Тело, душа и магия [DariaTheStoryteller] (fb2) читать онлайн

Тело, душа и магия

Пролог

Год выпуска: 1333 г. (по элл. исч.), 550 г. (по берск. исч.), 405 г. (по лонгс. исч.)

Выпускник (ца): Плакучая Ива

Руководитель (ница): профессор Сервус

Предмет: История современного Зазеркалья

Эссе

на тему

«Обзор современной политической ситуации в Зазеркалье»

Спустя долгое десятилетие ожидания Зазеркалье наконец-то вскипело. Нараставшее с каждым днём напряжение не укрылось ни от кого – ни от всесильной знати, ни от беззащитных простолюдин. Зазеркальцы – все до единого – будто чувствовали: близился поворотный для их истории момент.

Из этого недоброго предчувствия и выросла – естественно и закономерно – Зазеркальская Мировая война.

Для самого крупного конфликта в истории планеты сформировалась удивительно плодородная почва. Большая часть его причин известна даже изолированному от общества изгою. Тем не менее, не перечислить их было бы некорректно по отношению к контексту.

Поэтому, среди основных причин выделяют:

появление дисбаланса власти на мировом уровне (увеличение числа государств-гигантов, стремящихся управлять, и исчезновение более мелких, управляемых);

постепенная изоляция государств друг от друга, массовое закрытие границ;

ресурсный кризис;

сильные темпы роста разницы культур и мировосприятий;

возросшие амбиции тиранических правителей вследствие появления зеркала благословения (о котором будет упомянуто ниже).

И чтобы подробнее раскрыть суть столкновения, стоит начать с его истоков.

Эллиадия и Единое Берское Царство

Вопреки распространённому мнению, что Эллиадия – страна первых дипломатов и религиозников-миротворцев, способных предотвратить любое политическое столкновение, в истории этого государства присутствуют и менее светлые страницы. Эта в целом успешная страна не в первый раз объявляла войну другому государству. Так, Эллиадия была одним из ключевых участников первой в Зазеркалье крупной войны – во время Кровавой эпохи, – а также на протяжении всей своей истории отбивала набеги северных варваров, не идя им на уступки при возможности.

Однако при этом Эллиадия оставалась лидером пуринского мира (северного полушария – места зарождения «рукотворных рас» людей, эльфов, гномов и других), внедрив свою культуру в чужие общества во многом благодаря пресловутым религиозным миссиям. Эллиадистская вера – вера в Богиню-Эллиаду и принцип «Создай и сохрани» – ныне захватила всё северное полушарие. Однако дальше этого Эллиадии пока зайти не удалось.

Единое Берское Царство – южное зверолюдское государство – оказалось первым камнем преткновения на пути Эллиадии к господству.

Начались отношения Эллиадии и Единого Берского Царства как нельзя мирно, можно даже сказать – благополучно. Много лет назад Эллиадия, исследуя неизведанные моря юга, подняла приветственные знамёна у берегов Единого Берского Царства. Узнать, что кто-то жил «по ту сторону», для, казалось бы, знавших всё пуринов оказалось откровением, а для необразованных зверолюдей – и вовсе чудом. Их общий с эллиадцами праздник длился долго, а за ним последовали годы новых открытий. Впервые беры узнали об эллиадизме, магической науке, механизмах и школах, а эллиадцы – о Матушке-Природе, волховстве, тёплых шубах и волшебной сурице. Увлекательный обмен знаниями, обрядами, товарами – такого прорыва беры не знали со времён Царя – первого берского государя-объединителя.

И длилось бы благоденствие вечно, если бы не неожиданный поворот в судьбах обоих государств.

Естественно, со стороны Эллиадии внезапно изменившийся курс поведения Единого Берского Царства вызывал лишь раздражение, а в последующем – и вовсе ненависть. Что вполне справедливо: однажды, совершенно неожиданно Единое Берское Царство без объяснения причин подняло таможенные пошлины для Эллиадии, а потом – и вовсе отказывалось пускать эллиадских торговцев и послов. Одновременно с этим королевская стража Эллиадии выяснила, что берскими зверолюдьми были похищены архивные записи о благословенном зеркале – магическом артефакте, который даровал право одному властвовать над всем Зазеркальем. Эти сведения собирались королевским родом на протяжении десяти лет, и теперь оказались безвозвратно утеряны.

И поэтому особо неуважительным оказались дальнейшие действия великого князя – берского правителя: вместо того, чтобы на просьбу королевы вернуть записи, он воспользовался ими ради собственной выгоды и заполучил зеркало благословения.

В конце концов, после череды бессмысленных переговоров королева приказала объединённым войскам магов и паладинов снаряжать боевые корабли. Путь их лежал на юг, где озлобленные и дикие зверолюди уже готовились к бойне.

Однако это – лишь одна сторона истории. Для Единого Берского Царства, страны золотых полей и снежных бурь, она выглядела совсем иначе.

Единое Берское Царство не собиралось разрывать мирных отношений с Эллиадией. Наоборот – великокняжескому роду открылось такое обилие новых открытий и возможностей, что, казалось, не будет конца вечному процветанию. Более они не были правителями дикого края полных чудовищ лесов, теперь Единое Берское Царство – государство в рядах первых, и оно – не только богатейшее, но и самое образованное среди других зверолюдских стран.

Но вдруг что-то изменилось. Сперва незаметно, потом – стало бросаться в глаза всё сильнее. Всё больше беров стали предпочитать родным шубам магически утеплённые эллиадские накидки. Берская знать стала охотно перенимать эллиадские слова и, казалось, говорила на эллиадском чаще, чем на родном языке. И в довершение всего разнообразия предвестий – под Тихомировым Обетом была возведена первая эллиадистская церковь.

Роскошь и богатство Эллиадии постепенно очаровывали беров, и многие из них решили, бросив всё, отправиться туда, за море, где – как им казалось – царили равноправие и счастье. Школы, сложные машины, передовые магические изобретения – беров привлекал этот далёкий, совершенно незнакомый, идеальный образ, будто вышедший из прекрасного сновидения.

Только вот никто не ждал чужаков на своей земле. На Родине прогресса к зверолюдям относились лишь как к дикарям. Всех беглецов ждала лишь одна участь – стать изгоями среди пуринов или даже хуже – стать фактически их рабами. А тем временем всё больше беров попадало в эту ловушку. Соблазнённые чужим, навсегда отвергая своё, они уезжали, совершенно не зная, что их ждёт. Каждый надеялся, что его участь собратьев не постигнет, но лишь единицам удавалось пробиться. А остальные оказывались безвольными слугами в поместьях прогрессивных эллиадцев.

Единое Берское Царство стало терять себя. Молодое и неопытное государство, оно и близко не подошло к тому уровню развития, которого достигла Эллиадия за более чем тысячу лет существования. Наивных беров было легко увлечь, обмануть и в итоге – захватить без единой капли крови.

Видя подозрительное засилье чужой культуры на своих землях, великий князь понял: пришло время что-то срочно предпринять. И другого выхода, кроме как навсегда исчезнуть для остального мира – закрыть дверь, ведущую на небеса, – он не видел. Так пошлины для торговцев всё повышались, пока вход им не был закрыт вовсе. Эллиадские послы один за другим уехали на Родину. Все связи оборвались. Когда-то взаимная радость принятия сменилась на неприкрытую злобу. А во всём, по сути, виноваты лишь излишне большие амбиции одного правителя и параноидальный страх другого.

В то же время разведчики великого князя – отправленные, чтобы выяснить причины и детали оккупации Эллиадии – доложили ему и о заморских новейших исследованиях. Эллиадия – втайне от других союзных стран – искала осколки благословенного зеркала, что давало право одному господствовать над всеми. Поскольку ни одно государство не собиралось сдаваться так просто, вести подобные поиски могли лишь к одному.

Исходу, который уже настиг Зазеркалье.

Как и королева, в поиске осколков великий князь был одержим алчностью. Жаждой власти, которая и не снилась его отцу. Конечно же, и князя, и королеву не сразу охватило желание обладать миром, уподобиться Создательнице. Сперва их вели чувство страха, чувство ответственности, чувство собственной избранности – ведь если кто-то один получит благословенное зеркало, то войны не избежать. Но Я не допущу войны!

Так думал каждый. Пока собственная гордыня не свела правителей с ума.

Однако если бы только Эллиадия и Единое Берское Царство развязали конфликт, то Зазеркальская война не была бы Мировой. Поэтому стоит перейти и к другим участникам, действия которых повлияли на воспламенение общей ненависти не в меньшей степени.

Вондерландия и Та-Ааи

Первым, кто решил пролить кровь, ещё давным-давно стал кесарь – правитель жаркой Вондерландии. Не страны – но легиона. Вондерландцы умели воевать лучше, чем кто-либо другой, они жили войной. За долгие века мира вондерландцы изголодались по славной битве. В начале тысячных годов (по элл. исч., принятому в Вондерландии) путь их лежал на юг, где расположились государства зверолюдей.

Экспедицию на – тогда ещё неведомый – Та-Ааи собрал сам кесарь. То была первая экспедиция не только для Вондерландии, но и для всего Зазеркалья. Раньше никто – ни «люды»-южане, ни пурины-северяне – и подумать не мог, что за морями и океанами – чьи волны так смертоносны – кто-то жил.

Первой остановкой в грандиозном путешествии как раз и послужил континент под названием Та-Ааи. «Богатая земля» – как в переводе её называли местные жители. Ирония, ведь Та-Ааи вовсе не был богат. Прибывшие вондерландцы увидели лишь нестерпимо-жаркие пустыни и кровожадных дикарей – чернокожих зверолюдей, готовых убивать во славу своих жестоких богов.

Единственным, кто сохранял толику разума, стал фараон – самозваный правитель Та-Ааи. Он возглавил небольшой союз из кошкоподобных зверолюдских племён. Наречённого – самим собой и своими последователями – сыном богини, фараона окружал ореол священности: ему и его предкам воздвигали страшные пирамиды, и один неверный взгляд в его сторону мог стоить невинному головы.

Но и вондерландский кесарь был не так прост. Ему удалось убедить фараона, что вондерландцы пришли к нему, чтобы помочь. Они предоставляют фараону вондерландские легионы, а тот своими руками захватывает Та-Ааи. Фараон не мог не согласиться на такие удобные условия.

Конечно же, и фараон, и кесарь собирались вонзить нож в спину друг друга, как только это блистательное завоевание закончится. И оба прекрасно понимали намерения друг друга. Оставалось только гадать, кто же сделает первый шаг.

В конце концов, Эллиадия, объявив войну, подала всем негласный знак. Фараон понимал, к чему всё ведёт: завоевание почти окончено, а легионы кесаря по-прежнему оставались на его землях. К тому же Эллиадия – некогда союзник Вондерландии – сейчас занята собственной битвой, Вондерландии неоткуда ждать помощи.

Тогда Вондерландия, внедрившая свои легионы в тыл противника, в итоге застала Та-Ааи отнюдь не беззащитным. В день известия воины обеих сторон обнажили оружия, и Нехен – столица союза – был доверху залит кровью как виновных, так и невинных.

Тот день навсегда вошёл в историю Та-Ааи как Начатие Алого Рассвета. Он был так назван в честь важнейшего события в верованиях северного Та-Ааи: того момента та-аайской истории, когда воины фараона начнут завоевательное шествие по миру с целью захватить все существующие страны. И Алому Рассвету суждено окончиться лишь с освобождением Итн – богини, заключённой в солнце.

Эллиадия и Вондерландия

А пока легионеры и та-аайцы проливали кровь за своих правителей, кесарь и эллиадская королева мирно пили вино и обсуждали предстоящие действия. Их страны уже несколько сотен лет дружили между собой: однажды они воевали друг против друга во время Кровавой эпохи, но впоследствии вместе же, заключив выгодный мирный договор, из неё и выбрались, обратив свои силы против третьей стороны – Дейленда, которого более не существует.

Но в последнее время страны стали отдаляться. Что, безусловно, не помешало правителям лживо улыбаться друг другу. У каждого были свои причины для неприязни – или скорее зависти.

Кесаря раздражала «прогрессивность» Эллиадии, видимо, подразумевавшая постоянное хвастовство своими бесполезными нововведениями, мнимое равноправие жителей страны и невероятные объёмы самовольства и взяточничества знати. Кесарь считал, что королева совершенно не способна держать своих подданных в узде, порождая слабым и лживым «милосердием» лишь хаос, подкармливая «добрыми намерениями» не своих подданных, а лишь свою гордыню. «Без строгого лидера, – считал Кесарь, – Эллиадия рано или поздно увянет в своих же пороках».

Королева же терпеть не могла устаревшей морали Вондерландии: постоянные военные столкновения ради удовлетворения низменных потребностей, стоявшую на одном месте науку, абсолютную, неудержимую власть кесаря и сохранившийся почти что рабовладельческий строй, где прав у женщин и плебеев не больше, чем у предмета мебели. Вместо того чтобы организовать собственную добычу ресурсов и накормить население, Вондерландия предпочитает обобрать до нитки низшие сословия ради завоевательных походов, призванных только потешить самолюбие кесаря. Ведь когда территории оказываются им подконтрольны, Вондерландия не использует возможность и идёт дальше, потребляя всё больше и больше, не способная остановиться. «Не зря Вондерландию называют Страной проклятых, – отмечала королева. – И не только потому, что кесарь покровительствует проклятым магам. Но и потому что, куда бы ни ступила нога их легиона, земля эта будет навечно проклята, обречена на разрушение и разруху».

Конкистадорские амбиции кесаря стали для королевы последней каплей. Для кесаря же – культурная экспансия Эллиадией Единого Берского Царства. Ведь что одно, что другое – две стороны одной монеты. Со стороны Эллиадии вспыхнула скорее не жалость к та-аайцам, но зависть – или сожаление об упущенных возможностях. Со стороны Вондерландии же так вышло, что Единое Берское Царство долгое время находилось под её покровительством и, как оказалось позже, имело с Вондерландией множество связей в прошлом. Вплоть до того, что древние вондерландские переселенцы придумали берскую веру – в Матушку-Природу, непредсказуемую богиню-творца, – которая живёт до сих пор.

Понимая небезопасность своего положения, – получается, если Вондерландия встанет на сторону Единого Берского Царства, Эллиадию обступали практически со всех сторон, – Эллиадия заключила соглашение с Миситу-Минене. Иначе – «Союзом Густого Леса», зарождающимся государством южного Та-Ааи, единственным, которое до сих пор не пало под натиском фараона. Эллиадия предложила Миситу-Минене помощь в борьбе с завоевателями в обмен на союз против Вондерландии, и те согласились. Вондерландия же тайно связалась с Единым Берским Царством. Вондерландцы помогут в борьбе с Эллиадией, а беры – приструнить та-аайцев.

Несмотря на эти меры, ни Эллиадия, ни Вондерландия до сих пор не знали, чью сторону примут в случае войны.

Однако помимо Та-Ааи и Вондерландии, у Эллиадии и Единого Берского Царства имелись и другие союзники, на которых можно было положиться.

Империя Лонг и Ледяной Север

Во время исследовательской миссии Эллиадия открыла не только земли Единого Берского Царства, но и находящуюся на том же континенте Империю Лонг – закрытое и негустонаселённое, но сильное государство змеелюдей. Ими издревле правил ван, или император. Он, также самозваный обладатель божественного статуса, всегда держал лонгцев в железных рукавицах. Каждый житель Империи Лонг знает своё место, и единственное предназначение, которое у него может быть, – это служение своей стране.

Привлечь вана казалось почти невозможным, но не зря Эллиадию называют лидером в области дипломатии. Королева пообещала вану самое желанное – благословенное зеркало, которое наконец удовлетворит стремления богоявленного – избранного матерью драконов Лонг-Му – императора. К тому же Империя Лонг и Единое Берское Царство, находившиеся совсем рядом, давно ненавидели друг друга и постоянно воевали. Помощь в этой продолжительной борьбе вану не помешала бы. Поэтому он незамедлительно согласился. Ведь даже если ему не отдадут обещанное зеркало благословения, без Единого Берского Царства под боком он с лёгкостью заберёт зеркало силой.

Единое Берское Царство же завело друзей далеко на севере. Иронично, но на Ледяном Севере. В самом холодном и жестоком государстве мира. Стране, где, по обыкновению, гостей лишали головы за одно лишь пересечение границы.

Суровые потомки нимф – древней расы божественных дочерей – тут же нашли общий язык со зверолюдьми, произошедшими от нимф. Хоть северяне как пурины и были созданы, а «люды» – сотворены путём слияния (нимф с животными), и те, и другие чувствовали друг в друге братьев и сестёр.

Больше всего ценившие честное слово, великий князь и конунг заключили союз простым рукопожатием. Многим казалось, что дружба с упрямым конунгом почти невозможна. Но на стороне князя были знания об осколках, выкраденные из хранилища Эллиадии. Наконец отомстить богатым и зазнавшимся соседям-эллиадцам, называвшим северян «варварами», – об этом Ледяной Север мечтал много веков. А конунга лично привлекли загадочные осколки, которые должны были дать ему возможность возвысить почти никем не уважаемую Родину. Берский великий князь их сам отдаст, осознав величие конунга. А если не захочет – Ледяной Север всегда славился своими боевыми магами.

Тем не менее, пока что у них – одна дорога. Пока.

Помимо перечисленных – основных «игроков» в этой «партии» – существовали и те, чьё влияние не так очевидно.

Эдельгвирская империя, Ноа Ка Ваи и Острова Уса

В стороне от мирских дрязг остались немногие. Подводные государства – русалочья Эдельгвирская империя и рыболюдский Ноа Ка Ваи – несомненно, ещё поучаствуют в мировой войне. Эдельгвирская империя испокон веков разрываема гражданскими войнами между независимыми городами, а Ноа Ка Ваи – и не государство вовсе, лишь свободные земли недоразвитых племён, которые пока некому и незачем захватывать.

Государств под морской гладью мировая война пока не коснулась. Но, опять же, только пока.

Конечно же, не могло не найтись государства, которому мировая война была бы выгодна. Таким стали Острова Уса. Местные птицелюди, скрываясь от любопытных глаз, издревле собирали тайны всего мира и познали истины, неведомые другим. На заре цивилизаций их почитали как богов.

Жители Островов Уса давно мечтали прибрать к крыльям плодородные земли других народов. Война, которую они давно предсказывали, изничтожит глупых некрылатых, и Острова Уса, в конце концов, придут, чтобы истребить выживших и наконец-то получить то, что принадлежало им по праву. Лишь одно пока заботит Острова Уса – восстание низших крылатых, грозящееся изничтожить Острова Уса до основания.

Черепаховая Академия

В конце концов, осколки были найдены. Пятеро невероятно удачливых беров при помощи знаний великого князя смогли отыскать могущественные артефакты и даже привезти их в Звёздград – столицу Единого Берского Царства. Но вдруг, прямо на глазах великого князя, осколки вместе с их владельцами исчезли. Теперь неизвестно, где находится благословенное зеркало и существует ли оно вообще.

Другие страны, желая заполучить зеркало, искали у великого князя ответы. Тот же, понимая, что осколки выскользнули у него из-под носа, знал: если он признает своё поражение – ему конец. Во-первых, он не выполнил данное конунгу обещание. А во-вторых, что серьёзнее, – другие правители не поверят ему на слово, а доказательств у него нет. Поэтому великий князь, сдавленный со всех сторон, решил: либо всё, либо ничего. И прибегнул ко лжи, сказав, что отныне он – обладатель благословлённого зеркала.

В итоге маленькая ложь положила начало большой войне. Жители Зазеркалья содрогаются при одной мысли о той кровопролитной бойне, которая их ждёт. Большинству из них некуда бежать.

Но для некоторых – для особенных жителей Зазеркалья – выход был. Уже много веков в народе ходили слухи о таинственной Черепаховой Академии. Свободный волшебный город, не принадлежащий ни одной стране и не обозначенный ни на одной карте. Говорят, там нет правителей и подданных. Нет войн и законов. Там все свободны и по-настоящему равны.

И именно Черепаховая Академия придумала способ сбежать от войны – отправиться в далёкий космос и найти там своё пристанище.

Библиографический список

Неизвестный. Летопись улыбчивой маски / Неизвестный. – 3-е изд., доп. – Черепаховая Академия, 1333 (по элл. исч.), 550 (по берск. исч.), 405 (по лонгс. исч.). – 744 с.

Озирис. Летопись Солнца / Озирис. – неполн. – Нехен, 1329 (по элл. исч.), 546 (по берск. исч.), 401 (по лонгс. исч.). – 11 с.

Отчёт о проведении боевой операции Паутина осколков / Легионерский архив. – Грейтбург, 1333 (по элл. исч.), 550 (по берск. исч.), 405 (по лонгс. исч.). – 50 с.

Сервус. Новейшая история мира Зеркал: учебное издание / Сервус. – Черепаховая Академия, 1330 (по элл. исч.), 547 (по берск. исч.), 402 (по лонгс. исч.). – 152 с.

Сын Рогача, Стрегобор. Сказание о великом князе Драгомире, зеркалом благословлённом / Стрегобор, с. Р. – Белокаменная Твердыня: Книгохранилище, 1330 (по элл. исч.), 547 (по берск. исч.), 402 (по лонгс. исч.). – 220 с.

Фэй, Синьхуа. К императору / С. Фэй. – Кинсе Баолей: Императорская канцелярия, 1333 (по элл. исч.), 550 (по берск. исч.), 405 (по лонгс. исч.). – 244 с.

Шайн, Гарет Ричард. Пик Эпохи королев. / Г.Р. Шайн – Уайтленд: Печатный дом Собора Эллиады, 1329 (по элл. исч.), 546 (по берск. исч.), 401 (по лонгс. исч.). – 200 с.

кАк ЭмОцИоНаЛьНо ИВУШКА

ОТЛично

(Неизвестный)

Я значусь в качестве проверяющего, директор Неизвестный.

Слишком ненаучно, излишне художественно, много воды.

Хорошо

(Профессор Сервус)

ХеЙ! ТЫ ПоЧемУ сНиЗиЛ? СиЛоЙ сВоЕгО АвТоРиТеТа ЗАПРЕЩАЮ!

шучу. Не НуЖнА-а-а нАм НиКаКа-а-аЯ уЧё-ё-ёБа…

(Неизвестный)

Уместны ли твои шутки и песенки, когда на пороге такое творится?(Профессор Сервус)

КОНЕЧНО! ЭтО же НоВая ЭПОХА! УвЛеКаТеЛьНо!

(Неизвестный)

Ты как всегда в своём репертуаре.

(Профессор Сервус)

Часть первая. Побег. Глава первая. Надежды

Жухлая трава с раздражающим хрустом рассыпалась под тяжёлым сапогом потрёпанного, испытанного временем доспеха. Этот кусок рухляди верой и правдой служил ему долгие двадцать лет. Гномьи мастера всё-таки умели делать навека.

Неимоверная жара, тяжёлая влага на плечах и тёмные тучи предвещали скорый дождь. Он не любил запах дождя. Если кому-то этот аромат и навевал чувство свежести и обновления, то ему – лишь ощущение мерзкой, склизкой сырости, оседающей в груди.

А ещё ему не хотелось, чтобы мелкая простудилась. Он и так с обязанностями доброго дяди не справляется, так ещё и это. Он о себе едва ли позаботиться мог, а уж о ней…

Он метнул на неё мимолётный взор. Такая… мелкая. Торопилась своими мелкими ножками. Её мелкая тёмная голова устало свесилась, будто собственные немытые волосы тянули её вниз.

Какой же у неё жалкий вид… Платье ей явно уже мало, надо купить новое. Но как? Их разыскивают по всей Эллиадии. К городам даже близко подходить нельзя.

Тогда подшить? Да он как будто умел. Он всю свою жизнь из полезных вещей в руки брал только меч. Может, научись он чему ещё, смог бы стать для мелкой лучшим дядей. Но нет, он не научился. Старого цербера не научить новым трюкам, так?

Подняв голову вверх, он неожиданно увидел свет. На тенистом Горгульем плато промелькнул луч Игниса! По долгу службы он здесь бывал и ни разу не видел яркого света.

– Мелкая, давай, резче! – устало улыбнулся он. – Мы почти дошли!

– Сам поторопись! – возмущённо воскликнула она, гордо вскидывая вздёрнутый нос. – Тащишь свой паладинский доспех, как будто это ржавое корыто кому-то нужно! Он нас замедляет!

– Между прочим, это знак отличия…

– Этот кусок ржавчины? Нет, дядь, ты что-то путаешь. Это – мусор.

– Эх, если бы ты и вправду хотела стать паладином, понимала бы.

Незлобно пожурив, он взъерошил ей волосы. Её милое, вытянутое личико куксилось, в точности как у его старшей сестры. Её матери.

– Просто ты – старикан. Сам уже ржавчиной покрылся. А я – будущее паладинов!

Мечтает о высоком. Ему бы о чём-нибудь помечтать.

Вдруг он заметил, что увиденное им – вовсе не свет. Это были блики. Отражённые пронзительные лучи. Он поторопился. Ему говорили… в том письме. Увидишь блики – мы рядом.

Он побежал. Доспех забренчал на всю округу. Ему казалось, что его преследует эхо самого себя. Но в поле нет эха. Он просто сам собой, звуком растёкся по поляне.

Что только ни померещится с усталости.

– Дядь, ты куда? Дядя!

Побежала за ним. Он улыбался, как дурак. Наконец-то дошли! Богиня, спасибо! Это не мираж!

Черепаховая Академия существует!

Сердце замерло. Вдалеке показался гигантский панцирь. Разве такое возможно?..

Черепаховая Академия – волшебный город внутри огромной черепахи. Легенды не врали. И не преувеличивали. Раскинувшись на краю каньона Горгулий, лежала непомерных размеров черепаха.

Он опустился на колени. Ноги его уже не держали. Может, это всё-таки иллюзия? Такого же быть не может…

– Ого! Вот это громадина! – возникла рядом мелкая. Она всегда бегала быстрее него.

– Значит, я не один это вижу…

– Чего, дядь?

– Ничего, мелкая… Ничего…

Он пытался отдышаться. Грудь разрывало от бега. Взор расплывался. Но вскоре чувства к нему вернулись. И поверить им было очень сложно.

Перед ним и вправду гигантская черепаха. Огромная. До небес. Выпирающая вершина её панциря сияла знакомыми бликами и, казалось, касалась пушистых туч. Похоже, лучи отражались от чего-то округлого, крупного и стеклянного – купола, точно. Для наблюдения за звёздным небом, наверное.

Помимо купола, из панциря, образуя своеобразный, но гармоничный архитектурный ансамбль, торчали некрупные строения. Пыхтели дымом покрытые золой печные трубы. Возвышались сверкающие – похоже, магическим металлом – башни. Свисали верёвочные лестницы. Наверху виднелись горящие светом пятна оконных проёмов.

Сами пластины панциря, песочно-зелёные, были изрисованы магическими печатями, мягко светящимися в тени. Он – бывший паладин – не мог не узнать этот диковинный язык символов, которым издревле пишут печати. Рунический – причудливое смешение всех языков мира, едва ли познанное обычными смертными. Паладинов руническому предпочитали учить как можно раньше, если позволяли условия – с детства. Его предупреждали, что тут на нём разговаривают. Кого же сюда набирали, если они все должны владеть древним наречием нимф?

Недлинные, но мощные ноги этой громадины, наверное, могли прихлопнуть его, как муху. Хвост, непринуждённо виляя, сминал землю под собой. Вытянутая голова периодически открывала и закрывала беззубый рот, будто грозясь проглотить всякого, кто пройдёт мимо.

Да ладно… Это всего лишь черепаха. Не сожрёт никого. Правда же?

Глядя на это огромное животное, он начинал думать, что попал в глупую детскую книжку с картинками. Это какое-то безумие… Это… существо… одновременно великолепное, пугающее и до нелепого несуразное.

Он поверить не мог, что только об этом и думал последние полгода. С тех пор, как получил то самое письмо с приглашением. Планировал путешествие, пытался разузнать об этом месте всё, что только мог. Прослыл в родном Уайтленде сумасшедшим. Понадеявшись, привёл сюда мелкую, обещал ей сказку.

Сказку… Перевёрнутую вверх дном.

А вот ей, похоже, здесь нравилось. Её глаза сияли, как алмазы. Она улыбалась. От души отлегло. Он больше не способен радоваться чудесам, но ни в коем случае нельзя позволить, чтобы мелкая потеряла надежду.

В конце концов, кроме него, больше некому об этом позаботиться.

– Приветствую!

Он невольно вздрогнул. Кто это? Нет. Что это?!

Из ниоткуда, из воздуха перед его глазами появилась овальная белая маска. Как на королевских балах-маскарадах – белоснежная, рот её растянут в улыбке. Немного… безумной улыбке.

Отпрянув, он вскочил на ноги. Голова закружилась.

– Я не дам вам обидеть дядю! – встряла мелкая, выскакивая вперёд.

Глупая! Не лезь! Он было хотел остановить её рукой, но замер, взглянув на владельца белой маски.

Тот парил над землёй. Тонкий, как кузнечик, в тёмном фраке с иголочки и белоснежных перчатках. В безукоризненно чистой одежде, с накрахмаленным воротником. Волосы его были зачёсаны назад – неестественно, как у куклы. И ни одного места, откуда виднелась бы кожа.

Это однозначно он. Автор письма. Имя, которым тот представился, подходило незнакомцу как нельзя лучше.

– О, девочка, приношу свои извинения! – Незнакомец поклонился. Насколько это представлялось возможным в полёте. – Не хотел напугать такую смелую воительницу.

– В-вы… не напугали меня, – пробормотала она, отступая.

– Я очень рад! – Его улыбка… расширилась? – Кхм-кхм. Заново! – Он хлопнул в ладоши. – Приветствую вас! Можете называть меня Неизвестный. Я – директор Черепаховой Академии, как некоторые из нас уже осведомлены. Очень приятно познакомиться, мои юные друзья!

– Какой юный, мне больше тридцати, – неловко пробурчал он.

– Знали бы вы, сколько мне лет! Для меня вы – просто младенец, – глухо рассмеялся обладатель маски, отмахиваясь.

– Тогда… Приятно познакомиться.

Предположив, что перед ним стоит… парит уважаемый пурин, он поклонился. Неизвестный никак не отреагировал. Продолжал жутко улыбаться. Ладно…

– Моё имя…

– Простите-простите! Мне эта информация не интересна.

– В каком смысле? Тогда как вы нас будете называть?

– Ох, приглашённые… Как порой трудно формировать к каждому личный подход, – вздохнул Неизвестный, улыбка превратилась в маленькую щёлочку. – Но чего это я? Мне не сложно объяснить. Мы в Черепаховой Академии не пользуемся настоящими именами. Только псевдонимами. Вы, конечно, имеете право оставить и настоящее имя, но в рамках псевдонима.

Настоящее имя как псевдоним? Это как?

– Дядя, а что такое… псевдомим? – спросила мелкая, дёргая его за рукав.

– Это выдуманное имя! – ответил за него Неизвестный. – Можешь придумать всё, что угодно! Главное, чтобы твоё имя отражало суть твоего характера.

– Я хочу быть Светоносным Единорогом-берсеркером! – торжественно заявила она.

– Нет! – возмутился он. – Исключено!

– Ну почему-у-у?!

– Потому что. Ты хоть знаешь, что такое берсеркер?

– Какая разница?

– О, девочка моя, как жаль, – печально вздохнул Неизвестный. – Это имя уже занято.

Мимолётно обернувшись, директор подмигнул ему. Он усмехнулся в ответ. Неожиданная помощь!

– Как так?! Нечестно! – возмущённо топнула ножкой мелкая.

– Ну, ты можешь носить и такое имя, если захочешь. Но хочешь ли ты с кем-то делить его, м? – наклонил голову Неизвестный.

Знал, на что давить! Даже лучше, чем он, её дядя.

– Хорошо, уговорили, так и быть, – гордо вскинула голову она и вдруг отвела взгляд. – Я могу… потом тогда решить? Слишком много идей, надо выбрать, понимаете?

– Да-да, конечно. Я не тороплю. Сможешь решить до вечера, чтобы мы записали тебя в наш большой и важный архив? – наклонился к её лицу Неизвестный.

Он нахмурился. Выступил вперёд. Да, директор не выглядит доброжелательно, но…

Нельзя доверять первому встречному. Они и так рискнули, направившись в эту… Черепаховую Академию.

– Смогу! – ответила мелкая.

– Вот и отлично. – Неизвестный отпрянул. Посмотрел на него. Этот странный директор всё прекрасно понимал. И нельзя сказать, хорошо это или плохо. – Тогда моя священная обязанность – показать мой дом и рассказать о нём. Ведь, как я правильно понял, моё приглашение было принято?

Он опять жутко улыбнулся. Мурашки по коже. А мелкая улыбается в ответ!

Пришлось кивнуть. Выбора у него всё равно не было. Попробовать стоило. Ведь Неизвестный в письме просил лишь помощь с какими-то исследованиями, а взамен предоставлял кров, еду и безопасность. О военной службе или жутких экспериментах речи не шло.

Может, хоть здесь у мелкой будет будущее? Будущее получше, чем скрываться от королевы вместе с дядей-ренегатом.

– Как замечательно! Я так рад! Прибавление – это всегда праздник для меня, понимаете? – радостно затараторил Неизвестный. – Мы каждый год принимаем новых студентов. Жаль, конечно, что вы не успели на церемонию. Это – мой любимый день в году! Мы запускаем фейерверки и накрываем столы для Совета Кровавой Клятвы…

– Простите, а можно побыстрее начать? Ме… Моя племянница очень устала после дороги, – произнёс он, только потом осознав, что мог прозвучать довольно резко.

– Хей! Не устала я, ты устал! И вообще, это невежливо! – завосклицала мелкая.

– Не волнуйтесь, я понимаю, – примирительно улыбнулся Неизвестный. – А ты, девочка, будь с ним помягче. Твой дядя устал, не угонится за тобой, полной энергии и мечтаний!

– У меня не мечты, директор Неизвестный. А цели!

Как её мама всегда говорила. Он отвернулся, шумно выдохнув.

Он и его сестра никогда не были похожи. Она – сильная, волевая, амбициозная. Первой поступила в паладины, а его – зачем-то за собой потащила. Куда ему – слабому, беспечному, бесперспективному – ещё было идти? Сперва его даже отказывались принимать из-за щуплой фигуры. Шутили, что у него волосы похожи на общипанный пучок сена. А вот сестру, мускулистую и жилистую, приняли сразу. Никто не верил, что они вообще родственники.

Но он почему-то выжил, а она… пошла с мужем в авангард. Слишком амбициозная. Выживают трусы и подонки, а не герои…

Вынырнув из воспоминаний, он ощутил на себе взгляд. Обернувшись, он увидел, как мелкая, схватив его за руку, обиженно надувала щёки.

– Ты что, не слушаешь, дядя?! Вообще-то директор Неизвестный тут историю Черепаховой Академии начал рассказывать!

– О… Нет, прости, – тяжело выдохнул он.

– А теперь слушай! Потом мне перескажешь! – Она обернулась к Неизвестному. – Продолжайте. Простите, он у нас с прибабахом. Бывший паладин, всё такое…

– Я… понимаю.

Неожиданно улыбка маски потеплела. Или ему просто показалось.

– Так вот! Заново. – Неизвестный хлопнул в ладоши. – Думаю, вы слышали множество слухов о Черепаховой Академии. Что она существовала тысячу лет. Или недавно открылась. Или – открылась ещё во времена, когда королевский род Эллиадии только зарождался. Конечно же, не верно ни первое, ни второе, ни третье, – кивнул он, ухмыляясь. Кажется, слухи его изрядно смешили. – Нам всего лишь триста с хвостиком. Но мы уже большие, а?

Он окинул рукой панцирь гигантской черепахи. Ну да… Большие.

– Интересно, – прошептала мелкая, он наклонился, – если бы Уайтленд был гигантской черепахой, и они с Черепаховой Академией сразились, кто бы победил?

– Уайтленд – просто гора, – недоумённо отозвался он.

– Ну ты и скучный, – буркнула мелкая, закатив глаза.

– Я рад, что вас впечатлил вид моей прекрасной малышки, – прервал их спор Неизвестный. – Мы основали Черепаховую Академию вместе с Советом Кровавой Клятвы больше трёхсот лет назад. Нашей целью было, есть и будет развитие магических наук. Для этого мы собираем магов со всех уголков света и приобщаем к общему делу. Мы стараемся, чтобы все жители Академии чувствовали себя, как дома. Чтобы у них всегда были еда на столе, мягкая кровать и все средства, чтобы реализовать свои исследовательские мечты!

– То есть вы вместе с Советом Кровавой Клятвы управляете Черепаховой Академией? – уточнил он. Стоит знать, кто здесь главный.

– О, нет-нет-нет! Тут у каждого своя голова на плечах, – произнёс Неизвестный, прикладывая палец к виску. – Я понимаю: тяжело понять, как у нас тут всё работает. У нас нет ни авторитетов, ни законов. Мы лишь помогаем друг другу, чем можем. У каждого свои права и обязанности, которые каждый определяет сам. Пользу каждый вносит также сам, в соответствии со своими навыками и умениями.

– Звучит абсурдно, – сделал вывод он и помотал головой. – Я слишком долго работал в элитных войсках, чтобы поверить, что такое хаотичное общество способно продержаться хотя бы день.

– Дядя!..

– Не волнуйся, – обернулся к мелкой Неизвестный. – Просто твой дядя никогда не был в Черепаховой Академии. И не знает, что мы подбираем только ответственных и совестливых магов!

Отбираем? То есть и он, и мелкая тоже были «отобраны»? Каким образом? За ним следили? Прочитали его мысли? Оставалось только гадать. Впрочем, если мелкая тут будет в безопасности, это не так важно.

– Даже если вы каким-то образом… понимаете, кто вам подходит, то как вы следите за тем, чтобы они не пользовались своей свободой во зло? Все меняются, в конце концов.

– А что есть зло, мой юный друг? – Опять эта жуткая улыбка. – То, что эллиадец считает абсолютно неприемлемым, для того же бера – обыденность.

– На то эллиадцы – эллиадцы, а беры – беры. Они представители своих народов, и…

– О… Какая милая наивность, – хихикнул Неизвестный. – Все мы разные, и в этом мы все похожи, дорогой мой. Не может быть правил, которые удовлетворили бы всех.

Неизвестный остановился. Только сейчас он заметил, что директор давно шёл рядом с ними. Но шёл странно. Как будто не касался земли. Как будто притворялся, что ходит.

– Поэтому! – В который раз Неизвестный хлопнул в ладоши. – Поэтому правил у нас нет. Но есть одно условие. – Он вскинул указательный палец и вновь двинулся к носу черепахи. – Тот, кто причинит вред Черепаховой Академии, вынужден её покинуть.

– Если правил нет, то как вы определяете вред? Степень вреда?

– Каждый случай индивидуален. Важны, прежде всего, помыслы. Если правильно объяснить, то мы примем проступок как незначительный…

– Вы не думали, что маг может просто уметь хорошо врать?

– О, поверьте, враньё от нас не укроется. Это я вам могу обещать.

– Вы используете… запрещённые искусства?

– Этого вам знать не обязательно.

Стало не по себе. Но…

Они уже почти дошли. Глаза черепахи, похожие на два небольших озерца, смотрели на него скучающим, безэмоциональным взором. Какие же широкие ноздри у этой громадины! Наверное, он мог бы в них пролезть целиком, если бы попробовал.

Вокруг царила тишина. Лишь дыхание черепахи – ветер из её ноздрей – издавал лёгкий умиротворяющий свист. Наверху раздавался далёкий гул: в башнях кипела работа.

– Директор Неизвестный… Я вам присягну, но мне интересно только одно.

– Не нужно мне присягать! – отмахнулся тот. – Я не правитель, я же говорю. Я просто забочусь о том, чтобы каждый наш маг был счастлив. Это всё, за что я ответственен.

– Хорошо… Но вы понимаете. Меня интересует только… – Он взглянул на мелкую. – Насколько в вашей Академии безопасно?

– Война никогда не коснётся Черепаховой Академии. – Неизвестный пристально взглянул ему в глаза. – И – я клянусь честью – вы сможете начать новую, счастливую жизнь. Я постараюсь сделать для этого всё, что смогу.

В сердце кольнуло. Когда-то он клялся королеве, церкви… А теперь так легко готов дать обет какому-то чудаку в маске?

Какой же жалкий.

– Тогда и я клянусь выполнить то, за чем пришёл, – кивнул он. – Если вы позаботитесь о мелкой.

Она взяла его за руку. Он мягко обхватил пальцами её маленькую ладошку.

– Договорились.

Неизвестный вновь улыбнулся. Гордо. Наобещал и стоит, радостный. Ему вообще под силу дать мелкой ту жизнь, которой она заслуживает?

– Если вам это о чём-нибудь скажет… У меня у самого есть неродной сын.

У него промелькнула опасная мысль… Может, этот странный маг и вправду, по-настоящему представлял, каково ему? Он совсем не привык к тому, что кто-либо способен войти в его положение. Просто захочет посочувствовать.

И понять.

Раз так… Может, Неизвестный действительно мог дать мелкой новую жизнь. Стольким он её дал.

А ему новая жизнь не нужна. Она невозможна.

– Знаете… Я придумал свой псевдоним.

– О! Скажи, скажи, дядя! Мне интересно! – зазвенела под боком мелкая.

– Признаюсь, мне тоже, – усмехнулся Неизвестный.

– Хорошо… Зовите меня Экс.

***

В тот, на первый взгляд, обыкновенный вечер мириады звёзд словно спустились на землю, сияя переливчатым морем огоньков. Или то Матушка-Природа пожалела грешные души, стелящиеся у ног в наказание за злодеяния? Один день – один особенный, дивный вечер – они могли почувствовать, будто оказались со своими предками – на небесах.

Но Ива понимала, что перед ней вовсе не чудо – лишь спящее поле, усеянное малышами-светлячками. Ласковое виде́ние. Обманчивое, но оттого не менее удивительное.

Нежную кожу слегка покалывало от ночной прохлады, и приходилось всё глубже и глубже зарываться в горячие объятия пламенного Джанта. Он, как всегда, печка: изнутри от него неизменно веяло уютным теплом – жаром его волшебного огня. Высокий и широкоплечий, он мог целиком обхватить Иву – окружить её вечной заботой со всех сторон – и никуда не отпускать. А она – маленькая, как ребёнок, и хрупкая, как цветок – была вовсе не против.

Могучее, но человеческое сердце Джанта мерно ухало под большим пушистым ухом Ивы-зверицы. Кажется, он засыпал.

– Хей… Соня, – прошептала она, коснувшись пальцами его груди.

– А? Что? Прости, плохо спал ночью, – дёрнувшись, пробормотал Джант. – Нудлз постоянно требовал поиграть с ним. Уснул только к рассвету, как раз когда мне надо было выходить на утренний патруль.

Его пышная шевелюра – мягкий ирокез,пылающий синим огнём – совсем взъерошилась. Ива играючи навернула на палец прядь, а за ней – и вторую, и третью. Несмотря на пугающий вид, вольное пламя на кончиках волос Джанта никогда никого не обжигало.

– Но ты же не мог наказать его, да? – взволнованно спросила она.

– Нет, конечно. Но он меня разозлил, и пришлось с ним потолковать…

– Надеюсь, вежливо? Всё-таки Нудлз – вежливый коловёртыш.

– Странная ты, Ив. Всякое милое животное для тебя почему-то ещё и вежливое.

– И всё-таки я верю, что Нудлз на самом деле очень обходительный малыш. Просто кое-кто воспитал его себе под стать.

Смешливо улыбнувшись, Ива легла Джанту на плечо. Тот ей не ответил – только поцеловал в мягкое чёрное ушко.

– Джант… – наконец собралась с мыслями она. – Я хотела поговорить кое о чём.

– Хм. Ну давай, – расслабленно ответил тот, закидывая руки за спину.

– Я серьёзно…

– Я услышал по тону. Давай.

Ива замялась. Она поступала, как дитя малое. Но Джант же должен понять, как никто другой, так?

– В общем… Помнишь, Вергилий предлагал мне стать путевой?

Вдруг небесно-голубые глаза Джанта полыхнули синим пламенем. Он дёрнулся, держась рукой за стенку, чтобы не выпасть – они сидели на подоконнике. Ива взволнованно отстранилась, хватая его за рукав.

– Что?! Ив, почему?..

– Джант, я ведь говорила… Я хочу наконец-то найти своё призвание. Раньше я об этом не думала, ведь в Берском Царстве ты кем родился…

– Я помню, Ив. Но… Это всё из-за того, что профессор Сервус раскритиковал твоё итоговое исследование? Ив, все совершают ошибки!

– Но у меня их было так много… У меня едва ли не худшие результаты во всей Академии.

– Ив, какая разница? Ты всё ещё прошла. Слова какого-то старикана – не повод бросать любимое дело! Тем более я уверен, что он это сделал нарочно. Хочешь, я с ним поговорю?

– Джант, я не хочу, чтобы ты из-за меня так мучился…

– А мне не сложно. Ты вообще знаешь, как часто мы ссоримся с этим хрычом?

Он обнял её. Ненавязчиво притянул к себе, поправил её длинные смольные волосы и ласково, остановившись на одно долгое мгновение, воздушно коснулся губами виска. Размякнув окончательно, Ива дёрнула ухом, не зная, что и ответить.

– Просто… – забормотала она. – Мои родители жили чудесами воды. Магическими исследованиями. Мне все говорили: «Твоя судьба – продолжать их дело». А слова профессора Сервуса… – Её голос окреп, стал громче и увереннее: – Они заставили меня задуматься. Занимаюсь ли я тем, что мне по-настоящему нравится? Или же тем, к чему я просто привыкла?

Ива взглянула в глаза Джанта. Такого же сияюще-голубого цвета, как и у неё.

– Твои глаза опять светятся. Неужели так хочется попробовать? Это же опасно… – тихо, но настойчиво произнёс Джант, улыбаясь. С обворожительными ямочками.

– Да, – ответила Ива, поцеловав его в высокую скулу. – Я хочу почувствовать звёзды. Как ты.

– Наверное, как я, не получится, я ведь сын нимфы огня, а ты – какая-то путевая… Но ты можешь попробовать, – ехидно усмехнулся он.

– Ну ты!.. Смеёшься надо мной? – Она куснула его в щёку.

– Не-е-ет! – сдерживая хохот, отвечал он. – Не ешь меня, большой и страшный серый волк!

– Я – Собака. Добрая, но в миг свирепости меня не остановить!

Наконец сжалившись над изрядно покусанным Джантом, Ива села на ноги перед ним. Хвост её, похожий на меховую метёлку из тёмной травы, вилял от радости, стирая пыль на подоконнике. Победно выпрямившись, она посмотрела высокому Джанту в глаза. Тот лишь продолжал улыбаться.

– А у тебя краешек платья сполз.

Мгновенно Ива вспыхнула жаром смятения и прикрыла руками плечи. И только потом осознала.

– Да чего ты там не видел?.. – пробурчала она, неловко уставившись на коленки.

– Ну… Большой груди, например.

Обиженная, Ива слабо ударила Джанта кулачком в грудь. Тот театрально пошатнулся, притворяясь, что падает.

– Поставленный удар! Ты уверена, что не хочешь пойти в модератории? Такие силачи нужны нашей защите!

– Уверена! Обманщик!

– Это почему же я обманщик?

– Ты говорил, что тебе во мне всё нравится…

– А я разве сказал, что мне не нравится твоя фигура?

В следующий же миг Ива оказалась в его крепких объятиях. Вот же! Только вылезла, и вот опять – в его сладком плену.

Уткнувшись в его рубашку, Ива, как последняя дурочка, широко улыбнулась.

– Я люблю тебя любой, Ив. Не сомневайся никогда.

– Я тоже люблю тебя, Джант.

В ласковом, обволакивающем тепле его рук Ива и не заметила, как на кончик её ушка сел светлячок.

Глава вторая. Капитаны

Экс – судя по всему, теперь его будут звать именно так – с трудом верил в происходящее. Конечно, ощущение, что он развалился в лихорадке посреди Горгульева плато, со временем начало проходить… Но стоило ему увидеть новое «чудо», как собственное состояние вновь вставало под вопрос.

Сперва его ждало «великолепное» приключение вместе с гигантской черепахой. Неизвестный настаивал, чтобы Экс приложил руку к носу этой громадины. Боясь, что та его за один укус проглотит, Экс всё же согласился – умоляющий взгляд мелкой его сломил.

И эта… Нет, это богоподобное существо пронесло его по пространству и времени. По крайней мере, Экс так понял. Он оказался в нескольких местах мира сразу и в нескольких веках одновременно. Где-то он уже бывал, что-то – видел впервые, о существовании чего-то – даже не догадывался. Неведомые земли – пустыни, леса, горы, даже горячие звёзды – и древние времена – давно почившие короли, ныне разрушенные замки, войны, восстания, великие открытия… Всё слилось в единую смесь, завораживающую своими красками, но сбивающую с толку невероятным объёмом впечатлений. И всё путешествие его не покидало чувство, что это – реальность, а его сознание – лишь скучная иллюзия.

В конце он остался… чист. Опустошён – плохое, да и попросту неподходящее слово. Скорее он успокоился. Как будто находился под действием успокаивающих лекарственных трав. Их часто давали во время операций. Только сейчас умиротворение было всеобъемлющим. На целый миг – целый! миг! – он забыл о своих проблемах и горестях. И ему даже показалось, что впереди лежит огромный, неизведанный мир, который ещё не поздно повидать.

Со временем вернулась привычная тоска. Но, как бы Экс ни разочаровывался, одно он знал точно: это спокойствие было настоящим. Даже молясь великой Эллиаде, он не чувствовал ничего подобного.

А потом черепаха открыла рот. Из беззубой челюсти выпал шершавый, абсолютно сухой язык, а из глотки полился такой яркий свет, что Экса на пару мгновений ослепило. Пришлось пройти несколько десятков шагов до того, как зрение к нему вернулось.

Это и вправду город. Самый настоящий. Возможно, не меньше Уайтленда. Но однозначно богаче на архитектурные изыски. Вдалеке показывались то купола эллиадской церкви, то резные крыши берских изб, то многоступенчатые алые своды лонгских пагод. Откуда-то доносилась весёлая музыка, а в другой стороне – стояла абсолютная тишина. С одной стороны веяло жаром, как из кузницы, с другой – неестественным холодком.

Как будто город, собравший в себя весь мир.

Мелкая сразу дёрнула Экса за рукав, указала пальцем наверх. А наверху…

Небо? Под панцирем? Как это возможно? Экс ещё в молодости перестал остро видеть и с трудом разглядел: небо-то, как оказалось, нарисованное. В панцирь были врублены строения, соединённые с нижним городом большими, светящимися башнями. Из окон лился свет, похожий на звёздный. А между ними сияла круглая – точно ночной Орон – стекляшка. Неужели это и есть тот самый купол, который они видели по пути?

Пока они шли, Неизвестный успел бегло поведать, чем и как живёт Черепаховая Академия. Эту информацию Экс слушал востро: очень полезно знать, во что собирались вовлечь его племянницу. Впрочем, по сравнению с речами около входа в… черепаху, вполне безопасно звучало.

Каждый маг Черепаховой Академии должен привносить в жизнь Академии пользу. Если не исследованиями – которыми, как правило, и расплачиваются, – то защитой или ремеслом. Ресурсы – например, еду – маги добывают из внешнего мира за деньги внешнего мира. Откуда Академия эти деньги получает – эта забота, как Экс понял, лежала на плечах Совета Кровавой Клятвы. Они организовывают заказные исследования или продают информацию заинтересованным лицам. К общему делу привлекают и рядовых магов.

Более простой и неинтеллектуальной работой, вроде уборки или содержания картотек, занимаются големы. Экс не знал, кто это, но, увидев на одной из улиц живое существо, сшитое из частей тела орка и, кажется, змеелюда, понял и задавать вопросов не стал.

Внутри Черепаховой Академии каждый мог делать, что ему вздумается. Хаос – подумал Экс. Свобода – парировал Неизвестный. Впрочем, Экс здесь гость. Не ему указывать на несовершенство порядков. Хоть Неизвестный и не был против поспорить, ведь ему это, судя по заметному оживлению, доставляло своего рода удовольствие.

Каждому в Академии платили за свой труд одинаково, местными магическими деньгами, не имеющими реальной формы. Если нужны были деньги из внешнего мира – каждый просил их в заявлении или лично у Совета, ведь именно члены Совета распоряжались выдачей.

Однажды в Академии произошёл случай, когда молодой маг соблазнился и, разворовав академическое хранилище, исчез с награбленным. Нашли его через сутки, заблудившимся в лесу. Говорят, его останки унаследовал один из големов, который до сих пор бродит по коридорам Академии. Но Неизвестный, как ни странно, точно не знал. Или не признавался, что знал.

«Если они обладают одинаковыми правами и богатством, как вы заставляете их работать?» – тут же задал вопрос Экс. Оказалось, что каждый житель Академии был невероятно талантлив и хотел двигаться, чего-то достигать. Учитывая, что магов сюда «отбирают», Экс, в принципе, не удивился тому, что каждый здешний житель обладал определённым, считай, одинаковым складом ума.

Удивился Экс другому: зачем же его пригласили, если всё, чего он хотел – это спокойной жизни для мелкой? Что в нём – немолодом, сложившемся, отжившим своё – такого особенного?

Видимо, это ему и предстояло узнать. Оставив мелкую в – как сказал Неизвестный – их с Эксом укромном уголке (доме на краю «академгородка»), Экс заскочил переодеться, и они направились к одной из башен, а оттуда – на верхние этажи.

***

Небольшая комната без окон, с одной лишь дверью, отнюдь не утопала в духоте. Как Черепаховой Академии удавалось не сгнить в замкнутом пространстве – для Экса оставалось загадкой. Раз в этой Академии жили одни маги, можно было предположить, что при помощи своих штучек-дрючек они как-то организовывали подачу воздуха. А пыль убирали големы.

Комната не отличалась богатым интерьером. Пока они с Неизвестным сюда шли, Экс успел увидеть произведения искусства со всего мира, а в этом помещении – ровным счётом ничего не было. Только два ряда кресел напротив длинного стола. На столе кто-то заботливо разложил письменные принадлежности – чернильницы, перья и бумагу – и карты разных стран. Между ними в два ряда выстроились пустые бокалы. Как мило со стороны Совета Кровавой Клятвы: после увиденного Эксу действительно хотелось выпить.

– Как я рад, что мы всех собрали! Это… Это невероятное событие! У меня руки дрожат! – чересчур громко восклицал Неизвестный. – Ой-ой-ой, как бы я сознание не потерял…

– Что? Неизвестный, всё в порядке?! – воскликнул, казалось, совсем молодой юноша.

Незнакомец казался ещё тоньше кузнечика-Неизвестного, и Экс принял бы юношу за подростка, если бы не тень мрачной усталости у того на лице. Вдобавок к худобе, он ещё и обладал по-женски мягкими чертами лица и длинными русыми волосами, аккуратно ложившимися на плечи. Лишь его глаза вызывали странное отторжение: в целом, они виделись карими, но время от времени в них мелькали опасные алые искорки.

– О, не переживай, я же просто шучу. Эх, светлая ты душа, Вергилий! – сказал Неизвестный, похлопывая юношу по плечу. Тот смущённо дёрнулся, но уголки его губ всё же взметнулись.

– Фух… Не пугай так больше, пожалуйста.

– Как же так, Вергилий? Как иначе я буду подстёгивать твоё невротическое расстройство?

Услышав это, Экс застыл в стопоре: он понятия не имел, что такое «невротическое расстройство». Насколько далеко ушла наука в Черепаховой Академии?

– Мне кажется, это не лучшим образом на меня влияет… – неуверенно отозвался Вергилий.

– А я почему-то думал, что когда ты немножко не в своём уме, работается лучше. Странно… Надо будет подробнее изучить этот вопрос.

Экс бесшумно вздохнул. Ну и странные же понятия у Неизвестного о работоспособности… Главное, чтобы это не повлияло на их сотрудничество.

Похоже, остальной Совет Кровавой Клятвы их не собирался посетить. Тем лучше: их знакомство с – как сказал Неизвестный – «остальными капитанами» пройдёт без лишней неловкости. Иронично: будто бы их присутствие изменило абсолютное неумение Экса общаться с другими разумными существами.

На Родине в Эллиадии Экс был не капитаном – командиром, – но имел некое представление о том, как управлять небольшим отрядом. Правда, опыта у него накопилось немного: после первого же настоящего боя – где паладинов под руководства Экса загнали в простейшую ловушку – их отряд распустили и перераспределили. Этот случай – как и другие – показал, что управлять у Экса получалось не слишком хорошо. Особенно на фоне сестры: каждый раз, когда она появлялась в сторожевой башне, Экса попросту переставали замечать. У высшего командования не оказалось ни времени, ни желания, чтобы научить новичка-Экса. Даже если у него и были способности, во что сам Экс с трудом верил.

Опять же, почему его вообще сюда взяли?

Пока, помимо Экса и Вергилия, в комнате находился и ещё один пурин. Человеческая женщина с примесью эльфийских кровей, судя по ушам. Крепкая для полукровки – даже будучи ниже Экса, она походила на непоколебимую скалу, когда скрещивала руки. Настоящий страх – или странную форму благоговения – вызывало её лицо: черты его были резкие, топорные, почти высеченные из камня, как у бывалого воина.

Но её глаза – мягко-медовые – выдавали в ней совсем иные, вовсе не опасные чувства.

В какой-то момент он устал неловко стоять в стороне. Судя по словам Неизвестного, им с этой женщиной ещё предстояло вместе нести службу. И пока другие капитаны не пришли, Экс мог воспользоваться ситуацией и поговорить с незнакомкой без лишних ушей, наладить отношения без пущего смущения.

– Кхм. Здравствуйте.

Пробурчал, как оруженосец перед генералом. Экс, да что с тобой?

От взора, которым незнакомка его наградила, Экс захотел под землю провалиться. То неуловимое, уютное чувство исчезло, и Экса потянуло отступить.

– Добрый день, – удивительно вежливо ответила она. И её лицо озарила улыбка.

А улыбка ей шла. Делала её… живой. Даже её пышная тёмно-рыжая коса теперь не казалась отражением силы хозяйки. Скорее эта коса заставляла задуматься, сколько у незнакомки времени уходило на то, чтобы причесаться, нет, просто чтобы красиво выглядеть. Ведь если бы она этого не хотела – просто состригла бы волосы, как из удобства делали другие эллиадские воительницы.

– Что-то не так? – настороженно спросила она. Её глубокий голос вовсе не звучал агрессивно, наоборот – обеспокоенно.

– А… Нет, – помотал головой Экс. Наверное, с его стороны было невежливо так пристально её разглядывать. – Моё имя… псевдоним – Экс. А как зовут вас?

– Хм… Храбрая.

Из рода Храбрых, живших на краю восточной Эллиадии? Дворянка, здесь, на краю света?

– О, вы баронесса?

– Я – никто. Как и все в этой Академии.

Экс опешил. Она отвечала это, по-прежнему улыбаясь. Но где-то внутри он всё же чувствовал, что задел её.

– Извините, привычка.

– Не волнуйтесь. Просто запомните, капитан Экс: мы не спрашиваем друг друга о прошлом. Это невежливо, да и попросту незачем. Всё-таки в Академии титулы ничего не значат. Наверное, вы новичок, поэтому довожу до вашего сведения.

– Я… Простите меня.

– Ох. Да вы же уже извинились, – произнесла она, скрывая ладонью широкую улыбку.

– Простите за то, что приходится носиться со мной, как с маленьким ребёнком, – пояснил Экс. Такое подозрительно часто происходило в Уайтленде, не хотелось кого-то тревожить этим на новом месте.

– Редко встретишь паладина, который признаёт, что может в чём-то не разбираться.

– Па… Как вы узнали? – удивлённо нахмурился Экс.

– Всё просто. Ваши отметины на плечах, – произнесла Храбрая, кивая в их сторону. – Такие следы остаются только от паладинских тяжёлых доспехов.

– Но разве это не… часть моего прошлого, если так можно сказать?

– Наверное, среди паладинов об этом вспоминать не принято, но паладины – это не титул, а, прежде всего, ремесло в области религиозной магии.

Экс пристыжено потупился. Она на порядок выше него. Как ему находиться с ней рядом и чувствовать себя наравне?

– Ох. Я опять за своё, – сказала она, неловко почесав затылок. – Простите, не могу остановиться, когда появляется возможность «поумничать».

– Вы чего? Вашей наблюдательностью нужно гордиться, – искренне отвечал Экс.

– Правда? – удивлённо вскинула брови она.

В её глазах снова появилось то медово-уютное чувство. Как камень с души: когда она неловко потупилась, Эксу показалось, что он её смертельно обидел.

– Конечно. Вы со своими способностями должны занимать пост гораздо выше моего.

– Ну… Есть такое, – тихо произнесла Храбрая. – В том смысле, что да, я занимаю… Директор Неизвестный поставил меня во главе капитанов.

Экс бы опешил от удивления, если бы не дверной хлопок. Вошли пятеро. Пятеро самых странных смертных, которых Экс видел. И, похоже, те своей странностью только гордились.

Первым зашёл вондерландец. Как не узнать этот гордый смуглокожий народ? Незнакомец говорил без умолку, разглагольствовал о своих подвигах, поправляя недлинные кучерявые волосы насыщенного каштанового цвета. Даже его легионерский доспех, идеально сидевший на его выдающейся фигуре, отражал его суть менее ярко, чем эти бравады.

За ним медленно и величаво зашёл темнокожий та-ааец. Зверолюд из гордого рода Львов, судя по светлым ушам и хвосту с кисточкой. Прежде Экс только слышал о та-аайцах и не думал, что когда-нибудь встретит одного из них вживую. Точно выжженный жестоким Игнисом, та-ааец нёс на себе тёмные шрамы, как своё сокровище. Уши его были местами подраны, а тело, прикрытое только странной позолоченной юбкой, изобиловало сморщенными полосами – плохо зашитыми ранами. Его тёмные глаза смотрели на вондерландца с пренебрежением, но тот, кажется, этого и вовсе не замечал.

Следом, бурно и громко прерывая вондерландца, ввалился бер. То ли крепкий, то ли полный (то ли и то, и другое). Из-под расписной шапки торчали пушистые полукруглые уши – признак зверолюда из Медвежьего племени. Мощное тело украшал яркий, изящный кафтан, за спиной разделённый надвое из-за небольшого хвостика. В руке бер держал кружку с ароматным светлым напитком, отдалённо похожим на медовуху.

С берами Экс, честно говоря, дело иметь не очень хотел. Но понимал: даже если Эллиадия и Берское Царство воевали, это не означало, что каждый бер виноват в бедах Экса и его семьи. Но связываться с берами теперь казалось… наименее желательным – наверное, так правильнее всего было выразиться.

За бером проскользнула узкоглазая лонгка – змеелюдка-Ящерка, судя по чешуйчатому хвосту. Эллиадия была с Империей Лонг в союзе, и доспехи незнакомки Экс прежде видел. Будь он лонгским воином, наверняка бы их никогда не снимал. Пластинчатые, они со всех сторон защищали Ящерку. Из богато украшенного шлема торчали чёрные волосы, собранные в длинный хвост. При своём низком росте она выглядела отнюдь не жалко, но величественно. Её узкие глаза смотрели на окружающих с пренебрежением.

Последним вошёл – или нет, вступил, как в свои покои – северянин. Житель Ледяного Севера. Как все северяне – суровый и хмурый. В шубе, обвязанной нитками, увешанной алмазами, бисером и другой чепухой. Белый блондин. Огромный, он был выше всех присутствующих. Смотрел на других свысока, щурясь из-под капюшона. Судя по всему, делал вид, что пришёл не с «этим сбродом».

– Что ж, спасибо за милый непринуждённый разговор, капитан Экс. Однако мне пора, – развернулась главный капитан Храбрая. – Надеюсь, нам ещё выпадет возможность спокойно поболтать.

– А… Я… Да, я тоже надеюсь.

Экс отвёл взор. Сказочный идиот! Как его только из корпуса паладинов выпустили?

– Ну что ж, приветствую! – улыбнулся вондерландец. Экс только спустя секунду его заметил. – Хей? Друг, ты что, глухой?

– Поспокойнее, капитан Марк! Что ж ты так над добрым мо́лодцем измываешься, – вломился – иначе и не скажешь – к ним бер. – Приветствую, сударь! Выпьем за новое прекрасное знакомство!

Он хлебнул своего напитка, и по его сосудам пронеслись лучи света. Экс удивлённо захлопал глазами. Он слышал, конечно, что беры любили выпить волшебных напитков перед битвой, что они светились, как звёзды… Но не буквально ведь.

– Отставить пьянство! – вскрикнула вдруг Храбрая. Её бас теперь звучал отнюдь не дружелюбно. – Капитан Дуб! Встать в строй!

– А что я-то сразу? Как ругать, так сразу меня… Это потому что я бер?! – насмешливо ответил он, немного покачиваясь.

– Даже на важную встречу пришёл пьяным. С-с-смехотворно, – закатила глаза змеелюдка.

– А ты, капитан Ксиерон, просто веселиться не умеешь. Постоянно, как в воду опущенная, хоть раз бы с нами выпила…

– Капитан Дуб! Я неясно выразилась?! – повторила Храбрая, подойдя ближе.

Даже Эксу захотелось спрятаться подальше. Что он и сделал, встав в строй за вондерландцем – капитаном Марком. А вот капитан Дуб остался на месте, одарив главного капитана ехидной ухмылкой.

– Как. Скажешь, – выдохнул он и встал рядом с та-аайцем. Капитан Храбрая же недовольно поморщилась, но ничего не ответила.

Воцарилось молчание. Капитан Храбрая отошла к столу и кивнула Неизвестному. Тот же, воспарив повыше, раскинул руки и громко воскликнул:

– Добрый день, мои уважаемые капитаны! Я собрал вас здесь, чтобы наконец-то обсудить с вами то, о чём я оговорился в письме. К сожалению, из-за возможности перехвата я не мог рассказать вам об этом на бумаге. Но вы всё равно пришли, и я не могу выразить словами свою радость по этому поводу! Я чрезвычайно благодарен вам за доверие к моей скромной персоне.

Доверие? Звучит иронично.

– Я собрал вас здесь, господа, поскольку вы – выдающиеся маги нашего времени. И не только: вы обладаете лидерскими качествами, способностью повести за собой. Повести к надежде и мечте. Потому что вы все – тоже немного мечтатели.

Да разве Экс мечтатель? Обычный пурин, потерявшийся на дороге судьбы.

– Мечты у нас всех разные. Кто-то из вас, наверное, хочет славы. Кто-то – безопасности. А кто-то – спасения для своих близких. И вне зависимости от того, что вы думаете, ваша мечта – такая же, как и у всех. Ни больше, ни меньше. Этим мечты и хороши – они для всех равны.

Было ли спасение мелкой – мечтой Экса? Наверное. Ему почему-то казалось, что мечты должны быть светлыми и отчасти эгоистичными. Да и староват он для мечтаний.

– И поэтому, мои дорогие капитаны-мечтатели, я собрал вас для того, чтобы осуществить нашу общую мечту. Мечту подарить магам Черепаховой Академии безопасную и счастливую жизнь. – Неизвестный глубоко вздохнул, глаза на его маске сузились. – К сожалению… Вы как никто другой знаете, что счастливая жизнь в Зазеркалье более невозможна. Надежду выжгли во всех, и в нас в том числе. Хоть мы и не участвуем в войне, мы… тоже переживаем её последствия. У нас кончаются поступающие. Кончаются ресурсы. В конце концов, мы переживаем за беззащитных близких, оставшихся за панцирем, – произнёс он и громче воскликнул: – Поэтому если наша мечта осуществится, возможно, мы сможем спасти не только себя, но и весь мир!

– Вы не могли бы приступить к делу? – вдруг подал голос та-ааец. – Мы прибыли сюда ради работы, не чтобы за ручку друг с другом ходить.

Молодой Вергилий по левую руку от Неизвестного грустно повесил голову. Экс его понимал. Неизвестный умел вселять надежду даже в тех, кто давно её потерял. А та-ааец жестоко низвергнул все возвышенные мысли.

– Ах, да… Конечно. Я говорил в письме, что мне нужны капитаны. Маги-лидеры, способные руководить… – заговорил директор без былого задора, напряжённо. – Способные руководить магическими кораблями, которые отправятся в космос, чтобы найти безопасное место для Черепаховой Академии.

Экс ошеломлённо застыл. Отправиться… куда? Разве это возможно?!

– Вы, наверное, шутите? – переспросил первым вондерландец. – Если вы думаете, что можете так просто…

– Это не шутка, капитан Марк, – прервала его капитан Храбрая.

– Да как вы смеете затыкать…

– Призываю капитанов к спокойствию! – выступил вперёд Неизвестный. – Я понимаю, вам в новинку слышать такие… грандиозные заявления. Но, я вас уверяю, они имеют под собой реальные основания – исследования, которые мы проводили уже на протяжении пяти лет. Конечно, сейчас их пришлось форсировать из-за внезапно начавшейся войны…

– Миру-прародителю потребовалось почти два тысячелетия, чтобы вылететь в космос, – подозрительно сощурившись, произнесла лонгка-змеелюдка. – А вы считаете, что вам под силу освоить такие сложные технологии всего за пять лет? Почему вы так уверены, что Зазеркалье сможет освоить эту науку раньше?

– О, наконец-то вопрос в духе Академии! – Несмотря на жестокие слова лонгки, Неизвестный обрадовался. – Об этом я и хотел вам рассказать, как мы сядем за стол.

– Уж расскажите, – пробурчал та-ааец.

А северянин промолчал. Но Экс чувствовал, как от него веяло холодом.

– В космос… Мару мне в матери, это повод выпить! – воскликнул бер, прикладываясь к кружке.

– Какой отличный настрой! – привычно хлопнул в ладоши Неизвестный. – Но прежде, чем мы обсудим детали, я бы хотел представить своего хорошего друга!

Он обнял Вергилия за плечи. Похоже, заметив, как тот испуганно дёрнулся, директор не стал мучить друга прикосновениями и отпустил его на волю, вставая рядом.

– Вергилий, как и я, один из членов Совета Кровавой Клятвы. И именно его – из всех своих братьев по ремеслу – я привёл сюда не просто так. – Неизвестный обвёл Вергилия по-братски гордым взором и продолжил уже более тихим, призванным заинтриговать тоном: – Вергилий – особый пурин. До недавнего времени мы думали, что его магия уникальна, и более никто на свете не способен ей овладеть. Дело в том, что Вергилий – путевой. Он определяет те дороги, которые изберёт наша большая черепаха. Благодаря Вергилию, Черепаховая Академия не подчиняется ни одному государству и сохраняет свою секретность. Ведь наша большая подруга умеет перемещаться в пространстве.

Перемещается? Как? Просто берёт и появляется в другом месте?

Что ж, стоило признать: подобное Экс представлял с трудом. О такой магии он и вправду никогда не слышал. Теперь действительно стало ясно, почему любые сведения о Черепаховой Академии всегда оставались лишь слухами.

– И именно Вергилий стал учителем для новых путевых, которые поведут ваши космические корабли.

– Правильно ли я понимаю… – вновь собралась с мыслями капитан Ксиерон, змеелюдка. – Правильно ли я понимаю, что именно перемещение Черепаховой Академии навело вас на мысли о том, что мы могли бы путешествовать в космос?

– Я вас уже обожаю! – внезапно воскликнул Неизвестный, его маска улыбнулась почти до краёв. Капитаны, Экс в том числе, недоумённо переглянулись между собой. – И-мен-но! Мы считаем, что если способны контролировать перемещения Черепаховой Академии, то и перемещение космического корабля тоже сможем освоить. Для этого Вергилий и обучает других путевых. Уже сейчас они добились огромных успехов и чувствуют перемещения нашей большой черепахи. Ещё немного – и они сами освоят удивительную магию построения путей!

– А кроме путевых, у нас будет какая-нибудь команда? А то пить одному – скучно, – рассмеялся капитан Дуб.

Он что, только пить и умеет? Как его вообще в капитаны взяли?

– О, об этом мы сейчас вам и поведаем, – кивнул Неизвестный. – Присядем? Мы приготовили лучшие вина из коллекции Академии!

– Наконец-то! Это и вправду место мечты! – пророкотал капитан Дуб, плюхаясь в кресло.

Ясно… Вот, что ждало Экса. Вылазка непонятно куда непонятно зачем, бок о бок с самыми странными смертными, которых он видел в своей жизни. Что ж, если это так называемое «путешествие в космос» спасёт его мелкую – пожалуйста.

За неё он готов и жизнь отдать. Ведь её жизнь – смысл его жизни.

Глава третья. Команда (1)

В конце концов, мелкая так и не придумала себе имя. Всю долгую ночь она неустанно билась над ним, свернувшись на кровати и смотря в окно – на беззвёздное звёздное небо Черепаховой Академии. Экс тоже с трудом засыпал, время от времени пробуждаясь от странных кошмаров.

Сперва он оказывался в тёмных глубинах каньона Горгулий. Не то чтобы Экс знал, как там всё устроено, но чувствовал и осознавал: эти беспросветные тени – словно топившие в своём мраке – не могли быть ничем иным. Его окружали крохотные, мелькающие на краю глаза огоньки – светящиеся глаза каменных чудовищ. Из тьмы ему раз за разом являлся образ директора Неизвестного, и тот, протягивая руку в белой перчатке, со своей неестественной улыбочкой маски говорил: «Я тебя спасу… Если ты продашь мне душу».

Бред. В итоге Экс просыпался, а затем снова и снова приходил к мелкой, спрашивал, как она. На самом деле, даже хорошо, что она хоть чем-то занялась. А то весь путь она просто плакала. Не ревела и не впадала в истерики – просто тихонько хныкала, пытаясь скрыть свои страдания. Мелкая – такая слабая и такая юная – хранила в себе невероятную силу, несмотря на то, что была всего лишь ребёнком.

Иногда её слёзы настолько ранили Экса, что он даже не осмеливался к ней подходить: проще было переждать, иначе он и сам расплачется, как девица – чего точно не надо и без того горевавшей мелкой. А теперь она наконец-то отвлекалась.

Неизвестный мог вселить надежду в тех, кто, казалось бы, навсегда потерял её. Как один пурин мог сочетать в себе столько тьмы и света одновременно? Как будущее – он казался несуществующим в своём противоречии, в своей непредсказуемости.

На следующий день Экса с утра пораньше разбудили крики мелкой. Их скромный уголок находился на втором этаже дома на окраине академгородка. Две спальни, общие уборная и кухня – впрочем, заблудшие путники о большем и мечтать не могли.

Этот голос… Неизвестный? Экс вскочил с постели и рванулся к двери.

Да, это он. Теребит мелкую за щёки. По привычке Экс потянулся за кинжалом, который всегда имел при себе. На всякий случай.

– О, капитан Экс! Добрейшее утречко! – обернулся к нему директор, отстраняясь от мелкой и повисая в воздухе. – Готовы к свершениям?

– А… Доброе утро. Наверное, да.

Он убрал руку от кинжала. Неизвестный не собирался причинять вред его племяннице. Пока – точно нет.

На самом деле, он бы давно мог это сделать, если хотел. Экс явно и близко не подошёл к уровню магического мастерства директора, а с магией в помощниках сделать что угодно – просто. Однако по какой-то неведомой причине Неизвестный не торопился с подлянками. И слава Богине, что не торопился и – кажется – не планировал устраивать неприятности.

– К сожалению, вы не ответили ни на одно моё письмо… – произнёс директор, недвусмысленно посматривая на пол. Под дверью скопилась уже целая стопка конвертов. – Поэтому я решил заскочить сам и уведомить вас, что сегодня мы начнём знакомство с вашей командой!

– О… Отлично, – только смог выдавить из себя Экс. Спросонья его мысли разбегались по голове, как испуганные мыши.

– Замечательно! Тогда жду вас обоих в корпусе фамильярологов через полтора часа. Вам хватит времени, чтобы собраться?

– Я хоть сейчас готова! – воскликнула мелкая, заскакав на месте. – Ура, я полечу в космос!

– Если ты куда и полетишь, то умываться и чистить зубы! А ну, быстрее! – подогнал её Экс.

Одна мысль о том, что мелкая собиралась подвергнуть себя такой опасности, как полёт в космос, приводила его в ужас. Он ни за что не позволит ей даже близко подойти к кораблю.

– Вы так жестоки, капитан Экс, – выдохнул Неизвестный.

– А вы что, собираетесь её на край света со мной отправить? Она же ещё ребенок!

– Нет, конечно, – энергично помотал головой тот. – Но не будьте с ней так строги. С ней ничего не случится, если она просто познакомится с нашими магическими зверьками.

– Так нечестно… Я думала, вы на моей стороне, Неизвестный! – обиженно воскликнула мелкая, гордо вскидывая нос. – Да вы предатель!

– Я ничего не обещал, дорогая. – Директор наклонился и щёлкнул её пальцем по носу. Экс удержал себя от того, чтобы опять потянуться за кинжалом. – Мы берём тебя с собой к животным, ты разве не рада?

– Рада… Но как же космос?

– Кстати… Ты знала, что в космосе всех жутко сплющивает? – тихо произнёс Неизвестный, косясь на Экса. – Вот так! – Он хлопнул руками. – И лепёшка.

– Ой… Не, тогда не хочу. Сам сплющивайся, дядь, мне не надо! – испуганно пролепетала она, убегая в сторону своей комнаты.

Экс усмехнулся. Как же легко её, оказывается, переубедить! Или это Неизвестный знал подход к детям?

– И как у вас это получается? – спросил он, оборачиваясь к двери.

– Ладить с детьми? Ой, ваша малышка – просто паинька по сравнению с моим сыном, – глухо рассмеялся директор. – Он постоянно хулиганил. И сейчас сговорчивостью не отличается. Поэтому, скажем так, я прошёл долгий и мучительный путь!..

– И сколько ему лет? Они ровесники?

– К сожалению, нет. Он уже большой увалень! Двадцать один годик.

– А-а-а… Вот оно как.

Экс почему-то думал, что, будь сын Неизвестного помладше, они бы с мелкой сдружились. Но нет, так нет.

– В любом случае, ещё свидитесь. Капитан Экс, вы же не против будете увидеть моего сына в своей команде?

Экс поперхнулся воздухом.

– Я?! Почему? Вы готовы мне доверить кого-то столь дорогого…

– О, я же вижу, вы хороший пурин. Это ведь так легко понять.

– Я не понимаю…

– Всё просто!.. – Не успев договорить, Неизвестный вдруг дёрнулся. – Какая встреча! Элизабет, доброе утро.

Ошарашенный, Экс застыл. Какая Элизабет? Где она?

– Мастер! – послышалось по ту сторону двери. – Как вы узнали, что я здесь до того, как я постучала?

– О, моя дорогая! Я же чувствую, – рассмеялся Неизвестный. – Экс, вы же не против маленького наводнения гостей?

– Нет… Не против.

Эксу всё ещё тяжело было сообразить, что произошло. А пока он думал, дверь медленно открылась, и внутрь проковыляла девушка.

И не просто девушка. Голем.

Она была одета в платье, которое частично скрывало её фигуру, но не телосложение. Одна её нога казалась на пару сантиметров длиннее другой. Одна рука – намного жилистее и… зеленее второй. Плечи – широкие, пугающе широкие, разной высоты. А личико, вопреки всему прочему – миловидное и женственное, абсолютно человеческое. Резковатое, но оттого не менее изящное. Её большие глаза с опущенными внешними уголками выглядели так печально и меланхолично, что Эксу самому становилось тоскливо.

– О, простите… Я прервала вас… – пролепетала она, теребя пальцами локон недлинных тёмных волос.

Она шагнула за спину Неизвестному, наверное, ища укрытия. Но о каком укрытии шла речь, если она была шире директора раза в три?

– Элизабет, дорогая, не бойся! Капитан Экс – прекрасный пурин, он тебя ни за что не обидит.

– Я же голем… Наверное, неприятно…

Она едва ли не плакала! Экс не мог проигнорировать такой ужасный настрой дамы.

– Ни в коем случае, – он старался звучать максимально уверенно. – Каким бы ни было ваше тело, вы всё ещё остаётесь женщиной. Моё почтение.

Он поклонился. Благо, паладинов учили этикету, и в этом предмете он не отставал.

Вот бы, конечно, он свои знания применил вчера с Храброй…

– Ох… Приятно слышать. – Элизабет неловко выступила вперёд.

– Так получилось, что Элизабет – единственный голем Черепаховой Академии, который связан со мной лично. Если у вас будут какие-то вопросы ко мне, капитан Экс, смело говорите ей. Она передаст сообщение быстрее любой почты!

– Хорошо, – отрешённо произнёс Экс, отчаянно пытаясь проснуться. – А что сейчас уважаемая Элизабет делает в нашем доме?

– А… Я не хотела мешать! – пискнула та.

– Вы не мешаете. Я просто хотел узнать.

– Элизабет принесла вам завтрак, – сообщил Неизвестный. И впрямь: у неё за спиной висела небольшая корзинка. – А ещё она занимается уборкой.

– Мастер…

– А, да-да. Капитан Экс! – хлопнул в ладоши директор. – Представляю вам первого члена вашей команды!

Экс слегка опешил, уставившись на жмущуюся Элизабет. Голем? Зачем им голем?

– Как я вчера уже сказал, големы занимаются уборкой, готовкой и прочими простыми обязанностями, – напомнил Неизвестный. – Элизабет будет обслуживать корабль «Черепаха»!

Корабль «Черепаха»…

Вчера Неизвестный преподнёс им неоднозначные новости. Расовое разнообразие не зря намекнуло Эксу, что корабли собирались разделить именно по принадлежности к определённой стране, определённой культуре.

Семь кораблей. Один из них – корабль «Черепаха» – как отражение Черепаховой Академии собрал вокруг себя целый букет из иностранцев. И Экса назначили его капитаном.

Прежде Эксу даже разговаривать с иностранцами не приходилось. Обычный паладин, куда ему? Только берам проклятия выкрикивать мог, а так. Почему же его всё-таки выбрали?

Наверняка та же Храбрая на эту роль подходила лучше. Но она почему-то стала капитаном «Грифона» – корабля эллиадцев – и главным капитаном по совместимости. И это вовсе не означало, что её сокомандники могли отдавать приказы другим кораблям. Из-за зеркала к ним пришла очень правильная в таком случае «поговорка»: «Вассал моего вассала – не мой вассал». Это означало, что соподчинение в системе было последовательным: в их случае, капитан Храбрая могла что-то приказать капитану другого корабля, а тот, в свою очередь, своим подчинённым.

– Очень приятно познакомиться, Элизабет. Буду рад с вами работать, – произнёс Экс, кланяясь. Её ответный реверанс выглядел так, что Эксу на мгновение показалось, будто Элизабет падает. Но – слава Эллиаде – она встала.

Вдруг Экс почувствовал на спине взгляд. Обернувшись, он увидел мелкую. Её тёмная голова торчала из-за угла. Глаза сверкали злобой и… страхом?

– Хей, мелкая! Не пялься. Выйди и поздоровайся!

– Не хочу. Она стрёмная.

Элизабет всхлипнула. Экс вмиг вспыхнул от гнева.

– Мелкая! Я кому сказал?!

Всё-таки вышла. Медленно, точно испытывая его терпение.

– Здравствуй. Страшила.

– Мелкая!

Экс не смел поднять на неё руку, но так хотелось дать подзатыльник!

– Н-не волнуйтесь. Я привыкла, – печально улыбнулась Элизабет. – Я оставлю корзинку и больше не буду вас смущать.

Неизвестный тяжело вздохнул. Элизабет опустилась на колени и попыталась сбросить корзину, но директор щёлкнул пальцами, и та сама опустилась на пол.

Глаза бедной Элизабет полнились слезами. Экс поверить не мог, что позволял мелкой вытворять такое у него на глазах. Ну уж нет. Так не должно быть!

– Мелкая, будь повежливее.

– С чего бы? Она же жуткая, – упрямо уставилась в ноги мелкая.

– Она просто не такая, как ты. А ты её оскорбляешь просто потому, что не понимаешь.

– Это ты меня не понимаешь, – едва разборчиво пробурчала она.

– А с чего бы мне тебя понимать? Ты же никого понять не хочешь. В отличие от тебя, Элизабет тебе ничего не сделала и даже не сказала ни слова в ответ. Пока ты доводишь её до слёз.

Вдруг мелкая вскинула голову. Элизабет же отвернулась. Не хотела доставлять проблемы?

– Вот-вот. Видишь? Теперь Элизабет пойдёт домой и будет долго плакать, потому что ты, мелкая, её обидела. Приятно чувствовать себя злодейкой?

Мелкая мгновенно изменилась в лице. Побледнела. Умоляюще посмотрела на Экса.

– Ну уж нет. Сама.

Элизабет удивлённо обернулась. Маска Неизвестного расплылась в улыбке.

– П-прости… Я не хотела.

Вот и заветные слова! Экс потрепал волосы мелкой. Та же прильнула к его боку. Сердце её бешено колотилось.

– О, ничего-ничего! Я не…

– Элизабет! Немножко гордости, помнишь? – вдруг прервал её Неизвестный. – Вспомни наши уроки. Ты теперь тоже живая. И у тебя столько же прав.

– Ох, да… Я принимаю извинения! – воскликнула та громко и важно. Мелкая вела себя похоже.

Только тогда до Экса дошло: Элизабет – казалось бы, взрослая девушка – в душе осталась ребёнком, который много ревёт по пустякам и верит абсолютно всему, что ему говорят.

– Сп-пасибо. И за завтрак тоже, – кивнула на корзинку мелкая.

– О… Не за что… – Элизабет покосилась на Неизвестного. – Я очень долго готовила. Надеюсь, вам понравится! И в Академии тоже понравится!

Экс улыбнулся. Разве когда-нибудь для него старались, чтобы он почувствовал себя, как дома? Он и не припомнил.

– Нам обязательно понравится. Правильно, мелкая?

Та кивнула. Тогда Неизвестный и Элизабет ушли. А Экс улыбнулся, глядя на обиженно надувшуюся мелкую.

А ведь завтрак ей действительно понравился.

***

Как же долго мелкая одевалась! Они опаздывали на целых полчаса! И это если корпус фамильярологов находился близко – тогда можно было не учитывать дорогу. Однако точного местоположения Экс не знал. Он предположил, что на улицах академгородка ему подскажут.

Когда они наконец-то вышли, академгородок и впрямь наполнился народом. Вчера магов было значительно меньше. Теперь их энергией наливался весь панцирь – от пола до купола.

Академгородок будто ничем не отличался от других городов. Но стоило приглядеться, как сразу бросались в глаза парящие в воздухе предметы, магические печати, пестрота нарядов и цветов кожи. У кого-то – даже пестрота меха и чешуи.

Экс успел многое повидать за эту небольшую прогулку. И как перед его носом мимолётно пронёсся конверт с письмом. И как прямо над его головой само по себе вывесилось бельё, и само же потокомвоздуха осушилось. И как из мягкого теста сами собой родились румяные булочки. И за каждым движением стоял маг. Настоящий, живой маг, который рукой взмахнёт – и произойдёт чудо. А как удивлялась мелкая!..

Далеко не все маги – как Экс и думал – оказались приветливыми. Очевидно, большинство из них не искали внимания, раз переехали сюда жить. Но нашлись и добряки, которые подсказали, что проще будет выйти из черепахи и снаружи отыскать нужный шатёр, чем разбираться во внутреннем устройстве.

Для себя Экс приметил, что те добрые маги приглядывали за своими детьми, резвящимися на небольшой площадке. Ребятня выстроилась в очередь к какому-то диковинному приспособлению: встаёшь в арку, и та выдувает вокруг тебя пузырь. Тот поднимается на небольшую высоту и лопается. Судя по взгляду мелкой, она рассчитывала заскочить сюда на обратном пути. Экс понял и принял.

На улице стояла тяжёлая жара, хоть и небо – как и всегда над каньоном Горгулий – было затянуто мрачными серыми тучами. В застоявшемся воздухе ветер не дул, и про себя Экс обрадовался, что не стал надевать доспех.

Теперь-то красоваться как-то не перед кем. Не похоже, что его регалии имели хоть какое-то значение в месте, где все равны.

Бескрайние зелёные поля завораживали. А что завораживало ещё больше – так это черепаха, чьё мерное дыхание колыхало траву. Она лежала с открытым ртом и выгоняла из себя магов. Интересно, каково ей? Как ощущаются сотни, а то и тысячи пуринов и людов внутри тебя? Наверное, как паразиты…

Что-то Эксу расхотелось думать об этом.

Только обходя панцирь, они с мелкой впервые поняли, насколько Черепаховая Академия действительно огромная. Причём – как Экс мог предположить, исходя из своих обрывочных знаний в области магологии – внутри панциря пространство расширялось. То есть панцирь, который они видели, не отражал реальных размеров Черепаховой Академии.

Нужный шатёр – прикреплённый к панцирю длинными верёвками – они увидели издалека. Тёмно-лиловый, он приятной тенью укрывал загоны с мелкой живностью. Из открытой двери то и дело выскакивали фигуры, снуя между рядами заборов. Подойдя поближе, Экс наконец понял, чем они так усиленно занимались.

Повсюду шныряли животные. Крупные и не очень. Летающие и ползающие. Жуткие и умилительные. Вдалеке паслась пара знакомых Эксу единорогов. В воздухе наряду с огненными фениксами летали удивительные фиолетовые птицы, изрыгающие молнии. Возле ограждений закапывались разноцветные черепахи с головами, похожими на драконьи.

А что примечательнее всего – так это огромная Черепаха-змеелюдка размером с орка, похожая на обычную черепаху, вставшую на задние лапы. Рядом с ней Неизвестный, парящий вокруг её песочно-зелёного панциря, казался совсем крохой. Неужто представительница одного из самых древних народов людов – лонгских Черепах?

Экс без приглашения подойти не осмелился, поэтому остановился около загонов в ожидании, пока его заметят. Мелкая рвалась из стороны в сторону, но Эксу её, благо, удавалось сдерживать.

– Смотри, смотри! Там баранцы! – тихо восклицала мелкая, показывая пальцем на Черепаху.

– Какие баранцы? – нахмурился Экс. – И не показывай пальцем. Это неприлично.

– Угх. А как объяснять, если ты не знаешь ничего? – закатила глаза она. – Ну, баранцы. Такие маленькие барашки, в шерсти которых растут цветочки. Родом из Берского Царства. Рождаются в семечках. Не знаешь?

– Я в берском не разбираюсь. А ты откуда знаешь?

– Ну… В книжке с картинками видела, – пробурчала мелкая и вдруг вскрикнула: – Смотри, дядь!

Он послушался. Похоже, их уже звали. Неизвестный махал рукой, а Черепаха, сложив у груди большие крепкие руки, смотрела на них, расплывшись в улыбке. Трудно было понять, стоит она с закрытыми глазами или просто сощуренными – веки складывали меж собой тонкую линию глаз, как, впрочем, и у всех лонгцев.

– Вы как раз вовремя! – хлопнул в ладоши Неизвестный. Что ж, Экс был рад, что директор не заметил их опоздания. – Мы с Сэчико-сан только закончили посадку баранцев и готовы выдвигаться.

– Приветствую вас, дорогой путник, – медленно, растягивая слова проговорила она и низко поклонилась. Как она не упала под весом собственного панциря? – Моё имя – Сэчико. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

Странная просьба… Может, у лонгцев так принято?

– И вы обо мне, – ответил Экс, пытаясь поклониться так же низко.

– Знакомьтесь, Сэчико-сан! Это ваш капитан – Экс. – Неизвестный обвёл его фигуру рукой. – Вы будете фамильярологом – или, как капитану будет понятнее, специалистом по магическим животным – на его корабле. А это – его племянница. Пока что безымянная, но мы уже все ждём, когда милая леди придумает себе достойный псевдоним!

– Здра-а-авствуйте! – протянула мелкая. – Я слы-ы-ышала, что вы ме-е-едленно говорите!

– Не та-а-ак медленно, росточек, не согнутый ветром, – ответила в тон ей Сэчико.

– Почему это я – росточек? – удивилась мелкая. – Я – гордое растение!

– Хоть не овощ, – съязвил Экс, за что та его толкнула. – А нечего себя растением называть.

– Но я же не росточек…

– Это называется «метафора», мелкая. Сэчико… сан, верно? Сэчико-сан не имела ничего такого в виду. Это означает, что ты маленькая, но гордая.

Мелкая протянула многозначительное «А-а-а».

– Прямолинейно, но верно, – кивнула Сэчико. – И, да, можете называть меня Сэчико-сан, Экс-сан. Я рада, что вы уважаете обычаи моего народа. И очень благодарна.

– А что это такое – «сан»? – спросила мелкая у Сэчико.

– О, гордое дитя церкви, это – очень важная часть при обращении к лонгцу. Когда ты прибавляешь к имени «сан», это означает, что ты уважаешь своего собеседника. Называя его «сенсей», ты признаёшь его учителем. А «кун» или «чан» – это означает дружбу.

– Существует ещё мно-о-ого таких суффиксов. Только дайте Сэчико-сан волю – и она весь день о них проговорит, – рассмеялся Неизвестный.

– О-о-о… Понятно! Значит, Сэчико-сан! – повторила мелкая.

– Именно так, – ответила та.

– Значит, Сэчико-сан… Сэчико-сан, а это ведь баранцы, да? – улыбнулась мелкая.

– Верно. Твой глаз подобен орлиному.

– Во как! Видел, дядь? Я крута, как орлиное яйцо!

Богиня, избавь его от этого позора…

– А зачем вы их тут посадили? – поинтересовалась мелкая.

– Подпитка, – ответила Сэчико, оборачиваясь к круглым росточкам. Те жадно впитывали дневной свет Игниса, покачиваясь из стороны в сторону. – К сожалению, таких хороших условий, как на улице, мы в Академии обеспечить не можем. Поэтому «выгуливаем» малышей.

– А этот? Он уже не малыш! – заметила мелкая, указывая пальцем вдаль.

Экс тоже пригляделся и увидел белое облачко, гуляющее между ростками. От облачка его отличали небольшие закрученные рога и розовые цветы, рассыпанные по белым кудряшкам. Его мордочка обратилась к ним, и баранец, заметив на себе взоры, медленно поскакал им навстречу. Следом за ним поскакало и другое облачко – с голубыми цветами и без рожек. Но из-за расстояния Экс его почти не мог разглядеть.

– Ну, думаю, его хозяйка против знакомства не будет, – пожал плечами Неизвестный.

– Его хозяйка? – переспросил Экс.

– Да. Она во-о-он там. Тренируется с другими путевыми.

Эксу пришлось сощуриться, чтобы увидеть на горизонте несколько крутящихся на месте фигур. Он с трудом смотрел против Игниса, но как только осознал, что видит, не мог оторваться от зрелища.

Похожие на перелётных птиц, они подлетали, исполняя плавные, но сложные пируэты. Ласковые лучи заливали их силуэты, наделяя божественным ореолом. Будто сама Богиня пыталась что-то сказать, так ярко озаряя их силуэты.

– Вот так… она выглядит? Магия путевых? – спросил Экс.

Он сам и не понял, чему удивился. Просто он никогда не видел парящих смертных. Как птицы, только намного изящнее.

– О, вы ещё вблизи не видели!.. – Неизвестный вздохнул. – Я могу только мечтать, чтобы это почувствовать. Даже со стороны это ощущается великолепно. Впрочем, вы узнаете, когда Академия будет перемещаться.

– Перемещаться в пространстве? При помощи Вергилия?

– Да. Другие путевые тоже будут участвовать, помогать ему. Ценная практика!

– Действительно.

Экс не стал спрашивать, какой из тех путевых будет вести их корабль. Всё-таки он даже отличить их друг от друга не мог, не то что оценить.

Тем временем мелкая гладила баранца. Экс улыбнулся: у зверька аж ножка задёргалась от радости.

Следом за ним прибежал и другой баранец. Более тонкий, с нежной округлой мордашкой и умиротворёнными глазами. Видимо, самка. Близко она так и не подошла, лишь наблюдала за самцом, взволнованно виляя хвостиком.

– Его зовут Снежок, – представила баранца Сэчико. – Он – папа всех этих малышей. А там стоит Снежинка, их мама.

– Снежок и Снежинка… А им подходит! – улыбнулась мелкая. Обернувшись к баранцу, она почесала его бок, и тот перевернулся на пузо.

Вдруг, стоило ей приложить руку к пузу, как баранец… раздулся. Мгновенно, из маленького животного он превратился в гигантское облако. Экс от испуга дёрнул мелкую за плечо, заводя себе за спину.

Сэчико же, как и Неизвестный, остались стоять, будто ничего и не произошло.

– Не волнуйтесь, Экс-сан. Баранцы могут вырастать до таких размеров. И всё же, они безобидны.

Экс покосился теперь уже не на Снежка, а, видимо, на Снежище. Баранец стал огромным, ростом выше Экса. Его рога тоже увеличились – стали настоящим оружием. Цветы исчезли, оставив место крупным лианам, оплетающим большие пушистые бока.

– Ого… Офениксенно! – вскрикнула мелкая, вырываясь из-за спины Экса. – Снежок, да ты же настоящий Снег!

Тот фыркнул. Экс подметил, что глаза его остались всё такими же миролюбивыми, как и были. И лежал он на спине так же, как и до этого.

– Он ждёт почёсываний. Теперь стало для них стало больше места, – подмигнул Неизвестный.

Мелкая радостно опустилась на коленки и уже обеими руками зарылась в белоснежные кудри. А Снежок как зафыркал! Экс усмехнулся.

– Неизвестный-сан… Я хотела вам кое-что показать, – прервала их вдруг Сэчико.

– Ах, точно! Слушай, – вдруг сказал мелкой Неизвестный, – ты ведь не против, если мы с твоим дядей немного пройдёмся? Там ничего интересного, скучные взрослые разговорчики.

– Так обычно говорят, когда самое интересное обсуждают, – насупилась мелкая.

– Но ты же не бросишь Снежка одного, королева почёсываний? – подключилась к разговору Сэчико. – Ему ведь будет так одиноко без тебя.

– Кто ещё его пригреет, кроме тебя? – присоединился Неизвестный.

– Что же… Видимо, эта сложная миссия на мне! – гордо вздёрнула нос мелкая. – Но вы возвращайтесь. Одна я его надолго не задержу!

– Хорошо, хорошо! – рассмеялся Неизвестный. – Мы туда и обратно.

Экс удивлённо заметил, как после этого Неизвестный за спиной ударил Сэчико по большой чешуйчатой ладони. Вот как, оказывается, у них всё слаженно работало.

– Не разговаривай с незнакомцами, – напоследок наказал Экс. И, спустя мгновение, добавил. – И не скучай тут без меня.

– Вот ещё, – усмехнулась ему мелкая, но её отвлёк баранец, лизнувший её в щёку. – О, как мило с твоей стороны, Снежок! Иди сюда, милаш…

Экс облегчённо вздохнул. И поторопился следом за Сэчико и Неизвестным.

Они направлялись в обход панциря, со стороны хвоста. Интересно, зачем же Экс им понадобился?

– Сегодня оно проявляло особую активность, – после непродолжительного молчания сказала вдруг Сэчико. – Аномальную.

– Ого… Может, оно и интеллект свой проявит наконец-то!

– Неизвестный-сан, я всё ещё против того, что вы расцениваете его как животное. Даже эллиадский Совет Ордена Богини признаёт их разумными существами, к пуринам причисляет. Изображают на гербе Эллиадии…

– Это проблемы Совета Богини. Они до сих пор не могут ответить, как эти существа связаны с пуринами. Мы намного ближе к разгадке тайны, чем они.

– О ком вы говорите? – спросил наконец Экс, хоть и догадывался, о ком шла речь.

– Увидите, капитан Экс. Увидите, – интригующе улыбнулся директор.

Некоторое время они брели вдоль панциря. Неизвестный и Сэчико по-прежнему говорили об этом неизвестном «существе». Сэчико пыталась доказать, что она фамильяролог, специалист по магическим животным, не по разумным существам. Но Неизвестный её не слушал. Сказал, что пока они не могут понять интеллекта этих существ – значит, интеллекта у них нет. Экс не знал, с кем из них соглашаться. Он всё-таки не учёный, а воин, и не задаётся обременительными вопросами.

В конце концов, они подошли к хвосту большой черепахи. Широкий, он распластался на земле, образовывая настоящий холм. Экс поблагодарил Богиню, что черепаха решила им сегодня не вилять. Ведь она вполне могла столкнуть их в каньон.

Вскоре они подобрались и к самому каньону. Экс взглянул в темноту… и у него закружилась голова. Один шаг – и он бы умер. Каньон казался столь глубок, что – как Экс помнил ещё со дней служения – даже если кинуть в темноту камень, звука не раздастся.

И где-то там жили существа… Горгульи. Сделанные из камня и наполненные магией, они напоминали чудовищ из самых страшных кошмаров. Их крылья походили на те, которыми пользовались летучие мыши. Их лицо уродовали звериный оскал и безобразные морщины, на лбу или на затылке у них могли расти жуткие рога. Их небольшие каменные тела достигали в высоту половину человеческого роста. Но только тела тех, кого пуринам удалось увидеть.

А что – или вернее кто – прячется в каньонах… Об этом не знает никто. И Экс не хотел даже задумываться. Ведь из глубин каньона ещё никто не возвращался.

Сэчико медленно поплелась к лестнице, вырубленной в стене каньона. Неизвестный своей «летящей» походкой направился следом. Экс обомлел.

– Мы что, идём… Туда?

– Преодолейте свой суеверный страх, дорогой капитан Экс, – улыбнулась маска Неизвестного. – Всему есть научное объяснение.

– Научное объяснение не спасёт меня от… – Он сглотнул, глядя в пустоту.

– Знаете, капитан Экс… Если долго смотришь в пустоту, пустота начинает смотреть на тебя.

Экс не стал проверять его утверждение. Просто поторопился пройти к лестнице, стараясь не смотреть вниз.

Спуск оказался невероятно тяжёлым, давящим. Наверное, Экс – чтобы успокоиться – уже пересчитал все кольца на панцире Сэчико. Двести пять.

Из пустоты веяло. Страшный, жуткий дух тени. В какой-то момент Экс прижался к стене. Он – мужчина – не мог заплакать. Но как хотелось…

– Не нервничайте, капитан Экс! Ещё пару ступенек – и мы на месте.

– А… Мы вниз спускаться не будем?

– Нет. А зачем?

Экс выдохнул. Страху поубавилось.

Судя по крупной дыре в стене, они дошли до пещеры. Туда Сэчико и направилась. Широкий вход озарял скромный свет факелов.

Огромные, точно вырубленные лапой большой черепахи, стены давили. От них разносилось глухое эхо шагов. Сверху на спину приземлилась капля, закатываясь под одежду. Экс поднял голову и с ужасом заметил огромные страшные пики, вот-вот готовые упасть ему на голову, раздробляя её на куски.

– Капитан Экс, а вы знали, как появился каньон Горгулий? – неожиданно спросил Неизвестный.

Маска вдруг появилась перед лицом Экса. Он не удержался и вздрогнул.

– Ой, простите! Всё-таки тут страшновато, признаю, – неловко улыбнулся Неизвестный.

– Есть такое. Нет, не знаю, – пробормотал Экс.

Хоть они и шли в прямом проходе, ему мерещились странности. Он чувствовал магию. Недобрую, запрещённую магию. Хоть и, по словам Неизвестного, запрещённой магии как таковой нет. Однако Экс понимал: зачем-то ведь искусство сотворения теней запрещено в Эллиадии.

– О, это очень интересно! Мы в Черепаховой Академии обнаружили это только недавно. И во многом именно благодаря этой находке мы поняли, что путешествие на другие планеты возможно!

Признаться честно, Экса это заявление заинтриговало. Он повернулся к Неизвестному, улыбавшемуся от уха до уха. Только ушей его не было видно.

– Так вот… Вы не представляете. Но, капитан Экс, когда-то этого каньона здесь вовсе не было. Но много веков назад, ещё до появления здесь Дейленда, этот каньон появился, будто из ниоткуда…

– Ещё при первобытном строе? – Экс немного смыслил в истории, но не особо ей увлекался.

– Да! Возможно, ещё даже до сотворения пуринов! – воскликнул Неизвестный. – Мы были поражены, когда поняли. А ведь требовалось только заглянуть чуть глубже, изучить странные железные сколы на стенах. И что, вы думаете, мы нашли?

Директор вздохнул. Экс приготовился.

– Космический корабль! Каньон – не что иное, как воронка, образовавшаяся при падении.

Экс округлил глаза. Он не знал, что сказать. Тысячелетняя загадка… разрешалась таким странным и откровенно бредовым способом? Если бы не свидетельства, о которых упомянул Неизвестный, он бы не поверил.

– Дело в том, что корабль приземлился неудачно, – пояснил Неизвестный. – Боком. Он был плоский. Как тарелка. Летающая тарелка, да! Будь я вами, я бы себе тоже не поверил. Но это так. Мы сами долго проверяли эту гипотезу, и в итоге обнаружили целые залежи деталей. Похоже, корабль – вы очень удивитесь! – сделан из чистой магии. Представляете? Железные остатки принадлежали явно не корпусу корабля. Поэтому от него почти ничего и не осталось: в тот же миг он испарился, оставив после себя лишь разрушительную магическую волну. Эта волна активировала месторождения метана, после чего долина была наполнена ядовитыми газами.

– А как вы узнали это? Сейчас на поверхности ни следа метана, – заметил Экс.

Он знал, как пахнет метан. Гномы часто экспериментировали с газами при изготовлении своих знаменитых пистолетов. А их пистолеты, в свою очередь, использовались в эллиадской армии, с которыми сотрудничали паладины.

– О! Я давно на свете живу, дорогой мой, – пожурил его Неизвестный. – Ещё при королеве Лючии метановые месторождения были закупорены воздушными магами. И теперь эта территория абсолютно безопасна для проживания.

Королева Лючия? Триста лет назад? Как раз когда была образована Черепаховая Академия.

– А сколько вам лет, директор Неизвестный? – поинтересовался Экс.

– О, капитан! Как грубо с вашей стороны, – рассмеялся Неизвестный.

– Вы не женщина, так что спросить могу.

– Что за стереотипы?! Может, я хочу казаться вечно молодым!

Но ведь он и так вечно молод. Он же вампир! Или вурдалак. На вид не определишь. Пока вампиры не проявят свою способность высасывать магию, а вурдалаки – кровь.

– Не хочу вмешиваться в ваш приятный разговор, но мы почти пришли, – прервала их Сэчико.

Экс замолчал. Без болтовни Неизвестного пещера вновь стала жуткой.

Наконец-то поворот! Зайдя за него, Экс застыл в изумлении.

Огромный и пустой зал. По углам стояли маги в белых одеяниях, с закрытыми лицами, за их спинами виднелись крупные рычаги. Посередине в застеклённом куполе парила фигура, знакомая Эксу лишь по картинкам. Каменное, но живое изваяние.

Горгулья. Так её себе Экс и представлял. Небольшие, но однозначно твёрдые рожки. Мерзкое, чудовищное лицо. Маленькие ноги и руки с большими когтями. И крупные, жуткие, перепончатые крылья.

Экс свято надеялся, что горгульи всё же не умели летать.

– Мы высосали из него магию, чтобы он не дёргался, – с неожиданным сочувствием произнесла Сэчико. – Неизвестный-сан…

– Он напал на вас. А вы всё ещё жалеете его? – Зрачки его маски сощурились.

– Нет… Я… Я просто считаю, что всякая жизнь ценна. Мы держим его, как зверя в клетке.

– Он и есть зверь, Сэчико-сан. Был бы разумен – не стал бы причинять вам боль.

Экс невольно взглянул на Сэчико. Та обхватила ладонью локоть. Только тогда Экс заметил тёмный шрам, рассекавший чешуйки.

– Они… плотоядны? – осторожно спросил Экс у Неизвестного.

Горгулья медленно вертелась в прозрачной клетке, свернувшись, словно младенец. Её мерзкое лицо выглядело… умиротворённым?

– Не совсем, – поправил Неизвестный. – Они питаются магией.

– В… В каком смысле? – не понял Экс. – Как вампиры?

– О, не сравнивай моих братьев с этим… отродьем.

– Так вы вампир?

– Нет, – пожал плечами директор. – Вурдалак. Но это не меняет дела. Мы с вампирами братья. Так среди нас принято.

– Ясно… Так как он питается магией?

– Не питается. Это не питание. Горгульи не питаются, – пояснила Сэчико. – Неизвестный-сан…

Тот отвернулся и лишь спустя пару секунд сказал:

– Даже говорить не хочу о них. Сэчико-сан, они вас…

Сэчико вздохнула. Неизвестный не стал продолжать. Его маска выразила… печаль? Экс точно не понял, но почувствовал.

– Пожирая магию живых существ, они размножаются, – тихо сказала Сэчико. – Производят себе подобных из камня. Самых разных пород. Мы видели и стальных, и золотых горгулий. Даже алмазных.

– Я думал, они не вылезают из каньона.

– Есть… Было одно поселение горгулий. Здешние жители даже научились говорить по-эллиадски! Они хотели захватить Эллиадию, а с ней – и мир. Но их истребили.

– Говорят, что среди них были даже те, первые поселенцы… Эх, – вздохнул Неизвестный.

– Первые поселенцы? Те, которые прилетели сюда на космическом корабле? – Экс и сам поверить не мог, что говорит это.

– Именно! – воскликнул Неизвестный. – Они были сделаны из металлов, которых в Зазеркалье практически невозможно – или и вовсе невозможно – найти. Но нынешнее поколение… Оно совсем не похоже на тех, первых. Мы стараемся делать выводы, какие можем.

– И вы хотите сказать… что там будут эти твари?!

У Экса в душе похолодело. Он, конечно, много смыслит в разрушительной магии… Но как сражаться против этих существ?!

– Нет-нет! Не волнуйтесь. Планета, с которой они прилетели, ныне не обитаема. Все горгульи мигрировали в Зазеркалье.

Экс выдохнул. Не было причин не верить Неизвестному. Но ради интереса он всё же спросил:

– И как вы это определили?

– Так же, как и тип грунта, и наличие атмосферы для дыхания. Использовали нашу магию дистанционно.

– Но… Если я правильно понимаю, нет ни одной стихии, которая могла бы определить наличие жизни на другой планете, – засомневался Экс.

– Ну… Реликвия Времени и Пространства позволяет такое сделать. Но, к сожалению, эллиадской королеве, которая реликвией обладает, мы в связи с последними событиями не доверяем, – развёл руки Неизвестный. – Но у нас есть не менее действенный способ. Мы можем определить, была ли смерть на той планете. А – как известно – без смерти не может быть и жизни. И-и-и… нет. Относительно разумные существа там давно не умирали. Значит, и не жили.

– Так горгульи всё же разумны? – усмехнулась Сэчико.

– Почти подловила. Но я сказал «относительно разумные».

Экс задумался. В магии он всё же разбирался достаточно, чтобы понять: ни один доступный вид магии не позволял определить факт смерти. Даже некроманты этого не ощущают, а они в смерти смыслят лучше всех.

– Какая такая магия позволила вам это определить? Я не понимаю…

– Запретная. Это всё, что вам нужно знать, капитан Экс.

Неизвестный посмотрел на него вполоборота. Выемки для глаз недобро засверкали.

– Всё же. Как можно верить этим выводам, если понятия не имеешь, откуда они появились?

– Это довольно сложный вопрос, капитан Экс. И довольно… личный. Пожалуй, когда-нибудь я вам о нём расскажу. Но не сейчас.

Что ж… Экс не обладал наивностью малого ребёнка и не собирался доверять столь откровенной отговорке. Вы сами вынудили, директор Неизвестный.

Экс закрыл глаза. Всё-таки не зря его на службе обучали видеть ауры других магов. Ауры свидетельствуют о том, какой магией обладает пурин или люд, а также о том, как как обладатель пользуется своей магией.

Экса захлестнула волна. Мощная… Мощнейшая магия! Экс чувствовал такое впервые. Наконец-то сконцентрировав все свои ощущения, он увидел…

Пятно. Тёмное. Разрывающееся маленькими кусочками, словно тряпка. Из пятна сочился зелёный туман. От него веяло… могилой.

Вдруг Экс, почувствовав чьё-то присутствие, открыл глаза. Перед его лицом возникла маска. Экс едва не вскрикнул.

– Не ставьте мои выводы под сомнение, капитан Экс. Доверьтесь мне. И я доверюсь вам. Уговор? – Неизвестный недобро улыбнулся.

– Как я могу вам довериться, если вы скрываете от меня настолько важные сведения? – Экс подозрительно отступил. В ответ Неизвестный прошептал ему на ухо:

– Это моё личное дело. А вы без всякого разрешения и приглашения в него лезете. Я же не рассказываю никому, что голову вашей сестры снесло булатным мечом.

По спине Экса пробежала армия мурашек. Как он узнал?..

– Теперь вы понимаете, каково мне, когда вы читаете мою ауру? Это неприятно.

– Я… Да, я понимаю.

Это было действительно грубо с его стороны. Как будто порылся в куче грязного белья. Хотя Неизвестный и был жесток в ответе Эксу, тот понял, что директор имел в виду.

Но эти тайны… Экса они ужасно пугали. Ставили под сомнение всю идею приехать сюда. Идею, у которой – к сожалению – не было альтернатив.

– Спасибо за понимание. – Неизвестный воспарил выше.

– Просто… Это страшно. Вот и всё. Страшно идти за тем, кто так много скрывает.

– Я обещаю вам рассказать, если это секретное знание вам понадобится. А пока – не волнуйтесь, я ни в коем случае не хочу жертвовать вашими жизнями. Будь у меня возможность – я бы сам рискнул, мне себя не жалко. Особенно с подрастающим преемником. Но в связи с… – Неизвестный вздохнул, – войной я не могу оставить Черепаховую Академию. Я нужен здесь.

Он обернулся к стеклянному щиту. Его силуэт озарился лёгким – видимо, магическим – светом от поверхности клетки.

– Поэтому я отправляю с вами своего сына. Самое дорогое, что у меня есть, капитан Экс. Я надеюсь, вы меня не подведёте.

Экс хотел было ответить, но…

Вдруг горгулья проснулась. Дёрнулась и вмиг оказалась у щита, влетая в него всем телом и колотя лапами. Стекло оказалось на удивление прочным и не поддалось – на поверхности не появилось ни единой трещины. Маги по бокам встрепенулись, подскакивая к рычагам. Внезапно из-под земли появились крупные клешни, обхватившие клетку и, видимо, пославшие в неё целый скоп молний. Гномий механизм – наконец понял Экс. Ведь магией не сдержать тех, кто магией питается.

Но горгулья продолжала бить. Она смотрела в одну точку. На Неизвестного.

– Если ты или твои сородичи ещё раз тронут кого-то, кто мне дорог, я изничтожу весь твой поганый род. Лично. Уяснила?

Холодные слова Неизвестного раздались эхом в голове Экса. Это не тон благородного мстителя. Это – тон безжалостного убийцы.

В тот момент Экс навсегда для себя уяснил, что Неизвестному не стоит переходить дорогу.

Глава третья. Команда (2)

Днём – уже после обеда – Экс и мелкая вернулись домой. Он не ожидал, но к их прибытию все их вещи уже были разобраны, мусор вынесен, а приборы – помыты. Элизабет постаралась? Эксу не хватало слов, чтобы выразить благодарность.

За ним никогда в жизни так не ухаживали. Сестра называла его лодырем и всегда жаловалась: то он – по её словам – сутками голодает, то просто живёт в царстве пыли. А теперь у них появился кто-то, кто займётся всеми их заботами. Прямо-таки сказка, а не жизнь. И почему они раньше не нанимали слуг? В Уайтленде ведь, в столице посреди степи – в отличие от Академии – пыль была полноправной хозяйкой в каждом доме.

А вот мелкая осталась недовольна. Она-то свою комнату хотела сама обставить. Экс тонко намекнул, мол, она могла бы и сама убраться, на что мелкая ожидаемо обиделась и заперлась в своей комнате. Понимая, что, по-видимому, опять всё придётся делать самому, Экс отыскал бумагу и написал Элизабет, чтобы та не двигала вещи в комнате мелкой. Письмо он спрятал в кладовке со шваброй. Туда мелкая в жизни не сунется.

Оставшийся вечер прошёл довольно скучно. Разве что Неизвестный сводил Экса и мелкую в ресторан. Экс прежде бывал в Уайтлендских ресторанах с сестрой. Он умел себя вести, и в этот раз честь Неизвестного не посрамил. За что директор его осы́пал благодарностями. А вот мелкая всё обижалась на них за уборку, но когда Экс предложил ей мороженое, она тут же оттаяла. Не очень уж много и нужно, чтобы склонить её на свою сторону.

К вечеру раздался стук в дверь. Неужели у них выход три раза в день? Экс словно вернулся во времена частых дежурств у королевского столичного дворца.

В этот раз он оказался у двери быстрее, чем мелкая. И тут же открыл, предполагая, что увидит за порогом Неизвестного.

Но в этот раз Экс не увидел никого. В смысле? Шутили так что ли?

Только после настойчивого «кхм-кхм» он взглянул вниз.

На него, звучно стуча копытом, смотрел небольшой зверолюд. Копытами похож на фавна, только чресла у него всё-таки в штанах, а не в шерсти. У него были большие поросячьи уши и характерный пятачок вместо носа. Значит, Кабан.

Бер… Это будет весёлое знакомство.

Несмотря на рост, он выглядел крепким и явно неслабым, о чём говорили его скрещенные на груди мускулистые руки. Возраста, похоже, чуть моложе Экса, но то Экс определял это с трудом: рыжие кудри молодили звера, а его рыжая щетина – старила. Черты лица Кабана были жёсткими и будто высушенными, а глаза – небольшими, но полными энтузиазма.

– Вечера доброго, сударь! – поклонился он, оттопырив копыто. – Ты, наверное, задаёшься вопросом, кто этот сильный, мускулистый, берский Шмарцмегер?

– Нет. Спасибо.

Чудик какой-то. Верно, домом ошибся.

Экс хотел было закрыть дверь, но вдруг в косяк проскочила поросячья нога. Чего?..

– Вообще я лучше Шмарцмегера, он довольно посредственный кулачный боец… Но разговор не об этом!

– Да вы кто? Почему вы пытаетесь ворваться в мой дом?!

– Знаете, не очень удобно объясняться, когда ты так сильно сжал мою ногу… Но ничего, я боли не чувствую, я не слабак!

– Ну так выньте ногу!

– Но тогда ты не откроешь!

– А с чего мне открывать? Вы вообще кто?!

– Откроешь – скажу! Мне больно, маров ты сын!

Эллиада… Экс хотел бы дать этому беру дверью по голове. Но что-то ему подсказывало, что академический суд – если у них таковой был – насилия не оценит.

– Что?! – Экс открыл дверь так резко, что Кабан отпрыгнул, цокнув копытцами.

– Моё имя – Победоносец, сударь. Я помощник капитана на корабле «Черепаха»!

Экс замер в ступоре. Он? Этот самовлюблённый бер?!

– А поменять никак нельзя?

– Да ты что?! Ты не знаешь, что теряешь! – гордо вскинул пятачок тот.

– Пожалуй, догадываюсь.

– Не бойся, эллиадец, – усмехнулся Победоносец, демонстрируя Кабаньи клыки. – У меня много способностей, о которых ты пока даже не догадываешься.

– Выпить десять кружек пива за раз?

– Ну, это всё предрассудки! – отмахнулся тот. – Но вообще двенадцать.

– Понятно. Приятно познакомиться. А я пойду переварю эту новость…

– Постой! – Победоносец схватился за дверь. Экс уже было потянулся к кинжалу, пока не услышал: – Меня прислал Неизвестный. Сказал показать тебе кое-что.

– Надеюсь, не свои великолепные способности?

– О, это я тебе сам с удовольствием покажу! – Ну хоть кому-то здесь весело. – А я собирался показать тебе наших модераториев. И путевую!

Из вчерашней лекции Экс помнил, что модератории – это боевые единицы Академии. Не то чтобы Черепаховая Академия часто воевала с кем-то, но и ей необходима была защита. К тому же модератории сопровождали учёных в их исследованиях, в чём и заключались их основные, повседневные обязанности.

– Ладно… Только мне надо взять с собой племянницу.

– О… А ей сколько лет? – неожиданно спросил Победоносец.

– Это что за вопросы?..

– Ты не подумай, сударь! Просто Неизвестный сказал, что её лучше с собой не брать.

– Почему это? – нахмурился Экс.

– Говорит, на детей такие мероприятия «плохо влияют». – Он изобразил в воздухе кавычки. – Если хочешь, запри её на магический ключ. Так ни один грабитель не зайдёт.

– Хорошо. Ждите тогда.

Всё же Экс закрыл дверь и выдохнул. Чем дальше – тем интереснее, не иначе.

Пройдя к комнате мелкой, он так и не придумал, как ей обо всём рассказать. Он постучал в дверь. Мелкая открыла спустя вечность.

– Я занята, – вдруг буркнула она. – Ты что-то хотел?

– Я ухожу.

– Один? А я? – обиженно надулась та.

– Это мероприятие для взрослых. Мелким туда нельзя.

– Ты просто вредничаешь. Я уже взрослая!

– Поэтому я тебе как взрослой доверяю вот это. – Он достал из кармана магический ключ. – Когда я уйду, ты закроешься изнутри и дождёшься меня, хорошо? Я скоро буду, обещаю.

– Да ну! Почему мне нельзя с тобой пойти? – спросила она, но ключ всё равно взяла.

– Я уверен, там будет скучно. Много пустой болтовни.

– Я почему-то тебе не верю.

– А придётся. Всё, мне пора, меня ждут. Закроешься, как только я уйду, поняла? Постараюсь по дороге тебе что-нибудь захватить. Может, мне дадут местных денег…

– Купишь мне леденец-шипучку?

– Нет. Он наверняка вредный.

– Зануда. Ладно, иди, но обязательно мне что-нибудь возьми.

– Хорошо, – улыбнулся Экс. – Обещаю.

– И Неизвестному привет передай!

И захлопнула дверь за собой. Эх, ну и сложно же с ней.

Вернувшись к двери, Экс вышел наружу. Он услышал, как позади поворачивается в замочной скважине ключ. Всё-таки мелкой верить можно.

Внизу лестницы опёрся на перила Победоносец. Экс медленно к нему спустился.

– А откуда вы знаете, где мы живём? – спросил он, сам того не ожидая.

Всё-таки подозрительность никуда не ушла. И хорошо. Она не раз спасала Эксу жизнь.

– О… – На лице Победоносца расцвёл алый румянец. По берам иногда не поймёшь: это они вечно пьяные или просто такие здоровые. – Лиззи мне сказала.

– Лиззи… Элизабет? – догадался Экс. Тем временем Победоносец двинулся вперёд, и Экс поплёлся следом.

– Ага. Вы уже виделись, я знаю.

– Прекрасная девушка. – Видя, как Победоносец гордо вскидывал нос, Экс продолжил: – Хозяйственная и очень милая.

– Э, постой-ка… Ты что, виды на неё имеешь? – подозрительно сощурился маленькими глазками Кабан.

– Я? Нет! – опасливо воскликнул Экс. Когда зверолюди собираются напасть, по ним это видно. И сейчас – именно такой момент. – Я, понимаете… Ну, мёртвые мне не очень нравятся.

– Да она живее всех живых! Что бы ты понимал в живых, – взъелся Победоносец.

– Не спорю… Но физически…

– Ну, такое есть, – выдохнул тот. – Особенно сложно, когда нужно подогревать. Ну, ты сам понимаешь…

Экс очень хотел не понимать.

– А вы ей кем приходитесь? – поинтересовался Экс. Понимая, как это звучит, он оправился: – Ну… Мне как капитану надо знать.

– Конечно, оно и понятно! – воскликнул Победоносец. Ему и вправду такая тупая отговорка показалась убедительной? – Я её муж.

Экс едва воздухом не поперхнулся, но сдержался. Вот это семейка! Кабан-коротышка и големша. Что ж, чего только не встретишь в Черепаховой Академии? Уже за пару часов он понял, что не стоит ничему удивляться.

Что же, и Кабан, и Элизабет взрослые, им решать, с кем им быть… Даже если простой смертный вроде Экса этого не понимает.

– Знаете, капитан… Экс, верно? – Экс кивнул. – Так вот. Знаете, зачем мы с милой Лиззи записались на этот вылет? Так мы хотим, чтобы Лиззи стала… ну, живой. Может, на новой планете найдём какую-нибудь зацепку, которая поможет. Всё-таки ведь эти горгульи как-то живут при том, что не имеют внутренних органов. Может, и у Лиззи выйдет.

– А вам плохо при нынешнем положении дел? – удивился Экс.

– Что? Не-е-ет! – отмахнулся Победоносец, хлопая Экса по спине. Тот едва не выплюнул наружу кишки. – Смешно, смешно! Мы с ней душа в душу живём.

– Тогда есть ли разница? Стоит ли так рисковать?

Победоносец задумался. Впервые его лицо стало отражать мыслительный процесс.

– Знаешь, жизнь голема связана со многими… неудобствами, – аккуратно выразился Победоносец. Вдруг его речь зазвучала, как у профессора. – Во-первых, Лиззи постоянно нуждается в энергетической подпитке. Я-то не против смазывать её алхимическими отварами каждый вечер, но… но ведь должен быть способ, чтобы она сама поддерживала свою жизнь. Ей ведь неудобно постоянно меня просить, считать себя обузой. Хоть я её таковой и не считаю, конечно же.

Он галантно приложил руку к груди. Экс невольно заметил вылезающие из-под его чёрной рубашки рыжие волоски. Уф…

– Во-вторых, Лиззи связана с директором Неизвестным. Конечно, это лучше, чем её бывший мастер – профессор Сервус… Даже вспоминать о нём не хочу. Как он издевался над ней. Она рассказывала, что он использовал её вместо подставки для ног…

Экса передёрнуло. Так вот откуда у Элизабет такая печаль в глазах.

– Но эти времена прошли, – выдохнул Победоносец. – Теперь о ней заботится директор. Он хороший пурин. Но всё-таки ему и самому эта связь иногда… досаждает. Он ведь всё чувствует. Каждую эмоцию. Он может заглушать чувства, но очень сильные эмоции ему сдерживать тяжело. Мы хотим самостоятельности, вот что.

Вполне… обычное желание. Удивительно, что такой непростой зверолюд так быстро и спокойно открылся. Или это черта всех беров? Простых и прямолинейных.

– Я к чему это говорю… – Хотел услышать причину, Экс – получай. – Не вздумай подвести нас, понял, капитан Экс?! У нас всех тут есть надежды и мечты. И мы на тебя рассчитываем.

– Вы не похожи на того, кто… готов отдавать кому-то другому лидерство, – как можно мягче выразился Экс.

– Так это не я определял, – пожал плечами Победоносец. – Но я признаю силу такого же мощного предводителя, как я… Почти такого же!

Он широко улыбнулся, вновь обнажая клыки. Экс устало выдохнул. Что ж, этот Победоносец хотя бы уверен в себе. Наверное, помощник капитана должен быть таким, верно?

В конце концов, они длинным путём, то есть обычными улочками – благо, не этими странными проулками между зданий – прошли к одному из самых крупных домов академгородка. Возле широко открытых больших дверей скопилась молодёжь всех сортов и рас. В тёмных одеждах – все, как один. Из широко открытых дверей доносилась… музыка. Очень странная. Агрессивная, резкая и как будто ненастоящая.

Но, тем не менее, мелодичная. Первобытно-захватывающая.

– Вот мы и пришли. Готов услышать музыку на первых полностью магических инструментах? – спросил Победоносец, гарцуя ко входу.

– Они так странно звучат, потому что они целиком магические?

– Ну да. Они издают магические вибрации, преобразующие звук. Неплохо, правда? Придумала хорошая подруга нашей семьи. Для тебя – наша путевая.

Звучало интересно. Эксу даже захотелось увидеть это собственными глазами.

Он прошёл следом за Победоносцем по лестнице. И окунулся во тьму.

Ни конца, ни края. Огромный зал, по форме напоминающий четверть круга, почти полностью заполнен народом. Вопреки первым выводам, Экс увидел, что в толпе присутствовали и молодые, и взрослые. Значит, такая странная музыка нравилась многим?

Признаться, она и ему нравилась. Какая-то она… Боевая. Как марш, только глубже, сильнее. А местами она разливалась, как горная река, не хуже, чем музыка обычных инструментов.

– А почему все одеты в чёрное? – заметил Экс и постыдился, что оделся в бежевое.

– Ну, это же «Чудные на всю голову»! Они одеваются в чёрное, и их поклонники стараются под них подходить.

– Кто-кто?

– Ну, те ребята на сцене. Барды.

– Только не говорите…

– Да. Это – твоя команда.

Барды… О, только их Эксу не хватало. Беров ему мало. Ещё и эти бездельники.

– Если тебе тяжело с этим смириться, они вообще-то не на постоянной основе играют, – успокоил его Победоносец. – Сейчас они устроили концерт по случаю поступления новичков. Обычно их певица – путевая, а за инструментами – модератории.

Что ж, это действительно облегчило Эксу жизнь. И он наконец решил приглядеться к этим «Чудным на всю голову».

Собственно, название полностью соответствовало их сути. Все одетые в чёрное, с какими-то яркими светящимися полосками. И инструменты у них все чёрные. И поют эти барды невесть что.

Но Эксу нравилось. Или это Черепаховая Академия его заразила своей странностью?

Первой в глаза бросилась молодая змеелюдка за странным инструментом, напоминающим пианино. Вот это действительно змеелюдка – настоящая Змея. Или, как в Эллиадии их величали, нага.

Чешуйки её тёмного хвоста отражали мелькающие огоньки сцены. Кончиком музыкантка умудрялась нажимать дальние клавиши. Верхняя часть Змеи больше напоминала человеческую: у неё были приятная фигура, пышная грудь, миловидное лицо с узкими глазами. Длинные тёмные волосы, завязанные в хвост, открывали прекрасный вид на чешуйки, которыми заросла её спина, укрытая рубашкой с короткими рукавами.

Рядом с ней – темнокожий та-ааец за барабанами. Пантера. Длинный, высокий, с широкими плечами и чёрными, почти налысо состриженными волосами, огибающими два короткошёрстных полукруглых уха.

По нему сразу видно – воин. Он словно медитировал посреди выступления: с закрытыми глазами, дёргающимся тёмным хвостом, топающей большой ногой в сандалии. Увлечён своим делом.

За ним – двое гитаристов. Зачем их труппе два музыканта с одинаковыми инструментами? Впрочем, не важно. Магические же инструменты, звучат по-другому.

Одна гитаристка была смуглой и крепкой. Девушка дико перебирала пальцами по гитаре, улыбаясь, показывая длинные клыки, тряся розовыми волосами, завязанными в мелкие дреды-косички, сверкая жёлтыми яркими глазами.

А перед ней сосредоточенно играл на другой гитаре юноша. У него… горели волосы. Почему его никто не потушит? Или это нормально?

Он, наверное, из всей группы казался самым странным. И стоило на него взглянуть, как Экс понимал: вот кто бы однозначно плохо повлиял на его мелкую. Огненные волосы человеческого юноши были стрижены под бандитский ирокез. По большому, широкому, крепкому – словно каменная гора – телу были разбросаны татуировки – синие пламенные языки, свободно пляшущие на бледной коже юноши, изредка – даже у него на лице. В глазах его – Экс видел издалека – пылал вольный огонь азарта. Будто возьмёт – и вот-вот выкинет что-то неприемлимое.

Однозначный дебошир.

А вот рядом с ним берка… Экс её узнал. Хоть и не видел вблизи.

Та сама путевая. Маленькая и хрупкая, она была, тем не менее, по-своему тонка и изящна. Её юное чистое лицо – едва вытянутое,курносое, румяное – подчёркивали большие, пушистые Собачьи уши, которые хотелось ласково потеребить – как щенку. В круглых голубых глазах сверкали завораживающие искры, заражающие вдохновением владелицы.

Стоя рядом с гитаристом, она смотрелась совсем иначе. Будто он разрушал, а она – создавала. Может, этим они друг друга и по-своему дополняли.

Даже когда незнакомка пела под эту неестественную музыку, она сияла жизнью. Может, поэтому она привносила в эту мелодию что-то настоящее. А может – попросту связывала, голосом придавала всему смысл.

– «В мир голубых огне-е-ей!»

Воскликнула она, и вдруг замолчала. Музыка, музыка. Зал затанцевал, а Экс замер.

Вдруг мелодия захватила и его. Закружила. Перевернула голову. Он словно находился на перекрёстке. Он не слушал слов, но почему-то знал, что герои совершали выбор.

Запел гитарист. Звонко и агрессивно. Отвечая певице:

– «В стране огней не так светло, как ты мечтала…»

Он пугает её. Предвещает беды.

Но она его не испугалась.

– «Ты боишься, – отвечала она, споря. – Но я тебя не боюсь».

Они спорили долго, но она уговорила его пойти за собой. Экс выдохнул.

Надежда победила. Их голоса слились.

Путешествие. Они шли куда-то. Не слова, но музыка – быстрая, резкая – скачками и плавными волнами говорила об этом. Будто сказочная, легендарная баллада.

И почему все танцевали? Эксу казалось, что нужно слушать эту песню. Подпевать. Но никак не танцевать.

Ну, или он уже действительно слишком стар для этого.

Путешествие кончилось. Они прошли долгий путь. Но нашли ли то, что искали?

Они не нашли «мир голубых огней». Но нашли кое-что важнее – друг друга.

Музыка зазвенела. Певица пустилась в пляс. Теперь, когда счастье наступило – можно и станцевать. Она не кричала толпе – просто странно, свободно дёргалась, задорно виляя хвостом. Это вовсе не походило на танец. Как ребёнок, она телом отвечала тому, что слышала.

Вдруг… музыка в ушах Экса на миг исчезла. Это что… мелкая?

Певица вытянула её за руку из толпы на сцену. И заскакала с ней. Затанцевала, запрыгала вокруг инструментов с мелкой под руку. А мелкая танцевала с ней и… улыбалась. Так ярко и широко… С ним она никогда так не улыбалась.

Но как она там оказалась? Постойте! Ей нельзя там оставаться. Экс было рванулся вперёд, но почувствовал: его схватили за руку.

– Капитан, ты чего? – взволнованно спросил Победоносец.

– Там… На сцене – моя племянница, – выдохнул Экс, мечась в панике.

– Так… Расслабься. Всё в порядке…

– Как это – в порядке?! Она без моего ведома убежала из дома, отправилась невесть куда, а теперь танцует с бардами на сцене!..

– Но дай ты ей повеселиться! Не будь чересчур заботливым опекуном. Я понимаю, что ты чувствуешь…

– Нет, ты не понимаешь! – рявкнул Экс. – И не поймёшь!

В глазах Победоносца полыхнул гнев. Тут же Экс понял, что зря это сказал.

– Прошу прощения, я… я не это имел в виду…

Поздно. Лицо пронзило болью.

Экс упал мгновенно. Такого сильного удара он не получал в жизни. Причём кулаком. Скрючившись на полу, он коснулся лица. Оно горело, как от ожога.

Обернувшись, он увидел, как маленький, но свирепый Кабан прыгнул на него сверху. Рёбра сдавило, воздух – вырвался наружу. Экс мог только заблокировать удар. В кулачных боях он был очень плох. Ему бы оружие… Кинжал?

Нет! Он должен как-то вырваться. Нельзя калечить того, кого он сам спровоцировал!

А пока ему в лицо вновь прилетел удар. Но Экс успел блокировать его руками. Победоносец принялся раздвигать его руки, но Экс вертелся, как мог.

Эти глаза… Полные злобы. Нет. Настоящей ненависти. Неужели он настолько разбередил его рану?

Музыка прекратилась. Послышались крики. Экс, отчаянно укрывавшийся от ударов, наконец ощутил, как тяжесть спала. Выдохнув, он приподнялся. Вдруг его обвил знакомый тёмный хвост, а над лицом появилось милое покрасневшее личико.

– Вы в порядке, господин? – обеспокоенно пролепетала Змея, внимательно осматривая Экса и… щипая. Зрачки её глаз превратились в две тонкие щёлочки.

– Д-да… Только лицо горит, – признался он.

– Ох… Ива-чан! Помоги, пожалуйста!

Поднявшись в руках незнакомки, он огляделся. Голова немного закружилась, но он справился с болью.

Впереди юноша – чья огненная причёска только недавно казалась Эксу бандитской – держал за руки Победоносца и что-то пытался ему втолковать. Экс плохо слышал из-за гомона. Но он видел взволнованное лицо юноши.

Он… его спас? А ведь за глаза Экс назвал его дебоширом.

Вдруг перед ним опустилась путевая. Удивлённый, Экс отшатнулся. Змея его подхватила. Путевая же внимательно взглянула ему в глаза и тихо что-то зашептала.

В тот же миг Экс почувствовал, как проваливается в пропасть.

***

Проснулся Экс от… прикосновения чьих-то волос, щекочущих его нос. Он чихнул.

И открыл глаза. Над ним склонилось лицо. В розовых косичках.

– О… Я думала, ты покойник. А ты выжил после поставленного удара Победоносца. Поздравляю!

– А?

– С добрым утром, капитан Экс. Добро пожаловать в команду!

Владелица яркой причёски рассмеялась. Экс стряхнул с себя наваждение и поднялся. Незнакомка же отстранилась и скрестила руки у груди.

– Вот вы мужики агрессивные! Чуть что – сразу в драку лезете. Вы ртом пользуетесь, только чтобы есть, что ли?

– Ну… Я люблю хорошо поесть.

– Слушай, а у тебя с головой всё в порядке? Не сильно ударило?

– А… Я…

Голова и вправду болела. Экс сморгнул, стараясь сфокусировать зрение, и огляделся.

Уютная комнатка. Чем-то походила на гардеробную сестры. От стен и пола приятно пахло древесной смолой. В углу стояли вешалки с одеждой – пёстрой, как на бал-маскарад. Вдоль стены были расставлены столы с разными косметическими принадлежностями, о назначении которых Экс мог только догадываться.

– Тебе повезло, – вдруг отметила гитаристка, оглядываясь. – Ты один из немногих, кому удаётся попасть в гримёрку «Чудных на всю голову»!

– Какая честь, – усмехнулся Экс.

– А ты, я гляжу, в себя приходишь, раз язвишь мне тут, – рассмеялась она. – Но ты смешной. Пожалуй, не буду тебя кушать. Да и Джант сказал, чтобы я с тобой ничего не делала, пока он не придёт.

– Кто такой Джант? И ты кто такая?

– Джант – тот, кто разнял тебя и Победоносца. И вообще, как ты Победоносца разозлить умудрился? Я понимаю, это не очень сложно, но вы же едва знакомы.

– Ну… Я перенервничал и сказал кое-что не совсем приятное, хоть и не хотел этого.

– Это я поняла. Но зачем? Это же жестоко. Надо следить за языком.

Да он и сам понимал. Ему не нужно было объяснять, что его поступок не лучший.

– Мне самому жутко стыдно за то, что я сказал сгоряча. Поэтому я и бы хотел извиниться лично.

– У-у-у… Честный паладин, верно?

– Да как вы все догадываетесь… – устало выдохнул Экс.

– Так ведь все знают. Паладины честные и благородные, но не очень умные.

– Это всего лишь стереотип.

– А про оборотней говорят, что мы всё свободное время бегаем по лесу голые. Но ведь я здесь – одетая – и ничего не говорю, между прочим! Поэтому у меня есть право шутить и про других.

Справедливо. Экс снова хотел задать вопрос:

– Так ты…

– А, да! – Она встрепенулась и гордо приложила руку к груди. – Моё имя – Бич Справедливости. Можно просто Бич.

– Это как…

– Именно то, о чём ты подумал.

Экс даже не удивился. Эти эпатажные барды…

– Ну, моё имя…

– Да я знаю, капитан Экс. Знаю.

Ну да, она же его поприветствовала по имени. Логично.

– А по профессии ты меч, щит или лекарь?

– Гордый меч Черепаховой Академии!

Впрочем, он мог и догадаться. Такая резвая и деловая.

Как ему объяснили, модераториев в Черепаховой Академии было не так много, чтобы собрать из них целую армию. Поэтому, в соответствии с разработанной ими стратегией, модератории делились на три категории.

Мечи были атакующей силой, могли воевать как в дальнем, так и в ближнем бою, выступали, в основном, в арьергарте. Их основная задача – быть ловкими и не попадать под удары. Щиты же, наоборот, принимали удары на себя и редко атаковали – сдерживали наступление в авангарде. При помощи различных магических уловок они отвлекали на себя внимание противника и позволяли мечам разбить чужие ряды снаружи, запирая в ловушку. А лекари – как было ясно из названия – ставили на ноги союзников.

Эта Бич – точно меч. Ноги у неё явно сильнее рук. Значит, она больше полагалась на ловкость, нежели на атлетическое телосложение. А лекарем такая резвая бы точно не пошла. Вот та Змея, которая сразу рванулась к Эксу после драки, подходила на роль лекаря гораздо больше.

– Ладно, я пойду позову остальных. А ты сиди здесь и никуда не уходи!

Куда он уйдёт? Ему дышать-то было тяжело.

Он ненадолго остался один. Не успел он прикорнуть на мягком диване, как в комнату влетел маленький ураган. Мелкая!

– Дядя-я-я! – Она бросилась в его объятия, вся залитая слезами. – Дядя, ты не уме-е-ер! Я та-а-ак испугала-а-ась!

– Да не умер бы я, ты чего? Мелкая, я тебя ни за что не оставлю. Даже если умру, буду тебе во снах являться. Призраком.

– Ты дурак, дядя, большой дурак!

Гладя её по спине, Экс наконец-то чувствовал облегчение. Она рядом. Большего ему и не надо.

А пока в комнату вошли и другие. Те самые барды со сцены. И Победоносец.

Вздохнув, Экс легонько отодвинул в сторону мелкую. Та села на диван, схватив Экса за край рубашки. Сначала сбегает, а потом липнет, не оторвёшь.

Победоносец стоял перед Эксом в ожидании. Кажется, Победоносцу и самому было, что сказать. Он нервно стучал копытом по полу, отчего Экс только больше волновался. Но это не остановило его.

– Победоносец… Я бы хотел перед вами извиниться, – начал он, собравшись с мыслями. – Я сказал ужасную вещь там, в зале. Это было очень мерзко с моей стороны, вспоминать о такой беде в вашей семье. Я имел в виду, что… У меня промелькнула мысль, будто вам никогда не приходилось заботиться о детях… в такой же ситуации, как у меня. Мало того, что мои предубеждения неверны, так я ещё и выразился ужасно…

Победоносец сощурился. Помолчал пару секунд. Экс заёрзал на месте.

И вдруг Победоносец улыбнулся.

– Ла-а-адно, прощаю! – отмахнулся он. – Ты что думал, капитан Экс, я долго злюсь?

– Тренер Победоносец… – вдруг грозно сказал юноша с огненными волосами.

– Чего так смотришь? Вздумал батьку поучать? Да я тебя вокруг панциря гонял…

– Тренер… Победоносец…

Юноша пристально взглянул на Победоносца, будто принижая его. И тот, как ни странно, сломался!

– Ну хорошо, хорошо! Хрю… Короче… – после неожиданно вырвавшегося хрюка он оправился, кашляя. – Ты тоже извини, капитан. Вспылил немного. Но ты тоже не говори глупостей, ладно?

– Ладно. На том и договорились.

Экс протянул руку. Победоносец недолго думая прыгнул к нему и пожал. Какая хватка! У Экса аж рёбра заболели от тряски.

– Я очень рад, что вы помирились, но мне придётся вас прервать, – неожиданно галантно выступил незнакомец с огненными волосами. – Всё-таки мы бы тоже хотели познакомиться с нашим капитаном. Хоть Победоносец явно выигрывает у нас во… впечатлительности этой сцены.

Экс улыбнулся. Действительно, Победоносец их обскакал! И в прямом, и в переносном смысле.

– Меня зовут Джант. Я ваш модераторий-меч. – Он, хоть и не так ловко, но уважительно поклонился. – Приятно познакомиться, капитан Экс.

Он тоже подошёл ближе и протянул руку. Победоносец уступил ему место, усаживаясь рядом с мелкой. Та постаралась промолчать, но Экс видел, как у неё округлились глаза.

– Приятно, Джант. Спасибо за спасение, – пожал ему руку Экс.

– О… Да не за что, – неловко улыбнулся тот. – На моём месте так сделал бы каждый.

– В любом случае, приятно знать, что в моей команде есть те, кто готовы постоять за абсолютно незнакомого пурина, – неловко почесал затылок Экс.

– Подставлять свои задницы – это наша работа, капитан Экс! – ответила за Джанта Бич. – Мы уже знакомы. Остальные?

– Амон, щит.

Та-ааец-барабанщик оказался максимально краток. Экс кивнул, не зная, что и ответить.

– Хе… Стесняешься, – улыбнулась Бич, повисая на руке Амона.

– Нет, – произнёс тот, поворачиваясь к ней.

– Ну тебя, скучный.

– Прости.

– Эх… Амон! – женственно рассмеялась она, любовно теребя та-аайца за щёку. – Он у нас не очень разговорчивый, капитан. Не обращайте внимания.

Амон же той улыбнулся краями губ и потёрся о её нос своим.

Видно, эти двое состояли в отношениях. По крайней мере, судя по первому впечатлению.

– Понятно. Остальные? – Экс огляделся.

– Меня-меня-меня зовут Юн Ги! – запнулась та самая Змея, вваливаясь в комнату. Кажется, её хвост занимал всё оставшееся пространство. – Я лекарь! У вас же ничего не болит? Ничего-ничего?

– Да… Большое спасибо, что подошла ко мне, ничуть не больно, – улыбнулся Экс. Он, конечно, врал. Но эта маленькая… морально маленькая змеелюдка так беспокоилась, а большой увалень, вроде него, может и потерпеть.

– Позаботьтесь обо мне, капитан Экс-сан! – воскликнула она и поклонилась.

Где-то Экс это уже слышал… Он поклонился в ответ.

– Что же… Вроде бы не все ещё представились, – оглянулся Экс в поисках последней.

Про путевую он никак забыть не мог. Всё-таки она больше всех привлекла его внимание. Одним своим видом она вызывала восхищение.

Когда-нибудь Экс смотрел на кого-то с таким же благоговением? Разве что на саму королеву. Было в этой небольшой зверчонке что-то не от мира сего.

Зверчонка… Да она же берка. А он и не придал этому значения. Удивительно!

– Ив… Хей, Ив.

Джант обернулся. О! Вот и она. Спряталась за его спиной.

– Ив… Страшного же ничего нет.

Робко прижав к голове уши и пушистый хвост – к ногам, она выступила вперёд. Такая маленькая. Сейчас она казалась гораздо слабее, чем там, на сцене. Большая рука Джанта обхватывала её за талию, и, видимо, от этого зверица чувствовала себя увереннее и выпрямлялась.

– Здравствуй.

– Здравствуй. Ты путевая? – Он старался звучать ласково, как мог. Даже с мелкой он так не сюсюкался.

– Угу, – кивнула она. Рукой она сжимала ладонь Джанта. – Меня зовут Плакучая Ива.

– Грустное имя. Почему такое?

– Это смешная история, – скромно улыбнулась она.

– Мне бы было интересно её услышать.

– Хорошо, как-нибудь расскажу.

Она улыбалась. Джант, глядя на неё, тоже улыбался.

Да не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что они по уши любят друг друга. От одного взгляда Плакучей Ивы на Джанта или Джанта на неё, у обоих глаза загорались, как звёзды.

Такие чувства редко увидишь. У Экса, наверное, и обычной любви никогда не было.

– Кстати об этом! – Бич Справедливости выступила вперёд. – Мы вас приглашаем, капитан Экс! Мне птичка донесла, что вас ещё не пригласили.

– Пригласили куда? – удивлённо переспросил Экс.

– На первое собрание кораблей, конечно же! – объяснила она. – Завтра вечером мы всеми кораблями, всеми командами собираемся в таверне, чтобы отпраздновать наше назначение. Мы уже сказали тавернщику, чтобы тот все столики оставил нам!

– О… Я польщён. Постараюсь прийти. – Экс невольно взглянул на мелкую. И как он мог оставить её одну после этого происшествия?

– Да ладно, дядь. Я тебя отпущу. И постараюсь никуда не уходить, – пробурчала она, уставившись под ноги.

– Постараешься – дохлый номер, – рассмеялся Победоносец. – Бойцы обещают!

– Бойцы клянутся! – важно поправила его мелкая.

– Во-во! Моя школа! – гордо вздёрнул пятачок Победоносец. Они что, успели подружиться? Или они так прощупали свою схожесть?

– Но… – произнесла Плакучая Ива, но вдруг замолчала. – А, ничего.

– Э, сестрюнь? Чего такое? – спросила её Бич.

Сестрюня? Зверолюдка и оборотень – сёстры? Или это образно?

– Ну… Кое-кто ждёт её на праздновании, – заговорщицки улыбнулась Плакучая Ива.

Экс нахмурился и взглянул на мелкую. Вся покраснела!

– И кто же это? – усмехнувшись, спросил Экс.

– Да так…

Но её даже не нужно было допытывать – ответ пришёл сам собой. Точнее открыл дверь и громко сказал:

– Ива, ты здесь? Прости, что отвлекаю, нас созывает Верги…

Маленький берский Волчонок-зверолюд большими голубыми глазами уставился на Экса. Тот ошеломлённо уставился в ответ. Судя по всему, сразу с концерта – зверчонок весь в чёрном. Белобрысый, большеухий, бледнокожий. А лицо-то какое невинное!

Только вот Экс видел, как Волчонок перевёл взгляд на мелкую.

– Морана…

– О. Определилась с именем, а дяде не сказала? – как бы невзначай упомянул своё родство Экс.

– Мы… Мне Ива его на сцене дала. Ты не услышал…

Ох, за дракой он всё пропустил. Стыд и позор такому дяде.

– Ладно-ладно, Морана. Так и быть, я тебя возьму на праздник. Только оденься красиво, раз тебя там ждут.

Экс усмехнулся Волчонку. Тот покраснел до пушистых ушей.

Глава четвёртая. Корабли (1)

На Эллиадию опустилась прохладная ночь. Яркий, серебристый, идеально круглый диск Орона взошёл над горизонтом и озарил раскидистые поля вокруг тёмного шрама-каньона. Но любой свет ночного спутника – прекрасный и переливчатый, тусклый и невзрачный, любой – лишь блики от камня, отражающего лучи настоящей звезды. Игниса, что днём затмевает собой весь далёкий космос.

Несмотря на то, что Джант не просто ощущал огонь, а был огнём, рядом со светом – Ив – он чувствовал себя лишь жалким Ороном.

Джанту часто удавалось заглянуть на тренировки путевых. Эти особенные, уникальные маги привлекали к себе внимание всей Академии, и редким гостям разрешалось увидеть их причудливые танцы вблизи. Подобно перелётным птицам, путевые вставали вокруг вожака-Вергилия и взмывали в небо, вертясь и переворачиваясь, исполняя движения невообразимые и вместе с тем плавные, как неспешное течение реки. Даже крылатые птицелюди – и те завидовали неповторимой грации путевых.

Неизвестный же восхищался их силами. Говорил, что такого великолепия – такой огромной и блестящей ауры – он не видел долгие сотни лет своей жизни. Он пытался объяснить Джанту, что отличает путевых от других смертных, но Джант до сих пор не мог толком понять.

Неизвестный сравнивал путевых с далёким светом во тьме. Другие смертные – лишь слепые щенки, по сравнению с путевыми. Лишь путевые способны зажечь свет и молча повести за собой.

Бравадами полнится жизнь «великих» путевых. Но Джанту было плевать. Могут творить особые чудеса – и могут. Каждый обладает своими талантами, и у путевых он лишь более редкий, чем у большинства.

Джант, вон, вообще сын нимфы – самой дочери Богини. Обладает врождённой магией синего огня. Тоже редкий талант – один на миллион. И что? Его способности – какими особенными бы ни были – никак не выделяют его среди других пуринов и – тем более – способных к обладанию своей стихией людов.

Лишь одним путевым Джант истинно восхищался – Ив.

Пока другие плясали во всполохах энергии, перенаправляли потоки и облекали магию в невообразимые формы, Ив лишь по-лебединому взмахивала руками – и, казалось, весь мир менялся по одной её прихоти. По крайней мере, весь мир Джанта менялся – это точно. Стоя в стороне, Джант непроизвольно ловил большие и плавные волны магии, исходящие от Ив, и внутри него вспыхивал древний огонь.

Сама Ив говорила, что Джант лишь выдумывает. Что её путевая магия довольно слаба, по сравнению с тем же Лучезаром – берским путевым. Но Джант верил. Нет путевого прекраснее, чем она.

В этот раз, судя по всему, подходило к концу время нахождения Черепаховой Академии в Эллиадии. Не зря Вергилий всё-таки собрал их так резко, сразу после концерта.

Они тренировались перед отправкой. Ив, как всегда, по левую руку от Вергилия, с краю, дальше всех. Джант сидел на земле совсем рядом и наблюдал. Он мало понимал, но чувствовал: Ив поднимала руки и перебирала тонкими пальцами, сшивая «нити чудес» – так она их называла. В её аккуратных ладонях – узелок за узелком – расстилалось невидимое воздушное полотно, усеянное невообразимыми рисунками. Джант не мог себе даже представить, что на них было изображалось. Но надеялся, что Ив и его тоже когда-нибудь нарисует.

Взмах. Энергия вокруг Ив лопнула, точно пузырь с тонкими стенками. В этот раз они закончили резко. Джант сперва заволновался, но уверенный и довольный взгляд Ив его успокоил.

Как всегда, Вергилий им молча кивнул и поторопился вперёд своей неровной, неуверенной походкой. Другие путевые двинулись за ним. Джанту пришлось быстро встать, чтобы за ними поспеть.

– Уже? – спросил он, подступаясь к Ив.

– А? Да, – кивнула она, улыбаясь. – Адалинда ждёт!

Адалинда Этёрнал. Их могучая черепаха. Джант представил её Ив во время их первой встречи, а Ив до сих пор пользуется этим именем.

– Как твои успехи? – мягко спросил он, взяв Ив за руку.

Другие наблюдатели не смели приближаться, лишь издали глядя на путевых. Глаза их диковинно горели в сумеречной темноте.

– Хорошо. Вергилий сказал, что я далеко продвинулась…

– Прошу всех проследовать внутрь! – громко возвестил один из путевых. – Черепаховая Академия совсем скоро переместится!

Наблюдатели зашептались. Оглядываясь по сторонам, Джант невольно понимал, почему путевым не нравилось чужое внимание. На них не просто смотрели – но по-дикарски таращились, словно на диковинных зверушек.

Джант покрепче взял Ив за руку. Пускай смотрят. Но если попробуют подойти…

– Джант, Джант! Ива тебе уже рассказывала?! – вдруг выпрыгнул перед ним Лучезар.

Этот маленький прохвост! У Джанта чуть сердце не остановилось. Этот Волчонок умел напугать!

– Что рассказать, Лучик? Как тебя на концерт пустили? – усмехнулся Джант. – Или как ты познакомился с племянницей нашего капитана?

– Так Ива и пустила… Всегда пускала, – смущённо потупился тот. – А М-Морана…

– Ив просто добрая. А тебе ещё рано такие мероприятия посещать, – назидательно ответил Джант, потрепав белые волосы зверчонка. Стоявшая рядом Ив усмехнулась в ладошку. – И тем более затаскивать на них другую малышню. Где ты её вообще встретил?

– Морана – не малышня! Я её у входа встретил. Она спросила, приглашён ли я, и я соврал, что да… Точнее не соврал! Ух… – вздохнул он. И вдруг воскликнул: – Постой! Ты опять смеёшься надо мной, Джант!

– Наконец-то понял?

Наивный, прямо как Ив. Оттого ли они были похожи, что оба зверолюди, или оттого, что путевые? Или просто оба ведут себя, как малые дети?

– И вообще! – всплеснул руками Лучезар. – Ива… Ива?

Только сейчас Джант заметил, как идущая рядом с ним Ив судорожно пучила глаза в сторону Лучезара. От такого вида он чуть в голос не рассмеялся!

– Ив, ты чего? – спросил Джант, сдерживая хохот.

– А… Д-да ничего, – пробурчала та, отворачиваясь.

– Ну же! Или у тебя есть от меня тайны?

– Ну… Не-е-ет…

– А мне кажется, ты что-то скрываешь. Как жалко, не доверяешь мне…

– Не надо! – заскулила она. – Это твоё любимое оружие!

– Что? Я не настаиваю. Просто так жаль, так жаль…

Смешливо улыбаясь, Джант наблюдал, как Ив обиженно дула щёки. Джант и не собирался выводить её на чистую воду. Рано или поздно сама бы сказала.

– Ну хорошо! – вдруг гордо вскинула нос она. – У меня важная новость. Я думала тебя к ней подготовить, но раз ты та-а-акой нетерпеливый!

– Интересно, интересно. Что же за важные новости, о которых Лучик узнал раньше меня?

– Я просто советовалась с Лучиком как с настоящим звером. Верно, Лучик?

– Ага! – кивнул тот, гордо шагая вперёд. – Ива доверяет моему мнению!

– А моему нет? – опять усмехнулся Джант.

– На этот раз трюк не пройдёт, хитрюга, – толкнула его в плечо Ив. Такая забавная! Джант не мог не умилиться. И не сдаться.

– Ладно-ладно, Ив. Что ты там придумала? Заинтриговала меня, ведьма.

– Спасибо! – вдруг обрадовалась та. Джант прекрасно знал, что ей всегда нравились ведьмы. – В общем… В… общем…

Она смущённо остановилась, уставившись в ноги. Простояла так недолго, сжимая руку Джанта. Тот терпеливо прождал несколько секунд, глядя на то, как она мнётся, решаясь.

Процессия с Вергилием во главе значительно от них удалилась. Лучезар застрял где-то посредине между Ив и путевыми, время от времени оглядываясь назад. Наблюдатели тоже подтягивались к голове черепахи-Адалинды.

Джант было хотел поторопить Ив, когда та вдруг воскликнула:

– В общем, я решила поменять псевдоним!

Джанта вогнало такое заявление в ступор. Что? А эта «невероятная» идея откуда в её голове появилась? Он только отошёл от её смены ремесла – с исследовательского на путевое. А теперь ещё и это?

– Ив… ты чего?

– Вот так! Нечего быть Плакучей Ивой всё время! Мне надоело, что все смотрят на меня так, будто я сейчас расплачусь. Зря я тогда выбрала такое имя. Все над ним смеются!

– Никто не смеётся… Ив, ты воображаешь.

– Ну, если и не смеются, то делают странные выводы. Неправильные выводы. Прямо как капитан Экс. – Она решительно сжала руки в кулачки. – Я не хочу так больше! Хочу быть радостной и весёлой Ивой.

– Ты и так радостная и весёлая. Твоё имя этому никак не мешает, – улыбнулся Джант, положив широкую ладонь на её узенькую талию.

– Мешает. Мне мешает! – вырвалась она. – Я хочу быть другой! Не плаксивой…

– Это радует, что ты не хочешь больше плакать. Но менять имя?..

– Мне кажется, если я поменяю имя, то я буду воспринимать себя иначе, – настойчиво продолжала она. – Я буду светиться от счастья! Каждый день!

Она улыбалась. Верила в собственные выдумки до последнего.

– Разве ты не счастлива?

– Ну… У меня есть проблемы, но я счастливее, чем когда-либо.

– Значит, хорошо.

Он задумчиво вздохнул. Что ж, разве Джант мог ей мешать? Особенно когда её глаза вновь светились так ярко.

– Для меня ты навсегда останешься любимой Ив. Каким бы ни был твой псевдоним.

– Ура! – вскрикнула она и, скромно закрыв ладошкой рот, тише добавила: – Значит… Значит, Золотая Ива. Моё новое имя – Золотая Ива!

– Хорошо. Приятно снова познакомиться, Золотая Ива.

Притянув её ближе, он поцеловал её в лоб. Широко улыбаясь, она расцеловала его в ответ.

– Спасибо! Спасибо, что меня поддерживаешь! – Она резво скакала на месте, словно язычок свечного пламени. – Джант, ты самый лучший!

– Нет. Это ты – лучшая, Ив.

Он расхотел куда-либо её отпускать. Черепаховая Академия подождёт. И весь мир, казалось, тоже.

Вскоре послышался оклик. Что ж, мир движется вперёд. Но Ив всегда рядом.

– Я буду на головной башне, – предупредил Джант. – Бич должна занять мне там место.

– Ты правда будешь? Посмотришь? – с надеждой спросила Ив, виляя хвостиком.

Будто не знала ответа.

– Конечно. Мне же хочется увидеть, как далеко ты продвинулась в своих тренировках.

– И… И ты меня поддержишь?

– Да, Ив. Ты каждый раз так спрашиваешь, будто я вот-вот куда-то уйду. Сколько ещё раз мне нужно доказать тебе, что я тебя не собираюсь бросать, м?

Наклонившись, он легонько толкнул её в лоб. Ив потёрла тот рукой.

– Хорошо-хорошо. Тогда я тебя жду! – Обернувшись, она помахала ему рукой. – Обязательно жду. Приходи!

– Приду. Конечно, приду.

Он помахал рукой в ответ. И поплёлся в сторону рта Адалинды.

До головной башни он дошёл довольно быстро: он хорошо знал пути – трабули, проходившие прямо сквозь здания академгородка, через них можно было срезать углы. По дороге Джант наткнулся на группку новоиспечённых студентов и помог им добраться до верхних этажей. Почему бы и нет? Ему это ничего не стоило. Тем более что он видел перемещения Адалинды, наверное, уже сотню раз, а эти ребята – впервые. Такие взволнованные, как птенцы перед первым полётом.

Когда-то и Джант таким был. Совсем малой. Когда Неизвестный впервые его сюда привёл, он на каждом шагу удивлённо стопорился. Деревенский мальчуган – сын нимфы и лесника – он думал, что все маги – жуткие дяди и тёти, которые хотят его похитить или убить. А оказалось… оказалось, что ему предстояло стать одним из них.

Когда Джант вбежал на головную башню, Адалинда уже «жужжала». Сам Джант так и не придумал этому чёткого названия. Её предперемещающееся состояние было похоже на плавные вибрации, как когда гладишь кошку. Только в миллион раз сильнее.

Толпа у края никак не желала раздвигаться. Но спасибо большим плечам, Джант легко проталкивался. С высоты своего роста он видел и Бич, глядящую в окно, и Амона, облокотившегося на стенку рядом с ней.

Несмотря на то, что в Академии было несколько башен, во время перемещения все собирались именно на головной. Что неудивительно, ведь с головной открывался наилучший вид – очевидно – на голову черепахи, где и собирались путевые.

Когда Джант наконец пробрался к Бич, сквозь узкое окно он увидел, как Адалинда раскатисто зевнула. Путевые, уже стоявшие на её голове, даже не качнулись.

Вдруг Джант заметил, как Ив замахала руками. Он чуть не дёрнулся вперёд, но Бич его остановила.

– Сестрёнка справится. А ты не мешайся! – резко оборвала его она.

– Я не хочу, чтобы Ив сломала ноги, – взволнованно ответил Джант, отстраняясь.

– Джант, она умеет летать, – напомнил Амон.

Вразумительное замечание Амона успокоило Джанта. Хоть он и всё ещё волновался. Он был уверен в Ив, но ведь ей могли помешать и другие события, которые от неё не зависят. К тому же Ив может перенервничать…

– Не потей так! – рассмеялась Бич. – Я всё чувствую, между прочим.

К обострённым ощущениям Бич и Ив привыкнуть невозможно. И если Ив о своих зверолюдских инстинктах вежливо молчала, то Бич о своих оборотневских – не стеснялась говорить в лоб. Даже в этом сёстры-«собаки» отличались. Ещё раз, что их заставляло считать друг друга сёстрами?

– Могла бы и не нюхать, – пробормотал Джант. – Или нравится?

– Ещё бы мне нравился запах вашего вонючего пота, – закатила глаза она и взяла за руку Амона: – Не обижайся. Но правда.

– Я не обиделся, – совершенно спокойно ответил тот.

– По тебе никогда не поймёшь, – сощурилась Бич.

– Потому что я никогда не обижаюсь.

– Логично!

Кто бы понимал Амона? Из всех друзей и знакомых Бич была Амону ближе всех и единственная могла хоть что-то извлечь из его обрывочной речи.

Как пара они сошлись не намного позже Джанта и Ив. И если уж Бич его не понимала, не поймёт никто. Всё-таки Джант как верный друг не копался в тайнах товарища, тогда как Бич – переворачивала жизнь бедного Амона с ног на голову. О близких ей нужно было знать всё и всегда. С другой стороны, если бы не она, Джант не знал бы и половины того, о чём осведомлён сейчас.

– Эх, сестрёнка… Мы все за тебя болеем! – Бич сжала кулаки и вдруг вскрикнула: – Ива-а-а! Давай, вперёд!

– Бич, прекрати! Ты её смущаешь, – грозно шепнул Джант, оттаскивая ту от края.

Он искренне надеялся, что в гомоне толпы их не будет слышно. Приглянувшись, Джант увидел, что Ив всё же обернулась.

– Улыбаемся и машем, – тихо сказал Амон, взметнув руку.

Отпустив Бич, Джант тоже помахал рукой. Отсюда он видеть не мог, но надеялся, что Ив и впрямь не смутилась.

– Бич!

– Джант!

– Ты не даёшь Ив сосредоточиться! На ней и так глаза всей Академии!..

– А ты её не поддерживаешь! Жестокий!

Бич закатила глаза. Джант закатил глаза в ответ.

– Вы всё пропустите, – прервал их Амон.

Дружно Джант и Бич обернулись. Путевые взлетели! Джант припал к окну. Бич попыталась его оттолкнуть, но ей пришлось выбрать себе другое окно. От этого окна Джант отлипать не собирался.

Ив раскинула руки. Вместе с другими путевыми, не отставая от них. Волосы её взмыли вместе с ней, волнами ложась на ночной воздух. Мягче ли они стали? Наверняка.

Энергия скапливалась. Вертелась и сплющивалась. Джант смотрел только на Ив.

Рывок. Всё вокруг завертелось – глаза перестали видеть ясно. Но образ Ив застыл во взоре. Стоял, как свет, ведущий сквозь тьму.

Магия закрутилась, и следом за собой закрутила всё окружающее. Джант перестал себя чувствовать, перестал быть Джантом. Теперь они – вся Черепаховая Академия – летели вперёд быстрее ветра, быстрее света. И путевые вели их за собой. Словно слепых щенят в темноте.

Невольно взор Джанта взметнулся. Он чувствовал… чувствовал Ив. Она простиралась над ним. За её спиной, точно плащ, взметнулась её энергия. Магия, что накрыла Джанта – заботливо, как мягкий домашний плед.

Подняв руку, Джант ощутил: его захлестнула прохлада. Ласковая волна, обнявшая, объявшая его целиком. Будто преобразившая. Приручившая его огонь.

Прямо как Ив. Эта волна – и есть Ив.

Мгновение – и Джант вновь в реальности. Волна отступала, но Джант не хотел её покидать. Последний миг, он хватался руками за след волны, но не мог остановить её. И она испарилась где-то там, в маленьком теле маленькой Ив.

Тут же Джант поднял взор на окно. Ив смотрела на него. Улыбаясь. Он улыбнулся ей в ответ.

Его Ив поистине невероятна.

***

Так. Этот вечер наступил. Весь день проведён за подготовкой к празднеству. Бич вызвалась переставить столики и наготовить еды вместе с тавернщиком и големами. И, конечно же, прихватила с собой Амона. Пускай приобщается к работе! А то расселся, понимаете ли. За его молчаливостью ведь скрывалась самая обычная лень!

Наверное, скрывалась. Бич наверняка не знала. По Амону и не поймёшь. Но рано или поздно она докопается до правды.

Предполагалось, что сюда должны заявиться все семь кораблей. Команда каждого состояла из двенадцати членов экипажа. То есть нужно восемьдесят четыре места. Это же почти сотня! Учитывая, что почти каждый ещё решит своего друга-брата-свата взять, точно до сотни доберут – а то и больше. И Бич нужно выделить всем место в этом крохотном уголке?!

Стоило Бич прийти к таверне, как она поняла, что из сознательных граждан города-государства под названием Черепаховая Академия помочь решили только они с Амоном. Неужели никому в голову не пришло поучаствовать в сборах? Тавернщик, конечно, свой условный «медяк» за это ещё получит, но бросать его на произвол судьбы в такой момент… Да им стыдно должно быть. Эти маги вообще слышали об ответственности?

– Они совсем не заботятся о тех, кто вокруг! Эгоисты! – вздыхала Бич, на пару с Амоном перекатывая круглый стол.

– Они сюда мечты исполнять приехали. Им обещали отдых, – резонно отвечал Амон.

– Ты прав. А бедным ремесленникам страдай… Я тебе рассказывала, как в салон, где я работала, однажды отправили безумную волосатую девку, чтобы мы ей причёску подправили? Она отращивала волосы годами, утверждая, что за ней придёт прекрасный принц и взберется к ней в комнату по косе!

– Рассказывала.

– Во-о-от!.. Хорошо, что я ушла в модератории ещё до того, как её ко мне прикрепили. А ведь собирались.

Так они перетащили один стол. Второй, третий, седьмой. Один даже пришлось переместить на второй этаж. Бич как уверенный модераторий руководила големами, которые чуть не прокатились вниз вместе с тем самым столом. В любом случае! Им удалось всё перенести. Довершили они трудовой день расстановкой приборов.

Осматривая таверну под конец дня, Бич прикинула. Два этажа. На втором – балконы. Снизу уместятся пять кораблей, сверху – ещё два. Хм. Можно выбить кораблю Черепаха место наверху! Посмотрят на другие корабли, оценят, сделают выводы. Им всё-таки вместе в космос лететь. Надо обязательно разузнать об этих путешественниках всё, что только можно!

Деревянный пол. Наверное, стоило его застелить магической сеткой, а потом убрать. Ну да про это тавернщику думать. Бич в делах хозяйственных не особо разбиралась.

Сцену нужно расположить на самом видном месте. О, возле правой от входа стенки! Правда, тем, кто там сядет, придётся смотреть вниз… А там можно лонгцев посадить. Они всё равно эти увеселения терпеть не могут. И тихо, и ничего не отвлекает.

А барную стойку – напротив. Кто захочет, сможет присесть и наблюдать оттуда. И даже тавернщик посмотрит. Всё-таки целая развлекательная программа намечалась. Выступать перед «бравой командой покорителей космоса» записалась вся гильдия бардов. Бич уже ждала возможности оценить. Тем более она сама бард, разбирается.

Вокруг горели разноцветные магические светочи. Столики ровно расставлены. Со стороны кухни пахло вкусной едой. Туда-сюда сновали големы, наводя последние штрихи.

И, конечно же, к назначенному времени явились единицы. В любом случае, вся ночь впереди.

– Эх, Бич Справедливости, ну и любишь же ты всё делать по-своему, – усмехался в усы тавернщик, натирая кружки за стойкой. – И столики по-своему расставила, и указания големам раздала, будто и не я тут главный.

– Лучше спасибо скажи. Без меня б не справился! – клыкасто усмехнулась она.

– Есть такое. Тем не менее. – Он протянул ей кружку с пивом. – Столик твоего корабля наверху, как ты и просила.

– Большое спасибо! – улыбнулась она, отхлебнув любимого золотца.

– И тебе.

Когда её наконец-то отпустили, к своему месту она сорвалась едва ли не бегом.

Взобравшись по винтовой лестнице, первым она увидела Амона. Её любимый хитрюга уже прикорнул на лавке. Хвост его свисал вниз и подёргивался. Тихонько Бич скользнула к нему и положила голову себе на коленки.

– Ты занял мне место, Амон? – лукаво прошептала она в его круглое, Пантерье ушко.

– М? М-хм.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Фух… Поработали, так поработали. Ну, что, Амон, готов зажечь?

– М-м.

– Почему?! Я вообще-то надеялась на один эротический танец!.. – завлекающее пробормотала она.

– М-м-м… М.

– О, как теперь заговорил! Ну-ну. Из-вра-ще-нец!

Слегка обнажив зубки, она укусила его пушистое ухо. В ответ на такое он ловко вывернулся и мягко куснул её ладонь.

– Ладно-ладно! Ты победил.

– Дай поспать.

– Ну-у-у… Ты скучный!

– Я просил не будить меня в шесть утра.

– У нас было много работы! Разве ты не рад, что нам удалось выбить столик на втором этаже?

– Для этого надо было столы двигать?

– Да. Обязательно.

– Ладно. Спокойной ночи.

Всё равно уснул в итоге! Прильнул к её бёдрам. Вот развратник! Конечно, Бич хотелось снова укусить его за такое, но что она могла сделать? Он так спокойно засопел, что ей расхотелось его будить. Дурачина…

Вдруг снизу послышался знакомый голос. Бич тут же вскочила. Амону пришлось приземлиться уже не на её мягкие ножки, а на жёсткую скамью. Поднявшись, он обратил на неё злобно сощурившийся взор.

– Прости. – Наклонившись, она поцеловала его в лоб. – Там просто пришли наши!..

Амон вздохнул и сокрушённо покачал головой. И вместо ответа, обернувшись, опять засопел, обняв себя хвостом. Кажется, Бич придётся самой себя развлекать в этот вечер… Впрочем, ничего нового.

Обернувшись, она заметила входящих Иву и Джанта. Вот, на кого всегда можно рассчитывать! Свесившись, Бич помахала им рукой.

– Хей! Ребята! Сюда!

Те тут же встрепенулись. Ива помахала в ответ, а Джант прищурился.

– Это Бич, василиск слепой! – возмутилась та.

– Да я по наглому тону тебя узнал.

– Какому такому тону?!

– Да не важно. Ив?

Ива кивнула. Эх, какое платьице у неё милое… Бич такие совсем не шли. С её широкими плечами и мускулистыми руками… Впрочем, сама выбрала путь модератория. И ничуть не пожалела об этом.

Слово за слово, они удивительно медленно взошли по винтовой лестнице.

– Столик наверху. Вдали ото всех, – улыбнулась Ива. – Мне нравится!

– Мне тоже, – согласился Джант. – Бич, ты молодец.

– Ха! А как же? – клыкасто улыбнулась та. – Я вообще-то весь день тут с Амоном проработала. А вы чего не пришли?

О, этот бегающий взгляд! Сестрёнка как всегда. Бич хотелось рассмеяться, но она сдержалась, чтобы помучить эту негодницу.

– Ну… – смущённо отвернулась Ива.

– Заняты были, – ответил за неё Джант.

– Чем же, чем же? – ехидно усмехнулась Бич. – Я даже не представляю…

– Ну, Бич! – воскликнула Ива, краснея до пушистых ушей.

– Ладно-ладно. Влюблённые пташки. Только друг другом и интересуетесь, а про бедную и несчастную Бич совсем забыли!

– Прости-и-и! – завыла сестрица. Вот, как заговорила!

– Просто тебе заняться нечем. – Джант скептично скрестил руки у груди. – Может, иногда стоит присесть, отдохнуть? У тебя слишком много энергии.

– Если не я, то кто будет строить нормальное общество вокруг этих магов-эгоистов?

– Как-то до тебя триста лет справлялись…

– У-у-у! Как заговорили! – съязвила Бич. – Потому ли ты так говоришь, что сам ничего не делаешь?

– Прекратите, пожалуйста! – взмолилась Ива. – Мы же собрались праздновать, а не ссориться.

Бич и Джант дружно обратили на неё внимание. Бич сощурилась. Сестрица всегда его выгораживала. А ведь он просто ленивый мужлан!

– Ты права, Ив, – вздохнул Джант. – Прости.

– Извиняй, сестрюня. А тебе бы, Джант, побольше ответственности! Вокруг тебя есть и другие. И не только Ива!

– А ты – отдохни немного. Или найди занятие по душе. Раньше ты хотя бы всех мужчин пыталась на костре сжечь, а теперь из кожи вон лезешь, чтобы хоть где-то себя пристроить. Пора на покой.

– Эй-эй, ты меня в могилу, что ли, гонишь?!

– Дайте поспать, – вдруг рассерженно пробурчал Амон.

Бич всё же замолчала. Джант тоже. Что бы он понимал в активном образе жизни…

В итоге они всё же присели. Ива расположилась между ними с Джантом. Амон же, перевернувшись, опять засопел.

Некоторое время таверна оставалось тихой. Ива с Джантом мирно беседовали о чём-то своём, а Бич, поглаживая Амона по коротким тёмным волосам, размышляла.

Как только она услышала о безумной идее Неизвестного, она тут же записалась, не раздумывая. Путешествие на край света! Что может быть увлекательнее? Стать первой, кто ступит на земли другой планеты! Изучать неведомые дали, увидеть целый новый мир. Открыть все дороги для простых смертных.

Кажется, Бич Справедливости, вершительница судеб, была рождена именно для этого! Она всегда знала, что её ждёт что-то грандиозное. Только вот что – видимо, узнала только сейчас. Космос… Жди её!

– Сестрёнка… А можно вопрос? – вдруг послышалось сбоку.

Ива смотрела на Бич большими любопытными глазами.

Собственные причины полететь в космос для Бич, конечно же, загадкой не были. А вот почему Ива пошла в путевые? В отличие отБич, Ива всегда искала спокойствия. Так что зачем? Какой прок?

– Какой? – всё же поинтересовалась Бич.

– Ну… Как ты узнала об Академии? Ты просто не рассказывала…

Бич дёрнулась. С чего бы это сейчас Ива об этом задумалась? Спустя три года знакомства? Заметив улыбавшегося позади Джанта, Бич подозрительно сощурилась.

– Это ты сестрёнку надоумил? Хочешь обо мне больше информации нарыть?

– Пф. Зачем? Я читал архивы.

– Что-что?! – Бич чуть не вскочила с места.

– Неизвестный – мой наставник. Думаешь, у меня нет к ним доступа?

– Так ты знаешь? Ну, расскажи тогда сам! – Она гордо отвернулась. – Раз такой умный!

– Но Ив тебя спрашивает. Не меня. Она вообще-то давно собиралась, но только сейчас я её уговорил.

Осознав, Бич взглянула на Иву. Сестрица так насупилась… Бич тут же ощутила глубоко внутри глубокий укус – так ранит искренний стыд. И Бич совершенно не нравилось это ощущение.

– Если ты не хочешь, чтобы я знала, я не буду…

– Нет-нет! – помотала головой Бич и обняла Иву за плечи. – Тебе-то я могу рассказать.

– Да? – Вздрогнув от прикосновения, Ива любопытно вскинула уши. – Всё хорошо? Ты не обижаешься? Чем дольше я не могла спросить, тем сложнее было…

– Не обижаюсь, конечно! Ты – моя сестрёнка. С тобой я чем угодно поделюсь!

Хоть она и не планировала это рассказывать… По крайней мере, сейчас. Когда ещё ничего не совершено.

– Ты говорила, что родилась в вондерландской дворянской семье, они отдали тебя в Институт благородных девиц, а потом… Потом ты здесь?.. – недоумённо заморгала Ива.

Вспоминать эти времена… не очень хотелось. Бич, как могла, отгораживалась от ненужных воспоминаний. Более они не могли до неё достать. Но всё равно неприятно… Ведь когда-то она считала «тех» пуринов своей семьёй.

Но теперь у неё новая сестра. Сестра, которой искренне интересно, кто такая Бич Справедливости.

– Ну, – почесала голову Бич, – знаешь такую вондерландку – Стефанию Каним?

– Я… не сильна в вондерландской истории, – неловко улыбнулась Ива.

– Стефания Каним… Легенда! – выдохнула Бич. – Она была первой и единственной, кому удалось поднять масштабное восстание за равноправие мужчин и женщин в Вондерландии. Конечно, она не смогла добиться своего, но после её выступления тогда ещё король – даже не кесарь! – пошёл на уступки. Она повлияла на его наследника, и тот уже значительно расширил права женщин. Вот так!

Ива округлила глаза. Впечатлилась! Бич хитро улыбнулась.

– А… Как к тебе это относится? – склонила голову на бок Ива.

– О, самым прямым образом! – Бич хихикнула. – Дело в том, что… Стефания Каним – моя дальняя родственница.

И не было ничего, чем Бич гордилась бы больше. Единственная, кем можно было восхищаться по-настоящему в её жеманном семействе. Ведь та девушка повернула историю всей Вондерландии в совершенно новое русло! На корню изменила! Значит, по венам Бич бежит кровь героини. Кровь могучей волчицы!

– А, так вот, в кого ты такая неугомонная? – съязвил Джант.

– А мнение глупых мужиков не учитывается.

– Всё стало понятно. А я-то думал…

– В общем! – проигнорировала его Бич. – Я много читала про неё в детстве. Она тоже училась в Институте благородных девиц, а потом тайком выучилась в Военном училище, представляешь, сестрюнь? И она доказала, что ничем не хуже мужчин. Так вот, я ещё тогда поняла, что хочу стать такой же. Героиней! Легендой! Но я научилась на её ошибках и не пошла в училище, а сразу принялась искать новый вариант. Ну а где все свободны и равноправны? В Черепаховой Академии, конечно же. Благо, в Институте меня учили повелительной магии, и даже какие-то задатки обнаружились. В тайне я занималась боевыми искусствами – в Вондерландии широко распространены всякие штучки с разрушительной магией. А когда о моих увлечениях узнала семья, ну… пришлось действовать быстро. В итоге я сбежала. Академия меня сама нашла: они в то время находились рядом с землями моей семьи. И-и-и… так меня взяли. Всё сама! Вот так!

Бич выпятила грудь. Наконец-то рассказала. И каждое слово – чистая правда. Она станет героиней. Точно так же, как Стефания Каним.

И Черепаховая Академия – где никому не важно, мужчина она или женщина – ей в этом поможет.

– Ого… – только и выдала Ива.

– Как тебе? – спросила гордая Бич.

– Я… не знаю, что сказать. Я… Я в тебя верю, вот! – собралась наконец с мыслями та. – Ты сможешь всё! Ты же Бич Справедливости.

– Всегда добиваюсь того, чего хочу? – купалась во внимании Бич.

– Ну… стараешься – это точно!

Вдруг её настрой сдуло, как аромат жирненького оленя на охоте.

– Сестра… Это не очень мотивирует… – Её глаз нервно дёрнулся.

– Прости! Я уверена, в этот раз всё получится! – не теряла энтузиазма Ива.

– Что значит «в этот раз»?!

Но не успела Бич ответить, как услышала знакомый голос. Они с Ивой тут же подскочили и увидели у дверей таверны капитана и его маленькую племянницу. Явились, не запылились!

Глава четвёртая. Корабли (2)

В такой разношёрстной (в прямом и переносном смысле) компании Экс чувствовал себя особо неуютно. Молодёжь… Да и к тому же маги все. Они постоянно что-то горячо обсуждали и громко, заливисто смеялись. Перед лицом пролетали кру́жки, под завязку наполненные. Однако не проливалось ни капли!

Разве что в волче-собачий рот резвой Бич, уже немного шатавшейся от выпитого. Её за плечи держал молчаливый та-ааец Амон, а она – лезла к нему целоваться. Подошедшая немногим позже Экса змеелюдка Юн Ги хлопала и громко и весело взвизгивала. А Джант, видимо, только подогревал пыл Бич, подшучивал, что она больше и не выпьет.

Ох, эти барды…

Вокруг тоже царил шум. Снизу доносился взрывной гомон, перебиваемый радостными криками. Этой жуткой смеси не хватало только музыки… А, нет, вот она. Магические барды отыгрывали так, что от резвых танцев под их мелодии дрожали стены.

Экс сидел в углу стола, периодически вздыхая. И, как ни странно, в своём одиночестве он нашёл неожиданного друга. Вернее – подругу.

В стороне сидела Ива, попивая, кажется, сок какого-то островного фрукта. Похоже, она развлекалась тем, что наблюдала, как разноцветная трубочка изгибалась и меняла формы, пока сама Ива потягивала сок. Интересно, зачем эти трубочки для напитков здесь вообще используют? Смеха ради?

– Тут не так весело, да? – невзначай спросил Экс, подсаживаясь к ней.

Дрогнула. Смущённо опустила взгляд в стакан. Как же ей удавалось так танцевать на сцене и совсем теряться при разговоре?

– Ну… Я такое не очень люблю, – неловко улыбнулась она.

Даже у такой маленькой зверицы – острые клыки. Её сородичи этими клыками бы разорвали Экса пополам. Но она – боялась. Вот раньше он бы никогда об этом не подумал…

– Я тоже. Точнее любил, когда был молодой, а теперь уже, считай, старикан, – улыбнулся он, пытаясь её приободрить.

– Я… Мне больше нравится, когда в узком кругу праздник, – пробормотала она, размешивая трубочкой остатки сока. – С Джантом и ребятами…

– А по твоему поведению на сцене и не скажешь, что ты такая скромная.

Удивлённо вскинула уши. Похоже, не очень удачно подобрал время.

– Д-Джант говорит, что я очень меняюсь, когда выхожу на сцену, – запнулась она. – Да и при друзьях другая. Прости…

– За что ты извиняешься? – пришла очередь Экса удивляться.

– Что, наверное, не очень вежливо себя с тобой веду. Капитан Экс, ты не подумай…

– А вы все, беры, на «ты» обращаетесь? – задал он насущный вопрос. Его до сих пор удивляло, что даже к своему князю они обращались, как ко всякому другому сородичу.

– А… Да. Не смущайся. – От кого он это уже слышал? – Мы просто выражаем почтение голосом или обращением. Ничуть не принижаем… Вот.

Со временем её маленькая моральная крепость приоткрывала свои врата. Кажется, Экс не потерял навыки этикета!

– Тогда, раз зашёл разговор… – вспомнил Экс. – Ты помогла мелкой с псевдонимом. Я хотел тебя поблагодарить. Спасибо.

– За что? – Ива удивлённо вскинула уши.

– Ну, сама бы она вечность над ним думала, – усмехнулся он. – А теперь у неё есть и интересный псевдоним, и хорошие воспоминания.

– О… Я рада! – наконец-то расплылась в улыбке та. – О, ты же не против, что я дала ей имя старой берской богини?

– Как раз хотел спросить, что это за… Морана, – выговорил он, стараясь скрыть неприязнь.

– Я… Я понимаю, наверное, служивому эллиадцу не очень приятно… быть связанным с берской культурой, – вновь поникла та. – Но ты не подумай! Беры ведь на самом деле лично никогда не желали эллиадцам зла. Я-то знаю!

Ну, её Экс и не винил. По ней видно, что она и мухи не обидит. А искренность её слов подтверждал Джант, смеявшийся где-то неподалёку. Ведь если бы она питала к эллиадцам ненависть, не выбрала бы в возлюбленные одного из них.

– Я знаю. К сожалению.

Экс выдохнул. Может, где-то внутри он и винил беров в том, что они сделали с сестрой. Но Ива никак к этому не относилась. А у мелкой своя жизнь, и ей решать, кого любить, а кого ненавидеть. Поэтому за неё мстить Экс не имел права.

– Малышка сказала, что ей очень интересна берская культура, – неожиданно подметила Ива. – Поэтому я и подумала, что берское имя ей понравится. Тем более, оно ей подходит.

Интересна берская культура? Экс был удивлён. Он сам впервые об этом слышал.

Хотя разве стала бы мелкая рассказывать? Учитывая отношение Экса к берам… Как жаль, что он позволил ей погулять по таверне. Так-то он бы точно допросил её об этих неожиданно вскрывшихся интересах.

– Почему подходит?

– О… Это интересная история! – Кажется, глаза Ивы… вспыхнули. Даже в полумраке балкона подслеповатый Экс это заметил. – Морана – одна из старых богов Берского Царства. Мы не можем знать наверняка, существовали ли старые боги. Но их до сих пор почитают на Крыле Сирина! Полуостров, на котором живут племена Оленей и Лосей…

– Так-так, постой! – прервал её Экс. Его как-то мало интересовала география Берского Царства. – Кто такая эта Морана в итоге?

– Согласно древним сказаниям, – громко как бы «шепнула» Ива, – она противостояла другим богам, желая отомстить и завоевать всё Берское Царство. Она заклинала тени и породила мар – нимф тьмы, если по-эллиадски. А ещё у неё был друг Змиулан, который и склонил её к предательству. Он создал чудовищ – или фамильяров, под этим именем их знает северное полушарие.

– Подожди… Ты назвала мою племянницу в честь древней берской злодейки? – в недоумении нахмурился Экс. Ему подобное не очень нравилось…

– Ну… Морану считают злодейкой, но, как мне кажется, тут всё не так однозначно, – отметила Ива. – Я читала в академических летописях, что Морана была существующей личностью, как и другие «старые боги». И вполне смертной. Собственная мать – предводительница старых богов Лана – не заботилась о ней, отдав предпочтение старшей дочери и возведя вокруг неё целую веру. Поэтому Морана и обозлилась. Она в одиночку, без чужой помощи собрала силы, чтобы воспротивиться родителям и их последователям! Разве это не удивительно? Что она одна оказалась способна на такие свершения.

– Я всё ещё не понял, как это относится к мелкой, – выдохнул Экс. Кажется, Иве было гораздо интереснее рассуждать на тему, чем давать ему конкретные ответы.

– А! Ну, Морана была очень сильна. И владела чудесами, которые и не снились простым смертным. У неё была железная воля! Прямо как у вашей смелой и гордой племянницы, – улыбнулась Ива. – А ещё у неё такие же красивые тёмные волосы. Морану с ними изображали на древних картинах.

Наконец-то Экс понял. Что же… Такое описание его вполне устраивало.

– То есть ты считаешь, что Морана – не злодейка? – улыбнулся Экс.

– Может, она и злодейка, но её на эту дорожку не хорошая жизнь толкнула. – Ива вздохнула. – Ей просто нужно было немного любви.

– Знаешь… Это чудесно, что ты в это веришь, – потупился Экс. – Но, наверное, скажу кое-что очень несправедливое…

– Что не все злодеи заслуживают прощения? Я знаю, – повернулась к нему Ива, строго хмурясь. – К сожалению, поняла это на собственном опыте.

Стоило Эксу открыть рот, как Ива отвернулась. Он явно поторопился с высказываниями: эта скромная зверчонка оказалась не готова к тому, чтобы полноценно открыться. Возможно, вопросы всё же были не к чему… Но какой злодей мог обидеть такую хрупкую малышку, как она?

В её взоре читалась… усталость. Детская непосредственная улыбка стёрлась. Искрящийся блеск в голубых глазах – потух, как последняя свеча. Остался только вымученный взор. Взор того, кто приобрёл шрамы старости.

Совсем как у Экса.

Вдруг послышался вскрик Бич. И Экс не обратил бы внимание, если бы этот самый вскрик не был направлен в их сторону.

– Механи-и-ичка! – завыла Бич, вскакивая с места. – Ну наконец-то! А то эта тухлая вечеринка никак не разгонится!

– Ты чё, уже вдрызг? – послышался голос откуда-то… сбоку. – И – главное – без меня?

Обернувшись, Экс удивлённо оглядел… ребёнка. Нет. Гномку.

Маленькая и коренастая, она и впрямь походила на ребёнка не старше его племянницы. Её детское пухлое личико, усыпанное веснушками, и большие зелёные глаза – тому только подтверждение. Ко всему прочему, образ дополняли мелкие рыжие косички, милое короткое платьице и разные чулки. Но вот стоило Эксу обратить внимание на её мозолистые, мускулистые руки, как он понял: она точно гномка-работяга. Только они трудились без устали, до крови на пальцах.

– Прветствую, кэп, – протянула руку она. – Добро пжаловать в нашу дыру! Меня зовут Механичка, и я, как вы, наверн, поняли, – ваш чинитель-ломатель на сегодня. И на корабле – тож.

Какой говор… Гномий. Росла в горах Гномьего хребта, не иначе.

– Приветствую, – неуверенно пожал её руку Экс. Хватка крепкая! – Капитан Экс…

– В курсе, кэп, – вырвала руку Механичка. По-прежнему широко улыбаясь.

– Почему сразу дыра, Механичка? – расстроенно спросила Ива. – Тут же так хорошо…

– Ну, для увжмого паладина, наверн, не так офениксенно, как в Уайтлендском доме на верхних ярусах, – рассмеялась та. – Они там в золоте купаются, я слышала…

– Откуда вы столько обо мне знаете? – удивился Экс, начиная подозревать неладное.

– А? Да прост у моего брата-архивариуса-поэта длинный язык, – пространно отозвалась она.

– Интересно будет поговорить с вашим братом, – пробормотал Экс скорее про себя.

– О, эт вы не вовремя, – пожала плечами Механичка. – Он сегоднь выступает. Не хотите одним глазком зыркнуть?

– Зыркнуть? Ну, не знаю, – неуверенно покосился на неё Экс.

– О-о-о, Клопшток сегодня выступит?! – Из ниоткуда появилась любопытная голова змеелюдки Юн Ги. – Я хочу зыркнуть, Механичка-чан!

От испуга Экс схватился за сердце. Наги все такие бесцеремонные?

– Конечн, Юн Ги, он тя в первые ряды приглашал сесть, – кивнула назад Механичка и уже в сторону Экса пробурчала: – У них там любовь до́ смерти, я не могу…

– Ага… Я так понимаю, у нас половина команды – повлюблявшиеся барды, да?

– Ну, есть такое, – пожала плечами Механичка. – Повезло вам с этими безбожными бездельниками, кэп.

– Мы не бездельники, Механичка-чан! – обиженно воскликнула Юн Ги. – Мы тоже делами занимаемся!

– Какими ж? Юн Ги, ты когда в последний раз на дежурство выходила? – скептично вскинула брови та.

– Ну… На прошлой неделе… Но я же обычно делами занимаюсь!

– Ну, обычн, в начале недели, а потом – фьють!

– А-а-а! Не позорь меня перед капитаном! – заголосила Юн Ги, оборачиваясь хвостом вокруг Механички. – Пожалуйста-пожалуйста, я исправлюсь!

– Ну ты и ленивая, – закатила глаза та. – Вот будем истекать кровью и умрём раньше, чем ты дома отоспишься.

– Механичка-а-а-ча-а-ан! Прекрати-и-и!

– Э, ты куды?! Отпусти!

Видимо, скрываясь от позора, Юн Ги утащила Механичку вниз по лестнице.

Постойте-ка… Юн Ги – их лекарь, так? Видимо, ему повезло, что тогда, на концерте, она не поленилась прийти ему на помощь.

– Не волнуйся, в нужный момент она не ленится, – успокоила его Ива. – Юн Ги хорошая, просто… немного несобранная.

– Что же… Буду надеяться, что ты права, – вздохнул Экс. – Как я понимаю, от меня ожидают, чтобы я спустился?

– Ну, я бы не стала пропускать выступление Клопштока, – посоветовала она. – Он очень талантливый поэт. По сравнению с ним, мы, «Чудные» – просто любители.

– Ладно, попробуем…

– Заодно познакомитесь. Клопшток – наш архивариус.

Архивариус, точно. Как ни странно, для Академии должность довольно важная. Архивариусы пишут исследования за командами учёных (или учёными, которые не очень умеют грамотно писать) и приводят их в приемлемый вид для академического архива. Там их труды хранятся для будущих поколений. Не только как основа для последующих исследований, но и в качестве важного объекта истории. А уж историю сравнительно новое государство «Черепаховая Академия» создаёт каждый день.

– Кажется, кого ни встречаю, все так или иначе связаны с кораблём…

– Пути Матушки-Природы неисповедимы, – загадочно отозвалась Ива. – Я могу пойти с тобой. Если волнуешься.

Судя по дрожи её рук, она больше него волновалась. Впрочем, лучше с ней, чем одному. А то Эксу было совсем неуютно среди этих уверенных в себе чудаков.

– Ну, пойдём. Эх, – выдохнул он, разгибая больную спину.

– Предупрежу Джанта и иду!

Она немедленно ускакала. Под боком Джанта она оказалась вмиг. Тот что-то спокойно обсуждал с Амоном, на плече которого лежала Бич. Не поймёшь, она спала или просто плевала в потолок.

– Джант… Я отойду с капитаном Эксом, – пролепетала она, видно, думая, что никто не слышит.

– Куда это ты идёшь одна с мужчиной? – шутливо усмехнулся Джант.

– Ну, Джа-а-ант! – заскулила Ива, дёрнув его за рукав.

– Иди, конечно. Зачем ты меня-то спрашиваешь?

Наклонив её за руку к себе, он коснулся её носа своим. Ива раскраснелась. И что бы это значило?

– Чтобы ты знал, – пролепетала она, смущённо потупившись. – Для меня это важно.

– Хорошо. Я запомнил. И буду тебя ждать здесь, – улыбнулся Джант и вернулся к разговору.

Когда Ива догнала Экса, тот уже спустился. Видимо, в Академии привыкли экономить место, поэтому почти каждая лестница здесь была винтовая. Экс из-за своей неповоротливости шёл долго и удивлялся, как здесь проходили маги покрупнее – вроде Амона, Джанта или капитана Дуба.

Спустившись, он увидел спрятанную в тени стойку. За ней тавернщик активно разливал напитки. Добрую половину стульев занял толстый Змеиный хвост.

– О, вы пришли! Я и не думала!.. – воскликнула Юн Ги, отпуская из «объятий» Механичку. – Простите, Экс-сан, если напугала!..

– Всё в порядке… Я и не такое видел, – поторопился её успокоить Экс, присаживаясь на стуле, с которого сполз хвост.

– Не двайте ей спуску, кэп, – наказала Механичка. – Юн Ги только волю дай, буит весь день лежать и спать…

– И, да, не очень удивляйся, если спать она будет на люстре, – вдруг подметила Ива, подходя к другому свободному стулу. – У Юн Ги своеобразные отношения с кроватями…

– Ну хватит! Вы меня позорите! – возмущённо взмахнула руками та.

– Ладн, ты ток отпусти ногу, а то я всё чувствую, – указала вниз Механичка.

Юн Ги тут же смолчала и свернулась в горочку. Экс всё пытался прикинуть, сколько метров насчитывалось в её хвосте. Пять, десять?

Вдруг Экс почувствовал спиной… взгляд. Обернувшись, он столкнулся нос к носу с… орком?

Вот кого Экс точно не ожидал тут увидеть. Всё-таки орки сообразительностью не отличались. Да и таланта к магии не имели. Видимо, этот был исключением.

Он даже отдалённо не походил на типичного представителя собственной расы. Укутанный в излюбленную магами мантию, с большими очками на пол-лица, он выдавал в себе орка только тёмно-зелёным цветом кожи и слегка заострёнными ушами. Ну, и чёрными короткими волосами. Одна его рука сжимала кружку золотистого напитка, похожего на пиво, а второй он облокотился на стол, чтобы поудобнее обернуться к Эксу.

Молчание. Представляться он не собирался, как Экс понимал.

– Простите, вы?..

– Пьерчик-перчик, очнись! – Механичка помахала перед очками орка рукой. – Ты чё, язык проглотил?

– Вы наш капитан, да?

Голос совсем не грубый. Обычный. Почти человеческий. Но зато, когда он заговорил, Экс наконец-то увидел знаменитые нижние клыки.

– Э-э-э… Да, – только и выдал Экс. – Да. Приветствую. Капитан Экс.

Он протянул руку. Орк её пожал. А другой поправил сползающие очки.

– Приятно познакомиться, – холодно ответил он. – Пьер.

– А «перчик» – это?..

– Это неуместная самодеятельность, – пояснил Пьер. – Не обращайте внимания.

– А, хорошо.

– К сожалению, я не могу это прекратить, но наше сотрудничество это обстоятельство, надеюсь, не затруднит. Дело в том, что я – маг корабля «Черепаха». Наверняка вас известили о моих обязанностях исследователя…

– Бла-бла-бла… – Вдруг маленькая Механичка в один прыжок обхватила орка за плечи и повисла на них. – Перчик, ты воду льёшь. Прям как в своих научных работах.

– Механичка, я понимаю, что тебе не знакомо понятие «вежливость», но ты бы не могла меня освободить…

– Хи-хи. А ты попробуй сбрось.

– Ты что, уже выпила?

– А ты что, мой папа?

Экс вздохнул. Молодёжь… Живёт своей, яркой и беззаботной жизнью.

Обернувшись, Экс огляделся по сторонам. Как и говорила Бич, сегодня на праздник собрались все корабли. И если их скромный балкон был оторван ото всего этого безудержного веселья, то первый этаж наполнился, как бочка – рыбой в южной и яркой Калма Косте…

– Хошь небольшой инструктаж, кэп? – спросила вдруг Механичка, сталкивая со стула Пьера.

Тот вздохнул и смиренно сел рядом с ней. По другую сторону любопытно склонились Ива и Юн Ги.

– Видимо, все хотят, – улыбнулся Экс, поглядывая на любопытных людок.

– Значит, погнали! – улыбнулась Механичка. – Я тут по делам часто общаюсь с другими кораблями. У нас, механиков, своя большая команда, и я оч много слышала о других кораблях. А Клопшток, как всегд скрасил мои знания «горяченькими» подробностями… Которые никого не интересуют.

– Почему? Любопытно же! – Хвост Юн Ги заёрзал где-то за спиной Экса, и ему стало не по себе.

– Вы так друг друга любите, потомучт оба жуткие сплетники? – усмехнулась Механичка.

– Получается, Механичка, ты много выяснила о других кораблях? – прервала её Ива.

Она будто нарочно выступила вперёд, неловко улыбаясь. Разряжала обстановку.

– Ну, пока ток самое основное, – наклонилась ближе Механичка. – Я надеялась, что капитан Экс чё-нить о руководителях нам скажет…

– Я пока встречался с ними только один раз, – неловко отозвался Экс. – Пока выводы делать рано.

– У-у-у… – растроенно повесила хвост Юн Ги.

– Впереди ещё подготовка, успею познакомиться поближе, – непонятно зачем успокоил её Экс. Видеть грусть женщины – пусть и огромной змеелюдки – он не мог.

– Ура, – скромно улыбнулась Юн Ги.

– Так вот, – склонилась к ним Механичка, – нас восемь кораблей. По странам разделили, но не всем. Птицы с Островов Уса посчитали участие в экспедиции «недостаточно безопасным». Морские государства – Эдельгвирская Империя и Ноа-Ка-Ваи – в Академии ваще не представлены. По очевидным причинам: мы тут для них пруды строить не собираемся. В целом, я ваще сомневаюсь в целесообразности такого решения – в см деления. Мы ж бежали от этих стран, так чё теперь, опять мириться со старыми порядками?

– А у тебя есть опыт в управлении? – спросил сидящий позади Пьер.

– Нет… Но я догадываюсь, что это неправильно! – важно вскинула нос та.

– К сожалению, иного варианта Совет не видит. Придётся мириться с тем, что есть. Учитывая резко ускорившиеся темпы подготовки, могли предложить нечто гораздо хуже.

– В общ, чё я могу сказать – корабли будут соответствовать названиям. Наш – в форме черепахи. Морской. С такими бо-о-ольшими ластами!

– У-у-у! – дружно завыли Ива и Юн Ги.

Экс вдруг понял, что Черепаховая Академия просто помешана на черепахах…

– Ещё есть корабли «Феникс», «Симуран», «Сфинкс», «Дракон» и «Виверна». Корабль главного капитана – «Грифон». Эллиадцы. Вот странное решение, почему нас не поставили во главу? У нас ж участники со всего света. А тут как-то выделили главных…

– Из-за капитана, – пояснил Экс. – Капитан Храбрая создаёт впечатление опытного командира. Я с ней виделся на сборе капитанов позавчера. К тому же ей подчиняются только другие капитаны, но не другие команды.

– Ну, можт быть, можт быть, – покачала головой Механичка. – Как по мне, внешне она та ещё «капитанша», – изобразила пальцами кавычки она. – Любит командовать, иногда прикрикнуть. Явн военная.

– Я тоже военный, – пожал плечами Экс. – Это ни о чём не говорит.

– Говорит только о том, что вы её защищаете, кэп.

Экс удивлённо повёл бровями. Разве?

– Просто она показалась мне довольно вежливой. Может, только мне, потому что я с ней общался лично.

– О, интересно! А она вам понравилась? – Из ниоткуда появилось лицо Юн Ги.

– Юн Ги, это же вопрос в лоб! – сделала замечание Ива. Но тут же насупилась: видно, сказала, не подумав.

– Я… не рассматривал главного капитана в таком ключе, – честно ответил Экс.

– Эх, ну ладно, – вздохнула Юн Ги и вернулась на место.

– Так вот, – злобно смотря на неё, продолжила Механичка. – Корабль «Грифон» состоит из эллиадцев. Эллиадцы-человеки, гномы, эльфы, вся такая грифотня… Я вот как эллиадская гнольфка скажу, что более самоуверенными главарями были бы только вондерландцы.

Гнольфка? Экс только заметил сильно заострённые кончики ушей Механички. Тогда ясно, почему она здесь.

Судьба полукровок в Эллиадии незавидна. Сама королева изживает их со своей земли, как может. Пытается сохранять «чистоту крови», ведь только чистокровные обладают расовыми способностями в полной мере. Но на этот счёт Экс бы поспорил, ведь нынче «чистокровных» фактически не существует, в каждом так или иначе уже замешана частичка другого пуринского рода. Вопрос только в том, насколько чужой крови много.

Наверное, в странах людов подобной проблемы и быть не могло. Ведь племена не могут скрещиваться между собой. Ну, насколько Экс осведомлён.

Обернувшись к столу корабля «Грифон», Экс пригляделся. Из эллиадцев ему в глаза первой бросилась, конечно же, Храбрая. Она произносила пламенную речь. И другие эллиадцы, дослушав, чокнулись. Веселились, но без криков и сумасшествия. Хотя для Экса даже такое – уже перебор. Видимо, совсем дряхлый стал.

– С другой стороны, специалисты у них хорошие, – продолжала Механичка. – Толковые. Пьерчик бы среди таких умников прижился.

– Я бы с радостью сбежал от тебя на другой корабль, – пробурчал тот.

– Но за свои услуги просят дорого, – попустила его слова мимо ушей та. – Я попробовала договориться с механиком местным, чтоб подменил… Так он затребовал все мои рабочие единицы! Жмотяра.

– Зато путевой у них хороший. Приветливая светлая эльфийка, – подметила Ива.

– Да вы там, путевые, все с другой планеты. Поэтому в космические путешествия и летаете, чтобы Родину свою найти, – усмехнулась Механичка. – Вондерландский корабль «Феникс» – другое дело. Выскочки-вондерландцы за любую движуху… Пока ты слушаешь их бесконечные бравады и терпишь их агрессию во все возможные стороны.

– Но ведь Бич тоже вондерландка, Механичка… – напомнила Ива.

– А она чем-то отличается?

– Бич просто хочет стать героиней. Она такая, какая есть, – миролюбиво улыбнулась Ива. – Со своими недостатками и достоинствами.

– Не спорю. Выпивать с ней весело, – усмехнулась Механичка. Её веснушки вечно плясали, вторя яркой мимике. – Да и кто попробует тя обидеть – она всегда за тя постоит, прикроет те спину. Надерёт задницу обидчику, мало не покажется!

В это Экс охотно верил. Девица боевая, однозначно.

Его взор обратился к столу вондерландцев. Кораблю «Феникс» явно пришлись по вкусу бардские песни, и они с удовольствием подпевали, подбрасывая новые предложения. Больше всего им нравились военные песни. Одну знаменитую «Жила-была девушка Хлоя» они пели уже четвёртый раз подряд.

– Не то что с та-аайского корабля «Сфинкс», они тож боевые, но молчуны, – сказала Механичка вполголоса. – Дикие. Ужас. Вот эт действительно зверолюди, со всем вытекающим. Зато ингда такое скажут, от чё рот откроешь! На все сложные вопросы у них такие простые и понятные ответы, что ты сам думаешь: «Как я до этого не догадался?» Дикие, но мудростью не обделены.

Хм, а этого Экс не знал. Та-ааец их команды – Амон – казалось, идеально подходил под это описание. Он был однозначно молчалив. И выглядел жутко. А вот его мудрость Эксу ещё предстояло увидеть.

Впрочем, за столиком их веселились не меньше, чем за другими. Плясали!.. Танцы их были совсем диковинными. Плавными и одновременно динамичными, быстрыми. Таких движений себе эллиадские танцоры явно не могли позволить! Постойте… Их капитан что, сделал сальто на стол?

– Вот корабль «Симуран» мне нравится горазд больше! Да, Ива? Эт офениксенные ребята. Вот, с кем пить – одно удовольствие. Присядешь с ними за стол – вовек не забудешь!

Для Экса это звучало скорее как недостаток. Посмотрев на Иву, он понял, что и для неё, в общем-то, тоже.

– Ива, ты когда-нибудь с нами выпьешь? Мы ждём ващет!

– О, я попробовала… Мне как-то не очень понравилось, – неловко улыбнулась та.

– Да ла-а-адно?! Всего-то Блевучей Ивой назвали. Мы-то тя так называть не будем!

– Ну… Веселиться я могу и без выпивки.

Потупившись, она вдруг печально взглянула на стол корабля «Симуран». Экс проследил за её взглядом. Ничего такого, просто выпивающие беры. Орущие. Ну… Да, зрелище не из приятных. Но Экс сомневался, что страсть к выпивке – то, что вызвало у Ивы такую тоску. Может, вспомнила Родину?

О! Рядом крутилась мелкая. Экс почти забыл о ней и молча себя укорил. С другой стороны, нужна же ей хоть какая-то свобода от его вечной опеки. Тем более, этот Волчонок её вроде не обижал. Больше походило на то, что он за ней бегал. Преданный поклонник его малышки, не иначе!

Вполне в духе мелкой – заводить себе друзей-подчинённых. Экс усмехнулся. Несладко тебе придётся, зверчонок…

– Чё-ё-ё?! Этот тоже здесь?! – вдруг вытянулась Механичка. – Ива, ты знала?!

– Ну… Я ничего не могу с этим поделать, – пожала плечами та. – Думаю, мы не пересечёмся.

Её улыбка стала ещё мрачнее. Экс вздохнул. Безумно её жалко…

Вдруг он вспомнил их совсем недавний разговор.

– Прости, если вопрос будет невежливым, – галантно подвёл он, – но это тот самый злодей, которого нельзя простить?

Ива посмотрела на него. Вскинула уши. И тут же опустила: в её глубоких голубых глазах промелькнула тень, полностью скрывшая искорки радости.

– Не стоит бередить старые раны, – вдруг печально улыбнулась она.

– Прости, я не хотел… Вырвалось.

И зачем он спросил? Что хотел этим получить? Наверное, просто защитить её. Хрупкую, маленькую зверчонку.

Он проследил за её взором. И наконец-то понял.

Среди них был один зверец, и от зверца того веяло неприятностями. Он не был высок, зато широкоплеч и поджар, держал ровную, почти аристократическую осанку. Его Волчьи уши, пушистый белый хвост (и в тон им белоснежные волосы), роскошный кафтан – всё выдавало в нём отъявленного гордеца. Или того, кто хочет казаться гордецом.

Но что в нём действительно пугало, так это взгляд. Его тёмные, непроглядно-тёмные глаза смотрели на других… пожирающе. Ища слабость. Так охотники – нет, хищники – смотрят на добычу.

– Хорошо, что Джант его отвадил тогда, – прошептала Юн Ги. – Чешуйки встают от одного его взгляда.

Экс совсем забыл! У Ивы был защитник. Просто, несмотря на это, хотелось её опекать. И, судя по обеспокоенным взорам её друзей, не у него одного возникало такое желание.

– Вы всегда так на него смотрите, будто он убил родителей Ивы и съел их живьём, – холодно отозвался Пьер.

– Не удивлюсь, если б он эт сделал… – пробурчала Механичка.

Экс буквально увидел, как у Ивы встал мех на ушах. Её маленький пушистый хвост прижался к коленкам.

– П-послушайте… Он, конечно, нехороший звер, но не чудовище же! – воскликнула она.

– Ты его оправдываешь? – удивился Экс. Это противоречило всем её словам!

– Нет, конечно! Но он просто… жалкий. – Она вздохнула. – Всё. Пойду наверх. А то ещё заметит, что я тут.

– Пускай попробует подойти! – Механичка рьяно замахала кулаками. – Я его одной левой…

– Да не подойдёт он. Я же говорю, он жалкий трус, – настойчиво повторила Ива. – Но видеть я его больше не хочу. Я попозже приду.

Развернувшись, Ива – без тени улыбки и вскинув нос – ушла. Экс застыл в ступоре. Вот, как меняет ненависть…

В любом случае, Экс запомнил этого зверца. Кем бы этот незнакомец ни был, если он способен причинять боль, то стоит держаться от него подальше. Экс искренне надеялся, что мелкая к нему даже близко не подходила.

– Смените тему, пожалуйста, – вдруг разорвал неловкую тишину Пьер. – У меня уши вянут от этих сплетен.

– В общ, корабль «Симуран» – команда интресная, – с натянутой улыбкой сказала Механичка. – Даж такие «личности» там собрались. Но эт скорее исключение из правил. Остальные на него совсем не похожи. Они больше весёлые и… героичные что ли. За несправедливо обиженных – глотку порвут. Если, канешн, после выпитого из дома выйдут! Вот эт – главная проблема.

Она рассмеялась. Ясно, как Экс и думал, беры – эксцентричные, но добрые оболтусы. Прямо простодушные стражники Уайтленда – ни дать, ни взять. Оказывается, не так уж они от эллиадцев и отличались…

– Вот о кораблях «Дракон» и «Виверна» я такими знаниями похвастаться не могу… И если о лонгском «Драконе» я ещё кое-что выяснила от Клопштока, то о «Виверне» вообще ничего.

– А что там с «Драконом»? – поинтересовалась Юн Ги.

– О, тя б туда точно не приняли, сплетница-сан, – усмехнулась Механичка. – Там трудолюбивые и дисциплинированные маги расположились. А ещё лонгцы – скрытые василиски. Хранят свои секреты, как дракон – сундук с золотом. А потом они берут и маленьким отрядом заваливают целую армию! А как у них эт получилось – сиди, задавайся вопросами. Никому не расскажут, потомучт никому не доверяют.

Что же, об этом Экс был осведомлён. Несмотря на союз Эллиадии и Империи Лонг, со своей стороны эллиадцы мало знали о змеелюдях. Каждую подаренную им крупицу знаний подданные вана проверяли тщательно. Те жалкие обрывки сведений, которые эллиадцам удавалось получить, никак не складывались в общую картину. Оставалось только гадать, что же задумали эти чешуйчатые.

Корабль «Дракон», как и «Черепаха», расположился на балконах. Местные змеелюди что-то негромко обсуждали между собой. Даже големы, что пытались принести им выпить, останавливались у лестницы – у них лонгцы забирали еду и напитки сами.

– А «Виверна» ваще покрыта льдами тайны… Экипаж их состоит из жителей Ледяного Севера, – пояснила Механичка. – Они ваще ребята неразговорчивые. Я не поняла толком, чё им нужно. То ли они с берами общаются, то ли и беры ничё о северянах не знают… Единственное, что я знаю – так эт что подходить к ним стоит тольк после приглашения. Никто не осмеливался даж проверять, что будет, если не повиноваться.

Экс был осведомлён о северянах. В древние времена они варварски разграбляли восток Эллиадии. Даже войну развязали, в которой в итоге проиграли.

Только недавно разрозненные королевства объединились под властью конунга. Беры заключили с ними союз, предлагая посильную помощь. Но, поговаривают, союз их был закреплён одним рукопожатием.

Северяне больше всего ценят честное слово. Судя по всему, это связано с древней легендой: однажды один из местных королей – ещё до образования государства – заключил договор с нимфами. И, не согласившись выполнять условие, северский правитель был наказан: нимфы прокляли его сына ледяным сердцем – сын не мог чувствовать ни любви, ни радости, только гнев и ненависть. До сих пор конунги – потомки этого принца – страдают от остатков этой болезни.

Кто в итоге давал слово, впоследствии попросту боялся его нарушить. Хотя на самих северян обязанность следовать собственным обещаниям вряд ли распространялась.

– Я слышал, северяне преданы своей земле, – припомнил Экс. – Что их вынудило сюда приехать?

– Ну… Лонгцы не по своей воле приезжают в Академию, – предположила Юн Ги.

Она говорила о прошлой Родине довольно спокойно. Но Экс заметил: её тонкие пальцы подрагивали. Видимо, тема разговора всё же не слишком ей приятна. Но при этом она наверняка была слишком искренней, чтобы скрывать.

– Лонгцы приезжают сюда, если их отвергает система, – пояснил Пьер. – А у северян общество довольно свободное, следовательно, нет никакого повода переезжать в Черепаховую Академию. Они любят свою землю, даже если не могут на ней ни колоска зерна прорастить.

– Ходят слухи, что они сюда шпионить приехали, – прошептала Механичка, поглядывая на стол корабля «Виверна». – Чтоб своровать наши исследования и вырваться в военной гонке: в области военных изобретений они последние. Инач зачем? В Академии почти нет северян, единицы. И вдруг, накануне сбора капитанов приезжает эт загадочный северский капитан со своей ватагой и получает се целый корабль! Из них наш, академский, разве что голем, кторого к ним приставили. Но оч сомневаюсь, что когда мы окажемся на другой планете, они продолжат молчаливое сотрудничество.

У Экса от её рассказов у самого мурашки по спине пробежались. Он даже побоялся прямо взглянуть на стол корабля «Виверна». Только покосился.

Они молчали. Пили и молчали. Заняли столик в самом углу, где их никто не беспокоил. Разве что худощавый хромой голем бегал за выпивкой и обратно, да капитан Дуб время от времени пытался заговорить с их капитаном, получая в ответ лишь вежливые кивки.

Северяне его не трогали. Лишь наблюдали. В тишине.

– Жуть, – шепнула Юн Ги, поджимая хвост.

– Не то слово. В общем, не будем с ними связываться, и всё в порядке будет, – улыбнулась Механичка. – К тому же… Юн Ги?

Она кивнула на сцену. У подмостков Экс заметил маленького, но очень гордого рыжего гнома. Его длинные волосы до плеч были аккуратно подстрижены, ярко-зелёный камзол сидел на его худенькой фигуре идеально. Большой изумрудный глаз – второй скрывала чёлка – светился гордостью. В руках он держал роскошную лютню, которая даже столичным эллиадским бардам не снилась.

Оказавшись на сцене, он откашлялся. Тишина. Впервые в таверне воцарилась тишина. Обратив на себя внимание, бард важно объявил:

– Дамы и господа маги! – Его голос был звонок и чист, как у мирных утренних пташек. – Я, Клопшток, первый бард гильдии волшебных бардов Черепаховой Академии, рад всех вас приветствовать! Для меня – честь выступать перед будущими покорителями космоса.

И ему захлопали. Конечно же, все любили похвалу! Экс тоже захлопал. Видимо, это тот самый гнольф, брат Механички. И он явно умел красиво похвалить.

– Своё сегодняшнее выступление я бы хотел посвятить…

– Милой Юн Ги? – выкрикнул кто-то со стола «Симуран». Другие рассмеялись – и сама Юн Ги в том числе – но вовсе не с издёвкой.

– О, вы слишком хорошо меня знаете, господа, – улыбнулся он. – Но нет! Сегодня я хочу посветить свою песню моему новому товарищу – капитану корабля «Черепаха», Эксу! Надеюсь, моя песня убедит вас, дорогой капитан, что Черепаховая Академия – действительно гостеприимное место, где вас ждали с нетерпением.

Экс обомлел. Ему? Песню посвящали?

Вся таверна теперь уставилась на него. У мелкой глаза на лоб полезли. Подбежав к нему, она задёргала его рукав со словами.

– Вот это да, дядь! Тебе, песню!

– Я сам удивлён… – пробормотал он.

Молчание… От него чего-то ждали? Он огляделся и увидел заговорщицкие улыбки своей будущей команды.

– Капитан Экс-сан, это неприлично, – неожиданно положила ему руку на плечо Юн Ги. – Милый Клопшток так старался для вас!

– О, я… Я серд-дечно тебя благодарю! – постарался звучать уверенно Экс, но голос его сорвался. – Мне ещё никогда не посвящали песен.

– И я не могу не опечалиться этому прискорбному упущению, – приложил малютку-ладонь к груди Клопшток. – Конечно же, нам ещё предстоит узнать, заслуживаете ли вы быть воспетым. Тем не менее, никто не отменял торжественного приветствия! Ведь мы хотим, чтобы вы поняли: вас тут ждали, капитан.

И, проведя по струнам лютни, он заиграл. Без слов. Но всё равно с первой же ноты Экс проникся. Волна ласковых переливов накрыла его с головой.

Неужели его здесь и правда ждали? Может, для него не всё ещё потеряно?..

Глава четвёртая. Корабли (3)

Ива так и не вернулась вниз. Всё равно звучное пение Клопштока заполняло собой даже самый далёкий угол таверны. Какой же у него был по-настоящему глубокий голос! А её подвывания на луну… едва ли они могли накрывать слушателей теми же ласковыми волнами.

Сидя на краю – у деревянных ограждений – она бессознательно покачивала хвостом, лениво осматриваясь. И всякий раз, когда ей стоило обратить взор на первый ярус, взгляд её невольно натыкался на знакомого звера.

А ему весело. Нашёл друзей? Вот и хорошо. Вот и хорошо…

Нет… Не хорошо…

Ноги – угловатые слабые коленки – задрожали, захотелось сбежать, сбежать далеко, где не достанет прошлое, и глубоко, где не достанут собственные мысли. В голове вновь просыпались воспоминания, подступались, вспениваясь и бурля, норовя потопить в густой смоле – едкой жиже, в которой невозможно даже пальцем двинуться. Утягивающей в бездонную пустоту.

Когда-то она держала его сухую руку. Целовала его колкие губы. И делала другое… срамное. Лихорадящее тело словно превратилось в тлеющие угли – до крика обжигающие. Как те, всплывавшие в сознании прикосновения.

«Отстань», «достала», «уберись»… «Уродина», «сука»… По спине пробежались мурашки – как мухи, выползшие из-под кожи, продирающиеся изнутри и стремившиеся разорвать. И Иве хотелось разорваться. Лишь бы мурашки ушли… Мысли… Мошки теперь в голове! Успокойтесь, ну же, пожалуйста…

Она не вернётся, хватит! Прекратите! Никогда, никогда не вернётся, ни за что! Ведь если бы она осталась…

Что бы было, если бы она осталась тогда? Не решила всё бросить и измениться. Она бы стояла рядом с ним и держала егоза сухую руку… Целовала сухие губы… А потом он бы… Он бы…

Прекратите! Она же ни в чём не виновата! За что вы её так мучаете?! Она не обязана больше подчиняться!

Тонкий скулёж. Нет! Вырвалось. Ива до боли прикусила губу клыком, и ту, судя по солоноватому привкусу на языке, раскровило.

Нет, хватит… Всё. Спокойно. Вдох-выдох. Никаких слёз. Он далеко. И она больше ничего ему не должна. Никому не должна. Всё в прошлом.

Это всего лишь прошлое. Извечный гость её сознания, выгнать которого невозможно. Хотя существовал один способ… который позволит больше не думать.

– Хей, Ив? Ив?..

Голос… мягкий и звонкий. Тихий. Как утренняя капель.

Ива обернулась. Голубые глаза. Пылают беспокойством.

– Джант… – выдохнула она.

– Что-то случилось? Тебе плохо? – спросил он, придерживая её за бок.

– Н-нет… Ничего такого, – натянуто улыбнулась она. – Просто… голова болит.

– Ага. Ты всегда так говоришь, когда тебе нужна помощь. – Джант выдохнул. – Ив, ты скажи. Я же не могу догадаться…

Сказать… Застряло в горле.

– Н-не знаю… Я…

– Джант! О, Ива, Джант! – послышалось сзади.

Джант даже не обернулся. Смотрел на Иву пристально и напряжённо. Она же металась взглядами между ним и столом.

– Джант, ты чего? – На его плечо легла знакомая рука с рыжими волосками.

– Слушайте, я потом подойду, ладно, тренер Победоносец? – виновато сказал Джант за спину. – Добрый вечер. И тебе тоже, Лиззи.

– Ива… – пролепетала та.

Сердце Ивы похолодело. Как она могла так портить другим праздник? Это ведь всего лишь прошлое. Которое никогда больше её не достанет. Верно?

Вздохнув, она встала. Постаралась улыбнуться искренне, как могла. Изображать радость она умела. Даже на грани.

– Всё хорошо, Джант, я в порядке, – улыбнулась Ива. – Пойдём к остальным?

– Ты точно в порядке?

Он слишком хорошо её знал. И едва ли верил.

– Точно.

– Ив…

– Мы ведь всегда можем потом это обсудить, верно?

Он нахмурился. Смерил её долгим, пристальным взором. Но всё же выдохнул.

– Ладно, как хочешь.

Видно, её ответ его не удовлетворил. Ладно… Обсудят ещё. А сейчас…

Соберись, Ива. Ты здесь не одна. Вокруг тебя – твои друзья, и каждый из них будет переживать твою боль, как свою. А тебе же не хочется этого, верно?

Тем более, Джант… Ему даже больнее, чем ей.

К столу вернулась команда, оставшаяся на первом этаже. Клопшток, закончив выступление, расположился рядом с Юн Ги. Хотя как рядом – скорее на ней. На хвосте. Неугомонная Юн Ги любила обворачивать его хвостом и никуда не отпускать. Признаться, Ива бы делала так же, если бы Джант не был больше неё раза в три.

К празднеству подключились и Победоносец с Лиззи. Кажется, у них намечались на вечер какие-то совместные дела.

Единственная, кого не хватало – Сэчико. Может, она вообще не придёт?

– А вы Сэчико не видели, тренер? – спросил Джант, взволнованно оглядываясь.

– Не-а. Мы с ней живём далеко друг от друга, а что? – ответил вопросом на вопрос Победоносец, принимая из рук Лиззи кружку. – Спасибо, дорогая.

Рядом с ним Лиззи сияла от счастья. Эх… Ива не могла перестать улыбаться, глядя на них. Лиззи заслужила наконец-то стать счастливой!

А ведь Лиззи тоже когда-то переживала не лучшие времена…

– Да так… Как тренировки с Неизвестным? – быстро перевёл разговор в иное русло Джант. Отчего же так?

– О, замечательно! Мастер меня многому научил! – радостно отозвалась Лиззи. – Теперь я умею обращаться с двуручной секирой одной рукой. Представляешь?!

– Ага. Тренер, наверное, в восторге.

– Мы с ним боремся иногда по вечерам. У меня не получилось победить его, как в самый первый раз, но я стараюсь изо всех сил!

Казалось бы, услышь со стороны, что они борются – можешь подумать совсем о другом. Но они и вправду дрались. Не всерьёз, конечно, а в рамках честного поединка. Ива даже присутствовала иногда. Довольно забавно выходило: после их очередной кровопролитной битвы Ива и Лиззи часто ходили в лес за ягодами.

– А профессор Сервус… тебя не беспокоит? – неожиданно собралась с мыслями Ива.

– Нет… С чего бы ему?

Как же Лиззи сразу опечалилась. Вмиг Ива тысячу раз пожалела, что задала этот вопрос.

– Да ничего. Просто беспокоюсь за тебя, – стараясь выглядеть естественно, улыбнулась она. – Я так рада, что всё благополучно разрешилось, и Неизвестный тебя забрал.

– Я ему так благодарна! Мне кажется, такой живой я себя ещё никогда не чувствовала. Даже, наверное, когда была действительно живой, – хихикнула Лиззи.

Мечта… Ива просто не могла её разрушить.

В укромных закутках сознания зажужжали мухи. Опять непрошенные мысли.

– Я, наверное, выйду в академгородок… Что-то голова болит от шума.

– А… Хорошо! – кивнула Лиззи.

Благо, она не могла заметить, если с Ивой что-то случалось: Лиззи никогда не отличалась проницательностью, скорее наоборот – жуткой наивностью. Поэтому ускользать из-под её взора было проще простого.

Шаг за шагом, Ива спускалась с лестницы. Почему-то даже маленькая прогулка вниз казалась удивительно долгой и утомительной. Может, потому, что каждую долю, каждое мгновение в её голове роилась тысяча мыслей?

Бежать. Куда? Зачем? Не нужно. Просто подышать. Что-то захватывает. Накрывает с головой. Невозможно двинуться – сразу дрожишь. И от молчания становилось только хуже.

Вдруг Ива почувствовала, как в неё что-то врезалось. Знакомые белые уши. Сердце на миг остановилось, но Ива тут же перевела дух. Всего лишь Лучезар…

– О, привет, Ива! – воскликнул он, по-детски светло улыбаясь.

– Привет, Лучик, – склонилась к нему Ива. – Что делаешь?

– Мы с Мораной играем в «Догони меня, сурица».

– О, и что же это за игра такая? – полюпытствовала Ива.

– Хей, Лучик, не рассказывай! – послышался обиженный возглас со спины. – О. Ива!

Сбоку появилось вытянутое лицо Мораны. Капитанская племянница оказалась той ещё командиршей! Как она в два счёта повела за собой Лучезара – Ива удивлялась.

Хотя не мудрено… Вон, как он на неё смотрел. С лучиками в глазах.

– Привет, Морана. Весело вам?

– Ага! Это точно! Я выиграла десять забегов из десяти! – гордо вскинула голову та.

– Я так и не поняла, в чём смысл игры, – неловко отозвалась Ива.

– А, всё просто, – важно объяснила Морана. – Я бегаю за Лучезаром и обливаю его сурицей. А он меня пытается облить. Пока десять-ноль!

Ива взглянула на Лучезара. Любопытно, а он забыл, что мог поднять кружку в воздух и просто облить Морану? Или…

Милая улыбка Лучика, тонувшая в ярком румянце его щёк, убедила Иву: даже если бы вспомнил, не применил бы грязный приёмчик. От его светящихся глаз и Иве вдруг стало немного легче.

– О, маленькая берская богиня, не забудь, что твои берские подданные могут не досчитаться бочки…

Ива вздрогнула от неожиданности. Сэчико! Подошла, а Ива и не заметила. А ведь Сэчико с её панцирем сложно не увидеть сразу!

– О, Сэчико-сан, тебя ждали, – приветливо улыбнулась Ива.

– Я знаю. Джант просил прийти, даже если меня ждёт тысяча дел. Но что ни сделает старая черепаха ради своего черепашонка…

Обернувшись на знакомый стук шагов, Ива увидела, как к ним сквозь столики продирался сам Джант. Волосы его пылали пуще прежнего.

– Как он у вас не сжёг чего-нибудь?.. – обеспокоенно спросила Морана.

– О, огонь Джанта не поджигает, – объяснил Лучезар с умным видом. – Джант может контролировать своё пламя.

– Ого! И он никогда не… ну… с ума не сходил, или что-то такое? – шепнула Морана.

– Ну… Там… – Лучезар смущённо посмотрел на Иву. – В общем, как-то Джант вступился за Иву и лес поджёг…

– Лучик! – воскликнула Ива. – Не надо, пожалуйста!

– Ладно, – выдохнул тот. – Прости, Морана…

– Эх, хорошо. Я уважаю Иву, – гордо вскинула нос она. – И её личное пространство тоже.

Ива искренне надеялась, что Экс не считал Морану грубиянкой. Ведь она порой была самой вежливой и милой девочкой во всём Зазеркалье!

– Сэчико! Я так рад тебя видеть! – воскликнул Джант, обнимая её большой панцирь.

– И я тебя, мой мальчик.

Даже его длинных рук не хватало, чтобы её объять. Сэчико же похлопала Джанта по спине своей крупной когтистой ладонью и отстранилась, глядя ему в глаза. С улыбкой не на губах, но во взоре.

– Последнее время ты совсем нечасто заглядываешь… Что-то случилось, Сэчико?

– А, нет… Просто с животными совсем занята, – улыбнулась она. – А ты как, мой мальчик? У тебя нет температуры? Ты весь горишь…

– Сэчико… – закатил глаза Джант.

– Шучу. – Она хихикнула. – Не перегрейся, мой мальчик. Это для тебя вредно.

– Да, бабуля, – отшутился Джант.

В любой шутке – доля правды. Всё-таки Сэчико ему и впрямь как бабуля, которой у Джанта никогда не было. Всё-таки богиня Эллиада приходилось ему бабушкой лишь условно.

– Сэчико, – произнёс вдруг Джант, поглядывая на Иву, – я поговорить хотел кое о чем…

– А?.. Конечно, пойдём.

– Ив, ты же не против? Это… очень важный разговор, – неожиданно серьёзно нахмурился Джант.

– А… Да, конечно! – опешила Ива.

Удалились они и впрямь быстро. Кажется, пошли куда-то в свободный угол, где не было знакомых. Что же… Ива не мешается.

Оглянувшись, она заметила, что Лучезар и Морана давно пропали куда-то. Ну ладно уж… У ребятишек наверняка побольше дел, чем у неё.

Выйдя на открытые улицы, Ива будто вырвалась из поглатывающего кошмара и очутилась в успокаивающей тишине ночи. В это время академгородок засыпал. Таверна находилась на краю и никому не мешала, благодаря стенам, магически не пропускающим звук.

Над головой горели далёкие окна комнат, где трудились маги-полуночники. Ива помнила, как сама трудилась по ночам… Только вот всё равно её выстраданное исследование тогда «завалили». Джант убеждал её, что профессор Сервус просто «не умеет веселиться», поэтому их защиту, плавно перешедшую в представление, не оценил.

В любом случае… Теперь Иве многое предстояло обдумать. Профессор Сервус просто дал повод.

Любопытно… Настолько другой стала Ива? Из тихой зверицы, во всём подчинявшейся родителям, она первратилась в яркую певицу и смелую путевую. Да, казалось, скромность из неё не вывести. Однако она доверилась миру вокруг. В таком случае разве важна какая-то скромность?

В Черепаховой Академии так много свободы, что порой даже не знаешь, что с ней делать. Перед Ивой открылось столько дорог, а она и не знала – куда повернуть.

Лишь одно она знала точно. Какой бы ни была эта дорога, она хотела пройти её вместе с Джантом. Ведь если бы не он, она бы так и стояла на месте, ожидая чуда. А он заставил её двигаться, заставил бежать навстречу свету.

Навстречу выдуманному миру голубых огней.

– Ив?

Она вздрогнула. Джант!..

– Напугал… – облегчённо выдохнула она. – А вы с Сэчико быстро поговорили.

– Ну… Мы давно начали этот разговор. Просто сегодня… закончили.

Он подбирал слова. Такое бывало, когда Джанту не удавалось поймать мысль вовремя. Он мог забавно запинаться, и где-то про себя Ива исправляла его и дополняла.

Но никогда не говорила об этом вслух. Она хотела, чтобы Джант сам догадывался. Его гордость наверняка пострадает, если она всё сделает за него.

– Ив… Ты сама не своя, – мягко произнёс он, беря её за руку.

– Просто… Опять воспоминания. – Она вымученно улыбнулась. – Не волнуйся. Я уже успокоилась. Лучик так мило играл с Мораной!..

– Эх… Ив… Неужели я не могу сделать тебя счастливой?

Ив вздрогнула. Ох, Джант… Всегда он так.

– Зачем ты так говоришь? – с болью проговорила она. – Ты делаешь меня счастливой каждый день. Если бы не ты, я бы…

– Но тогда почему ты помнишь?! – возмущённо, и вместе с тем разочарованно, воскликнул Джант. – Я же обещал сделать тебя счастливой… Но я никак не могу сделать так, чтобы ты просто забыла про этого ублюдка, про все свои несчастья!..

– Джант… Это не в твоей власти. И даже не в моей, – вздохнула она, прильнув к его боку. – Воспоминания будут всегда. Мне остаётся только бороться… с твоей помощью.

Его большое и тёплое сердце глухо ухало. Быстро-быстро. Как будто он долго бежал и наконец-то остановился.

– Я… просто не хочу, чтобы ты страдала… больше. Никогда.

Он обхватил её руками, утыкаясь ей в затылок. Крепко сжал её, но сдержался в последний миг. Он знал, каким сильным может быть, как легко ему – сломать её. И поэтому никогда не перебарщивал.

– Джант, рядом с тобой я не страдаю никогда. Я же люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Ив. Поэтому, Ив… Поэтому…

Он отстранился. Его смущённый взор забегал по каменной кладке, по опущенным рукам Ивы. Ей оставалось только ждать с затаённым дыханием.

– Поэтому выходи за меня, Ива!

Дыхание замерло. Этого… не могло быть. Это не по-настоящему… Ведь с Ивой такого быть не могло!

– Это… Джант, ты серьёзно? Это правда?

Он медленно отступил и опустился. Встал на одно колено, едва не падая. Ива подалась вперёд, чтобы подхватить, но он рукой остановил её.

– Я давно предлагал тебе, Ив, – застенчиво улыбнулся он, смущённо глядя в пол. – Со второй нашей встречи… Когда я тебе сказал, что ты прекрасна. И я до сих пор ни разу не отступился от своих слов.

Он достал из-за спины маленькую деревянную коробочку. Открыл её. Руки его дрожали, казалось, впервые.

Кольцо. В нём переливалось – словно водица, перетекало – настоящее голубое пламя. Неужели Джант сам сделал это кольцо? Ива не смогла сдержать слёзы. Как же редко она плакала от счастья…

– Ты выйдешь за меня, Ив?

– Да… Да, Джант, конечно, да!

Она бросилась в его объятия, плача. Хныча и скуля, громко. Невозможно… Это по-настоящему! Это и вправду случилось! Наконец-то для Ивы началась по-настоящему новая жизнь.

Жизнь, где Ива наконец-то сможет позабыть все несчастья.

Глава пятая. На будущее

Признаться честно, Джанту не нравилось Берское Царство. И, наверное, главную роль в возникновении его неприязни сыграли диковинные местные жители с их диковинным, «местным» менталитетом: безответственным, горделивым и до боли простым, ленивым – беры извечно отказывались принимать в свою жизнь любые сложности, какими бы полезными эти сложности ни были. Поэтому, несмотря на то, что эта заморская страна – Родина Ив, Джант отказывался видеть в своей возлюбленной грубый сорняк, порождённый этими дикими невспаханными землями.

Но, невзирая на сомнительные черты жителей-беров, само Берское Царство определённо имело и свои неотъемлемые преимущества. Например, в местных лесах – занимающих едва ли не половину берских земель – Черепаховая Академия могла легко скрыться, не боясь обнаружения. Ведь, как у беров принято, лес – это потустороннее обиталище кошмарных чудовищ, и каждый неверный шаг мог сулить нерадивому путнику смерть. Что, в свою очередь, лишь очередное суеверие, коих полно в бессмысленной берской культуре. А для знающих суеверия – сплошная выгода.

Под взбалмошным Межустьевым городом – куда вездесущая рука великого князя едва ли дотягивалась – Черепаховой Академии, к счастью, приходилось останавливаться часто. Здесь раскинулись просторные нехолмистые поля, которые – благо – очень любила Адалинда. А уж как ей нравилось есть многовековые дубы окружающего леса…

Стоя на одной из таких полян, Джант ощущал, как утренняя влага неприятно оседала на огненных волосах. Вода тушила Джанта, но он отучился раздражаться по этому поводу. Всё-таки пребывание рядом с Ив – потомственной водяной волшебницей – его достаточно закалило и даже научило получать удовольствие от противоположной стихии. А также извлекать пользу из её присутствия. Например, окружившие Джанта колосья – которых маги Академии периодически скашивали на хлеб – росе радовались и росли, потягиваясь под щадящим светом Игниса.

В конце концов, даже если бы Джант совсем не любил Берское Царство, то выходить на берскую землю его неизбежно вынуждал один маленький прохвост. Тот-то Царство обожал и всегда ценил утреннюю прогулку по раскидистым полянкам. Этим прохвостом был Нудлз – коловёртыш Джанта, – и на Родине своих предков этот рукастый малыш определённо казался энергичнее. Выгуливая питомца в полях, Джант всегда поражался, как Нудлзу – этому в прямом смысле обезьянышу – удавалось вдохновляться таким неприветливым местом: становиться в берских землях ловчее и сильнее, выкидывать новые трюки – один озорнее другого. Тренируя здесь Нудлза – подбрасывая малышу всё более сложные задачи – Джант поражённо наблюдал, как питомец раз за разом их выполнял, будто и вовсе не испытывая трудностей. А ведь попробуй его на том же Та-Ааи хотя бы из дома вытащить!..

Этим утром Джант решил – в очередной раз – планки не опускать. В его руках лежали с десяток деревянных браслетов, в были которых проделаны выемки для артефактов. И лишь в один из них врезано магическое зеркало – поцарапанное правда, но хоть магию сквозь него и нельзя проводить, энергию он по-прежнему источает. Нудлз должен был магическим чутьём определить, какой из браслетов обладает энергией, и принести его как можно быстрее.

Взглянув на купавшегося в колосьях малыша, Джант присвистнул. Нудлз высунул свою большую голову и повёл длинными остроконечными ушами.

– Хей! Нудлз, ко мне!

Коловёртыш тут же вспорхнул и на стрекозиных крылышках подлетел к лицу Джанта. Его большие круглые глаза уставились хозяину в лицо с почти осознанным выражением. Всё-таки Джант ручался: коловёртыши имеют разум, пусть и не такой продвинутый, как у пуринов или людов.

– Нудлз?

Тот, обернув хвост с кисточкой вокруг шеи Джанта, сел ему на плечо. Человекоподобные пальчики залезли Джанту за ухо, что-то там ища.

– Приготовься!

Нудлз тут же напрягся. Его горящие жёлтым круглые устремились вдаль.

– Лови!

Посильнее замахнувшись, Джант отправил браслеты в свободный полёт. И Нудлз, не раздумывая, метнулся к тому, что оказался дальше всех. По знакомым бликам Джант понял: как всегда, Нудлз не ошибся.

Когда коловёртыш гордо приземлился, то тут же важно зашагал к Джанту. Маленькие стрекозиные крылья дрожали, видимо, от усталости. Протягивая ручки, малыш, как мог, показывал найденный браслет с магическим зеркалом.

– Молодец, Нудлз! – похвалил его Джант, присаживаясь на корточки. – С каждым днём ты становишься всё сноровистее! Ум-ни-ца!

Джант потрепал его по голове. Нудлз лишь захлопал глазками в ответ.

– Устал? Наверняка ты уже ждёшь… Ждёшь чего? А, Нудлз?

Коловёртыш тут же заскакал на месте. Несмотря на долгую тренировку, он обретал второе дыхание, как только понимал:

– Пора есть фрукты! А, Нудлз, этого ждал?

Как только коловёртыш слышал о фруктах – он сразу же сходил с ума. Джанту оставалось только ловить Нудлза, пока тот ускакивал обратно к Черепаховой Академии. Ведь Нудлз прекрасно знал, где хранятся фрукты – за заветной дверью в кабинет Сэчико.

Ныряя в колосьях, Нудлз попрыгал в сторону Академии. Джант лишь преспокойно шёл за ним, зная, что этому малышу не хватит запала шаловливости, чтобы удрать от фруктов.

А рядом с загонами Сэчико царил запланированный беспорядок. За низким забором резвились щеночки трёхголовых церберов, громко и звонко лая. Маленьких человекоголовых детёнышей вскармливала арысь-поле – берская рысь со зверолюдским лицом. Неподалёку грозно бродил, издавая клёкот, кикияон – крупный медведь с совиной головой.

Впрочем, всё как всегда.

– О, Нудлз! Маленький уничтожитель фруктов вышел на опасную миссию?

Сэчико, уверенно нёсшая с десяток горшков, остановилась, когда коловёртыш принялся петлять у неё между ног.

– Нудлз! Ко мне! – грозно вскрикнул Джант. – Прости, Сэчико, он как услышит про фрукты – сходит с ума…

– О, я представляю, – улыбнулась та. – У меня в кармане лежит сокровищница, которую маленький расхититель гробниц хотел бы вынести…

Нудлз – то ли по случайности, то ли действительно понимая её слова – наткнулся на заветный мешочек. Проигнорировав команду хозяина, он уже потянул туда жадные ручки.

– Нудлз! Я что сказал?!

Прервавшись, коловёртыш обернулся. О, эта испепеляющая ненависть в его глазках! Но Джант давно не покупался на эти угрозы.

Понимая, что хозяин явно не шутит, Нудлз всё же отошёл и, словно разумный детёныш, потопал обратно к ноге. Джант взял Нудлза за лапу – почти человеческую руку.

– Тебе, наверное, нужна помощь, – предположил он, глядя на горшки.

– Не помешала бы, мой мальчик…

Джант сразу понял намёк. Перехватив у Сэчико груз, юноша гордо выпрямился, невольно демонстрируя свою мужскую силищу. А Сэчико, в свою очередь, не могла ему не улыбнуться.

– Ты у меня просто герой, Джант, – по-мудрому – как только она умела – улыбнулась Сэчико.

– Всегда рад! – улыбнулся Джант в ответ.

С детства похвалы Сэчико были для него одним из поводов для радости. Его редко одаривали чем-то, кроме угроз и оскорблений, поэтому Сэчико и её вечная, неизменная доброта для Джанта казались едва ли не божественным снисхождением.

Пока они медленно шли к полю, Сэчико достала из-за спины спелое, румяное яблоко и бросила его в лапы Нудлза. Тот, наученный, поймал его без труда.

– Зачем тебе так много баранцев, Сэчико? Ты же вроде говорила, что не хочешь их пока плодить, – поинтересовался Джант.

– Всё для нашего большого путешествия! – Её сощуренные глаза сверкнули радостью. – Я же фамильяролог. И моя задача – проверить, как приживутся младшие дети Лонг-Му на новой земле. Баранцы – идеальные путешественники, ведь они способны долгое время находиться без воды, а еда им вообще не нужна. К тому же они и растения, и животные, и мы можем проверить, как на новой почве приживутся и те, и другие. При помощи магии земли я смогу получить много полезных сведений.

– О-о-о… – только и мог выдать Джант.

Когда они наконец-то добрались, Сэчико медленно села на корточки и принялась аккуратно прощупывать землю. По сырой почве пробежалась едва ощутимая волна энергии. Найдя, видимо, подходящее местечко, Сэчико принялась копать его одной из маленьких лопат, висящих у неё на поясе. Джант взял с её пояса другую лопату и принялся помогать.

– Ямка должна быть не слишком глубокой, – предупредила его Сэчико. – Мы всё-таки пересаживаем ростки, а не семена засеиваем.

– А, хорошо, – кивнул Джант, стараясь копать как можно аккуратнее.

Несмотря на то, что природу Джант не особо любил, нудное копание в земле его успокаивало. Всё-таки присутствие рядом с маленькой жизнью скрашивало его день. Пусть эта жизнь и была молчаливой, как и всякое растение.

– М-м… Послушай, Сэчико, можно глупый вопрос? – вдруг спросил Джант.

– Почему я согласилась полететь с вами? – тут же ответила та.

– Как ты догадалась?! – удивлённо воскликнул Джант.

Евший рядом с ним яблоко Нудлз приостановился. И посмотрел на хозяина так, будто для него ответ был очевиден.

– На твоём лице написана вся твоя история, мой дорогой, – тихо рассмеялась Сэчико. – Я слишком хорошо тебя знаю, поэтому умею читать эту историю, как книгу.

– Эх… От тебя ничего не утаишь, – усмехнулся в ответ Джант. – Но всё равно почему?

– Ох… Это… Сложно, – вдруг замялась она. – Ты ведь ещё совсем молод.

– Я пойму! Думаешь, только ты меня хорошо знаешь? Это и наоборот работает.

Он улыбнулся и обнял Сэчико за панцирь. Видимо, от долгой работы под палящими лучами Игниса пластины сильно нагрелись. Джант радовался теплу. Ведь гораздо чаще панцирь Сэчико отдавал холодом – кровь её работала совсем по-иному, как и у всех змеелюдей.

– Хм… Наверное… На самом деле, мне уже двести лет. Я чувствую, что… старею.

Джант резко почувствовал, как пламенеет. Его это знание приводило в ужас. Что Сэчико может когда-то не стать.

– И когда на пороге такая возможность посетить новый мир, я не могу стоять в стороне, – выдохнула Сэчико. – Я хочу увидеть его своими глазами. Пока ещё остались силы. А когда увижу… Можно будет спокойно умереть.

Она улыбнулась. Её улыбка выдавала ту светлую печаль, которая – Джант не мог не понять – мучила её давно.

– Не волнуйся, Сэчико. Я тебя проведу в новый мир. И ты не только посмотришь на него, но и посадишь своих малышей. Всех до одного.

– Я тоже очень надеюсь успеть… Спасибо тебе, мой мальчик. Я постараюсь тебя не подвести. И точно обещаю попытаться.

Она опёрлась на него. Хоть Джанту и было немного тяжело не упасть под весом её панциря, он сдержался. В такие моменты казалось, что он просто не способен отдать ей всё то тепло, которым она его так долго одаривала.

– Сэчико-сан, приветствую! – послышался знакомый голос. – О, и ты тут, Джант. Как удачно!

Вздохнув, Джант поднял взгляд. Он знал, что оборачиваться не придётся.

Белая маска Неизвестного уже оказалась у него перед лицом.

– А ты мастер прерывать тёплые моменты, наставник, – съехидничал Джант.

– Спасибо! – Рот маски расширился.

– Это был не комплимент…

Тяжело вздохнув, Джант встал, не дождавшись ответа, и поднял следом Сэчико. Неизвестный же висел перед ним вверх тормашками. В отдалении застыл – точно по стойке «смирно» – капитан Экс. Его вечная напряжённость немного пугала.

– Джант! – перевернулся Неизвестный. С его лица всё не пропадала широкая улыбка. – Почему же ты мне не сказал?!

– Что не сказал? – подозрительно сощурился Джант.

– Как что?! А ты не дога-а-адываешься?!

Когда голос Неизвестного становился выше, Джант с трудом выносил наставника. Ему сотни лет, а он ведёт себя, как ребёнок!

– С помолвкой тебя, Джантик! – Неизвестный раскинул руки, и из них посыпались разноцветные бумажки. – Я так за тебя рад! Твой старик и не думал, что ты так рано соберёшься, я так горжусь тобой… И Ивушка – просто золотце! Золотая Ивушка – буквально!

Джант вздохнул. Ну вот опять…

– Откуда ты узнал? – холодно спросил он.

– В смысле? – притворился, что не понял, наставник.

– Я обсуждал предложение только с Сэчико. А Сэчико я просил тебе не говорить.

Джант обернулся. Один взгляд Сэчико – и он всё тут же понял.

– Ну, как обычно…

– Джантик, не расстраивайся ты так! – попытался разрядить обстановку Неизвестный. – Я бы рано или поздно всё равно узнал…

– Но вместо того, чтобы дождаться, пока я тебе сам расскажу, ты как всегда шпионишь за мной. Тебе что, нечем заняться? Сколько можно?! – повысил голос Джант. – Это ведь мои отношения. Неужели ты совсем не уважаешь моё личное пространство?

– Ты же мне сам ничего не рассказываешь…

– А ты даёшь мне возможность рассказать? И вообще, разве ты умеешь хранить секреты? Ты ведь всё равно, в конце концов, сделаешь из моей личной жизни светопредставление, разболтаешь всем. Я хочу, чтобы моя жизнь оставалась моей жизнью. Не твоим поводом похвастаться. И вообще, кто ты мне, Неизвестный? Не наставник ли?

– Простите… – вдруг вмешался в разговор капитан Экс. – Наверное, я не совсем верно понял. Директор Неизвестный говорил, что ты – его приёмный сын. Я запутался…

Джант вспыхнул. Дикое пламя обуяло его мысли вмиг.

– Неизвестный, твою мать! – вскрикнул он.

– Тише, тише… Не стоит так переживать… – пролепетал тот, поднимая руки.

– Не стоит переживать?! – Джант вплотную приблизился к Неизвестному, едва удерживаясь от того, чтобы схватить его за шкирку. – Ты опять это делаешь! Сколько раз я тебя просил?..

– Я не понимаю, что в этом…

– Что такого?! А ничего, что теперь вся Академия думает, что ты – мой любимый папочка? Только вот это нихрена не так. Это мантикоров бред, который ты всем в глотки запихиваешь, а мне потом – исправлять!

– Джант. – Вдруг голос Неизвестного стал отрешённым, леденил душу. Даже подобие улыбки исчезло с его маски. – Успокойся. Сейчас же.

– Нет! Ты опять лжёшь! Почему я должен это терпеть в который раз?!

– Это выходит из-под контроля, – отчего-то вздохнул Неизвестный.

Он щёлкнул пальцами. Пламя… стало затихать. Нет, нет… Опять он с ним играется!

– Ах, вот ты как, папочка, – злобно усмехнулся Джант. – Проще заткнуть, чем пойти мне навстречу и исправиться, верно?

– Я желаю тебе только добра. И всегда был к тебе добр. А вместо этого получаю крики и ругань, – строго проговорил Неизвестный. Он смотрел на Джанта сверху вниз, паря в воздухе. Только так он мог стать выше него.

– О, вот как… Значит, теперь я ещё и неблагодарный. – Джант обернулся к капитану. Тот застыл в замешательстве. – Капитан Экс, что вам этот шут понарассказывал? Помимо того, что он считает меня своим сыном.

Неизвестный опустил голову. В пустых глазницах зияли тёмные дыры. Сэчико, стоявшая рядом, отвернулась.

– Нет, ничего не говорил… – пробормотал капитан.

– О, как интересно… – издал недобрый смешок Джант. – Наверное, он не говорил вам, как «усыновил» меня? Довольно любопытные обстоятельства…

– Не стоит, Джант…

– Молчи, наставник. Поздно.

Капитан Экс в недоумении метался взором между Джантом и Неизвестным. Вольное пламя неумолимо гасло. Но Джант – сильнее.

– Знали ли вы, капитан Экс, что Неизвестный – мой добрый и заботливый папочка – купил меня у моего настоящего отца? – улыбнулся Джант, почти наслаждаясь тем, с какой злобой взглянул на него наставник. – Купил… Как игрушку. Себе на потеху. Чтобы ставить эксперименты… Ведь так редко удаётся получить в свои руки сына нимфы.

Ожидая реакции, Джант взглянул на капитана Экса. Тот… не смотрел на него.

Он смотрел на Неизвестного. С сочувствием.

– Солидарность псевдоотцов? Как мило, – не подумав, бросил Джант.

Лицо капитана тут же преобразилось. Застыло в удивлении и жуткой ненависти.

– Ты даже не представляешь, что это такое, – прошептал он. – Ты ещё сам ребёнок.

– То есть вы говорите, что я должен его считать отцом, просто потому что он так сказал? Вот это точка зрения. Другой я и не ожидал, – съязвил Джант.

– Мой мальчик… – Вдруг на его плечо опустилась большая ладонь Сэчико. – Джант, пожалуйста, прекрати. Твои глаза затмевает туман безумия. Ты теряешь путь.

Её слова – как внезапный дождь – отрезвили. Пламя стало гаснуть только быстрее. Но теперь Джант не стал противиться.

Если уж и Сэчико его так боялась, то он и впрямь где-то оступился.

– Что… Что ты хотел сказать? – спросил он Неизвестного.

Джант только заметил, что упал на колени. Магические цепи сковали его и лишили сил.

Наставник же встал на землю и опустился с ним рядом. Как мило, что решил снизойти до Джанта – маленького и наивного ребёнка.

– Я… В общем, я думал, стоит ли делать это сейчас, – неожиданно неуверенно пробормотал Неизвестный. – Но я посчитал, что в такой момент… Это было бы уместно.

Впервые на памяти Джанта наставник приоткрыл ворот фрака. Хоть так он подтвердил, что одежда на нём – не грамотно сотканная иллюзия.

Запустив руку под ворот белой рубашки, Неизвестный выудил оттуда какой-то маленький предмет. Кажется, это был круглый кулон, висящий на тонкой серебряной цепочке.

Кулон… От него веяло энергией. Мощной, невероятной. Джант даже во время всплесков не ощущал таких волн. И, кажется, магия та была… недоброй.

– Я бы хотел отдать тебе это. – Неизвестный снял кулон с шеи. Цепочка подчинилась его движению, растянувшись, даже не задев его тела.

– И… что это такое? – удивлённо, но бессильно нахмурился Джант.

– Пока тебе рано это знать. Но ты поймёшь, – улыбнулся Неизвестный. Печально. Джант сам не знал, как ему удавалось различать выражения лица безжизненной маски. – Мне правда жаль, что ты не считаешь меня своим отцом. Возможно, я этого действительно не заслужил. Прости меня. Я больше не буду отягощать тебя.

Он встал на ноги. Не воспарил, как обычно. Просто встал, как обычный смертный.

Не дождавшись ответа, он развернулся и пробрёл обратно к Академии.

– Постой! – воскликнул Джант. Неизвестный даже не обернулся, но остановился. – Спасибо.

– А… Не за что.

И продолжил свой путь. Капитан Экс поторопился следом, Сэчико осталась рядом. Джант опустил взор.

Он чувствовал… долгожданное торжество. Ведь он так долго бился с этой глупой привычкой Неизвестного. И наконец-то тот понял, чего Джант от него хотел!

Но всё же, где-то глубоко-глубоко внутри… Джант чувствовал себя настоящим подонком.

***

Если бы кто-то сказал шестнадцатилетнему Джанту, что однажды Неизвестный станет по-отечески опекать его и называть любимым сыном, то Джант – бесспорно – посмеялся бы в лицо этим наивным дуракам. Потому что до доброго папочки Неизвестному – как до Орона пешком. Дважды.

Безусловно, было что-то хорошее в этом эксцентричном вурдалаке и безумном учёном. Без Неизвестного – где бы был Джант? В грязной, ледяной воде канавы, просил бы милостыню у сердобольных жителей Лазурного города? Или – как настоящий кровный отец – стал бы неотёсанным дикарём? А если бы огненные способности взыграли… Впрочем, об этом Джант и думать не хотел.

И всё-таки Неизвестный открыл для Джанта много дорог: обучал его тому, чего не знают даже придворные маги всех дворов мира. Неизвестный представил Джанта музыке – любимому хобби, теперь переросшему практически во вторую работу – и всячески помогал – менять струны и подбирать учебники. Неизвестный – фактически – сам того не осознавая, дал Джанту смысл жить. Построил вокруг него дом – Академию – и сунул в руки инструменты – гитару и книжку. И сказал: «Живи, как хочешь жить, живи, как всегда мечтал».

Только вот одно обстоятельство перекрывало все достоинства: эксперименты. Эти мантикоровы эксперименты.

– Ну, что, Джант, закончим с заседанием – и попробуем зарядить ружьё твоей магией?

– А ты в курсе, наставник, что я против насилия? – скептично вскинул бровь Джант.

– Конечно, конечно… Но никто не отменял самооборону! Ты разве против научиться себя защищать? Может, и Академию защитишь, и любимую девушку!

Он всегда находил предлог, отговорку, подводный камень. Всё – лишь бы Джант согласился добровольно. И чем это в итоге отличалось от железных цепей?

Так они и шли по коридорам Академии, которые, казалось бы, ночью полнились сильнее, чем днём. Почтенные маги – эти высокомерные эгоисты – посматривали на подростка, «недостойного мальчишку», как на мусор, прилипший к ботинку. А Джант, глядя на них в ответ, подумывал, кому из них он действительно подбросит мусор в ботинок.

В мягком свете энергетических ламп перешёптывания жителей Академии обладали особой таинственностью. Недоступностью. Недосягаемостью. Джанту никогда не попасть в эти круга, никогда не стать «нормальным» – «своим». За глаза его будут называть чудовищем, монстром, убийцей.

И, в конце концов – игрушкой «директора Неизвестного». От которой – все ждут не дождутся – наставник когда-нибудь избавится. Но, поверьте, Джант будет раздражать вас своим присутствием, а ваши слова… в конце концов, если называть кого-то чудовищем, то неужели вы ожидаете, что этот кто-то – специально для вас – не станет чудовищем?

Возле невысоких дверей неровно топтались на месте два голема в несуразных роскошных костюмах. Как всегда, они стояли в неловком молчании, из-за чего Джант порой подумывал, до чего же – наверняка – скучно быть сшитым заново существом.

Одному из них он показал язык. В тот же момент – не очень удачно – из дверей показался профессор Сервус, и ему предстало забавное зрелище: голем, видимо, не очень осознавая, состроил Джанту в ответ смешную рожицу, по-кабаньи приподняв кончик носа и хрюкнув. А Джант ему посмеялся.

Наблюдать злобу профессора Сервуса – бесценно. Этот скрюченный горбоносый старикашка так свирепо сверкнул красными глазами и так выпятил тонкие – как когти – пальцы, что стал похож на горгулью! Даже длинные волосы на затылке, казалось бы, встали дыбом.

– Неизвестный, угомони ты своего карманного нимфинёнка!

Профессор Сервус – как и преимущественное большинство в Академии – отказывался воспринимать Джанта как живое разумное существо. Для него тот оказывался то подопытным кроликом, то нимфейским сынком, то «зажигалкой». И буквально каждый раз этому сварливому старику удавалось придумывать новое прозвище – обиднее предыдущего.

– Я вам не… – начал было Джант, но Неизвестный его поспешно перебил.

– Что же ты так, Сервус! Всё-таки Джант не находится в твоём владении, – беспечно развёл руками наставник. – Он не голем.

– Хорошо. Игрушка твоя – а я не заступаю на чужую территорию. Пойдём уже.

Профессор Сервус – или мастер над големами – привык раздавать указания, таково его трёхсотлетнее ремесло. Наверное, из всего Совета Кровавой Клятвы он был самым невыносимым: другие, благо, прислушивались хотя бы к слову разума. А единственный голос, который слышал профессор Сервус – это неумолкаемый вопль собственной гордости.

Впрочем, Неизвестный – ничем не лучше.

– Если ты ещё раз хотел меня унизить, у тебя получилось, – пробормотал Джант, опуская взгляд на ноги.

Прежде, чем говорить, он убедился, что профессор Сервус – дав жёсткий подзатыльник голему – вошёл в зал для заседаний. В ответ на недоумённый и жалостливый взгляд голема Джант только понимающе пожал плечами.

– О… А я что-то не так сказал? – округлила рот белая маска.

Да эта мантикорова маска! Как Неизвестный вообще хотел общаться с миром, если носил на лице вещь, заведомо скрывающую все настоящие эмоции?

– Да ничего, не буду тебя позорить перед Советом, – раздражённо отозвался Джант и ворвался в двери вперёд наставника.

Если он не понимает, что фактически назвал Джанта своей игрушкой, то как ему что-либо объяснить?

– Ох… Ладно.

Он только и мог это сказать. «Ладно». И его маска вновь становилась безликой. Разве такой пурин вообще способен кому-то сопереживать?

Зал для заседаний – вопреки ожиданиям – был очень мал. Вмещал только Совет Кровавой Клятвы – собственно, тех, для кого он и предназначался. Сюда редко захаживали гости. Время от времени приглашался градоначальник – и тот, по особым вопросам.

А вот Джанту приходилось бывать здесь часто. И именно он – его длинные горящие волосы – оказывались единственным источником света. У вампиров и вурдалаков зрение в темноте становилось острее, поэтому в огне те не нуждались: они даже читать могли в кромешной тьме.

Длинный стол вытянулся почти от стены до стены. За ним сидели четверо: вошедший профессор Сервус и трое других членов Совета. Вергилий – с кем Джанту общаться не приходилось – как всегда, что-то взволнованно теребил в руках. На этот раз – краешек свитка.

Во главе же стола, закинув ноги на стол, расселся главный шпион Академии – Паук. Его внешность и в ярком свете тяжело было разглядеть: Паук привык скрываться за чёрным костюмом, плотно прилегающим к вытянутому телу. А за лицевой маской виднелись разве что острые скулы и миндалевидные, горящие алым глаза. Зато – что для шпиона казалось слишком уж вычурным – длинные смольные волосы Паук не стягивал в хвост, а оставлял прямыми водопадами лежать на плечах.

Вообще, моду Совета Кровавой Клятвы на длинные локоны не поддерживал только Неизвестный. Признаться, даже Джант пытался отрастить волосы, хотя те ему – очевидно – совсем не шли.

Зато черноволосому судье Форуму, сидевшему ровно посередине стола, ровные волны удивительно шли. Одетый в официозную чёрно-бордовую мантию, судья казался невероятно высоким, возвышающимся над простыми смертными силой закона. Особо на его резком длинном лице выделялись глаза, полыхающие удивительно спокойным и, тем не менее, праведным огнём.

Джант по привычке отодвинул кресло, чтобы сесть, но вдруг ему на плечо опустилась ладонь в тёмной перчатке.

– Мальчик, твоё место не здесь.

Судя по выпуклости под маской, Паук, шелестя это, жутковато улыбнулся. Другой рукой он указал на табурет – на нём сидели големы, обслуживавшие Совет Кровавой Клятвы.

– Ах, да. Как я мог забыть.

Бесшумно вздохнув, Джант обернулся к Неизвестному. Тот уже подлетел к профессору Сервусу и принялся резво обсуждать насущные дела. Так и не решившись пожаловаться, Джант сел на «своё место».

– Неизвестный, мы хотели обсудить важный вопрос, – прервал будничные разговорчики судья Форум.

– Ох, ты как всегда, сразу к делу, – улыбнулся Неизвестный, легкомысленно отмахиваясь. – Форум, когда же ты дашь нам поболтать о насущном без всех этих «долгов» и «обязанностей»?

– Когда ты научишься распоряжаться чужим временем?

– И то верно, – пожал плечами наставник. – Так… Что вы мне хотели показать?

Воцарилось молчание. Джант заёрзал на табурете: от неловкости он вдруг очень остро ощутил, как этот низкий табурет не подходил для его длинных ног.

Профессор Сервус обернулся к Вергилию, вмиг посерьёзнев. И если обычного кислого выражения лица профессору не хватало, то насколько важная новость ждала Неизвестного? Видно, у наставника возник схожий вопрос, и взор тёмных дыр в маске тут же обратился к путевому.

– В общем, как ты и просил, я подключил нескольких учёных и занялся изучением той… «аномалии» в каньоне Горгулий. Ну, я о тех самых странных магических волнах, прибывающих туда из космоса, и о том, как с этим связаны горгульи, – затараторил Вергилий. Свиток в его руках уже весь покрылся мелкими трещинками по краям. – И мы, в общем, мы… пришли к одному очень необычному выводу, как-то так…

– И… что за вывод? – задал наводящий вопрос Неизвестный.

– Ну… Это… проще показать, чем сказать, – тут же зарылся с головой в свиток путевой. Джант не разбирался в религиозной магии, поэтому мало представлял, как этот кусок бумаги должен был раскрыть всю «страшную правду».

– О, тебе это обязательно должно понравиться, Неизвестный, – довольно протянул Паук. – Вергилий нам уже рассказал…

– Мне кажется, наводить морок вокруг этой темы – уже излишне, – поправил его судья Форум прежде, чем наставник смог ответить. – Это серьёзное открытие, и нам нужно принять в отношении него совместное, взвешенное решение.

– Ты преувеличиваешь, – отмахнулся главный шпион. – Неизвестный уже не ребёнок, правда ведь? Он может справиться со своими обычными обязанностями, нас-то подобное вообще не касается.

– Слушай, Паук, ты только к своей работе шпиона относишься ответственно? – встрял в разговор профессор Сервус. – Потому что я полностью разделяю сомнения Форума относительно Неизвестного…

– Хей, я вообще-то тоже здесь! – неловко смеясь, поводил руками Неизвестный.

– Неизвестный не ребёнок, – многозначительно покосился Паук на Джанта и, обернувшись, добавил: – Он спокойно переживёт какую-то…

– Как видишь, до сих пор не пережил! – всплеснул руками профессор Сервус. – И нам как его соратникам и друзьям нужно прекратить этот цирк. Из-за неё он начал пить, из-за неё он взял этого… заморыша!

Джант удивлённо вскинул брови. Ладно, оскорбление, но… О чём это они? Или – вернее – о ком?

А Неизвестный тем временем бросал недоумённые взгляды поочерёдно на Паука и на профессора Сервуса. Тут Джант эмоцию не мог не разглядеть: наставник пребывал в таком шоке, что более не скрывал своё состояние.

Недолго помедлив, Паук неожиданно ровно сел, опустил локти на стол и тихо, но напористо произнёс:

– Я верю нашему другу. Мы бок о бок построили эту Академию и – вместе – подняли на ноги. Всю заварушку с ней и другими мы прошли вместе. И если ты, Сервус, не считаешь, что нам нужно быть откровенными друг с другом, то, наверное, действительно позабыл нашу Кровавую Клятву.

– Да я не собирался скрывать! Я просто… – заволновался профессор.

– Ну так докажи это. Вергилий, ты готов? – уверенно откинулся на спинку кресла Паук.

– А? Сейчас, сейчас…

И вдруг – свиток сам вырвался из рук Вергилия. Из него – разрываясь искрами – по всему залу раскинулась сверкающая энергия, принявшаяся складываться в знакомые символы. Ослепляющие точки звёзд и ровные линии созвездий, бледнеющие хвосты комет и далёкие туманные галактики. Объёмная карта небес, словно запертая в клетке, распространяясь, упёрлась в голые стены, поглотив собой и слабого Джанта, и могучий Совет Кровавой Клятвы.

Если раньше Джант лишь чувствовал далёкие звёзды, то теперь –видел их. Может, то был лишь призрак бесконечной вселенной, но Джанту казалась удивительной даже блёклая проекция. Не сходя с места, он словно воочию появился там – в мириадах километров от его родной Академии, совершающей крохотные пространственные шажочки по сравнению со ступающим на широкую ногу космосом.

– Так вот… – наконец пришёл в себя Вергилий. – Неизвестный, мы хотели рассказать тебе о результатах.

– Да-да… Говори! – загорелся Неизвестный, подпрыгивая, будто он и без этого не парил. – Быстрее, я уже замучился вас слушать!..

– Как мы и предполагали, горгульи прибыли с другой планеты.

Джант замер на месте. Словно на него вылили ушат воды – по коже пробежался рой мурашек. Восхищение смешалось со страхом, и Джанту оставалось лишь в недоумении ждать объяснений.

И Неизвестный явно разделял его восторг. Он даже опустился на пол, едва касаясь камня стопами. Джант, к своему удивлению, понял: сквозь маску можно разглядеть чувства. Просто если попытаться понять.

– Горгульи стали таким, что ли, адресатом магических волн с той планеты, – пояснил Вергилий. – Ну, или что-то в каньоне стало – мы точно не знаем. Эта планета будто что-то хочет сказать…

– Однако я бы не торопился прыгать в исследования с головой. Мы ничего не знаем об этой планете, помимо того факта, что на ней, по всей видимости, возможно жить. И из-за обрывочности сведений мы не стали пока объявлять о находке Академии. Слишком рискованно. Мало ли, какие беспорядки могут возникнуть? – справедливо рассудил главный судья Форум.

– Нас ждут не только проблемы изнутри, – напомнил профессор Сервус, – но и снаружи. Ведь другие страны – особенно в свете постоянной напряжённости – захотят узнать о другой планете, чьи территории можно присвоить себе. И нам не избежать шпионов… Но моя ли это прерогатива?

– Знаю, на что ты намекаешь, но нельзя упускать возможность только из-за небольших рисков, – показательно вскинул ладонь Паук. – Сколько новых путей мы можем найти? Ведь скоро война. И, да, я об этом знаю как никто другой. Куда нам бежать, если не на эту планету?

– Б-бежать? – замялся Вергилий. – Но ведь Форум прав… Мы ничего не знаем об этой планете. Вдруг там не работает притяжение земли? Или магии нет? Или… она по-прежнему обитаема?

На мгновение зал вновь окутала тишина. Джант вновь заёрзал на месте от волнения.

Первым молчание прервал Неизвестный:

– Ну так мы можем изучить эту планету, прежде чем туда лететь. Мы будем подготовлены! – восторженно заявил он, подлетая всё выше и выше. – Не зря же мы веками собирали вокруг себя целую армию всемогущих магов. Магов самых разных стихий, самых разных способностей. Мы можем не только видеть и чувствовать на миллионы километров, но и создавать целые миры вокруг себя! Неужели с такими дарами мы не сможем преодолеть любую катастрофу, не сможем победить любого врага? Да ведь вместе мы – всемогущи! Выше нас – только Богиня!

– Послушай, Неизвестный, нельзя играть в бога, – осторожно прервал его профессор Сервус. – Ты слишком далеко заходишь…

– Долой скептицизм, Сервус! – поднял того за руки Неизвестный. – Неужели ты не хочешь спасти наших магов? Неужели не хочешь открыть новые горизонты? Надо всегда стремиться вперёд! К мечте! Без мечты мы – лишь кучка самодовольных идиотов…

– Кто тут вообще самодовольный идиот?! – вскрикнул вдруг профессор, вырываясь и неровно приземляясь на пол. – Неизвестный, очнись! Ты её не вернёшь! Она ушла, давно! И каким бы ты всемогущим ни был, на какую бы далёкую планеты ты за ней не погнался, ты её не найдёшь и не достигнешь… Нельзя пересечь границу смерти!

Неизвестный перестал рваться из стороны в сторону. Лишь замер, прищурено глядя на профессора Сервуса. Хоть Джант и был знаком с наставником уже много лет, ни разу он не видел такого… проникновенного взгляда. Взгляда, в котором смешалось всё.

В котором отразилась далёкая, глубокая, спрятанная за безликой маской душа.

– Просто никто всерьёз не пытался её пересечь, – наконец, негромко отозвался Неизвестный. – Вергилий, покажи, пожалуйста, эту планету.

– Вот… Вот она.

Осторожно пройдя сквозь призрачные изображения, Вергилий указал на шар. Он, казалось, выделялся среди всего космоса. Вся вселенная – обширная и бесконечная – будто сводилась лишь к одному. К этой самой обычной планете.

Но не для Неизвестного. Джант удивлённо проследил за неровным полётом наставника. Тот ошеломлённо замер над шаром – горящим энергетическим светом шаром – будто над древним благословлённым зеркалом. Даже нет – любое благословение не вызвало бы у Неизвестного и толики восхищения, с которым он смотрел на планету. Будто весь смысл жизни заключался в одном маленьком уголке земли на краю вселенной.

Словно разговаривая сам с собой, Неизвестный зашептал:

– На ней могут быть совершенно другие законы. Вдруг, если я взгляну, хотя бы одним глазком, я смогу…

– Возродить её?

Джант не удержался. Все взоры обратились к нему. Преисполненные злобы. Словно Джант лез, куда не стоило. Разве что Вергилий сочувственно опустил глаза и вздохнул.

А Неизвестный лишь удивился. Но ответил:

– Если бы смертного можно было вернуть таким же… – и после небольшой паузы добавил: – Подойди сюда, мой мальчик.

Не веря ушам, Джант поднялся с табурета. Неужели наставник собирался его посвятить в поистине судьбоносные решения Академии? Показать ему самые сокровенные тайны Совета Кровавой Клятвы?..

На неровных ногах Джант поднялся и прошёл мимо соратников Неизвестного. Сервус и Паук отступились – с заметной неохотой. Невольно, Джант сжался, взгляд его сам собой падал на искрящийся шар. Конечно, ведь он не мог не притягивать взоры.

– Хорошо… А теперь, мой мальчик, положи руку на планету.

Оказавшись рядом с Неизвестным – парящим совсем близко – Джант замялся. Но, увидев неожиданно мягкий – был ли наставник таким хоть раз? – взгляд, Джант всё же поднял ладонь и коснулся изображения.

То – очевидно – оказалось твёрдым. Но холодным. Всего лишь призрак.

– Чувствуешь что-нибудь? – неожиданно наклонился к лицу Джанта Неизвестный.

– Нет… Это всего лишь изображение.

– А если… попробовать представить?

Джант попытался. Он на мгновение ошпарился: жар звёзд ослепил его, но в их тени Джант уже не видел и не ощущал.

– Я… не умею чувствовать планеты и спутники, – признался он. – Они слишком тускло горят.

Неизвестный поник. Неужели он не знал? Они же столько раз пробовали!..

– Эксперимент с треском провалился, – злобно усмехнулся профессор Сервус. – Твоя маленькая игрушка – не полезнее телескопа. Что и требовалось…

– Сервус, я разве с тобой разговариваю?! – взъелся вдруг Неизвестный.

От удивления Джант дёрнулся. Откуда такая ярость?! Джант пока плохо читал ауры, но даже магия – тёмной неприятной волной – накрыла его, туша огонь волос.

Видимо, заметив это, Неизвестный удивлённо округлил дырочки маски. И вдруг оправился:

– Не подумай плохого, Джант. Я просто… надеялся, вот и всё.

Он неловко улыбнулся. Неожиданно для себя, Джант и сам улыбнулся.

– Я ничего и не подумал, – честно ответил он. Вспомнив, он спросил: – Но… как планета поможет тебе «перейти границу смерти»?

– Пока не знаю. Но нельзя же отметать вероятность успеха. В мире возможно всё. Почему бы планете не стать ответом на мои вопросы?

Совершенно ничего не понимая, Джант вскинул брови. Чего Неизвестный добивался? Что значит «перейти границу смерти»?

– Наставник… а чего ты хочешь? – наверное, впервые в жизни спросил Джант. – Зачем тебе «переходить границу смерти»?

– О… Прости, я пока не могу тебе сказать, – стыдливо опустил взгляд Неизвестный.

Такой… печальный. Отчаявшийся. Конечно, он не хочет говорить. Оно и понятно.

Джант знал, что такое смерть, не понаслышке.

– Тогда, – он протянул наставнику руку, – ты должен мне обещать, что ты мне обязательно расскажешь. А то – сам знаешь – в исследовании нельзя закрывать глаза на такие важные аспекты, как цели и задачи.

– Ох, – усмехнулся Неизвестный. – Я рад, что ты это запомнил. И что… В общем, обещаю. Когда придёт время – обязательно расскажу.

И они пожали руки.

На следующий же день Неизвестный назвал Джанта сыном. И тот утерял к наставнику почти всё сочувствие.

А разговор о планете, в конце концов – как и многие поразительные открытия – безвозвратно потерялся в туманах подсознания. И всплыл в памяти лишь спустя годы, когда Ив – возлюбленная Джанта – сказала, что хочет стать путевой.

***

– Приготовьтесь и, пожалуйста, будьте очень внимательны! Этот путь будет сложным! – объявил Вергилий, выпрямляясь и раскидывая в стороны руки. Наверное, тренировки путевых были теми редкими моментами, когда Вергилий вставал в полный рост.

– Да, учитель! – хором отозвались путевые.

Ещё давно путевые между собой договорились называть Вергилия именно так. Тот же сперва долго смущался и уговаривал этого не делать, но вскоре он был сломлен силой убеждения. Ива принимала в этом немалое участие! И действительно гордилась успехами.

– И, пожалуйста, не забывайте правила…

– Нет головы и ног, левой и правой руки, спины и переда! – воскликнул Лучезар.

– Нет тела, нет души, нет магии! – подхватила Криста, эллиадская путевая.

– Нет тебя, меня и нас, – произнесла Линг, лонгская путевая-Ящерка.

– Есть только путь, – тихо закончила Ива.

Вздохнув, она сосредоточилась. Чудеса путевых собирались долго, приманивались, как опасливые лесные звери, почуявшие приманку. Как благородные олени, медленно шагающие вперёд, готовые ускакать вдаль от одного неосторожного движения.

Но Ива знала к ним подход. Ласковым мановением руки она оборачивала чудеса вокруг пальцев, словно тонкую паутинку. Нити переплетались вокруг неё, её естества, любопытно шурша, прощупывая. Долго, много частей, они ищут, цепляются, растворяются, проникают в глубь… И лишь после этого Ива могла полноценно погрузиться в них, соединяясь с ними в танце.

В такие мгновения Ива чувствовала себя не собой. Чувствовала, что она – лишь маленькая, крохотная частичка огромного, непреодолимого мира. Вокруг простирались бесконечные дали, в которые слабая Ива не способна заглянуть. Они тянулись всё дальше и дальше, исчезая из взора, а попытка вглядеться не давала ровным счётом ничего, кроме понимания, что силы – конечны.

Вскоре чудеса разрывали Иву насквозь. Та растекалась, словно пятно воды на земле. Однако растекалась она во все стороны. Не было ни верха, ни низа. Ни лево, ни право. Ни зада, ни переда. Только здесь и везде одновременно.

Многие отчаивались, глядя на себя и на весь мир. Боялись шагнуть дальше и увидеть непреложные истины. Даже невероятно талантливые маги, познавшие все искусства мира, могли отвернуться, не примиряясь с действительностью. С собственной ничтожностью. Но стоило примириться – как мир вдруг обретал свет.

Хотелось пойти, побежать, рвануться в бесконечность. Исследовать, видеть, познавать, впитывать. Простирая руки, Ива чувствовала на себе свет далёких звёзд. Он сушил, выжигал, но Иве, водяной волшебнице, не было страшно.

Один шаг вперёд – и она оказывалась так далеко, как ни один смертный ещё не заходил. Вот и планета. Светлая, как белое полотно. Лишь брошенные ненароком пятна лесов и невысоких гор её запятнали. Полюса украшали переливающиеся на солнце льды.

На поверхности виднелись едва заметные угловатые постройки. Следы тех, кто отсюда ушёл. Что же там? Секреты к познанию вселенной? Может, это они – далёкие предки, ушедшие на звёзды после смерти? Наверняка это – хранилища древних тайн, оставленные для потомков. Неужели Ива, такая простая Ива, будет той, кто прикоснётся к ним одной из первых?

Чудеса несли, словно течение быстрой реки. Делом путевого было не поддаваться. Ива остановилась, борясь с вихрями. Нити становились спутанными узлами, узлы – клубками. Будучи неопытной путевой, Ива пыталась хвататься за кончики, лишь бы её не унесло в бесконечность. И если бы не мудрые наставления Вергилия, её бы давно оторвало, а даль – поглотила бы.

Теперь Ива знала, что если узлы запутались, их необходимо распутать. Лишь распутанные узлы давали чудесам истинный выход. Узлы порождают путаницу и как следствие – страх. Истинному путевому страх должен быть чужд. Лишь уверенность становилась единственным верным компасом. К сожалению, компас Ивы не был так силён, как у других путевых.

И иногда ей требовалась рука помощи.

Когда в сердце вдруг поселилось тепло, Иве вдруг попалась нужна нить. Лишь потянув за неё, Ива мигом распутала узел. Чудеса растворились в бесконечности, а Ива, точно из крохотных капелек, собралась в саму себя.

В тёплых руках. Открыв глаза, она увидела знакомые голубые глаза, объятые огнём.

– Привет, Ив.

Ива, понимая, опустилась к Джанту в объятия. Они были мягкими, как согретая постель. Уткнувшись ему в шею, Ива пыталась отдышаться.

– Привет… – пролепетала она, стараясь не смотреть на других путевых.

– Я тебе помешал? – спросил он тихо, держа её над землёй.

– Нет… Скорее наоборот. И поэтому мне стыдно.

– Что ты сама не можешь справиться? Ив, это вовсе не плохо. Помощь нужна всем.

– Но что, если я сама так и не научусь? Если ты будешь всегда меня вытаскивать…

– А я всегда буду рядом. Так что беспокоиться тебе не стоит. Даже без меня – я верю – ты всё сможешь.

Она не верила, что рядом с ней мог находиться Джант. Что он… Что он… её будущая семья.

– Спасибо, что ты со мной.

– Не нужно благодарить.

Он опустил её на землю. На свои сапоги. Земля под ногами подмёрзла, и босыми ногами касаться её не хотелось.

Иву поначалу смущало, что путевым приходилось тренироваться босыми, в белых, лёгких одеждах. Вергилий сказал, что тяжесть одежды, особенно на ногах, может сказаться на концентрации. Нагота, конечно, смущала больше, но и одежда не должна быть отягощающей. Не должно быть ничего, что отвлечёт, собьёт путевого с пути.

Уже утро. Солнце только поднималось. Яркий рассвет озарил кроны деревьев, поднял ото сна золотистые колосья. Ива чувствовала каждую росинку и, истощённая, впитывала.

Путевые любовались рассветом. Кажется, на них с Джантом даже не обратили внимания. И хорошо. Ива не любила лишнего внимания. Она стеснительно уткнулась в рубашку Джанта, будто та могла сделать её невидимой.

– Мне казалось, что ты стала смелее с того момента, как я тебя встретил. А теперь опять смущаешься.

– Когда ты рядом, не хочется быть смелой.

– Ленишься? – усмехнулся он.

– Ну… Есть такое.

Она усмехнулась. Хотя робость… Она в ней всегда была. Просто когда Джант появлялся, не хотелось с ней бороться.

– Ива, Ива! – подбежал к ним Лучезар, полный чудес. К нему-то они притягивались, как к родному. – Ты видела это?! Неужели мы туда и вправду полетим?! Там так светло, как на самой настоящей звезде!

– Я думаю, что это не совсем свет… Скорее пустыни, – предположила Ива, припоминая.

– А я-то думал, хоть там не будет так жарко, – печально вздохнул Джант.

– Это просто ты слишком горячий, – подмигнула ему Ива.

На щеках Джанта румянец выделялся особо. При его-то бледной коже и горящих голубых волосах. Даже татуировки не могли скрыть очаровательных красно-розовых пятнышек.

– Ага! Ты же горишь! – улыбнулся Лучезар.

Ива скрыла ладонью улыбку. Эх, Лучик, маленький ты ещё, чтобы понять намёк.

– Спасибо за тренировку, путевые! Сегодня вы проделали большую работу, и я вами очень горжусь, – похвалил их Вергилий.

– Это учителю спасибо! – улыбнулась в ответ Криста. Когда она улыбалась, она и впрямь вся светилась – всей белоснежной кожей, каждым локоном золотистых волос, каждым взмахом тонкой руки. Вергилий лишь скромно улыбнулся в ответ.

Постепенно, слово за слово, путевые принялись расходиться. Джант подал Иве её сандалии и подставил колено, чтобы она не вставала на холодную землю.

По привычке путевые всегда шли ровным клином. Именно в таком порядке они полетят, поэтому каждый запоминал своё место и привыкал к нему. Для путевого любая деталь их расположения очень важна, ведь именно от неё будет зависеть успех соединения – обряда, при котором путевые объединяются и чувствуют друг друга. Пока они практиковали эту связь редко, но до полёта осталось ещё три месяца, хватало времени научиться.

Ива занимала место рядом с Лучезаром, на самом краю. За ним – маленькая Ящерка Линг из Империи Лонг (из-за созвучия псевдоним Линг все запомнили сразу). А за ней уже Криста, их ведущая, или главная путевая. Но быть последней Иву не задевало. Наоборот – быть между двух путевых гораздо сложнее, ведь ты становишься важным связующим звеном. А так ты ответственен только за себя и за свой корабль.

– Кстати, учитель сказал, что мы долго не задержимся в Берском Царстве, – вдруг сказала Криста, идущая впереди. – Черепаховая Академия опять дестабилизировалась…

– Я слышала, в Эллиадии разворовали магическое хранилище… – вспомнила Линг.

Обсуждая это, Криста и Линг уходили всё дальше. Они хорошо ладили. Недаром их бывшие государства были союзниками – было всё-таки что-то схожее в их менталитетах.

– Бедная Адалинда… – пробормотал Лучезар, смотря в землю. – Наверное, ей неприятно от всех этих «колебаний».

– О, ты её тоже Адалиндой называешь? – удивился Джант.

– Да! Ива её так назвала! – приободрился тот. – И мне рассказала.

– Ты же не против, Джант? – спросила она. Наверное, стоило уточнить раньше.

– Естественно, нет. Не думал, что мои выдумки будут интересны кому-то, кроме меня, – скромно ответил Джант.

Ива сжала его ладонь в своей. Как же порой жесток он был к самому себе. Никогда не отстаивал собственные заслуги, будто все хорошие поступки совершал кто-то другой.

– Да ладно! Имя офениксенное! – подбодрил его Лучезар, виляя хвостом. – Такое изящное, прямо как черепаха!

Ива, конечно, сомневалась, что черепаха была символом изящества, но согласилась. Тем более Лучезар умел улыбаться так, что улыбка его убеждала кого угодно.

– Лучик не соврёт, – согласилась Ива.

– Ладно, ладно. Уговорили, – скромно улыбнулся Джант. – Но твои баллады всё равно лучше.

– Я просто выплёскиваю накопившиеся чувства. В этом нет ничего особенного…

– Аргх! Да прекратите вы, оба! – разозлился вдруг Лучезар. – Вечно сами себя унижаете. Причём вместе. У вас так ухаживать принято, я не понимаю?!

Опешившие, Ива и Джант переглянулись. Они об этом как-то и не думали.

Когда до Ивы окончательно дошёл абсурд ситуации, она не удержалась от смеха.

– Хорошо, хорошо, Лучик! При тебе унижаться не будем!

– Не при мне, а всегда! – наказал он. – А то удумали тут…

– Послушаем опытного мудреца, – важно вскинул палец Джант.

– Эй! Мне вообще-то уже двенадцать! – напомнил Лучик. – Лучше расскажи… Почему?

– Почему что? – насторожился Джант.

– Ну, почему Адалинда?

Ива вспомнила, что на её вопросы Джант не отвечал. Постоянно увиливал от прямого ответа. Она же не допытывалась: пускай хранит свои тайны, пока не решит рассказать. И каково было её удивление, когда Джант вдруг наконец-то ответил:

– Так звали мою мать.

И посмотрел на Иву. Пристально, внимательно. Она же остановилась, удивлённо уставившись на Джанта.

Быть не может… Неужели её догадки были верны?

– Мы скоро поженимся, Ив. Пора бы тебе это узнать.

Иве почему-то казалось, что она знала о Джанте всё. Но теперь разубедилась.

– А ещё… – замялся Джант. – Мне пора узнать твоих родителей. Давно пора.

Ива застыла. Он был серьёзен. Как никогда серьёзен. Кончились его глупые шуточки. Теперь он по-настоящему собрался стать иным. Взрослым.

– О, это взрослые разговорчики! Бе-е-е! – ускакал Лучик.

А Ива была неожиданно готова.

***

Не то чтобы Экс терпеть не мог Берское Царство. Да и его предвзятость к берам была разительно невелика, несмотря на то, что ему приходилось с ними воевать. Но лишь спустя много дней пребывания в Черепаховой Академии Экс осознал: родная Эллиадия и враждебное Единое Берское Царство не так уж сильно отличались.

Эллиадия, как и Берское Царство, утопает в пышных золотистых полях и непроходимых густых лесах. Как и Берское Царство, Эллиадия до верху наполнена самыми разными расами и культурами. И, конечно же, Эллиадия, как и Единое Берское Царство, кичится собственной важностью, всерьёз считая, что нет в мире ни одного столь же «милосердного и праведного» государства.

С другой стороны, беры хотя бы не скрывают своего самолюбия. «Беры – судьи», «беры – герои», «беры – спасители». Горделивые, они своих истинных намерений даже не скрывают. Наоборот, купаются в дурной славе, точно в ней есть хоть что-то хорошее.

Эллиадия же наоборот – прячет, подобно водному дракону, жадному до золота и алмазов. Экс слишком ясно это осознавал, прослужив в паладинах больше десяти лет. Эллиадия под торжественным фасадом скрывала столько тайн, сколько простому жителю – даже коренному эллиадцу – и не снилось. Сколькими знаниями Эллиадия втайне от всего мира овладела? Вспомнить только кризис зеркала благословения, когда королева издала указ изучить осколки зеркала благословения – артефакта, который дарует право одному государю воцариться над всем миром. Ведь только королева «заслужила» – как она сама говорила – обладать зеркалом. «Род Уайт-Райдеров издревле избран», – говорила она, пока другие с ней молча соглашались. Какие проклятые искусства Эллиадия не использовала для удовлетворения собственных больших амбиций? Ведь именно королева хотела использовать реликвию Пустоты для того, чтобы сломить Берское Царство. Скольким государствам Эллиадия не навязала свои порядки? Ведь был в истории Эллиадии целый период, когда всё северное полушарие плясало под её дудку. До сих пор Вондерландия и Эдельгвирская империя пожинают плоды внедрившийся эллиадской культуры. Религия, наука, экономика – эллиадская система легко и просто прижилась в других странах, вытеснив всю ту культуру, которая ей предшествовала.

И так вышло, что только Единое Берское Царство осмелилось сказать об этом Эллиадии. И показать. Так и завертелось.

Но что самое обидное: ведь по обе стороны границ живут лишь те, кто хочет покоя. Вот единственная и неизменная истина.

В Черепаховую Академию от войны сбежали многие. Как бы удивительно ни звучало, при этом количество поступающих сократилось. Сбегать в Академию сбегали, да не все доходили. Эксу повезло, что его буквально направили, привели за ручку. И позволили понять что-то новое для себя.

Теперь Экс взбирался на покатый пригорок, пробираясь сквозь поражающий своей пышностью лес. Вечно какая-нибудь зелень лезла в глаза: то ветвистый куст, то молодое деревце. Зато не лезли лучи Игниса, ведь многовековые осины плотно укрывали собой небеса. Подумать только: даже пробираясь по нехоженым эллиадским дорогам, проходящих сквозь Природный лес, Экс не ощущал себя таким «нежным», чужим ребёнком далёкой цивилизации. Берское Царство, нравы его жителей в целом походили на этот лес – дикие и дремучие.

Тем не менее Экс радовался, что ему выпала возможность узнать, каково здесь. Он искренне надеялся, что ноги его бывших сослуживцев сюда не ступят. Ни к чему хорошему их появление здесь не приведёт.

В конце концов, дорога привела Экса в живописное место. Высшей точкой пригорка оказался крутой склон, прерывающийся совсем рядом с полем несобранных колосьев. В природном золоте, дневном свете голубого неба и под ласковой сенью осин Экс вдруг, неожиданно для себя, обнаружил знакомый силуэт: впереди на упавшем стволе устроилась капитан Храбрая.

Экс привык видеть её совсем иной. На их редких капитанских сборах она чаще всего одевалась строго, почти по-мужски. Теперь же её роскошная коса, небрежно усыпанная блестящими росинками, спускалась ей на плечо, облачённое в платье, прежде Эксом не виданное – с разноцветными фигурными узорами на нежно-белой ткани. Хоть тело её и было прикрыто, аккуратные запястья, украшенные воздушными рукавами, казались нежными, будто никогда в жизни не касались оружия.

– Вы застыли так, словно впервые видите женщину.

Обернувшись к нему, она, словно молодая леди, по-озорному подпёрла рукой подбородок. В её глазах плясали смешинки.

– А вам, похоже, нравится надо мной смеяться, – сказал Экс и едва сдержался от облегчённого вздоха.

И хорошо, что смеётся. С самой первой их встречи – того неловкого знакомства – Храбрая так не подначивала его. Эксу начинало казаться, что то были две совершенно разных женщины.

– Вид у вас такой забавный, капитан Экс. Хочется подшутить, – усмехнулась она.

Такая женщина Эксу нравилась определённо больше.

– Неужели я так жалко выгляжу? – с иронией ответил Экс, осторожно подступаясь к ней.

– Вовсе нет. Скорее наоборот, вам хочется довериться.

– Потому что я слаб?

– И откуда такой вывод?

– Слабые никогда не ответят грубостью, даже если солгут при этом. Слишком трусливы.

– Может и так. Но в одном вы ошибаетесь, Экс: вы путаете слабость и обычную доброту.

После этих слов взор её посерьёзнел, улыбка исчезла. Экс задал только один вопрос:

– Могу я присесть?

– Да, конечно. – Вздрогнув, она поджала ноги. И почему-то шумно выдохнула. – Не обижайтесь, право, на мои дурацкие шутки.

Экс медленно опустился рядом. Обнимавшая колено и разутая (её босоножки лежали одна на другой в траве), Храбрая выглядела совсем как девчонка.

– Вы постоянно корите себя за хорошие черты, – подметил Экс. – Причём очень зря.

– Считаете? – неожиданно игриво наклонила голову она. Сквозь её по-детски непосредственное поведение Экс – как ему казалось – видел след иного чувства, менее светлого и радостного.

– Иначе бы не говорил.

Кажется, он начинал привыкать к ней и её переменчивому нраву. И ему ужасно льстило, что она так менялась рядом с ним.

Пускай и причины для этого наверняка самые тривиальные и не заслуживающие гордости.

– А где ваша малышка? – спросила Храбрая.

Разве он появлялся с ней перед главным капитаном?

– Я слышала о ней от Неизвестного, – вдруг неловко призналась она.

– А, вот оно что, – понимающе кивнул Экс. – Ме… Морана сейчас в школе вместе со своим новым другом, Лучезаром. Думаю, он поможет ей освоиться лучше, чем я. А мне было нечего делать, вот я и решил прогуляться.

К своему удивлению, Экс заметил, как глаза Храброй округлились.

– В Черепаховой Академии есть детская школа? – неожиданно спросила она.

– А вы не знали? – удивился в ответ Экс.

– Ну… Детей у меня нет, знать неоткуда, – непонятно отчего отвернулась она.

– О, я и не подумал, простите. Я почему-то предполагал, что у вас уже есть семья.

– Не все из нас такие удачливые.

Капитан Храбрая – и одинока? Экс не верил. Быть такого не может – такая красавица и без мужа. Отчего-то позабыв обо всех приличиях, он спросил:

– И даже мужа у вас нет?

– Нет. Я думала, приличные отцы не интересуются чужой личной жизнью.

– В каком смысле? – пришла очередь Экс округлять глаза. – Я не отец…

– А кто же?

– Дядя. Морана – моя племянница, дочь сестры. У меня нет жены, и никогда не было.

Неожиданно Храбрая покрылась румянцем. Застыв, она несколько секунд молча смотрела Эксу в глаза.

– Простите, – пролепетала она, стыдливо уставившись в сторону. – Н-неизвестный сказал…

– Ну, он мог, – насмешливо улыбнулся Экс. – Но это не так.

– Я поняла…

Совсем смутилась. Красная до кончиков острых ушей, она более всего походила на девчонку. Экс не мог не умилиться. Вечно строгая главная капитан на самом деле – такая же, как все.

– Я похожа на дитя, – стыдливо прикрыла лицо ладонями она.

– Все мы – выросшие дети, – старался звучать мудро Экс.

– Вы не понимаете. Я веду себя, как ребёнок. Как мне вызывать уважение таким поведением?

– Другие капитаны этого не видят. Да и не нужно это. Посмотрите на Совет Кровавой Клятвы – они вообще как будто с Орона свалились, и им плевать на чужое мнение. Возьмите с них пример и не обращайте внимания на предрассудки.

– Я… Это звучит так странно, – всплеснула руками она. – В Академии как будто каждый день – цирковое представление. Один маг страннее другого.

– Есть такое. Но в этом, наверное, вся прелесть, – пожал плечами он.

Экс постарался расслабиться и улыбнуться как можно проще. Может, если он покажет Храброй, как это делается, то и она сможет открыться.

– Смотря на вас, кажется, будто я не зря сюда приехала.

Она улыбнулась в ответ. Экс понял: в кои-то веки он действительно прав.

– Я рад, – вежливо кивнул он. – Надеюсь, Академия помогла вам достигнуть все ваши цели.

– Если бы это были цели… А не просто мечты.

Вдруг Экс понял: в его прежнем кругу он совсем не встречал женщин, похожих на Храбрую. Его сестра, подруги его сестры и даже мать – все как одна решительные и прямые, будто готовы тотчас захватить весь мир. А Храбрая – снаружи такая, а вот внутри…

– Довольно иронично, но род Храбрых отличился совсем не в бою… – начала было она, но Экс не мог не выпалить:

– Разве вы не запретили мне говорить о прошлом?

Храбрая сперва обескураженно застыла. А потом улыбнулась так, словно готова вот-вот рассмеяться.

– Разве в Черепаховой Академии можно что-то по-настоящему запретить, капитан Экс?

Опять она веселится, как ребёнок. Экс мог только радостно наблюдать.

– Видимо, всё же нет, – ответил он, понятия не имея, как ему теперь поступать. Храбрая с каждым новым словом всё сильнее загоняла его в угол. Но он и не против.

– В общем-то… Храбрые стали знамениты, благодаря своим рискованным исследованиям. Храбрые – первые, кто смог посетить мир-прародитель. Родину Богини. Увидеть железных коней и птиц, говорящие светящиеся коробки, дома до небес… Всю эту удивительную чепуху. За прорыв в исследованиях – создание целой новой науки – Храбрым и дали баронский титул.

– В таком случае путь в Академию вам был заказан, – доброжелательно отозвался Экс.

– Я бы… не была так уверена, – напряжённо сощурилась она. И вздохнула. – Храбрые долгое время были единственными, кто занимался этими путешествиями. Даже в Королевской Академии «мир-прародитель» преподавали, представляете? Единственные в мире!.. – Её глаза на миг вспыхнули, но тут же погасли. – Только кому эти исследования нужны во время войны.

В тот миг пришло понимание. Конечно же.

– Мне бы хотелось… продолжить их дело. Рискнуть. И не ударить в грязь лицом, – негромко призналась Храбрая, отводя взор. – Перед ними и перед самой собой.

– Вы их не подведёте. Я в вас верю. Конечно, я один из тысяч, но…

– Знаете, иногда веры одного из тысяч вполне достаточно.

Вдруг свесив ноги, она на миг взглянула на Экса, но отвернулась к горизонту. Её удивительно изящные для воительницы пальцы невзначай коснулись мозолистой ладони Экса.

Впервые за долгие годы Экс ощутил себя подростком. Рядом с девчонкой-Храброй, которая теперь его капитан.

***

К вечеру над полями собрались тучи. До того едва выносимая жара превратилась во влажную духоту, от которой огонь Джанта неумолимо тух. Но волнение подстёгивало его, растапливало.

У Ив была неприятная привычка: если она что-то и запланировала, она не станет ждать, терпеть, наоборот – покончит со всеми делами как можно быстрее. Джант совсем её в этом не понимал. Черепаховая Академия с детства приучила его к неспешному образу жизни. Торопиться-то некуда… А вот Ив наоборот. Хваталась за каждый миг.

И Джант скорее всего понимал, кто заложил в Ив эту привычку.

Родители Ив жили возле Межустьева города. Ив говорила, что тут жил весь её род по отцу. Здесь зародился, здесь и остался. А ведь корни их рода восходят ещё к племенным временам, когда Царь не завоевал эти земли и не объявил великое переселение.

У родителей же Ив домик расположился на отшибе. В Берском Царстве магов – или, как они их называли, чудесников – не часто пускали жить за городскую черту. Зато никакого шума. А о безопасности маги вполне могут позаботиться и самостоятельно.

Небольшая ветхая избушка на холме – не этого ожидал увидеть Джант. Неужели маги Берского Царства жили так просто? Ведь чудесники находятся на службе великого князя. Разве у них не должна быть, например, башня?

Дом расположился на самом видном месте – на холме. Наверняка с него был виден и Межустьев город. Не зря же они поставили скамейку рядом с забором, под одинокой яблоней, растущей на самом краю. Вокруг яблони Джант заметил грядки, на которых росли какие-то незнакомые травы.

– Я… Я побаиваюсь, – пролепетала вдруг Ив.

Она стояла совсем рядом с домом. Притаившись, чтобы её не заметили до того, как она соберётся. Опустив уши, в тени она казалась призраком.

– Чего же? Они будут счастливы, когда увидят тебя.

Джант провёл рукой по её щеке. Ив же схватила его руку и прижала к себе.

– Ив?..

– Я так… давно их не видела.

Прошло три года. За это время Ив почему-то до сих пор не решалась. Единственное дело, которое она откладывала, как могла.

– Чем больше я затягивала – тем труднее было прийти. И каждый раз, когда я об этом думала, становилось ещё хуже. Мне так стыдно…

– Думаю, они прекрасно понимают тебя, Ив. Они и сами много путешествовали, оставляя тебя совсем одну.

– Но они приезжали чаще, чем я…

– Это не важно. Ив, не пытайся выставить себя плохой. Так получилось. Ты смогла собраться только сейчас. Лучше поздно, чем никогда.

Он потянул её за руку. Когда её лицо предстало тусклому свету Игниса, он увидел, что она дрожала, а в её глазах стояли слёзы. Его сердце остановилось.

– Ив… Что же ты так боишься? – Джант не мог видеть её такой.

– Я… Как я могу смотреть им в глаза? Они ведь любят меня, а чем им плачу́ я?..

– Ив. Пойдём. Пора.

Нельзя допустить, чтобы она плакала. Только не когда Джант может это предотвратить.

Пришлось волочить её за руку. Она спотыкалась. Но ни слова не сказала.

Какое маленькое крыльцо. Джант поставил ногу на первую ступень, и только тогда почувствовал, как Ив дёрнулась.

– Нет… Так нельзя, я не могу! – воскликнула она.

– Можешь. Ив…

Но он не успел договорить. Хлопок двери до смерти напугал его. Но, увидев на пороге Ив, только постаревшую, он сразу понял.

– Ивушка! Солнце моё!

Зверка сорвалась с места и едва ли не оттолкнула Джанта. Такая маленькая, а сколько силы! Джант не смог сдержать улыбку, когда незнакомка заключила Ив в объятия.

Хотя какая незнакомка… Даже Джант мог узнать настоящую мать, когда видел её.

– Ива!

Джант вновь обернулся. На этот раз на пороге появился грузный, крупный зверолюд. Грозный, бородатый, с полинявшей шерстью, он выглядел бы угрожающе. Если бы не глаза, наполненные слезами. Глаза точь-в-точь как у его дочери.

Отец Ив бросился в объятия следом. Обхватил и жену, и дочь. И закрутил их, засмеялся. У Джанта внутри всё горело от этой любви. Его Ив такая счастливица!

– М-мама… Папа… – лепетала та, не в силах сказать больше ни слова.

Вся дрожала, бедная. Джант едва удерживал себя от того, чтобы подойти. Всё-таки он здесь пока чужой…

Но только пока!

– Кхм-кхм, – показательно откашлялся он. Дождавшись, пока к нему обернутся, он гордо улыбнулся и вежливо, в пол поклонился. – Доброго вечера вам, сударь и сударыня! Моё имя – Джант. Я пришёл, чтобы просить вашего благословения.

Сперва родители опешили. Взглянули на Ив. А у той и самой слова застряли в горле. Но это ничего, Джант ничуть не стеснялся. Сердце его колотилось от страха, но если он не будет бороться, родители Ив сочтут его трусом.

– О… Ты… Как приятно! – первой улыбнулась мать Ив. – Какого мо́лодца отхватила, Ивушка! Высокий, красивый, ха-ха! Прямо как Ива и описывала.

Её лучезарная улыбка и беспечный смех успокоили Джанта. Будто она вовсе не волновалась и не боялась.

А вот Ив с отцом стояли позади. Отец, точно защищая, обхватил дочь и сконфуженно уставился на Джанта. Самому Джанту хотелось прыснуть от смеха.

– Не волнуйтесь. Я ведь пока её не сжёг, – отшутился он.

– Ты… Ты так не говори, эллиадец, это не смешно, – пробурчал тот.

От его взгляда у Джанта по спине пробежалась армия мурашек. Этот звер точно сильнее него, причём во много раз. И если он сделает хоть одно неверное движение…

– Тихобор! – возмутилась мать Ив. – Не суди книгу по обложке!

Хорошее берское выражение. Стоит запомнить. Общаясь с Ив, Джант научился лучше отличать берский язык, и теперь представилась возможность расширить знания.

– Прости, Джант, – похлопала его по плечу она. Тот, не ожидавший этого, застыл. – Тихобор готов кому угодно глотку порвать за Ивушку…

– Но первый в очереди – Светозар. Надеюсь, он уже копыта отбросил.

– Тихобор!..

– К сожалению… – пожал плечами Джант. – Сам едва не убил его. Тварь ещё та.

А это отцу Ив явно понравилось. Он даже усмехнулся.

– Ладно. Проходи в дом.

Джант наконец-то смог спокойно выдохнуть. Раз пускали, значит, доверились. Тем более у него уже отваливались ноги от ходьбы.

Оказавшись внутри, он только подтвердил, что родители Ив жили более чем скромно. Их небольшая изба была завалена утварью. То тут, то там лежали ступки, мерные чаши и прочие приспособления для зельеварения. С потолка свисали засушенные травы. В углу завалился на бок большой котёл, от которого так и веяло энергией.

Зато запах… особенный. Кажется, Ив пахла так же. Пахла лесом, прудом, цветами. Сидя на скамье за столом, она, маленькая и смущённая, совсем сливалась с комнатой. Джант мог поклясться, что со времён её детства ничего не изменилось. Ведь слишком она подходила этой скромной избе.

– Кушайте, кушайте! Джант, тебе подложить? А то большому… человеку нужно много кушать!

А мама Ив тем временем скакала с места на место. Только хвост виднелся. Она, не глядя, хватала посуду и даже готовила. А отец тем временем сидел за столом, попивая золотистую сурицу. По его венам бежали струйки света.

Джант, конечно же, не упустил шанса попробовать. Ух, вот это волна! И как беры могли пить это бочками? Джант от одной кружки загорелся!

– Значит, с мамой моей ты уже виделся… – негромко сказал Тихобор.

– Да, приятнейшая зверка, – улыбнулся Джант. Он подумал, хлебнуть ли ему, но всё же осторожно отставил кружку. – Вкусно готовит…

– О, это она только по праздникам! – съехидничала мать Ив. – Себе бы приготовила что-нибудь, кроме гречки.

– Верба, ты преувеличиваешь, – аккуратно поправил ту глава семейства. Хотя тут не поймёшь, кто глава, а кто ведомый.

– Ты и сам знаешь свою маму. Прикрывается обрядами Матушки-Природы и голодает, а на самом деле просто ленится.

А пока её мать хозяйничала и громко смеялась, сама Ив молча оглядывала окружение и потихоньку ела. Она молчала, но, похоже, её это вполне устраивало. Она просто наслаждалась домом.

Наверное, хорошо, что есть место, куда можно прийти и просто насладиться прошлым. Было ли такое у Джанта?

– Знаешь, Джант, вот Ива о тебе много писала, но ничего не рассказывала о твоём прошлом, – наконец-то присела к ним Верба. – Мы, конечно, не заставляем, но…

– Нам важно знать, кому давать благословение, – строго оборвал её Тихобор.

И снова выпил. Джант же вздохнул.

Говорить об этом лишний раз… Ничего, кроме боли, это пока не принесло. Но ведь они имели право знать правду.

– Я сын нимфы огня и лесничего, – коротко отозвался он. – Моя мать умерла, а отец продал меня в Черепаховую Академию. Так и живу.

Безопасно ли было рассказывать ещё что-либо? Да и происхождение разве не говорит само за себя?

– Так… быстро, – удивилась Верба. – Ты точно ничего больше не хочешь сказать?

– Это… не очень важно, – постарался улыбнуться Джант. – Я тогда был ещё совсем маленьким. Я мало что помню с тех времён.

Но шрамы от отцовского ремня и ожоги не уставали ему напоминать.

– Мы знаем тебя по хорошим поступкам. Значит, твои родители были хорошими пуринами, – тепло улыбнулась Верба.

Если бы… Интересно, откуда тогда в Джанте эта доброта?

– Ива рассказывала только хорошее, – натужно произнёс Тихобор. – Мы не знаем ничего, кроме того, что она писала… – Он подозрительно нахмурился. Вдруг Джант ощутил толчок. Похоже, это Верба толкнула мужа локтём в бок. – Но мы доверяем нашей дочери.

Они взглянули на Ив. Та лишь скромно потупилась, будто не она писала им все эти три года.

А Джант тем временемвзглянул им в глаза. Этот знакомый блеск… Так вот, откуда он в глазах Ив.

Понимая, Джант встал и набрал в лёгкие воздуха.

– Надеюсь, сейчас подходящий момент, чтобы спросить… – Он выдохнул. – Могу ли я получить благословение на то, чтобы взять вашу дочь в жёны? Я люблю её всем сердцем, но только вам решать, достоин ли я её любви.

Джант едва мог унять бушующее пламя в душе. Ив – самое дорогое, что у него есть.

И не у него одного. Её мать и отец переглянулись. Такое тепло… Джант редко видел такие тёплые взоры. И точно не в глазах своих родителей.

– Ты неправ, – вдруг сказала Верба. – Мы не можем решить, достоин ли ты. Может решить только Ива.

Джант оглянулся. Ив сама удивилась, навострила уши.

– Мы всегда давали Иве выбор, – пояснила её мать. – И мы ей доверяем до сих пор. Несмотря на все ошибки, которые она совершила, это – её жизнь. Её опыт. Мы можем только посоветовать и поддержать.

– Если Ива выбрала тебя, мы её поддерживаем. Как всегда поддерживали, – улыбнулся Тихобор.

Джант застыл. Это было так просто и одновременно так правильно. Сколько бы Ив ни расшибалась, она всегда вставала. Потому что её родители заложили в неё право выбора. Выбора быть счастливой.

– Я благодарю вас… от всего сердца, – произнёс Джант, садясь на место. – Я позабочусь об Ив, клянусь жизнью.

– Это нам стоит тебя благодарить, – улыбнулась Верба, взяв мужа за руку. – За то, что пришёл и не испугался. За то, что нам доверился. И за то, что позаботишься о нашем солнышке.

Оказавшись на скамье, он почувствовал ногой прикосновение. На него с улыбкой смотрела Ив.

– Мам, пап… Если хотите… Вам не придётся оставлять всю заботу на Джанта.

Удивлённый, Джант сдвинул брови. Родители недоумевали не меньше него.

– Мам, пап… Мы с Джантом отправляемся на другую планету. – От её слов Джант опешил. – Мы ищем новый дом. Для всех нас. И… я хочу, чтобы вы переехали в Черепаховую Академию вместе с нами. И поехали на следующем корабле за нами.

Тишина. Джант ошеломлённо открыл рот. Как она… Ведь не она занимается отбором. Она, конечно, может предложить кандидатуры родителей…

Но не похоже, что это понадобится.

– Ива… Что ты такое говоришь? – спросила Верба, взяв дочь за плечи.

– Я предлагаю вам переехать с нами! – воодушевилась Ив. – В Черепаховой Академии вы будете в безопасности, вдали от войны!..

– Ива… Ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь? – вдруг осунулся её отец.

– Что?.. – только и вымолвила Ив.

– Ива, мы служим великому князю. Мы поклялись ему в верности. Ты предлагаешь предать его, предать Родину, потому что ты так захотела?

На висках Тихобора вздулись вены. Джант замер, не зная, что ему делать, что сказать, как предупредить катастрофу.

– Это не я так захотела! Мама, папа, неужели вы не понимаете? Это не ваша война!..

– А чья ещё, Ива? – с напором спросила Верба. – Берское Царство – наша Родина. Мы обязаны её защищать до последней капли крови.

– Кому обязаны?! – язвительно процедила Ив. О, Эллиада… – Царю? Да он вас за зверолюдей не считает, вы для него – лишь игрушки!

– Ива, это не важно! – воскликнула её мать. – Мы защищаем не великого князя. Мы защищаем нашу Родину от захватчиков!

– Каких захватчиков? Это безумие! – Ив вскочила с места. Верба встала следом. – Вся эта война – лишь игра властолюбцев с чужими жизнями! Вашими жизнями!..

– Это не отменяет того, что войска стоят у наших границ, и кто-то должен эти границы защищать, – спорила мать. – Ива, послушай…

– Вы не понимаете…

– Это ты не понимаешь! – Вдруг Тихобор ударил кулаком по столу. – Пока вы в Черепаховой Академии прохлаждались, беры умирали! Умирали на настоящей войне, здесь, под Грань-рекой! Наши друзья, наши соседи, все…

– Мы пытаемся найти выход!.. – отчаянно воскликнула Ив.

– Всех не спасти, – выдохнула Верба. – Ты это прекрасно знаешь.

Ив застыла. Она сглатывала. Джант почти чувствовал влагу её слёз.

– Поэтому я предлагаю вам спастись… Пожалуйста, – заскулила Ив.

– Спастись и предать? Никогда, – отрезала Верба. В её глазах тоже стояли слёзы, но она была тверда, как скала. – Ива, если твой выбор бежать – так тому и быть. А мы с отцом будем защищать наш дом до последнего. Уважай и наш выбор тоже.

Стоило последнему слову раствориться в воздухе, как растворилась в воздухе Ив. Она в одну секунду оказалась у дверей, захлопывая их за собой. Джант вскочил с места, глядя то на выход, то на родителей Ив.

– Прости, что так вышло, – печально улыбнулась Верба, вытирая слёзы. – Но…

– Я приведу её. А пока… успокойтесь, пожалуйста.

Выйдя из избы, Джант увидел, как Ив стояла совсем рядом с крыльцом. В дожде. Подпитываясь родной водой.

А его влага неумолимо тушила. Тем не менее Ив ждала его. Как он мог отвернуться?

Джант медленно, осторожно вышел. Капли больно ударялись о затылок. Ив не обернулась, но навострила уши в сторону скрипящих половиц. Джант осторожно подступился сзади и нежно заключил её в объятия.

Он слышал её тяжёлое дыхание. Чувствовал запястьями биение сердца.

Она развернулась. Во взгляде он видел только слёзы. И сам закусил губу.

– Джант…

– Ив… Что случилось? Почему ты убежала от меня?

– Я… не от тебя… ото всех, – устало выдохнула она.

– Ив… Я – не все. Я помогу и пойму. Всегда. А теперь – расслабься и объяснись.

На миг она замерла. Посмотрела в его глаза. И вдруг, громко всхлипнув, обернулась к нему и уткнулась в рубашку.

– Джант… Я предательница.

Он понятия не имел, что отвечать. Кроме Черепаховой Академии, у него никогда не было Родины. Не было родни.

– Ив, ты вовсе не предательница. Ты никому не давала клятв и…

– Я… Я бы никогда не участвовала в войне, – сквозь дрожь протараторила она. – Я ведь трусиха… Я хочу жить.

Не трусиха, Ив. Ведь никто не хочет умирать.

– То, что я сделала, хуже… Я предала родителей. Я их оставила. Совсем одних. Стареющих. И их всё равно призвали, вместо меня…

Отправлять на войну тех, кому и так вскоре предстояло умереть, было низостью. Но великий князь не знал пощады.

В политике Джант почти не разбирался. Единственное, что он знал наверняка: он обязан успокоить Ив во что бы то ни стало.

– Ив, ты никого не предала. Ты сделала свой выбор, – произнёс он, утыкаясь в её затылок носом. От её ушей пахло сыростью дождя.

– Этот выбор… Это просто ошибка. Я не достойна таких понимающих родителей.

Снова громко всхлипнула. Джант чувствовал, что и сам едва держится. Сердце выгорало.

– Прошу, не плачь… Всё хорошо… Они тебя всё ещё любят, я уверен…

Он говорил всё, что вспоминал. Он слишком устал. Даже думать не мог. Её слёзы убивали.

Неожиданно Ив отстранилась. В её глазах зияла пустота. Джант было потянулся к ней, но вдруг услышал:

– Я… Я… Я не хочу, чтобы они больше меня помнили…

– Ив, ты о чём?

– Надо стереть им память обо мне, Джант. Чтобы они не помнили свою предательницу-дочь.

Эта пустота… ранила сильнее, чем любые слёзы. Она отчаялась.

– Ив… Ты не та Ив, которую я знаю, – пролепетал он.

– Что?.. – от удивления Ив очнулась.

– Настоящая Ив любит родителей… любит всё, что делает… любит даже своё прошлое…

– Я не понимаю…

– Всё ведёт к одному. Ты пытаешься сбежать, прямо как сейчас. Сперва привычки, потом исследования, и даже имя… Думаешь, я не замечу?

Ив опешила. Неужели сама не видела?

– От того, что ты забудешь прошлое, от того, что сотрёшь его, ничего не изменится. Изменится только то, что забудешься ты, Ив. И в итоге перестанешь быть собой.

Ну вот. Он чувствовал, как с его глаз срываются языки пламени. И тут же гаснут.

– Джант… – пролепетала вдруг Ив. – Джант, не плачь…

– Зачем ты так? Ты же знаешь, я не могу видеть тебя несчастной… Такое ощущение, будто я ни на шаг не продвинулся в том, чтобы сделать тебя счастливой. Или вообще – делаю только хуже…

Он закрыл глаза руками. Ив не должна видеть его слабым!

– Джант… Прости меня, – прошептала она. Её руки коснулись его ладоней. – Джант, открой лицо.

– Нет, я… Я не могу…

– Пожалуйста… Ради меня.

Он выдохнул. И опустил руки.

Она по-прежнему плакала. Но старалась улыбнуться. Неужели он всё-таки что-то сделал правильно?

– Ради тебя, Джант, я буду сильной. И буду собой. Всегда.

Она утёрла его слёзы. Маленькие шарики воды лизнули щёки Джанта, словно щенячьи языки.

– Я тебе не верю, – прошептал Джант. – Ты опять убежишь.

– Поверь мне… Прошу, – пролепетала Ив, подходя ближе. Её тепло окутывало, пробуждало. – Я обещаю тебе. Я всегда буду собой.

– Ты обещаешь, что больше не будешь вспоминать и страдать? – произнёс Джант, дрожащими руками обнимая её.

– Этого я обещать не могу. Но я обещаю постараться.

Дождь прекратился. Точнее нет. Водная магия Ив сдержала капли дождя. Джант больше не затухал. Ив его защитила.

В такие моменты Джант признавал: не было ни4ого и ничего, что могло бы заставить его заплакать. Кроме Ив.

***

Наконец-то! Корабль «Черепаха» совсем скоро будет построен. Как долго Бич ждала, чтобы увидеть эту механическую махину. Интересно, будет ли она сверкать так же, как Бич мечтала? Да она просто обязана! Ведь этот корабль станет первым рукотворным метеоритом!

В любом случае, сегодня Бич и узнает. Ведь сегодня – первый официальный сбор команды корабля «Черепаха». Будет проходить он в одной из аудиторий, где ещё студенткой Бич плевала в потолок. Но теперь – никаких плевков! Мы на серьёзном задании, ребята!

Обходя щупленьких магов, Бич уже чувствовала себя знаменитостью. Студенты первыми подхватили шумиху, всем разболтав, кто полетит в космос. Бич они запомнили! Ну, может, ещё потому, что Бич играет на гитаре в «Чудных на всю голову». Наверняка это тоже.

Амон шествовал позади. Казалось, этот свет славы его совсем не касался. Как всегда, невозмутим и холоден.

Но не с Бич, конечно же.

– Ну, что? Как тебе? Нас все узнают! – гордо вскинула подбородок она.

– Ты этого всегда хотела. Я рад за тебя.

Немногословен, этот молчун. Впрочем, Бич разговаривала за двоих.

– А сам-то что думаешь? Не я одна тут в космос лечу! – напомнила она, взяв его за руку.

– Ты рада. И я рад, – натянуто улыбнулся он, как всегда, немного жутко. Бич пришлось долго отвыкать от того, что порой улыбка Амона выглядела на его лице неестественно.

– Эх… Иногда и о себе надо думать, Амон.

– Наверное.

Она чмокнула его в щёку. Ха, как хвостик-то дёрнулся! Вот прикосновения – они его заметно оживляли.

Вскоре они дошли. Бич не была бы Бич, если бы не открыла дверь, даже не постучав. Встречайте! Пришла главная звезда этой команды! Ну, почти главная.

В просторной аудитории заняты были только первые парты. Полукруглое (иначе как – всё-таки стены в верхних ярусах подстраивались под панцирь) помещение наполовину принадлежало преподавателю, наполовину – студентам. По стенам были развешаны разные чертежи, назначения которых Бич не понимала, а за кафедрой красовалась доска.

Собственно, за самой кафедрой – а вернее на ней – сидела Механичка. С её ростом понятно, что только так её и будет видно. Рядом, облокотившись спиной на кафедру, стоял Пьер, внимательно читая какую-то книжку. А в аудитории, конечно же, расселась команда. Сбоку – горбатая големша Лиззи, искренне старавшаяся выпрямить спину, как примерная ученица. Рядом с ней – сестрица-Ива, кажется, они о чём-то говорили. Джант старался их слушать, но, как обычно, вместо этого старался не уснуть. Время от времени он прикладывался на панцирь Сэчико, которая о чём-то важно разговаривала с капитаном Эксом. Конечно же, капитан посередине! Как иначе? Правая рука капитана, тренер Победоносец, сидел, конечно же, справа, закинув копыта на стол. Чуть поодаль от него миловались Клопшток и Юн Ги. Хвост последней, как всегда, не уставал о себе напоминать, протягиваясь под стульями.

О, свободные места остались почти посередине! Конечно же, Бич туда и направилась.

– Привет, сестрюнь! – похлопала её по плечу Бич. Ива дёрнулась, но, обернувшись, улыбнулась. – Как вы?

– Привет. Ждём вас, вот.

– Уже бегу!

Изобразив задорный бег, Бич поскакала к свободным местам. Амон, пожав руку Джанту, шагнул следом.

– Здра-а-авствуйте, тренер! – улыбнулась Бич, плюхаясь рядом с ним. – Уж не думала, что вы опять будете мной помыкать!

– Ну, здравствуй, – хмуро отозвался тот. – Надеюсь, ты свои мужененавистнические бредни оставила позади…

– Скажем так, эта идеология была нова для Вондерландии, но в Черепаховой Академии не столь актуальна. Но не волнуйтесь! С вашим тираническим режимом я по-прежнему собираюсь бороться.

– Вот радость-то какая. А я соскучиться успел, – закатил глаза Победоносец.

Понимая, что сегодня тренер был не в духе, Бич обернулась к Клопштоку. Как всегда, его внимание было приковано к одной Юн Ги.

– Хей, писака!

Тот дёрнулся. И медленно обернулся. Юн Ги за его спиной неловко улыбнулась, оборачивая любимого хвостом.

– О, я и не думал, что Великая Бич Справедливости одарит меня своим вниманием, – театрально-вежливо кивнул Клопшток. – Что интересует такую нашу первую леди сегодня?

– Можешь сколько угодно издеваться, но я и впрямь когда-то была леди. Так и запиши, – отмахнулась Бич. – А то я тебя знаю. Переврёшь всё, чтобы красивее звучало.

– Да будет тебе известно, в летописи всегда чувствуется рука летописца, – поправил её Клопшток, взмахом головы закидывая назад чёлку.

– Ты архивариус, не летописец. Помнишь?

– К сожалению. Но зато в описаниях природы мне не будет равных!

– Ну, ты со своим громоздким стилем точно каждый камешек пересчитаешь.

– Эх, Бич, ты так далека от настоящего искусства…

– Наверное, ты забыл, что я тоже музыкантка! – подозрительно сощурилась Бич.

– Ваши дикие пляски мало чем похожи на благородные песни…

– Клопшток, ты чего?

О, попал. Бич ехидно ухмыльнулась. Забыл, что Юн Ги тоже с ними в группе?

– Юн Ги, ты в этом тёмном царстве лучик света! – обернулся Клопшток, натянуто улыбаясь.

– Но мы же с ребятами – одно целое! – не согласилась Юн Ги. Кажется, Бич буквально увидела, как у Клопштока вспотела шея.

– Ты привносишь душу в вашу музыку, я уверен.

Вот наглец! Бич хотелось ему всё высказать по этому поводу, но вдруг она ощутила прикосновение.

Амон! Бич от удивления смутилась.

– Ч-что такое? – запнулась она.

Амон кивнул Бич за спину. Обернувшись, она увидела капитана Экса, который достаточно громко прочищал горло.

– Ну что? Вы закончили?

Он взметнул светлые брови. Иногда капитан и впрямь походил на призрака – такой светлый, что едва ли не прозрачный.

– Ай-ай, капитан! – с улыбкой отозвалась Бич и уселась ровно. По крайней мере, как могла ровно.

А теперь пришёл звёздный час Механички. Ведь кто, кроме неё, механика, мог лучше показать, что будет представлять корабль, несущийся в бесконечность?

– Спасямбс большой за пристсвие! – улыбнулась она от уха до уха. Казалось, у неё даже веснушки засветились. – Наверн, вы уж в курсе, зачем мы тут собрались. С радостью собщаю, что мы с другими механиками наконц доработали и протестировали окончательную модель первого космического корабля!

Посмотрев на Пьера, Механичка кивнула. Тот, важно кивнув в ответ, достал из-за спины свиток. И стоило ему начать читать, как его очки зашлись бликами.

А со свитка словно сошли рисунки. Родились, как из яйца. Бич удивлённо застыла, понимая, что рисунок всё рос и рос, что его очертания вот-вот коснутся её лица.

В конце концов, она застыла. Перед ней, как настоящая, парила большая черепаха! Её иллюзорные ласты будто взаправду щекотали чувствительный нос Бич. А в глаза бросался металлический блеск, которым светились радужные чешуйки.

Но что привлекало больше всего внимания, так это большой горящий шар внизу панциря черепахи. Бич попыталась наклониться, чтобы посмотреть, но чуть не ударилась о стол. Рука Амона подхватила её голову до того, как Бич могла удариться.

– Представляю вам корабль «Черепаха»!

Капитан Экс захлопал первым. Точно! Они же так постарались! Бич, конечно же, захлопала следом. Рядом неспешно хлопал Амон. А за ним – радовался Клопшток. Сдержанно, конечно. Гордец не мог даже за сестру порадоваться!

– Итак, чё у нас тут по важным деталям… Так вот! – вспомнила Механичка. – Перчик, пжлст, оберни эту штуковину.

– Ну хоть при всех меня так не называй…

– Да мы с этими оболтусами на другой планете нескольк месяцев торчать будем! Как родные друг другу станем. Да, кэп?

Капитан Экс, беззвучно хохоча, кивнул. Бич улыбнулась. Приживается!

– Так вот. Корабль «Черепаха» – по сути, наш большой сосуд, в котором мы буем пару секунд чертыхаться туда-обратно, до планеты и к Зазеркалью. – Пока Механичка рассказывала, Пьер двигал рукой, отчего и рисунок плавно крутился вокруг своей оси. – Сосуд эт поведёт наша увжаемая путевая Пла… Золотая Ива! Звиняй, никак не могу привыкнуть.

– Ничего страшного, – улыбнулась Ива. – Продолжай! Всем очень интересно.

Кажется, со времён, когда они с Бич познакомились, сестрюня стала больше разговаривать. Хотя робость в ней, наверное, не убьёшь. Но не похоже, что от своей стеснительности Ива как-то страдала.

– Ну, ты-т знаешь, чё к чему, – усмехнулась Механичка. – А остальным я тут стою, объясняю…

По мановению руки Пьера внутренности черепахи обнажились. Состоял их корабль, как оказалось, из двух этажей. Судя по всему, верхний состоял из двух рядов из кресел и длинного стола, полного стрелок и чего-то, похожего на скопление циферблатов. Снизу же расположились четыре комнаты. Две общие спальни, ванна и нечто, напомнившее кладовую. Посередине по-прежнему горел загадочный шар света.

– Таки вот! – Она откашлялась. – Я, щитайте, помощник путевой. Она рулит, а я там докладываю, чё так, чё не так, всё ли в рабочем состоянии. Я и чиню, и стою за рулём, кторый расположен в голове. Вокруг всякие гномьи приспособления, назначения которых большинство из вас всё равно не поймёт, поэтому говорю сразу: потеряете меня – не разберётесь в этой чуши.

Судя по докладам Совета Кровавой Клятвы, потерять никого и не получится. Там, на другой стороне, ведь даже разумных существ нет. Разве что растения и животные, от которых несложно защититься. В таком случае модератории – просто предохранительная мера. Поэтому всего по одному отряду на корабль и выделили. И Бич выпрыгнула из штанов, когда узнала, что Джант договорился об участии всего их отряда! Она, конечно, и так записалась, но друг организовал им, так сказать, проход без очереди.

– Но чё вы все должны знать – эт самые важные части корабля. Думаю, тут разберётся даж Клоп.

– Эй! Не принижай мои интеллектуальные способности! – обиделся Клопшток.

– Так вот, – проигнорировав его, продолжила Механичка. – Перчик, голову, пжалста.

Вздохнув, тот ничего не ответил и молча повернул черепаху головой к публике. И правильно. Даже Бич знала, что с Механичкой спорить – это как спорить с самой Бич. Только зря время тратить.

На голове корабля Бич заметила небольшой купол. К нему вела крохотная лестница на шее.

– Эт специально для Ивы! – улыбнулась той Механичка. – Купол путевого. Из него путевые ведут корабли. В плотном стекле выдерживается комфортная температура для пребывания, соблюдается средняя влажность, и выветрены все запахи.

– Даже от тренера Победоносца… – не успела спросить Бич, как почувствовала пинок. – Тренер! Это лишь мера безопасности! Вы чего…

– Сиди смирно, модераторий! – рявкнул на неё тот. О, а у него все щёки красные. Бич ехидно усмехнулась.

– Перчик, на крылышки, пжалста!

Теперь черепаха повернулась к ним ластами. Судя по всему, их и имела в виду Механичка. Что ж, Бич видела некую схожесть.

– Обычн крыльями корабля называют реальные крылья, но у нас тут черепаха, поэтому имеем, чё имеем, – пожала плечами Механичка. – Крылья выравнивают корабль, чтоб он нормальн ориентировался в пространстве. А ещ на их концах распложены так называемые «двигатели» – такие огненные пулялки, чтоб они огонь выдыхали, и корабль от этого огня отталкивался – как-т так кароч. Кста, большое пасиб Джанту за содействие при их разработке!

Тот – вопреки его внутренней силе гордости – скромно кивнул в ответ, вжимая голову в плечи. Бич этим не удивишь: она-то знала, что Джант – сколько бы ни своевольничал – ни в коем разе не грифон королевский и всегда относился к своим заслугам с порой излишним самоуничижением. Будто все его благородные поступки – совершать просто. Бич в корне с ним не соглашалась: народ должен знать своих героев.

– То есь крылья нужны, чтоб корабль подчинялся силе гравитации. Или, если для Клопа, то не падал на землю боком.

– Да за кого ты меня принимаешь?! – уже начинал злиться тот.

– Если хотя б одного крыла нет – пиши пропало, занесёт и разобьёт, – вновь проигнорировала брата Механичка. – Ива уже никак не выровняет. Да и путевые выравнивать не умеют. При всём уважении, они слишком… абстрактно мыслят.

Бич увидела, как Ива неловко улыбнулась. Слишком вежливая, даже если хочет возразить. В любом случае, Бич не станет делать этого за неё. Этого Ива, по какой-то совершенно неведомой причине, терпеть не могла.

– И… сердечко. Перчик?

Тяжёлый вздох. Кажется, этого безэмоционального и холодного орка на эмоции могла вывести только Механичка. Бич даже близко не достигла такого уровня доставучести!

А вот и горящий шар. Судя по размерам корабля «Черепаха», в реальности эта штуковина будет ростом с Бич, а то и выше.

– А эт, дамы и господа, сердце корабля «Черепаха». – Механичка торжественно обвела рукой силуэт корабля. – Самое важное, что тут есть. Если остальное можн как-т починить из подручных материалов, позаимствовать у других кораблей, то эт штука – бесценна. Она создаётся один раз и навсегда. Это – сложная магическая конструкция, которую нелегко воссоздать. Сама не знаю, как она делается, эт вам к высшим профессорам, которые нас назначали. Знаю я тольк одно: эта штука делается из магических зеркал, соединённых воедино.

Магические зеркала… Так они играются с высокими материями? Бич с детства знала, что издревле магических зеркал в мире было совсем немного, и те принадлежали церквям. Сама Эллиада пришла к ним в мир из зеркала! Очевидно, связанные с Богиней штуки не могли не стоить на вес золота.

Только недавно учёные научились воссоздавать магические зеркала. Как позже узнала Бич, хваставшиеся находкой эллиадцы на самом деле купили исследования у Черепаховой Академии.

Зеркала позволяли перенаправлять магию, чтобы уменьшить её давление на организм. Особо важно это было для живущих инстинктами зверолюдей, которые даже выдумали браслеты-обрамления для магических зеркал, чтобы везде носить их с собой. Совсем скоро карманные магические зеркала стали атрибутом каждого уважающего себя мага. В том числе и Бич.

Взглянув на свой браслет, Бич задумалась. Насколько схоже её зеркало с этой громадиной? Можно ли управлять сердцем, если сам связан с магическими зеркалами?

Бич мало смыслила в маги. Всё-таки она не учёная, а воин. Но в случае чего она попробует разобраться.

– Если корабль теряет своё сердце, то его можно считать пропавшим.

Это Механичка сказала максимально серьёзно. Бич запомнила. На будущее.

– Один вопрос, Механичка, – вдруг прервал её речь капитан Экс. – Конечно, если можно.

– Можн, канешн! – улыбнулась та. – Чё такое, кэп?

– Директор Неизвестный много говорит о том, что у каждого члена экипажа есть мечта, – сказал он по-особому важно. – Ты так светишься, когда говоришь о корабле…

– О, я поняла, к чему ты клонишь. – Механичка рассмеялась. – Конечно, у меня тоже есть мечта.

– И какая же?..

– Побывать в космосе, конечно же! – улыбнулась она. – Как говорится среди гномов: чем меньше росточком, тем выше хочется прыгнуть! Никогда не слышали, кэп?

Глава шестая. Полёт

Жаркая пустыня. Какой знакомый знойный ветер. И не только сжигающее тепло нагревало голову. Но и мысли.

Ива помнила, как впервые попала в Черепаховую Академию. Прямо здесь, в та-аайской пустыне Мр-сти-маав, она увидела купол. Яркий луч света, полный надежды. Наверняка многие подумали, что это всего лишь мираж. Ведь не может быть, чтобы разгадка древней тайны, путь к свободе лежали так близко, буквально на ладони.

Но так оно и было. Черепаховая Академия оказалась ближе, чем уверяла народная молва. Руки Джанта, подхватившего уставшую, измученную Иву, эту близость только доказали.

А теперь – тысячи глаз. Тысячи глаз смотрят на то, как жестокая пустыня проводит своих странствующих гостей. Казалось бы, ты, Мр-сти-маав, была величайшим испытанием на их пути. Но их стремлениям нет границ – они улетают в другой мир. Так чувствовали не только наблюдатели, но и сами путники. Первые, кто ступят на неизведанные дороги. Нет.

Они сами продолжат эти дороги.

Ива стояла в ровном ряду, босая, с непокрытыми ушами, но боли не чувствовала. Что-то высшее – гораздо больше, чем она сама – оберегало её от реальных тягостей мира. Но не уберегало от безумного, панического волнения, нарастающего внутри, как морская волна во время шторма.

– Экипаж! – прозвучал голос капитана Экса. – Перекличка! Назовите имя и должность!

Отработанные движения. Капитан Экс стал совсем другим за эти три месяца. Или, возможно, просто сама Ива узнала его поближе. Наверное, о лучшем капитане она не могла и мечтать. Спокойный, он к каждому относился с уважением и пониманием. Спрашивал о мечтах, стремлениях. Действительно стремился узнать каждого члена своей команды поближе.

Наверное, только Джант не поддавался его спокойствию. И никогда не отвечал почему. Иногда не являлся на тренировки, репетиции. И всякий раз, когда Ива спрашивала его, почему он так безответственно относится ко всему, он отвечал лишь «тебе не нужно этого знать». Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь он объяснится.

– Золотая Ива, путевая корабля «Черепаха»! – начала перекличку она.

Путевые занимали первые места в строю. Даже капитаны вынуждены были посторониться. Иве такое внимание было совсем не нужно. Но так вышло, что путевые должны быть теми, кто прежде всех прочувствует корабль, свяжется с ним на ином уровне.

– Победоносец, помощник капитана! – Горд собой, как всегда.

– Джант, первый модераторий-меч! – От его звонкого вскрика у Ивы ёкнуло сердце. Вот он, полёт, и чем ближе становился заветный миг, тем чаще Ива задумывалась: стоило ли впутывать в эту авантюру Джанта?

– Амон, модераторий-щит! – глухо выкрикнул Амон, чётко и безэмоционально. Он ведь бывший телохранитель фараона. Часто ли ему приходилось отвечать так на перекличку?

– Бич Справедливости, модераторий-меч! К вашим услугам! – не могла не выделиться сестрёнка.

– Юн Ги, модераторий-лекарь! – Будто ко всему готовая, она выпятила грудь.

– Пьер, маг-исследователь. – То ли Пьер стоял слишком далеко, то ли по обыкновению своему он предпочитал не повышать голос.

– Сэчико… фамильяролог-исследователь. – В силу возраста Сэчико было тяжело кричать, но все её услышали. Да и даже если бы не услышали – не просили бы повторять.

– Клопшток, архивариус! – Он гордо вскинул нос. Даже увереннее, чем Победоносец.

– Элизабет, голем! – Похоже, Совет Кровавой Клятвы так и не придумал должность для големов на кораблях. Поэтому решили оставить, как есть. Но Лиззи, похоже, была рада и этому.

– Механичка, механик! – замыкала строй Механичка. Будто в противоположность Иве, она должна была окинуть корабль последним вдумчивым взором.

Вот все и назвались. Ива выдохнула. А ведь их представление только начиналось.

– Экипаж корабля «Черепаха»! – вновь обратился к ним капитан Экс. – Объявляю торжественный марш. Ша-а-агом!..

Она развернулся, идя сбоку от строя. По уже отрепетированной схеме они ступили следом. Кроме Ивы: ей назначено было идти слегка впереди. Опять же, ей этого отнюдь не хотелось. Но как Совет Кровавой Клятвы назначил…

Вышли из-за панциря Адалинды. И тут же – вскрики. Визги, аплодисменты. Почему вы так? Неужели эта экспедиция действительно изменит мир? Ива совсем не верила, что могла участвовать в чём-то настолько судьбоносном. И если раньше на неё обращались сотни пар глаз на концертах, то теперь ей вновь приходилось побороть в себе страх перед тысячами.

Область под боком Адалинды была ограничена полупрозрачным магическим куполом. Чувствовалась магия Вергилия – похоже, он этот купол и поддерживал, стоя в стороне. А спереди – ведь им не могли достаться иные места, кроме первых рядов – стояли профессор Сервус, главный шпион Паук и судья Форум.

А сверху парил Неизвестный. Кто же ещё? Только его фигура извечно сопровождалась фейерверками и радостью. Один его вид внушал доверие. Вселял надежду.

Ещё издалека Ива слышала его речь. И, кажется, запомнит её навсегда.

– Добро пожаловать, дамы и господа! Добро пожаловать в новый мир!

Они его ещё не открыли! Не торопитесь с высказываниями, директор. Но Ива всё равно радовалась, что в неё – и во всех них, все команды – верили.

Когда овации стихали, Неизвестный продолжал:

– Вы не ослышались. Мы все – не только наши смелые экипажи – стоим на пороге абсолютно нового мира! Мира, который нам предстоит узнать!

Не было ничего столь важного для Черепаховой Академии, как знание. Истина. Ведь что ещё даёт свободу так, как это делает истина?

– Я рад, нет, счастлив, что каждый из вас собрался здесь и сейчас, чтобы поддержать наши экипажи. Прошли годы, и мы с гордостью хотим представить вам результаты наших трудов. Трудов ради вас, ради вашей новой жизни и ради тех знаний, которые мы готовы получить.

Ива бы и сама захлопала, если бы не стояла в строю. Но, признаться, она бы не сказала, что летела на край света для других. Ведь – она прекрасно понимала – ей хотелось новой жизни больше всего на свете.

– И, конечно же, мы с вами не смогли бы проложить новые дороги без них. Наших экипажей. Так поприветствуйте же их, осыпьте аплодисментами, хлопайте, как никому прежде не хлопали!

И тогда Ива впервые поймала на себе тысячи взоров. Знакомых и незнакомых. Восхищённых детей и полных надежды взрослых. Отчаявшихся и смотрящих в будущее. И для всех них она, Ива – путевая, что проложить путь в новую жизнь.

– Ива! Шагом! – процедил капитан Экс.

Ива только заметила, что от испуга она остановилась. Оглянувшись, она увидела за спиной бегающего взором Победоносца и нахмурившегося Джанта.

Тут же она вновь двинулась вперёд. Позорище… Нет-нет! Ива это давно пережила и не позволит себе остановиться вновь! Вперёд, только вперёд!

Гордо выпрямив спину, она выдохнула. Нет. Больше никакой слабости. Она сама подписалась на это. И теперь она обязана проявить себя всю, без остатка.

Чтобы не ловить на себе чужие взоры, Ива обернулась вперёд. И задержала дыхание, поджала хвост.

Конечно же, ей не раз приходилось видеть корабли. Не раз бывать в «Черепахе». Но теперь… Теперь они стали совсем другими. Взрослыми. Родившись из маленького зеркального сердца, они обросли костями и кожей. Они стали почти живыми. Несмотря на то, что они были покрыты металлом, они казались совсем живыми. А чувствовались – и подавно.

– Позвольте представить – экипаж корабля «Грифон»! – Рука Неизвестного указала на корабль капитана Храброй, что шёл впереди. Как у путевых, в изголовье клина. – Главный корабль под руководством капитана Храброй! – Получеловеческая женщина, которую Ива видела лишь однажды, махала зрителям, точно не в первый раз. Её роскошной косе позавидовала бы любая берская зверица. – Корабль «Грифон» собрал вокруг себя не только лучших эллиадских магов Черепаховой Академии, но и лучших магов всей Академии! Но не думайте, дорогие друзья, что мы ставим эллиадцев выше других наших уважаемых жителей. Позиция главного корабля лишь условна, ведь, как и принято в Черепаховой Академии, каждый из нас – равен и свободен в своём выборе!..

Местами, конечно же, Неизвестному приходилось лукавить. Всё-таки капитан и помощник капитана на корабле присутствовали. Но каждый сам подписался на участие в экспедиции по правилам экспедиции. И возражений не возникло ни у кого.

Разве что, кроме Джанта.

Корабль «Грифон» был самым впечатляющим и крупным из всех. Его орлиные механические крылья могли укрыть половину панциря «Черепахи». Его львиное тело возвышалось над всеми прочими кораблями. Пронзительные, будто живые глаза высокомерно взирали на окружающих, ведь для грифона – царя зверей – нет никого важнее него самого.

– Не менее важные по значению – корабль «Феникс». Наши вондерландские коллеги. Капитан Маркус, как всегда, сегодня сногсшибателен!..

И вправду. Одет в золотой доспех с алым плащом. Его команда – ему под стать. Ива только поняла, что они все были человеческими мужчинами, за исключением всего одной девушки – судя по одеждам, лекарки.

«Феникс» не уступал «Грифону» в изяществе. Он был тонким, угловатым, но вовсе не топорным. Острия его раскидистых пламенных крыльев сверкали на солнце, будто отпугивая. Крупный клюв с длинным наконечником сиял золотом. Глаза смотрели на всех с охотничьим, боевым азартом.

– Корабль «Сфинкс». Смотрится под стать окружению, правда? – сострил Неизвестный. – А как иначе? Пустыня Мр-сти-маав – родина сфинксов! Как и их хозяев – та-аайцев…

Как всегда, та-аайская команда поражала Иву. Наверное, прежде всего потому что они тоже – зверолюди. Чернокожие, диковатые, но однозначно мудрее прочих. В их глазах скрывались тайны природы, которые те же беры давно позабыли.

Сфинкс, как всегда, сливаясь с песком, лежал на земле и загадочно глядел в вдаль. Его царственный обод красил его голову, словно восходящее солнце спину государя. Львиное тело, хоть и казалось внешне спокойным, внушало чувство, будто в любой момент готово сорваться и прыгнуть на ничего не подозревающую жертву.

– Берский корабль «Симуран» не уступает другим, безусловно. А в здравии и веселье наверняка даже превосходит! – рассмеялся Неизвестный. – Как иначе, когда ваш капитан – Дуб, бер, в котором вместо крови течёт сурица? Но не только капитан Дуб интересен в команде корабля «Симуран». Знали ли вы, что у этого корабля самый юный путевой? Лучезару всего одиннадцать, но его таланты – намного превосходят его возраст!..

Бывшие собратья, конечно же, не могли не выделиться своим неровным строем. Но им правила ведь не писаны – Ива как берка это знала, как никто другой. В отличие от капитана Экса, точно идущего по невидимой линии, капитан Дуб двигался зигзагами, махая зрителям и смеясь. Его команда тоже едва ли соблюдала строй: как и капитан, они были скорее не прочь похвалиться, покрасоваться. Особенно беры, особенно перед зверицами. Поскольку их команда находилась ближе всех, Ива даже пение услышала!

Корабль «Симуран» был, наверное, самым манёвренным среди прочих. Крылатый белый волк – сам «Симуран» – имел небольшие, но тонкие крылья и узкие ноги, что позволяло исполнять сложнейшие манёвры. На тренировках Ива не раз видела, как Лучик пробовал свои силы в управлении, и корабль «Симуран» пока был самым податливым. Даже взгляд у него был дружелюбнее прочих. Интересно, не оттого ли, что и Лучезар, и «Симуран» – волки?

– Мы не могли забыть и про корабль Империи Лонг – «Дракон». Такого единства и командного духа, такой слаженности движений я не видел прежде ни у кого. Капитан Ксиерон, как всегда, строго проследила за процессом подготовки…

А лонгцы шли стройным рядом. Не оборачиваясь даже. Эх, берам бы немного этой усидчивости.

«Дракон», наверное, был самым длинным из всех кораблей. Наверняка их склады умещали в себя гораздо больше провизии, чем у других. Изумрудный бескрылый дракон с длинными усами должен был гораздо эффективнее прокладывать пути, ведь благодаря тонким усикам путевой мог прощупывать магию чётче. А взор «Дракона»… мудрый. Он явно предугадал наперёд успех этой экспедиции. Но ничего не говорил, как и любой лонгец.

– Корабль с изящным названием «Виверна» у нас состоит из приглашённых магов Ледяного Севера. Впервые Черепаховая Академия смогла привлечь на свою сторону сплочённую группу! И мы этим невероятно гордимся.

Слова давались Неизвестному с трудом. Действительно, сложно что-либо сказать об этих таинственных северянах. Пусть они и не доставляли проблем, молча исполняли приказы, ровным строем шли к кораблю, но… в тёмном омуте мары водятся.

Под стать хозяевам «Виверна» была тёмной и незаметной, не привлекающей внимание. Её шершавые чешуйки позволяли скрываться в любой крупной тени, не бликуя на свету. Крылья на лапах удобно складывались, позволяя быстрее перемещаться, и по земле в том числе. Очень удобная способность, но разве она могла бы пригодиться? Ведь не планировалось, чтобы корабли перемещались по планете, только до неё и обратно, исследовав вверенный им регион. А её рога выглядели её острее и опаснее, чем перья «Феникса». Для чего механик спроектировал именно такое устройство – оставалось только догадываться.

– И, конечно же, корабль нашей гордой Черепаховой Академии – «Черепаха»! Эта малышка – прямо-таки сестрица нашей большой подруги, не правда ли? Только у неё есть ласты. Которые мы, экспедиторы, называем не ласты, а крылья! – Похоже, говорить о «Черепахе» Неизвестному и впрямь было гораздо интереснее, чем о других кораблях. – Уважаемый капитан Экс руководит командой участников со всего света. Как и принято в нашей Черепаховой Академии, на этом корабле царит единство и понимание!

После его слов любоваться кораблём «Черепаха» было ещё приятнее. Когда Механичка впервые представляла им его чертежи, Ива и не думала, что они выльются в нечто настолько прекрасное. «Черепаха» из всех была самой живой, самой… уютной. Её плоский, едва округлый панцирь сиял, словно россыпь алмазов, словно ночные небеса. И прочен был под стать: «Черепаха» была самым безопасным кораблём из всех. Да, не было необходимости так беспокоиться, но Ива убедила Механичку увеличить прослойку металла. Никогда нельзя быть слишком осторожным.

И, говоря о крыльях, Неизвестный был прав. Эти приспособления никак нельзя называть просто ластами. Они были крупными, неповоротливыми, но в то же время они летели. В голове Ивы, на тренировках они не раз поднимали её в воздух. Ива чувствовала каждую пластину, каждую ниточку магии, что были сокрыты в крыльях. И доверяла им даже больше, чем себе самой.

– Итак! Мы надеемся, что вы сполна удовлетворили своё любопытство и увидели: за экспедиторской миссией стоят такие же мечтатели, как и вы. Пока мы с вами трудимся во благо Черепаховой Академии на земле, они – ищут наш новый дом в космосе. Только представьте: совсем скоро наша большая подруга сможет переместиться туда, где все мы будем наконец свободны от войн!

Они хлопали. А Ива – закусила губу. Мама, папа…

Нет. Нельзя сломаться сейчас. Теперь не только для неё начинается новая жизнь. Но и для них.

А значит, собственные беды надо отбросить. Забыть о них навсегда.

Вздохнув, Ива увидела маленький силуэт. Выбежал из толпы прямо к ним. Ива вздрогнула: кто-то хотел остановить экспедицию? Зачем, почему?..

О, нет. Вовсе нет. Ива улыбнулась и остановилась, вопреки приказам. Остальная процессия шла, а она понимала. Кажется, не все дела были окончены.

– Дядя! – вскрикнула Морана. – Дядя, постой!

Такая маленькая. Но даже большая Ива и вполовину не такая смелая и решительная. Смогла бы она выбежать из толпы, прорвавшись через ряд модераториев? Смогла бы так просто пойти на сцену с незнакомой певицей и танцевать с ней наравне?

Капитан Экс сперва остановился. Твёрдый, непоколебимый. Но губы его дрожали. А Ива даже не увидела – ощутила, как его глаза наполняются слезами.

– М-мелкая…

Он опустился на колени, наплевав на окружающих. Хоть когда-то он должен был проявить свободу. Морана вбежала к нему в объятия, едва не повалив. А ведь капитан Экс был в тяжёлых латах. Малышке не занимать силы.

– Дядя… Дядя, обещай, что вернёшься!

– Я же обещал, мелкая… – нежно пробасил тот, словно медведь над медвежонком. – Ты бежала, чтобы я просто ещё раз пообещал тебе?

– Ты никогда не исполняешь обещаний… Поэтому да, хочу!

Её глаза светились упорством. Хоть она и тяжело дышала, и едва не упала, она не останавливалась.

– Я обещаю. Я вернусь.

Последний раз прижав её к себе, он на секунду замер. Крохотные ручки Мораны легли на его большую, широкую спину. Маленькие слезинки капнули, одна за другой, на его плечо. Ива закрыла рот, только представив себя на её месте. Или на его.

– Прощай, мелкая. Я тебя люблю.

– И я тебя. До свидания, дядя!

Поцеловав её в лоб, он встал. Отряхнулся сам и отряхнул свою малышку. А в тот миг поспел и Неизвестный.

– С вашего позволения, капитан Экс.

– Да. Позаботьтесь о ней. Она заслужила, директор.

– Всенепременно! – откланялся Неизвестный. – Пойдём, Морана, я тебя подниму в воздух. Сверху полёт будет видно лучше всего!

– Да, давайте! Спасибо, директор!

Лучезарно улыбнувшись, она прыгнула ему на руки, а тот – едва не сломался. Ива усмехнулась. И неожиданно для себя увидела, куда на самом деле был направлен взгляд Неизвестного.

Джант смотрел на наставника, казалось, совсем холодно. Последнее время они мало общались… А ведь раньше Ива заставала Неизвестного в комнате Джанта не раз. А теперь они будто стали друг другу совсем чужими.

– Удачи тебе, Джант, – улыбнулся Неизвестный. Искренне или нет – Ива не могла знать.

– Спасибо тебе, наставник.

Прорвалось. Голос сорвался на миг. Джант откашлялся. Всё-таки он не хотел всё так оставлять. Но что могла поделать Ива? Она не могла вмешиваться. Лишь улыбнуться Джанту. Тот натянуто улыбнулся в ответ.

Вскоре директор и Морана совсем скрылись из виду. И экипаж команды «Черепаха» продолжил путь.

Остальные корабли уже достигли точки назначения, один за другим. Иве последней предстояло ступить на борт.

Шаг за шагом. Совсем рядом. Не верилось, что это происходит. Судьбоносный момент в её жизни. Одно касание – и всё изменится навсегда, пути назад больше не будет.

Оказавшись совсем рядом, Ива замедлилась. Взгляд скользнул по блестящим бокам панциря. По голове, пустым глазам, смотрящим вдаль. Недвижимая,«Черепаха» вот-вот должна была очнуться. И Ива это ощущала. И ощущала сердце, которое зовёт её, будучи совсем близко.

Лестница, приставленная к боку корабля, пошатывалась от каждого шага. Ива, идущая впереди, наверное, задерживала всех. Но она не могла: дрожь так пугала её.

– Хей, Ива, ты там застряла? – вскрикнула Механичка. – Мы так не взлетим, знаешь ли!

Надо поторопиться. Но как? Опереться бы за что-нибудь…

Одно касание. Единственное касание. Будто молнии проскользили сквозь тело. Ива взглянула на место, где её пальцы коснулись панциря.

Оно шло… движениями. Как нежно урчащий кот. Ива улыбнулась и уже быстрее поскакала вперёд. Теперь за ней даже не успевали!

Игнорируя оклики, Ива ворвалась в двери корабля. Он сиял! Как снаружи, так и изнутри! Ива ахнула, выпуская магию, вмиг пропитавшую её. Вот она, связь корабля и путевого!

Большой круглый зал поражал своими размерами. И при этом лишь несколько кресел его наполняли. Круглая арка вела в кабину механика, в голову, где и расположились основные приспособления. Два огромных круглых глаза смотрели на далёкую пустыню.

Вместо панциря – Ива ни разу не видела этого – наконец-то воссияли голубые небеса. Купол в Академии в подмётки не годился огромному панцирю корабля «Черепаха». Изнутри поверхность крыши в любом корабле была прозрачной. И Ива даже представить себе не могла, как же будет за этим стеклом выглядеть космос.

Но её место не здесь. Оно там, за маленькой лесенкой, ведущей к куполу путевого. Такому крупному, куда могли вместиться десять Ив, и одновременно совсем маленький для путевого, прокладывающего дороги.

– Путевой Ива! – раздался за спиной голос капитана.

– Я! – тут же обернулась Ива, выпрямляя спину.

– Занять позицию в куполе путевого!

Кажется, лицо капитана Экса даже посветлело. То ли от встречи с мелкой, то ли от блеска корабля. То ли ото всего и сразу.

– Есть, капитан!

Ива было направилась к лестнице, но почувствовала аккуратное прикосновение. Обернувшись, она удивлённо вскинула уши.

– Джант!

– Ив… В общем, – неуверенно насупился он и вдруг взглянул на неё. Пронзительно, с надеждой. – В общем, я верю в тебя. Ты самая лучшая путевая. Что бы ты о себе ни говорила.

– Джант… Ты меня только для этого остановил? – смущённо потупилась Ива, чувствуя строгий взгляд капитана Экса.

– Ты же знаешь, Ив… Мне важно, чтобы ты это знала. И всё.

– Модераторий-меч Джант! – окликнул его капитан. Джант дёрнулся. – Я давал тебе разрешение покидать строй?

– Капитан Экс, мои действия необходимы для успеха команды. Потерпите.

Ива ошарашенно задержала дыхание. Джант, не сейчас же…

– Прошу прощения, капитан Экс! – воскликнула она, видя, как капитан недобро сощуривается. – Это моя вина!..

– Вина в чём? В том, что я захотел подбодрить свою невесту? – возмутился Джант. – Ив, я сам могу сказать…

– Модераторий-меч Джант! Занять место в корпусе корабля!

– Как скажете, капитан.

Он разозлился. Ох, Джант… Может, не стоило Иве напрашиваться в путевые?

Ладно! Не дав ему обернуться, Ива потянулась к нему и легко коснулась его носа своим. Понимая, Джант улыбнулся. Ведь это прикосновение для любого бера важнее всякого поцелуя.

Наконец развернувшись, Ива медленно подошла к лестнице. Один шаг. Ещё один шаг. Шаг к новой жизни. Иве нужно только немного потерпеть.

Она вспорхнула в прохладу купола. Её едва одетое тело покрылось мурашками. Из жары – сразу в холод. Как будто отрезвляя её. Купол замкнулся следом за ней. Дороги назад больше нет.

Ива бросила последний взгляд за спину. Команда уже села в кресла. Капитан – впереди всех. Остальные по бокам. Джант оказался позади капитана Экса. Смотря только на Иву. Она улыбнулась.

Всё будет хорошо, Джант. Пока ты рядом – Ива в этом и впрямь уверена.

Вдруг разноцветное пламя разорвало небеса. Фейерверки! Это могло значить только одно.

Пора.

Ива обернулась. Закрыла глаза. Чудеса… снова они тянулись к ней. Оплетали, изучая, поглощая. Намного больше нитей, чем раньше. Корабль втягивал её в себя, а Ива сопротивлялась. Ведь она – путевая.

– Вы готовы, путевые? – раздался знакомый голос в голове.

– Да!

– Конечно!

– А как иначе?

Каждый в своей манере. Путевые – не капитаны, не экипаж. Каждый был собой. По крайней мере, до того момента, как каждый из них растворится и на миг перестанет существовать.

– Ива? – спросил Лучик. Совсем рядом, будто стоял под боком. Она почти видела его светлые уши. Но на самом деле его «Симуран» находился в двухстах хвостах от «Черепахи».

– Да… Готова.

Она протянула руку. Лучезар немедленно схватил её, крепко сжимая нитями. Ива знала, что где-то его ладонь взяла Линг, а ладонь Линг – Криста. Путевые стали цепью. Нерушимой, единой цепью.

Теперь их силы стали одним, перетекая друг в друга. Ива эхом ощущала нити других кораблей, вьющиеся вокруг путевых. Они были одновременно так близко и так далеко. Но, конечно же, «Черепаха» поглощала сильнее.

– Приготовиться!

Ива отбросила мысли. Казалось, это был сон. Непонятный, далёкий. На него нельзя повлиять. Однако то была настоящая непознанная реальность.

– Три!

Ива сжала руку Лучезара. Нельзя расцепиться! Отцепишься – ищи путь сам.

– Два!

Ива ощутила ауры. То была команда. Они, словно звёзды, горели мечтой. Но одна звезда – сильнее и ярче всех.

– Один!

Прыжок!

Мгновение – Ива словно прыгнула в глубокую реку. Бух. Оглушило, ослепило.

Течение едва не сбило её с ног. Но Ива выдержала, по-прежнему крепко держась за руку Лучика. Только не отпускай!

Нити смешались, спутались, как никогда прежде. Прямые, узелки, клубки… Иву сжало и разбросало во все стороны. Мир хотел, чтобы она в нём растворилась, но Ива просто не могла. И она была сильнее.

Её внутренний взор утонул в красках. Божественном свете. На миг Иве показалось, что она умерла, но то было лишь путешествие. Она неслась вперёд, вместе с другими путевыми, навстречу краскам. И будто в родной водице, Ива ощутила себя, как дома.

Вокруг неё раскинулись нити. Ива коснулась их. Кажется, они подцепили немножко неё самой, но Ива вдруг поняла, что не против поделиться с миром. Пускай частичка неё останется в этой бесконечности.

Но внезапно Ива ощутила за спиной. Звёздочка. Она тоже коснулась нитей. Точно к спине Ивы прикоснулись. Удивлённая, она обернула внутренний взор.

Звезда внимала её маленькой частице. Взошла над другими, ничего не боясь. А ведь он вовсе не путевой. Но он тоже хотел прикоснуться. Прикоснуться к вечному. И к ней.

– Ю-ху!

Крик раздался в голове Ивы совсем рядом. Лучик! Он вновь крутился. Для него это море красок – родная стихия.

– Лучезар, не сейчас!.. – испуганно воскликнула Криста.

– Да ладно, дай зверчонку повеселиться. Он тут, как рыба в воде! – рассмеялся вондерландский путевой. – Признаться, я бы и сам окунулся…

– Мы близко! – прервала его Линг.

Да, складывалось такое ощущение. Ива замерла, вновь сосредотачиваясь. Мир пока не разобрал её на множество капель. Как раз вовремя.

Приближались. Нарастало ощущение большего. Ощущение, что краски вот-вот схлопнутся. Ива вздохнула.

– Возьмитесь за руки, путевые! – воскликнула Криста.

Ива крепче сжала руку Лучезара. Путевые были близки, как никогда.

– Три… Два… Один!

Всё сжалось. На миг, они стали маленькими, крохотными точками. И в следующий – расширились.

Ива зажмурилась. Она собиралась из разбросанных нитей. И наконец, обретя тело, открыла глаза.

Это… невозможно. Нет, это сон. Ива не верила.

Ива оказалась на небе. Нет, в небе. Тёмном, словно пустота, но укрытом пеленой звёзд. Рассыпчатое сияние виднелось вдалеке. Разноцветный туман, похожий на сияние горах в Белокаменной Твердыни – с другой стороны. Словно картина самого безумного в мире художника. Но Ива, наверное, тоже была безумна. Ведь ей нравилась эта картина.

Впереди – светлый шар. Как в видениях. Только теперь эта планета – реальна. Стоит Иве протянуть руку – она её коснётся. Как касалась когда-то земли родного Зазеркалья.

Чуть в стороне Ива увидела корабли. Теперь – гораздо дальше, чем на земле. «Симуран» вращался, расправив крылья, словно под водой. «Дракон» исполнял петли, подбираясь всё ближе к планете. «Грифон» как главный корабль, не меняя курса, летел точно к поверхности. «Феникс», расправив крылья, петлял, похоже, подбирая место, где получше сесть. «Сфинкс» плыл, точно по течению, медленно, поддавшись потоку. А «Виверна» в своей манере пряталась за другими кораблями.

Рядом с ними «Черепаха» была совсем медленной. Но Ива не думала о скорости. Хотелось подольше задержаться здесь. Наконец-то увидеть космос. Настоящий. Истину воплоти.

Обернувшись, Ива увидела, как радуется команда. У всех, как одного, светятся глаза. Даже безэмоциональный Пьер откинул голову, в его очках отражались звёзды. Механичка попросила что-то у капитана Экса и, осторожно встав, поплыла к приборам. Неужели в космосе и впрямь никого не тянет к земле? Юн Ги обвила Клопштока хвостом, что-то показывая пальцем. Элизабет сжалась, видимо, испугавшись объёмов вселенной. Сэчико успокаивала её, судя по мирной улыбке. Победоносца, видимо, слегка укачало, и он схватился за дёргающийся пятачок. Амон достал из-под кресла платок и передал ему. А Бич, что-то неугомонно восклицая, дёргала его за плечо.

Ива усмехнулась, понимая, что Джант единственный привстал на кресло. Он смотрел то вокруг, то на неё, улыбаясь от восторга. Как ребёнок!

Но вдруг его взгляд… изменился. Пока остальные оглядывались, он нахмурился, а потом – ужаснулся.

Чему?..

Ива обернулась. И поняла. Сердце замерло.

От светлой планеты, выскальзывая из ниоткуда, поднималось огромное пятно. Огромное и полное энергии. Ива… не чувствовала такого прежде. То была сконцентрированная тень. Почти материальная, настоящая тьма.

– Что это такое? – заволновалась Криста. – Ива, доложись, а то капитан Храбрая…

– Я… Я не знаю…

Дыхание… исчезло. Ива остановилась, как загнанный в угол зверь. Тьма… смотрела на неё. Смотрела ей в глаза.

Страх заворожил. Тело налилось холодным железом. Ива не могла ни двинуться, ни закричать. Она могла только ждать. Ждать… конца?

Темнота подступалась всё ближе. Нет, не просто темнота. Тень. Тень огромного существа, даже облик которого Ива доселе никогда не видела. И не могла представить.

Чёрное, огромное, у него были и руки, и ноги, и искривлённое, словно без позвоночника, тело. За спиной до земли простирался толстый, плотный хвост. Голова казалась непомерно, аляповато крупной, с большими глазами, которые Ива больше чувствовала, чем видела. Они смотрели на неё с любопытством. Они смотрели на неё с неутолимым голодом. Они смотрели на неё с жаждой её естества.

Оно поглощало. Нити исчезали в воздухе, на пути тьмы. Ива даже не чувствовала своего тела. Она чувствовала только взгляд. Пожирающий. Поглощающий целиком – тело, душу, магию.

Она не могла двинуться, понимая. Это – её судьба. Она должна быть съедена. Хищники съедают свою добычу. Добыча росла для того, чтобы быть съеденной.

И нет выхода. Нет… И не будет…

Касание. Иву словно вырвало из транса. Обернувшись, она увидела Джанта. Он… оттолкнул её. Оказавшись у него за спиной, Ива только успела разглядеть вспышку – и на мгновение ослепла.

Неожиданно, оглушительно мир вокруг снова очнулся. Уши разорвало от звука. От множества криков, от грохота корабля. И от жуткого ропота.

Их перевернуло. Схватившись за Джанта, Ива обняла его и почувствовала, как их бросило в пространстве. Спиной она ударилась о стекло, ударился Джант. Ива ощутила, как его руки накрыли её и защитили. Потерянная, Ива скрылась в них, словно черепаха в панцире.

В конце концов, они остановились на месте. Ива вырвалась из рук и поняла: корабль отбросило. Он оказался далеко позади остальных. Но что важнее – далеко от чудовища.

– Ива! Ты меня слышишь? Ты в порядке?! – послышался в голове голос Кристы.

– Да! Джант меня спас!

– Похоже, он отразил атаку тени! Как у него это вышло?

– Передай, что… В общем, огонь – это ведь свет, – сбивчиво объяснил Джант, больше наблюдая за чудовищем, нежели за Ивой. – Свет уничтожает тень.

– Джант – сын нимфы синего огня. Огонь выделяет свет, а он – уничтожает тень, – передала Ива.

– Надо что-то…

Криста не успела договорить. Ива схватилась за уши, вновь ощутив гул. Джант прикрыл её уши, ошеломлённо смотря на чудовище.

То… Похоже, оно было в ярости. Нет. В бешенстве.

Оно взмахнуло конечностями. Медленно, словно время для него текло не так быстро, как для кораблей. Оно металось в истерике. Ива чувствовала – его взгляд из голодного превратился в отражение злобы.

Рокот. Ива окутала Джанта нитями. Он не должен этого слышать! Не должен услышать этого… зова.

Вдруг Ива заметила. Маленькая тёмная точка удалялась от чудовища. Другая тень? Нет. Это корабль «Виверна»! Они сбегали!

Но не долго. В ужасе, Ива поняла, что к нему тянется рука чудовища. И поглощает его в один миг… проходя насквозь.

Корабль перевернулся. Начал неконтролируемо переворачиваться, стремясь к земле. В следующий миг Ива ощутила знакомый крик.

– Помогите! Темнота! Я ничего не вижу!..

Это был путевой корабля «Виверна». Ива редко слышала его голос. Но запомнила.

Душераздирающе. Ива вскрикнула, слёзы сами хлынули из глаз. Нет… Нет, нет, нет! Что эта тварь с ними сделала?!

– Ив… Ив… Ива! – донёсся до неё крик Джанта.

Но только его жёсткая тряска успокоила её. Кажется, мысли вернулись к ней.

– Ну что, мозги на место встали?! – раздражённо спросил он.

– Джант… Джант, эта тварь их убила! – в панике воскликнула Ива. – Джант, она нас убьёт! Она хочет нас сожрать!

– Я… понял, – пробормотал он, нахмурившись.

Вдруг Ива вновь услышала крик:

– Путевые! Срочная посадка! – скомандовала Криста.

– Какая срочная посадка?! Эта тварь сожрала корабль «Виверна»! – запротестовал вондерландский путевой. – Она и нас сожрёт!

– Мы ничем не можем ей противостоять! – возразила Линг. – Может, если мы оторвёмся, оно нас не догонит!

– Что нам делать, Криста? – старался звучать спокойно та-аайский путевой, но в его голосе слышался страх.

– Я сказала что – бежать! – неожиданно жёстко рявкнула она. – Приказ главного капитана Храброй!

– Видимо, кара Итн оказалась не за горами, – пробормотал та-ааец.

Ива не знала, что делать. Они были дальше всех. Если они попытаются приземлиться, существо нагонит «Черепаху» первыми. Она прижалась к Джанту, глядя на него, ища ответы в его глазах. Но, несмотря на его уверенный, напряжённый взор, Джант молчал.

– Нет! Так не пойдёт! Он не может вот так запросто нас убивать! – вдруг воскликнул Лучезар. – Надо дать бой этой твари! За «Виверну»!

Ива застыла. Лучик… Нет, ты не можешь!..

– Лучезар! Я приказываю! – уже взвизгнула Криста. – Немедленно поверни к земле!

– Нет! Если вы такие трусы, то мы и без вас справимся!

Он ведь совсем не понимал, что это такое! Корабль «Симуран» развернулся в сторону чудовища. Лучик, нет! Ива вскочила, не веря ушам.

– Мы с тобой, Лучезар! За «Виверну»! – закричал вондерландский путевой.

– Итн… Раз ты хочешь испытать меня, так тому и быть, – пробормотал та-ааец.

– Да вы что, с ума сошли?! – вскрикнула Линг. – Так нельзя! Мы все умрём!

– Куда?! А ну, стойте! Это приказ! – всё пыталась настоять Криста. – Попробуете сунуться – мы без вас улетим, поняли?!

– Валите, давайте! Сами разберёмся! – ответил вондерландец.

Ива застыла, не понимая. «Виверна» падала. «Симуран», «Феникс» и «Сфинкс» направились к огромной тени. «Грифон» и «Дракон» разворачивались к земле.

А тень тянула к ним голодные, смертоносные руки. И она дотянется.

– Я так понимаю, мы даём ей бой… Ясно, – выдохнул Джант. – Ива, мы идём?

– Я… Что делать, Джант?!

– Опять я решаю? Что ж. – Он усмехнулся. – Я – их единственный шанс. Я пойду туда. А ты – разворачивай корабль.

Ива обомлела. Джант собирался туда?..

Миг – вспышка. Джант исчез. Лишь его огненный образ появился по ту сторону купола. Силуэт, чистая магия воплоти.

Он никогда… не становился элементалём. Это удивительно сложная техника. Ива осваивала её годами. Но Джант ведь – сын нимфы. Удивительный.

– Ива, что происходит? Куда направился Джант?!

Ива обернулась. Похоже, Бич выбила дверь в купол. Её руки – вернее, волчьи лапы – были в осколках.

– Зачем ты?..

– Дверь заклинило! Весь корабль ломается! – донёсся вскрик Механички. – Над уходить, срочн! Куда эт огнеголовый направился?!

– Джант… Он ведь единственный может дать бой тени, так? – спросил Амон. Он, вопреки всему, оставался холоден.

– Мы должны помочь ему! – воскликнула Бич, рванувшись. – Надо вступить в бой!..

– Ты не сможешь, – ответил ей Пьер, стоявший в дверях. – В космосе невозможно выжить. Джант дышит там только потому, что он не в человеческой форме.

– Путевая Ива! Доложить обстановку!

Капитан Экс был в ужасе. Ива читала это в его глазах. Но что она могла поделать?

– Доложись, это приказ!

– Джант… полетел туда… Вместе с «Симураном», «Фениксом» и «Сфинксом», – пролепетала Ива.

Маленькая фигура Джанта – лишь звёздочка в космосе – удалялась всё дальше.

– Почему «Грифон» и «Дракон» уходят? Каков был приказ главного капитана? – сразу спросил капитан Экс.

– Улетать…

– Значит, улетать и надо! Все слышали?! По местам, живо!

– Но как же Джант?..

– Без него. Он сделал свой выбор, Ива. Разворачивай корабль – это приказ!

Но… Так нельзя… Ни за что!

– Я не брошу Джанта, капитан! – вскрикнула она. – Даже если придётся пожертвовать безопасностью корабля!

– Хочешь, чтобы мы все погибли?! – вскрикнул Победоносец с места. Рядом испуганно метались Элизабет и Юн Ги, а Клопшток, кажется, молился. Сэчико куда-то исчезла. – Если мальчишка голову потерял, мы не обязаны умирать!

– Я… что-нибудь придумаю. Вы не умрёте! – воскликнула Ива.

Но что?! Как будто она может противостоять… Тени…

Ива взглянула на чудовище. Джант подобрался к ней. Такой маленький… Его свет – лишь огонь свечки. Он… Он не сможет.

Постойте… Если его элементаль может там дышать, то сможет ли Ива?

– Механичка… Есть какой-нибудь вариант ручного управления?

– Ну, путевые! Вы и есть ручное управление! – вскрикнула та из своей кабины.

– Тогда… В общем, я пробуду там лишь мгновение. Не двигайтесь.

– Чё?! Ты чё собралась…

Поздно. Ива растеклась в пространстве. Она больше не Ива. Она – лишь вода.

Проструившись сквозь стекло, Ива поняла, что её толкают лишь собственные капли. Её магия. Придётся потратить всё, чтобы попасть туда и обратно. Но и на корабль нужно что-то оставить.

Она почувствовала себя ручьём. Рекой, падающей в пропасть. Она видела глаза чудовища. А он – видел её. И – ей показалось – в неутолимом желании раскинул руки.

Скорость. Всё сильнее и сильнее. Нити вытекают, как вода из опрокинутого ведра. Всего пара мгновений… Иве нужна всего пара мгновений!

Звёздочка. Джант совсем близко. Всё ближе и ближе. Ива чувствовала его тепло. Его родное тепло…

Он летел к чудовищу, пытался его отпугнуть. Корабли ткали нити, распространяя его магию. Но что может свечка против огромной руки? Одно движение пальцев – и огонёк потухнет. Чудовище отстранялось от Джанта… Не понимало?

Нет. Примерялось.

– Джант! Прошу, стой!

Тепло. Ива наконец достигла. Схватила за руку. Джант удивлённо обернулся.

Она наконец почувствовала его.

– Ив? – пронеслось в её мыслях. Кажется, она невольно заговорила с ним мыслями.

– Прошу, Джант… Ты мне нужен.

– Но, Ив…

Рука. Он примерился. Ива почувствовала. Обернувшись, она поняла, что чудовище вот-вот их прихлопнет. Ива собиралась было уйти, но почуяла.

Лучезар. Если они исчезнут, рука зацепит его. Ива застыла.

Что… Что делать?! Она не могла… Так не должно быть!

Но… Кажется, она сделала выбор ещё очень давно.

– Лучик! Беги!

Схватив Джанта, она потянула его к кораблю. Мгновение – и они вновь в куполе. Рука опустилась на голову «Симурана».

А в голове раздался знакомый крик.

– Что… Ив, что ты наделала?.. – пролепетал Джант.

Она заплакала. Лучик… Пожалуйста, прости…

– Если бы не он, то ты, Джант…

Джант хотел было что-то сказать, но обернулся. Ива обернулась следом.

«Симуран» сбил «Сфинкса» и «Феникса» и закрутился, потеряв управление. «Феникс» и «Сфинкс», оторвавшись друг от друга, полетели к земле, но смогли сохранить управление. Они летели так быстро, что тень не успевала за ними. Но, похоже, не осознавая этого, всё равно потянулась следом.

Вот он… Их шанс!

– Механичка! Разверни крылья! – вскрикнула Ива.

– Есть, путевая! – отозвалась та, и Ива ощутила, как под боком изогнулись и оттолкнулись ласты.

– Мы что, не станем их спасать?! – возмутился Джант.

– Мы… никак не сможем, – выдавила Ива. Она чувствовала его гневный взгляд на своей спине. – Выйдите из купола! Мы садимся!

– Мы что, воспользуемся ими…

– Сесть по местам! – вскрикнул капитан Экс. – Это приказ!

Нехотя Джант всё же оторвался от Ивы. В его взгляде, казалось, смешалось всё. Злоба, гнев… и сожаление.

Корабль весь будто перевернулся с ног на голову. Вся магия расстроилась. Прижавшись к голове «Черепахи», Ива связывала нити, как могла. Со спутанными узлами. С клубками. Не так важно. Главное – оказаться подальше от этой твари!

Развернула корабль. Зеркальное сердце – пылай. Это всё, что нужно.

Кожа загорелась. Как горел корабль. Он нагревался. Неумолимо. Металл плавился, словно на самой коже. Но Ива, казалось, боли уже не чувствовала. Куда боли до отчаяния?

Всё ближе и ближе. Чудовище осталось позади. Прямо к земле. Лишь бы от него сбежать. Ива ускорилась.

Всё ближе. На светлом пятне стали различаться пейзажи. Из-за тряски Ива их плохо видела. Лишь бы куда-нибудь приземлиться… Куда-нибудь и спастись!

Десять… Девять… Восемь… Корабль трясёт, он горит. Семь… Шесть… Пять… Слишком большая скорость. От крыльев отрываются куски металла. Пять… Четыре… Три… Срочно тормозить! Они разобьются! Два… Матушка, прошу!..

Один. Ива ударилась о купол и провалилась во тьму.

Глава седьмая. Разделение

Экс очнулся в пустоте. Как ребёнка в утробе матери, его накрыла пелена сна, откуда его вырвали жестокие руки реальности. И вместе с пробуждением – звон в ушах.

Экс ожидал увидеть уже ставший привычным потолок дома в академгородке. Но вместо него увидел небо, дневной свет, отражённый в болезненно ярких бликах. Экс ожидал почувствовать запах свежего хлеба, принесённого заботливой горничной Лиззи. Но ощутил смрад гари и тягость пепла.

Экс ожидал услышать «С добрым утром, дядя». А услышал:

– Вы в порядке, капитан? Очнитесь, капитан!

Слова отдались в голове эхом. И если бы не броская огненная шевелюра, Экс бы и не узнал обладателя голоса.

– Джант?..

– О, вы живы, слава Богине…

Вдруг Экс ощутил неестественное тепло. Оно резко наполнило его, словно кружка берской сурицы. Замутнённый взор сошёлся в одном месте, очертив испуганное лицо Джанта.

В тот же миг Экс вспомнил всё.

– Это… Я надеялся, что это просто кошмар, – только и мог вымолвить Экс, привставая на локтях.

– Это… Это… В общем, я бы этого очень хотел.

Кажется, Джант проснулся первым. Оглянувшись, Экс увидел тела членов команды, разбросанные по кораблю. Все дышали, повреждений ни у кого не было. Хоть так…

Похоже, Джант разбудил Экса первым. А как же его невеста? С другой стороны, её тут и нет. Экс различил её черты за куполом, где та парила в воздухе.

– Путевая Ива?..

– Ив… просыпается. Я её вырвал из сна, – пространно сказал Джант. Видимо, заметив в глазах Экса полное непонимание, он пояснил: – Если путевой теряется, он может погрузиться в магический сон. Я много наблюдал за их тренировками, поэтому Ив я могу вернуть. Но это всё, что я могу сделать.

Что ж, он уверен в своих силах. Он может что-то сделать.

А Экс… может что-то сделать? А что делать? Возымеет ли эффект хоть что-то, на что Экс способен?..

Тем временем Джант будил команду, одного за одним. До кого рука дотягивалась. Первым после Экса встал Амон. Он распахнул глаза почти сразу и отчего-то застыл. Видимо, даже его, скупого на эмоции, происходящее пробрало.

Рядом с Эксом лежала Бич. Потянувшись к ней, он взял её за руку. Ни единой царапины… Разве не она разбила стекло, вопреки всем приказам? Похоже, оборотневская регенерация – не пустой звук.

Так, так… Говорили на службе, что это может пригодиться. Напитка энергией других паладинов. Мощный энергетический удар. Но как он работал-то? Воспоминания путались…

М-м-м… Голова-то как кружится.

– Богиней заклинаю: встань и иди, – бросил он первое, что пришло в голову.

Знакомая печать со светящимися рунами появилась на земле под телом Бич. Та встрепенулась и вскочила, словно вынырнула из ванны. Что-то всё-таки Экс правильно упомнил. Или своё сыграли инстинкты.

– О, капитан! Не всё мне вас поднимать, хе… – произнесла она и тут же схватилась за голову. – Можно было бы понежнее, я же девушка…

Первый знак. Бич бы никогда не сказала такого о себе. Её, как Экса, наверняка сильно потрясло.

– Отставить шутки… модераторий-меч Бич Справедливости, – выдавил он. – Слушай команду.

– Да, капитан, – неловко улыбнулась она.

– Лежать и отдыхать. Выполняй немедленно.

– Есть, капитан…

Она покорно растянулась на полу, подложив руки под голову. Кажется, она провалилась в сон мгновенно. Отдых нужен им всем – Экс это уже понял.

Но было ли на него время…

– Модераторий-меч Джант…

– Да, капитан? – спросил тот, поднимая Юн Ги. Та заметно шаталась, хвост её подрагивал. Но в глазах её появлялась хоть какая-то осознанность.

– Доложить обстановку. Что это было…

– Тень. Первого класса. Высшим командованием о ней доложено не было.

Что ж, это Экс знал и без него. Только путаница в голове оставалась.

Образ той твари возник в голове сам собой. Экс знал, что это за громадина. Так называемая «тень». Ему рассказывали, что такое явление имело место быть и на их родной планете. Только легенды и домыслы от реальности разительно отличались…

– Капитан Экс… Так что это было? – вдруг подал голос Амон.

Из всех он спрашивает первым? С другой стороны, Джант-то явно знает, что произошло. Иначе бы не полетел к тени без раздумий. Ведь ничто, кроме света, не способно противостоять тьме.

– Это тень, модераторий-щит Амон. Субстанция из чистой тьмы, – выдохнул Экс, собираясь с мыслями. – Существуют два типа теней: второй и первый классы. Тени второго класса прожигают насквозь материю. А тени первого класса – сводят живых существ с ума. Это был первый класс.

Амон сощурился и отвернулся.

– Ясно. Спасибо.

Предельно короток, как всегда. Но и его волнение не обошло стороной. Тёмный длинный хвост завилял.

– И я не могу ничего сделать с тенью? – спросил вдруг Амон.

– Если ты вдруг не обладаешь силой света, то это навряд ли, – честно ответил Экс.

– Понятно. Спасибо.

Он сжимал тёмные руки в кулаки. Впервые Экс видел Амона взволнованным.

– Если ты хочешь что-то ещё спросить… – начал было Экс, но его перебили.

– Капитан! Капитан Экс, вы видели Сэчико? – вдруг встрепенулся Джант.

Оглянувшись, Экс понял, что по очереди члены команды просыпались. Победоносец, в беспамятстве державшийся за ручки кресла, так в нём и остался. У Пьера, упавшего на пол, потрескались очки, но осколки, благо, не попали в глаза. Элизабет впала в странный анабиоз, от которого её разбудила встряска Джанта. Клопштока вытащили из хвоста Юн Ги, которым та его защитила. Кажется, он единственный проснулся сам, но не смог выйти. Его сестра Механичка очутилась на столе с гномьими приборами. Пара ручек и переключателей была обломана.

А вот Сэчико… и впрямь нигде нет. Экс попытался сообразить, но предположить смог лишь одно:

– Её могло отнести вниз, к сердцу «Черепахи».

– Я пойду проверю. А вы помогите, чем сможете, ладно?

Джант держался бодро, словно с ним ничего не случилось. Но стоило ему встать на ноги, как Экс увидел: Джант шатался. Мускулы его так напряглись, что казалось, будто Джант собрал все имевшиеся у него силы, лишь бы помочь.

– Всем доложиться! Это приказ! – воскликнул Экс.

Только приказы раздавать он и мог… А разве это что-то давало?

– Помощник капитана Победоносец в норме! – встал тот. Из его пятачка шла кровь.

– Дорогой!.. – вскочила на ноги Элизабет. Вспомнив про приказ, она воскликнула: – Кхм… Голем Элизабет в норме!

– Архивариус Клопшток в норме… и в ужаснейшем расположении духа, – пробормотал он напоследок.

– Юн Ги в норме, капитан Экс-сан! – звонко воскликнула она. Наверное, в ней-то побольше энергии было, чем во всех них вместе взятых.

– Механик Механичка в поряде! – воскликнула та отдалённо. – Твою ж… Все приборы в полной…

– Модераторий-щит Амон в норме, – как всегда Амон прозвучал спокойно. Только глаза его застекленели от испуга. Он подполз к Бич, осматривая её.

Понимая, что отзываться больше некому, Экс было хотел закончить перекличку, но послышалось тихое:

– Путевая Золотая Ива в норме…

Удивлённый, Экс обернулся к ней. Опираясь на косяк двери, она на неровных ногах стояла в проходе, вперившись в него абсолютно пустым взглядом без намёка на мысль.

– Путевая Ива… – начал было Экс, но прервался.

Вдруг она округлила глаза и навострила уши. И, кажется, Экс и сам понял почему.

Пол начал нагреваться. Стремительно.

– Где… Где Джант?.. – пролепетала она.

Мысли тут же отрезвило. Экс вскочил на ноги, борясь с дрожью и беспамятством, и, шатаясь, поторопился к лестнице. В лицо бросились голубые искры, щёки опалило. Едва прикоснувшись к периллам, Экс оторвал руку – они нагрелись, как в кузне.

Скорее упав, чем сойдя по ступеням, Экс очутился внизу. Перед глазами плыло. Сперва он подумал, что его взор до сих пор не прояснился, но спустя секунду понял.

Это жар. От жара сам воздух плавился.

– Сэчико… Сэчико, очнись…

Бормотание… Джант? Экс сморгнул. Сквозь жар, прищурившись, сконцентрировав все мысли, он увидел…

Сэчико. Её голова опустилась. Глаза закрылись. Её руки и ноги – покрылись чернеющей почвой. Сэчико была заточена в сердце корабля.

Плотная земля укрыла сердце «Черепахи», защитив его от обвалившегося потолка. Сэчико создала круглый твёрдый купол, под которым ничто не страшно. Прочную крышу. Твёрдый, плотный панцирь.

Панцирь Черепахи Сэчико. С виду она казалась просто… спящей. Нежащейся в ласковых лучах света. По-доброму улыбающейся, словно видит яркие и приятные сны.

Долгожданные вечные сны.

– Сэ… чико… Сэчико… – бормотал Джант. Он стоял перед ней, карабкаясь по её ногам. Его собственные – дрожали. – Ответь, Сэчико… Хоть что-нибудь… Пожалуйста…

Неровно стоя, он всё-таки подобрался к её шее. Слабыми руками коснулся её панциря. Приложил ухо к её груди.

– Ты холодная… Сэчико… Ты чего?..

Экс задержал дыхание. Только не…

– Сэчико… Ответь!

Не крик. Рёв. Экса опалило жаром. Кажется, сами чувства Джанта прошли сквозь него.

– Сэчико! Пожалуйста, хватит! – кричал тот, всхлипывая. – Сэчико!

Сам воздух сдвинулся. Экс понял, что ему нечем дышать. Он отошёл на шаг, прикрываясь рукой. Что сказать… Что сделать… А разве что-то можно сделать?

– Сэчико, не уходи!

Джант кричал, как ребёнок. Он плакал, всхлипывал, громко, как мальчишка. А вместо слёз – пламенные язычки.

Он пытался вытащить панцирь. Его скудных сил не хватало, и он падал, но поднимался, пытался снова. Он стучал по застывшей земле руками и кричал всем естеством. Чисто, искренне и бессмысленно.

– Сэчико!

Он выкрикивал имя. Долго и упорно. Он кричал, не останавливаясь, надрывая горло, переводя всё дыхание. Стены объяло синим огнём.

Экс был заворожён. Он не мог и двинуться. Он чувствовал, что позади его оттаскивали, но не мог поддаться. Этот огонь… Он поглотит их всех.

– Капитан, отойдите! – грубо, в ухо ему пробасил Амон. – Вас обожжёт!

– Мы все это заслужили… Мы все… – сам того не понимая, отвечал Экс.

Праведный гнев мальчишки. Вот, чего заслужили предатели. Они допустили смерть.

В который раз.

– Капитан, прошу! Дай пройти к нему! Он убьёт нас всех, если ты не пустишь меня!

Звонкий голосок. Экс обернулся. Ива возникла наверху лестницы. Тоже плакала. Не могла унять дрожь, пробравшую всё тело.

Но в её глазах – сила. Спасение.

– Путевая Ива… успокой его… – только и пробормотал Экс, отступая в сторону.

Если они… Нет, если он и допустил смерть на сей раз, то больше этого не должно было повториться. Надежда… Она всё-таки есть. Теперь её не может не быть.

Ива проскользнула мимо, словно быстрый ручеёк. Вошла в огонь, и – кажется – кожа её зашипела под давлением жара. Мех на хвосте покрылся язычками пламени. Вмиг Ива оказалась позади Джанта и обняла его.

Влага. Экс ощутил её на щеках. Дождь всегда тушит пожар. Такова природа.

– Джант… Джант, обернись…

– Уходи! – Джант вырвался. – Сэчико…

– Сэчико умерла, Джант. Чтобы спасти тебя. И чужими смертями ты ей отплатишь?

Тот обернулся. Экс видел истерику, исказившую лицо Джанта. Изуродовавшую его, превратившую в чудовище. Но одно прикосновение Ивы – и оно исправилось.

Стало недоумённым. Наивным. Как у ребёнка.

– Не-ет…

– Да. Джант, она умерла. Нет ничего, что может это изменить. И ты тоже не можешь.

Железная воля. Её лицо искажено, она дрожит, как загнанный в угол зверь, но она непоколебимо стоит рядом, держа его за плечо. Всё чётче становился взор Экса, всё слабее рябил воздух.

– Я понимаю тебя, – вдруг по-матерински мягко произнесла Ива, пальцами касаясь щёк Джанта. – Терять больно.

– Я… Сэчико… Я же любил её… – всхлипнул он, опустив голову.

– И она любила. Поэтому отдала свою жизнь за тебя.

– Но… Как это всё меняет? Что делать? Без неё…

– Просто жить. Как и хотела Сэчико.

Джант бросился Иве в объятия. Тихо, молча задрожал. Сжал руками её платье, яркое пламя в его венах сжигало лёгкую ткань.

Ива прижала его голову к груди, улыбаясь. Нежно и одновременно печально. Как маленькая Богиня, чьи изваяния стоят в церквях.

– Плачь, Джант. Плачь, пока не выплачешься.

Пламя исчезало. Испарялось в его груди. В воздухе растянулись водяные потоки, похожие на праздничные ленты.

– Тише, Джант, тише. Всё пройдёт. Время вылечит. Я вылечу.

Она будто взяла все обязанности его вселенной на себя одну. Она сохраняла баланс и впитывала в себя разрушения и горести. И оттого слёзы её становились всё страшнее. Она слишком много на себя берёт, сама того не понимая.

Жар сменился колкой прохладой. Со стен стекали капли. Удушливый пар поглощал воздух. Ива провела по волосам Джанта рукой, гася их разбушевавшееся пламя. Упав на колени, она прижала его голову к плечу и прошептала ему на ухо:

– Плачь, но живи. Нет ничего важнее, Джант. Ничего важнее жизни.

***

По прошествии часов – часов, длящихся, казалось, вечность – все пришли в себя. Все… Кроме Сэчико.

Когда Джант потух, Юн Ги всё-таки смогла осмотреть Сэчико. Ни шанса. А Механичка сделала вполне ожидаемый вывод: видимо, предвидя крушение, Сэчико решила закрыть сердце собой. Ива так и думала. Кто же ещё способен был на такое?

Пробирала дрожь. Казалось, смерть была так далеко. Где-то там, на войне, откуда Ива сбежала. А теперь – вот она. И причина ей – Ива, и больше никто.

Дрожь не унималась. Так холодно. Так больно. Так стыдно. Словно хворь ударила в голову. Ива обнимала себя руками, не веря. Слёз не осталось, только немая истерика. И высказаться некому. Ведь Джант – единственный, кто мог её услышать – сейчас бессознательно смотрел под ноги.

Надо быть сильной… Но как?

Дело не отвлекало. Осматривая последствия крушения, Ива думала лишь о том, что всего этого можно было избежать. Если бы они – путевые – сразу почувствовали угрозу. Если бы они – корабли – приняли решение вовремя. В конце концов, если бы она – Ива – нашлась с мыслями, крылья «Черепахи» не разбило бы на кусочки. Не переломались бы все рычаги в кабине Механички. Не потрескался бы купол путевого.

Не умерла бы Сэчико.

Слёз не хватало. Ива вся состоит из воды, и та ушла – на дурацкие эмоции. А они никогда не нужны, тем более сейчас.

Зато внутренности корабля остались нетронутыми. Расположившийся рядом с сердцем склад потрясло, но семена баранцев остались на месте. Снежок – их гордый родитель – остался нетронутым в магическом шаре. С ним рядом – Нудлз, которого взяли для поиска магических следов.

Похоже, от потока энергии во время перемещения многие семена раскрылись. Зря, очень зря Ива зашла к ним первой. Их детский, младенческий плач выбил её из колеи, разбил. Сэчико, их хозяйка… Они же звали её.

Если бы не Ива… Мошки в голове зажужжали. «Ни на что не годишься», «вечно ошибаешься», «хоть что-то сделала бы правильно»…

– Ива? Ива, ты в порядке?

Кажется, она сидела на полу. Сколько? Долю, часть, час? Или одно мгновение?

Глаза Лиззи казались ещё печальнее, чем обычно.

– Нет… – честно ответила Ива.

– Ой… А… Я… – промямлила Лиззи. – Я другой ответ ожидала… Теперь не знаю, что сказать.

– Н-не волнуйся. Справлюсь.

Мухи будто засмеялись. Все разом, облепив голову маленькими, мерзкими лапками.

Лиззи подала руку, будто сквозь смех. Ладно, нельзя сдаваться. Кому-то ведь гораздо хуже, чем Иве. Приняв помощь, она поднялась на ноги.

– Юн Ги сказала, что нам нужно… Ну… Джанта разбудить…

С каждым словом Лиззи говорила всё тише. Ива понимала, к чему она клонит.

– Чтобы сжечь тело Сэчико? – прямо спросила она, пальцами потирая виски. Но боль – мухи проедали голову насквозь – совсем не проходила.

Ива просто представила Джанта в миг, когда она это скажет. Она даже не знала, как скажет. Стоило ли ему вообще говорить? С другой стороны, больше некому…

– Можем её закопать, – предложил вдруг Амон. Он разгребал завалы из земли вместе с Бич.

– Это противоречит обрядам лонгцев, – поправил его Пьер. Сквозь щёлочки в почве он осматривал сердце корабля на дефекты. – Черепах хоронят в земле после кремации.

– А разница? – бросила Бич. – В этом Богиней забытом месте обряды не значат ничего. Ведь если бы Она нас не покинула…

– Не богохульствуй! – возмущённо воскликнул Клопшток, переписывавший оставшиеся припасы. – Ты не имеешь права судить о высших материях. Кто знает, может, взгляд Богини не простирается до этой планеты? Или мы заслужили…

– То есть Сэчико, по-твоему, это заслужила? – взъелась Бич.

– Откуда я знаю? Я с ней не общался никогда…

– Да как ты смеешь… – Бич дёрнулась, но её остановила рука Амона. – Иди припасы переписывай, самый полезный член команды.

– Я бы на твоём месте придержал свою женщину, Амон, – бросил напоследок Клопшток. – А то диким волчицам свойственно страдать бешенством.

Глаза Амона блеснули. Ива было дёрнулась, но услышала спасительное:

– Отставить ссоры! – прикрикнул сверху капитан Экс. – Меньше разговоров – больше дела!

– Есть, капитан! – хором воскликнули Бич и Амон. Клопшток же молча прошмыгнул на склад.

Ива, не зная, чем ей заняться, опустилась рядом с Джантом. Взгляд его… пугающе пустой. Взяв его за руку, Ива не почувствовала ответа.

Он словно сам умер…

– Почему же так произошло? Черепаховая Академия ведь годы эту планету изучала, – тяжело вздохнула Лиззи, поднимая очередной кусок земли.

– Потому что из ниоткуда появилась эта тварина, – прорычала Бич. – И, клянусь, она поплатится. С силой Джанта…

– Тень – лишь отражение, – неожиданно вставил слово Пьер.

– В каком смысле, умник?

– У тени есть владелец. Она не искусственная, – объяснил он, оборачиваясь. – За этой тенью стоит настоящее чудовище. И нам предстоит узнать, что это такое на самом деле.

Мурашки пробежались по спине. Будто прикосновения маленьких крылышек.

А в голове – загудело. Ива ошеломлённо уставилась на Пьера, не зная, что и сказать.

– Как ты это узнал вообще? – продолжала упираться Бич.

– Потому что у неё есть форма. Эта форма – силуэт настоящего чудовища.

– Подожди-ка! – Её глаза сверкнули. – Если бы на планете был кто-то живой, то директор Неизвестный нам бы об этом сказал! Значит, нет тут никого.

– Директор Неизвестный… выразился несколько иначе. – Припоминая, Пьер напряжённо сдвинул брови. – Он сказал: «На этой планете никто не умирал».

Ива пыталась сообразить. В голове не укладывалось… От усталости ли?

– Нельзя жить, не умирая, – озвучила свои мысли она. – Ничто не вечно.

– Видимо… Мир ещё сложнее, чем мы думали.

Пьер – главный гений их выпуска – тоже не имел на этот счёт никаких догадок. А чтобы он чего-то не знал…

– Бич, Амон! – вдруг раздался голос капитана Экса. – Несите сюда Сэчико.

Те переглянулись. Взглянули на Иву. Бич закусила губу, а Амон – вильнул хвостом.

Вниз спустился Победоносец. Его нос по-прежнему был перевязан.

– Ива, – прогнусавил он в её сторону, – чем быстрее мы с этим расправимся, тем лучше. Разбуди Джанта.

Она и сама это понимала. Но когда взгляд вновь падал на Джанта – разум замолкал. Как же Джант встанет после такого? Он ведь даже не двигается, едва дышит.

Тяжёлое тело Сэчико погрузили на носилки. Её панцирь не вмещался. Казалось, она просто неудачно прилегла поспать… Ива отвернулась, пока тело не унесли наверх.

– Джант?

Не отвечал. Просто смотрел в пустоту. Глаза – не больше, чем стекляшки.

– Джант, очнись, пожалуйста… Сейчас нельзя спать.

Она потрясла его. Никакого ответа.

Скользнув к его ногам, она попыталась поймать на себе его взгляд. Но нет. Смотрел словно сквозь неё.

Не зная, что делать, Ива осторожно приблизилась к его лицу. Как его разбудить? Поддавшись какому-то бессмысленному порыву, она поцеловала его. Легко коснулась губами его губ. Нити чудес оплели его, цепляясь за тёплую, горячую кожу.

Дёрнулся. Ива отстранилась, положа руку на его коленку.

– Ив… Зачем ты меня разбудила? – спросил Джант.

В его голосе сквозилоразочарование. От слов наваливалась усталость.

– Джант, соберись, пожалуйста, – умоляюще попросила она. – Мне так больно видеть тебя таким…

Видя, что он наконец-то смотрит на неё, она заплакала. Зачем она его разбудила? Она не знала. А было бы лучше, если бы оставила в спасительном беспамятстве?

– Ты просто так меня подняла? – снова спросил он. Холодно.

– Н-нет… Нам нужно, ну…

Как стыдно. Могла ли она просить?

– Я понял. Отойди.

«Отвали»… Ива отпрянула. Отшатнулась от прикосновения.

Но ведь Джант не станет на неё кричать… Не станет же?

– Ив? Ты чего?

Растерявшись, Ива взметнула взор на Джанта. Кажется, он удивился.

И вдруг улыбнулся. Положив ей руку на голову, он почесал за её ухом. И провёл большой ладонью по её щеке. Кажется, вся её голова умещалась в одних его руках.

– Я в порядке. Пошли.

Конечно же, он не стал бы на неё кричать. Он никогда бы этого не сделал. Он – не…

Ива вскочила следом за Джантом. Взяла его за руку. На этот раз ответил ей – сжал пальцы. Сильно. Ива взглянула на его лицо. Зубы он тоже сжал. До скрежета.

– Если ещё хочешь поплакать…

– Мужчины не плачут.

– Так говорил твой отец. Зачем ты его слушаешься?

– Потому что это не его слова. У меня есть достоинство и без его идиотских правил.

Он пережил одну смерть. И едва смог пережить вторую. Ива не допустит больше ни одной.

Они подступились к выходу из корабля. Лестница поломалась во время падения, и приходилось через неё перепрыгивать. Джант спрыгнул первым и снял Иву на руках.

Вокруг – пустота. Чистая и безжизненная степь. Простиралась от края до края. А над головой – голубое небо без единого облачка. Солнце в зените. Не мир, а белое полотно.

Лишь вдалеке виднелись большие изваяния. Ива видела их, когда странствовала по вселенной с путевыми. Неподалёку от корабля в земле зияла крупная нора. Походило на вход в пещеру, но капитан Экс запретил приближаться. И Ива не стала. Других забот полно.

Команда стояла неподалёку. Большинство молчали, обмениваясь угрюмыми взглядами. Многие сдерживали ту бурю, что разразилась внутри. Лишь Юн Ги дала ей выход, рыдая большими слезами и хныча, как ребёнок.

Тело Сэчико уложили на ровной земле, без всего. Если не приглядываться, можно было подумать, что она просто наслаждается теплом.

– Д-Джант-кун… – тихо произнесла Юн Ги, подползая к ним. – Прости…

– Всё в порядке. Не твоя вина, что у Черепах так принято.

– Мне очень жаль… – пролепетала она, стараясь не смотреть на Джанта. И всхлипнула.

Тот, кажется, не обратил внимания. Прошёл мимо. Ива потянулась за ним, словно он позабыл, что вёл её за руку.

Дойдя до процессии, Джант обернулся. Ива посмотрела ему в глаза, ища в них хоть что-то. А нашла лишь блики солнца.

– Джант… Джант, я тут, если что! – воскликнула она неуместно громко.

– Я знаю, Ив. Пусти меня. Я справлюсь.

Она сжала руку. Нет… Нельзя отпускать…

– Ив, пожалуйста. Ты мне не веришь?

Он улыбался. Так наиграно, что хотелось расплакаться.

– Джант, не уходи…

– А я и не ухожу. Я запомнил: ты здесь. И я тебя не подведу.

Поцеловав её в лоб, он развернулся. Рука его выскользнула из её руки. Он медленно, будто задумчиво, пошёл вперёд. Но он больше не шатался.

– Ива… Могу я спросить? – спросил вдруг капитан Экс.

На миг он снова стал тем новичком, что сидел с ними за кружкой крепкого в таверне академгородка. Ива даже не сдержала улыбки. Каким далёким теперь кажется то время…

– Да, конечно, капитан.

– Такое уже бывало? С Джантом.

Естественно, он напуган. Ива и сама испугалась бы. Если бы её сердце теплело от родного пламени.

– Да. Несколько раз, – выдавила она, смотря Джанту в спину. – Ты слышал о пожаре под Алмазным озером?

– Где погибла целая деревня? – Капитан изумлённо округлил глаза. – Это был…

– Не совсем. Отец Джанта избил его мать. А мать была нимфой огня и… Ну, ты понял. А Джант – следом. Её огонь спалил лес, его – деревню.

Ива не могла говорить об этом спокойно. Не от эмоций – больше из-за чувств самого Джанта. Он не любил, когда о его личных проблемах знал кто-то, помимо него и Ивы.

– Я понимаю, – выдохнула Ива, видя, как капитан Экс безуспешно пытался подобрать слова. – Отец Джанта продал его Академии после этого.

Ива прямо-таки видела, как мировоззрение капитана переворачивается с ног на голову. Уважаемый городской паладин… Его жизнь полна чести и долга. Сталкивался ли он когда-нибудь с бедой обычного деревенщины?

– Сэчико стала ему второй матерью. Или скорее бабушкой, любящей и всё прощающей, – продолжила Ива. – Только она уделила ему долю своего времени. Остальные или ненавидели, или старались обходить стороной.

– Он ведь был всего лишь ребёнком! – удивился капитан.

– Всем бы такое доброе сердце, – улыбнулась Ива. – Наверное, из-за него тебя директор Неизвестный и выбрал.

Видимо, она заставила капитана Экса многое переосмыслить. Нахмурился, словно нашёл неожиданно простой ответ на, казалось бы, сложный вопрос.

– Но… Как же директор? Разве он не заботился о Джанте? – вспомнил капитан.

– Я многого об их отношениях не знаю. Это лучше спросить у самого Джанта.

Тем временем Джант дошёл. Ива обняла себя руками в ожидании.

Он остановился. Ненадолго. На мгновение. Подумал. Попрощался.

Ива видела глаза Сэчико. Закрытые, правда, словно спит. Наверное, Джанту просто хотелось, чтобы она проснулась. Иве тоже бы этого хотелось.

Но ледяной голос разума говорил отчётливое и очевидное «нет».

Джант коснулся панциря рукой. Откуда-то упала искра. Тело загорелось.

Ива отвернулась. Но хруст наполнил уши. В нос ударил знакомый запах. Теперь он вызывал только тошноту.

Закрыв лицо рукой, Ива вскинула глаза к Джанту. Шёл к ней. Он даже не оборачивался. А она – задрожала. Заскулила и громко всхлипнула.

Сэчико… Прости, Сэчико. Как Ива могла? Она виновата во всём. Она должна была погибнуть, а не ты.

– Ив.

Она подняла взгляд. Джант стоял, смотря на неё сверху. Непроницаемым взглядом. Взглядом, полным самого жаркого пламени.

– Не плачь, Ив. – Он пальцами утёр её слёзы, испаряя их. – Мы отомстим.

***

Опустилась ночь. Чувства волчицы обострялись. Глаза хищницы смотрели далеко.

Бич чуяла опасность. Со всех сторон. Она не знала формы, не знала, чего ждать. Но ничего хорошего – это точно.

Что делает охотник, видя, что на него охотятся? Правильно. Ударяет первым.

Незнакомое небо, чужое. Три спутника у планеты, не один. Жёлтый, красноватый и белый. Где ты, Орон, покровитель оборотней? Бич не станет поклоняться самозванцам. Её истоки забыты, но кровь будет кипеть до самой смерти. Во имя отца-мужа Богини.

Маленький огонёк освещал верхний ярус корабля. Джант сидел на полу, облокотившись на кресло, глядя по очереди на каждого из пришедших. Амон скрестил ноги рядом с Бич, приобнимая её одной рукой. Юн Ги растянулась на полу, разглядывая бликующие осколки.

Только модераториям Джант мог довериться. И сестрице-Иве, свернувшейся под его боком, конечно. Остальной команде не обязательно знать. Бич понимала. Они ведь даже если захотят – не помогут.

А уж помешать – горазды.

– Я видела пещеру, ведущую куда-то вглубь земли, – сообщила Юн Ги спустя пару секунд раздумий. – И я уверена: эта… штука появилась именно оттуда.

– Ты заглядывала внутрь? – спросил Амон.

– Ну да. Там сплошная темнота. – Юн Ги пожала плечами. – Я посчитала, что только в таком месте и могут поселиться тени.

– Ты права, – подтвердил Джант. – Только пока мы не знаем наверняка. Стоит ли…

– Джант. Это очевидно, – прервала его Бич. – Не к чему догадки строить. Я тоже чувствую: оно там.

Он задумался. Покрутил в руке огонёк.

– Хорошо, я вам верю, – выдохнул он. – Ив, а ты что думаешь?

Сестрица замялась. Бич не могла её винить. Всё-таки Ива – зверица нежная, с битвами дел не имела.

– Мары действительно живут в пещерах и заброшенных домах. – Видимо, под марами она имела в виду нимф тени. – Но вы же слышали: это не просто тень! Это – нечто большее, то, что за ней скрывается.

– Ещё лучше, – усмехнулась Бич. – Сразу войдём и отрубим дракону голову.

– А нам это по силам? – запротестовала Ива. – Вы видели, на что…

– А ты просто так оставишь это? Вот то, о чём ты говоришь, – бросила Бич.

– Ты сама боишься сказать, что оно сделало. Бич, не поздно остановиться.

Она что, дура совсем?! Сидит, глазки строит. Ива, это не место и не время!..

Бич вздохнула. Нельзя срываться на сестру. Стоило гневу отступить лишь нас секунду, как из глубин показалось совсем иное чувство.

Эта тень… Нет, тварь, просто тварь. Она не больше, чем безмозглое чудовище, наверняка. Иначе бы заговорило. Разве не так?

– Но раз Бич-чан уверена, Ива-чан, значит, всё-таки силы у нас есть! – наконец-то вступилась за Бич Юн Ги. – А вдруг потом не будет? Вдруг он нас по одному съест?!

– Вот именно. Я бы не сказала лучше, Юн Ги. Чем дольше сидим здесь – тем дольше позволяем этому чудовищу творить, что ему вздумается. – Бич откинулась назад, спиной на кресло. Её нога невольно отстукивала марш, как Победоносец учил. Раз, два, три, четыре, раз, два…

– А если оно, как говорит Бич, ещё кого убьёт?! Пока мы тут сидим, – пролепетала Юн Ги.

– Вот-вот. Хочешь постигнуть участь «Виверны», Ива? Я – нет.

Бич отвернулась. Не могла она видеть этих щенячьих глаз сестры. Раздражало.

Ну и зачем это топтание на месте? Пошли бы убили уже давно. Руки дрожат уже… От гнева. Конечно, от гнева, только от гнева. От праведной злобы, не меньше.

– Я просто предлагаю подумать…

– Завтра капитан Экс нас уже не отпустит, – вспомнил Амон. – Сейчас или никогда.

– Амон, тебе самому не кажется эта идея неразумной? Мы же идём на земли чудовища… или чудовищ…

– Лучше один раз пойти на риск, чем тебя застанут врасплох. Лучшая защита – эта нападение.

Кажется, аргумент Амона Иву вразумил. Ну да, ведь Амон-то – бывший воин армии фараона. А Бич, прошедшую обучение на модератория, слушать не стоит!

– Джант? – спросила его Бич.

Вот кого Ива точно не сможет ослушаться. А то тянет тут сидит. Чем дольше думают – тем дальше это чудище от них! Тем опаснее его тёмные, длинные… страшные руки…

– Я… – выдавил Джант. – Сэчико не должна была так умереть. Не сейчас.

– Правильно, – кивнула Бич. – Сестрица, пос…

– Ведь не чудовище… – проскулила Ива.

– Сестра! – рявкнула Бич. – Только попробуй себя обвинить! Просто не смей!

– Но я…

– Если бы не тварина, ничего бы не было. Но чем дольше мы позволяем ей жить – тем больше ненужных смертей допустим. Мы не можем сидеть и ничего не делать!

Она вдохнула. Произнесла на одном дыхании.

Сердце бешено колотилось. Руки дрожали. Нет, она не позволит подойти твари со спины. Бич Справедливости – хищница. Волчица. Она убивает, а не её.

– Или мы, или нас, – подвёл итог Амон. – Я пойду сейчас.

– Да! Бедная Сэчико-сан! – воскликнула Юн Ги. – Нельзя допустить, чтобы такое повторилось! Чтобы ещё и нас…

– Ты права, Юн Ги. Собираем вещи. Джант, Ива? – обернулась к ним Бич.

Они переглянулись. Мялись опять? Бич ударила лапой по полу.

– Или вы с нами, или – против нас!

Уж на это они ответить ничем не смогут. Растерялись сразу.

– Давайте, сжались тут! – Вскочив, она протянула им руку. – Мы – самые сильные маги вселенной. Нас отобрали в Черепаховой Академии и учили справляться с любыми трудностями. И с этой мантикоровой тенью тоже справимся. Поверьте мне. Мы всё сможем!

Они ведь герои. В них верят. Не просто же так!

Бич же герой. Надо держать лицо. Герои не боятся, они защищают всех, кто беззащитен. Даже если сами растеряны… и напуганы.

Джант взял Иву за руку.

– Я пойду. – Ну наконец-то! – Но ты не обязана идти, Ив. Я не хочу, чтобы ты…

– Если бы я совсем не собиралась идти, меня бы здесь не было.

Бич округлила глаза. И тут же рассмеялась. Звонко. Безумно?

– Умора! Так чего упиралась тогда?! – воскликнула она.

– Я думала… – Ива дрогнула. Но помотала головой. – Я думала, я смогу уговорить вас остаться. Но что-то мне подсказывало, что как минимум ты, сестра, от своей идеи ни за что не откажешься. А как я могу вас бросить, «Чудные»?

Её маленькая рука вдруг схватила ладонь Бич. Вот она, сила! Руки остальных по очереди соприкоснулись.

Месть свершится сегодня.

***

Ночь была светлой и чистой. Свет трёх небесных спутников разливался по бескрайней степи. Они – живые, оказавшиеся здесь по прихоти безумной Судьбы – были будто заточены в темнице. Пустой темнице с высокими стенами и слишком далёким потолком. Без окон и дверей, лишь с недосягаемым сводом небес.

В такие моменты хочется лишь собственной смерти. Но что-то – а вернее кто-то – заставляет искать пути к свободе.

Джант взглянул на крохотную фигурку Ив. Беззащитная, крохотная, она мёрзла в застоялой прохладе. С наступлением сумерек будто холодная рука чудовища накрывала степь, забирая себе весь звёздный свет.

– Ив? Ты в порядке? – спросил Джант проследив за её взглядом. Смотрела куда-то далеко-далеко, куда его собственные глаза видеть не способны.

– Тут… Тут как будто пусто.

Она дрогнула, обняв себя руками. Даже она – зверица-берка – понимала значение этого жуткого слова. В родной вере – вере в Создательницу Эллиаду – Джанта в Пустоту отправлялись грешники-«разрушители» после смерти. И теперь, после её слов, ему и впрямь казалось, что они лишь умерли и попали в преисподнюю.

– Мы выберемся отсюда, – сказал Джант вполголоса, смотря на редкий песок, шуршащий под сапогами.

– Ты в это веришь? – вдруг спросила Ив, взметнув на него отрешённый взор.

– Да. Ничего больше не остаётся.

– Значит, и я верю.

Взяв его за руку, она взглянула на пещеру. Джанта и самого пугала эта непроглядная тьма. Если вокруг не было ничего, то пещера – определённо что-то источала. И, как Джанту казалось, то было не что иное, как жгучая жажда.

– Вы там идёте? – грозно шепнула в их сторону Бич.

– Не терпится исследовать эту дырищу? Так прыгай первая, – усмехнулся Джант.

Она дрогнула.

– Ха-ха-ха. Очень смешно.

И гордо отвернулась. Джант с одной стороны понимал её, с другой же – терялся в догадках. Они достаточно долго знали друг друга, чтобы понять, что Бич готова влезть в любые авантюры. Но они недостаточно близки, чтобы Джант понял, почему сейчас она, явно боясь, лезла на рожон.

– Видимо, я одна тут – настоящий герой!

Стоило ей это произнести и криво усмехнуться, Джант понял. Как говорил Амон? Лучшая защита – это нападение?

– Если ты боишься, этого не стоит стесняться. Никому из нас не хочется умирать. Но мы хотим защитить наш корабль. И мы это сделаем, какой бы ни была угроза, – произнёс он, прекрасно осознавая одно.

Он шёл не спасать. Он шёл мстить.

– Н-не боюсь я, – как глупо она запиналась, пытаясь выглядеть смело. – И вообще, иди ты…

Вдруг Бич повернулась и посторонилась. Похоже, Амон решился пойти первым.

– Амон-сан? Ты чего? – вылезла из-за их спин Юн Ги.

– Пойду вперёд. Я же щит.

Впрочем, тактика хорошая.

– Тогда давайте так. – Джант вздохнул, настаиваясь на разум, а не на чувства. – В пещерах, как правило, узкие проходы. Пойдём цепочкой. Амон, Бич, я, Ив и Юн Ги. Амон отобьёт в случае чего атаку спереди, а Юн Ги – прикроет сзади.

– Угу. Как раз пещеры хорошо чувствую.

Она сощурилась неожиданно осознанно. Может, то был недостаток их с Джантом общения, а может, Юн Ги и впрямь вмиг стала совсем другой. Не беззаботным ребёнком. А кем-то… иным.

– Разве ты часто бывала в пещерах? – удивилась Ив. Похоже, все об этом впервые слышали.

– Нет. Но это что-то… инстинктивное, – выдохнула Юн Ги, сосредотачиваясь.

И выглядя при этом абсолютно потусторонне.

Амон спрыгнул первым. Судя по всему, проход был совсем невысок: плечи Амона выглядывали наружу. Но остальное тело – будто жидкость – поглотила тьма.

Дрожь. Похожая на землетрясение, молнию, она поразила Джанта самой природой. Внутренним катаклизмом.

– Джант?

Слабый звонкий голосок привёл его в чувство. Ив. Он не должен бояться. Иначе и она испугается. Хотя Джант в каком-то смысле только надеялся, чтобы она просто испугалась и осталась на корабле.

– Бич, иди вперёд, – сказал Джант и обернулся. – А тебя, Ив, я спущу.

– Ива не настолько низкая, Джант, – вновь криво усмехнулась Бич. – Не расшибётся.

Джант её проигнорировал. Бич любит говорить за других, особенно за «сестрёнку» Ив. Но далеко не все стремятся к такой самостоятельности, как их персональная героиня.

Молча, Амон пригнулся и, достав из-за спины щит и копьё, двинулся вперёд. За ним – пошла и Бич, обнажившая парные скимитары и спрыгнувшая следом. Обоих поглотила тьма.

Вмиг Джанта охватило плохое предчувствие. В нём, мерзком и холодном, Джант увяз только плотнее, спрыгнув следом. Однако вопрос, идти ли назад, не успел и промелькнуть в голове Джанта: нельзя сдаваться трусости. Если Джант не проявит смелость, честь Сэчико будет посрамлена. А смерть – и вовсе напрасна.

– М-м… Ты точно хочешь пойти, Ив? – Вопрос сам собой соскочил с губ, когда Джант обхватил талию Ив.

– Я же сказала. Я вас не брошу. Я уверена.

Была бы ты так уверена насчёт собственной жизни, Ив…

Теперь уже вместе они стояли на безжизненном камне. От него веяло холодком – не приятным ветром, и даже не прохладой тьмы. Нет. Холодом могилы.

Спасибо Джанту за горящие волосы – темнота перед ним расступалась, словно боясь. Сам Джант, понимая силу своей души, вряд ли хотя бы вполовину соответствовал собственной мощи над тенью. Но хотелось верить, что он сможет собраться.

А пока – тьма впереди. Похожая на ночной туман или влажный пар, она стремилась усесться на плечи, словно дурной призрак, жаждущий окунуть в кошмар. Но Джант старался не вдумываться и тем более не отвечать на позывы тени. Он не ощущал себя сильнее. Скорее что-то внутри – как сказала Юн Ги, что-то инстинктивное – всячески сопротивлялось этой «иной» природе.

Наконец-то проход расширился. Джант, высокий и крупный, вырвался на свободу и глубоко вздохнул.

Он почему-то думал, что он закашляется от пыли. Или ощутит затхлость, грязь. Но нет. Воздух чист. Не тронут. Как и всё на этой идиотской планете, похожей на белый лист.

Своды, на самом деле, были не настолько велики, но и отнюдь не малы. Джант и Амон вмещались, и над головой оставалось место. Узкими их точно не назовёшь. В стенах виднелись крупные трещины. Возможно, туда бы поместилась рука.

– Странные… – вдруг отозвалась Юн Ги, издавшая первый звук в пещере.

Джант услышал громкий шорох. Обернувшись, он увидел Бич. Как он и думал: она настолько всмотрелась в пустоту, что неожиданность её испугала. Взгляд её метался так, что Джант просто побоялся комментировать ситуацию – за такое Бич и прибить может.

– Что странное? – спросил Джант, стараясь оставаться спокойным.

– Трещины, – произнесла Юн Ги, проводя по ним кончиком хвоста.

– А что в них? – прошептала Ив. – Думаешь, эти трещины не могли так образоваться?

– Нет, не в этом дело. Они просто… как будто дышат.

Джанту стало не по себе. Ужасно не по себе. Лишь спустя мгновение он заметил, как Ив с силой сжала его ладонь.

– Может… Может, всё-таки не стоит? – пролепетала Юн Ги.

– Да ну, брось! Это обычный воздух! – чрезмерно громко отозвалась Бич. – Мы же рядом с поверхностью, вот и задувает.

– Ты права, как всегда, – закивала Юн Ги. – Пойдём дальше, пока я сама себя ещё больше не испугала.

Как же на Юн Ги легко воздействовать. Что же, всяко лучше, чем всем вместе поддаться панике.

Они пошли вперёд медленно, идя следом, не отступая ни на шаг. Они как будто знали: нельзя отрываться друг от друга. Ни за что. Ив даже схватила Джанта за уголок рубашки. Сам же Джант держал наготове оружие – однозарядное гномье ружьё, стрелявшее огнём. Снаряды для него нужны не были: она отзывалась на колебания силы Джанта, преображая в разрывную волну.

Тишина. Только их шаги эхом отражались от стен, точно отсчитывая время, как часы. Джант пытался идти медленнее – не помогало. Он даже отчётливо слышал собственное дыхание. О какой скрытности тут может идти речь?

Он толком даже не знал, от кого прячется. Он даже не знал, чувствует что-то живое или нет. И неживое – тоже не знает. Не ощущалось ни взгляда, смотрящего в спину, ни странного шума, ни простого присутствия. Но при этом – что-то было не так. Или мерещилось?

Может, они просто не туда зашли? С чего они взяли, что эта пещера – нужная? С того, что так сказала Юн Ги? Она же ничего в пещерах не понимает. Может, зря они сюда пошли, может, надо уходить…

Нет. Джант не мог этого так оставить. Нужно идти дальше. Нужно отомстить. Нужно что-то сделать.

Интересно, так ли он отличался от Бич, если сам – упивался мыслью о мести? Но ведь эта мысль не мешает ему испытывать страх. И она справедлива. Джант верил.

– Стойте! Почему пол дрогнул?!

Вскрик Юн Ги пронёсся по прямому, словно ход в Пустоту, ходу, как неосторожно пущенная стрела. Ив врезалась в спину Джанта и застыла. Он почувствовал: она даже не дрожала. Замерла, как каменная. Сердце её, едва тёплое, набухло, будто губка.

– Ив, ты чего?..

Её глаза – округлились. Словно две стекляшки.

– Хей, ребята! – вновь воскликнула Юн Ги. – Не стойте! Что мне делать?!

– Н-не знаю… Может, ты на камушек наступила? – отшутилась Бич.

– Нет, нет… У меня хвост, я чувствую каждый… А это другое!

Она заметалась по сторонам. Похоже, она хвостом, словно спиралью, обвила пещеру, прощупывая её.

– Юн Ги, не паникуй, – изо всех сил старался оставаться спокойным Джант. – Что конкретно ты почувствовала? Откуда?

– Вот… Отсюда…

Она ткнула кончиком хвоста в одну из трещин в стене. Широкую трещину, достаточно широкую, наверное, даже для крупной собаки. У Джанта по спине пробежался холодок.

Медленно подойдя к трещине, Джант заглянул внутрь. Юн Ги заглянула следом.

Ничего. Беспроглядная тьма, как и раньше. Джант было спокойно выдохнул, но…

Движение. Он тоже ощутил. Джант вскинул оружие. Но движение не повторилось.

– Что-то есть?! Стреляй! – вскрикнула Бич.

– В смысле?! За каким хреном?! – возмутился Джант.

– Мы же сюда за этим и пришли! За тем, чтобы набить ублюдку жопу!

– Бич, трещина маловата для того большого чудовища… – пролепетала Юн Ги.

– Ты сама сказала, что в пещерах не смыслишь! Откуда тебе знать?..

– Бич Справедливости, – вдруг вмешался Амон, – мы пришли сюда за обладателем тени, которая нас сокрушила. Не за бессмысленными драками с камнями.

Слава Богине! Амон остановил этот поток брани. Конечно, не без возмущённого «Ах так!» со стороны Бич.

Но странно… Обычно Амон не повышал на Бич голоса. Никогда. Даже когда она вела себя, как полная дура. Объяснял ей свою точку зрения спокойно, убеждал, спорил без всякой злобы. А теперь…

Кажется, не один Джант потихоньку сходит с ума в этой пещере.

Понимая, что больше здесь искать нечего, они двинулись дальше. Похоже, пещера была не просто параллельна земле. Она под небольшим углом уходила под землю. С извращённой радостью Джант осознал, что если они достигнут определённой глубины, то вполне смогут наткнуться на чудовище. А как только они его найдут…

Однако вместе с Юн Ги он стал вечно озираться по сторонам. Теперь ему мерещились фигуры, сочащиеся отовсюду. Они виделись в трещинах, в далёкой тьме глубины, позади, где Джант не мог увидеть. В конце концов, на уголке собственного глаза – через боковое зрение.

И эта тишина. Джант наивно полагал, что с Черепаховой Академии он привык к беззвучию. Но в пещере – это беззвучие не отдавалось ничем. Ни магией, ни едва проникающими звуками. Ничем. Словно шар из ничего, заключивший их.

И чем дальше – тем явнее, тем заметнее становились признаки. Гуще тьма, беззвучнее тишина, осязаемее видения.

Джант почти сошёл с ума, как вдруг…

– Мне кажется, это чудовище распространило свою тень по этим проходам. Этим и объясняются все странности! – воскликнула Бич.

– О, точно-точно, Бич-чан права! – воскликнула Юн Ги, нервно хихикая. – Точно-точно-точно…

– Я ничего не смыслю в теории магии, – честно отозвался Джант. – Ив, что ты думаешь?.. Ив?

Он слышал только дыхание. Взволнованно обернувшись, он увидел, как Ив застыла, глядя на него в ужасе. Зверином. Она плотно прижала уши к голове, а хвост – к ногам. А глаза её округлились так, словно она увидела не тень чудовища, а его самого.

– Ив, очнись! Ив! – воскликнул Джант, теребя её за плечо.

Ив взметнула на него взор. Губы её были так плотно сжаты, что Джант видел кончик клыка. Рот Ив словно был зашит.

– Ив, прошу тебя, хоть что-нибудь скажи!

Она что-то промычала, пошатнувшись от его толчков. Слишком сильных – она вдруг потеряла равновесие, и Джант даже не успел её схватить.

Упав, она оказалась прямо над трещиной. Не очень крупной, но с острыми концами. Ив ободрало икру, и оттуда сочилась тонкая струйка крови. «Кап-кап», – громко ударились о камень капли.

Джант вышел из оцепенения. Какой же он идиот! Зачем он её в эту пещеру потащил, зачем сам потащился, зная, что она потащится за ним?! Один взгляд в её стеклянные, наполненные ужасом глаза – и Джант сразу должен был понять! Разве бесполезная месть абсолютно неизвестному существу стоит этого?

– Ив, прости! Извини, я такой идиот… Всё, мы уходим, я больше не буду тебя мучить. Давай, помогу тебе подняться…

– Джант, ты чего удумал?! – воскликнула вдруг Бич. – Решил на полпути всё бросить?!

– Бич, это была идиотская затея с самого начала! – наконец повысил голос Джант. – Мы идём не знаем куда, не знаем зачем! Мы даже не в курсе, возможно ли победить эту тварь! Мы наглухо долбанутые, если решили, что нам это по силам!

– Но ты же без задней мысли согласился. А теперь струсил, когда увидел? – подначила его та. – И не ори на меня…

– Ты сама всех в это вплела!

– О, так это я виновата? А не ты ли мстить собрался? Я, по-твоему, ничего не слышала?

– Я собирался пойти один, это ты за мной увязалась, и всех втянула! Тебе Иву не жалко? Посмотри на неё! Или она тебе больше не сестра?!

– Пожалуйста, ребята, прекратите… – пролепетала Юн Ги.

– Не смей на меня вину сваливать! – взвизгнула Бич. – Если ты – безответственный трус…

– В отличие от тебя, я не безумная сука, которая прикрывается геройствами, чтобы, видимо, удовлетворить свою кровожадность.

– Мне, между прочим, тоже страшно, мантикоров ты сын, – с укором процедила она. – Но я поборола свой страх…

– Что-то не видно.

– …поборола свой страх, чтобы защитить других. Наш корабль, все корабли.

– Ты что, не видела, чем это окончилось для «Симурана», «Феникса» и «Сфинкса»?

– Да если бы ты тогда не сбежал, как последний трус – кто ты, судя по всему, и есть, – то у нас были бы шансы прикончить эту тварь там, раз и навсегда. В крайнем случае, тень мы бы точно уничтожили.

– Да ты с ума сошла!..

– Наверное, мне стоит напомнить, что если бы не они, у нас бы и шанса сбежать…

– Если бы все корабли, объединились, этого бы не было…

– Если бы – это тупая оглядка в прошлое. А случилось то, что случилось! И не смей этого отрицать. Вместо того чтобы выучиться на чужих ошибках, ты вляпалась в дерьмо по самые уши и обмазала себя им.

– Ну всё, ты доигрался…

– Остановитесь, прошу! – воскликнула Юн Ги.

Тишина. Джант чувствовал только собственное пламя. Родной гнев. Теперь он какой-то мере понимал Бич, хоть ему и было противно это осознавать.

Тряска. Вновь. Джант обернулся по сторонам. Все обернулись за ним следом.

Вдруг он почуял. Предчувствие – мерзкое, тёмное, склизкое – охватило его с головой.

Ив. Она лежала молча, издавая лишь едва слышный скулёж. И уставилась на ногу.

Рука. С четырьмя острыми, тёмными пальцами. Вцепилась в икру, обхватив рану и утаскивая ногу в трещину.

– Ив! Ногу – в воду! – только и мог вскрикнуть Джант.

Вдруг Ив очнулась. Попыталась смахнуть руку – не вышло. Джант заметался на месте, не зная, что делать.

Видимо, только сообразив, что Джант просил, Ив обратила часть ноги в воду. Небольшую, но и того хватило, чтобы рука соскользнула и исчезла во тьме. Ив вскочила на ноги, хватая Джанта за рубашку.

– Нет… Нет, нет, не-е-ет… – заскулила она.

– Что это было?! – воскликнула Юн Ги.

– Всем стоять на месте! – вдруг вскрикнул Амон.

Джант застыл, укрывая Ив руками. Вот теперь движение ему не мерещилось. Оно там, впереди, и оно приближалось.

Амон вскинул щит. Прозрачная сетка магии окутала пространство. Амон встал в стойку, готовый обороняться.

Щит прогнулся под волной. Сама тьма вырвалась из глубин и накатила с такой силой, что Амона едва не снесло. Но он устоял, глядя опасности в лицо.

Взглянув следом, Джант обомлел. Он не мог описать эту волну словами. Она… будто состояла из маленьких существ. Бешеный рой, голодная стая. Они бросались на щит, словно то было последним, что они совершат в своей жизни.

А лица… Их лица – ужас, воплощённый. Искривлённые, словно чумные, они были темны и едва ли обладали чертами, хоть отчасти похожими на человеческие. Ростом по пояс, с изогнутыми в разные стороны руками и ногами, с искажёнными лицами, они вызывали и ужас, и отвращение, и… трепет. В голове всплывал больной образ – образ мертворождённых, сгнивших, напитанных тенью младенцев со сломанными конечностями.

Только от невинных их отличало одно – невероятный, бесконечный голод в пронзённых тьмой глазах.

– Джант! Стреляй! – воскликнул Амон.

Несмотря на зрелище, их щит оставался спокоен. Джант не мог даже представить, что сделало его таким закалённым. И представлять не хотел, по крайней мере, не до того момента, как выберется отсюда.

Джант выстрелил почти наугад. Кажется, огонь тварей испугал, и напор спал. Магия Амона развеялась, и теперь его щит принимал на себя удары небольших, но когтистых рук. Джант заряжал ружьё, а пока вперёд вырвалась Бич.

С наскока впрыгнув в битву, она мечами разрубила руки двум существам. Сталь прошла их насквозь, словно масло. Но не успел Джант возликовать – их берёт сталь! – как он ошеломлённо уставился на оторванные руки. Сами собой, пока хозяева продолжали напирать, они мерзко задёргались, словно выброшенная на берег рыба.

Джант не успел и придумать что-то, как почувствовал – мгновение пришло. Ружьё сделало новый выстрел, выпустив поток искр. Они вновь оттеснили волну, мчавшуюся на Амона. Существа, шипя будто всем естеством посторонились.

Присмотревшись, Джант увидел их обугленные лица. Но он не почуял запаха. Ни мяса, ни чего-либо. Их лица будто осыпались пеплом – и они исчезли в задних рядах.

– Они боятся огня! – воскликнул Джант. – Защитите меня!

Вперёд вырвалась Юн Ги. Обычно она в бою не участвовала (всё-таки по призванию она лекарь), но тренировалась в лонгских боевых искусствах, самообороны ради. И сейчас она выскочила, хвостом смахивая передний ряд врагов и впечатывая их в стену.

Пока ружьё перезаряжалось, Джант взглянул на Ив. Биться она не умела, но религиозной магией владела. Да и магия воды должна чем-то помочь. У Ив с фантазией никогда плохо не было – справится.

– Ив, слушай, есть какая-нибудь магия… Усиления? – осторожно спросил Джант. – Печать, или вроде того?

– Нет, – неожиданно осознанно ответила та. Её стеклянные глаза наполнились льдинками. – Точнее конкретной – нет. Но мы можем придумать что-нибудь.

– Хм…

Джант задумался. Вода и огонь… Конечно, эти твари боятся огня. Но, может, есть способ их перехитрить?

– Есть способ сделать так, чтобы огонь – или хотя бы жар – наполнил пещеру?

– Пар? – неожиданно предложила Ив.

Точно! Какая она умница!

– Наколдуй волну, а я выстрелю туда пламенем.

– Ясно.

Незамедлительно, Ив отступила. Джант почувствовал, как вокруг неё начала скапливаться энергия. Ив закрыла глаза, прислонившись к стене рукой, чтобы не упасть.

Обернувшись, Джант увидел, как Амон всеми силами сдерживал волну, отбивая одну атаку за другой. Выставив копьё, он ловил на него тварей, а щитом раскидывал других. Как настоящий пустынный хищник, он плавно двигался от цели к цели, отбрасывая их точно, инстинктивно, как настоящий гномий механизм, без ошибок и раздумий.

Помогая ему, Бич старалась не забегать вперёд, но делала удачные выпады. Вертясь, словно ураган, она изящно изрубала чудовищ. Джант только заметил, что мельчайшие кусочки их тела всё же не двигались и как-то мгновенно иссыхали. Оттого ли они боялись огня, что тот превращал их тела в мельчайшие частицы – в пепел?

– Рубите их, иначе они встанут! – вскрикнул Джант.

Похоже, Юн Ги оставалась не удел. Её хвост служил платформой для пируэтов Бич, но, к сожалению, любые лонгские техники болевых точек были бесполезны.

Спиной Джант почувствовал движение. Теперь – он понял – доверять своим предчувствиям необходимо.

Трещины. Они расширялись! Джант чертыхнулся. Твари заходят сзади!

– Юн Ги, назад! Они вылезают из трещин!

– Поняла! – звонко ответила та, прыгнув под боком.

Хвостом она выбивала тварей. Они раздвигали трещины, словно податливую ткань! Они вылезали из земли, точно из материнского лона, уродливые и испорченные, проклятые.

– Джант, где ты там?! – воскликнула Бич. – Не трусь, прошу! Не сейчас!

– Накапливаю удар! Когда прикажу – вы отступаете!

– Ясно! – ответили Бич и Амон хором.

Амон уже подрагивал. Волна, будто всё больше накатывавшая, рано или поздно собьёт его и поглотит. Но Джанту необходимо выстрелить точно, как он планировал, иначе пути отхода у них точно не будет.

Быстрее… Быстрее… Быстрее!

Волна. Вот-вот вырвется. Джант ощущал её приближение. Ещё чуть-чуть.

– Ив, волна! Все – отступаем!

Вырвалась. Окутала пещеру жадными языками пламени. Огонь – жаден, разъярён, голоден. Как вы, твари! Получите!

Но… Воды нет. Огонь рассеялся. Вновь рассеял поток тварей. Но не больше. Не. Больше.

Амон и Бич бросились врассыпную. Ослабив оборону, Амон столкнулся с волной. Она сожрала его мгновенно. Накрыла тьмой маленьких, мерзких, когтистых лап. Глаза выглянули лишь единожды. Никогда Джант не видел такой боли на лице Амона.

Бич вскрикнула. Развернувшись, она, ни секунды не думая, бросилась следом. Поймав руку Амона, она выронила мечи. Волна поглотила и её, отходя.

Нет… Нет-нет-нет! Почему?! Ив, ты…

Джант обернулся. Ив…

Руки утягивали её в трещину. А Ив стеклянными, безжизненными глазами смотрела на Джанта, не издавая ни звука.

Джант застыл, словно в камне. Доли мгновения утекали. Словно время замедлилось.

Он видел взгляд. Отчаяние. Ив, его маленькая Ив, разрываема грязными, чужими, голодными руками. Утягиваема в Пустоту.

– Джант…

– Ива!

Джант протянул руку. Ив потянулась к нему. Но поздно.

Трещина сомкнулась вокруг неё, обращая во тьму.

В мыслях затрещало пламя. Огонь разорвал душу на куски. Всё, что осталось – крик.

***

Оглушительная тишина. Как под чарами Неизвестного – Джант отчётливо помнил. Во время экспериментов его нечем было больше успокоить.

Пусто. И мерзко. Это всё, что Джант помнил и знал. Остальное – как будто за стеной, толстой и глухой.

В такие моменты он просыпался от нарастающего звона в ушах. Хотелось ударить себя по голове, лишь бы не слышать. Джант скрипел зубами, больно и плотно сжимая челюсть. Но от этого не становилось лучше. Наоборот, пробуждение оказывалось почти невыносимым.

– Джант? Ты живой?..

Чей это голос? Звонкий, как лонгские колокольчики над дверью. Тонкий, словно лезвие ножа, проделывающего дыру в голове.

Какой-то далёкий, похожий на эхо, гомон. Джант попытался привстать, но тут же упал. На что-то мягкое. Он в постели?

Джант открыл глаза. И почти ослеп: собственный огненный свет врезался в мысли, разрубая на кусочки. Богиня, как же мерзко…

– Капитан! Капитан Экс-сан, он очнулся!..

Джант увидел совсем рядом лицо. Глаза с узким вертикальным зрачком. Юн Ги.

– Как я рада, Джант! Мне чудом удалось убежать с тобой…

Кажется, он вспомнил. Дыхание остановилось. Маленькие язычки пламени жгли уголки глаз.

Нет… Это ведь всего лишь сон, разве не так?

Не сон… Джант не верил спасительным иллюзиям.

Глухо замычав, он вновь опустился на постель, укрыв лицо рукой. Челюсть сжалась так, что, казалось, сейчас сломается.

Почему так холодно? Джант же должен был давно возгореться. Но нет – холодно, как в могиле. Не оставляйте его здесь…

– Капитан, пожалуйста!..

Топот ног. Джант уже никого не видел. Всё, что у него осталось – колючий жар в уголках глаз.

Не надо снова… Не повторяйте… Мысли схлопываются вокруг, словно клетка. Будто чужие, тёмные руки закрывают глаза, закрывают нос и рот, не давая говорить, не давая дышать.

Стало тихо, болезненно тихо, как далеко под землёй. Где не горит огонь. В беспамятстве, в глубокой, давящей яме, видения приходят одно за одним, заполняя безвыходную темноту вязким, назойливым страхом.

Ив тянется к нему. Но ему не хватает мгновения – всего-то одного мгновения, – чтобы схватить её руку. Она кричит ему, у неё стекленеют глаза… Больше они не светятся.

Её звезда затухает. Стремительно, время обрывается, как разорванная нить. И концы её беспомощно, безжизненно оседают в пустоте.

Джант держит их в руках. Это всё, что осталось. Порванные нити. Джант застонал, прижимая их к себе.

Ошмётки жизни. Всё, что у него осталось.

– Модера… Он что, плачет огнём? – донёсся знакомый голос.

– А это сейчас важно? – бросил другой. – Надо его утихомирить, пока он не спалил весь корабль.

– Не волнуйтесь, тренр, миррстил не горит, – раздался третий, звонкий. Владелица будто выдавливает из себя веселье, а на деле…

Голоса отвлекали. Как ребёнок, Джант лежал и вслушивался в то, что говорят взрослые. То было временем, когда он не понимал реальных бед. А сейчас – просто подчинялся старой привычке.

– Джант. Просыпайся. – Тяжёлая рука коснулась плеча. – Сейчас не время лежать.

А для чего – время?.. Что вам нужно?

Джант повёл плечом, сбрасывая руку.

– Джант… Я не хочу тебе ничего приказывать. Но ты же должен понять…

Должен что? Должен кому? Тебе, горе-капитан, который не уследил за собственной командой?

– Я понимаю тебя, Джант. Мне приходилось терять дорогих мне людей. Ты не один.

Какое смешное представление. Джант бы встал, похлопал. Только обойдётесь.

– Джант, пожалуйста… Мы слишком многих потеряли, чтобы ты сейчас сдался.

А ради чего бороться? Ради кого? Тебя? Да пошёл ты…

– Да, они погибли, но есть те, кто не справится без твоей помощи…

А Джант разве нанимался в герои? Он здесь был только ради неё…

Ив… Её глаза такие тёмные. И пустые. Зияющая пустота.

– Джант, пойми, их больше не вернуть. Ты обязан смириться.

Конец. Терпение лопнуло.

– Да заткнись ты уже! – вскочил вдруг Джант, но пошатнулся, потеряв равновесие. Голова по-прежнему кружилась.

– Джант-кун, не надо… – пролепетала Юн Ги.

– Я потерял всех, кто у меня был… Что вам всем от меня надо?!

Глаза капитана смотрели на него… с сочувствием.

– Мне насрать, понимаешь ты меня или нет, – прохрипел Джант с отвращением. – Просто оставь меня в покое.

Выглядит, как нашкодивший пёс. Джанта только сильнее бесил этот взгляд: признаёт ведь, что виноват, но ничего с этим поделать не может. Не в его силах повернуть вспять смерть.

– Джант! – Вдруг капитан Экс посторонился, и рядом возникло знакомое лицо. С этим идиотским пятачком. – Если ты сейчас же не возьмёшь себя в руки…

– То что, тренер? Вы, наверное, не понимаете, что мне похрену, если вы со мной что-то делать собрались?

Победоносец застыл, возмущённо ловя воздух большими, звериными ноздрями. Джант безумно усмехнулся. Какой жалкий…

– Мне нечего терять. Хоть убейте меня. С радостью.

Пламя… Такое родное. Проснулось. Наконец-то.

Оно-то его и заберёт. Как из-за его молчания забрало маму, как из-за его неосторожности забрало Сэчико… и как из-за его глупости забрало Ив.

– Юн Ги, не могла бы ты?.. – обернулся к ней капитан.

Та, тяжело вздохнув, кивнула.

Её рука коснулась лба Джанта. Сам Джант даже пошевелиться не смог.

Огонь затух в пустоте.

***

Время шло. То ли час, то ли день. То ли неделя. То ли пара минут. Джант не считал. И не чувствовал.

Он смотрел на кровавый закат. Эта далёкая красная звезда, она будто сожрала своих жертв и глумилась над ним. Бесило ли это Джанта? Да нет.

Его уже ничто не бесило. Не способно было.

Вот она – пустота. Настоящая. Всеобъемлющая. Джант начинал понимать, почему её так боялись.

В пустоте нельзя ни разрушить, ни создать. Не существует ничего. Ни материи, ни времени, ни чувств. Только он – один, Джант – в желании сделать хоть что-то, но не способный на это, лишённый всего, кроме одного. Крика.

Воспоминания остались для него светлым маяком в пустом, тёмном море. Кажется, сегодня, в этот жуткий шторм в уютном убежище собрались все. Мама рассказывала о тепле звёзд. Сэчико обнимала большими, гладкими руками. Ива улыбалась и смеялась, а глаза её – светились, как всегда.

Одного Джанта там нет. Там ему нет места. Только если он не бросится в тёмное, пустое море.

– Хей. Чего сидишь?

Удивлённый, Джант оглянулся. Никого. Он сидел на носу «Черепахи» совершенно один. Остальные, похожие на больше на призраков, силуэтами мелькали то в одном углу корабля, то в другом.

– Конечно, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но не настолько же!

Только тогда Джант понял. Голос – до боли знакомый голос – раздавался в его собственной голове. А на шее опасной, мощной, тёмной энергией отдавался кулон.

Сморгнув, Джант вдруг увидел: рядом, скрестив ноги и руки, точно сидя, парил над поверхностью корабля Неизвестный.

– Я что, совсем с ума сошёл?.. – пролепетал Джант под нос.

– А это ты уже сам думай. Может, наоборот, ты познал истины этого мира? Ты никогда не задумывался?

– Какую же ты чушь несёшь… Прямо как настоящий Неизвестный.

– А может, я настоящий Неизвестный? Может, я давно умер и преследую тебя, как призрак? Может…

– Не шути. Смерть – это не смешно, – выдавил Джант.

Если это и вправду его собственное воображение, то шуткиу него – не самые приятные. Больше походили на издёвки.

– А ты чего взгрустнул? – Маска изобразила печаль.

Прямо как настоящий Неизвестный! Да что тут происходит?!

– У меня… умерли все, кого я любил. Ив… Я жил ради неё. Больше не для кого.

Джант уже не знал, жалуется он Неизвестному или себе самому, или кому-то ещё. Но от того, что он сказал, ему стало немного – на совсем малую толику – легче.

– Ох… Впервые слышу об этом, – удивлённо открыла рот маска.

– В каком смысле? – насторожился Джант.

– Ну, про твою маму, про Сэчико… Это я почувствовал. А вот Ива…

Джант застыл. Внутри зажглась маленькая, крохотная свечка. Свет надежды.

– О чём ты? – переспросил он.

– Я не почувствовал её смерть, – помотал головой Неизвестный. – Возможно, она и вовсе не мертва.

Джант подскочил на месте. Разве… Разве такое возможно? Ещё есть шанс?!

– Возможно?.. – опомнился он.

– Дело в том, что твоими глазами я пронаблюдал за этой планетой, и пришёл к выводу, что смерти здесь… что-то мешает, – говорил он неуверенно, задумчиво. – В каком-то смысле мы имеем дело с парадоксом. Вроде бы существа живут, но ни одно – вообще ни одно – до сих пор не умерло.

– То есть эта планета… и есть парадокс?

– О! Планета Парадокс! Название интересное, – улыбнулся Неизвестный. – Пойду запишу себе.

– Постой! – вскрикнул Джант.

Однако, протянув руку, он не ощутил прикосновения. Неизвестный исчез, растворился в воздухе зеленоватой дымкой. Джант остался на месте, смущённый и сконфуженный.

Но теперь – вновь живой.

***

Джант не мог дождаться ночи. И поверить, что он вновь собирался поступить, как дурак. Но если он так поступает ради Ив, то любая глупость – простительна.

Он не был хорошим актёром, однако ему удалось убедить всех в собственной скорби. Он отказался от еды, провёл весь оставшийся вечер, наблюдая за закатом. Не отвечал на вопросы, боясь, что очередное слово выдаст его. Слишком хорошо команда его знала, слишком много возможностей ошибиться.

Трогать его никто не стал. Даже тренер, и тот молча отступился. Неужели обдурить всех оказалось настолько легко?.. Нет. Они ведь верят Джанту.

И верьте! Правильно. Ведь он приведёт обратно Ив. А вместе с ней они улетят с этой мантикоровой планеты Парадокс!

Джант наблюдал. Когда внутри корабля никого не оказалось, он понял: пора.

Спустился он медленно и тихо. Боялся хоть звук издать. Капитан явно не так глуп, и не мог не догадаться выставить караул. Джант был уверен: скорее всего после прошлой выходки его так просто не отпустят. Особенно учитывая, что у них под боком – пещера, полная чудовищ.

Но нет. Никого. По крайней мере, пока. Но если что – Джант заметит. Тепло тела он должен почувствовать.

Склад. Сколько еды Джанту хватит? Да разве он имеет право обделять всех после того, что устроил?

Ладно… Возьмёт по минимуму. Дня на три. Если что, сэкономит. Ив много не ест, на неё точно хватит. А воды? Наверняка даже в этом Богиней забытом месте найдётся ручей или река. Наберёт где-нибудь. Тем более чем быстрее найдёт Ив, тем скорее у него появится неограниченный запас воды.

Джант собрался было уходить, но взгляд его упал на энергетические клетки со зверьми. Хм… Не поедет же он на своих двоих. Баранец ему однозначно понадобится! К тому же ему не нужна еда: он наполовину растение, солнечного света и воды ему хватит.

Вытащив шар со Снежком, Джант сосредоточился и откупорил его. Баранец неуклюже упал ему на ноги, и Джант было хотел заткнуть Снежку рот, но тот оказался удивительно тихим. Казалось, он даже не вздохнул: просто посмотрел на Джанта печальным, растерянным взглядом.

Да, Джант – не Ив… Но вместе они её совсем скоро найдут. Обязательно, Снежок!

А найдут как? Неизвестный ни слова не сказал о том, где она. Всё-таки он умеет чувствовать только смерть… Но Джант всё равно был ему безмерно благодарен.

И надеялся, что Неизвестный всё-таки не был плодом его воображения.

Вдруг Джант вспомнил. Нудлз! Коловёртыши могут кого угодно найти по магическому следу. А Нудлз находил Ив не раз, и энергию её чуял мгновенно.

Раскупорив и его клетку, Джант тут же схватил Нудлза так, что тот и пошевелиться не смог. Но Нудлз был явно рад его видеть: его харизматичная маленькая мордашка будто улыбалась, а ручки – почти человеческие – тянулись потрогать лицо.

– Нудлз, тишь! – шикнул он, покрепче сжимая друга. – Сидеть, кому сказал?!

В этот раз – спасибо, Богиня! – Нудлз понял серьёзность положения. Либо просто испугался голоса Джанта. Прости, малыш, в следующий раз Джант даст тебе столько фруктов, сколько ты захочешь. Но сейчас надо молчать!

Закинув за спину рюкзак и подхватив зверьков под руки, Джант постарался как можно тише выйти назад, наружу. Снежок, благо, обмяк в его железной хватке. Нудлз же, хоть и ёрзал, звуков не издавал. Только дышал натужно. Нервничал, бедолага… Ну ничего, сколько тебя выпустят, не волнуйся.

Джант даже удивился, до чего же легко он собрался. А он – Джант был уверен – наверняка поднял достаточно шума, чтобы его заметили. Неужели капитан Экс всё-таки доверился ему и не стал выставлять охрану?

Ночь опустилась на степь звёздным куполом. Сияли звёзды и три брата-спутника даже ярче, чем в родном Зазеркалье. Конечно, в полной темноте всякая звезда кажется во сто крат ярче.

Выпустив Снежка, Джант отошёл. Вспышка – пыль бросилась в глаза, Джант прикрыл себя и Нудлза рукой.

Он всегда поражался, как из такого маленького, цветочного барашка Снежок превращался в гигантское чудовище. Теперь он вовсе не походил на малыша. Скорее на зверя – почти хищника, огромного и свирепого. Одним копытом он мог переломать кости даже орку. Вместо цветочных лепестков его крупное, массивное тело оплетали лианы. А в тёмных глазах не оставалось и следа доброты.

Забросив на Снежка сумку, Джант примерился. Он на самом деле сомневался, что на баранцах можно ездить. С другой стороны, Снежок, несмотря на размеры, зверь нежный, да и Джанту доверяет, не станет сбрасывать. Как шутила порой Ив, Снежок считал её матерью, а Джанта – отцом.

Уже было приготовившись, Джант услышал:

– Джант-кун… Ты куда?

И вздрогнул. Всё-таки капитан не дурак. Он идиот. Выставить на караул Юн Ги – это самое идиотское решение, которое он мог сделать.

С другой стороны, а кого ещё? Модераториев больше нет…

– Что ты тут делаешь?.. – удивлённо спросил Джант, оборачиваясь. Он по-прежнему держал Снежка за шерсть, не намереваясь от него отходить.

– Я… Ну, капитан Экс-сан спросил, кто хочет в караул, и я сказала, что могу, – неловко протараторила она. – Я… Я… Я не могла уснуть.

Мешки под её глазами были чёрными. Джант почти чувствовал её усталость. И понимал.

– Но почему ты меня не остановила? – удивился Джант.

– Ну… Я была не совсем права, думая, что не смогу уснуть, – хихикнула она.

Натужно. Что ж, у неё были силы хотя бы притворяться весёлой. Это хорошо.

– Видимо, у тебя и впрямь талант. Талант спать в самых неподходящих местах.

Джант усмехнулся. Она рассмеялась. Юн Ги никогда не обижалась, когда её называли ленивой. «Что правда, то правда», – говорит.

– А ты… ты что тут делаешь? – как бы невзначай спросила Юн Ги. Хвост её подрагивал. Джант с удивлением заметил, что тот протянулся вплоть до входа.

– Я… В общем… – замялся Джант.

Как так сказать, чтобы она не стала тотчас докладывать капитану Эксу? Чтобы она поверила…

– Юн Ги. Это очень серьёзно, – с напором произнёс Джант, кладя руку на плечо подруги. – Мне нужно уехать. Ненадолго.

– Куда? – наивно склонила голову Юн Ги.

– По делам, Юн Ги. По очень важным делам.

– Что за дела? – продолжала она, хлопая узкими глазами.

Джант задумался. Стоит говорить? Она же его сумасшедшим сочтёт…

Но ведь они друзья. Они – «Чудные на всю голову».

– Ив жива, Юн Ги. И я должен её найти.

Юн Ги ошеломлённо вздохнула. Глаза её наполнились надеждой. Юн Ги всегда было легко прочитать насквозь.

– Но Джант-кун… Ты же у нас один боевой модераторий остался. Как так? Ты нас оставишь?

– Но, Юн Ги, ты же понимаешь. Я должен. Ив…

– Понимаю! – важно кивнула Юн Ги. – Ива-чан всем нам дорога. И мне тоже…

Джант улыбнулся, видя, как смущённо Юн Ги опускает голову. Ведь ещё давно, в их студенчестве, именно Ив взяла Юн Ги в свою команду. Так и образовались «Чудные».

– Конечно, – похлопал её по плечу Джант. – Я обязательно найду её. Ты знаешь…

– Знаю! – улыбнулась Юн Ги. – И не сомневаюсь!

Джант убрал руку. Больше и говорить нечего.

Вдруг он с удивлением понял: ведь не он успокаивал Юн Ги. А Юн Ги – его.

– Присмотри за ними, – кивнул на корабль Джант. – Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

– Обещаю! Я не дам их в обиду, – кивнула Юн Ги.

На этом Джант запрыгнул на Снежка. Какая неровная спина! Джанту и на лошадях-то почти не приходилось ездить, а уж на баранцах – и подавно. Крепко ухватившись за шерсть, Джант похлопал Снежка по шее, скрытой крупных кудряшках. Похоже, хватка Джанта не смущала Снежка.

Нудлз уселся на голову Снежку. Оборачиваясь, он вопросительно посмотрел на хозяина.

– Нудлз… Ты же помнишь магический след Ив? – Коловёртыш склонил голову. – Ищи.

Нудлз тут же повертелся на месте. Джант замер в ожидании.

Уставился. Вдаль. Нудлз смотрит вдаль. Значит, Ив и впрямь жива!

– Пока, Юн Ги! Береги себя! – обернулся к ней Джант.

– И ты себя, Джант! – помахала ему рукой она. – До встречи!

– До встречи!.. Вперёд, Снежок.

Копыта баранца сорвались с земли. Джант крепко схватился за шерсть, чувствуя, как строптивый ветер норовит сбросить его.

Но Джанта больше ничто не сбросит и не поставит на колени. Пока жива Ив, волю Джанта не сломить никому и ничему.

Часть вторая. Планета Парадокс. Глава первая. Магия

Экс догадывался. Нет, он точно знал: даст Джанту свободу – и тот совершит какой-нибудь безумнейший поступок. И Экс ожидал всего чего угодно: припадков гнева, помешательства, даже попыток самоубийства. Но нет. Вместо этого Джант сотворил нечто похуже: просто взял и ушёл в неизвестном направлении.

– Юн Ги, – выдохнул Экс, теряя терпение. – Ещё раз, как это случилось?

– Капитан Экс-сан, я уже говорила… – протянула она, стыдливо отворачиваясь.

– Ещё раз. Ты отпустила его, потому что он «просто знал, что Ива жива»?

– Капитан, прекратите, прошу! – взмолился Клопшток. – Юн Ги не виновата в том, что Джант…

– Джант Джантом, а отпустила его Юн Ги, – скрестил руки у груди Экс. – И модераторию-лекарю Юн Ги отвечать за свои поступки. Самой. Не архивариусу Клопштоку.

Клопшток лишь возмущённо открыл рот, но ничего не сказал. За Юн Ги он бросался в бой так, что Экс не раз жалел: нельзя соглашаться на рисковые предложения, пока не перепроверишь каждую, пусть самую мелкую деталь. Вроде отношений собственных подчинённых.

В конце концов, в связи с недавними событиями Экс половину заветов и вовсе позабыл. Перестал обращаться ко всем по уставу, разработанному капитаном Храброй. Позволил предчувствиями и интуицией овладеть разумом. Стал неосторожен и мнителен.

Не мог ни бодрствовать, ни спать. Хотя, как ему казалось, ничто – а под этим он имел в виду и вправду ничто – не могло помешать его сну. Даже с кошмарами, он засыпал всегда. Даже после смерти сестры – и то уснул. Но здесь…

Экс будто и так находился в худшем кошмаре. И единственный выход из него – проснуться.

Прошло двое суток. И ничего. Становилось только хуже. Причём, что забавно: Эксу даже не довелось увидеть, насколько, чем хуже. По абсолютно непонятной ему причине – рассказы Юн Ги были сбивчивыми и расплывчатыми – он в ночь потерял почти всех модераториев и путевую. До этого Сэчико пожертвовала ради них жизнью. А довершил дело Джант, окончательно сбрендивший и пропавший неизвестно где.

На тот момент Экс не сомневался в собственных руководительских способностях. Они были отвратительными. Хуже него в этом разбирался только их замечательный директор – Неизвестный.

Как, ну как ему пришла в голову идея этой авантюры? Более того, как он со спокойным сердцем отправил в эту ловушку почти сотню живых и здоровых магов? Включая собственного приёмного сына!

Мелкая… Неужели Экс никогда к ней не вернётся? Не увидит её большие глаза, не услышит очередной упрёк? Не первую ночь он думал о том, как бы хотел услышать её голос…

Но не до этого теперь. Теперь они – в полном дерьме. И если они хоть как-то из него не выберутся, им светит одно из двух. Сдохнуть от голода. Или от лап этих тварей.

И на него – Экса – в ожидании решения смотрят шесть пар глаз.

– Какие-нибудь… предложения, капитан? – спокойно спросил маг-учёный Пьер, оглядывая команду.

– Могилы друг другу выкопать. Других нет.

Члены команды поочерёдно округлили глаза. Но правда, что он мог предложить?..

– Так, капитан, дело не пойдёт! – громко заявил Победоносец, вскакивая с места и звучно топая копытами. – Мы тут подыхать не собираемся, понял, нет? Тебя во главе поставили, думай!

– У меня нет идей. Мы в любом случае умрём.

Мир вокруг них пуст, как белый лист. Ни реки, ни плодородной земли. Долго они тут не протянут. Переместиться куда-либо у них не было возможности: ни лошадей для транспортировки, ни модераториев, которые защитили бы их караван от чудовищ.

А дороги обратно нет. Без корабля и путевой-то.

Экс отчаялся. Обычно в таких случаях его подбадривала сестра, или на крайний случай мелкая, вся пошедшая в мать. А теперь… Была ли в нём хоть капля внутренней силы?

Был ли он когда-нибудь способен решать свои проблемы самостоятельно?

– Да ты сдурел – такое говорить?! – взорвался от гнева Победоносец.

Вскочив с места, он вмиг подпрыгнул ближе, кажется, пребывая на грани того, чтобы схватить Экса за шкирку.

– Какой ты нахрен капитан, если в первую же долю бежишь с корабля, как крыса?!

– Я никуда не бегу. Я просто принял свою судьбу.

– Какая судьба?! Ты о чём?! Ты что, забыл, что вообще-то мы тебе свои жизни вверили?

– Ну… Поздравляю вас с самым недальновидным в вашей жизни решением.

Экс недобро усмехнулся. Наверное, больше от глупости, нежели с издёвкой.

Но, кажется, Победоносец такой настрой совсем не оценил. Грань была пройдена.

Подхватив Экса за шкирку, Победоносец одним лёгким движением поднял его и прижал к стене. Несмотря на их разницу в росте, давил Победоносец достаточно внушительно, чтобы у Экса вырвался весь воздух из лёгких.

Тело пробрало кашлем… Удивительно ободряющим.

– А ну, поднимай свою жопу и думай, как нам отсюда свалить! – воскликнул – нет, приказал – Победоносец. – Иначе я от лица всей команды разобью тебе рожу!

В глазах его горела гордость. Непоколебимая. Экс видел такую только на поле боя. Их враги, беры, всегда ею пылали. Прежде Экс её ненавидел, презирал: кто они такие, чтобы считать себя выше других? Кто такие, чтобы гордиться своей дикостью?

И только теперь Экс понял: гордость их была не в этом. А в том, что те беры считали себя правыми. Героями, несущими за собой истину. Точно так же, как и эллиадцы. Только эллиадцы никогда в жизни не позволяли себе показать свои настоящие намерения, прикрываясь маской лживой добродетели.

– Победоносец! Не надо, прошу! – На плечо тому опустилась большая зелёная рука.

– Нет, Лиззи. Отойди.

В тот миг Победоносец изменился в тоне. Если Эксу он отдал приказ, то своей Лиззи – мягко настоял. Лиззи он ставил выше, чем Экса, и то было болезненно, но ясно.

– Я понял, понял. Отпусти, – выдавил Экс, осознавая, как жалко выглядит. Победоносец послушался и отпустил, но не отошёл.

Экс должен быть здесь главным. А его…

Его же никто не слушает. Ни собственный помощник, ни путевая, ни кучка модераториев, сгинувших потому, что он был недостаточно настойчив. Феноменальная тряпка…

Все были правы. Все. Кроме Неизвестного, который – почему, ну почему?! – разглядел в Эксе что-то, чего сам Экс не видел. Зачем дал Эксу надежду? Зачем убедил, что Экс чего-то достоин?

И что же этот Неизвестный, мантикора его побери, в Эксе разглядел?!

Выдохнув, Экс выпрямился. Взоры устремились на него. Набросились, как тяжёлые сети. Но стоило только приглядеться…

Они просто увидели в Эксе спасителя. А это вынести даже тяжелее, чем стать преступником.

– Дело в том… что я никчёмный командир, – наконец признался Экс. – Я совершенно не способен управлять отрядом. В армии меня никто не слушался… И с чего Неизвестный решил, что я подхожу, я правда не знаю.

– Какая разница, подходите вы или нет? – подала голос Юн Ги. – Просто скажите, что делать, капитан Экс-сан!

Она воскликнула это с такой надеждой, что Экс дрогнул. Просьбы такой наивной, совсем юной малышки разбивали Эксу сердце. И мог он после этого хоть что-то приказать?

– Проблема в том, капитан, – Пьер выдохнул, – что вы уже стали капитаном. Вы взяли на себя ответственность. Вы или что-то делаете, или мы все умираем. Пути назад нет.

Экс дрогнул. Он, как истинный воин, не посмел этого показать, но… Где-то внутри дыхание смерти коснулось его затылка.

Они все умрут. По его вине. Снова по его вине кто-то погибнет, уже погиб.

– Ладно. Ясно. Понятно. Хорошо… – забормотал он, проталкиваясь к двери.

Возгласов он уже не слышал. Нельзя отвлекаться. Надо подумать. Надо подумать, иначе все умрут!

Опять. Он этого больше не мог допустить!

Перепрыгивая ступени, Экс выскочил к куполу. Посмотрел в небо, пустое дневное небо, словно смеющееся над ним. День, не ночь, а ты напуган, как мальчишка. Чего ты ожидал? Что ответы вдруг придут в твою голову? А вот и…

Экс огляделся. Пустота. Пустота, такая давящая, такая… пожирающая. Степь обступила их, как стая хищников подстерегает караван в лесу.

Нет ничего. Ничего нет… Экс водил головой, как безумный. Нет, нет, нет…

И вдруг взгляд его уцепился. Изваяния на горизонте. Крупные, угловатые. Природа не способна сотворить такие идеальные формы…

– Победоносец! Победоносец! – вдруг сорвался он на крик.

Не просто так они упали здесь. Не просто так Богиня дала этот знак!

– А у кэпа крыша-то того… – пробормотала Механичка, успевшая протиснуться вперёд.

Победоносец оказался под боком. У Экса кружилась голова. Ха! Да! Точно!

– Победоносец! – Он схватил его за плечи, вводя того в ступор. – Мы должны пойти туда! Вон к тем зданиям!

Он указал пальцем на строения. Указывал, пока Победоносец не оглянулся и не сморщил пятачок в попытке разглядеть.

– Капитан, слушай, похоже, я тебя слишком сильно ударил…

– Нет! Не… Не в этом дело! – затараторил Экс. – Мне пришла идея!

Наконец-то! Наконец-то он на что-то сгодился!

– Эти здания… Они рукотворные, – произнёс под боком Пьер.

– Да! Именно! Ты правильно понял! – обрадовался Экс. – Рукотворные, значит, их кто-то построил. Значит, их построил кто-то…

– Разумный, – закончил за него Пьер. – Но и утверждать, что они дружелюбны, мы тоже не можем.

– Ну тк и определим, – усмехнулась Механичка. – Нам нужна хорошенькая разведка.

– О разведке-то и нужно было в первую очередь подумать! – возмутился Победоносец. – А мы тут сидели, уборкой занимались…

– Надо было разгрести завалы… – осторожно напомнила Лиззи. – А то спать было негде, и есть нечего.

– К тому же последняя разведка – пусть и самовольная – закончилась уничтожением наших модераториев, – напомнил Пьер.

– Постойте, разведка без модераториев? Это же невероятное безумие! – всплеснул руками Клопшток.

– Как же без модераториев? – усмехнулся Экс. – Модератории у нас остались.

Взор его упал на растерянную Юн Ги.

***

Возмущения Клопштока Экс в кои то веки научился игнорировать. Раньше ему подобное казалось невежливым. Даже когда Клопшток со своими требованиями вёл себя невыносимо, Экс не смел его унижать. Но теперь, наблюдая за тем, как его стараются не замечать другие… В общем-то, порядки Экс наконец-то уяснил.

На самом деле ему вдруг открылось многое. Из всего разнообразия новых ощущений в глаза бросалось одно: странное, безумное, извращённое… и вместе с тем упоительное. Может, то был адреналин, как на поле битвы? Второе дыхание, прилив сил?

Или просто-напросто азарт? Азарт того, кому умирать со дня на день и больше нечего терять.

Теперь, когда Экс вдруг почувствовал себя совсем другим – точно волком, главой стаи, находящейся на грани выживания, – он мог подумать трезво. Почти трезво.

– Если мы продолжим стоять на месте, то наши запасы быстро переведутся, – рассудил он. – Нам нужно как минимум найти новое прибежище с другими ресурсами, а как максимум – связаться с другими кораблями. Предложения?

Их маленький совет, собранный под куполом корабля, состоял из троих: Экса, Победоносца и Пьера. Юный орк проявил себя едва ли не самым разумным членом экипажа, так что включать его в «совет» или нет – вопрос был риторический.

– Было бы вообще удобно, если бы Ива как путевая нарисовала хоть какую-то карту. – Победоносец вздохнул. – Эх, Ива, землячка моя… Было бы хорошо, если бы Джант действительно её нашёл.

– Даже если эти поиски – не игры его воображения, полагаться на него не стоит, – возразил Экс. – Никаких пустых надежд. Будем использовать только то, что у нас есть.

– К тому же Ива бы всё равно не нарисовала карту, – выдохнул Пьер. Поймав на себе чужие взоры, он объяснил: – Видения путевых довольно расплывчаты. Каких-либо чётких координат и указаний от них ждать было бы бессмысленно.

– В любом случае, это лишь гипотетический сценарий…

– В этом вы правы, – кивнул Пьер, поправляя потрескавшиеся очки. – Тем не менее какая-никакая, а карта нам понадобится. И подробная опись всего, что мы найдём.

– И что ты предлагаешь? Я могу нарисовать, только в правильности не уверен, – съязвил Победоносец.

– Надо её нарисовать, – уточнил Пьер, – после разведки. Те, кто пойдут в это… рукотворное место, должны будут записать все детали от и до. Увы, модераторий для этой цели не подходит.

И, кажется, Экс знал, кто мог этим заняться.

– На это у нас есть архивариус, – пожал плечами он.

– Что?! – возмутился Победоносец. – Этот сопляк?! Да он вам только помешается! Он же в битве не был ни…

– Но я сомневаюсь что я или Юн Ги хоть немного смыслим в картографии, – парировал Экс. Прежде чем Победоносец возразил, Экс добавил: – Насколько я знаю, архивариусы проходили специальный курс картографии. К тому же Клопшток маленький, если что – спрячется. А умельцы в скрытности нам сейчас нужны: против толпы мы маленьким отрядом не победим, бежать и прятаться – стратегия более выгодная. Так что нет никаких сомнений в том, кто нам нужен.

– Что насчёт припасов… – сменил тему Пьер, заглядывая в какие-то свитки.

– Постойте-ка! Вы меня ещё не убедили в необходимости этого Клопа, – перебил его Победоносец. – Не можете же вы его в сумке всё время носить! Он маленький, но вертлявый!

– Так капитан принял решение. Победоносец, вы лишь помощник.

Экс нервно усмехнулся. И всё-таки претило ему быть главным. Мерзкое ощущение, будто его превозносят ни за что…

– Что вас волнует, Победоносец? – спросил он максимально обходительно.

– А то, что Юн Ги, как и все модератории, – моя кровь и плоть, – ударил себя по груди Победоносец. – Я её воспитал! Я с ней дополнительные уроки проходил! Я её из болота лени вытащил!..

– А мне казалось, это была Ива и «Чудные», – поправил его Пьер.

– Ты вообще учёный или кто?

– О, простите, не знал, что это имело значение, – съязвил Пьер с недоброй улыбкой. Его нижние клыки опасно выдвинулись.

Экс невольно поразился, как внешне похоже эти двое, но как при этом отличаются. Оба крупные, оба с нижними клыками, оба упёртые. Но один кулачный боец, а другой – умственный.

– В общем, не могу я её отпустить с этим балластом, – выдохнул Победоносец. – Она же, за него беспокоясь, точно погибнет… Она же в него по уши влюблена, они даже живут вместе.

Этого Экс не знал. И действительно. Юн Ги вполне способна бросить всё ради любимого… Как и, наверное, каждый, кто любит по-настоящему.

– Единственное разумное решение – отправить ещё кого-нибудь вместе с ними, – сделал вывод Пьер. – Но вот кого?

Его очки съехали с переносицы, но прежде чем тот успел их поправить, Экс заметил на себе взор. Действительно, Пьер, Экс тоже об этом подумывал…

Кто из них умеет сражаться? Победоносец, Экс и Юн Ги. Юн Ги уже в команде. Выбор невелик…

– Остались я и ты, капитан, – выдохнул Победоносец. – В таком случае я…

– Вообще-то, – неожиданно поправил его Пьер, – есть ещё кое-кто.

Экс удивлённо взглянул на Победоносца. Тот побледнел.

– Не смей…

– Капитан Экс, вы разве не в курсе, что Элизабет тоже умеет сражаться?

Лиззи! Точно. Экс слышал об этом… Но мельком, да и значения этому не придал.

А ведь это идея. Она же голем. Если оторвёт руку, её можно пришить…

– Даже не думай! – воскликнул Победоносец. – Не пущу!

– Но почему? Лиззи же идеальный боец, у неё нет недостатков… – начал было Экс, но опять же Пьер его поправил:

– Магия лечения не действует на големов. А если у них часть их тела оторвётся, то можно считать, что эту часть тела можно выбрасывать. Иначе она сгниёт прямо на големе. И приделать новую может только мастер голема. Но вот удар в шею или в голову…

Ладно, Экс понял. Лиззи, какой бы идеальной воительницей ни казалась, – боец на один раз. И то с большими рисками.

– Я рад, что ты принял правильное решение, – гордо вскинул пятачок Победоносец.

И всё-таки порой ухмылочка этого проходимца бесила.

Итак, вариантов три. Экс задумался. Всех взять с собой было бы опасно и более того – глупо. Должен же кто-то охранять корабль. Нет никаких гарантий, что подземные чудовища не вылезут из пещеры.

Что в итоге? Он, Победоносец или Лиззи. Лиззи – точно нет. Она им ещё пригодится. Да и у неё гораздо больше обязанностей, чем просто бой.

К тому же в их разведывательный отряд понадобится руководящее звено. Клопшток слишком зациклен на своих желаниях, Юн Ги – зависима от чужого мнения. Лиззи отпадает точно. А вот он или Победоносец…

И Экс знал ответ. Даже не то чтобы знал – чувствовал.

– Я пойду, – решил он. Сердце сжалось. Но Экс не подал виду.

– Вы?! – изумился Пьер. – Но кто же останется…

– А я тебе на что, перчик? – щегольнул знакомым прозвищем Победоносец. – Но всё же. Капитан, зачем тебе это? Я мог бы сходить, тем более Юн Ги привыкла меня слушаться.

– Привыкла или нет, а вы нужны здесь, – объяснил Экс. – Вы слишком вспыльчивы. А это стеснительное обстоятельство по многим причинам…

– По каким же, капитан? Ну-ка, расскажи, интересно послушать, – откинулся спиной на стекло Победоносец. Его волосатое копыто, закинутое на коленку, раздражающе покачивалось под носом.

Экс вздохнул. Терпеть его. Терпеть.

– По двум, – вскинул указательный и средний пальцы Экс. – Во-первых, если мы всё-таки встретимся с другим кораблём, влияние на их капитана окажу я. Вы, к сожалению, навыками дипломата не обладаете.

– Ладно, это справедливо, – усмехнулся Победоносец. – А во-вторых?

– Во-вторых, из-за вашего нрава, вы вряд ли способны скрытно перемещаться. А это может нам понадобиться… Если мы наткнёмся на враждебных существ и – что скорее всего – окажемся в меньшинстве.

– А ты, оказывается, всё продумал. Ну ладно, так и быть, прикрою твой зад, – пожал плечами Победоносец. – Что, перчик? Готов к нашему долгому совместному отдыху?

Пьер лишь поправил очки. Кажется, раздражённо. Хотя по нему и не поймёшь.

– Мы с Лиззи постараемся организовать оборону в случае чего, – кивнул Победоносец. – Но ты, капитан, не смей потерять Юн Ги! Клоп-то ладно…

– В смысле «ладно»?!

Экс повернул голову. В дверях он заметил Клопштока.

– А ты подслушивал, да? – усмехнулся Экс.

– Вы так часто произносили моё имя, что я не мог не проверить, произносится ли оно в нужном контексте! – возразил тот.

– Ты тут своими умными словечками мне голову не морочь, – отмахнулся Победоносец. – А лучше посиди и не лезь в дела старших, пока не скажут.

– Как моя милая Юн Ги вообще вас вынесла? – раздражённо шепнул он.

– Я всё слышу.

– А я этого и хотел.

Недобро усмехнувшись, Клопшток маленькими ножками соскочил со ступеней и, судя по всему, поторопился на нижние этажи. Экс про себя вздохнул. И с кем же ему придётся провести пару дней увлекательнейшей разведки?

– Капитан Экс, если я не ошибаюсь, вы случайно не пользуетесь магическим мечом? – уточнил Пьер.

– Всё верно. А что такое?

– Ну… Если я и разбираюсь в тактике ведения боя, то точно знаю одно: латные паладинские доспехи и двуручный магический меч несколько не подходят для скрытных перемещений на местности.

– Насколько я осведомлён, у нас на складе есть запасной набор кожаных доспехов, – напомнил Экс. – Его и надену.

– Смотреться будет так себе, – «профессионально» оценил Победоносец.

– Выбора нет, – пожал плечами Экс. – Буду надеяться на религиозную магию и энергетические щиты. И на крепость костей.

– Не зря-таки они тебя в Академию позвали, – усмехнулся Победоносец. – Ты отнюдь не сопляк. Хоть и пытаешься на него походить.

Экс улыбнулся. Хоть этот идиот и раздражал, сказать доброе слово он тоже умел.

– Спасибо. А теперь… надо собраться, – со вздохом напомнил Экс, вставая.

Взгляд его невольно упал на горизонт. Интересно… И всё-таки Джант действительно сошёл с ума? Или он настолько смел, что сорвался за своей невестой, совсем не зная, жива ли она?

Или он и безумец, и храбрец в одном флаконе?

Глава вторая. Душа

Голова больно ударялась об острые каменные створки пещеры. Руки цеплялись за трещины, но когти с болью обрывались. Ноги и хвост сжало в обездвиживающей хватке.

Некто — нет, нечто уносило Иву в древние тёмные ходы, точно в глотку к непомерно огромному хищному существу.

Ива с трудом оставалась в сознании: первобытный страх смерти держал её в своих склизких руках, заставляя выныривать, точно утопленник в глубоком болоте. Из последних сил она испускала крики, но темнота её не слышала. Лишь молчаливо поглощала звуки, словно Ива и вовсе не кричала — лишь молчала, стараясь кричать, как в диковинном сне.

Чудовища бежали вперёд, будто от погони. Ива ощущала их скользкие руки, их острые жадные пальцы на себе, но любые попытки высвободиться кончались тем, что твари лишь крепче цеплялись за её тело.

Конечности онемели. Сердце сжималось в тиски, готовое вот-вот разорваться. Дыхание отдавалось огнём. От страха и слабости хотелось лишь одного: пусть этот кошмар закончится, пусть всё закончится, пусть жизнь — закончится.

Всё, что осталось — неуёмная дрожь. Безумно тянуло уснуть. Но вдруг мысли пронзил луч света.

За очередным поворотом Ива вдруг почувствовала его — воздух. Задыхаясь, она вдохнула. Да, воздух! Свежий ветер, полный запахов и солнечного света.

Ослепительная вспышка — Иву вытащили из пещеры на поверхность. Словно Ива попала под сокрушительную волну, реальность смешалась, завертелась. Собрав все силы, она вновь попыталась взглянуть на чудовище, но его безликое лицо… сковывало.

Слабость мыслей поразила тело, и Ива взметнула взор на девственно чистые небеса. Неужели она больше не увидит солнца? Не ощутит ласковое тепло его лучей на коже и мехе? Никогда не встретит Джанта и не почувствует с ним жар звезды?

Нет. Ива хочет жить. И если она и погибнет, то лишь в битве.

Собрав вокруг себя столько нитей, сколько могла, Ива взорвала себя.

Боль пронзила тело, мгновенно парализуя его. В чувствительных ушах зазвенело, и Ива упала на землю, надеясь, что хоть почва охладит её голову. Запустив руку в волосы, Ива ощутила липкую влагу. Бледная ладонь окрасилась в алый.

Вокруг поднялись плотные тучи из песка. Вскинув пляшущий взор, Ива пригляделась. Пропали… Где эти чудовища? Ждут, чтобы напасть? Давайте, твари, Ива готова. Её душа наконец-то взбаламутилась, как бушующий океан.

Но их всё нет и нет. Ива на дрожащих руках поднялась, ноги не держали. Глаза щипало, Ива промыла их своей водой. Пылевые облака постепенно спали.

Зелень. Запах свежей листвы. Видимо, окраина леса. Степь плавно переходила в редкий пролесок. Пышные и ароматные деревья чем-то походили на зазеркальские, тем не менее Ива их не узнавала, хотя в биологии разбиралась достаточно.

А над массивами — словно лесными волнами — высилась гора. Скала, пик. Словно наконечник копья гигантского воина.

На вершине сиял свет, затмевающий солнце. Земная звезда. Ива заворожённо замерла, вглядываясь в неё. Была ли то магия… Или нечто совсем другое?

Вдруг, словно из света, вышли силуэты. Тонкие фигуры, похожие больше на живые лучи, нежели на настоящих существ. Слепленные из белизны, они сияли внутренней силой. Не магической и не физической, а скорее… душевной?

Невозможно… Ведь все живые существа Вселенной состоят из тела, души и магии. Тело — их материальная оболочка. Магия — их волшебная энергия, или чудеса, как называют её беры. А душа — личность и характер. Лишь немногие расы могли отличиться отсутствием одной из составляющих. Но чтобы отсутствовало две?

Оглянувшись, Ива вдруг заметила, как пятятся чудовища. Фигуры точно выжигали их, изничтожали само естество. Как животные, те шипели и извивались тонкими мерзкими конечностями, закрывали места, рассыпа́вшиеся пеплом.

Вновь Ива обернулась к силуэтам. Теперь они стали намного ближе, намного конкретнее. Кажется, их было около десяти.

Точно слепки. Как эллиадские церковные статуи. Будто художник пытался запечатлеть чей-то лик и сделал его до жути правдоподобным, но, вопреки мастерству и стараниям, лишённым всякой жизни.

Ива сосредоточилась и почувствовала: когда-то эти существа были живыми. Но теперь — лишь призраки самих себя.

У них были причудливые головы, ноги, руки. Щупальца и обрывки. Некоторые и вовсе не имели формы и походили больше на растекающиеся по пространству круги. Кто-то имел черты лица, кто-то — только глаза, кто-то — только рот. Кто-то — совсем ничего. Чистые и пустые, словно белый лист.

Они плыли гордо, величаво. Подземные чудовища не смели противостоять — уползали вниз, в свои тёмные пещеры. Позорно скрываясь в этот раз, но — отчего-то Ива знала — обещая в следующий раз вернуться с подмогой.

Ива остановилась, в недоумении глядя на силуэты. Взгляд упал на один из них — тот, что намеревался подплыть к самой Иве.

Тогда она впервые почувствовала, что её тело онемело. Оно словно рвалось двинуться, но потеряло эту способность. Что-то мешало, как застрявший на повороте реки камень.

Это последствия взрыва? Нет. Нечто совсем иное.

Ива не могла отвести взора от силуэта. Тот же — похожий на безликую, но близкую к зазеркальцу фигуру — приблизился опасно близко, вынуждая смотреть себе в глаза. Пустые и блёклые, как два запыленных зеркала, они были единственным, что выдавало в этом существе бывший разум.

Стоило Иве взглянуть в них, как внутри неё точно всё перевернулось, ослепительный свет пронзил сознание.

Кто… Кто такая Ива?

Мысли растворились белым молоком. Ива, помнившая теперь лишь собственное имя, погрузилась в долгожданный сон.

***

В незнакомой далёкой степи даже ветер не дул. Словно в пустой и затхлой комнате, тело охватило ощущение духоты. В груди скапливался тяжёлый воздух, будто ты не живой, а лишь предмет, вещь, забытая своим хозяином. А мысли повисли в голове, как пылевое облако.

Иногда Джанту казалось, что он движется по кругу, и рано или поздно он снова вернётся на «Черепаху». И этого Джант боялся, хоть и признаться в этом не мог даже себе. Всё равно, поругают его или осудят… Но если там, далеко-далеко, нет ничего, нет её, легче умереть в пути.

Тем временем степь нисколько не менялась: всё тот же камень, те же пески, та же беспроглядная, душная, нескончаемая пустота. Стояла жуткая жара. Джанту временами, краем глаза, виделись силуэты. Ребята, Ив… и мама. Тёплого, пылающего Джанта пробирала самая настоящая, леденящая дрожь.

Но вездесущая надежда не давала развернуться, продолжала гореть, как маленькая свеча в бесконечной темноте. Она была всем, что у него осталось. И какому-то страху её ни за что не потушить.

Сперва Джант путешествовал круглые сутки. Но ему хватило одного полного дня, чтобы понять: так не пойдёт. Ещё чуть-чуть, и он просто-напросто упадёт со Снежка в песок и там же и останется. Необходимо правильно расходовать свои силы.

К тому же никто не отменял того, что за Ив придётся побороться. В таком случае силы однозначно пригодятся.

Одной ночью, когда Джант наконец ощутил ломящую усталость, он решил разбить лагерь прямо посреди степи. За всё путешествие он не заметил ни одной живой — или околоживой — души, так что ожидать визита непрошенных гостей не приходилось. А погода стояла душная, зато без каких-либо сюрпризов.

Даже костра Джант разводить не стал. Во-первых, банально не из чего, магию он решил не тратить. Во-вторых, и без того ужасно жарко. Голова порой кружилась так, что Джант подумывал, не случилось ли у него игнисового удара (дневная звезда здесь светила другая, но имя ей Джант ещё не придумал, так что пускай называние будет таким). Но, благо, вспомнил, что у него огонь на голове, и умереть от жары ему точно не светит. Только от собственного взрыва. А его Джант себе больше не собирался позволять. Бедная Ив и без того часто его спасала, а теперь, когда её нет… точнее когда она так далеко — точно, да, — Джант должен быть ещё сильнее, чем прежде.

Зато погибнуть от голода он мог вполне. Особенно учитывая те скудные пожитки, которые он ухватил в спешке. Если питаться два раза в день, хватит на дня два. Если экономить — на четыре. Но Джант-то не привык голодать. До этих подсчётов он и не думал, что настолько изнежен…

Ладно, сегодня, за вроде как успешный выход, можно позволить себе полноценный ужин. Завтра ехать весь день, и если без завтрака…

И воды — смертельно мало. Даже для Джанта, который воду толком почти не пьёт — та неприятно щекочет его огненную магию.

Почему же Джанту не пришло в голову взять больше? Он, дурак, посчитал, что остальным нужнее. Ведь это он вырвался неизвестно куда, всех подставив. Может, он вообще умрёт по пути, а мёртвым еда уже не нужна.

От одной мысли пробило дрожью. Не умрёт Джант, не умрёт! Ив его ждёт, он ей нужен. До последнего он будет сражаться за неё.

Значительно ободряла и мысль, что Джант путешествует не в одиночку. Пусть с Нудлзом и Снежком и не поговоришь, так даже лучше. Не нужно объясняться. Гораздо полезнее той же Бич, не умолкающей ни на секунду. Хоть из-за попутчиков и возникали свои трудности.

На Нудлза приходилось тратить добрую четверть обеда. Привередливый коловёртыш по-обезьяньи забавно плевался от сушёных фруктов, но поскольку больше ничего Джант ему предоставить не мог — к сожалению, вяленое мясо и сушёную рыбу травоядные коловёртыши не едят, — приходилось малышу есть, что дают. Скрючившись, Нудлз обиженно отсел и, смешно щурясь, принялся раздражённо жевать сухую кожицу.

Не в пример ему, Снежок всегда оставался спокоен. Ночью он снова обратился в свою менее крупную форму и свернулся калачиком у ног Джанта. Толкая его большим лбом, он требовал внимания, и Джант — чего уж тут утаивать? — гладил его мягкую шёрстку, постепенно раскисая. И Снежок тоже скучает по Ив… Она-то всегда его замучивала объятиями, и теперь баранец явно тосковал от одиночества. Джант его понимал, как никто другой.

— Мы её найдём, — приговаривал он, смотря в большие и чистые глаза Снежка. — Обязательно. И Нудлз нам поможет, вот увидишь. Да, Нудлз?

Тот же сперва скуксился. Его почти разумная мордашка была до того харизматичной, что порой Джант специально изводил малыша, заставляя того отыгрывать целый театр эмоций. Но Нудлз отходил быстро, никто не обижался. Как и сейчас: поразмыслив, коловёртыш прыгнул Джанту на плечо и уцепился за голову. Привыкший, Джант даже не удивился.

Вместе они трое подготовились ко сну. Снежок любезно предложил свой пушистый бок в качестве подушки. Джант прилёг на него и понял, что, наверное, стоило помимо еды взять ещё и спальник. Нудлз вытянулся у груди Джанта и положил голову на подушку, совсем как хозяин.

И всё-таки как приятно засыпать, когда под боком бьётся чьё-то сердце.

***

Пожар приходил, когда внутри всё горело. Снова этот сон — нет, воспоминание, запрятанное глубоко в душе. Тот самый пожар, много лет назад унёсший жизнь мамы.

Тяжёлая, словно молот, рука отца поднимается и опускается, поднимается и опускается. Он — немолодой лесник — будто держал в руках свой старый топорик и рубил дерево. Ещё пару ударов — и оно точно упадёт.

Мама была сильным деревом. Её не пугал огонь — она сама была огнём. Однако она никогда — ни разу за много лет — не позволила себе обратить пламя против любимого. Чем он это заслужил? За что она вообще его полюбила? Джант даже не знал.

Мама никогда не рассказывала, как они познакомились. «Он меня очаровал». Она будто забывала все языки мира, когда это говорила. А знала она многое.

Но при этом неужели не понимала, что такое жестокость неотёсанного человека? Не благочестивого эльфа, не ровесников-фавнов, не, в конце концов, диких дроу и орков. Нет, ей почему-то понадобился он — грубый, вспыльчивый, настолько тупой, что два слова связать не может.

«Я его исправлю, и мы заживём дружно, как и должно быть», — никогда Джант не верил её лжи. Точнее наивному заблуждению. Что равноценно лжи, когда говоришь это ребёнку, понятия не имеющему, как должен вести себя настоящий отец.

Когда Джант почувствовал в соседней комнате жар, он уже ничего не мог сделать. Мама вновь вернулась — вернулась к своей истинной,пламенной природе. Вернулась к Богине, где и должна была оставаться.

Джант не успел попрощаться. Отец убежал с ним в деревню, к людям. И те тут же растерялись: как им-то быть с тем, что горит самая настоящая нимфа? Оставалось только хулить её маленького сына, такого же пламенного, как и мать. Которого так никто и не защитил.

Даже воды Алмазного озера не хватило, чтобы потушить пожар. А Джант просто наблюдал, как с язычками пламени тает душа его матери. Раз за разом наблюдая, он смирился. Её больше нет. И это не его,Джанта, ошибка.

Не его ошибка, что после этого он сорвался и взорвался сам. Не его ошибка, что отец потом его не считал за сына и продал. Не его ошибка, что даже в Черепаховой Академии его не подпускали к другим детям, боясь, что маленький Джант — на самом деле такой же ребёнок, как и все — навредит.

Образ Ив тушил пожар живительной водой. Она показала ему, что он не чудовище. С ней никто более не нужен.

Руки Джанта потянулись к спасительному призраку, как вдруг раздался знакомый голос:

— Проснись и пой!

***

Вынырнув из сна, Джант глубоко вдохнул. Всё тот же затхлый воздух. Хотя бы прохладный: на степь опустилась ночь. Звёзды раскинулись по небосводу, точно маленькие, горящие пламенем жизни светлячки. Плывущий среди них образ Ив растворился, словно его там никогда и не было.

Испуганно, Джант огляделся. Сладко спавшие рядом Нудлз и Снежок встрепенулись.

А рядом — считай, можно коснуться рукой — над землёй, сидя, парил Неизвестный. Опять!

— Что… Что ты тут делаешь? — прохрипел Джант. Как же болела спина…

— Забочусь о сынишке и бужу от кошмаров. — Маска ехидно усмехнулась. — Шу-у-учу. Хотел кое-что тебе сказать.

— Я… слушаю…

Спросонья Джант плохо соображал. Но не мог же он упустить Неизвестного, просто потому что ему хотелось прикорнуть!

— Но сначала…

Неизвестный сперва рывком воспарил и пальцем указал Джанту за спину.

Джант обернулся. И застыл, задержав дыхание.

Чудовище. То самое… Тёмное. Мерзкое. Откуда?

Рядом с его маленьким телом зияла дыра. Выкопал только что? Джант схватился за ружьё за спиной, но Неизвестный его остановил.

— Повнимательнее, Джант.

В смысле? Оно же вот-вот нападёт…

Но почему до сих пор этого не сделало? Осторожно, Джант рукой отогнал Нудлза и Снежка. Те команду поняли: Нудлз залез на Снежка, а тот уто́пал куда-то в сторону. Джант не видел: его взгляд остановился на чудовище.

Что-то рыщет. Как бродячий пёс. Почти принюхивается: Джант не был уверен, что у существа есть нос. Оглядывается немыми, недвижимыми, словно у рыбины, глазами.

— Он что, не знает, что я тут? — спросил Джант.

— О, Джант, я разве в курсе? — Неизвестный развёл руками, непринуждённо улыбаясь. — Я просто предложил посмотреть, что оно будет делать. Я знаю, ты всё-таки модераторий, а не учёный, мозгами пользоваться не привык, но скажу тебе по опыту…

— Слушай, твои шуточки сейчас совсем не к месту, — оборвал его Джант.

— Значит, разбирайся сам.

— Не уверен, что ты собирался помогать.

— Не собирался. Но надо же гордо уйти.

— Постой!

Этот разговор ни к чему не вёл! Джант только пятился всё дальше от чудовища.

В голове вдруг промелькнула мысль. Или скорее предчувствие, почти предсказание. Он вспомнил, как Ив тогда споткнулась в пещере и расцарапала себе ногу.

Джант взглянул на руку. И на чудовище. Снова на руку, разминая пальцы. Медленно, он поднёс большой палец ко рту.

— Джант, сейчас не время для обеда! — удивился Неизвестный. — Да и не припомню, чтобы ты был вурдалаком, чтобы пить кровушку.

— Он реагирует на кровь.

— Ох, ох, ох… Только не говори, что собираешься его приманивать.

Наставник опустился сбоку, стараясь поймать взор. Джант видел его краем глаза, но всё же взгляда с чудовища не свёл.

— Надо же проверить. Пока он один, — пробормотал Джант, всё решаясь.

— Ну ты, Джант… Ничуть не изменился! — иронично отозвался Неизвестный. — Как любил в детстве кулаками помахать, так и сейчас. Вспомни, кто тебя разнимал с Победоносцем!..

— Не время для разговоров.

— Молчу-молчу, — отстранился наставник. — В любом случае, выбор за тобой. Мешать не буду.

Неизвестный отступил. Удивлённо на него взглянув, Джант не мог поверить. Его тиран-наставник, который всегда и везде лез с непрошенными советами — и даёт выбор?

В тот же миг Неизвестный исчез. Вовремя, конечно… Ну ладно. Всё равно в такой момент с ним и не поговоришь.

Обернувшись, Джант понял, что время терять нельзя. Он до крови прокусил палец левой, нерабочей руки. Твою мать, больно!..

Чудовище замерло. Встрепенулось. Джант ухватился за ружьё, готовый стрелять на поражение.

Тварь оглядывается. Прислушивается к ощущениям. Замечает Джанта. Прыгает.

Столп огня — некрупный, но пламенный, горячий. Пламя пожирает тело чудовища, превращая в чёрный пепел, тут же растворяется в душном воздухе.

Выдохнув, Джант осторожно подошёл ближе. Ни следа. Словно было существо — и нет теперь. Кулон, подаренный Неизвестным, отозвался на это неприятной, мерзкой энергией. Джанта охватило желание просто сбросить эту штуковину, но он удержался.

По земле пошли волны дрожи. Джант быстро прижёг рану: не очень безопасно, зато кровь перестанет идти. Проверив дыру в земле и никого там пока не обнаружив, он прыгнул на спину Снежку и, подхватив Нудлза, погнал баранца вперёд.

***

Яркое солнышко светило над головой, одаривая ласковым теплом. Большие и длинные, деревья устремлялись в поднебесье, нежно шурша. Шаловливый ветерок гулял между многовековых стволов, теребя звонкие колокольчики и подгоняя волны в пруду у дома.

Ива обнаружила себя опустившей крохотную ладошку на дрожащую поверхность водяной глади. Прикосновение отдалось приятной прохладой, и сама вода потянулась следом за короткими пухлыми пальчиками. Ива как будто… чувствовала воду. Как это?..

Подняв голову, Ива огляделась. Если бы не руки и ноги, она бы подумала, что стала муравьишкой — такой непривычно-низкой она была. Или это всегда так было? Почему тогда так странно? Диковинно, зато весело!

Солнечный свет слепил. Сквозь него Ива видела только длинные деревья, высокий дом, пахнущий соснами, и небольшой пруд, в котором сверкали искрами лучики. Ни единой души… Зато — Ива так обрадовалась — она заметила на себе хвостик. Такой пушистый и мягкий!

Потянувшись за ним, Ива попыталась его догнать, но он вдруг увильнул. Ива попыталась снова — снова увильнул. Хвостик! Ты же её хвостик, ты куда?

Бух — и Ива перевернулась. Неловко заворочавшись, она только больше себя запутала и вдруг почувствовала прохладу. Бултых!

Ива упала на землю, вся в капельках воды. Поднявшись, она зафыркала: фу, камни в нос попали, ничего не пахнет теперь. Сев на ноги, Ива огляделась.

Похоже, она упала в пруд. Но под водяной гладью был воздух. Как в яму. Будто гладь была перегородкой какой-то или ловушкой. Так разве бывает? Недоумённо склонив голову, Ива опустила взгляд.

Зверчонок. Ушки у него были белые и большие, как у волчонка, и волосы тоже — как снег. Сам зверчонок был щупленьким, бледным. С тонкими ручками и маленькими ножками, боязливо обёрнутыми белым хвостом. Зато у него было милое личико: такое выразительное, с тонкими губами и изящным носом с небольшой горбинкой.

Но было в нём и что-то… жуткое. Тёмные и глубокие, подозрительно сощурившиеся глаза. Полные боли… своей ли?

— Здравствуй.

Приятный голосок. Ива улыбнулась, смахивая наваждение.

— Здравствуй, — прошептала она, подстраиваясь под зверчика. — Ты кто?

— Я пришёл познакомиться. У меня родители живут неподалёку.

— Ты пришёл сам? Один?

— Ага. Я большой и сильный. Могу о себе позаботиться, — хвастливо вскинул нос он.

— Ты молодец, — порадовалась за него Ива. — Меня зовут Ива.

— А меня Светозар. Давай дружить? У меня тоже… не так много друзей. Как и у тебя.

Он протянул руку. Ива было протянула в ответ ладошку, но вдруг:

— Постой!

Ива вздрогнула. Взгляд её невольно упал на глаза зверчонка.

Тёмные. Такие тёмные… Словно голодная пропасть. Пустота.

— Не надо! — воскликнул голос из ниоткуда. — Не жми ему руку!

— Что? Кто это? — спросила Ива, оглядываясь.

— С кем ты разговариваешь? — удивлённо отстранился Светозар.

— Не знаю…

— Ага… С пустотой разговариваешь, — пробурчал он.

— Н-нет! — запнулась Ива. — Постой!

— Не слушай его! — твердил голос. — Подними голову!

— Так не хочешь со мной дружить, что с голосами в голове лучше поговоришь? Ну и пожалуйста, — фыркнул зверчонок, собираясь вставать.

В глазах его — сквозь пласты гордости — промелькнул блеск влаги. Помедлив, зверчонок тихо вздохнул — и вдруг вскрикнул:

— Понятно, ты просто сумасшедшая! Найду другого друга, у которого голова на месте. Тебе, видимо, одной нравится!

— Мне не нравится одной! Не уходи, пожалуйста! — взмолилась Ива.

— Что ты делаешь?! Прошу, не слушай его! Он пытается тобой понукать!..

— Да кто ты?! — заскулила Ива. — Я не понимаю!

— Следуй за звездой, Ива! Следуй, и больше не будешь одна!

Ива вскинула голову на голос.

Яркий свет ослепил её. Водяная гладь засияла, будто само солнце.

— Последний шанс…

Но Светозара Ива уже не слушала. Звезда… Такая светлая и тёплая. Ива протянула руку, и её накрыло ласковой волной.

В следующий миг она оказалась в мягких объятиях. Открыв глаза, она поняла, что её держат крепкие руки с тёмными волосками, а напротив стоит зверка — точно отражение Ивы, только старше.

— Мама! — вдруг воскликнула Ива, чутьё подсказало ей.

— Ивушка, милая… Ты же чуть не утонула! Не играйся с водичкой без присмотра!

— Чуть не умер от страха… Ух, — пробурчал отец.

— Это всё потому, что ты сидел и пил! Я ушла всего на долю!.. — воскликнула зверка.

— Не кричи на меня!

— Мама, папа… — пролепетала Ива.

Замолчали. Ива сильнее прижалась к отцовской груди.

— Я больше не хочу быть одна…

— Ты не одна, солнце моё, — прошептала мама, взяв её лицо в руки и вытирая слёзы.

— Мы всегда будем рядом, — прижал сильнее отец.

Мама с нежностью взглянула на него, и Ива поняла: всё наконец-то хорошо. Позади, среди деревьев, растворялась в воздухе маленькая звёздочка.

***

На чисто-белой бересте сознания Ива записала:

«Я родилась в маленькой семье водяных волшебников из племени Собак. Всё детство я провела в сосновой избушке, затерянной в дремучих лесах. Мои родители вечно пропадали в путешествиях, исследуя чудеса, и я часто оставалась дома в одиночестве. Только бабуля следила за мной, но она почти всегда заставляла меня учиться, поэтому мне приходилось занимать себя самой.

Я всегда очень любила воду, а вода любила меня. От родителей мне досталась сила водных чудес, и меня тянуло управлять стихией. Но сколь сильным бы ни было моё желание, пока я не прошла Избор, я не могла полноценно завладеть своими чудесами.

Однажды я, потянувшись за любимой водой, свалилась в пруд возле дома, и меня оттуда вытащил отец. Мама наказала ему следить за мной, но вместо этого он, как обычно, выпил и обо всём позабыл. После этого случая папа не только решил провести Избор, но и постепенно завязал с сурицей.

Когда я уже вовсю училась водяным чудесам, родители поняли, насколько же мне было одиноко без них. Чтобы скрасить мои будни, они решили познакомить меня с сыном соседей — охотников-Волков, чей дом расположился всего в часе ходьбы.

В конце концов, встреча со Светозаром перевернула всю мою жизнь».

Отложив мысленное перо, Ива поняла, что просыпается.

***

Джант бежал. Бежал, как мог. Ночь была ему спутницей: прохладный ветер гнал вперёд, темнота пробуждала мысли, звёзды светили все, как одна — путевая. К путевой-то Джант и стремился. К своей звезде — Ив.

Снежку уже с трудом удавалось перебирать копытами. Он спотыкался, чертыхался, тяжело дышал. Но и он, и Нудлз, ёрзавший в копнах шерсти, нутром чуяли надвигавшуюся опасность. И Джант чувствовал: со временем всё меньше и меньше, но не так далеко, чтобы можно было отпустить страх.

Они промчались до наступления рассвета. Стоило солнцу — Ива так называла Игнис, когда они были в Зазеркалье — подать знак первым лучом, как Джант вдруг почувствовал, как опасность стала постепенно растворяться. На мгновение спустившись со Снежка, Джант твёрдо встал на земле и не ощутил дрожи на сапогах.

В тот же миг он и упал на песок. Всё это время ему удавалось сохранять холодный разум, но теперь… Внутри загорелось.

А что, если он не успел бы? Что, если бы наткнулся на пещеру, дыру? Что, если бы твари сами эту дыру выкопали? Разве им это чего-то стоило? Одна ошибка, одна неудача — и Джанта бы уже не было в живых.

И как ему повезло, что наступил рассвет. Родной огонь… Джант, чувствуя его, преклонялся, как та-аайцы перед своим идолом-Итн. Упал на колени и обхватил голову руками, ища спасительную надежду.

Но страх кричал, кричал во всё горло, дразнил, взбудораживая разрушительное пламя. Они найдут тебя, они сожрут тебя. Вспомни боль Амона — то же самое будет и с тобой.

Не смейте, не подходите… Джант сильнее вас. Сильнее, слышите?!

Думая об этом, Джант сам себе казался ребёнком. Ребёнком с ножом против шайки разбойников. И этим кровожадным, огромным, недобро ухмыляющимся бандитам он со всей уверенностью кричал: «Только посмейте подойти!»

Как глупо и безнадёжно. Джант один — против целой армии — нет — целого роя этих безликих, хищных, голодных существ. Сколько бы он ни храбрился, сколько бы ни силился, в чём смысл? Против целой планеты идти в одиночку — это ведь полное безумие…

— А я считал, что ты главный безумец из всех нас… После меня, конечно же!

Джант вскинул голову. Неизвестный! Парит, словно ничего не случилось.

Но почему он не пришёл раньше? Не пришёл, когда…

Когда ему было больнее и страшнее всего?.. Джант удивлённо задержал дыхание.

— Я рад, что твоя прогулка хорошо закончилась. Снежок не подвёл! — улыбнулась маска, повернувшись к баранцу. Тот лишь попятился: отчего-то звери Неизвестного не любили.

— Я не понимаю… Ты настоящий, или я просто брежу? — хрипло выдавил Джант.

— Что бы я ни сказал, это может сказать и настоящий я, и я-галлюцинация, — рассудил Неизвестный. — Так что любой мой ответ можно считать бесполезным.

Или у Джанта такое живое воображение, или настолько хорошая память, или этот Неизвестный и впрямь настоящий. Наставник всегда отличался нездоровой любовью к загадкам.

— Зачем ты тогда здесь? — задал заветный вопрос Джант.

Неизвестный покачал головой. Он был похож на диковинную игрушку. Сложив ноги-палки, он сел в воздухе на уровень, где топтался Джант. И посмотрел в глаза: его взор Джант отчётливо чувствовал.

— Я же говорил. Я хотел тебе кое-что сказать, — напомнил Неизвестный.

— И что же это? — отчаявшись, спросил Джант.

— Бич и Амон тоже выжили.

Душа заледенела. Потяжелела, словно камень. Джант схватился за сердце.

Руки задрожали. Его друзья… Они тоже! И лучший друг Амон, и вредная, но родная Бич. Богиня, спасибо… Спасибо!..

Однако…

Джант не думал, что ему придётся выбирать. Вы живы, ребята, вы… Вы молодцы. Как Джант был рад! Он может встретиться с вами снова!.. Но…

— Мне так стыдно, — пролепетал Джант, тяжело дыша. — Амон, Бич, простите…

— За что? — любопытно склонил голову Неизвестный.

— За то, что я давно сделал свой выбор…

Джант не сможет им помочь. Он не сможет свернуть с пути, как бы ни хотел, как бы ни любил и вас, «Чудные».

Он не мог оставить Ив одну. Не мог промедлить ни секунды, зная, что она может быть в опасности. И даже если это будет стоить его друзьям жизни… Простите.

— Мне так страшно, так стыдно… Почему я? Ну почему, почему все беды всегда — мои? Почему, чем я это заслужил?.. — бормотал Джант, вновь согнувшись. — Я устал…

Мама, Сэчико, Ив, друзья… Ужасный отец, жестокий мир… Почему Джант, почему он один должен это терпеть? Почему Богиня так ненавидит его? То, что он сын её отрекшейся дочери, неужели это даёт Богине право издеваться над ним, унижать его, коверкать его судьбу?

Почему он — Джант — должен это терпеть снова и снова, не получая ничего взамен?

— Так бывает, Джант, — вдруг раздался ласковый голос, огонь волос отступил под тонкими пальцами белой перчатки. — На долю каждого из нас выпадает множество испытаний.

— Каких испытаний, наставник? Для чего? Неужели от этого зависит, хороший ли я? Заслуживаю ли? Что от этого зависит? — спрашивал Джант, вскинув голову.

— Ничего. Ни для чего. Просто так. Такова жизнь, Джант.

Слова ранили сердце. Но при этом — при всех этих жестоких словах — щёлочки под маской Неизвестного сверкали. Сверкали добротой.

— Тогда какой смысл пробираться сквозь них? Я устал. Это так тяжело, и ничем хорошим не оборачивается, — срываясь на слёзы, говорил Джант.

Он ненавидел плакать. Всё естество содрогалось, как хлипкая хижина, обрушенная пожаром. Но и обратить печаль вспять — просто невозможно.

— Ну, разве ты прав? — наклонил голову Неизвестный, улыбаясь. — Ты перетерпел отца — ты попал в Черепаховую Академию, где мог заниматься всем, чем хотел, где мог быть собой. В тебя никто не верил, но ты — ты и только ты — встал на ноги, научился играть на гитаре, научился сражаться. Тебя унижали, но ты завёл много друзей. Твоя мать умерла, но ты встретил милую Иву, которая залечила твои раны. Неужели теперь ты тоже скажешь, что в твоей жизни не было ничего хорошего? И что борьба ничего не стоит?

Улыбка Неизвестного никогда не была такой… Или?..

Может, он чего-то упорно не видел или отказывался видеть?

— Ты совсем ничего не сказал о себе… — заметил вдруг Джант.

— Какая парадоксальная ситуация возникла! — рассмеялся Неизвестный. — Если я не настоящий и живу в твоей голове, то ты и так знаешь, что я думаю по этому поводу. Ну, либо у тебя не такое однозначное мнение обо мне, как ты думал.

— Я не ищу очередной игры в загадки, Неизвестный. Я хочу получить чёткий ответ.

— Ладно-ладно! — отмахнулся тот. — Раз уж ты и впрямь не догадываешься… Я в тебя верю. И всегда верил.

Он потрепал волосы Джанту. Но сам Джант даже не почувствовал прикосновения. Воздушного, но ласкового.

— Спа…

Но Неизвестный вновь исчез, даже не договорив. Джант опустил голову.

Даже благодарности не принял. Хотя сделал невероятно много.

***

Джант пробыл в степи не так долго, как думал. Но поскольку даже представить себе не мог, куда его уведёт собственный путь, он разработал стратегию выживания на случай, если дорога предстоит длинная.

Заметив, что чудовища просыпаются по ночам, Джант решил спать днём. Ощущение от этого оставалось мерзкое, но что поделать? Другого выбора не было. К сожалению, определять, когда ночь наступит, Джант по природе не умел, ему приходилось прерывать сон почти постоянно. Таким образом, выспаться он и не мог.

Спасибо Нудлзу, который вечно ворочается — Джант ночных часов не пропускал. А Снежок-подушка давал хоть какое-то подобие здорового сна.

Благодаря прижжённой ране, крови не шло. Вспоротое место покалывало, но, благо, Джант больше ничего не чувствовал. Болячки он не занёс, и то хорошо. Интересно, есть ли в этом Богиней забытом месте болезни?

Еду Джант растянул на четыре дня. Даже больше: с каждым приёмом пищи он ел всё меньше. Вкупе со сном сил у него становилось только меньше, но — опять же — делать нечего. Если бы Джант встретил в степи хоть одно животное, хоть одно растение, он бы что-то придумал (хоть и охотник из него, признаться, никакой), но нет. Приходилось перебиваться тем, что оставалось.

Тем не менее надежды Джант не терял. Неизвестный его больше не навещал, но одни его слова подлили масла в огонь. Как мог Джант терять веру, когда Ив его ждёт? Когда Амон и Бич — лучшие друзья — ждут? Когда их всех ждёт корабль «Черепаха»?

Благо, Нудлз не терял следа. Джант мог только догадываться: сколько тащили Ив? Она голодна? Она хочет спать? Насколько ей страшно? А может, она без сознания? Может, они её кормят? На убой…

Мысли скрашивала фантазия. Джант не был великим мечтателем, но в такой сложный момент всё его воображение собрало силы, чтобы поддержать. Джант представлял, как вызволит любимую Ив из лап чудовищ, как раскидает их всех одним большим взрывом, как она улыбнётся ему и прильнётк его груди…

По прошествии трёх суток Джанту оставалось думать только об этом. Язык пересох от жажды. Живот ныл и болел от голода, будто сам себя пожирал. Глаза слипались. Джант одёргивал себя, чтобы не задремать. Но ночь — такая притягательно-тёмная — очаровывала, склоняла ко сну. Звёзды словно шептали: мы способны обратить все мечты в явь, только отпусти.

Но Джант не слушался. Упорно, до последнего. Что ему призрачная Ив, когда настоящая — ждёт его?

Вскоре Джанта взбодрило виде́ние. Мираж? Или правда? Джант вскочил, в голову словно вонзилась стрела, но боль была терпима.

Звезда. Словно спустившаяся на землю, она венчала пик высокой, пронзающей небеса горы. Бело-розовая, похожая на необработанный громий кристалл, вершина сияла в темноте, привлекая взор. Пламенное сердце вело к ней.

И не только сердце. Нудлз подтвердил: заёрзал, «заугукал», затыкал пальцем. Им туда! Джант от переизбытка эмоций погнал Снежка вперёд. И сам Снежок, уставший не меньше него, вдруг обрёл второе дыхание и заторопился к горе.

Стук копыт был для Джанта музыкой. Мелькавший вдали лес, высящаяся гора, яркая земная звезда — картиной лучшего художника. Собственные мысли — поэмой, которой бы даже Клопшток позавидовал.

А тем временем они всё ближе становились к древесным кронам. Лес был густ и обширен, ветер доносил диковинный запах, походивший на аромат листвы, но отличающийся каким-то неописуемым послевкусием. Джант даже если бы мог, наверняка не увидел бы и толики того, что скрывается в этих бесконечных просторах.

Зато что он мог увидеть, так это неширокую реку. Или даже ручей — Джант пока не понял. А на изгибе…

Железный крылатый волк. Руины корабля «Симуран».

Ноги и хвост его были обломаны. Тело за счёт падения конечности оказалось приподнято, и внутренности не пострадали. Голова окунулась в песок, словно преклоняясь инопланетному лесу.

Но что оставалось неизменно великолепным — крылья. Точно лебединые, они изящно остановились в воздухе, не признавая над собой никакой власти.

Вдруг Джант понял: под куполом на спине «Симурана» горел свет. Там кто-то есть! Кто-то на «Симуране» выжил!

Джант припустил сильнее. Конечно же! Не могли же они все разбиться! Они ему помогут, обязательно помогут. Они же все — академские — помогают друг другу!..

Оказавшись совсем близко к ручью — всё-таки это оказался ручей, чистый, словно струя воды из источника, — Джант похлопал Снежка по боку.

— Сможешь перепрыгнуть? — спросил он, наклоняясь к большому уху.

Снежок глубоко зафырчал, пригляделся. Приготовился. Джант схватился за рога покрепче.

Прыжок! Джант заворожённо застыл. Как жаль, что раньше он не ездил на лошадях!

Но стоило копытам Снежка коснуться другого берега, как его отнесло магической волной. Джант и Нудлз выскочили, отлетая в сторону. Перевернувшись и наглотавшись песка, Джант постарался быстрее вскочить на ноги, отплёвываясь.

Присыпанный, на земле виднелся узел. Он складывался в узор, причудливый, диковинный. Но Джант прекрасно знал, что это такое.

Печать. Запретная в эллиадизме, она вызывала разрушительную волну чистой энергии, которая — при удачном наложении — способна и убить.

И пока она растворялась в воздухе, Снежок лежал на ней, едва дрожа. Его белая, чистая шёрстка обагрилась.

— Нет… Снежок, нет, вставай! — воскликнул Джант.

Вскочив, он пошатнулся от пронзившей тело боли. Взглянув на себя, он заметил, как ободрались его локти.

Кровь. Земля двинулась с места.

Чудовище выскочило незамедлительно. Дыра появилась в земле, будто тварь пробила её одним кулаком. Она оказалась совсем рядом со Снежком, и тот — Джант не успел и двинуться — среагировал быстрее.

Не вставая, Снежок оттолкнулся и боднул чудовище рогами. Того же отнесло, оно запуталось конечностями в завитках. Джант точно не знал, могли ли твари испытывать эмоции, но у этой точно была задета гордость: оно скривилось так, что Джанту захотелось торжествующе улыбнуться.

Но вдруг Снежок закричал. Как разумный, как ребёнок. Чудовище полоснуло его тело когтями. И тут Джант уже не мог медлить.

Выхватив ружьё, он зарядил его жаром. Чудовище обратило на него внимание, но не успело и двинуться, как Джант вдарил по нему огнём. Благо, одного точечного удара хватило, чтобы растворить тварь и не задеть рога Снежка.

Победа! Нападайте, твари. Джант сильнее вас.

Вдруг он дёрнулся. Снежок внизу, с кровоточащим боком, встал на дрожащие ноги. Его большие и чистые глаза пылали решимостью. Вот молодчина! Едва Джант успел потрепать его бок, как Снежок — внезапно — припустил ходу.

Он рванул, что есть мочи. Джант застыл, наблюдая, как Снежок стремительно удаляется прочь от чудовищ, в лес.

— Снежок! Снежок, постой!..

Но точно он и не слышал. Словно он был заворожён, словно что-то увидел.

Чего Джант увидеть не мог.

Обернувшись и увидев вдалеке чудовищ, Джант растерянно застыл. Полчища неслись. Орда, словно огромная тёмная туча, рой разъярённых насекомых. Они в одно движение поглотят Джанта, если доберутся.

Осталось ли у Джанта хоть немного сил, чтобы им противостоять? Рябь дрожи всколыхнула тело. Без Снежка Джант оставался совсем один — Нудлз ему не помощник. А сам Джант даже встать не мог. Разве он, такой маленький и слабый, может сделать против орды? Что делать?

Приготовившись ко всему, чему угодно, Джант сжался, полыхая где-то внутри. Он разнесёт их, унесёт с собой. Разрушит их и сотрёт из существования. Но больше не даст в обиду ни Снежка, ни Ив, ни кого бы то ни было.

Но не успел Джант ничего сделать, как почувствовал мощную энергию. Та окутала его и корабль, словно купол, тонкой прозрачной паутинкой. Оглянувшись, Джант увидел.

Крупный бер — зверолюд-Як, волосатый и огромный, с настоящим башенным щитом — прорвался вперёд, словно разъярённый бык. За ним, будто животное, на четвереньках проскользнула зверка-Росомаха — когтистая, с клыками наружу, с грозно вздёрнутым пушистым хвостом. За ними проскакала грациозная Олениха, в рогах на её голове сверкали подвешенные алмазы и колыхались разноцветные ленты.

А совсем рядом Джант увидел ноги. Его посетило наваждение: знакомая щуплость… Нет, не может быть. Но всякая надежда развеялась, словно Джанту поднять взор.

На Джанта была направлена стрела. Он тут же среагировал, направив на зверолюда дуло ружья.

Невысокий, некрепкий, с белыми волосами и пушистыми Волчьими ушами. А главное — ехидной усмешкой и глубокими, тёмными, хищными глазами.

— Ну здравствуй, Джант. Как приятно снова тебя видеть, — не отводя стрелы, произнёс зверолюд.

— Светозар. Лучше бы я тогда сжёг тебя, — процедил Джант.

Но не успел Джант выстрелить, как его взор вдруг помутился. Охватила ужасная слабость. Ружьё выпало из рук, а голова приземлилась в песок.

Наконец-то Джант провалился в глубокий сон.

Глава третья. Тело

Она лежала, истерзанная, исцарапанная, истекающая кровью, наблюдая за большим, невероятно огромным, нависающим чудищем, голодно вперившемуся в них отсутствующими глазами. Но взор его чувствовался, чувствовался на кончиках пальцев, на поверхности покрывшейся мурашками кожи, в тёплой и сладкой — он явно желал её — алой крови, наливавшей набухшее, затвердевшее, но пляшущее от страха сердце.

Бич Справедливости теряла всякую смелость, глядя на него. Дьявола.

Древние вондерландские сказки не врали — предостерегали. Он существует, существует страшный, как вечная мука, ад, существует и дышит в лицо, готовясь сожрать за грехи и пожирать вечно. Маленькая волчица — лишь жертва этого необъятного хищника, Дьявола, главного властителя земель-в-нигде, властителя истинной Пустоты.

Бесконечные в своей темноте своды пещеры, словно извращённая материнская утроба, сжимали в себе, словно готовясь умертвить когда-то порождённое. Всё вернулось на круги своя — Бич это чуяла, чуяла оборотневским сознанием, звериными ощущениями, на грани которых плясала всю жизнь. Природа циклична, и рано или поздно каждый охотник становится чьей-то жертвой. В этот раз — жертвой всесильной и безжалостной смерти во плоти.

В тенях подло прятались демоны — прислужники Дьявола, — ожидающие своих объедков, костей, чтобы вылизать и обглодать их, насладиться призраком заманчивого наслаждения, которое сполна вкушает их господин. Они пытались подобраться ближе, коснуться вновь своими грязными пальцами, но Бич отталкивала их ногами, а из темноты доносился глухой, проникающий в глубины сознания рык Дьявола. Бич не видела его полностью, и то было ещё хуже, чем если бы она видела. Её собственные представления пугали больше реальности.

Единственное, что Бич могла делать — держать потерявшего сознание Амона за бритую голову и молиться. У неё, протащенной по ходам, похожим на всеобъемлющие внутренности Дьявола, не хватало больше сил ни на что иное. Она молилась и задыхалась одновременно, пытаясь обратиться к небесам, но те были так далеко, что, казалось, перестали существовать вовсе. Орон всемогущий, ну где же ты? Богиня наказала быть твоей дочерью, но Бич отступилась. Неужели ты за это ниспослал её в ад? Неужели за это покарал? Она лишь хотела быть тебе полезной. И никогда не забывала тебя.

Но имя вспомнила лишь в муке. И Бич осознавала, насколько это подло, мерзко. Звать, только когда нужен, забывать, когда живёшь обычной жизнью. Но ведь она готова сделать всё, лишь бы ты услышал, Орон!..

Вдруг послышался шорох. Бич крепче схватила Амона, едва дышавшего. Ещё когда их схватили, он потерял сознание, ударившись о камень в одном из ходов. Зря, зря они сюда пошли… Какой же дурой была Бич!

На лодыжку Амона легла мерзкая ручонка. Бич вновь порвалась, но её вдруг сковало. Словно на миг обездвиженная, она упала на холодный камень. Неровности, на которые упала голова, отдались ледяными иглами, и Бич тяжело выдохнула, чувствуя, как к её вискам подступает жар.

Голову вскружило, но Бич, вопреки боли, вскинула взор. Упорно сосредоточив его, она, даже не придя в себя, увидела: Амона тащат. Хотелось крикнуть, но лёгкие словно одеревенели. Только спустя мгновение Бич поняла, что позади её схватили демоны, а один из них сел ей на спину, чтобы она не смогла выбраться. Вязкое унижение в смеси со страхом прокатилось по горлу, вызывая выворачивающую наизнанку тошноту.

Тем временем Дьявол тащил Амона всё ближе. Бич рвалась помочь, но чем сильнее — тем тяжелее становилось её тело, тем больше оно напоминало отвердевающий свинец. Она кричала, уже не осознавая, что кричит.

Всё равно не поможет. Ничего не происходит. Словно птичка, пойманная хищником, недобитая жертва, издающая последние предсмертные звуки. Умоляя о помощи, когда помощи ждать неоткуда.

Из темноты показалась огромная рука. Нет, не так. Сама темнота стала огромной рукой. Демоны осторожно, словно сами боялись приблизиться, поднесли к ней тело Амона, и стоило гигантскому пальцу подцепить тело за плечо, как демоны разбежались, словно разогнанные мухи. Амон обмяк, словно неживой, и Бич замычала, бессильно плача.

Однако мысли её тут же остекленели. Темнота преобразилась вновь. Теперь уже — в лик Дьявола. Он походил на ту тень, что увидели корабли на подлёте к планете. Но гораздо более подробную, более мерзкую тень.

Он напоминал огромную живую коросту. Весь в рытвинах, он сливался со сводами пещеры, будто те и впрямь были его естеством, продолжали его тело. У него не было глаз, лишь тёмные выемки, походившие на глаза и ощущавшиеся ими.

Но не глаза и даже не их жадный взор пугал Бич. Пугал её большой, округлый, пустой рот, напоминавший настоящую погребальную яму.

И Амон двигался точно туда. Рука подносила его, медленно, точно владелец присматривался к телу. Дьявол едва заметно водил головой. Казалось, вся пещера подчинялась его осторожным движениям, перемещаясь следом за ним. Даже собственные прислужники — демоны — разбегались, стоило господину подобраться ближе.

В конце концов, он поднял руку. Стал осторожно приближаться ею к лицу. Открыл пустой и тёмный, как глубокая яма, рот.

Кожа на плече Амона вдруг стала меняться. Гнить заживо.

В миг — словно искра, упавшая в сухую траву — внутри Бич разгорелось пламя ярости. Она так не погибнет. Нет, Амон так не погибнет! Она сильнее Дьявола. Они вместе — Бич и Амон — сильнее смерти. И она не посмеет более усомниться!

Кожа стала преображаться, растягиваясь и тут же твердея. Слабые ноги и руки сменили крепкие лапы. Тонкие ногти — плотные когти. Маленькие зубки — клыки, рвущие на части. Готовые изничтожить самого Дьявола.

Пусть только попробует прикоснуться к Амону.

Воспылав с новой силой, Бич Справедливости вскочила, отбрасывая немощных демонов за спину, впечатывая их в стены. Вдохнув большой волчьей грудью, она осунулась в стойке охотницы и, сорвавшись с места, побежала быстро, сокрушая демонов, сокрушая само пространство, отделявшее её от Амона.

Рывок, один, второй. Ловкий, но грузный поворот, второй, третий. Прыжок.

Словно проплывая в воздухе, Бич на мгновение ощутила себя птицей, покорившей воздух. Дьявол — прямо перед ней. Смотрит на недвижимого Амона голодными хищными глазами, позабыв обо всём на свете. Но Бич его более не боялась, как раньше. Он посмел тронуть Амона. И подписал себе этим смертельный приговор.

Большой пастью Бич ухватила тело Амона и тут же, словно во много раз потяжелев, упала с высоты на бок. Холодный камень, будто когтями, исполосовал её тело. Коротко взвыв, Бич вспомнила про Амона в ужасе взглянула на него, но тут же вздохнула: его почти не задело. Фух.

Обернувшись, Бич поняла, что шерсть на спине становится дыбом. Ярость. Огонь, воспылавший в душе Дьявола, всяко перебивал её маленькое пламя. Он мгновенно окружил её мысли, словно огненное кольцо во время пожара.

Но была лазейка. И Бич знала: если не сейчас, то никогда. Разглядев в одной из стен широкий лаз, она вскочила на лапы и рванулась к нему.

Последний раз взглянув в глаза Дьяволу, Бич обещала: она спасёт Амона, а потом — ещё придёт и уничтожит Его. И всё его племя в придачу.

***

Бич бежала долго. Искала путь, как в последний раз, словно по ту сторону ждёт спасение. Но задняя мысль неизменно подсказывала: лишь ты, Бич, ты одна — спасение. Не только Амону, но и самой себе.

Демоны рвались позади. Со всех сторон. Даже спереди. Бич могла только бежать, она даже боя дать не была способна. Силы покидали её с каждым новым мгновением, но Бич не смела запаниковать: от неё, её судьбы и её действий, зависит жизнь Амона. Он должен жить, несмотря ни на что. Даже если Бич отдаст за него свою жизнь, она будет к тому готова.

Но вот, спустя бесконечные повороты, тёмные и полные демонов, Бич увидела свет. Тонкие маленькие лучики, похожие больше на божественную дорожку. И Бич на эту дорожку ступила немедленно.

Тепло. Жар. Словно взмывшая в небеса птица, подлетевшая к самому Игнису. Демоны задержались в яме, и Бич поняла: ещё немного, и она на свободе.

Лапы твёрдо приземлились на песок. Степь. Похожая, словно Бич совсем недалеко от корабля. Может, и вправду так. Но как найти дорогу?

Да плевать! Сейчас главное — хоть куда-то выйти. Бич, не раздумывая, рванула к горящему диску на небосклоне: окрашивая горизонт в красный — опасно-алый — цвет, он садился, предвещая ночь. Звериное ощущение подсказывало: ночь — надо прятаться. Демоны — хищники. И в этот раз они на шаг впереди.

Но не в другой. Она ещё вернётся, твари. Готовьтесь.

Силы кончались. Последние, утекали, как кровь из ещё живого тела. Ноги горели, как будто их жгло изнутри. Но надо преследовать звезду, надо преследовать…

Пока не наступила ночь. Времени не хватило. Темнота окутала, словно охотничья сеть. Бич замедлилась, понимая: больше не может. Слишком тяжело. Слишком больно.

Медленнее и медленнее, в конце концов, полное замирание. На последнем издыхании — падение. Никакая она не хищница. Лишь жертва, загнанная в угол.

Бич обернулась. Демоны, как крысы, сочились из дыры. Как тараканы, мерзкие, отвратительные жуки. Алчные коршуны, окружившие будущий труп.

Она ведь даже не успела никому помочь. Не успела побыть той, кем ей предвещала судьба. Неужели её жизнь должна была свестись к этому? Неужели ей предначертано было стать жертвой? Какая смешная шутка, госпожа Судьба, какая ирония. Взрастить упорство, воспитать героиню, чтобы она поверила в себя и, в конце концов, разбилась на кусочки.

Смешная, смешная госпожа Судьба…

И Бич уже приготовилась посмеяться над своей жалкой жизнью перед ликом Дьявола, как вдруг увидела краем глаза свет. Обернувшись, она увидела щит. Магическую завесу, окутавшую её сверкающим куполом.

И Амона. Одна рука его безжизненно упала, поглощённая той фиолетово-зелёной гнилью. Другая — держала щит, противостоя целой армии демонов. Бич развернулась, уже даже сил в себе не находя — сквозь боль, и пролепетала:

— Амон… Прошу, не надо.

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

Его голос прозвучал так тихо и блёкло, что от злобы и обиды Бич прикусила язык клыком. Дурак, какой дурак!..

— Ты умрёшь вместо меня, — прохрипела она. — Это я должна была… Так нельзя…

— Мне плевать. Лежи. Я держусь.

Он дрожал. Всем телом. Это не называется «держаться».

— Да какая разница, мы оба не должны умереть! — воскликнула она, вставая на дрожащие лапы.

Сейчас упадёт, сейчас упадёт… А, нет, держится. Встала.

— Амон, слышишь меня?!

— Ты ничего не можешь сделать.

— Как видишь, могу! Просто смотри…

— Прекрати. Это глупо.

Он говорил и продолжал ткать — как выражался он, как выражались все зверолюди — свою магию. Бич задумчиво сощурилась. Голову пронзило болью мыслей.

Даже если она не может, то может он. Из последних сил, но они должны что-то сделать. Вместе. Как бы она ни хотела, чтобы он не вмешивался.

— Хорошо, как ты хочешь, — примирилась она. — Мы не сможем сдерживать их вечно.

— Что тогда?

Бич задумалась. Амон орудовал совсем другой магией, нежели она. С другой стороны, занятия в Академии должны хоть какое-то представление ей дать.

Тем временем демоны толкались о щит, а тот, словно крепкое, но вполне разрушаемое стекло, собирался расколоться. Думай, думай… Разве Амон совсем не мог как-то им противостоять?

— Религиозная магия же позволяет творить печати атаки? — припомнила она.

— Да. Но это не моя специализация, — отрезал Амон.

— А сейчас важно? Если хоть что-то можешь — давай.

— Тогда после этого бежим. Поняла?

В смысле? Бежать, теперь, когда они окружены и уже вынуждены сразиться?

— Нас двое. Мы не сможем дать бой? Я устала бежать.

И не только из-за отсутствия сил. Честь более не позволяла. Ведь они загнаны в угол. А погибнуть пойманными, в лапах чудовищ — смерть, не достойная героя.

— Мы им ещё отомстим.

Амон усмехнулся, посмотрев на неё вполоборота. Вот какой ты!.. Ради этой редкой, но великолепной улыбки стоит рвать на себе шкуру, выдёргивая Амона из хватки Дьявола.

— Эти слова уже больше по моей части, — ткнула его носом она. — На счёт три?

Амон кивнул и привстал на одно колено, сосредоточившись.

— Раз…

Вокруг затвердел щит. Демоны расшибались о него, точно Бич и Амон — последняя добыча в их жизни.

— Два…

Купол задрожал. Бич прижалась к Амону. Магия завибрировала.

— Три.

Купол взорвался. На мельчайшие кусочки, некоторых демонов разнося волной, большинство — просто отбрасывая. Амон ухватился за бок Бич и запрыгнул на её спину, и Бич, перепрыгнув скопление демонов в самом свободном месте, бросилась бежать.

Даже если этот бег ей стоит жизни, главное — Амона унести. Остальное вдруг перестало быть важным.

***

Если раньше Бич казалось, что она бежала из последних сил, то теперь — и сил-то не оставалось. Бежала она скорее в состоянии изнеможения, на краю, едва срываясь, зная: один раз оступится — нет — просто прекратит движение — сляжет. Окончательно.

Но и в этом был какой-то азарт. Безумный, больной и дикий. Среди оборотней не любили впадать в подобные крайности: как бы то ни было, их внутренний человек должен сохранять чувства, а их зверь — разум. Извечный, заходящийся грациозными вихрями танец сознательного и бессознательного — вот она, жизнь тех, кому удалось родиться оборотнем.

В каком-то смысле это окупалось. В противовес психологическим скачкам души физическое здоровье тела оборотней поражало: стойкость и выносливость оборотней даже зверолюди — их названные родственники — заимели лишь отчасти. Именно поэтому, даже если кажется, что вот он, конец, настоящий хищник находит в себе силы держаться до момента, пока его не сломит особь другая, более крепкая или проворная.

Настоящий герой — так думать приятнее. По крайней мере, Бич Справедливости.

А тем временем они сидели на хвосте. Судорожно и неосторожно — как иначе, когда сидишь верхом на огромном волке? — Амон накладывал на рану печати лечения. В отличие от Юн Ги, получалось у него скверно, но кровотечение ему удалось остановить. Бич буквально чувствовала — то ли от обострившихся вдруг чувств, то ли от хвалёного любовного чутья, — как силы Амона перестали утекать из него. И не могла нарадоваться: это означало, что Амон способен стоять и бороться. А способность бороться — считай, то же, что и способность жить.

И — внезапно — демоны рассредоточились. Отцепились один, второй, третий. Вскоре от армии остались лишь никчёмные клочки. Конечно, в таком состоянии победить их не могли ни Бич, ни Амон, но эта неясная растерянность о чём-то явно говорила. Только о чём? Что их отвадило? Бич хотелось думать, что её отвага напугала их, но…

Проклятое «но». Бич ещё давно запретила в себе сомневаться. Но разве не в момент слабости все сомнения вдруг всплывают наружу, как мёртвая, гниющая рыба на поверхность затхлого пруда?

Рано или поздно даже мысли начали мутнеть. Вопросы, срываясь с непослушного, надувшегося от жажды языка, исчезали вдали, оставляя единственный след — тупое, ничего не значащее эхо. Рассуждения оканчивались тупиками, словно давно потерянные лесные тропки. Ответы растворялись в густом тумане сознания, а иногда и вовсе казалось, что их никогда не существовало. Будто то были лишь призраки сознания.

Стоило отступить мыслям, как звериная кровь начинала брать своё. Душа отказывалась проглядываться. Верх брало тело — бездумное, трусливое и пугливое. Воля таяла, обнажая беззащитный и хрупкий скелет решимости, который так легкосломать.

М-м-м… Как же хочется остановиться. Степь беспощадно душит жаром даже ночью. Бурая шкура греется, из-за чего возникает странное желание вмиг облысеть. И свернуться на песке, свернуться беззащитным ребёнком, за которым рано или поздно придут родители.

Но у Бич не было родителей — их она забыла давным-давно. С ней — только Амон, нашептывающий:

— Ещё чуть-чуть, и мы выберемся. Поверь.

Его слова — единственное, что держит душу в теле.

— Бич, там что-то есть.

Вскинула глаза. Взгляд плыл. Но хватило, чтобы разглядеть: точка, почти затерянная на горизонте, едва выглядывающая, умело скрытая в бежевой бесконечности степи.

Туда. Ноги уже сами несли. Бич давно не пронзало от каждого движения: тело налилось «пронзением», нескончаемым тягучим ощущением плавящегося металла под кожей. Но теперь — пронзило снова, но от боли даже хорошо. Боль означала, что Бич ещё может бежать.

Позади — демоны. Впереди — точка. Амон — на спине. Всё, что нужно знать.

Но, Богиня, последние мгновения показались вечностью. Словно Бич ни на шаг не приближалась к цели, стояла на месте. Как во сне, где всё не по-настоящему.

Лишь одно утверждало об обратном:

— Ещё чуть-чуть, — говорил Амон. — Ещё пара шагов, нам помогут…

«Нам помогут»? Там кто-то есть?

— Это «Сфинкс»…

Разве сфинксы — не чудовища? Они загадки загадывают и охраняют границы Мафдт-смата…

А, нет. Корабль. Точно.

Но чем ближе — тем страннее. Стало всё сильнее казаться, что Бич во сне. Может, это просто её подсознательный Амон? Пытается её вытащить.

Загривком Бич ощутила хватку. Во сне вроде не бывает боли. А тут — есть. Значит?

Постепенно Бич замедлилась. Нет, это точно какой-то странный сон. Откуда барабаны? Песни? Вой, как там — в ночи, когда отец брал её на охоту в прилегающий лес.

Они — настоящие или иллюзии? — плясали под собственные сбивчивые и одновременно слаженные мольбы. По неровному кругу, они без прикосновений сплелись в едином хаотичном хороводе, неразборчиво бубнящем и резко, ни с чего кричащем. Они возносили руки к небесам и плавно опускали их, припадая к земле. Голоса их то исчезали, вплоть до полной тишины, то оглушали, отторгая, пугая неожиданностью. Движения тел походили больше на болезненные — неправильные, безумные, — на беспорядочные конвульсии, паническую дрожь или наоборот — дрожь глубокого удовлетворения. По ним, по их абсолютно бессознательному виду, невозможно было понять, испытывают ли они страх, тревогу, или же находятся в странном подобии экстаза.

В центре их причудливого танца — корабль — теперь не больше, чем груды сложенного кру́гом металла. Обломанные куски смотрели на троицу ночных спутников острыми концами. Обложенные кострищами, они алели от неярких искр.

Нетронутой осталась только голова — со стеклянными, пустыми глазами, смотрящими в небеса. Купол путевого искрился так, что Бич насквозь пронзало.

— Что вы делаете? — Спине стало легче.

Колени подкосились. Бич упала наземь, вдруг ощутила себя меньше.

Руки — смуглая кожа. Обнажённое тело прикрывают обрывки тряпок, и то — не везде. Больше нет грозного оскала. На поясе — местами порванном, чудом уцелевшем — оставались ножны со скимитарами. Точнее одним: второго на месте не было.

Амон высился рядом, как скала. Бич хотела было подняться — рука соскользнула, когда она попыталась ухватить его за одежду. Падение, бессильное.

Как ребёнок. Она — как дитя. Слабое, беззащитное. Ни на что не способное.

Богиня, прошу…

Нельзя терять силу! Нет-нет-нет…

— Помогите! Нас преследуют! — Крик Амона вырвал из оков.

На его отклик — неожиданно — отозвались.

— Ты пришёл исполнить волю Итн?

Впереди — знакомые фигуры. Ушастые и хвостатые, темнокожие.

Та-аайцы. Перемазанные в чём-то красном. Приближаются, как изголодавшиеся хищники, следом будто за альфа-самкой — обёрнутой в лёгкие, невесомые ткани, величавой зверкой-Зеброй. Она движется гордо, словно не травоядная, но львица — уверенная в себе, в своём очевидном праве на добычу.

Шаманка. Может, повелительница древних искусств знает, как им помочь?

— Как? — бессильно отозвалась Бич.

Амон опустил руку рядом с ней. Не понимая, Бич схватила её и подалась вперёд.

Лучше бы не привставала.

Та-аайцы приобрели чёткие черты. Вид, звук, запах. Дикие, дышащие шумно. Пахнущие гадко и солоно. По их коже, словно причудливые струйки, плыли алые витиеватые рисунки, изображавшие дневную звезду, ночную звезду, чудовищные лица. Их собственные лица — изукрашены, словно наподобие демонов. Взгляды — безумны и вместе с тем полны первобытного ужаса, и… чем-то иным, незнакомым.

Все они на грани, за исключением одной из них — Шаманки. Она — по-прежнему — пряма и горда. Глаза её светились живой пустотой — тенью.

— Они пришли за вами, — прошелестела она, как шуршащая, затаившаяся в траве в траве змея. — Значит, вам — восстановить равновесие. Вам — стать их добычей.

Бич поняла. Амон не подавал ей руки. Он пытался загородить её.

— О чём вы? Вы хотите отдать нас им?! — воскликнула Бич неожиданно звонко.

— Вы сами пришли за этим. И вы это знаете. Здешний бог хочет крови. И если он её не получит, он разрушит весь мир, и нас — в том числе.

— Да что вы несёте?! — уже начала раздражаться Бич. — Нет тут никакого бога! О чём вы?!

— Овечке не нужно знать, как работает мир, чтобы её съел волк.

Злоба забурлела внутри. Что они несут?! Это же безумие!

Но вдруг ярость отступила, и Бич оцепенела: нос уловил запах.

Кровь. Они измазаны кровью. Но не своей. У неё несвежий, гнилой запах.

К тому же в команде должно быть двенадцать магов, тут их — шестеро. Оставшиеся — Бич наконец-то поняла — сжимались и ёжились, словно совершили нечто чудовищное.

Всё встало на свои места.

— Амон…

— Я понимаю. Но мы не можем уйти.

— Амон, они принесли кого-то в жертву!

Он промолчал.

Бич обернулась. Демоны — в замешательстве. Ходят совсем рядом, рыщут, словно слепые собаки. Лишь с виду они беззащитны, но стоит им наткнуться на корабль…

— Амон, у нас нет времени.

— Мы… Мы не можем их тут оставить.

Что?.. Как?! Бич хотелось закричать: «Амон, они же убили своего!», «Они и нас убьют, Амон!»

Но… Проклятое «но». Вера в Амона сильнее.

— Что делать?

— Наблюдай.

Бич застыла в недоумении. Что он задумал?

Тем временем Амон выступил вперёд. Только тогда Бич увидела его левую руку: лиловую, словно пережатую плотным жгутом. Сердце налилось кровью, когда Бич разглядела сеточку синих вздувшихся сосудов. Будто кожа вот-вот разорвётся, как большой пузырь. Невольно, она прикусила губу, пытаясь не выглядеть слабо: ей больше всего на свете было больно видеть таким Амона, её любимого, ничем не заслужившего боли. Он встал на их защиту, а Бич — трусливо сидела в стороне.

Но её любовная женская жалость улетучилась вмиг, стоило ей услышать:

— Я услышал вас. Но вы неправы. Я не стану очередной их жертвой. — Амон, напрягшись, сдержав дрожь, вскинул поражённую руку. — Потому что я помечен самим богом.

Дыхание остановилось. Бич обхватила себя руками. Та-аайцы ошарашенно застыли.

— Я — тот, кто спасёт вас. Забудьте о жертвоприношениях и встаньте на мою сторону, или бог уничтожит вас.

Та-аайцы переглянулись между собой. Поджали хвосты, отступили, разомкнув ряд. Лишь шаманка сощурилась — подозревает. Но Амон оставался непреклонен.

Бич подалась вперёд, глядя на сосредоточенное лицо Амона. Спокойное, каменное. Безэмоциональное — даже более обычного.

Лишь в глазах — глубоко-глубоко — таился маленький, напуганный зверчонок. И Бич почти слышала, как он плакал от боли. В мыслях она поклялась себе взять за руку Амона. Надеясь, что он услышит.

— И как ты докажешь? — склонила голову шаманка. — Свою силу.

Бич спиной чуяла: демоны подступают. Если ничего не сделать…

— Я могу привести вас к богу.

— Но зачем? — Видимо, не ожидавшая этого, шаманка отстранилась.

— Чтобы убить его.

Убить? Как?!

Бич впервые его не понимала. Врал ли Амон? Говорил ли правду?

Но он держит себя так, словно и впрямь избранный. Хоть и явно — слишком хорошо Бич его знает — не считает себя им.

Вдруг шаманка выступила вперёд. Она по-прежнему оставалась великолепно-гордой, однако глаза её опустились, постепенно теряя былую тень отчаяния.

Осветляясь надеждой.

— Мы заперты в цикле, — призналась она, звонко, но тихо. — И хотим освободиться.

— Больше вам не нужно бояться. Ваш Избранный наконец-то здесь.

Глава четвёртая. Магия

Окончательно — хоть и то с натяжкой — оправившись после падения и потери почти половины команды, они наконец-то смогли составить грамотный план. В процессе участвовали, в основном, оставшиеся учёные — Пьер и Механичка — и капитан Экс (Победоносца решили не допускать, его вспыльчивость делу не помогала).

Глобальной своей целью они обозначили побег с этой Богиней забытой планеты. Временной — поиск помощи. И не только в плане общего труда.

Механичка осмотрела корабль, и выяснилось, что у него вконец сломаны крылья. А без них даже в воздух подняться невозможно. Нужен был другой корабль, неповреждённый. Или детали от него. Всё-таки предсказать, выжил ли кто-то, кроме них, во время крушения, они не могли (как и надеяться на целостность чужого корабля при таком раскладе). И рассчитывать на что-либо пока — неразумно.

Как бы цинично это ни звучало — придётся смириться с тем, что десятки умерли ни за что.

Отринув эмоции, они сформулировали несколько задач: найти другие корабли (если кто-то остался), исследовать местность и, возможно, отыскать способ вместе и как можно быстрее покинуть эту мантикорову планету.

Что же касалось материальной стороны их предприятия, то с припасами и снаряжением проблем не возникло: ещё в Зазеркалье они подготовились основательно, собрав достаточно еды с долгим сроком хранения и прочих вещей на все случаи жизни. Но другое на складе явно кричало о проблемах.

И кричало в прямом смысле: на борту остались три десятка сирот-баранцев, без отца и без хозяйки, которым тоже нужен был уход. Эту работу оставили на Лиззи: не то чтобы она умела обращаться с животными, но могла выносить их днём (чтобы они питались лучами, как растения) и заносить обратно. И поливать их, если оставалось чем.

Наверное, благодаря баранцам Экс и понял, почему не спал ночами. Их крики — почти детские — слой за слоем ложились ему на тяжело вздымавшуюся грудь, скапливаясь в неподъёмный груз. Груз ответственности.

Он им нужен. Нужен всему кораблю. Он один. Целиком и без остатка. И этой мысли Экс, наверное, до сих пор не верил.

Основательно обдумав мельчайшие детали и собравшись, они вышли ночью. На путь туда-обратно им отводилась неделя: так, оставшаяся часть команды будет знать, когда нужно начинать что-то предпринимать. Пьер рассчитал, что если передвигаться в прохладное время суток, то им потребуется гораздо меньше воды. Следовательно, отдыхать выгоднее днём. Ведь пока ничего не отличало степь дневную и степь ночную. Кроме тепла и картины над головой.

И так они выступили.

Час за часом, минута за минутой — время текло медленно, неспешно, нестерпимо затянуто. Степь его поглощала, как бесконечная земля — почва — впитывает растёкшуюся лужу воды — бесформенную, жалкую и лишённую всякой красоты. Пустота этого неведомого края извращала всё, и даже само время — одна из самых могучих стихий — поддалось, сломалось.

Взгляд приковывало одно — здания, рукотворные, спасительные. Сама возможность того, что они спасут — спасительна. Она оставляла место надежде, осветляла путь. Путь, и без того наполненный неясностями, туманностью грядущего.

Однако — высшая степень абсурда — Экс именно в тот миг задумался о будущем гораздо сильнее и основательнее, чем ранее. Ранее считая, что будущего у него нет, теперь он верил: оно есть — полное тьмы и тумана — но есть.

Как же неясно, инопланетно здесь себя ощущать…

Наверное, окажись Экс в совершенно ином, отличном от родной планеты месте, он чувствовал бы себя гораздо уютнее. Например, попади он в лес разноцветных деревьев или зе́мли, где вместо деревьев росли грибы — да, тогда бы он осознавал всю «потусторонность» своеобразного другого мира. А здесь… Степь, при всей своей безжизненности, походила на самую обычную степь его родной планеты.

Но эта пустота, эта бездушная, замершая картинка — она создавала ощущение, что Экс едва заступил за грани привычки, но не перешёл её. От неопределённости возникал неуёмный мысленный зуд. Зуд, выводящий из равновесия больше, чем абсолютная потерянность.

В конце концов, к рассвету они разбили лагерь. Экс даже в какой-то мере растерялся: в месте, где ничего не отличается, был ли выбор? С одной стороны, слишком огромный выбор, с другой — варианты-то ничем и не отличались. Поэтому палатку развернули, прямо где стояли. Даже мысли не промелькнуло: а что, если поставить на пару шагов дальше?

И вот, уже через пару минут — длившихся часы — они расселись на песке друг напротив друга. Юн Ги — рядом с Клопштоком, они тихо переговаривались на свои темы, Эксу не знакомые. Какие же эти двое юные… Им бы сидеть в Академии, заниматься любимыми делами и вот так болтать о ничего не значащих глупостях. Но зачем-то они — здесь. Напротив Экса, с трудом пережёвывают вяленое мясо.

В какой-то момент хвостик Юн Ги игриво скользнул около сапога капитана, словно владелица надеялась, что её не заметят. Экс подыграл, но когда кончик едва приподнялся, он несильно прижал хвост рукой.

— У-у-у… Ну вот! — разочарованно вздохнула Юн Ги.

— Я всё-таки не растерял навыков со службы, — усмехнулся Экс, запивая сухость во рту.

Молчание. Клопшток бросил на Экса настороженный взгляд. Приревновал?

— Капитан Экс-са-а-ан, — вдруг протянула Юн Ги, по-девичьи ложась на живот и подпирая голову ладонями, — давайте поговорим.

— Мне кажется, твой возлюбленный меня за это прикончит, — признался Экс.

— Да нет, капитан! Вы обо мне такого плохого мнения? — театрально закатил глаза Клопшток.

— Ну, судя по тому, как ты последние пару минут пытался прожечь во мне дыру…

— Не волнуйтесь, — перебила его вдруг Юн Ги. — Клопшток просто вам не доверяет!

Клопшток? Без приставок и уточнений? Экс в лонгском языке не разбирался и мог только предположить, что это значило какую-то привязанность.

Но что больше его удивило, так это прямота Юн Ги.

— Милая Юн Ги, могут ли у твоего любимого быть секреты? — приторно-сладко произнёс Клопшток. Но его рыжая бровь, тем не менее, подёргивалась.

— Но Клопшток! Разве сейчас это важно? — склонила голову она.

— Это всегда важно, милая Юн Ги. Оставь своему дорогому и сильному право разобраться самому.

Экс усмехнулся. Клопшток умел подбирать слова!

— Что же вы в этом находите смешного, капитан? — спросил он так едко, что хотелось лишь пуще расхохотаться.

— Я просто радуюсь за вас. И немножко завидую.

Оторвав зубами кусок мяса, он вдруг поймал на себе взор Юн Ги.

— Капитан Экс-сан! Вы всегда так говорите, будто вам не тридцать, а три раза по тридцать, — надула щёчки она.

— По ощущениям мне действительно три раза по тридцать, — неловко отозвался он.

— Ну-у-у! Вы это зря, капитан, — добродушно улыбнулась она. — В вас же находятся силы для приключений. Значит, не так уж вы и стары!

В глазах её плясали искорки. Экс бы даже сравнил…

Нет, совсем не похожи с мелкой. И дело было даже не в том, что Юн Ги намного старше мелкой. Нет, вовсе нет. Скорее… Детская непосредственность у них была одна. Та, к которой проникаешься.

— Я бы назвал это злоключениями, — расплывшись в улыбке, ответил Юн Ги Экс.

— Если уж вы чувствуете себя таким старым, то зачем вам вся эта непонятная авантюра сдалась? — скептично вскинул бровь Клопшток. — Не проще было дома остаться?

В противоположность Юн Ги, всегда подозрительный, наблюдательный. Но по сути тот же ребёнок, только пытающийся что-то всем доказать.

Наверное, этим они и подходили друг другу.

— У меня был договор с Неизвестным, — признался Экс. — Я должен был возглавить корабль, а он обеспечит безопасность моей племяннице.

— Ха! У директора на всё своё понимание, — усмехнулся Клопшток. — Думаю, безопасность — не исключение.

— Но выбора у меня не было. Если вы так не доверяете директору, то зачем отправились тогда? — парировал Экс.

Юн Ги и Клопшток обменялись недоумёнными взглядами. Может, Экс подобрал неверный момент, чтобы выяснить у них причины? Но до полёта к этому дискуссия не располагала, так что…

— Ну… «Чудные» и Клопшток поехали, вот и я поехала.

Прямолинейно. Но на самом деле Экс чего-то подобного ожидал.

— Я хотел стать первым поэтом новой земли, — выдохнул Клопшток. — Но теперь стану разве что первым на съедение этими мерзкими тварями.

Он, видимо, сам не замечая, раздражённо вкопал кружку в песок.

— Это должна была быть мирная миссия, — объяснился Клопшток. — Но получилось… Что получилось. Наша ошибка.

— Чем же? Я, честно говоря, не очень разбираюсь… — протянул Экс.

— Я тоже, — пожал плечами Клопшток. — Механичка мне что-то рассказывала, но я не до конца понял. Она объяснила, что эта планета была выбрана по каким-то «признакам совместимости». — Он изобразил пальцами кавычки. — Насколько я понял, это означает, что здешняя природа может дать нам всё, в чём мы нуждаемся.

— Я слышал, что был проведён анализ местной природы, — вспомнил Экс. — Но как они тогда упустили чудовищ, тени?

— Пьер сказал, что это погрешность вычислений! — воскликнула вдруг Юн Ги, будто привлекая к себе внимание.

Экс недоумённо нахмурился.

— Дело в том, что мы столкнулись с материями, о существовании которых даже не знали, — пояснил Клопшток. — Предполагалось, что анализ должен был их засечь, но…

— Но?

— Но вот так вышло! Капитан, я не знаю этих подробностей, вопросы не ко мне.

Встряхнул кружкой так, что оттуда выплеснулась вода. Прямо на его штаны. Юн Ги потянулась, но он отстранился.

Он раздражён. Зол… Нет. Напуган.

— Послушай. Выяснять, как так вышло, уже поздно, — постарался держаться спокойно Экс. — Думаю, Пьер уже думает над этим. А нам пока нужно следовать плану.

— Чего стоит план, когда мы сталкиваемся с чудовищами, о существовании которых даже не догадывались? — всплеснул руками Клопшток. — Я… Мы не можем им противостоять!

— Н-но… — пролепетала Юн Ги.

— Юн Ги, если бы Джант всё-таки придумал способ, они бы не сгинули там!.. — вспомнил Клопшток выходку модераториев. А заодно вспомнил и Экс…

— Но он работал… Я видела!

Она сжалась. Змея, длинная и крупная, укоротилась почти вдвое. Её лицо скривилось: губы превратились в едва видную полоску, а брови взметнулись, дрожа.

Экс не мог это видеть. Женские слёзы — пусть то была ламия, вовсе не женщина — всё-таки слишком болезненны.

Он должен сохранить самообладание. Иначе — им не помочь.

— Клопшток, послушай внимательно. — Не архивариус-Клопшток. Иначе — он не почувствует. — Чего ты боишься?

— Я… Я не знаю, неизвестности! — Он затеребил в руках кружку. — Прости, Юн Ги, я… Я просто не понимаю. Я только слышал об этих чудовищах, но я…

Он взглянул на возлюбленную. У него словно что-то вертелось на языке.

— Ты не можешь защитить, потому что не умеешь сражаться?

Он замялся. Открыл рот и закрыл его. Сжал кружку в руках так сильно, что, наверное, вот-вот, и та бы разлетелась на осколки.

— Хорошо, да! Да! Вы это ожидали услышать, капитан?

Мужчина — пусть гнольф — всегда мужчина. И даже если его леди — милая Юн Ги — сильнее, он этого не принимал. Экс подобного не испытывал: в его семье женщины славились невероятной силой, не в пример мужчинам.

Но он мог понять.

— Клопшток, но мне это не нужно! — воскликнула Юн Ги. Глаза её блестели слезами. — Ты и так самый сильный. Я тебя люблю таким, какой ты есть. Твоя сила просто в другом!..

— А мне в другом не нужна. Я хочу быть твоей опорой. Не обузой.

Пристыженно, он опустил взор и шумно вздохнул. Плечи его подрагивали.

— Я не хотел этого говорить. Вы… меня вынудили.

— Хотел. Хотел высказаться, — по-доброму улыбнулся Экс. — Просто не хотел унижаться. Ведь ты с чего-то взял, что признание собственных нежелательных качеств — это унижение. Что на самом деле вовсе не так.

— А что это? Что, если не признание собственной слабости? Никчёмности?

— Это — стремление стать лучше. Чтобы защитить тех, кто тебе дорог. А заботиться о других вовсе не постыдно.

Кажется, Клопшток перестал дрожать. Один его глаз был укрыт чёлкой, но другой… В другом промелькнула искорка.

— Если ты так хочешь, я помогу тебе, — предложил Экс. — Не знаю, получится ли…

— Вы научите меня сражаться?! — подался вперёд Клопшток.

— Не совсем. — Экс с секунду раздумал и, поймав мысль, спросил: — Клопшток, ты же поэт, верно? Умеешь обращаться с мыслью и словом?

— Конечно! — недоумённо сморгнул он. — Как ничто другое умею!

— Значит, у меня есть для тебя дельце. Которое нам очень пригодится в борьбе с чудовищами. — Заметив заинтригованные взгляды Клопштока и Юн Ги, Экс склонился и с улыбкой произнёс: — Будем с тобой учиться создавать печати урона.

***

Клопшток оказался на удивление способным учеником. У Экса, чтобы выдавить из себя хоть слово, имевшее магическую силу, требовалось много часов. Ему значительно помогали медитации: при помощи них он сосредотачивался на течении внутренней энергии и, в конце концов, сумел приспособиться к облечению неясного в речь. И несмотря на свою полезность, для многих паладинов дело это было невероятно сложным и жутко нудным. Всё-таки в паладины шли за блестящими военными подвигами, славой и деньгами, но никак не за сидением на месте и заучиванием рунического языка.

Зато Эксу пригодилось. И нравилось: в отличие от большинства паладинских обязанностей, медитация не подразумевала ни общения, ни подчинения. Только умиротворение и одиночество — зажатому юнцу большего и не было надо.

Но у Клопштока сотворение печатей получалось как-то… иначе. Он, вероятно, представлял, что такое медитации. В конце концов, они полезны не только магам, связанным с религией или сотворением стихий, но и повелительным — тем, кто использует внутреннюю энергию для повседневной работы. А Клопшток — маг-поэт — о длительном сосредоточении в поисках вдохновения знал много.

Маленький, но гордый гнольф смотрелся в окружении светящихся рун ослепительно. Как на сцене, в ярком свете, раскинув руки и купаясь в лучах первозданной магии. Только вот из зрителей у Клопштока — разве что Экс и Юн Ги. Впрочем, кажется, одной Юн Ги ему вполне хватало.

Так, после одного из ужинов, перед дневным сном, Экс заметил, как Клопшток, оставшийся охранять лагерь, присел у палатки, вырисовывая небольшие руны на песке. Они быстро растворялись в воздухе: Клопштоку не хватало сноровки удержать их и сцепить между собой. У многих сослуживцев Экса было так, особенно если они пропускали очередное занятие медитаций. Клопшток же успел помедитировать недолго — около получаса, с вечера и утром. Ему простительно.

— Вот же мантикорова… Ой, капитан! — испуганно дёрнулся Клопшток. — Простите, я… Всё-то мой гнусный язык!

— Ничего. Создание печатей — дело такое. С опытом отточишь умения, — успокоил его Экс и опустился рядом.

Достав из-за спины тяжёлый двуручный меч, он принялся полировать его. Будто бы это что-то меняет, конечно. Но хотелось хоть чем-то занять руки.

— Сон тяжело даётся, да, капитан? — понимающе спросил Клопшток.

— Да… Есть такое, — замялся Экс. Что-то подсказывало: не время и не место распространяться о своей бессоннице.

— Мне тоже, — выдохнул Клопшток. — Знаете, капитан… Я хотел сказать… Простите меня за то, что я был груб там, на корабле. Портил и без того ужасное настроение. Просто иногда, особенно сейчас, чувства берут надо мной верх…

Вдруг очередная руна под его пальцами лопнула.

— Мантикора!.. Простите, капитан, но это просто…

— Знаю-знаю. Не волнуйся. С твоими стараниями быстро научиться — не проблема.

— Думаете?

— Конечно. И, да, по поводу грубости тоже не переживай. С кем не бывает. Главное, что сейчас ты готов постараться ради всех нас.

Экс улыбнулся. Ответная печальная улыбка Клопштока подсказала: играть эмоциями у него получалось лишь отчасти.

— Я не хочу висеть на ваших с Юн Ги шеях, — признался вдруг тот. — Милая Юн Ги… Она не должна была отправляться на край света, чтобы её просто убили. Это моя вина…

— Почему? — нахмурился Экс.

— Ведь я был одним из тех, кто повлиял на её выбор, — всплеснул руками Клопшток. — Юн Ги, она же такая… Она часто ищет у других указания, что ей делать. Её растили, чтобы быть частью Империи Лонг — этого уродского, безжалостного механизма. И поэтому ей проще подчиниться, чем принять собственное решение. Её приучили.

— Что ж… Я заметил, что на неё легко повлиять. Но как она тогда вообще сбежала оттуда?

— А она и не сбегала. Её изгнали. Выбросили, как ненужную деталь.

Клопшток дрогнул, когда это сказал, и отвернулся, даже не пытаясь скрыть эмоций. Неужели судьба возлюбленной ему так важна, что ему просто говорить об этом тяжело?

— У неё не было выбора, кроме как искать Академию, — продолжал Клопшток. Его глаза обратились на руны, пульсирующие светом на песке. Об Эксе он словно позабыл. — Мы играли нашей студенческой компанией в игру, где нужно было обмануть собеседника, тогда Юн Ги всё всем и рассказала. Я и до этого знал… Но не важно. Мы позже поговорили с ней об этом… и я слишком хорошо понял, каково ей. Я ведь гнольф.

— Да, к полукровкам отношение в Эллиадии…

— Просто отвратительное, — сказал, словно сплюнул, Клопшток. — Мы с сестрой никогда не впечатлили бы родственников. Мы с отцом жили в копях. Я хотел стать поэтом, сестра — величайшим механиком. Её даже близко не подпускали к серьёзным исследованиям, меня вообще заклеймили дурачком. Гном, и поэт? Хотя что ещё ожидать от полукровки, да?

Он выдохнул. От глубокой печали Клопштока не осталось и следа: его бледное лицо так покраснело, что его рыжая чёлка стала сливаться с щеками.

— Мы просто искали мирной жизни! Какая война? Какие чудовища?! Почему нигде мы не можем просто спокойно жить?! — Клопшток разъярённо пнул сапогом руны.

Раздался хлопок. Благо, Экс вовремя почуял магию и бросился к Клопштоку, отскакивая вместе с ним, спасаясь от взрывной волны. Вольная первозданная энергия лизнула подошву сапога, но более Экс последствий взрыва не почувствовал.

Окунувшийся с головой в песок, он поднялся и протёр лицо рукой. Вылезая из-под руки, Клопшток поднялся рядом и подул на чёлку, лезшую в глаза.

Позади образовалась воронка. Маленькая, но от такого взрыва, который вполне мог стоит нерадивому магу пальца.

— Ого… Ого! — удивлённо воскликнул Клопшток, лицо его воссияло улыбкой. — Неужели? Я и вправду смог создать руну?!

— Да… это было… нечто, — пытаясь отойти от шока, произнёс Экс. — Ещё штук тридцать, и сможешь создать целую печать.

— Невероятно! Капитан Экс, это просто потрясающе! — Глаза юного поэта сверкали. — Спасибо большое, капитан! Вы показали мне настоящее, неподдельное чудо!

— Мне спасибо? Да ты чего, ты ведь сам…

Не успел Экс договорить, как из палатки выскочила Юн Ги. Она выглядела удивительно бодрой, точно вообще не спала.

— Что тут произошло?

— Милая Юн Ги! Я смог!

В два прыжка Клопшток оказался у возлюбленной и повис на её шее, а та мигом подхватила его и обняла в ответ. А Эксу только и оставалось, что порадоваться: теперь их шансы попасть в беду гораздо меньше.

Да и какое-то удивительно приятное чувство разлилось в груди…

***

Строения приближались. Всё же, как и рассчитывал Пьер, им понадобилось около двух-трёх дней, чтобы приблизиться к стенам этого рукотворного города. По крайней мере, они предполагали, что идут они к городу. Что же их ждало на самом деле — им только предстояло узнать.

Как и многим паладинам, Эксу приходилось днями проводить в библиотеке, изучая бесчисленные пласты знаний. Зрение его ещё к началу службы тяжело было назвать хорошим, а уж теперь, — когда Экс видел не стены — блёклые силуэты стен, — и вовсе невозможно. Но всё же Эксу хватало зоркости понять: город не был крепостью.

Он был открыт, словно звал зайти. И было ли это хорошим знаком — Экс сомневался.

Место это больше походило на заброшенное или же захваченное крупное поселение. Строения — высокие, как три, а то и четыре дерева, каменно-серые и безликие, без какого-либо орнамента — стояли друг рядом с другом, неплотно, оставляя широкие проходы. И тяжело было предположить, для чего эти здания нужны, для чего когда-то были нужны, если в этом городе всё же никого нет.

Времени терять не хотелось, но Эксу пришлось отдать приказ Юн Ги и Клопштоку, чтобы те разведали обстановку. Он пойдёт по кругу с одной стороны, они вместе — с другой. Но, опять же, ни Экс, ни Юн Ги с Клопштоком ничего не обнаружили, хоть и не заходили слишком далеко: город был слишком крупный, чтобы обходить его втроём, за несколько оставшихся им часов.

Однако Юн Ги — обладательница острого Змеиного зрения — заметила, что за каменными, серыми, безжизненными стенами зданий что-то движется. Но что — даже предположить не могла.

Так, стоя совсем рядом с «городской» (если это скопление строений можно было назвать городом) чертой, Экс, Юн Ги и Клопшток продолжали смотреть в сторону зданий. Экс пытался прикинуть хоть какой-то план действий, но, признаться, без тактика-Пьера ему думалось хуже.

— Видимо, если мы хотим что-то узнать, остаётся только зайти, — сделал неутешительный вывод Экс.

— Но это ведь опасно! Мы не можем знать, что за чудища нас ждут по ту сторону, — взволнованно вздрогнул Клопшток.

— Почему же? Может, мы там наоборот найдём помощь? Ну, как мы и хотели? — подбодрила его Юн Ги, поглаживая кончиком хвоста по плечу.

— Это вряд ли, — честно ответил Экс и тут же сник, видя её вмиг опечалившиеся глаза. — Но мы действительно не можем знать. В крайнем случае, противника нужно знать в лицо. Нам просто необходимо туда попасть.

— Эх, могли бы мы летать, как путевые, — мечтательно вздохнул Клопшток.

— Жаль, но среди нас нет птичек, — жалобно отозвалась Юн Ги, видимо, имея в виду птицелюдей.

И Экс поймал себя на мысли: птичек-то у нас нет, а вот Змейка — есть…

Но вдруг ему пришлось отвлечься. Сапогами он почувствовал сначала волну, а потом — странную дрожь. Впереди затряслись строения. Землетрясение идёт из города!

— О, Лонг-Му! — вдруг побледнела Юн Ги. — Это чудовища!..

— Нет, — твёрдо ответил Экс. — Это магия. Это магическое землетрясение!

И он был уверен в своих словах, как в том, что ему не мерещится: из строений вышли фигуры.

Экс плохо видел их. Серые точки, невысокие, как гномы. Из строений они выступили ровным строем.

Пугающе ровным. Как муравьи в муравейнике.

— Что-то… Что-то знакомое… — пробормотала Юн Ги, удивительно спокойно сосредоточившись.

— Что же? — спросил Клопшток.

— Эти… Ох… Горгульи.

Сердце Экса ушло в пятки. Быть того не может!

Неизвестный сказал, что горгулий здесь больше нет! Так какой мантикоры…

— Нам нужно пойти за ними! — сообразил Клопшток, рванувшись вперёд.

— Постой! — схватил его за плечо Экс. — Они же агрессивные!

— Значит, надо как-то тихо пройти. Горгульи сами не выделяют магию, капитан! Там есть кто-то, кто сотворил это землетрясение!

Ответ Клопштока вразумил Экса. Так, что тот сам направился к стенам.

— Что? В смысле? — заторопилась за мужчинами Юн Ги.

— Там может быть другой корабль, Юн Ги, — пояснил Клопшток и следом обратился к Эксу: — Что делать, капитан? Нам нужно пробраться туда незамеченными.

— Модераторий-лекарь Юн Ги, — вспомнил о почестях Экс, — ты же как Змея умеешь взбираться на стены?

Та решительно кивнула.

***

Перед полётом Экс — как знал — прочитал о горгульях достаточно, чтобы знать несколько простых вещей.

Во-первых, горгульи состоят из камня. Очевидно, уничтожить их не так просто. Как и остановить. Они не истекают кровью, они не чувствуют боли (по крайней мере, не показывают никаких признаков того, что способны чувствовать). Единственный способ их остановить — как и с чудовищами, о которых рассказывала Юн Ги, — раздробить на кусочки или оторвать голову.

Во-вторых, горгульи питаются магией. Одно касание, одно промедление — и ты впадаешь в магическую кому. Выйти из неё способны далеко не все, лишь сильнейшие из магов, единицы. Даже многие жители Академии в них не входят.

Сами горгульи создают себе подобных из магии. Вернейшим способом было бы высосать из них энергию. Но единственные, кто с этим могли справиться — вампиры, — остались далеко в Зазеркалье. Предполагалось, что экспедиция будет мирной, поэтому вампиров и вурдалаков не стали брать: посчитали, что за неимением подпитки они переубивают всю команду.

Очень удобно открестился, да, вурдалак-Неизвестный?

Но не время злиться. Эксу ещё выбираться из этой дыры.

Подойдя к городу, Экс с Клопштоком и Юн Ги разделились. Та, цепляясь большим хвостом за неровности стен, взобралась наверх и махнула рукой, просигналив, что на её уровне горгулий нет. Экс же с Клопштоком двинулись следом внизу, по полупустым улочкам.

Будто ведомые непонятным инстинктом, горгульи вываливались из домов, строясь в ровные процессии. Тесные нерушимые цепочки высыпались из домов, как обрывки ниток, обвешанные бисером, и сливались в единый замысловатый узел с удивительным, неповторимым узором. Экс видел нечто совсем похожее, но гораздо, гораздо более простое. Тем не менее, он никак не мог вспомнить — что же.

Под ногами разваливался разный мусор. Идя вдоль пустых домов, заходя внутрь и выныривая в тени, Экс замечал всё больше и больше неожиданно знакомых ему вещей. В осколках разноцветного стекла он узнавал тарелки, в обрывках ткани — одежду, в маленьких пугающих силуэтах — игрушки неизвестных животных. Он мог предположить, что это могло выпасть из корабля, который здесь приземлился, но…

Игрушки. Они смотрели на него. Крохотными бисерными глазками. Как бы посмеиваясь над ним, над его незнанием и невежеством.

Помимо мелкого хлама Экс заметил и столы, а на них — плоские стальные ящики со стеклом внутри. Клопшток, проходя мимо, наступил на какую-то чёрную, гладкую, невероятно длинную верёвку, и стёкла в ящиках на миг зажглись неестественными цветами. Пришлось быстро убежать, чтобы их не заметили, поэтому шанса исследовать диковинки не представилось.

В конце концов, двигаясь в тенях, Экс и Клопшток добрались до места. Огромная толпа горгулий так плотно сжалась, что сквозь неё невозможно было хоть что-то разглядеть. К тому же скрываться становилось всё сложнее: передвигавшиеся пустыми и пыльными подвалами Экс с Клопштоком нашли на поверхности всего один незанятый угол.

Приходилось сидеть тихо. Эксу не впервой было сдерживать эмоции, хоть и его горгульи пугали до того, что сердце каждый раз холодело. Клопшток же ёрзал и зажимал рукой рот, видно, пытаясь не заплакать. Экс прикрывал его, как мог, попросил не двигаться без нужды, но всё же понимал: его указания мало помогали, когда он имел дело не с воином, но с тем, кого никогда не касалась война.

Долго они сидели под окном. Широкий проём открывал вид на всю комнату, из-за чего пришлось оставаться у стены. С этого угла их точно не разглядеть.

Но и двинуться им некуда. Только обратно. И, похоже, Клопшток уже собирался сорваться.

Он дрожал, как будто продрог до костей. Его полные воды глаза округлились так, что, казалось, выпучиваясь всё сильнее, должны были уже вывалиться. Шумно, он дышал ртом. Не похоже, что такой негромкий звук горгулий беспокоил, но вот если Клопшток застонет, то они точно заметят.

И Эксу оставалось сидеть на месте, сохраняя спокойствие. Ужас Клопштока передавался и ему. Не только взглядом, но и волнами страха, которые Экс частенько чувствовал, сам того не замечая. Это было одним из тех чувств, которые имел каждый, но лишь в самой редкой ситуации такое чувство обострялось. А у Экса в жизни «редкие ситуации» встречались слишком часто.

И только Экс думал, что способен всё выдержать, как возле окна появилось она. Горгулья невероятных размеров, с увенчанной рогами — как роскошной короной — головой. Она шла далеко, и со своего положения Экс видел её прекрасно. Она отличалась от других: огромная, в три, а то и четыре раза выше среднего пурина или «люда», она состояла из искрящегося чернотой металла — Экс узнал в нём эбонит. Она обладала плотной и широкоплечей фигурой берского витязя, что делало её отдалённо похожей на зазеркальца, но стоило Эксу лишь бросить взгляд на её лицо…

Оно не было безобразным, отнюдь. Наоборот — неестественно-гладким. С глазами без зрачков, взгляд которых распространялся всюду и одновременно нацеливался прямо в душу.

Клопштока парализовало от взора Экса. Мгновение слабости, которое Экс себе позволил, слишком многого стоило. Клопшток запятился и… захныкал.

Экс мгновенно закрыл рот Клопштока ладонью. Тот, благо, замолчал и застыл от шока. Экс же взглянул в окно.

Горгулья смотрела на него. Прямо на него. Она как будто видела сквозь стену.

Но прошла мимо. Экс выдохнул и отпустил рот Клопштока. Как и волнение, на того это повлияло, и он даже перестал неистово дрожать.

Тем временем горгулья медленно и величаво прошла по улице. Под её стопами — обезображенными когтистыми лапами — расступались более мелкие собраться, расступались не глядя, словно чуяли, что пришёл вожак.

За той горгульей прошествовала и следующая, но не такая крупная. Тем не менее и перед ней расступались. За второй прошла третья, за третьей — четвёртая.

Засмотревшись, Экс вдруг заметил, что горгульи неотрывно глядели в одну точку. Волны продолжили расходиться, но уже с меньшей силой. Воспользовавшись моментом, Экс рукой позвал Клопштока за собой.

Совсем рядом с местом, где они затаились, темнел лестничный проход. В него-то Экс и скользнул. Вытащив меч и убедившись, что Клопшток идёт за ним по пятам, Экс осторожно взобрался наверх. Но, оказалось, его подозрительность в этот раз была излишней: на втором этаже никого не было. Лишь всё тот же бесполезный мусор. И одно крупное окно.

Прячась за крупными столами, Экс подобрался к проёму. Клопштока он оставил в одном из рядов, прятаться. Пускай сидит в более безопасном положении, тогда как Эксу просто необходимо было увидеть, что же вызывало магические волны.

Наконец, подобравшись поближе, Экс увидел. И едва сдержал поражённый вздох.

Корабль «Грифон»! Крылья укрыли его корпус, почти полностью скрывая. Горгульи, окружившие его, лишь молча смотрели на него, пока от стен будто эхом отдавалась энергия. Как будто корабль не сам выдавал волны, а что-то извне влияло на него.

Посмотрев чуть ниже, Экс осознал весь ужас положения. Огромная площадь, ограниченная по кругу высокими строениями, была целиком заполнена горгульями. Как маленькими, так и теми крупными, которых Экс заметил внизу. Некоторые горгульи парили в воздухе, но, похоже, совершенно не обращали внимания на окружающее. Их пустые и голодные взоры были обращены исключительно к кораблю.

Вдруг Экс услышал шорох. Взглянув наверх, он заметил огромный кусок камня, едва держащийся на верёвках. Соскальзывающий прямо на него!

Понимая, что убежать не успеет, Экс приготовился к удару, но…

Не упал. Камень на мгновение застыл в воздухе и опустился у самых ног. Экс догадался и взглянул на Клопштока: тот вытянул дрожащую руку. Судя по лицу, дрожал тот не от страха, а скорее от приложенной силы. Ведь чем тяжелее предмет — тем сильнее левитация.

Левитация… Магия! Эксу что-то подсказало взглянуть в окно. И он не ошибся.

Горгулья. Смотрела прямо на него. Тупо, но хищно.

Мгновения её осознания Эксу хватило, чтобы занести меч. Один раз она рванулась — и Экс, преисполнившись накопленного страха, разделил её пополам. Волна от удара разошлась так, что куски камня разлетелись в разные стороны. Экс отскочил от каменных ошмётков, рассыпавшихся по полу.

Обратив внимание к окну, Экс понял. Теперь на него смотрели все. Все горгульи. Взоры тысяч, может, сотен тысяч. Сердце его камнем упало в ноги.

Клопшток позади зашептал что-то неразборчивое. Экс в панике схватил меч покрепче, но заметался: что делать, он более не представлял. Как? Как они заметили? Камень упал совершенно тихо! Да и они издавали звуки погромче, как?!

Нет… Неужели они почувствовали нечто иное? Они ведь питаются магией… А Клопшток применил её, впервые они применили магию. Они почувствовали!

Но что с того, если на них смотрят тысячи хищных взоров?

Вдруг Экс услышал сверху:

— Капитан Экс-сан!

Взметнув взор, он увидел Юн Ги. Пришла, но зачем?!

— Юн Ги, уходи! Уходи сейчас же!

Она взглянула на Экса. Глазами, полными сомнения. С грустной улыбкой, не требующей объяснения.

— Это приказ, моде…

— Я должна учиться принимать свои решения, капитан Экс-сан.

Прошептав это, она вытянула руку. На уровне чувств Экс ощутил скопление энергии, оно стрелой — нет, нитями — метнулось вперёд, разделяя ровные ряды горгулий.

Те взбесились незамедлительно. Теперь всё внимание принадлежало Юн Ги. Но она недолго оставалась на виду: быстро ускользнув наверх, она скрылась на крыше. Горгульи сорвались следом за ней.

— Юн Ги! Юн Ги! — закричал Клопшток, припадая к окну. — Юн Ги, постой!

Экс посмотрел на него. У того был совершенно потерянный взгляд, истерично мечущийся по сводам крыши.

— Мы должны идти, архивариус Клопшток. Модераторий-лекарь Юн Ги справится.

— Капитан… вы что? — ошеломлённо ответил он и воскликнул: — Мы не можем её бросить!

— Мы не бросаем. Мы вернёмся. Но сейчас нам нужно использовать возможность добежать до корабля. Она бы этого хотела.

— Но как же…

— Мы всё равно не угонимся, Клопшток. Поверь мне: мы найдём её, во что бы то ни стало.

Клопшток ненадолго замялся. Экс взглянул наружу. Их время неумолимо утекало!

Но Клопшток собрался быстро. Кивнув, он ответил:

— Ведите.

Тогда Экс взглянул наружу. Магию онииспользовать не могли, так что вариантов сбежать при помощи печатей у них не было. Что же, что же… Что это за чёрная верёвка? Та самая, на которую наступил Клопшток?

— За мной!

Убрав меч, Экс вскочил на верёвку. Та опасно покачнулась. Но она оказалась прочнее, чем Экс, думал: выдержала его, хоть и едва не лопнула. Клопшток прыгнул Эксу на спину, и они за секунду спустились вниз.

Толпа начинала стягиваться! Экс достал меч, готовый прорубать свой путь вперёд. Клопшток встал рядом. Вряд ли он мог что-то сделать, но он, благо, держался поблизости.

Вдруг Экс заметил вдалеке, на вершине корабля, рыжую точку. И услышал знакомый голос.

— Сюда! Быстрее, мы их сдержим!

Капитан Храбрая! Она жива! Экс облегчённо выдохнул и, приободрившись, сорвался вперёд. Она-то им точно поможет!

Ветер бил в глаза. Руки горгулий пытались схватить — Экс выворачивался, как мог. Ноги мгновенно заныли от невыносимой скорости, но Экс не собирался их слушаться. Рывок, рывок, ещё чуть-чуть!

Вспомнив о Клопштоке, он замедлился и обернулся. Рядом! Хорошо!

Но стоило ему это подумать, как маленькую гномью ногу Клопштока обхватила когтистая лапа. Экс было затормозил, но он не успел сорваться назад. Клопшток вдруг взмахнул рукой, и из-под его ладони появилась руна. Очертив морду чудовища, она взорвала его голову. Пальцы на руке разошлись, и Клопшток быстро поспел за Эксом.

Вдвоём они преодолевали последний участок. Чуть-чуть! Ещё чуть-чуть! Последний шаг!.. Экс взял Клопштока за руку, и они вместе впрыгнули под магический щит.

Позади послышался рёв. Оглушённый ударом, Экс обернулся. В первых рядах с горгульями сражались модератории. Модераторий-щит — такой же паладин, как Экс, только орк — держал над боком корабля магический купол. Щита прикрывал модераторий-меч — невысокий светлый эльф, орудующий режущими камень клинками. Наверху, на корабле сидел модераторий-меч — тёмный эльф с луком, выпускавшим зачарованные разрывные стрелы. А позади металась модераторий-лекарь — священнослужительница в белой робе, покрывающая землю печатями.

Экс узнал их. Не раз видел подле Храброй. Молодцы… Спасибо, большое…

Вдруг перед глазами появилось знакомое лицо. Знакомая рыжая коса.

— Экс! Я так рада, что ты жив!

В следующий миг он упал в объятия Храброй и больше не захотел возвращаться в реальность.

Глава пятая. Душа (1)

Глубокий вдох. Прохладный воздух со свистом врывается в лёгкие, наполняя грудь, как сосуд — до краёв. Конечности, словно обездвиженные, пронзает молниями, резкой болью, а затем — тянущей. Всё тело — от ушей до пяток — заходится в неумолимой дрожи. В ушах появляется жуткий шум — тудух-тудух, оглушающий стук. Сперва — страшно, панически страшно, потом — дрожь проходит, стук стихает, нежной волной накрывает облегчение.

Приходит осознание.

Глаза открываются сами собой. Ярчайший свет ослепляет мгновенно.

Где?.. Где Ива? Солнечный диск застыл в широком отверстии далеко над головой. А вокруг отверстия — как горные склоны — полукруглые каменные стены, полные осыпающихся рытвин и острых игловатых выступов. Стены смыкаются вокруг, как перевёрнутый кулёк.

Что-то — какое-то подсознательное неясное ощущение — нашёптывает: ты родилась. И даже — только кажется — доносится знакомый молочный запах. Неужели правда?..

Чувство испаряется, стоит Иве приглядеться. В темноте — тенях, укрытых, спрятанных от света солнца — мелькают белые, как снег, силуэты. Ива вспоминает: она видела их. Они касались её совсем недавно.

Но почему? Зачем они сюда её привели? Кто она, и почему понадобилась им?

Или она — одна из них?

Нет. Это неправда. Внутри — глубоко, глубже, чем в собственной душе — Ива знает, что это неправда.

Осознание словно запустило ход времени: Ива оглянулась и наконец увидела, что парит в воздухе. Умела ли она так изначально? Или научилась только сейчас?

Неведомая сила — как невидимая рука — потянула её вниз. Вытянув хвост за спиной, Ива смогла дотронуться до земли. Твёрдая почва оказалась холодна на ощупь, и по спине пробежались мурашки. Но Ива осталась лежать: что-то в этой близости с землёй отдалённо напоминало о знакомых ощущениях.

Всё — от подсознательных чувств до физических ощущений — всё так и кричало: чего-то не хватает. Что-то пропало изнутри. И Ива должна это найти.

Взор сам собой вновь окинул стены. Силуэты… От силы их три. Может, и больше. Они плывут, словно по кругу. Падая вверх в воронку, в водоворот, обращённый в небеса.

В них нет и намёка на жизнь. В них есть лишь одно — стремление плыть дальше.

Вдруг взор одного из силуэтов обратился к Иве. Прямо, взглянул в глаза, проникая туда — туда, где Ива чувствовала непроглядную пустоту. От этого взора пустота — казалось, бездонная — наполнилась лишь одним чувством.

Страхом.

Вскочив на ноги, Ива пошатнулась. Нельзя оставаться! Надо бежать! Надо, надо бежать… Они её поглотят!

Она огляделась. Позади — широкий проход, залитый светом. Ива не думая порвалась туда. Острые куски почвы пытались пронзить нежную кожу стоп — Ива летела вперёд, стараясь не замечать боли. Боль — потом. Сначала — уйти. Как можно скорее.

Спиной она ощутила: силуэты обернулись. Почуяли её. Почему раньше они оставались на месте, а сейчас — двинулись? Не важно!

Объятия горы оказались глубже, чем Ива думала. Ей понадобилась много времени, чтобы добраться до выхода. Но он же встретил её приветливо, выпуская, одаряя ветром.

Ветром, который сейчас так нужен. И Ива поймала его.

Но ей пришлось остановиться: на выходе из пещеры — снова плотная стена. На этот раз небольшая полянка предваряла вход в лес — деревья ровным строем охраняли чащу, спрятанную от света. Чуткий нос уловил запах зелени — такой родной и такой живой.

Жизнь. Жизнь — значит, туда.

Ива рванулась. Вовремя: холодок пробежался по спине, позади — они. Ива обернулась лишь на миг: как коробок с чудовищами, вход в пещеру разорвался силуэтами. Обрывками чего-то бо́льшего. Ива не могла понять — чего.

Тут же она оцепенела. Несмотря на то, что существа казались лишь призраками, от них веяло мощнейшими невидимыми волнами, заставляющими остановиться, замереть, как напуганный зверь. Проникавшими в самое сердце, захватывая его в плен. В плен, сбежать из которого невозможно.

Ива сжалась, но нога — спасительно — отступила назад.

Надо уйти. Надо уходить! Пожалуйста, тело, послушайся!

Но, наверное, как раз оно слушалось. Не слушалось что-то другое. Душа?

Собственный разум обманывал её. Надо остановиться. Но это неправда! Почему? Потому что они опасны! Не опасны, ты чего? Они же такие белоснежные…

Безумие, безумие! Ива помотала головой, вырвалась, закрыла глаза. Хватит, пожалуйста!

Донёсся крик. Её собственный? Нет. Горло даже не содрогнулась. Ива осторожно, исподлобья выглянула.

И застыла.

Кричал силуэт. Рядом с ним — два других, словно напуганные, пятились. Но миг — и вот они тоже кричат. Как звери, как чудовища, протяжно и бездумно, но при этом так громко, как могут, на пределе своих сил.

Тело нашептало: они собираются сражаться. Сражаться за добычу.

Вторя ощущениям, силуэты сцепились. Завертелись в хаотичном танце, агрессивном и пугающем. Их руки — части призрачных тел — перемешивались, пытались разорвать, метались и дёргались, а обладатели — кричали, словно в их груди хватало воздуха кричать вечно.

Именно сейчас — сейчас и ни мигом позже — добыча должна бежать. Ива развернулась и сорвалась с места, стараясь не смотреть назад.

Крики доносились за спиной. Протяжные и мученические. Упустили. Потеряли жертву. И собираются её вновь нагнать.

Ива опустила чувствительные уши. Они — ей не помощники. Ни глаза, ни уши. Лишь тело и чуткий нюх — нюх, ведущий к жизни.

Нырнув в глубины леса, Ива очутилась среди мокрой листвы и острых веток. Она прорывалась насквозь: её хлестало со всех сторон, исцарапывая, пытаясь схватить. Но Ива бежала, бежала дальше, спотыкалась, держалась за ветки, перескакивала препятствия — бежала, искала путь, запутывала следы, смахивала их хвостом. Шорох — неведомый, незнакомый, но ощутимый — доносился где-то далеко позади, и с каждым шагом, чем дальше, тем быстрее Ива избавлялась от чувства опасности.

Но вдруг — холод — Ива чуть не споткнулась. Она инстинктивно схватилась за дерево — оно охотно её поддержало. Твёрдо встав на ноги, Ива решила мгновение раздумать — лёгкие её отчего-то горели, разрывались резкими болезненными искрами.

Знакомым, родным, уютным ощущением неожиданно повеяло из-под стоп. Ива взглянула под ноги: ручей, совсем небольшой, как жилка в большом теле леса. Но почему он — ручей — так зовёт её? Почему ей хочется опуститься и…

Вода потянулась к её вытянутой руке. Испуганная, Ива вновь прижалась к дереву: ручей с плеском вернулся на место. Что же это получается… Вода ей… подчиняется?

Ива вновь протянула руку. Вода — обхватила ладонь, словно прижимая к своему прохладному, развеявшему жар в груди сердцу. Ива вдруг почувствовала: неужели она нашла союзника?

Но силуэты — рыщущие, голодные — всё ещё неподалёку, Ива улавливала их незнакомый, единственный в своём роде след. Надо бежать. Продолжать.

Одна остановка — и они дойдут. А что они сделают…

Нельзя! Нельзя думать… Бежать, бежать, бежать!

Ива встала на ноги и, помедлив, прыгнула в ручей. Тот же — точно подчиняясь её неозвученным желаниям — обхватил её ноги и понёс вперёд.

Течение стало Ивой. Ива — порвалась, поплыла, полетела. Шатаясь, она старалась не упасть: надо держаться, держаться и бежать, бежать куда угодно — там, там будет хорошо, чем дальше — тем лучше. Стараясь не терять равновесия, Ива подчинилась знакомому и родному: оно не обманет и не подчинит.

Они вместе — вместе против хищников.

Бугорок. Ива подпрыгнула. Она словно оседлала ручей и ехала сквозь препятствия, как будто она шла, но ноги сами несли вперёд. Острые камешки, мерзкие, опутывающие растения, глубокие ямы — Ива ощущала их, будто сама была ручьём. Она поднималась, огибала, плясала изящно и плавно. Она знала, что впереди, ей это место знакомо, этот ручей — ей друг. Несмотря на то, что она здесь не была, несмотря на то, что не знала ручей.

Вода — ей друг.

Шаг, второй, третий — и Ива вдруг ощутила. За спиной — там, в воздухе. Ива обернулась и опешила: силуэты.

Летят, не отставая. Идут по следу, не собираясь отпускать добычу.

Но Ива ею не станет. Она знает: надо бежать. Она может не знать ничего, кроме этого, но бега ей вполне достаточно, ведь единственное, что важно — выжить.

Тело вырвалось, и Ива, обернувшись, на миг замерла: впереди земля срывалась. Ручеёк давно оброс дном и берегами, стал речкой и теперь — оканчивался, с грохотом обрушиваясь вниз. Водопад!

Что? Что делать? Они на хвосте, Иве некуда бежать, на земле она — слабее. Ни свернуть, ни остановиться…

Только прыгать.

Приготовившись, Ива сжалась. Задержала дыхание.

— Прошу тебя, — заговаривала она. — Прошу тебя, вода, помоги… Умоляю!

И последний вдох. Она сорвалась, увлекаемая водой.

Завертело. Низ и верх перестали существовать. Ива уже ничего не чувствовала и не знала: она стала водой, её закрутило, она сорвалась и рассыпалась белой пеной, разрываясь на мельчайшие капли. Тело тянуло ко дну, но что-то внутри — что-то знакомое — потянуло наверх.

«Ты нам сестра, но твоё место — не здесь, — словно говорило оно. — Выходи, я помогу».

И спасительная волна, словно родная мягкая рука, подтолкнула Иву в спину. Тело устремилось на поверхность, и Ива — ощутив сухость щёк и лёгкий, невесомый воздух — вдохнула полной грудью, наполняя её.

Кончилось. Силуэтов нет. Они потеряли её. Но почему?..

В миг спокойствия Ива наконец-то расслабилась. Тело горело. Неужели она так плохо умела бегать? Несмотря на то, что нутро — стремилось в лес. Где она теперь и оказалась.

Но что дальше? Она, спрыгнувшая в водопад и едва это пережившая, распласталась по поверхности небольшого водоёма, от которого, словно складываясь в невидимый узор, вытекали ручейки-ниточки. Но здесь — в небольшом уголке под шумным водопадом — Ива ощущала себя знакомо и близко.Притом, что знала: она чужая на этой земле.

Где она? Кто она? Почему она многое чувствует, чувствует много разрозненных кусков, но не может сложить общей картины? Лишь имя — единственное, что у неё осталось. Как сердце, живое, но бессильное без рук и ног. Без головы и разума — без настоящей памяти.

Кажется, Ива что-то действительно знала: у неё есть дом и семья. У неё есть что-то родное: есть вода и ручей, обнимающие её, как родители.

Что связывает её и воду? Что тянет её к воде? Что за голос будто говорил с ней там — в глубине?

Так хотелось узнать. Но Ива, вытягиваясь во весь рост, не могла достигнуть правды, повисшей где-то далеко-далеко, за пределами её возможностей.

Но почему? Что произошло? Что происходит? Пожалуйста… Объясните, кто-нибудь… Кто-нибудь здесь вообще есть? Кто-нибудь существует?..

Рукой Ива достала до склизкого берега и, прильнув к мшистому пню, положив на него свой взмокший лоб, устало заплакала. Так больно бежать… Всё болит… Куда она бежит, почему? Кто-нибудь, скажите, хоть кто-нибудь…

Дрожащей рукой Ива потянулась к глазам, но вода, к её удивлению, оказалась быстрее: мягкий жгутик коснулся её щёк, поглощая большие солёные слезинки. Ива невольно улыбнулась — слабо, но с облегчением. Родная вода… Почему же ты к ней так снисходительна? Могла ли Ива что-то сделать взамен?

Но вода — молчалива. Ива понимала это, хоть и не знала почему. Всё ещё облокачиваясь на твёрдый пень, Ива обернулась. Вода внимала ей: плавные круги-волны вдруг прекратились, поверхность стала гладкой и чистой. Как зеркало.

Впервые Ива взглянула на себя. Ох… Что-то неправильно в этом отражении. Но что?..

Она оказалась тонкой и бледной. Совсем бледной — почти белой, почти как силуэты. Её пушистые уши, её пышный хвостик, её волосы — тоже обелились, походя теперь не на волосинки и шерстинки, а на нежные шёлковые нити. Даже когти на её руках и ногах, даже — как Ива думала — положенный румянец на щеках и теле, груди — выцвел.

Лишь глаза остались живыми. Они горели голубым. Голубыми искрами.

Звёздами.

Ива потянулась к воде. Звезда… Где-то уже она видела эту звезду? Но вода расступилась, стоило ей окунуть пальцы, и растворила отражение.

Но Ива запомнила. Ива запомнила звезду. Она точно знала её до этого. Но теперь — точно не забудет.

Сердце застучало, быстро и шумно. Кажется, есть, ради чего бежать. Появилось. Если не вода, то эта звезда — она точно из прошлого. Если Ива добежит достаточно, добежит до горизонта — до самых небес, — то она точно поймёт, что значит эта звезда.

Бежать. Надо бежать!

***

Джанта разбудила острая боль. Она пронзила голову, как воткнутая наживую игла. Он даже подсознательно понял, что пошатнулся: его коленки упирались во что-то сыпучее, он стоял на них нетвёрдо. Руки — сомкнулись за спиной, крепко прижатые друг к другу. Натирало… верёвкой?

Джант открыл глаза. Свет — яркий, горячий луч — врезался в мысли. Потребовалось несколько секунд, чтобы сморгнуть пляшущие перед взором разноцветные круги. Аргх… Теперь ударило в спину. Потную, скрюченную спину. В шею — неправильно согнутую, словно Джант уснул стоя.

Уснул… Точно! Джант встрепенулся, но слабость не дала ему встать. Взор — теперь уже не плывший — наткнулся на фигуру.

Морда. Знакомая… Джант не знал этого звера по имени, но видел его — видел сравнительно недавно…

— Ну чё, разведчик вражеский, очухался? — пробасил тот.

Вблизи этот зверолюд казался ещё крупнее, чем издалека. Из племени Яков, он действительно походил на животное, вставшего на задние лапы зверя. Его морда — лопоухая, широкая, с коричневым мехом; если бы он не заговорил, не поверилось бы, что он умел. Ноздри на его животном носу вздымались, свистя воздухом. А глаза — маленькие и непроницаемые — внимательно вглядывались в Джанта, щурясь.

— Что? Разведчик?.. — удивлённо пролепетал Джант.

— Да. А ты думал, мы не поймём?

Он опасно придвинулся. Только вскинув взор, Джант заметил у того на голове рога. Опасный звер — лучше ему не перечить. Но…

— Я не понимаю, о чём вы…

Як фыркнул, отворачиваясь. Джанту оставалось лишь недоумённо оглядывать его, опасливо отстраняясь от рогов.

— Послушайте, я…

— А ну заткнулся! — вскрикнул вдруг незнакомый голос, и голова Яка посторонилась. — Говори, сынок Неизвестного, это всё его рук дело?!

Вместо Яка к Джанту подскочила зверица. Взбалмошная и взъерошенная, эта Росомаха действительно походила на животное: мех на её полукруглых ушах стоял торчком, а короткие каштановые волосы — дыбом. Синие глаза-миндалины, разрезавшие лицо, в подозрительном прищуре уставились на Джанта. А тонкие губы — расплылись в хищной улыбке, во всей красе показывая большие клыки владелицы.

— А ты разговаривай со мной нормально, тогда я тебе и отвечу.

Тут же Джант понял, что сказал это зря: незнакомка встрепенулась, было вскидывая когтистую руку, но Як перехватил её за кисть.

— Воевода сказал его допросить. Не перегибай палку, Лихо.

Лихо? Её зовут «Лихо»? И о каком «воеводе» идёт речь?

— Удавись, Бранко! — вдруг бросила она Яку и отошла — даже нет, отползла. Она даже передвигалась, как зверь. — Надо, чтобы этот пуринишка знал своё место…

— Я ничего не понимаю! — вспылил наконец Джант. — Что происходит?! Почему я…

Впервые он додумался оглянуться. Так… Он по-прежнему в степи. За спиной Яка — корабль — железный крылатый волк, жалобно склонившийся над землёй. А совсем рядом со входом в боку…

— Это ваш меч-умник сказал меня связать? — презрительно вскинул голову Джант.

Неожиданно на это он получил удар: Як-Бранко отвесил ему оплеуху и взял за волосы, больно их оттягивая. Да этот безумец и огня не боялся!

— Прибой — наш спаситель. А ты — наглый баловень, который без своего батьки — ничто.

Светозар… Ну конечно! Легко взял ситуацию в свои руки, а теперь смотрит свысока, спиной облокотившись на поломанную железку. Ведь сразу что — виноват директор Академии. Действительно, логично же!

— Да я уже понял, за кого вы меня считаете… Только вот вы сами, видимо, в совсем уж жалком положении оказались, раз принимаете помощь от Светозара, — последнее Джант плюнул так едко, как только мог.

Видневшаяся вдалеке фигура этого шакала дрогнула. И, кажется, приблизилась.

— Я… Я так и сказал им, что для тебя нет ничего святого, Джант! — запнулся он на миг. Ха. Да ты, жалкий засранец, даже разговаривать нормально не умеешь. — Порядки Академии для тебя на самом деле ничего не значат, ты даже отказываешься называть меня по моему псевдониму, вместо чего — припоминаешь мне имя, данное при рождении. Ты же богатый сынок директора, конечно!

— Ну, у меня хоть что-то за душой есть. А у тебя…

— Договоришься сейчас! — заткнул его Бранко, хватая большой лапой за шкирку.

На этот раз Светозар подскочил так близко, что Джанту захотелось отступить, лишь бы оказаться подальше и не чувствовать, как от того несло дерьмом. Но нет! Нет, он ещё поиздевается над этим ублюдком.

Особенно когда в его глазах промелькнул признак торжества Джанта — страх.

Но вдруг…

— Бранко. — Светозар усмехнулся. — Отпусти его. Я сам могу с ним поговорить.

Джант, выпущенный из хватки, и не двинулся с места. Пусть попробует! Пускай хоть слово скажет. У него нет и шанса выйти победителем!

Светозар опустился перед ним. Медленно и будто безо всякой опаски. Будто Джант не мог его сейчас же поджечь на месте. Опустился и посмотрел в глаза с такой мерзкой усмешкой, что Джант едва не сорвался и не опалил его.

Один вид этого ублюдка вызывал отвращение.

— Ну-ну, Джант… Оказался в положении, где все твои связи больше ничего не значат?

Хо! Как самодовольно. Но Джант-то знает:

— Мне не нужны связи, чтобы надрать тебе зад.

— Но почему же ты тогда связан, Джант? Почему ты сейчас же не вскочишь и не поставишь меня на место, раз ты такой большой и злобный?

Волчья, ехидная усмешка. Шакалья. Как у падальщика — собирался поживиться.

— Потому что мне не хочется тратить на тебя силы.

— Да? Действительно? А может, потому что не можешь? — окинул тот Джанта критичным взором.

— Хочешь вывести на «слабо»? Думаешь, я такой же тупой, как ты?

— Ну не знаю. Не я заявился на корабль «Симуран», зная, что тебя здесь убьют.

Джант ошеломлённо застыл. Светозар… Это был он!

— Так это ты, тварь, подорвал Снежка?!

— Я? Ты сам напоролся на ловушку, — пожал плечами тот.

В этом он прав… Но…

— Меня было видно издалека. Была возможность меня предупредить!

Джант воскликнул, но никто не услышал. Стоявшие позади беры лишь переглянулись. Они либо не знали, либо… были в курсе.

— А ты мог убедиться, что мы не стали ставить ловушки. Но ты не сделал этого. И в этом — только твоя вина.

Джант закусил губу. Он прав. Прав, мантикора его дери, прав!

— Какого хрена ты творишь? — процедил он уже тише. — Зачем?..

— А ты не догадываешься?

Конечно, он знал! Тем не менее…

— Ты никогда не вернёшь Ив, дурак безмозглый, — спокойнее, сдержаннее произнёс Джант. — Она никогда в жизни не захочет к тебе возвращаться. Ты превратил её жизнь в пустоту.

— О… Ты и вправду подумал, что мне до сих пор нужна эта грязная шлюха?

Кажется, Светозар выиграл — признал Джант. Пламя зажглось, словно от свечи, брошенной в сухую траву.

— Что ты сказал про Ив?! — пророкотал он.

Не узнавая собственный голос.

— Что слышал, придурок! — поразительно ловко отскочил Светозар.

— Приготовься сгореть, ублюдок!

Джант попытался вскочить, но будто невидимые цепи держали его на земле. Огонь распылялся, разгорался, поднимался… и сдерживался! Почему, почему?!

— Что ты творишь, Прибой?! — вдруг показалась Росомашья зверица — Лихо. — Воевода сказал, чтобы нам нужно выбить из него сведения, а ты его поджёг!

— Да он сам зажёгся! Не моя беда, что он себя в руках не держит, — взбрыкнул на неё Светозар, попутно ехидно поглядывая на Джанта.

Он сейчас сгорит заживо! Джант мог ему в этом поклясться.

— Тебя просто не волнует болезнь Лучезара! — вскрикнула она, толкая Светозара. Кажется, эта зверица начинала нравиться Джанту. Ну хоть что-то получил этот ублюдок!

— У тебя что, течка что ли?

— Ты чего сказал, марово отродье?!

Кажется, теперь собирались подраться они.

— Мне… оставь, — процедил Джант.

Голова начинала кружиться. Огонь… перегревает.

— Лихо, Прибой, прошу! Не сейчас же выяснять отношения! — всплеснула вдруг руками Олениха.

Напор ослаб… Джант смог двинуть рукой. Понятно, кто его контролировал!

— Да мне эта безумная оборванка — никто! — заявил Светозар, выпрямляясь.

— И вправду. Я тоже очень хочу забыть ту мерзкую ночь, — ехидно усмехнулась Лихо. — Эта горошинка из твоих портков мне до сих пор в кошмарах снится…

— Заткни свой грязный рот!

— Сам закрыл, иначе я за себя не отвечаю!

Кажется, они порывались в драку. Олениха растерялась…

— Лихо, Прибой…

— Руки убрала, Лана! — хором вскрикнули они.

Олениха-Лана отступила, переминаясь с копыта на копыто. Цепи спали.

Джант тут же вырвался. О, да! Огонь, такой горячий, такой свободный! Пьянящий!

О, Светозар уже обернулся… Эта паника в его глазах!

— Стой… Стой, стоять! — вскрикнул он, отшатываясь. Лихо отскочила от него. — К-как ты выбрался?..

— А тебе какая разница? Лучше беги.

Джант с улыбкой размял руки. Наконец-то этот ублюдок получит по заслугам! Ив не дала в прошлый раз с ним поквитаться, но на этот…

— Я любил её! — жалобно воскликнул Светозар, в ужасе пытаясь достать лук. Тот выпал. Стрелы разбросало по песку. — Я любил её не меньше тебя!

— Ты использовал её. Надругался над ней. А теперь — сдохнешь.

— Если бы я тогда не ушёл, она бы так и не попала к тебе в руки! Она просто скучала по мне. Она просто заменила меня тобой, потому что… потому что не дождалась!

— Правда? Что ж. Теперь она не скучает. А когда я сожгу тебя — и вовсе о тебе забудет.

Смешно. Уморительно глядеть в эти глаза! Полные первозданного дикого страха, неподдельного ужаса.

Джант и не думал, что он станет убивать. Что опустится до этого. Снова… Как тогда, деревня горела…

Мама…

— Остановились, оба!

Джант остыл. Вмиг. И… кажется, теперь не из-за магии.

Вполоборота он заметил приближающуюся фигуру. Повернувшись всем телом, он увидел: к ним приближался разъярённый капитан Дуб. Глаза его покраснели и распухли, в руке он держал глиняную бутыль.

— Что вы тут устроили?!

Он покачивался. Пьян? Джант даже не удивился.

— Он… Воевода, он на меня напал! — жалко взвизгнул Светозар. Джант презрительно усмехнулся. Богиня, ну он и актёришка!

— Капитан Дуб, ваши подчинённые связали меня и предъявили мне ложные обвинения в шпионаже…

Вдруг Джант — к своему стыду — вспомнил. Куда делся Нудлз?

— К тому же куда-то пропал мой домашний коловёртыш. Что вы на это скажете?

Что ж, Джант пошатывался. Огонь… М-м… Слишком сладкий, долгожданный…

— А то, что я приказал им это сделать: допросить тебя и коловёртыша в клетку посадить, — грозно сощурился тот. Несмотря на состояние, он оказался вполне вменяем. Более того — разумнее всех его модераториев. — Как и защитить тебя от чудовищ, приёмыш директора.

— Так ты приёмыш! Хе-хе, — по-шакальи — как же они со Светозаром похожи! — хихикнула Лихо.

— И что? — бросил вдруг Джант, чувствуя, как огонь перетекает с головы на спину. — А это что-то меняет?

— Н-ничего… — пробормотала та. — Удивилась просто.

С чего он вообще это сказал? Он ведь Неизвестному даже не сын.

— Я не шпион. С чего вы это взяли — я без понятия, — старался держаться, как мог, Джант. Всё-таки капитан мог и вправду неправильно всё понять. — Я здесь совершенно по другому делу, и вообще — я хотел попросить вашей помощи.

— Помощи? — на выдохе-смешке произнёс капитан Дуб. — Какой же?

— Я ищу свою невесту — Золотую Иву. Она путевая «Черепахи».

Капитан оценивающе окинул Джанта взором. Светозар рядом сжался, Лихо усмехнулась, наблюдая за — как выяснилось — бывшим любовником.

— Воевода!.. — внезапно вклинилась в разговор Олениха-Лана. — Золотая Ива — путевая, как и Лучик! Мы могли бы…

Капитан Дуб остановил её, вскинув руку. Кажется, Джант узнал то, что ему не положено знать. Но он может воспользоваться этим свою пользу.

— Если вам интересно, капитан Дуб, мы с Лучиком тесно общались в Академии, — припомнил Джант. — Точнее Ив общалась, а я — через неё. Я же и защитил его, когда вы решили сражаться с тенью чудовища.

Припомнил! Капитан удивлённо вскинул брови. И он бы, возможно, пошёл на уступки и дальше, если бы не Светозарово:

— А потом исчез! И тень поглотила Лучика!

Джант замер. Лучик… Богиня. Он знал, что Ив тогда зря бросилась его спасать. Да, она уберегла от атаки его, но Лучика…

— Что-то в твоём взгляде заставляет мне поверить тебе.

Джант тут же встрепенулся. Капитан Дуб… сочувственно опустил взор?

— Тогда слушай сюда, добрый мо́лодец. — И почему беры так любят это странное обращение? — Я не могу просто так позволить тебе нам помочь. Тебя нужно проверить.

— Проверить? Вы прочитаете мои мысли? — смутился Джант, прекрасно представляя, как проходит процесс копания в голове. Паук пробовал — по настоянию Неизвестного. Тогда они многое выяснили, хоть и было действительно неприятно.

— Нет, конечно! — отмахнулся капитан Дуб. — Проверка воли.

Что? Что он имеет в виду?

— О, мара! Мне бы волю проверить, — расхохоталась Лихо.

— Тебе лишь бы нажраться, — процедил Светозар.

— Сам не лучше, блоха.

— Вы хотите напоить меня?! — воскликнул Джант, пятясь. — Как это поможет?

Его огонь только начал затухать!

— Н-но воевода! — перебила его Лана. — Если Джант перегреется, он не поможет нам найти путевую Иву…

— Если он не способен выдержать напор сурицы, он и обликам не противостоит!

Слишком много вопросов вызывали эти разговоры. Понимая, что их слишком много, Джант помотал головой: не сейчас, надо убедить капитана, что они могут наладить контакт.

Даже если у капитана такие своеобразные способы проверки.

— Я выпью всю бутылку, если вы поможете мне найти Ив.

Джант с готовностью протянул руку. Ради Ив он сделает что угодно. Всё. Даже если пробуждённый волшебной сурицей огонь сожжёт его заживо.

— Ха. Неужели так любишь? — радушно передал ему бутылку капитан Дуб.

— Мне казалось, это очевидно, — с усмешкой произнёс Джант, выпивая всю сурицу залпом.

Первый, второй, третий глоток… Она словно не кончалась. Она наполняла его доверху. Разрушала, разрывала на кусочки. Помаленьку, потихоньку наделяя тело теплом, жаром, огнём.

Неудержимым пламенем.

Оно обхватило целиком, ударяя в голову. Но Джант выпил сурицу, до последней капли — и отбросил бутылку наземь.

Как много… энергии. Он будто всемогущий. Неужели поэтому беры пьют сурицу? Неужели так они чувствуют себя? Чувствуют… богами.

Джант засмеялся. Громко, от души. Как же хорошо!

— Воевода… он же с ума сошёл! — пропищала где-то на задворках сознания Лана.

— Он — сын нимфы. Мы, беры, лишь после Избора способны стать такими же сильными.

— Вот именно! Дай мне его успокоить! — взмолилась она.

— Нет, Лана. Он справится. А если нет — он и другие испытания не выдержит.

Он прав. Джант должен сдержаться. Иначе — он не сможет пройти этот путь.

Ива ждёт его. Его маленькая зверочка… Его сладкая, такая прохладная, как водица… Водицы бы… Ничего, он справится. Ради его самой яркой звезды…

Взгляд затуманился. Пламя постепенно охватывало его: опасная синева застилала взор. Ничего, огонь… Бушуй, бушуй. Скоро всё прекратится… Скоро.

«Джант, держись! — заговорил знакомый голос в голове. В груди — нет, что-то совсем рядом — отдалось тёмной, могильной энергией. — Джант, ты должен идти дальше!»

— Что? Ты?.. — пролепетал смятённый Джант в пустоту.

— Воевода, он начинает бредить! — воскликнула Лана.

— Лана, тебе же сказали: прекрати. Он справится, он же особенный! — едко, но притом удивительно доброжелательно отозвалась Лихо.

«Джант, не смей сдаваться! Помнишь, как я тебя учил? Думай о хорошем!»

— Когда… Когда учил?

«На экспериментах, Джант! Когда мы с тобой ставили эксперименты по тушению! Джант, давай!»

— Я думал…

Перед глазами замаячила маска. И перчатка, а в её белоснежных пальцах — что-то горело. Звезда!

«Вспомни эксперименты, Джант! Видишь звезду? Иди за ней!»

Звезда… Такая яркая…

Вспомнилось лицо. Нежные, несмотря на трещинки, руки гладят по лицу. «Сынок, — говорит она. — Ты у меня особенный мальчик. Ты умеешь чувствовать звёзды. Если ты попробуешь сосредоточиться, ты коснёшься их жара, услышишь треск, увидишь яркий свет…»

Если он сосредоточится… он коснётся тонких мягких рук и пушистого меха ушек. Услышит переливчатый, музыкальный смех и сладкое пение. Увидит прекрасное, милое лицо, ласковую улыбку и сияющие глаза.

Ив… Разве не должен Джант выдержать всё ради тебя?

Он выдохнул. Отступил. Огонь потух, оставляя после себя не пустоту. Надежду.

— Воевода! Воевода, он смог! — радостно вскрикнула Лана, кажется, плача.

— Не реви, ты чего? — донёсся бас Бранко. — Воевода сказал, что он выдержит, значит, выдержал! Хей, ты чего припала ко мне? Ну-ну…

— Лана всё-таки слишком впечатлительная, — рассмеялась Лихо. — Конечно, он бы выдержал! Он же вроде особенный.

Снова она это повторила. Интересно, она так его называла, потому что считала сыном директора?

— Просто упёртый козёл, вот и всё, — пробормотал Светозар.

— Это всё потому, что тебя особенным никто не называет? Не заслужил.

— А он заслужил?

— Прекратили!

В тот момент к Джанту наконец вернулось зрение. Мир перестал расплываться, будто он глядел на него сквозь воду. О, эта гримаса зависти! Джант был несказанно рад тому, что очнулся именно в тот замечательный миг.

Вместе со скривившимся Светозаром Джант увидел и злобно ухмылявшуюся Лихо, и прильнувшую к широкой груди Бранко Лану, и самого Бранко, удивительно нежно обхватившего тонкую талию лекарки.

И, конечно же, капитана Дуба, расплывшегося в довольной улыбке.

— Что ж, Джант, сын Неизвестного, — гордо пророкотал он, — добро пожаловать на корабль «Симуран»!

***

Ива ступала по холодной земле тихо — почти бесшумно. Осторожно пригнувшись, она, подчиняясь глубоким звериным ощущениям, чуяла — видела, слышала, улавливала — всякую опасность. Каждый след, звук, запах — ничто не скрылось от неё. Малейшая частичка тела напряглась в предвкушении хищнического скачка — скачка Ивы или кого-то со стороны, кого-то, о существовании которого Ива даже не подозревала. Несмотря на закравшееся зерно сомнения, Ива не давала ему просочиться, пресекая сами попытки — пышное соцветие страха зачерствеет прежде, чем попробует проснуться.

Ива не помнила — по-прежнему ничего не знала, — но отчего-то чувствовала себя обновлённой. Будто она никогда не была такой раньше, никогда не пробовала природу на вкус. И если водица ей казалась знакомой, то эта ледяная земля, эти пахнущие свежей зеленью деревья, этот потусторонний шорох, доносящийся отовсюду, походивший на всепроникающую песнь — ощущения леса ей в новинку. Такие ощущения.

Ощущения дикого зверя, сорвавшегося с цепи.

Порой она даже опускалась на четвереньки: передвигаться так виделось ей менее заметным. Тогда её не увидят белые существа. Нет ничего важнее. Лишь бы не достали, лишь бы…

Что гнало её вперёд? Страх или дикость? А, может, и то, и другое?

Тем не менее ей эти ощущения только на руку. Она, срывая пальцами почву, не станет задумываться, что ей холодно, что за ней — погоня. Её не будут отвлекать мысли — такие опасные сейчас, когда от одного ужаса можно сжаться и замереть, сделав себя лёгкой добычей для сильных и уверенных в себе хищников.

Лишь засыпая, Ива давала себе возможность расслабиться. Каждый раз проваливаясь в сладкую пустоту, Ива не могла окунуться полностью: некая сила тела заставляла пробуждаться каждый раз, стоило чуткому уху уловить отголоски — настоящие или выдуманные — далёкой и тёмной чащи. Будто даже крохотная зверушка способна причинить Иве — большой зверушке — боль, смерть.

Стоило Иве заслышать — она сворачивалась в комок у какого-нибудь дерева, дрожа всем телом. Её мысли проносились в голове жужжащим роем мух, пытаясь предугадать: с какой же, с какой стороны они подойдут? Холод земли обнимал её, словно ледяные руки, пытающиеся утащить вниз, в глубины — вернуть туда, куда Иве, как и всем существам на свете, предназначалось попасть.

Но, в конце концов, усталость брала своё, обозначая начало нового круга — поочерёдного танца свирепой дикости и ледянящего ужаса. А уже с новым тёплым рассветом Ива могла вновь увериться в том, что за тьмой всегда приходит свет.

И ей чувствовалось, будто эта простая истина никогда не была ей доступна.

Днём — в слепящих лучах солнца — Ива обнаруживала путь. Родная водица указывала ей дорогу, струясь меж высокими, поглощающими небесное тепло деревьями, омывая их большие ветвистые корни. Рыхлая почва охотно принимала в себя белые стопы, становившиеся лишь белее от прилипавшей к ним грязи. Ива отчего-то знала: так не должно быть. Эта неестественная белизна появилась не просто так.

В конце концов, полноводная речка поворачивала в сторону, но Ива понимала: теперь уж их дороги точно расходились. Ведь надо идти дальше — откуда отвернулись тени деревьев, где теплее. И где явно кто-то обитает — кто-то, способный помочь Иве.

Прощай, речушка! Ты сослужила Иве хорошую службу. Однако ей пора — пора дальше.

А дальше — яркие зелёные поля. Опасное место: Ива не могла спрятаться, если её заметит хищник. Но чутьё, благо, никуда не исчезло.

И она шла вперёд, выпрямившись, как растение, головой к тёплому солнцу. Короткие травинки щекотали босые ступни, а сухая земля забиралась меж крохотных пальцев. Ива чувствовала на травинках скудные капли росы — может, вода более не может ей помочь, не может стать оружием или спасительным щитом, но она всегда будет рядом, чтобы поддержать.

Но чему Ива радовалась более всего: её кожа наконец-то согрелась. Мурашки — сплошь покрывшие её тело — принялись отступать, когда на тонкие плечи наконец-то упал жаркий свет.

Длинные белоснежные волосы шуршали под пушистым ухом. Но Иву не обманул их укрывающий шум.

Идя совсем рядом с лесной чащей, Ива вдруг услышала: негромко хрустнула ветка.

Ива обернулась. В темноте чащи горели два ярких красных глаза. И кожа — жёлтая, с зелёными полосками — обтянувшая острый позвоночник хищника.

Приготовившись, Ива застыла. Все ощущения вмиг обострились. Каждый звук, каждый шорох — слышались ей, а глаз улавливал единое движение неизвестного существа. Хвост напрягся, готовясь руководить прыжком.

Но зверь — видимо, приняв условия честной схватки — вышел на свет медленно. Тогда-то Ива и смогла разглядеть его: крупный — наверное, в два раза выше неё — тощий, он стоял на двух пружинистых лапах, вытянув две длинные когтистые руки и помахивая прямым хвостом. Морда его — слишком длинная и аляповато-большая по сравнению с телом — в тупом голоде уставилась на Иву, неодновременно хлопая круглыми глазами и облизывая ряд мелких, но острых клыков.

Ива замерла, совершенно не понимая, что ей делать. Её звериные чувства метались от побега к драке. Но для побега — поздно, для драки — Ива слишком слаба.

Неужели стать его жертвой, пищей? Но… Нужно что-то делать! Но что?

Ива видела: он готовится сделать рывок для нападения. Она разве сможет увернуться? Он же… Он же огромный!

Понёсся на неё — Ива на миг замерла. Но ноги — вдруг очнувшиеся — отбросили её в сторону, зарываясь в землю. Его клыкастая морда промелькнула совсем рядом. Ива привстала, наблюдая, как кожаный зверь ищет в её поисках. Ищет и находит!

Так близко, но ей снова удалось: она отлетела в последнее мгновение, кажется, когти на лапах зверя её почти задели. Спустя миг стопу пронзило болью — острой и резкой, — и, уже взглянув, Ива увидела мелкую рану, из которой струилась кровавая дорожка. Ох… Больно наступать! Как она теперь увернётся?!

А он смотрит. Снова смотрит, чтобы на этот раз — точно перекусить её напополам своим большим ртом. Как представила, Ива не удержалась и заскулила: нет, она не хочет умирать, так нельзя… Не сейчас!

Зверь рванулся. Ива зажмурилась: она уже представила всю боль, которой её пронзит. И если она будет готова, может, будет не так страшно?

Но нет. Её тело не перекусили острые зубы — как она думала. Её не тронули.

Раздался крик. Знакомый?

Ива осторожно открыла глаза. Зверь уже не перед ней, но его отнесло. Прихватив рогами за бок, его относило чудовище — другое, совсем не похожее на кожаного зверя. Оно оказалось даже больше, сильнее, крепче. Его завитые рога явно способны разорвать. Его морда — более мягкая и соотносимая с телом — перекошена в гневе, изо рта вырывается блеяние — громкое, разрывающее голову.

И в опасности этого существа Ива не сомневалась: его пушистые бока с курчавой белой шерстью были оплетены крупными лианами и усеяны багровыми кровоточащими рубцами.

Кожаный зверь даже не успел ранить курчавого: его сразу бросили в деревья с такой силой, что ветви взорвались хрустом. Кожаный упал наземь, и тогда курчавый, не теряя ни мгновения, принялся втаптывать его в землю с яростным остервенением. Из клыкастой пасти послышался жалобный звонкий крик — крик смерти.

Но в один миг ему удалось полоснуть курчавого по морде. И снова блеяние — оно, наверное, поглотило всю поляну и наконец пробудило Иву ото сна.

Ей надо бежать! Надо бежать, пока эти двое схватились, уносить ноги как можно скорее, но… но разве она могла оставить своего спасителя?

В ней проснулось что-то. Сильнее страха. Сильнее дикости. Что это за чувство?

Даже если он спас её, чтобы съесть. Даже если потом разорвёт на кусочки. Она обязана ему помочь.

Потусторонние ощущения заголосили в голове. Тело пронзило дрожью: дрожью не ледяной, но приятной, глубокой, переворачивающей мысли. Ива почуяла окружающее: каждую скудную каплю росы, каждую частицу влаги на деревьях, каждую лужицу прошедшего дождя. Как переливы колокольчиков, они заполонили её голову, изгоняя жужжание мыслей-мошек и собираясь воедино — в единую песнь.

Ива в беспамятстве открыла глаза и заметила: вокруг собрались капли. Словно она — облако, дающее живительный дождь. Она раскинула руки — водица подчинилась, обращаясь против кожаного зверя. Курчавый вовремя отскочил, наблюдая, как Ива бесконечно дрожала одновременно с каждой каплей, пронзающей кожаного зверя.

Тот же заметался в ужасе. Его пронзало — насквозь пробирало стремительно влетающими каплями. Они оставляли на нём глубокие раны, смешивающие кожу и мясо, обнажающие кости, превращающие зверя в уродливое месиво. В нём больше не узнавалось существо.

И, в конце концов, Ива прекратила: теперь вода уже засочилась из неё самой. Из её глаз: она вдруг поняла, кто здесь настоящее чудовище. За что она так изрезала его? Он просто хотел есть. Она должна была стать жертвой, но пошла против всех законов природы.

Наконец, прекратив пытку — кожаного зверя и свою, — она опустилась на колени. Вода её истощила — вытянула все оставшиеся силы. Тело потеплело, но, несмотря на это, задрожало, словно в лютый мороз. Ива закричала: она пыталась высвободить эти странные, разрывающие на кусочки чувства, но не получалось.

Она — убийца. Она — чудовище!

Вдруг она краем глаза увидела: пушистый, курчавый зверь двинулся к ней. Сперва она испугалась: наверное, отвоевав свою добычу, он хотел насладиться долгожданной едой.

Но нет. В его взоре — взоре его маленьких круглых глазок — читалось нечто совсем другое. Читалась печаль.

Ива не знала, умели ли другие звери, кроме неё, плакать. Но могла поклясться: этот зверь тоже умел.

Почему он приближается? Чего хочет? Его взор застыл на Иве, не сводился. Крупный, огромный зверь пригнулся: он ей словно подчинялся. Даже нет. Шёл под руку.

Ивапротянула ладонь. Большой нос зверя лёг под пальцы, словно там — его место.

Знакомое тепло окутало Иву, заменяя все страшные чувства. В мысли врезались — подобно острому ножу — образы. Нахлынувшие, как волна, они пошатнули Иву, но пушистый зверь поддержал её за бок, не давая упасть.

В её руках — водяной пузырь. Он опускается на землю, усеянную крохотными корешками. А корешки — собирались в единый стебелёк. Увенчанный семечком.

Солнечный свет лился сквозь семечко, обнажая тень головы маленького животного.

Это и есть курчавый зверь.

Что означают эти мысли? Почему всё кажется ей одновременно и неизвестным, и таким знакомым? Вода, подчиняющаяся её воле, большой пушистый зверь, спасший её…

Но в то же мгновение — стоило мысли лишь зародиться — раздался звук. Похожий… И на этот раз Ива точно знала его источник.

Разлепив глаза, успокоив ноющую голову, Ива взметнула взор. Они. Белые призраки.

Волной — укрывающей небесное светило волной — они вырвались из лесной чащи, подобно морской пене. Ива замерла, понимая: они почуяли. Но что они почуяли, как она себя выдала?!

Пушистый зверь, благо, сообразил быстрее Ивы: он подхватил её рогами, укладывая на крупную голову, и развернулся спиной к волне. Его копыта оторвались от земли, словно не зверь — но облако полетело вперёд.

От толчков и скорости Иве стало дурно, но она не сосредотачивалась — лишь окунулась в шёрстку. Её родной запах — запах маленького ребёнка — объял её, уверяя: ты и я — Ива и зверь — попробуем справиться вместе. И я защищу тебя.

Приподнявшись, Ива увидела: призраки летят за ними, и едва ли зверь успеет оторваться. Они захватят её, нет, они захватят их обоих. Совсем близко, они уже цепляли его за копыта.

От них не спастись. Они слишком быстрые. И решать нужно быстрее.

Пушистый зверь выиграл ещё немного времени, рванувшись в лесную чащу. Призракам пришлось обходить деревья, чтобы достать его. Видимо, они не обладали достаточным умом, посему не догадались обогнуть стволы.

Удивительно ловко зверь прыгал между деревьев. Иве оставалось только держаться.

Чаща оказалась небольшой: спустя несколько поворотов Ива увидела свет, льющийся меж стволов. Она зажмурилась: куда бы они со зверем теперь ни попали, если это — не их спасение, то они погибли.

Вырвавшись из теней, зверь убыстрился. Казалось, он и так был подобен ветру, но нет — он мог обогнать и ветер.

Тогда Ива подняла голову. И поражённо вдохнула. Вдалеке — совсем на горизонте — виднелась непомерно огромная змея. Разукрашенная, крылатая и с крупным стеклянным кругом во лбу, она сверкала в солнечном свете.

Приглядевшись, Ива поняла: эта змея не настоящая. Значит, кем-то сделана. Значит, кто-то, кто способен соорудить искусственную змею, находился совсем рядом.

Но недостаточно близко, чтобы дотянуться. Зато белые призраки — на хвосте.

Совсем рядом, один неверный шаг, одно лишнее движение — и Ива со зверем в их руках. В их длинных жадных руках, что так хищно к ним тянутся. Ива поджала хвост: она чувствовала их ненастоящее, нетелесное дыхание, пробирающее холодом.

Если они настигнут — пропадут и Ива, и зверь. Курчавый зверь, который спас её всего несколько мгновений назад. Он бы отдал за неё жизнь без раздумий и без сожалений: об этом говорил его знакомый взгляд.

И поэтому Ива не могла его подвести. Такого большого, но в душе — малыша, пахнущего детством. А она… она ведь даже, считай, не ранена, тогда как он — весь исполосован. Он постарался, пришла её очередь.

Она справится. До этого — как-то сбежала. И снова сбежит.

Ива, не решаясь оттолкнуться, просто отпустила курчавую шёрстку. Воздух сам подхватил тело, воздух сам принёс добычу в руки охотников.

Хищники получили своё. А Ива — неосознанно смотрела на небеса. Солнечные.

С одной-единственной звездой, но — не той.

Глава пятая. Душа (2)

Внутри «Симуран» оказался не менее вместительным, чем «Черепаха». В вытянутом брюхе крылатого волка немного по-иному располагались кресла — у окон по бокам, — и механическая панель, выделанная из дерева, обладала немного иной «начинкой». Наверное, так бы Механичка выразилась — это всё-таки её компетенция, не Джанта.

Джант же в ступоре осматривался, осознавая, что только что произошло. Его связали и допрашивали, а потом просто отпустили после того, как он залпом выпил бутылку сурицы. К слову, присмирённый огонь до сих пор пылал внутри, даже немного покалывая жаром в груди. Но подобное ощущение терпимо — слишком привычно.

Вот что Джанту действительно доставляло неудобства, так это брошенные искоса взгляды Светозара. Ох, как Джант жалел, что не прихлопнул его на месте ещё тогда, за стенами корабля. Да, Джант — не сторонник войны и смертей, но относился совершенно спокойно к убийству таких ублюдков, как Светозар. И если бы не Ив, законы Академии вполне позволили бы ему это провернуть. Конечно, Джант — не скрытый ассасин, чтобы умерщвлять скрытно, и не безмозглый бандит, чтобы устраивать резню посреди Академии. Но в честной дуэли один на один Джант бы выиграл с лёгкостью.

Но корабль «Симуран» — совсем не то место, чтобы задаваться подобными мыслями. Здесь Светозар если не герой, то, по меньшей мере, модераторий-меч их команды, и спорить с ним — а тем более устраивать расправу — не стоит, ведь это никому не понравится. Да и Джант ещё не опустился до уровня этого ублюдка, чтобы убивать его на глазах друзей.

Так или иначе, Джант молча ходил следом за капитаном Дубом. Тот с радостью показывал «новшества берской техники», но Джант слушал лишь вполуха. К сожалению, он слова Механички не запоминал, поэтому сравнить вряд ли мог.

— Ну, что ж, Джант, сын Неизвестного…

— Не называйте меня так, капитан. Я ему не родня, — устало повторил Джант. — Это выглядит не только лживо, но и так, будто вы пытаетесь меня этим устыдить.

— Ни в коем разе, — мощно отмахнулся капитан Дуб. Его рука пролетела прямо перед носом Джанта. Как этот бер ещё остаётся на ногах после всего выпитого? — Просто принято так в Берском Царстве. Особенно касательно зверов… или мужчин.

— Тем не менее.

— Эх, ладно, нудный мальчишка, — пробормотал капитан, громкость его голоса скакала.

Джант огляделся. Пустые бутылки — повсюду. Стояла ужасная вонь. Как сами беры — зверолюди с чутким носом — это выдерживали? Пол в чём-то испачкан, одно кресло — перевёрнуто. Похоже, эти забулдыги времени зря не теряли. Как они всего за пару дней превратили корабль — в это?

— Эллиадский мальчик, наверное, думает, что мы грязные свиньи, — произнёс вдруг насмешливый голосок над ухом. — Но это вы — лицемеры.

У Джанта сердце подскочило. Отступив, он увидел Лихо, свесившуюся с какой-то отломанной деревяшки.

Джанта до сих пор поражало, что корабль «Симуран» был лишь отделан металлом, но сделан — из дерева. Как этот материал только выдержал огненную посадку? С другой стороны, зато он защищал от жары, и в нём было далеко не так душно, как в «Черепахе».

— Я, по крайней мере, не веду себя, как обезьяна.

— Лицемерие хуже обезьянничества и свинства, — парировала Лихо, переворачиваясь… на хвосте. Ив говорила, что зверолюдям тяжело контролировать свой хвост. Похоже, эта звероподобная Лихо действительно была больше зверем, чем людом.

— Кому как. В любом случае, я не лицемер, — пожал плечами Джант. — Я рассказал вам чистую правду. Зачем я пришёл, чего хочу, кто я.

— Да не в этом дело, дурачина, — усмехнулась она с презрением. — А в том, что вы, эллиадцы, осуждаете всё, что бы мы, беры, ни делали.

— Это неправда.

— Чистая правда…

— Лихо! — вскрикнул вдруг капитан Дуб. — Иди лучше помоги Бранко с готовкой. Я хочу жрать, а не слушать твои вечные пререкания.

— Эх… Есть, воевода, — тяжело вздохнула она и, бегло бросив на Джанта последний уничижающий взгляд, спрыгнула вниз. Затем она, как ни в чём ни бывало, выскочила в открытую дверь.

Джант же скептично вскинул бровь, строго взглянув на капитана Дуба. Тот — вопреки ожиданиям — сам тяжело вздохнул.

— Так. Пойдём, — коротко сказал он, кивая в сторону лестницы.

— Куда? — опешил Джант.

— Увидишь.

Более капитан и рта не открыл. В давящей тишине Джант проследовал следом за ним, к спальням и складам «Симурана».

Помещение оказалось освещено, но тускло. Едва искрящееся сердце «Симурана» уродливыми осколками висело на верёвках в конце коридора. Теперь этот корабль никогда не взлетит.

Благо, печаль перебивал усилившийся запах — он стал практически невыносимым. Джант поморщился так, что, видимо, даже в нелучшем освещении капитан Дуб это заметил и глухо произнёс:

— Не осуждай. Каждый справляется по-своему.

— Справляется?..

Джант вдруг заметил: помимо модераториев и капитана, он так и не встретил других членов экипажа. О Лучике он услышал, но…

— Они разбились. Четверо.

Джант помнил приземление. Сумбурное и хаотичное. Никто не знал, что думать. Что делать. Неизвестный не давал указаний относительно такого развития событий. И каждый поступил по-своему.

Эллиадцы сбежали. А вот беры — защитили их. Да, глупо, да, непредусмотрительно…

— Спасибо, что обеспечили нам отход. Я помогал, как мог.

— Да… мы видели, как ты помог. И как твоя невеста всё разрушила.

Джант едва удержался от того, чтобы вновь вспыхнуть. Но, к своему удивлению, понял: капитан в какой-то мере прав. Ив бросилась спасать его, ценой жизни всего экипажа «Симурана». Обмен неравноценный… Однако Джант прекрасно представлял, почему Ив это сделала, и знал, что если ей дадут этот выбор вновь, она не изменит своего решения.

— Я не могу говорить за неё, но, думаю, ей стыдно, — сказал Джант первое, что пришло ему в голову.

— Должно быть.

А ты имеешь право судить, старый… Так. Надо держаться. Почему эти беры так выводили Джанта из себя?

— Пойдём.

Отступив к одной из дверей — таких же деревянных, как и весь корабль, — капитан Дуб постучал. Послышался цокот — открыли быстро, показалась изящная мордашка Оленихи Ланы.

— О… воевода… — пролепетала она, растерянно поглядывая на Джанта. — Может, не стоит?

— Пускай увидит последствия действий своей путевой.

Недолго, Лана молчала. Но под жёстким взглядом капитана сломалась:

— Л-ладно…

Она отворила дверь. Грузно, капитан Дуб вступил внутрь. Джант шагнул следом.

Он вмиг понял, в чём дело. Его взор тут же наткнулся на одну постель. Точнее на тело, едва дышащее на ней.

— Лучик… — непроизвольно выдохнул Джант, осознавая.

Вот он. Беззащитный зверчонок. Мирно спящее дитя. Его бледное лицо — немо остекленело в неестественном сне. Его губы сомкнулись, более не растягиваясь в доброй улыбке. Его яркие глаза закрылись, чтобы, возможно, никогда не распахнуться.

Он всего лишь ребёнок. Никакая война, никакая экспедиция, никакой «новый свет» не стоит жизни ребёнка. Никакая жизнь Джанта не стоит жизни ребёнка.

— Мне… очень жаль, — только и выдохнул он.

На его месте должен был быть он.

— Лучик в чудесном сне, — робко пояснила Лана, стоявшая в стороне, сомкнув руки.

— Ты имеешь в виду энергетическую кому? — уточнил Джант, припоминая.

— По-эллиадски — да.

Значит, шанс ещё был. Энергетическая кома возникала с магом, если он расходовал всю внутреннюю магию — или расходовал слишком много, а жалких остатков не хватало для поддержания жизни тела и души. Тогда маг засыпал.

С возможностью проснуться. Призрачной, но реальной.

Джант сделал пару шагов к кровати. Он не знал, как подступиться: правильнее ли сесть, или его одёрнут? Может, он вообще, в конце концов, перейдёт черту?

Но Джант всё же попытал удачу и встал перед кроватью на одно колено. Совсем рядом с лицом Лучика. Таким безмятежным: его пушистые ушки уютно устроились в облаке кровати так, будто владелец действительно просто спал. Джант надеялся, что Лучик видел лучшие сновидения.

Вдруг Джант заметил: тонкая — почти зверицина — рука Лучика лежала на одеяле, которое целиком укутывало его тело.

— Я каждый день проверяю его сердцебиение, — поспешила объясниться Лана, видно, заметив взгляд Джанта. — Он… холодеет с каждым днём всё больше.

Ясно. Время стремительно утекало.

— Поэтому мы ждём твоего решения, — наконец подал голос капитан Дуб. — Твоя Ив нам очень поможет, если поймёт, что с ним.

— А ты разве не видишь? — обратился к Лане Джант. — Ты ведь владеешь религиозной магией. Или волховской, я не знаю, как у вас, беров…

— Это… немножко другое, — отвела взгляд та, переминаясь с копыта на копыто. — У нас, Оленей, немного свои устои относительно чудес. Но, считай, да, какие-то основы я знаю. Но глубже — я не вижу. К тому же я чувствую: Лучик страдает не той болезнью, которой может страдать простой смертный…

Губы её в сосредоточении надулись. Порой Джант ловил себя на мысли, что Лана — удивительно красива. Однако Джант ценил в женщинах и людках вовсе не красоту.

И именно за особую душу он и выбрал Ив.

Обернувшись, он наконец взял Лучика за руку. За спиной он услышал громкий топот, но — один «цок» — и топот прекратился.

— Я клянусь, Лучик, — клялся Джант, пока ему давали возможность, — мы тебя разбудим. Я тебе должен и верну свой долг как настоящий мужчина. Почти такой же настоящий, как ты, маленький герой.

***

Почти чудесные нити цветочных запахов окутали маленькую Иву. Среди этого пёстрого поля она — худая, мелкая, черноволосая и черноухая — казалась особо невзрачной и уродливой. Но, может, даже на такую — страшную и безобразную — найдётся любящее сердце?

А может, её и вовсе заметит тот, по кому она грезила всю свою жизнь?

Узелок за узелком… Узелочек хитрый, узелочек ровный… Ива старалась, как могла. Её руки-палки с кривыми пальчиками вряд ли могли сотворить что-то прекрасное. Но, может, если она вложит в венок всю душу, он получится хотя бы отдалённо красивым?

— У неё из какого места руки растут?

— Да не обращай внимания. Ты лучше за своим венком следи, а то так же отвратительно, как у неё, получится.

— Это что, жёлтые касатики? Неужели она не знает, что жёлтый — цвет измены?

— Вообще-то жёлтые касатики — это восхищение. А у неё жёлтые хризантемы — это знак неразделённой любви.

Обе неправы. У Ивы в венке и то, и другое. Она попросила хризантемы в теплицах с заморскими цветами. Разве они не выглядели ярко? А касатики и вообще — любимые цветы Ивы.

— Кто вообще собирает венок не из полевых цветов? Она знает, как это работает?

Уже в полный голос обсуждали. Но Ива всегда молчала, так что…

— Зверочки, пора! Звечата все собрались! — возвестила учительница.

И ученицы — с заливистым смехом — бросились следом. Но Иве нужно ещё немного доплести! Совсем чуть-чуть!

— Ива, мы тебя одну ждать не будем! — воскликнула одна из зверчонок, ударяя — нарочно или нет, уже не важно — Иву коленом по плечу.

Да ладно… Случайно, наверное. Не надо жаловаться. А то обвинит почём зря… И кто вообще станет прислушиваться к её словам?

Вот и последний узелок. Какой пышный! Ива была почти довольна собой. Наверное… А вдруг? Ведь ему может и понравиться…

Медленно Ива поднялась на ноги. Ох, как же в самом деле красиво около Высшей Школы Чудесных Наук ночью… Яркие звёзды освещали высокие башни расписного дворца. Цветочные поля — на которых по обыкновению чудесники собирали травы для отваров — утопали в нежных лепестках. А рядом, окружённая пышными кронами деревьев, мерно текла чистая речушка. К ней на зов Ива и направилась.

Из всех друзей у неё в Школе — только речная водица и Светозар. А зачем ей ещё кто-то? Ива даже не старалась общаться с другими зверчонками. Они всегда считали её странной, смеялись. И пусть считают, смеются! У неё есть родная водица и родной Светозарушка.

Конечно, Светозара тяжело считать другом… со всеми теми чувствами, которые Ива бережно хранила в своём сердце. Ей казалось: они друг другу предназначены. Вместе почти с рождения — или и впрямь с рождения — Матушка начертала им совместный путь по звёздам.

Оставалось только сказать. Кто-то должен сделать первый шаг. И что может лучше подойти для признания, кроме этого особенного дня? Праздника, когда зверицы пускают венки по реке, и тот, кто их подберёт, станет ей истинным женихом. Светозар непременно узнает её цветы, непременно подберёт. Ведь жёлтый — его любимый цвет! И непременно поймёт, что их с Ивой дороги должны слиться в одну.

Отступив от других зверочек, Ива взглянула на венок. Что ж! Была, не была.

Осторожно опустившись на корточки, она опустила венок в воду. Водица, пожалуйста, будь подругой, выдержи!.. Выдержала, фух. Спасибо, подружка!

И он поплыл, уносимый ласковым течением. Вдалеке от других венков. Так его Светозар точно заметит.

Мельком Ива взглянула на себя в отражении. Угловатая и такая неказистая. Мелкая, даже для двенадцати лет, совершенно не подходящих для Школы — самая худая из всех зверчонок. Они дразнили, мол, её когда-нибудь унесёт ветром… Хотелось плакать, но Ива вспоминала: у неё есть Светозар, ради него она живёт и дышит. А с ним — какая разница, что думают другие?

Вдруг в голове появилась беспокойная мыслишка. А если венок попадёт не в те руки? Она тогда не выдержит! Не может она достаться другому зверчику. Только её любимому Светозару она посвятила себя, никому больше!

Надо срочно проследить за венком!

Пока другие зверочки отвернулись, а учительница разговаривала с особо взволнованными из них, Ива проскользнула в небольшой пролесок. За ним её и не видно, да и разве кто-то следил? Порой её-то и когда должны были, не замечали, и не составляло трудности улизнуть намеренно.

Пробираясь меж кустов и отодвигая колючие ветки, она бросала взгляд на венок. Поспевала! Ох, водица, как ты Иву выручила. Ей казалось, что слишком тяжёл венок, но в итоге вышел — как надо. Пышный и жёлтый. Жёлтый — как Светозар, её озаряющий свет.

А за поворотом — уже зверовы голоса. Ива спряталась получше: так её точно никто не заметит. Ведь нельзя зверицам заранее знать, кто взял их венок. Но что такого, если она подглядит? Всё-таки она никому не покажется, значит, никто не узнает. Может, Матушка тоже не станет внимания обращать. Матушка, пожалуйста, будь милосердна к Иве сегодня! Только сегодня, пожалуйста-пожалуйста.

А вот и зверцы! Ива затаилась, только уши видно. Но поджать их она не могла: как же она услышит? С другой стороны, куст плотный, да и не посмотрит сюда никто.

Другие зверцы — радостно хохоча и по-доброму подначивая друг друга — принялись разбирать венки. Один за одним. А венок Ивы — последний. Ох, что же, если Светозарушка не придёт вовремя… Или — того хуже — чужой венок возьмёт!

Слабое сердечко Ивы сходило с ума. Пускай он быстрее возьмёт венок… Матушка, пожалуйста, укажи ему путь! Ты же так и задумывала, чтобы они вместе были!..

Белые уши. Уверенная осанка. И обаятельная улыбка. Это точно он. Никто другой не может выглядеть так прекрасно.

В окружении других зверчиков – детского отделения Школы – он казался великолепнее всех. Его пылкие речи слушали, его забавным шуткам — смеялись. Наверное, все его любили, как и Ива!

Наконец он спустился. Венок! Он почти… рядом, совсем рядом! Ива задержала дыхание.

Светозар посмотрел! Взглянул на него. Узнал, он узнал! Ива видела этот взор прежде: он задумался, значит, понял.

Подошёл… Иве не верилось! Опустился на колени, протянул руки. Да, да, он понял!..

— Смотрите, ребят… Спорим, уродливее не найдёте?

Сердце её опустилось в пятки. Взгляд застыл на Светозаре, расплываясь. Как… так?

— Слушай, Зар, я видел твою, эту… твой хвостик, она в теплицах эти цветы собирала, — неожиданно припомнил один из его друзей. — Может, это её венок?

Незнакомый звер расплылся в улыбке, поведя палочками-усами. Светозар задумался, взглянув на венок.

Да, может… Может, он просто перепутал? К тому же какая разница, какой венок — красивый и уродливый? Главное, чтобы дошло признание…

— Пф. Да из неё хозяйка никудышная. Зачем она мне вообще сдалась?

Его лицо растянулось в натянутой улыбке. Но надежда Ивы и вспыхнуть не успела, как они с другом рассмеялись — резко и громко.

— Ну, получай! — вдруг вскрикнул друг, порывая венок в его руках на кусочки и кидая Светозару в лицо.

— Хей! Разве мы не договорились на счёт три?

И он тоже. Его пальцы сжали венок — на мгновение, всего на мгновение промедления.

Но тут же разорвали. Ива будто чувствовала, как вместе с нежными лепестками и хрупкими стебельками разрывается на куски её разбитое сердце.

Вскочив с места, Ива больше не беспокоилась о том, заметят её или нет. Выгонят с праздника — или вообще из Школы — или нет. Кому нужен праздник, кому нужна Школа? Ведь такой нужный Светозар — с Ивой никогда в жизни не будет!

И пока Ива трусливо уносила ноги, в спину ей донеслось:

— Долой зверок!

Светозар кричал это с друзьями. Да, долой Иву! Долой все её старания, долой все чувства! Долой её разбитое сердце!

Спускаясь вниз по реке, Ива не знала, куда бежит. Вдруг — в следующий миг — её охватила кромешная тьма.

Вокруг — со всех сторон — из тенистой чащобы доносились громкие голоса и оглушающий хохот. Появлялись лица — знакомые, издевающиеся лица — и говорили большим, злобно усмехающимся ртом самые разные мерзости, которые Иве доводилось слышать:

— Уродина!

— Худышка!

— Простушка!

— Страшила!

— Да тебя должно было ветром унести!

— Ты вообще что-нибудь жрёшь?

— Ты умеешь разговаривать или только молчишь? Как у вас там, Собак, вы гавкайте? Гав-гав! Отвечай, сучка!

В конце концов, Ива споткнулась о корень дерева. Ползущие руки не стали её хватать: кажется, они тянулись к ней, только чтобы поиздеваться, но прикасаться не собирались. А то что, вдруг ещё подцепят уродливость? Как Ива их понимала…

И стоило Иве поднять голову, как вокруг стали появляться цветы. Нет. Ехидно усмехавшиеся лица, обрамлённые большими лепестками. Кто-то покрупнее, кто-то — мельче. Но все — как один — смотрели на неё. Заливисто смеясь.

Хватит!..

— Пожалуйста, прекратите! Умоляю, хватит! — взвизгнула Ива, но крик её тонул в хохоте. — Прошу, простите! Я не виновата в том, что уродлива! Пожалуйста… Я же вам ничего не сделала!

Тьма. Они скрылись, словно ждали её слов. Её рокового признания.

Это — единственное признание, которому суждено было случиться. И оно — гораздо больнее их издёвок.

Да… Ива всегда знала, что уродина. Что никто никогда не полюбит её, что с ней никогда никто не подружится. Её предпочитали избегать — настолько она была страшной. А кому приятно смотреть на это лицо? Кому приятно видеть рядом с собой чудовище?..

Вдруг краешком — совсем краешком — уха Ива почувствовала: к ней собирались прикоснуться. Светозар! Нет-нет… Он её ненавидит! Он захочет ударить! Ведь тех, кого ненавидят, бьют…

Но нет. Прикосновение оказалось лёгким. Пальцы — чьи же это пальцы? — невесомо коснулись её головы, нежно проводя по пушистым ушам и встрепавшимся волосам. Мягко и ласково, словно любили Иву больше всего на свете.

Осознав, Ива вскинула голову. На миг яркий свет ослепил её, однако вскоре взор привык. Более лучи не смущали его.

Это звезда. Та самая звезда!

— Я… Это ты! Я помню тебя! — мгновенно вскочила Ива.

— Это хорошо. Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Ох… Это совсем не обязательно, — смятённо сжалась Ива.

Разве такая прекрасная звезда поможет такой уродине? Разве что заразится…

— Ты слишком строга к себе, — вдруг донёсся призрачный голос звезды. — Ты считаешь себя уродиной, но это вовсе не так.

— Но все меня так называют… Как мне ещё думать?

— Что ты прекрасна.

Эти слова отдались в груди знакомым теплом. Неужели Ива уже где-то их слышала?

— Забудь жестокие слова других, — вновь отозвалась звезда. — Они никогда ничего не значили и не должны значить. Только ты можешь знать, какая ты на самом деле.

— Я не знаю… Я ничего не понимаю, я запуталась, — заскулила Ива, всхлипывая и прикрывая рукой лицо. Звезда не должна видеть её страшных слёз…

— Не плачь… Я не могу видеть твои слёзы, — с неожиданной болью произнесла звезда. — Прошу, просто поверь мне. Я ни за что не солгу тебе. И не предам.

— Меня уже предали… Как же мне тебе верить? — умоляюще произнесла Ива.

Она хотела верить. Хотела больше всего на свете!

— Просто… Верь себе, — настойчиво произнесла звезда потусторонним, но преисполненным добротой голосом. — Тебя обязательно полюбят. Не переживай и не сдавайся. Я верю: на каждого из нас найдётся своя душа. И на тебя — тоже найдётся. Вот увидишь.

Постепенно звезда начала исчезать. Растворяться в непроглядной тьме.

— Постой! — воскликнула Ива. — Как я буду без твоего света? Как мне верить себе, как мне верить тебе? Как мне дождаться?

Звезда промолчала с мгновение. Ива уже подумала, что она больше не с ней, как вдруг звезда произнесла:

— Если тебе так будет легче… Я тебя люблю. Может, моя любовь ничего не стоит, но…

Она исчезла. Но для Ивы — навсегда осталась в сердце.

Даже если звезде казалось, что её любовь — ничего не значит, то для Ивы — она значила всё.

Неожиданно, растворяя приятную, словно сладкая дрёма, дымку, тишину разорвал голос учительницы.

— Ива? Ива, ты здесь?

Подумав, Ива вздохнула. Может, пора выйти из темноты?

— Я тут, учительница!

Вдруг к ней подбежала большая Ласка с лопоухими пушистыми ушами — та самая, что, казалось, вовсе не заметила её ухода совсем недавно. Неужели ей на самом деле было не всё равно?..

— О, Ивушка, зачем же ты сюда забралась?

— Я… Я… Учительница, я видела, как мой возлюбленный разорвал мой венок.

Она не знала, зачем признаётся. Но, увидев снисходительную улыбку учительницы, неожиданно поняла: может, она и не зря рассказала.

— Ты про Светозара что ли? — догадалась учительница и… хихикнула. — Да таких Светозаров — пруд пруди. Найдёшь себе нового, не переживай.

— Я… не знаю. Я его всю жизнь любила.

Почему она не сказала «Мне больше никто не нужен»? Почему засомневалась?

Ива себя едва ли узнавала.

— Ты ещё и жизнь-то не прожила, малыш, — мудро ответила учительница, снимая с головы цветастый, приятно пахнущий платок и вытирая им Ивины слёзы. — Жизнь не заканчивается с одним глупым зверчонком, который пока даже не способен оценить тебя по достоинству. Подожди ещё — он сам тебе в ноги приползёт!

— Думаете, меня может кто-нибудь полюбить?

Почему Ива не порадовалась, что Светозар ещё вернётся?..

— Конечно! Что ещё за глупости? Ты же готова полюбить. А что ещё нужно?

И впрямь… Разве ещё что-то нужно?

— А теперь вставай, давай. — Резво вскочив на ноги, учительница потянула Иву за собой и принялась отряхивать её юбку. — Пойдём назад. Мы хотели выпить ромашкового чая с другими ведьмами…

***

Мысленное перо парило по воздуху сознания. Ива осторожно подхватила его и написала на несуществующей бересте:

«Однажды родители решили, что оставлять меня с вечно забывчивой бабулей — уже поздно. Я выросла из возраста, когда меня нужно нянчить. И тогда меня отправили в детское отделение Высшей Школы Чудесных Наук — самое ужасное место, в котором я когда-либо бывала.

Чудесники — по сути своей закрытые и жестокие зверолюди. Они уверены в себе и своих силах. Иначе с силой совладать невероятно тяжело. Мне, наверное, с моей душевной и телесной слабостью повезло тем, что во мне обнаружились способности к чудесам воды. Мы с водой на равных, и мне не нужна сила духа, чтобы управлять стихией.

Другие же чудесники — я совсем не похожа на них. И мне среди них было ужасно неуютно. Но, благо, у меня обнаружился выход: вместе со мной отправили и Светозара.

Светозар всегда грезил мечтой освоить чудеса. Хоть какие-нибудь. Он хотел, чтобы чудеса делали всю работу за него: охотились, дом прибирали, дрались с неприятелями. Светозар всегда стремился жить как можно проще.

Я была его простой жизнью. В Школе то стало ещё заметнее: я помогала ему со всем, чем только могла — делала домашние задания, выгораживала у учителей и даже покупала ему за свои деньги разные вкусности в деревне. А он удостаивал меня ободряющим поглаживанием по ушам.

Наверное, я к нему оттого и привязалась. Он всегда рядом. И зачем нужен кто-либо ещё?

Поэтому я и не завела друзей. Я не смогла перебороть свою стеснительность. Тем не менее меня любили учителя: я была примерной ученицей. Но однозначно не любимчиком. Ведь я вела себя так тихо, что порой учителя, когда меня замечали за спиной, пугались до боли в сердце. Меня не боялись только учительницы с отделения ведьм. Всё-таки ведьм тяжело напугать! Они-то меня и замечали гораздо чаще других.

В конце концов, я сама загнала себя в то положение. Во мне легко нашли козла отпущения. А я даже не придавала значения: пускай мне больно и обидно, но у меня есть Светозар, а он меня никогда не обидит.

Как мне казалось. Пока он не разорвал на празднике мой венок. С того мига я возненавидела сорванные цветы.

С того мига моя жизнь стала только хуже. Я занималась исключительно учёбой. И начала писать песни. Со мной никто не общался, и времени было достаточно.

Но одиночество постепенно сломило меня. Видеть Светозара каждый день и не иметь возможности и сил даже заговорить с ним казалось невыносимым. Мне — пусть и маленькой — хотелось начать жизнь заново.

И тогда я попросила родителей отправить меня в Белокаменную Твердыню — храм Матушки-Природы в горах хребта Сияющих Вершин».

***

На бесконечную степь опускалась прохладная ночь. Алый — совсем как в вондерландской Игнисовой Могиле — закат разлился по протяжённой линии горизонта, нежно топя в ярко-тягучих, словно мёд, красках. Джант чувствовал всю враждебность местной дневной звезды: их Игнис был знаком — даже зачастую приветлив к сыну огненной нимфы, — а здесь светило казалось тигром или львом — опасным, но одновременно с этим прекрасным хищником. Тогда Джант подумывал: а может, эта та-аайская Итн — жестокая богиня, запечатанная в небесном пламени — всё-таки существует?

Стоило Джанту выйти наружу, как он чуть не споткнулся: его ногу что-то обвило, и он оступился на лестнице. Нудлз! О, слава Эллиаде.

Зверёк уставился на Джанта не в ужасе, но в смятении: куда ты делся, хозяин, кто эти беры? Почему они меня держали в клетке? Ты же никогда меня в клетку не сажал, хозяин! А Джант только согнулся и, осторожно обхватив руками, прижал малыша к груди, как младенца.

Как только Джант сошёл за капитаном вниз, он неожиданно заметил ссутулившегося у лестницы бера — щуплого, с тонким, словно нить, хвостом и большущими круглыми ушами. Неужели Мыш?

Наверное, если бы не лёгкий кожаный доспех, плотно и слегка аляповато прилипший к телу Мыша, Джант принял бы его за зверку: у того было миловиднейшее лицо — с аккуратным вздёрнутым носом, пухлыми губами и круглыми бледными щеками.

— Знакомься, Джант, — вдруг пророкотал капитан Дуб, пугая незнакомца. — Это — наш последний учёный, хе. Фамильяролог, прости Матушка! Есений.

— Или просто Ёся, — хихикнула Лихо.

Остальные члены экипажа уселись вокруг костра. Какой же притягательный аромат из тех корзин, разложенных вокруг огня…

— Приятно познакомиться, Есений, — постарался быть вежливым Джант.

К сожалению, он не мог узнать, что ответил ему Есений, поскольку тот просто опустил голову. Глаз его Джант не видел — Есений скрывал их за серой — в тон ушам — чёлкой.

— Ёся! С тобой разговаривают! А ну! — подтолкнул того капитан. — Рот открыть, это приказ!

— А-а-а… — проблеял вдруг Мыш, содрогаясь всем телом. — Зд-д-дравствуй!

— Здравствуй, — не очень понимая, ответил Джант.

Что с этим Есением? Да Ив стесняется меньше него!

— Не обращай внимания, он у нас такой, — махнула рукой Лихо, — юродивый.

— А можно поговорить с кем-то, кроме тебя? — устало вздохнул Джант.

— Это даже обидно… А я думала, с кем разделить эти замечательные кусочки вяленого мяса!

Она знала, как правильно поиздеваться… Желудок заурчал в такт её словам.

— Вот-вот! — рассмеялась она.

— Знает, марова дочь, чем привлечь, да? — усмехнулся капитан Дуб. — Пойдём, поедим, обсудим! Что на пороге стоишь?

Обычно такое говорят, когда в дом заходят, разве нет? Не когда стоят на улице. Впрочем, не так важно: подхватив покрепче удивительно смиренного Нудлза, Джант поторопился к костру. За ним поторопился и Есений, с придыханием посматривая на коловёртыша. Со всеми странностями Джант уже не знал, что об этом стеснительном Мыше и думать…

— Приятного аппетита, — добро улыбнулась Лана. Она вышла из корабля на пару минут раньше: увела капитана, пока тот не «выбил из Джанта всю дерзость».

— О, спасибо! — удивился Джант. — Разве у беров есть слово «аппетит»?

— Ну… ты же с нами вежлив, значит, нужно проявить вежливость в ответ. А уж эллиадский из рунического извлечь[1] не так сложно, да?

Джант охотно кивнул, улыбаясь в ответ. Всё-таки не такие уж беры и плохие.

— И вам всем тоже! — пожелал он, откусывая предложенный ему кусок.

Нудлз взял из корзины какой-то засушенный фрукт и отскочил в сторонку — мешать коловёртышу никто не стал.

— Подавись, — резко бросил Светозар в сторону Джанта.

— Тебе сколько, Прибой? Десять? — огрызнулась — внезапно — дерзкая Лихо.

— Ты тоже.

Теплейшие отношения, конечно… Джанту оставалось лишь гадать: какое же фантасмагорическое стечение обстоятельств заставило этих двоих переспать?

— П-пошлушайте, — сквозь жевание проговорил вдруг Джант, вспоминая, — вы так и не рассказали об обликах.

Но стоило ему это сказать, как вокруг воцарилась тишина. Внезапно возникшее напряжение вмиг надавило, выбивая воздух из лёгких. Бранко, сидевший напротив Джанта, тяжело вздохнул — всё его могучее тело поддалось этому движению, подобно вдруг ожившей горе. Лана повторила за Бранко — разве что её вздох походил больше на тонкий всхлип. Есений сжался ещё больше — хотя, казалось бы, куда больше? Светозар поразительно эмоционально нахмурился, откладывая в сторону карманный бурдюк. А капитан Дуб — приложился к своей бутылке, опять.

Лишь Лихо — расплываясь в улыбке — обратила взор к Джанту.

— Ха… А что, если я тебе скажу, что твоя дорогая подружка могла стать чудовищем?

Джант обомлел. Не от шока — от наглости.

— Что, прости? — сощурился он, начиная пламенеть. После еды ему легче давалось себя контролировать, тем не менее раздражение всё ещё разгоралось.

— А что слышал.

Мстительная и жестокая — мантикора воплоти. Что Джант ей сделал, раз получал такой ответ на самый простой вопрос? Да нет, она его даже без вопросов оскорбляла!

— Джант, послушай, не обращай внимания… — залепетала Лана, но её Джант заметил уже после того, как начал говорить:

— Ты меня достала, — прорычал он, грозно впечатывая кружку с водой в землю. — Сколько можно? Ты вообще в курсе, что такое манеры?

— А, та самая штука, которую вы — эллиадцы — придумали, чтобы скрывать истинные намерения? — язвительно процедила та. — Благо, нет, ничего о них не знаю. А ты, наверное, в курсе — ты же так любишь притво…

— Лихо! — вдруг взревел — по-Медвежьи гортанно и громко — капитан Дуб. — Хочешь, чтобы я тебя выгнал из-за стола? Ещё одно слово — и останешься без жратвы, поняла?!

Та лишь насупилась. Да… Джанта бы тоже испугал такой рокот — подобный настоящему грому. Интересно, имел ли капитан что-то общее с магами молний?

— Ты прости… Бываю резок, — тяжело вздохнул капитан Дуб.

— То, что ей нужно, — усмехнулся Джант.

Честно говоря, разгорячённый Лихо, он уже нарывался на проблемы. Однако чего он точно не ожидал, так это раскатистого смеха капитана. А за ним — и остальных членов экипажа «Симурана». Даже Есений хихикал в крохотную ладонь!

Наверное, Джант всё-таки не понимал местных шуток.

— Это точно! — отозвался капитан, утирая слёзы. — Лихо заслуживает хорошей взбучки! Жаль, она ещё не допрыгалась достаточно, чтобы её получить.

— Да я вас уделаю. Тебя, капитан, и вообще всех, кто здесь сидит.

Процедила она это так злобно — почти безумно, — что Джант буквально открыл для себя новые грани её грубости. Что же её удерживало от мордобоя? Правду, конечно, говорят: в Академии на одного добряка приходится один полный ублюдок. И если личный ублюдок Джанта — Светозар, то, наверное, Лихо — личный ублюдок Ив.

— Единственный хороший противник из вас, академских — Неизвестный, — добавила она. — И то он использует нечестные приёмчики.

— Ха. И какие же? — усмехнулся Джант.

— В пространстве перемещается.

— Так это твоя проблема, что ты так не можешь.

— Что ж… — задумалась она. — Пока не могу.

Хищно подцепив кусок клыком, она откусила вяленого мяса. Так некультурно перед ним не ел ещё никто.

— О душах… — наконец вернулся к изначальной теме он.

Веселье будто ветром унесло. Вновь — тягучее молчание, разбавляемое лишь далёким свистом ветра.

— О… Да, точно, — припомнил капитан. — Ну… Мы их встретили на следующий же день после того, как приземлились. Как потеряли… четверых. Разбились при падении.

— А… пятого? — подсчитал Джант.

Перед ним сидели шестеро беров, Лучик — лежал в энергетической коме. Итого — семь из двенадцати.

— Они напали неожиданно, — сощурился капитан, то ли вспоминая, то ли борясь с сомнениями. — Их было трое или четверо… Не помню, я тогда спал. Дежурил наш учёный… Его они и забрали.

— Как это… забрали? — недопонял Джант. В мыслях загорелся огонёк беспокойства.

— Унесли. На руках, — ответил вдруг отозвавшийся Бранко. Он сопроводил свои слова жестом: поднял ладони, как если бы поднимал кого-то за плечи. — Им будто было очень легко. Туда его утащили.

Бранко кивнул в сторону горы. Пика, что возвышался, словно наконечник самого длинного и самого острого копья.

— Они… Они… были как призраки… Только чудовищнее, — пролепетала Лана сквозь закрытый рукой рот. Она уже содрогалась от слёз. — Призраки — это ведь просто остатки присутствия. Они всего лишь мученики. А это… это — оболочка. Что-то неживое, что-то… что когда-то было живым.

Джант совсем не понимал, что она пыталась объяснить. Ему больно было наблюдать за её слезами, но он не мог ей и руки протянуть: она ему совсем не знакома, чтобы проявлять чувства. Да и его ревнивая Ив расплакалась бы, если бы Джант стал обнимать другую.

— И это было прекрасно, — вдруг оборвала её Лихо. — Я хочу с ними встретиться. Хочу завалить одну такую тварь.

Вдруг все взгляды обратились на неё. Джант ошеломлённо застыл: насколько далеко эта берка могла зайти в своих издевательствах? Или она и впрямь просто сумасшедшая?

— И я почти смогла! Только мне эти не разрешили.

Говорила она прямо в глаза Джанту. Капитан Дуб поперхнулся от наглости: даже у него впервые не нашлось слов.

— Ну а что? Он мучился. Я бы просто закончила его страдания…

И тут Джант догадался. Налившееся огнём сердце сперва замерло, а потом — вновь заколотилось, и так быстро, что дышать Джант не успевал.

Они… Эти существа — чем бы они ни были — превратили учёного «Симурана» в себе подобного. Вот почему Лихо сказала про Ив…

— Джант, Джант! — вырвала его из мыслей Лана, растолкав. — Не делай поспешных выводов! Твоя невеста всё ещё может быть… не этим!

— Я… Я знаю, — кивнул он. — Я… Я…

Он не знал, что ей отвечать. Он как мог сдерживался — лишь бы не заплакать от отчаяния, не перед ними — берами, далёкими и чужими. Случайно взглянув на руки, он увидел, как те дрожали — так сильно, так мощно, что Джанта это просто напугало.

Нет-нет… Ив не может!..

— Лихо, если ты скажешь хоть одно слово, я тебя сама копытом бодну, — неожиданно отозвалась Лана. Джант удивился — но не достаточно, чтобы прекратить дрожать.

Лихо же расплылась в ухмылке. Клыками наружу — хищной и злобной. Ей доставляло удовольствие причинять боль.

— У тебя нет ничего святого, да? — сам не заметив этого, начал говорить Джант.

— Я и так буду стелиться по земле после смерти, — повела плечом та. — Я не боюсь бесславия.

— Ты просто любить не умеешь, признайся, — вдруг отозвался Светозар. — Ты ведь это хочешь сказать, да, Джант?

— Да… Да… А мне есть какое-то дело? — сам от себя не ожидая, пробормотал Джант.

Он накрыл лицо руками. Дышать… Дышать.

Звезда. Мягкие ушки… Яркая улыбка… Сияющие глаза… Нет другого образа, который был бы ему так нужен. Не было ни одного слова, которое бы успокоило его лучше этого милого сердцу лица. Пускай в воспоминании, пускай в голове — лучше остаться там навечно, если она…

Но… Разве Джант разлюбит Ив, если она станет чудовищем? Перестанет ли она от этого быть Ив?

Перестанет ли быть той, что спасла его?

— Улыбается… извращенец поди? Любишь всяких с изъянами? — съязвила Лихо. Но Джанта её замечания уже не касались.

— С изъянами или без — она моя Ив. Другой нет и не будет. И если она станет такой… я приму её любую.

Джант улыбался. Безумие? Нет. Он просто подумал, что увидеть любимую Ив — это единственное его желание. Конечно, хотелось бы знать её прежней. Но стань она чудовищем — Джант её всё равно не бросит.

— Да ты больной, — скривился Светозар. — Больной ублюдок. Хочешь себе такое же чудовище, как ты сам?

Джанта его слова лишь позабавили. Разве Светозар хоть что-то понимал в любви?

— Поэтому Ив тебя и бросила. — Джант посмотрел в глаза Светозара. — Я люблю её за то, какая она внутри. А ты — за красивое личико.

Теперь уже Светозар вспыхнул. Его бледная кожа покрылась таким красным румянцем, что, наверное, жарь они на его щеках обед — сожгли бы. Но Джанту — вопреки тому, как ему нравилось видеть гнев этого ублюдка — продолжать терзания не стал.

— Так, пока это не превратилось в полный бедлам, — поднял бутылку капитан Дуб. — Поговорим о самом важном. О вашей вылазке.

— О… нашей? — ошеломлённо уставился на него Джант.

— Ну да! Ты же помощи хотел. Вот, получай. Кстати, — Дуб недвусмысленно взглянул на Нудлза, жадно собиравшего крошки фрукта с земли, — мы, честно говоря, не прониклись к тебе доверием, Джант, сынНеизвестного. Твой подозрительный папаня — или наставник, как тебе удобно — отправил нас всех в это царство ужаса и смерти, и с каждым днём мы всё больше сомневаемся, что это были просчёт илиошибка.

— Меня вообще-то тоже сюда отправили, — в недоумении сощурился Джант. — Почему я должен расплачиваться за грехи Неизвестного? Как я с ним, по-вашему, связан?

— Это нам ещё предстоит узнать, — ехидно улыбнулся капитан Дуб. — А пока — уж прости — нам придётся предпринять кое-какие меры, чтобы моя «помощь» вернулась с тобой вместе — целая и невредимая. И, да, чтобы твоя драгоценная Ива вернулась с ними.

— И… что вы хотите?

Взглянув на Нудлза, Джант понял без слов. Малыш взметнул на него недоумённый взор. Нудлз же никогда не отличался глупостью, естественно, он сообразил: творится что-то неладное.

— Этот коловёртыш станет нашим залогом, — заявил капитан Дуб. — Не волнуйся, Ёся о нём позаботится. Всё-таки он со зверьками на короткой ноге…

— Постойте! А как я буду искать Ив? — задал логичный вопрос Джант.

— То есть не против оставить мелкого на супчик «Симурану»? — усмехнулась Лихо.

— Нет! Я просто надеюсь, что, ну… Ваш фамильяролог достаточно компетентен и не станет… вытворять всякое с моим питомцем.

Есений — впервые — показал глаза. Сперва мелкие, они округлились так, что стали раза в три больше.

— В смысле?.. — пролепетал он.

— Да… Ты так смотрел на Нудлза… Ладно, не обращай внимания, — отмахнулся Джант.

— Ох… Т-ты что? Я бы никогда, — тут же вспыхнул тот.

— Ха-а-а! Вот это тебя раскрыли, Ёся! — рассмеялась Лихо. Вслед за ней захохотал и Светозар: этим они соединились в невиданной гармонии.

— Так! Хватит, Есений, я не собирался делать никаких намёков, — оправился Джант. — Просто… не важно. Капитан Дуб, как вы себе представляете поиски Ив? Без существа, способного засечь магический след!..

Внезапно на его вопрос ответил смятённый Есений:

— Прежде, чем это предложить, я сводил Нудлза к окраине леса. В общем… ему там не нравится. Он отказался входить.

Ну, конечно. Джант тяжело вздохнул и взглянул на Нудлза. Тот, заметив взор хозяина, немедленно к нему подскочил и сел на ногу. И так умилительно состроил глазки… И как такому отказать? Джант погладил малыша по голове.

— Хорошо. Только позаботься о нём, ладно? А то, ну… Я очень люблю Нудлза и очень не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

Джант постарался состроить улыбку как можно двусмысленнее. Такую добрую, что где-то в глубине — злодейскую. И, похоже, его жест возымел действие: Есений заметно содрогнулся — от ушей до хвоста.

— Па-па-понятно, — вновь заикнулся он.

С этим Джант похлопал Нудлза по спинке и указал на Есения. Прежде игравший, Нудлз с удивительной скукой взглянул на Есения, а потом вновь на хозяина — уже умоляюще. Джант молча кивнул: не принял возражения. С немым «ладно» Нудлз лениво поднялся и тут же — Джант привык к таким неожиданным прыжкам — оказался на голове Есения. И принялся методично грызть тому ухо.

— И кого вы со мной отправите? — спросил Джант, оглядывая команду корабля «Симуран».

На самом деле, одного Бранко хватило бы с лихвой. Всё-таки Яки — как рассказывала Ив — служат в Белокаменной Твердыне — главной обители веры в Матушку-Природу. И очень многие из них прекрасно разбирались в религиозной магии. Бранко наверняка умел и щиты воздвигать, и лечить — всё, чего не хватало Джанту.

Однако, вопреки ожиданиям, капитан Дуб отрезал:

— Лихо и Прибоя.

Джант обомлел. Этих двоих? Из всех, кто есть? Да лучше бы Есения с ним послали!

— М-может, лучше Бранко? — борясь с шоком, запнулся Джант. — Его одного хватит…

— Я возвожу защитные щиты вокруг корабля, так что не пойдёт, — помотал головой тот.

— А Лана? Я как раз не умею лечить…

— О, прости… Мне надо приглядывать за Лучиком, — печально вздохнула она.

— Есений?..

Лишь мельком взглянув на Есения, Джант понял: нет. Судя вставшему меху на ушах, у Мыша сердце остановилось от одного предложения. Что уж говорить о походе? И вообще, чем бы он мог пригодиться?

— Принимай, что дают, Джант, — строго оборвал его капитан Дуб. — Увы, мне твоя помощь тут пригодилась, поэтому одного я тебя не пущу.

— Я уже понял… — мрачно отозвался Джант.

О, эти отвратительные взгляды… Оба уставились с издёвкой. Горящие глазки Лихо источали жгучую жестокость, а тёмные Светозара — грязную, мерзкую подлость.

И всё-таки Джант прекрасно представлял, почему эти двое когда-то сошлись: ублюдки порой просто притягиваются друг к другу.

— Ладно… Раз другого выхода вы не видите, — тяжело вздохнул Джант.

— А что тебе не нравится? Мы с удовольствием спасём твою невесточку, — расплылась в клыкастой, опасной улыбке Лихо.

— Именно… Прикроем со спины, — вторил ей Светозар.

От его слов Джанта пробрало дрожью отвращения. Ох, вот бы очернить этот белоснежный мех его ушей…

— Что-то более мерзкое придумать не мог? Или не хватило воображения? — парировал Джант.

— Храню своё воображение для одной красавицы. Надо же придумывать ей подарки.

— Да твоя скупая душонка даже до цветочка с поля не снизойдёт.

— Ха! Я соберу Иве лучший — как вы его там зовёте? — букет у лучшего мастера…

— О, Богиня! — Джант громко и звучно рассмеялся. — Ты серьёзно провёл рядом с Ивой больше десяти лет? И ты не запомнил, что она ненавидит букеты?

— Да хватит! — вдруг взорвалась Лихо.

После вскрика она с мгновение отдышалась и, странно потупившись, наконец спросила:

— Может, поговорите о чём-нибудь, кроме своей тупой тёлки?

— Тупая тёлка здесь ты, а Ив — зверица, — беспечно бросил Джант.

— Замолчали, все трое! — наконец вклинился в разговор капитан Дуб. — Завтра с рассветом вы трое выдвигаетесь на поиски. Поняли меня?

Он внимательно оглядел их всех — Джанта, Светозара и Лихо — и дождался, пока они кивнут. Джанту даже на мгновение показалось, что капитан протрезвел.

— Хорошо… Перед вылазкой вам нужно хорошенько выспаться. А теперь по кроватям! Это приказ!

Джант было собирался встать, но Дуб вдруг остановил его за плечо.

— Не вернёшься — обещаю, я с тебя три шкуры сдеру.

— Ясно, воевода, — усмехнулся ни с того, ни с сего Джант.

[1] Рунический язык – язык, смешавший все языки мира Зеркал. Поэтому у большинства нет проблемы в том, чтобы говорить на отдельных языках, зная рунический. Когда, зная рунический, кто-то хочет поговорить на отдельном языке, он говорит, что «извлекает» этот язык из рунического, как бы расшифровывая особое наречие из всеобщего языка.

Глава шестая. Тело

Беспросветная ночь опустилась на жаркую землю, пропахшую сухим песком и жжёной травой. Бич прислушивалась к звукам и ароматам: к самому тихому шёпоту та-аайской молитвы и к крикам танцев-песнопений, к цветочным благовониям и к вони гнилой крови. Бич лежала неподвижно, притворяясь, будто выжидает свою добычу, однако сама выступила жертвой.

Она была слаба и понура, единственное, что спасало её тело и дух — неизменное присутствие Амона, который — несмотря на черневшую рану — не согнув спины, сидел с ней рядом, обвив ноги хвостом. Его рана действительно — как ни странно — не кровоточила, лишь постепенно темнела. Бич всё хотела спросить: как Амон считал, что она означает на самом деле? Но разрушать легенду ей казалось очевидно опасным.

Многое Бич порывалась сделать за эти несколько изнурительных часов отдыха. Амон одним долгим и вдумчивым взором останавливал её от лишних движений: в его глубоких и мудрых глазах отражался вес принятых решений. Бич понимала: если ей нетрудно купаться в лучах славы, то привыкший к незаметности Амон — терпеть не мог пустых восхвалений.

В конце концов, Амон возвёл вокруг их временного прибежища купол и поддерживал его, пока демоны обхаживали сверкающую границу. Сотворённый им щит походил на таявший по Времени Расцвета лёд: испещрённый блестящими нитями, словно трещинками на замёрзшей воде. Магия пуринов всё-таки отличалась от зверолюдской: те привыкли представлять энергию не в виде потоков и символов, но в виде всепроникающих нитей, и это ускользало от понимания Бич. Может, поэтому ей никогда не удастся создать нечто настолько красивое, как щиты Амона.

Внутри разгорался костёр, поднимающийся — казалось — к самым небесам. Бич, лежавшей на колене Амона и утопавшей в его тепле, снизу всё виделось больше, чем оно есть на самом деле. В том числе и другие та-аайцы, рассевшиеся вокруг Амона. Лишь Зебра-шаманка могла сесть к нему близко: вроде бы у неё на то было больше прав, хотя Бич считала, что все эти жестокие дикари должны держаться подальше от её Амона.

— Расскажи нам о себе, избранный. Мы бы хотели знать о тебе больше.

Зебра заискивающе опустилась, взором пронизывая могучую фигуру Амона. Бич не могла прочитать: то ли шаманка искренне пыталась польстить, то ли собиралась поймать Амона на лжи. Тем не менее, пока их легенда работала, волноваться им было не о чем. Амон умеет говорить мало и расплывчато. Да и в целом — достаточно.

— Лучше ты сперва скажи, как тебя зовут. И твоих спутников.

О, как обернул! Бич едва удержалась от усмешки. Что бы шаманка ни задумала, себя она подставит больше, чем их.

Глаза её горели в пляшущих язычках пламени. И те — призрачно и неосознанно — подчинялись могущественной волшебнице.

— Как скажешь, — медленно кивнула Зебра, свысока щурясь в сторону Бич. Неужели она всё-таки выдавала себя косыми взглядами? — Меня зовут Мкса. Я была помощницей капитана на корабле «Сфинкс».

— А что случилось с капитаном, Мкса? — спокойно осведомился Амон.

— Он погиб во время падения, — в тон ему ответила шаманка.

Лёгкая — словно от касания воробьиного пёрышка — дрожь пробрала Бич по спине. Как же безэмоционально Мкса это говорила, как не шелохнулась и не дрогнула… Как не вышла из теней, прячась под высоким ритуальным костром. Дочь солнца-Игниса, она наверняка не выносила нежных лучей ночных светил, благоволивших обротню-Бич.

Неужели ей и вправду плевать на судьбу умершего капитана? Может, ей вообще всё это действо — только на руку?..

Как же Бич не нравилось на «Сфинксе»… Эти заискивающие — нет, ищущие подачки — взоры, обращённые к Амону. Эта сводящая с ума тишина. В конце концов, треск этого высокого огня! Все инстинкты говорили немедленно уносить ноги, бежать как можно дальше, но Бич почему-то оставалась. Оставалась, позорно прижимаясь к ноге Амона, неспособная сказать хоть что-то в ответ.

— Ясно, — тон Амона оставался безжизненным, но Бич отчего-то верила: внутри он тоже переживает. — Представь своих спутников, Мкса.

— Не могу.

— Что значит «не можешь»? — спрашивал Амон будто не в возмущении, но с искренним интересом.

— Потому что у них больше нет имён. Они отказались от них во имя рабского служения богу.

— Но при этом ты своё имя оставила?

— Я — шаманка. У меня иное положение в божественных глазах.

Ха! Какая горделивая. Вообразила себя львицей, тогда как сама — лишь беспомощное травоядное. Вот так давай жертвам и добыче власть.

С другой стороны, оборотни не строили иерархию, основываясь на пищевой цепочке. Бич никогда не жила в графстве Ульф — или исконных землях всех оборотней, — однако отец многое рассказывал о них. Ульфы — великие волки — правят оборотнями, деля их на племена по животному, в которое оборотень обращался. Конечно, с хищниками считались больше — это естественно, больше обращать внимания на сильных мира сего. Однако и другие имели ровно такое же право на слово.

Бич гордилась тем, что принадлежала к правящей династии. Хоть и наполовину, и то — на правах бастардки.

Несмотря на желание Мкса обезличить та-аайцев, Бич всё равно окинула их взглядами — то ли из любопытства, то ли из желания насолить этой неприятной шаманке.

Один из них — Обезьяна со слегка отрешённым выражением лица и понурым рыжим хвостом. Обладающий сильными руками, но явно слабыми ногами, он перебирал в больших пальцах золотую шестерёнку. Его кожаная куртка — едва прикрывавшая худощавый торс — была увешана инструментами, звенящими в ночной тишине. Видимо, механик «Сфинкса».

Другая — неопрятная, зато укутанная в тонкие сверкающие ткани и оцепленная тяжёлыми украшениями Леопардка (судя по пятнистым ушам). Её тонкие руки были чем-то исписаны. Может, архивариус?

Последняя сидевшая с ними — маленькая и явно напуганная Тушканочка. Её хвост высился над её светлой головой, пышная кисточка подрагивала. В светлых коротких волосах неряшливо путались перья импундулу. Фамильяролога видно издалека.

Двоих не хватало. Видимо, сидели по другую сторону костра.

— Моё имя — Амон.

Он решил не настаивать на ответах? Бич с трудом подавила удивление. Но это же несправедливо! Мкса не имела права забирать чужие имена.

Впрочем… Амон ведь играл в их «избранного». Значит, его должна признать шаманка. Таков та-аайский суровый закон.

— Я родился под самим солнцем.

Солнце, Игнис… пурины и люды называют это светило по-разному.

В каком-то смысле Амон не солгал: с младенчества его забрали на служение фараону Мафдт-смата, Амону даже не удалось узнать имён своих родителей. Он был произведён на свет, чтобы стать не щитом Академии, но щитом фараона, защитником, который грудью примет удар любого врага.

— И вырос подле зазеркальского бога.

Фараон — для Мафдт-смата всё равно что бог. И для подчинённых Мафдт-смату союзов тоже.

Именно поэтому Обезьян едва не заёрзал, но Бич-то увидела — его большие стопы, больше похожие на руки, чем на ноги, всколыхнули песок. Да ведь Мкса сочтёт это за неповиновение!

Бич поторопилась изобразить хоть что-то — даже если это «что-то» всего лишь неправдоподобный кашель. Мкса встрепенулась и взглянула на Бич так, словно желала разорвать на куски, но Бич привыкла к таким взорам и сдержала его с достоинством.

— Однако я был виновен перед богом, за что тот изгнал меня для искупления.

Что ж, а вот это — ложь. Немногое Амон поведывал Бич, но она помнила его рассказ. Амон бежал сам, но не то — главное расхождение в его речах. Главное — что Амон считал себя виновным. Именно оттого, что не считал, Амон и отправился на поиски Черепаховой Академии — дабы обрести справедливое служение.

— Из-за чего фараон изгнал тебя, Амон? — уточнила Мкса.

Да она точно пытается его раскусить! Бич было открыла рот, чтобы её оборвать, однако Амон ответил гораздо обходительнее и понятнее:

— Мой грех — лишь на моих плечах. На плече, — он указал на чернеющую рану. — Я пытался сбежать от греха, но тот догнал меня. Я избран, чтобы очиститься.

Он ведь придумывал на ходу! Бич и не представляла, насколько у Амона бурное воображение.

Безусловно, «грех» его вовсе грехом не был. Сколько бы Амон ни упирался и ни стыдился — Бич никогда бы не посчитала его виновным. Тем более что не он предал, а предали его! Ведь у Амона был роман с наложницей фараона, которую тот – не желал отпускать. В конце концов, эта зверка послала Амона, искренне любившего её, на казнь.

До сих пор не верилось, что Амон — уверенный в себе, рассудительный, мудрый — когда-то мог подпустить так близко настоящую подлую змею. И, вопреки словам всех вокруг, Бич отказывалась признавать: она не считала эту мерзкую падшую зверку змеёй лишь потому, что когда-то Амон любил эту незнакомку из своего прошлого.

Возможно, даже больше, чем Бич.

— Избранный, позволь слово своей шаманке… — вдруг отозвалась Мкса, поглядывая на Бич.

Только тогда сама Бич поняла, что всё это время непрерывно смотрела, как Мкса собиралась с мыслями.

— Ты можешь говорить. Я избран, но при этом так же смертен, как ты.

— Эта… из богомерзкого народа — твоя рабыня?

От такого заявления Бич воздухом поперхнулась. Ну уж нет! Это-то она Мкса с рук не спустит!

— Что-что?! — вскочила Бич. Злоба так прочно охватила её, что даже головокружение не остановило её от подъёма. — Я — рабыня?!

— Как скажет избранный, — отвечала Мкса поразительно спокойно. — Обычно всех иноземцев, кроме кесаря и его легионов, Мафдт-смат обращает в рабство.

— Ага, вот оно что, — съязвила Бич. — Как вы с такой логикой вообще в Академии продержались?

— Если хочешь добротного урожая, придётся мириться с насекомыми.

У Бич кончились слова. Дыхание выбило из груди, словно от удара. Перед глазами заплясали искорки костра. Да будь ты проклят, мантикоров костёр!

Испуганные та-аайцы за спиной Мкса начали принялись переглядываться. Честно, Бич не хотела вас пугать… Но, Орон милосердный, если вы решили пойти за этой горделивой садисткой — вы сами навлекли на себя беду!

— Ты… Ты приносила в жертв своих друзей! И я здесь — недостойное насекомое?!

Не ответила. Но уши-то у неё встрепенулись на звук. Делала вид, что не слышала!

— Эй, ты язык проглотила? Какого хрена?! — всплеснула руками Бич.

Мкса лишь «одарила» её долгим оценивающим взглядом. Окинула с головы до ног. И медленно, словно ребёнку, сказала:

— Мне действительно нужно пояснять? — скептично нахмурилась она. — Хорошо. Пожалуйста, имей немного совести. Мы тут обсуждаем серьёзные божественные темы, а ты превращаешь нашу мирную дискуссию в хаос.

— Что? Ты только что назвала меня рабыней!

— Таков порядок вещей, — пожала плечами Мкса. — Мы не можем изменить нашу природу. Мне жаль.

О, так быть рабыней — у Бич под коркой заложено! Быть вечно понукаемой! Ну да, действительно, она пришла в Академию, чтобы слушать подобные речи.

Вскочив с места, Бич заметно пошатнулась. Да плевать! Хоть ползком — но надо уходить отсюда подальше. Чего они с Амоном вообще хотели достигнуть, ведя переговоры с теми, кто принёс своих друзей в жертву?

Вон и демоны разошлись. Как удобно! Лучше — в тень, чем от этого жестокого огненного света — света безумной пляски. Было развернувшись, Бич едва сделала шаг к границам щита, как почувствовала тёплое прикосновение к плечу.

Амон! Бич взглянула ему в глаза, пытаясь разгадать, о чём же он думал теперь. Его же взор оказался… проникновенно-умоляющим.

— Постой.

— Амон, это бесполезно! Оставь их! — Она смахнула его ладонь с плеча, но, понимая собственную грубость, тут же перехватила её. — Они потеряны!

— Бич, прошу. Попробуй понять.

В его глубоких глазах — по-прежнему ненапряжённых — промелькнула тень. Ярости? Непонимания? Или… растерянности?

— Понять что?! Я уже поняла, что они — не зверолюди, а звери! — указала на та-аайцев Бич. — Я не хочу понимать тех, кому хватило жестокости предать своего!

— Бич, послушай… Мы им нужны. Потому что… они запутались ещё больше нас.

Ошеломлённая, Бич застыла, обдумывая. Похоже, у Амона впервые кончились слова, чтобы коротко высказаться, и кончилось терпение, чтобы их подобрать.

Он — лишь на миг — показался Бич лишь не сильным волевым воином, а смятённым подростком, который и понятия не имеет, как выразить то, что творилось на душе. Амон потупился, но тут же вновь выпрямился: кажется, этим он поддерживал не столько легенду, сколько образ мощного звера — перед Бич, перед женщиной, которую любит.

Ну и что же он творил? Она ведь не могла согласиться! Но… как тогда ему отказать, как сказать «нет» этим — впервые так отчаянно просящим — глазам?

Определяясь, Бич бросила короткий взгляд на та-аайцев. Не на Мкса — её гнилая натура витала в воздухе запахом жертвенной крови. Нет, на «безымянных».

Их силуэты костёр осыпал искрами, словно подчиняя. Обезьян продолжал нервно крутить шестерёнку, пальцы его, казалось, путались, завязывались узлом. Тушканка бешено — так, что уследить было сложно — металась взглядами между Мкса, Амоном и Бич. А Леопардка — точно знала — смотрела прямо на Бич.

В глаза. Будто говоря что-то на языке, неведомом Бич. На истинно-та-аайском — не том, на котором говорят, но на том, на котором думают.

Они запуганы. Они бросили всё — научное ремесло, личность, даже собственное имя — на алтарь гордой Мкса. В костёр, осветивший путь и спаливший их дотла.

Но теперь им не нужен костёр, если рядом — свет свободы.

— Хах… Ты что? Как ты мог подумать, что я уйду и брошу тебя одного? — смешливо спросила Бич, улыбаясь Амону.

Тот улыбнулся в ответ — как всегда, по-своему кротко, уголками полных губ.

— Но вам я помогу с одним условием, — повернулась к та-аайцам Бич. — Если вы признаете, что совершили злодеяние.

— Бич, ты не понимаешь… — отозвался Амон, но его перебила Мкса:

— Ты ставишь мои знания под сомнения, рабыня?

— Твои знания — ересь, если они говорят убивать невинных ради своей выгоды.

Эта неприкрытая злоба в сощуренных глазах Мкса. Наконец-то вскрылась её истинная суть — под оболочкой великой и уважаемой шаманки. Суть не благородной Зебры, но гиены, что питается падалью — бедами убитых горем друзей.

— Стоять! — вдруг воскликнул Амон, прикрывая Бич рукой. — Слушайте мои слова.

Он выразительно взглянул на Бич. Наверное, если бы не сочувствие в его глазах, она бы подумала, что он приказывает и ей.

— С завтрашнего дня более никаких жертвоприношений не будет. У вас есть ночь на то, чтобы обдумать это. — Предупреждая возражения Мкса, Амон её остановил, выставив вперёд вторую руку. — Я — избранный, и это мои слова. Если хотите, чтобы я привёл вас к богу, и мы окончили его тиранию — слушайте и повинуйтесь.

Он говорил так уверенно, что Бич и сама начинала думать: он и вправду избранный. В её глазах точно.

Осторожно приложив руку к его ране, Бич провела по ней пальцами. Чернела и сморщивалась… Словно от проклятья.

Ошеломлённая, Бич впервые поняла: поражённая кожа Амона была удивительно похожа на кожу демонов.

— С рассветом мы выдвигаемся в путь. И все вы, — Амон внимательно взглянул на Бич, — обязаны быть к этому готовы.

***

От дневного жара по телу растянулась плотная сетка обволакивающего пота. Бич — волчица вондерландских степей — достаточно привыкла к этому мерзкому ощущению, поэтому её мало беспокоило — пусть и раздражающее — чрезмерное тепло. Дыхание становилось тяжёлым и сухим, душным, словно воздуха не хватало, его лишили. Но и это не ново: Игнисову Могилу — самую горячую пустыню Зазеркалья — Бич пришлось однажды пересечь, и та её не убила. Но сделала сильнее.

А здесь… Слабость шла не с небес, а из-под земли.

Напряжённые сильные ноги чувствовали каждый толчок камушка, каждую шероховатую волну песка. От малейшего изменения Бич прислушивалась к внутренним ощущениям, постоянно обманываясь, изводя саму себя. Казалось, вот-вот, и рука вырвется, схватит её за ногу…

Но, тем не менее, они продолжали идти дальше. И с очередным шагом к Бич приходила уверенность, что — судя по всему — демонам преисподней пока нет дела до живых… по крайней мере, до их небольшой группы.

В один из моментов облегчения Бич перевела взгляд с земли на небеса, а оттуда — вперёд. Чистые голубые дали походили на безжизненное стекло, и смотреть на них вмиг стало невыносимо. Как будто живые заперты в клетке, в роскошном зверинце патриция.

И последняя мысль волчице-Бич совсем не нравилась.

Вдруг беспорядочные колыхания её разума прервал резкий толчок: Бич сперва отстранилась, но успела схватить ослабевшую руку, словно пытавшуюся найти опору в воздухе. Взглянув на серую «лапу», Бич перевела взгляд.

Точно, он. Щит «Сфинкса». Крупный для обычного мага, но мелкий для своего народа — этот Носорог с подозрительным прищуром и дрожащими ладонями смотрел на других, морща плотную серую кожу. Он походил на зверя, вставшего на задние копыта, лишь с робко очерченными чертами зверолюда. И до этого мгновения — когда Носорог впервые раскрыл рот — Бич даже не знала, умел ли щит говорить.

— Воды…

Бич тут же встрепенулась и, сорвав бурдюк с пояса, вылила тёплую воду в большой рот незнакомца. Носорог лишь выдохнул, держась за бок.

Впервые Бич увидела та-аайского щита ещё у костра, в похожем положении, разве что лёжа. Издалека ей померещилось, что огромного зверолюда сломила лихорадка. Над ним, казалось, тщетно боролся за жизнь сокомандника Крокодил-учёный, с которым Бич тоже так и не удалось поговорить.

Да ни с кем, кроме Мкса, ей не удалось поговорить.

Теперь же Носорог, как ни странно, шёл сам. Мкса запретила ему помогать, на вопрос Амона она ответила, что он — «порченный», жертва, которую демоны не приняли.

— Ну-ну, давай. Держись, — проговорила Бич, подставляя плечи.

— Нельзя…

— Мне, по большому счёту, плевать, что там ваша Мкса бормочет. Ты должен жить, несмотря на её прихоти! — гневно прошептала Бич в ответ, взваливая щита на себя.

Ей бы, конечно, очень пригодилась помощь Амона в этот момент… Но он-то шёл впереди, избранный, рядом с шаманкой-Мкса. И почему Амон вообще придумал этот план?! Он ведь не любитель рисков. Бич изо всех сил убеждала себя верить, однако… однако это щемящее, въедчивое, тёмное чувство, как кучка блох, поселилось в душе, раздражающее покусывая благие побуждения и постепенно подтёсывая доверие.

— Спасибо… Вы двое — единственное хорошее, что произошло с этим кораблём с момента приземления, — пробормотал Носорог.

Бич встрепенулась. Никто даже не обернулся на его слова. Бич и Носорог шли в конце, замыкающими. «Безымянные» же брели между ними и лидерами — Амоном и Мкса. Амон предпочитал молча вести за собой, тогда как Мкса гордо пряталась в его большой и длинной тени.

А Бич выгнали назад. Её не жалко. А Амон не стал за неё вступаться. Это ведь порушит «легенду»…

Всё-таки жар небес припекает голову. Нельзя так думать.

— Нет-нет, мы… Мы не могли пройти мимо нуждающихся.

Бич знала, что лукавила. Наверное, и Носорог это знал: он обернулся к ней, в туманной дымке его глаз промелькнула грустная усмешка. Наверное, именно всматриваясь в эти глаза, глядя на печальную усмешку, Бич осознавала, что ошибалась.

— Мы постараемся помочь. Помочь вам свергнуть эту Мкса…

— Ты… разве не знаешь, что произошло? — слабо прохрипел Носорог.

— А что я должна знать? Я прекрасно осознаю, кто такая эта Мкса и что она — та ещё сука. Хотя называть её сукой — это большой для неё комплимент…

— Бич Справедливости… Верно, тебя так зовут?

— Да… — слегка опешила она. — А что такое?..

— Бич Справедливости, тебе ли не знать, что справедливость у всех разная?

Она едва удержалась от того, чтобы вспылить на раненного и слабого зверолюда. Чья же справедливость — позвольте спросить — оправдывает жертвоприношения?!

Но она даже не успела сорваться, как Носорог продолжил:

— Не пойми неправильно. Я не горжусь тем, что мы сделали с големом…

Понятно… Как иначе? Ведь големов немногие считают живыми. Сколько сил и времени потребовалось, чтобы хоть кому-то объяснить, что у големов тоже есть душа. Ведь совсем не многие из магов Академии встречали ту же очаровательную и умную Лиззи, никому не желающую зла.

— Только если раньше мы были в панике, могли толкнуть друг друга в спину, чтобы, как вы говорите, «демоны» сожрали кого угодно, лишь бы не тебя… то потом у нас появилось, во что верить.

Бич оступилась.

— Но ведь слова Мкса — ложь…

Не успев поразмыслить над его словами, она услышала:

— Знаешь… Как бы то ни было, лучше, наверное, смерть одного, чем смерть всех.

Нет, так не должно быть… Бич отказывалась верить. Нет причины, которая позволит убить хотя бы одного, даже ради десяти, нет справедливой причины…

Выход ведь есть всегда?..

— Тогда расскажи мне всё, что здесь произошло. От первого до последнего дня!

***

— Вы сами видели, что произошло тогда, в космосе. Чудовище так напугало нас, что капитан решил: это — божественное провидение, кара Итн. А путевой ему поверил.

Мы всегда встречали опасность лицом, понимаешь? Если уж и умирать, то с честью. Неизбежное надо встречать с гордостью.

И мы полетели. В глубину.

Конечно, этого хотелось не всем. Знаешь, кто выступил? Как ни странно, Мкса. Сказала, что это бессмысленно. Что провидение таким быть не может… Но кто послушал шаманку, когда, казалось бы, именно она была права?

Ты знаешь, что произошло дальше. Я бы хотел не знать. Но мы как-то приземлились.

Почти половина корабля погибла. Капитан, путевой, меч и лекарь. Самые важные на «Сфинксе»… И единственные, кто могли нас объединить. Этого не станет отрицать даже Мкса.

Осталась кучка потерянных исследователей и мы с другим мечом, раненным и молящим о помощи. Я держал его за руку и старался не смотреть на эту… вывернутую сломанную ногу и на этот отросток хвоста, бо́льшую часть которого раздавило на куски корпусом. Я… ничего не мог сделать… ничего.

Он спал и что-то бормотал во сне, а когда просыпался, слонялся вокруг корабля. Мкса тем временем пыталась придумать, что нам делать — она же помощница капитана, замена на случай, если с главным что-то случится. И случилось…

Видимо, этих демонов приманивает кровь. Иначе не могу объяснить, как в первую же ночь они обнаружили нас и атаковали. Я держался, как мог. Все стояли подо мной, дрожали, а я и сам дрожу, откуда я знаю, выживем или нет? Они кричали, молили, только эти твари едва ли понимают хотя бы обычные чувства, не то что язык.

И тогда… в общем, тогда Мкса и решила встать на защиту. Только, видно, ту, которую вы — пурины — плохо себе представляете.

Она встала, ночные светила обступили её фигуру. Правда, будто Итн их выстроила, будто сами небеса ей благоволят!.. Сама Всевышняя выбрала её! Я клянусь, я не видел больше такого, не видел никогда в жизни. И она заговорила словно не своим языком… Наверное, дух солнца появился в ней.

Она сказала, что правда жестока. Мы и так это поняли… Но дальше она заявила, что нам нужно вытолкнуть нашего друга — меча. Раненного. На последний бой.

Конечно, никто не сомневался в её словах. Так сказала шаманка — продолжение воли Итн на земле. Только я… опешил. Он же мой друг. Мы с ним пришли в Академию вместе. И он так посмотрел на меня… Такими большими звериными глазами, испуганными. Опять, опять умоляющими. И я же не мог его бросить!..

В общем, Мкса сказала вытолкнуть нас вместе. Я… Я вышел сам, взяв под руку своего друга. Мы же не раз выходили с гордо поднятой головой, и мы думали, что выйдем снова.

Но нас победили… очень быстро. Растерзали. Как рой москитов, только огромных, гигантских. Всё завертелось, я испугался, я увидел его умоляющий взгляд, опять… и я устал. И отпустил.

Они отступили после этого. Мкса сказала, что я поступил правильно. Но я… не знаю, зачем я рассказываю это тебе. Наверное, больше никто и не выслушает, никто ведь до сих пор не спросил, что я думаю… Ты не против, если я расскажу, так?

В общем, мне… почему-то стыдно. Я ведь сделал это от трусости. Трусости, которая недопустима. Мой друг не был трусом, а я… не сумел его защитить. Сбежал. Он ведь единственный, кто у меня был…

Дальше — всё как в тумане. Мкса резко изменилась. До этого она оберегала нас, но после того, как она увидела этих чудовищ, что-то в ней сломалось. Я вижу по глазам: раньше она была такой мудрой, милосердной, а теперь… в них какой-то жуткий костёр. И я уже начинаю во всём сомневаться. Или, может, я перележал с ранами, не знаю…

Что до остального корабля, то когда они потеряли обоих модераториев, им пришлось придумывать иное решение. Мкса уже наговаривала про жестокую правду, все кивали, даже учёный и механик, а они ведь из Крокодилов и Обезьян, они в Итн не верят. Но она так долго, долго, долго наговаривала, что… тут, ну, тяжело не уверовать. Я сам сомневаюсь, правду она говорит или ложь… ведь иначе почему? Я не понимаю, уже ничего не понимаю.

В общем, голем сидел в сторонке в это время, он на уговоры не поддавался. Думаю, не потому что разгадал её сложный план. Просто голем был такой… маленький. Наивный что ли. Глуповатый. Он всё спрашивал: «Почему, почему?», «Зачем ты это говоришь? Это же страшно, нехорошо». И что, наверное, спросишь и ты: «Почему вы вытолкнули меча?» Но он просто… не мог понять. Он не доходил. Не видел закономерностей.

И мешал Мкса.

Когда демоны снова пришли за мной, Мкса и остальные вытолкнули голема. Демоны распотрошили его тело так, что кровь была повсюду… Мкса приказала измазаться в крови. Меня тоже измазали… Я старался представить, что эта кровь — моя. Что она до сих пор вытекала. Но нет. Тухлый запах до сих пор мерещится.

Тогда пришли вы. И увидели всё.

— Но подожди… Я так и не поняла, ты сам-то веришь Мкса? Веришь тому, что она говорит?

— Я… Понимаешь…

— Не понимаю.

— Я не могу не верить. Иначе умру.

— П-постой! Я не дам тебе погибнуть. Мы не отдадим тебя демонам!..

— Да нет, ты не понимаешь. Я умру изнутри.

***

Они шли без остановки. Местное дневное светило — Игнис, солнце, как бы его ни звали — уже успело пройти, казалось бы, непомерный путь от одной линии горизонта до другой. Обволакивающее тепло заманчиво зазывало прилечь, сомкнуть глаза хоть на минутку, но Бич знала, что это могло стоить ей жизни, поэтому не позволяла себе даже остановиться. Хотя однозначно хотелось.

Однако Мкса считала иначе. Чем быстрее они дойдут — тем лучше. Самочувствие подчинённых её не волновало: она смотрела только на Амона, на его озарённую светом фигуру, будто окружённую священным ореолом. Носорог прав: когда видишь подобное, не поверить сложно. Но Бич знала: кем бы Амон ни был лично для неё, в реальности он — обычный зверолюд.

Только вот что руководило им, обычным зверолюдом, сейчас, что заставляло его светиться — она не знала.

В конце концов, они всё-таки сделали остановку. К ночи — когда сумерки уже опустились над, казалось, бесконечной пустыней — они разбили лагерь. В этот раз их укрыл магией Носорог-щит: отчего-то спать ему не хотелось, поэтому он решил пободрствовать.

Зато решила передохнуть Мкса. Только сейчас Бич заметила под затягивающей тенью её глаз большие дутые мешки. Сколько Мкса не спала? Сколько сил потратила, чтобы поддерживать этот бессмысленный культ? И сколько надежд возложила на Амона?

Бич совершенно не хотелось верить в то, что надежды Мкса могут оправдаться.

В прохладной тишине тьмы, озаряемой лишь звёздами-стекляшками, Бич села, сложившись пополам и глядя в слабо танцующий огонь. Учёный «Сфинкса» развёл его при помощи трутов, которые, благо, на корабле ещё остались. Он же — вместе с остальными членами экипажа — видимо, невольно расположились около Мкса, прикрывшейся хвостом с кисточкой. Амон стоял невдалеке, вглядывался в пустоту ночи.

Рядом остался только Носорог, тоже бездумно смотрящий в огонь, давящий ткущей аурой. Почему-то видя грозные плечи этого великана, Бич начинала наконец понимать, как работает магия «людов» — совсем других, далёких от пуринов существ.

— Спасибо, что выслушала. Это привело мои мысли в порядок, — грузно кивнул Носорог, от его тона веяло сонливостью.

— Я рада, что мне удалось тебе помочь.

Бич улыбнулась. Искренне. Та-аайцу. Осознав, она уткнулась носом в колени.

— Из меня выходит ужасный герой.

— А я бы так не сказал. Для меня ты совершила очень хороший поступок, — слабо улыбнулся Носорог.

От его улыбки Бич становилось только больнее. Хотя видела она только краем глаза.

— Прекрати, — буркнула она. — Я не заслуживаю твоей жалости. И я не хочу, чтобы меня жалели.

— Но ведь это правда, — недоумённо отозвался щит. — Ты помогла мне. И я это ценю.

— Я ничего не сделала, — откидываясь, брезгливо бросила Бич. — Я просто помолчала!

— Иногда выслушать и сказать доброе слово — тоже поступок, Бич Справедливости.

Она в непонимании взглянула на большой силуэт Носорога. Огонь слаб, танцуя бликами на его серой сморщенной коже. Но, кажется, он гораздо сильнее светился изнутри.

— Разговариваете?

Знакомый голос заставил Бич вздрогнуть и перевести взор. Амон. Встал над ними, его тёмные глаза — в отличие от глубин Мкса — сияли переливами звёзд. И Бич не могла это не признать, хоть вид Амона и вызывал в ней гнев.

— Что-то имеешь против? Ты же с Мкса разговариваешь постоянно, вот и я решила…

— Ты о чём? — растерянно вскинул брови Амон.

Какой эмоциональный! Бич даже хотела пошутить, но удержала себя от показного веселья.

— Ну, тебе же важнее теперь с ней планы строить. А я так, рабыня.

— Мы же это обсуждали. Это часть прикрытия. Не более.

Амон привстал на одно колено, почти как благородный патриций. Обаятельный младший кесарь, не меньше… Бич выпустила лишний воздух, подумывая, не выдавала ли она себя с головой, так навязчиво разглядывая Амона.

— Всё равно ты за меня не вступился. Вообще-то…

— Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Бич и сама не заметила, как оказалась в его объятиях. Амон — как всегда — тёплый, горячий, нестерпимо. Его крепкие объятия — как жаркое та-аайское светило, пробуждающее огонь, только внутренний — всеобъятный, сильнее, чем настоящее пламя.

Бич хотелось расплакаться. Почему, ну почему он так легко её понимает? Как такое может быть? Он же звер — мужчина… грубый, неотёсанный… А точнее вовсе не такой.

— Дурак, — пробурчала она.

— Я думал, я сказал всё правильно, — попытался отстраниться Амон.

— Вот именно, — не пустила его Бич. — Слишком правильно. И вообще, не извиняйся. Это я должна просить прощения. Я же тут сука.

— Я не обижаюсь. Я скорее обижусь на то, что ты называешь себя сукой.

— Почему это?

— Потому что ты — моя волчица.

На этот раз отстраниться Амону удалось. И улыбнуться. Бич не могла не улыбнуться в ответ.

Вдруг она заметила краем глаза огоньки. Инстинкты оборотня заставили тут же отвлечься и найти источник. Плавающие звёздочки… Это Леопардка вызвала их щелчком пальцев. И она — впервые за всё их путешествие — тоже улыбнулась. Бич насмешливо прищурилась.

— Как раз кстати, И́ба? — вдруг отозвался Носорог.

— Тихо, Амс! Мкса сказала, что наши имена могут навлечь гнев Итн…

— И при этом ты только что назвала меня по имени.

Иба — как теперь стало известно — только тяжело выдохнула, недовольно уставившись на улыбавшегося Амса.

— Вот мы и познакомились, — поддержала его настрой Бич.

Невольно она заметила, как встрепенулись и другие та-аайцы. Обезьян, крутивший в руках деталь корабля, прекратил волноваться и уставился круглыми глазами на неё. Крокодил — выглядящий, как Носорог, точно вставшее на две ноги животное — сощурился в сторону Амса. А Тушканочка металась взглядами между всеми и сразу.

— М-меня зовут Нпа́па! — неожиданно воскликнула она и тут же сжалась, выпучив глаза, словно призналась в своём самом страшном грехе.

Бич вздрогнула. Она плохо представляла, что на это ответить.

— П-приятно познакомиться, — растянулась в клыкастой улыбке она.

Всё маленькое тело Тушканочки пошло дрожью. И после Нпапа уже резко улыбнулась, невероятно счастливая, её большие детские глаза засветились.

— Нпапа, не пугайся, — сказала Иба, приобнимая ту за плечи. — Они не желают нам зла.

— Д-да, конечно… В смысле да, конечно! Сестрёнка, не волнуйся, я всё вижу…

— Вы же Леопард и Тушканчик… В смысле сестрёнка? — переспросил Амон.

— Ну кто-то же должен заботиться об этой малышке! — рассмеялась Иба, пока Нпапа смущённо согнулась, надув щёчки. — Я пообещала защищать её — до конца жизни.

Как знакомо… От воспоминаний об Иве сердце Бич налилось кровью. А ведь в этом круговороте она о ней и не вспомнила…

— Что такое? — Амон не мог не заметить.

— Почти как мы с Ивой, да? — печально улыбнулась Бич.

Вот бы она выжила… Вот бы они с Джантом и Юн Ги благополучно выбрались! Наверняка они успели убежать, когда увидели, что их с Амоном схватили.

— Как рука? — вдруг вспомнила Бич.

— Ничего.

Чернеет… Бич не нужно спрашивать, чтобы видеть.

— Убьём Дьявола и покончим с этим, — уверенно кивнул Амон. — Я чувствую.

А вот Бич не чувствовала.

— Кхм-кхм, — выступил вдруг учёный-Крокодил. — А почему вы в этом уверены? Что заставляет вас верить?

— Пресвятая Итн, — укрыла лицо руками Леопардка-Иба. — А мне казалось, я одна задаюсь этими вопросами. Почему Мкса вообще в это поверила?

— Н-н-ну, — подал голос Обезьян-механик, — н-н-не один Б-б-бусара об этом думал…

— Б-б-бусара — это ты, да? — спросил Крокодила, как всегда, болезненно прямолинейный Амон.

— Амон! Он заикается! — возмутилась Бич.

— А… Прости, — с искренним недоумением выдал Амон.

— Бусара. Меня зовут Буса́ра, — пояснил Крокодил. — А его Иназунгу́ка.

— Оказывается… мы все задаёмся вопросами, да? — пролепетала Иба.

Как же им повезло! Стоило Мкса уснуть, как они сразу смутились. Или всё это время они ждали подходящего момента?..

— Почему вы нам вообще помогаете? Какую выгоду хотите получить? — неожиданно спросил Бусара. — Что-то я очень сомневаюсь, что вы вытащили нас с корабля по доброй воле.

А. Понятно. Понадеялась. Глупо.

— Потому что мы просто достаточно небезразличны к чужой судьбе, чтобы вам помочь? — язвительно предположила Бич. — Вообще-то мы могли вас там оставить. Но Амон переубедил меня…

— У н-н-него рана на плече, — снова закрутил детальку в длинных пальцах Иназунгука. — Ем-м-му нужны те, к-к-кто сразятся с Д-д-дьяволом за него.

— Да вы смеётесь?! Среди вас один модераторий, и тот ранен! — вскинула руку Бич.

Сидящий рядом Амс понурил голову.

— Всё, что я могу вам сказать: Бич Справедливости помогла мне с чистым сердцем. А дальше решать уже вам.

Спасибо. Правда, спасибо! Бич не ожидала, что он станет за неё вступаться. Но благодарность в нём оказалась сильнее страха.

— Вот видите! А вы…

— Бич, — прервал её Амон, вскинув руку, — не дави.

От его прикосновения вскипел уже совсем иной жар — жар гнева. Да как они могут?! Если бы не Бич и Амон, они бы навечно остались приносить жертвы! И кто знает, кто из них стал бы следующим. Неужели они совсем не понимают простых истин?!

— Вы правы. Я не могу доказать свою силу, — спокойным, умиротворяющим тоном произнёс Амон. — Пока. Единственное, что я могу предложить сейчас — это путь. Как бы Мкса ни спасала вас до этого момента, она держала вас на месте, не давая двигаться, не давая встретить опасность лицом к лицу. Только приняв вызов, мы сможем выжить. Я предлагаю вам попробовать, а что из этого выйдет — это определит сила каждого из нас.

— Но Бич Справедливости права… Мы совсем не сильны, — пролепетала Нпапа. — Наш единственный модераторий сейчас не способен сражаться. Какой вам от нас прок?

— Прок в том, чтобы вы перестали ныть! — вдруг воскликнула Бич, не выдерживая. — Каждый из вас способен начто-то, не зря Академия выбрала вас. Да даже если вы просто будете рядом и поддержите Амона, вы уже поможете. Соберите свою волю в кулак и помогите нам! Иначе нам не выжить!

Задыхаясь, она взглянула на Амона. Он же, улыбаясь уголками полных губ, кивнул её одними глазами.

— Точно то, что я хотел сказать. Только грубее.

— Тогда ответь на один вопрос, — спросила Иба, глаза её полнились надеждой. — Ты и вправду избранный?

Повисла давящая тишина. Бич невольно схватила Амона за руку. Та самая… сморщенная, чёрная… и мертвецки холодная.

— Да, — неожиданно ответил Амон. — Только я не знаю, избран я светом или тьмой.

Бич в непонимании заглянула в глаза Амона, но ей не удалось как следует подумать над его словами.

Ведь под ногами задрожала земля.

***

Выбрались из-под земли, как огромный тёмный рой пауков. Окружили — благо, магия Амса не дала подобраться ближе. Прошла минута, прежде чем они наконец вырвались из чар демонов.

И вправду, из само́й пустоты, появились чудовища, призванные истязать… Их тёмные лица, их хищно скалящийся рот, их неестественно выгнутые конечности… Стоило взглянуть на них, как Бич понимала: дальше идти некуда. Смерть. Они — и есть сама смерть. И пути назад — нет.

Амон первым их освободил, воскликнув, что нужно рассредоточиться. Благо, со студенчества учёный-Бусара и механик-Иназунгука помнили, как творить банальнейшие магические манипуляции, и бросились помогать Амса, энергии которого явно не хватит надолго. Интересно, а под командованием Мкса они были так же дружны?

Плевать. Бич осталась на стороже. А Амон бросился будить Мкса: шаманка-то должна что-нибудь предпринять.

— Их привлекает кровь. К ней они первой и пойдут, — вдруг произнесла над ухом Нпапа.

Бич слегка повернула голову. Тушканка мялась с ноги на ногу, поглядывая вперёд, ведь ближе подойти она явно боялась. Её хвостик закономерно подрагивал.

— Это я уже поняла. Что-нибудь новенькое? — усмехнулась Бич, стараясь выглядеть дружелюбно.

— Н-не уверена… Но, может, я кое-что и впрямь заметила, — неуверенно уставилась в сторону демонов Нпапа. Мех на её больших ушках встал торчком.

— Что же? Ну-ка, вот ты и проявляешь свою полезность! — улыбнулась Бич.

Нпапа улыбнулась в ответ. Но тут же изменилась в лице, стоило ей услышать знакомый голос.

— Я так понимаю, рабыни вдруг забыли о своих местах.

— П-прости, Мкса, — укрылась ушами Нпапа.

Вышла. Гордо прошагала вперёд, будто знает, что её авторитет неограничен. Но Бич-то знала, что в нём есть брешь!

— Хочешь, чтобы нас убили? Милости прошу, — бросила она. — Придумай какой-нибудь план, чтобы мы его исполнили, давай.

— Немного времени и терпения…

— Чтобы нас убили? Ну-ну. Сейчас самое время налаживать отношения в этом бешеном культе.

— Хватит! — вдруг воскликнул Амон достаточно громко, чтобы его услышали, и достаточно тихо, чтобы не вызвать ни у кого гнев. Он мастерски контролировал громкость своего голоса. — Посмотрите в лица демонов и скажите мне, что у вас есть хотя бы мгновение на ссоры.

— Вот и я о чём, — пожала плечами Бич. — Мы с Нпапой хотим продумать план. Мкса считает, что фамильяролог и меч не способны мыслить самостоятельно.

Амон помолчал, вдумчиво опустив взор. Но недолго, после чего ответил:

— Мкса, сейчас от тебя не требуется руководство. Помоги на ином поле — в защите.

— Но… — опешила она — всего на мгновение — и снова напористо произнесла: — Что произошло, пока я спала? Неужели мне нельзя отдохнуть без того, чтобы в рядах «Сфинкса» не возник полный хаос?

— Мкса. Не время.

Она посмотрела на Амона, преисполнившись жгучей гордости. Выпрямившись, сощурившись, сосредоточив в себе всё то влияние, что накопилось.

Но против мгновения просветления от Амона она не выдержала.

— Ясно. Ещё поговорим.

И она ускакала к Амсу. Бич наконец смогла спокойно выдохнуть.

— Нпапа, — положил ей руку на плечо Амон, — не бойся говорить. С твоей помощью мы сможем их разбить. Не сомневайся.

Одних этих слов ей хватило, чтобы воссиять восхищением. А как же! Сам избранный подбодрил её. В отличие от Мкса, насчёт возрадовавшейся Нпапы Бич не беспокоилась.

— В общем, мы наблюдали за ними долгое время, и я, возможно, кое-что смогла выяснить, — затараторила Нпапа в сторону Бич. — Пока они давали нам время, мы их изучали, про себя я кое-что почерпнула, хотя не знала, что применю… Не важно. Помимо того, что их притягивает кровь, я знаю ещё пару вещей. Во-первых, сперва они нападают на раненных. Потом на живых. А на отмеченных они уже не нападают.

— То есть ты говоришь, что Амона они не тронут? — изумлённо уточнила Бич.

— Именно. Судя по всему, они впрыскивают какой-то яд, после чего не трогают жертву. Наш меч пытался их убить, поэтому они его не трогали, но стоило им впрыснуть яд, как наш меч стал насквозь чёрным и они даже не стали его ранить. Просто утащили с собой: он тогда… уже не сопротивлялся, — на этих словах Нпапа на мгновение стихла. Взор её остекленел, но Тушканка не дала себе потерять свет жизни и продолжила: — Ладно. Сейчас речь о нашем выживании.

— А второе? Что ты ещё выяснила? — поторопила её Бич.

Инстинкты давили всё сильнее. Надо быстрее! Щит рано или поздно истончится, а демоны уже поглядывают в темноте… Раз, два, три… Не меньше тридцати. Да и меньше было бы достаточно, чтобы их перебить…

— Они… В общем, у них нет магии. И души, похоже, тоже, — неожиданно отозвалась Нпапа, на что Бич подозрительно сощурилась. — Ауры у них нет точно — значит, и магии нет. Души — даже самой простой — тоже, я чувствую. Их хаос, он… выточен. Движения повторяются. Укусы, разрывания, тактики… Они как единый организм. Как пчёлы или муравьи. Понимаешь?

Бич осознала. Отточенные движения. Как пчёлы или муравьи…

— Они — рой! Дьявол — их матка! — вдруг поняла она.

— Я тоже об этом подумала, — закивала Нпапа. — Нам ещё предстоит это проверить, конечно, сразу говорить нельзя. Но они точно действуют, как единый бездушный организм, и мы можем использовать это в свою пользу.

— Что ты предлагаешь?

Вдруг Нпапа отступила, и позади показался учёный-Бусара.

— Дело в том, что по характеристикам они — чистое тело, — сказал он полутоном. — Ты же знаешь о триаде? Душа, магия и тело. У них остаётся только тело.

— И что это должно означать? — недоумённо спросила она.

— Эх, модератории, — вздохнул он. — Что его сила — в теле. А слабость — в магии или душе. Душой мы не владеем, но магией…

— В идеале, — догадалась Бич. — Но что конкретно нам делать?

— Их тело совершенно, поэтому единственный способ их победить сразу — разорвать на куски, — пояснила Нпапа. — Для этого нам нужна достаточно мощная магическая волна.

— Л-л-ловушка, — пояснил оторвавшийся механик-Иназунгука. — М-м-мы их заманим на печать. Её сд-д-делает Мкса. В-в-верно?..

Он обернулся. А Мкса продолжает смотреть свирепо, хищно… И как травоядная Зебра могла стать такой агрессивной?

— Конечно, — выдохнула она. — Я здесь, чтобы вас спасти.

Ну хоть что-то! Бич внутренне благодарила её за то, что хотя бы не обижалась.

— Мы с Амоном подведём их к ловушке, — предложила Бич.

— Н-н-но нам нужна будет приманка, — предположил Иназунгука, казалось бы, ещё более нервно, чем прежде. — Амс вряд ли сможет убежать…

— Я могу.

Бич вместе со всеми обернулась. Иба стояла, плотно прижав хвост к ногам.

— Тебе не обязательно рисковать, — выдохнула Бич.

— Все внесли свой вклад, и я не смею отсиживаться.

Такая смелая. Бич радостно улыбнулась. Раньше они — запуганные — боялись даже дрогнуть без разрешения Мкса. Дать им лучик надежды — и они уже готовы попробовать.

— Мы с Амоном выйдем вместе с тобой и защитим тебя. Не волнуйся.

— Спасибо. Я вас не подведу. Я в нас верю.

У неё дрожали коленки. Но веры в ней — больше всех. Веры не в мифических идолов, а в собственные силы.

— Я услышал ваш план, — наконец появился среди них Амон. — Амс, Бусара и Иназунгука держат над нами щит. Мкса создаёт сильную разрушительную печать. Нпапа, будешь направляющей. Ты сможешь следить за направлением их перемещений? Как специалист по животным инстинктам.

— Я попробую, да, — кивнула она, хоть и не уверенно — кисточка хвоста дёрнулась.

— После подготовки мы вместе с Бич и Ибой выйдем вперёд. Иба, ты проткнёшь подушечку пальца когтем или клыком, чтобы демоны заметили тебя и рванулись к тебе. Не пугайся и стой рядом с щитом. Если что — зайдёшь внутрь. Мы с Бич попробуем направить поток демонов к печати, и когда все — обязательно все! — из них окажутся на месте, Мкса взорвёт их.

— А как же вы? — подал голос Амс. — А если вас…

— Всё равно. Главное — сохранить жизнь хоть кому-то. Если наш план не возымеет хоть какого-то успеха, другого шанса не будет: Мкса не успеет создать новую печать, у тебя, Амс, кончатся силы для поддержания сильного щита, а я уже не смогу поднять щит заново. Мы с Бич погибаем либо от лап демонов, либо от взрыва печати — рисков много…

— А без рисков жить было бы скучно, — усмехнулась Бич. Увидев поражённые взгляды та-аайцев и спокойный взор Амона, она шутливо спросила: — А что? Устала я от твоего пафоса. Будь проще.

— Хорошо, — кивнул он, будто воспринял её слова всерьёз. — Все готовы?

— Вы и впрямь готовы рисковать жизнями ради… нас?

Неожиданно, вопрос задала Мкса. Бич ошеломлённо захлопала глазами.

— Конечно! Мы же герои, ради чего нам ещё жить?

Мкса подозрительно сощурилась. Явно не от Бич она хотела услышать эти слова. Но Бич, в общем-то, плевать на то, что там Мкса хотела.

— Хорошо. Но помните, — оглядел та-аайцев и Бич Амон. — Не отступайте перед лицом опасности. Итн не зря послала нам эти испытания. Ибо хочет, чтобы мы стали сильнее. Стали героями, свет которых не померкнет рядом с солнцем-Итн.

***

Взгляд. Отсутствие глаз. Темнота, тень, ужас. Безличие, дикость, пустота.

Пробуждает желание сбежать. Одёрнуть руку. Кричать или замолчать — затаиться. Надо двигаться. Надо прыгнуть — вперёд, сразиться. Та-аайцы правы. Смерть нужно встречать с распростёртыми объятиями. Попробуй — и я докажу тебе, что достоин жить. Или умереть во славе.

Взор Бич горел. Она ощущала всем телом, что вольное пламя бушует внутри неё и вырывается наружу сквозь жёлтую радужку. Пока огонь есть — его надо поддерживать, ведь холодная пустота — леденит душу.

Всё готово. Осталось ей стать иной. Одежда на ней и так порвана: прошлое перевоплощение не прошло гладко. В этот раз она не повторит ошибку. Амон встал позади, и Бич скинула лохмотья. Нагая стройная фигура тут же принялась преображаться: сладкая дикость вырвалась на свободу, перекрывая страх и ужас, стала шерстью и клыками. Как же повезло зверолюдям… жить со зверем бок о бок, всегда!

Лапы грузно коснулись земли, и Бич более не чувствовала пугающей дрожи. Демоны — равные ей противники. Она — беспощадный хищник, сильнее, мощнее каких-то мошек.

Бич выступила за границу щита. Три десятка взоров устремились к ней — самоуверенность испарилась вместе с верой в свои силы.

Бросились. Бич едва увернулась: они — и впрямь, словно рой или волна — забились о щит, после неудачи бессильно по нему стекая. Амон тоже не заставил себя ждать: хоть и одной рукой, но он управился, отбросив демонов волной энергии.

Мгновение — Иба не стала медлить. Она вышла уже с укушенным пальцем, откуда сочилась струйка крови. Звериный клык торчал из-под губы, но владелица отнюдь не выглядела грозно.

Теперь — все взоры на ней. Бич непроизвольно загавкала — никакой реакции. Демоны скопом рванулись к Ибе, но Амон оказался быстрее. Они отброшены, снова. Но слишком далеко от печати.

— Перестраиваемся! — вскрикнул Амон.

— Отходим, их слишком много! — вскрикнула Мкса.

С самого начала всё пошло не по плану. Мантикора их раздери!

Бич ворвалась в строй, словно таран. Давайте, разойдитесь, не можете же вы вечно стоять плечо к плечу! В вас есть хаос. Надо его только немного увеличить.

Подступились опасно близко к Ибе. На коже почувствовались прикосновения — Бич попыталась сбросить тварей, дрожь пробрала всё тело. Нет-нет-нет…

Разбросала. Но отпугнула от себя — они снова к Ибе. Кровь приманивает их, как свет — мотыльков… Свет — мотыльков. Точно!

— Амон, прикрой! Иба, на спину!

Танцовщице не нужно было повторять дважды: она одним прыжком преодолела расстояние и вцепилась в шерсть, словно за последнее своё спасение. Повезло демонам рядом с ними: лишь почувствовав запах плоти, они порвались вперёд, почти отведали заветной крови, но Бич быстрее. Рывок — и она бежит.

Ещё пара шагов — и вот она, печать. Амон оказался позади в тот же миг, сквозь дождь атак попал на хвост Бич, но она вывернулась. Иба вцепилась в спину, уткнувшись лицом в мохнатую шею. Бич почувствовала тяжёлую влагу слёз.

— Иба, как только подступаем, я прыгаю вперёд, а ты — в сторону, поняла?

Молчание. Ни кивка, ничего. Они через мгновение уже будут там!

— Мы не успеваем…

— Иба!

— Поняла.

Бич выдохнула. Ещё чуть-чуть… Прыжок!

И толчок. Сильные ноги едва коснулись когтями волчьего бока, вынуждая инстинктивно отлететь в сторону. В воздухе Бич обернулась — глаза Ибы стеклянные, как у мертвеца. Тело той летит точно над печатью, за ней — алчные демоны.

— Мкса, давай! — кричит Иба.

И печать под ней разрывает её тело на куски вместе с демонами.

***

Бой они выиграли. Только вот цена оказалась слишком высока.

Разговоров и споров не последовало. Мкса пыталась — Амон быстро остановил её, а «рабы Итн» просто не отзывались на слова. Мкса успокоилась быстро. Даже она, видимо, смогла понять, что сейчас не время и не место отстаивать свои права.

Наутро они вышли той же вереницей. Бич наступала на мокрые следы слезинок Нпапы на песке. Но попытки что-то сказать успехом не оканчивались: Бич просто не знала, что говорить. Наверное, поменяйся они с Ибой местами, было бы легче. Нпапа гораздо больше похожа на Иву, а для неё Бич подбирала слова зачастую с большой осторожностью. Что же до почти незнакомой Нпапы, имя которой она узнала всего пару часов назад… дело бесполезное.

Молчание никто не решался прерывать. Слышно было только грузное дыхание. Чувствовались — только потерянные надежды.

Возомнили себя героями? Богами? Кем? Им не удалось спасти даже одну жизнь… И виновата в этом Бич. С её идиотской идеей взять Ибу с собой.

Надо всё-таки поговорить с Нпапой.

Вдалеке степь — казалось бы бесконечная — прерывалась. Похоже, каким-то склоном. Но, вопреки ожиданиям, никто не сорвался и не побежал вперёд: как будто и та-аайцам, и Амону, и самой Бич стало всё равно.

Поэтому, пропустив вперёд остальных, Бич подозвала Нпапу. Она плакала всю дорогу. Плакала, а ей даже никто ничего не сказал. Её большие детские глаза теперь походили на блёклые стекляшки.

— Что такое?

Голос Нпапы звучал болезненно спокойно. Она ведь незнакомка… Извинялась ли когда-нибудь Бич перед посторонними? Не перед друзьями или Амоном?

— Мне очень жаль. Это я виновата. Я приняла решение, которое стоило ей жизни.

Как ребёнок, Бич остановилась, схватив себя руками. А что она могла сказать? Как будто ей хотелось убить Ибу. Но ведь она сделала это случайно, недоглядела, проблема в её глупости, её рисковости. Вот бы повернуть время вспять…

— И что? — отозвалась вдруг Нпапа.

— И… что? — отрешённо повторила Бич.

И вправду… И что?

— Я… посчитала справедливым, если я перед тобой извинюсь, — нашлась с ответом она.

— Ну, ты извинилась, и что, Бич Справедливости? — холодно отозвалась Нпапа. — Извинения её не вернут. Оставь это.

— А было бы лучше, если бы я молчала?

На этот закономерный вопрос Нпапа скривилась. Опять заплачет. У Бич задрожали руки: точно такое же лицо было и у Ивы, когда та находилась на грани истерики, сперва безразличное, а потом, резко — перекошенное до неузнаваемости.

— Я не знаю, как было бы лучше. Было бы лучше, если бы Иба не хотела меня спасти. Она ведь сделала это для меня. Она посмотрела на меня тогда. Она посмотрела на меня!..

Нпапа укрыла лицо руками, содрогаясь всем телом. Её хвост больше не дёргался: он повис, словно неживой.

Бич сама не поняла, зачем выступила вперёд и обняла абсолютно незнакомую ей зверку. Совсем не поняла, почему принялась гладить её маленькую детскую спину. У Ивы — точно такая же. У её сестрицы…

— Ты не виновата. Иба решила это из-за меня…

— Ты сказала ей уходить! Иба не послушала! Она никогда никого не слушала! — всхлипнула Нпапа. — Даже с Мкса она пыталась подать тебе знак, пыталась!..

Бич стыдливо дрогнула, понимая, что заплачет.

— Я видела. Я не хотела этого. И ты не хотела. Никто не хотел, но так вышло… И мы переживём это.

— Вместе? — Нпапа оторвалась и вскинула большие детские глаза на Бич.

— Да. Знаешь, у меня есть м-мечта, — голос на мгновение дрогнул. — Я хочу стать героем. Твой друг, Амс, сказал, что доброе слово — это тоже поступок… Так вот, я хочу совершить поступок и ради тебя тоже. Я обещаю: я помогу тебе и всем на этом корабле.

Нпапа выглядела, как потерянный щеночек. Тушканчик, чернокожая зверка — совсем не похожа на Иву. Но душами они были очень похожи. Как же Бич не хватало Ивы…

Интересно, если бы Нпапа не была похожа на Иву, появилось бы у Бич жгучее желание ей помочь?

— О… Н-н-не может быть! — вдруг воодушевился Иназунгука. — Нпапа, Б-б-бич Справедливости, идите сюда! Быстрее!

— Что там? — выкрикнула в ответ Бич.

— Вондерландский корабль… «Феникс»! — ответил Бусара.

Взяв под руку Нпапу, Бич тут же поторопилась туда. Тушканочка, видно, совсем устала, поэтому не могла бежать, но они потихоньку дошли до края вместе. Бич подошла к Амону, стоявшему совсем у края. Мкса остановилась рядом — под рукой, её тёмные волосы развевал несильный ветерок.

Бич ахнула. Внизу раскинулся каньон. Простирающаяся до самого горизонта, огромная каменная трещина, покрытая неровными склонами и крутыми обрывами. Уродливая земляная рана, от которой вместо запаха крови веяло ароматом тьмы. Гордый «Феникс» казался совсем крохой на фоне непомерных размеров глубочайшей дыры.

Или входа в царство демонов.

— Мы на месте, — выдохнул Амон. — Я чувствую Дьявола. Он здесь.

Глава седьмая. Магия

Отступать пришлось быстро — Экс даже не успел спросить, как они здесь оказались, как сдерживали оборону так долго. Но стоило ему увидеть, и он понял: положению «Черепахи» «Грифон» мог только позавидовать.

Экса с Клопштоком буквально втолкнули обратно к кораблю, покоящемуся меж высочайших зданий. Словно дорогой алмаз в сокровищнице королевы, «Грифон» светился изнутри и приманивал к себе всех окружающих воров — алчных горгулий, уже начавших «подъедать» магический щит.

Эксу оставалось только смотреть, как эти оскаленные рты, изуродованные камнем морды тянутся к магии и впитывают её, погружаясь в какое-то содрогающее удовольствие — исступлённый восторг. В этот момент они казались почти живыми, но Экс не позволял себе расслабиться, видя их подступающиеся полусогнутые ноги и жадные руки.

И пока он окончательно не потерял рассудок, глядя тварям в бездумные глаза, Храбрая втолкнула его в открытую дверь и тут же захлопнула следом за собой. Остальные уже вбежали, и вместе они оказались во всепоглощающей тьме.

Чирк. Маленький огонёк появился в руках коренастого низкого пурина — гнома, явно чистокровного, в отличие от Механички и Клопштока. В его фигуре Экс отчётливо видел разницу между их сравнительной худобой и врождённой силой незнакомца.

— Хорошо мы попали, да, капитан Экс? — сказал гном, незлобно усмехаясь. — Лучшие маги Зазеркалья… среди существ, которые жрут магию.

— Хей! Откуда ты знаешь капитана?! — первым очнулся Клопшток.

— Да капитан Храбрая о нём все уши прожужжала… Аргх! Не толкайся! И так места нет…

— А я специально, — ответил девичий голос из тьмы, и Экс вдруг увидел глаза, вспыхнувшие оранжевым светом. — Мяу.

— Вернёмся в Зазеркалье — я тебя ещё на дуэль вызову…

— Попробуй. Мяу.

— Отставить! — Могучая фигура Храброй возвысилась наравне с язычком пламени.

Неожиданно вспыхнул свет, озаривший нутро «Грифона» — от изящного корабля остался лишь мощный фасад. Длинный корпус, когда-то испещрённый рисунками, оказался захламлён и испачкан, кресла — разбросаны и перевёрнуты. Рабочий стол механика рассекло пополам провалившимся куполом путевого. Лестница вниз зияла тёмной дырой, что означало только одна: светящееся сердце «Грифона» потухло. Корабль абсолютно не пригоден для полётов.

Зато Экс наконец увидел черноволосого гнома со внушительной чёрной щетиной, огнеглазую девушку-оборотня и остальных — модераториев и других членов экипажа. Из двенадцати не досчитался он лишь одного.

— Сколько ещё продержится корпус? — незамедлительно задала вопрос Храбрая.

Послышались глухие, далёкие удары. Тук-тук-тук. Невольно сердце Экса забилось невероятно быстро, но вскоре вновь замедлилось — с пониманием, что горгульи даже не оставляли на стекле потолка трещин, а на боках — вмятин. Хотя одно определённо не давало ему покоя.

Свет не проникал внутрь «Грифона» потому, что его тут же окружили горгульи, заменив собой крышу.

— Не больше десяти минут, — отрапортовал гном, который, судя по всему, был на корабле механиком. — Поэтому советовал бы поторопиться со спуском, капитан. Наш корабль, может, и самый прочный, но не непробиваемый.

— Значит, так, — заговорила Храбрая, точно не замечая Экса. — Разделяемся на отряды, как и планировали. Мы возьмём Экса и его подчинённого вниз, а вы — ищете проход за черту города. Все помнят?

— Так точно, капитан!

Отозвались около половины. Экс недоумевающее вскинул руку.

— Подождите! Сперва расскажите, что вы собираетесь делать.

Члены экипажа «Грифона» в непонимании переглянулись между собой. Лишь Храбрая — испустив тяжёлый вздох — ответила:

— Капитан Экс…

— Вы минуту назад назвали меня Экс…

Девушка-оборотень тут же прыснула смехом. Вместе с ней и гном. Остальная часть корабля предпочла отвести взгляды, в ответ Экс мог только сконфуженно промолчать.

— Как дети малые, Богиня… — потёр длинную бороду древний старец. Он выглядел, наверное, точно так, как его представляют эллиадцы за пределами Академии.

— Оставь их, — улыбнулась Храбрая в сторону старца. — Сохранять позитивный настрой сейчас важнее всего.

— Как скажете… Но, понятное дело, я всё равно присмотрю за ними, как и обещал, — проскрежетал тот, улыбаясь в ответ одними усами. — Так, ребятня, шагом марш за помощником капитана…

— Кто это тут ребятня?! Я старше тебя, дед! — вскочил с места гном и, забавно перебирая маленькими ножками, поторопился к лестнице вниз.

— Не умственно — это точно, — скользнула следом за ним девушка-оборотень.

— Дуэль, помнишь?

— Я буду ждать с радостью. Приведу всех своих зверят.

— Эй, дуэль — это один на один! Без своих питомцев приходи.

— Они — часть меня, понимаешь?..

Механик и, судя по всему, фамильяролог «Грифона» вскоре совсем скрылись, голоса их растворились во тьме. В образовавшейся тишине Экс взглянул сперва на опешившего Клопштока, а после попытался поймать взор Храброй. Которая в ответ — как ни странно — почему-то избегала его взгляда.

— Лучше присмотри за малышом, — кивнула в сторону голема Храбрая. — Его к такому точно никто не готовил. С собой я его взять не могу…

Голем… Если Лиззи всё-таки была взрослой и уже научилась самостоятельности, то этот парнишка — коротышка, слеплённый из частей гнома и эльфа — совсем не походил на того, кого стоило брать с собой в неизведанное. Но выбирать не приходилось: Эксу пояснили, что разумных големов — как и путевых — совсем мало.

— Понятно, капитан, конечно… Мы не пропадём, не волнуйся, — ответил на это помощник Храброй и взял малыша за руку. — Пойдём, мой мальчик. Обещаешь быть сильным, для своего капитана?

— У-у-угум… — неуверенно ответил голем. Где-то внутри Экс задавался вопросом, умел ли малыш вообще говорить.

Вдвоём они побрели к лестнице, оба заметно прихрамывая. Стар и млад…

— Этот отряд на вашей ответственности, вы поняли? — вдруг резко обратилась к эльфам-модераториям Храбрая. — Некому больше их защитить. Если видите опасность — бегите, поняли меня? Без геройств!

— Да-да, конечно, — отмахнулся светлый эльф, расслабленно толкая в бок дроу. — Да, брат?

— Не мог бы ты хотя бы перед двумя капитанами вести себя подобающе? — строго ответил тёмный эльф, раздражённо сощурившись.

— Ну-у-у… какой ты скучный! Правильный, все дела… — светлый собрат, казалось, не говорил, но больше мямлил. — Слушай, может, на дорожку?

Экс буквально ощутил, как его глаза опасно округляются, когда увидел у светлого эльфа — представителя благороднейшего из народов! — пучок наркотической травы. Тёмный эльф был солидарен с Эксом:

— Убери, идиот!..

— А ну, пошли, оба! Поговорим, когда вернётесь! — вспыхнула краской Храбрая. Только когда модератории покинули верхнюю «палубу», она смогла спокойно вздохнуть и уже Эксу ответить: — Простите, капитан Экс, молодёжь нынче и впрямь, как дети…

— Можно просто Экс. И на «ты».

Экс улыбнулся. Не мог же он упустить, что она-таки называла его по псевдониму там, за стеной.

Каким бы ни были подчинённые Храброй, они явно имели с ней неразрывную связь. Может, Экс так и не узнал их имён, но почувствовал и захотел узнать команду «Грифона» поближе.

— Только если это будет взаимно, Экс, — лукаво усмехнулась Храбрая.

На мгновение — меньше секунды — в голове Экса промелькнула мысль о том, как же Храбрая восхитительно сияла, когда её настоящая душа — полная веселья и радости — прокрадывалась сквозь тяжёлый доспех. Но Экс быстро отогнал глупые фантазии: о таком мечтать не просто пошло, но и бессмысленно. Разве такая прекрасная женщина, как Храбрая, хотя бы посмотрит на такого бездарного человека, как он?

— Мне бы такой талант, как у вас… тебя, — быстро оправился он.

— Талант? — то ли смущённо, то ли подозрительно сощурилась Храбрая.

— Талант собирать вокруг себя настоящих товарищей. Сомневаюсь, что моя команда так со мной близка…

Вдруг Экс почувствовал толчок в бок. Клопшток! Маленький гнольф так смешно надулся, что стал походить на маленького обиженного ребёнка.

— Ещё раз такое скажете, капитан, и на мою помощь можете не рассчитывать.

— Почему же? — недоумённо спросил Экс.

— Поймите, — устало выдохнул Клопшток, — вам нельзя списывать себя со счетов. Ведь лично для меня вы — капитан каких поискать. Хороший учитель и просто отзывчивый пурин. И даже если вы не видите в себе таланта… Я могу сказать только одно: неогранённый алмаз — хоть и засияет не сразу — по-прежнему остаётся алмазом.

Экс и не знал, что ответить. Подумав, он всё же сказал:

— Ты прав, Клопшток, но ведь на самом деле важны не столько слова, сколько поступки. И поэтому мы вместе спасём Юн Ги во что бы то ни стало.

Не по-гномьи изящное лицо Клопштока на миг дрогнуло. Но тот быстро отринул печаль и — пусть и не совсем искренне — улыбнулся.

Их слова, похоже, произвели впечатление на команду «Грифона»: они смотрели на архивариуса и чужого капитана с хитрыми улыбками. Да и на самого Экса, признаться, осознание порадовало не меньше. Ведь даже если один готов за ним пойти… Может, силы стать вести за собой у него всё-таки есть?

Экс не успел найти ответ на свой вопрос, ведь Храбрая громко и показательно прокашлялась и тут же прозрачно намекнула:

— Не хочу прерывать приятный момент, но мы уже засиделись. На поиски путевой Кристы шагом — марш!

***

Сперва Экс не поверил глазам, когда увидел, что крылось за темнотой лестницы корабля «Грифон». Но когда вгляделся во тьму, когда протянул руку навстречу неизвестности, когда наконец-то понял — ему открылся целый мир за дырой в дне корабля. И если Черепаховая Академия казалась ему далёкой… то это место — абсолютно инопланетным и недостижимым.

Там, наверху — где теперь столпились голодные, жадные до магии горгульи — Экс запечатлел в памяти нечто подобное, чудеса, не поддающиеся разумному объяснению. Здесь они продолжались, подобно знаменитой уайтлендской сокровищнице, чьи этажи уходили далеко под землю, становясь легендарными лабиринтами.

Сверкающие квадраты приобрели здесь совсем иные формы. Квадраты, круги, многоугольники из светящегося металла — миррорстила, насколько Экс мог судить — сбивчиво бликовали болезненно-яркими цветными полосками и мерно жужжали, словно крохотные молнии. Под ногами раскинулись целые поля искусственных змей, разрубленных на кусочки. От их отсутствовавших голов и хвостов исходили искры: Храбрая предупредила, что к ним ни в коем случае нельзя подходить, иначе можно умереть. Молниеносный яд — мысленно подумал Экс, понимая всю бессмысленность и бредовость своих догадок.

Подземный ход ответвлялся на множество комнат со стеклянными и сверкающими металлическими стенами. Они полнились сияющими фигурами и странной, неестественно-искусной мебелью, которую явно не под силу сотворить ни одному, пусть и самому умелому, зазеркальскому мастеру. Обладающая плавными изгибами, она почему-то не вызывала желания присесть или воспользоваться ей.

Но змееподобные гибкие верёвки шли дальше, вглубь коридора, вдоль комнат. Экс и представить себе не мог, что ждало его дальше, поэтому не стал мучить себя догадками. Вместо этого он решил внимательно выслушать рассказ Храброй, пока их небольшой отряд из семи пуринов двигался вперёд — с оружием наготове.

— Мы приземлились целыми и невредимыми, — вполголоса произнесла Храбрая. — Ни одной потери. После этого мы обнаружили, что оказались в городе… а горгульи обнаружили нас. Стоило нам применить немного магии — и они нас учуяли. Не буду распространяться о подробностях, но суть в том, что пока мы спали, Криста вступилась за корабль, и твари её утащили… Учёная Фригга, отчёт.

— Аура на восток, сорок пять градусов, — отрапортовала эльфийка, укутанная в плотный плащ.

Фригга совсем не походила на светлую эльфийку: её пуринский род выдавали аристократично-бледная кожа, лоснящиеся тёмные волосы, травянисто-зелёные глаза и вытянутые уши, изредка торчащие острыми кончиками в капюшон. При этом лицо её отнюдь не сияло доброжелательностью и чистотой, наоборот — резкое и рубленое, оно выглядывало из тени в мрачном выражении.

— Прости, Экс, мне нужно сверяться с местоположением Кристы, — неловко улыбнулась Храбрая.

— Вы ищете её по ауре? Какое тонкое искусство! — восхитился Клопшток. За капитана ответила учёная Фригг:

— Спасибо, Клопшток из гильдии поэтов, — в отличие от улыбки Храброй, улыбка этой эльфийки смотрелась на её лице не к месту. — К сожалению, нам это искусство не поможет. Всё кончится плачевно.

— Почему? Ты что, провидица?! — более прежнего изумился тот.

— По заметкам зверолюдей, в Академии я изучила берские чудеса ворожей…

— И прочие еретические науки, — вдруг возмутилась монахиня — всего минуту назад спокойно следовавшая за Фриггой. — Святая Эллиада, прости… Пойми, Фригга, если ты будешь верить в эти бредовые учения, мы и впрямь не найдём Кристу! Даже Богиня…

— …не может знать свою судьбу? Что новенькое расскажешь, Ева? — съязвила Фригга.

— Не надо со мной так разговаривать! — злобным шёпотом отозвалась монахиня, Экс подивился тому, как её тон расходился с её образом священницы. — Это из-за твоих дурацких предсказаний Богиня нас прокляла.

— Просто я пыталась вас предупредить…

— Отставить разговорчики! — негромко приструнила их Храбрая. — Лекарь Ева, прекратить поучения. Учёная Фригга, прекратить обсуждение моих приказов. Вы хотите найти Кристу или нет?! Споры нас тормозят!

И впрямь — замолчали. Однако, обернувшись, Экс увидел выражения их лиц, озарённых слабым огоньком гномьего приспособления — зажигалки. Лица их были искажены злобой и непониманием — почти одинаково, словно они отражали друг друга.

Похоже, не всё так гладко в команде «Грифона»…

Горячие споры вдруг оборвались. Разговор затух, и Эксу стало до того неудобно, что хотелось самому поднять тему — любую, хоть какую-нибудь.

В поисках удачной мысли он взглянул на Клопштока — тот шёл совсем рядом, под боком, озираясь по сторонам. Неожиданно, он стал выглядеть гораздо сильнее, чем там — снаружи, в окружении полчищ чудовищ. По крайней мере, он больше не застывал в ужасе, а наоборот — ступал уверенно и твёрдо.

Ни с того, ни с сего, в голове Экса всё же возник один важный вопрос:

— Вы действительно уверены, что Криста ещё жива? Из-за ауры?

— Конечно, мы уверены! — пылко ответила Храбрая. — Мы знаем, что этот способ поиска не самый надёжный, но другого у нас нет. К тому же Фригга предсказала, что Криста ещё здесь, с нами.

— На ближайшие три часа. Не больше, — отозвалась учёная.

— Фригга умеет предсказывать будущее только на несколько часов вперёд, и то оно может порой отличаться от действительности, — пояснила Храбрая. — С прошлым ситуация немного иная… Мы ещё разбираемся в этом вопросе, сейчас важнее будущее.

— Я бы не сказал, — к собственному удивлению, выдал Экс. — Сведения о прошлом этого места или хотя бы этой планеты нам явно пригодились бы.

— Действительно… В этом ты прав, — раздумав, сказала Храбрая. — К сожалению, с этим нам Фригга не поможет.

Учёная-эльфийка только пожала плечами.

— Даже если бы я знала, как обращаться к прошлому, видения ворожей стихийны, — пояснила она. — Как и почти все виды берских чудес, этот подчиняется очень своеобразной логике. Позже могу провести ликбез…

— Только не это, Богиня упаси! Хватит распространять эту ересь!..

Экс и сам хотел прервать эти пререкания, но подоспел орк-паладин, следовавший рядом с Евой. Он коснулся громоздкой ладонью плеча монахини, и та спокойно вздохнула.

— Да, терпение, я помню, Ястребиный Крик… Знаю.

Тот лишь промолчал. Экс долго вглядывался в его громадную фигуру, заключённую в знакомый доспех, пытаясь понять, что же с этим орком не так… Нет, Экс совсем не против орков в рядах паладинов. Мало ли, какие перипетии судьбы могли занести представителя столь редкого народа в эллиадскую церковную армию. Его заботило что-то совсем иное…

— Пожалуйста, не смотрите так пристально, — донёсся вдруг голос совсем под ухом. — Крик не может ответить… У него с этим трудности.

— Что за трудности?.. — обернулся Экс.

Под его боком оказалась тёмная эльфийка. Бардка — никто иной не мог одеваться в столь же яркие и короткие платья и носить столь же пышную причёску, окрашенную в броский фиолетовый цвет.

— Ну… Ему в родном племени вырезали язык, так что… — неловко почесала затылок она.

— Аркануа! — возмущённо выдохнула монахиня-Ева. — Кто тебя просил рассказывать?!

— А как тогда? Рано или поздно это бы вскрылось, уж прости!

В ответ Ева лишь закатила глаза.

— Кстати, приятно познакомиться — архивариус Аркануа, — улыбнулась та, протягивая руку. Экс скептично взглянул на ладонь и на свой двуручный меч. — Ой-ой! Простите… Как всегда, я немного неловкая. Но ничего, надеюсь, это не испортит наше дальнейшее общение.

— Приятно познакомиться… Единственное, что, мне кажется, мы слишком непринуждённо общаемся, — отметил Экс.

— Не волнуйтесь, капитан, на нас не нападут в ближайшие… минут двадцать точно, — раздумала Фригга. — На этот счёт я уверена.

— Иногда мне всё-таки кажется, что ты можешь вызывать видения, просто не хочешь делиться с нами своими увлекательными похождениями, — подозрительно сощурилась Ева.

— А тебе что, интересно стало?

Издав злобное «Аргх», монахиня не удостоила учёную ответом и поторопилась вперёд.

***

Рано или поздно искусственные змеи всё же привели их в своё логово — огромный ход размеров с настоящий подземный город. Экс боялся, что это иллюзия, но когда из-под сапога Клопштока выскользнул мелкий камушек, а потом со свистом полетел вниз и стук его разнёсся эхом, пришло понимание: нет, это вовсе не магия.

Пройдя по коридорам к необъятному пространству, напоминавшему глотку чудовища, Экс всерьёз задумался, не стал ли он сам жертвой этой твари. Ведь окружающее и впрямь походило на желудок: точно владелец прожевал тысячи кораблей — вроде «Черепахи» или «Грифона» — и медленно, долгими веками переваривал оставшиеся от них металлические детали. С потолка свисали искусственные верёвки-змеи, из стен торчали пластины миррорстила, под ногами хрустели осколки сияющего стекла. И всё это — во всепроникающем шорохе крох-молний, подсвечивающих окружающее.

А посередине зияла дыра. Похоже, тут располагались несколько этажей, и они уходили вниз, как Экс и предполагал. И именно оттуда — из-под ног — веяло мощной энергией, захлёстывающей волной… Той самой, которую Экс чувствовал наверху, в городе?

— Так, Аркануа, держи, — приказала Храбрая, снимая с пояса моток. — Как договаривались, спускаемся по очереди, этаж за этажом. Ты — последняя. Справишься?

— Без проблем. Пожалуй, никто из вас не сможет победить меня в акробатических трюках, — игриво повела бёдрами архивариус и принялась разматывать толстую верёвку.

— Сперва слезут толстяки — то есть я, Крик и Экс, — объяснила Храбрая. — Затем Клопшток, Ева и Фригга.

— Я, конечно, понимаю, капитан Экс, но вас я бы не назвал полной, миледи, — вежливо отозвался Клопшток.

— Я же даже не в тяжёлых доспехах… — пробурчал Экс, но его недоумение, похоже, проигнорировали.

— Ну, буду потяжелее остальных, не находишь? — усмехнулась Храбрая. — Я не питаю ложных надежд относительно своего веса и своей внешности.

— Каких? Разве ва… тебе есть чего стесняться? — спросил Экс, попутно засовывая меч в ножны.

— Определённо. И это не обсуждается.

— Была бы тут Криста, она бы вам всё высказала по поводу самооценки, — усмехнулась Аркануа. — Но раз уж за неё я…

— Не. Обсуждается, — настойчиво повторила Храбрая, скептично вскинув брови.

Взгляд Экса невольно опустился на её лицо. Да, сейчас Храбрая не улыбалась, но…

— Не знаю, нужно ли здесь мнение мужчины, но я считаю, что женщину определяют не вес или мускулы, а характер. А у вас, как мне кажется, он замечательный, — вырвалось у Экса, и лишь спустя секунду он понял, что сказал.

На него уставилась вся команда «Грифона». В отличие от ушедших механика и фамильяролога, они не стали смеяться, но улыбки на лицах некоторых из них определённо появились. А ещё почему-то расплылся в ухмылке Клопшток.

А Храбрая… просто опешила. В голове Экса кровь забила военными барабанами, и он протянул руку Аркануа:

— Пожалуй, я спущусь первый.

Или Экс на этой верёвке повесится от стыда.

В конце концов, они принялись спускаться, один за одним. Экс везде рвался вперёд: почему-то после «Черепахи» он не мог не брать на себя ответственность за других. Особенно за Клопштока — его подчинённого. Как будто ему нечего терять…

Первое время он опускался на полы незнакомого строения дрожащими ногами. Что предвещал очередной новый этаж — оставалось загадкой для каждого из их небольшой команды. Хоть Фригга и предсказала им, что встречи с горгульями им ждать не стоит… но ведь и новых видений ей не поступало. Они условились не использовать магию, пока находятся в погоне. Поэтому ощущался спуск, как похождение слепых котят в поисках матери…

Но, конечно, со временем Экс привык. Настороженность — его конёк, и безупречная, граничащая с паранойей внимательность Экса никуда не делась. Но с привычкой и со своеобразной уверенностью в дальнейших шагах пришло — пусть и хрупкое — спокойствие.

— Капитан, а когда мы найдём Кристу, мы полетим назад, в Зазеркалье? — спросила Аркануа, снова спуская верёвку.

— Не так громко, горгульи не такие глухие, — вполголоса ответила Храбрая. — До появления Экса я не знала, но теперь… Экс, каково состояние «Черепахи»?

— Полностью функционирует, ка… Храбрая, — почти отрапортовал он, но смягчился на последнем слове.

— Надо только подлатать крылья, корпус и стол механика, а то косо полетим, — уточнил Клопшток. — А ещё… у нас больше нет путевого.

— Ох… Я сочувствую. Криса говорила, что Золотая Ива — одна из лучших зверок, которых ей доводилось встречать. — Храбрая вздохнула. — Но не волнуйтесь. Наша Криста наверняка сможет соединиться с «Черепахой». Она очень искусна.

— А ещё она обожает животных! — воскликнула Аркануа.

— Во-первых, тише, — шикнула Храбрая. — А во-вторых, это к делу не относится.

— Прости-и-ите, — пробурчала та. — Но правда. Криста обязательно станет хорошей путевой, мы все за неё готовы поручиться.

— Осталось только спасти её… — вздохнула Ева. — Бедная моя Кристочка! Она же совсем слабая.

— Слабая настолько, что защищала наш корабль в одиночку! — отметила Фригга. — Подвинься, пожалуйста, твоя роба мешает.

— Ну, может, если ты перестанешь раздувать своё эго, ты пролезешь…

Очередную едкую тираду прервал Крик. Он взял Еву за талию и молча, вопреки её претензиям теперь уже в его сторону, двинулся с ней к верёвке. Экс и Храбрая помогли Аркануа их спустить, и надоедливый бубнёж монахини постепенно затих.

— Вот почему я хочу вернуть Кристу — так это чтобы она наконец выслушала Еву, — сказала Аркануа Фригга. — А то кроме неё никто не выдержит этого поноса в уши.

Следующим по верёвке спустился Экс. А за ним — и Храбрая.

Первый раз они оказались друг за другом. Опять в голову Экса пришла идея: а почему бы не помочь ей? Он протянул вниз руки, и Храбрая, до этого ловко спрыгивавшая с этажа на этаж, оказалась у него на руках.

Только увидев её лицо, он понял, что сделал.

— Я… Я подумал, почему бы и нет? — неловко улыбнулся он.

— Ага… Спасибо, — пробормотала в ответ она, и Экс её опустил. Её аккуратные — несмотря на мускулистость — ноги осторожно коснулись сверкающего металла.

Она выглядела, как запуганный щенок… Наверное, Экс всё же и впрямь выбрал слишком неудачное время для галантности.

***

Спустя очень долгий, невероятно затянутый спуск, они всё же достигли «дна». Отсюда «глотка» оказалась почти горой… Весь каменный неестественный лес остался позади, они же —стали мошками, копошащимися в кустах.

Разве подобное расстояние можно было преодолеть так быстро? Экс всё смотрел наверх, пока его не одёрнул Клопшток.

— Капитан Экс, что-то случилось?

— А… Ничего, просто я думал, как мы далеко уходим.

— Да… — протянул Клопшток и, оглянувшись на уходящую команду «Грифона», прошептал: — Это место леденит мне душу… Моя интуиция прямо-таки кричит о том, что Криста уже перешла ту грань, где её можно было спасти.

— Я не знаю. А у нас есть выбор, что делать? — задал резонный вопрос Экс.

— Отыскать Юн Ги, например, — настойчиво ответил Клопшток. — Она явно не стала бы забираться в глубины этой… Пустоты!

Экс задумчиво выдохнул. Неужели он совсем не подумал о собственной команде, когда присоединился к Храброй и «Грифону»? Их ведь ждали на поверхности, а они пустились в авантюру… Нужно же заботиться о своих подчинённых!

— Я поговорю об этом с главным капитаном, — только и мог сказать Экс.

— Не подумайте, я не ставлю ваши решения под вопрос, просто… Мне кажется, мы тратим и без того утекающее время. К тому же меня пугают их вопросы про «Черепаху». Нехорошее предчувствие прокрадывается…

Действительно… А выдержит ли один корабль почти два десятка пассажиров? Или что планировала Храбрая? Она даже не упомянула другие корабли…

Ладно. В любом случае, нет другого выбора, кроме как спросить прямо.

— Так или иначе, я уже запомнил направления и во время перерыва набросаю примерную карту помещения. Выберемся мы без каких-либо трудностей, — напомнил о своих навыках Клопшток.

— Не торопись с выводами. Лучше пойдём. Надо передохнуть.

Экс похлопал Клопштока по спине и, к своему удивлению, ощутил холод его кожи на шее. Он замёрз, да ещё и покрыт мурашками, дрожит. Конечно, у них не было выбора, оставлять ли Клопштока на поверхности или нет… Но тут ему явно не место.

Под землёй царил жуткий холод. Даже слабый ветерок сюда не проникал: огромное «дно» «глотки» будто застыло во льдах. Хотя — иронично — по форме оно напоминало солнце, из которых, словно лучи, шли почти одинаковые проходы. В одном из них — наименее захламлённом — и решили остановиться Храбрая с командой.

Он был несколько пошире верхних коридоров и явно — покрепче. Его стены — округлые и с горящими светом, мигающими полосками — высились над головой и уходили вглубь, огромным неестественным пещерным тоннелем. Пол его был завален обломками так, что ноги ступали только по обломкам металла.

Команда рассредоточилась по этим обломкам. Ева и Крик расположились около крупной железки, на которой села Ева, тогда как Крик — встал рядом. Фригга и Аркануа устроились на полу и принялись — видимо, от нечего делать — играться с огоньком зажигалки. К ним присоединился и Клопшток, судя по всему, ища тепла от мелкого пламени. А Храбрая уединилась, облокотившись на оторванный кусок стены.

Свист тяжёлого дыхания Храброй доносился до ушей Экса. И ему мгновенно становилось стыдно за собственные подозрения: он проглотил язык, думая, как ей обо всём сказать. Но ведь не мог же он забывать о благополучии своей команды…

— Экс, мне… мне очень жаль, — выдохнула она, сбивая его с мысли.

— Ты о чём? — пристроился к ней Экс, но касаться не решился. Рядом с ней, странно согнувшейся, он казался намного выше.

— Ну, о твоей команде. Ты многих потерял? Не говори, если не хочешь, я не настаиваю.

Вновь он попытался поймать её взгляд — и вновь безрезультатно. Она упрямо уставилась в пол, хмуря тонкие брови. Разве те, кто совсем не любят свою внешность, стали бы заботиться о красоте лица, о неизменно аккуратной косе?

— Пятерых.

— Ох, Богиня… Это ведь почти половина, — поражённо выдохнула она, наконец-то смотря Эксу в глаза. — Как ты с этим справился?

Теперь его взгляд пришлось ловить ей. Он не мог смотреть ей в глаза. По слишком многим причинам.

— Наверное, не так привязался…

Было ли это ложью? Может быть, он и впрямь не успел стать своим сокомандникам товарищем. Но вот успели ли они ему стать товарищами?..

— А так… Сперва разозлился. На себя. А потом у меня не было времени, чтобы скорбеть.

Единственная правда в этом круговороте мыслей. Отчего-то вдруг стало больно. Храбрая одним словом пробудила в нём то, что должно было спать и не просыпаться до самого конца — будь то спасение или смерть Экса.

— А сейчас что ты чувствуешь? Можешь рассказать… если хочешь.

А что он мог чувствовать?

Они приняли его, как своего. Как никто прежде не принимал. Никому не было дела. Все видели в Эксе хлипкого слабака без воли и без голоса. А они — его выслушали. Хоть и совсем не знали.

Более того, они открылись ему. А он не мог их не принять.

Сэчико показала его мелкой целый мир волшебных фамильяров. Бич при помощи Амона за шкирку втянула Экса в то головокружительное веселье, которым жила Академия. Ива открыла дверь в маленький укромный мир своей души. С Джантом, конечно, Экс стал совсем не близок, но это вовсе не означало, что не хотел стать ему хорошим капитаном. Тем более, когда брошенный мальчишка так напоминал его мелкую.

Мелкая… Эксу казалось, что он уже распрощался с мыслью о том, чтобы её увидеть. Но стоило ей мелькнуть лишь на задворках сознания, как её образ стал последней иглой в его и без того уставшее сердце.

И Экс проглотил боль. Как делал всегда, но в этот раз — эхо отчаяния оказалось оглушительно громким.

— А что чувствовала ты, когда похитили Кристу?

Храбрая задумалась, сдвинула брови. В круговороте эмоций, скрывавшихся за обыкновенно-каменным лицом Экса, образ главного капитана почему-то казался рукой, вытягивающей его из пучины.

— Наверное, тоже разозлилась, — неожиданно согласилась она. — Как я могла допустить? Почему я не проснулась раньше? Почему она ушла без моего приказа?.. А потом поняла, что я не виновата. Это всё горгульи. На них и надо направить свой гнев.

Праведная злоба. Пламя горело в её глазах. Непроизвольно возник образ Джанта: горел он точно так же.

— Знаешь, мой меч ушёл за путевой… Наверняка его вели те же чувства.

— Что?! В смысле… Вы же сказали, что путевая умерла, — совсем запуталась Храбрая.

В двух словах, Экс рассказал ей, что случилось. С очередным неожиданным поворотом этого бредового сюжета глаза Храброй округлялись всё сильнее. Зато Экс, пересказывая, наверное, худший эпизод своей памяти, постепенно успокоился. Реакция Храброй будто его самого убеждала в том, что это — не по-настоящему. Просто странная постановка в театре, написанная тем самым наркоманом-эльфом из её команды.

— Да… Наверное, чего я точно не ожидала, так это подобного безумия, — пробормотала она.

— Ну… «Чудные на всю голову» не просто так выбрали себе это название.

— Послушай, не смей думать о том, что в этой дурацкой вылазке есть хотя бы доля твоей вины! — вдруг возмутилась она. — Ты никак не мог это проконтролировать. Ты сделал, что мог.

— Это ведь пустые отговорки… — попытался ответить Экс, но был перебит:

— Неправда. Ты не всесилен, Экс! — всплеснула руками Храбрая. — Посмотри на меня. Не увиливай!

Она схватила его за щёки. Беспомощно, Экс заозирался по сторонам и увидел лишь то, что команда «Грифона» вместе с Клопштоком удивлённо уставились на них. На этом Экс всё же обратил взор к Храброй.

Сконфуженный, он увидел, как та сурово сощурилась. Он не мог ей ничем ответить, лишь вглядывался в искорки надежды в её глазах.

— Послушай, Экс, — негромко сказала она, — я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу, чтобы ты был сильным. Я вижу: ты на это способен. Прошу, будь сильным, ради меня. Если ради себя ты это сделать не способен.

Её глаза так светились… Как Экс мог быть достоин этого света?

Внутри смешалось всё. И стыд, и смятение, и давление. И терпение, которому не удержать все чувства.

— Я не могу…

— Почему? — приблизилась она.

— Потому что я не достоин твоей доброты.

— Но ведь я решаю…

— Нет. Отпусти.

Наконец, она его освободила. Экс тут же отступил, пытаясь отдышаться, но, казалось, воздуха не хватало. Прикосновения её рук отдавались жаром, какого Экс никогда прежде не чувствовал. И совсем не потому, что женщины у него никогда не было.

А потому, что в этих прикосновениях крылись чувства. Настоящие. А он так и не преодолел себя, чтобы их принять. Жалкий, жалкий человечишка…

— Не тебе отбирать у меня право, к кому быть доброй, а к кому нет! — вдруг вскрикнула Храбрая. — Какого…

Вдруг она замолчала. Экс вскинул взор и увидел маленькую спину Клопштока.

— Прекратите, главный капитан! Это вас не касается!

— Это наш разговор, архивариус Клопшток, — строго ответила та.

— Как же? Я бы не сказал. — Экс, кажется, знал, что собирался делать Клопшток, и явно не был готов к его вопросу: — А на что распространяется ваша доброта? На команду? На капитана Экса? На другие команды и другие корабли? Почему мы это не обсудим?

— Потому что на другие корабли «моя доброта» не распространяется.

Этого ответа Экс и ждал. И меньше всего хотел слышать.

— Вот оно как… Милосердная капитан Храбрая готова поделиться добротой только с избранными, да? А если бы мы — команда «Черепахи» — попросили у вас помощи, вы бы не откликнулись, так? Как же нам повезло, что у нас есть Экс, который…

— Если продолжите разговаривать со мной в таком тоне, архивариус Клопшток, то я отзову своё предложение о помощи. Ситуация изменилась, и у меня не хватает ни ресурсов, ни времени, ни желания, чтобы заботиться о ком-то, кроме моей команды и других небезразличных мне магов Академии.

Они оба пересекали черту. Эксу что-то подсказывало — интуиция ли? — что мысли этих двоих расходились со словами.

— Это превращается в цирк, — скрипя сердцем, произнёс он. — Сейчас всё, о чем мы спорим, совсем не важно.

— Вы правы, капитан Экс. — От холодного тона Храброй Экс едва снова не сорвался. — Наша первостепенная задача — найти путевую Кристу. Без неё ни один из наших кораблей не попадёт в Зазеркалье. Это вам ясно?

— Но… — попытался возразить Клопшток.

— Ясно, — выдохнул Экс. — Не волнуйся, Клопшток. Мы ещё найдём…

Не успел он договорить, как из глубин коридора донёсся знакомый вскрик. И стоило Клопштоку его услышать, как он тут же сорвался с места.

***

Звук доносился издалека — считай, с другой стороны коридора. И Эксу — при его выносливости — пришлось потратить немало сил, чтобы добраться до противоположного конца. Клопшток, тем не менее, всё ещё оказался быстрее, обогнав их метров на двадцать. А Эксу оставалось только надеяться, чтобы его беспомощный архивариус не вздумал предпринять хоть что-то до его прибытия.

Петляя меж отколотых кусков металла и другими останками древней «глотки», Экс едва не упал, когда мимо него — тараном — пронёсся Крик. Паладин сшибал всё на своём пути! Даже Экс — казалось бы, прекрасно знавший все паладинские техники — не видывал подобного напора.

— Ч-что происходит? — обернулся Экс к Храброй, нагнавшей его. — Я думал, вы уже не хотите нам помогать!

— А у нас есть время это обсуждать? — строго отозвалась та, поравнявшись с ним. — Лучше помоги своему архивариусу… Крик, врывайся! Ева, вперёд, прикрой его!

— Есть, капитан, — отозвалась монахиня, с удивительной проворностью проскочившая мимо. — Богиня, ниспошли помощь…

— Фригга, Аркануа — ищите укрытие. Не смейте магичить, пока я не скажу, понятно?

Те дружно кивнули, они значительно отставали от модераториев.

Наконец, Экс вырвался ко Клопштоку. Благо, того обогнал Крик: он сломя голову рушил препятствия и чудом остановился там, где подступал враг.

На мгновение сердце Экса замерло: ему открылась вся картина, целиком. Они оказались в ложбинке, укрытой сором и обломками. Жадные горгульи, словно дикая стая, заманили в угол знакомую крупную фигуру — не узнать Юн Ги Экс не мог. Но… что-то в ней изменилось. И не только то, насколько уставшей и запуганной она выглядела.

Она… светилась рисунками. Весь её хвост — огромный и толстый — был исписан незнакомым языком. Как бы Юн Ги ни сжимала его, сияние затмевало разум и завораживало. Но Экс, благо, к проделкам злодеев был достаточно подготовлен, чтобы не поддаваться очарованию неизвестной магии.

Но вот что пугало по-настоящему — это вид сжавшейся и вместе с тем брыкающейся крупной Юн Ги. Облик её создавал впечатление сильного существа, а вот действия — дрожь, попытки спрятаться в углу, полный ужаса взгляд — убеждали в слабости.

— Юн Ги! — отвлёк от неё внимание Клопшток.

И, увидев его, та, конечно же, воссияла. Но рано, мантикора его дери!

— Клопшток, капитан Экс-сан!..

— Крик, вперёд! — скомандовала Храбрая, и паладин со всей силы врезался в стену горгулий.

Сперва угрожающие, они рассыпались, как фигурки на перевёрнутой шахматной доске. Экс даже на мгновение уверовал в свои силы.

— Клопшток, в сторону!

— Но, капитан…

— Ты ничего не можешь сделать. Иди!

Экс совсем не ожидал от упёртого архивариуса покорности, но тот и впрямь отступил. И в этот миг Экс позволил себе достать меч.

Давно его руки так не тяжелели… Волшебный миррорстил засверкал в окружении светлых стен. Но сейчас, к сожалению, его удивительная магия не найдёт своего применения: Экс уже понял, что им ни в коем случае нельзя использовать магию и привлекать горгулий.

Бывший паладин — благороднейший из рыцарей — вышел вперёд с двуручным мечом наперевес. На него устремились с десяток глаз горгулий — которые пугали его до детской дрожи в коленках, но не останавливали.

А давали силу. Потому что если не он, то кто поможет Юн Ги?

Ворвался в битву Экс безо всякого плана. Горгульи попытались подойти — славный миррорстил рассёк их неблагородный камень с лёгкостью. Несмотря на то, что магией он более не обладал, меч обладал не менее полезными качествами. Как, например, способностью разрушать всё, к чему прикоснётся.

Один увесистый взмах — и горгульи разлетелись. Эксу даже удалось задеть крыло одной из них, та со свистом и треском врезалась в землю. Они… победимы. Это Экс и хотел знать.

Шаг, взмах — воздух рассекается, горгульи пугаются тяжёлой поступи. Экс чувствовал себя почти героем, но не давал себе расслабиться: на него нападали со стороны. Ему удалось увернуться от одного укуса, но второй — задел его царапиной, однако от неё отчего-то пришла не боль, но усталость.

Что это… Экса замутило. Как будто из него вырвали кусок… который он до этого не ощущал. Прислонившись к шее, Экс пошатнулся, в миг слабости горгулья придавила его опять целясь в то же место. Но кожаные перчатки — сквозь которых острый камень легко продирался — остановили пасть. Светящиеся безжизненно-голубым глаза захватили мысли вмиг.

Экс в замешательстве сдерживал напор, но знал, что продержится недолго. В ужасе, он пытался сообразить, что делать…

— Экс-сан! — сзади его спины коснулась ладонь.

Кусок, кровоточащий чем-то невидимым, моментально восстановился. И Экс тут же понял: они пытались высосать его магию. В следующий раз он не повторит той же ошибки! Напрягшись, Экс всё же смог сдвинуть горгулью — да она же весом с каменную плиту! — и отбросить от себя, свернув ей шею.

Поражённо, Экс наблюдал за тем, как горгулья дёрнулась — и замерла. Свет в её глазах постепенно погас, и Экс, кажется, понял:

— Источник их магии — в голове! Срывайте им головы!

Крик вместе с Храброй — тоже обнажившей меч — мимолётно на него взглянули. После многозначного кивка они двое — Крик как защитник и Храбрая как атакующая — сменили тактику и принялись крутить пируэты, отчаянно пытаясь целиться в шеи тварей.

— Капитан Экс-сан!

Он и не заметил, как Юн Ги подкралась сзади и обняла его. Поражённый, Экс обернулся и похлопал малышку-Змейку по спине. Всё-таки уже взрослая змеелюдка, а ревела, как малое дитя.

— Я вас так ждала-а-а! Я думала, вы не вернё-ё-ётесь! — затянула она, хлюпая носом.

— Неужели ты такого плохого мнения о своём капитане, лекарь Юн Ги-чан? — усмехнулся Экс в ответ.

— Милая!..

На зов Клопштока Юн Ги отреагировала мгновенно. Её лицо — мокрое от слёз — озарила улыбка.

— Клопшток!..

— Во имя Эллиады, помогите же! — вдруг оказалась рядом с ними Ева, выпрыгнувшая непонятно откуда. — Ты тоже лекарь, да, змеелюдка? Умеешь лечить без магии?

— Нет… А нужно? — растерянно захлопала узкими глазками Юн Ги.

— Понятно… Что ж, с Божьей помощью!

С этими словами Ева обнажила маленькую трубочку и зарядила её длинным дротиком.

— О, всё-таки не выбросила мой подарок? — высунулась из-за укрытия Фригга.

— Сиди и помалкивай! — рявкнула священница и выпустила дротик в шею Крика. Экс с Юн Ги удивлённо переглянулись. — Что? Как ещё предлагаете лечащее зелье доставлять?

— Это же гениально! Научишь меня?! — прыгнула к ней Юн Ги.

— Если поможешь — пожалуйста.

Неожиданно — из-под каменной плиты выскочил Клопшток. Взяв за руку Юн Ги — ну как же он мог обойтись без этого? — он воскликнул:

— У меня есть идея для манёвра!

— Хороший план, — согласилась Фригга.

— Но я же ещё ничего не сказал… А, предвидение.

— Не используй магию, сказано же! — вскрикнула Ева.

Эльфийка с хитрой улыбкой скрылась за укрытием.

— Так вот, — сразу приступил к объяснению Клопшток. — Моя милая Юн Ги при помощи своей змеиной ловкости сможет взобраться наверх — по круговой стене. Капитан Экс покрепче вцепится в её хвост и навострит меч. Когда они окажутся на самом верху, Юн Ги отпустит капитана… и вуаля!

— О, Клопшток, это прекрасный план! — воссияла Юн Ги. Соскучившийся по её вниманию Клопшток расплылся в ухмылке. — Садитесь, капитан Экс-сан!

Не успел Экс и возразить, как его подхватил и потянул за собой огромный хвост. Что ж, времени рассуждать и впрямь больше нет…

Честно, он всегда поражался способностям Змей забираться по гладкой вертикальной стене. Но теперь он это лицезрел и как можно крепче хватался за хвост, не веря своим глазам. Как ей удавалось прикрепиться к потолку?!

И Экс даже не додумал мысль, как уже оказался на месте. Верный меч сам лёг в готовые руки.

— Отпускай!

— Есть!

Хвост заскользил по телу. Экс с трусливым предвкушением почуял, как тело тяжелеет… и падает.

Меч возвысился над головами. Рубить без пощады! Другой возможности не будет. Экс приготовился к удару.

Взмах!..

Уши взорвались от оглушающего треска. Экс разрубил добрую половину горгулий пополам. Миррорстил как всегда справился!

Крик и Храбрая, сделав последний совместный выпад, разобрались с оставшимися — их половину тоже зацепило ударом, и ошарашить горгулий оказалось легко.

Руины. У них под ногами лежали руины. Разломанные каменные фигуры, всего миг назад свирепо бросавшиеся на них всей сворой. Экс привстал на одно колено: падение легко уложило его. Зато, перебирая теперь остатки тварей, Экс не мог поверить. Они и впрямь победимы!

— Славная битва, — послышалось сверху.

Храбрая протягивала ему руку. От её усмешки веяло злой саркастичностью.

— Спасибо. Без вас мы бы точно не справились, — принял помощь Экс.

Неженская сила подняла его на ноги. Тем не менее даже в этом совсем не изящном жесте он усмотрел ласку. А может, ему просто хотелось её увидеть.

— Надеюсь, после этого мы хотя бы на время отложим разногласия между нашими кораблями, — строго отозвалась она, глядя на Экса сверху вниз.

Где-то позади шумно выдохнул Клопшток. Что ж, не ему жаловаться: если бы не Храбрая, судьба Юн Ги оказалась бы гораздо печальнее, чем вышло на самом деле.

А вот сама Юн Ги растерянно переглядывалась между всеми и сразу, крутясь на месте, словно волчок.

— Мы и не собирались сейчас спорить. Судьба путевой Кристы для нас важнее.

Экс постарался улыбнуться. Искренне надеясь, что это не взбесит Храбрую.

Наверное, впервые за долгое время он не ошибся. В её злобной усмешке промелькнула тень доброты, которая, к сожалению, тут же погасла, но дала знак: Экс на верном пути.

— Я ценю это, капитан Экс, — тон её едва заметно потеплел. Вдруг она обратилась уже не к нему: — Как я понимаю, модераторий-лекарь Юн Ги?

— А, д-да? В-в-вы же капитан Храбрая-сан, верно? — заикаясь от волнения, ответила та.

— Не бойся. Я просто хочу познакомиться. Да, я главный капитан Храбрая.

— О-о-о… Приятно, приятно, капитан Храбрая-сан! Такая честь!..

Мигом Юн Ги подползла ближе и с силой пожала Храброй руку. Та даже удивилась силе, заключённой в, казалось бы, худеньких пальчиках лекарки «Черепахи».

— Ч-что это такое?.. — вдруг спросила Храбрая, прерывая рукопожатие.

Она внимательнее взглянула на ладонь Юн Ги. Клопшток было подался вперёд, но Экс остановил его движением руки.

— Юн Ги, они же не причиняют тебе боли? Эти… диковинные символы? — обеспокоенно произнёс Клопшток, выглядывая из-за широкой ладони Экса.

— Нет… Они скорее… наполняют, — подобрала слово Юн Ги.

— Как ты приобрела их, Юн Ги? — спросил Экс, наблюдая, как Храбрая внимательно вглядывается в рисунки. — Ты понимаешь, что они означают?

— Н-нет, не понимаю… — смятённо пролепетала та. — Я только знаю, что они на меня «перелезли»…

— Перелезли? В каком смысле?! — встрепенулась Храбрая.

— Как много вопросов…

— Юн Ги, расскажи поподробнее. И с самого начала, — спокойно попросил её Экс.

Задумавшись, Юн Ги сощурилась так, что её узкие глазки превратились в совсем уж мелкие щёлочки.

— Ну… Я убегала от погони горгулий и попала сюда, — начала она. — По ходам, я просто ползла, куда глаза глядели… И оторвалась, и я попала в одну из таких комнат, со светящимися фигурами…

— Мы их видели по пути сюда! — дёрнул Экса за рукав Клопшток.

— О, тогда вы знаете! — обрадовалась Юн Ги. — Так вот, я ползла между них и запуталась хвостом в каких-то верёвках… и меня вдруг охватило энергией, так ву-у-ух! И когда я очнулась, символы уже были на мне. И горгульи меня выследили. Я поползла в обход и встретилась с вами. Конец.

Экс и Клопшток переглянулись. Судя по всеобщему недоумению, команда «Грифона» тоже понятия не имела, что это могли быть за символы. Только Аркануа вдруг пробормотала:

— Где-то я их уже видела…

— Не помнишь где? — спросила Фригга.

— Кажется… там.

Аркануа обернулась в сторону, откуда они только что пришли. Храбрая, не теряя ни секунды, быстро зашагала туда.

***

Уже не торопясь, они добрались до «глотки». Какое же всё-таки неприятное место… Стены ничуть не изменились, обломки — будто стали давить ещё сильнее. И Экс прекрасно понимал Юн Ги, которая тут же схватила за руку Клопштока.

Но теперь картина в его глазах несколько изменилась. Впервые Экс посмотрел себе под ноги. И там — да, они, те самые символы, что покрывали тело Юн Ги. Только крупнее и… понятнее.

Это ведь рунический!.. Только какое-то совершенно неизвестное его наречие. В Зазеркалье такого явно не существовало.

— Бессмыслица какая-то… ересь! — воскликнула Ева. — Я знаю тысячи печатей, и ни в одной не использовались такие слова.

— Может, это и не слова… а цифры, например, — предположила Фригга.

— Не очень-то удобно писать цифрами, — возразила монахиня. — Тем более печать. Если я правильно понимаю, это она и есть. Она же круглая и написана на руническом.

— Мы не можем знать наверняка. Это ведь совсем другая планета… Местные формы жизни могут отличаться от наших. А язык — это такое элементарное…

— Всё-всё, ты права, признаю, — отмахнулась Ева. — В конце концов, может, они и печати накладывают по-другому. Как зверолюди, например…

— Да не так уж и много у нас отличий… — недоумённо пробурчала Юн Ги.

А пока они обсуждали природу знаков, Экс взглянул на Храбрую. Она вилась вокруг символов, как заботливая матушка — вокруг своих детишек. Экс тут же отбросил эти мысли: подобные сравнения Храброй с матерью его пугали.

Подойдя ближе, Экс последил за взглядом Храброй: она всматривалась в небольшое углубление, судя по всему, ровно посередине круга.

— Что там?

От его вопроса Храбрая подскочила на месте. Как маленький напуганный зверёк!

— Простите, главный капитан… — умилённо отозвался Экс.

— Да можно просто «Храбрая», — пролепетала она в ответ. Словно девчонка.

— Мне казалось, вы больше не…

— Мало ли, чего я сгоряча сказала, — раздражённо отозвалась та. — И вообще, сейчас не время это обсуждать. Кажется, я нашла разгадку.

Храбрая гордо выпрямилась. Экс выпрямился следом, пытаясь уловить её мысль.

— Сейчас объясню. Пойдём, пойдём! — она поманила его рукой и направилась к команде. Экс покорно проследовал за ней. — Итак… кто-нибудь из вас знает, что такое компьютер?

Ответом ей послужило гробовое молчание. Храбрая обратила взоры на команду, а потом пристально уставилась на Экса. Тот лишь пожал плечами.

— И всё-таки уровень образования в Академии не настолько хвалёно высокий, — пробормотала она себе под нос. — Ну ладно. Все ведь в курсе про мир-прародитель? Что, теоретически, Богиня прибыла оттуда? Другая вселенная, без магии?

Поочерёдно, все закивали. Даже Юн Ги, судя по задумчивому выражению, что-то припомнила.

— Мы проходили на основах религиоведения, да, — отозвалась она.

— Так вот, — продолжила Храбрая. — Местные «люди» — предупреждая вопрос, да, там живут только люди — используют для жизни такие штуки… хм… как же объяснить просто?

Её сосредоточенное лицо вызвало у Экса непроизвольную улыбку.

— Я думал, ваш род когда-то преподавал в Королевской Академии…

— О, что ещё расскажешь? — усмехнулась в ответ Храбрая.

Теперь совсем беззлобно.

— Если очень примитивно объяснять, то «компьютер» — это как наши магические зеркала. При помощи особых физических связей «компьютер» может передать волю владельца, воплотить её в реальность при помощи особого кода, на который очень похожи эти надписи… Там очень сложные законы и взаимосвязи, о них невозможно просто рассказать, только показать.

— Хм… Мне нравятся сложности. — Зелёные глаза Фригги сверкнули.

— Это скорее не сложности, а какая-то… страшная ересь, — возразила Ева. Судя по лицу, в её голове мысли так и кипели.

— Звучит очень интересно! Хотя и ничегошеньки не понятно! — улыбнулась Аркануа.

А Крик предпочёл лаконично промолчать.

— Итак… И вы хотите сказать, что это… пространство — это компьютер? — догадался Клопшток.

— Да, именно, — кивнула Храбрая.

— И вы хотите, чтобы Юн Ги как-то поучаствовала в его… чём-то?

— Запуске, да, — выдохнула она. — Если верить моим данным, это должно быть абсолютно безопасно. По крайней мере, в мире-прародителе нет таких компьютеров, которые бы убивали пользователя… это было бы очень глупой идеей.

— На этой Богиней далёкой планете, полной чудовищ, я уже ни в чём не уверен.

Словам Клопштока Экс, признаться, верил всё же больше. Они уже встретили всё, что только можно встретить — что не поддавалось их обычным представлениям о жизни — разве теперь разумно так рисковать?

— Ну… Давайте попробуем.

Экс удивлённо обернулся. Юн Ги вызвалась сама? Неужели ей совсем себя не жалко?

— Нет, ни в коем случае! — тут же возразил Клопшток. — Это может быть опасно, и…

— Но я и так совершила много опасных поступков. Раз уж Лонг Му мне благоволит, то почему бы не попробовать? — Юн Ги улыбнулась. — Всё будет хорошо. Я уверена.

— О, наивная моя Юн Ги…

Маленькими ручками Клопшток обхватил талию возлюбленной. Та же подняла его хвостом и обняла сама — теперь их лица находились на одной высоте.

— Экс, ты сам говорил, что нам пригодятся любые знания об этом мире, — сказала Храбрая, обращая на себя его внимание. — Это — наш шанс. Мы долго не протянем, слоняясь по руинам древней цивилизации, как слепые овечки.

Экс с трудом выносил её умоляющий взгляд. Хоть он и не был с ней согласен, ему не доставляло никакого удовольствия ей отказывать.

— Юн Ги уже сделала свой выбор. Я могу только защитить её как капитан…

— …и товарищ, — добавил вдруг Клопшток. — Мы спасли Юн Ги — вместе, как вы и сказали. Более моя честь не позволяет в вас усомниться.

Экс скромно и одновременно радостно улыбнулся. Клопшток улыбался в ответ.

— Если что, мы тебя защитим, — настойчиво произнесла Храбрая, глядя в глаза Юн Ги. — Почувствуешь хоть толику боли — кричи, мы остановим компьютер и вытащим тебя.

— Я вам верю. Вы же подруга капитана Экса-сана, — обворожительно улыбнулась Юн Ги.

Экс подивился её доброжелательности: наверное, вера Юн Ги в окружающих никогда не погибнет.

Так, команда рассредоточилась по кругу. Что бы с Юн Ги ни случилось, её подхватят с любой стороны. Экс оказался бок о бок с Клопштоком.

Юн Ги приблизилась к центру. Все в круге по очереди кивнули друг другу. Начало положено.

Вползла Юн Ги в углубление медленно, осторожно. Если свет символов на её руках раньше горел довольно тускло, то вмиг — он вспыхнул, точно волшебный. Клопшток было порвался вперёд, но остановился: Юн Ги не подала никакого знака. Она лишь смотрела на собственные руки — заворожённо, словно видела впервые.

И вдруг её тело принялось подниматься. Экс и сам почувствовал, что готов сорваться в любую секунду, но Юн Ги по-прежнему молчала. Вся её фигура — от головы до кончика хвоста — неспешно закрутилась, словно плывя по воздуху. Неосознанно, Юн Ги попыталась схватиться за пол — не вышло.

Неожиданно Экс почувствовал какое-то странное напряжение. Из-под ног — буквально из-под пола — протянулся луч света. Не солнечный и не волшебный, он был совсем тонкий и болезненно-яркий, зелёный. Такие же лучи вырвались и рядом с остальными.

Но стоило лучам коснуться Юн Ги — как она закричала. Резко, пронзительно. Экс ни секунды не промедлил: он сорвался быстрее опешившего Клопштока. Её будто разрывало, силуэт её дёргался и дрожал в кругу зелёных лучей, запахло палёной кожей. Экс слишком хорошо знал этот запах, чтобы не среагировать сразу.

Не видя и не слыша, он — наугад — ворвался в жгучую пучину. Мгновение — и от жара Экс потерял всякое понимание, где находился. Ещё мгновение — и он сам готов был вскрикнуть. Но время нащупал горячее — невероятно горячее — тело Юн Ги и вытолкнул её вместе с собой.

Несколько секунд его взор плясал. Ожоги остыли так же быстро, как и появились. Словно их вовсе и не было. Но вот Юн Ги…

Экс в ужасе наблюдал, как она, вскинув руки и хвост, оглядывала себя. Вместо символов на её теле остались рисованные ожоги — покрывшиеся ярко-жёлтыми пузырями, горячие и красные, как лава, кожа на них словно кипела. По опалённым щекам Юн Ги сперва полились слёзы, но стоило солёным каплям с шипением коснуться ран, как Юн Ги снова закричала — это Экса пробудило окончательно.

— Тихо, тихо, тихо! Всё будет хорошо, терпи! — вдруг ворвалась к ним Ева. — Тише, не кричи, пожалуйста!

Но Юн Ги не слушала. Она явно и не слышала: Экс сам разбирал чужие слова с трудом. Клопшток появился незамедлительно: он бросился к Юн Ги без промедлений, но коснуться её не мог.

— Милая Юн Ги, нет-нет-нет… Прекрати, не надо плакать… Я помогу, пожалуйста, только не плачь…

Ева принялась перебирать все свои зелья, но по выражению её лица стало ясно: она понятия не имела, с чем столкнулась.

— Мантикора, нет, — услышал Экс позади. Храбрая опустилась рядом с ним, оглядывая Юн Ги. — Без магии мы тут точно не разберёмся… Радиация, мантикора! Благо, её хотя бы было видно…

— Что это?.. — в полном смятении отозвалась Ева.

— Не важно! Срочно, Ева, уведи Юн Ги куда-нибудь и колдуй самую сильную лечебную печать, которую знаешь. И колдуй, пока не почувствуешь, что тебя перестаёт тошнить…

— Но меня не…

Не успела Ева договорить, как ей пришлось укрыть рот рукой. Когда её наконец отпустило, Ева дождалась Крика, и вместе они отнесли Юн Ги в сторону — стараясь не касаться жёлтых ожогов.

Оглянувшись, Экс заметил, что зелёные лучи давно пропали. И странные ощущения — накатившая усталость, сонливость — начали отступать, словно их и не было. Воздух стал становиться чище. Невидимая сила — даже не магия — меняла их состояние, словно по щелчку пальцев.

— Радиация… Они её контролируют, — ошеломлённо произнесла Храбрая. — В мире-прародителе до этого едва дошли…

Похоже, она начала бредить. Экс попытался прийти в себя, но он не смог вовремя очнуться: вдруг печать вокруг них засветилась, и из того самого места, откуда унесли Юн Ги, вновь вылетели лучи. Но совсем не жгучие: их мягкий синий цвет успокаивал глаз.

Появилось полупрозрачное воздушное изображение шара — неровного, словно на него что-то налепили. Отовсюду и из ниоткуда одновременно донеслась музыка — похожая на лёгкую трель, но громче. Изображение шара разорвалось — и из него появились множество других, помельче, почётче. Похоже, эта странная иллюзия повторяла облик «глотки», в которой они сидели: со странными приспособлениями, неясными архитектурными формами и многочисленными ходами.

Также там были и… существа. Похожие на людей и одновременно кардинально отличающиеся. Их тела — будто у уродцев — обладали совсем иными формами, кривыми и сморщенными, или наоборот — невероятно гладкими. Глаз у них было от одного до десятка, а волосы или другая растительность — и вовсе отсутствовали. Даже зазеркальцам — с их количеством разумных видов — не сравниться с многообразием этих существ.

Одно из существ оказалось больше других, будто стояло ближе. Его лицо обладало неестественно-ровными чертами. Вдруг оно заговорило:

— Доброго времени суток, дорогой коллега. Мы приветствуем вас в лаборатории Ковчег. — Это был рунический. Чистый рунический! — Это сообщение мы записываем для будущих поколений или для тех, кто останется после нас. Или для тех, кто увидит последствия гибели нашей цивилизации.

Свет от изображения то гас, то снова возникал. Экс смаргивал, пытаясь понять, не мерещится ли ему эта фантасмагория. Но, судя по обескураженному выражению лица Храброй, это происходило в реальности.

Тем временем позади «главного» существа выстроились ещё несколько, и все они будто смотрели в душу Экса.

— Если вы смогли открыть данное сообщение, значит, среди вас находится представитель нашего вида. Или вида, похожего на наш — который может выдерживать слабые дозы радиоактивного излучения. Мы использовали такой способ передачи информации из целей безопасности: нашим новым врагам недоступно использование радиации в качестве источника питания. И мы приносим свои извинения перед теми, кому наш метод шифрования причинил вред. Это был единственный способ передать ценную информацию, которой мы располагаем.

Слабые дозы… Наверное, понятие о слабых дозах для них совсем отличалось от норм зазеркальцев. Что же это за существа? Как сумели дойти до изобретения столь сложного ремесла?

— Мы сообщаем вам — кто бы вы ни были, — что наша планета находится на грани вымирания. Катастрофы, которая, возможно, постигнет и другие планеты. Наше послание призвано предупредить вас об угрозах, созданных нами и способных уничтожить всё живое, что существует в нашем мире. И о том, как эти угрозы предотвратить. Передаю слово нашему президенту.

Вдруг вместо прежнего лица появилось совсем иное — более плавное и приятное. С различимо властными нотками.

— Начало нашему виду было положено много веков назад, — заговорило существо. — Исторически, мы разделились на три государства, которые поделили между собой территории нашей планеты. Именно эти государства и обрекли нас на гибель.

Первым появился Аарон[1]. Он славился своими многовековыми традициями, безграничной тягой к искусствам и любовью к живой природе. Жители Аарона отличались особой гордостью, ведь их души казались им намного выше и благороднее прочих.

Вторым стал Пилат[2]. Жителей этой страны вели строгая дисциплина и жестокость. Для них важнее всего стала сила — физическая и духовная. Они считали, что неспособные победить их — согласно законам природы — должны умереть.

Третьим стал Аэндор[3]. Его же граждане обладали выдающимся умом и невероятными магическими способностями. Однако при этом глупцов, не способных понять науки и волшебство, они ненавидели.

Бок о бок эти государства просуществовали много веков. Войны между ними не прекращались, ведь их жители не способны были понять друг друга.

Менее века назад обстановка кардинально изменилась. Все три государства — по невероятному стечению обстоятельств — сумели создать страшнейшее оружие массового уничтожения. Аэндор создал монстров, способных пожирать магию. Пилат — бойцов, приобщающих мертвецов к своей армии. Аарон — существ, вытягивающих саму душу.

В конце концов, это оружие обратилось против нас самих. Восточные степи Пилата изничтожили и поработили. Северные леса Аарона превратились в кладбище, полное опасных призраков. А западный город Аэндора — собрав всех выживших, ушёл под землю, в лабораторию Ковчег.

Лаборатория Ковчег была создана, чтобы найти способ противостоять угрозе нашему виду. Но все наши исследования не возымели результата. Чудовища уже стоят у нашего порога, и мы записываем это сообщение в надежде, что наши потомки или иные цивилизации смогут нам помочь.

Это сообщение будет загружено в космический корабль, который отправится по координатам…

— Это же…

Храбрая схватила Экса за руку. Перед ними появился полупрозрачный шар, и взору их предстали до боли знакомые земли.

Зазеркалье.

[1] Отсылка к персонажу Ветхого Завета, брату Моисея, создателю золотого тельца.

[2] Отсылка к Понтию Пилату.

[3] Отсылка к Аэндорской волшебнице.

Глава восьмая. Душа (1)

Проснулась Ива, вновь позабыв. Ветер в её груди — до того слабый и едва колышущий локоны, упавшие на её лицо — вырвался, точно буря, с сухим кашлем и неуёмной дрожью. Гора — точно вулкан без лавы, но наполненный тенями — разверзлась оглушительным эхом. Никого не было, ничего не было — только яркий свет на мгновение ослепил Иву, словно она заново родилась.

Единственное движение — и Ива поняла, что падает. Всего мгновение — мимолётный звонкий свист в ушах — и Ива приземлилась на жёсткий ледяной камень. Боль пронзила мелкими иголками, и Ива вскрикнула и тихо заскулила.

Что это было? Почему, за что?..

В полном непонимании она схватилась за голову: тощие пальцы судорожно дрожали, но коснулись-таки волос. Что-то липкое — и ощутимо тёплое, в отличие от камня — сочилось на ладонь. Но, взглянув, Ива увидела лишь… белую густоватую жидкость. Ива и предположить не могла, что это.

Знала она только одно: отсюда надо уходить, иначе белые фигуры нападут на неё. Облики таких же живых, как Ива. А может, она и сама теперь — лишь облик самой себя…

От одной этой мысли Ива вскочила на ноги. Её было зашатало, но устоять она сумела. Взор сам собой направлялся наверх.

Три небесных светила выстроились над горой-рогом. Некрупное — с земли — отверстие наполнилось их светом. Лишь один мелкий краешек не влезал в очертания грубых склонов. Тем не менее, лёгкие нетёплые лучи завораживали. Как невесомые объятия, как касание чего-то большего, будто… божество.

Но Ива вовремя одумалась: над ней появилось лицо. Искажённое безразличием, оно смотрело прямо в глаза. Душа Ивы на миг застыла: внутри проснулся сковывающий звериный страх, ужас перед превосходящим в силе хищником.

И лишь одна ниточка… виляла, петляла в мыслях, звала за собой ухватиться, и Ива протянула к ней руку, и сжала кончиками пальцев…

Облик вдруг отстранился. Ива не понимала по его лицу: может, он в недоумении, может, готовится к броску. Лишь одно Ива знала наверняка: на этот раз она им не дастся, на этот раз она — найдёт ту заветную надежду, которую искала.

И, развернувшись, Ива бросилась прочь от облика.

***

Как только нога придавила подошвой сапога траву, Джанту показалось, будто он — в какой-то глупой игре. Чей бы проделкой то ни было — правда, даже Неизвестному не хватило бы на это фантазии, — всё это путешествие к далёкой планете ощущается пустым и неестественным, ненастоящим. Трава — тут же вскинувшаяся, словно кукла-неваляшка — не могла быть той травой, к которой Джант — зазеркалец — привык. От земли отдавало странным, причудливым запахом, который Джант — словно младенец — вдыхал всё сильнее и глубже, пытаясь запомнить и распознать, чему же этот аромат принадлежит. Деревья казались похожими на зазеркальские, но одновременно отличались: они были значительно крупнее и неподвижнее, словно окружающий ветер их и вовсе не достигал. Даже небесное светило грело не так, только вот сказать, в чём, собственно, причина беспокойства, Джант не мог ответить.

На планете Парадокс всё не так. Само существование этой планеты — вот, что не так.

Когда они втроём — с безумной Лихо и подонком-Светозаром — наконец переступили границу леса, тот поглотил их мгновенно. Провожавшая их команда «Симурана» скрылась за плотной стеной древесных стволов, словно за закрытыми воротами. И Джант с двумя самыми нежеланными спутниками оказался совершенно один.

Густые тени обступали со всех сторон, словно то был их дом, со своими законами и порядками. Джант ступал молча среди них, но не мог принять их правил: горящие огнём волосы освещали достаточно, чтобы прогнать хозяев из собственного жилища. Тьма, как волк, ждущий нужного момента возле костра, подглядывала за каждым движением и подбирала нужный миг, чтобы броситься на путников и поглотить их большим, непомерным ртом.

Но рука Джанта не дрожала, плотно сжимая нагретое ружьё. Он сохранял спокойствие, во что бы то ни стало. Одна мысль крутилась в голове — «Ив, Ив, Ив…», — и ему её хватало, чтобы унять бушующее сердце.

Они шли сквозь лес — точнее сквозь траву, ведь местные крупные папоротники достигали их пояса. Приходилось идти наудачу: дороги здесь не было и в помине, будто девственно-чистых полян не касалась нога смертного. И не касалась бы, если бы не их самоубийственный поход.

— Боишься, Прибой?

От внезапно прерванной тишины Джант невольно оступился. Взглянув вполоборота на спутников, Джант понял, что реакция Светозара была ещё хуже: он дёрнулся, и его до сих пор било лёгкой дрожью. На это Лихо лишь рассмеялась.

— Ясно, ясно, Зайчишка! Вот тебе и большой и страшный серый волк…

— Я из племени белых Волков. Запомнить не судьба? — грозно рыкнул в еёсторону Светозар и вдруг обратился к Джанту: — Чего уставился?! Пошли, пошли! Ива сама себя не вызволит.

Про себя Джант подумал — Светозару ли говорить о спасении Ив? — но вовремя прикусил язык. Проще с ними не разговаривать, может, им, в конце концов, станет скучно, и они помолчат. Лишь одно он произнёс вслух:

— Потише. Нас же могут заметить.

— Может, я этого и хочу, м? — ехидно улыбнулась Лихо.

— А я — нет, — шикнул Светозар, по-шакальи поджав хвост.

— Хм… Ну и ладно, — судя по шуршанию, Лихо подскочила поближе к Джанту. По его ногам прошёлся кончик её пушистого хвоста. — Хей, хей… Джант?

Кажется, она впервые назвала его по имени. Но Джанту было не до изучения глубин души Лихо, поэтому он просто спросил:

— Что?

— А что тебе так нравится в твоей Золотой Иве?

Только когда Лихо с ним поравнялась, Джант заметил, насколько её походка неосторожна. Она ступала широкими шагами и махала хвостом так, что следом за их командой оставался явный след.

За Джанта ответил Светозар:

— Лучше бы спросила, что бесит в тебе, было бы проще.

— Думаешь, ты смешной? Маленький, жалкий шакалишка, — с ядовитой издёвкой бросила Лихо. — Тебе отвечать противно.

— Вы хотите, чтобы нас поймали, или что? — сощурился Джант, начиная раздражаться.

— Ответь на мой вопрос, и — обещаю — я замолчу до самого конца нашего пути, — вскинула руки Лихо.

Джант лишь удивлённо взглянул на неё. Серьёзно? Она наконец-то перестанет привлекать к ним внимание?

— Ив — мой свет, — честно ответил он. — Я люблю в ней всё.

— Даже недостатки? — спросила с подозрением Лихо.

— Никто не идеален. Надо только найти «не идеал», созданный для тебя.

Ну и пафосно же сказал… Но как уж ответил. Джант обычно не откровенничал с незнакомцами. Да и ни с кем, кроме Ив, не откровенничал, раз уж на то пошло. И зачем он был так честен — он не знал. Само как-то вылетело.

И он было ожидал издёвки или едкости, но вместо этого услышал:

— А бывают ли те, чьи недостатки никто не полюбит?

Обернувшись, Джант заметил, что ухо Лихо было направлено в его сторону. Словно владелица ловила им каждое слово. Однако на её лице по-прежнему растягивалась недобрая усмешка.

— Не знаю, не думаю. Слушай, я не величайший мудрец, чтобы отвечать на такие вопросы. Почему ты именно у меня спрашиваешь?

— А если бы… была смертная, которая погрязла в своих грехах, ты был бы способен её полюбить?

Джант даже не стал оборачиваться. Он не хотел видеть её лица. Её странные вопросы ставили в тупик…

— У меня есть Ив, так что вряд ли, — протараторил он.

— А если бы Ив не было?

— Не знаю… Я не представляю свою жизнь без неё.

— И даже если бы её никогда не было? — давила Лихо и, казалось, наседала сбоку.

— Возможно?.. — уже прошептал Джант, не уверенный, что стоит говорить.

Глаза Лихо странно засверкали, на что Джант, совсем растерявшись, оцепенеет. Спас его — неожиданно — Светозар:

— У-у-у, Джант, остерегайся, тебя охаживает самая распутная зверица Академии…

— Что ты там своим грязным языком пробур-р-рчал? — злобно зарычала Лихо, оборачиваясь. Джант смог вздохнуть спокойно.

— Ничего-ничего. Разговаривайте. В конце концов, как хорошо выйдет, мне Ива достанется…

— Ну да, Ива ведь такая чистая и невинная…

Так, разговор заходил слишком далеко. Джант поторопился его прекратить, пока на них не напали все, кто мог, в этом забытым Богиней лесу.

— Лихо, твой вопрос требует раздумий, и я не могу на него ответить. Не в нашей ситуации, где вообще-то стоило бы помолчать. Это к вам обоим относится.

— Он назвал меня распутной! — воскликнула Лихо. — А ведь сам меня бросил…

— Да ты сумасшедшая! Как с тобой можно оставаться рядом дольше дня?! — уже во весь голос отвечал Светозар. — Ты же зверка на одну ночь!

— О, да, а после таких слов ты удивляешься, почему хорошие парни вроде Джанта считают тебя ублюдком!

С каких это пор Джант в её глазах — хороший парень? Он как-то не уследил за сменой её отношения, но и выяснять причины не хотелось.

Не понимая, как остановить этот цирк, Джант заозирался по сторонам. Богиня, пожалуйста, вот бы тут никого не было…

Но в лесах мелькнуло что-то. Однако отнюдь не то, чего Джант боялся.

Промелькнул пушистый кудрявый бок.

— Снежок! — сорвался с места Джант.

***

Вдох-выдох, вдох-выдох… Всё поверхностнее, всё быстрее, дыхание отдаётся холодом острого лезвия в груди, опалённое сердце словно в круговороте, огонь заперт…

Джант бежал, как мог, ему мыслилось, что он подлетал, летел и падал на неровные ноги. Всего лишь человеческие ноги — такие безобразные, бесполезные ноги! Почему у Джанта не могло быть нормальных ног? Отекают, болят, зовут остановиться, но Джант же не может.

Снежок здесь не просто так! Он должен привести их к Ив!

Вот, рядом мчатся Лихо и Светозар. Даже этот шакал-Волк, передвигавшийся длинными прыжками, явно способен бежать быстрее. Что уж говорить о Лихо: она будто нарочно замедлялась, по-охотничьи выслеживая цель, за которой следовал Джант.

Снежок то появлялся, то исчезал в тёмной глуши леса. Его белый цвет — словно свет, отголосок света Ив — выделялся среди угрожающих теней, сиял надеждой. Джант тянулся к нему, протягивал руку, но не доставал, не мог даже близко подойти. Его отгоняла иная сила, наверное, сама Судьба, сделавшая свет недосягаемым.

В конце концов, Джант всё-таки оступился. Получилось глупо — навернулся на скользком от росы камне. Даже огонь не помог: Джант ведь не смотрел под ноги. Он приземлился лицом в странную траву и папоротник, тут же вычихнувший в лицо мелкие недосемечки.

Привстав, Джант обнаружил, что белизна шёрстки исчезла. Словно призрак. Была ли она вообще реальной?..

— Я же не один это видел? — с надеждой спросил Джант.

— Ха… Баранца тяжело не заметить, — усмехнулась Лихо, хотя лицо её помрачнело.

— Я думал, он уже на баранину пошёл, — бросил Светозар, разминая шею.

— Хорошо, значит, не один… — не стал ему отвечать Джант.

Значит, он здесь… шёл к «маме». Он наверняка тоже её чувствует. Чувствует, что она жива. И Джанту это показалось… лучшим знаком с небес.

Он медленно улыбнулся, почти безумно, сквозь накатывавшие слёзы. О, Богиня, неужели единственное, что ему остаётся — верить в идиотские знаки Судьбы? Губа задрожала.

Видимо, да. Надежда призрачная, но она есть. Ничего кроме неё уже не осталось…

«Джант, осторожно», — вдруг мысленно заговорил знакомый голос.

Джант тут же вздрогнул от неожиданности. Голос раздавался совсем далеко, кажется, из самых глубин подсознания…

«Джант, смотри, там!» — не унимался голос. Взор сам наткнулся на… фигуру.

Просто силуэт. Словно иллюзия. Белые очертания, мерно парящие сквозь деревья. Нагое существо, казалось, лишь напоминало зазеркальца, только черты его сгладились и стёрлись. Как белый лист, белое пустое пятно. На мужеподобном теле выделялись тонкие ноги и руки, ровные ушки, длинный узкий хвост. От лица отходила пара крохотных усиков-тростинок.

Это был зверолюд. Из племени Котов. Он когда-то был живым. Но что от него осталось? Только… облик.

— Это же… Нет-нет-нет, — тихо заговорил Светозар, и Лихо сурово на него взглянула.

Джант, кажется, догадывался. Вспомнилось лицо Ланы, залитое слезами. И слова про то, как жуткие существа утащили их учёного.

Чтобы сделать одним из своего племени.

«Замри! Не двигайся!» — произнёс голос в голове.

Но Джанта поздно было просить. Его тело налилось холодом, когда он понял, что облик смотрит в его сторону.

Им некуда бежать. Вокруг — лес, путь из которого — только назад. А есть ли твари сзади? Что делать, если они заблудятся? Оно найдёт их в темноте, это место — его обиталище, они тут — лишь незваные гости.

Есть ли хоть какой-то способ противостоять этому существу?

«Неизвестный, оно… уже заметило», — подумал Джант в надежде, что наставник его услышит. К счастью, амулет на шее отдался жуткой энергией — наверное, даже хуже той, с которой на них смотрели пустые глаза облика.

«Жди и не выдавай себя».

Но как? Хотелось сорваться с места, молить о пощаде, умереть — только бы не видеть взора. Как пожар в лесу, внутри разрасталась тревога, забиравшая с собой всё живое, что теплилось в сердце. А вместе с ним — руки, ноги, спину. Одновременно хотелось исчезнуть и остаться, убежать и сидеть на месте. Морок окутывал сознание, запутывая и сбивая с верного пути.

Оно всё ближе. И ближе. Джант старался не думать. Тело его, не сдерживаемое, вдруг окаменело. Теперь ничто не сдвинет его…

Неожиданно Джант осознал, насколько близко к нему подобрался облик. Тот ведь даже не шёл — легко парил над землёй, не касаясь той даже пальцами. Как будто душа лишилась силы воли и потеряла всякий вес, превратившись в облако — не отягощённый облик живого зверолюда.

Это хуже, чем смерть. Это — вечная пустота. И она приближалась к Джанту, готовая поглотить.

Глаза в глаза. Джант буквально ощущал, как из него с болью вытягивают нечто, чего он никогда так остро не чувствовал. Точно из тела наживую вырезают самые маленькие сосуды, словно высасывают из ауры драгоценную магию. Только это — душа, самое ценное из триады.

«Не показывай ей страх! Не думай!» — настойчивее приказывал Неизвестный.

Как же не думать? Джанта буквально разрывало, он сам не понимал, что его до сих пор держало от того, чтобы раствориться. Он вот-вот закричит!..

Вдруг послышался вой. Джант было подумал, что это сделал он, просто не заметил, но нет. Рядом вскрикнул Светозар и, испуганно поджав хвост, бросился в заросли папоротника.

И облик сорвался за ним. Наконец, Джант глубоко вдохнул: он словно пережил маленькую смерть и заново родился. Он, кажется, шагнул в само Царство Богини!

«Джант, ты должен его спасти!» — окончательно пробудил его голос Неизвестного.

«Спасибо, Неизвестный, спасибо! — сам не понимая, бросился в благодарности Джант. — Если бы не ты, эта штука…»

«Нет времени! Оно гонится за ним, надо его спасти!»

«С чего бы мне…»

«Не для этого я тебя учил принимать магов Академии, какими они созданы. Джант, ты не можешь себе позволить его бросить».

Наконец, он почувствовал накатывающее беспокойство наставника. Он прав… Чем же Джант отличается от Светозара, если не поможет ему?

— Лихо, не стой! За ним! — скомандовал Джант, вскакивая.

— С чего бы? Он уже покойник! — всплеснула руками Лихо. — Пойдём — встанем на его место.

— Если ты не со мной, значит, я пойду один.

— Ургх… Ладно. Догоняй!

Встав на четвереньки, Лихо вскочила в заросли папоротника. Теперь её заметный след Джанту пригодился: по протоптанному пути идти легче.

От резкого рывка ноги заболели вдвойне, но Джант теперь совсем этого не замечал. Взор его сосредоточился на белизне облика, парившего невысоко, у размашистых крон деревьев. Джант выслеживал его и по резким движениям видел: скорее всего, Светозар прыгал, пытаясь запутать следы, но облик гораздо сильнее него, и остались считанные мгновения до того, как ублюдка схватит другой ублюдок — ещё хуже первого.

— Джант, осторожнее! — вскрикнула Лихо, и возглас её утонул в шорохе.

Её хвост прыгнул и исчез, словно провалился. Джант же, послушавшись её предупреждения, приостановился. Внизу земля обрывалась, и с холма виднелась раскидистая поляна. Почти как в зазеркалье… но колосья слишком золотистые. Среди них Светозар с его белыми ушами виднелся как нельзя лучше.

И Джант тут же увидел его, петляющим от укрытия к укрытию, облик его находил без труда. Но он, судя по всему, медлил: поскольку Светозар передвигался быстро, как стрела, облик не мог подступиться.

Бесконечная игра не могла продолжаться вечно — надо думать, как выбраться из этого положения. Думай, думай… Что-то же тебе тренер Победоносец успел рассказать. Значит, в стратегии ты хоть немного да разбираешься…

За перебором своего маленького архива в голове, Джант и не заметил на своём плече руку Лихо. Вздрогнув от испуга, он на неё недоверчиво уставился.

— Что?! — раздражённо воскликнул он.

— Хей… Смотри. — До этого Джант ни разу не слышал, чтобы она говорила так слабо и с таким ужасом в глазах.

Джант повернулся туда, куда она указывала пальцем. И застыл, не веря.

Облик. Второй. И напоминал он теперь отнюдь не зверолюда.

Нечто, походившее лишь отдалённо на живое существо, торопилось на шум. Его тело было покрыто рытвинами, а на голове — словно извращённое подобие морды орка, с выдвинутой вперёд челюстью и маленькими глазками. Только настолько перекошенное подобие, что казалось, будто лицо гнило изнутри.

Были ли у них силы, чтобы справиться сразу с двумя? Они ведь даже не представляют, что это такое, как их победить…

Хм… Сил у них нет, наверняка. Но у этих чудовищ они наверняка есть. Чтобы победить равного себе противника.

— Лихо, у меня есть план.

— Бросить этого дурака и бежать? — неловко отшутилась та.

— Нет. Делай, что я говорю.

— Погоди. А насколько твой «план» надёжен?

— Ну, либо сработает, либо нет. У тебя есть альтернатива?

— Не… Эх, ладно, веди, умник.

Понимая, что облик их уже приметил, Джант было застыл. Но в этот раз наваждение спало быстро: мысли выстроились в его голове чёткой цепочкой, и оставалось лишь осуществить их, не думая.

Джант рванулся, соскакивая с прямого склона. Лихо, что-то вскрикнув, бросилась за ним.

Ноги натыкались на неровности, и Джант раз за разом едва не падал лицом вниз. Что его до сих пор держало — он и сам не знал.

Теперь Джант ставил на кон всё. Если уж этот план не сработает, не сработает никакой другой. Оставалось лишь уповать на удачу… И, наверное, то был один из немногих случаев, где Джант чувствовал: у него должно получиться.

Вперёд Джант бежал уже без оглядки. Лихо двигалась слегка позади него, петляя из стороны в сторону, видно, отвлекая облик. Отлично!

Фигура Светозара приближалась и приближалась, вот он… Джант схватил Волка за шиворот рубашки и потащил следом за собой.

— Эй, ты чего делаешь?! — взвизгнул Светозар, вырываясь из хватки, но следуя за Джантом.

— Потом! А сейчас — кричи! Привлекай внимание!

— Что? Ты с ума сошёл?!

— Делай, как говорят, Прибой! — поддержала Джанта Лихо и вскрикнула: — Думаешь, я тебя боюсь?! А ну, тварь, иди сюда! А ты, Котяра, мне вообще никогда не нравился!

Джант было улыбнулся, но вдруг — кончилась его удача. Не могла же она сопровождать его вечно.

Пока зверолюди-спутники бежали дальше, он всё-таки запутался в ногах и упал лицом в колосья. Прокатившись по ним щеками, он быстро перевернулся и затормозил спиной. Подчиняясь неизвестному инстинкту, Джант схватил ружье и направил его наверх, наобум.

Огонь озарил фигуру облика. То был зверолюд — тот самый учёный с «Симурана». Пламя нисколько не повредило его — прошло насквозь, словно через дымку.

Джант мгновенно заледенел. В глазах, пожирающих его, ему вдруг привиделись глаза совсем другие. Когда-то голубые, искрящиеся, а теперь — белые и пустые, как два стёклышка. Не могла же она стать такой. Не могла ведь…

Не могла. Это Ив. Она не поддастся даже самому сильному ветру. Его хрупкая Ив лишь на вид такая, но внутри — она сильнее любого алмаза. И намного прекраснее.

Послышался вскрик. Непуринский и незверолюдский, Джант такого ни разу в жизни не слышал. По коже пробежался холодок, тут же сменившийся жаром.

План сработал. Облик зверолюда оттолкнуло другое чудовище, издающее крик, лишающий слуха. Их схватка походила на бой бешеных волков: после воя-рычания они схлестнулись, образовав водоворот, где невозможно отделить один облик от другого. Ужасное и одновременно великолепное зрелище.

Однако теперь ничто не заставляло Джанта всматриваться в облики дальше. Вскочив на ноги, он развернулся и наконец прокричал:

— А теперь — бежим!

***

Родная стихия — чистая водица — провела Иву сквозь витиеватые корни деревьев, сквозь обрывистые овраги, сквозь золотистые и вечнозелёные поляны. Мимо кровожадных хищников — огромных, зубастых, покрытых плотной кожей или резными чешуйками — и мимо других невероятных зверей, от вида которых захватывало дух. Животные здешние были много крупнее Ивы — тот, с которым она столкнулась лишь недавно, оказался одним из местных крох. Одни — крупные и горбатые — носили на носах и на спинах острые, по-древнему желтоватые шипы. Другие — неописуемо большие и, видимо, дружелюбные — своими головами на длинных шеях тянулись к самым верхним листочкам деревьев, чтобы их съесть. У некоторых были аляповатые плоские лбы, у кого-то — короткие передние лапки с вытянутыми толстыми когтями.

Сквозь воду — зелёную, полную противной, налипающей на тело тины — Ива водной каплей проскочила сквозь течения воды, пропетляла меж камней и танцующих водорослей, повстречала уродливых рыб, от вида которых приходила лишь одна мысль: «Как могло нечто настолько страшное появиться на свет?» Но что бы Ива ни встречала, она старалась лишь подчиняться водному потоку, который — в этот раз — её выручил.

В прошлый раз на помощь пришло кудрявое животное… Сквозь память — словно из глубин реки на её поверхность — сами по себе выплывали знакомые слова. «Баранец». Откуда Ива знала, как оно называется? Неужели она видела его не в первый раз?

В любом случае, она его ещё повстречает. Она надеялась. Ведь с неё — благодарность за чудесное спасение.

С благоволения природы, не с первого раза, но Ива всё же добралась до границ густого леса. А оттуда — ей наконец показалось оно. Железное чудовище.

В этот раз Ива выдвинулась к нему в одиночку — не бегом, но быстрым шагом, каждый раз оглядываясь в поисках облика. Казалось, будто они шли за ней по пятам, выслеживали следы, вынюхивали запах страха. Ива действительно боялась: страх заставлял её идти едва ли не спиной, потому что вечно мерещились чужие забирающие руки, такие холодные и неприветливые, спокойные и одновременно жестокие, что противостоять им невозможно. От тревоги мысли перепутались, и Ива даже не знала, что сказать тем, кого она встретит, и сможет ли она им что-то сказать вообще. Всё, на что она надеялась — это что её заберут, пригреют, что хоть кому-то будет до неё дело.

Но кому? Ведь у неё нет никакого повода считать, что она здесь не одна. Не одна с обликами. Может, это какое-то наказание, и всё, что ей оставалось, это вечно убегать и быть пойманной?

Нет. Так быть не должно. Ведь здесь был «баранец». Значит, хоть кто-то — на стороне Ивы. Найти бы их ещё…

Ноги уже с трудом сгибались, шаг за шагом Ива сгибалась всё ниже и ниже. Вокруг стояла тьма, освещённая тремя небесными светилами. Звёзды — такие далёкие и вечные — манили к себе. Ива не знала почему, но именно к звёздам её тянуло. Неумолимо. И если уж не в жизни она до них дотянется, то дотянется в смерти.

От усталости решимость испарялась, но звёзды — они совсем рядом, греют её холодным светом. А где-то среди них Ива искала одну особую, обладающую своим блеском… и не находила, ведь даже не знала, что так пыталась найти.

На последнем издыхании Ива медленно, осторожно подступилась к железному существу. Длинное, оно напоминало крылатую змею с вытянутой зубастой головой, от которой шли тонкие сверкающие усики. В свете ночи красный металл пылал незнакомым, глубоким и будто бы живым огнём.

— Стой, где стоишь!

Ива расслышала знакомую речь. Её взор, расплывавшийся от усталости, вдруг стал чётким и ясным, спина выпрямилась. Острый звериный глаз приметил в темноте крадущийся силуэт с длинным изогнутым предметом и извивающимся чешуйчатым хвостом. По другую сторону — такой же, поменьше, с чем-то вытянуто-круглым.

Открылась дверь, и яркий свет ослепил Иву. Прижав уши к голове, а хвост — к ногам, она закрыла глаза, слабо заскулив.

— Что ты здесь делаешь? Ты — одна из них, да?

Осторожно убрав с глаз пальцы, Ива наконец позволила им привыкнуть к свету. Прямо перед ним, словно озарённая потусторонним ореолом, стояла незнакомка, очень похожая на Иву, но чем-то отличающаяся. Те же ноги и руки, та же кожа, разве что немного смуглее, то же лицо, только с узкими глазами и упорно оскаленным ртом. Но тело её, в нескольких местах покрытое чешуёй, было окутано в железные доспехи. От гневной дрожи неизвестной кончики её тёмных волос, завязанных в высокий хвост, дёргались.

— Я… Кто вы? — пролепетала Ива, не зная, что ещё ответить.

— Ты… умеешь говорить? — подозрительно сощурилась незнакомка, медленно спускаясь из лучей света.

От одного её беглого взгляда силуэты во тьме напряглись. Вновь память Ивы всколыхнулась: один из них лучник, а у второго… ружьё? Откуда Ива знала, что это такое?

Будто сопротивляясь, голова начала раскалываться на части. Ива приложила пальцы к виску, но с каждой новой мыслью трещины сознания лишь разрастались.

— Отвечай! — вскрикнула вдруг незнакомка, вытягивая Иву из тьмы.

— Да, да, могу!..

Странное ощущение — Ива его доселе никогда не испытывала, и даже память от него не всколыхнулась — нахлынуло, точно волна, огромная, выше маленькой, крохотной Ивы. Но видение схлынуло, а Ива осталась недвижима.

Однако сама Ива, кажется, наконец поняла.

— П-помогите, прошу! — запнулась она, но на её шаг лучник и стрелок вскинули оружие. — Я вам не враг, клянусь!..

— Это иллюзия, капитан Ксиерон! Точно! — сказала лучница. — Что нам делать?

— Наверное, это новая форма тварей, она пытается нас запутать… — отозвалась, судя по всему, капитан Ксиерон. — Модераторий и механик, ору…

Капитан Ксиерон, модераторий, механик… Волна памяти вновь подтолкнула мысли Ивы, захватывая её сознание целиком. Мысли бушевали, а вместе с ними — и то невиданное ощущение, подобно ледяному прикосновению, вызывающее пронзительную дрожь.

Ива уже было вскинула руки, но её страхи развеяла фигура, вновь явившаяся из света. Она гораздо быстрее первой спустилась на землю, и Ива — память вновь подсказала — узнала зелёные чешуйки, покрывавшие тело очередной незнакомки.

— Капитан Ксиерон, нет! — Она бросилась на руку, судя по всему, своей грозной соплеменнице. — Это же путевая Ива! Вы не узнаёте?!

— Путевая Линг, отставить…

Путевая Линг… Путевая Ива… Поток памяти, словно бушующая река, неостановимое течение, подбросил и перевернул сознание, подкашивая уставшие ноги.

Сколько знакомых слов… Невыносимо-знакомых…

А тем временем неведомое ощущение лишь усиливалось, и Ива вскрикнула:

— Пожалуйста, прошу вас, помогите! Они скоро будут здесь. Умоляю, я одна больше не протяну, они убьют меня!

— Капитан Ксиерон, что вы делаете? Это же путевая Ива, с корабля «Черепаха»!..

— Больше она не путевая Ива. Да и даже если бы была…

— Что вы такое говорите, капитан?.. Нельзя бросать своих!

— А откуда мы знаем, «своя» она или нет? — Капитан Ксиерон предупредительно вскинула руку. — Она слишком опасна. И причин слишком много…

Вдруг, оторвавшись от своей соплеменницы, неизвестная Линг бросилась к Иве. Сама же Ива застыла, словно заледеневшая, охваченная ощущениями. Голоса достигали её сознания лишь далёким эхом.

Но от тёплого прикосновения к рукам Ива будто сделала глоток свежего воздуха. Ощущение на миг отступило, отогнанное светлым взором путевой Линг. Её глаза, хоть и немного странные из-за вертикального зрачка, сияли зеленью травы.

— Ива, Золотая Ива! Скажи хоть что-нибудь!..

Она дёрнула Иву за руки, преисполненная надеждой. Словно чего-то ждала от Ивы. Чего-то важного… Но чего?

— Линг, предупреждаю, если ты…

— Ива, всё будет хорошо! Только, пожалуйста, скажи что-нибудь, чтобы капитан Ксиерон вспомнила, поверила…

Но что… Что Ива могла сказать?

— Спаси… Спаси, пожалуйста, — только и выдавила она, чувствуя, как горячие слёзы обжигают щёки и падают на изящные ладони Линг. — Они… Они идут сюда. Умоляю, спрячьте меня…

— Ива, я понимаю. Прошу, не бойся… Ты что, не узнаёшь меня?

В сердце ёкнуло. Что отвечать? Солгать? Но ведь Ива не сможет доказать…

— Последний шанс, Линг! Отойди от чудовища, или нам придётся убить вас обоих.

— Неужели вы не помните? Это ведь путевая Ива!

— Может, и помню. Но какая разница? Путевая Линг, отступи, это приказ!

Ива непонимающе захлопала глазами. Слёзы на миг уступили место изумлению.

— Капитан Ксиерон, прекратите, прошу! Вы ведь не такая… Подозрительность сводит вас с ума! В конце концов, вы начнёте казнить нас по очереди…

— Я лишь пытаюсь защитить корабль «Дракон», — строго оборвала та. — И тебя в том числе, путевая Линг.

Взгляд той на миг потух. Ива не успела и подумать над ответом, как Линг обернулась и тяжело вздохнула.

— Она не чудовище и не шпион. В её глазах я не вижу враждебности, она не представляет угрозы. Я доверяю путевой Иве, капитан Ксиерон.

Линг говорила это твёрдо, закрыв Иву руками. Но её фигурка — ниже Ивы и едва ли крупнее — не выдержала и содрогнулась.

Ива не заметила, как капитан Ксиерон взмахнула рукой. Линг тоже не заметила или не захотела замечать. Её тело пронзила одна-единственная стрела. Точно в сердце.

Сквозь тонкие одежды Линг, холодная багряная кровь хлынула на белоснежную кожу Ивы, оставляя пятна, которые невозможно смыть. Тело Линг упало, а вместе с ним — упала и Ива, приземляясь коленями на жёсткую каменную землю. Глаза Ивы жгло, пока её взор был намертво прикован к знакомой незнакомке, бившейся в дрожи, истекавшей кровью, словно бурный источник — водой. Всего пару мгновений — и её взор застекленел, остановившись на Иве.

Ощущение накатило ещё сильнее. Намного мощнее, сбивая, унося за собой. Ива укрыла голову руками. Ветер, будто подчиняясь мыслям, всколыхнул волосы и мех на ушах, заставляя согнуться ближе к раскинувшейся на спине Линг.

Борясь с желанием завыть, Ива до боли сжала клыки и, вновь подчинившись непрекращающейся дрожи, заскулила. Кровь смешалась со слезами, и Ива, с трудом подняв покинутое силами жизни, мёртвое, ужасно тяжёлое тело Линг, прижала его к груди.

Послышались крики. Ощущение вдруг исчезло, сменившись пугающей ясностью. Вскинув ухо, Ива удивлённо подняла взор.

Облики. Повсюду. Они захватили корабль «Дракон» и, гибкие, как вольный ручей, заполнили все свободные места железного зверя. Словно в вечном и безумном танце, они кружили вокруг окон и дверей, выгоняя экипаж корабля, крича друг на друга с оглушительной свирепостью. Одни облики, жадно визжа, перетягивали длинное змеиное тело незнакомки, а потом, потерявшись в драке, уронили его наземь, где тело их жертвы, громко захрустев, неестественно скрючилось. Другие — измывались над забравшейся в панцирь, судя по всему, разумной черепахой, проникая внутрь и заставляя владельца панциря начать сдирать пластины с самого себя.

Нет… Это всё из-за Ивы. Линг, капитан Ксиерон и другие… Если бы она не пришла, этого бы не было. Если бы она только сдалась обликам, никто бы не пострадал…

Наконец-то она позволила себе завыть. Завыть сквозь слёзы, громко, вскинув голову и выпуская всё накопившееся. Пускай забирают — так будет даже лучше. Она всё-таки и в самом деле монстр, всегда была им. И достойна быть съеденной.

Вмиг Ива почувствовала холодные, почти неощутимые прикосновения к рукам. Облики устремились к ней, крутясь вокруг её тела в безумном водовороте. И когда они подняли её на руки, Ива поняла, что её сознание наконец-то исчезает в светлой дымке.

Глава восьмая. Душа (2)

Бежали Джант, Лихо и Светозар долго — настолько, что так необходимый привал пришлось сделать за несколько часов до запланированного отдыха. Но Джант такому развитию событий был даже рад: что угодно, только бы не встречаться с этими тварями вновь. Пожалуй, потраченного времени это стоило.

В конце концов, всё, что его сейчас заботило, — это Ив… И видя подобных чудовищ, Джант даже представить себе не мог, каково ей. Настигли ли её эти кошмарные существа? Причинили ли боль? Сделали ли её одной из своих?..

Ни за что — напоминал себе Джант, мотая головой, чтобы сбросить ненужный страх. Да, он совершенно не представлял, как с ними сражаться, как им противостоять. Но если им удалось улизнуть сейчас — и потом удастся. Надо только… слушаться внутреннего голоса?

В тот миг Неизвестный исчез так же неожиданно и быстро, как и появился. Видения с ним оказывались всё туманнее, почти не ощущались… И, раздумывая над этим, Джант действительно понял, что ему не хватает советов — пусть и чудаковатого — наставника.

Мысль за мыслью — а лагерь уже разбит. Обычно Джант не тонул в собственных рассуждениях, но теперь вдруг обнаружил, что погружается в них с головой и теряет счёт времени. Так было проще. Замолчать и замкнуться.

Лишь одно важно — Ив. У Джанта есть одна цель. За неё и стоит уцепиться.

— Признаю, ты поступил храбро.

Звучный голос Лихо пробудил Джанта от дрёмы с открытыми глазами. Он вспомнил, что они вдвоём остались в лагере, пока Светозар — по его словам, прирождённый охотник — делал обход.

Взор тут же наткнулся на костёр — голубой, ведь Джант его разжёг своей магией. И, несмотря на то, что жаркий огонь дарил тепло их небольшой полянке, внутри царил холод. Подступающие из-за высоких деревьев тени пуще прежнего леденили душу.

— Спасибо, — пробормотал Джант, поворачиваясь к Лихо. Она сидела вразвалку, откинув ушастую голову назад. — Но с чего бы такие откровения?

— А сама не знаю. Просто посчитала нужным тебе сказать, что я уважаю тебя. Даже я там струхнула.

— Уважаешь, просто потому что я спасал наши задницы? Да ладно, — усмехнулся Джант. — Тебе что-то нужно от меня?

На этот вопрос Лихо встрепенулась. Хвост её вильнул так, что собрал собой весь налетевший от костра пепел.

— Мне? С чего бы? — отвела взгляд она. — Я привыкла быть самостоятельной. И что такого в безобидной похвале?

— Ничего. Не верится просто.

— Вот такие вы, пуринишки… С вашим лицемерием не видеть бы бревна в своём глазу.

Джант не стал реагировать. Вроде бы игра в молчанку сработала, пока они добирались сюда. Вот и сейчас должна сработать.

Но, к его неожиданности, неловкая тишина привела совсем к иным последствиям.

— Прости… Мне быть озлобленной гораздо легче, чем добрячкой.

Лихо поджала ноги, задумчиво всматриваясь в пляшущие пламенные язычки костра. И Джанту оставалось лишь недоумённо глядеть на её вдруг поджавшуюся фигуру. Наверное, нужно было отговориться, отмахнуться, она ведь не уставала оскорблять его и на корабле, и в дороге. Но глубоко внутри Джант чувствовал, что не сможет наплевать на чужую искренность. Чей бы она ни была.

— Я понимаю. Тоже долгое время был один.

— Ты же директоров баловень, — неубедительно усмехнулась Лихо. — С чего бы тебе быть одиноким?

— Наставник всегда был занят, приходил, только когда ему что-то было нужно. — Прежде чем продолжить, Джант на секунду задумался, стоит ли. Но не мог умолчать, когда от него явно просили честности. — За мной частенько присматривала Сэчико. Она была мне как бабушка.

Джант на мгновение замолчал, Лихо не стала ничего спрашивать. Её ухо обернулось к нему, но её неспокойно качающаяся фигура выдавала её невнимательность. И Джант было собирался вновь заговорить, как Лихо его перебила:

— Знаешь, в Академии не принято рассказывать о прошлом, но была не была, — повела ушами она. — У меня вот никого не было, знаешь? Росомахи часто бросают своих детей на произвол судьбы, а в Белокаменную Твердыню наше племя зачастую не пускают, так что… Я вырастила себя сама. И я довольна тем, что вышло.

Лихо так показательно гордо выпятила грудь, причём до того извернулась, что Джант незамедлительно понял: притворяется. До этого ничто не мешало ей показывать собственную важность иными способами, и её теперешний жест казался по-детски наигранным.

— О, рассказываешь Джанту, как побиралась на улице вся в блохах?

От неожиданности даже Джант дёрнулся. Но это всего лишь Светозар, словно слившийся с тенями. Джант бы не удивился, если бы у этого ублюдка обнаружились корни теневых нимф: так эта стихия шла его чёрным, как сама Пустота, глазам.

— А тебя кто-то звал, маменькин сынок? — опасно сощурилась Лихо.

— Знаешь, Джант, а она ведь однажды при мне кричала от страха в кровати, прямо мне на ухо, — как бы дружелюбно толкнул его Светозар. — Что-то там про «яму»…

— Замолчи! Заткнись! — вскрикнула Лихо, выпуская когти.

Джант понял: надо прервать их перепалку, пока весь лес не сбежался посмотреть на драку бывших любовников.

— Меня не очень интересуют подробности вашей личной жизни, — сказал он вполголоса. — И, да, ведите себя потише, детишки. Мы и так развели огонь, не хватало ещё, чтобы какая-нибудь ещё тварь приползла на голос.

— Просто этот маленький подзаборный пёс выводит меня из себя, — уже тише прохрипела Лихо. — Прибой, ты не прожил ни дня без того, чтобы тебя кто-нибудь да опекал. Сначала твои родители холили и лелеяли тебя, их дорогого и единственного, потом за тебя вступилась эта жалкая Ива…

Джант было хотел ответить за «жалкую Иву», но его неожиданно опередил Светозар:

— В отличие от тебя, Ива по-настоящему понимала меня. Ты же просто не способна понять, что у других тоже бывают трудности, ты лишена всякого сострадания. Наверное, поэтому тебя никто и не любит — тебе нечем ответить.

Лихо дрогнула. На миг — такой мимолётный, что Джант, моргнув, мог бы его пропустить — в её глазах промелькнула растерянность. Но тут же — теперь казалось, что прежняя Лихо была лишь виде́нием, иллюзией — она с силой сжала зубы.

— Я хотя бы не такая двуличная тварь, как ты.

С этими словами она вскочила с места и, виляя пушистым хвостом, направилась к палатке. Что-то в ней казалось неправильным, что-то побуждало Джанта остановить её, не дать сбежать.

— Постой, Лихо! — вдруг воскликнул он, сам не понимая, что должен ей сказать.

— Что? — обернулась она.

Разочарованная, повесившая руки. Её ладони дрожали, а глаза — покраснели. От злобы или от слёз — Джант более не знал.

— Не говори так о себе, — удивительно по-доброму отозвался он. — Все могут любить. И у всех нас найдётся кто-то, кто нас полюбит.

— И зачем ты мне это говоришь? — спросила Лихо так, будто ей уже не терпелось уйти.

— Просто… это ведь самое сильное чувство. Любовь. Она спасает. Не сдавайся, Лихо. Всё придёт.

Джант искренне улыбнулся, сконфуженный и смущённый. Он ведь никогда не думал очутиться в роли мудреца и наставника. Но и оставить кого-то на произвол судьбы — пусть то и была взбалмошная Лихо — он не мог.

— Спасибо, — вдруг тихо отозвалась та и, спрятав взгляд, нырнула под ткань палатки.

А Джант так и остался на месте. Что стоило вынести из этого разговора? Разве слова Джанта на что-то повлияли?

Не так важно. Главное, что Джанта посетило чувство: он всё сделал правильно.

— Как мило, — наконец заговорил Светозар. — Воркуешь, пока твоя невеста в плену? Не волнуйся, я ей всё расскажу.

— Чего ты сказал?

Джант медленно повернулся к ухмылявшемуся шакалишке. Тот, как ни в чём не бывало, смотрел на него, пренебрежительно вскинув подбородок.

— Ничего особенного, — пожал плечами он. — Тебе же Ива уже так, без надобности… Ты ведь даже не вступился за неё, когда Лихо назвала её жалкой. Теперь некому, кроме меня, отстаивать честь милой Ивы…

Что ж, теперь чувство справедливости подталкивало Джанта вспороть глотку этому заигравшемуся ублюдку. Но сколько бы ни чесались кулаки в желании разбить чьё-то лицо, Джант не дал себе спуску. Сделал добро — соответствуй. Лихо ничем не лучше Светозара, и оба заслуживают, может, не сострадания, но спокойствия.

— Можешь говорить обо мне, что хочешь, — наконец выдавил он. — Но прекрати приплетать сюда Ив. Надеюсь, ты достаточно уважаешь её, чтобы не обсуждать за её же спиной.

— О, ясно… Как знаешь. В любом случае, мне, видимо, будет, о чём ей рассказать, — ехидно улыбнулся Светозар. Джант лишь вздохнул в ответ.

— Рассказывай, что хочешь. Только вряд ли она станет тебя слушать.

На этом Джант встал и, игнорируя брошенные ему вдогонку колкости, подхватил ружьё, с которым заступил на своё дежурство вокруг лагеря.

***

Признаться честно, Ива не любила снег. Издалека он казался — словно великолепное виде́ние, произведение искусства — воздушным, изящным и даже немного ласковым. Маленькой зверочке с большими пушистыми ушами казалось, что вот она нырнёт, и белое покрывало нежно укроет её, подобно объятиям матери. Однако стоило приблизиться — стоило опустить крохотную горячую ножку в сверкающую белизну, — как неожиданный холод резко хватался за жар тела и облизывал пальцы ледяным языком. Тогда Ива отрывала стопу и бежала к маме, плача.

Но в холодной Белокаменной Твердыне — в вышине, среди острых и волнистых пиков гор хребта Сияющих Вершин — до мамы не дотянуться. Она — добрая и улыбчивая — там, далеко-далеко, у подножий, откуда Ива сбежала. Почему, ну сперва так просто почему бежать от трудностей, а потом — невероятно тяжело принимать последствия?

Не всё так плохо. Нужно вздохнуть и перестать дрожать. Посмотреть в его глаза — насыщенного цвета спелого каштана. Тёмные, но где-то внутри — светящиеся добром и любовью. На то он и Добролюб.

А совсем не Светозар. Хоть чем-то его и напоминал…

Наверное, тем, что Добролюба Ива совсем не знала. Но он подал ей — разбитой и печальной — руку. А что ещё нужно?

Наконец-то день Ивы был наполнен смыслом. Утром она с другими учениками молилась у деревянного лика Матушки-Природы — пела по указу верховного волхва. Днём она изучала чудесные книги, запечатлевшие древнейшие тайны на страницах рассыпчатой бересты. Вечером провожала солнце — вновь у лика Матушки. А ночью — брала желанного Добролюба за руку и сбегала с ним в снежные сумерки.

Но одно воспоминание… Одно-единственное воспоминание проходилось уродливой трещиной по великолепной картине.

Однажды — когда звёзды на небесах сияли ярче прежнего — Добролюб взял Иву за руку и молча повёл сквозь каменные ходы. Пугающая тишина давила на Иву, но она знала: Добролюб её не бросит, не оставит одну. Сердце колотилось, хвост шуршал, прижимаясь к ногам, Ива опустила уши, боясь услышать, что их застанут.

Добролюб отвёл Иву в большую комнату с крохотной свечой, скромно притаившейся на каменной лавке. В кромешной тьме виднелась только расписная кровать, покрывала, одеяла и подушки, пышные и яркие. По-княжески богатое убранство.

Поняла Ива, в чём дело, только когда большие руки Добролюба коснулись её бёдер, а те воспылали неясным, невиданным доселе чувством. Ива обернулась, видя, как большое круглое лицо Добролюба расплылось в зачарованной улыбке, а мех круглых Медвежьих ушей распушился. Светящиеся глаза вдруг наполнились потусторонней, пугающей тенью.

— Любви без близости не бывает, помнишь? — сказал он едва слышно.

И тонкие губы Добролюба коснулись губ Ивы. Ранее они никогда не были столь близки… Касались носами — и того достаточно. А теперь… внутри пылал опасный огонь.

Коснёшься — погибнешь. Пламя хлестало. Изнутри всё кричало: «Нет! Не смей! Ты будешь опорочена!»

Но водица-Ива оказалась слишком податлива к теплу.

***

Бесконечные образы вдруг прервались, когда рука легла на плечо Ивы. Резко открыв глаза, Ива резко обернулась и увидела: Добролюб улыбался, ласковый солнечный луч согревал его спину. А Добролюб — грел её. И всколыхнувшаяся волна успокоилась так же быстро, как и вспенилась.

Сознание словно не проснулась от тумана сновидения: Ива оглянулась, пытаясь понять, что произошло до того, как она уснула.

О, Матушка… Это же покои верховного волхва! Они не должны здесь быть!

— Добролюб… Нам надо уходить, — попыталась выскользнуть из его объятий Ива, но не получилось. Те — словно жаркие цепи — сковали её, не давая и вдоха сделать. — Добролюб, прошу…

Он по-прежнему молчал. Может, спит с открытыми глазами?..

Вдруг Ива почувствовала движение. Большая рука Добролюба взяла её ладонь и потянула. А сам Добролюб — словно волшебная птица-сирин — выпорхнул из постели, весь разодетый в волховские празднечные одеяния. Ива же подалась за ним, но её тело оказалось обнажённым. Пристыженно, Ива попыталась взяться за одеяло — Добролюб потянул её, и кончик ткани выскользнул из пальцев. Иве осталось лишь дрогнуть от холода.

— Добролюб… куда мы? — опешив, спросила она.

А тот лишь улыбнулся — и обернулся. Он сделал шаг — Ива сделала шаг следом. Добролюбовы ноги, обутые в пышные пимы[1], необычно легко ступали по каменным дорожкам, тогда как босая Ива — содрогалась и изгибалась от колючего холода. Но Ива не скулила: что Добролюб от неё хочет — она сделает.

Поворот за поворотом — Ива знала, куда они идут. В одну из обрядных. Может, Добролюб боялся, что они не успеют на утреннюю молитву? Но дал бы Иве хоть одеться… Собственная нагота её стесняла и заставляла идти, сгорбившись, как-то пытаясь закрыться руками или хвостом. В чём мать родила… Вряд ли Ива была такой голой хоть раз в жизни. Позорно-то как…

И когда Добролюб втолкнул её в проход, на Иву устремились все взоры. Белые Медведи и даже Яки — все послушники, ученики и волхвы собрались, чтобы взглянуть на неё, обнажённую и жалкую. Ива почувствовала себя маленьким зайцем, с которого содрали шкуру, только вот заяц — к зависти Ивы — был уже давно мёртв, а она — жива.

Но вдруг Ива — обнажённая — выпрямилась. Впереди стоял волхв — напротив изукрашенного алтаря. За его спиной — лился солнечный свет, словно заливая лучами мохнатые уши Белого Медведя. А к нему вела дорожка, усыпанная лепестками свежих цветов… Откуда же они раздобыли свежие цветы в зимней стуже?

Ива было сделала шаг. Неужели… Неужели её милый Добролюб женится на ней? Разве это возможно? Всё-таки… Всё-таки он её полюбил?

Но взглянув на Добролюба, она поняла: его глаза смотрели совсем в другую сторону. Его рука отпустила руку Ивы, протянувшись перед ней.

Вперёд — заслоняя свет — вышло белое платье, укутанное в платки с яркими узорами. Ива не видела лица — только белые круглые уши, увенчанные венком благоухающих цветов. Рука — совсем не как у Ивы, большая, с полными пальцами — коснулась ладони Добролюба, и вместе Белые Медведи двинулись к солнцу, словно корабли, уплывающие в другую — счастливую жизнь.

На лицах других воссияли улыбки. Никто больше не смотрел наИву. Добролюб больше не бросил на неё ни единого взгляда.

Они удалялись, а Ива — словно падала в туман, ледяную пустоту. Тёплые руки тьмы… Они укутывали, как одеяло.

Лишь слёзы смогли пробудить Иву. Тёплые, они шептали что-то. Но Ива не слышала. Уши словно отнялись — опустились и отказались подниматься.

— А ты что думала? Он волхв и всегда им будет. Он не имел права на тебе жениться. Да и не хотел.

На знакомый голос ухо Ивы вздёрнулось. Но сама Ива — не двинулась с места.

— Я никогда больше не надену белого платья…

— А тебе есть разница?

— Я никогда не выйду замуж…

— Ты была связана с другим задолго до появления Добролюба.

— Что?..

— Ты — моя. Забыла?

Наконец-то Ива обернулась. Рядом стоял Светозар. Скрестив руки и глядя на неё тёмными, как бесконечная тень, глазами.

Ива сорвалась с места, как испуганная добыча. Она — охотница — рядом с Волком вновь оказалась слабее. Она спасалась от него, а он её достиг. Он — хитрее — знал, что рано или поздно она сама попадётся ему в силки.

Ива двигалась рывками, как заяц, у которого больше нет шансов. Она даже не видела, куда бежала — глаза застилали слёзы.

Но как же так? Как же? Почему её снова обидели? Почему она такая наивная и глупая?!

Вдруг Иву обдало холодом — она, вдохнув сладкую колющую боль, вырвалась на улицу. Вопреки свету в обрядной, в горах стояла метель — разрушительная и свирепая, словно в душе Ивы. Снег, словно лапы большого медведя, отталкивал и уничтожал. В молочной пелене Ива не видела ни горных вершин, ни крутых склонов — лишь гордое изваяние Матушки-Природы, вскинувшее руки к далёким звёздам.

— Куда ты убегаешь? Неужели думаешь, что от меня можно убежать?

Ива вздрогнула всем телом. Её, нагую и беззащитную, гораздо сильнее пугал леденящий душу голос, нежели леденящий тело мороз.

Переборов себя, Ива выпрыгнула в снег. От падения её тело согнуло пополам. Ветер сдул её с ног и принялся укрывать холодным одеялом снега. Жалкая попытка…

Ива взглянула назад. Светозар все ещё смотрел. Не могла же она ему достаться…

Едва поднявшись, Ива преодолела ветер. Он сдувал, гнул, ломал, но Ива поднималась. Метель преображала горячие слёзы в холодные снежинки, и Ива почувствовала: может, эта трудность и впрямь сделает её сильнее.

— Ну и как ты пойдёшь? Ты же и двух шагов не сделала!

Крик Светозара растворялся во мгле. Но всё ещё достигал. И Ива обнимала себя руками, пытаясь обнести себя крепостными стенами. Однако куда им тягаться с ветрами и силой Светозара?

Ива сделала шаг. Вопреки всему. Второй шаг. Вопреки двуличному Добролюбу. Третий шаг. Вопреки Светозару.

Так, долго, под язвительные слова, под сдувающий ветер — но Ива подобралась. Ногами — синеющими от холода — она почувствовала камень. Ива вскинула голову.

Матушка-Природа.

— Матушка… Матушка… — приговаривала Ива, опускаясь.

Она устала бороться. Коленки блаженно согнулись. Смерть казалась проще, но Ива не могла умереть, что-то не позволяло ей сдаться.

— Матушка, за что ты так со мной? Я так люблю тебя, Матушка! Я делала всё, как ты хочешь! Но почему же, Матушка, почему, почему?! — С неслышного лепета голос Ивы перерос в отчаянный крик. — Я же ничего не сделала!

Она пыталась быть доброй. Пыталась давать и не получать. Молилась каждый день. Она бросила всё, чтобы служить.

— Неужели всего, что я делаю, недостаточно?! Я хочу любить, но меня не любит никто!

Отчаянно, до дрожи заскулив, Ива опустилась, касаясь лбом холодного камня. Не отдался теплом. Не отдался ответом. Матушке нет дела. Кому может быть дело до Ивы?..

— Тебя полюбят. Обязательно полюбят.

Знакомый голос… но не Светозара. Ива вскинула голову. Звезда!

— Это… Это ты, — выдохнула она с надеждой.

Руки Матушки-Природы словно обращались к звезде. Указывали на неё. Матушка всё-таки помогла…

— Вставай и борись. Ты сильная, ты сможешь всё.

Ива закусила губу. Что-то не так. Не это она хотела услышать.

— За что бороться? За что сражаться? Я пыталась…

— Не переставай пытаться! — перебил её голос звезды. — Вся наша жизнь — попытки…

— Я устала бороться. Я устала, дай мне отдохнуть. Скажи что-нибудь хорошее, — попросила Ива, укрывая себя руками.

— У тебя получится! Только встань, пожалуйста!

Громко. Звонкий, голос разрезал мысли.

— Я не хочу. Я не могу, — мотнула головой Ива.

Стало вдруг так грузно… Ива опустилась в ноги Матушке-Природе.

— Нет, не падай, прошу! Вставай, нельзя сдаваться!..

— Воспоминания сильнее меня, — своим и одновременно чужим голосом заговорила Ива. — Они преследуют меня всё время — когда я счастлива, когда я в беде. Невозможно бороться с самой собой.

— Возможно! Только поверь мне!.. — голос звезды растворялся в вышине.

— Как, если ты — тоже часть меня?

Свет пропал. Буря остановилась. Ива услышала шаги и уснула под их мерный хруст.

Последним, что она почувствовала, было прикосновение шершавой ладони.

— Похоже, я проклята тобой, — пролепетала Ива сквозь дрёму. — Да, Светозар?

***

Белое, как снег. Перо само легло в руку. Ива провела им по пространству почти неосознанно.

«Я сбежала в Белокаменную Твердыню, чтобы забыться. Из-за Светозара всё перестало существовать.

Я научилась вере. Матушка была ко мне ближе, чем когда-либо. В её главном храме — Белокаменной Твердыне — её нрав отображался ярче всего. Когда я впервые увидела белокаменные высокие стены, которых заносит снегом в бурную метель, я почти готова была сбежать. Но нет. Со временем я привыкла.

И даже завела друзей. Влюбилась. И, видимо, в меня тоже влюбились. Я не знаю, что произошло. Скорее всего, ответ на эту загадку лишь заставит меня плакать снова.

Добролюб был родственником верховного волхва. Добродушного и весёлого, Добролюба любил каждый: от высших волхвов до послушников-Яков. А ему понравилась я. Из всех.

Меня окружили теплом. Возлюбленная Добролюба — возлюбленная всех. Несколько месяцев принести мне то счастье, которого у меня никогда не было.

Я отдалась Добролюбу вся, без остатка. Я отдала ему всё, что у меня было: любовь, надежду и даже честь. Втайне от других, Добролюб провёл меня в горницу своего отца, и я отдалась.

Мерзко. Стыдно. Мы делали это за стеной от послушников — блюстителей законов Матушкиных. Не женатые, по воле тела.

За окном свистела метель, и было очень, очень холодно.

После этого жизнь вновь повернула в привычное русло. Всего через несколько месяцев верховный волхв вернулся из путешествия в Звёздград, к великому князю. И он был в ярости. Добролюб оказался давно помолвлен, и у них с будущей женой намечалась свадьба. Со мной он лишь игрался, пока было время.

Верховный волхв пригласил меня на празднество — в качестве извинения. Или с издёвкой — он не мог не знать, как больно сделал мне его сын. Я уехала всего за день до свадьбы. Потом зверки-сироты, которые жили в Белокаменной Твердыне на правах Князевых Детей, присылали мне письма, рассказывали о невесте Добролюба. И о том, как он счастлив. Я же писала самому Добролюбу, но он мне так и не ответил.

Я вернулась домой. Родители успокоили меня, но им не под силу было вылечить разбитое сердце, исправить мои ошибки и мою потерянную судьбу.

И однажды ко мне заглянул Светозар. Я много думала о нём. В отличие от Добролюба, он всегда был честен со мной. Говорил правду. Что я уродлива. Что я глупа. Что я наивна. Он никогда меня не обманывал. Я слишком хорошо его знаю. Когда он вошёл в комнату, я поняла: эти тёмные глаза — моя судьба, навеки. Хоть он и не жил мной, я — жила им.

И когда Светозар позвал меня за собой в Черепаховую Академию, я без раздумий пошла следом за ним».

***

Всё тело сковала тяжесть сознания. Реальность будто потемнела и замедлилась. Джант ощущал себя беспомощным слепцом — нерождённым младенцем, впитывающим тепло своей матери.

Мысль заставила распахнуть глаза. Джант пока не отличал реальность и сон: открыты глаза или закрыты, повсюду — темнота.

Но вдруг — огонь. Но не знакомый Джанту, голубой огонёк. Нет. Холодный. Ледяной. Зеленоватый свет.

Лица. Застывшие в мучительной агонии. Полупрозрачные силуэты медленно двигались, смешиваясь, образуя бушующий водоворот. Они крутились, словно Джант — тонул в них.

Крик. Почти единый, мгновенно наполнивший голову до отказа. Глубокий гул разрывал мысли. Джант закричал бы и сам, но голос не вырывался из горла, словно горла и вовсе не существовало.

Зелёные силуэты — призраки, понял Джант — окружали его, путая в водовороте и хватая за руки и ноги. Джант не мог и двинуться, ему оставалось лишь в ужасе терпеть прикосновения, шёпот, взоры.

Сознание его трепетало, пока не услышало:

— Сынок… Освободи нас…

— Сын мой… Освободи, прошу…

К лицу Джанта приблизился лик молодой человеческой женщины, за ним — мужчины с едва заметными морщинами. Их пальцы коснулись щёк Джанта почти нежно, но вдруг — впились в мысли с невероятной яростью.

— Освободи! Освободи! — заверещала она. — Я хочу умереть! Дай мне умереть!

— Прошу! Мы не могли поступить иначе! — жалобно выл мужчина. — Руперт, освободи нас!..

За ним подхватили и другие. Круговорот мыслей, голосов. Джант закрутился вокруг, пытаясь вырваться, но не мог, бежать — некуда. Даже спрятать взор Джант не мог: его заставляли видеть. Страх нарастал, паника заставляла кричать изнутри. И наконец Джант смог воскликнуть:

— Кто такой Руперт?!

И он открыл глаза. Снова.

***

Джант думал, что снова попал во тьму. В одном он оказался прав: его окружила непроглядная ночь. Яркие точки-звёзды скрылись за вершинами крон. Джант не видел, но невдалеке шумел невысокий водопад — здесь он уснул во время обхода. Мантикорова усталость сломила Джанта, едва ему стоило закрыть глаза.

Но теперь, когда он их открыл, Джант опешил. Ему стало ужасно жарко — то ли от стыда, то ли от совсем иного ощущения, с которым Джант давно знаком.

На его паху сидела Лихо. Она была в одной рубашке, до этого служившей ей поддоспешником. Её бёдра — широкие и плавные — двигались, медленно и неспешно. Одна тонкая рука легла на пышную грудь, вторая — на плечо Джанта. От завораживающего вида Джанта бросило в жар и охватило ледяным ужасом одновременно.

— Ч-что ты делаешь здесь, Лихо? — запнулся Джант, не удерживаясь от того, чтобы оглядеть почти нагое тело перед ним.

— А ты как думаешь, дурачок?

Её глаза полыхали потусторонним синим пламенем. Удивительно незнакомым. Джант едва не провалился в их омут, но сумел удержать себя в руках.

Что бы сказала Ив, увидев его в таком положении?!

— Послушай, по-моему, мы друг друга как-то не так поняли, — затараторил он. — Я, наверное, где-то подал тебе знак внимания, но…

— Да нет, — пожала плечами Лихо, мимолётно обнажая бёдра и всё, что ниже. — Я просто решила взять дело в свои руки.

Она потянулась к губам Джанта. Он же, прилегший у дерева, не мог даже отстраниться. Поэтому ему пришлось отвернуться, чтобы Лихо промахнулась.

— Я тебя не понимаю. Объяснись. И, пожалуйста, слезь…

— С чего бы?

— С того, что я не хочу.

Сперва Лихо и впрямь отстранилась. Джант мог хоть мгновение передохнуть. Прежде чем она не склонилась снова и не прошептала:

— А твой дружок говорит иначе…

От таких слов Джант, наверное, воспламенился так, что весь здешний лес мог превратиться в пепел. И вместе с этим возгорелся и стыд. Джант усилием воли отбросил ненужные мысли и вздохнул про себя.

Ив. Лихо совсем не такая, как Ив.

— Я могу рукой его поднять, только это не изменит моих мыслей.

— Ах вот оно что!

Наконец, Лихо отстранилась. Джант выпрямил ноги, и она села на колени. Её увесистое — по сравнению с Ив — тело давило, но Джант не стал сгонять полуголую зверицу — просто не смог.

— Я не понимаю, — обиженно отозвалась Лихо, скрестив руки у груди. — Ива твоя не здесь. Никто даже не узнает, если мы займёмся любовью прямо здесь.

Любовь… Вот, как она это назвала.

— Я не Светозар. Я не занимаюсь любовью с теми, кого не люблю, — строго отозвался Джант, жар его потихоньку из страсти разгорался в гнев.

Лихо же слабо дрогнула в ответ. Наверное, слезь она с Джанта, это было бы не так заметно.

— Ты же говорил, что можешь полюбить кого угодно? Так в чём вопрос? Я тебе не нравлюсь?

И вновь, Джант не смог удержаться от того, чтобы окинуть её взором. Красавица. Он не спорил. Но ведь смысл не в этом.

— У меня есть возлюбленная, Лихо. И это не ты, — сказал он с напором.

Лихо неловко потупилась, отвернулась. Через мгновение снова оскорблённо бросила:

— Это из-за моих шрамов, да?

— Каких шрамов? — удивлённо переспросил Джант.

Словно чтобы поиздеваться, Лихо расстегнула пуговицу на рубашке и обнажила плечо.

И впрямь. Белые, давно зажившие шрамы исполосовали даже такую мелкую часть её кожи. Джант мог только догадываться, что у неё под рубашкой. Но представлять — определённо — не хотел.

— Шрамы не делают другого хуже или лучше.

— Тогда в чём дело?! — всплеснула руками Лихо.

— Неужели ты совсем не понимаешь? — окончательно растерялся Джант. — Я люблю другую, Лихо. Тебя я никак не смогу полюбить. И я не должен за это оправдываться перед тобой!

Видимо, её это окончательно разозлило. От занесённой над ним когтистой руки у Джанта было остановилось сердце. Но удар пришёлся не по нему: пострадало дерево, опасно треснувшее от магической атаки.

Сама же Лихо вскочила. Обняла себя руками, заходила из стороны в сторону. Пушистый хвост обвил её бёдра. Глаза, прежде круглые от злобы, вновь сузились, клык закусил губу.

Джант наконец-то смог встать. Теперь Лихо — совсем маленькая. Согнувшаяся, она лишь казалась опасной, но её нагой вид кричал лишь о беспомощности.

На самом деле ведь Лихо ничуть не сильнее Ив…

— Что? Что есть в ней, чего нет у меня?! — вскричала Лихо.

— О чём ты? — отступил от удивления Джант.

— Ты не понял вопроса? Дурак совсем?! — злилась она. — Почему Ива? Почему вы все так её любите?!

Джант подумал. Было ли объяснение его чувствам? Полюбил бы он Иву, если бы она встретилась ему позже, или при других обстоятельствах?

Естественно, он не мог ответить.

— Вы все так. И ты, и Светозар, и все, — взмахнула рукой Лихо. — Не можете…

— Она ко мне добра, — ответил Джант первое, что пришло в голову.

Лихо остановилась. Взглянула на него, не веря. Злобный оскал сменила ухмылка — неприятная, дрожащая, почти натянутая.

— Что? Серьёзно? — Она рассмеялась. — Да ладно?! Ах вот как всё было просто!

Она хохотала. Хохотала беспрерывно, оглушительно, всё громче и громче. Джант на мгновение подумал о том, что они могут привлечь обликов, но быстро пришло осознание: пусть он и попытается заткнуть Лихо, не получится.

— О-о-о! Злюк-кикимор же никто не любит! — почти нараспев воскликнула она. — Как я могла забыть?! Вот это шутка, Матушка, я не могу…

Она продолжала смеяться. Джант не знал, что и сказать. Он совсем не понимал, что хотела от него Лихо. Почему от него? Зачем она сделала то, что сделала?

— Лихо, — тихо позвал он.

Та обернулась. Замолчала. Взглянула, словно щенок. Детёныш животного — ищущий помощи.

— Ты не можешь заставить кого-либо полюбить себя. Это невозможно.

Лихо сперва опешила. Через мгновение — скривилась. И случилось то, чего Джант больше всего боялся: глаза Лихо наполнились влагой.

— А что мне сделать? Что мне, по-твоему, сделать? — пролепетала она, всхлипывая. — Какой же ты ублюдок… Зачем до слёз доводить?

— Прости. — Джант решил не отстаивать свою честь, в этот раз. — Лихо, ты же такая красивая и… весёлая. Не нужно прыгать к первым встречным…

— Ага, говори больше. Ты же так не считаешь. Я отвратительна. В своей сути. Никто никогда не полюбит такую, как я.

Она плакала совсем не как Ив. Лихо плакала яростно, озлобленно на весь мир, обиженно. Обвиняя во всех своих бедах других.

Но судили они себя совершенно одинаково.

Джант осторожно подошёл. Протянул руки и некрепко прижал Лихо к себе. Он не хотел настолько близко к ней прикасаться, но отчего-то понимал: сейчас ей объятия нужнее всего.

— Это не так, — пробормотал он в её пушистые уши. — Знаешь, сколько бы ты ни ненавидела пуринов, но у нас есть один совет, который бы пришёлся к случаю.

— И какой же? — пролепетала она без издёвки.

— Священники говорят, что помимо великой Богини существует ещё и госпожа Судьба. Мы любим Богиню, но она далеко не всегда способна управлять всем миром. Госпожа Судьба хозяйствует там, куда рука Богини не дотягивается.

— И что ты хочешь этим сказать? — вполоборота спросила Лихо. Синий огонь волос Джанта отражался в её мокрых щеках.

— Наше будущее непредсказуемо и порой несправедливо. Одни встречают любовь, другие — ждут десятилетиями. Одни влюбляются много раз, другие — не влюбляются никогда. И единственное, что с этим можно сделать — это ждать.

— Ха, похоже на Матушку-Природу, — усмехнулась Лихо. — Её пути неисповедимы. Никто не знает, чего она хочет. И, похоже, я у неё в немилости.

— Почему же? Ты молода. Ещё есть время проверить, — усмехнулся в ответ Джант.

Лихо смолчала. Джант держал её, оглядываясь по сторонам. Наверное, Ив бы его точно приревновала, если бы увидела. Но ей ли не знать, каким сочувствующим иногда бывает Джант…

— Я уже не хочу.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Умереть.

Джант опешил. Ему казалось, его слова возымели успех… Но, видимо, разговор надо строить по-другому.

С силой Джант развернул Лихо к себе. Только тогда он заметил мешки под её глазами.

— Так, Лихо. Не смей о себе так думать.

— Приказывать мне вздумал, пуринишка? — натянуто улыбнулась та.

— Отставить, — прервал её Джант. — Нельзя сдаваться. Ты же сильная. Не раз это показывала…

— Я просто свирепая. Это ничуть не равно силе.

Совсем отчаялась… И что делать в таком случае?

— Знаешь, Лихо, — наконец решился он, — любят ведь не только возлюбленные. Но и друзья. Согласна?

— Наверное, — недоумённо ответила та.

— Так вот. — Он ткнул пальцем в её плечо. — Я хочу, чтобы ты знала. Я хочу быть тебе другом. Поняла меня?

— Д-да, — опешила Лихо.

— И на правах твоего друга я хочу взять с тебя обещание, — состроив самую добродушную улыбку, на которую был способен, Джант выдохнул: — Обещай мне, что ты умрёшь только ради любви.

Лихо застыла, всматриваясь Джанту в глаза. Больше не плачет… Уже хорошо.

— Что? — пробормотала она. — Зачем?

— Просто обещай. Я хочу это услышать.

Недоумённая Лихо очень походила на Бич. Они с Бич вообще очень похожи, хоть и не взглядами. От этой мысли Джант ещё сильнее уверился: значит, и с Лихо подружиться можно.

— Хорошо, — тихо произнесла Лихо. — Обещаю.

— Обещаешь что?

— Обещаю умереть только ради любви.

Глаза её засветились. Теперь — совсем иным светом. Джанту хотелось верить, что это надежда.

После этого неловкого разговора Джант отвёл Лихо обратно к палаткам и проследил за тем, чтобы она наконец легла обратно спать. Голова его полнилась мыслями. Время подступало. Скоро Лихо вставать на дежурство.

Он обернулся к тенистому лесу, вглядываясь в тёмную пустоту. Наконец смирившись с самим собой, Джант достал кусок бересты, написал на нём всего пять слов и двинулся прочь от лагеря.

Эти пять слов были: «Я ухожу. Возвращайтесь на «Симуран».

[1] Пимы – зимняя обувь, сапоги высотой до паха, из оленьей шкуры, шкурой наружу.

Глава девятая. Тело

Приближаясь к «Фениксу», Бич ощущала, как нос наполнялся знакомыми густыми запахами олив и щекочущими ароматами сушёных трав. Масла, вина, благовония — то, чем отдавалась Вондерландия, её Родина. Пусть и давно покинутая, одной мыслью о себе она вызывала воспоминания о далёком счастливом прошлом, где семья ещё любила, а мир казался светлым и бесконечно-прекрасным местом.

Постепенно, они соскальзывали вниз по сыплющемуся песку. Амон, Мкса и Тушканочка-Нпапа шагали легко, выпрямившись. В конце концов, они выросли в пустынях, им не впервой справляться с утягивающим, а к тому же и жгучим, песком. Бич чувствовала себя жутко неловко, качаясь и едва ли не падая головой вниз, но успокаивала себя тем, что она такая не одна. Ноги долговязого Крокодила-Бусары вязли всё сильнее с каждым его шагом, отчего он напоминал корабль, пытающийся плыть против волны. Обезьян-Иназунгука же слегка косолапил, из-за чего обжигался. А по Амсу сразу не поймёшь, понимает ли он, как нужно идти, ведь он буквально таранил пески, что для него — с мощной и широкоплечей фигурой — не составляло никакого труда.

В конце концов, Амон предложил их небольшому отряду взяться за руки в порядке: Амон, Мкса, Амс, Бич, Нпапа, Иназунгука, Бусара. Получилось вполне удачно, и отряд зашагал быстрее. Бич всё больше убеждалась: где-то глубоко в душе у Амона заложены лидерские способности, в Вондерландии он явно стал бы великолепным генералом.

Так, мало-помалу, они спустились и направились к кораблю. Всё ближе и ближе — над головой возвышались стены каньона, давящие, запирающие. Бич сразу почувствовала себя смятённо, хоть и старалась не подавать виду. Заметив, как Нпапа обернула себя руками и хвостом, Бич быстро воспрянула духом, осознавая, что может занять голову помощью другим. Она тут же обняла Тушканочку за плечи, а та немедля прижалась к её груди.

Со временем корабль перестал казаться далёким ориентиром, оазисом в бесконечной пустыне. Наоборот, он стал возвышаться, точно старый заброшенный храм, разрушенный чем-то — или кем-то — огромным. Перья металлического «Феникса», точно живые, стояли торчком, нахохленные и удивительно острые, словно копья. Направлены были эти шипы в другую сторону каньона, так что Бич, Амону и та-аайскому отряду было не о чем беспокоиться.

Или они так сперва посчитали.

— Стой! Кто идёт?!

Бич тут же ошарашенно отпрянула. Амон вытянул руку, настороженно оглядываясь, за ним спрятался остальной отряд. Мкса, к удивлению Бич, вида не потеряла и смотрела на окружающее так, будто весь мир ей что-то должен.

Внезапно огни загорелись — Бич следом за остальными обратила взор к кораблю. Перед ними лежала гигантская голова легендарной птицы, будто смотрящая в душу путникам, проверяющая их на прочность. Своими размерами она завораживала и даже пугала всех, в том числе и дрогнувшую Бич.

— Я спросил: «Кто идёт»!

Громогласный голос доносился будто из могучего клюва «Феникса». Однако металлическое дрожащее эхо выдало птицу-корабль с головой: внутри кто-то затаился.

— Идём мы — команда та-аайского корабля «Сфинкс»! — выступила вперёд Мкса. — Во главе с избранным Амоном!

— О, правда? Вот так поднимаются настоящие звери — из модераториев в боги!

Раздался мужской смех, и Бич не смогла не узнать знакомые баритоны. Мало того, что её внутреннее чувство нашёптывало ответ, так и память подсказывала: вондерландская команда!

— Как бы то ни было, — выйдя вперёд, Амон отодвинул рукой Мкса, — мы рады знать, что команда корабля «Феникс» в безопасности. Позвольте пройти внутрь, чтобы обсудить…

— Что нам обсуждать? Мне в Зазеркалье хватило притворных улыбок и кинжалов, утыкающих спину.

Наконец, наверху показалась фигура. Ослеплённая светом, Бич не сразу поняла, кто к ним вышел, но стоило ей сощуриться, как она поняла: перед ними — знаменитый капитан Марк.

У Бич была возможность познакомиться с ним. Да и кто не знал самого нахального и высокомерного капитана Академии? Марк прославился попыткой везде и всюду наладить свои порядки. Вежливому Совету Кровавой Клятвы приходилось либо уклоняться от ответа, либо — что ещё хуже — в качестве компромисса выполнять решения своевольного мужлана. Например, на этапе отбора капитан Марк пытался ограничить количество женщин, зверок и змеелюдок, которым предстояло отправиться в космос. И его не только выслушали, но и разрешили на его корабле ввести такое ограничение. Эта выходка надолго отложилась в памяти Бич Справедливости.

И теперь один вид этого самодовольного вондерландца вызывал у неё негодование.

— Что вы имеете в виду, капитан Марк? — раздражённо сощурилась Мкса. — Согласно протоколу Черепаховой Академии, все капитаны должны…

— К Дьяволу ваш протокол! — прервал её капитан. — Мы находимся не в той ситуации, чтобы его соблюдать. Уж лучше я поверю своему опыту, чем заведомо неудачным расчётам…

— Чем же неудачным? — искренне спросил Амон. Марк лишь вскинул на это брови: видно, оскорбился тем, что его перебили. Так ему и надо! А то вообразил из себя невесть что.

— А тем, что нас всех чуть не уничтожила гигантская тень, а теперь мы обороняемся от непонятных демонов, которые хотят нас обратить в свою армию!

Обратить… Бич покосилась на обёрнутую тканью рану Амона. Нет, не может быть, капитан Марк явно не в себе…

— Что ж, если вы нас не примете, то мы, вероятно, примкнём к их армии, — неожиданно отозвался Бусара.

Мкса так злобно покосилась на него, что даже у Бич пробежала армия мурашек по спине.

— С одной стороны, верно подмечено, — ответил капитан, усмехаясь. — С другой, если мы примем вас, как мы можем быть уверены, что вы не перебьёте всех нас и не захватите корабль силой?

Нет, он точно сошёл с ума! Внутри бурлило варево негодования, страха и злобы, и наконец Бич решила, что пора дать чувствам выход.

— Да кого ты из себя строишь?! Мы пришли к тебе с миром, а ты прогоняешь нас, как вшивых псин!

— Именно.

От его пропитанной злобой улыбки Бич не удержалась: часть её рук стала покрываться шерстью. Но её остановило неожиданное прикосновение Амона.

— Вы, глупые животные, уже пытались обмануть нас в том договоре, — напомнил капитан Марк. — Вы заключили с нашим кесарем союз, только вот обязательства свои выполнять не собирались. Я всё-ё-ё слышал. Фараон устроил вондерландцам засаду, стоило ему при помощи наших легионов захватить земли. Воспользовался тем, что легионы вдали от дома, чтобы заманить их в ловушку!

— Что за пустые обвинения?! — возмутилась Бич, едва не вырываясь из-за руки Амона. — Мы объединились в Академию, чтобы избавиться от предрассудков. И пообещали забыть своё прошлое, относиться к любому как к равному себе!

— А я что, теперь член Академии? — насмешливо ответил вондерландец. — Не припомню такого. Я присоединился к экспедиции в обмен на услугу от Неизвестного. Какая мне к Дьяволу разница, что вы там считаете?!

Вот оно что… Настоящее нутро проявило себя, стоило оказаться в смертельной опасности. Ничего иного Бич не ожидала, тем более от вондерландцев-ублюдков.

— А как же то обстоятельство, что кесарь собирался воспользоваться фараоном для того, чтобы при его помощи захватить весь Та-Ааи? — включилась в спор Мкса. — Или об этом вы «неожиданно» забыли?

Впервые Бич могла согласиться с Мкса. Она как раз вовремя напомнила заносчивому капитану, где его место.

— Да вы, дикари, собой править не можете. Даже у вас я что-то не вижу капитана.

Вдруг Мкса отступила на шаг. Её гордый взгляд опустился и стал прятаться в земле, как у напуганного зайки. Неужели осознала наконец-то, что не капитан?

Неожиданно, Бич себя оборвала. Как бы противна ей ни была Мкса, они — на одной стороне.

— Я тоже не вижу, — ответила Бич. — Только напыщенного петуха, который умеет только кукарекать.

Казалось бы, капитан Марк остался невозмутим, только вот Бич видела, как незаметно дёрнулось его веко. Оскорбился, но ведь гордый, вряд ли покажет, что чувствует на самом деле.

— Хватит, Бич, — вдруг оборвал её Амон. — Оскорблениями ничего не решить.

— Именно, — поддакнул вдруг капитан Марк. — Послушай лучше своего зверя, взбалмошная девица.

Бич единожды дёрнулась. Ох, стать бы волчицей и разорвать ему глотку… Одной проблемой меньше.

Нет-нет, надо держаться. Под взглядом Амона она действительно не могла воспротивиться. Только не из страха перед ним, а из уважения.

— Мы ещё вернёмся. Пожалуйста, рассмотрите наше предложение. Вместе мы сильнее, чем поодиночке, — миролюбиво сказал Амон, разворачиваясь.

— Ага, обязательно. Удачи, она вам пригодится.

На этих словах он захлопнул люк и скрылся в нахохленной голове «Феникса». Бич же лишний раз вспомнила, почему Вондерландия когда-то перестала быть её домом.

***

Лагерь они разбили на вершине бархана. Отсюда простирался прекраснейший вид: и на вольную степь, что осталась позади, и на «Феникса», будто погибнувшего в трещине, которая расколола сам мир. Каньон паутиной разрезал поверхность планеты, разваливаясь на множество дыр и тёмных, как сама тень, проёмов.

Тем временем небесное светило отходило ко сну, погружая чужую землю в цвет крови. Дома Бич назвала бы его сладким и нежным — таков вкус свежего мяса, добытого на охоте. Здесь же он скорее служил очередным предзнаменованием, предупреждением, которых и без него достаточно.

Возле огня Крокодил-Бусара обрабатывал раны Носорога-Амса. Бич, глядя на его вытянутый нос, невольно сравнивала его с единорогами, о которых ей рассказывали её предки. Они казались ей не более чем сказкой, пока Бич не прочитала об этих созданиях в учебниках и не увидела вживую в Академии. Амс же походил на олицетворение того самого осознания: воображая сказку, в конце концов, имеешь дело с её отдалённым, искажённым подобием. И — не в обиду Амсу — он сказочным не казался, а его история не радовала.

Мкса же молча следила за своими «рабами», повиливая хвостом с кисточкой. Нпапа-Тушканка и Иназунгука-Обезьян, не переглядываясь, смотрели в землю. Глядя на Нпапу, Бич не могла удержаться от глубокого вздоха: наверное, именно она — из всех та-аайцев — стояла первой на очередь к смерти.

Если они, конечно же, не найдут способ прорваться к вондерландцам.

Стоя с Амоном — поднявшим магический щит — у самого края, Бич внимательнее вглядывалась в линии корабля. Когда-то гордо горящий светом, теперь он был покрыт ранами, как сражённый зверь. А ведь казалось, что вечно возрождающего феникса победить невозможно…

— Амон… мы должны туда попасть! — наконец, спустя долгие минуты молчания сказала Бич.

— Действительно, ещё одну ночь мы не переживём. Тем более здесь.

Он — осознанно или нет — коснулся пальцами раны на плече. Та не гнила — но сохла, как кусок тлеющей бумаги. Бич положила на неё руку: холодная и будто полая, та не отдавалась жизнью. Спустя мгновение она заметила, что темнота уже переползла с плеча на спину, со спины вниз, на недвижимый хвост и до самых пят…

— Амон… Почему же ты не говорил об этом? Тебе ведь наверняка так больно. — Она прижалась к руке в попытке что-то почувствовать — дать Амону что-то почувствовать. Но тот лишь улыбнулся — так притворно, что становилось только хуже.

— Я смирился со своей судьбой. Надо позаботиться о судьбах других, — кивнул он на та-аайцев.

Бич нахмурилась, глядя на них. Чужих. Кто они Амону? Почему он так вступается за них? Все достойны справедливости, но как он будет эту справедливость нести, если его плечо это просто не выдержит?

— Амон, почему? Мы ведь…

— Дело не в «мы», Бич, — грозно прервал он. — Они беспомощны и заслуживают помощи не меньше тебя.

— То есть они тебе важнее меня?!

— Нет… — он тяжело выдохнул. — Не меньше — не означает больше.

Бич хотела бы сыграть подлую карту. «Ради меня».

Но зачем? Нельзя заставлять родного тебе делать то, что он не хочет.

— Я уважаю твой выбор, — не без труда сказала Бич.

— Большое спасибо.

Теперь улыбка Амона была искренней — хоть печаль и омрачила её. Как же ему больно… Наверняка больно. Даже если не физически, то душевно. Его буквально пожирала Пустота.

Сердце заныло. Протяжно. Будь Бич дома, она бы завыла с волками, но здесь — она наедине со своими мыслями, одинока в этом, как никогда раньше.

— И это никак не исправить? — спросила она, ещё на что-то надеясь.

— Она… Рана подсказывает, что есть выход, — предположил Амон, глядя на руку. — Она показывала мне сны…

— В каком смысле? — оживилась Бич. — Что же ты раньше не рассказывал? Что за сны?

— Выбери вопрос, — усмехнулся Амон.

Бич закатила глаза, смеясь. Дурак, пытается приободрить! Сейчас же не время.

— Что за сны? — наконец повторила она.

— Я бы даже сказал — виде́ния… Они ощущались реальными. Я видел в них Дьявола.

— Ты… Ты разве помнишь, как он выглядит?

— Помнишь? — недоумённо вскинул уши Амон.

Его ранил Дьявол, но Амон ведь был без сознания… Бич совсем запуталась.

— Я унесла тебя от него. Тогда, сквозь ходы… — Она дрогнула: воспоминания больше походили на кошмар, нежели на реальность. Ей хотелось, чтобы они были лишь кошмаром.

— Ты видела Дьявола? Расскажи о нём.

Неожиданно Амон порвался к Бич. В глазах его мелькнуло что-то — искра, светлая, охватившая его целиком. Бич прежде не видела подобного в нём.

Но прежде, чем ответить этой искре, она осунулась. От одного вида этого лица, этого поглощающего рта хотелось забыться.

— Он был… огромной тенью. Как сама пустота во плоти… У него большие когти. Большой рот. И нет глаз… Как тень. Только не тень. Он был… совсем как та тень. Что на нас напала.

— Это и была его тень! — неожиданно оживился Амон. — Это и есть Дьявол. Мне снилось, что я его накрываю. Что я — больше тьма, чем он.

— Подожди… Ты должен его съесть? — недопоняла Бич.

— Когда я его накрывал, от него ничего не оставалось, — схватил её за плечо Амон. Другая его рука свисла и заболталась, как игрушечная. — Мне нужно сразить Дьявола!

В его глазах зажёгся огонь. Самый настоящий. Истинное пламя надежды.

— Амон… Ты ведь хочешь жить.

Он отстранился. Было убрал руку — но Бич схватила её и прижала к груди.

— Я так и знала, что ты меня дуришь! — сквозь печаль и непонимание она рассмеялась — скорее собственной невежественности, нежели самоотверженности любимого. — Дурак ты, Амон! Как ты мог подумать, что я тебя брошу?

Амон же остановился, ошарашенный, округливший глаза и вскинувший уши, как ребёнок, впервые услышавший о заботе. Как сирота, не знавший любви.

Он ведь и есть сирота, не знавший любви… Бич поднесла руку к губам и нежно поцеловала её, сама удивляясь неожиданному чувству.

— Не волнуйся. Я нас спасу, Амон. Я же — героиня, — улыбнулась она — словно шутке. — Всё будет в порядке, обещаю.

Отстранившись, она отпустила руку. Амон было потянулся к Бич, но та отскочила, неожиданно ловко спускаясь с бархана.

— Стой здесь, Амон! Стой, я скоро буду!

Развернувшись и проигнорировав оклики, Бич поторопилась вперёд — за заходящим небесным светилом, к месту, которое уже охватила тьма.

***

— Хей, потные мужланы! А ну, выходите на построение! Что-то я никого не слы-ы-ышу-у-у!

Корпус корабля казался почти угрожающим. Но Бич старалась не пасовать перед лицом опасности: она гордо выпрямилась, закидывая оружие за спину. Пускай её гордая фигура пугает!

Немного времени прошло, прежде чем со скрипом отодвинулся люк. Показался капитан Марк — его Бич и ждала. Его же лицо и скривилось в недовольстве. Взор прошёлся по Бич сверху вниз.

— Подумать только! — усмехнулась та. — Смотришь на меня, совсем как мой дядюшка. Ему во время службы однажды голову зашибло, и он после этого стал общаться исключительно криками…

— Ну здравствуй, ошалелая девица! — выкрикнул, точно подтверждая её слова, вондерландский капитан. — Что тут забыла? Тебя проводить до твоего лагеря?

— Пожалуй, откажусь от кавалера, который, судя по подколкам, не взрослел последние лет двадцать.

Кровь бурлила… Как же ей хотелось всё высказать этим вондерландским воякам! Как хотелось противиться им, как хотелось плюнуть в лицо.

Так давно, что Бич — живя в Академии — и вовсе позабыла об этой сладкой мечте.

— Уходи, пока не выгнали, малышка!

А этот голос Бич не был знаком! Она присмотрелась: рядом с капитаном Марком выскочила юношеская белобрысая голова, измазанная в чём-то оранжево-красном.

— А у вас там действительно детский сад, — подметила Бич. — Капитан, это вы своему подчинённому марафет навели? Или вы вдвоём другими весёлостями занимаетесь?

— У-у-у… Какие слова пошли. Жаль, сучка может только лаять!

На этом Бич прикусила губу: нельзя зарычать. Нельзя дать им надежду, что они победят!

— А кабель — только срать себе в штаны тупыми оскорблениями.

Мальчишка рассмеялся, зато капитан Марк отнёсся к этому совсем по-другому. Сощурился, оглядывая Бич с головы до пят. Что это у него на уме, интересно?

— Что же, раз ты не даёшь прекрасным мужам впасть в детство, скажи на милость, что нам мешает прикончить тебя прямо здесь и сейчас? — наконец, спросил капитан Марк, облокачиваясь на края люка.

На что Бич парировала:

— Ну, раз вы до сих пор не убили, значит, оно вам не надо. Я же тут одна.

— Просто не хотим заморачиваться потом с твоими звериными дружками, — устало повёл плечом капитан.

— Значит, вы просто боитесь моих друзей? — усмехнулась Бич.

— У нас дел — по горло, — закатил глаза Марк. — А ты мешаешь. Пожалуйста, избавь нас от ненужных разглагольствований. Я говорю с тобой по-хорошему.

— А я — по-плохому, — сощурилась она.

— Да харе тявкать, пошла отсюда! — взмахнул рукой юнец.

— Нет! Пока вы нас не впустите — я буду не давать вам покоя! Будете слушать меня, пока сами не заткнёте!

— Ну всё…

Наконец-то! Сработало! Хоть кто-то попался на её уловку.

Проигнорировав руку капитана, юнец принялся вылезать из люка. Он был совсем без доспеха — весь в изодранных одеждах, с короткими мечами на поясе. Зато выглядел поджаро: такого не скажешь о большинстве модераториев в Академии.

— Модераторий-меч Лукий, стоять на месте!

— Капитан Марк, позвольте! — ответил тот, останавливаясь на самом носу корабля. — Я расправлюсь с этой сучкой на радость всему кораблю.

— Выражайся повежливее, когда разговариваешь со мной, юнец! — рявкнул на него Марк, и мальчишка вздрогнул. Разница между ними была всего лет десять, но капитан выглядел в несколько раз матёрее, нежели наивный модераторий. — Так и быть, даю разрешение на поединок.

— О, неужели вондерландец решил сражаться с женщиной? Разве я — не низшее существо, не достойное внимания? — ответила капитану Бич.

— Дело не в этом, — больно изящно отмахнулся Марк. — Муха есть муха, будь она мужчиной или женщиной.

— И кто-то эту муху должен прихлопнуть!

И мальчишка Лукий спрыгнул — прямо на Бич. Та ловко отскочила — безо всякого труда. Пускай найдёт себе противника поглупее для такого бездарного нападения!

— О, а ты умеешь уворачиваться. От папочкиных домогательств укрывалась?

Бич усмехнулась и подготовилась к выпаду.

— А ты, похоже, любишь шуточки ниже пояса. Посмотрим, как тебе понравится там — ниже пояса.

Прыжок — она подалась в одну сторону, где ждал её Лукий, но обманула его, почти сбив с ног. Юнец неловко пошатнулся, но всё же парировал её удар. Похоже, он совсем не ожидал от Бич силы, поэтому она надавила, стараясь сломать оборону мальчишки.

Но тот смог вывернуться — почти попал ей за спину, но Бич не даром оборотень, ведь она может видеть со всех сторон — чувствами. Она пригнулась от рассекших воздух коротких мечей и заодно ударила Лукия локтем в живот. В конце концов, она не собиралась его убивать!

Только преподать урок по обращению с дамами.

Юнец смог побороть себя, но больше не встал. На этот раз он пригнулся. Бич удивлённо осознала: она же поставила его в удобную ему позицию! Он обрушился на неё с серией коротких ударов, чтобы занять её. И у него получилось — Бич совсем не успевала за его движениями. Особенно ей — с одним мечом — с трудом удавалось блокировать его атаки.

И так — он легко оказался за её спиной. Но Бич вовремя обернулась. Подставилась под нож у горла. Поймала рукой — теперь волчьей.

Второй приставила нож в ответ.

Так они остались стоять — смотря друг на друга пламенными взглядами. Кто кому первым перережет горло — лишь вопрос реакции. Только вот Бич не собиралась этого делать.

А собирался ли модераторий-меч Лукий?

Но ей не удалось проверить: ярость в глазах мальчишки пропала, стоило послышаться голосу капитана Марка.

— Отставить! Стоять на месте, модераторий-меч Лукий!

Он медленно спустился с носа корабля — Бич следила боковым зрением. Взгляд её по-прежнему оставался на взмыленном лице Лукия.

Капитан Марк подошёл к ним, оставив руки за спиной. Оценивающе, он осматривал каждый их мускул, каждую напряжённую вену. Бич тяжело дышала, ожидая, когда же он закончит.

Спустя некоторое время он остановился с другой стороны, щурясь от закатного солнца.

— Непло…

Но Бич успела быстрее. Она поборола себя — боль в волчьей руке резанула, пробирая до костей — и извернулась, направив меч Лукия прямо под нос капитану.

Тот замер. Вскинул брови. Да, он удивился! Но Бич не позволяла себе веселиться: на неё по-прежнему направлено лезвие Лукия, на этот раз оно срезало одну из вольных розовых косичек.

— Ах ты… — начал было тот, но Марк его перебил.

— Хах… А ты не такая взбалмошная простушка, какой кажешься. — Он неожиданно усмехнулся и вскинул руку. — Отставить, модераторий-меч Лукий.

Бич ослабила хватку — и тот освободил руки. Пока мальчишка убирал в ножны оружие, Бич убрала своё и протянула человеческую руку капитану.

— Я могу понимать это как то, что вы согласны пустить та-аайцев на свой корабль?

— Что ж, — он схватил её руку. — Этого я обещать, к сожалению, не могу.

— Но… — было одёрнула ладонь она, но капитан Марк договорил:

— Ты довольно интересная девчушка, но я не могу принимать решение, не посоветовавшись с моими мальчишками.

— Пожалуй, это справедливо, — согласилась Бич. — Тогда позвольте мне их уговорить.

— Посмотрим, как ты справишься. По рукам?

— По рукам!

Стоило им расцепить рукопожатие, как Бич ощутила: кровь вытягивающимися каплями окропила и слепила шерстинки. Надо быстрее разобраться с этими упрямцами, пока алая услада не привлекла своих самых горячих обожателей…

Глава десятая. Магия

Не прошло и пары минут с момента, как полупрозрачные фигуры развеялись и рассказ окончился. Секунды — и в голове Экса промелькнула тысяча мыслей. Что это за существа? Насколькоони были развиты, раз обладали такими приспособлениями и разговаривали на чистом руническом? Выжили ли они после конца света?

Но после раздавшегося эхом, громогласного рёва из всех вопросов в голове остался только один: что им делать теперь?

— Они… Капитан Экс, я же говорил, это был рискованный поход! — гневился Клопшток, хоть на его лице и блестели слёзы. — Мы все сгинем в этом Богиней забытом месте!

— И попадём в Пустоту… — пролепетала монахиня Ева.

— Да мы уже там! — вскрикнул Клопшток. — Милая моя Юн Ги… очень больно? Как ты?

Всё ещё плохо соображая, Экс развернулся. Покрытая жуткими ожогами и горящими символами, въевшимися в кожу, она едва подрагивала. Её веки опускались, словно Юн Ги очень, очень долго не спала.

— Да… очень… больно… — пролепетала она.

Она выглядела слабо, точно поверженная чёрная змея, убитая могучим хищником, с которым ей не под силу было сразиться. Неужели Экс позволит оставить её в таком состоянии? Бросить на съедение этим тварям?

— Так… — пробормотала Храбрая и уже громче повторила: — Так! Слушайте мой приказ…

— Это плохая идея, капитан… — было начала провидица-Фригга, но её слова растворились в приближающемся грохоте.

— Молчать, учёная Фригга! — едко, болезненно-звонко ответила Храбрая. — Я сказала слушать!

В её светлых глазах словно плясали огоньки безумия. Взор сперва упёрся в каменный пол, а потом — забегал между членами двух команд. Экса пробрало особой дрожью, когда Храбрая остановилась на нём.

Она чего-то ждала? Хотела, чтобы Экс помог? Вряд ли он предложил бы решение лучше, чем она. Хотя…

Богиня, помоги. Он попробует.

— Итак, команда. — На тот момент Экс не посчитал нужным разделять корабли. — Вы должны вынести Юн Ги на поверхность.

— Но тело лекарки Юн Ги крупное… — в смятении сощурилась архивариус Аркануа. — Нужен целый отряд, чтобы её вынести!

— Вас как раз пятеро, — сказал Экс и обернулся к Храброй. — А мы с главным капитаном пойдём за путевой Кристой.

Храбрая опешила. Рот её открылся, будто предложение Экса — самое невероятное, что она когда-либо слышала.

— Нет! Так нельзя, — остановила его Храбрая. — Юн Ги останется почти без защиты!

— Между прочим, у нас есть Крик, — толкнула неразговорчивого орка Аркануа. Тот «угу»-кнул. — Не волнуйтесь, капитан! С ним нам помощь не пригодится.

Её лицо просияло улыбкой. Даже в такой трудный момент… Опять же, Экс убеждался, что у Храброй — настоящая команда.

— Капитан Экс, возвращайтесь, — вдруг жалобно проговорил Клопшток. — Вы нам нужны…

Экс не удержался от улыбки. Похоже, и он сумел-таки подружиться со своей командой. Пусть и не всей. Пока.

— Выведи всех, архивариус Клопшток. Встретимся там.

На коротком прощании Клошток, Ева, Фригга Аркануа и Крик, не распределяясь, дружно подхватили тело Юн Ги. Эксу даже смотреть на шрамы и ожоги не хотелось — он сразу же отвернулся, стоило им забежать за один из поворотов. Но картина взрытой кожи и пузырей-вулканов теперь навсегда оставила след в голове Экса.

— Нам надо идти, Экс.

Экс обернулся. Гнев в глазах Храброй сменялся иной болью — более тягучей и глубокой. Болью раскаяния.

***

Тень. Густая и одновременно легче пера, она подкрадывалась к ногам, желая объять и поглотить. Чем дальше они спускались — тем темнее становилось пространство, словно эта медленно разрушающая стихия поглотила недра «лаборатории», поглотила само сердце планеты и потихоньку — век за веком — расширяла свои владения.

Бесконечные коридоры, ведущие в никуда, двери, которые нельзя открыть, стекло, за которым прятались причудливые приспособления, которые даже гномам не снились в самых смелых снах. Это место напоминало мать с нерождёнными, изуродованными, неживыми детьми, прячущимися глубоко в её чреве.

Всё-таки зажигалка гнома с «Грифона» им пригодилась: в бесконечной темноте, где не понимаешь, дойдёшь ли хоть куда-нибудь, маленький островок света казался и впрямь спасительным. Экс прикрывал со спины и не видел огня, но зато замечал напряжённые мышцы на по-девичьи тонкой, лебединой шее Храброй. Всё-таки эльфийские корни подарили ей удивительную красоту.

Ну, или Эксу так казалось из-за того, что Храбрая держала зажигалку, в свету которой главный капитан виделась спасительницей.

— Капитан Экс, — вдруг пробормотала Храбрая так тихо, что эхо коридора не подхватило её слова. Хотя нужды в подобном явно не было: горгульи и без этого находились где-то далеко, судя по отдалённым глухим шумам. — Из меня вышел не лучший капитан, да?

Экс не стал спорить. И что-либо говорить. Ведь что бы он ни сказал — всё прозвучит либо грубо, либо фальшиво.

— Все ошибаются, — только добавил он.

И попал в точку. Храбрая на миг остановилась, и Экс врезался в её холодный доспех. И тёплую, горячую голову, укрытую пышными тёмно-рыжими волосами.

Аромат Времени Листопада. Словно на нос опустился листок, подхваченный шаловливым ветром. В многообразии чужих, непривычных, отталкивающих запахов этот хоть на мгновение напомнил о доме.

— Я ошибаюсь слишком часто, — выдохнула Храбрая, вдруг оборачиваясь к Эксу, — и это непозволительно.

Яркий и мягкий цвет глаз — тянулся, словно сладкий мёд с ложки.

— Я… не думаю, что Юн Ги на вас зла, — только и смог ответить Экс. — Она совершенно не обидчивая девуш… змеелюдка.

Неожиданно — уголки губ Храброй дрогнули. Так близко, что закрытый, не знакомый с лаской Экс открылся ей, как наивный ребёнок.

— Я тоже часто путаю, — с пониманием подмигнула Храбрая. — Экс, я…

Но договорить им не дали: отдалённый шум стал скачками — как шаги галопирующего коня — приближаться, всё стремительнее и порывистее. Экс оглянулся — казалось, звук доносился отовсюду и сразу. Однако, на мгновение пробудив внутри логику, Экс всё же опомнился и, прихватив Храбрую за пояс, нырнул за ближайшую стену: в плотном стекле была пробита крупная дыра. Сквозь развороченные останки загадочных приборов он пробрался почти налету.

Оказавшись в глубине, у холодной, шершавой стены Экс снял палец Храброй с крючка гномьей зажигалки. Храбрая же попыталась что-то сказать Эксу, но тот заткнул ей рот и прижал её к себе, опускаясь за прикрытие из железного мусора.

Тепло. Горячо. Жарко. Страх и страсть — о, Богиня, зачем? — смешались в одно. И Экс, не зная, что ему чувствовать, заскрипел зубами и задышал тяжело, так, будто сражался сутки напролёт.

Вот, что это за чувство. Мягкая кожа. Невесомое дыхание, подобное морскому бризу. Шёлковые волосы, прикасающиеся локонами, как бабочка — крыльями.

Наконец-то Экс понял, почему Клопшток стал писать и посвятил многие стихи любви. Экс не знал, что чувствовал, но понимал: ах как бы хотелось продлить это ощущение навечно…

Но страх, покалывающим кончики пальцев холодом, пробирался наружу, шепча: «Нельзя. Не здесь, не сейчас. И не ты». Вразумительно… и опустошающе.

Вдруг привыкшие к тьме глаза Экса пронзило. Вдруг десятки огоньков вырвались — подобно пожару, подобно полноводной реке. Они затопили коридор снизу доверху, мельтеша и толкаясь, издавая почти знакомый треск. Словно камень о камень…

Горгульи. Точно. Их носы, рты, беспамятные глаза. Неожиданно для себя Экс вспомнил: у прежних жителей это планеты были отдалённо похожие черты. Неестественные, инородные, инопланетные.

И вдруг, не веря своим глазам, Экс прижался ближе к стене. Точно юркая змея, ползущая в своём подземном укрытии, на четырёх конечностях шла крупная горгулья-гигант. Экс её помнил. Сверху.

Длинная и крупная, горгулья ступала сотрясающими землю шагами. Она двигалась вперёд медленно — другие горгульи расступались перед высшей особью. И только Экс собирался спокойно выдохнуть, как гигант неожиданно обернулся.

Глаза в глаза. Он точно смотрел Эксу в душу. Всё это время видел его, но не подал виду. Игрался, чтобы себя позабавить. Или вызвать страх, который Экса и выдаст.

Поэтому Экс застыл. Задышал ровно и тихо. Приказал себе не поддаваться. Он ведь здесь не один. Он — в ответе за Храбрую.

И наконец горгулья отвернулась, словно потеряв интерес. Экс недоумённо проводил её фигуру взглядом. Что? Горгулья же смотрела на него! Прямо на него, только что!

— Нам нужно пойти за ними, — вдруг вырвалась из-под руки Экса Храбрая.

— Что? Они же нас заживо сожрут! — шепнул ошарашенный Экс.

— Ты же видел, — указала на коридор Храбрая, — ту тварь. Она смотрела прямо на тебя, но не рванулась. Значит, их привлекает что-то иное…

Экс задумался. Они не слышат, не видят, не чувствуют… Может, у них есть иное ощущение? Иной способ взаимодействовать с миром?

— Они чувствуют магию, — пробормотал Экс. — Клопштоку и другим теперь будет не так трудно выбраться.

— Потому что горгульи почуяли более вкусную добычу…

Храбрая взглянула под ноги, сдвигая брови, словно не веря. Экс вдруг понял: аура. Те же волны, что и до этого. Они доносились из-под земли, но неглубоко, будто стоило лишь провалиться под пол, и они окажутся на месте.

— Криста, — одними губами сказала Храбрая и вскочила на ноги.

***

Вперёд. Вперёд, не останавливаясь. Экс никогда не бежал так быстро — только за Храброй, на кончике её тёмно-рыжей, летящей косы.

Темнота более не казалась врагом. Сама ведь она безобидна. То, что в ней кроется — вот, из-за чего стоило беспокоиться.

По следам чудовищ, Экс и Храбрая, точно два охотника, опираясь почти что на одно чутьё, двигались по направлению к сердцу улья. Или ядру муравейника. Тому месту, где сосредоточена вся сила, вся гниль и падаль, всё ужасное — непуринское и нелюдское — великолепие. Именно то восхищение, которое вырастает из полного непонимания.

Они уже не замечали окружающие враждебные силуэты, что их окружили. Не видели злых теней. Видели лишь одно — голубоватые огоньки, фальшиво-прекрасно сверкающие на пути и заманивающие в пропасть.

Свет лился из одного прохода, куда скапливались все горгульи. Топот их каменных ног послужил Эксу и Храброй ориентиром.

И в этот свет — яркий, как из Царства Богини — нырнула с головой Храбрая. А Экс ничего не мог сделать, кроме как нырнуть следом.

Пучина. Пучина поглотила их, не подавившись. Так легко, как рука прихлопывает мелкую мошку.

Экс сперва сам не понял, где оказался. Он сразу выловил в фантасмагории ужаса Храбрую и схватил её за руку, прижимая к себе. Храбрая не стала сопротивляться: она даже не подумала достать оружие, но сразу коснулась Экса боком.

И теперь они двое оказались препятствием. Камнем, который огибает бурная река, льющаяся бурным потоком. Горгульи обступали и толкали их, но не сдвигали — уплотнялись, пытаясь вместиться. Некоторые подлетали, и когда взгляд следил за ними, сердце замирало.

Огромный купол. Таких Эксу видеть ещё не приходилось. Размерами он отдалённо походил на Черепаховую Академию, но ниже и шире. И весь — абсолютно, без остатка — наполнили горгульи. Снизу, сверху, по сторонам. Их невозможно посчитать. И они двигались, рычали, толкались, обнажали каменные клыки. Совсем как зазеркальцы — на казни. Лишь крупные горгульи — подобно страже — возвышались над простолюдинами с непоколебимым спокойствием.

А вдалеке — у самой дальней стены — заветная жертва. Облюбованная горгульями, растерзанная и распластанная. Стена — железными прутьями — втягивала в себя маленькую, светловолосую эльфийку Кристу, которую поглощал… сам камень.

Похожий на всепожирающую плесень, он рос и креп, охватывая белую живую кожу и превращая её в серую, неживую. Из этой отвратительной массы формировались ноги и руки, могучее тело. Точно как у той горгульи, что всё это время преследовала Экса.

Криста становилась самой могучей из них. Камень опустошал её и заменял собой — целиком и полностью. А магия сочилась и сочилась, чтобы лишь подпитать неестественные изменения.

— Криста! — вскрикнула Храбрая, видимо, отходя от шока.

Экс инстинктивно схватил Храбрую за талию. И внутренние ощущения его не обманули: в глазах Храброй вновь зрела ярость.

— Криста, я здесь, Криста! Я пришла спасти тебя!

В шуме её голос тонул, неизбежно. Экс заметил это и схватил Храбрую ещё крепче: доспех выскальзывал из вспотевших рук.

— Нет, Экс! — без труда вырвалась Храбрая. — Мы должны пойти туда и спасти её!

— Как ты себе это представляешь? — не понимая, как ему с ней поступать, ответил Экс. — Их тут море! Мы не сможем проскочить: они нас обступили со всех сторон.

— Значит, заставим их расступиться!

Храбрая сделала, наверное, худшее, что Экс мог себе предположить. Она выхватила из ножен меч и, размахнувшись, ударила им по полу, посылая внутрь камня разрушительную волну. Вырвавшую землю из-под ног горгулий.

Те расступились немедленно — и вправду. Магия их ошарашила. А Храбрая пока воспользовалась моментом: рванулась вперёд так быстро, как могла. Экс — за ней, даже близко не догоняя.

Но горгульи опомнились быстро. И Экс наконец осознал, насколько ужасную вещь сделала Храбрая.

Ужас преследовал по пятам. Руки — отовсюду. Зубы, рыщущие чужой магии. Взгляды, пожирающие изнутри.

Экс бежал, как в мимолётном кошмаре. Движение происходило будто без него, он лишь просачивался насквозь, выворачиваясь и увиливая. Он и сам не знал, что дало ему такую ловкость, но видел спину Храброй — и бежал за ней. Куда угодно.

Когти — схватили и не отпускали. Экс попытался вырваться, но нет: его затянуло назад, и он пожертвовал куском кожаной брони, чтобы отпрыгнуть. Почти в чужие лапы, но сноровки хватило, чтобы остановиться ровно посередине.

Сверкнул меч. Экс — словно вне времени — увидел, как из разорвавшейся на кусочки головы горгульи выскочил камушек. Переливчатый и светящийся, он пульсировал, отзываясь на волны магии.

И вновь взглянув на Кристу, Экс понял: в её голове нет этого камня. Она не до конца обращена. Но её тело — уже съедено.

Ещё пара рывков, и Экс выбрался из моря к Храброй. Та уже совсем близко: ей удалось ни разу не попасть в лапы горгулий. Она уже восходила к Кристе — по скрипящей ржавой лестнице. Едва ли Экс успевал хотя бы к одной ступеньке до того, как Храбрая достигнет вершины.

— Криста! Криста, очнись! — кричала она, не переставая, с той же неистовой яростью в глазах. И — на мгновение — со слезами: — Криста, прошу тебя!

Экс увидел: та открыла глаза. Магические волны прекратились: на мгновение мир словно застыл. Горгульи замерли в непонимании: для них — время и впрямь остановило свой ход. Но для Экса — нет.

Экс остановился внизу, уставившись на глаза Кристы. Они сияли ярче всех камней в головах горгулий.

— Криста… Наконец-то, пора бежать! — остановилась на верхах лестницы Храбрая. Перед ней лежал обрыв — Экс не знал, как Храбрая собиралась его преодолевать.

— Капитан… Зачем же вы это сделали?

В её голосе, полном сожаления и сочувствия, сквозила… обида. Экс растерянно взглянул на Храбрую, та удивилась не меньше него.

— Что ты имеешь в виду? Мы пришли спасти тебя, — сказала она, протягивая руку. — Ты можешь идти? Прыгай ко мне!

Криста посмотрела на ладонь: Экс видел, как повернулась её голова. И ему даже показалось, что её лицо омрачила грустная усмешка.

— Капитан, я вас явно переоценила.

— В каком смысле? — недоумённо отозвалась Храбрая.

— Я думала, вы поймёте. — Криста вздохнула. — Я думала, вы убежите, пока это возможно. А теперь я не знаю…

— Только не говори…

— Да, капитан. Я пыталась отвлечь внимание от вас. Всё это время.

Её тон был одновременно насмешливым и отчаянным, утягивающим за собой. Мягко подводящий к очевидному осознанию: Кристу нельзя было спасти изначально. Кто-то должен был погибнуть — она или весь «Грифон».

Она выбрала жизнь «Грифона».

— Криста, ты ошибаешься, — настойчиво проговорила Храбрая. — Мы спасём тебя, если не можешь прыгнуть, я сама…

— Бесполезно. Камень меня уже поглотил. Но кое с чем ты можешь мне помочь.

— Криста…

— Избавь меня от этой участи. Я не хочу становиться горгульей. Пожалуйста, капитан Храбрая.

Её голос стал настолько звонким, что сорвался в последний момент. Страх просочился сквозь силу, подтачивая ту, как вода — камень.

Экс не знал, что сказать. Что делать. Как он может помочь. Храбрая лишь остановилась с протянутой рукой, так и не выбрав. Словно сама стала застывшей горгульей.

— Умоляю, быстрее! — жалобно прошептала Криста. — Скоро они осознают, и никто из нас не выберется отсюда живым. Я высвобожу всю магию, и вы успеете скрыться.

— Почему тебя?.. Почему из всех они выбрали именно тебя? — дрожащим голосом ответила Храбрая.

— Я — путевая. Они захотели съесть меня, как только увидели. Это было неизбежно.

Экс вздохнул, не находя ответа на вопрос: смог бы он смириться с тем, что всё — кончено?

— Подарите мне быструю смерть, капитан Храбрая. Я не хочу мучиться вечно! Я не хочу стать чудовищем!

Вскричала Криста, не сдерживаясь. Горгульи начали двигаться. Море — заколыхалось. Нужно что-то делать… Пришла одна мысль, жестокая, но единственная, которая подействует безотказно.

Экс вскинул руку, пробормотал заряженные силой слова, и на горле Кристы появилась печать. Маленькая, но взрывная — хватит, чтобы разорвать шею мгновенно.

— Храбрая! — воскликнул он, привлекая её внимание. — Или это сделаешь ты, или — я.

Криста дрогнула. Светлые огни её глаз отразились в застывших слезах.

Храбрая взглянула на Экса. Беспомощная. Потерянная. Её взгляд проникал сквозь тело, сквозь мысли, в самое сердце — и протыкал его, словно ядовитая стрела. Экс умирал с каждым мгновением, но жертвовал: он хоронил свои чувства вечно, похоронит и сейчас. Пускай Храбрая будет его ненавидеть. Такого жалкого, как он, неспособного помочь — должны ненавидеть.

Храбрая обернулась. Взглянула на горло Кристы. Экс что-то почувствовал: он убрал свою печать, на её месте появилась другая. Совсем похожая. Но дрожащая. Её сотворил владелец, едва способный себя контролировать.

Хруст. В последний миг — Экс заметил едва, порываясь к Храброй — Криста улыбнулась и дрогнула. Вся магия — до остатка, до последней капли — вырвалась из маленького тела и волной прокатилась сквозь горгулий. Отброшенный ей, Экс только протянул руки, чтобы поймать Храбрую.

Когда та коснулась его, Экса вдруг охватило иное чувство: маленькая, тёплая слеза опустилась на его шею.

***

Сколько времени — час, минута, секунда — оставалось, Экс знать не мог. Но каждым мгновением пользовался сполна.

Его ноги несли их вперёд. Храбрая едва двигалась — больше по привычке, нежели с желанием. Темнота сменялась яркими всполохами далёкого света, мелькали режущие глаза огоньки блестящих камней в головах горгулий. Походило на водоворот, словно Экс и Храбрая с разбега — как дети, не умеющие плавать — нырнули в ускользающие потоки реки. И если раньше — в далёком, беззаботном детстве — с поверхности выныривали руки, чтобы спасти, то здесь — они одни бултыхались в затягивающих водах глубины.

Единственное внушало надежду: на хвостах Экса и Храброй — ни одной твари. Пока ни одной.

Мозолистая, жилистая рука Экса сжимала нежную, слабую, почти детскую ладонь Храброй. Внутри в сосудах-лентах билась кровяная жилка — то было единственным, благодаря чему Экс удостоверивался, что Храбрая ещё жива. Он боялся оборачиваться: натыкаться на взор Храброй оказывалось для него пыткой. Ведь взор её — пустее всего, что Экс когда-либо видел.

Поэтому он тащил её за собой, как навьюченный сумками мул. И пускай так: Храбрая выживет, даже если Эксу придётся пожертвовать всем… почти всем. Всё-таки Храбрая — не одна, кому он что-то обещал.

— Прекрати… Оставь меня, Экс.

— Прошу, сейчас не время быть героиней, — взмолился он. Её неразборчивая речь делала её ношу лишь тяжелее.

— Я… должна вернуться.

— Бесполезно. Ты не видела…

— Не знаю, не показалось ли мне, что я сделала.

Экс остановился. Который это поворот? Он не ошибался в том, куда вёл? Клопшток забрал карту, оставалось полагаться на память и на ощущения. Экс уже не ребёнок, чтобы полагаться на судьбу…

— Так, Храбрая, послушай…

Шум — топот шагов. Экс схватил Храбрую за плечи и утянул в темноту коридора. Горгульи прогремели каменными ногами мимо них, словно оползень.

— Что слушать?.. — сказала она, вдруг замолчав. Спустя несколько томительных секунд она замычала. — Я её убила, Экс. Убила… Это непростительно. Я попаду в Пустоту. Я убила Кристу, а должна была спасти её…

— Мы поздно пришли. Этого не изменить. Так вышло, в этом нет твоей вины, — старался сохранять спокойствие Экс.

— Я бы… Я должна была отдать всё, но спасти её. Я не достойна жить, когда Криста — мертва… — От слёз Храброй насквозь мокла рубашка.

Сердце разрывалось — Экс закинул голову, чтобы скатить вниз по горлу слёзы. Мужчины не плачут, а тем более — воины, паладины. Терпеть, надо терпеть. Сколько терпел — и сейчас потерпит. Как всегда.

— Ты ни в чём не виновата, — наконец положил руку на голову Храброй Экс. Погладил её по волосам. Коса вдруг расплелась, но локоны более не пахли медовой сладостью. Теперь — солёной кровью. — Мы не могли успеть. Такова уж воля Госпожи Судьбы.

Родители учили Экса и его сестру никогда не уповать на прихоти Госпожи Судьбы. Как бы то ни было, нужно творить своё будущее самим.

Только сейчас Экс осознал, насколько он не верил этим словам. Никогда.

— Храбрая, послушай, — он прохрипел имя по-непривычному ласково, — держись. Тебе ещё нужно идти. Ради «Грифона».

Кажется, эти слова её вразумили более всего, чего он мог сказать раньше.

— Да… Моя команда ещё жива, — отстранилась она. Взор её наполнился жизнью и потвердел, но Экс не мог не увидеть, как складка между её бровей на мгновение дрогнула. — Надо идти ради них. Ради них… Пойдём, Экс.

Теперь она оттолкнула его первой. Экс не мог на неё обижаться: лучше грубая и жёсткая, но готовая идти вперёд.

И теперь она — рванулась дальше в темноту, тогда как Эксу оставалось лишь поспевать.

Ноги — сильные и подтянутые — задвигались, ожили. Вконец распустившаяся коса освободила летящие по воздуху кончики. Ветра не было — ветер создавала сама Храбрая. Быстрее и быстрее — Экс не поспевал. С удивительным безумством она преодолевала повороты, бросалась едва ли не в самую гущу горгулий. Эксу приходилось останавливать Храбрую на полпути, хватая за руку. Более не слабую — сильную. Хоть и отнюдь не нежную.

Вот такой Храброй он и впрямь не понадобится.

***

Не так много времени прошло, прежде чем Экс начал видеть блики света. Они уже начали взбираться по «глотке», с которой они едва спустились. Спустя несколько минут — длящихся вечность поисков — они наконец пришли к знакомому изделию. Лифту.

В Черепаховой Академии такие стеклянные коробки могли за секунды преодолевать многоступенчатые лестницы. Экса в них укачивало, и он предпочитал пользоваться своими ногами. Тем не менее мелкая любила лифты — эти сказочные воздушные корабли. С ней приходилось бороться со своими страхами.

Зайдя внутрь пыльной, покрытой ребристым серым железом кабины Экс провёл рукой по гладким поручням. Мелкая за них даже не держалась.

— Экс, ты чего застрял? Ищи кнопки!

В ответ на возглас Храброй Экс вздрогнул. Воспоминания ускользнули из рук туманной дымкой, и в следующий миг он даже не помнил, о чём думал. В душе остался только едва мигающий неяркий свет.

Тем временем Храбрая, как остервенелая бандитка, с горящими глазами обыскивала стены. Такой Экса она по-прежнему волновала, но совсем иначе: ему думалось, куда же потерялась та девчонка, жившая внутри взрослой и самодостаточной командирши. И хотелось ли ему отдавать себя ради этой — сильной и волевой — женщины.

Обернувшись, Экс поискал в темноте хоть что-то выделяющееся. В тусклом свете и с его нелучшим зрением вряд ли можно что-то разглядеть. Хотя…

Показалась одна любопытная деталь. Какой-то рисунок. Экс провёл по нему рукой.

Дрожь. Едва не выбила пол из-под ног. Схватившись за поручень, Экс ошеломлённо взглянул на Храбрую. А та — расплылась в улыбке.

— Поехали! Работает!

Всё вокруг них будто подпрыгнуло на воздухе и вдруг — мягко двинулось. Экс испуганно зажмурился, и лишь когда Храбрая схватила его за плечо — открыл глаза вновь.

Их несло, словно на грифоне или пегасе. Только эта птица летела лишь вверх — как космический корабль, на котором Экс поднимался, казалось, вчера. Картины мелькали перед взором: комнаты, столы, горящие диковинные компьютеры.

И горгульи. Потоками ручья, они стекались в огромное озеро. На кончике ауры он ощущал: магия Кристы растекалась, словно наводнение, сметая собой любые следы чужой энергии. Но рано или поздно она развеется, и Эксу с Храброй надо успеть сбежать до того, как это произойдёт.

— Догоним наших быстро… и свалим отсюда ко всем мантикорам! А эти твари ещё поплатятся за то, что сделали с Кристой, — злобно прорычала Храбрая.

Всё же Экс не узнавал Храбрую. Никак. Это не она.

— Ты собираешься мстить?.. — не без опаски спросил Экс.

— Конечно! Всему их роду, каменным мордам. Во всей вселенной они вымрут, я их раздавлю, как мух!

Она выплёвывала эти слова в стекло, будто если бы у неё был шанс, она бы вырвалась и убила бы всех горгулий, до единой. Эксу становилось не по себе. Естественно, сочувствия к горгульям он не питал. Он прекрасно понимал, что сочувствовать им не в чем. Его волновало совсем другое.

— Это нам не под силу. Наши мечи уже надломаны об них, а мы столкнулись едва ли с десятком горгулий. Магию они сжирают, — вкрадчиво объяснил Экс. — Нам просто нечего им противопоставить.

— А мы что-нибудь придумаем. Разве тебе некого защитить, Экс? — раздражённо бросила она.

— Поэтому я и хочу сбежать отсюда как можно скорее.

Мелкая, «Черепаха», да, в конце концов, всё Зазеркалье… Эти твари — и не только о горгульях думал Экс — могут уничтожить не просто самое дорогое, что у него есть, а всю жизнь. Они — маленькая группка выживших кораблей — теперь в ответе за множество судеб. Однозначно, не это имел в виду Экс, когда наслушался слов о безопасности их миссии от Неизвестного.

И без Экса — директору перед многими придётся ответить за свою «оплошность».

— Ургх… Ты прав, — неожиданно смягчилась Храбрая. Хоть рык в её словах по-прежнему оставался. Наверняка в его злобе она дала бы фору оборотням и зверолюдям вместе взятым. — Жизни моих, из «Грифона», лежат на моей совести. Я не уберегла Кристу, но уберегу других.

— А что до других кораблей? Ты сказала, что тебе до них нет дела.

К своему удивлению, Экс не пробудил злобы Храброй. Наоборот — она вздохнула, тяжко и, кажется, спокойно.

— Они вряд ли выжили. А если и выжили — могут быть настроены к нам совершенно по-разному, — обеспокоенно отозвалась Храбрая. — Если мы не погубим себя в поисках других кораблей, мы можем потратить все ресурсы и попросту умереть от рук наших бывших сокомандников. Те же «Виверна» и «Дракон» — на них я попросту боюсь наткнуться.

— В твоих словах есть смысл, — вежливо подтвердил Экс. — И я понимаю твои опасения по поводу «Виверны», — согласился он, вспоминая слова Механички. — Но почему «Дракон»? Эллиадия в союзе с Империей Лонг, не просто же так.

— Эллиадия выбрала меньшее из зол, — со знанием дела ответила Храбрая. — Другие ненавидят Эллиадию или пытаются обойти, стать лидерами вместо неё. Пока Империя Лонг просто слишком маленькая, чтобы быть противником. Ни Эллиадия, ни Империя Лонг не доверяют друг другу.

Конечно, Экс знал примерную расстановку сил. Но так глубоко не смотрел. Да и попросту не знал.

— Откуда тебе это известно? — осведомился Экс.

— Я всё-таки бывшая баронесса. Лордам положено думать дальше, чем их воинам. Паладинам в том числе.

— Я думал, мы не говорим о прошлом…

— На этой Богиней забытой планете у нас ничего больше не осталось.

И в этом она права. Прошлое — сильнейшая нить, тянущая их обратно к Зазеркалью. И попросту к — жизни.

Храбрая наблюдала за горгульями, скрестив руки. Экс не обладал особой проницательностью, однако ещё со светских уроков этикета знал, что руки скрещивают те, кто не доверяет. Теперь Экс не только не хотел, но и не мог взять Храбрую за руку.

Лифт медленно остановился. Храбрая выскочила наружу, стоило дверям приоткрыться. Эксу оставалось лишь поспевать за ней.

— Экс, тут свет! Экс!

Она кричала радостно, как ребёнок. Её искреннее и незатуманенное счастье — промелькнувшее лишь на миг — озарило Экса получше всякого света с неприветливой поверхности.

За поворотом и впрямь полился свет — тёплый, греющий. Экс передумал: он и впрямь вселял надежду. Хоть и неприветливый, он — ближе к дому, чем холодная глубина.

Но вдруг — Экс столкнулся со спиной Храброй. Она стояла на повороте — застыла, как камень. Холодный и неживой. Из-за её фигуры доносился солоноватый, тягучий, отвратительный запах. Экс отступил в сторону и через плечо увидел то, отчего его едва не вывернуло наизнанку.

Кровь. Тела. Разрубленные, пережёванные каменной жестокой пастью. Готовые попасть в глотку, но пока лежавшие здесь — вывернутые наружу. Перемешанные с каменными остатками и оторванными чудовищными головами.

Невысокий гном продавлен собственным доспехом. Рядом с ним лежала — точно спала — удивительно маленькая рысь с когда-то осознанным, но теперь — ужасающе пустым взглядом.

Напротив эльфы — спина к спине — застыли, казалось, непобедимые, не дрогнувшие. Глаза тёмного — его голова уродливо накоренилась — смотрели вверх — небеса его не услышали. Из кармана светлого — будто в шутку — сыпались розоватые лепестки цветов и, подхваченные ветром, улетали наверх, наружу.

А у самого входа — раненый в грудь, осыпанную лепестками, старик держал за крохотную руку ребёнка, когда-то сшитого и теперь разорванного на кусочки.

— Нет… Нет-нет-нет…

Шёпот Храброй разбудил Экса. Он попытался схватить её и обернуть — не успел, она вырвалась и закричала:

— Нет! — На пределе возможностей, так громко, словно звонкоголосая птица у сброшенного гнезда. — Этого не может быть… не может быть!

Более слов Экс разобрать не смог. Визг, вздохи, всхлипы. Голос дрожал колокольчиком. Голову вскружило — дважды, от увиденного и от крика.

Экс не мог пошевелиться. Храбрая на неровных ногах прошла, шлёпая по кровавым лужам, осматриваясь, словно потерялась. Натыкалась на лица и металась, как запертая в клетке пташка, хваталась за голову и проводила руками по щекам. Подходила к телам — и не могла приблизиться, отступала, не веря. Её лицо вновь стало ужасно живым, и Экс пожалел, что желал этого изменения.

Шок, страх, отчаяние — всё смешалось на этом живом лице. А внутри Экса — пустота.

— Нет… Почему… опять?

Она споткнулась и упала. Лицо её оказалось возле маленькой руки малыша-голема. Она взяла её за пальцы — и едва заострённые уши покраснели, вместе с лицом, вместе с телом. Измазанная в крови, потерянная, разбитая — Храбрая заплакала, как ребёнок.

Такой живой Экс нужен. Но лучше бы нужен не был.

Он, сам измазываясь, сам теряясь и разбиваясь, проскользнул к Храброй и обнял её, прижимая к лестнице, ведущей к выходу. Всё её тело — дрожащее, словно не способное удержать душу и магию — Экс обхватил, прильнул всем, что у него есть, не боясь и отдавая всё, что есть.

— Не плачь, прошу, не плачь…

Он не знал, что сказать. Намного, намного больнее видеть её несчастной, чем злой.

— Я это сделала… Я погубила всех… Я, я, я! — закричала она, но её голос отдался бормотанием о мокрый доспех Экса.

— Нет. Это не ты. Нет в этом твоей вины…

— Это был мой приказ… Экс, я их сюда отправила! — злая скорее на себя, чем на него, воскликнула она.

— Ты не могла знать…

— Могла! Я виновата! Я полетела на эту грёбанную планету, чтобы они погибли. Лучше бы я никогда их не встречала и оставалась одна, как заслуживаю!

Она вновь права. Экс любил её правоту, но не сейчас. Он любил видеть её счастливой. Он любил её улыбку. Он любил, когда он ей не нужен.

Он любил её. Девочку-Храбрую, беспечную и не тронутую заботами. И ему хотелось сделать всё, чтобы удушить эти ненавистные слёзы.

— Ты не заслуживаешь быть одна, — ласково ответил Экс, гладя её волосы, щёки, плечо. — Ты делала всё, что могла…

— Да… Но моя глупость, она непростительна…

— Простительна. Мы на другой планете, почти в другом мире. Ты не могла знать…

— Могла. Я — путешественница в мир-прародитель. У меня есть опыт. Есть силы. Есть стремление… Неужели этого недостаточно, чтобы мои любимые не умирали?

Она всхлипнула громче всего, крепко сжимая в руке рубашку Экса. Как ему-то сдерживаться? Одно спасало — знание, что его слёзы разрушат её окончательно.

— Я… Я не умер.

Он не знал, зачем это сказал. Вряд ли Храбрая любила его хоть немного.

— Ты тоже умрёшь… Я всё упускаю из рук. Я никчёмная, Экс, я тебя не спасу.

Удивлённый её словами, Экс сперва не смог осознать. Но нет времени — осознает потом.

— Не нужно меня спасать. Я сам могу о себе позаботиться. И о тебе, — нежно прошептал он ей на ухо.

— Я не заслужила… Ты не знаешь, насколько я ужасна, — неуверенно пролепетала она, отстраняясь.

Её глаза. Вновь детские. Но в них появилась надежда — большего Экс не мог и желать.

— Мне всё равно. Я рядом. Что бы ни случилось.

Обветренными, сухими губами он коснулся её нежного, мокрого лба. В ответ тело Храброй будто обмякло в его руках. Он почувствовал ладони на своей спине и подался вперёд, отзываясь на тепло, которого он, наверное, никогда не знал.

— Спаси… меня… Экс…

Её неожиданно ласковый, почти томный голос утонул в неожиданном грохоте. Экс поднялся на руках и наткнулся на силуэт, загородивший свет.

— Вот вы где… Капитан Экс! Бежим! Сестра привела баранцев!

***

От города они удалились более чем на километр — там их ждали «Грифон» и «Черепаха», уже почти в полном составе. И если «Грифон», Клопштока и Юн Ги Экс видел рядом, то остальной экипаж «Черепахи» — так далеко, что не верилось в свою удачу. Маленькие мельтешащие муравьи — всё, что виделось на плавающем от жары горизонте. Но и этого хватало, чтобы обрадоваться: они будут спасены. Пускай не все, но они успеют быстро сбежать от горгулий.

Одно оставалось — дождаться.

Стоял день, и тварей из-под земли не ожидалось. Наконец-то хоть на мгновение вздохнут спокойно… Храброй это особо нужно.

Теперь её окружили сокомандники, прикрыли фигуру, словно стена. А Экс — отошёл в сторонку. Теперь он ей не нужен. И слава Богине.

А пока — на окраине пустынного города, потерявшего всякое движение — они остались с Клопштоком и Юн Ги. Отвлёкшись от любимого капитана, Ева отдала всю себя, чтобы поддерживать в грузно вздымающейся груди Юн Ги биение сердца. Клопшток же предпочёл сесть подальше, хотя Экс подозревал, что его попросила отойти Ева. Гнольф расположился на небольшом камне, сложив ноги и вечно печально поглядывая на возлюбленную, горящую ожогами.

— Юн Ги уже лучше? — коротко спросил Экс, присаживаясь рядом.

— Намного… Она хотя бы не стонет, — произнёс Клопшток так, что у Экса вновь заболело сердце. После Храброй боль показалась глухой и тихой, но тем не менее она была. — Моя милая Юн Ги…

— Она обязательно переживёт это. Мы сделаем для этого всё.

И Экс говорил искренне. Слишком многим он обещал «всё», и он это осознавал, только вот не мог с этим ничего сделать. Он ведь попросту ни к кому не привязывался так сильно, как к магам Академии. Некому больше обещать.

— Знаете, капитан Экс, я тогда, в таверне, посвятил вам песню, исключительно чтобы польстить, — усмехнулся Клопшток, вдруг утыкась лицом в рукав рубашки Экса. — Я и не думал, что песнь окажется пророческая.

Неужели так просто стать кому-то нужным? Другом и союзником? Просто помогать и говорить слова надежды? Наверное, в паладинских войсках Экс был недостаточно сострадателен, или, может, там никому его сострадание и не сдалось?

Хотя… какая разница? Как глупо, конечно. Экс стал кому-то нужен только на пороге смерти. Какая ирония…

Усмехнувшись собственной злой шутке, Экс приобнял маленького Клопштока за плечи и похлопал. А тот — в слёзы. Рубашка, видно, насквозь промокнет…

В мысли вдруг ворвался странный скрежет. Словно зубы с противным звуком тёрлись друг о друга. Он пронзил голову тонкой железной нитью, и Экс едва ощутил потустороннюю слабость. Аура — ясно увидел Экс.

Обернувшись, он застыл в исступлении. Тень — огромная, как изваяние, и грозная, как великан — двигалась сквозь заброшенный город. Рога, клыки, когти — невозможно не узнать обладателя этой тени.

Горгулья. Та самая горгулья — Экс тотчас поймал её взгляд на себе.

— Приготовиться! — скомандовал он.

— К чему?.. — недоумённо спросил Клопшток, глядя на Экса снизу вверх.

— К побегу.

По очереди, все обернулись. Даже Ева оторвала голову от наблюдений за Юн Ги и узрела тёмный, невероятных размеров силуэт. Он надвигался скалой — если бы горы могли двигаться. Он ошеломлял и приводил в ступор.

Но только не Экса.

— Быстро! Подхватили Юн Ги! — указал он на змеелюдку.

Повторять дважды не пришлось. Клопшток вскочил с места, как ошпаренный, и поднял голову Юн Ги, словно сокровище. Ева ухватилась за грудь, Крик и Фригг — за хвост. Аркануа достался кончик хвоста.

Одна Храбрая никак не могла прийти в себя: её испуганный взор был искоса направлен на горгулью.

— Вставай, — подошёл к ней Экс. — Давай, вставай…

Ему пришлось чуть ли не взваливать Храбрую на плечи, хотя едва ли та была ранена. Хотелось злиться, только Экс не умел. Единственное, на что его хватило — это растрясти Храбрую, чтобы та пришла в себя и засеменила своими ногами.

Пошли они небыстро. Шажками, быстрыми, но до темпа бега им по-прежнему слишком далеко. Муравьи на горизонте приближались, однако по-прежнему оставались для Экса безликой толпой. Далеко… Слишком далеко!

— Клопшток, ты уверен, что это наши?

— Безо всяких сомнений. У меня-то зрение сравнимо разве что с орлиным! — не к месту похвастался он.

— Так и быть, поверим… — пробормотала Ева.

— Ну, выхода у нас нет, будем надеяться на лучшее! — отозвалась Аркануа.

Крик и Фригга предпочли промолчать. Последняя даже покосилась на Экса и Храбрую — с какой-то нелёгкой мыслью, которую тут же хотелось узнать.

— Что нам говорит будущее? — спросил Экс, почти таща Храбрую за собой. — Сейчас уже можно применять магию, всё равно горгулья у нас на хвосте.

— Выйдем… Есть один вариант, — выдавила из себя Фригга.

Недобрый тон. Не предвещало ничего хорошего.

— Итак… В чём подвох? — сощурился Экс.

— А важно? Возможностей у нас немного, — язвительно парировала Фригга.

Что ж, ей и впрямь виднее. Эксу больше ничего не оставалось, кроме как поверить.

— И что для этого нужно? — наконец спросил Экс.

— Кинжал, спрятанный у вас под рубашкой.

Вопросы Экс больше не задавал. Проницательнице видно всё.

— Он может мне понадобиться, — не спешил сдаваться он.

— Мне он нужнее. А вы свою роль ещё сыграете, капитан Экс. Единственное, что я могу вам обещать.

Произнесла она это, так проникновенно глядя Эксу в глаза, что он не мог возразить. Он понимал: она знала больше, чем говорит, чем он может себе представить. Тяжело ли ей жить с этим? Всегда видеть наперёд? Осознавать… как всё кончится? Экс не желал Фригге зла и искренне надеялся, что так далеко та не заглядывала.

А тем временем горгулья — всё ближе. Экс позволил себе развернуться. Черты уже проглядывались. Так болезненно-чётко, что Экс заставил себя обернулся к Храброй, лишь бы не понимать, насколько близка опасность.

На хвосте. Она идёт за Эксом. Эксу с ней и сразиться.

— Если никто из нас не остановится, не убежит никто, — высказал он очевидное.

— Капитан Экс, не смейте!.. — пылко ответил Клопшток.

— А кому ещё идти? — беззлобно сказал Экс. — Храбрая, сможешь…

— Но, Экс… ты же сказал, что спасёшь меня.

Её глаза. Вновь печальные, такие, что Экс и впрямь на миг им поддался. Но лишь на миг — и сразу осознал, что в их плен он упасть не мог. Не мог себе позволить.

— Он и спасёт, — неожиданно ответила за него Фригга. — Но для этого вы должны идти дальше, капитан Храбрая. Крик, сможешь без меня?

Тот кивнул без раздумий. Но что-то в его глазах заставила Экса усомниться. Может, орк знал о плане Фригги больше, чем Экс?

— Держитесь. Мы его остановим… или хотя бы приостановим, — выдохнула Фригга, отпрянув от Юн Ги. — За мной, капитан Экс.

Экс с неохотой опустил Храбрую. Та чуть не упала. Вряд ли у неё не было сил.

Она хваталась за него. Экс тяжело вздохнул, глядя на неё, согнувшуюся и слабую. Взор его невольно упал на Клопштока, его лицо всё ещё блестело от слёз. В его руках покоилась голова бессильной Юн Ги.

Экс должен. Ради них. Ради тех, к кому привязался.

— Будьте осторожны, — сказал он и рванулся за Фриггой.

Пожелания вслед он не услышал. Слух его занял свист, взгляд — громадная фигура. Руки — оружие.

Собственный бег казался резким и рваным по сравнению с медленной и уверенной походкой каменного хищника. Глаза его источали поразительное самообладание. Он следил за своими действиями, он знал, что Экс для него — лишь муха.

Только вот Экс знал, что обязан выиграть.

— Остановитесь, капитан Экс.

Он и не заметил, как рядом его преследовала Фригга. Похожая на привидение, она выдавала себя лишь лицом, проглядывающим сквозь сплошной плащ.

— Сразу говорю: убить его мы не сможем. Не сейчас.

— В каком смысле? — сморгнул Экс. — Зачем мы тогда рискуем?

— Остановить — не всегда значить убить, капитан.

Подошёл совсем близко. У Экса затаилось дыхание. Горгулья возвысила каменную лапу, и Экс приготовился заблокировать удар.

Сила паладина спасла его — дала отскочить от удара, как мячик. Фригга же оказалась удивительно ловкой и смогла отпрыгнуть.

Но мощь… Защита стоила Эксу меча. По тому пошла трещина — ещё немного, и оружие разломается пополам. А тварь ведь стояла и смотрела сверху, как настоящий великан.

Нет. Злое божество. Жестокое, как та-аайская Итн, непредсказуемое, как берская Матушка-Природа. Животные страхи отражались в горгулье, точно та вобрала в себя ужас, испытываемой теми, кто её видел.

Исамое страшное — взор. Он не смотрел на ауру. Эксу казалось, что горгулья умудрялась миновать его тело и взглянуть прямо в его душу.

— Не стойте! — Оттолкнув, Фригга спасла Экса от очередного удара.

Рука пронеслась над самым носом. Сердце забилось быстрее, и время будто пошло заново.

— Единственный способ его одолеть — повредить кристалл в его голове.

Фригга глядела чудовищу в лоб. Экс знал куда смотреть, поэтому сразу нашёл нужное место. Кристалл крылся под плотным лбом, но его свечение пробивалось даже сквозь камень.

— Вытащить его не так просто, но если повредить — будет гораздо легче, — продолжила Фригга. — Я видела, как вы сражались, и могу это утверждать безо всяких сомнений.

— Ясно… Мне нужно туда как-то попасть? — не понял Экс.

— Вам? Нет, конечно. Мне. Вы понадобитесь, чтобы отправить меня.

Экс опешил. Но вопросов задавать не стал: Фригга явно видела дальше и яснее. Он мог ей довериться.

Отскочив дальше, Экс уворачивался от ударов, одного за одним. Каждый казался смертельным, от каждого Экс думал умирать. Но нет, Фригга не обманула: судьба пока на их стороне. Тем не менее страх от этого никуда не девался.

Ещё один замах — и Экс успел лишь поставить блок. Меч едва выдержал. Ещё раз — и он сломается, как иголка в руках ребёнка.

— Быстрее!

Мгновение. У Экса осталось мгновение. Словно время остановилось: тысячи мыслей пронеслись в его голове. Печать. Фригга встанет на неё, её отбросит волной точно в голову существу. А Эксу нужно как-то его отвлечь. Любым способом!

Раз. Печать создалась, засверкала яркими рунами. Два. Фригга прыгнула на неё.

— Знайте, капитан Экс, — напоследок сказала Фригга. — Не давайте обещаний, которые не можете сдержать.

Три. Печать создала энергетическую волну, и та унесла Фриггу в неизвестность.

Одновременно с этим Экс обнажил всю ауру, выплеснул целые волны энергии, крича:

— Пришла за мной — так забирай!

Горгулья бросилась на него, раскинув руки. Экс лишь поставил блок — от одного прикосновения меч со звоном разлетелся на части. Но едва когти коснулись лица Экса, как горгулья остановилась.

Послышался рёв. Не звук. Даже не гримаса гнева. Сама магия дрогнула. Аура Экса зашлась крохотными волнами, будоражащими все чувства.

Горгулья медленно выпрямилась — время вновь замедлилось. Экс увидел Фриггу, с магией вонзившую кинжал в лоб чудовища. Фригга на миг засветилась, но тут же — начала тухнуть. Аура её источалась, иссочалась, пока горгулья — пыталась захватить чужую энергию.

Но не могла. Экс будто видел трещину, сквозь которую просачивалась магия, как через решето. Они победили!..

Руки горгульи, прежде раскинутые, вдруг в мгновение сомкнулись. На маленькой фигурке Фригги. Той не стало — вмиг разлетелась на кровавые капли. Экс лишь на мгновение замешкался, но понял: вот она, та самая возможность.

Единственная возможность уйти.

— Бегите… Бегите!

Он поспешил назад. Увидел взгляды. Отчаяние, страх, гнев. Ева что-то кричала, Крик отвернулся, Аркануа заплакала. Клопшток был просто ошарашен. А Храбрая — остановилась, шатаясь.

— Я обещал тебя спасти, — выдохнул Экс, подхватывая её за руку.

— Я… знаю, — слабо ответила Храбрая, подчиняясь ему.

Наконец, показались белые облака на земле. Рёв горгульи перебил гомон баранцев, и Экс теперь точно знал: они спасены. Хотя бы сейчас.

Глава одиннадцатая. Душа

Тишина. Свет. Пустота.

Открывать глаза нет смысла. Видеть не нужно. Тело — не нужно. С исчезновением чувств — оно вдруг стало необыкновенно лёгким. Словно стал известен главный секрет, благодаря которому любой смертный обретает настоящую мудрость. Только вот это знание, в конце концов, ничего не стоит.

Веки дрогнули — свет пропал, сменившись калейдоскопом красок. Боль, словно голову пронзают тысячи шипов. С глаз наконец спали яркие пятна. Окружённый мир возник сам по себе, нежеланный, непрошенный гость в покинутом доме мыслей.

Гора, похожая на обгоревший ствол дерева. Сколотые пепельно-белые склоны устремляются вниз, их корней — не видать за зелёным морем листвы, раскинувшимся до самого горизонта. Отовсюду, наполняя чувствительные уши пронзительным свистом, бьётся неутолимый ветер. Он холодит, но не сдувает — даже если нет сил держаться, он будто отказывается столкнуть, покончить со всем этим.

По склонам — белые пятна. Едва различимые, словно сквозь мутную воду. Они — облики? — подлетают ближе. Их лица, прежде заставлявшие бежать без оглядки, более не волнуют сердце. Наоборот, отчего-то приходит понимание.

Они ведь тоже просто смирились. Смирились с тем, что вечно бороться с прошлым, с основой самого себя — невозможно. И попросту глупо. Нельзя победить себя.

За что этот вечный круг? Зачем он нужен? Проще со всем этим покончить.

На белых, смертельно-бледных руках кровавые пятна. Линг… Корабль… Единственное, что теперь важно — убийство невиновных. Оно определило всё. Поставило точку в этой бессмысленной истории.

Ива должна умереть за принесённые страдания. Всё равно дальше — ничего нет.

***

Бег. Ноги не слушаются. Колючие ветки растений разодрали руки секущими, как от хлыста, ранами. Голова идёт кругом.

Пламенное дыхание пробуждало внутри забытый огонь детского страха.

Джант не знал, что делать. Не знал, зачем сделал, что сделал. Разве не нужно поступать разумно? Но ведь он сам рассудил: Светозар и Лихо не подадут руку помощи. Не захотят, не смогут. Это испытание для него — него одного.

Не впервые он справлялся в одиночку. Мама сгорела в огне — так же. Он пытался к ней прорваться, отец и другие деревенские ему помешали. Если бы он их не послушался, если бы он только поддался чувству, он бы наверняка спас её. В этот раз — он не мог допустить такой ошибки.

Ночь такая глухая, такая тихая. Его сердце, обуянное огнём, — единственное, что звучало в непроглядной пустоте. За него Джант и держался — боролся со страхом, с неизвестностью тьмы.

Надо держаться. Джант вдыхал и выдыхал, огонь тух. Бороться с самой сущностью себя кажется невозможным. Но слишком долго Джант это делал, чтобы отчаяться.

Ради Ив он сможет всё. Только не перестать быть собой — ведь иначе он потеряет её.

Гора. Три шага-прыжка — и Джант наверху, взирает на раскинувшийся вид. Он понятия не имеет, где Ив может быть, в лесу? Может, уже покинула чащобу и ищет его, совсем одна, в пустыне?

Или на вершине той самой горы…

Вдруг Джант осознал: что-то изменилось с прошлого раза, как он смотрел туда. Кажется… или нет, точно, засиял белый шпиль — звезда осветила небосвод, почти как дневная. Непрекращающийся, застывший во времени залп фейерверка, готовый разорваться искрами и погибнуть в темноте.

А к нему — точно море — направлялись белые облики. Словно морская пена вокруг одинокой, окружённой водой скалы. И волны беспокойной пучины бились о неровные склоны, ровняя их, разрываясь вокруг, стремясь поглотить, не поглощая.

Звезда оказалась сильнее. Или лишь казалась.

Что бы то ни было — это однозначно отличный шанс. Когда эти твари не снуют рядом, Джанту будет гораздо легче найти Ив. Нет такого зверя, которого он не способен победить. А страшнее этих обликов уже ничто не может быть.

Голубой огонь вновь загорелся: воспылавший, Джант принялся осторожно спускаться с холма, но вдруг его глаза наткнулись на одну белую точку. Она совсем не походила на те, что плывут в небесах. Нет… Это некто очень знакомый, очень…

Снежок?

От удивления Джант едва не соскользнул с покатого склона. Ноги его перепутались, Джант чудом остановился. Встряхивая сапогами, он вновь выглянул.

Точка продолжала стоять. Маленькое облачко рядом с морем белых силуэтов. Только бы эта точка не сдвинулась никуда…

Но она ждала. Значит, не ошибся? Джант, понимая, сорвался с места. Ноги его почти летели над длинными мокрыми кончиками травинок. Руки двигались, точно собирались — подобно крыльям — поднять своего владельца в воздух.

Но точка приближалась, очертания её приближались. И Джант ускорялся и ускорялся, с каждым шагом осознавая, что был прав.

— Снежок! Снежок, это ты!

Баранец видимо, тоже ждавший, что его надежды сбудутся, заблеял и потрусил навстречу. Джант продолжал его звать: это более не было необходимо, но он не мог нарадоваться. Даже облики — видно, занятые полётом к звезде — не обратили внимания на их радостные крики.

Настигнув пушистого Снежка, Джант врезался в него, и его окружили мягкость и нежность. Почти та же, что у его любимой Ив — Снежок многое перенял от своей милой хозяйки. Он отреагировал на Джанта с такой же любовью, как отреагировала бы Ив — нашёптывая что-то на ушко лёгким, невесомым дыханием. В ответ Джант сжал большое тело баранца и принялся почёсывать его бока — всё в листве, шипах и едва затянувшихся ранах. На боку бедного малыша красовался шрам: Джант вспомнил его и демонов, от которых Снежок сбежал.

— О, малыш… Неужели ты почуял Ив и пошёл за ней? — вдруг догадался Джант. Ведь Снежок предан магам Академии, а в особенности «папе»-Джанту. Иной причины бежать у баранца не было.

Снежок не ответил — глаза, не способные плакать, но полные слёз, сказали всё за него. Джант притянул малыша за рог и потрепал за ухо, приговаривая:

— Хороший, хороший… Что бы я без тебя и Нудлза делал?

Впервые губы вспомнили настоящую улыбку. Улыбку счастья — пусть и мимолётного.

Наконец проникнувшись теплом и лаской кого-то по-настоящему дорогого, Джант отпрянул и задвигался к боку баранца.

— Веди, Снежок, — произнёс Джант, усаживаясь на большую пушистую спину друга. — Вызволим её вместе.

В ответ на слова Снежок резко обернулся. Его спина стала перекатываться, как волна, дыхание баранца участилось. И вскоре Джант понял почему.

Снежок смотрел точно на венчавшую гору, яркую звезду.

***

Всё ближе и ближе. Широкие грузные копыта взрывают землю, оставляя витиеватые лесные дороги. Джант держится за пушистые кудри шеи баранца, понимая: они оба чувствуют, что надо поторопиться.

Быстрее, быстрее. Снежка не нужно подгонять — он сам быстрее ветра. Огонь холодит дуновение, больно колет, но не сминает и не тушит — нужно во что бы то ни стало жить. Решительно стремиться вперёд.

Никто, кроме Джанта. Никто не сможет, кроме него. Жди, Ив, не опускай рук.

Больше всего Джант боялся: они со Снежком придут к холодному телу их любимой. Жестокие, ледянящие душу картины сменялись одна другой, насмехаясь над глупостью и смелостью крохотного, ничего не ведающего, зазеркальского мальчишки и слепой преданностью его пушистого друга. Смотри, смотри… Не впервой видеть, да? Ты только и можешь, что губить то, что любишь.

Нет, нет… Джант давно не чудовище. Но хватит ли его человеческих сил…

Небо полнилось волнами обликов. Джанту стоило лишь бросить на них мимолётный взгляд, как его разум отказывался ему подчиняться. Тем не менее он вырывался из оков, точно охотник не следил за собственной — умело оставленной — ловушкой. Джант ощущал себя жертвой, рыбкой, плывущей в сети за вкусной приманкой. Эти твари молодцы: Джант даже не спорил, что они наверняка знали, что за Ив кто-то придёт.

Но даже если так — даже если Джант всего лишь рыбка, прыгнувшая прямо в руки к рыбаку, которой предстоит задохнуться без холодной воды, — он не отпустит и не сдастся. За Ив можно и себя отдать — всего и без остатка.

Чем ближе — тем больше. Снежок сбавил ход, ноги его едва слышно колыхали траву, а нос — со свистом и фырканьем — раздвигал ветви. Джант пригнулся, петляя меж препятствий.

Они словно слились с потоком. Облики не обращали на них внимания, проскальзывая где-то над головой или под ногами. Невольно Джант вспоминал, как говорила Ив: «У беров так заведено: души грешников стелятся под ногами, а праведников — пляшут среди звёзд, с Матушкой-Природой». Будто она и впрямь знала наперёд…

Кто же эти твари? Откуда появились, кто их сотворил? Кому в голову могла прийти столь извращённая, безумная идея? Или это…

Богиня же не могла их создать, верно? Иначе ведь эти… существа… такие же полноправные обитатели мира, как и Джант?

Быть того не может. Что-то столь разрушительное не должно существовать.

Среди деревьев засверкал свет, Джант едва удержал себя, чтобы не вырваться вперёд. Осторожно, медленно… Он старался не смотреть вниз и наверх: от одного вида тварей по коже пробегались такие непривычные мурашки. Он не сбежит, он сдержится. Не оставит Ив. Защитит её, во что бы то ни стало.

Наконец, могучая голова Снежка раздвинула листву. От неё шёл непривычный запах — всё тут казалось одновременно похожим и чуждым, как листва, совсем другой формы, нежели в родном Зазеркалье.

Камень, плоский резкий скат. Стена испещрена мелкими трещинками, почему-то совсем не портящими неестественную гладкость многовековой скалы. Джант никогда не ощущал подобного прежде: он словно оказался возле сказочной башни злого дракона или мага, что похитил принцессу и держал на вышине. Взор сам пробежался по длинной и острой, словно наконечник божественного копья, вершине. Она в одиночку возвышалась над лесом, сверкая звездой-кончиком и опутываясь обликами. Как пауки, плетущие липкую паутину, они окружили шпиль в непроглядном вихре.

Но ведь Джант не герой из легенд… Он обычный… пускай не совсем, но отнюдь не всесильный. Как, просто как ему справляться с этим?

Джант знал точно: в одиночку. Не должно повториться то, что случилось с «Чудными»…

К тому же Джант понимал, что эти «облики» делают с разумными существами. Ему хватило ощущения, как к чему-то внутри бесцеремонно прикасаются — как захватывают одним взглядом.

И облика зверолюда-Кота, который навсегда перестал быть собой.

Поэтому нельзя никого привлекать. Поэтому Светозар и Лихо должны были остаться позади. Поэтому Джант должен решать все проблемы в одиночку, как бы он ни желал врагам несчастья…

«Ты ошибаешься», — мимолётно — шепнул голос на затворках создания.

Джант обернулся: нет, точно, это в его голове. Неизвестный!

— Постой… Что мне делать?! — задал вопрос Джант, но ответа не последовало. — Куда ты исчезаешь, когда так нужен?!

Джант удержался от того, чтобы выругаться. Только жар обуял его сжатые кулаки. Так он и знал — всё будет делать сам. Как всегда.

Соскочив со спины Снежка, Джант медленно, присев направился к небольшому холму. Надо оценить обстановку. Сколько их здесь, как лучше подойти…

Взобрался. Вроде не смотрят. Надо выглянуть, не подавать духу, не пугаться…

Нет. Их… полотно. Горизонт скрывался за морем оболочек — жадных, жаждущих, хищных существ, сложившихся в целую реку, море, маленький космос вокруг одной-единственной звезды. Ив.

Джант вообще хоть что-то может против них?..

— Хей! Чего застыл на месте, добрый мо́лодец? Негоже страшиться перед врагом!

Он обернулся. Внутри воспылал огонь — то ли от гнева, то ли от радости.

— Лихо! Что ты тут забыла?! — взволнованно отозвался он, пока та привычно — на четвереньках — подбиралась ближе.

— Воевода сказал тебе помочь. Вот я и помогаю, — клыкасто усмехнулась она.

Джант выдохнул. Лицо её… Эта уверенная усмешка. Почти счастливая.

— Зачем ты пришла, правда? Тебе ведь с этого ничего не будет…

— А я должна с любого события что-то поиметь? — Она сощурилась. — Не так я представляла себе перерождение Чудомира-богатыря.

Так все вокруг говорили. Все, кто знал Джанта. Чудомир — герой берских легенд, известный своим походом за невестой-волшебницей, заточённой в плену. С ним Джанта всё время сравнивают. А Лихо резко вспомнила об этом сейчас.

Лучше бы они вспомнили об этом дома и никогда не разговаривали под неизвестной горой неизвестной планеты Парадокс.

— Так что мы стоим? Надо порвать этих тварей на кусочки, — сказала она, и не успел Джант моргнуть, как Лихо подалась вперёд.

— Постой! — Он успел схватить её за локоть. — Ты не должна мне помогать. Уходи, это опасно!

— Мне казалось, ты понял, — вновь гордо вскинула подбородок та. — Я ищу сильнейшего противника. И эти твари — то, что я так долго искала!

Она вывернулась из, казалось бы, цепкой хватки и прыжок за прыжком задвигалась в сторону моря обликов. Безо всякого плана, без задней мысли. Просто сражаться, без повода и без цели.

Оставалось только поспевать за ней.

Раскалённое пламя заплясало в душе переливчатыми язычками. Что оставалось, кроме как идти на верную смерть? Джант мог только выложить себя на полную, иначе — не было смысла сюда приходить.

Залп — из ружья выскочил огненный снаряд, угодивший прямо в обитель обликов. Они рассыпались — Джант и сам не понял отчего. На них ни толики боли, ни признака ярости… только голод.

Лихо прыгнула на них. Они сцепились вокруг неё, бешено, как исхудалые животные на пике своих возможностей. Лихо удавалось петлять от их лап, она изящно выныривала, отталкивая обликов хвостом, следя за каждым своим движением…

Только ничто из этого не помогало. Они ворвались в битву, как две слабые свечи против водопада.

Им попросту суждено потухнуть.

— Лихо, отступаем!

Та услышала. Отскочила — и оказалась совсем рядом. Джант возвышался позади, смотря, как Лихо петляет где-то у подножий холма. Снуёт, пытается отдышаться.

Месиво перед ними превращалось в грозовую тучу, стреляющую молниями. Бушующий океан, наполненный хищными гигантами. Неуправляемую стихию, пожирающую саму себя.

Джант понял. Победить сможет только равный им. А добыче остаётся только бежать.

— Лихо, ухо…

Стоило ему опустить взгляд на Лихо, как Джант увидел вспушённый хвост. Там — что-то, чего даже Лихо испугалась. Взгляд её остановился на одном из обликов…

Самый крупный. Как сама пустота — пожирающий. Им оставалось стоять на месте, как готовой к поеданию добычи, будто это — в порядке вещей.

Надо бежать, надо бежать…

— Джант! — вдруг послышался вскрик.

— Что?! — вскрикнул в ответ Джант.

— Помнишь, ты сказал, что я должна умереть только ради любви?

— Да…

— Так вот. Пришёл тот самый миг. — Обернувшись, Лихо улыбнулась. Но в глазах её отразился чистый блеск. — Дерзай, любовничек.

Твари расцепились. Джант не успел отреагировать. Та самая воплощённая пустота рванулась вперёд.

А Лихо — упала в её объятия. А та — захлопнулась смертельной ловушкой.

Секунда. Другая. Похоже, эта пустота всё же настигла и Джанта, а вернее — его мыслей.

«Выбирай. Что тебе дороже?» — наконец-то голос Неизвестного отчётливо прозвучал в голове.

Щёки обожгло язычками пламени.

— Но… я должен ей отплатить…

«Она посвятила свой поступок любви. Да, не своей. Чем же ты ей отплатишь, своей смертью в попытке её спасти?»

— Это неправильно, она не должна была… я должен…

«Цени тех, кто вокруг тебя, Джант, и цени их поступки по достоинству. Ты не один».

Джант застыл. Пламя пожирало его — он чувствовал до боли колющий жар по всему телу. Видимо, пришло его время.

Пришло время стать звездой и воспарить на небеса.

— Спасибо, Лихо. Надеюсь, Матушка даст тебе то, чего тебе так не хватало.

Взлёт. Прыжок в неизвестность. В космос. Как сказочная комета с нежно-голубым хвостом, Джант воспарил в небеса, минуя обликов, минуя их белые неживые волны. Лихо скрылась среди них маленьким камушком, брошенным в море. Уголки глаз вновь ощутили боль огня.

На мгновение — Джант перестал быть собой. Чистая стихия, вольный огонь. Жаркий, непобедимый, свирепый. Но вместе с тем тёплый и уютный. Это ли ощущала мама, когда умирала?

Но что-то прервало сладкое ощущение — Джант сам не понял что. Нахлынувшее предчувствие пробудило его. Криком. «Открой глаза!»

Джант послушался. Вот они, небеса, пик удивительной горы. А на нём — самая яркая звезда. Белая, светящаяся изнутри, почти неузнаваемая.

Его Ив?..

***

Холодный камень крепости возвышается далеко над головой. В тишине чёткое ухо слышит только сердцебиение. Ни одного запаха — страшная, неземная тишина. Только лишь камень — из которого нет пути.

Ни пола, ни двери, ни окошка. Податься некуда, некуда кричать. Никого нет, никто не придёт.

Но так даже лучше. Так никто не ранит. Нет мира вокруг — нет боли.

Ива потрудилась защитить себя. Её крепость — надёжный дом. Верный хранитель запечатанных, запрятанных на тысячу замков чувств. Прежде всего утаённых от самой Ивы: она не должна раскрываться никому.

Она сидела в светлой темноте, сжавшись в комок. Ей не впервой укутываться от ушей до хвоста, стараясь не подавать голоса. Так спокойнее, так легче. Весь шум вокруг — пусть не достигает её и остаётся за завесой навсегда. Так просто сидеть и не показываться…

Вдруг — касание. Ива вздрогнула, отскочив. Рука? Откуда? Она искала, бродила по крепости, словно ища мышку в норке, словно — пытаясь достать маленького испуганного питомца. Большая, с мелкими шрамами, бледная. Знакомая.

Рука потянулась наверх. Ива выглянула — и увидела. Светозар.

Его белые вспушившиеся уши, ищущие слабость в любом слове. Его страшная улыбка, предвещавшая насмешки. Его глаза — тёмные и пустые, в их пучину не падаешь — проваливаешься, стоит только бросить на них взор.

Его лицо окружено тьмой. Если Ива не поддастся — её маленькая крепость разрушится. Светозар воспользуется её уверенностью и перевернёт с ног на голову. Везде и всегда найдёт лазейку, уловку.

А она больше не может сбежать из этой ловушки. Она уже провалилась. А над её головой — сомкнулись пласты льда.

Но он вновь здесь. Вновь будоражит воду. Даёт надежду. Надежду, что всё ещё будет хорошо. Оттепель наступит. Но в этом краю, заснеженном и заледеневшем, ничто никогда не изменится.

Это же просто вода.

— Но можешь измениться ты.

Знакомый голос. Светозар внезапно обернулся — и замахал руками, точно отгоняя муху. Только вот то была не муха.

Звезда. Так далеко, что Ива едва видела.

— Я такая, какая есть. Я не могу измениться. Я пыталась стать другой, но в глубине души я остаюсь собой.

Ива не знала, кто или что подсказывало ей эти слова. Она ощущала себя, будто ей возвращалось нечто утерянное, нечто, уже с ней произошедшее.

Но как будущее могло опередить настоящее?

— Не нужно терять себя, чтобы измениться.

Осознание. Мысли пронзило болью. Ива схватилась за голову и упала — ни звезда, ни Светозар более не могли проникнуть в её мысли.

Где она? Что происходит? Почему поток сознания уносит так далеко?

Словно от высокой волны, Иву отшатнуло и выбросило в море. Течение ей не подчинялось — лишь переворачивало, укачивало, бросало из стороны в сторону. Руки и ноги не могли сопротивляться, мысли — разрывались картинами. Ива хотела отмахнуться, но не могла.

Вдруг водоворот наконец-то остановился. Потрясение — почти прошло, разбежалось мыслями-обрывками. А Ива открыла глаза и, соскальзывая, поднялась на руки.

Её вынесло. Крепость — разрушена. До основания. Вокруг — лишь незнакомая трава, в которую камень просачивался. Ива с привычки попыталась его схватить, но он уплывал быстрее — Иве более не стать прежней, не воздвигнуть стены вокруг себя.

— Что… Что делать? — сказала она одними губами, но ответа не последовало.

Звезда? Где же, где она? Ива не сможет одна…

Вдруг раздался грохот. Ива вздрогнула, оборачиваясь.

Как она могла забыть! Светозар никуда не исчез. Его тоже побросало: он стоял на коленях, ошарашенный и растерянный. Руки его бессильно опустились. Пока они против Ивы — ничто. Но это лишь пока.

Выхода нет! Рано или поздно он настигнет. Настигнет, и она снова сбежит. Пролетит ли звезда снова, чтобы спасти Иву? Пролетит ли, чтобы подать ей надежду?

И даже если пролетит… Не должна ли Ива сама что-то сделать? Встать на ноги. И побежать.

Измениться. Но остаться собой.

И тут — в небесах — свечение. Яркая вспышка с нежно-голубым хвостом. Звезда!

Пошатнувшись, Ива встала. Схватилась за голову — боль пронзила виски. Рука потянулась к земле, но хвост помог выдержать равновесие. Ива может идти. Ещё постарается — и может побежать. За звездой, за надеждой!

Первый шаг — слабый, дрожащий. Второй — чуть быстрее, прямой и гордый. Третий — воздушный и преодолевающий любые препятствия.

Раз, два, три, раз, два, три… Как же быстро, как же вольный ветер гуляет по волосам. Небо над головой разразилось красками — вдалеке пылал восход. Как раз там, куда летела звезда. И как раз там, где Ива — то было последним, на что она надеялась — изменится. Станет новой, но собой.

Внезапно ноги поразила дрожь, но не изнутри — снаружи. Ива обернулась. Светозар! Он не собирался так просто её отпускать. Как он далеко и одновременно близко… Но Ива это без труда изменит.

Вдруг из ниоткуда — домишка над лесом, на холме. Теплый, уютный. Из печной трубы валили клубы дыма. Значит, там кто-то есть!

Ива взобралась по крутому холму и оказалась на вершине. Пахнущая лесом, избушка зазывала пройти, рядом цветы и коренья колыхались на ветру. Почему всё такое родное и известное?

Неожиданно для Ивы, из дверей дома вышли трое. Единственное слово промелькнуло в мыслях — родня.

— Ивушка! — бросилась к ней в объятия зверица, так похожая на саму Иву.

— Ива-чан, — коснулась её плеча большая, чешуйчатая рука.

— Кто это, Ивушка? Светозар что ли? Он мне никогда не нравился… — насупился большой и крепкий Пёс.

— Мама, папа, Сэчико! — Слёзы сами собой хлынули из глаз.

Наконец-то мысли прояснились! Волна превратилась в лица, живые и настоящие. Вот, как будущее проникло в настоящее. Потому что будущее — на самом деле прошлое.

— Он хочет меня поймать, — пролепетала Ива, отстраняясь от матери. — Я не знаю, что делать…

— Не волнуйся, солнышко моё, — улыбнулась ей мама. — Мы тебя защитим. А ты беги, за звездой!

— В-вы тоже знаете о звезде? — не поверила ушам Ива.

— Конечно! А как же? Звезда ведь невероятно дорога тебе.

Вновь Ива обхватила руками дорогую маму: наконец-то она вспомнила, кто сделал её собой. Но не успела она порадоваться своему счастью, как отец разъединил их.

— Верба, нам пора идти, — строго сказал он. — Он уже близко.

— Хорошо, Тихобор, — коротко кивнула ему мама и снова обратилась к дочери: — Сэчико-сан поможет тебе проследовать за звездой. За нас не бойся — мы сражались и не с такими заносчивыми глупцами.

— Мам, пап… только берегите себя, ладно?

Вновь они обнялись, и Ива обернулась под удаляющиеся шаги. Перед ней предстало лицо Сэчико — будто всегда улыбающееся.

— Пойдём, пойдём, Ива-чан. Я тебе кое-что приготовила, — словно и не торопясь, протянула та.

— Сэчико-сан, с мамой и папой всё будет в порядке? — будто ребёнок, нуждавшийся во вразумительных словах взрослого, спросила Ива.

— Конечно, конечно… Но не об этом тебе думать, молодое деревце. Думать тебе о том, как распуститься золотыми листьями, Золотая Ива.

Это её имя. Полное имя. Ива вспомнила, и по вискам словно прошла иголка с нитками, точно пришивая кусочек к разорванному полотну.

— Не бойся, не бойся… Так всегда происходит, когда складывается узор воспоминаний.

— Я не понимаю… — проскулила Ива, хватаясь за голову.

— И не нужно, — покачала головой Сэчико, хватая Иву за плечи. — Главное — не бойся.

С её помощью Ива всё-таки прошла за избу. На неровных ногах, качаясь. Видимо, она так быстро бежала, что это заняло все её малые силы.

Но стоило Иве зайти за угол, как её тело вновь наполнилось яркой жизнью.

— Снежок! — воскликнула она и кинулась к пушистому сынишке.

Её малыш! Такой большой, он стоял во дворике, дрожа и сведя ножки. Он тоже порвался вперёд, обрадовался: будто все его белые кудряшки обняли Иву, стоило ей подойти.

— Вот тебе спутник. Вы идите вместе, а я стану твоим защитным панцирем, Ива-чан.

— Спасибо большое. Ты не представляешь, сколько для меня это значит.

Ива обняла большой панцирь Сэчико и обернулась. В следующий миг её едва коснулось странное, зеленовато-туманное ощущение, но за волной чувств Ива о нём тут же позабыла.

Вскочив на Снежка, Ива приготовилась крепко держаться. И не зря: её малыш тут же запрыгал, рваными скачками. Быстро-быстро, Ива даже не могла уследить за тем, как передвигались его ноги. Копыта не касались земли — её Снежок будто парил, летел, но никак не полз по земле.

Грохот заставил тело Снежка дрогнуть. Ива обернулась. Светозар — его вид заставил вздрогнуть. Он сталкивался с огромными волнами — но разбивал их так легко и так непринуждённо. Ива надеялась лишь на одно: мама и папа уйдут вовремя, прежде чем Светозар доберётся и до них.

Но вскоре и Снежок стал замедляться. Ива не могла его подгонять: баранец явно выбился из сил. Он настолько тихо заступал, настолько слабо, что Ива соскочила вниз и пошла быстрее. Снежок, потеряв всякую решимость, резко стал совсем маленьким. Ох, её малыш… Ива взяла его на руки и побрела вперёд уже с ним.

Но недолго ей пришлось идти — совсем рядом она увидела ещё три знакомых лица. Ива едва не выронила Снежка: игла неведомых чудес провела нить по её голове.

— Ива! Ива, ты жива!

Её обняла пара разных рук: одна крупная орочья, вторая — нежная девичья. Ива обняла в ответ: не могла не узнать этого прикосновения.

— Лиззи, поверить не могу! Как ты тут оказалась? — отпрянула Ива.

— Мы все пришли помочь тебе, — донёсся издали другой знакомый голос, глубокий, сновно из глубин дум.

— Пьер! И Механичка!

Последняя тут же врезалась в Иву, чуть не сбивая ту с ног.

— Как ты могла нас забыть?! — протараторила она, утыкаясь Иве в живот. — Ещ получиш у мя!

— Что?.. Я не понимаю, что вы все имеете в виду. Ты, Сэчико…

— Это испытание, Ива, — сказал вдруг Пьер. — Ты должна его выдержать. Но одна ты не справишься против этого высокомерного Волка, и мы посчитали, что без нашей помощи тебе не справиться. — Он — неожиданно для Ивы — улыбнулся одними кончиками губ. — Возражения не принимаются.

— Точняк! — поддержала Механичка. — Мы уж кой-чё придумали!

Ива в недоумении обратила взор к Лиззи. Та лишь улыбнулась, забирая у Ивы из рук выбившегося из сил Снежка.

— Я понимаю, как это тяжело, — выдохнула она. — Бороться с воспоминаниями. Но они — уже позади. Главное, что у тебя есть родные и друзья. С ними появятся новые воспоминания, и старые — просто перестанут существовать.

Ива совсем не помнила, чтобы Лиззи такое говорила. Чтобы так думала. Но что-то заставляло верить: её слова нужно запомнить, эти её слова — по-настоящему истинны.

— Так вот, мы чё сделали, — затараторила Механичка, словно её удерживали от того, чтобы разорваться от представления своей новенькой работы. — Мы с перчиком…

— Богиня, не называй меня так, Механичка, — смущённо прикрыл лицо рукой тот.

— Ты ж сам сказал, что мне можн, — подминула та, зеленоватая кожа Пьера едва порозовела. Ива задумалась: в её ли голове они так славно общаются или в жизни. — Так вот. Мы придумали перчатку-пушку! Лиззи тебя подкинет, и ты окажешься совсем рядом с Академией. Импульса хватит, чтобы тебя запустить.

— А Ива точно не разобьётся? — пролепетала Лиззи.

— Не волнуйся. Мы об этом уже позаботились, — загадочно отозвался Пьер.

Вдруг Ива увидела, как Лиззи перекладывает Снежка в руки Механички, а у Пьера берёт перчатку.

— Спасибо, что вы меня принимаете такой, какая я есть, — вдруг подсказало Иве нечто, разрывавшее её мысли.

— Да чё уж там, лети давай, — застеснялась Механичка, отступая к Пьеру.

— Мы же друзья, как-никак, — пожал плечами тот, опуская руку Механичке на плечо.

— Принимаем, потому что понимаем, как никто другой, — скромно улыбнулась Лиззи.

Ива ожидала, что её запустят резко и больно, что от толчка она ушибётся и будет потом переворачиваться в воздухе, но этого не случилось. Полетела она удивительно мягко и плавно — словно знала, как это делать. Но вот как приземлиться?

Вопрос отпал сам собой, когда нечто горячее и пушистое подхватило Иву на свою большую спину. Коричневая шерсть соприкоснулась с тёмным хвостом Ивы, и та увидела знакомые большие уши и клыкастую улыбку.

— Сестрёнка, чего не встречаешь? Я по тебе так соскучилась, — вполоборота сказала волчица.

— Бич! Я так рада тебя видеть, — прильнула к её шее Ива. — Как ты тут очутилась?

— Что значит «как»? Со всеми пришла тебе помочь! — воскликнула она, мягко касаясь лапами земли. Приземление получилось удивительно лёгким. — А теперь отведу тебя к «Чудным». Всё-таки мы все тебя заждались!

«Чудные»! Точно! Узор из нитей сознания становился всё точнее и полнее.

Всего пара длинных прыжков — и Бич остановилась совсем рядом с друзьями. Иве не пришлось спрыгивать: её обвил огромный чешуйчатый хвост.

— Юн Ги, тише, задушишь же, — смеялась опутанная Ива.

— А как же тогда обнять, Ива-ча-а-ан?! — Казалось бы, суровая Змея прильнула к дорогой подруге щекой.

— Приветствую, малышка, — послышался голос, Ива обернула к нему ухо.

— И ты здравствуй, Амон, — тихо сказала ему Ива, улыбаясь. Спокойный, тот улыбнулся в ответ.

Наконец Ива высвободилась из объятий, и «Чудные» предстали перед ней все вместе. Бич успела перевоплотиться и стояла рядом, прикрытая плащом Амона.

— Но, к сожалению, у нас нет времени вдоволь нарадоваться, — выдохнула Бич. — Тебе нужно бежать за звездой.

— Одной? А как же вы? — опустила уши Ива.

— Мы прикроем, — сказал Амон. — Всё-таки малышек надо защищать.

— Нет, я так не…

— Ива-чан, не волнуйся! Вместе мы всё сможем! — уверенно кивнула Юн Ги. — Мы «Чудные», мы всегда стоим друг за друга.

— Тогда я должна стоять рядом с вами! — возразила Ива.

— Мы всё равно не в полном составе, так что ты можешь отлучиться, — объяснил Амон.

— В каком смысле? — вскинула уши Ива.

— Ещё одного «чудного» не хватает, — по-своему улыбнулась Бич. — Но тебе нужно догнать звезду, чтобы узнать, сестричка!

Палец коснулся носа Ивы. Та повела им.

— Он уже близко, пора собираться, — прервал их Амон.

— Да-да! В атаку! — зашелестела вперёд Юн Ги.

— Не волнуйся, Ива, — обняла её за плечи названная сестра. — Мы с ним расправимся — и бегом за тобой. Поняла?

Оставалось лишь кивнуть. Бросив взор на Светозара, который уже направлялся к ним, и на «Чудных», Ива про себя взмолилась за друзей и шагнула дальше.

И вдруг она едва не врезалась во что-то. Опустив голову, Ива столкнулась с удивительно знакомым лицом.

— Что ж, я думал, у тебя воспитание получше, чем у моей дорогой сестрицы. Но так бесцеремонно сталкиваться со мной…

— Клопшток, — узнала его Ива и слегка опустилась к нему. — Что ты тут делаешь?

— Отдаю священный долг! — гордо вскинул подбородок тот. — Ты ведь когда-то помогла мне познакомиться с любовью всей моей жизни. И теперь я протяну тебе руку помощи, в которой ты так нуждаешься. К тому же мы дорогие друг другу друзья, разве нет?

— И правда, — улыбнулась Ива. — Но как же ты мне поможешь?

И Клопшток помог. Не зря его назвали лучшим архивариусом: он отрисовывал пути своими волшебными руками, словно то были не карты, а целые картины. Ива тут же поняла, куда ей идти, и распрощалась с Клопштоком: он заявил, что останется тут, проводит всех, кто прибудет за ней.

На карте Ива впервые — или нет? — увидела Черепаховую Академию: огромную черепаху, полную башен и лестниц, живое существо, в котором кроется целый город. Разве такое возможно? Настоящее маленькое государство под панцирем! Это Иве и предстояло проверить.

Путь пройти ей не составляло труда. Хоть Ива и чувствовала на спине вечный взор Светозара, она знала, что за неё постояли. Что ей помогут, её примут. Тяжёлый груз камней — разрушенной крепости — становился невесомо-лёгким, когда пришло понимание: у Ивы есть те, кто её всегда поддержит.

Хоть и что-то всё равно оставалось. Что-то, без чего нельзя назвать себя полной.

Наконец вдалеке показался высокий, словно гора, панцирь. Он светился неземным светом. Ива застыла, взирая на его красоту, но её подтолкнул взгляд. Черепаха смотрела прямо на неё, точно узнавая.

И Ива узнала её. И — поторопилась к ней.

Эта большая мордочка, это великолепное живое изваяние! Как Ива могла забыть нечто настолько невероятное? Её усталое тело обдало потоком воздуха: словно новые силы чистой водицей наполнили её внутренний сосуд.

И только подобравшись совсем близко, Ива вновь увидела знакомых. На этот раз они не обращали на неё внимания.

— И как нам справляться с этой махиной? Впервые вижу гигантов, — взволнованно отозвался один, разминая шею и крепче хватаясь за двуручный меч.

— Да как-нибудь уж надерём ей задницу. Точнее ему. У меня личные счёты с этим хрю-ходимцем, — дёрнулся второй, с пяточком и напряжёнными кулаками. — О, вот и она! Золотая Ива!

Ниточка вновь проскользнула сквозь сознание. Кажется, последняя. Но опять же, чего-то не хватало, чего-то очень важного…

— Тренер Победоносец, капитан Экс, — недоумённо отозвалась она.

— Мы тут прикрываем вход, чтобы Светозар до тебя не добрался. — Откуда капитан Экс знает первое имя Светозара? Разве он не должен назвать его Прибоем? — Давай мы поможем тебе взобраться.

— Куда? — Ива проследила за взглядом капитана. — В рот?!

— Да, именно! Мне казалось, тебя такое не пугает, — широко улыбнулся Победоносец, подставляя руку. — Давай, мы подсобим. А ты — быстрее за звездой! Пока не усвистал.

Стоило Иве вспомнить, как в небесах промелькнула искра. Невозможно забыть её голубоватый свет.

Очутилась внутри черепахи Ива быстро. Поблагодарив капитана и тренера, она сделала шаг в темноту: пасть черепахи закрылась за её спиной.

Но стоило ей сделать пару шагов вперёд, и её озарило волшебным светом. Сине-тёмным — цветом миррорстила, зеркальной стали. Дома, башни, нарисованное звёздное небо…

Наконец-то Ива попала домой! Но чего же, чего так не хватает?

Послышался шум совсем у ног. Вскинув уши, Ива опустила взгляд: за хвост её дёргал маленький задорный зверёк, похожий на обезьянку.

— Здравствуй, Нудлз, — нежно произнесла она, гладя на коловёртыша. — Нудлз?

Не дав и договорить, тот вдруг спрыгнул. На воздух. А воздух — погладил его так, что Нудлз довольно зафырчал.

Ива сморгнула — и белая улыбающаяся маска уставилась на неё тёмными, но осознанными глазами.

— Директор Неизвестный, — выдохнула она.

— Да, Золотая Ива, не мог же я не присоединиться к этому прекрасному мероприятию. — Его ненастоящие губы изогнулись. — Ты, наверное, хочешь узнать, что здесь происходит?

Да. Очень хотела. Ива вздохнула.

Время будто замедлилось. Внутри черепахи совсем не слышно шума, не видно забот. Мир бед и несчастий остался там, за толстым панцирем, куда не прорвётся ни один враг. Светозар по сравнению с ним — маленькая вошь.

Как хорошо… Ноги не ныли от боли, дыхание вновь скользило внутри, словно вольный морской ветер. А Неизвестный — всё терпеливо смотрел на Иву, пока та позволила себе хотя бы мгновение отдыха. Вдруг Нудлз спрыгнул директору на плечо.

— Не волнуйся. Остался последний шаг. Но! Самый важный, — объяснился Неизвестный. — Давай я помогу тебе добраться. Ты и так много пробежала.

Ива послушно взяла его руку. И Неизвестный — плавно, как облако — воспарил вверх. Дальше и дальше — преодолевая башни и изгибы панциря. Рисунки, строения, печати. Домишки — маленькие и такие разные — становились совсем не важны, смешивались в единый волшебный город. Таких мест, как Черепаховая Академия, невозможно увидеть где-либо ещё, и Ива не могла наблагодарить Матушку за то, что привела её домой.

— Ты жива, Ива. Но пока не можешь вырваться из собственного сознания.

— Что это значит, директор Неизвестный? — спрашивала она, будто и впрямь окунулась в тёплый сон.

— Пьер был прав, когда сказал, что это — испытание, — начал свой рассказ Неизвестный. — Ты можешь этого не помнить, но тебя схватили чудовища, Ива. Все — в том числе и ты — называют их обликами. Они — остатки когда-то цельных душ, принадлежавших живым разумным существам. Облики нападают на других, превращая души в представителей своего вида. Они — настоящие чудовища, живущие лишь для того, чтобы продолжать жить. Ведь умереть они не могут. Не по своей воле.

— Эти облики хотят меня сделать одной из них через испытание?

— Да, Ива. Они испытывают твой дух, мучая тебя твоими же воспоминаниями. Они не способны думать, воображать, надеяться. Они могут лишь причинить душевную боль, чтобы смертный, пожелав от неё избавиться, сам стал бездумным чудовищем-обликом. Заставляют пойти на самоубийство, чтобы душа через это испытание — этот обряд — стала обликом.

— Но… почему я? — В руки Ивы прополз Нудлз, прижимаясь к её сердцу.

— Я и сам не знаю. Я многое о них не знаю. Например, как их убить. Но я думаю, что ты их заинтересовала, поскольку ты — путевая. Магия путевых особо сильна, уникальна: она связана с душой и телом одновременно. Такого единства тела, души и магии не достигнуть более никаким способом.

— Но… я успешно борюсь с ними? Неизвестный, если ты что-то знаешь, можешь ли ты мне помочь?

— Я помогаю, — сказал он, обернувшись с привычной улыбкой. — Но я — лишь плод твоего воображения. Как и все, кто здесь появился. Мы — очередная часть испытания.

Ива наконец поняла. Всё, что она испытывала. Все те ужасные виде́ния, они — лишь происки обликов, которые охотились за ней снаружи. Они лишь хотят её поработить.

— Значит, я достаточно сильна, чтобы вас создать! — вдруг воскликнула она.

— Правильный настрой, — медленно кивнул Неизвестный. — А теперь — последний шаг, Ива. — Вдруг Нудлз вновь вернулся к директору. — Иди за звездой.

Тело Неизвестного поднялось совсем близко — к куполу, Ива помнила.

— А звезда? Она — настоящая?

— Может быть. Узнаешь, когда достигнешь её.

И Неизвестный подбросил Иву. Её тело проскользнуло сквозь пол, за которым скрылись директор и малыш-Нудлз. Словно сквозь завесу — или водяную гладь, прохладную и обволакивающую уши.

Одно долгое мгновение — и Ива по другую сторону купола. Сверкающее стекло искрилось в неземном свете, подобно самым настоящим небесам. Ива не видела солнца: ласково-шёлковые лучи опускались на неё сразу отовсюду, накрывая будто бы тёплым полупрозрачным платком. Ни одной звезды, нигде.

Ива прислонилась горячей щекой к холодной плите пола. Вдруг так тихо. Никуда не нужноторопиться. Не нужно бежать. Казалось, всё уладилось, успокоилось само по себе. Ива жалась к полу, желая — лишь бы её мимолётное ощущение оказалось правдой.

Но, к сожалению, тёмное накрывающее давление не давало вздохнуть полной грудью. Как сумерки, следующие за ярким закатом, чувство подкрадывалось незаметно и естественно. Как после всякой радости должна наступить печаль.

И Ива не умела плакать от счастья.

— Неужели мне только показалось? Что всё сделают за меня, — протянув руку и рассмотрев собственные когти, шептала Ива. Она не знала, кого спросить, кроме себя. — Если Светозар догонит меня, они все пожертвуют собой зря. Я должна сама…

Поджав хвост, Ива свернулась клубком. Она видела свет, но за спиной, куда её взор не может упать, она чуяла тьму. Которую сама не знала, как изгнать.

— Зря… Мне нельзя их втягивать. Они всё равно не поймут.

Голос казался потусторонним, не своим. Он раздавался куполом по эху. Словно Ива говорила и с собой, и не с собой вовсе.

Она подняла голову. Свет небес. Матушка ниспослала эти испытания, но зачем? Чего она добивалась, какое своё желание исполняла? Или в том виновата сама Ива?

Причины, причины, причины. Ива сама запуталась в этой паутине чувств. Матушка проверяет её волю. Или это только Светозар?

Тысяча догадок — и ни одного ответа.

Вдруг — искра. Взгляд зацепился за неё — сам. Не сама Ива встала — что-то внутри неё и одновременно намного больше неё потянуло к небесам. Вспышка среди Матушкиной белизны — яркая синева, промелькнувшая, словно её и вовсе не было.

— Ты? Это ты, звезда?! — воскликнула Ива, сама не зная куда.

Ответило эхо… Нет. Ива не одна. Отказывалась верить!

Она никогда не была одна, пока с ней была звезда. И будет, если Ива пойдёт дальше!

Мысль волной укрыла голову и подчинила себе тело. Ведомые силой воли, чудеса, будто нежные Матушкины руки, подхватили Иву за ноги и за спину, поднимая её к прозрачному куполу. Заворожённая, Ива протянула пальцы — такое плотное и твёрдое стекло превратилось в гладкую скользкую преграду, которую преодолеваешь без труда. Словно огромный радужный пузырь, поднявшийся в Матушкины чертоги. Щекочущее чувство пробежалось мурашками по обнажённому телу, и ловушка захлопнулась — за спиной.

Ива раскинула руки — её опустило точно на верхушке. Вопреки здравому смыслу, тело не соскользнуло, а наоборот — встало устойчиво.

Мелодия. Музыка — не песнь, как на Родине, но нечто совсем новое. Переливы струн. И больше — никакой тишины.

Вдруг стало так приятно. Уши жались, словно от поглаживаний. Звук говорил больше слов.

Однако не успела Ива задремать, как её прервал грохот. Тьма за спиной приобрела обличие.

Светозар. Прямо у входа в Черепаховую Академию. Вокруг гиганта кружились фигуры — знакомые. Маленькие и беззащитные. Ива видела боль на их лицах — и тут же пожелала, чтобы она вовремя остановила своих близких, которые ринулись ей помочь. Большие когтистые руки раскидывали крох в стороны — как надоедливых мушек. Огромная пасть злобно цокала клыками и рычала — не ела, ведь ей нужна была особая пища. Ничто не могло сравниться со сладким телом Ивы.

— Нет… Нет-нет-нет! — закричал глухой страх Ивы. — Нет, не надо, прошу! Прекрати, я сделаю всё, я тебе отдамся! Только не их, меня, не их!..

Понимая, она согнулась, закричав. Всё тело било неостановимыми волнами дрожи, судорогами. Опять, опять… Ива не могла поверить. Так глупо привела за собой врага. Вновь, вновь пожертвовала чужими жизнями ради своей жалкой шкуры!

— Не трогай их! Забери меня, умоляю! — в отчаянии кричала Ива, порываясь вперёд. Но останавливаясь — снизу так далеко до земли, что она просто разобьётся.

Мама, папа, друзья… Плечи задрожали. Какая трусиха. Сама кричишь одно, а чувствуешь другое.

Хочешь, чтобы тебя наконец оставили. Покинули, одну. Пускай уходят: Светозар, родители, друзья — все. Вокруг Ивы не может быть мира. Не может быть спокойствия.

— Счастье было так близко, — отпуская, прошептала она.

Укрыла лицо руками. Бесполезно. Надо сдаться. Пожалуйста. Почему нет сил даже опустить руки?

— Счастье есть, Ив. Оно рядом.

Голос… тёплый и родной. Горячий, жаркий, как домашний очаг. Ива обернулась.

Звезда. Промелькнула, протанцевала к ней. В два прыжка оказалась совсем близко — но не достаточно, чтобы коснуться. Опять так далеко и так близко одновременно.

— Кто ты, звезда? Почему ты мне помогаешь?

— Ив, ты меня не узнаёшь? — испуганно прозвучала звезда.

Точнее прозвучал. Голос со звонкими нотками. Как пар с оседающими капельками.

— Ты был со мной всегда… Я не понимаю: кто, что ты такое, зачем?..

Помолчала. Искры тухли, отдаваясь тонкими хвостиками. Ива было хотела сказать — что угодно, лишь бы звезда не исчезла, — но её опередили:

— Ив… Что с тобой?

Голос срывался, точно на слёзы. Звезда опечалилась, но неужели она не знает, что происходило с Ивой все эти годы? Что она — звезда — помогала Иве выбраться из пропасти отчаяния? Всегда давала свет, когда — казалось — вокруг одна лишь тьма?

— Прошлое хочет поглотить меня.

Она тонула. Словно у неё больше не было сил. Светозар подбирался всё ближе: Ива видела и закрывала себя руками.

Звезда — как другие. Он не должен пасть, как её близкие.

— Уходи. Ты всё равно ничем не поможешь, — вдруг холодно выдала она, пряча взгляд.

Врать она не умела. Будто бы звезда этого не знала.

— Ив, почему ты так говоришь? — смягчилась звезда. — Мы же хотели пойти в новую жизнь вместе. Все беды — теперь позади. Забудь их и…

— Как забыть? Они — то, кто я есть.

У неё ничего не было, кроме памяти. Ей отдали единственное, что у неё было, и груз задавил её, сломал волю.

Но что, если и их не станет? Больше ничего, ничего не будет. Что делать: вечно страдать или упасть в пустоту, где нет ничего?

— Ив… Воспоминания могли тебя создать, но они уже произошли. Надо двигаться дальше, не зацикливаться на них.

— На чём мне зацикливаться, если не на них? Они — единственное, что у меня есть.

— Почему же? У тебя есть я.

Насмешливая улыбка дрогнула на её губах. Она вскинула взор.

Звезда начала распадаться. Появились лучи, дёргающиеся огоньки. Словно звезда… протянула руки?

— Звезда, ты — это ты. Ты не можешь заменить меня собой. Даже если я захочу.

Как бы она ни полюбила звезду. Как бы ни хотела, чтобы тот её всегда спасал. Ива — это Ива, и никому, даже звезде, не под силу проникнуть в её мысли и очистить их живительным светом.

— Но я не хочу этого, — вдруг ответил звезда, Ива удивлённо дрогнула. — Я хочу, чтобы ты была собой. Всегда. Ив, ты замечательная. Я полюбил тебя с первого взгляда, с первой твоей улыбки. Ты прекрасна, Ив. Такая, какая есть.

Сердце быстро забилось, налилось медовым теплом. Ива захотела заплакать — она никогда прежде не плакала от радости. Её губы дрогнули то ли в улыбке, то ли от нахлынувших слёз. Руки не слушались — они тянулись к груди, они чувствовали, что ощущения — настоящие, истинные.

Иве знакомо это чувство. Как хорошо…

— Д-даже с моими воспоминаниями? Ты выслушаешь меня?

— Я уже знаю, уже слушал. И принял. Такой, какая ты есть.

— Как их принять? — с надеждой потянулась она к звезде.— Я боролась с ними так долго, я не понимаю, как от них избавиться… Словно избавиться от самой себя.

— Это не нужно, Ив. Пускай останутся. Если уж они и вправду сделали тебя тобой, я им за это благодарен. Ведь они подарили мне тебя.

В груди распустились цветы. Маленькие бутоны ждали своего часа. Жаждали дать плоды, которые сложились в слова.

— Воспоминания сделали меня. Я существую, благодаря им. Благодаря…

Светозар вдалеке согнулся. Послышался вой — Волчий, пронзительный. Ива едва ли обратила на него внимание.

— Спасибо вам. Спасибо, вы подарили мне себя.

Мир вокруг пошатнулся. Светозар закашлял и согнулся. Трубы и лестницы стали осыпаться. Черепаха опустила голову и стала испаряться. От купола отрывались куски стекла, медленно улетая в светлую пустоту сознания.

— Пойдём, Ив. Пора уходить.

Звезда протянул руки. Мозолистые от игры на гитаре. Мощные от тренировок модераториев. Любящие и тёплые.

Ива вскинула взор. Вольные развевающиеся волосы из огня. Нежная, своя улыбка. Смелый взгляд, искрящийся надеждой.

Вскочив с места, Ива прыгнула вперёд. Оказавшись в жарких объятиях, она будто заснула, чтобы проснуться в реальности.

Перо и чисто-белый лист больше не понадобились.

***

Джант стал словно падающей звездой, победившей силу притяжения. Высился и высился, рассыпался огненно-голубым жарким хвостом, словно далёкая комета. Будто перестал быть собой — стал воплощённой стихией.

Опять он виновен в чьей-то смерти. Мама, Сэчико, теперь Лихо… Пусть и не близкая, но посвятившая ему свою погибель. Не хотелось думать, не хотелось знать, что кто-либо жертвовал ради Джанта собой.

Хотелось гореть, пламенеть. Но одна мысль спасала. Ив должна жить. И придётся смириться со всеми жертвами.

Темнота гремящих туч поглощала свет. Нужно разгораться сильнее — насколько хватит магии, отдавая всего себя. Так долго продолжаться не может: вот-вот начинающийся дождь, скопившийся тяжёлыми каплями внутри облаков, тушил, как сброшенное на костёр ведро воды. Поэтому Джанту — пламенному фениксу в грозу — оставалось лишь лететь, всё выше и выше.

Волны безликих обликов остались позади. Белой пеной укрыли маленькую, крохотную Лихо — её Джант более не видел. Она потухла, как свеча. От одного дуновения.

Нельзя оборачиваться. Нельзя терять решимости.

Наконец-то Джант приблизился. Потусторонний свет звезды очаровал его вмиг — Джант не выдержал и растворился перед тем, с кем его жалкое пламя не могло соперничать. Сыпучим угольком, он упал на обжигающе-холодный камень.

Всё болит. Излишне потратился. Голова разрывалась, руки и ноги дрожали. Подъём стоил едва ли не всех сил.

Хотя бы вскинуть взор. Он так долго сюда шёл. Ив, его Ив должна быть здесь. Или?..

Сердце упало. Да, это Ив. И одновременно — её полная противоположность.

Белый облик, повторяющий Ив. Контуры и очертания — словно белая тень любимого узора. Умелая скульптура лучшего мастера в мире. Но скульптура бездушная, неживая. С милосердно закрытыми глазами.

Окружённый скалами, острыми копьями-выступами, перед Джантом воспарил всего лишь призрак.

— Нет… Нет…

Шутка Госпожи Судьбы. Зачем он гнался? За чем? За призраком? За мимолётной надеждой? Ив больше не Ив. Была потеряна тогда, когда он не успел ухватить её за руку. Она больше не существует, она — лишь призрак его собственного воображения.

Неужели он мог надеяться, что в его жизни может быть счастье? Мать погибла, Сэчико — названная бабушка — пожертвовала собой ради него. Ив — исчезла, из-за него.

— Счастье было так близко.

На миг Джант подумал, что это — глупая шутка. Будто сама Богиня смеялась над ним. Но он вскинул взор.

Говорила Ив. Её глаза по-прежнему оставались закрыты. Но тело — опустилось перед ним, маленькое и беззащитное.

Ив, обняв себя руками, будто говорила с Джантом, направив на него слепой взор.

Этот голос, эта надежда. Наверное, это очередная насмешка. Издёвка. Ив же не могла стать… этим?

Однако, минуя страх, изнутри вырвалось:

— Оно есть, Ив. Оно рядом.

Джант рядом.

Вдруг у него ещё есть шанс? Не может быть, чтобы не было.

Не в этот раз.

Он придвинулся ближе, взбираясь на маленький выступ. Ив лежала на нём, согнувшись и дрожа, словно от холода.

— Кто ты, звезда? Почему ты мне помогаешь?

Вновь сердце пропустило удар. Джант остановился.

— Ив, ты меня не узнаёшь?..

Так Ив это или нет? Ну зачем так мучить?..

Стоять! Нельзя отступать. Нужно идти дальше. Пока не услышит напрямую — Джант не поверит. Пусть хоть Ив поглотит его — он не сдастся.

— Ты был со мной всегда… Я не понимаю: кто, что ты такое, зачем?..

Она замолчала. А в сердце Джанта — что-то заполыхало. Что-то узналось, что-то — возродилось и загорелось.

Ив. Сломанная, отчаявшаяся — но Ив.

— Ив… Что с тобой?

Он не знал, радоваться или плакать. Мужчина, он не должен плакать. Но пламя обжигало веки, что бы он ни чувствовал.

— Прошлое хочет поглотить меня.

Что? Почему? Она прозвучала так бесчувственно, так… пусто.

— Уходи. Ты всё равно ничем не поможешь, — вдруг холодно выдала она, пряча взгляд.

Казалось, с безразличием. Но Джант слишком хорошо знал: врать Ив никогда не умела.

— Ив, почему ты так говоришь? — смягчился он, придвинулся ближе. — Мы же хотели пойти в новую жизнь вместе. Все беды — теперь позади. Забудь их и…

— Как забыть? Они — то, кто я есть.

Глупенькая. Какая же дурочка!

— Ив… Воспоминания могли тебя создать, но они уже произошли. Надо двигаться дальше, не зацикливаться на них.

Ив давным-давно помогла ему пережить боль. Заменить мать, которая оставалась в сердце Джанта, заменить весь мир.

— На чём мне зацикливаться, если не на них? Они — единственное, что у меня есть, — с упорством ребёнка протестовала она.

— Почему же? У тебя есть я.

А у него — есть она. Вдруг всё стало таким простым. Вот она, рядом. Дальше — что бы ни произошло, Джант выдержит. Легко. С теплом под сердцем.

Он подобрался совсем близко. И протянул руки — осталось только чтобы Ив вновь согласилась стать его теплом.

— Звезда, ты — это ты, — вымовила она, невольно потянувшись. — Ты не можешь заменить меня собой. Даже если я захочу.

— Но я не хочу этого, — ответил он, Ива удивлённо дрогнула.

Как же в ней выжила столь чистая наивность? Наверное, любой другой — та же Лихо — ожесточился бы от предательств и бесконечной лжи.

А в Ив оставался какой-то неведомый секрет — тот, что однажды позволил Джанту остаться рядом с ней.

— Я хочу, чтобы ты была собой. Всегда. Ив, ты замечательная. Я полюбил тебя с первого взгляда, с первой твоей улыбки. Ты прекрасна, Ив. Такая, какая есть.

— Д-даже с моими воспоминаниями? Ты выслушаешь меня?

— Я уже знаю, уже слушал. И принял. Такой, какая ты есть.

И сделал всем, что у него есть. Её воспоминания — его воспоминания.

— Как их принять? — спрашивая, подалась она к нему. — Я боролась с ними так долго, я не понимаю, как от них избавиться… Словно избавиться от самой себя.

Больше она не будет сопротивляться воспоминаниям и самой себе в одиночку.

— Это не нужно, Ив. Пускай останутся. Если уж они и вправду сделали тебя тобой, я им за это благодарен. Ведь они подарили мне тебя.

Послушала.

— Воспоминания сделали меня. Я существую, благодаря им. Благодаря…

Она дрогнула. Ненадолго замолчала, словно в её голове перевернулся целый мир.

И улыбнулась.

— Спасибо вам. Спасибо, вы подарили мне себя.

Наконец-то приняла. Его милая Ив вновь стала собой. И с готовностью принять её, Джант протянул руки.

— Пойдём, Ив. Пора уходить.

И она прыгнула ему в объятия. Вслед за ней вся скала пошатнулась. Их накренило в сторону, и Джант из последних сил откинул их — в бездну из обликов.

***

Сладкий сон прервался — его сдул пронзительный ветер, хлещущий по щекам и ногам. Борясь с холодом, полнились теплом руки и грудь, охваченные ласковым пламенем. Его язычки щекотали, а затем — охватывали тело жаркой нежностью.

Погрузившись в неё, Ива более не хотела существовать вне неё.

— Ив! Ив, очнись!

Внезапно — уши окунулись в оглушающий свист. Чей-то звонкий голос едва перекрикивал бушующую стихию. Ничего не понимая, Ива открыла глаза и отстранилась.

Тёмные тучи за спиной. Белые пятна мелькают на тёмно-зелёном полотне леса. А укрывают их — вольные пламенные волосы и сверкающие голубые глаза.

Ива не ошиблась. Ива наконец-то дома.

— Джант! Джант, ты вернулся!

Она закричала, срывая голос, разрывая сухое горло. Глаза заполнились тёплой влагой, которую раскидывал в стороны ветер.

А Джант внизу улыбался и тонул в пламени. Его таких непривычных пламенных слезах.

— А как иначе, Ив? — Он прильнул к её плечу.

Горячие слёзы жгли белую нежную кожу. Жгли приятно: Иве хотелось задохнуться в пламени, которое её окружило. Она обхватила Джанта в ответ — обхватила со всей своей маленькой и иссякшей силы, в страхе, проглядывавшем из-за надежды.

Вот он, Джант, вот он, он никуда не денется, больше никогда…

— Я люблю тебя, Ив, я так люблю тебя, я чуть не умер… — забормотал он.

— Я тоже люблю тебя. Всё будет хорошо, Джант, даже умереть не страшно.

Но с этим Ива вспомнила: они летели вниз, с огромной высоты. Матушка-Природа замедлила время, чтобы они насладились мигом, но не собиралась спасать их.

Сырая земля за спиной Джанта становилась всё ближе и ближе.

— Джант!.. — вскрикнула она, прижимаясь.

— Держись!

Белое пятно. Ива зарылась в плече Джанта: облики их всё-таки настигли.

Но нет. Нежные щекочущие кудри коснулись ладоней. Джант упал в них, а Ива — следом за ним. Мгновение — и гулкий удар отозвался в чутких ушах. За ним — громкий топот и надрывное фырчание.

Знакомое фырчание!

— Снежок! Снежок, это ты! — догадалась она, замечая огромные витиеватые рога. В крови! — Снежок, что с тобой случилось?!

— Потом будешь беспокоиться, Ив! — прервал её Джант, мигом перемещаясь и утягивая её за собой. — Нам нужно убегать отсюда!

Одним ловким движением Джанта — Ива оказалась за его спиной. Прихватив его покрепче, Ива обернулась.

Волна. Облики, словно море — бущующее и гневное. Они потеряли добычу. Потеряли Иву.

От одного их взгляда пронзило — но вовсе не так, как раньше. Не замиранием. Пронзило потоком, в который Иве не приходилось окунаться.

Земли. Лица. Растения, животные. Далёкие края. И близкие, родные. Пики гор. Горизонты. Планеты. Солнца и месяцы. Беззвёздный космос и россыпи небесных светил.

Они сменяли друг друга, как в причудливом сне. Голова почти разорвалась. Острая боль пронзила насквозь — через лоб в затылок. Мех встал торчком, кожа пошла мурашками.

Невиданная боль — и меньше, чем в миг. Ива не успела вскрикнуть, лишь прильнула к спине Джанта, надеясь не потерять сознание. Однако разум её остался при ней.

Отхлынувшая боль стала невероятной благодатью. Приятное ощущение, словно воды тёплого ручья, прокатилось по мыслям и телу. Коснулось даже магии — будто тут же понявшей, в чём дело.

— Ив? Ив, ты меня слышишь?!

Она очнулась. Голос Джанта казался таким далёким и тихим, словно эхо в другом конце пещеры.

— Что?..

Вокруг лесные поляны — знакомые по видениям — сменяли друг друга одна за одной. Снежок стал невероятно быстр. Когда же он успел?

— Ив, не теряй сознание! Нам ещё нужно найти путь…

— Прямо. Не останавливаясь, прямо.

Она будто видела вдаль. Её взор стал таким далёким, таким быстрым. Словно стрела, способная лететь вечно, он пропутешествовал сквозь леса и степи, чтобы увидеть корабль — сложённого в мольбе к небесам «Симурана».

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Джант.

— Быстрее! — вскрикнула она.

Дыхание обликов чувствовалось на хвосте. Ива видела каждое их движение, не смотря на них.

Вдруг Ива закрыла глаза. Знакомые чувства продирались сквозь пелену новых ощущений. Надо двигаться быстрее. Сквозь препятствия…

Приоткрыв глаза, она увидела, как Снежок стал стремительно бежать вверх. Джант, не понимая, схватился крепче за кудрявую шкуру. Ива же — откуда-то зная, что бояться нечего — расслабилась, кладя пальцы на пояс Джанту.

Они полетели над лесом. Побежали, как по земле, только по воздуху. Точно космические корабли, но немного иначе.

— Ив, что происходит?! — воскликнул Джант, смотря на неё вполоборота.

— Я стала чем-то другим, — задумчиво отозвалась она. — Собой, но новой. Это…

— Пока ты — это ты, всё хорошо, — поспешил уверить её он.

Ива благодарно улыбнулась, тяжело вздыхая. Она приняла что-то чуждое, но вдруг стала… полноценной.

Вдалеке наконец-то показался «Симуран». Совсем не такой, каким его помнила Ива — изуродованный, жалкий. Но живой: что-то копошилось внутри, что-то совсем непривычное. Но подсознательно Ива понимала: это — души.

Миновав лесные чащи, Снежок стал спускаться вниз. Едва его копыта коснулись земли, Иву и Джанта вновь затрясло.

Впереди показались знакомые лица. Это внутри них что-то копошилось. Ива замирая, наконец осознавая, что происходит.

Только неожиданно выскочивший Светозар смог пробудить её от удивления.

— Джант, ты где пропадал? Куда делась Лихо?! — скакал с вопроса на вопрос он.

Какая Лихо? Что случилось между Джантом и Светозаром? Ива помотала головой, отгоняя ненужные мысли.

— Потом объясню, — бросил Джант, останавливая Снежка. — Скажи воеводе держать позиции. За нами следуют облики.

Глаза Светозара — прежде глубоко-тёмные — вмиг застекленели.

— Какого хрена ты их к нам привёл?! — возмутился он в ответ. — Мы все сдохнем! Из-за тебя!

— Я привёл Ив. Это всё, что важно.

Сказал, как отрезал. Ива не успела почувствовать стыд за своё спасение, как Джант развеял все её опасения.

Вместе, они спустились со Снежка. Большая морда — со светящимися от счастья глазами — тут же уткнулась Иве в плечо. Узнавая родное тепло, Ива погладила своего малыша по лбу.

— Теперь мы вместе, Снежок. Я тоже очень, очень скучала.

— Ива!..

Уши опустились от этого голоса. Как же ей хотелось больше никогда в жизни его не слышать. Одним словом он пробудил все воспоминания.

— Светозар, сейчас не время для твоих…

— Ива, Ива, ты здесь! — Зверь внутри неё сумел увильнуться от прикосновения. — Ива? Что с тобой? Матушка, я так рад, что ты жива…

Ива обернулась к нему. Мельтешил. Раньше Светозар не опускался до такого рядом с ней. Не заслуживала.

В любом случае, Джант прав. Не время для выяснения отношений. Не обратив на Светозара никакого внимания, Ива отступила на шаг и обернулась к горе.

Как древнее войско, облики наступали. Подобно волне, подобно лавине, способной накрыть и стереть под собой любой след жизни. Бурля, отдалённо крича, они готовились к молчаливому и одновременно чудовищному пиршеству.

В них не осталось ничего живого. Они — нечто совсем иное. Иной тип существования.

— Ив, ты куда?

Она обернулась. Джант в непонимании выступил вперёд. От его взгляда хотелось раствориться.

— Кажется, я знаю, как их победить.

Она не была уверена. Скорее нечто новое — новые ощущения, пришедшие после её спасения — подсказывало, как поступить. Хоть и кричал, что её действия равноценны капле, борющейся против океана.

— Ты уверена? Ив, я же вижу… — Джант взглянул на её руки.

Дрожали. Конечно же, она боялась. Но разве выбор у неё был?

Как не защитить? Нежный взгляд Джанта умолял о жизни.

— Я рада, что нам удалось повидаться.

Бросив это, она сорвалась с места. Почти летя над землёй — наверное, даже ступать ей было не нужно. Она могла просто воспарить, и ей ничего это не будет стоить.

Оказавшись достаточно далеко, она взглянула на волну. Надвигается. Нахлынет. Если и поглотит — её одну. Приблизившись, Ива увидела: все взоры направлены на неё. Её ищут, её жаждут. Каждый из этих пустых призраков хотел заполнить ею свою пустоту.

Внутри что-то собиралось. Страх, отчаяние, боль — и одновременно с этим злоба, ярость, обида. Ни мысли, ничего — просто вихрь, водоворот чувств, ищущий выхода. Хотелось лишь одного, чего кроткая, тихая Ива никогда не делала.

Закричать.

Они совсем рядом. Ива уже было открыла рот, но вдруг её ладонь окутало тепло.

— Я больше тебя не отпущу.

Во взгляде Джанта нежность уступила место решимости.

— Я пытаюсь защитить тебя, — сказала она, но понимала:

— Умрём вместе. Только так и никак иначе.

Он не оставит её одну. Никогда. Ива крепче сжала его руку.

Обернувшись к обликам, она выждала. Подобрались ближе. Ещё чуть-чуть. Ещё. Ещё. Вот так.

Ива открыла рот и закричала так сильно, как могла.

Звук задрожал. Само пространство — пошатнулось. Крик пронзил всё — от души до тела и магии. И разорвал на кусочки.

Облики отпрянули. Пытались рваться, пытались сразиться, но не выдерживали. Вскоре — их будто сносило, словно сильнейшим ветром. Ива продолжала кричать — сильно, пронзительно, от сердца. За всё, что они с ней сделали. За всё, что с ней сделали воспоминания. Пускай они живут, но не коснутся её и её любимых.

Капля по капле. Силы исчезали. Обликов сдувало, один за одним. Они не хотели — да и не были способны — сопротивляться. Она сильнее их. Сильнее всех, вместе взятых. У неё есть душа.

Последний рывок. Ива крепче сжала руку Джанта. Он сжал её руку в ответ. Она закрыла глаза, но знала: он стоит совсем рядом, согнувшись. Ничего, скоро закончится.

Облики отступили. Последняя капля сил растворилась в воздухе — и Ива упала в тёплые объятия Джанта.

Глава двенадцатая. Тело

Следом за капитаном Марком, сопровождаемая Лукием позади, Бич осторожно ступила за дверь и очутилась внутри корабля «Феникс».

И что же, стоило признать: не только Механичка постаралась, создавая внутреннее убранство корабля. Здешний механик постарался не меньше: стеклянный купол, открывавший вид на неприветливое алое небо другой планеты, оказался слегка более вытянутым, нежели у Черепахи, зато цвет его стекла рассеивал свет так, словно он лился на сцену — яркий, желтовато-оранжевый, он привлекал внимание к команде, словно к героям. Остальное же, естественно, после разрушений не поражало так, как должно было: сидения, расположенные в шахматном порядке, были частично обломаны, кабина механика — в полном хаосе, на длинной лестнице — шее феникса — отсутствовало несколько ступенек. Но не столько интерьер, сколько его обитатели заслуживали внимания.

Светловолосый щуплый Лукий, пройдя вперёд, прошёл мимо матёрого, похожего на заправского бандита парня — с каменным лицом и такой мерзкой усмешкой, что Бич едва не передумала уговаривать местную команду на компромисс. Лукий что-то сказал этому незнакомцу на ухо, как-то подозрительно кивая в сторону Бич, и уже вместе два мужлана засмеялись.

Капитан Марк же остановился рядом с двумя юношами, рыжеволосыми долговязыми близнецами: оба были в хорошей форме, несмотря на то, что они — не модератории. У одного из них весь пояс обвесили гаечные ключи и прочие полезные для механика инструменты. У второго же — был тёмный кнут, длинный свисток и прочие принадлежности, которые пригодятся разве что фамильярологу.

Понимая, что скорее всего тут уже собрались все с корабля «Феникс», Бич было открыла рот, собираясь всех поприветствовать, но послышался тонкий голосок:

— Капитан Марк, я…

И вдруг из-за боковой двери выглянула светлая девичья головка. Смуглое личико тут же вытянулось, полные губы испустили испуганный «ах», а тонкие ручки схватились за дверной косяк.

— Силия, ну опять! — всплеснул руками тот незнакомец-бандит. — Сказано же было: сиди и молчи. Нет, ты опять вякаешь!

— П-простите… Виновата, модераторий-щит Гектор…

Что-то осторожно лепеча, она уже было закрыла за собой дверь.

— Так, постойте! — не стерпела Бич. — Эта девушка — ведь тоже член вашей команды. Почему она сейчас не может поприсутствовать на собрании?

— Ты сама же и назвала причину, — пожал плечами капитан Марк. — Она — женщина. Мы её защищаем, поэтому ей и нельзя говорить.

— Подождите… Я не уловила логику, — подозрительно сощурилась Бич.

— Ну, тебе и не дано, — с издёвкой пробормотал бандит Гектор в сторону Лукия, и те дружно захохотали. Но Бич-то их прекрасно услышала.

— Отставить, модератории! — неожиданно воскликнул капитан Марк. — Эта девушка чуть не победила твоего друга Лукия, Гектор, и даже почти перехитрила меня. Вряд ли бы твоя тупоголовая башка додумалась бы до того же трюка, который провернула она.

— Есть, капитан… — недовольно пробормотал Гектор, злобно щурясь в сторону Бич.

Что же, пускай! Бич мало волнует, что там какой-то модераторий-щит думает об её интеллекте. Если этот мужлан вообще способен думать.

— Тем не менее я бы хотела, чтобы она тоже меня выслушала. Не только вам, но и ей жить с моими спутниками, поэтому её согласие тоже нужно.

Капитан Марк изогнул бровь. Подумал. И наконец хмыкнув, поманил девушку рукой.

— Лекарь Силия, можешь войти, — безразлично отозвался он, плечом облокотившись на стену. Гектор показательно закатил глаза. Остальные же просто смущённо переглянулись.

— Есть! Есть, капитан!.. — затараторила та, выскакивая наружу.

Её торопливая, но в то же время элегантная походка заставила усомниться Бич в том, что саму Бич когда-то вообще учили этикету. Такой грации, такому изяществу — вряд ли можно научить. Может, Бич с рождения была обречена стать воительницей.

Хотя… Почему обречена? Ей повезло — повезло как минимум иметь своё слово, в отличие от бедной Силии.

— Ну вы и размякли, капитан Марк, даже нашу девку пустили… Что, молодая сучка вас возбудила? — буркнул Гектор.

— Я хотя бы не стесняюсь проводить время с женщинами, — неожиданно пожал плечами капитан Марк.

За этот подкол Бич была готова его расцеловать!.. В переносном смысле, конечно же. Остальные также не удержались от смеха, разве что Силия с удивительным сочувствием посмотрела на Гектора. Тот же, поймав её взгляд, стыдливо отвернулся.

— Ну, что же. Вещай, — отмахнулся капитан Марк. — Что ты там хотела сказать? Мои люди послушают. Но хорошего исхода не обещаю.

— Вы доверяете решать… нам? — неожиданно неуверенно отозвался один из братьев-близнецов, закончил фразу за ним второй. И Бич даже упустила, кто за кем говорил.

— Да, а что? Я же доверяю вам, — будто это само собой разумеющееся, сказал капитан Марк. — Ромул, Рем, вы тоже члены команды. Менее полезные сейчас… но ваши мозги никто не недооценивал, так что выбирайте.

Веснушчатые близнецы лишь переглянулись и, дружно улыбнувшись, кивнули мужчине. Бич оставалось только удивляться: как в одном капитане Марке умещалось столько ребячества и одновременной мудрости? Одним словом он мог её неимоверно разозлить, а другим — невероятно осчастливить.

— Что же, — начала наконец Бич, удобнее присаживаясь на одно из надломанных кресел. — Ваш уважаемый капитан Марк предоставил мне возможность уговорить вас на одно судьбоносное — для меня — решение. Поэтому я прошу выслушать меня каждого из вас, — на этих словах она огляделась. Недоверие. Хм… — Но для этого необходимо определить с самого начала: кто из вас за то, чтобы пустить меня и та-аайцев к себе на корабль?

Никто не поднял руки. Ах, даже так…

Вдруг Бич обратилась взглядом к Силии, почувствовав движение. Она почти согласилась! Мяла руки, но не могла ничего сказать — только посматривала на товарищей по экипажу и шумно — насколько это определяло оборотневское ухо — дышала себе под нос.

— Лекарь Силия, — начала Бич, стараясь говорить так же мягко, как когда успокаивает Иву, — тебе есть, что сказать?

— Вот она — женская дружба. Мужиков можно и проигнорировать, — усмехнулся Гектор.

— Модераторий-меч Лукий! — вскрикнул вдруг капитан.

И тот не медля вытащил из ножен кинжал и прислонил его тонким, блестящим лезвием к горлу Гектора. От такого даже Бич выпала в осадок. Другие же, к её удивлению, повели себя совершенно безразлично, словно подобное — обычное дело.

— Молчу, молчу, — выдохнул Гектор. Кажется, он хотел что-то ещё сказать, но злобно сощуренный взор капитана Марка его остановил.

— Без обид, — пожал плечами Лукий и убрал оружие в ножны.

— Итак, Силия, — продолжила Бич, — я вижу, ты хотела бы со мной согласиться. Но что тебя не устраивает?

Та помялась. Осмотрелась. И только после медленного кивка капитана Марка — ответила:

— Ещё во время войны та-аайцы предали вондерландцев… Как нам им верить?

Несмотря на её руки, её осанка никак не сгибалась — прекрасная Силия выглядела, точно пустынный цветок среди безразличных валунов-мужчин.

— Если бы они всё ещё верили в идеологии своих стран, они бы не пришли в Академию и не захотели со всеми сотрудничать, — парировала Бич.

— Но… — Силия, видно, невольно глянула на Гектора. — Мы же не можем знать этого наверняка, верно?

Бич задумалась: действительно, она и сама не знала, держит ли экипаж корабля «Сфинкс» зло на вондерландцев. Тем не менее обычная логика подсказывала ей другое:

— Даже если и так, среди вас — трое модераториев. Трое, включая лекарку. — Она особо сощурилась, глядя на Гектора. Тот же не смог ничего ответить — его ждала кара в виде лезвия Лукия за оплошность. Силия же слегка вздохнула, немного удивлённо смотря на Бич. — Вы способны защитить себя от та-аайцев, среди которых один модераторий-щит, и тот — ранен и не может сражаться.

На это Силия закивала. Но Бич отчётливо видела: девушка будто забыла собственные вопросы, смотря на заткнутого Гектора.

— Ну… Тогда…

— Постойте! — неожиданно спохватился Лукий. — Капитан Марк, а голос Силии с какого момента у нас имеет значение?

Капитан Марк посмотрел на стеклянный потолок. Поразмыслил. Бич впервые ощутила, как неосторожно оступилась: гордость не позволяла играть по правилам бывшей Родины, но так ли нужны были её чувства и принципы, когда нужно угодить этим людям?

Но… Бич не была бы собой, если бы не защитила такую же пострадавшую девушку, как она.

— Для меня — имеет значение, — неожиданно сказала она, заранее перебивая капитана «Феникса». — Если бы кто-то из вас был против, я бы не привела сюда своих.

Лукий раздражённо сощурился в её сторону. Конечно, ответ Бич ему был не нужен. Но было бы ей не плевать на его мнение?

— Ну, вот и ответ на твой вопрос, — неожиданно примирительно отозвался капитан Марк. — Что дальше, Бич?

А вот в его глазах мелькал азарт. Да, Бич видела, как он предвкушал её поражение. Но не тут-то было…

Ведь убедив тонкую и пугливую Силию — Бич увидела — она слегка надломала неприступную защиту других, менее опасливых мужчин. Механик Ромул и фамильяролог Рем смотрели на неё заинтересованными взглядами.

На них и нужно переключаться — сразу же поняла Бич.

— Может быть, вы выразите свои опасения? — предложила она, будто обращаясь ко всем, но пристально смотря на близнецов. — Я здесь, чтобы их развеять.

Те переглянулись. Явно — поняли намёк.

— А кто…

— Среди них остался?

Снова Бич не смогла отследить, кто за кем закончил фразу. Словно — оба говорили одновременно. Но при этом одним голосом.

Отмахнув сомнения, она ответила:

— Помимо раненного щита, помощница капитана-шаманка, фамильяролог, механик и учёный. А что, у вас что-то есть на уме?

Она постаралась сделать тон слегка лукавым. Притворяться и играть — не в её стиле. И, признаться, в глубине души она ощущала, как невольно подпитывала внутреннюю гниль, предательство самой себя.

Но что-то… что-то вынуждало думать, что она — ошибалась. Возможно — искорки интереса в глазах рыжеволосых мальчишек.

— Есть идея…

— Одна, мы хотели её осуществить…

— Но наших мозгов может не хватит, да и время…

— Поджимает, да-да. Вот-вот атакуют эти демоны!

— И нам всем тут несдобровать.

Они оба, поджимаясь и трясясь, точно нетерпеливые дети, взметнули взгляды к капитану Марку. Тот же, тяжело вздохнув, улыбнулся.

— Если это нам поможет, то, пожалуй, да, обновление мозгов в команде нам будет полезно, — признал он. — У нас всё-таки боевых единиц больше, чем умственных… А так, парни, решать вам, а не мне. Вам не нужно моё благословение, чтобы отдать голос этой даме.

На слове «дама» Бич захотелось скривиться, но она лишь ехидно улыбнулась, демонстрируя клыки. Капитан Марк, твои шуточки совсем не уместны!

Но Бич быстро отвлекли слова:

— Тогда можно впустить их!

— Да, вполне-вполне. Будет полезно.

— Ты прав. Конечно!

Бич про себя возликовала. Осталось чуть-чуть! Жалко, что тут всё решало не большинство.

А теперь — самое сложное. На неё смотрела пара глаз. Глаз, принадлежащих модераториям.

Таким же упёртым, как она сама.

Её мысли прервал толчок, от которого даже пол корабля тряхнуло.

— Капитан Марк, Гектору уже можно говорить? — отозвался Лукий, отмахиваясь от друга.

Ничего себе… Это Гектор — такая махина, что весь корабль затрясся?! Бич отступила назад в своей решимости: она, конечно, ловкачка, но с таким громилой не хотела иметь дел.

— Отставить молчание, моде… — не успел капитан отдать приказ, как тот возмутился:

— Вы чего все, с ума сошли?! С чего это мы должны слушать какую-то бабу?! Может, это её женские материнские инстинкты заставляют её заботиться об этих бедных животных детёнышах, но нам-то они не сдались. На них нужны еда, вода, защитные силы, место, в конце-то концов!..

— То, чего хочет сказать Гектор, — проявил неожиданное терпение Лукий, — это что нам не нужен лишний балласт. Нас и так много.

Он пожал плечами. Его терпеливость точно улетучилась, стоило ехидной улыбке скользнуть по его губам.

Бич очень хотелось его ударить. Или хоть как-то показать недовольство!

Но нет. Терпи. Сжимай кулак, но терпи.

— Наконец-то резонный вопрос! — восхитился капитан Марк. — Остальное было ясно. Во-первых, среди та-аайцев и впрямь не видно было модераториев — это можно было увидеть по форме. Во-вторых, можно было предположить, что остались там только учёные, а они бы могли потенциально пригодиться. Но что перспектива, когда на нас вот-вот нападут? Поэтому на вопрос Гектора и я готов послушать ответ.

Всё это время он ждал… ждал, пока Бич оступится на этом. Все её предыдущие неудачи можно считать ничем, ведь пользы от победы — никакой. Потому что вот оно. Настоящее испытание для её ума.

Ну почему… почему все вопросы нельзя решать кулаками?!

Думай, Бич, думай… Что может быть нужного в кучке разбитого умирающего отряда? Учёные едва ли могли сражаться — Ива тут скорее исключение из правила. В нынешней ситуации им не до теории — а выберутся ли они с планеты, вообще большой вопрос, вне зависимости от того, сколько их и кто из них какую работу делает.

Думай, Бич… Ты же в Академии училась! Это не вондерландский институт благородных девиц, где знания — только для светских бесед нужны. Здесь нужно просчитывать, вдумываться, понимать…

Неожиданно — в голову пришло иное. Новый вопрос. Зачем тогда эта бесполезная кучка нужна Бич?

Это казалось очевидным. И одновременно невероятно трудным. Ответ шёл откуда-то из подсознания. Откуда-то из прошлого.

А разве… А разве Амон не сам сказал?..

— Они вам нужны, — пробормотала Бич, словно себе, — потому что вы не твари и не мудаки. Вы не позволите кому-то умереть.

— Что ты несёшь?! Мы бы хотели — мы бы их сразу пустили, — продолжал злиться Гектор.

— Да, именно — потому что вы боитесь за свои шкуры и оправдываете это практичностью, — говорила она, буквально чувствуя, как прощупывает быстро колотящееся сердце модератория-щита. — Но вы не такие. Потому что вы всегда хотели защищать с честью — поэтому не согласились просто служить в вондерландской армии и пришли в Академию. Вы всегда хотели послужить большему, послужить народу и миру — и поэтому поступили на службу на корабль, который откроет путь побега от войны. Вы никогда не хотели сражаться за выживание. Вы хотели сражаться за справедливость.

Лукий вдруг положил руку на плечо Гектору. Гектор же посмотрел сперва на него, а потом — вдруг перевёл взгляд на недоумевающую Силию. А капитан Марк наблюдал за представлением с загадочной усмешкой.

— Поэтому вам нужны мои спутники, — закончила Бич, понимающе улыбаясь. — Чтобы вы могли их защитить и доказать себе, что вы — по-прежнему те герои, какими всегда хотели быть.

Бич им сочувствовала. Потому что была такой же: она выросла в Вондерландии, в конце концов, как и они. Только у неё есть Амон, чтобы говорить ей подобные вещи. А у них — никого.

Молчание. Все бросали друг на друга взгляды, полные надежды. Кажется, всё вдруг стало легко и понятно. Только никто не мог собраться с силами и сказать.

— Что же… Прости, я забыл, как тебя зовут, — прервался капитан Марк от, казалось, впечатляющей речи.

— Бич Справедливости, — не винила его та.

— Что же, Бич Справедливости, думаю, можно подводить итоги нашего разговора, — вздохнул капитан Марк.

Она задержала дыхание. Кулаки непроизвольно сжались, пальцы сдавило до хруста.

— На этот раз спрошу я, — сказал капитан, оборачиваясь. — Кто согласен пустить та-аайцев на корабль «Феникс»?

Силия, Рем и Ромул подняли руки тут же. Лукий — слегка погодя, но тоже почти сразу.

Гектор медлил. Думал. Его никто не стал торопить. У Бич бешено колотилось сердце: если он не поддержит её, то она, Амон и её спутники, считай, мертвы!

И, в конце концов, испустив тяжёлый вздох, он несильно поднял руку, смотря в пол. Бич чуть не подскочила от радости!

— Ладно, значит, на этом решили, — объявил капитан Марк. — Можешь приводить друзей, Бич Справедливости! Будем вместе решать, как пережить сегодняшнюю ночь.

***

Встретили та-аайцев, конечно, с сомнительной гостеприимностью. С молчанием. Тяжёлым. Но это сперва — пока Рем и Ромул не задали заветный вопрос: «Что будем делать?»

И они тут же приступили к разработке плана.

Руководящим назначили капитана Марка — несмотря на хитрость и властолюбие, Мкса не удалось убедить всех в своей нужности. Всё-таки она — лишь помощница. Таковой и осталась. Но с её мнением, тем не менее, считались.

Началось всё с безумных идей близнецов. Механические животные, которых можно пилотировать вручную, руками и ногами… Бич признавала: звучало интересно, и она сама бы такими поуправляла. Однако Иназунгука их образумил: за пару часов они точно таких не сконструируют, может быть, позже. И Нпапа, подробно изучившая природу врага, внесла свою лепту: против демонов механизмы вряд ли будут полезны, ведь, судя по всему, они регенерируют конечности.

Бусара, конечно, не был стратегом или тактиком, но как учёный он глубоко погружался в историю и смог выносить неплохой план защиты. Воспользовавшись тактическим преимуществом — а именно валунами над кораблём — можно было бы завалить проход и таким образом задержать неприятеля хотя бы частично. Бич припомнила, что огонь Джанта прекрасно распугивал чудовищ, на что Рем и Ромул же дополнили её идею: можно «завести» корабль«Феникс» и накалить его так, что внешний металл станет их универсальным щитом. Тем временем щиты — Амон и Гектор, частично Амс — будут взрывать противников снаружи при помощи печатей. По возможности им поможет Мкса. За прибытием и отбытием врага поставят следить Бич и Лукия. А капитан Марк должен будет уследить за тем, как все следуют плану.

Бич пребывала в невероятном восторге: наверное, будь у неё хвост, она бы им завертела. Напротив стола выстроились союзники — как она, готовые к самой сложной битве в своей жизни. А за руку её держал Амон, расслабленно опустивший хвост.

— Так, команда. Мы готовы? — спросил капитан Марк, протягивая меч.

По очереди ему протянул своё оружие каждый. Пускай этим оружием и был не кинжал или топор, а гаечный ключ или кнут и свисток.

Вдруг хвост и уши Амона встрепенулись. Бич почувствовала, как его сильные пальцы больно обхватили её руку.

— Они здесь, — пролепетал Амон, зрачки его глаз по-кошачьи сузились.

— По местам! — приказал капитан Марк. — Дадим демонам бой, победим преисподнюю!

***

Дневное светило село за горизонт — и постепенно на поверхности стали удлиняться тени. Вместе с тем, как последние лучики испарялись за стенами каньона, тёмные силуэты начали невесомыми пугающими пальцами касаться металлических стен корабля «Феникс». Несмотря на готовность, несмотря на зажжённый в руке факел, Бич почти ощущала, как с каждым мгновением нарастает тревога. Всё более явно чувствуется взгляд — там, из-за непроглядной темноты, на неё смотрит хищное племя, готовое сломить её волю.

Но не сейчас. Бич сжала рукоять факела: нельзя падать духом, пока позади стоят те, кого она — Бич Спаведливости — пообещала себе защитить во что бы то ни стало.

Инопланетный Игнис исчез. И явили себя миру они — демоны.

Их руки — жадные, ищущие — ступили за пределы логова — многочисленных трещин в камне — с наблюдательным ощупыванием, ведомым голодом. Руки подтянули за собой и голову, и тело. И глаза — невидимые, но взгляд которых невозможно не учуять.

Бич вздохнула: они даже не пахли. Сидя на одном из выступов бывших крыльев «Феникса», она пыталась понять, что же в них так пугало. Наверное, лишь одно — неизвестность.

У них нет души. У них нет магии. У них есть лишь невесомое, недоступное, неясное тело — готовое обратить в себя всё, что существует.

— Богиня, помоги… — услышала чутким ухом Бич.

Лукий — видимо, уже не выпячивая гордости — в ужасе оглядывал надвигающуюся толпу, сжимая в руке какой-то амулет. Приглядевшись, Бич поняла: это магическое зеркало, оно легонько поблёскивало от энергии.

Выбирались. Медленно. Нельзя, чтобы они окружили корабль — их план был не в этом.

— Щиты! — вскрикнул вдруг капитан Марк, стоящий чуть позади Бич и Лукия. — На сдерживание! Щит Амс — впереди, остальные — клином!

Трое мгновенно спрыгнули вперёд — перед головой «Феникса» — пропуская Амса между собой. Носорог гордо взмахнул рогом, остальные выстроились у его боков.

Гектор — ведь у Амона не было свободной руки — стянул с Амса окровавленные бинты. И демоны — как с цепи сорвались.

Началось. Возник волшебный щит — полупрозрачный купол-стена, соприкоснувшаяся с каньоном. И — удар!

Оглушительный свист, рёв, удары за ударом — звуки мгновенно смешались в единую невыносимую какафонию. Бич прикрыла свободное ухо — она не представляла, каково Амону там, совсем рядом с этим хаосом, безумием. Слышать отзвуки преисподнии. Смотреть в глаза самой смерти.

Его беспомощно болтавшаяся рука заставила Бич закусить губу. Если он и вправду чувствует Дьявола… О, Итн, за что ты так с Амоном? Неужели и впрямь — ты так жестока?

И их нарастала такая волна, что — Бич боялась даже предполагать — часть этих чудовищ просочится сверху! Орон всемогущий…

— Мечи Лукий и Бич Справедливости! — Капитан Марк вышел вперёд — он даже не скрывал бегающий от растерянности взгляд. — Прикрыть щитов!

Повторять не нужно — Бич бы и без приказа рванулась в бой. Вперёд Лукия, она спрыгнула к щитам и оказалась совсем рядом.

Ближе — ещё хуже. Мгновение, второе, третье — и волна вырастала на метр, два, три. Как вода в океане — которой только отбавляй — они наваливались и сдавливали, выбивая дыхание из груди. Даже Гектор едва держался, не говоря уже о раненном Амсе и Амоне без руки.

И Бич едва не пропустила удар, если бы не Лукий.

— Берегись, демон!

Он отбил атаку — послал демона обратно одним мощным ударом клинков. И оружие напомнило Бич: её рана всё ещё кровоточит. Дьявол её подери…

— Помощник Мкса! — послышалось сзади. — Взрывные печати! Быстрее!

Тонконогая зверолюдка-Зебра выступила на край головы и вскинула руки. Остальные учёные — собрались внизу, отдавая ей свою магическую энергию. Вряд ли бы одной шаманки хватило для такого взрыва, но несколько… Может и сработать!

Надо только отвлечь. Как удобно, что рана Бич не зажила… А Силия занялась Амсом, подпитывая его лечебной энергией, чтобы тот не опускал щита.

Бросилась в бой Бич, не чувствуя боли. Главная боль — эти назойливые букашки — вот, что его выводило из себя гораздо больше. Они лезли, лезли и лезли…

И так более продолжаться не может.

Бич с Лукием вырвались из щитов одновременно — и их чуть не накрыло стеной. Благо, получилось стать спина к спине и защищать друг друга с боков.

Удар, первый, второй…

Скорость, скорость, скорость! Бич наращивала темп, прежде даже не мечтая о том, что способна на подобные пируэты.

Мгновение, второе, третье…

Тело напрягалось, мышцы превращались в камень, движения летели вперёд мыслей. Тренер Победоносец помог довести волчьи инстинкты Бич до предела. Она отбивалась так быстро, что лезвие её скимитара, казалось, преодолевало само время. Оно мелькало, словно огромный веер, быстрыми картинками, светом — возможно, божественным, ниспосланным самой Богиней.

Но Лукий! Он резко дал слабину: человек умён, но не вынослив. Одна рана — и он толкнул Бич в спину так, что та сбилась. Волна было накрыла их, но приказ капитана Марка их спас:

— Щиты — отступить на шаг! Мечи — назад!

Бич подхватила Лукия за подмышку и выкинула, юркнув потом за ним. Волна закрылась за ними, как обвал — но, к сожалению, не каменный.

— Капитан Марк, им нужно встать обратно! — вскрикнула Мкса, слегка отрываясь от колдовства, но оставив дрожащие руки сочиться магией. — Края щита должны совпадать с расположением взрывчатки!

Капитан Марк тут же спрыгнул вниз. Бич вместе с Лукием взметнули умоляющие взгляды: кто-кто, а лидер должен что-то придумать.

— Нас мало, капитан, — доложил Лукий. — Мечей не хватит, чтобы их сдержать.

Капитан задумался. Сощурился — но не утерял той гордой статности, которую Бич — хоть и не хотела — чтила в вондерландских мужчинах.

— Значит, я пойду с вами, — обнажив меч, возвестил мужчина. — Но этого по-прежнему недостаточно… Бич Справедливости!

Та дрогнула. Он так воскликнул, что она невольно захотела встать по стойке.

— Да, капитан? — заморгала она, выныривая из транса.

— Ты была в глотке у этих тварей, так? — настойчиво протараторил он.

— Да, — непонимающе кивнула она. — А что?

— Там же не всё так заполонено? Что-то должно разрядить их ряды?!

Что-то… Что-то должно. Возможно, Бич даже знала что.

Но… это безумие! Она едва убежала в прошлый раз. Зато сейчас их вроде бы больше…

— Ах, Дьявол! — то ли выругалась, то ли ответила она. — Тот, что отбрасывал тень, из-за которой упал «Феникс».

Капитан Марк и Лукий переглянулись. Сощурились. Явно недоумевая. Но вскоре догадались.

— Надо его выманить! Но как?! — задумался капитан Марк.

Нет… Ну нет! Бич и на этот вопрос знала ответ, в этот раз она не собиралась произносить его вслух…

Если бы этот «ответ» сам не отозвался.

— Я помечен Дьяволом, — вмешался в разговор Амон. — Я его чую, и он — я уверен — чует меня. Если мы прорвёмся, и я выйду к Дьяволу — мы приманим его без труда. И убьём под завалом камней.

Бич вздрогнула. Амон, ну Амон… Почему?!

Почему она не может тебе противостоять, даже когда ты бросаешься в такие глупые геройства?

— Решено, — тихо и без лишних слов кивнул капитан Марк и уже громче отдал приказ: — Держим щит и продолжаем закладывать заклинание взрыва! Амон, я, Лукий и Бич — идём за Дьяволом!

Неожиданно Бич услышала почти довольный тихий хохот. Обернувшись, она ошарашенно уставилась на Мкса, которая… кажется, улыбалась?

— Вот и пришёл момент… покажи себя, избранный! — возвестила она. — Избранный Амон, посланный Дьяволом!

Тихо, Бич выпустила из лёгких воздух. Взглянула на Амона — тот лишь отступил от магического купола и взялся за локоть. Рука иссохла, будто истлела в огне…

Когда Амон оказался рядом, Бич взяла его за эту самую руку. Пускай Мкса считает его избранным. Пускай он помечен Дьяволом. Пускай он — неисправимый альтруист.

Бич его защитит. Даже если это будет стоить ей жизни.

— Идём? — спросил Амон тихо.

— Да… Надерём зад этому Дьяволу, — усмехнулась Бич.

Обернувшись, она взглянула на корабль. Несмотря на то, как Мкса активно питалась от других магов энергией, одному из них удалось вырваться. А вернее одной.

Нпапа приложила ладонь к стеклу купола и улыбнулась Бич. Бич же ничего не оставалось, кроме как — сквозь страх, перкрывающий решимость — улыбнуться в ответ.

***

Вперёд они шли, предварительно вооружившись факелом. Опять же, Бич помнила: огня Джанта демоны боялись. Значит, даже если огня у них немного, стоило воспользоваться им по назначению. Они шли группой — ровной линией, спина к спине. Капитан Марк, Лукий, Бич и наконец Амон.

Любимого Бич держала за руку и держала так сильно — будто в последний раз. И она не знала почему. То ли от того, что на них направлены тысячи голодных взоров, то ли от того, что они идут на верную смерть…

То ли от того, что Бич просто любила его — и любила всем сердцем. Первый и единственный, кто полюбил её такой, какая она есть. И первый и единственный, кого она полюбила таким, какой он есть. Каким бы невыносимым героем он ни был.

— Рука… Я её… чувствую, — выдохнул Амон.

Бич застыла. И впрямь… она наливается чем-то. Чем-то… живым. Искажённым, искусственным, неестественным, но — живым.

— Рассредоточиться! — воскликнул капитан Марк. — Меч Лукий, держи факел — будешь сдерживать с той стороны. Я сдержу с противоположной.

— Мы… пойдём вперёд, — пролепетала Бич. Сама от себя не ожидая такого.

— Да… Удачи вам, — неожиданно отозвался капитан Марк. — Я буду молиться за вас.

Впервые чистая, кристально-чистая искренность в его словах… Бич крепче сжала уже вибрирующую руку Амона.

— И помните: вы должны вернуться! Обязаны! — воскликнул Лукий, расчувствовавшись. — Мы с тобой не знакомы, Бич Справедливости, но ты должна мне реванш!

— О… Это обязательно, — улыбнулась она. — Амон?

Тот застыл, смотря в скопившееся месиво демонов. Если бы не огонь — те бы тут же сорвались с места. Но нет: они вились, извивались, вертелись, жадно впившись взглядом в по-настоящему живых.

Но Амон смотрел сквозь. Куда — вряд ли Бич могла понять.

— Спасибо. Мы вернёмся, — кивнул он. — Обещаю.

И он двинулся вперёд. Державшая его руку, Бич потянулась следом за ним, наблюдая, как гордо прямится его большая спина.

***

Мгновение — вечность. Биение сердец будто замедлилось, превратившись в одинокий волчий вой. И то были два зверя — два одиноких, но нашедших друг друга. Бич Справедливости и Амон.

Оглядевшись, Бич поняла, что Амона пропускают. У них не было факелов или огня. Демоны будто пресмыкались перед Амоном: точно так, как они делали перед самим Дьяволом.

— Бич Справедливости… Я должен кое-что сказать тебе, — вдруг начал Амон, идя неуместно тихо, точно крадётся.

— Да?.. — неуверенно произнесла она, не ожидая от себя такого. В его тени она почему-то ощущала себя… маленькой. И защищённой.

— Тогда, когда я проснулся от укуса Дьявола, — начал он, оглянувшись вполоборота, — я ощутил связь с ним. Моя рука… Она не просто так стала такой. Такого же цвета, как кожа демонов… Бич, я становлюсь Дьяволом.

Бич остановилась. Весь мир точно застыл — ветер засвистел в ушах, точно не было рядом никаких демонов. И самих Бич и Амона — не было.

— Амон… Этого быть не может! Ты же сказал, что победишь Дьявола, что тебе это предначертано судьбой! — тихо воскликнула она, стараясь не привлечь внимания. — Амон, не пугай!..

— Бич… Это правда, — ответил он. В его глазах росла пропасть. — Именно благодаря этой ране.

Её колени затряслись, но она не позволила себе упасть.

— Поэтому я должен сдаться ему, — оборонил он, и после этого Бич не слышала его дальнейших слов.

Сдаться… Но герои… не сдаются. Амон… Амон не может сдаться!

— Амон! Ты просто отчаялся! Так нельзя!..

— Бич. Если бы я мог — я бы провёл с тобой всю жизнь. Ты знаешь это. Но я…

Послышался оглушительный топот. Но Бич, согнувшись, смотрела лишь в глаза Амону. Он наконец обернулся к ней. Внизу она видела: его глаза чернели. Пустели.

Но не лишались жизни. Никогда.

— Амон… Мы это остановим.

— Бич, что ты…

— Нет, даже не так… Я это остановлю.

Она оттолкнула его. С силой — так, что он свалился, но не попался в руки демонам. Ведь те отошли от него.

А вот и Дьявол. Бич видела: он всё это время высился над ними, точно готовый поглотить Амона. Тёмная, голодная, одинокая фигура. Он собирался забрать единственного, кто так с ним схож. Но этому не бывать.

Набросившись, Бич намеренно искала руки существа. Огромные, точно щупальца Кракена, они её схватили мгновенно.

Материя, жгучая, как огонь, прикоснулась к телу и просочилась так больно, что Бич завизжала:

— Амон! Беги!

Дьявол опутал её. Темнота подступила одновременно быстро и медленно. Быстро — наверное, там, далеко, во внешнем мире, от которого Бич уже отказалась. И медленно — в её голове, где воцарилась адская боль.

Тело жжёт изнутри. Выворачивает. Вот, что чувствовал Амон. Вот, что всё это время чувствовал её возлюбленный…

Но теперь — ничего этого больше не будет. Она не допустит его боли. Не допустит гибели. Амон будет жить… Она встанет на его место.

Вот она — судьба настоящей героини. Пожертвовать собой ради того, кого любишь.

Что-то щёлкнуло в голове — и боль отступила. Пустота росла, росла и росла… Последний взгляд Бич Справедливости бросила на Амона — растерянно стоящего совсем рядом, державшегося за вдруг зажившую руку.

Впервые по его щекам стекали слёзы.

— Амон… Я люблю тебя, — последний раз улыбнулась она.

И в следующий же миг — боль прекратилась. Всё оборвалось.

Бич проткнуло рукой Дьявола — и Амон одним заклинанием разорвал её тело на кусочки.

***

Ничего. Пустота. Зияющее бесконечное пространство.

Оно заменило Амону сердце. Лишь одно осталось в его голове — цель. Последняя цель — бежать.

Дьявол громыхал своими шагами за его спиной, точно гроза — громом. По щекам текли слёзы — Амон никогда прежде не плакал.

Даже в детстве, когда он — сирота без дома и без рода — вынужден был под пытками учиться защищать своего хозяина — фараона. Даже навсегда расставаясь с бывшей возлюбленной, что была наложницей фараона. Даже когда фараон приказал его изгнать, узнав про роман с его наложницей. И даже когда возлюбленная предала его, и фараон — единственный, ради которого Амону сохранялась жизнь — захотел убить его.

А Бич — спасла его от прошлого. Единственная, кто полюбила его по-настоящему. Единственная, ради которой он по-настоящему был готов отдать жизнь. Но теперь…

Теперь он должен спасти всех остальных. Как сделала бы она. Как они оба бы сделали. И как должны сделать.

— Амон!.. — заметил его Лукий, но тот проскочил мимо.

Завидев фигуру Дьявола, вондерландцы не сдержали криков и ругани и рванулись следом. Добежать… Надо только бежать, остаётся только бежать. Они — пускай рвутся. Амон даже не заметил, как они оказались впереди и прорвались сквозь щиты.

Вот здесь… бомбы. Амон затаил дыхание. Развернулся. И отпустил всё, что в нём было.

Взрывчатое заклинание утихло. Но Амон дал ему свою энергию, и оно полнилось… Полнилось… Полнилось… Ещё чуть-чуть…

Дьявол совсем рядом!

— Мне жаль, — вдруг послышалось со стороны. Амон обернулся — это был Амс. — И мне жаль, что я не помог… Бич Справедливости и… Давай сделаем это за всех наших друзей, которых мы не спасли.

Он гордо поднял свой рог против надвигающегося Дьявола. Взрывное заклинание наполнилось ещё, но этого не хватало…

— Сд-делаем это за всех, кого надо защитить. Ведь мы — мужчины — должны защищать беззащитных.

Амон обернулся вновь — теперь рядом встал Гектор. Взгляд того на мгновение обратился к Сильвии, скрестившей руки позади них. Теперь энергии достаточно.

Последнее мгновение… Молиться больше некому. Бич больше нет. Но скоро Амон будет рядом…

Где-то в другом мире — мире намного лучше, чем этот.

Амон закрыл глаза — и прогремел взрыв, обрушивший стены каньона.

Часть третья. Жизнь и смерть. Глава первая. Самоуничижение и самоуважение (1)

Белые облака. Как кучерявые баранцы — они скакали по ветру небес, толкая и подначивая друг друга. Как легко и хорошо, когда раздувается мех на ушках… Хочется просто лечь и уснуть. Лечь и уснуть…

— Ива…

Нет… Не надо прерывать столь долгожданный сон. Не кошмар, а лишь умиротворение…

— Ива… Ну же, просыпайся!

Всё рушится… Нет-нет-нет…

— Ива!

Вдох.

Ива подскочила на кровати, хватаясь за одеяло. Тёплый мир, из которого её так резко вырвали, стал утекать из рук. И спустя мгновение — от него не осталось и следа.

На место этому пришла боль. Голова раскалывалась. В сухом горле скрёбся воздух.

— На, держи. Лана просила тебе передать.

Ива оглянулась. Глиняная чаша воды. И Ива было потянулась, но вовремя одёрнула руку, узнав мозоли.

Она подняла взгляд. Светозар. Неожиданно — пришёл не страх. Пришла усталость. Накатила волной тины, грязи и водорослей, впутываясь в шёрстку и волосы. Под такой водой — и говорить невозможно.

— Ну… Ива, ты что же, обиделась на меня?

Улыбнулся. Сколько бы отдала Ива раньше за эту улыбку? Сколько бы отдала сейчас, чтобы никогда эту улыбку не видеть, никогда не видеть это лицо?

— Попей. Я же позаботиться о тебе пытаюсь.

— Ты же сказал, что Лана попросила передать, — заметила Ива, сама не зная чему усмехаясь.

Горло драло. Но что-то большее, чем жажда, охватило тело, не давая рукам прикоснуться к чашке.

— А ты внимательно меня слушаешь — как всегда, — обрадовался непонятно чему Светозар.

— Не нужно быть всевидящим дивом, чтобы запомнить, что ты не способен о ком-либо заботиться.

От такого холода Светозара почти пробрало — на его лице застыло удивление. Прошло столько лет… Ива не понимала, как он не мог запомнить, что она больше ему не принадлежит. Да и встречаться с ним не хочет — даже видеться. Что за извращённая надежда теплилась в его душе, что привела к ней? Что за неприятность сделала его таким жалким?

— Ива… Пожалуйста, прими мою помощь. Я бы очень хотел извиниться перед тобой — делом, а не словом.

Он вновь протянул чашку. Вода заманчиво сверкнула. Ива протянула руку — и пузырёк жидкости выскочил наружу, подчиняясь её воле. Значит, ничего не подмешано — иначе бы вода так просто не поднялась в воздух.

Ива сделала глоток. Так и не коснувшись чашки.

— А ты стала упрямее… и мнительнее, — подметил Светозар.

— Ты — главная причина моей мнительности, — говорила Ива, внутри желая сделать ему больно.

Как можно больнее. Как он ей сделал когда-то. Вся её память вскрылась там, на горе́, как плохо зажившая рана — закровоточила. И Светозар даже не осознавал, что одно его присутствие — сыпало на эту рану соль.

— Ива, скажи, ты меня ненавидишь? — произнёс Светозар, вскинув такой невинный взор, что Иве захотелось рассмеяться.

Они же уже не дети — неужели он надеялся провернуть подобное снова? Но смех оказался слишком едким, чтобы вырваться — посему превратился в обычное пренебрежение.

— А тебе не понятно? — вздыхая, спросила Ива и скинула ноги с кровати. Светозар сидел рядом на полу, и Ива убедилась, что её ноги не касаются его бока. — Светозар, какая мара тебя укусила? Как ты вообще додумался до того, чтобы снова обратиться ко мне? Чтобы сидеть тут и извиняться?

О, нет… Кажется, её марово любопытство отзеркалилось в его тёмных, поглощающих всё хорошее глазах.

Светозар протянулся к ней, коснулся её — Ива не успела отскочить, и он взялся за её ноги. Не схватился — но одного касания хватило, чтобы Ива скривилась в ужасе и застыла, как напуганное неожиданным светом животное.

Поймал. Матушка, не надо…

— Тебе любопытно… Тогда я тебе расскажу, — сказал он так, словно ждал этой возможности вечность. — Знаешь, ненависть и любовь — не так уж и далеки, правда? От ненависти до любви, как говорится, один шаг… Так одно слово способно перевернуть игру. Но я не хочу показаться тебе бесчувственным, просто… я долго над этим думал. Долго думал над тем, какое слово могло бы обратить время вспять.

Иве не любопытно. Больше не интересно. Она отказывалась от своих вопросов. В непонятной слабости, одолевшей всё тело, Ива попыталась оттолкнуть Светозара — но руки до того отяжелели, что даже поднять их оказалось сложно, не то что совершить усилие.

— Ива… Я так по тебе скучал, — говорил он, всё сильнее прижимаясь, проходясь по белой коже нежных маленьких ног едва отросшей, колючей щетиной. — Я… Я люблю тебя, Ива. И я только недавно понял, насколько много для меня это значит…

Любит… Он — любит? Любит?!

Что-то щёлкнуло в голове. Что-то очень нехорошее. Недоброе.

— Любишь?.. Да что ты знаешь о любви, Светозар? — пролепетала Ива, пока тело наливалось силой. — Что может знать о любви такой монстр, как ты?!

Воскликнув, Ива собрала всю силу и оттолкнула Светозара ногами так, что тот едва не пробил собой стену. Вспорхнув с кровати, словно на крыльях, Ива задрожала — всё её естество задрожало, заволновалось, завертелось. Она не замечала, как её когти вытянулись, как вздыбилась шёрстка, как воспарили локоны длинных волос.

Как опасно засветились глаза.

— Ты сломал меня! — закричала она не своим голосом. — И теперь ищешь у меня утешения, потому что больше никто и никогда не давал его тебе?! Какой дурак, какой неисправимый дурак! Безмозглое, бесчувственное, пустое чудище!

Из тела сами собой, словно лапы жадного хищника, потянулись иные силы. Но чувствовала Ива только одно: погубить, уничтожить, стереть.

Больше Светозара не будет на этом свете. В этой большой вселенной — он даже спокойной смерти не достоин. Он уничтожил её прошлое — он получит за это самое подходящее наказание.

Вечное страдание. Стать призраком самого себя.

А пока он смотрел на неё беспомощно, безмолвно, видя её могучую силу. У него — даже шансов нет спастись. Ива упивалась своим могуществом. Как же легко его, оказывается, сломать!..

— Ив! — крик заставил её очнуться.

Дверь распахнулась — ворвался Джант. Позади него — другие зверолюды, целая толпа, обступившая Иву, словно…

Чудовище. Словно она — монстр.

Вокруг всё завертелось. Нет-нет-нет… Джант не должен видеть её такой. Она не чудовище, она не чудовище, она не чудовище…

Это — Светозар! Он её уничтожил! Он её такой сделал!

— Ты умрёшь за то, что сделал со мной! — взвизгнула она, и сам воздух задрожал.

Те, что окружили её, пытались от неё укрыться. Но они не знали: не она тут злодейка.

А он. Светозар. Он должен умереть.

— Ив… Ты не должна этого делать.

Рука коснулась запястья. Ива обернулась: голос пробуждал её — вновь в мир чистых небес. Словно всплеск её чудовищной силы — это всего лишь кошмар, в который её погрузили. А там — мир настоящий. Спокойный и живой.

Джант. Он улыбался. Тянул к ней свои руки, не боясь. Совсем не боясь того, кем она стала…

Чем она стала.

Ива обернулась. Светозар по-прежнему сжался… как щенок. Ребёнок, потерявшийся на своём пути.

И вдруг пришло осознание.

— Ты ведь… всего лишь Щенок, — произнесла Ива, глядя на беспомощного Светозара. — Ты не Волк и даже не шакал. Ты всего лишь детёныш. Глупый и наивный.

Ива разжала кулаки. Бить его, уничтожать… Это бы ничего не дало. Ведь правда в том, что…

— Моя вина, что я дала кому-то настолько жалкому завладеть своей судьбой. Мне надо было быть умнее…

— Ив, это неправда, — вдруг послышался голос Джанта, и Ива обернулась на него. — Ты ещё не знала, как лучше. Ты и сама была маленькой и наивной. Но теперь я бы хотел… чтобы ты всегда знала, что будет лучше.

Он улыбнулся. Протянул руки, заключая её в объятия. Сила начала обрывками испарятся в воздухе — как кусочки горящей бересты, улетающие ввысь.

Вместе с ними улетала история. И улетали воспоминания, с которыми Ива наконец смирилась.

— Значит… я просто стала мудрее. И счастливее, — улыбнулась Ива. — Теперь ничто меня не подчинит и не сломает.

Джант обнял её за плечи. Наконец-то она — дома…

— Так ты… меня простишь?

Удивлённая, Ива навострила уши. Светозар… ещё что-то спрашивал? Неужели ему правда не хватало ума помолчать?

Она напряглась. Злоба вновь вскипела — но всего на мгновение. Джант приложил ладонь к солнечному сплетению Ивы — и наступила долгожданная тишина.

— Никогда не прощу, Светозар.

Вдруг тело вновь охватила слабость — и Ива упала в руки Джанта. Мягкие и тёплые, такие родные…

Сон охватил сам собой. Охватил и погрузил в мир чистого неба и кучерявых облаков…

***

Когда Экса подхватил на спину и понёс баранец — тот сперва подумал, что умер и попал в Царство Богини, где его встретило самое мирное существо во вселенной. Но нет, это оказалось правдой: голоса членов его команды не могли его обмануть.

— Эге-гей! Погнали, кэп! Скучали по нам?! — слышался знакомый голос со стороны.

— Механичка! Осторожно, мы же сейчас свалимся! — прервал её другой.

— А ты держись покрепче, перчик, или я тебя смущаю?

От их добродушного смеха становилось теплее на душе. Особенно после всего, что произошло, их смех казался просто спасительным.

В конце концов, они смогли оторваться от горгулий. Более за ними никто не пустился в погоню. Скорее всего, если бы не баранцы, их бы без труда догнали… Но, благо, Механичка и Пьер вовремя поспели с подмогой.

Их корабль… Спустившись с баранца, Экс надолго припал к нему. Он и впрямь соскучился… Совсем немного времени прошло, но ему хватило, чтобы понять: их родная «Черепаха» — самое настоящее укрытие от бед и невзгод.

А вокруг — суета и кошмар. Эксу уже не хватило сил принять в нём участие. Клопшток и Крик сняли со спины баранца Юн Ги и при помощи подоспевших Победоносца и Элизабет потащили бедную Змею к кораблю. Ева колдовала над Юн Ги — а та лежала без сознания. Механичка тут же взяла в оборот Пьера и Аркануа, с которыми принялась собирать баранцев, тут же принявших разбегаться кто куда.

А Экс… распластался на земле у стенки, просто наблюдая. Руки его не слушались. Всё тело — покрылось синяками и ссадинами и вздулось, точно у утопленника. Экс и впрямь немного тонул — только не в воде, а в мыслях.

Вскоре к его боку подвалилась Храбрая. Молча, она поджала под себя колени и обняла их руками, утыкаясь носом.

— Я… даже не могу им сказать, — пролепетала Храбрая, дрогнув плечами.

— Про Кристу и остальных? — переспросил Экс и, стараясь казаться спокойным, добавил: — Боюсь, они уже знают.

— Я… знаю. Но сказать нужно…

— Выпрямись, пожалуйста.

Припомнив кое-что, Экс легонько толкнул Храбрую в руку. Та откинулась назад, обнажая раны.

Всё тело в них… испещрено. Но Храбрая их будто не замечала. Понятное дело, глубоко внутри её мучают страдания гораздо сильнее. Их Экс вряд ли способен был излечить.

Однако чем-то помочь он всё же мог. Протянув руку, Экс приложил её к животу Храброй и образовал печать. Та — завертелась от его силы. Оставшейся, но силы.

Раны засветились. Живительной силой, пропитавшей кровь.

— Спасибо, — пролепетала Храбрая, едва заметно улыбаясь.

— Не за что… главный капитан, — улыбнулся в ответ Экс, но, видимо, его шутка не удалась, ведь в ответ он получил лишь гримасу напряжения…

И страха. Едва промелькнувшего — но для Экса он задержался в голове и перевернул все мысли.

— Я… Экс, ты единственный, кому я могу доверять. Полностью, — сказала Храбрая, глаза её сверкали, как стекляшки.

— Это честь для меня…

— Это не имеет ничего общего с честью… Моё доверие идёт не от чести. Это позорно. Я доверяю тебе больше, чем себе…

Наверное, это должно было радовать, но Экса наоборот — напугало. Ведь он, кажется, догадывался, куда всё это идёт.

— И… что ты хочешь этим сказать?

Раны Храброй постепенно затянулись, и в глазах её появилось сонное выражение. Веки начали слипаться, и Храбрая откинулась на спину, расслабляясь под рукой Экса.

— Я ничтожество, Экс, — улыбнулась она — поистине добродушно. — Я не смогла уберечь даже тех, кто мне дорог. И я не достойна управлять кораблями. Неизвестный зря выбрал меня.

Экс ошарашенно застыл. Быть того не может…

— Нет, главный капитан…

— Больше я не главный капитан, Экс. — Вытянув палец, она шутливо ткнула им в грудь мужчины. — Теперь это ты. Я назначаю им тебя, главный капитан Экс.

— Нет! Это решительно невозможно, — строго ответил тот. — Ты унижаешь себя, так нельзя. Твои достоинства гораздо шире и выше, чем ты считаешь. Ты невероятна…

— Экс, ты ведь понимаешь, каково мне… Так почему ты просто не примешь мой приказ? Как должен?

Он опешил. Храбрая одновременно уповала на его долг и на его совесть — слишком хорошо она его узнала.

— Я уже решила, Экс. Меня не переубедишь, — нежно улыбнулась она, сломав последний рубеж Экса. — Я больше так не могу. Больше не могу… Пожалуйста…

Она улыбалась — сломанно, надрывно. Как же Экс мог отказать? И как же Экс мог исполнить приказ?

Только ради неё… Только так он и мог подчиниться — нет, выполнить её просьбу.

— Ладно… Стану временно исполняющим обязанности, Храбрая, — твёрдо ответил он. — Больше как временно исполняющий обязанности главного капитана возражений не приму. Ясно тебе? Повторяю: возражения не…

— Хорошо… Спасибо большое, Экс, — поблагодарила она так тепло и искренне, что Экс почти поверил в свои силы. — С тобой… так легко…

Постепенно, её глаза закрылись. Грудь стала вздыматься медленно и ровно. Уснула — мгновенно, как в детстве. Облокотившись на его плечо.

Вдруг Экс почувствовал себя самым счастливым мужчиной на свете. Всего на мгновение — в этом проклятом, странном и страшном мире.

***

Уложив Храбрую в постель, Экс бегло прошёл мимо места, где Ева колдовала над Юн Ги. Помолился за её выздоровление — быстро и коротко, про себя. Ему было жутко стыдно за такое неуважение, за такую малую заботу — но его чувства истощились, и большее он просто не мог себе позволить.

Надо делать дела. Надо выполнять приказ. Пускай это и вызывало у Экса такую тяжесть в груди, что он едва не сваливался на землю.

Снаружи его уже ждали Клопшток, Крик, Победоносец и Элизабет. Где-то вдалеке блеяло стадо баранцев. Экс устал настолько, что даже страх обнаружения от этого шума не коснулся его души.

— Как она там? — коротко и глухо спросил Экс.

— Поправляется… — отвернулся Клопшток, перебирая в руках платок. — Но…

— Но? — вскинул бровь Экс.

— Не дави ты так, капитан, — оборвал его Победоносец, махнув рукой. — Бедолага и так не смог возлюбленную сберечь…

— Победоносец! — вдруг оборвала его Элизабет — от кого Экс точно не ожидал. — Не надо так, пожалуйста! Архивариус Клопшток ведь приложил все усилия к тому, чтобы её спасти. Она и так больше никогда не сможет ползать…

— А я и не обвиняю его ни в чём, — пожал плечами Победоносец, вздыхая. — Не видь я это раскисшее лицо — возмутился бы, что он не уберёг мою ученицу. Но, видимо, на этой маровой планетке даже любовь — бессильна…

Экс на мгновение обернулся к кораблю, сам толком не зная, что ожидал увидеть. Юн Ги? Храбрую? Всех вместе?

— Мне очень жаль, Клопшток, — только и мог проронить он.

Тот же продолжал перебирать в руке платок. Всё быстрее и быстрее. Экс не мог смотреть, как Клопшток потихоньку сходил с ума.

— Давайте найдём остальных. Мне нужно всем вам кое-что сказать, — вспомнил он и направился к баранцам. Клопшток, Крик, Победоносец и Элизабет — двинулись следом.

Экса потихоньку обступили — со всех сторон. Парящие, блеющие, игривые. Точно уголок спокойствия на далёкой земле — Экс окунался в домашний уют. Далёкий и, казалось, позабытый.

Где-то на крае глаза ускользал от взгляда знакомый образ. Знакомый смех — знакомая копна тёмных волос. Знакомая маленькая фигурка и знакомый голосок.

«Дядя!»

Мелкая… бежала бы среди рядов баранцев, как зачарованная. Но, конечно же, вряд ли ей хотелось бы оказаться в этом месте… Разве что в этой его малой частичке.

Блёклое воспоминание дало чуть больше сил. Чуть больше — но ровно столько, сколько требовалось, чтобы пойти дальше.

Ради мелкой. Ради Храброй. Ради «Черепахи». Ради всех других кораблей. Экс должен справиться. Другого выбора у него не оставалось.

— Клоп! Хей, Клоп, как ты?!

Из полчища баранцев, словно шторм или ураган, вырвалась Механичка, тут же подталкивая братца в плечо. Уместно или нет — Экс не знал. Но, похоже, это и не имело значения.

— Клоп… Клоп, ты чё?..

И тут же — не прошло и мгновения — как Клоп уткнулся сестре в плечо, обнимая её. Все их перепалки и ссоры… вели к этому. К тому, что сестра никогда не бросит брата.

— Ну, Клоп… Пойдём. Вы не против, если мы вас покинем?

Все поочерёдно замотали головами. Экс промолчал. Сейчас он не мог сделать большее — пускай близнецы отлучатся.

А они двинулись дальше. И прошли недолго — Пьер и Аркануа сами на них вышли.

— Это… невероятно, правда, — проговорила Аркануа, поглаживая баранцев по бокам. — Как они смогли так вырасти? Так резко и скоро?

— Судя по всему, это из-за выбросов с севера и с востока… Как раз вовремя, — произнёс Пьер. О сути его слов Экс даже не догадывался — и пока догадываться не собирался. — Капитан Экс?

Экс кивнул. Аркануа уставилась на него — неловко улыбаясь. Где-то позади хмыкнул — видимо, в качестве приветствия — Крик.

— Видимо, это тот максимум, который я смогу собрать в одном месте, — немного неловко отозвался Экс. — Значит, да будет так. Остальным передадите.

— Передадим что? — скрестил руки у груди Победоносец.

— В общем, согласно новому приказу Храброй, я теперь — временно исполняющий обязанности главного капитана, — постарался Экс произнести твёрдо и медленно, уверенно, чтобы каждый понял вес этого решения.

И они поняли. Округлили глаза, переглянулись. Элизабет даже взялась за локоть Победоносца, который по-прежнему стоял со скрещёнными руками.

Но — неожиданно — первая среагировала Аркануа:

— Ох, бедная капитан Храбрая… Она, видимо, совсем в себе разочаровалась.

Где-то позади выдохнул Крик. Экс вполоборота заметил, как этот гигант изменился в лице — осунулся и будто «сдулся», точно отчаявшийся цербер.

— Это мы виноваты… Криста, Фригга, все-все-все… Мы не смогли их уберечь!

Аркануа окунула руками лицо, качая головой. Крик даже не двинулся с места — уставился в землю, истоптанную копытами. Победоносец и Элизабет переглянулись: кто они такие, чтобы их успокаивать?

Экс тоже помедлил. Всё-таки Храбрая и впрямь взвалила на себя огромную ответственность, упустив, что её команда — так могла помочь. Но разве это имело хоть какое-то значение сейчас?

Неожиданно, но первыми взялись за дело баранцы, обступившие Аркануа. Экс и не знал, насколько эти животные предрасположены к сочувствию: они заблеяли вокруг эльфийки, толкая её большими мордами и потираясь тёплыми боками.

— Спасибо, малыши… Эй, не нужно, это мои волосы!

В её неловкой улыбке Экс увидел: Аркануа не отчаялась. Нужно только немного подтолкнуть её к решимости.

— Архивариус Аркануа, — мягко, но вместе с тем уверенно сказал Экс, взяв её за плечо, — не вини себя. Как капитан Храбрая не должна себя винить. Вы сделали всё, что могли.

— Да, в этом редкостном дерьме, вы, дамы, просто алмазы, — добродушно отозвался Победоносец. — Эй, Элизабет, ты чего? Алмазы исключительно в моральном плане, душа моя!..

Аркануа прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться над выражением лица обиженной Элизабет. Экс и сам бы рассмеялся — но тяжесть в груди не позволила.

— Ну, по поводу алмазов Победоносец точно прав, — отметил он. — Не преуменьшайте собственные достоинства.

— Но… мы… — пролепетала Аркануа, но не продолжила, в её глазах вновь проступили слёзы.

— Вы — никого не погубили, — твёрдо отозвался Экс, склоняясь к ней и смотря ей в глаза. — И, думаю, они не винят вас в своей смерти. Тем более они не хотели бы, чтобы вы себя винили. Единственное, чего бы они хотели на самом деле — это знать, что вы спасётесь. И всё.

Экс постарался улыбнуться — как улыбался Клопштоку, как улыбался Юн Ги. Теперь ведь Аркануа — пусть и на время — стала его подопечной. И он ответственен за то, чтобы она не сдавалась.

И она не сдалась. Положив маленькую ручку ему на плечо, Аркануа улыбнулась сквозь слёзы и кивнула.

— Вы правы… Спасибо, главный капитан Экс. Мы постараемся, обязательно! Да, Крик?

Экс обернулся. Кажется, воспрявший духом, Крик кивнул.

— Ладно, нам пора идти… Какое-то у меня нехорошее предчувствие, — пробормотал Пьер, всё это время молчавший.

И его предчувствие подтвердилось: где-то вдалеке послышался знакомый вскрик.

Пьер сорвался с места, не раздумывая. За ним сорвался и Экс — даже не представляя, что могло случиться. Из тысячи и одной возможности на этой мантикоровой планете…

Преодолели они толпу баранцев быстро — оказались тотчас на другой стороне. И, вырвавшись, увидели виновников.

И Экс не мог поверить глазам. Этого не могло происходить… здесь и сейчас. Не могло!

— Где ваш капитан? А ну, отвечай, коротышка!

— Отпусти мя, вондрландец! Капитан Экс!..

— Прекратите, прошу вас! Мы же союзники!..

В этом хаосе Экс толком и не успел разобраться. Но с секунду оглянув пришедших, кажется, разобрался.

Это… два корабля. «Феникс» и «Сфинкс». Впереди гордо оглядывал окружающее капитан «Феникса» — Марк. Позади него с одной стороны стояла зверолюдка-Зебра, подозрительно щурившаяся на Экса и его спутников. С другой стороны — светловолосый мальчишка, что держал Механичку за шкирку на клинке. От последнего Экс растерялся — то ли от удивления, то ли от внезапно накатившей ярости.

Но первым в бой ворвался Пьер.

— Если твой грязный палец ещё раз коснётся её — ты пожалеешь, — вышел вперёд он, в его руках уже вертелись печати — всезнающий Пьер явно знал, как ими пользоваться.

— И что ты мне сделаешь, недоделанный орк? — рассмеялся юноша. — Только и можешь, что челюсть выпячивать…

— Как временно исполняющий обязанности главного капитана приказываю прекратить! — наконец собрался с силами Экс. — Капитан Марк, что это значит? Откуда вы прибыли? Вы в порядке?..

Экс и сам не знал, зачем задал последний вопрос. Видимо, долг оказался сильнее раздражения. Капитан Марк и сам удивился подобному вопросу, сперва округлив глаза. Одной рукой он приказал своему подопечному отпустить Механичку. Та, оказавшись на свободе, оттащила за шкирку братца и остановилась рядом с Пьером.

— Мы… не в порядке, теперь главный капитан Экс, — подозрительно сощурился капитан Марк.

— Любопытная смена власти… — пробормотала себе под нос Зебра со «Сфинкса».

— Это не должно вас касаться, — прервал её вольные догадки Экс. — Капитан Марк, несмотря на всё, мы рады видеть вас в добром здравии…

— Чего вы явно не ожидали, — прервал его тот. — После того, как вы и капитан Храбрая поступили с нашими кораблями… После того, как мы послужили вашей приманкой для Дьявола. Но — вы удивитесь — мы выжили.

Он размял плечи, обнажая меч.

— И мы пришли забрать то, что принадлежит нам по чести.

Глава первая. Самоуважение и самоуничижение

Ив жива, Ив жива, Ив жива…

Джант уже несколько часов не знал, верить своему счастью или предполагать, что за ужасы ей пришлось пережить. Он действительно не знал толком, что ему думать. С одной стороны, она здесь, рядом. С другой…

Он видел, что с Ив сделали эти потусторонние существа. Или вернее сказать, кем её сделали?..

— Что ж, Джант… Мы ждём.

Капитан Дуб остановился перед Джантом, скрестив руки у груди и подозрительно щурясь. Остальные — расселись по кругу в «Симуране», видимо, ожидая от Джанта ответов — но…

— Ждёте чего? Я не смогу ответить на ваши вопросы, — сказал Джант, отмахиваясь. — Я сам не в курсе, что тут происходит.

— Ну… Одно ты нам сказать точно можешь, — напомнил Дуб. — Что случилось с Лихо?

Джант выдохнул. Ох, мантикора его дери… Этого ему ещё не хватало. Он же пообещал привести всех целыми и невредимыми…

— Воевода, на её счёт Джанта не спрашивайте, — неожиданно отозвался Светозар. — Вряд ли он и сам понял, что она, в конце концов, вытворила.

— Удивительно, Прибой, что ты решил ответить за Джанта, но давай, — махнул рукой капитан. — Что же произошло с Лихо? Почему её задницы здесь нет?

— А потому что её задница наконец нашла те приключения, которые искала, — спокойно ответил Светозар. — Нашла «противника себе по плечу» и сцепилась с ним. Зато благодаря ей мы вышли сухими из воды — хоть что-то полезное сделала.

Удивительно, но, похоже, только у Джанта от слов Светозара полыхнуло яростью глубоко внутри. Будто Лихо изначально была расходным материалом…

— Она вообще-то нам жизнь спасла, — напомнил он, но сам себя оборвал: — Хотя почему я удивляюсь? Ты же не знаешь, что такое честь и хотя бы нормальное отношение к покойникам. Я вообще в толк не возьму, зачем ты меня защищаешь.

Светозар помедлил. Покачал головой. Джант подозрительно сощурился: ублюдок попробует увильнуть от ответа или нет? Или он не защищал его, и это — часть его хитроумногоплана?

— Думаю, Ива хотела бы, чтобы я стал лучше, — неожиданно отозвался он.

От подобного… Джант опешил.

— Мне казалось, она достаточно ясно дала тебе понять, что скорее убьёт тебя, нежели будет с тобой…

— Джант… будто ты её не знаешь, — удивительно разумно ответил Светозар. — Может, она со мной и не будет, но простит. Она же… самое светлое существо, которое могло появиться в этом проклятом мире.

Прав! Он удивительно прав, несмотря на то…

Какой она выглядела.

— Кстати о «светлой» Золотой Иве, — с особым акцентом произнёс капитан Дуб. — Ты, Джант, действительно совершенно не понимаешь, что с ней произошло? Почему я понимаю, а ты нет?

— А что вы понимаете? Поведайте, капитан, мне интересно, — с нескрываемым сарказмом ответил Джант.

— То, что ты отказываешься принять истину, не изменит её суть, — выдохнул капитан Дуб почти сочувственно. — Золотая Ива стала одной из обликов. Джант, она больше не смертная.

Джант сжал кулаки и укрыл ими глаза. Ив… не могла ты стать такой! Не могла. Это же невозможно, ты не чудовище… Ты никогда бы не стала чудовищем.

Но… ты чуть не убила. Ты чуть не убила — хотя Джант даже не думал, что ты на это способна. Ты не способна источать столько ненависти, не способна так злиться…

Не способна отдаваться таким ощущением… словно можешь забрать чужую душу.

Богиня… Нельзя сомневаться. Нельзя… Но почему Джант не понимал, что видел перед собой?..

— Привет.

Джант вскинул взгляд. Ошарашенный, он понял: перед ним больше не внутреннее убранство «Симурана».

Это место… Белое и бесконечное. Он что, оказался в своём разуме?..

— Хей. Ау. Выше нос, Джант!.. Я бы даже сказал буквально: подними голову.

Джант покорно поднял.

Неизвестный! Парил над ним с улыбающейся масочкой. Проплыв сверху вниз, он перевернулся — ловко и без особых усилий. От естественности его движений Джант совсем переставал понимал, где оказался…

— Ну, привет, — сказал он, сам не зная, что ответить.

— Ой-ой, кажется, ты совсем раскис, мальчик мой. — Маска приняла грустное выражение. — Капитан Дуб никогда не отличался вежливостью… Нужно будет провести с ним воспитательную беседу, когда он протрезвеет, да-да.

От беспечности Неизвестного Джанту даже, к его удивлению, становилось немного легче. Казалось, будто любую проблему можно перевернуть с ног на голову — как этот дурак, сделать из беды шутку.

— Капитан Дуб… говорит правду. Моя Ив во что-то превратилась. Я не знаю, что об этом и думать.

Джант сцепил руки в замок, ощущая неожиданное спокойствие. Он сосредоточенно перебирал пальцы, смотря, как впереди, скрестив ноги, парил Неизвестный.

— Ну… А разницы? — склонил вдруг голову тот.

— Разницы? Она чуть не убила Светозара! — воскликнул Джант, вдруг понимая: — Это… страшно. Милая Ив такого бы никогда не сделала… Я не понимаю, что с ней происходит.

— А знаешь что? Я открою тебе одну ма-а-аленькую тайну, — наклонился поближе Неизвестный. — А что если… она чуть не убила его не потому, что она стала другим существом?

Джант опешил. Все его догадки вдруг — разбились в дребезги. На кусочки, которые невозможно собрать в единую картину.

— Что… Ты о чём? — пролепетал Джант.

— Думаю, ты, мой мальчик, как никто другой знаешь, что сила — это лишь средство, — напомнил Неизвестный. — Такова суть любой магии. И выбор, как её применять — за нами, разумными существами, иначе — смертными.

— Но Ив…

— Нет-нет, Джант, ты не понимаешь, — помотал головой Неизвестный. — Проведи банальную логическую цепочку. Те существа не разумны. Они — лишь облики. Тёмные штуковины — лишь чудовища. Они не разумные существа. Ива же — совсем другое дело. Хоть и приобрела силу обликов, она обликом не стала. Иначе бы она себя потеряла, а ты сам видишь… Ива — есть Ива.

Кажется, Джант начинал понимать, о чём толковал Неизвестный. Тем не менее его слова только больше запутывали. Джант схватился за голову, ероша волосы.

— Тогда… Выходит, она получила их силу, и всё. Но тогда почему она… чуть не сделала то, что собиралась?

— Чуть не убила? — преспокойно уточнил Неизвестный. — Потому что она стала другой.

А на этом Джант совершенно запутался. Окончательно.

— Погоди… Ты только что сказал, что Ива — есть Ива.

— Так и есть, — улыбнулся Неизвестный — его, кажется, происходящее, как всегда, забавило.

— Ива бы такого не сделала.

— Откуда ты знаешь, Джант? — склонил голову он. — Все мы меняемся. Ива менялась, и не раз. Иначе бы она не осталась с тобой, а продолжала бы бегать за Светозаром. Ива — есть Ива. И за ней остаётся право стать немного другой, новой версией себя.

Джант… понял. Неизвестный всё разложил по полочкам.

— Меня немного пугают эти изменения, — всё-таки признался Джант.

— Чем же? Она ведь в итоге не убила Светозара.

— Но… если бы не я, то могла бы.

— Так вот это «если бы не ты». Но ты-то здесь. Всё в порядке. Это ты развёл панику, будто ничего сделать не можешь. Дай Иве пережить этот период своей жизни. И будь рядом. И всё будет хорошо.

Улыбка на маске… тёплая. Джант вдруг понял: если бы не она, он бы не знал, что ему делать.

Внутри него рождалось такое неожиданное чувство… По крайней мере, оно таковым было по отношению к Неизвестному.

Благодарность. Искренняя, неподдельная, бескорыстная. Такой сильной и такой большой она не была никогда.

Но Джант вряд ли признался бы в этом — сейчас, или раньше, или позже. Не признался бы, что со временем благодарность перерастала во что-то почти родственное…

— А ты много знаешь о любви, наставник, — усмехнулся он. — Для того, кто любит только себя.

— Ну-ну, тебя же я люблю, — отмахнулся Неизвестный, и Джант почувствовал неожиданный стыд, как подросток перед чрезмерно заботливой мамой. — Но, думаю, ты не о той любви говоришь.

— Пожалуй, ты прав, не о той, — с лёгкой язвительностью отозвался Джант.

— А об этом… тебе ещё рановато знать, — навёл интриги Неизвестный. — И, да, пора обратно. Боюсь, твой маленький разум не может переработать слишком большой разговор за секунду.

— Постой, что?..

Джант моргнул — и всё исчезло. Вновь перед ним — «Симуран».

Голова… вскипела. Джант схватился за висок, понимая: только что своими силами или чьими-то ещё Джант оказался в собственном подсознании и успел поболтать там с Неизвестным.

— Ох, Джант… всё в порядке? — было подскочила к нему Лана, но тот вскинул руку, не давая ей подойти ближе.

— Да… Просто чересчур сильно задумался, — улыбнулся он.

— А, ну да, твои горячие мозги наверняка быстро перегреваются, — отмахнулся Светозар.

Не обратив никакого внимания на его тупую издёвку, Джант обратился к капитану Дубу:

— Знаете, капитан… каким бы существом Ива ни была, она остаётся собой. Так я думаю.

— Твоя безумная преданность возлюбленной похвальна, Джант, — усмехнулся тот, — да вот что ты нам прикажешь с ней делать? Она же в таком состоянии на что угодно способна…

— Значит, и вылечить Лучика — тоже, — отметил Джант. — Я в ней уверен — безоговорочно. Но, боюсь, этого недостаточно, поэтому… под мою ответственность, капитан Дуб. Вы видите: если опасность возникает, я её устраняю. Так что…

Джант заметил, как перекатились мускулы под рубахой капитана Дуба. Как этот могучий зверолюд напрягся, как думал и сомневался. Как хмурились его густые брови.

И как он вынес решение:

— Если она и впрямь вылечит Лучика — я закрою глаза на то, что произошло с Лихо.

— Это был её выбор, капитан Дуб…

— Не сомневаюсь. Но Лихо на то и Лихо, что нельзя было позволять ей думать самой, — сказал резонную, хоть двусмысленную правду воевода. — Теперь всё зависит от того, сможет ли Золотая Ива…

— Сможет. Я смогу.

Джант дёрнулся, оглядываясь. У дверей остановилась крохотная — маленькая, но вместившая в себя так много — фигурка, сжавшая кулачки.

Его Ив. Но решительнее и сильнее, чем когда-либо.

— Пройдёмте за мной.

Она развернулась и заскакала голыми стопами по лестнице. Светозар тут же метнулся за ней. Грузными шагами следом двинулся капитан Дуб. Молчаливый Бранко дёрнул Лану, и они вместе, под руку, поплелись следом.

А Джант, обогнав всех, оказался прямо позади Ив. Та бегло на него обернулась, подарив ему слабую улыбку, но тут же посерьёзнев. Пришло время ей оправдать надежды Джанта, — а он не сомневался, что она это сможет.

Комната, где лежал Лучик… Безмолвная. Тихая. Ив ворвалась в неё и посеяла шум — столпотворение. Все ввалились следом, перебивая друг друга.

Всем не терпелось увидеть Лучика. Увидеть, как он открывает глаза. А Джанту — не терпелось узнать, и впрямь ли Ив может творить чудеса. Хоть он и не сомневался — увидеть нужно.

Опустившись перед зверчонком, Ива коснулась холодного пола голыми коленями. Джант было дёрнулся — подложить ей одеяло, что угодно, — но Ив остановила его одним движением руки.

— Что ты собираешься делать? — робко спросила Лана, чуть цокая вперёд. Ей Ив дала подойти чуть ближе. — Ты хочешь как-то использовать свой дар путевой?

— Боюсь… я больше не смогу его использовать, — неожиданно повесила хвост Ив. — Это другое.

— П-почему не сможешь быть путевой? — взволновался Светозар. — А как мы отсюда…

— Молчать! — воскликнула вдруг Ив и сперва взметнула злобный взор на Светозара, а потом взглянула на Джанта — словно извиняясь.

Не нужно извиняться. Сказала молчать — значит, так нужно.

Тем более Светозару. Пускай молчит — он точно ничего полезного не скажет.

Джант кивнул. Ив вновь обернулась к Лучику. Так мирно спавшему… видевшему тысячный сон…

— Я прошла какую-то проверку… проверку обликов, — объяснила Ив. — И стала одной из них. Только выше и сильнее.

— В смысле? Ты можешь управлять другими обликами? — засомневался капитан Дуб.

— Нет, но могу с ними побороться. И могу использовать кое-какие их дары.

Она закрыла глаза. Каждый, что собирался что-либо сказать — замолчал. Джант тоже, останавливаясь чуть позади: сейчас корабль «Симуран» заслужил место рядом с чудом.

А Джант верил: оно произойдёт. Ни во что он не верил, как в силу Ив. Ни в кого, как в неё.

Ив подняла руку. Приложила ладонь ко лбу Лучика, накрывая его. Закрыла глаза.

— Я заберу все твои кошмары, Лучик, — прошептала она, — и наконец исправлю то, что сотворила с тобой.

Кончики её волос и шерстинок стали сами собой приподниматься. Капитан Дуб руками закрыл своих подопечных, заставляя отступить.

Ив открыла глаза. Пока она стояла вполоборота, Джант видел: глаза её светились. Светились пугающим, потусторонним светом… но это Ив.

Какой бы она ни была, Джант уже принял её.

Вдруг энергия накрыла корабль волной. Он пошатнулся, но не физически — души всех, кто стоял внутри, перевернулись. Ив будто их притягивала к себе, притягивала — и тут же отторгала. Тело её дрожало: Джант не представлял, как она справлялась с этой огромной, невероятной волной.

Такого он никогда не видел. Такого он себе представить не мог. Но вот оно — настоящее, перед ним. Чудо в чуждой оболочке.

Но принадлежащее его любимой Ив.

Лучик… стал дрожать. Дёргать головой. Ив стала отнимать руку — и в её руке крылось что-то. И когда Джант понял, что она тянула за собой — осознал, что оно вовсе не потустороннее.

Это — душа. Ив смогла вытянуть из Лучика частичку души.

— Что… Что она делает?! — испуганно подался вперёд капитан Дуб, но его — неожиданно — остановил Бранко.

— Воевода, у нас нет выбора!.. — воскликнул он.

— Не двигайтесь, иначе всё собьёте! — завопила Лана.

Светозар же молча остановился в исступлении: верно, понял, что Ив могла спокойно заставить исчезнуть его самого — изнутри.

Джант единственный оставался спокоен. Ив знала, что делала. Он не сомневался.

Ив подняла руку… и одёрнула её, растворяя всё, что оставалось между ней и Лучиком. Вокруг всё завертелось — не ветер и не магия.

Нет, завертелись сами души.

И Ив упала на кровать рядом с Лучиком. Наконец, Джант позволил себе рвануться к ней — протолкнуться сквозь всех. Упав с ней, он положил руки ей на плечи: она дышала, была в сознании.

Просто резко устала. Джант спокойно выдохнул: всё в порядке. Всё наконец-то точно в порядке…

— Где… Где я?

Ошарашенный, Джант обернулся. Лучик наконец открыл глаза — и попытался привстать с кровати, но едва не свалился назад. На его губах появилась робкая улыбка.

— Лучик… — пролепетала Ив, медленно вставая. На её глазах засверкали слёзы. — Лучик, прости меня!

Рванувшись к нему, она обняла его. Лучик — не сомневаясь, обнял в ответ.

— Ива… всё хорошо. Я не обижался.

Сердце Джанта наполнилось уютным огнём: Лучик понимал его. Лучик знал, что никто никому не желал зла.

Лучик — проснулся. Вместе с ним проснулось и добро.

— Лучик, я так рад, что ты жив! — не удержался Джант и тоже ворвался к ним в объятия.

— Ха… Я-я тоже рад! — смутился Лучик. — Ой, ребята!..

Джант почувствовал, как сзади на них навалился капитан Дуб. С ним — и тоненькая Лана, плачущая навзрыд, и могучий Бранко, улыбающийся до самых ушей. И даже Светозар — благо, додумавшийся подойти с другой от Джанта стороны.

— Лучик, милый, мы так скучали! — воскликнула Лана.

— С возвращением, — пробурчал Бранко.

— Тебя очень не хватало, светлый зверчонок, — признался Светозар.

— Лучик, ты не дома… Но мы рады, что ты с нами. Для нас ты — и есть дом, — закончил капитан Дуб.

Слабые руки Лучика вдруг стали немного сильнее.

— Значит… пора домой, — пролепетал зверчонок, окунаясь в тепло тех, кто заменил ему семью.

***

Капитан Марк обнажил оружие — это могло означать конец всему. Но как главный капитан Экс не должен был допустить кровопролития.

Просто не мог себе позволить.

— Отставить, капитан Марк!..

— А я вам больше не подчиняюсь, — выдвинулся вперёд он. — В Академии ведь авторитетов выбирают добровольно, верно?

— Сейчас мы не в том положении…

— Сейчас речь идёт о нашем выживании, капитан Экс. И в руки слабака вроде вас я не готов отдавать свою судьбу и судьбу тех, за кого поручился.

Капитан Марк вскинул меч. Его подчинённые — отступили, выделяя ему место. Вокруг Экса же послышалось движение: Крик положил руку на рукоять меча, Элизабет достала из-за спины молот, а Победоносец выступил вперёд, разминая кулаки.

— Нет-нет… Это дуэль, капитан Экс, — произнёс Марк, махнув кончиком меча, будто раздвигая им других воинов «Черепахи» и «Грифона». — Мы должны быть в равных силах. Сейчас мы не выясняем, кто станет капитаном — мне это не нужно. Сейчас я претворяю в жизнь свою долгожданную месть.

Экс понял: капитан Марк явно многих потерял. Если по количеству народа с «Феникса» и со «Сфинкса» набирается один корабль, то скорее всего дела их были плохи. После того приказа Храброй, который спас «Грифона» и «Черепаху» и погубил «Феникса» и «Сфинкса»…

Только вот если они сейчас не объединятся — все их усилия останутся бесполезны. А эта дуэль — и вовсе удовлетворит потребности только капитана Марка, и больше ничьи.

А сколько разрушений она способна принести…

— Капитан Экс, — вдруг вышел вперёд Победоносец, — позволь мне заткнуть этого дуралея.

Под гордо взметнувшимся пяточком красовалась уверенная усмешка. И Экс вдруг понял: против вондерландца — боевого гения — он вряд ли мог что-то поставить. А вот тренер Победоносец, тот, кто воспитал столько воинов, тот, кто не просто так стал лучшим в своём деле…

— Но… это бесчестно, — возразил Экс.

— Ты — мой капитан, — напомнил Победоносец. — А я — твой помощник. Прикажешь мне сражаться — я буду сражаться.

— Я… Знай, я приказываю это тебе только из уважения, помощник капитана Победоносец.

— О, я знаю, капитан Экс. Чего-чего, а былой трусости в ваших глазах больше нет.

С этими словами Победоносец вышел вперёд, подскакивая на копытцах и разминая кулаки.

— О… Главный капитан предпочёл спрятаться за спиной коротышки-зверолюда? Как мило, — язвительно подколол Экса капитан Марк.

— Мне хотя бы компенсировать нечего, дылда, — вполне прямо оскорбил того Победоносец.

Один выпад — и он оказался рядом, сталкиваясь с мечом капитана кулаками. Экс заметил, как Марк на мгновение округлил глаза: вряд ли он ожидал, что Победоносец способен остановить лезвие голыми руками! Пару пируэтов — ловкий Марк отбивал их, как мог, но «коротышка» Победоносец нашёл в своём росте и преимущество, с лёгкостью ставя вондерландцу подножки.

Но один момент перевернул игру: капитан Марк наконец пригнулся и нашёл точку, куда удобнее бить маленького Кабана. Меч мелькал у самого горла Победоносца, но тому удавалось выворачиваться. И раз, и два, и три…

Совсем близко! Рана рассекла Победоносцу горло под кадыком — Экс уже подумал, что пора хоронить помощника, но нет. Рана… зажила.

Кто-то помог!.. Но среди их команды лекаря не было. Значит, это кто-то с «Феникса» или с «Симурана»?..

Капитан Марк всё равно не потерял хватку, но позволил Победоносцу подойти слишком близко. Короткий Кабан с лёгкостью подсёк ноги вондерландца и поставил копыто ему на грудь, не давая встать.

— Это… Это обман! — воскликнул капитан Марк, смахивая с себя копыто и поднимаясь. — Жульничество! Кто из вас это сделал? Кому вы отдали приказ, капитан Экс?!

— Никому, — пожал плечами тот. — Для меня это такая же загадка, как и для вас, капитан Марк. Среди моих подопечных нет лекаря — точнее он есть, но не здесь.

Теперь пришлось оглядеться всем. В том числе членам экипажей «Феникса» и «Сфинкса»: их взоры прыгали друг на друга.

Только одна из них не показывала и доли любопытства. Та самая Зебра, стоявшая позади капитана Марка.

— Ладно-ладно… Это сделала я, — призналась она, гордо выходя вперёд. Её хвост вилял так, словно владелице абсолютно всё равно на последствия собственных решений.

— Мкса! Мы, кажется, договаривались с тобой…

— Мы договаривались, что ты будешь главным до того, как мы найдём главного капитана, капитан Марк, — напомнила она. — Более ни я, ни «Сфинкс» не обязаны тебе подчиняться. И терпеть твои выходки — тоже.

— Тогда почему же вы не остановили его раньше, Мкса? — спросил Экс с подозрением. — До того, как дуэль началась.

— Ну… я вам не поверила, — повела плечом она. — Прошу прощения, капитан Экс, но ваши слова в первую очередь создавали впечатление, что вы захотели перевернуть власть. Но… кое-что меня всё-таки убедило.

— Что же?

— Знаете, всем вам… внимательность не помешает.

Она кивнула ухом в сторону. И Экс сразу понял, о чём она.

В дверях «Черепахи» остановилась полусонная Храбрая. Экс не мог с такого расстояния разглядеть выражение её лица, но отчего-то понимал, что у неё недостаточно моральных сил, чтобы прекратить дуэль. Посему стоило всем обратить на неё внимание — как она развернулась и закрыла за собой дверь.

Богиня… Похоже, Храбрая и впрямь скинула на Экса все свои обязанности. Что же, он с радостью ей поможет, хоть и не мог не согласиться…

— Да она наплевала на нас! — возмутился капитан Марк. — Вы что, Экс, и вправду стали главным капитаном? Это не шутка?!

— Ну… да, — слегка удивлённо отозвался Экс. — Или я неправильно понял, или на факт дуэли это бы всё равно не повлияло.

— К чему эти пустые разглагольствования? — закатила глаза Мкса. — Вы главный капитан. Или временно исполняющий обязанности. Я тоже исполняю обязанности капитана «Сфинкса», приятно познакомиться — бывшая помощница капитана Мкса.

— Приятно… — непонимающе пробормотал Экс.

— А теперь давайте решим один вопрос, — важно сказала она, выходя вперёд. — Полагаю, капитан Марк не очень доволен произошедшим с нашими кораблями. Однако, капитан Марк, не обессудьте, но капитан Экс не отдавал того приказа — улетать. У вас нет никаких причин ему не доверять. Более того, его огненный мальчик пытался нам помочь. Хоть его же путевая нас и подставила. Тем не менее полагаю, что капитан Экс не имеет к этому отношения.

— Кто тут разглагольствует, так это ты, — словно обиженный ребёнок, отозвался капитан Марк.

— Я просто рассуждаю логически, — парировала она. — У нас с тобой нет никаких причин не доверять капитану Эксу. Это капитан Храбрая, сложившая с себя обязанности, виновата перед нами, однако совесть капитана Экса чиста. Посему у нас с тобой не должно быть никаких претензий к тому, что капитан Экс станет нашим главным капитаном. Так понятнее, капитан Марк?

— С чего это не должно быть? Меня он не устраивает…

— То есть ты собираешься устроить свержение власти? Посмотрим, как ты это сделаешь и какими силами. Предупреждаю, что ни я, ни мои подопечные более не будем тебе помогать. Мы объединились один раз — под руководством избранного. С его смертью наш первоначальный союз окончился.

— Будто ты, Мкса, не хочешь стать главным капитаном.

— Не хочу. Моя цель — помочь моим подопечным. Не власть. А какая ваша, капитан Марк?

Капитан Марк остановился. Взгляд его — гневный, точно пустынная буря — заметался между Мкса и Эксом. Экс, несмотря на некий подсознательный страх, был благодарен этой Мкса за то, что встала на его сторону. Пусть и под таким предлогом.

— Мне надо подумать, — бросил капитан Марк, убирая меч в ножны. — «Феникс», за мной.

Четверо людей — трое юношей и девушка — поторопились следом за ним, в обход «Черепахи». Экс остался стоять и молиться Богине Эллиаде, что эта дуэль — последняя подобная выходка капитана Марка.

— Благодарю вас, Мкса, — произнёс Экс негромко. — Не знаю, что бы я без вас делал…

— Не за что. Я всего лишь возвращаю долг избранному. Думаю, он хотел бы, чтобы я вступилась за его друзей.

Мкса улыбнулась — но улыбка её была свирепой. Поистине та-аайской.

— А кто этот ваш… избранный? — наконец собрался с вопросом Экс.

— Амон. И, наверное, его подопечная — Бич Справедливости.

У Экса кончился воздух в груди. Они… умерли.

Были живы. Некоторое время. Спасли других — и умерли.

А он и не знал. Он даже не удосужился узнать…

— Капитан Экс, что-то не так? — обеспокоенная Элизабет положила большую руку на плечо Экса.

Тот дёрнулся. Касание вырвало его из мыслей — всего на мгновение. Напомнило, что оставшийся мир ещё существует.

— Мне… тоже надо всё это обдумать, — пробормотал он. — Но сперва у меня к вам есть просьба, Мкса.

— О, конечно, что такое? — спокойно отозвалась она.

— Расскажите мне о том, как вы встретились с избранным и его подопечной. Всё, что знаете. От начала и до конца.

***

Несколько часов пролетело, словно минуты. Капитан Марк с «Фениксом» развели костёр неподалёку от «Черепахи». «Сфинкс» — направился ознакамливаться с кораблём. Только Мкса осталась с Эксом — снаружи, наедине. Они прогуливались меж рядов баранцев — так Эксу было спокойнее. Тем не менее Мкса баранцы боялись, и Экс только потом понял почему.

Мкса и впрямь рассказала всё. Рассказала даже больше чем всё — то, что, наверное, рассказывать и не стоило. Ведь от её слов и от её образа мышления у Экса стыла кровь в жилах.

Жертвы… борьба… и Амон с Бич. Они столько всего сделали для этих кораблей… А Экс даже не отправил никого их искать. Поверил Джанту и Юн Ги.

Но разве ему что-то оставалось? Разве он мог знать?

А разве не стоило удостовериться? Перепроверить? Его модератории — вчерашние подростки. Что они могли знать? Может, глаза подвели их?

Когда Мкса наконец оставила Экса и присоединилась к «Сфинксу», Экс смог остаться один и осознать, насколько же он понимал Храбрую. Насколько лживы и лицемерны слова о том, что потерю и собственную безответственность легко забыть. Насколько его помощь, наверное, бессмысленна.

Он пообещал спасти Храбрую, а вместо этого — погубил её. И погубил всех вокруг.

Сидя в толпе баранцев, Экс не знал, как ему выйти наружу. Как показаться тем, кому врал в глаза. Кого подводил, кто не заслуживает такого жалкого и ужасного капитана, как он.

Почему же на него все возложили надежды? Неизвестный, Храбрая, все окружающие? Почему он, Экс?

Задаваясь этим вопросом, он вдруг почувствовал, как что-то уткнулось ему в лоб. Подняв голову, Экс увидел мордочку — почти знакомую, только чуть-чуть другую. Баранец… Самка. Очень похожа…

На ту самую. Которую впервые увидела мелкая. Сэчико говорила, что эти баранцы — дети той самой самки и Снежка, которого они взяли с собой. Эта малышка очень походила на свою мать, почти один в один.

В голове всплыли воспоминания. Об Академии. О счастливых временах. Когда они думали о надежде. Когда все были живы и все — полнились радостью.

Когда мелкая была рядом. Когда обнимала баранцев. Когда смеялась и играла.

Когда обнимала его на прощанье. Такая же нежная и невинная, как этот баранец. Его маленькая девочка… Так далеко не вспоминались заботы и слёзы. Так далеко она казалась самым светлым, что осталось в жизни Экса.

Мог ли Экс позволить себе забыть данное ей обещание? Не мог.

И не хотел. Ведь больше всего на свете ему хотелось бы увидеть свою маленькую племянницу. Узнать, что она жива и здорова. Обнять её ещё разочек — всего раз. Встретить самую дорогую девочку — самого дорого человека в жизни.

Человека, ради которого он решился. И ради которого однажды обрёл надежду.

И ради которого обязан был обрести вновь.

Однако не успел Экс и додумать, как вдруг стоявшая перед ним самочка-баранец пошатнулась. Что-то её толкнуло! Экс было вскочил с места, готовясь защищаться, но…

Увидел знакомую морду. И опешил.

Снежок! Как он тут оказался?

— Капитан Экс! Капитан, я так рад вас видеть!

Вдруг из толпы показалась знакомая рука. Баранцы недовольно расступились, давая проход. Экс опустил оружие, осознавая.

Это Джант. Его огненная шевелюра. Его светящиеся татуировки. Его наглая улыбка до ушей.

И рядом с ним — Золотая Ива. Странная, побелевшая, но живая… Живая!

— Богиня… Мне не мерещится? Это вы? — оторопел Экс.

— Иногда нам тоже думается, что это всего лишь сон, — пролепетала Ива. — Но мы здесь. И ты тоже. И это замечательно.

Смущённый, но осчастливившийся Экс не знал, что ему делать, куда девать руки. Он бросил оружие на землю и уставился на подростков — его дорогих подопечных — будто впервые видел.

— Аргх! Ну вы и скромняга, капитан, — рассмеялся Джант, неожиданно обнимая и хлопая его по спине.

Экс похлопал в ответ. Сердце его колотилось в груди, как безумное: он совсем не ожидал, что отчаяние вдруг перерастёт в такую радость.

Когда Джант отстранился, он положил руку на плечо Ивы и кивнул на Экса. Та же, слегка смущённая, тоже обняла капитана — быстро и бегло, но Экс успел почувствовать её скромное счастье.

— Ты… Ты был прав! Она оказалась жива! — проговорил Экс, не зная, что и сказать.

— О, я заметил! — вновь рассмеялся Джант.

— Но как ты её нашёл? И что случилось с тобой, путевая Ива?.. — спросил Экс уже тише, не зная, вежливо ли это.

Ива — белая, как снег — же слегка сжалась. Так и знал!..

— Прошу прощения…

— Это… долгая история, капитан Экс, — нежно улыбнулась она, конечно же, прощая его. — Мы всё расскажем — чуть позже.

— А сейчас надо выбираться отсюда! — воскликнул Джант, и Экс не понял, имел ли тот в виду отару или планету в целом. — Пойдём к остальным. А то мы привели гостей!

— Гостей?..

Опешившего, Экса вытолкнули Джант и Ива, и он быстро оказался у «Черепахи». А там…

Корабль «Симуран»! Порядевший, но живой! Экс не верил своему счастью: кто-то ещё жив, и это казалось ему невозможным.

Из мыслей его вывел маленький коловёртыш — Нудлз, питомец Джанта. Малыш потянул мужчину за штанину, не давая остановиться на месте.

— Пойдём, пойдём! — подтолкнул его в спину Джант. — Не стойте столбом, капитан. Ха… А вы ничуть не изменились, такой же неловкий!

— Джант!.. — возмущённо увела его Ива.

— Прошу прощения, с языка всякое слетает…

— Лучше так… чем если бы ты умер, — улыбнулся ему Экс, ничуть не обижаясь. — Только вот одно, модераторий-меч Джант…

— А? — обернулся тот.

— Ещё раз сбежишь с корабля — будет тебе десять нарядов вне очереди, понял? — усмехнулся Экс.

— Ха-ха! Замётано! — рассмеялся тот и поторопился к «Симурану».

Наконец, они подошли ближе. Экс узнал среди всех капитана Дуба. Вопреки всему, тот оказался трезв.

— Капитан Экс! — протянул он руку, и Экс её пожал. — Мне тут сказала маленькая женщина, что вы теперь у нас главный капитан.

— У мя есть имя! — возмутилась Механичка, затесавшаяся в толпе.

— Д-да, временно исполняющий, — поправил его Экс.

— Не важно, лучше вы, чем Храбрая, — закатил глаза он. — У меня к ней вообще разговорчик по душам намечается.

Ещё один… Хотя бы не как капитан Марк — в драку не лезет. А значит, на контакт пойдёт.

— О, капитан Дуб! Какая встреча!..

Похоже, жители «Черепахи» потихоньку начали подтягиваться. Позади стали начинаться разговоры, а к ним лично — подошла Мкса, цокая элегантными копытами.

— Прошу прощения, не знаю столь замечательную барышню, — расплылся в улыбке капитан Дуб. — Особенно из нашего скромного зверолюдского рода…

— Тогда позвольте представиться — Мкса, исполняющая обязанности капитана «Сфинкса», — протянула тонкую ручку она, и Дуб её пожал так, что шаманку всю растрясло.

— Приятно, приятно! — закивал он. — Жалко капитана, конечно, хороший звер был — единственный, кто мог обыграть меня в выпивайку…

— Мы… все по нему очень скучаем, капитан Дуб, — тактично отозвалась Мкса. — Много хороших зверов нас покинуло. Капитан, наши щит и мечи, избранный Амон…

С этого момента разговор повернул в совершенно иное русло. Точнее Экс почувствовал, что повернул — спиной ощутил.

Мкса, похоже, тоже заметила, посему замолчала и сощурилась, глядя куда-то позади Экса.

— Вы… знали избранного Амона и Бич Справедливости?

Экс обернулся. Джант…

Опешил. А Ива — схватила его за руку, хлопая глазами в неверии. В их небольшом кругу — тяжелело молчание.

— Я… не успел сказать, Джант, прости, — не зная, как умалить ущерб от сказанного, сказал Экс. — Мне жаль, я…

— Конечно же… — непонятно к чему произнёс Джант, смотря в пустоту. — Конечно же…

Развернувшись, он, расталкивая толпу, побрёл в сторону. Ива поторопилась за ним, хватая за руку, но тот изворачивался.

Шаг, второй шаг, третий шаг — Джант удалялся от их круга, раздавался лишь глухой отзвук его походки. И шуршание Ивы, пытавшейся его догнать.

Экс обернулся — за ним обернулись и остальные. Молча. Не зная, что им сказать.

Ива остановилась в паре шагов от Джанта: он сделал движение ей рукой, не давая приблизиться. Сам же Джант побрёл вперёд, побрёл и остановился, шатаясь.

— Твою мать!

И в следующее мгновение они узрели костёр. Погребальный костёр без мертвеца. Он разразился из ничего — и достиг небес своей скорбью и яростью. Синий огонь — яркий и способный одним касанием сжечь дотла.

Миг — и костёр исчез. Но внутри Экса он всё ещё бушевал: словно искра, он вновь разжёг тот ужас и ту вину внутри, о которых он, казалось, забыл.

— Джант…

Тихий голос. Ива подступилась к любимому и обхватила его руками. В тот же момент Джант окунул лицо в руки, дрожа.

А Ива — просто прижалась к нему. Молча гладя по спине. И дрожа. Вряд ли ей было хоть немного лучше — но она из раза в раз оказывалась сильнее.

Экс не знал, что мог сделать. Но после всего — после того счастья, которое они ему подарили хотя бы на миг — он чувствовал себя обязанным сделать хоть что-то. Посему он выступил из толпы и побрёл к Джанту.

— Мне жаль, — проговорил Экс на выдохе.

Джант не обернулся. Но обернулась Ива — вся в слезах. Только тогда Экс заметил: не только цветом кожи, волос и шерсти она изменилась.

На её лице появилось какое-то новое выражение. Невидимая мозоль боли. Сеточка, охватившая её лицо, точно кожу старушки.

Наконец, Экс собрался с силами и продолжил:

— Возможно, тебе станет лучше, если я скажу: теперь они в лучшем мире, Джант. — Экс выдохнул. — Больше боль их не коснётся. Никогда.

Ива дёрнула Джанта за рукав — он дрогнул, отвёрнулся, пытался отмахнуться. Но Ива стояла рядом, даже если он отворачивался. Ни у кого не было такой силы.

Экс хотел бы хоть немного возобладать этой силой — сейчас, на мгновение. Чтобы отдать долг.

Благо, представилась возможность: Ива поманила его рукой. Экс, приглашённый, подошёл ближе — на один с ними уровень.

Перед ними горел закат. Наверное, Амон и Бич смотрели на небеса рядом с ними и думали: «Вот бы они меньше страдали»…

Экс обернулся к Джанту. А он по-прежнему не показывал лица. Но теперь Экс видел огненные слёзы, выскальзывающие из-под замозоленных и раненных пальцев.

И, кажется, тогда Экс понял, что ему нужно сказать.

— Но сейчас не время к ним присоединяться, Джант. Мы должны идти дальше. Выбраться отсюда, рассказать об их подвиге другим, спасти всех. Сделать так, чтобы их жертва оказалась не напрасной.

Наконец, Джант перестал дрожать. Ива прижалась к нему, крепко держа за руку. Спустя пару мгновений Джант наконец оторвал руки от лица.

Всё красное. Никаких слёз — но он плакал. По-своему. Джант плачет огнём — его слёзы отдаются болью сильнее, чем у кого бы то ни было.

— Кажется… «Чудных» больше нет, — произнёс Джант, поднимая глаза на горящие небеса.

Молча, Ива уткнулась щекой в бок возлюбленного.

А Экс — положил ему руку на плечо. Джант даже не посмотрел на него.

Втроём они остались смотреть на закат. Небеса, горящие славой Бич Справедливости и Амона.

Оглавление

Пролог

Часть первая. Побег. Глава первая. Надежды

Глава вторая. Капитаны

Глава третья. Команда (1)

Глава третья. Команда (2)

Глава четвёртая. Корабли (1)

Глава четвёртая. Корабли (2)

Глава четвёртая. Корабли (3)

Глава пятая. На будущее

Глава шестая. Полёт

Глава седьмая. Разделение

Часть вторая. Планета Парадокс. Глава первая. Магия

Глава вторая. Душа

Глава третья. Тело

Глава четвёртая. Магия

Глава пятая. Душа (1)

Глава пятая. Душа (2)

Глава шестая. Тело

Глава седьмая. Магия

Глава восьмая. Душа (1)

Глава восьмая. Душа (2)

Глава девятая. Тело

Глава десятая. Магия

Глава одиннадцатая. Душа

Глава двенадцатая. Тело

Часть третья. Жизнь и смерть. Глава первая. Самоуничижение и самоуважение (1)

Глава первая. Самоуважение и самоуничижение