Искусство быть Энтрери [Дэвид Понтьер] (fb2) читать онлайн

Дэвид  Понтьер «Искусство быть Энтрери»

Перевод проектов shadowdale.ru и abeir-toril.ru

Перевод: Мария

Глава 1. Побег

– Улыбнись!

Артемис Энтрери поднял глаза и нахмурился.

– Пора бы уже улыбнуться.

Энтрери закатил глаза. Сейчас он не хотел говорить с Джарлаксом. И ему не пришлось бы этого делать, если бы он не имел неосторожность войти в комнату Джарлакса в Доме Гильдии Басадони. Он уже собирался уходить, но дроу-наемник остановил его.

– Ты должен торжествовать, – уверенно продолжил Джарлакс, несмотря на молчание  своего собеседника. – Вместо этого ты ведешь себя так, будто недавно умер твой лучший друг.

Энтрери не сразу уловил скрытый смысл этого замечания, но когда понял, то только сильнее нахмурился, глядя на дроу в упор. Джарлакс, конечно, имел ввиду Дзирта До’Урдена, которого Энтрери недавно убил… Как долго это будет продолжаться? Неделю? Месяц? Год? Это так важно? Многие умирали от одного только взгляда Энтрери, но ни один не реагировал на него так, как Джарлакс. Наемник откинулся назад на стуле и засмеялся. Это была не та реакция, которую ожидал Энтрери, и его это расстроило. Джарлакс, казалось, вел себя непринужденно, без тени предосторожности. Довольно часто, когда Энтрери входил в здание, жители соседних домов запирали свои двери. Несмотря на очевидное неуважение Энтрери к дроу, убийца знал, что наемник всегда был начеку. Если бы человек сделал хотя бы три угрожающих шага в его сторону, он был бы мертв раньше, чем сделал четвертый. Джарлакс выпрямился и перестал смеяться.

– Извини, я забыл. У Артемиса Энтрери нет друзей, только враги. Однако, ты должен торжествовать, ты же убил своего сильнейшего противника? Разве не ты лучший воин в Забытых Королевствах?

– Издеваешься, – первое, что сказал Энтрери с тех пор как вошел в комнату.

– Ты убил величайшего воина, которого когда-либо знал Мензоберранзан. Ты убил лучшего из лучших, разве это не делает тебя лучше?

– Неужели ты так легко откажешься от этого титула?

– Я? – снова рассмеялся Джарлакс. – Теперь ты издеваешься. Я никогда не утверждал, что равен молодому До'Урдену, или хотя бы являюсь умелым воином.

Энтрери ухмыльнулся на это замечание. Он знал, что Джарлакс должен был быть отличным бойцом, чтобы заработать уважение стольких Матрон в Мензоберранзане. Энтрери попробовал припомнить Джарлакса в бою, но не смог. Он задумался над этим, Энтрери никогда не видел дроу в бою. Джарлаксу это не требовалось. Он окружил себя очень умелыми помощниками, которые всегда сражались вместо него. Однако Энтрери не стал бы считать Джарлакса иначе как смертельно-опасным противником. И это отразилось в его глазах.

– Ты мне не веришь? Несомненно, я могу убить тебя прямо сейчас, – это утверждение было сказано не настолько убедительно, чтобы в него можно было поверить. – Но сделает ли это меня лучшим бойцом? Половина магов в Королевствах смогли бы убить тебя, ни разу в жизни не подняв меч. Энтрери знал, что на теле Джарлакса не было места, не занятого каким-либо магическим предметом. Рука Энтрери непроизвольно скользнула вниз, почувствовав кинжал, придавший ему уверенности. Это был единственный магический предмет, которым он обладал, и он был полезен только после того, как Энтрери вонзал его в противника, не улучшая его бойцовских навыков.

– Ты никогда не думал об этом, не так ли? – сказал Джарлакс, видя свет, вспыхнувший в глазах друга. Был ли убийца его другом? Джарлакс надеялся на это. Несмотря на его предыдущее утверждение, дроу не желал быть врагом этому смертельно опасному человеку.

– Даже Дзирт, – продолжил Джарлакс, – пользовался магией. Только то, что он был эльфом – темным эльфом – давало ему такие преимущества, которые могли бы сделать тебя непобедимым. А кроме того, его сабли были одними из лучших в Королевствах, с ним всегда была его волшебная пантера, и браслеты, которые он носил на лодыжках, позволяли ему двигаться быстре ветра. Вдобавок ко всему, он носил доспех, сделанный лучшим мастером на Севере. А ты носишь доспех?

Энтрери почувствовал вес тонкого кожаного жилета, который он носил под курткой. Он не смог припомнить случая, когда тот защитил бы его от удара.

– Несмотря на все эти его очевидные преимущества, ты убил его. Ты величайший воин, который когда-либо жил!

– Ты издеваешься.

– Ты сам над собой издеваешься! – резко ответил Джарлакс. – Это не то, чего ты ожидал? Это не то, ради чего сражаются люди? Ваши жизни коротки и вы пытаетесь присвоить все, что можете прежде, чем умрете. Ты поставил перед собой необычайно трудную задачу, а теперь, когда ты ее выполнил, ты понял, что это не то, чего ты хотел.

– Мне сорок лет, – сказал Энтрери прямо.

– С днем рождения. Я понятия не имел. Извини, но у меня нет для тебя подарка. Приготовления к празднику начнутся немедленно. Я позову лучшего пекаря во всем Калимпорте, а ты…

– Мой день рождения не сегодня.

– Тогда отпразднуем мой, – без колебаний сказал Джарлакс. – Я не знаю точно, когда он будет, но сегодня – такой же хороший день как и любой другой.

Джарлакс прекратил свою напыщенную речь и пристально посмотрел на Энтрери.

– Только не говори мне, что у тебя кризис среднего возраста. Я тоже прожил полжизни, хотя и в десять раз старше тебя.

Это замечание вызвало удивление Энтрери, отразившееся в его взгляде. Он, конечно, знал, какого возраста достигали эльфы, но он никогда не думал об этом. Мысль о том, что Джарлаксу было четыреста лет, встревожила его немного больше, чем ему того хотелось.

– На самом деле, – продолжал Джарлакс, – я понятия не имею, какова продолжительность жизни темных эльфов. Честно говоря, мне кажется, что дроу бессмертны. Ты знаешь, что в Мензоберранзане, городе десяти тысяч дроу, никогда ни один дроу не умирал от старости.

Джарлакс надеялся на какую-нибудь реакцию со стороны Энтрери при этом замечании, но тот продолжал хмуриться.

– Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?

Углы рта Энтрери начали подниматься вверх, но остановились прежде, чем его губы даже вытянулись в  прямую линию.

– Это больно, – ответил он и вышел из комнаты.

Джарлакс смотрел на закрытую дверь еще несколько секунд после того, как Энтрери ушел. Он волновался. Энтрери был жизненно важной частью структуры власти Джарлакса в Калимпорте. Если его депрессия продолжится, его безразличие очень навредит усилиям Джарлакса. Возможно, он должен сказать Энтрери, что Дзирт все еще жив. Джарлакс должен был что-то делать. 

* * * 

ЛаВалль сел на кровати, не понимая, что его разбудило. Жизнь в Калимпорте никогда не останавливалась, и это не облегчало жизнь волшебника известной гильдии. Однако в прошлом месяце стало немного спокойнее. Энтрери вернулся и захватил власть в гильдии Басадони. Ходили слухи, что какое-то таинственное волшебство помогло убийце совершить переворот, но ЛаВалль не обращал внимания на эти слухи. Артемис Энтрери не нуждался в магии. После того, как эти мысли промелькнули в голове ЛаВалля, он вновь вернулся к вопросу о том, что же его разбудило.

В его апартаментах была надежная защита. Маги не славились умением ведения ближнего боя, и ЛаВалль был образцом этой философии. Поэтому его комната была оборудована таким образом, чтобы обеспечить ему максимальную безопасность.

ЛаВалль посмотрел в темноту комнаты и понял, что его безопасность была нарушена. Он сомневался, что кому-либо из воров гильдии хватило бы ума или глупости проникнуть в его комнату. Оставался только один вариант. ЛаВалль проговорил заклинание, и комната заполнилась светом. Артемис Энтрери стоял около него, меньше чем в футе от кровати. Маг вскрикнул от ужаса. Когда ЛаВалль отодвинулся к дальней стороне кровати, Энтрери оставался неподвижен и задвигался только, когда маг начал подсознательно бормотать заклинание. Рука Энтрери переместилась немного ближе к его, украшенному драгоценными камнями, кинжалу, и ЛаВалль тут же прекратил колдовство.

– Так ты приветствуешь старого друга? – спросил Энтрери.

– Я должен спросить тебя о том же, – ответил ЛаВалль, наконец, отходя от ужаса. Он медленно выпрямился, прижался спиной к  стене и поджал ноги.

– Подкрасться посреди ночи – необычный способ поприветствовать друга.

– А я вряд ли назвал бы нас "обычными друзьями".

ЛаВалль согласился, что выразился неверно. Их отношения никогда нельзя было назвать дружбой. Вместо этого они использовали друг друга, чтобы выжить в опасном мире Калимпорта. Теперь, когда ЛаВалль думал об этом, он не мог вспомнить, когда он в последний раз нуждался в убийце. Это были скорее односторонние отношения. Отношения, которые ЛаВалль благоразумно поддерживал.

– Что ты хочешь от меня?

– Как ты знаешь, я не заглядываю только для того, чтобы сказать "привет"? Так было всегда.

ЛаВалль никогда не любил шутки.

– В мою комнату не легко пробраться, хотя частота, с которой ты это делаешь, заставляет меня пересмотреть эту мысль. Однако, ты не стал бы так рисковать, не имея на то важной причины. Чего ты хочешь?

Энтрери восхищался ЛаВаллем. На его веку сменилось несколько пашей, Энтрери был одним из них, он повидал много опасностей, и все же он выжил. Теперь он столкнулся с самым опасным человеком в Калимпорте – Энтрери не мог согласиться с утверждением Джарлакса, что он был лучшим в Королевствах, только в городе – и не отступал. Энтрери также понял, что он начинал говорить как Джарлакс и быстро изменил линию поведения.

– Я хочу уйти из города.

– Тогда уходи. Я не буду тебе препятствовать.

– Но ты можешь мне помочь.

ЛаВалль тряхнул головой.

– Я хочу уйти незаметно, – объяснил убийца.

– Ты хочешь, чтобы я с помощью магии перенес тебя за город? Ходят слухи, что ты завел новые связи с существами, которые обладают сильной магией. Почему бы тебе не попросить их?

Энтрери ничего не ответил, размышляя, какая часть Калимпорта знала о его союзе с дроу. В действительности, ЛаВалль сказал все, что ему было известно.

– Дай-ка угадаю, – сказал ЛаВалль. – Именно от этих новых связей ты и хочешь сбежать. Энтрери не часто бежит от своих проблем.

Как только он это сказал, ЛаВалль понял, что допустил ошибку. Если бы Энтрери не нуждался в нем, он бы его убил.

– Я никого не боюсь, – решительно сказал Энтрери, угрожающе глядя на ЛаВалля. – Я хочу сменить обстановку и не желаю преследования. Мои союзники нуждаются во мне в десять раз больше, чем я нуждаюсь в них, и они не слишком обрадуются моему уходу. Обладая этой информацией, ты знаешь намного больше, чем кто-либо еще в городе.

ЛаВалль не знал, как на это отреагировать. Энтрери доверился ему. Хотя он сказал магу очень немного, это было гораздо больше, чем ЛаВалль должен был знать.

– Куда ты хочешь пойти?

– Далеко, очень далеко, – только и сказал Энтрери. – Было бы лучше, если бы я даже не знал куда.

Настало время ЛаВаллю спросить об оплате, и маг сделал паузу, обдумывая это.

– Я уже отплатил тебе, сообщив о своих намерениях, – сказал Энтрери. – Ты знаешь, также как и я, что эта информация – очень ценный товар в этом городе.

ЛаВалль кивнул.

– Я сделаю то, о чем ты просишь, но на это потребуется время.

– Я не становлюсь моложе, – ответил Энтрери.

Это было странное утверждение, и он не сделал бы его, если бы не беседовал до этого с Джарлаксом. Это замечание удивило ЛаВалля. Сколько лет было Энтрери? Ни один убийца на улицах не преуспевал так, как Энтрери, и, следовательно, ни один не жил так долго. Большинство из них встречало свою смерть от руки Энтрери. Обычно было уже слишком поздно, когда конкуренты этого человека понимали, что их жизни были бы намного длиннее, если бы они стали бардами, а не убийцами. Из-за этого, Энтрери производил впечатление бессмертного. Он начал карьеру будучи еще подростком и добился высокого положения. Потом он исчез на десять лет и вернулся только несколько месяцев назад, как будто нисколько не изменившись.

ЛаВалль часто терял счет времени. Ему было намного больше ста лет, и он планировал прожить, по крайней мере, еще пятьдесят прежде, чем начнет стареть. Немного волшебства и тот факт, что он имел на одну восьмую эльфийскую кровь, позволили ему пережить ровно тринадцать пашей. Глядя на Энтрери, ЛаВалль понял, что этому человеку должно быть почти сорок – неслыханный возраст для человека его профессии. Артемис Энтрери уходил в отставку?

– Ты часто бываешь в Медном Муравье, – это было скорее утверждение, чем вопрос.

Энтрери кивнул.

– Приходи туда через два дня, я подготовлю кое-что для тебя. А теперь я хотел бы вернуться ко сну.

ЛаВалль оставил Энтрери стоящим на том же самом месте, и потушил свет. Маг не стал смотреть, где теперь стоял в темноте Энтрери, а вместо этого напряг слух, чтобы услышать уход убийцы. Но он ничего не услышал. Напротив, он чувствовал пристальный взгляд Энтрери на своей спине. ЛаВалль терпел этот чрезвычайный дискомфорт в течение нескольких минут прежде, чем его терпение кончилось.

– Почему ты не уходишь! – закричал он и снова зажег свет. Комната была пуста.

– Я буду рад, когда он уйдет из города, – сказал он себе, выключив свет и пытаясь уснуть. 

* * * 

С приходом дроу, дом гильдии Басадони подвергся многим изменениям. С одной стороны, здание стало гораздо менее перенаселенным. Потребность в членах гильдии уменьшилась, когда появилась поддержка Бреган Д'эрт, банды Джарлакса. Большинство прежних членов гильдии было убито при перевороте, включая пашу Басадони. Поэтому Энтрери мог выбрать любую комнату, какую хотел. Не то, чтобы кто-то мог остановить его, даже если бы паша Басадони был все еще жив. Из дроу только Джарлакс выбрал себе комнату в доме гильдии. Другие лейтенанты-дроу проводили большую часть времени в Мензоберранзане. Непринужденность, с которой темные эльфы пересекали огромное расстояние между городом дроу и Калимпортом, в конец расстраивала Энтрери.

Энтрери не выбрал комнату главы гильдии, а взял вместо этого намного меньшую комнату на нижнем этаже дома гильдии. Он не нуждался в роскоши и мог обходиться без спиртных напитков, наркотиков и женщин.

Энтрери сидел в своей комнате поздним утром, предыдущей ночью вернувшись от ЛаВалля. Он ожидал посетителя, и предсказуемый дроу не заставил себя долго ждать. Дверная ручка бесшумно повернулась, и в комнату осторожно вошел Рай'ги Бондалек. Жрец дроу был могуществен, но не достаточно глуп, чтобы войти в покои убийцы слишком скрытно.

Эти двое ненавидели друг друга. Они не относились к тем, кому мог понравиться первый встречный, но оба вряд ли относились так же враждебно к кому-либо еще.

– Ты уходил вчера вечером, – вместо приветствия сказал Рай'ги.

– А ты шпионил за мной, – ответил Энтрери, зная, что Рай'ги понятия не имеет, куда он ходил. Несмотря на дружбу, о которой говорил Джарлакс, Энтрери знал, что он наказал Рай'ги и Киммуриэлю Облодре, своему псионику, наблюдать за каждым движением убийцы. Энтрери знал несколько мест в городе, которые были ограждены от таких магических вторжений, и, перемещаясь от одной области к другой, он мог по большей части оставаться скрытым от дроу. Если бы только он имел такую защиту и за пределами города, он не вернулся бы вчера вечером.

Сообщая Рай'ги, что знает все о его попытках наблюдать за ним через магический кристалл, Энтрери вынудил жреца признать, что тот не смог отследить его вчера вечером.

– Куда ты ходил?

– Почему я должен перед тобой отчитываться?

Рай'ги не желал препираться с этим человеком. Дроу обычно сражались другими способами, и поэтому не превосходили других в словесных перепалках; насколько было известно Энтрери, Джарлакс являлся единственным исключением.

– Для успеха наших предприятий на поверхности очень важно знать, что среди нас нет предателей.

– Ты обвиняешь меня в измене? – спросил Энтрери. – Я просто прогулялся ночью, а ты превращаешь это в предательство.

– Ты ничего не делаешь просто так.

Энтрери и Рай'ги пристально смотрели друг на друга в течение нескольких мгновений, еле сдерживая желание затеять смертельный поединок.

– Джарлакс желает ускорить события, – сказал Рай'ги. – Он нетерпелив и желает выяснить, какие из гильдий настроены против нас.

– Я могу ответить на этот вопрос без встреч, которые хочет устроить Джарлакс. Они все против нас. Этот город не настолько отличается от вашего. Добиться перемирия можно, только заключив с другими соглашение о ненападении.

– Это относится и к тебе? Ты на одной стороне с нами, ты можешь нанести нам удар в спину своим кинжалом, когда мы меньше всего этого ожидаем?

Вопреки тому, что он ранее сказал Джарлаксу, Энтрери улыбнулся.

– Я хочу, чтобы ты знал, Рай'ги, что, когда мой кинжал будет погружаться в твое тело, чтобы украсть твою жизнь, ты будешь смотреть мне прямо в лицо.

– Так что ты замышляешь против нас? – внутренне напрягся Рай'ги.

Энтрери засмеялся.

– Если я веду мирные переговоры с вами, вы думаете, что я усыпляю вашу бдительность, чтобы убить вас во сне. Если я угрожаю, вы полагаете, что я осуществлю эти угрозы. Я не могу победить ни одним способом. Сообщи Джарлаксу, что я устрою для него встречу, хотя он, вероятно, слышит нас в данный момент. Я устрою встречу послезавтра, хотя и сомневаюсь, что придут многие, и еще меньше останется, чтобы послушать то, что я буду говорить.

В верхней комнате дома гильдии Джарлакс улыбнулся.

– Они будут слушать, – сказал он себе. – Ты недооцениваешь себя, друг мой. Они будут слушать. Они будут слушать, или умрут. 

* * * 

Двайвел Тиггервиллис была владелицей Медного Муравья, и хотя в действительности заведение нельзя было назвать домом гильдии, Двайвел имела столько власти, сколько главы некоторых гильдий только хотели бы иметь. Она торговала информацией и превосходила в этом все вместе взятые гильдии, часто к их беде, но никогда к своей собственной. У нее был только один союзник, к которому она всегда была лояльна.

Энтрери вошел в Медный Муравей и почти почувствовал, как любопытные глаза дроу оставляют его, поскольку он ступил под защиту таверны. Двайвел, как и большинство ее клиентов, была хафлингом, но Энтрери не чувствовал дискомфорта, проходя через толпу завсегдатаев. Он терпел тесноту, так как знал, что в пределах этих стен у него не было врагов.

Двайвел улыбнулась, увидев убийцу. Она надеялась, что чем дольше продлятся их отношения, тем лучше это повлияет на постоянно кислое настроение Энтрери. Если это и работало, Энтрери упорно старался этого не показывать. Они сели за столик в углу.

– Твой друг оставил здесь вчера кое-что. Я полагаю, именно поэтому ты и пришел.

Энтрери кивнул. Двайвел достала маленькую коробку, размером три на три на шесть дюймов. Она мягко положила коробочку на стол между ними.

– Ты знаешь, что в ней? – спросила она.

Энтрери помотал головой.

– А ты?

– Я возмущена, ты думаешь, я бы ее открыла.

– Ты это сделала? – упорствовал Энтрери.

– Конечно, но я понятия не имею, что это.

Энтрери взял коробку и открыл ее. Он вытряхнул содержимое в руку и отложил коробку.

Это был хорошо отполированный цилиндр из слоновой кости, примерно полутора дюймов в ширину и точно по длине коробки. Поверхность белой трубки была безупречна без единого намека на царапину или любую другую отметину.

– Ты знаешь, что это? – снова спросила она.

Энтрери снова помотал головой, пристально глядя на магический предмет и пытаясь понять его предназначение.

– Хотя я думаю, что это сработает.

– Ты уходишь, не так ли?

Энтрери оторвался от своего исследования.

– Напомни мне убить ЛаВалля, когда я увижу его в следующий раз.

– Он сказал только мне, а я сказала только тебе. Ты далеко уходишь?

– Они все же заметят, – вместо ответа сказал убийца, затем медленно потянулся к куртке и достал свой, украшенный драгоценными камнями, кинжал.

– Я не могу взять его с собой, – сказал он, положив кинжал на стол.

– Можешь, – Двайвел улыбнулась и достала точно такой же кинжал.

– Как... – начал Энтрери, очень смутившись.

– Когда я узнала, что ты уходишь, я взяла на себя ответственность, гарантировать твою безопасность. Это оружие не только выглядит так же, как твое, но оно еще и мощнее. Он оставляет такой же магический след, что и твой, так что любой, кто станет тебя искать, найдет сначала его, а ты к тому времени уйдешь достаточно далеко.

– И как они его найдут? – спросил Энтрери, медленно убирая свое собственное оружие в куртку.

– Все, что ты должен знать – что об этом позаботятся.

Энтрери неуверенно посмотрел на Двайвел, а затем на поддельный кинжал.

– Напомни мне, что, когда я увижу тебя снова, я должен буду убить и тебя тоже.

– А мы еще увидимся?

Энтрери потряс головой:

– Если все получится, то – нет.

Он стремительно встал из-за стола.

– Прежде, чем я начну обдумывать ситуацию, я должен уйти. Могу я воспользоваться одной из задних комнат?

Двайвел указала на комнату, которая раньше принадлежала Дондону, одному из старых знакомых Энтрери:

– Будь моим гостем.

Не сказав ни "спасибо", ни "до свидания", убийца прошел в заднюю комнату, оставив Двайвел размышлять, почему он ей так сильно нравился.

Энтрери закрыл дверь и поднял перед собой цилиндр из слоновой кости. Невозможно было различить, что он делал с предметом, но он и раньше сталкивался с такими вещами и знал, как активировать их с помощью мысли. Энтрери водил цилиндром в руке ровно вверх и вниз, в двух футах от груди. Закрыв глаза, он сконцентрировался на объекте в своей руке. Образы огня и золота немедленно вспыхнули в его голове, и Энтрери быстро открыл глаза. Короткий жезл в его руке тускло светился белым светом.

– Если это западня, ЛаВалль... – Энтрери позволил угрозе повиснуть в воздухе и снова закрыл глаза. Те же самые образы, хотя и стертые, появились в его воображении, но он отодвинул их, пытаясь сконцентрироваться на жаре цилиндра через закрытые веки. Энтрери почувствовал, как его вытянутая рука начинает выворачиваться под мощью предмета. Он попробовал было бороться с этим, но мощь была слишком сильна, и он был вынужден отпустить цилиндр пока ему не вывернуло руку. Энтрери открыл глаза и увидел, как маленький цилиндр повис в воздухе, там, где он отпустил его, и начал медленно описывать круги. Его движение быстро ускорялось, и сам предмет стал неразличимой частью светящегося белого диска, который он создал. Энтрери заворожено наблюдал, как диск медленно рос, пока не достиг шести футов в диаметре.

Диск был сделан только из размытого движения цилиндра, но Энтрери заметил, что цилиндр замедлил свое вращательное движение и начал возвращаться к своим первоначальным размерам, а светящийся белый диск остался.

Он осторожно подошел к нему и попробовал потрогать. Руку убийцы слегка покалывало, когда его пальцы прошли сквозь иллюзорный диск. Вместо того чтобы взять цилиндр, он протянул руку через диск, заметив существенное увеличение температуры с другой стороны. Диск был слишком широк, чтобы увидеть, выходила ли его рука с другой стороны, но Энтрери был уверен, что это был портал. Он понятия не имел, куда тот вел, но он собирался это выяснить. С вытянутой вперед рукой, он осторожно ступил сквозь диск, другой рукой взяв цилиндр и потянув его за собой, закрывая портал. 

* * * 

– Где он? – в который раз спросил Джарлакс.

– Мы ищем, а твои непрерывные вопросы не ускоряют процесс, – ответил Киммуриэль. Дроу псионик смотрел в хрустальный шар, принесенный Рай'ги. Дроу отчаянно искали Энтрери, который ушел прошлым утром и не возвратился.

– Он собирался провести встречу с остальными главами гильдий через тридцать минут, – сердито сказал Джарлакс. – Он все-таки обманул нас.

Рай'ги оторвался от своего занятия:

– Я говорил тебе, что ему нельзя доверять.

– А я велел вам найти его. Человек не может исчезнуть.

Рай'ги глянул на Джарлакса и заметил улыбку Берг'иньона Бэнра. Младший сын теперь мертвой Матроны Бэнр наслаждался этим зрелищем. Он ненавидел Энтрери не меньше, чем остальные, но он испытывал к этому человеку исключительное уважение. Энтрери был равен убитому Дзирту, и одному Берг'иньону  была понятый истинная глубина этого сравнения. Он был единственным в этой комнате, кому доводилось участвовать в битве против дроу–изменника. Рай'ги снова посмотрел в свой шар.

– Проблема в том, что искать нечего. Он оставляет слишком слабый след на магическом плане.

– Да, – продолжил Киммуриэль. – И его образ мышления настолько схож с образом мышления любого другого проклятого человека в этом несчастном городе, что его невозможно обнаружить.

– А что с его кинжалом? – спросил Джарлакс, зная, что убийца не расстается с этим единственным магическим предметом.

– Это сильное оружие, но оно не сильно выделяется на магическом плане, – объяснил Рай'ги. – Это оружие не имеет собственной воли, а полагается на своего владельца. В других руках оно не было бы и наполовину столь ценно. Кроме того, если он оставил его в Медном Муравье, мы не сможем его отследить.

– Мы обыскали эту никчемную таверну, – сказал Джарлакс. – Его там нет, и он не оставлял там свой кинжал. Вероятнее всего его вообще нет в городе.

– Кажется, я его нашел, – сказал, наконец, Рай'ги. В хрустальном шаре было видно изображение сельской местности.

– Где? – спросил Киммуриэль, чтобы он мог лучше сосредоточиться на псионическом исследовании.

– Пятьдесят миль к югу от города, – сказал Рай'ги, увеличивая в шаре изображение рассматриваемой области. Это была бесплодная земля, покрытая острыми камнями и выгоревшим на солнце песком. Рай'ги сосредоточился на области скалистых утесов и стал увеличивать изображение. Вскоре стали видны фигурки.

– Горные львы, – сказал Джарлакс, глядя на фигурки. Он был единственным членом группы, достаточно серьезно воспринимавшим их действия на поверхности, чтобы изучить существ этой Новой Земли.

– Они мертвы, независимо от того, кто они, – сказал Рай'ги, рассматривая три неподвижных тела на бесплодной земле под палящим солнцем.

– Я не замечаю присутствия Энтрери, – возразил Киммуриэль. – Что притянуло тебя к этой области?

– Кинжал там, – сказал Рай'ги, указывая в шар, на львов.

Берг'иньон оторвался от стены и подошел, чтобы посмотреть на эту сцену. Львы были внушительны, примерно такого же размера, что и Гвенвивар Дзирта. В их естественной окружающей среде их коричневый мех был незаметен на фоне песка, и их мягкие, но когтистые, лапы неслышно ступали по твердой почве. Глядя, как внушительно выглядели мертвые существа, Берг'иньон засмеялся:

– Дзирта никогда не одолели бы всего три таких существа.

Берг'иньон видел, как Дзирт разобрался с тремя пещерными уродами во время патрулирования, в то время как они вместе учились в академии.

– Он не Дзирт, – резко ответил Рай'ги. Жрец дроу не испытывал к Энтрери даже доли того уважения, которое он испытывал к Дзирту, хотя и последнего он также не особенно уважал.

Джарлакс был вынужден стерпеть аргументы о том, кто был лучше, чем Энтрери; он не хотел делать то же с его лейтенантами.

– Перенеси нас туда, – сказал Киммуриэлю Джарлакс, не принимая ничьей стороны в споре, хотя, внутренне он согласился с Берг'иньоном.

Киммуриэль пробормотал что-то о высокой температуре и ярком солнечном свете в этом районе, но, используя кинжал как цель, открыл переход к выступу утеса. Четверо дроу натянули свои капюшоны и шагнули через магический  портал. Львы быстро покрывались песком, поднимаемым ветром. Их раны были глубокими и ровными, определенно сделанные коротким мечом или кинжалом. Киммуриэль воспользовался своими способностями псионика, чтобы повернуть тяжелых животных, и Берг'иньон исследовал смертельную рану самого большого из них. Дроу-воин склонился надо львом и вытянул кинжал из шеи зверя.

– Прекрасный удар.

– Но где убийца? – повторил Джарлакс, пытаясь перекричать шум ветра.

– Если Энтрери и оставил кровавый след, он уже должен быть засыпан песком, – указал Киммуриэль. Он заметил, что Берг'иньон собирается возразить, и резко остановил его.

– Даже твой ненаглядный Дзирт был бы ранен в таком сражении.

Берг'иньон решил не возражать, а спрятал кинжал и начал осматривать местность. Он осторожно ступал по песку вокруг места сражения и вдруг почувствовал, что его нога натолкнулась на что-то твердое. Он присел на корточки и поднял ком песка. Это был комок красноватой грязи. Джарлакс понаблюдал за молодым Бэнром и подошел к нему.

– Это может также принадлежать львам.

Он отвернулся, когда Берг'иньон начал выуживать другие комья окровавленного песка.

– Рай'ги, ты не мог бы очистить эту область для нас? – спросил Джарлакс.

Берг'иньон услышал это замечание, но не успел отойти в сторону. Порыв ветра, вызванный жрецом дроу, сбил его с ног и ударил о скалу. Берг'иньон отскочил от скалы, в его руках мгновенно появились мечи. Он начал наступать на Рай'ги, но быстро остыл, оглядевшись вокруг. Волшебный порыв ветра сдул легкий поверхностный песок, и Берг'иньон увидел, что земля вокруг была покрыта красноватыми комьями песка. Джарлакс коротко свистнул.

– Это, должно быть, было серьезное сражение.

Кровь была повсюду, и хотя область была только что очищена, Берг'иньон видел, как пустынный ветер уже начал вновь покрывать место песком. Он быстро нашел кровавый след, уводивший от ужасной сцены. След быстро исчезал, но после двадцати секунд следования в его направлении, дроу знал, куда ушел раненый Энтрери.

Джарлакс тоже заметил пещеру. Он и Берг'иньон бок о бок прошли по широкому выступу, который вел вдоль края скалы, и подошли к пещере. Войдя в темную пещеру, дроу скинули капюшоны и позволили глазам приспособиться к темноте. В пещере лежал еще один мертвый лев со знакомым мечом, торчащим из его спины. За мертвым животным, в проходе пещеры, лежало растерзанное человеческое тело. Берг'иньон ногой перевернул тело. Хотя из-за глубоких ран и порезов, которые покрывали лицо, было трудно определить наверняка, Джарлакс выругался и плюнул на мертвое тело Энтрери.

– Что, Девять Проклятых Кругов, он здесь делал?! – сказал Джарлакс с холодной яростью. Берг'иньон предусмотрительно отодвинулся назад. Он никогда раньше не видел лидера наемников таким сердитым.

– Если бы он еще не был мертв, я бы лично содрал с него кожу!

Рай'ги и Киммуриэль зашли в пещеру и посмотрели на тело своего заклятого врага. Джарлакс обратился к жрецу:

– Пожалуйста, скажи мне, что это не наш убийца, а он просто сыграл с нами жестокую шутку. В этом случае он пожалеет, что это не его тело!

Рай'ги был слишком доволен, видя окровавленное лицо Энтрери, чтобы тратить время на заклинание предсказания. Если бы он его прочел, то мог бы заметить, что тело было окружено странной аурой, как будто оно никогда не было живым, а являлось творением магии. Вместо этого, он видел то, что и должен был видеть:

– Это он.

– Черт!!! – ругнулся Джарлакс, злобно пнув окровавленную голову Энтрери.

Он начал поворачиваться к выходу из пещеры, но остановился. Стоя спиной к мертвому телу, он сделал глубокий вздох, но ничего не сказал.

Берг'иньон пнул тело носком ботинка и ухмыльнулся. К чести Энтрери, у него была только одна смертельная рана. Его лицо было ужасно исцарапано, но смертельным был тонкий след когтя поперек его шеи. Берг'иньон предсказывал быстрое возвращение в Калимпорт, когда увидел трех мертвых львов, но, по правде говоря, он не хотел бы столкнуться с четырьмя.

– Что мы теперь будем делать? – осторожно спросил Киммуриэль. Он знал, что Джарлакс был на грани.

Главарь наемников взял себя в руки. Конечно, у него не было поводов для веселья.

– Встреча с главами гильдий не состоялась, – рассуждал Джарлакс вслух. Он не предусмотрел такого поворота событий, и не продумал свои действия заранее. О, у него был план на случай, если бы Энтрери попробовал сбежать. Убийца быстро потерял бы статус партнера в этом наземном предприятии и также быстро стал бы марионеткой.

– Встреча упущена, как и наша способность эффективно общаться с другими гильдиями.

– Что насчет женщины? – спросил Рай'ги, имея в виду Шарлотту, одну из лейтенантов Басадони, которые пережили переворот дроу.

– Ее уважают в других гильдиях, – признал Джарлакс, выглянув из пещеры на бесплодную пустошь. Он повернулся.

– Но ее не боятся. Она, как и остальные члены гильдии, наблюдала за переворотом Энтрери. Положение Энтрери в городе десятикратно укрепилось после нашего появления и помощи. А Шарлотты – уменьшилось.

Джарлакс посмотрел на труп в проходе пещеры.

– Если мы планируем управлять этим городом, нужно, чтобы в других гильдиях нас уважали и боялись. Без страха не избежать восстания.

– Они будут бояться нас, – сказал Рай'ги, и злая усмешка появилась на его лице. Ему нравилось убивать людей.

– Может, ты хочешь быть в  первой линии защиты, когда остальной город узнает, что эльфы-дроу вторглись в Калимпорт, – сказал Берг'иньон.

Рай'ги бросил на него злой взгляд.

– Он прав, – прервал его Джарлакс. – Восстание будет не только в Калимпорте, весь Калимшан будет против нас.

Джарлакс впервые подумал об отступлении. Внутри одного из многочисленных мешочков, которые висели на его теле, с ним заговорил Креншинибон, осколок кристалла:

– О, но мы могли бы повеселиться и в Мензоберранзане.

Джарлакс кивнул.

– Наше время здесь вышло. Киммуриэль, пожалуйста, перенеси нас отсюда.

Когда они шагнули через портал, Берг'иньону показалось, что он увидел блеск металла на одном из отдаленных утесов. Он не придал этому никакого значения.

Маленькая фигурка наблюдала за их уходом с вершины отдаленного утеса. Хафлинг с улыбкой на лице опустил смотровое стекло.

– Двайвел будет довольна, – сказал он себе. Он слез с уступа, забрался на своего карликового верблюда и отправился назад в Калимпорт. 

* * * 

Артемис Энтрери шагнул через портал и остолбенел. Теперь Энтрери знал, почему с другой стороны портала было так жарко. Величайший убийца Калимпорта смотрел прямо в глаза огромного красного дракона. Энтрери редко, если вообще когда-либо, испытывал чувство страха и чувствовал себя при этом неуютно. Он быстро поборол страх и заменил его гневом. Что он сделал ЛаВаллю, чтобы заслужить такое обращение? Мысль о том, что маг послал бы Энтрери на смерть, была настолько возмутительна, что он начал анализировать ситуацию, чтобы удостовериться, что все было так, как казалось.

Существование дракона под вопрос не ставилось. Энтрери стоял меньше чем в двадцати футах от брюха спящего дракона. Его пасть от подбородка до носа была размером с убийцу, и вдвое шире того. Его тело раскинулось на огромной груде богатства, которое легко могло бы заполнить место размером с квартал Калимпорта. Голова дракона загораживала Энтрери обзор, поэтому он не мог точно оценить его длину. От дремлющего существа волнами расходился жар, и Энтрери казалось, что оно вот-вот дыхнет на него огнем, но этого не происходило.

Все, что Энтрери знал о драконах, а знал он очень немного, так это то, что они спали очень чутко. Некоторые спали с одним открытым глазом, но все они остро ощущали все происходящее вокруг. Энтрери замер перед этим большим животным, чуть дальше, чем в дюжине шагов от огромных ноздрей, и дракон, конечно, должен был чувствовать его запах. Но он не только не попытался оценить непрошенного гостя, но и не делал вообще никаких движений.

Энтрери начинал понемногу расслабляться, поняв, что происходило. Дракон был мертв.

Для Энтрери было загадкой, почему он все еще был таким горячим, но драконы не подчинялись обычным законам природы и, возможно, его волшебному телу могли понадобиться годы, а то и столетия, чтобы полностью охладиться. Энтрери облегченно вздохнул и, борясь с дрожью во всем теле, шагнул к мертвому дракону. Он подошел еще немного, пока не оказался прямо рядом с большими челюстями. Мысль о том, как он сюда попал начала формироваться в его голове, и он должен был удовлетворить свое любопытство.

Энтрери убрал цилиндр из слоновой кости в один из карманов своей куртки, взял верхнюю губу дракона обеими руками и потянул вверх. Ряд зубов был очень внушителен, но Энтрери заметил, что, по крайней мере, три из них отсутствовали.

Одной рукой держа пасть дракона открытой, он сунул другую руку в карман и поднес белый цилиндр к оставшимся зубам дракона. Они были очень похожи.

Из одного зуба легко можно было сделать пять или шесть цилиндров, и Энтрери задумался, была ли у ЛаВалля остальная часть зуба, или он только наткнулся на готовый цилиндр. Убийца предполагал скорее первое. ЛаВалль вероятно даже посетил эту пещеру несколько раз. Энтрери засмеялся при мысли о маге гильдии, хранящем это место в тайне от всех пашей, которым он служил. В этой пещере было больше сокровищ, чем самый влиятельный глава гильдии Калимпорта мог накопить за несколько своих жизней.

Но в отличие от него, когда ЛаВалль посещал это место, он без сомнения имел возможность возвратиться домой. Эта мысль заставила Энтрери задуматься, как далеко от дома он сейчас был. Энтрери отложил этот вопрос на некоторое время. А сейчас его больше интересовал этот огромный мертвый дракон. Энтрери обошел вокруг дракона и не смог найти причину его смерти. Возможно, этот дракон мог умереть от старости, но Энтрери сомневался, что тот был бы тогда таким горячим. Возможно, мощная магия или сильнодействующий яд. Что бы это ни было, Энтрери казалось, что он никогда не узнает это наверняка.

Покидая Калимпорт, Энтрери не стал брать с собой много денег, только маленький мешочек монет, отлично зная, что с его темным ремеслом деньги не были проблемой. Теперь, глядя на груды драгоценных камней и монет, которые лежали разбросанными по всей пещере, он знал, что богатство вообще вряд ли когда-либо станет для него проблемой. Энтрери никогда не был особым ценителем монет, но все же он понимал бесценность этого тайника. Кроме ЛаВалля, он, вероятно, был единственным человеком, знавшим о существовании этой пещеры.

Прежде, чем Энтрери подумал об этом, он услышал голоса. Мягкого красного жара, исходящего от тела дракона был достаточно, чтобы осветить пещеру, и Энтрери обнаружил небольшое отверстие в середине стены пещеры, которое спускалось к узкому выступу. Убийца быстро укрылся между грудами богатства, удостоверившись, что проход был чистым, чтобы двигаться, не шурша по монетам.

Минутой позже, на выступе появились два человека, один из них держал фонарь.

Энтрери подумал, что второй, тот, что был с пустыми руками, никогда прежде здесь не был. Выражение его лица, должно быть, было похоже на то, что было у Энтрери, когда тот попал сюда. Различие было в том, что этому человеку, конечно, сказали о том, что он увидит, в то время как Энтрери шагнул из Медного Муравья в ад.

– Да говорю же тебе, – сказал тот, что был с фонарем.

– Т-ты уверен, что он м-м-мертв?

– Конечно, уверен. Думаешь, я идиот?

Человек на мгновение опустил фонарь и поднял булыжник. Он швырнул его в дракона. Камень пролетел над головой Энтрери и упал за огромным животным, громко звякнув о груду монет. Звук денег и уверенность в том, что дракон действительно мертв, приободрили обоих людей. Главарь поднял фонарь, в то время как его друг прошел мимо него и поспешно сбежал вниз по крутому спуску.

– Мастер Кэйлрин будет в восторге, когда увидит это, – сказал второй, протопав вниз по склону. Человек с фонарем был более осторожен.

– Я уже сказал ему, что нашел сокровища, но не упоминал о драконе. Хочу, чтобы это было сюрпризом.

– Хорошо, Райчен, Кэйлрин, конечно, сделает тебя почти главой гильдии за это, – он остановился, когда достиг основания выступа и увидел богатство, расположенное теперь на уровне его глаз, – за это... это... как, вообще, это называется?

– Мне нравится называть это пенсионным фондом, Трент.

– А мне нравится называть это моим, – громко сказал Энтрери, поднимаясь над своим укрытием и выходя из-за груды драгоценных камней. Он внимательно наблюдал, как эти двое спускались вниз по выступу, и с интересом отметил их неуклюжесть. Даже Райчен, несмотря на его предосторожность с фонарем, сделал больше шума, чем мог бы произвести Энтрери, на полной скорости налетев на груду монет.

Трент быстро выхватил меч.

– Ты кто?

Энтрери смотрел на Райчена, когда говорил, поскольку ему казалось, что он был более разумным из этих двоих.

– Мое имя не важно. Важно то, почему вы здесь, когда вы уйдете, и в каком состоянии.

– Извини, незнакомец, – сказал Райчен, выходя вперед, – но это сокровище принадлежит гильдии воров Каренсточа, согласно предписанию мастера Кэйлрина.

Энтрери огляделся вокруг, как будто что-то искал.

– Я нигде не вижу названия вашей гильдии. Насколько я могу судить, я оказался здесь первым и заявляю права на это сокровище.

– Ты – мерзкий воришка, – начал Трент, но был остановлен Райченом. – Позволь мне убить его, Райч.

– Забавно, что вы называете меня вором, хотя только что объявили, что сами принадлежите к гильдии воров.

– Я не говорил ничего подобного, – сказал Райчен, снова переводя взгляд на Энтрери. – Я просто сказал тебе, кому принадлежит это сокровище.

– Мне, – возразил Энтрери.

– Я вынужден просить тебя уступить это сокровище нам, незнакомец. Мы не отступимся.

– Тогда мы в тупике, – сказал Энтрери.

– Нет, – воскликнул Трент, – ты покойник!

Несмотря на попытку Райчена остановить его, более молодой человек выскочил вперед. Энтрери стоял без оружия и даже теперь не потянулся к нему. Короткий меч вора был всего лишь в ярде от Энтрери, когда он, наконец, пошевелился. Ловкий убийца уклонился от оружия, клинок прошел перед его грудью, параллельно плечам. Трент сильно стукнулся о бок Энтрери, но более сильный удар он получил локтем противника. Трент задохнулся и опустил меч. Энтрери схватил вытянутую руку, в которой тот держал меч, и быстро шагнул за спину ошеломленному человеку, болезненно вывернув его руку. Он закончил движение резким рывком, от чего Трент завизжал. Воришка вытянулся от боли, Энтрери поставил ногу ему на спину и сильно пихнул. Ноги вора оторвались от земли, и он наткнулся головой на груду монет на расстоянии пятнадцати футов от Энтрери. Убийца заметил золотой топор, виднеющийся из груды совсем рядом с тем местом, где приземлился Трент. Удостоверившись, что вор тоже заметил его, Энтрери повернулся к нему спиной.

– Как я уже сказал, – обратился он к Райчену, – Мы в тупике.

Трент пытался очень тихо вытянуть топор из груды золота, нодля ушей Энтрери, это звучало подобно водопаду. Все еще стоя спиной к Тренту, Энтрери носком ботинка подцепил оброненный Трентом меч и подбросил его вверх. Он поймал его и повернулся одним плавным движением. Как и предположил убийца, топор был слишком тяжелым для маленького вора, и Трент не смог вовремя остановить наступление. Продолжая движение, Энтрери оттолкнул топор далеко в сторону, повернулся вокруг своей оси и ткнул мечом в сторону лица вора. Трент споткнулся от этого удара и выронил топор. Заметив маленькую трещину в полу, Энтрери перехватил меч по-другому и нанес удар вниз, в спину Трента.

Сначала Райчену показалось, будто Энтрери нанес смертельный удар. Но тот не хотел убивать кого-либо из этих людей, зная, что это был отличный шанс начать новую жизнь. Вместо того, чтобы пронзить Трента, убийца скользнул концом клинка вдоль талии вора, протолкнул оружие вниз через край его брюк, и воткнул конец меча в трещину в полу пещеры. Из-за этого Трент был вынужден сесть в неудобное положение. Он попытался подняться, но был крепко пригвожден к полу. Он попробовал ухватиться за рукоятку меча за его спиной, но не смог добиться существенного успеха в этом деле.

– Если ты не угомонишь своего друга, – сказал Энтрери Райчену, отходя от Трента, чтобы подобрать упавший топор, – мне придется его связать.

Энтрери небрежно бросил топор назад, на груду сокровищ.

Райчен в шоке таращил глаза. Трент был лучшим молодым бойцом в гильдии, а этот человек только что справился с ним как с ребенком, не получив при этом ни единой царапины.

– Что ты предлагаешь?

– Мне кажется, что мое притязание правомерно вне зависимости от того, что вы могли бы предложить, и вы, несомненно, думаете точно так же о вашем. У меня только один выход – я должен убить вас обоих и надеяться, что вы не рассказали кому-либо еще о существовании этой пещеры. Чтобы спасти свои жизни, вы, конечно, будете говорить, что все в вашей гильдии знают об этом месте, и я не имею ни единого шанса против них.

Позади раздался громкий звук рвущейся ткани, и убийце не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Трент оставил попытки вытянуть меч из камня. Вместо этого глупый вор встал, оторвав кусок от своих штанов. Энтрери мог не бояться нового нападения со стороны молодого человека, для того чтобы бегать, ему нужно было обеими руками поддерживать свои штаны.

– Возможно, никто больше в вашей гильдии не знает об этом месте. В любом случае, вас будут искать, и найдут меня. Так что у меня нет другого выбора, кроме как согласиться на ваше притязание на это сокровище, но, в то же время, вы никак не можете помешать мне взять то, что я захочу и когда захочу.

– Мастер Кэйлрин не согласится с тобой. Он заставит тебя заплатить за каждую монету, взятую отсюда, квартой твоей собственной крови.

– И как же он это сделает?

– Не надо хвастаться своими умениями, незнакомец. Я видел тебя в деле.

Энтрери очень терпеливо ждал, когда этот недалекий вор сообразит, но это происходило слишком медленно.

– Есть только один способ сделать всех нас счастливыми, – сказал, наконец, Райчен. – Если ты утверждаешь, что это сокровище твое, а гильдия, что оно принадлежит им, единственный способ урегулировать ситуацию состоит в том, чтобы объединиться.

– Ты хочешь, чтобы я присоединился к вашей гильдии? – скептически спросил Энтрери. Это, конечно, входило в его план, но теперь, когда это было ему предложено, он не был настолько уверен, что хотел этого. Если раньше он возвращался в Калимпорт снова и снова, то сейчас он мог бы уйти навсегда. Если Трент был примером уровня способностей гильдии, то Энтрери не стоило волноваться за свою безопасность.

Для Райчена это столкновение только увеличивало выигрыш. Сокровище было огромным, но он сомневался, что мастер Кэйлрин в полной мере воспользуется им. Показать многое из этого в городе, в окрестностях гильдии, значило бы привлечь к себе внимание. И хотя золото – это хорошо, клинок Энтрери, вероятно, лучше. Насколько хорошо богатство, если не можешь защитить его? Золото может вызвать зависть других гильдий, но умение обращаться с клинком припугнет их. Если тебя боятся, значит, тебя уважают. Можно, конечно, все равно стать мишенью, но это всегда неизбежный результат успеха.

Энтрери согласился.

– Пока, – сказал он. – Я не часто остаюсь на одном месте надолго, но посмотрим, что может предложить ваша гильдия. Но поймите, что все время, которое ваша гильдия будет пользоваться моими услугами, вы будет платить мне тем, что я уже считаю своим.

Трент сердито шел позади, смастерив ветхий пояс из куска веревки, которую он нес. Он бросил на Энтрери злой взгляд, и убийца понял, что скоро он должен будет убить его. Такова жизнь.

Увидев лабиринт, который вел из пещеры, Энтрери остался доволен тем, что у него был цилиндр из слоновой кости. Найти это место снова обычным способом было бы нелегко. К проходу непрерывно присоединялись другие проходы, и в то время как их путь наверх был практически прямым, путь вниз сильно ветвился.

После почти тридцати минут путешествия, они пришли к выходу из пещеры. Все трое шагнули на маленький выступ, которым заканчивалась узкая расщелина. Вход в пещеру был на высоте трех четвертей отвесного утеса, на восемьдесят футов выше дна каньона. Противоположная сторона каньона была на расстоянии тридцати пяти футов, поднимаясь на двадцать футов выше стены пещеры.

Наиболее важным аспектом этого места для Энтрери было небо. Оно было полно звезд. Когда Энтрери покинул Медный Муравей, менее двух часов назад, не было еще и полудня. Теперь же стояла полночь. В то время как большинство путешествий Энтрери совершал на север и юг по Побережью Меча, он понимал, что путешествие на восток и запад изменяет время дня. Чтобы оно изменилось на двенадцать часов, Энтрери должен был быть с другой стороны Великого Моря. Джарлакс никогда не найдет его.

На выступе лежало две смотанные веревки, с помощью которых воры поднялись на стену. Райчен обернулся, чтобы заговорить с Энтрери впервые с тех пор как они оставили пещеру дракона.

– Мы не можем использовать веревки, чтобы спуститься. Достигнув земли, мы не сможем их отвязать, тогда это место станет заметным, и его могут найти другие.

– Похоже, ты не можешь пойти с нами, незнакомцем, – сказал Трент с самодовольным лицом, прилаживая одну из веревок к своему "поясу" и надевая альпинистские перчатки.

Энтрери оценил стену под ними и подумал, что он мог бы спуститься по ней. Как бы то ни было, он решил впечатлить этих людей различными способностями, имеющимися  в его репертуаре. Прежде чем Райчен взял вторую веревку, Энтрери поднял ее. Веревка была около ста пятидесяти футов длиной, почти вдвое длиннее, чем требовалось, и прекрасно подходила для того, что задумал убийца. Он отвязал крюк и нашел хорошо расположенный камень. Энтрери прошел в пещеру и вбил крюк в мягкий участок земли туннеля так, что он напоминал короткое металлическое дерево. Он закрепил петлей середину веревки вокруг "ствола" короткого дерева и сбросил остальную часть веревки вниз с утеса.

Не говоря ни слова своим новым друзьям, Энтрери буквально бросился с выступа с обоими краями веревки в руках. Его ноги сначала коснулись стены утеса на полпути вниз, и уже через пять секунд он стоял на дне каньона. Энтрери посмотрел наверх и был доволен, увидев, что выступ перед пещерой делал ее полностью невидимой для тех, кто смотрел снизу.

Райчен оценил идею улыбаясь.

– Умно.

Он видел, что, потянув за один из концов веревки, незнакомец легко сможет стянуть ее вниз.

– Другие могут найти пещеру по крюку, – сказал Трент, хотя он и сам не слишком верил этому.

– Я сам еле его вижу, а я стою в пяти футах от него, – отметил Райчен.

Старый стальной крюк был почти невидим на фоне серого камня пещеры, и даже не смотря на то, что сейчас была ночь, каньон не выходил ни на север, ни на юг, никогда не видя прямого солнечного света.

Райчен взял в руки два края веревки и начал спускаться с утеса. Трент, пыхтя от расстройства, начал спускаться вниз вручную. Энтрери наблюдал медленный спуск человека и понял, что он не был столь неуклюж, каким показался в пещере, но было немного воров в Калимпорте, которые спускались бы вниз по стене так долго.

Райчен дернул веревку, сброшенную Энтрери, смотал ее и закрепил на поясе прежде, чем Трент спустился вниз. Сложный спуск был одной из причин, по которой Райчен до сих пор не показывал это место кому-либо еще. Хотя Кэйлрин тоже хотел видеть сокровище, он был для этого не достаточно ловок. Теперь спуск был достаточно легок, и даже он смог бы преодолеть его. Подъем все еще оставался трудным, но Кэйлрин мог бы справиться с ним.

Когда Трент, наконец, спустился, все трое вошли в узкий каньон. Энтрери осторожно осматривал окрестности, желая познакомиться с этой Новой Землей как можно скорее. Каньон находился в скалистом предгорье, которое переходило в небольшую горную цепь позади него. Полмили по недружелюбной местности привели их на край леса. Деревья были тонкими на грубой почве, но Энтрери заметил, что они стали крупнее там, куда не доставала тень горы. Когда кроны деревьев над ними стали более плотными, закрывая звезды, Трент и Райчен достали свое оружие. Райчен вновь зажег фонарь, впервые с тех пор, как они спустились с утеса, и Энтрери заметил волнение, написанное на его лице. Лес не был незнаком Энтрери, хотя он предпочитал дорожки города.

– Гоблины? – спросил он, пытаясь определить причину их тревоги. Оба человека остановились и обернулись, чтобы посмотреть на убийцу.

– Гоблины? – спросил Трент, удостоверившись, что Энтрери слышал всю непочтительность, которую он вложил в это слово. – Ты, наверно, читал слишком много историй о плохих временах, мой друг.

Без дальнейших объяснений, Трент повернулся и скрылся в лесу.

– Медведи, – объяснил Райчен, все еще озадаченный тем, почему Энтрери подумал, что в этом лесу были гоблины, или, что они вообще существовали.

Энтрери кивнул, спокойно относясь к допущенной ошибке. Куда же ЛаВалль его отправил? Был ли он все еще в Забытых Королевствах? Он слышал рассказы о том, что звезды в ночном небе являются солнцами для различных миров, но он сомневался, что ЛаВалль имел доступ к такому волшебству.

Они шли около часа прежде, чем наткнулись на дорогу. Парочка заметно расслабилась только когда отряд благополучно спустился с дороги. Энтрери показалось, что он заметил свет в лесу, и он указал на него.

– Это следопыт Эллиорн, – сказал Райчен. – Не будем ее беспокоить.

Энтрери нахмурился, услышав  о профессии, выбранной женщиной. Райчен заметил отвращение в его взгляде.

– Она приносит пользу. Живая природа в этой области стала намного безопаснее, с тех пор, как она пришла.

– Это хорошо для охотников, можно красться к оленю не пригибаясь, – сказал Трент.

Энтрери сомневался, что глупый вор стал бы красться к мертвому оленю, но не сказал об этом.

Небо становилось светлым на востоке, когда они начали подъем на маленькое возвышение. Достигнув вершины холма, Энтрери бросил первый взгляд на город Каренсточ. Он был меньше, чем Калимпорт, но сравнивать эти два города в чем-либо еще, кроме размера был бы бессмысленно. Калимпорт был ульем воров и убийц. Этот город был основан на краю дремучего леса с сельхозугодиями и прерией на других его границах. Небо прояснялось, сообщая Энтрери, что он смотрел на юг. Бросив быстрый взгляд через плечо, он отметил, что горы, из которых они пришли, были расположены главным образом к северу и к западу от города. Довольно широкая река, которая вытекала из гор на запад, протекала через центр города.

Сам город выглядел солнечным и новым. Возможно, так только казалось, потому что Энтрери привык к песчаным улицам его прежнего дома. Вдоль двух сторон города шла стена, которая ограждала его от леса, но южная и восточная стороны были открыты для прерии. Большие здания в центре и на краю города около леса, постепенно уменьшались в размерах, распадаясь на более бедные районы города и, в конечном счете, переходя в редкие дома фермеров, отделенные акрами плодородных земель. Река бежала с запада на восток через город, под несколькими мостами, соединяющими большие здания с жилой частью города. В целом, Энтрери предположил, что численность населения этого города была вдвое меньше, чем в Калимпорте, возможно, тысяч двенадцать.

Райчен заметил, как его новый компаньон смотрит на город, когда они взобрались на холм, и понял, что он понятия не имеет, откуда этот человек.

– Первый раз в Каренсточе? – спросил он. Вокруг горной цепи было несколько первобытных поселений, но этот человек не напоминал дикаря.

Энтрери только кивнул. Райчен пожал плечами. Он даже не знал имени этого человека. Он надеялся, что все станет ясно, когда он представит его Кэйлрину. Все трое спустились с холма, придерживаясь дороги и направляясь к главным северным городским воротам. Энтрери был заинтересован, отметив, что на стенах не было охранных башен. Очевидно, стена использовалась только для того, чтобы сдерживать несуществующих гоблинов. Когда они спустились с холма, Энтрери также заметил, что он недооценил размеры этого города. Самые высокие здания в Калимпорте были около пяти или шести этажей в высоту. Каренсточ мог похвастаться множеством зданий, которые имели более десяти этажей.

Главные ворота охранялись только двумя стражниками, и ни один из них не остановил их при входе в город. Их прогулка по улицам состояла всего из двух поворотов. В отличие от хаотичной структуры Калимпорта, этот город состоял из аккуратных квадратных кварталов и имел мало темных переулков.

Город только пробуждался, когда троица завершила свою прогулку, войдя в таверну на нижнем этаже семиэтажного здания. Таверна называлась "Светлый Эль". В то время как все столы были пусты, по суете буфетчицы и запаху бекона и колбасы, идущим из кухни, Энтрери догадался, что они ожидали утренний наплыв посетителей.

Райчен двинулся в заднюю часть ресторана, через дверь, ведущую к лестнице. Вместо того чтобы подняться, как ожидал Энтрери, Райчен повел их вниз. Швейцар подозрительно уставился на Энтрери, но пропустил всех троих в подвал дома гильдии.

Короткая прихожая вела в главную комнату. Внутри находился большой стол, за которым ели три человека, обслуживаемые двумя молодыми девушками. Четверо других людей стояли рядом, вооруженные и наблюдающие за приближением троицы. Энтрери достаточно легко определил, кто из них Кэйлрин.

– Приглядывай за сокровищем, Райчен, – сказал он, запихивая в рот кусок вафли, сироп капал вниз с его подбородка. – Я надеюсь, оно все еще в безопасности. Пожалуйста, садись.

Кэйлрин вытер подбородок и посмотрел на группу сопровождавших Райчена.

– Кто твой друг?

– Мы нашли его в пещере, когда пришли туда, – объяснил Райчен.

Кэйлрин взял кубок и собирался сделать глоток, но драматично сделал паузу. Он поставил кубок и пристально поглядел на Энтрери, когда Райчен продолжил.

– Он утверждает, что сокровище принадлежит ему, и он не собирается его уступать.

Другие два человека, сидящие друг напротив друга, прекратили все движения и посмотрели на своего босса, сидящего во главе стола.

– В самом деле? – сказал Кэйлрин. – И почему он все еще жив?

– Это не казалось мне хорошей идеей во время… – начал Райчен.

Кэйлрина это не интересовало.

– И почему он все еще жив? – снова спросил он, глядя на сей раз на четырех охранников, находящихся в комнате. Они немедленно отреагировали на команду их хозяина.

– Стойте! – громко сказал Энтрери. Охранники остановились, наполовину вытащив мечи из ножен. Они вопросительно посмотрели на Кэйлрина, и он пожал плечами. Охранники убрали свое оружие и отступили.

– Каковы твои притязания на мое сокровище? – спросил Кэйлрин, откидываясь на стуле.

– Я могу спросить тебя о том же, – ответил Энтрери.

– А если ты это сделаешь, – ответил Кэйлрин, – того, что от тебя останется, хватит только, чтобы накормить моих собак. Сейчас же отвечай на мой вопрос.

Энтрери видел несколько вариантов поведения в этой ситуации. Он мог придерживаться образа жестокого парня, но он знал тип Кэйлрина, и это бы ни к чему не привело. В другом варианте он должен был просить принятия в гильдию. Это могло бы сработать, но тогда он попал бы в самое низкое звено этой организации. Поэтому Энтрери не собирался делать выбор. Кэйлрин ждал ответа пять секунд, прежде чем заговорил.

– Трент, – произнес он, – не мог бы ты убить нашего гостя.

Энтрери знал, что вор стоял меньше чем в трех футах позади него. Убийца быстро обернулся, дважды сильно ударив Трента в лицо прежде, чем тот достал свой меч. После этого Энтрери ударил его в живот и легко вывернул руку ошеломленного человека, в которой тот держал меч. С хрустом в запястье, Энтрери повернул клинок и вонзил его в грудь Трента.

Все это заняло меньше трех секунд, и Энтрери быстро повернулся обратно. Его короткий плащ взметнулся, когда он поворачивался, скрыв весь бой от Кэйлрина. Глава гильдии видел только Энтрери, обернувшегося вокруг своей оси и одного из своих лучших людей, падающего мертвым на пол с его собственным мечом, торчащим из груди. На сей раз четверо охранников полностью вынули мечи из ножен.

– Стойте! – теперь их остановил Кэйлрин. – Кто ты?

– Меня зовут Артемис.

– Хорошо, Арт, что мы с тобой будем делать?

– Ты сделаешь меня лейтенантом в этой организации. Ты дашь мне самую лучшую свободную комнату. Я приду и посмотрю, подойдет ли она мне. Я сам решу, когда мой срок пребывания в вашей гильдии закончится. И чтобы я в любое время мог уйти из города, свободно и беспрепятственно.

Смех был ожидаемым. Все находящиеся в комнате соблюдали гробовую тишину, но Кэйлрин хохотал.

– Возможно, я сделаю тебя шутом гильдии!

Смех был натянутым и быстро прекратился.

– Пожалуйста, скажи мне, Арт, почему я должен делать это для тебя? Говори быстро, пока не остыла моя еда и не закончилось терпение моих охранников.

Энтрери повернулся к Райчену, который все еще ошеломленно смотрел на остывающее тело Трента.

– Скольким людям ты показал пещеру?

Райчен был слишком ошеломлен, чтобы продумать свой ответ.

– Трент был единственным, кто зна… – Он прервал свой ответ, поскольку почувствовал покалывание в груди. Посмотрев вниз, он заметил, как блеснула сталь, когда Энтрери убирал свой кинжал в ножны, скрытые под его курткой. Он понял, что должен был рассказать о точном нахождении пещеры, чтобы спасти свою жизнь. Но он не успел.

– …местоположение… – все, что он успел сказать, прежде чем упал, на его рубашке быстро росло красное пятно. Охранники передвигались быстрее, чем ожидал Энтрери, но и Кэйлрин тоже.

– Подождите! – вскрикнул он, вскочив со стула и оббежав вокруг стола, приблизившись к Райчену. Человек умер прежде, чем достиг пола, и местоположение пещеры ушло с ним. Кэйлрин не потрудился присесть рядом с мертвецом, видя, что он не получит нужную ему информацию. Вместо этого он повернулся к Энтрери. Убийца не отступил от этого человека, который весил на сотню фунтов больше него и был на полфута выше.

– Ты играешь в опасную игру, Арт.

"И вполовину не столь опасную, как ты, если продолжишь называть меня Артом", – подумал Энтрери.

– Очень немногое мешает мне выйти отсюда. Если ты хочешь свое сокровище, лучше сделай стоящее предложение, чтобы я остался.

– Ты не сделаешь и десяти шагов, если попробуешь выйти из здания, – сказал Кэйлрин, низко рыча.

– Что ты сделаешь? Убьешь меня?

– Я могу сам найти пещеру, – сказал Кэйлрин, думая, что он мог бы позволить охранникам позабавиться с этим незнакомцем. С другой стороны, он только что видел, на что Энтрери был способен, и он сомневался, кто же в действительности будет забавляться.

– Я так не думаю. Я даже не знаю, как наш старый друг Райчен нашел ее.

– Но ты же нашел? – спросил Кэйлрин. Энтрери кивнул.

– И ты можешь найти путь назад?

Энтрери почувствовал выпуклость цилиндра из слоновой кости в своем кармане и снова кивнул.

– Предположим, я заставляю тебя привести моих охранников к пещере, чтобы они смогли убедиться, что ты не лжешь.

– Предположим, я убью твоих охранников и оставлю все сокровища себе.

Кулаки Кэйлрина разжались и сжались с достаточной силой, чтобы превратить кусок древесного угля в алмаз. Энтрери приготовился действовать при малейшем намеке на нападение. Если бы Кэйлрин был настолько глуп, он оказался бы на полу рядом с Трентом и Райченом, и четверо его охранников последовали бы за ним. Кэйлрин, наконец, сдался.

– Крэйн, – заговорил он с одним из охранников, – отведи нашего гостя наверх и покажи ему комнату Райчена.

Крэйн шагнул вперед с выражением отвращения на лице. Энтрери приятно улыбнулся ему.

– А остальные, – сказал Кэйлрин, указывая на тела на полу, – уберите этот беспорядок. Я хочу позавтракать.

Глава 2. Каренсточ

Большую часть дня Энтрери провел, перебирая хлам Райчена. Этот человек оказался начитанным и имел много книг, описывающих историю и географию области вокруг Каренсточа. Этот город был не так уж стар, сто пятьдесят лет в лучшем случае. Большая часть населения на этом континенте жила на дальнем юге, или рядом с многочисленными реками, пересекавших обширную прерию, или на побережье.

Энтрери искал больше часа, перебрав дюжину книг, прежде чем нашел достаточно большую карту, на которую были нанесены все большие моря, окружавшие все стороны континента. На этой карте было и Побережье Мечей. Ни один из городов не был обозначен на карте, но Энтрери узнал топографию достаточно хорошо. Он был более чем в пятнадцати тысячах миль от дома.

"Хорошая работа, ЛаВалль".

Энтрери также понял, почему Трент и Райчен так отреагировали на его вопрос о гоблинах. Континент на другой стороне моря был гораздо более суровой землей. Энтрери испытал на себе резкий климат Хребта Мира, темного Болота Троллей и, конечно, пустынь Калимшана. Эта Новая Земля не имела ничего сопоставимого с этими областями. Вместо этого, здесь имелись обширные поля и большие леса, уходящие далеко на север.

В некоторых исторических книгах упоминалось, что в этих землях существовали гоблины, но когда люди медленно заполняли обширный континент, другие расы оттеснялись в северный лес, где их поджидали эльфы. Последовавшее столкновение добрых эльфов со злыми расами фактически стерло обе стороны с лица земли, позволив людям продвигаться на север и налаживать торговлю.

Теперь все другие расы можно было встретить только в книгах, в рассказах, более похожих на сказки, чем на историю. Энтрери размышлял, как обнаружение дракона повлияло на мировоззрение Райчена.

Энтрери нашел в комнате Райчена немного о работе этой гильдии или каких-либо других сил в городе. Из окна Райчена на пятом этаже, Энтрери видел, что город жил в своем обычном ритме. Здесь были уличные торговцы, предлагающие свои товары простым людям, свободно прогуливающимся по улицам. Не было никаких признаков организованного контроля улиц – ни городской охраны, ни гильдии воров.

Энтрери также потратил значительное время на подарок ЛаВалля. Он получше разобрался с устройством, найдя способы открывать портал вдвое больше нормального размера или вдвое меньше. Он также заметил, что, если не удалять цилиндр из середины диска после открытия портала, тот мог оставаться открытым сколько угодно. Это подразумевало, что Энтрери мог перемещаться туда-сюда между своей комнатой и пещерой на расстоянии в дюжину миль. Энтрери также обратил внимание, что, если во время закрытия портала в нем будет что-то находиться, то это будет разрезано надвое лучше, чем самым острым лезвием.

Когда стемнело, живот Энтрери сказал ему, что в последний раз он ел слишком давно. Установив на двери ловушку из одного из кинжалов Райчена, Энтрери отправился через залы вниз к таверне на нижнем этаже. Он улыбнулся официантке и заказал самую дорогую в этом заведении пищу. После нескольких путешествий в пещеру деньги не были тем, о чем он должен был волноваться в ближайшее время.

Во время еды убийца с интересом разглядывал клиентуру заведения. Этот район города не был бедным, а, судя по тому, что Энтрери увидел из своего окна, во всем Каренсточе было немного бедных районов. Однако, он был удивлен уровню благородства в этом заведении. Все хорошо одевались и были дружелюбны. В баре сидело несколько громких глоток, но сильные руки Кэйлрина всегда были готовы разобраться с любой напряженной ситуацией, какая могла возникнуть. Энтрери даже видел, что Кэйлрин совершал прогулки по комнате, говоря с каждым, с кем мог. Убийца размышлял, не баллотировался ли тот на общественную должность.

После еды Энтрери оставил хорошие чаевые и отправился обратно в свою комнату. Около двери было немного крови, которую кто-то пытался поспешно вытереть. Энтрери вздохнул, когда открыл дверь и скользнул мимо зажима с кинжалом. Ловушку плохо переустановили, но не было похоже, что в комнате было что-либо сломано. Все в комнате принадлежало Райчену, и Энтрери не сильно об этом заботился.

Следующие несколько дней Энтрери бродил по дому гильдии более открыто. Сплетни распространились быстро, и все избегали его. Некоторые бросали на него злобные взгляды, однако большинство остерегалось его взгляда. Энтрери был заинтригован, найдя на третьем этаже комнату, где тренировалось большинство младших членов гильдии. Он наблюдал за занятиями по нескольку раз каждый день, всегда поражаясь тому, как мало навыков имели все тренирующиеся.

Энтрери понял, что, из-за того, что вокруг было мало опасностей, потребность в готовности к сражениям была невелика. Обычно, чтобы выйти из дома в одиночку, нужно было хорошо владеть мечом, или путешествие могло быстро закончиться. Улицы большинства городов были так же опасны, если не больше. Здесь же все были спокойными и мирными.

Когда Энтрери, наконец, понял все преимущества, которые ему давали его способности, он решил, что пришло время посетить Кэйлрина. Глава гильдии жил на седьмом этаже здания. Энтрери заметил двоих охранников, играющих в карты в комнате, смежной с комнатой Кэйлрина. Они старались заставить Энтрери думать, что не замечают его, но чем больше они пытались, тем более очевидным это было для опытного убийцы.

Энтрери без стука открыл дверь в комнату Кэйлрина и вошел. Было раннее утро, и коренастый мужчина только что возвратился после своего завтрака в подвале. С ним были двое мужчин, которых Энтрери видел во время своей первой встречи с главой гильдии. Они ели с ним тогда, и, очевидно, сейчас тоже.

Кэйлрин драматично поднялся из-за большого стола при появлении непрошенного гостя и собирался уже вызывать охранников. Однако, он заметил, кем был его гость, и снова сел. Энтрери  хорошо разбирался в человеческом поведении и понял, что никому обычно не разрешали поступать так, как только что сделал он, но Кэйлрин, очевидно, дал своим охранникам определенные распоряжения относительно него.

– Пожалуйста, входи, – любезно сказал Кэйлрин. – Садись.

Двое других мужчин повернулись, чтобы посмотреть на него, поскольку они сидели за столом спинами к нему. Энтрери отодвинул стул и встал между двумя сидящими мужчинами.

– Позволь мне познакомить тебя с двумя моими лейтенантам, Ченси и Унтралом.

– Ты имеешь ввиду двух ДРУГИХ лейтенантов, – исправил Энтрери. Убийца упомянул тот факт, что он объявил себя лейтенантом Кэйлрина. Глава гильдии немедленно признал эту поправку.

– Конечно. Что я могу для тебя сделать?

– Ты проводишь встречу гильдии, и я не был приглашен.

Кэйлрин посмотрел на остальных мужчин, не зная, как ему поступить.

– Я делюсь информацией только с теми, кто доказал свою лояльность и полезность. Пока ты убил двух моих лучших людей и шантажируешь меня моим собственным сокровищем. Так, если ты не можешь внести ценный вклад...

Так быстро, что никто из присутствующих не успел отреагировать, Энтрери сунул правую руку под расстегнутую куртку, достал маленький мешочек с драгоценными камнями и бросил его на стол. Кэйлрин потянулся к оружию, но увидел, что Энтрери достал не кинжал. Он также видел, что, если бы Энтрери захотел напасть, то вряд ли кто-либо из них смог бы этому помешать.

Кэйлрин аккуратно открыл мешочек на столе и открыл рот при виде богатства, находящегося внутри.

– Это частица того, что может стать твоим, – сказал Энтрери. – Тебя ожидает еще миллион частей. Все, о чем я прошу – часть этого.

Энтрери обвел руками комнату.

– Я хочу знать, что ты делаешь?

Кэйлрин, наконец, смог оторвать взгляд от мешочка с драгоценными камнями и обратить внимание на вопрос Энтрери.

– Очень хорошо. Эта гильдия имеет дела главным образом с уникальным налогообложением. Очень немногие граждане понимают, что они платят этот налог, и они никогда не платят больше, чем могут себе позволить. В этом городе много богатств, и очень немногое из этого тратится на что-нибудь ценное. Только что я был информирован Ченси, что один из моих врагов поднял ставки, и мы решаем, что будем с этим делать.

Было похоже, что Кэйлрин собирался остановиться на этом.

– Объясни, – отозвался Энтрери.

Кэйлрин посмотрел на своих лейтенантов. Ченси внезапно встал и сделал три быстрых шага от Энтрери прежде, чем начал говорить, не выдержав близости убийцы, возвышавшегося позади него.

– Уоллис Кирстон владеет складом древесины в юго-западной части города. Он также владеет несколькими ресторанами и лавками в городе. Он один из самых богатых и известных людей в Каренсточе. Больше всего его любят те, кто знает его меньше всего и наоборот. Мы знаем его очень хорошо.

Ченси бросил быстрый взгляд на босса. Кэйлрин кивнул.

– Сын мастера Кэйлрина, Грисен, положил глаз на единственную дочь Кирстона, и, судя по всему, его чувство взаимно.

Кэйлрин заговорил:

– Я не питаю добрых чувств к отцу девочки, но не буду стоять на пути своего сына. А вот Кирстон...

– Три ночи назад Грисен пришел домой сильно расстроенный и сообщил, что ему было запрещено приближаться к Калли, дочери Кирстона. Наши люди ответили тем же, устроив маленький пожар на его складе. Ущерб от этого был небольшой, но мы дали ему знать, что это мы ответственны за инцидент. Вчера вечером двое наших людей не вернулись домой. Этим утром мы получили сообщение, что они задержаны городской охраной и не будут освобождены.

– Это, – подчеркнул Кэйлрин, хлопнув ладонью по столу, – произвол! У нас соглашение с городской стражей, что приносит им большую выгоду. Только Кирстон имеет достаточно влияния, чтобы настроить городскую охрану против нас.

Энтрери вобрал эту информацию. От большинства методов вражды, которые использовал он, это немного отличалось тем, что ни одна сторона не потеряла на одной жизни, но суть была похожа. Все ссоры начинались с мелочи и разрастались настолько быстро, что о причине обычно забывали в течение нескольких дней.

– И как вы собираетесь ответить?

– Мы собираемся вызвать его, – сказал Унтрал, другой лейтенант. – Мы встретимся с ним завтра утром и уладим это дело раз и навсегда.

– Вы убьете его? – спросил Энтрери.

Все трое посмотрели друг на друга, прежде чем Ченси заговорил.

– Если дело дойдет до этого, хотя мы сомневаемся, что Кирстон захочет прийти на переговоры с оружием. Он имеет мало опыта ведения боя. Мы сделаем ему финансовое предложение, от которого может отказаться только дурак.

– Вы планируете выкупить  у него его дочь? – спросил Энтрери.

Кэйлрин засмеялся.

– Мы бы не стали это так называть, но да. Ты одобряешь?

Энтрери не понравился тон главы гильдии, но он сдержался.

– Это твоя гильдия, – сказал Энтрери. – Управляй ею, как хочешь.

– Ты пойдешь с нами завтра утром? – спросил Унтрал.

– Ваше скрытое преимущество? – спросил Энтрери.

Ни один из них ничего не сказал.

– Я приду, – Энтрери не стал ждать ответа и ушел. 

* * * 

В полдень на лесозаготовительном предприятии Кирстона кипела работа. Мужчины с бочкообразными грудными клетками и руками столь же большими как бревна, с которыми они работали, легко управлялись со срубленными деревьями с наименьшей помощью мулов и веревок. Деревья рубились глубоко в лесу, а затем их тащили к краю просеки, где и очищали. Двое мужчин с большими топорами работали с деревьями, по одному с каждого конца, идя навстречу друг другу. У каждого из них было по два топора, и  они махали ими, идя вдоль широких стволов и обрубая каждую маленькую веточку. После этого мужчины с намного большими топорами обрубали большие ветки, что позволяло другим повернуть дерево на четверть, так что рабочие с топорами могли пройти вдоль ствола еще раз, срубая любые ветки, которые могли быть пропущены. Им требовалось меньше пяти минут для того, чтобы превратить в чистое бревно дерево длиной в шестьдесят футов.

Мужчины поменьше собирали ветки. Они шли на продажу фермерам для крыш и на дрова. Самые большие ветки продавались на дрова, а самые прямые из них очищались и продавались плотнику. Они шли на изготовление мебели, заборов, или любых других хозяйственных изделий.

Настоящим сокровищем были стволы деревьев. Некоторые откладывались в угол склада, но большую их часть скатывали в широкую реку на краю лесоповала. Они сплавлялись вниз по реке и продавались в нескольких различных городах, расположенных на реке ниже по течению. Однако, прежде, чем дерево убирали и после того, как его ветки были обрублены, по нему били короткими шестами. Трое, иногда четверо, мужчин шли вдоль бревна, неоднократно ударяя по нему прутами длиной в два с половиной фута. Когда они это делали, из дерева выползала вся живность: муравьи, термиты, грызуны и тысячи других насекомых. После того, как оно очищалось таким способом, оно было готово к хранению или сплаву по реке.

Сегодня на работе было две чистящих и четыре таскающих деревья группы. Каждая такая группа состояла из трех мужчин и упряжки мулов. Глубже в лесу шла серьезная работа, сопровождаемая звуками раскалываемой древесины и случайными криками "Дерево!", отзывающимися эхом в лесу.

Энтрери наблюдал за этим с высокой ветки на дереве на другом берегу реки, на безопасном расстоянии от могучих дровосеков. Энтрери наблюдал не только за местом работы, он также обратил особое внимание на несколько маленьких зданий у входа на склад древесины. Восточный край двора был отделен от западного края Каренсточа внушительной стеной. На юге, приблизительно в двухстах футов от реки, был естественный утес, предоставляя дровосекам достаточно места для работы. На западе находился лес, а на севере – река. На западном краю двора стоял ветхий забор, спасающий от лесных зверей, но он не смог бы воспрепятствовать вору, собравшемуся проникнуть внутрь.

Пришло время обеда, и рабочие сделали первый перерыв. Энтрери заметил, что, в то время, как большинство мужчин остались на месте работы, уселись на бревна и достали еду из пакетов, трое мужчин покинули группу и направились к зданиям около входа во двор.

Энтрери спустился с дерева и тихо двинулся в лес. Он нашел шаткий веревочный мост и легко перебежал на другой берег реки. Он небрежно приблизился к рабочим, не зная, как те отреагируют на незнакомца, прерывающего их обед. Энтрери намеренно наступил на веточку, выйдя из-под защиты леса, и несколько мужчин обернулись, чтобы посмотреть на него. Некоторые из них быстро схватили топоры, но Энтрери попробовал успокоить их – задача, с которой он обычно не очень хорошо справлялся. – Стойте, пожалуйста, успокойтесь, – в его дрожащем голосе послышался страх. Большинство мужчин перестало тянуться к инструментам, но те, кто уже взял, не выпускали их из рук.

– Кто ты и чего хочешь? – спросил один из них.

– Я друг. Пожалуйста, положите оружие. Драка – это последнее, чего я хочу. Я хочу узнать, как я мог бы получить работу.

Теперь все мужчины расслабились и опустили топоры. Говоривший небрежно подкинул свой топор в воздух, поймал его за ручку, и вогнал в бревно.

– Почему ты хочешь работать здесь?

– Почему люди работают? – ответил Энтрери. – Ради денег.

– Ты все еще  не ответил на мой вопрос, незнакомец.

– Уверен, здесь хорошо платят, – наивно настаивал Энтрери. – Я наблюдал за вами в течение часа или около этого. Каждый из вас делает работу за двоих.

– А зарплату мы получаем как за полчеловека, – сказал другой мужчина.

Энтрери повернулся к главному за подтверждением. Мужчина кивнул.

– Это верно. Есть дюжина профессий в городе, за которые предлагают лучшую плату при намного меньшем количестве работы.

– Тогда почему вы делаете это? – спросил Энтрери.

– Не думай, что мы не искали работу в других местах, но Кирстон шепнул каждому торговцу и фермеру, что мы – его собственность, и никто не предложит нам работу. Он жульничает. Мы без сомнения лучшие, и я сомневаюсь, что во всех Королевствах есть компания по заготовке древесины, которая могла бы выпускать столько продукции как наша, а нам, вероятно, платят меньше всех.

– Верно говоришь, Дрон, – сказал один из мужчин.

– Почему вы не начнете работать медленнее?

Дрон твердо посмотрел на Энтрери.

– Мы не воры, – искренне сказал он. – Кирстон мог бы обогатить нас незаконным путем, но согласиться на это было бы преступлением. Кроме того, его помощники очень давят на нас.

– Трое мужчин, которые ушли в здания управления? – то ли сказал сам себе, то ли спросил у Дрона Энтрери.

– Да, –  ответил дровосек. – Шрейк, Лоренс и Поррик – подручные Кирстона. Он назначил по одному из них в каждую группу. Если ты наблюдал за нами, ты видел Шрейка в деле. Он обрабатывает деревья быстрее и чище, чем я когда-либо видел. Я клянусь, он делает это с закрытыми глазами, два его топора перемещаются так быстро и точно, что половина веток, которые отлетают от дерева, делают это будто от страха. Лоренс работает с таскающими бревна рабочими. Он может загнать мулов до смерти своим кнутом. Он убил пять мулов в этом году, одного просто так, проходя после работы мимо их загона. Но он показывает чудеса со своим кнутом. Он может сбить муху со спины человека и ни тот, ни другая не узнают об этом, человек, потому что он не почувствует кнута, а муха, потому что умрет прежде, чем узнает, что была в опасности. А еще есть Поррик, единственный истинный дровосек в группе. Он также, вероятно, самый крупный мужчина во всем Каренсточе. Он может срубить дерево так быстро, что управится со вторым раньше, чем первое ударится о землю. Эти трое постоянно подгоняют нас, заставляя работать наравне с ними. Это не меняет тот  факт, что они члены компании, а мы нет. Ну, незнакомец, если ты все еще хочешь работать, тебе надо в главное здание управления, но если хочешь совет, я скажу, что лучше тебе пойти на скотобойню и получать там хорошую плату.

– Есть ли способ изменить условия вашей работы? – спросил Энтрери.

– Новый владелец для начала. Кирстон этого не допустит. Вот если бы его дочь вышла замуж за какого-нибудь богатого дворянина, который смог бы управлять компанией. У него еще есть два сына, но они так тупы, как деревья, которые мы рубим.

Энтрери запомнил все это, поблагодарил мужчин и ушел так же, как и появился. 

* * * 

Энтрери сидел на крыше дома гильдии Кэйлрина, наблюдая за появлением звезд. Ночью подул прохладный бриз с приятным сосновым ароматом. Энтрери все еще не привык к звездам. Они, казалось, располагались на небе не совсем правильно, но то, что он находился в пятнадцати тысячах миль от дома, вероятно, многое значило.

Он стоял на распутье. То, что он сделает за несколько следующих часов, определит, как он должен будет вести себя в обществе. Он мог уйти из города сегодня вечером и никогда не возвращаться назад. Энтрери знал, что люди Кэйлрина наблюдали за ним даже сейчас, но они понятия не имели, за кем они наблюдали. Если бы убийца захотел стать невидимым, воры никогда не смогли бы его найти.

Этот мир – Энтрери считал это место совершенно другим миром – совсем не был похож на Калимпорт или любой другой город Побережья Мечей. На родине Энтрери управлял хаос. Расы взаимодействовали хаотично, погода была хаотична, магия была хаотична, и даже закон был хаотичен. Здесь преступления были организованными. Здесь совсем не было магии. Здесь не было разных рас. И хотя здесь были социальные классы, они не были слишком четко разделены и не создавали проблем.

Перед Энтрери стоял выбор: он мог изменить эту страну, или он мог позволить ей изменить его. Он считался лучшим в Калимпорте, а здесь он мог бы быть богом. Но был и шанс, что эта страна и люди отвернутся от него из-за того, кем он был. Энтрери полагал, что даже Кэйлрин мог бы выгнать его, если бы понял, на что способен убийца. К этому трудно было привыкнуть, потому что дома Энтрери был ценным приобретением для любой гильдии, которая была достаточно глупа, чтобы утверждать, что он является ее имуществом.

Энтрери засмеялся, потому что подумал о Дзирте. Дроу был отвергнут из-за своей внешности. Люди видели то, что хотели видеть и преследовали его. Позже Дзирт надел маску, чтобы скрыть то, кем он действительно был, так он был принят. Вынужден ли Энтрери тоже носить маску? Должен ли он скрывать свою темную профессию под завесой любезности, чтобы быть принятым? Сравнение с Дзиртом было не слишком удачным, в его случае люди Побережья Мечей узнали, что темный эльф не был тем, кем он казался, и он был не только принят во многих городах, но и стал знаменитым. Энтрери был именно тем, кем казался, и чем внимательнее люди будут смотреть на него, тем больше его будут отвергать.

Энтрери встал и подошел к краю крыши, глядя сверху на город.

– Готов ли ты к моему приходу? – спокойно спросил он, глядя на Каренсточ. – Готов ли ты к приходу Артемиса Энтрери? Я не могу изменить тебя, а ты определенно не должен менять меня. 

* * * 

– Ты это слышал?

– Что слышал?

– Плеск.

– Мы же рядом с рекой, идиот. Конечно, я слышал плеск. Не проходит и секунды, чтобы я не слышал эту проклятую реку, но я уже отлил целый галлон сегодня ночью, поэтому я стараюсь не думать об этом.

Алекс проигнорировал слова напарника.

– Нет, Джрек, я имею ввиду неестественный плеск.

Джрек посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Нет, Алекс, я не слышал "неестественный" плеск.

Джрек отошел от груды бревен, к которой он прислонялся, и поднял свой фонарь.

– Пойду, осмотрю навесы с инструментами. А ты оставайся здесь и слушай реку.

Алекс смотрел, как Джрек уходит в ночь, исчезая между несколькими зданиями на склоне утеса. Алекс завертел головой, так как ему показалось, что он услышал еще один всплеск. Он всматривался в темноту реки. Тамбыло полно бревен, собранных вместе прочной веревочной сеткой, пересекавшей всю реку.

Алекс и Джрек были городскими стражниками, и, патрулируя склад Кирстона, они нарушали несколько городских постановлений. Предполагалось, что городские стражники должны патрулировать город, а не частную собственность. Они не были наемниками. Если только им не платили приличную сумму. Кирстон заплатил как следует.

Алекс не стал выяснять, почему кто-нибудь захочет ограбить это место ночью, или еще что-нибудь в этом роде. Это место не было похоже на лавку, где можно было положить товары в карман и уйти с ними. Алекс отступил подальше, чтобы осмотреть груды бревен, выстроившиеся в линию в дюжине футов от утеса. В каждой груде было по две дюжины массивных бревен, удерживаемых вместе двумя толстыми веревками.

Еще один всплеск. Алекс резко развернулся, сделав несколько шагов к реке от груды бревен, к которой он прислонялся. Он смотрел то вперед, то назад, медленно приближаясь к воде. Он боялся, что какое-нибудь животное в ярости выскочит из леса или Джрек и еще один стражник, который был с ними сегодня вечером, застанут его покинувшим свой пост.

Алекс направил свет фонаря назад на бревна, пробираясь между деревьев на свободное пространство. Он старался двигаться как можно тише, но земля была усеяна маленькими прутиками и листьями. Это покрытие мешало ему двигаться тихо. Область, где очищали деревья, была открытым пространством.

Он был на расстоянии около пятидесяти футов от берега реки, когда вновь услышал всплеск. Теперь он понял, на что это было похоже. Это звучало так, будто кто-то бросал камни в реку. Звездный свет рассеивал ночной мрак, но рядом с лесом тени были повсюду. Алекс попробовал рассмотреть человеческую фигуру где-нибудь на берегу реки, но он то ничего не видел, то в каждой тени ему мерещился вор, готовый выскочить и схватить его. Он слышал только всплески, но городской стражник достал свой меч и выставил его перед собой, чтобы отразить то, что приготовила ему ночь.

Всплески раздавались у западного края сплава, с противоположной стороны от того места, где была веревочная сетка. Это было на четыре фута ниже края места, где очищались деревья. Алекс стоял в трех футах от края, глядя вниз на реку, и набравшись смелости, прислушался к очередному всплеску.

Он уже было успокоился, убедив себя, что это была рыба, как новый всплеск раздался прямо перед ним. Вода взлетела на два фута в воздух. Это произошло приблизительно в пяти футах от края плавающих бревен, и это была определенно не рыба. Кто-то бросал камни в реку.

Стражник все еще ничего не видел. Он подкрался прямо к краю четырехфутового выступа и понял, что под его ногами была маленькая выемка. Алекс медленно опустился на четвереньки и наклонился к краю, чтобы заглянуть под выступ. Энтрери схватил глупого стражника за воротник и потянул его в реку.

Алекс попробовал закричать, но к тому времени как он понял, что случилось, он был уже под водой. Поток был быстр и потянул его к неподвижным бревнам. Голова Алекса показалась на поверхности, но Энтрери, вооруженный длинной веткой, тут же оказался рядом и толкнул его обратно под воду. Когда Алекс снова попробовал выбраться на поверхность, оказалось, что река была покрыта чем-то тяжелым. Он был под бревнами! Алекс запаниковал, теряя воздух, который был у него в легких. Он отчаянно пытался плыть назад, вверх по течению, но он носил тяжелую броню и почти не умел плавать. Вместо этого, он попробовал сосредоточиться на бревнах над ним.

Энтрери наблюдал, как между двух бревен показалась рука. Стражник попробовал раздвинуть два массивных дерева, чтобы просунуть голову между ними, но его силы быстро таяли, но даже и без этого он, вероятно, не смог бы сдвинуть огромные стволы. Рука судорожно толкнула бревно в последний раз, а затем медленно опустилась обратно в воду.

Энтрери задумался, что бы он сделал, если бы камни закончились прежде, чем Алекс, наконец, отреагировал на всплески. Убийца осторожно спрыгнул с опустевшего берега на плавающие бревна. Сохранить равновесие на крутящихся стволах деревьев было не так уж трудно, по сравнению с другими трюками, которые он проделывал в своей жизни, но мысль о том, чем может обернуться неудача, сделала его более осторожным.

Энтрери легко запрыгнул на берег и припал к земле, осмотрев местность. От зданий на юго-востоке исходил свет, другой источник света находился на востоке. Алексу место очистки деревьев напоминало чистое поле без укрытий, но для Энтрери область была полна укромных местечек. Здесь были пятна темной травы, на которых плащ убийцы отлично скрывал его. Было также несколько небольших областей, относительно свободных от веток, позволяющих тихо передвигаться. А огни города за рекой отбрасывали на одни области больше света, чем на другие.

Энтрери двигался через открытую местность быстро, бесшумно и незримо, как прохладный ночной бриз.

Джрек шел назад к бревнам, видя фонарь Алекса, но не видя самого Алекса. Фонарь стоял в стороне, и Джрек поставил свой фонарь рядом с ним. Он вспомнил, как Алекс говорил что-то о шуме в реке. Джрек посмотрел в том направлении, размышляя, не случилось ли чего.

– Алекс, – позвал он грубым шепотом. Как только зов сорвался с его губ, он засмеялся над собой. Какой смысл в том, чтобы звать шепотом? Кроме того, кто еще мог бы его здесь услышать? Несмотря на то, что подсказывал ему здравый смысл, была причина, вызвавшая шепот. Джрек почувствовал, как по его спине поползли мурашки, будто смерть ждала его где-то в складе древесины. Это казалось глупым. Алекс, вероятно, блуждал где-то около реки.

Джрек пошел в обход кучи бревен, раздумывая, а не забраться ли ему наверх, чтобы осмотреть всю местность вокруг. Но вместо этого, он прислонился спиной к бревнам и стал смотреть на реку, напрягая слух, чтобы услышать всплески фантома. Минуту спустя он так ничего и не услышал, только ощутил внезапное желание отлить. Направляясь к лесу, чтобы сделать именно это, Джрек услышал шелчек за спиной. Недавнее желание быстро покинуло его, и он зашагал к куче бревен, чтобы установить источник звука. Не обнаружив никакого движения, Джрек, тем не менее, ощутил ужас, расползающийся по нему. И вдруг он увидел ЭТО: одна из веревок, которые удерживали бревна вместе, была перерезана.

Прежде, чем Джрек успел отреагировать на это открытие, кинжал Энтрери перерезал другую веревку, и бревна рассыпались. Джрек стоял прямо перед ними и вскрикнул, когда первое бревно вывернуло его ногу, лодыжка отвратительно хрустнула, гарантируя, что мужчина никогда больше не сможет ходить. Это было наименьшей из его забот, потому что секунду спустя другое бревно тяжело ударило его по голове, гарантируя, что и дышать он никогда больше не будет.

Это убийство не было таким тихим, как надеялся Энтрери. Бревна упали и раскатились с глухим стуком, но Джрек успел вскрикнуть прежде, чем умер. Энтрери заметил третьего стражника раньше, чем тот заметил убийцу. Стражник выхватил меч, и был начеку.

Энтрери оставался совершенно спокоен. Оба фонаря стояли меньше чем в десяти футах от убийцы, но мастер теней был невидим для стражника, пока тот не оказался прямо над ним. Энтрери внезапно пришел в движение, как только стражник заметил его. У него был только один кинжал, и стражник использовал долю секунды, которая потребовалась Энтрери, чтобы достать меч, чтобы обеспечить себе некоторую защиту. Городской страж посчитал себя счастливым, потому что он остановил начавшийся шквал атак Энтрери, блокировав шесть ударов за несколько секунд. Но он быстро понял, что удача не имела к этому никакого отношения, потому что когда он выставил оружие, чтобы перехватить следующий удар, он понял, что убийца только что обвел его вокруг пальца. Энтрери в последнюю секунду повернул меч так, чтобы избежать контакта с большим мечом. Внезапно меч стражника не встретил никакой преграды, и тот потерял равновесие. Обреченный мужчина споткнулся в направлении пропущенного им удара, получив кинжал в бок и чудовищную рану на животе.

Стражник попробовал закричать, но в этот момент кинжал был уже в его горле. Несколько секунд спустя, сердце стражника больше не билось. Энтрери вытер лезвия об одежду мертвеца и вложил их в ножны. Он провел большую часть ночи, наблюдая за этими мужчинами, и знал, что их было только трое. Он также знал их маршруты, и что их скоро хватятся, если кто-нибудь в зданиях управления обратит на это внимание.

Энтрери, как тень, скользнул к навесам, под которыми находились инструменты. 

* * * 

– Что-то не так, – сказал Шрейк, отодвинув занавеску и выглядывая в окно одного из небольших зданий управления на складе древесины. Трое бригадиров пришли на работу рано утром по просьбе Кирстона. Они должны были стать небольшим силовым дополнением при встрече с Кэйлрином и его гильдией.

– Джрек должен был пройти мимо навесов полчаса назад.

– Думаешь, он заснул? – спросил Поррик.

Шрейк сердито посмотрел на огромного мужчину:

– Не все так глупы как ты.

Поррик зарычал при этом замечании и сделал угрожающий шаг к мужчине поменьше. Шрейк только небрежно опустил руки к рукояткам своих мечей-близнецов. Поррик остановился. Он видел, как Шрейк работал двумя топорами во время рабочего дня, и знал, что мужчина управляется с короткими мечами не менее ловко.

– Шрейк прав, – сказал Лоренс, вступая в спор. – Что-то не так.

Поррик посмотрел сначала на одного из мужчин, потом на другого, и уступил:

– Хорошо, что вы предлагаете?

Все трое вышли из маленького здания и направились к главному зданию управления. Кирстон сделал так, чтобы оно было похоже на его дом в центральной части города. Он редко бывал дома, проводя большую часть времени здесь.

Снаружи было все еще темно, но до рассвета оставалось меньше часа, и в доме было оживленно. Кирстон, два его сына и дочь сидели за главным столом, потягивая чай и обсуждая предстоящую встречу с Кэйлрином и его людьми. Кирстон никому не сказал, что его бригадиры наняли городских стражников, и лишь немногие из тех, кто не работал на компанию лесозаготовки, знали о самих бригадирах. Кэйлрин и его банда мелких воров собирались на эту встречу, думая, что преимущество на их стороне, но с шестью опытными бойцами, и двумя сыновьями, с Кирстоном будет не легко заключить сделку. Богач был уверен, что встреча закончится кровью, и дал своим людям определенные инструкции, что, если кто-нибудь и погибнет, то в первую очередь это должен быть сын Кэйлрина, который преследует его дочь.

Кирстон поднял глаза на троих помощников, вошедших в большую комнату. Он тут же понял, что что-то случилось.

– Сэр, – сказал Шрейк, – стражники пропали. Они давно должны были пройти по своим маршрутам.

Кирстон встал из-за стола и подошел к мужчинам:

– Ты и Лоренс проверьте это. Поррик, ты останешься здесь. Если стражники сбежали, Лайонел Кайрон узнает об этом, – сказал Кирстон, опуская звание начальника городской стражи. – Я заплатил ему хорошие деньги за этих ребят.

– А если они не сбежали? – спросил Лоренс, его пальцы играли с кнутом, висящим у него на поясе.

– Я сильно сомневаюсь, что кто-то мог избавиться от всех трех стражников, не подняв тревогу, но если это какая-то уловка Кэйлрина, то я на нее не попадусь. Разберитесь с этим. Я доверяю любому вашему решению.

Двое рабочих ушли, и Кирстон вернулся к столу, где сидело его семейство.

– Папа, – сказала его дочь, Калли, – ты должен быть более дипломатичным. Ты не можешь бить любого, кто не соглашается с тобой. Есть способы, более подходящие для таких ситуаций.

– Ты слышала, что они сказали, – ответил он. – На меня только что напали, или предали. Или ты хочешь, чтобы я начал вести со всеми мирные переговоры.

– Ты не получишь незаслуженных неприятностей.

– Прикуси язык, дочь, или я найду кого-нибудь, кто сделает это за тебя!

Два глупых сына Кирстона засмеялись над упреком и получили за это по подзатыльнику:

– Вы двое тоже замолчите. Раз уж мы собираемся драться, вы должны подготовиться.

Молодые люди закивали и встали из-за стола, чтобы взять свое оружие.

Снаружи, Шрейк и Лоренс медленно подкрадывались к навесу с инструментами. Там должен был находиться один из стражников. Другой должен был стоять у груды бревен, а третий – бродить между первыми двумя.

– Что-то не так, – сказал Лоренс, остановившись и втягивая воздух. – Здесь кто-то есть.

С того места, где он скрылся под навесом, Энтрери мог видеть, что он не сможет убить этих мужчин тем же способом, которым он избавился от неосторожных стражников. Любая простая западня, которую бы он устроил, могла привести только к неприятностям. Он бесшумно шагнул в центр навеса, просто представ перед двумя мужчинами.

– Ты сделал неверный выбор сегодня ночью, – сказал Шрейк, выхватывая свои мечи. – И это будет последнее, что ты сделал в своей жизни.

Шрейк быстро шел на него, но внимание Энтрери было сконцентрировано на другом мужчине, Лоренсе, если ему не изменяла память. Убийца не часто встречал противников, которые использовали кнут, и слышал много удивительных рассказов об их чрезвычайной полезности в сражениях. Энтрери встретил клинки Шрейка без особого внимания, встав в защитную позицию и держа Лоренса в зоне видимости.

Энтрери внезапно откатился в сторону, кнут щелкнул в том месте, где только что была его голова. Шрейк только немного помешкал при пропущенном выпаде кнута, но Энтрери знал, что он только что был очень близок к потере уха. Убийца также знал, что не сможет драться с обоими мужчинами сразу, если Лоренс останется в стороне. Он использовал черный кнут ночью. Только инстинкт подсказал Энтрери откатиться в сторону.

Энтрери тут же вскочил и яростно напал на Шрейка. Мечник никогда не видел ничего подобного и в отчаянии начал отступать, едва успевая парировать каждый удар одним из своих мечей. Выведя противника из равновесия, Энтрери оторвал взгляд от нападавшего, чтобы найти Лоренса и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить его левым глазом.

Кнут щелкнул у него над головой, и Энтрери смог встать так, чтобы Шрейк был между ним и Лоренсом. Теперь убийца видел владельца кнута через плечо второго рабочего, пока легко парировал его мечи. Энтрери видел Шрейка на работе в течение рабочего дня и знал, что тот был профессионалом, но ветки, которые, он обрубал, не двигались и не парировали удары. Энтрери делал и то и другое лучше, чем практически любой живой боец.

Шрейк начал выполнять двойной удар, подняв один меч высоко, а другой, опустив низко. Он полностью изменил их направления после того, как Энтрери ловко отпрыгнул назад, и свел их вместе подобно гигантским ножницам. Энтрери быстро глянул на потолок, переставил ноги, и взмахнул мечом, вставив его между мечами Шрейка. Оба клинка Шрейка были блокированы, убийца переместил свой свободный кинжал мимо мечей и направил его к беззащитному боку помощника.

Кнут Лоренса злобно щелкнул по выставленному кинжалу, вырывая его из руки Энтрери. Энтрери не расстроился и поднял меч вверх, поднимая при этом оружие Шрейка. Он сильно пнул бригадира в живот, и больший мужчина упал назад. Энтрери резко развернулся, чтобы оказаться перед Лоренсом и увидел, что его кинжал лежит на полпути между ним и владельцем кнута – именно там, где он и предполагал.

– Я хлещу ослов целыми днями, – сказал Лоренс, поднимая свое оружие для следующего удара, – а между вами нет никакой разницы.

Энтрери слышал много историй о том, насколько эффективен кнут при битвах на расстоянии, и во всех них говорилось об участи того, кто подходил слишком близко. Энтрери перекатился вперед, когда кнут щелкнул у него над головой. Он остановился и  схватился за кнут прежде, чем Лоренс отвел его назад. Лоренс был поражен тем, как легко Энтрери уклонился от его нападения, и не смог вовремя отдернуть кнут. При этом он не отпустил его, когда Энтрери схватил его посередине и резко потянул. Лоренс сделал несколько неуклюжих шагов к убийце под действием сильного рывка и напоролся на выставленный меч Энтрери.

– Я не осел, – сказал Энтрери на ухо Лоренсу прежде, чем отпихнул его тело.

Меч Энтрери остался в груди мужчины, поскольку он был слишком глубоко, чтобы его можно было вытащить без дополнительных усилий. Шрейк поднялся на ноги и увидел, что его враг остался без оружия. Энтрери перекатился туда, где лежал его кинжал. Он точно знал, где был Шрейк, поднял свой кинжал, и бросил его в мужчину, едва обернувшись. Шрейк вовремя увидел это движение, остановился и увернулся. Кинжал пролетел над его левым плечом и воткнулся в стену позади него.

– Ты промахнулся, – сказал Шрейк, не зная, что кинжал, ударившись о стену, перерезал веревку.

Энтрери ничего не сказал, а только посмотрел вверх. Шрейк тоже поднял глаза вверх и с ужасом увидел, как пришел в движение огромный топор для рубки деревьев, который Энтрери перед этим закрепил под потолком, и его лезвие, игнорируя жалкие попытки парировать его, погрузилось глубоко в грудь Шрейка. Здоровяка оторвало от земли силой удара, лезвие огромного топора торчало из его спины. Смертельный маятник все еще качался туда-сюда со своей жертвой, когда Энтрери поднял свои меч и кинжал.

Перед тем как покинуть навес с инструментами, Энтрери взял два прута из тех, что днем раньше использовали рабочие, чтобы выбивать насекомых из деревьев. Энтрери вытер оба клинка о покачивающийся труп Шрейка и вложил их в ножны. Он закрепил прутья сзади на поясе, под плащом, и направился к главному зданию управления. 

* * * 

Кирстон нервно смотрел в окно. Лоренс и Шрейк уже должны были вернуться.

– Я надеюсь, твои головорезы не встретили свой несчастливый конец, отец, – сказала Калли. Два ее брата и Поррик стояли позади Кирстона и бросили на девочку злой взгляд. Ее отец не потрудился обернуться.

– Я не знаю, что ты имеешь против них, дорогая. Они прекрасные мужчины, и любой из них мог бы стать хорошим мужем.

– На самом деле, мертвые мужчины бывают очень плохими мужьями.

Все в комнате обернулись на новый голос и увидели Энтрери.

– Кто ты? – спросил Кирстон.

– Я – все ваши кошмары, воплощенные в реальность.

– Поррик... – начал старик, но здоровяк уже доставал свой невероятный палаш. Мужчина носил его привязанным к спине, и Энтрери быстро понял, что если бы он носил его хоть немного ниже, тот тащился бы по полу. Несмотря на невероятный размер меча, Поррик вертел им вокруг себя, как будто он весил не больше, чем кнут Лоренса. Энтрери сильно попотел под тяжестью огромного топора под навесом с инструментами, когда устанавливал западню, в которую угодил Шрейк, а этот мужчина махал одним из таких топоров по много часов каждый день. Огромный меч раскачивался взад и вперед перед гигантом, когда он начал наступать на значительно меньшего убийцу.

Сильные удары не имели заметной закономерности, и были по сути очень примитивны, но Энтрери знал, если бы он попробовал парировать хоть один из них, его оружие, а то и вся рука, была бы отрублена. Вместо того, чтобы драться с ним в открытую, Энтрери кружил по комнате, оставаясь вне досягаемости здоровяка и пытаясь придумать план.

После нескольких секунд игры в кошки-мышки, убийца оказался в углу. Кирстон видел выражение ужаса на лице незнакомца и наблюдал с ликованием, как Поррик замахнулся огромным мечем, нацелившись в пояс Энтрери. Удар был слишком низок, чтобы пригнуться, и слишком высок, чтобы перепрыгнуть, да и отступать было некуда. Энтрери не волновался. Он немного подпрыгнул, уперев левую ногу в одну из стен. Он оттолкнулся и уперся правой ногой в другую стену, забравшись намного выше, чем Поррик мог себе представить. Огромный мужчина попробовал преследовать неуловимого убийцу, когда тот перелетел через его плечо, при этом нанеся коварный удар по руке тупицы. Поррик не обратил внимания на удар и поднял свое оружие к плечу, повернувшись и готовясь разрубить убийцу сверху донизу.

Энтрери уже откатился с того места, куда приземлился, и полоснул громилу по ноге. Тем не менее, далеко откатываться от Поррика он не стал, а вскочил на ноги рядом с гигантом. Как и кнут, огромный меч был наиболее эффективен на расстоянии. Но в отличие от кнута, им еще можно было защищаться на близком расстоянии.

Энтрери был поражен тем, как быстро Поррик перемещал большое оружие, блокируя больше половины выпадов Энтрери. И, тем не менее, остальные достигали цели, оставля резаные и колотые раны на теле громилы, пока на его одежде не стало красного цвета больше, чем серого. При очередном нападении Энтрери уколол его особенно сильно, и здоровяк махнул ногой, чтобы вынудить противника отступить. Энтрери так и поступил, и отскочил на четыре фута назад. Теперь Поррик мог снова махать своим громадным оружием, но с учетом полученных ударов, его атаки стали намного медленнее, чем прежде. Энтрери терпеливо ждал возможности пройти мимо него и прыгнуть ему за спину. Поррик попробовал повернуть рукоять своего оружия, чтобы парировать атаку Энтрери, но было слишком поздно. Украшенный драгоценными камнями кинжал решительно скользнул между ребер Поррика, но громила не сдавался. Хотя рукоятка его оружия не смогла вовремя блокировать удар, она все еще могла двигаться слева, вынуждая Энтрери отступить вправо. Что он и сделал: всадил меч глубоко в бок гиганта и отступил назад.

Поррик продолжал стоять еще мгновение, оба лезвия все еще были воткнуты в него, при этом казалось, что он еще может махать своим мечом, но кинжал украл его жизнь и силу. Энтрери снова быстро шагнул к нему, когда громила падал, и вытащил свой кинжал прежде, чем тот был накрыт телом Поррика. Он отступил назад как раз вовремя, чтобы увернуться от падающего мужчины.

Энтрери убрал кинжал в куртку и потянулся за спину, чтобы достать пруты. Как он и ожидал, оба брата бросились на него с обнаженными мечами. Они замахнулись на убийцу одновременно, но Энтрери с легкостью отбил оба удара, используя против каждого из братьев по одному пруту. Он провел прутами по лезвиям их мечей, и ткнул обоим в лицо. Одному из братьев он попал в глаз, а другому разбил нос. Затем он встал прямо между ними, и приготовился отразить их очередную атаку. Но они были слишком ошеломлены и неопытны, чтобы продолжать атаковать, и Энтрери не стал тратить время попусту. Через секунду он бросился на них, осыпая их градом ударов.

Братья были настолько неуклюжи, что как ни старались, не могли отбить ни одного из ударов убийцы. Их клинки так ни разу и не задели пруты, и при этом, ни разу не попали по Энтрери. Зато Энтрери осыпал братьев ударами, не нанеся им серьезных повреждений, но причинив сильную боль.

Сыновья поняли, что с ними играют, и им это не понравилось. Они прекратили попытки блокировать удары, поскольку поняли, что это было бесполезно, и перешли в нападение. Энтрери отошел на шаг назад, чтобы изменить стратегию, схватил пруты посередине, блокируя мечи ближе к рукояткам. При этом он разбил им пальцы, и оба меча загремели об пол.

Энтрери шагнул вперед и ткнул обоими прутами на три фута в стороны. Пруты сильно ударили по животам братьев, сбив их дыхание и согнув обоих пополам. После этого Энтрери быстро встал на прежнее место, на сей раз, ударив своим оружием по подбородкам парней. Братья вытянулись от этого удара, ошеломленные от боли. Энтрери резко присел и ударил их по ногам. Они тяжело упали, все еще не восстановив дыхание и с кружащимися головами.

Один из братьев попробовал подняться, но Энтрери стукнул его по голове, проходя мимо, от чего парень потерял сознание. Другой сын мудро остался лежать. Энтрери быстро подошел к Кирстону. Краем глаза он увидел, что дочь Кирстона улыбнулась увиденному зрелищу.

Старик подумал было достать маленький кинжал, спрятанный в его одежде, но Энтрери покачал головой.

– Пожалуйста, не осложняй ситуацию. Я не хочу убивать кого-либо из твоего семейства из уважения к моему нанимателю.

– Твоему нанимателю?!

– Да, – сказал Энтрери, подходя прямо к старику. – Похоже, что его сын любит твою дочь, и если я убью тебя или твоих жалких сыновей, это может омрачить свадьбу, как ты  думаешь?

Кирстон был ошеломлен тем, что Кэйлрин нанял такого профессионала, как тот, что стоял перед ним. Честно говоря, он был еще более удивлен тому, что такой человек вообще существовал.

– Итак, – медленно сказал Энтрери, – Кэйлрин будет здесь меньше, чем через час. Я полагаю, что нам есть о чем поговорить.

С этими словами Энтрери достал кинжал:

– Я надеюсь, что ты согласишься с моим предложением. 

* * * 

Кэйлрин подошел к воротам склада древесины в назначенное время, вскоре после рассвета. Его сопровождали Ченси, Унтрал, его сын и два более тяжело вооруженных члена гильдии. Кэйлрин был очень разочарован, когда не обнаружил Энтрери, хотя тот обещал прийти. Оба его лейтенанта выразили неприязнь к этому человеку, и один из них прокрался в его комнату вчера вечером с намерением окончить его пребывание в гильдии, но убийцы не было дома. На самом деле, никто не видел его с предыдущей ночи.

Кэйлрин был также встревожен тем, что и Кирстон до сих пор не обнаружил своего присутствия. Он уже подумывал о том, чтобы войти в склад, когда Кирстон, наконец, вышел через ворота, сопровождаемый Энтрери.

– Артемис! – Кэйлрин был слишком потрясен, чтобы назвать этого человека по прозвищу. – Что ты делаешь?!!

– Я взял на себя обязанность ведения переговоров с нашим другом, – ответил Энтрери. – Оказалось, что он очень отзывчивый.

– Как ты посмел действовать от имени гильдии?!! – закричал Унтрал. – Почему ты...

– Замолчи! – прервал его Энтрери. – Позволь мне сказать, прежде чем ты станешь критиковать мои методы. Кирстон согласился продать тебе свое предприятие по заготовке древесины при одном условии: твой сын должен жениться на его дочери как можно скорее, и они будут управлять предприятием вместе.

Кэйлрин не мог ничего сказать. Он только изумленно озирался. Он не знал, смеяться ли ему над этим нелепым заявлением или нет, но после того, как Кирстон от досады повесил голову, Кэйлрин почти поверил в это.

– Я полагаю, этот вариант выгоден для всех, – продолжал Энтрери. – Твой сын получит то, что хочет. Дочь Кирстона получит то, что хочет она. Вы увеличиваете прибыль гильдии до небывалой высоты. Кирстон сохраняет предприятие в семье, и вдобавок к этому получает существенную плату.

– И о какой цене вы договорились? – спросил Кэйлрин, видя выгоду. Но это не было выходом, так как его гильдия не имела под рукой достаточно денег, чтобы заплатить Кирстону.

– Я позаботился об этом, – улыбнулся Энтрери.

– Заплатив собственными деньгами? – спросил Кэйлрин, но тут же вспомнил очевидное.

– Не совсем, – сказал Энтрери. – Это была весьма солидная сумма. Я уверен, что ее пересчет займет у Кирстона остаток недели.

Кэйлрин тут же пришел в ярость из-за того, что Энтрери так легко отдал его сокровище его же злейшему врагу, но тут он задумался и посмотрел на ситуацию со стороны. Из сообщения Райчена он знал, что в этой таинственной пещере было достаточно сокровищ и золота, чтобы содержать несколько королевств в течение сотен лет. Хотя он был уверен, что Энтрери щедро заплатил Кирстону, он сомневался, что эта сумма будет соизмерима хотя бы с процентом от целого.

Затем он оценил то, что получил. Все в городе знали, что почти все состояние Кирстона состояло из прибыли от предприятия по заготовке древесины, и теперь все это принадлежало ему. Плюс его сын мог жениться на дочери благородных кровей, тем самым еще больше облагородив свое имя. Кэйлрин медленно кивнул.

– А что с его людьми? Охотно ли они примут нового владельца?

– Боюсь, ты должен будешь нанять несколько новых людей, – объяснил Энтрери. – С бригадирами Кирстона сегодня ночью произошло несколько несчастных случаев.

Кэйлрин кивал, ничего не пропуская. Определенно, у них с этим Артемисом должен состояться длинный разговор прежде, чем тот перебьет всех  в городе. 

* * * 

Следующие несколько дней были полны суеты. Кэйлрин произвел нескольких дровосеков в бригадиры и, после обсуждения, увеличил всем зарплату на двадцать пять процентов. В результате, благодарные дровосеки так взялись за работу, что с речного причала была отправлена одна из рекордных партий древесины.

Свадьба прошла гладко. Местный храм был отчетливо разделен проходом по центру, с одной стороны находились люди Кэйлрина, с другой – люди Кирстона. Банкет впоследствии состоялся на складе древесины, и это был последний раз, когда Кирстон и оба его сына находились на территории их бывшей собственности.

С повышением социального положения дело тоже обстояло хорошо. Кэйлрин роднился с высшими сословиями и прежде, но это всегда были главы гильдий воров. Теперь он стал отцом законного бизнесмена. И хотя Грисен, его сын, официально владел компанией по заготовке леса, но в действительности ею управлял Кэйлрин, и это знали все.

Но была и одна проблема, или точнее, шесть проблем: тела. Пять из них были найдены в день передачи собственности, шестое несколько дней спустя, запутавшееся в сети в реке.

Мертвых бригадиров никто не оплакивал, но их тела были осмотрены. На Поррике было так много порезов и колотых ран, покрывающих все его тело, что большинство людей Кэйлрина готовы были поспорить, что он умер бы, даже если бы Энтрери нанес ему в два раза меньше ран. Они предполагали, что единственной вещью, поддерживающей громилу в битве, был только адреналин.

Двое других мужчин имели только по одной ране. Предположительно, в обоих случаях, раны были очень серьезными и страшными, но только по одной. Они были убиты профессионально.

Поррик был огромным мужчиной, известным тем, что он рубил не только деревья, но и любого, кто раздражал его в то время, когда он бывал пьян. Было похоже, что Энтрери убил его, отнимая сначала по дюйму его жизни, а затем сразу целый фут. Шрейк и Лоренс были прямой противоположностью Поррику, хладнокровные и расчетливые. Энтрери обошелся с ними соответственно. Убийца победил каждого из них в их игре и сделал это, не получив не единой царапины.

И хотя никто не горевал и по двум городским стражникам, Кэйлрин и его люди были обеспокоены. Один утонул, а другой был завален грудой бревен. С обоими произошел несчастный случай, когда они покинули город, чтобы патрулировать лесозаготовку Кирстона. Единственной вещью, препятствующей гильдии выдвинуть свое обвинение, был тот факт, что у третьего стражника было перерезано горло, в дополнение к двум другим очевидным следам лезвий. И городские стражники, и гильдия знали о том, что случилось, но никто не мог выдвинуть обвинения друг против друга, потому что они все были в этом замешаны.

Кэйлрин знал, что городская стража, в конце концов, придет для получения ответов. Трое стражников погибли, и в то время как Лайонел Кайрон, руководитель городской стражи, и был тем, кто получил взятку и выделил людей, он скоро должен был собраться с мыслями и сказать, что они действовали самостоятельно. Убийство городского стражника, независимо от мотивов человека, было серьезным правонарушением.

Кэйлрин боялся. Ему не составляло труда сдать Энтрери как убийцу городской страже, но он боялся не стражу.

Однажды Кэйлрин постучал в дверь комнаты Энтрери и переступил ее порог. Убийца сидел на стуле и жонглировал пятью алмазами, каждый из которых стоил двухмесячной оплаты одного из людей Кэйлрина.

– Пожалуйста, входи, – сказал Энтрери, поднимаясь со стула и слегка кивнув, не прекращая при этом жонглировать.

– Это помогает развивать мускулы и ум, – сказал Энтрери. – Жонглирование позволяет действовать рефлексивно, в то время как и ум, и тело остаются под контролем.

Энтрери запустил все пять алмазов на кровать. Они приземлились маленькой кучкой, меньше чем в трех футах от того места, где стоял Кэйлрин.

– Вперед! – сказал Энтрери, указывая на алмазы. – Они твои.

– По городу ходят слухи.

– Пусть ходят. Что они знают?

– Они знают достаточно, – резко сказал Кэйлрин. – Они знают, что моему приобретению предприятия по заготовке древесины, несмотря на юридическую законность во всех отношениях, не предшествовали "нормальные" переговоры. Они знают, что трое стражников умерли той ночью, и они считают меня ответственным за это.

– Стражники сами встали на скользкий путь, – ответил Энтрери. – Они не имели никакого права быть там.

– В городе это видят по-другому. Несомненно, они знают, что стражники не должны были там находиться, но это не меняет того факта, что, несмотря на совершенное ими противозаконное действие, они все же были городскими стражниками, а ты их убил.

– Никто не знает о моем существовании.

– Тем хуже для меня, – сказал Кэйлрин. – Никто не знает о бригадирах, кроме Кирстона и нескольких дровосеков, но это ненадолго. Когда об этом узнают, люди поймут, что той ночью, прежде чем мы взяли под свой контроль склад древесины, шестеро мужчин умерли в бою. Никто не поверит мне, если я скажу им, что это были действия одного из моих людей, который действовал без моего ведома. Один человек не может победить шестерых, особенно шестерых обученных бойцов. Вместо твоих действий, как это было на самом деле, люди скажут, что я разработал и претворил в жизнь жестокий план с участием половины моей гильдии. О, историю раздуют, не сомневайся. И когда это произойдет, доверие ко мне исчезнет, и все мои враги выдвинут против меня обвинения, которым поверят. Я буду разорен.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Энтрери.

– Не убивай больше никого! – твердо сказал Кэйлрин. – Ты слишком жесток. В этом городе дела ведутся другими способами. Нам осталось надеяться только на то, что Боррел и Торрин, братья, которых ты избил, расскажут историю так, как это было на самом деле. Они известны своими разговорами в барах, хотя им редко верят.

Кэйлрин поднял один из алмазов с кровати и посмотрел на него вблизи.

– Мне нужно, чтобы ты сидел тихо и держался в тени. До того как все закончится. Я найду выход.

– Если стражники придут к тебе, ты отдашь меня им?

Кэйлрин смотрел на Энтрери, зная, что был только один правильный ответ. Он мудро промолчал.

– Если ты это сделаешь, – сказал Энтрери спокойно, – ты поплатишься за это собственной жизнью.

Это была угроза, на которую Кэйлрин действительно должен был ответить. Никому не было дозволено разговаривать так с главой гильдии. Но Кэйлрин не ответил, поскольку он знал, что в действительности это была не угроза. Это был факт. 

* * * 

Этой ночью Энтрери сидел в таверне, натянув на голову капюшон своего плаща. Эта таверна не принадлежала ни Кэйлрину, ни Кирстону, но Энтрери не хотел, чтобы кто-нибудь рассмотрел его лицо. Он сидел за столом в углу таверны, пристально наблюдая за баром. Мужчина, сидевший там, интенсивно напивался. Человек был молодой, но крупный. Он носил хорошую одежду, а его лицо было покрыто ушибами. Его звали Боррел Кирстон.

Энтрери проследовал за ним сюда, желая выяснить, как много этот человек говорит о том, что произошло. Энтрери был слишком отдален в переполненной, шумной таверне, чтобы расслышать, что говорил мужчина, но он мог читать по губам и жестам тела достаточно хорошо, чтобы понимать, что происходило. Трактирщик хотел видеть деньги прежде, чем дать Боррелу следующий напиток.

– Уверен, что у вас их достаточно, – сказал трактирщик, – и все же, если вы хотите продолжить, то сначала я хотел бы видеть какую-нибудь плату.

Боррел был пьян. Он поднял руку, чтобы остановить трактирщика, хотя тот уже закончил свою речь.

– Ни слова больше, ни слова больше, добрый человек. Я все понимаю.

Одной рукой он дотянулся до кармана. Его лицо сменило несколько выражений, пока его неуклюжие пальцы исследовали каждый уголок очевидно глубокого кармана. Внезапно глаза Боррела зажглись, так как его пальцы нащупали кое-что интересное. Он вынул предмет из кармана и протянул его трактирщику.

– Это сойдет?

Энтрери, бросив один взгляд на предмет, резко встал из-за стола.

Рот трактирщика широко открылся при виде черного сапфира. Глаза опытного человека сами устремились к искрившемуся драгоценному камню. Этого хватило бы, чтобы платить за выпивку целый год, хотя, учитывая скорость, с которой Боррел употреблял алкоголь, возможно, только месяц.

Прежде чем Энтрери смог добраться до глупого мальчишки Кирстона, кто-то другой опередил его в этом. Сильная рука сжала запястье Боррела.

– Это очень интересный камень, парень. Потрудись рассказать мне, где ты его взял?

Энтрери замедлил шаги к бару, изучая новое действующее лицо. Это была женщина. Ни ее руки, ни черты лица не были утонченными. Ее взгляд был жестким, а рот плотно сжатым. Она использовала свои руки, чтобы зарабатывать на жизнь, и не смущалась этого факта.

– Я спрашиваю, – повторила она, вывернув руку, держащую сапфир так, что она оказалась между нею и Боррелом, – где ты это взял?

– Прошу прощения, – сказал Энтрери, соответствуя тону женщины, – что-то случилось?

– Ничего, что могло бы тебя касаться, незнакомец, – сказала она, не глядя на Энтрери. – У меня дела с Кирстоном.

– Как и у меня, – сказал Энтрери, бросая дюжину монет на барную стойку, чтобы заплатить за выпивку Боррела и оставить приличные чаевые. – Он слишком много выпил, и я собираюсь отвести его домой.

Боррел был в изумлении, его взгляд перемещался от драгоценного камня к женщине, которая держала его запястье такой хваткой, которую он никак не мог постичь. Он все еще не замечал Энтрери, стоящего за его спиной.

Женщина впервые отвела взгляд от Боррела и его драгоценного камня, чтобы посмотреть на Энтрери.

– Нам действительно надо идти, – сказал ей Энтрери. – Возможно, вы сможете продолжить эту беседу позже. Может быть, когда Кирстон появится здесь более трезвым.

– Может быть, тогда я должна поговорить с тобой, – сказала она, выпуская, наконец, руку Боррела. Молодой человек продолжал держать свою руку в том же самом положении, увлеченный блеском своего драгоценного камня.

– Возможно, я должна спросить тебя, почему ты стараешься скрыть, где наш молодой друг нашел этот драгоценный камень?

– Почему тебя должно волновать, где он его нашел? – спросил Энтрери, обводя взглядом бар. Они начали привлекать внимание.

– Вероятно потому, что я принадлежу к гильдии следопытов Каренсточа, и если я узнаю, что Кирстон или его сыновья организовали незаконную разработку горных месторождений, или обокрали мою гильдию, это будет иметь серьезные последствия.

Гильдия следопытов? Энтрери не знал, использовать ли этот шанс, чтобы запятнать имя Кирстона или он должен забрать молодого человека и сопроводить его до дома. Он не получил шанс обдумать это.

– Нет, не месторождение, – снова заговорил Боррел, если его пьяное бормотание можно было назвать разговором. – Мы это не добыли. Это нам дали.

Теперь Энтрери отчаянно тащил парня, но женщина удержала его.

– Да, нам это дали. Как оплату, да, так это и было.

Мозг Боррела продолжал работать, чтобы придумать ответ, который ему был нужен. Энтрери прилагал вдвое больше усилий, чтобы утащить большого парня, но его обмякшее тело и сильная рука следопыта удерживали его. В обычной ситуации для Энтрери не было бы проблемой оттащить Боррела от бара, но, чтобы сделать это сейчас, ему пришлось бы причинить вред женщине. В Калимпорте большинство женщин нуждались в хорошей трепке, и это часто поощрялось. Здесь, как полагал Энтрери, нашлись бы люди, которые могли бы возразить против этого.

– Кэйлрин! – наконец сказал Боррел, немного громче, чем надо. – Кэйлрин заплатил этим нам.

– Пора уходить, сын, – сказал Энтрери, сильно дергая парня. От усилий Энтрери тот отлетел от бара. Женщина отпустила его.

– Это правда, не так ли? Ты не работаешь на Кирстона. Ты работаешь на Кэйлрина. Он украл драгоценные камни из наших гор.

– Эй, – выразил недовольство Боррел, поднимаясь с пола. – Посмотрите на этого…

Молодой человек замер, встретившись со взглядом Энтрери. Парень мгновенно протрезвел и в шоке выронил драгоценный камень. Следопыт, не теряя времени даром, ловко подхватила выроненный предмет и выскользнула из бара. Энтрери хотел сделать то же самое, но оказался внезапно окруженным толпой людей.

– Это был ты! – кричал Боррел. – Ты! Ты убил их всех!

– Что здесь происходит? – спросил голос из толпы.

Энтрери обернулся и увидел, что в маленький круг, образовавшийся вокруг них у бара, шагнул солдат. Энтрери тихо выругался, когда увидел герб городской стражи на жилете мужчины.

– Ничего офицер, – спокойно сказал Энтрери. – Этот человек слишком много выпил и разбушевался. Если вы позволите, я выведу его наружу и мы по…

Энтрери потянулся к руке Боррела, но молодой человек резко отскочил.

– Нет! Отойди от меня! Ты дьявол! Ты убил их всех!

– Говори яснее, парень! – стражник прервал поток выкриков Боррела.

– Той ночью на складе древесины, – начал Боррел, и Энтрери понял, что дело проиграно, – той ночью он убил всех мужчин.

– Каких мужчин? – настаивал стражник, и Энтрери заметил, что еще трое городских стражников пробирались через толпу. Стражники знали, каких мужчин. Они знали, что они потеряли троих мужчин на складе древесины, они только хотели, чтобы Боррел сказал это.

– Он убил бригадиров, и он убил стражников, и он…

Это было все, что он должен был сказать. Ему даже не нужно было говорить, каких стражников. Городские стражники нуждались в козле отпущения, и теперь он у них был. Главный стражник повернулся, чтобы получить признание от Энтрери, но убийца был уже в движении.

Энтрери не представлялось возможным пробраться через толпу, не убив большую часть людей, вместо этого он вскочил на табурет и перепрыгнул на стойку бара. Он разбил несколько напитков во время прыжка, но перед ним была свободная дорога к черному ходу. Он толкнул двойные двери и оказался в плохо освещенной кладовой.

Позади себя Энтрери расслышал шум начинающегося преследования. Он пробежал мимо заставленных полок, роняя их за собой, чтобы загородить дорогу тем, кто его  преследовал. Ему потребовалось мгновение, чтобы найти дверь в глухой переулок, и Энтрери не заботило, что бы было, если бы ее здесь не оказалось. Она была, и он рванул через нее.

Он быстро осмотрел переулок. Один его конец был закрыт, в то время как другой заполнялся городскими стражниками. Энтрери бежал в тупик, петляя на ходу. Он увидел как один, а затем второй арбалетные болты срикошетили от стены перед ним. Он забежал прямо в угол и сделал то же самое, что и в бою с Порриком. Энтрери уперся одной ногой в одну из стен таверны и прыгнул, оттолкнувшись другой ногой от стены, которая перегораживалапереулок. Этот маневр поднял его в воздух на восемь футов, и он ухватился за выступ под окном на втором этаже таверны. Без промедления, он подтянулся и головой пробил окно.

Энтрери кувыркнулся через окно и приземлился на кровать, которая была уже занята. Перед драматичным входом убийцы, парочка была энергично увлечена кое-чем, и даже того, что он забросал их, не слишком одетые, тела битым стеклом и перекатился через них, оказалось не достаточно, чтобы замедлить их темп.

Энтрери скатился с кровати и на бегу открыл дверь, не потрудившись повернуть ручку. Он бежал по коридору, игнорируя различные действия и звуки, которые доносились из комнат с обеих сторон. Ступени в конце коридора вели вверх и вниз. Энтрери побежал наверх.

Он не останавливался, пока не достиг восьмого, верхнего, этажа. В этой части здания находились частные квартиры, но это не волновало убийцу. Он вломился в первую попавшуюся дверь. Если он помнил правильно, смежное здание было на один этаж ниже.

Энтрери уделил мало внимания старой леди, которая орала на него, пока он пробегал через ее гостиную и прыгал в окно. Он сильно оттолкнулся от подоконника и легко преодолел десятифутовый промежуток между зданиями. Легко как кошка, он приземлился на покрытую гравием крышу другого здания. Энтрери потратил одну минуту, чтобы сориентироваться. Линия горизонта в этом городе разительно различалась с разных сторон, но этот район был около реки, где здания начинали уменьшаться в размере и превращались в домики. Энтрери осматривался, собираясь выяснить, куда ему надо бежать, когда услышал крик за спиной. Он резко развернулся и увидел, что двое стражников стоят у окна, из которого он только что выпрыгнул.

– Он здесь!

У Энтрери не осталось времени сделать выбор, только бежать. Следующее здание на его пути было той же высоты, и Энтрери прыгнул на него без размышлений. Он едва ухватился за край крыши кончиками пальцев. Он подтянулся и побежал дальше. Позади себя он услышал двоих стражников, выкрикивающих названия улиц и зданий, которые были Энтрери не знакомы. Он не знал названия, но он понял намерение. Они гнали его. Подбежав к следующему краю, он сделал выбор. Перед ним было два здания, на которые он мог прыгнуть. Одно из них было той же высоты, в то время как другое было на три этажа ниже, что делало прыжок на него невозможным. Теперь Энтрери знал, какой маршрут они вынуждали его выбрать. Вместо этого, он снял свой плащ и бросил его вниз. "Пусть думают, что я не смог допрыгнуть", – сказал он себе, а затем повернулся к более низкому зданию.

Когда Энтрери работал с темными эльфами Мензоберранзана, они дали ему волшебную накидку, которая давала способность летать. У него больше не было этой накидки, но хотя его накидка не была волшебной, ее можно было использовать с толком. Энтрери прыгнул со здания  высотой в семь этажей, потянулся за спину и схватился за углы своей накидки. Черная накидка напряглась от встречного ветра, и его падение немного замедлилось. Он приземлился на крышу тремя этажами ниже и перекатился.

Убийца медленно встал, обеспокоенный тем, что он, возможно, вывихнул лодыжку. Ощупав ее, он решил, что она только немного подвернута. Он встал, теперь он отчетливо слышал реку. Он подбежал к следующему, и последнему, зданию на его пути и перепрыгнул небольшое расстояние до него без особого труда. Теперь перед ним было открытое пространство, но Энтрери помчался к краю здания и бросился вниз. Он снова схватился за свою накидку, заскользил по ночному воздуху над короткими доками, а затем погрузился в реку. 

* * * 

Энтрери пробрался на склад древесины со стороны леса, предположив, что ворота охраняются. Он украл другой черный плащ после того, как выбрался из реки и использовал его, чтобы перебежать через место очистки бревен. Он сразу же направился к навесу с инструментами. Время его пребывания в этом городе быстро приближалось к концу. Он всегда носил свое оружие и цилиндр из зуба дракона с собой, но ему было необходимо больше припасов, если он собирался в дорогу.

Он был занят сбором необходимого, когда услышал звук позади себя. Это был щелчок арбалетного болта, воткнувшегося в землю. Энтрери опустил веревку, которую сматывал, и медленно повернулся. Перед ним стоял Кэйлрин с четырьмя мужчинами, у двоих из них были арбалеты, направленные на него.

– Городская стража у моих ворот, и они требуют, чтобы я отдал тебя им, – сказал Кэйлрин.

– Скажи им, что меня здесь нет, и ты не знаешь, где я, – ответил Энтрери.

– Почему бы тебе самому не сказать им это? – спросил Кэйлрин. – Брось оружие и повернись.

Энтрери пристально посмотрел на Кэйлрина, который при этом очень занервничал.

– Помнишь, что я говорил тебе, что будет, если ты меня выдашь?

– Брось оружие и повернись!

Энтрери медленно достал свой меч, бросил его на землю и повернулся.

– И разукрашенный кинжал тоже!

Энтрери вздохнул. Он имел при себе несколько кинжалов. Он все еще стоял спиной к пяти мужчинам. Убийца достал один из кинжалов из-под рубашки и тщательно уложил его на плечо под своим новым плащом. Этим же движением он достал свой, украшенный драгоценными камнями, кинжал и бросил его на землю.

– Руки за спину.

Энтрери сделал, как ему говорили, и посмотрел на пол, где приближающаяся тень указала ему, что к нему шел вор с куском веревки. Энтрери подождал, пока мужчина приблизится к нему и небрежно пожал плечами. Кинжал, который он уложил на плечо, соскользнул вниз по длинному рукаву плаща в подставленную руку.

Вор, собиравшийся связать убийцу, был потрясен, когда кинжал как по волшебству, появился в руке Энтрери. У него не было времени, чтобы отреагировать, когда Энтрери ударил вслепую назад, попав мужчине в живот. Он резко развернулся, как только лезвие проткнуло плоть, и вытащил оружие. Оба арбалетчика инстинктивно выстрелили, попав уже раненому вору в спину. Энтрери повернул умирающего мужчину и толкнул его в направлении одного из арбалетчиков. Тот уже начал возиться с другим болтом, и преждевременно разрядил арбалет в тело мужчины, которое сбило его секунду спустя.

Энтрери метнул второй кинжал в другого арбалетчика. Он тоже возился с новым болтом, но получил кинжал в горло, что его остановило.

Четвертый вор напал на невооруженного убийцу. Энтрери никогда не был безоружен. Вор замахнулся на Энтрери своим длинным мечом. Энтрери стремительно шагнул вперед, отклоняя удар резким взмахом одной руки и нанося удар в лицо мужчине другой. Мужчина оступился, и Энтрери двинул ему коленом в пах. Вор сложился пополам, его рука безвольно опустила меч. Энтрери ударил справа и слева в незащищенную челюсть мужчины, и тот упал, как мешок с зерном, теряя сознание.

Первый стрелок вытащил арбалет из-под прилетевшего в него трупа, но он был сломан. Вместо этого он выхватил меч мертвеца и, вопреки здравому смыслу, атаковал Энтрери.

Убийца наклонился, чтобы подобрать свое оружие и отразить нападение мужчины. Вор ударил высоко и быстро, пытаясь отрубить Энтрери голову. Два меча быстро столкнулись несколько раз высоко в воздухе, прежде чем вор отскочил назад. Он улыбнулся тому, что оказался способен парировать первую серию ударов смертельно опасного человека, а затем упал замертво, ужасное красное пятно быстро расползалось по его жилету. Вор был так увлечен своим нападением, что забыл о том, что Энтрери использовал два оружия и даже не почувствовал, когда украшенный драгоценными камнями кинжал сделал свою грязную работу.

Человек, которого Энтрери сбил одним ударом кулака, зашевелился у него в ногах, и убийца энергично опустил меч вниз на заднюю часть его шеи. Он даже не потрудился вытереть лезвия, когда отходил от места событий, его глаза ни на миг не оставляли Кэйлрина. Кроме как при их первой встрече, глава гильдии никогда не видел Энтрери в действии. Несомненно, этот человек был дьяволом.

Энтрери наслаждался ужасом, который видел в глазах Кэйлрина.

– Ты помнишь, что я сказал? – спросил Энтрери. Кэйлрин был слишком напуган, чтобы даже кивнуть, все его тело тряслось от ужаса.

– Я передумал. Я оставляю тебя жить и знать, что, если бы ты принял меня, ты мог бы стать самым могущественным человеком во всем городе. Я хочу, чтобы ты знал, что ты первым пошел против меня. Я оставляю тебя жить со знанием того, что где-то в горах к северо-западу отсюда есть пещера с мертвым драконом и его сокровищами. Но ты никогда не найдешь ее.

Энтрери действительно прошел мимо ошеломленного человека. Не поворачиваясь, он сказал:

– Да, и я совершенно открыто сообщаю тебе, что не буду тратиться по мелочам. Я полагаю, гильдия следопытов идет по твоим следам.

Стена высотой в ярд не была предназначена для того, чтобы на нее взбирались, но у Энтрери не было никакого желания пользоваться воротами, за которыми скрывались городские стражники, поджидающие его. Он взобрался на стену и тихо скользнул обратно в город. Энтрери считал, что передвигаться по темным улицам было намного легче, зная, что никто не ищет его с помощью магии.

Вопреки здравому смыслу, Энтрери крался по улицам назад, к дому гильдии воров. Городские стражники установили наблюдение за зданием со знанием дела, но Энтрери нашел путь в здание с наименьшим количеством неприятностей и остался абсолютно незамеченным. Его комната тоже охранялась, но комната над нею – нет, и Энтрери, уходя, намеренно оставил окно незапертым.

Пробравшись в свою комнату, Энтрери быстро открыл драконьим зубом портал и перенес несколько книг Райчена по истории и географии в отдаленную пещеру. Он порадовался тому, что полностью изучил потрясающий подарок, полученный им от ЛаВалля.

Энтрери вернулся на улицы города через несколько минут. Он был вынужден покинуть город, но прежде, чем он это сделает, у него имелось одно маленькое дельце, которому он должен был уделить внимание. 

* * * 

– Сэр, – городской стражник отдал честь своему начальнику, – мы следили за убийцей до лесозаготовки Кэйлрина, но...

Лайонел Кайрон, начальник городской стражи, знал, что собирался сказать этот человек и остановил его, затем он встал из-за стола и подошел к окну главного караульного помещения. Он всматривался в темные улицы пятью этажами ниже.

– Сэр? – стражник все еще стоял по стойке "смирно" за его спиной.

– Вы знаете, где он? – спросил Кайрон не поворачиваясь.

Мужчина покачал головой, но начальнику городской стражи не нужно было оборачиваться, чтобы знать ответ.

– Он убил еще четырех людей Кэйлрина, – пояснил мужчина. В этот момент начальник обернулся. Разве этот человек не был членом гильдии воров? Какой зверь убивает членов своей собственной гильдии?

– Мы нашли Кэйлрина, лежащим на земле перед навесом с инструментами, другие четверо были убиты. Он выглядел невредимым, но ужасно трясся. Он клялся, что видел дьявола.

– Дьявол, – со вздохом усмехнулся Кайрон. – Он всего лишь человек. Найдите его.

– Возможно, он решил уйти из города, – осмелился надеяться стражник.

– Тогда вам лучше взять город в кольцо. Я хочу его поймать!

– Да, сэр, – стражник повернулся и ушел, оставив начальника в кабинете одного.

– Всего один человек, – бормотал он удивленно. Он направился в ту часть комнаты, где стоял кофейник. Он налил себе чашку и направился в свои личные покои за кабинетом.

– Они не могут поймать одного человека, – продолжал бормотать он.

Хотя он дразнил свою мужскую гордость, про себя он размышлял, что за человек мог справиться сразу с четырьмя лучшими людьми Кэйлрина в одиночку. Где Кэйлрин скрывал его все это время? Было много оставшихся без ответа вопросов.

Начальник вошел в свою комнату и переместился к свету лампы.

– Остается только надеяться, что он не ушел из города.

– Не волнуйся, не ушел.

Кайрон отреагировал инстинктивно, швырнув чашку с горячим кофе туда, откуда доносился голос прежде, чем обернулся. Чашка разлетелась о стену. Кайрон дотянулся до меча, который висел на стене над его кроватью и обернулся, чтобы осмотреть комнату. Она была темна, внезапно в оба окна этой части комнаты ворвался ветер.

Что-то промелькнуло слева, но когда он обернулся, чтобы рассмотреть, что это было, только занавески колыхались. Вдруг хлопнула дверь, но, когда он, секунду спустя, глянул туда, там снова ничего не было. Очередной шорох ткани прозвучал позади него, но, зная, где в комнате было расположено второе окно, он не оборачивался. Холодная сталь резко прижалась к его горлу.

– Ты должен был повернуться.

Кайрон попробовал поднять свой меч, но внезапно почувствовал себя ослабевшим, и его меч лязгнул о пол. Кинжал, плотно прижатый к его шее, только оцарапал его, но этого было достаточтно, чтобы украсть его жизненную силу.

– А-а-а-ртемис, – Кайрон узнал это имя от Кэйлрина.

– К вашим услугам, – ответил убийца. – Почему ты охотишься за мной? Что я сделал?

Начальник не мог думать. Он не мог двигаться. Он мог только отвечать на вопросы, заданные ему этим человеком. Ему казалось, что у него нет выбора. Он поплатится жизнью в любом случае. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным.

– Ты убил стражников.

– Они позволили втянуть себя не в свое дело. Они стояли на дороге. Это была их собственная ошибка.

Начальник стражи попытался заговорить. Он хотел защитить своих людей, но не мог. Мало того, что убийца был прав, он держал жизнь начальника в своих руках, и Кайрон не стал испытывать удачу.

– Я ухожу. Когда я уйду, ты прикажешь своим стражникам, чтобы они прекратили поиски. Если ты не сделаешь этого, я вернусь и порежу твою семью на мелкие кусочки у тебя на глазах. Затем я сделаю то же самое с тобой. Ты понял?

Начальник ответил не сразу. Энтрери порезал шею мужчины.

– Ты понял?

– Да, – пропищал оцепеневший человек. Его колени подкосились, а мочевой пузырь внезапно расслабился, и Энтрери позволил ему выскользнуть из его хватки и упасть на колени. Энтрери сделал шаг назад и пнул его в затылок. Прежде, чем Кайрон смог даже подумать о том, чтобы рассердиться, Энтрери уже не было в комнате. Начальник не вставал. Его люди нашли его на следующее утро, в состоянии, очень похожем на состояние Кэйлрина, найденного сжавшимся на полу, в луже собственного пота, бормочущего, что он видел дьявола. Кайрон же никогда не видел убийцу, и его воображение создавало ужасные образы, которые часто посещали его в кошмарах, мучивших его до утра.

Глава 3. Следопыт

Костер горел слабо, потому что Энтрери не хотел привлекать к себе внимание. Солнце только выползало над расстилающимися на востоке равнинами и слишком медленно – по мнению Энтрери – прогоняло холод ночи. Он украл лошадь в бедном районе Каренсточа и скакал всю ночь. Он не замечал низкой температуры, но теперь, когда остановился, чтобы дать лошади отдохнуть, почувствовал холодный бриз и развел огонь.

Внезапно, солнце осветило холмы и попало ему в лицо. Он посмотрел искоса, отворачиваясь от яркого света. Энтрери поменял положение перед костром так, чтобы сидеть спиной к восходящему солнцу, позволяя ярким лучам нагреть его черный плащ. Через несколько мгновений он достаточно согрелся и смог расслабиться. Восход солнца все еще был свеж в его памяти, и пятна еще стояли у него перед глазами.

Мысли Энтрери внезапно обратились к его давнему заклятому врагу, Дзирту. Он знал историю о выходе Дзирта на поверхность и о его борьбе за признание. У него появились и враги, и друзья сразу после его выхода из Подземья. После собственного спасения Энтрери из Подземья и перед его возвращением в Калимпорт, убийца провел много времени за исследованием истории темного эльфа, желая знать больше о единственном бойце, которого он считал равным себе.

И хотя Энтрери узнал о Дзирте не все, он нашел довольно многое, а знаний, которые он имел о дроу, оказалось достаточно, чтобы дополнить картину. Дзирт, должно быть, пережил сотни болезненных восходов солнца, в десять раз более болезненных, чем тот, что испытал Энтрери. Его неприятие в каждом городе и деревне, которые он посещал, тоже были намного более мучительными чем то, через которое только что прошел Энтрери.

Хотя Энтрери не волновало его неприятие в Каренсточе, он знал, что это была его собственная ошибка. Все гонения Дзирта были несправедливы. Тем не менее, темный эльф искал и искал, пока, наконец, не был принят не как злой дроу, а как следопыт и защитник. Он добился похвалы и признания самых сильных и уважаемых людей на севере, и через их признание все Побережье Мечей стало приветствовать его с распростертыми объятиями.

Энтрери усмехнулся при мысли относительно какого-либо города, приветствующего его в своих воротах. Вероятно, если бы в Каренсточе знали истинную опасность человека, которого они отвергли, они наняли бы армию, чтобы добраться до него и избавить их земли от присутствия зла. При этой мысли Энтрери оглянулся назад, на запад, раздумывая, будут ли его преследовать. Энтрери вспомнил слухи о следопыте – Эллиорн, как назвал ее Райчен – она жила в северном лесу и начинала его беспокоить.

Энтрери попытался найти серьезную причину, по которой горожане пойдут на неприятности. Убийца досчитал до двенадцати – число тел, которые он оставил за собой. Не все они были серьезным основанием для того, чтобы упорно искать его, но трое из них были городскими стражниками, а последние четверо были посланы стражей, чтобы схватить его.

На западе ничего не было видно, но Энтрери знал, что должен будет как следует поднажать, чтобы опередить следопыта, независимо от того, как далеко позади она могла бы быть. Если длительная борьба Энтрери с Дзиртом что-нибудь и дала, так это обоснованное уважение к существам той же профессии, что и эльф.

Энтрери ногой загреб костер и оседлал лошадь. Он делал привал на краю рощи, в нескольких сотнях футов к югу от реки и дороги, тянущейся вдоль берега. Энтрери изучил карты, взятые им из комнаты Райчена и знал, что другой маленький городок находится приблизительно в четырех часах пути далее на востоке.

Энтрери поскакал галопом от внезапного плохого ощущения, что он, возможно, оставил слишком много свидетелей в Каренсточе. Во время всего оставшегося пути он постоянно поглядывал через плечо. Несколько раз он был готов поклясться, что видел кого-то, и несколько раз почти решился, что должен подождать его, кем бы он ни был. Но он не стал этого делать и прибыл в город на час раньше, чем ожидал.

Маленький городок, который с трудом можно было назвать городком, был миниатюрной копией Каренсточа. Дороги здесь не были пыльными, потому что были обложены твердой глиной. Все здания были не выше четырех этажей и располагались прямоугольными блоками. Этот город был немного больше остановки на отдых для путешественников, перемещающихся между большими городами.

Здесь было две таверны, и Энтрери выбрал одну наугад. Он знал, что если его и преследовали – он мог быть уверен, что, наконец, сумел оторваться – они отставали от него, по крайней мере, на двенадцать часов. Убийца не ел с прошлой ночи, когда столкнулся в таверне с Боррелом Кирстоном, и тогда он не смог закончить трапезу. Он заказал напиток и тушеное мясо, и занял место в углу.

Энтрери был так погружен в свои мысли, что не заметил появления женщины, пока она не оказалась всего в десяти футах от его стола. Хотя он был застигнут врасплох из-за невнимания, он так хорошо контролировал свое тело, что, если бы кто-то и наблюдал за ним – в комнате было несколько человек – они бы подумали, что он наткнулся на что-то жесткое в тушеном мясе.

Сначала Энтрери забеспокоился, что следопыт гналась за ним намного быстрее, чем он думал. Один взгляд на женщину, подошедшую и севшую к его столу с другой стороны, убедил Энтрери, что его беспокойство было полностью необосновано. Следопыты этой странной страны не сильно отличались от следоптов у него дома, эта женщина не была одной из них.

Она выглядела гораздо более заинтересованной в торговле своими прелестями, которых она имела в полном достатке. Она отважно щеголяла ими в облегающем, коротком топе и чуть большей, чем полотенце для рук, юбке. Она была, бесспорно, красива, что было первым знаком для Энтрери, что что-то не так. Красивые женщины не становятся шлюхами. Они в этом не нуждаются. Проституция – это последнее средство спасения. У него на родине было опасно, только сильный мог выжить и процветать, у женщин была тяжелая жизнь. Но даже там, если женщина была привлекательна и молода, то всегда могла найти дюжину потенциальных мужей в каждом городском квартале. Помимо этого, некоторые женщины решались начать собственное дело или доказывали, что они так же сильны или находчивы, как и большинство мужчин и не имеют проблем с выживанием. На ум Энтрери тут же пришли Шарлота Весперс и Кэтти-бри.

Только жирные, уродливые, старые или невзрачные женщины вынуждены были обратиться к профессии, принадлежность к которой изображала новая собеседница Энтрери. Дома мужчины, которые не добивались успеха, становились нищими, а женщины становились проститутками. Но здесь, в стране, которая не была столь жестока, женщинам без сомнения было намного легче добиться успеха. Энтрери знал, что поверить хоть на мгновение, что женщина, сидящая напротив него, вынуждена была стать проституткой, чтобы выжить, было бы одной из самых серьезных ошибок, которые он мог когда-либо совершить.

Женщина двигалась с высшим изяществом, и хотя на ее теле было немного мест, где могло быть спрятано оружие, он сомневался, что она была беззащитна. И тут он увидел это. Это было движение, которое большинство мужчин никогда бы не уловили. В то время как глаза большинства мужчин были бы устремлены на ее тело намного ниже, Энтрери посмотрел женщине в глаза. Они сделали быстрое движение в сторону, а затем возвратились к своей добыче. Для обученного убийцы быстрый взгляд был настолько очевидным знаком, будто она указывала на этих двоих мужчин в центре комнаты и говорила: "Эти мужчины со мной, и если ты попробуешь сделать что-нибудь нехорошее, то будешь побит".

Женщина не заметила проницательности Энтрери, а вместо этого улыбнулась и поглядела на его кружку, в которой янтарная жидкость едва закрывала дно. Энтрери поборол гормоны в своем теле, оторвав взгляд от ее лица и продолжил опустошать свою тарелку. Она была безумно красива.

– Похоже, тебе нужна добавка, – сказала она застенчиво.

Энтрери вздохнул. Почему с ним всегда случались неприятности? Конечно, взгляд на эту ситуацию с логической точки зрения подсказывал ему, что это не имело ничего общего с его темной профессией, а было связано с тем, что он напоминал богатого путешественника. Если бы эта женщина только знала, насколько богатого...

Энтрери вытер рот и небрежно посмотрел на трактирщика, хотя его глаза искали двух мужчин, на которых ему ранее указала женщина. Эта труппа, вероятно, обрабатывала по полдюжины путешественников в неделю. Этот город называли Хальфвэй, поскольку лежал на полпути, по крайней мере, к пяти различным городам. Каждый из них был немного ближе, чем в дне пути отсюда, и этот город являлся хорошей остановкой для любого путешествующего между ними.

Энтрери снова повернулся к женщине и улыбнулся.

– Но увы, я потратил свою последнюю монету на то, что ты видишь передо мной, и у меня нет средств, снова наполнить свой стакан.

Убийца произнес эти слова с большой театральностью, и женщина засмеялась.

– Действительно, ты напоминаешь нищего с улицы, который в состоянии накопить достаточно денег только на одну трапезу в неделю, если повезет. Хорошо, нищий, тогда считай, что тебе повезло.

Женщина повернулась к трактирщику:

– Пожалуйста, добрый человек, не мог бы ты снова наполнить стакан моего друга.

Трактирщик быстро глянул на Энтрери, поскольку, хотя женщина и сделала заказ, он не был настолько глуп, чтобы верить, что она заплатит за него.

– Можешь снова наполнить мой стакан тем же, что я заказывал в первый раз, – сказал Энтрери. Трактиршик кивнул и подошел с полным стаканом. Энтрери поднял большую кружку и выпил половину ее содержимого одним большим глотком. Глаза женщины расширились при виде этого – Энтрери должен был опьянеть в мгновение ока.

– Спасибо, добрая женщина, путешествовать сегодня утром было жарко.

– Путешествовать? – спросила женщина, изображая замешательство. – Я думала, что ты нищий с улицы?

Энтрери попробовал изобразить шок, но актерская игра никогда не была его сильной стороной. Вместо этого он перешел к более неотложным вопросам.

– И кого я должен благодарить за это великодушие?

– Мое имя? Мое имя – Алиса, но это не важно. А важно то, что тебе здесь хорошо. Это моя работа.

– Твоя работа – покупать напитки для утомленных путешественников. Это единственная услуга, которую ты предоставляешь?

– Это одна из многих, – сказала она, наклоняясь вперед, к Энтрери, так что он мог свободно смотреть под ее топ.

Энтрери наслаждался этим невероятным видом в течение нескольких мгновений, а затем допил свой напиток. Пустой стакан только вернулся на стол, а Алиса сделала знак принести другой.

– И сколько стоят эти услуги? – спросил  Энтрери, когда полный стакан оказался на его столе.

Женщина села прямо, внезапно став скромной.

– Они не слишком дороги, но увы, ты всего лишь нищий и не можешь позволить их себе.

Энтрери подумал, что это могло бы быть легким способом выйти из неприятной ситуации, и вернулся к третьему стакану. Женщина увидела это нежелание и быстро продолжила, снова  наклонившись вперед, чтобы удостовериться, что Энтрери знал, от чего он отказывается.

– Хотя такому красивому нищему, как ты, я могла бы предложить скидку.

– Лесть? – спросил Энтрери и осушил последний стакан, такая доза вырубила бы практически любого мужчину.

– Правда, – сказала женщина, хотя она больше не смотрела на него, вместо этого ее глаза снова выискивали ее друзей. – Возможно, мы могли бы обсудить условия в более интимной обстановке.

– А я хочу прямо здесь, – сказал Энтрери, его речь начинала звучать нечленораздельно. Теперь он пристально смотрел на женщину, а посмотреть было на что.

Женщина наблюдала за тем, как два ее больших друга встали и направились к их столу.

– Но здесь так людно. Не думаю, что ты хочешь, чтобы за нами наблюдали люди, не так ли?

Двое мужчин сели за ближайший столик позади Энтрери, женщина откинулась назад на стуле, и топ еще сильнее обтянул ее полную грудь. Она сунула один из больших пальцев под лямку и игриво потянула ее вниз по гладкой руке.

– Ну же, пойдем наверх.

Глаза Энтрери вдруг посоловели, и он резко сполз на стуле, его рот был открыт настолько широко, что его собеседница задумалась, не придется ли двум ее друзьям нести его пьяное тело наверх прежде, чем они его ограбят. Когда Энтрери резко сполз на стуле, он вытянул ногу под столом. Его соблазнительница все еще сидела откинувшись назад на стуле, когда Энтрери пришел в движение.

Его вытянутая нога сильно ударила снизу по стулу женщины, опрокидывая ее на пол. Энтрери тоже скатился на пол, и оба мужчины, которые ждали позади, внезапно встали, волнуясь, что что-то случилось. Энтрери внезапно поднялся с другой стороны стола, прижимая рукой голову Алисы.

– Отпусти меня, ты, пьяный ублюдок! – она колотила его по руке обоими кулаками. – Убери от меня руки!

Внезапно она почувствовала небольшой укол в бок, и вся ее воинственность испарилась.

– Так-то лучше, – спокойно сказал Энтрери ей на ухо, его кинжал провернулся немного в ее боку. Она резко задохнулась от этого поворота и вдохнула аромат его дыхания. Яблоки? Она оглянулась назад, к его пустому стакану на столе.

– Я люблю сидр, – засмеялся ей в ухо Энтрери. – А теперь попроси своих жлобов отойти.

Женщина была так испугана сыгранной с ней злой шуткой и кинжалом, который украл ее душу, что даже не заметила, как остальная часть таверны полностью затихла, а двое ее друзей встали с обнаженными мечами. Она не могла ничего сказать, но ее взгляд говорил мужчинам о многом.

– Отпусти ее, – сказал один из мужчин. Ни один из них не понял, что Энтрери знал, в какую игру они играют. Они думали, что он – пьяный, который потерял контроль над собой и всего лишь хочет общества Алисы задаром.

– У нас здесь есть правила, незнакомец, и с женщинами нельзя себя так вести.

– А с мужчинами, особенно с незнакомыми, богатыми мужчинами, нужно вести себя как с ничейным золотом. Так? Я должен был как слепой последовать за вашей честной девушкой наверх, где вы могли бы меня ограбить?

Мужчины запаниковали на мгновение, но тут же взяли себя в руки.

– О чем ты говоришь? Ты обвиняешь нас в попытке ограбить тебя? Это нелепо. Ты нападаешь на даму, и когда мы вскакиваем, чтобы защитить ее, ты обвиняешь нас в преступлении.

Энтрери ткнул кинжалом немного глубже в бок женщины, от чего вниз по ее голому животу побежала тонкая струйка крови, и немного усилилась дрожь ее обмякшего тела.

– Пожалуйста, ваша подруга заслуживает лучшего обращения, чем то, к которому вы меня вынуждаете. Я просто хочу пройти через этот город без происшествий.

– Теперь я не представляю это возможным, – сказал один из мужчин, тон его голоса позволил Энтрери понять, что мужчины больше не прикидывались невиновными. – Почему бы тебе не отпустить ее прежде, чем мы будем вынуждены убить тебя.

Краем глаза Энтрери заметил движение и пригнулся. Он бросил женщину в сторону и покатился на пол, когда арбалетный болт полетел в него сбоку и с глухим стуком ударился в стену над ним. Энтрери достал меч в дополнение к кинжалу и встретил нападение обоих мужчин, как только поднялся с пола.

Они напали очень согласованно, один создавал брешь, а другой нападал через нее. Они защищали друг друга и двигались так, чтобы не вставать друг у друга на пути. Они делали это так хорошо, что продержались целых четыре секунды.

Энтрери отразил две первых атаки своим мечом. После этого он резко развернулся, позволив своему плащу взметнуться, как будто он повернулся, чтобы бежать. Вместо этого он развернулся на триста шестьдесят градусов и ткнул вперед и мечем, и кинжалом. Мужчины попались на уловку и переместили свой вес вперед в преследовании, когда Энтрери нанес удар. Их оружие было поднято и не могло блокировать атаку.

Оба мужчины отскочили в стороны, и Энтрери последовал за ними, выбросив в стороны оружие. Кинжал аккуратно порезал под поднятой рукой одного мужчины, а рукоять меча Энтрери поймала затылок другого. Энтрери шагнул через проход, образованный для него мужчинами, и пошел прямо к двери таверны. Мужчина, получивший рану на ребрах, опустил оружие и схватился за кровоточащий бок. Другой мужчина споткнулся от удара по голове и упал на Алису, лежащую там, куда ее бросил Энтрери. Никто не бросился в погоню.

Энтрери выскочил через двери в виде крыльев летучей мыши, перерезал веревку, которой его лошадь была привязана к периллам, и прыгнул на животное. Он поскакал вниз по улице, а затем направил лошадь в переулок. Он скатился с седла и занял позицию в углу переулка, глядя назад, на таверну. Он ждал больше минуты, но никто не вышел из таверны, и никто, казалось, не преследовал его.

Энтрери расслабился, вложил оружие в ножны и повернулся, чтобы успокоить напуганную лошадь. Он мог убить этих людей в таверне. Эта мысль мучила его, когда он медленно взбирался назад, в седло. Он очень легко мог ткнуть кинжалом немного глубже или повернуть меч так, чтобы его лезвие, а не рукоятка попала по голове другого мужчины. Мало того, что он не нанес ни одного смертельного удара, он сознательно отказался от них.

В Калимпорте, тот, кто не убивал своих врагов, когда предоставлялся шанс, давал им возможность позже заманить себя в засаду. Это не было матчем по боксу. Не могло быть никаких вторых или третьих раундов. Как только появлялся противник, все заканчивалось здесь же.

И хотя он не собирался оставаться в этом маленьком городке дольше, чем на день, Энтрери не хотел оставлять такой же кровавый след, как он оставил в Каренсточе. Это было не очень умно. Кроме того, не было никаких причин убивать тех мужчин. Они не были настоящими бойцами и занимались главным образом грабежом пьяных. Они поймут, что сегодня они упустили одного, смирятся с этим, извлекут урок из своей ошибки и будут жить дальше. По крайней мере, именно на это надеялся Энтрери.

Общая лавка находилась в маленьком переулке, на полмили ниже по главной улице. В то время, как Энтрери имел доступ к невероятному количеству оружия и инструментов в пещере дракона, большая часть этого была покрыта золотом или украшена драгоценными камнями и алмазами. Он нуждался в вещах, которые не привлекали бы к себе столько внимания.

Энтрери привязал лошадь обрезком веревки и вошел в лавку. Не многие люди нуждались в запасах для путешествий, потому что города находились не более, чем в дне пути друг от друга, но Энтрери подумал, что будет лучше, если он будет держаться подальше от городов некоторое время, пока не решит, как он проведет остаток жизни.

Выбор был невелик, и без помощи торговца за передним прилавком, Энтрери потребовалось полчаса, чтобы найти все, что он хотел. В хаотичном беспорядке лавки он определил местонахождение разборного совка, топора, нескольких маленьких упаковок со стряпней, пилы и старого брезента, который был порван не слишком сильно. Энтрери мог также легко выйти из лавки с товарами, но он заплатил за них и направился к двери.

Его лошадь пропала. Энтрери только что оставил ее здесь. Когда они оставят его в покое? Не имело значения, сколько раз он давал им понять, что они должны оставить его в покое. Чем больше уроков он им преподавал, тем больше людей преследовало его. Калимпорту потребовались годы, чтобы понять, что не надо стоять на пути Артемиса Энтрери. Если он просто проходил мимо, не нужно было делать ничего, чтобы попрепятствовать ему и все, чтобы помочь ему, в благодарность, что ему не было до тебя никакого дела.

Энтрери бросил пакет с его новыми приобретениями на плечо и начал прогуливаться вокруг лавки. Его лошадь увели недалеко, и его острые глаза различили ее в конце темного переулка. Западня была очевидна, и Энтрери надеялся, что люди, с которыми он имел дело, знали это. Если они ожидают, что он подумает, будто его лошадь только что забрела в самый темный тупиковый переулок совершенно одна, то у Энтрери не будет с ними трудностей, и он уйдет из города.

Лошадь ела сено с телеги, которая случайно оказалась в конце переулка, и Энтрери подошел к ней. Он бросил свой пакет на круп лошади и повернулся. Пятеро мужчин с обнаженным оружием преграждали вход в переулок. Двое из них держали короткие луки, а трое других мечи. Перед ними стояла Алиса. Теперь на ней был плащ, скрывающий ее рабочее одеяние.

Энтрери не знал, что делать. В Калимпорте он никогда не участвовал в стольких боях за один месяц.

– Я предлагаю много услуг, – сказала Алиса, ее голос очень изменился. – Возможно, эта понравится тебе больше.

Оглядываясь на прошлое, он подумал, что, возможно, должен был последовать за нею наверх. Мужчины, вероятно, не ранили бы его, плюс был бы шанс получше рассмотреть Алису. Энтрери отбросил эти мысли, как только они возникли в его голове. Это было одним из различий между ним и кем-либо еще в Калимпорте. Он имел в своем распоряжении сокровище дракона, и несколько дюжин золотых монет, которые были при нем, трудно было считать ценностью. Однако он боролся за них так, будто они были последним богатством, которым он когда-либо будет обладать. Большинство других убийц, которых он знал, охотно расстались бы со вдвое большим ради шанса уединиться с Алисой, даже зная, что это ловушка. Разница была в гордости. Энтрери просто не мог сдаться, когда знал, что он сильнее. Эта гордость вознесла его к вершине, потому что он всегда платил за любой проступок, независимо от того, насколько мелкий, наиболее суровым наказанием. Через некоторое время, никто больше не препятствовал ему.

Если бы только когда-нибудь его ограбил кто-либо слабее его, даже притом, что проступок не имел бы вообще никаких последствий, это сделало бы его целью для других. Теперь Энтрери смотрел на этих пятерых головорезов, стоящих перед ним, и их женщину-главаря. Мог он их убить? Вероятно. Получил бы он за это какое-либо уважение? В Калимпорте, определенно. Здесь, скорее всего, нет. Здесь страх не порождал уважения, как это было дома. Что, если он уступит этим людям? Энтрери честно не знал, что они сделают. Он решил это выяснить.

– Сколько вы хотите? – спросил он. Алиса выглядела удивленной.

– А сколько у тебя есть?

Энтрери потянулся за спину и отстегнул два мешочка с монетами, висевших на его поясе. В одном были серебряные монеты, в другом золото. Он бросил их к ногам Алисы, стоявшей чуть дальше, чем в двадцати футах от него.

– Это все? – спросила Алиса, хотя Энтрери был уверен, что она была впечатлена весом мешков. Энтрери кивнул.

– А если мы обыщем тебя и найдем еще?

Энтрери напрягся. Они никогда его не обыщут. Никто никогда не обыскивал его. Он знал, что виной тому была его гордость, но он не уступит во всем в этой стычке. Девушка шагнула вперед. Однако он скинул плащ и повернулся, показывая им, что у него на поясе не было ничего кроме меча, а в жилете ничего кроме украшенного драгоценными камнями кинжала. У него был другой кинжал, привязанный к левой икре, и набор отмычек на цепочке на шее, но они не должны были видеть все.

– Что с кинжалом? – спросила Алиса. Она чувствовала лезвие у своего бока, и даже если не подозревала, что оно было волшебным, она знала, что это часть стиля этого незнакомца. Она была унижена, и теперь желала отомстить.

– Что с ним? – спросил Энтрери. Он чувствовал, что пока он был очень благоразумен.

– Отдай нам кинжал и эти два мешка, и можешь идти. Только помни, что, если мы когда-либо поймаем тебя в нашем городе снова, ты не уйдешь так легко.

Мужчины позади нее расслабились, ни один из них не мог предположить, что этот человек откажется от такого предложения, когда его настолько превосходят численностью. Все видели, как левая рука Энтрери медленно потянулась к кинжалу и не заметили, что его правая рука тянется назад к свертку.

Он медленно достал кинжал.

– Вы хотите это? Вы можете получить его... после того, как заберете его с моего трупа!

Его правая рука выдернула брезент из свертка и бросила его прямо перед собой. Развернутый на все десять на шесть футов, он на мгновение скрыл убийцу из вида.

Оба лучника инстинктивно выстрелили в брезент, но Энтрери уже выбежал из-за него. Он держал наготове оба клинка и бежал прямо к Алисе. Она достала метательный кинжал, но застыла в испуге при виде смерти, бегущей прямо на нее. Он толкнул ее на мужчину, стоящего позади, а затем резко развернулся, чтобы встретить двух мужчин, стоявших левее.

Один из этих двоих держал лук, а другой меч. Энтрери блокировал мечи одного мужчины и выбросил ногу, чтобы помешать лучнику. Мечник шагнул назад, высвобождая свое оружие, осознавая, что если он сможет расширить место боя, Энтрери будет тяжелее справиться с обоими. Энтрери повернулся спиной к мечнику, чтобы сосредоточиться на лучнике. Несмотря на мысль, что он должен был увеличить место боя, глупый боец не смог отказаться от шанса ударить Энтрери в спину. Он атаковал быстрым и высоким взмахом, чтобы отрезать голову убийцы. Энтрери присел и повернулся с разведенными в стороны руками. Его меч выбил короткий лук из рук одного противника, в то время как кинжал пронзил атакующего с другой стороны мужчину. Тот махнул высоко, его клинок прошел над головой присевшего Энтрери, а теперь он упал вперед. Энтрери вынул свой кинжал и шагнул назад, снова поднимаясь.

Он посмотрел вперед и увидел только наконечник стрелы, нацеленный ему прямо в грудь. Он упал так же быстро, как и поднялся, перекатившись вперед через свою первую жертву. Стрелок на другой стороне переулка так старался сделать точный выстрел, что не подумал об этом и выстрелил. Стрела пролетела над фигурой Энтрери и пригвоздила другого лучника к деревянной стене, у которой тот стоял.

Энтрери поднялся и пнул мужчину, сбитого вначале Алисой. Он переступил через него и приблизился к последним двум мужчинам. Один из них напал на Энтрери с мечом, в то время как другой торопливо возился с другой стрелой. Энтрери отвел душу на этом мечнике, в первые две секунды сражения нанеся ему больше ударов, чем мужчина получил за всю свою жизнь. Он не смог сделать ни одной атаки прежде, чем Энтрери нанес ему, по крайней мере, пять смертельных ран.

Лучник, стоявший позади, думал, что у него есть, по крайней мере, две секунды, чтобы наложить стрелу, но когда это время истекло, его мертвый товарищ упал на него. Спина мертвеца ударила по наконечнику стрелы, и испуганый стрелок выпустил другой конец стрелы. Тетива зазвенела, вонзая стрелу еще глубже в спину мужчины.

Энтрери не стал задерживаться, чтобы посмотреть на это, а развернулся с мечом, отражая ожидаемое нападение сзади. Мужчина, которого он пнул, поднялся, и клинок Энтрери разоружил его, отрубив тому руку чуть ниже локтя. Мужчина завыл от боли, когда его меч упал на землю.

Убийца не сделал ни малейшей остановки, продолжая разворот вокруг себя и запустив свой кинжал в ошеломленного стрелка. Мужчина тщетно пытался избежать удара, прижимаясь к стене переулка, он слишком поздно понял, что убийца не замахнулся на него кинжалом, а бросил его в него. Двенадцатидюймовое лезвие погрузилось глубоко в его шею и воткнулось в стену позади него.

Энтрери развернулся еще раз, завершая второй оборот, и отправляя свой меч к шее оставшегося головореза. Раненный мужчина только осознал серьезность раны и только начал зажимать кровавый обрубок руки, когда меч Энтрери резанул его над плечами, отправляя его голову, а вскоре и остальное тело на землю рядом с отрубленой рукой.

Алиса наблюдала все это представление с земли, мудро не поднимаясь, чтобы не встретиться с клинками Энтрери. Теперь она наблюдала, как он медленно шел, чтобы вынуть кинжал из шеи второго стрелка. Тело мужчины упало на землю переулка, его руки все еще цеплялись за булькающее горло, как будто он мог остановить ужасный поток крови.

Энтрери повернулся спиной к мужчине, пригнувшись только на мгновение, чтобы вытереть свои клинки о рубашку другого неудачника. Тут он заметил Алису. Она поднялась до сидячего положения и собиралась удрать. Энтрери наступил ей на ногу, и ее рука зарылась в гравий, она стукнулась спиной о землю.

Энтрери быстро вскочил на нее, усевшись ей на талию. Его кинжал быстро перерезал две завязки, держащие ее плащ застегнутым, и открыл непристойный наряд под ним. Ее лицо было перекошено от ужаса, и Энтрери ткнул кончиком своего кинжала вмягкую кожу под ее подбородком.

– Знай, что я мог взять тебя прямо сейчас, – холодно сказал он, быстро глянув вниз на ее красивое тело, – но я не сделаю этого. Знай, что я мог убить тебя прямо сейчас, но я не сделаю этого. Знай, что я предложил тебе очень справедливую сделку несколько мгновений назад, но ты отказалась. Знай, что ты накликала это на себя. Знай, что ты ответственна за эту резню, а не я. Я был просто путешественником, который не заслуживал того внимания, которое ты мне оказала. Знай это, и скажи это любому, кто придет после меня задавать вопросы. Знай это и живи. Забудешь это, и я приду за тобой.

Энтрери вскочил, быстро глянув на два мешка с золотом. Он пожал плечами, подошел к своей лошади и выехал из переулка. Десять коротких минут спустя он направлялся на юго-восток от города, одно из немногих направлений, где не было городов на расстоянии дня пути.

Теперь он оставил за собой три очень четких знака. Кэйлрин, Кайрон, а теперь Алиса. Все трое могли объяснить любому возможному преследователю, за каким человеком тот гнался. Всех троих просили рассказать истории, которые показывали невиновность Энтрери. По всем троим было также ясно видно, что случится с тем, кто мог бы поймать убийцу. Энтрери надеялся, что, если его преследовали, преследователь увидит эти знаки такими, каковы они есть. Он надеялся, что его оставят в покое. 

* * * 

Огонь погас давно. В ветках не осталось тепла и только просеивая землю вокруг костра, можно было сказать, что это вообще когда-то был костер. Сейчас здесь была мелкая зола, смешанная с землей. Это не было очевидным знаком, но для глаз обученного следопыта, это было достаточно ясно.

Эллиорн поднялась от старого кострища, отряхивая грязь с коленей. Она осмотрела окрестности, размышляя, могла ли она найти и другие знаки, объясняющие намерения ее жертвы. Пока она собрала очень противоречивые истории о мужчине, за которым следовала.

Более суток назад, Лайонел Кайрон пришел к ней в дом, в лесу. Она встречалась с ним несколько раз прежде, главным образом, когда у нее были жалобы на некоторых из его людей, охотившихся в ее лесу ради забавы. Но он также обращался к ней при случае за советом или за помощью в отношениях с северными племенами дикарей. Это был первый раз за все время, когда он пришел к ней за помощью, требующей существенных действий с ее стороны.

В городе произошла череда случайных убийств, по крайней мере, так сказал он. Даже после поверхностного расследования, Эллиорн заметила, что в убийствах не было вообще ничего случайного. Начальник Кайрон был гордым человеком и для него прийти и просить о помощи в этом деле было значимым жестом. А тот факт, что он пришел к женщине, да еще и следопыту, говорил еще больше.

Эллиорн понимала больше, чем Кайрон мог себе представить. Она выслушала его рассказ об убийствах, которые совершил этот человек, но когда она спросила начальника,  встречался ли он с ним когда-нибудь, тот ответил отрицательно. Она придержала свои мысли при себе, хотя не сомневалась, что этот убийца каким-то образом тайно угрожал начальнику городской стражи. Возможно, они не встречались, но убийца определенно задел его гордость.

Обычно, оскорбление такого человека, как начальник Кайрон вдохновило бы всех на поиск, закончившийся бы публичным наказанием. Кайрон не стремился разглашать причину, по которой он хотел держать поиски в секрете. Эллиорн не смогла понять ее сразу же, но после половины дня, проведенной в городе, она стала для нее довольно очевидной. Это был страх.

В каждом, с кем она разговаривала, сидел страх. Этот человек, по имени Артемис, имел способность вселять страх в каждого, с кем он сталкивался. В дополнение к Кайрону, она подробно поговорила с Гарином Кэйлрином и Уоллисом Кирстоном. Оба мужчины рассказали о той самой вещи, в которой Кайрон был слишком горд признаться. Мужчина был дьяволом. Он, вероятно, угрожал, по крайней мере, Кайрону, а возможно и Кэйлрину тоже, что любые поиски или непрерывное преследование закончатся болезненной смертью. У обоих мужчин были семьи, и угроза могла распространяться и на них тоже. И хотя Эллиорн не имела большого опыта общения с людьми вроде этого Артемиса, она была знакома с их методами.

Кайрон пришел к ней только после того, как убедился в безопасности своего семейства и удостоверился, что Артемиса нет в городе. Незнакомец, вероятнее всего, сказал Кайрону, что тот будет в безопасности, если за ним не будут следить, но такой гарантии, исходящей от хладнокровного убийцы, редко было бы достаточно, чтобы тот, кому угрожали, мог спокойно спать по ночам. Обычной была реакция: "Покажите мне его голову и я поверю, что опасность миновала".

Эллиорн не любила называться "охотником за головами", но не любила и безжалостных убийц. Она провела немного времени, обыскивая город, и пришла к тому же самому убеждению, что и начальник: Артемис ушел. Затем она обыскала его комнату в гильдии воров и, с помощью нескольких людей Кэйлрина, установила, какие книги убийца взял с собой. Это были, главным образом, карты и книги по географии и истории, что усилило уверенность в том, о чем следопыт уже подозревала: Артемису была незнакома эта местность.

Ее на мгновение позабавила мысль, что он был демоном, изгнанным из девяти кругов ада и обреченным принять человеческий облик. Каждый свидетель его убийств – таких было немного и каждый из них знал, что выжил только потому, что так захотел Артемис – говорил, что он был дьяволом, и ни один из них не видел, чтобы он получил в сражении хотя бы царапину.

Эллиорн сомневалась относительно этого. Обитающие в лесу эльфы показывались редко, и хотя они обучили ее, она не видела ни одного из них уже более года и вообще встречала их всего три раза с тех пор, как ее обучение закончилось. Но если бы появился демон, разгуливающий по улицам Каренсточа, она была уверена, что они узнали бы об этом и сказали ей, или вступили бы в битву с демоном сами.

Эллиорн стояла у старого места стоянки и знала, что этот огонь развел не демон. Костер был разведен на безопасном расстоянии от деревьев, а позже был затушен с достаточной осторожностью, чтобы удостовериться, что он действительно погас. По оценке Эллиорн, Артемис покинул Каренсточ две ночи назад и добрался до этого места около рассвета, не слишком подходящее время разбивать лагерь. Единственная правдоподобная причина для остановки состояла в том, чтобы дать отдых лошади. Либо этот человек вовсе не заботился о возможном преследовании, либо, что было более вероятно, он следил за тем, чтобы его лошадь была в порядке. Он не был демоном.

Тогда кем он был? Он передвигался в нескольких сотнях футов от дороги. Это помогало ему избегать контактов на оживленной дороге, но путешествие в высокой траве давало возможность легко выследить его. Все в этом человеке говорило: "Оставьте меня в покое!" Он убивал тех, кто стоял на его пути, но после того, как опасность пропадала, он прекращал убивать, говоря остальным, что они должны оставить его в покое.

Эллиорн разрывалась между ее обязанностями следопыта и здравым смыслом. Здравый смысл говорил, что в настоящее время он был далеко и больше не представлял угрозы ее городу или ее лесу. Конечно, как следопыт, она была обязана разыскать убийцу и отдать его под суд. Было и третье побуждение, которое нарушало равновесие – любопытство. Кем был этот человек? Откуда он пришел? Как он достиг в боевых искусствах таких невероятных высот, которые заставляли людей сравнивать его с дьяволом? Она слышала рассказы о легендарных бойцах, живущих на другом берегу Великого Моря. Был ли этот человек одним из них? Если так, то что он здесь делал? Важнее всего – будет ли он еще убивать?

Когда Эллиорн оседлала лошадь и направилась к городу Хальфвэйю, она узнала ответ на последний вопрос. Он будет убивать еще и, наверное, скоро. Этот человек, вероятно, не прожил и недели в своей жизни никого не убив. Это был его образ жизни, и, несмотря на то, что он не искал неприятностей, они находили его.

Были поздние сумерки, когда Эллиорн попала на улицы Хальфвэя. Она вышла из Каренсточа рано утром, и заявления всех городских советников о том, что Хальфвэй был всего в дне пути, подтвердились. Следопыт не нашла того, что искала, пока не вошла во вторую таверну. После половины дня, проведенной в Каренсточе за исследованием этого человека, она знала, что искать.

Женщина сидела одна за столом, пытаясь утопить себя в пиве. Эллиорн бывала в Хальфвэе много раз и знала, чем эта женщина зарабатывала на жизнь. Хотя следопыт не одобряла ее занятие, в ее обязанности не входило остановить это или передать женщину суду. Она оставляла это кому-нибудь другому.

Высокая фигура Эллиорн переместилась через толпу посетителей, она села за маленький столик напротив женщины и заказала у трактирщицы стакан воды. Эта женщина была воровкой и играла роль соблазнительницы, заманивая неосторожных путешественников в свою комнату, где тех грабили. Мало того, что Эллиорн не видела ни одного из ее подельников в баре, но в таверне было, по крайней мере, полдюжины путешественников, которые выглядели довольно состоятельными.

Для любого, кто был обучен так же, как Эллиорн, след Артемиса был очень четким.

– Извини меня, госпожа, – спокойно сказала следопыт, в первый раз обращая на себя внимание женщины, – я ищу кое-кого, и я думаю, что ты можешь мне помочь.

Женщина выглядела очень пьяной.

– Вряд ли.

– Ты можешь сказать мне, как тебя зовут?

– Алиса, – ответила женщина.

– А мое имя – Эллиорн. Я ищу того, с кем ты, возможно, встречалась.

Трактирщица принесла воду для Эллиорн.

– Вы могли бы принести моей подруге чашку крепкого кофе, пожалуйста?

– Нет! – внезапно сказала Алиса, выходя из алкогольного транса. – Еще пива.

– Кофе, – настойчиво сказала Эллиорн трактирщице.

– И, пожалуйста, поспешите, – добавила она, кладя две золотые монеты в руку девицы. Та умчалась выполнять поручение.

Алиса смотрела на свою кружку, взбалтывая оставшийся в ней напиток. Она подняла кружку ко рту, но сильная рука схватила ее за запястье. Алиса боролась с железной хваткой некоторое время, но затем уступила, отдав кружку своей новой собеседнице.

– Я не хочу ни с кем разговаривать. Пожалуйста, уходи.

Эллиорн дотянулась до противоположной стороны стола и подняла подбородок Алисы так, чтобы та смотрела следопыту в лицо.

– Я ищу мужчину. Он несколькими дюймами ниже шести футов, носит эсаньолку, длинные волосы, и имеет при себе короткий меч и кинжал.

Алиса не сказала ничего, но Эллиорн смогла прочитать признание в глазах женщины гораздо быстрее. Она увидела это в ее глазах прежде, чем задала вопрос, даже прежде, чем села.

– Что произошло?

Трактирщица поставила чашку кофе перед Алисой. Женщина вдохнула аромат и сделала осторожный глоток. Кофеин, казалось, произвел незамедлительный эффект.

– Мы сделали ошибку, и поплатились за это.

– Что ты имеешь в виду?

Алиса оторвала взгляд от чашки.

– Он знал, что ты придешь.

– Алиса, скажи мне, что случилось. Я здесь не для того, чтобы судить тебя, я здесь, чтобы найти этого человека. Ты должна рассказать мне, что случилось.

Алиса сделала еще глоток горячего напитка, поставила кружку, и рассказала Эллиорн всю историю. Она рассказала, как они остановили выбор на нем, как он их провел, а затем, как он их убил.

– Ты говорила, он сказал тебе, что знал о том, что я приду. Что он тебе сказал?

– Он сказал, что убийства были моей ошибкой. Он предложил справедливую сделку, но мы попросили больше. Так делается дело. Никогда нельзя соглашаться на первое предложение. Это признак слабости.

– Думаешь, именно поэтому этот человек убил всех твоих подельников? Думаешь, он хотел показать вам, что он не слабый?

Алиса потрясла головой, делая еще глоток кофе. Она не поднимала глаз, когда говорила.

– Думаю ли я, что он хвастался? Он не нуждается в хвастовстве своими умениями. Он убил пятерых моих лучших людей так небрежно, как ты могла бы прогуляться по парку. Мы надавили на него слишком сильно. Мы нанесли первый удар, но он нанес последний.

– Это тот урок, который ты извлекла из всего этого? – спросила Эллиорн, ожидая, что Алиса поднимет глаза, а затем продолжила.

– Ты думаешь, именно это незнакомец хотел вам доказать? Самый важный удар не первый, а тот, который никогда не был сделан. Лучшим применением вашего оружия было бы вложить его в ножны, взять деньги и уйти. Он предложил вам мирное решение, но вы настояли на бое.

– Не читай мне нотации! – сказала Алиса, ее голос стал громче. – Все мои парни мертвы! Что мне теперь делать!? Ты хочешь сказать мне, что мой образ жизни довел меня до этого? Так? Если бы я была покорной женой или скромной трактирщицей, а не воровкой, этого бы не случилось. Тебе легко говорить. Ты – не я!

Эллиорн думала перед этим, что она не должна сейчас осуждать эту женщину, но именно это она сделала по неосторожности. В действительности, она думала, Артемис показал Алисе ошибочность ее пути. Он показал, что не следует вступать в сражение, если не хочешь потерпеть поражение. Эта женщина, очевидно, не терпела поражений и не имела никакого отношения к воровскому делу.

Эллиорн попробовала придумать, что еще она могла сказать женщине, но в этот момент та уже не была расположена слушать, а Эллиорн нечего было сказать. Следопыт изящно поднялась из-за стола, положила на него еще пять золотых монет и уехала.

Артемис был здесь около тридцати шести часов назад. Его определенно уже не было в городе. Эллиорн попробовала обдумать все, что она знала об этом человеке. Он пришел в Каренсточ, попробовал обжиться, но был вынужден бежать. Он пришел в Хальфвэй, занятый собственными делами, что закончилось убийством пятерых человек. Он, вероятно, не слишком стремился добраться до другого города.

Она знала, что у него были карты местности. Если он не хотел прийти в другой город, она знала, какое направление он, вероятно, выбрал. Эллиорн ехала на юго-восток от города в течение часа, а затем разбила лагерь. Она ненавидела спать в закрытых помещениях. 

* * * 

Энтрери услышал звук задолго до того, как натолкнулся на его источник. Это была большая река. Она имела более пятидесяти футов в ширину, и Энтрери готов был поспорить, что она была и очень глубокой. Река не была быстрой, она вообще двигалась еле заметно, но Энтрери не хотел рисковать переправляться. Он не был уверен, насколько хорошо плавала его лошадь, а если он потеряет лошадь, то пропадет.

Убийца еще не определил, была ли погоня, но если бы он потерял лошадь, то узнал бы это достаточно скоро. Спешившись, Энтрери развернул одну из карт Райчена и начал искать эту таинственную реку. Теперь, когда он знал, что она была здесь, она легко нашлась на карте, хотя раньше это напоминало дорогу или даже складку в толстой бумаге.

Прежде, чем Энтрери убрал карту, он осмотрел все окрестности. Прямо на юге от Хальфвэя был расположен еще один город – Фаррион. Дорога вела из Фарриона на юго-юго-восток и пересекала реку в другом городе – Мастине. Река текла на восток-северо-восток. Энтрери был в целом дне пути ниже по течению от того места, где дорога пересекалась с Мастином, и где, без сомнения, был мост.

Что Энтрери было особенно интересно, так это то, что прямо на север от Фарриона, в половине дня пути от Хальфвэя, на карте была обозначена большая область, покрытая лесом. Лес не был широк, возможно, две дюжины миль, но он скрывал остальную часть дороги к Фарриону.

Если бы кто-то преследовал Энтрери и знал эти места хорошо, то повернул бы дальше на юго-юго-восток от Хальфвэя, обогнул лес на востоке и направился прямо на юг. Эта дорога была намного более прямым маршрутом к Мастину, куда теперь вынужден был идти Энтрери.

Убийца подумал об этом. Он полагал, что оторвался, по крайней мере, на день от возможного преследования, а может и больше. Теперь он снова двигался на запад, вдоль реки, а это даст преследователю преимущество в двенадцать или восемнадцать часов. Энтрери не думал, что этого было бы достаточно, чтобы поймать его, но если он остановится в Мастине на какое-то время или столкнется с какими-либо неприятностями, его игра будет слишком близка к завершению.

Энтрери снова посмотрел на карту, размышляя, мог ли он следовать вдоль реки на восток-северо-восток. В двух днях пути от этого места в реку впадала другая река, протекающая к востоку от Каренсточа. В этом месте удобно располагался город, но Энтрери знал, что это торговый партнер Каренсточа, и это было бы слишком большим риском.

Вместо этого он снова осмотрел реку к западу от Мастина. Пейзаж вдоль реки менялся, и приблизительно через тридцать миль вверх по реке земля становилась намного более каменистой. Энтрери вспомнил, что он читал о том, что реку окаймляет массивный горный хребет. Еще на десять миль дальше должен был находиться водопад. Присмотревшись поближе, Энтрери заметил тусклый пунктир, пересекающий реку у водопада.

Перед городом могла быть переправа, и хотя запасы продовольствия Энтрери были истощены, он пока не хотел входить в другой город. Энтрери подошел к реке, наполнил котелок водой для своей лошади, а затем набрал питья для себя. После пятнадцатиминутного перерыва он оседлал лошадь и быстро поскакал дальше. 

* * * 

Эллиорн наблюдала за тем, как блеснувший металл пропал за горным хребтом в то время, как она была еще в двух милях от реки. Ее второй натурой было не держать металл на солнечном свете, путешествуя по открытой местности. Этот Артемис не был обучен настолько хорошо и, возможно, имел металл на своем ботинке или кинжал, привязанный к икре, или немного металла в стремени.

Следопыт была уверена, что еще оставалась незамеченной. Ее красновато-коричневый плащ и гнедая лошадь хорошо сливались с высокой травой. Кроме того, она должна была отставать на два дня пути от этого человека, и сомневалась, что он знал о том, что его преследовали. Она купила лошадь на южном краю хальфвэйского леса, у фермера, с которым была знакома, и ехала всю ночь, поспав в седле. Помимо этого, она скакала намного более прямой дорогой, ведущей к реке.

Эллиорн теперь имела два варианта на выбор. Она могла немного изменить направление и добраться до края горного хребта. В этом случае она оказалась бы, по крайней мере, в трех милях позади Энтрери. На равнине она могла бы преодолеть это расстояние очень легко, но за рекой (она знала о водопаде) был очень холмистый и скалистый ландшафт, и преодолеть это расстояние будет не так легко.

Помимо этого, как только они окажутся в холмах, Артемису станет намного легче заметить ее, поскольку она не сможет избежать линии горизонта на вершине каждого холма, который она будет преодолевать. Она также не сможет разжечь огонь, оставаясь незамеченной, а ее запасы продовольствия быстро закончатся.

Другим вариантом было бы продолжать двигаться в том же направлении и избегать вершин горного хребта, надеясь поймать преследуемого прежде, чем он достигнет водопада. И хотя она будет хорошо видна Артемису, он тоже будет легкой целью для ее длинного лука. Поездка вниз по открытому склону горного хребта не будет легкой, и если он доберется до водопада раньше, чем она сможет его поймать, ей потребуется много времени, чтобы продолжить преследование. Если это случится, мало того, что Артемис, вероятно, подготовится к ее приближению, но он также получит намного больше, чем три мили преимущества. Тогда Эллиорн окажется там же, где и прежде, отслеживая его в холмах, только в еще более невыгодном положении.

Единственным благоприятным итогом было бы настигнуть его прежде, чем он доберется до водопада. Помня об этом, Эллиорн пришпорила лошадь и устремилась вперед, к горному хребту. 

* * * 

У реки было два различных русла, одно наполнялось весной, а другое во все остальные времена года. Сейчас стояло начало лета, и Энтрери ехал по пятнадцатифутовому мелководью, образованному весенним наводнением. Эта река давно пересекла дорогу через холмы, и в то время как один берег был очень крутым горным хребтом, другой берег был более ровным и его край покрывала трава.

Горный хребет справа от Энтрери не был отвесным, но ни подъем по нему, ни спуск не был бы прост. На нем имелось несколько выступов, тянущихся по диагонали поперек склона горного хребта, которые заставили убийцу подумать, что, вероятно, можно переправить лошадь вниз на другую сторону, но наездник должен был быть намного более умелым в управлении с животными, чем Энтрери.

Солнце садилось на западе, и горный хребет бросал длинную тень через реку и другой ее берег. Энтрери все еще продолжал оглядываться назад во время своего путешествия, хотя теперь он делал это не так часто. Только когда он был менее чем в двух милях от водопада, он увидел двигающуюся тень, отброшенную на холмы за рекой.

Эллиорн знала, что она выделялась на фоне заката и старалась держаться на расстоянии от края горного хребта, чтобы ее тень ложилась на землю рядом с ней. Но поскольку солнце продолжало опускаться на западе, ее тень стала более длинной, и чтобы препятствовать ее продвижению к руслу реки, она должна была передвигаться, по крайней мере, в двадцати футах от горного хребта, что сводило на нет зону досягаемости ее лука.

Риск был приемлемым, и она видела, что Артемис уже дважды оглянулся назад, не видя ее тени. Когда он посмотрел в третий раз, Эллиорн заметила видимое изменение в манере, в которой он скакал на лошади. Следопыт была более чем в двухстах футов позади него и на пятьдесят футов выше, но она ясно видела его положение.

Каждую минуту, пока Эллиорн ждала, в каньоне становилось темнее, и Артемис пригибался ниже под своим темным плащом. Водопад стал виден Эллиорн раньше, чем его увидел Артемис, хотя он услышал его за несколько миль до этого. Звук хорошо распространялся в каньоне, поэтому, когда Артемис сорвался в галоп, это зазвучало для следопыта подобно грому.

Эллиорн немедленно отреагировала, тоже пуская свою лошадь в галоп. Она подняла длинный лук и встала в стременах. Теперь ее добыча будет у водопада в течение нескольких минут, и она не получит другого шанса. Она достала стрелу из колчана и согнула колени, держа верхнюю половину тела относительно неподвижно, в то время как ее лошадь пересекала неровную местность.

Энтрери больше не оглядывался назад, он не отрывал глаз от своей цели. Он был всего в половине мили от водопада, когда стрела вонзилась ему в бедро. Она болезненно прошла через его напряженные мускулы, едва не задев кость, и вошла в бок его лошади.

Эллиорн поморщилась, когда увидела, как лошадь встала на дыбы от боли и упала на бок, прижимая своего наездника к земле. Она надеялась попасть Артемису в кость, чтобы не ранить лошадь, но, учитывая условия, она была рада вообще попасть в него. Она остановила лошадь и спешилась.

Солнце уже почти село, и Эллиорн не видела спуска с горного хребта в темноте. Наконец, она нашла выступ, который тянулся через большую часть склона горного хребта и пересекал один из других путей вниз, по которым она могла бы благополучно спуститься к реке. Обследовав в течение некоторого времени выступ, она решила взять с собой свою лошадь. Это не была ее постоянная лошадь, но она доверяла фермеру, у которого купила ее, и была уверена, что они смогут спуститься вниз вместе. Кроме того, чтобы доставить своего заключенного в Мастин, она должна будет посадить его на лошадь, а со стрелой в бедре он не сможет совершить подъем, если она оставит лошадь на вершине горного хребта.

Ей потребовалось полчаса, чтобы спуститься вниз по горному хребту, ведя свою лошадь под уздцы, и когда она спустилась, на небе зажглись звезды и взошла яркая луна. Река сверкала ночными огнями, и обученные эльфами глаза Эллиорн видели хорошо. Она медленно приблизилась к своей добыче. Хмурый взгляд появился на ее лице, когда она увидела, что лошадь все еще не сдвинулась с того места, где упала и, казалось, не дышала.

У Эллиорн был тугой лук, но она знала, что не смогла бы убить такое животное с одного выстрела, даже если бы нога Артемиса не замедлила стрелу. Следующее, что она заметила, было то, что, когда она была на горном хребте, было похоже, что лошадь прижала ногу Артемиса к земле, а теперь она видела, что он просто лежит около мертвого животного.

Эллиорн стала чрезвычайно осторожной, когда оказалась в пределах двадцати футов от неподвижной пары. У следопыта за спиной был шестифутовый посох и лук, брошенный на плечо. Она не стала вооружаться, а подкралась ближе. Когда она была в десяти футах от Артемиса, она осторожно толкнула камень к мужчине.

Энтрери лежал спиной к приближающейся женщине-следопыту, но у него был острый слух, и он пришел в движение при звуке камня. Оба его оружия быстро разрезали воздух прежде, чем Энтрери увидел, что его противница быстро отошла на расстояние в двадцать пять футов. Она держала лук наготове, с наложенной на тетиву стрелой.

Эллиорн была сбита с толку. Мужчина двигался как кошка, не подавая никаких признаков того, что он ранен, и нисколько не припадая на ногу. Она видела отверстие, и пятно крови на его штанине, но он, казалось, полностью выздоровел. Оба клинка он держал перед собой, и Эллиорн заметила, что кинжал не блестел, как это должно быть при ярком лунном свете. Ее глаза нашли мертвую лошадь, и она увидела ужасную рану у той на груди, чуть выше сердца. Он убил лошадь специально, или это был несчастный случай? В любом случае, это не объясняло, как он оказался невредим.

Энтрери сделал несколько медленных шагов вперед, и Эллиорн сохраняя дистанцию, туго натянула тетиву лука.

– Сдавайся, убийца. Я не промахнулась бы с этого расстояния, даже если бы была слепой. Поэтому, если у тебя нет какого-нибудь заклинания, которое сделает тебя неуязвимым для стрел, я предлагаю тебе опустить оружие.

Энтрери улыбнулся своей небольшой тайне, снова радуясь способностям своего кинжала. Он не опустил оружие, а сделал еще несколько шагов к своему врагу, притворно хромая на свою окровавленную ногу. Эллиорн не купилась на это, и подняла свой лук выше, еще туже натягивая тетиву.

– Я предупреждаю тебя, Артемис. Я пристрелю тебя.

Энтрери вложил оба клинка в ножны и развел руки в стороны.

– Пожалуйста, друг следопыт, мое сердце ждет твою стрелу с нетерпением – если ты думаешь, что от этого будет какой-нибудь толк.

Энтрери сделал еще несколько шагов вперед.

Эллиорн удивлялась этому странному человеку, отступая назад. Она не ощущала никакого защитного заклинания на нем, но ее способность обнаружения магии была далеко не так совершенна, как у ее наставника, и она не была уверена.

– Мне не обязательно убивать тебя, незнакомец. Мы оба знаем, что еще одна стрела в ноге сделает тебя помедленнее.

Несмотря на то, что он был здоров, Энтрери должен был признать, что кровь на его ноге выдавала то, что он был ранен ее первым выстрелом. Однако он медленно продолжал идти вперед. Эллиорн сделала еще один шаг назад, ее нога встала на неустойчивый камень, что видел только Энтрери. Ее положение на мгновение стало неустойчивым, и Энтрери прыгнул вперед. Он сделал пять быстрых шагов вправо, а затем пять быстрых шагов влево, завершая свое быстрое наступление кувырком, который перенес его прямо к следопыту.

К чести Энтрери, Эллиорн не попала ему в ногу, как она надеялась, но к чести следопыта, ее стрела действительно оставила глубокую рану на боку убийцы. При обычных обстоятельствах эта рана сильно замедлила бы Энтрери, но совсем недавно украденая жизненая энергия лошади вылечила его новую рану в мгновение ока, восстановив часть его жизненной энергии.

Эллиорн даже не помышляла достать другую стрелу из колчана, а просто выставила лук перед собой, доставая из-за спины посох. Энтрери достал свое оружие, когда закончил кувырок, и нанес удар по выставленному луку, перерезая тетиву и выбивая оружие из руки следопыта. Прежде, чем он смог продолжить свою атаку, он уклонился от широкого замаха посоха, а затем отпрыгнул назад, когда длинное оружие качнулось вниз. Эллиорн тоже отпрыгнула назад, и двое бойцов стали изучать друг друга.

Эллиорн заметила, что правый бок Энтрери, в том месте, где его ранила стрела, медленно кровоточил. Это была рана, которая надломила бы почти любого мужчину. В некоторых случаях, без должного лечения, все могло закончиться смертью от кровопотери. Но этот мужчина едва замечал ее. Он держал короткий меч и искусно изготовленный кинжал. Одна его стойка говорила Эллиорн о его способностях бойца больше, чем любая история, рассказанная ей кем-либо еще.

Энтрери не делал стремительных атак, а вместо этого пытался понять стиль боя следопыта. Ее посох имел шесть футов в длину, почти столько же, сколько и она сама. Довольно высокая, женщина не была хрупкой, и Энтрери не стал бы недооценивать ее силу. Посох казался деревянным, но Энтрери готов был поспорить, что он был только окрашен, чтобы так выглядеть, и содержал адамантиновый сердечник. Составной посох был, вероятно, зачарован, и Энтрери не питал никаких иллюзий относительно того, чтобы попробовать сломать его. Также, вместо обычных тупых концов, каждый край был снабжен острым наконечником и был покрыт металлом.

– Я еще раз прошу тебя сдаться, – сказала Эллиорн, вертя посохом перед собой. – Я знаю, что ты боец, имеющий кое-какую известность, но предупреждаю тебя, я была обучена эльфами Северного Леса и никогда не испытывала серьезных проблем в боях. Я сражалась с троллями, гоблинами и великанами. Я не хочу тебя убивать.

Энтрери только ухмыльнулся. Эллиорн сделала шаг к нему, держа свой посох горизонтально перед собой.

– Опусти свое оружие, и я обещаю, что тебя будут судить справедливо.

– Я мог бы опустить свое оружие только для того, чтобы сделать этот бой честным, – грубо ответил Энтрери и бросился в атаку. В том положении, в котором она держала посох, не было слабого места для нападения, и убийца просто наступал как вихрь, чтобы видеть, была ли следопыт настолько умелой, как заявляла. Она была умелой.

Эллиорн начала вращать посох перед собой, создав непроницаемый диск. Клинки Энтрери были безвредно отбиты в сторону так, будто они были парированы зачарованными клинками, а не деревянным посохом.

Энтрери отскочил назад после своей атаки, получив много информации. Он нечасто дрался против людей, использовавших такое оружие, и почти все они были волшебниками или магами. У чародея либо заканчивались заклинания, либо он не успевал произнести одно из них прежде, чем нападал Энтрери. В любом случае, бой заканчивался быстро и плохо для того, кто использовал магию. Чаще всего они использовали посохи только потому, что те были намного легче, чем металлическое оружие и применялись в их волшебстве.

Эллиорн использовала свой посох не из-за какой-либо слабости. Если бы она решила не атаковать, бой длился бы очень долгое время. Помимо защитных преимуществ, у него были очевидные преимущества и в атаке. Отпустив посох во время вращения, и схватив его за край, можно было удвоить длину этого оружия за долю секунды. Кроме того, за каждой атакой всегда могла последовать вторая, когда посох делал полный оборот, что вынуждало Энтрери удерживать каждый блок дольше, чем ему хотелось бы и выбивая его из ритма.

Но были у него и минусы. Атаковать можно было только по дуге. Она не могла замахнуться по прямой, не нанеся удар себе в живот другим концом оружия. Так как оружие было намного длиннее, чем ее руки, и она держала его посередине, она могла атаковать, только вращая его вокруг себя. Это ограничивало ее способы нападения. Она не могла наносить прямых ударов. Она также не могла наносить удары прямо вниз без того, чтобы держать посох в стороне от своего тела, оставляя другой бок незащищенным. Энтрери потребовался короткий миг, чтобы подготовиться, понимая, что он должен будет немного изменить свой стиль боя. Если он будет наносить удары сверху и снизу, от чего мог бы потерпеть поражение почти любой вооруженный только одним оружием противник, все, что должна будет сделать Эллиорн – повернуть свое оружие вертикально, чтобы блокировать оба его клинка. Также каждый блок мог превратиться в атаку резким движением ее запястья.

Энтрери наступал медленно, надеяся, что Эллиорн нападет первой.

– Я тебя предупреждала, – сказала она, внезапно начиная вертеть посох безумно быстро перед собой. Он резко полетел с размаха прямо в направлении ключицы Энтрери.

Энтрери был ошеломлен скоростью и внезапностью нападения, но вовремя оправился, чтобы поднять свой меч и блокировать удар. Затем, двигаясь так быстро, как мог, он, удерживая оба оружия в защитной позиции, обошел своего противника. Его кинжал понесся к незащищенному боку Эллиорн, что должно было тут же закончить бой.

Следопыт использовала свое длинное оружие как рычаг, чтобы оттолкнуть блокирующее лезвие Энтрери вниз, скрещивая его руки и вынуждая его отказаться от атаки кинжалом, потому что волшебное оружие больше не могло достать бок женщины.

Энтрери отпустил захват, чтобы освободить свое оружие и откатился в сторону, когда противоположный конец посоха беспрепятственно полетел в него. Не поднимаясь, Энтрери ударил мечом по ногам Эллиорн. Следопыт легко махнула своим оружием вниз, парируя атаку, а затем повернула захват, чтобы обрушить оружие на голову лежащего Энтрери.

Меч убийцы поднялся, чтобы встретить посох только на дюйм выше его головы, сила удара почти втолкнула его собственное оружие в кожу на его голове. Как и предполагал Энтрери, нападение сверху вынудило Эллиорн переместить свой посох в бок, открывая другую сторону ее тела. Удерживая мечом посох, он кинжалом ткнул ее в колено.

Эллиорн ни за что не смогла бы подставить свое оружие, чтобы парировать удар, но она знала об этом прежде, чем напала, и знала, как закончить этот бой. Используя блокирующий меч Энтрери как точку опоры, она подпрыгнула высоко в воздух, кувыркнувшись над припавшим к земле убийцей прямо перед его смертоносным кинжалом. Ее посох остался параллельным ее телу, когда она кувыркалась, и когда она приземлилась позади противника, держа свое оружие вертикально перед собой, она нанесла удар назад между ногами.

Энтрери предвидел, что она не сможет ударить его своим оружием, пока ее тело было в полете, но когда ее ступни приземлились позади него, немного расставленные, он понял свою ошибку. Он быстро встал, но следопыт была на несколько дюймов выше, а ее ноги и того более. Если бы она использовала полное преимущество своего роста, Энтрери поймал бы острый конец посоха своей поясницей. Выжав из своих ног все, на что они только были способны, Энтрери подпрыгнул в воздух, чувствуя, как наконечник посоха вырывает кусок его брюк.

Хотя она и не думала, что убийца способен так быстро отреагировать, она все же не была к этому неготова. Эллиорн повернула свое тело на одной ноге, махнув посохом под поднятой ногой. Оружие ударило по внутренней стороне колена Энтрери и развернуло и его. И хотя оба бойца кувыркались в воздухе, Эллиорн контролировала свое вращение, в то время как Энтрери неуклюже приземлился на бок.

Дыхание убийцы сбилось, когда он ударился о землю, но он не был настолько дезориентирован, чтобы не знать, что он уязвим. Он быстро откатился подальше от следопыта в тот момент, когда посох ударил по земле там, где он только что был. Он попробовал подняться, но низкий взмах длинного оружия заставил его упасть и откатиться. Он знал, что был слишком далеко от следопыта для обычной атаки и предугадал действия Эллиорн. Женщина позволила своему оружию сколизить в ее руке, когда замахнулась вниз на откатывающегося убийцу, и схватилась за край оружия прежде, чем оно полностью выскользнуло из ее захвата. Наконечник шестифутового оружия был нацелен прямо на грудь Энтрери, но умелый боец знал, что это произойдет даже раньше, чем Эллиорн это сделала. Он откатился влево, позволяя стороне посоха ударить по его поднятой правой руке. Посох скользнул по его руке и упал параллельно спине Энтрери, его наконечник ударился о землю.

Прежде, чем Эллиорн смогла подтянуть оружие, Энтрери закатился назад на его край и сел, его вес вырвал другой конец оружия из рук Эллиорн. Энтрери прыгнул из сидячего положения в стремительном движении, размахивая обоими клинками.

Ошибка Эллиорн была очевидна, ошибка Энтрери не настолько. Убийца думал, что следопыт безоружна. У Эллиорн было мало времени, чтобы достать метательный кинжал из своего жилета, но мчащийся боец не казался трудной целью. Энтрери только увидел вспышку стали в лунном свете, и почти споткнулся, перемещая свою атаку в сторону. Кинжал безвредно пролетел по воздуху, но другая рука Эллиорн, одетая в кожаную перчатку, нанесла жесткий удар по лицу Энтрери. Но убийца не был застигнут врасплох, и сумел махнуть мечем в сторону бока следопыта, когда промахнулся мимо нее.

Рана не была слишком глубокой, и ни один из бойцов не был травмирован сильно, но Эллиорн теперь действительно была безоружна. Ее посох лежал на земле перед нею, но она не осмеливалась тратить время на то, чтобы подобрать его, когда сзади находился убийца. Вместо этого, она бросилась вниз, на землю, как будто для того, чтобы подобрать его, а затем быстро откатилась в сторону.

Энтрери был там через секунду, и его меч погрузился глубоко в мягкое весеннее русло реки, туда где только что была Эллиорн. Прежде, чем он смог вынуть клинок из земли, Эллиорн повернулась на спину и ударила ногой по голове Энтрери. Энтрери откатился от удара, оставив свой меч в земле, но сумев задеть своим кинжалом икру Эллиорн.

Окованные сталью кожаные ботинки следопыта не были такими мягкими, как казались, и Энтрери пришлось вытряхивать туман из своей головы, поднимаясь с земли. Когда он это сделал, он увидел, что Эллиорн вытянула его меч из мягкой земли. Энтрери медленно поднялся, потому что Эллиорн не сделала никаких незамедлительных попыток атаковать опасного мужчину.

Оба тяжело дышали, но Энтрери видел, что его последний удар по ноге Эллиорн нанес более серьезный ущерб, чем ее пинок – ему. Энтрери начал атаку прежде, чем Эллиорн смогла в достаточной мере понять это. Он высоко взмахнул кинжалом в левой руке, справа налево, повернулся, чтобы вернуться вниз по диагонали поперек своего тела, потом справо налево внизу, и, наконец, завершая песочные часы, резанул вверх по диагонали.

Эллиорн дважды попала по кинжалу во время этой атаки, не понимая, что она была предназначена не для того, чтобы ударить ее, а для того, чтобы поднять ее клинок вверх, чтобы Энтрери смог ударить кулаком правой руки под ним. Кулак резко ударил следопыту в живот, сбив ее и без того прерывистое дыхание. Падая назад, она резко махнула украденным ею оружим вниз поперек своего тела, отражая атаку. Энтрери был застигнут врасплох силой женщины, несмотря на его начальное решение не делать этого, и так как меч был зажат рукояткой кинжала убийцы, меньшее оружие оказалось вырвано из руки Энтрери.

Несмотря на то, что Энтрери больше не держал оружия, Эллиорн потеряла равновесие, а ее меч отлетел в сторону. Убийца усилил натиск, сделав еще два удара, один в голову женщины, другой в бок. Она смогла избежать того, что был нацелен ей в голову, но получила другой в плечо. Эллиорн откатилась от удара, стараясь не напороться на свой меч.

Энтрери прыгнул, чтобы оказаться на ней, намереваясь обрушить на ее распростертое тело шквал ударов, но в последнюю секунду заметил, что она откатилась точно туда, куда упал его украшенный драгоценными камнями кинжал. Он приземлился над ней, но отскочил прочь так быстро, что волшебное оружие прошло через пустое пространство. У него не было времени осмотреть место приземления, и его правая нога приземлилась на забытый посох. Оружие покатилось под ним, и он упал. Эллиорн чувствовала, что ее силы тают, и понимала, что должна усилить натиск прежде, чем Энтрери сможет собраться. Она быстро присела и не увернулась вовремя, чтобы избежать посоха, который прилетел с размаха ей в голову. Звук оружия, попавшего в лоб, был похож на треск падающего дерева. Эллиорн упала навзничь и увидела звезды прежде, чем провалиться в темноту. 

* * * 

Эллиорн очнулась от звука и запаха горящего дерева. Ее глаза медленно открылись, голова гудела, будто по ней в панике проскакало стадо лошадей. Внезапно она вспомнила, что случилось, и пришла в чувство.

Она сидела прямо, вытянув ноги перед собой и прислонившись спиной к шесту. Быстрое обследование шеста подтвердило ее подозрение, что это был ее посох, воткнутый в мягкую землю. Ее руки были связаны позади шеста, но помимо этого она не была как-либо ограничена.

Эллиорн провела некоторое время за обследованием своих уз. Она решила, что смогла бы развязать их меньше, чем за две минуты, но когда заметила Энтрери, прогуливающегося с другой стороны костра, поняла, что он это увидит. Развязывание без обнаружения заняло бы значительно больше времени. Артемис знал, как завязать узел.

Она проводила время, наблюдая за мужчиной, не предупреждая его, что она очнулась. Он был раздет по пояс, и она очень заинтересовалась его мускулами. Он был невысок, на несколько дюймов ниже ее и весил не больше, но его мускулы были натренированы до такого совершенства, что она сомневалась, что где-нибудь на его теле был хотя бы дюйм жира.

Она также заметила, что он изучил запасы, которые были в ее седельных сумках, и перевязал рану, оставленную ее стрелой на его боку. Очевидно, он все же не был неуязвим. У него также появился синяк на щеке, там, куда она его пнула и ударила кулаком. Каждый, с кем она разговаривала, говорил, что этот человек никогда не получал и царапины в бою. Несмотря на то, что она была побеждена и привязана к своему собственному оружию, она немного гордилась тем фактом, что оставила ему отметины.

Энтрери бросил на нее быстрый взгляд, пока застегивал ее снаряжение. Эллиорн пыталась оставаться неподвижной, но он заметил, что она очнулась, и направился к костру. Он сел напротив источника света, и следопыт впервые заметила, что над ним жарилась маленькая тушка кролика. Она оглянулась назад на свою лошадь и заметила, что мужчина снова натянул ее лук.

Энтрери молчал. Он только пристально смотрел на Эллиорн через огонь.

– Почему я не мертва? – спросила она. Энтрери пожал плечами.

– Не можешь убить женщину?

– Я убил больше женщин, чем ты – гоблинов, – он замолчал.

– Ты хвастаешься?

– Вот ещё, – сердито сказал Энтрери, отошел от костра и взял маленькую миску с водой. Он вернулся и начал опрыскивать водой кролика.

– Ты не похож на гордого человека, – настаивала следопыт. – Хвастовство тебе не идет.

– Разве не ты сказала, что никогда не проигрывала в сражении? – возразил он.– Да, и, между прочим, я извиняюсь за нарушение этой последованности.

– Кто-нибудь когда-либо побеждал тебя?

Энтрери оторвал взгляд от своего занятия.

– Да, по правде сказать, был один.

– Только один? – Эллиорн усмехнулась его мнимому признанию. – И где он?

– Он мертв.

Эллиорн не могла понять, шутит ли Энтрери. Если он и шутил, то делал это не часто и получалось у него не очень хорошо.

– А почему я не мертва?

– Ты хочешь, чтобы я тебя убил? – Эллиорн не ответила.

– Я так не думаю, поэтому прекрати расспросы. Мне нужно немного информации от тебя.

При этих словах Эллиорн насторожилась.

– Почему ты меня преследовала?

Эллиорн не видела никаких причин лгать этому человеку.

– Начальник Кайрон пришел ко мне вскоре после того, как ты покинул Каренсточ и рассказал мне о том, что ты сделал. Я быстро исследовала твою работу, а затем последовала за тобой.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос, и ты должна считать меня глупцом, если думаешь, что я не догадался об этом уже давно.

Неожиданно для себя, Эллиорн начинал нравиться этот человек. Это было еще не все.

– Я хотела выяснить, что за человек мог вселить такой ужас в людей, которых я считала сильными. Я должна была узнать, что за человек участвовал в смертельных боях со столькими хорошими бойцами и все же вышел из них без единой царапины.

– Прошу тебя, – сказал Энтрери, перебивая ее, – ты оскорбляешь нас обоих, называя кого-либо в этом городе хорошим бойцом.

Эллиорн улыбнулась этому замечанию.

– Я должна была узнать, действительно ли ты дьявол, как заявляли многие люди.

– И что ты решила?

– Я не уверена, – ответила она.

– Я не дьявол, – спокойно ответил Энтрери. – Я вырос в полной опасностей стране и реагировал на угрозы и опасности соответственно. Я попросил людей оставить меня в покое. Они не послушались и умерли.

– В этой стране много людей, которые желают быть оставленными в покое, – сказала Эллиорн. – Очень немногих из них меня просили разыскивать. Здесь все гораздо серьезнее.

– Я не оставлю тебя в живых, так что можешь расспрашивать меня, – грубо сказал Энтрери. – Если я оставлю тебя в живых, ты продолжишь преследовать меня?

– Ты продолжишь убивать людей? – спросила она в ответ.

Энтрери рванулся через костер, легко преодолев огонь и жарящееся мясо. Его кинжал был у горла Эллиорн раньше, чем она смогла хотя бы открыть рот.

– В следующий раз, когда ты ответишь вопросом на вопрос, я отрежу тебе ухо.

Эллиорн пыталась не выдать испуг, но сделать это было очень трудно. Она начинала понимать, о чем ей рассказывали люди Каренсточа. Она кивнула.

– Ты продолжишь преследовать меня? – снова спросил он, его кинжал все еще был прижат к ее горлу.

– Возможно, – сказала она.

Энтрери медленно встал.

– Твоя честность замечательна, хотя она не добавит ни секунды к твоей жизни.

Он направился обратно вокруг огня.

– Ты опасен...

Энтрери резко развернулся, и вопрос застрял в горле Эллиорн. Она поверила каждой своей клеточкой, когда посмотрела в его черные глаза, что она только что умерла. Острый взгляд убийцы не оставлял ее, когда он заговорил.

– Извини, ты хотела меня о чем-то спросить?

Эллиорн ненавидела это чувство беспомощности, но она не могла найти в себе сил, бороться с ним. Она слабо покачала головой.

– Я так и подумал.

Энтрери неспеша направился к своему месту за костром, оставив обученную эльфами следопыта вязнуть в ее страхе. Он сел на место и продолжил опрыскивать водой жарящегося кролика.

– Ты говорила о битвах с гоблинами, троллями и великанами. Во всех книгах, которые я читал, и от всех людей, с которыми я разговаривал, я слышал, что они мифические.

Это не было вопросом, но Эллиорн поняла, чего от нее хотят, и ответила, как и требовалось.

– Это моя работа как следопыта, заботиться о том, чтобы такими они и оставались. В северных землях очень мало видов злобных животных. Я знаю, где эти виды обитают, и забочусь о том, чтобы они не трогали людей Каренсточа и других северных городов. Если они это делают, я сражаюсь с ними, пока они не прекратят. Но я не охочусь на них без причины.

Энтрери сомневался, было ли это последнее утверждение предназначено именно ему, но он не стал над этим задумываться.

– А эльфы?

– Они остаются в лесу, и хотя иногда дерутся с гоблинами, они никогда не подходят к городам людей. С тех пор как десять лет назад закончилось мое обучение, я видела их всего три раза.

Энтрери знал, что она сгорала от любопытства, но разумно держала свой рот закрытым.

– Куда в этой стране мог бы пойти кто-то,  кто хочет быть оставленным в покое?

– Трудно сказать, – осмелилась ответить Эллиорн. Энтрери не понравился этот ответ, но, посмотрев на нее через огонь, он понял, что следопыт нуждалась в дополнительной информации, чтобы ответить на этот вопрос. Он кивнул.

– Чем ты хочешь заняться? – спросила она после получения разрешения.

– Предположим, что я хочу заняться сельским хозяйством. Это похоже на хорошую честную профессию.

Эллиорн закатила глаза.

– Ты выбрал хорошее занятие, – ответила она. – Юго-восточная часть континента полна сельхозугодий. Сеть рек сильно упрощает торговлю и делает землю очень плодородной. Однако если ты пойдешь на юг, в Мастин и дальше, ты столкнешься с землей, более похожей на ту, что ты видел в Каренсточе. В горных пещерах скрывается несколько гоблинов и им подобных, а люди все еще пытаются устроить действующее и благоприятное общество. Дополнительному мечу всегда рады.

Она не смогла не добавить замечание в конце своего ответа.

– Я уверена, что те бедствующие общины охраняются такими же людьми, как те, которым хотелось бы начать преследовать тебя.

Энтрери долго молчал, прежде чем задал следующий вопрос.

– Есть ли какой-либо город, который принял бы меня тем, кто я есть?

Кто ты? Эллиорн мудро не задала вопрос вслух, но ее глаза спросили громко и достаточно ясно. Она сделала паузу, чтобы позволить невысказанному вопросу дойти до убийцы, прежде чем ответила.

– Нет. Нет, если ты не хочешь присоединиться к гоблинам. Я не знаю, что ты делал раньше, но ни у кого здесь не возникает потребности убивать друг друга. Мы улаживаем наши разногласия мирно, по возможности. Если доходит до боя, он бывает честным. Нападения делаются не из тени, а в открытую. Мы, следопыты и паладины, совершаем убийства, если это необходимо. Поэтому, если ты не хочешь стать…

– Очень забавно, – перебил ее Энтрери. – Дзирта от этого хватил бы удар.

– Кого? – спросила она прежде, чем поняла это. Энтрери не заметил этого.

– Если ты проживешь достаточно долго и  будешь путешествовать достаточно далеко, ты услышишь о нем. Он уважает таких как ты.

– Не могу дождаться, когда встречусь с ним.

– Ты не встретишься, – сказал Энтрери, вставая от огня и направляясь к ее лошади. Эллиорн тут же заметила связь. Только один человек когда-либо побеждал его, и теперь он был мертв. Она наблюдала, как он возвратился с ножом и тарелкой. Он отрезал половину кролика и сел, чтобы поесть.

Эллиорн молча наблюдала за ним. Она очень хотела есть, но не собиралась просить его о чем-либо. Вместо этого, она принялась медленно возиться со своими узами, осторожно, чтобы не шевелиться слишком сильно.

– Прекрати это, – сказал Энтрери, через несколько мгновений после того, как она начала. Она посмотрела на него и увидела, что он все еще ел, и не было ни малейшего признака, что он поднимал взгляд.

– Я скоро уйду, а потом ты сможешь освободиться, как захочешь. Если я связал тебя слишком туго, только скажи мне.

После этого он поднял взгляд, ожидая ее жалоб. Она держала свой рот закрытым.

Энтрери закончил трапезу в тишине. Он встал и убрал посуду, отнес и снова укрепил сумку на крупе лошади. Он проверил повязку на своем боку и снова надел рубашку. После того, как его куртка и плащ тоже были надеты, он надел черную шляпу и был готов уехать. Вместо этого, он направился к Эллиорн. Он опустил ее лук рядом с нею, но забыл вернуть стрелы. Они были в костре. Следопыт сидела со скрещеными ногами, пытаясь выглядеть невозмутимо, насколько это было возможно. Она понятия не имела, что этот человек собирался с ней сделать. Если бы он сейчас ушел, она могла бы быть в Мастине к утру, раздобыть другую лошадь, и, вероятно, нагнать его в течение двух дней.

– Раздвинь ноги, – приказал Энтрери.

– Что?!

– Ты слышала, что я сказал, – Энтрери медленно присел перед нею. – Вытяни ноги.

Эллиорн медленно подчинилася, очень смущенно. Энтрери руками раздвинул ее колени и сел на корточки между ними. Он достал свой кинжал и начал разрезать ее брюки на талии.

– Ты больная собака! Не могу поверить, что ты будешь… – Эллиорн попыталась встать, отстраняясь от убийцы.

– Сядь и замолчи! – приказал Энтрери, хватая ее за плечо и усаживая обратно. – Ты думаешь, что я собираюсь тебя изнасиловать? Так? После всего, ты думаешь, что я просто насильник? Это сказала тебе женщина из Хальфвэя?

От тона Энтрери Эллиорн заметно отшатнулась. Она видела, что он был на волоске от того, чтобы тут же убить ее. Внезапно она захотела, чтобы он только изнасиловал ее, поскольку она очень боялась намного худшего. Она не думала, что могло быть хуже, но, посмотрев в глаза Энтрери, увидела ужасы, которых даже никогда не представляла.

Энтрери подавил волну своего гнева и возвратился к своему занятию. Вскоре он обнажил ее левое бедро, стараясь при этом сохранять ее целомудрие. Не предупреждая, он вонзил свой кинжал в обнаженную плоть.

Эллиорн вытянулась от жгучей боли, но она была слишком потрясена и напугана, чтобы закричать. Это изменилось, когда Энтрери повернул лезвие. Ее крик был высок и громок, но скоро смолк, когда кинжал сделал свою темную работу. Она чувствовала, что ее жизненая сила покидала ее через ногу. Она также чувствовала, что Энтрери стал сильнее.

В тот момент она почувствовала, что поняла этого человека. Она знала, кем он был, и еще сильнее испугалась. Это был ребенок, который разорял муравейник для забавы. Он переворачивал черепах на спины только для того, чтобы наблюдать за их усилиями и смеяться над ними. Эллиорн не была муравейником или черепахой, она была намного большим. Она была живым, дышащим человеком, и этот мужчина погружался в ее боль. Он наслаждался ее сущностью, насилуя ее на уровне, к которому он никогда не смог бы даже приблизиться физически. В этот момент она поняла, что, если останется в живых, она будет преследовать этого человека до края земли. Она будет охотиться на него, и она убьет его. Его способности больше не пугали ее. Он был невероятным бойцом, но она тоже. Если бы она хотела его убить, когда стреляла в него, его тело уже совсем остыло бы к этому моменту. Эллиорн улыбнулась при этой мысли, не замечая боли в ноге.

Энтрери вынул кинжал не позже, чем через секунду, хотя в сознании Эллиорн, это продолжалось несколько минут. Он не собирался красть ее энергию, разве что совсем немного. Он вынул кинжал, и из раны полилась кровь.

– Я умру от кровотечения, – сказала она, ее голос был холоден и не выдавал какую-либо боль или беспокойство.

– Нет, не умрешь, – сказал Энтрери, не замечая изменений в ее поведении. Он развернулся и принес палку, которая частично лежала в огне. Эллиорн знала, что произойдет, но вместо того, чтобы отстраниться, когда Энтрери прикоснулся горящим концом к ее ране, она приняла боль и использовала ее, чтобы усилить свою ненависть.

Рана закрылась только после нескольких секунд сильного жара. Энтрери немного заволновался, что следопыт не кричит от боли, но пожал плечами. Это было ее проблемой.

– Начнется заражение, – сказала она.

– Возможно, – согласился Энтрери. Рана все еще немного кровоточила, и он занимался изготовлением повязки из остатков ее брюк. Он перевязал рану своей, мало сопротивляющейся, пациентке, завязав штанину так сильно, как только мог.

– Я не смогу ездить верхом в течение многих недель.

– Я тоже на это рассчитываю, – сказал он. – Но ты не умрешь, не так ли?

Эллиорн уставилась на убийцу, ненавидя его еще сильнее. Он полагал, что пока не убивал ее, все было хорошо. Как будто только убийство было наказанием за грехи.

– Не так ли? – повторил Энтрери, его кинжал повис в воздухе над ней.

– Нет, – с уверенностью сказала Эллиорн, – я не умру.

Она сказала это больше с вызовом Энтрери, чем соглашаясь с ним. Энтрери встал и посмотрел вниз, на нее. Он действительно должен убить ее. Он начинал замечать изменение, которое с ней происходило, и ему это не нравилось. Если он не ошибался, они встретятся снова. Все же, если он убьет ее, он никогда не избавится от преследования. Каждый следопыт этих мест станет его разыскивать. Он решил, что один враг, о котором он знает, лучше, чем дюжина неизвестных. Кроме того, он нуждался в ком-то, кто заменил бы Дзирта. Энтрери посмеялся над этим и повернулся, чтобы уехать.

Смех повис в воздухе как запах гнили, и Эллиорн вдыхала каждую его частицу. Она наблюдала, как он оседлал ее лошадь и поскакал прочь, в темноту. Она долго и напряженно прислушивалась к звукам ударов копыт по воде. У основания водопада была узкая отмель, и Эллиорн напрягалась, чтобы услышать, пересечет ли он ее. Ее голова звенела от такой большой ненависти и боли, что она не услышала бы и звука орудия, если бы оно выстрелило прямо за ее спиной.

Она осторожно встала, изогнувшись в талии, и подняла руки вверх, выше спины и над верхом посоха. Две минуты спустя она развязалась и ела мясо кролика, которое Энтрери оставил для нее. Убийца выиграл это соревнование, но она поклялась себе, что оно не будет последним.

Глава 4. Гаррилпорт

Гаррилпорт был небольшим городком. По количеству жителей он был, возможно, вдвое меньше, чем Каренсточ, но по размеру – вдвое больше. Он не разрастался вверх, в отличие от северной столицы. Деревья не препятствовали его расширению, и градостроители полностью использовали это преимущество. На западе располагались горы, но только предгорья смогли замедлить расширение города. Настоящие горы находились в половине дня пути.

Гаррилпорт назывался так, потому что располагался у истоков самой большой реки на всем континенте. Река Гаррил была названа в честь человека, который ее открыл, и являлась источником жизни южной половины континента. Река протекала через предгорья и была не намного больше ручья в течение большей части года. Большую часть своего размера и стремительность течения она приобретала, когда в нее впадало множество различных притоков. Все это изменилось, когда появилась цивилизация.

Блестящий ученый разработал ряд шлюзов, чтобы взять реку из предгорий под контроль. Шлюзы понижали уровень реки более чем на сто футов. Они сделали две вещи, которые преобразили прежде маленький город Гаррил в шумный город Гаррилпорт. Что было быстрой стремниной, текущей из холмов весной и на протяжении половины лета, превратилось в спокойную и очень полноводную реку. Также, сдерживая весенние наводнения и медленно выпуская воду в остальное время года, было создано огромное искусственное озеро, удобно расположившееся в долине.

Производство выросло на озере буквально за ночь. Кому-то пришла в голову блестящая идея заполнить озеро рыбой, и она расплодилась. Раньше на северном краю города был лесозаготовительный завод, но теперь, когда судостроители настроили лавок вокруг озера, за одну неделю появилось еще два завода. Теперь фермеры, разведчики, охотники и другие торговцы больше не должны были путешествовать на юг, чтобы доставлять свои товары в остальные части континента, а могли воспользоваться портом, созданным человеком.

Шлюзы работали два раза в неделю, спуская суда в реку за невысокую плату. По большей части корабли были новыми, и отправлялись вниз по реке в другой город за покупками. Некоторые были уже нагружены товарами, а некоторые и продавали, и покупали. Благодаря этим условиям и прибыли, принесенной шлюзами, остальная часть города разрослась самостоятельно.

Кузнецы, кожевники, плотники, мясники и другие стали необходимы, чтобы превратить сырье, завезенное торговцами, в готовые изделия, которые отправлялись вниз по реке. Таверны и игорные дома старались отхватить немного денег, предлагая посетителям и другим жителям шанс потратить свои деньги в удовольствие. Потребовались также приличные рестораны и гостиницы.

Правительство Гаррилпорта тоже поменялось. Гаррил, основатель города, умер от старости несколько десятилетий назад, и с тех пор сменилось много градоначальников. Один подаюший надежды градоначальник основал совет. Вместе они разработали налоговую и тарифную систему. В результате, люди чуть не разорвали город на части, но когда совет начал нанимать городских стражников, чтобы снизить преступность, люди поняли разумность налогов. Совет также предложил ссуды с низкими процентами дельцам, которые хотели открыть лавку и предложить городу новый товар.

Совет организовывал городские ярмарки и празднования несколько раз в год. Они проводили соревнования и награждали выдающихся горожан. В конце концов, жители стали охотно платить налоги, поскольку они вряд ли нуждались во всех деньгах, которые зарабатывали.

Через несколько дюжин лет после начального бума, город медленно разделился на две различные части. Северо-западная половина города была малообжитой и грязной. Здесь находились лесозаготовительные заводи, верфи, очистительные заводы, скотобойни и рыбные хозяйства. Южная часть города была более обжитой. Здесь продавали товары, изготовленные в северной половине, но не хотели больше ничего делать сами.

Таверны и гостиницы в северной половине были лишены удобств и всегда шумны. Смерть не была здесь чем-то необычным, хотя это и не происходило слишком часто. Работа в предгорьях и лежащих ниже лесах была трудной и грязной, и по мужчинам, которые там работали, это было видно. Здания стражи были быстро перенесены к центру города в попытке удержать северную половину города в северной части. Немногие люди работали в одной части города, а жили в другой, и их не всегда пропускали по возвращении домой. Через некоторое время, люди начали принимать тот факт, что северяне, как их называли, не собирались менять свои привычки. Они также поняли, что без них город разорится. Мало того, что они строили корабли, которые были основой сообщества, они также платили намного больше налогов, чем остальная часть города, поскольку они намного чаще посещали облагаемые высокими налогами игорные дома и бордели, которые густо наполняли северную половину. В конце концов, именно северяне препятствовали превращению города в столицу. Вместо того чтобы открывать лавки в городе, можно было делать две поездки в неделю и снаряжать корабли на юг.

Энтрери подумал, что это место так же хорошо, как и любое другое. Он пересек водопад, после  того как оставил следопыта, но вместо того, чтобы продолжить путь на юго-восток, он отправился вдоль реки обратно на запад и вскоре остановился в Мастине. Там он подготовился к поездке в горы, заменил лошадь и отправился в путь.

Ему попалось несколько городков, подходящих под описание Эллиорн, изо всех сил пытающихся выжить в суровых условиях. Они пока не встречали гоблинов, зато нашли драгоценные минералы. Там добывали золото, медь и серебро, а так же и железную руду. Энтрери видел мало пользы от этого металла в горных поселениях. Когда он об этом спрашивал, то всегда получал один и тот же ответ: "Мы добываем это для Гаррилпорта".

Энтрери добрался до города спустя десять дней после того, как оставил Эллиорн за рекой. Несколько раз он почти повернул, чтобы найти и убить ее, но каждый раз останавливал себя. Он должен был остановиться на некоторое время. Теперь, когда он вошел в новый город, вероятно, наиболее многообразный из всех, что ему встречались, он понял, что не имел торговых навыков. Все, что он знал, было как-либо связано с его темным ремеслом. Он мог бы работать специалистом по замкам и спроектировать невзламываемый замок. Он мог бы работать в цирке и поражать людей жонглированием и хождением по канату. Он мог бы попробовать стать мастером оружия для городской стражи. Он подумал, что есть много вещей, которые он мог бы делать, но только один из его навыков позволял ему работать независимо – убийство.

Этот город, или, по крайней мере, одна его половина, была самой бедной из всех, что он видел, а поступки в его северной половине не основывались ни на чем рациональном. В Калимпорте было опасно, потому что дома гильдий боролись за власть. Они предъявляли права на части города. Чем больше они контролировали, тем больше налогов могли собрать. Чем больше у них было денег, тем больше убийц они могли нанять. Чем больше у них было убийц, тем на большее число районов они могли претендовать и отстоять свои права.

Северная половина Гаррилпорта была совсем другой. Здесь никто не вступал в бои и не убивал друг друга из-за власти или денег. Они убивали друг друга, потому что были пьяны. Они убивали друг друга, потому что у них было ума не больше, чем у рыбы и скота, которых они убивали и свежевали. Они убивали друг друга, потому что один из них косо посмотрел на другого. Энтрери не хотел в этом участвовать. Кроме того, в то время как северяне зарабатывали для города все его деньги, сами они были очень бедны, и ни один из них не был в состоянии нанять убийцу.

Служба проъектирования города располагалась в южной половине в очень чистом городском квартале. В этом городе не было бездомных или нищих. Если кто-то пытался поселиться на окраине города не зарегистрировавшись, его изгоняли или заставляли заплатить штраф. Все облагались налогом. Чтобы следить за этим должным образом, каждый должен был регистрироваться.

Совет гордился городом, который он создал и не терпел никаких паразитов в системе. Никого не заставляли работать, хотя это поощрялось, и те, кто поддерживал облагаемое налогом дело, не платил персональный налог. Раз в неделю, нищих и мошенников собирали вместе и либо выпроваживали из города, либо, что бывало чаще, отправляли в северную половину. Там они либо присоединялись к пьяным хулиганам, не став законопослушными членами города, либо становились таковыми, занимая рабочее место, освобожденное кем-либо, встретившим свой печальный конец. В северную половину пускали всех, но, чтобы вернуться в южную половину, нужно было зарегистрироваться у городской стражи и иметь серьезную причину.

Энтрери вошел в здание службы проъектирования города и осмотрелся, размышляя, не было ли все это просто большой ошибкой. Большую часть помещения занимала комната ожидания с удобными диванами и служанками. Энтрери взял номерок и напиток, а затем сел, чтобы дождаться своей очереди. Здесь висела очень хорошо начерченая и раскрашеная карта города, целиком занимавшая одну из стен комнаты ожидания.

Энтрери также обратил внимание на остальных людей в комнате. Здесь была молодая пара, которая переговаривалась больше смешками и хихиканьем, чем нормальными словами. Убийца предположил, что они были молодожёнами и искали новый дом подальше от своих родителей. Здесь был мужчина, одетый намного лучше, чем Энтрери, но, похоже, не имевший и половины тех денег, о которых, по его желанию, должны были подумать люди. Он выглядел возбужденным и, вероятно, надеялся, что в этом городе найдется место для кого-то с его умениями, независимо от того, что это были за умения.

Прошло полчаса, и Энтрери был, наконец, сопровожден в кабинет планировщика. Этот человек только что имел дело с легкомысленной парой и был счастлив видеть кого-то своего возраста и с адекватным поведением. Мужчина поднялся из-за своего стола и пожал руку Энтрери.

– Добро пожаловать в Гаррилпорт, меня зовут Лерон. Что я могу для вас сделать?

Энтрери решил изобразить непринужденность. Его обычный деловой стиль, вероятно, сработал бы не слишком хорошо.

– Я ищу место, чтобы поселиться. Я прошел через северную область и слышал хорошие вещи о вашем городе.

– Понимаю! – сказал Лерон, все еще пытаясь оценить этого человека. Он общался со множеством людей каждый день и определял их довольно успешно. Ремесленники все были одинаковы. Первыми их словами всегда были: "Я делаю самые прекрасные деревянные фигурки во всех королевствах" или "Мои свечи горят дольше и ярче, чем любые другие, которые вы когда-либо видели".

Энтрери был хорошо одет, его эспаньолка была ухожена, а волосы до плеч собраны вместе позади, под черным болеро. Его рукопожатие было сильным, а походка увереной. Его осанка была безупречной, а выражение лица нейтральным. Он был либо богачом, либо наемником в бегах. В любом случае, пока он платил налоги и не доставлял неприятностей, ему были рады в Гаррилпорте.

– Какое место вы ищете?

– А какие места у вас есть? – спросил Энтрери, не очень хорошо зная, как это делается. Он всегда жил в комнате дома гильдии и ничего не знал о покупке дома для себя.

– Хорошо, недавно освободилось несколько лавок. Их прежние владельцы либо уехали, либо отошли от дел. Два из них находятся в очень хороших местах...

Лерон начал поворачиваться, чтобы подойти к карте города, висящей позади него, но Энтрери перебил его.

– Лавки?

– Да, – Лерон повернулся обратно, чтобы посмотреть на своего гостя. – Вы торговец? У вас есть профессия?

"Да, – подумал Энтрери, – но я не нуждаюсь в лавке. Я, главным образом, принимаю вызовы на дом".

– Я собирался сначала найти только место для жилья. У меня много талантов, и я хочу просто пожить некоторое время спокойно прежде, чем открою лавку.

– Вы могли бы дать мне некоторое представление относительно того, чем вы планируете заняться? Местоположение – все в этом городе. Возможно, я мог бы зарезервировать для вас место.

Энтрери покачал головой.

– Я просто ищу место, где мог бы жить.

Лерон пожал плечами. Как бы то ни было, он попытался.

– У меня есть несколько хороших квартир в центре города. Арендная плата в некоторых довольно высока, но они хорошо обставлены, а некоторые просто роскошны.

– Я отношусь к тем, кто любит уединение, у вас есть что-нибудь на краю города?

Лерон поднял глаза. Возможно, он неправильно оценил этого человека.

– Да, но они не очень хороши.

Он достал из-под стола свернутую карту. На карте, висящей позади него на стене, была только главная часть города.

– На краю торгового квартала есть несколько маленьких домиков, – сказал Лерон, не кажущийся очень восторженным от них, – но если вы хотите еще дальше, то попадете в бедный квартал...

– А что если здесь? – Энтрери указал на участок земли, который был на самом краю карты. Лерон чуть не упал.

– Нет, я не думаю, что вы хотите там жить. Улицы не проложены. Нет сточных труб. Там воняет, и вы будете окружены мошенниками, еле сводящими концы с концами. Я уверен, что вы предпочли бы жить...

– Мне это нравится, – сказал Энтрери. – Как я уже сказал, я люблю уединение.

Лерон был уверен, что теперь правильно оценил его. Этот мужчина был очень беден. Он, вероятно, украл одежду, которую носил и думал, что, если бы он только смог попасть в "знаменитый" город Гаррилпорт, он мог бы сделать состояние в игорных домах. Возможно, он планировал воровать на пути к благосостоянию. Что бы он не замышлял, Лерон сомневался, что он протянет хоть тридцать дней.

Участок земли, который выбрал Энтрери, даже не имел номера. Лерон небрежно вписал его. Он достал документы и начал их заполнять. Энтрери продиктовал для него свое имя и дал другую обычную информацию типа возраста, размера семьи, и тому подобного.

– Нужен начальный взнос, – сказал Лерон, надеясь, что он сможет выбросить документ, который только что написал и перейти к более важным клиентам.

Энтрери потянулся за спину и достал мешочек монет, который был без сомнения вдвое больше любого мешочка, имевшегося когда-либо у Лерона. У того отвисла челюсть, когда Энтрери поставил его на стол, а затем достал мешочек-близнец, чтобы поставить его рядом с первым.

– Б-б-больше, чем надо, – пробормотал Лерон. – Намного больше. Вы уверены, что не хотите квартиру? Или, возможно, даже замок у реки? У меня имеется в наличии очень хороший дом. Там есть собственный док, шестнадцать комнат, помещение для слуг, семь...

– Участок, который я выбрал, пока прекрасно подойдет. Помните, что я только хочу осмотреться в городе.

– Хорошо. Хорошо! Конечно, сэр! Я понимаю.

Остальная часть оформления прошла гладко и быстро. 

* * * 

Энтрери бросил беглый взгляд на свой новый дом и задумался, не вернуться ли ему к планировщику и не купить ли замок, о котором тот говорил. А почему нет? У Энтрери было золото. Хотя он никогда не хотел жить как паша. Он презирал, а затем убил Дондона потому, что тот уступил удовольствию и роскоши, сам он никогда бы так не поступил.

Лачуга – это нельзя было назвать домом – состояла из двух комнат. Сзади во дворе имелась маленькая отдельная постройка с немного большим навесом около нее. Все окна были выбиты, и пыль, и грязь лежали на полу более толстым слоем, чем на земле снаружи. Здесь не было почти никакой мебели, а также ни одной двери. Лерон дал ему участок и все, что на нем находилось, за двадцать золотых. Энтрери пообедал бы в Калимпорте на сумму вдвое большую этого. Сначала он подумал, что Лерон сделал ему стоящее предложение, но теперь, увидев место, Энтрери понял, что если бы кто-нибудь обманул его так год назад, этот человек провел бы последние десять секунд своей жизни, глядя на свои кишки.

Город должен заплатить ему за этот грабеж. Стоял полдень, и у Энтрери было мало дел. Он поехал назад, в город, и купил маленькую тележку для своей лошади. После этого, он нагрузил ее окнами, дверьми, соломой, полотном, метлой, гвоздями и молотком. Три часа спустя его лачуга имела двери, окна, совсем немного грязи внутри, и маленькую соломенную кровать. Остаток дня ушел на вбивание гвоздей в пол каждый раз, когда тот скрипел.

Этой ночью он повалился на свою скрипучую кровать, размышляя о том, что он делал. Он был самым опасным из всех живущих людей, и он решил жить жизнью крестьянина на краю очень богатого города. Энтрери всегда знал, что когда-нибудь должен будет прекратить убивать, но он думал, что это произойдет от чьего-либо клинка, а не от скуки.

Энтрери знал, какие бойцы жили в этой Новой Земле. Эллиорн была умелой, но Энтрери был уверен, что он продолжит выходить победителем в их противостоянии, если она воздержится от стрельбы ему в спину из своего длинного лука. Были и другие похожие на нее, но Энтрери знал, что таких было очень мало. Большинство этих людей никогда не оказывались перед боем на смерть. Несомненно, некоторые из них убивали, или бывали вовлечены в поединки, где кто-нибудь умирал. Но вступать в бой один на один, зная, что выживет только один – абсолютно другое дело.

Итак, что он собирался делать? Единственное, чего он не хотел – это увеличивающейся с возрастом безвольности. Дондон уступил ей. Хафлинг знал, что никогда не сможет выйти наружу, но он рожден быть вором. Его ответом стало обжорство. Энтрери знал, что он рожден, чтобы быть убийцей, но это не значило, что он не имел своего предела.

Энтрери не уклонялся от трудной работы, как это делали некоторые убийцы, которых он знал. Он не боялся испачкать руки и понимал физическую пользу, получаемую от тяжелого повседневного труда. В этом месте было много работы. Этим он и займется. Он проведет следующие десять дней, работая над этой лачугой, пока она не станет похожа на дом, не потому, что здесь он собрался провести остаток своей жизни, а потому, что ему необходимо чем-нибудь заняться. Работа над домом даст ему возможность встретиться с некоторыми торговцами и лучше освоиться в остальной части города. Он поговорит со своими соседями и узнает, что они думают об этом месте. Возможно, Эллиорн была неправа, и в этом городе действительно найдется применение его способностям. Он не сможет узнать об этом, если не останется. А если останется, ему будет нужно какое-нибудь занятие, и работа на этом участке такое же хорошее занятие, как и любое другое.

Следующие пять дней прошли быстро, и Энтрери почти забыл, кем он был. Сначала он занялся хозяйством. В его распоряжении было мало земли, но он поставил забор вокруг всего своего участка. Прохладные бризы дули с гор, но стояло лето, и его жгло солнце. Если бы кто-либо в Калимпорте сказал ему что, когда ему будет сорок, он будет проводить свои дни, строя забор, он, вероятно, убил бы этого человека. Теперь он наслаждался этим.

Тело убийцы было натренировано, чтобы быть настолько эффективным, насколько это возможно, во всем, что оно делало, и ему потребовалось немного времени прежде, чем он стал вбивать каждую стойку всего тремя ударами своего молота. Ему потребовалось всего одно утро, чтобы огородить одну сторону своего квадратного участка земли. Он вбил остальные столбы вдвое быстрее в этот же день. Остальная часть дня была занята прибиванием к столбам планок, которые составляли сам забор. Он пристроил маленький загон для своей лошади, а затем построил сеновал и смастерил корыто для воды.

В ста ярдах от его дома имелся водоем, который обеспечивал водой весь восточный край города. Он купил герметичный деревянный бак для воды, который вмещал пятьдесят галлонов. Он установил его на деревянной подставке у стены дома, и использовал систему блоков, чтобы заполнять его. Требовалось целое утро, чтобы заполнить его, но после проведения труб в дом, он получил водопровод, который нужно было наполнять всего один раз в неделю. Он посеял зелень на своем грязном, заросшем сорняками участке и экономно поливал ее.

Работая снаружи, он имел возможность встретить своих соседей. Самый близкий к его участку дом стоял на расстоянии в шестьдесят футов. В нем жила бедная семья с маленьким сыном лет восьми. У них был маленький садик, за которым ухаживала мать. Отец уходил каждое утро и возвращался поздно каждую ночь. Энтрери полагал, что он работал на одной из северных фабрик. Сын пробовал продавать овощи, выращенные его матерью, перед их домом, но место не было оживленным.

Энтрери видел мало других людей. Никто не приходил в этот район, если не жил здесь, и лишь немногие были настолько бедны, чтобы здесь жить. Вокруг домов росли деревья, и, возможно, за ними жили и другие семьи, но Энтрери не проверял.

Во внутренней части его дома требовалось больше работы. Он застелил и оббил пол и сделал то же самое со стенами. Теперь, когда у него был водопровод, он потратил несколько монет на новый умывальник и раскошелился на новую печь. Он приобрел занавески для окон и полдюжины ковриков, чтобы закрыть ужасные пятна на полу. В доме не было потолка, и Энтрери сам соорудил чердак.

Он не тратился слишком много на мебель, покупая только то, что было необходимо. Тем не менее, он привлек взгляды тех, кто жил в нищете вокруг него, когда привез кровать, несколько стульев, стол, и несколько ламп. Эти люди не имели почти ничего, а то, что у них было, они сделали сами. Здесь были люди, живущие в самых захудалых домах самой захудалой части города, а у него, казалось, были полные карманы денег.

Утром пятого дня, Энтрери был готов заняться какой-нибудь серьезной работой. Он испытывал небольшую гордость тем, что сделал к настоящему времени и почти засмеялся, когда увидел, что другие крестьяне, последовав его примеру, тащили столбы для забора и деревянные доски по пыльной дороге. Он проводил дни, занимаясь ремонтом или улучшениями, теперь он хотел строить.

Двух комнат дома было достаточно, чтобы вместить только небольшую часть мебели, которая у него имелась, а на его участке было много свободного места. Он также хотел приобрести еще одну лошадь и нуждался в большем загоне.

Он проснулся рано, но прежде, чем вышел из дома, его внимание привлек стук в дверь. Он медленно направился к новой двери, рука потянулась в жилет за украшенным драгоценными камнями кинжалом. От старых привычек трудно избавиться. Человек, стоящий в дверях, носил герб Гаррилпорта на своем мундире и приятно улыбался.

– Мне нравится то, что вы сделали с этим местом.

– Чего вы хотите?

– О, мне жаль господин Энтрери, – мужчина сделал шаг назад и отдал честь. – Я представляю городской совет, чтобы собрать ежемесячный налог.

Мужчина засмеялся над сказанной им бессмыслицей.

– Я говорил с Лероном, и он рассказал мне о вас. Говорят, у вас не будет проблем с оплатой.

Энтрери протянул ничтожно маленькую сумму.

– Что-то не так? – спросил Энтрери. Мужчина казался почти пьяным.

– Сегодня прекрасное летнее утро, – ответил он, улыбаясь во весь рот, – поют птицы, дует прохладный бриз, а я должен собирать налоги в самом бедном квартале города. Ничего не может быть лучше. Я считал, что начну свой день с вас, и буду работать, идя дальше по дороге. Доброго дня.

Энтрери понаблюдал, как мужчина направился к его соседям и повернулся, чтобы закрыть дверь. "Как будто кто-то придет,  чтобы ограбить меня", - подумал он, запирая замок. Он повернулся назад, чтобы идти к своей лошади, но вдруг передумал. Он собирался купить намного больше древесины, чем могла увезти его маленькая тележка, и не на том складе скрипучей древесины, что находился в полумиле отсюда. Он подумал, что ему понадобится качественная древесина, если он собирается строить пристройку к дому.

Когда он шел по улице к городу, он не мог не подслушать сборщика налогов, говорящего с бедной женой, жившей по соседству.

– Что?!

– Мне жаль, госпожа, но местный стражник видел, что ваш сын открыл лавку на вашем участке. Уже несколько раз мы не действовали согласно городским законам по отношению к вам, и мне приказали на сей раз соблюдать правила.

– Но мы не можем позволить себе налог на торговлю, мы слишком бедны. Мой муж зарабатывает только на то, чтобы на нашем столе была еда.

– Хорошо, возможно, вместо того, чтобы нарушать городские законы, открывая лавку вне торгового района, вы должны поберечь ваши овощи для того случая, когда ваш муж не сможет обеспечить вас.

– Но мой сын даже ничего не продал!

– Система основывается не на доходности, а только на наличии. Это не наша проблема, что ваш сын ничего не продал, вы все же нарушили закон. Я должен выселить вас, но я сделаю…

Энтрери вздохнул, когда оказался вне пределов слышимости. Эти деньги не значили ничего для города. Энтрери знал, какие налоги должны были платить эти люди, потребовалась бы тысяча таких платежей прежде, чем весь сбор мог бы хоть чего-то стоить. Они говорили, что были добры, не выселяя их, но в действительности, именно это они и делали.

Эти люди не вносили вклад в город, но и не доставляли неприятностей, за которые городские стражники могли бы их выгнать. Вместо этого город вытягивал из них все, пока они не были вынуждены уехать сами. Скоро, когда налоги станут достаточно высокими, целый бедный квартал будет освобожден, и город сможет расширить кварталы для высшего и среднего классов.

Выселение крестьян означает выселение большей части рабочей силы северян. Это вынудит их освободить город для привлечения более представительных рабочих. Это был хороший план, но Энтрери прожил достаточно долго, чтобы знать, что у каждой лестницы есть нижние ступеньки. Можно отломать сколько угодно ступеней, но одна нижняя все же останется. Единственное решение состояло в том, чтобы иметь всего одну ступеньку. Тогда это была бы монархия.

Несмотря на такое обращение городских властей к его соседям, Энтрери должен был признать, что они хорошо поработали с остальной частью города. Когда он попал в более зажиточные кварталы, улицы стали чистыми и без запаха. Здания были хорошо ухожены, потому что, если бы торговец перестал следить за своим домом, город вынудил бы его починить его или выселиться.

Энтрери изучал людей. Он наблюдал, как женщина вешала постиранное белье на крыше трехэтажного дома. Другая женщина подметала крыльцо лавки, в которой продавались лампы. Двое мужчин были заняты, вынося бочонки с чем-то из дома и загружая их в открытую сзади телегу. Маленький мальчик стоял на лестнице и прибивал новый водосточный желоб на переднюю стену другого дома.

Энтрери видел их всех и попробовал вообразить, что он вернулся в Калимпорт. Он попробовал представить, что женщина, вешающая одежду, была на самом деле дозорным дома гильдии, и как только нужный человек выйдет из лавки на другой стороне улицы, она даст сигнал мужчинам, загружающим бочонки. Они в свою очередь оставят свое занятие, достанут кинжалы, и последуют за своей целью в темный переулок, из которого выйдут только двое из троих. Убирающаяся женщина тоже была дозорным. Она ждала особенного покупателя, который должен был прийти. Когда она увидит его или ее, она подаст сигнал внутрь, для своего партнера, чтобы тот достал незаконные товары из сейфа и был готов, чтобы их ценный клиент мог не задерживаться на своем пути.

Энтрери наслаждался этой фантазией некоторое время, но не смог придумать ничего для мальчика на лестнице. Он приблизился к юному работнику. Мальчик повернулся на лестнице, чтобы тоже посмотреть на Энтрери. Когда он повернулся, его рука соскользнула, и он потерял равновесие. Он внезапно выпрямился на лестнице, размахивая руками. Было похоже, что он сможет удержать равновесие, но он наклонился на один дюйм назад и упал.

Энтрери был готов поймать его все это время, видя взмахи руками, когда мальчик только повернулся. Мальчик упал в его руки, и он быстро поставил его на землю. – Парень, – заметил он, – ты должен быть осторожней.

Ребенок был ужасно напуган и кивал головой.

– Как тебя зовут? – спросил Энтрери.

– Б-Б-Билли, – ответил он.

– Хорошо, Билли, если бы меня здесь не оказалось, у тебя, возможно, были бы серьезные неприятности.

Мальчик продолжал неистово кивать.

– Ты обещаешь быть более осторожным? – Энтрери положил руки на плечи мальчика, когда говорил с ним. Мальчик покивал еще немного.

– Хорошо.

Билли наблюдал, как Энтрери отвернулся от него и пошел дальше по улице. Он улыбнулся. Свернув с улицы и зайдя в подворотню, Билли медленно вытянул правую руку из куртки. В ней он держал тяжелый, набитый золотом кошелек Энтрери. "Это было слишком легко, – подумал он. – Кажется, он потерял кое-что довольно тяжелое".

Это утро пока было удачным. До этого он украл еще четыре мешочка с монетами, но этот был, безусловно, самым ценным. Он потянулся назад под курткой к поясу, где висели остальные четыре мешочка, и прикрепил свою новую добычу к ремню. Он был немного обеспокоен тем, что его штаны не удержатся под таким весом. Если это произойдет, он бу…

Билли остановился. Там не было других мешочков. Он обыскал себя, удивляясь, куда они могли деться. Он развернулся и осмотрел землю, кудаон чуть не упал. Там ничего не было. Он поднял глаза. Перед ним стоял Энтрери, держа в руке его четыре мешочка.

– Что-то ищешь?

Ребенок подумал о попытке выхватить мешочки у этого странного человека, но вместо этого развернулся, собираясь убежать. Энтрери был слишком быстр, его свободная рука метнулась и схватила Билли за запястье. Убийца потащил его из подворотни на находящуюся рядом улицу. Он присел перед ним и схватил ребенка за воротник.

– Все эти кошельки не твои, не так ли?

Мальчик покачал головой.

– Отвечай!

– Н-н-нет, сэр, – Билли заикался. Раньше ребенок притворялся, а теперь он был действительно напуган. Энтрери только что победил его его же собственным оружием, это было нехорошо и походило на то, как человек, показывающий фокусы в уличном цирке, нырял, а затем появлялся из водоема в сухой одежде.

– Воровство – не очень безопасная профессия, если ты в нем не мастер, а ты не мастер. Я не знаю, с каких слепых калек ты их снимал, – Энтрери поднял четыре мешочка, – но они, вероятно, настолько глупы, что все еще не поняли, что они их потеряли.

Энтрери заметил, что под его пленником начала образовываться маленькая лужа, и переставил ноги, чтобы не намочить ботинки.

– Я собираюсь сказать тебе, что намерен сделать. Обычно я не люблю проливать кровь в такую рань, так что я тебя отпущу, но только если ты отнесешь эти четыре мешочка к восточному краю города. Выбери четыре ветхих дома, и отдай в каждом по мешочку. В особенности найди серую лачугу с садом позади, расположенную рядом с домом с новым забором. Скажи им, что в городе умер богатый торговец, который пожелал, чтобы маленькую часть его денег отдали нескольким бедным семьям, потому что именно так он начинал свое дело в этом городе.

Мальчик быстро кивнул. Слишком быстро, на взгляд Энтрери.

– Я проверю, – Энтрери пристально посмотрел на мальчика уничтожающим взглядом. – Я проверю, сделал ли ты это, и если я узнаю, что ты солгал мне так же как пытался меня ограбить, я тебя накажу.

– Н-н-но, с-сэр, м-мой х-хозяин у-убьет меня.

– Лучше он, чем я. Поверь, для тебя будет лучше, если это сделает он, а не я.

Энтрери бросил мешочки на сухое место на улице и повернулся, но не раньше, чем вернул свой собственный кошелек. Ребенок сделает, как ему велели, Энтрери верил своим способностям убеждения.

На другой стороне улицы, незамеченный ни кем из этой парочки, городской стражник улыбнулся произошедшему обмену, и вышел из-за стоящей повозки. Он быстро глянул на Энтрери, но вместо этого решил последовать за мальчиком.

Лавка, в которой торговали древесиной, находилась на этой же улице. Энтрери оставил заказ и заплатил, чтобы древесину доставили к его дому, как только она будет готова. Он позавтракал в хорошем ресторане, пока выполнялся заказ, а затем поехал с курьером назад, к своему дому. Мальчик убедился, что адрес верный, а затем сказал, что не понимает, почему кто-то хочет тратить деньги на такой дом. Энтрери проигнорировал замечание, и они вдвоем разгрузили повозку, как только добрались до его дома. Энтрери заметил крики, доносящиеся от соседей. Они были чему-то очень рады, и Энтрери был доволен, что ему не придется выслеживать юного воришку. Он поблагодарил курьера и пошел работать. 

* * * 

Куинтон Поллудж услышал щелчки кнута и детский крик через две закрытые двери. "Что здесь происходит?" – пробормотал он сам себе, вставая из-за своего стола.

Куинтон толчком распахнул дверь своего кабинета и быстро спустился в зал, по дороге глянув в окно коридора на свой последний корабль, идущий по реке Гаррил. Звук доносился из одной из учетных комнат. Он открыл дверь и увидел одного из своих лейтенантов, хлещущего мальчика.

– Что здесь происходит, Дрейк?

Лейтенант быстро обернулся при словах своего хозяина.

– Сэр, – сказал он, удивляясь тому, что он не услышал, как вошел Куинтон, – Билли нас обокрал.

Куинтон искоса посмотрел на маленького карманника, который работал на него. Из глаз мальчика текли слезы, а на спине было несколько рубцов, хотя ни один из них все же не выглядел серьезным.

– Это правда?

Билли неистово замотал головой, все еще всхлипывая слишком сильно, чтобы говорить. Куинтон обратился к Дрейку за объяснениями.

– Мы послали его как обычно с десятью золотыми, а он вернулся всего несколько минут назад ни с чем.

Куинтон вновь обратился к Билли, на сей раз его взгляд требовал устного ответа. Маленький мальчик глубоко вдохнул, пытаясь избавиться от рыданий, прерывающих его дыхание.

– Я не крал их, честно. Я заплатил людям на улице, чтобы они сделали вид, будто ничего не заметили, как вы мне сказали, и как я всегда делаю. Они никогда не выдают меня стражникам, если я даю им несколько монет.

– Ты знаешь, что не должен возвращаться, пока не совершишь успешную кражу, и, по крайней мере, не удвоишь количество денег, которые мы тебе дали, – строго сказал Куинтон, ожидая продолжения истории.

– Мне удалось больше чем удвоить, – быстро сказал Билли. – Четыре полных мешочка и почти пятый.

Куинтон нахмурился. Билли заметил хмурый взгляд и быстро объяснил.

– Этот парень поймал меня и забрал все деньги, которые я добыл.

Куинтон встал, злясь и на человека, который ограбил его мальчика, и на своего лучшего лейтенанта, побившего мальчика из-за этого.

– Как он выглядел? – спросил Куинтон у Билли, хотя смотрел на Дрейка. Дрейк понял, что от него требовалось найти этого человека. Билли также понял этот взгляд.

– О, нет, он вернул мне мешочки, кроме своего, конечно.

Это было ошибкой, и Билли понял это, когда Куинтон направил на него злой пристальный взгляд.

– Где мои деньги?

– Э-э-этот человек заставил меня все вернуть обратно, – Билли снова был близок к тому, чтобы зарыдать.

– Он заставил тебя разыскать всех людей, которых ты ограбил и вернуть деньги?

– Н-нет, он заставил меня отдать их бедным людям на восточном краю города.

Куинтон решил, что в это еще труднее поверить.

– Он привел тебя к крестьянам и заставил отдать им деньги?

– О, нет, он не ходил со м…

– Он отпустил тебя, и ты все же сделал это! Ты, глупый крысеныш! Почему ты сделал это?!

– О-о-он с-сказал, что про-проверит м-м-меня, – но Куинтон не слушал. Он повернулся к Дрейку и кивнул. – Можешь продолжать.

Дрейк улыбнулся и поднял кнут для удара. Когда он замахнулся, Куинтон поймал его руку и крепко сжал ее. Несмотря на возраст своего хозяина, Дрейк всегда удивлялся его силе.

– Но работай над своими ударами, – сказал Куинтон. Он посмотрел через его плечо на красную спину Билли. – Ты никогда не станешь капитаном стражи, если не можешь рассечь до крови спину ребенка.

Дрейк улыбнулся и кивнул. Куинтон покинул комнату и закрыл дверь, когда Дрейк продолжил наказание, а Билли снова закричал. Хозяин на мгновение задержался за закрытой дверью, слушая жалкие крики, а затем направился обратно к своему кабинету. Он снова остановился у окна, его корабль только что пропал из виду за другой частью его большого дома на берегу реки. Он создал целое состояние в этом городе, и оно продолжало расти. Он имел долю почти от каждого ремесла на севере, и все же сохранял уважение и одобрение людей зажиточной части города. Он имел дело с драгоценными камнями и драгоценными металлами, покупая их и продавая в южных городах на реке. У него было несколько собственных кораблей, и он арендовал место для них у нескольких других торговцев, которые отправляли свои грузы вниз по реке.

Помимо честных сделок, хотя даже они были как минимум возмутительны, на него работало полдюжины детей, бродящих по улицам, обчищая карманы и крадя драгоценности. Билли был одним из лучших, и если он усвоит сегодняшний урок, он станет еще лучше. На Куинтона также работало несколько городских стражников, получающих от него деньги, хотя в городе ничего не знали об этом. У этих стражников хорошо получалось ничего не замечать, когда другие люди Куинтона наносили удары не желающим сотрудничать компаньонам.

Куинтон вздохнул и отошел от окна. Если бы только он был в совете. Куинтон подозревал, что некоторые советники были уже при смерти, поскольку они состояли в правлении в течение многих десятилетий и должны были ослабеть с возрастом. Честолюбивый делец часто подумывал принять меры и собственными руками подвинуть этих советников еще ближе к смерти, но, до настоящего времени, он сдерживался.

Куинтон получит это место честно, без всякого сомнения. Это единственный способ, которым он сможет делать то, что хочет. Однажды на совете он сможет переписать торговые законы в свою пользу. Он сможет создать для себя лазейки в законах о налогах, и увеличить налоги для других, так что они будут вынуждены использовать его корабли. Тогда он купит еще больше кораблей, и скоро станет управлять всей торговлей в Гаррилпорте.

Пока это время не пришло, он должен продолжать устраивать приемы в своем богатом доме, приглашая всех влиятельных торговцев, которые имели право на участие в голосовании на выборах новых членов совета. Он продолжит посещать их приемы и торговать с ними, с трудом зарабатывая их расположение.

"Не сегодня, так завтра", – сказал Куинтон, открывая дверь своего кабинета. Внутри стояли двое мужчин, один из них выл от боли, держась за свою правую руку. Вся его конечность выглядела так, будто ее очень медленно протащили через огонь.

– Парнид, Тревор, – обратился Куинтон к двум своим лучшим ворам, – что происходит, и почему это происходит в моем кабинете?

– Это все из-за проклятого фокусника, – сказал непострадавший, Парнид.

– Он почти сжег всю мою руку!

– Что вы ему сделали? – спросил Куинтон. Когда дело касалось его людей, ничего нельзя было сказать однозначно.

– Он заперся в своей комнате почти на неделю, – объяснил Парнид. – Мы подумали, что он возможно ранен или умер, или…

– С ним что-то случилось! – пришлось добавить Тревору.

– Казалось, его замок довольно легко взломать, – сказал Парнид.

– Удар молнии чуть не убил меня!

– Удар молнии? – Куинтону захотелось, чтобы Тревор замолчал и позволил своему напарнику рассказать историю без остановок.

– Тревор возился с замком не дольше нескольких секунд, когда эта стрела энергии – она напоминала молнию – выстрелила из замочной скважины, прошла по его руке, а затем ударила в стену позади него.

Куинтон стоял в тишине. Он нанял фокусника несколько месяцев назад, только для развлечения. Этот человек имел громкий успех на его приемах, заставляя яйца исчезать в клубах дыма, зажигая свечи пальцами и проделывая еще несколько несложных фокусов. Куинтон никогда не получал от этого человека объяснений, как он это делает. Рейллон, так звали фокусника, настаивал, что это была магия.

Куинтон терпел эксцентричного человека, потому что тот развлекал торговцев, имевших право голоса. Если он начал наносить раны его лучшим людям без причины, нужно было что-то предпринять. Помимо этого – замок, стреляющий молниями – Куинтон никогда не думал, что Рейллон способен на такой трюк. Если фокусник действительно обладал магией и скрывал свои истинные способности от Куинтона, он заплатит за это.

– Давайте навестим его, – сказал Куинтон.

Втроем они пошли назад по коридору, вниз по лестнице и остановились перед печально известной запертой дверью. Куинтон заметил достаточно четкое обугленное пятно на стене напротив дверного замка.

– Рейллон! Открой дверь!

Никакого ответа.

– Парнид, постучи в дверь.

– При всем должным уважении, сэр, я не прикоснусь к этой двери.

Куинтон ожидал именно этого, он тоже не прикасался к двери. Прямо за залом располагалась столовая, и Куинтон быстро отыскал деревянный стул. Оба вора отступили назад, и Куинтон постучал в дверь ножками стула. Струя пламени вырвалась из глазка в центре двери, поджигая стул.

Куинтон порывисто разбил стул на части об пол и потушил огонь. Теперь напротив двери была намного большая обгоревшая отметина.

– Рейллон, ты немедленно откроешь эту дверь, или ей-богу, я возьму топор и сам выломаю ее!

Куинтон ждал, немного покашливая от дыма. Дверь медленно приоткрылась всего на несколько дюймов, после чего щелкнула натянувшаяся дверная цепочка. Рейллон был хилым человеком, и проведя неделю в своей комнате, он выглядел очень измученным и бледным. Его, похожие на бусинки, маленькие глазки смотрели на своего сердитого хозяина через приоткрытую дверь.

– Да?

– Открой дверь, фокусник! Я хочу получить объяснение от тебя!

– Я сожалею, сэр, но это должно подождать. Я сейчас очень занят.

Позади него, воры Куинтона побледнели от смелости фокусника.

– Это должно подождать? – повторил Куинтон, приходя в ярость, а затем взорвался. – Ты почти сжег весь мой дом дотла и уничтожил руку моему лучшему вору! Насколько ты хорош, если приносишь больше вреда, чем пользы?! И что ты скрываешь от меня? Если бы у меня были двери, оборудованные как твоя, мне не понадобилось бы и половины охранников, которых я нанял. Я хочу ответа, сейчас же!

– Сожалею, сэр, но одна только эта пауза будет стоить мне шесть часов подготовки. Я нуждаюсь в тишине и покое. Если никто не будет касаться моей двери, то не пострадает. Вы получите все ответы, и даже намного больше, через два дня. Теперь, если вы меня извините, мне нужно работать.

Прежде, чем Куинтон закричал от негодования, фокусник закрыл дверь и снова запер ее.

– Хотите, чтобы я нашел топор? – спросил Парнид.

Куинтон покачал головой.

– Мы дадим ему два дня, после чего, если я все еще не получу ответа... – он оставил угрозу невысказанной. Они развернулись, чтобы уйти, но дверь позади них внезапно открылась, а затем быстро закрылась прежде, чем они успели снова повернуться. На полу, перед дверью, стоял маленький флакон, наполненный розовым бальзамом. Куинтон поднял стеклянный сосуд и прочитал надпись на передней стороне. "Применять два раза в день в течение пяти дней. Излечивает ожоги." Куинтон улыбнулся, вручил заживляющий бальзам Тревору, и направился обратно к своему кабинету. 

* * * 

Джератон Александр прочитал сообщение и нахмурился. Южная часть города у реки становилась слишком густонаселенной. Там была самая широкая часть реки ниже шлюзов и самая обширная сеть доков. Поэтому это место было лучшим для загрузки и разгрузки кораблей, но этот квартал был первоначально построен как жилой прежде, чем корабельное ремесло не стало пользоваться самым большим спросом.

Несколько известных торговцев уже несколько месяцев стремились снести там квартиры и дома и построить склады. Благодаря этому торговцам стало бы легче доставлять их товары в доки для погрузки на корабли. Сейчас суда уходили всего два раза в неделю, потому что было слишком трудно использовать шлюзы постоянно. Это подразумевало, что все торговцы должны были прийти в доки в одно и то же время, чтобы погрузить свои товары на корабли. Это само по себе создавало слишком большое движение, а местные жители, бродящие вокруг своих домов, делали его еще более сильным.

Имея склады для хранения товаров для погрузки, торговцы могли приносить свои товары в любое время в течение недели. К тому же, товары, которые приходили по реке, тоже могли храниться на складе, а зачит доставки можно было бы делать не только по прибытии судна, а в течение недели.

Эта идея была хороша, и совет поддержал ее, тем более, что торговцы согласились оплатить расходы на строительство складов. Они смогли бы намного быстрее обслуживать корабли и легко возместили бы затраты на строительство через несколько месяцев. Совет также был согласен разместить несколько сотен людей, которые в настоящее время жили в этом районе, построив для их проживания другой район. Проблема состояла в том, что места больше не было. Переселенные жители без сомнения хотели бы остаться у реки, но дальше на юге находились более бедные и более захудалые места. Чтобы перестроить ту часть города для нужд богатых граждан, которых нужно было переселить, требовалось много денег. Пришлось бы расширить коллекторы, установить уличные лампы, вымостить улицы, посодействовать открытию большего числа лавок и рынков в той области, и самая главная проблема – не меньше места нужно было бы найти где-нибудь еще, чтобы переселить людей, уже живущих в этих бедных кварталах.

Это стоило денег, и на это требовалось время. Джератон набросал для себя заметку, что надо встретиться с торговцами и купцами, чтобы выяснить, есть ли способ поднять на короткое время налоги, пока не будут возмещены затраты на такое переселение. Заплати немного сейчас – получи много потом. Это был простой принцип, но требовалось прекрасное понимание торговли, чтобы согласиться на это, особенно со стороны тех, кто должен был заплатить сейчас.

Джератон также запланировал встречу с Лероном, планировщиком. Они должны будут найти место, чтобы поселить крестьян, которых они переселяли. Они не могли просто продолжать отодвигать их на юг, иначе через пять лет они должны будут снова отодвигать их, когда прибрежная зона продолжит расширяться. Восточная часть города была свободна, но там росли деревья, и северные дровосеки не давали отодвинуть границу на юг так далеко, как хотели. Джератон знал, что со временем он должен будет уступить их пожеланиям и позволить им вырубать деревья в той области. Это в любом случае нужно будет сделать, если расширять город, но это означало переселение людей, которые там жили. Возможно, пришло время перебраться за реку. Сейчас весь город лежит к востоку от реки, но всегда велись разговоры о расширении на запад.

Проблема состояла в том, что там не было абсолютно ничего. Намного легче было бы модернизировать бедные кварталы города, а не строить совсем новые. Пришлось было вырыть новую канализационную систему, проложить новые улицы, назначить местное правление, и, самое дорогостоящее, построить мосты. Не легко быть градоначальником Гаррилпорта.

Джератон подергал за шнурок около своего стола, от чего зазвенел колокольчик в зале и был вызван мальчик-слуга. В дверь постучали слишком рано, чтобы это было результатом его вызова.

– Войди.

Мальчик открыл дверь и быстро подошел к столу градоначальника. Тот вручил ему два свернутых листа пергамента, один за другим.

– Отнеси это в кабинет планировщика. А это отнеси одному из моих писцов, и попроси его сделать достаточно копий, чтобы разнести всем членам купеческого совета. Я думаю, сейчас в совете семнадцать человек. Ты, вероятно, знаешь их имена лучше, чем я. Когда писец закончит, разнеси письма.

Мальчик взял бумаги и продолжал ждать.

– Твой отклик на мой звонок был впечатляющим. Ты отлынивал от других своих обязанностей и ждал под моей дверью, или направлялся к моему кабинету по другой причине?

Мальчик продолжал просто стоять. Джератон улыбнулся. Слуга был очень дисциплинирован.

– Можешь говорить.

– Капитан Иренам ждет внизу у лестницы.

– Он пришел слишком рано.

Мальчик слегка кивнул.

– Скажи ему, чтобы поднимался, а затем сделай то, что я велел.

Мальчик ушел. Джон Иренам, капитан городской стражи, вошел в кабинет градоначальника несколько мгновений спустя и закрыл за собой дверь.

– Когда я назначаю время для встреч, я ожидаю, что оно будет соблюдаться. Я занятой человек, – сказал Джератон, перекладывая бумаги на своем столе. Джон смотрел на отчеты и заметки, разбросаные по столу градоначальника.

– Они могут подождать? – спросил он, направляясь к столу.

– А ты не можешь? – ответил градоначальник.

– Я ждал, но твой молчаливый слуга направил меня к тебе в кабинет слишком рано. Я предполагал, что ты готов принять меня. Но пожалуйста, если я мешаю, мне не остается ничего лучшего, как подождать, когда ты освободишься.

Джератон ухмыльнулся с сарказмом.

– У тебя, кажется, хорошее настроение, судя по проявляемому неуважению.

Капитан сел напротив стола.

– Ты должен был это видеть, Джерри, – начал Джон, продолжая с той же непочтительностью. – Это было потрясающе.

Джератон вздохнул, откинулся назад на стуле, и жестом попросил своего гостя продолжать.

– Ты помнишь карманников, о которых я тебе рассказывал?

Джератон кивнул. Какой-то негодяй использовал детей, чтобы обворовывать жителей его города. Он не мог просто так взять и бросить детей в тюрьму, но он никак не мог отыскать их хозяина.

– Хорошо, я видел, как один из них сегодня попался. Это был маленький ребенок, возможно девяти или десяти лет. Он действовал по своему прекрасному плану, изображая падение с лестницы на проходящих мимо. Его ловили, и в неразберихе он вытягивал их кошельки. Я только заметил, что он проделывает это успешно, и собирался положить этому конец, когда появился этот незнакомец. Он производил очень необыкновенное впечатление, как будто он выражал превосходство над окружающими. Так или иначе, ребенок упал на него и украл его мешочек с монетами. Я собирался схватить ребенка, когда он развернулся и увидел, что этот незнакомец держал четыре мешочка. В то время как мальчик украл его мешочек, этот парень украл все четыре, которые ребенок добыл перед этим. Тогда ребенок попробовал сбежать, но незнакомец поймал его и немного поговорил с ним. Когда они разошлись, я последовал за ребенком. Не знаю, что этот незнакомец ему сказал, но ребенок исправился и отдал те украденные мешочки четырем бедным семьям на восточном краю города.

– Ты проследил за мальчиком дальше? – спросил Джератон. Капитан покачал головой.

– Он вернулся в город и прошмыгнул в канализацию. Я не знаю, как эти дети просовывают свои головы через решетку. Так или иначе, я вернулся на окраину города, и оказывается, этот другой парень, как ни странно, живет там. Он занимается ремонтом наихудшего дома в том квартале.

– Итак, почему ты рассказал мне эту историю?

– Я не знаю, ты спросил меня, почему у меня такое хорошее настроение. Кроме того, я думаю, что этот парень гораздо серьезнее, чем кажется. Я имею ввиду, что я видел нескольких из этих карманников в деле. Они очень умелы. Какой-то парень с улицы не смог бы победить их их собственным оружием. Помимо этого, он, кажется, набит деньгами, судя по размеру его кошелька, но живет в худшем доме во всем городе. С ним что-то не так.

– Джон, в этом городе живет более восьми тысяч человек, и большинство из них странные. Я не могу выслеживать каждого из них. Если он не нарушает никаких законов и платит налоги, он может делать то, что хочет.

Остальная часть встречи касалась более серьезного разговора о том, как позаботиться о защите города Гаррилпорта от самого себя. В конце встречи, Джератон совсем забыл об истории Джона. 

* * * 

Лерон встал со стула и начал шагать взад и вперед возле своего стола после того, как Джон закончил пересказывать историю, которую он рассказывал градоначальнику. Только что закончилась встреча планировщика с градоначальником, и капитан появился сразу после нее.

– Я предполагаю, что ты встречался с ним, когда он у тебя регистрировался. Мне просто интересно, что ты о нем думаешь.

– Я хорошо помню его, – сказал Лерон, останавливаясь около маленького бара и наливая себя выпить. – Мне кажется, его звали Артемис Энтрери. Да, я помню его.

– Хорошо, – с возрастающим нетерпением поторопил его Джон, – что ты думаешь о нем?

– Я думаю, что он прячется на видном месте.

Джон выглядел смущенным.

– Это звучит противоречиво.

– Скажи мне, капитан, ты когда-нибудь терял свои ключи?

Джон засмеялся, не обращая внимания на смену темы.

– Постоянно. Если бы не было чудом то, что я каждый раз нахожу их, я, вероятно, никогда не смог бы закрыть или открыть свой дом, не говоря уже о попадании в любое караульное помещение.

– Когда ты не можешь найти их, где ты ищешь?

– Я ищу везде, – ответил Джон, его глаза закатились назад, как будто он вновь переживал один из тех многих моментов. – Я ищу под кроватью, за кроватью, во всех своих брюках, и даже в кустах за окном своей спальни.

– И где они обычно находятся?

Джон ухмыльнулся.

– На комоде, там, куда я их всегда кладу, – лицо капитана растягивалось в улыбке, – прячутся на видном месте.

– Я думаю, что этот Артемис бежит от кого-то. Это может быть закон, а могут быть наемники, но он от кого-то бежит. Я думаю, он чувствует, что сейчас имеет достаточно большое преимущество и может прекратить убегать. Если те, кто его преследуют, наткнутся на наш мирный город, они прочешут игорные заведения и таверны. Они будут искать в каждом темном переулке и обыщут северную часть города. Те места, где люди могут спрятаться. Они могут даже пройтись через центральный квартал города, спрашивая у рабочих на складах и у владельцев лавок, не видели ли они этого человека. Они вряд ли будут искать в бедных кварталах города, где не хотели бы находиться даже местные жители.

– Как думаешь, он заслуживает какого-либо внимания, или я просто слишком остро реагирую?

– Кто знает? Он сказал мне, что пришел из Северных Королевств, и видимо, все еще чувствует, что есть небольшая опасность, что его преследуют, даже при том, что он находится с другой стороны Хребта Мира. Путешествовать через горы не легко, и если его все еще преследуют, тогда он, должно быть, сделал что-то исключительное, чтобы на это была причина. Если ты понаблюдаешь, как он ходит, то заметишь, что он боец. Он может быть опасен, или он может быть полезен.

– Нанять его, чтобы выселить северян? – вслух подумал Джон.

– Никто не сможет выселить северян, но ты узнал мое мнение. Кто знает, проверь его, хуже от этого не станет. 

* * * 

У Энтрери выдалось свободное утро. Он неплохо приуспел с пристройкой к своему новому дому, и чувствовал, что заслужил перерыв. Он, наконец, называл это домом. Это название значило больше, чем просто тот факт, что он поднял лачугу на более высокий уровень существования. Это также подразумевало, что у него было неосознанное ощущение безопасности. Он никого не убивал уже дольше трех недель, что было для него почти рекордом. Люди, наконец, оставили его в покое.

Энтрери медленно шел по краю жилого района, где дома постепенно сменялись лавками. Здесь располагался маленький парк, который занимал целый городской квартал и содержал не только прохладу деревьев и скамьи. Маленькая беседка на краю парка бросала тень на фермерский рынок. Энтрери улыбнулся, когда увидел, что его соседи продают здесь свои продукты. После благотворительного пожертвования Билли соседям убийцы, мать и сын получили достаточно денег, чтобы заплатить маленький взнос и с легкостью вернули эти деньги и заработали даже больше.

Все, что требовалось, чтобы чего-то добиться, это небольшой толчок в верном направлении. По числу клиентов Энтрери видел, что они преуспевали – около их лотка была давка, а значит они смогут расширить свой сад.

Бывший убийца не получил такого большого удовольствия от их внезапного успеха, какое он получил от факта, что они больше не были бедны. Он презирал бедных людей. Энтрери не видел причин быть бедным тому, кто мог чем-нибудь заниматься. Только лень или глупость удерживали людей. Энтрери нанимали, чтобы убить несколько таких людей, и он всегда чувствовал мало удовлетворения, когда заканчивал работу. Если люди не вносили вклад в общество, они не имели права на существование в нем. Энтрери вспомнил свою последнюю такую работу. Он только возвратился в Калимпорт, и гильдия Басадони заявляла на него права. Они хотели унизить его, дав ему работу намного ниже уровня его способностей. Тогда, как и сейчас, он не ответил насилием, а дал бедной семья денег, чтобы те могли заплатить долг. Он сделал это не из сострадания. Он не хотел впустую тратить свои силы, убивая бедное существо, и предпочел бы видеть, что они процветают вопреки желанию Басадони. Сейчас он действовал точно так же.

Энтрери нашел приличный ресторан в центре города и решил хорошо пообедать, впервые с тех пор, как покинул Калимпорт. Обычно он готовил для себя сам, и хотя знал различие между мукой и сахаром, но не был поваром.

Этот ресторан был одним из самых богатых в городе, и Энтрери подождал у входа, пока его проводят до места. Энтрери вошел в этот ресторан по двум причинам. Он хотел хорошо поесть, а еще он заметил, что кто-то следовал за ним уже через несколько кварталов. В таком заведении трудно было продолжить слежку. Таким способом Энтрери хотел выявить своего преследователя. И это сработало.

Джон Иренам, капитан стражи Гаррилпорта вошел в роскошный ресторан немного неуверенно через пару минут после Энтрери. Он никогда не был в этом особенном ресторане раньше, но слышал истории о нем. Он знал, что градоначальник часто посещал его и, что здешние цены были за пределами его скудных возможностей.

Сейчас он был не на дежурстве, и поэтому не носил форму и не привлекал слишком много внимания. Хозяин узнал его.

– О, капитан Иренам. Я полагаю, мы не имели удовольствия обслуживать вас раньше. Вы здесь один?

Джон был слишком занят, глядя по сторонам, на богатое убранство в холле, и не расслышал вопрос.

– О, э-э, нет. На самом деле я с мужчиной, который только что вошел.

Хозяин кивнул.

– Ах, да. Он действительно говорил, что, возможно, к нему присоединится друг.

– Он так сказал? – Джон посмотрел назад, чтобы увидеть, не пришел ли еще этот неизвестный друг. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он и был этим другом, и он недооценил способности преследуемого.

– Что-то не так, капитан? – спросил хозяин, озадаченный поведением Джона.

– Нет, вовсе нет, – ответил Джон, думая, что все было не так.

– Присоединится ли к вам кто-нибудь еще?

– Нет, – ответил Джон. "По крайней мере, я так думаю", – добавил он про себя. – Нас будет только двое.

– Ну что же, – хозяин поднял меню. – Не могли бы вы пойти за мной.

Хозяин провел Джона через маленькую переднюю в главный зал. Это место было удивительно. Джон привык к барам и тавернам, где все столы были просто расставлены по деревянному полу с огромным баром вдоль дальней стены. Здесь пол был покрыт пышными, синими коврами, которые чуть ли не казалась священными, чтобы идти по ним. В отличие от таверн, к которым он привык, здесь каждый стол стоял далеко от других, был отгорожен растениями, или какими-либо другими преградами, чтобы обедающие чувствовали уединение. Освещение исходило от богатых ламп, подвешанных над каждым столом, и освещающих, казалось, только обедающих, оставляя место между столами в таинственной темноте.

Энтрери сидел в углу, уже потягивая вино из изящного бокала. Хозяин, раскланиваясь, усадил Джона.

– Чего бы вы хотели выпить, капитан?

– Э-э, – Джон запнулся, когда его глаза перешли от хозяина к Энтрери, который казался незатронутым этим вторжением. – Просто стакан воды, пожалуйста.

Хозяин выглядел разочарованным, пока не вмешался Энтрери.

– Ерунда, капитан, – сказал Энтрери, как будто он и Джон были давними друзьями. – Принесите моему другу бокал этого изысканного вина.

Он поднял свой бокал к свету над столом, так что можно было видеть пузырьки в красной жидкости.

– Я не позволю ему пообедать как нищему, несмотря на его нежелание.

Хозяин улыбнулся, слегка кивнув Энтрери.

– Как пожелаете.

Когда он ушел, Энтрери опустил свой бокал, чтобы сделать еще один маленький глоток и поставить его на стол. Джону было все еще очень неудобно в этой ситуации. Он думал, что был осторожен, когда следовал за Энтрери по городу, но этот человек знал о нем все время. Он сидел в ресторане, благодаря которому Джон осознавал, сколько у него было денег, или точнее, сколько у него не было денег. И не смотря на все это, мужчина, сидящий напротив него вел себя так, будто не происходило ничего необычного.

– Осмелюсь предположить, что вы не обедали здесь прежде, капитан, – Энтрери заговорил первым. – Я спросил бы вас, что лучше заказать, но вы, вероятно, не знаете.

Джон не знал, что сказать. Его рот открылся и закрылся несколько раз, пока ему в голову приходили, а затем отвергались варианты ответов. Энтрери не обращал на него никакого внимания, медленно просматривая обширное меню.

– Это выглядит неплохо, – внезапно сказал он, найдя что-то, что ему понравилось в его чтиве. – Свежая форель. "Только самое лучшее филе форели, тушенное в соусе из белого вина и масла, подается опрысканым лимоном и обложенным тушеными овощами".

Энтрери на мгновение опустил меню и посмотрел на своего молчаливого компаньона.

– Так трудно найти хорошую пресноводную рыбу в пустыне. Мы получали огромное количество рыбы-меча и омаров, но я никогда не был большим любителем того, что обитает в соленой воде.

Джон все еще открывал и закрывал рот, когда Энтрери снова поднял меню и продолжил читать. Молодая официантка подошла с вином Джона и поставила его около него. – Вы готовы сделать заказ? – мило спросила она. Энтрери опустил меню.

– Да. Я хотел бы форель. Позвольте спросить, насколько она большая?

– Приблизительно шесть унций, сэр.

– Хорошо. Тогда дайте мне двойную порцию. Вы можете порекомендовать что-нибуть выпить?

– Из-за лимона, которым опрыскана рыба, – объяснила она, – вы, вероятно, захотите остаться в стороне от традиционных вин. Фрукты не будут сочетаться друг с другом. Я рекомендую наше пиво. Оно намного легче, чем обычный напиток в тавернах, и пьется очень мягко.

– Звучит потрясающе.

Официантка повернулась к Джону, который все еще находился в состоянии замешательства. Она увидела, что он еще не открыл свое меню.

– Вы действительно готовы сделать заказ, сэр, или вам нужно еще несколько минут?

– Говядина, – выдавил Джон, – тушеная.

– Тушеная говядина? – повторила официантка, надеясь, что она расслышала неправильно.

– Не будьте смешны, капитан! – почти закричал Энтрери. Он обратился к официантке. – Мой взволнованный друг будет бифштекс на шестнадцать унций, с кровью, и большую кружку вашего лучшего темного пива.

Официантка улыбнулась этой поправке, размышляя, была ли у них тушеная говядина.

– Включить это в один счет или в два?

Энтрери поднял руку ко рту, когда зашептал, хотя и удостоверился, что Джон мог его слышать.

– Лучше в один.

Она хихикнула, когда Энтрери подмигнул.

– Хорошо, сэр. Я сейчас вернусь с вашими салатами.

Она забрала меню со стола и удалилась. Не имея ничего для чтения, Энтрери положил руки на стол и уставился на своего гостя. К этому времени Джон прекратил движения челюстями и начинал выходить из затруднения.

– Вы знали, что я шел за вами, – сказал Джон, в его голос вкралось немного резкости.

– Прошу вас, – ответил Энтрери, замечая резкость и делая еще глоток вина. – Вы же не хотите драться здесь, не так ли?

Джон не знал, что он хотел сделать. Он шел за этим человеком из любопытства, и теперь его любопытство было вдвое больше, чем прежде. Обычно его целями были предполагаемые преступники, и так как у него были способности к своей работе, он редко ошибался. После разоблачения, Джон неизменно должен был драться со своей жертвой, и она неизменно оказывалась в тюрьме или в гробу. Сейчас было по-другому, и Джону потребовалось некоторое время, чтобы понять это.

Джон был не в форме и не имел при себе своего меча. У него был кинжал. Мужчина напротив него казался безоружным, но он уже несколько раз недооценил Энтрери, и не сделает это снова. Кроме того, сейчас он старался не думать о бое.

– Так, – продолжил Энтрери, – о чем вы хотите поговорить, капитан? Я сделал что-то не так?

Это не входило в планы Джона. Он хотел следить за этим человеком, а не допрашивать его. Он не сделал ничего незаконного, и у капитана cтражи не было причин обращать на него внимание, но теперь он не мог уклониться от разговора.

– Я заметил, что вы поселились на восточном краю города. Хороший район, хотя я вижу здесь не слишком многих ваших соседей, – Джон обвел взглядом комнату, чтобы позволить Энтрери понять, о чем он говорил.

– О, – Энтрери выглядел пораженным и обеспокоенным, – я думал, что вы оплатите счет за этот обед. Вы думаете, у меня есть деньги?

В тусклом свете столовой, Джон на мгновение был обманут ужасным актерским мастерством Энтрери.

– Это приходило мне в голову, – ответил он. – Но можно упомянуть о планировщике.

Энтрери пожал плечами, уступая. Вместо ответа, он сделал еще глоток вина, предоставляя выбор темы для беседы капитану. Джон решил, что лучший способ начать разговор теперь, когда он был изобличен, быть честным.

– Я – капитан городской стражи Гаррилпорта, и моя работа – заботиться о том, чтобы жителям этого города не угрожала опасность. Я провожу большую часть времени, упорно разыскивая преступников и передавая их на суд Гаррилпорта. Однако мне нравится всякий раз, когда возможно, останавливать преступление прежде, чем оно совершится. Это значит, что я провожу часть времени, просто наблюдая за людьми этого города и пытаясь предугадать, что они сделают или как они будут действовать.

Официантка вернулась с салатами. Энтрери нагнулся над своей, покрытой зеленью закуской и воткнул в нее вилку. Джон проигнорировал его, он никогда в своей жизни не ел салат, и продолжал говорить.

– Пока я знаю очень немного о вас, но все, что я знаю, беспокоит меня. Вы кажетесь довольно богатым, и все же живете в самом бедном районе города. Вы кажетесь очень уверенным в себе и сделали удивительные преобразования в вашей жалкой лачуге, и все же не показываете желания примкнуть к работающей части общества. Я также имел честь на днях наблюдать ваше небольшое столкновение с юным карманником и готов поспорить, что в прошлом вы не всегда были на стороне закона.

Энтрери при этом сделал небольшую паузу, как будто собирался что-то сказать, но допил свое вино и продолжил есть.

– Я ни в чем не обвиняю вас, но все же такие как вы не часто приходят в этот город, и когда они это делают, они обычно приносят с собой неприятности.

– Я принес вам неприятности? – спросил Энтрери, подняв, наконец, глаза. Джон не ответил.

– Мне кажется, все, что я пока сделал, это принес вам деньги. Я потратил довольно много золота по прибытии в ваш драгоценный город, и все же не просил ничего взамен. Я даже плачу за ваш обед, и все же вы обвиняете меня в возможном преступлении. От чего я тут вспомнил, вы будете это пить?

Джон посмотрел на свой нетронутый бокал и покачал головой. Энтрери забрал его, сделал глоток, и поставил рядом со своим, пустым.

– Вы должны были сказать об этом раньше. Это не очень вежливо.

– Что вы собираетесь делать? – прямо спросил Джон, стараясь игнорировать проделки Энтрери. – Вы в бегах? Вы скрываетесь?

– Я нахожусь в вашем городе в течение почти двух недель, значит, если я бегу, то двигаюсь не очень быстро. И если я скрываюсь, то делаю это не очень хорошо, учитывая, что привлек внимание капитана городской стражи.

– Вы торговец?

– Я убийца, который специализируется на убийстве магов, королей и темных эльфов, – откровенно сказал Энтрери. Джон был недоволен этим ответом, не получая удовольствие от мнимого сарказма Энтрери.

– Откуда вы взяли деньги?

– Вы поверили бы мне, если бы я сказал вам, что могу проходить к спрятанному сокровищу дракона через магический портал, который всюду ношу с собой?

– Вряд ли, – ответил Джон. Энтрери пожал плечами, отодвигая свою пустую тарелку.

– Не говорите, что я не пытался.

Официантка пришла с основным блюдом. Она бросила взгляд на нетронутый салат Джона и убрала его прежде, чем поставила перед ним сочный бифштекс. Несмотря на его нежелание притрагиваться к чему-либо, что стояло перед ним до этого времени, сила воли Джона испарилась, когда он вдохнул аромат бифштекса. Он сделал большой глоток пива и начал уплетать свой обед.

– И откуда вы прибыли?

– Я прибыл из-за большого моря, приблизительно на расстоянии в пятнадцать тысяч миль отсюда, из страны, населенной троллями, гоблинами и хафлингами.

– Хафлингами?

– Они весьма забавны, – объяснил Энтрери. – Ростом около четырех футов, и необыкновенно пухлые. Они чрезвычайно хорошие воры, и удивительно ловкие. Да, и не забудьте о великанах. Там, откуда я прибыл их тоже много.

– И темные эльфы, – добавил к этому фантастическому рассказу Джон.

– Ах да, темные эльфы, – повторил Энтрери, его голос изменился, как будто от какого-то далекого воспоминания. – Мне они никогда не нравились. Но они ничто, по сравнению с иллитидами.

– Не слышал о них, – заметил Джон, его рот был наполовину занят бифштексом.

– А вы и не могли. Они – отвратительные существа с головами, похожими на кальмаров. Они отличные телепаты, и точно знают, о чем вы думаете. Они могут парализовать вас ментальной волной, а затем съесть ваш мозг, высосав его через ухо.

– Очаровательные существа.

– Вовсе нет, – возразил Энтрери на шутку Джона. Тот оборвал свои насмешки, посмотрев в глаза своему собеседнику и впервые задумываясь, не говорил ли Энтрери правду. Тот покачал головой.

– Итак, – начал Джон, желая сменить тему разговора, – имея такое интересное прошлое за плечами, что вы намерены делать теперь?

– Сейчас, – ответил Энтрери в промежутке между пережевыванием рыбы, – я планирую продолжить работу над моим домом и держаться подальше от неприятностей. Я не хотел бы, чтобы вы и ваши люди волновались о том, что я делаю. Я предпочитаю вести себя тихо. В настоящее время, я подошел к тому месту в своей работе, где мне необходим хороший кузнец. Я видел несколько лавок в городе, но вы знаете, так же как и я, что лавку может открыть каждый, а мастеров очень немного.

Джон кивнул, в его голове медленно формировалась идея.

– Я знаю одного настоящего мастера. Его зовут Бастер. Он делает всю работу для городской стражи и нескольких наиболее состоятельных торговцев. Что вам нужно?

– Я делаю пристройку к своему дому, и хотел бы, чтобы в перекрытии был металлический каркас, чтобы оно продержалось дольше. Где находится ваш кузнец?

Джон объяснил Энтрери дорогу. Они продолжали некоторое время есть в тишине, иногда высказываясь о погоде или о различных видах торговли, которая шла по реке. Энтрери задал несколько вопросов о северянах, что заинтересовало Джона больше всего, но в целом, капитан узнал очень немного о человеке, за которым он следил.

После обеда, Энтрери заплатил за еду и оставил приличные чаевые. Он поблагодарил Джона за беседу и ушел. Джон оставался за столом некоторое время, когда пришла официантка, чтобы убрать посуду.

– Кто это был? – спросила она невинно.

– Его зовут Артемис Энтрери, – ответил Джон. Официантка пожала плечами. – Очень интересный человек.

– Что верно, то верно.

Джон встал из-за стола и вышел из ресторана. Энтрери нигде не было видно, но капитан и не собирался дальше следить за ним. Вместо этого он двинулся внаправлении кузнеца, которого он порекомендовал. Бастер прибыл в Гаррилпорт несколько лет назад из монастыря за Хребтом Мира, горами на севере. Джон никогда не расспрашивал бывшего монаха о том, почему он оставил свою религию, но был доволен тем, что он это сделал.

Большой человек был великим кузнецом. У него также имелось несколько других интересных талантов, один из которых с удивительной точностью помогал определять моральную склонность человека. Бастер утверждал, что это была способность священника, но Джон никогда не был большим сторонником какой-либо магии. Он заносил эту способность на счет хорошей осведомленности и здравого смысла. Как бы то ни было, Бастер помог ему с несколькими расследованиями, опознавая преступников или говоря Джону, что тот шел по ложному следу и человек, которого он преследовал, был чист как первый снег.

Джон полагал, что Бастер хорошо проведет время с Артемисом. Этот человек определенно что-то скрывал, и Джон надеялся, что кузнец сможет сказать, была ли эта тайна хорошей или плохой.

Капитан толчком открыл дверь в лавку кузнеца и привел в действие маленький звонок, висевший над дверью.

– Сейчас приду, – послышался голос из задней комнаты. Джон осмотрел ту часть лавки, что была у входа. Стены были увешаны множеством всевозможных изделий, которые можно было купить, и несколькими примерами инструментов, сделанных на заказ, чтобы показать клиенту, на что был способен Бастер. Джон направился к прилавку и вздрогнул, когда пол громко скрипнул у него под ногами.

– Я в самом деле собираюсь его починить, – сказал Бастер, выходя из двери за прилавком. – Клиенты начинают думать, что мой пол – пример моей работы. Я пытаюсь им объяснить, что не я строил это место, и, что оно чуть ли не старше, чем я, но некоторые не слушают.

Джон завершил свою прогулку по скрипучему полу и кивнул.

– Да, вы действительно должны его починить. Скажите мне, от чего скрипит пол?

– Плохо вбитые гвозди, плохая древесина или и то, и другое. Скрип исходит от дерева, трущегося о металлические гвозди. Если гвозди хорошо вбиты или доски не кривые, скрипа не будет. Но я сомневаюсь, что вы пришли сюда, чтобы спросить меня об этом.

Джон покачал головой.

– Нет. Я просто хочу порекомендовать вам клиента.

Джон дал здоровяку краткое описание Энтрери.

– Клиент или подозреваемый? – спросил всегда осторожный Бастер.

– Надеюсь, первое, – ответил Джон. – Он сбил меня с толку. Все в нем говорит мне, что он источник неприятностей, но я только что завтракал с ним, и он похож на самого примерного парня, которого я когда-либо встречал. Просто не знаю. Я не подозреваю его в конкретном преступлении, а только хотел бы знать, должен ли учитывать его в будущих расследованиях. Вы понимаете?

Бастер кивнул.

– У него много денег, – продолжил Джон. – Предоставьте мне благоприятный отчет, и сделайте хорошо то, о чем он вас попросит, и мы оба будем счастливы.

– Сделаю все, что смогу.

– Это все, о чем я прошу, – сказал Джон и повернулся, чтобы уйти. Он попробовал пройти на цыпочках по полу назад, к выходу, но наделал больше шума, чем когда вошел. 

* * * 

– Что мы делаем в канализации?! – ругался Парнид. – Вы знаете, что я ненавижу это место.

Куинтон Поллудж посмотрел на Дрейка, а затем на Парнида. Эти двое сопровождали его через подвал его замка на реке, в канализацию. Рейллон, фокусник Куинтона обещал объяснить свое странное поведение два дня назад, и Куинтон жаждал получить ответы. Известный купец попросил двух своих лучших людей сопровождать его, чтобы они все могли оценить то, что должен был показать Рейллон.

Фокусник стоял перед ними, выглядя еще более бледным, чем обычно. Он и до этого был очень худым, и то, что он провел большую часть двух последних недель, закрывшись в своей комнате, имея немного, если имея вообще, еды, не помогло в этом. На нем была вздымающаяся, темно-синяя мантия, которая скрывала большую часть его худого тела, но его костлявые руки и худая шея были видны, напоминая тем, кто его знал, что этот человек не внушал страха. Рейллон собирался это изменить.

Место, где стояли четверо мужчин, было очищено людьми Куинтона и относительно сухо. Рейллон стоял перед остальными тремя мужчинами на расстоянии двадцати футов.

– Хорошо, Рейллон, – Куинтон обратился, наконец, к человеку, который привел их сюда. – В чем дело?

– Три недели назад, – начал Рейллон, его речь звучала как скрипучий шепот, – ваши парни вернулись после удачного грабежа с очень ценным сундуком. Вы взяли из него все золото и драгоценности и, по моей просьбе, позволили мне забрать остальное. Внутри было более дюжины свитков, которые принадлежали Каристиму Кволлу, известному боевому магу, который жил более ста лет назад. Я потратил последние две недели на исследование этих свитков, изучая пути могущественного Кволла. Теперь я стою перед вами будучи самым могущественным человеком во всем Гаррилпорте, а возможно и в мире.

Куинтон не знал смеяться или ужасаться такому возмутительному заявлению. Его ребята сделали и то и другое за него. Дрейк был городским стражником, лучшим бойцом Куинтона, и вероятно, одним из лучших бойцов в городе. Он смеялся долго и громко. Парнид, главный вор Куинтона на данный момент, пока Тревор оправлялся от своей неудачной попытки взломать дверь Рейллона, был вне себя от гнева.

– Это нелепо. Я надеюсь, что у тебя в рукаве есть еще уловки, кроме заколдованных дверей, потому что я могу проткнуть тебя насквозь в мгновение ока, чучело.

Рейллон помахал правой рукой, высвобождая ее из огромного рукава и щелкнул пальцами. В середине его худой ладони парило маленькое пламя. Парнид видел таланты Рейллона и раньше, и не был впечатлен этим.

– Тебе придется сделать что…

Прежде, чем Парнид смог договорить свое обвинение, Рейллон махнул рукой, повернулся в сторону от своей публики и швырнул огромный огненный шар в коридор канализации. Шар исчез из виду, но трое зрителей слышали, как он взорвался, попав в стену, и расходящийся огонь с жадностью лизнул край их ниши. Огонь быстро погас и мужчины увидели, что вся вода испарилась, а стены почернели.

Дрейк тут же прекратил смеяться, но Парнид все еще был возмущен. Он повернулся, чтобы посмотреть на фокусника, который вытянул свой указательный палец, на котором все еще плясало маленькое пламя, перед лицом. Он задул его, и тонкая струйка дыма потянулся от его пальца.

– Я могу сделать то же самое с помощью банки масла, тряпки, и кремня, и мой огонь будет гореть дольше.

– Возможно, вы предпочли бы ближний бой, – уступил Рейллон. Не спрашивая разрешения, Парнид напал на безоружного фокусника, превратившегося в боевого мага. Все еще держа свою правую руку перед лицом, Рейллон помахал левой, высвобождая ее из одежд, и швырнул три крошечных магических заряда в мчащегося вора.

Все три заряда попали Парниду в грудь и отбросили его назад. Дрейк и Куинтон смотрели, как Парнид лежал на грязной земле, искры слетали с его рук и ног еще несколько мгновений, пока он бился в конвульсиях, прежде чем затих. Стон вырвался из его рта, позволяя двоим мужчинам, стоящим за ним, понять, что он еще жив.

Этот стон вывел Дрейка из транса, и он достал свой меч, чтобы атаковать мага. Куинтон схватил лейтенанта за плечо, сдерживая его, пока сам говорил с Рейллоном.

– Обещай мне, что не убьешь их.

Рейллон стоял со скрещенными на груди руками и кивнул. Куинтон принял этот ответ и обратился к бойцу.

– Убей его.

Дрейк больше не нуждался в поощрении и помчался на мага. Рейллон не пошевелил ни одним мускулом, когда Дрейк приблизился к нему с поднятым мечом. Он не препятствовал нападению Дрэйка, и городской стражник замахнулся на волшебника.

Дрэйк ударил мага четвертый раз прежде, чем понял, что не наносит тому никаких повреждений. Рейллона окружало слабое мерцание, и каменная кожа предотвращала нападения Дрэйка.

Защитное заклинание могло поглотить только ограниченное число ударов, и в то время как Дрэйк рассеял каменную кожу пятой, а затем шестой атакой, Рейллон вытянулся и дотронулся до лба занятого бойца пылающей красной рукой. Все тело Дрэйка онемело от этого прикосновения, как будто его только что окунули в чан с ледяной водой. Обездвижив бойца, Рейллон вызвал волшебный боевой молот правой рукой и ударил мужчину в грудь, от чего тот отлетел назад.

Парнид наблюдал все это с земли, оправляясь от магической атаки, совершенной против него. Видя, что теперь маг держит оружие, быстрый вор прыгнул к его ногам, чтобы напасть. Рейллон не был бойцом и швырнул молот в Парнида, чтобы освободить свои руки. Парнид откатился при этом броске и продолжил атаку.

Куинтон вздрогнул, когда молот взорвался, попав в каменную стену ниши, отправляя в полет осколки камня. Он попросил фокусника не убивать его ребят, но если бы Парнид не увернулся, Куинтон не думал, что вор дышал бы после этого, более того, имел бы голову, чтобы дышать.

Рейллон уже начал другую атаку левой рукой, в то время как правой бросал молот, и когда Парнид завершил кувырок, волшебник выпустил в вора призматическое облако брызг. Пять ярких искр слетели с пальцев его левой руки, одна из которых попала Парниду в плечо, опрокидывая его на землю.

На сей раз, вор не сильно пострадал, поскольку это заклинание использовалось, только чтобы сбить нападавшего с ног, пока маг готовил более сильное заклинание. Парнид снова вскочил и увидел круг синего пламени, танцующего вокруг ног Рейллона. Он не решался приблизиться к таинственному огню, но, когда левая рука Рейллона махнула снова, чтобы начать другое заклинание, Парниду пришлось напасть.

Он прыгнул вперед и резанул своим коротким мечом поперек груди мага. Вместо того чтобы порезать Рейллона, Парнид почувствовал жгучую боль на своем собственном боку, как будто по нему полоснули раскаленной кочергой. Рейллон держал наготове следующее заклинание, когда Парнид, согнувшись от боли, безрассудно атаковал снова, коля клинком прямо в грудь мага.

Когда конец клинка достиг цели, Парнид снова завыл от боли, опустив меч и зажимая свою грудь. Щит огня отразил только боль от предпринятых атак, а не сами раны, в противном случае Парнид не смог бы остановить фонтан крови из своей груди. Вор быстро понял это, но был слишком слаб, чтобы что-либо сделать, кроме как взмахнуть руками, пытаясь защититься, лежа на спине перед колдующим магом.

Рейллон, наконец, произнес заклинание удержания и наблюдал, как руки Парнида прекратили движение, а его рот сделал паузу в середине крика. Рейллон вышел из своего защитного круга огня, исчезнувшего без него, и двинулся к Дрэйку, который, постанывая, лежал на земле. Маг стоял над лежащим бойцом без готовых заклинаний и без защиты, но Дрэйк не мечтал о нападении, вместо этого его глаза продолжали смотреть на Парнида, тело которого застыло в ужасном положении. Страх и боль отражались на лице вора, тело которого было обездвижено заклинанием мага.

– Достаточно, – сказал Куинтон прежде, чем Рейллон начал новую атаку.

– С ним все будет в порядке? – спросил он, шагнув к окаменевшему вору.

– Я сделал, как вы пожелали, и не использовал смертельные заклинания. Все, что я сейчас использовал, было предназначено, чтобы ошеломить или парализовать. Я могу намного больше, чем то, что вы только что видели.

Куинтон не был уверен, что ему нравилось то, что произошло со способностями Рейллона, но он не мог это запретить.

– Ты будешь дальше работать на меня? – Куинтон знал, что если бы кто-либо другой из его людей обладал такими способностями, он решил бы остаться в команде или, по крайней мере, уйти и стать независимым.

– Это решать не магу. Если бы не вы, у меня бы не было ни дома, ни денег, и никто не поддержал бы мои способности. Если бы не вы, я никогда не получил бы эту силу. Вы командуете, хотя я хотел бы комнату побольше.

Внезапно, слева от Куинтона раздался визг, он повернулся и увидел, что Парнид вышел из-под действия заклинания и закончил крик, который начал несколько минут назад. На его теле не было серьезных ран, и боль сменилась слабой тряской. Он прыгнул, ища врага, но Куинтон остановил его словами.

Дрэйк и Парнид собрали свое оружие, вернулись и встали рядом со своим хозяином, постоянно бросая злобные взгляды на Рейллона. Куинтон знал, что они будут недовольны еще некоторое время, но с этого момента они работали с магом, а не против него. Они к этому привыкнут.

– Я думаю, что настало время присоединиться к совету, – смеясь, сказал Куинтон, собираясь выйти из канализации и вернуться в кабинет, чтобы спланировать свой приход к власти.

Глава 5. Интрига закручивается

– Входите, входите. Не стойте там, на холоде.

Джон Иренам не думал, что прохладный вечерний бриз был холодным, но при этом он и не хотел спорить с девицей. Он кивнул и вошел в дом градоначальника.

– Могу я взять ваш плащ? – спросила женщина средних лет. Джон сбросил свой тонкий плащ, а также расстегнул пояс с мечом. Хотя служанка никогда не просила об этом во время его посещений дома градоначальника, Джератон неоднократно говорил ему, что он не хотел бы, чтобы кто-либо сидел за его столом с оружием.

– Вас ждут в столовой, – сказала девица прежде, чем исчезла в задней комнате, унося вещи Джона. Капитан быстро прошел по дому, понимая, что он опоздал, и почти не обращал внимания на невероятный дом.

Джератон действительно ждал его, как и остальные участники обеда. Это приглашение не было необычным, Джон привык к особому обращению. Конечно, нежность градоначальника ко взрослому парню была, главным образом, следствием того, что у него была незамужняя дочь. Эллен была единственным ребенком градоначальника и его жены. Большинство мужчин на месте Джератона жалели бы о том, что у них нет сына, чтобы передать ему свое имя и руководящую должность.

Эллен знала об этом. Она также знала, что отец любит ее, и ни на что ее не променяет. Это знание сделало ее намного сильнее, чем она была бы, если бы у нее были братья. Она была независимой и вольнодумной, но не бунтаркой. Она во всем разбиралась и никогда не оставалась равнодушной. Ее свободомыслие и нежелание принять роль, обычную для большинства женщин в городе, удерживали ее от брака. Она не была безумно красива, но не была и невзрачна. В том возрасте, когда за большинством девочек ухаживали, она пошла в школу. Так как она была единственным ребенком градоначальника, это не было необычно, но она получала свое образование не по причине поддержания традиции. Она всерьез интересовалась работой отца и хотела, и могла, несколько раз помочь ему советом.

Мужчины Гаррилпорта видели это и считали, что лучше жениться на женщинах, которыми легче вертеть, как хочешь, и не обращали внимания на Эллен. Джон слышал выражение: "женщина может быть дочерью, женой, вдовой или шлюхой". Хотя Джон не был безоговорочно согласен с этим утверждением, он понимал, что нежелание Эллен подходить ни под одну из этих категорий сделало ее менее привлекательной для мужчин. Она была ближе к тридцати, чем к двадцати, и скоро должна была выйти из статуса "дочери". Кроме того, отец Эллен имел склонность отпугивать мужчин.

Джон кивнул Эллен и Эстер, ее матери, садясь за стол, где сидел еще один человек, Торрил, один из помощников Джератона.

– Добрый вечер.

– Рад, что вам это удалось, – сказал Джератон, глядя на высокие старинные часы в углу большой комнаты. Джон знал, что опоздал, и решил даже не пытаться придумывать неубедительное оправдание.

Из находящейся по соседству кухни вышел дворецкий и приготовился поставить перед ним угощения.

– Надеюсь, вы хотите есть, капитан, – сказал Джератон. Градоначальник упорно называл Джона по званию всякий раз, в присутствии своей дочери. Джон сомневался, что это было случайностью.

– На самом деле, хотелось бы поесть поменьше сегодня вечером.

– Даже не притворяйтесь, что вы садитесь на диету. Я не хочу об этом слышать.

– Он действительно кажется немного толстым, отец, – язвительно заметила Эллен.

– Эллен! – одернула ее мать, но Джон знал, что это было шуткой.

– Нет, – хихикнул Джон, – ничего подобного.

Она ему действительно нравилась.

– Я завтракал сегодня, чего я обычно не делаю.

– Где вы завтракали? – спросила Эллен. Она была не из тех, кто оставался в стороне во время беседы. Джон больше ничего не заметил, но Эстер бросила на нее строгий взгляд.

– В Золотом Колокольчике, – ответил он. Реакция сидящих за столом была близка к потрясению, и соответствовала ожиданиям Джона.

– Не знал, что мы платим вам так много, – сказал Торрил. Помощник посмотрел на своего начальника, но Джератон ничего не сказал, зная, что последует продолжение. Джон продолжил.

– Помните, два дня назад я рассказывал вам о человеке, который помешал карманнику?

– Смутно, – ответил Джератон. – Большую часть того, что вы рассказываете, я не запоминаю, считаю себя слишком умным для этого.

Эллен засмеялась над этими словами. Джон заинтересовался тем, как Эстер бросила на дочь еще один строгий взгляд, но полностью проигнорировал само замечание. Тут был двойной смысл, с которым Эллен боролась, и Джон это одобрял.

– Я следил за ним сегодня утром, чтобы посмотреть, чем он занимается. Он зашел в ресторан, и я последовал за ним. Оказывается, он знал, что я шел за ним и устроил западню, чтобы раскрыть меня. Он купил мне завтрак, и мы довольно долго беседовали.

– И он подтвердил ваше раннее подозрение? – спросил Джератон, начиная действительно вспоминать их разговор несколько дней назад.

– Возможно даже больше, чем ожидал, хотя не думаю, что вы должны об этом волноваться.

– Хорошо, – сказал Джератон, отправляя эту информацию в тот угол своего мозга, куда он бросал весь бесполезный хлам, которым его заваливали каждый день.

Обед был в самом разгаре, и градоначальник перешел к более важным делам.

– Сегодня я встречался с торговцами, и им очень не понравилось предложение о налогах, которое мы им сделали.

Джон кивнул, как будто он точно знал, о каком предложении о налогах говорил Джератон. Капитан приезжал в дом градоначальника около двух раз в месяц, и Джератон всегда говорил на темы, которые его не касались. Только во время нескольких последних посещений Джон начал понимать, что градоначальник приглашал его только для того, чтобы приписать ему идеи своей дочери. В большинстве случаев, когда она давала полезный совет, он ухитрялся так представить идею, как будто она принадлежала Джону.

– Моряки и портовые рабочие жаловались, что доки слишком переполнены жилыми зданиями и хотели бы переселить всех на юг по реке. Это стоит денег, а у нас есть только один способ получения доходов.

Джон и сейчас, и раньше понимал все проблемы, связанные с этим планом.

– Мы пробовали объяснить им, что повышение налогов будет временным, – вмешался Торрил, – но они не хотели даже слушать. Единственный выход, который у нас остается, ввести пошлины на ввозимые грузы, но это нанесет убытки портовым рабочим, а они уже согласились взять на себя стоимость складов, которые хотят построить, как только мы уберем жилые дома из этого района. Я не хочу наносить им двойной ущерб.

– Что если вместо этого вы перенесете доки? – спросила Эллен. Торрил покачал головой.

– Не получится. Сейчас доки находятся в самой широкой части реки, и они должны там остаться. Мы не можем передвинуть их на юг.

Эллен обратилась к Джону.

– А что мешает перенести доки на другую сторону реки?

Джон покачал головой.

– Я не вижу причины, по которой мы не могли бы это сделать. Мы всегда думали о размещении там новых домов, но я не знаю, почему мы не могли бы вместо этого построить там склады.

– Хорошая идея, – сказал Джону Торрил, как будто это было его предложение.

– А что с мостами? – спросил Джератон. – Это всегда было проблемой, мешающей нам расширяться. Корабли, которые сходят с наших верфей, зачастую очень высоки, и если мы построим мост, он должен быть также высок.

– Почему бы не пройти под рекой? – предложила Эллен.

– Как?

– Есть ли около реки коллекторы? – спросила Эллен.

– Да есть, – ответил Джон. – Я не вижу причины, по которой часть из них не могла бы быть очищена и продлена до другой стороны. Это было бы намного дешевле, чем постройка моста.

– Позвольте мне подвести итоги, – начал Торрил, опуская нож и вилку. – Нам не придется переселять всех людей, живущих в районе доков. Все, что нам надо сделать, это разместить район с другой стороны реки и позволить портовым рабочим построить там свои склады. Единственная затрата с нашей стороны будет сделана на расширение и очистку коллектора.

Торрил обрисовал план и обратился к Джону за подтверждением. Джон не прилагал усилий для поддержания этой беседы и не очень хорошо понимал этот план, но кивнул.

– Нужно будет связаться с инженерами, чтобы узнать, как глубоко нужно копать, – продолжил Торрил, – но я не думаю, что это предложение может быть кем-то отклонено. Каждый получит то, что хочет, и мы начнем заселять другой берег реки. Хорошая идея, Джон.

– Благодарю, – ответил он, слишком сильно смущаясь, чтобы посмотреть кому-либо в глаза. Он просто сосредоточил внимание на своей тарелке, желая, чтобы хотя бы одна из тех идей, которые ему приписывали на этих обедах, была его собственной. 

* * * 

Эллен наслаждалась прохладным утренним воздухом, идя по улицам одного из маленьких кварталов города. Строения здесь были не очень высокими, а пешеходов было очень мало. Она направлялась к своей любимой лавке тканей и не торопилась. Ее голова была полна мыслей этим утром. Прошлой ночью не произошло никаких неожиданностей, но она думала о Джоне Иренаме больше чем обычно. Он не был похож на других городских стражников, которые служили у него. Большинство из них были наглыми и лучше всего умели хвастаться и рассказывать истории, которые были так неправдоподобны, что это было смешно. Джон не был экспертом во всем и не делал вид, что он таковым является. Ей это нравилось.

Идя по улице, Эллен почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг, но сама она не оставалась без внимания. Тревор сидел на плоской крыше соседнего здания и наблюдал за Эллен, идущей по улице. Его ухмылка была отвратительна.

Тревор еще не полностью оправился от своей неудачной попытки взломать заколдованную дверь Рейллона, но это не помешало Куинтону отправить его на работу. Куинтон разработал план захвата власти, и его воры и головорезы играли в нем важную роль. Куинтон хотел организовать беспорядки. Его люди ударили бы по городу, и ударили сильно. Люди умоляли бы градоначальника о помощи и Куинтон намеревался стать тем человеком, который предложил бы ее. Городской совет наделил бы его властью, а затем, с помощью мага, он бы напал и захватил все, что еще не принадлежало ему.

Тревора мало волновали высокие желания его хозяина, но ему нравилась его роль в первой части плана. Он знал, кем была Эллен, и кем был ее отец. Что могло лучше привлечь внимание градоначальника, чем нападение на его собственную дочь! При этом он мог бы также немного позабавиться. Направляясь к краю крыши, чтобы занять удобную позицию, он надеялся, что Билли справится со своей частью задания.

Юный карманник тоже издали заметил Эллен и понял птичий свист Тревора, означающий, что она должна стать их целью.

– Помогите, помогите! – закричал он, приближаясь к Эллен. Девушка остановилась, глядя на ребенка, бегущего к ней.

– Что случилось?

– Пожалуйста, госпожа, вы должны мне помочь. Пожалуйста, поспешите! – Билли изо всех сил потянул Эллен за руку, и она сделала несколько поспешных шагов за ним.

– Что случилось? – повторила она. – Почему тебе нужна помощь?

– Он может умереть, мисс, он может умереть. Мы должны поспешить.

Билли наполовину тянул, наполовину вел Эллен в тупиковый переулок.

– Вы должны мне помочь.

Эллен подумала, что лучше подождать, но что-то в голосе мальчика вынудило ее побежать за ним. Только увидев человека, лежащего около стены переулка, за большим контейнером для мусора, она поняла, что это срочно. Она освободилась от хватки Билли и решительно шагнула мимо ребенка к упавшему человеку.

Тревор двигался как змея, его рука быстро взметнулась вверх и сомкнулась на запястье Эллен. В другой его руке был кинжал, он потянул ее к себе и прижал оружие к мягкой коже чуть ниже ребер.

– Крикни, и это будет твой последний звук.

Эллен не была обучена ни одному боевому искусству, она считала, что настоящая причина всех действий интеллектуальна по своей природе, и была обучена соответственно. Она знала, что сейчас не смогла бы сделать ничего, что не закончилось бы болью и, возможно, серьезной раной. Она надеялась, что этому вору были нужны только ее деньги. Она надеялась.

Тревору было трудно оторвать взгляд от своей жертвы, когда она оказалась в пределах его досягаемости, но он бросил быстрый взгляд через ее плечо на Билли.

– Иди, постой на страже. Я не хочу, чтобы мне мешали.

Билли с трудом сглотнул и кивнул. Он очень быстро побежал прочь от этого места. Он абсолютно не понимал, что Тревор замышлял кроме ограбления женщины, и он не хотел этого знать. Он несколько раз видел, как люди Куинтона приводили женщин в свои комнаты, и звуки, которые они издавали за закрытыми дверями, всегда пугали маленького мальчика.

Билли также видел, как некоторые из старших карманников достигали совершеннолетия и приводили женщин в свои комнаты. Он надеялся, что ему никогда не придется делать ничего такого. К тому же, ему не нравилась эта часть его работы, но он был приставлен к Тревору, и ему придется делать то, что ему говорят. Он не хотел новой порки.

Чем больше Билли думал о том, что Тревор мог сделать с женщиной, тем быстрее бежал, и когда выскочил из переулка, то буквально врезался в кого-то.

– Нам надо прекратить сталкиваться друг с другом подобным образом, – сказал мужчина, схватив Билли за плечи, чтобы удержать мальчика на ногах. Хватка мужчины тут же стала намного крепче, потому что, когда Билли посмотрел в его лицо, колени маленького воришки подогнулись, и это было все, что мужчина мог сделать, чтобы не дать Билли упасть. Энтрери улыбнулся реакции ребенка. Он не видел таких взглядов уже долгое время, и это вернуло старые воспоминания. Энтрери вызывал дрожь в коленях у большей части своих жертв, и это только облегчало его работу.

Убийца нагнулся, чтобы посмотреть Билли в лицо. Ребенок проявил замечательную выдержку, не упав замертво.

– Я… я… я… с-сделал, как вы сказали. И-и… меня за это побили.

– Это хорошо, – сказал Энтрери радостным тоном, заставляя Билли задуматься о том, какое из двух предложений, вызвало у этого человека радость. – Сейчас ты можешь сделать для меня кое-что еще, и возможно, тебя опять побьют.

Энтрери решил добавить последнюю фразу только для того, чтобы подчеркнуть, насколько он контролировал ситуацию. Он открыто сказал ребенку, что тот, вероятно, будет наказан за помощь убийце, и все же Билли неистово закивал, зная, что наказание от рук одного из людей Куинтона было намного более легким, чем ужасы, которые он видел в глазах Энтрери.

– Где женщина, которую ты завел в этот переулок?

Энтрери видел встречу Билли с женщиной и узнал в нем карманника, встреченного несколько дней назад. Энтрери не преследовал цель покончить с преступностью в этом городе, но он хотел узнать о ней как можно больше. Если не для того, чтобы присоединиться, то хотя бы удостовериться, что он всегда сможет этого избежать.

– T-T-Tревор там.

Это было все, что Энтрери надо было слышать. Это не давало точного ответа на его вопрос, но так как он долгое время жил в Калимпорте, он уже догадался о характере этого столкновения. Он склонялся к тому, чтобы не вмешиваться в эту ситуацию. В конце концов, как его могло коснуться то, что какая-то женщина, которую он не знал, будет изнасилована? Возможно, в этот момент это происходило, по крайней мере, дюжину раз в его родном городе.

Энтрери посмотрел на Билли.

– Стой здесь.

Билли яростно закивал, и Энтрери понял, что понадобится темный эльф с заряженным арбалетом, нацеленным в сердце ребенку, чтобы заставить того двигаться.

Энтрери шагнул в переулок, не имея на это никакой причины, кроме азарта. Ему становилась скучной его жизнь плотника, и он хотел какого-нибудь действия. Однажды он уже столкнулся с ворами и произвел большое впечатление на Билли, но маленький карманник не обладал таким авторитетом, которым мог обладать этот "Тревор".

Энтрери не хотел потерять свои способности, а единственным способом это сделать было продолжать заниматься своим делом. Не важно, чем закончится это столкновение, это вернет его к прежней форме гораздо больше, чем если он продолжит гулять.

Когда он двинулся по темному переулку, было трудно предположить, что он когда-либо потеряет свою форму. Окутаного темным плащом, его мог увидеть разве что ястреб. Он был не более, чем подвижная тень, когда приблизился к паре в конце переулка.

Тревор начал стычку на строго профессиональном уровне, и Энтрери заметил, что кошелек с золотом Эллен лежал на грязной земле. Затем столкновение поменяло характер, что Энтрери определил, увидев жакет женщины и большую часть ее порванной юбки рядом с кошельком.

Пока Тревор держал свой кинжал наготове, Эллен разумно держала рот на замке. Она быстро поняла, что Тревор был достаточно сумасшедшим, чтобы сделать то, что он хотел, независимо от состояния ее тела. Но пока Тревор держал кинжал наготове, только одна его рука оставалась свободной. И хотя Эллен не кричала, но она и не облегчала задачу нападавшего.

Энтрери пнул камень, и тот полетел в контейнер для мусора. Лязг отразился в переулке, и Треворе быстро оставил Эллен, лежащую под ним, и пригнулся к земле. Он бросил взгляд к выходу из переулка, а затем еще несколько взглядов на сам переулок, прежде, чем вернулся к своему занятию, посчитав шум мелочью.

Энтрери вздохнул, поняв, что он слишком хорошо скрыт, чтобы быть замеченным даже после того, как глупый вор был предупрежден. Этот парень не продержался бы и минуты на улицах даже Уотердипа, не говоря уже о Калимпорте. Следующий камень попал вору в зад.

Энтрери шагнул из тени и был немедленно замечен.

– Чего тебе? – спросил Тревор. – Проваливай. Тебя это не касается.

Он стоял держа перед собой кинжал, стараясь выглядеть как можно более пугающе. Энтрери заволновался на мгновение, что женщина попробует напасть на вора, стоящего к ней спиной. Энтрери знал, что если бы она это сделала, он вряд ли смог бы ее защитить. Эллен благоразумно оставалась спокойной, собирая то, что осталось от ее одежды.

– Я хочу долю, – сказал Энтрери прямо. Тревор посмотрел вниз, на кошелек, а затем на женщину позади него. Он улыбнулся.

– Которую?

– Тебя, – улыбнулся в ответ Энтрери. Тревор бросился к убийце, который стоял чуть дальше, чем на расстоянии в пятнадцать футов от него. Энтрери подождал до последней секунды, шагнул в сторону от быстрой атаки и отправил руку Тревора в стену позади себя. Кинжал Энтрери вонзился бы глубоко в твердое дерево. Клинок Тревора сломался.

Энтрери легко мог ударить вора о стену и головой, но убийца хотел, чтобы этот человек позже подробно описал этот бой своему хозяину. Если бы Энтрери отправил Тревора головой в стену, возможно, этот человек не смог бы вспомнить даже собственного имени. Вместо этого, Энтрери отошел от мужчины, разрешая ему достать короткий меч.

– Я не знаю, кто ты, но я даю тебе еще один шанс уйти прежде, чем пролью твою кровь.

Энтрери ничего не ответил, только поднял руки в приглашающем жесте. Тревор принял приглашение. Все еще без оружия, Энтрери увернулся от атаки, его плащ взметнулся, когда он это сделал, скрывая его отступление. Подобно быку, пытающемуся напасть на гладиатора, Тревор ринулся через плащ, но атаковал только воздух.

Тревору не понравилось, что с ним играли, и он остановил атаку, направленную ему в колено, развернулся, и нанес удар туда, где только что был Энтрери. Тот легко избежал удара, но не вышел из радиуса действия короткого оружия. Тревор нападал снова и снова, нанося удары своим оружием по неуловимому телу Энтрери. Убийца станцевал джигу в переулке, легко избегая неуклюжих ударов. Он закончил танец, пнув вора в подбородок.

Тревор поднялся упрямо и быстро, как недавно упомянутый бык, и выполнил комбинацию из точного укола правой и удара левой рукой. Энтрери уклонился от укола и ушел с линии удара. Когда убийца промчался мимо вора, Тревор почувствовал острую боль в руке. Он развернулся к Энтрери, но темный боец держал обе руки открытыми, чтобы было видно, что его кинжал вернулся в ножны, как будто никогда и не вынимался.

Энтрери стоял у стены, и Тревор не стал рассматривать рану слишком долго. Следующая атака снова была легко избегнута, и когда Энтрери шагнул мимо нападавшего, то на этот раз он ткнул кинжалом немного глубже в бок вора прежде, чем вернул его в спрятанные ножны.

На этот раз Тревор почувствовал мучительную кражу души ужасным клинком, и его ужас только увеличился, когда он обернулся, чтобы посмотреть на Энтрери, все еще очевидно невооруженного.

– Кто ты?

Энтрери только улыбнулся при мысли о том, что должно было происходить в голове этого человека. На сей раз он шагнул вперед, потому что теперь Тревор стоял у стены. Меч очень мало волновал Энтрери, и он не обратил никакого внимания на то, что Тревор махнул им перед ним. Убийца дважды ударил мужчину кулаком даже прежде, чем меч оказался близко к Энтрери, а когда это произошло, Энтрери был настолько близок, что только рукоятка ударила его в плечо.

Теперь, когда его жертва была у стены, Энтрери применил свою магию. Оба его кулака попадали сверху и снизу по телу беспомощного человека, размахивая смертельным кинжалом. Энтрери ударил его в лицо кулаком правой руки, в то время как левой уколол в живот. Затем он перехватил клинок, ударив в плечо кулаком левой, и уколол в ногу правой рукой.

Тревор видел и чувствовал оба кулака, попадающих в него, но был не в состоянии объяснить, откуда брались мистические, крадущие энергию, удары. Независимо от того, откуда они брались, они достигли желаемого эффекта. Тревор опустил свое бесполезное оружие, а вскоре и сам последовал за ним на землю.

Энтрери вложил в ножны свой кинжал, который так и не был замечен, и наклонился, чтобы поднять Тревора и его оружие. Убийца прижал мужчину к стене своим предплечьем и приставил короткий меч к его шее.

– Я не тот, с кем можно шутить. Ты уйдешь и не глянешь назад. Это понято?

Тревор слабо кивнул, его глаза не могли оторваться от черных зрачков его мучителя.

– По пути забери своего маленького карманника и никогда не возвращайтесь в эту часть города. Понятно?

Мужчина снова кивнул. Энтрери шагнул назад, вернул вору его оружие, вложив его обратно в ножны, и указал на выход из переулка.

– Идти.

Тревор пошел. Лояльность вора не вызывала сомнений, и Энтрери обратил свое внимание на другого человека, находящегося в переулке. Эллен боялась Энтрери, как Тревор и Билли вместе взятые, не только потому, что она точно видела произошедшее с Тревором, но, кроме того, она поняла, что была следующей.

Энтрери видел страх в ее глазах и не приближался. Вместо этого он бросил ей наполовину заполненный мешочек с монетами. Он приземлился рядом с ее собственным.

– Это принадлежало напавшему на тебя, – сказал Энтрери. Украсть его не составило труда. – Купи себе новую одежду.

После этого Энтрери развернулся и ушел.

– Спасибо, – хотела ответить Эллен, когда поняла благородность его намерений, но она все еще была слишком расстроена тем, что произошло. Эллен понадобилось  время, чтобы прийти в себя. Ее жакет был порван и испачкан, но это можно было исправить. Ее юбка открывала теперь немного большую часть ног, чем хотелось бы, но если бы она даже разорвала ее, она не привлекла бы слишком много неприязненных взглядов. Как бы то ни было, она все равно шла к лавке тканей.

Эллен понадобилось намного больше времени, чтобы собраться с мыслями. Только сейчас до нее начало доходить, как близко она была к тому, чтобы быть изнасилованной. Было также ясно насколько легко второй мужчина мог закончить это дело. Вместо этого он дал ей денег и не попросил ничего взамен.

Поднявшись, она почувствовала острую боль, пронзившую ее ногу от того, что она, видимо, вывихнула лодыжку. "Он мог по крайней мере спросить, в порядке ли я", – она подняла оба кошелька и прихрамывая пошла из переулка. 

* * * 

Куинтон смотрел на Тревора и не мог поверить тому, что тот ему говорил. Тревор сам едва верил этому. Теперь произошедшее тем утром было настолько отдалено, что Тревор тоже с трудом верил в свою историю, но каждый раз, закрывая глаза, он видел Энтрери, снова смотрящего на него, его черные глаза обещали худшие из всех вообразимых видов смерти, и он знал, что его воспоминания были точны.

Куинтон разговаривал с Билли и знал, что это был тот же самый мужчина, с которым тот встречался ранее. При нормальных обстоятельствах он сосредоточился бы на поиске этого таинственного бойца, но у него были более важные дела, чтобы волноваться об этом. Через несколько дней он станет самым могущественным человеком в городе, и сто таких мужчин не смогут лишить его власти.

Остальные его люди преуспели в грабеже и нападениях на нескольких богатых и известных жителей города. Пока еще не было пролито крови. Скоро это изменится. 

* * * 

Парнид смотрел на неброский дом по другую сторону улицы. С тех пор, как Тревор потерпел неудачу при попытке взломать замок на двери Рейллона, Парнид стал главным среди людей Куинтона. Дрейк был правой рукой Квнтона, но тренированный боец был также городским стражником, и его время было поделено между двумя этими организациями.

Этот дом не был таким большим, как большинство домов советников, но этот советник был относительно молод. Его выбрали в совет не из-за его богатства или опыта, а потому, что большинство людей в городе считало его самым умным человеком из всех, кого они знали. Его дедушка был одним из тех людей, которые придумали шлюзы, преобразившие реку Гаррил. Его отец входил в совет, пока трагический несчастный случай не убил его. Теперь он входил в совет, и вероятнее всего, станет следующим градоначальником после ухода Джератона в отставку.

Фредрик Страм должен был скоро умереть.

– Ты готов? – спросил Рейллон, подойдя сзади к Парниду. Вор все еще чувствовал себя неуютно в присутствии щуплого мага, но знал, что, в отличие от того случая в коллекторе, они были на одной стороне в этом сражении и каждом последующем. Он кивнул.

– Пойдем.

Стояла ночь, но вокруг дома Фредрика было много фонарей. Это была богатая часть города, и здесь встречались прохожие. Несмотря на то, что Рейллон обещал ранее, Парнида немного волновал свет.

– Доверься мне, – произнес Рейллон, – никто тебя не увидит. Ты невидим.

Парнид посмотрел вниз, он все еще видел все свое тело, но выйдя в уличный свет, действительно заметил, что не оставляет тени. Парочка направилась к фасаду скромного дома, а затем к парадной двери. Прежде чем Парнид успел сунуть в замок один из своих многочисленных инструментов, Рейллон махнул рукой перед дверной ручкой, и вор услышал звук открывающегося замка.

Парнид бросил взгляд на возвышавшегося над ним волшебника. Было ли хоть что-то, что этот парень не мог сделать? Всего месяц назад его лучшим фокусом было исчезновение яйца, простой трюк, который Парнид мог сделать вдвое убедительнее. Теперь он мог вызывать огненные шары, делать людей невидимыми и отпирать двери взмахом руки.

Парнид отмахнулся от всех возможных опасений и толкнул входную дверь. В прихожей было тихо и пусто. Они прошли через нее в изящную гостиную. Дом был маленький, но молодая пара знала, как его обставить. Мебель была очень изящной, а на стене висело несколько дорогих картин.

Эта комната была мечтой вора, но Парнид подавил свои желания и направился в столовую, а оттуда в спальню хозяина. Парнид жестом показал Рейллону, чтобы тот остался, и вор вошел один. Оба мужчины знали, кого Куинтон назначил ответственным за эту миссию, и маг повиновался указанию.

Парниду потребовалось не больше тридцати секунд, и он вернулся, вытирая свой кинжал о прихваченную наволочку.

– У них наверху двое детей, – сказал Парнид. Куинтон ясно дал понять, что все находящиеся в доме должны были умереть. Парнид не хотел убивать жену, а детей и того меньше.

Рейллон заметил это и посмотрел на потолок, над которым мирно спали дети. Он помахал правой рукой и посмотрел на Парнида.

– Готово.

Парнид посмотрел на него скептически и двигнулся к лестнице.

– Я не стал бы туда подниматься, – сказал маг, но Парнид игнорировал его еще секунду. На полпути наверх, он почувствовал очень резкий запах и увидел зеленоватый туман, сползающий вниз по лестнице. Парнид поразмыслил об этом и решил довериться магу. Бедные дети.

Парочка направилась назад, через дом к передней двери. Парнид с тоской смотрел на стоящее тысячи монет убранство, украшавшее комнату, но держал свои жадные руки при себе. Он уже почти ушел, когда его взгляд привлекло что-то, мимо чего он не смог пройти. В облицовке камина была изящная хрустальная статуэтка. Это был миниатюрный корабль, похожий на те многие корабли, которые в городе строились каждый месяц. Это был символ процветания города, и такая статуэтка давалась каждому советнику после выборов.

– Не думаю, что тебе это когда-нибудь понадобится, – сказал Парнид, обходя столы и диваны, чтобы добраться до камина. Он выковырял вещицу из деревянной доски и положил ее в карман своей куртки привычным движением руки.

Рейллон ничего не сказал, зная, что Куинтон приказал убить семью и ничего больше. Поступок казался достаточно безобидным. Двое мужчин тихо вышли из дома и пошли по улице, никем не видимые. 

* * * 

Джон Иренам, капитан городской стражи Гаррилпорта, в этот момент ненавидел свою работу.

– Что вы думаете, капитан?

Джон повернулся к одному из своих помощников.

– Я думаю, что мы имеем дело с психом.

Джон повернулся, чтобы посмотреть на кровать, где лежали мертвые Фредрик и его жена. Нельзя было понять, какого цвета раньше были простыни, но теперь они были темно-красными. На шее жены была ровная рана, почти отделяющая ее голову от тела. Если она проснулась в момент убийства, что было маловероятно, ее голосовые связки были разрезаны, не давая ей предупредить мужа об убийце.

Фредрик был убит одним ударом в сердце. Его голова была придавлена подушкой, потому что он, очевидно, проснулся при нападении. Он, возможно, был еще жив в течение пятиили десяти секунд после смертельного удара, но не мог сильно сопротивляться.

Джон не хотел подходить близко, но его работа требовала, чтобы он тщательно исследовал раны. Обе они были сделаны кинжалом, вероятно, одним и тем же кинжалом, хотя это нельзя было определить. Джону хотелось считать, что это была работа только одного человека, потому что он не хотел думать, что существовали двое людей, способных на такое. Как бы то ни было, ему было не по себе от мысли, что существовал даже один.

– Капитан, – один из его людей оторвал его от унылого зрелища, – я думаю, вам надо подняться наверх. Там есть кое-что, что вы должны видеть.

– Что? – спросил Джон, довольный тем, что он мог выйти из спальни хозяина.

– Там дети, сэр.

Джон пересиливал себя, поднимаясь вверх по лестнице, но все же ужаснулся, увидев то, что его ждало. В детской комнате совсем не было крови, и оба ребенка все еще лежали под своими одеялами, но были, очевидно, мертвы. Джон не знал, как описать тела.

– Похоже, будто они растаяли, – сказал один из его людей. Джон кивнул. Они были похожи на восковые фигуры, которые в течение очень короткого времени были подвергнуты воздействию высокой температуры. Их кожа потеряла румянец и стала очень бледной. Джон видел нечто подобное, когда бывал вынужден выкапывать тело через несколько недель после похорон, чтобы исследовать раны. Но это не могло быть разложением, поскольку они были мертвы не дольше двенадцати часов. Джон увидел достаточно.

– Парни, поищите вокруг улики, которые мог оставить убийца, а затем передайте тела в морг. Возможно священник Келленс сможет сказать нам кое-что об этих детях и о том как они умерли.

Голова Джона работала быстро. Он состоял в городской страже уже больше десяти лет и никогда не видел ничего подобного. Он исследовал множество убитых, но все они были бродягами или бездомными, оставленными на улице. Иногда убивали торговцев, но эти убийства обычно происходили в общественных местах и убийц опознавало несколько свидетелей.

От холодного профессионализма, с которым было совершено это деяние по спине Джона пробегали мурашки. Казалось, что этот убийца мог так же легко зайти в любой дом в городе, включая и дом градоначальника, и убить любого, кого хотел.

Это было определенно что-то новое для Гаррилпорта. Кто-то, прибывший в город недавно? Глупо было бы думать, что убийца, подобный этому, сделает свое прибытие в город заметным широкой публике. Джон подумал об Артемисе и почти сразу откинул эту мысль. Он перестал беспокоиться о нем. За завтраком тот утверждал, что был профессиональным убийцей, который убивал за деньги, но по сравнению с этим, его утверждение казалось безвкусной шуткой.

Кто-то еще прибыл в город недавно, и Джон должен был узнать кто. Артемис зарегистрировался у градостроителя, и если убийца живет в городе, он должен был сделать то же самое. Однако, если он поселился в северной части города, найти его будет намного тяжелее. Хотя у Джона есть там друзья. Правда он ненавидел их навещать. 

* * * 

Кэл Гротким заметил мужчину, как только тот вошел в таверну. Несмотря на попытку мужчины резко пригнуться и прикрыться тряпьем, опытный северянин смог вмиг узнать Джона Иренама. Капитан двигался медленно через переполненную таверну, осторожно, чтобы ни с кем не столкнуться. Драка была последним, чего он хотел.

Кэл уважал этого человека. Джон был лично ответственен за поселение Кэла в северную часть города, но так, вероятно, могли сказать около половины людей, находящихся в данный момент в таверне. Тех, кого ловили Джон и его люди, сажали в тюрьму. После освобождения у них было два варианта на выбор: покинуть город и никогда не возвращаться, или найти работу в северной части города и заработать возвращение на юг.

Этот путь, описанный Джоном, выглядел таким простым. Просто упорно трудитесь, и получите повышение. Если заработаете достаточно уважения, будете приняты назад в южную часть города. Насколько знал Кэл, никто никогда не смог этого добиться.

Джон сел за стол северянина в углу и взял напиток у служанки, полуобнаженные прелести которой уже могли бы быть достаточной причиной того, чтобы ее выгнали даже из самой захудалой таверны в южной части города.

– Я слышал, что вы имеете дело с серьезным убийством, – сказал Кэл, очень хорошо зная, почему Джон устроил эту встречу. Кэл часто помогал Джону в его расследованиях убийств и всегда получал от этого прибыль.

– Это важнее чем то, с чем я приходил к тебе раньше, – торжественно сказал Джон. – Я должен знать все, что ты можешь мне дать.

– Это будет стоить денег, – сказал Кэл, делая большой глоток из своей пенной кружки.

– Если ты знаешь имя, назови мне свою цену, и я заплачу прямо здесь, прямо сейчас.

Кэл засмеялся, сдувая пену на капитана. Джон двигался очень медленно и осторожно, когда вытирал с лица дешевое пиво, его пристальный взгляд не отрывался от Кэла. Северянин знал, что, хотя Джон не хотел вступать в бой, если капитан имел при себе свой двуручный меч, он мог бы справиться с любыми десятью мужчинами в таверне.

– Жаль, – сказал Кэл, его настроение стало немного спокойнее. – Я никогда не знаю имен, вы же знаете.

Джон знал, что Кэл никогда не называл ему имен, но он сомневался, что хитрый информатор никогда их не знал. Это было для него способом прикрыть свою задницу, если когда-либо выяснится, что он осведомитель Джона, и эта хитрость была необходимой. Когда Кэл осмотрел комнату, он заметил, по крайней мере, пятерых мужчин, находящихся здесь из-за информации, которую он давал Джону.

– Меня не волнует, что ты никогда не знаешь, если ты знаешь это сейчас, ты скажешь мне, или пожалеешь, что не оказался на месте советника Фредрика Страма вчера вечером. Не волнуйся о мести, я удостоверюсь, что этот убийца никогда больше не выйдет на улицы, или что-то в этом роде.

Кэл тяжело сглотнул.

– Я не знаю.

Джон кивнул, принимая это за правду.

– Я хочу, чтобы ты узнал кое-что до следующей ночи. Узнай о любых необычных убийствах, которые случались в любом городе на любой карте, которую ты сможешь найти. А если ты не сможешь найти ни одной хорошей карты, я буду более чем счастлив обеспечить тебя картами, которые показывают в деталях все города в пределах тысячи миль.

– Это будет тяжело сделать всего за полтора дня, – сказал Кэл, уже пробегая мысленно по списку, состоящему приблизительно из двадцати человек, которые, как он знал, недавно прибыли из разных деревень.

– Ты очень хорошо знаешь, что известия о таких убийствах распространяются по торговым маршрутам быстрее самой быстрой лошади, – возразил Джон. – Если что-то похожее случалось в другом месте, ты узнаешь.

– Это могло бы оплачиваться отдельно, – дурашливо попробовал Кэл.

– Но не будет, – заверил его Джон. – Я давал тебе шанс назвать свою цену минуту назад, но тебе нечего было мне сказать. У меня есть и другие информаторы. При ведении дел с несколькими конкурирующими поставщиками информации мне всегда гарантирована самая низкая цена.

Кэл выглядел озадаченным. У него были люди, следящие за Джоном всякий раз, когда тот рисковал обращаться к северянам, но он не получал сообщений о том, что капитан встречается с кем-то еще. Это его тоже интересовало. Его кошелек зависел от монополии на информацию. 

* * * 

Бастер был счастлив. Он был лучшим кузнецом в городе уже более пяти лет, и его дело продолжало развиваться, в то время как слава о нем распространялась вниз по реке и по торговым путям. У него были отличные договоры с обеими судостроительными гильдиями, городской стражей и многочисленными дельцами. Он обучил дюжину учеников, которые работали для него еще несколько лет назад. Сейчас только половина из них еще работала на него, остальные открыли собственные лавки. Имели успех и развивались многие дела, которые они начинали вести еще работая с Бастером, но старый кузнец получал больше заказов и новых сделок.

Бастер провел большую часть своей жизни в монастыре святого Джоргана в горах Хребет Мира, на севере. Его родители отправили его туда в юном возрасте, но он всегда противился обучению в ордене. Не то чтобы он был с этим несогласен, просто не хотел уединенно жить высоко в горах. Как он, как предполагалось, мог сделать мир лучше, если совсем его не видел?

Он был благодарен монахам за то, что они обучили его такому прекрасному ремеслу, а напряженные физические тренировки, через которые проходил каждый ученик, превратили Бастера в хорошо физически развитого субъекта. Он мог непринужденно держать в руках самый тяжелый кузнечный молот, а мог обрабатывать даже самый твердый металл так, будто месил тесто.

"Бастер" очевидно не было его настоящим именем, но когда он покинул монастырь и его семья отказалась от него, он порвал все связи со своим прошлым и начал новую жизнь в Гаррилпорте. В городе бывшего монаха приняли за то, что тот умел делать и нисколько не интересовались его прошлым. Он отвечал тем же.

Бастер трудился в поте лица в задней части своей лавки, все его ученики разбежались по городу по разным делам, когда он услышал звон колокольчика у входной двери. Бастер приостановил работу и прислушался, ожидая, что его позовет знакомый голос или, что клиент пройдет по его скрипучему полу. Он не услышал ни того, ни другого.

– Я уже иду, – громко сказал он, беря тряпку и вытирая руки. Он поднялся и направился к дверям в виде крыльев летучей мыши, которые вели в переднюю комнату. – Можете войти. Не нужно сто... – начал говорить Бастер, толкнув дверь, но замер, увидев мужчину, стоящего около прилавка. Бастер был в шоке. Так или иначе этот человек прошел пятнадцать футов между передней дверью и прилавком, и при этом скрипучий пол не издал не малейшего звука. Бастер также видел, что это не было случайностью. Человек, который смотрел на него из-за прилавка, был чистой смертью. Он жил как тень страха, бесшумно ступая по своему пути, не оставляя за собой ни малейшего колебания.

Энтрери посмотрел в глаза здоровяка и понял, что он разоблачен. Капитан порекомендовал ему этого кузнеца за обедом два дня назад, и теперь убийца знал причину. Энтрери достаточно повидал, чтобы знать, когда его видели насквозь. Этот человек не был настолько умел, как большинство священников или клириков, которых знал Энтрери, но ему это и не требовалось. Попытка определить профессию Артемиса Энтрери была делом, не более трудным, чем попытка определить, может ли скала думать. Это мог сделать любой. Игра была проиграна, и они оба знали это. Единственное, что мог сделать каждый из них, это убить другого или вести себя так, будто ничего не случилось. Они выбрали второе.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Бастер.

– Я сооружаю пристройку к своему дому и хочу использовать металлический каркас, чтобы поддержать перекрытие.

Бастер выслушал описание Энтрери в подробностях, сделав соответствующие заметки и задав все необходимые вопросы. Мужчины согласовали цену и время, когда работа будет закончена. Они попрощались как ни в чем не бывало, и Энтрери уехал. Бастер с большим интересом наблюдал как Энтрери двигался по его полу. Убийца наступал только на шляпки гвоздей во время ходьбы, а со стороны это выглядело абсолютно естественно. Это было неосознанное действие, приобретенное за много часов, если не лет, подкрадывания к людям по подобным полам прежде, чем убить их.

Когда острые чувства кузнеца полностью избавились от присутствия зла, он смог наконец расслабиться. "У тебя в руках перспективное дело, Джон", – подумал про себя Бастер. Здоровяк вздрогнул в последний раз и вернулся к работе. 

* * * 

Джон появлялся в имении Александра второй вечер подряд. На сей раз служанка ничего не сказала, когда брала куртку капитана. Он оставил при себе свой меч. Столовая была полна. Здесь собралось большинство советников, за исключением нескольких старших, не желающих выходить из дома по вечерам. На столе стояла еда, но ели немногие. Джон с интересом заметил, что Эллен тоже была здесь. Это продолжалось недолго.

– Эллен, дорогая, пожалуйста, извини нас, – сказал Джератон, когда увидел, что в комнату вошел Джон.

Эллен перевела взгляд с капитана на отца и уже собиралась возразить, но передумала.

– Хорошо, отец, – она никому не сказала о ее столкновении с Тревором и Энтрери предыдущим утром, но чувствовала, что из-за этого была связана с внезапным всплеском преступности и хотела помочь остановить это. Джон с сожалением наблюдал, как девушка вышла из столовой и пошла вверх по лестнице к своей комнате. Он с нетерпением ждал любой идеи, которую она могла бы высказать на этом совещании.

Джон сел за стол и дворецкий поставил перед ним поднос с едой. В отличие от вчерашнего вечера, он не испортил аппетит днем и, в сущности, вообще не ел. Во время еды он смотрел на сидящих за столом людей, спокойно разговаривающих между собой. Он остановил взгляд на человеке, в котором не узнал советника. Джератон заметил паузу и решил начать.

– Джон, я хотел бы представить тебе Куинтона Поллуджа, нового члена совета. Прежде, чем начать обсуждать преступления, количество которых выросло едва ли не за одну ночь, мы подумали, что нужно заполнить место, освобожденное Фредриком. На встрече, которую я провел с торговцами сегодня днем, они решили, что Куинтон будет хорошим дополнением к совету.

Это имя показалось Джону знакомым.

– Вы действительно тот, кто известен своей экстравагантностью?

Куинтон скромно кивнул.

– К вашим услугам.

– Я слышал, у вас есть довольно хороший фокусник, – продолжал Джон. Куинтон вздрогнул.

– Слухи расходятся быстро.

Только Джон заметил, как Куинтон вздрогнул, но даже он не придал этому значения.

– Пришло время переходить к причине, по которой я вызвал сюда всех вас, – сказал Джератон, прерывая все разговоры.

– Как все вы знаете, прежний член совета, Страм, был зверски убит в своем доме вчера вечером, вместе со своей женой и двумя детьми. Что многие из вас могли не знать, это то, что это убийство является одним из многих преступлений, которые произошли у нас за последние сорок восемь часов.

– Мы получили сообщения более чем от дюжины граждан о нападениях и грабежах, происходящих по всему городу, – сообщил советник Лоренс Александр, двоюродный брат Джератона.

– Откровенно говоря, мы понятия не имеем, почему это происходит. Мы все читали ваш рапорт об убийстве советника, капитан. Вы полагаете, что оно было совершено одним человеком. Но мы не согласны с вами, я надеюсь, вы  понимаете, что нам трудно поверить в то, что один человек может быть ответственен за все преступления.

Джон кивнул:

– Я согласен.

Джератон заговорил снова:

– Я говорил об этом с Куинтоном, и у него есть план того, как мы могли бы временно усилить безопасность, пока эта шайка преступников не будет поймана.

Все посмотрели на Куинтона.

– Я торгую с несколькими дюжинами поставщиков драгоценных камней во всех частях страны и по обе стороны Хребта Мира. Эти мужчины грубы и суровы, так как большую часть жизни проводят в дикой местности. Я думаю, мы могли бы нанять их в поддержку городской страже, пока не раскроем эти преступления.

Джон нахмурился.

– Пока вас не было сегодня, капитан, – продолжил Куинтон, – я поговорил с одним из ваших лейтенантов. По-моему, его зовут Дрейк. Он сказал, что у городской стражи не достаточно людей, чтобы разобраться с этой ситуацией и считает мою идею хорошей.

Джон, естественно, знал Дрейка, а также знал, что сильнее его рвения наказать виновных была только его готовность подвергать опасности невиновных. Он был твердолобым, но опытным. Джону не понравилась идея привлечь группу наемников для работы  городскими стражниками. Капитану нравилось лично готовить своих людей и он хотел быть увереным, что никто из получивших звание и привилегии не способен злоупотребить ими.

Когда он посмотрел вокруг стола, на кивающих головами советников, Джон понял, что предложение будет принято, и ему придется иметь с этим дело. Еще через несколько минут обсуждения это действительно произошло.

– Как идет расследование убийства, капитан? – спросил другой советник.

– На это нужно временя, сэр. В данный момент мои люди собирают информацию. Я вынужден предполагать, что убийца недавно появился в городе, потому что мы никогда раньше не видели ничего подобного.

– У вас даже нет подозреваемых? – спросил Куинтон. Джон покачал головой.

– А как насчет того человека, за которым вы следили на днях? Тот, что купил вам обед?

Джон пожал плечами:

– Я сомневаюсь, что он способен на такое. Он скорее мое хобби и не более.

– Кто он? – как можно более невинно спросил Куинтон.

– Джон видел, как этот человек помешал одному из городских карманников несколько дней назад, и решил, что он скрывает преступное прошлое или что-то в этом роде. Джон часто идет на такие авантюры в свободное время.

Этот комментарий был по большей части саркастическим уколом по служебной этике Джона, подчеркивающим тот факт, что у него было свободное время, и что теперь у них недостаточно людей. Куинтон больше интересовался тем фактом, что этот человек помешал карманнику.

– Вот как! – сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Джона. – А как выглядел этот человек?

Вопрос казался достаточно невинным, и Джон дал довольно подробное описание Энтрери. Куинтон никогда не видел этого человека, но описание соответствовало тому, что говорили Тревор и Билли. Это была ценная информация, что капитан городской стражи интересовался человеком, который дважды нападал на людей Куинтона, и он запомнил ее как потенциально полезную.

Человек, который с наибольшим интересом слушал описание, тем не менее, не сидел за столом. Сверху, на лестнице, ведущей на второй этаж, вне пределов видимости сидящих за столом в столовой людей, сидела Эллен, слушая мужскую беседу. Если она не ошибалась, Джон только что описал мужчину, который спас ее от нападавшего днем раньше.

Мужчины внизу продолжали говорить о том, как они могли патрулировать улицы, чтобы усиленно следить за теми местами, о преступлениях в которых сообщают наиболее часто, но Эллен больше не слушала. Она видела, на что был способен этот Артемис, как назвал его Джон, и несмотря на то, что сказал Джон, она не была настолько уверена, что мужчины, сидящие внизу должны были вычеркнуть его из своего списка подозреваемых.

Несмотря на ее непрерывные вклады в успех, с которым ее отец управлял городом, он все еще не достаточно уважал ее, чтобы позволить принимать участие в более важных вопросах. Хорошо, она изучит этого Артемиса сама и определит, сможет ли заработать это уважение. 

* * * 

Куинтон смотрел на своих людей, собравшихся в его кабинете для краткого утреннего совещания. Тревор не высовывался из особняка начиная со столкновения с Артемисом, два дня назад. Его раны не были опасны и никоим образом не мешали ему. Он медлил из-за полученной им душевной раны. Он был побежден этим незнакомцем так легко, что вся его самоуверенность пропала. Куинтон знал способ ее восстановить, но это должно было пождать до ночи.

Сейчас для него был незаменим Дрейк. Как городской стражник, он будет очень нужен в следующие несколько дней, когда в стражу нахлынут новобранцы. Каждый из новичков будет предан Куинтону, но когда придет время захватить власть, Дрейк должен будет стать видимым лидером.

Парнид был самым полезным на данный момент. Он организовал большую часть преступной деятельности и был единолично ответственен за этот успех. Куинтон решил, что даже после того, как Тревор восстановит свое здоровье и психику, Парнид останется его главным вором и лидером маленькой банды, работающей на нового советника.

Рейллон все еще пугал Куинтона. Дело было не в преданности – волшебник доказывал ее при каждой возможности – а в его способностях, которые пугали главаря. Хилый фокусник, казалось, имел новый фокус или заклинание на любой случай, одно сильнее другого. Он должен быть сильным, решил Куинтон, потому что Рейллон станет ключом к полному захвату власти.

– Я думаю, что мы должны использовать в своих интересах эту новую информацию, – начал встречу Куинтон. – Этот Артемис помешал нам в двух различных ситуациях, а вчера вечером я узнал, что капитан Иренам тоже следит за ним. Если мы сможем обвинить его в организованном нами хаосе, это позволит нам выиграть некоторое время.

Куинтон обратился к Парниду:

– Пожалуйста, скажи мне, что ты меня не послушался и взял что-нибудь из дома покойного советника Страма.

Парнид улыбнулся и кивнул головой, вспомнив хрустальный корабль.

– Хорошо, – сказал Куинтон. – Я хочу, чтобы ты отдал это Дрейку. Когда придет время, это будет ценной уликой. Кроме того, если кто-либо из вас столкнется с этим Артемисом, я хочу, чтобы вы его избегали. Не пытайтесь стать героями и убить его. Одна из причин в том, что вы скорее всего не сможете это сделать, а кроме того, мне он нужен живым и здоровым, чтобы его мог арестовать капитан Иренам.

Куинтон продолжил собрание тем, что обрисовал события двух последующих дней. Эта часть его плана была очень трудной, и ему было нужно, чтобы каждый понимал, что делать. Если все пойдет хорошо, через сорок восемь часов он будет правителем самого богатого города в радиусе пятисот миль. 

* * * 

Бастер услышал звон дверного колокольчика, когда дверь открылась, а затем закрылась. Кузнец затаил дыхание, ождая, когда клиент пойдет по его полу и облегченно вздохнул, когда замечательный писк и скрип досок дошел до него в подсобке. Он взял тряпку, вытер руки и пошел встречать посетителя. Это был Джон.

– Уже нашли убийцу? – спросил Бастер прежде, чем Джон начал беседу. Джон покачал головой.

– У меня нет улик.

– Они у вас есть, – не согласился Бастер. Капитан выглядел смущенным, и Бастер объяснил.

– Ваш друг, о котором вы рассказывали мне раньше, навестил меня вчера. Вы имеете дело с настоящим убийцей.

Джону потребовалось мгновение, чтобы понять, о ком говорил Бастер. Он не встречал Энтрери и не думал о нем уже больше двух дней. Однако, истиная цель его посещения улетучилась от этих новостей.

– Что вы узнали?

– Сейчас он показывает всем абсолютно фальшивую внешность. Это ощущалось так, будто он борется со своими настоящими инстинктами, чтобы приспособиться. Он сразу же понял, что я понял, кем и чем он был, и его самым первым желанием было прыгнуть через прилавок и как можно быстрее оборвать мою жизнь. Он – смерть в человеческом обличии. Я не знаю, как вы этого не заметили. Я думаю, что даже без моих способностей это должно быть очевидно при одном только взгляде в его глаза. Он убил больше людей, чем, вероятно, может вспомнить, и меня не слишком удивило бы, если бы я узнал, что он несет ответственность за убийство советника Страма.

Джон не смог ничего ответить. Он убедил себя, что Артемис не больше, чем просто чудак. Он был богат и любил уединенность. Он не хотел рассказывать о своем прошлом и лгал обо всем. Джон вернулся мыслями в прошлое, к своей беседе за завтраком с этим человеком. Тот сказал, что был убийцей. Возможно, Артемис сказал правду, зная, что ему не поверят?

– У вас есть хоть какая-нибудь улика? – спросил Бастер.

– Ничего, что могло бы указать на конкретного человека. В моем списке столько подозреваемых, сколько жителей в этом городе, и я нисколько не продвинулся в сборе алиби.

Теперь у Джона было имя в списке возможных подозреваемых, но он все еще не собирался проверять алиби предполагаемого убийцы. Бастер основывал свои наблюдения на том, что он мог сказать об инстинктах Артемиса. Инстинкты, которые были сформированы красочным прошлым Артемиса. Но прошлое человека, как скажет вам любой преступник в бегах, это только прошлое.

Бастер также сказал, что Артемис сознательно боролся со своими инстинктами. Возможно, Артемис в прошлом был убийцей, но также возможно, что он больше не хотел им быть. Если Бастер был прав, и его действия в настоящем времени были только показными, то это было очень убедительно.

– Благодарю, – сказал Джон, поворачиваясь, чтобы выйти из лавки. Он не знал, что теперь делать. Воможно у Кэла будет информация для него сегодня вечером, и если она хоть как-то будет указывать на Артемиса, он будет вынужден арестовать этого человека. До тех пор, он хотел бы держаться от него подальше и посоветовал бы всем, кого знал, поступать так же. 

* * * 

Эллен наблюдала за Энтрери, укрывшись в маленькой роще приблизительно в ста пятидесяти футах от хижины, называемой домом убийцы. Энтрери был раздет по пояс и занят сколачиванием вместе досок, что должно было стать стенами новой пристройки, которую он мастерил.

Даже на большом расстоянии, Эллен могла заметить, что этот человек был особенным. Каждый гвоздь вбивался им при минимальном количестве ударов, его руки по-видимому работали независимо друг от друга. В то время как одна рука устанавливала гвоздь, другая уже замахивалась молотком. Когда он второй раз бил по гвоздю, его первая рука возвращалась, устанавливая следующий гвоздь.

Тогда, в переулке, Эллен была словно загипнотизирована, наблюдая, как легко этот человек расправился с Тревором, и теперь она снова была загипнотизирована. Вскоре она поняла, что это не имело никакого отношения к тому, что он делал или насколько хорошо он это делал. Оба раза это происходило от чего-то более глубокого. Этот человек обладал аурой, вызывающей уважение и страх.

После окончания большей части стены, Энтрери встал и вытер лоб снятой рубашкой. Эллен видела, как он повернулся к ящику для гвоздей и встряхнул его, чтобы определить сколько в нем еще осталось. Очевидно, их было недостаточно, потому что он подошел ко входу в дом и исчез из вида.

Эллен попятилась за деревья, следя за домом. Что она здесь делала? Она пыталась собрать сведения об этом человеке для Джона? Если так, она должна будет поговорить с ним. Наблюдение за тем, как он строит свой дом, несомненно давало информацию о характере человека, но это не давало ей ничего ценного. После раздумий, занявших некоторое время, Эллен переключила все свое внимание на дом, думая, что Энтрери тратит слишком много времени на то, чтобы всего лишь снова наполнить ящик.

– Я могу вам помочь?

Эллен развернулась при звуке голоса. Ее рука скользнула под плащ к кинжалу, который она теперь носила при себе. После той стычки, несколько дней назад, она всегда носила оружие. Она знала, что будет в достаточной безопасности, если больше не будет бездумно ходить за детьми в темные переулки, но ей нравилась дополнительная безопасность.

Энтрери не узнал девушку, когда легко заметил ее во время работы, но теперь он узнал в ней ту, которую спас в переулке. Эллен расслабилась только немного, когда увидела, кто это был. Мастерство, с которым он подкрался к ней сзади, пока все ее внимание было направлено на его дом, было поразительно и придавало правдоподобности любым подозрениям, которые могли бы быть у Джона.

– Я... я... хотела поблагодарить вас за тот день, – сказала Эллен, не ожидая этой беседы и не имея времени, чтобы решить, что она хотела сказать.

– Пожалуйста, – ответил Энтрери, замечая замешательство девушки и не приближаясь к ней ближе тех десяти футов, которые их разделяли. – Хотя я не припомню, чтобы давал вам свой адрес.

Джон упомянул его вчера вечером, описывая его Куинтону.

– Я... я просто, э-э..., я поспрашивала вокруг.

– Я стал таким известным?

Эллен решила, что должна начать задавать вопросы, или она ничего не добьется.

– Вы знаете, кто я?

– Кто-то, кому нечего делать в темном переулке и абсолютно незачем следить за мной.

Эллен постаралась проигнорировать его острый ответ.

– Я дочь градоначальника Александра.

Эллен не любила представляться, упоминая своего отца, и мечтала о тех днях, когда имя "Эллен Александр" будет иметь собственный вес.

– Я понятия не имел, – ответил Энтрери, слегка кланяясь. – Возможно, я должен был попросить о награде прежде, чем спас вас. Или, возможно, я должен сейчас взять вас в заложники и потребовать огромный выкуп.

То, как он это сказал, без малейшего намека на шутку в голосе, бросило Эллен в дрожь. Если бы беседа закончилась прямо сейчас, отчет, который она предоставила бы Джону – если бы она вообще рассказала ему об этой встрече – не был бы благосклонным.

Энтрери заметил это. Это был точно такой же взгляд, как те, что он видел бесчисленное количество раз со времени своего прибытия в эту странную землю. Последний раз от Бастера, но и Билли, и Тревор смотрели на него тем же самым взглядом. Чем больше Энтрери пытался здесь прижиться, тем меньше ему нравился этот взгляд.

– Я не убивал вашего советника.

Эллен была вдвойне потрясена.

– Как? Что? Кто? Нет!

Энтрери покачал головой при ее отказе.

– Если вы только не питаете каких-то вуайеристских фантазий, я не вижу причин, по которым вы могли бы прийти сюда, чтобы увидеть меня. Я не убивал его.

– А могли бы?

Это был некорректный вопрос, и на мгновение Энтрери был застигнут врасплох.

– Любой человек способен вонзить клинок в грудь другого человека. Тот, кто думает иначе – дурак, и долго не проживет. Само по себе, убийство – не плохая вещь, намерение, приведшее к действию, вот что важно.

Энтрери не мог поверить, что эти слова вылетели из его рта, но сказав их, он понял, что это был принцип его жизни. У него не было никаких моральных принципов или священного призвания, но при этом он не убивал и ради забавы. Каждое из его убийств совершалось с какой-либо целью. Должен ли он был оставить знак для кого-нибудь, замести следы или выполнить заказ, каждый раз, когда он пускал в ход свое оружие, он имел на это причину. Это был единственный способ жить в согласии с собой и придерживаться какого-то подобия кодекса чести. Он знал многих убийц в Калимпорте, которые выбирали путешественников наугад, грабили их и убивали. Делали ли они это, чтобы потешить свое болезненное самолюбие или чтобы убить намеченное число жертв, Энтрери не знал, но он никогда не уважал их за это. Без уважения, они никогда не смогли бы заработать доверие. На улицах Калимпорта было известно, что если Артемис Энтрери кому-то не верил, то самой большой заботой этого человека было не то, где он будет обедать в следующий раз, а будете ли он жив, чтобы пообедать.

Намерение, приведшее к действию, было важно. Энтрери только что сказал эти слова. Что они значили для него? Каковы были его намерения? Энтрери полагал, что он и Дзирт, вероятно, совершили одинаковое количество убийств в своих жизнях. В то время как следопыт убивал гоблинов и иллитидов, Энтрери по большей части охотился на людей, но по мнению Энтрери, все жизни были равны. Так значит намерения Энтрери отличались от намерений Дзирта? Энтрери всегда объяснял свой образ жизни тем, что он вынужден убивать, чтобы выжить. Теперь он знал, что эти рассуждения были пометом тролля. Даже если бы Дзирт не указывал на это при каждой возможности, Энтрери в конце концов понял бы это. Он убивал для собственной выгоды и продвижения.

Дзирт боролся за то, чтобы его приняли, когда вышел на поверхность. Только благодаря трудной работе и настойчивости он, наконец, смог заработать уважение нескольких людей. Он легко мог просто убивать любого, кто был против него, и с его способностями, число таких значительно снизилось бы. Второй способ был более быстрым, но теперь Энтрери видел, что он также был более слабым.

Энтрери не сожалел ни об одной жизни, которую он когда-либо забрал, меньше всего о жизни Дзирта, но теперь он видел, что двенадцатилетнему на улицах Калимпорта была открыта каждая дорога, а он выбрал эту из-за жадности и только жадности.

Даже в детстве интеллект Энтрери нельзя было отрицать, и даже при том, что он был сиротой, он мог последовать за детьми знати и прийти в школу. Так же как Дзирт, он мог изо всех сил стараться быть принятым богатыми, и подобно темному эльфу, его способности и интеллект показали бы, что он более чем способен принять этот вызов.

Энтрери видел оба пути, но он также видел, что богатым дельцам и городской знати требовались годы тяжелой работы, чтобы накопить их богатство и еще более тяжелой работы, чтобы удержать его. С другой стороны, он видел детей, всего на несколько лет старше его, живущих в домах пашей и имеющих достаточное количество денег, чтобы им позавидовали даже преуспевающие дельцы.

Ни один способ не был легким, но один из них был намного быстрее, чем другой. В конечном счете, это незрелость и нетерпение юнца создали одного из самых смертельных убийц, которых когда-либо знали Королевства. Теперь этому убийце было сорок лет и он больше не был незрелым или нетерпеливым.

Энтрери смотрел на Эллен и медлил, в то время как эти мысли проносились в его голове. Что она могла о нем знать? Она разговаривала с капитаном? Бастер уже донес слова о сущности Энтрери до дома градоначальника? Вне зависимости от этого, у этой девушки имелись свои подозрения. И хотя они имели под собой основание, Энтрери хотел дать понять, что они не соответствовали его новому образу жизни.

– Возможно, раньше я мог убить вашего советника, но не сейчас, не здесь. Я не знаю, что вы обо мне знаете, но уверен, что вы знаете очень мало и не хотели бы знать больше. Вы пришли сюда сами, из любопытства, поскольку я сомневаюсь, что градоначальник послал бы свою дочь, чтобы выслеживать возможного убийцу. Так позвольте мне удовлетворить ваше любопытство. Я не убивал никого дольше трех недель, и я не убивал вашего советника.

Эллен действительно знала очень мало об этом человеке, но сейчас она многое узнала. Он был необыкновенным бойцом. Она знала это лучше всех, на днях став свидетельницей его мастерства. Он, очевидно, убивал в своей жизни, но она могла также сказать, что те убийства сделали его жизнь тяжелой. Она не видела в нем никакого сожаления о прошлом, но она действительно видела необходимость сбежать от него. Она кивнула.

– Хорошо, – ответил Энтрери. – А сейчас, если вы меня извините, я должен вернуться к работе.

Эллен наблюдала, как странный мужчина подошел к своему дому и перелез через невысокий забор. Она верила ему. Она не знала почему, но верила. Теперь единственым вопросом было, рассказать ли это отцу. 

* * * 

Северный район Гаррилпорта не был подходящим местом для проведения ночи, и Джон Иренам не испытывал большого спокойствия даже от веса меча, висящего на его боку. Он удержался от того, чтобы взять с собой оружие на встречу вчера, побоявшись, что это выдаст его. Клинок был очень редким, и многие жители этих трущоб сражались против него. По сравнению с риском, связанным с приносом оружия, при появленнии невооруженным, риск становился намного больше.

Кэл Гротким сидел в одиночестве в таверне, когда Джон вошел через переднюю дверь. Это была не та таверна, в которой они встречались раньше. В то время как та была шумной и переполненной, прекрасно подходящей для частной беседы, эта был темной и тихой. Несколько различных бесед, похожих на ту, в которой собирались участвовать эти двое, велись в разных местах главной комнаты. Служанками были не привычные для таких мест молодые мегеры, а наоборот, опытные женщины, которые знали, чего хотят посетители. Это был выбор Кэла.

– Тебе это понравится, – сказал Кэл, переходя сразу к делу, когда Джон занял место напротив него. – Ты когда-нибудь был в Каренсточе?

Джон покачал головой. Хотя он слышал об этом городе. Это был суровый город, управляемый гильдиями и могущественными родами. Он находился на краю диких мест и все же достаточно процветал, чтобы считаться северной столицей.

– Некоторое время назад у них произошел ряд жестоких убийств. Люди умирают там время от времени, не слишком часто, но это случается. Во всех сообщениях говорится, что эти убийства вышли далеко за пределы нормы. Во всех сообщениях, которые я смог собрать, убийца сравнивается с самим дьяволом. Везде говорится, что он бился против лучших людей города и ушел без единой царапины. Его жертвы были убиты с мастерством и точностью.

– Какие-нибудь описания? – спросил Джон. Он видел тела советника и его жены. Мастерство и точность.

Кэл наклонялся вперед, когда говорил, а теперь откинулся назад, выставив руки перед собой.

– Стоп, приятель. Я даю тебе информацию об убийствах, это все. Если ты хочешь описание убийцы, это будет стоить бо...

Джон потянулся и схватил Кэла за воротник, подтягивая его к себе через стол.

– Если я что-то хочу, и ты это знаешь, тогда скажи. Понял?

Нос Кэла почти касался капитана.

– Никто не мог сказать мне, как он выглядел, – быстро сказал малой. – Пойми, вся моя информация передается торговцами и путешественниками. Я получаю истории после того, как они пересказываются дюжинами людей. Они намеренно преувеличивают истории пересказывая их друг к другу. Люди в историях часто получают фут к росту и пятьдесят фунтов к весу к тому времени, как я их услышу.

Джон отпустил его и отклонился назад на стуле. Кэл быстро отодвинулся назад, на свою сторону стола, поправляя помятый воротник.

– Более того. Хальфвэй тоже пострадал от руки этого человека. Хальфвэй – это маленький городок вниз по реке от Каренсточа.

– Я слышал о нем, – сказал Джон. – Хотя эти города далеко на севере. Знаешь ли ты что-нибудь, что заставило бы меня считать, что их и мой убийца один и тот же человек?

У Кэла и в самом деле еще были очень важные сведения, но он надеялся получить немного больше своей обычной платы. Глядя на своего собеседника, он решил, что надавить на него не было хорошей идеей.

– В Каренсточе за ним послали следопыта.

Джон привстал от удивления. Он знал о том, что рассказы Кэла были приукрашены его осведомителями. Джон обычно преуменьшал истории, рассказанные ему Кэлом, в несколько раз. Но если Каренсточ послал следопыта...

– Ходят слухи, что следопыт встретилась с этим убийцей, и он ее победил. Она спаслась, но кое-как. Те, кто видел ее после этого, говорят, что она хромает и всегда очень мрачна. Я слышал, что другие следопыты подумывают исключить ее, потому что она, возможно, воспринимает это преследование слишком лично. Говорят, что сейчас она находится у Хребта Мира.

Это было намного ближе отсюда, чем Каренсточ или Хальфвэй. Если следопыт, Эллиорн, Джону казалось, что ее звали так, шла по следам убийцы к Хребту Мира от Каренсточа, то логично было предположить, что он продолжил идти на юг. Гаррилпорт был первым городом к югу от Хребта Мира.

– Есть ли какая-нибудь информация о том, какое оружие использовал этот убийца? – спросил Джон.

– Клинки, – просто ответил Кэл. – Его жертв находили нарезанными ломтиками и кубиками. Иногда рана была одна, в других случаях дюжина. Разнообразие – приправа к смерти.

Когда Кэл начал вставлять свои странные шуточки, Джон понял, что встреча закончена. Он достал тяжелый мешочек с монетами из под плаща и положил его на стол. Джон только выпустил деньги из руки, как Кэл подхватил мешочек и спрятал его где-то на своем теле.

– Если я выясню, что ты  что-то скрыл от меня, – начал Джон свое традиционное прощание.

– И в мыслях не было, – сказал Кэл. Малой встал из-за стола, прикоснулся к своей шляпе, и пропал из виду быстрее, чем вампир на рассвете. Джон посидел за столом, потягивая свой напиток немного дольше, только с одной мыслью, вертевшейся в его голове. Артемис пришел с севера.

Глава 6. Истина

Четверо стражников сидели вокруг стола, играя в карты. Это было самой легкой работой, которую приходилось выполнять кому-либо из них. Об этом их попросил советник Лоренс Александр, двоюродный брат градоначальника. Они сидели в столовой, в доме советника, в то время как он и его жена спали наверху.

Недавний всплеск преступности и убийство советника Страма двумя ночами ранее напугали нескольких членов совета. Стражники не возражали. Конечно, это была дополнительная работа, но это была и дополнительная оплата сверхурочного времени, а сидеть за столом за игрой в карты и притворяться, что не выпиваешь, было такой сверхурочной работой, о которой мечтали все городские стражники.

Дэн посмотрел на свои карты во второй раз, думая о том, изменит ли ему удача. Трое его друзей поставили каждый по полдюжине монет после того, как посмотрели в свои карты, и Дэн приуныл. Он поддержал ставку. Как бы то ни было, его мысли на самом деле были заняты не игрой. Он больше думал о новобранцах, нанятых в стражу. Какой-то новый советник, которого он не знал, какой-то Куинтон, созвал группу горцев и охотников из глухих мест, и не менее восемнадцати из них присоединились к страже в течение последних двадцати четырех часов, почти превзойдя численностью местную стражу.

Дэн не мог понять до конца, но в новых мужчинах было что-то странное. Они не общались с остальными, как это обычно делало большинство новичков, а вместо этого держались отстраненно. Затворничество было странным поведением для городского стражника. Дэн посмотрел на сидящих вокруг стола товарищей и вспомнил несколько случаев за последние несколько лет, когда вверял им собственную жизнь, и они делали также. В их работе, тот кто не знает или не доверяет людям, с которыми работает, подвергает опасности собственную жизнь.

Отвлекшись от своих мыслей, Дэн заметил, что за столом бездействовали. Глянув на мужчину напротив, он увидел, что его глаза были закрыты.

– Эй, Кев, – сказал Дэн парню. – Тебе уже пора спать?

Дэн начал было смеяться, но посмотрев на других сидящих за столом заметил, что они тоже были без сознания. Один из них потерял вертикальное положение, и его голова резко упала на стол. Дэн решил, что это должно было разбудить его, но тот и не шелохнулся. Дэн собрался было разбудит их, когда тоже почувствовал это. Это было желание, подобного которому он не испытывал никогда раньше. Его разум почти совсем опустел, мышцы расслабились, а веки закрылись. Казалось, что сон был единственной в мире вещью, имевшей значение. Это было так, будто он закончил бежать марафон, и ему надо было отдохнуть некоторое время.

Но он не уснул. Шестое чувство в подсознании Дэна крикнуло ему, что что-то было не правильно. Собрав всю силу воли, о наличии которой он и не знал, Дэн сбросил сон и попробовал сосредоточиться на окружающем. Дверь на кухню неожиданно открылась, и Дэн повернулся, чтобы встретить злоумышленника. Стражник медленно встал, все еще очень слабый от борьбы с заклинанием сна. Он начал доставать свой меч, но в него полетел кинжал, и он оставил оружие, чтобы парировать атаку руками.

Кинжал порезал его предплечье, и жгучая боль окончательно привела его в чувство. Он пнул свой стул в строну атакующего и отскочил, чтобы достать меч. Злоумышленникпроворно увернулся от неуклюже летящего предмета, и стул врезался в стену позади него. Он выхватил короткий меч и атаковал стражника. Дэн шагнул вперед, чтобы встретить атаку, рубя мечом и пытаясь закончить бой прежде, чем он начался. Нападавший откатился в сторону в последнюю секунду, продолжая свою атаку и задев мечом бок стражника. Тонкое лезвие нашло щель между звеньев брони Дэна, и полилась кровь.

Дэн попробовал игнорировать полученную рану и развернулся, чтобы снова сойтись с нападавшим. Прежде, чем кто-либо из них начал новую атаку, Дэн почувствовал, как обжигающая стрела вонзилась в его спину. Он опустил оружие от сильной боли и потянулся, чтобы вытащить попавшую в него стрелу. Когда его руки коснулись спины, боль повторилась, подобно кислоте разъедая его тело. Стрелы не было, по крайней мере материальной. Дэн так и не понял это до конца, потому что прежде, чем смог обернуться, чтобы определить нового нападающего, магическое заклинание запустило третий кислотный заряд. Это заставило Дэна упасть на колени от боли.

Поглощенный этим нападением, Дэн так и не увидел, что его первый противник приблизился к нему, замахнувшись коротким мечом. Он не увидел смертельного удара. Он почувствовал жгучее лезвие клинка на своей шее, и его руки ощутили теплый поток крови на пальцах, когда он упал вниз лицом.

Его пальцы слабо дрожали на ране на его шее, это не было чем-то, что чувствуешь каждый день, и тут он почувствовал четвертый заряд кислоты на своей спине. Его последней мыслью было осознание того, что советник Лоренс Александр очень скоро умрет.

Тревор смотрел вниз на городского стражника, пока возился с его шеей. Через несколько секунд, убедившись, что мужчина мертв, он обратился к Рейллону:

– Кажется, ты говорил, что все они будут спать!

– Он, должно быть, имел сильную волю, – спокойно сказал волшебник, не обижаясь на обвинительные слова вора.

– Другие без сознания, – добавил он, махнув рукой в сторону стола.

Тревор посмотрел на мужчин и кивнул. Он поднял брошенный кинжал и быстро разобрался с тремя оставшимися стражниками. Двое мужчин, не говоря ни слова, преодолели следующую комнату и один пролет лестницы. Как и ожидал Тревор, свет был включен. Стул, который стражник пнул в него, наделал много шума, когда врезался в стену.

Дверь спальни была открыта и Тревор из тени наблюдал, как Лоренс высунул голову из дверей и окликнул стражников. Не получив ответа, Лоренс вернулся в комнату, и Тревор расслышал, как он говорил жене, что собирается спуститься вниз, чтобы посмотреть, все ли в порядке.

Тревор и Рейллон быстро поднялись по лестнице прежде, чем Лоренс вновь появился. Они ворвались в комнату, и когда советник поднял взятый им меч, стрела энергии Рейллона обездвижила его. Двое злоумышленников обсуждали этот план несколько раз, и Тревор знал об этом заклинании. Тем не менее, он задал вопрос, на который уже несколько раз получал ответ. Он подошел к застывшему человеку, приблизив свое лицо прямо к лицу Лоренса.

– Он все еще может видеть, так? – спросил он, не отрывая взгляда.

– Да, – ответил Рейллон, с ноткой раздражения в голосе. – Он также может слышать. Ограничено только его движение. Он понимает все, что происходит.

– Хорошо, – сказал Тревор, направившись к кровати, откуда с ужасом смотрела жена советника.

– Я хочу, чтобы он видел это. Он взмахнул кинжалом, глядя на полуодетую женщину в кровати. – Все, до конца. 

* * * 

– Помнишь, когда ты был ребенком и ломал что-то, сделав что-нибудь, что твой отец несколько раз запрещал тебе делать?

Этим утром Джон Иренам стоял в спальне Лоренса Александра. Советник умер от глубокой раны на шее, других ран, как и вообще признаков борьбы, видно не было. Зато его жена...

– Ты думал, что отец убьет тебя. Я имею ввиду, что он запрещал тебе делать именно то, что ты сделал. Он также говорил тебе, каковы будут последствия, но несмотря на то, что до этого он бесчисленное количество раз бывал прав, ты тем не менее сделал это.

Ребекка Александр лежала на полу, рядом с кроватью, укрытая простыней. Джону сказали, что она была найдена без простыни, и что один из его людей накрыл ее. Вместо того, чтобы рассердиться на него за беспорядок на месте преступления, после одного быстрого взгляда под простыню, Джон был готов повысить парня.

– Ты не хотел попадаться ему на глаза, но знал, что это неизбежно. У тебя было два варианта на выбор: попытаться спрятать сломанный предмет или отрицать свою вину. Ни то ни другое не помогало, а только увеличивало твое наказание, когда правда выходила наружу.

За один быстрый взгляд под простыню Джон увидел не многое, но от женщины и осталось немного. Даже при том, что она была полностью голой, было трудно определить пол тела или даже, человеческое ли оно вообще.

Джон, наконец, оторвал взгляд от зрелища перед собой, чтобы повернуться к лейтенанту, с которым он говорил.

– Ну, Аллен, когда-нибудь делал что-то подобное, когда был ребенком?

– Сэр, – осторожно произнес лейтенант, зная, какие смешаные чувства были у того в голове, – градоначальник не сочтет вас ответственным за это. Никто не мог пред...

– Сэр, сэр, капитан Иренам!

Мальчик-слуга градоначальника, произнеся больше слов, чем когда-либо раньше слышал Джон, подбежал к нему.

– Сэр, градоначальник хочет видеть вас прямо сейчас.

– Кто пропустил сюда этого мальчика?! – рявкнул Джон, быстро выпроваживая того из комнаты, подальше от жуткого зрелища. – Парни, я хочу, чтобы вы здесь прибрались и сделали заметки обо всем, что найдете. Я хочу знать даже о том, отсутствует ли хоть один волосок на одном из тел. Ясно?

Стражники с трудом протискивались друг мимо друга, по очереди отвечая на распоряжение. Джон бросил последний взгляд на комнату и покорно последовал за мальчиком-слугой к дому градоначальника. 

* * * 

– Что я вам сказал!!!

Джон мужественно терпел выговор градоначальника. Он знал, что этот человек действительно не считает его виноватым, но его двоюродный брат убит, и ему надо на кого-нибудь наброситься.

– Преступность на улицах не только не снизилась, но и они еще и убивают советников. И моего собственного двоюродного брата! Сколько ваших людей находилось в его доме?

– Четверо, сэр, – ответил Джон.

– Я уверен, все они были пьяны. Я хочу их все...

– Они мертвы, сэр, – сказал Джон, зная, что градоначальник захочет их разжаловать и выгнать из стражи. – Они были убиты так профессионально, что это пугает меня. Этот убийца, а я полагаю, что на всех шести телах остались следы только одного клинка, я такого никогда не видел. Только один из стражников проявил признаки борьбы. Невозможно подкрасться к моим людям ка...

– Если только они не пили на работе, – съязвил Джератон в ответ, но из-за невозмутимости Джона оскорблений поубавилось. – У вас есть хоть какие-нибудь зацепки?

Джон посмотрел на других людей в комнате. Он стоял у стола, вокруг которого сидели оставшиеся в живых члены совета. Большинство его людей окружали этот дом, и даже самый старый советник теперь чувствовал себя в безопасности.

Зацепки? Были ли они у него? Он взвесил то, что рассказали ему Бастер и Кэл. Они оба указали на Энтрери, но что-то в этом человеке не вязалось с убийцей. Джону посчастливилось знавать очень мало убийц в своей жизни. Он думал, что их единственным способом заработка были жизни других людей. Все они были трусами. Все они нападали из тени и редко выходили при свете дня. Джон сталкивался с несколькими один на один, и все они решали, что лучше бежать, чем встречаться с мечом капитана городской стражи. Только трус искалечил бы беспомощную Ребекку Александр. Энтрери не был трусом.

– Как насчет того человека, за которым вы следили? – спросил Куинтон, прерывая мысли капитана. – Как вы сказали его зовут? Артемис?

Лицо Джона дернулось при этом. Как он это запомнил? Джератон тут же заметил это вздрагивание.

– Вы что-то узнали о нем, не так ли? Что сказал Бастер?

– На самом деле, – начал Джон, – Бастеру он тоже не очень понравился. Артемис – убийца, или, по крайней мере, он им был.

– Был? – повторил Куинтон. По правде говоря, Джон не хотел вдаваться в подробности, но он был практически уверен, что независимо от того, что он скажет, совет нашел козла отпущения. Понимая это, он почти ничего не утаил. Он рассказал им все об определении Бастера, а затем о сообщении об убийстах на севере. Джон только закончил, как Джератон взорвался.

– Что? За что мы платим вам? Насколько что-то должно быть очевидным прежде, чем вы признаете это? Я хочу, чтобы в течение часа этот человек был мертв или сидел за решеткой в ожидании смерти, и я не потерпля отговорок!

– Нет!

Это исходило не от Джона или кого-то другого за столом. Все головы повернулись в ту часть комнаты, откуда появилась Эллен, бегущая вниз по лестнице. Она подслушивала беседу, как и всегда, но не могла больше прятаться.

– Нет. Артемис не делал этого, отец. Я знаю это.

– О чем ты говоришь, девочка? – терпение Джератона быстро истощалось.

– Я знаю его. Он не убийца, по крайней мере, больше нет.

Взгляды, направленные на нее, требовали объяснений, и она их предоставила. Она рассказала все, от нападения на нее в переулке, когда Энтрери спас ее, до вчерашнего дня, когда она разговаривала с ним.

– Что ты сделала?! – Джератон полностью потерял самообладание к этому моменту. – Ты пошла, чтобы поговорить с этим убийцей? А я-то думал, что вырастил умную девочку!

Он с трудом мог собраться с мыслями и сказать что-то осмысленное, и следующее, что он сказал имело мало смысла.

– Вон! Вон из моего дома! Я больше не хочу тебя видеть до тех пор, пока все это не закончится! А потом ты не будешь выходить из дома в течение следующих пяти лет.

– Но, оте...

– Вон!!! – Джератон поднялся и хлопнул ладонью по столу, перевернув больше половины кружек с кофе, принадлежащих советникам. Эллен и не пыталась спорить с ним, она была слишком рассержена упорством отца, чтобы пытаться. Она буквально выбежала из дома.

– А вы! – Джератон повернулся, чтобы посмотреть на Джона. – Почему вы еще здесь?! Идите арестуйте этого добропорядочного убийцу!

Джон быстро оглядел комнату, задумываясь, получит ли он какую-нибудь помощь от других членов совета. Помощи не было. Ни один из них не хотел возражать градоначальнику, когда тот был в таком состоянии. А если бы и хотел, ни один из них не имел причин не верить его заявлению, что это Артемис был убийцей. Джон кивнул, развернулся и покинул дом. 

* * * 

Шум, издаваемый десятью стражниками, идущими по улице в полной броне и вооружении это не то, что обращает в бегство многих людей, но тем не менее, Энтрери подумал, что они могли попробовать двигаться немного тише. Новости о самом последнем убийстве еще не дошли до Энтрери, и он не мог представить, что могло быть причиной такой демонстрации силы. Разве что они пришли, чтобы выгнать его соседей за то, что те снова продавали свои продукты не на рынке, подумал Энтрери. Тем не менее, он узнал Джона.

Энтрери отложил молоток и горстку гвоздей, которые держал.

– Доброе утро, капитан, – сказал он, поднимаясь над наполовину законченным перекрытием. Он никогда не знакомился с ним должным образом и не знал его имени. Все, что он знал, это его, случайно упомянутое хозяином ресторана, звание. – Чем могу помочь?

– Боюсь, это не дружеский визит, – сказал Джон, его люди рассыпались веером за его спиной. Трое из них отделились от основной группы и пошли осматривать дом и остальную часть участка. Остальные шестеро встали по сторонам от Джона и Энтрери, по трое с каждой стороны.

– Властью, данной мне городом Гаррилпортом, я арестовываю вас за убийство советника Фредрика Страма, советника Лоренса Александра, их жен, двоих детей советника Страма и четверых городских стражников.

Хотя ни один из мужчин этого не видел, поведение Энтрери полностью изменилось. За одну секунду из Артемиса Энтрери – плотника он превратился в Артемиса Энтрери – самого опасного человека. Он почувствовал вес кинжала, спрятанного под рубашкой, и его ум прокрутил две дюжины различных способов достать его любой рукой, в зависимости от того, в каком направлении он должен будет начать атаку. Его глаза подметили дрожащие руки стражников, стоящих перед ним, предугадывая, кто из них доставит ему беспокойство, а кто сломается под давлением. Его уши определили местонахождение троих мужчин, которые были заняты обыском его участка и определили, были ли они в пределах досягаемости для атаки. Единственным заметным изменением, произошедшим в нем, было то, что его взгляд стал пристальней. Это было едва заметно, но по спинам семерых мужчин, стоящих перед ним побежали мурашки.

– Я думаю, у вас не было возможности поговорить с дочерью градоначальника, не так ли?

Энтрери сразу понял, что капитан действительно говорил с девушкой, но Джон  никак не подтвердил это.

– Вы пойдете добровольно?

– Какие у вас есть доказательства? – спросил Энтрери. Джон собрался ответить, но убийца перебил его. – Кроме кузнеца и сообщений с севера. У вас есть что-нибудь, что связывает меня с этими убийствами?

Джон не верил тому, что услышал. Этот человек только что признавался в убийствах на севере. Он также признался, что его сердце было черным, как и сказал Бастер. Тем не менее он имел наглость, отрицать причастность к убийствам здесь, в Гаррилпорте. Значит на свободе могло быть двое таких убийц!

– Капитан, – позвали из-за спины Энтрери. Это был один из людей, которые ходили обыскивать участок. Джон также заметил, что это был один из мужчин, нанятых новым советником, Куинтоном Поллуджем. – Мы нашли их в корыте с сеном для его лошади.

– Конечно, – сказал Энтрери, даже не потрудившись посмотреть на подброшенную улику. – Так моя лошадь могла бы случайно сесть их. Вы меня за дурака принимаете?

Джону не понравился намек Энтрери, что его люди подставили убийцу. Еще меньше ему понравилось то, что это были за улики. Это были хрустальные фигурки кораблей, принадлежавшие двум мертвым советникам. На каждой фигурке было по одному из имен убитых.

– Взять его!

Джон даже не понял, что случилось. Двое его людей подошли к Энтрери с обнаженным оружием, а секунду спустя они отшатнулись назад, один держась за свой сломанный и кровоточащий нос, другой зажимая теперь пустую руку, в которой раньше держал меч, а через его пальцы просачивалась кровь. Энтрери выглядел так, будто он вообще не двигался, хотя в его руке как по волшебству появился кинжал.

– Вы нападаете на городских стражников?! – закричал Джон, доставая свой меч.

– Вы арестовываете невиновного человека?! –  возразил Энтрери. – Я никого не убивал в этом городе и не хочу делать это сейчас. Все, что я когда-либо говорил, было абсолютной правдой. Я не убивал тех людей.

Джон собирался припомнить те диковинные истории, которые тот рассказал во время их завтрака, но пристальный взгляд Энтрери оборвал его, как если бы убийца прочитал его мысли.

– Все было правдой.

Джон захотел убить этого человека. Теперь он видел зло, которое, как утверждал Бастер, было настолько очевидно. Этот мужчина убил дюжину людей на севере, и теперь Джон, так же как и градоначальник, считал, что этот человек и был их убийцей.

Энтрери заметил это изменение и улыбнулся Джону.

– Я еще никого не убивал, но ты, пожалуй, будешь первым.

– Капитан!

Оклик спас жизнь Джона, потому что он уже собирался напасть на убийцу. Джон не был настолько сумасшедшим, чтобы повернуться спиной к Энтрери.

– Что? – спросил он через плечо.

– На здание стражи напали!

На этот раз Джон уступил в их противостоянии с Энтрери. Он развернулся и увидел, что новость принес один из посыльных стражи.

– Говори, мальчик.

Ребенок, очевидно, только что прибежал из центра города и запыхался.

– Это случилось сразу после того, как вы ушли, сэр. Я не знаю, кто они и сколько их, но на нас напали. Среди них есть маг. Кто-то, кто может метать огненные шары из рук и призывать всевозможных ужасных существ.

Ребенок говорил чепуху.

– Кто тебя послал?

– Дрэйк, – ответил мальчик. – Он сказал, что вы должны немедленно вернуться. Он боится, что вы можете не успеть.

– Но я был там менее пятнадцати минут назад, – сказал Джон, озадаченный таким поворотом событий. Дрэйк не был одним из лучших. Черт, почти все время казалось, что он работал на кого-то другого, но он знал, что этот мужчина редко ошибался. Было странно, чтобы кто-то был способен серьезно угрожать зданию стражи в течение пятнадцати минут.

Энтрери прерывал размышления капитана.

– Вот и ваш убийца, капитан. Радуйтесь, что это не я. Я мог бы снести ваше жалкое здание стражи за пять минут и никогда не позволил бы ребенку сбежать, чтобы предупредить вас.

Джон развернулся при этом оскорблении, желая проткнуть этого человека, но он знал, что у него не было времени на то, чтобы разбираться с обеими проблемами сразу.

– Я хочу, чтобы вы убрались из моего города в течение часа. Если вы не уйдете к тому времени, как я вернусь, разобравшись с другой проблемой, я сожгу вашу лачугу дотла вместе с вами, пока вы будете собирать вещи.

После этого капитан развернулся, чтобы уйти. Некоторые из его людей бросили на Энтрери угрожающий взгляд и погрозили оружием прежде, чем последовали за своим командиром. Энтрери ответил на каждый взгляд своим собственным, заставляя мужчин удалиться еще быстрее. Единственные, кто не бросил на обвиненного убийцу последнего взгляда, были двое мужчин, кровь которых пролил Энтрери. Они противостояли смертельному убийце около половины секунды каждый, и оба с нетерпением ждали боя с таинственным магом.

Энтрери не нуждался в ультиматуме капитана. Даже если бы он мог убедить Джона в своей невиновности, он все равно бы уехал. Он гордился тем, что держался подальше от неприятностей пока мог, но в соответствии с его сущностью, неприятности сами нашли его. Он был в Хальфвэе не дольше одного часа, прежде чем убил пять человек. Здесь он продержался пару недель. Это было неплохим началом. Конечно, таких столкновений как в Хальфвэе у него здесь не было, но кое-что все же происходило. Четко выделялся Билли, маленький карманник. Прежний Энтрери повел бы себя в той ситуации совсем по-другому. В прошлом он не гнушался убийств детей, когда возникала необходимость. Он просто пытался думать о них как о хафлингах. В большинстве случаев это удавалось.

Необычность того, что произошло в здании городской стражи, нисколько не привлекала его. Точно так же, как и убитые советники, это было не его проблемой. Черт, через полчаса это даже больше не будет его городом. Энтрери не накопил много вещей, а все, что у него было, легко пройдет через портал, открывающийся с помощью зуба дракона, в пещеру дракона, на расстоянии в несколько сотен миль. Без дальнейших размышлений на эту тему, Энтрери собрался уходить. 

* * * 

У здания городской стражи было неестественно безлюдно, когда к нему подошли Джон и его люди. Это было четырехэтажное и самое прочное здание во всем городе. Первым, что позволило Джону понять, что что-то не так, было то, что двое стражников, обычно стоящих у входной двери, отсутствовали. Все было тихо и спокойно. Если здесь и был бой, то он давно закончился.

Парадная дверь была незаперта, и Джон легко открыл ее толчком. Внутри стояли двое его людей. Вход в здание не был роскошным, обстановка здесь была просто рабочей и включала в себя крюки, стенные шкафы и несколько кладовых для хранения личных вещей стражников, пока они исполняли служебные обязанности.

Джон узнал в одном из мужчин давнего члена его отряда, служившего еще до прихода новичков.

– Уильям, – сказал Джон, приближаясь к нему, – что здесь случилось? Я слышал, на вас напали.

Уильям не отвечал и стоял неподвижно перед капитаном. Но его глаза не смогли выдержать пристального взгляда Джона, и он отвел взгляд.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю и отвечай, когда я тебя спрашиваю! – скомандовал Джон. – Что здесь случилось?!

– Пожалуйста, – взмолился Уильям, чуть ли не хныча.

– Капитан!

Джон повернулся, чтобы посмотреть на другого стражника, который стоял рядом с приоткрытой дверью кладовой.

– Что?

– Я думаю, вам надо на это посмотреть.

Еще до того, как Джон приблизился к двери хотя бы на десять футов, его поразил запах того, что находилось внути, и его колени подогнулись. В маленькой комнатке было сложено полдюжины тел. Некоторые были сожжены, в то время как другие – изрублены, как сырое мясо. Некоторые были изрублены, а затем сожжены. Все они были стражниками.

Джон отвернулся от жуткой сцены и гневно зашагал обратно к Уильяму.

– Ты начнешь говорить, и прямо сейчас! Ты не перестанешь говорить, пока я тебя не остановлю! Понятно?!

Уильям был заметно обеспокоен. Он отыскал взглядом другого человека у входа, к которому не обращался Джон. Правая рука Джона хлестнула Уильяма по лицу, заставив его отшатнуться. Другая рука Джона быстро последовав этому примеру нанесла встречный удар и стабилизировала положение Уильяма.

– Смотри на меня! Что здесь случилось?!

Как бы трудно ни было отказаться от своего капитана, все же Уильям хорошо видел, что случилось с людьми в комнате хранения, и знал, что тоже очень легко может закончить свою жизнь, как обугленное тело на вершине груды, если не будет осторожен. Однако он все еще был верен прежнему начальнику.

– Наверх, – спокойно сказал он, его правая рука поднялась, указывая путь. Джон смотрел на него еще секунду, но понял, что кто-то другой приказал ему не подчиняться Джону.

– Идем, – скомандовал Джон девяти мужчинам, пришедшим с ним. Они отошли от входа и прошли внутрь здания, оставив встреченных позади.

Пока Джон шел через здание наверх, он повстречал еще многих стражников, ведущих себя как те, которых он оставил у дверей. Они не говорили и не двигались. Все они стояли по стойке "смирно" и давали краткие ответы или вообще не отвечали на вопросы Джона. Вчера эти люди пошли бы на смерть за него, но сейчас они признавали его только как личность, обладающую властью.

Джон знал, что его самые верные лейтенанты никогда не стали бы вести себя с ним таким образом, но Джон также заметил, что этих людей нигде не было видно. Тела в гардеробной на первом этаже были неузнаваемы, но Джон был практически уверен, чьи они были. То что неизвестный противник убрал каждого, кто был верен только Джону, означало, что ему, должно быть, помог один из его людей.

Даже раньше, чем Джон открыл последнюю дверь, ведущую в главную комнату на верхнем этаже здания городской стражи, он знал, кто был предателем. Дрэйк стоял в центре большой комнаты, шагнув от центрального стола, как только вошел Джон.

– Добро пожаловать. Я рад, что ты пришел. Мне было бы крайне неловко отправлять твоих же людей, чтобы схватить тебя.

Когда группа Джона вошла в комнату, произошло явное разделение. Из тех, кто пришел с ним, пятеро новичков быстро отошли подальше от остальной группы, в то время как четверо оставшихся достали мечи. Джон тут же заметил это и понял, что это означало. Он знал, кто нанял этих рекрутов, а теперь знал и настоящую причину.

– И чего же хочет Куинтон? – спросил Джон, жестом останавливая своих людей. Остальные новобранцы присоединились к четверым, уже находившимся в комнате, и все они достали арбалеты.

– А ты как думаешь? – ответил Дрэйк. Если он и был удивлен тем, что Джон так легко разгадал загадку, то не подал виду. От этого Джон немного занервничал. Единственным объяснением, почему Дрэйк или Куинтон позволили ему получить эту важную информацию, могло быть то, что они планировали удалить его из уравнения.

– Чего хочет любой жаждущий власти фантазер? Он полагает, что в этом городе только начинают осознавать весь его потенциал, и мой босс не считает, что действующее руководство способно использовать эти возможности.

– А ты? – спросил Джон, осматривая комнату при этих словах. Он знал, что Дрэйк был хорошим бойцом, но все еще не верил, что даже имея вдвое больше рекрутов, чем их было на самом деле, он смог бы захватить здание стражи с минимальными потерями.

– Я – его правая рука. Я буду следить, чтобы город оставался под его контролем. Я буду выполнять твою работу.

Последнее замечание он сделал с широкой ухмылкой на лице. Джон никогда не замечал, что Дрэйк был настолько злым. Он совсем недавно потратил время на Энтрери и ошибся в другом человеке, ему вдруг стало не по себе от того, как много людей были не такими, какими казались. Он понял, что страдет тяжелой формой наивности.

– Значит, это ты совершил все эти убийства, – сказал Джон, все еще с трудом веря в это. – Меня не волнует, присоединюсь ли я к трупам в кладовой, но я удостоверюсь, что ты попадешь туда первым.

Дрэйк только засмеялся.

– Я? Нет, боюсь ты все неправильно понял. Я ни разу не обнажал меч во всем этом деле.

Это признание и откровенная честность, с которой оно было сделано, поразили Джона, и он удержался от обнажения собственного оружия. В повисшей тишине из-за стола встал Рейллон. Джон внимательно посмотрел на этого загадочного человека в мантии. Он имел фигуру подростка, которому далеко до совершеннолетия, но по лицу казалось, будто ему сто лет. Именно его лицо, а точнее, его глаза, обеспокоили Джона. Он видел в них огромную силу.

– Джон Иренам, бывший капитан городской стражи Гаррилпорта, я хотел бы познакомить тебя с Рейллоном, самый могущественным человеком в городе.

Один из стражников за спиной Джона засмеялся над этим нелепым заявлением. Это было смертельной ошибкой. Рейллон поднял обе руки, его костлявые кисти разогнулись во вздымающихся рукавах. Пять ярких зарядов энергии слетели с его пальцев и поразили обреченного человека во время смеха. Он был тут же ошеломлен, ослеплен, оглушен, обезмолвлен и отравлен. Другая рука Рейллона выпустила струю пламени, которое охватило человека на месте. Волшебный огонь поглощал его так, будто он был сделан из сухого дерева.

Джон хотел попытаться спасти его, но не только понимал, что мало что мог сделать, но и все находящиеся в комнате новобранцы направили свои арбалеты прямо на него.

Демонстрация магии длилась недолго, но когда закончилась, стражник стоял, как сожженная до неузнаваемости статуя. Пока действовало первое, оглушающее заклинание, труп оставался в этом неестественном неподвижном состоянии, как наглядное предупреждение остальным троим мужчинам, которые захотели бы сопротивляться.

Джон понял, что этот бой был проигран. Он совсем не был знаком с магическими заклинаниями, и от этого он еще больше не решался напасть. Дрэйк заметил эту перемену в нем и улыбнулся.

– Хорошо. Теперь, если только ты выбросишь свое оружие, мне велено привести тебя на важную встречу, и я чувствую, что если мы и дальше будем продолжать валять дурака, то можем опоздать.

Джон сделал, как ему сказали, также, как и остальные стражники. Их отвели в другую комнату, в то время как Дрэйк и Рейллон забрали Джона вниз. Когда они ушли, мертвый стражник наконец упал, половина его тела рассыпалась в кучку пепла. 

* * * 

Советники все еще обсуждали, как снизить преступность, когда Джон и его сопровождение вошли в комнату для совещаний. Во время возникшей заминки Джератон поднял глаза и заметил Рейллона и Дрейка.

– Что здесь происходит? Вы разобрались с Артемисом?

Градоначальник также заметил, что Джон был безоружен. Куинтон встал из-за стола.

– Я думаю, собрание окончено, господа. Теперь, если вы все последуете за Дрейком и несколькими другими стражниками наружу, они отведут вас назад, к зданию городской стражи, где вас будут держать только пока это необходимо.

Джератон был слишком сбит с толку, чтобы сердиться. Он обратился к капитану за ответами.

– Он тот кто от... – начал Джон, но удар рукояткой меча Дрэйка заставил его замолчать.

– Нет-нет, – сказал Куинтон. – Позволь ему сказать.

Дрэйк отошел от Джона и жестом показал, чтобы тот продолжал. Капитан бросил на него злой взгляд. Тому это, должно быть, нравилось.

– Куинтон стоит за убийствами. Он также контролирует воров. Я предполагаю, что его роскошный дом на реке является также домом большинству воров, которые терроризируют город. Я также предполагаю, что он платит нескольким моим стражникам. В данный момент он полностью контролирует здание городской стражи.

Джератон и все остальные советники были в шоке.

– А Артемис?

– Я никогда с ним не встречался, – сказал Куинтон, – хотя благодарен вам за то, что вы отвлекли от нас внимание.

Джератон понял, что его провели, и ему это очень не понравилось.

– И вы просто позволили этому произойти? – заворчал он на Джона.

– А что мне оставалось делать? Я только сле... – он поднял руки в невинном жесте и перешел к действию. Дрейк был слева от него, и рука Джона взметнулась, чтобы перехватить его обнаженное оружие. Вырвав у него оружие, капитан тут же повернулся к нему спиной, нанося резкий удар в лицо правым локтем.

Дрейк отшатнулся назад от этого удара, Джон сделал полный оборот вокруг своей оси и поднял меч к плечу, чтобы зарубить своего бывшего лейтенанта. В самый последний момент четыре волшебных стрелы энергии ударили в капитана. Меч вылетел из его рук и заскользил к ногам Дрэйка. Джон качнулся назад, борясь с головокружением, вызванным магической атакой. Он повернулся, выискивая мага, и не обратил внимания на Дрэйка. Тому не понравилось унижение, и он бросился на своего бывшего капитана, подхватив меч. Он сильно ударил боковой стороной клинка, попав Джону прямо в колено. Вызывающий отвращение треск был слышен по всей комнате, Джон упал и уже не мог встать без помощи.

Хотя советники были обеспокоены состоянием капитана, они еще больше были шокированы магической атакой, совершенной Рейллоном. Реджинальд, самый старый советник, заговорил первым.

– Что это за фокусы, Куинтон? Говори прямо.

– Фокусы? – воскликнул Куинтон, отходя от стола и направляясь туда, где стоял Рейллон. – Как долго вы были в совете?

– Тридцать лет, – с гордостью сказал Реджинальд.

– Я думаю, этого достаточно.

При движении его руки, Рейллон послал черный шар энергии в обреченного человека. Заклинание с шипением попало в него, последний вздох вылетел из легких мужчины, когда тот резко упал на стол, уже мертвый.

– Кто-нибудь еще? – спросил Куинтон.

– Вы не можете убить всех нас, – осмелился заговорить Портер, следующий по старшинству советник.

– Правда? – не согласился Куинтон. Он не обратил внимание на мощность сотворенного Рейллоном заклинания и был уверен в могуществе своего мага. Рейллон, напротив, понял силу заклинания, которое он только что использовал, оно было одним из тех, которые тербовали серьезной подготовки. Он не мог использовать его сколько хотел, поэтому он сымпровизировал. Яркая желтая стрела кислоты, похожая на ту, что он использовал против Дэна предыдущей ночью, полетела в советника. Портер попробовал выбраться из-за стола, но даже если бы он нырнул под него, направляемый магией заряд нашел бы его. Он взорвался у него на груди с эффектным всплеском, издав сильный едкий запах. Заклинание должно было только вызывать невыносимую боль у жертвы, но из-за преклонного возраста и слабого сердца Портера, этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у него остановку сердца. Болезненные взрывы, вызванные кислотным заклинанием повторялись каждые несколько секунд и лицо Портера искажалось различными ужасающими выражениями, пока жизнь покидала его. Эта смерть была намного более долгой и мучительной, чем мгновенный вариант, доставшийся Реджинальду.

Тридцать секунд спустя, когда все закончилось, никто не посмел даже моргнуть.

– Хорошо, – сказал Куинтон, – некоторые из вас нужны мне живыми, чтобы помочь мне с передачей власти.

– А что с моими людьми? – простонал Джон с пола. Он был на грани обморока от боли в сломанной ноге. Куинтон восхитился его смелости.

– Они сохранят свою работу, если признают новую власть. Если они этого не сделают, что ж, – он просмотрел на двоих мертвых советников, – не я буду виновен в том, что с ними случится.

Это замечание вызвало всеобщую ярость, и Джератон чуть не заговорил, но тоже посмотрел на мертвых советников и мудро промолчал. Однако, мысль, что Куинтон не был бы виновен, была настолько нелепой, что было оскорбительно принимать это всерьез.

Когда он и остальные советники встали из-за стола и покорно последовали за своими захватчиками наружу, Куинтон отдал приказы нескольким своим людям, чтобы те обыскали дом и привели всех, кого найдут, особенно жену и дочь градоначальника. Несмотря на то, что его вспышка гнева по отношению к дочери была необоснована, Джератон был теперь очень рад, что сделал это. Он только надеялся, что она была достаточно умна, чтобы держаться на расстоянии. 

* * * 

Она не была достаточно умна.

Эллен смотрела из окна городской библиотеки вниз, на группу людей, идущих от ее дома. Она видела отца, мать и других советников, ведомых к зданию городской стражи несколькими, хорошо вооруженными, стражниками. Процессия была очень спокойной, но Эллен знала своего отца, и ей показалось, что что-то было не так. Это подтвердилось, когда она увидела, что еще двое стражников несли Джона в конце процессии. Было похоже, что капитан был без сознания, а его левая нога сильно распухла.

Эллен провела много времени в здании стражи за последние несколько лет, выполняя поручения отца, хотя и подозревала, что это были скорее попытки свести ее и Джона. Она знала большую часть стражников по именам. Она не знала никого из мужчин, сопровождавших сейчас совет. Она подслушивала на всех собраниях, которые проводились у нее дома и знала, что человек по имени Куинтон Поллудж нанял новобранцев. Она заметила, что этот человек шел во главе группы, указывая направление.

Эллен не хотела верить в то, что, как она полагала, могло случиться, но других объяснений было мало. Куинтон взял в заложники совет с помощью городской стражи, большую часть которой сам же и нанял. Она не думала, что один человек был способен спланировать такой переворот. Конечно, если торговцы и горожане узнают об этом, они этого не допустят. Даже если Куинтон контролирует всех стражников, он не сможет противостоять целому городу.

Что-то здесь было определенно не так, и Эллен должна была обсудить это с кем-нибудь. Список людей, которым она доверяла в таких вопросах, и так был коротким, и большинство из них были непосредственно вовлечены в это и не могли ей помочь. Эллен пришел на ум только один человек.

Когда, некоторое время спустя, Эллен вошла в лавку кузнеца, быстро проскакав через город верхом на лошади, она не услышала привычых ударов по металлу, вместо этого раздавались такие звуки, будто Бастер раздирал свою лавку. Она не получила от него ответа ни после того как вошла, ни после того, как прошла по его скрипучему полу.

– Бастер? – позвола она.

– Закрыто, – крикнул он в ответ. – Пожалуйста, уходите.

Здесь тоже было что-то не так. Эллен перелезла через невысокий прилавок и осторожно двинулась в большую заднюю комнату. Бастер действительно разбирал свою лавку, снимая огромные инструменты для работы с металлом со стен и бросая их в большую телегу, которая стояла у него на заднем дворе. Все его специальные инструменты и дорогие, сделанные на заказ предметы, уже были в телеге, и Эллен подумала, что туда мало что могло войти еще, но здоровяк собирался затолкать туда как можно больше.

– Я сказал – закрыто, – проворчал он, неся особенно тяжелую железную раму.

– Бастер, это я – Эллен.

Бастер опустил раму и повернулся, чтобы в первый раз посмотреть на своего посетителя.

– О, прости Эллен. Я правда закрываюсь.

Это едва ли можно было  назвать приветствием, но он не сказал ничего больше и продолжил работать.

– Бастер, пожалуйста! Что ты делаешь? Что происходит?

Бастер снова опустил огромную раму, на самом деле радуясь перерыву в работы. Он занимался этим уже целый час и действительно нуждался в отдыхе. Час назад Рейллон, Дрэйк и новобранцы захватили здание городской стражи, и Бастер почувствовал все это. Он не был священником, но в его бывшем братстве монахов проводилось много священных обрядов, и там были хорошо знакомы с некоторыми заклинаниями поиска и предсказания. Джон знал о способностях Бастера, но не понимал их природу, и не понял бы даже если бы ему объяснили. Как бы то ни было, Бастер очень хорошо разбирался в магии, и мощная магическая атака, произошедшая час назад, потрясла его до глубины души. Бывший монах не сталкивался в своей жизни ни с чем настолько мощным, и немедленно прогнал посетителей, чтобы определить источник силы. Когда он, наконец, настроился на магическую атаку, он почувствовал все страдания тех, кто был атакован и страх тех, кто это видел. Он также почувствовал, какое удовольствие и удовлетворение это доставило тем, кто был на стороне мага.

Присутствие зла ощущалось как в случае с Энтрери, но и отличалось – оно действовало в открытую. Энтрери пытался скрыть свою сущность. Он не хотел, чтобы люди знали, кем он был и сознательно стремился выглядеть мирно. Хотя Бастер все еще был первым среди тех, кто хотел бы видеть, как его повесят, он мог смириться с существованием Энтрери в своем городе. Это было по другому.

В дополнение к злобной сущности демонстрировавшего магию, за всем этим стояла какая-то сила. Этот маг не был злым по своей природе, это было результатом его мощи. Могущество развращает, и при наивысшем уровне развращенности, могущество тоже должно быть наивысшим. Бастер мог бы стоять плечом к плечу с Джоном и сражаться со злом целый день, но здесь было что-то еще. Было время драться и время уходить. Бастер не был трусом, но он не был и глупцом.

– Что происходит? – снова спросила Эллен, глядя на Бастера, погруженного в свои мысли.

– Случилось что-то плохое, – медленно сказал он. – Что-то ужасное, надо сказать. И дальше будет только хуже. И ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. Я уезжаю, наверное навсегда.

– Что ты знаешь о том, что случилось с моим отцом?

Этот вопрос застал Бастера врасплох. Хотя он и чувствовал, как умирали люди, и силу нападавших, которые привели к смертям, он не знал, кого это затронуло. Эллен рассказала ему все, что знала, и Бастер с трудом поверил в это. Сначала ему стало неудобно, что он уезжает, но подумав еще секунду, он понял, что собирает вещи не достаточно быстро.

– Этот Куинтон, о котором ты говоришь, – медленно сказал Бастер, собирая в одно целое то, что он знал и то, что ему только что рассказали, – на него работает маг.

Бастер увидел смущение на лицо Эллен при упоминании о маге.

– Фокусник, – пояснил он. Эллен засмеялась при этих словах. Она была на нескольких приемах в имении Куинтона.

– Да, я его видела. Он безобиден. Он показывает несколько простых фокусов и трюков с огнем. Как-то раз Джон показал мне, как все это делается.

Бастер покачал головй.

– Этот фокусник не занимается простыми трюками. Этот фокусник может сеять смерть и разрушение взмахом руки. Он смертельно опасен.

Эллен попыталась отшутиться и от этого замечания, но Бастер не позволил ей это сделать.

– Я не шучу. Если этот Куинтон контролирует совет и стражу, с таким магом на своей стороне он очень легко сможет управлять городом. Час назад Гаррилпорт перестал существовать как свободный город с правами и привилегиями для горожан и началась диктатура под управлением злобного человека, который стремится править городом только для того, чтобы получить деньги и власть.

Эллен посмотрела в искреннее лицо Бастера и больше не испытывала желания засмеяться. Вместо этого она тяжело сглотнула.

– Что мы можем сделать?

Теперь настала очередь Бастера смеяться.

– Мы ничего не можем сделать.

Эллен не удолетворил этот ответ. Ей говорили, что она не достаточно умела, не достаточно умна или не достаточно сильна, чтобы делать многие вещи, которые лучше получались у мужчин, а она всегда доказывала обратное. Замечание Бастера не касалось ее возраста, пола или другого личного качества, которое до этого подвергалось критике. Его замечание исходило из многих лет тренировок и исследований этого предмета.

– Послушай, – медленно и твердо сказал он. – Я читал много историй, которые некоторые сочли бы вымыслом, но я знаю, что они правдивы. Они рассказывают об этой земле задолго до существования тех городов, о которых ты знаешь. Это было время хаоса, ужасных монстров и разных других существ. Такие как мы не могли выжить и развиваться в таком мире и многих убивали. В основе этого хаоса была магия. Многие из ужасных существ были порождены этой магией, но были и монстры, которые могли ее использовать. Вскоре некоторые из нас начали понимать, как ее использовать и как ею управлять, и эти мужчины и женщины смогли, наконец, отразить смерть и разрушение, которое их окружало. Тем не менее, очень часто не волшебники управляли магией, а магия ими. Магам нужно было справиться с монстрами, которые прежде побеждали их. Эти мужчины и женщины могли сравнять с землей целые города и победить огромные армии с их мощью. Ни ты, ни я, и никто другой в этом городе никогда не смог бы справиться с одним из этих мифических магов, и я боюсь, что, через столько времени после их исчезновения один из них вернулся. Скоро их станет больше. Маг получает свою силу через учебу и тренировки, а потом старается передать ее ученикам. Это дело времени, и скоро появится армия магов, которые будут носиться по этой земле, захватывая каждый город, который встретят на своем пути. Никто не сможет остановить это. Если мое изучение истории мне что-то и дало, так это то, что это всегда будет повторяться. Способность человека учиться на своих ошибках омрачается только его нежеланием делать это.

– Должен быть какой-то способ победить это зло. Как магов победили раньше?

– Временем. Временим и знанием. Через какое-то время волшебники были удовлетворены, а люди стали образованными. Воины начали учиться искусству боя против магов. Немногочисленные слабости в арсенале заклинаний волшебника были изучены и использованы. Сейчас он только один, и есть надежда, что его победят прежде, чем он создаст армию, но эта надежда слаба, потому что в этом городе нет никого достаточно сильного, не считая, возможно, капитана Иренама, а ты сама видела, что с ним уже разобрались. Этот маг будет использовать дом стражи как щит, никогда не вступая в бой со своими врагами открыто, он будет держаться на расстоянии, в то время как городские стражники примут основной удар на себя. Он выживет, а город падет. Я хотел бы сделать больше, но не могу. И поэтому я уезжаю.

Бастер сделал короткуюпаузу после этого рассказа, позволяя этим словам дойти до Эллен.

– А теперь, если ты позволишь, – сказал он, снова поднимая отложенную в сторону, тяжелую металлическую раму, – у меня много работы. Я бы посоветовал тебе тоже уехать, но я знаю, что ты не послушаешься. Я буду за вас молиться.

Эллен видела, что ничего больше не добьется от кузнеца, и оставила его. Она не злилась на него за его побег из города. Он беспокоился о своем собственном благополучии, и это надо было признать как есть. Это был портовый город, а каждый моряк знал, что на тонущем корабле наступало время, когда нужно было прекратить вычерпывать воду и начинать плыть. Бастер плыл, так быстро, как мог.

Эллен медленно поднялась в седло, в ее голове рождался план. Если все, что сказал Бастер, было верно – а она не знала случаев, когда этот человек был неправ – то она сама ничего не могла с этим сделать. Но это не значило, что она не могла найти помощь. Пуская свою лошадь быстрой рысью, она только надеялась, что сможет найти кого-нибудь, кто захочет помочь. 

* * * 

Когда на Гаррилпорт упала ночь, изменилось не многое. В качестве нового капитана городских стражников, Дрэйк быстро переформировал стражников в то, чем они обычно были. Вскоре после захвата власти, Дрэйк отправил своих людей патрулировать улицы, как обычно. Он был вынужден задействовать по большей части рекрутов, но Рейллон заверил его, что и некоторые другие будут им преданы.

Крупные торговцы не сотрудничали с советом напрямую, а нечастое взаимодействие с правящей организацией происходило нерегулярно. Однако, Куинтон послал несколько сообщений, в которых говорилось, что совет будет недоступен в течение нескольких следующих дней, пока будет занят произошедшими в городе убийствами. Это было абсолютно правдоподобно, и Куинтон не ожидал никаких проблем со стороны торговцев.

Что же касалось настоящего совета, Куинтон продержал их запертыми на верхнем этаже здания городской стражи без еды и воды большую часть дня. Они содержались под постоянной охраной, но никто из них не был бойцом, и с их стороны Куинтон тоже не ожидал никаких неприятностей. Он понял, что не мог держать взаперти или убить их всех, потому что большинство из них имели и другие обязанности помимо совета. Двое старших советников, убитых Куинтоном, отошли ото всех дел кроме совета и поэтому были пущены в расход.

Когда Куинтон вошел в комнату на верхнем этаже дома стражи со следующими за ним по пятам Рейллоном и Дрейком, все находящиеся в комнате приостановили свои занятия. Куинтон заметил, что здесь находился Тревор. Этот человек пережил полосу неприятностей после того, как Куинтон попросил его и остальных своих людей распространять насилие. Как члену совета, Куинтону были предоставлены детали наиболее возмутительных убийств. Из-за этой полосы невезения, Парнид был теперь определенно его новым главным вором. Сейчас Парнида здесь не было, он патрулировал улицы, стараясь заметить малейшие изменения, к которым могли привести произошедшие днем события. Едва заметив что-нибудь, он должен был немедленно об этом сообщить. Тот факт, что Куинтон не слышал сообщений от него целый день, радовал нового градоначальника.

Оставшиеся советники были усажены за центральный стол и посмотрели на своего мучителя, когда он вошел. Они без сомнения были вынуждены слушать о непристойных и ужасных деяниях Тревора или что-нибудь вроде этого, в течение последнего часа, и были рады перерыву. Они все были голодны и утомлены, но им очень хорошо дали понять этим утром, что любой звук закончится смертью. Но был среди них один человек, который, хотя и видел урок, не заботился о последствиях.

– Что здесь происходит? – закричал Джератон, как только увидел Куинтона. – Вы не можете держать нас здесь как в клетке бесконечно долго. Нас будут искать.

Куинтон засмеялся над бывшим градоначальником, потому что его слова были верны почти буквально. Куинтон держал несколько экзотических зверей в качестве домашних животных в своем замке на берегу реки. Он взял одну из самых маленьких клеток и использовал ее, чтобы подвесить Джератона к потолку в одном из углов комнаты на верхнем этаже. За решеткой было достаточно места  только для того, чтобы сидеть поджав ноги, и бывшему градоначальнику было очень неудобно.

– Я бы не согласился, – сказал Куинтон. – Я не только могу держать вас "как в клетке" сколько захочу, но и сделаю это, и вы ничего не можете сделать, чтобы меня остановить.

– Когда я отсюда выберусь, – начал Джератон, но Куинтон жестом показал Рейлллону, чтобы тот заставил его замолчать, – я буду бить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь отличать свою задницу от головы, хотя я не могу различить их и сейчас, но когда я сде...

Рейллон закончил заклинание, и хотя Джератон продолжал кричать, ничего не было слышно. Сидящему в клетке человеку потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он больше не издает ни звука. Он несколько раз попробовал закричать, а потом в ужасе схватился за горло, поскольку приглушение магией – очень специфическое ощущение. Каждый может заткнуть уши или закрыть глаза, но кляп не отображает в достаточной мере полную неспособность издать какой-либо звук.

Куинтон посмеялся про себя, направляясь к столу, в то время как Джератон продолжал неистово кричать. Куинтон знал, что заклинание не будет длиться вечно, но Джератон сдастся намного раньше.

– Добрый вечер, господа, – сказал Куинтон, после того как сел. – Мне жаль, что я заставил вас ждать, но как вы знаете, нелегко править городом такого размера. Кроме того, мой повар приготовил изумительный обед, и я не мог позволить ему пропасть впустую. Я надеюсь, вы тоже хорошо пообедали.

– Мы не обедали, – решительно сказал один из мужчин. Он заметил, что больше всего при этом возмутился Рейллон, и надеялся, что все нападения с этого момента будут несмертельными. Советники, как и Джератон, поняли, что их нельзя было убить без того, чтобы другие люди не начали их искать. После некоторого размышления, они решили, что двоих, уже убитых мужчин стали бы искать с наименьшей вероятностью, и это подарило им проблеск надежды.

– Ах, ну, прошу прощения за это. Я думаю, что со всеми этими приготовлениями к этому дню, я упустил эту маленькую деталь.

Взгляды, брошенные на Куинтона сидящими вокруг стола, позволили ему понять, что его сарказм не был оценен. Тревор, сидевший на одном из мягких стульев у стены большой комнаты, засмеялся. Он любил эту работу.

– Я хочу, чтобы вы знали, что, если вы не настолько глупы, чтобы умереть сегодня вечером, то через несколько часов вы все будете спать в своих кроватях.

При этом замечании, все советники сели прямее на своих стульях. Некоторые даже забормотали между собой. Куинтон положил этому конец.

– Да, я знаю, что вы сейчас думаете: я сошел с ума. Если я сейчас отпущу вас, вы убежите и расскажете остальным жителям города, что здесь произошло, и мне придется иметь дело с тысячами разгневанных горожан. Позвольте мне закончить этот сценарий за вас. Вы пойдете домой и расскажете все вашим семьям. Я допускаю, что они вам поверят, хотя и не сразу. Остальные горожане уже ложатся спать, и вам придется подождать до утра. Они проснутся от того, что вы будете кричать у них под окнами, что город захвачен ворами и убийцами. Они не поверят вам.

Куинтон встал из-за стола и зашагал по комнате, продолжая свой рассказ.

– А с чего им верить? Они не видели того, что видели вы и не поверят вам, когда вы расскажете невероятные истории о Рейллоне и его способностях. Их жизнь не изменилась и не изменится, так что у них нет причин верить вам. О, я уверен, что некоторые поверят и присоединятся к вам, подняв оружие против меня, но и тогда, я привлеку более натренированных бойцов для укрепления здания стражи, и легко усмирю всех, кто выступит против меня. Когда смерти советников Реджинальда и Портера станут достоянием общественности, а вы продолжите рассказывать пессимистические истории, еще больше людей поверит вам, и вот что случится, когда дюжина протестующих у моей двери превратится в тысячи. Для начала, это здание – самое прочное в городе, а при запертых дверях и неприступное. Вы можете подумать, тем не менее, что моя неспособность управлять городом важнее смерти. Тут вы были бы правы, но Рейллон заверил меня, что при приличной плотности толпы, он может убивать более ста человек в минуту. Только представьте, какие последствия имел бы взрыв огненного шара, имеющий двадцать футов в диаметре, в тесной толпе.

– Вы знаете, что вы сумасшедший, – сказал один из мужчин.

– Я как раз пытаюсь доказать вам обратное. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я так далеко продвинулся в выполнении свого плана, не продумав всего, что могло бы произойти. Если вы приведете толпу, ищущую смерти, вы ее получите, но в этом не будет моей вины. А если вы попробуете что-нибудь затеять, я не стану наказывать своих людей за то, что они поступят с вами так, как они поступили с советниками Страмом и Александром. Они могут убить вас пока вы спите, или сначала позабавиться с вами. Над этим я не властен.

Куинтон перестал ходить и наклонился к столу, чтобы посмотреть каждому из сидящих в глаза.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что здесь правлю я, и вы ничего не можете с этим поделать. У вас есть два варианта на выбор. Вы можете покинуть город – я не стану вас останавливать – или вы можете жить по моим правилам. Любой из этих вариантов сделает вашу жизнь гораздо длиннее, чем она будет, если вы выберете любой другой вариант.

Куинтон встал.

– Теперь я распускаю вас по домам. Вы обнаружите, что никто не будет стоять у вас на пути, когда вы покинете здание стражи. Мои люди сопроводят вас до ваших домов, хотя вы их не увидите. Поверьте мне, они будут рядом. Вы ляжете спать и продолжите жить своей обычной жизнью, как будто ничего не случилось. В конце концов, вы или, возможно, ваши дети, еще будут благодарить меня, потому что я сделаю этот город гораздо более великим, чем может вообразить любой из вас. Я распространю среди населения информацию о том, что здесь сегодня произошло, и вы вольны соглашаться или отрицать то, что я скажу. Я не буду стремиться убивать, если в этом не будет необходимости. Любая смерть, которая произойдет в следующие несколько дней, будет на ваших руках. – Куинтон указал на дверь. – Идите.

Несколько человек неуверенно встали, размышляя, не было ли здесь какой-нибудь ловушки.

– Идите! – закричал Куинтон. – Идите, пока я вас не вышвырнул. И я не буду использовать для этого дверь. Окна тоже подойдут для этой цели.

Оставшиеся в живых советники выбрались из комнаты так быстро, как только смогли.

– А как же я? – спросил Джератон. Он только что почувствовал, что к нему вернулся голос, но удержался от того, чтобы перебить Куинтона, зная, что ему снова закроют рот.

– Вы мне нравитесь именно там, где вы находитесь, – сказал Куинтон. – Не волнуйтесь, ваша жена тоже вернется домой под пристальным наблюдением. В настоящее время мы все еще ищем вашу прекрасную дочь. Возможно, я должен послать за ней Тревора. Я припоминаю, что он сталкивался с ней несколько дней назад, и у него есть незаконченное дело.

Джератон уловил намек на историю Эллен о том, как ее спас Энтрери. Его тут же привел в ярость этот человек, но он подавил свой гнев, вспомнив, как закончилась та  история. В этот день Тревор рассказал находящимся в комнате о многих своих деяниях, каждое из которых должно было их расстроить, но о происшествии с Энтрери он умолчал. Бывший градоначальник представил Тревора, выбегающего из переулка с полными штанами, и засмеялся. Куинтон неправильно истолковал этот смех.

– Уверен, вы думаете, что ваша дочь сейчас разрабатывает план вашего спасения. Я слышал, она довольно находчива. Уверяю вас, если она или кто-либо из ее знакомых попытается на меня напасть, они не получат пощады. Никто не может противостоять мне.

Сказав это, Куинтон собрался покинуть комнату. Тревор тоже поднялся из своего полулежачего положения, злобно посмотрел на сидящего в клетке человека, зловеще облизал губы и последовал за своим боссом из комнаты.

Джератон сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от страха и гнева. Когда его мысли возвратились к безопасности дочери, он попробовал переместить свои затекшие ноги в тесной клетке. Не получив положительного результата, он бросил свои попытки и сосредоточился только на дочери. Он искренне надеялся, что она была далеко от города и не собиралась организовывать спасательную операцию. Он был прав только наполовину. 

* * * 

Энтрери сидел у костра, прислонившись спиной к большому камню. Он был в половине дня пути к востоку от Гариллпорта, в предгорьях Хребта Мира. Сначала он двигался на юг, вдоль гор, но вместо того, чтобы продолжать идти в том же направлении, он решил исследовать предгорье с востока и зайти в несколько провинциальных городков, найденных на картах, украденных когда-то в Каренсточе, у Райчена.

Глядя на огонь, он понял, что должен постараться не смотреть на пламя в упор, очень хорошо зная, что от этого станет с его зрением в темноте. Но его это больше не волновало. Он покинул Гариллпорт утром, более пятнадцати часов назад, но двигался не быстро и был не более, чем в нескольких дюжинах миль от края города. Окружавшая его местность, не способствовала быстрому передвижению, но не это было причиной того, что он проделал такой короткий путь. Энтрери хотел, чтобы его преследовали. Покидая Каренсточ, он снял с себя ответственность за произошедшее в городе, понимая, что местные не были готовы к тому, что он мог предложить. Жители города могли очень легко получить прибыль от его работы, но они сочли его действия недостаточно благородными, и поэтому он ушел.

Следопыт преследовала его до Хальфвэя, и тела, которые она там нашла, не замедлили ее преследования, мягко говоря. Все, чего он хотел, это быть оставленным в покое, но когда Эллиорн, наконец, настигла его, он понял, что у нее были серьезные причины для недовольства. Он убил семнадцать человек. Хотя, по его мнению, все, кого он убил, заслуживали этого. По этой причине он и не убил следопыта.

Энтрери понял, что его кровавый след должен был где-нибудь закончиться, если он собирался жить относительно мирно, и следопыт была таким же хорошим началом, как и любое другое. Он не ожидал, что Эллиорн будет восхвалять его, но надеялся, что проявление им сострадания вкупе с его очевидным мастерством, заставит ее прекратить преследование.

Затем был Гариллпорт. В городе его приняли, сначала за его деньги, но после встречи за завтраком с Джоном, Энтрери почувствовал, что его примут и как жителя города. Он был неправ. Не имело значения насколько ясным и радостным было его настоящее, если его прошлое было темным и смертоносным.

Сравнение с Дзиртом не шло из его головы. Как выжил темный эльф? Энтрери знал это, потому что изучил его. Когда Дзирт только вышел из Подземья, он попытался жить в мире с окружающими, но это удавалось ему очень недолго. Семья Тистлдаун была жестоко убита, и Дзирта обвинили в этом. Дроу был изгнан из той местности и его преследовали на большом протяжении, прежде чем следопыт, Дав Соколица, выяснила, что дроу невиновен.

Хотя Дзирт обошелся со следопытом немного более тактично, чем Энтрери, и Эллиорн имела более вескую причину для преследования, сходство было. Хотя с его текущим состояним сходства было больше. Его только что выгнали из города, обвинив в преступлении, которого он не совершал. Как и у Дзирта, его прошлое было темным и смертоносным, и недвусмысленным для тех, кто о нем узнавал, и он был обвинен на тех же основаниях.

В отличие от Дзирта, у Энтрери было слишком много гордости, чтобы сдаться властям и позволить себя судить. Энтрери мало беспокоило, что думают о нем другие, если это не мешало ему жить так, как он хотел.

Если бы сейчас здесь появились капитан и его люди, упорно разыскивая Энтрери, он бы просто сказал о своей невиновности, если бы они ему позволили. Если бы они вместо этого пришли в поисках боя, он сделал бы так, чтобы они его нашли. Энтрери знал, что, чем больше людей он убьет, тем меньше поверят его истории, но он все еще надеялся, что, чем больше он убивал, тем меньше будет желающих преследовать его.

Возможно это был замкнутый круг, но при выборе между тем, сдаться ли Джону в надежде, что суд Гариллпорта сочтет его невиновным или стоять на своем и защищать свою невиновность клинками, второй вариант было единственным, с которым он мог смириться.

Когда костер погас, и стало светать, его мысли сменились тревожным сном. Для него не стало сюрпризом, когда его разбудил испуганный визг. Во времена его жизни в Калимпорте, он гордился тем, что мог спать во время грозы, но тут же вскакивал при звуке скрипящей половицы своей комнаты. За последний месяц он пытался избавиться от этой раздражающей настороженности. Это было необходимо в Калимпорте и жизненно важно во время короткого пребывания в Мензоберранзане, но в той стране, где даже самый бесшумный вор двигался так, будто на нем были колокольчики, это не было тем умением, которое он должен был сохранить.

Когда Энтрери вскочил по тревоге перед потухшим костром с клинками в руках еще до того как его глаза полностью открылись, он понял, что его способность все еще была при нем, когда он в ней нуждался. Затем он попытался определить, был ли это на самом деле тот случай.

Визг раздался справа от него, из узкого прохода в скале, которым должен был пройти тот, кто направлялся бы к его костру. Поэтому Энтрери установил там простую ловушку из кинжала, которая предупредила бы его, если бы кто-нибудь пришел. Хотя он наполовину и хотел, чтобы его преследовали, он не намеревался попадать в засаду.

Убийца бесшумно направился к ущелью, удостоверившись, что огонь не отбрасывал его тень туда, где она могла бы предупредить его добычу. Несколько болезненных вздохов раздались в области ловушки, все еще находившейся вне поля его зрения, и Энтрери начал гадать о том, кто бы это мог быть. Он нарочно наступил на толстую ветку. Голова Эллен повернулась на этот громкий треск.

– Артемис, – сказала она резким шепотом, отчасти надеясь, что это не убийца преследовал ее глубокой ночью. Энтрери вложил оружие в ножны и двинулся через деревья и камни, внезапно наткнувшись на девушку. Она открыла рот от внезапного появлении темной фигуры и того, как бесшумно он преодолел остаток расстояния.

– Что вы здесь делаете? – спросил он ее, глядя вниз, на ее сидячую фигуру.

– Просто проверяю ваши ловушки, – мучительно усмехнулась она. Энтрери тяжело вздохнул, присев на корточки около нее.

– Дайте я посмотрю.

Кинжал попал ей в бедро и остановился, задев кость. Это была внутренняя сторона бедра и жизненно важных артерий рядом не было, но сходство между этой раной и раной, нанесенной Энтрери Эллиорн, было слишком велико для убийцы. Он тихо усмехнулся.

– Рада, что мое страдание так забавно. Почему бы вам не бросить в меня еще один. Я уверена, от этого вы будете смеяться в два раза сильнее.

– Это длинная история, – только и сказал на это Энтрери. Рана была неглубокой и не угрожала жизни. Хорошее расположение духа Эллен подтверждало это, но тем не менее, могла произойти существенная потеря крови, если бы кинжал был просто вынут.

– Пойдемте к костру, – сказал он. Энтрери отвел женщину на поляну, где был разбит лагерь и подбросил еще несколько веток в огонь, чтобы стало немного светлее. Он мигом вынул кинжал и наложил тугую повязку на рану. Эллен выразила несколько неискренних благодарностей во время этого процесса, потому что, в первую очередь, это ловушка Энтрери нанесла ей рану.

– Я ждал вашего друга капитана, или, по крайней мере, одну из его поисковых команд, – начал Энтрери, задумываясь, что же такого могло произойти, что эта женщина разыскивала его. – Или вы пришли, чтобы получить мое признание, несмотря на нашу предыдущую беседу?

– Нет, – ответила она. – Я пришла просить вас о помощи.

За сорок лет жизни Энтрери не мог припомнить ни одного случая, когда кто-нибудь искренне просил его о помощи. Джарлакс был, возможно, наиболее близок к этому, но их соглашение было больше деловым, чем каким-либо еще.

– Значит вы пришли, чтобы обратиться к моей хорошей сущности.

Эллен не уловила сарказма.

– Злой человек, Куинтон Поллудж, захватил управление нашим городом. Он тот, кто был виновен во всех убийствах. Он обвел вокруг пальца городскую стражу и держит в заложниках всех советников, включая моего отца и капитана.

– Тогда соберите войска и выгоните его, – ответил Энтрери, не придавая большого значения этой истории. – Гариллпорт – город, где живет восемь тысяч человек, половина из которых мужчины, и половина из них может сражаться. Уверен, при поддержке двух тысяч мужчин, вы сможете отвоеват свой город.

– Куинтону помогает маг, и сильный, судя по рассказам. Вы знаете что-нибудь о магах?

Энтрери молчал некоторое время. Это был действительно интересный поворот! Если ему чего-то не хватало из его прошлой жизни, так это разнообразия. Эльфы, хафлинги, дварфы, орки, тролли, и тому подобные были там повсюду, куда ни глянь. Что-либо магическое тоже попадалось чуть ли не повсюду. Если не маг или жрец, или – боже упаси – псионик, то это было волшебное оружие или вещь. Кинжал Энтрери как раз попадал в эту категорию. А эта земля была настолько лишена разнообразия, что он почти подумал о том, чтобы принять предложение Эллен только ради небольшой встряски.

– Я знаю магов, – ответил Энтрери. – Это мягкотелые трусы, заботящиеся только о собственной известности и благосостоянии. Их самолюбие – это только одна из сотен их слабостей, а их заклинания слишком предсказуемы, чтобы считаться угрозой. У вас не должно возникнуть трудностей.

Энтрери произнес эти слова без какого-либо сарказма, потому что он действительно так считал. Эллен заметила это и смутилась. Она верила тому, что сказал Бастер, но за время нескольких встреч с Энтрери она почувствовала, что он тоже очень хорошо в этом разбирается.

– Я надеялась, что смогу убедить вас вернуться и помочь мне сражаться с ним, – сказала она, немного напуганая реакцией Энтрери.

– Я? – Энтрери громко засмеялся. – Вы хоть понимаете, кто я?

– Я знаю, что говорят о вас люди, но я им не верю.

– И что говорят обо мне люди? – спросил Энтрери, искренне заинтересованный.

– Они говорят, что вы безжалостный убийца, в котором нет ничего хорошего. Они говорят, что вы убиваете ради денег и удовольствия, и предпочтете увидеть женщину изнасилованной в переулке, чем вступитесь и будете рисковать своей жизнью, чтобы помочь.

Энтрери не понравилась последняя фраза, но все остальное звучало почти как комплимент.

– А кем вы меня считаете?

– Я считаю, что вы человек, у которого была очень трудная жизнь. Люди угрожали вам, и вы были вынуждены драться, хотя и не хотели. В сердце вы не плохой, но люди часто боятся ваших умений, и необходимость защищаться оставила за вами кровавый след.

"Вы думаете, что я Дзирт", – подумал про себя Энтрери. Он ненавидел этого дроу-следопыта больше, чем кого бы то ни было. Он не только доказал, что равен Энтрери, а часто и лучше его, но и сделал это выбрав те вещи, которые Энтрери презирал больше всего. Вдобавок ко всему этому, Дзирт бросил кинжал в душу Энтрери, разоблачив его побуждения и доказав их неискренность и бесполезность. Это было открытие, которое направило Энтрери по тому пути, по которому он сейчас шел. Какой простой могла бы быть его жизнь, если бы он никогда не встречал этого темного эльфа? Он жил бы сейчас в Калимпорте, знаменитый убийца, которому никогда больше не пришлось бы  работать, и все старались бы изо всех сил, чтобы сделать его жизнь приятнее. Джарлакс и его сокровища были бы всего лишь бредовой фантазией, которую могла вызвать только самая крепкая выпивка. Энтрери ненавидел Дзирта.

– Вы неправы, – категорично сказал Энтрери. – Слушайте своего отца. Я плохой. Люди, приближающиеся ко мне, умирают не потому, что нападают на меня, а потому что я убиваю их. Я не ваш герой на белом коне.

Эллен была потрясена. Она была готова предложить денег, если Энтрери проявит  желания, но это было полной неожиданностью.

– Это я убил советников, – добавил он, желая как можно скорее избавиться от этой женщины. – Этот человек, который, как вы говорите, захватил ваш город, нанял меня, чтобы сделать это. Он хорошо заплатил мне, а теперь я сваливаю. Он сказал мне, что на востоке для меня найдется больше работы, вот туда я и направляюсь.

Эллен только пристально смотрела на него с недоверием.

– Я вам не верю. Я не ве...

– Меня не волнует, чему вы не верите! – закричал в ответ Энтрери, вставая при этих словах. Он достал свой украшенный драгоценными камнями кинжал и поднес его к свету костра. – Знаете сколько людей я убил этим оружием? Знаете?

Эллен заплакала.

– Нет, – рыдала она, покачав головой на тот случай, если слово не было услышано.

– Я зарезал им детей советника. Вам надо было слышать их крики, они звучали как мелодичная музыка для моих ушей. Уже давно никто не нанимал меня убивать детей, и это было бодрящим разнообразием в моей жизни.

Слезы потекли ручьями вниз по ее щекам. Она знала, что все это представление было ложью, предназначенной для того, чтобы напугать ее. Это действовало. Она знала, что на мертвых детях не было никаких следов.

– Это не пра...

– Правда?! Правда?! Что правда?! Какова правда? Кто решает, что правда? Вы? Я? Ваш отец? Не надо приходить ко мне, чтобы читать лекции о правде. Я жил жизнью, такой полной лжи, которая была истиной и наоборот, что я начинаю думать, что этих вещей не существует. Ваш отец в плену у могущественного человека, который желает захватить власть в вашем городе. Если это правда, тогда это очень плохо. Но я знаю, что это не имеет никакого отношения ко мне. Это правда. Теперь, я думаю, вам надо уйти.

Эллен поднялась, ее тело сотрясалось от рыданий.

– Пожалуйста?

– УХОДИТЕ!!!

Эллен пошла. Она выбежала с поляны, припадая на больную ногу и спотыкаясь о камни и корни в темноте. Несколько раз она упала, но не сбавила темпа. Она нашла свою лошадь и поскакала прочь галопом так быстро, как только могла, жалея, что приходила.

Глава 7. Арт Великолепный

Эллен вернулась в город через несколько часов после рассвета, уставшая и со спутанными мыслями. Она снова и снова думала об Энтрери. В данный момент она была уверена, что ненавидит его. Она пришла к нему за помощью, а он так громко хлопнул дверью перед ее лицом, что ее щеки все еще горели от крика. Ее мнение о нем изменилось. Она сказала ему, что он хороший человек, вынужденный использовать свое оружие, чтобы защитить то, во что он верил. По каким-то причинам, это разозлило его сильнее, чем она могла вообразить. Почему кому-либо мог не понравиться такой комплимент? Даже если он был таким, как все говорили, убийцей без совести, он все равно должен был быть благодарен Эллен за добрые слова, даже если это не было правдой.

Когда Эллен слезла с лошади у себя в конюшне, она думала, что никогда не сможет понять намерения Энтрери или его поведение. Он пришел ей на помощь в переулке, когда не имел причин для этого и не мог получить награды. Теперь, когда он мог получить хорошую награду в случае успеха, он отказался. Это было не из-за того, что дело казалась ему слишком опасным, подумала Эллен, открывая парадную дверь дома. Он сказал ей, что думал о магах, и это не было бахвальством. Это должно было быть что...

Эллен застыла. В ее доме сидели трое городских стражников, все трое были рекрутами.

– Добро пожаловать домой, Эллен.

Прежде, чем ругать себя за свою глупость, ей надо было бежать. Эллен развернулась и столкнулась с еще одним стражником. Мужчина грубо схватил ее за плечи.

– Стойте, мисс, вы никуда не пойдете. Босс ждет вас.

Эллен попробовала сопротивляться, но это было бесполезно. Она не смогла освободиться от железной хватки мужчины. Пока он вел ее к зданию городской стражи через несколько кварталов, у нее было много времени, чтобы отругать себя, и она не скупилась на выражения.

Ее отец и Джон ждали ее на верхнем этаже. Она потрясенно остановилась, увидев отца в клетке.

– Отец?!

Джератон поднял голову, выходя их беспокойной дремы, его лицо просияло.

– Эллен! Ты в порядке? Эти монстры ничего с тобой не сделали, правда? – Джератон бросил ненавистный взгляд на стражника, который привел Эллен в комнату. Эллен вырвала свою руку у стражника, и он отпустил ее.

– Нет, папа, я в порядке, – Эллен отошла подальше от стражника и направилась к Джону. Он полусидел-полулежал, вытянув перед собой сломаную ногу. Кто-то усадил его, и очевидно, не сильно стараясь.

– Эллен, – медленно начал Джератон, и его дочь поняла, что за этим последует. – Я сожалею о том, что сказал. Я не это имел ввиду. Мне трудно всегда помнить, что ты больше не моя маленькая девочка. Особенно сейчас, когда я знаю, что Артемис никогда не делал ничего плохого, я чувствую осо...

– Нет, – перебила Эллен. – Не извиняйся за это. Артемис Энтрери именно такой негодяй, как ты и думал, возможно даже хуже. Он действительно злой.

– Ах, – раздался голос с другого конца комнаты. Джератон и Эллен повернулись, чтобы посмотреть на дверь. Там стоял Куинтон с лицом, выражающим заинтересованность. Дверь закрылась за ним и остались только он, двое стражников и пленники и, конечно, Тревор, уставившийся на Эллен.

– Итак, вы говорили с нашим другом. И что он вам сказал?

– Ничего важного. Надеюсь, что никогда больше не увижу его.

Куинтон покачал головой.

– Очень жаль. Я надеялся, что он попытается вас спасти. Вам надо было быть более убедительной. Я уверен, что женщина с такой, – он сделал паузу, уставившись на нее, а затем посмотрев на Тревора, который похотливо засмеялся, – фигурой, – продолжил он, – может убедить мужчину что-нибудь сделать.

– Его не волную ни я, ни кто-либо другой в этом городе. Он заботится только о себе и своем кошельке.

Куинтон причмокнул со вздохом.

– Видите ли, он должен мне два. Ну ладно, на самом деле, он должен мне один, а другой, я думаю вы об этом знаете, он должен Тревору.

Вор оскалился, обнажая свои коричневые зубы. Эллен посмотрела на него в ответ, не желая уступать отвратительному человеку.

– Если Артемис действительно придет, то, я надеюсь, только для того, чтобы снова дать тебе пинка под зад.

– Посмотрим, – сказал Тревор, размахивая своим коротким мечом, – посмотрим. 

* * * 

– Что мне делать, Красный?

Энтрери всегда считал, что разговоры с самим собой были верным признаком безумия. Однако, разговор с длинным мертвым красным драконом, в окружении большего богатства, чем было во всем Калимпорте, был далеко за гранью простого безумия.

Энтрери сидел на имеющей форму стула груде монет и драгоценных камней, опустив голову на руки. Он открыл портал цилиндром из слоновой кости глубоко в пещере, где, как он был уверен, никто его не найдет. Пока портал оставался открытым, он мог вернуться в пещеру. Если бы кто-нибудь наткнулся на портал и вынул цилиндр из слоновой кости из его центра, он снова оказался бы к северу от Каренсточа, где его разыскивали, и кто-нибудь присвоил бы его сокровища.

– Мне придется стать тем, кого я ненавидел больше всего? – продолжил он. Хотя дракон и был мертв, его огромное тело и слабая магическая аура легко позволяли Энтрери представить, что он не один.

– Это то, что предназначено мне по иронии судьбы?

Энтрери вставал со своего места и зашагал перед огромным брюхом.

– Я не знаю, чего хочу или даже, кто я. Богатство никогда не привлекало меня слишком сильно.

Он остановился и посмотрел на несметное богатство перед собой.

– Досадно, – он продолжил ходить. – В Калимпорте хорошо было быть известным, когда это означало уважение. И Дзирт, и я старались добиться уважения, приходя в какой-либо город на побережье. Здесь, если моя известность будет идти впереди меня, они закроют ворота или пошлют городскую стражу, чтобы выгнать меня.

Энтрери перестал ходить туда-сюда, чтобы поднять очень большой драгоценный камень, который скатился с груды, когда он встал. Он начал подбрасывать его в руке, глядя, как тот сверкал, и продолжил ходить. Изгибы и повороты граней драгоценного камня очень затрудняли попытки сосредоточиться.

– Какой сложной стала моя жизнь! Теперь я не могу жить скрытно, слишком много людей видели мое умение и рассказы о моих делах будут преследовать меня, куда бы я ни пошел. Но я не могу жить и открыто, потому что меня преследуют за мои способности. Так что мне делать?

Энтрери перестал ходить и уставился на своего собеседника.

– Ну? Скажи что-нибудь?

Молчание.

– Глупый дракон, – сказал он, швырнув драгоценный камень ему в морду. Камень со звоном ударил животное прямо между глаз. Энтрери пошел прочь, но остановился при этом звуке. "Звон?" – подумал он про себя. Он поднял еще один драгоценный камень и бросил его в дракона. Тот попал по красной чешуе со щелчком. Энтрери попробовал еще несколько раз и получил тот же самый результат. Звук был такой, будто камни отскакивали от шифера, но первый звук был определенно металлическим. Крайне заинтересованный, убийца проворно забрался вверх по большому брюху и осмотрел место между огромных и, к счастью, закрытых, глаз.

Точно в том месте, где сходились брови, Энтрери заметил кончик эфеса.

– Смертельный удар, – тихо сказал Энтрери. Если это оружие было достаточно длинным, то его острие, вероятно, вошло в мозг огромного животного и убило его. Энтрери осмотрел рану, задумываясь, как бы вытащить оружие ни за что не держась. Глаза дракона очевидно скосило от боли, когда он умер, и поэтому рукоятка была очень сильно зажата между бровей.

– Вот это, должно быть, был бой, ха, Красный, – сказал Энтрери, оценивая храбрость способного нанести такой удара. – Держу пари, ты был зол как черт. Ты наверное...

Энтрери замолчал не договорив и посмотрел наверх. Легкий красный жар, исходящий от дракона не был ярким, но Энтрери смог разглядеть изодранную фигуру, свисавшую над ним со сталагмита.

– Ты все-таки раздавил его, – Энтрери спустился вниз с морды дракона и подобрал несколько больших драгоценных камней. Потребовалось три попытки, но при третьем броске драгоценный камень попал в затененную фигуру, и древний скелет чуть не развалился. Грудная клетка была придавлена к каменному выступу, но по прошествии пятидесяти лет, скелет разложился достаточно, чтобы упасть.

Энтрери пробежал по груде. Кости были запутаны в изодранной одежде и ржавой броне, но Энтрери действительно заметил одну вещь, которая, казалось, находилась в отличном состоянии. Он выудил из неразберихи пояс мертвеца и осмотрел ножны, пристегнутые к нему. Пояс был хрупким и рассыпался в его руках, но ножны казались абсолютно новыми. Исходящая от них магия была почти осязаема, и Энтрери посмотрел назад, на металлический блеск кончика эфеса между глаз дракона.

– Это должно быть чем-то особенным, – сказал он. Возвращаясь назад к брюху, он полностью отряхнул ножны от рассыпавшегося пояса и попробовал расшифровать надпись. Большая ее часть была древним магическим текстом, который был неразборчив, но с другой стороны четко выделялось одно слово: "Сайкл".

Энтрери на время отложил ножны и задумался о том, как достать меч. Клинок был зажат трупным окоченением дракона, и Энтрери знал, что даже Вульфгар в припадке гнева вряд ли смог бы его вытащить. И все же...

Энтрери побежал по грудам золота туда, где он повстречал Трента и Райчена, около двух месяцев назад. Золотой боевой топор, которым пытался махать Трент, все еще лежал там, куда его бросил Энтрери, и он поднял его. Убийца осторожно пошел назад, к дракону, исследуя лезвие великолепного оружия.

– Бруенор Баттлхаммер умер бы от зависти, – сказал он со вздохом. Острие лезвия было безупречно, и Энтрери был уверен, что это подойдет.

Он взобрался туда же, куда и в прошлый раз и установил ноги понадежнее. Со всей силой, он замахнулся топором над левой бровью дракона. Лезвие вошло в нее полностью до кости, и напряженная мышца отскочила назад к морде красного, обнажив часть огромной глазницы. Затем Энтрери начал работу над другой бровью. Вскоре рукоятка оружия стала видна между потускневших чешуек. Энтрери осторожно опустил топор, схватился за торчащее оружие обеими руками и резко дернул. После ослабления бровей, клинок оказался зажат уже не так сильно, как предполагал Энтрери, и он начал падать назад, с брюха. Только ловкость и устойчивость убийцы уберегли его от того, чтобы проткнуть себя, пока он кувырком летел с дракона.

Энтрери сел после короткого, ошеломляющего падения, чтобы посмотреть на свою находку. Это была рапира. Слегка изогнутое лезвие было немного длиннее, чем у большинства рапир, используемых пиратами на Побережье Мечей, но ему было далеко до длинного меча.

Энтрери помахал ею, делая несколько стремительных уколов и ударов и пришел к выводу, что она сбалансирована идеально. Кроме того, она была чрезвычайно легкой, и Энтрери обнаружил, что способен действовать ею почти так же быстро, как и кинжалом.

Но самым необычным было ее кристальное голубое лезвие. Энтрери чувствовал дрожь, когда смотрел на него, и когда поднес его к лицу, чтобы рассмотреть повнимательнее, почувствовал, что оно вытягивало тепло из его тела.

– Ледяной клинок, – сказал Энтрери, его пульс участился, – Сайкл.

Он поднес оружие к подбородку и плюнул на него. Слюна затрещала и тут же замерзла, скользнула с лезвия и разбилась о каменный пол, как стеклянная бусинка.

Энтрери понял, что, если бы он коснулся этого лезвия любой влажной частью своего тела, оно бы тут же примерзло и либо он замерз бы насмерть, либо оторвал бы клинок вместе с приличным куском кожи. Оно приставало только к живой плоти.

Энтрери знал, что на это оружие должны были быть наложены чрезвычайно мощные чары для того, чтобы оно сохранило свою силу, находясь в красном драконе черт знает сколько столетий. Он аккуратно вложил оружие в ножны и заметил, что кожа ножн не стала холоднее. Ножны целиком вмещали мощное оружие, вероятно восстанавливая его.

Когда Энтрери пристегнул новое оружие к своему поясу, его мысли возвратились к Дзирту. Он знал, как дроу был наконец принят обществом. Его поселили в Пирамиду Кельвина, пещеру в горе около Брин Шандера. Его назначили защитником и следопытом, и он должен был следить, чтобы опасные хищники не подходили слишком близко к городу. За защиту города ото зла, обитающего вокруг, Дзирт получил уважение и был принят. Некоторые все еще боялись его, потому что он был дроу, и это никак нельзя было изменить, но, по крайней мере, его приняли. Энтрери сейчас очень хотел подраться, чтобы испытать свою новую игрушку, и у него была только одна возможность для этого.

Самодовольно глянув на красного дракона, Энтрери коснулся кончиками пальцев своей черной шляпы, направляясь к светящемуся порталу.

– Увидимся, Красный. Мне надо убить одного мага. 

* * * 

Этой ночью в Гаррилпорте было тихо. Как и предсказывал Куинтон, горожане не были склонны верить ужасным историям советников. А те, кто поверил, либо были не в состоянии сражаться, либо слишком испугались, чтобы противостоять магу, который мог убить взмахом руки.

Куинтон также выполнил обещание нанять еще людей. Городская стража могла теперь похвастаться вдвое большим количеством мужчин, успешно патрулирующих улицы. Кроме того, Куинтон отозвал своих карманников и воров, и большинство жителей считали последнее результатом первого. Но ликования по поводу исчезновения преступности не было, потому что простые горожане поняли, что жалованье городским стражникам платят с их налогов, и если теперь было вдвое больше стражников, надо было откуда-то взять деньги.

В самом здании городской стражи стояла тишина. Большинство людей либо спали в своих домах, либо были в патрулях. Но даже при этом Куинтон не чувствовал себя в полной безопасности, и благодаря наличию большого количества людей, в здании осталась дюжина стражников, а также несколько воров и бандитов. Двое стражников стояли снаружи.

Здание стражи находилось в центре города, где было доступно и с северной, и с южной половины. Сейчас двое стражников смотрели на север, разглядывая очень неустойчивую фигуру, качающуюся из стороны в сторону. Нищий был видимо пьян, и подойдя на две дюжины футов к зданию стражи, продемонстрировал насколько пьян, когда его стошнило на один из кустов, растущих вдоль входа в крепость.

– Эй там! – позвал один из стражников. – Не делай этого. Прекрати!

– Пардон, – сказал мужчина, – а у вас не найдется немного мелочи? Я думаю, мне надо выпить сегодня ночью.

Стражники посмотрели друг на друга и вздохнули.

– Здесь нельзя просить подаяние. А сейчас проваливай, пока мы не вышвырнули тебя.

– Нет-нет, – начал говорить человек, пытаясь стоять ровнее под своим черным плащом, – этого не потребуется, господа, – продолжил он невнятно. – Я только хочу немного... – и он потерял сознание, растянувшись прямо посреди главного подхода к зданию стражи.

– О нет! – сказал усталым голосом один из стражников. – Ну надо же.

Он обратился к напарнику.

– Можешь помочь мне с этим парнем?

Другой стражник ухмыльнулся, и оба подошли к упавшему пьянице.

– Что тебе надо, нищий? – нагнулся один из них, чтобы крикнуть находящемуся без сознания человеку.

– Ключи, – ответили Энтрери, вскочив с земли и делая выпад кинжалом и коротким мечом. Оба оружия скользнули под нагрудники стражников и те сложились пополам. Сайкл еще оставался пристегнутым к поясу Энтрери, он оставил его на потом.

Убийца почувствовал приток энергии от своего кинжала и тут же использовал ее для того, чтобы отбросить обоих мужчин назад, на ступеньки у входной двери. Меч Энтрери был достаточно длинным, чтобы проткнуть несколько жизненно важных органов, и один из стражников умер прежде, чем смог крикнуть. Другой хватал ртом воздух, чувствуя, как из него уходит жизненная энергия. Энтрери вытащил меч из первого убитого и полоснул им по горлу того, кто вскоре стал вторым.

Когда оба человека упали замертво на ступеньки, Энтрери утащил их за кусты, искренне надеясь, что они работали на Куинтона, а не на прежнего капитана. С этого момента он должен был осторожно относиться к таким вещам. Он быстро взял ключи от здания стражи у одного из мертвых мужчин и вышел из-за кустов, вложив оружие в ножны и направляясь к двери. Поворачивая подходящий ключ в замке, он заметил, что несколько капель овощного супа, который он ранее вылил в кустах, попали ему на сапоги.

– По крайней мере, лучше, чем настоящая рвота, – сказал он себе.

Двоестражников стояли в шеренгу в передней, когда вошел Энтрери.

– Эй, – закричал один из них, когда одетый в черное убийца спокойно шагнул в здание, – что ты здесь делаешь?

Энтрери не обратил на него внимания, повернувшись спиной, чтобы закрыть и запереть за собой дверь.

– Я спрашиваю, – повторил мужчина, доставая свой меч и приближаясь к спине злоумышленника, – что ты здесь делаешь?

Внезапно Энтрери развернулся, быстро выхватив Сайкл, оставивший за собой синеватый иней во влажном воздухе, и отбил в сторону слабо удерживаемое оружие стражника.

– К оружию! – попробовал закричать мужчина, но Энтрери пнул его в живот, выбивая из легких воздух. Человек отшатнулся назад, а Энтрери подскочил к нему сбоку и поставил одну ногу позади него, ткнув своим кинжалом в руку стражника. Мужчина уронил меч и шагнул назад, споткнувшись о ногу Энтрери. Он ударился спиной о стену, и через секунду убийца был около него.

Энтрери поднес ледяной клинок к его шее и ткнул украшенным драгоценными камнями кинжалом в живот стражника, так что тот затрясся от страха.

– На кого ты работаешь?

– На Куинтона, – тихо сказал мужчина. Он подумал, что этот человек был одним из воинов, недавно нанятых новым градоначальником.

– Неправильный ответ, – сказал Энтрери, полоснув рапирой по шее человека. Безупречное лезвие разрезало горло стражика как масло, отправив голову человека на пол. Кровь била струей совсем недолго, пока ледяной клинок не заморозил огромную рану.

Энтрери развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу со вторым мужчиной, но испуганный стражник смотрел на замерзшую кровь своего бывшего напарника, разбившуюся в дребезги об пол. Когда он заметил, что теперь внимание убийцы направлено на него, он быстро отстегнул свой меч и бросил его на пол.

– Я служу капитану Иренаму.

Энтрери знал, что это было ложью, но он видел и то, что этот человек не стоил его времени.

– Стой здесь, – сказал Энтрери. – Если я узнаю, что ты врешь или, если ты поднимешь тревогу, то проведешь последние моменты своей жизни, считая свои раны. Понял?

Мужчина неистово закивал. Энтрери направился в следующую комнату и выяснил, что она пуста. Это была оружейная, и здесь на стойках и полках лежали всевозможные луки и мечи. Отсюда вниз вела лестница, но Энтрери был уверен, что ему надо было наверх.

Следующая комната была столовой, но так поздно ночью здесь находился только один человек. Он сидел за столом спиной к двери и пил медовуху. Энтрери бесшумно подошел к нему и прижал свой кинжал к шее человека. Стражник выплюнул выпивку изо рта, начал вставать и потянулся за мечом, но Энтрери придавил сильнее, и мужчина перестал двигаться.

– Расскажи мне о капитане Иренаме, – попросил Энтрери.

– Он – безвольный негодяй, который не заслуживает места в страже, – осторожно ответил человек.

– А где мне его найти?

– Он наверху, на четвертом этаже с остальными пленниками.

– Молодец, – прошептал Энтрери ему на ухо. Мужчина глубоко вздохнул и расслабился. Энтрери убил его. Затем убийца поднялся по лестнице и остановился перед следующей комнатой. Через закрытую дверь он слышал звуки боя. Он собирался вмешаться, когда услышал и голоса. Было похоже, будто кто-то давал наставления. Энтрери взломал дверь и заглянул в комнату для тренировок стражи. Трое мужчин, ни один из них не был городским стражником, вели тренировочный бой.

Он собирался пройти мимо, но заметил лестницу в дальнем углу и понял, что придется пройти через комнату. Свет в комнате для тренировок был неярким, и Энтрери тихо скользнул внутрь и закрыл дверь, оставаясь незамеченным. Но он понимал, что не сможет добраться до лестницы не привлекая внимания. Вместо того, чтобы пытаться, он переключил внимание на мужчин в центре комнаты.

– Нет-нет, – говорил одному из воров Парнид, – делай шаг этой ногой, а не другой. Так ты сможешь отразить атаку, не порезав себя.

– Давай, я покажу, – сказал Энтрери, шагнув из тени с Сайклом в руке.

Парнид никогда раньше не видел Энтрери, но слышал его описания и от Тревора, и от Билли.

– Артемис?

Энтрери низко поклонился.

– К вашим услугам.

Парнид обратился к двум мужчинам в комнате.

– Взять его.

Оба тренировавшихся отложили тренировочное оружие и достали боевое. Энтрери обнажил только волшебную рапиру и встал в классическую позу для фехтования. Когда оба мужчины бросились на него, Энтрери прыгнул вперед и дважды ударил по обоим мечам в быстром Z-образном взмахе. Затем он отступил на шаг назад, позволяя потерявшим равновесие мужчинам ринуться вперед. Они оба сделали шаг не той ногой.

– Нет, вы не слышали, что сказал вам учитель, – осуждающе сказал Энтрери, и когда он отбил их выпады в сторону, ни один не смог вовремя отступить, а один из них даже получил ошеломляющий удар в лицо рукояткой рапиры Энтрери. Мужчина растянулся на полу. Второму вору не понравилось такое унизительное обращение и он набросился на убийцу. Это не было обычным фехтовальным движением, и Энтрери был вынужден быстро сменить опорную ногу. Мгновение спустя он был прижат спиной к стене, а Сайкл был заблокирован мечом второго мужчины.

Вор был выше и сильнее Энтрери, и он умело использовал эти преимущества, сильно давя на заблокированный клинок убийцы. Они находились в таком положении несколько секунд, вор медленно придвигал свое оружие к лицу Энтрери.

– А что бы ты сейчас посоветовал, незнакомец? – засмеялся вор.

– Глянь вниз, – ответил Энтрери. Вор послушался и увидел украшенный драгоценными камнями кинжал, направленный ему в живот. Когда клинок проколол его кожаный жилет, он отскочил назад, споткнувшись о коврик для тренировок. Он снова атаковал Энтрери, но остановился и удивленно посмотрел на свой клинок. За то время, пока он блокировал Сайкл, клинок стал очень холодным. Его защитила только кожаная рукоять меча.

Энтрери отскочил от стены и сильно замахнулся на пораженного мужчину. Вор поднял меч, чтобы блокировать удар, но низкокачественный, а теперь и хрупкий, клинок разбился от удара. Заметив движение сбоку, там, где упал первый вор, Энтрери  изменил хват рукоятки рапиры, отвернулся от безоружного мужчины и нанес удар назад. Когда ледяной клинок вошел в грудь мужчины, другой вор наткнулся на выставленный кинжал Энтрери, не ожидая, что убийца повернется так внезапно. Энтрери подержал обоих мужчин еще секунду, а затем выдернул оружие, от чего оба вора замертво упали на тренировочный коврик. Энтрери вытер свое оружие, ища третьего мужчину. Вернее, он вытер только кинжал. Вся кровь на рапире замерзла и осыпалать, как только меч был вынут из своей жертвы. Парнида нигде не было. 

* * * 

Куинтон, Дрейк и Рейллон сидели за столом на верхнем этаже, обсуждая свои планы, в то время как за этим наблюдали трое пленников. Джератону не нравился тот факт, что они абсолютно не скрывали своих намерений от него и Джона. Джон явно ничего не мог с этим поделать. Ему повезет, если он снова сможет ходить. Но если Джератон когда-либо освободится, он нарушит их планы. Это только подтверждало, что они не собирались его освобождать.

Эллен все еще ухаживала за Джоном и все еще никак не была стеснена в движении. Это полное неуважение к его дочери сводило Джератона с ума, но он понимал, что его дочь не могла сделать ничего, серьезно угрожающего их планам, пока находилась здесь. Помимо троих мужчин за столом, у стены все еще сидел на своем любимом стуле Тревор, угощаясь выпивкой из бара в углу комнаты. Кроме того, у двери стояло двое стражников.

Тут дверь внезапно распахнулась, и в комнату ворвался Парнид. Дрейк вскочил из-за стола, доставая меч. Он задвинул его обратно, когда увидел кто пришел, но, увидев взволнованное лицо вора, остался стоять.

– Что случилось?

– Артемис здесь, – объявил Парнид.

– Что? – среагировал Куинтон. Эллен тоже была поражена. Это было последнее, чего она ожидала.

– Что значит здесь? – продолжил Куинтон. – Где?

– Здесь, – повторил Парнид, указывая на пол. – Я оставил его в комнате для тренировок.

– И? – поторопил Куинтон.

– Он убил двух моих людей.

Куинтон нахмурился. Он обратился к Дрейку:

– Сколько у тебя людей на первом этаже?

– Пятеро, – сказал Дрэйк, не веря, что кто-то мог пройти мимо них.

– А сколько на третьем? – продолжил Куинтон. Пока Дрэйк пытался посчитать в уме, Парнид произнес:

– Я видел троих на третьем этаже. Я приказал им идти за мной.

И действительно, вскоре стражники просочились в комнату.

– Заприте дверь, – приказал Куинтон. Он обратился к Рейллону. – И позаботься о том, чтобы Артемис поплатился за попытку открыть ее.

Маг улыбнулся, приближаясь к двери, чтобы сделать свою работу. Пятеро стражников расступились перед ним, а Парнид отодвинулся к центру комнаты, не желая иметь дел с магическими ловушками на двери. После трех заклинаний, Рейллон отошел от двери, и стражники столпились вокруг нее.

– Стойте! – сказал маг. – Не прикасайтесь к двери.

Все стражники шагнули назад.

– Я не хотел, чтобы от ловушки пострадали наши сторонники, – сказал Куинтон.

– Рискуют обе стороны, – ответил Рейллон. – Эти заклинания в десять раз сильнее тех, которые я использовал на своей двери, у вас дома. С увеличением мощи растет и риск. Не волнуйтесь, Артемис несомненно умрет, как только прикоснется к двери, а затем ваши люди без проблем смогут открыть ее и убрать беспорядок. Я пра...

Рейллон был прерван звуком бьющегося стекла и появлением Артемиса Энтрери, вкатившегося в одно из многочисленных окон, выходящих на город. Даже прежде, чем осколки стекла перестали плясать вокруг него, смертельный убийца бросил метательный кинжал в сторону собравшихся у двери стражников.

Пятеро мужчин стояли перед дверью, терпеливо ожидая взрыва с другой стороны, который означал бы, что ее можно открывать. Они развернулись при звуке бьющегося стекла и застыли при виде летящего кинжала. Стоящий впереди стражник увернулся как раз вовремя и вздохнул с облегчением, когда кинжал пролетел над его головой, но когда он услышал, как кинжал воткнулся в зачарованную дверь за его спиной, то жутко выругался.

Огонь волнами охватил пятерых мужчин, и между ними стали проскакивать мощные молнии, сваривая их гибкую металлическую броню в твердые куски. Через несколько  секунд все закончилось, и число потенциальных врагов Энтрери уменьшилось вдвое. Энтрери посмотрел на Рейллона:

– Благодарю.

Дрейк был первым, кто оправился от драматического зрелища и достал меч, чтобы убить Энтрери. На самом деле это был меч Джона, и он был огромен. Вместо того, чтобы достать свой кинжал, Энтрери взял Сайкл и короткий меч, опасаясь, что кинжалом он не сможет парировать огромное оружие.

Дрейк размахивал позаимствованным мечом, будто что-то косил, пытаясь оттеснить Энтрери к окну, через которое тот только что влетел. Энтрери в самом деле запрыгнул на подоконник, слегка качнулся назад и прыгнул через стремительно нападавшего Дрейка.

Новый капитан быстро развернулся, но перестал махать своим оружием и был вынужден защищаться. Оружие Энтрери стучало по прочному доспеху Дрэйка, находя щели и вызывая у него дрожь каждый раз, когда удар Сайкла достигал цели. Дрэйк опустил свое большое оружие вниз, чтобы защитить уязвимые ноги и тут же понял, что если сейчас не произойдет чуда, он умрет.

Рейллон тоже видел неизбежный конец и решил вступить в бой. Энтрери ожидал этого, но когда пять зарядов энергии попали ему в спину, он едва вытерпел. В результате, его атаки в бою против Дрэйка немного замедлились, и он начал выбирать время, чтобы откатиться от стражника и отдышаться, когда в него попала вторая волна зарядов энергии.

Вторая атака была предназначена для обездвиживания, и Энтрери почувствовал, что его ощущения ослабели, а мышцы перестали слушаться. У него было много опыта борьбы с такими заклинаниями и он упорно боролся с ним. При этом он опустил свой короткий меч и упал на одно колено.

– Тебе со мной не справиться, – произнес сзади Рейллон, и Энтрери почувствовал, что он творит еще одно заклинание. Как он делал это так быстро?

Дрэйк тоже собирался закончить сражение и обеими руками поднял свой тяжелый меч над головой. С такой силой и скоростью, какой у убийцы не должно было быть в этот момент, он дотянулся свободной рукой до плаща и достал свой украшенный драгоценными камнями кинжал. Так как Дрэйк держал руки над головой, низ его пластинчатой кольчуги немного приподнялся, и Энтрери вонзил кинжал точно в цель.

В этот момент Рейллон сотворил новое заклинание, которое стало бы смертельным. Но так как с помощью кинжала Энтрери тянул жизненную энергию Дрэйка, убийца просто перенаправил ему урон и не обратил внимания на мощное заклинание. Экскапитан городской стражи почувствовал, как холодная смерть вползает в него через кинжал в его животе, и жизнь покинула его.

Вес большого меча медленно потянул его назад, и Энтрери был бы рад понаблюдать за этим падением, но его внимание было сконцентрировано на Рейллоне, произносящем еще одного заклинание, и он откатился к сторону. Сноп пламени вспыхнул там, где только что находился Энтрери, и так как заклинание было неуправляемо, оно поразило следующего человека на своем пути. Дрэйк уже был мертв, но теперь его тело было в огне, когда он выпал спиной вперед из разбитого окна. Рейллон выругался, и хотя из его правой руки в окно все еще вырывался огонь, левая рука сжалась, чтобы швырнуть в убийцу огненный шар. Когда Энтрери отскочил от этой атаки, он наконец понял, почему маг колдовал так быстро. Он никогда не противостоял тому, кто мог творить два заклинания одновременно, по одному каждой рукой.

Огненный шар взорвался позади него, и Энтрери почувствовал, как ему опалило кожу. Он знал о том, какую магическую защиту предоставлял Дзирту его волшебный скимитар, и Энтрери был немного разочарован, обнаружив, что его ледяной клинок не предоставлял подобной защиты от огня. Даже наоборот, если бы Энтрери хотя бы прикоснулся к своему клинку, то получил бы травму. Но Энтрери понял фразу, сказанную  недавно Рейллоном: с увеличением мощи растет и риск.

Энтрери закончил кувырок, держа оба оружия наготове, и все, кто находился в комнате, уставились на него.

– Это все, на что ты способен, маг?

Рейллон зарычал и шагнул к Энтрери, как будто хотел сразиться с ним в ближнем бою. Куинтон схватил мага за плечо, чтобы сдержать его и вместо этого жестом призвал двух своих воров. Они оба достали оружие. Тревор усовершенствовал свой арсенал после боя в переулке и достал длинный меч из хорошей стали, который он, скорее всего, украл из оружейной внизу. Парнид достал такой же хороший короткий меч, и, подражая стилю Энтрери, взял во вторую руку кинжал.

Двое мужчин медленно направились к убийце, и Энтрери успокоился. Он не чувствовал сильного беспокойства, так как уже сталкивался с Тревором раньше и знал, что может прикончить его за считанные секунды. Парнид тоже не мог быть слишком опасен, даже если его ученики обладали хотя бы намеком на его способности. И тут он заметил движение рук Рейллона, кинувшего в воров два белых шара. Энтрери тяжело сглотнул, предположив, что это было за заклинание, и предположение подтвердилось секунду спустя, когда мужчины взорвались в атаках с быстротой молнии.

Энтрери застал конец сражения Дзирта с Дантрагом, бывшим тогда мастером оружия Дома Бэнр, который носил увеличивающие скорость браслеты. Дзирт смог перехитрить умелого воина при помощи его же скорости. Дантраг не мог импровизировать, потому что его движения были слишком быстрыми, чтобы их можно было менять. Дзирт обучался у величайшего мастера оружия, когда-либо известного в Мензоберранзане, и знал все движения Дантрага лучше, чем сам Бэнр. Поэтому он мог точно предсказать, что собирался сделать Дантраг, и смог победить его.

Эту ситуацию отличали от той две важных вещи. Во-первых, ни один из этих мужчин не проходил серьезного обучения, и поэтому они не будут использовать ожидаемые и предсказуемые движения. Вместо этого их движения будут случайными и бессистемными. Вторым, и более важным отличием, если Энтрери правильно понял поспешно использованное Рейллоном заклинание, было то, что мужчины не замечали, что двигаются быстрее, им казалось, что Энтрери, и все вокруг, движется медленнее. Заклинание фактически переместило их в немного другое измерение. Это означало, что в своих мыслях они имели достаточно времени, чтобы изменять направления своих атак в середине взмахов, и Энтрери должен будет противостоять этим импровизациям.

Убийца не пытался парировать первые атаки, а вместо этого начал свое собственное наступление. Как он и надеялся, атаки показались ворам медленными, и они изменили свою позицию, чтобы парировать их. Если бы они проигнорировали клинки Энтрери, они вероятно могли попасть в цель прежде, чем оружие убийцы даже приблизилось бы к ним.

Энтрери начал кружить, защищаясь от двоих воров, пытающихся достать его и прикрывающих друг друга так, что он должен был каждый раз противостоять только одному из них. Все-таки, они были не так уж плохи, и, очевидно, работали вместе и прежде, и быстро приспосабливались к тактике Энтрери.

Убийца отметил это изменение и на мгновение отступил. Парниду и Тревору это мгновение показалось вечностью, и они оба напали. Энтрери улыбнулся, глядя, как их оружие работало вместе, каждый промежуток, оставленный открытым одним, закрывался другим, но он уже был на полу, катясь под ноги Парниду. Из-за переплетения их атак, воры упали вместе.

Энтрери выкатился из мешанины, ухитрившись ударить клинком Сайкла по щеке Парнида. Ледяной клинок оторвал кусок кожи с лица вора, и тот взвыл от боли. Оба мужчины встали, и Энтрери увидел, что по лицу Парнида побежала кровь. Он был разъярен, а Энтрери оставил свой бок открытым для него. Оба мужчины снова напали, но Парнид, видя очевидную брешь в обороне Энтрери, вмешался слишком быстро. Тревор так привык к медленным движениям Энтрери, что более быстрый шаг партнера застал его врасплох, и он не смог вовремя остановить свой клинок. И это было бы неважно, но Парнид встал на пути своего напарника и получил удар в бок мечом Тревора, а Энтрери уже поднял оба свои оружия, чтобы прикрыть незащищенный бок, зная, что атака Тревора будет не единственной.

Клинки Парнида качнулись, и Энтрери заметил неприкрытое место, он скрестил рапиру с коротким мечом вора, освобождая путь своему кинжалу, и вонзил его в незащищенную доспехом грудь. Энтрери крепко схватил мужчину, пока его тело тряслось в конвульсиях быстрее, чем обычно из-за заклинания скорости, и использовал его как щит, чтобы помешать нападениям Тревора.

Вскоре вес мертвого Парнида стал слишком тяжелым, и Энтрери бросил его.

– Сейчас ты умрешь! – закричал Тревор, но для Энтрери быстро произнесенная фраза казалась просто неразберихой. Проворный вор прыгнул через своего упавшего товарища и разразился шквалом атак. Энтрери ничего не оставалось, кроме как отступать под натиском яростных ударов. Вскоре он приблизился к краю комнаты, и мебель стала мешать ему двигаться. Он уперся спиной в любимый стул Тревора с высокой спинкой и понял, что должен сменить стратегию.

Вместо того, чтобы парировать следующую атаку сверху, Энтрери увернулся и сделал выпад рапирой. Тревор легко отпрыгнул от этой атаки, но это дало Энтерри немного пространства. Он начал вертеться. Его накидка взметалась при каждом повороте, скрывая его и его клинки. Но Тревор знал, где они были, и вовремя парировал удары. Это кружение было очень похоже на то, которое много раз использовал Дзирт, только оружие Энтрери не было достаточно длинным, чтобы сделать это так же эффективно.

Тревор быстро уловил ритм и с большим интересом заметил, что при каждом обороте в течение короткого мгновения Энтрери поворачивался к нему спиной. Только для Тревора это мгновение казалось гораздо длиннее, и он качался вперед и назад вместе с убийцей, выжидая момент для нанесения удара.

И он настал. Во вращении Энтрери произошла короткая заминка, и Тревор бросился на него. Его длинный меч с ослепительной скоростью снова и снова вонзался в накидку, и он чувствовал, как его клинок резал и рвал тело убийцы под ней. Тревора немного смутило то, что Энтрери не упал замертво после полудюжины ударов, потому что к этому моменту он наверняка уже несколько раз попал убийце в сердце. И тут он почувствовал, как кинжал Энтрери медленно воткнулся в его собственную спину, и понял, что допустил ошибку.

– Ты убил такой хороший стул, – прошептал Энтрери на ухо мертвецу и позволил ему упасть. Тревор упал на пол, его клинок стянул накидку со спинки обитого стула, куда Энтрери накинул ее секундой ранее, во время вращения.

Энтрери не стал тратить время на восхищение своим хитрым обманом, а развернулся, выискивая мага. Рейллон пришел в ужас, когда мужчина направился к нему, и едва успел закончить заклинание прежде, чем Энтрери приблизился на расстояние атаки. По мерцающим очертаниям мага, убийца распознал заклинание каменной кожи и улыбнулся.

– Пытаешься выиграть время? – спросил Энтрери. – Это не сработает.

Убийца взорвался движением, вслух считая каждый удар, когда один из его клинков попадал по магической преграде. Голос Рейллона задрожал, когда он попытался сотворить оглушающее заклинание. Он знал, что если бы только попал им в убийцу, Энтрери был бы беспомощен, потому что оно был намного сильнее заряда. Но безумная скорость убийцы и нервирующий счет, который точно давал понять, сколько Рейллону оставалось жить, очень мешали сконцентрироваться.

Рейллон наколдовал на себя двойную каменную кожу, и когда Энтрери вонзил свой кинжал в магический барьер в шестнадцатый и последний раз за четырежды по столько секунд, он поменял хват на рапире, развернулся и ударил ею назад.

Рейллон уже был готов сотворить обездвиживающее заклинание, но промахнулся, когда Энтрери быстро развернулся, и заклинание провалилось. Когда ледяной клинок погрузился в его незащищенную грудь, Рейллон оглушил себя. Когда последнее слово заклинания сорвалось с его губ, оно сопровождалось синим облачком инея.

Остальные присутствующие в комнате с ужасом наблюдали, как тело оглушенного мага медленно остыло и начало замерзать. Энтрери отошел на несколько шагов и повернулся, чтобы посмотреть на это зрелище. Рот Рейллона все еще был открыт, а бледная кожа вокруг него стала еще белее под действием Сайкла. Когда процесс завершился, противный треск был слышен на всю комнату, и Рейллон совсем застыл.

Энтрери вернулся к магу и выдернул свой меч. При этом раздался такой звук, будто клинком царапали камень. От этого рывка, обращенный в статую Рейллон начал падать вперед. Он ударился о землю и разбился на тысячу кусочков. Мороз пробежал по спине Энтрери, когда он осознал силу своего нового оружия, и он быстро вложил его в ножны.

Куинтон был в ужасе. Он оперся о стол, когда осколки его мага рассыпались вокруг его ног. Сначала он был слишком ошеломлен зрелищем, которые только что увидел, чтобы понять, что он был следующим, но когда Энтрери медленно направился к нему с одним лишь кинжалом в руке, Куинтон понял, что его время вышло.

– Стой!

Энтрери остановился перед напуганным человеком, держа свой кинжал так, что его блеск отражался в глазах Куинтона. Восклицание исходило не от него, а от Джератона.

– Не убивай его.

– Я и не собирался, – сказал Энтрери, и следующие, произнесенные им, слова обеспечили ему будущее в этом городе, – он же безоружен.

Куинтон заметно расслабился, и Энтрери грубо схватил его свободной рукой за воротник.

– Ты меня подставил. За это я должен выпотрошить тебя как свинью, коей ты и являешься. И если бы я не чувствовал себя сейчас чертовски справедливым, то так бы и сделал.

После этих слов Энтрери отпустил мужчину, дал ему две пощечины и собрался уходить.

– Стой! – снова окликнул Джератон. – Не оставляй нас так!

Энтрери снова повернулся, уже на полпути к двери.

– Меня попросили убить мага, – он жестом указал на медленно оттаивавшие на полу осколки тела. – Я это сделал.

– Пожалуйста, – попросила Эллен. Она наблюдала за всем происходящим, не отходя от Джона. Капитан, хоть и посмотрел бы с удовольствием на убийцу в деле, все это время не приходил в сознание.

Когда Эллен узнала от Парнида, что Энтрери действительно пришел, чтобы спасти их, она была смущена. Пока он кружил по комнате, кромсая все, что двигалось, она поняла, что ничего о нем не знала. Но после того, как он сохранил жизнь Куинтона, хотя тот, вероятно, был тем, кто заслуживал смерти больше всех, она поняла, что была права все это время.

– Пожалуйста, – повторила она.

Энтрери посмотрел на Куинтона.

– Ключ у тебя? – спросил он, кивая в на клетку Джератона. Куинтон кивнул.

– Выпусти его.

Старик медлил.

– Выпусти. Его.

Энтрери был уверен, что выразился ясно и ему не придется повторять снова. Куинтон двинулся как наказаный ребенок и сделал то, что ему говорили. Он подошел к лебедке на стене и осторожно опустил клетку на пол. Затем отпер дверцу и пошел обратно. Джератон хотел выскочить из клетки и задушить этого человека, но он провел с поджатыми ногам почти двое суток, и оказалось, что он едва мог стоять. Куинтон все же держался на расстоянии. Но Энтрери еще не закончил.

– Иди, подними тот меч, – приказал он, указывая туда, где упал Тревор. Куинтон выглядел озадаченным. Энтрери не стал повторять снова, а просто поднял голову и посмотрел на мужчину в упор. Даже в другом конце комнаты, взгляда оказалось достаточно, чтобы заставить Куинтона двигаться. Он подбежал к Тревору и вырвал длинный меч из руки мертвеца.

– Теперь дай его градоначальнику.

– Что? – отреагировал Куинтон. – Он меня убьет.

– Ты дашь ему тот, – сказал Энтрери, доставая свою рапиру и помахивая ею туда-сюда перед собой, оставляя в воздухе ледяной след, – или я дам ему этот.

Куинтон чуть не проткнул себя, бросившись отдавать оружие Джератону. Как только градоначальник поднял меч, он вновь обрел свою силу и увереннось.

– Сядь, – приказал он Куинтону. Энтрери обратился к Эллен:

– Что-нибудь еще?

Эллен улыбнулась ему:

– Спасибо.

Энтрери стиснул зубы, впервые в жизни собираясь произнести одно слово:

– Пожалуйста.

После этого он ушел. 

* * * 

Градоначальник Джератон Александр посмотрел из окна на реку. Он видел, что строительство новых складов за рекой уже началось, и был счастлив, что его дочь смогла нанять необходимых рабочих. Эллен была теперь советником, и с лихвой компенсировала нехватку тех четверых, которых они потеряли.

Прошло две недели с той ночи, когда Энтрери отвоевал город и передал его Джератону. У градоначальника имелись сомнения относительно этого человека, но Эллен настояла, чтобы он позволил ему остаться в городе.

Только той ночью он убил десять человек, не считая пятерых, погибших от ловушек на двери. Только за это его надо было приговорить к смертной казни, или, по крайней мере, изгнать из города. Дело было не только в том, что он их убил, но и в том, как он их убил.

Эллен привела доводы против этой мысли. Погибшие люди были злодеями. Их наняли, чтобы захватить город, и если бы потребовалось, он убили бы любого, кто встал бы у них на пути. Энтрери сделал то, что должен был сделать. Она сказала, что, если бы он просто застрелил их всех из арбалета, Джератон не раздумывал бы ни секунды, а устроил бы парад в его чести. Мертвый, значит мертвый. Имело значение, только то, что Энтрери сделал это, а не то, как он это сделал. А еще важнее было то, кого он убил, почему убил, и когда остановился.

Когда все это было представлено ему в таком свете, Джератон согласился с дочерью и позволил убийце оставаться. После дополнительных размышлений, он даже спросил, не хотел ли тот стать капитаном городской стражи, но Энтрери только рассмеялся, сказав, что он был бы счастлив вернуться в свою хижину на краю города.

Джератон уступил и вместо этого повысил одного из преданных стражников, переживших нападение. Он все еще подыскивал трех советников, но на это требовалось время. Люди не сильно стремились присоединяться к группе, которая еще совсем недавно была мишенью убийц, независимо от того, что Джератон гарантировал, что угрозы больше нет.

В его дверь постучали.

– Войдите, – окликнул Джератон. Дверь открылась и вбежал мальчик-слуга.

– Да?

Мальчик, послушно молчавший до этого, заговорил.

– Пришла женщина, которая хочет вас видеть, сэр. Она сказала, что проделала долгий путь, чтобы попасть сюда и ей очень надо поговорить с вами.

– Как ее зовут?

Мальчик пожал плечами.

– Она не представилась.

Джератон нахмурился.

– В следующий раз спрашивай об этом. Пригласи ее.

Мальчик исчез и минуту спустя ввел в комнату худощавую, хорошо одетую, женщину. Она была одета в дорожный костюм, но ее одежда имела королевский вид, выдавая в ней важную особу. Ее лицо могло быть симпатичным, но взгляд был чрезвычайно серьезным, делая ее невзрачной. Она была высокой, а ее движения плавными и грациозными, несмотря на небольшую хромоту.

– Меня зовут Эллиорн, – сказала она, как только мальчик-слуга вышел и закрыл за собой дверь. – Я – следопыт с севера.

Джератон поднялся из-за стола навстречу важной гостье. Она проигнорировала протянутую ей руку.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – предложил он. Она покачала головой.

– Хотите чего-нибудь выпить?

Она снова покачала головой.

– Я здесь по делу, – ответила она. Невзирая на это, Джератон налил себе выпить и вернулся за свой стол.

– О чем речь?

– Я слышала, что в последнее время у вас произошло несколько очень жестоких убийств, – сказала она.

– Да, – согласился Джератон. – Это произошло около двух с половиной недель тому назад, но мы поймали убийцу. Он был публично казнен на прошлой неделе.

– Куинтон Поллудж, – сказала Эллиорн, давая Джератону понять, что она знал об этом, – пятидесятитрехлетний торговец драгоценными камнями и металлами. Он и был вашим убийцей?

– Ну, – ответил Джератон, – он нанял несколько головорезов, но мы без труда смогли разыскать их.

– Не сомневаюсь. Позвольте мне перейти к сути. Я ищу беспощадного убийцу, известного под именем Артемис. Он на несколько дюймов ниже меня, с аккуратно подстриженной эспаньолкой. Он носит черную накидку и шляпу, и пользуется коротким мечом и кинжалом. Вы знаете кого-нибудь, соответствующего этому описанию?

Джератон задумался, а затем покачал головой.

– Сожалею, но не могу никого припомнить.

Энтрери теперь пользовался рапирой. Эллиорн выглядела немного раздраженной.

– Я имею основания считать, что он находится у вас в городе, и прошу разрешения провести поиск.

– Пожалуйста, – согласился Джератон, – конечно, проводите ваш поиск. Если этот человек живет в моем городе, я буду рад любой помощь, которую вы можете предложить, чтобы избавиться от него.

– Могу я рассчитывать на помощь вашей городской стражи?

– Увы, – с сожалением сказал Джератон, – у нас сейчас нехватка людей, и я не могу вам ничего обещать. Но не стесняйтесь расспрашивать их столько, сколько захотите.

Им всем сказали, что отвечать, и они согласились подчиниться, так как благодаря Энтрери сохранили свою работу.

– Хорошо, если вы вспомните что-нибудь, что могло бы помочь, пожалуйста, сообщите мне об этом.

– Конечно, – сказал Джератон. – Если он появится после того, как вы уйдете, я обязательно пошлю вам сообщение как можно скорее.

Эллиорн ушла. Джератон подождал несколько минут, пока не удостоверился, что она покинула здание, а затем позвал мальчика-слугу. Мальчик появился через секунду. – Отнеси это к дому Артемиса, на краю города, – сказал Джератон, вручая мальчику свернутый пергамент, подготовленный им заранее. – Поторопись.

Мальчик ушел, а Джератон вновь посмотрел на стройку за рекой. 

*** Примечание Автора *** 

На этом история заканчивается. Если я напишу еще об этом мире и Энтрери, история продолжится с этого места. Вы увидите, что эта история продолжается еще немного. Я едва не отказался от того, чтобы вставить следующий далее эпилог, потому что знаю, что половине из вас он не понравится. И тем не менее, на самом деле, следующие несколько страниц – это главная причина того, зачем я написал эту историю. Я представлял следующую ситуацию каждую ночь на протяжении около месяца, но понимал, что не смогу описать ее, не написав того, что вы сейчас читаете. Этот эпилог – мой отклик на то, что сказал Дзирт во вступлении к третьей части "Служителя кристалла". Даже при том, что я думал об этой истории даже раньше, чем был издан "Служитель кристалла", оказалось, что РЭС и я думали одинаково. Если Вы не читали ту книгу, не волнуйтесь, я не буду повторять историю, возможно немного ее введение, но не историю. Во введении Дзирт объясняет, почему не убил Энтрери, когда у него была возможность в "Незримом клинке". Вкратце, он сказал, что не смог убить Энтрери, потому что увидел, что убийца ненавидел то, кем он стал. Дзирт показал ему, что его жизнь была пустой, и хотя Энтрери возненавидел дроу за это, он все же не мог отрицать его правоты. Дзирт также сказал, что знал, что не пустив в ход свои клинки, он приговорил многих людей к смерти от руки убийцы. Как это можно было оправдать? Даже если Энтрери действительно изменит образ жизни, стоит ли его жизнь тех многих, которые он отнимет до искупления? Как это можно оправдать, спросите вы. Продолжайте читать, и я расскажу вам.

*** Конец Примечания ***

Эпилог

20 лет спустя

– Дядя Арт, Дядя Арт!

Энтрери прекратил работать и оперся о свою лопату, глядя, как к нему бежит маленький ребенок. Его звали Уильям Иренам, сын Джона и Эллен Иренам. Его мать была градоначальницей Гаррилпорта.

– Дядя Арт!

По правде говоря, Энтрери ненавидел это имя. Ребенок был самым маленьким из четверых, и в возрасте семи лет все еще не мог выговорить имя Артемис. Сократить имя до Арт было идеей его родителей, и Энтрери никак не мог простить им этого. Он предпочел бы, чтобы Уильям называл его Артемусом, чем Артом.

Дядя Арт был той частью Энтрери, о существовании который он не знал. Арт не был убийцей или ассассином. Он был уважаемым горожанином. Арт никогда в жизни не доставал оружие. Более того, Арт был почетным дядей.

В Калимпорте, когда Энтрери ступил на свой путь к известности, многие люди говорили о нем. Они говорили, что было специальное умение быть Энтрери, умнение, которое не зависело от использования оружия и применялось больше к образу его жизни. В том, чтобы быть Энтрери, было также одиночество, потому что молодой человек не заводил друзей и ясно давал понять, что ему никто не нужен. Кроме того, в том, чтобы быть Энтрери был страх, потому что, как самый могущественный человек в Калимпорте, он был также наиболее часто преследуемым. В конечном счете, его ровесники сложили все это вместе, говоря, что это было "искусством" быть Энтрери. Они не представляли, как были правы.

– Дядя Арт, – позвал мальчик в четвертый раз, наконец добежав до Энтрери.

– Что, Билли? – Энтрери не мог не заметить, насколько этот Билли отличался от того, которого он встретил в Гаррилпорте раньше.

– Мама сказала, что сегодня в городе будет очень важный человек, и они собираются устроить торжество в его честь.

– Правда? – ответил Энтрери, уже догадываясь, что за этим последует.

– Да, это очень известный следопыт с севера.

Энтрери задумался. Эллиорн, наконец, подобралась к нему через столько лет? Она наносила ему несколько опасных визитов за два последних десятилетия, но он пока успевал ускользнуть от настырной женщины.

– У этого следопыта есть имя?

– Да, у него есть имя, но оно очень странное, – ответил Билли. Энтрери издал вздох облегчения, услышав мужское местоимение, и вернулся к работе.

– Ну и какое?

У Билли были проблемы с произнесением большинства имен, которые он не слышал раньше. Если бы он не считал имя этого следопыта странным, у Энтрери было бы основание для волнения.

– Дриззит, или что-то в этом роде.

Энтрери застыл. Он внезапно перестал быть Артом, и быстро превратился опять в Энтрери, беспощадного убийцу. Его правая рука потянулась к кинжалу, но его, конечно, там не было. Тогда он начал размышлять здраво. Дзирт был мертв. Энтрери убил его. Киммуриэль, один из помощников Джарлакса, на некоторое время дал Энтрери псионическую силу, чтобы тот победил. Последнее, что он помнил о дроу-следопыте – его разодранное и окровавленное тело, лежащее на полу в одной из башен Креншинибона. Киммуриэль оттащил его от этого места псионическим захватом, в то время как Джарлакс и Рай'ги, дроу-жрец, стояли над упавшим Дзиртом.

И тут в голову Энтрери пришла догадка, но он тут же выбросил ее. У Джарлакса не было причин оживлять Дзирта. Несомненно, Рай'ги мог это сделать, но Энтрери знал, что жрец ненавидел Дзирта почти так же, как и он сам. Нет, этот следопыт по имени Дриззит был всего лишь жертвой проблем произношения Билли.

– А еще мама говорит, что он – эльф.

Энтрери чуть не закричал.

– Ты когда-нибудь видел эльфа, дядя Арт?

Энтрери кивнул.

– Как себя чувствует твой отец?

Билли покачал головой.

– Не очень хорошо.

С тех пор, как Дрейк сломал ему ногу, у Джона бывали как хорошие, так и тяжелые дни. А так как годы брали свое, последних было гораздо больше. Когда, более пятнадцати лет назад, произошло нападение гоблинов, Джона убивало то, что он не мог участвовать в бою. А Энтрери участвовал, и в течение следующих лет, он сражался рядом с двумя старшими сыновьями Джона. Теперь они были прекрасными мужчинами, и любой из них мог бы однажды стать отличным капитаном.

Энтрери много работал все эти годы. Он проявлял повышенный интерес к новостям с севера. Гаррилпорт пострадал от нескольких набегов гоблинов, но вокруг Каренсточа все было в десять раз хуже. Энтрери нашел  занятным сообщение о том, что Эллиорн руководила одной из чисток северного леса от гоблинов. Если Дзирт действительно был здесь, он вероятно пришел из-за проблем на севере. Он всегда быстро приходил на помощь.

– Мама говорит, что мне нельзя выходить в город одному, – начал Билли, надеясь, что его дядя не заставит его произнести просьбу до конца.

– Поэтому ты хочешь, чтобы я отвел тебя на это торжество, чтобы ты встретился с известным Дриззитом?

– Ты согласен? О, спасибо, спасибо. Ты лучший, дядя Арт.

– Просто замолчи и иди в фургон, – сказал он, сдерживая румянец, выступающий на его щеках. Бывали моменты, когда он ненавидел этого ребенка.

Энтрери на время отложил лопату и легко вскарабкался в высокий фургон. Он щелкнул вожжами, и две лошади понесли фургон от его дома. То, что двадцать лет назад было хижиной, подверглось некоторым радикальным изменениям за то время, пока там жил Энтрери, как впрочем и остальная часть окрестностей. Сейчас это был один из лучших районов города. Надо сказать, дом градоначальника был совсем рядом с его домом.

Они быстро добрались до центра города, и Энтрери обнаружил, что не сможет оставить фургон так близко к городской площади, как хотелось бы. Они вылезли из фургона, привязали его к столбу и проделали остальной путь пешком. На площади был установлен большой шатер, и около ста человек собрались, чтобы встретить странную знаменитость. Они пробрались в толпу, разыскивая место, с которого была бы хорошо видна сцена.

– Мне не видно, – пожаловался Билли, тщетно подпрыгивая на несколько дюймов и пытаясь поднять голову над толпой. "Мне тоже", – подумал Энтрери. Он нагнулся, поднял Билли своими сильными руками и посадил его себе на плечи. Энтрери почувствовал произошедшее с маленьким мальчиком изменение.

– Ты его видишь?

– Дядя Арт, – серьезным шепотом сказал он, – он черный.

Энтрери засмеялся про себя при этих словах. Он уже убедился, что это был Дзирт, и это было весомым тому подтверждением. Вокруг не могло бегать слишком много темных эльфов-следопытов, чьи имена звучали бы созвучно с "Дриззит". Почему Джарлакс спас его, останется тайной.

Дзирт был не единственным, кого видел Билли, потому что его мать была рядом. Она тоже быстро заметила Билли, потому что на плечах своего "дяди", он был выше всех в толпе. Эллен не только увидела своего сына, у нее появилось и довольно правдоподобное предположение относительно того, на ком он мог сидеть. Она жестом пригласила Билли к сцене, считая, что было бы неплохо представить одного из героев севера герою Гаррлипорта.

– Мама хочет, чтобы мы поднялись туда, – сказал Билли, наклонившись и глядя в лицо Энтрери.

– Я так и думал.

Теперь встреча была неизбежна, и Энтрери стиснул зубы.

– Пропустите! Извините нас! Я хочу к пройти маме! – закричал Билли со своего высокого насеста, направляя движение, пока Энтрери пытался пробраться через толпу. Наконец, они выбрались из толпы, и Энтрери остановился у сцены.

Это был Дзирт, целый и невредимый, и он не выглядел и на день старше, чем в прошлый раз, когда его видел Энтрери. Энтрери было шестьдесят, но он все еще гордился тем, что он лучший боец в городе. Он иногда сбивался с ритма, а его клинки уже не были так быстры, как раньше, но он почти ничего не потерял, и ему все еще не было равных в мастерстве. И все же, когда он посмотрел на Дзирта, которому должно было быть около ста, он понял, что теперь не продержится против дроу и пяти секунд.

– Привет, Дзирт До'Урден.

Дзирт был менее готов к этой встрече, чем Энтрери. Он не ожидал снова встретить убийцу. Годы не пощадили Вульфгара и Кэтти-бри, и Дзирт предполагал, что Энтрери, который был на десять лет старше их, был не лучше. Тем более, что последние сведения, дошедшие до него, были о том, что Джарлакс и Энтрери работают вместе. Дроу-главарю наемников было уже далеко за триста лет, и Дзирт знал, что он не потерпит стареющего убийцы.

– Привет, Артемис Энтрери, – ответил Дзирт. – Эллиорн рассказывала мне о том, что преследует кого-то в течение последних двух десятилетий, но я не хотел в это верить.

Эллен смотрела на двух бойцов с искренним замешательством.

– Вы знакомы?

Они оба повернулись к градоначальнице и кивнули. После всего добра, сделанного Энтрери для города, она забыла о его темном прошлом и сразу предположила, что и Дзирт, и Энтрери вместе сражались со злом за Великим Морем.

– Ну, это несомненно счастливый случай. Мало того, что встретились два старых друга, так они оба еще и герои.

При этих словах Дзирт навострил уши и бросил на убийцу любопытный взгляд. Энтрери только покачал головой.

– Уверена, вам есть о чем поговорить, – продолжала Эллен, подливая масла в огонь. – Арт, почему бы на банкете тебе не присоединится к нам за главным столом.Уверена, твои подвиги могли бы даже поразить нашего почетного гостя.

– Соглашайся, дядя Арт, – вмешался Билли. – Уверен, что следопыту Дриззиту понравится слушать о том, как ты убил всех тех гоблинов, а особенно их главаря великана.

Энтрери не мог смотреть Дзирту в глаза.

– Я не знаю. Уверен, что Дзирт не будет впечатлен моими скромными достижениями. Помните, что он вырос в Подземье и сражался со всякими демонами...

– Ерунда, Арт, – прервал его Дзирт, с трудом сдерживая смех от очевидного неудобства убийцы. Он даже не заметил, что Билли неправильно произнес его имя. – Я хотел бы послушать рассказы о твоих подвигах.

– Готов поспорить, что хотел бы, – тихо сказал Энтрери, но острые уши Дзирта уловили это.

– Решено, – сказала Эллен, ее лицо растянулось в улыбке. – И я думаю, что нам пора идти к столу, потому что банкет вот-вот начнется. Это будет очень интересный вечер.

Пока двое городских стражников уводили Дзирта со сцены, Эллен принялась за Энтрери, который снял Билли с плеч и теперь держал ребенка за руку.

– Откуда ты его знаешь? – спокойно спросила она.

– На самом деле, – сказал Энтрери, останавливаясь, чтобы посмотреть Эллен в лицо, – я убил его как-то раз.

– О? – сказала Эллен, не понимая этой шутки. И тут она вспомнила, кем был Энтрери до того, как пришел в Гаррилпорт.

– О, – повторила она, начиная понимать. – Это будет интересный вечер.

Энтрери только кивнул.

Оглавление

Перевод проектов shadowdale.ru и abeir-toril.ru

Глава 1. Побег

Глава 2. Каренсточ

Глава 3. Следопыт

Глава 4. Гаррилпорт

Глава 5. Интрига закручивается

Глава 6. Истина

Глава 7. Арт Великолепный

Эпилог