Эпатаж [Эка Ратишвили] (fb2) читать онлайн

ЗМЕЯ

У подножия горы Гориджвари, там, на участке цхинвальского моста, в прибрежной роще у реки Мтквари (Кура) суетились мальчишки. Они держали в руках двузубцы. Опустив головы, они шаг за шагом настороженно шли вдоль берега. Солнце находилось почти в зените и ребята знали, что именно в это время, да ещё и после дождя, змеи выползали из своих убежищ, чтобы погреться на солнце. Три змееловауже наловчились в деле; к тому же, они так умело подбирали время для этого дела, что никогда не возвращались домой без добычи. Но эти смелые ребята всё же избегали крупных змей. Убивать их они не собирались, даже если бы и поймали. Тогдазачем их надо было ловить и что потом с ними можно было делать? А вот, что касается пока ещё совсем маленьких детёнышей, то они являлись весьма хорошим развлечением. Онине нуждались в большом уходе, всё, что им требовалось, так это раза два в день дать им попить немного молока и этого было вполне достаточно. А потом играйся с ними, сколько хочешь. Да они и сами, привыкнув к хозяевам, не отставали от них. К тому же, они росли прямо на глазах, да так быстро, что за лето достигали длины почти в один метр. Имена им подбирали тоже сами ребята. С красным пузомназывали «Вашла», желтопузика – «Лимона», чёрно-белую – «Шахматистом», а водяную «Медянку» – «Верцхла». К осени всех этих змей отпускали, содержать их дальше было трудно, они могли доставить немало хлопот. Поэтому, спустя три-четыре недели после того, как начинался учебный год, они все вместе возвращались на то же место в прибрежной роще, где раньше ловили детёнышей и отпускали на волю уже повзрослевших особей, которые, опережая друг друга, тут же начинали скользить по росистой траве, стараясь как можно быстрее спрятаться в укрытие. Полные чувства исполненного долга, мальчики возвращались домой. Некоторые змеи не спешили в укрытие. Они настолько привыкали к своим хозяевам, что погуляв немного, они поворачивались к ним и подняв голову, некоторое время пристально смотрели на ребят, будто спрашивая – куда ты?Ты что, оставляешь меня одного? – Так они смотрели друг на друга и первым разворачивался и уходил тот, кто терял силу воли.

– Пошли, чего ты стоишь, у неё уже своя дорога, – подобно наставнику говорил «Квинчила».

– Не надо слёз. Ха, ха, ха! – ржал «Варика».

– Пойдём, пойдём, артист, раков ловить будем; сегодня они будут жирными.

«Квинчила» и «Варика» были братьями. «Квинчила» был старшим из них, «Варика» – младшим. Был у них ещё и третий – «Цицила» (это были их прозвища), но он был совсем маленьким и поэтому они не могли взять его в рощу, хотя дома они все вместе игрались со змеями. Ребята родились в деревне, но когда подросли, то вместе с родителями переехали жить в город. Сначала в многоэтажном корпусе им выделили две комнаты, а потом семье, состоящей из пяти человек, дали ещё одну комнату. Ребята росли сильными и бесстрашными, они будто были рождены именно для сельской жизни, но им приходилось жить в условиях города и конечно же не хотелось сидеть дома, вот они находилисьпостоянно в поисках приключений.

В этой группе ловцов змей я был третьим. Оба брата были старше меня. «Квинчиле» было пятнадцать лет, «Варике» – тринадцать, а мне – всего одиннадцать. Мы были соседями и все трое жили в одном подъезде. Меня звали «Артистом», так как ещё до того, как пойти в школу, вместе с другими детьми я часто ставил спектакли в нашем подъезде. Я сам придумывал пьесы, их жанр, сам же и подбирал актёрам характерные роли. Для себя я всегда подбирал такие роли, где я обязательно должен был быть старшим. Я был то царём, то директором. Вместе с этим, я и жанр пьесы выбирал исходя из того, какие роли и какое количество актёров потребовались бы в наспех придуманной пьесе. Ещё одна интересная вещь происходила в этих пьесах – во всех спектаклях были такие сцены, где одна из моих соседских девочек – актрис, обязательно должна была поцеловать меня, или наоборот, я целовал её. Во дворе не осталось ни одной девочки, которая бы не сыграла роль в моих спектаклях. Зрителей у нас тоже было много. Все смеялись моим постановкам, а ещё больше, наверно, моему замыслу и говорили: – Он артист, ему и полагаются поцелуи. Когда я пошёл в школу, то хотел, чтобы меня называли режиссером, но согласен был и на артиста. Так прошёл мой дошкольный период и включая второй класс я продолжал ставить спектакли; поэтому это имя – «артист» надолго закрепилось за мной, почти до седьмого класса.

Несколько раз я даже попадал в неприятные ситуации, но от развлечения змеями всё равно не отказался. Особенно хорошо мне запомнились два эпизода. Однажды из большой спичечной коробки вылезла моя «Медянка – Верцхла». Не знаю как, но она наверно сползла или выскочили из кармана пиджака, который висел в холле и устроилась на ковре перед пианино. Луч солнца из соседней комнаты падал именно на то место, где свернувшись в клубок, замерла моя «Медианка– Верцхла». Мой отец что-то мастерил на веранде, мать суетилась на кухне, меня же, конечно, дома не было. И как я мог во время летних каникул остаться дома, да ещё в такое время! Все дни мы проводили на реке Куре под железнодорожным мостом.

Оказывается, мой отец вышел в большую комнату изаметил перед пианино серебристую блестящую проволоку. Про себя он подумал, что этот сукин сын опять уронил что-нибудь на пол. Он надел очки и подошёл поближе. Проволока раскрутилась, выпрямилась и быстро уползла под пианино. Отец дал попятную, у него чуть не разорвалось сердце. Он принёс половую тряпку и палку, для выбивания пыли и всеми возможными способами пытался выгнать её из-под пианино, и как-то поймать. Его состояние усугублялось ещё и мыслью о том, что а вдруг у этой змеи есть ещё и детёныши, что можно было сделать тогда? Надо было переселяться изквартиры. К тому же, он не хотел, чтобы об этом узнала мама, так как от страха у ней могло разорваться сердце. Пока мой отец бегал за моей «Верцхлой», на шум в комнату вошла мама, и именно в тот момент, когда отец поймал её и держал под тряпкой голову бедной «Верцхлы», а она, бедняжка, извивалась как только могла. Увидев это, мама побледнела и подкошенная опустилась тут же на диван. Бедный отец оказался меж двух огней, он не знал что делать, помочь маме или избавиться от змеи. Я и сегодня не знаю, что они сделали с этой бедняжкой.

Вечером, когда я вернулся домой, отец на всякий случай устроил мне допрос – не видел ли и я что-нибудь подобное в доме. И как он мог себе представить, что вот уже второй месяц змея находилась у нас в доме. А в коробку я посадил её потому, что отнёс показать её кому-то из соседних ребят, а потом забыл про это, так и осталась она в коробке. Потом, видимо, она очень постаралась и выползла из неё. Когда же я выразил протест по поводу того, что её выбросили, то получил хорошую пощёчину от отца. За этим последовал новый протест и я, оскорблённый, убежал из дома, хотя на время. Но случившееся всё равно не научило меня уму-разуму.

А вот и второй случай:

В школе, в кабинете биологии, нам проводили урок по зоологии. Наша «Цуца-масц» (учительница Цуца) проводила урок как всегда на высокохудожественном уровне. В тот день она сняла со шкафа свёрнутый плакат и, так как она была небольшого роста, то попросила меня повесить плакат на гвоздь над доской. Я развернул плакат и повесил его. Но что я вижу?! На картине во всю длину плаката была изображена змея. Тогда у меня мелькнуло в голове, что из всего этого можно было выкроить интересную историю.

Я внимательно слушал Цуца-масц, которая рассказывала нам о строении, физиологии, размножении и местах обитания змей. Она рассказывала очень интересно. Цуца-масц действительно была очень хорошей учительницей, но самым удивительным было то, что эта маленькая женщина была ещё и очень бесстрашной: во всяком случае, мне так показалось, когда она стояла рядом с картинкойс указательной палкой в руке и объясняла, как нам надо было вести себя, если бы нам случилось встретиться со змеёй, почему мы не должны были бояться и т. д. В классе слышалось много реплик, особенно со стороны мальчиков. На уроке я почти ничего не сказал. О моём увлечении было известно лишь нескольким моим одноклассникам. Они даже искоса посмотрели на меня, мол, почему не активничаешь, нов тот день я решил воздержаться и показать себя на следующем уроке, а заодно и получить заслуженную пятёрку. И как я мог упустить из рук такой момент?! Ведь потом я мог в течение двух недель уже не показываться на уроках биологии. Я и без того всегда получал одни пятёрки у Цуцы-масц, поэтому она и прощала мне многое.

Я с нетерпением ждал следующего урока. У меня уже не было змея и я попросил у «Варика» его желтопузика«Лимону», а она уже действительно была настоящей змеёй, почти в метр длиной. Я поместил её в жестяную коробку из-под конфет «Момпасье» и принёс в школу. В ожидании сенсации я горел желанием, чтобы урок начался как можно скорее. По-моему урок зоологии был четвёртым. «Лимона» присутствовала на уроке математики, мы вместе с ней написали контрольную по русскому языку и по-моему, она выслушала даже урок по литературе – и как-же она могла отказаться от ВажаПшавела? Я уверен, что она была более довольна мною, нежели своим хозяином, так как «Варика» вообще не ходил в школу, он помогал отцу в его делах и постоянно пропускал уроки. Поэтому и бедная « Лимона» всё время была заперта в коробке.

Я сидел на второй парте, от стола-кафедры Цуцы-мац меня отделяли всего около трёх метров. Как только начался урок и вычитали список, учительница тут же спросила, кто из нас был готов. Мою поднятую руку она почему-то не заметила и вызвала другого ученика. В знак протеста я изменил сценарий. Я открыл коробку под партой и достал змею. Как только я положил её на парту, она зашипела и начала скользить. Тут же послышался и крик моей одноклассницы. Я спокойно взял змею и поместил её между пальцами. Змея вытянулась, и выпрямившись в воздухе, предстала в полной своей красе. Она опиралась только на мои палец, хорошо были видны её цвет и размер. Это было прекрасное зрелище. В считанные секунды вокруг меня уже никого не было, я же с гордостью держал в руках это удивительное создание, но разве все понимают и видят красоту? Побледневшая Цуца смотрела на меня с изумлением. Я оглянулся вокруг и когда увидел какими глазами на меня смотрели эти побледневшие лица, то мне показалось, что они боялись не змеи, они боялись меня. Цуца собралась силами и сказала наконец, – сейчас же выйди из класса и забери с собой змею.

– Сначала я сдам Вам урок, а потом, если хотите, я вообще не появлюсь здесь больше.

– Нет,– сказала она, – либо ты сейчас же выйдешь из класса, либо спрячешь змея, – дала попятную Цуца-масц.

Как видно, она испугалась тоже. Где же был тот пафос, который она проявила на предыдущем уроке, когда объясняла нам, почему мы не должны бояться змей и как надо вести себя при встрече с ними!

Единственная Тамрико потянулась к змее и попросила показать ее. Она говорила. что не боится и даже может взять еёвруки. Цуца закричала пронзительным голосом, требуя, чтобы я спрятал змею, я был вынужден повиноваться и положить её в коробку, пока в класс не пришёл директор, к тому же, кабинет биологии был расположен поблизости его кабинета. Она так и не вызвала меня к доске, и тем оскорбила не только моё самолюбие, но и оскорбила «Лимону», и разрушила весь мой замысел. Моему гневу не было предела. Как только раздался звонок, дети по традиции собирались вокруг Цуцы, желая узнать, как она оценила их. Она сидела за столом и своими маленькими и пухлыми пальцами записывала оценки. – Какую оценку вы поставите мне? Я хорошо ответила? – задавали дети вопросы. Вот и я спросил, какую оценку я заслужил.

Ты за своё плохое поведение получишь единицу – ответила она.

Змея была у меня в кармане и моя рука, невольно, сама скользнула туда к ней. В один миг этот несчастный «Лимона» оказалась на нашем классном журнале. Он не успел выпрямиться и сползти, как Цуца с криком закрыла журнал и бросила его в сторону заднего ряда, именно к той парте, за которой сидели два «отличника» – именно таких, которые обязательно должны остаться в одном и том же классе хотя бы на два года. В одного из них попал журнал, а у второго на груди оказалась змея. Они с такой скоростью вскочили с парты, как никогда. Паника и крики уже достигли коридора. Мне оставалось сделать только одно – отыскать обиженную и избитую «Лимону» и вместе с ней как можно скорее сбежать из школы. Я с трудом смог отыскать и поймать «Лимону» и выбежал из класса, а затем из школы, пока не появился директор.

Мой замысел, что получу хорошую оценку и недели две не буду ходить на уроки, частично осуществился. На две недели меня отчислили из школы. Я и близко не мог подойти, не то, что к кабинету биологии, но и к школе. Я уже не стану рассказывать о том, сквозь какой огонь и воду мне пришлось пройти дома, и сколько раз палка для выбивания пыли попала в мою спину, но всё это мне запомнилось очень хорошо и на всю жизнь.

Прошли годы. После окончания школы, чуть ли на второй день я стал абитуриентом театрального института. Так как экзамены там начинались раньше, то и мне раньше пришлось топтать проспект Руставели в Тбилиси. Я хорошо знал почти всех абитуриентов, так как вот уже несколько месяцев ездил в столицу, чтобы ходить на консультации в театральный институт. Наверно будущих студентов, преподаватели заранее выбирали в свои группы. Все абитуриенты дружили между собой и помогали друг другу, не конкурируя между собой.

Мы уже сдавали актёрские туры и, как всегда, огромное количество народа теснилось у дверей института. Окружённые болельщиками абитуриенты полностью занимали тротуар, территорию, прилегающую к театральному институту, от театра имени Руставели до кинотеатра «Спартак». Родители, бабушки, дедушки, братья и сёстры, родственники, друзья, одноклассники, соседи… Создавалось такое впечатление, что эти люди пришли сюда не экзамены сдавать, а собирались штурмом взять институт. Иголке негдебыло упасть, столько народу собиралось здесь в день экзаменов. Наверно и сегодня происходит то же самое.

Я и ещё несколько абитуриентов, приехавших из района, были одни. К тому же, я категорически запретил своим, даже появляться на территории института. Одним словом, день и ночь мы находились перед зданием института. Мы были довольны уже тем, что виделись с корифеями театрального искусства, и к тому же, бесплатно и совсем близко. Когда народу становилось меньше и на месте оставалась лишь основная группа абитуриентов, мы тут же начинали думать о том, как бы скоротать время. Даже присесть поблизости было негде, поэтому ребята институтской «биржи» часто устраивались на бордюрах тротуаров и, естественно, к вечеру вся наша одежда, да и наши лица тоже были покрыты уличной пылью. Порой мы навещали кафе кинотеатра «Спартак», иногда заходили в хачапурную на против, главным для нас было находиться рядом с институтом.

В один день, когда мы все, и девушки, и парни стояли перед институтом, среди девочек внезапно возникла какая-то суета, они начали перешёптываться между собой, и глазами указывали друг-другу на кого-то или, на что-то. Я почувствовал, что они увидели кого-то, но я никак не мог себе представить, что эта суета могла быть вызвана не появлением кого-нибудь из корифеев театра, а причиной тому могло быть появление совершенно незнакомого парня, болельщика кого-то из абитуриентов. Я проследил за их взглядами, но у театра никого не было видно. Чуть дальше, у гостиницы «Тбилиси» я увидел троих парней, они шли в нашу сторону. Перешёптывания и взгляды девочек подсказали мне, что их восторг и ожидания были обращены именно в их сторону, а точнее, к одному из них. Всё это я воспринял намного лучше после того, как они приблизились к нам. Справедливости ради надо отметить, что он действительно заслуживал восхищения. Высокий, со сложением культуриста, не менее метр-девяносто в росте. Его мышцы не умещались в белой рубашке. У него было лицо Аполлона, чёрные глаза и королевский взгляд, покрытые бриолином чёрные волосы были зачёсаны назад. На распахнутой груди висел медальон, на нём были дорогие чёрные брюки-шлаксы и блестящие чёрный туфли. Было ему наверно двадцать-двадцать один год. И ничего удивительного не было в том, что вчерашние выпускницы школ так реагировали на его появление и восторгались им. Девочки даже не замечали нас. Самой сдержанной из всех девочек была Ирина Векуа и я был очень доволен этим. Я уже не помню, кого я спросил о нём, то-ли ГиюДарчиашвили, то-ли МамукуКикалейшвили. Мне ответили, что этот молодой человек был близким кого-то из наших, он культурист и хорошо дерётся. С обоих сторон его сопровождали друзья, да ещё и так, чтобы главную персону можно было видеть лучше. Среди девочек нарастало волнение, кто-то из низ поправлял волосы, кто-то осматривал себя в стёклах витрин. Одним словом, в соседнем дворе появился нахохлившийся петух и местные курицы раскудахтались. Даже по его походке и манерам было видно, что он был разбалован таким вниманием.

«Аполлон» и его свита прошли сквозь людскую массу и приблизились к нашей группе (не знаю как его звали, а может я и не пытался запомнить его имя). Он поздоровался со всеми. На некоторых он даже не взглянул, так протянул им руку – так, просто, чтобы выполнить свой долг, вроде того, что считаюсь с вами. Со мной он поздоровался именно так, он протянул руку направо и когда я подал ему свою руку, только тогда и увидел, что он даже не смотрит на меня. Меня это здорово задело и пока остальные отчитывались перед ним, о том, как у них обстояли дела, кто перешёл в следующий тур, а кто был отсеян, мы с Гией переглянулись между собой. Нам явно не понравилось такое наглое появление этого нахохлившегося петуха в нашем дворе, да к тому же с такими поставленными манерами! Потом он также манерно поздоровался и с другими, протянутой в сторону рукой он будто раздавал милостыню и позволял им прикоснуться к его руке. Девочки ни разу не взглянули в нашу сторону, именно тогда я и подумал, что таких надо обязательно проучить. Но как? Он силён как танк, и относится к другой весовой категории и возрастной группе!

После последнего тура до первого экзамена у нас была недельная пауза. Мне уже изрядно надоело топтаться на одном месте на проспекте Руставели. На несколько дней я выехал из Тбилиси в Гори и основательно подготовился к будущей встрече. Настал и этот день. Я уже знал, приблизительно, когда «Аполлон» появлялся на Руставели. Первый экзамен по актёрскому мастерству я уже сдал, поэтому я пришёл в институт поддержать других.

А народу – то?! Народу было столько, можно было подумать, что только-что закончился футбольный матч и болельщики вывалилисьиз стадиона. Девочки и парни из нашей группы стояли вместе. Я горел желанием поскорее увидеть «Аполлона». Я стоял так долго, что уже начал терять терпение. И вот, я уловил взгляд девочек. По их выражению и движениям я тут же догадался, что появился он. Все уступали ему дорогу, никто не мог отвести от него глаз. Он, конечно же, чувствовал это внимание. Всё повторилось точно так же, да и что могло измениться за неделю. На сей раз он повёл себя ещё хуже и пролез своей рукой между двумя парнями так, что даже не сосчитал нужным видеть того, кого жаловал своей сильной десницей. Что мне оставалось делать, я пожал ему руку. Всю неделю я ждал именно этой минуты, и как я мог упустить её! Вот и произошло то, что произошло. Я никогда не слышал такого ужасного мужского рёва. Он издал именно столько деци-баллов, сколько издаёт трибуна джунглей на стадионе «Динамо». Лицо его стало таким же белоснежным, как и его рубашка. В воздухе, вытянувшись во всю длину, летела змея. Этот ужасный рёв подействовал на остальных ещё более ужасающе. «Аполлон» потерял сознание, и как подкошенный упал на землю, что привело остальных в замешательство. Несчастная змея упала на кого-то и этот последний издал такой звук, который никак не отличались от рёва «Аполлона». Напуганная и растерянная змея попытался как-то спастись и переползла через ноги людей. Раздались пронзительные крики, которые переросли в страшную какофонию, которая перекрыла даже рёв машин. От этого голова раскалывалась и вызывала замешательство. Было непонятно, кто куда бежал. Страшная паника объяла «Мекку искусства» на проспекте Руставели. Многие даже не знали, куда бегут, зачем бегут, от кого?Здесь в полной мере проявился синдром толпы. Создавшаяся паника и инстинкт само-выживания подсказывали им, что надо было бежать. Достаточно было увидеть двух свалившихся с ног мужчин, чтобы спасаться бегством.

Я не ожидал такой реакции, поэтому сам растерялся. Массовые сцены так естественно слились с главноймизансценой, что мне, как автору и режиссёру этого уличного спектакля, всё это доставило огромное удовольствие и привело в изумление. Я даже представил себе картину ожидаемого результата. На минуту я испугался того, что мой замысел вышел за пределы намеченных масштабов и обернулся лавиной. Поди, да не испугайся!

Весь народ разбежался в считанные секунды. Моей главной заботой была несчастная змея – а вдруг кто-нибудь наступил на него ногой и раздавил. Поэтому я попытался проследить за его движением. Как оказалось, в этой панике, кроме меня так никто и не заметил, как он залез в дождевой жёлоб опускавшийся до асфальта, и там нашёл себе укрытие. Я понял, что она, напуганная, ни за что не покинула бы своего укрытия без моей помощи, а если даже и заметил кто, то вряд ли рискнул бы приблизиться к жёлобу.

«Аполлон» лежал на проспекте Руставели без сознания. Его белоснежная рубашка была испачкана, лицо отдавало синевой. Никто не знал, что делать. Я подошёл и потребовал дать мне подойти к нему поближе. Мне уступили дорогу. Я взглянул на него и несколько раз дал пощечину. Я знал, что такой возможности у меня больше не будет. К моей великой радости «Аполлон» пришёл в себя, открыл свои большие чёрные глаза и посмотрел на меня. Ууф, слава тебе Господи! – подумал я, радостный. Когда я справился о его самочувствии, он ничего не смог ответить. Я сказал ребятам, что его надо бы, как можно скорее отнести в здание института и уложить на тахту вахтёра. Мы все вместе взяли его и как раз в это время подъехала и милицейская машина. Я даже смотреть не хотел наних, но хотел или нет, глаза сами побежали в ту сторону, хотя я был занят спасением человека и мне некогда было думать о них. Мы занесли «Аполлона» в здание и уложили на тахту. Я посмотрел на улицу и увидел, что к зданию подъехала и вторая машина, и уже кое-кого расспрашивали, что произошло. Насколько мне известно, никто ничего определённого сказать не смог.

Кто-то размахивал веером, кто-то подавал ему воду и благодаря этим стараниям наш «Аполлон» вернулся на этот свет. Он пришёл в себя, к нему вернулся цвет лица, но говорить он всё ещё не мог. Сейчас я уже думал и о том, не потерял ли он дар речи, от этого худо пришлось бы не только ему, я бы тоже пострадал. Я почувствовал угрызение совести. Мне так его стало жалко, что был готов, на глазах у него разорвать на части эту несчастную змею и съесть её, хотя при чём тут была змея, в чём она провинилась? Когда он заговорил, я чуть было не расцеловал его от радости. Я должен был исполнить роль главного врача и точно выполнял мизансцены. Те, кто не знал, что главным режиссёром, правда, лишь уличного народного театра, но всё же, являлся я, обнаружили во мне большую чуткость и способность действовать обдуманно в экстремальных ситуациях. Я вошёл в эту роль, особенно тогда, когда милиция вошла в фойе и почему-то направилась прямо ко мне, и именно у меня спросили, что здесь произошло; а ведь до того, как дойти до меня, они прошли стольких людей. Сначала я подумал, что кто-то наверно увидел, что подарок «Аполлону» подсунул я, и сдал меня, но я тут же отбросил эти сомнения. А милиционеру деловито ответил, что видимо он очень переутомился от тренировок и эта жара и дефициткислорода плохо отразились на нём. Он же настаивал на том, что ему рассказывали о каком-то змее.

– Какая змея, откуда она могла появиться на Руставели, – не унимался я, – кажется, с балкона слетела лента для волос, а кто-то принял её за змею. Потом спросили «Аполлона», не вызвать ли врача? Он отказался. Милиционер опять спросил, почему тогда бежали люди. Я уже не отвечал, да и кто мне дал бы такую возможность? все говорили хором. Никто ничего не знал и милиция оставила место происшествия. На тротуаре действительно оставалось немного народу, да и тех, которые пришли недавно.

Через некоторое время мы подняли «Аполлона». Нет, это был уже не тот «Аполлон». Он мне уже не казался таким высоким, да и глаза его будто не принадлежали ему, казалось, что он одолжил их у кого-то другого. У него был затуманенный, испуганный взгляд. Он будто смотрел на меня с каким-то подозрением, а на девочек и вовсе не смотрел! Для него не существовало тех, кто стал свидетелем его позора. Хотя, почему-то и девочек не было видно рядом с ним.

«Аполлон» попросил своих сопровождающих отвести его домой, но в дело опять вмешался я, и сказал, что ему нельзя было уходить сейчас, ему могло стать плохо, было бы лучше, если бы мы зашли в фойе кинотеатра и посидели в кафе. Ему понравилось моё предложение. В кафе кинотеатра зашли я и он, со своей свитой, со мной были ещё двое из нашей группы – Марина и Вахо, по-моему они были из Хашури. Остальные все разошлись. Не было видно ни его фанов, ни других. Я сознательно не отпустил бывшего «Аполлона», мне было интересно продолжение, что было бы дальше; и для чего я тогда трудился. Лимонад, кофе, сигареты и болтовня неочем, сделали своё дело и перенесли историю бывшего «Аполлона» на второй план, но я чувствовал, что он смотрел на меня с каким-то подозрением. Когда его друзья подошли к буфету, а Марина с Вахо вышли на улицу, он воспользовался моментом и спросил меня:

– Это ты мне подсунул змею? – и посмотрел мне прямо в глаза.

– Да, я, – не задумываясь признался я.

Немного погодя он опять спросил:

– Почему, в чём я провинился?

– Если бы провинился, я бы тебе подсунул ядовитого змея!

Он спокойно слушал меня.

– Ты когда-нибудь видел себя со стороны, когда здороваешься с людьми?

– Нет, – ответил он искренне.

– Ты же должен видеть хотя бы того человека, кому протягиваешь руку! Кто знает, что ещё может положитьтебе в руку?

Он не ответил.

– Теперь ты можешь нормально здороваться со всеми и заслужить намного больше уважения.

Он опять не ответил, но после моих нотаций выражение его лица несколько изменилось. Ему было явно неприятно, что мальчик, младше его по возрасту, учил его уму-разуму.

– Ты не боишься?– спросил он уже с большей уверенностью.

– Нет, не боюсь. Я приручил даже гюрзу, она очень ядовита. Я с детства хорошо владею и разным оружием тоже, – не отводя от него глаз, солгал я.

Какое-то время он всё ещё молчал.

– Ты можешь показать мне эту змею? – Это был неожиданный вопрос и я немного растерялся, подумав, не испытывает ли он меня.

– А ты не боишься? –уже я задал ему вопрос.

– Я хочу привыкнуть к нему, а потом попробовать взять его в руки, – я видел, что он хочет побороть страх, но полностью уверенным в себя он всё же не был.

– Сейчас хочешь? А может потом, когда немного успокоишься?

– Нет, сейчас!

– Тогда с одним условием!

– Он кивнул головой

– Постарайся перебороть нервы, чтобы тебе не стало плохо. К тому же я не хочу, чтобы это видели другие, это и для тебя будет нехорошо. Пусть они остаются здесь, а мы с тобой выйдем.

– Хорошо, так будет лучше, – он сразужесогласился.

Я вышел на улицу, народу оставалось мало, но у того желоба спиной стояли несколько женщин и тем самым создавали прикрывали. Я осторожно просунул руку в сточную трубу и сразу же нашёл змею. Я достал ее и положил в карман. «Аполлон» ждал меня в фойе кинотеатра у касс. Мы отошли в углу фойе и я достал из кармана змею. «Апполон» опять побледнел, но он смог пересилить себя и не потерять сознания, хотя глаза его опять помутнели.

– Не бойся, – сказал я ему и рукой коснулся рта змеи.

– Красивая. А какая у нее длина?– ледяным голосом спросил он.

Я взял ее за шею и раскрутил. Его страх усилился, когда увидел, что змея достигала длины около восьмидесяти сантиметров.

К нам неожиданно подошли Марина и Вахо, они тоже увидели, что я держал в руках.

– Какая красивая!– воскликнула Марина, наверно, взволнованная от страха. – Она не укусит меня, если я возьму ее в руки?

– Я попрошу, чтобы она не делала этого, – сказал я, смеясь и она тут же потянулась за нее.

Я осторожно передал ее Марине. Она боялась, но пыталась побороть в себе этот страх. Когда я посмотрел на «Аполлона», то он удивлённо смотрел на неё.

– Возьми осторожно. Не волнуйся, а то змея чувствует страх и это плохо влияет на нее.

«Аполлон» пересилил себя и всего на несколько секунд взял у Марины змею, так как она тут же зашипела и показала свой язык-двузубец. Побледневший «Аполлон» тут же вернул ее мне. Он вроде и пересилил себя, но побороть в себе страх и неприятное ощущение, он всё же до конца не смог. Я достал коробку из-под момпасье и уложил туда змею, потом накрыл её крышкой и положил в карман.

– Я должен уйти, мои дорогие. У нее уже время обедать. К тому же она сегодня получила большой стресс, перенервничала и устала. – Я сильно пожал ему руку и мы посмотрели друг другу в глаза. – Давай дружить и в другой раз всегда встречать друг друга именно таким рукопожатием. – Он кивнул головой.

После этого мы виделись всего два раза, и снова там же. Он поздоровался со мной по– мужски. Сил у него, дай бог, хватало! Но отношений мы не продолжили. Осадок прошлого остался в сердцах обоих из нас. Эту историю знали уже все. Вроде ничего и не изменилось, но то восхищение которое он вызывал у других, куда-то исчезло.

Больше мы не виделись. Надеюсь, он в полном здравии и избавился от дурных привычек, но думаю, что эту историю он не забудет никогда.

ЭПАТАЖ

Из театральной студии «МХАТ» я и Сергей вышли довольными. Все, попавшие на закрытый концерт Владимира Высоцкого, были полны впечатлений. В маленьком зале было тесно. Мы самыми последними проникли в этот зал и теснились где-то у стенки, но всё равно были очень довольны. Я совершенно случайно попал на этот концерт благодаря Сергею. Я видел его несколько раз в театральной библиотеке, там же, на улице Пушкина, параллельной улице Горького (нынешней Тверской). Туда я ходил часто. Эта библиотека была своего рода местом «тусовки», увлечённой театром, молодёжи. На лестничной площадке, куда мы выходили покурить, всё время была суета и бесконечно шли разговоры о театральной жизни Москвы. Если где-нибудь ставился новый спектакль, то об этом можно было узнать именно здесь, здесь же мы разбирали всё нюансы и детали этого спектакля. Если кто-нибудь интересовался и хотел узнать что-либо о театре, актёрах и режисёрах, то там можно было узнать обо всём. Что же касалось их личной жизни, то это была главная тема для сплетен, хотя здесь мы узнавали и много интересного. Часто по вечерам мы всей группой шли штурмовать какой-нибудь из театров, чтобы попасть на генеральную репетицию или премьеру и сесть хотя бы на раскладной стул. Если не удавалось, то мы прекрасно чувствовали себя и наступеньках лестницы, чембыли довольны. Для парня только что приехавшего в столицу, чтобы познакомиться с театральной жизнью города, да и вообще, тусоваться в библиотеке было действительно очень полезно. Именно там и сказал мне Сергей, что у них в студииконцерт Высоцкого и обещал как-нибудь протащить меня. И нам действительно пришлось прибегнуть к разного рода уловкам, чтобы как-топопасть в зал. Из библиотеки мы часто направлялись в дешёвую столовую на Пушкинской, где как и в ресторане, всегда стоял шум и царило веселье. Здесь начинающие актёры старались своей оригинальностью привлечь к себе внимание случайного зрителя. Это было своего рода тренировкой, к чему я был неготов. Такие эпатажные поступки на меня действовали весьма отрицательно, поэтому я часто уклонялся от пребывания в их компании. Я предпочитал бывать с такими людьми, которые не пытались утвердиться такими дешёвыми методами и не имели склонности к этому. Девочки и мальчики в возрасте от семнадцати до двадцати лет пытались найти себя, а заодно и своё место, чтобы закрепиться в этом огромном городе. Это и не было удивительным. Такие вещи особенно были нужны тем, кто приезжали в столицу из глубинки бескрайней империи, чтобы их заметили, увидели, выделили из массы и тем самым дали возможность остаться в Москве. Поэтому они своим одеянием, разговором и поведением всегда должны были быть в центре внимания. Это тоже было своего рода формой для самоутверждения и как считали многие из них, одним из главных оружий, для достижения этой цели были их скандальные выходки.

Стояла зима 1979 года, наверно месяц март. После январских катастрофических морозов, когда в течение двух недель мороз достигал сорока – сорока пяти градусов и не собирался отступать назад, пятнадцатиградусный мороз людям казался чуть ли не летом. Я чудом спасся, что не отморозил себе ноги в декабре на железнодорожном перроне в Подмосковье, но это совсем другая история. Вот мы с Сергеем, взяв с собой двух девушек, после концерта направились в кафе «Московская». В то время это кафе на улице Горького считалось богемным местом для молодёжи. Некоторые из наших общих знакомых были завсегдатаями этого заведения, и днём, и ночью. Я всё удивлялся, когда же они учились; но факт остаетсяфактом, они учились, во всяком случае, я так знал. В кафе мы нашли своё место. Наше приподнятое настроение мы хотели закрепить хорошим ужином и приятной беседой. Но всё это осталось лишь желанием.

Вскоре появился друг Сергея с таким шумом, что я тут же догадался, что этот вечер не сулил нам ничего хорошего. Он вошёл в зал в своей шинели нараспашку. За ним бежал администратор и просил его снять шинель, но от него так и не смог добиться этого, и оставил его в покое. Он был нашим ровесником, может быть года на два старше. Высокий блондин с рябыми глазами, прямыми чертами лица и, наверно, фотогеничной внешностью. Одетый в длинную шинель до пят времён гражданской войны, он был похож на сбежавшего с массовки съемочной площадки. Очень взволнованный, он говорил поставленным басистым голосом, который так не шёл его возрасту. Как видно, самым главным для него было привлечь к себе внимание и сделать так, чтобы находящиеся в зале, запомнили его. Не имело значения чем и как они могли его запомнить. Я его видел и раньше, но тогда мы не были знакомы. Сейчас он познакомился со мной, я точно не помню, как он назвался, то-ли Саша, то-ли Миша Уральский. Я запомнил лишь «ша» и Уральский, так как он мне не понравился с самого же начала, поэтому я и не пытался запомнить его имени. Потом он снял шинель, видимо, ему стало либо жарко, либо его одежда уже произвела первый эффект, поэтому он решил показать себя ещё чем-нибудь другим. Он повесил свою шинель на спинку свободного стула у соседнего столика так, что даже не спросил разрешения и к тому же сделал он это так, чтобы его все видели. Пока он сидел с нами, мы не смогли вставить ни одного слова, всё время говорил только он. Вообще-то, все любители эпатажа такие. Не успел он ещё сесть, как всем изрядно надоел. Но больше всего меня удивляло, что могло быть общего с этим типом у Сергея, который оставлял впечатление очень уравновешенного парня, к тому же, он был из замечательной семьи. Этот Саша или Миша на некоторое время оставил нас и пересел к другому столу. За нашим столом стало уютно и спокойно. Сергей сказал мне:

– Не удивляйся. Такой уж он тип, эпатажный, но очень способный, и то, что ты видишь, это лишь его маска.

– И рядом с тобой, твоему другу нужна маска?

– Нет, со мной не нужна, но с другими, видимо, нужна. Когда он видит нового человека, он, сам того не замечая, входит в роль.

– Мне кажется, что эго эпатажность граничит с наглостью и его такое поведение исходит не от того, что он играет роль, а от его психического расстройства.

– Нет, как для будущего актёра, его целью является поломать внутренние рамки и снять с себя психологические ограничения. Поэтому, это всего лишь путь к достижению своей цели.

Я был несогласен с ним и спросил его:

– Тебе нужен этот эпатаж и раскол этих рамок?

– Нет, мне не нужен. Я знаю, что и тебе не нужен, – ответил он за меня тоже.

– В том то и дело. Это скорее всего скачок из одной крайности в другую. Если он решил стать актёром, то с самого начала у него должны были быть другие данные и способности. Если ему мешали внутренние рамки и психологическая ограниченность, он и не должен был думать об этом. Расколоть эти рамки он сможет, а вот стать актёром…, хотя клоуном он уже стал. И к тому же, он гордится своей скандальностью так же, как и своим поставленным голосом. Поэтому, он уже ограничен новыми рамками и дальше этого он пойти не сможет. До цирковых клоунов он не дотянет, так как клоуны очень серьёзные люди и шалят лишь на арене.

Он не соглашался со мной, но я всё же продолжил и до конца высказал ему всё, что думал.

– Сергей, если ты внимательно присмотришься, то скоро увидишь, какое будущее будет у этого способного актёра. Он может показаться в «массовке» и это будет его самым большим успехом. У него больше шансов стать шутом, вот и всё. Вокруг него соберутся ему подобные люди, которые обладают такими же наклонностями, как и он сам. Поэтому он постоянно будет находиться в этом кругу, здесь он будет чувствовать себя комфортно, а другие будут остерегаться и избегать его. Если он тебе действительно друг, помоги ему выйти из этого состояния. Если это не произойдёт, то ты увидишь, что и тебе всё это тоже скоро надоест, так как из-за него ты часто окажешься в неловком положении.

Мы долгоспорили с ним, он не соглашался со мной. Он приводилсвои аргументы, я свои, но каждый оставался при своём. Мы спорили до тех пор, пока этот шут не вернулся к нашему столу. Всё это время девочки с большим вниманием слушали нас и не вмешивались в разговор. Когда этот тип вернулся, то они уже смотрели на эпатажного гостя совсем другими глазами. Это было заметно сразу. На каждую его попытку рассказать что-нибудь изумительное или слишком смешное, они смеялись от всей души, как бы поддразнивая его, чтобы он сказал что-нибудь, ещё более глупое или сделать что-то в этом роде. Он чувствовал себя в своей стихии и вообще перешёл все границы. Он столько паясничал, что создал неудобства для всех вокруг. К нашему столу были обращены многочисленные не добрые взгляды и предупредительные замечания. Эта ситуация, лично мне создавала серьёзный дискомфорт. Мне совсем не хотелось, чтобы неуравновешенное поведение этого типа, как-то отождествлялось со мной. Я и завтра мог бы встретиться с кем-тоиз этих людей, и не хотел, чтобы обо мне думали так же, как об этом паяце.

Я сказал, что мне надо идти на главпочтамт – К-9, которая была на противоположной стороне, чтобы заказать междугородний телефонный разговор и ушёл. Я обещал вернуться, но не сделал этого. А до того, у выхода я расплатился с официантом, чтобы не подумали, что я поужинал и ушёл втихаря. Я и Сергея то видел всего раза три-четыре и поэтому терял немногое, хотя с ним меня действительно связывали добрые отношения.

После этого случая прошло больше месяца, как я не встречался с ними. Чтобы позвонить домой я часто заходил в К-9, иногда приходилось ждать часами, пока нас соединяли. Вот, однажды я встретился со своим знакомым по библиотеке Сашей Гохарманом. Оказалось, что он ждал Сергея и этого Уральского. Мы ещё не закончили беседу, как появились Сергейи Уральский. Как мне потом сказал Гохарман, Уральский была не его фамилия. Так он назвался потому, что был родом с Урала.

Мы поздоровались, немного поговорили. Сергей чувствовал, что я избегаю его компании и пытался как-то восстановить отношения со мной. Этот же клоун – я ничего не имею против клоунов – заладил, что хочет пойти на Красную площадь. Все трое просили меня пойти вместе с ними, уговаривали погулять немного, а потом пойти в театр. Я посмотрел на них, этот шут был одет в шинель, этот Гохарман точно в такой же шинели – они будто сбежали из одного полка. Никакого настроения выносить их скандалы и шутовство у меня не было, и несмотря на то, что я собирался зайти в ГУМ рядом с Красной площадью, я всё же отказался идти вместе с ними. Гохарман остался со мной и сказал им, чтобы они шли и он их догонит. Я попрощался, Гохарман уловил моё расположение и спросил меня, почему я избегаю дружбы с ними.

– Я не избегаю дружбы с Сергеем, но этот парень настоящий кляузник, ввяжется в какую-нибудь неприятность и других впутает в эту кляузу. Он не совсем нормальный, – ответил я.

Частично он был согласен со мной.

– Нет, он действительно очень способный, но может быть, он немного не в своём уме, – ответил Гохарман.

Меня удивляло, как Сергей ладил с ним, но я не стал больше говорить об этом. Я зашёл на почту, взял перечисленные деньги и пошёл в ГУМ. Гохарман пошёл со мной. Когда мы спустились в подземный переход, то есть, в так называемую «трубу», который пересекал проспект Маркса от улицы Горького до Красной площади, издалека доносился такой шум, что я тут же догадался, что это было делом рук этого шута.

Когда мы подошли к ГУМ-у Гохарман остался у входа на первойлинии и сказал, что будет ждать меня там. Я не собирался долго задерживаться, мне нужно было зайти лишь в одну секцию. Я обещал вернуться через десять минут и зашёл в ГУМ. Но я задержался там немного дольше. Было много народу, пока я добрался до секции, а потом ещё и выстоял маленькую очередь. Через двадцать минут с пакетом в руках я вернулся на назначенное место, но Саши Гохармана там уже не было. Я оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Я пошёл налево, в сторону Красной площади. Когда я подошёл к углу здания, то остановился и подумал, может они находятся где-нибудь рядом. На площади было сравнительно мало народу. Было достаточно холодно, снега не было, хотя солнце еще светило, но холод не сдавался. Редкие туристы прогуливались по площади. Сквозь людскую массу я заметил какую-то суматоху – милиция и переодевшиеся люди, которые постоянно патрулировали на площади, почему-то были взбудоражены. У мавзолея показались две «Волги» и милицейские патрульные «Москвичи», но обе они сразу же развернулись и уехали обратно. Пока я следил за передвижением машин, боковым зрением я увидел, как испуганный Гохарман бежал по площади в мою сторону. Я тут же догадался, что, что-то произошло по милости того шута. Издалека я дал ему знак, что не надо было встречаться, и надо было проскочитьв ГУМ. Я развернулся и вошел во внутрь.Близко у входа поднимаетсялестница на второй этаж. Я быстро поднялся и остановился на площадке. Забежал Гохарман, я свистнул ему, он увидел меня и побежал ко мне. Я сказал ему, чтобы он перешёл на третью линию второго этажа и подождал меня у выхода на Куйбышевскую улицу. Он тут же побежал в томнаправление, которое я указал ему. Я стал спускаться вниз к выходу. В двери ворвались несколько милиционеров. Они тут же оценили обстановку. Один побежал в мою сторону, пробежал мимо меня и поднялся на верх, второй последовал вдоль первой линии. Офицер остался стоять в дверях, он что-то передавал по рации. Создавшаяся обстановка свидетельствовало о том, что бежали именно за Гохарманом. Наверно они задержали бы и меня, если бы увидели вместе с ним, хотя я не знал, за что. Я чувствовал, что всё это дурно пахло, но никак не мог догадаться, что могло произойти за эти двадцать минут. Наверно эта погоня как-то была связана с Сергееми Уральским. Другого быть не могло. На улицу я не выходил и повернулся обратно, по лестнице поднялся на второй этаж и вдоль второй линии я пошёл к выходу на Куйбышевскую улицу. Заодно поглядывал вниз, не происходит ли там что-нибудь. По второму этажу я перешёл на третью линию и пошёл по ней. Я заметил переодетых в гражданскую одежду милиционеров, которые заходили в магазины и искали кого-то. Когда я проходил мимо женской секции, то услышал голос Гохармана; он звал меня, но не вышел ко мне. Я вошёл. Он смотрел на меня побледневшим и испуганным лицом. Я сказал ему, что по всей вероятности, ищут его и чтобы он снял шинель.

Да, за мной гонятся, и всё из-за этого идиота. Я потом расскажу тебе, что произошло.

Я подошёл к продавщице, купил пакет за двадцать копеек и вернулся к нему.

– Быстро снимай эту шинель и положи в пакет, и шапку сними. Выйди опять на Октябрьскую улицу и встретимся там у метро. Сейчас я перейду на противоположную сторону линии и, когда дам тебе знак, тогда и выйдешь.

Я перешёл на вторую сторону, действительно никого не было видно. Я дал знак Гохарману и он быстро покинул магазин. На нём был толстый джемпер и он не привлекал к себе такого внимания, как в шинели. Он спустился по лестнице. У выхода стояла милиция, но несмотря на это, он беспрепятственно прошёл мимо них вместе с людской массой. Я последовал за ним. Мы спустились в метро, там было легко затеряться в толпе пассажиров, мы ни о чём не говорили. Он сказал только одно, что они здорово под-залетели, и его тоже могут найти.

Оказывается он снимал квартиру вместе с этим Уральским. Эту шинель из студии тожепритащил домой он. – Ходи в этой шинели и будешь смотреться крутымпарнем, – говорил ему Уральский. Первое, что я посоветовал ему, чтобы он не возвращалсядомой.

Мы вышли на станции метро «Ногина», но не стали подниматься наверх. Там же мы нашли укромное место и присели на скамью. Здесь он и рассказал мне, что произошло на самом деле.

– Когда ты зашёл в ГУМ, я постоял немного ипошелна Красную площадь. Мне было интересно где они были и что делали. Я прошёл к центру и увидел Сергея, который стоял спиной ко мне и смотрел на мавзолей. Того идиота не было видно. Потом он вдруг появился на трибуне мавзолея, никак не могу понять, как он смог это сделать, так незаметно. И вот с трибуны он начал кричать. Сначала я не понимал о чём он говорил, поэтому и подошёл поближе. Сергей не видел меня, но этот идиот увидел и стал кричать ещё громче. Он будто обращался к нам: – «Уберите эту гнилую собаку отсюда, а то мавзолей совсем провонял гнилью. Дайте людям дышать свободно, откройте границы страны, долой коммунистическую партию! долой КГБ! Да здравствует Америка и свобода! ТоварищЧелтакян, разве ты не хочешь, чтобы твоя республика была свободной?» – Потом он обратился ко мне: – «Товарищ Гохарман, разве ты доволен тем, как обращаются с евреями?» – Какие-то туристы его фотографировали, снимали на кинокамеры. Когда он назвал меня, я застыл на месте. Я чуть не обмочился от страха; Даже сейчас, когда вспоминаю, мой мочевой пузырь готов лопнуть.

Он действительно не был похож на человека, он весь посинел от страха и злобы.

– Туристы повернулись ко мне и стали снимать меня тоже. Потом несколько человек в формах и штатском поднялись на трибуну. Он всё кричал: – Смотрите, как поступают со свободным человеком, тираны! Вашу мать! Отпустите, вашу мать! – Всё это продолжалось всего пару минут. Его тут же схватили, подбросили в воздух и слету спустили вниз. Я стоял остолбеневший, Сергея тоже скрутили тут же. Откуда-то появились машины, их затолкали по одному, и только после этого направились ко мне. Я чувствовал, что мне надо было бежать и сорвался с места.

– Вот тебе и эпатаж! – именно такой была моя первая реакция. – А что этому идиоту нужно было от вас?! Это значит, что он злой идиот. – Гохарман не отвечал, он сидел всё ещё в ожидании и думал, а вдруг ему не удастся выкарабкаться из этого дела.

– Ты знал что-нибудь о том, что он должен был сделать это сегодня? – Он ничего не ответил. – Скажи, знал или нет? – настаивал я.

– Да, он о чём-то болтал утром, говорил, что сегодня он должен покорить трибуну мавзолея и обратиться к народу. Я подумал, что он опять форсит, как и всегда.

– То есть, когда они шли на Красную площадь, ты знал, что он мог сделать что-то в этом роде?

– Да, но я не был уверен, что от действительно сделает это.

– А Сергей знал об этом?

– Не знаю, может быть и знал.

– Если он знал и пошёл с ним, значит он тоже идиот; на что он надеялся?!

Некоторое время мы сидели задумавшись. Входящий на платформу состав не давал возможность говорить. Поезд шумом покинул платформуи я нарушил тишину.

– Ты раньше слышал от него подобные антисоветские высказывания?

– Нет, никогда. Я и представить себе не мог, что у него было такое представление или видение этого вопроса, подобного от него я никогда не слышал.

– Ты уверен, что у него действительно такое видение? Ты думаешь у него хватает ума для того, чтобы иметь своё мнение, о том, чьё место наверху, а кого долой?!

– Не думаю. Наверно, он это делает для эпатажа, чтобы привлечь к себе внимание. Быть может он всё это слышал от нашего соседа в коммунальной квартире. Это бывший ЗЭК, он когда выпьет, то всё время выкрикивает такие вещи и ругает коммунистическую партию и правительство.

– Я поражаюсь Сергею, чем этот идиот заворожил его, что он не отходит от него ни на шаг?

– Ты знаешь, он всё время старается доказать Сергею, что он крепкий малый и везде, где они бывают вместе, создаёт ажиотаж. Он и про тебя сказал: – Я знаю, что он меня не терпит, но я докажу ему, что я гениальный актер и он признает меня так же, как признают меня другие.

– Да, я заметил, как он пытался доказать свою гениальность, когда приглашал меня на Красную площадь.

– Да, он был ажитирован, он хотел иметь свою публику.

– Вот сейчас у него будет сильная публика, там и будет развлекать всех. А ты знаешь, что им обоим дадут, по меньшей мере, по десять лет, если не больше?!

– А может быть и мне. – Сказал понурый Саша.

– Да, если найдут, как подстрекателю и сообщнику… Ведь ты на два года старше его! – он кивнул головой. – Именно это и учтут.

Там мы и расстались, и после этого я его больше никогда не видел. Я вернулся обратно в К-9 и выслал телеграмму – молния в Тбилиси. Я помнил, что отец Сергея был режиссёром театра юного зрителя. Я написал всего одну фразу: «Сергея арестовали в Москве, срочно присмотрите за ним». Из почты я вышел с чувством исполненного долга, хотя после этого я больше не виделся и с Сергеем тоже.

Прошли годы, и мою жизнь унесло в другом направление.Я отошёл от театральной жизни. Забыл и дорогу в театральную библиотеку, семья и моя работа не давали возможности такого наслаждения.Настала эпоха Горбачёва. Перемены восьмидесятыхвходили в более активную фазу. Перестройка и гласность набирали обороты.Страна кипела в ожидании перемен. У нас на глазах действительно многое менялось. Открывалась заржавевшая железная занавесь, повеяло свежим воздухом и дыхание стало более свободным и энергичным. Ветер свободы вместе с кооперативами принесли коммерцию. Эти процессы ещё больше ускоряли распад Советского Союза. Мы уже жили в другой стране.

Я как-то обедал в первом кооперативе Советов, на Кропоткинской улице №36. Его хозяин Андрей Федоров был моим хорошим знакомым, у нас были добрые отношения. Как только мы закончили обедать, в зал вошел Андрей и попросил пойти вместе с ним в институтпсихиатрии имени Сербского, на встречу с заместителем директора института. Это было в соседнем здание, там же, в Кропоткинском переулке. Я уже не состоял на государственной службе, но с руководством института был хорошо знаком, так как нам приходилось встречаться по разного рода хозяйственным вопросам. Оказалось, что у Андрея был спорный вопрос по поводу того, кому должно было достаться для дальнейшего пользования аварийное здание, расположенное между соседями. Через пять минут мы были на месте, заместитель директора сам встретил нас у входа, чтобы охрана пропустила нас на территорию без лишних формальностей. Практически это была психиатрическая тюрьма в центре города. Мы вошли в его кабинет на первом этаже. Они долго говорили и спорили. У меня уже закипела в голова от их разговора,так как я не вмешивался и ограничивал себялишь ролью наблюдателя,я встал и подошёл к окну с маленькой форточкой, которое выходило во двор. Оттуда веяло свежим воздухом. По пожелтевшему скверу гуляли несколько человек в больничных пижама, другие сидели на скамейках и грелись на солнце. Правда, это была психиатрическийинститут, но ни один из больныхне был похож на невменяемого. Я закурил сигарету и мысли унесли меня куда-то вдаль. Я присмотрелся к мужчине и женщине, наверно к врачу и пациенту, которые разговаривали между собой у входной двери. Неожиданно мужской силуэт и его движения вернули меня к реальности. Он стоял перед окном и пальцем показывал, чтобы я посмотрел на него. Когда я взглянул на него, то увидел человека с побритой головой, у которого местами оставались седые волосы. Я был удивлён, что до сих пор не заметил, как он приблизился к окну. Он улыбнулся мне, что-то знакомое было в его улыбке, когда же он обратился ко мне по имени, я чуть не сошёл с ума. Его голос был хорошо слышен через форточку. Невольно я посмотрел в сторону кабинета. Они тоже услышали, как этот незнакомый пациент назвал меня по имени.

Ты не узнал меня? – засмеялся он и показал несколько оставшихся зубов.

Только сейчас я осознал, что вродезнакомый смех, но до конца всё равно не смог припомнить. Могу сказать лишь то, что этот смех вызывал во мне какое-то неприятное ощущение. Я снова повернулся в сторону рабочего стола кабинета и поймал их удивлённый взгляд. А он всё продолжал:

– Как там Сергей, не знаешь? Если встретишь его, то передай, что я жив.

Только сейчас я узнал его, но никак не мог поверить своим глазам.

– Мне обещали, что скоро отпустят отсюда. Той страны, которая посадила меня, уже не существует. Вот и отпустят меня, а как же иначе, это я точно знаю.

Вот тут-то меня и осенило, я уже точно знал и не сомневался ни в чём. Я чувствовал себя неловко и беспомощно. Какое-то время он смотрел на меня своей неприятной улыбкой, глаза его горели. Я тоже улыбнулся ему или засмеялся, уже не помню.

– Может тебе нужно что-нибудь, может помочь тебе чем-то? – Спросил я его.

– Нет, – ответил он, – здесь хорошие люди. Они не злят меня. Здесь мне сделали две операции.

От этих слов, по всему телупробежаланеприятная дрожь.

Заместитель директора приблизился к окну и рукой показал ему, чтобы он ушёл. Уральский даже не шелохнулся.

– Отойди от окна, – сказал он ему. Он всё равно стоял на одном месте и смотрел на меня своей неприятной улыбкой, его же он будто и не замечал.

Мне стало его жалко, впервые в жизни я жалел его по-настоящему. В его взгляде я будто заметил радость, радость от воспоминаний прошлой жизни; а скорееон и не забывал её. Как он меня узнал издалека, и как он вспомнил моё имя – это было удивительно!

Водворе его позвала женщина, только сейчас он поднял мне руку, мол я пошёл.

– Я вас всех хорошо помню, я никогда не забывал вас, и не забуду, – он будто читал мои мысли. – Я знал, что ты должен был прийти сегодня, потому и вышел на прогулку. – Он ещё раз поднял руку и улыбнулся мне, повернулся и пошёлко входу здания.

Только сейчас я увидел, как вся его голова была исполосован швами. – Как постарел этот несчастный. Видимо, я подумал вслух от изумления. Он был похож на шестидесятилетнего мужчину вместо своих тридцати двух. Я посмотрел ему вслед. Его походка и движения тоже были как у пожилого. Сейчас мне стало ещё больше жаль его.

– Откуда он тебя знает? – спросил заместитель директора.

– Это долгая история, – уклонился я от ответа, – Его действительно отпустят?

– Не думаю, – что-то в этом роде ответил он, задумавшись сам.

– Отсюда может быть и отпустим, но переведём в другую клинику. Здесь уже трудно содержать столько людей, не дают денег, поэтому… – Повисла тишина.

– Его уже и не должно быть здесь, – вдруг добавил он.

Я поинтересовался, не навещал ли его кто-нибудь за всё это время. За последние пять лет, которые заместитель директора провёл здесь, он не помнил, чтобы кто-нибудь приходил к нему.

Я медленно шёл к центру по Кропоткинской улице. Воспоминания испортили мне настроение. Погружённый в раздумья я вспоминал юные годы. Что меня спасло тогда, что я не оказался рядом с ними?! Кто знает, как сложилась бы моя судьба после этого! Каким всё же жестоким был тот режим, думал я и перед моими глазами стояла его беззубая улыбка. Может такие люди ускорили разрушение Советского Союза? Промелькнуло у меня в голове.

На второй день Уральскому передали большой ящик, наполненный разными продуктами -колбасой, консервами, конфетами, печеньем… На ящике была надпись: Сергей Челтакян поздравляет тебя с днём рождения!

Лана Абель – Охота

В полночь в аэропорту Тбилиси приземлился самолёт из Вены. Мягкий свет прожекторов по обе стороны взлётно-посадочной полосы и тёплый осенний ветерок вместе встретили замёрзший в небе самолёт. Лайнер закончил манёвр остановки и повернул в сторону вокзала, где его ожидали техперсонал и пограничники. К стоянке подогнали трап, для приема пассажиров.

Из салона бизнес-класса вышла женщина с маленьким пар-пледом в руке. Внизу её ждали дежурная VIP зала Цицо и весьма потрёпанный микроавтобус. Каждое движение гостьи так же, как и её выражение, действительно оставляли впечатление, которое так подходит важной персоне. Несмотря на то, что она летела транзитом из Цюриха, в отличие от других пассажиров, на ней не были заметны следы усталости и бессонницы. Наоборот, она выглядела более свежо и намного веселее других. Своим видом, лёгкой поступью и манерами она излучала уверенность и энергию.

Она быстро уладила все формальности на границе и таможне; дежурная VIP зала была рядом с ней, поэтому её не особо тревожили лишними вопросами. Свою значимость женщина передавала невидимыми сигналами, находящиеся вокруг люди безмолвно получали эти сигналы и возвращали их обратно глазами и скромными движениями. Её привлекательный вид и формы приковывали к себе их внимание и они сопровождали её скрытой завистью и желанием. Цицо проводила её до машины, водитель открыл дверь и подождал, пока она устроиться на сидение.

Из аэропорта до гостиницы они доехали быстро; по городу, погружённому во сне, разъезжали единичные машины. В гостинице «Marriott» частую гостью встретили с радушно. Без всяких формальностей ей тут же передали пластический ключ от номера и она направилась к лифту. За ней следовал гостиничный «Boy» с пар-пледом в руке. Она горела желанием поскорее в душ и хорошенько выспаться. Назавтра, а точнее, уже на сегодня она планировала многое. Она прошла коридор на третьем этаже до самого конца и остановилась у углового номера. Как только она открыла дверь, тут же попрощалась с «Boy». Овальные окна комнаты смотрели на проспект и парк. Вот уже три года подряд она останавливалась в этом номере. Ей часто приходилось приезжать в родной город, но она никогда не останавливалась дома.

Госпоже Лане Абель было наверно около тридцати пяти лет. Она была ответственным лицом Цюрихского частного банка, три года назад она стала директором департамента VIP клиентов из стран Восточной Европы и бывшего Союза. Этот департамент в банке был создан специально для неё, чтобы у клиентов было больше доверия и уважения к ней. Именно за период её работы многие, важные персоны стали VIP клиентами этого банка. У госпожи Ланы Абель была несравненная способность привлекать богатых клиентов. Президент банка называл её наилучшим охотником. Со многими важными клиентами, кроме сотрудничества, её ещё связывали и дружеские отношения; поэтому она выполняла такие поручения, которые выходили за рамки отношений между менеджером и клиентом, но вела она себя так, для того чтобы доверие и дружеские отношения между ею и её клиентами стали ещё более прочными. К тому же, это не составляло для неё никакой сложности. Наверно она часто теряла времени на выполнение их просьб, но это, вроде бы потерянное время, полностью компенсировалось тем особым положением, которое она занимала в банке. Она уже контролировала сотни крупных и особо крупных спец-счетов. Свое особое место в банке она упрочила благодаря тому, что с каждым годом с геометрической прогрессией росли приват-счета её клиентов. Когда-то, частный банк со средним оборотом оказался в списке крупных приват-банков Швейцарии. Её клиентами в основном были крупные бизнесмены, известные политики и чиновники – «рука руку моет, а обе – лицо». Госпожа Лана настолько основательно изучила жизнь и источники доходов каждого из клиентов той или иной страны, что ей достаточно было заглянуть в бюджет страны на будущий год, чтобы тут же сказать, на сколько увеличится сумма на их счетах. Она легко могла угадать и будущего VIP клиента и то, каким капиталом мог владеть потенциальный клиент. Эта уникальная способность развилась у неё годами раньше, до замужества и до начала работы в банке, но… Это совсем другая история, хотя она всё же как-то созвучна с этой историей.

Несмотря на то, что вместе со счетами клиентов, в руках госпожи Ланы находилась и их свобода, и карьера, и даже душа, она постоянно держалась так, что ей все доверяли и чувствовали себя спокойно, а перед сном были готовы молиться за неё, как за их покровительницу и ангела, заботящегося о них.

Лана Абель была чрезвычайно способной женщиной, хотя, почему была, она и сегодня есть, она пока ещё молода. Она знала, с кем и какие отношения должна была поддерживать, и на какой дистанции держаться. Совершенно разные отношения были у неё с бизнесменами и государственными чиновниками, а также с членами их семей, супругами или любовницами. Да, она часто хранила их секреты и знала их тайные истории, что делало её отношения с клиентами ещё более близкими и придавало их сотрудничеству оттенок большего доверия и интимности. Со многими своими клиентами– друзьями она совмещала и функции психолога и наставника. Наверно, вы согласитесь со мной, что нужны особые способности для того, чтобы завоевать не только доверие, но и любовь влиятельных особ.

Нельзя обойти стороной тот факт, что главным достоинством госпожи Ланы не была лишь её красота. Её изысканные манеры, необычная пластика и лёгкость движений с первого же взгляда очаровывали мужчин и порождали в них желание овладеть ею, что часто являлось определяющим фактором для притягивания клиента – конечно же, я имею в виду банковского клиента. В лице Ланы банк владел чудесным капиталом. Природа щедро наградила госпожу Лану Абель умением общаться с людьми – она могла разбудить в них чувство доверия с первой же минуты их общения. Во время деловых бесед она своим теплым и дружеским тоном беседы могла покорить их сердца и разум. Но она не щадила себя, чтобы стать профессионалом своего дела. У нее был острый слух и зоркий глаз охотника, это тоже способствовало успеху сотрудницы банка. С каждым годом росли её профессионализм и самоуверенность.

Ещё до того, как Лана оставила этот город, она хорошо знала себе цену. Но сейчас, когда она стала самым преуспевающим и высокооплачиваемым сотрудником банка после президента, соответственно этому, возросла её самооценка.

Круг её знакомых, друзей или так называемых «друзей» вырос настолько, что она лишь с помощью помощника успевала общаться с ними. Многие из её клиентов-друзей были готовы оторвать голову тому, кто хоть как-то коснулся бы её безопасности и спокойствия. Ведь это касалось и их безопасности тоже. Вот здесь и кроется самое главное во влиянии на человека, так как важные персоны становятся зависимыми от других лиц. Поэтому госпожа Лана Абель прекрасно оценивала своё положение и дорожила им.

Когда-то Лана оставила этот город и уехала в Европу на поиски судьбы. Благодаря своей внешности, уму и редким качествам, у неё и тогда было много поклонников, но тогда было такое тяжёлое время, что её поклонники и суетившиеся вокруг неё парни, не могли удовлетворить ее гордость и потребности. К тому же, в провинциальном городе, если женщина расстается со своим возлюбленным и не может выйти замуж, то потом на нее смотрят уже совсем по-другому, как на объект вожделения, и гоняются за ней только с другой целью. Так устроена провинция, пусть даже она называется столицей. Именно для того, чтобы не стать предметом вторичного потребления, она и решила, поскорее покинуть город, хотя и там её путь не был усеян розами. Психология европейских мужчин оказалась куда хуже, но более выносимой, так как была далека от традиционных оков и психологически не так давила. Девушке действительно пришлось пережить многое, среди них были и такие переживания, от вспоминания которых её бросало в дрожь, но, что поделаешь, такова жизнь! Ничего не получается без препятствий, жизнь требовалосвоего, надо было выдержать и этот экзамен. Трудности не сломили её, она не опустила рук и не покорилась судьбе. Наоборот, чем больше боли и унижений она перенесла, тем большему она научилась и горький опыт, полученный от жизни, применила на пользу себе во время поиска своего места под солнцем. После пяти лет приключений по Европе, судьба перебросила её в Швейцарию.

В Цюрихе она по воле судьбы встретилась с Оливером Абель – достаточно знаменитым и состоятельным человеком. Он был намного старше её, но разве для неё это имело значения? Если по милости судьбы ей встретился бы такой человек, благодаря которому она смогла бы сохранить своё достоинство и гордость, и хотя бы частично осуществить свои мечты, что могло помешать этому?! Оливер, в отличие от других, никому не передал эту красивую женщину и женился на ней. Через некоторое время он устроил ее на работу в банк у своего друга. Эта, вроде бы монотонная, однообразная и скучная работа окрылила женщину, ее жизнь приобрела совершенно другой оттенок и стала источником удовлетворения ееЕГО. Ее женские амбиции возросли тоже и – надо сказать, заслуженно – к ней вернулась самоуверенность. Нет, женщина все же явление особое, до конца неопознанное. Многие из них ищут женского счастья даже тогда, когда это счастье находится у них в руках, может быть, так оно и должно быть, так как женский инстинкт толкает ее к тому, чтобы завладеть еще большим.

Перед сном она приняла душ, нанесла крем, одела пеньюар и приготовилась ко сну. У кровати горела лишь ночная лампа, она взяла с тумбочки свой дневник и пересмотрела план на следующий день – с кем надо было встретиться, с кем надо было позавтракать, а с кем и пообедать. Вечером она была приглашена на презентацию, там же, в гостинице. Презентации всегда привлекали её, так как здесь можно было познакомиться с новыми потенциальными клиентами. Об этом заботилась ее агент и подруга юности – Нана. «Бюро сплетен» – так называла она Нану, так как ни одно важное событие, происходящее в городе, не оставалось за пределами её внимания. Она знала всё обо всех – кто был чьим партнёром, кто кому был другом, у кого появилась новая любовница, кто приобрел новую машину, для Ланы её подруга была настоящей находкой, поэтому она назначила ей зарплату и дала размах развитию её способностей. Благодаря Нане она была в курсе всех городских событий, особенно тех, что касались её клиентов и потенциальных клиентов. Нана сразу же освоила правила игры, поэтому никогда не совала нос туда, куда не следовало, да и говорить лишнего она тоже не любила. Она знала, что должна была полностью соблюдать конфиденциальность.

Так же, как и во время приезда в другие страны или города, Лана во время приезда в свой родной город, так устраивала деловые встречи, что её клиенты не могли встретиться друг с другом, это делалось с той целью, чтобы не выдать их отношений с банком, а то могло случиться и так, что кто-нибудь из них мог воспользоваться этой информацией, для своих политических, или других целей. Этот принцип она соблюдала строго, так как, если один клиент был министром, то второй мог оказаться его сотрудником, а то и вовсе его руководителем, и никому из них не понравилось бы, если бы это дело получила огласку, поэтому надо было действовать осторожно.

Утром она должна была позавтракать с Мамукой, у которого был крупный бизнес под патронажем важной правительственной персоны и его счета, и счета его покровителя росли стабильно. Поэтому ещё чуть-чуть и этот клиент вместе со своим покровителем переместился бы в список лиц, имеющих особо большие счета. Практически об этом знали всего три человека: она, сам Мамука и его партнёр-покровитель, если конечно не считать президента банка; но его не интересовали такие нюансы, для него было главным, чтобы росли суммы на счетах, а кухней заправляла Лана.

Мамука стал её клиентом точно так же, как и многие другие. Сначала она очаровала его как женщина и завлекла его в свой капкан. Потом Мамука захотел, чтобы между ними сложились более близкие отношения и постарался показать ей все свои возможности, чтобы пленить её ещё больше, но когда он стал её клиентом, всё изменилось и встало на свои места. Их разделяло именно то расстояние, которое предусмотрено деловыми и дружескими отношениями, но никак не любовными. Влечение к Лане приобрело другой оттенок. Когда финансы Мамуки оказались под контролем Ланы, он стал более сдержанным и предпочёл сохранить дружеские отношения. От желанной близкой дистанции они перешли на среднюю дистанцию, это было и прагматично, и оправдано. Такие отношения были на руку им обоим. Именно так смогла завоевать женщина многих эксклюзивных клиентов.

Таких поклонников и клиентов у госпожи Ланы было много. Она не уклонялась от их внимания и поначалу не отказывалась, и от их подарков. В определённом смысле она удовлетворяла и свои женские амбиции, так как оставалась для них всегда желанной женщиной. Нет, Лана действительно обладала способностью так окрутить мужчину, чтобы это пошло на пользу делу, да к тому же, чтобы и мужчина был не в обиде и банк доволен.

В тот день все встречи прошли по плану и она была довольна. К концу дня она спустилась на нулевой этаж Гостиницы, где проходила презентация ещё одного нового бренда вина и где её уже ждала подруга Нана. На презентации было многолюдно. Лана обвела публику охотничьим взглядом. Нана тут же познакомила её с интересующими их людьми. С некоторыми из них Лана уже была знакома, но она не считала нужным показывать этих отношений, если конечно же они сами не пожелали бы этого. Ее больше интересовали новые персоны. Она быстро оказалась в центре внимания, так как многих из сотрудников посольств и негосударственного сектора она уже знала. Каждый из них был большим любителем бесплатных ужинов, поэтому почти во время каждого приезда она встречалась с ними на разных презентациях.

Лана заметила, стоявшего у дверей, только-что вошедшего мужчину спортивного телосложения, который имел вид весьма преуспевающего мужчины. Ничего не могло ускользнуть от зорких глаз Ланы, ведь она обладала прекрасным чутьём. Мужчине было около сорока лет, он был одет по-Тбилисский элегантно – на нём не было галстука, его рубашку украшал высокий воротник, иочень шел синий костюм. Каштановые волосы, карие глаза и нос чуть с горбинкой очень шли его загорелому лицу. Он смотрелся прекрасно. В отличии от бизнесменов и политэлиты нового поколения на его бедрах, и животе не было и следов жирового наслоения.

Он спокойно оценивал обстановку в зале, с кем-то поздоровался издалека, а навстречу к нему направился хозяин презентации и провёл его в зал.

Нана тут же уловила интерес Ланы к этому мужчине. Не осталось для неё незамеченным и то, что он мимолетно окинул их взглядом но, не проявил внимания.

– Нана, ты не знаешь, кто это? – с интересом спросила она, надеясь получить положительный ответ.

– Знаю, очень крутой парень, к тому же, как говорят, недосягаем. У него бизнес в нескольких странах. Он редко появляется в городе и на тусовках. Кажется, раньше он был партнёром Мамуки, но они уже давно расстались. Некоторое время его не было в Городе, но потом, когда ситуация изменилась, он вернулся в страну и сейчас, он чаще появляется в обществе. Кажется, его зовут Ладо. К сожалению я не знакома с ним, но что-нибудь придумаю, – сказала она и направилась к хозяину презентации.

Рядом с ним, с бокалом вина в руках, вместе с другими стоял недавно пришедший мужчина. Через несколько минут Нана вместе с ними приблизилась к Лане, которая в это время стояла в кругу иностранцев. Хозяин представил ей своего гостя. Он действительно назвался Ладо. «Бюро сплетен» не ошиблась. Глаза Ладо тут же пленили Лану, а тембр его голоса чуть не поверг её в шок. Несколько слов, произнесённых мужчиной, очаровали её окончательно, но он не проявлял особого внимания к ней. Наоборот, после незначительных фраз, он перенёс своё внимание на женщин, стоящих рядом с Ланой и продолжил ничем не примечательный разговор. Самолюбие Ланы было задето и это ещё больше обострило ее интерес; неужели я не смогу прибрать его к рукам – подумала она. Поправить ситуацию и привлечь внимание попыталась опять Нана, она вмешалась в разговор и перенесла акцент на завтрашнюю презентацию. Когда Нане удалось немного повернуть дело, Лана воспользовалась этим моментом и она тоже вмешалась в разговор; она попыталась узнать чем он занимается, но напрасно. Он раза два взглянул на нее, произнес пару легких комплиментов в отношении женщин стоящих рядом, в какой-то своеобразной тональности и этим ограничился. Все это произвело на Лану неизгладимое впечатление. Из кармана своего летнего, легкого пиджака она достала визитную карточку и передала Ладо.

– Если Вам понадобится наша помощь, мы будем рады оказать вам ее, – со свойственной ей уверенностью обратилась Лана к нему.

В знак благодарности мужчина чуть заметно улыбнулся и посмотрел на ее визитную карточку, потом опять обратился к ней со своей пленяющей улыбкой:

– Когда вы сможете завтра уделить мне ваше время?

Это была почти победа, раз её банк вызвал его интерес. Женщина некоторое время молчала, пересматривая в уме планы на следующий день и дала право выбора мужчине.

– Когда вам будет удобнее?

– Наверно, скорее всего, во второй половине дня, часам к четырём будет лучше.

– Хорошо, тогда приходите сюда в гостиницу и мы встретимся в холле.

– К этому времени к гостинице подъедет моя машина и привезет вас в мой офис. Так будет лучше. – В его голосе и взгляде чувствовалось безапелляционное решение, что не давало возможности другого выбора.

– Добро, пусть будет так! – согласилась Лана.

После этой короткой беседы Ладо остался ненадолго. Он попрощался со всеми. Он и сейчас не проявил особого внимания к ней; наоборот, он теплее попрощался с Наной и другимиженщинами, а может просто так показалось Лане.

Когда хозяин презентации, Давид, проводил Ладо из зала, то этот последний остановился у лестницы и спросил его:

– Дато, кто эта женщина?

Он уже всё знал про нее, но главным было то, чтобы Давид сказал что-нибудь об этой женщине.

– А может ты знаешь ее мужа?

– Лучше бы ты спросил о ее любовнике, я бы тебе лучше ответил.

– Даже так? – спросил он и подумал, что мужчины большие сплетники.

– Да, именно так. Ты должен его знать, он первый член в городе.

– Даа? Так значит, он Амиран?

– Да, так оно и есть.

Они оба засмеялись.

– Ты же догадался, кто он. Но, по-моему они уже не встречаются. Раньше он был ее женихом, именно из-за него она и покинула страну. Он соблазнил ее, но не женился. Наверно оттого и потянуло ее сюда. Ее муж пожилой человек, ты же знаешь, в этом городе ничего не скроешь. Она контролирует счета крупных – и не только крупных – чинов. Вообще-то она сильная женщина.

– Согласен. Хорошо, еще раз поздравляю тебя с новым делом, всего доброго, – он пожал ему руку и попрощался.

Этот вечер Лана провела не выходя из гостиницы, она все время думала о Ладо – о его глазах и чарующем взгляде, его голосе и неопознанной интонации, его походке, манерах и странных жестах. Она больше не могла думать ни о чем. Она пыталась опознать этого странного человека, который так разом овладел ее разумом. Лана пока еще не знала, кто он такой, но себе она уже призналась, что никогда в жизни не встречала подобного мужчину. Мысли о завтрашней встрече полностью овладели ею, она внутренне готовилась к этой встрече. Начиналась охота, поэтому она должна была основательно подготовиться. «Как он сумел всего за несколько минут, всего несколькими словами запомниться мне настолько, что я больше и думать ни о чем не могу. Поэтому мне надо попытаться самой покорить его разум. Нет, мне надо пленить его, очаровать, воспользоваться всем моим шармом. Самое главное, чтобы он согласился открыть счет в нашем банке и зачислил деньги, потом уже все встанет на свои места, потом все изменится. Разве не многие сначала вели себя так же, как и он? А потом.... Ты не должна ошибиться, подпусти его немного и останови, чтобы вошел в азарт, видимо он прочно стоит на ногах. Почему он приглашает меня в офис? Наверно хочет с самого же начала показаться интересным. Он самоуверен, как и все преуспевающие люди. Вот и хорошо, я тоже помогу ему. Я должна показать, что тоже могу быть полезной в достижении его успехов. Миром правят интересы, именно это я и должна показать ему. Интересно, он женат? Хотя какое это имеет значение. Разве жена и дети являются помехой, для таких мужчин?! По-моему он играл со мной, когда пытался показать, что не замечает меня! Он хотел взять меня на крючок. Кто из присутствующих там женщин была лучше меня, чтобы у него не было реакции! Нет, видимо он крутой мужчина, но от меня он не ускользнет, все равно он будет моим», – так успокаивала себя Лана, но внутренний, неопознанный голос все же давил на нее, что-то ее беспокоило, но она не могла понять, что.

Не получился у нее и телефонный разговор с Оливером, даже во время беседы с ним она не смогла осилить это странное состояние души. Он спросил ее, не произошло ли чего-нибудь? «Он почувствовал мое настроение. Может не стоит идти завтра к Ладо? Может отложить эту встречу, чтобы он сам вошел в азарт». Она как бы решила, что не пойдет завтра на встречу, но потом передумала. «Потом может я и не увижу его. Он может принять это за оскорбление и не захотеть больше встретиться со мной. Такие они, независимые и преуспевающие мужчины. Банков на свете много, разве он не сможет обратиться в любой из них?! Нет, сейчас это нужно мне и я должна пойти, потом, потом я буду нужна ему и … Не волнуйся, видно, он крепкий орешек, но и ты не вчерашняя «девочка»! Вот и испытаешь ещё раз себя; если даже не сможешь его обуздать, то это будет хорошим уроком для тебя».

Чтобы хорошо выспаться и быть в форме, в тот вечер она легла рано. Как давно она так не волновалась из-за встречи с потенциальной жертвой. Она была будто новичком.

В тот день она одела свой любимый синий костюм – короткий пиджак без ворота, белую прозрачную майку с воротником и облегающую юбку выше колен. К её глазам очень шла такая комбинация и пьяняще действовала на мужчин. Короткая стрижка «Карэ» чуть прикрывала её высокую шею. Она сняла свои дорогие кольца – хотела иметь более деловой вид. Только на груди оставила лишь тот, маленький кулон от сглаза, который был виден из-под прозрачной майки. Целый день она ждала этой встречи. Даже несколько важных встреч, которым она придавала очень большое значение до приезда, показались ей безликими, но она не придавала этому значения. Сегодня главным было завладеть Ладо – да, именно завладеть! Такого мужчину нельзя захватить при помощи сюси-пуси, такому нужна только «женщина – цунами». Какой он всё же сильный! Ради такого мужчины можно пойти на все. Если с таким даже потеряешь голову, то и в этом случае тебя вряд ли кто упрекнет», – с такими мыслями готовилась она к встрече.

Последнюю встречу она закончила пораньше и поднялась в номер отдохнуть. В четыре часа к гостинице подъехал «Мерседес». Ей сообщили, что ее ждет водитель. Она сознательно спустилась вниз лишь через двадцать минут, в холле ее встретил водитель. Через десять минут они подъехали к двухэтажному офису в районеСололаки. Машина въехала во двор. Ее проводили на второй этаж в приемную, где ее с улыбкой встретила симпатичная молодая женщина. Она тут же взяла телефонную трубку, нажала на кнопку и доложила, что пришла гостья. Двери кабинета издали какой-то звук и электро-замок открылся. Секретарша отворила двери, пропустила гостью в кабинет и закрыла за ней дверь.

Ладо встретил ее у двери.На нем были джинсы и голубая рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Он встретил ее со сдержанной улыбкой. Лана тоже улыбнулась и деловито протянула ему крепкую руку с манерой, свойственной бизнес-леди. Ладо тоже протянул ей руку и пристально посмотрел в ее глаза. Он легко повернул кисть протянутой женской руки, поднес к губам и нежно поцеловал. Рука женщина ослабла.А он левой рукой взял у нее легкий портфель и бросил там же на диван, после чего он схватилее запястья, несколько раз встряхнул ее руки, чтобы снять напряжение с женщины. Всё это он делал без слов, не сводя с нее глаз.

– Сегодня ты излучаешь красоту! – нарушил молчание Ладо. На лице Ланы отразилась скромная улыбка. – Сегодня ты настолько обворожительна, что ты наверно и сама не ощущаешь, какая сила исходит от тебя.

Они не сводили глаз друг с друга, вернее, Лана не могла отвести от него глаза. Она хотела их спрятать, но не могла. Она была растеряна от такого начала. Ладо своим энергичным взглядом достиг таких глубин, что видел дно женских глаз.

– Ты чудесная женщина, Лана. Ты пленишь мужчин своими глазами и станом. Легко утонуть в твоих глазах морского цвета. – Комплемент льстил ее самолюбию, но она реагировала неадекватно. – Для тебя не существует препятствий, запертых дверей и сердец. Ты можешь проникнуть всюду, в том числе и в мое сердце.

Лана как эхо слышала этот голос, который усиливался с каждой секундой. Этот голос удивлял ее, она совсем растерялась. Мужчина же держал ее запястья и слушал ее сердцебиение. Его глаза уже проникли за пределы ее глаз. Вместе с растерянностью, на лице женщины застыла улыбка, возникшая от первых, ласкающих слух слов. Все что она планировала – что сказать, и как вести себя, забылось мгновенно. Она оказалась в беспомощном состоянии.

– Я очарован тобой, Лана. Я никак не мог себе представить, что ты сможешь так пленить меня. – левой рукой он чуть-чуть притянул ее к себе.

Лана будто повиновалась ему и ее рука беспомощно повисла. Мужчина взял ее за талию и его пальцы скользнули по ее телу. Он еще больше притянул ее к себе. Лана повиновалась ему, она не могла ни владеть собой, ни контролировать ситуацию. Где же была подготовленная к деловой встрече женщина! Ладо поцеловал ее шею. Потом он отступил немного назад и еще раз покорил ее глаза.

– Я очень хочу, чтобы рядом со мной ты чувствовала себя свободно, – опять раздался чарующий голос мужчины. – Ты должна расслабиться, успокоиться и выслушать меня внимательно! – Его голос издавал то ли желание, то ли приказ. – Со мной тебе не нужен официоз, этого я не приму от тебя. Со мной ты должна быть только женщиной, с которой желают иметь восхитительную и счастливую беседу. Этот красивый пиджак явно помешает этому.

Пальцы левой руки коснулись единственной пуговицы на пиджаке и расстегнул ее. Он обеими руками снял с неё пиджак и оставил ее в белой полупрозрачной шелковой майке. Потом развернулся, сделал несколько шагов к столу, повесил пиджак на стул и повернулся обратно к ней. Лана стояла у дверей, изумленная от такой беспомощности. Из-под прозрачной майки светился белый бюстгальтер. У женщины было прекрасное телосложение с чуть излишним весом, который еще больше красил ее женские формы, и придавал ей большую сексуальность. Ладо вновь приблизился к женщине.

Так ты более сексуальна, Лана. Иди, садись в кресло! Успокойся! Ты должна расслабиться, чтобы мы могли беседовать свободно! – Взяв за руку он подвел ее к креслу.

Женщина с трудом сделала всего несколько шагов, ноги и тело не повиновались ей. Ладо прикоснулся к ее оголенной шее, немного наклонил ее голову вперед, чем облегчил ее погружение в кресло. Лана села в кресло, но кресло оказалось настолько низким, что ее голые колени почти касались ее груди. Чтобы не показать своего нижнего белья, ей надо было либо плотно приставить ноги друг к другу, либо сесть боком. Но она была в таком состоянии, что не могла ничего сделать. Ладо тут же присел перед ней и не сводил с неё глаз, она тоже не могла оторватьот него затуманенного взора. У нее было выражение жертвы, которое однозначно признавало, что не в состоянии противиться воле мужчины.

– Если тебя взволновала наша встреча, то ты можешь закрыть глаза и немногоотдохнуть, успокоиться. Успокойся дорогая! Успокойся! Когда я тебе скажу, тогда и откроешь глаза! Вот посмотришь, ты успокоишься и все будет хорошо.

В его голосе слышалось и желание, и приказ, этот голос завораживал ее. Единственным, чего она желала, было то, чтобы выполнить все, что говорил он, чтобы отойти от реальности. Она чувствовала, что жаждет спокойствия. Лана действительно закрыла глаза и тут же погрузилась в бесконечное пространство. Ей слышался только мужской голос – обворожительный голос, которому она должна была покориться.

Ладо не сводил с нее глаз, он еще пристальнее смотрел на нее, у него был пронзительный взгляд, его взор будто проникал через лобную кость.

– Так тебе будет спокойнее. Ты устала, пока пришла сюда, ты можешь поспать немного! Потом ты почувствуешь прилив энергии и настроение тут же улучшится. Доверься мне, моя девочка! Доверься мне, моя измученная девочка! Доверься! Я все знаю о тебе, я твой друг! Со мной ты можешь говорить о чем угодно! Не стесняйся! Когда ты проснешься, ты почувствуешь себя счастливой! Хорошо, что ты уже заснула! Ты уже спишь!

Лана спала. Об этом свидетельствовало ее спокойное дыхание, спокойное лицо и беспомощно лежащие руки на кресле. Плотно прижатые друг к другу ноги тоже расслабились и ее юбка еще больше укоротилась. Ладо не отводил глаз с ее лба, он безмолвно передавал женщине свои мысли. Так же безмолвно ондолго беседовал с ней. Через пятнадцать минут он сказал ей:

– Сейчас я сосчитаю до трех и ты проснешься! Раз! Ты уже просыпаешься! Два! Ты хорошо себя чувствуешь! Три! Ты уже проснулась! Открой глаза!

Женщина открыла глаза и посмотрела на него. Она все еще находилась в туманной дымке. Она с трудом смогла разобрать лицо мужчины, потом она бессмысленно обвела взглядом кабинет, но она почти ничего не видела.

– Тебе хорошо, дорогая? – нежно спросил он.

– Да, – тихо произнесла только-что проснувшаяся Лана. У неедействительно было более спокойное, нежное и юное выражение лица.

– Как ты прекрасна, моя красавица, ты выглядишь великолепно.

Лана улыбнулась ему довольной улыбкой. Она действительно чувствовала себя спокойной. Она полностью освободилась от эмоций.

– Не хочешь переселиться на какой-нибудь остров, где будем только я и ты?

Женщина улыбнулась с еще большим восхищением.

– Да, хочу!

– Ты же хочешь, уйти подальше от напрасной траты энергии и нервотрепки, от этой зависти, зла, и контактов с этими бессмысленными людьми?

– Да, хочу!

– Ты заслуживаешь того, чтобы засыпать и просыпаться рядом с любимым человеком, – он говорил с ней сладким басом, тепло и любовь чувствовались в мужском голосе.

– Я никому не отдам тебя, не дам другим на растерзание твоё красивое тело! С сегодняшнего дня ты принадлежишь мне! Тебя с любовью будут касаться лишь мои руки! Ведь ты любишь меня?

– Да, я очень тебя люблю! – довольная сказала она своему любимому мужчине и посмотрела на него любящими глазами.

– Я тоже тебя люблю, дорогая. С сегодняшнего дня я твой хозяин, мы всегда должны быть вместе. Ты хорошо понимаешь меня?

– Да, хорошо понимаю, я тоже хочу того же! Ты мой властелин, я счастлива с тобой!

– Дорогая, ты мне о чём-то рассказывала, но от усталости не смогла продолжить.

– О чём я рассказывала? Уже не помню, – Спросила она чуть удивленно.

– О тех чиновниках, которые накапливают незаконные деньги в вашем банке.

– Я рассказывала об этом? – Удивилась Лана.

– Да, рассказывала. Ты даже сказала, что если они и потеряют эти деньги, то и слова не смогут промолвить, это действительно так?

– Да, так оно и есть. – Подтвердила она, сама удивляясь сказанному.

– А сколько у них денег? Этого ты не говорила.

– Точно я тоже не помню.

– Скажи приблизительно.

– На главных счетах должны быть приблизительно триста миллионов.

Ладо попытался скрыть своё удивление.

– У скольких чиновников имеются большие счета?

– У пятнадцати.

– Ты права, моя дорогая, они и слова не промолвят. У тебя же есть их подписи на пустых бланках?

– Да, есть. Это на тот случай, если им будут нужны срочные перечисления и об этом они сообщат мне зашифровано по телефону или по электронной почте .

– Эти сообщения получаешь только ты?

– Да, только я. Кроме меня никто не сможет произвести эту операцию.

– А если тебя нет, тогда?

– Тогда тот, кому я передам эти полномочия в банке.

– Но могли же они дать тебе задание и здесь, и подписаться за проведение банковской операции?

– Да, и так бывало много раз.

– Кроме тебя кто-нибудь еще проверяет в банке?

– Служба безопасности и Президент банка. Безопасность проверяет лишь идентичность подписей, Президент или директор дает право на валютирование.

– Вот и хорошо. Тогда я дам тебе адреса, куда ты должна перечислить эти деньги. Здесь в правительстве скоро все равно начнется большой скандал из-за коррупции и комиссия попросит у Швейцарии согласиться на блокирование их тайных счетов. Поэтому, в их интересы тоже входит, чтобы эти счета не были обнаружены, да и банк не оказался ввязанным в эту кляузу. Так что, они должны быть нам благодарны за их спасение.

– Вы так думаете?

– Ты сомневаешься в том, что я говорю тебе?

– Нет, не сомневаюсь.

– Ну, тогда сделаем так. В течение одной недели ты со всех их крупных счетов перечислишь денежные суммы в разные банки на счета офшорных компаний. Президенту банка скажешь, что они хотят временно избавиться от этих денег, чтобы их не смогли обнаружить. Когда все утрясется, эти деньги вернуться обратно. К тому же они и сами увидят в прессе, что в связи с коррупцией закатился скандал, поэтому они легко свыкнуться с временной утечкой денег. Ты поняла меня, дорогая?

– Да, поняла.

Она была довольна, что поняла все точно.

– Ты когда уезжаешь?

– Послезавтра, вечером.

– Через неделю я тоже буду в Цюрихе и оттуда мы уедем вместе.

– Куда?!

– Куда ты захочешь – жить на прекрасных островах. Ты не рада?

– Да, рада, – ответила она тут же и лицо ее покрылось радостной улыбкой.

– Я тоже рад и счастлив, что ты меня об этом попросила. Мне тоже надоело жить здесь, да и тебе изрядно надоела Швейцария, представляю себе, как тебе скучно жить с этим стариком, которого не любишь, не так ли?

– Да, но…

– Я понимаю тебя. Ты не хочешь говорить обо всем, ну и не надо. Вставай, я еще раз хочу посмотреть на тебя, моя красавица.

Женщина попыталась встать, но ей трудно было сделать это. Ладо встал, обеими руками он взял ее за запястья и помог ей встать. А сам опять сел в кресло и улыбаясь смотрел на нее снизу.

– Раздевайся, милая, хочу посмотреть на тебя.

– Здесь?!

– Да, здесь и сейчас! Не стыдись, дорогая, раздеться перед любимым мужчиной. Раздевайся! – Ладо хотел удостовериться в том, что женщина повиновалась ему и вне состояния транса.

Лана стала раздеваться. Сначала она сняла майку, бросила ее на кресло и поправила волосы. Ладо смотрел на нее довольной улыбкой, тем самым он толкал ее на большую смелость. Лана расстегнула лифчик и повернулась своей красивой грудью к Ладо. Крупные соски ее груди смотрели на Ладо. Ладо нежно погладил их и в это время послышался звонок. Этот звонок привел ее в замешательство и немного протрезвил, но Ладо рукой показал, чтобы она раздевалась; Онже встал, подошёл к столу и поднял трубку. Он посмотрел на женщину, она не шевельнулась, видимо, звонок отрезвил ее. Он еще раз показал ей рукой, чтобы она разделась и Лана без слов повиновалась ему. Она расстегнула юбку и сняла ее, оставшись лишь в бикини и туфлях на высоких каблуках.

Мужчина тихо произнес всего лишь несколько слов по телефону и повесил трубку. Лана с любовью смотрела на Ладо, не ощущая ни стыда, ни неудобства. Она почувствовала прилив энергии и покраснела. «Неужели у нас будет секс здесь?» – подумала она. Мужчина уловил ее мысли, с улыбкой посмотрел на нее и указал на бикини. Опять зазвонил телефон, он тут же ответил: «Хорошо, сейчас же еду» – сказал он и отключил телефон. Лана уже снимала бикини, но Ладо остановил ее.

– Дорогая, не раздевайся. Я оставлю тебя ненадолго, у меня срочные дела по поводу нашего отъезда. Вечером встретимся, будь в гостинице и никуда не уходи без меня! – женщина в растерянности кивнула головой. Мужчина сначала нажал палец на телефонную кнопку, потом на дверной пульт. Дверь отворилась и вошла секретарша, увидев голую женщину, она даже не подала виду.

– Помоги госпоже одеться. Потом отвезёшь её в гостиницу и поможешь устроиться. Я должен срочно уехать. – Потом обратился к Лане и посмотрел на ее изумленное лицо. – Не стесняйся, дорогая, здесь нет чужих. Вечером продолжим, никуда не уходи из гостиницы! – А самнаправился к выходу и вышел.

Две женщины смотрели друг на друга. Лана пришла в себя, но не могла сдвинуться с места. Глаза ее наполнились слезами. Секретарша подошла к ней, взяла ее бюстгальтер, нежно одела его на ее тело и застегнула. Потом она взяла ее юбку, присела перед ней и помогла ей одеться – она взяла сначала одну ногу и помогла просунуть в юбку, потом другую ногу и, потянула ее до талии, поправила и застегнула. Все это секретарша делала так нежно и красиво, будто привыкла к этому делу.

По щекам Ланы катились слезы. Секретарша помогла ей одеть и майку, а потом пиджак. Она взяла салфетку, утерла ей слезы и усадила ее в кресло.

– Госпожа Лана, успокойтесь. Ладо любит Вас. Он ваш хозяин и друг. Повинуйтесь ему, точно выполняйте всё, что он вам скажет и женщины, счастливее вас не будет на всем белом свете. Вы поняли меня?

Лана кивнула головой в знак согласия.

Оглавление

ЗМЕЯ

ЭПАТАЖ

Лана Абель – Охота