Навстречу утренней заре [Анна Самойлова] (fb2) читать онлайн

– Его высочество хотел, чтобы я вышла за него замуж, – равнодушно пожала плечами девушка.

– Я не скажу, что сильно удивлен, – с неопределенной улыбкой ответил Ники.

– Ну, хорошо, – сказала Анна, поднимаясь со стула. Она отнесла свою чашку в раковину и, подойдя к столу, спросила: – Почему ты расстался со своей девушкой?

– У нас с Региной были разные представления о том, чем музыканты занимаются в туре.

– Она ревновала тебя к фанаткам, – догадалась ведьма.

Ники развел руками. Сделав последний глоток, он встал из-за стола и одной рукой обнял Анну за талию, а другой коснулся ее бедра, подняв низ легкого платья.

– Чулки? Это очень кстати, – улыбнулся молодой человек, ловко устраняя препятствие в виде детали ее нижнего белья.

Затем он, не отводя взгляда от лица девушки, положил свою ладонь в центр ее эротического восприятия. Ники с удовольствием наблюдал, как глаза Анны темнеют, а дыхание замирает, отвечая на движения его пальцев. Не прекращая начатую ласку, музыкант поцеловал девушку, а затем посадил ее на стол и мягко раздвинул ее ноги. Взгляд ведьмы заискрился. Она быстро расстегнула ремень и джинсы молодого человека. Засунув руку в его карман, Анна достала то, что им было нужно. Подняв глаза на Ники, девушка сказала:

– Позволь мне.

Музыкант не стал возражать. Как только ведьма одним ловким движением проделала необходимое, молодой человек придвинул ее к себе и спустя некоторое время смог насладиться тем, как Анна, закрыв глаза, меняет ощущение внешнего мира на восторг, вызываемый прежде лишь полетом.

На следующее утро Ники предложил сходить в ближайшую кондитерскую и купить что-нибудь к завтраку, пока Анна принимает душ. И вот, сидя за столом на кухне, ведьма спросила:

– Ты надолго в Лондоне?

– До двух часов завтрашнего дня.

– У тебя уже есть планы на оставшееся время?

– Вообще-то, мои планы связаны с тобой, – ответил молодой человек. – Но у меня в Лондоне есть еще одно дело? Прямой эфир на радио «Джойнт Рок».

– Вот как, – заинтересовалась Анна.

– Да, – рассказал музыкант. – Бен Келси, продюсер «Джойнт Рок», мой знакомый, давно просил меня об интервью в его студии. Ну, и вот, раз уж я в Лондоне.

– И когда эфир?

– Сегодня в три. Но я надеюсь, что вечером мы увидимся? – Ники вопросительно посмотрел на девушку.

– Конечно. Пойдешь со мной на бал?

– О? Что за бал?

– Благотворительный, – ответила Анна, – в поддержку природоохранного фонда «Планета для жизни». «Би-Эм Холдингс» время от времени устраивает подобные мероприятия.

– Компенсируете ущерб окружающей среде? – усмехнулся музыкант.

– Что-то в этом роде, – улыбнулась девушка. – Ну, так что? Ты не против благотворительности?

Ники покачал головой.

– Но я надеюсь, ты не ждешь, что я надену смокинг и бабочку?

– Было бы забавно посмотреть. Но я не настаиваю. Как насчет обычного костюма и рубашки?

– Договорились, – ответил молодой человек.

Когда они вышли на улицу, у входа уже стоял автомобиль Анны.

– Увидимся вечером, – сказала она, поцеловав Ники, а затем обратилась к водителю по-английски: – Джонс, отвезите господина Роннета туда, куда он скажет, а потом возвращайтесь.

– Да, мэм.

В начале четвертого Анна уже ехала в машине в студию-ателье Маргарет Сайм, чтобы забрать свое платье для сегодняшнего бала. Ведьма посмотрела на часы и, вспомнив, о чем говорил Ники за завтраком, попросила водителя поймать радио «Джойнт Рок». После рекламы прозвучал короткий джингл, подтверждающий, что волна настроена верно. Затем Анна услышала голос ведущего:

– Доброго дня всем, кто к нам только что присоединился. С вами Марк Пэйтон и программа «Гости». И я напоминаю, что сегодня у нас в студии – лидер известной немецкой пауэр-метал группы «Мистерия» Николас Роннет. Вот скажи, Ники, когда поклонники увидят новый альбом?

– Мы планируем его выход к весне следующего года.

– Стоит ли ждать чего-то нового? Может, будут какие-нибудь сюрпризы?

– В целом мы остаемся в рамках стиля. Не вижу причин что-то менять в этом смысле. А что до сюрпризов, то на альбоме появятся приглашенные музыканты.

– Можешь раскрыть секрет, кто?

– Ээро Паасио, к примеру. Одну песню мы исполняем с ним вместе.

– Если я не ошибаюсь, ты уже пел с ним в дуэте. По слухам, с Паасио трудно работать. Это так?

Ники усмехнулся, а потом ответил:

– Не труднее, чем с другими. Ээро не только замечательный вокалист, но и профессионал и прекрасно знает свое дело.

– Что ж, – сказал ведущий, – предлагаю всем послушать песню «Не хочу говорить прощай», после которой мы вернемся в студию для беседы с нашим гостем.

Когда закончилась песня, Марк продолжил:

– Эта композиция выбрана для эфира не случайно, а потому что на следующей неделе выйдет новое официальное видео «Мистерии», снятое именно на песню «Не хочу говорить прощай». Ники, расскажи, что это будет за клип. Как обычно, множество красивых девушек, как в клипе «Мы не плачем от боли»?

– Нет, на этот раз будет только одна очень красивая девушка, – ответил Роннет и через секунду добавил: – Больше никто и не нужен.

Интересно, пронеслось в голове у Анны, Ники думает о том, что она его слушает?

Между тем ведущий продолжал:

– О чем это видео? Какая-нибудь история, иллюстрирующая сюжет песни?

– Мы решили отказаться от сюжета. По-моему, и сценария-то не было. Просто музыка, осень и настроение.

Тем временем автомобиль подъехал к ателье, и ведьма, попросив водителя забрать ее через полчаса, вышла из машины.

Анна стояла перед зеркалом в ярко-зеленом бархатном платье, украшенном полосами черного кружева, и думала, чем ей дополнить наряд и какую сделать прическу. Перепробовав различные варианты, ведьма остановилась на кружевной ленте черного цвета, под которую она убрала волосы сзади. Анна выпустила спереди несколько прядей, добавив образу обаятельной небрежности. При выборе украшений девушка решила довериться классике и предпочла изящный бриллиантовый гарнитур.

Через пять минут после того, как автомобиль остановился у входа в отель «Северный», Ники присоединился к Анне.

– Надеюсь, черный тебя устроит? – спросил музыкант, поцеловав девушку.

Ведьма с деланной критичностью посмотрела на молодого человека, одетого в черный костюм и шелковую рубашку того же цвета, и, улыбнувшись, ответила:

– Вполне. Черный – мой любимый цвет.

Благотворительный бал проходил в огромном конференц-зале главного здания «Би-Эм Холдингс». Кроме акционеров концерна и представителей фонда «Планета для жизни» присутствовали также члены королевской семьи и другие знаменитости, неравнодушные к проблемам охраны окружающей среды. После вступительной речи председателя правления концерна Тимоти Плэйса и официального фотодокументирования мероприятия заиграла музыка, и многие гости начали танцевать. Ники и Анна беседовали с ее коллегами, которые проявляли нескрываемый интерес к спутнику девушки.

– О, вы – музыкант? И на каком инструменте вы играете? – обратилась к молодому человеку Кэтрин Армфилд, одна из двух представительниц прекрасного пола в совете директоров «Би-Эм Холдингс».

– Я умею играть на фортепьяно и бас-гитаре, – ответил Ники.

– Какое странное сочетание, – удивилась Кэтрин.

– Для рок-музыки в этом нет ничего необычного.

– А, так вы играете в группе, – догадалась миссис Армфилд. – Я почему-то решила, что речь идет об оркестре. Анна, я ни за что бы не подумала, что ты любишь рок. Ты всегда такая элегантная и сдержанная, и я просто не могу представить тебя в толпе дико орущих фанатов.

– Что касается толпы фанатов, вы правы, Кэтрин. Однако все остальное – стереотипы, которые имеют мало общего с действительностью, – с улыбкой ответила ведьма, увлекая молодого человека под звуки вальса в центр зала.

Анне нравилась способность Ники чувствовать себя комфортно в любой незнакомой компании. Казалось, на него не производили впечатление громкие имена и титулы присутствующих на балу. Умение видеть в собеседнике человека, а не его статус, это то, что объединяло отношение ведьмы и музыканта к окружающим. Как и то, что во время танца они оба ощущали множество обращенных на них любопытных взглядов и наслаждались этим.

– Где ты учился танцевать? – спросила Анна.

– Все так плохо? – засомневался Ники.

– Нет, наоборот. Ты берешь уроки?

– Ты серьезно? Нет, конечно. В детстве, во время учебы в школе я занимался не только музыкой, но и танцами и многими другими вещами. Ну, а ты? Неужели ты берешь уроки?

– Сейчас уже нет, – ответила девушка. – Но танцы были сначала частью дворянского воспитания, потом – частью школьной программы, а в университете – просто увлечением.

После вальса к ним подошел Джеймс Уоллингфорд. Пока Анна представляла мужчин друг другу, колдун взглядом с долей высокомерия оценивал Ники.

– Поздравляю вас, Анна, вам снова удалось вызвать к себе повышенный интерес, – с холодной улыбкой заметил Джеймс. – Вас не беспокоит, молодой человек, что мисс Лаумер любит быть в центре внимания?

– Знаете, Джеймс, – усмехнулась ведьма, – я всегда подозревала вас в желании находиться на моем месте.

Глаза Уоллингфорда на миг яростно вспыхнули, но он подавил злость и решил переключиться на Ники.

– Я слышал, вы – рок-музыкант. Что ж, неудивительно, что вы не знакомы с дресс-кодом на балах в высшем обществе.

– Вы ошибаетесь, он мне известен, – спокойно ответил молодой человек. – Вам не кажется, что мужчина в смокинге или фраке напоминает пингвина? Так вот я подумал, зачем высшему обществу еще один пингвин. Здесь их и так достаточно.

Анну повеселила эта фраза, и она с удовольствием проследила, как наполняются ненавистью глаза колдуна, который в своем черном смокинге и белой рубашке действительно напоминал напыщенного представителя этого вида водоплавающих птиц. Когда в конце мероприятия ведьма и музыкант покидали здание «Би-Эм Холдингс», Анна с улыбкой заметила:

– Я в восторге от того, что ты назвал Уоллингфорда пингвином, – затем она полусерьезно добавила: – Но имей в виду, ты нажил себе врага.

– Я должен его бояться? – в тон ей сказал Ники.

– Как хочешь.

– Я, пожалуй, не буду этого делать, – улыбнулся молодой человек.

Анна проснулась от того, что почувствовала, как Ники легкими движениями осторожно гладил ее плечи и спину. Девушка открыла глаза и улыбнулась ему. Вчера после бала они решили отправиться в гостиницу музыканта, чтобы на следующий день ему не пришлось тратить время, которое бы они могли провести вместе, на поездку из квартиры Анны в его отель, а потом – в аэропорт.

– Ты давно не спишь? – спросила ведьма.

Ники пожал плечами.

– Не знаю, может, минуту.

– Сколько сейчас времени? – Анна перевернулась на спину и потянулась.

– Ты спешишь?

– Нет, я имела в виду твой самолет.

– Не волнуйся. Мы еще успеем не только позавтракать, но и повторить окончание вчерашнего вечера, – сказал Ники, нежно целуя грудь девушки. – Если ты не против, предлагаю начать с последнего.

– Я не против, – ответила ведьма, окончательно прогоняя сон и включаясь в чувственный обмен эмоциями, прикосновениями и энергией тела.

Надев узкие джинсы и свободный теплый свитер – вещи, которые Анна вчера вечером захватила с собой из машины, ведьма вышла из ванной и присоединилась к Ники за завтраком.

– Знаешь, – сказал музыкант, – я вспомнил, почему мы тогда расстались.

– Неужели? – холодно произнесла девушка. В ее глазах появился металлический блеск. – Почему же?

– Кажется, мы оба были слишком свободны и считали друг друга угрозой этой свободе.

– Ники, но разве что-то изменилось?

– Я думаю, в наших силах изменить отношение к этому. Если захотим быть вместе.

Анна сохраняла внешнюю невозмутимость, даже ее взгляд по-прежнему отливал холодно-сдержанным блеском, и молодой человек ни за что бы не догадался, с каким трудом девушке удается игнорировать усиливающийся стук ее сердца.

– Мы не сможем встречаться так часто, как бы нам хотелось, – ответила ведьма.

– Я не буду настаивать на этом.

– Хорошо, – спокойно согласилась Анна.

Начало ноября выдалось на редкость теплым, и вот уже две недели не было дождей. Заказав чашку горячего шоколада, ведьма удобно устроилась в кресле за столиком небольшого кафе в Анси, городе на востоке Франции, и в ожидании Жан-Пьера принялась наблюдать, как солнечные лучи, с трудом прорываясь сквозь серые облака, на короткие секунды отражаются в воде озера Лак-д’Анси.

Анна не виделась со своим другом почти месяц из-за его частых деловых поездок в последнее время. И вот, прилетев вчера из Пекина, Д’Араго сразу же позвонил Анне и предложил встретиться утром. Когда ведьма получила свой горячий шоколад и с наслаждением сделала первый глоток, в кафе вошел Жан-Пьер и, поцеловав девушку, попросил официантку принести ему «эспрессо».

– Честно говоря, Анни, я сержусь на тебя, – заявил француз.

Ведьма удивленно подняла брови.

– Я видел новый клип «Мистерии», – продолжил колдун, – и тебя в нем. Почему ты мне ничего не рассказывала об этом?

– О, ты стал поклонником металла? – улыбнулась Анна.

– Видео попалось мне на глаза случайно, – объяснил Жан-Пьер несколько смущенно и, махнув рукой, добавил: – Неважно. Итак, что это значит?

– Ох, – вздохнула ведьма, – ну, да. Я снова встречаюсь с Ники.

– И давно?

Девушка пожала плечами.

– Съемки проходили в конце сентября. Приблизительно с этого времени.

– Интересно, когда ты собиралась мне сообщить, – недовольно произнес Д’Араго.

– Сегодня как раз и собиралась, – Анну забавляло поведение друга, и она, сделав паузу, все же удовлетворила любопытство колдуна, рассказав о съемках.

– Вообще, клип мне очень понравился, – сказал Жан-Пьер. – Ты читала отзывы фанатов и критиков? Восторги и единодушное признание лучшим видео года.

– Правда? – равнодушно спросила девушка. – Не было времени читать.

– Да, брось, – колдун проницательно посмотрел на нее, – не верю, что тебя это не интересовало. Анни, я все-таки не понимаю. Зачем тебе это нужно?

– Что именно?

– Отношения с бывшим мужчиной.

– Жан-Пьер, что тебя так удивляет? – напрямую спросила ведьма.

– Знаешь, я бы понял, если бы ты решила остаться с принцем, но музыкант…

– Кажется, раньше ты был о Тео не самого высокого мнения, – заметила Анна.

– Я и сейчас считаю его скучным. Но Роннет – это вообще несерьезно.

Теперь уже настала очередь ведьмы направить на друга проницательный взгляд.

– Я догадываюсь, милый Жан-Пьер, почему Ники нравится тебе меньше других моих бывших мужчин.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – притворился француз. – Просто я не вижу, чем ваши отношения будут отличаться от тех, что уже закончились. А ты прежде не была склонна к однообразию. Разве что ты наконец разобьешь ему сердце.

– Если я это сделаю, пауэр-метал лишится своего лучшего представителя, – с улыбкой сказала Анна. – И мне нечего будет слушать.

– Но я надеюсь, ты не думаешь стать для него вдохновением? Ты же знаешь, дорогая, Эфир не возвращает поглощенные эмоции, а лишь накапливает их и преобразует в магию. Если использовать его в обратном направлении, есть риск потерять силу.

Эфир внутри каждой ведьмы и каждого колдуна делал их таковыми из-за того, что самой сильной его подпиткой были отрицательные эмоции других людей, вызываемые представителями колдовского сообщества. Впервые в своей жизни заставив кого-нибудь страдать, ведьма или колдун навсегда запоминали это пьянящее чувство насыщения Эфира и, конечно, периодически стремились его повторить.

В прежние времена большинству из них и в голову бы не пришло использовать магию во благо. Тем не менее, такие случаи имели место, но служили для остальных примером и подтверждением того, что опасно идти против своей сущности. Все ведьмы и колдуны знали: если пытаться своей магией помогать людям, то Эфир станет слабеть.

За последние полтора столетия многие соплеменники Анны и Жан-Пьера, научившись контролировать свои чувства и обуздывать желания, пересмотрели свое представление о предназначении ведьм и колдунов. И хотя Эфир по-прежнему требовал от них зла и щедро платил за него удовольствием, многие представители сообщества отказывались посвящать свою жизнь его поиску, а некоторые, как родители Анны, даже решили, что их магия должна принадлежать людям. Они, конечно, помнили, чем им может грозить желание добра, и вели себя осторожно. К примеру, врачи использовали Эфир не напрямую для исцеления больных, а для того, чтобы накапливать знания и совершенствовать свои навыки и умения.

Анна считала служение добру самообманом, а свое стремление к удовольствию смыслом жизни, и в основе всех ее на первый взгляд благих дел так или иначе лежал расчет на получение в конечном итоге блага исключительно для себя, как она когда-то сказала Фергасу Мак-Генри.

– Я знаю, Жан-Пьер, – ответила ведьма. – И поверь, даже при всей моей любви к музыке я бы не стала подвергать свой Эфир и саму себя опасности, растрачивая его на вдохновение, о котором ты говоришь.

Завтра, двадцать восьмого ноября, должен был состояться небольшой домашний концерт «Мистерии». Анна обещала Ники присутствовать. И вот за день до этого мероприятия, подъехав на своей машине к дому, где находилась квартира музыканта, и, посмотрев на часы, ведьма решила ему сначала позвонить. По телефону Анна сообщила молодому человеку, что приехала раньше, чем они договаривались, и спросила, дома ли он. Ники сказал, что он еще в студии, и предложил девушке приехать к нему, отправив сообщение с адресом «Джей-Эйч-Эм Рекордс».

Здание звукозаписывающей компании находилось в центре Дюссельдорфа в десяти минутах езды от дома Ники. Анна впервые была там. Когда она подошла к стойке администратора, чтобы узнать, как ей найти непосредственно студию, она увидела Хельмута Хойера, директора «Мистерии». Он был очень рад встретить здесь девушку, о чем тут же ей сообщил. Ведьма давно заметила, что Хельмут ей искренне симпатизирует и любит, когда она приходит на концерты. Так было и четыре года назад. Пока они поднимались на третий этаж, Хойер рассказал, что в студии сейчас идет запись вокальной партии и в данный момент у Ники и звукорежиссера Свена Зегера возникли небольшие разногласия по этому вопросу. При этом директор выразил уверенность, что приход Анны способен стимулировать рабочий процесс.

Когда ведьма появилась в студии, Ники находился в комнате для записи, отделенной стеклом от контрольной комнаты. Молодой человек что-то обсуждал со звукорежиссером, сидящим за пультом. Увидев девушку, Роннет помахал ей рукой, а Хойер представил Анне Зегера. Свен поинтересовался у Ники, желает ли тот прервать на сегодня работу или они успеют сделать еще одну пробу. Хельмут вмешался в этот разговор, призывая музыканта продолжить работу. Ники не возражал, и через семь минут песня была готова.

Звукорежиссер после некоторого удивления сообщил, что, на его взгляд, именно этот вариант следует оставить в качестве окончательного. Хойер, напротив, вовсе не был удивлен, а наоборот всем своим видом показывал, что ни секунды не сомневался в успехе.

После того как Ники покинул комнату для записи, было решено закончить работу. По дороге домой музыкант сказал:

– Знаешь, Хельмут считает тебя чем-то вроде талисмана группы.

– Правда? – удивилась Анна. – Почему?

– Вообще можно проследить определенную закономерность. Когда ты присутствуешь на концертах, они проходят отлично. Это многие замечают.

– Ерунда, – махнула рукой девушка, – можно подумать, без меня вы плохо выступаете.

– Нет, но знаешь, мы ведь не машины и не в состоянии играть каждый концерт с одинаковым воодушевлением и настроем. Что касается меня, я действительно люблю видеть тебя в зале во время концерта. Должно быть, ты и в самом деле оказываешь на меня благотворное влияние, – улыбнулся Ники.

– Ты преувеличиваешь, – ответила ведьма.

Когда они приехали домой, молодой человек достал из ящика запасной ключ от своей квартиры и дал его Анне.

– Я бы хотел, чтобы ты не зависела от моего графика работы и приезжала в Дюссельдорф тогда, когда захочешь.

Ники

Войдя в свою квартиру и стряхнув снег с капюшона, Ники снял куртку и переобулся. У него было в запасе около двух с половиной часов, чтобы привести себя в порядок, а затем отправиться в аэропорт встречать Анну.

Она должна была прилететь из Лондона в семь часов вечера, и музыкант настоял на том, что сам приедет за ней на машине.

Выйдя из душа, Ники услышал звонок. Это была Регина. Вчера она просила его об интервью для своего журнала «Рок Хаммер», и молодой человек пообещал встретиться с ней завтра. Прошло два месяца с момента их расставания, и за это время Ники пару раз видел Регину на концертах «Мистерии», которые она освещала. Девушка вела себя спокойно и общалась с ним только по делу. Поэтому, когда она сказала, что для следующего номера редакция потребовала от нее интервью с одним из ведущих рок-музыкантов Германии, Ники согласился и назначил встречу в кафе в центре города. Молодой человек взял в руки телефон и ответил:

– Здравствуй, Регина.

– Ники, послушай, не могли бы мы перенести интервью на сегодня? Завтра я уезжаю в командировку в Японию. Я узнала об этом только что.

– Прости, я не могу сегодня. Давай встретимся после того, как ты вернешься, – предложил музыкант.

– Дело в том, что я не знаю, сколько времени пробуду в Японии, а номер выходит пятого декабря, и редактор собирается включить в него мою статью.

– Я, правда, сегодня занят, – сказал Ники.

– Ну, пожалуйста, – просила Регина, – это не займет много времени. Я могу приехать, куда скажешь. Где ты находишься?

– Я дома, но…

– О, прости, ты не один?

– Один, но…

– Отлично! – девушка вновь не дала ему договорить. – Я буду у тебя через пять минут, – и, чувствуя, что музыкант колеблется, умоляюще добавила: – Пожалуйста, Ники, мне нужно только полчаса.

– Ну, хорошо, – сдался молодой человек. – Я жду.

Через десять минут Регина уже сидела за столом на кухне в его квартире и, включив диктофон, принялась расспрашивать музыканта о новом альбоме «Мистерии». Ники сообщил, что работа фактически закончена, и альбом выйдет раньше, чем они предполагали вначале, а именно – в первых числах января, а уже в феврале стартует продолжительный тур. Его откроет большой концерт в Сан-Паулу, где планируется запись видео.

Узнав о планах группы, Регина попросила молодого человека подвести итог уходящего года и назвать самые яркие, по его мнению, события, произошедшие в мире рок-музыки за последнее время. Когда Ники прокомментировал творчество своих коллег, девушка сказала, усиленно изображая равнодушие:

– А теперь, если ты не против, парочка вопросов о твоей личной жизни.

Для молодого человека не было неожиданностью, что Регина заговорила об этом. Он внимательно посмотрел на девушку и понял, что, несмотря на их дружеское общение, она еще не до конца пришла в себя после расставания.

– Я думал, – ответил Ники, – серьезные издания, вроде вашего, не пишут о личной жизни музыкантов.

– Иногда мы это делаем. Видишь ли, у «Мистерии» много поклонниц, а девушкам всегда интересна эта тема.

– Извини, я бы предпочел это не обсуждать.

– Да, брось. Что тебе скрывать? Все и так знают, что ты встречаешься с девушкой, которая снималась в вашем последнем клипе, и из-за которой мы расстались, – с заметным упреком в голосе проговорила Регина.

– Ты хочешь написать об этом? – усмехнулся музыкант.

Регина выключила диктофон, встала из-за стола и подошла к молодому человеку, стоявшему возле кухонного шкафа.

– Ники, скажи, неужели для тебя ничего не значат те три года, когда мы были вместе?

Музыкант на миг задумался, как лучше дать ей понять, что он не намерен больше обсуждать их отношения. Однако девушка истолковала его молчание по-своему. Она приблизилась к Ники и положила руку ему на грудь.

В тот момент, когда молодой человек, желая отстранить Регину, взял ее за руку, на кухне появилась Анна. Музыкант не слышал, как она вошла в квартиру, и, уловив ее вспыхнувший яростным огнем взгляд, понял, что, должно быть, с ее стороны сцена выглядела двусмысленно. Уже через секунду глаза Анны стали ледяными и далекими, и она с усмешкой произнесла:

– Ты не думаешь, Ники, что несколько поторопился, когда давал мне ключи от своей квартиры? Я оставлю их в холле.

– Анна, подожди, – видя, что девушка хочет уйти, музыкант попытался ее остановить, но, выйдя в холл, а потом и из квартиры, очень удивился, что она так быстро исчезла. Ники вернулся домой и, не обращая внимания на злорадную ухмылку Регины, взял телефон и набрал номер Анны. Она оказалась вне сети.

– Черт! – выпалил он.

– Забавно, – заметила Регина, – немного мелодрамы моей статье не помешает.

– Ты не станешь писать об этом, – твердо заявил Ники.

– Интересно, как ты мне запретишь.

– Я серьезно, Регина. В статье не должно быть ни строчки о том, что не имеет отношения к творчеству.

– Поклонникам, знаешь ли, иногда нужны подтверждения, что их кумиры такие же люди, как они. Так что, извини, мне придется проигнорировать твое пожелание.

Ники видел, что эта ситуация доставляет девушке удовольствие. Он, конечно, мог понять ее мстительный настрой, однако не собирался сдаваться.

– Что ж, – спокойно ответил музыкант, – в таком случае «Рок Хаммер» может больше не рассчитывать на общение с группой «Мистерия». Впрочем, это касается любого издания, которое ты будешь представлять.

Регина усмехнулась. Молодой человек понимал, как бы велико ни было ее желание доставить ему неприятности, девушка не станет рисковать своей карьерой.

– Что в ней такого особенного, что ты ее так оберегаешь? – сказала Регина.

Погрузившись в свои мысли, Ники не обратил внимания на ее вопрос и холодно проговорил:

– Тебе пора.

Анна

После того как закончилось очередное собрание акционеров «Би-Эм Холдингс», Анна покинула зал и вошла в лифт. В последний момент, прежде чем двери успели закрыться, к ней присоединился Джеймс Уоллингфорд.

– Как ваши дела, Анна? – поинтересовался он и с улыбкой добавил: – Я надеюсь, тот рок-музыкант уже поплатился своим сердцем за то, что имел счастье наслаждаться вашим… – Джеймс сделал паузу и окинул взглядом стройное тело девушки, одетой в элегантный терракотовый брючный костюм и блузку того же цвета, но на несколько тонов светлее, – общением, – закончил колдун.

Анна почувствовала острое желание испытать на прочность его магическую защиту, запустив в него молнией.

Когда он решил, что имеет право так разговаривать с ней и спрашивать о том, что его не касается? Ведьме надоели его попытки флиртовать с ней так же, как его самодовольный взгляд. Она была близка к тому, чтобы напомнить Уоллингфорду, чем в последний раз закончилось их столкновение, но вместо этого Анна, помедлив лишь мгновение и подойдя к колдуну на расстояние более близкое, чем обычно, сделала вдох и произнесла:

– Скажите, Джеймс, что вас влечет больше: желанный, но предсказуемый восторг от обладания моим телом или мучительное, но по-своему чарующее и манящее чувство поражения?

– Определенно, первое, – заявил колдун, пытаясь показать, что девушке не удастся его смутить.

– В вашем случае одно без другого невозможно. Вы готовы принести в жертву свое сердце? – спросила Анна и, прикоснувшись к его груди, добавила: – Или считаете его неуязвимым?

Лифт достиг первого этажа. Двери открылись. Ведьма отстранилась от Джеймса и произнесла вежливо-холодным тоном:

– До свидания, мистер Уоллингфорд.

Анна покинула здание и подошла к своему автомобилю. Водитель открыл перед ней дверь.

– Джонс, – обратилась к нему ведьма, – вы сделали то, о чем я вас просила?

– Да, мэм. Вот, – ответил тот и протянул девушке связку ключей.

– Спасибо. А теперь – домой.

Анна сидела в машине и думала, почему Уоллингфорд так ее разозлил. Она понимала, что колдун здесь ни при чем. Просто ей еще не до конца удалось справиться с неприятным чувством, которое ведьма недавно пережила. Когда неделю назад она увидела Ники с его бывшей девушкой, в один миг злость заполнила ее сознание.

Быстрый полет, которому Анна предалась, покинув квартиру музыканта, в конце концов помог ей подчинить свои эмоции холодной воле. Ведьме без удовольствия пришлось констатировать, что та злость была ничем иным как ревностью, и именно этот факт выводил Анну из себя. Впервые в ее жизни мужчина заставил ее испытывать это разрушительное чувство, которое ведьма обычно сама вызывала у людей.

Позже, прокручивая в голове увиденную сцену, девушка признала, что у нее не было причин для ревности. Тем не менее, Анна не спешила отвечать на звонки и сообщения, которые Ники слал ей каждый день. Ведьме было трудно простить ему то волнение, что в начале их отношений казалось ей приятным, а сейчас превратилось в нечто неконтролируемое и мучительное.

Чтобы нейтрализовать негативные эмоции, Анна принялась размышлять, как ей поступить с музыкантом. В ее голове тут же возникло множество идей разрушения его жизни. Но, успокоившись, девушка отложила их обдумывание и решила, что пора прервать затянувшееся молчание. Тем временем автомобиль подъехал к дому. Анна попросила водителя приготовить машину к вечеру завтрашнего дня, а затем поднялась на лифте на четвертый этаж. Проходя по холлу, ведьма увидела человека, сидящего на подоконнике недалеко от двери в ее квартиру.

– Ники? Что ты здесь делаешь? – удивилась девушка.

– Жду тебя.

– И давно?

– Не имеет значения, – ответил музыкант.

Анна открыла дверь и жестом пригласила его войти. Сняв верхнюю одежду, они прошли в комнату.

– Как ты узнал, что я в Лондоне? – спросила ведьма.

– От Франца. Надеюсь, ты не будешь слишком строга к нему из-за этого, – слегка улыбнулся Ники.

Глаза ведьмы блеснули.

– Поверь, Франц не стал бы действовать без моего разрешения.

– Я догадывался, – молодой человек усмехнулся. – Но что в таком случае это значит? Наказание или это такая проверка?

– В твоем голосе я слышу упрек, – холодно заметила девушка.

– Да, черт возьми! – не выдержал Ники. – Мне не нравится, что ты не отвечаешь на мои звонки.

Ведьма смотрела на него и не могла сконцентрироваться ни на одной мысли, которые в огромном количестве одолевали ее разум. Прежде чем Анне удалось привести их в порядок, молодой человек произнес:

– Знаешь, вообще-то я приехал к тебе с другой целью.

– Какой же?

– Чтобы объяснить ситуацию с Региной и убедить тебя, что, как бы это ни выглядело со стороны, в действительности у тебя не было причин для возмущения.

– Я знаю, Ники, – ответила девушка. – И я собиралась тебе позвонить.

Музыкант недоверчиво поднял брови.

– То есть ты хочешь сказать, что мне не стоило приезжать?

– Ну почему же? – с улыбкой, но все еще сдержанно проговорила Анна. – Я рада, что ты здесь.

Ники улыбнулся ей в ответ и, помедлив пару секунд, первым сделал шаг навстречу.

Чувствуя, как внутри стихают последние отголоски наслаждения, возвращая ясность сознания и ровный ритм биения сердца, ведьма повернулась на бок и провела пальцем по груди лежащего рядом с ней на кровати молодого человека. Набрав воздуха в легкие, она произнесла:

– Я готова признать, что с моей стороны было ошибкой не отвечать на твои звонки. Но я бы не хотела, чтобы ты считал это наказанием или проверкой. Честно говоря, я не знаю, как мне объяснить мое поведение.

– Я вполне могу обойтись без этого, – взяв ее руку в свою ладонь, сказал Ники.

Когда они, решив поужинать вместе где-нибудь в городе, оделись, музыкант вернул Анне ключи, которые она оставила у него дома, и получил от девушки взамен ключи от ее лондонской квартиры.

– Ну, а Эосберг открыт круглосуточно, – добавила ведьма.

На следующее утро за завтраком Ники спросил:

– Анна, ты уже думала, как будешь отмечать Рождество?

– Вообще-то, я не отмечаю религиозные праздники, – слегка смутившись, ответила девушка.

– Я имел в виду не в этом смысле, – пояснил музыкант.

– Я понимаю, но все равно Рождество для меня ничего не значит.

– Почему? – удивился Ники. – Разве в детстве ты не наряжала елку и не ждала на утро подарков, как все дети?

– Все это было связано с Новым годом, – скрывая свое нежелание говорить о прошлом, рассказывала Анна. – Родители считали абсурдным придавать значение христианским праздникам и обрядам.

– Они были атеистами?

– Можно и так сказать, – неопределенно пожала плечами ведьма.

– Ну, и как ты обычно проводишь Рождественский вечер? – продолжал расспрашивать молодой человек.

– Иногда развлекаю немногочисленных гостей в замке, или встречаюсь с единомышленниками из числа друзей, или просто ничего не делаю, словом – это для меня такой же вечер, как и прочие. А ты как отмечаешь Рождество?

– Ну, вообще-то я тоже не религиозен, – сказал Ники. – Но это – семейный праздник, и если я в это время в Германии, то по традиции провожу его в доме родителей вместе с другими членами семьи. Знаешь, просто такой повод всех увидеть.

– Понимаю, – произнесла девушка.

– Анна, я хотел бы, чтобы ты тоже поехала со мной, – музыкант внимательно посмотрел на нее.

– Ники, ты хочешь познакомить меня со своей семьей?

– Тебе не стоит это так воспринимать. Это просто мое желание быть с тобой на Рождество.

– Хорошо, – легко согласилась ведьма, – почему бы и нет?

Ники

В семь часов вечера Анна и Ники подъезжали к дому его родителей, преодолев за сорок минут шестьдесят километров – расстояние от Дюссельдорфа до Шверте, родного города молодого человека.

Въехав в ворота, автомобиль музыканта поднялся по дорожке, ведущей к дому, и остановился на площадке, где уже находились две машины. Заглушив двигатель, Ники посмотрел на девушку. Ему было интересно, испытывает ли Анна волнение перед встречей с его многочисленными родственниками.

Она была спокойна, и Ники мог только догадываться, что скрывается за ее обычной приветливостью. Впрочем, если бы Анна сама призналась, что волнуется, Ники, скорее всего, было бы сложно поверить ей, потому что ее слова очень редко подкреплялись эмоциями. Когда они вышли из машины, Анна с интересом обвела взглядом дом.

Это было относительно новое сооружение, спроектированное отцом Ники Паулем Роннетом, архитектором по профессии. Трехэтажный дом имел необычную изогнутую крышу, сочетал в отделке природный камень и стекло и радовал глаз отсутствием острых углов.

Подойдя к дому, они увидели, как открылась входная дверь, и к ним навстречу вышла Маргит Роннет, мама Ники. Она сердечно их поприветствовала, обняла сына, тот представил ей свою девушку, а затем все трое вошли в дом.

Пока они раздевались в холле, из гостиной доносились голоса других гостей. Сняв пальто, Анна осталась в свободном трикотажном платье серо-голубого цвета. Свои зимние ботинки она поменяла на изящные черные туфли без каблука. Вместе с верхней одеждой и обувью они оставили в холле сумки и прошли в гостиную.

Это была самая большая комната в доме с огромным полукруглым диваном, двумя креслами и низким кофейным столиком. С одной стороны окна находилось цифровое пианино, а с другой, возвышаясь до потолка, стояла красивая пушистая елка, которую в этот момент наряжали представители семейства Нойман – тридцатидевятилетняя сестра Ники Кора, ее муж Мартин и их младший сын, шестилетний Куно.

Кроме них в гостиной были также хозяин дома Пауль Роннет и его второй зять Эмиль Кауэр. Мужчины оживленно обсуждали последние успехи футбольного клуба «Фортуна» из Дюссельдорфа, болельщиками которого они являлись. Все присутствующие были рады появлению Ники и его девушки.

Когда музыкант познакомил Анну со своими родственниками, Кора тут же выразила симпатию новой гостье и предложила общаться на «ты», очевидно, решив, что Анне необходима помощь, чтобы освоиться в незнакомой компании.

Однако, как заметил Ники, девушка не испытывала неловкости или смущения и вела себя, как обычно, то есть так, как в замке со своими гостями: вежливо, приветливо и проявляя искренний интерес к присутствующим. Она выразила восхищение необычной архитектурой дома и красиво наряженной елкой.

Ники обратил внимание на впечатление, произведенное Анной на мужчин, находящихся в гостиной. Они все были очарованы новой гостьей. Время от времени Ники замечал их оценивающе-восхищенные взгляды, направленные в ее сторону. Молодой человек привык, что Анна, неважно какой на ней был наряд, вечернее или повседневное платье, всегда являлась центром мужского внимания. Ники понимал, что она получает от этого удовольствие, также как и он, когда выступает на сцене.

Тем не менее, Анна ни своими действиями, ни словами не поощряла и не приближала никого в отдельности. И поэтому Ники нравилось, что ее мягкий, сверкающий теплыми искрами взгляд и нежная улыбка в такие моменты предназначаются только ему.

Через некоторое время к компании в гостиной присоединились Маргит Роннет и ее старшая дочь – сорокатрехлетняя Леони Кауэр. Та с вежливой холодностью поздоровалась с Анной, стараясь скрыть свое недоверие к гостье. Музыкант знал, что Леони по-прежнему поддерживает дружеские отношения с Региной и вместе с ней считает Анну виновницей расставания Ники с его бывшей девушкой. Это было то, что беспокоило молодого человека, когда он решил познакомить Анну со своей семьей. Он боялся, что Леони так или иначе настроит его родных против Анны.

К счастью, опасения Ники не подтвердились. Его родители тепло приняли девушку, демонстрируя свою искреннюю доброжелательность. Ужин был запланирован на девять часов, и до этого Ники решил показать Анне дом.

Поднявшись на второй этаж и услышав за одной из дверей громкую речь, они вошли в комнату. На диване перед огромным экраном сидели и играли в компьютерную игру два подростка – шестнадцатилетний Одо Кауэр и Йонас Нойман, который был младше своего кузена на два года. Отложив игру, они выразили бурную радость видеть Ники. Представив Анне своих племянников и поинтересовавшись их делами, музыкант повел девушку на третий этаж, где располагалась отведенная им комната. Молодой человек рассказал Анне, что, с тех пор как его семья семнадцать лет назад переселилась в их новый дом, он занимал единственную комнату на третьем этаже. Когда Ники переехал в Дюссельдорф, его родители почти ничего здесь не поменяли. Музыкант с улыбкой заметил, что теперь Анна без труда может узнать, каким он был в восемнадцать лет. Девушка тут же обратила внимание на висевший на стене постер его первой любимой группы.

– Кумиры? – спросила Анна.

Ники развел руками.

– Ну, да. Я хотел быть, как они.

– Думаю, теперь все наоборот, твои кумиры хотят быть, как ты, – улыбнулась девушка.

Молодой человек пожал плечами.

– А разве у тебя в детстве не висели на стене фотографии любимых музыкантов?

– Ты же видел, в замке на стенах висят только портреты моих предков. И я точно не хотела быть, как они.

– Скажи, когда началось твое увлечение тяжелой музыкой? – спросил Ники.

– Лет в двенадцать-тринадцать. И это, конечно, был «Эффект домино», – ответила Анна, назвав самую популярную в Швейцарии группу, играющую в стиле хард-рок.

– Да, они классные, – согласился молодой человек.

– Восемь лет они были моей любимой группой, но потом мне потребовалось что-то более энергичное, – с улыбкой рассказывала девушка. – А вообще «Эффект домино» нравится мне и сейчас, и я слежу за их творчеством, – сделав паузу, Анна сказала: – Знаешь, для меня была потрясением смерть Мишеля По.

– Я понимаю. Тогда, два года назад, это всех взволновало. Я был знаком с ним и с другими музыкантами группы. Несколько раз мы выступали на одних и тех же фестивалях.

– Меня сначала удивляло, как они вообще смогли продолжать записывать альбомы и давать концерты. Я думала, фэны не примут нового вокалиста. Но оказалось, что он справляется вполне достойно.

– Какая твоя любимая песня «Эффекта домино»? – спросил Ники.

– «Видение», – не задумываясь, ответила Анна. – А твоя?

– Я, наверное, не так хорошо знаком с их творчеством, как ты. Но из того, что приходит в голову, я бы выбрал «Танец с огнем». Есть в ней что-то драматичное.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась девушка. Она подошла к стеллажу, расположенному у одной стены, и взяла в руки фотографию в рамке. – О!Знакомые лица, – улыбнулась Анна.

На фото были Ники, Рольф Бернхард и Штефан Граде.

– Сколько вам здесь лет?

– По пятнадцать.

– Забавное фото, если учесть то, как вы выглядите сейчас, – сказала девушка. – Наверно, здорово заниматься любимым делом вместе с лучшими друзьями?

– Да, – кивнул Ники. – В этом мне очень повезло.

За ужином, отдавая должное традиционному рождественскому гусю, приготовленному хозяйкой дома, родственники Ники обменивались новостями и расспрашивали Анну о том, чем она занимается. Особенный интерес к ее работе проявлял Эмиль Кауэр. Когда Анна узнала, что он был дизайнером автомобильной компании «Фау-Вэ-А-Гэ», она призналась, что предпочитает ездить на немецких машинах именно из-за их внешнего вида, и выразила сожаление, что дизайнеры британских автомобильных марок, в том числе и «Би-Эм Холдингс», в своей работе делают ставку на статус и бренд, а не на изящество.

Леони, которая была недовольна повышенным вниманием мужа к новой гостье, спросила Анну, не должна ли она, работая в автомобильной компании, поддерживать ее и ездить на машине соответствующей марки. Девушка ответила ей, что в Лондоне она так и делает. Заметив некоторое напряжение, возникшее между Леони и Анной, Кора решила сменить тему и поинтересовалась, что представляет собой отель в замке Эосберг. После того как Анна коротко о нем рассказала, Маргит Роннет спросила девушку:

– Скажите, а ваши родители тоже живут в замке?

– Нет, они умерли одиннадцать лет назад, – ни одна нота в голосе Анны не изменилась. Она произнесла это так, как будто это не имело к ней никакого отношения.

– О, простите, дорогая! Мне очень жаль, – сочувствующе воскликнула хозяйка дома и, сердито посмотрев на сына, добавила: – Ники следовало предупредить нас.

– Все в порядке, госпожа Роннет, – поспешила ответить Анна.

Ужин подходил к концу, и Одо поинтересовался у Ники, будет ли тот что-нибудь играть. Музыкант пообещал исполнить пару рождественских песен. Одо как поклонник «Мистерии» попросил также сыграть что-нибудь из их репертуара. Ники заметил, что это вряд ли придется по душе всем.

– Я уверен, – сказал Одо, – большинство согласятся. А мама может выйти из комнаты или закрыть уши.

Увидев вопросительный взгляд Анны, музыкант пояснил:

– Леони считает металл бессмысленным грохотом.

– Я понимаю, подростки любят весь этот шум и дикие вопли, – ответила его сестра. – Но меня удивляет, что взрослые люди, вроде тебя, Ники, продолжают этим заниматься.

Молодой человек не стал вступать с ней в спор, потому что подобные разговоры часто имели место во время семейных встреч, и каждый хорошо знал позицию другого. Анне было об этом неизвестно, и она сказала:

– Странно слышать это от вас, госпожа Кауэр. Разве члены семьи не должны поддерживать Ники в любимом деле, которое к тому же имеет успех?

Музыкант улыбнулся и посмотрел на своих родных. Его мама согласно кивала в ответ на замечание Анны. Дело в том, что девушка практически слово в слово озвучила мнение его родителей на этот счет.

Леони усмехнулась, но никак не прокомментировала реплику Анны. После ужина все перешли в гостиную, и Ники сел за пианино. Сначала он, как всегда, сыграл несколько рождественских песен, которые вместе с ним пели все члены семьи. Затем молодой человек, зная любовь мамы к музыке шестидесятых годов, исполнил один популярный хит того времени. После этого Одо, который всем своим видом изображал скуку, сказал, что не понимает, как людям может нравиться это старье.

– Пожалуйста, – умоляющим голосом произнес он, обращаясь к Ники, – сыграй какую-нибудь свою песню. Например, «Рок или ничего».

– Знаешь, – улыбнулся музыкант, – для того чтобы эта песня хорошо получилась, одного пианино мало. Мне понадобятся две гитары, бас-гитара, ударная установка, а также Рольф, Штефан, Алекс и Торстен, которые будут играть на всем этом, ну, и самое главное – большой зал для соответствующей атмосферы. Так что извини, нужно выбрать что-нибудь другое.

На минуту задумавшись над подходящей песней из тех, что он дома еще не играл, Ники посмотрел на Анну, которая стояла у окна.

– Может, «В поиске истины»? – предложила девушка.

– Отличная идея, – согласился музыкант. Действительно, эта небольшая баллада прекрасно подходила для исполнения на пианино, тем более что в оригинале она звучала как раз под аккомпанемент этого инструмента. Несмотря на то что «Мистерия» никогда не играла эту песню на концертах, и Ники последний раз пел ее во время записи альбома около шести лет назад, он хорошо ее помнил, как и вообще все, что он написал, и поэтому уверенно коснулся клавиш.

И хотя молодой человек знал, что его семья, особенно родители и племянники, все также внимательно его слушают, во время исполнения он смотрел только на Анну. Вряд ли кто-нибудь из присутствующих мог заметить перемену, произошедшую в ней.

Девушка осталась на том же месте, по-прежнему приветливо улыбалась, но Ники с удовольствием видел, как ее открытый, спокойный взгляд наполняется волшебным восхитительно-опасным огнем.

Доиграв песню, музыкант посмотрел на родных. Впервые не только племянники, но и взрослые не скрывали восторг и охотно выражали свои эмоции. Даже Леони в некотором удивлении призналась, что, возможно, ее слова о металле не всегда были справедливы.

Спустя полчаса Анна и Ники не спеша прогуливались вокруг дома по дорожкам сада, едва освещенного неяркими фонарями. К этому времени уже стих холодный северный ветер, принесший с собой снег и мороз – редкие явления для Рождества в этих краях. Остановившись у бассейна, закрытого на зимнее время, Ники с улыбкой спросил:

– Скажи, что ты делаешь, чтобы мои песни производили на всех такое впечатление?

– А что я, по-твоему, делаю, Ники? – также несерьезно сказала Анна.

– Ну, я не знаю, может, какое-нибудь колдовство, чары, заклинания.

– Ты по-прежнему считаешь меня ведьмой? – со смехом спросила девушка.

– Безусловно.

– Неужели я похожа на этих ужасного вида женщин, насылающих порчу и использующих метлы как средство передвижения?

Ники покачал головой:

– Нет, думаю, ты гораздо сильнее их, и твое колдовство во много раз опаснее.

Молодой человек заметил, как во взгляде Анны на секунду промелькнуло что-то необъяснимое, смесь удивления и неожиданного интереса. Она хотела ответить ему, но передумала, и ее изумрудные глаза вновь засияли нежным блеском.

Ники молча смотрел на девушку. Он наблюдал за тем, как снежинки ложатся и медленно тают на ее волосах и ресницах и мгновенно исчезают на губах, оставляя после себя капельки воды. Несмотря на мороз, губы Анны оказались теплыми и мягкими, и наслаждение от поцелуя стерло ощущение времени.

Когда они вернулись в дом, там было уже тихо. Они поднялись на третий этаж, и Анна отправилась в душ, а Ники, вспомнив, что оставил свой телефон в куртке, вернулся вниз. Заметив, что на кухне горит свет, молодой человек обнаружил там Леони и Кору, которые сидели за барной стойкой и пили вино.

– Ники, присоединишься? – спросила Кора.

– Нет, спасибо, – музыкант налил в бокал воды и сделал глоток.

– Сегодня был отличный вечер, – продолжала Кора. – Знаешь, Анна всем понравилась.

– Я рад, – усмехнулся молодой человек.

– Одно можно сказать точно. Анна – самая красивая девушка из всех, что у тебя были.

– Я думаю, – вставила Леони,– слишком красивая для серьезных отношений.

– Ерунда! – возразила ее сестра. – Это вообще никак не связано. Она умная и вовсе не высокомерная, как можно было ожидать, учитывая, что она аристократка.

Видя, что Леони хочет что-то ответить на это, Ники поспешил сказать:

– Может, вы все-таки не будете обсуждать Анну? Хотя бы в моем присутствии.

– Прости, Ники, – Кора примирительно улыбнулась брату.

Пожелав сестрам спокойной ночи и попрощавшись до завтра, музыкант вернулся в свою комнату.

Анна

Переодевшись в длинную свободную рубашку черного цвета, ведьма стала ждать Ники. Она легла на кровать и принялась листать «Заводной апельсин» Энтони Берджесса – одну из книг, которые были в комнате молодого человека. Когда тот вышел из ванной, Анна показала ему книгу и спросила:

– Ты читал это?

– Конечно, – ответил Ники. – Кажется, еще в школе.

– Знаешь, когда я в первый раз прочитала «Заводной апельсин», то подумала, что каким бы непривлекательным ни был герой и любой человек вообще, если он так любит музыку, то он не потерян.

Ники сел на кровать рядом с девушкой.

– Разве сейчас твое мнение изменилось?

– Изменилось мое отношение к этому произведению. Во второй раз оно доставило мне гораздо меньше удовольствия. Мне показалось, что музыка сама по себе не важна для автора как одна из тем книги, она даже никак не характеризует персонажа, а является всего лишь способом воздействия на героя, его уязвимым местом, как могла бы быть любая другая привязанность.

– Ты считаешь, что автор не из-за личных предпочтений выбрал Бетховена?

– Дело не в этом, просто Бетховен и вообще классика – это то, что любят и уважают все и единодушно признают музыкой, даже те, для кого она не имеет значения.

– Увы, – сказал Ники. – Не все воспринимают музыку так, как ты. К сожалению, многие думают, что это увлечение проходит с возрастом.

– Ты имеешь в виду свою сестру?

Молодой человек махнул рукой.

– Поверь, я давно привык к тому, что Леони говорит о моем творчестве. К тому же, – добавил он, забирая у Анны книгу и разворачивая девушку к себе, – сегодня она была не в лучшем своем настроении.

– Я подозреваю, отчасти из-за меня? – сказала ведьма, помогая Ники расстегнуть ее рубашку.

– Не обращай внимания, – ответил музыкант, обхватив Анну одной рукой за талию, а другой – коснувшись теплой кожи ее груди. – Просто ей не нравилось, что Эмиль за ужином смотрел на тебя чаще, чем следовало.

– А тебе нравилось? – спросила ведьма.

Молодой человек поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Я в восторге от этого.

Анна поцеловала его, довольная ответом. Когда футболка Ники отправилась туда же, где была и ее рубашка, девушка принялась расстегивать его джинсы. В этот момент музыкант мягко отнял ее руки и сказал:

– Не спеши. Позволь мне сначала сделать то, что я хочу.

Ведьма с удовольствием повиновалась ему. Она легла на спину, предоставляя свое тело в полное распоряжение молодого человека. Губы Ники скользили по ее груди и животу, вызывая волнение каждого миллиметра кожи. Ощущение этой упоительной расслабленности исчезло в один миг, как только Анна почувствовала, что нежнейший участок ее плоти оказался в плену его губ и языка. Каждое их движение рождало в теле девушки яростный отклик. В одну и ту же секунду она мысленно умоляла Ники прекратить эту восхитительную пытку и отчаянно боялась, что он это сделает. Ведьма кусала свои пальцы и сжимала руки, беспощадно вонзая ногти в ладонь, пока ей наконец не было даровано желанное освобождение в виде яркой, ослепляющей вспышки.

Посетив последнее в этом году заседание акционеров, Анна вернулась в Дюссельдорф за два дня до Нового года. И вот наблюдая, как теплая вода из крана поддерживает комфортную температуру, ведьма сидела в ванне спиной к Ники и слушала его рассказ о прошедшем в Кельне благотворительном концерте, в котором, кроме «Мистерии», приняло участие еще несколько известных рок-групп. Когда музыкант сказал, что его племянники присутствовали на этом мероприятии, Анна спросила:

– А твои родители когда-нибудь приходили на ваши концерты?

– Нет, но они смотрят видео в сети.

– И что они говорят?

– Что они могут говорить? – пожал плечами Ники. – Им все нравится, и они радуются за меня.

– У тебя прекрасная семья, – заметила ведьма.

Музыкант убрал ее волосы на одно плечо и положил свою ладонь на другое, погладив большим пальцем шею девушки.

– Анна, скажи, ты скучаешь по своим родителям?

Ведьма молчала. Ники не торопил ее, а лишь медленно водил рукой по ее волосам и спине.

– Знаешь, – наконец ответила Анна, – когда задают этот вопрос, мне кажется, ждут, что я либо честно признаюсь, что мне их не хватает, либо скажу «нет», подразумевая, что эта тема для меня болезненна. И я не хочу ее обсуждать, – сделав паузу, девушка продолжила: – Но я также не хочу тебя обманывать и надеюсь, что ты правильно меня поймешь. Я не скучаю. Мы не были близки, и я научилась быть самостоятельной задолго до их смерти.

– Они любили тебя?

– Да, наверное. Но им было трудно мириться с тем, что я не такая, как они, – подбирая слова, ответила ведьма.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Ники.

– Мои родители были учеными и считали, что все, чем они владеют – знания и капитал, должно приносить пользу людям. Они надеялись, что я стану их последователем и выберу себе какое-нибудь мирное занятие. Но наука мне казалась скучной. Я не могла воспринимать внешний мир со стороны.

– Догадываюсь, – улыбнулся молодой человек, – что ты и в детстве была центром внимания окружающих.

Анна обернулась и посмотрела на Ники.

– Как и ты, не так ли?

Музыкант развел руками, а затем продолжил:

– Твоим родителям это не нравилось?

– Нет, но они понимали, что не смогут изменить меня, и не делали этого.

– Скажи, – молодой человек помедлил, – ты их любила?

В один миг ведьма почувствовала злость, которая требовала выхода. Но уже через секунду Анна призналась себе, что злится вовсе не на Ники. Не желая несправедливо его обижать, девушка полностью развернулась к нему и, помолчав мгновение, сказала:

– Ники, я не знаю, что мне ответить на это.

Музыкант с легкой улыбкой некоторое время смотрел на Анну. Холодный взгляд ведьмы сменился вопросительным.

– Что?

– Интересно, какие еще темы заставляют тебя проявлять эмоции?

– Ты завел разговор о родителях, чтобы узнать это?

– Не надо подозревать меня в бездушии, – мягко сказал Ники, убрав со лба девушки мокрые пряди. – Поверь, мне важно все, что ты о себе рассказываешь.

Ведьма улыбнулась ему и сказала:

– По-моему, купание пора закончить. От долгого пребывания в воде портится кожа.

– Только не твоя, – ответил музыкант, с удовольствием касаясь губами плеча Анны. – Она потрясающая. Но ты права: нам, действительно, стоит переместиться в более привычную среду.

Девятого февраля Анна прилетела в Бразилию, где должен был состояться первый концерт «Мистерии» в поддержку нового альбома.

Приехав на такси в гостиницу «Возрождение», расположенную в центре Сан-Паулу, ведьма сообщила администратору свое имя и получила ключ от номера, в котором несколько часов назад поселился Ники.

Его, впрочем, там уже не было. Музыканты отправились в «А-Эси-Пэ Арену», одну из крупнейших концертных площадок города, за три часа до начала мероприятия. Анна и Ники договорились увидеться уже на месте перед концертом, поэтому у нее было еще два с лишним часа свободного времени.

Узнав, что «А-Эси-Пэ Арена» находится недалеко и любой таксист доставит ее туда за двадцать минут, ведьма решила немного погулять по городу, в котором до этого ни разу не была.

Надев топ из металлизированной ткани серебряного цвета, черные джинсы и босоножки на тонкой шпильке, Анна перекинула через плечо маленький клатч на черном ремешке, вышла из гостиницы и окунулась в суету вечернего мегаполиса. Побродив по шумным улицам и выпив чашку вкуснейшего мокко, ведьма остановила такси и объяснила водителю по-английски, что ей нужна «А-Эси-Пэ Арена». Таксист уверил девушку на смеси английского и португальского, что довезет ее до места за полчаса.

Сев в машину, Анна сообщила Ники по телефону, что она уже выехала и скоро будет. Через десять минут ей позвонила Маргарет Сайм и напомнила, что ждет Анну послезавтра на показе своей новой весеннее-летней коллекции в Лондоне. Девушки обсудили предстоящее мероприятие, и ведьма, которой были известны некоторые сюрпризы, приготовленные подругой для посетителей, выразила уверенность, что показ пройдет грандиозно.

Когда Анна закончила разговор, то обнаружила, что пейзаж за окном автомобиля сменился. Вместо оживленных улиц и широких проспектов девушка видела только слабо освещенную дорогу, редкие встречные машины и ни одного населенного пункта. Анна спросила водителя, которого звали Густаву, правильно ли они едут и скоро ли будут на месте. Тот ответил ей что-то по-португальски. По интонации ведьма поняла, что, должно быть, он говорит, что все в порядке.

Между тем до концерта оставалось пятнадцать минут, и было не похоже, что они приближаются к «А-Эси-Пэ Арене». В этот момент автомобиль начал издавать какие-то странные звуки, и Густаву, произнеся ругательство, остановился на обочине. Анна попыталась узнать у него, что случилось с машиной, и была готова незаметно использовать магию, чтобы устранить неполадки. Однако из потока речи водителя ведьма разобрала слово «бензин», и это означало, что магия здесь не поможет.

Соплеменники Анны могли создавать вещества, предметы лишь из того, что было в их распоряжении на относительно небольшом расстоянии и то, если они знали, как тот или иной предмет устроен. Ведьма спросила Густаву, как далеко они находятся от «Арены», и тот, достав карту, быстро-быстро начал говорить. Затем он кому-то позвонил и после этого попытался Анне объяснить что-то. Девушка поняла, что они свернули не в том направлении, но он знает, где они находятся, и теперь ему придется ждать, когда приедет его брат с канистрой бензина. Что касается Анны, Густаву сказал, что денег с нее не возьмет и поможет поймать такси, которое доставит ее туда, куда нужно.

Судя по тому, как редко машины проезжали по этой дороге, девушка сомневалась в успехе этой затеи. К тому же времени до концерта оставалось мало. Тогда она решила уйти на безопасное расстояние от машины и, воспользовавшись навигатором в своем смартфоне, быстро долететь до «Арены».

К несчастью, выяснилось, что отсутствует связь со спутником, и даже позвонить кому-либо отсюда было непросто. Когда Анна потерпела неудачу с навигатором, она пыталась связаться с Францем, чтобы он из дома помог ей найти путь. Но секретарь три раза был недоступен, а когда в трубке все же раздавались длинные гудки, он не отвечал.

Неприятное чувство потери контроля над ситуацией захватило разум ведьмы. Каждую минуту она то пыталась включить навигатор, то звонила Венцелю, увы, безрезультатно. Сделав глубокий вдох, Анна села на бетонную плиту, стоящую на обочине, и велела себе успокоиться.

Ники

«А-Эси-Пэ Арена», рассчитанная на тридцать тысяч человек, к началу концерта была заполнена более чем на три четверти. Но Ники вопреки своей привычке не следил за этим. Анна должна была приехать пятнадцать минут назад, и все это время молодой человек набирал ее номер. Однако уже успевший ему надоесть голос вежливо сообщал, что вызываемый абонент вне сети.

Музыканты находились в помещении рядом со сценой и были готовы вот-вот предстать перед своими фанатами. Ники нервничал, и это было заметно всем окружающим. В очередной раз безуспешно попытавшись связаться с Анной, он попросил подождать еще пять минут. Давид Нуньес, директор компании, организующей концерты «Мистерии» в Бразилии, нахмурился, когда узнал, в чем причина задержки, тем не менее, не стал торопить музыкантов. Ники снова набрал номер девушки, и наконец она ответила.

– Анна, где ты? Что случилось?

– Не волнуйся, со мной все в порядке, – услышал Ники ее спокойный голос. – Но к началу концерта я не успею.

– Почему? Где ты находишься? – молодой человек повторил свой вопрос.

Анна коротко объяснила ему ситуацию, в которую попала.

– Я все понял, – в голове Ники быстро проносились мысли. – Подожди секунду, – сказал он и обратился к Давиду по-английски: – Мне нужен кто-нибудь, кто хорошо знает город.

– Зачем? Что случилось? – спросил Нуньес.

Прежде чем музыкант успел ответить, в разговор вступил помощник Давида Матеус Кордейру.

– Я знаю город. А что нужно?

– Поговори, пожалуйста, с водителем такси и выясни, где он находится, – тут же сказал Ники. Затем он попросил Анну дать телефон водителю. Через минуту Матеус вернул музыканту телефон и объяснил, что они свернули не там, где надо, но это место недалеко, приблизительно в десяти минутах езды от «Арены». Узнав у Кордейру, сможет ли он туда поехать, Ники снова связался с девушкой.

– Анна, пожалуйста, оставайся на месте. Я пришлю за тобой машину.

– Ники, не беспокойся. Я, правда, сумею сама добраться. Как только Франц…

– Анна, прошу тебя, – мягко, но настойчиво перебил ее молодой человек. – Ничего не предпринимай. Обещай мне подождать хотя бы десять минут.

– Хорошо, – сдалась девушка.

– Ну, теперь все в порядке, – сказал Нуньес, когда музыкант убрал телефон. – И пора начинать концерт.

– Ники, правда, пойдем, – проговорил Рольф, видя, что его друг не спешит на сцену. – Фэны ждут.

Ники помолчал секунду и, готовый выдержать все нападки, решительно заявил:

– Я тоже поеду за Анной.

– Что за блажь! Это срыв концерта! – воскликнул Давид. – Тебя ждут тридцать тысяч поклонников, а ты отказываешься работать, потому что не приехала твоя девушка? Я думал, вы – серьезные, взрослые люди. Господин Хойер, – Нуньес обратился к директору «Мистерии», – может, вы объясните музыкантам, какими финансовыми санкциями грозит им отмена концерта?

– Да, Ники, подумай сам, – сказал Хельмут, как показалось молодому человеку, больше для вида. – Господин Кордейру съездит за Анной, и она скоро будет здесь.

– Я не собираюсь отменять концерт, всего лишь прошу дать мне полчаса, – настаивал музыкант. – А что касается денег, если ваша компания за это время что-нибудь потеряет, можете вычесть эту сумму из моего гонорара.

Нуньес хотел ответить, но Хельмут взял его за руку и отвел в сторону. Выслушав Хойера, Давид сказал Ники:

– Хорошо. Полчаса.

Анна

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Анна смотрела в ночное небо. Больше всего в этот момент ей хотелось взлететь вверх, чтобы потоки свежего ветра, охладив голову, освободили разум от эмоций, мешавших найти выход из положения. Но обещание дождаться машину не позволяло ведьме подняться в воздух.

В телефонном разговоре с Ники она, конечно, постаралась скрыть свое волнение и злость на себя из-за этой глупой ситуации. Анна не хотела добавлять музыканту переживаний перед концертом, но самым большим ее желанием было сохранить в глазах Ники образ сильной и независимой девушки.

Ведьма вновь набрала номер Франца, и когда тот, как и прежде, не ответил, шумно выдохнула и спрятала телефон в Эфир. Уставившись в одну точку, Анна сидела на бетонной плите и ждала. Она не знала, сколько прошло времени до момента, когда у противоположной обочины остановился автомобиль, из которого вышел Ники и направился к девушке. Когда она его увидела, мысли и чувства, тревожившие Анну последние полчаса, наконец покинули ее вместе со слезами. Ведьма была не в силах справиться с этим давно забытым ощущением, как соленая вода заполняет глаза, размывая очертания предметов и людей, и, оставляя влажный след на щеках, стекает вниз.

– Не плачь, моя красавица, – молодой человек бережно смахнул ее слезы и поцеловал Анну в губы.

– Ники, а как же концерт?

– Не волнуйся, он начнется, как только мы приедем.

Сидя в машине, ведьма достала зеркальце и, прикоснувшись пальцами к своему лицу, мысленно произнесла заклинание, чтобы устранить следы слез. В этот момент зазвонил ее телефон. Когда Анна увидела на экране номер Франца, все испытанные ею отрицательные эмоции превратились в негодование, которое ведьма с особым наслаждением выплеснула на своего помощника.

Желая успокоить девушку, Ники взял ее за руку. Она посмотрела на музыканта и, сделав глубокий вдох, попрощалась с Венцелем.

– Бедный Франц! – улыбнулся Ники. – И часто ты так с ним?

– За восемь лет, что он на меня работает, это был третий раз, – окончательно успокоившись, ответила Анна.

– Но признай, сегодня он не был виноват.

– Он и в первые два раза не был виноват, – с улыбкой заметила ведьма и, сделав паузу, добавила: – Я извинюсь перед ним, когда буду дома.

Как только они добрались до «Арены», Ники и его друзья отправились на сцену, а Анна, пообещав молодому человеку через пять минут присоединиться к зрителям в ложе, осталась с Хойером.

– Скажите, Хельмут, сколько вы потеряли из-за задержки концерта? Я хочу компенсировать…

– Не беспокойтесь, Анна, – Хойер перебил девушку. – Господин Нуньес совершенно бескорыстно полчаса согласился ждать начала концерта. К счастью, больше и не потребовалось.

– Тем не менее, если все-таки потом возникнут какие-либо сложности, пообещайте, что вы обратитесь ко мне.

– Я уверен, что ничего такого не произойдет.

– И все же пообещайте, – настаивала ведьма.

– Хорошо.

– И еще, Хельмут, – Анна помедлила, – прошу вас, не говорите Ники об этом.

– Конечно. Я понимаю.

Когда ведьма после концерта спустилась в гримерную к музыкантам, молодые люди приходили в себя и не очень внимательно слушали Давида Нуньеса, который в излишне экспрессивной манере выражал свой восторг от концерта. В этот момент он был вовсе не похож на того сердитого дельца, каким показался вначале, а скорее напоминал подростка, впервые попавшего на рок-концерт.

Давид сказал, что очень сожалеет, что музыкантам уже завтра нужно улетать в Буэнос-Айрес, иначе он бы устроил им увлекательную культурную программу, а сегодня он приглашает их отдохнуть в одном из лучших клубов города.

Оставив неутомимых Штефана и Алекса в компании симпатичных бразильянок, Ники и Анна вместе с Рольфом и Торстеном покинули клуб и вернулись в гостиницу.

Оказавшись в своем номере, ведьма и музыкант впервые за весь вечер смогли остаться наедине. Анна смотрела на Ники и понимала, что он, должно быть, устал после того, как сначала в течение двух часов приводил фанатов в неистовство, а затем терпеливо отвечал на вопросы Нуньеса, которыми тот атаковал музыкантов, пока они были в клубе.

Впрочем, об усталости Ники ведьма могла догадываться только по некоторым едва заметным признакам: молодой человек был немногословен, его движения стали медленнее, а глаза закрывались чаще, чем обычно.

Когда Ники вышел из душа, Анна предложила ему не ждать ее и ложиться спать. Целуя шею и плечи девушки, музыкант ответил, что весь вечер его силы поддерживало единственное желание и это точно не желание лечь спать. Взяв в руки планшетный компьютер, молодой человек добавил, что пока Анна будет в ванной, он узнает, с каким счетом закончился сегодня матч «Фортуна» – «Вердер».

Через пятнадцать минут, надев шелковую тунику темно-синего цвета, девушка вернулась в комнату и обнаружила Ники сидящем в кресле с закрытыми глазами. Подойдя к нему, Анна оперлась руками на подлокотники, наклонилась и разбудила музыканта нежным поцелуем в губы.

– Прости, я все-таки уснул, – сказал молодой человек, погладив ладонью ее бедро под туникой. Ведьма пожала плечами, давая понять, что и не думает обижаться на него из-за этого. Затем она помогла Ники снять футболку и расстегнула джинсы. Касаясь губами его груди и живота, Анна опустилась перед ним на колени.

Через некоторое время, с радостью подарив молодому человеку удовольствие забыть о волнениях и утомительном напряжении, ведьма подняла голову, провела безымянным пальцем по своим губам и спросила:

– А теперь спать?

В этот раз Ники не стал возражать и молча кивнул ей в ответ.

Самолет в Лондон вылетал из Сан-Паулу в пять часов вечера, на час позже, чем рейс в Буэнос-Айрес, тем не менее, Анна поехала в аэропорт вместе с музыкантами.

По дороге молодые люди говорили о предстоящих концертах и обсуждали прошедший. Штефан с изрядной долей самодовольства рассказывал о вчерашнем вечере, о том, как ему повезло познать настоящую благодарность поклонниц, и сожалел, что его друзья не воспользовались этой возможностью.

Все давно привыкли к таким разговорам и не комментировали их, предпочитая не воспринимать всерьез слова Граде.

К тому моменту, как Анна и музыканты прибыли в аэропорт, регистрация на оба рейса уже началась. Так как соответствующие стойки располагались в разных концах терминала, девушка договорилась встретиться с Ники после того, как они все пройдут таможню.

И вот, ожидая приглашения к выходу, ведьма и молодой человек пили кофе в одном из многочисленных кафе и планировали следующую встречу. Через десять дней «Мистерия» собиралась сделать недельный перерыв в туре и вернуться в Европу. В это время в Эосберге должен был начаться новый сезон, и Анна предложила Ники отдохнуть в замке несколько дней. Музыкант с удовольствием принял ее идею.

В этот момент объявили посадку на рейс Сан-Паулу – Буэнос-Айрес. Ведьма проводила молодого человека к указанному выходу, у которого уже собрались остальные. Анна попрощалась со всеми, пожелав им удачи. Хельмут выразил сожаление, что девушки не будет на ближайших концертах. Ведьма успокоила его, пообещав обязательно посетить еще не один концерт в этом туре. Перед тем как вслед за друзьями отправиться на посадку, Ники обнял Анну за талию и сказал:

– Десять дней – долгий срок.

– Вовсе нет, – ответила девушка. – Ты ведь будешь заниматься любимым делом.

– Это верно, – вздохнул музыкант. – Но я бы предпочел делать это в твоем присутствии.

– Ты тоже, как и Хельмут, считаешь, что я приношу вам удачу? – с улыбкой спросила Анна.

– Да, но дело не в этом. Просто мне нравится на концертах петь только для тебя.

– Надеюсь, здесь нет никого из ваших фанатов, иначе им было бы неприятно слышать это.

Ники с притворной серьезностью окинул взглядом окружающих людей и, улыбнувшись, произнес:

– Вряд ли здесь кто-то понимает немецкий язык.

Поцеловав девушку на прощанье, музыкант не спешил выпускать ее ладонь из своей руки.

– Анна, – помедлив лишь мгновение, молодой человек сказал: – Я люблю тебя.

Ники не стал дожидаться ее реакции на признание и отправился на посадку. А реакцией было ее учащенное сердцебиение и растерянный взгляд. Ведьма много раз в своей жизни слышала эти слова от мужчин, но впервые они застали ее врасплох. Неожиданное признание Ники вновь заставило мысли Анны беспорядочно и стремительно заполнить ее рассудок, так, что сосредоточиться и объяснить себе свое состояние девушка смогла не сразу.

В самолете ведьма, как обычно, попыталась взглянуть на ситуацию со стороны и проанализировать ее, но захватившие девушку не поддающиеся контролю эмоции мешали сконцентрироваться на сколько-нибудь здравой мысли. В конце концов, устав бороться с собой, Анна уснула в удобном кресле первого класса и проспала до тех пор, пока самолет не приземлился в Хитроу.

Велев водителю отвезти ее вещи домой, ведьма отыскала безопасное место, откуда она смогла бы взлететь незамеченной, и поднялась в воздух. Она устремилась прочь из города, подальше от людей и дорог.

Скорость полета увеличивалась, но вместо желанного успокоения Анна ощущала, как внутри растет напряжение и злость на Ники. Ведьма ненавидела его в этот момент за то, что не знала, что ей делать с его признанием.

Девушке нравились их комфортные отношения. Анна не собиралась разбивать музыканту сердце, пока она была им увлечена. Ведьма считала, что молодой человек воспринимает их связь подобным образом. Но вот он признается ей в любви!

Анна в ярости запустила в небо огненный луч, за которым тут же последовали новые. Вернувшись через два часа в Лондон, девушка запретила себе думать об этом и сосредоточилась на предстоящих делах.

Ники

Выехав из Дюссельдорфа в пять часов утра, Ники надеялся прибыть в Гарденау к двенадцати. Музыканты вернулись из Южной Америки вчера ночью, довольные тем, как прошли первые восемь концертов. Весь день Ники спал, приходя в себя после бесконечных перелетов и смены часовых поясов. Он легко проснулся рано утром и, собрав вещи, отправился в Швейцарию на машине.

Когда молодой человек проезжал по территории Баден-Вюртемберга, начался унылый дождь, который, тем не менее, не смог испортить настроение Ники, предвкушающего желанный отдых в обществе любимой девушки. После расставания в аэропорту Сан-Паулу они, конечно, не раз общались в сети и по телефону, и поначалу музыкант ждал, что Анна даст ему понять, как она восприняла его признание. Но девушка вела себя с ним по-прежнему, так, как будто этого признания не было вовсе.

Ники не переживал, наоборот, отчасти он радовался тому, что Анна по крайней мере не отдалилась от него, что было весьма вероятно, если знать, как она относится к попыткам заставить ее обнаружить эмоции.

В начале двенадцатого музыкант свернул на дорогу в Гарденау и через несколько минут уже увидел голубые треугольные крыши белого замка. Въехав в ворота, Ники оставил машину на стоянке, взял свою дорожную сумку и направился к главному входу.

В огромном холле у стойки администратора молодой человек увидел Франца Венцеля, который после приветствия сообщил ему, что Анна в данный момент занята, но скоро освободится, и велел Томасу, портье, проводить Ники в его комнату.

Когда музыкант поднялся на седьмой этаж и оказался в большой комнате, изящно сочетающей в отделке современный и классический стили, он поинтересовался у портье, почему его не поселили в том номере, который он обычно занимал, когда приезжал в Эосберг. Томас ответил, что это – лучшая комната замка, и хозяйка велела предоставить ее Ники.

Комната действительно впечатляла не только размерами и убранством. Солнце заливало помещение, благодаря двум огромным окнам в пол. Молодой человек подошел к одному из них и увидел широкий каменный балкон, на парапете которого стояло несколько небольших клумб, закрытых до весны. В комнате помимо входной двери было еще три двери. За одной из них Ники обнаружил узкий коридор, похожий на тайный ход, за другой располагалась огромная ванная комната, отделанная темно-зеленым мрамором. И только молодой человек собирался узнать, что находится за третьей дверью, как в комнату вошла Анна.

На ней была узкая синяя юбка строгого кроя и белоснежная рубашка с рукавом до локтя.

– Здравствуй! – радостно улыбнулась девушка, однако, ее глаза остались холодны.

Стараясь не обращать на это внимания, Ники в знак приветствия обнял и поцеловал Анну.

– Тебе здесь нравится? – спросила она.

– Конечно. Томас сказал, что это лучшая комната в замке?

– Так и есть.

– А как же твоя комната? Неужели она хуже? – удивился музыкант и с улыбкой добавил: – Или ты, правда, живешь в башне?

Анна усмехнулась.

– Нет, не в башне. Это, – девушка обвела рукой помещение, – и есть моя комната.

– Я догадывался, но были сомнения, – ответил Ники. – Почему здесь нет вещей, которые бы указывали на тебя?

– Ну, во-первых, они убраны в ящики, а во-вторых, ты, должно быть, еще не видел гардеробную, которая находится за этой дверью.

Анна открыла третью дверь, и молодой человек был поражен величиной помещения, едва ли уступающего размерами самой комнате. Эффект усиливали зеркальные дверцы многочисленных шкафов и ящиков, которые заполняли гардеробную от пола до потолка.

– Это гардеробная? – выразил свое изумление музыкант. – Теперь я понимаю, что в твоей лондонской квартире – всего лишь камерная версия.

Анна пожала плечами.

– Кстати, ты можешь оставить здесь какие-нибудь свои вещи, – предложила она.

– Ты готова выделить для меня место в своей гардеробной? – сказал Ники. Он увидел, что Анна отлично уловила промелькнувшую в его вопросе двусмысленность, и ее глаза на секунду вспыхнули ледяным огнем.

– Думаю, что смогу освободить для тебя несколько полок, – таким же тоном ответила девушка.

В этот момент зазвонил ее телефон, и она, извинившись перед Ники, заговорила по-французски. Через минуту, убрав телефон, Анна объяснила:

– Это Луиза. Предлагает встретиться. Неважно, – она махнула рукой. – Так, у меня к тебе один организационный вопрос: где ты хочешь обедать, здесь или в обеденном зале с гостями?

– Мне все равно. Выбирай сама.

– Дело в том, что я не смогу пообедать вместе с тобой. Неожиданно возникли кое-какие сложности с банком. К сожалению, требуется мое личное присутствие. Мне придется съездить в Цюрих.

– И когда ты вернешься?

– Надеюсь, к четырем часам. Итак, обед?

– Тогда вместе со всеми, – вздохнул Ники.

– Хорошо, я распоряжусь, – Анна подошла к двери, за которой был узкий коридор, и открыла ее. – Мне нужно взять документы из кабинета, – объяснила девушка.

– Там твой кабинет? Можно посмотреть? – спросил музыкант.

– Конечно.

Когда они проходили по коридору, Ники обнаружил сбоку едва заметную, сливающуюся со стеной дверь.

– Похоже на потайной ход, – заметил он.

– Так и есть, – сказала Анна.

– И куда он ведет?

– В разные места. Если захочешь, сможешь потом сам узнать.

– Какие-нибудь темные подземелья, скрывающие колдовские тайны? – улыбнулся молодой человек. – Не боишься, что я найду что-нибудь запретное, не предназначенное для непосвященных?

– Поверь, все это надежно спрятано за дверями, защищенными сильнейшими заклинаниями, – в тон ему ответила Анна. – Ты просто не сможешь туда попасть.

В кабинете девушка достала из ящика большого стола документы, еще раз извинилась за то, что ей приходится оставить Ники одного, и, поцеловав и пожелав ему не скучать, ушла.

После обеда музыкант пару часов поплавал в бассейне, а затем, узнав от Франца, что Анна еще не вернулась, поднялся в комнату и скоро заснул. Дали себя знать раннее пробуждение и долгая поездка за рулем.

Ники разбудило мелькание теней в комнате. Он открыл глаза и увидел Анну. Она села на кровать рядом с молодым человеком и сказала:

– Прости, я не хотела тебя будить.

– Все в порядке, – ответил Ники. – Я рад, что ты наконец вернулась.

Он хотел притянуть девушку к себе, но она осторожно отняла свою руку и встала с кровати.

– Мне очень жаль, но я снова должна уехать. Я вернулась только для того, чтобы взять документы, которые забыла в первый раз.

– Ты? Забыла? – не поверил Ники. – Что-то на тебя это не похоже.

– Такое случается даже со мной, – улыбнулась Анна.

– И сколько времени тебя не будет? – спросил музыкант, поднимаясь с кровати.

– Пару часов, не больше.

Ники подошел к девушке, обнял ее за талию и, поцеловав, полусерьезно произнес:

– Возвращайся скорее, а то я уже начинаю подозревать, что ты меня избегаешь.

Анна вернулась через три часа. За это время молодой человек успел просмотреть предварительный вариант записи концерта в Сан-Паулу, присланный ему режиссером Дитером Хофом, обсудил с ним по телефону это видео, высказав некоторые замечания и пожелания к монтажу. Анна вошла в комнату, когда Ники уже собирался ей позвонить.

– Привет. Прости, что мне пришлось задержаться.

Молодой человек заметил, что, несмотря на извиняющийся тон ее слов, в холодном взгляде девушки раскаяния не было. Музыкант махнул рукой и спросил:

– Тебе удалось уладить все свои дела?

– Да, конечно.

– И теперь ты можешь посвятить мне свое время? – Ники задал еще один осторожный вопрос.

– Да, разумеется. Только вот… – начала Анна и, увидев его вопросительный взгляд, продолжила, – отдам распоряжения относительно ужина для гостей.

– Я уверен, Франц отлично справится без твоего вмешательства, – музыкант хотел приблизиться к девушке, но она сделала шаг назад. Ники остановился и недоверчиво на нее посмотрел. – Анна, что происходит? Почему ты целый день пытаешься от меня сбежать?

– Это не так.

– И все-таки создается впечатление, что ты не хочешь оставаться со мной наедине.

– Ники, что за ерунда! – попытки Анны переубедить его были весьма не уверенны. – Просто так вышло, что сегодня дела…

– Я имею в виду не только это, – перебил ее музыкант. – Мне кажется, что ты не рада моему приезду.

Анна колебалась. Она как будто раздумывала, стоит ли продолжать доказывать Ники, что он ошибается, или согласиться с его словами и объяснить свое поведение.

– Я чувствую, что ты от меня чего-то ждешь, – наконец проговорила девушка. – Это ощущение давит. Я так не могу.

– Анна, неужели я каким-нибудь образом давал тебе понять, что жду, что ты мне скажешь в ответ на мое признание? Ведь речь идет об этом?

В один миг неуверенность и нерешительность, которые проявляла Анна, исчезли без следа, уступив место ее ледяному спокойствию. Во взгляде девушки появилась жестокость. Ни одна эмоция больше не отражалась на ее лице. Анна как будто возвела между ними невидимую стену, которую бы не смогли пробитьникакие его слова.

– Ты не можешь не ждать, – бесстрастно произнесла девушка. – Зачем-то же ты мне это сказал.

– Я сказал, что люблю тебя, потому что это так и потому что мне хотелось, – так же спокойно ответил Ники. – Поверь, у меня не было цели проверять твою реакцию.

– Что ж, я понимаю, почему у тебя вдруг возникло такое желание. Стоило мне заплакать, проявить слабость, типичную для девушек, но абсолютно не свойственную мне, и ты сразу захотел признаться в любви. Но, видишь ли, бóльшую часть времени я в состоянии самостоятельно решать свои проблемы и без лишних эмоций, которых так тебе не хватает.

– Я знаю. И это мне нравится в тебе. И редкие моменты, которые ты называешь слабостью, мне тоже нравятся. Но я не жду, что ты будешь вести себя так постоянно.

Анна молчала. Ники пытался найти в ее взгляде изменение, отклик на его искренность. Но лицо девушки оставалось непроницаемым. Ее мысли и чувства были спрятаны за холодным, неподвижным взором прозрачных изумрудных глаз. Ники отлично помнил этот взгляд. Тогда, четыре года назад перед тем, как уйти, девушка смотрела на него так же. Музыкант знал, что ни злость, ни взывание к логике и рассудку, ни нежность – ничто не способно было разрушить эту прочнейшую из преград.

– Анна, – проговорил молодой человек, – скажи, ты хочешь, чтобы я остался?

Девушка ответила не сразу.

– Нет, – спокойным, твердым голосом произнесла она.

В течение первых двух часов езды по горным дорогам в голове у Ники царил хаос. Музыкант то злился на Анну, то пытался объяснить себе причины ее странного поведения, то сомневался, что сам поступил правильно. Но неприятнее всего было то, что он не знал, что будет дальше.

Выходило так, что Ники со своей стороны сказал и сделал все, что мог, и теперь ему оставалось только ждать, какое решение примет Анна. Это означало, что вместо того, чтобы отдыхать или работать, он будет думать об их отношениях, вспоминать последний разговор и с каждым прошедшим днем терять надежду, что Анна поступит так, как бы ему хотелось. Не может же он, в конце концов, позвонить ей и попросить забыть об этом злосчастном признании в любви и предложить вести себя, как раньше!

Когда позади остался Штутгарт, Ники приказал себе отбросить мучительные мысли и сосредоточиться на вождении, тем более что дождь, который, похоже, шел здесь весь день, усилился, и следить за дорогой было сложнее. Молодой человек снизил скорость, как это сделали многие водители.

Через пару километров стало понятно, что ночью в такую погоду продолжать движение опасно, и Ники остановился у обочины вместе с другими благоразумными автомобилистами. Музыкант сидел в машине и, ожидая возможности ехать дальше, вернулся к размышлениям о сегодняшнем дне.

Дальнейшее произошло в одно мгновение. Шум дождя совершенно заглушил бешеный скрежет тормозов, и огромная машина, которую на мокрой дороге бросало из стороны в сторону, на полной скорости столкнула автомобиль Ники с обочины.

Последнее, что помнил молодой человек, это был яркий свет фар в зеркале заднего вида, а затем – удар, резкая боль в спине и падение в темноту.

II

Анна

Анна сидела за столом в своем кабинете и готовила отчет для выступления перед акционерами «Би-Эм Холдингс». И хотя ее все еще тревожил вчерашний разговор с Ники, ведьма не позволяла себе вновь погрузиться в мысли об этом. К двенадцати часам дня работа была закончена, и Анна, тяжело вздохнув, стала размышлять, чем бы еще себя занять, только чтобы не думать о музыканте, о его и своих словах и прекратить анализировать свои чувства. В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа хозяйки, в кабинет вошел взволнованный Франц.             – Анна, вы уже знаете, что произошло? – торопливо проговорил он.

– Нет, – удивленно ответила ведьма, впервые наблюдая своего помощника в таком состоянии.

– Николас Роннет попал в аварию.

Анна замерла на миг, прислушавшись к ритму своего сердца, и не смогла понять, почему она не чувствует его ударов, остановилось ли оно, или так часто бьется, что его звук превратился в дикий, заполнивший все ее тело гул. Глаза ведьмы потемнели, и почти забытое воспоминание на миг всплыло в голове.

– Он жив, – поспешил добавить Венцель, увидев, как Анна резко побледнела, – но находится в тяжелом состоянии. Я отправил вам ссылку на это сообщение.

Девушка тут же вышла в сеть. Немецкоязычный интернет был взорван новостью об аварии, в которой пострадал лидер «Мистерии», одной из самых известных не только в Германии, но и во всем мире рок-групп.

Анна бегло просмотрела несколько сообщений и узнала главное для себя: Ники жив, но без сознания, у него травмирован позвоночник, в данный момент молодой человек находится в госпитале св. Генриха в Штутгарте.

Увидев, что хозяйка выключила компьютер, секретарь спросил:

– Когда подготовить машину?

– Через пять минут, – ответила Анна, поднимаясь из-за стола. – И еще, Франц, забронируйте мне номер в какой-нибудь гостинице в Штутгарте.

В течение следующих сорока минут, потребовавшихся ведьме для того, чтобы преодолеть двести километров от замка до госпиталя, она была сконцентрирована на управлении автомобилем. Анна решительно запретила себе поддаваться эмоциям, она как будто отложила их в дальний угол своего сознания. На этот раз справиться с чувствами не составило труда, потому что для того, что ведьма решила сделать, они были не нужны.

Подъехав к госпиталю, Анна увидела у его ворот большую группу молодых людей и девушек с плакатами с пожеланиями Ники скорее выздоравливать. Когда Анна поинтересовалась у служащего в регистратуре, в какой палате находится Николас Роннет, тот сообщил ей, что родственники музыканта попросили фанатов его не беспокоить. Однако, окинув взглядом настойчивую девушку, одетую в строгую шерстяную юбку серого цвета и черный пуловер, мужчина решил, что она не похожа на поклонницу, и сказал ей, как найти Ники.

Поднявшись на шестой этаж и попав в отделение интенсивной терапии, Анна прошла по коридору и в небольшом холле у палаты молодого человека увидела Маргит Роннет и Леони Кауэр. После приветствий и вопроса Анны о состоянии Ники его мама очень сбивчиво, постоянно прерываясь на всхлипывания, попыталась рассказать девушке то, что было им известно.

Ведьма терпеливо ее слушала, время от времени переводя вопросительный взгляд на Леони и надеясь, что та сможет все это объяснить лучше.

Леони, которая, очевидно, по-прежнему испытывала неприязнь к Анне, но видя ее решительный настрой, тем не менее, сообщила, что Ники не приходил в себя, и неизвестно, когда это произойдет. Его состояние очень тяжелое, задет позвоночник, и, по словам доктора Хайдлера, необходима серьезная операция.

При слове «операция» госпожа Роннет вновь заплакала, а Леони принялась ее успокаивать. Анна оставила их и спросила медсестру, где ей найти доктора Хайдлера. Медсестра отвела девушку в его кабинет. Доктор был недоволен, что его отвлекают, и на просьбу Анны рассказать о состоянии Ники ответил, что не имеет права обсуждать это с людьми, не являющимися близкими родственниками больного.

Ведьма мысленно возмутилась этой совершенно неуместной в данном случае немецкой педантичности, а вслух настояла на том, чтобы доктор пошел с ней к госпоже Роннет, и когда та даст ему на это разрешение, сообщил Анне все, что она хочет знать.

Получив разрешение, доктор Хайдлер сказал девушке, что у Ники тяжелый перелом позвоночника, осложненный поражением спинного мозга, и что на утро назначена операция. И хотя их госпиталь специализируется на травмах позвоночника и считается одним из лучших в стране, никто не может точно определить, что будет с музыкантом, даже если операция пройдет успешно. При этом доктор Хайдлер позволил себе быть с Анной честным и предупредил, что существует большая вероятность пожизненной инвалидности. Тогда ведьма попросила его максимально подробно описать, в чем именно состоит травма и что представляет собой операция. Доктор выразил сомнение, что девушка, не будучи медиком, поймет все, что он ей скажет, но все же выполнил ее просьбу.

Познания Анны в анатомии были велики, она с детства умела контролировать многие процессы в своем организме, поэтому, слушая доктора Хайдлера, ведьма рисовала в своей голове картину повреждения. Когда девушка спросила, можно ли увидеть Ники, доктор вновь посоветовал ей обратиться за разрешением к родственникам музыканта. Вернувшись к палате, Анна подошла к Маргит Роннет.

– Госпожа Роннет, – сказала девушка, – позвольте мне увидеть Ники и побыть с ним немного.

– Вы думаете, как только вы там появитесь, он тут же очнется? – с усмешкой заявила Леони.

Ведьма лишь на секунду перевела на нее холодный взгляд и, проигнорировав это замечание, в ожидании ответа посмотрела на Маргит Роннет. Та нахмурилась, недовольная словами дочери, а затем положила свою ладонь на руку Анны и сказала:

– Конечно, идите к нему. Вам не нужно спрашивать.

– Спасибо, – ответила девушка и решительно направилась к палате. Заперев за собой дверь, ведьма сделала глубокий вдох и подошла к Ники. Он лежал на кровати на спине, накрытый легким одеялом. Левая рука молодого человека была перевязана, на его лице, на лбу и у левого виска, остались ссадины, а на нижнюю губу было наложено несколько швов.

Анна спокойно смотрела на музыканта, ее сердце ни на миг не ускорило свой ритм, и ни одна эмоция не проникла в сознание. Ведьма готовилась совершить действие, противоречащее ее колдовской сущности. Она собиралась использовать силу своей магии, фактически отдать ее часть, чтобы помочь Ники выздороветь. Это было опасно, потому что Эфир не терпит созидания, слабеет и может прекратить развитие, если тратить его на помощь другому человеку.

Но решение было принято, и Анна не думала о риске, а только о том, верно ли она поняла доктора Хайдлера, ведь для того чтобы исправить какой-нибудь механизм, ведьме нужно было знать, как он устроен. Тело человека, конечно, сложнее любого механизма, и поэтому девушка не была до конца уверена в том, что хорошо его себе представляет. К тому же Анна отдавала себе отчет, что даже если она сделает все правильно, Ники не выздоровеет сразу. В данном случае магия всего лишь направит его организм на путь исцеления, поможет перенести операцию, облегчит боль и ускорит заживление ран. Но ведьма не сомневалась в своем выборе и, глубоко вздохнув, приступила к делу.

Она закрыла глаза и почувствовала, как Эфир расширился и вышел за пределы ее тела. Затем Анна сосредоточила его в своих ладонях и, мысленно произнося заклинания, принялась осторожно переносить его в тело молодого человека. Постепенно магический поток набирал силу и скорость, лишая ведьму способности контролировать свое сознание. Все чувства и эмоции, которые Анна все это время сдерживала, устремились вслед за Эфиром. Заклинание, скрывающее длинные волосы, разрушилось, и они вырвались на свободу. Но ведьма не замечала этого. В ее голове пульсировало единственное желание: желание помочь Ники.

Вскоре Анна почувствовала сильное головокружение, открыла глаза и, опасаясь, что сейчас упадет, села на стул возле кровати. Ведьма была опустошена. На миг ей показалось, что она перестала ощущать Эфир внутри себя, но уже через секунду заметила его слабые всплески. Анна понимала, что Эфир не может без остатка покинуть своего носителя, но девушка чувствовала, что лишилась большей его части.

Анна посмотрела на свои руки и принялась сжимать и разжимать ладони, пытаясь вызвать магическое пламя. Оно появилось не с первого раза. Слабый огонек возник и быстро потух. Ведьма была готова к тому, что потеряет силу, и, глядя на музыканта, ничуть не жалела о своем выборе. Она надеялась только, что оставшейся магии хватит хотя бы на то, чтобы вернуть свою обычную прическу, так как не собиралась шокировать родных Ники своим необъяснимым преображением.

Интересно, подумала Анна, что произошло с полетом? Она поднялась со стула и попробовала оторваться от пола. Магических усилий, что ведьма обычно прилагала для этого, сейчас оказалось недостаточно, и Анна попыталась задействовать все свои оставшиеся силы.

И в этот миг она почувствовала, как в сосудах нагревается Эфир и стремительно их заполняет. Огненный, бурлящий поток моментально охватил все клетки тела девушки. Никогда еще ее колдовская мощь не росла с такой скоростью. Теперь уже головокружение было вызвано неукротимой энергией растворенного в крови Эфира. Без малейшего труда Анна смогла подняться в воздух и создать магическое пламя огромной силы всего лишь легким щелчком пальцев. Огонь полностью охватил ее ладони, и ведьма, опасаясь, что сработают датчики пожарной безопасности, поспешила его погасить.

Убедившись таким образом, что она не только не стала слабее, а наоборот, магия увеличилась, девушка вновь села на стул и вернула своим волосам привычный вид. Анна посмотрела на часы. Она находилась в палате всего десять минут, но ощущала, как будто прошло много времени. Ведьма сделала для молодого человека все, что могла, и теперь от нее больше ничего не зависело. Впрочем, подумала Анна, кое-что она еще может предпринять. Девушка пожелала Ники выздоравливать, покинула палату, а затем, взяв телефон в руки, набрала номер Д’Араго.

– Здравствуй, Анни, – ответил ее друг. – Как твои дела?

– Жан-Пьер, послушай, мне нужен нейрохирург, знахарь. Ты знаешь кого-нибудь?

Француз на секунду задумался.

– Нейрохирург? Нет, не припоминаю. Я знаю одного колдуна, американца, но он стоматолог. Не подойдет? А зачем тебе? Что случилось?

– Ники попал в аварию, – спокойно объяснила Анна. – И завтра ему делают сложную операцию. Я хочу, чтобы специалист, владеющий магией, контролировал весь процесс.

– О, Анни, – Д’Араго явно не знал, как ему реагировать на эту новость, потому что по тону девушки француз не смог определить ее состояние. – Как он себя чувствует?

– Он без сознания.

– А ты как? – осторожно поинтересовался колдун.

– Я в порядке, – быстро ответила ведьма. – Ладно. Попробую узнать у Луизы. До свидания.

– Подожди, Анни. Я дам ей трубку.

К счастью, оказалось, что среди коллег Луизы есть нейрохирург, знахарь, с которым она познакомилась на одной фармацевтической конференции. Его зовут Дидье Эрсан, и он живет в Париже.

Получив номер его телефона, Анна попросила Луизу предупредить доктора о ее звонке, но не сообщать ему, зачем он понадобился королеве. Через десять минут Луиза перезвонила и сказала, что поговорила с господином Эрсаном. Анна узнала от нее, что доктор – очень закрытый человек. Он не любит разрушителей и не в восторге от изменившейся формы правления их колдовского сообщества. Девушка поблагодарила подругу и тут же набрала данный ею номер. Когда ей ответили, ведьма спросила:

– Доктор Эрсан?

– Да, я слушаю.

– Меня зовут Анна Лаумер. Ваш телефон дала мне Луиза Теньер.

– Да, она мне только что звонила. Чем я могу вам помочь?

– Я бы хотела встретиться с вами.

Мужчина молчал. Ведьма терпеливо ждала его ответа.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Когда и где?

– Сегодня. Где вы находитесь?

– В Париже. Знаете, торговый центр «Четыре эпохи»? Там есть кафе «Огни ночи». Сколько вам нужно времени, чтобы приехать туда?

– Один час.

– Я буду ждать вас там к четырем часам, – колдун закончил разговор.

Во время полета Анна не думала об удовольствии, а только о том, чтобы как можно скорее добраться до места встречи. Так быстро она прежде никогда не летала. Приземлившись у торгового центра, ведьма посмотрела на часы и обнаружила, что преодолела пятьсот километров всего лишь за сорок минут.

Анна прилетела раньше времени и, без труда отыскав кафе «Огни ночи», присмотрелась к посетителям. И хотя еще не было четырех часов, девушка предположила, что Дидье Эрсан мог также прийти раньше. Однако никто из присутствующих не походил на доктора, каким его описывала Луиза. Тогда Анна заказала чашку кофе и стала ждать колдуна. Через пятнадцать минут к ней подошел мужчина лет сорока пяти.

– Мадмуазель Лаумер?

Анна кивнула и указала ему рукой на стул.

– Вы, правда, королева? – спросил доктор и, когда ведьма провела ладонью над грудью, показав камень, усмехнулся: – Прошу прощения, что в данной ситуации, – колдун осмотрелся, – не могу выразить вам свое почтение.

Анна обратила внимание на его ироничный тон и слегка презрительный взгляд.

– Я этого не требую, – ответила она.

– Итак, что вам от меня нужно, ваше величество?

– Я хочу, чтобы вы завтра присутствовали на операции.

– Я должен кого-то спасти?

– Нет. То есть… – девушка помедлила. – Операцию проводит другой доктор. Я бы хотела, чтобы вы просто следили за ее ходом и исключили ошибки хирурга, если они произойдут.

– Скажите, что будет со мной, если я откажусь? Паладины покарают меня и мою семью за то, что я не проявил лояльность к королевской власти?

– При чем здесь паладины? Я не имею к ним отношения.

– Значит, вы собственноручно сделаете это?

Анна вновь помедлила, выбирая верную тактику ведения диалога. Она сопоставляла усилия, которые ей предстоит затратить для преодоления недоверия колдуна, и ту помощь, какую ведьма от него ждала.

– Поверьте, доктор, я не собиралась принуждать вас и угрожать вам, – спокойно ответила Анна. – Я всего лишь прошу оказать мне услугу. Что бы вы сказали, если бы я не была королевой?

Эрсан молчал. На его лице по-прежнему была заметна скептическая улыбка, но взгляд выдавал сомнения, волновавшие мужчину.

– Кто тот человек, которому вы хотите помочь?

– Его зовут Николас Роннет. Он известный и очень талантливый музыкант.

– Я полагаю, вы хотите помочь ему не из-за его таланта, не так ли? – усмехнулся колдун.

– Вы правы.

– Собираетесь разбить ему сердце?

– Зачем бы я стала ему помогать?

– Не знаю, – пожал плечами доктор. – Одно мне известно: разрушители непредсказуемы, нелогичны и непоследовательны и думают только о себе.

– Мне уже доводилось слышать подобное мнение, – терпеливо проговорила ведьма.

– Скажете, что это не так?

– Нет, все, что вы перечислили, во многом соответствует действительности. Но ведь и вас в данный момент волнует не забота о ближнем, а лишь ваша собственная безопасность.

– Я не скрываю этого, – ответил Эрсан.

– Что ж, доктор, я вполне понимаю вас. Если бы правителем была не я, а кто-нибудь другой, сам факт существования короля тоже не приводил бы меня в восторг. Больше всего в своей жизни я ценю свободу и возможность не зависеть ни от какой общности, особенно от колдовской. К сожалению, многие наши с вами соплеменники не могут спокойно смотреть на тех, кто живет в свое удовольствие и не желает вступать в какую бы то ни было борьбу. Я догадываюсь, что их способы убеждения далеки от дипломатичных. Если бы я была на вашем месте, мне бы пригодился покровитель, достаточно могущественный, чтобы только одно упоминание его имени заставило моих врагов хорошо подумать прежде, чем проявлять ко мне какой-то интерес.

– Скажите, а вы сами смогли бы доверять такому сильному покровителю? – колдун пристально посмотрел в глаза девушки. – От него может исходить самая большая угроза.

Анна без труда выдержала его взгляд.

– Разумеется, риск есть всегда. Но в вашем случае к нему добавляется еще и возможность воспользоваться ситуацией с пользой для себя.

Мужчина молчал. Ведьма начинала сомневаться, что ей хватит слов, а главное – терпения, чтобы добиться от него того, что ей нужно.

– Хорошо, королева, – наконец произнес Эрсан, – я буду присутствовать на операции.

Объяснив, где находится госпиталь св. Генриха, и договорившись с колдуном встретиться завтра утром, Анна вернулась в Штутгарт, где ей предстоял разговор еще с одним доктором. Было необходимо получить разрешение доктора Хайдлера на участие Эрсана в операции. Как ведьма и предполагала, Хайдлер наотрез отказался от постороннего вмешательства. Тогда Анна отправилась к главному врачу больницы Рихарду Графу и пообещала сразу же перевести на счет госпиталя сумму, вдвое превышающую ежегодные поступления от благотворительности, как только ее представителю будет позволено присутствовать на операции.

Доктор Граф оказался более сговорчивым и сказал, что не видит никаких причин отказывать девушке и попросит доктора Хайдлера о содействии. Когда Анна вернулась к палате Ники, там были госпожа Роннет и супруги Нойман, а также Хельмут Хойер, Рольф и Штефан.

Кора уговаривала маму уехать из больницы и вернуться домой или, по крайней мере, переночевать в какой-нибудь гостинице. Госпожа Роннет не хотела оставлять сына и сомневалась, что ей удастся быстро найти номер в отеле. Тогда Анна сказала, что в расположенной неподалеку гостинице «Корона», где она остановилась, есть свободные комнаты, и предложила забронировать один или два номера. Кора нашла эту идею отличной и еще раз настойчиво порекомендовала маме отдохнуть.

Когда родственники музыканта уехали, ведьма поговорила с его друзьями и директором группы и узнала, что они уже общались с журналистами и фанатами, желавшими получить официальную информацию о состоянии Ники. Попросив Анну держать их в курсе дела и пообещав приехать послезавтра, молодые люди и Хойер отправились на вокзал. В первом часу ночи, когда ведьма наконец оказалась в своем номере в отеле «Корона», она рухнула на кровать без сил и тут же уснула.

Операция длилась около пяти часов. Анна старалась не думать о том, что в данный момент происходило в больнице. Это далось ей без особого труда, однако сосредоточиться на других делах ведьма так и не смогла. Поэтому она включила плейер в своем смартфоне и, взяв наушники, отправилась гулять по городу.

В три часа позвонил доктор Эрсан и сообщил, что операция закончена и его присутствие больше не требуется. Он добавил также, что если Анне необходим от него отчет о работе, то лучше всего им поговорить на вокзале перед отъездом колдуна во Францию.

Когда ведьма прибыла на вокзал, Эрсан ждал ее, сидя на скамье возле касс. Подойдя к мужчине, Анна заметила, что он смотрит на нее несколько озадаченно. От его прежней враждебности, которую ведьме вчера пришлось преодолевать, не осталось и следа.

– Ваше величество, вы использовали магию, чтобы исцелить молодого человека, – тихо проговорил доктор.

– Да, и я хотела бы знать, помогло ли это.

– Еще бы! – воскликнул колдун. – Потратить королевский Эфир, и в таком количестве! Многие назвали бы это безрассудством и глупостью.

– Беспокоитесь, что я потеряла силу и теперь не смогу сдержать свое обещание и отплатить услугой за услугу? – усмехнулась девушка.

Эрсан покачал головой.

– Я не об этом. Да, многие ведьмы и колдуны сочли бы это глупостью, – повторил он. – Но я бы по-другому объяснил ваш поступок. Этот музыкант…

– Доктор, – перебила его Анна, – давайте вернемся к операции. Расскажите мне о ней.

Колдун помедлил, внимательно посмотрев на девушку, но не стал продолжать свою мысль. Выполнив просьбу королевы, он закончил:

– Честно говоря, я впервые вижу, чтобы человек, не владеющий магией, был способен вместить в себя столько Эфира. Но вы можете быть спокойны. Вы все сделали правильно, и теперь ваш музыкант, если, конечно, сам захочет, встанет на ноги гораздо быстрее, чем любой другой на его месте.

– Спасибо, доктор.

– Вам не за что меня благодарить, ваше величество, – пожал плечами колдун. – Вы все сделали сами. Прощайте.

Ники пришел в себя на следующее утро. Анна узнала об этом от его мамы, которая находилась в это время рядом с ним. После операции ведьма навестила музыканта в госпитале, но так как он по-прежнему был без сознания, решила, что в больнице от нее будет мало толку, и поехала домой, попросив госпожу Роннет сообщить, если произойдут изменения.

И вот через час после ее звонка ведьма снова была в Штутгарте. В госпитале девушка узнала, что Ники перевели в реабилитационное отделение. Когда Анна поднималась на четвертый этаж, то встретила Хельмута и Рольфа, которые рассказали ей, что уже видели Ники и разговаривали с ним, а теперь собираются сообщить фанатам, дежурившим на улице в ожидании новостей, что операция прошла успешно, и Ники чувствует себя лучше, чем можно было ожидать.

Остановившись перед дверью в палату, Анна на миг прислушалась к себе. Несмотря на ободряющие слова его друзей и мамы, ведьме было трудно представить себе, в каком состоянии она увидит Ники. Девушка не знала, как он отреагирует на ее появление, будет ли он рад ее приходу или будет смущен из-за своего внешнего вида.

Последнего ведьма боялась больше всего. Сделав глубокий вдох, Анна решительно вошла в палату.

Музыкант полулежал на специальной высокой кровати и на первый взгляд не походил на человека, попавшего в серьезную аварию. Об этом напоминали только небольшие швы на нижней губе и ссадины на лице и руке, которые стали заметно меньше. В комнате вместе с Ники находились Маргит Роннет и Леони.

– Добрый день, – поздоровалась ведьма.

Молодой человек попытался улыбнуться, но, нахмурившись, прикоснулся рукой к своей губе.

– Анна, как хорошо, что вы приехали, – сказала госпожа Роннет и, посмотрев на сына, добавила: – Думаю, теперь твое выздоровление ускорится.

– Доктор Вегер предупредил, что, несмотря на положительные признаки, торопиться все же не стоит. Это тоже опасно, – заметила Леони.

– На этот счет можете быть спокойны, – ответил Ники. – У меня вряд ли получится встать с кровати в ближайшее время.

Несмотря на веселый тон его слов, от Анны не укрылась едва заметная горечь в голосе молодого человека.

– Это произойдет гораздо раньше, чем ты думаешь, – уверенно произнесла ведьма.

Музыкант удивленно посмотрел на нее. Маргит Роннет проследила за его взглядом и сказала:

– Леони, ты хотела показать мне, как пользоваться автоматом с кофе в холле. Пойдем.

Когда женщины покинули палату, Анна подошла к Ники и села на кровать напротив него.

– Как… – начала девушка.

– Пожалуйста, не спрашивай, как я себя чувствую, – тут же перебил ее молодой человек. – Знаешь, сколько раз за сегодня я уже отвечал на этот вопрос?

– Представляю, – с улыбкой ответила Анна. – Но прошу сделать это еще раз для меня.

– Что тут скажешь, – развел руками Ники. – В целом я чувствую себя довольно сносно. Знаешь, я видел фотографии моей машины в сети. Жуткое зрелище! Если бы это произошло не со мной, я бы сомневался, что вообще можно выжить после такого. Так что мне очень повезло.

Анна кивнула и улыбнулась ему. Некоторое время она молча смотрела на музыканта, а затем произнесла:

– Ники, я люблю тебя.

Это было правдой и освобождением от тяжелых мыслей, сомнений и злости на себя и молодого человека.

– Стоило попасть в аварию, чтобы услышать от тебя эти слова, – с улыбкой заметил Ники.

– Нет, мне очень жаль, что я не сказала тебе это раньше.

– Это неважно, – музыкант взял девушку за руку. – Поверь, я понимаю, признаваться другому человеку в любви трудно.

– Мне было трудно признаться в этом самой себе, – ответила Анна и, помедлив, тихо произнесла: – Знаешь, я очень боялась, что у меня больше не будет возможности, сказать тебе это.

Ники радостно улыбнулся, но тут же вновь дотронулся до своей губы. Глаза ведьмы коварно блеснули, и она решительно проговорила:

– Ники, я хочу тебя поцеловать.

– Почему бы нет.

– Ты уверен? Я имею в виду твою губу.

Молодой человек пожал плечами.

– Я потерплю.

Анна улыбнулась, довольная его ответом. Затем она мысленно произнесла заклинание и, осторожно касаясь его губ, направила в сторону поврежденного места небольшую волну Эфира, которая должна была подействовать как обезболивающее. Когда ведьма вновь посмотрела на музыканта, он выглядел слегка озадаченным.

– Странно, – сказал Ники.

– Что именно?

– Вообще-то, мне даже говорить больно. Но сейчас я этого не почувствовал. Давай еще раз попробуем.

Анна улыбнулась и с удовольствием поцеловала его снова.

– Это потрясающе! Опять волшебство?

– Есть немного, – усмехнулась ведьма.

Ники посмотрел в веселые глаза девушки, а затем перевел взгляд на свои ноги.

– Не переживай, – мягко успокоила его Анна. – Ты выздоровеешь очень быстро.

– Удивительно, – заметил молодой человек, – ты говоришь это не так, как остальные, которые хотят меня утешить и подбодрить, а так, как будто тебе известно наверняка, что так и будет.

– Мне это действительно известно, – ответила ведьма.

Музыкант хотел что-то спросить, но потом передумал и сказал:

– Знаешь, я тебе верю больше, чем доктору. Он всерьез обеспокоен тем, что мое состояние не такое тяжелое, как должно быть.

– Не обращай внимания на его опасения, – посоветовала девушка.

В этот момент в палату вошла медсестра. Она с трудом держала в руках вазу с огромным букетом цветов.

– Господин Роннет, вам снова передали цветы, – она поставила их к другим букетам, в огромном количестве скопившимся вдоль одной стены.

– Спасибо, – ответил Ники.

– Еще несколько букетов – и в госпитале больше не останется пустых ваз, а ваша комната превратится в оранжерею, – со смехом проговорила медсестра, выходя из палаты.

– Я в восторге от твоих фанатов, – сказала Анна. – Ты бы видел, что они устраивают перед воротами больницы.

– Я видел, – ответил музыкант. – В сети. Я даже как-то не ожидал такой поддержки.

– Но почему? – удивилась девушка. – «Мистерия» – самая популярная группа в Германии.

– Это все, конечно, так, но одно дело – сухие интернет-рейтинги, которые, честно говоря, непонятно, откуда берутся, и совсем другое – знать, что за тебя искренне переживает такое количество людей!

– Да, новость о твоей аварии близко к сердцу восприняли не только твои родные. И потом ты держал в напряжении всех более двух суток, пока был без сознания.

Ники на некоторое время задумался, а затем, изучающее посмотрев на Анну, сказал:

– Знаешь, я сейчас вспомнил, что мне снилось, если, конечно, это возможно в бессознательном состоянии. В общем, во сне я видел тебя. Но у тебя была другая прическа. Такие длинные черные-черные волосы.

– Может, это была не я, а какая-нибудь другая девушка? – ведьма сверкнула глазами, и в ее голосе прозвучали нотки ревности.

– Это абсолютно точно была ты, – с улыбкой успокоил ее молодой человек.

– И что же я делала в твоем сне? – с интересом спросила Анна.

– Просто находилась рядом со мной.

– И что? Тебе понравились длинные черные волосы?

Ники помедлил, вероятно, пытаясь представить себе девушку в другом образе.

– Пожалуй, – ответил он. – Вообще, ты выглядела необычно.

– Лучше, чем сейчас?

– Нет, просто по-другому.

Ведьма задумчиво смотрела на музыканта. Затем она рассмеялась и произнесла:

– Мне кажется, ты сейчас это все придумал.

Ники тоже улыбнулся, пожал плечами, но ничего не ответил.

Жан-Пьер

Д’Араго и Луиза Теньер имели много связей в колдовской среде. Жан-Пьер охотно заводил знакомства со своими соплеменниками, предполагая, что они могут быть ему полезны в будущем. Впрочем, он старался держать их на расстоянии и называл приятелями. Своими настоящими друзьями колдун считал только Анну и Луизу, последнюю – лишь в те периоды, когда их не связывали любовные отношения.

В отличие от Жан-Пьера Луиза не так расчетливо подходила к дружбе с ведьмами и колдунами. Она даже состояла в парижском клубе любителей магии, организованном ее подругой Полин Жарри. Д’Араго был знаком с Полин, но не поддавался на уговоры вступить в ее клуб.

Мадам Жарри была придворным и с успехом применяла свои способности, собирая и обсуждая с соплеменниками самые свежие новости, а по сути – сплетни, касающиеся ведьм и колдунов. Ее клуб в начале своей деятельности привлек внимание паладинов, которые, опасаясь заговоров, были обеспокоены организацией подобных собраний. И хотя колдовские клубы официально не были запрещены, рыцари присматривались к каждому такому сообществу.

Убедившись, что парижский клуб любителей магии не готовит никаких восстаний, а служит лишь для общения и обмена новостями, паладины оставили Полин Жарри в покое и позволили ей заниматься тем единственным, что она умела: распространять слухи. Именно от нее Жан-Пьер и Луиза узнали, что произошло с Анной.

Как рассказала Полин, недавно в ее клубе появилась новенькая, двадцатилетняя Изабель Эрсан, которая в одном из разговоров похвасталась тем, что ее отец, доктор Эрсан, помог спасти возлюбленного королевы. По словам Изабель, ее величество так увлечена этим молодым человеком, что забыла обо всем и пожертвовала ради него своим Эфиром.

Когда Жан-Пьер услышал об этом, он решил наконец позвонить Анне и узнать подробности от нее. Колдун разговаривал с Анной неделю назад, когда она искала нейрохирурга. Потом он, конечно, читал в Интернете сообщения о Роннете, но сам почему-то не спешил расспрашивать Анну обо всем.

Последние несколько месяцев они общались реже, чем раньше, и каждый раз, когда Д’Араго заводил разговор о музыканте, ведьма коротко и неохотно отвечала на его вопросы. Колдун просто не знал, какой реакции она ждет от него, но все-таки не мог проигнорировать новость о том, что королева потеряла силу, и поэтому предложил Анне встретиться.

Солнце постепенно скрывалось за нависающими над улицей верхними этажами фахверковых домов в старой части Тюбингена, небольшого города, расположенного недалеко от Штутгарта.

Жан-Пьер оставил машину на парковке и решил прогуляться по живописной платановой алее вдоль реки Неккар. Становилось темно. Колдун обратил внимание на фигуру девушки. Она встала со скамьи и не спеша двигалась ему навстречу. На девушке были джинсы и короткий кейп с высоким воротом. В сумерках Жан-Пьер не мог различить ее лица, но безошибочно узнал походку.

Подойдя к Анне и поцеловав ее в знак приветствия, француз не торопился с вопросами, пытаясь самостоятельно узнать ответы на них по ее лицу. Однако во внешнем облике ведьмы не было и намека на какие-либо изменения. Девушка приветливо улыбалась и, казалось, радовалась встрече с другом.

– Как твои дела, Анни? – осторожно начал Жан-Пьер.

– В Лондоне и дома все хорошо, как обычно, – пожала плечами Анна.

– Ты ведь прекрасно поняла, о чем я.

– Ну, так спроси меня об этом, – глаза ведьмы холодно блеснули. – Что в этом сложного?

Д’Араго пришлось признать, что Анна имеет полное право быть недовольной его молчанием последнюю неделю и отсутствием поддержки.

– Как Роннет? – все-таки поинтересовался колдун.

Девушка ответила не сразу, как будто раздумывала, стоит ли продолжать обижаться. Затем она вздохнула и сказала:

– Ему значительно лучше. Обычно после такой аварии состояние пациентов становится таким, как сейчас у Ники, только через два-три месяца. Что сказать, немецкие врачи знают свое дело.

– Дорогая, мне известно, что врачи здесь не при чем. Это ты потратила на него Эфир.

Ведьма равнодушно пожала плечами.

– Но, Анни, зачем? Я этого просто не понимаю!

– Я не жду, что ты поймешь, – спокойно произнесла девушка.

Жан-Пьер, напротив, в этот момент был далек от спокойствия. Его возмущало, что Анна с таким безразличием относится к себе и своему будущему, которое после ее необдуманного поступка оказалось под угрозой.

– Ты представляешь, что сейчас начнется? – колдун попытался вырвать ее из этого состояния.

– Жан-Пьер, ну что может начаться?

– Я удивляюсь тебе, Анни. Знаешь, от кого я узнал про твой Эфир?

– От Дидье Эрсана.

– Нет! От Полин Жарри. Помнишь, Луиза говорила тебе о ней. Это значит, что очень скоро всему колдовскому сообществу станет известно, что королева потеряла силу. А теперь представь, сколько будет желающих проверить это.

– Меня это не волнует, – все так же спокойно ответила ведьма.

Жан-Пьер не понимал ее. Анна никогда не отличалась легкомыслием и пренебрежением к собственной безопасности. Тогда француз решил наконец заговорить о том, что его волновало больше всего.

– В глазах сообщества ты стала уязвимой не только из-за потери силы, – колдун сделал паузу. – Все считают, что ты влюблена в своего музыканта и готова сделать ради него все, что угодно.

Анна усмехнулась и с любопытством посмотрела на друга. Колдун нахмурился.

– Скажи, что это не так, что это – всего лишь часть твоего плана, как разбить ему сердце.

– Я вижу, Жан-Пьер, как тебе бы этого хотелось, – жестоко улыбнулась ведьма.

Взгляд француза наполнился злостью, а сердце – дикой ревностью. Он всегда знал, что рано или поздно в жизни Анны появится мужчина, которого она полюбит по-настоящему. Колдун в душе даже соглашался, что у Роннета в этом отношении шансов больше, чем у остальных. Но сейчас Жан-Пьер не желал мириться с этим. Он схватил девушку руками за плечи и заглянул в ее глаза.

– Ты не можешь любить его! Ты снова обманываешь себя!

Анна не ответила. Она предприняла попытку освободиться, но француз не собирался ее отпускать. Он как будто хотел ее встряхнуть, заставить ее выкинуть из головы человеческие слабости.

– Анни, ты ведь безжалостный и беспринципный разрушитель! Из всех, кого я знаю, только ты достойна называться настоящей ведьмой. Бессердечной, жестокой и прекрасной!

Жан-Пьер еще крепче сжал ее руки.

– Ты, должно быть, решил первым проверить мою силу? – глаза девушки потемнели. – Знаешь, ты прав во всем, особенно, что касается жестокости.

Во взгляде ведьмы сверкнула ледяная вспышка, и невидимый, но невероятно сильный магический луч отбросил колдуна на толстый ствол ближайшего платана. Жан-Пьер с трудом поднялся на ноги и удивленно посмотрел на неподвижно стоящую девушку.

– Ты не потеряла силу!

– Нет, совсем наоборот. Можешь рассказать об этом всем интересующимся, – с легким презрением в голосе проговорила Анна. Перед тем как уйти, она еще раз посмотрела на колдуна. Жан-Пьеру показалось, что в ее взгляде промелькнула грусть.

– Анни, подожди, – позвал ее француз.

Девушка обернулась.

– Пожалуйста, не уходи так, – колдун отдышался и, проговорив заклинание, снял боль от удара о дерево. – Прости меня. Я повел себя как эгоист, совершенно не по-дружески.

– Да, – согласилась ведьма.

– Я знаю, тебе все это время требовалась поддержка. Прости, что не позвонил.

Взгляд Анны смягчился, но она не спешила приближаться к другу. Жан-Пьер сам подошел к ней и заглянул в глаза. Позволив обнять себя, девушка положила голову ему на грудь, и тогда колдун почувствовал, что она больше не сердится на него. Они сели на скамью.

– Скажи мне, что произошло с тобой и с твоей магией, – попросил француз.

– Оказывается, мы многого не знаем об Эфире, – ответила Анна и рассказала другу о том, как именно она использовала свой Эфир, и что было с ней после этого.

– Это, наверное, можно объяснить тем, что королевский Эфир особенный. Как ты считаешь? – спросил Жан-Пьер.

– Вот странно, – усмехнулась ведьма. – Если вдруг происходит что-то необычное, мы тут же говорим – королевский Эфир. Как будто он существует отдельно от меня, и мне так, дали им какое-то время попользоваться. Нет, Жан-Пьер, это паладины хранили королевский Эфир, а теперь его нет. Есть только я и моя магия. Все, что находится внутри меня, подчиняется моей воле, так же, как это происходит у любого из нас. Ты ведь не считаешь свой Эфир другим существом, поселившимся в твоем теле.

– Ты хочешь сказать, что знала, что не потеряешь силу, когда собралась им пожертвовать?

– Конечно, я этого не знала, но когда я почувствовала, что сила ушла, меня разозлило, почему кто-то давно за всех решил, в каких случаях Эфир должен слабеть. Я сказала себе, что у меня будет так, как я сама захочу.

– Вряд ли кому-нибудь другому в подобной ситуации удастся точно так же увеличить свою силу, – сомневался Жан-Пьер.

– Как знать, – пожала плечами ведьма.

Анна

Семнадцатого мая Ники готовился к тому, чтобы наконец покинуть госпиталь и вернуться домой. За два с половиной месяца музыкант фактически научился ходить заново. После операции он почти не чувствовал свои ноги, но упорство и желание скорее выздороветь, а также курс физиотерапии и сильнейший Эфир дали невероятные результаты.

В конце апреля молодой человек уже мог передвигаться самостоятельно, однако каждый шаг давался ему с огромным трудом и сопровождался болью в спине. Анна видела, как любое резкое движение заставляло Ники хмуриться от боли. Его лечащий врач, доктор Вегер был поражен успехом терапии и не понимал, какие именно ее компоненты вызывают такое стремительное улучшение.

В отличие от доктора Ники это было совершенно неважно, и когда он почувствовал, что в состоянииобходиться без посторонней помощи, то поинтересовался у доктора Вегера, нельзя ли ему перевестись на амбулаторное лечение. Врач, который был озадачен таким быстрым выздоровлением, посоветовал молодому человеку не торопиться прерывать терапию.

В начале мая музыкант попытался настоять на выписке из госпиталя, ссылаясь на то, что его очевидный прогресс подтверждается снимками и другими исследованиями. Доктор Вегер был непреклонен и сказал, что Ники должен оставаться в больнице еще как минимум месяц. В конце концов они сторговались на двух неделях, и молодой человек с нетерпением стал ждать дня, когда сможет поехать домой.

Анна взяла на себя подготовку к его возвращению. Для того чтобы Ники смог продолжить курс терапии дома, девушка по рекомендации доктора наняла опытного массажиста и купила многофункциональный реабилитационный тренажер. И вот семнадцатого мая около трех часов дня музыкант садился в автомобиль Анны.

Леони, которая с мужем и родителями тоже была в это время в больнице, не доверяя девушке, настаивала, чтобы Ники поехал вместе с ней и Эмилем. Но молодой человек сказал, что поедет с Анной. Салон автомобиля ведьмы был наполнен невидимыми глазу крупицами Эфира, которые очень скоро погрузили Ники в сон. Анна сделала это для того, чтобы у музыканта не вызывала беспокойства и лишних вопросов скорость движения машины по дорогам, и девушка могла сократить вдвое время в пути.

Молодой человек проснулся, когда они были уже у дома, и, посмотрев на часы, удивился, что они так быстро доехали, однако не придал этому значения, решив, что ему всего лишь так показалось.

Дома Ники без удовольствия обнаружил, что его просторная спальня стала меньше из-за массивного тренажера и кушетки для массажа. Тем не менее, музыкант согласился, что это в любом случае лучше, чем оставаться в больнице.

Приняв душ, Анна надела черные шорты и топ – кружевной костюм для сна, и встряхнула головой. Ее мягкие локоны шоколадного оттенка закрывали плечи и верхнюю часть спины. Ведьма щелкнула пальцами, и ее прическа изменилась в один миг. Теперь в зеркале Анна видела девушку с изящной короткой стрижкой, открывающей лицо и шею. Ведьма критично осмотрела себя со всех сторон и призналась, что в таком виде она нравится себе больше всего.

Анна решила, что снова вернется к короткой стрижке, когда приедет из Лондона. А пока она опять щелкнула пальцами и сделала свою прическу такой, какой она была до того, как ведьма отправилась в ванную. Вернувшись в комнату, Анна села на кровать напротив Ники, который, взглянув на девушку, выключил и убрал ноутбук.

– Послушай, ты уверен, что мне не стоит переселиться в комнату для гостей? – осторожно спросила ведьма.

– Конечно. Что за вопрос?

– Я боюсь, что буду тебе мешать вовремя сна.

– Анна, пожалуйста, не надо обращаться со мной, как с тяжелобольным.

– Хорошо, – улыбнулась ведьма. Она взяла Ники за руку и, когда он потянул девушку к себе, придвинулась к нему и поцеловала молодого человека в губы. Музыкант обхватил ее за талию и собирался повернуться на бок, но это движение заставило его застонать от боли и упасть на кровать без надежды скоро разогнуться.

– Ники, – обеспокоенно произнесла Анна и хотела прикоснуться к нему.

– Уйди, пожалуйста, – с трудом проговорил молодой человек.

– Позволь мне помочь тебе.

– Нет!

Слова застыли у Анны на губах. Ей было больно видеть Ники в таком состоянии, и она не знала, что ей делать.

– Ники…

– Уйди! Я не хочу тебя сейчас видеть! – со злостью прокричал музыкант, но потом, пытаясь сдержаться, добавил: – Я прошу тебя.

Ведьма тяжело вздохнула и вышла из спальни. Она проснулась в три часа ночи, не зажигая света, осторожно подошла к комнате Ники и прислушалась. Было тихо. Бесшумно открыв дверь, Анна убедилась, что молодой человек спит. Ведьма шепотом произнесла заклинание, и вокруг ее рук сформировалось полупрозрачное, легкое облако целительного Эфира, которое она, как в больнице, перенесла в тело Ники.

Затем Анна оторвалась от пола и горизонтально зависла в воздухе над музыкантом. Стараясь не разбудить молодого человека, ведьма мягко прикоснулась рукой к его груди. Второе заклинание, сотворенное девушкой, должно было защитить Ники от несчастных случаев, которые нельзя взять под контроль. Проделав все это, Анна опустилась на пол перед дверью и, почувствовав, что ее магия по-прежнему с ней и невероятно сильна, покинула комнату музыканта.

На следующее утро Анну разбудили голоса, доносившиеся из холла. Прислушавшись, девушка поняла, что Ники разговаривает с Эриком Шеером, массажистом. Ведьма решила им не мешать и отправилась в душ. Надев платье-рубашку светло-серого цвета, Анна пришла на кухню. В холодильнике она нашла необходимые для завтрака продукты. Покосившись на дверь в комнату Ники, ведьма щелкнула пальцами, и на столе перед ней появились омлет, румяный тост и кофе.

За завтраком Анна просмотрела новости и изучила документы для совета директоров «Би-Эм Холдингс», который должен был состояться послезавтра.

Когда сеанс был закончен, Ники проводил массажиста до двери и вернулся на кухню.

– Как все прошло? – светским тоном спросила Анна.

– Лучше, чем я ожидал.

– Это больно? – в ее голосе по-прежнему не было эмоций.

Музыкант сел за стол рядом с девушкой и, немного помедлив, сказал:

– Анна, прости, что вчера обидел тебя.

– Нет, не обидел, – сдержанно ответила ведьма. – Все в порядке.

Молодой человек внимательно посмотрел на нее.

– Я в этом не уверен.

Анна улыбнулась ему и произнесла:

– Ники, я понимаю, ты разозлился из-за сильной боли в спине.

– Нет, черт возьми! – воскликнул музыкант, но, уловив промелькнувший во взоре девушки холод, сделал паузу, глубоко вдохнул и уже спокойно продолжил: – То есть… вчера ты… так близко… нежная и волнующая… волшебная… – Ники улыбнулся, заметив, что холод отступил, а глаза Анны стали темнеть. – Мне нравится видеть, как смягчается твой взгляд, когда ты смотришь на меня, но, Боже мой, Анна, у меня дух захватывает, когда твои глаза меняют цвет, и в них появляются коварство, опасность и жажда удовольствия.

Говоря это, Ники не приближался и не прикасался к девушке. Ведьма тоже оставалась неподвижной и по привычке не проявляла эмоций. Но ее выдавали блеск в глазах и неравномерное дыхание, которое Анна не могла в этот момент контролировать. Ники несколько секунд наслаждался ее реакцией, а затем сказал:

– Я злюсь, потому что не могу делать то, чего очень хочу. Особенно меня выводит из себя причина. Это бред! Я не могу заниматься с тобой сексом, потому что у меня болит спина? – музыкант призывал Анну оценить абсурдность ситуации.

– Это не самая плохая причина, – ведьма мягко улыбнулась молодому человеку. – И потом, скоро все пройдет. А я пока займу комнату для гостей, если так будет лучше.

– Мне – да, но я хочу знать о тебе.

– Не волнуйся, Ники, – успокоила его Анна. Девушке понравилось, что он думает о ней, однако она решила, что сейчас музыканта не должны отвлекать ее переживания, и поэтому ведьма постаралась как можно убедительнее произнести слова, которые на самом деле правдой не были: – Поверь, мое желание, чтобы ты скорее выздоровел, сильнее, чем другое мое желание.

– Жаль, если это так, – сказал молодой человек.

Анна улыбнулась и, помедлив несколько мгновений, призналась:

– Это не так.

Она забралась на стул с ногами и, опираясь рукой на стол, поцеловала Ники в губы. Слегка приподнявшись на коленях, ведьма позволила ему поднять низ ее платья и провести рукой по ее бедру и спине. Через мгновение глаза девушки вспыхнули озорным огнем, она отстранилась от музыканта и рассмеялась:

– Думаю, тебе будет нелегко, пока я здесь.

– Да, – поддерживая ее игру, согласился Ники. – Но что поделаешь?

– Ты уверен, что справишься? – без малейшего сочувствия произнесла Анна. – Потому что я обещаю, что будет нелегко.

– Я в нетерпении, – с улыбкой ответил молодой человек.

Ники

Анна уехала в Лондон через два дня, после того как они вернулись в Дюссельдорф. И хотя Ники был рад, что находится дома, а не в больнице, поначалу ему казалось, что он просто сменил одно место заточения на другое.

Молодой человек не мог пойти или поехать туда, куда хотел, потому что ему было тяжело долгое время ходить или сидеть. Эти ограничения в передвижении он чувствовал особенно остро в первый день, когда остался в квартире один. Но проведя пятнадцать минут в домашней студии, Ники вспомнил, чего ему так не хватало в госпитале.

Он с радостью вновь коснулся клавиш на своем синтезаторе, исполнил несколько любимых песен и в конце попытался наиграть мелодию, которая пришла ему в голову еще в больнице. Это помогло музыканту развеять тоскливые мысли и прекратить злиться на себя из-за невозможности вести полноценную жизнь.

В течение следующих пяти дней Ники ежедневно навещали друзья и родные, а однажды даже пришли фанаты, члены официального фан-клуба «Мистерии», которых Ники давно знал. Все, конечно же, спрашивали его о здоровье, и молодой человек, ничуть не преувеличивая, отвечал, что чувствует себя с каждым днем все лучше и лучше.

Действительно, уже через неделю после возвращения домой музыкант стал двигаться гораздо свободнее. Массаж и упражнения на тренажере, из-за которых Ники вначале приходилось сдерживаться, чтобы не закричать от боли, теперь давались ему легко. Доктор Хильдебранд, наблюдавший Ники, также как и его коллеги из госпиталя св. Генриха, удивлялся поразительным результатам и всерьез сомневался, что данные в истории болезни о состоянии молодого человека после аварии верны.

Музыкант привык к такой реакции врачей и советовал доктору Хильдебранду принимать во внимание объективные показатели состояния его здоровья, а не то, сколько времени длится реабилитация. К счастью, доктор согласился с Ники и назначил в качестве дополнения к терапии плавание в бассейне под контролем Эрика Шеера.

Бассейн располагался на первом этаже дома, в котором находилась квартира молодого человека, и был в распоряжении всех жильцов и их гостей. Для первого сеанса Ники выбрал время, когда в бассейне почти никого не было, и, раздевшись, с удовольствием погрузился в воду.

Сделав несколько осторожных гребков, музыкант прислушался к себе и не почувствовал неприятных ощущений, которые обычно сопровождали физические нагрузки. Плавать было легко и приятно, однако через десять минут усталость все же дала себя знать, и Эрик посоветовал Ники не рисковать и закончить на сегодня водные процедуры.

Когда молодой человек вернулся в квартиру, оказалось, что Анна уже приехала, дверь в комнату для гостей была открыта. Музыкант оставил в холле вещи для бассейна и вошел в комнату девушки.

Она стояла возле дивана и, опираясь на него, меняла босоножки на высоком каблуке на удобные туфли. Анна была одета в легкое сиреневое платье с мелким цветочным принтом, которое открывало плечи и позволяло оценить и насладиться изменением, произошедшим в ее внешнем облике.

Длинные локоны исчезли, и теперь у девушки была смелая короткая стрижка, подчеркивающая изящество линий головы и шеи. Ники помнил Анну с такой прической и сейчас, как и при их первой встрече, подумал, что обычно девушки с подобной мужской стрижкой выглядят угловато и как-то по-мальчишески, но только не Анна. Она вообще всегда умела совмещать в своем облике элегантность и грубость таким образом, что окружающие ни секунды не сомневались в ее женственности и прекрасном вкусе.

Ее изумрудный колдовской взгляд, который, как Ники казалось раньше, являлся таковым благодаря длинной челке, ничуть не изменился. Молодой человек поймал себя на мысли, что, пожалуй, ему больше по душе открытое лицо Анны. Девушка не спешила заговаривать с ним, лишь молча улыбалась и вопросительно подняла бровь, рассчитывая услышать его мнение о ее преображении.

– Неожиданно, – сказал Ники, подойдя к Анне. Поцеловав девушку, музыкант сделал вид, что внимательно изучает ее, а потом искренне произнес: – Мне очень нравится.

Он встал у Анны за спиной и с удовольствием прикоснулся губами к ее шее. Затем Ники развернул девушку к себе, и она, положив ему руки на плечи, с улыбкой произнесла:

– Прости, что разрушила твои мечты увидеть меня с длинными черными волосами.

– Мне вовсе не жаль, – усмехнулся молодой человек в ответ.

Анна сообщила, что пробудет в Дюссельдорфе два дня, а потом отправится в Нью-Йорк, где ее ждет деловая встреча с директором одной крупной автомобильной компании, партнера «Би-Эм Холдингс».

Ники старался не думать об отъезде Анны, а просто наслаждался ее присутствием в его квартире. И хотя девушка по-прежнему ночевала в комнате для гостей, музыканту было приятно осознавать, что она рядом, даже когда она работала на кухне или разговаривала по телефону, а у него в этот момент был сеанс массажа или упражнения на тренажере.

Впрочем, основную часть времени Анна проводила с Ники. Она ходила с ним в бассейн, и они вместе ездили в клинику на прием к доктору Хильдебранду. Но больше всего молодому человеку нравилось заниматься музыкой, когда Анна находилась с ним в его студии.

Девушка сначала беспокоилась, что будет ему мешать, но Ники убедил ее, что, напротив, ее присутствие только стимулирует творческий процесс. Тогда Анна, узнав у него, не будет ли он возражать, если она при этом немного поработает, взяла свой планшетный компьютер и, сняв туфли, устроилась в кресле в студии музыканта.

Ники играл мелодию, которую Анна еще не слышала. Конечно, ему хотелось узнать, что девушка думает о новой песне, но молодой человек понимал, что вряд ли она выскажет свое мнение. Анна вообще всегда очень сдержанно комментировала его творчество. В такие моменты музыкант больше доверял не ее словам, а взгляду, который, Ники был уверен в этом, выдавал ее истинные чувства.

Вот и сейчас Анна время от времени отводила взгляд от компьютера, как будто прислушивалась, и смотрела на молодого человека со смесью легкой мечтательности и нетерпеливого интереса. Впрочем, она делала это нечасто, должно быть, не желая отвлекать Ники от работы.

Анна сидела в кресле, опираясь спиной на один подлокотник и закинув ноги на другой. На ней была короткая джинсовая юбка и свободная шелковая блузка с широким воротом, открывающим то одно, то другое плечо.

В данный момент ткань блузки спадала с правого плеча, которое было ближе к Ники. Во время игры музыканту не нужно было следить за клавишами, и он с удовольствием скользил взглядом по изящному профилю ее лица, обнаженному плечу, по тому, как медленно, в такт дыханию поднимается ее грудь. Не отводя глаз и на миг перестав дышать, Ники наблюдал за тем, как Анна меняет положение ног.

Ее правая нога свисала с подлокотника, а левую она согнула в колене и поставила на сидение. Взору молодого человека открылась внутренняя сторона ее бедра, и у него перед глазами стремительно пронеслась череда волнующих образов-воспоминаний. Не прекращая играть, Ники слегка встряхнул головой и обнаружил, что Анна с улыбкой смотрит на него. В ответ на его усмешку девушка невинно захлопала ресницами и, пожав плечами, вернулась к своему компьютеру.

Музыкант знал, Анна блестяще владеет своим телом, и для нее не секрет, какое она производит впечатление. Но верхом несправедливости было бы заподозрить в ее позе и движениях расчет. Наблюдения за девушкой удивительным образом не отвлекли Ники от его новой мелодии, наоборот, его пальцы, словно сами собой, легко и уверенно нажимали на клавиши, как будто он уже тысячу раз играл эту песню.

Закончив исполнение, молодой человек выключил запись. Он не сомневался, что когда он ее прослушает, это будет лучший вариант новой песни. Ники был доволен и хотел спросить у Анны, удалось ли ей поработать под музыку, но в этот момент зазвонил ее телефон.

Посмотрев на экран, девушка сообщила, что это – Жан-Пьер. Затем она отложила компьютер в сторону, встала с кресла, надела туфли и, извинившись, вышла из комнаты.

Неприятное чувство на миг омрачило сознание молодого человека. Но он не стал поддаваться ему, провел еще некоторое время в студии, а потом присоединился к Анне на кухне. Девушка все еще разговаривала по телефону, но увидев Ники, улыбнулась ему и вскоре закончила беседу.

– Почему ты всегда выходишь из комнаты, когда тебе звонит Д’Араго? Я ведь все равно не понимаю французского языка.

– Я просто не хочу тебе мешать.

– Когда ты говоришь по телефону с другими людьми, обычно ты так не делаешь, – продолжал музыкант.

– Ники, ты снова ревнуешь меня к Жан-Пьеру? – в глазах Анны вспыхнул восхитительный азартный огонь.

– Вообще-то я не переставал это делать, – признался молодой человек и полусерьезно добавил, – не нравится мне этот француз.

– Почему?

– Он ведет себя так, как будто вас в прошлом связывали любовные отношения и как будто у него есть на тебя особые права.

Ники видел, что Анна наслаждается его ревностью и не торопится его успокоить.

– Он делает так специально, потому что ты ему тоже не нравишься. Не обращай внимания, – махнула рукой девушка.

– Расскажи, откуда ты его знаешь, – попросил музыкант.

– Жан-Пьер был лучшим студентом Лорана Виньоля, моего опекуна, который вместе с отцом преподавал в Сорбонне. После того как Д’Араго окончил университет, он продолжал поддерживать отношения с Лораном. Мой отец, конечно, был знаком с Жан-Пьером и однажды решил пригласить его к нам в замок на Новый год. Папа сказал, что сделал это для меня, чтобы я, по его словам, не скучала в компании пожилых ученых.

– Сколько тебе было лет?

– Тринадцать.

– А Д’Араго, выходит… – Ники быстро посчитал, – двадцать восемь? Что могло быть общего у ребенка и взрослого мужчины? – удивился музыкант.

Анна на миг замерла в нерешительности, как будто пытаясь подобрать слова. Молодой человек присмотрелся к ней, и ему показалось, что девушка не хочет говорить правду, но для ответа на вопрос ищет такие слова, с помощью которых она сможет скрыть истину, не солгав.

– Тогда так же, как и сейчас, отношение к жизни и к окружающим людям, – с улыбкой произнесла Анна.

– Он тебе понравился?

– Конечно. Жан-Пьер нравится всем женщинам, независимо от возраста. Особенно тем, с кем он недолго знаком.

Лукавый блеск в глазах девушки свидетельствовал о том, что она получает истинное удовольствие, обсуждая с ним Д’Араго. Ники не собирался разочаровывать ее, и поэтому продолжал:

– Скажи, он был твоим первым мужчиной?

– Ники, я точно помню, я говорила тебе, что у нас с Жан-Пьером никогда не было секса. И мне кажется, ты тоже помнишь об этом.

– Я помню, – признался молодой человек.

– Что в таком случае это было? Ловушка? – усмехнулась Анна. – Я знаю, в это сложно поверить. Тем более что это ничем не докажешь.

Музыкант подошел к ней и обнял за талию.

– Анна, я бы не хотел, чтобы ты считала необходимым мне что-то доказывать.

Увидев во взгляде девушки мягкий блеск, Ники с радостью принялся целовать ее губы, шею и плечи.

Анна

Истинная цель поездки в Америку была вовсе не встреча с деловым партнером, а колдовской бал, который должен был состояться двадцать девятого мая в городе Калистога в Калифорнии. Разумеется, Анна не могла сказать об этом Ники, и поэтому ей пришлось придумывать повод отправиться в США и без особого желания предлагать совету директоров «Би-Эм Холдингс» назначить ее представителем концерна на деловой встрече за океаном. И вот, закончив свои дела в Нью-Йорке и прилетев в Сан-Франциско, ведьма поселилась в гостинице «Аргонавт» и стала готовиться к празднику.

Город Калистога находился в ста километрах от Сан-Франциско, и, подлетая к месту проведения бала, Анна думала о словах Жан-Пьера о том, что ведьмы и колдуны могли узнать о ненадлежащем использовании королевского Эфира.

Девушка понимала, что ее друг был прав, когда говорил, что эта новость быстро распространится и многих заинтересует, но она, в отличие от Д’Араго, постаралась без лишних эмоций оценить возможные последствия. Вряд ли кто-то из ее соплеменников станет в открытую нападать на королеву, чтобы проверить ее силу. Скорее всего, они будут ждать этого друг от друга, ведь никто не может быть полностью уверен, что Анна стала слабее.

Не желая прибегать к методам устрашения, ведьма не собиралась демонстрировать свою истинную мощь. Тем не менее, она сочла необходимым быть готовой к еще более, чем обычно, пристальному вниманию и любым неожиданностям.

Замок «Кастелло ди Амороса», построенный несколько лет назад, был выполнен в стиле замков Италии XII века. И хотя колдовское сообщество предпочитало устраивать праздники в старинных, а не современных замках и дворцах, многим пришлась по душе идея хозяина сегодняшнего бала оценить, насколько точно владельцу «Кастелло ди Амороса» удалось передать атмосферу средневекового сооружения.

Хозяин бала, сорокалетний американец Сирил Кодрингтон был колдуном-придворным и главой клана, представители которого называли себя «воинами серпенты». Изображение этого древнего чудовища, невероятных размеров полоза, живущего под землей, было на гербе их рода и на гобеленах, украшавших стены замка в эту праздничную ночь.

Большинству ведьм и колдунов было известно, что воины серпенты ревностно оберегали свой род от связи с людьми, не владеющими магией. Они открыто отстаивали идею о так называемой «чистой крови» и считали людей существами низшего уровня.

Анна знала об этой позиции некоторых своих подданных, но ей прежде никогда не приходилось общаться с теми, кто придерживался подобного мнения. И хотя девушка осуждала своих соплеменников за снобизм и несправедливое отношение к людям, она не стала отказывать господину Кодрингтону, когда он на правах хозяина бала пригласил королеву на танец. Впрочем, в разговоре с Анной колдун остерегался обсуждать свои взгляды, вел себя весьма галантно и не скрывал, что был очарован красотой ее величества.

Девушка отвечала ему словами восхищения прекрасно организованным балом. В итоге после этого танца они оба сочли друг друга опасными и не заслуживающими доверия.

Повышенное внимание, из-за которого Анна испытывала волнение вначале вечера, вскоре перестало смущать девушку, наоборот, она по своему обыкновению наслаждалась сотнями направленных в ее сторону взглядов.

Когда праздник подходил к концу, ведьма договорилась с Жан-Пьером пообедать завтра вместе и невидимкой покинула замок.

На следующий день перед обедом Анна находилась в номере Д’Араго, который тоже остановился в гостинице «Аргонавт», и обсуждала с ним прошедшую ночь. Жан-Пьер счел своим долгом сообщить своей подруге о том, что именно их соплеменники говорили о королеве на вчерашнем балу.

Анна посоветовала ему поменьше слушать сплетни. В ответ на это француз упрекнул ведьму в недальновидности и заявил, что не считает лишним быть в курсе настроений, распространившихся среди представителей колдовского сообщества. К тому же он оказался прав, и большинство присутствующих на балу уже знали, что королева потратила часть своего Эфира, чтобы исцелить любимого человека. В связи с этим Жан-Пьер предположил, что будет даже хорошо, если кто-нибудь захочет испытать возможности Анны, и все убедятся, что ее сила не только не уменьшилась, но возросла. Ведьма заметила, что находит глупой идею показательного сражения, и не станет ничего предпринимать с этой целью. В этот момент ей позвонил Ники, и, извинившись перед Жан-Пьером, девушка перешла на немецкий язык:

– Здравствуй.

– Здравствуй, Анна. Ты еще не спишь? – спросил молодой человек и тут же спохватился: – Ой, я забыл о разнице во времени. В Нью-Йорке ведь сейчас…

Взглянув на часы, ведьма хотела ответить, что сейчас два, но вовремя вспомнила, что находится не на восточном, а на западном побережье США, и, добавив три часа, сказала:

– Пять.

– Я тебя не отвлекаю от дел?

– Нет. Все в порядке. Чем занимаешься?

– Мы смотрели футбол.

– Ах, да, – вспомнила Анна, – ты говорил, что сегодня у «Фортуны» важный матч с…

– «Копенгагеном», – подсказал Ники.

– Точно. И как все прошло?

– Напряженно, – вздохнул музыкант. – Но все же выиграли в овертайме 1:0.

– Ты сказал «мы»? – спросила ведьма.

– Рольф, Штефан и я, – пояснил Ники. – Как у тебя дела? Поездка оказалась удачной?

– Разумеется, иначе и не могло быть.

– Я в этом не сомневался, – музыкант сделал паузу, а затем спросил: – Когда ты возвращаешься в Европу?

Анна улыбнулась этому осторожному вопросу и не очень успешной попытке молодого человека скрыть его истинный интерес.

– Ники, ты имеешь в виду, когда я приеду в Дюссельдорф?

– Конечно, – тут же признался музыкант.

– Сегодня ночью я вылетаю в Лондон, а первого числа обещаю быть у тебя, – успокоила его Анна. – Кстати, ответь, что ты предпочитаешь – кабаре или диско?

– И к чему такой странный вопрос? – удивился Ники.

– Ты узнаешь об этом позже. Просто сделай выбор.

– Пусть будет кабаре.

– Отлично! – сказала ведьма и, попрощавшись с молодым человеком, убрала телефон. Все это время Жан-Пьер сидел в кресле и, то и дело поднося к губам бокал с вином, с нескрываемым любопытством наблюдал за девушкой.

– Анни, ты флиртуешь с ним по телефону?

– С чего ты взял? Ты же не знаешь немецкого языка.

– Мне и не нужно. Я вижу это по твоим глазам и улыбке.

Ведьма пожала плечами. Француз ухмыльнулся.

– Интересно, – сказал он, – наедине вы так же общаетесь?

Анна направила на друга проницательный взгляд.

– Жан-Пьер, похоже, ты хочешь заглянуть в замочную скважину?

– Возможно.

– Ты не думаешь, что это скорее причинит тебе боль, чем доставит удовольствие?

Колдун промолчал. Через некоторое время он спросил:

– Скажи, что дальше?

– О чем ты?

– Я имею в виду твои отношения с музыкантом.

– Тебя, конечно, интересует, когда они закончатся? – Анна почувствовала, что начинает злиться. – Честно говоря, мне надоело, что цель всех твоих вопросов о Ники и обо мне – это узнать, когда мы расстанемся. Это отбивает всякое желание рассказывать тебе что-то.

– Прости, дорогая, – искренне произнес Жан-Пьер. – Я очень ценю твое доверие. И мне будет жаль, если ты больше не захочешь обсуждать со мной события, которые происходят в твоей жизни. Обещаю, что постараюсь не допускать резких высказываний.

Взгляд ведьмы смягчился, и она, помолчав немного, сказала:

– Знаешь, Жан-Пьер, я думаю о том, чтобы Ники все рассказать.

– Что именно? – нахмурился колдун.

– Вот это, – ответила девушка, щелкнув пальцами и создав небольшой вихрь вокруг своей ладони.

– Ты серьезно? И как ты собираешься это сделать?

– Я пока не знаю.

– Извини, но тебе не кажется, что это будет, мягко говоря, странно звучать и выглядеть, если ты станешь демонстрировать свои способности? – Жан-Пьер был явно удивлен решением ведьмы. – И потом, – осторожно продолжил француз, – ты не думаешь, что он испугается твоей силы так же, как тот англичанин?

Анна молчала. Последнее время она часто размышляла над тем, что произойдет, если Ники узнает, что она – ведьма. И сейчас девушка решила поделиться с другом своими сомнениями на этот счет.

– Мне сложно представить, как Ники отреагирует, но я почти уверена, что он не испугается.

– По-моему, ты просто хочешь, чтобы так было.

– Ты рассказывал кому-нибудь о своей магии?

– Только ведьмам и колдунам, но не людям, – ответил Жан-Пьер. – Зачем мне это надо?

– Но ведь в мире множество смешанных пар. По-твоему, ведьмы и колдуны в них скрывают от своих партнеров магические способности?

– Кто-то, наверняка, скрывает, – пожал плечами Д’Араго, а потом, внимательно посмотрев на Анну, спросил: – Скажи, ты уже твердо решила?

Ведьма покачала головой.

– Нет, это пока только мысли. Ладно, – махнула рукой девушка, – пойдем обедать.

Как только они вышли из номера, Анна практически столкнулась с мужчиной, проходящим в этот момент по коридору. К ее удивлению им оказался Михаэль Пройсс. Для него тоже было полной неожиданностью встретить здесь девушку.

Когда ведьма представила мужчин друг другу, режиссер объяснил свое присутствие здесь тем, что он сейчас занимается съемками рекламного ролика нового парфюма одного известного бренда, и заказчики настояли на том, чтобы Сан-Франциско был основной темой. На вопрос Михаэля, что привело ее в этот город, Анна сообщила, что встречалась здесь с друзьями и сегодня возвращается домой. Пожелав режиссеру удачи в его работе, ведьма попрощалась с ним и отправилась с Жан-Пьером обедать.

Первого июня, как Анна и обещала, она вернулась в Дюссельдорф. Такси доставило ее из аэропорта к дому Ники к двум часам дня. Когда ведьма вошла в квартиру, там никого не было. Девушка предположила, что музыкант в клинике на приеме у доктора Хильдебранда.

В комнате для гостей Анна достала из Эфира свой чемодан и, оставив в нем только один костюм, убрала вещи в стенной шкаф. На диване остались лежать два коктейльных платья – узкое зеленое и платье с широкой юбкой в черно-белую горизонтальную полоску. Ведьме предстоял нелегкий выбор наряда для сегодняшнего вечера. Стоя перед зеркалом, она щелчком пальцев меняла одно платье на другое. В конце концов Анна остановилась на черно-белом, которое сняла и вновь положила на диван, а зеленое повесила в шкаф.

Как только девушка переоделась в джинсы и голубую рубашку с коротким рукавом, она услышала, как открылась входная дверь, и через минуту Ники появился в комнате для гостей. Оказалось, что он ездил не в клинику, а в студию, где встречался с другими музыкантами «Мистерии». Они обсуждали запись новой песни, а также возможность продолжить прерванный тур.

Анна постаралась как можно осторожнее поинтересоваться у молодого человека, насколько он хорошо себя чувствует для этого. На что Ники ответил, что он устал сидеть дома, что ему значительно лучше, и доктор Хильдебранд, которого музыкант посещал вчера, не видит ничего плохого в том, чтобы Ники вернулся к активной жизни.

– Так что, – заключил молодой человек, – через две недели мы устраиваем домашний концерт в клубе «Стена». Это будет что-то вроде проверки сил. И если все пройдет успешно, мы возвращаемся в тур.

– Отличная новость, – искреннее порадовалась Анна.

– Как твои дела? – спросил Ники. – Как Лондон?

– Все хорошо. Коллеги остались довольны результатом моей поездки в Нью-Йорк.

– Акции «Би-Эм Холдингс» поднялись в цене? – улыбнулся музыкант.

– Конечно, и весьма значительно, – в тон ему ответила ведьма.

Ники некоторое время молча смотрел на Анну, а потом его взгляд упал на платье, которое лежало на диване.

– Новое платье?

Девушка кивнула.

– Собираюсь надеть его сегодня вечером, – сказала она и, сверкнув глазами, добавила: – Как ты думаешь, оно подходит для свидания?

Музыкант удивленно поднял брови, но уже через секунду, включаясь в игру, полусерьезно ответил:

– Это зависит от того, с кем свидание.

– С мужчиной.

– Вот как? Деловое или романтическое?

– Как получится, – с улыбкой пожала плечами Анна.

– И где? – продолжал спрашивать молодой человек.

– В «Морском баре».

– Неплохое место, – сделав паузу, Ники задал еще один вопрос: – Это он тебя пригласил туда?

– Нет.

– А этот мужчина знает, что ему предстоит свидание?

– Знает, – сделав паузу, уверенно произнесла она.

– Чем же он заслужил твое внимание?

Анна усмехнулась.

– У него масса достоинств.

– Неужели? – с притворным удивлением спросил Ники, приблизившись к девушке и обняв ее за талию. – Какие, например?

Ведьма положила руки ему на плечи и сказала:

– Он привлекательный, очень талантливый, и я люблю находиться в его обществе.

– Ты поедешь на машине?

– Нет, мы пойдем пешком. Я думаю, небольшая прогулка не помешает? – Анна вопросительно посмотрела на молодого человека.

– Почему бы и нет, – ответил музыкант, целуя девушку.

Ведьма почувствовала, что ритм биения ее сердца совпал с ритмом песни «Безумная гонка», раздававшейся из динамиков аудиосистемы в комнате Ники. Сильный, эмоциональный вокал, способный на легкий переход от низких нот – к высоким, от резкости – к мелодичности, в сочетании с энергичной музыкой был в состоянии подчинить себе мысли и движения и принадлежал молодому человеку, который сидел на кровати, опираясь на изголовье, и не отрывая глаз, смотрел на девушку, одетую в белый кружевной корсет с длинным красным поясом и белую пышную короткую юбку – стилизованный костюм танцовщицы кабаре.

Кроме того, на Анне были белые чулки с красными подвязками, перчатки выше локтя и изящный маленький цилиндр с красным бантом. Впрочем, все эти детали костюма скрывали ее тело недолго. Постепенно, следуя ритму музыки, ведьма избавлялась от них, испытывая удовольствие от танца и взгляда Ники. Когда песня подошла к концу, и на Анне осталась последняя, единственная часть нижнего белья, музыкант нетерпеливо поманил девушку к себе.

– Это были худшие пять минут в моей жизни, – сказал молодой человек, усаживая Анну к себе на колени.

– Тебе не понравилось? – спросила ведьма, претворившись, что расстроена.

– Разве такое возможно? Красивый костюм… чувственный танец… и ты… грациозная и… удивительная, – Ники заполнял паузы поцелуями. – Мне стоило невероятных усилий все это выдержать, – он посмотрел в потемневшие глаза девушки и принялся раздеваться.

Ведьма проснулась на рассвете. Она любила короткие летние ночи и часто встречала первые лучи солнца, окунаясь в поток свежего утреннего воздуха. Анна, для которой магия с рождения была обычным делом, считала настоящим волшебством мгновения, когда ночь, забирая с собой все тревоги и неприятности, отступает, и ее место стремится занять утро нового дня, наполняя мысли надеждой, ожиданием чудес и радостью.

Поднявшись на кровати и увидев, как ветер, врываясь через открытое окно в комнату, раскачивает тяжелые портьеры и как будто зазывает за собой в полет, Анна была готова составить ему компанию и вновь пережить волшебные моменты.

Она посмотрела на спящего рядом Ники и почувствовала острое желание разделить с ним это ощущение радости. Девушка уже хотела прикоснуться к нему и разбудить, но ей стало жаль прерывать сон молодого человека, и она, осторожно выскользнув из-под одеяла, подошла к окну.

Отказавшись от одежды и освободив себя от заклинания, скрывающего длинные черные волосы, ведьма оторвалась от пола, превратилась в невидимку и вылетела на улицу.

Розоватые от первых лучей утренней зари стены старых домов, солнечные блики на стеклах современных зданий, искрящийся Рейн… Анна с удовольствием кружила над готовящимся к пробуждению городом. Ведьма на миг закрыла глаза и устремилась ввысь, к ощущению абсолютной свободы и ярчайшего в своей жизни наслаждения.

Остановившись на высоте тысячи метров, Анна почувствовала: что-то изменилось. Полет по-прежнему волновал тело и мысли, но вдруг перестал занимать первое место в списке удовольствий и быть единственным, чего ведьма боялась лишиться. Без сожаления признавшись себе в этом, девушка улыбнулась поднимающемуся солнцу и отправилась в обратный путь.

Ники

В начале октября, дав заключительный концерт в рамках тура, музыканты «Мистерии» вернулись домой и приступили к записи сингла. Несмотря на напряженный график выступлений, бесконечные переезды и беспокойство из-за состояния здоровья Ники, молодые люди остались довольны туром.

Концерты проходили на удивление легко и ничуть не утомляли Ники. Наоборот, он чувствовал невероятный подъем сил, который не слабел даже к концу выступления. Музыкант объяснял это себе тем, что после долгого пребывания в больнице и дома он просто был рад вернуться на сцену, а также не в последнюю очередь тем, что Анна присутствовала на большинстве концертов.

И вот, завершив тур, молодой человек сосредоточился на работе в студии. С самого утра музыканты записывали акустическую кавер-версию песни «Воодушевление» известной британской группы «Револьвер». Звукорежиссер Свен Зегер сидел за пультом и контролировал процесс записи песни, которую исполняли Ники и Рольф Бернхард, находящиеся в комнате за стеклом.

В два часа, сделав несколько более или менее удачных проб, Ники решил устроить перерыв и позвал Рольфа и Свена вместе пообедать в кафе, расположенном на первом этаже здания звукозаписывающей компании. Зегер сказал, что ему еще надо поработать над звуком, а Рольф хотел в перерыве отрепетировать соло.

Спустившись в кафе, Ники обнаружил там Зебастиана Вайсе, директора «Джей-Эйч-Эм Рекордс», и Михаэля Пройсса, которого молодой человек не видел с момента завершения съемок клипа. Зебастиан предложил музыканту присоединиться к ним за обедом. Мужчины оживленно обсуждали недавнюю победу «Фортуны» над «Гертой» и вспоминали самые яркие матчи местной команды за последнее время.

– Жаль, в Лиге чемпионов не удалось выйти в плей-офф, – заметил Михаэль. – Честно говоря, после блестящей игры с «Копенгагеном», я думал, они смогут.

– Да, – подтвердил Вайсе, – это был незабываемый матч.

– Я смотрел его в Сан-Франциско, – продолжал Пройсс. – И вот в самый неподходящий момент начались какие-то проблемы со спутниковым телевидением. К счастью, мне быстро удалось найти трансляцию в сети, – он помолчал, а потом, взглянув на Ники, добавил: – Кстати, представляешь, сразу после матча в коридоре гостиницы я столкнулся с Анной. Вы ведь еще встречаетесь?

– Да, – ответил молодой человек и, слегка нахмурившись, уточнил, – ты говоришь о матче, который проводился где-то в конце мая?

– Да, в последних числах. Я как раз заканчивал съемки рекламы для американцев, – рассказывал Михаэль. – Удивительно, как тесен мир. Анна не упоминала об этом? Она, кажется, встречалась в Сан-Франциско с друзьями. Она была с каким-то французом.

Погрузившись в тяжелые мысли и, как будто не замечая ничего вокруг, Ники поднимался по лестнице обратно в студию. Он, конечно, помнил этот матч и еще то, что Анна должна была быть в это время в Нью-Йорке по делам своего автомобильного концерна. И вот спустя четыре месяца выяснилось, что на самом деле она ездила в Америку, чтобы увидеться с Д’Араго.

Ники почувствовал, как стремительно разрушается уверенность в его представлении о собственной жизни. Когда музыкант вошел в студию, Рольф обратил внимание на изменившееся настроение друга. Ники ответил, что все в порядке, и настоял на продолжении работы. Однако ему так и не удалось отвлечься от мыслей об Анне и сконцентрироваться на исполнении. Через полчаса Бернхард предложил сделать паузу. Звукорежиссер отправился курить, а Рольф спросил Ники:

– Что с тобой?

Тот покачал головой и махнул рукой, давая понять, что скоро все пройдет.

– Слушай, что произошло? – Рольф, который хорошо знал своего друга, не собирался отступать.

Тяжело вздохнув, Ники рассказал ему, что он только что узнал от Пройсса.

– И ты думаешь, что Анна и этот француз… – начал Бернхард и, видя на лице Ники горькую усмешку, продолжил: – Подожди, наверняка, этому есть какое-то другое объяснение. Почему бы тебе не спросить Анну об этом. Когда она приезжает?

– Сегодня вечером, – ответил Роннет. – Если у них ничего не было, зачем тогда ей понадобилось скрывать от меня именно эту встречу с Д’Араго? Анна часто с ним видится, и это не было для меня проблемой. Мне так казалось. Черт! – молодой человек обхватил ладонью лоб, внезапно почувствовав головную боль.

– Ники, я все-таки считаю, что тебе не стоит делать преждевременных выводов, – сказал Рольф. – Поговори с Анной. Я уверен, ты ошибаешься.

Тут в студию вернулся Свен и поинтересовался у музыкантов, готовы ли они продолжить. Ники вновь попытался сосредоточиться на записи, но еще через полчаса стало ясно, что сегодня им не удастся закончить. Тогда было решено перенести работу на завтра, и Роннет без удовольствия отправился домой.

Анна

Ведьма остановила свой автомобиль возле дома Ники, но не спешила выходить и несколько минут продолжала сидеть за рулем. Анной владели ставшие уже привычными за последнее время мысли о возможности рассказать музыканту правду о себе. И если сначала ее одолевали сомнения и тревога, как Ники все воспримет, то сейчас ведьма все чаще ощущала потребность познакомить молодого человека с миром магии.

Когда она думала об этом, ее сердце начинало биться сильнее, а пальцы рук едва заметно дрожали. Это были верные признаки того, что Анна готова во всем признаться и вот-вот преодолеет последнюю сдерживающую преграду. Тогда, чтобы успокоиться, девушка вновь и вновь возвращалась к размышлениям над тем, как именно она даст Ники понять о существовании колдовства, чтобы его это не шокировалои не испугало.

В течение прошедшей недели Анна все больше склонялась к мысли, что лучше всего будет не рассказать музыканту о мире ведьм и колдунов, а показать ему их, взяв Ники с собой на следующий бал, назначенный на первое ноября.

И вот сидя в машине у дома молодого человека, Анна почувствовала, что решение принято. Она облегченно вздохнула и, взяв сумку, вышла на улицу.

Поднявшись на шестой этаж и открыв ключом дверь, ведьма сняла в холле жакет и, оставшись в черной рубашке и синей трикотажной юбке, прошла на кухню.

Увидев Ники стоящим у окна, Анна радостно улыбнулась и хотела подойти к нему, но его тяжелый холодный взгляд заставил ее остановиться.

– Ники, что случилось? – обеспокоенно спросила девушка.

Музыкант молчал. В его глазах на миг промелькнула горечь. Он сделал вдох и проговорил:

– Сегодня в студии был Михаэль Пройсс. И он рассказал мне, что четыре месяца назад он видел тебя в Сан-Франциско с Д’Араго. В тот самый момент, когда у тебя, по твоим словам, была деловая встреча в Нью-Йорке. Зачем вообще нужно было придумывать про Нью-Йорк?

– У меня действительно была там встреча с деловым партнером «Би-Эм Холдингс», – спокойно ответила Анна. – И да, я ездила на один день в Сан-Франциско. Но я не могла сказать тебе об этом.

– Я догадываюсь, почему, – усмехнулся молодой человек.

– Нет, Ники, – покачала головой ведьма.

– Неужели? Может быть, ты скажешь, что Д’Араго оказался там случайно, и между вами ничего не было?

Девушка устало вздохнула.

– Ники, пожалуйста, поверь. Мы никогда не занимались сексом друг с другом.

– Черт возьми, Анна! – не выдержал музыкант. – Ты ведь тогда могла мне просто сказать, что тебе нужно с ним встретиться. Я бы поверил. Зачем тебе понадобилось скрывать это? Я не понимаю.

– Я смогу объяснить тебе все первого ноября.

– Почему не сейчас?

Анна вновь почувствовала, как сердце ускорило свой ритм. Оставаться спокойной было все труднее.

– Это сложно… ты не поверишь… в двух словах не рассказать, – девушка сбивчиво отвечала на вопрос. – Я прошу тебя, Ники. Осталось ждать меньше месяца. Ты поймешь, почему мне пришлось скрывать от тебя правду. Но сейчас я не могу. Пожалуйста, – повторила ведьма, видя в глазах музыканта сомнения. – Я очень хочу, чтобы ты мне поверил.

Ники оценивающе окинул взглядом девушку. В уголке его губ показалась недобрая улыбка.

– Что ты готова сделать для этого?

Глаза Анны вспыхнули. Вот теперь ей без малейшего труда удалось успокоиться и усмирить учащенный стук сердца.

– Все, что скажешь, – без эмоций проговорила ведьма.

– Раздевайся, – также бесстрастно произнес молодой человек.

Не удивляясь его словам и не возражая, ведьма принялась расстегивать пуговицы на своей рубашке. Не отводя глаз, Анна смотрела на Ники. Его ледяной взгляд причинял боль и заставлял дыхание останавливаться от предвкушения нового удовольствия.

Пальцы девушки послушно продолжали свою работу, и когда они расправились с последней пуговицей, музыкант подошел к Анне, обхватил ладонями ее запястья и убрал ее руки за спину. Его по-прежнему холодный взгляд и пальцы с наслаждением скользили по нежной коже под расстегнутой рубашкой. Руки молодого человека даже сквозь кружево чувствовали, как от их прикосновений замирает ее теплая грудь. Впрочем, ласка длилась недолго. Ники одним движением развернул Анну спиной к себе, заставив ее опереться на стол. Теперь ведьма не могла видеть его глаза, но дальнейшие резкие действия музыканта выдавали его настроение.

Он поднял ее юбку и быстро устранил мешавшую ему деталь нижнего белья девушки. Анна понимала, своим сознательно неосторожным обращением Ники хотел, чтобы она ощутила его злость, разочарование и боль, но вместо них ведьма испытывала удовольствие зависеть в этот момент от воли любимого человека.

Это разнообразие чувств внутри обоих участников и каждого из них в отдельности в положенный срок преобразилось в единый оглушительный восторг. Через некоторое время музыкант перестал держать Анну, и она развернулась к нему.

– А теперь уходи, – сказал Ники, мрачно посмотрев на девушку, и скрылся в своей комнате.

Ведьма взмахом руки привела себя в порядок и покинула квартиру молодого человека.

Ники

Девушка скинула куртку и прошла в комнату гостиничного номера. Ники достал из бара бутылку виски, наполнил бокал на одну треть и тут же выпил. Затем он опять налил себе виски и, посмотрев на девушку, жестом предложил ей тоже. Она покачала головой. Молодой человек пожал плечами и вновь моментально осушил бокал.

Голова раскалывалась. Это была уже не первая бутылка крепкого напитка за вечер. Сегодня «Мистерия» выступала перед своими польскими фанатами в варшавском клубе «Жэт8», в котором после завершения концерта организаторы устроили закрытую вечеринку для музыкантов. В конце вечера, немало выпив, Ники все-таки поддался на уговоры Штефана и предложил одной фанатке из числа тех, что окружали молодых людей, поехать вместе с ним в гостиницу.

Музыкант подошел к девушке, которая представилась Эвой, и провел рукой по ее открытому плечу. На короткий миг Ники ослепило воспоминание о мягкой, восхитительно нежной коже Анны, и мысли, о которых он так усердно старался забыть с помощью работы в течение двух последних недель и алкоголя сегодня вечером, стремительно заполнили его рассудок.

Музыкант некоторое время смотрел сквозь стоящую перед ним девушку. Эва была озадачена его видом и, должно быть, решив, что Ники ждет от нее активного действия, начала расстегивать молнию на своем платье.

– Подожди, не надо, – остановил ее молодой человек.

– Что-то есть нехорошо? – на ломанном английском спросила Эва.

– Прости, я не хочу, – ответил Ники. – Жаль, что испортил тебе вечер, но ты должна уйти.

Эва в замешательстве смотрела на него. Было похоже, что она не разобрала смысл его слов. Тем не менее, почувствовав острое желание рассказать кому-нибудь о том, что его волнует, музыкант продолжал говорить по-английски:

– Знаешь, у меня есть любимая девушка. И я почти уверен, что она мне изменила. Поэтому я решил, что должен отплатить ей тем же. Но сейчас мне кажется это глупым. Я не хочу.

Ники усмехнулся. Эва была растеряна и не поняла ни слова из его речи. Молодой человек постарался жестами дать ей понять, что хотел бы, чтобы она ушла.

Наконец девушка кивнула и, взяв свои вещи, оставила музыканта одного. Ники сжал пальцами свои виски. Его голова в этот момент напоминала часовой механизм взрывного устройства. Молодой человек чувствовал пульсацию каждого сосуда. На секунду закрыв глаза, он ощутил тяжелейшее головокружение и едва не упал, но в последний момент схватился за спинку стоящего рядом стула. Действие большого количества алкоголя не отвлекало от неприятных воспоминаний, а наоборот, только усилило подавленное состояние музыканта. Не придумав ничего лучше, Ники налил себе еще виски в бокал. После первого же глотка его настиг приступ дурноты, и молодой человек бросился в ванную комнату.

В эту ночь во сне Ники снова видел Анну. Ему снилось, как будто он находился в этом же номере, но не спал, разбуженный мерцанием множества маленьких огоньков, которыми была наполнена комната. Музыкант поднялся на кровати и принялся наблюдать за движением этих блестящих крупиц. Через некоторое время в сверкающем тумане показался силуэт девушки. К тому моменту, как Ники смог различить черты ее лица, он уже знал, что увидит Анну.

На ней не было никакой одежды, однако ее тело словно находилось в полупрозрачном облаке мерцающих частиц. Кроме того длинные черные локоны скрывали ее плечи и грудь. Девушка медленно приблизилась к Ники. При этом ему казалось, что она не идет, а словно плывет или парит по воздуху. Когда Анна опустилась рядом с ним на кровать, молодой человек с радостью заметил в ее ярко-изумрудных глазах мягкий блеск.

– Анна, – произнес музыкант. Она улыбнулась, тихо покачала головой и приложила к губам указательный палец. Ники хотел убедиться, что это – не видение, и, осторожно убрав ее волосы, дотронулся до ее плеча. Никогда еще во сне его ощущения не были такими отчетливыми. Теплая, шелковая кожа, мягкие, блестящие пряди и нежное прикосновение губ. Во время поцелуя Ники почувствовал, как его одолевает сон. Анна как будто начала растворяться в воздухе и исчезла в тот самый миг, когда молодой человек в последний раз с трудом открыл глаза перед тем, как окончательно уснуть.

Через три дня после возвращения из Польши Ники решил позвонить Анне, с которой он не общался с момента их последней встречи у него дома. Все это время девушка тоже не предпринимала никаких попыток связаться с музыкантом. Он не знал, где она и чем занимается. Несколько раз ему приходила в голову мысль написать ей в «Книгу лиц», но он так и не сделал этого. Вначале молодого человека останавливала злость на Анну, а потом, размышляя над тем, что бы он хотел ей сказать, Ники сомневался, что ему удастся подобрать нужные слова. И вот, вернувшись домой, музыкант понял, что должен с ней поговорить.

– Здравствуй, Анна, – сказал молодой человек, когда она ему ответила. – Я хочу увидеть тебя.

– Я буду в Дюссельдорфе первого ноября, как обещала, – ее голос звучал ровно и без эмоций.

– Я могу приехать к тебе раньше.

– Ники, я прошу тебя подождать десять дней, – твердо проговорила девушка.

– Хорошо.

Ну что ж, подумал музыкант, в конце концов, у Анны тоже есть причина обижаться.

Анна

Первого ноября, выехав из замка, Анна отправила Ники сообщение, что будет у него дома к пяти часам. Молодой человек ответил, что он в студии, но постарается освободиться, как можно скорее.

Войдя в квартиру и сменив сапоги на удобные туфли без каблука, ведьма сняла в холле тренч и осталась в джинсах и свободном легком свитере насыщенного песочного цвета. Ники не было дома, и Анна принялась ждать его, устроившись в кресле в комнате и листая журнал «Футболист», который девушка нашла на тумбочке рядом с кроватью.

Переворачивая страницы, ведьма даже не пыталась сосредоточиться на том, что там было написано, а думала о своем. Ее больше не беспокоили переживания, связанные с предстоящим знакомством Ники с колдовским миром. В этот момент девушку тревожило то, как музыкант ее встретит, злится ли он все еще и хочет ли он вообще знать, что было в Сан-Франциско. Анна внутренне усмехнулась своим мыслям и, как будто взглянув на себя со стороны, завела с собой диалог.

«Почему бы тебе не признаться, что единственное, в чем ты желаешь убедиться, это то, что он по-прежнему любит тебя?»

«Если я это сделаю, то мне придется согласиться с мнением Жан-Пьера и других и подтвердить их сомнения в моей силе и неуязвимости».

«С каких пор ты стала придавать значение мнению и ожиданиям других людей?»

«Это правда: главное в моей жизни это то, что я хочу. И пусть кто-нибудь попробует заставить меня отказаться от моих желаний».

Примирившись с собой таким образом, ведьма успокоилась и вскоре услышала, что Ники вернулся домой.

Он вошел в комнату и остановился у двери. Молодой человек не спешил заговаривать с Анной и некоторое время просто смотрел на нее. В его взгляде больше не было боли и осуждения, но ведьма все же не могла определить, какие чувства испытывает Ники.

– Я рад, что ты приехала, – спокойно произнес музыкант.

Девушка улыбнулась, поднялась с кресла и подошла к нему, остановившись на расстоянии одного шага.

– Ники, я хочу рассказать тебе о моей поездке в Сан-Франциско, – начала ведьма.

– Это неважно, – покачал головой молодой человек. – Знаешь, я поверю, если ты мне просто скажешь, что у меня не было оснований сомневаться в тебе.

– Ни малейшего, – искренне заверила его Анна и наконец увидела его улыбку.

– Я так и знал, – Ники взял ее за руку и притянул к себе.

Ведьма лежала с закрытыми глазами на спине и медленно приходила в себя, стараясь контролировать свое дыхание. Это было непросто, потому что музыкант, явно не желая давать ей отдых, легкими движениями водил пальцами по ее груди, животу и бедрам.

– Ники, пожалуйста, не надо, – умоляюще произнесла Анна.

– Не надо что? Продолжать или останавливаться? – не прекращая ласк, уточнил молодой человек.

Ведьма не смогла сразу сделать выбор. Она открыла глаза и через некоторое время все же проговорила:

– Мне нужна небольшая передышка.

– Ты отдыхала от меня целый месяц, – с улыбкой возразил Ники.

– Нет, – покачала головой Анна, – не отдыхала.

– Нет?

– Это был самый долгий месяц в моей жизни, – призналась девушка.

– Из-за работы?

– Из-за тебя.

– Но почему тогда ты не позволила мне приехать к тебе? – тут же спросил музыкант.

Ведьма хотела ответить, но ей не удалось найти подходящие слова. Увидев ее замешательство, Ники вздохнул и сказал:

– Я знаю, почему, – он помедлил. – Анна, прости меня за прошлый раз.

В глазах девушки зажглись яркие изумрудные искры.

– Ты серьезно? – спросила она и, заметив удивление молодого человека, добавила: – Это было здорово.

– Вот как? Что ж, в таком случае мне жаль, но подобное больше не повторится. Разве только ты сможешь снова довести меня до отчаяния.

Во взгляде ведьмы промелькнуло коварство.

– Я могу.

– Я не сомневаюсь в этом ни секунды, – улыбнулся Ники.

– Но я не буду этого делать, – мягко произнесла Анна. Затем она поднялась на кровати и, посмотрев на часы, сказала: – Нам пора. Скоро начнется бал.

– О, мы идем на бал? Что за бал?

– Я расскажу тебе по дороге, – ведьма взяла музыканта за руку, как бы призывая его тоже встать.

– Сколько у нас осталось времени до выхода из дома? – молодой человек не спешил подниматься.

– Около часа. Ну же, Ники, – Анна попыталась настоять, но музыкант наоборот потянул ее к себе и, обхватив рукой за талию, решительно возвратил ее в свои объятья.

– Я уверен, что мы успеем собраться за полчаса, – сказал он, и нежные прикосновения его губ и пальцев в одно мгновение заставили девушку забыть о спешке.

Ники

– Ты так и не сказала, что это за бал, – заметил Ники, надевая черный пиджак и следя через зеркало за тем, как Анна в длинном сиреневом с черной вышивкой платье достает из своей сумки ключи от машины. – Благотворительный?

Посмотрев на его отражение в зеркале, девушка усмехнулась и ответила:

– Вот точно не благотворительный.

– Ты можешь хотя бы сказать, где он будет проходить? – спросил музыкант, повернувшись к ней.

– В Праге.

– «Прага» – это…? – уточнил Ники, пытаясь вспомнить, известно ли ему заведение с таким названием.

– Столица Чешской Республики, – закончила Анна с улыбкой.

Молодой человек усмехнулся, но, видя, что она не шутит, с сомнением проговорил:

– Ты серьезно? И когда вылет?

– Мы поедем на машине.

– Бал точно сегодня?

– Да, начнется в одиннадцать часов.

– Ты уверена, что правильно оцениваешь расстояние и оставшееся время? Отсюда до Праги, кажется, пятьсот километров.

– Около семисот, если ехать по дорогам, – деловито объяснила Анна. Ники видел, что ее забавляет этот разговор.

– Чтобы успеть к началу, нам придется ехать со скоростью триста километров в час.

Девушка небрежно пожала плечами.

– Ты же знаешь, я люблю быстро ездить.

Сидя в машине на полпути в Прагу, Ники думал, что слово «быстро» в полной мере не отражает то, как они двигались по дороге. Мелькание огней населенных пунктов, стремительно проносившихся за окном, свет фар встречных и попутных автомобилей, в мгновение ока возникающих перед глазами и тут же моментально исчезающих позади.

Вначале Ники казалось, что у него закружится голова, если он будет пытаться сосредоточиться на деталях пейзажа или обстановке на дороге. По этой причине молодой человек перестал это делать и предпочел полностью довериться Анне, сидящей за рулем. Музыкант заметил, что, управляя автомобилем на такой скорости, девушка вовсе не была напряжена или сконцентрирована на вождении более чем обычно. Тем не менее, Ники старался не отвлекать ее лишними разговорами и вопросами, отложив их на тот момент, когда они благополучно доберутся до места.

И вот в начале двенадцатого, оставив машину на набережной Влтавы, Анна и Ники принялись подниматься по длинной лестнице, ведущей в Пражский Град.

– Насколько мне известно, здесь находится резиденция главы государства, – сказал молодой человек. – Это не он случайно устраивает прием?

– Нет. Кажется, сейчас президента здесь нет, – ответила Анна. – Впрочем, точно я не знаю. Да это и неважно.

Поднявшись на смотровую площадку перед входом в крепость, Ники бросил взгляд на огни ночного города, разделенного на две части темной полосой реки. Когда музыкант повернулся к девушке, то заметил, что она уже не так спокойна, как была в автомобиле, и старается скрыть свое волнение.

– Ники, – начала Анна, – прежде чем мы войдем в ворота, я должна тебя предупредить, что это – не обычный бал. Я бы хотела, чтобы ты был готов к тому, что тебе предстоит увидеть.

– Ну, если ты мне скажешь, о чем идет речь, тогда, наверное, это не будет для меня неожиданностью, – мягко заметил молодой человек.

– Дело в том, что гости на балу, – Анна помедлила, подбирая слова, – принадлежат к определенному сообществу, о котором большинству людей неизвестно.

– Неужели тайная секта или, может, масоны? – Ники получал удовольствие, наблюдая волнение и замешательство девушки.

Она усмехнулась.

– Масоны, по-моему, – самое известное тайное общество. Нет, я говорю о другом. В общем, я думаю, тебе лучше все увидеть самому. Но сначала нужно надеть это.

Анна достала из внутреннего кармана своей короткой кожаной куртки две маски и протянула одну из них Ники.

– Становится все таинственней, – улыбнулся музыкант.

Они подошли к воротам, которые, казалось, были закрыты. Девушка прикоснулась рукой к двери, и та легко и бесшумно открылась, пропуская их внутрь.

Попав на территорию крепости, Ники наконец увидел других людей, направляющихся так же, как они, в Старый королевский дворец. Однако ничего необычного молодой человек в них не заметил. Но когда они подошли к собору святого Вита, музыкант остановился, наблюдая удивительную картину.

В воздухе на разной высоте вдруг возникали люди. Они опускались на землю и продолжали движение пешком. При этом было непонятно, что им позволяло держаться в воздухе, потому что Ники не мог обнаружить никаких видимых приспособлений. Он посмотрел на Анну.

– Как они летят? Это иллюзия?

– Нет. Они действительно умеют летать, – ответила девушка. – По крайней мере, это точно можно сказать о мужчинах и о тех женщинах, которые прибыли по воздуху без спутника.

– Но как они это делают?

– Я тебе позже объясню, – Анна потянула его за руку. – Пойдем скорее. Ты еще не видел бал.

Когда они вошли в Старый королевский дворец, девушка оставила свою куртку в гардеробе. Ники показалось это странным, так как ничьей одежды там больше не было. Анна махнула рукой, призывая его не обращать на это внимание, и повела музыканта в знаменитый Владиславский зал.

То, чему там Ники стал свидетелем, было столь невероятно и захватывающе, что молодой человек засомневался, происходит ли это в действительности или только в его сне. Зал был наполнен ярким солнечным светом, проникавшим внутрь сквозь прямоугольные окна. Музыканта удивило даже не то, что на улице в данный момент была ночь. Ники не мог понять, как свету удается рассеиваться так, чтобы огромное пространство под устремленными ввысь великолепными витыми сводами было равномерно освещено.

Сверху, возникая из ниоткуда, падали красные и желтые листья. Они кружились по залу в такт музыке, источник которой тоже был неизвестен, и, не касаясь пола, растворялись без следа. Никто из гостей, казалось, не замечал этого. Пары танцевали на полу и в воздухе, и как будто для них было обычным делом, что бокалы с шампанским и закуски летают сами по себе.

Желая убедиться, что он не спит, Ники посмотрел на Анну и сжал ее ладонь. Глаза девушки сверкали.

– Признайся, мне удалось тебя удивить? – с улыбкой спросила она.

– Не то слово! Но что это такое?

– Обычный колдовской бал.

Музыкант усмехнулся.

– Я не знаю, чему мне больше удивляться, тому, что этот бал колдовской, или тому, что ты считаешь его обычным.

– Для присутствующих здесь людей в происходящем нет ничего особенного.

– Вот как? – проговорил Ники, а затем, задумавшись на секунду и вновь окинув взглядом зал, спросил: – Скажи, ведь «колдовской бал» – это не название и не слет фокусников-иллюзионистов или специалистов по визуальным эффектам?

Анна покачала головой, и улыбка исчезла с ее лица.

– Все это настоящая магия, а слово «колдовской» отражает истинную суть каждого гостя, находящегося здесь.

– Это ведь относится и к тебе? – полуутвердительно произнес молодой человек.

Анна молча кивнула. Ее волнение вновь стало заметно. Ники некоторое время сосредоточенно смотрел на девушку, как будто ожидавшую его решения, а потом, улыбнувшись, сказал:

– Я всегда знал, что ты – ведьма. И я рад, что не ошибся.

– Ты рад? – казалось, Анна была готова к чему угодно, только не к такому ответу.

– Конечно. А ты боялась, что после этого я тебя возненавижу и захочу сжечь на костре? – рассмеялся Ники и, взяв ее за руку, добавил: – А теперь пойдем танцевать. Это же бал, в конце концов.

Во время вальса Анна рассказала, что такие балы проходят пару раз в год в различных замках и дворцах. Последний раз подобный праздник был в конце мая в городе Калистога, расположенном недалеко от Сан-Франциско. Вообще, колдовской бал – это единственное официальное мероприятие в мире ведьм, и в остальное время соплеменники Анны так же, как и она, живут жизнью обычных людей.

Ники хотел заметить, что и внешне гости не отличаются от обычных людей, но, на секунду смутившись, спросил у Анны, действительно ли присутствующие и она выглядят так, как он видит. Девушка успокоила музыканта, ответив, что, по крайней мере, на ее счет он может не сомневаться, так как это и есть ее истинный облик. При этом Ники показалось, что это прозвучало не вполне искренне.

Молодой человек не стал обращать на это внимания, а поинтересовался, что, кроме полета и спецэффектов, ведьмы и колдуны умеют делать. Тогда Анна, сверкнув глазами, предложила ему покинуть многолюдный зал и повела его за собой на улицу.

Они пересекли площадь и вошли в собор святого Вита. Внутри было темно. Слабый лунный свет едва-едва проникал сквозь витражи и не позволял насладиться убранством храма.

– Ты был здесь когда-нибудь? – спросила Анна.

– Кажется, еще в школе. Мы ездили на экскурсию в Прагу и посещали Пражский град и его достопримечательности.

– Ну, раз уж мы сегодня здесь, было бы преступлением оставить без внимания собор святого Вита.

Анна подняла перед собой руки, и вдруг вокруг ее сжатых ладоней возникло легкое сияющее облако, которое показалось молодому человеку смутно знакомым. Затем девушка резко разжала пальцы, и сверкающие частицы от ее рук устремились вверх под величественные своды храма, где, остановившись, они замерли в виде множества огней.

– Это потрясающе! – изумился Ники. Он медленно прошел в центр, завороженный волшебным мерцанием. Затем он развернулся и посмотрел на Анну, все еще стоящую у входа. Девушка улыбнулась ему и тут же легко вспорхнула ввысь. Поймав рукой один из огоньков, она не спеша приземлилась рядом с музыкантом.

– Как тебе удается летать?

– На этот вопрос нет ответа. Все дело в Эфире.

– Что это?

Анна разжала ладонь, в которой находился пойманный ею огонек.

– Сейчас он выглядит так, но вообще-то он невидим и скрыт в теле каждой ведьмы и колдуна. Это – единственное, что отличает нас от других людей.

– Откуда он берется? – спросил Ники, пытаясь прикоснуться рукой к маленькому светящемуся шарику.

– Эфир в нас с рождения, – объяснила Анна. – Он передается от одного или обоих родителей.

– Я его не ощущаю, – сказал музыкант, видя, как свет проходит между пальцами.

Ведьма улыбнулась и взмахом руки подбросила огонек вверх. Он достиг потолка и, словно фейерверк, взорвался и рассыпался множеством искр. Молодой человек поднял голову.

– Я чувствую себя, как в детстве во время рождества, – медленно проговорил он.

Анна взяла его за руку и потянула за собой.

– Давай осмотрим собор, пока здесь никого нет. Наверняка, кому-нибудь из гостей надоест танцевать, и они тоже придут сюда.

Пока они бродили по храму, Ники узнал, что ведьмы и колдуны, вопреки распространенному мнению, не имеют никакого отношения к дьяволу и, вообще, в большинстве своем не признают религий. Они всегда знают, чего хотят, и выбирают себе занятие, руководствуясь своими предпочтениями, сформированными еще в раннем возрасте.

Слушая Анну, Ники подумал, что, возможно, кроме нее, в его окружении есть еще ведьмы и колдуны. Когда он высказал свое предположение, девушка ответила, что такое вполне вероятно, но точно ей об этом неизвестно, так как большинство ее соплеменников не могут чувствовать друг друга. Тем не менее, среди ее друзей, с которыми Ники знаком, есть представители колдовского сообщества.

– Я думаю, не ошибусь, если скажу, что один из них это – Д’Араго, – улыбнулся молодой человек. – Ведь он тоже был в Сан-Франциско.

– Ты прав, – кивнула головой Анна.

– Что ж, это многое объясняет в ваших отношениях. А остальные твои друзья – тоже ведьмы и колдуны?

– Кроме Жан-Пьера – только Луиза, – ответила девушка.

– А они сегодня здесь?

– Да. И если ты не против, давай вернемся и встретимся с ними.

– Конечно, почему нет? – согласился Ники.

– Отлично, – сделав паузу, Анна вздохнула, а затем продолжила: – К тому же, во дворце у меня есть еще одно дело.

Музыкант не стал уточнять, что она имела в виду, и просто последовал за ней. Перед тем как выйти на улицу, ведьма щелкнула пальцами – и собор вновь погрузился в темноту.

Когда они вернулись во дворец, там по-прежнему играла музыка, но танцующих было меньше. Многие гости сидели на небольших расположенных по периметру диванах, которых, как показалось Ники, в первый раз не было.

– Анна, скажи, – молодому человеку пришла в голову мысль, – как же так получается, что о вас никто не знает? Неужели в крепости сейчас, кроме ведьм и колдунов, никого нет? Это же не какой-то заброшенный замок. Куда подевались смотрители, охранники, военный караул?

– Пражский Град сегодня ночью защищен магическим куполом. Люди, не владеющие магией, которые здесь находятся, погружены в крепкий сон. Утром они проснутся, возможно, с больной головой, но в целом будут в порядке и, конечно, не заметят никаких изменений или следов проведения праздника.

– А почему тогда я не сплю? – спросил Ники.

– Ты приглашен на бал высочайшим повелением ее величества, – со смехом ответила Анна. Музыкант удивленно посмотрел на нее, и девушка объяснила: – Королевы. Самой могущественной и сильной ведьмы. Ну, по крайней мере, так считается.

– Она сейчас здесь?

– Пока нет. Обычно королева появляется ближе к концу праздника, – ответила Анна и через секунду добавила: – Ты обязательно увидишь ее сегодня. А теперь пойдем, я нашла Жан-Пьера.

Они направились к одному из диванов, где дама в длинном платье лимонного цвета внимательно слушала мужчину в черном смокинге с засушенной лилией в петлице, расположившегося рядом с ней. Несмотря на то, что они оба были в масках, Ники сразу узнал в мужчине Д’Араго, а в даме – Луизу Теньер.

– Добрый вечер, – произнесла Анна, переходя на английский язык.

– О, Анни, наконец-то! – французы расцеловали девушку в знак приветствия и поздоровались с музыкантом.

– Ну и как тебе все это? – поинтересовался у Ники Жан-Пьер.

– Я впечатлен, – сдержанно ответил молодой человек.

Д’Араго усмехнулся.

– Похоже, вы здесь уже давно. И что, у тебя не возникло желания быть подальше от этого места и всех присутствующих?

– Вовсе нет, – покачал головой музыкант. – Мне здесь нравится.

– Ну да, понимаю, – продолжал француз с едва заметной язвительностью. – Грандиозный бал, все милы и любезны.

– Жан-Пьер! – Анна бросила на него острый взгляд.

– Но ты ведь уже сообщила Ники, дорогая, что здесь собрались не феи и добрые волшебники, а жестокие ведьмы и колдуны? – не унимался француз.

– Мне об этом известно.

– Неужели все известно? – Д’Араго вопросительно посмотрел на Анну. Тут Луиза заговорила с ним по-французски. Она была рассержена, и ее глаза сверкали. Затем ее взгляд смягчился, она улыбнулась девушке и музыканту, а Жан-Пьер вздохнул и примирительно произнес:

– Прости, Ники. Не обращай внимания. На самом деле, я рад, что ты теперь в числе посвященных, – он сделал паузу и сменил тему. – Сколько вы планируете здесь еще пробыть?

– Необходимо соблюсти формальности, – неопределенно ответила Анна.

– Да, конечно. Ты имеешь в виду королеву. Как считаешь, Анни, когда она появится? – с загадочной улыбкой спросил Д’Араго.

Девушка хотела ему что-то сказать, но Луиза опередила ее:

– Ее величество появится тогда, когда сочтет нужным, как обычно. И твои вопросы вряд ли приблизят этот момент.

– Ладно-ладно, я все понял. Я просто хотел вам предложить после бала отправиться пить пиво. Знаете, я не был в Чехии лет семь или восемь. Что скажете?

Анна вопросительно посмотрела на Ники.

– Это отличная идея, – молодой человек поддержал Жан-Пьера.

Вновь заиграла музыка, и начался новый вальс.

– Анни, ты ведь не откажешь мне? – Д’Араго протянул ей руку.

– Прости, Жан-Пьер. Но когда мы вместе, – девушка взглянула на музыканта, – я танцую только с Ники.

– Да, брось, – удивился француз и, обратившись к молодому человеку, спросил: – Серьезно, ты ведь не станешь запрещать Анни танцевать с другими мужчинами?

– Ни в коем случае, – улыбнувшись, подтвердил Ники. – Разве можно что-то запретить ведьме? Но если Анна сама не хочет танцевать, то какой мне смысл убеждать.

– Вообще-то, танцевать я хочу, – сказала девушка и потянула музыканта за собой в центр зала.

– Вот интересно, что сказала Луиза Жан-Пьеру по-французски? – спросил Ники, когда они кружились в такт музыке вместе с другими парами.

– Она пригрозила, что если он будет продолжать так себя вести, она не вернется вместе с ним в гостиницу, а сразу поедет домой.

– Луизе не нравится, что Д’Араго ревнует тебя, – догадался молодой человек.

– Именно так, – мягко улыбнулась Анна. – Ты же знаешь, со стороны очень легко ошибиться и поверить в несуществующие отношения между нами. А Жан-Пьеру нравится поддерживать в окружающих это заблуждение. Даже в Луизе. Я бы сказала, особенно в Луизе.

– Теперь понятно, что он имел в виду, говоря о жестоких ведьмах и колдунах, – усмехнулся Ники. – Скажи, а что с королевой? Она вообще существует? Или это такой пароль, кодовое слово в разговоре.

– Она, действительно, существует, но не так давно. Около двух с половиной лет.

– Это, что, двухлетний ребенок? Или у вас проходили выборы? – расспрашивал музыкант.

– Ни то, ни другое. У нас вообще тысячу лет не было правителя. И вдруг на одном балу королевский Эфир, который хранили паладины, придворные рыцари, ну, одним словом, старейшины колдовского сообщества, – пояснила Анна, – королевский Эфир избрал своего носителя. Им стала ведьма, наверное, меньше всех прочих желавшая себе такой участи. Потому что быть королевой – это та еще привилегия. Да, конечно, невероятная сила, огромные возможности, но при этом повышенное внимание к ее персоне и множество потенциальных врагов, которые только и ждут случая занять ее место.

– Все, как у людей, – улыбнулся Ники. – А что вообще входит в ее обязанности?

– Вот это – вопрос, ответ на который никто не знает. За тысячу лет ведьмы и колдуны привыкли жить сами по себе и прекрасно обходились без монарха.

– А чем раньше занимались короли?

– Их основной задачей было поддерживать магическое равновесие. Как ты уже заметил, – продолжала Анна с улыбкой, – ведьмы умеют много чего такого, о чем люди не догадываются. Ну и вот, кое-кто из колдовского сообщества считает, что на основании этого ведьмы и колдуны должны занимать главенствующее место в мире, а люди вообще не нужны. Но вот что интересно, на самом деле все наоборот, это мы людям не нужны, они даже не знают о нас, а вот нам трудно жить без людей. Эфир потеряет силу, и в конце концов магия исчезнет.

– Почему? – спросил Ники. К этому времени вальс уже закончился, и они прошли в соседний зал, в котором находилась Королевская капелла.

– Вряд ли тебе понравится то, что я скажу, – глаза Анны зажглись опасным огнем. – Эфир питается отрицательными эмоциями людей. Ведьмы и колдуны испытывают головокружительное чувство насыщения Эфира, когда они заставляют других страдать.

– Ясно. Если не будет людей, вам нечем станет питаться, – улыбнулся музыкант.

– Вроде того, – продолжала девушка. – В общем, в прежние времена короли старались этого не допустить. Потом паладины отлично справлялись с той же задачей. И вот появляется королева. По-моему, даже рыцари, которым открыто больше, чем другим, недоумевают, почему королевский Эфир вдруг решил их покинуть и обрести обитель в теле ничего не подозревающей ведьмы.

– Может, этому вашему Эфиру было нужно, чтобы кто-то один сосредоточил всю власть и силу в своих руках и был готов к борьбе против… ну, против тех, о ком ты говоришь? Знаешь, это как природа заботится о сохранности человеческого вида, когда перед войной процент новорожденных мальчиков увеличивается.

Слова Ники произвели на Анну странное впечатление. В ее глазах вдруг промелькнул едва заметный испуг. Погрузившись в задумчивость, девушка отвела взгляд и сделала несколько шагов.

– Об этом многие говорят, – тяжело вздохнув, сказала она. – Предрекают войну, которой не избежать.

– Ты боишься? – молодой человек приблизился к Анне.

– Да, но, знаешь, меня пугают не сражения или опасность погибнуть, – посмотрев на Ники, улыбнулась ведьма. – Я боюсь, что если что-то такое начнется, моя жизнь перестанет мне принадлежать, и я не смогу делать то, что хочу.

– А что ты хочешь?

– Я хочу быть с тобой.

Ни одна нота не изменилась в голосе Анны. Ее спокойный, слегка отстраненный взгляд не давал возможности понять, насколько искренни и важны для нее были эти слова. Но Ники знал, что в этот миг, как и в те редкие мгновения, когда девушка говорит о своих чувствах к нему, ею владеет привычка скрывать свои эмоции. Музыкант находил особое очарование в несогласованности смысла слов Анны и интонации, с которой они были произнесены. Ники подошел к ней и взял ее за руку.

– Я рад, что наши желания совпадают.

В эту секунду глаза ведьмы вспыхнули жестоким блеском. Она резко отняла свою руку и отстранилась на шаг.

– Не спеши так говорить. Ты не все знаешь обо мне и еще не видел мой настоящий облик.

Анна взмахом руки закрыла дверь, ведущую из капеллы во Владиславский зал, и избавилась от своей маски. Тревожное сомнение лишь на секунду пронеслось в голове у Ники, но он тут же забыл о нем, наблюдая за превращением ведьмы.

Ее глаза потемнели, а взгляд стал недосягаемо далеким и бесстрастным. Вокруг Анны возникло уже знакомое музыканту мерцающее облако, которое постепенно становилось густым и наконец полностью скрыло девушку под своим покровом. Однако спустя мгновение магия растворилась в воздухе, открывая взору молодого человека преобразившуюся ведьму.

Теперь на Анне было длинное узкое черное платье с открытыми плечами, изящной драпировкой и боковым разрезом, доходившим ей до середины бедра. Огромный черный камень украшал ее грудь, странным образом, без какой бы то ни было подвески, удерживаясь на коже девушки. Но самым главным изменением в ее облике были волосы. Длинные, до пояса, черные блестящие локоны мягкими волнами ложились на плечи и грудь. Взгляд ее малахитовых глаз, по-прежнему глубокий и непроницаемый, не выдавал ее чувства и мысли, а, наоборот, заставлял забыть о радости и желаниях и манил за собой в путь к гибели. Ники не стал противиться. Он снял свою маску и приблизился к Анне.

– Так это был не сон, – с улыбкой проговорил молодой человек, пропуская между пальцами шелковые пряди ее волос. Ведьма подняла на него глаза, и в ту же секунду музыкант увидел в них мягкий ярко-изумрудный блеск, так хорошо ему знакомый. Обнимая Анну за талию, Ники целовал ее нежные губы и был уверен, какие бы его ни ждали впереди сюрпризы, главное о ней ему уже давно известно.

– Тебе нравится? – спросила девушка, сделав глоток воздуха после поцелуя.

Молодой человек ответил не сразу. Ему доставило удовольствие проследить, как улыбка на ее лице сменилась выражением тревожного ожидания. Ники прикоснулся губами к ее руке и только после этого произнес:

– Твое преображение, моя прекрасная ведьма, – это самое удивительное волшебство за весь вечер.

– Я боялась, что ты иначе воспримешь это, – ответила Анна.

– Скажи, – поинтересовался молодой человек, – почему в обычной жизни ты так не выглядишь?

Девушка пожала плечами.

– Мне больше нравится короткая стрижка и более теплый оттенок волос. К тому же, я не привыкла к такой прическе. Она появилась сравнительно недавно. Около двух с половиной лет назад.

– А что произошло… – музыкант вдруг запнулся, вспомнив о том, что Анна ему уже говорила. – Ты сказала, два с половиной года назад?

– Да, Ники, – ведьма прикоснулась рукой к камню на груди и слегка отстраненно произнесла: – Знаешь, у колдовских королей никогда не было короны, только камень. Этот черный бриллиант нельзя отделить от кожи, можно лишь спрятать в Эфире. Он служит, – усмехнулась Анна, – своего рода опознавательным знаком, чтобы подданные не сомневались, что перед ними…

– …королева, – закончил за нее молодой человек. – Теперь ясно, на что намекал Д’Араго.

Девушка улыбнулась:

– Надеюсь, этот несущественный факт не повлияет на твое отношение ко мне?

Несмотря на ироничный тон ее слов, Ники все же уловил в них легкую тревогу.

– Ну, тут есть над чем задуматься, – с наигранной серьезностью сказал он. – Мало того, что я узнаю, что в нашем мире существует магия, которая служит злу, и люди, обладающие фантастическими способностями и умеющие летать, так еще оказывается, что ты всем этим повелеваешь и вообще самая сильная ведьма. Нелегко будет справиться с таким потрясением, – Ники сделал паузу, а затем, улыбнувшись, продолжил: – Я в восторге от этого. Кто еще сможет похвастаться тем, что его девушка – королева колдовского мира?

– Что ж, если ты не видишь в этом проблемы, – со смехом начала Анна, – давай вернемся в зал. Гости ждут. Да, – вдруг вспомнила она, – надень, пожалуйста, маску.

Когда они появились в зале, мужчины поклонились королеве, а хозяин бала от имени всех присутствующих поприветствовал ее величество и выразил надежду, что она останется довольной проведенным праздником. Когда ведьма поблагодарила его за великолепный бал, вновь заиграла музыка, однако никто из гостей не спешил танцевать. Тогда Анна взяла Ники за руку и спросила по-немецки:

– Еще один вальс?

– С удовольствием, – ответил молодой человек.

Танец закончился, и в центре зала возникли паладины.

– Нам пора, – сказала Анна, уводя музыканта за собой к выходу. – Сейчас начнутся выборы хозяина следующего бала, и это отвлечет внимание от нас.

Действительно, гости стали сдвигаться ближе к центру, а Ники и Анна беспрепятственно покинули зал.

Когда они спускались по лестнице, ведьма щелкнула пальцами и вернула себе тот наряд, в котором она пришла на бал. Исчез королевский камень, и длинные волосы сменились изящной короткой стрижкой.

Выйдя из ворот Пражского града, они снова остановились на смотровой площадке. Анна подняла перед собой руку – и в ее ладони появился смартфон.

– Так, посмотрим, куда бы нам пойти, – сказала она и принялась искать в сети бары и кафе Праги.

– Знаешь, когда мы здесь последний раз выступали, один из организаторов отвел нас в бар при небольшой частной пивоварне. Вот там было отличное пиво.

– Ты не помнишь, как называется это место?

– Кажется, «Пивовар из Нового города» или что-то в этом роде.

Анна быстро набрала название в поисковике.

– Этот бар находится в центре, но на другой стороне реки. Доедем за пять минут, – девушка убрала смартфон, а затем, взглянув на Ники, с улыбкой спросила: – Не хочешь переодеться во что-нибудь более удобное?

– Было бы неплохо, –согласился музыкант. – Но…

Он не успел договорить, потому что Анна щелкнула пальцами, и его костюм и рубашка превратились в джинсы, футболку и куртку.

– Очень практично иметь девушку ведьму, – весело заметил Ники.

Между тем, поменяв свое сиреневое платье на короткое светло-серое, а туфли – на сапоги, Анна позвонила Жан-Пьеру и договорилась с ним о встрече в баре.

– Так что, увы, – вздохнула Луиза, – мне в этом смысле не повезло. Я не могу летать сама, только с Жан-Пьером.

Друзья сидели в отдельном кабинете, расположенном в подвале бара «Пивовар из Нового города», и, делясь впечатлениями от праздника, посвящали Ники в устройство колдовского мира.

– То есть, как я понял, – уточнил музыкант, – если какой-нибудь колдун умеет летать, то он может без усилий поднять в воздух другого человека?

– Только женщину, – пояснил Жан-Пьер. – И кстати, не обязательно ведьму. Согласен, это странно и в определенном смысле несправедливо по отношению к нелетающим колдунам, которым приходится мириться с невозможностью испытать волшебное чувство свободного полета.

– Значит ли это, – продолжал спрашивать Ники, – что летающие колдуны сильнее летающих ведьм?

– Нет, – ответила Анна. – Это вообще никак не связано. Просто такая необъяснимая особенность. Но она действует и в моем случае тоже. При всей силе королевского Эфира я никого с собой в воздух поднять не могу.

– Даже Ники? – спросила Луиза.

– Увы, – вздохнула Анна, взглянув на молодого человека, и, улыбнувшись, добавила: – Разве что вихрем, но это тебе вряд ли понравится.

– Вихрем – значит, быстро? – не понял музыкант.

– Нет, это значит, что я могу создать вихрь настолько сильный, что он с легкостью не только подхватит тебя в воздух, но и перенесет на любое расстояние.

В подтверждение своих слов ведьма подняла вверх правую руку, и тут же над ее ладонью сформировался небольшой торнадо, который развеялся через несколько секунд.

– Это, конечно, вихрь в миниатюре, так сказать, – усмехнулся Жан-Пьер. – А вообще, не думаю, что человек, не владеющий магией, выживет после такого полета.

В этот момент в кабинет вошел официант с четырьмя бокалами темного пива. Когда он удалился, Ники спросил:

– И как быстро вы летаете?

– Все по-разному, – ответил Д’Араго. – Мой личный рекорд – четыреста сорок километров в час.

– О! – удивился молодой человек.

– Это еще что! Я уверен, Анни летает значительно быстрее.

Все посмотрели на Анну, ожидая, что она сообщит скорость своего полета. Не обращая внимания на друзей, ведьма сделала глоток пива и сказала:

– Темное мне больше понравилось. Что? – с улыбкой проговорила она в ответ на нетерпеливые взгляды. – Я не летала на время.

– Да, ладно, – скептически заметил Жан-Пьер, – тебе всегда интересно, с какой скоростью ты можешь заставить ехать новую машину. Я не верю, что ты не знаешь скорость своего полета.

– В машине для этой цели есть спидометр. Ну, хорошо, – наконец сдалась Анна и, задумавшись на пару секунд, ответила: – Однажды я летела со скоростью семьсот пятьдесят километров в час.

За столом раздался дружный возглас удивления. Даже Жан-Пьер и Луиза, казалось, были потрясены.

– Куда ты так спешила? – спросил колдун.

– На встречу с доктором Эрсаном, – сделав небольшую паузу, ответила девушка.

– А, понятно, – протянул Д’Араго, бросив взгляд на Ники.

– Кто это? – поинтересовался молодой человек.

– Нейрохирург, колдун, – объяснила Анна. – Он участвовал в операции, которую тебе делали в Штутгарте.

– Вот как? Признаться, мне уже приходила в голову мысль, что здесь не обошлось без магии.

– Еще бы! – сказала Луиза. – Могу подтвердить как медик, такие травмы просто так за три месяца не проходят.

Ники хотел уточнить, но Жан-Пьер его опередил:

– Анни пожертвовала ради тебя значительной частью своего Эфира.

– Пожертвовала? – музыкант посмотрел на девушку, которая хранила задумчивое молчание. Взглянув на своих друзей, Анна помедлила некоторое время, а затем обратилась к молодому человеку по-немецки:

– Поверь, Ники, я получила больше, чем отдала.

Когда она произносила эти слова, музыкант с радостью увидел, как ее глаза на мгновение наполнились нежным сиянием. Он улыбнулся ей в ответ и решил не настаивать на подробностях. Д’Араго с легкой усмешкой следил за этим обменом взглядами и, очевидно, желая положить ему конец, поспешил сменить тему.

– Вы остаетесь в Праге, – спросил он, – или возвращаетесь в Германию?

– Не знаю, – произнесла Анна, вновь переходя на английский. – Ники, как скажешь. Есть номер в отеле «Королевский двор». Или, если хочешь, можем сразу вернуться в Дюссельдорф.

Молодой человек подумал, что какой бы могущественной ведьмой ни была Анна и как бы она ни старалась произвести впечатление сильной девушки, все же ей необходим отдых после бессонной ночи. Ники не хотел, чтобы она вместо этого провела ближайшие несколько часов за рулем, и поэтому он ответил:

– Давай лучше останемся.

– Хорошо, – согласилась Анна.

– А что еще вы умеете? – спросил музыкант, когда они определились с ближайшими планами. – Например, превращаться в других людей или животных?

– Ты ведь не летучих мышей имеешь в виду? – улыбнулся Жан-Пьер. – Вообще, способность менять свой облик, и я говорю сейчас не об одежде и цвете волос, – необычная, очень сильная, но не слишком удобная магия. Дело в том, что когда ведьма или колдун решают овладеть навыком перевоплощения, их Эфир концентрируется только на этом умении, – француз сделал паузу и, отвечая на заинтересованный взгляд Ники, пояснил: – Ну, к примеру, я захотел научиться превращаться в дракона. Во-первых, я должен задуматься, хватит ли у меня сил для этого. Освоить магию перевоплощения, конечно, не так трудно, как некромантию, но все же это достаточно сложный процесс. Во-вторых, и это главное неудобство, я должен быть готов к тому, что в своем обычном облике я стану гораздо слабее, чем был, и даже не смогу летать. С другой стороны, дракон, в которого я научусь превращаться, будет обладать всеми присущими ему качествами: грозный вид, чудовищная сила, огненное дыхание, полет.

– Не особенно практичное умение, – заметил Ники.

– Вот-вот, – подтвердил Жан-Пьер. – Сейчас мало кто решается овладеть этой древней магией. Хотя в прежние времена ведьмы и колдуны нередко избирали себе этот путь. Кто, ты думаешь, были все эти античные монстры, вроде горгон или гарпий?

– Лох-Несское чудовище? – улыбнулся молодой человек.

– Ха-Ха! Как знать, – рассмеялся Д’Араго. – Могу сказать только одно. Если оно действительно существует, и это – один из наших соплеменников, то я его не понимаю. Провести всю свою жизнь в воде? И не в самых комфортных условиях, – Жан-Пьер брезгливо поморщился.

– А для чего ведьмы и колдуны в прошлом превращались в монстров? – спросил Ники. – Чтобы пожирать людей? Вы ведь говорили, что это запрещено.

– Так было не всегда, – ответил француз, который с удовольствием и с молчаливого согласия Анны и Луизы, доверяющих его опыту, взял на себя роль просветителя. – Облик и способности монстров нужны были не только для того, чтобы наводить страх на людей. Искусство перевоплощения дает тому, кто его освоил, огромное преимущество в магических сражениях, которые часто имели место в прежние времена. Сражаться с монстрами непросто. Как победить того, кто может тебя раздавить или проглотить вместе со всей твоей магией? Впрочем, как я уже говорил, сейчас к этому редко прибегают. Последний раз колдун-гидра участвовал в восстании против паладинов около пятидесяти лет назад и был, конечно, уничтожен. С тех пор никому больше не приходило в голову испытывать силу рыцарей и изучать магию перевоплощения. Хотя, – увлекся Д’Араго, – последнее время любители древнего колдовства оживились. Не исключено, что у них наготове есть парочка чудовищ.

– Жан-Пьер! – строго остановила его Луиза.

– Прости, Анни, – спохватился колдун. – Я не хотел тебя пугать.

Ники посмотрел на Анну. Вопреки опасениям французов она не выглядела в этот момент напуганной, скорее задумчивой.

– Все в порядке, – спокойно ответила девушка. – Ты сейчас не рассказал ничего такого, о чем бы я не знала.

– Скажи, Ники, – поинтересовалась Луиза, после того как было решено продолжить дегустацию местного пива, – каково это – узнать, что в мире есть магия, настоящие ведьмы и колдуны?

– Я бы не сказал, что это перевернуло мое представление об окружающей действительности, если ты это имеешь в виду. Вообще, я всегда допускал существование в мире чего-то необычного, в реальность которого большинство людей не верит.

– Вроде инопланетян? – спросил Жан-Пьер.

– Ну, да, к примеру, – Ники кивнул головой. – Пожалуй, удивление вызвало то, что вы не соответствуете общепринятому мнению о ведьмах. Ну, знаете, – улыбнулся музыкант, – такие подозрительные женщины, которые насылают порчу и готовят приворотное зелье из сомнительных ингредиентов.

– Про порчу – это полнейшая ерунда, – усмехнулся Д’Араго. – Ведьмы и колдуны, я говорю о настоящих, никогда этим не занимались. А насчет разных зелий, это – правда, хотя это тоже относится к прошлому. Сейчас редко этим пользуются. Большинство предпочитают для своих целей составлять заклинания. Это проще, и не нужно выискивать, как ты говоришь, сомнительные ингредиенты. А что касается приворотного зелья, то это – бесполезная трата сил и времени.

– Почему?

– Видишь ли, – объяснял француз, – заставить кого-то полюбить или вообще сделать что-то против его желания нельзя. Воздействовать на волю любого человека, неважно, владеет он магией или нет, мы не можем. Тем не менее, наша история знает случаи использования приворотного зелья. Но эти примеры, скорее, отвращают от мысли их повторить. Кому нужна такая любовь?!

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Ники.

– Понимаешь, – задумался Жан-Пьер, – приняв такое зелье, жертва начинает вести себя странно. Как будто становится другим человеком, теряет способность самостоятельно принимать решения и управлять своей жизнью. Для этого несчастного окружающий мир сужается до единственного человека, ну, той ведьмы или колдуна, которые приготовили зелье. К тому же, со стороны жертва выглядит так, как будто находится под действием наркотика или психотропного вещества. В общем, от такого поклонника мало проку. В любом случае, разрушителям приворотные зелья ни к чему.

– Разрушители – это кто? – не понял музыкант.

– О! Так ты еще не все знаешь, – в улыбке колдуна промелькнуло злорадство. Он перевел взгляд на Анну, чей вид выражал некоторую обеспокоенность, и заговорил с ней по-французски. Ники ждал, что девушка проигнорирует его слова, как она обычно делала, когда Д’Араго в присутствии музыканта обращался к ней на родном языке, но в этот раз ведьма ответила французу. Обменявшись с друзьями несколькими фразами, Анна улыбнулась Ники и сказала по-английски:

– Прости. Я потом расскажу тебе о разрушителях.

Спустя полчаса, попрощавшись с Луизой и Жан-Пьером, которые по воздуху отправились в гостиницу «Синяя роза», ведьма и музыкант сидели в машине у входа в отель «Королевский двор».

– Анна, скажи мне, – спросил молодой человек, – кто же такие разрушители?

Девушка вздохнула и начала объяснять:

– Знаешь, магия в нашем мире имеет несколько направлений или специальностей. К сожалению, мы их не выбираем. Каждый из нас рождается с определенными способностями. Знахари, к примеру,…

– Знахари? – Ники удивился использованию устаревшего слова.

– Ну, да, – улыбнулась Анна, – звучит странно. Это деление на группы было всегда, и названия сохранились с прошлых времен. Так вот, знахари отлично разбираются в том, что связано с живой природой и человеческим организмом. Художники – это не только те, кто пишет картины. Это такое общее название для всех, кто создает что-то новое. А вот придворные ничего не создают, предпочитая использовать то, что создали другие. Их поприще – войны, политические интриги, финансовые махинации. Есть еще одна группа. Это разрушители, – девушка остановилась. Ее взгляд похолодел, а голос стал звучать с едва заметным ожесточением. – Представители других групп относятся к ним с подозрением, иногда даже с ненавистью. Потому что это – самые опасные и безжалостные ведьмы и колдуны. Им неведомы угрызения совести. Все их действия подчинены неутолимой и порой неконтролируемой жажде удовольствия. Разрушителям лучше прочих известно это сводящее с ума ощущение наполнения Эфира, потому что они имеют дело непосредственно с чувствами людей. Разбивая сердца своим жертвам, разрушители, можно сказать, забирают у них жизненную энергию, радость, желания, вместе с ними обрекая на страдания и их близких.

Анна больше не смотрела на музыканта. Она опустила голову и как будто не видела ничего перед собой. Когда ведьма говорила о разрушителях, у Ники создалось впечатление, что у нее есть личные причины их ненавидеть. Он полностью развернулся к девушке и произнес:

– Анна, – звук его голоса словно вывел ее из этого состояния погруженности в себя. Ведьма повернула голову в сторону молодого человека. В ее взгляде одновременно сочетались презрение и боль, мольба и страх. Ники задал вопрос, ответ на который он уже знал: – Ты – разрушитель?

– Да, – проговорила девушка голосом, лишенным эмоций.

– И я нахожусь в опасности, потому что ты хочешь разбить мне сердце? – заключил музыкант.

– Нет, – ответила Анна. – Я хотела, чтобы ты знал всю правду обо мне.

– По-моему, ты чего-то боишься, – сказал Ники.

– Боюсь? – удивилась ведьма. – Нет, то есть… Я не хочу, чтобы ты теперь думал о тех людях, моих жертвах, и каждую минуту рядом со мной ждал, что окажешься на их месте.

– Этого не будет, – успокоил ее музыкант. – Поверь, то, что ты рассказала о разрушителях, не изменит мое отношение к тебе. И даже если ты однажды все-таки решишь разбить мне сердце, я уверен, что не буду жалеть о времени, проведенном с тобой.

Анна

Несмотря на то, что было два часа дня, в номере отеля «Королевский двор» царил полумрак из-за нависших над городом серых облаков, не скупившихся на унылый, непрекращающийся дождь. И хотя Анна уже несколько минут не спала, у нее не было ни малейшего желания покидать постель. Девушка осторожно перевернулась на правый бок и посмотрела на Ники. Разбуженный ее движением молодой человек открыл глаза и улыбнулся. Затем он приподнялся на локте и, как будто что-то припоминая, не спеша заговорил:

– Знаешь, я пытаюсь понять. То, что было вчерашней ночью – правда или мне это только приснилось?

– Что ты имеешь в виду, Ники? – Анна захлопала ресницами, изображая непонимание. Музыкант недоверчиво нахмурился и, сделав паузу, все же пояснил:

– Колдовской бал, магия, полеты, ты в образе королевы ведьм.

– О! – притворно удивилась девушка. – Твоя фантазия всегда меня восхищала. И что тебе еще снилось?

Казалось, Ники всерьез начал сомневаться в реальности того, что произошло вчера.

– Листопад в Старом королевском дворце в Пражском граде, фейерверк в соборе святого Вита, – перечисляя названия, молодой человек как будто пытался по их звучанию наконец установить истину. Анна вновь сделала вид, что удивлена, а затем, рассмеявшись, спросила:

– Вроде этого? – ведьма резко разжала свою ладонь, и от ее пальцев под потолок взлетело множество искр, которые сверкали некоторое время, а потом постепенно растворились в воздухе.

– Уф, – с улыбкой выдохнул Ники. – Я уже думал, что схожу с ума. Значит, все это – правда? И длинные черные волосы тоже?

– Вот, оказывается, что произвело на тебя самое сильное впечатление? Скажи честно, я нравлюсь тебе больше с длинными волосами?

– Нет, не больше, – успокоил ее музыкант. – Тебе идет короткая стрижка. Это очень на тебя похоже. А такая контрастная прическа выглядит непривычно. У меня нет пока на этот счет окончательного мнения, – Ники помедлил секунду и попросил: – Анна, можешь показать мне?

– Конечно, но не сразу, – в глазах ведьмы сверкнула лукавая улыбка. Девушка поднялась на кровати и, развернувшись к молодому человеку, не спеша начала расстегивать пуговицы на своей пижамной рубашке. – Видишь ли, мои длинные черные волосы имеют одно необычное свойство. Они постоянно рвутся на свободу. Пока я нахожусь в сознании, мне без труда удается сдерживать их, но они тут же появляются, как только я теряю контроль над своим сознанием, к примеру, когда засыпаю.

– Почему я этого никогда не видел? – спросил Ники, поднимаясь вслед за Анной и помогая снимать оставшуюся ее и свою одежду.

– Для таких случаев у меня есть мощное заклинание, которое необходимо произнести до момента, когда мне угрожает потеря самоконтроля.

– Что еще, кроме сна, способно погрузить тебя в такое состояние? – продолжал спрашивать музыкант, посадив девушку к себе на ноги.

Анна не смогла ответить молодому человеку, потому что ее мысли затерялись в волнующих ощущениях, вызываемых то легкими и осторожными, то дразнящими и решительными, балансирующими на грани грубости, прикосновениями его языка и губ к нежной коже ее груди.

Тепло и напряжение, натиск и покорность сменяли друг друга в ее сознании, пока она наконец с удовольствием с ним не рассталась. В миг, когда все чувства ведьмы сжались в одну точку и тут же взорвались сокрушительным грозовым разрядом, тяжелые угольные пряди заскользили по ее плечам и спине. Медленно открыв глаза, Анна с радостью заметила, что Ники не может отвести взгляд от ее удлиняющихся локонов. Музыкант лег на спину, и девушка положила голову ему на грудь, позволив черным волнам рассыпаться по его телу.

– И что, тебе каждый раз приходится использовать заклинание? – спросил Ники, запустив ладонь в волосы ведьмы.

– Ну, да.

– А ты можешь этого больше не делать?

– Понравился эффект? – улыбнулась Анна и мягко добавила: – Конечно. Я с удовольствием откажусь от заклинания. Знаешь, – продолжила она после паузы, – я рада, что мне больше не нужно ничего от тебя скрывать.

Девушка склонила голову набок и прислушалась к ровному биению сердца Ники. Пальцы музыканта ласкали кожу ее головы и спину под массой черного шелка блестящих волос. В один момент рука молодого человека замерла, и, подняв на него глаза, Анна увидела на его лице сомнение. Как будто его что-то тревожило.

– Ники? – ведьма удивленно посмотрела на него.

Музыкант не сразу отреагировал. Казалось, он хочет спросить ее о чем-то, но или не находит нужные слова, или боится услышать ответ.

– Анна, скажи, – наконец произнес молодой человек, – наши успешные концерты, восторги фанатов, удачная запись в студии тогда, когда ты присутствуешь при этом, – все дело в твоей магии?

– Нет, Ники, – искренне заверила его ведьма. – Поверь, чтобы своей силой воздействовать на что-то, я должна знать, как это устроено. Как, например, в случае с твоей травмой. Мне и, конечно, тебе повезло, что я правильно поняла доктора, который объяснил процессы, происходящие в твоем организме. Поэтому я смогла верно направить Эфир. Но разве кому-нибудь известно, как устроено вдохновение? – Анна с радостью наблюдала, как на лице музыканта появляется улыбка. Поцеловав молодого человека, ведьма сказала: – Так что все дело не в моей, а в твоей магии.

Ники убрал волосы девушки на одно плечо и, обхватив ее рукой за талию, перевернул на спину.

– Задержимся в Праге еще на некоторое время? – спросил он.

– С удовольствием, – не колеблясь, ответила ведьма.

III

Дарио

Пустынная сельская дорога, вьющаяся между пшеничных полей, вела в гору. Прогретый привычным августовским зноем воздух двигался и как будто искажал зрительное восприятие окрестного пейзажа.

Дарио Джулиани пешком поднимался по дороге и находил своеобразное удовольствие в прогулке под палящим полуденным солнцем. Идти оставалось недолго, и вскоре он оказался перед воротами усадьбы под названием «Каменная». Старинный двухэтажный дом, стоящий на горе, достался Дарио в наследство от деда пять лет назад и находился в стороне от небольшой деревни, расположенной на побережье Тирренского моря в полусотне километров южнее Неаполя.

Войдя в дом, молодой человек хлопнул в ладоши, и через минуту во всех комнатах установилась комфортная температура.

Поднявшись на второй этаж, он подошел к окну в спальне и сделал глоток воды из стакана, появившегося перед ним по взмаху руки, а затем устремил взгляд в лазурную морскую даль. Ни живописная картина залива, ни солнечные блики на спокойной поверхности моря, ни умиротворяющая тишина вокруг не занимали в этот миг колдуна.

Его сознание, все его тело заполняло разрывающее изнутри предвкушение расплаты, которой были подчинены все его мысли и поступки в течение последних десяти лет. Джулиани подумал о своей семье и снова так же, как на кладбище, куда он ходил сегодня утром проведать могилу отца, произнес вслух:

– Скоро, уже скоро.

Наконец многолетние поиски, длительная подготовка и терпеливое ожидание остались позади, и пришла пора сдержать слово, данное колдуном самому себе, и отомстить ведьме, разрушившей его жизнь. Дарио вновь мысленно перенесся в прошлое и пообещал себе, что воспоминания о нем заставят его страдать в последний раз.

Одиннадцать лет назад его семья снимала квартиру в одном из западных районов Рима. Отец Дарио Сандро Джулиани не имел никакого отношения к магии и даже не догадывался о ее существовании. Он был художником и бóльшую часть времени проводил в своей студии в пригороде.

Впрочем, его работа приносила доход лишь изредка, когда ему удавалось выставлять свои картины в галереях современного искусства. Сандро, тяготея к портретной живописи, принципиально не писал на заказ, а предпочитал сам выбирать темы для творчества.

Его жена Тереза владела небольшим, но достаточно прибыльным цветочным салоном. Она была знахарем, как и Дарио, однако в отличие от него не умела летать и вообще относилась к своим магическим способностям, по мнению сына, несерьезно.

За годы жизни с Сандро Тереза привыкла обходиться без колдовства и использовала его только в работе. На вопрос Дарио, почему она не рассказала мужу о том, что она ведьма, Тереза ответила, что она счастлива с Сандро и без всякой магии и боится испугать его своими способностями.

Магия – это было не единственное, что Дарио не понимал в матери. Поначалу ему было странно и неприятно видеть, как Тереза закрывает глаза на связи мужа с другими женщинами. Сандро часто увлекался. Его творческая натура требовала вдохновения – так Тереза объясняла его измены и старалась не принимать их близко к сердцу, тем более что отношения мужа с другими заканчивались быстро, как только ему удавалось запечатлеть свою очередную страсть на холсте.

Все же Дарио любил своего отца и со временем перестал воспринимать всерьез его краткосрочные романы. Несмотря на свои слабости, Сандро считал семью главной ценностью в своей жизни. Он был привязан к Терезе, уважал ее и очень любил сына. Дарио с тоской вспоминал, как дважды в неделю, по вторникам и пятницам, после школы он садился в автобус и ехал загород в студию отца, чтобы вместе с ним посмотреть какой-нибудь фильм, пообедать в кафе или просто побродить по тихим улицам и послушать увлекательные рассказы Сандро об известных художниках.

Однако тем летом все изменилось. Дарио сотни раз прокручивал в голове события, свидетелем которых он стал, и спрашивал себя, мог ли он, шестнадцатилетний колдун, к тому времени уже обладающий немалой силой, попытаться предотвратить несчастье, произошедшее с его отцом и повлиявшее на их жизнь. Если бы он сразу догадался, что та ведьма была разрушителем! Но увы, в те годы, находясь в атмосфере любви, заботы и доверия, он думал о колдовских балах, ненасытном Эфире, жестоких разрушителях и опасной некромантии как о чем-то далеком, не имеющем к нему никакого отношения. И разве можно было представить, что юное, прекрасное создание окажется безжалостной, коварной лицемеркой?

Учебный год подходил к концу, и Дарио наслаждался последними двумя неделями в обществе отца и без особого удовольствия думал о каникулах, потому что ему придется уехать из Рима и провести лето в старой усадьбе в компании своего деда Энцо Джулиани, живущего в скучной деревне.

Во вторник Дарио, как обычно после школы сел в автобус и во время поездки думал об обещании Сандро взять сына с собой на вечеринку художников и их поклонников, которую устраивали друзья отца. Выйдя на остановке, колдун пересек дорогу и открыл ключом дверь маленького одноэтажного дома, в котором находилась студия Сандро. Она представляла собой небольшую квартиру с кухней и двумя смежными комнатами, в одной из которых была гостиная, а другая служила хозяину творческим кабинетом. Когда Дарио вошел в дом, там было тихо. Он позвал отца, и тот, выглянув из своей студии, пообещал сыну скоро освободиться.

Молодой человек часто заставал Сандро за работой, и поэтому, достав из своего рюкзака книгу, принялся терпеливо ждать, пока отец закончит. Через пять минут, вытирая руки полотенцем, из комнаты вышел старший Джулиани. Он поинтересовался у сына, будет ли тот что-нибудь пить, и, попросив пока не заходить в студию, скрылся на кухне. Дарио сразу догадался, что отец был не один, а, должно быть, с очередной моделью для новой картины.

Молодой человек бесшумно подошел к проему, ведущему в студию, и осторожно заглянул в щель между портьерами, закрывавшими вход в комнату. Слева у окна было оборудовано рабочее место художника – тумбочка со всем необходимым и мольберт, напротив, на фоне стены, декорированной широким шелковым платком с цветочным рисунком, находилась кушетка, накрытая темно-зеленой бархатной тканью. Справа от кушетки, на противоположной от входа стене висело небольшое зеркало, возле которого стояла девушка и занималась тем, что вынимала из своей прически цветы и листья.

Не считая полупрозрачного шифона, небрежно обернутого вокруг ее бедер, на ней не было одежды. Вынув последний цветок, девушка расправила пальцами свои волосы длиной чуть ниже плеч. Дарио медленно скользил взглядом по ее медным локонам, изящным изгибам спины и стройным ногам. В зеркале он мог видеть только ее лицо и с нетерпением ждал момента, когда она повернется.

Как будто прочитав его мысли, девушка развернулась на пол-оборота и, отыскав среди вещей, лежавших на кушетке, заколку, вновь принялась расчесывать пальцами волосы и собирать их в конский хвост.

Взгляд колдуна был прикован к ее обнаженной груди, к тому, как свободно и комфортно девушка чувствует себя без одежды. Тем временем, закончив прическу, она снова повернулась к зеркалу и, оставшись довольной результатом, улыбнулась своему отражению очаровательной улыбкой. И вдруг ее глаза вспыхнули ледяным огнем. Она поймала через зеркало его взгляд и усмехнулась.

Дарио тут же отодвинулся от портьеры и, тяжело дыша, попытался прийти в себя. Колдун понял, девушка с первой секунды знала, что он смотрит на нее, наслаждалась этим и ждала случая смутить его.

В этот момент из кухни вышел Сандро с подносом и тремя стаканами холодного чая. Чтобы скрыть свое смущение, Дарио поспешно схватил один стакан и сделал вид, что его мучает сильная жажда. Через минуту в гостиной появилась девушка. В короткой светло-серой юбке, белой футболке и с собранными в конский хвост волосами она выглядела не старше молодого человека.

– Ты, должно быть, Дарио, – приветливо улыбнувшись, произнесла девушка с легким акцентом.

– Это Энн Донхилл, – представил Сандро. – Энн – англичанка. Ты помнишь, я говорил тебе, что задумал цикл работ, посвященный античной мифологии. Так вот Энн позирует мне в образе богини Флоры. Как считаешь, подходящий образ? – с улыбкой спросил сына старший Джулиани. Сандро и его модель в ожидании ответа посмотрели на молодого человека. Чтобы избавиться от их пристального внимания, колдун быстро кивнул. Тогда Энн весело произнесла:

– По-моему, у Дарио взгляд настоящего художника.

Он так и не понял, был ли в ее словах намек на сцену в студии, так как внешне англичанка производила впечатление открытой и доброй девушки. Тем временем Сандро взял стакан с чаем и предложил его модели.

– Прости, я не пью сладкие напитки, – извиняющимся тоном отказалась Энн. – Можно просто воды?

– Конечно, сейчас принесу, – ответил Сандро и вышел на кухню.

В этот миг взгляд девушки изменился. Ее глаза сверкнули металлическим блеском, и она, понизив голос, спросила:

– Понравилось то, что ты увидел?

Дарио, уже давно научившись управлять своим телом, все же с трудом смог скрыть румянец, который обычно заливал его щеки и уши. Тем не менее, Энн удалось почувствовать его смущение. Лукаво улыбнувшись, она чувственно произнесла:

– Желаю тебе получить удовольствие, когда ты сам будешь заканчивать сегодня свою фантазию.

В этот раз у Дарио не получилось справиться с собой, и краска стыда предательски покрыла его лицо. Тут из кухни вышел отец со стаканом воды. В одно мгновение Энн снова превратилась в милую и доброжелательную девушку. Она сделала глоток воды, и, поцеловав художника в щеку, попрощалась с ним до пятницы.

Когда Дарио ехал с отцом на вечеринку, он спрашивал Сандро об этой англичанке. Старший Джулиани охотно рассказал, что она живет в Лондоне и изучает в Оксфорде романские языки. Энн приехала в Италию, чтобы попрактиковать итальянский. Сандро познакомился с ней на выставке, и по тому, с каким увлечением тот говорил о девушке, Дарио понял, что отец без ума от нее.

С этого дня молодой человек заметил изменение, произошедшее с Сандро. Прежде связи художника с другими женщинами никак не отражались на его отношении к близким. Дома отец всегда был весел, внимателен и искренне интересовался делами своих родных. Но после знакомства с англичанкой Сандро стал рассеянным, начал реже бывать дома, все больше уходил в себя и в пятницу попросил Дарио не приезжать к нему в студию, сославшись на занятость.

В тот момент мысль, что отец, должно быть, хочет провести вечер пятницы с Энн, очень разозлила колдуна. Он ненавидел ее за то, что она завладела вниманием Сандро. Он ненавидел отца за то, что тот предпочел ему девушку. Позже, анализируя свои чувства, Дарио признался себе, что истинной причиной его злости было желание снова увидеть англичанку, в осуществлении которого Сандро в тот день ему отказал.

Когда в следующий вторник ситуация повторилась, молодой человек не послушал отца и, решив воспользоваться своими магическими способностями, незаметно проник в его студию. Дарио был очень осторожен. Оставаясь невидимым, он пересек гостиную и завис в воздухе у входа в кабинет художника. Ему повезло, что портьеры были раздвинуты, поэтому колдун видел все, что происходило в студии. Энн, как и в прошлый раз с цветами и листьями в волосах и без одежды, сидела на кушетке и ерошила волосы на голове у Сандро, который, стоя перед англичанкой на коленях, гладил и целовал ее ноги. Когда художник приблизился к ткани, лежавшей на бедрах девушки, и хотел убрать ее в сторону, Энн остановила его руку и, сверкнув глазами, резко сказала:

– Нет!

– Но, милая, почему? – взмолился Сандро. – Ты знаешь, как я тебя люблю. Я брошу все, как только ты согласишься уехать со мной.

Слова отца привели Дарио в отчаяние. Он не мог поверить, что Сандро способен поступить с ним и с Терезой так, как сказал. Молодой человек надеялся, что отец говорит это только для того, чтобы добиться от англичанки желаемого. Однако страдание и мольба в глазах художника свидетельствовали о том, что он по-настоящему был готов ради нее отказаться от всего. Взгляд девушки был холоден и высокомерен. Она медленно покачала головой. Сандро резко вскочил на ноги и со злостью проревел:

– Жестокая кукла! Нет, я больше не позволю тебе мучить меня! Здесь и сейчас!

Он ринулся на нее с намерением тут же выполнить свою угрозу. Энн инстинктивно отпрянула и прижалась к стене, забравшись на кушетку с ногами. От высокомерия в ее взгляде не осталось и следа. Она смотрела на разъяренного мужчину широко распахнутыми от страха глазами невинного ребенка. Очевидно, именно это остановило художника. Вместо того чтобы наброситься на девушку, он склонился к ее коленям и с раскаянием в голосе произнес:

– Прости, прости меня, милая! – Сандро целовал руки англичанки, не решаясь поднять на нее глаза. – Я больше никогда не посмею тебя напугать. Я сделаю все, что ты захочешь.

Некоторое время Энн оставалась неподвижной. С необъяснимой болью в сердце Дарио видел в этот момент ее довольную улыбку, ледяной взгляд и беззвучный смех. Особенно его поразило то, как быстро изменилось выражение лица девушки, когда Сандро наконец посмотрел на нее. Она вновь превратилась в очаровательное, нежное, непорочное создание.

– Мне пора, – мягко сказала Энн, положив свою ладонь на руку мужчине.

– Когда мы увидимся снова?

– Я позвоню тебе завтра, когда буду в Лондоне.

– О, дорогая, прошу тебя, позволь мне поехать с тобой, – умолял художник.

Англичанка покачала головой и, желая успокоить его, со всей мягкостью произнесла:

– Я обещаю вернуться как можно скорее. А теперь выйди, я хочу одеться.

Дарио мысленно усмехнулся ее запоздалой стеснительности и поспешил отлететь на свободное место в гостиной, чтобы пропустить отца, который повиновался девушке и с обреченным выражением лица покинул комнату.

Через десять минут Сандро и англичанка вышли из дома на улицу, и Дарио смог незаметно вылететь сквозь открытую дверь. Энн поцеловала художника на прощание, села на свой скутер и поехала в Рим.

Молодой человек решил оставить отца и отправился вслед за девушкой. Через полчаса она остановилась около небольшой четырехэтажной гостиницы и, оставив свой скутер на улице, вошла внутрь. Дарио выждал пять минут и принялся искать англичанку, летая вокруг здания и заглядывая в окна.

Он нашел ее в номере на третьем этаже. В тот момент колдун не знал, зачем он следит за Энн, но был не в состоянии анализировать свои поступки. Молодой человек как можно ближе подлетел к окну ее комнаты, которое было открыто, и, стараясь его не касаться, наблюдал за девушкой.

Она разговаривала по телефону. Дарио плохо понимал английский язык и уже через минуту перестал вслушиваться в быструю речь Энн. Закончив разговор, она остановилась посередине комнаты с телефоном в руке и о чем-то задумалась. Очевидно, приняв какое-то решение, англичанка развернулась, и, колдун видел это отчетливо, телефон исчез из ее ладони. Дарио резко отстранился от окна. Его сердце бешено стучало.

Она – ведьма?! Эта мысль острой иглой пронзила его сознание. Молодой человек попытался взять себя в руки и успокоиться. Он сделал несколько глубоких вдохов и вновь подлетел к окну. Дарио подумал, что он мог ошибиться, однако то, что он увидел во второй раз, окончательно подтвердило: Энн тоже владеет магией.

Глядя на свое отражение в зеркале, девушка щелкнула пальцами – и ее шорты и футболка превратились в короткое желтое платье. Еще через мгновение по взмаху руки перед ней появилась дорожная сумка, которую она взяла, а затем вышла из номера.

Не считая матери, англичанка была первым представителем колдовского сообщества, с которым столкнулся Дарио. Когда он по воздуху возвращался домой, мысли переполняли его голову, и, подлетая к дому, он едва не обнаружил себя, чуть не зацепив фонарный столб.

Оказавшись в своей комнате, молодой человек сел на кровать и мысленно произнес заклинание, замедляющее сердцебиение. Через минуту он почувствовал, что успокоился, и принялся рассуждать о том, что узнал. Дарио вспоминал себя шестнадцатилетнего и с привычной ноющей болью в сердце в очередной раз удивлялся. Почему когда колдун спрашивал себя, что англичанке было нужно от его отца, мысль о разрушителях даже не пришла ему в голову? В тот момент молодого человека волновал только один вопрос, должен ли он рассказать матери о том, что новая модель Сандро – ведьма. Первым его желанием было, конечно, сообщить эту новость Терезе. Но тогда бы она узнала и о неверности художника. Дарио предпочел не расстраивать мать и, приняв решение не делиться ни с кем своими переживаниями, через два дня уехал из Рима.

Мысли об Энн не покидали его все время, пока он находился в усадьбе своего деда. Энцо Джулиани, видя, что внука что-то тревожит, поначалу пытался вовлечь его во все дела, которыми занимался, но вскоре решил оставить его в покое и предоставить самому себе.

Каждый день Дарио разговаривал по телефону с Терезой и дважды в неделю – с отцом. Однако вскоре Сандро вообще перестал звонить сыну, а мама стала делать это реже. Молодой человек пытался выяснить у нее, что случилось, но Тереза уверяла его, что все в порядке, просто у нее и Сандро сейчас очень много работы. По ее голосу Дарио чувствовал, что мама хочет скрыть от него правду и свои переживания.

После недели тревожных размышлений и ожидания звонка колдун решил вернуться в Рим. Сидя в поезде, он готовился к самому, на его взгляд, страшному: к тому, что Сандро все-таки бросил их и уехал с англичанкой. Дарио даже не предполагал, что случившееся с его отцом навсегда изменит представление молодого человека о мире и магии.

За прошедшие с того момента одиннадцать лет он не видел ничего более удручающего, чем образ жизни человека, чье сердце уничтожил разрушитель. Сандро больше не походил на веселого, увлекающегося художника. Его взгляд погас. Краски окружающего мира, лица людей перестали вызывать его интерес, как и вообще все, что раньше его волновало. Он узнавал родных, но не чувствовал привязанности к ним.

Первое время друзья Сандро часто навещали его, желая помочь ему преодолеть этот типичный для творческой личности депрессивный период. Но своим равнодушием и пустотой в сердце Сандро оттолкнул даже самых близких друзей. Его существование свелось к практически непрерывному потреблению дешевого вина и редким бесцельным прогулкам по улицам.

Впервые увидев отца в таком состоянии, Дарио был поражен. Ему казалось, что его сердце внутри сжалось до ничтожных размеров и превратилось в сосредоточие перманентной боли. Когда колдун узнал от матери, что Сандро стал жертвой разрушителя, он стал винить себя за то, что не рассказал Терезе о ведьме-англичанке до того момента, пока еще можно было предотвратить несчастье. Но мама объяснила Дарио, что он вряд ли мог противостоять такой сильной ведьме.

Магия разрушителей коварна. Даже опытный колдун, наблюдая за ними со стороны, не всегда способен понять, является ли объект внимания разрушителя его жертвой или простым увлечением. А когда сердце разбито, ничто уже не может исцелить несчастного.

Дарио не желал верить и мириться с тем, что ничего нельзя изменить. В течение следующего года до самого последнего дня жизни отца колдун искал способ вернуть того Сандро, каким он был до встречи с англичанкой. К сожалению, его знаний и сил было недостаточно. Организм старшего Джулиани стремительно слабел и за один год израсходовал все ресурсы для поддержания жизни. Сандро был похоронен в родных местах, в деревне, где находилась усадьба его отца.

Глядя, как комья земли с глухим звуком падают на крышку гроба, Дарио ощущал внутри растущую с каждой секундой ярость. То, что ему пришлось пережить, смерть близкого человека не должно остаться безнаказанными и питать Эфир ведьмы-разрушителя. Колдун чувствовал, что единственный способ утолить боль – это заставить англичанку страдать так же, как он.

Дома, дав выход своей злости, он рассказал Терезе о своем желании найти Энн Донхилл. Мама старалась успокоить молодого человека, убеждая в очевидных вещах, в том, что месть не вернет отца, не облегчит боль утраты и может разрушить то хорошее, что есть в Дарио.

В тот момент колдун впервые осознал, как сильно он отличается от своей матери. Для Терезы магия была всего лишь таким вспомогательным средством, от которого при необходимости можно отказаться без сожаления. Но Дарио ощущал в себе столько Эфира, что был не в состоянии, да и не считал нужным игнорировать зов своей колдовской сущности. Ему казалось, что он способен добиться большего, чем то, что он представлял себе, думая о своем будущем.

Молодой человек чувствовал, что может овладеть знаниями, неподвластными большинству его соплеменников, научиться некромантии. Мысли о возможностях, которые он получит, когда освоит эту опасную магию, кружили Дарио голову. И мысль о мести волновала его разум больше всего.

Через несколько месяцев после смерти Сандро Тереза получила выгодное предложение о работе от одного крупного флористического магазина в Лос-Анджелесе. Она закрыла свой салон и собиралась вместе с Дарио переехать в другую страну. Молодой человек понимал желание матери покинуть Рим, постараться забыть о несчастье и начать новую жизнь. Но он был уверен, что его путь не таков.

Колдун наотрез отказался уезжать и, успокаивая Терезу, заверил ее в том, что она может смело отправляться в США, а он останется в Италии и сумеет позаботиться о себе. Вскоре Дарио переехал в Сиену, где был принят в школу медицины и хирургии местного университета.

Это образование было первым шагом в плане Джулиани, которыйвозник в его голове после отъезда Терезы. До этого момента в его мозгу пульсировало неконтролируемое стремление тут же начать поиски англичанки. Но он преодолел этот порыв, призвал хладнокровие и пообещал себе, что отомстит ведьме, когда его колдовские способности и владение собой достигнут высшего уровня. Как знахарь Дарио всегда интересовался устройством человеческого организма, и поэтому медицина была логичным выбором направления его дальнейшего образования.

Он был прилежен и упорен, однако вскоре понял, что ему не стать настоящим врачом. У него не было желания спасать жизнь, и больше всего в теле человека колдуна волновало то, что происходило с ним после смерти.

С огромным увлечением Дарио исследовал неуловимую обычными людьми энергию умерших. Им досконально были изучены все магические книги, которые оставила Тереза, и те, что он сумел найти в библиотеке университета. Молодой человек был удивлен, как мало его соплеменники знали о таком могущественном колдовском учении, как некромантия. С легкостью освоив те немногочисленные заклинания, упомянутые в магических текстах, Дарио не ощущал страха и не видел опасность, о которой читателя каждый раз предостерегали авторы книг, затрагивая тему некромантии, а наоборот, он чувствовал, что создан для того, чтобы стать единственным колдуном, в совершенстве овладевшим этим неподвластным большинству учением.

Джулиани методично собирал интересующую его информацию. В поисках нужных книг он много путешествовал. Библиотеки, коллекции антиквариата – молодой человек ничего не упускал. На балах он знакомился с себе подобными, покупал или выменивал книги, принадлежавшие его соплеменникам.

Однажды в текстах колдун нашел упоминание о книге под названием «Великая некромантия», которая считалась основой учения и сама по себе была очень сильна как артикль. С этого момента Дарио загорелся желанием разыскать ее.

Многие ведьмы и колдуны слышали об этой книге, но считали ее существование мифом, придуманным старинными авторами. Со временем, обнаружив отсутствие более или менее существенной информации о «Великой некромантии», Дарио согласился с остальными, решив, что этот артикль – такая же выдумка, как, к примеру, сосуд ветров, многократно усиливающий способность его владельца управлять воздушными потоками, или меч королевской крови, который сам выбирает себе хозяина.

Впрочем, и без «Великой некромантии» освоение запретной магии проходило у Джулиани успешно. За прошедшие десять лет он не только в совершенстве овладел заклинаниями из книг, но и научился составлять свои заклинания, чтобы вызывать из могил духов и управлять их силой.

Окончив университет с дипломом магистра, молодой человек не начал практику, как это сделали его сокурсники, а устроился методистом в Медицинский колледж Рима. Когда Дарио выбирал себе профессию, для него было важно, чтобы работа не отвлекала его от основной деятельности – колдовства, и не мешала ему заниматься поисками ведьмы-разрушителя, мысли о которой все эти годы не покидали колдуна.

Не найдя Энн Донхилл в социальных сетях, Дарио съездил в Англию. Там он выяснил, что в Оксфорде студентки с таким именем нет и никогда не было. Это не удивило молодого человека. Он понимал, что, скорее всего, имя вымышленное. Однако никакой другой информацией об англичанке он не обладал.

С момента, как ему исполнилось семнадцать лет, Дарио не пропускал ни одного колдовского бала в надежде увидеть там ведьму. Увы, даже если Энн и посещала эти праздники, думал молодой человек, наверняка она была в маске и с другой прической, и поэтому шанс узнать ее был ничтожен.

И вот четыре года назад на балу в Туринском замке Валентино произошло событие, которое, с одной стороны, приблизило колдуна к заветной цели, но с другой стороны, усложнило его план мести. Джулиани безошибочно узнал в ведьме, которую паладины собирались покарать, свою обидчицу. В тот момент он был рад, что она понесет заслуженное наказание, но в то же время злился, что не ему предстояло быть ее судьей и заставить пожалеть о причиненном страдании.

Для колдуна так же, как для его соплеменников, было потрясением, что королевский Эфир избрал эту преступницу своим носителем. В первую секунду в голову Дарио проникли страх и сомнения, есть ли у него шансы в борьбе с самой сильной ведьмой. Чтобы успокоить сознание и не дать себе отступить от цели, колдун подумал о положительных для себя сторонах произошедшего.

Королеве не скрыться от подданных, теперь он сможет узнать о ней все, что ему нужно. Она сильна, но королевский Эфир коварен, им сложно управлять. И главное – в прошлые времена даже владыки часто не могли противостоять некромантам. Расправившись таким образом с сомнениями, Дарио еще больше укрепился в своем стремлении отомстить Энн Донхилл. Вскоре он выяснил, что это имя действительно не было настоящим.

На самом деле ее звали Анна Лаумер, и она – швейцарка. Впрочем, вымышленная фамилия объяснялась просто: эта ведьма являлась хозяйкой замка под названием «Эосберг». О ее силе молодой человек мог судить не только по случаям, когда Анна ее применяла, но и по уровню защиты, которую она создала вокруг всего, что ей принадлежало. Конечно, Джулиани не собирался в открытую нападать на королеву. Это было бы глупо, и вообще он не преследовал цель убивать ее. План его мести состоял в том, чтобы найти у Анны уязвимое место, эмоциональную привязанность, и лишить ее того, что ей дорого.

Однако долгое время королева демонстрировала истинное хладнокровие разрушителя и отсутствие слабостей. Колдун видел, что даже потеря близкого друга Жан-Пьера Д’Араго, которого ведьма давно знала, не заставила бы ее страдать так, как бы Дарио хотелось.

Когда спустя некоторое время в колдовской среде начались разговоры о том, что королева потратила свой Эфир, чтобы исцелить возлюбленного, пострадавшего в аварии, Дарио, который уже хорошо успел изучить Анну, не стал принимать на веру, что она сделала это, потому что этот музыкант был ей дорог. Однако бал в Пражском Граде в ноябре прошлого года и апрельский бал в японском замке Химэдзи, на которых королева присутствовала вместе со своим молодым человеком, подтвердили, что для Анны их отношения представляют большую ценность, если она решила рассказать музыканту правду о себе.

После этого праздника Дарио начал разрабатывать детали плана, как разбить сердце королеве. Для начала он возобновил связь с Сильвией Битнер, с которой Джулиани вместе учился в университете. Сильвия также была знахарем, но в отличие от колдуна не обладала большой магической силой и не пренебрегла полученным образованием в обычной жизни, выбрав специальность физиотерапевта. Дарио знал, что эта ведьма сделает для него все, что угодно.

Они начали встречаться еще во время учебы и несколько раз расставались на довольно продолжительные сроки. В эти периоды у них обоих были отношения с другими, но колдун не упускал Сильвию из виду и появлялся в ее жизни каждый раз, как только чувствовал, что ее эмоциональная зависимость от него ослабевает.

Когда колдун понял, что ему не обойтись без девушки, он сразу же напомнил ей о себе. Сильвии уже давно было известно о желании Джулиани отомстить ведьме-разрушителю, и даже узнав, что его противник – королева, она без колебаний согласилась ему помочь. Девушка надеялась, что, осуществив задуманное, Дарио обретет внутренний покой и найдет для нее место в своей душе.

Несколько месяцев у них ушло на заключительную подготовку. И вот, навестив могилу отца, колдун стоял у окна и, глядя на море, чувствовал в этот миг, что его магия достигла пика. Он убеждал себя, что его сердце свободно от страха, боли, обиды и слабостей, присущих обычным людям. Он завершит дело и не позволит больше прошлому влиять на его жизнь.

Собрав вещи и закрыв усадьбу, Дарио вылетел в Рим. Через день он вместе с Сильвией отправляется в Дюссельдорф, где скоро должны были начаться съемки нового клипа «Мистерии».

Анна

Вечером двенадцатого августа «Мистерия» выступала в Саарбрюккене. Анна пожелала музыкантам удачи и поднялась на балкон, возвышающийся над основным залом клуба «Гараж».

Окинув взглядом плотную толпу фанатов, число которых явно превышало вместимость этого небольшого зала, ведьма села на диван и переключила свое внимание на сцену, где через пять минут ожидалось появление Ники и его друзей. А пока звукооператор проводил там настройку аппаратуры, перемещаясь от одного монитора к другому. Завершив приготовления, он скрылся за сценой, однако вскоре вернулся и продолжил работу.

Через четверть часа, когда нетерпение фанатов явно возросло, Анна набрала номер Ники, чтобы узнать причину задержки концерта.

– У нас какие-то проблемы с микрофоном, – объяснил музыкант. – Тим пытается все исправить, но нужно время.

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Не беспокойся, такое иногда случается. Думаю, скоро начнем.

Еще через десять минут ожидания стало ясно, что технические проблемы серьезнее, чем казалось. Анна вернулась к музыкантам, готовая вмешаться и, если необходимо, использовать магию.

В помещении рядом со сценой царила атмосфера напряжения и стресса. Хойер в чрезвычайной озабоченности подгонял звукооператора Тима Йенсена и его помощников. Рольф и Торстен старались успокоить директора, призывая его не мешать техникам. Штефан и Алекс отсутствовали. Ники молча сидел на диване и несколько отстраненно и, на первый взгляд, равнодушно наблюдал за тем, что происходило вокруг него.

С появлением Анны напряжение Хельмута заметно спало, и он даже пошутил, что теперь все проблемы должны разрешиться волшебным образом. Ведьма с улыбкой пообещала ему сделать все, что в ее силах. Хойер отправился на поиски Граде и Окса, а девушка подошла к звукооператору и попыталась узнать, что является причиной неполадок.

Уступив ее спокойному, рассудительному взгляду, Тим объяснил, что им не удается настроить микрофоны на необходимую громкость. То есть, по словам Йенсена, для бэк-вокала громкости будет достаточно, а вот Ники услышат только первые ряды. Скорее всего, что-то не так с усилителем, но сейчас у них нет возможности его заменить, а на устранение неисправности требуется больше времени.

После того как Тим по просьбе Анны коротко рассказал, что, по его мнению, нужно сделать, чтобы все наладить, ведьма надеялась, что ее заклинания ускорят производимый техниками ремонт аппаратуры. Однако магия не подействовала. Должно быть, подумала девушка, кто-то из них ошибся: или звукооператор – в причине неполадки, или она – в своем представлении об устройстве акустической системы.

Оставалась последняя возможность спасти положение. Анна подошла к Ники и села рядом с ним на диван.

– Заклинание не сработало? – догадался молодой человек и мрачно добавил: – Вот скажи, что хуже, разочаровать поклонников плохим звуком или большой задержкой концерта?

– Я могу сделать так, что ты сможешь петь без микрофона, и тебя будет слышно всем.

– Чего же мы ждем! – Ники хотел встать с дивана, но Анна удержала его.

– Не спеши. Во-первых, тебе придется объяснить внезапное усиление голоса…

– Это не проблема, – махнул рукой музыкант.

– Есть еще кое-что. Заклинание действует так: после моего поцелуя, как только ты запоешь, твой голос будет очень громким и останется таким, даже если ты захочешь что-то тихо сказать.

– Это навсегда?

– Нет, – успокоила его Анна, – до тех пор, пока я тебя снова не поцелую. А это произойдет после концерта. Уверен, что сможешь обойтись без лишних разговоров?

– Думаю, полтора часа продержусь.

– И за сценой во время перерыва тоже?

Ники пожал плечами.

– В крайнем случае все, что нужно, смогу объяснить на пальцах. Есть еще какие-нибудь условия?

– Нет, – покачала головой ведьма. Ее глаза вспыхнули, и она спросила: – Ты готов?

Молодой человек уверенно кивнул. Анна с удовольствием проследила за тем, как его взгляд наполнился предвкушением волшебства, к которому Ники давно должен был привыкнуть, но каждый раз воспринимал с неподдельным восторгом. Девушка улыбнулась ему и, прикоснувшись к его губам, мысленно произнесла заклинание.

Когда ведьма вновь посмотрела на музыканта, тот выглядел слегка озадаченным, как будто пытался понять, что в нем изменилось. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился и направил на Анну вопросительный взгляд.

– Все в порядке, – сказала девушка. – Сейчас ты можешь говорить свободно. Все начнется, как только ты запоешь.

– Отлично, – осторожно проговорил молодой человек, – тогда нам пора на сцену.

Как раз в этот момент Хельмут вернулся с Граде и Оксом и, узнав, что звук по-прежнему не отлажен, предложил выйти и объявить о задержке концерта. Ники ответил ему, что в этом нет необходимости, и они уже могут начинать. На вопрос коллег о микрофоне Роннет призвал всех не паниковать и уверенно заявил, что сегодня обойдется без него.

Хельмут с сомнением посмотрел на Ники, а затем, переведя взгляд на Анну, успокоился и вздохнул с облегчением. Ведьма во второй раз пожелала всем удачи и покинула комнату. Тим, прекративший манипуляции с аппаратурой, включил интро, и музыканты приготовились выйти на сцену.

Концерт начался с «Вперед к свету», одной из старых песен «Мистерии». Ники появился перед фанатами за несколько секунд до начала вокальной партии и, как показалось ведьме, выглядел немного взволнованным, как будто это – его первое выступление. Впрочем, подумала девушка, скорее всего, это было заметно только ей.

Музыкант окинул взглядом зал, встретился глазами с Анной и уверенно запел.

Звук его голоса заполнил все пространство зала и вызвал бешеный отклик поклонников. Уже через минуту Ники совершенно забыл о волнении и неприятностях и погрузился в свою привычную стихию. Ведьма была не в состоянии оторвать от него взгляд. Она перестала замечать фанатов в партере и тех, что сидели рядом с ней в ложе, больше не беспокоясь о действии своего заклинания. Она была заворожена энергией музыки и исполнения.

Каждый концерт «Мистерии», на котором Анна присутствовала, дарил ей неповторимые переживания. Каждый раз Ники представал перед ней по-новому ярким, увлеченным и способным своей музыкой обнаружить в ее душе то, о существовании чего девушка даже не догадывалась. Сегодняшнее выступление не было исключением.

В конце поклонники долго не хотели отпускать музыкантов, настаивая на продолжении. Ники и его друзья сыграли еще четыре песни на «бис» и только после этого попрощались с фанатами.

К тому времени Анна спустилась в помещение рядом со сценой и с улыбкой наблюдала радостное удивление и восторг на лицах Хойера, Йенсена и его помощников. Поцеловав Ники, ведьма освободила его от действия заклинания и позволила ему наконец спокойно ответить на все вопросы о состоянии его голосовых связок.

Когда аппаратура была убрана, музыканты и техники отправились на автобусе в Дюссельдорф, а Анна и Ники вернулись в отель, решив остаться в Саарбрюккене до утра.

– То есть в «Стене» вы не будете снимать? – спросила девушка.

Они находились в номере маленькой, уютной гостиницы «Лисица» и обсуждали предстоящие съемки видео на песню «Как дикарь».

– Пришлось отказаться. Сцена не подходит, – объяснил Ники. – Не будет похоже на большой концерт. Но, к счастью, мы нашли замену.

– Неужели «Арена-Эс»? – Анна упомянула название стадиона футбольного клуба «Фортуна».

– Нет. Хотя к ним мы тоже обращались. Но у них сейчас идет подготовка к новому сезону. Да и к тому же нам требуется закрытое помещение. В общем, – заключил молодой человек с улыбкой, – мы будем снимать, ты не поверишь, в «Глиняном Дворце»!

– О! – удивилась ведьма. Это был крупнейший концертный зал в Дюссельдорфе, предназначенный для выступления больших оркестров, исполняющих классическую музыку. – Представляю, сколько это вам стоило.

– Да, немало, – согласился Ники. – К тому же из-за этого пришлось менять всю идею видео. Клевберг, наш режиссер, ну помнишь, я тебе говорил? – спросил музыкант и, когда Анна кивнула, продолжил: – Он был так впечатлен размерами зала, его огромным куполом, что решил сделать это место центром всего ролика, а видео с выступлением перед фанатами нарезать из концертных записей.

– «Глиняный Дворец» – это здорово! Классика и металл, что может быть лучше! – сказала девушка. – Вы будете приглашать оркестр?

– Такая идея рассматривается, – ответил Ники. – Я уже разговаривал с руководителем оркестра «Новая филармония Вестфалии». Надеюсь, они согласятся. Даже если и нет, это не так уж важно. Сама мысль, что мы будем играть в «Глиняном Дворце», невероятна!

– Ты этого заслуживаешь, – улыбнулась ему Анна.

Музыкант пожал плечами и, подойдя к девушке, обнял ее за талию.

– Не мне судить, – сказал молодой человек, неторопливо касаясь ее губ.

Через мгновение или значительно больший отрезок времени (ведьме и в голову бы не пришло задумываться над продолжительностью поцелуя) Ники посмотрел на нее и с удовольствием проследил, как темно-малахитовый цвет ее глаз уступает место ослепительному изумрудному сиянию. Музыкант не спешил освобождать Анну из своих объятий так же, как и она – расцеплять замок из пальцев, сомкнутых за его головой.

– Поужинаем где-нибудь? – спросила девушка.

– Да, но сначала – душ, – сказал Ники. – Пойдешь со мной?

– Конечно, – тут же согласилась ведьма.

Вода струилась сверху и, падая на правое плечо Анны, стекала вниз. По телу волнами разливалось тепло от нагретого водой воздуха в душевой кабине и в большей степени от прикосновений пальцев и губ Ники к влажной коже плеч и груди девушки. Пронзительный блеск ее темных глаз резал пар, заполнявший ванную.

Ведьма подняла вверх руки, и вокруг ее запястий сформировались два магических кольца. Приковав себя таким образом к стене, она обхватила ногами бедра молодого человека, которому не нужно было поддерживать ее, и во время движения он мог не прерывать ласк, усиливая удовольствие и приближая мгновение торжества природы над сознанием.

Этот миг ознаменовался единой остановкой дыхания, у Анны – на вдохе, а у Ники – на выдохе. Когда они через несколько секунд все-таки совершили выдох и вдох соответственно, и девушка почувствовала тяжесть освобожденных волос на своих плечах, она поспешила открыть глаза и насладиться выражением совершенной радости на лице молодого человека. Он пропускал между пальцами черные локоны и с восторгом ребенка, раскрывающего тайны природы, в который раз удивлялся неподвластности волшебных волос законам окружающего мира.

Капли воды, извиваясь, стекали по блестящим прядям, не смачивая и не нарушая их форму. Ники, не отрываясь, смотрел на Анну. Нежность и восхищение в его взгляде заставляли ее глаза искриться, а сердце – биться с неукротимой силой, разрушающей плен скованных разумом эмоций.

Дарио

«Глиняный Дворец» – величественное здание в центре Дюссельдорфа – был на два дня арендован группой «Мистерия» для работы над новым клипом. Дарио знал, что сегодняшний день посвящен музыкантам группы, а завтра в съемках видео в «Глиняном Дворце» примет участие оркестр «Новая филармония Вестфалии».

Колдун и его подруга Сильвия Битнер с утра сидели на последнем ряду задней трибуны и уже два часа наблюдали за рабочим процессом. Благодаря тому, что освещение, тяжелые прожекторы и люстра, использовалось только для круглой сцены в центре концертного зала, а ложи и трибуны оставались в темноте, Дарио и Сильвия могли не беспокоиться, что их заметят. Этому способствовало, впрочем, еще и то, что Джулиани огородил их звуконепроницаемым и затемняющим куполом.

Съемки шли уже третий час, и колдун ждал подходящего момента, чтобы сделать то, что он задумал. Он собирался устроить на съемочной площадке несчастный случай, в результате которого Роннет должен серьезно пострадать. Дарио сотни раз представлял себе эту картину: из-за травмы головы музыкант навсегда превращается в инвалида, не способного управлять своим телом и рассудком. Он не узнает людей и ничего не помнит.

Колдун предвкушал наслаждение, воображая, как потрясена будет королева, когда увидит своего любимого человека в таком состоянии. Джулиани признался себе, что в этой фантазии ему доставляет удовольствие не только страдание Анны, но и изменившийся до неузнаваемости внешний вид этого самовлюбленного, уверенного в собственной непревзойденности позера.

Но прежде чем он сможет увидеть эту картину в реальности, колдуну предстояло использовать почти все свои силы и умения, чтобы справиться со сложностями в этом деле.

Во-первых, осуществление задуманного требовало его максимальной концентрации, ведь Дарио собирался воздействовать на мозг – самый сложный орган человеческого тела. И во-вторых, колдун понимал, что Анна, наверняка, позаботилась о магической защите своего музыканта.

Чтобы разрушить заклинания королевы, не достаточно просто быть сильным колдуном, здесь нужны знания, неведомые заурядному большинству соплеменников Джулиани. К счастью, Дарио ими обладал, а ее величество, напротив, пренебрегала некромантией и всем, что было связано с магией мертвых.

И вот, дождавшись подходящего момента, когда Роннет в седьмой или в восьмой раз исполнял перед камерой песню и находился на достаточном расстоянии от своих музыкантов, колдун достал из Эфира урну с прахом одной старой ведьмы и, впитав его пальцами в себя, направил невидимый, но мощный магический поток в сторону сцены.

Одна из штанг, на которых висели прожекторы, закачалась и, прежде чем кто-нибудь успел среагировать, рухнула Роннету на голову. Музыкант упал. Его тут же обступили коллеги и члены съемочной группы. Дарио довольно улыбался: под воздействием его магии Роннет проведет в коме неделю, а затем навсегда перестанет быть полноценным человеком.

Джулиани вновь на миг задумался о возможной каре за свое преступное колдовство. Такие мысли часто посещали его прежде, но по мере приближения к цели доставляли беспокойство все реже. Дарио не испытывал страха перед наказанием. Паладины фактически сложили с себя обязанности судий и к тому же, хотя они и признали власть королевы, все же не спешили переходить в ее распоряжение, а предпочитали со стороны наблюдать за действиями ее величества.

Колдун понимал, что Анна не оставит его поступок безнаказанным и в свою очередь захочет отомстить ему. Дарио был готов к этому. Он чувствовал в себе силы противостоять даже королевскому Эфиру.

И теперь, когда дело было сделано, он ощущал внутри не страх за свое будущее, а удовольствие от осознания своей власти над Анной.

Тем временем на сцене царила невообразимая суета. Вокруг Роннета по-прежнему толпились его друзья и коллеги и не могли решить, что лучше сделать, попытаться привести его в чувство или оставить, как есть, до приезда скорой помощи.

Дарио улыбался, глядя, как беспомощны и слабы обычные люди в ситуации, с которой столкнулись впервые. И вдруг произошло то, чего он не ожидал. Музыкант очнулся и окинул удивленным взглядом окруживших его людей. Колдун тут же произнес заклинание, позволявшее им слышать все, о чем говорят на сцене.

– Что случилось? – спросил Роннет, поднявшись на ноги.

– На тебя упал прожектор, – ответил Штефан Граде. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – пожал плечами Ники.

– Ты уверен? – выразил всеобщее сомнение Манне Клевберг, режиссер видео.

– Абсолютно. Руки-ноги, вроде, на месте. Голова, – музыкант коснулся пальцами своих висков, – тоже цела. Серьезно, – Роннет пытался успокоить коллег, – я в норме. Мы можем продолжать.

В этот момент в зал вошли два врача. Они осмотрели музыканта и, узнав, что произошло, посоветовали ему, несмотря на отсутствие видимых травм, все же обратиться в клинику для более точной диагностики его состояния.

Дарио чувствовал, как его тело поглощает разрушительная неконтролируемая ярость. Колдовство не подействовало! Некромантия бессильна перед королевским Эфиром! Единственное желание, одолевавшее в этот миг Джулиани, было немедленно, в ту же секунду сравнять с землей «Глиняный Дворец» и всех, кто сейчас в нем находился. Но вместо этого Дарио произнес заклинание, сделал глубокий вдох и взял свои эмоции под контроль. Он заставил себя признаться, что был готов к тому, что первая попытка окажется неудачной. Ему просто нужно проанализировать свои действия, снова все рассчитать и удвоить концентрацию. Собираясь с мыслями, молодой человек опять прислушался к разговорам на съемочной площадке.

– Жаль, что Анна не присутствует при съемках, – полусерьезно говорил Хельмут Хойер.

– Ты думаешь, она смогла бы сделать так, чтобы прожектор упал, никого не задев? – улыбнулся ему в ответ Рольф Бернхард.

– Я считаю, если бы Анна была здесь, ничего подобного не случилось бы вообще, – сказал директор.

– Что ж, может, ты и прав. Анна отлично справляется со своей ролью талисмана группы. Ники, когда она приедет? – поинтересовался Рольф.

Тот был занят обсуждением деталей видео с режиссером, но отвлекся и уточнил:

– О ком ты говоришь?

– Об Анне. Она приезжает сегодня или завтра?

Роннет нахмурился, как будто не понимал, о чем идет речь.

– Анна – это кто? – спросил он.

Бернхард удивленно посмотрел на друга, а Дарио злорадно ухмыльнулся. Королева не так уж сильна, и его магия все же подействовала.

– Что это с ним? – Сильвия обратилась к колдуну.

– Он забыл ее, забыл королеву! Он помнит и осознает все, кроме нее!

– Так значит…

– Да, – перебил ее Дарио, – сработало! Не совсем так, как я хотел, но такой результат тоже нам на руку. Не станет же Анна, в конце концов, копаться у него в мозгах. В любом случае ее знаний не достаточно для этого.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Сильвия.

– Посмотрим, что предпримет королева.

Ники

Музыкант сидел за синтезатором в своей домашней студии и сосредоточенно наигрывал мелодию. Он не мог понять, что в ней кажется ему не так. Ники помнил, что несколько дней назад, когда новая песня только возникла в его голове, он чувствовал невероятный подъем и воодушевление. Но сейчас этого не было. Как будто он упустил что-то важное, не мог поймать забытое им настроение своей мелодии.

Молодой человек вновь и вновь упорно нажимал на клавиши и в конце концов со злостью ударил кулаком по инструменту. Ники обхватил рукой лоб и с шумом выдохнул. В этот момент он услышал, как открылась входная дверь. Это, должно быть, Анна. Сегодня утром она написала, что будет у него дома в четыре часа. Музыкант со смесью беспокойства и любопытства ждал встречи с ней.

После позавчерашнего происшествия в «Глиняном Дворце», узнав, что в его жизни существует не знакомая ему девушка, о которой, тем не менее, известно всем, Ники был очень удивлен тому, что его память оказалась нарушена так избирательно.

Он чувствовал себя прекрасно, и на сегодняшнем обследовании в клинике подтвердилось отсутствие каких бы то ни было травм. Доктор, проводивший осмотр, сказал, что частичная потеря памяти – явление нередкое и в данном случае, скорее всего, кратковременное, и что Ники не стоит беспокоиться по этому поводу, так как в ближайшее время все должно прийти в норму.

В этой ситуации молодого человека больше всего тревожило то, каким образом ему сообщить Анне, что он ее не помнит, и как он должен вести себя с девушкой, которую он сейчас воспринимает как чужого человека.

Позавчера после первого дня съемок она позвонила Ники и спросила, как все прошло. Музыкант постарался ответить как можно более нейтрально, без подробностей и дал понять, что устал и расскажет обо всем при встрече. Анна отреагировала спокойно, вполне доброжелательно и в тот день так же, как и на следующий, когда в съемках принял участие оркестр, больше не звонила.

И вот девушка наконец появилась в его домашней студии. На ней были узкие белые джинсы, свободная морская блузка в сине-белую полоску и изящные туфли без каблука. За прошедшие два дня, надеясь, что это поможет ему вспомнить Анну, Ники просмотрел все их совместные фото, скопившиеся за два года, и с улыбкой похвалил себя за отличный вкус и удачный выбор, однако подумал, что привлекательность и обаяние девушки во многом может объясняться ее фотогеничностью.

К счастью, увидев Анну вживую, молодой человек убедился, что и в действительности она была очень красива и нравилась ему еще больше, чем на фото. Ей необыкновенно шла короткая стрижка, ее открытое, ясное лицо было спокойно, и лишь взгляд ярко-зеленых глаз выражал легкую озадаченность или сомнение.

– Ники, – произнесла Анна, – что с тобой произошло? Вчера мне позвонил Хойер и, как обычно, на грани истерики рассказал, что на тебя упал прожектор, и ты частично потерял память, – она помедлила и, видя, что музыкант не спешит с ответом, продолжила таким же твердым, но чуть более тихим голосом. – Он сообщил, что ты помнишь все, кроме меня.

В первую секунду молодой человек мысленно возмутился из-за того, что Хойер проигнорировал его просьбу не говорить Анне о несчастном случае. Но одновременно с этим он почувствовал облегчение, что ему самому не пришлось делать это. Между тем девушка терпеливо ждала его ответа.

– Это так. Мне очень жаль, – искренне проговорил Ники. – Но доктор сказал, что память скоро восстановится.

– Я надеюсь. Но ты можешь рассказать мне, как все это произошло?

Музыкант сообщил все, что он помнил. Анна слушала его внимательно, достаточно сдержанно, не проявляя эмоций. При этом ее интересовали странные вещи: был ли в зале кто-нибудь посторонний, не показалось ли Ники, что кто-то из присутствующих вел себя необычно. Молодой человек ответил, что не припоминает ничего такого, и попросил Анну не волноваться, выразив уверенность в скором выздоровлении.

Когда Ники заметил, что был бы очень рад, если бы Анна помогла ему восстановить память о ней, девушка наконец улыбнулась, и музыкант увидел, как ее глаза наполнились теплым сиянием.

Они сидели в небольшом, уютном кафе «Каштан» и, общаясь за ужином, испытывали разные чувства. Рассказав Ники об их первой встрече, о самых интересных случаях в их совместной жизни, Анна призналась, что для нее сегодня – вечер приятных воспоминаний. Ники, напротив, воспринимал этот ужин как первое свидание. Он с интересом слушал девушку и с удовольствием наблюдал, как в ее ровном, спокойном взгляде порой загорается и тут же гаснет живой, влекущий к себе, обманчивый огонь. В остальном Анна прекрасно владела собой.

Ее речь, жесты и положение тела отличались естественным изяществом и гармоничностью. Для ужина с музыкантом она выбрала свободное короткое платье мятного цвета, сделав ставку на простоту и элегантность, а не на желание привлечь внимание к своей фигуре и во что бы то ни стало понравиться Ники. Анна вообще вела себя довольно спокойно, и молодой человек безуспешно пытался по ее внешнему облику понять, что она переживает, и какие мысли ее волнуют.

В один момент, когда они пешком возвращались домой, Ники не выдержал и спросил у нее:

– Анна, скажи, твоя сдержанность объясняется тем, что ты не знаешь, как вести себя со мной, или это твое обычное состояние?

Девушка усмехнулась.

– Ох, Ники, ты всегда обвинял меня в недостаточной эмоциональности.

Огни и шум ночного города стремились прорваться сквозь преграду из тяжелых портьер, с трудом раскачиваемых свежим ветром, проникавшим в комнату через открытое окно. Несмотря на полумрак, Ники увидел, как потемнели ярко-изумрудные глаза девушки, которую он целовал.

Анна улыбнулась. Молодой человек не стал выдерживать долгую паузу и вновь коснулся ее мягких губ. Затем он, осторожно убрав ее руки со своих плеч, посмотрел на девушку, чей взгляд выражал некоторое недоумение, и сказал:

– Я очень хочу тебя, но считаю, что с моей стороны воспользоваться случаем сейчас было бы неуважением к тебе и злоупотреблением твоими чувствами.

За одну секунду глаза Анны поменялись дважды: темный цвет желания, лишь на миг уступив место жестокому, разящему блеску, преобразовался в спокойный, холодный свет.

– Я уверен, что в определенных ситуациях ты позволяешь себе более ярко выражать эмоции, – улыбнулся Ники и, заметив, что его намек ничуть не смутил Анну, продолжил: – И больше всего сейчас я хочу убедиться в этом. Но мне кажется, что правильным будет не спешить.

– Хорошо, – ответила девушка, шагнув в сторону двери. – Я займу комнату для гостей.

– Подожди, – остановил ее музыкант, – это сделаю я. Останься тут.

Анна

Ведьма резким взмахом руки раздвинула портьеры и впустила в комнату ночной воздух и лунный свет. Что за неуместное благородство! Как глупо отказываться от удовольствия, если они оба знают, чего хотят! В этот момент все напряжение, все волновавшие ее мысли, сомнения и силы, которые девушка затратила на то, чтобы скрыть это, превратились в злость на музыканта.

Анна уже собиралась отправиться в комнату для гостей и потребовать от молодого человека считаться с ее желаниями, и, кто знает, может быть, появление длинных черных волос на пике наслаждения помогло бы ему все вспомнить.

Ведьма вздохнула, закрыла глаза и покачала головой, пытаясь подчинить рассудку свою импульсивность.

Разумеется, Ники прав, нет необходимости спешить. И уж конечно, она не станет говорить с ним о магии, пока память музыканта полностью не восстановится. Анна сделала еще один глубокий вдох и призналась себе, что злится не из-за его слов. Ей было неприятно осознавать, что кто-то посмел вторгнуться в ее жизнь. Ведьма понимала, что несчастный случай на съемочной площадке таковым не был. Это – колдовство. Но кто рискнул вступить в противоборство с королевским Эфиром и какую цель он преследует, Анна не знала. Возможно, злоумышленник, не страшась наказания или надеясь его избежать, хотел убить Ники, но ее заклинание защиты помешало этому.

Тем не менее, случившееся в очередной раз подтвердило, что ведьма не способна полностью контролировать происходящие события. Девушка как будто со стороны посмотрела на всю эту ситуацию. Работа, поездки, друзья, привычный образ жизни. И Ники. Каждый миг рядом с ним Анна чувствовала, как растет и крепнет ее магия, и удовольствие от этого было гораздо сильнее, чем раньше, когда она питала Эфир страданиями разбитых ею сердец.

Но в один миг все изменилось. Правы оказались те, кто считал отношения королевы с музыкантом ее уязвимым местом. Как она могла позволить своим чувствам настолько усыпить внимание и самоконтроль, что почти поверила, что с ней не произойдет ничего плохого!

Анна дала себе несколько секунд усмирить эмоции, и ее мысли потекли в более конструктивном направлении. Во-первых, надо узнать, кто ее противник. Это – одиночка, или речь идет о спланированной атаке не признавших королевскую власть соплеменников? И, во-вторых, Ники. Необходимо создать такое заклинание, которое бы защитило его не только от непредсказуемых несчастных случаев, но и не позволило бы впредь никому из ведьм и колдунов использовать магию против него.

Создание такого сильного заклинания даже для Анны являлось непростой задачей. Ведьма понимала, что ее магических знаний и способностей будет недостаточно для того, чтобы ее защитная магия смогла предугадать и отразить любое враждебное воздействие. К счастью, Анна знала, что должна делать.

В библиотеке Эосберга девушка несколько раз натыкалась на упоминание о возможности создать такое заклинание. Но тогда она не предполагала, что ей это может понадобиться, так как думала, что в случае прямой атаки ей удастся защитить себя. Теперь пришло время обратиться к мудрости предков и научиться новому. И хотя благодаря королевскому Эфиру освоение новых заклинаний давалось ведьме значительно легче, чем прежде, все же она осознавала, что в это раз ей придется затратить на обучение больше времени и сил. Анна приняла решение начать уже завтра, когда она вернется домой, но ей было тревожно оставлять Ники наедине с неизвестным противником, который, девушка не сомневалась в этом, вряд ли ограничится одной неудачной попыткой нападения. Единственное, что могла сейчас предпринять ведьма, было создать вокруг дома молодого человека защитный купол, неуловимый магией ее соплеменников, и таким образом иметь возможность отслеживать нарушение его границ.

Дарио

Проводив взглядом очередной теплоход, неторопливо шедший против течения Рейна, Дарио вновь погрузился в мысли об Анне. Разумеется, было бы глупо предполагать, что такое незначительное недоразумение, как потеря памяти, что-то изменит в отношениях королевы и музыканта.

Колдун вспомнил, как он наблюдал за ними в кафе «Каштан». Ее величество определенно не выглядела расстроенной и подавленной. А Роннет так был просто очарован девушкой, которую он вообще-то должен считать незнакомкой. Впрочем, стоит ли удивляться? Дарио сомневался, что найдется мужчина, способный устоять перед чарами королевы.

Молодой человек на миг представил себе, как бы Анна могла напомнить музыканту о себе. Колдуна снова охватило желание заглянуть в квартиру Роннета, но он преодолел этот порыв, как делал всегда, и в который раз заставил себя подумать об осторожности. Небезопасно слишком приближаться к королеве, тем более теперь, когда она знает, что происшествие в «Глиняном Дворце» – дело рук кого-то из ее подданных.

Прислушавшись на миг к плеску воды, Дарио вернулся к размышлениям о деле. Он уже смирился с первой неудачей, которую даже перестал считать таковой. В голове колдуна появился новый план, как можно использовать сложившуюся ситуацию с пользой для себя.

Джулиани сидел на скамье на набережной Рейна и ждал Сильвию, чтобы рассказать ей о своем замысле. В этом деле именно ей отводилась главная роль. Девушка пришла через десять минут с двумя бумажными стаканами кофе. Протянув один из них Дарио, она села рядом с ним и спросила:

– Ну что? Когда мы возвращаемся в Рим?

Колдун знал, что, несмотря на готовность Сильвии помогать ему во всем, на самом деле она не одобряла его действия, как и вообще его одержимость идеей мести. После неудачи в «Глиняном Дворце» она, конечно, постаралась, как могла, успокоить Дарио, но он видел: ведьма была рада, что защита королевы оказалась такой сильной, и надеялась, что ее друг все-таки откажется от задуманного.

– Не спеши, – разочаровал ее Джулиани. – Мы доведем начатое до конца.

– Но, Дарио, ты же видишь, он снова влюбляется в нее. Что мы можем? Не собираешься же ты его убивать? – девушка с сомнением посмотрела на колдуна, который некоторое время молча изучал ее лицо. – Ты серьезно? Королева, конечно, очень огорчится, но вряд ли мы сможем отпраздновать победу над ней, каждую секунду ожидая, что она обрушит на нас свою ярость. Я уверена, что мы и сейчас в опасности.

– Сильвия, брось паниковать, – спокойно проговорил Дарио. – Тем более, у меня есть идея, как мы можем защититься от ее возможного нападения. И завершить дело, – твердо добавил молодой человек.

Ведьма обреченно вздохнула и, смирившись, приготовилась его слушать.

– В одной старой книге я вычитал рецепт очень сильного приворотного зелья…

– Ты хочешь приворожить королеву? – удивилась Сильвия.

– Не ее, а музыканта. И это сделаешь ты.

– Но зачем? Ты же понимаешь, каким бы сильным оно ни было, он не сможет влюбиться по-настоящему, – напомнила девушка. – И потом, зелье не подействует, ведь его сердце уже занято.

– В том-то и дело, что нет, – объяснил Дарио. – Анна, конечно, нравится ему и с каждым днем все больше, но сейчас он еще плохо ее знает, чтобы чувствовать влюбленность.

– Но в случае, если зелье сработает, нам больше не удастся скрываться от королевы.

– Это так, – спокойно согласился колдун. – Но поверь мне, Анна не станет ничего предпринимать против нас, – видя удивленный взгляд ведьмы, молодой человек продолжил: – Дело в том, что это необычное зелье. Оно создает нерушимую связь между ведьмой и ее жертвой. Королева не посмеет причинить тебе вред, ведь тем самым она рискует погубить музыканта, который при нападении пострадает еще сильнее. Так что не волнуйся, ты будешь в безопасности. А уж себя защитить я сумею.

Сильвия сосредоточенно обдумывала его слова.

– Но что я буду с ним делать? Он ведь превратится в безвольную марионетку.

– Просто расслабься – и получай удовольствие. «Мистерия» собирает огромные площадки. Уверяю тебя, Роннет – весьма состоятельный человек. Его банковский счет будет в твоем полном распоряжении. И еще, – Дарио сделал паузу и улыбнулся, – я не стану обвинять тебя, если ты захочешь узнать, как ему удается удивлять и так долго удерживать внимание такого искушенного в вопросах любви разрушителя, как Анна.

– По-моему, узнать это хочешь ты, – сказала ведьма и, заглянув в его глаза, спросила с грустью в голосе: – Скажи, неужели ты готов сам вот так с легкостью отдать меня другому мужчине?

Молодой человек задумался над ее словами. Конечно, следовало немедленно убедить Сильвию, что она дорога ему, но Дарио почувствовал, что сейчас девушка не поверит тому, что он скажет. Поэтому он многозначительно вздохнул и промолчал. Ведьма поняла: ей не стоит ждать от него ответа на свой вопрос.

– Хорошо, я согласна. Если это тебе так необходимо…– произнесла она.

Джулиани ласково улыбнулся ей и принялся объяснять уже продуманные им детали.

Анна

Листая составленный отцом каталог артиклей, хранящихся в замке, Анна восхищалась аккуратностью Георга фон Лаумер. И хотя барона трудно было назвать педантичным человеком, нельзя было не заметить его любовь к порядку. Она проявлялась в основанном на логике и здравом смысле стиле мышления, унаследованном его дочерью.

Книги отца всегда отличались четкой структурой изложения, грамотной аргументацией и отсутствием лишних эмоций, обнаруживающих отношение автора к теме. Даже дневник Георга, который Анна прочла после его смерти, несмотря на множество полезной для ведьмы информации был написан в достаточно сухом и сдержанном стиле. Эта особенность отца помогла девушке быстро отыскать в каталоге артиклей то, что ей было нужно.

Освоив заклинание от колдовского воздействия, Анна столкнулась с определенной трудностью: попав под защиту этого заклинания, человек или предмет становился невосприимчив к любой магии, направленной на него, за исключением магии того, кто наложил заклинание, то есть магии Анны.

На горном склоне недалеко от замка ведьма в качестве тренировки создала защиту вокруг одного понравившегося ей дерева. Трудность заключалась в том, что для того, чтобы проверить эффективность этого заклинания, требовалось использовать магию, рожденную Эфиром другой ведьмы или колдуна.

Не желая привлекать к этому делу никого из своих соплеменников, девушка решила найти в замке артикль, обладающий достаточной силой и не принадлежавший ей. В тайном хранилище Эосберга находилось множество колдовских орудий, накопленных предками Анны и ее родителями. Большинство из них являлись свободными. Такими были все артикли после смерти их хозяина до тех пор, пока кто-нибудь их себе не присваивал, взяв в руки и присоединив их магическое излучение к своему Эфиру.

Анна была невысокого мнения о способности артиклей увеличивать колдовскую силу и не хотела засорять внутренний уровень своего Эфира ненужными предметами, поэтому она не проявляла особого интереса к этой части своего наследства.

Однако не все артикли в хранилище считались свободными. Некоторые из них были защищены заклинанием неприкосновения, которое на них наложили их владельцы, чтобы никто из ведьм и колдунов не смог завладеть артиклями после смерти их хозяев. Но так как сила этого заклинания напрямую зависела от силы владельца магического орудия, то часто превосходящие по силе ведьмы и колдуны с легкостью разрушали эту защиту.

Так произошло со многими артиклями, перешедшими во владение отца Анны. Тем не менее, в замке осталось несколько предметов, защиту которых не смог нарушить даже Георг, о чем он не забыл упомянуть в каталоге артиклей, присвоив каждому из таких орудий баллы по собственной шкале магической силы.

К счастью, артиклем, получившим самый высокий балл, оказалось оружие – охотничий арбалет, владельцем которого была графиня Октавия Цефирине фон Зайденрок, урожденная баронесса фон Гарденау. Еще в детстве, когда Анна знакомилась с историей своего рода по книге, написанной отцом, ей запомнилась эта умная, энергичная и предприимчивая женщина.

Графиня Октавия была придворным, любила устраивать в замке балы, обожала охоту и считалась лучшей наездницей в кантоне. В 1738 году в возрасте двадцати лет вступив во владение Эосбергом, тогда еще баронесса фон Гарденау взялась за расширение своих земель и принялась выискивать способы увеличить свой доход.

Изучая старые архивные записи, Октавия обнаружила, что одна из крупнейших шелковых мануфактур в Базеле, принадлежавшая в то время графам фон Зайденрок, перешла в их собственность незаконно.

Баронесса тут же заявила о своем праве на эту мануфактуру. С этого момента начался судебный процесс, который длился три года и завершился в пользу ведьмы.

Помимо прибыльного шелкового производства Октавии достался еще и юный граф Квирин Парцифаль фон Зайденрок, старший сын в роду, который был на пять лет моложе баронессы, вышедшей за него замуж в 1742 году.

Октавия родила мужу двух сыновей. Старший унаследовал титул отца и вернул шелковую мануфактуру в собственность графов фон Зайденрок, а младшему достался Эосберг и титул барона фон Гарденау.

Вспоминая эту историю, Анна проходила по одной из галерей замка, на стенах которой висели портреты предков, в том числе и графини. Задержавшись на минуту перед портретом Октавии, ведьма вновь с улыбкой подумала, что, наверняка, эта женщина с огненно-рыжими волосами и живым, как будто изучающим взглядом и без магических способностей могла заставить любого мужчину делать то, что ей было нужно.

Обернувшись к противоположной стене, Анна посмотрела на портрет младшего сына графини Лоренца фон Гарденау. Должно быть, именно таких мужчин дамы в прошлом называли опасно красивыми. Причем опытные из них считали, что не стоит доверять этим «коллекционерам женских сердец», потому что любовь к ним – это всегда страдание. А юные и наивные барышни, не желая слушать старших, напротив, мечтали оказаться их избранницами.

В случае с Лоренцем правы были первые, ведь барон, так же, как и Анна, относился к группе разрушителей, представители которой рождались в роду Гарденау всего лишь шесть раз за всю историю, и последними из них были именно Лоренц и Анна. Отчасти из-за этого факта девушка с детства ощущала родство между ними и чувствовала симпатию к барону. Впрочем, пришло сейчас в голову ведьме, возможно, тому виной был глубокий, мистический взгляд сапфировых глаз колдуна, смотревшего на нее со старого портрета.

Улыбнувшись предку и своим детским фантазиям, Анна покинула галерею и спустилась в подземелье Эосберга, представляющее собой довольно запутанную сеть ходов, комнат и даже небольших залов. Многие из помещений подземелья были открыты для служащих и гостей замка. В них располагались энотека, содержащая всевозможные сорта вин, способные удовлетворить любой, даже самый экзотический вкус, холодильные камеры для продуктов, а также коридоры и залы для проведения экскурсий и представлений. Остальная часть пространства под замком была защищена заклинаниями, препятствующими проникновению в нее людей, не владеющих магией.

Анна направлялась в одно из таких помещений, которое было хранилищем колдовских орудий. Оказавшись внутри, ведьма надела печатки и зажгла лампу. Она остерегалась использовать здесь магию, чтобы, во-первых, не тревожить излучение свободных артиклей и не присоединить их случайно к своему Эфиру, а во-вторых, чтобы не нарушить защиту тех артиклей, которые все еще хранили часть Эфира своих прежних владельцев.

Таких предметов было немного, и они лежали в большом сундуке, стоящем в нише в конце хранилища. С трудом отодвинув сундук от стены, Анна открыла замок и достала охотничий арбалет графини Октавии.

Не желая привлекать внимание к этому оружию и вызывать ненужные вопросы служащих, девушка не стала возвращаться в замок, а покинула его через потайной ход, который выходил на склон горы недалеко от того места, где ведьма собиралась испытывать свое заклинание.

Подойдя к выбранному ей дереву, Анна установила принесенную заранее деревянную опору на расстоянии пяти метров от ствола и положила на нее арбалет. Честно говоря, ведьма не была до конца уверена в том, что произойдет, когда она выстрелит из него в дерево. Но она предполагала два варианта. В первом случае, предпочтительном для девушки, заклинание защиты подействует, и дерево не пострадает. В противном случае стрела поразит ствол, а это в свою очередь также будет иметь несколько объяснений. Либо заклинание не работает, либо Эфир артикля слился с Эфиром Анны, и арбалет перестал быть орудием враждебного колдовства, либо магические свойства арбалета не действуют, и это – простое оружие, от прямого использования которого магия не защищает.

Надеясь на благоприятный исход, ведьма взвела арбалет в боевое положение и, сделав глубокий вдох, нажала на спусковой рычаг.

Мгновенно преодолев короткое расстояние и едва не коснувшись коры ствола, толстая стрела-болт разлетелась на куски, не причинив дереву никакого вреда. Анна улыбнулась и похвалила себя за отличную работу. Эксперимент с арбалетом подтвердил, что заклинание от магического воздействия освоено и готово к использованию. Однако, напомнила себе ведьма, для того, чтобы защитить им Ники, необходимо подождать, когда его память полностью восстановится, а тело будет свободно от любой враждебной магии.

Через два дня, закончив все дела в Лондоне, Анна летела самолетом в Дюссельдорф, когда почувствовала нарушение границ защитного купола, сооруженного ею вокруг дома Ники. Она тут же набрала номер молодого человека, но он не ответил так же, как не сделал этого в следующие пять раз, когда ведьма безуспешно пыталась дозвониться до него.

Анне потребовались все ее силы, чтобы держать себя в руках и оставаться в самолете. Как только девушка оказалась в аэропорту Дюссельдорфа, она моментально бросилась домой к Ники.

Анна нашла его одного в квартире, и казалось, с ним было все в порядке. Музыкант обрадовался ее приходу и, видя ее обеспокоенный взгляд, поинтересовался, что случилось. Ведьма попросила его не обращать внимания и постаралась осторожно выяснить, кто приходил к нему около часа назад. Оказалось, что молодого человека посещала некто Урсула Шмидт, доктор из клиники, чтобы узнать о состоянии его здоровья спустя неделю после несчастного случая и о том, не вернулась ли к нему память.

По словам доктора Шмидт, пациентов после таких травм необходимо некоторое время наблюдать. Убедившись, что Ники здоров, она оставила ему лекарство, стимулирующее деятельность мозга. Услышав об этом, Анна попросила музыканта показать ей это лекарство. В небольшой коробке была пластинка с ячейками для пяти таблеток. Одна таблетка отсутствовала.

– Ты уже принимал лекарство? – ведьма даже не пыталась скрыть свою тревогу.

– Да, – ответил Ники, удивившись ее реакции. – Что-то не так?

– И что ты чувствуешь? – продолжала спрашивать девушка, не обращая внимания на то, что, должно быть, ведет себя странно.

– Что ты имеешь в виду? – музыкант не понимал ее беспокойство. – Анна, все в порядке?

Она неопределенно кивнула и устремилась вслед за потоком своих мыслей. Очевидно, что эта Урсула Шмидт – ведьма, а таблетки явно непростые. Было необходимо срочно сделать их анализ и узнать, какой еще вред они нанесли организму Ники и как его излечить. Молодой человек все еще удивленно смотрел на Анну. Девушка взглянул на него и сказала:

– Мне нужно срочно уехать, – она незаметно спрятала коробку с лекарством в Эфире.

– Анна, в чем дело? Что не так с этими таблетками? Ты можешь мне объяснить? – недоумевал музыкант.

– Ники, – мягко произнесла ведьма, – я обещаю, что расскажу тебе обо всем, когда вернусь. А пока я хочу попросить тебя, пожалуйста, не принимай больше никакие лекарства, кто бы тебе их ни давал.

– Анна, я не понимаю…

– Я знаю, – перебила его девушка, – все это выглядит странно. Но, пожалуйста, – повторила она, – сделай так, как я сказала.

– Эх, – вздохнул музыкант, – возможно, твое поведение кажется мне необычным потому, что я еще не очень хорошо тебя знаю.

– Именно так, – улыбнувшись, ответила Анна. Она смотрела на молодого человека, и беспокойство, тревожившее ее еще секунду назад, исчезло. Ее взгляд загорелся таинственным, волнующим огнем, а ресницы едва заметно задрожали. Ведьма убрала руки за спину, приблизилась к Ники и поцеловала его, прикасаясь к нему только губами. Затем она подняла глаза и, с радостью убедившись, что ей удалось отвлечь музыканта от прочих мыслей, прошептала:

– Дождись меня.

Покинув квартиру молодого человека, Анна поднялась в воздух и меньше, чем через час уже была в замке. Не сообщая никому о своем прибытии, ведьма тут же поднялась в одну из башен, где находилась лаборатория ее отца.

Эта комната так же, как многие помещения в замке, была защищена заклинанием. Если какой-нибудь человек, не владеющий магией, заходил в нее, он видел там старую, пыльную мебель и ненужные предметы интерьера, то есть, совсем не то, что там было.

На самом деле в лаборатории хранились колдовские книги, множество артиклей, приспособленных Георгом для изучения Эфира и экспериментов с ним, а также несколько магических орудий, собственноручно изготовленных бароном.

В этой же лаборатории Фредерика занималась исследованием свойств растений и возможностей их использования в колдовских целях.

В детстве Анна часто присутствовала при опытах, которые проводили ее родители, и, как всегда, с интересом познавала новое. Георг и Фредерика поощряли это стремление дочери, охотно обучая ее всему, что знали и умели сами.

И вот, оказавшись в лаборатории, Анна достала из Эфира коробку с таблетками и принялась изучать их состав. Через три часа, проведя все необходимые манипуляции с лекарством, подвергнув таблетки химической и магической обработке и сверив полученные данные с «Колдовским справочником отрав», ведьма выяснила, что в этих таблетках – начальный компонент редкого, сложного и очень сильного приворотного зелья.

Чтобы оно сработало, необходимо в течение суток принять его дважды, и тогда, кроме обычного в таких случаях эффекта от использования приворотного зелья, между жертвой и ведьмой возникнет крепкая связь, неподвластная воздействию чужой магии. Несчастный становится настолько зависим от ведьмы, что чувствует все то же, что и она.

Узнав об этом, Анна тут же вылетела из замка. Она невидимкой мчалась обратно в Дюссельдорф с единственной мыслью в голове: только бы не опоздать. Преодолев половину пути за пятнадцать минут, девушка во второй раз за сегодняшний день почувствовала нарушение границ защитного купола и направила весь свой Эфир, чтобы лететь как можно быстрее. Она надеялась, что у Ники хватит благоразумия и осторожности продержаться оставшиеся до ее прибытия минуты. Анна понимала, что молодой человек не догадывается об опасности, которая ему угрожает, но мысленно умоляла его в этот миг помнить об обещании и дождаться ее.

Оставив позади Кельн, ведьма отсчитывала секунды, безуспешно пытаясь подчинить их ритму биение своего сердца. Еще мгновение – и вот Анна уже проносится над Рейном и резко сбавляет скорость перед открытым окном в квартире музыканта.

Приземлившись в пустой комнате и не заботясь о том, как ей объяснить свое появление, девушка бросается на кухню и замирает при виде того, что там уже произошло.

Ники спал, сидя за столом и положив голову на руки. Перед ним стояла чашка с какой-то темной жидкостью. Рядом с ним находилась ведьма, которая одержала победу в этой гонке и торжествующе улыбалась. Однако увидев яростный взгляд королевы и пламя вокруг ее ладоней, угрожающее сию секунду обрушится на злодейку, ведьма в ужасе отступила назад, поспешив произнести:

– Он погибнет, если ты убьешь меня!

Анна знала это, и поэтому ей не оставалось ничего другого, как смириться и уйти. Невидимкой она устремилась ввысь, как будто расстояние было способно изгнать из ее сердца это удушающее чувство поражения. И только начав замерзать и задыхаться, ведьма остановилась и посмотрела на Землю. В этот момент она казалась себе игрушкой в безжалостных руках судьбы и времени, не более могущественной, чем каждый из тех, кто населяет мир, лежащий далеко внизу. Сделав последний мучительный вдох, Анна отправилась в обратный путь.

На следующий день, очнувшись дома от тяжелого, бездонного сна, ведьма позвонила Жан-Пьеру. Коротко сообщив о том, что произошло, и решительно прервав друга, попытавшегося выразить свое сожаление, Анна сказала:

– Я хочу, чтобы ты нашел того, кто это все устроил.

– Ты считаешь, что эта ведьма не одна? – спросил француз.

– Я в этом уверена, – спокойно произнесла девушка.

– Ты права. Приворотное зелье огромной силы… – вслух размышлял Жан-Пьер. – Не каждый способен на такое колдовство. Конечно, дорогая, я сделаю все, чтобы его разыскать.

В течение следующих двух недель Анна была сосредоточена на делах дома и в Лондоне, запретив себе думать о Ники. Это оказалось непросто, но ведьма понимала, что королевский Эфир бессилен, пока музыкант находится под действием зелья.

Конечно, Анна могла бы сама найти своего противника и была готова тут же начать поиски, но, представив, что ей для этого пришлось бы часто бывать в Дюссельдорфе и наблюдать, как чужое колдовство до неузнаваемости меняет облик любимого человека, решила отказаться от этой идеи и обратилась за помощью к Д’Араго, рассчитывая на его связи.

И вот, ожидая ответа от Жан-Пьера, ведьма погрузилась в работу по организации очередного сезона в Эосберге и не позволяла своим переживаниям атаковать разум и отвлекать ее от дел.

В начале сентября, как обычно успешно приняв новых гостей, Анна отправилась в Лондон, чтобы присутствовать на предварительном показе новой коллекции Маргарет Сайм. Встречаясь с друзьями после этого мероприятия, девушка надеялась, что общение с ними также поможет отвлечься от жуткой смеси из чувств, которые она заставляла себя изо всех сил скрывать.

Не только тревога за Ники, растущая ненависть к противникам и злость на себя из-за бессилия и бездействия наполняли отчаянием и режущей болью сердце ведьмы. Анна испытывала дикую, отравляющую сознание и не подчиняющуюся никаким доводам рассудка ревность. Девушка убеждала себя, что Ники опьянен и не владеет собой, но не могла отделаться от навязчивых картин его неверности, беспрестанно врывающихся в ее воображение.

Расположившись на заднем сидении своего автомобиля, который вез ее из аэропорта Цюриха, ведьма ехала домой и не могла понять, почему ничто – ни прошедшие дни, ни работа, ни общение с друзьями, ни магия, ни самоконтроль и привычка все анализировать – не было способно вырвать ее из этого угнетенного состояния.

Когда Анна вошла в замок через парадный вход и поздоровалась с Ренате Кройц, девушкой-администратором, та сообщила хозяйке, что ее хочет видеть Хельмут Хойер, который три часа назад прибыл в Эосберг.

Удивившись неожиданному гостю, ведьма узнала, где она сможет его найти, и, поднявшись по лестнице, оказалась в длинном коридоре-галерее, посередине которого стоял директор «Мистерии» и рассматривал один из многочисленных портретов, украшавших стены замка. Анна обратила внимание на спокойный, несколько задумчивый вид Хойера, обычно не отличавшегося этими качествами. Поздоровавшись с девушкой, Хельмут указал рукой на портрет, на котором были изображены Георг и Фредерика, и сказал:

– Вы совсем не похожи на своих родителей.

– Так говорят все, кто видит этот портрет, – улыбнулась в ответ Анна.

– Знаете, я пока вас ждал, посмотрел на ваших предков. Так вот, больше всего вы похожи на него, – Хойер сделал несколько шагов и остановился возле портрета Лоренца фон Гарденау. – Должно быть, он тоже с легкостью очаровывал противоположный пол.

Ведьма усмехнулась.

– Так и было. Если верить моему отцу.

– Я смотрю на эти портреты и думаю… Они ведь все были написаны в разное время и разными художниками, – он вновь сделал паузу, – но есть в них сходство. И дело не во внешности, не в чертах лица… В ваших предках чувствуется… сила, энергия, что ли. И еще по их виду мне показалось, что они осознавали эту энергию и успешно ее использовали. В вас тоже она есть и даже больше, чем в ваших предках.

Девушка помолчала некоторое время, а затем спросила:

– Хельмут, зачем вы приехали?

– Анна, вы должны спасти его, – с мольбой в голосе выдохнул Хойер и, видя, что она качает головой, начал быстро и сбивчиво говорить. – Я не понимаю. Что между вами произошло? Ники никогда не принимал наркотики, по крайней мере, за те одиннадцать лет, что я работаю с «Мистерией». Я уверен, она нарочно его травит, этот доктор, Урсула Шмидт!

– Успокойтесь, Хельмут, – сказала Анна и со всем безразличием, на которое только была способна, добавила: – Ники – взрослый, разумный человек…

– Уже нет! Если бы вы только его видели! Музыка его больше не интересует, он не в состоянии записывать песни, не говоря уже о концертах. Два мы уже отменили, а впереди тур, – мужчина устало вздохнул.

– Но что я, по-вашему, могу сделать в этой ситуации?

Директор помедлил, взял себя в руки и уже более спокойно продолжил:

– Вы, наверное, думаете, что я волнуюсь из-за этих концертов, из-за того, что Ники перестал работать. Поверьте, у меня огромный опыт общения с разными музыкантами, я работал со многими группами. Но всегда уходил, когда чувствовал, что творчество превращается в рутину. Вначале все полны сил, глаза горят… а потом… как машины, – Хойер снова вздохнул. – С «Мистерией» все иначе. Я долгое время не понимал, что им позволяет все эти годы сохранять прежний запал и заражать им фанатов. Сейчас я знаю: это – удовольствие. Настоящее, понимаете? Глядя на Ники, веришь, что каждую минуту, неважно, в студии или на сцене, он занимается любимым делом. Я уверен, сейчас вы – это то, что дает ему силы и поддерживает его любовь к музыке на прежнем уровне.

– Вы преувеличиваете, – покачала головой ведьма.

– Нет, нет, Анна, – Хельмут поспешил ее убедить. – Я знаю, это выглядит смешно. То, что я считаю вас талисманом группы. Открою вам секрет, остальные со мной согласны, просто мне как пожилому человеку не так стыдно признаться в склонности к суеверию. Как бы там ни было… Анна, я прошу вас. Помните, тогда в Сан-Паулу, вы сказали, чтобы я обратился к вам, если возникнут трудности. К сожалению, это случилось. Я в отчаянии и не представляю, что делать, – закончил директор.

– Хельмут, – ответила ведьма, – я бы очень хотела успокоить вас, сказав, что сумею помочь и как-то повлиять на ситуацию, но боюсь, что…

– Я понимаю, Анна, – Хойер остановил ее, положив ладонь на ее руку. – Вам не нужно ничего мне говорить, – он сделал паузу, внимательно посмотрев на девушку. – Знаете, все же я уверен, что приехал к вам не зря.

Лучи восходящего солнца весело осветили изумрудные верхушки деревьев, покрытые утренней росой поля, заснеженные горные вершины вдалеке и черепичные крыши родного города во главе с остроконечным шпилем собора святого Бернара.

Несмотря на то, что начало сентября в этих краях всецело принадлежало лету, первые осенние предвестники – холодные рассветы и ветра – уже готовили природу к восшествию на престол ее величества своенравной и непредсказуемой, огненной и грациозной Осени.

Анна стояла на балконе своей комнаты и вспоминала осень в Берлине два года назад, когда она участвовала в съемках клипа. С того времени мысли об этой живописной поре отзывались в сердце ведьмы радостным волнением. Девушка с сожалением подумала, что сейчас эти приятные воспоминания противоречат ее мрачному настроению, во власти которого Анна по-прежнему находилась.

Разговор с Хойером два дня назад только усилил это состояние, потому что ведьма до тех пор, пока она не приняла решение о дальнейших действиях, предпочла бы не знать, что происходит с Ники.

Почувствовав нарушение границ защитного купола вокруг замка, девушка обернулась и увидела Жан-Пьера, приземлившегося на балкон рядом с ней. Поздоровавшись с Анной, Д’Араго тут же приступил к делу, о котором говорил ей по телефону, когда назначал встречу на балконе.

– Итак, я узнал, кто это, – сказал колдун и, видя, что Анна не выглядит заинтересованной, спросил: – Тебе это все еще нужно?

– Да, я тебя слушаю, – по-прежнему отстраненно произнесла ведьма.

– Анни, что с тобой? – Француз удивился ее поведению.

Девушка молчала. Она подошла к парапету и посмотрела вдаль.

– Знаешь, Жан-Пьер, – наконец проговорила она, – я чувствую, что устала.

– От чего? – колдун приблизился к Анне, готовый проявить участие.

– От всего, – не поворачиваясь к Д’Араго, отвечала ведьма, – от силы, которой я не могу воспользоваться, от разрушительных стремлений, о которых я постепенно забываю… – она сделала паузу и, взглянув на друга, с заметным раздражением в голосе продолжила: – Я устала от мыслей о его измене, в которой он не виноват.

Жан-Пьер обнял Анну и, когда она прикоснулась щекой к его груди, принялся ласково гладить ее по голове.

– Я знаю, милая. К сожалению, даже у разрушителей нет иммунитета против переживаний, – голос колдуна и движения его руки действовали на Анну успокаивающе. – Но с другой стороны, они тоже нужны. Как бы ты еще смогла почувствовать страдания других людей, если бы сама их не испытала?

Ведьма подняла на него глаза и в отчаянии произнесла:

– Но я не хочу! – сделав глубокий вдох, она продолжила: – Ты был прав, Жан-Пьер, я больше – не разрушитель. Моя… – Анна запнулась на миг, решив не употреблять слово «любовь», – мои отношения с Ники сделали меня слабой и уязвимой.

– Давай разобьем ему сердце, – улыбнулся француз. – Или нет. Как хочешь, – он посмотрел в глаза ведьмы и, убрав ее челку набок, нежно провел ладонью по ее щеке. – Если ты согласишься, я помогу тебе забыть его. Мы уедем из Европы, и я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты же знаешь.

Произнося эти слова, Жан-Пьер медленно приближался к ее губам. Анна на секунду позволила поверить, что ему удалось отвлечь ее от сомнений и заставить поддаться сиюминутному желанию. Ведьма едва приоткрыла рот, и ее дыхание замерло. И лишь за мгновение до того, как француз смог осуществить свое намерение, девушка прошептала:

– Ты пожалеешь, если сейчас прикоснешься ко мне.

– Я рискну, – также шепотом ответил Жан-Пьер.

Темное пламя зажглось в глазах ведьмы. Она уперлась ему руками в грудь, оттолкнувшись, оторвалась от пола и приземлилась на расстоянии двух метров. С довольной улыбкой Анна наблюдала, как колдун поспешно тушит воспламенившиеся лацканы своего пиджака в тех местах, где были ее руки. Приведя себя в порядок, Жан-Пьер усмехнулся и, ничуть не обидевшись, уверенно заявил:

– Я так и знал. Ничего с тобой не произошло. Ты такой же жестокий ребенок. Ведьма без сочувствия и жалости.

– Ты прав, – пожав плечами, ответила Анна. Она щелкнула пальцами, и на балконном столике появились две чашки кофе. Девушка села в кресло и, медленно выдохнув, ощутила, как нагревается внутри Эфир, очищая тело от волнений, ревности и тревог. – А теперь, – сделав глоток кофе, будничным голосом произнесла ведьма, – расскажи мне, что ты выяснил о колдуне, которого я убью.

– Узнаю тебя прежнюю, – улыбнулся француз. – Итак, его зовут Дарио Джулиани. Знакомое имя?

– Это сын того художника, итальянца, – не задумываясь, ответила Анна. – Ну что ж, хорошо. Это значит, что он – одиночка. Я имею в виду, что это – не организованная группа недовольных подданных, а всего лишь банальная месть.

– Ну, дорогая, на твоем месте я бы не торопился его недооценивать, – сказал колдун и пояснил: – Он – некромант, невероятно силен. Таких не было уже давно.

– Ох, Жан-Пьер, – пренебрежительно махнула рукой ведьма, – ну, сколько можно уже трепетать перед некромантией! Может, сто лет назад это и было чем-то загадочным, могущественным и опасным. Но все изменилось. И я собираюсь доказать это.

– Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что это – слова восторженной, легкомысленной и наивной ведьмы.

– Что сказать, я рада, что ты знаешь меня хорошо, – с улыбкой ответила на это Анна.

– Ты собираешься призвать паладинов, чтобы они исполнили свой долг?

– Вот уж нет! Не хочу лишать себя удовольствия собственноручно его уничтожить. И, кроме того, я сомневаюсь, что рыцари еще помнят, в чем состоит их долг. Прошла тысяча лет. Все изменилось, поэтому вряд ли стоит рассчитывать на их верность.

– Все равно, что бы ты ни говорила, ты не должна делать это одна.

– Жан-Пьер…

– Нет, послушай меня, прошу, – перебил ее колдун. – Этот некромант скрывается в своей усадьбе в деревне недалеко от Неаполя. Ты бы видела, какую он создал защиту вокруг дома! Духи всех похороненных на ближайшем кладбище людей плотной стеной окружают усадьбу. Сквозь них не прорваться, ими нельзя управлять, не владея некромантией. Их не убить, – усмехнулся Д’Араго, – они уже мертвы. Боюсь, что силы одного королевского Эфира не хватит. Что ты на это скажешь?

Анна задумчиво смотрела сквозь друга. Не дождавшись ее ответа, Жан-Пьер продолжил:

– В общем, я должен поехать с тобой. Кстати, этого хочу не только я.

– Нет, я не стану рисковать твоей жизнью и жизнью Луизы, – твердо заявила ведьма.

– А я говорю не о Луизе, – интригующе улыбнулся француз.

– Вот как? – тут же заинтересовалась Анна. – И кто же этот доброволец, готовый умереть за королеву?

– Ты можешь смеяться, но это Джеймс Уоллингфорд, – ответил колдун и, видя ее удивление, добавил: – Между прочим, это он нашел Джулиани.

– Так, – остановила его ведьма. – А вот это – серьезный повод для сомнений. Действительно ли мой противник – этот итальянец, или это Уоллингфорд хочет, чтобы я так думала?

– На этот счет можешь не волноваться, – успокоил ее Жан-Пьер. – Я сам все проверил.

– Все равно, я ему не доверяю. Наверняка, он хочет не помочь мне, а посмотреть, как я потерплю поражение в борьбе с некромантом.

– Вот поэтому я прошу тебя взять меня с собой, – повторил француз.

Анна некоторое время обдумывала его слова, а затем, приняв решение, сказала:

– Ты можешь поехать, если считаешь нужным. Но я не хочу, чтобы ты или Уоллингфорд вмешивались в то, что там произойдет. Ты знаешь, так или иначе я не позволю вам это сделать.

Джеймс

До рассвета было еще далеко. Небо лишь едва-едва посерело и как будто слилось с белесым неподвижным покровом тумана, неравномерными слоями застывшего над пшеничными полями, холмами, дорогами и побережьем. Эту картину Джеймс наблюдал каждую ночь в течение неполной недели, пока жил в арендованной им вилле у моря и ждал явления королевы.

Уоллингфорду было известно, что ее ждал не только он, ведь этот туман, искусственно созданный магией, свидетельствовал о том, что колдун, осмелившийся задеть интересы королевы, готовится вступить с ней в очное противостояние.

Белая непроницаемая мгла окружала его усадьбу, расположенную на холме. Непосвященный человек всего лишь удивился бы такому редкому природному явлению, но Джеймс также, как Жан-Пьер Д’Араго, который вместе с Уоллингфордом в эту ночь скрывался в посадке кипарисов в двухстах метрах от усадьбы, знал, что это – бесплотные призраки умерших непреодолимой стеной защищают убежище Джулиани, и даже видел расплывчатые очертания каждого из них.

Сегодня их концентрация была особенно велика, и оба колдуна чувствовали, что не уверенность в своих силах, а страх владеет итальянцем, и его напряжение достигло предела.

– Как ты думаешь, она уже здесь? – спросил Джеймс.

– Кто знает, – ответил Д’Араго, вглядываясь в туман. – Скорее всего, мы поймем это только, когда сражение начнется.

Как будто услышав его слова, сильнейший стремительный разряд молнии, пронзив ослепительным лучом небеса, ударил в центр защитного призрачного купола. Это потревожило духов. Они пришли в движение и принялись метаться, не вырываясь, однако, за пределы защиты, которая ничуть не пострадала.

Магический луч королевы, остававшейся невидимой, рассыпавшись на искры, соскользнул к земле, разогнал туман на сотню метров вокруг и едва не сбил с ног колдунов, приковавших свои взгляды к усадьбе, которая сейчас выглядела как дымящееся блюдо, накрытое стеклянной крышкой.

Между тем призраки остановились и вновь неподвижно застыли. В этот момент на купол обрушилась еще одна молния, за которой тут же последовали новые, в течение пяти минут непрерывно испытывавшие защиту.

Джеймс смотрел по сторонам, пытаясь найти Анну, но она по-прежнему хранила невидимый облик. И вот в одной из атак королева наконец явила себя.

Она находилась в воздухе и была одета в джинсы и черную рубашку – словом, так как будто отправилась на прогулку. Ее лицо было спокойным и не более сосредоточенным, чем обычно, к примеру, на заседании совета акционеров.

Ведьма взяла небольшую паузу, а затем, уже не пытаясь преобразовывать свою магию в грозовые разряды, сосредоточила Эфир в ладонях и выстрелила мощным лучом в невесомую стену, надеясь разорвать хотя бы одно звено в этой призрачной цепи, опутывавшей убежище.

К сожалению, даже эта атака не причинила защите никакого вреда. Видимо, почувствовав свое превосходство, Джулиани решил перейти в нападение.

Духи десятка умерших отделились от своих соратников и, зарядив свои бесплотные тела электрической энергией, окружили Анну кольцом, грозящим ей физической и магической расправой. Ведьма секунду озадаченно смотрела на своих призрачных противников, а когда они начали к ней приближаться, мгновенно создала вокруг себя магическое пламя.

Духов это не остановило. Они ринулись на королеву, обжигая свои тела. Заметив, что призраки не так неуязвимы, как казалось вначале, Анна увеличила силу огня и теперь уже направляла его прицельно на каждого из атакующих. Пламя разрушало их медленно, и ведьме с огромным трудом удавалось сохранять мощность огня. Было видно, что девушка находится на грани своих возможностей.

Ее волосы потемнели и отросли до своей настоящей длины, вернув королеве силы, затраченные на их сокрытие. Благодаря этому Анна смогла за несколько секунд сжечь без остатка всех призраков.

Однако когда она попыталась использовать магическое пламя для разрушения защитного купола, стена из духов умерших, как и прежде, осталась непреодолимой.

Тогда ведьма прекратила всякие попытки воздействовать своей магией на купол, подлетела ближе к нему и, очевидно, решив сменить тактику, принялась двигаться вокруг призрачной стены. Сосредоточенно вглядываясь в лица духов, королева как будто хотела кого-то найти.

– Она, что, ищет некроманта? – удивился Джеймс.

– Вряд ли, – ответил Д’Араго и вдруг догадался, – я понял, она ищет художника. Он ведь был здесь похоронен.

И действительно, в этот момент Анна остановилась напротив одного из призраков. Уоллингфорд отчетливо видел, как изменился ее взгляд. Она улыбнулась, и ее глаза интригующе заблестели. Ведьма подняла перед собой руку, и вокруг ее ладони медленно закружились сверкающие крупицы Эфира. Анна выпрямила ладонь, и от ее пальцев пролегла искрящаяся дорожка в сторону призрака старшего Джулиани.

Едва Эфир королевы коснулся его духа, как тот отделился от своих сородичей и двинулся навстречу ведьме. Он протянул ей свою бесплотную руку и поманил за собой. Анна последовала за ним и беспрепятственно прошла сквозь стену из призраков.

Оказавшись внутри купола, не являвшегося для нее больше преградой и потерявшего свои защитные свойства, королева одной легкой вспышкой моментально развеяла всех духов.

– Подлетим поближе, – предложил Жан-Пьер. – Кажется, сейчас начнется самое…

– Интересное, – с усмешкой закончил за него Джеймс.

– Я бы сказал, самое опасное для Анни.

Невидимками, они приблизились к усадьбе и спрятались за ее оградой в таком месте, откуда прекрасно просматривалась широкая мощеная площадка перед домом, на которой стояла ведьма и терпеливо ждала своего противника.

Тот не торопился предстать перед ее величеством. Уоллингфорд подумал, может, некромант оценивает свои шансы уйти от правосудия и скрыться. Но скорее всего, Джулиани понимал, что ему не удастся незамеченным пересечь полосу Эфира, проведенную Анной вокруг его дома, и, должно быть, готовился к схватке.

Тем временем королева по-прежнему не предпринимала никаких действий. Она провела пальцами по своим волосам, встряхнула головой и, казалось, забыла о некроманте.

В этот самый миг из окна второго этажа вылетели два магических снаряда в виде клубков серого дыма и устремились прямо в девушку. Очевидно, колдун хотел застать Анну врасплох, но ее отстраненность и равнодушие оказались притворными, и она без труда отразила первое нападение. Тогда Джулиани, по-прежнему из дома, принялся забрасывать ее своими дымовыми клубками, рассчитывая на интенсивность атаки и скорую потерю концентрации со стороны королевы.

Однако Анна вовсе не выглядела растерянной, даже несмотря на то, что пару раз дым обжег ее, в двух местах порвав ей рубашку и оставив черный след на коже. Между тем некромант не прекращал атаковать и, чтобы усилить поражающий эффект своих снарядов, наконец вылетел из дома и продолжил нападение, погружая ведьму в серое облако дыма.

И вот уже Анна полностью скрылась за его густой завесой. Д’Араго заметно забеспокоился и, казалось, собирался вмешаться. Но прежде чем он смог сделать это, в середине облака вспыхнул огонь и поглотил весь дым без остатка, отбросив Джулиани к стене дома. Колдуны-наблюдатели вновь могли хорошо видеть обоих противников.

Анна преобразилась. Теперь на ней было темно-малахитовое, узкое платье с длинными рукавами и открытыми плечами. Глубокий взгляд королевы был направлен на некроманта, который, оправившись от удара, как зачарованный смотрел на волнующие изгибы ее стана. Затем он приблизился к ней на несколько шагов и, склонив голову, произнес твердым голосом:

– Я готов к смерти, ваше величество.

Д’Араго шепотом быстро перевел фразу Джеймсу, не владеющему итальянским языком.

– К смерти? – усмехнулась Анна. – Ну, уж нет! Ты не заслуживаешь такого удовольствия.

Как только Жан-Пьер закончил перевод ее слов, колдуны увидели, что королева формирует в воздухе вокруг Джулиани огненную спираль. В его взгляде появился страх, должно быть, он подумал так же, как и наблюдатели, что ведьма хочет его просто сжечь. Но случилось нечто иное, то, что Джеймс никогда прежде не видел, но давно мечтал освоить. Кольца огня не сжимались и не касались тела некроманта. Казалось, пламя сушит его, вытягивая магическую энергию. Нечеловеческий крик боли оглушил колдунов. Пытка, которой подвергался в тот момент Джулиани, была самой жестокой за всю историю колдовства. Королева силой своей магии лишала его самой сути, основы основ, защиты и стремления, утешения и смысла: его Эфира.

Некромант ослабел настолько, что уже не мог кричать, и, опустошенный, рухнул на землю.

Анна сосредоточила в руках огонь, смешанный с Эфиром своего противника, и некоторое время смотрела на этот пылающий шар в своих ладонях. Ее взгляд, далекий и бесстрастный, не выдавал ее чувства, и Уоллингфорд мог лишь вообразить себе то удовольствие, которое она испытала, когда так жестоко, даже по меркам ведьм и колдунов, покарала своего врага. Но больше всего Джеймсу хотелось знать, что почувствует королева, когда впитает в себя Эфир своей жертвы. Он буквально впился глазами в фигуру девушки и ее бесценный трофей.

Однако Анна поступила вопреки мыслимым ожиданиям. Вместо того чтобы поглотить своим телом огонь, она начала вращать шар и с силой швырнула его в космос, где он взорвался и растворился в пустоте.

Джеймс был потрясен. Он как будто оцепенел и перестал воспринимать реальность, пораженный единственной мыслью: почему Анна не оставила его себе. Между тем, прошептав заклинание, королева создала вихрь, который подхватил неподвижно лежащего на полу некроманта и унес его в южном направлении.

Затем ведьма, устало вздохнув, посмотрела на розовую полосу рассветного неба и потеряла сознание.

Д’Араго тут же бросился к Анне. Джеймс, все еще находясь под впечатлением от увиденного, не сразу смог присоединиться к французу. Тот поднял девушку на руки и вместе с Уоллингфордом по воздуху направился в сторону побережья к арендованной Джеймсом вилле. Влетев в окно спальни, Жан-Пьер положил Анну на кровать.

– Дадим ей прийти в себя, – сказал Д’Араго.

Джеймс во власти потока мыслей по-прежнему с некоторой задержкой реагировал на происходящее. Он смотрел на прекрасную ведьму, которая все еще была без сознания. Пряди ее черных волос живописно раскинулись по подушкам. Королевский бриллиант завораживал своим холодным мерцанием. Грудь девушки медленно поднималась в такт редким, глубоким вдохам. Ткань узкого темного платья изящно обхватывала ее бедра, а разрез и временная бесчувственность королевы позволяли беспрепятственно наслаждаться видом ее дивных ног.

– Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, – усмехнулся Жан-Пьер. – Но не советую.

– Что? – непонимающе нахмурился англичанин.

– Пойдем, – позвал его Д’Араго. – Надо выпить.

Было два часа дня. Мужчины сидели на открытой веранде и заканчивали свой поздний завтрак. Им удалось поспать несколько часов, и, обнаружив, что Анна еще не приходила в себя, решили не беспокоить ее и дать ей время восполнить силы.

Море безмятежно поблескивало в солнечном свете. Несколько человек наслаждалось завершением купального сезона в этом не самом популярном туристическом месте. Обычно тихая и неспешная жизнь в итальянской деревне в обеденное время, казалось, вообще замирает.

Поддавшись ощущению этого покоя, Джеймс вспоминал предрассветное сражение, как давний сон, впечатления от которого постепенно теряют свою остроту. Все же одна мысль по-прежнему волновала его.

– Почему она все-таки не присвоила его Эфир себе? – высказал ее Уоллингфорд.

– Должно быть, на ее месте ты так и сделал бы? –усмехнулся француз.

– А ты разве нет? Что плохого в желании увеличить силу своего Эфира?

– Если ты еще не знаешь, Анни часто поступает нелогично, – ответил Д’Араго. – Но это только на первый взгляд. На самом деле, у нее всегда есть объяснение. Что касается Эфира этого некроманта, я думаю, она просто побрезговала.

– Если это так, то это глупо, – заключил Джеймс.

– Скажи ей об этом, – улыбнулся Жан-Пьер, добавляя коньяк в свой кофе.

Уоллингфорду был неприятен этот самодовольный француз, который при каждом удобном случае напоминал о своих особых отношениях с королевой. Англичанина раздражала его снисходительная манера говорить об Анне и еще то, как он по-французски произносит ее имя, хотя они общаются друг с другом на английском языке.

– Как вам удалось остаться друзьями? – спросил Джеймс. – Я имею в виду, почему Анна не стала разбивать тебе сердце? Вы ведь встречались?

– С чего ты взял, что это она передумала?

– Вот только не пытайся убедить меня, что это ты ее пожалел, – Уоллингфорд тут же прервал интригу. – Ни один нормальный человек не поверит в это, – сделав паузу, он добавил: – Впрочем, как и в то, что у тебя к королеве остались только дружеские чувства.

Француз усмехнулся, но не стал комментировать последнее замечание. Джеймс почувствовал, что его слова задели Д’Араго, хотя внешне тот никак не подтверждал этого.

– Скажи, – Уоллингфорд снова захотел его уязвить, – каково это следить за ее связями с другими мужчинами и знать, что ты всегда будешь вторым?

Жан-Пьер проявил завидную выдержку, пристально посмотрел на англичанина и спокойно ответил:

– Лучше, чем втайне мечтать о королеве и понимать, что она никогда не будет тебе принадлежать.

– Это еще неизвестно, – ухмыльнулся Джеймс.

– Пустые надежды – удел восторженных подростков, – ехидно заметил француз.

Уоллингфорд хотел возразить, но в этот момент к ним на веранду вышла Анна. На ней были короткие джинсовые шорты и свободная белая рубашка. Ведьма вернула своим волосам их привычный цвет и длину и вообще выглядела, как обычная девушка, которая приехала отдыхать на море. Она была свежа и прекрасна, как всегда, и по ее облику невозможно было судить, насколько тяжело королеве далась прошедшая ночь. Образ Анны завершали улыбка с легкой насмешкой и холодный взгляд ярко-изумрудных глаз.

– Завтрак? – спросил ее Д’Араго.

– Да.

Француз щелкнул пальцами, и на столе появился еще один прибор.

– Кофе с коньяком? – предложил Жан-Пьер. – Чтобы снять напряжение.

– Просто кофе, – ответила Анна, усаживаясь в кресло между мужчинами. – Я вовсе не напряжена.

– Как ты вообще себя чувствуешь, Анни? – поинтересовался Д’Араго.

– Со мной все в порядке, – пожала плечами ведьма, намазывая клубничный джем на тост.

– И ты не хочешь нам ничего рассказать? – попробовал настоять француз.

Анна посмотрела сначала на него, а потом, переведя свой взгляд на англичанина, спросила:

– А что бы вы хотели знать?

Уоллингфорд молчал, демонстрируя нежелание быть втянутым в ее игру. Жан-Пьер ответил за него:

– Ну, вот к примеру, Джеймс интересуется, почему ты не оставила себе Эфир некроманта.

– Могу вообразить, мистер Уоллингфорд, – усмехнулась королева, – какое впечатление произвела на вас моя способность лишать подданных Эфира, и как бы вы сумели ею воспользоваться на моем месте. Я готова поспорить, что мысли об этом в вашей голове потеснили даже эротические фантазии с моим участием.

Джеймс во что бы то ни стало хотел показать, что ее насмешка ничуть его не задела, и решил, что самым правильным в этой ситуации будет сказать правду.

– Я восхищен вашей проницательностью, ваше величество, – с преувеличенной покорностью произнес колдун.

– И все-таки, Анни, почему? – снова спросил Д’Араго.

– Ох, – пренебрежительно махнула рукой ведьма, – зачем я буду засорять свой Эфир отходами этого бездарного расхитителя могил?

– Вы могли бы овладеть его знанием и стать сильнее, – ответил на это Уоллингфорд.

– Джеймс, неужели вы всерьез верите, что сможете автоматически научиться некромантии, всего лишь отняв Эфир у другого? Я вас разочарую. Этого не произойдет, – заявила Анна. – А что до силы? Как выяснилось, моя магия сильнее некромантии, – королева сделала паузу, а затем твердым голосом убедительно произнесла: – И я стану еще сильнее, со временем.

Мужчины некоторое время помолчали, и Жан-Пьер спросил:

– И где теперь Джулиани?

– В Центральной Африке, – сделав глоток кофе, ответила ведьма.

– Так он жив? – удивился Джеймс.

– Да. Я не собиралась его убивать, – спокойно сказала Анна. – Все, что мне было нужно, я от него получила. И кстати, Эфир в нем остался, но его хватит только на то, чтобы развлекать туземцев незамысловатыми фокусами.

– Центральная Африка, – осторожно начал Уоллингфорд. – Вы имеете в виду страну?

Королева повернулась к нему, и в ее глазах заиграли ледяные искры.

– Не верите мне? – усмехнулась девушка. – Могу дать вам координаты. Отправьте на поиски итальянца своего прихвостня, Баддели.

– Вы знакомы с Силлом? – спросил Джеймс.

– Вот еще! – возмутилась ведьма. – Но мне известно о его попытках проникнуть в мой замок, и я уверена, что он действовал по вашему распоряжению.

Англичанин пожал плечами, не желая это комментировать.

– Между прочим, ваше величество, это он собрал информацию о Джулиани.

– Вряд ли ему придется по душе королевская благодарность от меня, – заметила Анна.

Усмехнувшись ее словам, Д’Араго вновь вступил в разговор:

– Ты уже придумала, как решить проблему с приворотным зельем и напарницей некроманта?

– Да, – спокойно произнесла девушка. – Теперь я знаю, что нужно сделать.

Колдуны заинтересованно смотрели на нее, ожидая, что она продолжит.

– О, нет, – покачала головой Анна в ответ на их вопросительные взгляды. – Я не стану говорить об этом заранее. И кстати, на этот раз мне не нужны наблюдатели.

– Анни…

– Я серьезно, – королева перебила француза. – Если я узнаю, что в ближайшие дни кто-то из подданных появится в Дюссельдорфе, даю слово, он будет наказан за то, что не подчинился моей воле. Мне жаль, Жан-Пьер, но я сдержу слово даже в отношении тебя. А что касается вас, Джеймс, – улыбнулась Анна, – я сделаю это с удовольствием.

Анна

Через три дня после победы над некромантом Анна прилетела в Дюссельдорф, где последний раз была около месяца назад, и, детально обдумав план своих действий, готовилась к еще одному сражению. Конечно, после Джулиани справиться с его напарницей было нетрудно. К тому же, ведьму больше не останавливала загадка приворотного зелья, так как она уже знала ответ.

Тем не менее, в предстоящем деле существовало две сложности. Первая заключалась в том, чтобы, не вызвав лишних подозрений, заставить Сильвию Битнер делать то, что было нужно Анне. Для этого она, изучив диалоги некроманта и его подруги и следуя стилю их переписки, отправила Сильвии от имени Джулиани сообщение, в котором назначила ей встречу в парке Хофгартен в девять часов вечера и велела привести с собой Ники, пообещав объяснить все на месте.

Ведьма рассчитывала, что итальянка, несмотря на всю осторожность в ее положении, не догадается о ловушке и понадеется на защитные свойства приворотного зелья.

Справившись с первой задачей, Анна приступила к решению второй, представляющей гораздо большую сложность. Если в противостоянии с некромантом ведьме нужно было максимально сконцентрировать свою мощь, что было непросто, но в определенном смысле не требовало творческого подхода, то в новом сражении ей придется рассчитать силу своего Эфира так, чтобы не перейти грань между его разрушительным стремлением и необходимостью не только оставить своего противника в живых, но и не причинить значительный вред его здоровью. Здесь недостаточно просто быть хладнокровной и подавить в себе такие сильные эмоции, как ненависть, ярость и желание уничтожить врага. Самое трудное – подчинить эти эмоции своей воле и заставить их служить магии.

Анна не была до конца уверена в том, что в нужный момент сможет оставаться спокойной и контролировать свои чувства. Однако другого пути она не видела и надеялась, что ей удастся справиться в первую очередь с собой.

Солнце село, но жители Дюссельдорфа и туристы, находившиеся в это время в центральном парке Хофгартен, не спешили покидать его живописные аллеи.

Анна невидимкой проносилась над парком и смешивала с воздухом частицы Эфира. Прохожие вздрагивали от внезапно налетевшего холодного ветра и боязливо озирались по сторонам, подозрительно поглядывая на темные кусты, которые уже не казались им безопасными.

К девяти часам в парке остались только подвыпившие компании и влюбленные парочки. К счастью, и те и другие, благодаря растворенным в их крови соответствующим веществам, препятствующим адекватному восприятию реальности, едва ли могли помешать ведьме, став нежелательными свидетелями предстоящего сражения.

Ровно в девять Анна вернулась на главную аллею и, не торопясь обнаруживать себя, зависла над землей на высоте полуметра. Еще сверху девушка видела, как к месту встречи приближаются те, кого она ждала, и, подлетая к аллее, освещенной двумя рядами фонарей и исходившим от парковых скамеек неоновым светом, почувствовала, как ее сердце многократно ускорило свой ритм.

Ведьма поняла в этот миг, что ни сражение, ни страх не совладать с разрушительными эмоциями заставляли ее кровь неумолимо и до боли оглушительно пульсировать в сосудах. Никогда прежде Анна не видела вживую действие приворотного зелья и больше всего сейчас боялась, что любовь к Ники в ее сердце превратится в жалость, вызванную его неестественным и даже отталкивающим обликом и поведением.

Однако вопреки ее мрачным ожиданиям, музыкант не выглядел странно или глупо, а скорее производил впечатление уставшего и равнодушного человека. Он находился в паре метров от итальянки, которая остановилась посередине дорожки и в поисках своего напарника крутила головой в разные стороны.

Почувствовав растущее напряжение своей соперницы, Анна улыбнулась и явила себя. Увидев вместо Джулиани королеву, Битнер тут же инстинктивно выстрелила в нее вспышкой, которую Анна с легкостью отразила. Теперь был ее черед использовать магию.

Эфир сосредоточился вокруг ее ладоней в форме двух небольших искрящихся сфер. Королева подняла руки перед собой, но не спешила атаковать, питая колдовскую сущность страхом своего врага.

– Он умрет раньше, чем я, если ты меня сейчас убьешь, – в отчаянии напомнила итальянка. Казалось, она начала сомневаться, что благоразумие и забота о любимом человеке в сознании королевы смогут возобладать над ее жаждой мести.

– Ты уже говорила это, – усмехнувшись, ответила Анна. – Но, я вижу, ты не учла одну простую вещь, когда согласилась приготовить приворотное зелье.

Ведьма не стала уточнять, что имела в виду, и, вновь посмотрев на свои ладони, увеличила силу Эфира, мгновенно наполнив сферы всеми теми отрицательными эмоциями, которые не покидали ее в течение последнего месяца. Освободив себя от них таким образом и не медля больше ни секунды, Анна с особым удовольствием запустила эти два сгустка магии, начиненной ревностью, болью, ненавистью и отравляющей жаждой разрушения, в того, кто заставил ее эти чувства испытать: в Ники.

Молодой человек, который все это время с отсутствующим взглядом неподвижно стоял на дорожке, тут же бесчувственно рухнул на землю, едва лишь сферы коснулись его тела. В тот же самый миг итальянка, схватившись за голову, упала на колени и закричала от боли. Удовлетворенно улыбнувшись, Анна обратилась к своей сопернице:

– Твое зелье действует и в обратную сторону тоже.

Затем королева, сделав глубокий вдох и сконцентрировав всю силу своего Эфира между ладонями, вновь так же, как и три дня назад в усадьбе Джулиани, создала огненную спираль, которая забрала у итальянки бóльшую часть ее магии и превратилась в шар.

Одну минуту Анна смотрела на это пламя и думала о том, что Джеймс Уоллингфорд ошибался, полагая, что она получает удовольствие, когда лишает своих врагов Эфира. На самом деле ведьма не чувствовала в этот момент ничего, кроме безразличия. Разрушители не испытывают жалости, говорила себе девушка, но не могла понять, что мешает ей насладиться своей победой.

Глядя на этот пылающий шар, Анна впервые осознала себя королевой, то есть правителем, для которого важна жизнь всех его подданных, даже преступников, так же как для магии важна мельчайшая крупица Эфира каждого его носителя.

Тем не менее, повелитель должен быть тверд в своем решении, сказала себе Анна и, посмотрев на свою обессиленную соперницу, почувствовала, что разрушитель в ней все же возобладал, и вид поверженного врага доставил ведьме удовольствие, нагрев Эфир в клетках ее тела.

Тогда королева, как и в прошлый раз, растворила огненный шар в пустоте и вихрем отправила итальянку в одну из стран Ближнего Востока. Затем Анна склонилась над молодым человеком, который лежал на земле без сознания, и осторожно прикоснулась рукой к его груди. Ведьма знала, что он потерял связь с Сильвией в тот момент, когда ее магию иссушил огонь королевского Эфира, но не была полностью уверена в том, что Ники серьезно не пострадал.

Произнеся целительное заклинание, Анна стала ждать, когда музыкант придет в себя. Через минуту Ники наконец пошевелился и, сделав вдох, открыл глаза. К радости девушки его взгляд снова стал живым и осознанным.

– Что произошло? – спросил молодой человек, попытавшись подняться, и тут же сжал пальцами свои виски. – Черт, как болит голова!

– Это скоро пройдет, – пообещала ему Анна. – Скажи, что последнее ты помнишь?

Ники нахмурился. Казалось, мыслительный процесс причиняет ему физическую боль.

– На меня упал прожектор, – неуверенно ответил музыкант. Затем он осмотрелся по сторонам и сказал: – Подожди-ка, я ведь должен находиться в «Глиняном Дворце». Что мы делаем в парке?

– Ты помнишь свое имя? – продолжала спрашивать ведьма.

Молодой человек с шумом выдохнул, недовольный тем, что Анна игнорирует его вопросы.

– Ты можешь мне объяснить, что здесь произошло? – повторил Ники.

– Я обязательно расскажу тебе обо всем, – успокаивающим голосом проговорила девушка. – Но сначала я хотела бы знать, как ты себя чувствуешь. Особенно меня интересует состояние твоей памяти.

Музыкант на секунду задумался.

– Мне кажется, что я помню все, что нужно. Однако учитывая, что последнее воспоминание – это «Глиняный Дворец», а сейчас мы явно не там, становится очевидным, что чего-то я все-таки не помню.

– Ну, что ж, – улыбнулась ведьма. – По крайней мере, с логическим мышлением у тебя все в порядке. На самом деле, мне важно, что ты помнишь до «Глиняного Дворца». Итак, твое имя?

– Николас Роннет, – сдался Ники.

– А ты помнишь, кто я?

– Конечно, Анна. Ты – моя девушка, – успокоил ее молодой человек и тут же спросил с сомнением в голосе: – Надеюсь, это не изменилось?

Ведьма с улыбкой покачала головой.

– Ну, хорошо, – продолжила она. – Тогда, если не возражаешь, еще несколько вопросов. Для моего спокойствия.

– Задавай, – с готовностью произнес Ники.

– В каком городе ты впервые признался мне в любви?

– В Сан-Паулу, – не задумываясь, ответил музыкант.

– А в каком городе я сказала, что люблю тебя?

– В Штутгарте, – молодой человек помедлил немного, а потом с улыбкой добавил: – Разве я могу такое забыть? Ведь это было только один раз.

Глаза девушки засияли нежным светом, а затем вспыхнули лукавым огнем.

– И последний вопрос, – медленно проговорила Анна. – Помнишь ли ты самое важное обо мне?

– А разве до этого ты спрашивала не о самом важном? – улыбнулся Ники. – Но если ты имеешь в виду магию, то да, я помню, что ты – ведьма. О! – пришло ему в голову, – мы здесь из-за этого?

– Поехали домой, – предложила девушка, – и я тебе все расскажу.

Музыкант осторожно поднялся на ноги и слегка покачнулся.

– Голова кружится, – нахмурившись, он вновь обхватил ладонью свой лоб.

– Прости, Ники, – с веселой улыбкой ответила Анна. – Я немного не рассчитала силу удара.

Молодой человек удивленно посмотрел на нее.

– Это ты? Но за что?

– Расплата за измену, – полусерьезно проговорила ведьма.

Улыбка исчезла с его лица.

– Анна, что здесь все-таки произошло? – обеспокоенно спросил Ники.

– Поехали домой, – повторила девушка.

Ники

– И все же я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой на бал, – сказал молодой человек, налив кофе в чашку. Сев за стол, он продолжил наблюдать, как Анна выбирает себе наряд для бала, щелчком пальцев меняя одно платье на другое. Время от времени девушка спрашивала его мнение на этот счет, и музыкант отвечал, что каждый из нарядов ей одинаково к лицу, что было абсолютной правдой.

– Ники, я же говорила тебе, что в этот раз я пробуду там недолго. Я вернусь через пару часов. Ты не успеешь соскучиться, – улыбнулась Анна и, видя его усмешку, продолжила: – Отсюда до замка Мон-Сен-Мишель всего триста километров. По воздуху я долечу за полчаса. А вместе нам пришлось бы ехать на машине по дорогам, планировать время, отель… В общем, один час возможности для подданных лицезреть королеву не стоит этих усилий.

– Мон-Сен-Мишель – красивый замок, – задумчиво проговорил Ники.

– Это верно, – согласилась Анна. – Но ты знаешь, во время бала там многое будет выглядеть иначе. Если ты просто хочешь там побывать, то колдовской бал – это точно неподходящий случай. Давай отправимся туда в любое другое время.

– Ну, хорошо, – вздохнул молодой человек, сделав вид, что его убедили ее доводы.

Между тем Анна, приняв решение относительно платья и переодевшись в темно-синие брюки и теплый свитер светло-серого цвета, подошла к кухонному столу, за которым сидел музыкант.

– Я обещаю, что скоро вернусь, – сказала девушка, и по тому, как смягчился ее взгляд, Ники понял, что она искренне хочет его успокоить и не оставлять наедине с вопросами и сомнениями.

Поцеловав молодого человека, ведьма умчалась выполнять свои королевские обязанности, а Ники отправился гулять по улицам ночного Лондона. Через час, сидя в пабе «Черный монах», музыкант думал об истинной причине ее отказа взять его с собой.

После бала в Праге год назад Анна и Ники были вместе на апрельском балу в замке Химэдзи в Японии. Волшебство, которое окружало тогда молодого человека, было захватывающим, фантастическим. Но больше всего ему нравилось наблюдать, как Анна получает удовольствие от того, что, пользуясь своей властью, нарушает правила и в обычной жизни и на колдовском балу предпочитает общество Ники, не владеющего магией и по этой причине не имеющего право присутствовать на таких праздниках. Однако в этот раз ведьма решила отправиться на бал одна.

Музыкант прислушался к себе и попытался определить, что в этом действительно вызывает его беспокойство. Дело было не в ревности, как сначала думал Ники. Ему казалось, что своим нежеланием брать его сегодня с собой Анна хочет наказать его за неверность. После завершения этой истории с приворотным зельем прошло уже больше месяца, и, хотя Анна убеждала, что у нее нет никаких причин его обвинять, а у Ники – испытывать вину, тем не менее, он чувствовал, что девушку что-то тревожит.

Память молодого человека полностью восстановилась, за исключением воспоминаний о том периоде, когда он был под воздействием зелья. Они были похожи на не связанные друг с другом обрывки сна, точнее, кошмара, сюжет которого он не понимал, но ощущал усталость, бессилие и невозможность вырваться из этого состояния.

К счастью, эти образы постепенно стирались из памяти, и все вновь становилось, как раньше. Все, кроме Анны.

Она по-прежнему с радостью и удовольствием проводила время с Ники. Они встречались не реже, чем обычно. Но все же музыкант не мог не заметить, что случай с приворотным зельем сильно на нее повлиял. Несколько раз девушка пыталась заговорить с ним о чем-то важном, возможно, наконец поделиться своими переживаниями, но останавливалась в последний момент, убеждая Ники, что это не стоит обсуждений. При этом молодой человек отчетливо видел в ее взгляде страдание и страх. Ники говорил себе, что, наверное, давно должен был привыкнуть к тому, что он узнает об истинных чувствах Анны только, когда она сама захочет ему сказать, но по-прежнему иногда сожалел о ее излишнем самоконтроле.

Проснувшись, Ники обнаружил, что Анны не было рядом. Вчера они вернулись в Дюссельдорф из Англии, где провели вместе несколько дней, путешествуя по городам, в которых еще ни разу не были. Впечатление от поездки, в целом интересной и увлекательной, омрачали воспоминания о странном поведении Анны, и мысли эти не давали Ники покоя.

Иногда девушка казалась ему чересчур замкнутой, больше, чем обычно, молчаливой, а порой даже равнодушной. В такие моменты музыкант пытался выяснить у нее причины изменившегося настроения. Он спрашивал, не связано ли это с балом в замке Мон-Сен-Мишель, который был десять дней назад, ведь именно после него Анна впала в это несвойственное ей состояние.

Ведьма, конечно же, старалась тут же его успокоить и призывала не обращать внимания, прилагая очевидные усилия для того, чтобы вновь выглядеть заинтересованной, активной и живой.

Воспоминания об этом проносились в голове у Ники, пока он умывался и одевался. Через пять минут молодой человек появился на кухне и от неожиданности застыл на месте, наткнувшись на далекий, ледяной взгляд Анны. Девушка неподвижно сидела возле стола, скрестив руки на коленях. Они молча смотрели друг на друга около минуты. За это время ведьма ни разу не пошевелилась, ни одна эмоция не отразилась на ее лице. Сознание Ники постепенно заполняла злость.

– Анна! – не выдержал музыкант.

– Я ухожу, – наконец проговорила она голосом, лишенным выражения. – Прости.

В отличие от нее, Ники даже не собирался скрывать свои чувства. В этот момент он испытывал острое желание что-нибудь разбить. Молодой человек с шумом выдохнул и, взяв себя в руки, постарался как можно более спокойно произнести:

– Что это значит?

– Мы расстаемся, Ники.

– Почему?

– Я больше не хочу подвергать тебя опасности.

– О какой опасности ты говоришь? – недоумевал музыкант.

– Ты знаешь, – ответила ведьма. – У меня всегда будут недоброжелатели, а ты всегда будешь моим уязвимым местом.

– Я – твое уязвимое место? – Ники усмехнулся этому определению. – Что еще? Может быть, твоя слабость?

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказала Анна, никак не отреагировав на его попытки вывести ее из себя. – Если я останусь с тобой, ты постоянно будешь под угрозой.

– Мне все равно. Я не боюсь.

– Я боюсь.

– А как же это твое заклинание от враждебного магического воздействия? – вспомнил Ники. – Разве оно меня не защитит?

– Я могу только надеяться на это, но не гарантировать. Видишь ли, ведьмы и колдуны очень изобретательны. Обязательно найдется кто-то, кто сможет разрушить мое заклинание. Вопреки распространенному мнению я – не самая сильная ведьма.

– Все это не имеет никакого значения! – воскликнул молодой человек. – В любом случае, ты не можешь, не имеешь права единолично принимать решения, касающиеся меня!

– Ники, – все так же спокойно проговорила девушка. Ровный тон ее голоса, который за все время разговора ни на миг не дрогнул и не смягчился, ее холодный непроницаемый взгляд приводили музыканта в бешенство, которое он едва сдерживал. Ники видел, ничто не способно заставить ведьму изменить ее решение, но он был не в состоянии мириться с этим.

– Это так ты разбиваешь сердце? – спросил он с горькой усмешкой. – Или это еще одно наказание за измену?

– Нет, – ответила Анна.

Молодой человек стоял возле кухонного шкафа и чувствовал, как злость стремительно растущей болью отравляет его рассудок. Ведьма поднялась со стула и, помедлив, произнесла:

– Прощай.

В последнее мгновение на тысячную долю секунды ее глаза сверкнули теплым огнем. Впрочем, подумал Ники, этот неуловимый миг вполне мог быть лишь плодом его воображения, так как в тот момент от невыносимой боли в голове он, казалось, потерял способность реально воспринимать действительность.

Когда за Анной закрылась входная дверь, его ярость достигла своего пика.

– Ненавижу! – прокричал музыкант и швырнул в стену чашку, которой не повезло попасться ему под руку.

IV

Марсель

Обсудив с бильд-редактором часть своих последних фотографий, предназначенных для субботнего выпуска «Летбриджского уикенда», Марсель Делаж вернулся за свой стол и занялся подготовкой фото для обложки будущего номера. И хотя эта рутинная работа не очень нравилась ему, она входила в его обязанности и требовала от фотографа не меньшего внимания и концентрации, чем за объективом фотокамеры.

Марсель работал в «Эл-Дабл Ю» уже два года и еще через пару лет, уже в статусе опытного фотографа, собирался вернуться во Францию, где до этого стажировался в глянцевом журнале «Число». Новостное издание «Эл-Дабл Ю», выходившее по субботам и воскресеньям в канадском Летбридже, конечно, – не самая выдающаяся строчка в резюме. Но Марсель рассчитывал, что его очевидный талант и связи, приобретенные за год стажировки, помогут ему добиться успеха в Париже.

Закончив обработку фото, молодой человек вздохнул с облегчением и решил сделать небольшой перерыв. Он подошел к автомату с кофе, стоящему в другом конце офиса редакции, занимающего весь пятый этаж.

Налив себе «капучино», Марсель обернулся и, как обычно, стал наблюдать за Анни Д’Орор, чье рабочее место располагалось у окна в нескольких метрах от автомата. На столе перед девушкой лежали распечатанные листы с текстом, должно быть, какой-то будущей статьи, которую она в данный момент редактировала.

Ее волосы медно-коричневого оттенка кончиками касались стола, левой рукой она поддерживала щеку и в задумчивости водила безымянным пальцем по нижней губе. Марсель уже давно заметил эту ее привычку, свидетельствующую о том, что Анни всерьез погружена в работу, а также ее жест, когда она поправляла свои очки, как будто пытаясь усилить сосредоточенность.

Анни трудилась в отделе корректуры около трех месяцев и занимала должность Юджинии Кливз, которая находилась в отпуске по уходу за ребенком.

Когда Марсель поинтересовался у Анни, почему она не согласилась на предложение главного редактора Блэйза Честера занять вакансию редактора экономических новостей, а захотела быть всего лишь корректором и к тому же с необходимостью освободить место в любой момент, девушка ответила, что ее вполне устраивает эта временная работа, и она не уверена в своем желании остаться в Канаде надолго.

Анни переехала в Летбридж в начале ноября прошлого года из Лондона, где шесть лет занимала пост редактора в одном экономическом издании. По ее словам, огромный объем работы, непрерывный стресс и ни минуты свободного времени настолько ее истощили, что она вместо повышения предпочла дауншифтинг, уволилась из газеты, покинула Старый Свет и приехала в Канаду кататься на сноуборде.

Работа в «Эл-Дабл Ю» лишь помогала девушке не терять профессиональные навыки, служила своего рода переходным этапом в жизни и возможностью задуматься о своем будущем. Марсель тогда еще удивился, почему Анни не вернулась для этого на родину, в Швейцарию, ведь кататься на сноуборде там можно еще лучше, чем в Канаде. Но девушка в тот раз ответила что-то неопределенное и сменила тему. Она вообще неохотно рассказывала о себе и, будучи новичком в редакции, вызывала множество сплетен.

Дамы постарше, вроде Эдны Хармон, редактора отдела корректуры, считали, что только несчастная любовь могла заставить красивую девушку променять развлечения Лондона на скучную жизнь в небольшом канадском городе. Более молодые сотрудницы во главе с обозревателем светской хроники Камиллой Боу, без удовольствия обнаружив, что бóльшая часть мужской половины редакции проявляет интерес к Анни, придерживались мнения, что в Летбридже она скрывается от полиции.

Марсель был согласен, что рассказ Анни о ее прошлой работе – это удобное объяснение ее переезда, а также способ защититься от более личных вопросов. Но молодой человек видел, что она скрывает истинную причину не для поддержания образа загадочности, как многие полагали, а потому, что Анни – сдержанный человек и не привыкла говорить о личном с людьми, которых она плохо знает.

Впрочем, назвать ее замкнутой и застенчивой тоже было нельзя. Благодаря своему опыту работы в редакции, девушка очень быстро влилась в новый коллектив. Ее уверенность в себе и спокойная, открытая манера общения располагали к ней окружающих.

Взгляд Марселя скользнул по ее блестящим локонам, длинным ресницам, изящным пальцам и слегка приоткрытым губам. Усмехнувшись про себя, фотограф подумал, стоит ли удивляться, что Анни так легко дается общение с другими. Не прилагая усилий, не делая ничего необычного и предпочитая в одежде удобство и скромность, она, тем не менее, нравилась всем с первой минуты. По крайней мере, это точно можно сказать о мужчинах, мысленно заметил Марсель, обнаружив, что не он один тратит свой перерыв, наблюдая за Анни.

Каждое утро, когда девушка появлялась в офисе, мужчины оживлялись и начинали искать повод лишний раз обратиться к ней за помощью или предложить свою. Анни охотно и терпеливо им помогала, продолжая, однако, держать дистанцию, и не принимала приглашения на свидание, которые ей часто делали.

Должно быть, почувствовав его взгляд, девушка подняла голову и улыбнулась ему. Марсель уже хотел подойти к ней, но в этот момент увидел, как к столу стремительно движется Камилла Боу.

– Что значит неуместная метафора? – яростно прорычала она, швырнув на стол свою статью, исчерканную поправками.

Анни бросила беглый взгляд на статью и спокойно ответила:

– Там есть объяснение.

– Мне наплевать на твое объяснение! Эта метафора – часть моего стиля. Ты вообще хоть знаешь, что такое стиль? Твое дело – исправлять грамматические ошибки, а не решать за меня, что уместно, а что нет. По-твоему, я пишу статьи, чтобы ты вырезала из них все лучшие моменты? – неистовствовала Камилла.

Марсель подумал, если бы она могла своим взглядом сжечь швейцарку, она бы уже давно это сделала. Между тем сотрудники редакции с интересом наблюдали за сценой, подобные которой Боу нередко устраивала с тех пор, как Анни было поручено редактировать ее статьи.

– Лучшие моменты я оставила без изменений, – невозмутимо отвечала девушка на эту гневную тираду журналистки. Ни повышенный тон, ни разъяренный взгляд, казалось, не были способны вывести ее из себя. – А что касается этого пассажа, – с легкой иронией в голосе добавила Анни, – то я считаю, что образы, которые тут использованы, являются бессмысленными. И вместо того, чтобы удивлять читателя своей оригинальностью, создают у него впечатление метафоры ради метафоры, как будто автор, выражая свою мысль, не в состоянии оформить ее в равной степени оригинально и грамотно.

Камилла с шумом набрала воздуха в легкие и уже была готова разразиться новой вспышкой негодования, но тут в разговор вмешалась Эдна Хармон.

– Успокойся, я сама посмотрю статью, и мы подумаем, что можно сделать. У нас еще есть время до ее выхода.

– Хорошо, – выдохнув, согласилась Камилла и перед тем, как уйти, сказала: – Я не понимаю, почему мои тексты всегда попадают к этой француженке, для которой английский язык даже не родной.

На этот раз Анни не стала поправлять ее и напоминать, что она – швейцарка. Сочтя разговор законченным, она вернулась к своей работе. На самом деле девушка превосходно владела английским языком, и именно по этой причине статьи Камиллы, не отличающейся бережным отношением к языку, попадали в первую очередь к ней.

Сделав еще один кофе, Марсель наконец подошел к столу Анни, протянул ей стакан и сказал по-французски:

– Как насчет небольшой паузы?

– Спасибо, – с улыбкой ответила девушка и, откинувшись на стуле, сделала глоток кофе.

– Как тебе удается так легко выдерживать натиск Камиллы?

– У меня иммунитет против неуравновешенных авторов.

Марсель усмехнулся и, помедлив немного, спросил:

– У тебя уже есть планы на воскресенье?

– Да, сноуборд.

– Не хочешь поехать вместе с нами?

– С удовольствием.

– Ты не против, если я заберу тебя в девять?

– Хорошо. Договорились.

Национальный парк Банф – одно из красивейших мест на Земле и огромный горнолыжный курорт, ежегодно принимающий более миллиона любителей зимнего отдыха, находился в трехстах пятидесяти километрах от Летбриджа.

Марселю и Анни потребовалось четыре с половиной часа, чтобы добраться туда. По пути они сделали небольшую остановку в Калгари, где к ним присоединился Нэйт Уолтер, ай-ти-специалист «Эл-Дабл Ю», который находился в данный момент в отпуске.

Оставив автомобиль на парковке, все трое направились к подъемнику, где их уже ждали друзья и коллеги по журналу Клер Оллман и Теренс Уэбб. Теренс был спортивным обозревателем и не только прекрасно разбирался в спорте и интересно писал о нем, но и сам превосходно катался на горных лыжах, играл в хоккей и профессионально занимался плаванием. Клер работала в рекламном отделе и встречалась с Теренсом уже два года, разделяя его страсть к горным лыжам.

Скатившись пару раз с одного склона, компания решила разделиться и осваивать разные спуски. Время от времени друзья пересекались, стараясь не терять друг друга из виду. Марсель катался вместе с Анни и с удовольствием наблюдал, как уверенно и изящно она держится на доске.

Девушка прекрасно владела своим телом и обладала великолепной реакцией. Марсель подумал, что она управляется со сноубордом не хуже профессионального спортсмена. На это обратили внимание и остальные. Уолтер, который также, как и Анни, катался на сноуборде, возобновляя непрекращающийся в их компании спор о том, что быстрее лыжи или сноуборд, сказал, что Анни, наверняка, смогла бы доказать всем, что доска – это не только эффектный аксессуар для привлечения внимания противоположного пола, как многие считают, и что даже сноубордист-любитель способен обогнать опытного горнолыжника.

Теренс предложил Анни устроить небольшое состязание, чтобы раз и навсегда положить конец этому спору. Девушка с улыбкой заметила, что в этом споре придерживается нейтральной позиции, и не утверждает, что сноуборд быстрее, чем лыжи. Тем не менее, от состязания она не отказалась.

Когда было решено, что проигравший угощает всю компанию кофе, соперники поднялись на склон и приступили к спуску. Через час, сидя в кафе «Олимпик» и заканчивая обед, друзья пили кофе, любезно оплаченный Уэббом, и говорили о музыке. Поводом послужила песня «Нарушая закон» британской группы «Ловцы боли», играющей в стиле хэви-метал, любителем которого был Марсель. К его удивлению оказалось, что Анни тоже предпочитает такую музыку.

– И какая твоя любимая группа? – спросил фотограф. – Нет, подожди, дай угадаю. «Эффект домино»?

Девушка усмехнулась.

– Потому что швейцарцы? Нет, не они, хотя в детстве я их очень любила.

– А кого ты любишь сейчас? – продолжал расспрашивать Марсель. Взгляд Анни на секунду вспыхнул, и молодому человеку показалось, что он увидел в нем страдание. Но уже через мгновение девушка вновь приветливо улыбалась.

– Мне нравится «Мистерия», – ответила она.

– О, я слышал о такой группе, – вставил Уолтер.

– О «Мистерии» все слышали, – сказал Теренс.

– Я не слышала, – заявила Клер.

– Да ладно? – удивился ее молодой человек. – Это самая известная рок-группа Старого Света.

– Я бы сказал, самая успешная, – заметил Марсель. – Впрочем, признаю, это – абсолютно заслуженно. Но согласись, Анни, «Мистерия» добилась такой популярности не только из-за музыки.

– А из-за чего еще? – поинтересовалась Клер.

– Ну, знаешь, молодые, привлекательные музыканты, – ответил ей фотограф. – Николас Роннет, их лидер и вокалист, можно сказать, идеальный фронтмен. Безумная энергия, азарт и неподдельная искренность! Я был пару раз на их концертах. Фанаты и особенно фанатки просто в экстазе!

– Хм, – усмехнулась Анни.

Марсель тут же перевел на нее глаза.

– Ты когда-нибудь была на концерте «Мистерии»?

– Конечно, и не раз, – сдержанно ответила девушка.

– Только не говори, что Роннет не произвел на тебя впечатление.

– Все так, не скрою, – спокойно говорила Анни. – Однако я не вижу в этом ничего плохого. Это здорово, когда получаешь эстетическое удовольствие не только от музыки, но и от визуального образа того, кто ее исполняет.

– Типично женский подход! – ухмыльнулся Уолтер. – Неважно, что они там играют, главное, чтобы мужчины были симпатичные.

– Вот только не надо про типично женский подход! – тут же возразила ему Клер. – Можно подумать, вы, мальчики, цените Барбару Селби за широкий диапазон и глубокий голос, а не за глубокое декольте и выдающиеся формы, – заметила девушка, упомянув имя известной исполнительницы популярной музыки, отличающейся эффектной внешностью.

В этот момент зазвонил телефон Клер, и, поговорив с невидимым собеседником, она сообщила, что сейчас к ним присоединится Камилла Боу, у которой в этом городе было интервью с одним известным актером.

Камилла появилась через десять минут и, сев за стол между Уолтером и Марселем, тут же принялась, как обычно, эмоционально рассказывать о том, как прошла ее встреча с молодым, но уже избалованным вниманием критиков и прессы актером. Марсель заметил, что ей было не по душе присутствие Анни в их компании, и она не упускала возможности презрительно комментировать каждую реплику швейцарки.

Когда речь зашла о путешествиях, Анни рассказала, как она однажды, приехав в Сан-Паулу на концерт «Мистерии», чуть не опоздала, потому что заблудилась, и даже знание нескольких языков не помогло ей объясниться с водителем такси.

– Он неожиданно перестал понимать английский язык, хотя вначале убедил меня, что владеет им.

– Может, тебе стоило все-таки использовать испанский? – усмехнулась Камилла. – Ты же говорила, что знаешь его.

– В конце концов я так и сделала, надеясь, что испанский язык ему ближе. Но, увы, это тоже не помогло.

– Должно быть, ты не так уж хорошо говоришь по-испански, раз носитель языка тебя не понимает, – Камилла продолжала свои попытки разоблачить Анни и выставить ее недостойной такого внимания окружающих и, похоже, даже не заметила, как в очередной раз проявила свою безграмотность. Швейцарка ничего не ответила ей, только улыбнулась. Марселю показалось, что ее глаза на мгновение торжествующе сверкнули.

Между тем за столом возникло неловкое молчание. Камилла, недоумевая, смотрела на присутствующих, и никто их них не решался указать на ее ошибку. Наконец Уолтер взял на себя смелость аккуратно поправить:

– В Бразилии говорят по-португальски.

– Вот как? – пожала плечами Камилла, давая понять, что для нее это не имеет никакого значения. Затем она сменила тему и принялась рассказывать о вечеринке, где она познакомилась с Алексом Кэвеллом, до недавнего времени игроком НХЛ, а теперь помощником главного тренера молодежного хоккейного клуба «Летбридж Харрикейнз».

– Странно, что он все-таки решил закончить карьеру игрока, – продолжая начатую тему, сказал Уолтер. – Ему ведь всего лишь где-то тридцать два – тридцать три? – он вопросительно посмотрел на Теренса.

– Тридцать четыре, – поправил тот. – И, на мой взгляд, для него это было лучшее решение. Постоянные травмы, длительные периоды восстановления, высокая конкуренция в НХЛ. Скажем прямо, его лучшие годы позади.

– Пожалуй, не соглашусь, – возразил ему Уолтер. – Кэвелл – отличный бомбардир…

– Был, четыре – пять лет назад, и то только в паре с Брайаном Гартли. Теперь мало кто помнит этого игрока «Нью-Бедфорд Эрроуз», а тогда, как раз четыре года назад, он был одним из лучших.

– А что с ним произошло? – спросила Клер.

– Он вдруг резко перестал играть, – продолжал рассказывать Теренс. – Официальная версия – травма. Но по слухам, у Гартли обнаружилось какое-то психическое заболевание.

– Надо же, – заметил Марсель.

– Ну, еще и не такое случается, – сказал на это Уэбб и дополнил свою мысль парой историй ухода игроков из большого спорта. Когда он закончил, Марсель обратился к Анни:

– Тебе, должно быть, все это непонятно? Я имею в виду наш хоккей.

– Вообще-то да. Я в этом совсем не разбираюсь, – с улыбкой ответила девушка.

Анна

Восемнадцатого февраля сотрудники редакции «Эл-Дабл Ю» праздновали выход юбилейного тысячного номера журнала. Блэйз Честер на весь вечерарендовал для сотрудников большой зал кафе «Ривер». Коллеги остались довольны организацией вечеринки и не спешили расходиться, хотя было уже начало двенадцатого.

Анна пила кофе и ждала подходящий момент уйти, не вызвав лишних вопросов. Ей понравился праздник, она охотно общалась с Марселем, Клер и Теренсом, которые сидели вместе с ней за столом, и один раз даже позволила Марселю сфотографировать себя. Но сейчас ведьма больше всего хотела оказаться дома, поскорее лечь спать и дать закончиться еще одному дню, прожитому Анной, как и предыдущие, в надежде наконец почувствовать обещанную целительную силу времени.

Между тем вечеринка продолжалась. Несколько пар, в том числе Теренс и Клер, танцевали. Марсель по просьбе Блэйза запечатлевал праздник. Анна осталась за столом одна и, посмотрев на часы, уже собиралась покинуть вечеринку. В этот момент к ней подсела Эдна Хармон.

– Анни, почему ты отказываешь молодым людям, которые зовут тебя танцевать?

– Я не умею.

– Ерунда, – махнула рукой Эдна и, указав на середину зала, сказала: – Вон, Уолтер тоже не умеет, но это его не останавливает.

Ведьма улыбнулась, а миссис Хармон продолжила:

– Анни, ты красивая девушка, не лишай мужчин и себя удовольствия общаться, – она замолчала, а потом с загадочной улыбкой произнесла: – Знаешь, флирт и новая связь – это лучший способ забыть прошлые отношения.

– Что? – Анна удивленно захлопала ресницами.

– Не спорь, дорогая, – мягко сказала ее начальница. – Я хорошо разбираюсь в людях и вижу, что дело в мужчине.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, Эдна, – у ведьмы не было ни малейшего желания обсуждать то, о чем она даже думать себе запрещала.

– Я говорю о человеке, от которого ты сбежала в Канаду.

– Вы излишне романтически настроены, – усмехнулась Анна.

– Скажешь, что я ошибаюсь?

– Ясно, – девушка внимательно посмотрела на свою собеседницу, – вы участвуете в пари.

– Нет, – вздохнула Эдна. – Просто мне жаль тебя, и я хочу помочь.

«И, конечно, убедиться в своей правоте», – Анна мысленно закончила за нее фразу и, рассчитывая, что миссис Хармон оставит ее в покое, призналась:

– Вы не ошиблись, дело в мужчине. Но я бы не хотела говорить об этом.

Эдна уже собиралась что-то возразить, но тут к ним подошел Марсель.

Ведьма воспользовалась этим и напомнила фотографу, что он предлагал отвезти ее домой. Делаж выразил готовность отправиться в любой момент. Тогда Анна попрощалась с коллегами, поблагодарила миссис Хармон за участие и наконец покинула вечеринку.

По дороге Анна и Марсель обсуждали прошедшее мероприятие. Впрочем, говорил большей частью молодой человек, ведьма отвечала ему односложно, стараясь оставаться в рамках вежливости.

Когда они подъехали к ее дому, фотограф несколько замялся и, пытаясь скрыть смущение, пригласил девушку на свидание в ближайшую пятницу. Наконец-то, улыбнулась про себя Анна. Марсель был одним из немногих мужчин в редакции, кто до сих пор этого не сделал, хотя с ним она общалась больше, чем с другими. Ведьма уже подбирала слова, чтобы, не обидев, ему отказать, но молодой человек, предвидя ее намерение, попросил не воспринимать его предложение слишком серьезно и добавил, что, если Анне это важно, он не будет считать ее согласие поужинать с ним началом романтических отношений.

Почувствовав, что вежливо отказаться она уже не сможет, Анна сдалась.

Приняв душ, ведьма вопреки обыкновению последних месяцев не легла тут же спать, а, заварив себе мятный чай, устроилась на большом мягком ковре перед камином в гостиной.

Огонь гипнотизировал. Наблюдение за его успокаивающим движением отвлекало от навязчивых мыслей и не позволяло Анне вновь оказаться в плену так и не ослабевшего за все это время чувства непреодолимой тоски. Ей казалось, что она сделала все, чтобы восстановление эмоционального равновесия после расставания с любимым человеком прошло как можно легче.

Ведьма без колебаний оставила Эосберг на Франца и даже доверила Кэтрин Армфилд, коллеге по совету директоров «Би-Эм Холдингс», свое право голоса. Предупредив всех, что ее не будет несколько месяцев, Анна, тем не менее, не сообщила, куда собирается отправиться, и не планировала точную дату возвращения. Однако это время, проведенное вдали от дома, новая работа и новые знакомства так и не смогли снизить остроту боли, напоминающей о себе каждый раз, когда Анна оставалась одна.

Как человек действия ведьма перебирала в голове различные возможности изменить свое настроение и, конечно, уже рассматривала вариант, предложенный Эдной Хармон. Новые отношения или новая жертва прежде были отличным способом поднять дух и укрепить уверенность в себе. Но сейчас Анна даже не представляла, что она может кем-то увлечься. Казалось, все желания покинули ее. Даже полет – большая редкость для ведьмы в последнее время – перестал бодрить и не облегчал угнетенное состояние. Анна говорила себе, что даже была готова принести в жертву свои желания и удовольствия, только бы избавиться наконец от заполнившего ее разум и сердце страдания.

Впрочем, она обманывала себя, когда думала, что ничего не хочет. Больше всего Анна желала то, от чего сама добровольно отказалась. Решение расстаться с Ники было мучительным, но ведьма ни минуты не сомневалась, что поступила правильно.

Колдовской мир жесток. Даже ей, какой бы силой она ни обладала, не удастся оградить свой собственный мир от вмешательства посторонних. Анна считала, что единственным способом защитить Ники – было убедить всех, что он перестал иметь для нее значение, и позволить ему жить без нее, подальше от всего, что связано с магией.

Девушка была уверена, что все эти временные трудности рано или поздно закончатся, она вернется к привычной жизни, в которой нет места сильным эмоциям и тяжелым переживаниям, и вспомнит, что питать Эфир следует болью и страданиями других людей, а любовь – это роскошь, непредназначенная для ведьм и колдунов.

В пятницу Анна, как обещала, проводила вечер с Марселем. После ужина в небольшом кафе в центре города они решили прогуляться вдоль набережной реки Олдмен. Фотограф рассказывал о своей стажировке в Париже, делился своими профессиональными планами и пытался ненавязчиво выяснить у Анны, чем она собирается заниматься, когда закончится ее контракт с «Эл-Дабл Ю». Ведьма честно отвечала ему, что еще не знает и даже думать об этом пока не хочет. Помолчав немного, они не спеша прошли сотню метров, и тут Марсель спросил:

– Скажи, Анни, ты все еще его любишь?

От неожиданности Анна остановилась и удивленно посмотрела на молодого человека.

– Кого?

– Признаюсь, Эдна мне все рассказала.

– Все? – усмехнулась девушка. – Представляю себе, какую историю ты услышал.

– Расскажи мне сама.

Ведьма уже собиралась сменить тему, но на миг допустила мысль, что, возможно, откровенность пойдет ей на пользу. Однако подобрать подходящие слова оказалось непросто. Одну минуту она молча стояла и наконец, вздохнув, тихо проговорила:

– Да, я все еще люблю его.

– Из-за чего вы расстались? Он плохо обошелся с тобой?

– Почему ты так решил? Нет, – ответила Анна и, сделав паузу, продолжила: – Как раз наоборот.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Марсель.

– Из-за меня он попал в беду, и мы расстались, потому что я не хотела, чтобы такое повторилось.

– О подробностях лучше не спрашивать? Так?

Анна кивнула. Фотограф задумался на некоторое время, а затем поинтересовался:

– Он англичанин? Или швейцарец?

– Вообще-то, немец, – ответила девушка.

– Вы вместе работали?

Ведьма покачала головой.

– Нет, мы даже жили в разных странах.

– Вы долго встречались?

– Два года.

Марсель сделал небольшую паузу, вероятно, обдумывая следующий вопрос.

– Ты сейчас ни разу не назвала его по имени, – заметил молодой человек.

– Разве это имеет какое-то значение? – удивилась Анна.

– Да нет, – пожал плечами фотограф. – Просто мне показалось это странным. Скажи, это вместе с ним ты была на концерте «Мистерии» в Сан-Паулу?

– Да, он тоже там был, – сказала девушка, усмехнувшись про себя этому уточнению, которое не было необходимым и даже звучало несколько несогласованно с вопросом Марселя, однако отражало истинную суть и позволило ответить правдиво.

– Он старше или моложе тебя? – продолжал интересоваться фотограф.

– Старше на пять лет.

– А…

– Марсель, – прервала его Анна, – пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Да, конечно, – тут же согласился молодой человек. – Прости. Не считай это любопытством. Мне всего лишь показалось, что ты сама хочешь поделиться.

– В какой-то момент действительно хотелось, – тихо произнесла ведьма. – Но сейчас я не уверена в том, что разговор о прошлых отношениях подходит для свидания, пусть даже дружеского.

– Не думаю, что здесь должны быть какие-то ограничения, – ответил на это Марсель. – В любом случае, мне интересно узнать о тебе больше.

Через полчаса, когда они были около ее дома, Анна поблагодарила фотографа за вечер и, проводив взглядом его машину, скрывшуюся за поворотом, невидимкой поднялась в воздух, доверяя только полету мысли и чувства, которые ей приходилось прятать в течение дня.

День рождения Марселя был первого марта. Фотограф пригласил к себе домой коллег по редакции для дружеской посиделки. Анна бродила вдоль стеллажа в гостиной Марселя, время от времени доставая и листая какую-нибудь книгу или журнал. Почти все они были посвящены фотографии. На одной из полок располагалось большое количество номеров французских глянцевых журналов, собранных Марселем за время его работы в Париже. Среди них Анна обнаружила тот номер «Числа», в котором были ее фотографии четырехлетней давности.

– Интересное платье, – Клер заглянула Анне через плечо. – Тебе бы такое пошло.

– Я в этом не уверена, – ведьма хотела закрыть номер, опасаясь, что Клер узнает ее на фото, но та взяла журнал у нее из рук и сама начала листать его.

– Неплохая подборка нарядов, – продолжала она, – хотя я, в общем-то, не люблю стиль «рок». Но вот на тебе смотрелось бы отлично.

Анна пожала плечами.

– На моделях вся одежда, конечно, выглядит прекрасно, но это еще не значит, что она пойдет всем остальным.

– О чем речь? – поинтересовался Марсель, подойдя к ним.

– Вот Анни считает, что платья на фото идут только моделям, а не обычным девушкам.

Делаж несколько секунд просматривал фотографии Анны в журнале.

– А это, кстати, не модель, – сказал он.

– А кто? – спросила Клер.

– Видишь, здесь сказано: специальный гость – Анна Лаумер. Так обычно пишут, когда в съемках участвует знаменитость.

– Я ее не знаю, – заявила Клер.

– Не удивительно, журнал-то французский, – ответил Марсель. – Знаете, самое интересное для меня в этих фото не наряды, уж извините, и не девушка, а имя фотографа. Доминик Гемар – вот, кто знаменитость! Человек – легенда! Непревзойденный мастер! Мне посчастливилось работать с ним. Представляете, ему шестьдесят три года, но он невероятно энергичен, бегает по площадке, сам устанавливает свет, всеми командует, очень придирчив к выбору моделей, еще не каждая из них его устроит. Он крайне не любит непрофессионалов, поэтому почти никогда не соглашается работать с немоделями.

– А как же эта девушка на фото? – спросила Клер.

– В ней должно быть что-то особенное, если сам Доминик Гемар согласился на фотосессию с ней.

Марсель еще раз пролистал страницы журнала. Затем он перевел взгляд на Анну и, нахмурившись, задумался о чем-то. Ведьма испугалась, что он как профессионал обнаружит сходство, и поспешила сменить тему, переключив внимание друзей на первую попавшуюся ей на глаза книгу.

Когда почти все гости уже разъехались, Анна предложила Марселю помочь навести порядок после вечеринки. Покончив со всеми делами, они остались вдвоем, и фотограф попросил девушку побыть с ним еще некоторое время, пообещав после проводить домой.

Приготовив Анне и себе кофе, Марсель включил ноутбук и показал ей снимки, сделанные им во время празднования юбилея в кафе «Ривер». Молодой человек заметил, что Анна весьма фотогенична, и, вернувшись к разговору о моделях, добавил, что она с легкостью могла бы составить им конкуренцию. Ведьма сделала вид, что смущена его комплиментом, и, не желая больше это обсуждать, выразила интерес к музыке, хранящейся на жестком диске его ноутбука. Прослушав несколько песен, они обсудили различные направления, и тут Марсель спросил:

– Кстати, ты уже слышала новую песню «Мистерии»?

– Нет, – ответила Анна.

– Она вчера появилась на их официальном сайте, – сказал фотограф. – И это странно, потому что обычно музыканты так просто не выкладывают новый материал в сеть.

Каждый раз, когда заходила речь о «Мистерии», девушка ощущала неприятное волнение. Все это время, проведенное вдали от дома, она запрещала себе интересоваться тем, что могло ей напомнить о Ники. Сообщение о новой песне заставило Анну испытать разнообразие противоречивых чувств.

С одной стороны, упоминание «Мистерии», как обычно, отдалось болью в сердце. С другой стороны, любопытство и жажда нового удовольствия призывали без промедления их утолить. И в то же время ведьма злилась на Ники за то, что ему удалось так быстро, в отличие от нее, прийти в себя после расставания, что он уже смог написать песню.

Между тем Марсель вышел в сеть и включил трек. Баллада называлась «Очиститься от зелья», и, прослушав ее, Анна поняла, что ошибалась, когда думала, что Ники так легко все пережил. Низкие, тяжелые звуки, гнетущие образы и голос, на первый взгляд, лишенный эмоций, но вместе с тем эта не свойственная ему сдержанность только усиливала общее мрачное и потрясающее впечатление от песни.

Анна замерла, пораженная силой и драматизмом мелодии, и как будто перестала замечать происходящее вокруг. Когда Марсель заговорил с ней, девушка вздрогнула от неожиданности. Фотограф захотел узнать, что она думает о новой балладе, но Анна отказалась обсуждать это, сославшись на то, что ей необходимо несколько раз прослушать песню, чтобы составить свое мнение о ней. Попрощавшись с Марселем, ведьма убедила его, что сможет сама добраться до дома, и, покинув его квартиру, взлетела ввысь, окружив себя звуками музыки.

Марсель

После того как Анни ушла, Марсель еще некоторое время бродил по своей квартире, находясь под впечатлением от прошедшего вечера. Швейцарка нравилась ему все больше. Несмотря на то, что между ними были по-прежнему дружеские отношения, Делаж видел, что Анни, без сомнения, выделяет его среди других. И хотя она ничего ему не обещала, фотограф решил для себя, что девушка стоит того, чтобы ждать столько, сколько необходимо.

Марсель мечтательно вздохнул и на миг закрыл глаза, пытаясь вызвать в памяти ее образ. Анни, бесспорно, была красива, но явно не старалась привлечь внимание к своему внешнему виду, в выборе одежды не изменяя джинсам и свободным свитшотам. Она была открыта и доброжелательна в общении, но сдержанна в проявлении эмоций. В работе девушка была требовательна к себе, отличалась твердостью в принятии решений и могла с легкостью убедить собеседника в своей правоте и заставить делать то, что ей было нужно, но не злоупотребляла этим, что выдавало в ней не манипулятора, а человека с очевидными лидерскими качествами.

Каждый раз, когда Марсель разговаривал с Анни или просто наблюдал за ней, он чувствовал противоречие и не знал, как его объяснить. Было ли это с ее стороны притворством, игрой, как будто она придумала себе образ скромной, немногословной девушки, а на самом деле вовсе такой не была? Скорее всего, размышлял фотограф, Анни в равной степени обладала всеми качествами, и их сочетание в одном человеке было не странностью, а ее своеобразием.

Погруженный в мысли о швейцарке, Марсель посмотрел на свой ноутбук и вспомнил о том, что его сегодня особенно поразило в девушке. Это был ее взгляд, когда она слушала новую песню «Мистерии». Фотограф никогда прежде не видел ее в таком состоянии. Ее волшебные ярко-зеленые глаза потемнели, в них зажглись искры удовольствия, смешанного с тоской и болью, как будто Анни была способна всем телом поглощать звуки печальной мелодии песни.

Марсель захотел узнать, что именно в ней так потрясло девушку, и решил снова прослушать запись. Баллада была прекрасна. И хотя она понравилась ему с первого раза, сейчас он чувствовал, что к его восприятию добавилось что-то новое. Фотограф подумал, что теперь эта песня навсегда будет связана в его голове с образом девушки. Марсель слушал музыку, и взгляд Анни, ясный и загадочный, спокойный и опасный, тут же возникал в воображении молодого человека.

Прокрутив запись несколько раз, Марсель оставил свой отзыв в гостевом разделе официального сайта «Мистерии» среди тысяч других восторженных сообщений. Вдохновленный музыкой и впечатлением от вечера и прекрасной швейцарки фотограф подписал свой пост именем «Альпийская чародейка».

Анна

– «Альпийская чародейка»? Ты это серьезно? – с улыбкой удивилась Анна.

– Ну, – смущенно пожал плечами фотограф, – такое было настроение. Знаешь, вечер, красивая музыка и ты…

– Я Марселя как раз прекрасно понимаю, – заметил Уолтер. – Анни, ты можешь очаровать кого угодно.

– Вы заставляете меня краснеть, – без тени кокетства произнесла девушка.

Они втроем обедали в кафе напротив здания редакции, и Марсель уже не в первый раз за прошедшую после его дня рождения неделю завел разговор о новой песне «Мистерии» и о том, как ее приняли фанаты.

– А какой комментарий ты оставила? – спросил фотограф.

– Я этого не делала.

– Почему? – удивился Марсель.

– Ну, не все же фанаты комментируют творчество любимых исполнителей, – ответил за Анну Уолтер. – Если бы тысячи поклонников «Мистерии» разом зашли на их сайт, у его администраторов прибавилось бы работы.

Закончив обед, они вернулись в редакцию. Когда они вышли из лифта на пятом этаже, то столкнулись с Линдой Кэмерон из отдела верстки.

– О, Анни, – сказала Линда, – там тебя ищет какой-то молодой человек.

Ведьма озадаченно нахмурилась. Она не представляла себе, кто бы это мог быть, так как здесь у нее не было знакомых не из числа сотрудников редакции, а из прежних друзей никто не знал, что Анна в Летбридже.

Войдя в офис, девушка окинула взглядом огромное помещение и, не заметив нового человека, направилась к своему столу, продолжая перебирать в голове возможные варианты. Вскоре она увидела того, чье появление здесь было сложнее всего предположить.

Ники стоял спиной к окну и с едва заметной улыбкой смотрел на Анну. Она замерла от неожиданности и не могла пошевелиться, почувствовав, как ее сердце и сосуды как будто слились в единый, невероятных размеров молот, который своим оглушительным боем мгновенно парализовал все ее тело. В голове ведьмы за секунду вспыхнули тысячи мыслей, заполнив ее сознание хаосом и невозможностью ни о чем думать.

Анна слегка покачала головой, пытаясь прийти в себя. Она знала, что ее друзья и коллеги, заинтересовавшись неожиданным посетителем, наблюдают за ними. И, должно быть, предположила девушка, со стороны ее поведение выглядит странно. Анна продолжала стоять на месте не в силах сделать шаг. Ники сам подошел к ней и, с некоторым сомнением заглянув в ее ярко-изумрудные глаза, сказал по-немецки:

– Здравствуй, Анна.

Окончательно справившись с потрясением, ведьма улыбнулась молодому человеку. Ее взгляд заблестел от предвкушения игры. Впервые за долгое время она почувствовала, как в клетках тела нагрелся Эфир. И первая мысль, которая сформировалась в сознании Анны, звучала так: как глупо было отказываться от себя, своей сути и удовольствия.

– Как ты меня нашел? – спросила ведьма.

– Ты попалась в мою ловушку, – с улыбкой ответил Ники и, видя ее удивленный взгляд, добавил: – Я потом расскажу, если захочешь, – затем он посмотрел на окружавших их сотрудников редакции, которые не спешили возвращаться к работе. – Кажется, мы снова устроили небольшое представление, – сказал музыкант.

– Это бесспорно, – весело согласилась девушка. – Зрители точно не остались разочарованными.

– Хочешь их еще больше порадовать? Тогда разреши мне тебя поцеловать.

Как только Анна, не задумываясь, кивнула ему в ответ, Ники одно мгновение наслаждался ее сверкающим нетерпеливыми искрами взглядом, а затем нежно и уверенно прикоснулся к ее губам.

Ники

Когда Анна ушла, Ники злился и ненавидел ее еще долгое время. Его раздражало любое напоминание о девушке, и даже с друзьями он отказывался обсуждать причины их расставания. Раньше рядом с Анной музыкант думал, что если такое случится, он не сможет до конца прийти в себя, это отрицательно скажется на творчестве и навсегда его изменит. Но когда это произошло, Ники казалось, что он чувствует только злость, которая не позволяла ему погрузиться в отчаяние, а наоборот, как будто подгоняла его, заставляя работать с удвоенной силой.

Концерт за концертом, запись новых песен в студии – Ники не разрешал себе останавливаться, боясь, что отдых и свободное время он будет тратить на мысли об Анне, и это неизбежно приведет его к страданию. Два месяца прошли в этой напряженной гонке. Музыкант терял силы, злость отступала, сменившись грустью и желанием остаться одному. Ники стал проводить больше времени дома, и музыка помогала ему преодолеть боль.

Он сидел в домашней студии, и настроение, унылое и возбужденное, удрученное и беспокойное, направляло его пальцы, которые как будто сами собой скользили по клавишам. Песня соединила в себе все, что Ники пережил. Волшебство и расставание, ненависть и печаль звучали в каждой ноте угрюмой мелодии. Когда баллада была готова, музыкант наконец смог понять, что он по-настоящему чувствует, и как ему следует действовать дальше.

Он признался себе, что все еще любит Анну, и не представлял, что может прекратить это делать. И поэтому единственно правильным выходом, на его взгляд, было сказать ей об этом.

Конечно, Ники надеялся, что ему удастся убедить ее вернуться, но при этом готовил себя к тому, что Анна откажется изменить свое решение.

Молодой человек отбросил мысли о ее возможных новых отношениях, о том, что благодаря магии ведьма легко, в отличие от него, пережила их расставание. Ники думал только об одном: он должен увидеть Анну и поговорить с ней.

К его удивлению, сделать это оказалось непросто. Девушка не отвечала ни по одному из ее телефонных номеров, которые были у музыканта. Позвонив Францу, Ники узнал, что Анна временно передала все свои дела и уехала, не сообщив никому, где она будет находиться и когда вернется. Из разговора с администратором Эосберга молодой человек понял, что Венцель действительно не знает, где Анна, и сам ждет ее возвращения. Попросив у Франца номер телефона Д’Араго, Ники решил связаться с французом.

– Жан-Пьер, – сказал музыкант после приветствия, – я бы хотел встретиться с тобой.

– Хм, – усмехнулся колдун и, несколько помедлив, ответил: – У меня сейчас очень много дел. Я готовлюсь к новой выставке.

– Я не отниму у тебя много времени и могу сам приехать к тебе.

– Я не вижу в этом необходимости, – холодно сказал француз. – Ты, должно быть, ищешь Анни. Так вот я не смогу тебе в этом помочь.

– Давай обсудим это при встрече, – настаивал Ники.

– Я не понимаю, чего ты от меня ждешь, – ответил Жан-Пьер и, рассчитывая закончить диалог, добавил: – Извини, я, правда, очень занят.

– Где ты находишься? – не собираясь отступать, спросил музыкант.

– Ники! – потеряв терпение, воскликнул колдун. – Ты на самом деле не способен уловить в моих словах мое нежелание встречаться с тобой или только делаешь вид?

– Жан-Пьер, – спокойно произнес молодой человек, – неужели ты боишься, что при встрече не сможешь мне солгать, что тебе неизвестно, где Анна?

– Хорошо, – сдался француз. – Я жду тебя завтра к восьми часам в моем поместье.

Самолет из Дюссельдорфа приземлился в аэропорту Шамбери в пять часов вечера. Взяв напрокат автомобиль, Ники прибыл в поместье Д’Араго к восьми. Хозяин дома ждал музыканта в большой гостиной, куда молодого человека проводил дворецкий. Жан-Пьер сидел в кресле с высокой спинкой и держал в руке бокал с коньяком. Он был явно враждебно настроен и даже не скрывал, что в данный момент раздражен. Когда Ники вошел в комнату, колдун сделал вид, что пытается изобразить гостеприимного хозяина: он небрежно кивнул молодому человеку и указал на диван напротив.

– Коньяк, вино, кофе? – с демонстративным равнодушием спросил француз.

– Ничего.

– Ты теперь отказываешься от напитков, которые предлагают тебе колдуны и ведьмы? – усмехнулся Д’Араго.

– Вроде того, – ответил Ники.

– Итак, – произнес Жан-Пьер, сделав глоток из бокала, – что ты такого хотел сказать или спросить, о чем нельзя было говорить по телефону?

– Я собираюсь убедить тебя помочь мне найти Анну, – спокойно и уверенно сказал музыкант.

– Хм, зачем я буду это делать? – холодно пожал плечами колдун. – Анни – мой близкий друг. Если она не хочет, чтобы ее нашли, то выдав ее, я нарушу законы дружбы. Ты так не считаешь?

Ники молчал, пытаясь оценить вероятность того, что Д’Араго известно, где Анна.

– Я считаю, что ты скрываешь ее местонахождение по другой причине.

– Может, и так. Но что это меняет? – с вызовом ответил Жан-Пьер и добавил с заметным раздражением: – В любом случае, этот разговор не имеет смысла, потому что я не знаю, где сейчас Анни.

Музыкант задумался над тем, что мешает ему поверить французу: неприязнь к нему как к человеку или как к колдуну-разрушителю. Между тем Д’Араго продолжил:

– Почему бы тебе не обратиться к Франсуа? Ему наверняка все известно. Я понимаю, это будет сложно. Он крайне предан своей хозяйке, даже больше, чем…

– Чем ты? – спросил Ники с легкой насмешкой.

Глаза Жан-Пьера гневно сверкнули. Он резко подался вперед, и бокал исчез из его ладони.

– Ты думаешь, что хорошо ее знаешь? – озлобленно произнес колдун. – Я тебя разочарую. Анни – жестокий и самый опасный разрушитель. И отношения с тобой этого не изменили. Тебе еще повезло, что она пожалела тебя и не стала разбивать сердце.

– Представляю, как тебе бы этого хотелось, – сказал Ники, которому доставляло определенное удовольствие выводить из себя этого самовлюбленного француза. Тот даже не пытался сдерживать себя. Он вскочил с кресла, его глаза разъяренно пылали, а вокруг пальцев рук заблестели вспышки Эфира.

– Ты способен осознать, насколько ты сейчас уязвим и ничтожен, находясь в одной комнате с могущественным носителем магии?

Ники скептически поднял брови.

– Вряд ли таким уж могущественным.

Это замечание оказалось решающим, и яркая магическая вспышка от руки Д’Араго угрожающе устремилась в тело молодого человека, но, не долетев миллиметра, рассыпалась на множество искр. Музыкант поднялся с дивана, осматривая себя. Не обнаружив никаких повреждений, Ники понял, что сработало защитное заклинание Анны.

– Я думал, разрушители лучше владеют собой, – усмехнулся он. – Впрочем, я могу судить только по одному из вас.

Жан-Пьер озадаченно смотрел на музыканта. Ярость в его взгляде сменилась удивлением. Вторая атакующая вспышка только подтвердила неуязвимость Ники, который лишь снисходительно улыбался, ожидая, когда колдуну надоест испытывать на нем свою магию.

– Невероятно! – воскликнул француз. – Ей все-таки удалось это. Ты даже не представляешь, насколько трудно создать заклинание от враждебного магического воздействия, чтобы оно смогло защитить от нападения такой силы. Что бы ты там себе ни думал, я все-таки – не самый слабый колдун.

– Я знаю, Жан-Пьер, – примирительно сказал Ники. – И я вовсе так не думал, когда говорил это.

Д’Араго кивнул ему и, задумавшись, некоторое время молчал. Затем он повернулся к молодому человеку и произнес:

– Прости, Ники. Я считал, что это ты виноват в том, что Анни скрылась от всех друзей.

– Значит, ты действительно не знаешь, где она?

– Когда мы разговаривали с ней последний раз, она сказала, что едет в Канаду кататься на сноуборде, заявила, что не хочет никого видеть, и не знает, когда вернется. Так что Канада это все, что мне известно, – развел руками колдун.

– Ну, хоть что-то, – отстраненно проговорил Ники, обдумывая возникший в голове план.

– Как ты собираешься ее искать? – спросил Жан-Пьер. – Анни – самая сильная ведьма. Если она решила ото всех скрыться, то никто не сможет ее найти, тем более ты. Извини, – улыбнулся француз, – я имею в виду человек, не владеющий магией.

– Сомневаюсь, что Анна предполагает, что я буду ее искать, – ответил музыкант, вставая с дивана. – Так что у меня будет преимущество, – он помедлил и, посмотрев на колдуна, сказал: – Спасибо, Жан-Пьер.

– Ники, подожди, – остановил его Д’Араго. – Желаю удачи. Правда.

Вернувшись домой, Роннет встретился с Юргеном Кунцем, администратором официального сайта «Мистерии», и узнал у него о возможности отслеживать посещение сайта фанатами. Кунц установил программу, которая могла фиксировать частоту посещений сайта пользователями и их ай-пи-адреса. Затем Ники приступил к записи баллады «Очиститься от зелья», которую он сочинил после расставания с Анной. Этой песней он надеялся привлечь ее внимание и заставить ее обнаружить себя в сети.

Музыкант понимал, что у него мало шансов узнать девушку среди тысяч поклонников, но верил в удачу и надеялся благодаря программе ограничить круг поиска.

Новая песня появилась на сайте двадцать восьмого февраля, и Ники лично следил за реакцией фанатов не только на официальном сайте, но и на всех известных ему ресурсах, посвященных тяжелой музыке. Молодой человек знал об особенности Анны много раз подряд прокручивать понравившуюся песню, поэтому, когда статистика посещений сайта выявила три ай-пи-адреса в Канаде, с которых производилось максимальное количество прослушиваний нового трека, Ники с надеждой предположил, что один из этих адресов принадлежит Анне.

Чтобы выяснить это музыкант решил обратиться в одно частное детективное агентство. Он сообщил профессионалам все, что ему было известно о местонахождении девушки. Один из детективов, владеющий французским языком, поехал в город Сен-Жером, лежащий недалеко от Монреаля, другой взял на себя Ванкувер, а Ники отправился в Летбридж. Конечно, он мог бы полностью довериться профессионалам, однако подумал, что не выдержит ожидания, и к тому же у него была еще одна причина считать Летбридж наиболее перспективной целью.

Дело в том, что один из комментариев поклонников на официальном сайте был оставлен пользователем по имени «Альпийская чародейка», также находящемся в Летбридже. И хотя Ники понимал, что вероятность того, что это – Анна, была крайне мала (во-первых, стиль сообщения не соответствовал стилю речи девушки, и, во-вторых, она вряд ли бы выбрала себе такой псевдоним), тем не менее, он хотел верить, что этот знак судьбы приведет его к желанной цели.

Прибыв в Летбридж к вечеру седьмого марта, Ники остановился в гостинице «Чарльз Стрит» и собирался завтра встретиться с Хью Барри, местным полицейским в отставке, занимающимся частными расследованиями.

На следующее утро мистер Барри, получив от молодого человека всю информацию, заверил Ники, что, если Анна в Летбридже, то он гарантированно найдет ее, после чего, договорившись встретиться с музыкантом вечером, отправился выяснять, кому принадлежат два ай-пи-адреса – фаната, который тридцать раз прослушал песню, и обладателя псевдонима «Альпийская чародейка».

Ники не оставалось ничего другого, кроме как терпеливо ждать вечера. Не зная, чем себя занять в незнакомом городе, молодой человек бродил по набережной и через некоторое время поймал себя на мысли, что с надеждой вглядывается в лица проходящих мимо девушек. Интересно, подумал Ники, если Анна все-таки в Летбридже, какова вероятность, что она вот так вдруг встретится ему на улице?

Приказав себе отбросить приятные, но нереальные фантазии, музыкант зашел в первое попавшееся ему кафе, чтобы выпить кофе. Окинув взглядом небольшое помещение, Ники занял место за столиком у окна. В кафе было немноголюдно, вместе с ним всего пять посетителей. За соседним столом сидели две девушки и что-то оживленно обсуждали.

– И знаешь, что на этот раз? – возмущенно обратилась одна из них к своей собеседнице. – Представляешь, ей не понравилось слово «узреть». Якобы оно не соответствует стилю статьи. Я до сих пор вне себя! – гневно выдохнула она.

– Камилла, успокойся, – сказала ее подруга. – Поверь, она не стоит твоих нервов.

– Я знаю, но… – явно не желая следовать ее совету, ответила Камилла и, достав из сумки несколько листов с текстом, продолжила: – Нет, Шеннон, ты только послушай, что она мне тут написала. «Слово «узреть» относится к высокому и поэтическому стилю, и его использование в публицистике возможно только в ироническом контексте». А моя статья, по ее мнению, не тот случай.

– Забудь, – Шеннон опять попыталась ее успокоить. – Зачем придавать такое значение словам какой-то там… Кем она работает?

– Всего лишь корректором, – вновь возмутилась Камилла. – И меня удивляет, почему все вокруг ее слушают, и Эдна, и Блэйз. Мужчины вообще ведут себя неадекватно в ее присутствии. Как будто у них отключаются мозги. И главное, непонятно, что в этой швейцарке такого особенного.

До этого момента разговор девушек развлекал и забавлял Ники. Но последняя фраза Камиллы заставила его прислушаться к диалогу с особым вниманием.

– Сколько ей лет? – спросила Шеннон.

– Точно не знаю, где-то около двадцати пяти.

– Она, правда, так хороша собой?

– В том-то и дело, что ничего особенного, – повторила Камилла и, усмехнувшись, добавила: – Кажется, что ей неизвестно слово «парикмахер», и, похоже, она так увлечена стилями речи, что не обращает внимания на стиль в одежде. Носит какие-то бесформенные вещи.

– Чем же в таком случае она привлекает мужчин? – удивилась Шеннон.

– Я сама не могу понять, – с презрением в голосе проговорила Камилла. – Но кто-нибудь из них постоянно находится около нее. Обычно это наш фотограф Марсель Делаж. Знаешь, что меня бесит больше всего и, кстати, не только меня? Когда они начинают говорить друг с другом по-французски.

– Да, помню, ты рассказывала, что это ее родной язык.

Прежде чем Камилла успела ответить подруге, Ники обратился к ним:

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор. Я стал невольным слушателем, – улыбнулся музыкант. – Дело в том, что я разыскиваю девушку, похожую по описанию на ту, о которой вы говорите. Не могли бы вы мне помочь?

Камилла окинула взглядом привлекательного молодого человека и с улыбкой указала ему на стул за их столом.

– А вы из полиции? Она совершила какое-то преступление? – заинтересованно расспрашивала Камилла.

– Я пока не уверен, что речь идет об одной и той же девушке, – осторожно остановил ее Ники. – Как ее зовут?

– Анни Д’Орор. Это она?

Музыкант пожал плечами.

– Имя может быть ненастоящим.

– Я так и знала, что она скрывается от полиции! – торжествующе воскликнула Камилла.

– А почему вы так решили?

– Она переехала в Летбридж из Лондона, только подумайте, в провинциальный канадский город из столицы Великобритании! Обычно все стремятся сделать наоборот.

Ники согласно закивал головой и задал следующий вопрос:

– А когда это произошло?

– Ну, – задумалась Камилла, – она устроилась корректором к нам в редакцию около четырех месяцев назад. Наверное, в это время и переехала. Точно не знаю.

– Пожалуй, это мне подходит, – вслух размышлял музыкант. – Вы сказали редакция?

– Журнал «Эл-Дабл Ю», «Летбриджский уикенд», – пояснила Камилла. – А у вас есть ее фотография?

– Да, конечно, – ответил Ники, открывая фото Анны на своем смартфоне. – Но, боюсь, это не поможет, так как она способна изменить свою внешность до неузнаваемости.

Камилла, нахмурившись, некоторое время изучала фото.

– Сложно сказать, – наконец проговорила она. – Другая прическа, очки, и потом, девушка на фото одета со вкусом, в отличие от Анни. Впрочем, если она скрывается от полиции, тогда это все объясняет.

Ники на минуту задумался. Он вспомнил о том, что ему рассказывала Анна об итальянском художнике, которому она разбила сердце, и молодому человеку в голову пришла одна идея.

– Вы сказали, ее зовут Анни Д’Орор? Это ведь французское имя?

– Да…

– А как оно пишется? Вы знаете?

Камилла осмотрелась по сторонам в поисках того, на чем и чем можно было написать имя. Ники протянул ей свой смартфон, и она набрала на нем два слова. Взглянув на экран, музыкант сказал:

– Фамилия образована от слова «Аврора». Не так ли?

– Ну, да, наверное, – пожала плечами Камилла, не понимая, какое это могло иметь значение.

– Аврора – богиня утренней зари у древних римлян, – несколько отстраненно рассуждал молодой человек, а затем, с радостной улыбкой посмотрев на обеих девушек, добавил: – Знаете, как ее называли в Древней Греции? Эос.

Узнав у Камиллы адрес редакции «Эл-Дабл Ю», Ники тут же отправился туда за подтверждением своей догадки и с надеждой наконец увидеть Анну.

Анна

Когда Анна познакомила Ники с коллегами и друзьями, их изумлению, казалось, не было предела, а Марсель как будто вообще потерял дар речи, увидев музыканта в редакции и узнав, что именно его имела в виду Анна, когда говорила о своих прошлых отношениях. Возвращаясь вместе с Ники домой на машине, девушка слушала его рассказ о том, как ему удалось ее найти. Особенно ее поразило случайное знакомство молодого человека с Камиллой Боу, так как до этого момента ведьма с трудом могла представить себе возможность того, что в ее жизни случится такое удачное стечение обстоятельств.

– Должно быть, это судьба, – с улыбкой сказал Ники в ответ на ее замечание и уже более серьезно добавил: – Я знаю, тебе не нравится, когда что-то необъяснимое и неконтролируемое вмешивается в твою жизнь.

Анна хотела возразить или согласиться с ним, но, так и не сделав выбор, промолчала. Тем временем подъехав к ее коттеджу, ведьма и музыкант вошли в дом. Когда они оставили верхнюю одежду в холле, девушка жестом пригласила Ники пройти в гостиную и, щелкнув пальцами, моментально зажгла огонь в камине.

– Мне этого не хватало, – сказал молодой человек, подойдя к камину.

– Да, – улыбнулась Анна, – магия незаменима в быту, когда живешь одна. Кофе? – спросила она, приблизившись к музыканту.

– Может, позже?– предложил Ники и, не медля ни секунды, привлек девушку к себе, тем самым решительно призывая ее отказаться от ненужных светских разговоров.

Ощущая, как неподвластный контролю, горящий поток Эфира беспощадно накаляет сосуды и клетки тела, а рецепторы кожи до боли стремительно отвечают на прикосновения, Анна с наслаждением выбросила из головы все мысли и подчинилась единственному чувству – желанию.

Темно-малахитовые глаза ведьмы пылали требовательным огнем, но она едва ли была способна в этот миг отдавать себе отчет в происходящем и своих действиях, потому что ее тело и сознание заполнил восторг, соединивший все пережитые за сегодняшний день эмоции: радость от встречи с любимым человеком, удовольствие вновь почувствовать его объятья и разделить с ним мгновение абсолютного блаженства. Черные, упругие пряди рассыпались по ее плечам и груди, вызвав улыбку восхищения на лице Ники.

– Этого мне не хватало больше всего, – произнес он, запустив свои пальцы в тяжелую массу блестящих локонов. Ведьма положила голову на его ладонь и, закрыв глаза, ощутила на своих губах упоительный поцелуй. Они сидели на мягком ковре перед камином, и Анна видела отражение огня в глазах молодого человека. Ники задумчиво водил пальцами по ее спине.

– Анна, ты не спросишь меня, зачем я приехал?

– Я знаю это, – уверенно проговорила девушка. – На мой взгляд, здесь может быть только одна причина. Ты хочешь, чтобы я вернулась.

– Да, – кивнул музыкант. – Я искал тебя, чтобы сказать…– Ники помедлил, подбирая слова. – Ты – самое удивительное, что произошло со мной, и я не хочу менять это ощущение на безопасность. Даже если ты права, и рядом с тобой я каждую минуту нахожусь под угрозой, прошу тебя, позволь мне самому решать, как мне распорядиться этим временем. Я хочу быть с тобой.

Анна молчала и, скорее, по привычке, чем из желания развлечься и заинтриговать молодого человека, не проявляла эмоций.

– Ники, я ошиблась, – наконец произнесла ведьма.

– В чем? – казалось, он не был готов к такому ответу.

– В том, что ты – мое уязвимое место. Мне жаль, что я это сказала. Тем более что это не так. Благодаря тебе растет сила моей магии. Удовольствие, которое я получаю от страданий других людей, ничтожно по сравнению с тем, когдая с тобой.

– Иными словами, ты хочешь сказать, – полусерьезно проговорил музыкант, – что я нужен тебе, чтобы ты могла стать еще более сильной ведьмой?

Анна рассерженно выдохнула. Ее взгляд остро вспыхнул.

– Ники! Так у меня пропадет всякое желание рассказывать тебе о своих чувствах.

– И о каких же чувствах ты пытаешься мне сказать? – продолжал улыбаться молодой человек.

– Ты хочешь услышать от меня признание в любви? – холодно произнесла ведьма.

– Почему бы нет?

Анна подбирала слова, чтобы снова возразить ему, но, устав сопротивляться и бороться с собой, смягчила взгляд и сказала:

– Я люблю тебя.

На его лице появилась радостная улыбка, но через секунду Ники с сомнением посмотрел на девушку.

– Значит ли это, что ты согласна вернуться?

– Да.

– Ко мне и в Европу? – уточнил музыкант.

Кивнув ему во второй раз, Анна поцеловала его в губы, легла на спину и потянула Ники за собой. Через некоторое время, восстанавливая дыхание после еще одного волнующего восхождения, они лежали рядом на ковре, и молодой человек нежно гладил ее плечи и грудь.

– Анна, ты можешь показать мне твой королевский камень? – вдруг попросил Ники. Ведьма провела рукой по своей коже, и появился черный бриллиант. Музыкант несколько секунд изучал его, а затем с улыбкой сказал: – Кажется, я не ошибся.

– О чем ты? – удивилась девушка.

Ники поднялся и принялся искать что-то в куче одежды, лежащей в метре от них.

– У меня есть для тебя подарок, – сказал он, протягивая Анне небольшую коробку. В глазах ведьмы зажглось любопытство. Она развязала декоративную ленту и обнаружила внутри кольцо с крупным черным бриллиантом, такой же формы, что и ее королевский камень. Анна с сомнением посмотрела на Ники.

– Оно твое в любом случае, – пояснил он. – Но я был бы счастлив, если бы ты приняла его в знак согласия выйти за меня замуж.

На этот раз ведьма не отказала себе в удовольствии выдержать холодную, мучительную паузу. Она надела кольцо на безымянный палец, вытянула руку перед собой и критично осмотрела камень со всех сторон. Заглянув в глаза Ники, девушка не без удовлетворения заметила в них растерянность.

– Анна, – начал музыкант, но ведьма остановила его, покачав головой. Затем, снова бросив взгляд на кольцо, она беззлобно рассмеялась и сказала:

– Я согласна.

– Как? Вот так просто, без уговоров? – удивился молодой человек. – У меня тут целая речь подготовлена.

– Ну, да, так просто, – улыбнулась ему Анна. – Но ты все равно можешь сказать мне все, что собирался.

– Ну, уж нет, – весело ответил Ники. – Лучше я оставлю это на тот случай, когда мне действительно будет необходимо тебя уговорить.

– Анни, я потрясен! – воскликнул Жан-Пьер, приземлившись на балкон ее комнаты. – Он все-таки нашел тебя! Как ему это удалось?

С радостью обняв друга, ведьма предложила ему кофе и за завтраком рассказала, где она провела прошедшую зиму, и что сделал Ники, чтобы разыскать ее.

– А как же все эти разговоры о самоотречении во имя безопасности любимого человека? – прищурившись, спросил Д’Араго.

– Не помню, чтобы я говорила о самоотречении. Ты ведь не думал всерьез, что мне в голову может прийти такая мысль?

– Хм, – усмехнулся француз ее тону. – Значит, ты больше не боишься за его жизнь?

Глубоко вздохнув, Анна ответила:

– Я не могу не бояться. Но расставание – не выход, – помедлив немного, девушка уверенно продолжила: – Сила моей магии велика. Если кто-нибудь снова решит испытать ее, то я буду готова к этому и не разочарую недоброжелателя. И не думай, Жан-Пьер, что я переоцениваю себя.

– О, дорогая, я ничуть не сомневаюсь в твоей силе, – произнес колдун. – Тем более что я видел твое защитное заклинание в действии.

Анна удивленно посмотрела на друга.

– Ники не говорил тебе об этом? Неожиданно, – француз улыбнулся своим мыслям и, обдумав что-то, рассказал ей о своей встрече с молодым человеком. Когда ведьма услышала, что Д’Араго попытался применить магию против музыканта, в ее взгляде вспыхнули ледяные искры.

– Жан-Пьер! Как я, по-твоему, должна воспринимать это?

– Ты можешь поблагодарить меня, к примеру, – с улыбкой предложил колдун.

– За то, что ты напал на Ники? – Анна была неприятно удивлена этой историей.

– Ох, Анни, – махнул рукой Жан-Пьер, – я был зол, раздражен и к тому же пьян. Подумай сама. Ты уезжаешь, никому не говоришь, куда, при этом выглядишь, как разрушитель, которому разбили сердце. Я не вижу тебя четыре месяца! И тут появляется Роннет и требует, чтобы я помог ему тебя найти. Я не выдержал. И потом, он сам вывел меня из себя.

– Я не ожидала от тебя такого, – сказала Анна. Она встала из-за стола и подошла к парапету. Увидев, как мартовское солнце освобождает крыши родного города от снежных шапок, девушка сделала глубокий вдох, закрыла глаза и ощутила, что в ее сердце нет больше злости и тревог, лишь радостный весенний трепет, пришедший на смену сомнениям тяжелой зимы. Жан-Пьер приблизился к Анне, встав сбоку.

– Анни, ты все еще сердишься на меня? – француз попытался заглянуть ведьме в глаза. – Поверь, даже несмотря на то, что я был пьян, я осознавал свои действия и не стал бы делать ничего такого, чего бы потом не смог исправить.

– Я знаю, – успокоила его девушка. – И ты прав, Жан-Пьер, мне стоит тебя поблагодарить за то, что ты протестировал мое защитное заклинание.

Д’Араго недоверчиво посмотрел на Анну.

– Прости, по твоему тону я не могу определить: это – ирония, или ты серьезно?

Ведьма повернулась к другу, искренне улыбнулась ему и, положив руку ему на грудь, сказала:

– Я, правда, больше не сержусь.

Жан-Пьер кивнул в ответ, и тут его взгляд упал на кольцо, надетое на безымянный палец ее руки.

– О, Анни, какая чудесная вещь! Ты специально выбирала его под королевский камень?

– Это не я. Это кольцо мне подарил Ники.

Девушке доставило удовольствие проследить, как изменилось выражение лица Д’Араго. Колдун сначала удивился, затем в его глазах отразилась догадка, которая явно была ему не по душе, и наконец он понял, что должен как-то отреагировать, но, очевидно, не сумев решиться, замер с открытым ртом. Анна рассмеялась и подтвердила предположение, застывшее во взгляде друга:

– Да, да, Жан-Пьер, я выхожу замуж.

Француз продолжал молчать еще около минуты.

– Я потрясен! – наконец проговорил он. – И что, ты теперь переедешь в Германию?

– Нет, – покачала головой ведьма, – мы, как и раньше, будем жить в трех странах.

– То есть, принципиально ничего не изменится, – заключил Жан-Пьер. – Зачем тогда выходить замуж?

– Ты на самом деле не понимаешь, или просто не хочешь, чтобы так было? – Анна направила на друга проницательный взгляд.

– Я думаю, ты догадываешься, какое впечатление произвела на меня эта новость, – сдержанно произнес Д’Араго. Он вновь замолчал на некоторое время. Ведьма не торопила его. После паузы Жан-Пьер сказал: – Анни, ты мой лучший друг и самый близкий человек, но я хотел бы видеть тебя в другом качестве, и ты это знаешь. Однако я понимаю, что поступил бы эгоистично, если бы сейчас начал тебя отговаривать от замужества. Поэтому мне остается только смириться и порадоваться за тебя.

– Милый Жан-Пьер, – в глазах девушки зажглись теплые искры, – это лучшее, что ты мог сказать мне.

Колдун улыбнулся, а потом, напустив на себя строгий вид, замахал руками.

– Ну, все, хватит сантиментов! Дай мне еще раз взглянуть на твое кольцо, – попросил он и, взяв руку Анны в свою ладонь, придирчиво осмотрел камень. – Впечатляет! – восхитился француз. – Не думал, что рок-музыка – настолько прибыльное занятие. Я так понимаю, свадьба тоже не будет скромной?

– Конечно, нет, – ответила ведьма. – Скромность не в нашем стиле.

– Да уж, вы оба не откажетесь устроить грандиозное представление из собственной свадьбы. И когда же произойдет это счастливое событие?

– Одиннадцатого июля. И кстати, Жан-Пьер, – Анна замолчала, внимательно присмотрелась к колдуну, пытаясь отгадать его реакцию на то, что она собиралась ему сказать. – Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.

– Конечно, дорогая. О чем речь? – выразил готовность француз.

Ведьма вновь помедлила, а затем произнесла твердым голосом:

– Я хочу, чтобы именно ты повел меня к алтарю.

– Что?! – воскликнул Д’Араго. – Ты издеваешься надо мной? Ты ведь не надеялась, что я сочту это за честь и с радостью соглашусь?

Жан-Пьер убедительно разыгрывал оскорбленного в лучших чувствах друга.

– Нет, – вздохнула Анна, – не надеялась. Я опасалась именно такой реакции.

– А как же иначе, Анни? – продолжал возмущаться колдун. – Ты собираешься назначить меня на роль посаженого отца. То есть, мало того, что делаешь меня старше на одно поколение, так еще хочешь, чтобы я, согласно католическому обряду, собственноручно у всех на глазах отдал тебя своему сопернику?

– Жан-Пьер, – терпеливо отвечала ему девушка, – ты же понимаешь, что обряд – это условность, дань традиции, в нашем случае часть шоу. Не стоит видеть в этом скрытый смысл. И еще, Ники – не соперник тебе.

– Ты, конечно, имеешь в виду, что это я ему не соперник, – уточнил француз.

– И то, и другое верно.

– Хм, – сердито хмыкнул Д’Араго. – А разве эту функцию не должен выполнять женатый мужчина? Кажется, так по правилам? Так что я в любом случае не подхожу.

– И давно ты стал ревностным католиком? – усмехнулась ведьма, а затем серьезно добавила: – Это не имеет значения. Для меня в этом во всем важна твоя поддержка. Я прошу тебя, Жан-Пьер.

Колдун некоторое время обдумывал ее слова. Он вернулся за стол, налил себе еще кофе и только после этого взглянул на девушку и с хитрой улыбкой проговорил:

– Хорошо, но у меня есть условие. Я хочу первым увидеть тебя в свадебном платье.

– Договорились, – ответила ему Анна, также усаживаясь в кресло. Сделав глоток воды, она сменила тему: – А теперь расскажи мне, что нового?

– В подвластном тебе королевстве? – улыбнулся француз.

– Да. Интересно, насколько оно мне подвластно, – серьезным тоном произнесла Анна. – Я слышала о нападениях на ведьм и колдунов на территории Соединенных Штатов.

– Что ж, – вздохнул Жан-Пьер, – я не хотел тебя беспокоить или пугать, тем более, что все это пока – только слухи, но раз уж ты знаешь… В общем, вот, что мне известно: ты ведь помнишь, кто такие воины серпенты?

– Клан «чистая кровь», – сказала Анна с презрительной усмешкой.

– Именно. Поговаривают, что они нападают на тех ведьм и колдунов, которые, по их мнению, оскверняют Эфир своей связью с людьми, не владеющими магией.

– И сколько человек пострадало?

– Около десятка. Но опять же, по слухам, – ответил Жан-Пьер. – В этом деле вообще ничего нельзя сказать точно. Никто не погиб, а эти несчастные так запуганы, что не рискнут обвинять кого-то в нападении.

– Откуда же берутся слухи? – спросила ведьма.

– Ну, знаешь, кто-то, возможно, был неосторожен или захотел похвастаться. К тому же, многие родственники жертв пытаются сами проводить расследования. А ты сама как об этом узнала? – поинтересовался Д’Араго.

– На портале «Любители добрых дел», – Анна упомянула сайт, известный под таким названием людям, не владеющим магией. На самом деле он именовался «Колдовство в мире» и был самым популярным интернет-ресурсом среди ведьм и колдунов.

– Тогда ты, наверняка, знаешь о «Манифесте чистой крови», который был опубликован на этом сайте около трех месяцев назад?

– Только из разговоров. Что это вообще за чушь?

– Считается, что именно этот манифест, подписанный воинами серпенты, послужил поводом связать случаи нападения с их кланом. Эти борцы чистой крови, – усмехнулся Жан-Пьер, – призывали всех вспомнить истинный смысл колдовства, осознать себя носителем уникальной силы, а свое тело – сосудом «Великого Эфира», или что-то в этом роде, ну и, не допускать смешения «высшей крови» с кровью слабых людей. Как тебе это нравится?

Анна согласно закивала в ответ на его возмущение.

– И кстати, – продолжал француз, – авторы манифеста упоминали, не называя имен, конечно, об одной чрезвычайно могущественной ведьме, которая вместо того, чтобы, на их взгляд, использовать свою силу для защиты их идей, мало того, что порочит свое звание любовными отношениями с обычным человеком, так еще и делает это открыто, допуская его в общество ведьм и колдунов.

Жан-Пьер смотрел на девушку, ожидая, что она ответит на этот очевидный намек.

– Что ты хочешь от меня услышать? – пожала плечами Анна.

– Ну, не знаю. Разве ты не должна как-то отреагировать на это?

– Не исключено, что именно этого они и добиваются, – серьезно предположила ведьма. – Но я не буду этого делать. К тому же, если нет никаких прямых обвинений, я не считаю разумным ввязываться в пустые дискуссии на тему «чистой крови», или хуже того, в борьбу с неустановленными преступниками.

– Твое право, – отозвался француз. – Но я все равно не стал бы их недооценивать. Известно, что Сирил Кодрингтон – предводитель воинов серпенты – жаждет занять твое место, и, по некоторым данным, он приготовил для тебя монстра.

– Неужели настоящую серпенту? – полусерьезно удивилась Анна. – Жан-Пьер, скажи честно, сколько раз за последние годы до тебя доходили слухи о волнениях в колдовской среде, о недовольных королевской властью, о появлении монстров?

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Анни. Но это не повод игнорировать их, – Д’Араго на мгновение задумался. – Мы с тобой привыкли к жизни, которую ведем, но это не значит, что не произойдет ничего, что может ее изменить.

– Все это мне известно, – нетерпеливо махнула рукой ведьма. Сейчас у нее не было настроения погружаться в мысли о возможной угрозе в будущем. – И ты знаешь, что легкомыслию и беспечности я всегда предпочитаю расчет и подготовку к любым неприятностям.

– То есть, манифест не произвел на тебя впечатления, и свадьба все-таки состоится? – с улыбкой спросил француз, наконец понизив степень серьезности разговора.

– Вот оно что! – подхватив его тон, ответила Анна. – Так ты надеялся меня отговорить? Знаешь, Жан-Пьер, теперь я с еще большим удовольствием буду делать то, в чем меня обвиняют эти воины чистой крови.

– Хочешь вызвать осуждение подданных?

– Осуждение и зависть, что я позволяю себе поступать так, как мне вздумается, – добавила девушка.

– Все-таки ведьма в тебе сильнее человека, – заметил Д’Араго. – За это я тебя и люблю.

Через три дня после разговора Анны с Жан-Пьером в Эосберг приехал Ники. В тот момент, когда музыкант позвонил и сообщил, что подъезжает к замку, Анна обсуждала с Францем возможность Эосберга принять всех приглашенных на свадьбу гостей. Венцель предложил для этой цели временно обустроить дополнительные комнаты. Кроме того, ведьма поручила секретарю подготовить список фирм, специализирующихся на дизайне интерьера, заметив, что собирается, помимо всего прочего, заняться переоборудованием комнат на своем этаже.

Когда Анна спустилась в холл, Ники находился рядом со стойкой администратора и беседовал со служащими отеля. Поцеловав молодого человека, ведьма с улыбкой спросила:

– Надеюсь, ты еще не забыл, где моя комната? Найдешь дорогу?

– Не уверен, – таким же тоном ответил Ники. – В твоем замке легко заблудиться. Проводишь меня?

– Я думаю, ты справишься сам, – сказала девушка, мягко убирая его руку со своей талии. – Видишь ли, мне еще нужно зайти в финансовый отдел.

– Снова дела? – нахмурился музыкант.

– Да, – вздохнув, кивнула ему Анна. – Но я обещаю, что скоро освобожусь.

– Как скоро?

– Я присоединюсь к тебе через двадцать минут, – твердо произнесла ведьма и тут же добавила: – Если я опоздаю, то я исполню любое твое желание.

– Отлично. Договорились, – ответил Ники и направился к лифту.

Закончив дела, Анна поднялась к себе на седьмой этаж. Увидев девушку, музыкант покинул балкон и вернулся в комнату.

– В той квартире, о которой я тебе говорил, конечно, не такой большой балкон, но в качестве взлетно-посадочной площадки вполне подойдет, – улыбнулся молодой человек.

– Ты же знаешь, я не люблю летать, когда мы вместе.

– Кстати, почему? – спросил Ники.

– Мне и с тобой хорошо, – небрежно пожала плечами Анна. – И насчет квартиры, ты уверен, что это настолько необходимо? Мне казалось, что тебя вполне устраивает твое жилье.

– Устраивало. Но все-таки, несмотря на размеры, моя квартира рассчитана на одного человека. А я хочу, чтобы и тебе было удобно.

– Мне и так удобно, – заверила его ведьма. – Я уже давно привыкла к частой смене обстановки и способна чувствовать себя как дома в любом месте.

– Анна, я хочу, чтобы в новой квартире ты не чувствовала себя, как дома, а была дома. И потом, – продолжил Ники с улыбкой, – должно же после свадьбы что-то измениться.

– Ты прав, – ответила девушка. – Кстати, насчет свадьбы. Жан-Пьер согласился.

– О, ты его долго уговаривала?

– Ну, – усмехнулась Анна, – он, конечно, сначала возмущался, но в конце концов не смог мне отказать. Мне пришлось взамен кое-что ему пообещать. Надеюсь, ты не будешь против?

Заметив в глазах ведьмы опасный блеск, Ники сделал вид, что недоволен.

– Я еще не знаю, о чем речь, но, кажется, я уже против, – ответил он. – Не доверяю я этому французу.

– Он всего лишь хочет первым увидеть меня в свадебном платье, – успокоила его Анна.

– Вот как? Что ж, – рассуждал молодой человек, – раз уж это в любом случае буду не я… Тогда не возражаю, – он пожал плечами и, сделав паузу, спросил: – Скажи, Анна, твое платье, оно ведь будет белым?

– Я еще не думала об этом. Но вообще-то мой цвет – черный, ты же знаешь, – ответила девушка. – Впрочем, если это доставит тебе удовольствие, я рассмотрю традиционный вариант.

– Я уверен, что у тебя отлично получится подобрать такое белое платье, надев которое ты могла бы не изменять себе.

– Я постараюсь, – пообещала ему Анна. – Ну, что, пойдем обедать?

– Не спеши, – остановил ее Ники и в ответ на ее вопросительный взгляд сказал: – Ты все-таки опоздала.

– Неужели? – с притворным удивлением произнесла ведьма.

Музыкант кивнул.

– Ну, хорошо. И что же ты хочешь? – в глазах Анны зажглись колдовские искры.

Ники медленно окинул взглядом девушку, одетую в платье из светло-голубого денима. Его интригующий взгляд заставлял сердце ведьмы сбиваться с ритма.

– Раздевайся, – сказал Ники.

– Это твое желание? – на этот раз Анна была удивлена по-настоящему.

– Нет, но, чтобы его исполнить, тебе все равно придется раздеться.

Она пожала плечами, затем сняла туфли и принялась расстегивать пуговицы на своем платье. Соскользнув с плеч девушки, оно не упало на пол, а растворилось в воздухе так же, как вслед за ним исчезло ее нижнее белье. Обнаженная ведьма стояла перед молодым человеком и, следя за его взглядом, с интересом ждала продолжения. Ники подошел к ней, наклонил голову и обхватил губами чувствительный венец ее груди. Насладившись нежной кожей Анны, он поднял глаза и произнес:

– Я хочу кое-что увидеть.

Девушка смотрела на него, ожидая, когда он продолжит. Ники медлил, наблюдая, как ее взгляд разгорается нетерпеливым огнем.

– То, как ты даришь себе удовольствие, когда меня нет рядом. Ты используешь какие-нибудь приспособления или, может, магию?

– Ничего такого, – покачала головой Анна. – Все просто.

– Давай, я хочу увидеть, как это происходит.

Ведьма подошла к кровати и легла на спину. Затем она, лизнув языком средний палец правой руки, медленно прочертила им восьмерку вокруг своей груди и только после этого направила свою ладонь к точке эротического наслаждения.

Некоторое время Анна продолжала следить за взглядом Ники, оставшегося стоять на прежнем месте, за спокойным выражением его лица, на котором была едва заметна неопределенная улыбка. Ощутив приближение кульминации, ведьма закрыла глаза и через мгновение почувствовала, как круговорот восторга разрушает самоконтроль и освобождает ее волосы из плена.

Еще до того, как Анна успела прийти в себя и открыть глаза, Ники подхватил ее и перевернул на живот, оказавшись сзади девушки. Она вскрикнула от неожиданности и тут же с готовностью подчинилась его желанию участвовать в ее удовольствии. Ники резко прижал ее бедра к себе, раздвинул ее ноги и начал движение в направлении новой мучительно-потрясающей развязки.

Когда все было позади, Анна снова перевернулась на спину, и молодой человек лег рядом с ней. Ожидая, когда ритм сердцебиения станет спокойным, они неподвижно лежали на кровати и около минуты молча смотрели друг на друга, пока одновременная мысль о поцелуе вновь не соединила их в объятьях.

– Анна, – сказал Ники, водя кончиком черной пряди по груди девушки, – о чем ты думаешь, когда доставляешь удовольствие сама себе?

– По-разному, – ответила ведьма.

– О чем ты сейчас думала?

Глаза Анны резко вспыхнули, и она с улыбкой призналась:

– О том, что ты смотришь на меня. Это очень волнует.

– А что еще волнует? – с любопытством спросил музыкант.

– Ники, ты хочешь узнать все секреты моей чувственности?

– Конечно! – тут же ответил молодой человек.

– Это можно сделать только опытным путем, – ученым тоном произнесла ведьма.

– Что ж, – поддержал ее флирт Ники, – тогда продолжим изыскания.

Ники

Собираясь застегнуть последние верхние пуговицы черной рубашки, Ники посмотрел на себя в зеркало и, нахмурившись, оставил их расстегнутыми. Затем он надел пиджак и повернулся к Анне, которая в футболке и шортах лежала на кровати на животе и с улыбкой наблюдала за тем, как он одевается.

– Весьма демократично, – прокомментировала девушка его внешний вид.

– Это упрек? – с сомнением в голосе спросил Ники.

– Ничуть.

Молодой человек некоторое время недоверчиво смотрел на Анну.

– Скажи честно, ты все-таки хотела бы, чтобы я надел галстук или бабочку? Если ты мне скажешь, я это сделаю. В конце концов, я же настоял на белом платье.

Ведьма поднялась с кровати и подошла к нему.

– Ники, я знаю, что ты не носишь ничего подобного, и поверь мне, я бы не стала заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Вся одежда, в которой я тебя видела, тебе идет и мне нравится. И сейчас ты выглядишь прекрасно.

Анна поцеловала музыканта, и тут раздался стук в дверь.

– Войдите, – ответила девушка по-немецки.

Жан-Пьер заглянул в комнату.

– Надеюсь, это было «Войдите», – сказал он и, поздоровавшись с ними, спросил: – Итак, вы готовы? О, что я вижу! Ники, это твой свадебный наряд? А как же фрак или, на худой конец, смокинг?

– Не сегодня, – улыбнулся ему в ответ молодой человек. – Должен же я отличаться от гостей.

– Боишься затеряться в толпе? – сверкнул глазами француз.

Ники усмехнулся, а Анна ответила:

– Это невозможно, – затем она взглянула на часы и сказала: – Ну, все, вам пора.

– А как же платье, Анни? – требовательно напомнил Жан-Пьер.

– Проводи Ники и жди меня в Красной гостиной. Там сейчас никого нет.

– Хорошо, – успокоился Д’Араго и обратился к музыканту. – Ну, что, ты готов?

Молодой человек медлил. В его взгляде было заметно легкое сомнение. Он посмотрел на Анну и спросил по-немецки:

– Ты придешь?

В глазах ведьмы вспыхнул лукавый огонь. Ей очевидно нравилась в этот момент его неуверенность в благополучном завершении бракосочетания.

– Я постараюсь, – произнесла она так, как будто речь шла о чем-то несущественном.

– Ты не боишься, что разрушитель в Анни сегодня возобладает над ее человеческими чувствами? – с ухмылкой спросил Жан-Пьер, когда они вдвоем спускались на лифте.

– Ты имеешь в виду, что она решит сбежать из-под венца и разбить мне сердце? – уточнил Ники. – Что ж, сейчас мне остается только надеяться, что она этого не сделает.

– Но ты ведь знаешь, что это может произойти?

– Это может произойти в любой момент, не только сегодня.

– Но согласись, что свадьба – самый эффектный способ разбить сердце, – не унимался Д’Араго.

– Чересчур мелодраматичный, – ответил молодой человек. – Не думаю, что Анне он придется по душе.

– На твоем месте я не был бы уверен в этом.

– Ты все-таки хочешь быть на моем месте, – полуутвердительно сказал Ники.

– Жениться? О, нет! – несколько преувеличенно возмутился француз. – Это не для меня. Разрушители, как правило, не вступают в брак.

– Надеюсь, сегодня будет исключение, – ответил ему музыкант, когда они уже вышли из лифта.

Сидя в машине по дороге в церковь, Ники занимался тем, что оценивал вероятность того, что Анна действительно бросит его в день свадьбы. Разговор с Жан-Пьером не стал поводом для этого. Молодой человек понимал: Д’Араго не был бы колдуном-разрушителем, если бы не попытался в ответственный момент заронить в его сердце сомнения. На самом деле эти мысли уже некоторое время беспокоили Ники. Но сейчас, подъезжая к церкви, он решил, что нет смысла думать об этом. Что бы ни случилось в итоге, в эту минуту он никак не сможет повлиять на выбор Анны.

Собор святого Бернара – красивый готический храм, построенный на личные средства баронов фон Гарденау – несмотря на то, что был достаточно велик для такого небольшого города, сегодня с трудом вмещал всех прибывших на свадьбу гостей. Среди них были принц Сен-Таде с супругой и дочерью, а также представители совета директоров «Би-Эм Холдингс», включая Джеймса Уоллингфорда.

Ники стоял у алтаря и, как и все, точнее, гораздо больше любого из присутствующих, ждал появления невесты. И вот под музыку, это было вступление оркестровой версии песни «Маскарад» группы «Хранители ключей», в открытые двери храма наконец вошли Жан-Пьер и Анна.

Она была прекрасна. Пышная юбка белого свадебного платья при ходьбе переливалась серебряными искрами, а корсет, украшенный двумя полосами узкой черной тесьмы, на поясе и груди, подчеркивал стройность и изящество невесты. В выборе аксессуаров ведьма осталась верна себе и предпочла черный цвет. Кроме кольца, подаренного Ники, на ней были маленькие черные серьги и королевский бриллиант на груди. Музыканту понравилось, что Анна решила отказаться от традиционных для этого случая головных уборов и украшений, оставив свою короткую стрижку без изменений.

Пока девушка медленно двигалась между рядами, Ники с радостью ловил теплый взгляд направленных на него ярко-изумрудных глаз, и совершенно забыл обо всех тревоживших его несколько минут назад сомнениях.

Когда Анна оказалась рядом, а Д’Араго занял свое место среди гостей, Ники, впечатленный красотой своей невесты, еще некоторое время молча смотрел на нее.

– Ты не верил, что я приду? – с упреком в голосе спросила ведьма.

– Я ждал, – улыбнулся молодой человек. – И теперь я счастлив.

– Тебе нравится мое платье?

– Я скажу тебе об этом позже.

– Хорошо, – усмехнулась Анна. – Тогда давай начнем шоу?

– С удовольствием!

После окончания церемонии все гости вернулись в замок, где в большом концертном зале начался праздник.

Для гостей на сцене играла группа молодых талантливых музыкантов, знакомых Ники по совместным турам. Кроме того, в течение вечера несколько песен исполнили и другие, более известные его друзья и коллеги. И, конечно, «Мистерия» в полном составе порадовала гостей небольшим выступлением, сыграв четыре песни.

В конце вечера, когда виновники торжества медленно кружились в своем последнем свадебном танце, Ники наслаждался дивным, волшебным сиянием глаз прекрасной ведьмы и, как обычно, разделял ее удовольствие чувствовать на себе множество взглядов. И вот перед тем как должен был прозвучать последний аккорд мелодии, произошло невероятное.

Музыка резко оборвалась, потому что музыканты внезапно замерли на своих местах. То же самое случилось и со всеми гостями. Они застыли в тех позах, в которых находились еще мгновение назад. Ники удивленно посмотрел на Анну. В ее взгляде появился ледяной блеск. Она еще крепче сжала руку молодому человеку и, не выпуская ее из своей ладони, обернулась в поисках того, кто позволил себе это магическое вмешательство.

Оказалось, что не все гости впали в это состояние неподвижности. Кроме Анны и Ники, колдовство не затронуло также Жан-Пьера, Луизу Теньер и Джеймса Уоллингфорда, которые тоже, казалось, были не на шутку встревожены происходящим.

– Что это еще такое?! – возмутился Д’Араго. Музыкант заметил, что он так же, как и Анна, был напряжен и готовился к чему-то. И вот, словно в ответ на вопрос француза, в воздухе над головами застывших танцующих начали возникать светлые вспышки, и вскоре в свободном месте зала появились трое мужчин.

Ники узнал в них паладинов, и по тому, что Анна перестала так сильно сжимать его руку, он почувствовал, что ее напряжение несколько спало. Рыцари окинули взглядом зал, обратив внимание на количество тех, на кого не подействовала их магия. Затем все трое поклонились королеве, и один из них проговорил:

– Ваше величество, мы приносим извинения за это неожиданное вторжение и просим вас и… – он сделал небольшую паузу, с едва заметным удивлением посмотрев на Ники, и продолжил, – вашего супруга принять наши поздравления со счастливым бракосочетанием.

– Благодарю вас, рыцари, – вежливо-холодным тоном ответила Анна.

Паладин обернулся к двум другим хранителям. Образовав треугольник, они зажгли в своих ладонях магические лучи. В точке пересечения этих лучей возник какой-то предмет. Сначала Ники не мог разобрать, что это такое, но потом, когда один из рыцарей взял его в руки и с поклоном преподнес ее величеству, музыкант увидел большую старинную книгу.

– Это – королевский артикль, – пояснил паладин. – Только владыка имеет право распоряжаться магией, заключенной в этой книге. Примите же, моя королева, это в дар от преданных вам рыцарей.

Анна бегло, без особого интереса взглянула на книгу и, едва коснувшись ее, тут же спрятала в Эфир.

– Что с гостями? – спросила девушка.

– Не беспокойтесь, ваше величество, они очнутся через пять минут.

С этими словами паладины вновь поклонились королеве и исчезли.

– Анни, что это было? – поинтересовался Жан-Пьер, приблизившись к ним.

Анна извлекла из Эфира книгу и протянула французу. Луиза и Джеймс, подошедшие к Д’Араго, с любопытством рассматривали артикль.

– Это невероятно! – изумился Жан-Пьер.

– Она все-таки существует, – констатировал Уоллингфорд. – Кто бы мог подумать, что «Великая некромантия» – не миф. Поздравляю, ваше величество, с таким артиклем вы можете теперь не бояться недоброжелателей.

– Я и так их не боюсь, – спокойно ответила Анна. – И книга мне не нужна, как и вообще некромантия. Однако ей лучше оставаться мифом и не ввергать в соблазн самоуверенных ведьм и колдунов, – она бросила острый взгляд на англичанина, а затем взяла в руки книгу и создала вокруг нее вращающееся серебряное кольцо, состоящее из мельчайших крупиц Эфира. Когда Анна хлопнула в ладоши – книга мгновенно исчезла, а мерцающие огни растворились в воздухе.

– Что вы с ней сделали? – обеспокоенно спросил Джеймс.

– Спрятала там, где ее никто не найдет, – пожала плечами ведьма и, потеряв интерес к обсуждению подарка паладинов, повернулась к Ники. – С тобой все в порядке?

– Да, – ответил музыкант, – а разве должно быть иначе?

– Нет, ни в коем случае, – спокойно и уверенно проговорила девушка, а затем обратилась к своим соплеменникам. – Вам лучше вернуться на те места, где вы находились до появления паладинов. Не будем вызывать у гостей лишние вопросы.

Как раз в этот момент перестала действовать магия рыцарей, и все гости пришли в себя и продолжили делать то, за чем их застало колдовство. Закончив танец, Анна и Ники поблагодарили гостей и оставили их делиться впечатлениями уже без виновников торжества.

Выключив запись, молодой человек подошел к окну. Уже около недели стояла непривычная для середины июля холодная погода. Дождя не было, но небо закрывали тяжелые серые облака. Сильный ветер неутомимо гнал их с севера, время от времени спускаясь к земле и заставляя могучие деревья признавать его превосходство и приносить ему в жертву ветви и листья.

Ники открыл окно – и резкий порыв ветра ворвался в комнату. Музыкант вдохнул свежий воздух и ощутил необъяснимую радость, как будто хмурое небо и яростный ветер вместо того, чтобы нагонять тоску и уныние, вызывали в его сердце желание в них раствориться. Должно быть, подумал Ники, что-то похожее чувствует Анна, когда отправляется в полет.

Закрыв окно, молодой человек вышел из своей новой студии, устроенной в одной из нежилых комнат на седьмом этаже замка, пересек коридор и открыл дверь спальни. Анны еще не было. После обеда девушка уехала в Цюрих, сообщив, что хочет успеть до их отъезда в свадебное путешествие уладить некоторые финансовые вопросы с отелем.

Ники посмотрел на часы и, отказавшись от идеи спуститься вниз и найти себе компанию, решил остаться в комнате и еще раз прослушать запись новой мелодии, над которой он только что работал в студии.

Включив аудиосистему, Ники лег на кровать и закрыл глаза. Одну минуту он по привычке критично вслушивался в каждую ноту, но вскоре музыка и настроение победили в нем профессионала и увлекли за собой его воображение.

В голове молодого человека вспыхивали и тут же гасли неуловимые образы, словно его сознание в полете пыталось найти путь к единственному верному, оставляя позади множество ненужных. Ники казалось, что его тело вслед за мыслями было способно воспарить в поисках желаемого. Наконец образы в его воображении сформировались в один, безошибочно определенный им как истинный. Ослепительно-изумрудный нежный блеск в глазах Анны превратился в темное неукротимое пламя, вместе с которым волны ее угольных волос как будто обжигали тело Ники и влекли в новый полет.

Он открыл глаза и действительно увидел Анну, которая стояла у двери и, подняв голову, изумленно смотрела на него. В первую секунду музыкант удивился, почему ее взгляд был направлен снизу вверх, и, обнаружив себя в воздухе на высоте двух метров над кроватью, от неожиданности рухнул вниз.

– Что это было? – спросил Ники, поднимаясь и пытаясь понять, какие изменения с ним произошли.

Ведьма молчала и с каким-то новым интересом продолжала смотреть на молодого человека.

– Анна, – музыкант подошел к ней, – ты сейчас что-то сделала? Я имею в виду, это ведь была магия?

Девушка ответила не сразу.

– А что ты чувствуешь? – наконец спросила она, приложив свою ладонь к его лбу. – Головокружение?

– Да вроде нет. А что, должен? – Ники вновь прислушался к себе. – Возможно, небольшое повышение температуры.

– Что ж, сомнений нет, – медленно проговорила Анна. В ее взгляде вспыхнул веселый огонь. – Ники, ты умеешь летать.

– Ты хочешь сказать, что можешь сделать так, чтобы я взлетел? – уточнил музыкант.

– Нет, я не могу, – ответила ведьма. – Ты можешь сделать это сам.

– Хм, сомневаюсь, – усмехнулся молодой человек и, видя, что Анна говорит серьезно, добавил: – Наверное, если бы я умел, я бы знал. Разве этому не нужно сначала научиться?

– Учиться нужно технике полета, – пояснила девушка. – При условии, что человек обладает самой этой способностью.

– Ты ведь сейчас говоришь о ведьмах и колдунах. А я, знаешь ли, никогда не замечал в себе склонности к магии, – улыбнулся Ники. – Или ты думаешь, что я скрывал от тебя это?

Анна покачала головой.

– Способностью летать нас наделяет с рождения Эфир. В тебе он тоже есть. И это – королевский Эфир.

– Ах, да, – кивнул музыкант, – авария, защитные заклинания.

– Именно так.

– Но ведь я не умею им управлять. Как же я, по-твоему, могу летать?

– Полет – особая магия. Это не колдовство, а удовольствие. Именно оно управляет этой способностью. Тебе нужно всего лишь освоить технику.

Ники подозрительно посмотрел на ведьму.

– Анна, по-моему, ты смеешься надо мной.

– Вовсе нет, – мягко улыбнулась девушка. – Пойдем, я докажу тебе, что ты умеешь летать.

Они вышли на балкон. Солнце село недавно, но из-за темных облаков казалось, что ночь наступила раньше времени. Ники подошел к парапету и посмотрел в сумрак. Едва заметные во мгле очертания горных вершин вдалеке, немногочисленные огни Гарденау и шум листвы, по-прежнему терзаемой сильным ветром.

Во второй раз за вечер музыкант почувствовал острое желание доверить свое тело этой яростной стихии. Больше всего в этот миг он хотел, чтобы Анна была права, и он умел летать. Однако он осознавал, что эта возможность была столь же нереальна, сколь захватывающей казалась ему мысль о ней. Ники развернулся к Анне и сел на парапет.

– Знаешь, это было бы здорово, – мечтательно вздохнул он. – Полет, должно быть, самое большое удовольствие в твоей жизни?

– Одно из, – кивнула девушка. – Но не на первом месте.

– А что на первом месте? – тут же спросил музыкант.

– Ну, если говорить об интенсивности удовольствия, то секс с тобой – вне конкуренции, – спокойно ответила ведьма, приблизившись к нему. – Ну, что ты готов?

– Если речь идет о сексе, – улыбнулся Ники, обнимая Анну за талию, – то, конечно.

– Я имею в виду полет. Ты готов включить его в твой рейтинг удовольствий?

– Ну, хорошо, – сдался молодой человек. – Если ты считаешь, что я обладаю этой способностью, скажи, что я должен сделать, чтобы взлететь.

В глазах Анны появился азартный блеск. Она потерла ладони, определенно, предвкушая развлечение.

– Что ж, нам понадобится тренажер.

Она щелкнула пальцами, и посередине балкона появилась небольшая лестница-скамейка, состоящая из трех ступеней.

– И как это мне поможет? – поинтересовался Ники.

– Это лестница для обучения детей полету.

– Ты в детстве училась летать с ее помощью?

– Не я, а мой отец. Мне это было не нужно.

– Я почему-то не удивлен, – сказал музыкант, подходя к скамейке. – Ну, ладно, что дальше?

– Нам необходимо кое-что еще, – Анна во второй раз щелкнула пальцами, и рядом с лестницей возникла большая подушка. – Это на случай неудачного приземления, – с улыбкой пояснила она.

Ники недоверчиво покосился на оба предмета и подумал о том, что он из участника игры превратился в ее объект.

– Итак, – медленно проговорила Анна, – поднимайся на верхнюю ступень и закрой глаза.

Молодой человек хотел выразить сомнения, но, в конце концов решив смириться с неизбежным, сделал так, как она ему сказала. Когда он закрыл глаза, то услышал еще один щелчок.

– Это потрясающе! – воскликнула ведьма.

– Что происходит? – спросил Ники. Он не чувствовал никаких изменений.

– Открой глаза, и ты сам увидишь.

Как только музыкант открыл глаза и обнаружил, что лестницы под ним уже нет, а сам он висит в воздухе, он тут же упал на пол. К счастью, за миг до этого на полу оказалась подушка, так что приземление было безболезненным.

– Теперь ты убедился?

– Не совсем, – с сомнением в голосе сказал Ники, поднимаясь с пола.

– Попробуем еще раз, – нетерпеливо проговорила Анна, возвращая лестницу на прежнее место. Вздохнув, молодой человек снова сделал все, как в первый раз. И вновь все повторилось: исчезновение лестницы и падение на пол. Музыкант вопросительно смотрел на девушку.

– Когда ты стоишь на верхней ступени, я убираю лестницу, – принялась объяснять Анна. – Но ты этого не видишь и думаешь, что все еще стоишь на ней, то есть, ты уверен, что не упадешь. А когда ты открываешь глаза и видишь, что лестницы нет, ты перестаешь верить, что способен держаться в воздухе сам по себе. И, тем не менее, это так. Тебе нужно всего лишь поверить в то, что ты можешь летать.

– Это не так просто, как ты говоришь, – ответил Ники.

– Попробуем иначе, – сказала ведьма и, взлетев, приземлилась на широкое каменное ограждение балкона. – Представь, что рядом с парапетом стоит эта самая лестница, и ты поднимаешься ко мне по ступенькам.

Музыкант попробовал сделать так, как посоветовала Анна, но и эта попытка оказалась неудачной.

– Учиться летать, как и многому другому, наверное, все-таки лучше в детстве, когда твоя вера в чудо не знает границ, – заключил молодой человек. – Прости, но я боюсь, что ничего не выйдет.

– Ники, ты рано сдаешься, – сверкнув глазами, ответила на это ведьма. – Есть еще один очень эффективный способ. Залезай на парапет.

Оказавшись рядом с Анной, музыкант осторожно посмотрел вниз. Он знал, что под ними – лес и склон скалы, на которой стоял замок, носейчас внизу ничего не было видно, и темнота казалась бездонной пропастью.

Тем временем девушка поменяла свой деловой костюм, в котором ездила в Цюрих, на джинсы и черную рубашку и, взлетев с парапета, зависла в воздухе на расстоянии двух метров от Ники. Когда она протянула руку, молодой человек удивленно спросил:

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я прыгнул вниз?

– Не прыгнул, а взлетел, – поправила его Анна.

Ники усмехнулся.

– Ты хочешь в буквальном смысле разбить мне сердце и стать вдовой через пять дней после свадьбы? – музыкант вновь посмотрел вниз. – Интересно, я умру от остановки сердца в полете или разобьюсь о скалы?

– Ничего этого не будет. Это, знаешь, как самый быстрый способ научить кого-то плавать.

– Да, да. Бросить в воду на середине реки. Жить захочешь – выплывешь.

– Вот именно, – улыбнулась Анна.

– Довольно жестоко, тебе не кажется? Впрочем, что еще можно ожидать от ведьмы? – вздохнул молодой человек.

– Ники, послушай, – мягко начала Анна, – я понимаю, тебе сложно поверить в то, что ты полетишь. Но ты можешь поверить в то, что я ни за что не допущу, чтобы ты пострадал?

Ники посмотрел на девушку, затем в пустоту под ногами и, набрав воздуха в легкие, шагнул навстречу неизвестному.

Сначала, когда он стремительно падал вниз, в его голове также стремительно проносились мысли, осознать которые музыкант был не в состоянии. Единственное, что он смог уловить в этом безудержном потоке образов и чувств, было то, что он не испытывал страх. В его теле возникло незнакомое ощущение. Ники принял его сначала за воздействие адреналина на организм, но затем почувствовал, как сосуды его тела заполняет новое вещество. И едва лишь в его голове успела загореться мысль о волшебном Эфире, и образ Анны, волнующий и манящий, вспыхнул в сознании, падение прекратилось.

Ники висел в воздухе рядом с отвесным склоном скалы и с интересом прислушивался к новым для себя ощущениям. Тепло и легкость во всем теле, удивительно спокойное сердцебиение и отсутствие сомнений в своей способности летать. Сейчас музыкант воспринимал это, как нечто само собой разумеющееся, вроде умения ходить по земле, как то, что он делал в своей жизни уже огромное количество раз. И поэтому, когда перед ним возникла Анна и вновь позвала его к себе, Ники без колебаний, уверенно двинулся к ней по воздуху.

Насладившись воздушным поцелуем в прямом смысле этого слова, музыкант улыбнулся радостному блеску в глазах ведьмы и сказал:

– Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, когда летаешь.

Анна покачала головой.

– Нет, умение держаться в воздухе – еще не полет. Дай мне руку, и я помогу тебе не упустить ни единого мига удовольствия.

V

Анна

Лунная дорожка, бесконечно уходящая за горизонт, сверкая, переливалась под летящими над океаном. Бескрайний морской простор, спокойная водная гладь и отражение звездного неба создавали иллюзию космического полета.

Остановившись посередине этого освещенного луной безбрежного пространства, они, переводя дух, смотрели друг на друга и ощущали себя в этот миг поглощенными одним чувством на двоих, безграничным удовольствием от полета и от возможности пережить его вместе с любимым человеком.

Анна подняла ладони перед собой, и в ее руках зажглось множество серебряных огоньков. Она подбросила вверх это сверкающее облако, и оно рассыпалось на тысячи искр, которые усилили свет луны и звезд и окружили путешественников фантастическим океаном мерцающих огней.

В глазах Ники отразились их волшебные переливы, а когда он вновь посмотрел на Анну, девушка увидела, что больше всего в этот миг, как и всегда, его завораживал и восхищал не блеск магических огней вокруг них, а живое и таинственное сияние ее нежно-изумрудных глаз.

Солнце медленно поднималось над морем, и волшебство ночи, владевшее чувствами путешественников, в их сердцах уступало место волшебному рассвету, стремительным лучам холодного осеннего солнца, легкому морскому ветру вокруг них, стоящих на высокой скале, и шуму яростных набегов волн у ее подножья.

Ники радостно улыбнулся солнцу и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. Затем он повернулся к Анне и сказал:

– Знаешь, я ощущаю себя сейчас доктором Фаустом, которому посчастливилось познать тайны природы, не доступные другим.

– Намекаешь на мою дьявольскую сущность? – усмехнулась ведьма.

– Отчасти, – с улыбкой ответил Ники.

– Ну, хорошо. И что же в таком случае ты еще хочешь увидеть или испытать? – продолжая игру, спросила Анна и добавила: – Если мне не изменяет память, доктору в жены досталась прекраснейшая из женщин всех времен.

– Что сказать, Мефистофель и тут обманул беднягу. Потому что прекраснейшая из женщин всех времен досталась в жены мне.

– Ох, Ники, – покачала головой девушка, – это сомнительное везение.

– Мне больше ничего не нужно.

Ники поставил чашку на стол и, откинувшись в кресле, посмотрел вверх. Обычно магический купол, защищающий от непогоды и создающий комфортную температуру воздуха внутри, был невидим, но сейчас сильный дождь сделал границы купола заметными, окружив Анну и Ники прозрачной, похожей на мыльный пузырь, оболочкой.

Музыкант наблюдал, как капли беззвучно ударяются о купол и, скатываясь по дуге вниз, вливаются в потоки дождевой воды на каменном полу балкона. Ники попытался высунуть руку за пределы магического купола и поймать ладонью капли дождя, однако ему это не удалось, потому что границы купола расширились на расстояние до кончиков пальцев молодого человека. Анна пила кофе и с улыбкой следила за тем, как Ники изучает это магическое явление.

– И какой же максимальный диаметр этого купола? – спросил он.

– Хочешь мокнуть под дождем? Могу устроить это в любой момент, – ответила ведьма и сделала вид, что собирается щелкнуть пальцами.

– Я знаю, но лучше не надо, – сказал Ники, поворачиваясь к ней и наливая в чашку еще кофе. – И все-таки, как ты создаешь защитный купол? Программируешь четкие параметры?

– Хм, – усмехнулась Анна, – вряд ли здесь подходят математические термины. Для Эфира важно то, что я в итоге хочу получить, и то, как, по моему мнению, это можно осуществить. То есть, программа, как ты говоришь, звучит так: я хочу, чтобы мы не намокли, и нам было тепло. И представляю себе при этом что-то вроде этого купола.

– А само заклинание? – продолжал интересоваться Ники. – Это какие-то специальные слова? Например, «абракадабра»?

– Нет, заклинание – это, во-первых, мысль о том, чего я хочу. Во-вторых, – визуальный образ, как я уже говорила. И, в-третьих, – соответствующая концентрация Эфира. При составлении новых заклинаний последнее считается самым сложным.

– Но не для тебя?

– Ники, моя сила не безгранична, – мягко проговорила Анна. – Кто знает, с чем мне придется еще столкнуться. Я не могу быть уверена, что справлюсь со всем.

– Ты можешь рассчитывать на мою помощь, – улыбнулся музыкант.

– Это было бы здорово, – в тон ему ответила ведьма.

Через полчаса, когда они собирали вещи, чтобы отправиться в Дюссельдорф, позвонил Жан-Пьер и сказал, что будет в замке через пять минут. Он попросил Анну дождаться его, потому что ему необходимо лично сообщить ей важную информацию, касающуюся ее подданных.

– Анни, ты больше не можешь это игнорировать, – решительно заявил француз, после того как, стремительно влетев в окно, поздоровался с Анной и Ники.

– «Воины серпенты»? – догадалась ведьма.

– Да. Они взяли в плен целую семью, включая родственников, не владеющих магией. Они удерживают их в поместье, принадлежащем роду Кодрингтонов, на одном из озер Аляски недалеко от Анкориджа.

– Когда это произошло?

– Позавчера. И, знаешь, они особенно не прятались. О нападении сразу стало известно. Теперь уже очевидно, что их цель – спровоцировать тебя на ответные действия и проверить твою силу.

Жан-Пьер замолчал, ожидая, что Анна на это скажет. Девушка некоторое время смотрела на друга, обдумывая его слова. Затем она перевела взгляд на Ники. Он был спокоен и не вмешивался в разговор, однако в его молчании ведьма чувствовала волнение и тревогу за нее.

– Анни, ты должна… – начал колдун, видя, что Анна не спешит с ответом.

– Жан-Пьер, – твердым голосом остановила его девушка, – прошу тебя, не говори мне, что я должна делать.

– Хорошо, – сказал француз. – Просто я хотел убедиться, что ты верно оцениваешь ситуацию.

– Сомневаюсь, что здесь может быть несколько точек зрения, – задумчиво ответила Анна. – Сколько их?

– Около двадцати. И кстати, ты можешь не беспокоиться по поводу достоверности данных. Во-первых, и ты знаешь это, я лично проверяю всю информацию, которая ко мне поступает, – Жан-Пьер сделал паузу, очевидно, желая получить от Анны знак одобрения. Когда девушка кивнула ему, он продолжил: – А во-вторых, ты удивишься, сколько подданных готово сражаться на твоей стороне. А если еще и паладины…

– Хм, паладины, королевские рыцари, – с презрительной усмешкой перебила его ведьма. – Если хочешь знать мое мнение, так это они дали повод бросить вызов королевской власти. И я уверена, они больше других хотят испытать мою силу.

– Все же я не понимаю, почему ты им настолько не доверяешь.

– А зачем, ты думаешь, они подарили мне «Великую некромантию»? Все знают, что я не использую эту магию, как и то, что найдется немало желающих завладеть этим артиклем.

– Не думаю, что нападения в Америке связаны с твоей книгой, – сказал Жан-Пьер. – Впрочем, может, ты и права, что не доверяешь паладинам. Однако сейчас тебе придется хоть кому-нибудь поверить и принять помощь.

– Я знаю, – вздохнула Анна. Она вновь посмотрела на Ники, который, облокотившись на каминную полку, по-прежнему молча следил за их диалогом. Затем ведьма сделала еще один вдох и произнесла: – Хорошо, я поговорю с добровольцами.

– Отлично, – кивнул Д’Араго. – Я устрою тебе с ними встречу. Как насчет парижского клуба любителей магии?

– Что ж, – несколько пренебрежительно ответила Анна. – Пусть будет этот клуб, хоть я и не в восторге от предстоящего знакомства с мадам Жарри. Ты сможешь собрать всех к вечеру завтрашнего дня?

– Конечно, дорогая, – заверил ее француз. – Что ты собираешься предпринять? У тебя уже есть идеи?

– Поговорим об этом завтра, Жан-Пьер, – твердо сказала ведьма, давая понять, что рассчитывает закончить разговор.

– Да, да, разумеется. Тогда до завтра. Ники.

Музыкант кивнул ему в ответ, и колдун, поднявшись в воздух, вылетел из окна. Анна сделала несколько шагов по комнате, обдумывая то, во что ей предстояло ввязаться. Остановившись, она повернулась к Ники, не спеша, однако, заговаривать с ним.

– Итак, – сказал молодой человек, – мы поедем в Париж отсюда или из Дюссельдорфа?

– Я поеду в Париж одна, – спокойно произнесла ведьма.

– Хорошо. У меня будет время подготовиться к поездке на Аляску. Ведь ты, как я понимаю, собираешься отправиться именно туда?

– Ники, – начала Анна, почувствовав, что ее ждет сложный разговор, который, вне всяких сомнений, закончится неприятно для них обоих.

– Нет, нет, я даже слышать ничего не хочу, – тут же запротестовал музыкант, безошибочно определив ее намерение. – Я еду с тобой.

– Ники, у тебя новый концерт через неделю. Ты говорил, что должен подготовиться к нему?

– По-твоему, это должно волновать меня больше, чем опасность, которая тебе угрожает?

– Вот именно – опасность, – стараясь оставаться спокойной, сказала Анна. – Речь идет о сражении. И я бы хотела, чтобы ты находился как можно дальше от того места, где оно произойдет. Мне необходимо решить проблему, о которой я даже пока еще не имею полного представления. Я не хочу вместо этого думать о твоей защите.

– Анна, ты снова видишь во мне помеху и груз, который делает тебя слабее.

Ведьма ощущала, как в ее теле кипит возмущение, вызванное неспособностью Ники понять ее беспокойство. Девушке казалось, что еще мгновение – и она взорвется едва ли не в буквальном смысле этого слова. Но глубокий вдох, как обычно, помог ей сдержать эмоции, и вместо разрушительного пламени в ее глазах появился жестокий ледяной блеск.

– О, нет, только не этот взгляд! – воскликнул Ники, теряя терпение.

– Я не собираюсь спорить с тобой и убеждать тебя сделать то, о чем я прошу, – проговорила Анна спокойным, ровным голосом, лишенным малейшего намека на чувства.

– Иначе говоря, мое мнение не рассматривается, – горько усмехнулся музыкант. Видя, что на нее не подействуют никакие его слова, молодой человек тяжело вздохнул, а затем спросил: – Ты едешь со мной в Дюссельдорф?

– Нет, – покачала головой ведьма.

Она, не двигаясь, стояла и следила за тем, как Ники берет свои вещи и направляется к двери, и злилась на себя из-за того, что ей приходится его снова отталкивать. Музыкант открыл дверь и прежде, чем выйти, обернулся и, посмотрев на девушку, произнес:

– Анна, ты говоришь, что не хочешь беспокоиться из-за меня. Но подумай, что я буду чувствовать, находясь дома и представляя себе, что ты где-то, за тысячи километров участвуешь в каком-то немыслимом сражении.

Анна ехала в машине и рассеянно смотрела в окно, пытаясь сосредоточиться на предстоящем и на том, что в данный момент ей рассказывал сидящий за рулем Жан-Пьер. Они направлялись на встречу с ведьмами и колдунами, которые выразили готовность участвовать в освобождении похищенных соплеменников.

Д’Араго как раз говорил Анне о тех, кто собирался прийти на эту встречу. Это были люди, чьи взгляды на проблему «чистой крови» совпадали с мнением королевы. Многие из них также имели отношения с людьми, не владеющими магией.

Слушая друга, Анна мысленно задавала себе вопрос: что будет, если она не станет вмешиваться в это дело? Точнее, что это будет значить для нее? Может ли она позволить себе остаться безучастной к судьбе других, как обычная ведьма? Что бы ни говорили ее подданные, призывая ее вступиться за пострадавших, все же они не могут требовать от королевы соответствующих действий.

Анна задумалась, боялась ли она, что не оправдает ожиданий соплеменников, или как королева чувствовала ответственность и долг перед подданными. Девушка усмехнулась, должно быть, у людей, не владеющих магией, такие мысли и называются голосом совести, то есть, тем, что не позволяет человеку выглядеть недостойно в глазах других, и тем самым ставит его в зависимость от мнения окружающих. К счастью, такая добродетель, как совесть, никогда не была ей свойственна, и она предпочитала мотивировать свои поступки личным расчетом.

Вот и сейчас, решив принять брошенный вызов, Анна надеялась, что в случае ее победы ведьмы и колдуны в будущем остерегутся снова втягивать ее в свои конфликты и испытывать ее силу.

Тем временем автомобиль Жан-Пьера остановился напротив заброшенного дома на окраине Парижа. Это был старый двухэтажный особняк с заколоченными окнами. Анна с сомнением окинула взглядом здание:

– Это постоянное место встреч парижского клуба?

– Да, – кивнул Жан-Пьер, – а что тебя не устраивает?

– Слишком карикатурно. Этот дом выглядит так, как будто в нем водится нечистая сила. Напоминает детские игры в поисках привидений.

– Хм, – усмехнулся Д’Араго, – я согласен, но Полин, напротив, очень серьезно относится к своему клубу и место встреч она выбирала основательно.

– Боюсь даже представить, что ждет меня внутри, – без удовольствия заметила Анна.

Когда они вошли внутрь и поднялись на второй этаж, опасения ведьмы подтвердились. В большой комнате царила атмосфера таинственности. Приглушенный свет из-под темных старинных абажуров падал на покрытые бархатом столы. Все остальное пространство окутывал полумрак, так что невозможно было определить, сколько человек находится в помещении.

Когда Анна и Жан-Пьер оказались в комнате, к ним тут же подошла хозяйка клуба и, представившись, воодушевленно заговорила:

– О, ваше величество, я так рада лично с вами познакомиться! Я с таким нетерпением ждала встречи с вами и благодарна, что вы наконец удостоили своим вниманием этот скромный клуб, которым я руковожу. Согласитесь, колдовские балы один раз в год вряд ли способны в полной мере удовлетворить потребность каждого из нас в общении с соплеменниками. Я счастлива, что создаю для них возможность почувствовать себя ближе друг другу.

– Я слышала, мадам Жарри, о вашей активной деятельности по поддержанию в ведьмах и колдунах интереса к себе подобным, – вежливо-ироничным тоном произнесла Анна и с легкой улыбкой в том же стиле добавила: – Как еще сообщество могло бы получать последние новости о жизни его представителей, особенно тех, кто как раз предпочел бы ограничить свое общение с ведьмами и колдунами?

Жан-Пьер улыбнулся, а Полин замолчала в замешательстве, не ожидая от королевы такой реакции. Анна же, быстро потеряв интерес к хозяйке клуба, радостно поздоровалась с Луизой, которая тоже пришла на встречу.

Обведя взглядом полутемное помещение, Анна на миг прислушалась к разноязычному шепоту, доносившемуся до нее, и почувствовала направленное на нее пристальное внимание всех присутствующих. Один из мужчин, стоящий вполоборота, повернулся, и ведьма узнала в нем Джеймса Уоллингфорда. Заметив обращенный на него взгляд ее величества, англичанин учтиво склонил голову.

– Джеймс, и вы здесь? – проговорила Анна, подойдя к нему. – Похоже, я обречена постоянно видеть вас в первых рядах во время военных действий. Все еще надеетесь стать свидетелем моего поражения?

– Вашей победы, королева, только победы, – ответил на это колдун. – И я помогу вам одержать ее, – он сделал паузу, а затем, указал на мужчину возле себя. – Разрешите представить: мой друг и бывший деловой партнер Мэтью Талли.

Анна одну секунду оценивающе изучала господина Талли, и, снова переведя взгляд на Уоллингфорда, с легкой усмешкой произнесла:

– Признаться, я удивлена, Джеймс, что кто-то из ваших бывших деловых партнеров смог остаться в добром здравии и к тому же в числе ваших друзей.

– Мне жаль, ваше величество, что вы еще не знакомы с моими добрыми качествами. Но я надеюсь однажды все же заслужить ваше доверие.

– Что ж, – ответила Анна. – Вам повезло. Как раз представился случай.

Девушка сделала шаг в сторону, и к ней подошел еще один знакомый мужчина, которого она не видела уже больше трех лет.

– Здравствуй, Анна, – с улыбкой проговорил Шон Мак-Генри.

– Шон? Что ты здесь делаешь? – ведьма была приятно удивлена его появлению здесь.

– Я не мог остаться в стороне, ты же понимаешь.

Ее удивление длилось еще пару секунд, а затем она сказала:

– Я рада тебя видеть. Как твои дела?

– Все хорошо.

– Как Фергас?

– Весьма бодр и рвется в бой, – с улыбкой произнес шотландец. – Ты не представляешь, с каким трудом мне удалось уговорить его остаться дома.

– Кажется, он утверждал, что его больше не интересуют дела других ведьм и колдунов, и он не собирался занимать чью-либо сторону? – вспомнила Анна.

– Все изменилось. Теперь он стал убежденным монархистом.

Девушка улыбнулась ему в ответ и, обратившись к хозяйке клуба, попросила:

– Мадам Жарри, сделайте, пожалуйста, свет ярче. Если, конечно, гости не возражают.

Полин взмахнула рукой, и по периметру помещения появилась слабая подсветка, которой, однако, было достаточно, чтобы Анна смогла увидеть всех, кто пришел на встречу. Кроме тех, с кем ведьма уже успела поговорить, в комнате было еще семь не знакомых ей человек.

Рядом с Полин находились две женщины. Должно быть – Анна вспомнила слова Жан-Пьера – это были постоянные члены клуба. Еще одна женщина беседовала с колдуном, по виду испанцем. Трое оставшихся мужчин стояли отдельно от других групп. После того как королева и ее подданные некоторое время внимательно изучали друг друга, один из колдунов, мужчина значительных размеров с густой окладистой бородой, решительно выступил вперед и твердым голосом заговорил:

– Ваше величество, мое имя – Уилл Саут. Полгода назад люди, называющие себя «воинами серпенты», напали на моего сына и оставили его в живых, взяв с меня слово, не сообщать о них и о нападении. Однако теперь, когда все это зашло слишком далеко, я и родственники других жертв хотим призвать этих преступников к ответу и надеемся на вашу помощь, королева.

– Какую именно помощь вы от меня ждете, господин Саут? – холодным тоном произнесла Анна. В ее глазах появился металлический блеск. Американец остановился и непонимающе посмотрел на девушку.

– Я думал… э-э… ваше величество, разве вы не должны… – замявшись проговорил он.

Анна усмехнулась.

– Скажите, вы когда-нибудь читали Конституцию колдовского сообщества, свод законов и правил, где были бы указаны права и обязанности монарха, или хотя бы слышали о существовании чего-нибудь подобного? – ведьма адресовала свой вопрос Сауту, а когда тот неуверенно покачал головой, посмотрела на остальных и продолжила: – Кто-нибудь из вас слышал? Нет? Так почему тогда все считают себя осведомленными в том, что касается моего долга перед подданными? Господин Саут, я понимаю причины, побуждающие вас участвовать в освобождении новых пленников. Но что заставляет вас верить тем, к кому вы обратились за помощью?

Колдун сделал паузу, обдумывая слова королевы.

– Мои враги сильнее меня так же, как и вы, и люди, которых я призываю встать на мою сторону. Мне нечего терять, ваше величество. Во мне остались только желание отомстить обидчикам и надежда на поддержку соплеменников.

Анна кивнула, соглашаясь с его объяснением. После этого она принялась медленно переводить взгляд от одного участника собрания к другому.

– Я приму участие в освобождение пострадавших, – наконец проговорила она. – И покараю преступников, осмелившихся бросить мне вызов. Я сделаю это в назидание подданным, которым в будущем может прийти в голову мысль манипулировать мной. Таковы мои причины. Я хочу, чтобы каждый из вас был лично заинтересован в этом деле. Если вы не уверены, что готовы участвовать, и сомневаетесь в своих силах, вам лучше уйти прямо сейчас. Я не стану никого осуждать за это, – Анна выдержала паузу, ожидая, что кто-нибудь воспользуется ее предложением. Когда никто этого не сделал, она продолжила: – Я также предоставляю шанс безнаказанно покинуть сейчас этот клуб тому, чьи интересы служат врагам. В противном случае, если я узнаю о предательстве, то буду преследовать изменника суровее, чем любого другого своего противника.

Собрание длилось около трех часов и закончилось, когда участники составили план освобождения пленников и договорились встретиться в Анкоридже послезавтра. Покинув клуб, Анна отказалась от предложения Луизы переночевать у нее дома, решив прогуляться с Шоном по улицам ночного Парижа.

– Знаешь, по-моему, когда ты согласилась прийти, участники собрания рассчитывали услышать от тебя что-то более ободряющее, – заметил Шон, когда они медленно шли вдоль набережной Сены.

– Ты ждал, что я вдохновлю тебя встать под мои знамена? – с улыбкой спросила Анна.

– Ты меня уже вдохновила, – ответил колдун. – Еще тогда, когда мы встречались, и во второй раз, когда ты вышла замуж за музыканта, человека, не владеющего магией.

Они остановились, и Анна посмотрела на Шона. Его глаза светились знакомым мягким блеском.

– Знаешь, – сказал Мак-Генри после паузы, – у меня есть девушка. Ее зовут Кэндис, и она – не ведьма.

– Должно быть, твой отец рад этому факту? – весело произнесла Анна.

– Да, но все же ей непросто с ним общаться. Каждый раз приходится доказывать ему, что она достойна быть рядом со мной. Фергас всех девушек сравнивает с тобой.

– Я думаю, большинство девушек с легкостью выиграют это сравнение, – сказала ведьма. – В любом случае, разве мнение твоего отца в этом вопросе должно иметь для тебя значение?

– Ты права, конечно, я его не слушаю. К тому же, я люблю Кэндис и хочу рассказать ей о магии. Но, – Шон помедлил, – я не знаю, как это сделать, то есть, как она отреагирует. Расскажи мне о своем опыте.

– Ну, – пожала плечами Анна, – я думаю, ты знаешь, все знают. Я показала Ники колдовской бал.

– Да, да, – кивнул шотландец, – я имею в виду, ты не боялась, что он будет в шоке?

– Вспоминая сейчас об этом, я понимаю, что тогда чувствовала, что Ники все это понравится. Так и произошло. Конечно, у меня не было полной уверенности, но было огромное желание сообщить ему всю правду о себе.

– Скажи, Анна, – колдун внимательно посмотрел на девушку, – ты счастлива?

– Шон, разве можно ответить на этот вопрос? – улыбнулась ведьма.

Помолчав некоторое время, Мак-Генри сказал:

– Знаешь, мне кажется, я был прав.

– Что ты имеешь в виду?

– По-моему, ты нашла мужчину, с которым можешь вместе летать.

Сильный ветер, который, казалось, встал на сторону защитников крепости, яростно дул в лицо и увеличивал скорость магических снарядов, беспрестанно вырывающихся из всех окон и дверей поместья.

Анна и группа ее союзников, состоящая из пятнадцати ведьм и колдунов, осаждали небольшую крепость, построенную в скале на берегу одного из многочисленных озер Аляски. Королева и шестеро ее соплеменников атаковали противников с воздуха и обеспечивали защиту тем, кто не умел летать и по берегу пытался приблизиться к крепости.

Несмотря на ветер и надежную оборону атакующие чувствовали свое превосходство и не более чем через полчаса сумели проникнуть в поместье.

Анна стояла на берегу и сосредоточенно наблюдала, как ее подданные выводят из ворот крепости плененных ими бунтовщиков. Ведьму тревожила кажущаяся легкость победы и покорность потерпевших поражение соплеменников, в числе которых не было Сирила Кодрингтона.

Анна видела, что ее союзников также не покидает чувство, похожее на разочарование, как будто их настрой и концентрация во много раз превышали усилия, которые потребовались в конечном итоге. Было очевидно, что они не торопятся праздновать успех и напряженно ждут, что их противники предпримут решающую попытку атаки. Не исключено, подумала Анна, что союзников беспокоит мысль о чудовище, речь о котором заходит всегда, стоит только упомянуть «воинов серпенты». Сама же королева по-прежнему не воспринимала всерьез возможность существования этого монстра, считая, что распространение слухов о нем – это всего лишь попытки устрашения со стороны врагов.

Тем временем союзники, обезоружив и сковав всех бунтовщиков, наконец добрались до подземелья, где находились пленники. Когда подданные ее величества освободили и вывели заложников из крепости на берег озера, Анна увидела восемь измученных и запуганных ведьм, колдунов и их родственников, не владеющих магией, которым, наверняка, будет сложнее всего пережить это потрясение.

Уилл Саут сообщил королеве, что среди пленников две семьи. С представителями одной из них он был знаком, а вот вторая семья, состоящая из супружеской пары, должно быть, была взята в заложники позже.

Анна внимательно посмотрела на мужчину и женщину и ощутила неприятное чувство отвращения. Был ли причиной тому их внешний вид – грязная и порванная одежда, или взгляд и выражение их лиц, заставляющие сомневаться в сохранности их умственного благополучия? Анна не стала долго задумываться над этим, вспомнив, что жалость и сочувствие никогда не были ее сильными сторонами, и она участвует в освобождении пленников не из сострадания к ним.

Потеряв интерес к бывшим заложникам, ведьма подошла к группе закованных в магические кандалы бунтовщиков. Многие из них, даже признав свое поражение, смотрели на ее величество с ненавистью и вызовом. Но были и те, кто явно боялся могущества королевы, и их глаза были наполнены страхом перед наказанием за совершенное ими злодеяние. Взгляд Анны, до этого напряженный и сосредоточенный, потемнел. В нем появилось ледяное неподвижное пламя, лишающее преступников малейшей надежды на милость.

– Вы проведете в крепости следующие пять лет и не сможете уйти дальше этого берега, – объявила им королева. Она подняла перед собой руки, и постепенно между ее ладоней сформировался магический шар, сверкающий заключенными в нем молниями. Ведьма неторопливо наблюдала, как оболочка шара едва сдерживает внутри смертельно опасную энергию. Переведя взгляд на бунтовщиков, Анна почувствовала, как усилились их ненависть и страх, и ее Эфир, насытившись в этот миг их эмоциями, заставил королеву помедлить еще несколько секунд. Затем она заговорила снова:

– Вы, борцы «чистой крови», понесете еще одно наказание. Отныне и до конца ваших дней ни один ребенок, рожденный вами, не станет носителем Эфира. И так будет с каждым, кто посмеет впредь заявить о своем превосходстве над людьми, не владеющими магией.

С этими словами королева подбросила вверх шар, который, достигнув определенной высоты, упал вниз, и молнии, вырвавшись из оболочки, пронзили насквозь каждого из преступников. Они упали на землю, но были живы. К тому моменту, как карающая магия ее величества растворилась в воздухе, некоторые из них пытались подняться на ноги. Анна больше не ощущала их страх и ненависть, потому что сейчас в их сердцах не было ничего, кроме пустоты. Ведьма перевела взгляд на союзников и обнаружила, что они тоже были потрясены ее силой и способностью воздействовать на чужой Эфир, о которой они знали до этого, но не ожидали, что королева так ею воспользуется.

Однако Анну не волновало впечатление, которое она произвела на соплеменников. Она вдруг заинтересовалась изменением, произошедшим с одной из бывших заложниц. Женщина, чей разум, казалось, был угнетен, смотрела на королеву осмысленно. Ее взгляд яростно сверкал.

– Жестокая ведьма! – воскликнула она и тут же выстрелила в Анну яркой вспышкой.

Безупречная реакция ее величества позволила ей без труда отразить неожиданное нападение и моментально сковать тело женщины магическим кольцом. Колдун, ее муж, также прекративший претворяться пострадавшим пленником, видя, что его поддержка не поможет жене, добровольно сдался Жан-Пьеру, который во время этой внезапной атаки на Анну первым бросился к ней на помощь.

Девушка подошла к напавшей на нее ведьме, и ее взгляд привлекла подвеска, выпавшая из ворота платья женщины. Украшение изображало серпенту – символ рода Кодрингтонов. Анна усмехнулась и сильнее сжала магическое кольцо. Женщина застонала от боли.

– Вы оба разделите участь остальных бунтовщиков, – сказала королева.

– Ты не имеешь права распоряжаться чужим Эфиром! – крикнула ведьма и, видя, как ее величество вновь создает молнии в своих ладонях, зло прорычала: – Элвина Кодрингтон, Великая Серпента, сожрет тебя, и Сирил будет нашим королем!..

Анна не стала дослушивать ее и обрушила на двух преступников предназначенный для них разряд.

– И что теперь, Анни? – обратился к ней Жан-Пьер. – Совершенно очевидно, что здесь больше никого нет, как и то, что это была не вся армия Кодрингтона. Где теперь его искать?

Анна молчала. Ее союзники, видя, что королева не спешит с решением, принялись обсуждать возможные варианты действий. Ведьма слушала их без особого внимания. Она задумчиво бродила по берегу, когда внезапно, находясь за тысячи километров от дома, почувствовала нарушение границ защитного купола, окружавшего Эосберг. Заметив, что Анна изменилась в лице, Жан-Пьер обеспокоенно спросил:

– Анни, что случилось?

– Они напали на мой замок, – ответила ему ведьма и, прежде чем колдун успел ей что-то сказать, взмыла ввысь.

Жан-Пьер

Д’Араго хотел тут же броситься вслед за ней, но Шон Мак-Генри, стоявший к нему ближе остальных, успел схватить его за руку.

– Остановись, – сказал шотландец, – ты не сможешь ее догнать.

Возмущенный его вмешательством, Жан-Пьер резко возразил:

– Она погубит себя, если будет сражаться одна!

– Если ты сейчас полетишь за ней, то тем более не сможешь ей помочь, – с убийственным спокойствием ответил на это Шон.

– Господин Мак-Генри прав, – сказал Джеймс Уоллингфорд. – Мы должны придумать, как ее опередить.

Д’Араго усмехнулся. Он признал бессмысленность своего первого импульсивного намерения и принялся лихорадочно размышлять над тем, что делать.

– Это невозможно, – ответила за него Луиза. – Анни летает быстрее любого из вас.

– Насколько быстрее? – спросил Джеймс. – Вы знаете максимальную скорость ее полета?

– Семьсот пятьдесят километров в час, – вспомнил Жан-Пьер. – Но это было три года назад. Как быстро она летает сейчас, можно только себе вообразить.

– В любом случае, вряд ли быстрее, чем «Конкорд», – вмешался в разговор Стиан Фуру, колдун из Норвегии.

– Ты хочешь сказать, что у тебя в Эфире спрятан «Конкорд»? – ухмыльнулся Д’Араго, все еще не способный рассуждать хладнокровно.

– Не у меня и не в Эфире, – ответил норвежец, – а в частной коллекции одного моего знакомого. Он колдун, художник. Сам летать не умеет, но очень любит самолеты. Средства позволяют ему содержать все машины в рабочем состоянии. Нам повезло, что он сам их пилотирует и, к тому же живет в Ванкувере.

– А он согласится помочь ее величеству? – спросил Уоллингфорд.

– В этом я, к сожалению, не могу быть уверен, – с сомнением покачал головой Стиан. – Но я попробую его уговорить. В конце концов, он должен мне за одну услугу.

Через пять часов, когда «Конкорд» заходил на посадку в одном частном аэропорту на севере Швейцарии, Жан-Пьер и остальные союзники, договорившись о дальнейших действиях, готовились к новому, гораздо более сложному и опасному сражению.

Как только самолет приземлился, Д’Араго и Уоллингфорд, не дожидаясь его остановки, тут же вылетели в направлении Гарденау.

Они летали быстрее других союзников, и оба надеялись, что успеют остановить Анну прежде, чем она в одиночку решит атаковать замок. Подлетев к Эосбергу, колдуны увидели над ним темное грозовое облако, из которого время от времени появлялись молнии. Их лучи создавали защиту вокруг замка, угрожая смертельным разрядом любому, кто попытается приблизиться к стенам на расстояние меньше пяти метров.

Облетев замок несколько раз, Жан-Пьер и Джеймс приземлились на каменистом склоне горы неподалеку. Они не знали и не имели возможности выяснить, где сейчас Анна, что с ней и оказалась ли успешной их попытка опередить ее, но продолжали напряженно вглядываться в воздух, хотя и понимали бессмысленность этого действия.

И вот, раздумывая, как отыскать королеву, если она уже здесь, они увидели с северной стороны замка яркий луч, направленный в центр грозового облака. Это нисколько не нарушило магическую защиту замка, луч рассыпался на искры, отраженный одной из молний. Колдуны тут же поднялись в воздух и полетели к тому месту, откуда появился луч.

Анна уже не скрывала себя. Она снова и снова пыталась пронзить облако, но каждый раз терпела неудачу. Жан-Пьер приблизился к ведьме и, не говоря ни слова, схватил и понес ее прочь от замка.

Анна кричала и беспощадно жгла его руки, ее глаза сверкали безумной яростью, но француз крепко держал ее в объятьях и знал, что ни за что не разомкнет их даже, если она спалит его дотла.

Когда они подлетели к тому же самому месту на склоне горы, их уже ждал Джеймс, который тут же принялся вращать вокруг них воздух, пытаясь затушить огонь. И хотя пламя не становилось меньше, Жан-Пьер почувствовал, что концентрация Анны ослабевает.

– Остановись! Пожалуйста, – из последних сил крикнул Д’Араго. – Ты погубишь себя!

Еще несколько секунд ведьма продолжала сопротивляться, а затем, вероятно, признав его правоту, а, может, просто устав от длительного полета, обреченно опустилась на землю. И только убедившись, что Анна больше не предпримет попытки вырваться и возобновить атаку, Жан-Пьер убрал руки, готовый в любой момент вновь сковать ее.

Девушка закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Затем она посмотрела на колдунов. Француз увидел, как злость в ее взгляде уступает место страданию.

– Кто остался в замке? – спросил Джеймс.

Анна не ответила, как будто не услышала его или не поняла. Жан-Пьер положил ладонь на ее плечо.

– Анни, кто остался в замке? – повторил он вопрос Уоллингфорда.

– Франц и другие… – наконец проговорила ведьма голосом без выражения.

– А Ники? – спросил Д’Араго.

Анна покачала головой.

– Нет, он во Фрайбурге. У него сегодня вечером концерт, – она сделала паузу, в ее взгляде появился страх. – Вы думаете, они все убиты?

– Нет, я уверен, что нет, – тут же попытался успокоить ее Жан-Пьер.

– Я согласен, – сказал Джеймс. – Они не станут их просто так убивать. Думаю, их держат в заложниках.

– Как вы так быстро здесь оказались? – спросила Анна.

Д’Араго рассказал ей о «Конкорде», о том, что остальные союзники тоже скоро прибудут. Кроме того, он сообщил, что число сторонников королевы увеличилось, многие ведьмы и колдуны, узнав о сражении на Аляске, захотели примкнуть к ее величеству.

– Вот что делает с людьми страх потерять контроль над своим Эфиром, – с жестокой усмешкой произнесла Анна и, бросив на колдунов ледяной взгляд, спросила: – Вы со мной тоже по этой причине?

– Анни, тебе нужно отдохнуть, – мягко сказал француз, взяв руку девушки в свою ладонь. Она проследила за его действием, и в ее глазах промелькнуло раскаяние.

– Прости, Жан-Пьер, – ведьма осторожно прикоснулась пальцами к его обожженной коже, а затем положила обе ладони на его руки.

– Нет! Не надо, я справлюсь сам, – колдун хотел остановить ее. – Не трать на меня Эфир, ты потеряешь силу.

– Не потеряю, – уверенно ответила Анна, и Жан-Пьер почувствовал, как поток целительной магии проник в его раны, ослабив боль и ускорив процесс заживления. Поднявшись с земли, ведьма посмотрела на замок.

– Ты прав, – обратилась она к Д’Араго, – я должна немного отдохнуть. Меня не будет пару часов.

– Хорошо, – кивнул француз. – Мы соберем всех здесь.

Затем Анна поднялась в воздух и, превратившись в невидимку, улетела. Через два часа, когда все союзники ее величества присоединились к Жан-Пьеру и Джеймсу на склоне горы, она вернулась.

От ее прежнего безумия не осталось и следа. Анна была спокойна, вежлива с подданными и не более сосредоточена, чем вовремя обычной встречи с друзьями. Она отказалась от своего королевского облика, оставила привычную короткую стрижку и была одета просто, в джинсы и черные рубашку и жакет.

Жан-Пьер представил ей новых союзников, сообщив, что теперь в распоряжении ее величества двадцать семь ведьм и колдунов, готовых немедленно по ее приказу начать осаду замка.

Составив тактический план атаки, союзники во главе с королевой тут же приступили к его осуществлению. Анна создала вокруг Эосберга огромный вихрь, который не только не позволял бунтовщикам, занявшим замок, видеть атакующих, но и сам был способен разрушать защиту врагов, вытягивая молнии из грозового облака.

Тогда союзники с воздуха и с земли принялись осаждать замок, своими выстрелами стараясь ослабить его магическую защиту.

Через четверть часа, видя, что облако вот-вот растворится, сторонники ее величества усилили атаку, рассчитывая, что им вскоре удастся проникнуть в Эосберг. Однако в этот момент из замка вылетели два десятка ведьм и колдунов, которые открыли огонь по союзникам. Они были очень сильны и беспощадны к собратьям, сражавшимся на стороне королевы. К сожалению, не многие союзники обладали магической силой такого уровня, и без того немногочисленное королевское войско понесло первые потери: два колдуна были убиты. Их тела, как это всегда происходит с теми, кто погибает от магического выстрела, поглотил их собственный Эфир, после чего растворился в воздухе без следа.

Кроме того, были тяжело ранены еще шесть ведьм и колдунов, включая Шона Мак-Генри. Когда Анна это увидела, она прекратила осаду замка и встала на защиту своих союзников, выстреливая в бунтовщиков мощными огненными лучами. От этих ударов противники теряли силу, и их тут же брали в плен подданные ее величества.

К несчастью для союзников, за время этого сражения магическая защита замка почти полностью восстановилась, и уцелевшие бунтовщики поспешили вернуться в его стены.

Союзники прервали осаду, чтобы восполнить силы и залечить раны. Анна, не колеблясь ни секунды, помогала им в этом, используя свой Эфир для исцеления пострадавших. Через час королева и ее сторонники решили возобновить атаку, но как только был произведен первый выстрел, поверхность земли вокруг замка задрожала, и нелетающие ведьмы и колдуны, находящиеся на склоне горы, не смогли удержаться на ногах. Когда остальные бросились к ним на помощь, землетрясение прекратилось. Анна велела всем отступить в лагерь. Подлетев к ней, Жан-Пьер заметил, что она была несколько взволнована.

– В чем дело, Анни? Что это было? – спросил колдун.

Вместо ответа ведьма протянула ему свой телефон, в котором он обнаружил сообщение от Сирила Кодрингтона. Предводитель воинов серпенты приглашал ее величество в замок дляпереговоров и из уважения к королеве позволял ей прийти на встречу в сопровождении двух ее союзников. Если Анна откажется, он обещал разрушить ее замок вместе со всеми людьми, не владеющими магией, которые там находились.

– Это ловушка, – уверенно произнес Жан-Пьер. – Он просто так тебя не выпустит.

– Я это понимаю, – задумчиво проговорила девушка.

– Нет, я не позволю тебе пойти туда, – решительно заявил француз.

– Тогда пойдем со мной, – сказала Анна и, взглянув на подошедшего к ним Джеймса, обратилась к нему. – Господин Уоллингфорд, вы готовы отправиться со мной в замок?

Когда Жан-Пьер, Анна и Джеймс приземлились во внутреннем дворе замка, их встретили два колдуна, которые должны были сопроводить королеву и ее спутников к господину Кодрингтону.

Проходя по холлу, они заметили на полу у стойки администратора лежащую без движения девушку. Это была Ренате Кройц, служащая отеля. Колдуны-проводники тут же посоветовали не отвлекаться на несущественное и не заставлять ждать их предводителя. Однако Анна проигнорировала эту рекомендацию и все же подошла к девушке, чтобы выяснить, в каком та состоянии.

Жан-Пьеру доставило в этот момент удовольствие наблюдение за проводниками. Они выглядели растерянными и, очевидно, не знали, что им следует предпринять, потому что остерегались использовать магию против королевы, чтобы призвать ее к повиновению. В конце концов им не осталось ничего иного, кроме как дождаться, пока Анна не узнает то, что ей нужно.

– Она спит, – сказала ведьма в ответ на вопросительные взгляды Жан-Пьера и Джеймса.

– Прошу вас следовать за нами, – проговорил один из проводников и указал на дверь, ведущую в подземелье. Через минуту они все оказались в огромной энотеке Эосберга. В центре, свободном от винных стеллажей, в кресле с бокалом вина расположился предводитель воинов серпенты Сирил Кодрингтон. Увидев ее величество, американец сделал глоток и заметил:

– Отличное вино! Отдаю должное вашему сомелье, королева.

Взгляд Анны был сдержан. Ее эмоции были скрыты за металлическим блеском холодных зеленых глаз, и Жан-Пьер мог только догадываться, какие чувства она испытывает, когда смотрит на врага, осмелившегося распоряжаться в ее замке. Кодрингтон явно наслаждался своим главенствующим положением. Он неторопливо сделал еще один глоток вина, поставил бокал на небольшой столик возле себя и, выдержав паузу, подошел к Анне и ее сопровождающим.

– Вы когда-нибудь видели серпенту, ваше величество? – спросил Кодрингтон и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Думаю, вряд ли. Это – не просто змея. Василиск по сравнению с ней так, ничтожный червяк. Этот исполинский монстр, могучий и прекрасный, не ведающий страха и преград, одним своим видом способен обратить в бегство армию, гораздо большую по численности, чем та, что осаждала замок. А уж ваши никчемные воины-самоучки, королева, даже не успеют испугаться, когда, сотрясая все вокруг, из земли извергнется Великая Серпента и проглотит их в один миг. Знали бы вы, как мучителен ее голод! Как тяжело ей дается ожидание! Но, к счастью для вас, служение делу и своему повелителю для нее превыше всего. Одно мое слово – и чудовище разрушит замок до основания и не пощадит ни слабых людей, ни носителей Эфира, сражающихся на вашей стороне.

– Он блефует, Анни, – произнес по-французски Жан-Пьер.

Американец метнул на него острый взгляд и ответил на том же языке:

– Это не блеф. И я говорю по-французски, но предпочитаю родной язык, – вновь переходя на английский, продолжил Кодрингтон. – Так вот. Наверняка, вы уже много знаете обо мне. Должно быть, собрали информацию, когда готовились к сражению на Аляске. Но думаю, что самое интересное вы или не слышали, или сочли выдумкой. Я, пожалуй, расскажу вам об одной традиции моего рода, зародившейся несколько столетий назад.

Мы чтим чистую кровь. Ее защита для нас – не повод для борьбы, а ее цель. Каждый Кодрингтон с детства воспитывался готовым сражаться за сохранность этого дара и привилегии. Мои предки понимали, что у них всегда найдутся противники, и поэтому завели одну славную традицию: каждое третье поколение в нашем роду появляется серпента.

Элвина Кодрингтон, моя обожаемая бабушка, в юности, говорят, была очень сильной ведьмой, но без сожаления пожертвовала собой, чтобы в обличие чудовища защищать наш род. Разумеется, я продолжу эту традицию, и мой ребенок, когда он у меня появится, станет первым в истории королем колдовского мира, способным превращаться в монстра.

– Королем? – усмехнулась Анна, на лице которой под конец его речи появилась легкая устало-снисходительная улыбка.

– Да-да, королем, после меня, – уверенно заявил Кодрингтон и с преувеличенной почтительностью добавил: – А теперь, ваше величество, позвольте, я объясню, как я все это устрою. Я оставлю вам ваш титул, но взамен вы официально отдадите мне ваши руку, сердце и, – он сделал паузу и с омерзительной улыбкой продолжил, – все остальное.

– Наглец! – процедил сквозь зубы Жан-Пьер, достигнув пика отвращения к этому мнимому заклинателю змей.

Тот резко повернулся к французу, и его глаза на миг сверкнули яростной злобой.

– Господин Д’Араго, – проговорил он в своей пренебрежительно-насмешливой манере, – первый королевский генерал, верный пес. Вот интересно, вы осознаете, что это – предел вашей карьеры при ее величестве, или все еще надеетесь стать для нее кем-то большим?

Француз счел ниже своего достоинства реагировать на эту провокацию. Впрочем, Кодрингтон и не ждал от него ответа. Удовлетворившись этим выпадом, он переключил свое внимание на второго спутника королевы.

– Ну, а вы, господин Уоллингфорд? Для вас служение ее величеству точно не предел мечтаний. Я хорошо вас изучил. Ваша верность королеве временная. Вы ждете лучшей возможности использовать свою силу и, несомненно, заслуживаете лучшего. Я предлагаю вам встать на мою сторону. Признайте меня своим королем, и я найду достойное применение вашим талантам.

Англичанин слушал Кодрингтона с непроницаемым лицом, и лишь однажды по его взгляду можно было заметить, насколько непросто ему дается выбор. Жан-Пьер посмотрел на Анну. Казалось, в этот момент она забыла об опасности, об угрозах американца, потому что с очевидным интересом ждала, что ему ответит Джеймс. Тот молчал, и Кодрингтон, видя сомнения в глазах англичанина, предпринял еще одну попытку:

– Что вам в верности ведьме, которая этого не ценит и каждую минуту ждет от вас только предательства? Вы не получите от нее то, что хотите, – восхищения и признания заслуг. Я сделаю вас равным нашему роду со всем уважением и привилегиями.

– Уважение самозванца и к тому же янки – это последнее, что мне нужно, – брезгливо хмыкнул Джеймс.

– Сноб и глупец! – воскликнул американец и тут же выстрелил в Уоллингфорда сильнейшей вспышкой, против которой у того было бы мало шансов остаться невредимым, если бы Анна не поймала ее и не развернула ее в обратном направлении. Кодрингтона отбросило на один из столбов-опор, которые поддерживали потолок. В этот момент произошел еще один подземный толчок. Едва почувствовав его, королева и ее спутники поднялись в воздух. По стенам и потолку энотеки побежали трещины. Видя, что Анна и ее союзники собираются нанести еще один удар, Кодрингтон, едва оправившись после первого, тут же крикнул:

– Остановитесь, иначе я прикажу ей в первую очередь разрушить кухню замка со всеми, кто там сейчас находится, – когда все трое опустились на пол, американец пояснил с уже более уверенной улыбкой. – Моя связь с Элвиной прочна и молниеносна. Стоит лишь Эфиру засверкать в ваших пальцах – она тут же получит мой мысленный сигнал к атаке. Что ж, вижу, я вас убедил. Тогда, пожалуй, продолжим.

Он щелкнул пальцами, и на стене возник экран, где появилось изображение сцены с аппаратурой для концерта и зрительный зал, который постепенно заполнялся людьми.

– Это клуб «Мюнстер-халле» во Фрайбурге, где приблизительно через полтора часа начнется концерт «Мистерии». Мои воины готовятся устроить несчастный случай во время концерта. Только представьте! Какая невероятная трагедия! – картинно сокрушался Кодрингтон. – Две тысячи пострадавших! Гибель музыкантов! Всех, разумеется, кроме вашего, он ведь, как мне известно, защищен заклинанием. Однако, полагаю, его это вряд ли утешит. Его имя и название группы отныне навсегда будет связано с этой трагедией. Но в ваших силах предотвратить это, королева.

Пока американец говорил, Жан-Пьер наблюдал за Анной. В ней по-прежнему все было спокойно: поза, выражение лица, даже взгляд. Единственное, что изменилось, это был цвет глаз: изумрудный блеск поглотила холодная, темно-малахитовая мгла.

– Ты заплатишь своей жизнью за то, что осмелился угрожать мне, – произнесла ведьма с такой интонацией, как будто речь шла об уже произошедшем событии. Кодрингтон закатил глаза и снисходительно улыбнулся.

– Итак, моя дорогая Анна, вот как мы поступим. Я дам вам время подумать в одной из уютных комнат подземелья вашего замка. Разумеется, вы освободите себя от всех защитных заклинаний и позволите взять вас в плен. А затем, пока идет концерт, мы проведем церемонию бракосочетания, во время которой вы официально сложите с себя обязанности правящей королевы, передав королевский Эфир мне.

– Я вообще-то уже замужем, – напомнила Анна.

– О, это не имеет никакого значения, – махнул рукой американец. – Я не считаю действительным брак с обычным человеком. И после нашей с вами свадьбы такие союзы будут объявлены вне закона. Кстати о свадьбе. Вы ведь не откажете, ваше величество, будущему супругу и своему королю в маленьком подарке. Мне нужна «Великая некромантия». Вам-то она будет ни к чему. Тем более, когда вы лишитесь королевского Эфира, у вас не хватит сил, чтобы хранить такой могущественный артикль.

– Смотри, сам не надорвись, – буркнул Джеймс.

Кодрингтон бросил на него взгляд, не оставляющий сомнений в том, что первой волей американца в качестве короля будет навсегда избавиться от Уоллингфорда и Д’Араго. Анна проследила за этим взглядом и ответила:

– Я сделаю то, что ты сказал, но у меня тоже есть условия.

– Вы сейчас не в том положении, ваше величество, чтобы ставить условия, – покачал головой американец. – Впрочем, в качестве свадебного подарка с моей стороны я готов вас выслушать.

– Я останусь и позволю взять себя в плен после того, как Жан-Пьер и Джеймс покинут замок и присоединятся к союзникам.

– Нет, Анни! – воскликнул Д’Араго, но взгляд Анны, направленный на него, был таким жестоким и властным, что француз не осмелился ей больше возражать.

– И еще, – продолжила королева, посмотрев на Кодрингтона. – Ты не станешь нападать на тех, кто сражался на моей стороне.

– Что ж, хорошо, – после длительного обдумывания согласился американец. – Я оставлю их всех в покое, если, конечно, они снова не начнут атаковать замок. А теперь, господа, прощайте. Я вас больше не задерживаю.

Жан-Пьер колебался. Он не хотел оставлять Анну одну в замке в окружении врагов. Она повернулась к нему и взглядом велела другу подчиниться, а затем беззвучно, одними губами, произнесла по-французски: «Спаси Ники». Д’Араго кивнул и покинул подземелье вслед за Уоллингфордом. Когда они вернулись в лагерь и рассказали остальным о случившемся, Джеймс достал из Эфира свой планшетный компьютер и принялся что-то настраивать.

– Что ты делаешь? – спросил Жан-Пьер.

– Ты думаешь, только у него аппаратура? – не прекращая начатое, ответил Уоллингфорд. – Я оставил свою камеру в энотеке. И сейчас мы узнаем, что там происходит. Вот, готово.

Д’Араго и подошедшая к ним Луиза заглянули в экран и увидели Кодрингтона, сидящего в кресле, и Анну, окруженную крупицами Эфира. Так она разрушала свои заклинания, которые ее защищали. И когда волосы королевы вернули свой настоящий цвет и длину, американец встал, подошел к ведьме и сформировал вокруг ее запястий магические оковы. Затем он с заметной мстительной злобой в глазах ударил ее величество по лицу.

– Мерзавец! – шумно выдохнул Жан-Пьер.

Анна невозмутимо перенесла это оскорбление, лишь слегка закусив губу, где после удара появилась капля крови. Между тем Кодрингтон создал большой полупрозрачный магический кокон, в который он заключил королеву. Велев двум стражникам проводить Анну в ее темницу, американец покинул энотеку.

– И что теперь нам делать? – растерянно спросила Луиза.

– Мы летим во Фрайбург, – ответил ей Д’Араго.

Ники

– Хельмут, ты говорил с полицией? Что там случилось? – Штефан первым задал вопрос, волновавший всех музыкантов, находившихся в гримерной клуба «Мюнстер-халле».

– Похоже, кто-то позвонил в полицию и сообщил, что в клубе заложена бомба, – ответил взволнованный Хойер.

– И что теперь делать? – спросил Алекс.

– Что? – развел руками директор «Мистерии». – Концерт отменяется. Полиция просит всех покинуть клуб.

– А как же аппаратура? – выразил беспокойство Торстен.

– Комиссар, с которым я говорил, заверил меня, что они не будут ломать ничего лишнего. Сейчас мы ничего не сможем сделать. Тим заберет все, когда бомба будет обнаружена, или установят, что ее не было. Ну, все, возвращаемся в Дюссельдорф. Автобус уже ждет.

Когда Ники вместе с остальными покидал клуб, он думал о странном звонке и о том, насколько реальной была угроза взрыва. И лишь когда музыкант заметил в тени дерева недалеко от автобуса Жан-Пьера, он понял, с чем был связан звонок в полицию. Сообщив, что он вместо Дюссельдорфа отправляется в Швейцарию, Ники подождал, пока автобус уедет, и подошел к Д’Араго.

– Почему ты не поехал со всеми? – поинтересовался француз.

Молодой человек проигнорировал его вопрос.

– Жан-Пьер, что случилось? Где Анна?

– Она в замке, – несколько помедлив, произнес колдун.

– Это ты звонил в полицию насчет бомбы?

Д’Араго молча кивнул.

– И зачем тебе понадобилось отменять концерт? Ведь, как я понимаю, никакой бомбы не было.

– Бомбы не было, – объяснял Жан-Пьер, – но они и без нее могли взорвать зал или обрушить потолок вместе со всеми зрителями.

– Ты говоришь сейчас об этих пресловутых «воинах серпенты»? – уточнил Ники. – Зачем они хотели это сделать?

– Чтобы добиться от Анни того, что им нужно. К счастью, мы нашли тех, кого послал Кодрингтон. Их было-то всего пятеро колдунов и к тому же не самых сильных.

– Что с Анной? Что там произошло на Аляске? – музыкант пытался составить картину положения.

– Послушай, Ники, – Жан-Пьер, как показалось молодому человеку, без особого желания вводил его в курс дела, – Анни в плену и будет находиться там, пока мы не дадим ей знать, что тебе больше ничего не угрожает, и тогда она сможет действовать более свободно. Так что тебе сейчас нужно уехать куда-нибудь подальше отсюда.

– Нет, я еду с вами, – сказал Ники с интонацией, выражающей удивление, как Жан-Пьер не понимает очевидную вещь.

– Ни в коем случае! – твердо заявил француз. В этот момент к ним подошел Джеймс Уоллингфорд. Кивнув музыканту в знак приветствия, он сообщил:

– Все в порядке. Они в автобусе. Талли и Фуру доставят их в лагерь к остальным пленникам. Пора возвращаться, у нас остался максимум один час. Господин Роннет, вы уже решили, куда отправитесь?

– Да, я еду с вами, – повторил молодой человек.

– Ники, – нетерпеливо выдохнул Жан-Пьер, – мы полетим по воздуху.

– Я это тоже умею, – спокойно напомнил ему музыкант.

– Но не так быстро, как мы. А нам нельзя медлить. Через час Кодрингтон узнает, что с концертом ничего не вышло, и изобретет новый способ надавить на Анни.

Ники секунду обдумывал его слова, а потом предложил:

– А что если на машине? Вы ведь можете водить автомобиль так же быстро, как Анна?

– Да, – ответил Жан-Пьер, – но мы все равно потеряем время. К тому же, Ники, если Анни узнает, что мы, рискуя твоей безопасностью, позволили тебе поехать с нами, она убьет нас.

– Вот это беспокоит меня меньше всего, – сказал музыкант. – Я поеду в любом случае. И вы не сможете меня остановить, ты же знаешь. Поэтому вам лучше взять меня с собой и не терять время.

– Хорошо, – первым сдался Уоллингфорд. – Возьмем машину Уилла.

За двадцать минут, пока они ехали в Гарденау, Ники узнал, чем закончилось сражение на Аляске, и о том, что воины серпенты заняли Эосберг, а Анна позволила взять себя в плен под угрозой обрушения замка и клуба, где так и не состоялся концерт. И теперь колдунам предстояло решить задачу, как проникнуть в замок и освободить королеву до того, как Кодрингтон решит все-таки сравнять Эосберг с землей.

Основная трудность заключалась в том, что стоило только кому-нибудь из сторонников ее величества пересечь границу магической защиты замка, как об этом тут же становилось известно предводителю воинов серпенты. Кроме того, даже если бы удалось попасть в замок незаметно, неизвестно, сколько еще препятствий пришлось преодолеть на пути в подземелье, где находилась Анна.

Когда они наконец прибыли в лагерь, к обсуждению подключились и другие союзники. Ники не вмешивался в их разговор. Он поднялся чуть выше по склону горы, чтобы попытаться в темноте, которая окружала лагерь, разглядеть местность и найти то, что ему было нужно. Окинув взглядом темные деревья, лежавшие под ним, молодой человек вскоре увидел небольшое свободное от растительности место, которое безошибочно узнал.

– Я отправлюсь за Анной, – сказал Ники, когда вернулся к остальным. – На меня магия не действует, поэтому мое проникновение в замок не будет считаться нарушением границы защиты, ведь так?

– Вообще-то, – задумался Джеймс, – в этом есть логика.

– Об этом не может быть и речи, – решительно возразил Жан-Пьер, и Луиза кивнула в его поддержку. – В любом случае этого недостаточно. Даже если ты попадешь в замок, тебя все равно тут же обнаружат.

– Нет, – ответил Ники. – Я знаю потайной ход, который ведет прямо в подземелье.

Жан-Пьер колебался. Уоллингфорд посмотрел на часы и напомнил:

– У нас осталось двадцать минут. Думаю, в этой ситуации это будет лучшим решением.

– А как же серпента? – француз предпринял еще одну попытку удержать Ники. – Вы не забыли о чудовище?

– Она, что, действительно ползает по коридорам замка? – с легкой улыбкой спросил музыкант.

Джеймс в ответ покачал головой, а Д’Араго собирался снова возразить, но Луиза взяла его за руку.

– Жан-Пьер, отпусти Ники.

Тяжело вздохнув, француз кивнул. Через пять минут, следуя потайным ходом в замок и по дороге пытаясь восстановить в голове расположение подземных помещений Эосберга, Ники приближался к цели. Оказавшись в замке, музыкант остановился посередине коридора, задумавшись над тем, куда ему следует повернуть. Он помнил, что в одной стороне находились служебные помещения отеля, а в другой – хранилище различных колдовских орудий, принадлежавших роду Гарденау. Кроме того, в той же стороне располагались комнаты, которые предки Анны использовали как камеры темницы для своих врагов.

Предположив, что именно там Ники сможет ее найти, он повернул в направлении хранилища и темницы. Перед пересечением широкого коридора с более узким, по которому двигался молодой человек, он остановился, потому что услышал голоса. Ники тут же вжался в стену, где на его удачу была устроена небольшая ниша. Когда мимо по широкому коридору прошли два колдуна, он, стараясь остаться незамеченным, посмотрел, куда они направляются. Они остановились у одной двери и, заглянув в маленькое зарешеченное окно, кивнули друг другу, а затем, не задерживаясь, пошли назад.

– Как думаешь, – спросил один из них другого, – Сирил оставит ее в живых, когда получит королевский Эфир?

– Вряд ли, – ответил второй. – Зачем ему постоянная угроза? Хотя на его месте я не стал бы спешить избавляться от девчонки. Уж точно не в первую брачную ночь, – и он разразился отвратительным смехом, который поддержал его напарник.

Ники поморщился от этих звуков и приказал себе не думать о том, что речь идет о его любимой девушке.

Когда колдуны скрылись за дверью в конце коридора, молодой человек тут же бросился к камере. С легкостью повернув ручку двери, Ники подумал, как любезно со стороны господина Кодрингтона во всем полагаться только на магию и пренебрегать обычными замками. Оказавшись внутри, музыкант наконец увидел Анну.

Девушка сидела на каменном полу, согнув ноги в коленях и закрыв голову руками. Ее полностью окутывала магическая полупрозрачная оболочка. Когда Ники вошел в камеру, она не сразу обратила на него внимание. Сначала он подумал, что Анна спит, но вот она медленно подняла на него глаза, и холодное равнодушие в ее взгляде сменилось сверкающей улыбкой. Молодой человек протянул руку и хотел помочь ей встать с пола, но ведьма остановила его:

– Нет, Ники! – с тревогой в голосе произнесла Анна. Она поднялась сама и добавила: – Кокон под высоким напряжением. Любое прикосновение опасно.

– Только не для меня, – ответил музыкант и смело пресек магическую оболочку, которая не причинила ему никакого вреда, тем самым в очередной раз подтвердив его невосприимчивость к колдовству.

Обняв Анну за талию, Ники прижал ее к себе и сделал шаг назад. Оказавшись вне кокона, девушка обернулась и увидела опустевшую оболочку, а затем вновь посмотрела на музыканта. Блеск ее ярко-изумрудных глаз многократно умножился, отражаясь в слезах облегчения, которые Анна безуспешно пыталась удержать в ресницах. В это волшебное мгновение, редкое и бесценное, Ники целовал ее влажные, соленые щеки и губы, избавляя от тревоги и мучительной неопределенности.

– Я же обещал, что помогу тебе, – сказал он, смахнув последнюю слезу с лица девушки. Анна сделала глубокий вдох и хотела что-то ответить, но не стала, а просто улыбнулась ему.

– Ну, что, пойдем спасать Франца и всех остальных? – проговорил Ники, видя, как взгляд Анны становится непроницаемым, растворяя в холодном блеске все те эмоции, которым ведьма минуту назад позволила себе поддаться.

– Надеюсь, мы успеем сделать это до разрушения замка, – сказала она и, подумав, добавила: – Вообще-то, замок тоже хотелось бы сохранить.

– Как быть со стражниками? – спросил Ники, когда они, покинув камеру, шли по коридору.

– Они будут первыми, кого я убью, – пожав плечами, ответила девушка. В этот момент открылась дверь в подземелье, и два колдуна, увлеченные разговором друг с другом, спустились по ступенькам и замерли от неожиданности, увидев королеву перед собой.

Но уже через секунду один из них, среагировав первым, выстрелил в ее величество яркой вспышкой. Анна без усилий поймала ее в ладони и также с легкостью, едва махнув рукой, бросила ее в своего противника. От этого удара колдун отлетел к стене и тут же исчез, как и мгновение спустя – его напарник, который предпринял попытку сбежать. Расправившись таким образом со стражниками, Анна посмотрела на Ники, и он заметил в ее глазах беспокойство.

– Ты думаешь, мне их жаль? Вовсе нет, – сказал молодой человек. – Они мне еще в первый раз не понравились.

Ведьма помедлила немного, а затем произнесла:

– Они живы, но находятся в плену Эфира, и я не знаю, что хуже.

– Анна, – Ники взял ее за руку, – ты боишься моего осуждения? Его никогда не будет. Я хочу, чтобы ты перестала волноваться из-за этого.

Покинув подземелье, они невидимками поднялись в воздух и, стараясь не касаться стен и потолка, полетели в ту часть замка, где располагались комнаты персонала.

Служащие отеля, которых они обнаруживали, лежали на полу в тех местах, где те находились в момент нападения на Эосберг. Анна сразу же создавала вокруг каждого из них небольшой магический купол, который должен был защитить их в случае обрушения замка. Несколько раз на пути музыканта и ведьмы попадались воины серпенты. И тогда королева, не медля ни секунды, обращала их в пленников Эфира прежде, чем они успевали что-то предпринять или дать знать своему предводителю, что ее величество на свободе.

Найдя всех служащих, Ники и Анна направились в зал для приемов, где в этот момент должен был находиться Сирил Кодрингтон.

Резко распахнув тяжелую двустворчатую дверь, они влетели в зал и, приземлившись, явили себя присутствующим. Кодрингтон и трое его сторонников, находившихся здесь в этот момент, обернулись, и Ники увидел, как глаза предводителя бунтовщиков сначала увеличились от удивления, а затем сузились от злобы.

Анна в ту же секунду щелкнула пальцами – и с шумом захлопнулись все открытые двери и окна. Ведьма с мстительной улыбкой наблюдала за своим врагом, во взгляде которого возникло недоумение, а потом страх.

– Бабушка не слышит? – усмехнулась Анна и, сделав глубокий вдох, изменила свой наряд. Теперь на ней было длинное черное платье, сверкающее золотыми нитями и тяжелые черные ботинки, которые вносили в образ девушки яркую ноту рок-н-ролла.

Взгляд ведьмы потемнел. Ники понял, что сейчас он станет свидетелем ее истинной жестокости, но на этот раз в глазах Анны не было ни малейшего признака ее сомнений, неуверенности и страха перед его осуждением, лишь темное, беспощадное пламя.

– Ни один звук и ни одна мысль не выйдут за пределы этого зала, – произнесла королева голосом без выражения. Убедившись, что бесполезно призывать на помощь серпенту, бунтовщики принялись атаковать Анну и Ники. Но их магические вспышки не доставляли ведьме особого беспокойства, она без труда отражала выстрелы, направленные на нее и музыканта, не дожидаясь действия его защитного заклинания.

Первый же ответный выстрел королевы разом лишил Кодрингтона помощи его сторонников, погрузив их вслед за другими в Эфир. Американец прекратил атаку и, безуспешно пытаясь скрыть свой страх, проговорил со злостью в голосе:

– Что, лишишь меня Эфира?

Некоторое время Анна хранила молчание. Она была неподвижна, и Ники видел, как в ее темном жестоком взгляде появляются ледяные искры удовольствия, которое она, без сомнения, испытывает, чувствуя, как с каждой секундой растет страх ее врага. Не выдержав ожидания, Кодрингтон в отчаянии выстрелил в Анну еще одной вспышкой.

Без усилий растворив ее в воздухе, ведьма создала вокруг головы американца магическое кольцо и, когда колдун попробовал сбросить его с себя, принялась вращать это кольцо с огромной скоростью. Кодрингтон закричал от боли. Он обжигал свои руки, пытаясь взяться за голову. Не прекращая пытку, Анна взмахом руки распахнула большое окно, ведущее на балкон. В ту же секунду вихрь, созданный королевой, подхватил колдуна и вынес его из зала.

Анна

Вылетев из замка наружу, Анна и Ники остановились в воздухе возле стены. Одним мощным лучом ведьма в один миг развеяла грозовое облако, освободив Эосберг от магии врагов. Затем она поймала вихрь, круживший Кодрингтона вокруг одной из башен, и приковала американца к стене замка.

Обессиленный колдун равнодушно смотрел на Анну потухшим взглядом. Девушка больше не чувствовала его страх и злость, однако не спешила освобождать его голову от магического кольца, опасаясь, что американец все еще способен мысленно призвать серпенту. Увидев, что к замку направляются союзники, Анна тут же создала купол, не позволяющий им приближаться.

– Я должна справиться сама, – сказала ведьма в ответ на удивленный взгляд музыканта. – Ники, – мягко продолжила она, – вернись, пожалуйста, к остальным.

– Я не оставлю тебя одну, – возразил молодой человек, но она не дала ему договорить, взяв за руку и поцеловав в губы. Когда Ники обхватил девушку рукой за талию, она подняла на него глаза, и ее взгляд загорелся коварным блеском. В ту же секунду ведьма оттолкнула от себя музыканта магической волной, которая перенесла его за пределы купола.

Как раз вовремя, потому что в этот момент задрожала земля, Эосберг покачнулся, и со скалы-основания посыпались камни. И вот, обвивая своим огромным телом скалу и замок, из-за южной башни появилась серпента. Она медленно скользила по стенам, оставляя в них трещины и разбивая оконные стекла.

Анна невозмутимо ждала, когда чудовище полностью предстанет перед ней, и удивлялась тому, что не страх владеет ею в этот миг, а необъяснимое чувство нереальности происходящего. Девушка вдруг подумала, как странно, что она, ведьма, для которой главное в жизни – это поиск удовольствия и которой, в общем-то, нет дела до других, должна сразиться с монстром, угрожающим жизни сотни людей, и доказать всем, что она вправе распоряжаться силой, которая никогда не была ей нужна. Она как будто взглянула на себя со стороны, и ей показалось, что все это происходит не с ней и, вообще, не в действительности, а в полной абсурда фантазии, созданной чьим-то беспокойным воображением и изменчивым настроением.

Впрочем, эти мысли, скорее всего, были вызваны гипнотизирующим наблюдением за движением серпенты, которая, скрутив свое тело на земле в несколько колец, подняла голову до уровня, где к стене замка был прикован Сирил Кодрингтон.

Увидев внука поверженным, Элвина обратила свой пылающий ненавистью и жаждой мести взор на королеву, которая парила в воздухе в нескольких метрах от серпенты. В то же мгновение, открыв свою смертоносную пасть, чудовище яростно ринулось на девушку, готовясь проглотить ее целиком.

Анна, как будто парализованная взглядом желтых змеиных глаз и все еще находившаяся во власти отвлеченных мыслей, казалось, была неспособна противостоять атаке гигантского монстра. Однако ведьма медлила сознательно. Она питала свой Эфир стремительно растущей злобой врага и чувствовала, как Элвина с каждой секундой теряет контроль и хладнокровие.

За миг до столкновения с серпентой Анна превратилась в невидимку и едва-едва смогла избежать опасных клыков чудовища, которое с шумом захлопнуло свои огромные челюсти, вместо королевы проглотив пустоту.

Тем временем Анна создала вихрь из опавших осенних листьев и закружила его вокруг Элвины. Та крутила головой во все стороны и хватала пастью воздух, пытаясь наугад поймать ведьму. Иногда девушка на несколько секунд обнаруживала себя, дразня и сбивая с толку чудовище еще больше.

Ярость ослепила серпенту. Ничего не видя перед собой, она в отчаянии стала изрыгать вспышки молний, едва заслышав возле себя смех ее величества.

Запутав и закружив серпенту, Анна остановилась и принялась концентрировать в ладонях Эфир для финального удара. Элвина, обезумев, тут же бросилась на нее. В последний миг королева прекратила листопад, и чудовище всей своей мощью обрушилось на стену замка.

Благодаря защитному заклинанию Анны Эосберг выдержал этот могучий удар, и огромной пасти монстра достался лишь Сирил Кодрингтон. Осознав, что она только что проглотила своего внука, Элвина собиралась вновь напасть на королеву, но вдруг остановилась и медленно повернула свою голову в сторону ее величества. Должно быть, подумала Анна, серпента поняла, что ее ярость мешает ей взять верх в схватке. Однако девушка чувствовала, что чудовищу не удастся справиться с собой, потому что королевский Эфир наполнялся в этот миг безумием и горем Элвины.

Серпента выгнула свое тело для последнего решающего броска и в то же мгновение рухнула на землю у подножья скалы, пораженная смертельным магическим лучом королевы. Анна еще некоторое время продолжала парить в воздухе, наблюдая, как оседает пыль и медленно растворяется Эфир Элвины, поглотив мертвое тело чудовища.

Спустя два часа после окончательной победы над кланом чистой крови, когда взятые в плен бунтовщики были вихрем отправлены к своим единомышленникам на Аляску, а сторонники ее величества, пожелавшие отпраздновать победу, разместились в гостевых номерах восстановленного королевской магией Эосберга, Анна и Ники находились в комнате Венцеля, который лежал на кровати и все еще был под воздействием колдовства.

Рядом с ним сидела Вероник Вьен, ведьма-знахарь, а в обычной жизни – врач общей практики, и измеряла пульс Франца. Сообщив королеве, что здоровью ее секретаря ничего не угрожает, француженка выразила уверенность, что он, также как и другие служащие Эосберга, скоро придет в себя. Покинув комнату Франца, Анна почувствовала, что у нее дрожат руки и ноги, и, чтобы не упасть, прислонилась к стене, а затем опустилась на пол.

– Анна, что с тобой? – обеспокоенно спросил Ники, сев рядом с ней.

Ведьма молчала. Она смотрела сквозь молодого человека и медленно и глубоко дышала, пытаясь понять, что с ней происходит. В течение последних двух часов, занимаясь исцелением служащих от магии, размещением подданных и восстановлением замка, Анна не позволяла себе думать о событиях этого дня, и вот сейчас, когда все было позади, мысль о произошедшем внезапно обрушилась на нее. Жестокость по отношению к противнику, отсутствие сомнений в справедливости приговора бунтовщикам были свойственны ей как разрушителю и неотделимы от ее магии.

Но смерть врага от ее руки – это был опыт, прежде неведомый ее Эфиру, неопределенный и пугающий. Анна знала, что должна пережить это, и тогда в следующий раз, если он случится, подобные шокирующие мысли больше не потревожат ее. Она посмотрела на Ники, который не торопил ее с ответом. Музыкант был спокоен и сосредоточен. В его взгляде, в том, как он положил свою ладонь на ее руку, Анна чувствовала уверенность, которую в этот миг совершенно не ощущала в себе. В ее глазах появился ледяной блеск. Ники недоверчиво нахмурился. Девушка поднялась с пола и твердо произнесла:

– Пойдем со мной.

Взгляд Анны, требовательный и властный, растерянный и удивленный, менялся с невероятной скоростью, отражая, как в калейдоскопе, все спрятанные внутри чувства. Ники улыбался, с удовольствием следя за тем, как от его прикосновений сбивается с ритма ее дыхание, а нежная кожа отвечает теплом на поцелуи. Не останавливаясь ни на миг и сохраняя первоначальный темп, молодой человек не выпускал Анну из своих объятий, заставляя ее в единое мгновение преодолевать путь от восхитительного отчаяния – до невыносимого восторга. В его руках ее тело рассыпалось на пылающие угли, а Эфир закалялся прочнейшим алмазным льдом. Ведьма умирала тысячу раз в секунду, смеялась, забывала сущее и торжествовала. А потом, вернувшись освобожденной от тревог, она положила голову на его грудь и ощутила бесконечный и радостный покой.

Ники

Руины старого эльзасского замка Сен-Ульрих этой ночью преобразились. Рыцарский зал, в котором сохранились только стены и своды окон, сейчас был больше похож на место, предназначенное для праздничных приемов. Чтобы принять всех гостей, пожелавших посетить бал, пришлось восстановить каменный пол и раздвинуть стены. Потолком служили белые облака, освещенные изнутри магическими огнями, сверкающие снежинки живописно кружились по залу, не касаясь гостей и не оседая на пол.

Анна, одетая в изящное, украшенное голубыми лентами белое вечернее платье, положила свою ладонь на плечо Ники и с удовольствием позволила себя увлечь в воздушный вальс под нежные звуки арфы и флейты. Молодой человек наслаждался волшебным, дивным сиянием ее изумрудных глаз и тем, как порой в них вспыхивали острые ледяные искры, когда Анна переводила свой взгляд на гостей. Закончив вальс, они опустились вниз и присоединились к самым верным сторонникам ее величества -Жан-Пьеру, Луизе и Джеймсу.

В этот момент в центре зала возникли рыцари-хранители. Они почтительно поклонились королеве, и один из них заговорил:

– Мы счастливы поздравить ваше величество с блестящим триумфом. Вы проявили себя истинным владыкой, достойным славы великих королей прошлого.

Ники посмотрел на Анну и заметил в ее ледяном взгляде легкую пренебрежительную усмешку. Между тем паладин продолжал:

– Пришло время могущественного артикля, символа заслуженной королевской власти.

С этими словами он обернулся к двум другим хранителям, и в точке пересечения их магических лучей появился серебристый двуручный меч. Его тонкий клинок возле гарды был украшен двумя бриллиантами, а витая рукоять переливалась перламутром. Несмотря на размер, меч казался легким и не был похож на грозное оружие. Он завис в воздухе над полом. Паладины расступились, и один из рыцарей, указав рукой на артикль, сказал:

– Примите, моя королева, этот меч в свое законное владение.

Ники показалось, что обычно бесстрастное выражение лица паладина на миг изменилось. В его взгляде промелькнул вызов.

– Еще одна проверка? – усмехнувшись, шепнула Анна и направилась в центр зала.

– Не может быть! Неужели это… – выразил изумление Джеймс Уоллингфорд.

– Меч королевской крови, – медленно проговорил Жан-Пьер. – Это он, вне всякого сомнения.

– Что это за меч? И почему проверка? – спросил Ники, посмотрев на колдунов и Луизу.

– По легенде, – ответила ему ведьма, – этим мечом могли владеть только те короли, которых он сам выбрал.

– Меч выбрал? – уточнил музыкант.

– Да, – пояснил Д’Араго, – считается, что хозяином меча может быть лишь достойный монарх.

– Хм, разве ему не полагается быть в камне? – усмехнулся Ники. – А что будет, если меч сочтет Анну недостойной?

– Она не сможет взять его в руки, – ответил француз.

Ники посмотрел на Анну, которая как раз поднесла свою ладонь к рукоятке меча. Ее взгляд вспыхнул коварным блеском. Она с легкостью подняла меч, улыбнулась и непринужденно подбросила его вверх. Он подлетел к снежным облакам, перевернулся несколько раз в воздухе и угрожающе устремился вниз. Анна подставила свою руку, и за мгновение до того, как острие должно было пронзить ее, меч рассыпался на сверкающие крупицы и тут же исчез, поглощенный Эфиром королевы.

Вернувшись в Эосберг после бала, Ники и Анна пили кофе на балконе и встречали самый поздний в году рассвет.

– Скажи, – начал молодой человек, – неужели ты не боялась, что не сможешь взять меч в руки?

– Ох, Ники, – мягко улыбнулась ему ведьма, – все эти истории о достойных королях – сказки, если хочешь, часть колдовского эпоса, словом, выдумки летописцев. Этот меч – всего лишь артикль, с которым несложно справиться.

– Анна, – музыкант направил на девушку проницательный взгляд, – почему ты отвергаешь мысль, что можешь быть достойной королевой, и меч принадлежит тебе по праву?

– Потому что мне это не нужно. Я имею в виду признание и уважение подданных. Поверь, я не стремлюсь оставить свой след в истории колдовского мира, – Анна сделала небольшую паузу, а затем произнесла ровным голосом: – Есть только одна вещь, которой я хочу быть достойна.

Ники терпеливо ждал, когда она продолжит.

– Оставаться твоим вдохновением, – сказала ведьма.

VI

Анна

Анна удобно устроилась на диване в Красной гостиной Эосберга, положила голову на свою ладонь, согнув руку в локте на спинке дивана, и обвела взглядом гостей, которые праздновали вместе с ней ее тридцать первый день рождения.

На соседнем диване расположились Маргарет Сайм и Лоранс Кромбе и, не скрывая удовольствия, слушали Ники, который исполнял песню «Любовь и тигры». Он пел и играл на цифровом пианино, а Рольф Бернхард аккомпанировал ему на акустической гитаре. Это была веселая песня, одна из тех, которые демонстрировали способность Ники несерьезно и с самоиронией относиться к своему творчеству и к выбору тем, в том числе отвечать в песнях на критику в свой адрес.

Анне нравилось это его качество, редко встречающееся среди коллег по жанру, многие из которых придавали слишком большое значение образу суровых рокеров и не умели смеяться над собой, что скорее вызывало улыбку и мешало воспринимать их всерьез.

Ведьма поймала взгляд Ники, который, хоть и давно уже привык к вниманию поклонников, все же не разучился получать от этого удовольствие сам и искренне дарить его слушателям, независимо от их числа. Кроме Анны, Маргарет и Лоранс, сегодня ими были Ильзе Бернхард, супруга Рольфа, Коринна Пилетт и ее спутник Эрве Фавзи. И, конечно, Жан-Пьер, сидевший в кресле у окна и по традиции с бокалом коньяка, хоть и старался изобразить равнодушие, тем не менее, с искренней улыбкой слушал музыкантов.

После этого маленького выступления, насладившись заслуженным восхищением присутствующих, Ники и Рольф заняли места рядом со своими женами. Когда подали кофе, компания в гостиной разделилась на две группы по интересам.

Мужчины увлеклись обсуждением футбольных новостей. Эрве, являясь успешным футбольным агентом, раскрыл некоторые секреты предстоящего трансфера игроков самых популярных европейских клубов. Дамы спорили об отношениях: возможно ли сразу найти человека на всю жизнь и не ошибиться, или длительный поиск – это незаменимый опыт, который снижает вероятность ошибки в будущем.

Самое активное участие в этом споре принимали Лоранс, которая отстаивала первую точку зрения, и Коринна, утверждавшая, что опыт необходим. Каждая из них пыталась привлечь на свою сторону других, но безуспешно.

Анна еще вначале беседы сказала, что не считает себя экспертом в вопросе отношений, и поиск подходящего человека для этого никогда не был ее целью и, вообще, на ее взгляд, если задумываться над тем, какими должны быть отношения, можно загнать себя в ловушку несуществующих правил и установок. Когда она это говорила, то заметила, что Ники, не скрывая любопытства, слушает ее. Аннавопросительно подняла брови, удивленная тем, что ему удается одновременно следить за двумя разговорами. Улыбнувшись молодому человеку, ведьма вновь переключила свое внимание на подруг, не позволяя им, однако, втягивать себя в спор.

Тогда Коринна обратилась к Ильзе. Но и та уклонилась от обсуждения темы отношений, выразив сомнения в его уместности в присутствии заинтересованных лиц. А Маргарет отвлек от разговора телефонный звонок из Лондона, где она на пару дней оставила своего возлюбленного Оуэна Гилмора, с которым она встречалась уже четыре года, и их двухлетнюю дочку Кори.

В конце вечера, когда почти все гости уже отправились спать, Анна оставила в Красной гостиной Ники и Жан-Пьера и, облетев замок, опустилась на балкон своей комнаты. Солнце село, но его последние, постепенно скрывающиеся за горизонтом лучи, окрасив небо темным пурпуром, еще не позволяли ночи завладеть окрестностями.

Глубоко вдохнув свежий вечерний воздух, Анна вдруг ощутила легкое движение Эфира внутри себя. Он был иным. Он не нагревал клетки тела, как прежде, а как будто изменил свое качество: вместо невесомого стремительного потока ее сосуды заполнила густая, вязкая масса.

Почувствовав, как она медленно растекается по телу, ведьма посмотрела на свои руки и увидела слабое свечение, исходящее от всей поверхности кожи. Это необычное и необъяснимое явление озадачило девушку, и она прислушалась к своим ощущениям.

Сначала Анна не могла понять, что именно в ней изменилось. Сила ее магии, мысли и чувства, желания – все, что было самым важным в ее жизни, казалось, как будто растворилось в этом новом Эфире, но не исчезло. Ни одна эмоция не была утрачена, а наоборот, каждое волнение рассудка и тела воспринималось в этот миг Анной одинаково остро. Ощущение этого невероятного равновесия было удивительно и одновременно естественно и спокойно.

Решив испытать возможности необычного Эфира, ведьма зажгла в ладонях огонь, а затем произнесла несколько своих обычных заклинаний. Сила огня не уменьшилась так же, как и действие заклинаний, всех, кроме одного, которое не было сложным и использовалось всеми ведьмами и колдунами. Это практичное заклинание защищало от очевидных последствий любовной связи с противоположным полом. Повторив его во второй раз, Анна наконец почувствовала его действие и, сделав еще один глубокий вдох, заметила, что сияние пропадает, и Эфир возвращается в свое обычное состояние.

Девушка не стала долго задумываться над тем, что с ней только что произошло, решив, что так в очередной раз возросла ее магия, и вскоре увидела, как Ники приземлился рядом с ней на балкон.

– Ну, что, вечеринка закончилась? – спросила Анна.

– Она закончилась, – сказал молодой человек, облокачиваясь на парапет, – когда ты ушла.

– Жан-Пьер сегодня не слишком разговорчив?

– Пожалуй. Он выглядит несколько подавленным, – заметил Ники. – Что с ним? Тебе известно?

– Ох, – вздохнула Анна, – Луиза уже около двух месяцев встречается с каким-то американцем. Кажется, он ее коллега, психотерапевт или психиатр. И к тому же моложе ее лет на семь или восемь, что Жан-Пьеру, как ты понимаешь, особенно не нравится. В общем, Луиза всерьез увлечена этим своим новым другом, и Жан-Пьер переживает.

– О! Неужели это наконец произошло? – с улыбкой удивился Ники.

– Что ты имеешь в виду?

– Д’Араго ревнует Луизу, а не тебя, – он отошел от парапета и, обняв Анну одной рукой за талию, провел свободной рукой по ее открытому плечу.

– Мне казалось, тебя давно уже перестали беспокоить мои отношения с Жан-Пьером? – мягко спросила ведьма, зажигая в своих глазах изумительный изумрудный блеск.

Ники наклонился и с удовольствием прикоснулся губами к ее плечу.

– Разве можно быть на сто процентов уверенным в том, что касается разрушителей? – медленно произнес он, продолжая целовать ее нежную кожу. – Кстати, об отношениях. Кажется, ты говорила об этом сегодня что-то интересное.

– Сомневаюсь, – ответила Анна.

Музыкант поднял на нее глаза.

– То, что для тебя в отношениях не имеет значения.

– Может быть, – пожала плечами девушка, сделав вид, что не помнит своих слов.

– Но ты не сказала, что же является для тебя важным?

Взгляд ведьмы потемнел.

– Ники, разве ты не знаешь? Это – удовольствие.

– Ну, конечно, – с улыбкой согласился молодой человек. – Это самое крепкое и надежное, что может связывать двух людей, но непостоянное и трудноудержимое.

– Только не тогда, когда оба его получают, – успела добавить Анна перед тем, как Ники завладел ее губами. Сделав глоток воздуха, они улыбнулись друг другу и, не находя смысла в долгой паузе и словах, вдохнули еще один волшебный поцелуй.

– Как насчет комнаты в башне? – предложил музыкант.

Ведьма посмотрела в указанном направлении, а затем снова перевела взгляд на Ники. В ее голове возникла идея, а глаза загорелись дьявольским огнем.

– Анна, что ты задумала?

– Ты не будешь против маленького представления? – девушка помедлила, подбирая слова. – В энотеке после событий двухлетней давности осталась скрытая камера, которую я решила на всякий случай сохранить.

– На какой случай? – удивился музыкант.

– Ну, вроде этого. Так что ты об этом думаешь?

– Что ж, я не против небольшого домашнего видео. Для частного просмотра, – ответил Ники. – Но, я так понимаю, не для нас, – молодой человек с наслаждением ловил взглядом пронзительный, опасный блеск ее глаз. – Скажи мне, моя прекрасная, коварная фантазерка, кто же тот несчастный счастливец, которого ты хочешь порадовать и заставить ненавидеть тебя еще больше? Неужели Жан-Пьер?

Анна покачала головой.

– Это Джеймс Уоллингфорд, – сказала она и вопросительно посмотрела на музыканта.

– Почему бы нет? – с улыбкой ответил тот.

Анна сидела на столе, обхватив коленями Ники, который неторопливо расстегивал пуговицы на ее платье-рубашке. Ощущения от прикосновений его пальцев к коже и мысли о том, что за ними наблюдают, смешались, подарив девушке новое удовольствие. Глаза Ники сверкали. Он слегка отстранился и, наклонившись, поцеловал притягательный центр ее груди.

Ведьма с готовностью и предвкушением доверилась музыканту, который, с одной стороны, обладая большим опытом выступления перед камерой, а с другой, во власти собственнического инстинкта, не позволял объективу запечатлевать не предназначенное для наблюдения.

Оставив Анну и себя в одежде, Ники положил свою руку на ее бедро, а другой обхватил девушку за талию и прижал ее к себе. Она выдохнула и, опираясь на его руку, медленно отклонилась назад. Свободной рукой и губами молодой человек прикасался к открытому только его взору телу Анны и уводил ее прочь от всего, что их окружало.

Совершенно позабыв о камере, ведьма посмотрела в его глаза, и легкий и желанный вдох восторга на миг замер на ее губах. Ники с улыбкой запустил пальцы в блестящий шелк ее королевских волос, появившихся мгновение назад. Анна следила за его движением и постепенно приходила в себя.

– Продолжим? – спросил музыкант через некоторое время.

– Да, только не здесь, – ответила ему ведьма, вернув свою обычную прическу – мягкие каштановые локоны длиной чуть ниже плеч и закрывающую брови челку.

– Конечно, нет, – кивнул Ники и добавил: – Я согласен на любое место, где потом можно заснуть до утра.

– Тогда возвращаемся в спальню, – улыбнулась ему девушка.

Анна стояла у открытого окна и смотрела на спокойное движение Рейна, но едва ли могла в этот момент наслаждаться видом вечернего Дюссельдорфа. Все ее мысли занимал Эфир, который, впервые изменившись неделю назад в день ее рождения, теперь каждый вечер давал о себе знать, превращаясь в густую массу и заставляя сосуды светиться.

Этот эффект длился недолго, всего лишь пару минут, и ведьма уже могла управлять новым Эфиром, прекращая свечение тут же, как только оно возникало.

В библиотеке Эосберга, пытаясь найти информацию о том, что с ней происходит, Анна просмотрела множество книг, где говорилось о королевском Эфире. К сожалению, ни в одной из них не упоминалось о свечении. Однако не оно было истинной причиной ее беспокойства.

То несложное заклинание, которое неделю назад не сработало с первого раза, теперь вообще не действовало, и девушка пока не знала, как с этим справиться.

– Кажется, получается неплохо. Но на сегодня достаточно, – сказал Ники, появившись в комнате. – Думаю, завтра будет готово. Останется только исправить текст. Анна, что с тобой? – спросил он, увидев ее задумчивый и несколько отстраненный взгляд. Ведьма некоторое время хранила молчание, а затем вздохнула и произнесла:

– Мое заклинание престало работать.

– Какое?

– Э-э… то, которое действует как средство контрацепции.

– Ты уверена?

– Ники! – рассердилась Анна. – Я бы не стала тебе говорить, если бы не была уверена.

– Хорошо, хорошо, – примирительно произнес молодой человек. – Почему оно не работает, ты знаешь?

– Нет, – ответила ведьма и рассказала ему о том, как это все началось.

– Я все понял, – выслушав Анну, проговорил Ники. – Что ж, вернемся к традиционному способу. Я схожу в аптеку.

Девушка кивнула ему и, когда он удалился, вновь задумалась над тем, почему ее заклинание потеряло силу. Иногда новые заклинания не действовали с первого раза. Но это происходило только во время их изучения. Когда же заклинание было полностью освоено и неоднократно использовано, оно никогда не давало сбоев. А с легкими заклинаниями, используемыми в быту, даже в процессе освоения не было никаких трудностей. Поэтому тот факт, что ее магия изменилась и не всегда подчиняется ее воле, тревожил Анну и ослаблял ее уверенность в собственных силах.

Впрочем, ведьма не была склонна подолгу огорчаться из-за возникших неприятностей и, как обычно, предпочла унынию и тревоге действие. Если какое-то заклинание не работает, значит, нужно создать новое, более сильное. Анна решила, что займется этим, когда снова будет дома в Швейцарии. А пока, Ники прав, в их распоряжении проверенные способы, обеспечивающие тот же эффект, что и ее заклинание. К сожалению, вскоре после того как музыкант вернулся домой, выяснилось, что популярное средство предохранения им тоже не подходит: у Анны возникла неожиданная аллергическая реакция на латекс.

– Может быть, ты просто отвыкла? – предположил Ники. Они сидели на кровати, и молодой человек неторопливо поглаживал ее колени.

– Я не знаю, – растерянно проговорила ведьма.

– Э-э… а что если, – осторожно начал музыкант, – обратиться к врачу? Он может порекомендовать что-нибудь более подходящее.

Анна хотела что-то ответить ему, но, не найдя слов, замерла в нерешительности.

– Ты никогда не была у врача, – догадался Ники.

– Конечно, нет. Мне это не нужно. Ты же знаешь, я умею сама управлять своим организмом.

– Да, но сейчас, может быть, все-таки стоит?

Ведьма помедлила, а затем, шумно выдохнув, сказала:

– Хорошо, ты прав. Я запишусь завтра на прием.

– Хочешь, я пойду с тобой к врачу? – предложил музыкант.

– Зачем? – девушка, недоумевая, посмотрела на него.

– Ну, – с мягкой улыбкой ответил Ники, – я понимаю, ты победила коварных злодеев и огромного жуткого монстра, и тебе было бы странно бояться визита к врачу, но…вдруг из-за отсутствия опыта в таких обычных, немагических, делах тебе будет нужна поддержка…

– Ники, я не боюсь, – как можно более убедительно произнесла Анна.

– Разумеется, нет. Я даже в мыслях не могу себе этого представить, – ее безуспешные попытки продемонстрировать уверенность в себе явно приводили его в восторг. Музыкант обхватил рукой ее за талию и потянул к себе. Ведьма, претворившись недовольной, легла на бок и, остро сверкнув глазами, возмутилась:

– Ты мне не веришь?!

– Что ты! Даже не думал! – тут же проговорил Ники и, перевернув Анну на спину, принялся целовать ее плечи и грудь. Противоречивый смысл его последней фразы одновременно сбил девушку с толку и вызвал улыбку. Она не стала спорить, тем более что его волнующие прикосновения больше не позволяли ей сосредоточиться на ответе.

Ники

– Ники, проснись! – голос Анны вернул молодого человека в состояние бодрствования, которое в борьбе со сном еще секунду назад стремительно сдавало позиции.

– Что случилось? – спросил музыкант, с трудом открывая глаза.

– Посмотри на себя, – удивленный взгляд девушки, сидящей рядом с ним, заставил его нахмуриться. Ники поднялся и взглянул на свои руки. Из-под кожи пробивалось слабое свечение.

– Что это такое? – он полностью осмотрел себя и, убедившись, что все его тело светится, перевел взгляд на Анну. – Это – то же, что происходит с тобой?

Ведьма кивнула ему.

– Это королевский Эфир, – напряженно выдохнув, ответила она. Ники видел, что сомнения и неуверенность, которые беспокоили девушку еще пять дней назад, когда они были вместе в Дюссельдорфе, вновь захватили ее. Тогда Анна не позволила им одолеть себя и решительно взялась за дело, намереваясь вернуть себе контроль над собственным Эфиром.

Визит к врачу оказался бесполезным: ни одно из предложенных доктором средств не подошло (организм ведьмы отказывался усваивать таблетки, а другие, механические способы вызывали аллергию). Анна не отчаивалась, надеясь, что по возвращении в Эосберг у нее будет больше времени и возможностей исследовать свое состояние, и она сумеет справиться с возникшей проблемой.

Сегодня вечером, когда Ники приехал в замок, девушка с радостью сообщила ему, что изучение нового заклинания проходит успешно, и выразила уверенность в том, что через пару дней оно будет полностью освоено. А пока она предложила использовать другое магическое средство – зелье, которое Анна собиралась завтра приготовить по рецепту из одной старой книги. Между тем сияние постепенно исчезло.

– Что ты почувствовал? – спросила ведьма.

– Это было необычно и… интересно, – с улыбкой ответил Ники.

– Я имею в виду внутренние ощущения.

– Кажется, никаких изменений. Я вряд ли бы обратил на это внимание, если бы не внешний эффект. А что чувствуешь ты в такой момент?

– Эфир меняется, – задумавшись на миг, сказала Анна. – Это сложно объяснить, – она решительно выдохнула и добавила, обращаясь, скорее, к самой себе: – Я обещаю, что разберусь с этим.

– Конечно, я в этом даже не сомневаюсь, – искренне проговорил Ники, накрывая их одеялом. Ведьма повернулась на бок, и музыкант, обхватив ее рукой за талию, придвинул девушку спиной к себе. Она положила свою ладонь на его руку и глубоко и, как показалось Ники, с облегчением вздохнула. С удовольствием прикоснувшись губами к ее плечу, молодой человек опустил голову на подушку и вскоре погрузился в сон.

– Это тот самый учебник? – спросил Ники, взяв в руки тяжелую старинную книгу. – Не очень практичное издание, – заметил он и, с трудом разобрав готическую вязь, прочитал: – «Особенности средневековой кухни». Это что, шутка?

– Что? – Анна, погруженная в изучение магического травника, большого альбома, лежащего перед ней на столе, оторвалась от чтения и, нахмурившись, посмотрела на книгу, которую музыкант держал в руках. Затем она щелкнула пальцами, и Ники увидел, как буквы в заглавии сплетаются в новые слова.

– «Самоучитель по приготовлению зелий и хрестоматия», – прочитал он настоящее название. – Это уже больше похоже на колдовскую книгу. Скажи, а почему я сразу этого не увидел? Если магия на меня не действует, то теоретически я должен видеть изначальное название всех магических книг. Ведь так?

– Да, – ответила Анна, достав из Эфира планшетный компьютер и положив его на раскрытый альбом, – но только если эти книги не принадлежат мне. В этом случае их магия является частью моей, которая на тебя действует. Ведь это же я создала твое защитное заклинание.

– То есть, – заключил Ники, – ты единственная можешь делать со мной все, что захочешь?

– Тебя беспокоит, что я могу этим злоупотреблять? – ведьма остро сверкнула глазами.

– Ну, знаешь, – усмехнулся молодой человек, – у тебя и без всякой магии отлично это получается.

Взгляд Анны вспыхнул, и она уже собиралась возмутиться, но, видя его веселую улыбку, передумала и вновь обратилась к альбому. Ники тоже открыл книгу и, перевернув несколько страниц, спросил:

– А почему хрестоматия?

Ведьма, должно быть, увлеченная своим поиском, ответила не сразу.

– В «Самоучителе» две части, – начала объяснять Анна. – В первой – собственно зелья: ингредиенты, заклинания, другие необходимые условия для приготовления. А во вторую автор включил отрывки из разных книг, где упоминаются зелья.

– Ты читала это все?

– Нет, только несколько рецептов, которые мне были нужны, чтобы иметь представление о самом процессе приготовления зелий. Я была уверена, что мне не понадобится это знание.

Анна опять переключила свое внимание на компьютер и через некоторое время сообщила:

– Я все выяснила. К счастью, все необходимые травы можно собрать здесь в лесу. Что ты думаешь насчет небольшого вечернего пикника?

– Отличная идея! – согласился Ники.

Музыкант сидел на ковре для пикника, который они устроили на более или менее пологом горном склоне, и с интересом читал «Самоучитель», пока Анна кружила между деревьями в лесу неподалеку в поисках нужных растений. Изумившись необычным ингредиентам некоторых отваров, Ники с любопытством принялся листать хрестоматию.

Просмотрев пару историй об удачном и неудачном использовании разных зелий, молодой человек наткнулся на небольшой отрывок из жизнеописания некоего короля Гримара, жившего в восьмом веке нашей эры.

Судя по тому, что это имя часто упоминалось в книге и использовалось с эпитетом «великий», Ники заключил, что этот Гримар – известная и выдающаяся личность в истории колдовского мира. Он родился на маленьком острове в нескольких километрах от побережья современной Норвегии и был сыном своего предшественника короля Халльдора. Собственно отрывок, приводимый автором в книге, был посвящен даже не самому Гримару, а его матери королеве Эйдис. Привыкнув к готическому шрифту и высокому и устаревшему стилю изложения, Ники прочитал об этой ведьме следующее:

«Непревзойденно мудра и трудолюбива была она. Великий Эфир – наша мощь и благо – высшей волею своей одарил ее род до шестого колена тягой к знахарству. Дщерь прославленного Северного Врачевателя Фастара, беспощадным, но неизбежным велением Рока и Эфира единственно выжившее дитя, коих породил он в количестве одиннадцати отпрысков, уже в младые лета ее ведала все травы северных лесов и искусно заговаривала колдовские настои. И благословенные Эфиром, и в слепоте своей не ведущие оного чтили слово и разумение мудрой Эйдис. Сам король Халльдор, наделенный сызмальства силой придворного, приняв в жены эту достойнейшую из познавших свет Эфира, не гнушался ее напутственного речения в свершениях королевских и колдовских. Ни одна летопись не таила на своих страницах слово об озаренном Эфиром, кто бы в равной степени познал премудрости человеческой плоти и постиг искусство усмирять ее внутренние течения, как это было подвластно вещему сердцу и Эфиру ярчайшей Эйдис. Однако скромна была благословенная матерь Великого Гримара, извечно чтила сия достойнейшая жена дар ведовства, ниспосланный ей неизменным охранителем нашим Эфиром. Когда всевеликий источник истоков, оберег и опора владык Королевский Эфир засиял в сосудах священной монаршей четы, знаменуя канун счастливого зачатия наследника, коим стал в свой час могучий Гримар, с благодарностью и смирением приняла Эйдис высшую волю Эфира и по истечении десяти лун одарила Халльдора, мужа и господина своего, равно как весь ведовской род будущим правителем, нареченным «воителем о шеломе», сиречь Гримаром.»

Обнаружив в тексте упоминание о свечении королевского Эфира, Ники впервые задумался над тем, почему Анна так решительно, если не сказать, одержимо ищет способ противостоять изменениям, происходящим с ней.

Разумеется, молодому человеку еще до «Самоучителя» приходило в голову логичное объяснение тому факту, что перестало действовать только одно заклинание. Ники не сомневался, что и Анна пришла к тому же выводу, учитывая безрезультатное использование всех испробованных средств контрацепции. Эфир требует от королевы рождения ребенка. Однако что заставляет ее отвергать эту мысль, музыкант мог только предполагать. Скорее всего, рассуждал он, ведьме, как обычно, не нравится неожиданно возникшая неспособность контролировать одну из сторон своей жизни. Но может быть, дело именно в ребенке: Анна не хочет заводить детей.

Прислушавшись к себе на миг, Ники почувствовал, что это объяснение огорчает его. И в то же время, вслед за этой мыслью в голове молодого человека возникло множество сомнений. Они оба, умеющие получать удовольствие друг от друга и от момента, в котором находились, казалось, никогда не представляли себе серьезных изменений в своей жизни и не видели себя в другой роли.

Было ли столь необходимо что-то менять, и, самое главное, хотели ли они этого? У Ники не было своего ответа на эти вопросы, не говоря уже о том, что он с трудом мог предположить, что об этом думает Анна.

Размышляя о будущем, музыкант увидел, как ведьма приближается к нему по воздуху.

– Ты узнал что-нибудь интересное? – спросила девушка, указав рукой на лежавший на его коленях «Самоучитель».

– История колдовского сообщества весьма увлекательна, – улыбнулся Ники и, закрыв книгу, поднялся на ноги.

– Да, но представляет определенные трудности в процессе изучения. Каждому из нас приходится знакомиться с традиционной и колдовской историей. И самое сложное в этом – потом, в зависимости от ситуации, не ошибиться в фактах. Впрочем, не все ведьмы и колдуны усердны в изучении наук, что нисколько не мешает им в жизни, – сказала Анна и, взмахнув рукой, спрятала в Эфире все, что они взяли с собой на пикник.

– Ты нашла все, что нужно? – спросил Ники.

– Да, – кивнула ему в ответ девушка, – возвращаемся в замок.

– Где ты будешь варить зелье?

– В лаборатории. Хочешь посмотреть?

– Еще бы! Наконец-то увижу тебя в образе настоящей ведьмы, – со смехом ответил музыкант.

– Пойду достану из пыльного сундука остроконечную шляпу и помело, – подхватив его тон, сказала Анна.

Процесс приготовления зелья завораживал. Ники сидел за столом в магической лаборатории, находящейся в одной из башен Эосберга, и наблюдал за тем, как ведьма во всех смыслах колдует над отваром. Впрочем, ее участие в этом действе сводилось лишь к легким движениям рук и пальцев, которые заставляли все работать само собой.

Над горелкой, стоящей на столе, висела большая колба, где и готовилось зелье. Время от времени к ней подлетали разные предметы: пучки растений, собранных Анной в лесу и тех, что уже давно хранились в лаборатории, измельчались в воздухе и падали в кипящее варево, неизвестные ингредиенты из жестяных контейнеров растирались в ступке и посредством мерной ложки тоже попадали в колбу. Девушка водила пальцем по кругу, и деревянная лопатка помешивала отвар.

Зелье кипело уже около получаса, и когда в нем растворился последний ингредиент, Анна сообщила, что приготовление закончено, однако отвар необходимо настаивать еще два часа.

Ники предложил потратить это время на ужин и воздушную прогулку перед сном. С удовольствием приняв это предложение, ведьма щелкнула пальцами, и со стола исчезло все, что использовалось Анной для зелья. Еще один щелчок – и лаборатория превратилась в пыльную комнату, заставленную старой, ненужной мебелью.

В спальне на кофейном столике возле каминного дивана стоял изящный высокий бокал из старинного хрусталя, который был на две трети наполнен непрозрачной жидкостью насыщенного синего цвета. Анна в белой рубашке и шортах стоя облокотилась на каминную полку и с неопределенной улыбкой посмотрела на Ники, который, приняв душ, вернулся в спальню.

– Ты уже пробовала зелье? – спросил молодой человек.

– Еще нет.

Музыкант подошел к столику и взял в руки бокал. Цвет жидкости вызывал сомнения в том, что ее вообще можно употреблять внутрь. Однако учитывая, что он представлял себе густой отвар болотного цвета, зелье хоть и имело довольно странный вид, все же не выглядело настолько отталкивающе.

– А что будет, если я его тоже выпью? – поинтересовался Ники.

– Я не знаю, – пожала плечами девушка.

– Я хочу попробовать, – уверенно заявил музыкант. – Вдруг на меня тоже подействует.

– Ники, я не могу предугадать, что с тобой произойдет, – спокойно проговорила Анна.

– Я надеюсь, третья нога не вырастет, – улыбнулся молодой человек. – Но ты ведь в этом случае сможешь вернуть мой привычный вид?

– Сделаю все, что будет в моих силах, – в том же тоне ответила ему ведьма.

Музыкант вновь заглянул в бокал и, выдохнув, смело сделал глоток.

На вкус напиток оказался на удивление приятным. Ники не мог точно определить, на что он был похож, что-то среднее между травяным чаем и фруктовым джемом, умеренно сладкий и немного острый.

– Неплохо, – оценил молодой человек. – Я бы не отказался от этого в качестве замены одной чашки чая или кофе.

– Правда? – удивилась Анна, забирая у него бокал. Она тоже сделала глоток, и улыбка исчезла с ее лица, которое, казалось, застыло от неожиданности. – Это ужасная гадость! Ничего более отвратительного я в жизни не пробовала! – сказала девушка и через секунду воскликнула: – О, нет! – поднявшись в воздух, она в одно мгновение оказалась у двери в ванную комнату и моментально скрылась за ней.

Ники разочарованно выдохнул. Впрочем, признался себе музыкант, он был готов к такому результату и даже почти не сомневался, что будет именно так. Подождав некоторое время, он постучал в дверь ванной.

– Анна, с тобой все хорошо? – спросил молодой человек и, когда она не ответила ему, предпринял еще одну попытку. – Позволь мне войти, – снова молчание, Ники выдохнул и решительно произнес: – Я захожу.

Ведьма сидела на полу и, обхватив руками колени, неподвижно смотрела в одну точку. Музыкант сел рядом с ней и, нежно убрав назад закрывающие ее лицо пряди волос, поцеловал девушку в лоб. Обняв ее за плечи, он мягко проговорил:

– Пойдем спать.

Балкон спальни, где проходил неторопливый поздний завтрак, был залит ослепительными лучами полуденного солнца, которое вот-вот должно было скрыться за одной из южных башен Эосберга. Ники, стоя у ограждения балкона, сделал глоток из чашки, которую держал в руках и во второй раз пожалел, что предпочел на завтрак традиционный горячий кофе более прохладному, освежающему напитку. Он поставил чашку на парапет и, обернувшись, перевел взгляд на сидящую за столом Анну.

С самого утра она была погружена в задумчивость, которая резко контрастировала с вчерашним азартом, сопровождающим приготовление зелья. Казалось, неудача с отваром вернула ее прежние сомнения и значительно ослабила надежду на успешное освоение нового заклинания. За все утро ведьма не произнесла и десятка слов, а когда Ники пытался обсудить с ней планы на ближайшие дни, она лишь пожимала плечами и молча вздыхала.

Посмотрев на свою любимую девушку, музыкант понял, что они больше не могут избегать очевидных вещей, и пора выяснить то, что волнует их обоих.

– Анна, – начал молодой человек, – ты слышала о короле Гримаре? Я вчера читал о нем в твоем «Самоучителе».

Ведьма, по-прежнему погруженная в свои мысли, молча кивнула.

– Знаешь, – продолжил Ники, – там говорится о его рождении и королевском Эфире. И еще, в тексте есть ответ на вопрос, почему он светится.

– Вот как? И почему же? – наконец заинтересовалась Анна.

– Я думаю, тебе лучше прочитать самой.

Девушка взмахнула рукой, и на столе перед ней появился «Самоучитель».

– Где это было? – спросила она, принявшись листать книгу.

– В хрестоматии, третья или четвертая статья.

Ведьма углубилась в чтение, и через пять минут, отложив книгу, поднялась с кресла и подошла к противоположному парапету. Помолчав некоторое время, Анна развернулась лицом к Ники и сказала:

– Знаешь, с тех пор, как королевский Эфир стал моим, все только и говорят, что его трудно подчинить себе, что он обладает своей волей и изменит меня. Я всегда считала эти опасения соплеменников всего лишь их страхом перед неизвестным, потому что никогда не ощущала его отдельно от себя и знала, что могу легко управлять своей магией, как раньше. Я и сейчас так думаю, – со спокойной уверенностью продолжала Анна. – И, конечно, смогу сделать так, чтобы мой Эфир служил мне, а не я ему.

В отличие от прошлых случаев, когда ведьма говорила что-то подобное, пытаясь, скорее, убедить в этом себя, сейчас ее слова звучали, как утверждение, очевидное и бесспорное.

– Анна, я, правда, нисколько не сомневаюсь в этом, – сказал музыкант. – Но имею в виду другое. Эфир хочет от тебя, от нас рождения ребенка. И я тоже хочу.

– Ты решил это, прочитав истории о колдовских королях прошлого?

– Нет, эти истории – всего лишь повод узнать у тебя о возможности для нас и твоем желании иметь детей, – подбирая слова, говорил молодой человек.

– Ники, по-моему, ты не очень хорошо представляешь себе, что это значит.

– Ну, у меня три племянника, – улыбнулся музыкант.

– Это не одно и то же.

– Я знаю, – он пересек балкон и приблизился к девушке. – Анна, ответь мне на вопрос: ты хочешь иметь детей?

– Я не думала об этом, – тут же сказала ведьма.

– Не может быть, – не поверил Ники. – Во-первых, я не сомневаюсь, ты уже давно поняла, что хочет от тебя королевский Эфир. И во-вторых, в этом вашем предсказании говорится, что новый правитель станет основателем династии колдовских королей.

– Ох, Ники, – рассерженно выдохнула Анна, – ты же знаешь, ожидания подданных и мой долг перед ними – это последнее, что меня беспокоит.

– Мне это известно, – терпеливо проговорил музыкант. – Речь не о том. Я хотел сказать, что ты не могла не думать о рождении ребенка.

Девушка молчала. Злость в ее взгляде постепенно исчезала, уступив место новым сомнениям.

– Ты прав, я думала, – согласилась ведьма. Она открыла рот, чтобы добавить что-то еще, но не сразу смогла продолжить. – Я хочу, но…

Ники подождал некоторое время, а потом, взяв ее руку в свою ладонь, мягко произнес:

– Скажи мне, моя бесстрашная властительница всего колдовства на Земле, чего ты боишься?

В глазах Анны на миг вспыхнули ледяные искры возмущения. Она хотела отнять свою руку, но передумала и, набрав воздуха в легкие, призналась:

– Мне придется все это пережить так же, как любой другой женщине. И магия не сделает этот процесс легким и приятным.

– Тебя пугают беременность и роды? – удивился музыкант.

– Ники, только не говори, что это естественное состояние, в котором нет ничего особенного.

– Я бы не посмел, – с улыбкой сказал молодой человек.

– Мое тело изменится, – тихо произнесла Анна после небольшой паузы.

– Я был бы счастлив наблюдать за тем, как это происходит.

Девушка сверкнула глазами и предприняла еще одну попытку:

– А ты готов к тому, что ребенок, который у нас родится, будет ведьмой или колдуном?

– Не имею ничего против, – пожал плечами музыкант. – Я уже давно привык к тому, что меня окружает магия.

Ники с радостью заметил, что впервые за это утро и вообще за последнее время во взгляде Анны больше не было тревоги, напряжения и излишней сосредоточенности. Ее дивные ярко-изумрудные глаза нежно переливались драгоценным блеском, и легкая улыбка завершила глубокий, свободный вдох. Ведьма положила свои руки ему на плечи и, когда молодой человек обнял ее за талию, спросила:

– Ты ждешь, что я сейчас сообщу тебе о своем решении?

– Вовсе нет, – покачал головой Ники. – Я всего лишь хотел бы, чтобы ты помнила, что в любых трудностях можешь на меня положиться.

Анна

Анна сделала еще один глоток холодного кофе, медленно поставила бокал на столик и, встав с плетеного кресла, подошла к перилам, ограждающим открытую веранду бассейна, устроенного на третьем этаже гостиницы «Цветущая».

Этот роскошный отель располагался на возвышенности, вдалеке от туристического центра Барселоны и был выбран Ники, по его словам, исключительно из-за потрясающего вида на город и побережье. Вид отсюда, так же как из окон ее номера, действительно, был волшебным. Она посмотрела вдаль, а затем повернулась на пол-оборота и принялась боковым зрением наблюдать за находящимися на веранде гостями.

Анна в ожидании Ники, который был вынужден задержаться в Дюссельдорфе в связи с рекламной компанией нового альбома «Мистерии» «Огни призраков», отдыхала одна в Барселоне уже третий день и время от времени, от нечего делать, развлекала себя тем, что изображала одинокую девушку, которая приехала на море в отпуск.

Впрочем, особенно усердствовать ей в этом не приходилось, так как независимо от ее настроения и желания привлечь к себе внимание к ней то и дело обращались мужчины в надежде на удачное знакомство.

Вот и сейчас отдыхающие у бассейна гости-мужчины, включая тех, кто находился здесь вместе со своими спутницами, с явным интересом изучали красивую девушку в белом бикини и изящных темных очках в круглой оправе.

Анна вновь повернулась к перилам, и вскоре с ней заговорил один из гостей. Это был мужчина лет сорока пяти и, вероятнее всего, американец, как предположила ведьма.

– Простите, вы говорите по-английски? – спросил он с произношением, подтвердившим ее догадку.

– Да, – ответила Анна с легкой улыбкой.

– Вы ведь не испанка. Вы не похожи на испанку.

– Я это не утверждала.

– Да, да, конечно, – согласился незнакомец. – Просто я заметил, что с персоналом вы говорите на превосходном испанском языке. Но он для вас не родной.

– Это верно, – неторопливо произнесла ведьма. Мужчина ждал, что она что-то добавит, но девушка молчала. Очевидно, прочитав в ее позе и выражении лица заинтересованность в продолжении беседы, он сказал:

– Меня зовут Иэн. Я американец. Могу я узнать ваше имя?

Анна не спешила с ответом. Она вновь посмотрела на других гостей, которые по-прежнему наблюдали за ней и ее собеседником. Один из них, молодой человек в светлых джинсах, белой футболке и темных очках, появившийся на веранде минуту назад, также подошел к перилам в паре метров от ведьмы и ее нового знакомого и с улыбкой прислушался к разговору.

– Анна, – наконец сказала девушка.

– У вас лондонский акцент, – не унимался Иэн. – Вы англичанка?

– Иногда, – неопределенно ответила Анна и, видя недоумение на лице собеседника, пояснила: – Я из Швейцарии, но очень часто бываю в Лондоне.

– Скажите, почему вы одна? Признаюсь, я наблюдаю за вами уже два дня и просто не могу поверить, что такой красивой девушке не с кем было поехать отдыхать на море.

– Увы, – грустно вздохнула Анна и принялась сокрушаться, – что мне остается делать? Мой муж – очень занятой человек. Вечно на работе или в разъездах. В его деловом расписании не бывает и пары свободных дней для меня, не говоря уже о более продолжительном совместном отдыхе. Но я привыкла путешествовать одна.

– О, Анна, я вам искренне сочувствую, – сказал Иэн, которого, несомненно, ободрила информация об излишне занятом муже. И он приступил к решительным действиям. – Я считаю, было бы просто преступлением оставлять вас без компании в таком красивом городе. Вы бывали раньше в Барселоне?

– Только один раз, очень давно, – ведьма с улыбкой поощряла его наступление. Воодушевленный ее расположением, американец уверенно проговорил:

– Что если нам с вами сегодня отказаться от ужина в гостинице и посетить какой-нибудь местный ресторан? Я знаю пару неплохих заведений на набережной.

Сделав вид, что она сомневается, стоит ли принимать такое предложение от малознакомого мужчины, Анна медлила с ответом. В этот момент к ним подошел молодой человек, который все это время с любопытством слушал их беседу.

– Прошу прощения, – сказал он по-английски, – у дамы в первую очередь. Но мое справедливое возмущение и желание предостеречь эту очаровательную девушку от необдуманного поступка заставили меня вмешаться. Ваш интерес, – обратился он к американцу, – мне понятен. Милая леди, действительно, невероятно хороша собой. Это может подтвердить любой мужчина, – он обвел взглядом присутствующих на веранде гостей и продолжил: – И я уверен, каждый готов с таким же успехом предложить свое общество. Так почему, скажите мне, дама должна предпочесть вас?

Анну, которая уже давно заметила интерес молодого человека к разговору и, рассказывая о себе, учитывала его присутствие, забавляла эта ситуация. Она с удовольствием наблюдала за своим новым знакомым, который взглядом призывал девушку протестовать против этого неожиданного вмешательства, сам, однако, не рискуя возмущаться излишне грубо, боясь произвести на Анну неприятное впечатление. Не найдя у нее поддержки, американец был вынужден реагировать в одиночку.

– Ну, это наглость! По-вашему, вежливо вот так влезать в разговор?

– Знаете, Иэн, – продолжила игру ведьма, – молодой человек прав. Почему я должна выбрать вас?

– Да, а не, предположим, меня? Со своей стороны, я уверен, что смогу заинтересовать девушку значительно больше, чем вы. Что вы скажете, к примеру, – он посмотрел на Анну, – на предложение посетить завтра вечером футбольный матч? Знаменитый стадион Камп Ноу, тысячи фанатов «Барселоны», непередаваемая атмосфера.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась ведьма. – Я что-то слышала. Кажется, «Барселона» играет завтра с каким-то немецким клубом?

– С «Фортуной» из Дюссельдорфа, – кивнул молодой человек и, переведя взгляд на американца, усмехнулся. – Вот видите, я не ошибся, прекрасная леди разбирается в футболе.

Иэн был явно недоволен таким самоуверенным натиском незнакомца и не знал, что сказать. А тот между тем продолжал:

– А послезавтра нас ждет опера в Королевском театре в Мадриде и незабываемая ночь в одном из лучших отелей Испании.

– О, вот как? – заинтересовалась Анна, которой об опере ничего не было известно, и, как будто совершенно позабыв об Иэне, спросила с воодушевлением: – Мы ведь поедем на машине? Чтобы можно было по дороге осмотреть другие города?

– Конечно, – ответил молодой человек, – именно это я и хотел предложить.

Наконец вспомнив, что американец все еще стоит рядом, ведьма обратилась к нему.

– Мне очень жаль, Иэн, – произнесла она голосом без малейшего намека на раскаяние. – Но я просто не могу отказаться от такой увлекательной программы. Надеюсь, вам повезет больше с кем-нибудь другим.

Американец посмотрел на них обоих с нескрываемой злобой, затем попытался изобразить пренебрежительную ухмылку и, отойдя от перил, покинул веранду. Молодой человек снял свои очки и убрал их в карман. Потом он приблизился к Анне и обнял ее одной рукой за талию, а другой – поднял ее очки на голову.

– Я уверен, – сказал он, переходя на немецкий язык, – сейчас он называет тебя тем, кем ты и так являешься.

– Думаю, он использует менее приличные выражения, – с улыбкой ответила девушка. – И в твой адрес тоже.

– Ты к этому стремилась? – спросил Ники.

– Конечно!

– Ну и как ощущения?

– Неплохо.

– Но могут быть лучше?

– Значительно, – захлопав ресницами, проговорила ведьма и на секунду задержала дыхание. Ники улыбнулся и с наслаждением поцеловал ее приоткрытые губы, прервавшись лишь на миг, чтобы заглянуть в ее искрящиеся удовольствием глаза.

Вид из трех огромных арочных окон их углового номера был сказочным. Огни вечерней Барселоны, темная полоса моря и ярко-желтая луна, которая освещала комнату не хуже уличного фонаря. Анна оперлась на раму открытой створки окна и, любуясь восхитительным видом, попыталась обнаружить границу между морем и небом, но безуспешно, так как все пространство от берега и выше было словно окрашено в единый пурпурно-синий цвет. Ники подошел к девушке и, остановившись у нее за спиной, сказал:

– Я рад, что тебе здесь нравится.

– Это верно, – согласилась Анна и, развернувшись к музыканту, положила свою руку ему на грудь. От этого прикосновения одежда молодого человека начала постепенно исчезать, растворяясь в крупицах Эфира, который вслед за этим поглотил также и ее платье.

– Анна, – с сомнением в голосе проговорил Ники, – что с твоим заклинанием?

– Я перестала этим заниматься, – ответила ведьма, медленно проведя рукой по его плечу.

– Ты нашла какое-то новое средство? – погладив внешней стороной ладони ее теплую грудь, спросил молодой человек.

– Нет, я решила, будь, что будет, – легко произнесла Анна.

– Ты уверена? – музыкант внимательно посмотрел на девушку. И когда та кивнула ему в ответ, он радостно улыбнулся и, обхватив ее обеими руками,потянул по воздуху к кровати. – Я обещаю, ты не пожалеешь, – сказал Ники, и их взаимное нетерпение тут же увлекло их в путь к удовольствию, лишенному сомнений.

– Ну, а дальше все, как обычно, ты же знаешь, – развела руками Луиза и принялась расставлять на подносе чашки с кофе. – Я рассталась с Майклом и прервала стажировку в Филадельфии. К слову сказать, у меня в больнице все были рады, что я вернулась. Ты помнишь, с каким трудом мне удалось уговорить главного врача отпустить меня в Америку.

– Да, да, – кивнула Анна, выражая искреннюю заинтересованность. Она видела желание Луизы с глазу на глаз прокомментировать ее очередное воссоединение с Жан-Пьером, иначе зачем бы француженка попросила ее помочь приготовить кофе на кухне, учитывая, что Анну едва ли можно было назвать в этом профессионалом. К тому же, Луиза могла позаботиться о кофе с легкостью, свойственной всем ведьмам и колдунам, не выходя из гостиной, тем более что, это не удивило бы никого из присутствующих у нее дома. Итак, оставив Ники в компании воодушевленного своими новыми-старыми отношениями Жан-Пьера, Анна с готовностью согласилась помочь Луизе на кухне.

– Ну, что же, на этот раз четыре месяца, с июня до конца сентября, – деловито продолжила француженка. – Я имею в виду продолжительность моей связи с другим мужчиной. Это – средний показатель. А вообще, последние два-три года Жан-Пьер не оставляет меня в покое надолго.

– Кажется, сейчас ты не против этого, – с улыбкой заметила Анна.

– Ох, Анни, – с деланной усталостью вздохнула Луиза, – я уже не в том возрасте, чтобы получать удовольствие от этих игр. Да, сейчас у нас все хорошо, но так было сотни раз, как и то, что происходит потом, когда все заканчивается. Разрушители неисправимы. Ты – счастливое исключение. А Жан-Пьер, ох, – снова вздохнула она. – Я иногда думаю, что у него такой долгосрочный план. Разбить мое сердце не за один раз, а из года в год разрушать его по кусочку.

– Это не так, – Анна постаралась успокоить подругу.

– Не знаю, – покачала головой Луиза. – В любом случае я не смогу помешать ему, что бы он ни задумал. Увы, моя зависимость от Жан-Пьера очевидна.

– Поверь мне, он зависит от тебя не меньше. Если бы ты видела, как он переживал, когда ты была в Америке.

– Правда? – француженке явно пришлись по душе слова девушки. – Наверняка, причина была в чем-то другом. Ладно, – она махнула рукой, – пора возвращаться, а то мужчины подумают, что мы действительно решили приготовить кофе вручную.

Вернувшись в гостиную, Анна села на диван рядом с Ники, а Луиза, поставив на низкий столик поднос с четырьмя чашками кофе, присоединилась к Жан-Пьеру на противоположном диване. Колдун продолжил свой рассказ о частном собрании живописи, принадлежавшем одному итальянскому миллионеру из Ливорно, который попросил Д’Араго систематизировать эту коллекцию.

– В общем, следующую неделю мы, – Жан-Пьер посмотрел на Луизу, – проведем в Италии. Начало октября, конечно, не пляжный сезон… – колдун картинно закатил глаза.

– Но, к счастью, – Луиза тут же пресекла эти попытки брюзжать, – в Италии можно прекрасно отдохнуть и без купания в море. А как ваши дела? Я слышала, у тебя вышел новый альбом? – она обратилась к Ники.

– Да, еще летом, – ответил тот. – А теперь нам предстоит мировой тур. Сорок стран за пять месяцев. Такого напряженного графика, пожалуй, у нас еще не было.

– А разве при составлении расписания организаторы не должны учитывать в первую очередь пожелания музыкантов? – удивилась Луиза.

– Должны, – кивнул молодой человек. – Честно говоря, такая высокая плотность концертов и была моим пожеланием. Изначально тур был рассчитан на полгода, но я попросил его сократить. Хочу скорее вернуться домой, – объяснил Ники.

– А что дома? – поинтересовался Жан-Пьер. – Вы сразу начнете записывать новый альбом?

– Нет, – покачал головой музыкант и с улыбкой посмотрел на Анну. Видя, что ведьма не торопится сообщать друзьям новости, Ники мягко произнес: – Давай, ведь мы для этого сюда и приехали.

Девушка улыбнулась ему в ответ и, кивнув, перевела свой взгляд на заинтригованных французов.

– У нас будет ребенок, – спокойно проговорила она, приготовившись выдержать ожидаемую реакцию на это заявление. После бурных восклицаний и поздравлений своих друзей Анна принялась отвечать на традиционные в этом случае вопросы. – Если все будет хорошо, то это произойдет в конце мая.

– С ума сойти! – продолжал удивляться Д’Араго. – Это, конечно, можно было предположить, но, честно говоря, Анни, ты и дети… Мне пока сложно это себе представить.

– Ох, перестань, – махнула рукой Луиза и снова обратилась к Анне и Ники. – Это действительно отличная новость! Сообщество будет в восторге от будущего появления маленького принца или маленькой принцессы!

– Хотелось бы, чтобы все узнали об этом как можно позже, – заметила девушка.

– Думаю, что тебе не удастся долго это скрывать, – сказал Жан-Пьер. – Разве только ты не решишь на весь срок запереться в замке.

– Разумеется, я не буду этого делать, – ответила Анна и, бросив острый взгляд на молодого человека, добавила твердым голосом: – Как и ограничивать себя в других вещах.

Ники вздохнул и пояснил, обращаясь к французам:

– Речь идет о концертах и частых перелетах.

– Дорогая, разве так уж необходимо рисковать благополучием ребенка во время беременности? – обеспокоенно заметила Луиза.

– Вот видишь, – сказал музыкант, продолжая уже имевший место спор о здоровье Анны, – это мнение человека, который владеет магией.

Ведьма хотела возразить, но Жан-Пьер опередил ее:

– Ох, бросьте, Анни – самая сильная ведьма. Я уверен, ты без труда сможешь предотвратить все опасности, которые подстерегают женщин в твоем состоянии.

– Спасибо, Жан-Пьер, – улыбнулась Анна в ответ на его поддержку. – В любом случае я, конечно же, не собираюсь посещать все концерты, но и менять свой образ жизни тоже не стану.

– То есть, как я понимаю, – заключила Луиза, – даже рождение ребенка не заставит вас осесть в какой-нибудь одной стране?

Анна покачала головой, а Ники сказал:

– Вряд ли.

– А кстати, гражданином какой страны будет ваш ребенок? – спросил Жан-Пьер.

– Думаю, что это будут как минимум две страны, – ответил ему музыкант.

– А имя вы уже выбрали? – продолжал интересоваться Д’Араго.

Анна улыбнулась такому напору своего друга и спокойно произнесла:

– Нет, но у нас впереди еще около восьми месяцев, чтобы решить все эти вопросы.

– Судя по всему, не так уж много друзей и родственников знают об этом? – догадалась Луиза.

– Вы – первые, кому мы рассказали, – ответила Анна.

– Ники, а как же твои родители? Будущие бабушка и дедушка, наверняка, будут рады этой новости.

– Конечно, – кивнул молодой человек. – И мы им скоро сообщим. Но вообще у них уже очень большой опыт в этом деле. Когда родится наш ребенок, они станут бабушкой и дедушкой в четвертый раз. Так что эта новость их точно не смутит.

– Пока она все еще смущает меня, – с улыбкой призналась Анна. – Потому что это то, к чему я в своей жизни никогда не готовилась.

– Ты же сама говоришь, – ответила ей Луиза, – у вас еще есть время. Я думаю, вы справитесь.

– Так и будет, – спокойно и уверенно произнес Ники, и теплый блеск во взгляде Анны был ответом на его слова.

Юэль

Это было детской забавой, которая до сих пор неизменно приводила его в восторг. Полет над облаками, когда потоки ледяного разреженного воздуха то яростно и беспощадно врезались в голову, то вдруг ласково поглаживали могучее тело грифуса.

Чередуя стремительный разгон и плавное покачивание в облаках, Юэль прислушивался к шуму своих крыльев, которые в воздухе звучали для него, как музыка, неукротимая и радостная. В такие мгновения он с наслаждением чувствовал трепет каждого пера на своей орлиной голове и каждого волоса в шерсти, покрывающей его львиное тело.

Юэль был уверен, что умеющие летать ведьмы и колдуны никогда в жизни не испытывали такого удовольствия, какое переживал он каждый раз, взмывая в небеса в образе огромного грифуса.

За пятнадцать лет, с тех пор как он научился превращаться в этого крылатого зверя, Юэль ни разу не пожалел о выбранном им пути, который начался двадцать лет назад со встречи с Хенни Маттссон. Она пришла к нему, пятилетнему ребенку, в дом, где он находился под присмотром своей двоюродной бабки, и рассказала о том, что случилось с его матерью Ингель Сандберг.

Она и ее самая близкая подруга Хенни вместе состояли в колдовском клубе, который собирался каждую неделю в Стокгольме. По словам Хенни, этот клуб был организован участниками для обмена магическим опытом и для совершенствования своих магических способностей. Члены клуба никогда не готовили заговор против паладинов и не стремились захватить власть, в чем их впоследствии и обвинили рыцари, опасаясь восстания и возможности новой войны между ведьмами и колдунами.

Почти все участники клуба были осуждены и тайно казнены паладинами. Хенни одной из немногих удалось скрыться. Как более сильная ведьма она смогла противостоять атаке рыцарей и сделала все, чтобы помочь Ингель. Но, увы, мать Юэля была схвачена и заточена в королевский Эфир.

Хенни часто рассказывала мальчику о казни, которую она видела своими глазами. Вся безжалостная мощь высшего Эфира в одно мгновение обрушилась на невинную жертву и растворила без следа, наполнив перед смертью ее сердце ужасом и немыслимым страданием. Тогда в детстве Юэль мало что понимал о заговорах и магической силе, но его воображение навсегда сохранило тот образ несчастной матери и мысль о жестокости паладинов и королевского Эфира.

После этих событий Хенни взяла мальчика к себе и воспитала как собственного сына. Она обнаружила в нем энергию и упорство, выделяющие его среди соплеменников и позволяющие, по ее словам, выбрать путь, с которым могут справиться лишь единицы.

Когда Юэлю исполнилось семь, он с готовностью начал изучать магию перевоплощения, и не прошло и трех лет, как облака над Балтийским морем начали расступаться от взмахов великолепных крыльев грифуса.

Наслаждаясь полетом, он был счастлив и благодарен женщине, заменившей ему мать и научившей его всему, что он знал и умел. Хенни Маттссон любила и оберегала его, с каждым годом увеличивая и свою силу. Она хотела защитить Юэля от несправедливости колдовского мира и отомстить рыцарям за то несчастье, которое те причинили им обоим.

Сандберг не сомневался, что у них достаточно сил, чтобы справиться с такими могущественными колдунами, как паладины. Он был уверен в своей магии и знал о возможностях Хенни, которая всю свою жизнь изучала Эфир и даже научилась управлять не принадлежавшей ей магией.

Она умела забирать Эфир из артиклей, превращая их в бесполезные в магическом смысле предметы. Юэль знал, что у нее достаточно сил даже для того, чтобы лишить человека Эфира.

Однажды он спросил Хенни, почему она ни разу не испытывала это умение на людях, хотя часто говорила, что паладинов она не боится и ей неважны законы колдовского сообщества, запрещающие нападать на себе подобных. В тот момент Хенни впервые рассказала ему о своем плане уничтожить королевский Эфир.

Это произошло вскоре после того, как высший Эфир покинул рыцарей и выбрал в качестве своего носителя тогда никому не известную ведьму. Хенни говорила о несправедливости того, что самый могущественный Эфир сосредоточен в руках одного человека, оказавшегося к тому же непредсказуемым и эгоистичным разрушителем. Ведьмам и колдунам будет легче жить в мире без королевского Эфира и правителя, который в любой момент может сделать все, что ему, то есть ей, заблагорассудится, с каждым из своих подданных.

К счастью, Хенни знала, как предотвратить это. Во-первых, очень важно было до поры не привлекать внимания королевы и паладинов к себе и своим способностям. Вот почему она в качестве тренировки использовала только артикли. Во-вторых, чтобы осуществить задуманное, требовалось многократно увеличить свою силу.

Хенни понимала, что обычными способами она никогда в жизни не доведет свою магию до такого уровня, чтобы иметь возможность управлять королевским Эфиром. Тем не менее, существовало одно простое решение, которым, как ни странно, еще не воспользовались в своих целях ни один колдун или ведьма. Речь шла о силе, которой сами паладины наделяли хозяина или хозяйку колдовского бала для того, чтобы те могли сделать все необходимое для организации праздника.

Три раза Хенни безуспешно участвовала в выборах хозяина бала, однако не отчаивалась, и в четвертый раз ей наконец повезло: паладины объявили ее хозяйкой бала, назначенного на шестое апреля. Для этого праздника и для претворения их плана в жизнь она выбрала замок Грипсхольм, расположенный на берегу озера Меларен в шестидесяти километрах к западу от Стокгольма.

Юэль с воодушевлением готовился к этому событию. Его магия достигла пика своей силы. Грифус бесстрашен, пламя, вырывающееся прямо из его львиного сердца, сокрушительно и беспощадно. Он мог сразиться с целой армией ведьм и колдунов и помочь Хенни освободить соплеменников от страха перед королевским Эфиром. К тому же, сама судьба, казалось, была на их стороне: королева находилась сейчас в наиболее уязвимом состоянии, в ожидании рождения наследника трона.

Хенни, которая посвятила себя изучению Эфира и знала о королевском Эфире едва ли не больше всех остальных, сказала, что во время беременности магия королевы концентрируется на том, что связано с развитием плода, а в остальном ее сила значительно снижается.

У Юэля не было причин сомневаться в словах Хенни, тем более что он сам мог чувствовать уровень силы ее величества. Благодаря тому, что Юэль принадлежал к группе знахарей и с рождения обладал исключительной способностью улавливать изменения в физическом состоянии других людей, в образе грифуса он развил это умение до совершенства, и теперь для него не были загадкой ни степень могущества королевы, ни ее самочувствие, ни здоровье плода.

Готовясь сообщить Хенни то, что он узнал сегодня, побывав в Лондоне, Юэль подлетал к озеру Меларен. Приблизившись к небольшому городу Мариефреду, где находился замок Грипсхольм, Сандберг приземлился вдалеке от домов и, пройдя пешком около километра, остановился перед дверью небольшого коттеджа, арендованного Хенни для подготовки к колдовскому балу.

– О, Юэль, ты как раз вовремя, – встретила его Хенни. – Через полчаса мы идем в замок. Надо же, наконец, проверить, выдержат ли его стены размах твоих крыльев, – она ласково провела рукой по его щеке, а затем удалилась на кухню и крикнула ему оттуда: – Ты будешь ужинать?

– Да, – ответил молодой человек и последовал за ней.

– Как дела у ее величества? – спросила ведьма, когда по взмаху ее руки на столе появилось все необходимое для ужина.

– Так же, как и месяц назад, – сказал Юэль и уточнил: – Ну, я имею в виду, никаких изменений, за исключением естественных в ее состоянии, не произошло. Она прекрасно переносит беременность, и близнецы чувствуют себя отлично. Кстати, теперь я знаю, кто они. Это – мальчики.

– Любопытно, – задумалась Хенни. – Два принца… Впрочем, когда они появятся на свет, они уже не будут принцами, так же как и Анна – королевой. Как ее сила?

– Я не ощутил ее изменение. За те два часа, в течение которых я за ней наблюдал, она ни разу не применила магию.

– Она тебя не заметила? – обеспокоенно спросила ведьма.

– Не волнуйся, я был на достаточном расстоянии от нее. Ты же знаешь, я всегда осторожен, – с едва заметной обидой в голосе проговорил Юэль.

– Конечно, конечно, милый, – тут же ответила Хенни, – я знаю.

После ужина, когда они собирались отправиться в замок, колдун спросил:

– Когда приезжает Бойе?

– Послезавтра. Он выполняет одно мое поручение.

Бойе Улссон был мужем Хенни и бывшим военным моряком. Он не владел магией, однако сохранил все навыки, которые приобрел за время службы, и которые Хенни собиралась использовать в деле.

Вообще, по словам ведьмы, она для этого и вышла за него замуж, чтобы иметь при себе человека, напоминающего ей, посвятившей все свое время магии, о мире обычных людей. Кроме того, когда Хенни узнала об отношениях королевы с музыкантом и предположила, что сила ее величества растет благодаря им, она начала изучать возможности воздействовать также и на энергию обычного человека, сделав Бойе своим подопытным. Он любил Хенни и не возражал, соглашаясь на все идеи, которые она предлагала.

В их плане ему тоже отводилась ответственная роль. Как говорила ведьма, Бойе был необходим им, чтобы не повторить ошибки, допущенной воинами серпенты, когда те пытались захватить власть и недооценили способности человека, не владевшего магией.

Анна

– Ну, наконец-то, Анна, – сказал Ники, увидев, как ведьма входит в номер. Он поднялся с дивана и отложил в сторону газету, а затем подошел к девушке и, забрав у нее пальто и сумку, спросил: – Что у вас там произошло?

Анна должна была прилететь в Стокгольм из Лондона еще три часа назад, но была вынуждена задержаться на совещании совета директоров «Би-Эм Холдингс», которое закончилось позже предполагаемого времени. Изначально они договорились встретиться в аэропорту Арланда, но когда Анна сообщила, что не успевает на свой рейс, и предложила Ники не ждать ее, молодому человеку пришлось ехать в гостиницу одному. Они забронировали номер на мансардном этаже отеля «Виктория» на три дня, чтобы отсюда отправиться на бал в замок Грипсхольм, и потом провести в Стокгольме еще пару дней, осматривая достопримечательности шведской столицы.

– Голосование по «Би-Эс-Си-Би» длилось больше обычного, – объяснила Анна, упомянув название банка, чье предполагаемое партнерство с «Би-Эм Холдингс» и обсуждалось на сегодняшнем собрании. – Ох уж эти мужчины! Не могут принять простого решения.

– Мужчины? – Ники удивился тому, что Анна допустила осуждающее обобщение по половому признаку, чего никогда прежде не делала.

– Конечно, я так не думаю, – улыбнулась девушка, удобно устроившись в подушках на диване. Ники сел рядом с ней и положил ее ноги к себе на колени. – Но, знаешь, сегодня я не первая, кто приписывает всему противоположному полу особенности лишь некоторых представителей.

– И кто же из твоих коллег позволил себе в твой адрес упрек в женской слабости? – с улыбкой спросил музыкант.

Анна посмотрела на молодого человека, удивившись его проницательности. В ответ на это Ники пожал плечами и сказал:

– Я хорошо тебя знаю. Итак, что там произошло?

– Вначале Хендерсон перечислил преимущества сотрудничества с «Би-Эс-Си-Би», – принялась рассказывать ведьма. – Он был весьма убедителен и, понимая, что акционерам известно о его личной заинтересованности в партнерстве с банком, не скрывал этого, а, наоборот, заявил, что личный интерес повысит эффективность работы.

– Ты с этим не согласна? – спросил Ники.

– Абсолютно согласна, но не тогда, когда чей-то чужой личный интерес вредит моему благосостоянию. Я тебе уже говорила об убытках, которые грозят «Би-Эм Холдингс» в случае сотрудничества с «Би-Эс-Си-Би». Так вот, – продолжала Анна, – когда я, желая привлечь внимание коллег к некоторым финансовым неточностям этого проекта, попросила Хендерсона объяснить несколько пунктов его плана, он снисходительно заметил, что определенная невнимательность в финансовых делах простительна для женщин в моем положении, и порекомендовал мне больше беспокоиться о своем здоровье.

– Отлично представляю себе твое возмущение. Ты не превратила его в лягушку? – со смехом проговорил Ники.

– В тот момент я пожалела, что не умею этого делать, – весело заметила ведьма. – Но, к счастью, мне и без магии удалось решить вопрос в мою пользу.

– То есть, большинство все же проголосовало против проекта, – заключил музыкант.

– Именно так. На мою сторону встали еще пятеро. Трое высказались «за», и один воздержался. Кстати, это был Джеймс Уоллингфорд.

– Вот как? – удивился Ники. – Почему он тебя не поддержал?

– Не знаю, – пожала плечами Анна. – Он вообще вел себя странно. Все время молчал и смотрел на мой живот.

– Как обычно, – заметил музыкант.

– Обычно его интересуют другие части моего тела. Знаешь, – предположила ведьма, – кажется, он так и не простил мне наше маленькое домашнее видео.

– Тебя это беспокоит? – спросил Ники, но, увидев в глазах девушки коварный блеск, сам же ответил: – Я понял, глупый вопрос, учитывая, что разрушители получают удовольствие от того, что все вокруг их ненавидят.

Молодой человек поднял нижний край ее шелковой блузки цвета розовой пастели и погладил ладонью ее живот.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно произнес он.

Анна с сомнением посмотрела на него, раздумывая, стоит ли возмущаться из-за этого вопроса. Ники отлично понял ее и тут же поспешил добавить:

– Обрати внимание, я спросил об этом не сразу. И потом, мы не виделись пять дней, так что мое беспокойство вполне оправдано.

Согласившись, ведьма кивнула ему и ответила:

– Со мной все в порядке. Поверь. Мне даже не приходится вмешиваться в процесс.

Музыкант поднял ткань блузки еще выше и, нагнувшись, поцеловал верхнюю часть ее живота.

– А как малыши? – спросил он, посмотрев на Анну.

– Передают тебе привет, – весело ответила ведьма и, смягчив взгляд, добавила: – Ники, все хорошо.

– Ужин? – продолжил молодой человек.

– Я не хочу. А ты?

– Позже.

Музыкант обхватил Анну одной рукой за талию и посадил ее полностью к себе на колени.

– Ты задал мне все вопросы, которые тебя беспокоили? – спросила ведьма, когда Ники принялся расправлять ее волосы, сплетенные в небрежную косу.

– Самое важное я выяснил, – ответил он, освободив от одежды верхнюю часть ее тела. Мягко касаясь губами и языком ее левой груди, он положил свою ладонь на правую и медленно погладил большим пальцем нежную, волнующую точку. От каждого его движения Анна непроизвольно задерживала дыхание и порой забывала сделать выдох, закрывая глаза и ощущая, как кожу пронизывают теплые, острые импульсы. Остановившись на миг, Ники поднял на нее глаза и с улыбкой заметил:

– Знаешь, мне сейчас пришла в голову мысль о том, что скоро мне придется делить удовольствие прикасаться к твоей груди еще с двумя мужчинами.

– Верно, – во взгляде ведьмы заиграли пронзительные изумрудно-стальные блики. – В твоем распоряжении меньше двух месяцев эксклюзивного права.

– Не будем терять времени, – сказал Ники, продолжая прерванную ласку. Глаза Анны начали темнеть. Она сделала глубокий вдох в предвкушении ожидаемых и, без сомнения, неповторимых мгновений.

Юэль

Бал проходил во внутреннем дворе замка Грипсхольм. Хенни не пожалела сил и фантазии, чтобы удивить гостей и королеву великолепной организацией праздника и преображением убранства замка. Внутренний двор превратился в зал для танцев, который представлял собой огромную театральную сцену. Арочный потолок, высотой пятнадцать метров, украшенный несколькими рядами портьер в изящных драпировках, поддерживали толстые колонны в античном стиле.

Гости в роскошных нарядах и в масках еще больше усиливали ощущение театральной атмосферы, и Юэль подумал, что они, наверняка, будут впечатлены кульминацией пьесы, которая вот-вот начнется.

Он стоял возле одной колонны и, наблюдая за вальсом, чувствовал, как растет его волнение. В человеческом облике ему было не так просто справиться с отрицательными эмоциями, но колдун твердо знал, что стоит ему превратиться в грифуса, как все ненужные переживания и беспокойство вмиг растворятся в пламени, вырывающемся из сердца зверя.

Однако до этого момента было необходимо сохранять внешнее хладнокровие и не обращать на себя внимания излишней нервозностью. По этой причине Юэль решил отвлечься, воспользовавшись советом, который ему дала Хенни перед балом, и принял приглашение на танец от одной молодой ведьмы в маске. К счастью, она не ждала от него увлекательной беседы, Юэль лишь приветливо ей улыбался и продолжал наблюдать за другими гостями.

Без сомнения, самыми блестящими среди них были королева и ее супруг, которые медленно кружились в такт музыке в центре зала. Анна была одета в серебряное вечернее платье с открытыми плечами. Ее длинные, черные волосы свободно покачивались за спиной, а сияние королевского бриллианта уступало в яркости лишь пронзительному блеску ее зеленых глаз. Находясь на восьмом месяце беременности, Анна восхищала окружающих изяществом и легкостью движений, безупречным обликом и красотой, которую, казалось, не способно было изменить даже довольно продолжительное вынашивание двух детей.

Когда закончился вальс, Юэль увидел условный сигнал от Хенни. Это значило, что все начнется в течение пяти минут. Молодой человек оставил свою партнершу и приготовился к превращению в любой момент. Он сосредоточенно следил за тем, как хозяйка бала разговаривает с королевой, а Бойе незаметно продвигается к центру зала. И вот Хенни зажигает яркую вспышку, после которой у заговорщиков в распоряжении остается одна секунда, чтобы синхронно сделать то, что требовалось от каждого из них. Бойе становится у музыканта за спиной и приставляет пистолет к его затылку. Хенни мощнейшей магической волной освобождает середину зала от прочих ведьм и колдунов, отодвигая их к стенам и оставляя в центре только королеву и Роннета с Бойе. А Юэль, превратившись в огромное чудовище, создает вокруг главных действующих лиц огненную стену, не дающую подданным прийти на помощь ее величеству.

В этот миг, кружась над гостями, грифус не ведал страха и сомнений. Его безупречное чутье позволяло ему безошибочно улавливать малейшее колебание Эфира всех присутствующих на балу, и стоило кому-нибудь лишь помыслить об атаке или только о взлете, как Юэль мгновенно заполнял своим пламенем воздух над головами ведьм и колдунов, тем самым освобождая Хенни от необходимости беспокоиться о своей защите и позволяя ей сосредоточиться на главной задаче.

Между тем Хенни также не медлила ни секунды. Она соорудила вокруг королевы магическое кольцо, то и дело вспыхивающее электрическими разрядами, которые время от времени пронзали тело ее величества. Анна опустилась на пол и инстинктивно прижала руки к своему животу. Юэль чувствовал, что боль, которую королева испытывала в этот миг, охватила все ее сознание, не оставив места ни ярости, ни страху, ни хладнокровию, то есть тем эмоциям, что могли бы помочь ей защитить себя.

Хенни внутренне ликовала, ощущая свою власть над королевой. Наблюдения за двумя сильнейшими ведьмами так увлекли Юэля, что он лишь на долю секунды упустил из виду одного из колдунов, который поднялся в воздух и атаковал грифуса.

Жан-Пьер Д’Араго выстрелил в Юэля магической вспышкой, но тот вовремя среагировал и сильнейшим огненным потоком отбросил француза к стене замка. А Хенни, понимая, что успех их дела целиком зависит от быстроты действий, уже принялась концентрировать свой Эфир, чтобы решающим ударом лишить королеву ее магии.

За миг до этого Юэль вдруг прекратил чувствовать Анну. Она по-прежнему сидела на полу на коленях, и ее глаза были закрыты. Что ж, ее величество тоже знала о цене каждого момента времени. Как знать, быть может, именно опасность увеличивала скорость ее решений, и дальнейшее произошло в одно немыслимое мгновение.

Королева отняла руки от живота и сжала кулаки, а когда она вновь раскрыла ладони, кольцо, сковывающее ее, расширилось и, словно волной, отбросило всех, кто находился в центре зала, к огненной стене, окружавшей их.

Хенни почти безболезненно перенесла этот удар, однако потеряла власть над королевой. Увы, Бойе не был так хорошо защищен, и с ним произошло именно то, что случилось бы с любым человеком, не владеющим магией: огонь сжег его за секунду. В отличие от несчастного Бойе Роннет уцелел. Пламя не причинило ему никакого вреда, и, быстро оправившись от падения, музыкант бросился к королеве в тот момент, когда Хенни уже была готова вновь атаковать ее величество. Но ее поражающая вспышка рассыпалась в воздухе, отразившись от тела Роннета, который успел встать между двумя ведьмами.

Один короткий миг потребовался Юэлю, чтобы осознать изменившееся не в их пользу положение и прийти на помощь Хенни. Всю мощь своего пламени он направил на королеву. И тут произошло неожиданное. Анна, вместо того чтобы попытаться отразить огонь, поймала поток в руки и превратила его в пылающий шар вокруг своих ладоней. Она с легкостью удерживала раскаленное, как солнце, пламя, которое как будто не просто отражалось в ее глазах, а буквально заполнило их безжалостной, обжигающей пеленой.

Юэль видел, как кожа рук королевы поглощает огонь, и чувствовал, как тот растекается по сосудам ее тела и питает ненасытный и жестокий королевский Эфир. Огонь и ярость изменили цвет ее платья: теперь стан ее величества покрывал кроваво-алый шелк, пронизанный ослепительными золотыми нитями.

Наблюдение за преображением Анны едва ли длилось больше одного мгновения, и грифус, сконцентрировав всю свою энергию в сердце, вновь выстрелил огненным потоком. И в этот раз королева не отразила удар, однако и не стала удерживать огонь в ладонях. За секунду до того, как пламя должно было сбить ее с ног, в руках Анны заблестел подаренный паладинами меч. Его острие разрезало раскаленный поток и, повинуясь воле ее величества, устремилось в сердце грифуса.

Увы, ничто во Вселенной не могло остановить смертоносный разящий клинок, и он вонзился в могучую грудь зверя. Юэль не чувствовал боли. Ему казалось, что огонь – его дар, сила и верный союзник – предал его. Сердце грифуса не владело больше пламенем. Теперь его сжигал беспощадный жар ледяной стали меча.

Еще миг – и холодное оцепенение охватило все тело, и сознание потеряло связь с окружающим миром. Не было больше ни зала, ни гостей, ни Хенни, ни королевы, ни самого Юэля, лишь необратимое падение в бесконечное и безразличное ничто.

Ники

Как только тело поверженного крылатого монстра растворилось в Эфире, королева, не медля ни секунды, обратила свои внимание и магию в сторону хозяйки бала, от атак которой Анну по-прежнему защищал Ники. Справиться с этим врагом оказалось не так легко. Шведка без труда отражала магические лучи ее величества, выстреливая в ответ сильнейшими вспышками.

Музыкант не мог больше прийти на помощь Анне, боясь помешать ей в сражении. А Хенни Маттссон поднялась в воздух и, превратившись в невидимку и, вероятно, осознавая свое поражение, захотела покинуть замок. Предвидя ее намерение, Анна зажгла огонь в своих ладонях и направила его в пылающую стену, все еще разделявшую королеву и ее подданных. Огонь тут же взметнулся ввысь и сомкнулся под потолком над серединой зала, создав сплошной горящий купол.

Это произошло как раз вовремя, и шведке не удалось скрыться. Огненная стена не только задержала ее, но и вернула ей видимый облик. Доля секунды потребовалась хозяйке бала, чтобы сосредоточиться и приготовиться продолжить сражение. Но Анна была быстрее. На этот раз она отказалась от эффектных способов уничтожения противника.

Хенни Маттссон поглотил огненный шар, которым выстрелила в нее королева. Неясным и неважным было то, что произошло в итоге с телом шведки: сгорело ли оно в магическом огне или, как обычно в таких случаях, исчезло в Эфире. Ники не стал долго задумываться над этим. Он посмотрел на Анну, которая в этот момент вновь концентрировала магию в своих руках.

Когда она разжала ладони, яркий луч устремился в вершину огненного купола и мгновенно разрушил его. Ники тотчас бросился к девушке. Ее взгляд, все это время ледяной и непроницаемый, наконец смягчился и заблестел живой изумрудной россыпью.

Музыкант обнял ее, и Анна, глубоко вздохнув, положила голову на его плечо. Их обступили гости с расспросами и беспокойством о здоровье ее величества. Она не обращала на них внимания. Его объятия защищали ее от шума внешнего мира и пережитого волнения.

Придя в себя, Анна посмотрела на молодого человека и вдруг нахмурилась, как будто вспомнив о чем-то.

– Жан-Пьер, – тихо проговорила она и, развернувшись к гостям, уже громко позвала: – Жан-Пьер!

Толпа расступилась, и, увидев француза, лежащего около одной из колонн, Анна поднялась в воздух и вмиг оказалась возле него. Ники последовал за ней. Д’Араго с трудом открыл глаза. Верхняя часть его туловища была обожжена. Более мелкие ожоги в большом количестве покрывали его руки и ноги.

Анна опустилась на пол и положила свою ладонь на его грудь. Он попытался остановить ее, напомнив о том, что ей необходимо беречь свои силы ради здоровья детей.

Ники посмотрел на Луизу, которая находилась рядом с Жан-Пьером. Она была растеряна и не знала, кого ей следует поддерживать в эту минуту. Молодой человек прекрасно понимал ее. Использование магии для исцеления Д’Араго может отнять у Анны остаток сил. Как любящий ее человек Ники, конечно, не хотел, чтобы она рисковала своим благополучием и здоровьем детей. Но он также не мог запретить ей попытаться помочь другу.

У Жан-Пьера не было сил спорить с Анной. Он прошептал что-то по-французски и закрыл глаза. Его рука, которой он хотел удержать девушку, безжизненно упала на пол.

– Ты не умрешь! Ты не умрешь! Я не позволю тебе умереть! – Слова Анны были понятны без перевода. Не медля больше ни секунды, ведьма решительно приступила к исцелению.

Она положила обе руки на его грудь и направила Эфир в его тело. Через минуту Жан-Пьер вдруг сделал резкий вдох и широко распахнул глаза. Анна улыбнулась и убрала свои руки. Ники увидел, как мелкие ожоги на теле француза постепенно исчезают. Не без труда, но без сомнения ожив, Д’Араго поднялся и сел на полу.

Плача от радости, Луиза принялась обнимать его. Ники помог Анне встать с пола. Она держала его за руку, и усталая улыбка появилась на ее лице. Мгновение спустя, потеряв сознание, Анна лежала на руках взволнованного музыканта.

Стоя у окна, Ники смотрел на одинокую парусную лодку, застывшую на зеркально-гладкой поверхности озера Меларен. Похоже, отсутствие ветра нисколько не огорчало хозяина судна, даже наоборот: он, как будто превратившись в часть рангоута, в течение долгого времени неподвижно стоял на корме с удочкой в руках.

Ники казалось, что само время остановилось и тоже застыло в одном мучительном мгновении. Вот уже шесть часов не происходило никаких изменений. Когда Анна потеряла сознание, и никто на балу не смог помочь ей прийти в себя, одна из ведьм, Беата Валлин, сражавшаяся на стороне королевы во время освобождения Эосберга, предложила воспользоваться ее домом, чтобы дать ее величеству возможность восстановить силы.

Этот двухэтажный коттедж также находился на берегу озера в нескольких километрах от Грипсхольма. Приземлившись в просторной комнате на верхнем этаже, Ники осторожно положил Анну на кровать и принялся ждать, надеясь, что врачи из присутствующих на балу ведьм и колдунов были правы, и здоровью Анны и детей ничто не угрожает. Музыкант ни на минуту не покидал комнату. Каждый час ожидания усиливал волнение молодого человека.

Он подошел к кровати и с надеждой взглянул на девушку. Ее ровное дыхание, спокойное выражение лица – казалось, она просто спит. Ники взял ее за руку и, напряженно выдохнув, констатировал, что температура ее тела все еще была ниже обычного.

Вдруг у себя за спиной он услышал негромкий звук, похожий на треск электрических искр. Обернувшись, музыкант увидел в центре комнаты трех паладинов.

– Как чувствует себя ее величество? – спросил один из них.

Ники не спешил с ответом.

– Я не знаю, – сдержанно произнес он. – Она еще не приходила в сознание. Вы поможете ей?

– Мы не имеем права вмешиваться. Мы пришли не за этим.

– А зачем тогда?

– Нам необходимо убедиться, что королевский Эфир все еще в теле ее величества. И тогда нам нужно будет его извлечь, чтобы позаботиться о его сохранности. Когда собственная магия королевы восстановится, и она придет в себя, мы подчинимся воле королевского Эфира и вернем его носителю.

– Вы хотите лишить Анну единственной надежды на выздоровление? – справедливо возмутился Ники и спокойным голосом добавил: – В таком случае я запрещаю вам приближаться к моей жене.

– Господин Роннет, этот разговор – формальность. Нам не требуется разрешения, чтобы выполнить свой долг, – ответил паладин, сделав шаг вперед. – Учтите, что магическая защита, созданная королевой, не является для нас преградой.

– Ваши угрозы не удержат меня от попыток помешать вам, – ровным тоном проговорил молодой человек.

Паладин посмотрел на двух других хранителей. Они обменивались взглядами, как будто общались без слов. Наблюдая за рыцарями, Ники вдруг заметил, что между ними нет единства. Похоже, они не были полностью уверены, что им под силу осуществить их намерение.

– Вы бесстрашны, потому что воспринимаете магию как игру, – продолжил все тот же паладин. – Вам неведомо ее истинное предназначение.

Ники вдруг осознал бессмысленность их беседы. Переводя взгляд с одного из них на другого, он видел перед собой всего лишь трех пожилых мужчин в нелепой одежде. Ники усмехнулся, подумав, что такие могущественные и влиятельные колдуны потратили свою жизнь и силы на служение тому, чего нет. Впервые музыкант наблюдал нерешительность паладинов, которые не предпринимали никаких действий. Он предположил, что они медлят, возможно, потому что никогда не имели дело с человеком, не владеющим магией.

Первый ослепительный луч утренней зари стремительно ворвался в комнату. Ники инстинктивно повернулся к свету, а затем взглянул на Анну. Ее черный бриллиант и волосы вспыхнули на солнце холодным спектром, а на щеках наконец появился нежно-розовый румянец.

Музыкант вновь обернулся к паладинам, но их больше не было в комнате. Потревожил ли их солнечный свет, или они так и не смогли принять единого решения – Ники было неважно. Не исключено и даже вероятнее всего, подумал он, что волнение и бессонная ночь изменили его восприятие реальности, и разговор с паладинами происходил только в его воображении. Желая сбросить наваждение, молодой человек покачал головой и снова посмотрел на Анну. Его взгляд встретили радостная улыбка и неповторимый и бесценный блеск прозрачно-изумрудных глаз.

Анна

Анна застонала и вцепилась в спинку стула, мимо которого она проходила в момент начала очередных схваток.

– Уже пять минут, – сообщила Луиза, следившая за интервалом.

Боль была невыносимой. Но хуже всего было то, что Анна так думала еще четыре часа назад, когда все только начиналось.

С тех пор стало значительно тяжелее. Ведьма потеряла уверенность в уровне своего болевого порога. Каждый раз ей казалось, что она не доживет до конца схватки. Но вот наконец боль отступила, и Анна вздохнула с облегчением, радуясь небольшой передышке.

– Сорок секунд, – объявила Луиза. – Дорогая, ты приближаешься к финалу.

– Может быть, – ответила девушка, – но я не уверена, что у меня хватит на него сил.

– Это действительно настолько больно? – поинтересовался Жан-Пьер, вернувшись в стоящее у окна кресло для посетителей. Каждый раз во время очередной схватки он вскакивал с места и наблюдал за Анной круглыми от волнения глазами.

– Хочешь это почувствовать? – спросила ведьма и подняла перед собой руку. Вокруг ее пальцев засверкал Эфир, и она сделала вид, что собирается сжать кулак.

– Я верю, верю, – поспешил остановить ее француз.

Анна опустила руку и вновь принялась ходить по залу. Время от времени она ловила взгляд Ники, который стоял, прислонившись спиной к одному из многочисленных шкафов, расположенных вдоль стены. За полтора часа, с тех пор как они вчетвером приехали в клинику Цюриха, Анна не услышала от него и десяти слов.

Молодой человек выглядел спокойным и сосредоточенным, и каждый раз глядя на него, ведьма переставала сомневаться в благополучном завершении родов. Казалось, Ники был единственным из них, кто мог в тот момент мыслить здраво и организованно.

Когда они только собирались выезжать из замка, музыкант настоял на том, что он поведет машину, и Анна, не задумываясь, доверилась ему, потому что Жан-Пьер, хоть и мог бы доставить их в клинику значительно быстрее, вызывал беспокойство из-за своей чрезмерной реакции на происходящее. Сначала Анна даже не хотела брать его с собой, но он пообещал взять себя в руки и постараться не отвлекать девушку собственными переживаниями.

Ведьма знала, что Ники тоже боится за нее, даже больше других, но его привычка прятать волнение за несвойственной ему немногословностью действовала на Анну успокаивающе. Еще через полчаса схватки стали происходить почти без интервала, и доктор Грассо, которая все это время периодически заглядывала в палату и не задерживалась надолго, больше не уходила. Ведьма уже не могла передвигаться и с трудом воспринимала окружающую действительность.

С этого момента события казались кадрами из фильма. Анна помнила себя на руках у Ники, который бережно положил ее на кровать перед тем, как вместе с Жан-Пьером покинуть зал. До ее сознаниядоносился настойчивый голос доктора, управляющей процессом, а также воодушевляющие голоса медсестер и Луизы, которая находилась рядом с Анной.

Когда боль и напряжение достигли, казалось, не совместимого с жизнью предела, все прекратилось в одно мгновение. Ведьма глубоко и часто дышала, удивляясь внезапной легкости. В этот момент она услышала крик младенца. Едва лишь она успела взять его на руки, как все началось сначала. Второй ребенок не желал отставать от своего старшего брата и появился на свет через восемь минут после первого.

Анна смотрела на малышей, лежащих у нее на руках, и задумчиво улыбалась. С одной стороны, со стороны Вселенной, рождение детей являлось, хоть и радостным, но вполне повседневным событием. Однако для ее собственного мира оно было невероятным, необъяснимым и… волшебным, ведьма усмехнулась про себя этому каламбуру. Переводя взгляд с одного ребенка на другого, Анна знала, что в ней говорят не только эмоции и впечатления. Она ощущала свой Эфир внутри каждого младенца. И более того, в этот миг она чувствовала, как магия наполняется и крепнет.

– Это зрелище, которое нельзя было себе вообразить даже в самых смелых фантазиях! – прокомментировал Жан-Пьер, появившись в комнате вслед за Ники и Луизой.

Анна улыбнулась и встретилась взглядом с музыкантом. Ее глаза вспыхнули опасным колдовским огнем. Но молодого человека, казалось, невозможно было сбить с толку. Его радостная улыбка сделалась только шире. Подойдя к Анне, он проговорил по-немецки:

– Жан-Пьер прав. Я тоже не мог себе представить тебя в таком удивительном окружении.

– Разве быль ведьмой и иметь детей – взаимоисключающие вещи? – усмехнулась Анна.

– В твоем случае это самое восхитительное противоречие, – ответил Ники, целуя девушку в губы и забирая у нее малышей.

– Кажется, тебе это больше подходит, – с улыбкой заметила Анна, переходя на английский язык.

– Бесспорно, – весело подтвердил Жан-Пьер.

– Насмешки коварных разрушителей нам нестрашны. Правда, парни? – сказал Ники, посмотрев на детей.

Когда Луиза взяла на руки одного из малышей, Д’Араго произнес с преувеличенной торжественностью:

– Не пора ли, ваше величество, представить маленьких принцев их подданным?

Анна взглянула на музыканта, а затем снова на Жан-Пьера и, улыбнувшись, ответила:

– Конечно. У Ники на руках – Андреас, а у Луизы – Элиа.

– Прекрасные имена, – сказала француженка. – Очень удобно, что они интернациональные.

– Да, – согласился Ники, по просьбе Д’Араго передав ему ребенка. – Это было одним из важных условий выбора.

Колдун посмотрел сначала на одного малыша, а потом – на другого и констатировал:

– Они совершенно одинаковые. Как вы их будете различать?

– Думаю, привыкнем со временем, – пожал плечами молодой человек и, увидев замешательство на лице Анны, вопросительно поднял брови.

– Знаете, – сказала ведьма после небольшой паузы, – я чувствую Эфир внутри каждого из них. Странно, он как будто один и тот же, и при этом разный. Сложно объяснить.

– И в ком из детей королевский Эфир? – тут же поинтересовался колдун.

– Жан-Пьер, ты же знаешь, королевского Эфира нет. Есть только моя магия. И она – в обоих.

Через полчаса, когда французы покинули клинику, а малыши, насладившись первым днем своей жизни, уснули в колыбели, Анна стояла у окна и наблюдала, как гаснет отблеск горных ледников, освещенных закатным солнцем. Затем она повернулась к Ники и положила руки ему на плечи.

– Кажется, у нас впереди необычный опыт, – медленно проговорила ведьма.

Музыкант убрал назад выбившиеся из прически пряди ее волос и, улыбнувшись мягкому сиянию в глазах девушки, ответил:

– Я уверен, это будет интересно.

Эпилог

Выбравшись из ванны, Анна завернулась в полотенце, которое подал ей Ники, и села на комод возле окна. Музыкант подошел к раковине, устроенной у противоположной стены, и посмотрел на себя в зеркало. Встретившись взглядом с Анной, он сказал:

– Я собираюсь бриться.

– Почему ты всегда предупреждаешь меня об этом? – с улыбкой спросила ведьма.

– Не всегда. Только когда ты в этот момент находишься в ванной.

– Я тебя смущаю? Мне уйти?

– Нет и нет, если хочешь остаться, – ответил Ники на оба вопроса и пояснил: – Я не уверен в эстетичности процесса.

– Я никогда не задумывалась над этим, – успокоила его Анна.

Музыкант пожал плечами и приступил к делу. Взяв в руки бритву, он снова обратился к ведьме:

– Что все-таки случилось с Грете? Когда они уезжали, Клаудия выглядела крайне недовольной. Это из-за мальчишек?

Клаудия Мориц была дизайнером интерьера и другом семьи. Анна и Ники познакомились с ней, когда готовились к рождению детей и обустраивали для них комнаты. С тех пор Клаудия и ее дочка Грете, которая была старше близнецов на один год, принимали участие во всех детских праздниках в Эосберге и Дюссельдорфе, а также приглашали Анну и ее семью к себе в Базель.

До сегодняшнего дня Грете прекрасно ладила с мальчиками, с удовольствием проводила с ними время, и они тоже всегда радовались встрече с ней. Но сегодня на празднике в честь пятилетия близнецов дети поссорились, и Клаудия увезла Грете в слезах.

– Да, – ответила Анна, сверкнув глазами, – произошло кое-что замечательное.

Ники на секунду остановился и заинтересованно посмотрел на нее через зеркало.

– Мне неизвестно, с чего все началось, – принялась рассказывать ведьма, – но после обеда я обратила внимание, что Грете играет и разговаривает только с Эло. Когда Анде пытался к ним присоединиться, они уходили от него. Удивительно то, что Анде вовсе не был огорчен из-за этого. Он играл с другими детьми и больше не обращал внимания на Грете и Эло. Но самое интересное произошло позже.

– Я знаю, – сказал Ники. – Они снова поменялись одеждой. Эло на этот раз даже не пытался притворяться. Я спросил, кого они собрались дурачить, но он ответил, что никого, и убежал. Значит, их целью была Грете. Как-то не по-джентельменски.

Ники умыл лицо водой и вновь посмотрел на Анну. В ее взгляде вспыхнули дьявольские искры.

– Зато очень по-колдовски, – улыбнулась ведьма.

Помолчав некоторое время, музыкант полуутвердительно произнес:

– Разрушители?

– Вне всякого сомнения, – уверенно ответила Анна.

– Ты ведь хотела, чтобы они были разрушителями.

– Конечно, – ведьма смягчила свой взгляд и продолжила: – Ники, мне неизвестно, что значит быть знахарем, художником или придворным. Я всегда была разрушителем, и ни разу в жизни мне не пришлось жалеть об этом.

– Что ж, я не против, – сказал Ники, приближаясь к Анне. – В конце концов, из всех ведьм и колдунов я тоже предпочитаю разрушителей.

Подойдя к комоду, музыкант положил на него руки по обе стороны от Анны. Ведьма медленно провела пальцами по его щеке и подбородку, а затем осторожно прикоснулась к его лицу своей щекой, наслаждаясь гладкостью кожи.

Ники не двигался, слушая ее дыхание. Решив иначе оценить результат бритья, Анна принялась неторопливо целовать его лицо, приближаясь к его губам. Терпение музыканта закончилось за миг до того, как Анна достигла своей цели. Он опередил ведьму в ее стремлении, поймав поцелуем ее очередной вдох.

Уверенные движения рук, ненужные полотенца и их свободные для ласк тела. Неудержимые, ускользающие минуты увлеченного напряжения и одно на двоих бесконечное мгновение головокружительного небытия.

Необычайно яркая луна, висевшая, казалось, прямо над Эосбергом, освещала детскую не хуже ночника. Ее мягкий свет падал на игрушки, оставленные на полу, коробки с подарками, книжки на полках и на лица спящих близнецов, уставших от праздника и проказ, но, без сомнения, счастливых.

Анна посмотрела на детей и подумала о том, что ждет их в будущем. Она всегда была уверена, что ее сыновья – разрушители. Очаровательные, обаятельные, умные, они с легкостью располагали к себе окружающих и нередко сознательно пользовались этим.

Пройдет время, и забавы с переодеванием, невинные детские шалости превратятся в жестокие и опасные игры, опасные для тех, кого выберет своей жертвой разрушительная магия близнецов.

Но сейчас было сложно в это поверить. Мальчики спали чистым, безмятежным сном и пока не представляли себе, какой силой они обладают. Анна опустилась на пол у кровати Эло и нежно провела рукой по его светлым волосам. Поцеловав мальчика в лоб, ведьма перевела взгляд на Ники, стоящего возле кровати Анде. Поправив его одеяло, музыкант погладил сына по голове и помог Анне встать с пола. Улыбнувшись спокойному сну детей и друг другу, они поднялись в воздух и покинули комнату через открытое окно.

Стремительные часы ночного полета, бессчетное количество километров – и ни единого мига отдыха и усталости. Каждую секунду, доверяя тело приятной прохладе непредсказуемого воздушного потока, они отчетливо ощущали жизнь и себя частью огромного, неповторимого мира, созданного взаимным удовольствием, фантазией и желаниями.

Эти радостные чувства, не покидавшие их в пути, вдруг усилились в один миг, в миг, когда впереди обманчиво робко принялась расправлять свои персты новая заря, и, словно нереальный, сбросив с себя, как ненужное покрывало, обман ночных грез, восстал умытый предрассветным туманом замок Эосберг.

2012 – 2016

Примечания

1

Оглавление