровингов»), в котором даются подробные перечни возмещений за убийства и увечья, но ничего не говорится о причинах подобных преступлений?

ГЛАВА 3.6. ОТТОНОВСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

 Оттон II на троне 

На престоле восседает молодой человек в роскошном одеянии. В правой руке он держит скипетр — знак правителя, в левой — державу (миниатюрное изображение земного шара, увенчанное крестом). Это император. Его окружают фигуры светских и церковных властителей. Представители разных народов Империи (немцев, итальянцев, галлов и славян) предлагают ему свои дары. Напрасно было бы искать портретного сходства между изображением императора и тем человеком, каким он был в жизни. Перед нами символ высшей власти. Поэтому и фигура императора непропорционально велика по сравнению с фигурами его вассалов. Так изображен германский король и римский император Оттон II на картине конца X в. Что же скрывалось за этой символикой?

Оттон II и присягающие ему на верность части Империи. Миниатюра, около 983 г.

Новые варвары и центральная власть

 Во 2-й половине IX — 1-й половине X в. на Западную Европу обрушились отряды варваров. На западном побережье высаживались викинги, и мы уже говорили о том, как их нападения повлияли на Францию. Центральная Европа, в первую очередь Германия, подверглась нашествию с Востока. Кочевавшие в южных предгорьях Урала венгры в начале IX в. переселились в Причерноморье, а в конце его двинулись на запад и захватили Дунайскую равнину. Оттуда они совершали набеги на Германию, доходили даже до Италии и восточных районов Франции. Необходимость дать отпор врагу особенно остро ощущалась в Германии. Надо сказать, что политическая раздробленность, ослабление власти монарха проявились здесь в тот период гораздо менее, чем во Франции. Королевская власть в Германии обладала довольно значительными военными и финансовыми ресурсами, ибо в ней свободное население сохранилось в большей мере. Но у германских королей были мощные противники — герцоги. Карл Великий пытался вообще упразднить герцогства, но эти области, населенные потомками разных племен — швабов, баваров, саксов — сохранились, и с распадом империи Каролингов власть герцогов усилилась. Именно они избирали королей, либо утверждали их наследников, с их согласия на германский престол взошла Саксонская династия. Второй король из этой династии Оттон I (936—973) принялся за укрепление государства. Он искал опору в мелких рыцарях и церковных землевладельцах, желавших найти у государя защиту от герцогов. Важной опорой власти Оттона I стала церковь. У этой богатейшей организации было одно преимущество в глазах королей: ее высшие чины — епископы — должны были блюсти обет безбрачия и не могли передавать свои должности и владения по наследству. В соответствии со сложившейся практикой назначал епископов сам король.

Оттон I, подавив мятежи герцогов, недовольных усилением его власти, некоторых из них поставил в более тесную зависимость от себя, некоторых отрешил от власти и назначил на их место членов своей семьи либо епископов. Усиление центральной власти пошло на пользу: в 955 г. на реке Лех близ Аугсбурга венгры были разбиты наголову и более не возобновляли набегов; позднее, в 1000 г. предводитель венгров Гайк принял крещение под именем Стефан и стал первым королем Венгрии.

Нашествия VIII—X вв.

Славяне и Германия

В эпоху Оттона I усилилось давление Германии на славян, в первую очередь полабских, живших по течению реки Эльбы. Эти народы не создали единого государства и воевали не только с немцами, но и между собой.

Историки подсчитали, что Германия со времен Карла Великого вела со славянскими народами 175 войн в течение 367 лет. Особенно активными войны стали с начала X в., когда был захвачен немцами опорный пункт славян Бранибор (с тех пор и поныне — Бранденбург). Захваченные у славян земли были преобразованы в Бранденбургскую марку (пограничную область), сыгравшую впоследствии огромную роль в истории Германии. Назначенный Оттоном I первый маркграф Бранденбургский Геро Железный пригласил на пир 30 славянских князей и приказал их умертвить. Результатом было восстание в славянских землях, и немцам пришлось оставить эти территории, которые удалось им окончательно завоевать лишь в XI в.

Италия и Германия

 Укрепляя свою власть с помощью епископов, Оттон не мог не вмешаться в дела римских пап, которым эти епископы были подчинены в церковном отношении. Пользуясь раздорами среди итальянских князей, Оттон вторгся на Апеннинский полуостров и в 956 г. принял корону Италии. В то время папская власть в Риме была крайне ослаблена и ею распоряжались итальянские магнаты. Это усиливало недовольство населения Рима. Вновь избранный папа обратился за помощью к Оттону и тот в 962 г. вошел в Рим.

Папа возложил на германского короля корону римских императоров и с тех пор германская королевская и императорская короны стали нераздельны. Римская империя Запада во второй раз после 800 г. была восстановлена.

Священная Римская империя

 Это новообразованное государство позднее получило название «Священная Римская империя». Оно отличалось не только от древней Римской империи, но и от государства Каролингов. Кроме Германии, Италии и части королевства Лотаря в него вошли завоеванные немцами в X в. земли полабских славян, т.е. славянских народов, живших по реке Эльбе, и Чехия. Ядром этой империи были германские народы.

Оттон III. «Конец света» и величие Рима

 Оттон I добивался полной власти над церковью и признания своего титула византийскими императорами. Он назначал пап и требовал от них послушания. Он женил своего сына, будущего императора Оттона II на византийской принцессе Феофано. Плодом их брака был Оттон III (983—1002), ставший императором в трехлетием возрасте. Четырнадцати лет, в 994 г., он вступил в самостоятельное правление Германией и Империей. Это был прекрасно образованный, мечтательный юноша. Не без влияния матери он намеревался переделать свое государство на византийский, строго централизованный лад. Поручив управление германскими землями своей тетке, он отдался осуществлению своих замыслов.

Обратим внимание на то, что все, свершаемое Оттоном III, приходилось на время около 1000 г. Эта дата будоражила умы образованных людей. Тысяча лет прошла после рождения Христа и они, опираясь на весьма неясные слова Писания, полагали, что в 1000 г. наступит Конец света. Смятение умов коснулось многих и к ним принадлежал Оттон III. Этот юноша всерьез полагал, что может оказаться последним императором. С его точки зрения завершением земной истории должно было стать восстановление великой, истинно христианской империи во главе с великим, истинно христианским императором.

До времен Оттона III императоры, его дед и отец, даже Карл Великий были прежде всего германскими королями, а в Риме появлялись время от времени, дабы подтвердить свой сан и навести порядок в церкви. Оттон III перенес свою резиденцию в Рим и чувствовал себя подлинным римским императором. Он скреплял свои документы особой печатью с надписью «Обновление Римской империи». Он учредил сложную иерархическую систему придворных и государственных чинов, заимствованную из Византии. Он справлял триумф по образцу древних императоров.

В строительстве христианской империи ему помогал его учитель Герберт Орильякский (между 945 и 950—1008), человек незнатного происхождения, один из образованнейших людей эпохи, философ, математик, музыкант, астроном. Ввиду его обширных познаний многие считали его чернокнижником. Оттон в 999 г. возвел Герберта на папский престол под именем Сильвестра II. Характерен выбор имени: Сильвестр I был папой во времена Константина I и привел первого христианского императора к крещению. Оттон III не только вмешивался в управление церковью, на что он, по его мнению, имел право как владыка Рима. Он предавался постам и бдению, умерщвлял плоть, совершал дальние паломничества к мощам святых мучеников, посещал отшельников и даже мечтал отречься от престола и удалиться в пустыню.

Римляне с трудом сносили присутствие немцев в Вечном городе и поднимали мятежи. Оттон горько упрекал их за это, говорил, что оказал им благодеяние уже тем, что поселился в Риме и сделал его главой мира. Римляне отказывались принимать эти благодеяния, и Оттон с Сильвестром вынуждены были покинуть Рим. Германские подданные Оттона в свою очередь упрекали его за забвение родины. В Германии зрел заговор с целью его смещения. Но Оттон неожиданно умер в двадцатидвухлетнем возрасте во время похода на Рим. Его преемник тут же вывел войска из Италии. Еще одна попытка восстановления Империи не удалась. Это была последняя попытка воссоздать Империю в идеальном виде. Последующие императоры не забывали о претензиях на роль главы христианского мира, на власть над церковью и над Италией. Но права эти они обосновывали тем, что германские короли были одновременно римскими императорами. Рим оставался мечтой, идеей, политическим мифом, но не реальным местопребыванием императоров, которые совершали туда всего лишь коронационные походы.

Оттоновское возрождение

 Германия X в. во время правления Оттонов пережила не только попытку возрождения Империи, но и довольно кратковременный расцвет латинской литературы и изобразительных искусств, в которых использовались античные мотивы. Историки именуют этот период «Оттоновским возрождением», имея в виду оживление воспоминаний об античности в культуре. Это «возрождение» было еще более узким, нежели Каролингское, его представители пребывали лишь при дворе и некоторых монастырях. Самым важным последствием этого периода был переход центров образования от монастырских школ к так называемым соборным школам, т.е. школам при кафедральных соборах в епископских городах. Здесь воспитывали учеников не для собственных монастырских нужд, а с целью подготовки образованных людей, обслуживающих императорский, герцогские и епископские дворы. Поэтому большое внимание в этих школах уделялось светским наукам. Многие из этих школ стали зародышами будущих университетов.

Вопросы и задания

1. Почему германские короли стремились завоевать Италию?

2. Расскажите об ожидании Конца света в 1000 г.

Часть 4. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ПОРУ РАСЦВЕТА 

ГЛАВА 4.1. ФЕОДАЛИЗМ

 Иерархия небесная и земная

 В произведении раннехристианской литературы, приписываемом Дионисию Ареопагиту, «О небесной иерархии» (на самом деле это сочинение было написано в V или начале VI в., тогда как Дионисий, согласно церковному преданию, первый афинский епископ, жил в I в.) рассказывается о девяти хорах ангельских, окружающих престол Творца и славящих Его в своих песнопениях. ИЕРАРХИЯ — ступенчатая лестница чинов, в которой низшие подвластны высшим и все они вместе образуют стройную пирамиду. Так, вслед за Псевдо-Дионисием, представляли себе христианские писатели Средневековья устройство мира высшего.

По образу и подобию небесной иерархии строилась, на их взгляд, и земная иерархия. Разумеется, никто не пытался сознательно воплотить в общественной жизни идеи раннехристианского мыслителя. Но то, что между обеими иерархиями находили общее, более того, зеркальное соответствие, придавало земной иерархии высший смысл: общественные отношения оказывались отражением, пусть бледным и несовершенным, иерархии, подчиненной Божьему престолу, и тем самым приобретали высший смысл и религиозное оправдание. Люди разного правового положения, которые принадлежали к различным сословиям и занимали разные места на общественной лестнице или обладали разными профессиями, образовывали разные «хоры» в христианском мире.

Одни церковные авторы писали о девяти разрядах людей, начиная с королей и церковных и светских князей на вершине иерархии и кончая простонародьем в ее основании. Другие писатели предпочитали говорить о тройственном делении общества — на «тех, кто молятся» (т.е. священников и монахов), «тех, кто воюют» (т.е. рыцарей), и «тех, кто трудятся» (крестьян).

При любой классификации имелось в виду общественное единство, в рамках которого существуют разные слои и группы; люди, принадлежащие к тому или иному разряду, сословию, должны заботиться о благе целого (молиться, защищать с оружием в руках или давать пропитание), но, вновь подчеркнем, люди, образующие эти разные группы и сословия, не равны между собой, обладают разными правами и несут неодинаковые обязанности.

Феодализм 

Общественный строй, который утвердился в Западной Европе в IX—XI вв., историки называют феодальным. ФЕОД, от которого образовались слова «феодализм», «феодал», «феодальный», — это наименование земельного владения, пожалованного господином — СЕНЬОРОМ (латинское «старшим») своему ВАССАЛУ — подчиненному, человеку, обязующемуся за владение феодом выполнять службу, преимущественно рыцарскую, т.е. в полном вооружении и верхом на боевом коне.

Как мы уже видели, начиная с франкских времен повелось, что для того, чтобы государь или другой властитель мог заручиться поддержкой профессиональных конных воинов, ему приходилось жаловать им населенные крестьянами земли. Условием пожалования было принесение воином присяги верности сеньору. Вступавший в вассальную зависимость вкладывал свои руки в руки сеньора и произносил установленную формулу верности, после чего они обменивались поцелуем. Между сеньором и вассалом заключался своеобразный устный договор о взаимной поддержке и помощи: вассал обязывался верно служить господину, а тот обещал вассалу поддержку и покровительство. Этот договор, заключенный при свидетелях и, как тогда верили, в присутствии Бога, считался нерушимым. На практике, однако, он нередко нарушался, в знак чего вассал должен был сломать над своей головой ветки и разбросать их на все четыре стороны, что символизировало разрыв связей с сеньором.

Вассалы нуждались как в феодах, так и в сильных и знатных покровителях, а могущество сеньоров зависело прежде всего от числа преданных и боеспособных вассалов. Богатства — земли или деньги — сами по себе еще ничего не решали в феодальном обществе; они нужны были для раздачи вассалам. Купец мог быть намного богаче какого-нибудь сеньора, но общественное и правовое положение знатного, родовитого господина неизменно оказывалось выше, нежели положение незнатного и непривилегированного богача из горожан.

Феодальное расточительство 

Если купцы и ростовщики старались скопить богатства для того, чтобы употребить их для расширения своего дела, то знатные сеньоры и их вассалы искали добычу с совершенно другими целями: проесть на пирах вместе с подобными себе господами, либо раздарить подарки друзьям и приближенным и таким способом заручиться их поддержкой. Доблестью, с их точки зрения, было не скопидомство и накопительство, а, наоборот, расточительство. Притом расточительство демонстративное, на глазах многих людей, с тем чтобы показать собственную щедрость и широту натуры. Средневековые хронисты рассказывают об удивительных случаях расточительности отдельных господ: один сеньор в присутствии гостей сжег собственную конюшню с дорогостоящими боевыми скакунами, а другой приказал засеять поле золотыми монетами! Такого рода поступки, разумеется, были исключениями, но они отражают общие установки господствующего класса той эпохи — установки не на обогащение и развитие производства, а на расточительное потребление, которое способствовало росту их славы, привлекало к ним всеобщее внимание и противопоставляло их «мелкому люду».

Аристократия у власти 

Феодальное общество аристократично, в нем пользуются авторитетом и властью люди знатного происхождения, которые придерживаются особого поведения, не свойственного всем остальным. Феодальное общество — общество, разгороженное юридическими, сословными перегородками, общество, очень далекое от правового равенства. Для того чтобы обеспечить свою безопасность, человек был вынужден искать себе покровителя, господина. В некоторых областях Франции действовал принцип «Нет земли без сеньора», и даже тот, кто обладал собственным владением, старался превратить его в феод — в таком случае он становился «под высокую руку» могущественного аристократа.

Сочетание свободы с зависимостью 

В этом обществе не существовало полностью свободных людей, так как любой человек зависел от какого-либо господина. Иными словами, личная свобода сочеталась с зависимостью. Эта зависимость могла быть суровой и каждодневно ощутимой. Так, определение зависимого крестьянина в Англии гласило: «Он не знает вечером, что на утро ему прикажет делать его лорд». Но подвластность вассала сеньору могла быть чисто номинальной; скажем, он был обязан раз в год подарить сеньору пару шпор или перчаток, либо какую-нибудь дичь, подстреленную на охоте, — такой подарок расценивался как выражение преданности дарителя сеньору.

Вассалы образовывали союз, возглавляемый сеньором. Такой союз представлял собой обособленную замкнутую группу, которая защищала свои интересы. Если над сеньором и главенствовал другой, более высокопоставленный господин, он не имел права вмешиваться в его отношения с вассалами. «Вассал моего вассала — не мой вассал», — гласил принцип феодального права. Это значило, в частности, что король, будучи сеньором графов или герцогов, был лишен возможности отдавать через их головы приказания их вассалам (на деле, однако, этот принцип нередко нарушался). На том этапе развития средневекового общества, когда королевская власть еще недостаточно окрепладля того, чтобы проводить централизацию, опираясь на собственных чиновников, самим королям приходилось заботиться прежде всего о том, чтобы обзавестись собственными вассалами.

Личная свобода в феодальном обществе относительна. Существуют люди более свободные и привилегированные, а наряду с ними — масса людей с ограниченной, неполной свободой. Сохраняя частичную правоспособность, крестьяне вместе с тем находятся в тяжкой зависимости от господ.

«Те, кто пашут» 

Крестьяне образовывали основание феодальной иерархии, находясь официально вне нее. За их счет жили все эти господа. Но крестьяне были не вассалами, а подданными, и с ними не заключалось договоров о верности, как с благородными. Для того, чтобы избежать худшего — разграбления хозяйства вооруженным и воинственным соседом, простым людям приходилось искать защиты у того или иного могущественного светского господина или монастыря. Повелитель крестьян присваивал себе право собственности на их земли, нередко включая и их общинные угодья (выпасы для скота, леса и пустоши), и требовал с них исполнения барщин на господской части деревенского поля (на так называемом ДОМЕНЕ) и уплаты оброков. Зависимость крестьянина от феодала выражалась и в том, что он был подвластен ему лично: крупный землевладелец судил его в собственном поместном суде; крестьянин не имел права покинуть своего господина и без его позволения или уплаты пошлины переселиться в другую местность (но в действительности многие крестьяне попросту убегали от своих господ в те области, где надеялись расчистить из-под леса новые участки); не во всех случаях зависимый крестьянин имел право беспрепятственно взять в жены девушку из другого поместья.

Обычай 

Все эти ограничения свободы на протяжении длительного времени не воспринимались крестьянами как очень стеснительные. Причина в том, что понятие свободы в деревенской среде (в отличие от городской) еще не привилось. Повинности и оброки подчас были обременительны, так как в страдную пору, когда у крестьянина было полно дел в своем хозяйстве, ему приходилось трудиться еще и на барской запашке. Но эти повинности и размеры оброков не менялись из года в год и даже из поколения в поколение. Их регулировал обычай — могучая сила в средневековом обществе, с которой принуждены были считаться все — и крестьяне, и крупные землевладельцы. Всякие новшества встречали с подозрительностью, тогда как то, что было раз и навсегда установлено, считалось добром именно в силу того, что так издавна повелось.

Когда в XIV—XVI вв. господа стали нарушать обычаи, а требуемые с крестьян повинности в условиях растущего денежного хозяйства возросли, сельское население увидело в этом прежде всего нарушение установленного порядка вещей и ответило мощными бунтами и восстаниями. Но то было делом будущего. Пока же забота о защите своего хозяйства побуждала крестьянина держаться своего господина, в котором он видел покровителя.

Само собой разумеется, положение крестьян никогда в средневековой Европе не было легким и привольным. Они были принижены и лишены большинства прав, которыми пользовались их господа; да и при сравнении с горожанами они серьезно проигрывали. Крестьянин — всеобщий кормилец. Это подчеркивали многие церковные писатели, которые даже утверждали, что именно у крестьян наибольшие надежды на загробное спасение: ведь они, выполняя Божьи заветы, добывают хлеб насущный в поте лица своего. Но вместе с тем бродячие школяры, сочинители озорных песен, поносили невежественных мужиков, не признавая их за человеческие существа, а рыцари презирали крестьян, видя в них потомков Хама — бесстыжего и презренного сына библейского патриарха Ноя. От латинского слова villanus («сельский житель», «поселянин») в новоевропейских языках пошли слова, означающие «негодяй».

Был ли западноевропейский крестьянин крепостным?

 И тем не менее было бы ошибочно называть зависимых крестьян средневекового Запада «крепостными» (как это иногда делают историки). Крепостной в России XVI—XIX столетий (до реформы 1861 г.) — не что иное, как раб. Он бесправен во всех отношениях — личном, имущественном, юридическом. Помещик вправе поставить его на любую работу, произвольно наказывать его, продавать и покупать — вместе с участком земли или отдельно. Это раб, холоп, забитое и лишенное воли существо. У него нет никакой инициативы и он относится к труду как к тяжкой повинности, исполняемой из-под палки. Он не обладает правом собственности, а потому не приучен и уважать чужую собственность.

На средневековом Западе крестьянин, при всей своей зависимости от господина, не был бесправен, не был исключен из системы права. Если он исправно выполнял повинности, господин не мог отказать ему в пользовании земельным наделом, на котором трудились поколения его предков.

Как видим, феодализм глубоко отличается от рабовладельческого строя, при котором рабы были бесправны и приравнивались к орудиям труда (их так и называли — «говорящие орудия»), и от такой позднейшей разновидности рабства, как крепостничество. Но не менее резко феодализм был отличен от сменившего его в Новое время буржуазного, капиталистического общества, в котором работник лично свободен и юридически независим и продает свою рабочую силу нанимателю вследствие своей экономической необеспеченности. В феодальном обществе господствуют крупные землевладельцы, однако их собственность по существу является властью над людьми, вассалами, зависимыми крестьянами и подданными. Власть лежит в основе собственности феодала.

Как же и почему возник феодальный строй общественных отношений? На этот вопрос нужно ответить, прежде чем перейти к характеристике «тех, кто воюют».

Происхождение феодального строя 

Феодальный строй сложился в Европе после Великих переселений народов, в результате взаимодействия позднеримских порядков с общественными отношениями, которые складывались у варваров, преимущественно германцев. Как мы уже знаем, Римское государство в последние столетия своего существования было ослаблено, и хозяйственная жизнь, а вместе с ней и реальная власть все более сосредоточивались во владениях крупных собственников. После варварских вторжений значительная часть этих имений перешла в обладание германских вождей, королей и их дружинников. Воинственные магнаты, окруженные воинскими свитами, играли отныне ведущую роль в общественной жизни. Строй германских дружин приобрел новый облик с тех пор, как эти дружинники вслед за своими предводителями обзавелись поместьями. Бок о бок с их владениями располагались поместья римской знати и стремительно разраставшаяся земельная собственность церкви и монастырей.

В результате этих перемен значительная часть крестьян попала в личную и поземельную зависимость от светской и церковной верхушки общества. Власть концентрировалась в руках тех, кто обладал силой, авторитетом и землями. Эти господа вершили суд, от них зависели защита страны и соблюдение в ней права и порядка, с ними в первую голову считался король, принимая решения и законы.

Замок 

Но эти перемены еще не привели к становлению феодализма. Важным этапом его развития явилась новая волна нашествий на Западную Европу в IX—XI вв. — нападения арабов, венгров и норманнов. Для того чтобы отразить эти грозные непрекращавшиеся атаки, нужно было возводить укрепления нового типа, каких не знали ни римляне, ни германцы, — каменные замки и крепости с постоянными гарнизонами в них.

Замок господствовал над сельской местностью. Его окружал наполненный водой ров, и проникнуть в крепость можно было лишь по охраняемому подъемному подвесному мосту. Над крутыми стенами замка высились сторожевые башни. Нередко в замке было два ряда стен — внутренние и внешние, так что даже если враг овладевал наружной стеной, владелец замка мог укрыться во внутреннем укреплении. Когда враги осаждали замок и пытались им завладеть, защитники осыпали их с высоты стен камнями и стрелами, лили на них горячую воду и кипящую смолу и старались разрушить лестницы, приставленные осаждающими.

Центральная башня замка — ДОНЖОН — состояла из нескольких этажей, где находились жилище феодала и службы, кухня, пиршественный зал и складские помещения, в которых хранились запасы, необходимые для того, чтобы выдержать длительную осаду. В подвальном помещении была расположена темница — в ней содержали пленников и осужденных феодалом преступников. Внутри замка были также конюшни для боевых коней и стойла для домашнего скота. Воду брали из колодца, расположенного во дворе замка. В замке мог быть подземный ход, через который можно было незаметно выбраться наружу.

Под стенами замка нередко возникало городское поселение, и его жители могли найти в крепости прибежище во время нападения врага. Замок служил наглядным символом могущества сеньора и его власти над вассалами и подданными.

Замок графов Фландрских. Гент. Около 1180 г. Ров, наполненный водой, в центре замка — донжон.

Рыцарство 

Вызванная новой волной нашествий потребность в тяжеловооруженном профессиональном воинстве и привела к возникновению рыцарства. Рыцарь — немецкое Ritter — значит «конник», но рыцарь был не просто всадником, он представлял собой самостоятельную боевую единицу. Рыцарь был одет в кольчугу — рубаху из скрепленных между собой металлических колец, а в дальнейшем ее сменили кованные латы, защищавшие все его тело, от шеи до ног включительно. На голову рыцаря надевали (ибо без помощи слуг или оруженосца ему трудно было снарядиться) шлем; со временем лицо рыцаря стало защищать забрало. Помимо этого он еще прикрывался в бою щитом, на котором был изображен его герб (нередко какое-нибудь благородное или диковинное животное). Рыцарское вооружение составляли меч и длинное тяжелое копье. Боевая броня делала рыцаря почти неуязвимым для ударов противника. Рыцарь на коне — своего рода маленькая подвижная крепость. Вооружение и снаряжение рыцаря стоили очень дорого, на них уходила значительная доля дохода, получаемого с крестьян, которые населяли его феод.

На всем скаку он нападал на врага и стремился ударом копья выбить его из седла. Если это не удавалось, рыцари вступали в схватку на мечах. Пока рыцарь оставался на коне, он был грозной боевой силой. Но стоило выбить его из седла, и он оказывался беспомощным, так как не был в состоянии быстро подняться на ноги без посторонней помощи, — вооружение и доспехи были довольно тяжелыми и, сковывая движения рыцаря, делали его неповоротливым. Основной целью рыцаря в сражении было не убить противника, а, выбив его из седла, обезоружить и захватить в плен. За знатного пленника можно было получить крупный выкуп. Главное же, победитель покрывал себя славой, — ее-то рыцари прежде всего и жаждали. Славу непобедимого воина можно было стяжать и в рыцарских турнирах.

Турнирами называли военные состязания, на которых рыцари — турнир был привилегией исключительно рыцарства — сражались на глазах у благородной публики либо в поединках, либо группами; впрочем, в последнем случае бой также превращался в серию поединков. Участники объявляли, что сражаются в честь прекрасных дам, на благосклонность которых могли рассчитывать победители. Победители получали славу и признание, почетные призы, а также коней и оружие побежденных. Поскольку остаться без вооружения и коня считалось позорным для рыцаря, победитель возвращал их своим незадачливым соперникам за выкуп. Постепенно турниры, первоначально имевшие целью военную тренировку, превращались в пышные аристократические празднества, и сражались на них специальным затупленным оружием, чтобы не нанести ущерба бойцам. Впрочем, в феодальных войнах вплоть до XIII—XIV вв. жертв среди рыцарей было не так много, скорее гибла сопровождавшая их пехота, которую составляли простолюдины.

Рыцарский доспех, начало XIV в.

Воспитание рыцаря

 Сын рыцаря обычно получал одностороннее и довольно грубое воспитание. С малых лет его учили ездить верхом и владеть оружием; досуги он проводил на охоте (благо зверей в Европе в то время водилось множество). Чтение, письмо, арифметика не интересовали знатных подростков и юношей, за одним, однако, немаловажным исключением. Дело в том, что с целью не допустить раздробления рыцарского феода, он целиком передавался по наследству лишь старшему сыну, который и получал посвящение в рыцарское достоинство. Младшие братья оставались ни с чем. Многим из них приходилось постригаться в монахи, — вступая в монастырь, юноша отказывался от мирских радостей и удовольствий, но жизнь его была материально обеспечена. Так вот, те дети рыцарей, которых предназначали к духовному званию (это касалось и дочерей, лишенных приданого), нередко изучали чтение, письмо и другие «искусства».

Становясь рыцарем, юноша проходил через процедуру посвящения: его сеньор ударял его плашмя мечом по плечу, они обменивались поцелуем, который символизировал их взаимную верность, посвящаемому надевали знак рыцарского достоинства — шпоры, и новый рыцарь лихо вскакивал на коня. Раз навсегда установленные обряды сопровождали все важные моменты жизни рыцарей, как, впрочем, и других людей той эпохи. Эти ритуалы и обряды, жесты и произносимые одновременно с ними клятвы и присяги делали связи между людьми нерушимыми. Торжественность этих процедур способствовала тому, что они навсегда оставались в памяти их участников и многочисленных свидетелей.

Турнир. Миниатюра конца XV в.

Опоясывание мечом при посвящении в рыцари. Миниатюра начала XIV в.

Противоречия рыцарской морали

 В литературе, которая описывает и воспевает прославленных рыцарей (в рыцарских романах, песнях, поэмах) и которую часто создавали представители самого рыцарства, изображены благородные герои. Их поведение образцово, о таких людях говорили: «рыцарь без страха и упрека». Если верить этим сочинениям, существовал своего рода кодекс рыцарского поведения, основанного на чести. Согласно этому неписанному своду нравственных правил, рыцарь беззаветно предан Богу, верно служит своему сеньору, равно как и прекрасной даме, заботится о слабых, включая женщин, духовных лиц и обездоленных, неизменно соблюдает все обязательства и клятвы. До сих пор существует выражение: «благородное положение обязывает». В рыцарских романах рыцари устремляют свои помыслы к Богу и совершают героические деяния. В поэзии французских ТРУБАДУРОВ и ТРУВЕРОВ и немецких МИННЕЗИНГЕРОВ XII—XIII вв. воспевается красота знатной дамы, нередко супруги сеньора, вассалом которого является поэт, и многим из этих певцов нельзя отказать в тонкости чувств.

Кодекс рыцарской чести не был литературным вымыслом, однако для рыцарей не менее характерна была и грубость нравов. На неблагородных и простолюдинов они взирали свысока, используя любой предлог для того, чтобы притеснить, ограбить или оскорбить их. О власти рыцарей часто говорят как о «кулачном праве»; то было не право, а произвол и насилие. Если подчиненных им крестьян они щадили, поскольку те их кормили, то чужих крестьян, как и горожан, они нещадно грабили, а то и убивали. В других странах, как в Европе, так и за ее пределами, они творили всяческие бесчинства. В подземных тюрьмах собственных замков они годами держали пленников, требуя за них выкуп. Встреча с рыцарем в поле или на большой дороге не сулила ничего хорошего. Психика рыцарей, как и многих других людей той эпохи, была неуравновешенна: от неуемного веселья они легко переходили к тоске и заливались слезами, либо внезапно впадали в столь же безудержную ярость.

Налицо противоречие между жестоким и подчас неприглядным бытом рыцарства и теми идеалами чести и достойного поведения, которые присутствовали в сознании части рыцарства и служили для него нравственной уздой. Вместе с тем, сопоставляя свое поведение с изображаемым литературой идеалом, рыцарь не мог не ощутить разрыва между ними. Как и перед любым христианином той эпохи, который не мог закрыть глаза на разительное противоречие повседневной жизни заповедям Спасителя, перед рыцарем вырисовывалась пропасть, отделявшая действительность от кодекса чести.

Существовало и другое противоречие, кроме несовпадения идеала и реальности: противоречие между равнообязательными для рыцаря христианской и рыцарской системами морали. Рыцарь должен быть влюблен в прекрасную даму, служить ей, совершать во имя ее подвиги. Церковь же с подозрением смотрела на любовные отношения между людьми. Участие рыцаря в турнире было делом чести, церковь осуждала турниры и даже запрещала хоронить погибших на них (а это все же случалось, несмотря на все меры предосторожности) в освященной земле.

Говоря о рыцаре как типе человеческой личности, который отличался от других представителей средневекового общества, нужно отметить еще одну черту. Любой член общества неизбежно выполняет свойственную его сословию или профессии функцию. Ее можно условно назвать «социальной ролью». Но поведение рыцаря было таково, что он действительно играл эту роль, и условные кавычки уже не надобны. Рыцарь — постоянно на людях: в окружении друзей и прихлебателей в своем доме, среди других вассалов в замке сеньора, на пиру, при дворе короля, в церкви, наконец, на турнире или в бою. И повсюду он неизменно как бы смотрит на себя со стороны, чужими глазами — прежде всего с точки зрения других знатных (с простолюдинами, «чернью» он не считается) и строит свое поведение так, чтобы не уронить себя в их мнении и заслужить их похвалу и уважение. В драме истории своей эпохи рыцарь выступает как актер.

«Те, кто молятся» 

В упомянутой выше схеме тройственного членения общества, которая была выработана учеными людьми Средневековья, на первом месте стоят «те, кто молятся», — монахи и духовенство. Не хозяйственная, производственная деятельность крестьян, и не военная служба, защита страны, возложенная на рыцарей, а заботы о спасении душ христиан — вот что поставлено во главу угла в сознании авторов этой троичной системы. Главным, с точки зрения человека той эпохи, были его отношения с Богом. Поэтому пребывание в монашестве или в духовном сане казалось более существенным, угодным Богу, нежели выполнение каких-либо земных функций.

Феодальное общество на протяжении столетий оставалось бедным в материальном и техническом отношениях, опираясь преимущественно на физическую силу людей, занятых производством сельскохозяйственной и ремесленной продукции. Народ жил впроголодь, и голод был частым гостем. И тем не менее, не считаясь с затратами средств, сил и времени, жители Европы возводили грандиозные соборы и бесчисленные церкви, отдавали духовенству десятину — десятую долю урожая и иных доходов. Желая спасти свои души, богатые и бедные собственники дарили церковным учреждениям и монастырям свои земельные владения. Мало этого, общество отдавало церкви и монашеству своих наиболее способных и грамотных сыновей, посвящавших себя служению Богу. Почти все известные ученые и мыслители, как и значительная часть писателей и поэтов, художников и музыкантов той эпохи принадлежали к духовному сословию.

Церковь представляла собой не только огромную политическую и экономическую силу, но вместе с тем и силу духовную; она мощно воздействовала на умы и чувства верующих. Естественно поэтому, что духовные лица занимали большую часть государственных должностей и активно воздействовали на политику светских государей.

В период формирования рыцарства церковь развернула движение за внутреннее умиротворение стран Запада и прекращение разбоя и бесчинств. Это движение (учреждение «Божьего мира») способствовало проникновению ценностей христианства в сознание рыцарей.

Неподвижность или развитие?

 Учение о небесной иерархии и полном соответствии ей иерархии земной, которое упомянуто в начале главы, было официально принято церковью. Это учение исходило из идей гармонии и неподвижности: подобно тому как хоры ангелов, пребывая в вечности, дружно славят Творца, человеческое общество мыслилось неизменным и лишенным внутренних противоречий.

Нужно ли говорить о том, что это утверждение не соответствовало реальной действительности? Состав общества изменялся, и даже в то время, когда церковные мыслители вырабатывали свою трехчленную схему общественной структуры (в начале XI в.), они не могли не знать, что в жизни все более заметную роль начинали играть города, ремесленники и купечество, которым в этой схеме не нашлось места.

Изменялось и рыцарство. Конное войско существовало и в древности, но класс профессиональных тяжеловооруженных и закованных в броню воинов, которые были организованы в иерархию, владели феодами и господствовали над зависимыми крестьянами, оформился лишь в XII в., а спустя два-три столетия начал утрачивать свое монопольное положение в военном деле: изобретение пороха и огнестрельного оружия сделало его уязвимым, а латы, защищавшие рыцарей, невозможно было делать все более массивными, они и так сковывали движения воинов. Одновременно утрачивали свое значение и рыцарские замки-крепости, стены которых не могли устоять перед артиллерией. По мере укрепления государственной власти короли стали переходить к использованию солдат-наемников.

Короче говоря, структура феодального общества не была стабильной, она постепенно изменялась. Но эти перемены растягивались на столетия, и у людей той эпохи создавалось впечатление о незыблемости существующих порядков. Мысль об изменчивости общественного строя и быта с трудом проникала в их сознание. Не случайно же, как уже говорилось раньше, художники даже в конце Средневековья продолжали изображать рыцарей и рыцарские замки в картинах, повествующих о древних временах, а сцены из Священного Писания населять людьми, одетыми подобно средневековым крестьянам и бюргерам. История двигалась, воспринимаясь современниками как неподвижная.

Представление об устойчивости и вечности жизненного уклада было иллюзией, которая в немалой мере порождалась относительной медленностью действительных перемен. Но эта иллюзия цементировала феодальное общество, в свою очередь замедляя его изменения.

Вопросы

1. Где было больше условий для развития техники — в Древнем Раме или в средневековой Европе, и чем объясняются эти различия?

2. Сравните римских рабов и колонов со средневековыми зависимыми крестьянами.

3. Какие цели преследовали деятели церкви, развивая теорию о тройственном делении общества на «молящихся», «сражающихся» и «трудящихся»?

4. Как сказано выше, на Руси крестьяне находились в рабской зависимости от своих господ. Можно ли в таком случае говорить о русском феодализме?

5. Рыцарский феод целиком передавался по наследству старшему сыну феодала. Чем объясняется то, что рыцари избегали дробления своих земельных владений?

ГЛАВА 4.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА ЕВРОПЫ В XI—ХIII ВВ.

 Облик новой Европы

 После завершения Великих переселений народов в V—VI вв. и новой волны завоеваний и переселений в VIII—X вв. (норманнов, венгров, арабов) политическая карта Европы решительным образом изменилась: если Римская империя охватывала прежде всего страны, окружавшие Средиземное море, то теперь были намечены основные политические контуры всего континента, той Европы, которая существует и ныне. Мы уже можем говорить о таких странах, как Франция и Англия, Германия и Скандинавские страны, — можем о них говорить, но с рядом оговорок. И дело не столько в том, что пределы этих стран впоследствии не раз перекраивались, сколько в том, что самые эти страны представляли собой особые образования, не похожие на те, что мы ныне называем страной, народом или государством.

Франция

 Францией в то время именовали не всю ту территорию, которая ныне так называется, но лишь область вокруг Парижа, подчиненную власти короля. По мере того как расширялся королевский домен (территория, непосредственно подвластная королю как сеньору), росли пределы Франции. Но южная ее половина, которая в предшествующую эпоху испытала на себе сильное римское влияние, сохраняла свои особенности в культуре и языке, праве и обычаях на протяжении нескольких столетий и после ее подчинения королю Франции.

Германия

Германия... Но даже трудно утверждать, что Германия существовала в ту эпоху как некая целостность: Деление на франков, алеманнов, баваров, саксов, казалось бы, изжило себя в результате смешения народов и исчезновения древних племен. И вместе с тем у жителей Германии не сложилось сознания того, что они принадлежат к одному народу. У населения разных территорий и княжеств сохранялось представление о своей обособленности, их опять-таки разделяли диалекты немецкого языка, обычаи и недоверчивое, даже враждебное отношение к соседям. Представители одной области приписывали другим всяческие пороки: все они якобы лжецы и пьяницы, грубияны и вероломные люди. Сами они, разумеется, недостатков не имеют и обладают всеми доблестями!

Такое противоположное отношение к «своим» и «чужим» никого не удивит, ибо оно, к сожалению, не представляет собой черты, присущей только средневековым людям. Но вот вам и специфическая особенность средневекового сознания, пронизанного религиозными представлениями. Один немецкий проповедник XIII в. объяснял своим слушателям разницу между теми, кто живет в Верхней (т.е. Южной) Германии, и населением Нижней (т.е. Северной) Германии. И что же оказывается? Жители Нижней Германии, по его словам, — не просто люди, живущие в другой части страны и обладающие собственными наречием и обычаями, — это люди, которые проживают «внизу», т.е. в преисподней. Итак, согласно этой логике, те, кто не «наши», — вообще не люди, а демоны...

Раздробление Германии, точнее, отсутствие ее как единого целого на политической карте тогдашней Европы, усугублялось тем, что в ней не существовало политического центра, какими во Франции выступал Париж, а в Англии Лондон. То, что мы называем Германией, представляло собой совокупность обособленных княжеств, герцогств, графств. Над ними возвышалась фигура императора, который, однако, видел центр Священной империи не в Германии, а в Риме. Но римская политика германских императоров, гнавшая их в походы в Италию, послужила одной из главных причин ослабления их власти. То, что германские монархи XI—ХIII вв. упорно цеплялись за политический миф о Римской империи, принесло немало бед и им самим, и народам Германией и, особенно, Италии.

Италия

 Ибо эта попытка превратить миф о Римской империи в реальность — попытка, обреченная на провал, но в высшей степени показательная для средневекового сознания, обращенного преимущественно в прошлое, — послужила препятствием для объединения самой Италии. На севере Апеннинского полуострова хозяйничали немцы, а центральная часть ее, Рим и примыкавшая к нему Папская область, была подчинена папе. Объединение Италии оказалось невозможным вплоть до второй половины XIX столетия.

Территориальное государство или государство вассалов

 Средневековые королевства и княжества отличались от государств Нового времени и в том отношении, что у них не было четких границ, которые можно было бы обозначить на географической карте. Да, кстати сказать, и карты в тот период представляли собой нечто особенное. Европа была еще слабо известна самим европейцам. Те ее контуры, какие мы находим на картах ХIII в., очень мало напоминают действительные очертания европейского континента, какие мы вид им на современной карте.

Но дело не в этом. Причина того, что границы средневекового государства трудно обозначить на карте, заключается в том, что государство вообще представляло собой не территорию, а личную власть короля, князя, герцога или другого сеньора, его верховенство над людьми. Его вассалы и подданные могли проживать в его владениях, но они могли находиться и вдали от них, в пределах страны, подчиненной другому властителю. Более того, человек, являвшийся вассалом одного сеньора, в то же время мог признавать власть и другого государя. Иными словами, в основе государства лежали не территориальные связи, а связи личные. Государство того периода — не страна, которая занимает определенную территорию и окружена границами, — государство представляло собой возглавляемый монархом (королем, князем) союз вассалов, связанных с ним узами личной службы и верности. Конечно, простые, неблагородные подданные, прежде всего крестьяне, были в зависимости от своих господ — рыцарей и, следовательно, входили в состав того государства, главе которого служили их господа. Такая система общественных и политических связей создавала территориальную пестроту, поскольку один и тот же господин имел вассалов и подданных в разных странах и в различных областях одной страны. Знатный род Плантагенетов имел обширные владения во Франции и вместе с тем занимал английский престол. Как французские герцоги они были вассалами королей Франции, но в качестве английских монархов, отстаивая интересы Англии, они вели длительные войны против королей Франции.

Разобщенность и единство

 Итак, Европа делилась не только на страны и королевства, но — внутри них — на провинции, герцогства, графства, владения крупных и мелких сеньоров. Политическая, языковая, правовая разобщенность была исключительно велика. Если невозможно четко обозначить территориальные границы между королевствами, то зато переезд из владений одного феодала во владения соседа мог ощущаться очень живо: у ворот его замка или на мосту через реку в его земле путника поджидали сборщики податей и пошлин, и за проезд через владения сеньора купцов крепко обирали.

Однако наряду с силами сепаратизма, обособлявшими области и отдельные местности, в Европе того периода действовали и прямо противоположные начала — единения, преодоления раздробленности. Понять духовную, общественную, религиозно-церковную и политическую жизнь средневековой Европы можно только не упуская из виду это переплетение центробежных и центростремительных сил.

Главное, что объединяло Западную и Центральную Европу, была принадлежность ее народов к католической религии, тому направлению христианства, которое возглавляется папством. Религия играла такую большую роль в Средние века, что когда писатели того времени говорили о «христианстве», то они имели в виду не одну лишь религию, но всю совокупность населения католической Европы, Вера объединяла его и стояла выше всех различий — политических, национальных, языковых, правовых.

Господство латинского языка

 Католицизм называют еще латинским христианством. Языком богослужения была (а отчасти остается и по сей день) латынь. На этом языке нужно было обращаться к Богу: читать молитвы и служить МЕССУ (обедню), на латыни писали все богословские и другие ученые трактаты и жития святых. Только проповедь, с которой священник или монах обращались к верующим, могла быть произнесена на родном для слушателей языке. Латынь была языком образованных, и когда они писали или говорили о «неграмотных» или «простецах», они имели в виду и буквально неграмотных, и людей, которые были способны читать и писать на родном языке, но не знали латыни. Латынь, будучи языком церкви, вместе с тем считалась единственным языком культуры.

Ученый человек, духовное лицо, так же как и студент университета, чувствовал себя не столько немцем, французом или итальянцем, сколько сыном вселенской церкви, объединявшей всех верующих, независимо от их национальности. Студент, начинавший свое обучение в Германии, мог затем переехать в другой университет, скажем, в Италии или во Франции, и главная причина его странствий по Европе заключалась в том, что студенты стремились прослушать лекции наиболее знаменитых профессоров. Что касается богословов или ученых монахов, то итальянец мог быть избран аббатом английского монастыря или назначен епископом в другой стране. Латинская церковь не знала никаких национальных или государственных ограничений, и со знанием латыни человек повсюду чувствовал себя дома.

Таким образом, провинциализм и сепаратизм в общественной и политической жизни (стремление замкнуться в своей местности или в узком мирке) уравновешивался всеобъемлющим строем католической церкви, которая не считалась со всяческими границами.

Тем не менее эти границы существовали в действительной жизни. Реальную власть на местах осуществляли сеньоры, и короли или князья вынуждены были с ними считаться и при решении политических вопросов, и во время войны, так как знатный вассал короля, который в соответствии с данной им присягой личной верности должен был ему служить и во всем помогать, на самом деле мог выказать ему неповиновение. Хозяйство оставалось в основе своей натуральным, а пути, по которым перевозили товары, были опасными, транспортные средства — неразвитыми.

Литература на народных языках

 Латынь была официальным языком церкви и государства. Но в отдельных странах и областях постепенно начинали укреплять свои позиции народные языки: на них не только говорило большинство населения, но уже записывали местные судебные обычаи, некоторые исторические хроники, возникавшую в городах литературу — басни, забавные и сатирические рассказы, в которых высмеивались продажные судьи, тупые господа и жадные монахи. На национальных языках сочинялись любовные песни и рыцарские романы — поэтические повествования о подвигах легендарных героев. Эта литература пользовалась популярностью не только среди мирян, но и у духовенства. В одном монастыре аббат рассказывал монахам о Христе и святых, и слушатели сонно клевали носами. Тут аббат начал о другом — о сказочном короле Артуре и его рыцарях Круглого стола, — и монахи тотчас же оживились.

В тот период начинает пробуждаться национальное самосознание, и один поэт не без гордости заявляет: в былые времена носителями воинских и ученых доблестей были сперва эллины, а затем римляне, теперь же эти доблести переместились к французам.

«Собирание» Франции

 Три группы событий пронизывают историю Западной Европы в XI—XIII вв. Это борьба монархов с крупными феодалами, борьба за централизацию государств и против нее, за то, станут ли подвластные монарху территории единой державой либо совокупностью владений; это борьба светской власти с властью церкви; это борьба христианского Запада с мусульманским Востоком, Крестовые походы. О двух последних исторических процессах мы расскажем отдельно, сейчас же коснемся первого.

Стремление к подчинению всех вассалов единой власти просматривается не только у монархов. Каждый территориальный владетель желал, чтобы его вассалы имели как можно меньше власти, а он как можно больше, причем и за счет высшего сюзерена, монарха. Такое характерно для всей Европы, но в каждой стране происходило по-своему.

Первые короли Франции из династии Капетингов фактически владели лишь землями вокруг Парижа и Орлеана. Король Людовик VI Толстый (1108—1137) чуть ли не половину своего царствования потратил на то, чтобы захватить замок одного из баронов, расположенный как раз на пути из Парижа в Орлеан, ибо этот барон преспокойно грабил находившихся под королевским покровительством купцов, ехавших по этому пути. Более чем веком ранее основатель династии Гуго Капет (987—996) решил призвать к порядку одного непокорного вассала, он направил ему письмо, в котором грозно вопрошал: «Кто сделал тебя графом?». Тот ответил: «А кто сделал Вас королем?». Ответ этот означал: я такой же граф Божьей милостью, как Вы — Божьей милостью король. Короли действительно зависели во многом от крупных вассалов. Опасаясь их сопротивления, французские монархи стремились еще при своей жизни короновать наследников. Высшие духовные и светские феодалы именовались ПЭРАМИ, т.е. равными; подразумевалось, что по отношению к ним король есть лишь первый среди равных. Но у монархов было нечто, отсутствующее у территориальных князей: благодаря обряду коронации они оказывались помазанниками Божьими и уже по одному этому возвышались над своими подданными. В это время во французском народе распространяется вера в то, что король обладает силой своим прикосновением исцелять больных золотухой. Эта вера в целительную силу короля держалась во Франции (как и в Англии) до Нового времени. Начиная с XII в. короли Франции делают первые шаги по собиранию территории. Это собирание не означало подчинения всех королевской власти, но, в первую очередь, расширение королевского домена, первоначально даже просто укрепление собственной власти в этом домене. Кроме того, важной стороной королевской власти было право созывать феодальное ополчение по всей стране.

Увеличение королевского домена происходило разными путями: при помощи браков, получения выморочных земель (т.е. таких владений, в которых местная правящая династия вымирала без наследников; в этих случаях по феодальным законам земли отходили королю), обмана, завоеваний. Король, будучи верховным сеньором (СЮЗЕРЕНОМ), мог конфисковать владения вассала, если тот нарушал присягу; правда, это было возможно только по приговору пэров, но королю нередко удавалось добиться подобного приговора, иногда взывая к справедливости, иногда — прибегая к подкупу. Бывали случаи, когда монархи сами становились вассалами своих подданных, лишь бы округлить свои владения. Союзниками королей начиная с XII в. были мелкие рыцари и возникшие именно тогда самоуправляющиеся города. Все они предпочитали зависеть от высшей власти, которая была дальше от них, нежели местные сеньоры, и тяжесть ее ощущалась не так сильно. Еще одним союзником монархов была местная церковь, также стремившаяся высвободиться из-под власти территориальных князей. Со временем, с централизацией самой церкви она начнет спорить и с королями, но это будет позднее. А пока именно церковь поставляла королям людей для управления страной. Среди таких был советник Людовика VI и его сына Людовика VII Молодого (1137—1180) — канцлер Франции, правитель страны во время участия Людовика VII в Крестовом походе, аббат главного королевского аббатства Сен-Дени Сугерий (1082—1152). Все силы своего незаурядного ума он направил на укрепление правосудия и финансов, на обеспечение единства государства, на исполнение королевских законов. И все же до конца XII в. короли смогли добиться значительного усиления власти только в собственном домене и несколько расширить его. Большая часть страны оставалась вне непосредственной власти монархов. Аббат Сугерий не без юмора писал одному знакомому из поездки по графству Тулузскому: «Я здесь пользуюсь той же властью, что и господин мой король, то есть никакой».

Ускорило объединение Франции ее столкновение с Англией. Посмотрим, как обстояли дела по ту сторону Ла-Манша.

Рост королевского домена во Франции в XI—XV вв.

Нормандское завоевание Англии

 Как мы уже знаем, до конца первой трети XI в. Англия входила в состав державы датского короля Кнута. В 40—60-е годы XI в. она возвратила себе политическую независимость. Но герцог Нормандии (северо-западная часть Франции) Вильгельм Незаконнорожденный претендовал на английский престол и осенью 1066 г. высадился на побережье Англии с рыцарским войском. 14 октября произошла битва при Гастингсе, в которой англосаксы были разбиты, их король погиб.

Вильгельм I (1066—1087), получивший прозвище Завоеватель, вступил в Лондон и был коронован английской короной. Произошла смена верхушки господствующего класса Англии, крупные феодальные владения перешли в руки нормандских господ. Под их суровым гнетом оказалась основная масса крестьян англосаксонского и скандинавского происхождения. Если до нормандского завоевания в письменности преобладал древнеанглийский язык, то теперь он был вытеснен латынью и французским, хотя простой люд продолжал говорить на английском. Домашние животные, пока их пасли крестьяне, назывались по-английски, а блюда, изготовленные из их мяса и поданные на стол нормандскому сеньору, носили французские названия.

Проводя политику централизации, Вильгельм I заставил всех рыцарей принести ему вассальную присягу. В 1086 г. по его приказу была проведена перепись всех феодальных владений и жившего в них населения. Перепись должна была закрепить поместья за их новыми господами и упорядочить взимание налогов. Эта перепись известна под названием «Книга Страшного суда», потому что все, дававшие сведения, обязаны были отвечать королевским писцам так же правдиво, как они будут держать ответ на Страшном суде. «Книга Страшного суда» — свидетельство политики централизации, которую проводил Вильгельм I. Феодальные отношения, которые начали развиваться в Англии еще до Нормандского завоевания, теперь полностью укрепились. По всей стране были возведены феодальные замки. Король раздавал своим приближенным земельные владения, которые, однако, были разбросаны по разным графствам (так назывались административные округа в Англии) и не могли послужить баронам основой их территориальной самостоятельности, как это было на континенте Европы.

Держава Плантагенетов

 Англия в правление Вильгельма стала мощной державой, но еще больше усилилась при преемниках нормандской династии, Плантагенетах.

Однако нераздельность государственных и личных интересов, смешение власти и собственности приводили к тому, что иногда скандалы в королевской семье вызывали серьезные политические последствия.

Уже держава Вильгельма Завоевателя включала, кроме Англии, герцогство Нормандское. После прекращения Нормандской династии в Англии начались междоусобицы. Самым сильным из претендентов на престол оказался правнукЗавоевателя по женской линии Генрих Плантагенет, граф Анжуйский, чей родовой домен был расположен в самом сердце Франции. К его землям присоединилась и Аквитания, Наследница последнего герцога Аквитанского, Алиенора, была выдана замуж за короля Людовика VII. Огромные владения, чуть ли не четверть тогдашней Франции, вошли в домен короля. Но королева отличалась весьма легкомысленным нравом, и король развелся с ней, обвинив ее в супружеской измене. Вместе с неверной женой он лишился и Аквитании. Позднее Алиенора тайно, ибо на ее руку (а точнее — на ее земли) было очень много претендентов, обвенчалась с молодым Плантагенетом, который вскоре стал королем Англии Генрихом II (1154—1189). Всего во владения Плантагенетов, кроме Англии, вошло примерно 2/3 территории Франции.

Чрезвычайная пестрота владений Плантагенетов побудила Генриха II попытаться установить единый закон в своем государстве. В Англии это было легче, чем в континентальных владениях, где действовали местные обычаи. Генрих II объявил королевский суд высшей судебной инстанцией в стране, и там мог судиться любой рыцарь, горожанин и даже свободный крестьянин, т.е. суды лордов теряли значение. Специальные королевские судьи разъезжали по стране и вершили суд на местах с участием присяжных из местных жителей, рыцарей и свободных крестьян. Уголовные преступления вообще были исключены из дел, разбиравшихся в частных судах лордов.

Генрих II позволил своим вассалам отказываться от военной службы взамен уплаты особого налога — так называемых «щитовых денег». На эти деньги король нанимал рыцарей, которые служили ему уже не за земли, а за плату и не в течение относительно краткого, обусловленного обычаем срока, а столько, сколько угодно было королю. Такое войско не было еще наемной профессиональной армией, но уже был сделан шаг к ее формированию.

Король Генрих большое внимание уделял правильному функционированию правительства — королевского совета, или королевской курии, особенно финансовой его части — «Палаты шахматной доски». Это учреждение именовалось так потому, что находившийся в помещении этой Палаты стол был расчерчен наподобие шахматной доски, и на клетках этой доски ставились столбиком монеты или фишки, означающие некие суммы денег. Это делалось для удобства счета, ибо бухгалтерских документов тогда еще не знали.

Созданная Генрихом II администрация могла более или менее нормально действовать даже тогда, когда государь не занимается делами управления. Подобное произошло при сыне Генриха И, знаменитом Ричарде I Львиное Сердце (1189—1199). Этот блестящий полководец, талантливый поэт и музыкант, человек огромного личного мужества, благородства, но одновременно свирепый, крайне неуравновешенный, за всю жизнь провел в Англии всего несколько месяцев. Его обуревала жажда славы. Он сражался в Палестине, в континентальных владениях Плантагенетов, но почти не обращал внимания на Англию. А созданная его отцом администрация, несмотря на отсутствие монарха и на распри в среде высшей знати, продолжала худо-бедно работать.

Филипп II Август 

Борьба из-за владений английских королей на территории Франции началась при французском короле Филиппе II Августе (1180— 1223). Данное ему прозвище приравнивало его к почитавшемуся на протяжении всего Средневековья в качестве образца государственной мудрости первому римскому императору Октавиану Августу. Но при жизни Филиппа гораздо чаще называли Завоевателем. Только его завоевания резко отличались от завоевания его английских родственников, и сам он не был похож на них. Болезненный, физически слабый, боязливый, лишенный того ореола рыцарственности, которым обладал Ричард Львиное Сердце, Филипп тоже лелеял мечты, но не о дальних землях, а о собственной стране. Интриги, обман, юридические уловки — все шло в ход, чтобы вернуть французской короне земли Плантагенетов. Он искусно ссорил Генриха II с его сыновьями и сыновей между собой. Он всячески поддерживал Иоанна Безземельного (1199—1216), брата, соперника и преемника Ричарда Львиное Сердце, но как только Ричард умер, начал борьбу с Иоанном. Мы помним, что английские короли в качестве герцогов Нормандских, Аквитанских, графов Анжуйских и т.д. были вассалами французских королей, посему Филипп имел право вызвать Иоанна на суд ПЭРОВ. Иоанн не явился! Филипп объявил его владения на континенте конфискованными и начал войну. Иоанн сколотил против Филиппа коалицию с участием Фландрии и Империи, но тот разбил объединенные войска этой коалиции в битве при Бувине в 1215 г. Нормандия, Анжу, бо́льшая часть Аквитании и некоторые другие земли отошли к Франции. За время правления Филиппа II королевский домен увеличился вчетверо.

Во времена Филиппа началось завоевание южной Франции, Земли к югу от Луары хотя и считались подвластными французской короне, были независимыми и сильно отличались от севера Франции. Там было большим, нежели на севере, римское влияние, господствовало римское право, в противовес основанному на обычае праву севера. На севере и на юге говорили на разных диалектах, на севере — на старофранцузском, на юге — на провансальском. Нашествие рыцарей севера на Южную Францию под предлогом искоренения ереси возглавлял барон Симон де Монфор, мечтавший создать собственное герцогство на землях Тулузского графства, но это не удалось из-за сопротивления южан и, в конце концов, Южная Франция отошла к домену французских королей. Филипп II Август был первым королем Франции, который передал свой трон только по наследству, не коронуя предварительно наследника в качестве соправителя. Власть Капетингов упрочилась достаточно, никто не пытался уже ее оспорить.

«Великая хартия вольностей»

 Постоянные неудачи короля Англии Иоанна Безземельного в борьбе с Францией вызывали недовольство в стране. На это накладывалось раздражение баронов — высшего дворянства — нарушениями их привилегий, возмущение рыцарей, горожан и свободных крестьян налоговым прессом, коррупцией и казнокрадством. В 1215 г. недовольство вылилось в восстание, возглавляемое крупными феодалами севера Англии. Войско восставших двинулось на Лондон и вошло в него при поддержке горожан. Оставшись без вооруженной силы, Иоанн 15 июня 1215 г. принял требования мятежных лордов. Эти требования составили грамоту, позднее получившую наименование «Великой хартии вольностей».

По поводу этого документа историки спорят и поныне. Одни утверждают, что это первая в мире конституция. Другие говорят, что перед нами перечень феодальных привилегий, выгодных только высшей аристократии. В определенном смысле правы и те, и другие. Основная масса статей этой хартии защищает интересы крупных феодалов и одновременно ограничивает власть короля. Основные законы могли, в соответствии с этой хартией, издаваться королем только с согласия Высшего совета, состоящего из знати. Совет выбирал из своего состава особый Комитет 25-ти, который имел право принудить короля к исполнению хартии, вплоть до призыва страны к восстанию. Некоторые, весьма немногочисленные, статьи охраняют права рыцарей и горожан, даже имущество крестьян. Огромное значение имела во всей английской истории 39-я статья Хартии, ибо требования ее исполнения проходят через все общественные движения Англии вплоть до начала XX в. В этой статье говорится о том, что ни один свободный человек не может быть арестован, подвергнут конфискации имущества или наказан без суда равных ему.

Разумеется, бароны-составители Великой хартии вольностей в первую очередь заботились о своих интересах, а статьи, касающиеся рыцарей и горожан, были неким актом благодарности лордов их союзникам. И все же, впервые в истории власть ограничивалась законом, а не обычаем или религиозными либо моральными нормами; впервые в истории королевская власть ограничивалась неким органом, пусть и не демократически составленным; впервые в Средние века свободные люди (на зависимых крестьян это не распространялось) получали определенные гарантии от произвола властей, пусть и весьма неполные основы гражданской свободы.

Иоанн сразу же после подписания отказался соблюдать Великую хартию вольностей. Бароны возмутились, объявили о низложении Иоанна и передаче трона наследнику французского престола. В разгар этой борьбы король Иоанн умер.

Гражданская война в Англии и возникновение парламента

 Царствование сына Иоанна Безземельного, Генриха III (1216—1272) отмечено одним из важнейших событий не только английской, но и мировой истории — возникновением парламента. Его созыву предшествовала длительная борьба между королем и баронами из-за налоговой и внешней политики. Бароны вырвали у королей некоторые уступки, но не посчитались с интересами рыцарей и горожан, и те выступили со своими требованиями. Под их давлением король принял «Вестминстерские провизии», в соответствии с которыми ограничивался произвол чиновников короля и лордов; на их действия можно было приносить жалобы в суд присяжных.

Бароны не хотели выполнять требований рыцарей и горожан, а король добился от папы грамоты, освобождавшей его от выполнения Вестминстерских провизии. И тогда в 1263 г. началась гражданская война. Войско восставших состояло из рыцарей, горожан, студентов Оксфордского университета, свободных крестьян и ряда баронов. Возглавил их граф Симон де Монфор, сын завоевателя юга Франции. Повстанцы заняли столицу, разбили королевские войска и захватили короля и наследного принца в плен.

20 января 1265 г. в Вестминстере Симон де Монфор, который получил должность лорда-протектора, т.е. правителя, созвал Высший совет. Этот совет, получивший название ПАРЛАМЕНТА (от французского parler «говорить»), отличался от прежних советов тем, что кроме высшей знати, заседавшей там по личному приглашению короля, в него входили по два рыцаря от каждого графства, избираемые свободными налогоплательщиками этого графства, и по два горожанина, которых избрали муниципалитеты крупных городов. Так впервые на средневековом Западе возник представительный орган власти.

Бароны, недовольные усилением влияния рыцарей, горожан и свободных крестьян, стали переходить на сторону короля. Королевская армия разбила войско Монфора, сам граф погиб в бою. Однако ни Генрих III, ни его преемники не уничтожили парламент, ибо монархи сочли этот орган удобным для того, чтобы горожане и рыцари уравновешивали влияние знати. Королям отныне приходилось считаться не с одними лишь баронами, и в конце XIII в. король Эдуард I подтвердил Великую хартию вольностей, признав, что ни один налог не может взиматься без согласия парламента.

В парламенте того времени было представлено далеко не все население страны. В начале XIV в. он разделился на две палаты: палату лордов, где заседали по праву наследования высшие титулованные дворяне и высшее духовенство, и палату общин, куда входили рыцари от графств и депутаты от городов. Для того чтобы участвовать в выборах в палату общин, требовалось уплачивать довольно высокие налоги, так что значительная часть населения, в том числе, конечно, все зависимое крестьянство, этим правом не пользовалась. И все же возник представительный орган, имеющий возможность влиять на политику правительства, хотя бы в финансово-экономической сфере. Решения парламента были обязательны для всех подданных государства. Участие рыцарства и горожан, наряду с лордами, в управлении способствовало процессу централизации.

Людовик IX Святой

 Апогеем развития феодальной монархии во Франции стало правление короля Людовика IX (1226—1270). В глазах современников и ближайших потомков это было время существования почти идеального царства справедливости. Основным направлением политики Людовика была централизация страны в юридическом и финансовом отношении. Именно при нем окончательно сложился высший судебный орган страны — Парижский парламент (не смешивать с английским парламентом, органом законодательным). Первоначально так называлось заседание королевского совета, решавшего судебные дела. В него входили представители высшей знати. При Людовике в его состав стали входить ЛЕГИСТЫ (от латинского «lех» — «закон») — знатоки римского права, обычно выходцы из мелкого рыцарства и горожан. Именно эти легисты готовили и проводили в жизнь решения Парижского парламента. Людовик последовательно добивался, чтобы все основные дела решались именно в королевских судах (суды сеньоров при нем практически лишались права рассматривать уголовные дела). Решения парламента были обязательны не только в пределах королевского домена, но и по всей стране. Людовик стремился ввести свои законы на территории всего государства, т.е. объединить страну не столько единой властью, сколько едиными законами; удавалось это, правда, не всегда. В средневековой судебной практике был распространен обычай судебного поединка. Истец и ответчик отстаивали свою правоту в вооруженном единоборстве; считалось, что Бог обязательно пошлет победу правому. Людовик запретил судебные поединки сначала в своем домене, а затем и по всей стране, повелев, чтобы суды выносили приговоры на основании показаний свидетелей. Нормальным явлением в Средние века были так называемые частные войны между отдельными феодалами. Людовик запретил их в своем домене, а в остальной части королевства ввел «40 дней короля» — срок, в течение которого стороны, вовлеченные в конфликт, должны были воздерживаться от военных действий и представить свой спор на третейский суд (т.е. на посредничество) короля; война могла начаться только, если стороны не пришли к соглашению. В предшествующий период крупные феодалы имели привилегию чеканить свою монету. Людовик ввел по всей стране единую королевскую монету, имевшую исключительное хождение в королевском домене, а в иных владениях — наравне с местной. Из королевского совета выделился особый орган финансового надзора — Счетная палата. Людовик стремился опираться в своей деятельности на свободные города.

В сознании современников эти нововведения воспринимались не как ломка привычной традиции, а как восстановление истинной справедливости. Этому способствовали личные качества Людовика. Король был человеком глубоко благочестивым и после смерти причислен к лику святых. Однако Людовик не был аскетом, нежно любил свою жену, советовал придворным одеваться получше, «чтобы жены их крепче любили», не отказывался от застолий и не был лишен личного мужества. Одной из главных, если не главной, побудительной причиной действий святого короля было его стремление к справедливости, к праву. Неудивительно, что святой король вошел в легенды как некий отец страны и народа. Именно при нем началась бюрократизация управления, но дарованное им право апеллировать к королевскому правосудию воплотилось в рассказы о том, что король ежедневно, выходя из дворца, садился под дубом в Венсенском лесу и справедливо судил каждого, кто обращался к нему.

Страны Пиренейского полуострова

 История Германии и Италии тесно связана с борьбой Империи и папства, потому о них будет рассказано в другом месте. Сейчас обратимся к странам Пиренейского полуострова, ибо их развитие имело особенности, определявшиеся борьбой христиан с мусульманами. В XI—XIII вв. на территории полуострова сложились королевства Кастилия и Леон, занимавшие большую его часть, Арагон на северо-востоке, Португалия на западе, Наварра на севере. Владения арабов в начале XI в. доходили на севере до рек Дуэро и Эбро, т.е. занимали немалую часть Испании, но после распада Кордовского халифата, окончательно прекратившего существование в 1031 г., власть мавров стала слабеть.

Реконкиста набирала силу. Основная тяжесть борьбы легла на Кастилию, которая в 1085 г. овладела городом Толедо, ставшим столицей этого королевства. Мусульмане пытались дважды, в XI и XII вв., обращаться за помощью к своим единоверцам с другого берега Гибралтарского пролива, но новые завоеватели из Северной Африки не могли надолго остановить Реконкисту. В 1212 г. объединенные силы испанских христианских государств нанесли маврам решающее поражение при Лас-Навас-де-Толоса. К концу XIII в. на всей территории Испании арабским остался только небольшой Гранадский эмират на юге страны.

Постоянная война наложила свой отпечаток на общественную систему испанских государств, особенно на Кастилию. Боевые условия требовали определенного единства, поэтому гранды (высшее дворянство) не были независимыми правителями. Потребность в военной силе приводила к тому, что любой кастилец, даже неблагородного происхождения, мог стать рыцарем, если у него хватало средств на рыцарское вооружение. Крестьянские общины на недавно отвоеванных у мавров землях получали значительную независимость под королевским верховенством.

Вопросы и задания

1. В чем отличие государств XI в. от современных?

2. Какой властью обладал король Франции в XI — начале XII в.?

3. Чем власть Вильгельма Завоевателя и его преемников отличалась от власти современных им французских королей?

4. Какая статья Великой хартии вольностей имела самое большое значение во всей истории Европы?

5. Как был организован английский парламент в Средние века?

6. Что такое Парижский парламент и в чем его отличие от английского?

7. Расскажите о поединках и частных войнах.

ГЛАВА 4.3. СВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И ВЛАСТЬ ЦЕРКВИ

 25—28 января 1077 г., Каносса

 25 января 1077 г. наружные ворота замка Каносса в Северной Италии открылись и в них вошел человек. Трое суток этот человек стоял между внутренними и внешними стенами замка босиком на снегу, под пронизывающим ветром, с непокрытой головой, в рубище, совсем один. Так, по обычаям эпохи, должен был вести себя тот, кто желал вымолить прощение за тяжкие прегрешения. Длинная рубаха из грубой ткани, одеяние кающегося грешника, не являлась привычным облачением для того, кто сейчас носил ее. Ибо перед замком стоял светский владыка христианского мира, император Священной Римской империи Генрих IV (1056—1106); тем, кто за внутренними стенами Каноссы решал, прощать или не прощать, был духовный глава христианского мира, папа Григорий VII (1073—1085).

Как же могло случиться, что император, предшественники которого со времен Карла Великого господствовали над церковью, назначали и смещали пап, столь ясно и очевидно признал над собой верховенство римского первосвященника? Какие события в жизни Империи и церкви привели к этому? Чтобы лучше понять происшедшее, посмотрим, чем была церковь в средневековом обществе.

Свидание в Каноссе. Миниатюра ХII в.

Место церкви в средневековом мире

 В сегодняшней нашей действительности религия есть личное дело каждого. Человек сам определяет, во что и как ему верить или не верить, и никто не вправе указывать ему. Церковь и государство отделены одна от другого. Не так было в Средние века. Дело духовенства было обеспечить благосклонность небес каждому христианину и обществу в целом. Благополучие государства зависело от того, какие молитвы возносили «молящиеся». Церковь была посредником между земным и небесным мирами, от духовенства зависели и посмертная судьба каждого, и земные дела всех.

Отношения церковных и светских властей были двойственными. С одной стороны, церковь и государство не могли существовать друг без друга. Церковь нуждалась в поддержке светских господ и своим авторитетом освящала власть правителей. Она была частью феодального общества, крупнейшим землевладельцем; аббаты и епископы приносили вассальную присягу королям и были обязаны служить им за переданные земли. С другой стороны, церковь и государство не сливались воедино. Церковь управляла душами людей, монархи — телами. Еще в V в. было сформулировано учение о «двух мечах»: Христос, как царь и первосвященник одновременно, обладает двумя мечами — духовным и светским: один меч Он вручает церкви, другой — государям. На деле императоры использовали и духовный меч, а епископы, сражаясь с врагами королей как их вассалы, пускали в ход меч светский. Сама нераздельность светской и духовной властей таила в себе опасность конфликта.

Двойственными были не только отношения между церковью и светскими властями, но и положение самой церкви. Она была глубоко погружена в земные — имущественные, государственные — отношения, и вместе с тем являлась, согласно Писанию, «Царствием не от мира сего». Ссылаясь на эту отрешенность от мира, руководители церкви настаивали на том, что она не должна подчиняться мирским властям, а иметь собственную систему управления. Существовали особые церковные суды, которым только и были подсудны духовные лица. Церковная иерархия строилась параллельно иерархии светской: на ее вершине находился папа, ему подчинялись епископы, тем — священники и монахи. Поскольку церковь «не от мира сего» и не отягощена земной корыстью, то именно на этом основании она и должна править миром — учили ее теоретики.

«Константинов дар»

 Еще в середине VIII в. в папской канцелярии был составлен подложный документ, названный «Константиновым даром». Этот документ представлял собой акт дарения, в котором император Константин I якобы передавал всю западную часть своей империи папе Римскому и его преемникам, а сам удалялся на Восток, где основал новую столицу — Константинополь. Тем самым папа оказывался верховным светским владыкой Запада, а короли (напомним, это было в VIII в., еще до восстановления императорского титула на Западе) — его подданными. В середине IX в. был составлен другой документ, в соответствии с которым папская власть должна была иметь превосходство над любой светской, а в самой церкви римские первосвященники — обладать безусловным главенством над епископами.

Как уже говорилось выше, в Средние века истиной считали не совсем то, что мы считаем ею ныне. Для нас истина — то, что было на самом деле, для людей Средневековья — то, что должно быть. Верховенство церкви над мирскими властями, а папы — над церковью является, с точки зрения составителей указанных документов, высшей справедливостью, а раз так, то акты, подобные «Константинову дару», по их убеждению, не могли не быть созданы.

Клюнийская реформа

 Чтобы воплотить идеал церкви «не от мира сего» во всем христианском мире, надо было реализовать его сначала во внутрицерковной жизни. Между тем духовенство находилось в зависимости от светских властей, причем не только от монархов. Многие светские сеньоры считали церковные приходы, расположенные на их землях, и монастыри, в которые они делали значительные вклады ради спасения души, своей собственностью и назначали священников и аббатов. В ряде случаев они, оставаясь мирянами, сами становились священниками и аббатами, точнее, присваивали себе доходы от прихода или монастыря и нанимали лиц духовного звания для исполнения обрядов. До XI в. низшее духовенство имело право вступать в брак, и многие из его членов больше заботились о своих семьях, нежели о душах прихожан. Церковные должности, в том числе и высшие, продавались и покупались. Даже монастыри были заполнены женатыми людьми. Подобное «обмирщение» церкви вызывало недовольство как рядовых верующих, так и многих светских и духовных владык.

Местом, где зародилось движение за преобразования в церкви, стал монастырь Клюни в Восточной Бургундии. Именно там в середине X в. был введен особо строгий устав с требованиями жесткой дисциплины, беспрекословного подчинения монахов настоятелю, обязательного обучения грамоте, чтения священных книг и физического труда, ограничения в пище и одежде, изгнания всякой роскоши. По монастырю само движение было названо клюнийским.

Многие монахи, привыкшие к привольной жизни, встретили реформу с неудовольствием и враждебностью, случались бунты и даже убийства аббатов, пытавшихся вводить новый клюнийский устав в своих монастырях. Местные сеньоры и епископы также выступали против реформы. Дабы высвободиться из-под их опеки, клюнийцы настаивали на том, чтобы монастыри подчинялись непосредственно папе. Папство видело в клюнийской реформе долгожданную возможность укрепить свою власть. В течение XI в. многие папы предпринимали энергичные действия по внедрению реформы. Было введено обязательное безбрачие духовенства для того, чтобы священники думали о Боге и церкви, а не о земных удовольствиях. Это вызывало резкое неприятие духовенства, но было поддержано рядовыми верующими, желавшими видеть в своих пастырях людей ангельского чина.

Заинтересованные в реформе папы начали поход против так называемой «симонии». Это выражение образовано от имени одного из персонажей Писания, Симона Волхва, который хотел купить апостольское достоинство и апостольскую благодать за деньги и был проклят святым Петром. Отсюда симонией стали называть получение за плату священнического сана или церковной должности и даже назначение духовного лица светскими властями, а, как мы помним, епископов назначали монархи.

Первоначально многие государи, в том числе императоры, поощряли реформаторов, как из личного благочестия, так и видя в реформе средство высвобождения церкви из-под власти местных сеньоров и, тем самым, ослабления их. Но в вопросе о назначении епископов интересы церкви столкнулись с интересами монархов.

Многовековой спор по этому поводу назывался спором об ИНВЕСТИТУРЕ. Инвеститура, т.е. процесс введения епископа в сан, состоял в том, что епископ после рукоположения получал посох в знак господства над паствой, кольцо, как символ обручения с церковью, и скипетр, как орудие светской власти над епархией. Но кто назначал епископов и кто вручал им эти предметы? Обычно и то и другое делал государь. Реформаторы же утверждали, что епископ должен свободно избираться духовенством епархии, а совершать инвеституру, т.е. как бы утверждать результаты выборов, следует папе лично или через посланцев, ибо всякий другой порядок означает симонию и нарушение свободы церкви. Монархи и их сторонники заявляли, что епископы являются вассалами королей, а сюзерен сам имеет право назначать своих вассалов.

Завершением клюнийской реформы в самой церкви стал Латеранский собор 1059 г. На нем было окончательно запрещено получать священникам духовные должности из светских рук и вступать в брак. Но самым главным стал декрет о выборах папы. До того времени папа избирался духовенством и «народом» Рима, а фактически выдвигался на этот пост группировками местной аристократии или императорами. По указанному декрету папу избирали высшие должностные лица церкви — КАРДИНАЛЫ, в число которых входили главные сановники Римской курии и наиболее влиятельные из епископов. Кандидат, набравший 2/3 голосов, считался избранным. Таким образом избрание пап стало внутрицерковным делом, точнее, делом высшего церковного руководства, и светская власть была полностью устранена от выборов.

Раскол церкви

 Клюнийская реформа оказала большое влияние на всю последующую историю Западной Европы в Средние века, но кроме того дала толчок к еще одному событию,

В христианской церкви всегда существовало разделение на восточную и западную ветви, что объяснялось разными культурными и политическими традициями; в первом случае — греческой, во втором — римской. На Востоке существовала единая империя, на Западе — пестрая мозаика различных государств и владений. Обе церкви различались догматами и обрядами. На Востоке богослужение совершалось на местных языках, на Западе — только на латыни. Каждый патриарх в восточной церкви считался абсолютно независимым от других патриархов, а за папой признавалось лишь довольно неопределенное почетное верховенство; на Западе же папа претендовал на абсолютную власть над церковью. Распри между восточной и западной ветвями единой церкви приводили к кратковременным разрывам между ними, но лишь со времен клюнийской реформы эти разногласия стали непреодолимыми. Восточная церковь отвергла безбрачие низшего духовенства и — главное — верховенство пап над церковью и государями, ибо для Византии, где церковь фактически подчинялась государству, это было неприемлемым. В 1054 г. папа отлучил патриарха Константинопольского от церкви, а тот провозгласил АНАФЕМУ (отлучение, соединенное с полным проклятием) папе. С того времени и доныне разделение церкви на западную, католическую и восточную, православную, сохраняется.

Борьба между Империей и папством: Генрих IV и Григорий VII

 Борьба между светскими и церковными властями распространилась практически на все западноевропейские государства, но наиболее острые формы приняла в Империи, где епископы обладали значительной светской властью и нередко стояли во главе целых княжеств.

Генрих IV взошел на трон шестилетним ребенком, и за регентство боролись могущественные группировки. Никому не было дела до того, что творилось за Альпами. А там во главе сторонников клюнийской реформы стоял удивительный человек, выходец из крестьян, архидиакон Римской церкви Гильдебранд. Он влиял на дела церкви при пяти папах и при некоторых из них играл решающую роль. Папского сана он добивался всяческими средствами, так что один из его близких соратников даже назвал его «святым Сатаной», В 1073 г. Гильдебранд был избран папой под именем Григория VII. Вскоре папа окончательно запретил светскую инвеституру и потребовал отстранения епископов, получивших должности таким образом. Он направил Генриху IV письмо, в котором заявил, что не признает власти того над Италией и Римом и пригрозил отлучением, если император не прекратит назначать епископов. Обозленный Генрих объявил о низложении папы. Епископы, назначенные им и не желавшие перемен, поддержали его. В ответ Григорий отлучил императора от церкви и заявил, что подданные его свободны от данной ему присяги, т.е. фактически объявил об отстранении императора от власти.

Значительная часть германских и итальянских епископов, назначенных императором, поддерживали Генриха IV. Монашество и большая часть епископов вне Империи стояли за Григория VII. Папу поддерживало и большинство светских князей Империи, желавших ослабления императорской власти и настаивающих на выборности монархов «народом», под которым понимались сами князья. Они пригрозили, что если с императора в течение года и дня не будет снято отлучение, то они откажут ему в повиновении. Генрих почувствовал, что у него слишком мало сил и решил примириться с папой. Григорий находился тогда в Северной Италии, в замке Каносса. Туда и направился Генрих IV без войска, лишь с семьей и небольшой свитой. Именно там и произошли те события, о которых говорилось выше. Наконец, на третьи сутки папа впустил императора и согласился принять его раскаяние.

Впрочем, Каносса ничего не дала. Борьба между императором и папой вскоре возобновилась. Против Генриха выступили князья, сместили его и выбрали своего короля. Генрих занял Рим и назначил своего антипапу. В разгар борьбы Григорий VII умер. Лишь в 1122 г. Генрих V (1106—1126), сын Генриха IV, заключил с папой конкордат (т.е. соглашение). По нему император отказывался от назначения епископов, они свободно избирались, но и за ним, и за папой оставалось право утверждать их в должности. Папа передавал новоизбранному епископу кольцо и посох, т.е. делал его духовным владыкой епархии, император — скипетр, т.е. наделял его светской властью. В целом, это ослабляло императоров, ибо не только светские, но и духовные князья оказывались в значительной мере независимыми от них.

Священная Римская империя XII—XV вв.

Фридрих Барбаросса и итальянские города

 После смерти Генриха V в Империи началась борьба за престол. В ходе ее укреплялась власть светских князей, от которых зависел выбор императора, и они были готовы отдать голоса тому, кто предоставит им больше независимости. Усиливала эта борьба и пап, от которых зависела коронация германского короля императорской короной.

Очередную попытку возвышения императорской власти предпринял Фридрих I Барбаросса (Рыжебородый) из династии Штауфенов (или Гогенштауфенов) (1152—1190). Стремясь укрепить свою власть, Фридрих прибегал к помощи юристов — знатоков римского права, которое с недавнего времени стали усердно изучать. Этим правом охотно пользовались монархи, ибо оно понималось как единая правовая система в отличие от обычного права, особого для каждой местности, а также являлось светским правом, независимым от церкви.

Для того чтобы владеть Германией и всей Империей Фридриху приходилось прежде всего укреплять свой домен — герцогство Швабское — ибо только самый сильный из князей мог стать императором. В борьбу между императором, папой и князьями была втянута еще одна сила — североитальянские самоуправляющиеся города.

Воспользовавшись раздорами между этими городами, Фридрих I захватил наиболее богатый из всех городов — Милан — и разрушил его. По древнеримским образцам главная площадь его была распахана в знак того, что город больше никогда не возродится. Но Фридрих просчитался: города Северной Италии при поддержке папы объединились в союз и в 1176 г. в битве при Леньяно разбили армию Фридриха. Император едва спасся. Власть Империи над Италией рухнула. Сто лет спустя после Каноссы император вновь был унижен перед папой: для того чтобы примириться с ним, Фридриху пришлось во время их встречи в Риме целовать папскую туфлю и в торжественной процессии вести папского коня под уздцы.

Крах так называемой итальянской политики германских государей стал вполне очевидным в начале XIII в. В это время папский престол занимал Иннокентий III (1198—1216), один из наиболее влиятельных пап Средневековья. Если его предшественники именовали себя «наместниками святого Петра» (ученика Христа и первого епископа Рима), то Иннокентий провозгласил себя «заместителем Христа, наместником Бога на земле». Все земные монархи в его глазах являлись вассалами папы». Он умело воспользовался расколом Империи, в которой на корону претендовало несколько князей, и, лавируя между ними, присваивал себе право окончательного решения о законности их претензии.

Фридрих II Гогенштауфен 

Наконец императором был провозглашен внук Барбароссы Фридрих II Гогенштауфен (1220—1250). Фридрих был незаурядной личностью. Образованный человек и тонкий дипломат, проявлявший непривычную для своего времени терпимость в отношении к разным религиям, он вместе с тем продолжал придерживаться мифа об Империи. В центр своей политики он поставил не Германию, а Королевство Обеих Сицилий, унаследованное по материнской линии. Это королевство, в котором сочетались византийская, арабская и западноевропейская культуры, было относительно централизованным.

При Фридрихе II вся судебная и военная власть и налоговая система сосредоточились в руках короля и чиновников, что подорвало экономику Сицилийского королевства: император высасывал все соки из него для своих итальянских авантюр. Папы отлучали Фридриха и возводили на него обвинения в ереси и склонности к мусульманству.

Со смертью Фридриха все его государство рухнуло. В Германии после кратковременного правления его сына наступило междуцарствие (1254—1273), когда группировки князей выдвигали разных претендентов на престол, но ни один не мог удержаться на нем,

В то время как в Англии и Франции продолжался процесс укрепления королевской власти. Германия, а вместе с ней и вся Империя, продолжали разваливаться.

Святой Фома Кентерберийский и «свобода церкви» в Англии

 Борьба между светской и церковной властью охватила всю католическую Европу. Начиная с Вильгельма Завоевателя короли Англии стремились утвердить свою власть над английской церковью.

Острый конфликт разразился в правление Генриха II. Проводя свою судебную реформу, Генрих, намеревавшийся упразднить особые церковные суды и ввести единое королевское правосудие, натолкнулся на сопротивление духовенства. Тогда он предложил занять пост архиепископа Кентерберийского (высшее духовное лицо в Англии) своему другу и участнику совместных увеселений канцлеру Томасу (Фоме) Бекету. Но приняв духовный сан, тот стал строгим аскетом, погруженным в молитвы и дела милосердия. Из активного сторонника королевской политики Бекет превратился в не менее активного ее противника и защитника «свободы церкви», т.е. ее независимости от светских властей. Он отказывался признать решения короля законными и грозил отлучением королю и его приближенным, а также тем, кто подчиняется королевским судам. Король был взбешен тем, что он счел предательством со стороны старого друга и однажды воскликнул: «Неужели не найдется никого, кто освободит меня от этого попа!» Несколько придворных отправились в Кентербери и, ворвавшись в собор, зверски убили архиепископа возле алтаря. Это произошло в 1170 г. Папа, узнав об этом, отлучил короля и наложил на Англию ИНТЕРДИКТ (запрет во всех церквах совершать богослужения и иные таинства: исповедовать, крестить, венчать, в ряде случаев даже отпевать мертвых). Это вызвало ужас в стране, ибо по воззрениям эпохи люди, лишенные благодати таинств, должны отправиться после смерти в ад. Король был вынужден принести покаяние и отменить свои постановления, а папа причислил Бекета к лику святых.

Церковная политика Людовика Святого

 Французские короли не менее иных монархов ссорились со Святым Престолом. Французское духовенство в основном поддерживало централизаторскую политику Капетингов. Король Людовик IX, как уже говорилось, был человеком глубоко благочестивым, но, оказывая всяческие знаки уважения папе, поддерживая пап в борьбе с Фридрихом II, он мягко и вместе с тем решительно противился какому-либо вмешательству римского первосвященника в дела Франции. Людовик стремился поставить местную церковь под свое верховенство.

Итоги и последствия борьбы Империи и папства

 К концу XIII в. папство, казалось, одержало решительную победу. В столкновении двух универсальных сил верх одержала сила духовная. Была ли победа пап над светскими властями окончательной, должно было показать будущее. Но целый ряд последствий этой борьбы уже обозначился. Пока императоры гонялись за призраком всемирной монархии, Германия распадалась на отдельные княжества. В Италии борьба императоров и пап позволила окрепнуть городам-коммунам, которые отстаивали свою независимость. В самих городах шла борьба между сторонниками папской власти и приверженцами императора.

Конфликт светской и духовной властей повлиял на политическое и нравственное сознание европейцев. Обе власти, беспощадно обвиняя друг друга, вносили в мысли людей критическое к себе отношение: если короли, как утверждали сторонники папства, разбойники, если папы, как заявляли сторонники императоров, думают не о Боге, а об унижении Германии и обогащении Рима, то это в глазах людей срывало с обеих властей покрывало святости. И потом, можно было выступать против папства и не становиться еретиком, против империи и не становиться изменником. Появляются некоторые возможности политического выбора.

Вопросы

1. Являлся ли «Константинов дар» поддельным в глазах современников?

2. Почему произошел раскол между православной и католической церквями?

3. Почему борьба между светской и духовной властями активнее всего шла в Империи?

4. Почему руководство католической церкви боролось за безбрачие духовенства? '

5. Почему итальянские города не желали подчиняться Фридриху Барбароссе?

6*. Можно ли считать Фридриха II Штауфена неверующим?

7. Каковы главные последствия борьбы Империи и папства?

ГЛАВА 4.4. КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

 «Так хочет Бог!»

 26 ноября 1095 г. толпа людей, числом в несколько тысяч, собралась на поле близ южнофранцузского города Клермона. Только что закончился проходивший в Клермоне церковный Собор, в котором участвовал сам папа Урбан II. Помимо участников Собора в Клермон съехалось немало мирян, рыцарей и простонародья. Все они собрались послушать речь папы. Слухи о содержании этой речи ходили самые разные, но то, что присутствовавшие услышали, потрясло их.

Пала живописал ужасное положение христиан в той части Византии, которая была захвачена «племенами турок». Турками была завоевана и Святая Земля и даже величайшая святыня христиан — Гроб Господень. Силой вырвать из рук неверных Иерусалим и «спасти братьев, проживающих на Востоке», — вот к чему призвал папа и воскликнул: «Я говорю об этом присутствующим, поручаю сообщить отсутствующим — так повелевает Христос!» Все, отправившиеся отвоевывать у мусульман Святую Землю получат отпущение грехов, а павшие в бою с неверными — вечную награду на небесах. Победа же принесет и земные блага воинам за веру: «Кто здесь горестен и беден, — так перефразировал Урбан евангельское изречение, — там будут радостны и богаты! Пусть увенчает двойная награда тех, кто не щадил себя в ущерб своей плоти и душе». Тысячегласный вопль вырвался из толпы: «Так хочет Бог! Так хочет Бог!» Люди разрывали одежды и нашивали на плащи кресты из лоскутов в знак того, что они принимают обет отправиться за море воевать Гроб Господень. Так начался первый крестовый поход.

Крестовые походы и средневековые представления о пространстве

 Надо сказать, что те, кто отправлялся в крестовые походы, слова «крестовый поход» не знали — оно появилось лишь у историков конца XVII в. Современники же говорили «паломничество за море», «путь в Святую Землю», «странствование по стезе Господней». Это значило, что в сознании людей того времени даже не война за веру, но именно путь, передвижение от дома до святынь было главной целью. Представления людей Средневековья о пространстве весьма отличались от наших. Для них пространство было наполнено религиозным содержанием. Бывали места святые — например, церкви, и места проклятые, например, языческие капища. Останки святых придавали благодать местности, где эти святые были захоронены. И если центром и нравственным смыслом всемирной истории были события земной жизни Христа, от Рождества до Вознесения, то центром и нравственным смыслом всемирной географии была та земля, где Христос родился и проповедовал,где принял муки и смерть, где был похоронен и воскрес и, в первую очередь, Иерусалим, земное отражение Небесного Иерусалима, т.е. Царства Небесного. Такие представления были распространены повсеместно. Средневековое географические карты изображали Землю в виде круга и центром этого круга был именно Иерусалим. «Иерусалим — это пуп Земли», говорил в своей речи Урбан II. Палестина, по воззрениям эпохи, — Святая Земля в буквальном смысле, и тот, кто придет туда, исполнится благодати; воды реки Иордан, где Спаситель принял крещение, смывают все грехи. Так что путь от родины до Земли Обетованной есть одновременно и нравственное, духовное движение от греха к спасению. Земля, на которой почиет благодать, не может не быть благодатной в земном смысле, плодородной, даже сверхплодородной. «Реки там текут млеком и медом, это край плодороднейший в сравнении с другими, это второй рай», — настаивал Урбан II. И стремление захватить богатства этой земли было в глазах людей того времени не жадностью, а мечтой об исполнении Господнего завета: по Писанию именно эта земля была обещана Им избранному народу, каковым после Христа являются не евреи (как это было согласно Ветхому Завету), а христиане. И если ныне Святая Земля, Иерусалим, Гроб Господень находятся в руках неверных, и эти неверные самим фактом своего присутствия оскверняют святыни, то необходимо вернуть себе истинным Богом заповеданное достояние, смыть скверну своей и чужой кровью. «Становитесь на стезю Святого Гроба, исторгните землю эту у нечестивого народа, покорите себе ее», — взывал Урбан II.

Крестовые походы

Карта мира ХIII в. В центре — Иерусалим

«Воинство христово»

 Во 2-й половине XI в. положение на Ближнем Востоке было сложным. Иерусалим, еще с 637 г. находившийся под властью арабов, в начале 70-х годов XI в. был завоеван пришедшими из глубин Средней Азии турками-сельджуками, которые, одновременно захватив большую часть Малой Азии, стали серьезной угрозой для самого Константинополя. Византийский император искал помощи на Западе, обещая папе даже соединение западной и восточной церквей. Положение христианских святынь в Иерусалиме и европейских паломников несколько ухудшилось под властью сельджуков, но это еще не объясняет начало крестовых походов.

Их источник был в Западной Европе. Как раз в XI в. начинает оформляться рыцарство — сословие «тех, кто воюют». Рыцари жили прежде всего войной, будь то война с соседями-христианами или война против язычников, неверных. Доходы значительной части рыцарства были невелики, а потребности и расходы — немалыми.

Среди христианских заповедей была «не убий». Клюнийская реформа изменила отношение к войне. Суть этой реформы, как мы помним, состояла в овладении миром в интересах церкви. В рыцарстве клюнийцы видели ту силу, которая должна помочь церкви устроить христианское общество. В рыцарских обычаях, в церковных обрядах, в культе святых проявляются новые черты. Священники благословляют рыцарское оружие, при церемонии посвящения в рыцари меч нового рыцаря освящается в церкви, вступающий в рыцарское сословие дает клятву защищать церковь. Некоторые святые претерпевают своеобразные трансформации: так, святой Георгий, воин-христианин, казненный в Риме, по преданию, за то, что отказывался брать в руки оружие, становится небесным покровителем рыцарства. Оживают идеи «священной войны», и папа Григорий VII впервые употребляет выражение «воинство Христово» не по отношению к монахам (как это было прежде), а к рыцарям, которые служат Святому престолу.

«Поход бедноты» и народное христианство

 В марте 1096 г. в «паломничество за море» отправились крестьяне, горожане, бедные рыцари, просто всякий сброд — воры, нищие и т.п. Несколько лет неурожая в Северной Франции и Западной Германии подорвали благосостояние многих. Для иных поход был единственным выходом: папа не только заранее отпустил грехи всем крестоносцам, но и приостановил выплату ими долгов и запретил преследовать их по суду до окончания похода. Но не только жажда обогащения или хотя бы возможность вырваться из нищеты влекли этих людей. Среди толп, вооруженных косами, топорами, просто дубинами, толп, немалую часть которых составляли женщины и дети, царил религиозный подъем. Божья благодать и жажда земных благ, стремление уйти от господ и ожидание чуда сливались воедино. Этих людей вела вера, но не вера богословов, а вера простых людей, которую историки называют «народным христианством».

Один крупный отряд из Северной Франции вели безземельный рыцарь Готье Голяк и монах-проповедник Петр Пустынник. Петр, блестящий оратор и суровый аскет, ходил, одетый в лохмотья, и не ел ни хлеба, ни мяса, питаясь одной рыбой; он показывал всем якобы полученное во время паломничества в Святую Землю непосредственно от Бога письмо, в котором Вседержитель требовал освободить Иерусалим. Впереди некоторых отрядов шли гусь или коза, ибо считалось, что Господь проявляет свою волю через неразумных животных и приведет верующих туда, куда им надо. Подходя к каждому городу, паломники спрашивали: «Не Иерусалим ли это?» Дело не только в том, что они не имели ни малейшего представлена ни о пути, ни даже о положении места своих устремлений, но и в том, что Всевышний мог, по их мнению, сократить им дорогу и немедленно доставить в Иерусалим.

Путь бедноты отмечен грабежами и еврейскими погромами во всех селах и городах, через которые они проходили. Они считали, что все Божье и принадлежит Божьим воинам — потому-то они и могут брать себе все потребное. Что же касается убийств евреев, то чтобы осмыслить корни ненависти к иудеям (именно так, гнев, злобу вызывали иноверцы, а не инородцы, это была религиозная, а не национальная вражда), то следует обратиться к средневековым представлениям о времени. Для нас прошлое — это прошедшее, но не так для массового сознания Средних веков. Священная история — не только прошлое, но и настоящее. Христос не только родился в Вифлееме, но и рождается каждый год на Рождество в каждой церкви, не только умер и воскрес, но и умирает и воскресает каждую Пасху. Эти праздники — не воспоминания о событиях, но повторение их здесь и сейчас. Так верили массы, невзирая на протесты богословов. Потому иудеи из еврейского квартала ближайшего города были в их глазах именно теми самыми иудеями, которые послали Христа на смерть и которым за это надо было отомстить.

Когда ополчение подошло к Константинополю, из более чем 50 тысяч двинувшихся в путь, столицы Византии достигли около 25 тысяч. Остальные погибли в пути от голода, холода, от болезней, от рук разбойников и местного населения, не желавшего отдавать паломникам свое добро. Византийский император Алексей I предложил крестьянскому войску дождаться подхода основных сил, состоявших из куда лучше вооруженных рыцарей. Но беднота, избрав своим предводителем Петра Пустынника, двинулась в Землю Обетованную. Они переправились в Малую Азию, и близ г. Никея сельджуки 21 октября 1096 г. перебили почти всех ратников Божьих. Только 3 тысячи из них спаслись бегством в Константинополь.

Первый крестовый поход

 Историки обычно считают начало Первого крестового похода с отправления в путь рыцарского войска. Самый большой отряд вел герцог Лотарингии Готфрид Бульонский (Бульон — название родового замка герцога), в него входили бароны и герцоги Лотарингии, Нидерландов и Нижнерейнских земель. Готфрид был человеком благочестивым, рассудительным, но лишенным политических и военных талантов. Из Южной Франции людей вел граф Тулузский Раймунд, опытный военачальник, глубоко преданный церкви и славившийся своей честностью. Из норманнских владений в Южной Италии двигался морским путем до Константинополя со своим войском Боэмунд, князь Тарентский, хитрый политик, талантливый полководец, человек весьма здравомыслящий, но довольно беззастенчивый в выборе средств для достижения своих целей. Кроме этих главных вождей крестоносного ополчения среди войска было немало знатных сеньоров со всей Европы. 6 декабря 1096 г. крестоносное войско прибыло в Константинополь.

Уже в Константинополе религиозные замыслы крестоносцев стали переплетаться с политическими. Император Алексей I добился от руководителей крестоносцев вассальной присяги за те земли, которые они завоюют и даже передачи некоторых из них Византии. Византийцы считали западных рыцарей — их всех именовали «франками» или «латинянами» — грубыми, наглыми, невоспитанными и необразованными людьми, а люди Запада видели в греках лукавых, вероломных рабов. Характерен эпизод, произошедший на церемонии принесения крестоносцами клятвы верности императору. В отличие от французского короля, который считался «первым среди равных», в византийском императоре, как мы знаем, его подданные видели своего неограниченного господина, священную особу. Эти представления поддерживались весьма сложными пышными церемониями. При появлении василевса следовало пасть ниц, в его присутствии нельзя было сидеть. Латиняне не только отказались исполнять унизительные процедуры, но и один из них, граф Роберт Парижский, на глазах у всех уселся на императорский трон. Когда его попросили встать, сказав, что «не в обычае у василевсов, чтобы подданные сидели рядом с ним», то Роберт ответил: «Что за деревенщина! Сидит один, когда вокруг него столько славных воинов». Зерна неприязни между Востоком и Западом начали прорастать во время Первого крестового похода.

Весной 1097 г. крестоносцы переправились в Малую Азию. Вскоре была взята Никея. Летом 1097 г. начался долгий и изнурительный поход через Сирию и Палестину. Воины Христовы страдали от жары, голода и жажды, от нападений легкой кавалерии турок и арабов. В октябре 1097 г. главные силы крестоносцев осадили крупный город Сирии — Антиохию. В то же время младший брат Готфрида Бульонского Бодуэн Булонский (он владел городом Булонь) сумел захватить город Эдессу и основал первое государство крестоносцев — графство Эдесское.

В лагере же основных сил начались споры, кому владеть Антиохией. Претендентами выступили Боэмунд Таретский и Раймунд Тулузский. Наконец, город был взят, разграблен, значительная часть населения перебита. Но, захватив город, осаждающие сами оказались осажденными подоспевшим турецким войском. Положение стало отчаянным. И вот некий бедняк, видимо крестьянин (некоторые источники называют его монахом), Пьер Бартелеми пришел к Раймунду Тулузскому и сказал, что ему не раз являлся во сне апостол Андрей и утверждал, что в антиохийской церкви святого Петра зарыта величайшая реликвия: копье, которым пронзили распятого Иисуса; если воины Христовы найдут это копье, то они спасутся от врагов. И вправду из-под плит этой церкви был извлечен кусочек ржавого металла, похожий на наконечник копья. Воодушевление охватило крестоносцев и 28 июня 1098 г. они схватились с осаждающими, причем в рядах сражавшихся стоял священник, державший Копье Господне, дабы вид его воодушевлял бойцов. Турки были отброшены.

Но не все крестоносцы верили в подлинность реликвии. Сторонники Раймунда Тулузского настаивали на подлинности, сторонники Боэмунда Тарентского подвергали это сомнению и даже упрекали противников в подлоге. Боэмунд заявлял: «Пусть толозанцы (т.е. жители Тулузского графства) приписывают своему куску железа нашу победу. Пусть жадный граф приписывает ее своему копью, пусть поступает так и глупый народ. Мы же победили и будем побеждать впредь именем Господа Бога Иисуса Христа».

Споры о Святом Копье обострили разногласия между вождями крестоносцев, которые никак не могли договориться о владычестве над Антиохией. Но в споры вождей вмешалась масса воинов Христовых, обвинявших руководителей в том, что в погоне за добычей они забыли о цели — освобождении Святого Гроба. Рядовые крестоносцы пригрозили разрушить Антиохию до основания, дабы она не служила яблоком раздора, избрать новых вождей и двинуться на Иерусалим. Предводители согласились отдать город Боэмунду и продолжить поход.

В июне 1099 г. крестоносцы подступили к Иерусалиму. После короткой и яростной осады Иерусалим пал. Начались избиения и грабежи. Крестоносцы убивали без разбора мужчин и женщин, стариков и младенцев. Любой из франков, первым ворвавшийся в дом, становился его собственником. Жестокость и жадность соседствовали с искренней верой. Забрызганные кровью воители Христовы с непокрытыми головами, босиком, ибо по Писанию, нельзя стоять в обуви на Священной Земле, отправились ко Гробу Господню и там истово молились и плакали от радости.

Государство крестоносцев

 Взятием Иерусалима цель похода была достигнута. Город передавался под управление Патриарха Иерусалимского, а светская власть над всеми завоеванными землями вручалась Готфриду Бульонскому. Крестоносцы перенесли в новообразованное государство (Иерусалимское королевство) феодальные порядки, бытовавшие на родине большинства из них — Северной Франции. Основное население королевства составляли местные уроженцы: арабы, греки, армяне, сирийцы. Они облагались оброком от 1/3 до 1/2 урожая, в ряде мест существовала и барщина. В городах немалую роль играли выходцы из Генуи и Венеции. Они пользовались значительными привилегиями, ибо от флотов этих государств зависело снабжение Иерусалима и подвоз подкреплений. Господствующее положение занимали выходцы из Европы. Бароны и рыцари несли за свои феоды военную службу сеньорам. Крупные феодалы входили в Высокую палату, заседавшую в Иерусалиме. Она избирала монарха, давала согласие на издание королем законов. Власть монарха над вассалами в военное время была крепче, чем на их родине. Значительная часть крестоносцев, исполнив благочестивый обет, стремилась вернуться на родину вместе с добычей, а не оставаться на Святой Земле, которая, как оказалось, не истекала млеком и медом. Постоянной военной организацией, защищавшей Святую Землю от мусульман, стали духовно-рыцарские ордена.

Духовно-рыцарские ордена

 В начале XII в. была предпринята попытка совместить два идеала — рыцарский и монашеский. Возникли так называемые духовно-рыцарские ордена, члены которых помимо обычных монашеских обетов — бедности, безбрачия и послушания — давали еще и обет борьбы с неверными. Это были рыцари, жившие по монашеским правилам. Полноправными членами орденов были только представители знати. Самым влиятельным стал орден тамплиеров (от французского temple — «храм»), или храмовников. Его члены носили белые плащи с красным крестом. Во главе ордена стоял великий магистр, пользовавшийся огромной властью внутри ордена. Орден подчинялся непосредственно папе; в течение ХII в. он распространился по всей Европе, но резиденция оставалась в Палестине. Орден получил значительные привилегии, был независим от местных духовных и светских властей и превратился в весьма богатую организацию. Немалое влияние имели и другие ордена. Среди них выделялись: орден иоаннитов, или госпитальеров, возникший из отрядов рыцарей, охранявших госпиталь святого Иоанна в Иерусалиме, предназначенный для больных паломников (орденская одежда — черный плащ с белым крестом с раздвоенными окончаниями, позднее — красный плащ с таким же крестом), и Тевтонский орден, в который принимались только немцы (форма — белый плащ с черным крестом). Последний орден в ХIII в. был вытеснен из Палестины тамплиерами и иоаннитами и утвердился на берегах Балтийского моря. Духовно-рыцарские ордена представляли собой постоянную военную силу в Святой Земле.

Саладин и Третий крестовый поход

 Иерусалимское королевство превратилось из мечты в феодальное государство, раздираемое интригами и междоусобицами и находящееся во враждебном окружении. В 1144 г. мусульманами была взята Эдесса. Опасения за судьбу христианских владений в Палестине привели к пропаганде Второго крестового похода. Он состоялся в 1147—1148 гг., оказался безуспешным, и войско крестоносцев после ряда военных неудач вернулось на родину.

Тем временем молодой курд Юсуф ибн Айюб захватил власть в Египте и принял титул султана и тронное имя ал-Малик ан-Насир Салах-ад-Дин, т.е. Победоносный царь, Защитник Веры; европейцы переделали его имя в Саладин. Расширив свои владения до Сирии и Палестины, этот дальновидный политик и талантливый полководец начал планомерное наступление на Иерусалимское королевство. Войско крестоносцев было им разбито, и в 1187 г. Саладин вступил в Иерусалим.

Европа была в шоке. Папа объявил крестовый поход и потребовал прекращения всех войн между христианами. Во главе Третьего крестового похода (1189—1192) стояли вечные враги: французский король Филипп II Август и английский король Ричард Львиное Сердце. Короли беспрерывно ссорились между собой. Филипп принял крест, лишь повинуясь требованиям папы, и думал о своем королевстве больше, чем о Святой Земле, Ричард мечтал о славе больше, нежели о Гробе Господнем. Добиться возвращения Иерусалима крестоносцам не удалось, и поход окончился безрезультатно.

Лишь Ричард Львиное Сердце надолго оставил о себе память в арабских землях. Арабы звали его Малик Рид, т.е. Царь Ричард, и до XIX в. арабские матери так стращали своих расплакавшихся детей: «Молчи, а то Малик Рид заберет тебя».

Четвертый крестовый поход и падение Константинополя

 Неудача Третьего крестового похода побудила папу Иннокентия III начать подготовку нового похода. Для его снаряжения требовались большие средства и флот, который был у Венецианской республики. ДОЖ (глава государства) Энрико Дандоло, девяносточетырехлетний слепой старик, обладавший тем не менее редкой ясностью ума, решил использовать крестоносцев в своих собственных целях: Венецианская республика держала в своих руках значительную часть торговли с Востоком. Главным ее конкурентом была Византия. Против нее венецианцы и замыслили удар. Предлогом для нападения на Константинополь послужила борьба за византийский престол, и крестоносцы явились в столицу Византии для того, чтобы восстановить на троне императора, которого они считали законным. 13 апреля 1204 г. Константинополь был захвачен крестоносным войском. Часть населения погибла, православные храмы были разорены, множество памятников античного искусства разрушено.

Крестоносцам досталась неслыханная добыча. После взятия Константинополя возникло еще одно крестоносное государство — так называемая Латинская империя (название дано позднейшими историками, сами крестоносцы именовали свое государство Римской империей). Часть захваченных земель отошла к Венеции. Власть православного императора сохранилась в Малой Азии (Никейская империя, названная так поздними историками по имени временной столицы). Византийцы, поддержанные турками и главной торговой соперницей Венеции, Генуей, отвоевывали у Латинской империи территорию за территорией, пока, наконец, в 1261 г. вновь не овладели Константинополем. Латинская империя пала, но и возрожденная Византия никогда уже не оправилась от такого потрясения.

Крестовый поход детей

 Неудачи крестоносцев в борьбе за Гроб Господень вызвали своеобразную реакцию в массах. Весной и в начале лета 1212 г. в разных частях Европы стали собираться толпы детей, заявлявших, что они идут на Иерусалим. В Германии этих детей возглавлял 10-летний Никлас, в Северной Франции — 12-летний пастушок Этьен. Эти вожди детей объявляли себя Божьими посланцами и говорили, что Бог посрамил сильных мира сего, не даровав им победы за их грехи, но освободит Гроб Господень руками малых, слабых и безгрешных. Дети, сопровождаемые иногда родителями, иногда монахами, иногда всяким сбродом, стекались в Геную и в Марсель. Церковь и светские власти относились к этому движению с подозрением и всячески препятствовали ему. Судьба юных крестоносцев не вполне ясна. Часть их разошлась, часть умерла в пути от голода и болезней. По некоторым сведениям, еще часть достигла Марселя, где ловкие купцы, пообещав переправить детей в Палестину, продали их затем на невольничьих рынках Египта.

Спад и крестоносного движения

 Четвертый крестовый поход, превратившийся из «пути ко Гробу Господню» в венецианское коммерческое предприятие, приведшее к разграблению Константинополя латинянами, обозначил глубокий кризис крестоносного движения. Крестовые походы вызывали все меньше энтузиазма и собирали все меньше людей. Историки насчитывают 8 крестовых походов, последний из которых состоялся в 1270 г. За исключением Шестого похода (1228—1229), все они были безуспешны. Но и Шестой крестовый поход обернулся политическим скандалом. Его возглавил император Фридрих II Гогенштауфен, находившийся под церковным отлучением. Он заключил союз с египетским султаном и получил Иерусалим без единого сражения. Несмотря на это, папа подтвердил отлучение и даже наложил интердикт на те места, где пребывал император. Возвращение Иерусалима христианам сопровождалось запрещением богослужения в нем. Папа показал, что борьбу с императором он предпочитает освобождению Святой Земли. В 1244 г. Иерусалим снова был утерян христианами и уже навсегда. А в 1291 г. пала крепость-город Акра, последний оплот крестоносцев на Святой Земле.

Итоги крестовых походов

 Историки спорят о том, что дали крестовые походы. Одни говорят, что Европа благодаря им познакомилась с древнегреческими авторами, чьи труды были известны только в арабских переводах, что европейцы заимствовали многие технические достижения, даже правила гигиены. Другие отмечают, что все это было бы достигнуто в процессе торговли или благодаря мирным контактам с арабами Испании или Сицилии, и единственным приобретением в результате крестовых походов оказалось привезенное с Востока растение — абрикос.

Оказавшись на Востоке, западные европейцы вступили в тесный контакт с иной цивилизацией, во многом отличавшейся от западноевропейской. Несмотря на ожесточенные войны и религиозные конфликты, европейцы научились видеть в мусульманах не только врагов. Мусульманин Саладин поразил воображение европейцев и надолго остался в их памяти как идеальный рыцарь и мудрый правитель. Эта возможность признания за чужим, иноверцем, благородства и добродетели — один из итогов крестовых походов. И вместе с тем крестовые походы показали, что вера в Бога и религиозное рвение европейцев сочетались с предельной жестокостью и агрессивностью.

Вопросы

1. Что побуждало христиан идти в Святую Землю?

2. Почему во время крестовых походов по всей Европе вспыхивали еврейские погромы?

3. Что возмущало крестоносцев в Византии?

4. В чем была слабость Иерусалимского королевства?

5. Почему крестоносцы во время Четвертого похода смогли изменить направление и завоевать Константинополь?

6. Почему крестоносное движение быстро выдохлось?

7. Почему церковь и светские власти отрицательно отнеслись к крестовому походу детей?

ГЛАВА 4.5. ГОРОД И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

 Облик средневекового города

Представим себе, что мы в Германии или Франции XIII в. Это страна, подобно другим странам Западной Европы того времени, населенная главным образом крестьянами. Но вместе с тем в ней уже довольно много городов. По теперешним нашим меркам эти города невелики. Однако их уже столько, что путь из деревни до ближайшего города подчас можно было одолеть пешком или проехать на повозке за один день.

Войдем в город. Он ютится у стен крепости — господского замка. За его стенами жители окружающей местности искали укрытия и защиты от нападений недругов — воинственных соседей, чужеземных завоевателей или всякого рода лихих людей, готовых ограбить и горожанина, и крестьянина. Когда город, дома которого лепились под стенами замка, разрастался, строили новую стену, окружавшую поселение. Поэтому признаком города, который бросился бы нам в глаза, была теснота: все строения нужно было вместить в стенах наружного укрепления. Улицы были очень узкие, дома вплотную примыкали один к другому, и когда возникала потребность увеличить размеры дома, то он рос не вширь, а вверх. Нередко второй или третий этаж дома нависал над нижним. Улица делалась темной.

Если в одном доме вспыхивал пожар, он быстро распространялся на соседние дома, и довольно часто выгорали дотла целые кварталы или город целиком. Ведь дома, за исключением немногих каменных строений, были деревянными. Трудно найти такой город в средневековой Европе, в истории которого не было бы большого пожара или серии пожаров, после которых приходилось отстраивать город заново.

Итальянский город, фреска начала XIV в. В нижней части рисунка — пастух выгоняет стадо.

В городе было не только тесно. Хозяйки выливали помои прямо на улицу, так что по городу нелегко было пройти и проехать. В уличной грязи возились свиньи и домашняя птица, здесь же играли дети. Поэтому другой бедой города было то, что он представлял собой рассадник болезней. Грязь, скученность, примитивность медицины — все приводило к тому, что в городах нередко вспыхивали эпидемии заразных болезней, от которых многие умирали.

Если население города тем не менее росло, то главным образом благодаря притоку в него выходцев из сельской местности. Многие крестьяне убегали от своих господ: они искали свободы, а, по распространенному тогда выражению, «городской воздух делает свободным». И верно, города в то время освободились от строгого контроля феодалов, имели собственное управление. Крестьянин, который ушел из деревни и прожил в городе один год и один день, приобретал свободу, и прежний сеньор уже не мог получить его обратно.

Французский город, сохраняющий средневековую планировку.

Население города

Город не полностью оторвался от деревни: часть его жителей имела участки земли в окружавших его полях, которые они возделывали; по утрам городской пастух выгонял за городские стены скот. В городе жила часть господ, здесь размещались епископ, возглавлявший духовенство этой области, и многие священнослужители. Нередко в городе находился представитель князя, государя, который управлял этой местностью.

Бюргеры

Основную часть городского населения составляли БЮРГЕРЫ (от немецкого «бург» — крепость). Они занимались торговлей и ремеслом. Одни торговали по мелочам тем, что было нужно жителям города и окружающих деревень. А те, кто побогаче, занимались торговлей с другими областями и странами, где закупали и продавали большие партии товара. Для таких торговых операций были надобны немалые средства, и среди этих купцов главную роль играли состоятельные люди. Это им принадлежали лучшие здания в городе, нередко каменные, где располагались и их склады для товара. Богачи пользовались большим влиянием в городском совете, который управлял городом. Вместе с рыцарями и знатными людьми, часть которых селилась в городе, богачи образовывали ПАТРИЦИАТ — этим древнеримским термином обозначалась городская правящая верхушка.

Для ведения крупных торговых операций нужны были не только большие капиталы, но и изрядная смелость. Ведь дальние поездки были небезопасны. На пути купцов могли подстерегать разбойники, на их товары и деньги были готовы наложить свою тяжелую руку господа, владения которых проезжали торговые караваны. Нередко пошлина за проезд через те или иные владения превышала половину цены товара. Купцы объединялись в торговые ГИЛЬДИИ (это слово означало «пир», потому что члены купеческого объединения время от времени устраивали собрания с выпивкой).

Ремесленные цехи

В городе изготовляли ткани и одежду, тачали сапоги, производили орудия труда и оружие. Ремесленник работал у себя дома, где на первом этаже находилась его мастерская или лавка. Обычно у него был помощник — подмастерье. В части городов мастера одной профессии селились по соседству, так что были кварталы бочаров, кузнецов, оружейников и т.д. Но мастера, занятые одной профессией, были не только соседями, — они могли объединяться в ремесленный союз — ЦЕХ. «Цехе» по-немецки значит «пирушка», «попойка». Действительно, по праздникам ремесленники собирались на пир. Они оказывали друг другу помощь в случае нужды, а в городском соборе у мастеров каждой специальности было свое место, и в торжественных процессиях на праздники они шествовали под собственными знаменами.

Но, конечно, цех создавался не только ради совместных сборищ. Мастера объединялись и для того, чтобы защитить свое ремесло. Они вырабатывали устав цеха, воспрещавший заниматься их ремеслом кому-либо из жителей города помимо членов цеха. Устав определял, сколько дней в неделю и сколько часов в течение дня могли работать ремесленники, какого качества продукцию они должны были изготовлять. Даже сделать больше, чем разрешал цех, или заплатить подмастерью больше было нельзя. Короче говоря, объединяясь в цех, мастера преследовали цель; поставить всех его «братьев» (как они себя именовали) в одинаковые условия и не допустить соперничества тех ремесленников, которые не были приняты в члены цеха.

Экономическое развитие Европы XII—XV вв.

Для того, чтобы подмастерье был допущен в число полноправных мастеров, ему было необходимо овладеть всеми навыками и секретами производства и пройти своего рода экзамен, изготовить ШЕДЕВР — «образцовое изделие». Подмастерье долго и тщательно трудился над своим шедевром, а по завершении работы представлял его на суд мастеров цеха и его старшин. Если изделие нравилось, подмастерье принимали в состав цеха, и устраивали пир. Мастера заботились о том, чтобы их продукция была высокого качества. Качество изделий, а не их количество, — вот что было для них особенно важно.

Устав цеха определял весь образ жизни мастеров вплоть до мелочей. Между цехами не было равенства, и, например, золотых дел мастера выделялись среди других своими богатствами и высоким положением в городе.

Любопытно, что объединения купцов и ремесленников получили наименование от пиров и собраний и что их участники называли друг друга «братьями»: человек в ту эпоху испытывал настоятельную потребность объединиться с равными себе.

Но между ремесленниками-бюргерами и купцами-патрициями нередко развертывалась борьба за влияние и власть. Эта борьба приводила к вооруженным стычкам и восстаниям. В этих мятежах принимали участие и бедняки, не входившие в цехи, и всякий преступный сброд, какого было полным-полно в городе. Не случайно путник, подъезжавший к городу, видел виселицу с трупом преступника, осужденного городским судом.

Ростовщики

Купцы нередко занимались и ростовщичеством: они давали взаймы деньги и взимали с должников большие проценты. Небогатые горожане и крестьяне попадали в денежную кабалу от них, многие разорялись, не имея чем с ними расплатиться, и поэтому зависть к денежным людям и ненависть к ним были всеобщими. Ремесленник, как и крестьянин, собственным трудом зарабатывал свое пропитание, и если купец продавал товар дороже, чем сам его приобрел, то это считалось честным заработком, поскольку он нес расходы и подвергался риску. Но ростовщик лишь ссужал деньги и требовал вернуть ему большую сумму, нежели та, какую он ссудил, но ничего при этом не производил. В то время говорили, что «волы ростовщика (т.е. его деньги) пашут даже тогда, когда он спит».

Без ростовщиков было невозможно обойтись, деньги нужны были всем. Но ростовщичество осуждалось. Церковь сулила ростовщикам за их грех стяжательства вечные муки в аду. Страшась церковного проклятья, денежные люди прибегали ко всяческим уловкам. Например, в долговом обязательстве записывали не ту сумму денег, которую на самом деле ростовщик дал взаймы, а сумму, включавшую и проценты; выглядело это обязательство так, будто вернуть нужно было ровно столько, сколько ростовщик ссудил. Но он не мог не понимать, что таким способом можно обмануть людей, но не всеведущего Бога. Поэтому нередки были случаи, когда разбогатевшие на денежных операциях люди перед смертью составляли завещания, в которых приказывали своим наследникам возвратить должникам все, что они с них взыскали в виде процентов. В душе средневекового финансиста алчность боролась со страхом пред загробными муками. Как видим, город представлял собой противоположность деревне и по хозяйственному укладу, и по своей правовой политической организации, и пестротой населения.

Рыночная площадь

Но войдем, наконец, в городские ворота (на ночь их запирали, чтобы недобрый люд не проник в город) и пройдем по узким улицам, где не выветривался тяжелый дух, на центральную площадь. Это рынок, на который свозили продукты жители окружающих деревень, выставляли товары заморские купцы и приносили свои изделия местные ремесленники. В базарные дни здесь всегда людно и шумно, горожане приходят сюда не только с тем, чтобы что-то продать или купить, но и для того, чтобы повидать знакомых и послушать пришельцев из других мест и узнать новости. Глашатаи выкрикивали новые повеления государя. Здесь же выставляли к позорному столбу осужденных преступников. В праздничные дни на рыночной площади веселился народ.

Городское самоуправление

Ремесленники и купцы нуждались в свободе для того, чтобы развивать производство и торговлю, не подвергаясь стеснениям со стороны сеньора. Горожане боролись с сеньорами городов, которыми были короли, местные князья и, чаще всего, епископы, не только за личную свободу, но и за право самоуправления. С этой целью они объединялись в союзы — коммуны. Путем восстаний, пожалований от королей, которые стремились ослабить князей и епископов, иногда с помощью денежного выкупа коммуны добивались официального признания, и города получали право самоуправления, как это тогда называлось — коммунальные вольности: право иметь собственные выборные власти, суды, полицию, ополчение, устанавливать местные налоги, право коммунальных властей располагать городской казной, издавать местные законы и т.п. Такой самоуправляющийся город стали называть принятым для союза горожан словом «коммуна».

Не все средневековые города имели права коммун; в некоторых горожане пользовались только личной свободой, а власти назначались сеньором. Иные коммуны были коллективными вассалами королей и обязывались оказывать государю денежную и даже военную помощь, поставляя отряды пехоты. Другие — особенно в Италии — становились независимыми государствами и даже как бы коллективными господами по отношению к сельской округе и близлежащим городам — так создавалась, например, Венецианская республика.

Достижение свободы не означало, однако, установления равенства в самой коммуне. Первоначально власть в освобождавшихся от зависимости городах принадлежала лишь нескольким семьям из самых богатых, из патрициата. Только патриции имели наследственное право заседать в городском совете и избираться на высшие должности. Во многих городах власть так и осталась в руках патрициата на протяжении всего Средневековья. В других — политических прав добивались ремесленники, и городское управление составлялось из выборных представителей цехов: так было во Флоренции. Полного равенства всех горожан во времена Средневековья не было достигнуто нигде. Далеко не все население являлось полноправными бюргерами: наемные рабочие, слуги, женщины, неимущие, кое-где духовенство не пользовались правами граждан, но — даже последние нищие — оставались свободными людьми.

Политическая жизнь города никак не была спокойной. Борьба, нередко с кровавым исходом, между городом и его сеньором, между различными патрицианскими семьями, между разными цехами сотрясала коммуны. Но в этой борьбе горожане были не пассивными наблюдателями либо страдающей стороной, как крестьяне при феодальных распрях, а активными участниками.

Вопросы

1. Каков был состав населения средневекового города?

2. Что побуждало купцов и ремесленников объединяться в цехи и гильдии?

3. «Городской воздух делает свободным». Почему жители средневекового города дорожили личной свободой больше, чем крестьяне?

ГЛАВА 4.6. СОБОР И ЦЕРКОВНЫЙ ПРИХОД. ПРОПОВЕДНИКИ И СВЯТЫЕ

 Собор

 Главное украшение города, расположенное па площади, — собор. Он был предметом гордости горожан. Когда путник приближался к городу, то первое, что он видел издалека, была высокая башня собора. Вслед за ней возникали перед ним шпили других церквей, а потом уже вырисовывались контуры городских стен и остроконечные кровли жилых домов.

Собор сооружали на собранные верующими средства, строили любовно и старательно, — ведь его возводили на века. При средневековой технике строительство огромного сооружения растягивалось на десятилетия и поколения. Приглашали артель архитекторов, каменщиков, резчиков и скульпторов, и сами жители города нередко подвозили на место строительства камни и другие материалы, распевая гимны во славу Господа. Они верили, что их участие в возведении храма зачтется им как заслуга перед Богом, искупающая их грехи.

Собор — это одновременно и храм Божий, где верующий как бы ощущает Его присутствие, где вся обстановка и убранство располагали к молитвам, и свидетельство благочестия горожан, независимости и процветания их города. Собор был местом их встречи друг с другом. В нем можно было найти убежище от напавших на город врагов, потому что в Средние века верили: никто из христиан не осмелится пролить кровь в Божьем храме. Но далеко не всегда эти надежды оправдывались.

Собор украшали скульптурами — высеченными из камня фигурами и сценами из Священного Писания, статуями Христа, Богоматери, библейских пророков и царей, святых. Входя в храм, верующий воочию видел то, о чем толковал ему священник. Большинство горожан было неграмотно, но они могли усвоить основы христианской веры, созерцая эту «Библию в камне» (или «Библию для неграмотных»).

Бурное строительство церквей начинается около 1000 г., когда, по выражению хрониста того времени, Франция «оделась в белое одеяние церквей». Но одновременно подобное строительство развернулось и в других странах. Его сделали возможным хозяйственный подъем и рост численности населения.

Романский стиль

 В X—XII вв. соборы сохраняли некоторые черты римских церквей. Это были здания с массивными сводами и колоннами. Этот архитектурный стиль так и был впоследствии назван — РОМАНСКИЙ. Скульптурные изображения Бога или человека представляли собой угловатые, нередко изломанные фигуры. Скульпторы стремились создать изображения, в которых было воплощено религиозное настроение, устремление человека к Богу. Это были не фигуры людей, какими их видели в обыденной жизни, а символы святости. Романское искусство выражало настроения монахов, которые удалились от мира и наедине беседовали с Богом. Внешний мир их не занимал, и в храме романского стиля ничто о нем не напоминало.

Романский стиль. Церковь Святой Веры в Конке (Франция). 1041—1130 гг.

Готический стиль

 Иначе выглядит собор конца XIII—XIII вв. (подобным же образом строили и в XIV и XV вв.). Сложился новый архитектурный стиль, поскольку такие соборы строили главным образом во Франции, а также в Германии, Англии, других странах севернее Альп, то итальянцы более позднего времени стали называть этот стиль ГОТИЧЕСКИМ (по имени германского племени готов).

Готика — стиль церковной архитектуры, который утвердился в свободных городах. В соборах и церквах стали преобладать вертикальные линии, все сооружение как бы устремлено к небесам — и легкие, ажурные колонны, и стрельчатые своды, и высокие остроконечные башни. Громада собора кажется легкой. Главная башня нередко окружена башенками меньшего размера, создается впечатление, будто камень невесом и собор парит в небе. Стены собора не представляют собой ровной поверхности, — они изрезаны высокими узкими окнами и изломаны выступами и нишами — углублениями, в которых установлены статуи. Окна украшены ВИТРАЖАМИ — разноцветными стеклами, которые образовывали многокрасочные изображения сцен из Священного Писания, различных ремесел либо символов времен года. Витражи ярко светятся, пропуская в сумрачное пространство собора солнечные лучи. В определенных частях собора огромные окна с витражами имеют форму круга, — это «РОЗА», одно из главных его украшений.

Готический собор кажется целой Вселенной. Он так и был задуман своими создателями — как образ гармоничного Божьего мира. Человек кажется маленьким по сравнению с огромными пропорциями храма, но храм не подавляет его. Достигается это тем, что искусство архитектора, скульпторов и каменщиков как бы лишило его тяжести и материальности.

Готический стиль. Собор в Солсбери (Англия). 1220—1270 гг.

«Страшный суд»

 Как уже говорилось выше, представления людей Средневековья о пространстве и времени весьма отличались от нынешних. Страны света были не просто географическими направлениями, но наполнялись нравственным и религиозным содержанием. Восток был страной жизни, страной спасения; Запад — местом смерти. Собор, по представлениям той эпохи, есть не просто здание, но модель мира в целом. Поэтому в восточной части собора помещается алтарь, у которого справляет службу священник, совершая то, что необходимо для спасения души. В противоположной, западной части собора расположен вход, а поскольку Запад связан с мыслью о конце мира, над входом помещается скульптурное изображение Страшного суда: Христа в роли высшего Судии, архангела, который взвешивает души только что воскресших людей. В нижней части этого изображения видно, как они выходят из могил. И тут же суетятся страховидные черти, которые тащат в ад души осужденных.

Внутреннее убранство собора

 Собор украшен и внутри. На капителях, увенчивающих колонны, изображены сценысамого разного содержания. Здесь и бесы, которые терзают и пожирают грешника, и обезьяны, углубившиеся в шахматную игру, и диковинные существа, играющие на музыкальных инструментах, и занятые трудом люди, и переплетения листьев и цветов, вырезанные из камня. Стулья, на которые во время церковной службы усаживались знатные граждане города (а у каждого из них было свое постоянное место), тоже украшены резьбой. Все радует глаз и настраивает верующего на торжественный лад.

Но откуда взялись в храме все эти фантастические мотивы? — Оттуда же, откуда пришли они и на страницы средневековых рукописных книг, украшенных МИНИАТЮРАМИ — небольшими цветными рисунками, которые старательно выполнены художниками в монастырских СКРИПТОРИЯХ — мастерских, где переписывали книги. Эти мотивы по большей части возникли в народной фантазии.

В соборе высятся статуи святых, которым поклоняются верующие, но вместе с тем установлены и статуи людей, которые пожертвовали богатства для сооружения и украшения собора. В готических храмах эти изображения уже передают человеческие чувства и настроения.

Внутренний вид церкви Сен-Серен в Тулузе (Франция). 1075—1250 гг. В глубине церкви — алтарь.

Страшный суд. Западный портал собора Сен-Лазар в Отёне (Франция). 1130—1145 гг.

Обезьяны, играющие в шахматы. Капитель собора. 1320 г.

Церковный приход

 Все верующие должны были приходить на церковную службу и участвовать в молитве, а те, кто уклонялся от посещения церкви, казались подозрительными в глазах священника и соседей и могли быть обвинены в неверии или в ереси. Жители деревни или городского квартала объединялись в церковный ПРИХОД — общину верующих. На собираемую с них ДЕСЯТИНУ — церковную подать (десятую часть их доходов) жил приходский священник. На протяжении всей жизни человек был тесно связан со своим приходом. Считалось, что на кладбище прихода он и должен был найти вечный покой, и нередко тела людей, которые умерли вдали от родных мест, доставляли домой, — они и мертвые принадлежали к своему приходу.

Исповедь

 К своему приходскому священнику верующий должен был являться на ИСПОВЕДЬ: рассказывать ему о своих грехах и молить Бога о прощении. Исповедь побуждала верующего вдуматься в свое поведение, отличать добрые дела и намерения от дурных. Выслушав исповедь, священник давал прихожанину или прихожанке ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ, т.е. от имени Бога прощал им их прегрешения.

Проповедь

 В центральной части храма высится кафедра. Отсюда епископ или священник читает прихожанам поучение — проповедь, излагает им слово Божье и объясняет, как должен вести себя христианин для того, чтобы спасти свою душу.

Но не всегда проповедь была убедительна, и скучного священника прихожане слушали невнимательно: одни болтали между собой, другие дремали, утомленные монотонной речью священника; его могли прервать возгласом: «Святой отец, не затягивай проповедь, — нам пора доить коров». Проповедник должен был быть умелым оратором и оживлять свои поучения наглядными примерами, рассказами о чудесных происшествиях. Тогда его слушали с интересом.

Нищенствующие монахи

В XIII в. проповедь приобрела особое значение. Чем это объясняется? Дело в том, что в это время появляется новый тип монашества. Если в раннее Средневековье монахи преимущественно укрывались от грешного, по их убеждению, мира в монастырях, заботясь прежде всего о спасении собственной души, то в XIII в. были основаны новые монашеские ОРДЕНА (братства, объединения монахов) ДОМИНИКАНЦЕВ и ФРАНЦИСКАНЦЕВ. Орден доминиканцев основал святой Доминик. Второй орден получил свое прозвание по имени святого Франциска Ассизского, купеческого сына из итальянского города Ассизи, который, отказавшись от отцовских богатств, стал проповедовать бедность как обязательное условие спасения души. Монахи этих орденов не владели собственностью и жили нищенским подаянием. Франциска Ассизского в Средние века почитали превыше всех других святых.

Монахи нищенствующих орденов уже не сидели по монастырям, — они несли слово Божье в народ, жили среди него, знали его интересы и настроения. Они приспосабливали свою проповедь к потребностям и пониманию простых людей города и деревни.

Вопросы

1. Чем отличался готический стиль архитектуры от романского?

ГЛАВА 4.7. ИЗМЕНЕНИЯ В КАРТИНЕ МИРА ГОРОЖАН

 Бертольд из Регенсбурга

 Одним из самых прославленных проповедников был францисканский монах Бертольд из южногерманского города Регенсбурга. Он проповедовал, странствуя по городам Германии, в середине XIII в. На его проповеди стекались огромные толпы народа.

Часто он проповедовал не в церквах, а в чистом поле. Пойдем и мы вслед за толпой. Мы видим, как устанавливают деревянную башню, вывешивают на ней флаг, и по нему судят о направлении ветра. Весь народ спешит собраться с той стороны башни, в какую дует ветер, с тем чтобы были слышны слова проповедника.

Прислушаемся к его речи.

Проповедь о «пяти талантах»

 Бертольд проповедовал на самые разные темы. Как было принято, проповедь начиналась с цитаты из Священного Писания. На этот раз Бертольд выбрал из него повествование о «пяти талантах» — деньгах, которые некий господин отдал на время своего отсутствия своим рабам, с тем чтобы они сберегли и даже приумножили это богатство. Проповедник так истолковывает эти слова Христа. Господь Бог вручил каждому человеку пять даров и завещал, чтобы тот сберегал их, разумно ими распорядился, а после окончания земной жизни возвратил бы их и дал Господу отчет о том, как он ими пользовался.

Служба, профессия, богатство

 Что за дары имеет в виду Бертольд? Это — (1) личность человека, (2) его служба, должность, профессия, (3) его имущество, богатство, (4) время его жизни и (5) любовь к ближнему, к другим христианам. Разъясняя смысл каждого из даров, проповедник говорит: человек обязан выполнять ту службу, к которой приставлен Господом: судья должен судить, рыцарь — защищать страну, а король — управлять ею. «Ты — крестьянин, — обращается Бертольд к слушателю, — но, возможно, хотел бы быть князем. Но кто же будет нас кормить, если все сделаются господами?». Господь создал все богатства в изобилии, это люди распределили их между собой не поровну. Но каждый хозяин должен тщательно заботиться о своем имуществе, ведь он — не собственник его, но управитель, и на Страшном суде даст отчет собственнику — Богу о том, как он своим добром распорядился.

Итак, Бертольд учит, что общественный строй должен оставаться неизменным и никто не должен стараться перейти в высший общественный разряд. Нужно добросовестно выполнять свою службу и по возможности приумножать свое богатство. Что касается времени, то и его нужно тратить разумно — не на пустые забавы, но на молитвы и заботы о спасении души и на труд.

Как видим, наш проповедник вовсе не отвергает земную жизнь и богатство — в противоположность монахам более раннего времени, которые презирали земной мир и старались удалиться от него, Бертольд одобряет хозяйственные и другие общественные занятия и говорит о разумном употреблении богатства. Человек, к которому Бертольд обращается со своей проповедью, это мелкий собственник — ремесленник, торговец, крестьянин.

Изменившаяся оценка времени

 Среди даров Господа названо и время. В раннее Средневековье времени уделяли мало внимания. Измеряли его либо с помощью песочных часов, либо — и это был самый распространенный способ — по положению солнца на небе. Церковный колокол отзванивал часы, призывая к молитве. Течение жизни в сельском обществе определялось сменой времен года, и время, казалось, двигалось по кругу. Изменения, которые несет с собой история, воспринимались с трудом.

Но с развитием городов растет потребность в более точном измерении времени. Ибо торговцы и ремесленники не могли не дорожить временем. Они начинают догадываться о том, что «время — деньги». И францисканец Бертольд Регенсбургский, проповедующий этим людям и близко знакомый с их жизнью и интересами, подчеркивает: время — один из даров Творца, его нужно беречь и разумно использовать.

Часы

 Пройдет несколько десятилетий, и в начале XIV в. на колокольнях соборов и башнях городских советов в крупных городах Западной Европы будут установлены первые механические часы. У них будет только часовая стрелка, но ее неустанное движение станет напоминать жителям города о ценности времени.

Нужно ли делиться последней рубахой?

 Вернемся, однако, к проповеди Бертольда Регенсбургского. Среди даров Господа человеку он назвал и «любовь к ближнему». И тут его прерывает голос из толпы прихожан: «Брат Бертольд, ты учишь, что нужно любить другого человека, как самого себя. Но вот я — бедняк, и у меня имеется только одна изношенная одежонка, а у тебя, я полагаю, есть несколько хороших плащей. Готов ли ты со мной поделиться?». Спрашивающий намекает на слова Христа, который учит, что с бедняком нужно поделиться последней рубахой. Каков же ответ проповедника? «Да, верно», — говорит он. — У меня имеется несколько одеяний, но тебе я ничего не уделю. Любить ближнего означает: желать ему того же, чего желаешь самому себе; себе желаешь царства небесного, — пожелай и ему».

Бертольд Регенсбургский, конечно, убежден в том, что верно истолковывает в своей проповеди евангельский рассказ о «талантах». Но мы могли убедиться в том, что вольно или невольно он серьезно изменил его смысл. Вместо древних талантов — золотых слитков — у него идет речь о важнейших признаках человека — члена общества: о его службе или профессии, о его хозяйстве и времени. Бертольд выразил на свой лад потребности жителей средневекового города. В его проповеди земная жизнь и небеса не противопоставлены так резко, как это было в учении монахов раннего Средневековья. Наоборот, необходимость исполнять службу, трудиться и обогащаться изображена как первый долг христианина перед Господом Богом.

Мир — мастерская

 В раннее Средневековье церковные писатели резко противопоставляли душу и тело: тело считали «темницей», в которую заточена пленница-душа, и она жаждет освободиться и соединиться с Богом. Этот взгляд распространяли на весь земной мир. Такое учение не могло способствовать развитию хозяйственной активности ремесленников. Когда ученые люди изображали в своих сочинениях общество в целом, то, как мы уже знаем, они называли три разряда людей: «тех, кто молятся», «тех, кто сражаются» и «тех, кто пашут землю». А где же горожане — ремесленники, купцы? Церковные писатели, выработавшие тройственную схему общества, не принимали их в расчет.

Однако в XIII в. роль бюргеров настолько возросла, что «не замечать» их стало совершенно невозможно. Бертольд Регенсбургский говорит уже не только о горожанах, но выделяет в их среде разные категории купцов и ремесленников. Город окреп, и настроения и интересы его населения было необходимо учитывать. Теперь самого Бога стали понимать как мастера: Он сотворил весь мир по собственному единому замыслу, подобно тому как архитектор чертит план и строит собор. Мир в глазах людей этого периода — это большая мастерская. Ремесленник своим трудом подражает Богу-Творцу.

Макрокосм и микрокосм

 Между человеком и Вселенной, по мнению людей XII—XIII вв., существуют соответствие и гармония. Они состоят из одних и тех же элементов и созданы Творцом по единому плану. На рисунках в ученых сочинениях изображают человека в виде «малого мира» — МИКРОКОСМА, который расположен в центре «большого мира» — МАКРОКОСМА. Следовательно, если прежде земному миру говорили «нет», то теперь говорят: «да!».

В городе формируется новое понимание человека. Получают признание его земные интересы. Не умерщвление плоти и не бедность являются угодными Богу качествами, но его активная деятельность, труд и честно заработанное имущество. Но, разумеется, связь человека с Богом остается в центре внимания.

Новый лик Бога

 Однако изменяется и понимание самого Бога. Прежде в Христе видели главным образом грозного и гневного Судию, готового покарать грешных людей, — теперь же обращают внимание на то, что Он — Сын человеческий (как сам Христос называет себя в Евангелии). В церковном искусстве Его изображают страдальцем, распятым на кресте для того, чтобы спасти род людской. Особым почитанием, наряду с Христом, пользуется Богоматерь: Она — и заступница, спасающая от адских мук даже закоренелых грешников, и Мать, оплакивающая Своего Сына после крестной муки. Божество внушает уже не только страх и трепет, но и сострадание и любовь. Люди стали отныне придавать большее значение человеческим чувствам.

Святые

 Так же точно изменяется и отношение к святым. В начальный период Средних веков в народе их почитали прежде всего за способность творить чудеса: святые в их глазах были подобны кудесникам, магам, и им приписывали способность исцелять больных, спасать урожай от засухи и отвращать прочие несчастья. На протяжении всего Средневековья верующие совершали ПАЛОМНИЧЕСТВА (т.е. путешествия с благочестивыми целями) к могилам наиболее почитаемых святых, с тем, чтобы исцелиться благодаря прикосновению к гробнице святого, взять горсть земли или пыли с этого места и выпить воды из источника, который там бил. Нередко эти паломничества отнимали много времени и сил, в пути паломники подвергались всяческим опасностям, однако вера в чудо, которое может их исцелить или очистить от грехов, преодолевала все преграды. Разумеется, как правило, несчастные не излечивались, но если хотя бы немногим из бесчисленных паломников делалось на время немного легче, молва о всемогуществе святого распространялась повсюду.

Но начиная с XIII в. этот образ святого-мага, обладателя чудесной силы постепенно стал сочетаться с образом праведного человека, преданного Богу и внутренне совершенного. Его личные качества приобретают самостоятельную ценность, независимо от того, творит он чудеса или нет. Святой делается идеалом человека. При этом он не утрачивал в глазах народа своих чудесных способностей.

Простые верующие и мистики

 Христианство в начале Средних веков для большинства верующих было главным образом серией обрядов — религиозных действий, процессий, молитв, которые произносились на латыни — языке церкви и образованных людей, непонятном народу. Верили, что если все эти обряды выполнены, а молитвы произнесены, то человек сразу же очистится от грехов и его примирение с Богом произойдет независимо от того, как он ведет себя в жизни, каковы его мысли и чувства, добрые они или злые.

Но, конечно, были и другие люди, глубоко религиозные. Они настолько погружались своими мыслями в идею Бога, что ощущали свое единство с Ним. Эти МИСТИКИ, чувства которых были сосредоточены на Боге, мало обращали внимания на внешнюю жизнь.

Одним из самых влиятельных мистиков был монах XII в. Бернард из монастыря Клерво. Он осуждал тех, кто украшал церкви изображениями зверей, цветов и человеческих фигур и считал, что подобный обычай внушен дьяволом. Сам он был настолько поглощен размышлениями о Боге, что, по преданию, как-то раз весь день шел по берегу озера, не заметив его. Однако этот АСКЕТ (человек, отвернувшийся от мира и презиравший собственное тело и земные потребности с тем, чтобы приблизиться к Богу) активно вмешивался в церковные и политические дела. Бернард Клервоский был знаменитым проповедником, призывал к участию в крестовом походе и благословлял рыцарство на войну против мусульман.

Вопросы

1. В «Истории франков» Григория Турского приведены слова Хлодвига о его родственниках, которые могли бы помочь ему «в минуту опасности». Так эти слова переведены в русском издании «Истории франков». Цитируя этот отрывок в главе «Франкское государство Меровингов», мы исправили перевод таким образом: «в случае опасности». Чем, по вашему мнению, вызвано это уточнение?

2. Еще до того, как были изобретены механические часы в Европе, подобное изобретение было сделано в Китае. Однако в Китае такие часы оставались не более чем забавной игрушкой и не имели того практического значения, какое они приобрели в Европе. Чем вы объясните это различие?

3. Чем различались поведение и проповедь нищенствующих монахов и монахов раннего Средневековья?

4. Какова связь проповеди монахов нищенствующих орденов с возросшей ролью города в жизни средневековой Европы?

ГЛАВА 4.8. СВОБОДНЫЕ ГОРОДА И УНИВЕРСИТЕТЫ. «КАРЛИКИ НА ПЛЕЧАХ ГИГАНТОВ»

 Петр Абеляр

 В своих проповедях Бернард обрушивал обвинения в ереси на голову выдающегося мыслителя Петра Абеляра (1079—1142), уличая его как неискреннего и ложного христианина. Вина Абеляра в глазах многих других богословов и философов состояла в том, что он хотел примирить веру в Бога с разумом, с тем чтобы вера не противоречила ему. «Понять для того, чтобы поверить», — такова была цель Абеляра, тогда как другие богословы шли к пониманию от веры: «Верую для того, чтобы понять». Иными словами, противники Абеляра не столько доверяли могуществу человеческого разума, сколько полагались на безусловную и нерассуждающую веру, а Абеляру ее было недостаточно. Эти разногласия привели к тому, что на церковных соборах — собраниях епископов и других высших чинов духовенства — Абеляр был осужден, и его заставили собственной рукой бросить в огонь свое сочинение.

Но конфликт Абеляра с другими богословами и церковными деятелями вызывался не только их философскими разногласиями. Абеляр был яркой, выдающейся личностью, и ему было тесно в тех рамках, которые ставила церковь. Он был талантливым преподавателем, и на его лекции по философии, которые он читал на Холме святой Женевьевы близ Парижа, собирались толпы школяров не только из Франции, но и из других стран.

Слава Абеляра была столь широка, что о нем ходило немало анекдотов. В одном из них говорится, будто французский король, недовольный Абеляром, запретил ему читать лекции в его землях. На другой день королю доложили, что Абеляр читает свои лекции, находясь на корабле, плавающем по Сене, а ученики слушают его, усевшись на берегу. Король во гневе запретил Абеляру преподавать и на суше и на воде. Последовал новый донос: теперь он залез на дерево и продолжает лекции. Не на шутку рассерженный король призвал к себе ослушника, но Абеляр возразил королю: никто не запрещал ему преподавать, находясь в воздухе. И тут король, убедившись в мудрости и находчивости философа, расхохотался и отменил свой запрет.

Но это — анекдот. Правда же заключалась в том, что лекции Абеляра были так популярны, что школяры перестали посещать занятия прочих богословов, и это вызывало у тех зависть к Абеляру и стало одной из причин его преследований. Мало этого, любовь между Абеляром и его ученицей Элоизой, на редкость образованной женщиной (а в XII в. женщины редко получали образование), тоже повлекла за собой несчастья. И Элоизе и Абеляру пришлось уйти в монастырь. Обо всех испытанных им невзгодах Абеляр рассказал в своем сочинении «История моих бедствий». Эта книга — одна из первых попыток человека Средневековья составить собственное жизнеописание.

Центры интеллектуальной жизни.

Гвиберт Ножанский

 Другую такую попытку предпринял современник Абеляра Гвиберт — аббат монастыря Ножан. В книге «О моей жизни» он довольно подробно описывает свои детство и отрочество, свое ученье и первые литературные опыты, но любопытно: доведя повествование до того момента, когда он был избран аббатом монастыря, Гвиберт почти вовсе забывает о своей биографии, перейдя к рассказам о монастыре, о святых и творимых ими чудесах и о многом другом.

Гвиберт подробно рисует восстание горожан, которое произошло во французском городе Лане. Здесь горожане объединились в коммуну в первоначальном смысле этого слова — союз для борьбы за освобождение города от власти феодального господина. Мятежники убили своего сеньора — епископа, который жестоко их угнетал. Гвиберт осуждает коммуну как богопротивный заговор, но он показывает те причины, которые привели к ее возникновению.

От подданного к гражданину

 В Италии города, частично сохранившиеся еще с римских времен, нередко не только освобождались от власти сеньоров, но и подчиняли, как мы помним, собственной власти сельскую округу. Так возникли города-государства, города-республики: Флоренция, Венеция, Генуя. Именно в них свободнее всего процветали ремесла, торговля и банковское дело.

Только в условиях независимости город мог развиваться. Там же, где он оставался под строгим контролем властей, хозяйство приходило к застою и упадку. Так было в Византии, где в начале Средневековья существовали большие и богатые города, которые по уровню развития торговли и ремесел превосходили города Западной Европы. Но впоследствии они были задушены бюрократической центральной властью Империи...

Развитие городов приводило не только к подъему хозяйственной жизни Западной Европы, но и к возникновению новых форм культуры и к утверждению идеи свободы. Человек, стремившийся к укреплению своего хозяйства, нуждался в том, чтобы его личность и собственность находились под защитой права и суда, в независимости от сеньора.

В XII и XIII вв. в Западной Европе усиливается стремление людей разного общественного положения объединиться в союз с себе подобными. Как мы видели, в этот период ремесленники образуют цехи, а купцы — гильдии, складываются городские коммуны с собственным самоуправлением, появляются новые монашеские ордена и, по их примеру, духовно-рыцарские ордена. То же самое происходило и в деревне, где укрепляется сельская община. Она не избавляется от власти сеньора, но ему приходится иметь дело уже не с разобщенными крестьянами, а с их коллективом, который способен противодействовать усилению эксплуатации.

Университеты

 И в то же время в ряде городов Запада возникают учебные заведения нового типа — университеты. «Университас» по-латыни означает «объединение». Университет включал в себя студентов и профессоров. Они объединялись и для того, чтобы решать свои дела и организовать самоуправление, и для того, чтобы отстаивать свою независимость и привилегии от города, в котором университет расположен. Подчас студент учился очень долго. Он мог начать учебу в одном городе, а потом, заслышав о том, что в другом городе и даже в другой стране преподает знаменитый профессор, отправиться туда. Так он мог странствовать на протяжении многих лет, слушая лекции в разных местах. Везде языком науки была латынь, поэтому трудности с языком у студента, выучившего латынь в школе, не было. Таких странствующих студентов называли ВАГАНТАМИ, т.е. «бродягами». Вольные студенческие песни и поэмы, в которых они над всем насмехаются, прославляя свою вольную жизнь и сетуя на бедность, так и известны под названием поэзии вагантов.

Университет делился на «землячества» — объединения студентов из той или иной страны, сохранявших свои обычаи, и на факультеты, каждый из которых специализировался на какой-то отрасли знания, — факультеты богословия и права были наиболее важными.

Старейший университет в Европе — Болонский в Италии — восходит к XI в.; он прославился своей школой права. Старейшие университеты Англии — Оксфорд (с конца XII или начала XIII в.) и Кембридж (начало XIII в.). В XII веке был основан и Парижский университет (Сорбонна). Университеты готовили как богословов и философов, так и врачей и знатоков права. В раннее Средневековье преобладало обычное право — те обычаи, которые с давних времен существовали у тех или иных племен или в отдельных областях. В Болонье и других университетах изучали римское право. Возрождение интереса к римскому праву имело огромное значение. На принципах, выработанных древнеримскими юристами, строилось право собственности, со временем элементы римского права стали использоваться королевской властью и в судебном деле.

Прежде немногочисленные образованные люди сидели в своих монастырских кельях, отныне же люди умственного труда жили и работали в городах, принимая участие в местном управлении и суде, на королевской службе.

Схоластика

 Подъему знаний на Западе в тот период способствовало то, что при посредничестве арабов европейские ученые ближе познакомились с важнейшими сочинениями великих мыслителей античности. Наибольшее влияние на науку Запада оказал Аристотель. Опираясь на его труды, средневековые философы выработали строгий метод логического анализа понятий и построения рассуждений. Без применения такого метода не было возможно никакое правильное научное исследование. Это учение получило наименование СХОЛАСТИКИ (от латинского слова «схола» — школа). Схоласты редко прибегали к опыту и эксперименту, но они заложили основы для развития науки и философии последующего периода. Опираясь на мудрость древних, мыслители XII и XIII вв. развивали собственные методы объяснения мира. При этом они сравнивали себя с «карликами, которые стоят на плечах гигантов»: только потому они и видят дальше, чем их предшественники. На самом деле они, конечно, карликами не были.

Фома Аквинский 

Среди ученых-схоластов наиболее выдающимся мыслителем был Фома Аквинский (1225—1274). Итальянец по рождению, этот доминиканский монах учился во Франции и Германии и писал и преподавал в Неаполе, Риме и Париже, Среди его трудов главный — «Сумма богословия», но «сумма» в схоластике — не простое соединение разных частей, а обобщение знаний в строгую и логичную систему. «Сумма богословия» объединяла все знания о Боге и человеке. Каждый раздел сочинения Фомы Аквинского содержит обсуждение какого- либо философского мнения, его опровержение и изложение того вывода, который автор считает правильным. По своей завершенности и внутренней целостности «Сумма» была подобна готическому собору: в его архитектуре точно так же гармонично сочетались все отсеки и детали грандиозного строения.

Вопросы

1. Выше мы видели, что средневековые ремесленники и купцы объединялись в цехи и гильдии, что в сельские общины объединялись крестьяне, а рыцари сплачивались вокруг сеньоров. Теперь мы убедились в том, что тенденцию к объединению проявляли и горожане в целом, создавая коммуны, и монахи, образовывавшие духовные ордена, и профессора и студенты, создававшие университеты. Чем объяснить эту всеобщую тягу средневековых людей к объединению с себе подобными?

2. Почему средневековые города стремились освободиться от власти феодальных господ и благодаря чему им удалось добиться этого на несколько столетий раньше, чем крестьянам?

3. Кто такие схоласты и в чем их отличие от мистиков?

ГЛАВА 4.9. КАРТИНА МИРА: МИР ЗЕМНОЙ И МИР ЗАГРОБНЫЙ

 Мир неграмотных

 Мы говорили об образованных, ученых людях. Но таких людей было немного на протяжении всего Средневековья. Не одни только крестьяне и бедняки-горожане, но и многие рыцари, занятые воинским делом и забавами, были неграмотны. Да и среди приходских священников и простых монахов нелегко было найти образованного человека. Люди, которые не могли читать и писать, воспринимали мир не так, как люди книжные. Они полагались в основном на слухи, молву, черпали свои познания из рассказов старших, из сказок и преданий, и им было нелегко отличить правду от вымысла, четко разграничить действительный факт и фантазию. Они были доверчивы ко всякого рода небылицам.

В раннее Средневековье не только время определяли приблизительно. Все меры счета тоже были неточными. Длину пути измеряли по числу дней, которые требовались для поездки по суше или по морю. Ткани мерили локтями, меры площади земли устанавливали на глаз. В «житиях святых», которые рассказывали об их жизни и чудесах, назван день смерти святого, потому что верующие отмечали его как церковный праздник, но не указан год, когда он умер, — в нем не было надобности.

«Ученье — свет»

 Но с развитием ремесла и торговли положение изменилось. Купцы должны были уметь считать деньги и товары, вести записи о своих торговых делах и заключать письменные сделки. Пробуждается интерес к письму и арифметике, и многие купеческие дети усаживаются за ученье. Для того чтобы выиграть дело в суде, нужно было знать право, и немало молодых горожан принимаются в университетах за изучение права.

Мир начинают воспринимать на новый лад. Растет потребность в географии. Но первые средневековые географические карты отражают очень приблизительные знания европейцев о своем собственном континенте, не говоря уже об Азии и Африке. Контуры материков, стран и морей изображены на этих картах искаженно. На карте рисуют города и церкви, зверей, которые водятся в тех или иных странах, люден, там обитающих. Мало того, составители карт явно смешивали воедино географию с историей: помещая в центре мира «земной рай», рисуют в нем прародителей Адама и Еву.

Лишь постепенно карты насыщаются реальными деталями — очертаниями береговой линии, островов и континентов.

Мир земной и мир потусторонний

 Мир земной в представлении средневекового человека не вполне был отделен от мира потустороннего. Ирландские монахи, гласит легенда, отплыли на запад и приблизились к одинокой скале в океане, — на ней сидел Иуда, предавший Христа. Что же он им поведал?

По понедельникам, средам и пятницам он мучается в «верхнем аду», а по вторникам, четвергам и субботам подвергается пыткам в «нижнем аду», но по Божьей милости по воскресеньям ему дано выбраться из пекла и отдышаться. Люди верили в то, что их могут посещать выходцы с того света и рассказать, каково им там. Человек, как рассказывали многие, может умереть на время, его душа, постранствовав в аду, возвращается в тело, после чего воскресший способен рассказать о муках грешников. Такие рассказы с жадностью слушали, их записывали монахи и священники, и все хотели узнать: что ожидает душу умершего за гробом?

Как мы уже знаем, великий итальянский поэт Данте (1265—1321) сочинил поэму «Божественная Комедия», в которой рассказывает о собственном странствии по загробному миру. Поэма Данте — плод его гениальной фантазии, но при этом он основывался и на рассказах о посещениях мира умерших, каких немало было в более ранний период. Передают, что жители Флоренции — родного города поэта, встречая его на улице, с любопытством и страхом всматривались в лицо человека, который, как они не сомневались, и в самом деле побывал на том свете: они пытались разглядеть на лице Данте отблески адского пламени.

Ад и рай

 Ничего хорошего большинство душ на том свете не ожидает, — так учила церковь. Ведь за время жизни люди запятнали себя грехами, и не все заботятся о том, чтобы очиститься от их груза исповедью и покаянием. В рай попадают лишь святые и люди праведной жизни. Эти Божьи избранники созерцают Господа, расположившись около Его небесного престола, и блаженство их столь велико, что поведать о рае человеческий язык не в состоянии. Остальные осуждены на вечные муки.

Суд над родом человеческим

 Средневекового человека страшила не столько сама по себе физическая смерть, сколько загробное наказание и в особенности мысль о том, что муки в аду будут длиться вечно. Церковь учила, что Страшный суд ожидает род человеческий после завершения его истории: произойдет Второе пришествие Христа, по Его повелению ангел звуком трубы пробудит от сна всех умерших, они покинут могилы и предстанут перед Христом — Судией, после чего одни будут оправданы и спасены, а другие — осуждены и брошены в ад. Скульптурные сцены над западными вратами соборов изображали Страшный суд именно в таком виде.

Суд над отдельным человеком

 Но простым верующим было понятнее другое представление о суде над душой: в момент смерти к человеку являются ангелы и бесы, которые приносят с собой записи его добрых дел и грехов. Книга в лапах чертей огромна и исписана отвратительными письменами. В ней записаны все его грехи. Книга же, принесенная ангелами, — запись добрых дел человека — красива, но очень мала. Между добрыми и злыми духами происходит тяжба из-за души умершего. По окончании суда душа немедленно оказывается в аду или в раю.

Оба эти представления — о суде над родом человеческим в «конце времен» и о суде, который происходит над душой отдельного человека в момент его смерти — присутствовали в сознании верующих, и их, по-видимому, вовсе не тревожило противоречие между ними. То, что их серьезно беспокоило, — это мысль о том, что из-за грехов они почти все окажутся в аду, и вечно будут мучаться там.

Кто же спасется?

 Страх перед вечными муками особенно терзал тех, кто имел дело с деньгами. В «Светильнике», религиозном сочинении начала XII в., предсказывалось: надежда на спасенье имеется главным образом у крестьян, потому что они ведут простую жизнь, в поте лица добывая хлеб, и кормят все общество; что же касается рыцарей, разбойничающих и проливающих кровь, ремесленников и купцов, которые мошенничают и обвешивают народ, то они осуждены на вечную гибель.

Чистилище

 Ростовщики, торговцы, рыцари не могли не задумываться над этой угрозой, невыносимой для средневекового верующего. И вот в конце XII в. в сочинениях ученых людей впервые появляется слово «чистилище». Это — такое место в загробном мире, где души грешников испытывают муки, но они подвергаются им не вечно, а в течение некоторого срока: более тяжкие грешники осуждены находиться в чистилище дольше, чем те, кто отяготил душу менее серьезными грехами. По окончании срока очистившаяся душа допускается в рай. В середине XIII в. папа римский официально признал учение о чистилище (это еще более рассорило католиков с православными, так как византийская церковь учение о чистилище не признала).

Таким образом, у людей, которые считали себя грешниками, тем не менее появилась надежда на спасение души. Считалось, что если человек творил добрые дела (например, подавал милостыню нищим), он мог избавиться от ада. А если за душу умершего грешника усердно служили церковные службы и молились, то срок его пребывания в чистилище мог сделаться короче.

«География» загробного мира католиков изменилась: наряду с раем и адом возникло чистилище. Предприниматели могли, не впадая в отчаяние, продолжать заниматься денежными делами. Богословы и церковь дали частичное оправдание городским профессиям.

Театр, шванки, фаблио

 Искусство и литература Средневековья были пронизаны религиозными мотивами, — ведь все люди были верующими. Но религиозные темы могли быть по-разному поняты и изображены. По городам и деревням странствовали актеры, которые веселили народ, высмеивая жадных господ и грешных монахов. Люди любили посмеяться, пошутить. По праздникам на рыночных площадях устраивали театральные представления. Актеры играли сцены из Священного Писания, но могли изобразить бесов не только ужасными, но и смешными. Очень популярны были рассказы о животных, в них под масками зверей скрывались люди. Могучий Лев представлял знатного, но неумного господина, хищный и вечно голодный Волк — это, конечно, рыцарь-разбойник, а умный и хитрый Лис — главный герой повестей о животных — горожанин. В литературе на народных языках, которая начала развиваться наряду с литературой на латыни, было немало комических произведений. В Германии они так и именовались: ШВАНКИ (шутки). Во Франции получают распространение ФАБЛИО (басни), в которых высмеивались и знатные господа, и продажные судьи, и монахи-обжоры, и невежественные крестьяне.

Суд над душой человека в момент его смерти. Гравюра 1465–1475 гг.

Страшный суд. Гравюра 1465—1475 гг.

Роль города я жизни средневекового общества

 Жизнь в городе шла в ином темпе, чем в деревне. В городах встречалось множество людей, которые приходили из других мест и стран. Они постоянно тесно соприкасались между собой, и потому уклад жизни постепенно, но неуклонно менялся. Профессии в городе были многообразнее, чем в сельской местности, и занятие этими профессиями требовало новых навыков и знаний. Выдвигались новые слои общества с собственными интересами и представлениями о мире и человеке. Церковное учение, которое оставалось господствующим в сознании людей, не могло не откликаться на эти перемены.

С подъемом городов в XII и XIII вв. изменилась вся жизнь Западной Европы, ее быт и ее культура.

Вопросы

1. Сравните учение о Страшном суде в «конце времен» с представлением о суде над душою отдельного человека, который происходит в момент его смерти. Что общего между этими идеями и в чем различия между ними?

2. Какова связь между возникновением идеи чистилища и изменениями в жизни средневекового общества?

ГЛАВА 4.10. ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ

 Историки обычно изучают историю взрослых. Точнее, историю мужчин. История женщин и детей остается мало известной. Господство отца, мужа, хозяина в семье и в обществе приводило к тому, что и историки, и писатели в Средние века уделяли основное внимание мужчинам, их делам и занятиям. Женщин и детей упоминают лишь от случая к случаю. Они не вызывали особого интереса. В результате большая часть рода человеческого оставалась как бы «вне истории».

«Мир взрослых»

 И все же, как жили дети в Средние века? Один из современных историков, отвечая на этот вопрос, назвал средневековый мир «миром взрослых». Дело в том, что, как правило, никто в ту эпоху не задумывался над особенностями ребенка. Конечно, все понимали, что он мал и физически слаб. Но не обращали внимания на то, что у ребенка свои интересы и особая нервная система, что он иначе воспринимает окружающий мир, чем взрослые, и нуждается в заботе. Общество взрослых мало занималось детьми.

Ребенка считали маленьким взрослым. Если посмотреть, как изображали детей художники того времени, мы убедимся в том, что черты лица ребенка — это черты лица взрослого, что дети наряжены в такую же одежду, какую носили взрослые, отличавшуюся только размерами; каких-либо особых детских платьев не существовало. А игры? То, что ныне считается детскими играми (лапта, катанье на санках или игра в мяч и в обруч), было развлечением взрослых.

В глазах взрослых детство было коротким. В брак вступали подчас в 12—14 лет. Причинами столь ранних браков были отношения собственности или власти. Браки между малолетними наследниками королевского или княжеского престола диктовались исключительно политическими соображениями, потребностью приобрести дополнительные владения или заключить союз с другим королевством. Чувствами детей, которых соединяли в браке, никто не интересовался; брак оформлял династический союз. Детей могли поженить и феодалы, для того чтобы достигнуть примирения или укрепить свое положение в обществе, и богатые купцы, заинтересованные в приращении богатств и усилении своего влияния.

Со столь же раннего возраста ребенок считался ответственным за свои поступки: его могли судить и приговорить к тяжкому наказанию, вплоть до смертной казни.

Без семьи

 Сплошь и рядом ребенка в очень раннем возрасте отрывали от семьи. Сына городского ремесленника отдавали в ученики к другому мастеру; в его семье он жил не столько в качестве ученика, перенимавшего ремесленное уменье, сколько в роли слуги, мальчика на побегушках. В чужом хозяйстве всякий мог его обидеть, а заступиться за него было некому.

Но и сын рыцаря тоже зачастую оказывался вдали от родительского дома: его отдавали на воспитание в семью другого рыцаря, с которым отец ребенка хотел поддерживать дружбу. Здесь мальчик должен был учиться боевому делу, обращению с мечом и копьем, езде верхом, даже если у него еще не доставало сил для подобных занятий. Он проводил время в общении со взрослыми — людьми, по большей части грубыми и необразованными, — ведь в среде рыцарей уважали силу, а не образованность. Младших детей рыцарей, у которых не было надежды на получение отцовского владения, нередко отдавали монахам. В монастыре они могли получить образование, а со временем стать монахами и даже возвыситься в церкви. Дочери знатных людей, если у них не было приданого, необходимого для замужества, тоже делались монахинями, — это был один из главных способов устроить их жизнь. При этом их не спрашивали, расположены ли они всю свою жизнь провести за монастырскими стенами, подчиняясь строгим правилам монашеской жизни.

Таким образом, и ребенок простолюдина, и рыцарские сын или дочь с малых лет нередко оказывались оторванными от родителей, жили отдельно от них. Семья не была той ячейкой общества, в которой ребенок окружен любовью и заботами своих родных. Легко понять, что такое воспитание отражалось на сознании и чувствах ребенка и подростка. Из сочинений духовных лиц, в которых они рассказывают о своей жизни, видно, что, войдя в монастырь, юноша или девушка теряли связь с семьей, и мы даже не можем узнать, были ли у них братья и сестры, как они относились к своим родителям.

Что касается сельских жителей, то крестьянскому хозяйству нужны были рабочие руки, и ребенок начинал трудиться с раннего детства. Детство в Средние века для очень многих едва ли было беззаботным и радостным.

Родительская любовь

 Это не значит, конечно, что в Средние века не существовало родительской привязанности к детям. Сохранились письма матерей и отцов, адресованные их детям, в этих посланиях они наставляют их, как нужно себя вести, и проявляют любовь изаботу о них. Часто сочиняли так называемые «зерцала» — книги, в которых от имени отца сын, обычно из знатной семьи, получает необходимые наставления.

Уже знакомый нам Бертольд Регенсбургский в своей проповеди говорит о грехе чревоугодия и при этом предостерегает не одних только обжор, но и родителей, перекармливавших своих детей. Желудок человека, говорит он, подобен котелку, поставленному на огонь: если переполнить его пищей, она побежит через край и погасит огонь. Излишества в еде ведут к болезням. Вот почему, продолжает проповедник, дети бедняков здоровее детей богачей. Ведь что происходит в богатых домах? Сперва нянька накормит младенца, затем является родственница и с криком «Ах, Господи, дитя голодное!» тоже его пичкает. Перекормленный ребенок болеет и может умереть. Читаем мы и о горе матерей, у которых умер младенец, и о том, как они обращались к каким-то знахаркам и колдуньям за помощью, чтобы вылечить своих больных детей.

Церковные проповедники противопоставляли родительские чувства заботам о спасении души. Они предупреждали верующих: ваша чрезмерная привязанность к детям, которым вы собираетесь оставить наследство, приводит к тому, что в жажде скопить богатство вы впадаете в тяжкий грех. Значит, было немало родителей, которые стремились обеспечить своих детей.

Детская смертность

 В Средние века очень многие дети умирали в младенческом возрасте. И недостаточное питание, и болезни, от которых тогда не умели лечить, да и невнимание к ребенку — все могло служить причиной его смерти вскоре после рождения или в первые годы жизни. А это вырабатывало взгляд на ребенка: «Бог дал, Бог и взял». В условиях, когда «лишние» детские рты трудно было прокормить, в некоторых странах довольно долго держался обычай: отец мог решить, оставить ли новорожденного в семье или «вынести», т.е. унести его в пустынную местность и обречь на смерть. (В народных сказках, записанных уже в Новое время, рассказывается о детях, которых бедные родители, не имевшие возможности их прокормить, отводили в лес и бросали там.) Особенно часто так поступали с девочками, полагая, что от них меньше помощи в хозяйстве, чем от мальчиков. Многих матерей обвиняли в том, что они «заспали» своих младенцев. Новорожденный спал в постели вместе с матерью, и она, якобы во сне, случайно навалилась на него и задушила тяжестью своего тела. У тех детей, которые выжили, тоже было немного надежды дожить до зрелого возраста. Болезнь и смерть были частыми гостьями и близкими знакомыми. Существовало представление о том, что смерть постоянно где-то рядом с человеком и подстерегает его.

Дети и христианство

 К детям относились противоречиво. До тех пор, пока новорожденный не подвергся акту крещения, его еще не считали принадлежащим к числу христиан; он как бы стоял вне рода человеческого. И потому дети, умершие, не получив крещения, не могли, согласно учению церкви, быть допущены в рай, несмотря на то, что они не грешили. Многие богословы видели в ребенке дурное и даже зловредное существо, которое еще предстоит приобщить к религиозным ценностям христианства.

С другой стороны, видя их невинность, люди верили, что дети способны совершить то, чего не дано достичь грешным взрослым. Вспомним в этой связи крестовый поход детей.

Веселье молодых

 Но было бы ошибкой воображать, будто дети не веселились. Конечно, они и пели, и плясали, как дети во все периоды истории. Трудность для историка Средневековья заключается в том, что произведения литературы, из которых мы можем узнать о развлечениях городской и сельской молодежи, по большей части написаны духовными лицами, а они отрицательно относились к сборищам и танцам, видя в них грех. Они утверждали: где пляшут, там наверняка незримо для плясунов присутствует и черт. И поэтому средневековые авторы обычно упоминают развлечения молодых только в тех случаях, когда могут показать трагический конец, каким завершаются эти игры и танцы.

В одном южнофранцузском городе молодые люди разъезжали на деревянных лошадках, но когда в день религиозного праздника они въехали в церковь, то, как рассказывает церковный хронист, их немедля постигла Божья кара: их якобы испепелил удар молнии. Не менее чудесная и ужасная история рассказывалась и в Германии. Группа юношей и девушек затеяла пляску, тоже на церковный праздник. При этом они распевали веселую песенку. Бог наказал их, заставив непрерывно водить хоровод на протяжении целого года!

В ту эпоху люди были склонны на слово верить таким россказням. Теперь же историк увидит в этих анекдотах свидетельство того, что несмотря на все церковные запреты и осуждения молодость брала свое.

Память

 Большинство детей не получало никакого образования. Одних не учили вследствие бедности и отсутствия школ, другие, как дети рыцарей, предпочитали ученью воинские забавы и охоту. Огромное число людей не умело ни читать, ни писать. Те знания о жизни, которыми они обладали, были получены ими от окружающих, от старших. Сказки, легенды и слухи заменяли им книгу и учебник. Как уже было рассказано, изображения священных сцен в соборе и церкви были «Библией для неграмотных». При господстве устного слова человеческая память приобретала решающее значение. Быть умным, знающим, прежде всего означало — обладать хорошей памятью, хранить в ней знание обычаев, преданий старины, производственных навыков. Певцов, распевавших песни о героях и древних временах, высоко чтили и с жадностью слушали. Трудно найти в памятниках средневековой литературы описание собрания людей или пира, в котором не упоминался бы певец, развлекавший присутствовавших своими песнями. Сказания, повествования о святых и чудесах на протяжении поколений и столетий передавались из уст в уста, прежде чем были записаны. Судебные обычаи тоже хранились в памяти знающих («мудрых») людей.

У детей хорошая память, и поэтому их охотно использовали в качестве свидетелей. Например, когда нужно было установить границы владения, участники раздела земли обходили границы участка, ведя с собой детей или подростков, и время от времени пребольно их поколачивали; полагали, что так ребенок крепче запомнит условия сделки и сможет впоследствии при необходимости рассказать о них в суде и показать границы поля. В народе на протяжении столетий сохранялось больше доверия к слову свидетеля, нежели к записи в документе, которого они и прочитать-то не могли.

Школа

 Тем не менее в Средние века существовали школы. Они создавались при монастырях и в них обучались дети, которые в дальнейшем должны были стать монахами. Известны также городские школы, учреждавшиеся обычно при главном (кафедральном) соборе. Там занимались дети горожан, и эти школы, в отличие от монастырских, были платными. Владельцы замков приглашали для своих детей учителей, и зачастую учителем был священник из ближайшего прихода. Детей, посещавших школу, заставляли преимущественно заучивать заданное наизусть. В книге, как тогда считали, заключена мудрость, и надобно знать текст точно таким, как он записан. Толковать и объяснять его мог только учитель — духовное лицо. Нерадивых и ленивых учеников секли розгами, и на рисунках, изображающих школу, мы видим розги под рукой учителя. Гвиберт Ножанский, о котором шла речь раньше, рассказывает о своем детстве. Он вырос в рыцарской семье, но со дня его появления на свет Гвиберта предназначали к духовному званию. Поэтому он не играл с детьми других рыцарей, и его мать пригласила к нему учителя. Он хорошо относился к своему ученику, но «из любви» нещадно его наказывал.

«Семь свободных искусств»

 Чему же учили в школе? Начиная с IX в. церковные учителя обучали школьников «семи свободным искусствам» (число 7 считалось священным). Эти «семь свободных искусств» состояли из двух частей — двух циклов. Сперва учили трем искусствам, или трем наукам о слове — грамматике (правилам чтения и письма — имелось в виду латинское письмо), риторике (правилам построения речи, уменью говорить связно и красноречиво) и диалектике (умению рассуждать и спорить в согласии с правилами). Эти три искусства по-латыни назывались тривиум («трехпутье»).

Одолев его, ученик переходил к квадривиуму («четырехпутью»), наукам о числах, а именно: арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Арифметика была необходима и монахам, следившим за церковным календарем, и купцам в их торговых сделках. Без геометрии невозможно начать строительство собора, замка или другого сооружения. Астрономия — наука о небесных светилах, — давала знание времени, ибо его определяли по солнцу и звездам. Кроме того, астрономия могла, как тогда верили, помочь предсказаниям о судьбах людей, которые якобы зависят от расположения небесных тел. Как полагали, небосвод с его звездами и планетами, вращающийся вокруг Земли, неподвижно покоящейся в центре мироздания, подчиняется законам числа. Он состоит из разных сфер, к которым прикреплены звезды, одни ближе к Земле, другие расположены дальше, и все они движутся согласованно, гармонично, т.е. точно так же, как строится музыкальная мелодия. В мире, как были уверены средневековые ученые, следовавшие мудрости древних, неслышно звучит «музыка сфер». Музыка, которую изучали в средневековой школе, требовалась для исполнения религиозных гимнов.

Пройдя курс «семи свободных искусств», ученик осваивал основы знаний. Они могли пригодиться как в практических делах, так и в богословии — рассуждениях о Боге. Образование открывало путь к церковной карьере или к службе у князя, государя. Кроме того, школяры, одолев «семь свободных искусств», могли продолжить образование в университете, где, как мы уже знаем, углублялись в философию и богословие или изучали право, медицину и другие специальные науки.

Отношение к знаниям

 Нелегко было учиться, напрягая память, необходимую для заучивания всего того, что было высказано и написано учеными людьми (а их сочинения нужно было знать досконально) и прежде всего в Священном Писании и его толкованиях. Петр Абеляр рассказывает, как он поразил своих слушателей, когда без предварительной подготовки, т.е. копанья в ученых книгах и подбора многочисленных цитат из «авторитетов», взялся толковать трудные места из Библии.

Необыкновенные познания Абеляра снискали ему славу «чернокнижника», чародея, который, не иначе как связался с нечистой силой. Но то же самое рассказывали и о некоторых других ученых людях. Выдающийся своими знаниями и талантами человек был непонятен.

Ходили анекдоты и о школярах, которые, отчаявшись овладеть книжной премудростью, якобы прибегали к помощи черта. Один из таких школяров, как утверждали, вступил в сговор с дьяволом. В обмен на обещание школяра отречься от Господа дьявол вручил ему камень; если он будет сжимать его в кулаке, то без труда овладеет всеми науками. Так и произошло, гласит этот рассказ, и школяр, до того слывший среди сотоварищей неспособным к ученью, стал вдруг удивлять всех своими обширными познаниями. Но однажды он пришел в ужас, что договором с чертом, погубил свою бессмертную душу, и выбросил камень. В тот же миг утратил он все свои познания

Что означают эти басни? В обществе, в котором преобладала неграмотность, ученость внушала уважение, смешанное с недоверием.

Но столь же двойственным было отношение к образованным людям и самой церкви. Она создавала школы, и от священников требовались грамотность и знание религиозных текстов. Однако вместе с тем искренняя вера и любовь к Богу, как учило духовенство, не нуждаются в книжной учености. Ведь Господь избрал своих учеников (апостолов) не из числа ораторов и философов, а среди простых людей. Нерассуждающая вера ценится выше книжных знаний.

Эта двойственность питалась еще одним соображением: среди еретиков — противников церкви было немало людей грамотных и начитанных. Изучая Священное Писание, они находили в нем подтверждение своих идей о том, что Богу угодны бедность, а не богатство, между тем как католическая церковь превратилась в крупнейшего землевладельца и обладателя огромных сокровищ. Поэтому церковь опасалась, что самостоятельное чтение мирянами Библии и Евангелия может навести их на еретические идеи, и разрешала читать священные книги одним лишь посвященным — монахам и духовенству.

Вопросы и задания

1. Как «короткое детство» влияло на психологию средневекового человека?

2. Сравните роль памяти в средневековом обществе с ее ролью в жизни современного человека.

3. Как относились к знаниям в Средние века?

4. Какие «искусства» входили в «тривиум», а какие — в «квадривиум»?

ГЛАВА 4.11. ЕРЕТИКИ И ИХ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ

 Еретики

 «Убивайте всех без разбору — Господь отделит своих». Так отвечал епископ участникам карательного похода против еретиков Южной Франции после того, как был захвачен один из городов, и воины не знали, кто из его жителей еретик, а кто — правоверный католик. Епископ, высоко вознесенный над простыми верующими, священник, в чьи обязанности входила забота о спасении их душ, дает такой бесчеловечный приказ, и он тотчас же выполняется: все население города было истреблено.

Как объяснить подобное отношение к людям со стороны церковного пастыря? Ересь понималась церковью как отклонение от истинной веры, следовательно, как измена Богу и тягчайший, непростительный грех. Церковь решала, какие верования и высказывания о Боге правильные, а какие — ложные, т.е. еретические. Еретиков ненавидели сильнее, чем людей другой религии, например, мусульман, потому что мусульмане были внешними врагами, не-христианами, тогда как еретики считали себя подлинными христианами; то были враги внутри церкви, учение которых, с точки зрения церкви, подтачивало и подрывало ее власть и авторитет.

Христианская ересь так же стара, как и сама церковь, и уже в первые столетия истории христианства, когда вырабатывались основы вероучения, те деятели церкви, которые высказывали взгляды на природу Христа и божественной Троицы, отличавшиеся от взглядов, официально принятых на церковных соборах, были осуждены и прокляты как еретики.

Сожжение Яна Гуса. Миниатюра XV в.

Григорий Турский о еретиках

 Ожесточенные споры, которые велись на соборах, нашли своеобразный отголосок у Григория Турского. Он тоже рассказывает в «Истории франков» о подобном диспуте между правоверными богословами и еретиками и завершает повествование сообщением, что спорившие так и расстались, не переубедив друг друга. Но «История франков» написана для образованных. А вот как тот же самый эпизод изображен Григорием Турским в более популярном сочинении, которое грамотные могли читать или пересказывать неграмотным. Спор между двумя священнослужителями — католиком и еретиком — вознамерились разрешить при посредстве «Божьего суда», т.е. такого действия, в которое, как тогда верили, вмешивается Бог. В данном случае то было испытание кипящей водой. В котелок с кипятком бросили кольцо, и оба спорящих должны были подвергнуться испытанию — голой рукой извлечь кольцо. Католик, гласит рассказ Григория Турского, долго шарил в котелке, прежде чем нащупал кольцо, и тем не менее рука его не была повреждена; когда же еретик попытался проделать то же самое, он получил ужасные ожоги, так что Бог всем продемонстрировал, чья вера истинная, а чья — ложная.

Такие баснословные рассказы убеждали народ сильнее всяких богословских рассуждений, которых он и понять-то не мог. Церковь требовала нерассуждающей веры, а не умствований. И в то время как с учеными еретиками велись споры на церковных соборах (нередко заканчивавшиеся для еретиков самым трагическим образом), с еретиками попроще расправлялись, не вступая в полемику.

Дьявол на службе у епископа

 Сохранился рассказ о неких еретиках, которые для того, чтобы привлечь к себе население французского города, творили всяческие чудеса; в частности, им не мог повредить костер. Епископ этого города, встревоженный тем, что народ склоняется на сторону еретиков-чудодеев, обратился за помощью... к кому бы вы думали? К самому дьяволу! Произошла встреча епископа с дьяволом, и тот признался: да, эти чудодеи — его слуги; а творят они чудеса потому, что у них подмышкой зашиты грамотки, на которых записаны их присяги верности дьяволу; без этих волшебных амулетов были бы они беспомощны. Теперь епископ знал, как ему действовать. Он созвал население города и заявил, что сам хочет убедиться в способности этих «святых» творить чудеса. Приказав своим слугам вырезать у еретиков амулеты, от велел им войти в костер, и они сгорели. Народ убедился в том, что никакие они не «святые», а еретики и служители нечистой силы. Хронист, поведавший об этом происшествии, заключает рассказ следующими словами: «Так с Божьей помощью было покончено с этими еретиками и народ возвратился в истинную веру». Ему, конечно, стоило бы прибавить: «и при содействии дьявола».

Трудность изучения ереси

 В отличие от средневековых людей, которые охотно принимали подобные истории за достоверные, современный историк без труда увидит в этом рассказе вымысел. Цель вымысла понятна: отвратить верующих от еретиков. Перед историками, изучающими средневековые еретические движения, постоянно стоит трудность. Заключается она в том, что, как правило, в имеющихся исторических источниках выражена только одна точка зрения на ересь — точка зрения церкви, которая неизменно была враждебна еретикам и рисовала их самих и их учения только отрицательно, в черных тонах. Сплошь и рядом мы узнаем из имеющихся документов не столько о том, что думали и как поступали сами еретики, сколько о том образе врага, который создавался официальными богословами и церковными судьями.

В приведенном сейчас рассказе важно не упустить вот что. Во-первых, церковный автор почти ничего не говорит об учении еретиков; между тем он сообщает, что горожане доверяли им и даже видели в них святых. По-видимому, распространяться об их учении означало бы пропагандировать его. Во-вторых, все внимание автора рассказа сосредоточено на способности еретиков творить чудеса. Но если святой творит чудеса Божьим соизволением, то еретик — с помощью черта. Еретиков церковь считала слугами Сатаны и нещадно с ними боролась.

Сомнения еретиков

 Ереси то и дело вспыхивали в средневековой Европе. Одни из них церкви удавалось подавить довольно быстро, другие широко распространялись и долго держались. Ибо у них была хорошо подготовленная почва. Наряду с повседневными заботами у человека той эпохи была еще одна, более глубокая и неотступная: как спасти свою душу? Очевидно, о ней-то в первую очередь и нужно было заботиться. Но люди видели, что церковь, проповедуя смирение и отказ от земных благ, сама скопила в своей собственности колоссальные богатства и приобрела огромную политическую власть. Как согласовать это с учением Христа? Служители церкви ничем не похожи на Христа и Его учеников-апостолов, которые не имели ни власти, ни собственности и жили в бедности. В среде ремесленников, купцов, рыцарей, простых священников и монахов, иногда даже знати, время от времени появлялись люди, которые задумывались над противоречием между евангельским учением и тем, что они наблюдали в жизни. Они приходили к мысли: церковь учит неправильно, и только полный отказ от всех богатств и земных привязанностей может спасти душу человека.

Таким образом, еретиками делались люди, охваченные сомнениями. Заботясь о спасении собственной души, как и другие верующие, они не верили в то, что учение церкви может обеспечить или облегчить это спасение.

Город был одним из основных очагов, где зарождались подобные сомнения. Ведь здесь в наибольшей мере концентрировалось население, люди постоянно общались между собой. Здесь встречались выходцы из разных городов и стран, которые могли принести новые идеи и толкования религии. Здесь скорее, чем в сельской местности, увеличивалось число грамотных людей, способных читать религиозные книги и самостоятельно размышлять над их содержанием. Поэтому многие ереси возникали в городах. И точно так же, как сплачивались в группы ремесленники и купцы, монахи и даже воры, в группы, так называемые СЕКТЫ, объединялись и еретики.

Церковь, осаждаемая врагами. Миниатюра XV в. Люди с повязками на глазах символизируют еретиков, женщины — грехи.

Альбигойцы

 Еретики нередко разделяли учение о том, что весь земной мир представляет собой не Божие творение, а есть не что иное, как порождение дьявола. Отрицание феодальных порядков перерастало в отказ от земного мира в целом. Эти еретики утверждали, что человек должен порвать с греховным миром, — лишь при этом условии он спасет душу, дарованную ему Богом. Не нужно возделывать землю или иметь детей, говорили они. Наиболее убежденные еретики торопили собственную смерть, приближая ее голодом. Они верили в переселение душ после смерти.

Таких еретиков на Западе, прежде всего, в Южной Франции в XII и XIII вв. было множество. Среди них были как горожане и крестьяне, так и знатные люди. Одним из центров распространения ереси стал город Альби. Поэтому еретиков, которые проповедовали подобные взгляды, называли АЛЬБИГОЙЦАМИ.

Между тем французские короли, уже объединившие вокруг королевского домена северную половину Франции, теперь вознамерились подчинить себе и южную ее часть, которая всегда отличалась от остальной страны языком, культурой, хозяйственными связями, особенностями права и обычаев. То, что здесь распространилась ересь, дало французской монархии удобный повод организовать против альбигойцев крестовый поход. Католическая церковь, усматривавшая в широком распространении альбигойской ереси большую опасность, благословила и возглавила поход. После упорных боев Юг был в начале XIII в. разгромлен и разграблен. Многие тысячи еретиков погибли. Приведенные выше слова епископа «Убивайте всех подряд — Господь отделит своих» были произнесены при захвате одного из оплотов альбигойской ереси.

Вальденсы

 Примерно в то же время, с конца XII и в начале XIII в., во Франции возникла другая ересь — ВАЛЬДЕНСЫ. Богатый купец из города Лиона Пьер Вальд отказался от своего имущества и возглавил секту, получившую название от его имени. Вальденсы делились на «совершенных», которые разрывали все связи с внешним миром и учили своих приверженцев следовать примеру Христа, и «братьев», которым разрешалось заниматься трудом. Как и альбигойцы, вальденсы отрицали необходимость и оправданность существования церковной иерархии.

Вскоре и вальденсы были осуждены церковью как еретики. Но преследование их во Франции привело к тому, что они рассеялись по другим странам: Италии, Германии, Австрии, Богемии (Чехии).

Инквизиция

 Заметная активизация еретических сект в тот период — свидетельство того, что конфликт между католической церковью и частью народа стал более острым. Папство двояко реагировало на это обострение. Во-первых, оно старалось привлечь к себе отдельные религиозные движения, которые легко могли перерасти в еретические; так оно поступило, в частности, с францисканцами, сделав их орденом католической церкви, хотя их превращение в еретическую секту было вполне реальным.

Во-вторых, далеко не случайно как раз в начале ХIII в. была учреждена ИНКВИЗИЦИЯ (в переводе с латыни «розыск», «расследование») — церковный суд, главнейшей задачей которого было разоблачение и преследование еретиков. Инквизиторы принадлежали к ордену доминиканцев. Тщательно расследуя все, что было связано с ересью, инквизиторы вместе с тем применяли жестокие пытки для того, чтобы добиться от еретиков признаний в самых ужасных грехах, после чего их публично сжигали на костре.

Но от многих еретиков невозможно было добиться раскаяния даже и пыткой. Религиозные убеждения обеих сторон — и католиков, и еретиков — отличались фанатизмом: люди были абсолютно уверены в том, что только их верования правильны, и потому еретики были готовы поплатиться за них своей жизнью, а инквизиторы не испытывали ни малейших сомнений, вынося смертные приговоры.

Идеал еретиков

 Еретики были теми верующими, которые с особой остротой ощутили глубину противоречия между религией Христа, учившего добру, милосердию и человеколюбию, с одной стороны, и действительным положением христианской церкви в средневековом обществе, где она играла роль наиболее могущественного и богатого феодального властителя, — с другой. Еретики воображали, что зовут христиан назад — к той организации религиозной общины, которая существовала при Христе и его учениках. Но в действительности, призывая к созданию «бедной церкви», без иерархии священников и без всякой политической власти, они выдвигали идеал, который был близок всем, желавшим «дешевой» церкви, прежде всего — горожанам.

Вопросы

1. В какой общественной среде в первую очередь возникали средневековые ереси?

2. Каковы основные идеи еретиков XII—XIII вв.?

3. Существовала ли связь между ересью и грамотностью?

ГЛАВА 4.12. ПОГРОМЫ И ИХ ЖЕРТВЫ

 Трагедия в Йорке

 В 1190 г. в английском городе Йорке произошел еврейский погром. Местные жители, которые видели в евреях врагов Христа, начали их убивать и грабить их имущество. Единственным спасением, оставшимся для жертв погрома, был переход в христианскую религию. Не желая отречься от веры своих предков, все члены еврейской общины Йорка, включая мужчин, женщин и детей, покончили жизнь самоубийством. Они последовали примеру древних иудеев — защитников крепости, расположенной недалеко от Иерусалима, которая была осаждена римскими легионами, посланными на подавление народного восстания в Иудее в 70-е годы I в. н.э.

Еврейские погромы распространились на Западе с конца XI в., сразу же после начала крестовых походов. Показательно, что религиозная нетерпимость христиан одновременно усилилась по отношению ко всем инаковерцам — и мусульманам, и иудеям. С первыми христиане воевали в Испании и в Святой Земле, вторых громили у себя на родине.

Пытки иудеев. Гравюра XV в.

Евреи в Европе раннего Средневековья

 В начале Средних веков небольшие группы евреев населяли южную Францию, Испанию и Италию. Постепенно, в IX—XI вв., они появляются в городах Германии по Рейну и Дунаю. Отношение к ним местного населения было сравнительно мирным, хотя отдельные государи и церковные деятели смотрели на них настороженно, — ведь они были представителями другой религии и чуждой христианам культуры.

Правители западноевропейских государств нуждались в товарах и деньгах, а среди членов еврейских общин, которые находились в их владениях, были богатые люди. Они могли ссудить королям большие денежные суммы. Церковь запрещала христианам ростовщическую деятельность, и хотя многие, несмотря на эти запреты, ею занимались (купцы и банкиры, рыцари и священники, и даже сами римские папы), ссуда денег под проценты считалась смертным грехом. Но на инаковерцев эти запреты не распространялись. Вместе с тем церковь запрещала христианам работать на не-христиан, владевших землями; иудеев также не принимали в ремесленные цехи. Короли Франции, Англии и других стран Запада, во владениях которых жили евреи, считали их своей «собственностью», облагали их налогами и до поры до времени оказывали им свое покровительство. Они охотно обращались к богатым иудеям-финансистам за большими денежными суммами.

Евреи жили в городах обособленно от христиан. Во главе еврейских общин стояли РАВВИНЫ, знатоки религии и права, которые определяли все стороны жизни общины. Но христианские монархи держали эти общины в своем подчинении, и от них зависело назначение раввинов. Евреи не считались равноправными с христианами и далеко не всегда могли пользоваться защитой закона. Их неполноправие и подозрительность, с которой к ним относились власти и население, вызывались главным образом тем, что они исповедовали другую религию — иудаизм. Церковь неодобрительно относилась к христианам, которые общались с евреями. Браки между ними и католиками были запрещены. Единственным способом приобретения иудеем таких же прав, какими пользовались христиане, был его отказ от собственной веры и обращение в католичество.

Иудей — образ врага 

Когда крестоносцы стали собираться в поход на Восток, как мы помним, некоторые из воинов говорили, что прежде чем отправиться в Святую землю, нужно покончить с врагами Христа у себя дома. В евреях — своих современниках — христиане видели тех самых людей, которые, согласно евангельскому преданию, распяли Христа. Таково было первое обвинение, которое предъявляли иудеям.

Позднее к нему прибавилось и другое: иудеи якобы продолжают казнить Христа и в настоящее время. Как они это делают? Распространялись слухи о том, что иудеи крадут священную облатку — маленький кусочек пресного теста, называемый «телом Господним», который христианский священник дает вкусить верующим в качестве причастия. Христиане веруют в то, что в облатке таинственным образом воплощается тело Христа, и христианин, съедая облатку приобщается к Богу. Так вот, распускали слухи о том, что иудеи, украв это «тело Христово», втыкают в него иголки или режут ножом, тем самым терзая самого Бога. Находились «очевидцы» утверждавшие, будто видели, как из поврежденной облатки текла кровь, и слышали плач младенца Иисуса.

Когда случались эпидемии заразных болезней, их источник предполагали в отравленной воде колодцев. Кто ее отравил? Невежественные люди верили слухам о том, что и в этом виноваты евреи.

Наконец, в Средние века распространялись выдумки, будто иудеи во время христианской пасхи заболевают кровотечением в наказание за то, что они распяли Христа. Для того чтобы излечиться от этого заболевания, они, по утверждениям религиозных фанатиков, нуждаются в крови христиан, преимущественно невинных детей, которых они тайком убивают и из их тел выцеживают кровь.

Обвиняя иудеев в этих вымышленных злодеяниях, христиане, поверившие подобным слухам, время от времени учиняли погромы, не давая пощады ни взрослым, ни детям.

Религиозный фанатизм

 Для того чтобы лучше представить себе причины распространения этих диких предрассудков, необходимо помнить, что большинство населения Европы жило в обстановке господства всяческих слухов и выдумок. Народ был неграмотен и питался преимущественно молвой, доверяя самым нелепым россказням и легко впадая в панику под их влиянием.

Люди были склонны делить род человеческий на «своих» и «чужих». К «чужим» причисляли жителей другой деревни или города, другого королевства или княжества, и прежде всего — людей, придерживавшихся другой религии. Люди, которые верили в иного Бога и исполняли особые и непонятные религиозные обряды, по-своему молились, внушали подозрение и казались опасными.

И мусульман, и иудеев рассматривали как врагов христианства. Их верования и религиозные обряды, их культура и образ жизни воспринимались как неправедные и враждебные. Однако мусульмане жили на Востоке, в Северной Африке и в Испании; их практически не было в католической Европе. Против них велись войны, но они оставались внешними врагами христианского мира. Между тем иудеи жили не только на Востоке, но и в разных странах Европы. Так же, как еретиков, их считали внутренними врагами. А внутреннего врага неизменно страшились больше, нежели внешнего.

Враждебные чувства к иудеям внушала и сама церковь. Против них проповедовали духовенство и монахи. Во многих церквах и соборах можно увидеть статуи, изображавшие женские фигуры. Одна — увенчанная короной, и другая, с завязанными глазами. Первая символизировала христианскую церковь, а вторая — СИНАГОГУ, молитвенный дом иудеев. С точки зрения христианских богословов, одна только их религия обладает истиной, а иудаизм — вера ложная. По их убеждению, евреи, которые не признали в Иисусе — выходце из их собственного народа, — Спасителя и Сына Божьего, придерживаются ложной веры. А согласно средневековым представлениям, те, кто не верует в истинного Бога, — Его враги.

Так религиозная проповедь усиливала враждебность к евреям. Те дикие россказни о злокозненности иудеев, о пролитии ими крови христианских младенцев и покушениях на «тело Христово», которые были упомянуты выше, распространялись и в церковной проповеди, направленной против иудеев как инаковерцев. Подозрительность по отношению к иудеям приводила к тому, что в некоторых странах Европы им было предписано носить на одежде желтую звезду, так, чтобы каждый мог отличить инаковерца от христианина. К концу Средних веков еврейское население городов Европы стало сосредоточиваться в обособленных кварталах, называемых ГЕТТО (по имени района Венеции, где жили евреи). Евреи все больше изолировались от остального городского населения.

В поисках «козла отпущения»

 Как рассказывается в Библии, у древних иудеев существовал обычай, согласно которому они символически возлагали на козла все свои прегрешения и прогоняли его в пустыню. С помощью этого обряда они как бы освобождались от груза собственных грехов. Отсюда пошло выражение «искать козла отпущения»: сознательно или чаще неосознанно люди ищут виновников своих собственных несчастий в других, которые чем-то от них отличаются. В Средние века таких «козлов отпущения» находили в еретиках, приписывая им всяческие преступления, и в ведьмах — тех женщинах, которых обвиняли в колдовстве и в том, что они — виновницы болезней и других несчастий, испытываемых верующими. Делали «козлами отпущения» и евреев.

Преследуя инаковерцев, живших среди них в той же местности или по соседству в городе, христиане возлагали на них вину за все свои беды и невзгоды. Изгоняя и громя иудеев, они думали, что творят угодное Богу дело и тем самым очищают себя от грехов. Но при этом преследователи не забывали разграбить имущество своих жертв.

В погромах главную роль играли бедняки и преступные элементы, каких немало было в средневековом городе. Они всегда были готовы захватить чужое имущество, а для этого было необходимо избавиться от его владельцев. Нередко к преследованию евреев подстрекали францисканские проповедники. Зачинщиками погромов подчас выступали ремесленники и мелкие торговцы, страдавшие от ростовщиков. Когда в 90-е годы ХIII в. по городам Прирейнской Германии прокатилась волна еврейских погромов, то их зачинщиком был человек, выдававший себя за рыцаря; однако судя по прозвищу, которое он носил, — «Говядина», он был мясником. Эти погромы, которые по числу жертв намного превосходили избиения евреев во времена Первого крестового похода, открыли серию гонений на иудеев, происшедших в разных странах Запада.

Изгнание евреев

 Укреплявшаяся во второй половине Средневековья королевская власть стремилась опереться на все слои населения и сплотить их в единство, которое в ту эпоху воспринималось как единство христиан. Евреи оставались вне этого процесса религиозного и политического сплочения. Кроме того, короли стремились избавиться от своих кредиторов, которые ссужали им деньги.

По всем этим причинам в конце XIII и в начале XIV в. короли Франции и Англии изгнали евреев из своих владений. Евреи были изгнаны и из некоторых областей и городов Империи. В 1492 г. политическое объединение Испании и ее освобождение от власти арабов сопровождались изгнанием иудеев. Подданными королей Кастилии и Арагона могли быть только правоверные католики.

Еврейское население Запада было вынуждено переселяться в Италию, Польшу и в турецкие владения, охватывавшие юго-восточную часть Европы.

Вопросы

1. Какие обвинения выдвигались христианами против евреев и чем они были вызваны?

2. Как вы объясните то, что еврейские погромы, начавшиеся в Европе в Средние века, происходили в России, Германии и других странах даже в XX в.?

3. В чем различия и в чем сходство между преследованиями евреев в средневековой Европе и антисемитизмом Нового времени?

ГЛАВА 4.13. МИР ФАНТАЗИИ И КАРНАВАЛА

 Встреча двух миров

 Группа монахов ехала по своим делам и неожиданно попала в некий расположенный в чаще леса монастырь, о существовании которого никто не подозревал. Местные монахи дали прибывшим приют на ночь. Во время заутрени один из прибывших монахов начал читать проповедь, и посвящена она была «девяти хорам ангельским». Но когда проповедник дошел в своем повествовании до того момента как отпали от Господа мятежные ангелы и были низвергнуты Богом с небес и превратились в бесов, то увидел, что местные монахи, надвинув на свои лица капюшоны ряс, бросились вон из церкви. Пришлось прервать проповедь, и тут настоятель этого загадочного монастыря признался: «Никакие мы не монахи, мы бесы. Когда услыхали мы о том, как лишены были возможности лицезреть Господа и утратили вечное блаженство, то испытали душевное сокрушение и от стыда ушли с проповеди». Тотчас после этого удивительного признания все прикинувшиеся монахами бесы исчезли вместе с их «монастырем», не успев напакостить гостям...

Такую историю рассказывали верующим странствующие проповедники в XIII в. Как и во многих других подобных нравоучительных повествованиях, здесь рисуется встреча двух миров — мира людей и мира потустороннего. Пространство земное и время человеческой жизни как бы «пересекаются» с пространством потусторонним и с вечностью, которая в нем царит. Эта встреча драматична и всегда внезапна. Вместе с тем нужно признать, что человек Средневековья жил в ожидании чуда, во всяком случае, не видел в нем чего-то невозможного.

Контрасты

 Мир Средневековья может показаться бедным и примитивным людям Нового времени. То был мир, в котором обходились без достижений современной техники и науки, без привычных для нас удобств. Средства сообщения были развиты слабо, подчас уступая тому, чем располагали древние римляне. Несмотря на множество городов, Запад оставался в основе своей сельским. Способы возделывания земли менялись чрезвычайно медленно, орудия труда были ручными. Строительство замков и соборов растягивалось на многие десятилетия. Время определяли по положению солнца на небе, часы были песочные или солнечные, и звон церковного колокола извещал о том, что наступило время молитвы. Лишь в XIV в., как мы знаем, на городских башнях были впервые установлены механические часы. Время текло медленно, и люди, продолжавшие жить в тесном контакте с природой, подчиняясь смене времен года, подчас не знали достоверно даже собственного возраста, и, как видно из судебных протоколов, сохранившихся от конца Средних веков, допрашиваемые не могли вразумительно ответить на вопрос: «сколько тебе лет?»

Жизнь общества текла медленно, но человеческая жизнь была кратковременна. Ее сокращали болезни, которых не умели лечить, частые жестокие эпидемии, антисанитарные условия в городах, нездоровое и скудное (для большинства) питание, наконец, войны и разбой. Смерть была частой гостьей, и не потому ли мир живых и мир мертвых воспринимались средневековыми людьми не столько как противоположные, сколько как миры, постоянно между собой общающиеся?

Так, Данте оказался в аду, заблудившись в сумрачном лесу. Кое-кто умирал на короткий срок, а затем, по воле Господа, возвращался к жизни и рассказывал окружающим о виденном на том свете. Ад был где-то далеко, и вместе с тем люди, слышавшие клокотанье вулкана Этны, были уверены в том, что слышат стук молотов в адской кузнице, где испытывали муки грешники. Как верили, умерший мог явиться родственнику, жене, детям, другу и просить их оказать помощь его душе, которая страдает в чистилище. Умерший может сохранить и на том свете заинтересованность в делах живых и вмешиваться в них. О том, что покойники не всегда отрешаются от земных страстей и интересов, свидетельствует хотя бы такой эпизод, о котором рассказывали, веря в его истинность: два крестьянина, всю жизнь враждовавшие между собой, умерли одновременно и попали в одну могилу, где продолжали нещадно пинать один другого.

Удвоение мира

 Но в таком случае, мир средневекового человека не так-то прост, как нам могло бы показаться: он удвоен. Наряду с повседневностью существует мир иной. Из него к людям являются не одни только покойники. За каждым человеком постоянно следует пара незримых спутников: за правым плечом ангел-хранитель, оберегающий его душу, а за левым плечом — черт, который норовит вовлечь ее в беду, склонить ко греху, с тем чтобы в конце концов ею завладеть.

В одном немецком городе, как передают «верные свидетели», бюргер, спустившийся в свой погреб за вином, увидел беса, усевшегося на бочке. Нечистый явился взыскать с него должок: забрать его душу, которую горожанин обещал ему за содействие в делах. Не слушая никаких отговорок и просьб несчастного, бес увлек его в ад.

Люди той эпохи склонны были верить подобным россказням. «У страха глаза велики», и человек, на совести которого были какие-то неблаговидные поступки, ждал неминуемого наказания.

Поклонение святым

 Потусторонний мир, с которым при жизни может встретиться верующий, — не одни бесы. Человека посещают ангелы, он встречается с самим Христом, в трудный момент жизни его может выручить заступница за тех, кто Ей поклоняется, — Богоматерь. Молитвы, обращенные к святым, посещения их гробниц помогают, как тогда верили, больным, убогим и несчастным. Святых было много, и нуждающиеся в их заступничестве «находили» все новых. Со временем произошла своеобразная «специализация» святых: один покровительствовал виноделию, другая избавляла от мышей, третий исцелял от горячки. От святого, которому оказывали почтение и приносили дары, ожидали помощи, а в случаях, когда он медлил со своими благодеяниями (например, не посылал дожди,чтобы избавить поля от засухи, и т.п.), верующие пытались принудить его, грозили отказать ему в уважении и даже выставляли его изображение вон из храма. К усыпальницам наиболее популярных святых устраивали паломничества: оставив свои семьи и все повседневные занятия, верующие собирались группами и отправлялись в Испанию, к могиле святого Иакова, или к Гробу Господню в Иерусалиме. Целью паломничества англичан была гробница святого мученика Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского.

Мы видим, что с силами потустороннего мира, как высшими, так и нечистыми, люди вступали в частое соприкосновение.

Поэтому уже не кажется столь удивительным, что между обоими мирами могла возникнуть переписка. Время от времени, как рассказывали, с небес падали письма, в руках умерших появлялись документы, удостоверявшие их посмертную волю, а в одном письме, адресованном бесами духовенству, они благодарили священников за то, что те так плохо заботятся о спасении своих подопечных, — в результате души умерших верующих все без исключения попадают в лапы бесов.

Питаемая верой необузданная фантазия действительно удваивала мир. Наряду с Богом, Его Матерью, ангелами и святыми люди соприкасались, по их убеждению, с душами и призраками умерших.

Фантазия служила питательной почвой для средневекового искусства, основные темы которого — изображение божества. В обществе, в котором большинство людей оставалось неграмотными, живопись и скульптура служили важнейшими средствами религиозного воспитания и воздействия церкви на сознание и чувства верующих.

Мир символов

 Храмы украшали не одними только статуями Бога и святых, но и изображениями диковинных зверей и растений. Дело в том, что любое живое существо, будь то человек, зверь или птица, и многие предметы, от цветов до камней, можно было рассматривать не с одной только внешней, зримой стороны, — в них находили еще и потаенный смысл. Например, роза — цветок, но вместе с тем в восприятии средневекового человека она означала нравственную чистоту, святость, т.е. служила символом этих духовных качеств. Созерцая розу, верующий переходил от зримого образа цветка к понятию божественного. Два средневековых французских поэта пишут «Роман о розе», в котором цветущий сад превращается в религиозное понятие, а Данте, пройдя все круги загробного мира, возвышается в финале своей «Божественной комедии» до Райской розы — символа Бога.

Богословы выработали метод «многосмысленного толкования» священных текстов. В Ветхом Завете повествуется об истории евреев. Но этот же текст ученые люди читали не как исторический, а как иносказание, находя в нем иной, потаенный смысл: с их точки зрения, в Библии уже предвосхищаются новозаветные события — факты жизни Христа. И вместе с тем в тех же текстах ученые толкователи находили прообраз истории церкви.

Многие из таких потаенных смыслов-символов были недоступны пониманию непосвященных. Так, в распространенных в ту эпоху нравоучительных рассказах, которые включались в проповедь (эта глава и начинается с изложения такого повествования), повествуется о всякого рода происшествиях, подчас чудесных и занимательных. Многие из этих «примеров» сопровождаются «моральным толкованием»: в нем раскрывается высший смысл происшествия, и оказывается, что это только внешне в повествовании речь шла о каком-то грешнике и его судьбе, а в высшем смысле имеются в виду церковь и сам Христос.

По выражению современного историка, люди в Средние века жили в «лесу символов», любое явление могло быть истолковано ими как некий знак, означавший какое-либо моральное или религиозное качество.

Художественная фантазия

 В произведениях искусства можно увидеть, сколь неистощима была фантазия людей того времени. Достаточно перелистать украшенные рисунками религиозные книги. Разрисовывавшие их монахи вводят нас в причудливый мир, в котором звери и птицы ведут себя подобно людям: охотятся и пляшут, участвуют в похоронных процессиях и судебных заседаниях, играют на музыкальных инструментах и сражаются, проповедуют и пируют. Нельзя не заметить, что, изображая все эти сказочные существа, художники испытывают радость и удовлетворение. Рисунки свидетельствуют не только о богатстве воображения их создателей, — они в какой-то мере отражают взгляд средневековых людей на мир, в котором они жили. Нередко встречаются изображения странных существ — безголовых людей с глазами на груди, или полулюдей-полузверей. Человек спит, задрав ногу с огромной ступней, которой он как зонтом заслоняется от солнца. Что это за рисунки? Какая сила побуждала все вновь обращаться к сказочным образам и украшать поля рукописей вполне серьезного содержания такими странными и ни на что не похожими изображениями? Из каких источников питалась фантазия художников?

Монстры, живущие на краю света. Миниатюра XII в.

Неведомые земли

 Жители Запада были знакомы лишь со странами, где они обитали. Остальной мир был им неведом, и страны за его пределами они представляли себе, исходя из случайных и разрозненных известий, по большей части совершенно баснословных. Их воображение рисовало эти земли не по образу и подобию стран, ими занимаемых, а по контрасту. В реальной жизни голодно, нужно трудиться и повиноваться законам государей и заповедям церкви, — воображаемые неведомые земли — это страны изобилия и неограниченной свободы. В сказочной стране Кокань (или Кокейн), царят изобилие и блаженное безделье, там вкусная еда валится прямо в рот, можно спать, сколько хочется, и не подчиняться никаким правилам. Такие страны, как тогда верили, расположены где-то далеко на Востоке. Индия — такая сказочно богатая страна, где полно золота, драгоценных камней, других сокровищ. Она населена странными людьми, наподобие тех, кого рисовали на листах старинных рукописей и вырезали из камня на капителях церковных колонн. В этой сказочной Индии водятся диковинные звери и птицы, ее населяют, помимо людей, всяческие фантастические существа. Там не ведают бедности, войн и раздоров между людьми, там нет законов и все дозволено.

Короче говоря, фантазия европейцев населяла далекие земли всем тем, чего не было и быть не могло в действительности. Воображаемый мир строился как полная противоположность миру реальному, как мир наизнанку. Мечты людей восполняли их суровую и убогую жизнь. При этом они верили, что такие счастливые страны — вовсе не плод их фантазии, что они где-то существуют и что до них даже возможно добраться.

В XII в. стало известно о «Послании священника Иоанна», который якобы правил в Индии. В то время между светской властью императоров и королей с одной стороны и духовной властью пап с другой продолжалась ожесточенная борьба за верховенство, а «священник Иоанн», как утверждалось в «послании», счастливо объединял в своих руках обе власти. «Послание», в котором перечисляются его несметные богатства, конечно, было подделкой. Но это одна из таких подделок, изучение которых, как уже раньше было сказано, помогает историку понять умонастроения людей той эпохи.

Король-избавитель

 Характер фантазий, которые прививаются и распространяются в обществе, по-своему выражает заботы и надежды людей. Свои чаянья средневековые люди связывали не только с дальними землями, но и с будущим. Правда, как мы знаем, надежды переплетались со страхами. Ведь ожидали и установления тысячелетнего царства Божьего на земле, и Страшного суда, который воспоследует в «конце времен». Вместе с тем массы людей возлагали свои упования на доброго и справедливого монарха, который в будущем покончит с общественной несправедливостью. В народе была жива вера в то, что справедливый государь ждет своего часа, пребывая во сне в какой-то горе; в свой час он пробудится и установит порядок и благоденствие. В Германии так думали о Фридрихе Барбароссе, хотя при своей жизни, казалось бы, он не давал крестьянам никаких оснований для того, чтобы видеть в нем народного героя.

Вещие сны, фортуна

 В разные эпохи люди видят неодинаковые сны и относятся к ним так, как диктует им их культура. В средневековой литературе упоминается огромное количество снов, их содержание разнообразно, но то, что их объединяет, и то ради чего они упоминаются, заключается в следующем: они вещие, и все увиденное во сне так или иначе сбывается. Как и в других культурах прошлого, сны — это одно из средств заглянуть в будущее. Другими средствами были гадания и предсказания. Люди верили во всякого рода приметы. АСТРОЛОГИ, наблюдавшие звездное небо и следившие за расположением светил, составляли гороскопы, в которых по сочетанию звезд и созвездий определяли судьбу человека.

В средневековых рукописях встречается изображение «колеса Фортуны». Древнеримская богиня теперь понималась как сила, подчиненная христианскому Богу. На рисунках она изображена в виде женщины, вращающей колесо, за которое уцепились человеческие фигуры: одну колесо вздымает вверх, другая уже достигла высшей точки, третью колесо стремительно увлекает к земле, а под колесом беспомощно распростерт человек, сброшенный неумолимой Фортуной...

Итак, согласно убеждениям той эпохи, человек не свободен, — его участь зависит от звезд, удачи, колдовства. Церковь противопоставляла этим верованиям принцип: судьба человека определяется одним только Творцом, но, поскольку он наделен свободой воли, то не должен пребывать в бездействии.

Колесо Фортуны. Миниатюра XV в.

Воображение и действительность

 Люди в Средние века, конечно, не жили в одном лишь мире воображения. Они пахали землю и корчевали леса, строили дома и корабли, изготовляли ремесленные изделия и торговали. Они создавали государства и воевали, издавали законы и судились друг с другом, фантазия включалась в их жизнь и деятельность в качестве ее неотъемлемой составной части. Для получения урожая нужно было перед вспашкой земли обойти деревенское поле в процессии. Для того чтобы добиться победы над врагом, оружие предварительно приносили в церковь, и священник благословлял его. Но в благословении нуждались и домашние животные, и орудия труда. Медицина в огромной степени состояла из магических действий и заклинаний, и целебные травы нужно было собирать, распевая молитвы. Как известно, средневековая техника была довольно примитивной, и в «житиях святых» многократно повествуется о чудесной помощи, которую святые оказывали работникам.

Чудо, верили тогда, не только могло способствовать трудовым усилиям, но и помогало отличить действия безнравственные и недопустимые от честного поведения.

Род хозяйственной деятельности, который был необходим в условиях развивавшегося рынка, но встречал осуждение церкви, — ссуда денег под проценты, ростовщичество. Существовало мнение, будто нажитые ростовщиком деньги обладают зловредными свойствами. Сохранился рассказ о том, как некий ростовщик отдал свои деньги на сохранение аббату монастыря, а тот спрятал их в сундук, в котором хранились монастырские деньги. И что же из этого вышло? Через некоторое время открыли сундук, и обнаружили одни лишь деньги ростовщика. Куда же подевались деньги, принадлежавшие монахам? Нет никакого сомнения: их пожрали деньги ростовщика!

В Древнем Риме было известно выражение, «деньги не пахнут», что значило: важны деньги сами по себе, каково бы ни было их происхождение. Иначе смотрели на деньги в Средние века. Когда на корабле с паломниками обезьяна украла у одного из пассажиров кошелек, она забралась на мачту и, развязав кошелек, принялась вынимать из него одну за другой монеты и каждую обнюхивать. Те монеты, которые были нажиты ростовщичеством, она с отвращением выбрасывала за борт, а остальные убрала назад в кошелек и возвратила владельцу. Оказывается, деньги пахнут, и некоторые пахнут грехом!

Карнавал

 В числе определений, которые дают человеку ученые, — «человек разумный», «общественное существо», «человек трудящийся» — есть и такое: «человек играющий». Действительно, игра — неотъемлемый признак человека, и не одного лишь ребенка. Люди средневековой эпохи так же любили игры и развлечения, как и люди во все времена. Суровые условия жизни, тяжкий труд, систематическое недоедание сочетались с праздниками — народными, которые восходили к языческому прошлому, и церковными, отчасти опиравшимися на ту же языческую традицию, но преобразованную и приспособленную к требованиям церкви. Однако отношение церкви к народным, прежде всего крестьянским, празднествам было двойственным и противоречивым. С одной стороны, она была бессильна попросту запретить их, — народ упорно за них держался. Легче было сблизить народный праздник с церковным. С другой стороны, на протяжении всего Средневековья духовенство и монахи, ссылаясь на то, что «Христос никогда не смеялся», осуждали необузданное веселье, народные песни и пляски. Танцами, утверждали проповедники, незримо верховодит дьявол, и он увлекает веселящихся прямо в ад.

И тем не менее веселье и праздник были неискоренимы, и церкви приходилось с этим считаться. Рыцарские турниры, сколь косо ни смотрело на них духовенство, оставались излюбленным развлечением благородного сословия. К концу Средневековья в городах складывается карнавал — праздник, связанный с проводами зимы и встречей весны. Вместо того, чтобы безуспешно осуждать или запрещать карнавал, духовные лица предпочитали принимать в нем участие. На дни карнавала отменялись все запреты на веселье и высмеивались даже религиозные обряды. При этом участники карнавального шутовства понимали, что такая вседозволенность допустима исключительно в дни карнавала, по окончании которого безудержное веселье и все сопутствующие ему бесчинства прекратятся и жизнь возвратится в свое привычное русло.

Однако не раз бывало, что начавшись как веселый праздник, карнавал превращался в кровавое побоище между группами богатых купцов с одной стороны и ремесленников и городских низов с другой. Противоречия между ними, вызванные стремлением завладеть городским управлением и переложить на противников бремя налогов, приводили к тому, что участники карнавала забывали о празднике и старались расправиться с теми, кого они давно ненавидели.

На картинах нидерландского живописца XVI в. Питера Брейгеля Старшего (Мужицкого) изображены народные праздники, игры и пляски. И он же рисует пиршества крестьян и горожан. Но ошибется тот, кто вообразит, будто средневековые простолюдины то и дело собирались за пиршественными столами. Жили впроголодь, и лишь после сбора урожая или по окончании церковного поста народ мог позволить себе пирушку. Встреча поста с масленицей (так называется одно из знаменитых полотен Брейгеля) происходила только раз в год.

Вопросы

1. Перечитайте в начале главы рассказ о бесовском «монастыре». Не нашли ли вы чего-нибудь необычного, с точки зрения средневековых людей, в поведении бесов-«монахов»?

2. Чем вызвана, на ваш взгляд, крайняя доверчивость средневековых людей к чудесам и всякого рода небылицам?

3. Как вы понимаете мысль об «удвоении мира» в сознании средневекового человека?

4. Как мы выяснили, вещие сны и пророчества играли огромную роль в средневековой жизни, и к ним относились в высшей степени серьезно. Каким образом эта вера в сны и прорицания связана с особым пониманием времени?

ГЛАВА 4.14. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА

 Мы говорили выше, что люди Средневековья не замечали перемен и изображали героев Античности или святых времен раннего христианства одетыми в одежды или доспехи своих современников; древние Афины или Иерусалим выглядят на изображениях как средневековые города. Жизнь в Средние века двигалась медленно, и изменения не задерживали внимания.

Техника Средневековья

 Нам, живущим в период бурного технического творчества, трудно представить себе, сколь мало менялось в этой сфере в Средние века, да и самая суть перемен была иной, нежели ныне. Сегодня изделия, изготовляемые промышленностью, меняются вместе со способами их изготовления, с технологией. Не так было в Средние века. Тяжелые, с толстыми стенами романские соборы не похожи на соборы готические, представляющие собой «каменное кружево», но строились они теми же способами, практически вручную, без изменений в строительной технике.

Весьма значительными были перемены в вооружении. От раннего Средневековья до XI в. основным видом доспеха была кожаная рубаха с нашитыми на нее металлическими пластинами, сначала короткая, а с VIII—IX вв., с развитием кавалерии, — длинная. Голову воина прикрывал конический шлем со стрелкой-переносьем. С XII в. распространяется кольчужный доспех — рубаха с капюшоном, чулки; шлем становится сплошным цилиндрическим с прорезью для глаз. Уже позднее описываемого здесь времени, в XIV в. появляется шлем с забралом, а на исходе Средневековья, в XV в. — сплошной рыцарский доспех. Но эти важные изменения в оборонительном оружии происходили без перемен в технологии его изготовления — все это ковалось вручную.

Средневековье знало технические новшества, существенно, даже круто менявшие жизнь людей. В IX—X вв. впервые появился хомут и благодаря этому стало возможным запрягать в плуг лошадей, вместо быков, как это было раньше.

Одно из важнейших нововведений — появившееся с Востока в VIII в. стремя. Без этого приспособления конный воин не мог прочно держаться в седле, и кавалерия, в основном, представляла собой отряды конных лучников, не сталкивавшихся с противником в схватке на мечах или копьях. Применение стремени сделало возможным развитие тяжеловооруженной кавалерии — будущего рыцарства.

Не только стремя, но и многие другие нововведения западноевропейского Средневековья либо были заимствованы с Востока, либо унаследованы от римлян. Мы уже говорили о том, что в V—VI вв. известная еще римлянам водяная мельница распространяется по всей Европе. До XIV в. эти мельницы были нижнебойными, т.е. приводящимися в действие падающей водой на речных порогах или специальных запрудах. Ветряная мельница появилась в XII (или даже в XI) в., придя, видимо, из Ирана.

Ветряная и водяная мельницы. Миниатюра около 1275 г.

Не только технические новшества вызывали перемены в жизни людей, но и наоборот, изменение условий существования людей влекли за собой новшества. Водяные механизмы в XII—ХIII вв. стали использоваться не только для помола зерна, но и как устройства, приводящие в движение молоты для дробления руды или ковки и т.п. А это произошло в связи с развитием городского ремесла. Мы говорили выше о готических соборах, об огромных окнах в них. И вот стекло, давно известное в Европе, начинает делаться цветным, сначала, с XII в. — красным и синим, в ХIII в. оно уже многослойное, с прожилками, любых цветов и оттенков.

С развитием городов развивается и знание, увеличивается, как мы помним, число грамотных людей. Но книги дороги, причем дорог и материал для книг — пергамент, тонко выделанная телячья кожа. Лишь в XI в. появляется относительно дешевая бумага, завезенная с Востока, а с XIII в. она распространяется по всей Европе.

Открытия же, не находившие применения, не то, чтобы забываются, но не получают широкой известности. В XII в. в Европе, видимо из Китая через арабов, появился компас. Сначала это была магнитная игла, плававшая на кусочке дерева в чаше с водой, по окружности этой чаши были нанесены стороны света. К началу XIV в. компас приобрел современную форму. Однако до выхода европейцев в открытый океан в XV в. компас широкого распространения не получил.

Очки. Фрагмент картины Яна ван Эйка «Мадонна каноника ван дер Пале».

Развитие техники в Средние века было довольно медленным, и этому несколько причин. Во-первых, средневековые ремесленники не стремились к активному увеличению выпуска своей продукции. Производить слишком много считалось дурным, такой мастер сбивал цену на продукцию и снижал заработки своих собратьев по цеху. Во-вторых, в обществе, ориентированном на традицию, на прошлое, на то, что было всегда, новое встречалось с недоверием, внушало страх, казалось чем-то дьявольским. В конце ХIII в. во Франции появилось сочинение о магнитной игле, где сказано: «Ни один капитан не должен приобретать этого инструмента, если он не хочет подвергнуться подозрению в колдовстве». И из-за боязни остаться без заработка, и из-за страха перед адскими силами изобретательство не считалось достойной деятельностью. Первооткрыватели не пользовались уважением и мы о них практически ничего не знаем. Один проповедник в самом начале XIV в. рассказывал о новом изобретении, которое он весьма хвалил, — из этого мы можем сделать вывод о том, что к этому времени отношение к нововведениям стало меняться. Это изобретение — очки, ставшие нужными как раз в это время, ввиду роста грамотности (кстати сказать, это были очки от старческой дальнозоркости, очки от близорукости появились в середине XV в.). Так вот, этот проповедник много говорил о пользе очков и даже поведал своим слушателям о том, что лично знал лет за пятнадцать до этого того человека, который изобрел очки, — но имени этого человека он так и не назвал.

Жилище

 Выше мы говорили о том, что техника строительства практически не менялась на протяжении всего Средневековья. Что же касается жилья, то здесь перемены были лишь частичными. Замки, дворцы, городские дома весьма изменились за время Средневековья, но деревенское жилище не менялось с глубокой древности до XX в. Разнообразие видов жилища было весьма велико. В странах, богатых лесом, дома строили из дерева, в горных районах — из камня, кое-где они были глинобитными. В большинстве стран Европы камень был дорог и шел лишь на замки, соборы, дворцы; там, где камня недоставало, эти здания возводились из кирпича. Городские дома часто были деревянными и лишь оштукатуренными, потому в тесных средневековых городах столь частыми и столь опустошительными оказывались пожары.

Но все виды жилища, от королевского дворца до сельской хижины, имели одну общую черту — внутреннюю планировку. Мы привыкли к тому, что в наших жилищах бывает несколько комнат — отдельно столовая, отдельно спальня, отдельно (не всегда, но желательно) детская комната. Дети, родители, бабушки и дедушки если и не всегда, но довольно часто спят в разных комнатах. Не так было в Средние века. В деревенских домах нередко до XX в. была только одна комната: там спали, ели, даже готовили пищу. И подобное было характерно не только для деревень. В англосаксонской эпической поэме «Беовульф», созданной, видимо, в VIII в., описывается королевский дворец. Это, как и полагается в эпических сказаниях, огромное здание с золотой крышей и стенами из самоцветов. Но обширная зала этого дворца есть, в сущности, единственное помещение: там пируют король и его дружина и там же они спят. В XI—XIII вв. в городах в домах зажиточных горожан, у богатых крестьян, иногда в замках спальня отделяется от столовой-кухни, но эта новая комната примыкает к общей и зачастую не отделяется от нее даже дверью. В монастырях спальни обособлены от трапезной, но кроме помещения аббата все спальни общие. Во дворцах, замках и монастырях стали строить отдельные кухни. Там же было большее или меньшее число комнат, кроме основной, однако это были чуланы, кладовые и т.п., не пригодные для жилья. Даже дворцы, в которых было по многу спален и других комнат, планировались не так, как ныне. Эти комнаты и залы представляли собой анфиладу, т.е. вереницу смежных помещений, и чтобы перейти из одной части дворца в другую надо было идти через все жилые комнаты. В своем жилище человек Средневековья не мог уединиться, он все время находился на глазах других, живших с ним в том же доме, да и не испытывал присущей нашему времени потребности в уединении.

Богатый городской дом в Голландии. Картина XVII в. Видна анфилада комнат.

Мебель

 О том, что уединение было неведомо людям Средневековья, свидетельствует и история мебели. Кровати той эпохи делались очень широкими, на них могли спать по нескольку человек, и гости ложились в одну постель с хозяевами — это считалось проявлением гостеприимства. Впрочем, кровати — широкие, покрытые перинами, под балдахином, нужным для того, чтобы насекомые, которых хватало в домах того времени, не падали с потолка на спящих, — были распространены лишь в замках, дворцах, богатых домах, да и там ими пользовались не все, но, как правило, хозяева. Крестьяне, слуги, младшие члены семьи спали на лавках и сундуках. Сохранившиеся до сего дня красивые резные кресла применялись как парадные сидения для государей, епископов, глав семей в замках и богатых домах Длинные, украшенные резьбой скамьи со спинками и подлокотниками использовались в церквах (в католических храмах во время богослужения сидят). Обычно сидели на табуретах или лавках. Во время трапезы скамьи ставили вокруг стола, который представлял собой доски, положенные на козлы. Потом стол убирали и на ночь ложились на эти же скамьи. Не было в домах Средневековья привычных нам шкафов, буфетов и т.п. Одежда, посуда, другая утварь хранилась в больших сундуках, на которых тоже можно было сидеть и лежать. Шкафы с выдвижными ящиками появились в Италии в XII в., но в странах к северу от Альп нашли применение позднее, в Англии — только в XV в.

Тепло и свет

 В богатых домах широко использовали ковры, иногда с вытканными на них орнаментальными или сюжетными картинами. Эти ковры не стелили на пол, а вешали на стены, чтобы защититься от исходивших от них холода и сырости. Пол в комнатах на нижних этажах был чаще всего земляной, на него клали соломенные подстилки, в дни приема гостей — охапки цветов и пахучих трав. Весьма редко — это было признаком крайней роскоши — пол покрывался небольшими разноцветными каменными плитками, с XIV в. — керамическими. В любом случае от пола тянуло холодом.

Вообще, в Средние века в помещении было весьма холодно. До XII в. единственным источником тепла был находившийся в общей комнате, она же — столовая-кухня, большой очаг, размещенный в центре и служивший для приготовления пищи. С ХII в. в замках и городских домах появились камины, дававшие, впрочем, немного тепла: у камина можно согреться, но с его помощью трудно отопить комнату. Только к началу XIV в. стали появляться заимствованные с севера и востока, из Венгрии и славянских земель, печи. Потому в холодное время спали чаще всего одетыми. В жилищах того времени было не только холодно, но и темно. Окна были маленькими. В Южной Европе окно представляло собой проем со ставнем. На севере, где холоднее, окна затягивали промасленным тряпьем или вставляли кусочки слюды, ибо стекло было дорогим. Там же, где оконное стекло применялось — во дворцах, богатых домах — оно было мутное, непрозрачное. Больших листов оконного стекла не умели тогда делать, потому оконные рамы представляли собой частые переплеты. Окна обычно не открывались, а вынимались на лето.

Свет в помещение проникал через окна, либо исходил от очага или камина, куда для большей яркости пламени подбрасывали солому. Те, кто побогаче, пользовались глиняными, реже металлическими или стеклянными лампами — плошками, в которых в масле плавал фитиль. Пользовались также свечами, делавшимися чаще всего из сала. Только очень богатые люди или церковь могли позволить себе восковые свечи. Все эти виды освещения давали много чада и мало света, поэтому, когда мы читаем у средневековых авторов о том, как некий зал «был освещен так, что от света было больно глазам», то надо помнить, что перед нами явное преувеличение.

Еда

 В представлениях потомков, одним из самых важных действий в Средние века были пиры. Это и так, и не так. С одной стороны, в обществе со слаборазвитой экономикой, с явно недостаточными торговыми связями, плохими путями сообщения значительная часть продуктов не могла перемещаться по стране, а потому потреблялась на месте. Поэтому ели много. С другой стороны, неурожаи, голод — постоянные спутники Средневековья. Поэтому ели мало. Противоречие разрешается, если понять, что обильно питались нечасто и не все. Обычной была двухразовая трапеза — утром и вечером. Повседневной пищей большинства населения был хлеб, каши, вареные овощи, зерновые и овощные похлебки, приправленные травами, с луком и чесноком. На юге Европы в еду добавляли оливковое масло, на севере — говяжий или свиной жир, сливочное масло было известно, но употреблялось весьма редко. Мяса в народе ели мало, говядина была совсем редкой, свинина употреблялась чаще, а в горных районах — баранина. Почти везде, но далеко не каждый день, ели кур, уток, гусей, употребляли довольно много рыбы, потому что 166 дней в году приходилось на посты, когда есть мясо было запрещено. Из сладостей был известен только мед, сахар появился с Востока в XIII в., но был чрезвычайно дорог и считался не только редчайшим лакомством, но и лекарством.

В средневековой Европе много пили, на юге — вино, на севере — до XII в. брагу, позднее, после того, как открыли применение растения хмель — пиво. Следует отметить, что обильное употребление алкоголя объяснялось не только приверженностью к пьянству, но и необходимостью: обычная вода, которую не кипятили, ибо о болезнетворных микробах не было известно, вызывала желудочные заболевания. Спирт стал известен около 1000 г., но применялся только в медицине.

Постоянное недоедание компенсировалось сверхобильным угощением на праздниках, причем характер еды практически не менялся, готовили то же самое, что и каждый день (может быть, только давали больше мяса), но в больших количествах.

Не было принципиальных различий в еде бедных и богатых, если не считать, конечно, количества съедаемого. В замках ели больше мяса, притом не только домашней скотины, но и дичи, так как охота была любимым занятием и исключительной привилегией благородных, вместо кур и гусей на стол подавались лебеди или даже павлины. Хлеб был пшеничный, из тонкой муки, вина — выдержанные и дорогие. Еда была пресной, мясо иногда, из-за долгого хранения, — с душком, потому столь популярными являлись пряности, очень желанные и очень дорогие.

Количество и набор посуды были иными, нежели ныне. Супы и похлебки ели в крестьянской семье из общей миски, в замках ставили одну миску на двоих, и сидевшие рядом кавалер и дама ели из одной и даже пили вдвоем из общего кубка. Бокалов вообще было меньше, чем сотрапезников, и их передавали из рук в руки. Мясо клали на плоские хлебцы, выполнявшие роль тарелок, и эти «тарелки», пропитанные мясным соком и соусами, после трапезы отдавали нищим или собакам. Ели мясо руками, крупные куски отрезали ножом; вилки были известны только в Италии, да и там ими пользовались исключительно дамы, когда ели сочные фрукты.

Застольные манеры Средневековья показались бы нам странными, но они проистекали из особенностей тогдашних трапез. Руки мыли перед едой и, конечно, после еды, ибо пальцы оказывались сильно перепачканными; для мытья сотрапезников обносили чашами с водой прямо за столом. На пирах аристократии сигнал к началу трапезы назывался «трубить воду». Поскольку мясо ставилось на стол в больших блюдах, и каждый сам накладывал себе на тарелку-хлебец, то правила хорошего тона требовали, чтобы гости не хватали его помногу, не отталкивали соседей по столу. Передавать кубок другому надо было повернув иным краем, дабы тот пил из него так, чтобы не коснуться следов жирных губ предшественника. Кости не следовало бросать на стол, а руки можно было вытереть о край скатерти — носовых платков и салфеток тогда еще не существовало, — а не об одежду.

Тайная вечеря. Гобелен XV в. На столе нет вилок.

Одежда и украшения

 До XII—XIII вв. одежда была удивительно однообразной. Слабо различались по виду и покрою одеяния знати и простолюдинов, даже, в определенной мере, мужские и женские, исключая, разумеется качество тканей и наличие украшений. И мужчины, и женщины носили длинные, до колен, рубахи (такая рубаха называлась камиза), короткие штаны — брэ. Поверх камизы надевалась другая рубаха из более плотной ткани, спускавшаяся несколько ниже пояса — блио. В ХII—XIII вв. распространяются длинные чулки — шоссы. У мужчин рукава блио были длиннее и шире, чем у женщин. Верхней одеждой являлся плащ — простой кусок ткани, надевавшийся мужчинами через плечо, женщинами накидывавшийся на плечи, или пенула — плащ с капюшоном. На ногах и мужчины, и женщины носили остроконечные полусапожки, любопытно, что они не разделялись на левые и правые.

Пастухи. Рельеф XII в. На правом — шоссы и камиза, левый в пенуле.

В XII в. намечаются перемены в одежде. Только с этого времени вообще появляются первые признаки моды, т.е. относительно кратковременных изменений в представлениях о том, что следует носить. Появляются также различия в одежде знати, горожан и крестьян, что свидетельствует об обособлении сословий. Разграничение обозначается прежде всего цветом. Простонародье должно было носить одежды неярких цветов — серого, черного, коричневого, тогда как знать одевалась в зеленое, красное, синее. Края одежды стали украшать орнаментальной вышивкой, пояса из обязательной части одежды — карманов не было и все необходимое клалось в сумочки или кошели и подвязывалось к поясу — стали модным украшением. Мужская одежда у знати удлиняется, в ней не очень удобно двигаться, но это лишь подчеркивает праздность господствующих сословий, отсутствие необходимости трудиться. Женское блио доходит до пола и нижняя часть его, от бедер, делается из другой ткани, т.е. появляется нечто вроде юбки. Эти юбки могли быть очень длинными, со шлейфом до 6—8 метров. Служители церкви обрушивались на эти моды, проповедник начала XIII в. Цезарий Гейстербахский рассказывал, как люди видели, что за шлейф некой дамы цеплялись чертенята.

До XII в. одежды делались из домотканых тканей — шерсти или льна. В XII в. появился шелк с Востока и хлопчатобумажные ткани. Домотканой одежда оставалась только у крестьян.

В XIII в. на смену блио приходит обтягивающая шерстяная верхняя одежда — котта. С распространением земных ценностей появляется интерес к красоте тела, и новая одежда подчеркивает фигуру, особенно женщин. Поверх котты надевали сюрко — безрукавку с разрезом, отороченную мехом. Тогда же, в ХIII в., распространяются кружева. Богатые горожане того времени облачаются в сукно, практичный и теплый материал, пригодный для пребывания вне дома, для дальних путешествий.

Только в XIII в. возникают головные уборы — до того голову покрывали капюшоном плащей или головной повязкой. Теперь капюшон с длинным шлыком и пелериной до плеч становится особым головным убором. Появляются небольшие круглые шляпы с полями и береты, круглые и прямоугольные.

Все описанные одежды, кроме плащей, надевали через голову, ибо до XII в. пуговиц не знали. Части туалета скреплялись или завязками, или застежками типа брошей, зачастую драгоценными произведениями ювелирного искусства.

Средневековье, в наших представлениях, эпоха яркости и пышности. Это справедливо, если говорить об аристократии. Не только женщины, но и мужчины носили перстни, браслеты, ожерелья, другие украшения. Нередко эти украшения исполняли функции денег. Скандинавские конунги раздавали своим приближенным или скальдам не монеты, а золотые браслеты; целый браслет представлял немалую ценность, поэтому их ломали на части. Отсюда часто употребляемый в скандинавской поэзии эпитет вождя — «ломающий браслеты». Так же зачастую отрывали куски от золотых цепочек, чтобы расплатиться.

Мы говорили, что люди разных сословии носили разные одежды. Это было не просто обычаем, но законом. Цеховые уставы запрещали подмастерьям носить перстни. Королевские указы предписывали бюргерам ношение одежды из темных тканей, а их женам под страхом наказаний не дозволялось надевать шелковые платья, длинные шлейфы или меха. Но эти постановления не выполнялись, ибо тогда, как и сейчас, женщины шли на все, лишь бы казаться красивыми.

Блио. Начало XI в.

Котта и сюрко на пуговицах. Скульптура около 1360 г.

Человеческая красота

 Люди Средневековья заботились о своей красоте не менее, чем мы теперь. Косметика с древности была в употреблении у женщин. Немало внимания уделялось и волосам. В раннем Средневековье мужчины носили короткие, стриженные под горшок волосы, усы и бороду. Длинные волосы были привилегией, как мы помним, франкских королей из династии Меровингов. С IX в. бороды стали брить, но в XII в. одновременно с удлинением одежды появилась мода на длинные волосы, нередко, несмотря на гнев проповедников, завитые, и длинные бороды. Впрочем, к концу ХII в., видимо в связи с распространением закрытого шлема, бороды стали сбривать, а волосы стричь коротко, оставляя спереди челку. Женщины заплетали косы. С ХIII в. девушки стали носить распущенные по плечам волосы, замужние дамы убирали их под головной убор, причем те волосы, которые могли выбиваться из-под шляпы или платка, сбривали.

Может быть из-за этого бритья волос обязательным признаком женской красоты являлись большие выпуклые лбы. Вообще, идеал женской красоты — блондинка с голубыми глазами (в рыцарских романах темноглазыми и темноволосыми могут быть только служанки, а не знатные дамы), стройная, с нежной белой кожей, легким румянцем и яркими губами. Стройным голубоглазым блондином должен был быть и красивый мужчина, причем ему полагалось быть сильным, хорошо сложенным — не забудем, что доспехи весили немало.

Красота должна была соседствовать с чистотой. Существует широко распространенное мнение, что в Средние века не мылись. Это неверно; хотя число общественных бань, по сравнению с Античностью, резко уменьшилось в раннее Средневековье, в XII в. они снова стали распространяться. Возможно, это связано с возрождением представлений о ценности земной красоты. Но и помимо таких бань мылись достаточно часто. В деревнях обычные сельские бани были всегда, в замках и городских домах мылись в больших деревянных бадьях в отдельной комнате-чулане либо в большой общей комнате.

Куртуазная любовь

 Идеал человеческой красоты, о котором мы говорили выше — рыцарский идеал, не слишком распространенный в других сословиях. Точно так же привилегией рыцарства была и оставалась рыцарская любовь. Свод правил должного поведения рыцарства назывался КУРТУА́ЗИЕЙ. Любовь между членами аристократического сословия отличалась особыми, прямо-таки ритуальными правилами. Рыцарь должен был выполнять все приказы своей дамы, служить ей как вассал своему сеньору. Вообще, обычаи куртуазной любви сходны с феодальными обычаями. Когда рыцарь давал своей даме обет быть верным ей, то это было почти то же самое, что и присяга верности сеньору. Когда он брал ее за руку, это являлось не просто знаком нежности, но повторением жеста, сопровождавшего присягу — вложение вассалом рук в руки сеньора.

Рыцарская куртуазная любовь, любовь-поклонение не вполне соответствовала жизненной практике — мы помним, что рыцари нередко поколачивали своих жен, — но оставалась идеалом отношения к женщине. Однако подобные взаимоотношения мужчин и женщин считались обязательными только для аристократии. Автор XII в. Андрей Капеллан писал в своем трактате «О любви», что только знатнейшие и знатные имеют достаточно свободного времени и богатства, чтобы предаваться куртуазной любви, «плебеи» же — к ним Андрей Капеллан относил богатых горожан, купцов и патрициев — погружены в свои заботы, но у них может оставаться достаточно времени на любовь, исключительно, впрочем, в своем кругу. Все же остальные, занятые трудами, попросту не могут любить так, как это предписано рыцарскими законами.

Вопросы

1. Почему технический прогресс в Средние века был столь медленным?

2. Почему простолюдины должны были одеваться скромно и неярко?

3. Что общего между вассальными отношениями и куртуазной любовью?

Часть 5. ОСЕНЬ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Голландский историк XX в. Йохан Хёйзинга назвал одну из самых знаменитых своих книг «Осень Средневековья». В ней он описал XIV—XV вв. в Западной Европе как эпоху пышного и прекрасного отцветания средневековой культуры, как эпоху, завершающую Средние века. Это красивое определение привилось в исторической науке. Воспользуемся им и мы.

ГЛАВА 5.1. КРИЗИС XIV ВЕКА

 В XIV в. Европу потряс мощный кризис. Он расшатал прежние устои общества и изменил привычную картину мира, породил глубокие перемены в религии, политике, экономике, народонаселении. Рушились человеческие связи, менялось отношение к Богу.

Пощечина в Ананьи

 7 сентября 1303 г. в небольшой город Ананьи неподалеку от Рима вступил отряд латников, над которыми развивалось знамя с гербом Франции — тремя королевскими лилиями. Во главе отряда ехал канцлер и хранитель печати Французского королевства Гийом Ногаре. Население приветствовало отряд и проводило его к летнему дворцу, в котором находился папа Бонифаций VIII (1294—1303), бежавший из Рима, когда туда дошли слухи о приближении французского войска. Дворец был пуст, все приближенные и слуги папы разбежались, только сам римский первосвященник, глубокий, по тем временам, старик — ему было почти 70 — сидел в замке в полном папском облачении. Посланец короля Франции потребовал от папы отречения от сана. Тот отвечал: «Вот моя шея, рубите мне голову, но я умру папой». Тогда один из спутников Ногаре ударил наместника Христа по лицу рукой, одетой в железную рукавицу (позднее он, правда, отрицал это). Папа был арестован, слухи о его избиении поползли по городу и переменчивая толпа уже сожалела о старике. Горожане изгнали небольшой французский отряд. Но разум первосвященника не выдержал потрясений.Бонифаций сошел с ума и умер несколько недель спустя. Что же случилось в христианском мире, если подобное стало возможным?

Бонифаций VIII, Филипп IV Красивый и Авиньонское пленение пап

 Король Франции Филипп IV Красивый (1285—1314), холодный и рассудочный политик, добивался того, чтобы все сословия служили монархии. Король требовал, чтобы и духовенство платило налоги и подчинялось королевскому суду, на что не мог согласиться папа. Конфликт между французским королем и папским престолом сделался неизбежен. В этом споре Филипп решил опереться на своих подданных.

В 1302 г. впервые в истории Франции был созван высший законосовещательный орган страны — Генеральные Штаты. Это собрание состояло из трех палат: депутатов от духовенства, от дворянства и от третьего сословия, т.е. формально всего остального свободного населения страны, а фактически — от влиятельных горожан. Права и возможности Штатов были куда меньше, чем у английского парламента, но все же созыв этого собрания означал, что король стремился согласовывать свои действия с представителями сословий. Такой политический строй историки называют сословно-представительной монархией.

Генеральные Штаты поддержали своего монарха. В ответ папа издал БУЛЛУ (т.е. указ; буллой называлась печать в форме шарика, подвешивавшаяся к папским и императорским декретам, — отсюда и наименование), в которой объявил, что полное подчинение папе во всех делах, как духовных, так и светских, есть условие спасения души каждого христианина, и отлучил Филиппа от церкви, освободив его подданных от присяги. Тогда-то король и отправил военный отряд в Италию.

Вскоре после смерти Бонифация на папский престол был избран француз, принявший имя Климент V (1305—1314). Этот папа был во всем покорен Филиппу и даже перенес папскую резиденцию из Рима в Авиньон в Южной Франции. Началось так называемое «Авиньонское пленение пап». Это выражение приравнивало перенесение папского престола к описанному в Библии Вавилонскому пленению евреев, а Авиньон — к Вавилону, библейскому символу порока и беззакония.

Процесс тамплиеров

 Власть Филиппа Красивого над папством проявилась в процессе тамплиеров. Этот духовно-рыцарский орден после гибели государства крестоносцев в Палестине перенес свою резиденцию в Париж. Он обладал огромными богатствами и был практически независим от светских и даже духовных — кроме папской курии — властей. Филипп зарился на имущество ордена и не мог допустить существования в королевстве независимой от его власти организации. В 1303 г. все тамплиеры на территории Франции были арестованы. Их обвинили в ереси и союзе с мусульманами. Показания добывались с помощью пыток. В 1308 г. Генеральные Штаты одобрили действия короля. По Франции прокатилась волна процессов, папа Климент V пытался робко протестовать, но, в конце концов, утвердил все обвинения против тамплиеров и упразднил орден. Великий магистр ордена Жак Моле был приговорен к пожизненному заключению, но при зачтении приговора отверг все обвинения как добытые пытками и заявил о своей невиновности.

За это его объявили нераскаявшимся еретиком и сожгли в 1314 г. Перед казнью Моле проклял Климента V, Ногаре, руководившего процессом, и Филиппа Красивого. Все трое умерли именно в этом году, и молва приписывала их смерть то ли проклятию, то ли отравлению тайными тамплиерами, мстившими за смерть своих собратьев.

Самая долгая война

 Помимо религиозного кризиса, Европу потряс кризис военно-политический, выразившийся в Столетней войне. На деле она длилась не сто лет, а более — с 1337 по 1453 г., представляла собой не одну, а серию войн, неоднократно прерывавшихся длительными перемириями, и закончилась миром в 1471 г., восемнадцать лет спустя после завершения военных действий.

Причины Столетней войны

 Среди причин Столетней войны — стремление Франции, усилившейся в правление Филиппа IV, присоединить последние английские владения на континенте — остатки герцогства Аквитанского на юге и герцогства Нормандского на севере. Помимо того, Франция стремилась подчинить вассальное, но фактически независимое графство Фландрию и постоянно вмешивалась в борьбу графов Фландрских с богатыми ремесленниками и торговыми городами Фландрии, которые желали освободиться из-под власти графов. Одной из основ богатства Фландрии было сукноделие. Фландрия нуждалась в английской шерсти, Англия — в рынках сбыта. Поэтому Англия поддерживала мятежные города, тогда как Франция выступала на стороне графов. фламандцы-горожане были готовы принять сторону Англии, но остерегались короля Франции — их законного сюзерена.

Поводом к войне послужил спор о наследовании французского престола. После смерти всех трех сыновей Филиппа IV королем был провозглашен его племянник, Филипп VI Длинный (1328—1350), из новой династии Валуа. Между тем, другим претендентом на французский престол выступил король Англии Эдуард III (1327—1377), внук Филиппа IV по женской линии. Пэры Французского королевства воспользовались положением Салического закона, согласно которому земля может наследоваться только по мужской линии, и сделали вывод, что и престол может передаваться наследникам только по мужской линии. Эдуард III не примирился с этим, и в 1337 г. началась война.

Начало Столетней войны к первые неудачи Франции

 Война началась с морских набегов французов и англичан. В 1340 г. в морской битве при Слейсе (город в устье р. Шельды) французский флот был полностью уничтожен. Англичане зло шутили: «Если бы рыба могла говорить, она заговорила бы по-французски, ибо съела уже много французов».

С 1341 г. война пошла уже на территории Франции. Основой французской армии была рыцарская конница. Ядро английской армии составляли лучники-пехотинцы, хотя и там была рыцарская кавалерия. Состоять в пехоте считалось неблагородным, и в ней служили в основном выходцы из свободных крестьян и горожан. Рыцарское войско организовывалось по принципу личной преданности сюзерену, рыцари шли в бой, ведомые жаждой славы, стремлением совершить личный подвиг, потому это войско плохо слушалось команды, да и тяжелое вооружение, и сам принцип конного сражения врассыпную не позволял руководить боем, и тот превращался в серию поединков. Численность рыцарского войска была ограниченной, ибо полное вооружение стоило весьма дорого. Пехота обходилась дешевле, горожане и крестьяне более рыцарей привыкли к дисциплине, к приказу, сражающаяся в плотном строе пехота легче управляема. Преимущества пехоты выявились в битве при Креси в 1346 г. Бой начали английские лучники и обрушили на французскую конницу град стрел. Тяжелые доспехи предохраняли рыцарей от смертельных ударов, но в большинстве и они, и их кони были ранены, атака захлебнулась, а контратака английских копейщиков завершила дело. Погибло около 1500 французских рыцарей и лишь трое — английских. Битва при Креси сильно пошатнула авторитет французского рыцарства.

Столетняя война

«Черная Смерть»

 Вслед за военными бедами на Францию, да и на всю Европу, обрушилась новая беда — эпидемия.

С 1100 г. до начала XIV в. наблюдался значительный рост населения. Но в XIV в. население Европы сократилось по меньшей мере на треть, а по мнению некоторых ученых, даже наполовину. Одной из главных причин катастрофы была «Черная Смерть», неслыханная по размерам эпидемия чумы. Причины ее не вполне ясны: то ли паломники с Востока, то ли крысы с кораблей, пришедших также с Востока, принесли эту болезнь. Эпидемия началась в конце 1347 г. в Сицилии и Южной Италии, в 1348 г. прошла по всей Италии, Франции и Южной Германии, в 1349 г. свирепствовала во всей Германии и Англии, в 1350 г. добралась до Скандинавии.

«Черная Смерть» была самой страшной вспышкой эпидемии, но далеко не единственной. Волны чумы, пусть и не такие сильные, прокатывались по Европе на протяжении XIV и первой половины XV в. Эпидемии поражали в первую очередь города из-за скученности их населения и ужасающей антисанитарии. В городах число жителей после «Черной Смерти» сократилось не менее чем на 60%.

Не случайно, что именно с этого времени в западноевропейском искусстве появляются многочисленные изображения «пляски смерти». Смерть, изображенная в виде скелета, держит за руки горожанина, рыцаря, священника, крестьянина, нарядную даму, императора и пляшет с ними, увлекая их в ад. По дорогам и селам Запада бродили толпы обнаженных до пояса людей, которые подвергали сами себя бичеванию: они карали себя за грехи, готовясь к неминуемому Страшному суду.

Чума, которая поставила каждого перед лицом смерти, нанесла сильный урон всем человеческим связям. Итальянский писатель Джованни Боккаччо свидетельствует: страшась заразы, дети оставляли без ухода пораженных чумой родителей, родители отказывали в помощи собственным детям.

Ужас охватил Европу, церкви были переполнены, проповедники заявляли, что чума — гнев Божий, посланный людям за их прегрешения; прихожане в страхе перед неминуемой смертью публично каялись в грехах.

Пляска смерти. Гравюра 1485 г.

Неурожаи и голодные годы

 На протяжении XI—XIII вв. вследствие роста народонаселения осваивались новые пространства под пашню. Крестьяне расчищали леса, вспахивали пустоши, и на этих землях возникали тысячи новых деревень. Этот процесс называют внутренней колонизацией Европы.

Тем не менее урожайность оставалась низкой, сельскохозяйственная техника — отсталой. Любой неурожай грозил голодом. Нередко было так, что в одной части страны урожай был хорошим, а в другой — люди умирали от недоедания. В городах создавались специальные запасы хлеба на случай недорода.

Человек тогда еще не полностью выделился из природы, и климатические ритмы весьма влияли на его жизнь. Из-за похолодания в Северном полушарии в начале XIV в. часто случались неурожаи.

Причины и последствия уменьшения населения; запустения

 «Черная Смерть» была самой заметной причиной уменьшения населения, но не единственной. Историки заметили, что рост населения прекратился еще до чумы. Внутренняя колонизация в Европе закончилась, свободных земель практически не осталось, значительная часть возделываемых земель находилась под барской запашкой, так что оставшаяся земля не могла прокормить крестьянина. Но когда население уменьшилось, оно не могло возделывать даже свою землю. Участки забрасывались, земля пустела.

Крестьяне и помещики в Европе XIV—XV вв.

 К середине XIV в. в Европе оказалось слишком мало рабочих рук и слишком много невозделываемой земли. Это уменьшало доходы тех, кто этой землей владел. Однако снижение числа подвластных крестьян не было единственной и главной причиной относительного обеднения части феодалов. Развитие ремесел в городах, увеличение активности торговли, в том числе торговли с Востоком, привели к тому, что появилось много новых товаров, которые невозможно было произвести в своем хозяйстве. Дорогие ткани, вина, предметы роскоши, а также доспехи, коней — все это можно было купить, были бы деньги. Но денег не хватало. Еще в XII—XIII вв. начался перевод крестьян с барщины на оброк, замена продуктовых платежей денежными. Но с уменьшением в XIV в. числа людей, подвластных землевладельцам, уменьшились и платежи. У хозяев земли было несколько путей увеличения доходов. Один из путей — усиление эксплуатации крестьян, причем это усиление могло осуществляться в разных вариантах: увеличение оброков и усиление барщины. Рынок был достаточно развит, и землевладельцы могли продавать продукты, произведенные на их собственной барской земле. Но для того, чтобы получить больше плодов земли, необходимо было заставить крестьян больше работать на этой земле. Землевладельцы вводили новые и возобновляли старые повинности. Это характерно для Германии, особенно Восточной.

В Англии лорды-землевладельцы стремились вести такое хозяйство, продукты которого могли быть выгодно проданы на рынке. Таким видом сельскохозяйственной деятельности было, в частности, овцеводство, ибо овцы давали шерсть — сырье для знаменитого английского сукна. Но под пастбища требовались земли, а земля принадлежала не только лордам, но и сельским общинам, и лорды где обманом, где насилием, где юридическими уловками отнимали у общин луга и выпасы. Отнятая земля огораживалась заборами и живыми изгородями из кустов. Такой захват общинной земли называют «огораживанием».

Еще один путь помещика получить деньги — сдача земли в аренду, т.е. на определенный срок и на основе соглашения между собственником и крестьянином, который снимал землю. Аренда особенно распространилась на севере Франции. Источником дохода для господ являлась здесь арендная плата за землю, а не поборы или повинности. Арендуемые крестьянами земли лежали вне общины и рассчитывать на помощь односельчан в случае неудачи не приходилось. Те, кто по тем или иным причинам не справлялся с делами — беднели, кто справлялся — богател. Крестьянство становилось все более неоднородным по имущественному положению.

Власть имущие

 Усиление поборов, повинностей и арендной платы не покрывали финансовых потребностей дворянства. Были и другие способы получения денег — войны и грабежи. Но в XIV—XV вв. для господ весьма соблазнительным казалось участие в государственной власти. Укреплявшаяся королевская власть нуждалась в большом количестве чиновников, ведавших управлением, судом и финансами. Появилось много государственных должностей, дававших неплохой доход. И именно этот доход привлекал дворянство. Выгоды от должностей могли быть значительными, ибо государство, в стремлении укрепиться, беспрестанно повышало налоги, обогащая казну, а стать при государственном управлении значило стать при казне. Поэтому одним из постоянных требований народных выступлений было: прекратить расхищение казны и наказать расхитителей.

Битва при Пуатье и кризис сословной системы во Франции

 В 1356 г. сын Эдуарда III — принц Уэльский — и герцог Аквитанский Эдуард, прозванный по цвету своих вороненых доспехов Черным Принцем, задумал поход в Южную Францию. Близ г. Пуатье его шеститысячное войско было настигнуто 25-тысячной армией, которой командовал сам король Франции Иоанн II Добрый (1350—1364), и в которой были его сыновья. Памятуя о Креси, французы решили сражаться пешими, но во французском войске не было лучников и вообще пехотинцев. Тяжелое, приспособленное лишь для конного боя рыцарское вооружение не позволяло быстро передвигаться. Слабая дисциплина, несогласованность действий разных подразделений французских войск, начавших поспешное наступление, создали неразбериху, которая при контратаке небольшого, но хорошо управляемого английского отряда превратилась в панику. Французы побежали, многие даже не вступили в битву. Первым покинул поле сражения наследник Иоанна дофин (титул старшего сына французского короля по его уделу — области Дофинэ) Карл — будущий король Франции Карл V Мудрый (1364—1380). Иоанна бросили на поле боя все его приближенные, и только младший сын, четырнадцатилетний Филипп предостерегал сражающегося короля криками: «Государь отец, опасность справа! Государь отец, опасность слева!». Эти крики были не лишними — прорезь в забрале шлема давала плохой обзор, — но мало чем могли помочь. Король попал в плен.

Англичане затребовали колоссальный выкуп за короля — три миллиона золотых марок, почти три годовых дохода страны. Дофин Карл, ставший в отсутствие короля правителем Франции, понимал, что без согласия страны такие деньги не добыть. Были созваны Генеральные Штаты, ведущую роль в них стали играть представители третьего сословия, так как именно оно должно было платить. Штаты требовали, чтобы сбор налогов происходил под их контролем, чтобы советники короля, виновные в расхищении казны и военных неудачах, были судимы, а новые советники назначались с согласия Штатов. Дофин пытался противодействовать реформам, видя в них умаление своих прав. В ответ один из депутатов Генеральных Штатов ПРЕВО Парижа (глава городской администрации, избираемый цехами и утверждаемый королем) Этьен Марсель в 1358 г. поднял в Париже восстание. Во время восстания королевский дворец был взят штурмом, несколько приближенных Карла убиты, сам он спасся лишь благодаря заступничеству Марселя. Прево стал фактически властелином Франции. Дофину, однако, удалось бежать из Парижа, и во Франции оказалось два правительства. В политическую борьбу вмешался правнук Филиппа Красивого по женской линии, король Наваррский Карл Злой, умный политик и беспринципный интриган, лавировавший между Францией и Англией. Он приехал в Париж, появлялся всюду с Марселем и публично заявлял о своей любви к горожанам, а сам в это время мечтал о французском престоле. В том же году в политическую борьбу вмешалось крестьянство. Тяжелое экономическое положение, сложившееся после «Черной Смерти», новые налоги, предназначенные для освобождения короля из плена, ухудшали положение крестьян, но главной причиной восстания стал слом привычных общественных отношений. Общество в глазах людей Средневековья являлось гармоническим сочетанием трех сословий. Духовенство должно было молиться за всех, рыцарство — защищать всех, трудящееся сословие — работать на всех. Правильное исполнение этих функций является Божьей заповедью. И вдруг выяснилось, что одно из сословий — воюющее — не следует этим заповедям. Бремя, лежащее на крестьянах, которое при всей его тяжести казалось необходимым, ибо благодаря крестьянскому труду рыцари обеспечивали военную защиту страны, сразу же стало невыносимым. Бежавших с поля боя рыцарей не впускали в города, отгоняли от сел, отказывали им в крове. В стране началось возбуждение, то тут, то там крестьяне собирались группами и, по словам хронистов, говорили, «что все дворяне опустошили королевство Францию, что они позволили пленить и увезти в Англию короля», «что дворяне, которые должны их охранять, решили совершенно отнять у них все имущество» и потому «будет великим благом уничтожить всех дворян». Восстание началось в конце мая 1358 г. в местности вокруг г. Бовэ и охватило значительную часть Северной Франции. Оно получило название «Жакерия» от унизительного прозвища «Жак-простак», которым дворяне награждали крестьян. Восставшие избрали своим вождем крестьянина Гильома Каля, человека, судя по всему, знакомого с военным делом. Число восставших, как передают хронисты, доходило до 100 тыс. К крестьянам присоединялись городские низы, многие города открывали ворота повстанцам. Этьен Марсель завязал отношения с Гильомом Калем и даже послал ему в помощь отряд из 300 парижан, позднее, правда, отозванный.

«Жаки» стремились истребить всех дворян и, захватывая замки, убивали всех благородных без различия пола и возраста. Одновременно с этим они заявляли о своей преданности престолу и помещали на знаменах королевский герб. Дворян обуял страх и они обратились за помощью одновременно к дофину, занятому борьбой с непокорным Парижем, и его противнику Карлу Злому. Войско наваррского короля, в котором были и его английские союзники, встретилось с повстанцами в июне 1358 г. Карл, видя численное превосходство «Жаков», заявил о готовности сотрудничать с ними, выставляя себя другом и союзником Этьена Марселя. Гильом Каль отправился на переговоры с королем Наварры, понадеявшись на его рыцарское слово, но был схвачен. Войско Карла Злого набросилось на лишенных руководителя повстанцев и разгромило их. Каль был предан мучительной казни: его, «крестьянского короля», посадили на раскаленный трон и короновали раскаленной короной. Началась расправа над крестьянами, в которой приняли участие и местные дворяне, и соратники Карла Злого, и армия дофина. Только за две недели после поражения восставших было убито около 20 тыс. крестьян. В августе дофин даровал мятежникам амнистию, но штрафы и контрибуции обрушились на крестьянство.

Этьен Марсель и его сторонники остались в одиночестве: армия дофина сжимала кольцо блокады вокруг Парижа, Тогда Марсель решил впустить в столицу отряд англичан, приведенный Карлом Злым. Ряд приверженцев прево отшатнулся от него— восставшие парижане, как и «жаки», считали себя подданными французской короны, — и он был убит сторонниками дофина.

Последствия восстаний

 В том же 1358 г. Париж открыл ворота перед дофином Карлом, который первым делом казнил ближайших сторонников Марселя и отменил все решения Генеральных Штатов. Карл, физически слабый и трусливый человек, оказался незаурядным государственным деятелем. Ему удалось заключить с Англией в 1360 г. мир. По этому миру почти треть территории Франции переходила под английское управление, подтверждались обязательства по выплате все еще не внесенного выкупа за Иоанна II, но главное, чего все же удалось добиться дофину Карлу, — Эдуард III отказывался от претензий на французскую корону. После подписания мира Иоанн Добрый был под честное слово отпущен из плена во Францию, чтобы ускорить сбор денег, но убедившись, что собрать деньги невозможно, вернулся в 1364 г. в Англию, где вскоре умер. Его рыцарское слово оказалось более надежным, чем слово Карла Злого, но, правда, оно давалось равному — английскому королю, а не мятежному простолюдину. Дофин вступил на престол и постарался оправдать данное ему прозвище Мудрого. Отменив все решения Генеральных Штатов, он все же упорядочил взимание налогов, увеличил число наемных отрядов, активно пользовался техническим нововведением той эпохи — артиллерией, всячески стремился укрепить дисциплину в армии. Когда в 1369 г. война возобновилась, военное счастье стало склоняться на сторону Франции, и к середине 70-х годов в руках англичан осталось лишь шесть городов на побережье Франции. Изменился сам характер войны. Прежде благородные рыцари сражались с другими благородными рыцарями во славу своих сюзеренов, своих дам и свою собственную, что, впрочем, не исключало их стремления к добыче. Все это осталось, но было оттеснено на второй план, а на первый вышла национальная война — одного государства против другого.

Споры о церковной собственности, церковной власти и социальной справедливости

 Религиозный и социально-экономический кризис в Европе вызвал волну переплетающихся между собой антидворянских и антицерковных (но никак не антирелигиозных) настроений, причем это происходило и среди ученых людей, и в народе.

Идеи «бедной церкви», «апостольской нищеты» распространялись еще в XII—XIII вв. и среди еретиков, и в ряде церковных организаций, в частности в ордене францисканцев. Именно францисканцы, бродячие проповедники, близкие к народным низам и одновременно, как и доминиканцы, игравшие значительную роль в университетах, встали в оппозицию к слабеющему папству. Один из крупнейших философов первой половины XIV в. францисканец из Англии Уильям Оккам отстаивал полное разделение духовной и светской властей, требовал невмешательства церкви в дела государства и писал, что любой чин церкви, даже папа, может впасть в заблуждение и ересь.

Вопрос о власти церкви пересекался с вопросом о церковной собственности. Радикальные богословы из францисканского лагеря настаивали на том, что, раз Царство Божие не от мира сего, то и церковь должна быть не от мира сего, не обладать ни собственностью, ни властью. Требования апостольской бедности во многих народных движениях приводили к идее равенства всех людей перед Богом и к идее отмены собственности. Подобные взгляды сочетались с представлениями о тысячелетнем Царстве Божьем, которое будет предшествовать Концу света и Страшному суду. Тех, кто считал, что такое Царство скоро наступит, называли хилиастами («хилиас» по-гречески «тысяча»). Многие из них настаивали на возможности приближения этого царства или даже установления его насильственным путем. Многие хилиасты считали, что с наступлением или приближением его все церковные организации и обряды упразднятся, что даже Священное Писание уже не будет действовать и возможно прямое познание истины, прямое общение с Богом. Около 1260 г. в Италии была основана секта «апостольских братьев». Примкнувший к этой секте Дольчино возвестил о скором втором пришествии Христа и требовал к Его приходу установить на Земле царство справедливости. Он поднял восстание, учредил нечто вроде крестьянской республики в одной из горных долин Северной Италии, ввел там равенство и суровую монашескую дисциплину. Восстание было подавлено в 1307 г., Дольчино и его соратники казнены.

Были и более умеренные формы оппозиции церковным властям, официальному учению церкви. В Англии идеи христианского равенства перед Богом также преобразовывались в идеи равенства всех христиан на Земле. Профессор Оксфордского университета, известный богослов Джон Уиклиф (между 1320 и 1330—1384) настаивал на том, что церковь не должна иметь собственности, что богатство и власть могут принадлежать лишь праведным людям, что священство не есть особое состояние людей, наделенных благодатью, что в случае необходимости каждый христианин может совершать таинства. Это называлось учением о «всеобщем священстве». Уиклиф категорически отвергал пышный культ, монастырское землевладение, вообще право церкви владеть имуществом и настаивал на переводе Писания на народные языки, чтобы слово Божие стало понятным любому мирянину. Подобные взгляды активно развивали многие представители низшего духовенства, которых их сторонники называли «бедными священниками», а противники — лоллардами, т.е. «бормотунами». Эти «бедные священники» сыграли немалую роль в восстании Уота Тайлера.

Восстание Уота Тайлера 

«Черная Смерть» унесла, по разным подсчетам, от 1/4 до 2/3 населения Англии. Нехватка рабочих рук возникла как в городе, так и в деревне. Крупные лорды увеличивали барщину, заставляли крестьян нести повинности не только за свой надел, но и за надел соседа, если тот оказывался бесхозным ввиду смерти хозяина со всем семейством. В 1349 г. король Эдуард III издал «Ордонанс (королевское постановление) о рабочих и слугах», по которому все здоровые мужчины и женщины в возрасте до 60 лет должны были, если у них нет иных источников пропитания, наниматься на работу за ту плату, которая существовала до «Черной Смерти». Уклонявшихся от найма или бравших большую плату арестовывали, забивали в колодки, клеймили и направляли на работу в принудительном порядке. Положение низших классов ухудшалось, но гром военных побед заглушал ропот народа. Когда же в 70-е годы XIV в. военная удача склонилась на сторону Франции, недовольство стало пробиваться наружу. В те же годы активизировалась проповедь лоллардов. К их идеям, в том числе к требованиям мира, не очень прислушивались во время военных успехов, но население изменило свое отношение к этим идеям в период поражений. Экономические тяготы, оправдываемые военными достижениями, перестали восприниматься как допустимые.

Тяжелое экономическое положение народа усугублялось борьбой придворных партий при короле Ричарде II, взошедшем на престол в двенадцатилетнем возрасте. Принцы и придворные стремились в первую очередь к личному обогащению, казна пустела и налоги выколачивались с особой силой, тем более, что сборщики налогов и себя не забывали. Потомки победителей при Креси и Пуатье возмущались произволом высшей аристократии, утерявшей большинство завоеваний во Франции.

В 1381 г. в Юго-Восточной Англии вспыхнуло восстание, во главе которого встали деревенский кровельщик Уот Тайлер (Тайлер и значит «кровельщик»), народный проповедник из «бедных священников» Джон Болл и мелкий рыцарь Джек Строу. Боевым лозунгом восставших стала поговорка: «Когда Адам пахал, а Ева пряла — где был дворянин?». Повстанцы двинулись на Лондон и при поддержке городской бедноты захватили его. Были разгромлены дома некоторых особо ненавистных королевских приближенных и чиновников, иные из них убиты, выпущены заключенные. В те времена особую ненависть вызывали юристы. В повестях и театральных представлениях нередко высмеивались продажные судьи и крючкотворы-адвокаты, продававшие закон тому, кто больше платит. Лондонский квартал юристов — Темпл — был сожжен; людей, носивших на поясе перо и чернильницу, убивали, руководствуясь принципом: «Раз грамотный, значит юрист». Мятежники сожгли главный королевский архив, где хранились «дурные законы». Повстанцы, однако, стремились подчеркнуть, что они не разбойники. Когда жгли дом одного из самых ненавистных приближенных короля, некий участник этой акции выхватил из пламени драгоценное блюдо; разъяренные мятежники бросили его вместе с блюдом в огонь.

Восставшие считали себя не только честными людьми, но и верными подданными короля, действовавшими против его «дурных советников», но не против него самого. 14 июня 1381 г. в пригороде Лондона Майл-Энде король встретился с восставшими и объявил себя их главой. Ричарду II были предъявлены следующие требования: отменить барщину и личную зависимость крестьян, установить единую арендную плату за землю, даровать амнистию. Король тут же согласился и распорядился начать выдачу грамот об амнистии. Большая часть крестьянского войска покинула Лондон, но некоторые во главе с Уотом Тайлером и Джоном Боллом остались и потребовали новой встречи с королем. Эта встреча состоялась в предместье Смитфилд, и королю были предъявлены новые требования: возврат помещиками захваченных у крестьян общинных угодий, раздел церковных земель между крестьянами, отмена «Ордонанса о рабочих и слугах» и иных сходных законов, упразднение всех дворянских привилегий и установление равенства всех англичан, кроме короля. Король принял все эти требования и предложил Уоту Тайлеру обсудить с ним подробности. Во время встречи Тайлер был смертельно ранен лордом-мэром Лондона, Джон Болл и Джек Строу схвачены и позднее казнены. Лишенных руководства повстанцев вытеснили из Лондона, грамоты об амнистии аннулировали, в графства были направлены карательные отряды. Однако правительство Англии все же снизило налоги, было смягчено рабочее законодательство, лорды стали отказываться от барщины и заменять крестьянские повинности денежным оброком.

Великая Схизма и многопапство

 Перенесение папского престола из Рима в Авиньон усилило религиозный кризис XIV в., ибо превращало наместников Христа во французских придворных епископов. В глазах христианского мира папа должен был пребывать в центре некогда великой империи, а не на границе французского королевства. Налицо было ослабление папской власти, папского авторитета, но пока Франция была сильна, на это можно было не обращать внимания. Однако упадок ее во время Столетней войны привел ко все более громким требованиям вернуть престол первосвященника в Рим. В 1376 г. папа Григорий XI сделал это. После его смерти в 1378 г. одна часть кардиналов избрала в Риме нового папу, а вторая — в основном французы — избрала другого в Авиньоне. К ужасу всего христианского мира во главе его оказалось сразу двое пап. Началась Великая Схизма (по-гречески «схизма» — трещина, раскол).

Оба папы отлучали от церкви друг друга и приверженцев противной стороны. На епископские престолы, а то и на места приходских священников претендовало по два кандидата. Никто не знал точно, какой папа истинный, а следовательно, не было ясно, не находятся ли прихожане под отлучением, законно ли поставлены их епископы и священники и, таким образом, действительны ли их таинства. В период Великой Схизмы распространилось убеждение, что никто в это время не попадет в рай.

Распад империи

 Авиньонское пленение и Схизма резко ослабили некогда могущественную церковь. Но еще раньше кризис поразил главного соперника папства — Империю. После междуцарствия (1254—1273) Германия распалась на множество светских и церковных княжеств, городов и владений независимых рыцарей. Италия стремилась отойти от Империи, тем более, что Итальянское королевство — составная часть Империи — давно уже не было реально существующим государством.

Первые императоры после междуцарствия были лишь германскими королями с весьма малой властью вне собственного домена. Если их предшественникам родовые владения были нужны для того, чтобы, опираясь на них, укрепить имперскую власть, то новые стремились к императорской короне, чтобы с ее помощью увеличить собственные владения. Мелкий эльзасский граф Рудольф Габсбург, став императором (1273—1291), отобрал у чешского короля Австрию и ряд других земель, сделав их ядром домена Габсбургов.

Имперские князья ревниво следили за усилением императоров и стремились избрать слабейшего. Трон в Империи был в принципе выборным, и даже сильным государям приходилось добиваться от князей согласия на избрание своих наследников. С междуцарствия установилась, хотя еще не была оформлена законодательно, особая коллегия из семи высших князей Империи, духовных и светских. Эти князья назывались КУРФЮРСТАМИ и только им принадлежало право выбора главы Империи.

Германские императоры в этот период продолжали с вожделением взирать на богатую Италию, намереваясь за ее счет поправить свои дела. Имперские мечтания германских королей не прекращались, как не прекращались и попытки встать над Империей пап, хотя бы и пребывавших в Авиньоне.

Однако поползновения пап осуществить верховенство над императорами (как это им удавалось в конце XI—ХIII вв.) были решительно отвергнуты императорами и не получили поддержки германских курфюрстов. Они приняли положение, в соответствии с которым избранный курфюрстами кандидат становится германским королем и римским императором автоматически и не нуждается в одобрении святого престола. Курфюрсты заботились, конечно, не об императорском достоинстве, а о своем монопольном праве на избрание главы Империи, но насколько же упал престиж папства!

Золотая булла

 В середине XIV в. политический центр Империи переместился в ее восточную половину. Император Карл IV (1347—1378) был вместе с тем (с 1346 г.) королем Чехии, в истории которой он известен под именем Карела Вацлава I. Подобно своим предшественникам он, в первую очередь, думал о собственных родовых владениях. Он заботился о Чехии — перестроил Прагу, основал в ней в 1346 г. университет. Его даже называли «отцом Чехии и отчимом Империи». Он призвал много немцев в Чехию, что привело впоследствии к значительным национальным трениям, но тогда об этом никто не думал. Удержать Империю как единое государство ему не представлялось возможным, и в 1356 г. он обнародовал так называемую Золотую буллу. Там подтверждалось положение о том, что избранник курфюрстов есть законный император, и ничего не говорилось о папе. Главным в булле была передача значительных прав курфюрстам. Они получали право чеканить монету, собирать таможенные пошлины, творить суд над подданными. Земли курфюрстов объявлялись их наследственными владениями. Словом, курфюрсты превращались в фактически независимых государей.

Союзы городов

 Особой составной частью Империи были так называемые имперские города, независимые от местных властей и подчинявшиеся только императору. Отсутствие сильной центральной власти благоприятствовало развитию городских вольностей, но одновременно ослабляло города в борьбе с соседними территориальными князьями. Стремление сохранить независимость и противостоять противникам побуждало города объединяться в союзы.

Крупнейшим союзом стала Ганза, объединение купеческих городов, занятых посреднической торговлей. Ее начало относится к 1241 г., когда был заключен союз между Гамбургом и Любеком. Окончательно союз оформился в 1356 г. Он насчитывал около 80 городов в Северной Германии, Прибалтике и нижнерейнских землях. Ведущими городами были Любек, Бремен, Гамбург, Кёльн, Гданьск (Данциг), Рига, Таллинн (Ревель) и ряд других. Целью союза было установление, укрепление и удержание монополии на торговлю с Англией, Нидерландами, Скандинавией, Русью, странами бассейна Балтийского моря. Ганзейские подворья были в Новгороде, Стокгольме, Лондоне, Каунасе и других местах. Ганза оказалась значительной международной силой, она имела свои представительства в ряде государств, заключала с ними союзы, вела войны. Так, в 1367 г. Ганза в союзе со Швецией и герцогством Мекленбургским вступила в войну с Данией и получила в результате победы ряд крепостей, контроль над проливами, соединяющими Балтийское море с Северным, и право участвовать в выборах датского короля. Столь мощное образование обладало весьма рыхлой структурой. Каждый город был абсолютно независимым во внутренних делах, единственным общим органом был съезд представителей городов; решения этого съезда были обязательны для всех членов Ганзы, в случае их неисполнения городу грозило исключение из союза, что влекло за собой потерю многих экономических выгод. Не было ни общесоюзного правительства, ни единой казны, ни единой армии. Основная ударная сила Ганзы — флот— состоял из судов, поставляемых отдельными городами. Упадок Ганзы начался в конце XV в. Открытие новых земель, трансокеанских торговых путей, укрепление морской мощи Нидерландов и Англии ослабили Ганзу, и она распалась в конце XVII в.

Турки и Европа

 Внутренний кризис, переживаемый Европой в XIV в., еще более осложнился в результате нависшей над ней внешней опасностью — турецким вторжением. В XIII в. небольшое тюркское племя, переселившееся из Средней Азии, осело в западной части Малой Азии. В 1299 г. вождь этого племени Осман объявил себя независимым султаном. Правители султаната и народ называли себя османами, европейцы их — оттоманами. Рост османского султаната был стремительным. В середине XIV в. турки переправились через Дарданеллы и вступили на европейский берег. Константинополь был фактически окружен, и византийский император стал данником турецких султанов.

Мощь османов покоилась на их армии и, в особенности — на корпусе янычаров (турецкое «йени чери» — новое войско). Идея использовать рабов-чужеземцев в качестве военной опоры трона была известна на Востоке давно. Оторванные от дома, ненавидимые местным населением эти рабы-воины, как казалось правителям, должны быть верны им. На деле оказалось не так, и мамлюки, рабы-воины при дворе египетских султанов, например, свергли своих повелителей и основали собственную династию. Турки усовершенствовали систему. По так называемому «налогу крови» в христианских землях, завоеванных турками, набирались мальчики-христиане в возрасте 9—12 лет. Их обращали в ислам, они воспитывались и жили при султанском дворе, не имея ни собственности, ни семьи, и их жизнь и благосостояние зависели от султана. Это были лучшие и самые дисциплинированные воины-пехотинцы.

В 1389 г. в долгой и кровавой битве на Косовом поле турки нанесли поражение Сербскому королевству, которое вынуждено было признать верховенство турецких султанов. В 1393 г. было разгромлено Болгарское царство, и турки стали угрожать Венгрии. На Западе почувствовали опасность, и римский папа объявил крестовый поход. В 1396 г. около г. Никополиса (совр. Никопол в Болгарии) войско крестоносцев встретилось с турками и было разбито наголову. Командующий французскими отрядами граф Иоанн Неверский (будущий герцог Бургундский Иоанн Бесстрашный) в жажде подвига начал сражение, не дождавшись подхода основных сил. Рыцари, бившиеся пешими, отрубали себе мечами невероятно длинные (до 40—60 см) по тогдашней моде носки ботинок, чтобы легче было бежать. Сражение перешло в бойню, несколько тысяч христиан, взятых в плен, было перебито. В живых осталось лишь около 250, которые могли внести выкуп. Некоторые французские хронисты утверждали, что Иоанна Бесстрашного султан повелел отпустить без выкупа, сказав, что тот принесет христианам больше вреда, нежели турецкие войска. Предсказание султана (если оно, конечно, не было придумано хронистами) исполнилось уже в следующем веке.

Вопросы

1. Почему Филипп IV Красивый смог взять верх над папой и тамплиерами?

2. Каковы причины неудач Франции в начале Столетней войны?

3. Почему «Черная Смерть» оказалась столь опустошительной?

4. Что общего и в чем разница между Жакерией и восстанием Уота Тайлера?

5. Почему именно в начале XIV в. появились идеи о «всеобщем священстве» и «бедной церкви»?

ГЛАВА 5.2. XV ВЕК: СЛОЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ

 Карта Европы XV в.

 Если мы бросим взгляд на политическую карту Западной Европы XV в. и сравним ее с такой же картой XII в., то, на первый взгляд, различия будут незначительны. Те же Англия, Франция, Священная Римская империя. Но на деле это во многом другие государства, и изменились они внутри своих границ. В конце ХII в. Франция представляла собой совокупность больших и малых владений, причем собственным доменом короля была небольшая территория между Парижем и Орлеаном, а владетелем 2/3 французских земель был английский король. В конце XV в. почти вся Франция была подвластна своему монарху, и даже в тех землях, где сохранились наследственные правители, они не являлись независимыми властелинами.

Централизованные монархии

 Процесс, который привел к подобному изменению карты, историки называют централизацией. Централизация шла далеко не одинаково по всей Европе, но она шла почти повсеместно. Объединение феодальных монархий в единое целое вело к формированию национальных государств. Такое государство строилось не на принесении вассалами присяги верности сеньору, а на подчинении всего населения — подданных — монархии. Этот процесс имел и общие черты.

Централизация выражалась в усилении власти государя и включении сословий в систему управления страной. Монарх из «первого среди равных» становится главой государства, опирающегося не на феодальную иерархию герцогов, графов, баронов и рыцарей, а на зависящее только от него чиновничество. Привлечение к управлению государством представителей разных сословии, начавшееся в XIII—XIV вв., привело к тому, что государство отчасти стало выражать интересы этих сословий.

Возобновление Столетней войны

 В конце XIV в. Францию сотрясала борьба между двумя политическими группировками, каждая изкоторых стремилась захватить власть при психически больном короле Карле VI Безумном (1380—1422). Возглавлялись эти группировки соперничающими принцами королевского рода.

Английский король Генрих V (1413—1422) из пришедшей к власти в 1399 г. в результате переворота династии Ланкастеров воспользовался распрями во Франции и возобновил войну.

В 1415 г. Генрих V вторгся во Францию. Часть французского дворянства и, в первую очередь, герцог Бургундский Иоанн Бесстрашный поддержали англичан, Действия Иоанна не были, с точки зрения феодальной морали, государственной изменой, ибо вассал приносил присягу не государству, а лично монарху. Однако это противоречило поднимающемуся национальному сознанию.

25 октября 1415 г. около деревни Азенкур близ г. Кале произошло несчастное для Франции сражение. Хотя армия французов была несколько больше и даже Иоанн Бесстрашный решил в последний момент выступить на французской стороне, поражение было сокрушительным. Снова, как при Креси и Пуатье, французские рыцари действовали несогласованно, они двинулись вперед, обогнав собственных стрелков и артиллерию. Английские лучники обстреляли кавалерию и отступили через болото. Но то, что было возможно для легковооруженных пехотинцев, оказалось невозможным для тяжеловооруженных конников, и стрелы англичан поражали завязших в болоте французов. Когда в атаку пошла французская пехота (артиллерию переправить через болото было нельзя), то грязь, размешанная копытами коней, оказалась непроходимой для копейщиков, и они в ней тоже завязли. Разгром был полным, в бою пал весь цвет французского рыцарства.

Но и этого оказалось недостаточным, чтобы остановить междоусобицу. Продолжалась борьба между Иоанном Бесстрашным и наследником престола дофином Карлом. Иоанн Бесстрашный был вероломно убит. Сын Иоанна, герцог Бургундский Филипп Добрый объявил себя мстителем за отца и официально подтвердил союз с Англией. В 1420 г. был подписан мир между Англией и Францией. По этому миру Генрих V объявлялся регентом и наследником Французского королевства и вступал в брак с дочерью Карла VI, дофин Карл лишался прав наследства. Сам дофин, естественно, не признал этого договора, но его власть распространялась только на часть Южной Франции. Казалось, война готова закончиться поражением Франции. Ситуацию не изменила даже неожиданная смерть в 1422 г. с интервалом в шесть недель обоих монархов. Объединенную корону унаследовал Генрих VI (1422—1471), сын Генриха V и внук Карла VI; ему не исполнилось еще и года. Армия дофина, который объявил себя королем Карлом VII (1422—1461), несла постоянные поражения, даже если противник оказывался слабее. Дорогу на юг англичанам и их бургундским союзникам преграждал город Орлеан. Не рискуя оставить его в тылу, англичане в 1428 г. начали его осаду.

Жанна д'Арк и ее миссия

 В марте 1429 г. ко двору Карла VII в г. Шипоне явилась одетая в мужской костюм девушка и сказала, что она крестьянка из деревни Домреми в Лотарингии, зовут ее Жанна, а явилась она, чтобы освободить Орлеан, изгнать англичан из Франции и короновать дофина. Об этом ей возвестили ее «голоса», как она их называла — архангел Михаил и святые Екатерина и Маргарита, являвшиеся ей в видениях. Далее началось прямо-таки чудо. Вернее, французов охватило ощущение чуда. Слухи о Жанне д’Арк (около 1412—1431) достигли Орлеана еще до прибытия ее туда. Посмотрим хронологию событий. 29 апреля Жанна в Орлеане. 8 мая англичане снимают осаду. 18 июня крупнейшая победа французов при Божанси. 29 июня королевская армия выступает на Реймс, древнее место коронации французских королей. 10 июля взят Труа, 16 июля — Реймс. 17 июля 1429 г. Карл VII миропомазан и коронован в Реймсском соборе, и Жанна д'Арк держит во время этой церемонии королевское знамя. За 17 дней пройден путь около 300 км, 15—20 км в день, хорошая скорость для армии на марше в те времена. А ведь Реймс находился в глубине территории, занятой англичанами и бургундцами. Совсем незадолго до этого малочисленные английские отряды наносили поражения куда более крупным французским. У короля не было денег, чтобы содержать войско. И вдруг, после снятия осады Орлеана, в королевскую армию стали стекаться люди, собиравшиеся на войну на свои средства. Города, находившиеся на пути в Реймс, открывали ворота королю и Жанне без боя.

Что же произошло? Во-первых, исчез страх. Атаки осажденных в Орлеане нередко достигали успеха только потому, что Жанна останавливала бегущих и под развернутым знаменем шла на штурм укреплений. Во-вторых, в Жанне видели орудие Бога. А Бог, по представлениям эпохи, не мог помогать неправому делу. Значит, с французами Бог, и бояться им нечего.

Унижение Франции — поражение при Азенкуре и договор 1420 г. — пробудило национальное сознание и вызвало патриотический подъем. Война перестала быть делом исключительно воюющего сословия и стала делом всех. Суть не только и не столько в тяготах оккупации, сколько в том, что французы чувствовали себя частью единого целого — Франции.

В глазах простого народа воплощал Францию ее король. В массовом сознании людей Средневековья общие понятия выражались в неких образах, в определенной конкретной форме. В средневековых драматических произведениях на сцене действовали вместе с героями этих пьес такие персонажи, как Мудрость, Терпение и т.п. Также и страна, отечество понимались не как нация или гражданское общество, а как нечто, воплощенное в фигуре монарха, который был одновременно и конкретным человеком, и «образом» страны, государства.

В традиционных воззрениях Средневековья, которые полностью сохраняли силу во времена Жанны д'Арк, король — помазанник Божий, управляющий государством от имени Христа. Право и силу править он получает от обряда миропомазания. Карл VII унаследовал престол после смерти отца, и придворные называли его королем. Но не Жанна. Она всегда именовала его до коронации дофином, подчеркивая, что он всего лишь законный наследник и правитель королевства, а королем сможет стать только после священного обряда коронации. Позднейшие историки нередко упрекали Жанну за то, что она побудила короля совершить поход в Реймс, довольно бессмысленный с точки зрения военной стратегии. Но для населения страны полноправным монархом государь становился только после обряда в Реймсе.

Идея божественного происхождения монархии возникла много ранее XV в. Характерным для эпохи Жанны было иное. В ее письмах, в ее высказываниях постоянно слышна мысль: Господь, истинный монарх Франции, желает, чтобы от Его имени правил французский король. В «образном» виде здесь выступает национальная идея.

Процесс Жанны д'Арк

 Однако мощный патриотический порыв не получил быстрого развития. Нерешительный и подозрительный король боялся, что слава Жанны затмит его славу, придворные — что ее влияние пересилит их влияние. Попытка взять Париж не удалась. Жанна принимала участие в мелких стычках и во время одной из них попала в плен. Боевые походы Жанны кончились, началась трагедия. Карл VII не сделал ни одной попытки освободить Жанну, обменяв ее на знатных англичан, находившихся в плену.

Англичанам нужен был показательный процесс, нужно было доказать, что Жанна, которая привела дофина к коронации — ведьма и еретичка, а потому и коронация не имеет законной силы. 9 января 1431 г. церковный инквизиционный трибунал, т.е. орган, формально независимый от светских английских властей, начал свою работу. Изощреннейшие обвинения, составленные лучшими теологическими умами, сыпались на нее. Жанна защищалась с мужеством и достоинством, с простотой и остроумием.

Ее спросили: «Не был ли архангел Михаил, являвшийся ей в видении, голым?» — намекая на дьявольский характер видения. Она ответила: «Что же, по-вашему, Господу не во что одеть его?». Еще один вопрос: «Считает ли она, что на ней почиет Божья благодать?». Вопрос не имеет благоприятного для Жанны ответа: сказать «да» значит впасть в грех гордыни, ибо даже святой при жизни не может быть уверен в своей избранности, сказать «нет» значило признаться в обмане, ибо как же без Божьей благодати она вела людей именем Бога. Ответ: «Не знаю, если на мне лежит благодать, прошу Бога сохранить ее, если нет — молю даровать».

Но смелость и ум не помогли ей. 24 мая 1431 г. ей прочли обвинительный акт, где она объявлялась повинной в ереси, вероотступничестве и лжи, и одним из пунктов этого акта было обвинение в том, что вопреки прямому запрету Священного Писания она носила мужскую одежду. Жанна дрогнула, подписала отречение и была осуждена на пожизненное заключение. Но это никак не устраивало организаторов процесса. Ночью в камере у нее тайком забрали данную ей женскую одежду и подбросили мужскую, которую она была вынуждена надеть, чтобы встать с постели. На языке инквизиции это называлось вторичным впадением в ересь и безусловно вело к смерти. Спрошенная о происшествии, Жанна не стала ссылаться на обман и сказала, что ей снова были «голоса», которые упрекали ее за отречение. Ей зачитали новое обвинительное заключение, заканчивающееся словами: «Церковь с сожалением отпускает тебя, Жанна, как нераскаявшуюся еретичку и вероотступницу и передает тебя в руки светской власти, прося ее обойтись с тобой без пролития крови» — это означало смерть на костре. 30 мая 1431 г. девятнадцатилетняя Жанна была заживо сожжена на костре на площади Старого рынка в Руане. Пепел был брошен в воду. Молва упорно утверждала, что сердце Жанны д'Арк огонь не тронул.

Окончание Столетней войны

 Однако семена, посеянные Жанной, взошли, французы медленно вытесняли англичан с континента. В 1436 г. Карл VII вступил в Париж. В 1450 г. почти полностью, кроме города Кале с окрестностями, была очищена от англичан Нормандия. В 1453 г. английский гарнизон покинул последний опорный пункт в английской Аквитании — Бордо. Столетняя война закончилась, хотя и без заключения какого-либо мира. Карл VII стал полным господином измученной, разграбленной, но возрождающейся Франции. Самое время было смыть с себя последнее пятно: обвинение в том, что на престол его возвела еретичка. В 1455—1456 гг. прошел процесс реабилитации Жанны д'Арк. Она посмертно и с немалым опозданием была оправдана по всем пунктам.

Завершение объединения Франции

 Многочисленные поражения Франции в начале Столетней войны показали преимущества постоянной армии. Но на нее нужны были средства. Воспользовавшись успехами в войне и национальным подъемом, Карл VII добился от Генеральных Штатов учреждения постоянного налога. Благодаря этому стало возможно создание новых воинских контингентов. Часть формировалась из дворян-добровольцев и составляла тяжелую кавалерию, носившую название «вооруженный народ» (французское gens d'armes, отсюда позднейшее «жандармы»), часть — из крестьян, путем принудительного набора. Эти последние именовались «вольные стрелки», ибо они были вооружены луками и арбалетами и их семьи освобождались от налогов. Позднее «вольными стрелками» стали называть вообще королевскую пехоту.

Единая армия и единый налог обозначали собой важный этап в формировании централизованного государства. Рыцарь шел на войну, потому что он дал клятву верности сюзерену, солдат — потому что таковы его обязанности перед государством. До реформ Карла VII не существовало и налогов в нынешнем смысле. Проводился единовременный сбор средств на общегосударственные нужды, причем обусловленный согласием тех, кто платил. Ныне же никакого согласия не требовалось: плати, потому что ты подданный. Менялась суть государства.

Объединению Франции вокруг трона препятствовало наличие мощного и богатого, почти независимого территориального княжества — Бургундии, включавшей в себя множество владений в Восточной Франции и Нидерландах, объединенных властью герцогов Бургундских. Задачу объединения решил король Франции Людовик XI (1461—1483). Его главным соперником выступил ставший в 1467 г. герцогом Бургундским Карл Смелый. В этой борьбе, изобиловавшей изменами, подкупом, клятвопреступлениями — в первую очередь со стороны Людовика — Карл был побежден. Стремясь округлить свои владения, герцог Бургундский попытался захватить герцогство Лотарингию, лежавшее между собственно Бургундией и Нидерландами. 5 января 1477 г. в битве при Нанси бургундцы были разбиты лотарингцами и их союзниками. Когда победители объезжали поле сражения после битвы, они обнаружили раздетый мародерами труп Карла Смелого. Ходили слухи, что он был убит своими же приближенными и за это щедро заплатил Людовик XI. Король Франции был в восторге от смерти своего главного врага и распорядился захватить все его владения. Это удалось не до конца, и значительная часть Нидерландов досталась Империи. Помимо Бургундии Людовик смог присоединить где обманом, где хитростью, где силой многие иные земли. Только Бретань оставалась полунезависимой, пока уже после смерти Людовика его сын и наследник Карл VIII (1483—1498) не вступил в брак с последней суверенной правительницей Бретани. Объединение Франции в целом было завершено.

Следует отметить, что, хотя действия Карла Смелого по отношению к Франции были направлены на разрушение ее единства, в собственных владениях он стремился к централизации их не менее, чем Людовик в своих. Так что Карл Смелый выступал в борьбе с Людовиком не только как защитник феодальной независимости, но и как основатель, пусть и не состоявшегося, франко-нидерландского государства.

Война Алой и Белой Роз

 Система феодализма переживала кризис не только на континенте. Мы наблюдаем его и в Англии, где в 1455—1485 гг. развернулась гражданская война, получившая название войны Алой и Белой Роз. Неудачи Англии в последний период Столетней войны вызвали в этой стране политический кризис. При слабом короле Генрихе VI из династии Ланкастеров правила его жена, Маргарита Анжуйская. В оппозиции двору стояли родственники короля из рода герцогов Йоркских. Главой этого рода был герцог Ричард Йоркский, главным и могущественным соратником его — граф Уорик. Родовой эмблемой Ланкастеров была алая роза, Йорков — белая. Отсюда и название междоусобной войны.

Несмотря на то, что у Генриха VI был сын, Ричард Йоркский заявил свои притязания на престол, ссылаясь на психическую болезнь короля. Столкновения между сторонниками Ланкастеров и Йорков переросли в гражданскую войну, изобиловавшую убийствами и казнями с обеих сторон. В 1460 г. Ричард Йоркский был убит в сражении, были убиты и его соратники, сдавшиеся в плен. Безудержная жестокость к противнику стала традицией, обычаи рыцарской снисходительности к побежденному были отброшены.

В 1461 г. партия Белой Розы восторжествовала. Сын Ричарда при активной поддержке Уорика разбил Ланкастеров и стал королем Эдуардом IV (1461—1483). Королева Маргарита с сыном бежали во Францию, а Генрих VI, безумный король, брошенный всеми, бродил по Англии в сопровождении своего духовника, пока не был пойман и посажен в Тауэр.

Однако вскоре Уорик поссорился с Эдуардом IV и бежал во Францию, где вступил в союз с Маргаритой Анжуйской. В 1471 г. войско сторонников Ланкастеров во главе с Уориком высадилось в Англии и заняло Лондон. Генрих VI был восстановлен на престоле. С этого времени Уорик получил оставшееся за ним в веках прозвище «делатель королей». Однако Эдуарду IV удалось собрать войско и сразиться с Уориком. Сторонники Ланкастеров были разбиты, а сам Уорик убит.

Тем временем королева Маргарита с войском прибыла из Франции и дала сражение сторонникам Эдуарда IV. Битва продолжалась буквально несколько минут. Натиск йоркистов решил дело. Далее началась бойня. Маргарита оказалась в плену, а ее сын пал в бою, либо, по уверениям некоторых современников, был убит уже после сражения. Никто из потерпевших поражение, даже если укрылся в близлежащем монастыре, не спасся, победители никого не брали в плен. В день возвращения Эдуарда IV в Лондон умер Генрих VI, официально — «от меланхолии», но все знали, что короля убили. Последние оставшиеся в живых ланкастерцы бежали на континент, среди них — Генрих Тюдор, граф Ричмонд, потомок побочной линии Ланкастеров. Всем показалось, что война Роз завершилась.

Ричард Глостер

 После смерти Эдуарда IV на престол должен был взойти его сын, Эдуард V, но брат покойного короля герцог Ричард Глостер приказал заточить юного короля и его брата (им было соответственно 13 и 10 лет) в Тауэр и сам принял корону.

Личность Ричарда III (1483—1485) притягивает к себе внимание и историков, и писателей. Позднейшие летописцы сделали из него какое-то чудовище: горбатый сухорукий карлик, лишенный моральных устоев. На деле у него всего лишь одно плечо было несколько выше другого, плохо действовала левая рука, что не мешало ему быть ловким воином, и он был небольшого роста, с тонким, умным лицом. Позднее ему приписывалось личное участие в убийстве Генриха VI и его сына и в интриге, приведшей к казни по обвинению в государственной измене герцога Джорджа Кларенса, брата Эдуарда IV и Ричарда. На деле, его вина в первом случае сомнительна, в смерти брата он безусловно неповинен. До нас дошли свидетельства только его недоброжелателей, но и те не отрицали его ума и храбрости, его блестящих способностей полководца и правителя.

Ричард понимал, что за время войны Роз понятие феодальной верности умерло, и страна примет любого монарха, который обеспечит мир, снизит налоги и укрепит правосудие. Он стремился заручиться поддержкой населения. Были запрещены насильственные поборы, конфискация имущества без решения суда, разрешено отпускать арестованных на поруки. Ричард покровительствовал торговле и ремеслам. Народ благосклонно относился к Ричарду, но не настолько, чтобы сражаться за него.

Между тем, противники Ричарда III не дремали. Свергнутый король и его брат пребывали в строгом заточении. Некоторое время их видели играющими в саду Тауэра, потом они стали появляться все реже, потом вовсе исчезли. Поползли слухи о том, что они убиты по приказу Ричарда. Сам Ричард хранил полное молчание по этому поводу и не пытался опровергнуть эти слухи, которые немало повредили ему. Все его противники объединились вокруг жившего в изгнании Генриха Тюдора.

В августе 1485 г. Генрих Тюдор высадился в Англии с войском. Ричард с армией встретил его близ городка Босуорта. Приближенные Ричарда изменили ему, его солдаты разбежались. В драме великого английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира «Ричард III», окруженный со всех сторон король кричит: «Полцарства за коня!». На деле ему подвели коня, но он отказался бежать, заявив, что умрет королем Англии. Наконец, в бою ему разбили голову боевым топором, свалившаяся от удара корона была прямо на поле битвы возложена на Генриха Тюдора, который стал королем Генрихом VII (1485—1503). Дабы примириться с йоркистами, он женился на единственной представительнице дома Йорков, объединив в своем гербе алую и белую розы.

Генрих VII

 После победы Генрих VII созвал парламент и провел через него закон, осуждавший Ричарда III, в том числе «за пролитие крови детей». Двадцать лет спустя после этих событий была обнародована исповедь человека, который признался в том, что он якобы по приказу Ричарда III удушил несчастных принцев с помощью подушки и что он поведал об этом Генриху VII. В XVII в. после прекращения династии Тюдоров стали раздаваться голоса, что Ричард не повинен в смерти детей (но тогда почему он не показал народу юных принцев после возникновения слухов об их смерти, о которых он не мог не знать?), а убиты они были по приказу самого Генриха VII, которому надо было расчистить путь к престолу. Тайна остается неразгаданной до сего дня.

В парламенте, созванном Генрихом VII после победы оказалось только 20 лордов, против 50, бывших до начала войны Роз, причем ряд из этих двадцати были возведены в достоинство лорда уже во время распри Ланкастеров с Йорками. Большинство старых родов погибло во время гражданской войны. Новые лорды зависели от короля, были лишены чувства рыцарского достоинства, феодальной независимости. Все это облегчало переход к иным, нетрадиционным формам управления.

Особенности войны Роз

 Война Роз отличалась от обычной феодальной распри. Обе стороны пытались апеллировать к народу. Йорки — и это характерно для периода сложения национального государства — настаивали на том, что именно они являются национальной партией, в противовес партии королевы, француженки по происхождению. Борьба шла не только на полях сражений, но и в стенах Вестминстерского дворца, где заседал парламент. При победе той или иной партии немедленно созывался этот высший представительный орган страны, чтобы оформить результаты победы. С какими бы нарушениями ни проводились выборы в палату общин, все же идея одобрения политики победившей партии была незыблема.

В условиях гражданской войны вождям партий была необходима финансовая и военная помощь. Однако борющиеся стороны формировали объединения своих сторонников не по принципу феодальной зависимости. Действовала система ливрейных свит. Ливрея, в Англии того времени, — это не только особая одежда слуг с гербом хозяина, но и плата, которую сюзерен платил своему вассалу неблагородного происхождения за помощь, фактически ливрейные свиты были отрядами наемников, живших на хлебах у лорда и получавших от него плату. Помимо этого, крупные землевладельцы требовали от своих соседей из мелкого рыцарства оказывать им военную помощь, и рыцари давали лордам письменные, скрепленные печатями обязательства оказывать им поддержку во время войны и мира, на полях сражений и на выборах. Можно представить, насколько изменилось сознание людей, если уже не воспринимались старинные ритуалы-жесты, а требовались нотариально заверенные акты. Подобный порядок, разумеется, препятствовал сложению централизованного государства, но в то же время разрушал государство феодальное, ибо заменял принцип вассальной присяги принципом политического союза.

Национальные государства и церковь. Констанцский собор

 Многопапство, о котором уже говорилось, поддерживалось национальными конфликтами. За римского папу стояли Англия и ее союзники, за авиньонского — Франция и поддерживающие ее государства. Стремление к восстановлению церковного единства, однако, победило. В среде духовенства во всей Западной Европе возникло так называемое «соборное движение». Его участники выступили за созыв Вселенского Собора католической церкви и считали, что Собор есть высший орган церкви, выше пап, и именно он должен положить конец расколу. Наконец, в 1414 г. был созван Собор в г. Констанце в Южной Германии. Особенностью его было то, что он проходил под главенством светской власти и на нем председательствовал император Сигизмунд (1411—1437). Голосование на Соборе шло по «нациям», т.е. по делегациям от каждого государства, и в этом тоже проявилось сложение и укрепление национальных государств. Этот Собор прекратил Схизму и избрал единого папу. Но еще до того Собор занялся делом Яна Гуса.

Ян Гус и национальное движение в Чехии

 Профессор Пражского университета Ян Гус (1371—1415) был последователем английского богослова Уиклифа. Он считал папу главой церкви, а не наместником Христа на Земле, обладающим особой благодатью. Он по-новому решал вопрос о причастии, т.е. о приобщении христиан к Богу. Согласно церковному учению, в момент, когда христианин поглощает глоток церковного вина, символизирующего кровь Христову, вино и в самом деле превращается в кровь Христову, когда он съедает церковную облатку, кусочек печеного теста, символизирующего тело Христово, этот хлеб превращается в тело Распятого. Причащение — важнейший церковный обряд, посредством которого человек спасает свою душу. Проводя строгое разграничение между духовенством и остальными верующими, католическая церковь допускала причащение и вином, и хлебом только для священников, тогда как миряне имели право причащаться только хлебом, но не вином. Таким образом, в истолковании причастия католической церковью содержались не только религиозные, но и общественные различия, утверждались привилегии церкви. Отрицая эти различия, Гус настаивал на едином для всех причастии под обоими видами. Потому сторонников Гуса называли чашниками (вино для причастия пили из особой чаши). Такое требование ломало перегородку между духовенством и мирянами, возрождало идеи всеобщего священства.

Одновременно с религиозными требованиями Гус выставлял и национальные. Богослужение, проповедь и образование должны были проводиться на чешском языке, и Гус добился передачи управления Пражским университетом от немцев в руки чехов.

Судьба Гуса была трагичной. Его пригласили на Констанцский собор якобы для обсуждения его идей. Император Сигизмунд выдал ему охранную грамоту, однако на Соборе Гус был обвинен в ереси и приговорен к смерти. Отцы Собора заявили императору, что любое обещание, данное еретику, не имеет силы. В 1415 г. Ян Гус был сожжен.

Смерть Гуса вызвала возмущение в Чехии и не остановила распространение его учения. Богословские идеи бытовали не только в кругах ученых людей. Через приходское духовенство, через нищенствующие ордена, через проповедников доходили они до мирян, до масс, где принимали свои, иногда весьма отличные от первоначальных, формы.

В самом гуситстве было несколько течений. «Умеренные» заявляли, что только они имеют право называться чашниками, требовали упразднить привилегии церкви, отменить церковное землевладение, упростить церковные обряды, ввести богослужение на чешском языке и причастие под обоими видами; в политическом плане они выступали за независимую чешскую монархию.

В 1420 г. возникло радикальное течение — табориты, названные так по горе Табор (т.е. Фавор — святая гора в Евангелиях) в Южной Чехии, где находился центр этого движения. Для таборитов, которых возглавлял мелкий рыцарь Ян Жижка (около 1360—1430), были характерны уравнительные стремления. Они требовали реформы не только церкви, но и общественных отношений, в частности, настаивали на отмене любых податей. Они отрицали культ святых и поклонение мощам, заявляли, что любой, даже женщина, могут отправлять богослужение.

Объявленный в 1420 г. крестовый поход против еретиков-гуситов превратился в межнациональную войну чехов, возглавляемых Яном Жижкой, который оказался талантливым полководцем, и немцев, возглавляемых императором Сигизмундом. Крестовые походы продолжались до 1431 г. и закончились победой чехов. Табориты составляли основную силу войска во время этих крестовых походов, называемых также гуситскими войнами. Хорошая военная подготовка (в Таборе все мужчины обучались военному делу), патриотический подъем, религиозное воодушевление и даже фанатизм — все это делало их прекрасными воинами. Вожди таборитов, ссылаясь на заповеди Христовы, но также на военную обстановку, требовали от своих последователей отказа от личного имущества, во всяком случае денежного, и передачи всех средств в общую казну.

Самые крайние из таборитов настаивали не на реформе, а на упразднении церкви, отвергали не только собственность, но и семью. Ян Жижка подавил движение этих крайних.

Победы гуситов привели к тому, что в Чехии были допущены причастие по обоими видами и богослужение на чешском языке. Эта уступка вскоре была отобрана церковью. И все же впервые, пусть ненадолго, появилась национальная церковь, обладающая своими особенностями.

Судьбы Империи в XV в.

 В Европе кроме ведущей тенденции — к централизации — существовала и противоположная — к децентрализации, причем они пересекались. Мы упоминали о том, что попытки отделения Бургундии от Франции сопровождались централизацией этого герцогства. Национальные устремления чехов приводили к дальнейшему развалу Империи.

Империя была весьма рыхлым образованием. Во главе ее стоял Император, который, несмотря на пышный титул, был не более чем влиятельным князем. Общеимперским органом был РЕЙХСТАГ (имперское собрание) — съезд представителей так называемых имперских чинов: курфюрстов, имперских князей и имперских городов. Рейхстаг утверждал указы императора, вводил общеимперские налоги, мог устанавливать «земский мир», т.е. прекращать войны между членами Империи. Но ни рейхстаг, ни курфюрсты, ни император не обладали исполнительной властью. Решения рейхстага в жизнь должны были проводить имперские чины, каждый на подвластной ему территории. Если кто-либо этих решений не выполнял, то заставить его можно было только военной силой, а общеимперской армии не существовало.

Стремясь к независимости от общеимперской власти, князья, а особенно курфюрсты, стремились также к централизации своих родовых владений. В княжествах действовали органы сословного представительства, ЛАНДТАГИ (земельные собрания), в которые входили представители местных сословий. Разваливающаяся Империя превращалась в совокупность самостоятельных государств. При всей раздробленности, однако, и в Германии возникало ощущение национального единства. Характерно, что с конца XV в. государство стало называться «Священная Римская империя германской нации».

Завершение Реконкисты в Испании

 Особенностью государств Пиренейского полуострова было то, что их сложение происходило в ходе Реконкисты — отвоевания земель у арабов. К концу XV в. на полуострове существовали три христианских государства — Кастилия, Арагон и Португалия, и маленькое арабское княжество — Гранадский эмират.

Реконкиста в Испании

Во время Реконкисты, в основном в Кастилии, в условиях постоянной опасности утраты государственного существования, веры, даже просто жизни, усилились религиозная нетерпимость и враждебность к иноверцам и иноплеменникам. В XIV—XV вв. там появились «статусы о чистоте крови». Все средневековые государства Европы практиковали ограничения в правах иноверцев — мусульман и иудеев в христианских государствах, христиан и иудеев в государствах исламских. Но лишь в Испании многие государственные и церковные посты оказывались недоступными для христиан, в жилах которых текла арабская или еврейская кровь. А это уже начало того, что много позднее назовут государственным расизмом.

В 1474 г. наследник арагонского престола Фердинанд вступил в брак с королевой Кастилии Изабеллой. 1479 г., год восшествия на престол Арагона Фердинанда, считается датой объединения Арагона и Кастилии в единую Испанию. На деле этот процесс затянулся надолго, ибо разные части нового государства сопротивлялись централизации и долго хранили память о местных вольностях. Фердинанд и Изабелла активно взялись за формирование единого государства с сильной центральной властью. Разные по характеру люди: умная, мягкая, доброжелательная, благородная королева и лживый, хитрый, беспринципный король — сходились в одном — в безграничном религиозном фанатизме и безудержном стремлении к абсолютной власти. Все что мешало этому — иноверие, религиозное свободомыслие, государственное инакомыслие, местные вольности, коммунальные права, независимость церкви, привилегии дворянства — подлежало уничтожению. Король с королевой ловко использовали противоречия между сословиями. Еще в XII в. города Кастилии организовались в союз «Санта Эрмандада», т.е. «Святое Братство», ставивший целью борьбу с разбойниками и разбойничавшими рыцарями, и создали для этого особые отряды горожан, нечто вроде полиции. Фердинанд и Изабелла превратили Эрмандаду в вооруженную организацию для борьбы с непокорными дворянами. Та же Эрмандада должна была выполнять полицейские функции еще при одном учреждении — инквизиции.

Инквизиция как орудие борьбы с еретиками существовала в Европе еще с XIII в., но испанские монархи в 1480 г. создали особую королевскую инквизицию, подчиненную королевскому трону, а не папскому престолу. Не только еретики, но и иноверцы, да и просто люди, неосторожно высказавшие сомнения не то чтобы в религии, но в необходимости существования самой инквизиции, подлежали ее суду. Ни в одной стране Европы инквизиция не действовала столь активно. Казнь осужденных именовалась АУТО-ДА-ФЕ, т.е. «акт веры» и проходила публично в торжественной и чуть ли не праздничной обстановке. Инквизиция являлась орудием не только религиозного террора, но и политического сыска. Никто не был застрахован от ее вмешательства. Страну захлестнула эпидемия доносов, тем более, что это было небезвыгодно. Имущество осужденных конфисковывалось, треть шла на нужды самой инквизиции, треть — доносчикам, треть — в казну. За первые 18 лет существования инквизиции в Кастилии трибуналами было осуждено около 104 тысяч человек, причем 8800 приговорено к сожжению заживо.

Ауто-да-фе. Картина испанского художника Педро Берругете. 1490 г.

Пытка водою. Со старинных гравюр.

Пытка огнем. Со старинных гравюр.

Пытка колесом. Со старинных гравюр.

Замуровывание. Со старинных гравюр.

Фердинанд и Изабелла, укрепив власть и наполнив казну, в том числе и за счет конфискации имущества жертв инквизиции, приступили к выполнению своей мечты — завоеванию Гранады. Война началась в 1481 г., а 2 января 1492 г. на сторожевой башне двора гранадских эмиров, изумительного памятника арабо-испанского зодчества Альхамбры, взвился испанский флаг и был водружен крест вместо полумесяца. Западная Европа стала сплошь христианской.

Условия капитуляции эмирата были для арабов весьма благоприятными. Они получали право жить на своей земле по своим законам, сохраняли свою веру. Но чуть ли не с момента завоевания все данные маврам обещания были нарушены. На земле Гранады свирепствовала инквизиция, началось насильственное обращение в христианство. В 1502 г. Фердинанд и Изабелла издали указ, по которому каждый мавр или еврей должен был креститься или покинуть Испанию. Многие уехали, многие остались, внешне приняв христианство, но оставаясь в душе верными религии отцов. Возникли большие этнические группы морисков — крещеных арабов, и марранов — крещеных евреев, людей, неполноправных по «статусам о чистоте крови», постоянно подвергавшихся преследованиям и, в конце концов, на рубеже XVI—XVII вв. изгнанных из страны, которая в результате этого лишилась немалой части населения.

Падение Византии

 Ислам потерпел поражение на Западе, но зато он одержал огромные победы на восточных подступах к Европе. К 30-м годам XV в. от некогда великой Византийской империи остались лишь столица с окрестностями, несколько островов в Эгейском море и часть Пелопоннеса. В самой Византии шла борьба между «латинофилами», сторонниками ориентации на католический Запад, и непоколебимыми сторонниками православия. Константинопольский двор был готов за военную помощь пойти на значительные уступки Западу. В 1439 г. была провозглашена уния католической и православной церквей. Но большинство православного духовенства и верующих категорически отвергли унию — и на Руси, и в самой Византии. Командующий византийским флотом заявил, что он предпочтет видеть царствующей в Городе турецкую чалму, нежели папскую тиару.

Летом 1452 г. турецкий султан Мехмет II (1451—1481) начал осаду «Нового Рима». Он мечтал увенчать свое правление взятием этого города. Мехмет еще ребенком взошел на престол и тут же был свергнут. Вернувшись к власти, Великий Турка, как его называли на Западе, блестящий полководец и знаток греческой философии схватил после переворота всех своих родственников и обратился к мусульманским законоведам за разрешением на их убийство. Как мы помним, в исламе признание какого-либо деяния негреховным освобождает и от уголовной ответственности. Разрешение было получено, и все действительные и возможные соперники султана были перебиты, включая его девятимесячного брата. «Наведя порядок в семействе», он взялся за дело своей жизни. Под стенами Константинополя стояло 200-тысячное войско, снабженное превосходной артиллерией. Турецкий флот блокировал Константинополь с моря. В самом Городе продолжалась борьба партий; наемники, составляющие значительную часть византийского войска, отказывались сражаться. Руководители генуэзской торговой колонии Галата, расположенной рядом с Константинополем, вступили с султаном в переговоры и оказывали ему тайную помощь в обмен на обещание сохранить все торговые привилегии.

29 мая 1453 г. рано утром Константинополь был взят штурмом. Последний византийский император Константин XI Палеолог пал в бою. Город был подвергнут трехдневному разграблению. Мехмет II, получивший прозвище Завоеватель, на коне въехал в собор святой Софии, повелел сбить с нее крест, водрузить полумесяц и превратить в самую большую мечеть мусульманского мира. Остатки империи, а вместе с ними православные государства — Сербия, Босния и Валахия — были вскоре подчинены туркам. Турки стали реальной опасностью уже вне Балканского региона: в 1469 г. они вторглись в австрийские земли, в 1477 г. — во владения Венеции.

Нашествие турок на Европу и падение Византии.

На современников и потомков падение Константинополя произвело ошеломляющее впечатление. Многие позднейшие историки считают именно 1453 г. концом Средних веков: если эпоха началась падением Западной Римской империи, то кончиться должна падением Восточной.

Русское государство оказалось единственным православным государством в мире (о православной Грузии никто не поминал) и, таким образом, как бы наследником Византии. Возникла идея «Москвы — третьего Рима». Великий князь Московский Иван III (1462—1505), вступив в 1472 г. в брак с племянницей последнего византийского императора Софьей (Зоей) Палеолог, объявил себя наследником императоров. Герб Палеологов — двуглавый орел — стал российским гербом.

Вопросы и задания

1. Что такое централизованное государство?

2. Как люди XV в. представляли себе государство?

3. Чем отличалась война Алой и Белой Роз от феодальных распрей прежних времен и от гражданской войны 1263—1265 гг.?

4. * Расскажите о Ричарде III. Попытайтесь объяснить, почему он потерпел поражение.

5. Возможна ли была полная победа гуситов? Если да, то каковы были бы ее последствия?

6. Почему Священная Римская империя не стала единым государством?

7. В чем особенности антимусульманской и антииудейской политики в Испании в XV в.?

8. Откуда возникла идея: «Москва — третий Рим»?

ГЛАВА 5.3. НОВЫЕ ЛЮДИ, НОВЫЕ ЦЕННОСТИ

 Кризис феодального государства и средневековой церкви породили перемены в картине мира, появляются новые ценности и люди нового типа.

Изменения в формах и методах ведения войн

 Столетняя война обозначила кризис в классических рыцарских способах ведения войн. Битвы при Креси, Пуатье, Азенкуре показали это. Сражение перестало быть серией индивидуальных поединков рыцарей, решающими стали организованные действия массы солдат. Первоначально это были группы наемников из самых разных слоев населения. Такие отряды за плату шли на службу к тому или иному государю. Сплоченные воинской дисциплиной, они подчинялись только своим командирам и часто, ради большей платы, переходили от одного властителя к другому, а если войны не было, занимались грабежом мирного населения.

Появление огнестрельного оружия, о чем мы подробнее скажем ниже, произвело революцию в военном деле. Перед этим оружием не могли устоять никакие рыцарские доспехи. Если раньше исход сражения решался в рукопашных схватках, в которых противники сходились лицом к лицу, то теперь характер битвы совершенно изменился. На первый план выступает не личный рыцарский подвиг, а достижение государственного интереса. Рыцарство теряет свою роль единственного «воюющего сословия». Перемены в экономике вытесняли рыцарство из экономической жизни, а новые формы государственного устройства — из политической.

Закат рыцарства

 Уходя из реальной политической, экономической и военной жизни рыцарство сохранило, тем не менее, свои идеалы и ценности. Но эти идеалы все сильнее отрывались от действительности. Герой романа Сервантеса Дон Кихот впитал в себя представления о рыцарском подвиге, веру в высшую справедливость и служение Прекрасной Даме. Но попытка найти в жизни эти ценности, которые он почерпнул из чтения рыцарских романов, непрерывно приводит его к конфузам и поражениям: он сражается с ветряными мельницами и стадами овец, поражает мечом бурдюк с вином вместо великана, а прекрасная Дульсинея Тобосская, во имя которой совершаются эти беспримерные подвиги, оказывается простой крестьянкой. Конфликт между высокими идеалами этого «рыцаря Печального Образа» и испанской действительностью завершающегося Средневековья приводит Дон Кихота в состояние безумия. Рыцарю из Ламанчи кажется безумным окружающий его мир, а представители этого мира считают безумным самого Дон Кихота. Сервантес с предельной драматичностью обнажил этот конфликт. В жизни он принимал более обыденные формы, но был налицо.

Мы помним, что рыцарский идеал не слишком сочетался с действительностью и в более ранние времена, в ХII—ХIII вв. Но тогда никто не ставил под сомнение принципиальную достижимость этого идеала. Теперь же все — как те, кто отрицал рыцарскую мораль, так и те, кто восхищался ею, — увидели, что рыцарству нет места в жизни. Рыцарские ценности нашли себе убежище в рыцарских романах, которые имели огромный успех, которые все читали, которыми все восхищались, понимая при этом, что они — прекрасный вымысел.

Рыцарское сословие все более и более замыкалось. Рыцарские ритуалы теряли связь с жизнью. Рыцарские турниры обращались в чистый спорт, ибо реальные битвы происходили совсем не так, как серия единоборств. Тем не менее увлечение внешними формами рыцарского поведения распространилось по всей Европе, а особенно в Бургундии. Это поведение сохраняет притягательную силу не только в рыцарских кругах. Фламандские горожане устраивают турниры, хотя те всегда считались рыцарской привилегией. Один из руководителей антидворянского восстания фландрских горожан, потомственный сукноторговец,вел совершенно княжеский образ жизни; ел на серебре, услаждал свой слух пением менестрелей, даже придумал себе герб. Отцветающая рыцарская культура представляла собой игру, но это была прекрасная, захватывающая игра, и в нее играли со всей серьезностью и даже страстью. Действительность от этого не становилась более рыцарственной, но сами по себе рыцарские идеалы надолго пережили Средневековье.

Новый тип государства. Начало абсолютизма

 Жизнь, однако, шла мимо рыцарских мечтаний. Как мы видели выше, общественный строй стран Запада переживал глубокие изменения. Старые роды знати приходили в упадок и теряли свою независимость от королевской власти. Рыцарство утрачивало свое прежнее значение. На смену вассалу, который служил своему сеньору, приходит придворный, который делает карьеру на службе у монарха. Уже не воинская доблесть и не личное мужество рыцаря, а умение услужить монарху, плести интриги для достижения карьеры при дворе оказывается решающим. Наряду со старой знатью выдвигается «новое дворянство», опиравшееся на богатство. Управление государством начинает переходить в руки чиновников, назначаемых монархом. Таким образом, феодализм расшатывался и терял прежнее значение. Это с одной стороны. С другой, возрастало значение богатых людей из городской верхушки, банкиров, купцов, юристов. Они и были, по сути, третьим сословием и соперничали с первыми двумя, духовенством и дворянством, отстаивая собственные интересы. Прежняя иерархия сеньоров и вассалов уже не определяла общественного устройства. Зарождавшаяся буржуазия противостояла старой знати.

В этих условиях королям Франции, Англии и других стран удавалось достичь большей, чем прежде, независимости от феодалов, противопоставляя им буржуазию и чиновничество. Монархия приобретает черты АБСОЛЮТИЗМА — такой формы государственного устройства, где вся полнота власти принадлежит королю, где он уже не первый среди равных, как было прежде, а неограниченный господин всех. В его руках сосредоточены правосудие, финансы, управление, армия. Своего расцвета абсолютизм достиг в Новое время, в XVII—XVIII вв., но его предпосылки сложились уже в XV в.

Как было сказано выше, перемены в общественном строе и государстве привели к выдвижению новых людей с новыми ценностями, но не менее правильно было бы утверждать, что складывание новой системы человеческого поведения, нового типа сознания было источником этих сдвигов в обществе. На сцену истории выдвигаются люди, характер и поступки которых резко отличают их от людей предшествующей эпохи.

Филипп де Коммин

 Знаменитый государственный деятель и историк, приближенный сначала Карла Смелого, которого он предал, а потом Людовика XI, Филипп де Коммин (1447—1511) служит примером того, что с изменением типа государства изменяется и мораль. В своих «Мемуарах», являющихся важным для нас источником сведений о том времени, он демонстрирует моральные принципы, далекие от рыцарских. Его идеал — сильное государство, ум для него выше нравственности и справедливости, для монарха и вообще государственного деятеля главное — не честь, а успех. «Кто получит выгоду — тому и честь» — часто повторяет он. При этом не следует считать Коммина безнравственным человеком. Он просто убежден, что к политике, к действиям, касающимся масс людей, нельзя подходить с теми же нормами, что к отношениям людей друг с другом. А ведь традиционный феодализм — это система личных связей.

Людовик XI и Карл Смелый: правители Позднего Средневековья

 Изменения в политике, изменения в системе ценностей приводят к появлению новых людей на самой вершине власти, но и традиционные ценности той эпохи не спешат сдавать позиции. Разные человеческие типы «осени Средневековья» воплощают в себе два правителя, два соперника, два врага — король Франции Людовик XI и герцог Бургундский Карл Смелый, о которых упоминалось выше.

Людовика прозвали «пауком»; даже люди того жестокого века были в ужасе от его деяний. Все силы своего незаурядного ума он направил на укрепление могущества Франции и не брезговал для достижения цели никакими средствами. Лицемерие его было огромным. В юности Людовик поссорился с отцом, Карлом VII, и бежал в Бургундию к Филиппу Доброму. В изгнании Людовик изощрялся в униженной благодарности Филиппу и выражениях дружбы к его сыну Карлу Смелому. Придя к власти, он начал с ними беспощадную борьбу. Терпевший нередко поражения от врагов на поле брани, Людовик всегда выходил победителем после переговоров, во время которых он разъединял своих врагов. Среди этих врагов был и его брат, смерть которого приписывали отравлению. Одного своего советника Людовик заподозрил, впрочем, не без оснований, в измене и приказал посадить в клетку, где невозможно было разогнуться, и тот провел там 11 лет.

Садистская жестокость Людовика сочеталась с поведением, демонстративно отличавшимся от поведения, приличествующего рыцарю и монарху. Он с презрением относился к рыцарственности, к турнирам, к пышности, носил скромные, зачастую поношенные одежды. Король выказывал неприязнь к знати и доброе расположение к простонародью: впервые прибыв в Париж после коронации, он ходил на свадьбы горожан, крестил у них детей и обожал, когда к нему обращались «кум». Однако любовь к горожанам не означала у него любви к городам, права которых он последовательно урезал. Был чрезвычайно бережлив, даже скуп, никак не желал расходовать деньги на роскошь, но не жалел их (а налоги за время его правления выросли втрое) на государственные нужды, на дипломатию, а заодно и на просвещение. Не лишенный личного мужества, Людовик не любил воевать, считая, что нельзя ставить государственные дела в зависимость от военного счастья, и предпочитал действовать путями дипломатии и интриги. В 1475 г. король Англии Эдуард IV решил возобновить войну с Францией. Вместо того, чтобы идти навстречу врагу с войском, Людовик выслал английской армии большое количество продовольствия, заявил о готовности вести переговоры и не жалел золота для советников английского короля и его самого. В конце концов был заключен мир, по которому Эдуард получал ежегодную пенсию в 10 тысяч ливров, и англичане убрались восвояси. По словам современников, Людовик говорил, «посмеиваясь, что он гораздо проще изгнал англичан, чем его отец, ибо он изгнал их, накормив пирогами с дичиной и напоив добрым вином».

Карл Смелый был во всем противоположен Людовику. Король был готов льстить, унижаться, даже лебезить перед противником, лишь бы добиться цели. Карл ставил свое достоинство превыше всего, его гордость переходила в заносчивость. Мечтая превратить свои владения в королевство, он встретился с императором Фридрихом III, чтобы обсудить проблемы коронации, так как император мог возводить своих вассалов в королевское достоинство, а ряд земель Карла лежал в пределах Империи. Переговоры вначале шли успешно, но вскоре были прерваны, ибо Карл поссорился с Фридрихом из-за места в церкви. Людовик выжидал, бывало, годами благоприятного случая; Карл требовал всего и немедленно. Людовик виртуозно умел скрывать свои мысли и никогда не позволял гневу или даже неудовольствию вырваться наружу до подходящего момента; Карл был невероятно вспыльчив, даже подвержен приступам бешенства. Людовик презирал пышность; Карл обожал ее. Людовик смеялся над рыцарством; Карл считал себя «последним рыцарем» и изо всех сил пытался культивировать расцветшие еще при дворе его отца торжественные и сложные рыцарские ритуалы. Людовик не любил войны; Карл был смелым, даже отчаянным воителем.

Даже там, где направления деятельности этих двух государей совпадали, они были различны по форме. Оба не любили свободные города-коммуны, но Людовику они мешали как препятствия его власти, Карла же раздражало, когда простолюдины пытались отстаивать свои права. Оба государя прославились активной законодательной деятельностью, оба вникали во все мелочи управления. Но Людовик, имея перед собой уже во многом единую страну, вмешивался лишь в то, что было действительно необходимо. Карл, унаследовавший пеструю мозаику герцогств, графств, городов, пытался создать из них единое государство, но наряду с этим не меньшее внимание уделял распорядку подачи блюд за герцогским столом; желая придать всему стройную иерархическую форму, он вносил во все сплошной беспорядок. Как мы уже знаем, борьба между Карлом Смелым и Людовиком XI закончилась победой французского короля.

Новые люди у власти

 Изменились не только правители, но и их окружение. Возвышение королевской власти сопровождалось введением единой системы государственного управления. Королям нужны были люди, которые, участвуя в управлении, не противопоставляли бы себя короне, не пытались бы стать независимыми от нее. Филипп IV Красивый, Людовик XI стремились окружить себя людьми не слишком могущественными, а то и вовсе незнатными, иногда прямо-таки темного происхождения. Гийом Ногаре, канцлер Филиппа Красивого, был сыном еретиков. Ближайший советник Людовика XI Оливье Ле Дэн, умный дипломат, был всего лишь королевским брадобреем. И все- таки для того, чтобы приблизиться к королю, одной тесной зависимости от него было недостаточно. Надо было не только быть лично преданным, но и обладать природным умом и определенными познаниями, в первую очередь, требовалось знание римского права. На этом праве — в противовес праву церкви и феодальным обычаям — монархи строили законное обоснование своей власти. Королей окружали их юридические советники, так называемые ЛЕГИСТЫ. В большинстве своем, как мы знаем, это были выходцы из городского сословия и мелкого дворянства.

Новые люди стремились встать вровень с привилегированными. Одного богатства было недостаточно. Нужно было войти в высшее сословие. Мэр Лондона заседал в Палате лордов и его полный титул был (и остался до сего дня) — лорд-мэр. Члены Палаты общин, независимо от происхождения, приравнивались к рыцарям, во Франции высшие чиновники и судейские получали дворянские звания. Они образовывали как бы низшую ступень дворянства. Старое, традиционное именовалось «рыцарями меча», новое — «дворянством мантии» (подразумевается мантия, которую надевают судьи) или «рыцарями закона».

Судьбы «новых людей»

 Судьбы этих «новых людей» были непростыми. Их ненавидела высшая знать и не любил народ. Аристократам они казались выскочками, которые ломали всю традиционную иерархию и оттесняли древние роды от принадлежавшей тем по наследству власти. Народу — обманщиками и вымогателями, ибо их сферой деятельности были, в первую очередь, суд и финансы.

Карьера этих людей часто бывала головокружительной, конец — печальным. Упомянутый выше Оливье Ле Дэн, прозванный современниками Оливье-Дьявол, лишился жизни после смерти своего покровителя-короля.

Французский купец Жак Кёр, составивший себе огромное состояние, ссужал короля Карла VII большими суммами. Король назначил его своим казначеем, даровал дворянство. Кёр умно и решительно взялся за реформу финансов, упорядочил взимание налогов, сократил расходы казны; он выполнял важные дипломатические поручения, влиял на политику страны. Но в 1451 г. он был, в результате придворной интриги, арестован, осужден, приговорен к смертной казни с конфискацией имущества, помилован (без возвращения богатств) и изгнан из Франции.

Еще одна судьба: Медичи

 Судьба семейства банкиров Медичи отличается от судеб тех, о ком говорилось выше, потому что Медичи жили не в большом королевстве, подобном Франции, а в городе-государстве Флоренции, имевшем республиканскую форму правления. Правящую группу в этом итальянском городе составляли не дворяне, а богачи, финансисты. Представитель рода Медичи, Козимо Медичи Старший, обладая значительным богатством, боролся за власть с другими банкирскими фамилиями и не жалел средств на создание представлений о себе как о народном заступнике. В 1433 г. политические противники Козимо изгнали его из Флоренции, но год спустя он с триумфом вернулся в родной город, где народное собрание вручило ему фактически неограниченную власть, хотя формально Козимо и его ближайшие преемники не занимали никаких официальных должностей. Со своими противниками Козимо расправлялся по возможности без пролития крови. Пользуясь своим правом назначать индивидуальные налоги, он попросту разорял их. Республиканские учреждения во Флоренции некоторое время сохранялись, но не играли уже никакой роли. Медичи сначала именовались синьорами (господами) Флоренции, а с 1537 г. — великими герцогами Тосканскими. Из этого рода вышли знаменитые папы и французские королевы — Екатерина Медичи и Мария Медичи.

«Новое благочестие»: поворот от вселенской церкви к одинокой душе

 Религиозные ценности также подверглись в XIV—XV вв. существенным переменам. Во всех движениях, определивших кризис традиционного христианства в XIV—XV вв. было нечто общее: они так или иначе ставили под сомнение авторитет церкви или хотя бы ее главы. Высшим авторитетом объявлялось либо духовенство в лице Собора, либо светская власть, либо весь христианский народ. Радикальные еретические движения отвергали церковную иерархию вообще, некоторые отрицали даже Священное Писание, ставя на первое место пророческое откровение. Общим в этих взглядах была их антицерковная направленность. Но были еще течения не столько анти-, сколько внецерковные.

Еще в конце XIII в. возникли общины одиноких женщин, посвятивших себя уходу за больными и другим делам милосердия. Существовали и сходные мужские организации. Члены этих общин не приносили никаких монашеских обетов. В 60-е годы XIV в. в Нидерландах было основано «Братство Общей Жизни». Это движение получило широкое распространение. Члены Братства вместе проживали, сообща трудились, отвергая владение личным имуществом. В Братство могли входить и клирики, и миряне.

Все эти организации дали начало духовному движению, названному «новое благочестие». Движение это не было единым, но его влияние распространялось на всю Западную Европу. В основу его учения были положены взгляды таких богословов-мистиков как Иоганн Экхарт, прозванный Мастер Экхарт (около 1260—1327) и Фома Кемпийский (около 1380—1471), выпустивший в свет книгу «О подражании Христу». Общим для этого движения было мягкое, но решительное отвержение того, на чем держалась традиция церкви. Сторонники «нового благочестия» не становились прямо в оппозицию церкви, они не отвергали ни церковной иерархии, ни обрядов, ни культа святых, ни права церкви на имущество и власть. Они просто считали, что все это неважно, несущественно. Не отрицая монашества, они полагали, что добиться спасения можно и в миру, исполняя свои повседневные обязанности как заповеди Божьи — это называлось «мирским аскетизмом». Они считали, что дела милосердия можно творить и вне признанных церковью организаций. Они никак не отрицали ни действенности таинств, ни пышной обрядности, но предпочитали самоуглубленную молитву или тихую беседу на религиозные темы вне церковной ограды. Короче, не возражая прямо против общепризнанного тезиса о том, что «вне церкви нет спасения», приверженцы «нового благочестия» как бы не принимают этот тезис во внимание. Главным для них было единство с Богом, связь с Ним одинокой души верующего. Эти воззрения были проявлением еще одного вида кризиса традиционной веры.

Изобретение книгопечатания

 В Средние века книги были весьма редки. Тому несколько, причин. Во-первых, книга являлась уникальным произведением и стоила весьма дорого. Во-вторых, грамотных было мало. К концу Средних веков в городах увеличилось число людей, умевших читать и писать, желавших овладеть знаниями. С XIII в. в университетских городах появились независимые от церкви мастерские переписчиков и книжные лавки, изготовлявшие дешевые книги для студентов и торговавшие ими.

Интерес к писаным текстам возрос в конце XIV — начале XV в. в связи с переменами в религиозной жизни. Все большее число людей, притом людей грамотных, стремилось узнать слово Божие лично, размышлять над этим словом.

В первые десятилетия XV в. появляются «допечатные» книги: на досках вырезывался текст книги и иллюстрации и затем с этих досок делались отпечатки. Такой способ был много дешевле ручного переписывания, но все же довольно дорог и сложен. Около 1445 г. немецкий ремесленник Иоганн Гутенберг (около 1399—1468) изобрел не изменившийся в принципиальных основах до сегодняшнего дня способ книгопечатания. Металлические кубики с выпуклыми зеркальными отражениями букв — литеры — подбираются так, чтобы составлялись слова, и закрепляются в особую «печатную линейку», образуя строку. Из строк составлялись страницы, с которых делались отпечатки.

Изобретение Гутенберга произвело революцию в системе распространения знаний и вообще передачи информации. Появилась возможность издания текстов массовым тиражом. Но дело не только в этом. Когда сведения передавались изустно, по памяти, то люди бессознательно сами вносили изменения. В меньшей мере, но тоже часто, вносили изменения и дополнения переписчики. Теперь же любой текст, будучи напечатанным, получал окончательную форму. Появление массовой, дешевой книги привело к тому, что устная культура стала заменяться культурой книжной среди не только высокообразованных людей, но и довольно широких слоев грамотных.

Типография. Гравюра XVI в.

Новые ценности и новое искусство

 Феодальная монархия опиралась на сословное общество, члены которого входили в более или менее сплоченные общественные группы: союзы рыцарей, цехи, купеческие гильдии, монашеские братства, объединения духовенства. Отдельный человек в той или иной мере поглощался коллективом себе подобных. В конце Средневековья индивид начинает все более обособляться, полагаясь на собственные силы. Меняются нравственные ориентиры. Придворный руководствуется уже не верностью сеньору, которому он принес присягу, а личными интересами. Купец и предприниматель ощущают себя людьми, пробивающими собственную дорогу к успеху и богатству, и видят в других буржуа своих конкурентов и соперников, многие выдающиеся личности той эпохи оказываются людьми бессердечными и вероломными, не очень-то разбирающимися в выборе средств для достижения эгоистических целей. Собственно, такими же были многие деятели предшествующей эпохи, но присущие им религиозность и сознание необходимости быть покорным учению церкви, налагали на них своего рода «моральную узду», тогда как теперь эгоизм, жестокость, алчность и властолюбие могли обнаружить себя более открыто.

Одновременно, хотя и совершенно по-другому, индивидуализм проявляется в литературе и искусстве, французский поэт XV в. Франсуа Вийон описывает трагическую судьбу человека в мире, в котором он одинок и который ему враждебен. Герой «Божественной комедии» Данте — он сам. В загробном мире, который посетил поэт, он встречает души людей, продолжающих испытывать земные страсти. И оценка этих людей — его личная оценка. Новый взгляд на мир проявляется и в живописи того времени.

Линейная перспектива в искусстве

 Когда мы смотрим на средневековые изображения — миниатюры, алтарные образа — нам иногда кажется, что художник не умел нарисовать то, что было в действительности. Сидящий на троне король больше, чем окружающие его вассалы. В сценах Распятия фигуры, находящиеся на переднем плане, могут быть меньше, чем распятый Христос, находящийся на втором плане. Но дело не в неумении. Художник показывал мир не таким, каким он видится его обитателям, но таким, каким тот предстает перед Господом. Король важнее, значительнее своих вассалов, потому он и больше их. Христос много значимее всех иных персонажей картины, потому Его изображение крупнее. Предметы, находящиеся ближе к художнику, имеют большие размеры только на его, художника, взгляд. Если же взять за основу единственно верную для человека Средневековья позицию наблюдателя, то точкой отсчета может быть только сам Христос и, естественно, удаленные от Него предметы меньше.

В искусстве XV в. появляется линейная перспектива, в соответствии с которой человеческие фигуры, дома и все предметы, расположенные ближе к художнику, изображаются крупнее, чем удаленные от него. Изображение строится исходя из индивидуального видения художника. От рисунка или картины предшествующих веков возникает ощущение, что художник находится как бы внутри них, он не ориентируется ни на свой собственный взгляд, ни на положение зрителя. Теперь же живописец и зритель отделяются от изображаемого. Художник как бы стоит в центре мира и обозревает его, причем этих центров может быть столько, сколько художников, центром Вселенной оказывается как бы каждый индивидуальный человек.

Монахи аббатства святого Мартина Турского преподносят Библию императору Карлу II Лысому. Миниатюра 846 г. Фигура императора крупнее фигур, изображенных на первом плане.

Портрет

 Средневековое искусство не знало портрета. Художник изображал короля, святого, подданного, т.е. члена иерархии, светской или церковной; индивидуальные черты его мало занимали. Портретное изображение появляется в конце XIV — начале XV в. В городах многие богатые люди заказывали алтарные образа или росписи в церквах художникам. Эти заказчики — донаторы — желали, чтобы на картинах были также изображены они сами в знак доказательства их благочестия, обычно в коленопреклоненной позе. Подобное характерно и для более ранних времен, но тогда на картинах изображались условные фигуры людей с гербами или эмблемами, указывающими на то, кто был донатором. Ныне же передается портретное сходство. Современники донаторов должны были узнать неповторимые индивидуальные черты человека для того, чтобы восславить его за щедрый дар; человек узнается по своей неповторимой индивидуальности, а не по принадлежности к тому или иному роду, сословию. Так возникает искусство портрета.

Художники и меценаты

 Искусство уже не является всецело подчиненным религиозным целям и обретает самостоятельность. Соответственно меняется оценка художника обществом и его самооценка. Художник перестает быть анонимным, лишенным имени. Раньше было важно изделие, а не его автор. Теперь же ценится индивидуальность создателя произведения искусства. Правители собирали мастеров при своих дворах, покровительствовали им, возводили в рыцарское достоинство, давали придворные звания. Так поступал, например, видный покровитель искусств — их называют меценатами — герцог Бургундский Филипп Добрый. Создаются первые коллекции произведений искусства и среди коллекционеров выделяется знаменитый меценат и знаток искусств правитель Флоренции Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным. Новые правители покровительствовали новому искусству.

Робер Кампен (Флемалльский Мастер). Благовещение (центральная часть Алтаря Мероде). Около 1427 г. Четко видно перспективное сокращение комнаты.

Донаторы. Фрагмент картины «Богоматерь в цветах». Конец XIV в.

Перемены в технике

 Изменения в экономике, в общественном устройстве повлияли на изменения в технике и технологии. С XIV в. увеличивается число водяных мельниц, используемых в качестве привода для кузнечных молотов, мехов для раздувания огня и т.п. Тому несколько причин. После «Черной Смерти» резко уменьшилось число рабочих рук — и увеличилось применение технических устройств. Растет и потребность в новой технике. Одно из важнейших нововведений — огнестрельное оружие. Первые сведения о нем относятся к началу XIV в. Сначала пушки использовались исключительно при осаде крепостей и заменяли собой тараны, катапульты и другие осадные приспособления. Только в самом конце XV в. появилась полевая артиллерия, предназначенная для уничтожения армий противника. Тогда же, в XV в., возникают первые ружья — аркебузы, представляющие собой фактически маленькие пушечки, обслуживаемые двумя людьми. Один клал эту аркебузу одним концом на плечо, другим — на воткнутую в землю рогульку, другой подносил к запальному отверстию в тыльной части аркебузы раскаленный прут. В начале XVI в. прут был заменен на горящий фитиль, которым поджигали порох после нажатия курка; таким образом мог стрелять один человек.

Робер Кампен. Донаторы (левая створка Алтаря Мероде).

Изобретение огнестрельного оружия сильно повлияло на развитие техники. Пушки делались из бронзы и — особенно — чугуна. Собственно говоря, только в XIV—XV вв. чугун — недорогой и хорошо пригодный для литья сплав — и начал использоваться в технике; открыт он был металлургами XII в., но считался шлаком, образующимся при выплавке стали, и выбрасывался.

Огнестрельное оружие постепенно изменило лицо войны. Для обслуживания его требовались профессионалы, а не благородные рыцари. Чем шире использовалось это оружие, тем менее значимыми были тяжелые доспехи, поединки в сражениях и т.п. Артиллерия вытесняла не только отдельных рыцарей, но и рыцарство как основное воюющее сословие. Благородные конники относились к этому виду оружия с гневом и презрением. Они приказывали не брать в плен, а убивать на месте пушкарей и аркебузиров. Но прямо-таки символом является тот факт, что в начале XVI в. знаменитый французский рыцарь Баярд, прозванный современниками «Рыцарь без страха и упрека», в течение столетий считавшийся образцом рыцарства, пал от пули, пущенной из ружья.

Новый быт

 Говорить о переменах в быту можно, лишь касаясь жизни аристократии и горожан, ибо повседневная жизнь европейского крестьянства мало менялась до XIX в.

Особо важные перемены коснулись устройства городского жилья (избы, замки и дворцы не менялись значительно дольше). Большее внимание уделяется удобствам: в XIV в. возник паркет, и от пола уже не тянет таким холодом, каменные стены обшиваются деревом. В XV в. анфиладный принцип расположения комнат сменяется коридорным. Комнаты отделяются от тех мест, по которым проходят люди, становятся пространством, где можно уединиться, получают определенное назначение — спальня, детская, столовая, кабинет. А это свидетельствует о том, что жизнь человека разделяется на сферы публичную, открытую для всех, и частную, скрытую от посторонних глаз, а также о том, что увеличивается различие между разными видами деятельности: в столовой едят, в кабинете работают, а на пирах уже не занимаются делами.

Жилище, еда, одежда еще более, чем раньше, демонстрируют разделение сословий. Так, в XIV в. пища бедных и богатых различается не только количественно. Появляются первые поваренные книги, кулинарное искусство как таковое, и искусство это уже не для всех. Приготовление пищи становится сложным, обособленным ремеслом, и в крестьянской среде вряд ли кто-либо будет готовить, например, кабанью голову, начиненную леденцами.

Одежда, как и жилище, свидетельствует о разделении общественной и частной жизни. До XIV в. не существовало нижнего белья, спать ложились либо в обычной одежде, либо, если было жарко, вообще без одежды; теперь же появились ночные рубашки.

Мы уже говорили о том, что с XII в. увеличивается ценность красоты человеческого тела. Этот процесс продолжается, и в конце XIV в. женское платье обретает декольте, вырез, обнажающий плечи и верхнюю часть груди.

Немалые перемены происходят и в моде. Удлиненная одежда снова сменяется короткой, точнее — одежда аристократов. Длинные одеяния считаются уделом стариков, горожан, духовенства. Появляется распашная одежда, застегивающаяся на пуговицы, причем пуговицы быстро делаются украшением. Один герцог на балу появился в камзоле, на котором было нашито 128 пуговиц из драгоценных камней. Короткие штаны — брэ — и чулки — шоссы — соединяются в единые брюки, нередко разноцветные: одна штанина, например, желтая, другая — красная. Вообще, аристократическая мода XIV—XV вв. (она называется «бургундской модой», так как пришла из герцогства Бургундии) представляется нам весьма нелепой. Женские чепцы — эннены — приобрели весьма причудливую форму. Одна их разновидность — «сахарная голова» представляла собой обтянутый тканью конусообразный картонный колпак длиной до 80 см. Женщины стали укладывать косы в замысловатые прически, в том числе с валиками по краям головы, покрывались эти прически плотно прилегающим чепцом. Если глядеть на такую женщину спереди, то кажется, что у нее рога. Проповедники очень активно и, как всегда, тщетно обличали подобную моду, настаивая, что рога эти свидетельствуют о связи с дьяволом. Не менее странно выглядели мужские башмаки — пулэны. Их заостренные носы достигали 30—40 см., а у модников — до метра.

Ян ван Эйк. Портрет жены художника. 1439 г. На модели — «рогатый» чепец.

Однако в этом безумии моды была своя система. Мы уже говорили раньше о том, что обычаи и законы требовали от низших сословий одеваться иначе, чем высшие. Яркие и нелепые одежды еще более подчеркивали эту разницу. Модные пулэны мешали рыцарям в бою. Чтобы можно было нормально ходить, длинные носки подвязывали к коленям и даже поясу, но тогда нельзя было вдеть ногу в стремя. Хронисты рассказывают, что когда в сражении с турками рыцарское войско потерпело поражение, рыцари отрубали мечами носки пулэнов, чтобы быстрее бежать с поля сражения. Но и такая бессмысленная мода имела свой символический смысл. Мы упоминали, что рыцарство в XIV—XV вв. теряло свои военные функции, вытесняемые наемниками, а рыцарские ценности, не находя места в реальной жизни, становились идеальными самоценностями. О том же говорят и совершенно бесполезные, более того, мешающие сражаться пулэны — о самоценности, самодостаточности рыцарской моды.

Так общественные, экономические, культурные перемены находят отзвук в изменениях повседневной жизни.

Башмаки-пулэны.

Вопросы

1. В чем проявился упадок рыцарства?

2. Могли ли незнатные люди XIV—XV вв. достигать власти? Если да, то каким образом?

3. Можно ли сказать, что «новое благочестие», новое искусство и поведение «новых людей» имеют общее происхождение? Если да, то каково оно?

Часть 6. КАНУН НОВОГО ВРЕМЕНИ

Выше говорилось о том, что завершением Средневековья мы считаем начало XVI в. Однако любое завершение в истории есть не единовременная дата, а относительно длительный переходный период. Новое время, в которое мы живем, характеризуется процессами, приведшими к господству рыночной экономики, политической демократии, научного взгляда на мир, к промышленной, а затем и научно-технической революции — со всем этим вы познакомитесь впоследствии в курсе Новой истории. Специалисты обычно отсчитывают начало Нового времени в Западной Европе с середины XVII в., с Английской революции. Таким образом, период от начала XVI до середины XVII в. является неким историческим промежутком, который мы назвали кануном Нового времени.

Характерным для Нового времени является сложение особого новоевропейского типа личности. Этот тип личности весьма отличен от средневекового. Человек Средневековья был в первую очередь частью некоего большего или меньшего коллектива — церкви, сословия, общины, цеха и т.п. Человек Нового времени отделен от коллектива, основы для своего существования он ищет в самом себе, даже с Богом он предпочитает сноситься напрямую, а не через церковную иерархию.

Период «канунов», о котором мы говорим, и есть время сложения этого нового типа личности, сложения новых отношений людей друг с другом, с Богом, с окружающим миром. Европа знала различные и переплетающиеся между собой пути к этому. Исторические явления, благодаря которым стали возможны указанные перемены, которые сами возникли в результате этих перемен, — Возрождение и Реформация. Начнем с первого.

ГЛАВА 6.1. ВОЗРОЖДЕНИЕ

 Никколо Никколи

 На рубеже XIV и XV вв. Никколо Никколи был известен всем жителям своего родного города — Флоренции. Он не был ни одним из правителей этого города-государства, ни воином, ни поэтом, ни художником, ни ученым. Но в своем доме он собрал огромную коллекцию произведений античной эпохи — монет, медалей, мраморных и бронзовых скульптур, у него была богатейшая библиотека античных авторов, которых он только и читал; он побуждал юношей изучать произведения античной словесности; он приглашал во Флоренцию знатоков латыни и греческого; он говорил с друзьями только на латыни, а не на родном итальянском; он носил одеяние, напоминающее римскую тогу; он ел и пил только из античной посуды; он жил как бы не в своем времени, а в той эпохе, которую он почитал и любил — в Античности. Один из его биографов говорит: «Было благородным удовольствием смотреть, как сидел он за столом, весь такой античный». И его поведение, и отношение к нему его современников доказывают — Античность овладела умами, Античность возродилась.

Возрождение Античности

 Люди, жившие в Средние века, не знали, что они — люди Средневековья. Люди Возрождения знали, что их время — эпоха Возрождения. По их воззрениям, Античность — некий идеальный исторический период. Тогда процветали науки и искусства, государства и общественная жизнь. Потом пришли варвары и свет знаний померк, вместо латыни появились грубые наречия. А в их время — в Италии XIV—XVI вв. — снова возродился «золотой век», снова возродилась классическая латынь. Отсюда и название эпохи — Возрождение, или, как стали говорить позже, на французском языке — Ренессанс.

Люди Возрождения считали, что античная культура вновь воскресла только при них. Это не совсем так. Действительно, знание древнегреческого языка на Западе было утеряно, древнегреческие научные и философские труды были известны лишь на латинском через переводы с арабского или в кратких переложениях. Но латинских авторов читали, изучали и переписывали в монастырях, им подражали, ими восхищались. В Средние века разрыв с античным прошлым ощущался только как религиозный перелом, как переход от язычества к христианству. Культура же Античности — латынь, римская литература — и государственные традиции — непрерывность Империи — воспринимались как существующие и поныне. Так что воскрешать было нечего — не язычество же! Ренессансные мыслители, наоборот, сочли, что Античность давно завершилась, но ее можно возродить.

Возрождение Античности, впрочем, нужно было не просто ради нее самой. Мы говорили выше, что люди «осени Средневековья» порывали с традицией: Но не забудем, что сознание их оставалось все же традиционным. Основания для новых ценностей они искали по-прежнему в прошлом. Это прошлое, известное, почтенное, но не сходное с настоящим, они и обнаружили в Античности. В ней они искали и находили те знания, те ценности, которые им были нужны в настоящем.

Гуманизм и гуманисты

 Словом «гуманизм» мы ныне называем любовь к людям, а также такую философию, которая проповедует эту любовь, считает человека высшей ценностью в мире. Но первоначально это слово, родившееся в эпоху Возрождения, значило нечто иное. В XIV в. возникает понятие «studia humanitatis», что можно перевести как «изучение человеческого», от латинского «homo» — «человек».

Средневековая система знаний, как мы помним, состояла из тривиума и квадривиума. Ренессансные мыслители, опираясь на античное знание, взяли за основу другие науки. Грамматику, т.е. искусство правильно писать, заменила так называемая поэзия, т.е. изучение античной литературы и классической латыни. Риторика, т.е. искусство говорить, привлекала большое внимание ренессансных умов, но за основу брались не проповеди и писания отцов церкви, а речи великого римского оратора и известного философа Марка Туллия Цицерона. «Диалектику», т.е. логику, заменила «моральная философия», рассуждения о нравственности, долге и т.п. Но поскольку философия эта была заимствована у дохристианских авторов, она ориентирована на земное, мирское поведение человека.

Именно благодаря направленности на земные ценности эти науки и получили название «studia humanitatis» и отделялись от «studia divina» — «изучения божественного», «богословия».

Тех, кто занимался «изучением человеческого», с конца XV в. стали называть гуманистами. Слово же гуманизм, как обозначение одновременно гуманистических занятий и особого мировоззрения, возникло только в начале XIX в.

Гуманистами могли стать люди любого социального положения. Среди них встречались сыновья сапожников и герцогов, писцы и папы, купцы и военачальники, правители и поэты. Объединяла их всех приверженность к «изучению человеческого».

В узком смысле к «studia humanitatis» принадлежали, во-первых, отмеченные выше три науки, во-вторых, вообще греко-латинская словесность, т.е. овладение в совершенстве латынью и древнегреческим, в-третьих, изучение античных литературных, философских и научных творений, которые, впрочем, тогда не очень различались. Гуманисты, особенно ранние, ставили своей задачей возродить латынь во всей ее чистоте, освободив от позднейших наслоений.

Чтобы стать гуманистом, не требовалось ни аристократического происхождения, ни крупного состояния. Следовало лишь владеть языком Цицерона. Это заменяло и знатность, и богатство. В гуманистических кружках, представлявших собой сообщества друзей, могли запросто сходиться и беседовать — на латыни, разумеется, — будущий правитель Флоренции банкир Козимо Медичи, монах Луиджи Марсильи, канцлер Флорентийской республики, сын небогатого купца Леонардо Бруни. Перед великой Античностью все они были равны. До середины XVI в. высшие государственные должности как во Флоренции, так и в других городах Италии, посты секретарей пап и государей занимали гуманисты, ибо сограждане и правители считали, что только гуманистические знания, только духовная близость к Античности могут дать человеку возможность стать настоящим государственным деятелем. Томмазо Перетунчелли, переписчик рукописей, сын сапожника, благодаря знакомству с «изучением человеческого» стал римским папой Николаем V.

Впервые в западноевропейской истории элита, т.е. совокупность лучших, наиболее уважаемых людей, формировалась не по признаку происхождения, а по принципу обладания определенными познаниями и способностями.

Гуманисты были искренними христианами, но центром в их воззрениях на жизнь был человек, отличающийся добродетелями не только и даже не столько христианскими. Центральными моральными принципами гуманистов были те, которые они называли «достоинством» и «доблестью».

Гуманист Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494) в своей «Речи о достоинстве человека» восклицал: «Великое чудо есть человек!». Суть человеческого «достоинства», по Пико, в том, что человек не имеет определенного места во Вселенной. Он сам, по своей воле может стать и выше ангелов, и ниже скотов. Его судьба открыта, он сам ее творец.

Обладающий «доблестью», полагали люди Ренессанса, есть человек-герой, перед которым открыт весь мир и который своими усилиями, мужеством и познаниями может добиться всего, притом не в ином мире, а в этом. Он — человек-титан, человек, являющийся как бы вторым Богом. Причем достичь всего желаемого этот титан мог как на поприще «изучения человеческого», так и в иных сферах — искусствах, государственной деятельности. Все познания, все умения, все способности объединяются в одном лице, «универсальном человеке» — вот совершенная личность Возрождения, вот его идеал. Идеал этот — открытый, каждый способен стать таким, но не каждый становится, потому идеал этот одновременно демократичный и элитарный. Ценности ренессансного человека — земные ценности, он мало думает о небесах. Даже в посмертной судьбе его больше волнует вечная слава, а не вечное блаженство.

Это напряжение духа, эта открытость судьбы, это приятие земного мира имели и свою оборотную сторону. Ценилось все, превосходящее человеческие возможности. Упомянутый Пико делла Мирандола опубликовал 900 тезисов по всем областям знаний — от филологии до астрологии — и взялся защищать их в диспуте против всех ученых мира. Но такое встречалось не только в знаниях или искусствах, но и в злодействах, лишь бы и они превосходили все мыслимое. Правитель города Римини Сиджисмондо Малатеста потряс и современников, и потомков своими преступлениями. Этот лишенный каких бы то ни было моральных устоев человек был тонким знатоком литературы и искусства. Он обожал выступать в качестве крестного отца в семьях своих врагов или людей, которых он почему-либо задумал погубить. После церемонии роженицу, ее мужа и ребенка убивали по его приказу (иногда он это делал собственноручно) на глазах друг у друга. И вот, как рассказывают, этот неистовый злодей отправился войной на Флоренцию. У республики не было войск. Навстречу Малатесте выехал канцлер Флоренции, гуманист Джаноццо Манетти. Он произнес перед Малатестой составленную по всем правилам красноречия речь на изысканной латыни. Жестокий правитель Римини пришел в восторг и увел свое войско.

Литература и искусство Ренессанса

 Когда мы говорим о Возрождении, то первым делом вспоминаем ренессансное искусство — изобразительное и словесное. Если писатели Ренессанса были, как правило, гуманистами, то художники и скульпторы, даже и стоявшие близко к кружкам гуманистов, сами не предавались «изучению человеческого». Но гуманистические идеалы выражались в их творчестве с не меньшей силой, чем в гуманистических трактатах или поэмах. Эти идеалы, провозглашенные гуманистами, находили отклик среди всех тех, кого можно, с некоторой натяжкой, назвать интеллигенцией, т.е. совокупностью людей, впервые в европейской истории положивших себе основным занятием интеллектуальную или художественную деятельность.

«Три флорентийских светоча»

 Итальянцы со времен Ренессанса доныне говорят, что начало итальянской литературе положили «три флорентийских светоча»: Данте Алигьери (1265—1321), ФранческоПетрарка (1304—1374) и Джованни Боккаччо (1313—1375), хотя, строго говоря, Петрарка, родившийся в окрестностях Флоренции, никогда не жил в этом городе.

Многие историки считают, что Данте не принадлежит полностью к Возрождению и называют его переходной фигурой от Средних веков к Ренессансу. Он прожил довольно долгую, по тем временам, и весьма бурную жизнь: участвовал в политической борьбе в родном городе, познал горечь изгнания, умер в Равенне, вдали от родины (как полагали тогда, ибо ощущение единства Италии было весьма слабым). Перу Данте принадлежат лирическая автобиография «Новая жизнь», много стихотворений и ряд ученых трактатов: о поэзии, о языке, о государственном устройстве. Но бессмертную славу стяжала ему «Божественная комедия». Как мы говорили выше, она представляет собой описание странствований поэта по загробному миру и, тем самым, как бы включается в ряд известных со времен раннего Средневековья «загробных видений». Однако, если эти видения рассматривались современниками и даже самими их авторами как описание реальных событий, то творение Данте — открыто заявленный авторский вымысел. Данте обходит Ад, Чистилище и Рай, которые населены людьми древности и его собственного времени; эти люди и в потустороннем мире продолжают испытывать человеческие эмоции, и также сильные эмоции испытывает сам автор по отношению к встреченным им персонажам. В заслугу Данте итальянцы ставят и то, что он создал итальянский литературный язык, положив в его основу наречие Тосканы (Флорентийской области).

Истинным родоначальником не только гуманистической литературы, но и самого ренессансного гуманизма был Петрарка. Изучение Античности и подражание ей стало делом его жизни. По римскому обычаю поэт был увенчан на Капитолии лавровым венком. Бессмертную славу создали ему написанные на итальянском языке «Песни». В них он с силой и страстью говорит о своем чувстве к его возлюбленной Лауре, с болью — о судьбах Италии. Из его «Писем», которые он адресовал своим современникам, друзьям, но также и Цицерону и потомкам, писем, которые стали с того времени поводом к возникновению особого, процветавшего до XIX в. литературного жанра — эпистолярного — видно, как начал меняться в эпоху Ренессанса тип человеческой личности. Человек Средневековья, как уже говорилось, характеризуется принадлежностью к некой группе, некоему сословию, главное в нем то, что он рыцарь, или священник, или ремесленник, христианин, язычник, святой, грешник. Петрарка — первое в европейской истории частное лицо, он интересен себе, современникам и потомкам своей личностью, а не положением.

Боккаччо был другом Петрарки и его последователем в гуманистических занятиях, он написал несколько трактатов на темы античной истории и мифологии. Он был первым комментатором творчества Данте и читал о нем лекции во Флоренции. Но венец его творчества — «Декамерон», т.е. «Десятиднев». В этой книге описывается как десять юношей и девушек бежали из Флоренции от эпидемии чумы, «Черной Смерти», о которой говорилось выше. Собравшиеся на загородной вилле, они в течение десяти дней рассказывают друг другу истории. Всего в книге 100 новелл: лирических, героических, любовных, сатирических. В этих новеллах воспевается жизнь, ее радости и веселье. В «Декамероне» множество заимствований из фольклора, из городской литературы, рискованных любовных историй, едких насмешек над духовенством. Земная жизнь явно оказывается высшей ценностью для автора. Но много позднее написания «Декамерона», в старости, охваченный сомнениями в том, не греховно ли это сочинение, Боккаччо отрекся от него.

Искусство Раннего Возрождения

 Период с начала XIV по последнюю четверть XV в. историки искусства называют Ранним Возрождением. Зачинателем новой живописи многие считают Джотто де Бондоне (1266—1337), хотя другие полагают его, как и Данте, переходной фигурой от Средних веков к Ренессансу. В живописи Джотто мы видим интерес к человеку, он вносит в евангельские сюжеты земное начало, переходит от символического изображения к реальной натуре.

Джотто. Поцелуй Иуды. Фрагмент фрески. Между 1305—1313 гг.

Телесность, объемность фигур, линейная перспектива, хотя и примененная весьма неуверенно, впервые проявляются в творчестве флорентийца Мазаччо (1401—1428), умершего молодым, но в своих фресках положившего начало итальянской ренессансной живописи. Вершиной Раннего Возрождения искусствоведы считают живопись Сандро Боттичелли (1445—1510), картины которого «Весна», «Рождение Венеры» являют образец глубокой одухотворенности. Земную красоту ренессансные творцы видят не только в плоти, но и в духе. Картины Боттичелли показывают нам радостную сторону Возрождения. Впрочем, сам художник испытывал и тяжелые духовные сомнения в благотворности своего искусства, сомнения, которые привели к кризису (о котором мы расскажем ниже).

Боттичелли. Рождение Венеры. Фрагмент.

Ренессансное искусство впервые, наверное, в истории породило такое явление как картина. Средневековье знало живописное изображение как некий священный предмет, подобно алтарным образам, либо как украшение текста, подобно книжным миниатюрам. В ренессансной Италии появляется картина как предмет искусства, предназначенный исключительно для художественного созерцания.

Тогда же, в XV в., флорентийский скульптор Донателло (около 1386—1466) утверждает в своем творчестве появившийся под влиянием античных образов принцип круглой скульптуры, которой можно любоваться с разных сторон. В средневековом искусстве скульптурные изображения, выполненные с величайшим мастерством, как правило, не представляют собой чего-либо самостоятельного, они есть часть большего — собора — и подчинены архитектурному замыслу. В творчестве Донателло и других скульпторов Ренессанса скульптура есть такой же самостоятельный предмет, как и картина.

Донателло. Давид. Около 1430—1435 гг. 4 изображения

Родоначальником ренессансной архитектуры считается также флорентиец Филиппо Брунеллески (1377—1446). Он был и скульптором, и ученым, разрабатывавшим законы линейной перспективы. Но главное его творение — купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Надо сказать, что ренессансное искусство вызывало немалый интерес жителей города, особенно Флоренции. Когда городское правительство (синьория) приняло решение воздвигнуть купол над этим собором, оно объявило открытый конкурс на лучший проект купола, и проекты эти были выставлены на общее обозрение и для всеобщего обсуждения.

Ренессансная архитектура значительно отличалась от средневековой. Мы помним, что основной темой готических соборов была их устремленность к небу, основным направлением — вертикаль. В здании же эпохи Возрождения подчеркивается горизонтальное членение сооружения. Купол флорентийского собора символизирует небо, но прочно опирается на земное основание.

Собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Аэрофотосъемка.

Высокое Возрождение

 Конец XV — первую четверть XVI в. ученые выделяют в истории итальянского Ренессанса и называют этот период Высоким Возрождением, утверждая, что именно в это время культура Возрождения проявляется наиболее полно. К этой эпохе относят величайших художников Италии — Леонардо да Винчи (1452—1519), Микеланджело Буонарроти (1475—1564) и Рафаэля Санти (1483—1520).

Леонардо был не только гениальным художником, но и знаменитым ученым-естествоиспытателем (этим он отличался от гуманистов, ставивших в центр своей деятельности науки о человеке, а не о природе), создавшим наброски летательных аппаратов, подводных устройств и механизмов и многое другое. Его картина «Джоконда» (или «Мона Лиза») и фреска «Тайная вечеря» есть наивысшие достижения ренессансной живописи.

Микеланджело был художником, архитектором, даже поэтом, но прежде всего скульптором (он так и повелел написать на своем надгробии — «Микеланджело Буонарроти, скульптор»), и даже фигуры на фресках его выпуклы, объемны, как бы скульптурны.

Эти два великих мастера Возрождения, два флорентийца, были совершенно разными по натуре и по характеру творчества людьми, соперниками в искусстве — бурный, страстный Микеланджело и замкнутый, «загадочный», всегда спокойный Леонардо. Микеланджело создал огромное количество творений, он был все время в трудах, кончив одну работу, тут же начинал другую. Леонардо являлся скорее мыслителем, нежели деятелем, работал чрезвычайно медленно и никак не мог завершить большинство своих картин, все улучшая и улучшая их. Но на фоне этих различий ярче видится то, что соединяло их — стремление к бесконечному совершенству.

Леонардо да Винчи. Джоконда

Микеланджело. Сотворение Адама

Рафаэль является мастером предельной гармонии, уравновешенности, он влюблен в красоту и радость мира. Но глядя на его «Сикстинскую мадонну», мы замечаем тайную грусть, которой охвачены Мария и Божественный младенец. Видимо, не все так радостно и светло было в эпоху Высокого Возрождения.

Рафаэль. Сикстинская мадонна

Литература Высокого Возрождения

 В XV в. литературу на итальянском языке вытесняет гуманистическая литература на латыни. К началу следующего столетия происходит новый подъем словесности на народном языке.

Лодовико Ариосто (1474—1533), которого можно считать последним великим ренессансным поэтом, стяжал признание поэмой «Неистовый Орландо». Это весьма вольное переложение средневекового эпоса о Роланде, яркое, веселое, мудрое, ироническое сочинение. Чего стоит описание земного Рая, где герой находит овес для своего коня и добрую пищу для себя!

Макиавелли

 До сих пор многие страницы флорентийского канцлера Никколо Макиавелли (1469—1527) считаются образцом итальянской прозы. Но известность ему принесли не его литературное дарование, не его комедии или исторические сочинения, но философско-политические трактаты, особенно «Государь». Обычно считается, что Макиавелли восхвалял политическую беспринципность, террор и обман. Но на самом деле он лишь продемонстрировал ту истину, что мораль и политика трудно совместимы, что государственные деятели и правители рассуждениями о морали прикрывают свои практические цели. Макиавелли не освободил политику от морали, а доказал, что первая далека от второй. По мнению флорентийского канцлера, государь для достижения своих целей не должен останавливаться перед насилием, ложью, жестокостью, демагогией. Макиавелли приписывают фразу: «Цель оправдывает средства». Но это не просто оправдание безнравственности. Макиавелли ставит цель, которую он считает великой — создание единой, сильной и свободной Италии, и считает, что для достижения такой цели все средства хороши.

Почему Возрождение возникло в Италии?

 Описание блестящих достижений итальянского Возрождения еще не объясняет причин этого явления. Обратимся к истории его возникновения.

Италия XII—XIII вв. входила в Священную Римскую империю, но власть императоров ощущалась на итальянской земле как чужая, да и никогда не была прочной. В XII в. Италия оказалась практически независимой, но не единой, а разделенной на множество государств. Большинство из них — кроме королевства Обеих Сицилий на юге и Папского государства в Римской области — представляли собой города-коммуны, небольшие республики. Знать жила в городах, входила в городское сообщество, подчинялась городским властям и в XIII в. слилась с верхушкой богачей в единый патрициат. Главными фигурами в этих республиках были купцы и банкиры; объединенные в цехи ремесленники оказывались значительной политической силой, представители цехов входили в состав правительств. Чтобы достичь власти, не требовалось знатного происхождения — необходимы были богатство и поддержка населения. Такой политический строй, такая экономика требовали людей предприимчивых, способных вести дела, не чураясь новшеств. Этим людям нужны были знания, но знания о мире, в котором они жили и наживались, а не только о Боге. Критерием их деятельности был успех. Активность ценилась выше монашеской отрешенности, ум выше силы, знание выше веры. Эти люди были не столь скованы традицией, как их современники. Богатства, накопившиеся в городах, позволяли развивать науки и искусства, покровительствовать им. Не случайно в авангарде Возрождения оказалась Флоренция — самый экономически и социально развитый город в Италии. Отсутствие единой сильной власти, республиканское устройство хотя и порождали постоянные распри между этими государствами и внутри них, способствовали развитию гражданской и личной свободы человека. Сама раздробленность, провоцируя соперничество, столкновения и даже войны между государствами, обеспечивала человеку, преследуемому у себя на родине, возможность найти убежище в других частях Италии. Более того, эта раздробленность означала, что возникло много культурных центров, не зависящих друг от друга и соперничавших не только в делах политических или экономических: гуманистические трактаты и произведения искусства придавали славу тому или иному итальянскому городу-государству.

Но почему Возрождение началось именно в Италии? Ведь сходное положение, пусть и не в таких масштабах, было в богатой городской Фландрии и в имперских вольных городах Германии.

Как мы говорили, новые люди искали обоснование своих действий в прошлом. И именно в прошлом они обнаружили Античность, эпоху, когда не было власти церкви, когда императоры правили в Риме, а не в Германии, когда процветали города-государства и светские науки и искусства. Для Италии эта Античность не была чем-то чужим. Рим стоял на этой земле, латынь, чуждая немцам или фламандцам, была, пусть и не очень хорошо, понятна итальянцам. Античная культура была своей, развалины древних построек они видели ежедневно. Античная традиция была в Италии собственной традицией и потому могла для этих людей быть не менее важной, чем христианская.

Тираны и кондотьеры

 После восстания чомпи (так во Флоренции называли чесальщиков шерсти, низшую категорию ремесленников) в 1378 г. до конца XV в. Италия почти не знала крупных социальных потрясений. После похода императора Генриха VII в Италию в 1310—1314 гг. она наслаждалась миром до начала Итальянских войн на рубеже XV и XVI вв. Но этот внешний мир сопровождался борьбой между государствами Италии и внутри них.

Общим для всех государств Италии, кроме Южной, являлось отсутствие развитого феодализма. Внутреннее устройство городов-республик было различным. В одних случаях в органы власти избирались представители цехов — так было во Флоренции до прихода Медичи к власти. В других — самые богатые из купцов, банкиров и городских землевладельцев образовывали слой городских патрициев, которые только и имели политические права, входили в органы управления — такая форма управления называется олигархией (т.е. «власть немногих»). Олигархическими республиками были Венеция и Генуя. Развитие большинства государств шло от города-коммуны к тирании. Слово «тирания», ныне означающее беззаконное единоличное правление, опирающееся только на силу, в Италии ренессансных времен не имело отрицательного смысла. Тираном, иначе — сеньором, становились и по решению народного собрания. Постоянные распри между различными партиями в коммунах облегчали установление единоличного правления, измученный гражданскими смутами народ охотно приветствовал «твердую руку». Пути к такой власти были разными. В Милане в конце XIV в. установилась герцогская власть семьи Висконти, которых в свою очередь в середине XV в. сменила династия Сфорца. Отсутствие в Италии многочисленного рыцарства вынудило города набирать воинов-наемников — КОНДОТЬЕРОВ (от итальянского «кондотта» — «договор»). Эти кондотьеры зачастую превращались в господ нанявшего их города, становились его правителями, как Сфорца.

Папы и семейство Борджа

 Папы в XV—XVI вв. вели себя как обычные правители того времени, не брезговали ничем, чтобы увеличить размеры своих владений и расправлялись с противниками из числа высших сановников церкви так же, как светские государи со своими противниками внутри их государств. Особенно прославилась этим семья Борджа. С середины XV в. ее представители избирались на папский престол. В 1492—1503 гг. папой был выходец из этого рода Александр VI. Несмотря на обязательность безбрачия для католического духовенства, Александр открыто признал своих детей и покровительствовал им.

Семейство Борджа отличалось жестокостью и развратом, совершенно неслыханными. Александр VI и его сын Чезаре Борджа стремились создать в Средней Италии государство во главе с Чезаре и в этой борьбе не брезговали ничем, в особенности отравлением неугодных с помощью самых неожиданных средств. Яблоко, например, делилось пополам между папой и его сотрапезником — при этом одна сторона ножа была смазана ядом. Александр VI умер, выпив отравленного вина, поднесенного ему то ли по ошибке, то ли в результате подкупа виночерпия. Чезаре, тоже отравленный, выжил, бежал из Рима и погиб в сражении, возглавляя в Испании отряд наемников. И этот человек, которого вся Италия считала подлинным исчадием ада, взял к себе на службу Леонардо да Винчи, правда, в качестве военного инженера, а не художника.

Джироламо Савонарола

 Ренессансная культура, ренессансная система ценностей, находя отклик у немалого числа горожан и знати, вызывали неприязнь у людей аскетического склада. Одним из таких людей был проповедник-доминиканец из Флоренции, настоятель монастыря Сан-Марко Джироламо Савонарола (1452—1498). Все в ренессансной действительности было для него злом: и насквозь мирское искусство, и страсть к наживе и власти, и тирания Медичи, и итальянская церковная иерархия, проникнутая светским духом. В своих исполненных потрясающей силы проповедях он призывал людей отвергнуть роскошь, к которой он относил и произведения искусства, призывал к осознанию христианами своих грехов и к покаянию, обличал пороки Александра VI, требовал реформы церкви и возвращения ее к принципам раннего христианства, клеймил тиранию Медичи и жаждал возвысить бедняков над богачами. Политические конфликты в Италии, связанные с шедшей в то время войной, вызвали восстание против Медичи в 1494 г.; сын Лоренцо Великолепного был изгнан из Флоренции и в ней установилась республика. Большинство в органах управления принадлежало сторонникам Савонаролы, так называемым «плаксам». Это прозвище они получили потому, что должны были, по их мнению, непрерывно оплакивать свои грехи. Были проведены реформы, направленные на демократизацию управления и помощь малоимущим.

Савонарола, считавший, что он вдохновлен свыше, тем временем призывал к покаянию и очищению нравов. Эта проповедь задела сердца многих. Вспышки религиозного энтузиазма и даже фанатизма разряжались в «сожжениях сует». На городской площади раскладывался костер, и огню предавались «суетные предметы», отвращавшие людей от Бога — модные наряды, игральные карты, косметика, украшения, книги светского содержания, а также произведения искусства. По свидетельству современников Боттичелли, воодушевленный проповедями доминиканского пророка, сам бросал в пламя свои картины.

Но во Флоренции многие были связаны с производством предметов роскоши, и отказ от нее подрывал экономику республики. Предприятия закрывались, началась безработица. Богачи, сторонники Медичи, просто люди, которым надоело беспрерывное оплакивание грехов и хотелось красоты и веселья, были настроены против Савонаролы. Из-за экономических трудностей число сторонников настоятеля Сан-Марко падало. К этому прибавилось отлучение Савонаролы от церкви ненавидевшим его папой. Оно стало удобным поводом для расправы с неудавшимся реформатором как с еретиком. Савонарола был схвачен, судим и сожжен на главной площади Флоренции, где он еще совсем недавно предавал огню «предметы мирской суеты».

Итальянские войны

 Спокойный период жизни Италии закончился в 1494 г., когда французская армия вторглась на Апеннинский полуостров. Противниками Франции выступали германские императоры, в том числе Карл V Габсбург (1519—1558), который был также королем Испании. Имперско-испанские войска противостояли французам. Война длилась, прерываемая перемириями, до 1559 г. Итальянские правители, включая папу, переходили от одной стороны к другой, боясь чрезмерного усиления любого из противников. Война завершилась усилением имперско-испанской стороны на Апеннинском полуострове и страшным разорением Италии, о благе которой ни одна из воюющих сторон и не думала. Армии, составленные, в основном, из наемников, жили за счет ограбления населения. Вступив в конфликт с папой, император Карл V двинул свое войско на Рим, и в мае 1527 г. Вечный город был взят и подвергнут варварскому разграблению, а жители — неслыханным насилиям и избиению. Рим был подожжен, в пожаре погибло множество бесценных произведений древнего и ренессансного искусства. Разграбление Рима произвело огромное впечатление на современников и потомков. Итальянские войны привели к экономическому и политическому упадку Италии и сильно подорвали веру в наступление золотого века.

Экономический упадок Италии

Впрочем, относительный упадок хозяйства итальянских городов начался раньше и был вызван не только военным разорением. Купеческие города Венеция и Генуя утратили свое господство на Средиземном море, а флорентийская промышленность и банковское дело переживали кризис уже в XIV в. В Италии раньше, чем в других странах Запада, начали проявляться ростки капитализма, но в XVI в. Италия, продолжая, хотя и медленно, развиваться, отстала от Нидерландов и Англии в экономическом отношении. Многие предприниматели, боясь риска, стали изымать свои капиталы из промышленности и вкладывать их в сельское хозяйство, скупая земельные владения. Между бурным культурным подъемом городов-государств и упадком их хозяйств углублялось противоречие, которое сделало недолговечным сам культурный подъем. В Новое время Италия выступала в состоянии политической раздробленности и политической отсталости.

Северное Возрождение

 Хронологические рамки Северного Возрождения (так историки назвали Возрождение вне Италии, в странах, расположенных в основном к северу от Альп) спорны. Некоторые исследователи считают, что Ренессанс в Европе развивался примерно в то же время, что и в Италии — в XIV—XVI вв., другие отводят ему очень короткий срок — самый конец XV и первые два десятилетия XVI в., когда в Европе началось увлечение итальянским ренессансным искусством (и до начала Реформации, о ней будет рассказано в следующей главе).

Так или иначе, гуманистические идеи пересекли Альпы еще во 2-й половине XIV в. Английский поэт Джеффри Чосер (около 1340—1400), автор известных «Кентерберийских рассказов», был знаком с Петраркой, переводил Боккаччо. Первые гуманисты появились во Франции и Германии в начале XV в., во второй половине этого столетия образовались гуманистические кружки. За Альпами гуманизм не имел столь широкого основания, как в Италии. Здесь были, как говорилось, богатые города, здесь тоже складывался тип нового человека, но Античность не являлась своим прошлым.

Северные гуманисты желали поставить ренессансные воззрения на службу обновленному христианству. Тщательное изучение древних языков нужно было для чтения, переводов и восстановления истинного первоначального текста Священного Писания и трудов отцов церкви. Методы толкования и комментирования античных авторов применялись к толкованию и комментированию священных текстов. Гуманистические знания должны были обновить теологию, отвергнуть прежние схоластические методы ее, помочь увидеть божественное в человеке.

В 1509 г. в Германии вспыхнул «рейхлиновский спор». Иоганн Пфеферкорн, крещеный еврей, выступил против своих бывших единоверцев, предложив насильно обратить их в христианство, а иудейские книги сжечь. Против этого восстал гуманист и знаток древнееврейского языка Иоганн Рейхлин (1455—1522). Он заявил, что насильственное уничтожение иудейства свидетельствовало бы о том, что христиане не уверены в правоте своего учения. Что же касается древнееврейских текстов, то Рейхлин призывал изучать их, ибо они содержат много ценного для христиан, причем изучать теми же филологическими методами, какие применялись к текстам латинским и греческим.

В поддержку Рейхлина выступили многие гуманисты. В 1515 г. его сторонники выпустили в свет тонкую и ехидную сатиру на схоластов — «Письма темных людей». В Средние века слово «темный» (по-латыни — «obscurus») означало «простой», «немудрый» и наполнялось положительным смыслом. Авторы намеренно придали ему новое значение — «глупый», «приверженный устарелым реакционным идеям», и в этом значении слово «обскурант» употребляется и поныне. Среди авторов «Писем» был молодой рыцарь, гуманист Ульрих фон Гуттен (1488—1523). По его мнению, распространение знаний должно привести к возрождению Империи, к восстановлению христианства во всей его первоначальной чистоте, оскверненной католическим Римом, к торжеству свободного человека, которому Бог даровал стремление к счастью.

Эразм Роттердамский

 Самой яркой фигурой среди северных гуманистов, «королем гуманистов», как его называли, был уроженец Нидерландов Эразм Роттердамский (1466 или 1469—1536). Он жил в Германии, в Швейцарии, подолгу бывал в Англии, Франции, Италии, но подлинной его родиной была «республика ученых», содружество просвещенных людей, истинной родной речью — латынь, язык гуманистов, идеалом — гуманистическое знание и не скованная догмами христианская вера, ненасилие, терпимость и внутренняя свобода. Широкую известность принесли ему новый перевод Нового Завета и сатира «Похвала глупости». Эразм издевается над схоластикой, над догматическим, обскурантским духом традиционного католичества, над пороками людей и церкви. Эразма считают одним из предшественников Реформации, но от этого движения его оттолкнули нетерпимость, дух несвобод. Он предпочитал не вмешиваться в религиозные и политические бои и оставаться верным себе в главном: в сохранении внутренней свободы.

Томас Mop

 Знаменитый гуманист, канцлер Англии, друг Эразма Роттердамского Томас Мор (1475—1535) более всего известен своей книгой «Утопия» (слово образовано самим Мором на основе древнегреческого и означает страну, которой нигде нет). В этой книге он описывает некий остров, на котором существует идеальное государство, основанное на принципах равенства и отсутствия частной собственности, которую Мор считал абсолютным злом. Равенство в этом государстве доходит до ношения одинаковой одежды, принятия одинаковой пищи; все, кроме стариков, детей и правителей, обязаны трудиться, чередуя занятия так, чтобы каждый прошел через все виды деятельности, которые только существуют на этом острове. Такое общество, казалось Мору, обеспечит каждому разумный умеренный достаток, а всем — отсутствие социальных потрясений. Идеи Томаса Мора легли в основу так называемого утопического социализма, который нашел своих многочисленных сторонников в XVII—XIX вв.

Гуманист Мор, отстаивавший свободу развития человеческой личности, вместе с тем не замечал того, что придуманное им идеальное государство основывается на всеобщем уравнивании и подавлении свободы. Утопия представляла собой, в глазах Мора, контраст современному общественному строю Англии, где обострялось имущественное неравенство и начинался сгон крестьян с земли, которая понадобилась дворянам для развития выгодного для них овцеводства. «Ваши овцы пожирают людей», — восклицал Томас Мор, обращаясь к аристократии.

Художники Северного Возрождения

 Итальянское искусство до конца XV в. было мало известно в Северной Европе. Наоборот, художники Италии внимательно следили за творчеством своих заальпийских собратьев; так, масляные краски, изобретенные в Нидерландах, нашли широкое применение на Апеннинском полуострове. В начале XVI в. художники Севера стали изучать работы мастеров Италии. Великий немецкий художник Альбрехт Дюрер (1471—1528) путешествовал в Италию, общался с тамошними мастерами, заимствовал не только некоторые приемы живописного письма, но и гуманистический подход к живописи. Он писал — что было не характерно для средневековых мастеров, но присуще ренессансным живописцам — трактаты, например, «Четыре книги о пропорциях человека». Другой знаменитый живописец Германии Лукас Кранах Старший (1472—1553) использовал в своем творчестве античные мифологические мотивы. И все же, искусство Северного Возрождения отличалось от итальянского. Оно обращалось более к народным массам, нежели к ценителям — Дюрер создал целую серию гравюр, которые печатались и распространялись по всей Германии, входили в каждый дом. Живописцы Германии и Нидерландов искали свои сюжеты в повседневной жизни низов — знаменитый нидерландский художник Питер Брейгель Старший (между 1525 и 1530—1589) получил прозвище «Мужицкий». Северные мастера были менее итальянских озабочены созданием образа человека-титана и более — взаимоотношением обыкновенного человека и Бога.

Альбрехт Дюрер. Меланхолия

Лукас Кранах Старший. Венера и Амур.

Франсуа Рабле

 Если не считать, конечно, Италии, наиболее широко гуманистические идеи и, прежде всего, ренессансное искусство распространились во Франции во время итальянских войн, когда многие французы увидели Италию собственными глазами. Во Франции работали многие итальянские художники и скульпторы, возводились дворцы в ренессансном стиле, во Франции окончил свои дни Леонардо да Винчи.

Самой яркой фигурой французского Ренессанса по праву считается Франсуа Рабле (1494—1553), прославленный своим романом «Гаргантюа и Пантагрюэль». В этой книге Возрождение справляет настоящий пир. При дворе королей-великанов Гаргантюа и его сына Пантагрюэля царят одновременно атмосфера безудержного веселья и утонченной гуманистической культуры. Рабле соединил в книге забавную фантастику (чего стоят приключения автора во рту великана Гаргантюа), «соленые» шутки, насмешки над церковью и схоластикой, веселые пародии на филологические изыскания (вспомним: изучение словесности — центр гуманистической учености), рассуждения о гуманистическом воспитании и добродетельном правлении.

Одним из центральных для понимания идей Рабле мест романа является описание Телемской обители, одновременно пародии на монастырь и гуманистической утопии. Это как бы монастырь, но в нем живут не затворники, в эту обитель допускаются и кавалеры, и дамы, и проводят они там время не в посте и молитве, а в веселых и ученых занятиях. Сам монастырь представляет собой роскошный дворец, его обитатели прекрасно одеты, охотятся, ездят верхом, забавляются играми, не забывают о застолье, но, одновременно, среди этих как бы монахов, «не было никого, кто не умел бы читать, писать, петь, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти-шести языках и на каждом языке писать как стихами, так и обыкновенной речью». В уставе Телемского монастыря только одно правило: «Делай, что хочешь». Однако, это никак не означает анархии, ибо, по словам Рабле, «люди свободные, благородные, образованные, живущие в приличном обществе уже от природы обладают инстинктом, который толкает их на добродетельные поступки и отвращает от пороков». Однако эта светлая утопия Рабле весьма ограничена, это все же отделенный от мира монастырь и, что характерно, основавший эту обитель Гаргантюа даровал ей право на земельную ренту с подвластных земель. Благородное существование одних основано на труде других, не причастных учености и добродетели.

Противоречия новой культуры

 Гуманисты видели в своем времени эпоху расцвета, счастья и красоты. Но не только это было характерным для Возрождения. Восторг перед будущим соседствовал со страхом перед ним же, упоение новым — с сознанием опасности от него. Это было заметно уже в самом начале Возрождения — вспомним, как Боккаччо отрекался от «Декамерона». Более того, обратимся к композиции этого сочинения. Пролог к нему, как мы уже говорили, описывает «Черную Смерть», и все веселье, весь юмор и вся мудрость новелл воспринимается на фоне торжества смерти. Это, говоря словами Пушкина, «пир во время чумы».

Во времена Высокого Возрождения мы видели кризис, связанный с движением Савонаролы, кризис, затронувший такого художника, как Боттичелли. Разочарование, вызванное невоплотимостью в жизни ренессансных идеалов, обостряется в конце Ренессанса, во второй половине XVI — самом начале XVII в. Великий английский драматург Уильям Шекспир (1564—1616) принадлежал к числу титанов Возрождения, но конца его, крушения Ренессанса. Самый известный герой его драмы — Гамлет, принц Датский — безусловно ренессансная личность. Но вот его монолог, начинающийся с перефразированного высказывания Пико делла Мирандолы — «Что за чудо человек!» завершается словами: «А что мне эта квинтэссенция (заимствованное у алхимиков выражение, означающее «основная сущность») праха!». Ренессансным идеалам нет места в мире и они ставятся под сомнение, хотя и не отвергаются. Старший современник Шекспира французский мыслитель Мишель Монтень (1533—1592) в своей книге «Опыты», представляющей собой собрание свободных размышлений на разные темы, книги, которую он писал во время Религиозных войн (см. ниже), приходит к малоутешительным выводам. Этот противник религиозной нетерпимости, «охоты на ведьм» (об этом мы расскажем ниже) видит, что разум не торжествует в жизни людей, более того, Монтень весьма скептически относится вообще к возможности торжества разума и добродетели. Так что сомнения, неуверенность, страх присущи всей эпохе Возрождения в целом.

Человек Ренессанса ощущал свою судьбу как открытую, незавершенную. Ариосто писал, что не хочет жениться, поскольку тогда он не сможет принять сан священника, и не хочет принимать сан, ибо тогда не сможет жениться. Вероятно, это шутка (в конце концов он женился), но вот реальная судьба Рафаэля: папа предлагал ему кардинальский сан, один из папских приближенных — свою племянницу в жены с огромным приданым. Рафаэль так и не принял окончательного решения при жизни и даже в смерти: он постригся в монахи на смертном одре и одновременно в завещании объявил свою суженую наследницей и женой перед Богом. Возможность выбирать ценней самого выбора.

Но непрерывное состояние этого выбора порождало неуверенность. Людям Ренессанса присуща «меланхолия», но не в нынешнем смысле — «легкая печаль», а в значении — «тягостное раздумье», «уныние». Если будущее открыто, то в нем может быть все, в том числе и самое ужасное. Современные исследователи установили, что ужас, охвативший Европу в 1000 г., когда все якобы ждали конца света, сильно преувеличен и преувеличен именно ренессансными историками, переносившими в прошлое страхи своего времени. В 1500 г. светопреставления ожидали напряженнее, чем в 1000 г. и во всем — падении Константинополя, открытии Америки видели знаки близящегося пришествия Антихриста. Стремление к красоте вдруг оборачивалось тягой к богатству, нескованность устаревшими моральными нормами — безнравственностью, всемогущество человека — всевластием правителей.

Ощущение хрупкости гуманистического мирка вызывалось узостью его. Даже в Италии, даже в ее городах, даже во Флоренции гуманистические идеи не охватывали всей толщи населения, да и не могли его охватить. Гуманизм не аристократичен, но элитарен, гуманистические добродетели открыты каждому, но мало кто может вместить их в полной мере, ибо они требуют напряжения доблестной души, а это есть не у всех. Искусство Ренессанса представляется наиболее полным воплощением гуманистических идеалов, но и это искусство не было тогда общепризнанным: значительная часть художников продолжала жизнь цеховых мастеров, работала в старой манере, и их произведения пользовались популярностью среди рядовых сограждан.

И все же, при всех трудностях, трагизме, неуверенности, узости социальной базы Ренессанс закладывал основы новоевропейской культуры, новоевропейского светского мировоззрения, новоевропейской суверенной личности.

Вопросы

1. Что общего и в чем различие между современным и ренессансным смыслами слова «гуманизм»?

2. Италия XV—XVI вв. дала новые подходы в политике и новые приемы в живописи. Что общего между линейной перспективой в живописи и взглядами Макиавелли на государственную власть?

3. Можно ли считать Савонаролу человеком Средневековья, борющимся с Возрождением?

4. В чем различались итальянские гуманисты и их собратья к северу от Альп?

5. Почему именно в эпоху Возрождения в широких слоях населения возникли массовые страхи?

ГЛАВА 6.2. РЕФОРМАЦИЯ

 95 тезисов на двери Виттенбергской церкви

 31 октября 1517 г. невысокий человек в одежде монаха ордена августинцев прибил к дверям дворцовой церкви в саксонском городе Виттенберге большой лист бумаги. Монаха этого звали Мартин Лютер (1483—1546) и он был профессором Виттенбергского университета. Текст, выставленный на всеобщее обозрение, содержал 95 тезисов, направленных против ИНДУЛЬГЕНЦИЙ. Эти тезисы произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Не только в Виттенберге, но и по всей Германии их приняли с восторгом, переписывали и распространяли. Малоизвестный богослов, сын рудокопа, стал самой популярной фигурой в стране. Вся мыслящая Германия поддержала его, гуманисты приветствовали мятежного монаха. Папа требовал его к ответу и настаивал на отречении от высказанных идей. Лютер отвечал памфлетами, написанными понятным и сочным языком. Папа Лев X, сын Лоренцо Великолепного, более всего приверженный деньгам, красивой жизни, ренессансному искусству и изящной словесности, считал все высказывания Лютера «бредом немецкого монаха, упившегося пивом» (к которому папа, как истый итальянец, приверженный вину, испытывал отвращение). Кончилось тем, что в 1520 г. Лев X отлучил Лютера от церкви. В 1521 г. в г. Вормсе был созван рейхстаг (заметим, насколько возрос авторитет светской власти — для решения богословских проблем требуется постановление имперского собрания). На нем Лютер снова отказался отречься, еще раз повторил все сказанное им ранее и закончил свое выступление словами: «На том я стою. Я не могу иначе, и да поможет мне Бог».

Реформация и распространение протестантизма в Европе.

Что такое Реформация?

 Слово это возникло еще до эпохи, им обозначенной. В конце XIV — начале XV в. в Европе развернулось движение, участники которого выступали за «реформу церкви во главе и членах», за искоренение злоупотреблений, за улучшение ее организации. Но критики вероучения в движении за реформу не было. Само слово «реформация» (лат. «преобразование») появилось в XV в. в Германии, но оно в то время означало «проект политического переустройства Империи». Теперь же сторонники Лютера, сторонники религиозных, да и политических перемен, применили этот термин к своему движению.

Индульгенции и спасение верой

 Почему вдруг богословский спор стал событием сначала общегерманского, а потом и общеевропейского масштаба?

В Средние века, да и в начале Нового времени, религия была не только суммой нравственных предписаний и обрядов, но мировоззрением, образом жизни, сутью существования. Но почему именно 95 тезисов против индульгенций вызвали такой резонанс?

Что такое индульгенция? По учению католической церкви, Христос и святые совершили столько «добрых дел», способных спасти род человеческий, что образовался как бы излишек благодати, находящейся в распоряжении церкви («сокровище церкви»). Этот излишек благодати мог быть использован священнослужителями для отпущения грехов. Сам грешник, либо его родные и близкие должны были совершить некие дела, чаще всего, внести сумму денег на благотворительные цели или на нужды церкви, и тогда душа этого грешника освобождалась от мук Чистилища, либо срок пребывания в нем существенно сокращался. Подобные идеи привели в конце концов к появлению индульгенций — выданных от имени папы письменных отпущений грехов. Такую индульгенцию, в которой перечислены отпускаемые грехи, можно было купить за деньги. Цена индульгенции увеличивалась с ростом тяжести грехов.

Подобная практика вызывала возмущение у людей с чуткой совестью. Как же так? — вопрошали они. Неужели можно без внутреннего раскаяния очиститься от грехов, только заплатив за это деньги? Вспомним: в позднее Средневековье происходит процесс индивидуализации религиозного сознания. Верующего волнует личное отношение его самого, его души к Богу. Ему непонятно как кто-либо, даже святой, может передать другому свои заслуги, свою благодать, т.е. как бы часть своей души, своей личности? И конечно, в особенности стал тревожить людей факт торговли индульгенциями, сам факт продажи благодати за деньги.

Эти мысли и эмоции обобщил Лютер в своих тезисах. С его точки зрения, человек уже искуплен страстями Христа, этим добровольным актом любви к людям. Разумеется, человек грешен, но только Бог может прощать грехи раскаявшемуся, внутренне переродившемуся индивиду. Человек может спастись, лишь уверовав, причем вера понимается не как убежденность в существовании Бога, а как внутреннее доверие к Нему, приятие Его воли.

Но если человек спасается только верой, только в результате акта божественной любви, то индульгенции не только нечестивы — они бесполезны. Бесполезны все обряды, заупокойные молитвы, так называемые «добрые дела» — паломничества,пожертвования, даже дела милосердия и пр. Если человек не верит, все эти дела не спасут его. Никаких «сверхдолжных заслуг» не существует, а значит излишни культ святых реликвий и священных изображений. Не нужна в сущности, если развить эту мысль, и сама церковь как подательница всех благ, ибо блага раздаются милосердным Богом по Его усмотрению.

Но если вера исходит от Бога, то повиноваться следует лишь Его повелениям, изложенным в Святом Писании. Постановления Соборов и пап, творения отцов церкви — есть лишь мнение людей, не обладающих никаким авторитетом. Все, заповеданное Богом, уже сказано в Писании, надо лишь правильно понять его. А чтобы понять, каждый должен читать Писание и толковать его в соответствии с собственным разумом (впрочем, в этом вопросе Лютер колебался), правильное толкование обеспечит Дух Святой, осеняющий любого человека, а не только профессионального богослова.

Лютер пришел к такому заключению, размышляя о возможности спасения собственной души: этот монах боялся, что, оставаясь правоверным католиком и повинуясь предписаниям церкви, он угодит в ад. Подобные же страшные сомнения терзали многих его современников. Эти сомнения и выразил Лютер в своих тезисах.

Протест против папской власти: понятие протестантизма

 Падение авторитета Церкви, религиозный индивидуализм — все это способствовало распространению идей Лютера. Поначалу Лютер не выступил прямо против папства. В его системе, однако, не было места для папы как наместника Христа на земле. Позднее он уже прямо высказывался против римских первосвященников, в том числе и потому, что это соответствовало массовым настроениям. Мы помним о многовековой борьбе Империи и папства. И если в Италии светская власть императоров воспринималась как чужая, то так же как чужая воспринималась в Германии духовная власть пап. Одной из причин возмущения торговлей индульгенциями было то, что в глазах людей деньги утекали из страны в Рим.

Протест против папской власти, против власти католической Церкви привел к тому, что за сторонниками нового религиозного учения, называвшими себя реформаторами или лютеранами, закрепилось название протестантов, хотя сам этот термин возник довольно случайно, по причинам не только религиозным, но и политическим.

Дело в том, что идеи Лютера разделяли многие князья и рыцари. Церковь с ее богатством, особыми правами и судами, подчиненная властям, считавшимся иноземными, была бельмом на глазу у многих властителей, зарившихся на ее имущество. Император же был пламенным католиком. После выступления Лютера на Вормском рейхстаге император, хотя и не посмел нарушить охранную грамоту, данную виттенбергскому реформатору (как это сделал его предшественник Сигизмунд по отношению к пражскому реформатору — Яну Гусу), запретил учение Лютера и подверг реформатора опале. Склонявшиеся к новой вере князья, напротив, давали прибежище Лютеру и поощряли проповедь его учения, проводили реформу богослужения в лютеровском духе — закрывали монастыри, упраздняли культ святых, икон, мессу, некоторые таинства и т.п., на подвластных им землях. Ряд князей и городов подписали в 1529 г. протест против решений императора о запрете новой веры. Отсюда пошло название — протестанты.

Лютер и его последователи действительно выступали за свободу совести: каждый волен выбирать веру по велению совести, каждый волен толковать Писание по велению разума. Доведенный до логического предела этот принцип разрушал любое церковное единство. Сам Лютер не сделал подобного вывода.

Свобода людей: Лютер, князья и крестьяне

 В традиционном католицизме вероисповедание определялось церковью. Но в учении Лютера не было места церковным властям. Священники, по его учению, ничем не отличались от обычных людей и не обладали особой благодатью. В тех государствах, где торжествовала Реформация, закрывались монастыри, ибо, с точки зрения реформаторов, исполнение человеком повседневных обязанностей и является соблюдением Божьих заповедей. Отрицание Лютером безбрачия духовенства дало повод его католическим противникам заявлять, будто он затеял всю Реформацию, чтобы выйти из монашеского звания и жениться.

Если не признается существование особых духовных властей, то возникает вопрос: кто же должен проводить реформу церкви? С точки зрения Лютера — светские правители. Им и только им принадлежит право проводить реформы, определять веру для своих подданных. Разумеется, христианин свободен выбирать истинную веру, но исповедовать ее он может только при содействии властей. Когда прихожане, воспринявшие идеи Лютера, стали громить церкви, ломать священные изображения, изгонять священников, вождь Реформации резко выступил против этого. Только светские государи, по его мнению, могут указывать, как реформировать веру. Освободившись от власти пап, реформаторы попали под власть князей. Лютер с недоверием говорил о «Господине Omnes» (латинское «все»), как он называл народ.

Существовало, однако, еще одно направление в Реформации. Не забудем, что Лютер лишь положил начало Реформации, но никак не мог предопределить ее ход. Далеко не все протестанты были последователями виттенбергского реформатора. Многие сторонники новой веры шли гораздо дальше его. Свобода христиан понималась ими как свобода от всяких властей. Истинность религии, по их понятиям, должна определяться не правителями, а либо общиной христиан, либо каждым христианином в отдельности.

Из религиозных положений делались политические выводы. В 1522—1523 гг. в Германии разгорелось рыцарское восстание. Поводом к возмущению послужил отказ архиепископа Трирского разрешить проповедь реформаторов в своем княжестве. Но смысл этого восстания был иным. Рыцари стремились к созданию централизованной империи, главными их врагами были церковь и князья. Однако их восстание было подавлено. Крестьяне, подвергавшиеся эксплуатации со стороны рыцарей, не поддержали их.

Наиболее мощным общественным потрясением Германии в ходе Реформации явилась Крестьянская война 1524—1525 гг. Экономическими причинами ее было усиление феодальных поборов и бесправия крестьян. Но недовольство своим положением крестьяне восприняли под знаком Реформации: как нарушение основ христианского общества.

Социальная справедливость и христианское равенство. Крестьянская война в Германии

 Свобода христиан понималась многими как политическая свобода, свобода от господ, возвращение к евангельским заветам — как требование социального и имущественного равенства. Эти идеалы выразила секта анабаптистов (перекрещенцы). Они отрицали не только таинства и обряды (крещение они считали символическим актом вступления в общину, действием сознательным, потому младенцев не крестили, а над взрослыми совершали акт повторного крещения), но и Святое Писание. По учению анабаптистов, каждый истинный верующий обладает даром божественного откровения.

В начале XVI в. ожидание конца света затронуло многих. Одни ждали пришествия Антихриста, другие — наступления тысячелетнего Царства Божия, и истолковывали Реформацию как начало этого Царства. В тысячелетнем же Царстве не должно быть неравенства, ни социального, ни имущественного, сословий, даже собственности. И если одни полагали, что Царство Божие придет само, то другие, а среди них сначала соратник, потом враг Лютера Томас Мюнцер (около 1490—1525), требовали установления этого Царства силой, здесь и сейчас. Мюнцер предвещал падение земных тронов, уничтожение богатых и возвышение бедных.

Когда летом 1524 г. в районе Верхнего Рейна началось крестьянское восстание, анабаптисты развернули пропаганду своих идей среди восставших. Они требовали полного равенства всех перед Богом, уничтожения монастырей и замков и того, чтобы господа оставили свои дворцы, поселились в хижинах и занялись производительным трудом.

Но большинство крестьян не шло так далеко. Они желали религиозных реформ, свободной проповеди Евангелия, выборности священников и одновременно с этим отмены тяжелых форм зависимости от господ, уменьшения повинностей, возвращения общинных угодий. Иные также настаивали на реформе государственного управления, усилении имперских органов власти и ослабления власти князей.

Слабо организованное восстание крестьян, не поддержанное ни городами, ни рыцарями, было потоплено в крови. Томас Мюнцер погиб. Связывавший все надежды на реформу веры со светскими властями, Лютер яростно обрушился на крестьян, подрывавших своим восстанием эти власти. Виттенбергский реформатор призывал вешать и топить мятежников, убивать их как бешеных собак. Он писал после подавления восстания: «Я, Мартин Лютер, убил всех погибших в восстании крестьян, потому что приказывал убивать их. Кровь их да падет на мою голову! Но я сделал это потому, что Господь приказал мне так говорить». После подавления рыцарского восстания и завершения крестьянской войны князья остались единственной реальной силой в Империи.

Единство Империи и церкви

 Император Карл V владел государством, в котором, по словам современников, «никогда не заходило солнце». В состав Империи, наряду с Германией и Италией, входили Нидерланды, Испания с возникшими именно в то время заморскими колониями. Он ощущал себя владыкой всего христианского мира, светским главой христиан. Итальянские войны упрочили его влияние на Апеннинском полуострове. Однако занятый сражением с главным врагом — Францией, он не слишком большое внимание уделял Германии, где его недолюбливали. Карл мечтал о едином христианском сообществе, единстве Империи, какое могло быть обеспечено только единством церкви. Не будучи ярым сторонником папства, склоняясь даже к мысли о необходимости определенных реформ в церкви, он не мог принять идеи Лютера и усматривал в праве князей устанавливать вероисповедание в их землях как покушение на свой авторитет. Но все было тщетно. В Германии развернулась борьба между сторонниками и противниками Реформации, закончившаяся в 1555 г. Аугсбургским религиозным миром. Был принят принцип — «чья власть, того и вера». Верховенство государства над церковью было утверждено даже в католических княжествах. Раскол по религиозному признаку окончательно подорвал единство Империи. Это так потрясло Карла, что в 1556 г. он отрекся от престола, передав свои германские владения брату, императору Фердинанду I, а Испанию с колониями и Нидерланды — сыну, королю Испании Филиппу II, сам же удалился в монастырь. Универсальная католическая имперская идея потерпела поражение в борьбе с идеями национальными и реформационными.

Лютеранство было первой, но не единственной разновидностью протестантизма, Германия первой, но не единственной страной Реформации.

Кальвин

 Маленькая Швейцария внесла свой, весьма значительный вклад в реформационное движение. Наиболее видным и влиятельным реформатором здесь был выходец из Франции Жан Кальвин (1509—1564), основатель особого, кальвинистского направления в Реформации. Главное в его учении — идея предопределения. Согласно Кальвину, души людей от века, еще до сотворения мира, предопределены либо к вечному спасению, либо к вечной погибели. Никто не может достоверно знать собственного предопределения. Тем не менее, в ходе своей жизни человек может получить знак от Бога, намек на то, что ему суждено.

Если он преуспевает в своих земных делах, то это можно истолковать как указание на его избранность; если же ему не везет в его предприятиях, то нужно удвоить усилия: может быть, придет успех. Следовательно, горожанину, купцу, предпринимателю (центром деятельности Кальвина была Женева, город, в котором были достаточно развиты товарно-денежные отношения) нужно было неустанно трудиться — но, собственно, как они воображали, не ради наживы самой по себе, а ради высшей цели, ради того, чтобы получить уверенность в том, что они избранники Божьи. И даже тот, кому упорно не везло, должен был усердствовать, чтобы и в последний момент жизни не впасть в отчаяние и не потерять надежду на спасение.

Мы видим, что учение Кальвина о предопределении одновременно охватывало как религиозную жизнь человека, так и его практическое поведение. Это учение придавало высший смысл деятельности первых буржуа Европы.

В Женеве Кальвин установил самую настоящую диктатуру, хотя лично не занимал никаких постов. Избранная общиной верующих консистория — высший орган общины — давала указания, обязательные и для светской власти. Хотя праведное поведение, по Кальвину, есть знак дарованного Богом предопределенного избранничества, власти Женевы внедряли подобное поведение насильственным путем. Были запрещены игры, развлечения, музыка, дурные поступки любого рода. Известен случай казни семилетнего мальчика, который ударил свою мать. Женева превратилась в унылый город, где люди ходили в темных одеждах — роскошь была запрещена, — распевали псалмы и боялись гнева Божьего и недовольства консистории.

Провозгласив религиозную свободу, деятели Реформации не очень-то следовали своим призывам. Лютер в Германии выступил против беспрепятственной проповеди не только для католиков, но и анабаптистов, кальвинистов и других протестантов-нелютеран. Сторонники разных течений в протестантизме не жалели крепких слов не только для католиков, но и для соперников внутри лагеря Реформации: «соратники дьявола», «орудия Сатаны» и т.п., причем эти заявления были не простыми ругательствами, но серьезными обвинениями в сотрудничестве с врагом рода человеческого, в богоотступничестве. Кальвин в крайнем фанатизме превосходил даже ярых католиков. Ряд граждан Женевы протестовал не против нового учения, но против диктатуры «женевского папы», как называли Кальвина. Их никак не устраивал закон, по которому любой отлученный консисторией, лишался гражданских и политических прав и мог быть изгнан и даже казнен. Протест был подавлен силой.

Всю Европу потрясла судьба Мигеля Сервета (1509 или 1511—1553). Этот французский врач отрицал троичность Бога, видел в Христе идеального человека, ставил разум выше благодати, не признавал предопределения. За Серветом охотилась инквизиция, и он бежал в Женеву, но там его ждал трагический конец: Кальвин обвинил его в ереси. Сервет был сожжен на костре.

Идеи избранничества и предопределения, выдвинутые Кальвином, оказались учением, которое отвечало глубоким потребностям нарождавшейся буржуазии. Эти идеи распространились из Женевы в те страны, где в XVI в. начали развиваться капиталистические отношения.

Кальвинизм способствовал выработке нового типа психологии, глубоко отличного от психологии человека Средневековья. Если купцы и банкиры предшествующего периода, стяжая богатства, действовали в интересах личного обогащения, мучились своей греховностью перед Богом, то кальвинисты в процессе обогащения лишь утверждались в уверенности своей избранности. Земная практика оказалась в гармонии с религиозными убеждениями. Появляются люди, уверенные в правильности своего поведения, трудолюбивые, бережливые, скромные по образу жизни, чуждые расточительству и, вместе с тем, фактически враждебные к инакомыслящим, в которых они видели не столько своих противников, сколько врагов Бога.

Реформация в Англии. Генрих VIII и его женитьба

 Король Англии Генрих VIII Тюдор (1509—1547) поначалу относился к Реформации резко отрицательно и преследовал сторонников кальвинизма, которых в Англии становилось все больше и больше. Конфликт со Святым престолом произошел у короля из-за того, что он решил развестись с женой, Екатериной Арагонской, теткой императора Карла V, и жениться на ее фрейлине Анне Болейн. Папа, не желавший портить отношения с Империей, воспротивился этому. Генрих VIII провел через Парламент ряд законов, уничтожавших всякое влияние папы на церковные дела в Англии. В конце концов, он своей властью оформил развод с женой. В 1534 г. Парламент издал Акт о верховенстве, в котором король провозглашался единственным на Земле главой новой, так называемой англиканской церкви, имеющим право реформировать веру и преследовать ересь. Все церковные должности в стране замещались по воле самого монарха. Учение англиканской церкви оставалось, однако, строго католическим. Но вскоре произошли перемены. Вечно нуждавшийся в деньгах, скупой король увидел в Реформации способ пополнить казну. Одновременно с этим, Генрих понимал, что реформационные идеи популярны в массах. В 1536—1539 тт. были закрыты монастыри, конфискованы земельные угодья церкви и проведена реформа богослужения. Латынь в церковной службе была заменена английским, упразднены культ святых и безбрачие духовенства. Англиканская церковь заняла как бы промежуточное положение между католичеством и большинством протестантских течений. В англиканской церкви сохранялись священники, иерархия во главе с архиепископом Кентерберийским, богослужение было частично приближено к протестантскому. Парламент утверждал в должности епископов, принимал общеобязательный молитвенник и законы против еретиков; духовенство получало содержание из казны. Церковь оказалась в подчинении у государства. Репрессии обрушивались как на диссидентов (от латинского «dissidens» — «несогласный»), т. е. протестантов, не принадлежавших к англиканству, так и на католиков.

Одной из первых жертв пал английский гуманист, канцлер Англии, соратник Генриха VIII по борьбе с протестантами Томас Мор. Будучи во всем покорен своему монарху, Мор, тем не менее, выступил против того, что Генрих VIII присвоил себе право устанавливать вероучение. Король приказал судить его. В 1535 г. Томас Мор был казнен.

Контрреформация

 Томас Мор полагал, что с ересью надо бороться путем распространения гуманистических идей. Другие противники Реформации предпочитали действовать посредством принуждения. Эти задачи были возложены, в первую очередь, на «Святую инквизицию». Сама по себе эта организация существовала еще с XIII в., занимаясь борьбой с ересью. Теперь был учрежден верховный инквизиционный трибунал в Риме. Никто не мог укрыться от всевидящего ока инквизиции, она стремилась контролировать не только действия, но и мысли людей.

В 1559 г. вышел в свет первый «Индекс запрещенных книг», обновлявшийся и возобновлявшийся до середины XX в. В этот список включались книги, которые католикам было запрещено читать под страхом отлучения. Вообще, духовная цензура была поручена инквизиции.

Движение внутри католической церкви за укрепление католицизма, против распространения протестантских идей получило название Контрреформации.

Иезуиты

 В 1540 г. бывший рыцарь, испанец Игнатий Лойола (1491—1556) основал монашеский орден «Воинство Иисуса Христа», иначе — орден иезуитов (от лат. Jesus — Иисус). Члены его к трем обычным монашеским обетам — бедности, безбрачия и послушания — добавили четвертый — беспрекословное подчинение папе. Орден был построен на началах строжайшей дисциплины. Во главе стоял генерал ордена с неограниченными полномочиями, рядом с генералом был верховный (генеральный) капитул из высших сановников ордена, которые следили за самим генералом. Иезуиты делились на много ступеней, низшей из которых были «мирские братья», часто тайные, остававшиеся в миру, но выполнявшие указания орденских руководителей. Основным принципом организации было беспрекословное подчинение низших высшим и абсолютный контроль высших над низшими. Иезуиты должны были отречься от семьи, родных и близких, отечества и служить только ордену, выполняя любые распоряжения начальства, не спрашивая ни о смысле их, ни о нравственной оправданности. Они должны были быть «подобны трупу» в руках начальствующих — так это было сформулировано в уставе. Руководство ордена должно было знать все обо всех, иезуит низших степеней не мог иметь никаких тайн от собратьев высшей степени, он должен был сообщать не только о действиях, но и о намерениях своих собратьев и других людей.

Нравственным принципом иезуитов было: «К вящей славе Господней». Это значило, что любые действия морально оправданы, если служат к возвеличению Господа, т.е., по мнению ордена, к укреплению папства и, в конечном счете, к выгоде самого ордена. Любые грехи, совершенные по приказу, таковыми не считаются и могут послужить спасению.

Проникновению иезуитов во все поры общества способствовало еще одно: учение о «мысленной оговорке». Можно было, с их точки зрения, давать любую клятву и нарушение ее не было грехом, если вовремя сделать оговорку в уме. Так можно было, дабы проникнуть в протестантскую общину, заявить о приверженности евангелической вере (так называли свою веру реформаты), добавив в уме, что истинная евангельская вера — католическая. Можно было, принося присягу государю, сделать мысленно оговорку — «если иного не потребует папа или орден». Такое устройство и такая мораль позволили ордену иметь своих приверженцев везде, стать мощной силой, которой побаивались даже папы, ибо орден весьма вольно трактовал свой четвертый обет — послушание папе. Раздавались заявления, что повиноваться должно только истинному папе, т.е. тому, кто благосклонно относится к ордену.

Строгая дисциплина, влиятельность иезуитов были привлекательны для римской курии. Одобряла курия также педагогические идеи иезуитов. Они стали создавать школы, куда принимались и представители низших сословий, если те проявляли способности. Образование строилось — по форме, а не по содержанию — на принципах, разработанных гуманистами, отличалось весьма высоким уровнем. Теперь противниками протестантизма выступали уже не темные «обскуранты», а блестяще образованные, подготовленные проповедники.

Тридентский собор

 Одним из требований сторонников Реформации в самом начале ее был созыв Вселенского собора, которому предназначалось реформировать вероучение. Однако такой Собор был созван лишь тогда, когда раскол между католичеством и протестантизмом полностью обнаружился. Этот Собор, созванный в 1545 г. в г. Тренто (лат. Tridentum) и получивший название Тридентского, продолжался с перерывами и переносом места заседаний до 1563 г. Он был собранием только католиков, озабоченных борьбой с Реформацией, собором Контрреформации. Собор этот подтвердил все католические догматы, резко выступил против свободы вероисповедания, потребовал осуществления строгого контроля со стороны духовенства над умами и душами верующих, провел некоторые реформы, направленные на улучшение образования священников, повышение их морального уровня, на усиление дисциплины. Настаивая на безоговорочной власти пап внутри церкви, Собор, вместе с тем, не потребовал подчинения светских властей духовным.

Реформа богослужения проводилась в направлении, обратном протестантизму. Те требовали, как это называлось, «дешевой» Церкви, католики предлагали «дорогую»: вводились новые праздники, новые культы, обряды делались еще более пышными, чтобы красотой и торжественностью воздействовать на эмоции верующих.

Однако реформы празднеств и богослужения шли еще в одном направлении, в чем-то сходном и с идеями протестантов, — из католичества исключались его средневековые, карнавальные черты, запрещены были «праздники дураков», к которым прежде церковь относилась благосклонно. Из религиозной жизни, протестантской и католической, изгонялось «народное христианство».

Результаты Реформации

 В результате Реформации и Контрреформации было покончено с церковным единством средневекового Запада. В обстановке крайнего религиозного возбуждения все общественные и политические противоречия XVI в. неизменно получали религиозную окраску и потому до крайности обострялись. Споры о смысле веры выплеснулись за пределы собраний богословов на улицы и площади городов и сел, разделяли народы и государства и даже семейные и дружеские союзы. Любой человек мог оказаться поставленным перед проблемой: какой религии придерживаться для того, чтобы спасти свою собственную душу. Вера перестала быть традиционной, унаследованной от дедов и отцов, сплошь и рядом она становилась делом личного выбора.

Все это не могло не наложить своего неизгладимого отпечатка на психологию людей.

Вопросы

1. Почему в начале XVI в. спор о свободе воли волновал не только богословов, но и широкие массы?

2. Как сочетались в Реформации представления о социальной справедливости и истинной вере?

3. Как государственная власть относилась к Реформации?

4. Что общего было у Реформации и Контрреформации?

ГЛАВА 6.3. ЗАКАТ НАРОДНОГО ХРИСТИАНСТВА

 Что такое «народное христианство»?

 Как уже говорилось выше, в Средние века все верили в Бога. Но религия людей образованных, в особенности церковников и богословов, отличалась от веры неграмотного простонародья. В то время как ученые могли читать написанные по-латыни богословские книги, участвовать в философских спорах, в которых обсуждались тонкости религии, люди невежественные неизбежно воспринимали веру в Христа и святых на свой лад. Присутствуя на церковной службе, они, как правило, не понимали ее, — ведь ее отправляли на латинском языке, и верующие принимали участие в обрядах, не вникая в их смысл.

Но у неграмотных простолюдинов, крестьян, многих горожан, существовали собственные представления о мире и управляющих им силах. Эти идеи и верования вырабатывались в их общении с природой и с людьми, сплошь и рядом они были древнее христианства. Но в Средние века эти народные верования испытали на себе определенное воздействие религии Христа и образовали с ней причудливый сплав. Церковь старалась подчинить эти верования, а в той мере, в какой ей не удавалось этого сделать, осуждала их и запрещала. Тем не менее, до самого завершения средневековой эпохи народное христианство продолжало существовать.

Святая борзая 

Около 1250 г. ученый доминиканский монах-инквизитор во время посещения сельской местности в районе французского города Лиона услышал новое для него имя святого — Гинефор. Он стал расспрашивать крестьян, и те поведали ему следующую легенду.

Когда-то здесь был расположен рыцарский замок, и в нем случилось такое происшествие. В одной из комнат замка спал в колыбели новорожденный сын рыцаря, а рядом лежала борзая собака. Ходившая за младенцем нянька отлучилась, и в этот момент из щели в стене выползла страшная змея и стала подбираться к колыбели. Собака напала на чудовище, разгорелась схватка, и искусанная змея (дракон, демон?) исчезла. На шум вбегают нянька и мать ребенка и видят опрокинутую пустую колыбель и пса с окровавленной мордой. Они громко вопят, на крики является рыцарь и, не долго думая, убивает пса, уверенный, что тот пожрал его сына. Но когда подняли колыбель, то нашли спокойно спящего младенца, живого и невредимого, и тут рыцарь понял, что убил верного друга и спасителя своего ребенка.

Что же он делает? Он приказывает похоронить борзого пса, насыпать холм над его могилой и в память о случившемся посадить вокруг могилы деревья.

То было лишь начало истории Гинефора. Прошло время, рыцарский замок пришел в запустение и разрушился. Но крестьянки окружающих деревень прониклись верой в чудодейственные целительные способности покойного пса и стали приносить на его могилу своих новорожденных младенцев, если они были больными или слабенькими. Матери оставляли их среди деревьев и удалялись, а когда возвращались, то якобы находили детей здоровыми. Правда, кое-кто из оставленных в роще младенцев за это время умирал, а иные делались добычей диких зверей, но вера крестьянок в могущество святого Гинефора оставалась непоколебимой. Упоминается здесь и некая старуха, видимо, колдунья, которая руководила этими обрядами.

Услыхав все это, ученый доминиканец пришел в сильнейшее негодование. Почитать борзую как христианского святого?! Неслыханно! Монах приказал срубить деревья на могиле собаки и выбросить вон ее кости. Он добился согласия местных властей строго наказывать всякого, кто осмелится возобновить поклонение Гинефору.

Казалось бы, история со святой борзой, рассказанная монахом XIII в. на том и заканчивается. Отнюдь нет! В 70-е годы XIX в. лионский краевед, прочитав этот рассказ, посетил ту самую местность и расспрашивал крестьян: не слыхали ли они про святого Гинефора? Каков же был ответ? Да, слыхали, ведь это тот самый борзой пес, который исцеляет новорожденных...

Давно миновало Средневековье, прошел и XVIII в. с его культом разума и критикой религиозных заблуждений, отгремели буржуазные революции, произошел промышленный переворот. И не где-нибудь в «медвежьем углу», а под боком у одного из наиболее крупных городов Франции по-прежнему, как и шестьсот лет назад, держатся все те же верования.

Верования простонародья

 В легенде о Гинефоре слились воедино народные верования, далекие от христианства, с верованиями христианскими. Сами крестьянки, искавшие помощи у Гинефора, несомненно, считали себя христианками, ведь в этом борзом псе они почитали святого. Они веруют во Христа, посещают церковь, и монах, который обнаружил и запретил культ Гинефора, ругает их за дикое суеверие, но не за то, что они вообще какие-то «нехристи», «язычники».

Но как они восприняли христианскую религию? Согласно церковному учению, животные и люди занимают совершенно разное положение в порядке Божьих творений и никоим образом не могут быть поставлены рядом: лишь человек создан по образу и подобию Бога, но не зверь, и только человек обладает бессмертной душой и разумом. Что касается святых, то ими могут стать наиболее совершенные люди, избранники Божьи. Между тем, в поверье о Гинефоре собака оказывается святой! Все установленные религией грани рушатся. Святой, в глазах крестьян, это то существо, которое способно творить чудеса.

Поклонение борзому псу как святому, обнаруженное доминиканским монахом в середине ХIII в., возможно, возникло намного раньше. Этого мы не знаем. Но мы знаем другое: что память о святом Гинефоре сохранялась и в дальнейшем на протяжении более чем полутысячелетия. Народное христианство постепенно разрушалось, но отдельные связанные с ним верования проявили удивительную живучесть.

Христианское учение плохо усваивалось простым невежественным людом. Каждый христианин должен был твердо знать, что верует в Отца, Сына и Духа Святого, т.е. в три ипостаси (лица) Божественной Троицы. Но когда одного пастуха спросили (дело происходило в Англии в XVI в.), знает ли он об Отце, Сыне и Духе Святом, ответ был: конечно, я знаком с отцом и сыном, ведь это их скот я пасу. А про третьего парня ничего не слыхал». На вопрос о том, что такое душа, другой крестьянин отвечал: «Это большая кость в сердце».

Общее в этих высказываниях крестьян конца Средневековья то, что духовное и божественное они сводят к плотскому, земному и обыденному. Так им легче понять, о чем им толкуют в церкви священники и проповедники. Богословы учили, что душа и тело представляют собой полную противоположность: душа бессмертна, а тело — не более, чем временная смертная оболочка, плотская темница, в которую заточена душа. Но в повествованиях о посещениях загробного мира рисуются те муки, которым в аду подвергаются «тела душ». Значит, и душа не лишена телесности?

Входя в собор, верующие видят изображенную над вратами скульптурную сцену Страшного суда. Когда же этот суд состоится? Церковь учила: в «Конце Времен», после Второго пришествия Христа. Но в народе было распространено убеждение, что наказания и награды за прожитую жизнь должны воспоследовать тотчас после смерти человека. Мы уже говорили об этом в другой связи, но важно помнить, что в сознании необразованных история рода человеческого сокращалась до маленького «островка времени», который наряду с настоящим охватывал лишь недавнее прошлое и ближайшее будущее; большие временные масштабы были им неведомы, и не потому ли они в это близкое будущее включали завершение земной истории и Конец света?

Сыр и черви

 На рубеже XVI и XVII вв. в Северной Италии был привлечен к инквизиции простой мельник по имени Меноккио. Он не примыкал ни к какой еретической секте. Его вина заключалась в том, что, начитавшись книг, которые случайно попали ему в руки, он выработал собственную философию, вовсе не похожую на прочитанное им. Обрывки учености, причудливо переработанные, выстроились в голове этого сельского мудреца в такую картину мира, в которой отрицалась божественная природа Христа, а созданная Богом Вселенная превратилась в своего рода сыворотку наподобие той, из которой формируется сыр. И точно так же, как в сырной сыворотке заводятся черви, рассуждал мельник, в созданной Творцом Вселенной завелись ангелы. Такой вот крестьянский вариант библейского рассказа о сотворении мира... Мельник на свою беду со всеми встречными делился своими доморощенными идеями, и в конце концов на него донесли, и он погиб на костре.

Показательно, что казнь этого мельника-философа произошла примерно в то же время, когда был осужден и сожжен по приговору инквизиции другой итальянец, выдающийся мыслитель Джордано Бруно, который отстаивал учение Николая Коперника о вращении Земли и других планет вокруг Солнца (как известно, в Средние века Землю считали неподвижным центром мироздания) и развивал учение о множественности миров. Но если имя Дж. Бруно вошло в историю гуманизма и широко известно, то имя Меноккио осталось скрытым в протоколах инквизиции и сведения о судебном процессе над ним лишь в наше время сделались достоянием исторической науки.

Можно предположить, что простонародные идеи о Боге, мире, душе и религии проникнуты примитивным материализмом — склонностью сводить духовное начало к материальному. Но вместе с тем можно заметить и обратное: сама материя в народной фантазии как бы оживает, одухотворяется, она пронизана духом. Неразумные, казалось бы, твари — животные, птицы, насекомые — славят Творца: лошадь преклоняет колена пред «телом Господа» — святой облаткой, кусочком теста, в котором, как верили, заключено тело распятого Христа, а пчелы сооружают вокруг облатки маленькую часовню из воска.

Судебные процессы над животными

 Однако это из области благочестивых рассказов, которым можно было верить или не верить. Но вот явление, далекое от басен и поэзии, — судебная практика. Начиная с XIII—XIV вв. в ряде стран Запада происходят судебные процессы над бессловесными тварями. Если домашнее животное убило или нанесло увечье человеку, его можно было подвергнуть аресту и привлечь к судебной ответственности, точно так же, как судили человека, обладающего разумом и свободой воли. Если звери, птицы или насекомые наносили ущерб крестьянским посевам, их вызывали в суд, назначали обвинителя и защитника и выносили приговор. Если эти твари не повиновались и не оставляли в покое урожай или посевы, сельский священник подвергал их анафеме, как это делалось в отношении тяжких грешников и еретиков.

Судебные процессы над животными, птицами и насекомыми получили значительное распространение и практиковались на протяжении нескольких столетии.

Проще всего подивиться «дикости» средневековых людей и свысока осудить их невежество и неразумие. Однако историк должен не осуждать, а постараться понять логику поведения людей, живших в другую эпоху. Вдумываясь в подобные явления, можно заметить, что с точки зрения этих людей решающим было не то, что человек, в отличие от всех остальных тварей, обладает разумом и волей, а то, что мир строится на праве, и что этому принципу подчинены все Божьи творения, а не один только человек. Поэтому правосудие должно распространяться и на бессловесные живые существа, и они должны нести судебную ответственность за свои поступки. Справедливость, управляющая миром, требует, чтобы виновный в ее нарушении понес наказание.

Здесь нужно иметь в виду и еще одно обстоятельство. Средневековые европейцы жили в более тесном контакте с природой, чем люди Нового времени. Их окружал мир животных. Не показательно ли, что в эпосе, баснях, сказках и других повествованиях постоянно фигурируют звери, приобретающие в них человеческие черты и свойства характера? На рисунках, украшающих рукописные книги, мы видим бесчисленные фигурки зверей, занятых человеческими делами: они играют в шахматы, участвуют в похоронах и судебных тяжбах, проповедуют подобно священникам. Создавались специальные сборники, в которых изображены всякого рода звери, и в подписях к этим рисункам им опять-таки приписываются человеческие качества. Как видим, эти качества приписывались зверям и в судах.

Говоря словами Шекспира, «если это безумие, то в нем есть своя логика». Все дело в том, что судебный процесс над насекомыми или птицами — бессмыслица с нашей, современной точки зрения; логичностью же он обладал для людей Средневековья.

Вера в ведьм

На протяжении многих столетий население Европы верило в существование ведьм, точно так же, как до сих пор верят в них в ряде стран Африки. Люди были убеждены, что некоторые женщины обладают способностью с помощью колдовства причинять вред здоровью, жизни и имуществу других людей; ведьмы якобы меняют свой облик и по ночам летают по воздуху, отправляясь на ночные сборища. Церковь поначалу осуждала веру в ведьм, считая ее заблуждением и дьявольским внушением, и наказывала не предполагаемых ведьм, а тех, кто верил в их могущество. Однако люди упорно держались этой веры: в ведьмах и колдунах народ видел один из источников невзгод и болезней.

Начиная с XIII в. позиции церкви стали меняться. Возросла уверенность во всемогуществе дьявола. Ведьму стали рассматривать в качестве его прислужницы. Духовенство утверждало теперь, что ведьма — не просто сельская колдунья, — она орудие в руках нечистой силы. Это по наущенью дьявола губит она добрых христиан, говорили и писали ученые богословы, и на встречи с дьяволом слетаются по ночам ведьмы, водят там свои хороводы и замышляют козни против ни в чем не повинных людей. В конце XV в. был опубликован ученый трактат «Молот ведьм», который обосновывал необходимость преследования ведьм. Теперь осуждаются уже не те, кто верил в существование ведьм, а те, кто на них не доносит властям. Вслед за этим страшным сочинением последовал нескончаемый поток подобных трактатов, исполненных подозрительности и ненависти в отношении к женщинам. Впрочем, обвинения в колдовстве нередко предъявлялись и мужчинам, но среди жертв развернувшихся гонений преобладали женщины.

Период наибольшего разгула охоты на ведьм — конец XV—XVII вв. Эпидемия гонений охватила как католическую, так и протестантскую части Европы. Преследования не шли непрерывно, они то обострялись, то ослабевали. Были и в тот период люди, которые пытались заступиться за невинных жертв гонений, но к их голосам не прислушивались. Историки не в состоянии установить, сколько именно людей погибло на кострах по обвинению в колдовстве и связи с дьяволом (часто судебные протоколы бросали в костер вместе с жертвой суда), но их были многие тысячи, десятки тысяч. Встречались селения, в которых почти вовсе не осталось женщин. Судьи не щадили и маленьких детей.

Создалась атмосфера всеобщей подозрительности и страха. Достаточно было кому-нибудь пожаловаться властям, что, дескать, какая-то женщина подозревается в том, что ее колдовство послужило причиной болезни или другой беды, как эту женщину арестовывали. Но судей меньше всего интересовало, «сглазила» ли она соседа или соседку либо нанесла ущерб их имуществу. Судьи добивались от подозреваемой признания в том, что она связалась с дьяволом, и все вопросы были направлены именно на выяснение этого обстоятельства. Несчастная женщина, естественно, это отрицала. Но что это доказывало в глазах судей? Только одно: дьявол мешает ей чистосердечно признаться. Следовательно, нужно было применить средство, которое одолело бы дьявола. Это средство — пытка или ее угроза.

Считалось, что пытка направлена не против человека, которого ей подвергают, но против дьявола, завладевшего предполагаемой ведьмой. И ее пытали до тех пор, пока она не подтверждала обвинений, предъявляемых судьями. Либо женщину подвергали испытанию: со связанными руками и ногами ее бросали в воду; если она не тонула, это означало ее виновность, ибо вода — чистая стихия отказывается ее принять; если же тонула, это был благоприятный знак.

Судьи упорно добивались признания, ведь только признавшуюся ведьму можно было по закону осудить на сожжение. В большинстве случаев, не выдержав страшных пыток, обвиняемые «признавались» в связи с дьяволом. При стечении народа, на площади деревни или города, ведьму торжественно сжигали на костре. И люди радовались: одержана еще одна победа над дьяволом!

Охота на ведьм давала возможность избавиться от врагов или от неприятных соседей. Но нередко эта охота приобретала признаки массового психоза. Люди, страшившиеся дьявола, слыша о том, что многие из тех, кого они знали, оказались ведьмами и колдунами, слугами дьявола, в свою очередь начинали искать подозрительных. Были случаи самооговора: психически неуравновешенные женщины воображали, будто они и в самом деле служанки дьявола, и сами на себя доносили. Дети, наслушавшись басен о черте, рассказывали о том, что видели, как он встречался с их матерью, бабушкой или сестрой, и эти женщины делались жертвами преследований.

Поиски виновных

 Разрушение в конце Средневековья традиционных, столетиями существовавших общественных связей и всего прежнего уклада жизни порождало в народе глубокое беспокойство. В этой обстановке усиливается склонность искать виновников собственных невзгод. Кто эти злодеи? Одни видели их в еретиках, другие — в инаковерцах-иудеях, но численность и тех и других была ограничена, тогда как число ведьм можно было увеличивать до бесконечности. Лишь во второй половине XVII в. была осознана страшная опасность охоты на ведьм, и она постепенно прекратилась.

Всеобщий страх

 Рассказы о чертях и их проделках издавна были частью народных сказок и преданий. Черт был в них одновременно и опасным, коварным противником, и смехотворным персонажем. Это двойственное отношение к нечистой силе исчезает к концу Средневековья. Для богословов и судей дьявол толькоужасен, это враг Бога и людей, глава своего рода «анти-церкви», в которую входят ведьмы, колдуны и еретики. Верующими овладевает страх. Встречаются люди, которые поклоняются на всякий случай как Богу, так и дьяволу, — чтобы умилостивить его и избежать его козней. Эти страхи охватили всех. Католики считали протестантов слугами дьявола и безжалостно их истребляли. А противники католицизма в свою очередь видели в римском папе Антихриста, «князя тьмы», который будет править миром вплоть до Второго пришествия Христа. В замке Вартбург, где Лютер укрывался от своих врагов, до сих пор демонстрируют чернильное пятно на стене его комнаты: это след от чернильницы, якобы брошенной братом Мартином в явившегося ему черта.

Наступление церкви и государства на народную культуру

 В обстановке страхов и взаимных подозрений церковь и укреплявшаяся абсолютная монархия не были склонны далее терпеть народное христианство и стремились полностью подчинить жизнь и культуру народа своему всеобъемлющему контролю.

Народная вера в существование ведьм и их способность оказывать воздействие на природу и человека не была связана с христианством, — она встречается в разных частях света. Но когда эта вера была принята церковью, она изменила свой характер, сделавшись несравненно более мрачной и угрожающей обществу. Отныне она была подчинена идее о всемогуществе дьявола. Охота на ведьм в XVI—XVII вв. нанесла народному христианству жестокий, в значительной степени сокрушительный удар. Многие народные праздники были отменены. Протестантская церковь отказалась от культа святых, тем самым отняв у народа и его традиционных заступников- покровителей и значительную часть нерабочих дней (труд в день святого считался его оскорблением). Граница между временем, отведенным труду, и временем отдыха и праздника была проведена более четко, чем прежде, и труду было отведено больше времени.

Умеренность, дисциплина, целеустремленность, сдержанность в проявлении чувств и во всем поведении и прежде всего бережливость — качества, особенно важные для нарождающейся буржуазии, — отныне воспитываются в народе вместо безудержных проявлений веселья, гнева или горя, нерасчетливой расточительности и невнимания ко времени. Психология жителей Западной Европы начинает изменяться.

Книжная и устная культура

 На протяжении Средневековья большинство населения Европы оставалось неграмотным. Преобладала культура устная — фольклор, т.е. предания, сказки, песни, короткие рассказы, хранившиеся в памяти и передававшиеся из уст в уста и из поколения в поколение. Но точно также в памяти сохранялись народные верования и религиозные обычаи. А что представляло собой средневековое право? Крестьянские обычаи тоже по большей части не записывались. На сельских и других народных сходках знатоки старины знакомили население с обычаями дедов и отцов; они пользовались уважением, потому что многое помнили. Конечно, независимо от намерений рассказчиков, то, о чем они сообщали, постепенно изменялось. Но память играла огромную роль в жизни и культуре народа.

Книга была чужда неграмотным не только потому, что они не были в состоянии знакомиться с ее содержанием, изложенным к тому же, как правило, на латыни, — простолюдины не очень ясно понимали ту роль, какую играет письменность. Например, когда заключалась сделка о передаче земельного участка, нередко кусок пергамента, на котором нужно было записать условия сделки, вместе с письменными принадлежностями клали на передаваемый участок, для того, чтобы в эти предметы перешла «сила земли» и сделала акт передачи нерушимым. Следовательно, в письменном документе видели магический предмет, а не простой источник информации.

Как уже упоминалось, книга в Средние века, переписывавшаяся от руки и украшаемая цветными рисунками, была дорогостоящей редкостью, доступной лишь немногим. Но вот, как мы помним, в середине XV в, было изобретено книгопечатание. Около 1445 г. Иоганн Гутенберг отпечатал в городе Майнце Библию. Постепенно книга делается продуктом массового производства и предметом торговли.

Наряду с роскошными и дорогими книгами появляются дешевые брошюры, напечатанные на оберточной бумаге и доступные всем, кто мог читать. А круг читателей во времена Реформации начал расширяться, так как и протестанты, и католики осознали, какое важное средство религиозного воспитания народа дало им изобретение Гутенберга.

Разрыв между устной народной культурой и культурой книжной стал несколько сужаться. Но каким образом? Появилась литература для народа — произведения, в которых авторы дешевых книжек старались внушить ему свои собственные идеи. В этой литературе не найти выражения представлений о мире самого народа, его настроений.

Народное, неофициальное понимание христианства не исчезло полностью к исходу Средних веков. Вспомним хотя бы святого Гинефора, с рассказа о котором начинается эта глава. Но если на протяжении Средневековья народные верования, праздники и религиозные обычаи образовывали своеобразную систему, налагая сильнейший отпечаток на всю культуру и религиозность эпохи, то в Новое время они сохранялись лишь в виде осколков, пережитков.

Древние легенды упоминают Атлантиду, страну, которая якобы некогда процветала, а затем ушла на дно океана. Средневековое народное христианство — это своего рода Атлантида, но реально существовавшая. Задача историков состоит в том, чтобы по сохранившимся в средневековых памятниках разрозненным свидетельствам восстановить этот исчезнувший материк.

Вопросы

1. В чем различия между народным и ученым христианством в средневековой Европе?

2. Каковы характерные особенности средневековых народных верований?

3. Как объяснить средневековые судебные процессы над животными, птицами и насекомыми?

4. Каковы различия в позиции церкви по отношению к вере в существование ведьм в раннее и в позднее Средневековье?

ГЛАВА 6.4. ВЕЛИКИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ

 «Земля, земля!»

 В ночь с 11 на 12 октября 1492 г. три испанские каравеллы — «Пинта», «Нинья» и «Санта Мария» продолжали упорно идти на Запад. С тех пор, как флотилия, имея на борту 90 человек, вышла 3 сентября из испанского порта Палос, никто из моряков не видел земли. И вот, около двух часов ночи к флагманскому кораблю «Санта Мария» подошла шлюпка с идущей первой «Пинты». Адмирал эскадры, итальянец из Генуи Кристоферо Коломбо, которого мы называем Христофор Колумб (1451—1506), получил известие, что около полуночи матрос «Пинты» Родриго да Триана увидел в океане неподвижный огонь. Он понял, что перед ним горящий на суше костер, и закричал: «Земля, земля!». 12 октября на берег сошли офицеры флотилии. Колумб после торжественного молебна дал острову название Сан-Сальвадор (Святой Спаситель) и объявил новооткрытые земли владениями короля Испании.

Великие географические открытия и Конкиста

Путешествия Марко Поло

Зачем плыл Колумб?

 Названная дата считается не только датой открытия Америки, но и началом эпохи Великих географических открытий. За полтора столетия, прошедшие с первого плавания Колумба, представления о Земле изменились радикально. Были открыты две части света: Америка и — позднее, в XVII в., — Австралия, и как писал сам Колумб, «островов без счета». Были, наконец, выяснены очертания известных частей света — Азии и Африки. Были проложены морские пути, соединявшие Европу со всем миром. Но почему именно в указанное время были сделаны эти открытия?

Более или менее ясные географические представлений имелись на Западе только относительно Европы и Ближнего Востока. В Средние века было известно, что где-то на Востоке лежит страна Индия, которую некогда завоевал Александр Македонский. Это страна чудес, страна, где золото валяется под ногами, где пряности — а они в Европе ценились дороже золота — растут как у нас сорняки, где живут люди с собачьими головами либо с лицами на груди. Еще дальше Индии — Катай (так называли Китай) — страна шелка; в этой стране тоже все из золота, а правит там Великий хан. К востоку от Катая — остров Чипангу (Япония), где также множество чудес. Кое-что из сказанного было известно из легенд, кое-что из книги венецианца Марко Поло (около 1254—1324), который провел 24 года в странах Востока.

Но, хотя знали о Востоке мало, товары с Востока были широко распространены на Западе: ткани, особенно шелковые, сахар, и главное — пряности. Помимо этого, дальние земли считались прямо-таки переполненными золотом и драгоценными камнями. Мы помним, что в XIV—XV вв. резко возросла потребность в деньгах у разных слоев населения Запада.

Не забудем еще об одной причине, побудившей многих ринуться на открытие новых земель. Этой причиной был дух предпринимательства, стремление к земным благам, характерные для «осени Средневековья», а также вера в неограниченность человеческих возможностей, возвещенная Возрождением.

Пути на Восток, однако, были закрыты враждебными исламскими государствами, особенно с XV в. крепнувшей Османской империей. Оставались водные пути, но можно ли было достичь стран Востока по морю?

Сухопутный мореплаватель

 Младший сын португальского короля дон Энрике (1394—1460) получил от потомства прозвище Мореплаватель, хотя он всего лишь раз в жизни ступил на палубу корабля, чтобы пересечь Гибралтарский пролив. И это прозвище справедливо, ибо он открыл португальцам путь на Восток. Маленькая Португалия, прижатая к побережью сильным соседом — Кастилией, — могла двигаться только в одном направлении — морском.

Античные ученые полагали, однако, — а их авторитет, как мы помним, был весьма велик, — что плавание в экваториальных водах невозможно, ибо жара там столь велика, что море кипит. Те же древние ученые считали, что в Южном полушарии существует огромный материк (возможно, Африка есть лишь гигантский полуостров его) — Terra Incognita Australis, т.е. Неизвестная Южная Земля. Усомнившись в истинности подобного мнения, Энрике Мореплаватель собирал все сведения о возможных путях в южном направлении и организовывал экспедиции. Были исследованы острова близ побережья Африки и в 1445 г. достигнута крайняя западная точка Африканского континента — Зеленый мыс.

Мечты принца сбываются

 Все убедились в том, что море в южном направлении проходимо. Уже после смерти Энрике Мореплавателя, в 1471 г. мореходы достигли экватора, а в 1486 г. португалец Бартоломеу Диаш огибает южную оконечность Африки. Неизвестная Южная Земля не обнаружена, зато открыт путь на Восток. Португальское правительство объявляет, что все земли к югу и востоку от Азорских островов принадлежат Португалии, и отвергает всякие химерические проекты о возможности достичь Индии и Китая западным путем, которыми осаждает власти Христофор Колумб.

Почему Колумб плыл на Запад?

 Существует мнение о том, что в Средние века Землю считали плоской. Это не совсем верно, ибо, хотя так действительно воображало большинство населения Европы, античные учения о шарообразности Земли не были забыты. Колумб собрал большую библиотеку, где было множество сочинений, доказывающих шарообразность Земли, вел переписку с учеными. На этом основании Колумб полагал, что пределов Востока легче достигнуть, идя на Запад, что за месяц можно достичь Китая или Чипангу, если плыть прямо через Океан, а не огибать Африку.

Поскольку Португалия отвергла его планы, Колумб обратился к Фердинанду и Изабелле Испанским. Его предложения были заманчивы, так как сулили возможность достичь земель, богатых золотом и пряностями, не вступая в конфликт с Португалией, закрывшей путь на Юг и Восток. Сомнения же вызывало то, что от испанского правительства требовались средства на организацию экспедиции, без каких-либо гарантий. Путь на Запад был вычислен математически, но не подтвержден на практике. Португальцы двигались вдоль берегов, имея четкие ориентиры. Колумб же предполагал двигаться в неизвестность, тем более, что способов точно определять координаты еще не было. И все же Колумб победил. Вера в возможность постичь мир с помощью разума, вера во всемогущество человека, распространенные тогда не только в гуманистических кружках, победила и в умах членов испанского королевского совета, тем более, что идеи эти были помножены на неуемную жажду золота и пряностей.

Карта, которой пользовался Колумб. Около 1490 г.

Открытие Земли

 Колумб был убежден, что он открыл путь в Азию и оставался в этом убежден до конца своих дней. Открытые им земли, — а он совершил всего четыре путешествия, — не дали обещанных золота и пряностей, и великий мореплаватель умер в нищете, ведя безнадежную тяжбу с разочарованным испанским правительством за свои права и привилегии, которые ему были обещаны.

Но первоначальные неудачи никого не останавливали. Уже в конце 90-х годов XV в. несколько экспедиций достигли разных пунктов побережья Америки и постепенно стало ясно, что открыты не страны Востока, а новая часть света.

В 1499 г. в Европе стало известно, что путь на Восток через Запад — не единственный. Из Индии вернулась отплывшая из Португалии в 1497 г. экспедиция Васко да Гамы (1469—1524). Эта экспедиция обогнула южную оконечность Африки, достигла Индии и вернулась, привезя огромный груз пряностей. Это сразу выдвинуло Португалию вперед в ее соперничестве с Испанией. Вскоре после открытия Америки папа Александр VI в 1493 г. разделил все новооткрытые земли и земли, которые еще предстояло достичь, между Испанией и Португалией. Линия раздела проходила по середине Атлантики, и все к Западу от нее принадлежало Испании, к Востоку — Португалии. Это решение было подтверждено договором между этими странами. Португалия не только монополизировала торговлю с Востоком. В начале XVI в. она основала колонии Диу и Гоа на побережье Индии, захватила город Малакку на Малайском полуострове и начала завоевание Моллукских островов, именовавшихся также Островами Пряностей. Одновременно новые экспедиции достигли побережья Бразилии, пересекли Панамский перешеек и вышли к Тихому океану, названному тогда Южным морем.

Осенью 1519 г. португальский моряк Фернан Магеллан (около 1480—1521) во главе испанской экспедиции в составе 5 кораблей, на которых было 265 человек, отправился в поисках прохода на Запад вокруг южной оконечности нового континента. Спустя год ему удалось достичь пролива, через который он вышел в океан, названный им Тихим, так как почти за 4 месяца плавания по нему ни разу не было бурь. Открытый им проход был впоследствии назван Магеллановым проливом.

В 1521 г. его изрядно потрепанная флотилия причаливает к одному из островов, которые Магеллан назвал Филиппинскими в честь наследника испанского престола. И вдруг обнаружилось, что плывший вместе с экспедицией раб Магеллана Энрике, купленный им некогда в Малакке, понимает местную речь; следовательно, он находится поблизости от родины. Первый человек на Земле — темнокожий слуга малаец — совершил кругосветное путешествие. Но Магеллану не дано было завершить свой путь: он погиб на этих островах в незначительной стычке с туземцами. И только один из пяти кораблей, «Виктория», с командой всего из 18 человек в сентябре 1522 г. возвратился к берегам Испании. Земной круг замкнулся. В мире осталось еще множество неоткрытых земель, но конечность его обнаружилась, обнаружилась достижимость любого места на Земном шаре.

Карта мира 1500 г. Север — справа, юг — слева, запад — вверху, восток — внизу. Горизонтальная жирная линия — линия раздела заморских владений между Испанией и Португалией.

Новый Свет

 «Эти страны следует называть Новым Светом. У наших предков о них не было никакого представления, и, по мнению всех, это самое новейшее открытие» — писал в 1503 г. своему знакомому итальянец, моряк на испанской службе Америго Веспуччи (между 1451 и 1454—1512). По обычаям тех времен, письма с известиями, интересными для всех, распространялись получателями среди своих друзей, переписывались, расходились по свету. В 1505 г. письма Веспуччи публикуются в Страсбурге, а в 1507 г. математик и географ Мартин Вальдземюллер выпускает в свет «Введение в космографию» с приложением путешествий Америго Веспуччи и картой новооткрытых земель. В этой книге он пишет: «Поскольку эту четвертую часть света открыл Америкус (латинизированная форма имени Америго), то ее следовало бы назвать Америкой». Так новая часть света получает имя. Нет, Веспуччи никогда и нигде не говорил о том, что именно он открыл новые земли, но именно он первым заявил на всю Европу, что это не часть Азии, а новый континент. Впрочем, и тут он был не совсем первым. Колумб, абсолютно убежденный в том, что он достиг Азии, все же заявлял, что «о землях этих говорили и писали, но заключали о них по догадкам, воочию их не видя». Папа в булле, изданной через год после первого путешествия Колумба, когда никто и не догадывался о достижении нового материка, писал, что Колумб и его спутники «нашли материк, доселе еще не открытый никем».

Природа и люди Нового Света глазами первооткрывателей

 Несмотря на то, что первооткрыватели увидели многое, чему они не могли найти аналогий в Старом Свете, а может быть, именно поэтому, они стали искать схожее с тем, что они знали на своей родине, либо с тем, о чем они читали и слышали о дальних землях. Участники первой экспедиции, открывшей Амазонку, якобы видели в джунглях города, овец и слонов. Колумбу казалось, что на острове Эспаньола (Гаити) есть засеянные пшеницей поля. Как правило, первопроходцы обращались к средневековым представлениям о дальних землях, чаще всего об Индии. Вообще, с легкой руки Колумба открытые им земли стали называть Вест-Индией, т.е. Западной Индией, а аборигенов — индейцами. Для Средневековья же Индия и вообще далекие земли — особый мир, подчиняющийся иным законам, нежели мир европейский, или не подчиняющийся никаким. С одной стороны, там, в пределах Востока, лежит Земной Рай, страна блаженных, с другой — это некий антимир, населенный чудовищами. Жители этих краев свободны от всяких запретов, не имеют семьи и собственности, не носят одежду. И это понимается одновременно и как условия жизни в стране блаженных, и как доказательства языческой и даже нечеловеческой сущности обитателей этих земель. Такой двойственный подход характерен и для восприятия Нового Света. Одни и те же путешественники в одном и том же письме или ином сочинении говорят о здоровом, прямо-таки идеальном климате новооткрытых земель и объявляют это доказательством того, что Земной Рай лежит где-то поблизости, и — о бурях, ураганах и эпидемиях. Индейцы описываются как невинные дети природы, живущие по ее законам подобно Адаму и Еве до грехопадения, и — как злобные чудовища. Колумб даже удивлялся, что он ни разу не видел людей с собачьими головами.

Индейцы

 На самом деле, жители Америки — их насчитывалось предположительно 15—20 миллионов человек — стояли на разных ступенях цивилизации — от бродячих охотников и рыболовов до оседлых земледельцев. Именно земледелием, — правда, довольно примитивным, — было занято большинство аборигенов Америки. Они выращивали кукурузу, фасоль, тыкву, табак, в Центральной Америке — какао и помидоры, в Андах — картофель, а также иные, не известные в Европе злаки и корнеплоды, например, батат или маниок. Домашних животных у индейцев было немного — собаки, индюки, в Андах — ламы. Лошади, без которых нам трудно представить индейцев, были завезены европейцами. Даже те регионы Америки, в которых существовали относительно развитые цивилизации, не знали железа, колеса, гончарного круга, тягловых животных. К моменту прихода европейцев в Америке было четыре цивилизации, знавшие города и государство: цивилизация ацтеков на Мексиканском нагорье, цивилизация майя на Юкатане и в Гватемале, цивилизация чибча в горной Колумбии и цивилизация инков в Андах и на Боливийском нагорье. Именно туда устремились испанские конкистадоры (по-испански «конкиста» — «завоевание»).

Люди конкисты

 Вслед за первооткрывателями в Новый Свет ринулись те, кто жаждал быстрого обогащения. Слухи о золоте, валявшемся под ногами, кружили головы. Однако золота не было. Любой переселенец получал в Вест-Индии участок земли и рабов-индейцев. Но в Новый Свет приезжали не крестьяне и не крупные землевладельцы. Разорившиеся мелкие рыцари, оставшиеся без дела после завершения Реконкисты, преступники, скрывавшиеся от королевского правосудия, авантюристы различных мастей — вот кто заполнял корабли, шедшие из Испании на Запад. Эти люди, выбитые из жизни, лишенные традиционных моральных ценностей и не приобретшие никаких иных, обладали немалым мужеством и не имели хозяйственных навыков. Они мучили своих рабов, выжимая из них последние соки, но плантации все равно не давали дохода. Этих людей манили появившиеся после экспедиций в 1516—1518 гг. сведения о богатых городах где-то на материке, и они охотно пошли бы за любым, позвавшим туда.

Мексика: страна крови и золота

 Древняя история страны, которая теперь называется Мексикой, изучена плохо. Известно, что в середине XIV в. ее заселили племена ацтеков, обложившие данью подвластные народы. В государстве ацтеков сохранились родовой строй, многобожие и были весьма распространены человеческие жертвоприношения. Центром государства был большой город Теночтитлан. У ацтеков было весьма развито ювелирное искусство (молва называла несметное количество сокровищ владык Теночтитлана), ткачество, строительное дело. Они обладали письменностью, правда, весьма примитивной.

Кортес и Монтесума

 18 апреля 1519 г. на мексиканском берегу высадились белокожие бородатые люди. Их вел тридцатитрехлетний идальго (мелкий землевладелец), недоучившийся студент Фернан Кортес (1485—1547). Жажда славы и золота манили его. Индейцы никогда прежде не видели белых людей, лошадей, стальных лат, огнестрельного оружия, в том числе пушек; все это пугало их. Правитель ацтеков, известный европейцам под именем Монтесума, пытался задобрить Кортеса богатыми дарами, но Кортес, распаленный видом золота, двинулся на Теночтитлан. Ему удалось заключить союз с покоренными ацтеками племенами, ненавидевшими поработителей, и после длительной борьбы взять и разрушить Теночтитлан. Захват остальной части Мексики занял несколько лет. Богатейшие золотые и серебряные рудники достались испанцам. Однако значительная часть сокровищ Монтесумы была спрятана его племянником, последним правителем ацтеков, организатором героического, но безуспешного сопротивления испанцам, Куаутемоком. Несмотря на жестокие пытки, он не выдал места, где было сокрыто золото Монтесумы, и оно не найдено до сих пор.

«Древние греки Америки»

 Расправившись с ацтеками, испанцы обрушились на города-государства майя. Историки нередко называют майя «древними греками» Америки, противопоставляя их ацтекам — «древним римлянам». Имеется в виду, что ацтеки были народом завоевателей, а майя — народом творцов культуры. Этот народ примитивных землевладельцев, живших, в сущности, в каменном веке (даже драгоценные металлы они использовали реже, чем их северные соседи), обладал высоким уровнем знаний. Майя единственные, насколько известно, в Америке создали иероглифическую письменность, не расшифрованную до сих пор^[3], весьма точный календарь, изобрели совершенно независимо ноль и позиционную систему счета; у них были развиты искусства, особенно скульптура и настенная живопись, и градостроительное дело.

Единого государства у майя не существовало, но их отдельные города были захвачены испанцами в течение 1526—1546 гг. Только в гватемальских джунглях до 1676 г. сохранял независимость последний индейский город-государство Тайясаль. Но на судьбах аборигенов Америки это уже никак не отразилось. 

Образцы иероглифического письма майя.

«Позолоченный король»

 На территории нынешней Колумбии жили племена чибча. Они строили городе, умели обрабатывать медь и драгоценные металлы. В 30-е годы XVI в. их страна была завоевана испанцами. О культуре и истории этого народа мы знаем очень мало, но обычай одного из племен чибча дал начало примечательной легенде.

Это племя жило близ горного озера. Раз в год местный правитель совершал на озере, почитавшемся священным, особую церемонию. Его тело натирали смолой и осыпали золотым порошком. Процессия шла из города на озеро, правитель отплывал от берега на плоту, его свита бросала с берега в озеро в качестве жертвоприношения золотые изделия и драгоценные камни, а сам он окунался в воду, чтобы смыть с себя позолоту. Этот обряд прекратился незадолго до завоевания, но слухи о нем дошли до конкистадоров. Совершавшего церемонию правителя испанцы назвали «el rey dorado» — «позолоченный король».

Прозвище правителя они перенесли в сокращенном виде на всю страну. Возникла легенда, которая утверждала, что где-то в джунглях Амазонии есть город, где золотом мостят улицы и кроют крыши. До начала XX в. смельчаки пытались найти его в тропических лесах Америки, нередко ценой жизни, но, увы, безуспешно. Зато слово «Эльдорадо» как символ невероятного и легко добываемого богатства вошло во все европейские языки.

Гибель Страны Четырех Сторон Света

 К югу от страны чибча, в горных районах нынешних Перу и Боливии находилось государство Тауантинсуйу, т.е. на языке народа кечуа, 13 миллионов потомков которого и поныне живут в этих странах, — Страна Четырех Сторон Света. Правители этого государства считались потомками Солнца и назывались инки, поэтому государство иногда называется государством инков. Легенды возводят историю этой страны к незапамятным временам, но на деле Тауантинсуйу сложилось к середине XV в. Это государство было строго централизованным, с абсолютной властью инки. В стране было много богатых городов, прекрасно развитая система дорог. Земледельцы (их было большинство населения) и ремесленники объединялись в общины. Земля принадлежала государству в лице инки и никто не мог владеть никакой собственностью, кроме жилья, одежды и инструментов, даже продуктами своего труда. Специальные чиновники забирали весь урожай и (видимо) ремесленные изделия и распределяли их среди населения, по возможности, поровну, оставляя часть произведенного для государственных нужд. Дети, больные, старики также получали свою долю. Некоторые ученые называют такой строй «инкасическим коммунизмом». Жители государства инков достигли высокого мастерства в ремеслах, особенно ткацком, гончарном (хотя гончарного круга они не знали) и ювелирном, в строительстве, в частности в строительстве дворцов и дорог; они знали бронзу и, возможно, метеоритное железо. Кроме кукурузы они выращивали картофель. Они приручили лам, которые использовались как вьючный скот, а также на мясо и шерсть. Жители Тауантинсуйу применяли для пахоты примитивный плуг, в который впрягались люди. Удивительно, что при такой относительно развитой технике у кечуа не было письменности. Легенда гласит, что некогда там существовали священные письмена, но они были запрещены жрецами. С тех пор в Тауантинсуйу использовалось своеобразное узелковое письмо кипу: к широкой кожаной ленте привешивались веревки разной длины, толщины и цвета; на каждой такой веревке по-разному завязывалось несколько узлов. Сочетание длины, толщины, цвета и формы узла обозначало некое понятие. Вариантов таких сочетаний могло быть не так уж много, поэтому кипу использовались для передачи конкретной информации, скорее, как «узелки на память», как средство запоминания, а не письмо в собственном смысле слова.

Кипу.

В 1532 г. это государство захватил конкистадор Франсиско Писарро (между 1470 и 1475—1541) с отрядом, в котором было всего 130 человек и 57 лошадей. Он захватил в плен инку Атауальпу и потребовал за него колоссальный выкуп — столько золота, чтобы засыпать зал во дворце инки почти до потолка, — что не помешало ему, получив это золото, вероломно умертвить пленника. Попытки индейцев свергнуть испанцев не удались. Сам Писарро погиб от руки своих же соратников в результате раздоров, начавшихся среди конкистадоров.

Таков был конец доколумбовых цивилизаций Америки.

Судьбы индейцев и Бартоломе де Лас Касас

 До завоевания Мексики и Перу с их золотыми и серебряными рудниками единственной добычей, которую могли захватить конкистадоры, была земля. Но обрабатывать ее благородные идальго и простые авантюристы не желали, да и не могли. Требовались рабы, и этими рабами стали жители тех мест — индейцы. Чтобы добыть бесплатную рабочую силу, испанцы развернули самую настоящую охоту за людьми. Попытки сопротивления или даже пассивного неповиновения подавлялись самыми страшными и жестокими способами: новые хозяева Нового Света пытали и убивали, не щадя даже женщин и детей. В 1512 г., когда Куба была захвачена Испанией, на ней проживало 200—300 тысяч индейцев, в 1537 г. их там осталось около 5 тысяч.

Но нашелся человек, выступивший со страстным призывом в защиту индейцев и с гневными обличениями тех, кто называл себя христианами. Это был священник, историк и гуманист Бартоломе де Лас Касас (1474—1566), епископ одной из провинций Мексики. Он ставил перед собой две задачи: обратить индейцев в христианство и защитить их от христиан. Несколько раз Лас Касас пересекал океан, чтобы при дворе Карла V отстаивать права своих подопечных. Его прозвали «Апостолом индейцев». Многие из его современников, в том числе лица духовного звания, утверждали, что индейцы не принадлежат к роду человеческому, что они дети дьявола, а не потомки Адама и Евы. В проповедях, трактатах, в своей книге «История Индий» Лас Касас отверг этот тезис, настаивая на том, что создавать живые существа может только Бог. Он стремился показать праведность индейцев и сурово обличал поведение христиан. Его многолетние труды принесли плоды. Папа издал буллу, в которой индейцы объявлялись людьми, обладающими бессмертной душой. Император Карл V принял ряд указов, в соответствии с которыми индейцы становились королевскими подданными, стоявшими под защитой закона. Разумеется, правителей беспокоили не столько нравственные проблемы, сколько угроза обезлюденья колоний; они просто стремились навести хоть какой-то порядок в завоеванных землях. Но все же, хотя индейцы тысячами умирали на королевских рудниках в Мексике и Перу, до сего дня там живут многочисленные индейские народы. В этом есть и заслуга Лас Касаса.

Нельзя, увы, не сказать и о сомнительном, с точки зрения морали, способе, которым «апостол индейцев» пытался облегчить жизнь своих духовных детей. Он заявлял, что индейцы — благородный и свободолюбивый народ, люди, которые предпочитают смерть рабству. Но поскольку плантации существуют и кто-то должен на них работать, Лас Касас предложил ввозить из Африки негров, которые, по его мнению, есть рабы по природе. Не он первым придумал работорговлю. Ввоз негров в Новый Свет происходил с 1517 г., но авторитет знаменитого гуманиста и проповедника способствовал превращению тайной практики в явную. Увидев, как обращаются хозяева со своими чернокожими рабами, Бартоломе де Лас Касас в конце жизни ужаснулся тому, что он сделал, и горько раскаивался, но изменить что-либо был уже не в силах.

Каннибалы и «благородные дикари»

 Стремясь вызвать сочувствие к индейцам, Лас Касас в своих писаниях идеализировал их жизнь. Он утверждал, что эти люди живут жизнью гораздо более праведной, нежели европейцы. Отсутствие собственности, законов и т.п. свидетельствовали, по его мнению, о том, что они близки к природе, что их бытие близко к состоянию человечества до грехопадения. Его оппоненты ссылались на зверские, с точки зрения европейцев, обычаи у индейцев, на людоедство. «Апостол индейцев» либо отрицал обвинения, либо доказывал, что эти обычаи не столь уж ужасны. Именно с этих споров в первой половине XVI в. возникло два представления о народах, живущих первобытной жизнью. Точнее, эти два представления бытовали значительно раньше, еще в средневековых описаниях стран Востока. Но теперь разговор пошел уже не о легендарных, а о реальных людях из плоти и крови. С одной точки зрения, дикари — грубые примитивные полуживотные, и долг европейца — приобщить их к цивилизации, если надо, то силой. Подобная позиция была оправданием колониальных захватов. С другой — аборигены есть люди, живущие «по природе», вне разлагающего влияния цивилизации, и уже поэтому лучше, нравственнее, чище порочных европейцев; это «благородные дикари», и нам надо учиться у них, а не наоборот.

Разные люди, единая Земля

 Одним из величайших последствий Великих географических открытий было изменение представлении о мире, о людях. Оказалось, что Земля — одна, что все, живущие на ней, — люди, хотя и весьма разнящиеся по своим правам и обычаям. Познание этих обычаев приводило, пусть не всех, но все же некоторых, к убеждению, что своя, европейская культура не единственно возможная, что есть и иные, нисколько не хуже, а может быть и лучше, что надо учиться у других, а не замыкаться в своей цивилизации. Появилась возможность сравнивать себя с другими, предпринимались попытки понять чужих, что вело — медленно, в течение столетий — к пониманию ценности каждой культуры, к пониманию единства всех людей.

Вопросы

1. Почему в XV в. начались попытки дальних морских путешествий?

2. Как видели европейцы природу и людей Нового Света?

3. Почему испанцы так легко завоевали государства Америки?

4. Каковы главные последствия Великих географических открытий?

ГЛАВА 6.5. РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЕВРОПЫ

 Средние века, как говорилось выше, завершились к середине XVI в. Но последствия явлений, обозначавших конец Средневековья — Возрождения, Реформации, Великих географических открытий — сказывались на протяжении по меньшей мере еще столетия. Поэтому мы должны, хотя и очень кратко, упомянуть о событиях конца XVI и первой половины XVII в.

Реформация и национальное государство: Англия

 Англиканская церковь стала после Реформации, проведенной Генрихом VIII, частью государственной системы. Поэтому любые религиозные перемены влекли за собой перемены политические и наоборот. Попытки королевы Марии Тюдор (1553—1558), дочери Генриха VIII, вернуть Англию в лоно католицизма (за расправу над протестантами она заслужила прозвище Кровавой) не увенчались успехом.

Самой мощной католической державой в Европе была Испания — главная соперница Англии в мировой торговле и в захватах земель в Новом Свете. Поэтому любая прокатолическая политика, неизбежно оказывавшаяся происпанской, была в Англии обречена. И с прокатолической политикой было покончено, когда после смерти Марии на престол вступила дочь Генриха VIII и Анны Болейн Елизавета I Тюдор. В ее царствование (1558—1603) укрепляются английское национальное государство и англиканская церковь.

Политическая борьба в Англии в правление Елизаветы воплотилась во вражде двух королев: Елизаветы и шотландской королевы Марии Стюарт (1542—1567).

Характеры этих женщин были прямо противоположны. Елизавета — умна, жестока и коварна, некрасива; она покровительствовала наукам и искусствам, была прекрасно образована. Красавица Мария, обаятельная и легкомысленная, была мало склонна к государственной деятельности. Елизавета — убежденная протестантка, Мария — пламенная католичка. Детство Елизаветы было тяжелым: Генрих VIII обвинил Анну Болейн в государственной измене и приказал казнить, а Елизавету заточить в государственную тюрьму — Тауэр. Мария получила корону Шотландии еще в колыбели; шестилетней девочкой она стала невестой наследника французского престола, была перевезена во Францию, воспитывалась при французском дворе, шестнадцати лет стала королевой Франции, а в семнадцать овдовела. Для Елизаветы управление государством было долгом, исполнением Божьих заповедей, она считала себя высшим должностным лицом страны, ощущала, что она принадлежит Англии. С точки зрения Марии, страна принадлежит монарху, а не наоборот; в дела управления она не вникала и ей было все равно, корона какой страны увенчает ее голову.

Правление Елизаветы было эпохой расцвета Англии, и с ростом английской мощи возрастал авторитет государыни. Иначе сложилась судьба Марии Стюарт. Поскольку Елизавета строго придерживалась догматов протестантизма, и, тем самым, была в глазах католического мира еретичкой, то она, с точки зрения католиков, не имела права занимать престол. Ближайшей же наследницей бездетной Елизаветы оказывалась Мария Стюарт, внучатая племянница Генриха VIII, никогда не отрекавшаяся от своих притязаний на английский престол. Реформация в Шотландии привела к отречению Марии от престола и к бегству ее в Англию, где она, суверенная королева, оказалась, в нарушение всех законов, пленницей английской монархини. После двадцатилетнего заточения Мария, рассчитывавшая на поддержку католической Испании, была вовлечена в заговор, о котором английские власти знали с самого начала и даже, отчасти, его провоцировали. Заговор был, естественно, в нужное время раскрыт, Мария Стюарт осуждена английским судом и обезглавлена.

«Непобедимая Армада» (1588 г.)

 В свое время в обмен на помощь Мария согласилась признать своим наследником короля Испании Филиппа II (1556—1598). После ее казни папа призвал всех католиков к войне с Англией. Испания снарядила огромный флот — «Непобедимую Армаду». В ее составе было 134 корабля, несших около 3 тысяч пушек и более 20 тысяч солдат. И тут Англия показала, что значит национальное чувство. На собранные английскими купцами средства была экипирована армия для защиты от вторжения, построено около 200 кораблей. Командовал английской эскадрой адмирал Френсис Дрейк, некогда знаменитый пират, а также известный мореплаватель, совершивший второе после Магеллана кругосветное путешествие (он предпринял его не по своей воле, а спасаясь от испанских военных судов). В борьбе с Армадой Дрейк действовал в соответствии со своими пиратскими принципами: избегать решительного сражения и нападать на отдельные корабли на флангах и в тылу врага. Такая тактика принесла успех, Армада не смогла пристать к берегам Англии и решила вернуться в обход Британских островов; страшная буря застигла испанский флот у северных берегов Шотландии, разметала и потопила большинство судов. В Испанию вернулось только 43 корабля.

Разгром Армады укрепил господство Англии над морями. Внутри страны Елизавета вела борьбу не только с католиками, но и с диссидентами — ПУРИТАНАМИ (от латинского «purus» — «чистый»), которые считали, что только их секта хранит учение Христа в его чистоте. Это были последовательные кальвинисты, противники всяких мирских, «суетных» развлечений: театра, танцев, поэзии и музыки (кроме духовных), ярких модных одежд и т.п. Труд, накопление, бережливость — вот что они считали истинным благочестием. Они выступали за то, чтобы церковь управлялась не назначаемыми правительством епископами, а избранными верующими коллективными органами — ПРЕСВИТЕРИЯМИ. Во времена Английской революции, история которой относится уже к Новому времени, различные секты выступят уже в качестве политических партий в вооруженной борьбе и на парламентских выборах.

Реформация и национальное единство: Франция

 Во Франции реформационные идеи распространились с 20-х годов XVI в. Особенностью Реформации во Франции было то, что во главе каждого из религиозных течений стояли определенные аристократические кланы. В северной половине страны, включая Париж, господствовали католики, и их вождями были могущественные герцоги Гизы. Протестанты-кальвинисты, называвшиеся во Франции ГУГЕНОТАМИ (от немецкого «eidgenossen» — «давшие совместную клятву») составляли большинство в Южной Франции. В XVI в. сложение французской нации еще не завершилось, и юг страны, более или менее прочно вошедший в состав французского королевства только в XIII в., значительно отличался от севера и по обычаям, и даже по языку. Теперь на это наложились еще и религиозные различия. Во главе гугенотов стояли правители королевства Наваррского из рода Бурбонов, младшей ветви правящей династии Валуа.

Столкновение католиков и протестантов вылилось в так называемые гугенотские войны, развернувшиеся во второй половине XVI в. Вокруг королевского двора группировались люди, которых современники называли партией «политиков». Чиновничество, часть городов и дворянства севера страны поддерживали их. «Политики», оставаясь католиками, стремились к примирению с гугенотами и главную цель видели в единстве страны. Королева Екатерина Медичи (1519—1589), фактически правившая Францией в царствование ее сыновей Карла IX (1560—1574) и Генриха III (1574—1589) боялась усиления любой из партий. Незначительное столкновение, происшедшее в 1562 г., послужило толчком к вооруженной борьбе. Гугенотов поддерживала Англия, Гизы искали помощи у Филиппа II Испанского. Королевская партия, «политики», выдвинули лозунг: «Единый король, единый закон, единая вера», т.е. вопрос стоял уже не об истинности веры, а о ее единстве в целях единства государства. Религиозные войны постоянно перемежались перемириями и соглашениями. Их пиком стали события 1572 г. Одно из соглашений католиков с гугенотами должен был скрепить брак Генриха Бурбона, короля Наваррского, с сестрой французских королей Маргаритой Валуа. На состоявшуюся 18 августа 1572 г. свадьбу в Париж съехалось большое число дворян-гугенотов. Влияние кальвинистов при дворе возросло. Фактический предводитель гугенотов адмирал Колиньи претендовал на первую роль в государстве. Екатерина Медичи испугалась теперь уже влияния Бурбонов и вошла в союз с Гизами. 24 августа в день святого Варфоломея около двух часов ночи в Париже ударили в набат. Парижская чернь, ведомаяагентами Гизов и руководителями парижских ремесленных корпораций, бросалась в дома гугенотов, накануне помеченные крестами. Началось массовое избиение безоружных людей. Колиньи был убит одним из первых. Король Карл IX стрелял по бегущим людям из окна своего дворца — Лувра. Находившийся в эту ночь там же Генрих Наваррский спасся, перейдя в католичество. К полудню было убито около 2 тысяч гугенотов, причем среди них были женщины и дети. Бойня распространилась на всю Францию, и всего пали жертвами около 30 тысяч человек. Протестанты во Франции и за ее пределами погрузились в траур, католики отметили Варфоломеевскую ночь как праздник. На таком фоне ярким исключением выглядит поведение виконта д'Ортеса, губернатора южнофранцузского города Байонны. В ответ на приказ об избиении гугенотов он написал королю: «Ваше Величество! В Вашем верноподданном городе Байонне проживают славные мужи и добродетельные жены, храбрые воины и трудолюбивые ремесленники, готовые все отдать жизнь за Ваше Величество, но среди них я не нашел ни одного палача».

Бойня не остановила, а подхлестнула гражданскую войну. На юге полыхало восстание гугенотов. Не надеясь более на утверждение своей религии по всей стране, они создали нечто вроде государства в государстве, мощную политическую и военную организацию. Ее возглавил бежавший из Парижа и снова вернувшийся к протестантству Генрих Наваррский, человек умный и по убеждениям бывший куда ближе к «политикам», нежели к своим фанатичным братьям по вере.

После смерти Карла IX в правление бездетного Генриха III возникла опасность того, что после его смерти трон перейдет к ближайшему родственнику — Генриху Бурбону. Лидер католиков Генрих Гиз создал в 1576 г. в противовес организации гугенотов Католическую лигу, массовое движение с военной дисциплиной.

Напуганный ростом влияния Католической лиги Генрих III объявил главой Лиги самого себя, но парижане не доверяли ему. Король приказал стянуть в Париж войска. В ответ 12 и 13 мая 1588 г. столица покрылась баррикадами («День баррикад»). Король бежал из Парижа в Блуа, вызвал туда герцога Гиза и приказал убить его. Это вылилось во всеобщее возмущение католиков. Лига стала центром антикоролевского движения. Генрих III не только примирился с Генрихом Наваррским, но и бежал со своим окружением к нему в лагерь. Там он был убит в 1589 г. фанатиком-католиком. Генрих Бурбон стал по праву наследования королем Франции Генрихом IV (1589—1610). Союз Лиги с Филиппом II, введение в Париж испанского гарнизона возмутили национальное чувство французов. Со своей стороны, Генрих IV понял, что страна не примет короля-протестанта и в 1593 г. вторично перешел в католичество, сказав: «Париж стоит мессы» (месса, т.е. обедня, была отличительным признаком католичества). Действительно, в 1594 г. столица открыла ему ворота.

Умный и осторожный политик, Генрих IV стремился не репрессиями, а богатыми подарками умиротворить католических вельмож, в том числе Гизов. Удовлетворил он и своих союзников-гугенотов. В 1598 г. был издан Нантский эдикт, регулирующий религиозные и политические права гугенотов. Католическая религия объявлялась государственной, но протестантское богослужение разрешалось на территории всей страны, кроме Парижа и нескольких городов; протестанты получили право занимать любые государственные должности наряду с католиками. Но не забудем, что в XVI в. полное отделение религии от государства было еще невозможно, религия занимала слишком большое место в сознании людей. Поэтому любые религиозные права сопровождались политическими привилегиями. Гугеноты, по Нантскому эдикту, получили право созывать собрания, наподобие Генеральных штатов, держать при дворе своих представителей, а в залог выполнения эдикта им передавалось несколько крепостей, главной из которых был город Ла-Рошель на побережье Бискайского залива.

Генриху IV удалось восстановить единство страны; его смерть в 1610 г. от руки фанатика-иезуита Равальяка не привела к крушению его политики. Попытки дворянства добиться верховенства над короной, предпринятые в малолетстве сына Генриха IV, Людовика ХIII (1610—1642), не достигли успеха. И именно в правление Людовика XIII в 1624 г. к власти, в качестве первого министра, пришел кардинал Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье (1585—1642). Суть своих реформ Ришелье выразил в своем «Политическом завещании», написанном в форме письма к королю: «Когда Вы, Ваше Величество, решили оказать мне великое доверие в управлении Вашими делами, гугеноты делили государство с Вами, а вельможи вели себя так, как будто они не были Вашими подданными. Моей первой целью было величие короля, моей второй целью было могущество государства».

Ришелье не собирался отменять Нантский эдикт целиком, но не мог допустить существования гугенотского «государства в государстве». В 1628 г. у гугенотов была отнята после долгой осады крепость Ла-Рошель. В 1629 г. все политические привилегии гугенотов были ликвидированы. Но религиозные права их оставались незыблемыми до конца XVII в. Правительство Ришелье, желая подчинить страну единой королевской власти, вело наступление на любые привилегии (таков, например, запрет дуэлей, дворянской привилегии, ибо Ришелье заявлял, что это сословие имеет право проливать кровь только на службе короля), стремилось подчинить государству всех подданных, независимо от того, гугеноты они или католики.

Реформация и национальная независимость: Нидерланды

 Нидерланды, объединенные еще в XV в. герцогами Бургундскими, к середине XVI в. представляли собой союз семнадцати провинций, крупнейшими из которых были Голландия на севере и Фландрия на юге. Нидерланды входили во владения Габсбургов, а после отречения Карла V и раздела его владений отошли к Испании. Нидерландами управляли назначенный испанским правительством генеральный статхаудер («хранитель государства») и Государственный совет, в который входили представители как Испании, так и местной знати. Существовали также Генеральные Штаты.

Целью короля Филиппа II Испанского, коварного и жестокого фанатика, было величие Испании и торжество католической веры. Во имя государственной мощи Испании он безжалостно обирал подвластные земли, в том числе Нидерланды, в качестве католического монарха — безжалостно расправлялся с еретиками.

Нидерландская революция.

В Нидерландах, в особенности на севере, где реформационные идеи, в основном кальвинистские, были широко распространены, Филипп II ввел чрезвычайно жестокие законы против еретиков. Одновременно он обложил страну налогами, весьма невыгодными для местных купцов, и нарушил вольности страны, сосредоточив все управление в руках наместников. В 1565 г. группа недовольных нидерландских дворян во главе с членами Государственного совета принцем Вильгельмом Оранским, графом Эгмонтом и адмиралом Горном объединилась в союз, который в 1566 г. предложил наместнице Нидерландов Маргарите Пармской смягчить ряд антиеретических законов, упразднить некоторые налоги и восстановить права Генеральных и провинциальных штатов. Явившиеся к наместнице вожди этого союза были одеты в скромные одежды, что дало повод пышно наряженным испанцам из свиты наместницы назвать их ГЁЗАМИ, т.е. оборванцами. Эти события знаменуют собой начало Нидерландской революции, и уже в них видно переплетение двух целей этой революции — распространение Реформации и отделение (для начала — автономия) от Испании. Религия и политика соединялись и здесь.

Наместница не отвергла требований, тем более, что члены союза дворян не грозили бунтом и неповиновением. Но в августе 1566 г. по стране прокатилось движение «иконоборцев». Как мы помним, кальвинисты отрицали культ Богоматери, святых, церковных изображений, реликвий, считая их идолопоклонством. Иконоборцы, в основном из народных низов, врывались в церкви, уничтожали священные изображения и утварь. По всем Нидерландам разгрому подверглось около 5,5 тысяч церквей. Дворянство и купечество, даже и кальвинисты, были недовольны такими крайностями и к весне 1567 г. движение иконоборцев пошло на убыль. Но фанатик Филипп Испанский должен был отомстить за оскорбление Бога еретиками. Маргарита Пармская была смещена и на ее место назначен герцог Альба. Он вступил в Нидерланды во главе отборной армии и установил там режим террора. Было казнено более 8 тысяч человек, в их числе Эгмонт и Горн.

Террор Альбы вызвал ответную реакцию не только в протестантских, но и в католических регионах. Началось массовое народное движение, принявшее форму партизанской борьбы; участники ее назвали себя «гёзами». Во главе движения встал Вильгельм Оранский, умный, изворотливый политик. Вильгельм умело лавировал между умеренными, опиравшимися на городской патрициат, и крайними, искавшими поддержки у народных низов.

В 1572 г. ряд городов на севере открыл ворота гёзам. Вильгельм Оранский прибыл в Нидерланды с войсками, набранными в Германии. В ответ Альба прошел по стране, уничтожая все на своем пути. Генеральные Штаты Нидерландов объявили войну, но не Филиппу (формально они признавали его своим монархом), а Альбе. Вильгельм Оранский был избран статхаудером нескольких провинций, в частности Голландии, и ему были вручены верховное командование и высшая исполнительная власть. Жестокости Альбы не принесли ему победы и он был отозван в Испанию, но война продолжалась.

В 1579 г. произошел раскол. Юг страны признал испанское владычество, северные провинции заключили так называемую Утрехтскую унию, по которой союз северных провинций становился практически независимым государством. Провозглашалась свобода вероисповедания, но вместе с тем были запрещены публичные богослужения католиков. В 1581 г. была провозглашена Республика Соединенных провинций (часто называемая Голландией по крупнейшей из провинций). Война с Испанией продолжалась до перемирия в 1609 г., когда новое государство было фактически признано Испанией. Юг Нидерландов оставался под властью Испании.

Республика Соединенных провинций представляла собой довольно рыхлое образование. Каждая из провинций была почти независима во внутренних делах, формально имела своего статхаудера, но фактически большинство из них избирало одного общего, и он же был верховным главнокомандующим страны. Первым статхаудером стал Вильгельм Оранский, после его убийства испанским агентом республику возглавил его сын, и фактически власть в Республике Соединенных провинций стала наследственной в Оранской династии.

Формирование голландской нации началось, в сущности, только после Нидерландской революции. Разделение страны по религиозному признаку привело к тому, что возникло два народа — голландский и фламандский, говорящие на одном языке, но исповедующие разные религии.

Реформация и Тридцатилетняя война: Германия

 Тридцатилетняя война (1618—1648) являлась одновременно и внутригерманским, и общеевропейским конфликтом. Внутри самой Германии, давно уже не обладавшей государственным единством, образовались две коалиции княжеств — Протестантская уния и Католическая лига. Конфликт между ними начался в Чехии, а потом распространился на всю Германию, и в этот конфликт втянулся ряд европейских государств. Католиков поддерживала, естественно, Испания, протестантов — Англия, Дания, Швеция, причем последние стремились и к захватам германской территории. Религиозная сторона дела явно уступала территориально-политической. Ряд протестантских князей оказывался союзниками императора-католика, а сам он иногда не поддерживал Католическую лигу, боясь ее усиления. Франция, управляемая кардиналом римско-католической церкви, поддерживала немецких протестантов, дабы ослабить австрийских и испанских Габсбургов. Война, в сущности, кончилась ничем. Был произведен не очень значительный передел территорий, Швеция и Франция усилили свое влияние в Германии, еще более ослабла общегерманская власть императора. Окончательно был подтвержден принцип: «Чья страна, того и вера», т. е. право князей определять религию своих подданных, знаменующее окончательную победу государства над церковью, политики над религией. Но это стоило Германии тридцати лет страданий, потери почти трети населения от военных столкновений, голода, эпидемий и падения рождаемости.

Новая наука

 XVI—XVII вв. стали периодом рождения новой науки. Средневековая наука исходила из того, каким должен быть мир, созданный Богом. Поэтому основой ее были теология, наука о Боге, и логика, понимаемая как наука о вечных и неизменных законах разума, дарованного Богом человеку. В конце Средних веков произошел поворот от небесных к земным ценностям, рост интереса к земному, реальному миру — мы видели это на примере нового искусства, — произошло небывалое расширение пределов известного мира, — мы видели это на примере Великих географических открытий.

Новый взгляд на мир, отказ от привычных авторитетов воодушевляли создателей новой науки. Надо отметить, что первые из них были не столько создателями, сколько разрушителями старого. Средневековая медицина основывалась на изучении книг античных авторов. Немецкий врач и естествоиспытатель Парацельс (1493—1541) подверг все идеи древних критическому пересмотру, настаивал на непосредственном, не по книгам, изучении больных. При этом сам он объяснял все болезни нарушением в организме человека равновесия «элементов» — горячего и холодного, сухого и влажного, не чуждался алхимии.

Николай Коперник

 Особо драматичной была история развития астрономии, ибо в этой сфере знания новые идеи натолкнулись на мощное сопротивление традиции. Великий польский ученый Николай Коперник (1473—1543) высказал предположение о том, что не Солнце обращается вокруг Земли, как это считалось тогда и находило подтверждение в Писании и трудах античного астронома Клавдия Птолемея, но Земля вокруг Солнца. Суть его научного подвига, однако, не в том, что он это предположил — подобные мысли высказывались еще в Античности, — а в том, что он математически доказал невозможность обращения Солнца вокруг Земли. Именно так, невозможность обращения Солнца вокруг Земли, ибо его описание движения Земли вокруг Солнца оказалось неточным. Он полагал, как и многие мыслители Средних веков и Возрождения, что круг есть идеальная фигура, поэтому в его картине Солнечной системы орбиты планет, в том числе и Земли, были круговыми. Только в начале XVII в. немецкий астроном Иоганн Кеплер (1571—1630) вывел законы движения планет, показав, что они перемещаются относительно Солнца по эллипсам.

Копернику было ясно, что его гелиоцентрическая (т.е. предполагающая центр системы на Солнце) система противоречит не только привычной геоцентрической (т.е. предполагающей центр на Земле), но и всей традиционной картине мира. Мы помним, что в Средние века пространство представляли себе неоднородным — самое святое место должно было располагаться в центре мира. Перемещение центра мира с Земли, где родился, умер и воскрес Христос, на Солнце как бы умаляло центральное событие всей мировой истории — Крестную Смерть и Искупление. Поэтому основной труд Коперника «Об обращении небесных сфер» был опубликован, согласно его воле, только после его смерти. Книге было предпослано предисловие немецкого богослова Осиандера, который писал, что гелиоцентрическая система есть всего лишь остроумная математическая гипотеза. Но даже и в этом стремлении обезопасить идеи Коперника от обвинений в ереси проявились элементы нового подхода к знаниям. Средневековая научная мысль была никак не абсолютно единой и монолитной; споры, диспуты являлись характерной чертой университетской жизни. Но любое предположение должно было быть определено в конечном счете либо как истина, т.е. то, что ведет к спасению, либо как ложь, т.е. то, что ведет к погибели. Здесь же, в предисловии Осиандера, выдвигалось право на гипотезу, т.е. такое предположение, которое должно быть исследовано на соответствие не писанному авторитету, а природной действительности, и признано верным или неверным, независимо от отношения к Спасению. Выдвигалось право на научный поиск.

Джордано Бруно

 Церковь — оплот традиционной картины мира — встретила новую систему мироздания весьма сурово, и судьба сторонников этой системы оказалась тяжелой. В 1600 г. в Риме был сожжен на костре по приговору инквизиционного трибунала итальянский мыслитель и поэт Джордано Бруно (1548—1600). Он отстаивал идею бесконечной Вселенной, множественности миров, в каждом из которых есть свои обитатели. Таким образом, оказывалось, и даже более явно, чем у Коперника, последователем и почитателем которого был Бруно, что Земля не есть центр Космоса, что могут существовать другие миры, для которых Грехопадение и Искупление не имеют значения. Такое, разумеется, могло быть воспринято только как ересь, хотя Бруно обосновывал свои взгляды теологическими аргументами. Он считал, что если Бог действительно всемогущ, то Он не мог ограничиться однократным творением только одного мира. Он творит непрерывно, и звезды — это далекие Солнца, вокруг которых обращаются планеты, населенные другими людьми. Джордано Бруно отказался отречься перед судом от своих взглядов и был осужден на смерть. При всей своей новизне такие взгляды были созвучны эпохе. Разве Великие географические открытия не показали, что кроме Старого Света существует Новый? Что в этом Новом Свете обитают люди, которых современники Бруно считали то ли не принадлежащими к роду человеческому, то ли неподвластными первородному греху?

Галилео Галилей

Менее страшной, но не менее тяжкой оказалась судьба другого итальянца, гениального физика Галилео Галилея (1564—1642). За опубликованный в 1632 г. «Диалог о двух главных системах — птолемеевой и коперниковой» он подвергся преследованиям инквизиции, организовавшей в 1633 г. процесс, на котором старый полуослепший ученый вынужден был отречься от убеждений всей своей жизни. Память об этом сохранилась на века, и легенда, не желающая мириться с тем, что великий человек в страхе перед костром может отказаться от своих взглядов, утверждает, что Галилей, публично признав неподвижность Земли, выходя из судилища, воскликнул: «А все-таки она вертится!».

Трагедия жизненного пути Галилея не должна заслонять от нас того, что им сделано. Он усовершенствовал подзорную трубу, превратив ее в телескоп, с помощью которого впервые в мире взглянул на небо и увидел горы на Луне и четыре спутника Юпитера. Он открыл многие законы механики, в том числе закон падения тел, без знания которых была бы невозможна современная техника. Он заложил основы всей будущей физики, выдвинув принцип относительности. В соответствии с этим принципом, не существует разницы между состоянием покоя и прямолинейного равномерного движения. Мы не можем сказать, что нечто движется, а нечто покоится в абсолютном смысле; любое движение есть движение относительно чего-то, и от позиции наблюдателя зависит, принять ли это состояние за покой или движение. Но это значит, что картина мира зависит от человека, который эту картину созерцает, что все картины равноценны, и в центре каждой — человек, индивид. Но, опять-таки, при всей новизне и необычности такой теории, разве не также в родном городе Галилея — Флоренции — художники создавали свои живописные полотна методом линейной перспективы, ставя себя в центр мира?

Новые ценности, зародившиеся в позднее Средневековье, в эпоху Возрождения, оказались тем умственным фундаментом, на котором возникла новая наука, в свою очередь ставшая неотъемлемой частью культуры и всей истории Нового времени.

Вопросы

1. Каковы были причины борьбы Елизаветы Английской и Марии Стюарт?

2. Могла ли Франция во время религиозных войн распасться на несколько государств? Какова была бы их дальнейшая судьба?

3. Какова была главная цель Ришелье?

4. За что боролись жители Нидерландов во время Нидерландской революции?

5. Была ли Тридцатилетняя война религиозной?

6. Сравните взгляды Коперника, Галилея, Бруно. Кого из них можно назвать деятелем науки в современном смысле?

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА[4]

313 — Миланский эдикт

330 — Перенесение столицы Империи из Рима в Константинополь

375 — Вторжение гуннов в Европу

378 — Битва при Адрианополе

354—430 — Аврелий Августин

конец IV—VII вв. — Великое переселение народов

410 — Взятие Рима Аларихом

около 430—480 — Сидоний Аполлинарий

449 — Начало завоевания Британии англосаксами

445—453 — Аттила, правитель гуннов

451 — Битва на Каталаунских полях

455 — Разграбление Рима вандалами.

478 — Низложение последнего императора Западной Римской империи Ромула Августула

481—511 — Хлодвиг, король франков

486 — Захват франками Северной Галлии

493 — Завоевание Италии остготами

498 — Крещение Хлодвига

около 480—524 — Боэций

около 487 — около 575 — Кассиодор

527—565 — Юстиниан I, император

532 — Восстание «Ника» в Константинополе

около 538—604 — Григорий Турский

558—809 — Набеги аваров на Европу

570—632 — Мухаммед, основатель ислама

622 — Уход Мухаммеда из Мекки в Медину (Хиджра); начало мусульманского летоисчисления

630—714 — Сложение арабского мусульманского государства

661—750 — Халифат Омейядов

711—714 — Завоевание арабами Испании

715—741 — Карл Мартелл, майордом Франкского государства

726—842 — Иконоборческое движение в Византии

732 — Победа франков над арабами при Пуатье

750—1258 — Халифат Аббасидов

768—814 — Карл Великий, король франков

778 — Ронсевальская битва

800 — Коронация Карла Великого императором Запада

IX — середина XI вв. — Набеги викингов

843 — Верденский договор, раздел империи Карла Великого

826—869 — Кирилл и

810—885 — Мефодий, создатели славянской письменности

около 875 — Начало заселения Исландии

около 900 — Открытие Гренландии

конец IX—1000 — Набеги венгров на Европу

911 — Завоевание викингами Нормандии

около 933 — Начало Клюнийской реформы

936—973 — Оттон I, германский король

962 — Коронация Оттона I императором Священной Римской империи

около 985 — Первые поселения исландцев в Гренландии

около 1000 — Достижение скандинавами побережья Северной Америки

1054 — Разделение христианской церкви на Восточную (православную) и Западную (католическую)

1056—1106 — Император Генрих IV

1066 — Завоевание Англии нормандцами

1073—1085 — Папа Григорий VII

1077 — Встреча Генриха IV с Григорием VII в Каноссе

1086 — «Книга Страшного суда»

1095 — Клермонский собор; провозглашение Крестового похода

1096—1099 — Первый Крестовый поход

1099 — Взятие Иерусалима крестоносцами

1079—1142 — Пьер Абеляр

1082—1152 — Аббат Сутерий

1118—1170 — Томас Бекет (святой Фома Кентерберийский)

1147—1149 — Второй Крестовый поход

1152—1190 — Император Фридрих I Барбаросса

1154—1189 — Генрих II, король Англии

1176 — Битва при Леньяно, победа итальянских городов над Фридрихом Барбароссой

1171—1193 — Салах-ад-Дин, султан Египта

1180—1223 — Филипп II Август, король Франции

1181/82—1226 — Святой Франциск Ассизский

1187 — Взятие Салах-ад-Дином Иерусалима

1189—1199 — Ричард I Львиное Сердце, король Англии

1189—1192 — Третий Крестовый поход

1202—1204 — Четвертый Крестовый поход

1204 — Взятие Константинополя крестоносцами

1204—1261 — Латинская империя

1209—1229 — Альбигойские войны

1212 — Крестовый поход детей

1212—1250 — Император Фридрих II Штауфен

1214 — Битва при Бувине

1215 — Великая Хартия вольностей

1217—1221 — Пятый Крестовый поход

1225—1274 — Святой Фома Аквинский

1226—1270 — Людовик IX Святой, король Франции

1228—1229 — Шестой Крестовый поход

1248—1254 — Седьмой Крестовый поход

1254—1273 — Междуцарствие в Германии

1263—1265 — Гражданская война в Англии

1265 — Начало английского Парламента

1265—1321 — Данте Алигьери

1270 — Восьмой Крестовый поход

1285—1314 — Филипп IV Красивый, король Франции

1291 — Падение Акры, последнего оплота крестоносцев в Палестине

1294—1303 — Папа Бонифаций VIII

1302 — Начало Генеральных Штатов во Франции

1303 — «Пощечина в Ананьи»

1304—1374 — Франческо Петрарка

1308—1378 — Авиньонское пленение пап

1313—1375 — Джованни Боккаччо

1314 — Упразднение ордена тамплиеров

1327—1377 — Эдуард III, король Англии

1337—1453 — Столетняя война

1346 — Битва при Креси

1348—1349 — «Черная Смерть»

1347—1378 — Карл IV, император и король Чехии

1354 — Первые нападения турок-османов в Европе

1356 — «Золотая булла»

— Создание Ганзы

— Битва при Пуатье

1356—1358 — Восстание Этьена Марселя

1358 — Жакерия

1378—1417 — Великая Схизма католической церкви

1381 — Восстание Уота Тайлера

1389 — Битва на Косовом поле

около 1399—1468 — Иоганн Гутенберг, изобретатель книгопечатания

1413—1422 — Генрих V, король Англии

1414—1418 — Констанцский собор; прекращение Схизмы

1371—1415 — Ян Гус

1415 — Битва при Азенкуре

1419—1434 — Гуситские войны

около 1412—1431 — Жанна д'Арк

1420 — Договор в Труа

1422—1461 — Карл VII, король Франции

1429 — Коронация Карла VII в Реймсе

1431 — Казнь Жанны д'Арк

1434 — Установление власти Медичи во Флоренции

1439 — Флорентийская уния

1452 — 1519 — Леонардо да Винчи

1453 — Взятие турками Константинополя

1455—1485 — Война Алой и Белой Розы в Англии

1461—1483 — Людовик XI, король Франции

1467—1477 — Карл Смелый, герцог Бургундский

1473—1543 — Николай Коперник

1475—1534 — Микеланджело Буонарроти

1477 — Битва при Нанси; распад Бургундского государства

1479 — Объединение Кастилии и Арагона в единое государство

1480 — Учреждение инквизиции в Испании

1483—1520 — Рафаэль Санти

1483—1485 — Ричард III, король Англии

1483—1546 — Мартин Лютер

1492—1498 — Власть Савонаролы во Флоренции

1492 — Завершение Реконкисты в Испании

1492 — Открытие Америки Колумбом

1503—1547 — Генрих VIII, король Англии

1503—1564 — Жан Кальвин

1517 — Начало Реформации

1519—1521 — Завоевание Мексики испанцами

1519—1522 — Первое кругосветное путешествие Магеллана

1524—1525 — Крестьянская война в Германии

1532—1536 — Завоевание Перу испанцами

1542—1587 — Мария Стюарт, королева Шотландии

1548—1600 — Джордано Бруно

1555 — Аугсбургский религиозный мир в Германии

1558—1603 — Елизавета I, королева Англии

1562—1598 — Религиозные войны во Франции

1564—1616 — Уильям Шекспир

1565—1663 — Нидерландская революция

1572 — Варфоломеевская ночь

1576 — Утрехтская уния

158] — Образование Республики Соединенных провинций Нидерландов

1588 — Гибель «Непобедимой армады»

1589—1610 — Генрих IV, король Франции

1598 — Нантский эдикт

1618—1648 — Тридцатилетиях война

1624—1642 — Правление Ришелье во Франции

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

АББА́Т (от древнееврейского «а́вва» — «отец») — настоятель монастыря (АББАТСТВА).

АБСОЛЮТИ́ЗМ — форма государственного устройства, при которой монарху принадлежит неограниченная верховная власть.

АЛЬБИГО́ЙЦЫ (от названия южнофранцузского города Альби) — члены еретической секты в Южной Франции XII—ХIII вв., отрицавшие догматы католицизма.

АНА́ФЕМА (греческое «отставленное») — отлучение от церкви, совмещенное с проклятием.

АРИА́НСТВО (от имени священника Ария) — раннехристианская ересь, сторонники которой считали Христа низшим по отношению к Богу-Отцу творением.

АСКЕТИ́ЗМ (от греческого «аскетес» — «упражняющийся») — подавление желаний, отказ от роскоши и даже большинства удобств, ограничения в пище и сне, причинение себе физических страданий с целью соучастия в страданиях Христа для искупления грехов; АСКЕ́Т — человек аскетического поведения.

АСТРОЛО́ГИЯ (от греческого «астрон» — «звезда» и «логос» — «знание») — учение о связи между расположением звезд и планет и событиями в жизни людей и народов.

А́СЫ — боги у древних скандинавов.

АУТО-ДА-ФЕ (испанское «акт веры») — торжественное приведение в исполнение приговора инквизиции.

БАРО́Н — 1) дворянский титул, ниже графа; 2) представитель высшего титулованного дворянства вообще.

БЕНЕФИ́ЦИЙ (лат. «благодеяние») — 1) земельное владение, передаваемое в пожизненное пользование при условии несения военной службы, 2) церковная должность и связанные с ней доходы.

БЕ́РСЕРК — древнескандинавский воин, посвятивший себя верховному богу О́дину, приходивший во время битвы в неистовство, сражавшийся без доспехов и считавшийся неуязвимым.

БУ́ЛЛА (латинское «шарик», позднее — «круглая металлическая печать») — папский указ, имеющий обязательную силу для верующих; реже — императорский декрет.

БЮ́РГЕР (от немецкого «бург» — «город») — полноправный гражданин.

БЮРОКРА́ТИЯ (от французского «бюро» — «канцелярия» и греческого «кратос» — «власть») — система власти, осуществляемая через назначаемых правительством чиновников.

ВАГА́НТЫ (латинское «бродяги») — бродячие студенты и безместные клирики; в их среде возникла своеобразная латиноязычная литература.

ВАЛЬДЕ́НСЫ (по имени Пьера Вальда) — еретическая секта в XII—XIII вв. в основном во Франции и Италии; выступали против церковной иерархии и собственности, за всеобщий аскетизм.

ВАССА́Л (от лат. «вассус» — «слуга») — лицо, получившее от сеньора феод во владение за несение службы.

ВЕ́РГЕЛЬД — у германцев возмещение за убийство, вносимое обидчиком роду потерпевшего.

ВИ́КИНГИ — в Скандинавии участники морских торговых и завоевательных походов.

ВИТРА́Ж (от лат. «витрум» — «стекло») — орнаментальное или сюжетное изображение из цветного стекла, помещаемое обычно в окнах»

ГЕ́РЦОГ (от древнегерманского «предводитель войска») — 1) в раннее Средневековье военный вождь племени; 2) позднее — титул крупного феодального владельца.

ГЁЗЫ (французское «нищие») — участники антииспанской борьбы во время Нидерландской революции.

ГЕ́ТТО (от названия района Венеции, в котором жили евреи) — часть города, отведенная для принудительного поселения евреев.

ГИ́ЛЬДИЯ (от древнегерманского «тильд» — «пир») — объединение купцов.

ГО́ТИКА, ГОТИ́ЧЕСКИЙ СТИЛЬ (от названия древнегерманского племени готов) — архитектурный стиль XII—XVI вв., преимущественно церковный.

ГРАФ — 1) в раннее Средневековье должностное лицо, представитель власти короля в округе; 2) позднее — титул феодального владетеля.

ГРА́ФСТВО — 1) княжество во главе с графом; 2) в Англии — административный округ.

ГУГЕНО́ТЫ — (от немецкого «айдгено́ссен» — «давшие совместную клятву») — французские протестанты в XVI в.

ГУМАНИ́ЗМ (от латинского «хомо» — «человек») — направление в философской и общественной мысли Возрождения, ставившее целью изучение наук о человеке — филологии и моральной философии; мировоззрение эпохи Ренессанса, ставящее в центр мира человека.

ДЕСЯТИ́НА — налог в 1/10 доходов (урожая, денежной прибыли и т.п.) в пользу церкви.

ДЖИХА́Д (арабское «усердие») — священная война, которую всем мусульманам предписано вести против неверных.

ДИ́МЫ (от греческого «демос» — «народ») — в Византийской империи самоуправляющиеся организации в городах, созданные вокруг команд наездников на городских ипподромах.

ДО́ГМАТ (от греческого «до́гма» — «мнение», «учение», «постановление») — утвержденное церковным руководством положение вероучения, обязательное для верующих.

ДОЖ (от лат. «дукс» — «предводитель») — глава Венецианской (пожизненный) и Генуэзской (избираемый на срок) республик.

ДОМЕ́Н (от латинского «доминиум» — «власть») — 1) совокупность земельных владений феодала, на которых непосредственно осуществляется его власть; 2) часть поместья, на которой феодал вел собственное хозяйство, барская запашка.

ДОМИНИКА́НЦЫ (от имени основателя святого Доминика), иначе «братья-проповедники» — члены монашеского ордена, которые давали обет нищеты и обязательство проповеди против еретиков.

ДОНЖО́Н — центральная башня замка.

ЕПИ́СКОП (греческое «надзиратель») — духовный глава административно-территориальной церковной единицы — ЕПА́РХИИ, обнимающей одну или несколько провинций государства; во главе группы епархий стоял АРХИЕПИСКОП.

ЕРЕСЬ (греческое «особое вероучение») — течение, отклоняющееся от официального вероучения.

ИЕРА́РХИЯ (греческое «священноначалие») — 1) в широком смысле — расположение частей и элементов целого в порядке подчинения от высших к низшим; 2) по христианским представлениям — порядок расположения ангелов разного чина; 3) лестница соподчиненных церковных и светских должностей.

ИКОНОБО́РЧЕСТВО — 1) религиозное движение в VIII— 1-й половине IX в., направленное против почитания икон; 2) протестантское движение в Нидерландах в 1566 г., направленное на уничтожение изображений святых в католических церквах.

ИНВЕСТИТУ́РА (от латинского «инве́стио» — «облачение») — 1) церемония введения вассала во владение феодом (светская инвеститура); 2) церемония введения епископа в должность духовного главы епархии (церковная инвеститура).

ИНДУЛЬГЕ́НЦИЯ (латинского «милость») — отпущение грехов и свидетельство об отпущении.

ИНКВИЗИ́ЦИЯ (от латинского «инквизи́цио» — «исследование», «розыск») — церковное судебно-полицейское учреждение для борьбы с ересями.

ИНТЕРДИ́КТ (латинское «запрет») — временный, без отлучения от церкви, запрет на свершение богослужения и религиозных обрядов.

ИСЛА́М (арабское «покорность»), или МУСУЛЬМА́НСТВО (от арабского «муслим» — «покорный») — одна из самых распространённых в мире религий, возникшая в Аравии в VII в.; основатель — Мухаммед.

И́СПОВЕДЬ — христианское таинство, состоящее в раскрытии верующим своих грехов священнику и получении от него прощения (отпущения грехов) именем Христа.

ИУДАИ́ЗМ (от имени Иу́ды, родоначальника одного из древнееврейских племен, и населенного этим племенем государства Иудеи) — религия евреев; Священное Писание иудеев — ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.

КАПИ́ТУЛ (от лат. «ка́пут» — «голова», «глава») — составленный из духовных лиц совет при епископе или руководителе монашеского ордена.

КАПИТУЛЯ́РИЙ — сборник указов франкских королей.

КАРДИНА́Л (латинское «главный») — в католической церкви высшее духовное лицо, ниже только папы; кардиналы являются ближайшими советниками и помощниками папы и избирают его из своей среды.

КАТОЛИЦИ́ЗМ, или КАТОЛИ́ЧЕСТВО (от греческого «католикос» — «всеобщий») — одно из основных направлений христианства, оформившееся в Западной Европе; иное название — латинская церковь. 

КЛИР (греческое «удел», «жребий») — духовенство; член духовенства — КЛИ́РИК.

КОЛО́НЫ (латинское «поселенцы») — в поздней Римской империи прикрепленные к земле наследственные арендаторы небольших земельных участков, принадлежащих крупным землевладельцам.

КОНДОТЬЕ́РЫ (от итальянского «кондо́тта» — «договор») — в Италии XIV— XVI вв. руководители военных отрядов, нанимавшихся на службу к городам-коммунам и государям.

КОНКИ́СТА (испанское «завоевание») — завоевание испанцами Центральной и Южной Америки в XVI в.; участники конкисты — КОНКИСТАДО́РЫ.

КОНКОРДА́Т (латинское «соглашение») — договор между папой, как главой католической церкви, и государством, регулирующий отношения между ними и положение церкви в государстве.

КОНСИСТО́РИЯ (латинское «местопребывание») — 1) в католичестве — специальное совещание при папе; 2) в протестантстве — орган управления религиозной общиной.

КО́НУНГ (древнескандинавское «вождь племени») — высший представитель родовой знати, военный предводитель.

КОРА́Н (арабское «чтение») — священная книга мусульман.

КУ́РИЯ (латинское «место собраний») — высший совещательный орган при королях и папах (римская курия), состоящий из ближайших советников и высших должностных лиц.

КУРТУА́ЗИЯ (французское буквальное «придворность») — правила рыцарского поведения.

КУРФЮ́РСТЫ (немецкое «князья-избиратели») — высшие духовные и светские князья Священной Римской империи, которым принадлежало право выбора императора.

ЛАНДТА́Г (немецкое «земское собрание») — орган сословного представительства во владениях, входивших в состав Священной: Римской империи.

ЛЕГИ́СТЫ (от латинского «лекс» — «закон») — законоведы, занимавшие должности королевских советников.

ЛОРД (от древнеанглийского «хлафорд» — «дающий хлеб») — в Англии 1) крупный землевладелец; 2) представитель высшей титулованной аристократии.

МАГНА́Т (от латинского «магнус» — «большой») — представитель высшей аристократии.

МАЙОРДО́М (латинское «старший в доме») — 1) управляющий; 2) в VII — середине VIII вв. высшее должностное лицо во Франкском государстве, правитель королевства.

МАКРОКО́СМ (греческое «большой мир») — Вселенная в целом.

МА́РКА (немецкое «граница») — 1) во Франкском государстве пограничный округ, управляемый МАРКГРА́ФОМ (эта должность впоследствии превратилась в титул, выше графа и ниже герцога; во Франции — МАРКИ́З); 2) весовая и денежная (марка золота, марка серебра) единица — 489,5 г.

МАРРА́НЫ — в Испании обращенные в христианство евреи.

МА́СТЕР (от латинского «магистер» — «руководитель») — полноправный ремесленник, член цеха, владелец собственной мастерской.

МЕ́ССА (от латинского «ми́сса» — «отпускание») — центральное ежедневное богослужение в католичестве; обедня.

МИКРОКО́СМ (греческое «малый мир») — человек, как подобие Вселенной.

МИНИАТЮ́РА (от латинского «миниум» — «киноварь, красная краска») — небольшое живописное изображение в рукописной книге.

МИННЕЗИ́НГЕРЫ (немецкое «певцы любви») — немецкие лирические поэты-певцы, воспевавшие в основном рыцарскую любовь.

МИРОПОМА́ЗАНИЕ — обряд помазания лба, рук, груди, глаз, ушей и ноздрей особым маслом, называвшимся МИ́РО, сообщавший освящение человеку; применялся при коронации монарха.

МИ́СТИКА (от греческого «ми́стикос» — «таинственный») — религиозное учение, допускающее непосредственное общение с Богом.

МОНА́ШЕСТВО (от греческого «мона́хос» — «одинокий») — религиозная группа, члены которой (МОНА́ХИ) принимают обеты отказа от всех семейных и общественных связей, имущества, ставя целью спасение души.

МОРИ́СКИ (от испнского «моро» — «мавр») — в Испании арабы, обращенные в христианство.

МУЛЛА́ (от арабского «маула́» — «владыка») — глава мусульманской общины.

МУСУЛЬМАНСТВО — смотри ИСЛАМ.

О́РДЕН (от латинского «о́рдо» — «порядок», «сословие») — 1) централизованная организация монахов, принявших одинаковый устав; во времена крестовых походов — также организация рыцарей, принявших, кроме монашеских обетов, клятву сражаться с нехристианами (духовно-рыцарский орден); 2) в конце Средневековья — светское объединение рыцарей.

ОРДОНА́НС (французское «приказ») — королевский указ.

ОРТОДО́КСИЯ (греческое буквальное «правильное высказывание», «православие») — утвержденное высшими церковными авторитетами вероучение.

ОТЛУЧЕ́НИЕ — исключение из религиозной общины или из церкви в целом.

ОТПУЩЕ́НИЕ — прощение грехов, даваемое священником после исповеди и раскаяния.

ПАЛО́МНИЧЕСТВО (от «пальма») — путешествие верующих к местам, отмеченным особой святостью; название произошло от обычая паломников привозить пальмовые ветви из Палестины.

ПА́ПА (от греческого «па́ппас» — «отец») — глава католической церкви, одновременно — римский епископ.

ПАРЛА́МЕНТ (от французского «парле́р» — «говорить», «совещаться») — 1) в Англии — высшее законодательное учреждение; 2) во Франции — высший королевский суд.

ПАТРИЦИА́Т (от латинского «патриций», т.е. «имеющий отца», «родовитый») — привилегированный слой наиболее богатых и знатных горожан.

ПОДМАСТЕ́РЬЕ — ремесленник, прошедший срок ученичества и работающей у мастера за плату.

ПРЕВО́ (от латинского «препозитус» — «надзиратель») — 1) во Франции — назначенный королем чиновник, осуществляющий административно-судебную власть в округе; 2) в Париже — выборный глава местного самоуправления (купеческий прево).

ПРЕСВИТЕ́РИЯ (от греческого «пресви́терос» — «старейшина») — в некоторых протестантских церквах выборный орган управления церковью, состоящий из руководителей отдельных общин (пресвитеров); ПРЕСВИТЕРИАНЕ — сторонники такой системы управления церковью в Англии эпохи Реформации.

ПРИХО́Д — низшая административно-церковная единица, включающая персонал церкви и членов общины (ПРИХОЖА́Н).

ПРОТЕ́КТОР (латинское «охранитель») — в Англии название регента, т.е. правителя государства, замещающего недееспособного монарха.

ПРОТЕСТА́НТСТВО, или ПРОТЕСТАНТИ́ЗМ (от слова «протест») — одно из направлений в христианстве, отрицающее власть папы над церковью.

ПУРИТА́НЕ (от латинского «пурус» — «чистый») — течение в протестантизме, требовавшее строгого образа жизни.

ПЭР (от латинского «пар» — «равный») — звание представителей высшей аристократии во Франция и Англии, по отношению к которым монарх был «первым среди равных».

РАВВИ́Н (от древнееврейского «рабби» — «мой учитель») — руководитель общины верующих в иудаизме.

РЕЙХСТА́Г (немецкое «имперское собрание») — в средневековой Германии собрание представителей имперских сословий: курфюрстов, имперских князей и имперских городов.

РЕКОНКИ́СТА (испанское «отвоевание») — обратное отвоевание христианами Испании и Португалии земель у мусульман в VIII—XV вв.

РЕЛИ́КВИЯ (латинское «остатки», «останки») — сохранившиеся останки (мощи) святых и принадлежавшие им предметы, обладавшие в глазах верующих особой благодетельной силой. 

РО́ЗА — I) круглое окно с витражом в соборе; 2) совокупность святых и ангелов вокруг Бога в Раю (мистическая роза).

РОМА́НСКИЙ СТИЛЬ (от латинского «Рома» — «Рим») — архитектурный стиль X—XII вв.

РУКОПОЛОЖЕ́НИЕ — обряд введения в сан священника или епископа.

РУ́НЫ — древнегерманские, а затем — древнескандинавские и англосаксонские знаки письменности.

СА́ГА (древнескандинавское «повествование») — древнескандинавское прозаическое повествование.

СЕ́КТА (от латинского «учение», «направление», «школа») — отколовшаяся от господствующей церкви религиозная группа.

СЕНЬО́Р (латинское «старший») — господин, земельный собственник, имеющий зависимых от него крестьян и вассалов.

СИМОНИ́Я (от имени Симона Мага) — осужденные церковью продажа и покупка церковных должностей или духовного сана.

СИНАГО́ГА (греческое «собрание») — в иудаизме община верующих и молитвенный дом.

СКАЛЬД — древнескандинавский поэт.

СКРИПТО́РИЙ (от латинского «скри́птор» — «писец») — мастерская по переписке рукописей, преимущественно в монастырях.

СОБО́Р — 1) большой христианский храм; 2) собрание высшего духовенства в рамках государства (поместный Собор) или всей церкви (вселенский Собор).

СУ́ННА (арабское «предание») — сборник изречений Мухаммеда, не вошедших в Коран.

СХИ́ЗМА (греческое «раскол») — раскол в церкви.

СХОЛА́СТИКА (от греческого «схо́лэ» — «школа») — тип религиозной философии, характеризующийся стремлением к логическим доказательствам.

СЮЗЕРЕ́Н — верховный сеньор.

ТЕОЛО́ГИЯ (от греческого «теос» — «бог» и «логос» — «слово», «знание») — богословие, наука о божественном.

ТИНГ (древнескандинавское «собрание») — собрание свободных взрослых мужчин у германцев и скандинавов; АЛЬТИНГ (всеобщий тинг) — собрание всех взрослых свободных мужчин Исландии, единственный всеисландский орган управления, начиная с X в.

ТИРА́Н — здесь: единоличный правитель города-коммуны в Италии.

ТРУБАДУ́РЫ (от южнофранцузского «тробар» — «изобретать», подразумевается — «изобретать стихи») — лирические поэты-певцы в Южной Франции, воспевавшие, в основном, рыцарскую любовь.

ТРУВЕ́РЫ (от французского «трувер» — «изобретать», подразумевается — «изобретать стихи») — лирические поэты-певцы в Северной Франции, воспевавшие, в основном, рыцарскую любовь.

ФАБЛИО́ (французское «побасенка») — во Франции короткая юмористическая повесть в стихах.

ФЕО́Д — наследственное владение, передаваемое сеньором вассалу на условиях несения службы.

ФОРТУ́НА (имя римской богини счастья) — судьба, слепая и переменчивая удача.

ФРАНЦИСКА́НЦЫ (от имени святого Франциска), или «меньшие братья» — члены монашеского ордена, которые давали обет нищеты.

ХАЛИ́Ф (арабское «заместитель») — светский и духовный глава мусульман.

ХИ́ДЖРА (арабское «переселение») — переезд Мухаммеда и его сторонников из Мекки в Медину, считается началом мусульманского летосчисления (16 июня 622 г.).

ЦЕХ (немецкое «пирушка») — объединение городских ремесленников одной или нескольких сходных специальностей.

ШАРИА́Т (арабское «надлежащий путь») — свод мусульманского права, одновременно светского и духовного.

ШВА́НКИ (немецкое «шутки») — в Германии короткий юмористический стихотворный рассказ.

ШЕДЕ́ВР (французское «главная работа») — изделие, которое должен сделать подмастерье, чтобы сдать экзамен на право быть полноправным мастером.

ЯНЫЧА́РЫ (турецкое «новое войско») — особое войско в Турции с XIV в.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО ИСТОРИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Средневековая художественная литература

Песнь о Нибелунгах.

Песнь о Роланде.

Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль.

Сервантес М. Дон Кихот Ламанчский.

Скандинавские сказания о богах и героях.

Шекспир У. Гамлет. Король Лир. Ричард III. Ромео и Джульетта.

Художественная литература Нового времени

Дрюон М. Проклятые короли (История Франции и Англии 1-й половины XIV в.): Железный король; Узница Шато-Гайара; Яд и корона; Негоже лилиям прясть, Французская волчица, Лилия и лев; Когда король губит Францию.

Дюма А. Галлия и Франция (популярный очерк французской истории до начала Столетней войны).

Дюма А. Робин Гуд (Англия конца XII в.).

Дюма А. Графиня Солсбери (Англия, Франция и Шотландия первого периода Столетней войны).

Дюма А. Изабелла Баварская (Франция конца XIV — начала XV вв.).

Дюма А. Жанна д'Арк (популярное жизнеописание).

Дюма А. Асканио (Франция XVI в.).

Дюма А. Королева Марго. Графиня де Монсоро. Сорок пять (Франция эпохи религиозных войн).

Дюма А. Генрих IV (популярное жизнеописание).

Дюма А. Три мушкетера. Двадцать лет спустя. Виконт де Бражелон, или десять лет спустя (Франция XVII в.).

Ивашкевич Я. Красные щиты (Западная Европа, Палестина и Польша в середине XII в.).

Конан Дойл А. Сэр Найджел. Белый отряд (Англия и Франция в первый период Столетней войны).

Костер Ш. История о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке (Нидерландская революция).

Ладинский А. Когда пал Херсонес (Голубь над Понтом) (Русь и Византия Х в.)

Ладинский А. Анна Ярославна, королева Франции (Русь и Франция XI в.).

Ладинский А. Последний путь Владимира Мономаха (Русь и Западная Европа конца XI — начала ХII вв.).

Парницкий Т. Аэций — последний римлянин (Западная Римская империя середины V в.).

Парницкий Т. Серебряные орлы (Священная Римская империя и Польша около 1000 г.).

Сабатини Р. Колумб.

Скотт В. Граф Роберт Парижский (1-й Крестовый поход).

Скотт В. Ричард Львиное Сердце (Талисман) (3-й Крестовый поход).

Скотт В. Айвенго (Англия конца XII в.).

Скотт В. Пертская красавица (Шотландия конца XIV в.).

Скотт В. Квентин Дорвард (Франция и Бургундия конца XV в.).

Скотт В. Монастырь. Аббат (Реформация в Шотландии; эпоха Марии Стюарт).

Скотт В. Кенилворт (Англия времен Елизаветы I).

Стивенсон Р. Черная стрела (Война Алой и Белой Розы).

Хаггард Р. Братья (Взятие Иерусалима Саладином).

Хаггард Р. Прекрасная Маргарет (Англия и Испания времен завершения Реконкисты).

Хаггард Р. Хозяйка Блосхолма (Англия времен Реформации).

Хаггард Р. Дочь Монтесумы (Завоевание Мексики испанцами).

Цвейг С. Магеллан. Человек и его деяние.

Цвейг С. Америго. Повесть об одной исторической ошибке.

Цвейг С. Мария Стюарт.

Цвейг С. Эразм Роттердамский.

Цвейг С. Кастеллио против Кальвина.

Художественные произведения, более сложные для восприятия школьников

Брюсов В.Я. Алтарь победы. Юпитер поверженный (Дилогия о Риме конца IV в.).

Брюсов В.Я. Огненный ангел (Германия времен Реформации).

Голдинг У. Шпиль (Англия XIII в.).

Мережковский Д.С. Юлиан Отступник (Рим IV в.).

Мережковский Д.С. Леонардо да Винчи (Италия XVI в.).

Эко У. Имя розы (Западная Европа начала XIV в.).

Примечания

1

Большими буквами выделены термины, включенные в словарь, помещенный в конце книги.

(обратно)

2

В скобках указываются годы жизни исторических персонажей; у государей — годы их правления.

(обратно)

3

Расшифрована в 1950-х годах Ю.В. Кнорозовым.

(обратно)

4

Таблица представляет собой справочный материал. Даты, рекомендуемые для запоминания, выделены. Для государей даются даты правления, для остальных исторических лиц — даты жизни.

(обратно)

Оглавление

Часть 1. ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ И ЕЕ ИЗУЧЕНИЕ 

  ГЛАВА 1.1. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

  ГЛАВА 1.2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПОНЯТИЕ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ

  ГЛАВА 1.3. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Часть 2. ПРЕДЫСТОРИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

  ГЛАВА 2.1. ПОЗДНЯЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

  ГЛАВА 2.2. ДРЕВНИЕ ГЕРМАНЦЫ

  ГЛАВА 2.3. КРАХ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Часть 3. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

ГЛАВА 3.1. ФРАНКСКОЕ ГОСУДАРСТВО МЕРОВИНГОВ

ГЛАВА 3.2. ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ (IV—VIII ВВ.)

ГЛАВА 3.3. АРАБЫ И ЗАПАД  

ГЛАВА 3.4. КАРОЛИНГСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

ГЛАВА 3.5. НОРМАННЫ: ЛЮДИ МОРЕЙ И ФЬОРДОВ

ГЛАВА 3.6. ОТТОНОВСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

Часть 4. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ПОРУ РАСЦВЕТА 

  ГЛАВА 4.1. ФЕОДАЛИЗМ

  ГЛАВА 4.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА ЕВРОПЫ В XI—ХIII ВВ.

  ГЛАВА 4.3. СВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И ВЛАСТЬ ЦЕРКВИ

  ГЛАВА 4.4. КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

  ГЛАВА 4.5. ГОРОД И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

  ГЛАВА 4.6. СОБОР И ЦЕРКОВНЫЙ ПРИХОД. ПРОПОВЕДНИКИ И СВЯТЫЕ

  ГЛАВА 4.7. ИЗМЕНЕНИЯ В КАРТИНЕ МИРА ГОРОЖАН

  ГЛАВА 4.8. СВОБОДНЫЕ ГОРОДА И УНИВЕРСИТЕТЫ. «КАРЛИКИ НА ПЛЕЧАХ ГИГАНТОВ»

  ГЛАВА 4.9. КАРТИНА МИРА: МИР ЗЕМНОЙ И МИР ЗАГРОБНЫЙ

  ГЛАВА 4.10. ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ

  ГЛАВА 4.11. ЕРЕТИКИ И ИХ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ

  ГЛАВА 4.12. ПОГРОМЫ И ИХ ЖЕРТВЫ

  ГЛАВА 4.13. МИР ФАНТАЗИИ И КАРНАВАЛА

  ГЛАВА 4.14. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Часть 5. ОСЕНЬ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

  ГЛАВА 5.1. КРИЗИС XIV ВЕКА

  ГЛАВА 5.2. XV ВЕК: СЛОЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ

  ГЛАВА 5.3. НОВЫЕ ЛЮДИ, НОВЫЕ ЦЕННОСТИ

Часть 6. КАНУН НОВОГО ВРЕМЕНИ

  ГЛАВА 6.1. ВОЗРОЖДЕНИЕ

  ГЛАВА 6.2. РЕФОРМАЦИЯ

  ГЛАВА 6.3. ЗАКАТ НАРОДНОГО ХРИСТИАНСТВА

  ГЛАВА 6.4. ВЕЛИКИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ

  ГЛАВА 6.5. РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЕВРОПЫ

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА[4]

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО ИСТОРИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ

*** Примечания ***