Академия проклятий и любви (СИ) [Юлия А Волкова] (fb2) читать онлайн

Несправедливость

Я поступила… Да! Да! Да!

Я мяла дрожащими руками конверт с эмблемой академии и не могла поверить собственным глазам. Я это сделала… Я доказала семье, в частности отцу, что мое место все-таки не у свадебного алтаря под ручку с каким-нибудь избалованным сынком папиного друга, а я все же способна стать великим и могущественным магом.

Я посмотрела на сестру. Она сидела на кровати в позе лотоса и с закрытыми глазами. Свой конверт она так и не открыла.

Я была уверена, что она не прошла. И то была уверенность не злая или подлая, а объективная. Сестра вообще не готовилась и подала документы на поступление, наверное, лишь потому, что так сделала я.

— Ты не посмотришь? — я кивнула на оставшийся нетронутым конверт.

— А зачем? — спросила она и загадочно улыбнулась. — Это ведь ничего не поменяет. Но ты, если хочешь, можешь взглянуть.

Я пожала плечами и открыла конверт сестры. Мне было любопытно узнать, какое количество баллов она не добрала.

— Ты получила целых десять баллов, — сообщила ей я, — из двухсот пятидесяти. Это… Отличный результат. — я не удержалась от насмешливой и чуть злорадной улыбки.

— А сколько баллов у тебя?

— Двести сорок пять, — сразу же ответила я, будто ждала этого вопроса.

— Что ж, поздравляю.

— Спасибо.

Я хотела визжать от радости. Прыгать, носиться и кричать всем, что у меня получилось! Но я сдержала этот порыв и направилась к отцу, мне не терпелось рассказать ему о своем успехе. В кабинет я ворвалась с громким возгласом:

— А я говорила, что у меня получится! Я поступила!

Отец сидел за столом и рассматривал бумаги. Он лишь поднял на меня равнодушный и усталый взгляд. Ну, конечно, от него эмоций мне не дождаться. Это с сестрой он всегда был ласковым и добрым папой, а у меня был не отец, а холодная и требовательная статуя с безразличным лицом, которое иногда отвешивало мне указания.

— Я знаю, Коралина. — кивнул он. — Я тебя поздравляю.

— Спасибо, но откуда ты знаешь? — я была раздосадована тем, что отец уже был в курсе моих заслуг и, похоже, узнал он о них даже раньше меня.

— У меня есть много друзей в академии, куда ты поступила. Мне уже сообщили о тебе и о твоей сестре.

— Что ж, — вздохнула я, больше не зная, о чем говорить. — Тогда я отправляюсь туда завтра.

— Конечно, тебе уже нужно собираться. — согласился отец. — Только для начала выслушай мою просьбу. Я прошу тебя приглядеть за Эсмой. Твоя сестра иногда бывает слишком наивной, поэтому постарайся оградить её от неприятностей. И да, помогай ей с учебой, твой результат показал, что ты хоть что-то в этом смыслишь…

— Что? О чем ты говоришь? — я нахмурилась. — О какой помощи Эсме с учебой? Она не поступила…

— Я же уже сказал, что у меня достаточно хорошие связи в академии. — уголки губ отца дернулись в подобии усмешки. — Так что Эсма поступила.

— Ты купил ей место!? — эта новость ударила меня, как пощечина. — Поверить не могу… Но это же… Это нечестно!

— Коралина, не повышай голос в моем присутствии. Эсма моя дочь, и она очень хотела поступить. Мне было несложно это устроить, и я надеюсь, что ты не будешь об этом никому говорить и проявишь благоразумие.

— А если бы я провалилась, ты бы мне стал покупать место!?

Хотя зачем я спрашивала, я и так знала ответ… Конечно же нет! Он бы меня просто выдал за кого-нибудь замуж и отправил прочь из дома.

Отец решил проигнорировать мой вопрос:

— Вот, конверт на столе, возьми его и передай Эсме. Теперь это её официальное приглашение в академию.

Во мне клокотала такая ярость от этой несправедливости. Я столько трудилась, столько работала, а Эсме все досталось просто так… Потому что она была любимой дочерью.

Мой отец женился на её матери, когда нам было по пять лет. Мы с Эсмой одногодки, и я старше её всего лишь на семь месяцев. Мы могли бы с ней подружиться, но дружбы и сестринсткой любви между нами не случилось. А все из-за отца… Он полюбил Эсму всей душой, баловал её, играл с ней. А меня же игнорировал, хотя это я была родной, а не Эсма…

Позже я поняла, почему у отца сложилось ко мне такое отношение. Я была точной копией своей матери, которая бросила нас отцом, когда я была совсем малюткой. Отец её сильно любил, и это предательство слишком сильно пошатнуло его.

Мать Эсмы ко мне относилась прохладно. Конечно, я не слышала от неё ни единого обидного слова, я лишь видела её радостное удовлетворенное лицо, когда отец предпочитал проводить время с её Эсмой, а не со мной…

Иногда я Эсму ненавидела… Но вот сейчас мне хотелось её просто прибить, настолько меня душили обида и чувство несправедливости.

Я вернулась в комнату и буквально швырнула конверт в Эсму.

— Ты знала, да!? — спросила я.

Сестра сразу же открыла конверт и просияла, потом победно улыбнулась и сказала:

— Это так здорово, что мы будем учиться вместе. Я так рада! И Лина, почему ты такая злая, а!?

— Я Кора, — поправила я, меня ужасно раздражало, когда Эсма использовала сокращение моего имени, которое мне не нравилось.

— Ну Кора! — улыбнулась Эсма и беззаботно помахала конвертом. — Лучше бы порадовалась за меня! Я тоже поступила! И смотри, у меня целых двести сорок шесть баллов.

Услышав это, я развернулась к дверям и, больше не говоря ни слова, вышла, чтобы не сорваться. Я не могла видеть самодовольное лицо сестры, просто не могла.

А я ведь так радовалась, что отдохну от Эсмы, пока буду учиться. Но, видимо, у судьбы на меня были другие планы, и мне было суждено страдать.

Ну здравствуй, Академия!

Я поняла, что для меня нет страшнее пытки, чем провести день с сестрой в одной карете. Меня раздражало само её присутствие. А тут сестричка без умолку радовалась вслух, какой у неё прекрасный папочка и как хорошо он всё устроил с её поступлением. Она вся была в предвкушении беззаботных дней вдали от родительского дома.

Я же её слушала, скрипя зубами, и грустила о том, что в академии с целью безопасности запрещены прямые переходы с использованием порталов, поэтому ученики должны добираться своим ходом. Ну что ж, не знаю какая у них там безопасность, видимо, некачественная, раз они не смогли себя обезопасить от Эсмы. Вот она, едет.

— Я так жду посвящение в студенты! И вечеринку! Прям вся горю от нетерпения! Надеюсь, мы не опоздаем. — Эсма подпрыгнула на сидении кареты, будто пытаясь так заставить её ехать быстрее.

— Посвящение сегодня вечером, — сказала я, — мы же приезжаем утром. Мы не можем опоздать. Думаю, мы даже успеем отдохнуть.

Вообще, я сама надеялась, что мы приедем еще вчера, но Эсма распереживалась о том, что не успевает собраться, и отправление пришлось отложить.

Мы прибыли на место, когда я уже тихонько завывала от компании Эсмы. Но всё отчаяние и безнадега, которые скопились во мне на протяжении пути, выветрились, едва я увидела здание академии.

Оно было просто нереально огромным. Академия располагалась в самом культовом замке, который был, наверное, наиглавнейшим историческим наследием нашего мира. Придуманный великими умами, построенный магами, улучшенный волшебными существами, он был просто великолепен.

У шпилей замка летали, пронзая пустоту своими криками, грифоны. Даже воздух будто был наполнен энергией, а земля, насыщенная магией, пульсировала силой. Сумасшедшая атмосфера!

Наша карета не смогла подъехать близко к центральному входу из-за обилия других экипажей и скопившихся людей. Несмотря на то, что сегодня был последний день заселения и приехали мы рано утром, у замка все равно толпились студенты. И судя по их воодушевленным лицам и возбужденным голосам, многие из них были тоже начального уровня, как и мы с Эсмой, то есть собирались провести в стенах академии свой первый год.

Но моему хорошему настроению, которое появилось благодаря созерцанию красот замка, не суждено было продержаться долго.

Я не увидела свой второй чемодан. А не увидела я его, потому что его и не было! Вместо него лежала разноцветная сумка сестры. Я, стараясь глубоко дышать и верить в лучшее, повернулась к Эсме:

— Где мои вещи?

— Твои вещи? — невозмутимо переспросила она и принялась сгружать на землю один за другим свои баулы. — Ой, так неловко вышло. Просто не хватало места для моего чемоданчика, вот я и убрала твой. Но ты только не ворчи, попроси отца дослать его. А я, если хочешь, могу одолжить тебе некоторые свои вещи на первое время.

— Что ты сделала!?

— Слушай, ты мне не поможешь? — улыбнулась сестра. — У меня столько вещей, мне одной будет тяжело всё тащить.

— Эсссма!? — прошипела я и сжала от бессилия кулаки. — Там же были мои книги…

А ещё там была шкатулка с украшениями. Нет, я совсем не переживала об украшениях, мне была важна лишь одна брошь, которая осталась мне от родной мамы. Единственное, что мне от неё осталось. Брошь была в виде эмблемы академии, которую мама закончила в свое время и в которую поступила я сейчас. Я хотела носить её здесь, как талисман. Но Эсма…

— Ну, Лина! Ну не сердись! И не смотри на меня так! Ты что, собираешься меня убивать на глазах у всех?

— Видеть тебя не хочу, — сказала я.

А потом схватила свой чемодан и, не обращая внимания на окрики сестры, пошла ко входу в академию. Вот и пусть мучается со своими вещами сама, я ей помогать не стану!

Главный зал встретил меня сборищем студентов, чьих чемоданов было еще больше, они мешались под ногами, а через некоторые мне приходилось даже перепрыгивать. Я встала в конец самой маленькой, на мой взгляд, очереди и стала осматриваться.

Все же академия меня уже приятно поражала — своими размерами. А еще воздухом, который искрился магией и обещанием интересной учебы и грандиозных перспектив. Да, я обязательно стану лучшей ученицей, потом лучшим преподавателем, останусь в академии и никогда не вернусь в родительский дом.

Я так отвлеклась на свои мысли, что не заметила, как очередь продвинулась вперед, и меня грубовато толкнули в спину.

— Че, заснула!? Сонная тупица.

— Будешь так разговаривать со мной, то заснешь ты. И уже навечно. — сухо произнесла я, оборачиваясь и смеривая ледяным взглядом нахального паренька.

Да уж, какой грубиян. Все-таки не стоит забывать, что в академии учатся не только лучшие из лучших, но и те, кто попал сюда так же, как и Эсма.

Очередь, кстати, двигалась довольно быстро, и я вскоре оказалась перед столом распределителя и протянула ему свое приглашение в академию. Распределитель, уставший парень, видимо, со старшего уровня, начал листать бумаги.

— Факультет заклинаний, проклятий и зелий? — уточнил он.

— Да, — с гордостью ответила я.

А повод для гордости у меня действительно был. Я поступила на один из самых престижных факультетов академии.

— Так, сейчас скажу вашу комнату, секунду…

— А вот и я!!! — я вздрогнула, когда рядом со мной раздался щебечущий голос Эсмы.

Я обернулась на двоих парней, которые стояли за Эсмой, нагруженные её вещами. Что ж, молодец сестренка, нашла себе носильщиков. Эсма же шлепнула на стол свое пригласительное письмо и воскликнула:

— Я с ней! — она показала на меня пальцем. — Заселите нас в одну комнату.

— Что!? — возмутилась я. — Нет! Пожалуйста, — я с мольбой посмотрела на распределителя. — Я прошу вас, я умоляю вас заселить нас по разным комнатам!

— Ну Лина, — Эсма обиженно надула губки, — ну ты такая бука! Что на тебя нашло?

— Слушай, — я обратилась к ней, — а тебе разве самой не хочется от меня отдохнуть!? Мы и так жили в одном доме…

— Нет, я от тебя не устала, ты же моя любимая сестра.

— Простите, что вклиниваюсь, — обратился к нам распределитель. — Но вы и так числитесь в одной комнате.

— Что!? — выдохнула я. — А можно это исправить?

— Прошу прощения, — распределитель посмотрел на меня с сочувствием, — я бы с радостью, но тут даже помечено. — он ткнул пальцем в лист перед собой. — Вы в одной комнате. Приказ свыше.

— Ой, это, наверное, папа устроил! — Эсма радостно хлопнула в ладоши.

— Может, не будете очередь задерживать!? — недовольно воскликнул хам, стоящий за моей спиной. — А то приехали папочкины доченьки и уже права качают.

Некоторые студенты поддержали хама язвительными раздраженными возгласами. Я, презирая всех вокруг, протянула распределителю свою руку. Он написал магическим пером на моем запястье номер комнаты. Число 616 вспыхнуло золотистым светом и погасло, будто его никогда и не было, только на коже чувствовалось еще легкое жжение.

Нет, ну вот что за подстава!? Я же так надеялась, что как можно реже буду пересекаться с сестрой, а теперь мы с ней будем жить бок о бок! Нет, ну за что!? Да я лучше буду жить на улице и спать в академическом саду вместе с грифонами!

Но я решила не поддаваться безрадужным мыслям и стала успокаивать себя тем, что мне не придется быть в обществе сестры так уж долго. Наверняка Эсма долго не продержится и вылетит после первых месяцев учебы. Мне лишь нужно немного потерпеть.

Мы подошли к двери, на которой висела табличка с номером нашей комнаты. Перед этим пришлось, правда, немного поплутать. Все-таки коридоры жилого корпуса были очень запутанными и разобраться, по какому хаотичному принципу были здесь разбросаны комнаты, не представлялось возможным.

Все это время за нами тащились два паренька с чемоданами сестры, ухитряясь при этом перебрасываться с Эсмой кокетливыми фразочками. И, между прочим, они не предложили помочь мне с моим чемоданом. Но тут, наверное, сыграли роль мой угрюмый вид и зверское выражения лица.

Подойдя к двери, я протянула к ней запястье, прислонив его к темному дереву, которое чуть нагрелось от моего прикосновения. Раздался щелчок замка. Мое сердце забилось чаще, и вдруг появилось ощущение, что, открывая эту дверь, я захожу не в комнату, а ступаю на новый этап моей жизни. А ведь так оно и было.

Но едва мы зашли в комнату, Эсма сразу же воскликнула:

— Чур моя кровать у окна!

Ну, как обычно, Эсма поспешила себе выбрать самое лучшее. Каким бы новым этот этап ни был, но что-то оставалось неизменным.

Комната, в которой нам предстояло жить, была небольшой, но уютной. Два шкафа, две кровати: одна у окна, вторая же в углу у двери в ванную, но зато рядом с письменным столом. Пушистый зеленый коврик на полу, салатовые шторы.

— Как хочешь, — я пожала плечами и мрачно посмотрела на парней, — а вы тут долго стоять собираетесь?

— Ой, мальчики, — Эсма подбежала к ним и поцеловала каждого в щеку. — Спасибо, что помогли! Мы с вами, надеюсь, совсем скоро увидимся! С нетерпением буду ждать встречи!

Наконец, выпроводив новых ухажеров, Эсма подбежала к кровати и рухнула на неё, а потом, потягиваясь, заливисто засмеялась:

— Ура-а! Свобода! Какое же это прекрасное чувство! Правда ведь?

Я ничего ей не ответила, продолжая раскладывать свои вещи по полкам шкафа.

— Ну Лина! — фыркнула Эсма. — Ну ты на меня еще дуешься из-за этого чемодана? Ну не дуйся! Не могу смотреть на твое недовольное лицо!

— Так не смотри, никто ж не заставляет, — ответила я, а потом подошла к столу, на котором лежало несколько листов. — Здесь списки учебников для тебя и меня. — Я взяла один лист, сложила его и засунула в нагрудный карман костюма. — А еще напоминание прийти сегодня в шесть часов вечера в церемониальный зал, чтобы послушать обращение для студентов начального уровня.

— О! — воодушевилась Эсма. — После этого обращения, наверное, будет вечеринка?

— Скорее всего, — отозвалась я.

— Ты же пойдешь?

— Нет, завтра первый учебный день, и я не хочу быть уставшей.

— Ты серьезно? — Эсма уставилась на меня так, будто я предала Родину.

— Ну да, я лучше вместо этого схожу в библиотеку и возьму учебники. — Я похлопала себя по карману, в котором лежал список.

— Какой кошмар-р! — трагически вздохнула Эсма. — Мы только что вырвались на свободу, а ты собираешься закопаться в библиотеке!? Очнись! Пора отдохнуть, повеселиться и, может, даже кого-нибудь подцепить!

Да, я уж слишком польстила Эсме. Она не только не продержится здесь несколько месяцев, а с таким настроем она еле протянет несколько недель.

— Кого подцепить, Эсма? — я скептически выгнула бровь. — Подцепить проблемы?

— Не проблемы, а симпатичного парня, естественно! Я уже встретила стольких милых кандидатов. — она восторженно зажмурилась. — Правда, если ты будешь такой, то от тебя все парни лишь шарахаться будут.

— Какой такой?

— Ну… — она задумалась, подбирая нужное слово. — Ну такой… Собой! Злой, агрессивной и ворчливой!

— Это всё? — я даже улыбнулась. — Я рассчитывала на более длинный список прилагательных.

— Ну ты ведь меня поняла.

— Я тебя не поняла, Эсма, — я устало прикрыла глаза и потерла переносицу. — И не хочу понимать. И личную жизнь я здесь устраивать не собираюсь, и тебе не советую. Это может плохо кончиться.

— Ой, всё, не ворчи! — Эсма демонстративно заткнула уши и отвернулась от меня. — Лучше дай мне отдохнуть. Меня, в отличие от некоторых, ждет прекрасная вечеринка, перед которой мне надо обязательно отдохнуть!

Я действительно не стала продолжать с ней разговор. Я доразобрала вещи, погрустила об оставшимся дома чемодане, сходила в ванную, чтобы смыть с себя усталость от долгой поездки, потом прилегла на кровать и не заметила, как задремала.

Проснулась я из-за того, что хлопнула дверь. Я зевнула и оглядела пустую комнату, потом посмотрела на часы и вскочила на ноги. Сонливость как рукой сняло. Было почти шесть часов, и я опаздывала на церемонию приветствия.

Я наспех пригладила волосы, умылась и выбежала в коридор. В одном из поворотов я догнала Эсму и поинтересовалась у неё:

— Ты почему меня не разбудила!?

— Ой, ты проснулась? — хмыкнула она и со лживым сожалением продолжила, — а надо было тебя разбудить? Ой, прости, не подумала… Ты просто так сладко спала. Я решила, что твой отдых важнее этой речи директора академии. Я бы тебе потом все рассказала!

Я подавила в себе очередной всплеск раздражения. Ну, конечно, и как я могла рассчитывать на то, что мелкие пакости сестренки закончатся в академии? Что ж, надо будет надеяться только на себя и впредь не терять бдительность. И может, потом мне удастся с кем-нибудь поменяться комнатами.

Я немного отстала от Эсмы и пошла чуть позади, делая вид, что мы не знакомы. Эсма не возражала, напротив, даже была рада этому. Она пристала к группке девчонок и разговорилась с ними. Я не стала прислушиваться к их веселому щебету, рассматривая других студентов.

Может, и мне тоже стоит с кем-то познакомиться? Правда, желания особого пока не было. Зачем в первый день тратить свою энергию на пустую болтовню с кем попало. Я не видела в этом смысл.

Мы вышли в переполненный людьми церемониальный зал. Он был продолговатой округлой формы, и одну пятую от него занимала большая сцена, на которой уже в ряд стояли люди в фиолетовых мантиях.

«Учителя», — догадалась я, вытягивая шею и пытаясь разглядеть их лица.

Через какое-то время на сцену поднялся пожилой и чуть сгорбленный мужчина. Он заговорил, и его громкий звучный голос никак не сочетался с его щуплым старческим телом. Этот голос звучал по всему залу и был слышен каждому.

— Уважаемые новоприбывшие ученики! Наша академия безмерно рада встретить всех вас в своих стенах. От лица всех педагогов и сотрудников академии я выражаю глубочайшую признательность вам за такие блестящие результаты, которые вы показали на вступительных испытаниях. В этом году студенты начального уровня показали завышенную планку, и все мы предвкушаем незабываемый учебный год и работу с талантливыми учениками. У вас есть все шансы стать лучшим выпуском академии.

Почему-то мне показалось, что эти слова директор произносит каждый год и уверяет всех поступивших, что они самые лучшие. Но как бы оно ни было, речь директора действительно мотивировала. Он рассказывал, какая интересная и незабываемая учеба нас ждет и какая ответственность на нас возложена — не подвести ожидания педагогов.

Потом директор напомнил о правилах и уставе академии. Я даже удивилась, что многое здесь каралось моментальным отчислением. Да уж, с проступками в академии было сурово. Я даже посочувствовала Эсме, которая явно рано или поздно где-то обязательно накосячит. Да хоть с теми же прогулами…

— И помните, что теперь академия — это ваш дом! — торжественно сказал директор. — Все вы одна большая семья, в которой царят взаимопонимание и взаимопомощь. Несмотря на дух соперничества, вы должны не забывать друг о друге и сохранять только здоровую конкуренцию. И тогда вас ждут прекрасные годы обучения. Помните, что все зависит только от вас самих. От вашего упорства и трудолюбия! Теперь вы настоящие студенты. Академия дает вам возможность стать теми, кем вы захотите, так воспользуйтесь ею!

Речь директора действительно была воодушевляющей. Я почувствовала себя частью чего-то значимого, и это чувство смыло все неприятные эмоции прошедшего дня. Предвкушение захватывающей учебы вытеснило тревогу и разочарование и даже успокоило.

У меня ведь получилось сюда попасть, и дело теперь оставалось за малым: учиться и становиться лучшей. Я была уверена, что это у меня получится.

После того, как речь директора подошла к концу, раздались громкие аплодисменты и улюлюканье. Студенты были впечатлены и взбудоражены. Они, как и я, прониклись предчувствием чего-то незабываемого, каждый верил в открывшуюся дорогу в счастливое будущее.

Я даже не сразу сообразила, что стою с радостной широкой улыбкой.

Потом студенты начали расходиться. Многие направлялись в академический сад, где вроде бы и должно была состояться традиционное посвящение в студенты. Но я на эту вечеринку не собиралась, поэтому, протискиваясь между людьми, пошла в другую сторону разыскивать библиотеку.

Нашла я её не сразу, мне пришлось спросить местоположение библиотеки у пары людей, которые посылали меня в неопределенном направлении, при этом только запутывая. Но библиотеку я все-таки нашла, и она, к счастью, оказалась открыта.

Да, в библиотеку я просто влюбилась. С первого взгляда и навсегда. Она была, наверное, бесконечной. Огромные стеллажи с книгами устремлялись к потолку и виляли волнами, создавая необычные переплетения коридоров.

Здесь было шумно. Сотрудники библиотеки в спешке сновали между стеллажей, сталкиваясь со студентами, которые растерянно бродили из стороны в сторону, жалобно смотря на полки книг.

— Простите… — я окликнула одного из архивариусов, который пробегал мимо, ногами заплетаясь в собственной мантии.

— Нет времени! — шикнул он на меня. — Выдачей литературы мы сегодня не занимаемся. Приходите завтра, а лучше послезавтра, а если очень надо и очень срочно, то ищите сами!

И он быстро ретировался. Я вздохнула и в нерешительности посмотрела на книжные стеллажи. Да, самостоятельно найти здесь нужные книги было просто нереально. Но я решила все-таки попробовать отыскать пару книг из списка, не зря же пришла, и присоединилась к другим потеряно блуждающим студентам.

Мне повезло, одну из книг я все-таки нашла. Нашла я её правда по чистой случайности, когда бродила в поисках совершенно другого учебника. Я попыталась достать книгу с полки, но она оказалась словно намертво вклеенной в стеллаж вместе с другими фолиантами.

Я озадаченно посмотрела по сторонам, и тут увидела, как неподалеку девчонка подходит к полке с книгами, прикладывает к корешку запястье и потом без проблем забирает учебник с собой.

Я догадалась, что здесь работает такой же принцип, как и с дверью в комнату. Видимо, прислоняя запястье к книге, она закрепляется за моей комнатой. А что, удобно и логично.

Я последовала примеру той девчонки и без проблем достала книгу, потом, задумавшись, шагнула назад, чтобы лучше рассмотреть полки стеллажа, и случайно врезалась в кого-то.

— Прошу прощения! — воскликнула я, оборачиваясь.

Мимо меня проходил парень, которого я случайно и задела. Он был высоким и, судя по загару, каштановым волосам и медово-карим глазам, являлся жителем Южного континента.

Он остановился и скользнул по мне изучающим взглядом, а потом с нахальной усмешкой спросил:

— О, неужели ты одна из тех зануд, которые в первый день бегут в библиотеку?

Я опешила от неожиданной претензии, но быстро сориентировалась:

— Получается, и ты относишься к этим занудам, раз тоже находишься в библиотеке.

— Не-а, — хмыкнул он, — тут я случайно. Заблудился.

— Про случайно поверю. Не похож ты на того, кто ходит в библиотеки и книги в руках держит.

Интересно, и что за день-то сегодня такой, что я постоянно в перепалках участвую? Парень же сложил руки на груди и с ехидством произнес:

— А ты с характером, я смотрю.

— Какое поразительное наблюдение! Можно я не буду его комментировать? — я отвернулась от этого наглеца и направилась вдоль стеллажей к выходу.

Парень мне больше ничего не сказал, и я почувствовала себя победительницей в нашей небольшой дискуссии. А вообще, почему ко мне все постоянно цепляются? У меня на лбу, что ли написано, что мне не терпится поконфликтовать с каждым вторым?

Вернулась в комнату я уставшая и раздраженная. В коридорах я успела наткнуться на веселых подвыпивших студентов, которые смеялись и восторженно что-то обсуждали.

Может, я правда какая-то не такая? Мне бы, наверное, быть более вежливой и общительной. Потому что даже эти радостные пьяные студенты, натолкнувшись на мой укоризненный взгляд, поспешили быстрее прошмыгнуть мимо. Эх, ну с другой стороны, я же сюда приехала не для того, чтобы друзей находить, а чтобы учиться. Конечно, неплохо бы обзавестись связями, но я верила, что обойдусь и без них.

Вернувшись в комнату, я положила добытый учебник на стол. Это был бестиарий волшебных существ. Я улыбнулась и любовно провела по его обложке, вспоминая и те книги, которые остались в чемодане, нагло выброшенном Эсмой.

Кстати, о сестре. Она в комнату еще не возвращалась, наверное, где-то развлекается с другими студентами, радуясь свалившемуся на неё студенчеству. Я на мгновение даже почувствовала укол беспокойства, ведь Эсма была слишком ветренной и безрассудной, и за ней необходимо было приглядывать. Однако я понимала, что постоянно следить за ней я не смогу и не хочу, поэтому, если она и вляпается в заслуженные неприятности, то будет их расхлебывать самостоятельно, может, и ответственности заодно научится.

Так что сестру я дожидаться не стала, потушила свет и легла спать.

Однако Эсма меня разбудила, явившись на рассвете и случайно уронив кресло рядом с моей кроватью. Сестра была настолько пьяна, что еле держалась на ногах.

Первый учебный день

— Эсма!? Что ты творишь!? — Я схватила сестру за плечо и потрясла её. — В каком ты состоянии!?

— В самом… Ик! Превосходном! — Эсма повалилась вперед, поэтому мне пришлось её приобнять, чтобы не дать ей упасть.

Я поморщилась от запаха дешевого алкоголя, которым Эсма была пропитана насквозь. Её волосы были некрасиво растрепаны, а губы со стертой помадой припухли. Не трудно было догадаться, чем она занималась.

Я уложила сестру на кровать и помогла ей раздеться. Эсма довольно улыбнулась:

— Вечер был просто потрясающим… — она сообщила мне это заплетающимся языком.

— Эсма? — вздохнула я. — Через несколько часов первые занятия начинаются! Как ты пойдешь?

— А я не пойду, ой, нет, без меня, — она помотала головой и вдруг содрогнулась в рвотном позыве.

— За прогулы отчисляют.

— Если они на постоянной основе… — пробормотала Эсма. — Кора, ну сегодня первый день… Все понимают, что веселились мы… То есть они… То есть мы без тебя… То есть все студенты не спали ночь, сегодня не будут требовать обязательного присутс-свтв… — Эсма запуталась в словах. — Ну ты поняла… Оставь меня в покое.

Она хлопнула меня по руке, потом отвернулась и моментально отключилась. Я же постояла около неё в полном недоумении. Я знала, что Эсма будет хулиганить и вести себя, как ей вздумается, но чтобы напиваться до такого состояния…

Но это было не мое дело. Это её жизнь, и пусть она ей распоряжается так, как хочет. Я в няньки не нанималась.

Я подошла к письменному столу, на котором магическим образом появилась новая записка с расписанием занятий на сегодняшний день. Было всего две дисциплины: история и физическая нагрузка. Ладно, хорошо, что Эсма никуда сегодня не идет. Если на лекции она бы еще продержалась, то на втором занятии точно бы испустила дух.

Я легла обратно в кровать и заснула еще на несколько часов. Так что перед первым днем я выспалась хорошо. Утром я сходила в ванную, соорудила на голове тугой пучок и поставила у кровати сестры стакан с водой. Эсма даже не проснулась, когда я уходила.

Я пошла по коридору, держа в руках лист с расписанием. Из комнат выбегали заспанные девушки, крича, что они опаздывают. Многие были взвинчены, и их нервозное состояние передалось и мне. Я и так волновалась, но теперь к волнению прибавилась и легкая тошнота.

Большинство студенток, которые попались мне на моем этаже, были в фиолетовых мантиях. Это значило, что они учились уже на старших уровнях. Студентам же начального уровня традиционная академическая форма пока не полагалась. Считалось, что сначала её надо заслужить, проучившись здесь год. Поэтому у ребят, которые только что поступили, была уникальная возможность похвастаться своими нарядами.

Я себя переоценила. Мне надо было выходить еще раньше, потому что я не рассчитала, что смогу заплутать и перепутать лектории.

— Эй, студенточка! Да ты оставайся! Мы сегодня будем препарировать жабоящеров! — донеслось мне вслед, когда я покидала ошибочную аудиторию.

Ну нет, препарировать я пока никого не хочу. Не надо мне такого счастья.

В нужный мне лекторий я пришла одной из последних. Остановилась перед рядами столов, пытаясь найти свободное место и заодно оценить людей, с которыми мне предстояло учиться.

Я отметила одно большое скопление студентов, в центре которого находился блондин крепкого телосложения и с правильными чертами лица. Он что-то рассказывал с напускной важностью и иногда приглаживал свои волосы. Судя по окружающим, которые смотрели на него с восхищением и ловили каждое его слово, он уже занял место негласного лидера.

Я скользнула взглядом по рядам. Ничего необычного, кто-то перекусывал, кто-то читал, кто-то лежал на столе и дремал, видимо, он тоже не спал всю ночь, как и Эсма, но все-таки нашел в себе силы приползти на занятие. Вообще, в аудитории было человек сорок. Это довольно мало, но предсказуемо, учитывая сложность попадания на этот факультет.

Я мельком посмотрела на последний ряд и озадаченно нахмурилась, узнав одного из студентов. Парень, которого я случайно толкнула вчера в библиотеке, сидел, развязно облокотившись на стол и о чем-то беседовал со стайкой девушек, которые смущенно хихикали и бросали друг на друга многозначительные взгляды.

Вот парню этому я совсем не обрадовалась. Плохо, что уже с кем-то со своего факультета у меня сложились недоброжелательные отношения.

Я прошла к первому ряду, чтобы занять место напротив учительского стола, но прежде, чем сесть, снова невольно бросила взгляд на дальний ряд и поняла, что этот парень меня тоже заметил.

Он ухмыльнулся и, поднявшись, направился прямо ко мне.

Так, если он начнет со мной препираться прямо перед остальными студентами, то первое ядовитое зелье, которое я приготовлю, будет предназначаться ему.

Парень обошел мой стол и облокотился на него, чуть склоняясь ко мне.

— Надо же, неужели та зануда из библиотеки с моего факультета? Какое забавное совпадение.

Я краем глаза покосилась на остальных. Кажется, никому не было дела до нашего разговора. Однако многие девушки смотрели на меня с легкой враждебностью, а на этого парня — ревниво. Что ж, видимо, он прослыл тут одним из первых красавчиков, поэтому всех девушек, которым он уделит хоть какое-то внимание, начнут тихо презирать. А мне это не надо.

— Мне показалось, что мы наш разговор закончили еще вчера, разве нет? — спросила я.

Парень усмехнулся и побарабанил пальцами по столу.

— А тебе разве не хочется поболтать со мной?

— Нет. — твердо ответила я.

Мой однозначный ответ все-таки смутил наглеца, и улыбка на его лице стала чуть кривоватой.

— Рейван! Ну ты чего там стоишь? Иди к нам! — послышался возглас откуда-то сзади.

Мой собеседник поднял взгляд, улыбнулся кому-то, а потом кивнул мне:

— Ну не хочешь и не хочешь. А зря.

Он наконец-то оставил меня в покое, вернувшись к своим приятелям.

А через какое-то время в аудиторию зашла преподавательница. Она была довольно молодой, улыбчивой и приветливой. Она поправила очки и, сложив руки на груди, обратилась к нам:

— Ну что? Как вы?

Студенты, увидев этот доброжелательный настрой, сразу расслабились и заулыбались.

— Я вот чувствую большую ответственность, — поделилась с нами преподавательница, — так как мой предмет первым открывает для вас тернистый путь обучения в академии. Ну что ж, в любом случае я этому очень рада. Можете обращаться ко мне по имени. Лаура. Но без фамильярства, я все-таки серьезный и скучный педагог. — Она демонстративно постучала по своим очкам. — Ну ладно, не будем терять времени и приступим к нашей лекции.

Мне Лаура понравилась. Она говорила очень живо и старалась задерживать взгляд на каждом ученике, тем самым создавая иллюзию личной беседы.

— Итак, вы на факультете заклинаний, проклятий и зелий. А кто-нибудь из вас знает, кто первым предложил обучать этому искусству?

Я подняла руку, однако спросили не меня, а того блондина, которого я обозвала лидером.

— Грегори третий, — ответил он уверенным тоном, не сомневаясь в своей правоте.

— Отлично, — сказала Лаура, — у кого-нибудь есть другие варианты?

Она посмотрела на меня и кивнула.

— Не Грегори третий, а Грегори второй, — произнесла я, — они были двоюродными братьями, однако именно старший, Грегори второй, внес первый основополагающий вклад в создании дисциплины. Грегори третий лишь продолжил начатое братом и при этом присвоил многие его заслуги себе. Совпадение имен только сыграло ему на руку.

— Блестяще! — воскликнула Лаура, — как вас зовут?

— Коралина, — я скромно улыбнулась.

— Да, Коралина, вы молодец, ваш ответ совершенно верный.

И Лаура продолжила развивать тему об основоположниках факультета. Я же была безумно довольна своим правильным ответом. Уже на первом занятии я смогла зарекомендовать себя как того, кто будет претендовать на звание лучшего студента.

Я посмотрела на блондина, который ответил ошибочно. Он был явно недоволен и тоже смотрел на меня. Когда мы пересеклись взглядами, он надменно кивнул мне, будто бросая вызов. Что ж, видимо, он тоже собирался быть лучшим и так просто сдавать мне позиции не хотел.

Лаура еще задавала несколько вопросов по ходу лекции, и я почти всегда была готова ответить, после очередных моих верных слов Лаура с восхищением сказала:

— Коралина, мне кажется, вы можете проводить лекцию вместо меня!

Я смущенно и благодарно улыбнулась, а потом услышала, как сзади кто-то произнес: «Выскочка». Это слово было таким едким, и я почти физически ощутила его, как плевок в спину.

Честно, я не хотела стать кем-то вроде заучки-изгоя, но, с другой стороны, молчать, когда знаю ответ, я тоже не собиралась. Я же не виновата, что интересовалась темой сегодняшней лекции ранее.

После окончание лекции Лаура всех похвалила за внимание и участие в беседе, еще раз выделила меня и, попрощавшись, вышла из лектория. Я, ловя на себе заинтересованные и недобрые взгляды, хмурилась. Ну не любила я лишнее внимание.

— Ты такая умная!

Около меня возникла низенькая девушка с двумя высокими хвостиками и большими карими глазами. Она робко потопталась возле меня и протянула руку:

— Я Рикки.

— Я Кора, — я пожала её ладонь. — А ты тоже умная, ты ведь сегодня хорошо отвечала, я помню.

— Шутишь? — фыркнула Рикки и улыбнулась, явно довольная моими словами. — Я ответила один раз, и то не совсем в тему. А вот ты очень классная! Ты не против, если я пойду вместе с тобой на следующее занятие?

Я удивилась, какой энергичной и подвижной была Рикки. Она тоже, как и Эсма, любила поболтать, но болтовня Рикки меня не раздражала, напротив, мне было интересно её слушать.

— А как ты утерла нос Элиоту! Потрясающе!

— А кто такой Элиот? — спросила я.

— Ну тот, кто про Грегори третьего сказал неправильно. Он же всеобщим любимцем успел стать, типа самый умный, спортивный и талантливый.

— Так учеба ведь только началась.

— Так он ведь ходил на подготовительные занятия к поступлению на наш факультет, тут многие ходили, поэтому некоторые успели сдружиться.

- А ты с кем-то сдружилась?

— Я? Ну да, в начале… — Рикки смутилась, но все же нехотя сказала, — а потом те, с кем я общалась, узнали, что у меня родители… Не очень влиятельные. — Девушка сконфуженно посмотрела на меня и затараторила. — Конечно, в академии учатся разные студенты, просто на нашем факультете, который считается одним из самых престижных и крутых, важнее иметь влиятельных родителей, чем, скажем, на факультете волшебных существ или горных пород…

— Думаю, тот, кто перестал с тобой общаться, многое потерял. — сказала я.

Рикки после этих слов посмотрела на меня с нескрываемым обожанием, а потом, расслабившись, начала расспрашивать:

— А ты почему решила поступить именно на этот факультет? Тебе здесь нравится? Как соседка по комнате?

— Сюда я поступить мечтала всю жизнь, ну, сколько себя помню. — Тут я, конечно, лукавила, мечтала я попасть на этот факультет с того момента, как узнала, что его закончила моя родная мама. — Нравится или нет, это пока рано судить. А живу я с сестрой в одной комнате, она поступила вместе со мной, но сегодня на занятия не пришла из-за плохого самочувствия.

— Ого! Наверное, здорово учиться вместе с сестрой.

— Наверное, — я пожала плечами и попыталась увести разговор в другое русло. — А этот Элиот, он правда хорош?

— Да, очень! — с жаром воскликнула Рикки, — он умный, и я уверена, что он станет лучшим на нашем факультете и заберет все лавры себе. Награду эту и стажировку… Ну, я была так уверена, но теперь я увидела тебя. А ты такая умная! Ещё и красивая…

Я даже смутилась из-за её столь искреннего комплимента, а потом задумалась об этом Элиоте. Если он и правда так умен и трудолюбив, то мне стоит еще более ответственно подходить к учебе. А еще я захотела с ним познакомиться поближе, ведь раз у нас совпадают цели, то мы могли бы найти общий язык. Я помнила слова отца о том, что нужно окружать себя лучшими.

— А Рейван? — спросила я. — Он тоже ходил на подготовительные занятия?

— Рейван? — переспросила Рикки и мечтательно улыбнулась. — Да, но очень редко, был на занятиях двух, просто слушал лекции. Но так он очень хороший! Красивый, веселый… Вот он и Элиот, они, наверное, два самых популярных парня на нашем факультете, — Рикки засмеялась, — но на мой взгляд, Элиот слишком напыщенный и надменный, а вот Рейван просто замечательный…

— Он тебе нравится, — усмехнулась я.

— Он? Мне? — переполошилась Рикки, а потом сникла и даже шаг замедлила, затем призналась, — ну, да, очень. Только он на меня внимание не обратит, его и так постоянно окружают самые красивые, а ему и нравится их общество. Он скорее внимание на тебя обратит, ты ведь красивая. Да уже обратил, раз вы сегодня разговаривали… — В голосе Рикки просквозили завистливые и ревнивые нотки.

— Он не обращал на меня внимание. — я поморщилась, — просто мы вчера столкнулись с ним в библиотеке, вот он и напомнил мне сегодня об этом. А так тебе стоит выше оценивать себя и не говорить о том, что кто-то может не обратить на тебя внимание.

— Я понимаю… Но… Но ладно. — она покачала головой. — Но если бы Рейван со мной заговорил, я бы была самой-самой счастливой! Кстати, а тебе кто-нибудь нравится? Или, может, у тебя уже есть жених?

— Нет,жениха у меня нет, мне никто не нравится и нравиться не будет. — с твердостью произнесла я, по обыкновению раздражаясь, когда разговор хоть как-то касался женитьбы, которая была для меня больной темой.

Рикки хотела что-то сказать, но её опередил знакомый насмешливый голос, раздавшийся сзади:

— А почему ты так уверена, что нравиться никто не будет?

Нас нагнал Рейван и пошел рядом, косясь на меня с интересом.

— Потому что это не входит в мои планы, — ответила я, чувствуя дискомфорт из-за поднятой темы моей личной жизни.

— А ты у нас ледяная королева, у которой вся жизнь распланирована? — хмыкнул он.

— Да, именно, и общение с тобой в мои планы не входит.

— Ого, я оскорблен до глубины души, — он потешно схватился за сердце.

Я уже не знала, как ему намекнуть, чтобы он перестал со мной разговаривать. Рейван вдруг закатил глаза и сказал:

— Вам бы лучше поторопиться, следующее занятие уже почти началось, а вы тут прогуливаетесь.

И он почти рысцой направился вперед по коридору. Я с негодованием проследила за его удаляющейся спиной и обернулась к Рикки, которая покрылась красными пятнами. Она прошептала:

— Он мог слышать, что я говорила, что он мне нравится… Какой ужас…

— Эй, — нахмурилась я, — он не мог этого слышать. Он услышал только мои последние слова.

— Ты… Ты уверена? — она взглянула на меня с надеждой.

— Конечно, — я заверила её, хотя, по правде говоря, уверенной не была.

— И почему ты так груба с ним? — вдруг возмутилась Рикки. — Что он тебе сделал?

— Он мне ничего не сделал. Просто он мне не нравится, и я даю ему понять, что не желаю с ним вести беседы.

— Почему он тебе не нравится?

— Так получилось.

Меня всегда раздражали самовлюбленные мальчишки, которые знали о своей неотразимости и потому страшно гордились собой. Они просто напоминали мне мою сестру. Явно избалованный и популярный Рейван был таким же, как и Эсма. А еще мне не нравилось, когда надо мной подшучивают или пытаются уязвить, поэтому Рейвана я сразу же записала в список людей, с которыми приятельских отношений у меня точно никогда не получится.

А Рикки, когда услышала о том, что он мне не понравился, сразу же повеселела и начала болтать о разной ерунде. Иногда она, правда, останавливалась, чтобы поприветствовать своих знакомых, которые попадались нам на пути. Из-за таких её остановок мы почти опоздали на занятие.

Физическая нагрузка проводилась на открытом стадионе, который располагался около академического сада. Здесь одновременно тренировались и студенты с факультета боевых искусств, на их занятия приходили и другие студенты, которые хотели поглазеть на специфичные уроки в виде драк и состязаний.

На стадионе в дальней его части располагались и ангары с волшебными существами, однако вход туда был разрешен только студентам определенных факультетов, которые так или иначе были связаны с животными.

Мы с Рикки подошли к ребятам нашего факультета, которые столпились вокруг низкого и широкоплечего мужчины, этот мужчина вдруг обратил на нас внимание и громко сказал:

— Еще минута, и у вас было бы первое опоздание!

Рикки вжала голову в плечи, когда на нас начали оглядываться, а я лишь отстраненно молчала и смотрела на мужчину с мрачным любопытством. Что ж, он из тех, кто любит поставить в неловкое положение, учтем.

— Итак, я вижу, что многие из вас не удосужились надеть что-то удобное и практичное на наше первое занятие. Что ж, ваши проблемы. Впредь будете знать! Значит так, пять больших кругов пробе-жать!

Я, как и многие другие, рассчитывала, что первое занятие физической нагрузки будет вводным и особо двигаться нас не заставят. Я ошибалась. Хорошо, что я додумалась надеть удобную обувь и брюки, иначе мне совсем тяжело пришлось бы.

Педагог нас загонял. Даже студенты с других факультетов смотрели на нас с искренним сочувствием. Я бегать долго не привыкла, поэтому на третьем круге я поняла, что легкие отказываются принимать кислород, они сдались и приготовились к моей кончине. Я замедлилась, пытаясь хоть немного прийти в себя, но тут около меня оказался Элиот, который совсем не выглядел уставшим и запыхавшимся.

— Тебе плохо? — спросил он.

— Нет.

— Я думаю, тебе лучше сойти с дистанции, — произнес он, внимательно смотря на меня своими ясными голубыми глазами. — Лучше не пытаться, если понимаешь, что не справляешься.

— А я с дистанций никогда не схожу. — ответила я и на одной гордости побежала вперед.

Не дождется он, чтобы я с дистанции сошла. Я так просто не сдаюсь. Добежав последний круг, я еле удержалась от того, чтобы не усесться прямо на землю, вместо этого я заставила себя походить из стороны в сторону, позволяя сердцу спокойно сбавить ритм.

Кофта на спине вся промокла, и волосы прилипали ко лбу. Я была вспотевшей, уставшей и злой. Поэтому если преподаватель заставит нас еще что-то делать, то я за себя не отвечаю. Но он, к счастью, сказал:

— На сегодня всё. Эх, вы, до чего же слабенькие.

Я на прощание махнула рукой Рикки и направилась в свою комнату. Я мечтала о ванной, как о чем-то сокровенном и долгожданном. Быстрее бы окунуться в воду.

Но в комнате меня ждал неприятный сюрприз. И услышала я его прежде, чем увидела.

Я застала Эсму в одной кровати с каким-то рыжим увальнем в самый пикантный момент. Это меня повергло в такой шок, что я просто замерла в дверях и потеряла дар речи.

Эсма меня тоже заметила, она взвизгнула и попыталась оттолкнуть от себя прижимавшего её под одеялом парня. Рыжий сначала удивленно посмотрел на её попытки прикрыться, а потом тоже увидел меня. Он пошловато ухмыльнулся и сказал:

— Тетя, может, выйдете. Вы не вовремя.

— Ой, тебе лучше уйти, — воскликнула Эсма и выдохнула в губы парню, — сейчас будет буря…

— Ну мы еще не закончили! — возмутился он, и его круглое лицо стало еще более круглым. — Я уходить никуда не собираюсь. Пусть уходит твоя соседка.

— А ну живо выметайся из моей комнаты! — рявкнула я, подходя к ним ближе.

— А ты что мне приказываешь? — этот тип имел наглость еще и спорить со мной. — Ты ничего не перепутала, может, свалишь, наконец?

Я посмотрела на Эсму испепеляющим взглядом, но сестра лишь смущенно сморщила носик и пожала плечами, мол, бывает.

— По-хорошему ты не хочешь, понятно. — сказала я.

А потом быстро подняла разбросанную по полу одежду парня и, держа её на вытянутой руке, тем самым стараясь меньше к ней прикасаться, направилась к двери, открыла её и вышвырнула вещи в коридор.

— Ты что делаешь, ненормальная!? — Парень замотался в одеяло и, чуть не навернувшись, побежал подбирать свои вещички. — Сумасшедшая стерва!

Я с силой хлопнула дверью, едва парень оказался за ней. Не обращая внимания на проклятия и оскорбления, доносящиеся из коридора, я повернулась к Эсме, которая натягивала на себя платье.

— Как неловко вышло, правда? — хихикнула она.

— Эсма. Что. Ты. Творишь!? — я даже не знала, как ко всему этому относиться. — Ты хоть отдаешь отчет своим поступкам?

— Ох, Кора, не начинай, пожалуйста. Лучше расскажи, как ты там свой первый учебный день провела? Как тебе другие студенты с нашего факультета?

— Эсма, кто это был?

— Это был горячий красавчик, правда, теперь между нами все кончено. И все из-за тебя! Но, видишь, я на тебя не сержусь.

— Эсма, но так же нельзя! — устало произнесла я. — Ты такая инфантильная и безответственная, ты хоть понимаешь возможные последствия?

— Кора, я не такая инфантильная, как ты думаешь. — Эсма вдруг указала на пустую бутылочку, стоящую на столике. — Я не забеременею, успокойся. И не мешай мне наслаждаться жизнью. Если тебе твои моральные принципы не позволяют быть счастливой, то меня хотя бы не трогай!

— Это не счастье, это безрассудство! Ну кто спит с первым встречным?

— Тот, кому этот первый встречный очень понравился! — Эсма надулась. — Давай закроем тему, а? И еще я надеюсь, что он оставил одеяло у двери, потому что я не хочу мерзнуть по ночам…

Я больше ей ничего не сказала, ушла в ванную и заперлась там, потом попыталась привести мысли в порядок. Эсма действительно решила уйти в отрыв, но я не в силах её остановить. Разве я должна воспитывать её, читать нотации и пытать нравоучениями? Мне оставалось только надеяться, что она не вляпается во что-то серьезное.

А можно сестру без неприятностей!?

Вечером я сходила за учебниками в библиотеку и сестру взяла с собой за компанию, потому что в одиночестве кучу книг тащить не собиралась.

Эсма высказала все, что думает обо мне и учебе, поныла, покритиковала меня, а потом с наступлением темноты куда-то намылилась. Я оторвалась от изучения учебного плана на месяц, который нам направили, и посмотрела на сестру:

— Ты куда?

- Я вчера познакомилась с классными ребятами, сегодня мы опять встречаемся!

Эсма крутилась перед зеркалом и красилась, а я наблюдала, как из миловидной девушки она превращается в вульгарную особу. Эсма ведь была очень симпатичной, её лицо сохранило детские ангельские черты, поэтому всем она казалась младше, чем была на самом деле. Эсма закрутила на голове кудряшки, став еще сильнее похожей на ребенка. Хотя она и была ребенком. Это выдавали её глупые фиалковые глаза, которые всем нравились до безумия.

— Завтра ты снова не пойдешь на учебу? — спросила я.

— Завтра пойду. — хмыкнула она. — Если что, я сегодня рано вернусь. Ты же спать пока не собираешься?

— Собираюсь.

— Ну я тебя все равно разбужу! Ладно, я ушла, не скучай! — она послала мне воздушный поцелуй.

Интересно, если Эсма будет проводить на вечеринках каждую ночь, на сколько её хватит?

Сестра меня действительно разбудила поздней ночью для того, чтобы просто сказать веселым голосом:

— Лина! Я дома-а!

А потом она сладко заснула, а я же ворочалась еще долго, так как сон отказывался возвращаться, и потому утром я была сонной и недовольной всем, и, в частности, Эсмой. Она же носилась по комнате, примеривая одежду и выбирая, в чем явиться на занятие.

— Ты хоть знаешь, какая дисциплина у нас первая сегодня по расписанию? — уточнила я.

— В этой красивой головке. — Эсма приложила пальчик к своему лбу. — Нет места для подобной информации, для этого у меня есть ты. А сколько у нас вообще сегодня дисциплин?

— К твоему счастью, только одна, — я закатила глаза, не понимая, как может существовать на свете настолько безответственное создание, как Эсма. — Семиотика проклятия. Это базовая дисциплина, поэтому я очень надеюсь, что ты отнесешься к ней хотя бы с минимальной серьезностью…

— Название этой дисциплины звучит так непонятно, что я уже устала! — Эсма зевнула. — Кстати, у нас симпатичные парни на факультете есть?

— Нет.

— Значит есть, — ухмыльнулась Эсма. — Надо выбрать что-нибудь понаряднее.

Сестра так долго копошилась, что мне пришлось прикрикнуть на неё, иначе бы мы обязательно опоздали. Я так спешила по коридорам, таща за собой медлительную Эсму, что мы зашли в аудиторию минут за двадцать до начала.

— Ну и надо было так торопиться? — хмыкнула Эсма, с любопытством разглядывая других студентов.

— В следующий раз я тебя ждать все равно не буду, пойду одна, — отозвалась я, направляясь к своему месту на первом ряду.

Эсма уселась рядом со мной и спросила с недовольством:

— Слушай, а ты место подальше выбрать не могла!?

— Иди садись, куда хочешь, — раздраженно шикнула я на неё.

Я надеялась, что Эсма уползет куда-нибудь на последний ряд и не будет подавать там признаков жизни, чтобы я хотя бы на занятиях смогла отдохнуть от её душного общества.

— Хочу сидеть рядом с тобой, — упрямо произнесла она, а потом с беспокойством спросила, — а ты успела вчера со всеми рассориться? Почему на нас смотрят так странно?

Я сначала не поняла, о чем она говорит, поэтому стала оглядываться. И действительно, многие смотрели на нас с гаденькими ухмылками и перешептывались о чем-то, что мне не удавалось расслышать. Сложилось впечатление, что они знают что-то, чего не знаю я. Это насторожило.

Я обернулась к Рикки, которая сидела недалеко от меня, но девушка отвернулась, когда поняла, что я хочу к ней обратиться. Странно.

— Эй! Коралина, да? — меня окрикнул визгливый женский голос. — А вы с сестрой случайно не из шестисот шестнадцатой комнаты?

Все вдруг затихли и выжидающе на меня уставились, мне показалось, что студенты даже дышать перестали в предвкушении начинающегося представления. Только вот я была не в курсе происходящего, и это сильно напрягало.

— Кора, что я пропустила? — прошептала Эсма. — Что такое?

— Не знаю, — ответила я, а потом обернулась к девушке, которая обратилась ко мне с вопросом, и громко ответила ей, — да, из шестьсот шестнадцатой, а что происходит?

— Да так. — Девушка оказалась стройной высокой блондинкой с пухлыми губами. — Мне просто было интересно, от кого именно убегал тот голый паренек. От тебя или от твоей сестры?

После этих слов Эсма сразу же побледнела и вцепилась в край стола, потом посмотрела на меня и в панике прошептала:

— Кора…

Я же самообладание не теряла. В моей голове лихорадочно засуетились мысли. Плохо дело… Но сейчас все ждут моих действий, от которых, можно сказать, зависело все. Либо нас с Эсмой совсем перестанут уважать, либо мне удастся спасти ситуацию.

Я поднялась из-за стола и медленно направилась к блондинке, замершей в ожидании моего ответа. Я скользнула взглядом по Рейвану, который сидел рядом с ней. Он был мрачен и избегал смотреть на меня. Я остановилась напротив их стола и равнодушно спросила:

— Так вот в чем причина этих глупых улыбок за моей спиной? Надо же, как все незамысловато. Я даже разочарована… — я иронично вздохнула и с вызовом взглянула на блондинку. — Ты моё имя знаешь, а твое мне до сих пор узнавать было неинтересно. Но сейчас спрошу. Как тебя зовут?

— А я должна тебе отвечать? — блондинка приосанилась и не желала идти у меня на поводу.

— Тогда я могу сделать вывод, что у тебя нет имени. А, значит, ты никто. Наверное, это уныло — быть никем и ничего из себя не представлять?

— Меня зовут Карла, и не стоит так со мной разговаривать. — она тоже поднялась со стула, чтобы не смотреть на меня снизу вверх. — И, поверь мне, ничтожество тут только одно, и это…

— Так вот, Карла, — я перебила её. — Давай восстановим ситуацию. Значит, ты увидела, как из нашей с Эсмой комнаты летит одежда, а за ней и рыжее недоразумение, напоминающее мужчину. И ты сделала вывод, что либо я, либо сестра с ним… что делали? Напомни! Спали? Да, точно! И мне вот интересно, как ты дошла до такого умозаключения? Я могу сделать вывод, что по своему опыту.

— Что!? — оскорбилась Карла, а я продолжала.

— Неужели ты после того, как спишь с мужчинами, так поступаешь с ними? Выгоняешь голыми за дверь? Ах, они такие бедняжки, — я саркастично фыркнула, — Карла, я попрошу тебя оставить свои безосновательные предположения при себе. Произошедшую ситуацию можно трактовать по-разному. Может, этот мужчина был сумасшедшим извращенцем, который пробрался в нашу с Эсмой комнату. Может, он просто что-то перепутал. Может, он даже направлялся к тебе? Мне продолжать?

Остальные студенты наблюдали за нашим разговором, затаив дыхание. А кто-то даже присвистнул.

— Не стоит… — произнесла Карла.

— Хорошо, теперь послушай меня. Ты только что попыталась оклеветать меня и мою сестру. И либо ты сейчас берешь свои слова обратно и просишь прощения, либо мы продолжаем разбираться дальше.

На самом деле я сейчас страшно блефовала. Если мы действительно начнем разбирательство и позовем того рыжего парня, меня будет ждать настоящий конфуз.

— Да ладно тебе, — хмыкнула блондинка, однако нервозно сглотнула. — В любом случае что в этом такого? Ну спал кто-то из вас с парнем, и что? Я лишь спросила из любопытства, не надо устраивать здесь драму! Или тебе нравится обсуждать свою личную жизнь у всех на глазах? — я не могла не признать, что Карла была тоже хороша. — И вообще, я скорее намекала на твою сестру. Вряд ли ты-то способна на близкие отношения с кем-то, для этого нужна хоть капля человечности и обаяния.

Карла в любом случае пыталась замять конфликт, и это уже говорило о её поражении. Она просто старалась выйти из этой ситуации с наименьшими потерями, вот и выкручивалась, пытаясь уязвить меня.

— Мне не интересно твое мнение, — подчеркнуто ледяным тоном произнесла я. — Но нелепые сплетни распускать о себе и о моей сестре я не позволю. Я жду, Карла.

— Чего ждешь?

— Извинений.

Карла испытывающе на меня посмотрела. Между нами началась какая-то странная игра в гляделки, и блондинка все-таки произнесла:

— Думаю, я поспешила с выводами. Прости, если тебя это расстроило. Вот, извинилась. Что, легче стало?

— О, тебе бы поработать над человечностью и обаянием, а то извиняешься совсем плохонько. — усмехнулась я и направилась обратно к своему столу.

Но потом остановилась и громко, обращаясь ко всем, произнесла:

— Впредь попрошу задавать все интересующие вопросы по поводу меня напрямую, а не шептаться за спиной. Так хоть жалкими выглядеть не будете и хоть какое-то уважение заслужите.

Я села обратно за стол в оглушительной тишине. Теперь на меня смотрели по-другому: без презрения, злорадства и ехидства. Теперь взгляды были восхищенными, уважительными и ненавидящими. Ну что ж, я могу сказать, что исправила ситуацию.

Рикки поднялась со своего ряда и пересела ближе ко мне, ошеломленно прошептав:

— Вау, да ты самая классическая умная и красивая стерва. А я, получается, подруга самой главной стервы нашего факультета. Вот это круто…

Я поморщилась, определенно не желая обзаводиться этим титулом. Я ведь просто хотела тихо-мирно учиться, а не участвовать в вечных разборках.

— Только вот обычно у стерв все плохо заканчивается, — сказала Эсма, услышав наш разговор, — а вот у младших милых сестер этих самых стерв всегда счастливый финал.

— Я надеюсь, что бывают исключения. Меня, кстати, Рикки зовут. — Рикки протянула Эсме руку. — Знаешь, у тебя очень крутая сестра.

— Да, да, — усмехнулась Эсма, превратившись из перепуганной мышки обратно в себя прежнюю.

Когда Рикки отвлеклась на разговоры с другой студенткой, я наклонилась к Эсме и грубо сказала ей:

— Больше я твою задницу спасать не буду, имей в виду.

— Да ты успокойся, — ответила Эсма, — а то смотри, как дрожат руки.

Она красноречиво покосилась на мои подрагивающие пальцы. Я сразу же спрятала их в рукава кофты, чтобы не показывать свою слабость. А я ведь действительно перенервничала и чувствовала себя сейчас ужасно опустошенной. Я понимала, что, если кто-то снова ко мне сейчас прицепиться, я вряд ли найду в себе силы достойно ответить.

К счастью, вскоре в аудиторию зашла преподавательница и представилась Леонорой. Она была пожилой женщиной с длинными седыми волосами, которые она оставила распущенными, позволяя им лезть в лицо и закрывать половину туловища.

— Ох, молодая кровь! — Леонора оглядела нас с улыбкой.

А потом её взгляд остановился на мне, и женщина заметно побледнела и даже вздрогнула. Я внутренне напряглась, пытаясь понять, что не так. Леонора же помолчала несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями, и продолжила, но уже без прежней улыбки:

- Итак, моя дисциплина будет требовать от вас проектной деятельности как в одиночку, так и в команде. Первое задание к следующему занятию будет составление доклада о любом сильном проклятии, которое считается историческим. Прошу отнестись к докладу серьезнее. А сейчас начнем лекцию…

Леонора говорила увлекательно, старалась приводить примеры и шутить, но было видно, что мыслями она находится где-то далеко. Но, что было хуже всего, она то и дело смотрела на меня, что не укрылось и от других студентов. Наверное, они теперь точно меня возненавидят. Уж слишком часто я привлекала к себе внимание. В самом деле выскочка…

Лекция оказалась все-таки очень интересной. Мне всегда нравилась тема проклятий, и я под конец, перестав акцентировать внимание на настроении в аудитории, просто заслушалась увлекательным рассказом. Но под конец лекции Леонора вдруг подошла к моему столу и сказала:

— Прошу вас задержаться.

Пока студенты выходили, бросая на меня непонимающие и любопытные взгляды, я терялась в догадках. Я совсем не понимала, что преподавательнице могло от меня понадобиться, и потому пребывала в смятении.

— Как ваше имя? — удостоверившись, что мы остались одни, спросила Леонора.

— Коралина, — ответила я.

— Кора… Лина, — медленно кивнула Леонора. — Лина. Вашу мать зовут Лина, верно? Да, можете даже не отвечать, вы слишком на неё похожи. Лина закончила этот факультет в свое время, и была в первом выпуске, с которым я работала. Славное было время…

— Вы знали мою маму? — опешила я.

Почему-то сейчас упоминание матери выбило из колеи. Она всегда была каким-то эфемерным образом, а сейчас о ней говорят, как о ком-то реальном. Это не укладывалось в голове.

— Как у нее дела? — спросила Леонора.

— Я не знаю. Я никогда её не видела.

— Неужели? — сделав удивленное лицо, уточнила преподавательница.

Только вот от меня не укрылось, что удивление это было фальшивым. Леонора совсем не была удивлена. Я захотела спросить её напрямую, но не сделала этого… Я не хотела ничего знать.

В моей жизни все было четко и ясно, только отношение к матери было всегда неустойчивым и сумбурным. Я и ненавидела её, и любила… болезненной любовью, граничащей с обидой. А еще я пыталась её понять. Возможно, я и поступила сюда просто для того, чтобы её понять, чтобы найти ответы. Но, с другой стороны, я боялась этих ответов. Что, если они могут все изменить? Или всё обесценить?

— Да, она бросила нас, когда я была совсем маленькой. — сказала я.

— Печально слышать, — вздохнула Леорнора, избегая встречаться со мной взглядом.

— Да, я могу идти?

— Конечно.

Когда я почти вышла из аудитории, преподавательница нерешительно и поспешно сказала:

— Лина была хорошей женщиной, прекрасным другом и превосходным магом. Если она бросила свою семью, то исключительно по уважительной причине. Коралина, не держите на неё зла, прошу вас.

Я вылетела из аудитории, чувствуя, как бешено колотится сердце, а в голове роятся новые вопросы.

Я догадывалась, что в академии, которую закончила мама почти двадцать лет назад, я как-то соприкоснусь с образом этой женщины, что бросила меня и обрекла на ненависть отца. Но я и представить не могла, что будет так сложно.

Я вернулась в комнату в подавленном состоянии. Было ощущение, что запертые навсегда уголки моей души разворотили и всё только усложнилось. Я увидела Эсму, которая снова куда-то собиралась.

— Ты опять на свою вечеринку? — спросила я. — А не рано?

— Чем раньше я уйду, тем раньше я приду. Кстати, что такого хотела от тебя эта старушенция? Она мне так не понравилась, ужасно нудно говорила.

— Она меня просто с кем-то перепутала, — ответила я и не удержалась от нравоучения. — А ты случайно не хочешь заняться докладом? Это ведь важно. Мы можем сходить вместе в библиотеку. Хоть узнаешь, что это такое.

Мне почему-то захотелось помочь сестре. Все-таки будет чуть жаль, если она схлопочет проблемы с учебой в первую же неделю.

— И да, об этом… — Эсма вдруг отложила косметичку и развернулась ко мне. — Тебе действительно пора в библиотеку. Два доклада сами себя не сделают…

— Два доклада? — я сразу поняла, на что намекает Эсма. — А ты случайно головой нигде не ударилась? Я не буду делать за тебя доклад, даже не проси… — Я фыркнула и почти засмеялась от такой наглости.

— Я давно хотела с тобой об этом поговорить. Понимаешь, Лина, ой, прости, — она ухмыльнулась. — Понимаешь, Кора, тебе же лучше, чтобы я продолжала здесь учиться. Потому что мы с тобой одно целое, мы с тобой сестры. И если из академии вылечу я, то вылетишь и ты.

— Что за бред, Эсма? — я скептически выгнула бровь, не понимая, что она имеет в виду.

— Это не бред. Это предупреждение о том, что одна домой я не поеду. У отца здесь большие связи, и поверь мне, если я его попрошу, то он сделает так, что ты не будешь здесь учиться.

Мне показалось, что я ослышалась. Слова сестры были настолько двуличными и мерзкими, что мой мозг просто не хотел их осмысливать.

— Отец так не сделает.

— Сделает. Во-первых, он мне ни в чем не отказывает, а во-вторых, он всегда хотел выдать тебя замуж. Ему даже выгодно выдать тебя за какого-то там богатенького вельможу. Так что… Сама понимаешь.

— Какая же ты отвратительная… — выдохнула я.

— Я такая, какая есть. И признай, ты ведь мне завидуешь. Потому что такой, какая я, ты никогда стать не сможешь. Для этого ведь нужно быть любимым ребенком.

Её последние слова затянулись вокруг моей шеи невидимой удавкой. Я с ненавистью посмотрела на Эсму, сдерживаясь, чтобы не залепить ей пощечину.

— Я, кстати, написала отцу. Сообщила, что у нас все хорошо и попросила его дослать твой оставшийся чемодан. Видишь, какая я хорошая и заботливая сестра. — она усмехнулась. — А ты мне грубишь… Получается, тебе все-таки придется спасать мою задницу. Потому что, спасая меня, ты спасаешь себя, сестренка. И будь добра мой доклад сделать поинтереснее и попроще. Не скучай!

Я отмерла только тогда, когда за Эсмой закрылась дверь. До этого стояла истуканом, сгорая от бессильной ярости и страшного осознания, что я не в силах противостоять сестре. Я опустилась на ковер и прижала ладони к губам, чтобы сдержать беззвучные рыдания.

— Ты не заплачешь, ты не заплачешь, ты не заплачешь, — зашептала я, как мантру.

Я уже столько лет не плакала, поэтому сейчас слез бы себе не простила. Я вскочила на ноги и пошла к выходу. Мне было невыносимо находиться в комнате, пропитанной духами Эсмы.

Я знала, что Эсма не блефует. И я ненавидела в этот момент ей так сильно, как никогда прежде. Только у сестры была возможность мной управлять, меня шантажировать. Она всегда терялась в конфликтах с другими, но зато со мной могла обращаться так, как ей вздумается. Потому что она была любимым ребенком…

Я вышла в академический сад, который уже тонул в сумерках. По дорожкам вдоль постриженного газона прогуливались студенты, а у фонтана, сидя прямо у воды и не боясь промокнуть, многие читали, разговаривали и уютно проводили вечер. Наверное, они не были в такой безвыходной ситуации, в какой была я.

Мне были необходимы свежий воздух и одиночество, поэтому я направилась искать укромное место, чтобы спрятаться от чужих глаз и остаться наедине со своими мыслями и жалостью к себе.

Я зашла в лабиринт, в который плавно перетекал сад, и прошла по узким тропинкам меж аккуратно постриженных кустов, потом выбралась на округлую полянку со статуей грифона посередине. Грифон застыл с широко раскрытыми клювом и распрямив крылья.

Я была так погружена в свои мысли, что шаги за собой услышала не сразу, а, когда развернулась, увидела, как ко мне направляются двое парней и фиолетовых мантиях, что выдавало в них студентов старших уровней.

Но шли они за мной явно не об учебе поговорить. Я раздраженно повела плечом, стремясь стряхнуть с себя их липкие взгляды.

Нет, ну вот что за день сегодня такой невезучий, а? Еще и странные типы привязаться собираются. Хотя чего именно они хотят? Сделать они мне ничего не смогут, потому что я не так далеко ушла от многолюдного сада, да и в лабиринте наверняка многие тоже гуляли.

— Какая красивая девушка и совсем одна. — произнес один из парней, демонстративно облизывая губы.

— Да, совсем одна. Ей, наверное, скучно. Но мы её развлечем. — хохотнул второй.

Я и так была раздражена, и злость, душившая меня, теперь знала на ком сорваться. Так что этих увальней ждет разочарование, не на ту напали, меня своими похотливыми рожами не напугаешь.

— Значит так, гаденыши! — резко произнесла я без тени страха, тем самым озадачив парней. — Вы что собираетесь делать? Испугать меня, да? Или что!? В любом случае вам лучше меня убить. Потому что, если вы мне что-то сделаете, — я говорила угрожающе, а потом и вовсе со зверским оскалом начала наступать на них, — то я вас потом из-под земли достану и, используя свои связи, испоганю вам жизнь так, что вы станете молить о смерти.

— Слышь, ты че такая бешеная.

— Хотя я вас и так в порошок сотру! — рявкнула я. — Вы как посмели меня преследовать, извращенные мерзавцы? Вы даже не представляете, с каким удовольствием я вас уничтожу.

А ведь явно в их головах идея пристать к одинокой девушке в безлюдном месте казалась хорошей. Меня трясло от ярости и презрения.

— Вы что замерли, а!? — шипела я, смотря на их озадаченные растерянные лица. — Что же молчите? Вы там развлечь меня хотели!? Уже не хотите!?

Я замолкла, уставившись на еще одного гостя.

— Какие-то проблемы? — за спиной гаденышей вдруг возник Рейван, которого я сейчас меньше всего ожидала увидеть.

Он посмотрел на мерзавцев с нескрываемой угрозой. И тут они уж вконец растерялись, они будто оказались меж двух огней: с одной стороны девушка, явно настроенная рвать и метать, с другой стороны крепкий парень. А им реальные проблемы были не нужны.

— Не, чувак, мы уходим. — они обогнули Рейвана и направились по лабиринту обратно.

Я постаралась утихомирить клокочущую злость.

— Что ты здесь делаешь!? — я обратилась к нему.

Меня начало напрягать, что он так часто попадается мне на глаза.

— Как гостеприимно, — хмыкнул Рейван, ненавязчиво разглядывая меня, — я просто в саду был, увидел, как ты в лабиринт заходишь, а за тобой эти… — он явно хотел сказать нечто нелицеприятное, но сдержался, — эти увязались. Я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь. Но теперь вижу, что помощь была нужна не тебе… — он усмехнулся.

Я тоже истерично хмыкнула. Да уж, выместила я свою злость на незадачливых преследователях.

— С тобой все в порядке? — вдруг став серьезнее, спросил Рейван.

— Да, в полном.

— Уверена?

Видимо, я правда выглядела не лучшим образом, однако делиться своими проблемами с Рейваном я не собиралась. Неприязнь к парню хотела уже привычно выплеснуться в виде едких комментариев, но я была слишком уставшей, чтобы вести перепалку еще и с Рейваном.

— Да, я в порядке.

— Тогда ты не против, если я тебя провожу до выхода из лабиринта? Я просто очень не хочу, чтобы ты еще на кого-нибудь напала.

— Какое благородство, — я закатила глаза, — ты так заботишь о других. Но хорошо, пойдем. — я безразлично пожала плечами.

Мы направились по узкой тропинке, на которой вдвоем мы бы не уместились, поэтому Рейван шел позади меня, и его взгляд на себе я чувствовала макушкой.

— Даже жаль, что ты не оказалась девушкой в беде. — вдруг произнес он.

— Почему? — спросила я, не оборачиваясь.

— Ну так бы я тебя спас, и по классике жанра у нас с тобой завязался бы прекрасный студенческий роман. — Я поняла по интонации Рейвана, что он улыбается.

— Ой, нет, только не со мной.

— Почему же?

— Потому что. — в моем голосе опять просквозили привычные нравоучительные нотки. — Во-первых, ты на меня обращаешь внимание лишь потому, что тебе интересно со мной состязаться в язвительных перепалках. Во-вторых, ты не мой типаж, и я тебе не по зубам. В-третьих, студенческие романы не для меня.

— Даже не знаю, что именно комментировать в первую очередь из этих трех пунктов.

Мы вышли из лабиринта и остановились друг напротив друга.

— А вообще, — вдруг воскликнула я, — обрати внимание на Рикки. Она милая девушка.

— Ох, неужели ты меня сводишь со своей подругой? — он засмеялся. — Как все безнадежно! Ну уж нет, я лучше обращу внимание на твою сестру, оно тоже довольно милая.

При упоминании сестры я аж вздрогнула, что не укрылось от Рейвана. Он удивленно посмотрел на меня:

— Что-то не так?

— Всё нормально, мне просто пора идти. Спасибо, что хотел прийти на помощь. Я это ценю. Прощай. — я круто развернулась и пошла ко входу в замок.

К счастью, Рейван не стал меня догонять или окликать.

Я поднялась в комнату и с облегчением поняла, что Эсма еще не возвращалась. Что ж, это хорошо, потому что, если она будет рядом, я точно не смогу заснуть из-за одолевающей меня ненависти.

Доклады и очередная ссора

Следующие дни я проводила в библиотеке, принося свое свободное время в жертву написанию двух докладов. Настроение у меня было паршивым, потому что я понимала, что две идеальные работы у меня не получатся, так как времени хватало только на две посредственные. Я же еще готовилась и к другим занятиям, чтобы выпендриваться устными ответами и соревноваться с Элиотом за звание лучшего студента факультета.

Итак, Семиотика проклятия уже послезавтра, а у меня мало что готово. Я подошла к столу, который я давно облюбовала в читательской зоне. Он находился у окна и уютно прятался за углом книжного стеллажа.

Архивариусы и сотрудники библиотеки уже узнавали меня, а один библиотекарь с длинной белой бородой и заостренными ушками даже спрашивал иногда:

— Что, снова ужин пропускаете?

— Я сегодня неголодная, — вежливо отвечала я.

Вообще, я понимала, что обходиться одним лишь обедом это идея не очень удачная. Однако я ужином пренебрегала по двум причинам: мне было некогда и мне просто не нравился столовый зал из-за большого скопления студентов в вечернее время.

Итак, я уселась за стол, обложилась книгами и начала корпеть над докладами. Поэтому не сразу сообразила, как передо мной оказался стакан с горячим чаем. Я подняла голову и увидела Рейвана.

Его я в библиотеке замечала частенько, иногда он со мной даже заговаривал, но эти разговоры долго не длились, потому что я всем своим видом выражала, что занята и вести беседы не настроена.

— Ну здравствуй, — он сел напротив меня и с интересом взглянул на мои записи.

— Это что? — я постучала по стакану.

— Это тебе, — сказал он, — тебе нужно немного взбодриться, потому что ты уже такая же серая, как листы этой книги.

— Не стоило… — начала я, но Рейван раздраженно закатил глаза и с досадой вздохнул.

— Слушай, просто выпей, спасибо мне можешь не говорить.

Я хотела поспорить с ним, но пересохшее горло намекнуло мне этого не делать. Я пригубила напиток. Этот чай, кстати, был фирменным в академической столовой. Не знаю, какие ингредиенты использовались для его приготовления, но он помогал взбодриться и вернуть ясность мысли, правда, пить его в большом количестве не рекомендовалось. Этот чай в свое время стал выпускным проектом одного студента с моего факультета.

После нескольких глотков голова действительно стала соображать лучше, и я сказала:

— Спасибо.

Рейван улыбнулся. А у меня сложилось ощущение, что он хочет мне понравиться. С одной стороны, это льстило моему самолюбию. Все-таки было приятно, что красивый парень, от взгляда которого таило большинство девушек на факультете, предпочитает оказывать знаки внимания не им, а именно мне. Но, с другой стороны, Рейван мне не нравился, и его компания меня даже немного раздражала.

- Почему ты пишешь два доклада? — вдруг спросил Рейван.

Я притянула к себе исписанные листы, чтобы он больше на них не смотрел, и произнесла:

— Меня привлекли две темы, и я не уверена, какую из них потом выберу.

— Но это же глупо, — нахмурился Рейван. — Разве не лучше сразу сосредоточиться на одной, а не тратить время и силы на две? Будет больше толку.

Неужели я сама этого не понимала!?

— Тебе больше заняться нечем? Вот только со мной разговаривать, да? — вспылила я.

— Свой доклад я уже написал, так что я совершенно свободен. — Он откинулся на стуле и насмешливо посмотрел на меня. — Почему тебя заинтересовали именно эти два? Проклятие королевской крови и проклятие спасения души? — он склонил голову набок, рассчитывая на мой рассказ.

— Просто заинтересовали. Предыстории никакой нет.

— Проклятие спасения души до сих пор считается одним из самых неоднозначных. Как ты думаешь, оно было во благо или нет? — Рейван предпринял еще одну попытку развести меня на разговор.

— Проклятия редко создаются во благо, — пожала плечами я, — а что касается спасения души… Думаю, мы просто пока не можем понять людей, которые решились на него. Они устали от мук совести и внутренней пустоты, им осточертел мир, поэтому они и захотели променять способность любить на душевный покой.

— Но кроме способности любить люди теряли и сострадание. Тот же случай с судьей, который пошел на это проклятие, а потом приговорил к казне стольких невинных.

— Да, — кивнула я, а потом удивленно пробормотала, — откуда ты это знаешь?

— Я поступил на факультет заклятий, проклятий и зелий. Было бы странно, если бы я этого не знал, разве не так? — он усмехнулся.

От меня не укрылось, что он был доволен тем, что смог меня удивить. Мы с Рейваном еще поговорили про проклятия, а потом он нехотя произнес:

— Ладно, не буду тебя отвлекать. — было видно, что уходить ему почему-то не хотелось.

Он, поднимаясь со стула, случайно коснулся моей ладони, но я сразу же рефлекторно одернула руку, посмотрела на Рейвана исподлобья и сказала:

— Да, тебе пора. Спасибо за чай.

Когда Рейван пропал за стеллажами, я продолжила разбираться со своими докладами, однако мысли все равно вернулись к парню. Прокручивая нашу с Рейваном сегодняшнюю беседу, я поняла, что с ним довольно интересно и комфортно просто по-человечески общаться.

Хотя я не поменяла своего мнения, я по-прежнему считала, что он самовлюбленный мальчишка и самый настоящий дамский угодник. Наверное, и цепляется он ко мне лишь потому, что я не падаю к его ногам.

Хотя я часто видела Рейвана в компании девушек, настроенных очень романтично и флиртующе, и мне не хотелось, чтобы кто-то, заприметив меня в непосредственной близости от Рейвана, подумал, что я одна из его поклонниц.

Я наконец-то закончила с докладами и устало развалилась на столе, чувствуя, как тело затекло от сидения на одном месте. Надо мной возник уже знакомый бородатый библиотекарь и сказал:

— Если вы собрались здесь ночевать, то я вынужден сообщить, что это не входит в список того, как можно эксплуатировать библиотеку.

— Простите, я уже ухожу.

Я поднялась, взяла листы с докладами и поспешила на выход. А то такими темпами меня в библиотеку пускать не будут из-за злоупотребление книгами.

Я вернулась в комнату и застала Эсму за примеркой одежды. Я с ней не разговаривала с момента нашей ссоры, хотя сестру это особо не волновало и не смущало. Она продолжала болтать со мной, невзирая на то, что я постоянно молчала.

— У меня нет нормальной одежды. — вздохнула она. — Я бы попросила тебя одолжить мне что-нибудь из своего, но твоя одежда еще хуже моей.

— Вот доклад. — я положила часть листов на стол. — Перепиши своим почерком.

— Доклад!? — Эсма сразу же оживилась и вприпрыжку подбежала ко мне. — Спасибо! — она попыталась меня обнять, но я отшатнулась. Эсма замерла и, некрасиво осклабившись, повернулась к листам. — О чем мой доклад?

— Проклятие королевской крови. Оно не столь сложное. Это проклятие передавалось по наследству в королевской семье и заключалось в том, что монархи умирали от отравления…

— А твой доклад про что?

— Мой? — я нахмурилась. — Про проклятие спасения души.

— Это звучит интереснее, — пробормотала Эсма и хищно посмотрела на листы, которые я держала в руках. — Я выбираю эту тему.

— Нет, Эсма, это тема моего доклада. — раздраженно сказала я, возмущенная наглостью сестры. — Я свой доклад уже подписала. И ты…

Я не успела договорить, потому что Эсма неожиданно шагнула ко мне и резко выдернула доклад прямо из моих рук, а потом смяла его в один бумажный комок.

— Ничего страшного, подпишешь другой доклад, — хмыкнулаона, — этот же сдавать уже нельзя в таком виде… А переписать всё я и отсюда смогу. — Она подбросила получившийся бумажный шарик, а затем начала увлеченно распрямлять его.

Я была ошеломлена. Эсма злорадно улыбнулась и посмотрела на меня настолько уничижительно, что я почувствовала себя неимоверно жалкой. Сестра даже не пыталась скрыть своего превосходства.

— Какая же ты омерзительная… — произнесла я отчужденно, понимая, что мне уже не хватает сил даже на злость.

— Лина, — цокнула языком Эсма и изобразила на лице притворную грусть, — как ты можешь говорить своей сестре такие слова…

— Ты мне не сестра.

Мои слова слетели с губ и прозвучали в комнате подобно отдаленному раскату грома, после которого последовали минуты тяжелой тишины.

— Несмотря на то, что мы с тобой сводные, — сказала Эсма будничным тоном, — я всегда тебя считала родной. И любила, как родную.

Эсма не удержалась от издевательского смешка. За время пребывания в академии сестра стала еще более невыносимой. Конечно, ей же больше не приходилось носить маску милой послушной дочурки, так что теперь она распустилась, как зловонный болотный бутон, и отравляла мне жизнь. У Эсмы даже взгляд стал другим… Более развращенным и с болезненными тусклыми огоньками на дне зрачков.

Так или иначе, доклады мы сдали, и у меня появилось время немного передохнуть. По другим дисциплинам пока не задавали никаких дополнительных работ, чему я была очень рада.

Пока больше всего энергии у меня забирала физическая нагрузка. Мое тело не привыкло к активному стилю жизни, поэтому отказывалось выполнять требования преподавателя, однако я из-за одного лишь упрямства заставляла себя бежать до изнеможения и темноты в глазах, когда уже можно было сойти с дистанции и не получить выговор при этом.

Я просто видела ловкого и выносливого Элиота, который иногда награждал меня критическим взглядом, будто выжидал, когда я сдамся. Но я не сдавалась. Зато преподаватель стал ко мне уважительнее относиться, думая, что я так стараюсь из-за любви к спорту…

В целом, все было хорошо, а потом наступило очередное занятия Семиотики проклятия, на котором Леонора высказала свое мнение насчет докладов.

— Итак, — она выхаживала перед рядами с торжественным видом. — Все вы справились хорошо. Однако кто-то справился лучше, кто-то хуже. Но не расстраивайтесь, если в этот раз вам не удалось написать успешную работу, вы можете реабилитироваться потом. Как раз я сегодня хотела вам сообщить, что к концу месяца вы должны сдать проект, для которого вы можете разбиться на пары, чтобы разделить объем работы. Лучше, чтобы вы сейчас уже сформировали пары, чтобы я вас записала… — Она понизила голос, будто вспоминая о чем-то.

— Давай вместе делать проект? — наклонившись ко мне, предложила Рикки.

— Да, хорошая идея, — кивнула я, а сама покосилась на невозмутимую Эсму, надеясь, что она не заставить меня делать проект вместе с ней.

— Ах, да, я забежала вперед. Теперь о докладах. — воскликнула Леонора и хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание студентов, которые уже вовсю обсуждали, кто с кем собирается делать проект. — Лучшим докладом я посчитала работу Элиота. Почти идеально. — Леонора одобрительно посмотрела на блондина, который расплылся в самодовольной улыбке.

А потом он мимолетно взглянул на меня и сразу отвернулся, не ожидая, что я за ним наблюдала в этот момент. Но этого мимолетного взгляда мне хватило, чтобы я уловила на его лице смесь торжества и восторга победителя. Меня же кольнуло разочарование. Может, и моя работа была бы лучшей, если бы мне не приходилось мучиться с двумя докладами одновременно.

— На втором месте в списке моих фаворитов среди докладов это работа Рейвана.

Леонора тоже поздравила парня, однако его ждали не только поздравления преподавательницы. Другие студенты восторженно захлопали в ладоши, поддерживая Рейвана одобрительными восклицаниями, каких не было в случае Элиота.

И тут я уже не сдержалась от злорадства. Меня Рейван раздражал, как, наверное, и Элиота, судя по его брезгливо-недовольной усмешке, когда он услышал имя первого и увидел, как другие радуются за него. Видимо, ему было неприятно, что он не получил приз зрительских симпатий и, пусть и оставаясь лидером, уступал Рейвану в обаянии и умении влиться в коллектив. Студенты на нашем факультете уважали Элиота, заискивали перед ним, но любили Рейвана.

— А вот третье место у меня разделили две девушки. — вдруг произнесла Леонора, посмотрев прямо на нас с Эсмой. — Мне даже кажется, что они писали доклады вместе, судя по наличию стольких авантюрных мыслей и интересных позиций в обоих докладах. — Она замолчала в ожидании того, что мы скажем.

— Мы с Коралиной просто сестры, — произнесла Эсма, — для сестер свойственно мыслить схоже.

— Я понимаю, но все же рейтинг должен быть четкий, поэтому вы не возражаете, если я задам вам дополнительные вопросы по темам ваших докладов, чтобы понять, кто из вас на четвертом месте, а кто на третьем. Эсма, начнем с вас… Проклятие спасение души, очень интересный выбор.

Сестра побледнела и напряглась, а потом выпалила:

— Я, если честно, не очень бы хотела сейчас отвечать на вопросы из-за мучающей меня головной боли, поэтому пусть доклад Коры будет считаться лучшим. Так уж и быть, сегодня уступлю ей.

— Что ж. — в глазах Леоноры промелькнула нехорошая догадка. — Как скажете, однако повторюсь, что выбранную вами тему вы раскрыли очень свежо и интересно. Коралина, а вы? Вы готовы ответить на дополнительные вопросы, или вас тоже мучает головная боль?

— Да, я готова. — ответила я, разлепляя пересохшие и прилипшие друг к другу губы.

— Хорошо. Так, проклятие королевской крови. Скажите, почему маг все же наложил на королевскую семью это проклятие? Ведь он проклял весь род. Каким же жестоким для этого нужно быть? — Леонора выжидающе на меня смотрела.

— Да, — кивнула я, собираясь с мыслями. — Ответ на этот вопрос так и не был найден, потому что самого мага не стало к тому моменту, когда это проклятие обнаружили. Но, по-моему, маг не рассчитывал, что его проклятие будет столь сильным. Он просто мстил за дочь, которая приняла яд из-за неразделенной любви к принцу. Но так как одним из составляющей проклятия была жизнь самого этого мага, судьба не только одного конкретного принца уступила чужой воле, но и судьба всего рода. Поэтому все члены семьи не доживали до старости и погибали от яда, кто-то раньше, кто-то позже.

— Да, спасибо, — улыбнулась Леонора, — я согласна с вашими мыслями. Но было бы лучше, если бы вы эти же мысли включили в доклад. Итак, переходим к остальному… — преподавательница оставила меня в покое и перешла к обсуждению другого доклада, но тут её перебили.

— Прошу прощения, — произнес Элиот, — вы говорили, что на этом занятии нужно сформировать пары для проекта. Поэтому я хотел бы сейчас предложить Коралине поработать со мной, иначе боюсь, что к концу занятия она может договориться с кем-то другим. А лучшие должны работать с лучшими. — добавил он пафосно.

Я растерялась, когда услышала свое имя. Да и все студенты затихли, переваривая сказанное. Я не могла поверить, что Элиот обратится ко мне с таким предложением на глазах у всех. да еще и признал, что я одна из лучших. Не уж то конец света намечается? Однако мое самолюбие, которое изрядно потрепалось за последнее время, сейчас прямо-таки воспряло духом.

— Что ж, да, я могу вас записать уже, — пожала плечами Леонора, — Коралина, вы же не против?

— Я… — Я понимала, что сейчас мой отказ будет выглядеть глупо, грубо и некрасиво. — Да, почему нет.

— Отлично. — Леонора сделала запись в своих листах. — Я согласна, лучшие должны работать с лучшими, они это заслужили. Кстати, Рейван, вы могли бы с Эсмой создать пару для проекта.

— Нет. — сухо ответил парень, и я удивилась, почему его голос звучит так жестко и недовольно. — Что касается меня, то над проектом я буду работать один.

— Что ж, ваше право. — не стала возражать Леонора.

Остаток времени преподавательница обсуждала остальные доклады и записывала пары для проектов. А к следующему занятию нужно будет определиться с темой. Я пока не представляла, как буду работать с Элиотом, однако я была безумна рада, что мне не придется мучиться с Эсмой. Сестра собралась работать с Рикки, однако наверняка всю работу предстоит делать подруге в одиночку. Я ей искренне сочувствовала.

После конца занятия мы с Рикки, как обычно, шли вместе в академическую столовую. Подруга возмущалась:

— Нет, ну я так удивилась, когда она начала вопросы дополнительные задавать! Даже без предупреждения! Это так нечестно!

— Ну она же должна была убедиться, что студент знаком с материалом, — возразила я, а потом добавила, — слушай, прости, что я в итоге с Элиотом делаю проект. Мы же с тобой почти договорились…

— Ой, да ничего страшного, — махнула рукой Рикки, — грустно, конечно, что мы с тобой не поработаем вместе, ну, можно в следующий раз. Ну как этот Элиот увел тебя прямо из-под моего носа. — девушка засмеялась. — Это было эффектно. И неожиданно…

— Ну вот с эти соглашусь, — хмыкнула я, — еще я не уверена, что…

— Коралина! — меня окликнули, а потом и вовсе схватили под локоть. — Можно с тобой поговорить? — Рейван выглядел серьезным и хмурым.

— Да, говори. — пожала плечами я, удивленная его неожиданным появлением.

— Наедине. — он покосился на Рикки, которая смутилась и вжала голову плечи.

— Рикки, увидимся в столовой, ладно? — я, извиняясь, коснулась её плеча.

— Да, хорошо… — растерянно пробормотала она.

Рикки перевела взгляд с меня на парня, и я заметила, как мрачнеет лицо подруги. И как я могла забыть, что она без ума от Рейвана. Вот он, пожалуйста, ревнивый, завистливый огонек в глазах Рикки. Надо будет потом ей все объяснить, я не хотела расстраивать подругу из-за одного прилипчивого Рейвана.

— О чем ты собрался со мной поговорить? — спросила я, когда мы отошли с ним в менее многолюдный коридор.

— Доклад твоей сестры. Это ведь ты его написала.

Я сложила руки на груди, встав в закрытую позу, в которой мне было комфортнее выдерживать мрачные взгляды Рейвана.

— Ну, допустим. — я не стала отрицать очевидное.

— Но зачем? — спросил он. — Ты же сама себя подставляешь. Я уверен, что Леонора заметила, что эти два доклада были написаны одним человеком. И вам крупно повезло, что она закрыла на это глаза.

— Слушай, — мне ужасно не хотелось выслушивать нотации Рейвана, он ведь отсчитывал меня, как маленькую. — Какое тебе дело, а!? Тебе не все ли равно?

— Нет, мне не все равно, — обозленно произнес Рейван, — я не хочу, чтобы тебя отчислили. А ведь плагиат и выдача своих работ за чужие карается отчислением.

Я и так это прекрасно знала. Рейван вдалбливал мне эту информацию, будто я была глупой и несообразительной. Так унизительно…

— Рейван, — вздохнула я. — Вот честно, я не хочу сейчас ничего от тебя выслушивать. Ты вообще можешь меня оставить в покое, пожалуйста? Ну найди ты себе другую девушку и привязывайся к ней.

— Ты о чем? — нахмурился парень.

— Зачем ты пытаешься со мной общаться? — спросила я. — Ты хочешь стать мне другом? Или кем? В любом случае мне это не нужно. Ты мне не нравишься, и общение с тобой мне неинтересно. Как тебе еще дать понять, чтобы ты отстал? — я вдруг пожалела о сказанных словах, потому что они прозвучали излишне грубо, даже для меня.

Уголок губы Рейвана судорожно дернулся вверх, и парень взглянул на меня с оскорбленным непониманием, потом демонстративно отшагнул и шутливо поклонился:

— Как скажете, ледяная королева. — с едкостью сказал он. — Только вот я и не думал приставать к тебе. Слишком много чести.

Он развернулся и пошел прочь, оставив меня в смешанных чувствах. Я ведь не хотела его оскорблять… Просто я и так была подавлена из-за этой ситуации с докладами, так еще и Рейван начал упорно давить на больную мозоль, я и не сдержалась и, возможно, наговорила лишнего.

Я поймала себя на желании догнать его и извиниться, смягчив осадок после моих слов, но я этого не сделала. Может, оно и к лучшему, больше не будет обременять меня своей компанией и сосредоточится на других девушках, которые просто нуждаются в его внимании. Только вот облегчения я почему-то не почувствовала…

Я пришла в столовую и нашла столик, за которым сидела Рикки в ожидании меня. Я плюхнулась рядом, и над столом буквально повисло грозовым облаком мое мрачное настроение.

— О чем вы говорили? — спросила Рикки, стараясь заставить свой голос звучать безразлично, однако у неё это плохо получалось.

— О докладах, — ответила я, — только я ему случайно нагрубила, этим разговор и закончился.

— Правда? — воскликнула Рикки, но сразу же сникла под моим удивленным взглядом. — Да, нагрубила это нехорошо. Но, может, это и к лучшему.

— Почему ты так считаешь?

— Ну, — Рикки смутилась и опустила голову, сделавшись разом несчастной и стеснительной, так что даже её два неизменных хвостика на голове съехали куда-то к ушам. — Я тебе сначала не хотела это говорить…

— Что именно? — напряглась я.

— Ну, ты раньше часто приходила прямо к самому началу лекций и не слышала один разговор, который слышала я. Я ведь всегда рано прибегаю… — она набрала побольше воздуха и выпалила. — Так вот, Рейван обсуждал тебя с одним из мальчишек с нашего факультета. И он предполагал, сколько времени у него потребуется, чтобы тебя добиться. Тебя ведь все считают недоступной и суровой такой… — Рикки смущенно на меня посмотрела. — Рейван вроде как…. Вроде как на тебя поспорил.

— Ясно. — я поджала губы. — А почему ты мне раньше не сказала?

Если бы я знала это раньше, я бы хорошенько проучила Рейвана и никогда бы с ним мило не разговорила, как тогда в библиотеке. Какой же он мерзавец!

— Так я боялась, что ты что-то сделаешь. Ну, это же в твоем стиле начать выяснять отношения прилюдно… — Рикки вдруг схватила меня за руку. — Пожалуйста, Кора, оставь все как есть, ладно? Просто не общайся с ним и всё, не надо этих конфликтов! Рейван узнает, что это я тебе все сказала! Пожалуйста!

Рикки говорила с таким отчаянием, что я не могла не пообещать ей не начинать конфликт. Я сама, напротив, больше не хотела пересекаться с Рейваном, воспылав к нему чистым презрением! Подумать только! Он взрослый человек, а участвует в таких безобразных спорах. Да я могу считать это личным оскорблением.

А я ведь еще жалела сегодня о сказанных словах. Теперь я понимала, что надо было еще в более грубой форме отправить этого мерзавца на все четыре стороны.

Тема для проекта и первый поцелуй

— Теперь ответишь, почему ты решил делать проект вместе со мной? — спросила я.

Элиот многозначительно улыбнулся и расслабленно облокотился на спинку скамьи.

Мы с ним сидели в академическом саду под раскидистым деревом, которое создавало прохладную тень. Мы пришли сюда после занятий, чтобы обсудить тему для общего проекта. Точнее, я перехватила парня у выхода из аудитории и намекнула, что нам не мешало бы подумать об общей работе.

Сначала я хотела предложить ему засесть в библиотеке, но потом вспомнила, что там я рискую наткнуться на Рейвана, а видеть его лишний раз я не желала. Мне хватало его присутствия на занятиях. Благо, я больше не ловила на себе его взглядов, и он сам не предпринимал попыток со мной заговорить. Иначе я бы не выдержала и высказала ему всё, что я о нем думаю.

— Я уже говорил, что лучшие должны работать с лучшими. — с улыбкой произнес парень. — Я подумал, что мы с тобой можем не соперничать и объединить усилия для создания хорошего проекта. И я не думаю, что кто-то с нашего факультета, кроме тебя, может соответствовать моим требованиям. Я имею в виду, в плане ума.

Я не могла не отметить нотки превосходства в его голосе. Элиот жеманно пригладил свои белесые волосы и чуть презрительно и даже надменно следил за тем, как пара студентов залезли в центральный фонтан, а потом с криками и воплями начали носиться в воде и обливать прохожих.

— Думаю, не тебе судить мои умственные качества. — возразила я.

— А еще мы с тобой похожи, — игнорируя мою вставку заключил он.

Я не знала, как относиться к Элиоту. Раньше он мне казался менее напыщенным, теперь же я видела, что в этом парне слишком много излишней спеси. Однако он меня не раздражал, не был двуличным и не пытался мне понравиться. Элиот был мне интересен, и, нечего таить, привлекал меня своим умом.

— Давай вернемся к нашему проекту, — сказала я. — Как насчет идеи того, чтобы поработать с принципами снятия проклятий?

— У меня есть идея получше, — сказал Элиот, — что насчет зубокрылов?

— Зубокрылы? — удивилась я. — Почему именно зубокрылы?

— Потому что, если ты не знаешь, — хмыкнул Элиот и стал пояснять мне, демонстрируя вселенское терпение. — Зубокрылы известны тем, что их привлекают проклятые места и проклятые люди. Их и используют для определения, есть ли проклятие или его нет, а их чешую берут для многих зелий. Мы можем поработать с зубокрылами.

— Ну у нас пока идет семиотика проклятия, а первые лекции по теории зелий начинаются со следующей недели. При чем здесь зелья?

— Тебя смущает, что мы пока не прошли необходимый материал? — уточнил Элиот. — Напротив, это даже лучше. И Леонора уже одобрила эту идею.

— Что!? — воскликнула я и в непонимании уставилась на парня. — В смысле уже одобрила эту идею?

— Ну, ты же не проявляла инициативу обсудить нашу тему, поэтому я уже все решил и сообщил преподавателю.

— Не проявляла инициативу? — переспросила я. — Да я подошла к тебе на следующий день.

— И? — Элиот раздраженно потер висок, всем своим видом демонстрируя, как ему не нравится оправдываться. — Идея же хорошая.

— То есть ты все решил, не советуясь со мной. Ты был так уверен, что я приму эту тему?

Я начинала закипать от злости и возмущения. Да кто он такой, чтобы не считаться с моим мнением!? Почему я должна делать то, что нравится ему!?

— Да, я не сомневался, что в тебе достаточно здравого смысла и сознания, чтобы понять, насколько интересна выбранная тема.

— Это манипуляция. — произнесла я.

— Что? — удивился Элиот.

— Ты сейчас пытаешься мной манипулировать, — повторила я, буднично закидывая ногу на ногу и тоже прислоняясь к спинке скамьи, чтобы быть с Элиотом на одном уровне, потом невозмутимо повторила. — Ты пытаешься мной манипулировать. Если я сейчас скажу, что эта идея, на мой взгляд, не очень, то, получается, признаю, что не обладаю достаточным уровнем сознания. Так?

— Какие интересные выводы ты делаешь. — Элиот взглянул на меня заинтересованно.

— Я рада, что ты их оценил, — усмехнулась я, — но лучше не предпринимай больше попыток мной манипулировать. У тебя не получается.

— Допустим, — парень кивнул, — ты будешь настаивать на том, чтобы мы поменяли тему?

Я задумалась. С одной стороны, идти на поводу у Элиота, который буквально пренебрег моим участием в общем проекте, ужасно не хотелось. Но, с другой стороны, идти к Леоноре с поменявшейся темой проекта будет характеризовать нас, как непостоянных, безответственных и принимающих поспешные решения. Да и, если честно, тема с зубокрылами была неплохой. Конечно, особым восторгом я не воспылала, но хотя бы имела представление, как можно эту тему раскрыть.

— Нет, — покачала головой я, — зубокрылы так зубокрылы, хорошо. Будем работать с ними. Для этого нужно найти настоящий образец. В ангарах должны содержаться зубокрылы, можно договориться с кем-нибудь с факультета волшебных существ… — я начала думать вслух.

— И это всё? — вдруг перебил меня Элиот. — Ты не сердишься на меня за то, что я выбрал тему за твоей спиной?

— Почему я должна сердиться? — я со снисхождением взглянула на парня. — Я всего лишь разочарована в тебе. И все. Я была о тебе лучшего мнения, но теперь понимаю, что ты из себя представляешь.

— Неплохо, — губы Элиота расползлись в довольной ухмылке. — Ты сумела меня уязвить, поздравляю. Хотя лучше бы ты сердилась. — Он сел вполоборота, разворачиваясь ко мне и скользя по мне оценивающим взглядом, потом произнес. — А еще я надеюсь, что ты будешь ко мне более благосклонна, когда узнаешь, что я уже раздобыл нам разрешение проходить в амбары. — Элиот достал из внутреннего кармана камзола два браслета, представляющих из себя кожаные шнурки с небольшим украшением в виде эмблемы академии.

— Неплохо, — сказала я, беря один из браслетов и надевая его на запястье. — Спасибо.

Я поняла, что Элиот своей выходкой хотел вывести меня из себя. Хотел увидеть, как я злюсь, раздражаюсь и выясняю с ним отношения, он бы получил удовольствие, наслаждаясь моим бессилием и недовольством. Так что я была рада, что не пошла на очередной конфликт и закрыла глаза на его самоуправство. В любом случае с Элиотом я имею все шансы сделать лучший проект, это отрицать было глупо.

— Можем пойти туда прямо сейчас, — вдруг предложил Элиот, поднимаясь со скамьи. — Ты когда-нибудь видела зубокрылов вживую?

— Вживую не видела, — ответила я и, недолго думая, согласилась. — Я не против, пошли.

Мы с Элиотом направились к стадиону, часть пути мы проделали в молчании, но затем парень будто невзначай произнес:

— Я удивлен, что твой доклад был на третьем месте. Как так получилось, что этот выскочка тебя обошел? На твоем месте мне было бы стыдно.

В голосе Элиоте прямо-таки сквозила неприкрытая неприязнь к Рейвану. Видимо, у этих двоих были свои старые счёты. Но как бы мне самой ни нравился Рейван, поливать его грязью и тем самым тешить самолюбие Элиота я не собиралась.

— Значит, его доклад был лучше моего, — ответила я, — ничего не поделаешь.

— Ты вроде бы общаешься с Рейваном, да? — спросил Элиот.

— Нет, я с ним не общаюсь.

- Но тебе он нравится?

Я закатила глаза и мученически вздохнула, потом с четкостью произнесла:

— Нет.

— И за это тебя уже можно уважать. — Элиот удовлетворенно улыбнулся, когда услышал желаемый ответ. — За то, что ты отличаешься от остальных людей, которые продаются на смазливое лицо и сомнительную харизму.

Да уж, видимо, я недооценила степень его озлобленности на Рейвана. И откуда она взялась? Однако спрашивать я об этом не стала.

Еще я не удержалась и невольно сравнила их: Рейвана и Элиота. Бесспорно, Рейван был симпатичнее, он имел более притягательную внешность, обладал природным магнетизмом и внутренней энергией, которая буквально лучилась в его медовых глазах. А вот Элиот отличался классической красотой аристократа, приятной, но не столь цепляющей, скорее привычной. Хотя, будь Элиот более харизматичным и простым в общении, он мог бы пользоваться куда большей популярностью.

Рейван умел держаться в коллективе, быть душой компании, очаровывать и располагать к себе. Элиот же давил всех своими жесткими повадками лидера, его слово было априори бескомпромиссным и весомым, и никто это не оспаривал, не желая попасть в немилость парня. В начале обучения многие собирались вокруг Элиота, слушая его рассказы и обсуждая с ним что-либо, но потом Рейван перетянул все внимание на себя. Конечно, первого парня это не могло не бесить.

Но в любом случае это было не мое дело. Самым популярным парнем факультета я все равно становиться не собиралась, а вот за звание лучшего студента я с Элиотом еще посоперничаю. Вот ему неприятно будет, когда и здесь он окажется вторым. Но я могла лишь ему посочувствовать.

Наконец-то мы добрались до стадиона и пошли вдоль поля, на котором наш преподаватель по физической нагрузке гонял очередных студентов, называя их главным разочарованием в области спорта. Услышав голос преподавателя, у меня в панике заныли все мышцы, испугавшись, что опять придется бегать, прыгать и отжиматься. Да уж, к спортивным занятиям я всегда морально готовилась.

Мы добрались до ангаров, перед которыми в воздухе изредка моргала магическая стена. Я шагнула вперед и зажмурилась, когда почувствовала, как тело начало покалывать, будто меня облепили сотни песчинок, что принес с собой порыв ветра. Но это ощущение прошло, как только я преодолела магическую преграду, только браслет на запястье еще оставался теплым. Этот браслет был своеобразным пропуском, без него я бы просто уперлась в стену, а возможно меня бы еще и отбросило в сторону в качестве наказания за посягательство на запрещенную территорию.

Мы прошли меж ангаров, прислушиваясь к щебету и рычанию обитающих в них животных. Надо же, звуки стали слышимыми только тогда, когда мы оказались за магической стеной. Элиот окликнул одного из проходящих мимо студентов.

— Не подскажешь, где находятся зубокрылы?

— Третье помещение, по левой стороне, — отмахнулся он.

Мы быстро отыскали нужный ангар и зашли в него. Помещение было заполнено большими вольерами: закрытыми, решетчатыми, а то и вовсе состоящими из одной перегородки. Вольеры располагались вдоль стен и были отдалены друг от друга на приличном расстоянии.

Мы с Элиотом пошли вперед, вглядываясь в волшебных существ. Меня сразу же привлек вольер, в котором две студентки в фиолетовых мантиях закутывали драконьи яйца шарфами и нацепляли на них шапки.

— А вот и зубокрылы. — произнес Элиот.

Я читала, что эти существа источают неприятный запах, но не думала, что настолько. Зубокрылы летали в своем вольере, иногда пытаясь зацепиться за решетку, отделяющую их от свободы. Также они норовили усесться и на голову лохматому рыжему мальчишке, который со скорбным выражением на лице ходил в вольере, убирая помет животных.

Нет, я вообще ничего против волшебных существ не имела, но зубокрылы явно не были в числе моих любимчиков. Они выглядели, как два нелепо приклеенных друг к другу мячика, служащих для зубокрылов головой и тельцем. На голове горели красные глазенки с вертикальными зрачками, такими же красными были и когти на птичьих лапах. Крылья же были кожаными и все покрыты острыми твердыми наростами. Словом, зверюшки были на любителя.

— Здесь найдется послушный или, может, неагрессивный зубокрыл? — Элиот спросил у мальчишки.

— Какие у тебя запросы, — пробубнил он. — Тебе зачем?

— Мы проект делаем, — сказала я. — Он с зубокрылами связан.

— Факультет какой?

— Заклятий, проклятий и зелий, — с важным видом произнес Элиот.

— А, — протянул мальчишка, — выпендрежники, значит. Ну вы можете зайти попробовать приручить кого-нибудь. Или боитесь запачкаться? — он посмотрел на нас с вызовом и для большей убедительности пнул грязный наполнитель, покрывающий пол.

Элиот брезгливо поморщился и только собирался высказать свое царское «фе», но я его опередила, сказав:

— Хорошо.

— Хорошо? — Элиот с этим мальчишкой спросили в унисон.

— Ну да. — я потянула на себя решетчатую дверцу и без раздумий юркнула в вольер.

Ботинки сразу потонули в наполнителе, но я предпочитала смотреть не вниз, а вверх. На меня уставились десятки хитрых существ. Ну что ж, они меня хоть не облепили с ног да головы, а это значит, что я не проклята. Даже жаль, ведь это бы объяснило Эсму в моей жизни… Ну сущее же проклятие.

— Так здесь есть кто-нибудь ручной? — я обратилась к опешившему мальчугану, который смотрел на меня растерянно и восхищенно.

— Ну да, Эдгар, — кивнул он, — вытяни руку, и он прилетит.

Я послушно вытянула вперед руку, и через пару мгновений на неё приземлился зубокрыл, усевшись у сгиба локтя и больно впиваясь в кожу своими когтями. Эдгар был старым и потрепанным, один глаз у него был слепым и затянувшимся бельмом, а вот второй таращился на меня с интересом. Я повела рукой, и зубокрыл пошатнулся, чуть не потеряв равновесие, и еще крепче вцепился в меня, отомстив за мои попытки его прогнать.

Элиот же стоял по ту сторону решетки и морщился.

— Не хочешь зайти? — спросила я и не сдержала ехидной улыбки.

— Нет, слишком грязно, — ответил он, — в академии могли бы обустроить и более чистые помещения.

— Чего!? — возмутился мальчишка. — Да я тут целыми днями убираюсь и слежу за своими подопечными. Тут чище, чем в твоей комнате!

Меня позабавило то, как вытянулось от возмущения и удивления лицо Элиота. Что ж, ему полезно встретить отпор. Я снова обратилась к мальчугану:

— Ты не мог бы снять с меня Эдгара?

— Да без проблем. — он обхватил зубокрыла за тельце, и тот сразу же разжал хватку, пронзительно завопив и лапками забарахтавшись в воздухе.

— Мы еще придем к Эдгару, — сказала я, выбираясь из вольера. — Нам нужно подробно описать объект, с которым мы будем работать.

— Ты приходи. — кивнул мальчишка. — А этого с собой не бери. Он мне животных пугает. — он невежливо указал пальцем на Элиота, который лишь оскорбленно фыркнул.

— Благодарим за помощь, — произнесла я и вдруг резко развернулась к вольеру за моей спиной из-за неожиданного шума, напоминающего скрежет когтей по камню. — А кто здесь живет?

Вольер был темным, будто мрак там сгустили магически. Хотя так оно и было. Я вгляделась в темноту и не смогла ничего разглядеть.

— А там химера, — сказал мальчишка. — Но она на глаза не показывается, прячется. Хотя к ограждению близко лучше не подходить.

— Зачем академия держит столь опасных животных? — спросил Элиот. — Химеры пусть и редкие, но злобные и бесполезные твари.

— Сам ты бесполезный, — обиженно произнес мальчишка, его голос даже зазвенел от обиды. — И ничего ты не понимаешь.

Я так упорно вглядывалась в темноту, что темнота начала вглядываться в меня. Честно, я готова была поклясться, что увидела два холодно-зеленых глаза, мелькнувшие в вольере.

— Ладно, — я заставила себя отвернуться. — Нам пора.

Мы с Элиотом вышли наружу, и я начала отряхивать ботинки от прилипшего к ним наполнителя. Элиот же начал делиться со мной своим негодованием.

— Меня порой раздражают студенты с некоторых факультетов. Вот этот, — он намекал на рыжего мальчугана, — наверняка с факультета волшебных существ. Их там, наверное, только и учат тому, как убираться за животными.

Мне не хотелось выслушивать его пренебрежительные и надменные комментарии, поэтому я постаралась сменить тему:

— А ты почему поступил именно на наш факультет?

— Потому что он самый престижный. — ответил он, как само собой разумеющееся. — Однако, когда я сюда поступил, то был удивлен такому большому количеству девушек. — он поморщился.

— Ты имеешь что-то против девушек?

— Я вижу их нахождение здесь бессмысленным. Они просто проводят здесь свое время перед тем, как выйти замуж и начать рожать детей. Знаешь, учатся для галочки. Хотя, думаю, они надеются здесь найти хорошего мужа.

— Во-первых, не стоит обобщать всех девушек. — холодно возразила я. — И, во-вторых, неужели ты считаешь, что все девушки предпочитают выходить замуж, отказываясь от права быть магами?

— А им разве дано быть магом? По-моему, не женское это дело.

— Ты вроде с девушкой разговариваешь, и эта девушка, — я усмехнулась, — имеет все шансы стать превосходным магом, гораздо лучше, чем ты.

— Ну, посмотрим. — его почему-то позабавило мое высказывания, будто он до сих пор не воспринимал меня всерьез. — Ты права, иногда бывают талантливые исключения, хотя я не могу быть уверен, что ты доучишься здесь и станешь магом, а не выйдешь, к примеру, замуж.

Что ж, теперь я поняла, что Элиот мне не нравится. Раньше он был загадочным умным студентом, который восхищал меня своим умом, но теперь этот образ разрушился, когда я узнала Элиота лучше и познакомилась с его мыслями и суждениями. Но он определенно все ещё подкупал меня своей прямолинейностью. Он хотя бы не пытается казаться тем, кем не является, и откровенно озвучил свои сомнительные взгляды на жизнь.

Я попрощалась с Элиотом и направилась домой.

Я зашла в комнату с мыслями о ванной, в которой я смою с себя запах ангаров. Но все мысли быстро улетучились, сменившись ошеломленным удивлением.

История повторяется. Нет, после первого раза я уже была готова морально, что снова увижу Эсму с каким-нибудь парнем. Но с Рейваном!? Нет! Нет! Нет! К такому меня жизнь не готовила.

Эсма и Рейван стояли посреди комнаты. Эсма была в одном полотенце, которое еле держалось на её груди. Она с покрасневшим лицом смотрела на парня, который, к счастью, был одет. Видимо, я слишком рано заявилась.

Я замерла в растерянности, они же оборвали свой разговор, уставившись на меня не менее растерянно. Не ждали, да? Рейван чуть подался мне навстречу, но быстро подавил в себе порыв и остался на месте.

Мои же нервы уже сдавали. Вот из всех парней с нашего факультета Эсма притащила к себе именно его!? Именно Рейвана!? Да за что мне все это!? Видеть его в своей комнате еще и рядом с сестрой было… дико.

— Надо же, — наконец произнесла я, — это становится уже какой-то традицией… Да, сестренка?

— О чем ты? — спросила Эсма, сведя брови и выдавая тем самым тяжелый для нее мыслительный процесс.

— Ну, традиция, — любезно пояснила я, — заставать тебя с мужчиной. Спасибо хоть сегодня не в самый ответственный момент.

— Что? — нахмурился Рейван и спохватился. — Это не то, что ты подумала.

Ох, ему еще хватает наглости пытаться оправдаться!?

— Да, Лина, что за похабные мысли? — вдруг хихикнула сестра, а потом придержала полотенце, которое все норовило упасть на пол.

— А что я должна подумать!? — поинтересовалась я, голос мой звучал спокойно и вкрадчиво, хотя за этим напускным равнодушием скрывался клубок других эмоций. — Я просто поверить не могу, что учусь с самым настоящим… Бабником! — я гневно взглянула на Рейвана. — Ты за каждой юбкой ухлестываешь, да!? Со мной не получилось, ты к сестре моей прицепился!? Хотя вы друг друга стоите!

— Что ты несешь!? — вспылил Рейван. — И это я бабник!?

— А что? Ты предпочитаешь себя называть по-другому!? — я не хотела больше с ним разговаривать, тем более перед Эсмой, которая с удовольствием и возбуждением смотрела за разворачивающимся конфликтом. — А кто ты? Волокита? Повеса? Прелюбодей? Все тебе подходит!

Глаза Рейвана гневно сверкнули, а я не останавливалась, продолжая возмущаться:

— И простите, что я вам помешала. Я уже ухожу.

— Да нет, — глухо произнес Рейван. — Ты пришла вовремя.

Он вдруг порывисто притянул к себе Эсму, прижал её к своему телу и впился в её губы. Целуя её, он смотрел прямо на меня, и взгляд этот был тяжелый, отчаянный и злой. Потом он отстранился от сестры и произнес:

— Не хочешь присоединиться!?

Эти слова ударили. В голове запульсировало, и я отшатнулась, будто стремясь вынырнуть на поверхность, избавившись от этой мерзкой ситуации и отвратительных слов. Я, ничего не говоря, выбежала из комнаты.

Меня колотило от ярости и омерзения. А еще я презирала саму себя. Нет, ну почему я всегда могла держать эмоции под контролем, достойно отвечать тому же Элиоту, но вот с Рейваном я не сдерживалась и вела себя, как самая настоящая истеричка. Мне надо было сегодня просто спокойно выйти из комнаты, а не устраивать эту непонятную сцену.

И подумать только, два самых раздражающих меня человека объединились! Может, я действительно проклята?

Я шла по коридору так быстро, что почти летела.

— Лина, подожди!

Я ускорила шаг, свернула в более узкий коридор и сорвалась на бег, но Рейван догнал меня и схватил за плечо, разворачивая к себе.

— Лина, ты не слышала, что я просил тебя остановиться!? — со злостью выдохнул он.

Нет, ну все, это последняя капля.

— Меня. Зовут. Кора. — прошипела я и попыталась оттолкнуть Рейвана, но он, как назло, не оттолкнулся.

— Хорошо, Кора, послушай меня. — он навис надо мной. — Прости… Я… Я виноват. — Он громко втянул воздух. — Я не знаю, что на меня нашло, но да, я просто веду себя, как идиот, когда рядом ты. Ты все неправильно поняла. А что касается твоей сестры…

— Мне плевать, — рявкнула я, — мне плевать, виноват ты или нет. И на ситуацию мне эту плевать. Просто почему Эсма!? Чтобы мне насолить!? В тебе ничего порядочного нет!?

Я опять вспомнила про спор, о котором рассказала Рикки, и меня окатила новая волна раздражения. И неужели Рейван мне мстит за те слова, что я ему сказала? Я, ослепленная гневом, приблизилась к его лицу, заставив парня замереть и удивленно посмотреть на меня, и с придыханием прошептала:

— Какой же ты мерзавец.

Видимо, Рейван расценил мой порыв приблизиться к нему по-своему. Не с тем смыслом, который я в него вкладывала. Поняла я это потому, что в следующее мгновение Рейван неожиданно приник к моим губам, одной рукой обхватив мою талию, а второй — шею.

Я растерялась буквально на секунду, не ожидая такого развития событий и потерявшись в новых ощущениях. Но потом я вывернулась и отпрянула от Рейвана назад, впечатавшись в стену и содрогаясь от клокочущего во мне возмущения.

Затем я зарядила Рейвану хлесткую пощечину. Парень схватился за щеку и посмотрел на меня… С растерянностью? Паникой? Да что же он за тип-то такой. Столько разных эмоций и неожиданных выходок, я не знала, что от него можно было ожидать.

Единственное, что я хотела, это оказаться от него как можно дальше.

— Как ты мог. — мой голос дрожал от накалившихся эмоций. — Как ты мог целовать меня после того, как целовал её!? Не смей! — воскликнула я, перебив его попытку что-то сказать. — Не смей больше прикасаться ко мне. Подходить ко мне. И разговаривать со мной. Иначе я за себя не отвечаю. Ты меня понял!?

Я развернулась и пошла от него прочь. Как хорошо, что в коридоре никого не было и эта унизительная сцена обошлась без свидетелей.

До вечера я сидела на одном из подоконников в жилом корпусе. Я искусала все губы, пытаясь избавиться от внутреннего зуда в них. Губы горели и плавились, сохраняя прикосновение Рейвана. Нет, ну что за мерзавец? Первым, кто поцеловал меня, стал он… Ну почему именно он!?

Мне было жалко себя до слез.

Я вернулась в комнату, надеясь, что Эсмы там не будет. Но сестра сидела на кровати и напевала какую-то песенку, глядя в потолок. Она оживилась, когда заметила меня. Я же отметила, что она была слишком бледной и с мешковатыми синяками под глазами, но я не стала акцентировать на этом внимание и прошла к своей кровати, затем без сил рухнула на неё.

— Этот Рейван такой необычный… И красивый. — сказала сестра. — И целуется прекрасно. — Она помолчала, а потом неожиданно произнесла. — Знаешь, Лина, даже хорошо, что ты пришла. Мне кажется, что, если бы ты не пришла, он бы меня не поцеловал.

— У вас до этого ничего не было? — после долгого молчания тихо спросила я.

Хотя зачем я спросила? Будто мне было не все равно.

— Нет, не было. А почему ты интересуешься? Он что, тебе нравится? — голос Эсмы стал звучать надменно и насмешливо. — Хотя вряд ли он тебе нравится. Но в любом случае вы не пара. Если начнете встречаться, он быстро устанет от твоей холодной и занудной натуры. А вот я бы с ним повстречалась. Какой же он красавчик…

Я закрыла глаза, заставляя свой мозг больше не воспринимать слова Эсмы и заснуть.

Мысли, эмоции, абсолютно всё было в полнейшем хаосе. Я лишь надеялась, что утро расставит все по своим местам.

Раздражающий Рейван, подозрительная сестра и голубые цветки

— Не хочу никуда идти. Сил моих нет… — Эсма лежала на кровати и изображала из себя умирающую.

Я же ходила по комнате, собираясь на занятия. Утром действительно многое стало казаться проще, и я удивлялась своей вчерашней эмоциональности и безрассудным репликам. Единственное, в губах еще сохранялось странное зудящее ощущение, которое не давало мне покоя.

Я остановилась у кровати Эсмы и, сложив руки на груди, скептически на неё посмотрела. Честно говоря, выглядела она действительно не очень. Привычный румянец на пухлых щеках куда-то исчез, уступив место бледности, а в фиалковых глазах поселился незнакомый лихорадочный блеск.

— Наверное, тебе стоит меньше пить, ты так не думаешь? — спросила я.

— Нет, не думаешь, — фыркнула Эсма и даже улыбнулась, — алкоголь тут ни при чем, можешь мне поверить.

— А что при чем? — нахмурилась я. — Ты выглядишь очень болезненной.

— А ты боишься, что я отправлюсь домой и тебя с собой прихвачу? — хмыкнула сестра, чей характер не могло перебить даже плохоесамочувствие. — Не-ет… Мне отсюда нельзя уезжать. Ни в коем случае. — она сказала это с такой решительностью, что я почти восхитилась.

— Если ты так и будешь ночи проводить незнамо где и не высыпаться… — начала я, но Эсма меня перебила.

— Я высыпаюсь! — она поднялась с кровати и даже потянулась, пытаясь доказать себе и мне, что чувствует себя хорошо. — Просто легкое недомогание, но я думаю, это из-за зелья бездетности. Я пью его слишком много в последнее время. Для перестраховки.

— И это зелье еще неизвестно как готовили, ты ведь достаешь его явно у непроверенных балбесов, с которыми спишь и которые могут добавлять туда всё, что захотят, или готовить по сомнительным рецептам. — я поморщилась. — Так и отравление можно заработать, и бесплодной стать.

— А тебе не терпится стать тетей? — хихикнула Эсма, расчесывая себе волосы. — Прости, но я слишком молода, чтобы становиться матерью.

— Для того, чтобы ей не стать, необязательно пить какую-то бурду. — ворчливо отозвалась я.

— А как по-другому?

— А как насчет не спать с кем попало?

— Фи, какая ты занудная. — тяжело вздохнула Эсма и посмотрела на меня с таким видом, будто я была для неё сущим наказанием. — И ничего ты не понимаешь. И прошу, — она сморщила носик, — не приставай ко мне со своими упреками, ладно?

— А ты тогда не ной о своем плохом самочувствии. — не осталась в долгу я.

Я пообещала себе не лезть в дела Эсмы, потому что её жизнь меня не касалась, и её состояние меня никак не волновало. Однако в душе все равно заскреблось беспокойство. И я беспокоилась не потому, что Эсма могла уехать домой и попросить отца лишить меня возможности учиться. Я действительно стала переживать за сестру, потому что на кону была не только её репутация, но и здоровье.

Но что я могла поделать? Рассказать отцу, что вытворяет его ненаглядная доченька? Это было равноценно подписанию собственного смертного приговора. А взывать к здравому смыслу Эсмы было невозможно. Ведь, чтобы к чему-то взывать, надо, чтобы это что-то было. А сестра, увы, разумом не обладала, и это я никак не могла изменить.

Но беспокойство все же смогло вытеснить ненависть, и к Эсме я стала относиться спокойнее, как к досадной проблеме, которую я пока не в силах решить. Ну что изменится от того, что я буду её игнорировать? Абсолютно ничего. Поэтому я смирилась и пустила всё на самотек. К тому же, пока никаких докладов или других работ не задавали и мне не приходилось корпеть над книгами за двоих.

А что касается проекта, то Рикки мне уже нажаловалась, что сестра совершенно не проявляет никакого участия в их общей работе. Рикки я, конечно, посочувствовала и помогла ей определиться с темой проекта.

- Ты сегодня снова будешь прогуливать физическую нагрузку? — спросила я, когда мы с Эсмой шли по коридорам академии.

— Ну хватит издеваться. — осклабилась сестра. — Ты же знаешь, что я не в состоянии пойти туда.

— Знаю, — я кивнула, — а еще я знаю, что ты прогуляла уже два занятия. Отчисление грозит с пяти прогулов. Ты об этом помнишь?

— Мне еще прогуливать и прогуливать, — хмыкнула Эсма, — и вообще, может, у меня психологическая травма, когда я прихожу на физическую нагрузку. У нас там не преподаватель, а злой лысый пень. Как у него на занятиях никто еще не умер?

Ну здесь я была солидарна с сестрой. Тоже очень часто задавалась этим вопросом.

Мы с Эсмой зашли в аудиторию, в которой должна была состояться лекция, и сестра ускакала на последний ряд, где, как я предполагала, она и заснёт. Я обвела взглядом студентов, сама себе не признаваясь, что невольно ищу глазами Рейвана. Но парня пока не было.

Я села рядом с Рикки, и подруга с улыбкой поздоровалась со мной. Сегодня она была в хорошем настроении, судя по её двум неизменным хвостикам, которые она затянула так высоко на голове, что добавило её образу комичности и ребячества. Рикки стала рассказывать мне свой сон, и я расслабилась, отвлекаясь от назойливых и беспокойных мыслей на щебет подруги.

Но долго мне расслабляться не пришлось. Всё во мне напряженно сжалось, когда Рейван зашел в аудиторию. И я даже не увидела его, просто сразу же интуитивно ощутила его присутствие. Подняла голову и поняла, что он направляется ко мне.

Студенты, до этого громко болтающие о чем-то, разом притихли, они словно почувствовали, что обстановка накалилась, но не понимали, в чем дело. Хотя Рейван, целеустремленно направляющийся ко мне, явно привлек их внимание.

Я вроде как ему понятным языком сказала не подходить ко мне и не разговаривать со мной. Но, видимо, парню было абсолютно все равно, что я там от него требую.

Рейван остановился у моего стола и произнес:

— Нам нужно поговорить. Не могла бы ты выйти со мной в коридор?

Я краем глаза заметила, как Рикки вцепилась в учебник и напряженно сгорбила плечи. Надо же, как влияло на неё присутствие Рейвана, подруга из эмоциональной болтушки сразу превращалась в застенчивую скромницу. Я же, к счастью, на этого парня так не реагировала.

Я с вызовом посмотрела на Рейвана и сказала:

— Мне не о чем с тобой разговаривать.

— Неужели? — усмехнулся он. — Ты так думаешь?

Остальные студенты к нам с любопытством прислушивались. Вот им заняться больше нечем!?

— Да, мы обсудили всё, что могли. Так что сейчас я советую тебе сесть на свое место, ведь лекция скоро начнется.

— Все обсудили, значит? — Рейван смотрел на меня мрачно, а на губах у него блуждала не предвещающая ничего хорошего усмешка.

Что он задумал? Во мне всколыхнулось нехорошее предчувствие.

— Да, все обсудили.

— И ты не собираешься поговорить со мной наедине?

— Нет. Нам нечего обсуждать.

— Что ж, тогда поговорим с тобой здесь, — он развел руками, — и сейчас.

Я наградила его скептическим взглядом. Я была уверена, что он блефовал. Он просто не посмеет.

— Я хотел бы поговорить с тобой о нашем вчерашнем поцелуе. — нарочито громко произнес он.

Я ошиблась. Он посмел… Напряжение во мне распалось искрами, превратившись в панику. Аудиторию же наполнили удивленные восклицания и перешептывания. Я стала судорожно соображать, что делать, но ни одной спасительной мысли, как назло, не было.

— Ты же, надеюсь, не забыла о нашем поцелуе, дорогая? — издевательским тоном обратился ко мне Рейван.

— Замолчи. — Я вскочила со стула, вышла из-за стола и, схватив Рейвана за край рубашки, потянула его в коридор.

Таким образом, я подтвердила перед другими студентами, что поцелуй все-таки был, ну и ладно. Я хотела вытащить Рейвана быстрее в коридор, чтобы он не наговорил лишнего.

— Ну вот так бы сразу. — произнес Рейван, когда мы вышли из аудитории.

Меня опять трясло от злости. Я слишком остро реагировала на сплетни, которые касались меня, слишком переживала о своей репутации. И теперь из-за неосторожных слов этого мерзавца, я буду вынуждена терпеть в свой адрес нелепые комментарии. Я ненавидела в этот момент себя, ненавидела Рейвана, ненавидела остальных студентов, которые с непонятным мне хищничеством следили за чужой личной жизнью и обмусоливали темы, которых их никак не касались.

И тем более Рейван… Подумать только! Да он и его личная жизнь были главной темой для обсуждения в женских раздевалках, и теперь будут обсуждать еще и меня! Хотя они меня не только обсуждать будут, они меня еще и загрызут, ведь я, по их мнению, позарилась на святое. Всё. Я пропала, буду переводиться в другую академию.

— Ты это специально! — выдохнула я.

— Что специально? — спокойно переспросил Рейван.

- Сказал о поцелуе при всех! — возмущалась я. — Как ты посмел?

— Слушай, это самая странная претензия, которую мне когда-либо предъявляли. — Рейван насмешливо улыбнулся и развязно прислонился к стене, не сводя с меня раздражающего взгляда.

— Ты сейчас же пойдешь и всем скажешь, что пошутил. — твердо произнесла я.

— И не подумаю. — хмыкнул он, — и вообще, ты что, заставляешь меня идти на обман!? А я верил, что ты порядочная… Какой ужас! — он притворно вздохнул.

Нет, он что, издевается!? Я сжала кулаки, представляя, как спускаю на этого негодяя полчище зубокрылов. От этой кровожадной фантазии немного полегчало.

— Слушай. — серьезнее произнес Рейван, — почему ты так беспокоишься о других? Поверь, всем на самом деле все равно, целовались мы или нет. Никому нет дела, ты зря переживаешь.

А у меня вдруг в голове сложился паззл. Я вспомнила про этот дурацкий спор… Так вот в чем причина, и как я раньше не догадалась об этом.

— Мне было важно поговорить с тобой, — продолжал вещать Рейван, — вчера все очень глупо получилось, я хотел бы объясни…

— Не могу поверить, — глухо сказала я, перебивая его, — что в тебе столько эгоизма и подлости.

— Что? — опешил Рейван.

— Я все знаю. — сказала я.

— Ну что ты знаешь? — вздохнул он, — давай, удиви меня.

— Я знаю о споре.

— О каком споре? — Рейван на самом деле очень убедительно прикидывался, что не в курсе.

— Ой, ну не прикидывайся, — я закатила глаза, — я знаю, что ты поспорил с кем-то там на меня. Мол, у тебя получится понравиться мне. Поэтому ты и поцеловал меня без моего разрешения, и сказал про этот поцелуй перед всей аудиторией, чтобы все думали, что ты одержал победу в этом споре. Но это так подло, так низко. Ты хотел, наверное, до меня добраться и через мою сестру? Какая мерзость. — я поморщилась, с брезгливостью смотря на Рейвана, будто передо мной был не парень, а что-то склизкое и неприятное.

Рейван же молчаливо выслушал меня, а потом спросил с неожиданным равнодушием:

— Ты правда так думаешь про меня?

Весь мой пыл разом улетучился, когда парень посмотрел на меня с настоящим разочарованием. Я почти растерялась.

— А как мне еще думать про тебя?

— То есть ты так просто веришь гадким сплетням? Ты серьезно думаешь, что я на такое способен? Знаешь, я был о тебе лучшего мнения.

Мне показалось, что я ослышалась. Это он обо мне был лучшего мнения!? Он!?

— Тогда останемся при своих мнениях, — холодно произнесла я, — и не будем возвращаться к этому разговору.

— Да, ты была права. — Рейван больше на меня не смотрел. — Нам действительно не о чем с тобой разговаривать. Но знаешь, лучше бы ты за сестрой так же хорошо следила, как делаешь поспешные выводы обо мне.

Он направился к аудитории, а я замерла, совершенно не ожидая, что он так быстро и так странно оборвет наш разговор. И неужели, говоря об Эсме, он намекал о её распутном поведении? И вообще с какой стати я должна следить за ней? Невысказанный гнев застрял в горле, и я, проглотив его, тоже зашла в аудиторию.

Рейван уже сидел в компании своих приятелей и о чем-то смеялся, выглядел он совершенно спокойным и даже веселым. На меня другие студенты все-таки бросали любопытные вопросительные взгляды, а большинство девушек смотрело с неприязнью и завистью.

Но, в целом, смешков никаких до меня не доносилось, как и комментариев. Я гадала, дело ли в том, что и меня, и Рейвана на нашем факультете слишком уважали, или все же упоминание поцелуя было не столь интересным и значимым, чтобы это обсуждать, и я зря паниковала. В любом случае мне стало спокойнее.

Я села рядом с Рикки и перевела дыхание.

— Да уж… — хмыкнула я.

— Ты же говорила, что он тебе не нравится. — вдруг произнесла подруга.

— Что? — я с удивлением отметила, что голос её сочился откровенной обидой.

— Ты же говорила, что между вами ничего нет. — Рикки посмотрела на меня, как на предательницу.

— Между нами ничего нет, это правда. — подтвердила я. — И мне он не нравится.

— Но вы же целовались?

— Я бы не назвала это…

— Вы целовались! — шепотом припечатала Рикки. — Как ты могла… Он же мне нравился, и мы же были подругами…

Были!? Я недоуменно приподняла брови. Неужели Рикки будет сердиться на меня из-за этого невразумительного недоразумения? Я захотела заверить её, что между мной и Рейваном ничего такого не было, что я никаких чувств к нему не испытываю и что я ей не соперница, но вместо этого лишь тихо спросила:

— Рикки, а он действительно спорил? Ты тогда сказала правду?

Подруга посмотрела на меня тоскливо и даже как-то убито, а потом вдруг вскочила, собрала все учебники, подняла сумку и обозленно произнесла:

— Видеть тебя больше не хочу.

Она развернулась и направилась к последним рядам. Её шаги сопровождал удивленный шепот, и я снова почувствовала чужие взгляды на своей спине. Но вскоре пришел преподаватель, и шепот стих.

После занятий я сидела в библиотеке, ощущая навалившуюся усталость. Нет, ну я ведь просто хотела спокойно учиться и не выяснять ни с кем отношения. Тогда за что мне все это?

Я в последнее время слишком много нервничала и рисковала действительно превратиться в истеричку. Я собой была недовольная, при этом особо не понимала, где и что я сказала не так, но чувство неудовлетворенности, стыд и неловкость грызли меня изнутри. Я понимала, что вела себя недостойно, и жалела об этом.

— Прошу прощения, — произнес бородатый библиотекарь, сгружая на стол стопку книг. — Вот еще пара экземпляров, в которых содержится информация об интересующих вас зубокрылах.

— Благодарю. — я нежно провела пальцем по книжным корешкам.

Все-таки библиотека и книги действовали на меня, как успокоительное. Здесь я была в своей стихии и точно знала, что хоть в стенах библиотеки мне не придется ни с кем вступать в конфликты. Ну разве что со знакомым библиотекарем, который частенько говорил мне, что я слишком долго засиживаюсь допоздна, и с упорством выгонял меня.

А засиживалась я допоздна, потому что не хотела пересекаться лишний раз с Эсмой. Так я приходила тогда, когда сестры уже не было. Единственное, я всегда задавалась вопросом, где именно Эсма проводит ночь? Где проходят тусовки её компании? Я ни малейшего представления не имела о ночной жизни академии.

Сейчас же я сидела в библиотеке и ждала Элиота, с которым мы договаривались поработать над нашим проектом. Но парень опаздывал, поэтому я самостоятельно углубилась в чтение. Объявился он лишь тогда, когда я решила, что он уже не придет.

Элиот пригладил свои и без того прилизанные волосы, сел напротив меня и лениво посмотрел на книги.

— Ты знал, что зубокрылы прекрасно поддаются дрессировке? — спросила я. — А еще они являются переносчиками разной заразы, поэтому два века назад их истребляли.

— Не думаю, что эти факты имеют ценность для нашего проекта. Мы же пишем только о связи зубокрылов с проклятием.

— Во-первых, эти факты не помешают для общего развития, — возразила я, — а, во-вторых, зубокрылов в одно время считали настоящим проклятием, потому что они уничтожали домашний скот. Вот, пожалуйста, связь с проклятиями.

— Ну хорошо, допустим, — согласился Элиот, а потом перевел тему. — Ты же говорила, что тебе не нравится Рейван.

Элиот внимательно вгляделся в меня, а я же опешила от этого заявления. Ясно, ещё один. Мне что, одной Рикки было мало?

— Я в курсе, что я говорила. Могу даже повторить. Мне не нравится Рейван. Доволен?

Этот разговор мне уже показался настолько глупым… И что ко мне все привязались с этим Рейваном? Я была уверена, что, когда я пересекусь с Эсмой, она тоже спросит меня о чем-то подобном.

— Хорошо. Он тебе не нравится. А ты ему?

Я нахмурилась.

— Откуда мне знать?

— Ну ты же сообразительная. — хмыкнул Элиот. — Хотя можешь не отвечать, я и так знаю ответ. Кстати, хорошо, что ты не отвечаешь на его чувства взаимностью. У меня ведь на тебя планы.

Я сдержала истеричный смешок и с напускным безразличием поинтересовалась:

— Я что-то, видимо, не понимаю. Какие у тебя на меня планы?

— Серьезные. — произнес Элиот невозмутимо. — Ты умна, красива, к тому же дочь влиятельного отца. Разве ты можешь мне не понравиться?

Я пыталась понять, говорит ли он серьезно или нет. Вот от кого, от кого, а от Элиота я никаких признаний не ожидала. Надо же, стоило мне для себя решить, что меня интересует исключительно учеба, как мироздание послало мне уже второй шанс устроить свою личную жизнь. Мне вдруг стало так смешно, что я едва не рассмеялась на всю библиотеку.

— Так, — я с хлопком закрыла книгу. — Элиот, прошу, даже не смей сейчас ничего говорить про какие-то чувства и прочую ерунду. Иначе я, как максимум, сойду с ума или, как минимум, в тебе разочаруюсь. Давай лучше поговорим о чем-то более реалистичном и вменяемом. Например, о зубокрылах.

Элиот обиженно поморщился и произнес:

— Как скажешь, но к этому разговору мы еще вернемся.

Это прозвучало, как угроза, поэтому я искренне понадеялась, что этого разговора никогда не состоится, потому что в противном случае я не смогу отшутиться, а портить отношения с Элиотом мне не хотелось.

Беседа про зубокрылов у нас тоже не получилась. Элиот прочел несколько глав, что-то записал в свой конспект, а потом, сославшись на дела, ушел. Оставшись в одиночестве, я почувствовала облегчение. Все-таки присутствие Элиота было тяжелым, казалось, его сложный характер сгущает воздух, делая его непригодным для свободного дыхания.

Когда я вернулась в комнату, я поняла, что Эсма никуда не ушла. К счастью, мужчины при ней тоже никакого не было. Это хорошо, потому что я морально не подготовилась к тому, чтобы выкидывать из комнаты очередного проходимца.

Эсма лежала на кровати с открытыми глазами, но не шевелилась. Когда я зашла, она даже не посмотрела меня, продолжая пялиться в потолок и что-то нашептывать.

Снова кольнуло неприятное беспокойство, когда я уловила в комнате сладковатый цветочный аромат, а потом заметила и его источник.

На столе лежали распустившие соцветия без стеблей, представляющие собой нежно-синие лепестки, которые окаймляли черную сердцевину цветка. Большинство соцветий находилось в небольшом шелковом коричневом мешочке, но часть лепестков рассыпалась по столу.

Я вгляделась в цветки, пытаясь понять, что это за растение, но его я видела впервые.

— Эсма, — я развернулась и подошла к сестре. — А что это за цветы? Не замечала за тобой пристрастия к флористике. Эсма? — я поняла, что сестра мне не отвечает.

Я потрепала её за плечо, и наконец она повернула ко мне голову, но слишком медленно, будто её реакция была заторможенной. Я невольно вздрогнула, когда увидела её глаза. Зрачки Эсмы были ненормально расширенными и почти поглотили всю радужку своей чернотой.

— А… Ты верну-улась? — спросила она.

— Эсма… — я не знала, как вести себя в этой ситуации. — Что ты… Что за цветки на столе?

— А это моё. — она беззвучно затряслась, и я не сразу поняла, что она смеется, настолько безумным у неё был вид. — Это малисы.

— Что за малисы? — спросила я, пытаясь запомнить незнакомое название, чтобы потом найти про него информацию.

— Ну, малис это такой редкий цветок, который расслабляет меня. Но ничего серьезного и страшного. — К счастью, Эсма говорила пусть и отчужденно, но хотя бы связно. — Не надо так пугаться, Кора. Ты такая бледная сейчас, будто я призрак…

Эсма облизала свои пересохшие губы, и я заметила, что язык у неё такого же синего цвета, как и лепестки на столе.

— Поверить не могу… — выдохнула я, пытаясь справиться с потрясением. — Вместо учебы ты объедаешься какими-то психотропными цветами и валяешься в невменяемом состоянии. Эсма, что ты творишь? Тебе не кажется, что все зашло слишком далеко?

Эсма приподнялась и села на кровати, шлепнув своими босыми ногами о ковер. Она надула губки и с привычной недовольной интонацией сказала:

— Лина, хватит лезть не в свое дело.

— Ну уж нет, я так просто это не оставлю. — взвилась я.

— И что ты собираешься делать!?

— Ну для начала я избавлюсь от этого растения. Чтобы я больше эту дрянь в нашей комнате не видела. — Я направилась к соцветиям, намереваясь их выкинуть, но Эсма вдруг взвизгнула:

— Не смей! Не смей к ним прикасаться!

Она бросилась к столу, схватила мешочек и собрала рассыпанные лепестки, потом обвела безумным взглядом стол и пол под ним, видимо, проверяя, не осталось ли ничего упавшего. Потом сестра засунула мешочек в вырез платья.

— Нет, — она повернулась ко мне, тяжело дыша. — Просто не лезь в это, Кора. Если ты начнешь что-то делать, куда-то идти, кому-то рассказывать, то у меня начнутся неприятности… Да-да, — она с горячностью зашептала, — неприятности… А мои неприятности — это твои неприятности. Я потяну тебя за собой…

— О чем ты говоришь? — спросила я. — Эсма, во что ты вляпалась? Посмотри на себя. То, что сейчас с тобой происходит, это ненормально.

— Нет, это нормально, — упрямо сказала она. — Ты просто не понимаешь, ты преувеличиваешь. Со мной все в полном порядке. Просто оставь меня в покое, Кора. Ради моего и твоего блага не лезь ко мне, ладно? Просто забудь. Сегодня ты ничего не видела.

Она прошла мимо меня и заперлась в ванной.

Я же была в полной растерянности и действительно не знала, что делать.

Рассказывать отцу? Но он обвинит меня в том, что я не уследила за Эсмой, и тогда меня ждет явно что-то страшное, как, впрочем, и Эсму, потому что отец точно не простит даже ей бесчестное поведение, позорящее его имя.

Но когда Эсма говорила о неприятностях, она вряд ли имела в виду отца, так во что же моя сестра вляпалась?

И как можно вообще найти подобные неприятности в лучшей академии с идеальной репутацией? Что ж, Эсма меня какой раз неприятно поражала.

Где же ты, мама?

Утром мы с Эсмой играли в гляделки, но весьма специфичные. Я постоянно бросала на неё тяжелые взгляды, а она делала вид, что их не замечает.

— Ну что ты так на меня смотришь? — все-таки не выдержав, спросила сестра. — Сегодняшний выходной ты решила провести за укоряющими и разочарованными вздохами?

— Меня интересует, как сегодняшний выходной проведешь ты, — сказала я, — пойдешь куда-то развлекаться? Или опять будешь жевать те странные цветы?

— Забудь об этих цветах, Кора! — Эсма мученически взвыла. — Да, я вчера переборщила с лепестками малисов, поэтому мне стало плохо. Сейчас уже все нормально.

Эсма на самом деле выглядела лучше. Мертвенная бледность, которая вчера меня так напугала, исчезла, и теперь передо мной была почти привычная сестра. Только взгляд у неё изменился: стал тяжелым, даже взрослым, будто утратившим беззаботность. Или это мне так просто казалось?

— Кора, — повторила сестра, — со мной всё в порядке. И если ты еще раз вмешаешься в мою жизнь, добром это не закончится.

— Ты мне угрожаешь? — хмыкнула я. — Или пытаешься напугать? В любом случае это звучит, как ребячество. Эсма, — я устало потерла глаза, — я прошу тебя, перестань делать глупости и возьмись за ум, пока не поздно.

— А я прошу перестать со мной нянчиться.

— Всё, — отрезала я, — поступай, как знаешь.

Я действительно устала с ней спорить, устала беспокоиться о ней. При чем я знала, что беспокойство моё не было искренним, оно было скорее машинальным, привычным. Я не любила сестру, но моё безмерное чувство ответственности не могло успокоиться при виде того, как человек рядом со мной разрушает собственную жизнь, поэтому я и пыталась хоть как-то достучаться до Эсмы. Но это было бесполезно.

— Сегодня я вернусь поздно. — сообщила мне Эсма.

— Можешь вообще не возвращаться, — пожала плечами я, а потом не удержалась, — кстати, а где вы собираетесь?

Эсма замерла на мгновение, а затем медленно развернулась ко мне, светясь подозрением.

— А зачем тебе знать?

— А мне нельзя знать?

— Нет, нельзя, — Эсма покачала головой, — прости, сестренка, но есть мир, куда тебе дорога закрыта. Во-первых, ты там не приживешься, а, во-вторых, ты можешь доставить лишние проблемы. Я же тебя знаю.

Эсма говорила пусть и странно, но суть я уловила. Сестра боялась, что я смогу дойти до руководства и добиться того, чтобы ночные вечеринки прикрыли. Что ж, правильно боится.

— Между прочим, — Эсма поспешила перевести тему, — что у тебя с этим красавчиком?

— С каким?

— А что, есть варианты?

Я вздохнула, чуть не ляпнув со злости, что да, вообще-то есть.

— Эсма, у меня ни с кем ничего нет. И впредь не задавай подобных вопросов и в мою личную жизнь не лезь.

— Чтобы лезть в личную жизнь, надо, чтобы эта жизнь была, — веско заметила сестра. — Какая же ты бука.

На этом наш диалог подошел к концу. Эсма развалилась на кровати и задремала, пригретая солнечными лучами, которые освещали её кровать, падая сквозь большое окно. Я же засела с книгой и попыталась погрузиться в чтение, однако сознание отказывалось цепляться за строчки, и я прочитывала страницы, не вникая в их содержание.

Окончательным поражением в попытках сосредоточиться на книге стал стук в дверь, который отвлек меня. Я покосилась на недоумевающую Эсму и пошла открывать незваному гостю.

За дверью оказался посыльный нашего отца, а у его ног стоял мой чемодан. Ну, тот чемодан, который Эсма благополучно оставила дома, заменив его на свою сумку.

— Добрый день, — улыбнулся он, потом зашел в комнату и поставил чемодан у стены. — Это для вас. — посыльный взглянул на меня, а потом обратился к Эсме. — А вам мне велено передать письмо.

Эсма оживленно подбежала к посыльному и буквально вырвала из его рук конверт, потом радостно воскликнула:

— Ой, постойте, у меня для папы с мамой тоже письма, которые надо им передать.

Пока Эсма суетилась, я спросила у посыльного:

— Как вы сюда прошли? В жилой корпус разрешен вход только для учащихся.

— О, — он учтиво склонил голову, — ваш отец выдал мне специальное разрешение, чтобы я доставил чемодан до самой двери, а также удостоверился, что вы живете в хороших условиях. — Он прокурорским взглядом обвел комнату.

Что ж, понятно. Отец, как обычно, использует свои связи. Интересно, и почему он сам сюда не заявился, чтобы посмотреть на свою ненаглядную любимую дочку? Я с почти забытой тоской посмотрела на конверт, который был адресован Эсме.

Посыльный взял письма сестры, пожелал хорошего дня и ушел. Эсма же уселась читать отцовское письмо с самодовольной усмешкой. Она иногда бросала на меня торжествующие взгляды, которые не могли не нервировать. Неужели Эсме еще не надоело упиваться своим превосходством надо мной? За столько-то лет…

Я открыла свой чемодан и начала перебирать вещи. Вдохнув приветливый аромат родных книг, я бережно расставила их на настенной полке. Потом распахнула шкатулку с украшениями и взяла в руки мамину брошь.

Грифон, расправляющий свои крылья, был символом академии. Заключенный в кольцо, застывший с поднятыми лапами и раскрывший в ярости клюв, он служил её эмблемой. Я провела пальцами по холодному металлу, потом прицепила брошь к кофте на груди и прижала её ладонью, пытаясь согреть.

Вообще, мне повезло, что я сумела сохранить это украшение, потому что отец избавился от всех вещей его бывшей жены, от всех напоминаний о ней. Ну, кроме меня. Хотя я была уверена, что являюсь самым ярким напоминанием.

Эту брошь я нашла, когда была совсем маленькой. Она лежала в шкатулке, что затерялась на книжной полке в старой библиотеке нашего дома. Вместе с ней я нашла и небольшую картину размером с ладонь. На ней была изображена моя мама в традиционной фиолетовой мантии академии, а к её груди была прикреплена эта брошь.

Увидев изображение матери, я, будучи маленькой девочкой, очень взволновалась. Я смотрела на маму и рыдала, а мама наблюдала за мной с картины своими большими серыми глазами и широко улыбалась. Своим детским мозгом не в силах разобраться, что хорошая идея, а что плохая, я побежала к отцу вместе с этой картиной.

Сейчас я не понимала, чего именно я тогда хотела добиться, но в любом случае я ждала другой реакции. Лицо отца, когда он увидел маму на картине, перекосило от ярости, злобы и ненависти. То был единственный раз, когда я видела, как отец теряет самообладание. Он вырвал из моих рук картину и бросил её в огонь, полыхающий в камине.

Я закричала и бросилась её вытаскивать, пытаясь спасти от огня, но отец перехватил меня, хотя не сразу, ведь я успела обжечь руки. Потом я думала порой, что он сделал это специально, он хотел, чтобы я обожглась. Но в тот момент я, наверное, не обращала внимание на боль, я вырывалась, плакала, кричала, а потом просто замерла, осознав, что все бессмысленно, и с отчаянием смотрела, как улыбка мамы медленно истлевала в огне.

Это воспоминание была смазанным. Пусть я хорошо помнила свои эмоции, но детали, слова, которые наверняка были сказаны, забылись. Но именно тогда я впервые испугалась отца и, возможно, даже замкнулась в себе. Хотя, став старше, я многое стала лучше понимать.

— Почему ты молчишь!? — воскликнула Эсма, её взволнованный радостный голос спугнул мои непрошенные воспоминания.

— Я тебя не слушала, — пробормотала я.

Я так долго приучала себя абстрагироваться от голоса Эсмы, что теперь иногда он превращался в бессмысленный фон, который я не воспринимала.

— Не слушала!? — возмущенно переспросила Эсма. — А я тебе вообще-то сказала, что у меня будет брат или сестра. Мама написала, что она беременна. — она помахала письмом, как флагом.

Эта новость почему-то не вызвала во мне никакого радостного отклика. Возможно, из-за того, что Эсма так её преподнесла.

— Почему у тебя будет? — спросила я. — Разве не у нас?

— Ну, мама же моя. — хмыкнула сестра.

— А отец мой, — напомнила я. — Так что будущий ребенок будет родным и тебе, и мне.

— Ах да, — нахмурилась Эсма. — Ты действительно права, я даже как-то об этом не подумала. Я просто привыкла думать о своей семье, не включая в неё тебя.

Эти слова были сказаны так искренне, что даже не задели меня. Они звучали более естественно и правильно, нежели те реплики Эсмы о том, что она считает меня своей сестрой и любит, как родную.

— Как думаешь? — улыбнулась Эсма. — Это будет брат или сестра?

— Не знаю, — пожала плечами я, — но думаю, что у этого ребенка есть все шансы стать самым любимым.

Эсма, услышав такое, раскрыла рот, чтобы ответить, но так и не подобрала слов. В её глазах промелькнуло осознание и легкое беспокойство, поэтому я усмехнулась, довольная произведенным эффектом.

А еще я искренне надеялась, что будущий ребенок сместит Эсму с её позиций самой обожаемой и ненаглядной и отец не будет так ей потакать.

— Сестренка или братик будут однозначно любить меня сильнее, чем тебя.

— Эсма, сколько тебе лет, а? — я закатила глаза и вздохнула. — Ладно, я ухожу.

С сестрой я больше разговаривать не желала, напротив, мне хотелось побыть в одиночестве, чтобы как следует переварить новость и понять, как же все-таки я к ней отношусь.

Брошь приятно оттягивала ткань кофты и напоминала о том, что я хотела сделать уже давно, но так и не решалась. Но, наверное, пришло время.

Картинный зал академии был исполинских размеров. Архитекторы приложили немало сил и времени, чтобы магически расширить внутреннее пространство зала.

В выходной здесь было достаточно студентов, чему я не была рада. Мне казалось, что все знают, зачем я сюда пришла, и потешаются надо мной. Конечно, это было не так, но чувство, что я совершаю унизительное преступление, не покидало меня.

Картины в зале плавали, как рыбы в толще воды. Они лениво парили в воздухе, стремясь столкнуться друг с другом и задеть зазевавшихся студентов. Я покосилась на пару ребят, которые пытались достать одну из картин, что улетела под витражный потолок и не собиралась спускаться.

Я же прошла дальше, в ту часть зала, где находились картины, изображающие выпускников прошлых лет. Здесь было меньше народа, поэтому я почувствовала себя свободнее.

Отыскать нужный факультет и год выпуска не составило труда. Всматриваясь в картины, я искала конкретное лицо, но не была уверена, что узнаю его. Все-таки я совсем забыла ту картинку, сгинувшую в огне. Перед внутренним взором маячила только улыбка, но узнала я маму вовсе не благодаря ей.

Я ухватила картину за край рамы, не позволяя ей уплыть от меня, и, приблизившись, с жадностью вгляделась в девушку, которая стояла в центре и обнимала подругу, ставя рожки над её головой. Студенты выглядели такими беззаботными и счастливыми…

Я коснулась фигурки мамы, и рядом материализовалось еще одно изображение. Портрет. На нем мама тоже улыбалась, но слишком натянуто, неестественно, будто пыталась казаться серьезной и взрослой.

Теперь я поняла, почему все говорили, что я так на неё похожа. Потому что они это говорили не просто так. У меня был тот же овал лица, те же серые глаза и пепельно-древесные волосы. Сначала я подумала на долю секунды, что это моё изображение, но нет. Это было изображение Лины.

Конечно, мы с мамой различались, но эти различия бросались в глаза только после длительного разглядывания. У меня черты лица были острыми, у Лины — мягкими и нежными. Лицо мамы вообще было очень милым, открытым, с трогательными пухлыми щеками, которые мое же лицо грубо вытеснило выразительными скулами.

Чем дольше я смотрела на Лину, тем сильнее ныл и болел внутри давно загрубевший шрам. Вспомнились слова бабушки, матери отца, от которой я и узнавала всё о маме.

— Смотрю на тебя и вижу её, — говорила она, — думаю, и мой сын тоже. Подумать только, ты всё взяла от этой ужасной женщины. Точная копия. И характером, наверное, в неё пошла. Я уверена, ты будешь такой же непостоянной и подлой. Говорила я сыну, что столь сильная и безумная любовь ничем хорошим не закончится…

Бабушка часто говорила про маму, ругала её, не скрывая своей неприязни. Она и меня особо не жаловала, но хотя бы приглашала к себя в гости, в отличие от Эсмы, которую она на дух не переносила. Потом я, став старше, избегала поездок к родственнице, чтобы не портить себе настроение. Жестокие слова бабушки, которые она щедро отсыпала мне, срывались с её губ подобно ударам хлыста.

Но, к моему удивлению, именно от бабушки я узнала, что родители мои любили друг друга до безумия. Они познакомились еще будучи подростками, поженились очень рано, души в друг друге не чаяли, а потом Лина пропала, оставив мужа и двухгодовалую дочь.

Я всего этого не помнила, но бабушка рассказала, что отец просто сходил с ума. Он искал Лину, прибегал к разным видам поисковых заклинаний, но все попытки были неуспешны. То, что поисковое заклинание не работает, могло заключаться лишь в двух причинах. Пропавший либо не хочет, чтобы его нашли, и использует блокирующие заклинания или артефакты, либо мертв.

Отец обращался к магам, которые работали в области загробной магии и мира мертвых, те сообщили, что среди умерших его жены нет. А это могло значить лишь одно. Лина не хотела, чтобы её нашли.

Потом поползли слухи о том, что она сбежала с другим мужчиной. Так или иначе, сердце отца было разбито. Преданный, озлобленный, он воспылал ненавистью, от которой спрятался в новом браке с другой женщиной. Я же осталась раздражающим пятном на семейной картине и напоминанием о прошлом.

Сейчас я смотрела на маму и пыталась понять, почему она так поступила. Потом мой взгляд упал на небольшой выступ на картинной раме.

Сейчас стали популярными трехмерные изображения, которые выдумали иллюзионисты и усовершенствовали до потрясающего результата. Но я не могла подумать, что во время выпуска моей матери, уже применялась подобная практика.

Я нажала на кнопку в раме, и сразу же около меня возник силуэт — фантом Лины. Сохраненный отрывок её жизни.

— Уже можно говорить? — произнесла Лина, посмотрев сквозь меня. — Ой, да ладно! Зачем мне быть серьезнее? — она засмеялась. — Как будто мою речь когда-нибудь кто-то посмотрит. Да, да, конечно, выберут именно меня среди тысячи выпускников! Ну хорошо! — она кашлянула и вздернула подбородок, будто собиралась сказать что-то важное, но потом широко улыбнулась и подмигнула мне. — Привет тому, кто слышит эти слова. Меня попросили сказать пару слов тем, кто только начал свое обучение. Я же его только что закончила и, поверьте, мне есть что сказать! — воскликнула она, поправила брошь на груди и засмеялась, кивнув тому, кого она видела в тот момент. — Но, наверное, другие выпускники уже сказали много напутствий, поэтому я не буду распинаться про ответственность и бла, бла, бла. Я просто пожелаю вам получить удовольствие, ведь это очень важно. Необходимо получать удовольствие от места, где ты учишься, от общения с людьми, с которыми учишься, и, разумеется, от самой учебы. Я желаю вам удачи! И да, столовая могла быть и лучше. — она сердито сдвинула брови и пропала…

Я же осталась стоять в разбитом ошеломленном состоянии. Все-таки я от отца взяла очень многое, я не обладала такой подвижной мимикой, звонким голосом, как у Лины. И такой жизнерадостной и шебутной я тоже не была.

Когда я шла в картинный зал, чтобы посмотреть на мать, я ожидала увидеть непостоянную и подлую женщину, как обзывала Лину бабушка, но мне она такой не показалась. Я всмотрелась в её лицо еще раз, пытаясь уловить хоть малейший намек на причину того, почему она тогда ушла.

Может, она хотела сбежать от отца? От меня? Тогда почему Леонора сказала, что Лина никогда бы не бросила семью? Что это могло значить? Вопросы нещадно затопили мою голову, и я оттолкнула от себя картину, которая радостно поплыла прочь.

Я же отвернулась и направилась к выходу из зала. Было ощущение, что душу исполосовали и подожгли.

Зайдя в столовую, я привычно двинулась в сторону нашего с Рикки столика, за котором мы всегда обедали и ужинали вдвоем. Но сейчас за столом Рикки была не одна, а вместе с Эсмой. Более того, вместо неизменных хвостиков волосы подруги были распущены и ниспадали к плечам кучеряшками. Забавно. Потому что кучеряшки были излюбленной прической сестры.

Я подошла к девушкам и присела за стол. Рикки сразу же опустила взгляд и демонстративно замолчала. Эсма же с хищно-приветливой улыбкой повернулась ко мне.

— Лина! А мы вот с Рикки проект обсуждаем, а еще твою личную жизнь, — сообщила она, — с тобой же её не пообсуждаешь.

— Да, стоящая тема для разговора, — саркастично произнесла я и посмотрела на Рикки, — я могу с тобой поговорить?

— Нам не о чем с тобой разговаривать, — агрессивно воскликнула она.

Эсма не смогла сдержать довольной ухмылки. Я же глубоко вздохнула, пытаясь проглотить комок собственной обиды. Естественно, я понимала, почему подруга так себя ведет. Она не может мне простить Рейвана, хотя я уж точно ни в чем не была виновата. И новую подругу из-за этого парня я терять не хотела.

— Рикки, это даже несерьезно, — произнесла я.

— Может, ты уйдешь? — она перебила меня. — Мы здесь проект обсуждаем, к которому ты не имеешь никакого отношения.

Голос подруги звенел от напряжения и враждебности. Ну уж нет, такое я вытерпеть уже не могла.

— Хорошо, — ответила я безразлично. — Теперь я вижу, что за этим столом не будет достойной и интересной темы для разговора. Удачного дня.

— Пока-пока, — прощебетала Эсма.

Я поднялась и, выбрав блюдо на обед, ушла в противоположную часть столовой, откуда мне не было видно и слышно Эсмы с Рикки.

Обедала я в этот раз в компании лишь своих мыслей.

Ночной гость и первые седые волосы

Я засиделась допоздна с написанием обоснования темы для проекта. Мы с Элиотом договорились, что эту часть пишу я, а также описываю практическую сторону вопроса. Так он переложил на меня все аспекты, которые касались непосредственного контакта с зубокрылами.

Элиот открыто мне сообщил, что больше в ангары идти не собирается. Такая его брезгливость меня, конечно, позабивала, и я не удержалась от ехидства, но в конце концов благородно согласилась в одиночестве заняться этой частью проекта.

Поэтому вечером я еще расписывала нюансы, на которые хочу обратить внимание, когда в следующий раз навещу зубокрылов.

Наконец оторвавшись от работы, я зажмурилась, заставляя себя отвлечься, подошла к открытому окну и вдохнула ночной воздух, наполненный предчувствием предстоящего дождя. Было свежо и прохладно, и на секунду все мысли оставили голову, позволяя насладиться блаженной пустотой.

Поэтому я не обрадовалась щелчку дверного замка, желая еще хоть чуть-чуть побыть в одиночестве без общества Эсмы. И почему она вернулась такрано?

Я развернулась с недовольным видом и застыла в замешательстве.

Эсма была не одна.

В дверном проеме стоял незнакомый парень с всклокоченными сальными волосами, возбужденным взглядом и уродливым шрамом, который соединял его висок с подбородком, перечеркивая всю щеку.

Он держал Эсму за талию и приподнял её руку. Видимо, сестра была даже не в состоянии самостоятельно приложить запястье к двери, чтобы открыть её. Она еле стояла на ногах, заваливаясь в разные стороны и болтая головой, как тряпичная кукла.

— При-ивет. — сказал парень и зашел в комнату.

— Что с моей сестрой!? — я шагнула к ним и снова остановилась.

Этот парень неожиданно закрыл за собой дверь и оскалился, откровенно пожирая меня взглядом. Я же мысленно проклинала Эсму за то, что она снова вляпалась в неприятности и довела себя до беспамятства.

— Кто ты? И что с моей сестрой? — спросила я.

— С твоей сестрой? — переспросил он. — О, с ней все нормально. Сейчас мы её покладём на постельку. — Он дотащил Эсму до моей кровати и положил её, точнее бросил, как бездушный хлам.

Сестра промычала что-то невнятное, открыла глаза на мгновение и снова закрыла их, потеряв сознание.

— Ти-ише. — Парень поцеловал её в лоб и погладил по волосам.

Только в его движениях не было ни капли тепла или заботы, только отвратительный и похабный подтекст. Более того, от ночного гостя исходила угроза, которую я чувствовала интуитивно. Инстинкт самосохранения пульсировал внутри и настоятельно рекомендовал поскорее выпроводить этого парня из комнаты.

— Отойди от моей сестры. — произнесла я сухо.

Парень развернулся, снова оскалившись, и сделал маленький шажок в сторону меня.

— Как скажешь.

— Теперь уходи.

— Уходить? — он приподнял брови. — Но я же только пришел. И я не ответил на твои вопро-осы. Кто я, что с твоей сестрой. Или ты уже не хочешь разговаривать?

— Не хочу, — произнесла я, — уходи. Дверь там.

Паника уже провела по спине острыми когтями. Этот парень не был похож на тех увальней, которые привязались ко мне в лабиринте. Тогда я знала, что они не посмеют причинить мне вред, а вот сейчас я была уверена в обратном. Парень передо мной был явно невменяем, и от него можно было ожидать всё, что угодно.

— Она говорила, что у неё есть заумная сестра, — начал он, медленно подходя ко мне. — Я захотел посмотреть на тебя. Такая кра-асивая. Я даже не думал, что ты такая. А характером ты тоже конфетка, как и твоя сестренка?

Я подскочила к тумбочке, схватила тонкую вытянутую вазу и угрожающе подняла её.

— Ни тебе, ни мне неприятности не нужны, — произнесла я спокойным ровным голосом, — выметайся из комнаты, пока не возникло проблем.

— О… — вздохнул парень и провел указательным по своему шраму. — Не повезло тебе, да? Ведь я не боюсь проблем… А теперь даже жду с нетерпением…

Я не сразу поняла, что еще меня в нем сильно смущало. Ну, конечно, расширенные зрачки, и как я сразу не обратила внимание на черноту его глаз.

Так, дело плохо.

Дело очень плохо.

Вряд ли его воспаленное ограниченное сознание сможет воспринять мои слова, будь то угрозы или вежливые просьбы.

— А что ты хочешь сделать с этой вазочкой? Прости, милашечка, но я без цветов. — Он хохотнул, а я содрогнулась от омерзения.

Никогда еще мне не приходилось видеть настолько мерзкого типа. И как с ним справляться? Разбить вазу и поранить его? Но тогда меня тоже могут ждать неприятности.

— Выметайся из моей комнаты. — повторила я. — Ты думаешь, я шучу!?

— Ну никакого гостеприимства. — он цокнул языком. — Придется тебя наказать.

Я сама дернулась к двери, но парень моментально возник передо мной, не позволяя приблизиться к выходу. Он поднял руки и издевательски прорычал:

— Когда кричать будешь? Люблю, когда девушки кричат.

Я бы закричала, если бы знала, что это мне поможет. Стены жилого комплекса не пропускали звуки. Раньше я радовалась этому факту, ведь посторонний шум из коридора или соседних комнат никогда не отвлекал, но теперь я понимала, что это большое упущение.

— Что тебе от меня нужно!? — я до последнего пыталась не показывать свой страх.

— Ну как же, — осклабился он, — твое тело.

Я не стала ждать, когда он ко мне приблизится. Я резко рванулась вперед, бросая вазу ему в лицо, и пока он закрывался руками, я попыталась проскочить к двери, но парень быстро среагировал и перехватил меня за руку.

Рывок, и он притянул меня к себе, больно заламывая руки, но я сумела извернуться и полоснула его ногтями по щеке. Он охнул и замахнулся, чтобы ударить меня, но я оказалась проворнее. Упав на пол, я потянулась за осколками вазы и сжала один в руке так сильно, что из распоротой кожи хлынула кровь.

Развернувшись, я с размаху всадила осколок в икроножную мышцу парня.

— Ах ты ж тварь… — утробно зарычал он от боли. — Я убью тебя.

В ушах у меня шумела кровь, в горле пульсировало сердце, мешая сглатывать горькую слюну. Все тело казалось одним натянутым до предела канатом. Я вскочила на ноги и бросилась к двери. Парень выдернул из ноги осколок и, прихрамывая, побежал за мной.

Оказавшись в пустом коридоре, я закричала:

— Помогите!

Потом по инерции подлетела к двери комнаты напротив и застучала по ней кулаками.

— Не так быстро. — Парень оказался за моей спиной и, вцепившись в мои волосы, с силой рванул их.

Голову обожгла жгучая боль, и перед глазами потемнело. Я на секунду потеряла связь с реальностью, а потом меня грубо толкнули обратно в комнату, одной рукой продолжая держать за волосы, а второй — кофту. Парень стоял так близко, что нос забил отвратительный смешанный запах. От парня просто смердело. Я вывернулась в его хватке и укусила за предплечье, стараясь не думать, что во рту у меня побывает чужая потная одежда.

Парень отшвырнул меня и грязно выругался. Я, потеряв равновесие, упала на пол. Еще чуть-чуть, и виском бы приложилась о край кровати.

«Почему я не поступила на факультет боевой или прикладной магии? Ну почему!?», — в голове копошились бесполезные мысли.

— Ну все, тебе конец. — парень был в таком бешенстве, что действительно мог меня убить.

Но я сдаваться не собиралась. По крайней мере, живой. Я снова поднялась и посмотрела на окно. Если добежать до него, то, может, я смогу вцепиться в плющ, вросший в каменную стену, и по нему спуститься? Хотя я скорее не удержусь и разобьюсь о землю.

Однако мне было не до составления плана или обдумывания идей. Я сделала попытку добраться до окна, но потом почувствовала, как тело перестает меня слушаться. В нос ударил характерный приторно-сладковатый аромат, и я заметила, как у моих ног витает, оседая вниз, зеленые песчинки.

«Парализующее зелье!?», — с паникой подумала я, растягиваясь на полу и переставая контролировать свое тело.

Из-за того, что я была сосредоточена на окне, я не заметила, как парень вытащил из кармана и кинул мне под ноги шарик с зельем. Теперь же он стоял, ожидая, когда зелье рассеется и ко мне можно будет подойти. Парень качался из стороны в сторону с открытым ртом, которым он жадно хватал воздух. Его штанина пропиталась кровью.

Я же внутренне умирала от ужасна и паники. Нет, нет, нет. Одно дело, когда я что-то могу сделать, а другое, когда я абсолютно беззащитна.

Никогда я не была в подобной ситуации, никогда в жизни меня не охватывало столь вымораживающее чувство собственного бессилия и обреченности.

Ну почему я? Ну почему это происходит со мной!?

Я невольно начала задерживать дыхание, чтобы, наверное, потерять сознание.

— Ну все, теперь я отыграюсь. — Парень приблизился, но касаться не спешил, сначала он несильно пнул меня мыском ботинка, наслаждаясь моим безвольным положением. — Даже не представляешь, что я сейчас с тобой сделаю…

— А ну отойди от неё! — моё сердце пропустило удар, когда я услышала женский визгливый голос.

— А вы тоже нарыва… — парень надо мной не договорил.

Послышалась шаги, какая-то возня, но я лежала таким образом, уткнувшись в ковёр, что не могла видеть происходящее, только услышала слова, брошенные мне со стороны двери:

— Еще встретимся.

Потом на мою голову легла чья-то ладонь, и я вздрогнула.

— Спокойно, спокойно, всё хорошо. — начал успокаивать меня женский голос, пока ладонь гладила мои волосы. — Все хорошо, сейчас всё пройдет. Действие зелья недолгое. Принеси бинт и заживляющее. — девушка обратилась к кому-то, кого я не видела.

Через какое-то время меня действительно отпустило. Тело, что так предательски меня подставило, отозвалось болью. Ну, конечно, я же столько раз падала.

Я поднялась и вгляделась в двух девушек, которые оказались в моей комнате. Они были взлохмачены и одеты в пижаму. Одна из них, черноволосая и высокая, которая находилась возле и успокаивала меня, держала в руке кинжал. Вторая, полная и низкая, стояла с бинтом и мазями.

Я молча смотрела на них, а они — на меня. Потом я прикрыла рот рукой, давясь в рвотном позыве. Меня вырвало бы, если было б чем, но пустой желудок лишь содрогнулся в спазме.

— Ты в порядке? — спросила черноволосая, глядя на меня с беспокойством.

— Нет. — ответила я. — Нет, я не в порядке. Я совсем не в порядке.

Меня окатило удушающим осознанием того, что могло произойти, если бы эти девушки не появились так вовремя. Опять затошнило, и появилось острое желание смыть с себя эти события.

— Можно? — черноволосая перехватила мою окровавленную ладонь и дала знак второй девушке подать ей мазь.

Первым моим порывом было одернуть руку, но я сдержалась, позволив себе помочь. Пока девушка обрабатывала рану, у меня появилось время осмыслить ситуацию и прийти в себя.

— Я не буду ждать утра, сразу пойду к руководству. — сказала я решительно. — Пусть ищут этого подонка. Я не успокоюсь, пока его не сотрут в порошок.

— А что с твоей сестрой? — спросила девушка, взглянув на Эсму, которая все это время лежала без сознания.

— Это один из её дружков. — трясясь от злости и омерзение, произнесла я. — Это она… Это все из-за неё!

Я вскочила, подлетела к столику, на котором стоял стакан с водой, схватила его и выплеснула воду на Эсму. Сестра лишь поморщилась, но в себя не пришла. Я же начала её трясти, пытаясь разбудить.

Либо я её сейчас разбужу и потребую объяснений, либо придушу.

— Стой, подожди! — черноволосая потянула меня в сторону. — Это бессмысленно!

— Нет! — воскликнула я и не выдержала. — Сестра где-то шляется по ночам, что-то пьет, какие-то цветки… Этот урод, которого она привела… Все, с меня хватит! Я про все это расскажу… Я…

— Нет, ты не можешь этого сделать. — отрезала черноволосая.

Я непонимающе на неё уставилась, потом перевела озадаченный взгляд на другую девушку, которая стояла позади с понурой головой.

— Я!? Не могу!?

— У тебя сейчас шок. — медленно начала она. — Но это пройдет. Ничего страшного не произошло. Мы услышали стук в дверь, вовремя вмешались, дверь, к счастью, не захлопнулась, и мы сумели войти. Сейчас всё уже хорошо. Этот урод больше не вернется, он вряд ли даже вспомнит что сегодня было. Просто оставь это.

— Что!? — выдохнула я. — Он один из студентов академии и способен на подобные мерзости. — Меня захлестывало возмущение. — В стенах учебного заведения происходят какое-то безумие. — я взглянула на Эсму. — И вы предлагаете мне это просто так оставить!?

— Послушай, — черноволосая приблизилась. — Ты же подставишь собственную сестру. С неё же всё спросят.

— Она сама себя подставила и ответит за это.

— Нет, ты не понимаешь. — она покачала головой. — Есть вещи, которые в академии надо воспринимать, как данное. Поверь мне, ты эти вещи знать не хочешь. И кто говорит об этих вещах, потом об этом жалеет.

— Что за бред!?

— Послушай, ты можешь навлечь на себя беду. Многие доходили до руководства, а потом расхлебывали. — черноволосая произнесла это с таким нажимом, что я немного растеряла свой пыл. — Ты подставишь свою сестру. Подумай. Ты испоганишь ей репутацию. Потому что, если найдут этого урода, ему явно будет что рассказать и про твою сестру, я уверена.

Я хотела ей возразить, но аргументы черноволосой казались слишком разумными.

— Это неправильно, — произнесла я, — если его не поймают, то он будет продолжать нападать на других.

— Думаю, он не нападает, сегодня просто он случайно в таком состоянии вылез… — черноволосая осеклась. — Просто так получилось. Поверь, мы здесь учимся, — она обернулась к притихшей подруге, ища в ней поддержку, — уже три года, мы знаем, как здесь все устроено. Ты сделаешь только хуже, если начнешь в этом копаться.

Всё во мне противилось прислушиваться к её словам. Я хотела справедливости и возмездия.

— Вы знаете что-то о малисах? — спросила я. — Это что-то психотропное? Если это так, то с этим тоже надо что-то делать.

Девушки подозрительно переглянулись, а потом черноволосая произнесла:

— Ничего серьезного, просто растения с немного увеселительным эффектом. Не думай об этом. — она вздохнула. — Я учусь на факультете заклятий, проклятий и зелий, на третьем уровне, поверь мне, это растение безвредно, его проходят даже в самом начале обучения в качестве ингредиента для безобидных зелий.

Я нахмурилась, улавливая ложь.

— Я тоже на этом факультете, но о нем не слышала.

— Правда? — смутилась черноволосая. — Значит, потом будете проходить… И да, мазь, которую я втерла тебе в ладонь, заживляющая. Завтра вечером можешь снимать повязку. Также мы поможем убрать беспорядок и… — она взглянула на пятно крови на зеленом ковре. — и ковер… Надо выстирать.

Я вздохнула, взвешивая все за и против, затем приняла для себя решение пока не предпринимать никаких серьезных мер. Действительно, я могу сильно подставить сестру и подставиться самой, как бы мне ни хотелось это признавать.

В любом случае Эсма все равно скоро отправится домой, а, возможно, и я вместе с ней, если сестра выполнит свою угрозу. Ведь рано или поздно начнут проводить проверочные работы, экзамены, с которыми Эсме, увы, я помочь никак не смогу.

Всё безнадежно. Отчаяние обвилось вокруг моей шеи, как удавка.

Пока я убиралась с соседками, я прислушивалась к себе и своему нервному состоянию. К счастью, я не была особо впечатлительной и отделалась сильным испугом. В целом, психика моя не пострадала. Я лишь столкнулась с действительно пугающей ситуацией, с которой не смогла справиться.

Сейчас все переживания вытеснило беспокойство о сестре. Неужели вся её компания, с которой она проводит ночи, состоит из таких моральных уродов? И как она туда вообще попала? С её-то воспитанием… Уму непостижимо!

Но, как бы то ни было, я для себя решила, что попытаюсь во всем разобраться самостоятельно. Когда пойму, что к чему, то обращусь напрямую к директору академии, чтобы он проявил внимание к тому, что творится под его носом.

Провожая девушек из комнаты, я с благодарностью сказала:

— Спасибо вам. Сегодня вы меня спасли.

— Хорошо, что все обошлось. — кивнула черноволосая и с уважением посмотрела на меня. — И да, ты очень сильная. Но зайди вечером, я дам тебе распылитель, чтобы в случае чего защищаться от нежелательных личностей.

Я кисло улыбнулась и, попрощавшись, закрыла дверь. Все же мне повезло, что у меня оказались такие соседки.

Побродив немного по комнате, чтобы привести мысли в порядок, я стала дожидаться пробуждения сестры, но, так и не дождавшись, уснула, свернувшись калачиком на её кровати.

Сестра меня разбудила, громко хлопая дверцами шкафа. Я сначала сонно моргала глазами, стараясь понять, что происходит, и вспомнить последние события, а потом желание вытрясти из сестры всю душу быстро привело в чувство, и сонливость как рукой сняло.

— Кора, ты не помнишь, что вчера было? Голова раскалывается… — пробормотала Эсма. — Меня кто-то привел в комнату, да?

— Да. — сказала я. — И этот кто-то напал на меня.

Я ждала хоть намек на беспокойство или испуг. Но Эсма задумалась на секунду, переваривая мои слова, и равнодушно отозвалась:

— Ой, правда? Неловко вышло…

— Эсма, ты себя слышишь!? Ты вообще в своем уме!? — я все-таки не выдержала и почти сорвалась на крик.

Теперь Эсма была впечатлена. Она с недоумением взглянула меня, удивленная тем, что я смогла потерять самообладание.

— Да, я в своем уме. А что такое?

— Неужели!? А вот мне так не кажется. Ты настолько низко пала, что уже не соображаешь, как отвратительно и недостойно себя ведешь! Мне стыдно за тебя!

Пережитый ночной кошмар поспособствовал моему взвинченному состоянию, и я срывалась на сестре. Конечно, мне стоило бы реагировать спокойнее.

— Не повышай на меня голос! — ощетинилась Эсма. — И хватит читать мне нотации, хватит постоянно показывать, что ты умнее и взрослее. Я живу так, как я хочу.

— Ты не живешь! Ты позоришь себя и свою семью! — вспылила я. — Ты безрассудная, инфантильная и безмозглая!

— А ты тогда какая!? — прошипела Эсма, оскорбленная моими словами. — Ты ничтожная, неинтересная, холодная и занудная. У тебя нет друзей, а у меня есть. Меня любят, а тебя нет! Может, дело в тебе, а!? Ты никогда об этом не думала!?

— Зато я хотя бы имею чувство собственного достоинства. И мне за себя не стыдно. — ледяным голосом произнесла я. — Никогда бы в жизни не захотела оказаться на твоем месте. Эсма, я никогда не хотела быть такой же, какая ты сейчас. Я просто не посмела бы так опуститься.

Лицо Эсмы некрасиво скукожилось от обиды и злости, и она стала похожа на маленького разъяренного зверька. Сестра подскочила ко мне, замахнулась и попыталась меня ударить, но я перехватила её руку. Мы так и застыли, не сводя друг с друга взглядов, полных ненависти. Мое чистое презрение и её злостная обида отравляли пространство вокруг, даже комната будто посерела и выцвела.

— Тебе самой от себя не противно? — спросила я.

— Нет, не противно. — ответила она. — И хватит меня воспитывать. Ты мне не мать. И ты мне даже не сестра.

— Ты даже не представляешь, как я этому рада…

Теперь уж точно сильная и независимая

Элиот выглядел крайне озабоченным. Он особо не вникал в мои слова по поводу доклада, поэтому я вскоре не выдержала и предъявила ему претензию:

— Ты сам сказал, что хочешь обсудить наш проект, а теперь меня не слушаешь.

Элиот ведь подошел ко мне после лекции и предложил вместе пройтись до академической столовой, сославшись на срочный и неотложный разговор. Теперь же он шагал рядом и молчал, иногда он, правда, оборачивался, выискивая кого-то взглядом.

Я тоже обернулась пару раз, но никого из знакомых или подозрительных личностей не заметила. В общем, блондин вел себя странно.

— Ну почему же не слушаю, я тебя слушаю, — произнес он. — Ты собиралась идти в ангары сегодня?

— Да, я об этом сказала десять минут назад.

- Ясно. — Элиот снова обернулся, и я раздраженно спросила:

— Может, тогда поговорим о проекте сегодня вечером? В библиотеке, как обычно? Просто сейчас явно ты не настроен…

— Постой. — Элиот вдруг шагнул вперед, остановился и развернулся, преграждая мне путь. — На самом деле я хотел поговорить о нас. Я же дал тебе понять, что мы вернемся к тому разговору.

Наградив его скептическим взглядом, я поинтересовалась:

— То есть ты хочешь поговорить об этом здесь и сейчас?

Я выразительно махнула рукой в сторону снующих туда-сюда студентов. Но Элиоту было все равно, ведь он продолжил:

— Коралина, ты ведь не глупа, верно? — он улыбался и, наверное, думал, что улыбка его выглядела очаровательной, однако на самом деле она была скользкой, хитрой и даже хищной. — Ты же знаешь, что я к тебе не равнодушен.

— Так, я не хочу это слу…

— Коралина, — он вдруг приблизился, и этот жест даже озадачил меня, потому что я привыкла, что Элиот соблюдает чужое личное пространство. — Может, тебе нравится кто-либо другой? Или Рейван?

Вопросы Элиот задавал с безразличием, на самом деле ему ведь было неинтересно, нравится ли мне кто-то или нет. Я знала это точно, потому что искреннюю симпатию в мою сторону Элиот никогда не демонстрировал, ограничиваясь лишь тем странным разговором о чувствах и вот только что происходящей сценой. Я не знала, как реагировать, потому что поведение Элиота меня озадачивало, как, впрочем, и беспокойные взгляды, которые он бросал куда-то за мою спину.

Я хотела снова обернуться, но Элиот неожиданно вцепился в мои плечи, не позволяя этого сделать. Я опешила и уставилась на него с непониманием. Вместе с тем проклюнулось и легкое любопытство.

Ну? И что он будет делать дальше? И как вообще этот самовлюбленный блондин, трясущийся над своей репутацией даже сильнее меня, решился на прилюдное выяснение отношений?

Я бы в любое другое время уже начала возмущаться и ясно дала понять Элиоту, что прикасаться ко мне не нужно, но я слишком устала, истратив много сил и эмоций за последние дни и ночи, меня просто не хватало на очередные баталии.

— Так вот, ты не глупа. — произнес Элиот, перейдя на шепот, при этом смотрел он не на меня, а поверх моей головы. Интересно, может, сзади меня ползет какое-нибудь чудовище, а Элиот меня держит, чтобы я никуда не сбежала, и готовится отдать ему в жертву. — Ты ведь понимаешь, что тебе выгодно встречаться за мной. Лучшие должны быть с лучшими. Мы будем лучшей парой на нашем факультете…

— Может, для начала ты меня отпустишь? — Не знаю, как он, но я уже начинала нервничать из-за других студентов, которые могли подумать лишнего, увидев руки Элиота на моих плечах.

Но парень меня не отпустил. Он вдруг перевел на меня странно-решительный взгляд, притянул к себе, с силой сжав плечи, а потом… Нет, ну они что, сговорились!? Мне определенно нужно намазать губы каким-нибудь зельем, чтобы следующего, кто осмелится меня поцеловать без разрешения, настигла мгновенная карма.

Поцелуй Элиота был сумбурным и неприятным, он настолько поспешно приник к моим губам, что я почувствовала его зубы, а еще поняла, что именно он ел на завтрак. Из-за неожиданности я не сразу среагировала, но потом рванулась назад, пытаясь отстраниться. Хотя Элиот сам меня опередил и немного грубо от себя отодвинул, так же быстро, как и притянул.

— Да ты… — я задохнулась от возмущения, но Элиоту мое мнение было неинтересно.

- Это ты!? Прости, увлеклись. — Он обратился к кому-то наигранно-веселым голосом.

Я тоже наконец развернулась, и мое сердце невольно забилось быстрее, что даже удивило, но думать я в тот момент о своей странной реакции не стала.

В десяти шагах от нас стоял Рейван. Он замер и насуплено смотрел на нас. Его лицо исказили разочарование, отвращение и лишь на секунду — ревность. Он быстро взял себя в руки и прошел мимо, ничего не говоря и даже не смотря в нашу сторону.

— Только не говори никому с нашего факультета! — произнес ему в спину Элиот. — Не хочу, чтобы кто-то знал о наших отношениях!

Отношениях!?

— Ты в своем уме!? — прошипела я, возвращаясь в свое уже ставшее привычным раздраженно-возмущенное состояние. — Что это было!?

Хотя ответ мне был не нужен. Я и так все прекрасно поняла. Подумать только, он все это устроил намеренно, специально поцеловал меня, чтобы Рейван увидел.

— Будь поспокойнее. — поморщившись, произнес Элиот.

На нас действительно многие косились… Ну, конечно, какой сцены они стали свидетелями! Это было так глупо, так унизительно. А если бы здесь были учителя!? Какой позор! Элиот вообще думал о чем-то, кроме своего желания насолить Рейвану!?

Я ненавидела быть объектом насмешливых любопытных взглядов. Сделав глубокий вздох, я обратилась к Элиоту с показным спокойствием:

— То есть этот спектакль ты устроил из-за Рейвана? Серьезно!? Это так недостойно и даже смешно. Ты думаешь, я после этого смогу тебя уважать?

— Не стоит злиться, Коралина, — осклабился он, — во-первых, мои слова насчет отношений со мной были искренними. Во-вторых, нам обоим не нравится Рейван, тебе самой разве не хочется лишний раз его позлить?

— Нет.

— А жаль, — пожал плечами Элиот. — Я ведь хотел тебе изначально предложить сыграть влюбленных, чтобы подразнить Рейвана, который с тебя на занятиях взгляд почти не сводит. Думал, ты согласишься на это предложение.

Рейван не сводит с меня взгляда? Это известие уцепило все мое внимание, странно взволновав, поэтому я ответила с заминкой:

— Ты же сам только что говорил, что я не глупа. А согласиться на твое предложение было бы глупостью.

— Ты говоришь это на эмоциях. Ты злишься.

Я усмехнулась.

— Да, злость — это предсказуемая реакция того, кого поставили в унизительное положение и оскорбили. Больше не смей переходить черту.

Выходка Элиота стала неприятной неожиданностью, он использовал меня, ну а я, можно сказать, поддалась ему! И почему я не смогла увернуться? Мне захотелось повернуть время вспять и переиграть эту ситуацию.

— Мы же сегодня встретимся в библиотеке по поводу проекта? — спросил Элиот, намекая на конец разговора, видимо, ему тоже стало неприятно мое общество.

— Да, мы же договаривались. — кивнула я, а потом с вызовом посмотрела на парня и, повинуясь порыву, как бы невзначай сообщила. — Кстати, а целуется Рейван лучше, чем ты.

Затем я поспешила оставить Элиота наедине с моей заключительной фразой. Вообще, приятно было осознавать, что последнее слово все же осталось за мной. Хотя это все равно не улучшило настроение.

Ужасно бесило, что меня просто-напросто использовали, словно я была вещью, с которой можно даже не считаться. Что Элиот сейчас, желая позлить Рейвана, что сам Рейван в том коридоре… Правда, в случае Рейвана я хотя бы улавливала хоть какую-то иллюзию настоящих чувств, однако это ничего не меняло.

Неважно кто, Рейван или Элиот, как они смеют посягать на мое личное пространство!? Почему они пренебрегают моим согласием, моими чувствами? Чем они лучше того мерзавца, который напал на меня в комнате!?

Я злилась. Я постоянно злилась. Злость уже настолько приелась, что начала вызывать усталость. А я ведь просто хотела учиться, а не разбираться со всей этой ерундой.

В академической столовой я забралась к самому дальнему столику в углу и стала там с негодованием кромсать свой обед, вымещая негатив на ни в чем неповинных овощах.

Все-таки еда поспособствовала моему настроению, и я стала более миролюбивой. Теперь на смену злости пришло другое неприятное зудящее чувство — смесь неловкости, стыда и сожаления. Вспомнилось лицо Рейвана: хмурое и искаженное брезгливостью. Почему его реакция так меня зацепила? Почему я вообще сейчас о нем думаю?

Конечно, он стал свидетелем неприятной мне сцены, но я понимала, что меня беспокоит вовсе не это. А вот что именно… Я не знала.

На улице было ветрено, даже грифоны не летали, пронзая небо криками и разрезая воздух острыми перьями. Ветер обнял меня, поигрался с волосами, растрепал прическу, но вместе с тем и унес на время тревожные мысли, которые еще обязательно вернутся.

С пустой головой я направилась в сторону ангаров. На стадионе было непривычно пусто и тихо, даже одиноко. Всегда переполненное студентами пространство теперь вызывало смешанные эмоции, представ почти безлюдным, не считая нескольких ребят, хаотично разбросанных по полю и напоминающих заблудшие души.

Погруженная в свои мысли, я не сразу услышала, как меня окликнули. Развернулась и с нарастающим волнением стала смотреть, как ко мне подходит Рейван. На его лице замерли сосредоточенность и невозмутимость. Он, как обычно, был одет в свободную серо-голубую рубашку, которую с озорством трепал ветер.

Рейван был красив. Нет, я всегда это знала, обвиняя Южный континент в том, что он наделил парня теплой притягательной внешностью, но теперь осознание его привлекательности стало для меня настоящим открытием. Его фигура, направляющаяся ко мне через пустынный стадион, застыла эфемерной картинкой.

Время вдруг замедлилось. Рейван подошел ко мне, остановился, и начался диалог наших взглядов, ничего не выражающих и бессмысленных.

Мое сердце снова участилось, но догадке, объясняющей причину этого, я не обрадовалась.

«Ты не равнодушна». — в глубине сознания шевельнулся издевательский голос, который я постаралась заглушить другими мыслями.

Нет, мне не нравится Рейван, совсем. Он и не мог мне понравиться. Несмотря на увлекательные разговоры в библиотеке, взгляды и внимание, которое однозначно мне льстило, Рейван оставался слишком наглым, самовлюбленным и любящим покрасоваться, а проникнуться к нему симпатией значило стать такой же, как и десятки других девушек, провожающих его томными вздохами.

И вообще почему я об этом думаю!?

— Ты хотел мне что-то сказать? — мой вопрос прервал молчание, и хрупкое наваждение, до этого обволакивающее нас, теперь рассыпалось.

— Да, ты куда-то направляешься?

— В ангары. Проект же связан с зубокрылами. — после моих слов наступило неловкое молчание, и я снова произнесла, желая сменить тему. — А твой проект о проклятых растениях, верно?

— Верно, — кивнул Рейван, — а почему ты идешь в ангары одна? Без Элиота?

— Потому что он работает над другой частью, — я пожала плечами.

— И… — Рейван долго подбирал слова, а потом все же решился. — Между вами действительно что-то есть?

— А как ты думаешь?

Я ждала подобного вопроса, но не думала, что Рейван спросит так скоро.

— Я думаю, что ты не должна ему доверять. Этот Элиот, понимаешь, — в его голосе просквозило отвращение, — он это специально всё, он давно на меня зуб точит. И с тобой он из-за меня. Назло мне. — Рейван говорил скованно, будто не хотел делиться этим. — Потому что ты мне нравишь… — он осекся. — Нравилась мне. Я просто хочу тебя предостеречь.

Я мотивы Элиота прекрасно понимала и без Рейвана, однако это ему знать не следовало. Сейчас я пыталась сообразить, как достойно выкрутиться, чем ответить. Меня снова захлестнуло раздражение. То есть Рейван считает, что все крутится вокруг него, и даже Элиот обращает на меня внимание не искренне, а опять же из-за Рейвана? Конечно, так-то оно и было, но мне вдруг захотелось пошатнуть самомнение парня.

— Не нужно меня предостерегать. — надменно произнесла я и продолжила ипровизировать. — И ты здесь уж точно ни при чем, Рейван. У нас с Элиотом прекрасные серьезные отношения. Он достойный и интересный парень, который отвечает моим требованием в плане ума, внешности, перспектив и… постели.

Я замолчала, позволяя Рейвану переварить мои слова. Он прищурился, внимательно вглядываясь в мое лицо, будто пытаясь отыскать там признаки лжи. Но натренированная годами и непробиваемая невозмутимость служила мне верой и правдой.

— Учеба ведь началась недавно, как вы могли за такое короткое время сблизиться?

— Мы знали друг друга и раньше… И к чему этот вопрос? Мне льстит, что ты неравнодушен к моей личной жизни, — добавила я, — но не стоит лезть не в свое дело. Мне казалось, что мы решили не продолжать какое-либо общение, разве нет?

Впервые то, что я говорила, не сочеталось с тем, что я хотела сказать на самом деле. Меня затопило желание спросить Рейвана про спор ещё раз, чтобы выяснить правду, сообщить ему, что тоже не лучшего мнения об Элиоте, признаться в лживости последних сказанных слов, но это желание было нещадно задавлено.

Рейван усмехнулся краешком губ и сжал кулаки. Видимо, ему было тяжело сохранять самообладание. От этой догадки стало труднее дышать.

— Видимо, я зря тебя побеспокоил, прости. И да, вы красивая пара.

— Спасибо.

Рейван ушел, а мне пришлось приложить неимоверное усилие, чтобы заставиться себя сдвинуться с места и пойти к ангарам. Нет, я все сделала правильно, теперь Рейван наконец не будет меня доставать и оставит в покое. Хватит с меня выяснения отношений с парнями, других проблем было предостаточно, еще не учитывая моего стремления сосредоточиться исключительно на учебе.

Но несмотря на трезвость суждений, на душе у меня было тошно и казалось, что я только что совершила очередную глупость.

Зайдя в ангары, которые встретили меня теплым и душным воздухом, а также криками существ, я без приключений добралась до вольера с зубокрылами. В нем копошился уже знакомый рыжеволосый мальчуган, он заметил меня и наградил приветливой улыбкой.

— О, знакомые лица! Не думал, что ты вернешься. И надеюсь, без этого белобрысого?

Меня позабавила прямолинейность мальчишки.

— Да, без него, и как я могла не прийти, раз у меня проект? Кстати, как твое имя?

— Стэн, — мальчуган взъерошил пятерней волосы, потом вышел из вольера и добродушно протянул мне руку. — А твое?

— Кора. — я крепко пожала его шероховатую ладонь. — Ты учишься или просто работаешь в ангарах?

Он выглядел гораздо младше меня, хотя, может, его угловатая и вытянутая подростковая фигура была обманчивой.

— Я в следующем году поступаю на факультет существ, — с важным видом сообщил он, — тут в академии у меня отец работает, а я вот, в ангарах… — Стэн обвел помещение влюбленным теплым взглядом.

Со Стэном было приятно разговаривать, он с энтузиазмом принялся рассказывать о зубокрылах, выплескивая информацию в настолько сконцентрированном виде, что я однозначно сэкономила время, которое могла потратить на чтение десятка параграфов. За рассказом он чесал голову урчащему от удовольствия Эдгару, этот зубокрыл пристроился на его руках и выглядел вполне довольным жизнью, хотя и косил на меня свой единственный здоровый взгляд с подозрением.

— Почему зубокрылы скапливаются в одном месте? — я указала на сидящих зубокрылов, которые облепили один определенный участок пола, превратившись в месиво из крыльев, лапок и ярких глаз. — Это ведь странно.

— Честно, сам не знаю. — Стэн пожал плечами. — Может, конечно, под полом есть что-нибудь проклятое, что их притягивает, хотя вряд ли. Кстати, о проклятии, что именно ты хотела сегодня узнать?

— Да… — я еще раз взглянула на скопление маленьких некрасивых тел, пытаясь уловить ускользающую мысль, а потом решила об этом не думать. — Я взяла самые распространенные амулеты-обереги против мелких проклятий, мне хотелось бы посмотреть на реакцию зубокрылов на них. Я еще не видела подобных исследований, поэтому это должно быть интересно.

— О! Ты собираешь мучить бедных животных!?

— Нет, — я хмыкнула, — и вообще, ты посмотри на этих животных, они сами кого хочешь замучают.

Эдгар показал свои клыки в кровожадном оскале, будто соглашаясь с моими словами.

В итоге мой маленький эксперимент не увенчался успехом. Эдгар совершенно никак не реагировал на артефакты, а один амулет, сделанный из трав, он сумел даже проглотить в мгновение ока, я даже не успела ничего сделать.

— Нет! — воскликнула я, пытаясь вытащить амулет из его зубастой пасти, но Эдгар чуть не оттяпал мне палец, давая понять, что думает о моем намерении выковырять что-то у него изо рта.

Я тихо взвыла, понимая, что мне придется отчитываться перед Леонорой, у которой я взяла эти артефакты под свою ответственность. Увидев обреченность в моих глазах, Стэн предложил:

— Ну, ты скажи, что эту штуковину твой белобрысый напарник потерял.

— Хорошая идея, я учту. — мои губы тронула кислая усмешка. — Тебе так не понравился Элиот?

Стэн нахмурился и серьезно кивнул:

— Ага, неприятный он тип. Это сразу чувствуется. С первого взгляда, можно сказать. И как ты вообще с ним решила общий проект делать?

— Не знаю, — честно ответила я и устало вздохнула. — Вообще, с вами, парнями, так сложно.

— Да ну? — удивился Стэн и продолжил задумчиво начесывать затылок Эдгара. — Может, тебе сложно с парнями, потому что ты сама сложная?

— Неужели?

— Ну да, — серьезно кивнул мальчишка. — У тебя же, по идее, проблем с парнями быть не должно. — он смерил меня изучающим взглядом. — Ты ведь красивая. Но раз эти проблемы есть, значит, ты еще и сложная. Хотя это сразу понятно. За тобой, знаешь, чувствуется шлейф неприятностей.

— Даже так? — я вдруг развеселилась. — Шлейф неприятностей?

— Ага, — подтвердил Стэн, — он самый. Но надеюсь, говоря о парнях, ты не имеешь в виду этого белобрысого?

— Ну, не только его, наверное… — я сама запуталась.

Вообще, зачем я начала этот разговор? Да, со Стэном было легко и просто общаться, с ним не приходилось постоянно думать о том, как ты выглядишь со стороны и какое впечатление производишь. Однако это не значило, что нужно с ним откровенничать.

- Но тебе кто-то нравится? — Стэн посмотрел на меня с озорством и любопытством.

— Нет. Ладно, давай сменим тему…

— То есть парня нет? — Стэн задумался, покосившись на меня. — Думаю, все дело во взгляде.

Я опешила от такого заявления, поэтому озадаченно переспросила:

— Во взгляде?

— Ага. Знаешь, у тебя такой взгляд… Ну такой… Знаешь, такой же взгляд у химеры в соседнем вольере. Я иногда вечером мимо прохожу и чувствую этот её взгляд, тяжелый, мерзлый.

— Химера, значит?

— Ты только не обижа-айся! — переполошился Стэн. — Ты не только пугающая, как химера, ты такая же загадочная и эм-м… Сильная? — он замямлил, осознав, что продолжает закапываться.

— Можешь не продолжать. — я улыбнулась, давая понять, что не сержусь.

Вообще, общение со Стэном и зубокрылами, на удивление, развеселило меня. Поэтому в библиотеку на встречу с Элиотом я направилась в хорошем расположении духа. По крайней мере, изничтожать его на месте я не собиралась.

Элиот на этот раз не опаздывал, пришел почти вовремя и одарил меня благодушной улыбкой, однако взгляд его был цепким и обиженным.

— Что с зубокрылами? — спросил он.

— Пока не могу ничем похвастаться.

— Жаль.

— Да.

Элиот начал перекладывать книги по столу, делая вид, что очень поглощен этим занятием. Неужели он ждет, пока я начну развивать диалог? И, видимо, он хочет поговорить явно не о зубокрылах.

— К сожалению, вышел казус, и Эдгар, ручной зубокрыл, съел один из артефактов, однако я поговорю с Леонорой, смогу все уладить.

— Как ты могла такое допустить? — спросил Элиот равнодушно.

— Что именно?

— Потерю артефакта. Нужно же быть осторожной и аккуратной.

— Если бы я нуждалась в твоем комментарии, я бы его спросила. — холодно заявила я и медленно выдохнула, пытаясь избавиться от разбуженного раздражения и уязвленности. — За эту случайность я отвечу сама, тебе же не стоит беспокоиться.

— Ну как же я могу не беспокоиться? — удивился Элиот, и его голос стал обволакивающим и заискивающим, парень чуть склонился ко мне, кладя ладони с тонкими длинными пальцами на стол. — Я же беспокоюсь о тебе, волнуюсь. Ты мне не безразлична.

— Ах да, чуть не забыла. — я все-таки решила окончательно со всем разобраться. — Элиот, я не знаю, на каком основании ты предлагаешь мне отношения и признаешься в симпатии. Меня абсолютно не волнует, есть ли у тебя ко мне чувства или нет, я просто прошу оставить меня в покое и больше к этой теме не возвращаться.

— Коралина, говори тише. — Элиот покосился в сторону студентов, которые ходили вдоль стеллажей.

Ну нет, сейчас у меня по плану была маленькая месть, которой я просто упивалась. Тише я говорить не собиралась.

— Ты мне безразличен, Элиот. Между нами ничего не может быть, да, иногда ты приятный и интересный собеседник, поэтому обижать я тебя не хочу. Но запомни, пожалуйста, что мы являемся лишь студентами одного факультета, которые вместе работают над проектом. Не более. А твои наивные, глупые намеки и такие же сомнительные суждения про то, что нам надо встречаться, безобразны и мне неприятны. Избавь меня от них.

Элиот выглядел сконфуженным, он был явно не готов к моей озлобленной тираде и потому растерялся. Я же внутренне ликовала. Если в ситуации с Рейваном меня терзали сомнения, то здесь я наслаждалась своим ответом, который считала достойным.

— Жаль. — Элиот поднялся из-за стола с задетым самолюбием. — Ты многое теряешь.

— Многое я бы потеряла, если быначала с тобой встречаться. Сейчас же нет, я ничего не теряю.

— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?

Его глаза сверкнули нехорошим блеском.

— Разве? Может, это ты — мало.

Элиот хотел что-то ответить, но так ничего и не сказал, переведя взгляд на проходившего мимо парня, которого я узнала. Он учился с нами на одном факультете, но столь редко отвечал на занятиях, что имя его я даже не запоминала.

Парень посмотрел на меня с уважением и приветливо кивнул, а вот Элиот поморщился от досады. Да уж, если этот парень слышал наш разговор, то Элиот точно не предстал в лучшем свете. В отличие от меня.

В любом случае я выяснила отношения со всеми, с кем только можно. И теперь я могу спокойно сосредоточиться на учебе и проблемах с сестрой. Но чем тщательнее я отгоняла от себя мысли, погружаясь в книги, тем чаще я вспоминала Рейвана, чье лицо мелькало меж книжных строк.

Нет, ну вот что за негодяй. До сих пор продолжает меня бесить, уже поселившись в моих мыслях. И как его оттуда выгнать?

Когда-нибудь меня оставят в покое, но это не точно

Вечером небо баловалось тучами, поэтому за окном было темно и тоскливо. В комнате чувствовалась сонливость, которую Эсма разгоняла фальшивым мычанием смутно-знакомой песни.

— Ты опять куда-то идешь?

— Иду. — сказала сестра. — И даже не начинай что-либо говорить по этому поводу.

— Я и не собиралась.

— Ну да, конечно. — Эсма закатила глаза и брезгливо поморщилась, она позволила себе эту гримасу, так как стояла спиной ко мне и не догадывалась, что я все вижу в зеркале, в котором она отражалась. — Буду поздно.

— На этот раз тебя снова притащит какой-нибудь урод?

— Нет, Лина, я же сказала, что больше такого не повторится.

Выходя из комнаты, Эсма специально с силой захлопнула дверь. Сегодня сестра была еще более невыносимой, чем обычно. Она затаила на меня обиду и не могла удержаться от мелких пакостей. Утром, к примеру, она разбила мои любимые духи, и теперь участок пола в ванной приобрел чудесный благородный аромат.

Я подождала какое-то время и выскользнула из комнаты вслед за ней. Коридор встретил меня хрупким безмолвием: студентов почти не было, только мягко мерцали фонари. Я прислонилась к стене и заскользила вдоль неё тихой тенью, не сводя взгляда с удаляющейся фигурки сестры.

Эсма повернула направо, я ускорилась и осторожно выглянула из-за угла. Сестра остановилась и начала лениво прохаживаться от стены к стене словно в ожидании кого-то. Вскоре из комнаты, напротив которой топталась Эсма, вышла незнакомая девушка, обняла её и произнесла:

— Хочу сегодня расслабиться по полной, устала так…

— Я тоже. — жалобно ответила Эсма. — Соседка по комнате жизни не дает, я тоже устала-а-а.

— Так надо проучить её!

— Да ну. — Эсма махнула рукой. — Не хочу сейчас об этом, пойдем быстрее…

Две девушки пошли обратно по коридору, то есть в сторону меня.

«Да чтоб тебя!» — мысленно воскликнула я и на цыпочках проскакала до другого поворота, стараясь остаться незамеченной. Со стороны я, наверное, выглядела неимоверно глупо.

Эсма с подругой прошли, к счастью, не поворачивая в коридор, где я притаилась.

Где же они проводят ночи? Именно этот вопрос заставил меня решиться на слежку за сестрой. Выждав минуту, я направилась за девушками. Уж лучше я нарвусь на сомнительных друзей Эсмы сама, нежели они снова заявятся ко мне в комнату и нападут.

Эсма с подругой болтала о всякой ерунде, в их звонких голосах мои шаги тонули, позволяя мне оставаться незаметной. Девушки вышли к академическому саду, но направились не к нему, а в сторону стадиона, огибая стену академии. Освещение было недостаточным, что играло мне на руку. Я, больше не таясь, тихо следовала за сестрой, растворяясь в темноте.

Вдруг к голосам девушек прибавилось еще несколько, и от неожиданности я прижалась к стене, юркнув в колючий плющ, чьи широкие листья намертво прилипли к одежде. Пока я боролась с обнаглевшим растением, студенты успели отойти на достаточное расстояние, и мне пришлось чуть ли не бегом догонять их.

Голоса становились все громче, и я понимала, что нас с ними разделяет один поворот за угол замка. А потом голоса стихли, будто кто-то разом их выключил. Озадаченная этим поворотом событий, я осторожно выглянула из-за угла, но никого не увидела.

Ладно, все это крайне подозрительно. Еще секунду назад я слышала людей, которые просто-напросто испарились. Однако кустов или статуй, за которыми они могли спрятаться, не было: вполне свободное и просматриваемое пространство.

Неужели здесь есть тайный проход? И что нужно для того, чтобы его отыскать? Я склонила голову набок и закрыла один глаз, привычными манипуляциями пытаясь разглядеть иллюзию, но та совсем не улавливалась. И либо она была слишком качественной, либо её просто не было.

Похлопав по камням и побродив в тени здания, я сдалась и вернулась в комнату. Конечно, можно было притаиться где-нибудь и подождать других людей, которые направлялись туда же, куда и Эсма со своей компанией, но у меня не было уверенности в том, а точно ли они появятся и не проторчу ли я безрезультатно полночи.

В комнате я погасила свет, устроилась на кровати и, обняв одеяло, засмотрелась на свет луны, обосновавшийся на ковре ровным прямоугольником. Сон упрямо не приходил, а вот мысли толпились в голове, мешая друг другу.

Сегодня я хотела найти хоть какие-то ответы и понять, что происходит с сестрой, однако в итоге вопросов стало еще больше.

Ужасно не любила чего-то не понимать и не знать. Был вариант спросить сестру напрямую, когда она вернется, но эта идея была сразу мной забракована. Нет, однозначно не вариант…

«Тук-тук».

Я вздрогнула, не ожидая стука в дверь, который, как раскаленный нож — в масло, вонзился в тишину комнаты.

«Тук-тук».

Напряжение сковало плечи, и я перестала дышать. Глупо. Как будто моё дыхание можно было услышать…

Конечно, если бы не недавнее нападение, я бы без раздумий открыла дверь, но теперь… Я интуитивно чувствовала, что нельзя открывать. От того, кто стоял за дверью, пульсирующими волнами исходила угроза.

«Тук-тук».

Хорошо, что я погасила свет. Незваный гость не увидит предательскую полоску света, которая могла пролезть там, где дверь неплотно прилегала к стене.

Стук больше не повторялся, и я позволила себе выдохнуть, хотя облегчения никакого не испытывала. Напротив, меня обеспокоила эта ситуация. Кто мог стучаться ко мне ночью? Предположения складывались безрадостными, хотя предположение было только одно. Я была почти уверена, что за дверью стоял тот мерзкий тип со шрамом, который в покое меня оставлять не собирался.

А ведь что было бы, вернись я чуть позже? Я же могла столкнуться с ним в коридоре. Мысль об этом возможном исходе напугала.

Видимо, все же стоит взять у соседок распылитель, с ним мне будет хотя бы спокойнее.

Уснуть я не могла еще долго, только под утро провалилась в липкую дрему, но она была настолько чуткой, что я подскочила на кровати, когда Эсма зашла в комнату и хлопнула дверью.

— Сегодня без своих дружков? — несмотря на то, что меня только что разбудили, я не удержалась от едкого комментария.

— А ты соскучилась? — нетрезво растягивая слова, спросила сестра, а потом дошла до кровати, рухнула на неё и больше не отзывалась.

Попытки еще раз заснуть не увенчались успехом, поэтому я приняла с обреченностью тот факт, что мне придется мучиться целый день, так как голова отказывалась работать, если она не выспалась.

На занятия я шла, проклиная все на свете, а вот Эсма выглядела бодренькой. Видимо, сестра натренировала свой организм, и недостаток сна никак не проявлялся.

Зайдя в аудиторию, я привычно нашла взглядом Рейвана и вдруг остановилась, как вкопанная, тем самым заставив кого-то врезаться мне в спину. Я машинально извинилась и направилась к своему месту, смущенная собственной реакцией. Я просто не ожидала…

Не ожидала, что увижу Рейвана в обнимку с Кларой… Парень по-хозяйски обнимал блондинку, а она иногда терлась плечом об его грудь. И этот жест был столь интимным. Мне почему-то стало неприятно, и в груди змеиным комком зашевелилось раздражение, но оно было притупленным из-за усталости и сонливости.

Надо же, а я ведь еще сомневалась, правильно ли поступила, что так грубо оттолкнула от себя Рейвана. И подумать только! Я допустила мысль, что он мог мне нравиться! Как я могла забыть о том, что он из себя представляет? Хорошо, что все так получилось.

И пусть он обнимается с этой Кларой, мне абсолютно все равно. Жгучее разочарование, которое копошилось внутри, было задавлено ледяным рассудком. Всё, забыть Рейвана, как досадное недоразумение. И всё.

Посидев за столом, я поняла, что слишком хочу спать, тяжелая голова тянула вниз, а сидеть с ровной спиной было пыткой. Меня всё тяготило, и тело упрямо жгло изнутри от усталости. Я просто хотела вернуться в комнату, лежать и ничего не делать. До того, как я увидела Рейвана, было почему-то легче.

Хорошо, что сегодня не планировалось занятий по физической нагрузке. В противном случае мне уже стоило писать завещание.

Преподавательница задерживалась, и я, чтобы совсем не растерять концентрацию, стала прислушиваться к разговорам других студентов, но те были бессмысленными и непонятными, потому что я не знала контекста.

Затем, поддаваясь минутной слабости, я облокотилась на стол, кладя голову на деревянную поверхность. Стало чуть легче, правда, я поняла, что на моем лбу скорее всего появится красная отметина. Ну и ладно… Многие спят на занятиях, валяются на столах, им можно, а мне нельзя? А я всего лишь чуток так посижу…

— Эй, ты решила здесь выспаться? — голос Клары звенел, как колокол, и действовал мне на нервы.

Конечно, я сразу поняла, что обращается она ко мне, однако реагировать на её слова не собиралась.

— Эй, Коралина? — ну а она не собиралась отставать от меня. — А чем ты ночью занималась? Что, Элиот спать не давал!?

Я резко вздрогнула и подняла голову. Прилив адреналина немного привел в чувство, и мозг стал соображать быстрее. Так, снова Клара пытается меня унизить у всех на глазах, она наверняка желает реабилитироваться. Что ж, подобное стоило ожидать.

Наверное, Рейван ей все рассказал, конечно, они же встречаются. Я так стремилась перестать быть разменной монетой в противостоянии Рейвана и Элиота и совсем забыла, что мои неосторожные слова могут выйти мне боком.

Я бросила быстрый взгляд на ряд, где сидел Элиот, но парня пока не было. Надо же, я только сейчас заметила, что Элиот отсутствует, до этого меня его присутствие и не интересовало.

Не дождавшись моего ответа, Клара продолжила уничижительно:

— Знаешь, я ведь даже не знаю, о чем вы можете разговаривать? — она наигранно захихикала. — Только если об одной учебе…

Её смех никто не поддержал, продолжая выжидающе смотреть на меня. Я знала, что если сейчас проиграю блондинке, то в следующий раз ее поддержат. Но я слишком устала, чтобы участвовать в подобных дрязгах… Это так унизительно.

— Тебя волнует моя личная жизнь? — спросила я. — О другом думать не можешь?

— Ну что ты, у меня своя личная жизнь есть. — Клара будто этого и ждала, она торжествующе сверкнула глазами и обняла Рейвана, демонстративно положив голову ему на плечо. Но Рейван, на удивление, поморщился и отстранился, это его движение показалось мне странным и непонятным. Клара же, чтобы не зацикливать на этом внимание, быстро поднялась и громко сказала. — Меня не волнует твоя личная жизнь. У меня есть своя. Мне просто интересно.

— То есть тебя интересует моя личная жизнь? — я усмехнулась. — И в последнее время уж слишком часто. Осторожнее, можно подумать, что я тебе нравлюсь. Твой парень не приревнует!? — я сначала не хотела приплетать Рейвана, но не получилось, да и в целом фраза вышла слишком двусмысленной.

Клара опешила, а в аудитории повисло молчание, но потом раздался свист, и кто-то крикнул:

— Во она даёт, ведь красиво уела!

Я еле заметно выдохнула. Блондинка же покраснела от злости и возмущения и явно принялась думать, что еще такого мне сказать.

Я мысленно начала поторапливать преподавательницу, желая, чтобы она появилась как можно скорее, но спасла меня от дальнейшей перепалки вовсе не она.

— Слушай, Клара. — донеслось с последнего ряда. — Ты уже повторяешься, чесслово! Хватит про нашу Коралину слухи распускать.

Это говорил парень, который видел меня вчера с Элиотом и слышал наш разговор. О нем я, кстати, тоже забыла.

— Я распускаю!? — взвилась Клара.

— Ну да, — кивнул парень и заявил. — Она с Элиотом не встречается. И не встречалась никогда. Между ними ничего нет. Я случайно поприсутствовал на моменте, когда она ему такой мощный от ворот поворот дала. — он развел руками, якобы демонстрируя размеры моего отказа. — Кра-асиво так отшила, даже шанса бедняжке не оставила.

— Но… — Клара нахмурилась, а потом встрепенулась, с надеждой посмотрев на только что вошедшего Элиота.

Как он вовремя, однако.

Я уже в разговоре не участвовала, поэтому просто наблюдала за разворачивающейся ситуацией, совершенно не зная, куда она приведет. Я перестала её контролировать.

Элиот же явно опешил, натолкнувшись на любопытные насмешливые взгляды. Он наверняка понял, что являлся темой для общего разговора.

— Эй, — обратилась к нему девушка с курносым маленьким носом. — Оказывается, тебя наша Коралина отшила, да!? Шанса не дала, бедняжка!

Элиот возмущенно и оскорбленно посмотрел на меня. Нет, ну а что я могу сделать? Прости, друг, но тут каждый сам за себя. Ох уж эти суровые бои без правил за репутацию внутри коллектива.

— Что ж, — деловито произнес парень, — я не думал, что Кора будет кичиться на публику своим отказом. Между прочим, — он обратился ко мне, — это не делает тебе чести. Многие могут подумать, что ты глупа и непрозорлива, раз не дала шанса нашим отношениям.

«И с этим человеком ты делаешь проект!» — припечатал мой внутренний голос с обреченностью.

Неужели Элиот не понимает, что выглядит посмешищем? Выясняя отношения при других студентах, он лишь позволяет потешаться над собой, он собственноручно создает представление, да еще и меня в него втягивает! Мне захотелось провалиться сквозь землю, было ощущение, будто я стояла голой в людном месте и прямо передо мной копались в моем же грязном белье.

К счастью, в аудиторию зашла Лаура и призвала к тишине. Элиот замолчал и притаился разъяренной грозовой тучей, которая изредка кидала на меня, как молнии, обиженные взгляды. Но его взгляды меня не волновали, а вот взгляд Рейвана, мрачный и почти осязаемый, я чувствовала на себе всю лекцию.

Мне было плохо, произошедшая сцена забрала все оставшиеся силы, и мне не хотелось отвечать на вопросы преподавательницы. Но Лаура сама обратилась ко мне:

— Коралина, мне даже непривычно, что вы не участвуете в разговоре. Может, вы что-нибудь добавите по поводу последнего вопроса? Вы внимательно слушали или, может, повторить?

— Нет, я… — я взяла себя в руки. — По-моему, ответ уже дали весьма полный, хотя я бы добавила, что изначально первые зелья не только состояли из примитивных ингредиентов, но и использовались в редких случаях, потому что люди считали, что если прибегать к зельям часто, то так можно прогневать создателя, изменить свою судьбу и прочие суеверия.

— Отлично, — удовлетворенно кивнула Лаура. — Надо же, мне не удалось вас подловить…

Я заставила себя улыбнуться, но из-за плохого настроения улыбка, наверное, вышла кривоватой и натянутой, поэтому Лаура даже смутилась, неловко поправила очки и продолжила лекцию. Больше она меня не спрашивала.

После занятия я вышла в коридор одной из первых. Мне интуитивно хотелось сбежать, потому что я успела понять намерение Рейвана вытрясти из меня всю душу, лишь мельком взглянув на него. Сейчас с ним пересекаться совсем не хотелось, как, впрочем, и с Элиотом. Блондин наверняка тоже найдет что сказать.

Я выбежала в коридор и направилась против течения студентов, которые стремились быстрее попасть в столовую. Сейчас затеряюсь в толпе и уйду незамеченной. Да уж, прекрасный план, которому не суждено сбыться.

— Кора, подожди. — я даже не успела понять, как Рейван выдернул меня из потока студентов и вывел к окну.

Когда я оказалось в шаге от него, мне стало неуютно. И нет, то был вовсе не неприятный дискомфорт, то было волнение вперемешку с робкой радостью и ненавязчивым страхом. И также разом охватившее смятение неожиданно сбило с толку. Я почувствовала себя маленькой нашкодившей девчонкой, о чьей выходке узнали.

— Ты соврала. — произнес он.

— Разве?

— Да, ты ведь сказала, что встречаешься с Элиотом. Но, получается, это не так? — надо же, его лицо было пусть и недовольным, но оно светилось облегчением.

И почему я сама в глубине души испытала облегчение оттого, что он узнал о моей маленькой лжи? Почему я была рада, что он сейчас пошел за мной, желая поговорить.

Ну нет, ну не могли его медовые глаза меня очаровать. Я же тогда себя уважать перестану…

— Допустим, но это ничего не меняет. Я так сказала, чтобы ты оставил меня в покое.

— Оставил в покое? Серьезно? — Рейван снисходительно улыбнулся. — Разве я тебя так уж доставал?

— А разве не доставал? — я тоже улыбнулась.

— Хорошо, — он кивнул. — тебе лучше знать. И если ты сейчас скажешь, чтобы я к тебе и близко не подходил, я больше не подойду. — в его медовых глазах заплясали смешинки, вдохновленные моей улыбкой.

Я растерялась.

А потом вспомнила про Клару. Точнее она сама о себе напомнила, возникнув рядом и повиснув на плече Рейвана.

— Вот ты где, а я тебя ищу-у-у. — проворковала она и потянула Рейвана в сторону.

Клара заметно нервничала и была не в своей тарелке. Мало того, что она не сумела поиздеваться надо мной сегодня, как планировала, так еще и не была уверена в собственном парне. Она бросила на меня переполненный чистой ненависти взгляд.

Судя по выражению лица Рейвана, появлению блондинки он рад не был. А я в этот момент почувствовала себя настоящей дурой. Только стоило этому смазливому негодяю с Южного континента улыбнуться, как я сразу забыла и о Кларе, и обо всем на свете. Веду себя, как настоящая влюбленная размазня.

— Больше и близко ко мне не подходи. — сказала я совершенно без колебаний, а потом нырнула в толпу.

Настроение испортилось окончательно.

Но в сегодняшнем безумном дне все же был один определенно радостный момент. Я вспомнила, как говорили обо мне студенты. Они произносили: «наша Коралина», то есть они приняли меня. Пусть они меня и считали выскочкой, и не очень любили, но они меня приняли.

Так глупо и наивно, но я испытала настоящий детский восторг оттого, что меня считают своей на факультете. Теперь я сама прониклась симпатией к остальным ребятам. Думаю, когда я разберусь со всеми проблемами, я даже начну получать удовольствие от обучения вместе с ними.

Ну а сейчас я решила ни о чем не думать и пойти спать.

Правда, я все же заскочила к соседкам и взяла распылитель с разъедающим зельем в слабой концентрации. Что ж, если кто-то теперь посмеет постучаться ко мне ночью, то его будет ждать сюрприз, который ему явно не понравится.

Неприятности только начинаются

Элиот сидел за столом со скучающим видом и смотрел на потолок библиотеки, словно видел там тайные символы, требующие скорейшей разгадки. Его интересовало всё, но не наш проект. Мало того, что Элиот снова опоздал, так еще и не выполнил свою часть работы.

Библиотека скоро закрывалась: знакомый бородатый библиотекарь уже многозначительно косился на нас, и по его хитро-нахмуренным бровям было понятно, что еще чуть-чуть и он нас выгонит.

— Неужели тебе было сложно принести материал, который ты обещал?

— А тебе сегодня было сложно не выставлять меня дураком перед всем факультетом? — безразлично спросил парень.

— Серьезно? — я начала раздражаться. — Я уже сказала, что вышло недоразумения и я не хотела, чтобы ты выглядел дураком. Ты специально будешь усложнять совместную работу? Чтобы мне отомстить?

— Нет. — Элиот поморщился и потер висок с видом страдальца, которого мучает головная боль. — Я не могу делать свою часть, не ознакомившись с твоей. А ты свою часть мне пока не передала.

— Да потому что эти части не взаимосвязаны.

— Но твоя идет первой, я не могу писать продолжение, не зная начало.

Элиот пытался унизить меня своей интонацией, он разговаривал со мной, будто я была совсем бестолковой.

— Хорошо, давай зайдем ко мне, я отдам тебе свои наработки. Хорошо!?

— Хорошо. — Элиот пожал плечами и вздохнул, намекая, что таким образом он делает мне одолжение.

Боль спазмом возникла в голове, потеснив раздражение и усталость. Причиной этой боли однозначно являлся Элиот. Я мучилась с ним, словно он был не восемнадцатилетним парнем, а пятилетним мальчишкой, который ныл и делал всё назло.

Никогда не думала, что могу так сильно ошибаться насчет людей. Раньше Элиот казался взрослым, солидным и обладающим незаурядным умом, я тянулась к нему, заинтригованная первым впечатлением, который он на меня произвел. Сейчас же мне оставалось кусать локти и сожалеть о поспешном согласии делать с этим парнем общий проект.

- Ты в последнее время слишком напряженная. — сообщил Элиот, следуя за мной по коридору. — Хмурая и несобранная.

— Я не нуждаюсь в своей характеристике. Не утруждайся.

— Наверное, ты гордишься своими дерзкими ответами, верно? — спросил Элиот, и за его показательно спокойной интонацией явственно сквозили угрожающие нотки.

— Если даже ты допускаешь, что здесь есть повод для гордости, значит, он действительно есть.

Я невольно ускорила шаг, стремясь быстрее оказаться в комнате, отдать Элиоту материалы и распрощаться с ним. Меня душила компания блондина.

— Ты просто не понимаешь, что твоя манера общаться это настоящее проявление грубости. Коралина, ты кажешься вовсе не крутой, а невоспитанной и грубой. Прости, но кто-то должен тебе это сказать.

— И именно ты взял на себя ответственность мне это сообщить… — я цокнула языком. — Какое похвальное благородство. Никогда не забуду.

— Сарказм тебе не идет.

— Н-да? А жаль.

Хорошо, что я шла впереди и Элиот не видел моей усмешки, иначе он обязательно бы высказался еще и по этому поводу. И как я раньше могла допустить мысль, что мы с Элиотом похожи? Теперь, если кто-то поставит меня с ним на один уровень, то просто оскорбит меня.

— Стой. — я резко замерла и, подняв руку, остановила Элиота.

— Что такое?

Мы вышли в коридор, где находилась дверь в мою комнату. Здесь не было других студентов, только один знакомый парень с безобразным шрамом стоял, прислонившись к стене. Он поднял голову, привлеченный нашими шагами, и посмотрел прямо на меня.

Я инстинктивно просунула руку в сумку, пытаясь нащупать распылитель. Я знала, что мы с этим типом когда-нибудь встретимся, но не думала, что так скоро.

Парень медлительно оторвался от стены и направился к нам.

— Кто это? — спросил Элиот. — Ты его знаешь?

— Ка-акая встреча. — тип со шрамом не стал близко подходить и остановился примерно в трех шагах. — Наконец-то мы с тобой пересеклись, а то я тебя жду-жду, а ты все не идешь. Я соску-учился. — Потом он смерил Элиота недовольным взглядом. — Жаль, что ты не одна, а с каким-то лощеным фраером. Оказывается, такие мальчики тебя заводят?

Мой палец уже приклеился к кнопке распылителя. Нужно подгадать момент и использовать его.

— Коралина, что это за человеческое недоразумение и с каких пор ты общаешься с подобными проходимцами? — Элиот заметно нервничал.

Я тоже нервничала, но еще больше сгорала от внутреннего напряжения и отвращения. Перед глазами стояла картина той ночи, когда этот тип нападал на меня. И ведь ему хватило наглости снова заявиться. Его образ расплылся, превращаясь в один отталкивающий и пульсирующий розовато-коричневой полосой шрам. Ничего в облике парня не врезалось в память так, как этот шрам. И еще расширенные зрачки.

— А кто это тут бесстрашный? — он переключил свое внимание на Элиота. — Такой разговорчивый, может, тебе физиономию подправить!? Может, с разбитым носом не так бесить будешь?

Парень шагнул в сторону Элиота, и блондин, с ужасом втянув воздух, попятился назад, чуть ли не спрятавшись мне за спину. Он побледнел и растерял весь свой высокомерный лоск, а парень со шрамом расхохотался:

— Тру-усишка какой. Не-ет, — он ухмыльнулся, глядя на меня с торжеством. — Нечего тебе с такими дружить. Даже я лучше.

Растерянность и страх Элиота придали этому уроду смелости. Он, не медля больше, схватил меня за плечо и потянул к себе, и это стало сигналом для действия. Я подняла руку с распылителем и направила его содержимое в лицо парня, целясь ему в глаза и шрам.

— Ах ты ж тварь! — тип взревел и отшатнулся, хватаясь за лицо и пытаясь стереть разъедающее зелье. — Я убью тебя! Тебе конец…

В следующую же секунду я замахнулась сумкой и ударила ею по голове парня. В сумке были учебники, поэтому удар вышел достойным, тем более, в него я вложила всю свою злость. Парень упал на колени, а потом полностью повалился на пол благодаря моему щедрому пинку.

Он продолжал поливать меня помойной руганью, проклинать и тереть лицо с такой интенсивностью, что рисковал стереть и свой шрам.

— Еще раз появишься и так просто не отделаешься. — сказала я и бросила взгляд на побелевшего Элиота. — Пойдем.

Мы поспешно зашли в комнату, и я глубоко задышала, пытаясь успокоиться. К счастью, Эсмы не было.

— Кто это!? — Элиот визгливым голосом потребовал у меня объяснений.

— Один урод, который меня преследует.

— И ты так спокойно это говоришь!? — Элиот уставился на меня, широко раздувая ноздри. — Или для тебя привычное дело драться с отбросами в коридорах!? Вот какая ты, да!?

— Как в твоей голове рождается подобный бред? — мне действительно стало интересно.

— Бред? Бред!? А если этот неадекватный будет под дверью стоять!? Как мне выходить!? Хотя я не удивлен, ты способна только создавать проблемы!

— Если ты сейчас же не убавишь тон, то пожалеешь об этом. — Мне надоело терпеть истерику Элиота. — Не смей со мной так разговаривать. И вообще… — я смело открыла дверь и выглянула в коридор, который, к счастью, оказался пустым. — Он ушел, что неудивительно.

— Ушел? — блондин заметно успокоился.

— Ушел. Можешь перестать трястись.

— Намекаешь на то, что я трус?

Я промолчала, и Элиот смутился, а потом уязвленно сказал:

— Я не испугался, просто руки марать не хотелось. А еще я считаю себя выше драк с отребьем. И заметь, ты вела себя очень грубо. Девушки не должны применять физическую силу, да и сознательные люди решают конфликты словами, если ты не знала.

Я вяло возразила:

— Увы, слова не всегда способны решить конфликт.

— Ты не права. — Элиот словно ждал подобного ответа. — Это лишь говорит о твоей ограниченности. Ты просто не способна цивилизованно решить конфликт и прибегаешь к варварским способам.

— Всё, хватит.

Элиот порядком мне осточертел. Если он сейчас же не оставит меня в покое, то рискует пострадать от очередных варварских способов решения конфликта. Мне понравилось орудовать сумкой, и я не против повторить опыт.

— Не нужно меня затыкать, — возмутился блондин.

— Бери материалы и уходи. — я направилась к столу, где хранила наработки по проекту, но вместе с бумагами на нем лежал и уже знакомый открытый мешочек с голубыми малисами.

Замешательство заставило меня остановиться. Как Эсма могла оставить свои драгоценные цветки бесхозно валяться здесь?

— Это что? — Элиот тоже оказался рядом и с любопытством уставился на мешочек.

— Ничего! — я потянулась рукой к малисам, но блондин меня опередил.

Элиот схватил мешочек и отступил назад, в глазах его заблестели восторг вместе с нездоровым восхищением. Его реакция меня насторожила.

— Как это ничего!? — воскликнул он с оскалом. — Это наркотик, Коралина, не прикидывайся, что не знаешь.

— Какой наркотик? Ты что такое говоришь?

— А я всё ждал, когда ты проколишься! — никогда еще не видела Элиота таким возбужденным и счастливым, он приподнял мешочек, смотря на него, как на святую реликвию. — Думал подставить тебя с проектом, но это… Ты сама себя подставила! — он засмеялся.

— Элиот, успокойся, это не наркотик. И что значит, подставить меня!?

— Нет, мне уже предлагали это и ясно говорили, что это, — он упрямо потряс мешочком, — самый настоящий наркотик. Хотя сейчас это не просто наркотик, это твой крах. Это крах твоей репутации, крах всего! Ты представить не можешь, что теперь с тобой будет…

Все-таки хорошо, что холодный рассудок во мне всегда преобладал над эмоциями. Я могла действовать: быстро и решительно. Рывок, и я оказалась рядом с Элиотом, а потом ткнула кулаком в его солнечное сплетение. Блондин не ожидал подобного, и мне удалось выхватить из его рук мешок с малисами.

— А ну отдай! — Элиот взвизгнул и попытался его снова отобрать.

Но не тут-то было. Я добежала до сумки и вытащила из неё распылитель, затем предупреждающе произнесла:

— Ну рискни, подойди ко мне.

Надо же, как все быстро может поменяться. Еще час назад мы с Элиотом делали вместе проект, сейчас едва не деремся.

— О… Ты думаешь, я так всё оставлю, да!? — Элиот бесился, но подходить не рисковал.

— Не знаю, что за бред ты нёс про наркотик. — Мне было тяжело сохранять спокойствие. — Но доказательств у тебя никаких нет, хотя давай, иди, рассказывай, как тебе кто-то что-то предлагал. Удачи.

— Ты собственноручно надела на себя удавку. — процедил Элиот, сверкая голубизной холодных глаз. — И я с удовольствием её затяну.

— Пошел вон.

— Приказываешь!?

— Пошел вон! Ты ведь знаешь, на что я способна. Я и избить тебя могу.

Эта угроза подействовала. Элиот наконец вышел из комнаты, а я прислонилась к стене, прикрыв глаза. Ну почему, почему у меня не получается спокойно жить. За что мне все эти неприятности!?

И при чем здесь наркотики? Это даже звучало дико и непривычно, невозможно, чтобы подобная грязь меня как-либо коснулась.

Я зашла в ванную комнату, чтобы умыться, и вздрогнула. На полу у раковины сидела Эсма с мечтательной улыбкой и отсутствующим взглядом. Присев рядом с ней, я потрясла её за плечо и, показывая мешочек с малисами, спросила:

— Эсма, это наркотик?

Сестра промычала что-то, даже не разобрав моего вопроса. Хотя зачем я её спрашивала? Все и так было очевидно. Почему я поверила соседкам и сестре, когда они говорили, что эти голубые странные цветки всего лишь обычные растения с легким психотропным воздействием? Почему я не стала узнавать про них подробнее!?

Если это действительно наркотик, то дела обстоят гораздо хуже и серьезнее. Я посмотрела на не соображающую ничего Эсму, которая была сама на себя не похожа, превратившись в разлагающееся подобие сознательной личности. Все внутри похолодело.

Я не знала, как быть и что делать. Если отец узнает о происходящем, то обвинит во всём меня. Это я не доглядела за сестрой, это мне нужно было лучше за ней следить…

Последняя мысль напомнила о словах Рейвана, он ведь говорил мне лучше следить за сестрой. Тогда я подумала о её ветреном флирте с каждым встречным, но, может, он имел в виду что-то другое?

Мог ли Рейван знать о наркотиках?

Лихорадочные мысли и бессилие заставили меня выйти из комнаты и направиться в мужской жилой корпус. Я не до конца понимала, что делаю, но мне просто нужно было делать хоть что-то. Я просто сойду с ума, если не добьюсь никакой ясности.

Был уже поздний вечер, поэтому в мужском корпусе меня встречали с удивлением и с двусмысленными ехидными ухмылками. Ухмылки становились еще шире, когда я спрашивала о том, где находится комната Рейвана. Один раз мне даже ответили:

— Красотка, не знаю, о ком ты, но в свою комнату могу провести.

Под конец меня уже охватило отчаяние. Было глупо надеяться, что я смогу найти Рейвана. И как столь наивная бессмысленная идея пришла мне в голову!?

— Коралина? — меня окликнули.

Я обернулась и увидела парня с нашего факультета. Кажется, его звали Леон или Пион, не могла точно припомнить.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

Первым моим порывом было тут же уйти, но я заставила себя произнести:

— Привет, ты случайно не знаешь, где комната Рейвана?

— Семьсот двенадцатая, знаю, — тут же отозвался он. — А ты к нему с какой целью? — парень прищурился с подозрением, и я поняла, что теперь мне явно стоит готовиться к новым сплетням.

— Он одолжил у меня книгу, а она мне срочно понадобилась.

— Ночью?

— Да, ночью. Я люблю учиться по ночам.

— А… — протянул студент, но не слишком доверчиво.

Я же отвернулась от него и пошла искать семьсот двенадцатую комнату. Встречу с тем, кто подсказал мне комнату Рейвана, я посчитала хорошим знаком, однако не знала, что собираюсь говорить парню.

Я остановилась напротив двери с нужным номером. Меня охватила робость, и потребовалось какое-то время, чтобы собраться с силами перед тем, как постучать.

Рейван открыл почти сразу и замер с приоткрытым ртом, глядя на меня в изумлении. Пришлось подавить в себе желание ретироваться в эту же секунду. И что я тут вообще делаю!?

Парень выглядел по-домашнему расслабленным. Взлохмаченные волосы, мятая серая рубашка, которая сочеталась с загорелой кожей Рейвана.

— А… — я с силой ткнула ногтем большего пальца в указательный, чтобы боль чуть отрезвила. — Мне нужно с тобой поговорить. Ты можешь выйти?

— Ты можешь зайти. — предложил Рейван.

— Не хочу смущать твоего соседа.

— Я живу один. — он шире раскрыл дверь. — Проходи.

Я зашла в комнату Рейвана и потерянно остановилась. Мой визит в столь поздний час был странным и нелепым, но, оказавшись здесь, я почувствовала, что стала еще ближе к парню. Это взволновало и заставило все другие мысли уйти на задний план. В комнате царили полумрак и тишина, что отличалось от шумного коридора и производило впечатление другого мира.

— Мой сосед недавно отчислился и съехал, поэтому сейчас живу один. — произнес Рейван хрипло.

— Понятно.

Так, пришло время вспомнить, зачем я сюда заявилась. Я вытащила из сумки мешочек с малисами и протянула Рейвану:

— Это наркотик, да? — мой вопрос мигом разрушил невесомую и томную атмосферу.

Конечно, я рисковала, открываясь Рейвану, все ведь слишком серьезно… Лучше самой со всем разобраться и никого не впутывать в свои проблемы, но я чувствовала, что не справлюсь без чужого совета. Правда, не понимала, почему я так доверяю этому парню. Если он поведет себя, как Элиот, то мне точно конец. Однако во мне упрямо теплилась уверенность, что Рейван так не поступит и не станет меня подставлять. Хотя я уже часто ошибалась в людях.

Несколько долгих секунд Рейван молча смотрел на мешочек, потом кивнул и сказал:

— Да.

Слабая надежда во мне окончательно рассыпалась в прах. Все-таки наркотики, все-таки Эсма достигла дна.

Рейван

Какую ночь я уже не мог заснуть без мыслей о ней. Честно слово, проще было бы её возненавидеть.

Еще ни одна девушка так сильно не цепляла, как Коралина. Хотя даже сравнивать её с другими почему-то не хотелось. Она была другой, это сразу чувствовалось даже в её пытливом и пронзительном взгляде, в манере держаться, а особенно — в гордости, доведенной почти до абсурда.

Иногда я гадал, с какого момента все началось? С какого момента я начал о ней думать? Самолюбие не позволяло признаться, что попал я в этот капкан еще в нашу первую встречу в библиотеке. Тогда она меня заинтересовала своей дерзостью и красотой, потом удивила холодностью и впечатлила умом.

Я никогда не считал себя неотразимым, но постоянное женское внимание все-таки льстило моей самооценке. Если мне нравилась какая-то девушка, то добиться её расположения не составляло особого труда. В случае же Коралины все оказалось неожиданно сложным.

Сначала во мне проснулся спортивный интерес, теперь-то я понимал, что на этом этапе и нужно было загасить зарождавшиеся чувства к этой девушке и не связываться с ней, чтобы простой интерес не перерос в непривычную ноющую тоску и досаду, которые меня замучили.

Я понимал, что совершил много дурацких поступков, показался навязчивым, наглым. Влюбленный дурак!

Также я догадывался, что между мной и Коралиной появилось слишком много недопониманий, которые мы всё сильнее усугубляли с каждым разговором. Еще и с Кларой неудобно вышло. Не знаю, зачем только с ней связался, хотя нет, знаю. Из-за ревности поддался идиотскому порыву и желанию отомстить Коре. Потом пришлось долго выяснять отношения с Кларой и объяснять, почему между нами ничего не может быть.

От воспоминаний об этом разговоре заболела щека, куда зарядила мне блондинка. Как-то в последнее время мне прилетало много пощечин.

Мысли снова вернулись к Коре. Мне ведь было бы легче выбросить её из головы, если бы я видел полное равнодушие с её стороны, но нет. Может, мне это просто казалось, но я улавливал в её взгляде нечто такое, что заставляло моё сердце шуметь в голове и сбивать с мыслей. Или я просто влюбленный дурак, что ждет хоть малейший намек на взаимность.

Никогда не мог представить, что буду страдать по девушке, это же просто смешно.

Я походил по комнате, разминая мышцы. Сегодня мне приспичило сходить на дополнительные занятия по физической нагрузке. Таких глупцов, как я, нашлось немного, но преподаватель гонял нас за весь факультет, поэтому сейчас моё тело вовсю проклинало мой бестолковый энтузиазм.

И тут раздался стук в дверь. Я озадаченно посмотрел на часы, и кого принесло ко мне так поздно?

Открыв дверь, я замер, потом моргнул пару раз, потому что мозг сомневался в реальности картинки, которую подсовывало ему зрение.

Нет, ну если подумать логически, то Коралина была бы последним человеком, которая могла ко мне заявиться в гости. При этом она выглядела непривычно бледной и растерянной.

— А… — она сглотнула и продолжила звенящим от напряжения голосом. — Мне нужно с тобой поговорить. Ты можешь выйти?

Я обвел взглядом коридор, по которому шастали парни, и со скепсисом представил, как она собирается со мной о чем-то здесь говорить. К тому же разговор явно предполагал быть серьезным. Из-за пустяка Кора бы не пришла.

— Ты можешь войти.

— Не хочу смущать твоего соседа.

— Я живу один. Проходи.

Потом я сообразил, что, возможно, она не захочет остаться со мной наедине, и мое предложение воспримет превратно, но Коралина, казалось, даже не думала об этом и спокойно прошла.

Видеть её в своей комнате было за гранью фантастики. Я склонил голову набок и прикрыл один глаз, пытаясь распознать иллюзию. Ну а что, в соседней комнате жили ребята с факультета иллюзий и любили устраивать шалости. Позапрошлой ночью я обнаружил у себя в комнате целого грифона и не сразу понял, что он был иллюзией.

Хотя Коралина была слишком реалистичной, пусть и вела себя странно. Она молчала, о чем-то задумавшись, и я сказал, чтобы хоть что-то сказать:

— Мой сосед недавно отчислился и съехал, поэтому сейчас живу один.

— Понятно. — отозвалась она.

Мы снова замолчали, а я и вовсе невольно засмотрелся на неё. В комнате царил полумрак, и в лунном свете, что проникал через широкое окно, Коралина казалась совсем уж ненастоящей, но прекрасной и таинственной.

Потом она подняла на меня взгляд и с обреченностью спросила:

— Это наркотик, да?

Я не сразу понял, что именно она мне показывает. А когда понял, то все внутри у меня похолодело и болезненно сжалось. Одна только мысль, что Коралина могла связаться с царящей под академией грязью, ужаснула.

— Да.

Кора еще сильнее побледнела и пошатнулась.

- Но… — пробормотала она. — Но мне сказали, что они безвредны. Что это ненаркотик…

— Откуда у тебя малисы? — спросил я.

Она колебалась, явно не уверенная, что со мной можно откровенничать. Но если она ничего не скажет, я не смогу ей помочь.

— Кора? — я подошел к ней ближе. — Откуда у тебя это?

— Это сестры. — произнесла она. — Но ты знал, верно? — в её голосе снова засквозила привычная холодность.

— Я? Знал? Естественно, нет.

— Но ты говорил, что мне нужно следить за сестрой лучше.

— Верно. Но я просто видел её с сомнительной компанией, я не знал, что твоя сестра связалась с наркотиками.

Услышав мои последние слова, Коралина судорожно вздохнула и обняла себя за плечи, вдруг показавшись совсем беззащитной и потерянной. Я подавил в себе не пойми откуда взявшееся желание обнять её, даже сделал шаг назад, чтобы не искушать судьбу.

— Я за ней не уследила. — сказала она таким тоном, будто вынесла себе смертный приговор.

Я с легким раздражением вспомнил о сестре Коралины. Никак в голове не укладывалось, что они могут быть сестрами. Слишком уж были разными, как небо и земля.

— Малисы не сразу вызывают привыкание, и разрушительный эффект проявляется не сразу. Все поправимо.

— Нет, — она покачала головой. — Откуда вообще в этой академии появились наркотики!? Нужно же сказать об этом педагогам, директору! И срочно!

— Ай, нет. — меня волной затопили паника и беспокойство за Кору. — Это ужасная идея. И добром не закончится.

- Что!? — она с пугающим разочарованием посмотрела на меня. — Ты боишься рассказывать о наркотиках? Так тебе и не нужно, я все сама расскажу, не переживай.

— Я боюсь!? — её претензия оскорбила меня до глубины души. — Слушай, по-твоему, откуда я это все знаю? Я в курсе и наркотиков, и подпольных тусовок, и когда я узнал об этом, то пошел прямиком к директору. И мало того, что меня и слушать не стали, так потом несколько товарищей, — я поморщился, потому что зажившие синяки вдруг отозвались забытой болью. — Уточнили, что стоит и не стоит рассказывать. Я уверен, что руководство академии в курсе всего, но почему-то не решает эту проблему.

Коралина задумалась о чем-то, потом произнесла:

— Но это же абсурд.

— Да, но я не знаю, как тебе доказать, что я говорю правду.

— Я тебе верю. — неожиданно произнесла она. — Девушки из соседней комнаты тоже говорили, что не стоит идти к руководству. Отговаривали меня, правда, они сказали, что эти малисы безвредные. — она с отвращением посмотрела на голубые цветки.

— Как ты узнала, что это наркотик? — я нахмурился. — Ты же не стала искать информацию про них в библиотеке? Это могла привлечь внимание.

— Нет. Но проблемы у меня и так появились. Элиот увидел малисы у меня в комнате, сказал, что это наркотик, и пообещал крах всего.

Одно только имя этого блондина вызвало у меня зубную боль. Элиот и так подбешивал меня своим нелепым и смешным соперничеством, почему-то своим заклятым соперником он выбрал именно меня. Но после того, как он привязался к Коралине, я его на дух больше не переношу.

— Ладно. — Кора вдруг смутилась. — Я пойду, спасибо за информацию.

— Стой, подожди. — я попытался её остановить, не желая отпускать.

— Нет! — воскликнула она и затараторила. — Прости, я загрузила тебя своими проблемами. Забудь всё, ладно, не бери в голову. Я пойду. Пока.

Она выскочила за дверь, оставив меня в смятении. Я взъерошил волосы, пытаясь сообразить, как помочь девушке. К чувствам, которые она вызывала, прибавилось еще и беспокойство.

Все могло быть хуже, но стало слишком хорошо

Не знаю, зачем я пошла к Рейвану. О чем я только думала!? Теперь он наверняка посчитал меня проблемной и навязчивой. Отвращение к самой себе начало изъедать изнутри.

Я ведь поддалась слабости и отчаянию, раз решила обратиться к Рейвану, хотя была не в праве нагружать его своими переживаниями, приходясь ему никем. Мы даже друзьями не были.

Недовольство собой, сожаление и стыд были неприятными и мучительными чувствами, которые я давно не испытывала. Мне ужасно не хотелось, чтобы Рейван считал меня слабой или неспособной самостоятельно справиться с проблемами. И именно такой он теперь меня видел.

Что ж, нужно было не поддаваться эмоциям и не говорить Рейвану лишнего. Но сказанное назад не воротишь.

Я вернулась в свою комнату, помогла Эсме прийти в чувства и уложила её на кровать, потом сама легла и, на удивление, быстро заснула. Видимо, перегруженная голова решила спрятаться от тяжелых мыслей в спасительный сон.

Утро разбудило меня холодом и вздымающимися, как паруса, шторами. Из-за вчерашних переживаний я забыла закрыть окно, через которое теперь пробрался ветер и принялся гулять по комнате, переворачивая страницы в книгах и сбрасывая листы со стола.

Я зябко поежилась и чихнула.

— Будь здорова. — сказала Эсма, которая тоже проснулась.

— Спасибо.

— Если заболеешь, мне придется за тобой ухаживать, а я этого делать не хочу, — добавила сестра и хихикнула. — Я слишком молода и прекрасна, чтобы быть сиделкой.

Привычные интонации сестры и её колкости вернули меня на секунду в прошлое, в то время, когда я не забивала голову вопросами о наркотиках и сомнительной репутации Эсмы, и дали возможность притвориться, что все хорошо и ничего плохого нет и не было.

— Знаешь, если ты будешь за мной ухаживать, когда я заболею, то я точно не смогу выздороветь.

Эсма хмыкнула:

— Ну тут ты права.

Хоть в каком-то вопросе мы с сестрой сошлись во мнениях.

Никогда еще у меня не было такого нежелания идти на занятия, как сегодня. Страх из-за предстоящего краха, который пообещал мне Элиот, превратился в болезненные тиски, сжавшие желудок до тошноты. Из-за волнения и напряжения было сложно сохранять внешнее спокойствие.

— Ты сегодня какая-то раздраженная. — сказала Эсма. — Ты всегда раздраженная, конечно, но обычно ты раздражаешься вслух и начинаешь меня отсчитывать. Сейчас же ты притихла. И обычно ты идешь быстрее, а сейчас словно специально хочешь опоздать. Все нормально!?

Я действительно шла медленнее сестры, надеясь, что та убежит вперед и даст мне время справиться с волнением, но Эсма тоже замедлилась, подстраиваясь под темп моих шагов.

— Не притворяйся, что тебе не все равно.

— Не огрызайся, — сестра надула губки, — мне правда все равно, твоё самочувствие мне неинтересно, но я припоминаю, что вчера ты говорила что-то о малисах, но не помню, что конкретно. Ты ведь ничего не задумала?

Сестра постаралась, чтобы последний вопрос прозвучал как можно более безразлично, однако это, напротив, выдало её тревогу.

— Я, кажется, тебя предупреждала, чтобы малисов больше не было в нашей комнате. — я перешла на шепот, чтобы наш разговор не услышали мимо проходящие студенты.

— И что теперь?

— Теперь у нас возникнут проблемы.

— У нас не возникнут проблемы, если ты их не создашь!

- Всё, — моё терпение грозило уйти в закат. — Сейчас я об этом говорить не собираюсь.

Эсма, к счастью, тоже тему развивать не стала, только насупилась и начала нервозно заплетать прядку волос в кривую косичку и сразу же её расплетать. Меня порадовало, что я смогла пошатнуть спокойствие Эсмы. Не мне же одной переживать.

Первую лекцию вела Леонора, и это меня радовало. Конечно, вряд ли Элиот что-нибудь выкинет на первом же занятии, но если он это сделает, то будет маленький шанс, что Леонора меня поддержит. Все-таки преподавательница была знакома с моей матерью, и я чувствовала её расположение к себе.

Иногда мне хотелось подойти к Леоноре и задать вопросы о маме, но каждый раз я себя останавливала, боясь, что мне не понравятся ответы. Со временем возникло понимание, что обилие информации всё только усложняет.

Мы вошли в аудиторию вместе с Леонорой. Преподавательница встретила нас в коридоре и шутливыми взмахами руки поторопила, загоняя в зал.

— Быстрее, быстрее, кто это тут опаздывает!? — у женщины было хорошее настроение, каким не могла похвастаться я.

Ухмылка Элиота, не предвещающая ничего хорошо, сразу привлекла мое внимание. Блондин сидел на своем ряду и излучал торжество и предвкушение, судя по его горящим возбуждением глазам. Увидев меня, он хищно оскалился и едва не подпрыгнул на месте.

Всё ясно, он что-то задумал.

— Сядешь со мной. — я грубо дернула Эсму за рукав её блузки.

— Что?

— Я сказала, сядешь со мной.

Сестра испугалась моего грозного тона и беспрекословно последовала к первому ряду. Не знаю, что собирается сделать Элиот, но лучше, чтобы Эсма находилась поблизости и в случае чего я смогла её проконтролировать.

— Итак, — Леонора хлопнула в ладоши. — Поболтушки между собой откладывайте, теперь поболтайте со мной. Меня очень интересуют ваши проекты. Кто-нибудь хочет рассказать об этапе, на котором сейчас находится? Да, Элиот?

Леонора встрепенулась, когда рука блондина уверенно взметнулась вверх. Я же затаила дыхание и приготовилась к тому, что он скажет.

— Кора? — шепнула Эсма, но я её проигнорировала.

— У меня важное заявление. — бодро и нарочито громко заговорил Элиот. — Хочу сказать, что я не могу больше работать с Коралиной над проектом.

Блондин замолк, выжидая драматичную паузу, однако Леонора не дала ему насладиться недоумением, которые вызвали его слова, и спросила:

— Так, а это еще почему? — она вопросительно посмотрела на меня.

Что делать? Сыграть удивление, притвориться тоже ничего не понимающей? Или так будет еще хуже? Я не знала и пока лишь продолжала буравить взглядом одну точку на столе — неровную царапину, которую кто-то ухитрился оставить на дереве. Гипнотизируя царапину, я старалась не поддаваться панике.

— Я не могу делать проект. — произнес Элиот. — С наркоманкой.

У Леоноры глаза настолько округлились, что стали напоминать по размерам два блюдца. Думаю, у других студентов было то же выражение лица, однако я оборачиваться и проверять не стала.

— Кора? — пискнула Эсма, но я тихо произнесла:

— Помолчи.

— Элиот, поясните. — Леонора растерянно поджала губы. — Такое серьезное заявление вряд ли сойдет за удачную шутку.

Преподавательница снова посмотрела на меня в надежде увидеть объяснение, но встретила лишь маску безразличия. Мое спокойное молчание всех удивляло и заставляло поверить в обвинение, кажущееся на первый взгляд абсурдным. Я это прекрасно понимала, но просто не знала, как выкручиваться.

То, что Элиот посмел в открытую бросить мне такое грубое обвинение, было неожиданным. Я готовилась к более изощренной и тайной подставе.

— Вчера я случайно увидел в комнате Коралины наркотическое растение. Синие цветы. Думаю, многие из нас знают, что это такое. А ты, Кора, что молчишь!? Хватить строить из себя правильную и невинную. — Элиот никогда не разговаривал со мной с таким уничижительным и надменным тоном, с каким сейчас обратился.

Леонора в этот момент так побледнела, что её седые волосы и лицо стали одного цвета. И я поняла, что преподавательница в курсе малисов. Меня это открытие поразило и озадачило, но сейчас нужно было думать вовсе не о нем.

— А что ты хочешь, чтобы я сказала? — я повернулась к Элиоту. — Хорошо…

— Так, подождите! — меня перебил Рейван, который неожиданно вскочил со своего места, поспешно спустился с последнего ряда и встал рядом с Леонорой. — Вышло недоразумение, и я сейчас всё объясню! Объясню я, — он вдруг подмигнул мне и хитро улыбнулся. — Потому что всегда мечтал обвинить Элиота в клевете, и вот этот шанс представился. Ты же не возражаешь?

Я покачала головой, во все глаза смотря на Рейвана. Он-то что задумал!?

— Да уж объясните, и поскорее. — Леонора сложила руки на груди и выжидающе приподняла брови.

Преподавательница по сравнению с Рейваном казалась маленькой и хрупкой, но от неё исходил такой мощный авторитет, что парню стоять рядом с ней было явно некомфортно.

— Да, — кивнул Рейван. — Понимаете, Коралина помогала мне с моим проектом. А мой проект, как вы знаете, о растениях…

— Зачем ты сейчас вообще влез!? — возмутился Элиот, невольно дергаясь, будто тоже собираясь подняться с места.

— Цыц! — Рейван шутливо поднял палец. — Это ты не лезь, когда взрослые разговаривают!

После слов Рейвана обстановка чуть разрядилась, и послышались даже смешки. Леонора властно произнесла, опережая новые возмущения Элиота:

— Не устраивайте здесь безобразие. Вы тратите время от лекции и всех подводите из-за этих разбирательств. Рейван, прошу вас, ближе к делу.

— Я оставил у Коры лунатиус голубоцветковый. Я как раз о нем сейчас пишу, это растение часто используют в зельях. — произнес он. — Потом Элиот, когда заходил в гости, увидел лунатиус, раскричался про наркотики, не дал ничего объяснить и убежал. Когда Кора вчера мне рассказывала эту историю, мы так посмеялись… — Парень расплылся в улыбке и пожал плечами, мол, как-то так.

— Это ложь! — Элиот даже покраснел. — Это был не лунатиус..!

— А что это было!? — Рейван взглянул на блондина с вызовом. — Ты так хорошо знаком с темой наркотических трав, что запросто их определяешь!? Интересно…

Элиот растерялся и потому замолк. Да, сейчас ситуация складывалась не в его пользу. Он не мог предъявить доказательства, а слово Рейвана было весомее, чем его.

— Так. — Леонора выдохнула с нескрываемым облегчением, и мне показалось, что преподавательнице отчего-то самой хотелось быстрее замять конфликт. — Хорошо, прекрасно. Спасибо, Рейван, за объяснение. Я понимаю, что вы все молоды, недоразумения случаются, но давайте договоримся впредь не решать конфликтные ситуации на занятии, а разбираться между собой во внеурочное время. Элиот, а вы также постарайтесь не обвинять никого сгоряча. Тем более Коралину, вам же с ней вместе делать проект. — она замолчала, а потом добавила, взглянув на меня. — Все, конфликт исчерпан?

— Нет.

Мой голос прозвучал так глухо и грозно, будто доносился из-под земли. Я кашлянула и произнесла:

— Я не могу делать проект с человеком, который посмел обвинить меня в подобном. Я оставлю Элиоту тему и все наработки, но продолжать с ним работу не буду.

— Ну это даже несерьезно, — устало вздохнула Леонора, — Коралина, вы правда готовы начать делать новый проект? С нуля? Еще и в одиночку?

Рейван встрял и на этот раз:

— А она просто присоединится ко мне. Коралина мне так часто помогала, что мой проект и её тоже. — Парень посмотрел на Леонору и очаровательно улыбнулся, но преподавательница не входила в число тех девушек, которых бы проняла его улыбка.

Она нахмурилась и сказала:

— А Элиот будет делать проект в одиночку? Невежливо так его оставлять.

— А Элиот и так слишком умный. Он обязательно справится и один. Не так ли? — этот вопрос был адресован блондину, который угрюмо промолчал. У него также едва заметно дергался в нервном тике уголок глаза.

В этот момент я даже забыла о существовании других студентов — они с затаенным дыханием следили за разворачивающимся действием.

— Хорошо. — сдалась Леонора. — Элиот, вы не против делать проект в одиночку? При выставлении итоговой отметки это будет учтено.

— Да, конечно. — сквозь зубы выдавил из себя блондин.

— Хорошо. Так, все всё решили, наконец-то. А вы, молодой человек, — она обратилась к Рейвану, — так и будете здесь стоять? Лекцию вместе со мной проводить собираетесь!?

— Ай, нет, ни в коем случае. — парень потешно поднял руки, будто был в ужасе, а потом направился к своему ряду.

Я попыталась перехватить его взгляд, но Рейван на меня даже не взглянул.

Леонора стала обсуждать другие проекты, и выражение её лица из строгого вновь стало приветливым и спокойным. Первые обсуждения, правда, еще были напряженными из-за произошедшей ситуации, но в конце концов лекция вернулась в привычную непринужденную обстановку.

Я же не могла до конца осмыслить, что все сложилось наилучшим образом. Единственное, меня коробило, что Леонора не спросила меня, а точно ли я хочу делать с Рейваном общий проект. Я бы тогда с уверенностью отказалась, потому что Рейван и так оказал мне услугу, а пользоваться дальше его помощью было бы наглостью с моей стороны. Но теперь я не знала, что делать.

Было неловко и совестно, но вместе с тем меня затопила такая признательность к парню. Если бы не он… Даже жутко представить, как бы развивалась ситуация. Рейван меня спас. Он действительно меня спас.

Я отсидела остаток лекции, как оглушенная, даже не стараясь вникать в смысл произносимых слов. Меня словно закутали в теплые толстые одеяла. Всё горело: мысли — из-за сумбурных эмоций и переживаний, и тело, которое было напряжено, потому что я держалась из последних сил, чтобы не обернуться и не посмотреть на Рейвана.

Мой взгляд лишь привлечет внимание и вызовет недоумение. Лучше потом с ним поговорю.

Но после завершения лекции ко мне пристала Эсма. Она уцепилась за мою руку и прошипела:

— Почему ты меня не предупредила!? Ты знаешь, как я испугалась!?

— А так тебе и надо. И говори тише. — я покосилась на студентов, проходящих мимо.

— Как ты допустила, чтобы Элит узнал о малисах!? — Эсма искрилась возмущением и кусала свои и так искусанные в кровь губы, видимо, она успела здорово перенервничать, но я слишком зациклилась на собственных переживаниях, чтобы обращать внимание еще и на сестру.

— Я допустила? Серьезно? И ты не имеешь права мне что-то выговаривать, ты не сказала мне, что это наркотик.

Эсма не нашла, что ответить, а я заметила, как Рейван вышел из аудитории. Спасибо сестренке, из-за неё мне не удалось перехватить парня. Хотя, может, ещё успею догнать.

И только я направилась к выходу, игнорируя ворчание сестры, как тут же нарисовался Элиот, сердитый и грозный. Он преградил путь не только мне, но и Эсме, которая затихла за моей спиной.

В этот момент последние студенты, громко смеясь, вышли из аудитории, и мы остались втроем. Элиот оглянулся, понял, что ему не перед кем притворяться уравновешенным человеком и истерично воскликнул:

— Думаешь, тебе всё с рук сошло!?

- Советую тебе лучше за собой следить, — усмехнулась я, — когда ты громко разговариваешь, то плюешься. Это неуважительно по отношению к собеседнику.

Элиот с шумом втянул воздух и, чуть успокаиваясь, процедил:

— Нашла себе защитника, поздравляю. Но имей в виду, что я так просто это не оставлю.

— Как страшно. — я цокнула языком.

— Зря смеешься. Потому что тебе действительно стоит бояться.

Блондин смерил меня злым взглядом. Но ему надо отдать должное, он сумел взять себя в руки и не опуститься до громкой истерики. Сохранять лицо, когда в тебе бурлят эмоции, было сложно, это я по себе знала.

— Элит, — из-за моего плеча выглянула Эсма, — мы с тобой, конечно, не общались, но я уже вижу, что ты такой приятный парень. — она кокетливо заправила прядку волос за ушко. — Зачем нам всем ссориться?

— Меня зовут не Элит, а Элиот. — оскорбленно произнес блондин. — А тебе, — он взглянул на Эсму, — я искренне сочувствую. Не повезло тебе с сестрой. — и он направился к выходу.

Я закатила глаза и уже приготовилась к колкости от Эсмы, но сестра неожиданно произнесла с нотками беспокойства в голосе:

— Он доставит тебе неприятности. Нужно быть осторожнее. — а потом добавила поспешно. — Просто твои неприятности могут превратиться и в мои неприятности.

Я покачала головой и ничего не ответила. Мои мысли сейчас занимал только Рейван — мне было необходимо с ним поговорить, поблагодарить его.

Сегодня был самый незагруженный учебный день, состоящий лишь из одной лекции, которая уже прошла. И теперь Рейван мог направиться куда угодно.

Я растерянно пошла в сторону жилого корпуса, а Эсма ускакала в столовую.

Возможно, Рейван тоже сейчас в столовой, но идти туда бессмысленно, потому что в шумном зале разговор у нас не получится. Да и не стоит мне пока его искать, ведь все, что у меня было, это одно лишь желание выразить ему свою признательность, и за ним не было ни слов, ни идей, как именно отблагодарить парня.

Лучше бы он мне не помогал, сейчас бы не ломала голову и не чувствовала себя должной и уязвимой.

То ли мироздание подслушало мои мысли, то ли случайность решила удивить меня, но я остановилась, увидев знакомый силуэт. Рейван.

Он стоял у лестницы, ведущей на жилые этажи, в компании незнакомых студентов: двух рослых пареньков и одной миловидной шатенки. Они оживленно разговаривали, но это не помешало мне подойти к ним. Рейван стоял спиной ко мне, поэтому пришлось его окликнуть:

— Рейван?

Парень вздрогнул и развернулся. Остальные ребята с недоумением посмотрели на меня, силясь понять, знакомы ли мы или нет.

— Можно с тобой поговорить? — я же смотрела только на Рейвана.

То, что мы столкнулись, стало для меня знаком не откладывать разговор. Я предчувствовала, что потом смогу передумать и найду сотни причин, почему не стоит пересекаться с Рейваном.

— Конечно. — кивнул парень и махнул ребятам. — Ладно, до встречи.

Мне неожиданно стало приятно, что он, ни секунды не колеблясь, предпочел меня своей компании. В груди стало тепло от собственного возросшего самомнения. Ребята попрощались с Рейваном и направились вверх по лестнице, потом, когда мы остались вдвоем, парень выжидающе на меня посмотрел.

Да уж, прогнала его друзей и теперь молчу, но в коридоре мне разговаривать не хотелось: слишком много лишних ушей, поэтому я предложила:

— Не против того, чтобы заглянуть в гости?

Он посмотрел на меня с удивлением, помолчал и, хмыкнув, спросил:

— А приставать не будешь?

Я не сдержала улыбки:

— Не дождешься.

До моей комнаты мы шли в молчании. Я почему-то начала нервничать, невольно прислушиваясь к дыханию шагающего за моей спиной парня и мысленно репетируя, что и как ему буду говорить. Прежний стиль моего общения с ним: намеренно отчужденный, холодный и озлобленный, теперь устарел после всего, что сделал Рейван, и я не могла вести себя с ним, как раньше. А вот как себя вести — я не знала. Внутренний голос весело и насмешливо посоветовал быть собой.

Когда мы зашли в комнату, Рейван сразу же спросил:

— Все в порядке? — в его голосе чувствовалось беспокойство.

Конечно, теперь он думает, что раз я к нему подхожу и хочу поговорить, значит, у меня проблемы. Эта мысль задела и заставила выпалить:

— Спасибо. Я перед тобой в долгу.

Из груди вырвался судорожный вздох, а слова, которые я мысленно заготовила, испарились. Ну вот что со мной не так? Из-за этих переживаний совсем потеряла хватку.

Рейван после моих слов улыбнулся: и тепло так, с добротой, что я невольно засмотрелась на улыбку парня. Глаза его медовые лучились искренней заботой. Мое сердце застучала быстро-быстро, а во рту пересохло.

— Это пустяк. — сказал он, пожав плечами. — И долгов от тебя мне никаких не нужно.

Благодарность с новой силой переполнило меня, и если раньше я не знала, как отблагодарить Рейвана, то теперь, стоя рядом с ним, смотря на него, я пошла на поводу у шальной глупой идеи, которая заставила меня неожиданно податься вперед и приникнуть к губам Рейвана прежде, чем я успела сообразить, что творю. Но поцелуй вышел быстрым и неуклюжим, потому что я сразу же отстранилась и с непривычной для моего голоса робостью произнесла:

— Спасибо.

Парень выглядел обескураженным и, наверное, даже не понял, что произошло. Посмотрел на меня с сомнением и сказал:

— Не стоит целовать меня из благодарности.

Лицо его помрачнело. Я не думала, что мой поцелуй испортит ему настроение, рассчитывая на совершенно другую реакцию. Мое сердце бухало в груди слишком громко, заставляя заглушить этот шум следующими необдуманными словами:

— А это… Это не из-за благодарности.

Так я будто призналась сама себе. Ведь действительно этот порыв был вовсе не из-за благодарности, мне просто захотелось поцеловать Рейвана. Это осознание молнией сверкнуло в голове и не дало ни намека на то, что мне дальше с этим делать.

Рейван замер, пытливо разглядывая мое лицо в попытках найти на нем доказательство сказанных слов. Потом наклонился и спросил:

— А из-за чего?

Меня напугал факт того, что я без принуждения захотела поцеловать Рейвана. Нет, вот с чего вдруг я его поцеловала? Зачем я это сделала? Мой дурацкий, глупый, невежливый поступок лишь всё запутал как в наших с Рейваном отношениях, так и в собственных чувствах.

Нет, меня явно всё доконало, раз я творю подобную ерунду. Просто схожу с ума, вот и всё!

— Просто забудь. — холодно произнесла я.

Рейван хмыкнул и нарочито медленно облизнул свои губы, будто стараясь распробовать мое прикосновение, еще горящее на них. В медовых глазах парня появились озорные огоньки.

— Забыть!? Ну как же я могу забыть, что ты не умеешь целоваться? — он ухмыльнулся.

— Что!? — воскликнула я возмущенно, а потом смутилась своей же эмоциональности. — А хотя, — привычная холодная усмешка попыталась исправить положение. — Ты прав, стоит раздобыть зелье беспамятства и стереть тебе ненужные воспоминания.

— Ну, — Рейван заулыбался, — эти воспоминания очень даже нужные. — потом он замолчал на несколько секунд, задумчиво разглядывая меня, и спросил. — Что у тебя было с Элиотом?

Почувствовав серьезность вопроса, я ответила предельно честно:

— Один поцелуй, который ты, кстати, видел. — а затем не удержалась от колкости. — Ну раз ты заговорил о поцелуях, то ты, наверное, помнишь, как поцеловал мою сестру? И, кажется, даже на этом самом месте. — Я указала пальцем на участок ковра, где стоял Рейван.

Парень выглядел одновременно и довольным, и пристыженным.

— Кстати, — продолжила я, прищурившись, — Элиот поцеловал меня специально, чтобы тебя позлить. Мне кажется, он к тебе не равнодушен.

Рейван издал какой-то нечленораздельный звук и едва не закашлялся, потом сказал:

— Я вот тоже заметил, и, знаешь, это меня пугает и настораживает. Не люблю повышенное внимание блондинов к собственной персоне. — парень улыбнулся, а потом, снова став серьезным, спросил. — А что насчет спора? Я так и не понял, в чем ты меня обвиняла.

— Мне просто сказали, что ты поспорил. Суть спора заключалась в том, что ты сможешь меня добиться, что я влюблюсь в тебя. — произносила я это нехотя, потому что внутренний голос ехидно нудел, что, пожалуй, если бы спор действительно был, то Рейван одержал победу.

— И ты поверила? — мрачно спросил парень.

— Тот, кто мне это сказал, обладал большим авторитетом, чем ты. Так что вины за собой я не чувствую…

— Ладно, — Рейван вздохнул, — я тебя и не обвиняю. Да и сейчас многое стало ясно. Вообще, как тебе?

— Как мне что?

— Разговаривать, обсуждать вопросы и неоднозначные ситуации. Мне, к примеру, понравилось.

— Ну да, было неплохо. — я закатила глаза, перенимая от парня хорошее настроение. — И, пользуясь моментом, скажу, что мне неловко присоединяться к твоему проекту.

— Так, если ты думаешь, что приходишь на всё готовенькое, то глубоко заблуждаешься. — Рейван взъерошил волосы. — Поверь, я почти нуждаюсь в твоей помощи.

Мне все равно было не по себе, но спорить я не стала. Мы с Рейваном снова замолчали, глядя друг на друга, но почему-то молчание было приятным, в нем не ощущалось тяжести или неловкости. Только ветер все нарушил, ворвавшись в комнату и начав играть со шторами.

Я подошла ко окну и закрыла его, потом сказала:

— Ты хорошо сегодня придумал с этим лунатиусом.

— Ага… — фыркнул Рейван. — Ты, кстати, знала, что этот цветок часто использовали для проклятия на прыщи. Лунатиус заговаривали и клали под подушку человеку, который ночь спал и потом просыпался уже с прыщами. Конечно, это очень занимательно. Но я теперь не знаю, как объяснить, почему в проекте я решил написать именно о нем.

— Ну, — я улыбнулась, — можешь связать этот выбор с личными причинами. Может, тебя тоже однажды прокляли на прыщи. Детская травма.

— Хм, — Рейван задумался, — это каким жестоким надо быть, чтобы наложить подобное проклятие? Вот ты бы смогла?

— Если накладывать проклятие на тебя, то да, смогла бы.

— Эй! — парень возмутился. — Ты даже ни секунды не сомневалась.

— А зачем? — я прищурилась. — Мне кажется, прыщи бы тебе пошли только на пользу.

— Это еще почему?

— Может, ты сейчас не был бы столь самоуверенным. Думаю, эта твоя неотразимость и привлекательность разбаловали тебя, сделали чуть наглым и нескромным.

— Ты считаешь меня неотразимым?

Я осеклась, потому что его вопрос сбил меня с мыслей. Рейван вдруг пересек комнату, подойдя ко мне, и с предвкушающей улыбкой приблизился к моему лицу. Мне некуда было отстраняться, потому что по бокам были стена и кровать, а сзади окно, хотя и я не хотела отстраняться. Сейчас вторжение в мое личное пространство не вызвало ни смущения, ни раздражения. Я подняла голову, выжидая, что Рейван будет делать дальше.

— Ну так что? — спросил он.

— Что?

— Ты считаешь меня неотразимым и привлекательным?

— А про наглого и нескромного уточнять не будешь?

- Пока не планирую.

— А зря.

— Как думаешь, — прошептал Рейван, — если я сейчас тебя поцелую, мне потом от тебя прилетит или нет?

Я невольно провела языком по губам и сглотнула. Медовые глаза Рейвана были так близко, они почти гипнотизировали.

— А ты проверь.

Мой ответ почти смешался с поцелуем. Теперь парень целовал не порывисто и быстро, сейчас он старался распробовать мои губы. В голове наконец-то стало пусто, потому что я сосредоточилась только на собственных ощущениях, стараясь отвечать на поцелуй, но не переусердствовать, не сделать что-то не так. Рейван, словно чувствуя мою зажатость, начал целовать меня более страстно, стремясь стереть все границы.

Знала бы я еще неделю назад, что сейчас буду беззастенчиво целоваться с парнем, то назвала бы себя сумасшедшей и безрассудной. Веду себя почти, как Эсма! Какой кошмар. Разочаровываясь в себе окончательно, я обняла Рейвана за шею и взъерошила его волосы. Всегда хотелось так сделать…

Мы отстранились друг от друга, и воцарилось безмолвие, нарушаемое нашим смешанным дыханием. Затуманенный и восхищенный взгляд парня скользил по моему лицу, я же пыталась запомнить каждую эмоцию, что вызвал во мне этот момент.

— Я хочу, чтобы ты была моей. — хрипло произнес Рейван и вновь склонился к моим губам, но я увернулась.

Его слова разрушили хрупкое наваждение, возвращая в реальность. Слова всегда всё портят.

Я поморщилась, понимая, что совершенно забылась. К чему эти поцелуи? Что дальше?

— В каком смысле твоей?

Рейван неожиданно покраснел, чем меня сильно удивил, потому что я не думала, что он умеет краснеть, и поспешно сказал:

— В смысле моей девушкой. Я предлагаю тебе серьезные отношения.

— А если я отвечу, что мне они не нужны? И что я сюда приехала учиться, а не крутить романы?

— Ты думаешь, что я буду тебя отвлекать от учебы? Ты себя недооцениваешь, Кора, тебя от учебы не то, что я не смогу отвлечь, тебя от учебы и конец света не отвлечет. Но хорошо, — он почесал затылок, — ты намекаешь, что мне придется ждать тебя пять лет, пока не ты не закончишь обучение? — я уловила в его взгляде легкую тревожность.

Да и слова его задели меня за живое. Раньше я отгоняла от себя мысли, что вряд ли доучусь до конца, теперь же сердце заныло тоской.

— А с чего ты взял, что я хочу быть твоей девушкой?

Рейван усмехнулся и на провокацию не повелся.

— Ты сама мне это самозабвенно доказывала минуту назад.

Ну уж нет, смутить я ему себя не позволю.

— А что, если я соглашусь?

— Так я и хочу, чтобы ты согласилась. — Рейван растерялся. — Или ты думаешь, что я тебе предлагаю отношения, рассчитывая, что ты откажешься? Я, конечно, отличаюсь продуманными идеями, но не настолько же…

Я с сомнением посмотрела на Рейвана. Если раньше в голове пульсировало четкое «нет, даже не думай об этом», то теперь я была почти согласна.

С другой стороны, почему нет? Мне ведь все равно конец: Эсма в любом случае не продолжит здесь обучение, и с большой вероятностью я тоже. И что меня будет ждать? Я вернусь домой, и отец после сотни скандалов выдаст меня замуж по расчету?

Сейчас же я хотя бы могу побыть с тем, кто мне приятен. О влюбленности я пока даже думать не хотела, обесценивая чувства и сомневаясь в их серьезности.

Да и отношения с Рейваном поначалу мне определенно будут нравиться, и даже хорошо, что я надолго не задержусь в академии. Рано или поздно парень все равно остынет ко мне и оборвет отношения из-за своей непостоянности и ветрености, и уж лучше сохранится видимость вынужденного расставания из-за моего отъезда, нежели я буду чувствовать себя брошенной и униженной и продолжу видеть Рейвана на занятиях.

Эти мысли быстро пронеслись в голове, а потом я чмокнула парня в губы и обрадовала его:

— Ну, допустим, твоя взяла. Но если меня обидишь, то имей в виду, ты за это поплатишься.

Рейван не сдержал радостной улыбки, хотя выглядел пусть и взбудораженным, но растерянным, словно не мог поверить в мое согласие. Он бережно приобнял меня за талию и ласково поцеловал меня в шею, произнося тихо и хрипло:

— Обидеть я тебя не посмею. Разве я похож на сумасшедшего?

— Тебе честно ответить? — я улыбнулась, а затем спохватилась. — Кстати, лучше, чтобы на факультете не знали о наших отношениях, ладно?

Рейван взглянул на меня с удивлением.

— Хм, это еще почему?

— Просто это не к чему.

— То есть ты предлагаешь делать вид, что мы не общаемся? — он усмехнулся. — Чего ты боишься? Того, что нас осудят? Общественного мнения?

— С чего ты взял, что я боюсь? — возмутилась я. — Вовсе нет.

— Ну ладно-ладно. — Рейван кивнул и цокнул языком. — Я тебя понял, то есть нужно на тебя не смотреть, флиртовать с другими девушками и, возможно, даже начать отношения с другой, чтобы уж точно все поняли, что мы друг другу никто!?

— Что!? — только Рейвану удавалось меня раздразнить. — Ладно, знаешь, делай что хочешь!

— Вот, сразу бы так. — парень самодовольно улыбнулся. — Учти, ловлю тебя на слове.

— Ну-ну, — мне хотелось злиться, но злиться я не могла, поэтому пришлось просто перевести тему. — Давай приступим к проекту. Расскажи, на каком ты этапе.

Рейван не только рассказал, но и показал свои наработки, а потом мы направились в библиотеку, продолжая собирать общий материал. С Рейваном было намного проще, чем с Элиотом, так что я даже воспряла духом и загорелась новым проектом.

Меня приятно удивил и энтузиазм, с которым Рейван относился к работе, у Элиота я ни разу не замечала ни увлеченности, ни заинтересованности, так что сейчас была почти в восторге. Более того, я еще волновалась, что парень будет меня отвлекать всякой навязчивой романтикой, но он не позволял себе лишнего, окружая меня комфортом и полностью сосредотачиваясь на работе с проектом.

Пока я была только рада такому развитию событий, единственное, мне было грустно, что усилия, которые я вложила в старый проект, оказались бессмысленными.

Надо будет заглянуть к Стэну и сказать ему, чтобы он больше меня не ждал. Хотя мы с этим рыжим мальчишкой отлично поладили, так что почему бы мне не навещать его и без повода?

Я отвлеклась на мысли о Стэне и зубокрылах, а потом вспомнила об Эсме. Беззаботная легкость в груди сразу же испарилась, сменившись тяжестью нерешенных проблем. Я покосилась на Рейвана и будто бы невзначай спросила:

— Ты случайно не знаешь, где проходят ночные тусовки? Есть какой-то проход в тайное место?

Парень нахмурился и, захлопнув книгу, откинулся на спинку стула.

— Почему это тебя интересует?

— Значит, ты знаешь.

Рейван вздохнул, продолжая сверлить меня цепким взглядом.

— Знаю.

— Значит, ты меня туда проведешь.

— С ума сошла? — он даже улыбнулся, услышав мое заявление и не восприняв его всерьез. — Даже не думай. Нет.

— Послушай, я следила за сестрой, но не смогла уловить момент, куда и как она прошла. Видимо, там есть какая-то иллюзия, которую я не заметила. В первый раз не получилось, попробую во второй. Я хочу со всем разобраться, Рейван, и я сделаю это и без твоей помощи…

— Кора, не суетись, — перебил меня парень. — Поверь мне, это отвратительное место с отвратительными людьми. Я даже представить тебя там не могу и не хочу, чтобы ты там находилась. — он внимательно вгляделся в мое лицо. — Но ты ведь не успокоишься, верно?

— Верно. Хочу увидеть своими глазами, куда вляпалась моя сестра. И прошу тебя мне помочь. Рейван? — я коснулась запястья парня и затем ласково начала водить пальцами по тыльной стороне его ладони.

— Хитришь и нагло пользуешься своим обаянием. — он покачал головой, но не смог сдержать теплой улыбки, потом, правда, опять стал серьезным. — Кора, это опасно и рискованно. А еще я переживаю за твое нервное состояние.

— Рейван, — строго возразила я, — не нужно считать меня маленькой девочкой, оберегать меня тоже не нужно. Я могу за себя постоять. Так ты проводишь меня на их вечеринку? Или мне самой туда проникать?

— Я провожу, — кивнул Рейван. — Будет хуже, если ты полезешь туда в одиночку.

— Спасибо.

Было видно, что настроение у Рейвана испортилось, он явно был не в восторге от моей затеи, но понимал, что спорить со мной бессмысленно. Я же мысленно пожурила себя за то, что снова приобщаю парня к собственным проблемам, но не воспользоваться его помощью не могла.

Идти одной в непонятное место, где пребывает куча непонятных типов, как тот со шрамом, было боязно, однако я хотела увидеть, какая обстановка и какие люди повлияли на Эсму, понять, почему руководство академии не решает вопрос с ночной жизнью своих студентов и наркотиками, а также решить, что делать дальше. Мне просто нужны были ответы, и я думала, что найду их, посетив одну из вечеринок, после которых Эсма приходила в невменяемом состоянии.

Рейван вечером проводил меня до комнаты и поцеловал у двери. Я переполошилась, потому что нас могли увидеть другие студенты, но моя встревоженность парня лишь позабавила.

— До завтра. — сказал он, чмокнул меня в лоб и вальяжно направился по коридору.

Я замерла, провожая его взглядом.

Все-таки я не была уверена, что готова к отношениям. Мне казалось, что все происходит будто не со мной, а с кем-то другим. Я будто наблюдала все со стороны: как Рейван меня касается, целует, улыбается мне, и считала это далеко зашедшей шуткой.

Не может же все быть серьезно. Слишком долго я отнекивалась от любых мыслей об отношениях, а теперь вдруг согласилась на них. Сама от себя не ожидала ведь…

Холодный рассудок во всём сомневался, а вот сердце пело от радости, наслаждаясь новыми чувствами, которые я в себе игнорировала и в которых не могла до конца признаться. Поняла, что со мной действительно что-то не так, только тогда, когда заметила, что стою с глупой широкой улыбкой и смотрю в пустоту.

Нельзя допустить, чтобы моя симпатия к Рейвану, появившаяся из-за его красивой внешности, острого ума и оказанной помощи, превратилась во влюбленность. Хочу избавить себя от боли и разочарования.

Все равно в академии я долго не продержусь, хотя Рейван ко мне определенно охладеет еще раньше, чем я уеду домой. Я привлекла его своей недоступностью, в этом была точно уверена. Наши с ним отношения долго не продлятся, мне лишь оставалось поймать тот момент, когда Рейван потеряет интерес ко мне и первой разорвать связь, чтобы не быть брошенной.

Пока же я собиралась наслаждаться временем, которое мы проведем за созданием общего проекта, и иллюзией того, что я для кого-то важна и кем-то любима. Просто не могла себе отказать в этой иллюзии.

Лежа на кровати и почти засыпая, я пробормотала, обращаясь к самой себе:

— Не смей влюбляться. Иначе я тебе этого не прощу…

Совсем обнаглели!? Чужого парня привораживают!

— Тыслишком радостная.

Это мне предъявила Эсма с утра пораньше. Я прикусила губы, пряча улыбку, которая то и дело возвращалась на лицо и оставалась мной незамеченной.

— Потому что сегодня наконец-то будет первое практическое занятие по зельям. — ответила я. — А потом еще рунология, которую я очень люблю.

— Да уж, — Эсма вздохнула и посмотрела на меня, как на ненормальную. — У тебя явно не все в порядке с головой. Не знаю ни одного человека, который будет радоваться занятиям.

Я пожала плечами. Конечно, причиной моих улыбок были вовсе не зельеварение с рунологией, а один наглец с медовыми глазами, но эти занятия и правда мне нравились, так что я даже не лукавила. Ну если только чуть-чуть.

— Ты хоть что-нибудь из базовых рун выучила? — спросила я. — Нас же спрашивать сегодня будут.

Эсма вместо ответа лишь широко зевнула и, сладко причмокивая, удобнее устроилась на кровати и накрылась одеялом, намекая на то, чтобы я от неё отстала. Ну и ладно. Невыученный предмет — это меньшее, о чем должна беспокоиться Эсма. Меня на её месте тревожила бы больше зависимость от наркотических цветков и безрассудные связи с кем попало.

Я подошла к зеркалу и начала заплетать волосы в две косы, потом, поколебавшись, нанесла легкий макияж. Эсма за моей спиной ошеломленно спросила:

— Ты прихорашиваешься!?

— А чему ты удивляешься?

— Ты косы заплетала обычно только для званых вечеров.

— Ну и что? Может, для меня лекция по рунологии это настоящий праздник.

Две пышные косы мне шли, правда, добавляли образу нотки милого ребячества и несерьезности. Непривычно было видеть себя без строгих пучков. А еще хотелось отнекиваться от мысли, что всё это я делаю, желая покрасоваться перед Рейваном. Вовсе нет, он тут ни при чем, я просто посчитала нужным добавить разнообразие своему внешнему виду.

Эсма молчала какое-то время, косясь на меня с сомнением, а потом произнесла:

— Ты красивая.

Но это было сказано не с теплотой, а с легкой завистью и раздражением. Сестра будто бы обвинила меня и уличила в преступлении. Но мое хорошее настроение ей ответило:

— Спасибо. Ты тоже.

— Ну всё, теперь мне страшно. Что-то случилось? — беспокойство засквозило в голосе сестры. — Отец вдруг сошел с ума, завещал тебе дом, и теперь ты выгонишь нас с мамой оттуда?

Я даже засмеялась от абсурдности сказанных слов.

— Как тебе такое в голову могло прийти?

— Я просто не знаю, что могло стать причиной этого твоего порхающего поведения! — Эсма насупилась.

— А тебе покоя не даёт, что я могу радоваться?

Сестра ничего не ответила, и я сделала вывод, что её явно больше бы устраивало, находись я в печали и отчаянии. Но думать о сестре и пытаться отгадать её мысли не хотелось. Эсма в последнее время и так постоянно заставляла меня переживать, поэтому сейчас единственным желанием было откреститься от всех проблем и притвориться, что их нет.

Мы направились на занятие, и на этот раз сестра решила меня не сопровождать и поспешила отстать в одном из коридоров. Видимо, мое хорошее настроение её спугнуло.

Зайдя в аудиторию, я сразу же поймала на себе взгляд Рейвана. Парень словно ждал моего появления, он широко улыбнулся и подмигнул, а ребята, которые сидели возле него, начали с непониманием смотреть в мою сторону, чем заставили меня отвернуться и направиться к первому ряду.

Удивительно, что из-за одной лишь улыбки Рейвана сердце забилось чаще. Всегда считала, что в моем случае разум властен над эмоциями и не позволит им своевольничать, но теперь всё говорило об обратном.

Усевшись за стол, я порадовалась, что не видно Рейвана. Значит, теперь могу успокоиться и сосредоточиться только на занятии, не отвлекаясь на парня. Но радоваться мне пришлось недолго.

Рейван плюхнулся рядом и игриво коснулся моей косы. Я опешила и просто молча уставилась на парня, не понимая, что он тут делает.

— Новая прическа? Тебе идет.

— Рейван. — процедила я. — Мы же с тобой договаривались. На нас все смотрят…

Удивленные взгляды других студентов почти вибрировали в воздухе.

— А о чем мы с тобой договаривались? — наглая ухмылка Рейвана не сочеталась с тем, как невинно он захлопал глазами. — Я помню, ты мне сказала делать все, что я захочу.

Я мученически вздохнула, понимая, что парень намеренно всё испортил и просто растоптал мое намерение сохранять наши отношения в тайне.

— Ну и что ты хочешь делать!? — и ведь злиться, как следует, на него не получалось!

— Например, это. — просто ответил он и, придвинувшись ближе, поцеловал.

Я застыла, растерявшись, а затем несмело ответила на поцелуй. Отстраниться и начать возмущаться было бы еще хуже. Послышались возгласы и даже свист, что подстегнуло Рейвана приобнять меня за талию и сделать поцелуй более откровенным и чувственным.

В груди распалялся жар вместе с возбуждением, которое было вызвано даже не парнем, а скорее осознанием того, что я вышла за рамки допустимого и пренебрегла приличиями, что было мне несвойственно и непривычно, как и в целом проявление чувств на публике.

Все-таки Рейван был слишком опытен в любви, я же похвастаться таким не могла. Знала лишь одно: когда мы останемся с ним вдвоем, он от меня получит по полной.

— Кхм-кхм!

Мы с Рейваном резко отстранились друг от друга и сконфуженно посмотрели на Лауру (ну ладно, сконфуженно посмотрела я, Рейван-то вряд ли знал, что такое смущение). Преподавательница стояла у дверей, а огромные очки на её носу увеличивали прищуренные глаза.

Какой ужас…. Какой позор!

А ведь Лаура еще была не одна. За ней столпились незнакомые ребята в мантиях, что выдавало в них студентов старших курсов, но они, не заинтересовавшись моей персоной, начали заносить в аудиторию коробки с колбочками, жидкостями, травами и порошками и раскладывать их на столе.

— Фантома создайте где-то здесь. — Лаура указала на пол перед столом. — Получится?

Один из студентов кивнул и принялся чертить круг на полу, раскладывая вокруг него руны. Через несколько секунд в воздухе материализовалась фигура мужчины и застыла безразличным манекеном.

Несмотря на то, что принцип иллюзий был понятен, смотрелось все равно эффектно. Наверное, студенты любых направлений, видя иллюзионистов в деле, хотели все бросить и перевестись на факультет иллюзий.

— Кстати, у тебя очень сладкая помада. — шепнул мне Рейван. — Вкусная.

— Если еще что-нибудь скажешь, — отозвалась я тихо, — то больше её не попробуешь.

Рейван хмыкнул, но спорить не стал, только продолжил довольно ухмыляться. У него было явно прекрасное расположение духа, и то, что наш поцелуй застали все, кто только мог, никак его не смущало.

— Всем спасибо! — воскликнула Лаура, прощаясь со студентами старших уровней, а потом обратилась к нам. — Сегодня первое практической занятие, которое будет заключаться в приготовлении одного из самых простых зелий из перечня. Та-дам!

Преподавательница хлопнула в ладоши, и перед каждым студентов возникли небольшие книжки с инструкцией по приготовлению различных зелий, а также необходимые для этого принадлежности. Лаура улыбнулась, видя, какое впечатление произвел на студентов её трюк.

— Итак, в книжке представлены рецепты зелий, ингредиенты для которых вы можете найти на столе. Каждый из вас должен выбрать наиболее понравившееся зелье и приготовить его. А потом, — Лаура предвкушающе и немного зловеще улыбнулась. — Вы поменяетесь зельями друг с другом и выпьете их. Но отставить панику! — она засмеялась при виде испуганных физиономий. — В перечне нет опасных рецептов, а вы должны прочувствовать, какого это, быть под действием зелий. Но, если кто откажется, у нас всегда есть фантом, на котором можно проверить действенность!

Лаура подошла к манекену и приятельски похлопала его по плечу.

— Кстати, — хмыкнула она, — пока вы выбираете рецепт по вкусу, кто-нибудь может сказать, какой самый распространенный компонент, что используется в приготовлении зелий? Да, Элиот?

— Шерсть грифона. — предположил блондин.

Я же покачала головой и подняла руку. Лаура кивнула мне.

— Кровь. Она является наиболее сильным компонентом. А магические свойства зависят от того, чья кровь используется.

— Точно, — согласилась преподавательница, — но это не совсем верный ответ, хотя да, очень близко. Рейван?

Я покосилась на парня, который тоже поднял руку и уверенно произнес:

— Вода из святого источника. Она не обладает никакими свойствами, но зато становится идеальной средой для реакции других компонентов.

— Совершенно верно! — просияла Лаура.

Я же удивленно посмотрела на Рейвана, который перехватил мой взгляд и подмигнул. От меня не укрылось, что он был доволен тем, что смог меня удивить и даже восхитить.

Надо же, когда Элиот знал ответ на вопрос, на который не могла ответить я, это меня ужасно раздражало. Хотелось быть лучше блондина и не позволять ему казаться умнее, но в случае Рейвана меня, напротив, захлестнула гордость за него и, возможно, даже за себя… Потому что сейчас столь умного и сообразительного парня считают моим.

— Ты даже меня не похвалишь? — шепнул Рейван и коснулся своим коленом моего.

— Одним правильным ответом меня не проймешь. — парировала я, но не стала отодвигаться, делая вид, что не замечаю его близости.

- Учту, — улыбнулся Рейван, — кстати, какое зелье собираешься готовить?

Я тем временем внимательно вчитывалась в предложенные рецепты. Их было огромное множество, и глаза просто разбегались.

— Зелье острого слуха звучит интересно, но его слишком просто готовить.

— А ты ищешь что-нибудь посложнее?

— Конечно. Например, это. Смотри. — я перелистнула страницу, которую целиком занимал один рецепт. — Зелье правды. Его действие ограничено по времени, но, выпив его, человек не может солгать.

— Я слышал о нем. Столько семей было разрушено, когда неверные супруги подливали зелье правды друг другу в чай. — сказал Рейван и поморщился. — Коварное зелье.

— Семьи бы не разрушились, если бы не было лжи. Зелье здесь ни при чем.

— Я и не спорю.

— А что ты собираешься готовить? — я сменила тему.

— Зелье безудержного смеха. — фыркнул Рейван. — Собираюсь споить его одному приятелю. — Он обернулся и помахал кому-то рукой.

Теперь этот кто-то знал, что специально для него готовится нечто подозрительное.

Я улыбнулась. Несерьезность и шутливость Рейвана располагали, создавая хорошее настроение. С парнем было легко и комфортно, наверное, поэтому он с легкостью и становился душой компании.

Наверное, другим было удивительно видеть нас с Рейваном вместе. Слишком мы были разные.

Часть занятия была потрачена на приготовление зелий. Студенты бегали от своих столов до преподавательского стола, на котором искали нужные ингредиенты.

Рейван свое зелье сварганил быстро, поэтому предложил мне свою помощь, от которой я вежливо отказалась и мягко отправила парня восвояси. Конечно, с зельем правды пришлось попотеть, потому что важную роль играли пропорции, в которых нужно было смешивать ингредиенты, а я никак не могла отмерить болотный песок из-за его жидко-рассыпчатой консистенции. Но в итоге все-таки получилось что-то похожее на ожидаемый результат.

Когда почти все приготовили свои зелья, то начали по очереди обмениваться ими с приятелями. Мы смотрели на действие каждого зелья, Лаура комментировала, выставляла оценку и протягивала зелье-антидот, если тот был необходим.

Паренек, который в истеричном хохоте повалялся на полу из-за зелья Рейвана, поклялся отомстить и иногда зыркал в сторону друга да шутливо тряс кулаками.

Пока из студентов никто не отказывался от предложенного зелья, а также находились и добровольцы-смельчаки, которые сами напрашивались испробовать самые затейливые напитки.

Воцарилась смешливая атмосфера, потому что многие выбрали рецепты наиболее забавных и простых зелий.

А я стала думать о том, кому могу предложить зелье правды. Сразу пришла в голову сестра, и в этот момент до меня дошло, что Эсма так и не объявилась на занятие.

Ну что ж, её право.

— Рикки, ваша очередь. — сказала преподавательница.

Я посмотрела на девушку, которая опустила голову, но тем не менее уверенно направилась в мою сторону. Хвостиков на голове Рикки больше не было, девушка распустила волосы и позволила им закрывать лицо.

Неужели она собирается предложить мне зелье?

Но Рикки даже не посмотрела на меня. Она остановилась напротив Рейвана и нервозно-сахарным голосом обратилась к нему:

— Выпьешь мое зелье?

Парень почесал затылок и спросил:

— Ну, да, почему нет. Только что это за зелье?

— Любовное.

Мы с Рейваном с непониманием переглянулись, а среди студентов почувствовался нарастающий интерес. Ну, конечно, ситуация складывалась весьма пикантная.

Но меня даже не столь выбор рецепта удивил, сколько то, что Рикки решилась на такое. Да она ведь на Рейвана смотреть раньше боялась.

— Любовное зелье? — Лаура понимающе кивнула. — Ни один год еще не обходился без него. Ну, вперед!

Рейван скептически посмотрел на протянутый пузырек с мутно-зеленой жидкостью. Он явно не хотел это пить, но не знал, как вежливо отказать Рикки, которая и так была очень смущена и едва не дрожала. В итоге он повернулся ко мне и спросил:

— Ты не возражаешь?

Рейван приподнял брови, давая мне понять, чтобы я запретила пить ему любовное зелье, но мне захотелось поиздеваться над ним.

— А почему я должна возражать? Сам решай, пить или не пить.

Я усмехнулась.

С другой стороны, это же просто зелье. Не буду же я ревновать Рейвана, если он его выпьет. Просто абсурд.

Парень пожал плечами, задетый моим пренебрежением и равнодушием, затем взял пузырек и осушил его в два глотка. На его лбу вздулась и забилась венка, выдавая внутреннее сопротивления разума и дурмана. А затем Рейван, неестественно пошатнувшись, шагнул к Рикки и, взяв девушку за руку, поцеловал ладонь и приложил её к своей щеке.

Рикки растерялась и покраснела, готовая упасть в обморок от счастья. Её глупая улыбка меня разозлила. Девушка будто забыла, что это всё несерьезно и нежность со стороны Рейвана ненастоящая. Однако даже видеть, что парень касается другой девушки, было неприятно.

Все-таки я себе переоценила. Не знала, что отреагирую так остро. В груди будто разросся ядовитый плющ и захлестнул ревностью.

Но многие с любопытством наблюдали за моей реакцией, ловили каждую эмоцию, поэтому пришлось делать вид, что я совершенно спокойна.

— Сейчас вы видите действие самого простого любовного зелья. Из-за простоты рецепта все выглядит грубым и нездоровым. — прокомментировала Лаура. — Более серьезные любовные зелья имеют иное воздействие. Итак, теперь о том, как привести Рейвана в чувства. Антидот, конечно, есть, но в нашем случае можно обойтись без него. Есть способ куда интереснее. — преподавательница загадочно на меня посмотрела. — Искренние чувства всегда побеждают неискренние. Насколько я поняла, Коралина, между вами с молодым человеком что-то есть. Так что думаю поцелуй любви сможет разрушить чары.

— Может, лучше антидот?

Мне не хотелось целовать Рейвана, когда он был в таком состоянии, у всех на глазах. Я не желала больше своей персоной развлекать других ребят, которые забавлялись всей этой ситуацией

— Вы же целовались перед моим приходом. Сейчас смущаетесь? — Лаура усмехнулась, попытавшись меня уколоть.

Все-таки она была молодой преподавательницей и потому многое понимала, но иногда любила и поставить в неловкое положение.

— Нет. Не смущаюсь. — я поджала губы, не зная, как поступить.

И вот почему ко мне притягиваются неловкие ситуации?

Многие тем временем начали комментировать лицо Рейвана, который смотрел на смущенную Рикки, как голодающий на сытный ужин.

Мне хотелось прибить их обоих, одного — из-за ревности, вторую — из-за того, что она буквально плюнула мне в лицо, посмев опоить моего парня любовным зельем.

Я удивилась тому, как мысленно назвала Рейвана «моим парнем». Слишком уж собственнически к нему стала относиться, будто забывая о том, что наши отношения недолговечны. Нужно быть поспокойнее.

— Я… люблю тебя. — Рейван уже опустился на колени и протянул к ногам Рикки руки, но так и не посмел её коснуться, будто она стала для него богиней.

Я закатила глаза. Нет, ну что за убогая сцена! Рикки, как завороженная, шагнула к Рейвану, не сводя с него восхищенного взгляда. Она наслаждалась любым проявлением внимания, пусть даже таким: искусственным, неискренним. На секунду мне стало жаль бывшую подругу.

— Вы чего-то ждете? — обратилась ко мне Лаура. — Или мне все-таки использовать антидот?

На меня смотрели с выжиданием и немым вопросом. Я пожала плечами и приблизилась к парню, потом присела возле него и быстрым движением коснулась его губ. Рейван вздрогнул и отшатнулся от меня, брезгливо поморщившись.

Мне вдруг пришло в голову, что мой поцелуй не помог. Как там Лаура сказала? Искренние чувства побеждают неискренние? А если между нами с Рейваном и чувств-то серьезных нет? Обычная симпатия едва ли способна разрушить чары даже самого простецкого заклинания.

Но не успела я испугаться как следует, как Рейван, громко выдохнув, сам меня поцеловал. Я с поднимающейся в груди радостью посмотрела в прояснившиеся медовые глаза парня. На мгновение его взгляд зацепил меня, словно пытаясь выразить что-то важное, но затем Рейван моргнул и громко предъявил:

— Как-то ты припозднилась. Я уже собирался целовать ей ноги. — он кивнул в сторону Рикки.

— Да-да, — воскликнула Лаура, — значит, зелье было очень качественным. И прошу заметить, что любовные зелья лучше получаются у тех, кто влюблен. Рикки, поздравляю! А… — она осеклась. — С вами хорошо?

— Да. — сказала она. — Но можно выйти?

Не дожидаясь ответа, Рикки быстро сбежала к двери и выскочила из аудитории. На её бледном лице красные щеки были особенно яркими.

— Итак, — кашлянула Лаура, пытаясь сгладить угнетенное молчание после ухода Рикки. — Вот вам пример того, как любовь разрушает проклятие. Избитая фраза, но в данном случае имеет смысл. Эх… — она вздохнула, посмотрев на нас с Рейваном с одобрением. — Ну что может быть лучше молодых влюбленных студентов. Только учиться не забывайте.

— Не забудем. — кивнул Рейван и украдкой коснулся моей руки, хотя кто хотел — тот увидел этот невинный жест.

— Однако, — продолжила Лаура, — сильные проклятия, увы, любовь не может снять. А вот ум и находчивость — могут. Ну ладно, кто следующий?

— Если можно. — сказал Элиот. — Коралина. Мое зелье для тебя.

Только я порадовалась, что перестану быть центром внимания, как блондин всё испортил. Он буднично подошел ко мне, словно мы были старыми приятелями, и протянул мне колбу.

Рейван рядом со мной заметно напрягся, он смотрел на блондина, как на врага. Обстановка накалилась, но заметила это лишь я одна.

В колбе, которую протягивал мне Элиот, была жидкость черного цвета, навевающая смутные сомнения, как, впрочем, и оскал парня, который он даже не прятал. Странно, что он предложил зелье именно мне. Либо здесь был подвох, либо Элиот просто хотел заставить меня понервничать.

— Что за зелье? — спросила я.

— Пусть это будет сюрпризом. Зелье безобидное. — выражение лица блондина говорило об обратном.

Интуиция стала бить в набат и кричать, что эту жидкость пить нельзя.

— Что такое? — спросил Элиот, радуясь моему молчанию. — Не доверяешь? Это же смешно. Ну же, Коралина.

— Она это пить не будет. — сказал Рейван, хмурясь и загораживая меня.

Я же предупреждающе перехватила его плечо. Между двумя парнями заискрилась обоюдная ненависть, а агрессия стала почти осязаемой. Возможно, блондин этого и добивался. Рейван сжал кулаки.

— А кто будет, ты? — осклабился Элиот. — Ну я не против.

— Так, что тут начинается? — спросила Лаура. — Давайте не тратить время от занятия. У нас специально есть фантом. Я допускала ситуацию, что кто-то откажется или не хватит добровольцев. К тому же, у этого зелья странный цвет. — она нахмурилась. — Не помню, чтобы у зелий из перечня был такой цвет. Посмотрим на реакцию фантома.

— Да ладно, не нужно. — Элиот неожиданно спрятал колбу за спину и отступил.

Преподавательница с подозрением прищурилась и тоном, не терпящим возражений, сказала:

— Элиот, отдайте зелье. К чему эти забавы?

Несмотря на молодость, Лаура могла быть требовательной. Блондин нехотя протянул ей зелье.

Преподавательница подошла к фантому и вложила в его руки колбу. Иллюзия, словно была механизмом, послушно выпила зелье. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом манекен беззвучно закричал и согнулся пополам, схватившись за живот. Его лицо выражало неописуемую муку. Обладай он голосом, его крик был бы душераздирающим.

Но вскоре манекен выпрямился и снова принял привычное безразличное состояние. В аудитории же повисло напряжение. Лаура была шокирована увиденным не меньше, чем студенты, она развернулась к молчаливому Элиоту и произнесла:

— Объяснитесь.

— Я готовил зелье ощущения бабочек в животе. Но, видимо, что-то пошло не так. Мне так жаль, Коралина… Я ошибся.

— Бабочки в ножи превратились? — голос Рейвана прозвучал тихо и глухо, но оттого еще более пугающе.

Парень был в ярости.

— Ну почему ножи? — осклабился Элиот и добавил шепотом, чтобы услышали только мы с Рейваном. — Скорее раскаленные угли…

— Ах ты ж… — Рейван дернулся к блондину, но я удержала его в последний момент, вцепившись в локоть.

Потом оказалась между парнями, и несмотря на то, что во мне клокотали лютое отвращение и желание стереть блондина в порошок, все же удалось спокойно произнести:

— Элиот, я даже не удивлена, что ты ошибся. Тебе свойственно не справляться с заданиями.

Блондин смотрел на меня с ухмылкой. И ведь он ни капельки не раскаивается. Если он и сожалел о чем-то, так это о том, что я не выпила его зелье.

— Только этот выродок намеренно не справился. — сказал Рейван.

— Слишком серьезное заявление. — Элиот посмотрел прямо на него, словно бросая вызов. — И успокойся, зелье было не смертельным в любом случае.

— Смертельным будет то зелье, которое я заставлю тебя теперь выпить, понял!?

— Рейван! — воскликнула я, останавливая парня.

Честно, я уже устала от этих разборок. К счастью, Лаура, которая до этого наблюдала за нами с видом скучающего зрителя, наконец вмешалась:

— Элиот, впредь серьезнее относитесь к приготовлению зелий. Сегодняшнее занятие зачтено вам не будет. Также до конца занятия вы отстранены. Покиньте, пожалуйста, аудиторию.

Ну хоть здесь блондин спорить не стал. Он, махнув рукой на прощание, будто бы ему было с кем прощаться, вышел в коридор. Я выдохнула с облегчением и крепче сжала руку Рейвана. Никогда не видела парня таким взбешенным. Казалось, он пустил все свое самообладание на то, чтобы не накинуться на Элиота.

Атмосфера в аудитории стала напряженной. Студенты пили зелья без прежнего энтузиазма и явно нехотя, а Лаура ничего не могла поделать с испортившимся настроением, хотя она старалась разрядить обстановку шутками и подколами.

С одной стороны, меня возмутило, что преподавательница так быстро замяла конфликт. Но, с другой стороны, если бы она начала разбираться с Элиотом, то подставила бы саму себя. Студенты были под её ответственностью, и именно она не уследила за тем, что зелье приготовили неправильно.

Мне же не хотелось спускать Элиоту всё с рук, но как ответить ему достойно — я не знала. Вообще сегодня и блондин, и Рикки превзошли сами себя. Правда, бывшую подругу двигало отчаяние вперемешку с невзаимной любовью, Элиота — слепое желание отомстить.

— Я так просто ему это не оставлю. — произнес Рейван.

Мы с ним сидели за столом и лениво наблюдали за действием остальных приготовленных зелий. Каждый из нас был погружен в свои мысли.

— Рейван, усугублять конфликт тоже не надо. — с усталостью возразила я. — Лучше от этого никому не станет.

— Он хотел сделать тебе больно, Кора… — возмутился Рейван, но умолк, когда я неожиданно для самой себя прижалась к парню, обвивая руками его торс и кладя голову ему на грудь.

Рейван бережно приобнял меня, и мы замолчали. На душе стало так умиротворенно, я прислушивалась, как сердцебиение Рейвана да и моё собственное постепенно успокаиваются. В любом случае ничего страшного не произошло. А думать о том, что могло произойти и о том, какую адскую боль я могла бы испытать, не хотелось.

Под конец занятия Лаура неожиданно обратилась ко мне:

— Коралина, осталось ваше зелье.

Зелье… Точно. У меня из головы совершенно вылетело, что я так и продемонстрировала собственный результат.

— Это зелье правды, но я не знаю кому его предложить. — Во мне затеплилась надежда, что Лаура махнет рукой и закончит занятие, но преподавательница, привычно поправив очки, предложила:

— Может, выпьете его сами? Кажется, вы единственная, кто не испробовал на себе воздействие никакого из зелий.

Вот теперь я растерялась. Пить зелье правды мне абсолютно не хотелось.

— Без этого можно обойтись?

— А что, тебе есть что скрывать? — раздался насмешливый вопрос, который принадлежал Кларе, чей визгливый голос я теперь могла узнать из тысячи.

— Коралина, не переживайте, личные вопросы вам задавать никто не будет. Успешно ли вы приготовили зелье можно узнать по-другому…

Я с мольбой покосилась на Рейвана. Если он сейчас благородно предложит выпить зелье за меня, то я не откажусь, но парень молчал с хитрой мордашкой. Конечно, он отыгрывался за любовное зелье, которое я разрешила ему выпить. Ну и ладно.

На вкус зелье правды было сначала сладким, но послевкусие отдавало нестерпимой горечью. Язык и горло начало щипать, и захотелось прополоскать рот водой. Внутренние изменения тоже чувствовались: было неприятное ощущение, словно голова наливается тяжестью и я перестаю контролировать собственные мысли.

- Итак, Коралина, скажите, что ваша кофта красного цвета. — произнесла Лаура.

Я поправила свою блузку чистого небесного цвета и попыталась назвать её красной. Мало того, что голосовые связки отказались слушаться, так еще я утратила возможность дышать. Давясь в кашле, я попыталась выдавить из себя ложь, но ничего не получалось.

На руках проступили красные пятна, как от ожогов.

— Теперь правду. — забеспокоилась Лаура.

В голове никак не укладывалось, что я не могу солгать. Раньше слова лжи давались так просто, сейчас же они казались неподъемными скалами.

— Она не красная. — выдохнула я, чувствуя, что снова могу дышать. — Она голубая.

Красные следы с рук медленно исчезли.

— Отлично, — удовлетворенно кивнула Лаура. — Поздравляю. Единственное, антидот зелья правды часто вызывает расстройство желудка. Может, вы подождете, когда действие зелья само пройдет? Минут пятнадцать, и вы сможете лгать.

Я рассеянно пожала плечами, отвлеченная собственными странными ощущениями. Преподавательница же уже перешла к произнесению итогов занятия.

— Ты в порядке? — спросил Рейван, касаясь моего плеча.

— Нет. — солгать я не могла.

Парень понимающе хмыкнул и повел меня к выходу из аудитории. Я шла за ним, испытывая острую благодарность. Как же хорошо, что он рядом и я не одна. Язык жгло, и хотелось плакать из-за ощущения, что всё в голове смешалось в одну бесформенную кашу.

— Давай выйдем на свежий воздух? — предложил парень.

Мне было все равно, куда идти. Лишь бы действие зелья быстрее прошло.

Нет, сегодня определенно было худшее занятие.

Мы с Рейваном вышли в академический сад и присели на лавочку, удаленную от центрального фонтана, где всегда толпилось много студентов. Парень думал о чем-то мрачном, судя по его плотно сжатым губам, при этом он держал мою руку, забыв её отпустить. А я напоминать не стала.

— Я ведь до сих пор не понимаю, почему ты хотела оставить наши отношения в тайне. — вдруг произнес он. — И видишь, ни издевок, ни косых взглядов сегодня не было.

Эта тема для разговора мне сразу не понравилась. Выяснять отношения, когда не можешь лгать, такая себе затея.

— Их и не должно было быть. Никто не посмел бы. Мы ведь с тобой пользуемся авторитетом.

— Ну тут соглашусь, с тобой связываться вряд ли кто захочет. — хохотнул Рейван, приобнимая меня за талию. — Смельчаков таких не найдется.

— Но мне неприятно, что ты так себя повел сегодня. Я же тебя просила этого не делать. — На самом деле я уже стала спокойнее относиться к самонадеянной выходке Рейвана, но настроение откровенничать диктовала свои правила.

— Ты злишься? — тихо спросил Рейван, глядя куда-то перед собой.

— Я не злюсь. Просто мне не нравится, что все в курсе наших отношений.

— Почему?

Вот если бы я не выпила собственное зелье, то точно бы не стала отвечать. Ушла бы от ответа, но сейчас язык был слишком развязан.

— Потому что теперь все будут знать, что я стала очередной твоей проходной девушкой.

Мои слова прозвучали слишком грубо и резко — как удары хлыста. Рейван смерил меня таким удивленным и непонимающим взглядом, словно я сморозила несусветную глупость.

— О чем ты? Ты считаешь себя очередной проходной девушкой?

— А что в этом такого? — я с безразличием пожала плечами и вздохнула. — Я не возражаю. Рейван, я не глупая и не маленькая девочка. Мы с тобой в отношениях, пока нам обоим нравятся эти отношения, пока они приносят нам взаимное удовольствие.

— Ну, да, — кивнул он, соглашаясь со мной. — Ты описываешь здоровые отношения. Но при чем здесь очередность и проходимость?

— Ну. — мне перестал нравиться наш разговор, слишком он стал тяжелым и неприятным. — Давай закроем тему? Ты пользуешься тем, что я выпила зелье правды.

Я сжала его руку, намекая на то, чтобы он прекратил. Рейван замолчал, глубоко выдыхая и вдыхая воздух, потом признал:

— Да. Прости. Но можно задам еще один вопрос, пока ты можешь говорить только искренне? Просто за время нашего общения ты сказала много… — Рейван хотел произнести «лжи», но исправился в самый последний момент. — Много сомнительного.

— Хорошо, спрашивай. — я чувствовала себя такой уязвимой, все-таки невозможность лгать ужасно нервировала.

— Что ты ко мне чувствуешь?

Его вопрос застал меня врасплох. Я улыбнулась, но улыбка с моего лица быстро пропала. Рейван выглядел предельно серьезным.

— Я не знаю, — я отвернулась от парня, потому что смотреть на него стало тяжело. — Мне кажется, я не разобралась в своих чувствах. Мне нравится, когда ты касаешься меня, нравится находиться рядом с тобой и разговаривать. Ты мне нравишься. Но меня сейчас ужасно раздражает, что ты пользуешься моим состоянием и тем, что я не могу солгать… — последние слова прозвучали как-то жалобно.

— Прости. — парень притянул меня к себе и обнял, целуя в макушку. — Я не должен был.

Я замерла, позволяя себе расслабиться в объятиях Рейвана. Язык и горло уже постепенно проходили, и мне становилось лучше.

Меня больше интересовало, почему парень решил спросить именно о моих чувствах? Почему? Но уточнять сейчас про это совершенно не хотелось. Я решила отложить разговор о чувствах и отношениях на потом, даже не уверенная, что это «потом» когда-нибудь настанет.

Гораздо же легче просто наслаждаться моментом, сидеть, прижавшись к человеку, кто был тебе особенно дорог, нежели разбираться в чувствах и думать о том, что отношения оборвутся и подобных моментов больше никогда не будет.

Вот и погуляли

Мой плащ развевался из стороны в сторону, поддаваясь порывам холодного ветра, что бушевал у здания академии, заставив грифонов спрятаться под крышами башен. Небо закрылось плотным одеялом из грозовых облаков, которые угрожали пролиться дождем.

Я неосознанно нащупала на груди мамину брошь и сжала её, чтобы собраться с мыслями. Стоять в тишине позднего вечера, затаившись в темных кустах, не способствовало хорошему настроению, а минуты ожидания тянулись невыносимо долго.

Рейван подошел бесшумно — подкрался, как тень, и коснулся моего плеча. Я вздрогнула от неожиданности и нахмурилась:

— Ты напугал меня.

— Ого, ты способна бояться. Не знал…

Он усмехнулся, хотя взгляд оставался серьезным.

— Ты долго ждала меня?

Я мотнула головой:

— Нет.

— Не передумала?

Нотки надежды, сквозящие в его голосе, звучали почти отчаянно.

— Я хочу лучше понять ситуацию. — упрямо произнес собственный голос. — Эсма сегодня опять ушла, и мне нужно увидеть, как она проводит ночи. И что вообще происходит в стенах академии.

Рейван испытующее посмотрел на меня, затем вздохнул и направился в сторону тайного входа в подземелья. Я послушно последовала за ним. Тень, что отбрасывала академия, полностью скрывала нас, пряча в темноте. Мы добрались до поворота, и Рейван предупреждающе поднял руку, прислоняясь к стене.

За углом послышались голоса: молодежь шумно обсуждала алкоголь и похабно подшучивала над какой-то незнакомой мне девушкой. Через мгновение голоса стихли, что значило лишь одно — люди преодолели тайный проход.

Рейван осторожно выглянул и постоял бездвижно, прислушиваясь к звукам. Он был похож на сосредоточенного хищника.

— Погодка сегодня неприятная. — наконец ворчливо вздохнул парень. — и вот кто в такую погоду идет на тусовку? Ненормальные. И что им не сидится спокойно?

— Все чисто? — уточнила я.

— Да. Пойдем.

Никогда бы не подумала, что здесь может находиться засекреченный вход куда-либо. Ничего не привлекало внимание: серый и заплесневелый камень стены академии, кусты и деревья. Правда, трава слишком примята, а кое-где стерта до голой земли.

— По какому принципу открывается проход?

— Словесная формула, — отозвался Рейван, подходя ближе к стене, — они меняют ее каждую неделю.

— Ты знаешь ее?

— Нет.

— Нет? — я удручающе сложила руки на груди и сглотнула подступившую к горлу панику. — Но как тогда ты плани…

Договорить я не успела, поскольку Рейван вытащил из внутреннего кармана плаща артефакт, который я сразу узнала. Он был сделан из тонкого камня и имел форму кривого ключа с вырезанными рунами. Подобные артефакты могли открывать двери как просто запертые на ключ, так и со слабыми блокирующими заклинаниями.

— Откуда у тебя он? — я не смогла скрыть восхищение. — Его же так тяжело достать, да и стоит он дорого. И к тому же запрещенка.

— Секрет, — усмехнувшись, ушел от ответа Рейван. — И вообще, завидуй молча. — он шутливо прикрыл артефакт рукавом.

— Н-да? Секрет? Тогда буду думать, что ты хитрый взломщик.

— И все? Ты меня так недооцениваешь! — Рейван фыркнул и легонько ущипнул меня за бок. — И вообще у меня не только ключ припрятан, я с пустыми руками в это змеиное логово не сунусь.

— И что еще ты с собой взял? Отпугиватель от грызунов?

— Ну что ты, грызуны мне ничего не сделали.

Дурачеством мы справлялись с неприятным волнением, которое нагнетали грозовые облака и сама мысль о том, что мы собираемся спуститься в подвалы академии с наиболее мерзкими и опасными личностями.

Рейван приложил артефакт к стене. Руны на ключе полыхнули красным свечением, и стена завибрировала и смазалась, словно она была картиной, по которой провели мокрой тряпкой. Это был знак, что можно пройти, что мы и сделали.

Перед нами открылась крутая лестница, уходящая вниз, туда, откуда слышались голоса с музыкой.

— Запах затхлый, — прокомментировала я.

— Да, академия решила не проветривать свое подземелье. — согласился Рейван, — также не дыши глубоко, неизвестно, что они здесь курят. И натяни капюшон лучше.

Мне захотелось остудить его командирский пыл, но я сдержалась. По парню было видно, что он нервничал, и боялся Рейван далеко не за себя.

Спустившись вниз, мы свернули в широкий округлый коридор, в котором находились студенты. Внутреннее напряжение чуть улеглось, когда пришло понимание, что мало кому есть до нас дело. Люди слишком были заняты собственным времяпровождением. Кто-то стоял у стены с закрытыми глазами и запрокинутой головой, некоторые лежали на полу, другие смачно целовались.

В парящих светильниках было заключено синее магическое пламя, и голубое освещение придавало пространству болезненность и ненормальность. Мы еще не вышли в просторные коридоры, где находилось большинство местной богемы, а мне уже стало дурно.

Я взяла Рейвана за руку, и он крепко сжал мои пальцы. Не знаю, о чем он думал в этот момент — я могла только догадываться. Наверное, парень сожалел, что привел меня сюда, считая тепличным растением. Может, я и правда была цветком из теплицы. По крайней мере, видеть всю эту грязь мне не хотелось.

— Так много малисов… — я увидела уже десяток ребят, заглатывающих голубые лепестки, как легкую закуску. — Где они выращивают их? И, главное, кто?

— При этом руководство академии в курсе этого и ничего не предпринимает. — Рейван вместо ответа добавил еще один вопрос.

Я вцепилась в плащ и закуталась в него плотнее в попытках загородиться от внешнего мира, который хотелось стереть из памяти, как и пошлые разговоры, развратные позы и запах алкоголя, смешавшийся с бессмысленной музыкой, которая опьяняла даже сильнее.

И ведь днем эти студенты сидели на занятиях, а ночью приходили сюда и травили свой мозг наркотическими цветками, личностно разлагаясь. Просто отвратительно.

— Я уверен, под этим плащом красивая фигурка… Зачем прятать?

Подавив волну омерзения, я развернулась и с силой выдернула подол плаща из рук незнакомого студента с затуманенным взором. Он сидел на полу, прислонившись к стене, и осоловело щурился, затем вытянул руку и приветливо помахал ею, словно здороваясь с другом.

Рейван потянул меня вперед, и я, внутренне содрогаясь, поспешила за ним. Найду Эсму и привяжу ее к кровати, чтобы больше не смела шататься по подобным местам.

Мы вышли в просторное пространство, где коридор разветвлялся на два прохода. Здесь собралось много студентов, которые танцевали вокруг музыкальных камней. Судя по тусклому сиянию и приглушенному прерывистому звуку — они почти разрядились, но мало кого это волновало.

— Ты не хочешь этого видеть. — Рейван резко остановился, и я едва не влетела в его спину.

Сомневаюсь, что мою психику можно было шокировать еще больше, однако…

У Эсмы это получилось. Я выглянула из-за плеча Рейвана и застыла, мысленно крича от паники и стыда. Сестра танцевала, окруженная несколькими парнями, которые стояли с мерзкими ухмылками и похотливо протягивали руки, касаясь девушки. Эсма ластилась к ним, как кошка, глупо хихикая и кружась под пьяную музыку. Ее блузка расстегнулась до пупка, а юбка при движениях задиралась до ягодиц. Один из парней нахально потянул за край блузки, оголяя плечо и грудь девушки.

Наверное, скрежет моих зубов затмил музыку. Я не выдержала, наплевав на конспирацию. Рейван не успел меня перехватить, хотя вряд ли у него получилось бы остановить воплощение ярости и негодования, которое волной понеслось на Эсму.

— Ты. Что. Творишь!?

Мой голос подействовал на сестру, как ушат ледяной воды. Она вздрогнула и испуганно уставилась на меня в изумлении, затем моргнула пару раз, пытаясь понять, не привиделась ли я ей, как страшный сон.

— Кора..?

Меня всю трясло.

— Я тебя убью. — эти слова прозвучали, на удивление, спокойно — как факт. Была бы у меня способность испепелять взглядом, от Эсмы осталась бы горстка пепла.

Я схватила сестру за руку и потянула к себе, попутно поправляя ей блузку. Эсма сделала несколько шагов, словно ее тянули на веревке, но затем резко отшатнулась, выдергивая запястье и получая царапины от моих ногтей — настолько крепко я внее вцепилась.

— Отпусти! Ты что здесь делаешь вообще!?

— Это что я здесь делаю? У тебя совесть есть!? Ты сейчас же идешь в свою комнату собирать вещи, потом едешь домой к отцу! Ты меня поняла!? — Я наплевала на то, что за нами наблюдали парни, которые никуда не разошлись и были свидетелями перепалки. Мой голос становился громче с каждым словом.

— Ты за мной следила! — воскликнула Эсма, презрительно скривив губы. — Еще и дружка своего привела. — она бросила взгляд на Рейвана, который оказался за моей спиной. — Что тебе от меня надо!? Зачем ты сюда приперлась? Позорить меня!?

Я не заметила, как музыка стихла, и все внимание собравшихся переключилось на нас с Эсмой.

— Позорить тебя!? — истеричный смешок чуть не перерос в каркающий смех. — Позорить тебя, Эсма? Ты себя видела!? Да ты сама ходячее позорище.

— Заткнись! И хватит ко мне лезть, Кора! Тебе сложно оставить меня в покое!?

Ее слова звучали настолько несправедливо, что я почувствовала опустошенность и бессилие. Кто кого должен был оставлять в покое? Эсма, которая потащилась за мной в академию и всю жизнь мешала дышать свободно, или я, которая пытается вытащить её из клоаки, куда она сама себя загнала.

— Если ты сейчас же не уйдешь со мной отсюда, то поверь, покой тебе будет только сниться. — произнесла я, пытаясь успокоиться и не смотреть в расширенные до безобразия зрачки сестры.

Эсма демонстративно сделала шаг назад и скрестила руки на груди. Мои кулаки непроизвольно сжались. Рейван стоял рядом, но не вмешивался, однако его напряжение я чувствовала буквально кожей.

— Эсма, это не шутка.

Сестра хотела что-то ответить, но тут ее взгляд метнулся мне за спину, и на лице промелькнул страх. Я обернулась, однако неприятный холод уже пробежал по спине, когда знакомый голос произнес:

— Не уж то сама королева почтила нас своим присутствием? — надменные нотки сразу сменились на грубые и угрожающие. — Попалась, птичка. В третий раз не уйдешь.

Я посмотрела на безобразный шрам подонка, затем с удовольствием отметила, что кожа вокруг его глаз оставалась припухлой. Все-таки хороший был распылитель, качественный. Жаль, правда, что он не ослеп и теперь глазел на меня торжествующе и даже радостно.

Я сняла капюшон плаща и тихо выдохнула. Окружавшие нас студенты расступились перед парнем со шрамом, словно признавая его влияние. Плохо дело. Я обвела взглядом присутствующих. На лицах — лишь отсутствие интеллекта, и это пугало сильнее, чем любой зверский оскал.

Я явственно почувствовала, как мы с Рейваном оказались одни против сплоченной силы, стремящейся нас раздавить.

— Заявиться сюда, куколка, было плохой идеей. Придется тебя наказать…

Я не вслушивалась в слова подонка, лишь с напряжением смотрела, как тот медленно направляется к нам, однако он остановился, когда Рейван выступил вперед, закрывая меня.

— Меня тоже наказывать будешь? — миролюбиво уточнил он. — А то я чувствую себя обделенным вниманием.

Несмотря на вызывающе смелые интонации голоса, от меня не укрылось, что Рейван был взволнован. Побледневшее лицо и плотно сжатые губы — он боялся. И боялся он за меня. Если в этом притоне никто не вступится за нас, а, напротив, все поддержат типа со шрамом, то Рейвану не удастся меня защитить.

Дело дрянь.

— Не знаю, что ты за хмырь. — осклабился подонок, обращаясь к Рейвану. — Но с незваными гостями разговор у нас короткий. Вы, — он кивнул парням, которые до этого глазели на танец Эсмы. — Разукрасьте ему лицо, а я займусь девчонкой.

Оказывается, раньше я не сталкивалась с по-настоящему безвыходными ситуациями. Мысли лихорадочно забились в голове, и ни одной спасительной. Рейван из-за меня попал под удар, его ведь просто так не отпустят, а что сделают со мной… Страх клешнями сжал легкие.

Путей для отступления не было. Коридор, из которого мы пришли, наполняли новые студенты, привлеченные разворачивающимся зрелищем. Оставались еще два коридора, находящиеся к нам ближе, но в одном тоже было слишком много людей, а вот второй выглядел, на удивление, пустым или таким казался из-за темноты. Но если даже рвануть к нему, надеясь на эффект неожиданности, — нас догонят и перехватят за считанные секунды.

Загнанный в ловушку зверь — вот кем я была. Какой же глупой и безответственной оказалась моя идея заявиться в это подземелье, которое станет моей могилой. Не знаю, какая участь меня ждет, но явно то, что со мной собираются сделать, перечеркнет мою жизнь. Окружающие меня ублюдки не побоятся ни ответственности, ни последствий, и никто не вступится за меня, кроме Рейвана.

Я взглянула на Эсму. Она с напряжением кусала губы, сдирая зубами обветренную кожу. На лице сестры не было ни грамма сочувствия или страха за меня, только раздражение и едва уловимое возбуждение, словно она ждала возмездия надо мной. Осознание этого ударило под дых, и я на секунду перестала дышать от жгучего разочарования.

Тем временем двое уродов, скалясь и посмеиваясь, приблизились к нам, но остановились, так и не рискнув подойти. Рейван все еще выглядел опасным противником, и, несмотря на безвыходное положение, он оставался спокойным и собранным, не выказывая ни намека на страх. Мои же руки дрожали, благо, за длинными рукавами плаща их не было видно.

— Эй! — Рейван поднял руки, в упор глядя на парня со шрамом. — Может, договоримся мирным путем? Все мы взрослые люди, к чему нам создавать лишние проблемы?

Предложение Рейвана было встречено издевательским смехом. При чем сначала засмеялся тип со шрамом, а остальные подхватили, будто получив команду.

— Незваные гости хотят уйти с миром? Какая прелесть. А ты, куколка моя, согласна со своим кавалером? — обратился он ко мне. — Ты сегодня такая молчаливая. Приболела, наверное. Ну ничего, мы поднимем тебе настроение.

«Наверное, сегодня я умру», — эта мысль показалась мне извращенно спокойной, она не ужасала, лишь мягко предлагала смириться.

Интересно, а что будет делать Эсма? Отец определенно узнает о случившемся, как он отреагирует? Будет ли переживать? Я была нелюбимой, но все же дочерью…

Мне вдруг отчаянно захотелось домой, оказаться в своей комнате, которую я смогу запереть на плотные магические засовы и почувствовать себя в безопасности.

— Ну пока я здесь был, не заметил, что вы можете поднимать настроение. — произнес Рейван, ненавязчиво отступая и оттесняя меня к пустому коридору. — Тухлая у вас вечеринка. Затхло, сыро, музыка плохонькая, — он принялся перечислять, — хозяева не очень-то гостеприимные. А ты как думаешь, солнышко?

Рейван повернулся ко мне и играючи поцеловал в висок, но не успела я удивиться, как он прошептал.

— Положи это под язык.

В моей руке оказалась тонкая и мягкая пластина. Я не знала, что задумал Рейван, но поторопилась ему подыграть.

— Действительно, тут ужасно. — удивительно, как мне еще удавалось внятно говорить. — Холодно и сыро, так и заболеть можно.

Я показательно закашлялась, приложив ладонь к губам и незаметно кладя под язык пластинку. Рот сразу же наполнился горечью, которая ударила в нос и обожгла гортань. Глаза заслезились. И что за гадость он мне подсунул?

— Ну все, кончайте с ними. Хватит трепаться. — с раздражением бросил тип со шрамом.

Рейван не позволил к нам подойти, одной рукой он схватил меня под локоть, второй вытащил из-под плаща несколько шариков грязно-розового цвета, которые поспешил кинуть на пол. Они со звоном ударились о камень и разбились, распространяя в разные стороны дым. Я озадаченно смотрела, как студенты давятся им и трут глаза. На меня же дым никакого эффекта не произвел.

- Схватите их! Эти паскуды за все ответят! Ну!? Я самолично разобью их головы… — начал бесноваться тип со шрамом, размахивая кулаками.

— Беги. — Рейван схватил мою ладонь и, оттолкнув нескольких увальней, что подошли слишком быстро, потащил меня в сторону пустого коридора.

Я оглянулась на Эсму, которая давилась от кашля, присев на корточки, и не заметила, как чья-то рука ухватила мой плащ. Шею пронзила острая боль от натянувшейся ткани, и я едва удержала равновесие, покачнувшись назад. К счастью, испуг не помешал быстро сориентироваться и отстегнуть плащ.

Рейван кивнул и тоже снял свой плащ, а затем накинул его на голову студентам, которые стояли у нас на пути. Те и так ослепли от дыма, а, запутавшись в ткани, и вовсе повалились на пол, сбив с ног и остальных.

— Быстрее. — скомандовал Рейван. — Эффект зелья недолгий.

Я ничего не ответила, продолжая бежать за парнем. Вспомнились занятия по физической нагрузке, ведь кто бы мог подумать, что они так мне пригодятся.

Едва уверенность в скором спасении укрепилась, коридор закончился тупиком. Точнее массивной дверью. Мы с Рейваном остановились перед ней, переводя дыхание и озадаченно переглядываясь. Нас не столько удивила дверь, сколько волны магии, уверенно струящиеся по стенам. От обилия силы даже волосы на затылке зашевелились.

— Что дальше? — спросила я, с опаской оглядываясь назад, откуда в любую секунду могли появиться преследователи.

Рейван мне не ответил, он подошел к двери и приложил к ней артефакт, который совсем недавно пропустил нас в подземелья.

— Здесь слишком сильное защитное заклятие, чтобы…

Но, на удивление, артефакт сработал. Магия отступила от ключа, даже отпрыгнула, словно обожглась о пламя. Рейван открыл дверь и многозначительно посмотрел на меня. Что ж, в какой раз я получаю щелчок по носу из-за собственных поспешных суждений и неосведомленности.

Едва мы зашли в помещение, магическая стена поспешила снова стать цельной. Мне даже показалось, что магия полыхнула испугом. Она была в ужасе из-за того, что в ней пробили брешь, пусть даже на несколько мгновений.

— Опережая твой вопрос, отвечу, что этот артефакт не рядовой, а особенный. Фамильная реликвия, и может преодолевать даже сильные заклятия. К тому же этот защитный слой давно не обновляли. — Рейван прислушался к движению магии.

Действительно, было видно, что в это место давно никто не заходил. За дверью продолжались коридоры, однако они были совсем тусклые. Магический огонь в настенных факелах едва мерцал, нуждаясь в подпитке, а воздуху, наверное, исполнилось несколько десятков лет, настолько он был спертым и пропитанным гнилым запахом плесени.

— Для чего здесь вообще магическая стена?

— Понятия не имею, но лучше отсюда поскорее убраться. — ответил Рейван, направившись по коридору. — Подземелья под академией должны быть сквозными, поэтому где-то здесь наверняка другой выход.

Я последовала за Рейваном, глядя ему в спину. Он ничего не сказал о моей неосторожной выходке, которая привлекла к нам внимание, хотя вполне мог прочитать нравоучительную лекцию. На его месте я бы так и сделала, однако Рейван молчал, о чем-то сосредоточенно задумавшись. Произошедшее давило на мои плечи, и молчание становилось тягостным, поэтому я произнесла:

— Я поступила опрометчиво, набросившись на Эсму. Прошу прощения. И… Спасибо тебе большое, ты меня спас сегодня.

Рейван остановился и подождал, пока я с ним поравняюсь.

— Тебе не за что извиняться. — теплая улыбка тронула его губы. — Да и в любом случае… Сегодняшний вечер был незабываем, и мы весьма интересно провели время. Я, конечно, не люблю решать конфликты бегством, но разнообразие в жизни нужно.

— Ты прав, — согласилась я, — иногда бегство — это самый лучший вариант. И самый мудрый. А я ведь, кстати, очень удивилась тому, как спокойно ты себя вел. Я ведь не знала, что у тебя припасен туз в рукаве.

— Ты не представляешь, как я рад, что решил перестраховаться. — он помолчал, а затем внимательно посмотрел на меня. — Ты испугалась?

— Да. — смысла врать не было.

По спине до сих пор пробегала дрожь. Рейван, словно почувствовав это, успокаивающе провел ладонью от моих лопаток к пояснице, рождая уже новые мурашки, которые были приятными и волнующими.

— Я бы в любом случае не позволил никому причинить тебе вред.

Его слова прозвучали с непоколебимой уверенностью, и мне стало труднее дышать от щемящей благодарности. Не думала, что это так приятно… Когда кто-то готов тебя защищать.

— Ну ладно… — я легонько ткнула Рейвана в бок и отвернулась, чтобы он не заметил моих покрасневших щек. — Все поняли, что ты у меня крутой защитник.

— На всякий случай я буду это напоминать, — засмеялся он, притягивая меня к себе ближе. — Знаешь, сегодня было самое необычное свидание в моей жизни. И место удачное.

Я скользнула взглядом по грязным стенам и хмыкнула. Настроение стремительно поднималось из-за того, что опасность миновала.

— Откуда ты знаешь того подонка со шрамом?

— Нас Эсма познакомила, — поежившись, ответила я, — и мы не поладили.

Вдаваться в подробности не хотелось, иначе пришлось бы вытаскивать наружу отвратительные воспоминания и переживать их снова. К тому же неизвестно, как Рейван отреагирует на мой рассказ и как поступит. Вдруг его понесет разбираться с этим мерзавцем и ему подобными? Не прощу себе, если он пострадает.

— А какие еще необычные свидания у тебя были? — я решила перевести тему.

— Это вопрос с подвохом?

— Ты сначала ответь, а там посмотрим.

— Не могу думать ни о каких свиданиях, кроме будущих с тобой. — с серьезным видом заявил он.

— Н-да? — я фыркнула. — Что ж, выкрутился. Молодец.

— Я старался. — Рейван поцеловал мой висок.

— Не забывай, что я знаю, как готовить зелье правды. Будешь избегать моих вопросов, рискуешь найти его у себя в еде.

— Какой ужас, меня шантажируют…

Я набрала воздуха, чтобы ему ответить, но слова так и застряли в горле. Сзади дохнуло холодом, и волна инстинктивного ужаса обняла плечи. Шаги… За нашими спинами раздавались шаги.

Мы были не одни. В старых темных коридорах подземельях был кто-то еще.

— Рейван, — пробормотала я.

— Тихо.

Парень тоже услышал странные звуки и резко развернулся, всматриваясь в полумрак. Шаги затихли, словно их хозяин понял, что его заметили, и замер, раздумывая, что делать дальше.

— Кто ты? — спросил Рейван.

Его вопрос быстро проглотила темнота и оставила без ответа.

Мы стояли в безмолвии несколько напряженных и ужасно долгих минут. Все это время Рейван не отпускал мою руку, а в голове мелькали всевозможные предположения о том, кто мог нас преследовать. Неужели у кого-то из студентов получилось открыть дверь? Или же магическая защитная стена была создана не просто так?

Последняя догадка оказалась верной.

Никогда я не видела более жуткого существа. Из тени на свет вышло, точнее проковыляло извращенное подобие человека. Серая обвисшая кожа, лохмотья на истощенном костлявом теле, на лице вздутые вены, ручейками соединяющие рот, который не закрывался из-за длинных клыков. И звериные глаза, полные бешенства.

Я попятилась, схватившись за мамину брошь, как будто она могла меня спасти. Рейван рядом выругался, тоже отступая. Существо же двинулось к нам, скребя черными когтями на ногах по каменному полу. Движения его были замедленными, словно ему приходилось идти в воде.

Мы с Рейваном побежали, не сговариваясь. Инстинкт самосохранения, заставляющий передвигать ноги, заглушал все прочие мысли, кроме одной. Что. Это. Такое!?

Ни в одном учебнике не было описания этого человекоподобного монстра! И откуда он взялся под академией!?

Видимо, мне сегодня суждено умереть. По-другому я никак не могла объяснить патовые ситуации, которые случались одна за другой. Что ж, если умру, буду призраком являться Эсме в кошмарах и мучить ее.

Мы оторвались от существа, но останавливаться не собирались. Рейван иногда замедлялся, чтобы я не отставала и бежала впереди.

Коридор, по которому мы неслись, разветвлялся. Я собралась бежать прямо, но парень крикнул:

— Направо!

И только потом я поняла, почему нужно было сворачивать. Спереди по главному коридору к нам двигалось еще одно существо, менее крупное, чем первое, но более быстрое. Да сколько же их тут!? Второй монстр был обладателем длинных пепельных волос, которые свисали сальными патлами и блестели под тусклым освещением. В глазах полыхал хищный огонь.

Сердце уже стучало в висках, а выбившееся из сил тело начало торговаться с разумом, утверждая, что помереть в затхлом коридоре не так-то плохо, зато бегать больше не придется.

— Кора, не останавливайся. — Рейван догадался, что я не могу продолжать бежать, и крепче сжал мою ладонь. — Видишь!? Там дверь… Еще немного.

Выход я почувствовала прежде, чем увидела. В определенном месте, где находилась дверь, магические волны глухо пульсировали и имели более тонкую структуру. Видимо, этой дверью когда-то пользовались, в отличие от той, в которую мы вошли.

Рейван на бегу вытащил артефакт, чье сияние уже было не таким ярким, как раньше. Появилось дурное предчувствие, и мне показалось, что силы ключа не хватит, чтобы пробить столь мощное заклинание.

Я остановилась, с напряжением наблюдая, как Рейван поспешно прикладывает артефакт к двери. Магия зашипела, как вода, выплеснутая на раскаленные камни, но освобождать нам путь не собиралась. Противостояние ключа и защитной стены стало почти осязаемым.

Я оглянулась, прислушиваясь к звукам. Было тихо, словно в коридорах остались только мы с Рейваном. Ни намека на бегущее существо

— Сколько займет времени открыть дверь? — мой голос звучал удушливо и даже убито.

— Я не знаю. — хрипло произнес Рейван. — Но время еще есть, мы оторвались… Подойди ближе, не стой со стороны… Осторожно!

Тишина оказалась обманчивой. Монстр вынырнул из полумрака настолько стремительно, что я не успела даже увернуться, лишь сдавленно вскрикнула, когда меня повалили на пол. Вместе с болью обрушился и смрад, словно в лицо бросили тухлое мясо. Надо мной возвышался монстр с воистину ужасающим лицом, на котором желтые клыки были такого же цвета, как и нечеловеческие глаза. Еще секунда — и клыки вонзятся в горло, а глаза вытянут жизнь.

— Нет! — взвизгнула я, пытаясь отбиться, и у меня даже получилось откатиться в сторону, потому что Рейван отвлек внимание на себя.

Он бросился ко мне, намереваясь ударить существо по голове, но оно оказалось проворнее. Опередив Рейвана, оно развернулось и резким ударом когтистой руки отшвырнула парня в сторону. Он с силой ударился затылком о стену и застонал, сползая по ней, как тряпичная кукла.

— Рейван! — я дернулась к нему, а затем почувствовала, как шершавая ладонь обвила щиколотку правой ноги и потянула к себе.

Я вывернулась, ударив существо в челюсть, и снова попыталась отползти, но не успела. Монстр придавил меня своим телом и зарычал, разбрызгивая слюну. Его серые грязные волосы упали мне на лицо, и я затрясла головой, пытаясь их сбросить.

Рычание, смрад, холод… Не думала, что все закончится именно так. Ведь у меня было столько планов на жизнь..

Я зажмурилась и проглотила горькие слюни.

«Это конец. Я сейчас умру. Как же страшно…»

Но ничего не происходило, будто время замерло. Я лежала под существом, которое крепко придавило меня к полу, лишая шанса шевельнуться, но не предпринимало никаких попыток меня сожрать. Я осмелилась открыть глаза.

Хищный взгляд существа был прикован к моей груди. Я не сразу поняла, что именно мамина брошь привлекла внимание монстра. Он смотрел на нее почти зачарованно, и на лице кроме злобного оскала появилось и другое выражение. Нечто, похожее на озадаченность или смятение. Уголки бескровных губ опустились, скрывая безобразные десна. Даже желтые глаза выцвели и посерели.

Я перестала дышать, глядя на растерявшегося монстра. Боялась даже моргнуть, чтобы случайно не вывести его из странного оцепенения. Тем временем ключ, лежащий у двери, справился со своей задачей, и магия в негодовании отступила. Главное, чтобы монстр это не учуял и не выбрался на свободу.

Застывшая картинка продолжалась до тех пор, пока Рейван не скользнул обовью по камню, силясь подняться и создавая шум. Существо вздрогнуло вместе со мной и бешено замотала головой. Потом ее взгляд переместился с броши на меня и снова замер. Несмотря на охвативший ужас, я успела заметить долю осознанности, промелькнувшую на дне зрачков.

Наверное, существо тоже увидело что-то в моем лице. Оно отшатнулось, будто я стала ядовитой, и зарычало, вонзив свои когти в собственную голову. Его рычание напоминало звериное, но иногда срывалось на человеческий крик, полный боли и отчаяния. Существо дернулось в сторону от меня, ударившись о стену и продолжая держаться за голову.

— Кора, не стой! — Рейван грубовато затряс меня за плечо. — Нужно уходить.

Но я, как слабоумная, продолжала смотреть на бьющегося в агонии монстра.

— Кора!? — в голосе Рейвана просквозила паника, а потом он рывком поднял меня на руки и потащил к двери.

Буквально выбросив меня в коридор по ту сторону магической стены, он поднял ключ и захлопнул дверь, отрезая дорогу существу, чей рев был все еще слышан.

Рейван, прикрыв глаза, опустился рядом со мной. Наверное, его тоже страшно мутило, как и меня. Оставалась надежда, что ужин не отправится по пищеводу наверх. Я посмотрела на свои дрожащие руки. Меня била дрожь, и успокоиться не получалось. В голове трепыхалась одна единственная мысль:

«Я могла умереть».

Никогда еще смерть так близко ко мне не подходила. И это…Ее дыхание… Выбило всю почву под ногами.

Увидев мое состояние, Рейван притянул меня к себе и крепко обнял. Оказавшись в кольце его рук, меня затрясло еще сильнее. Но я слышала и его громкое сердцебиение. Рейван тоже испугался и пытался успокоиться, прижимая меня к себе. Мое тепло было ему так же необходимо, как и его мне. Мы были нужны друг другу.

— Все закончилось. Мы живы. Все хорошо. — Рейван гладил меня по спине и что-то неразборчиво шептал, пытаясь восстановить собственное дыхание.

Мне дико хотелось плакать. Пережитые эмоции раздирали грудь, но заплакать я не могла.

— Что это такое было?

— Понятие не имею. Но кажется, мы наткнулись на главную тайну нашей академии. Что ж, это многое объясняет.

— Что именно? — спросила я, однако мозг уже начал соображать. — Ты имеешь в виду, из-за этих монстров академия покрывает студенческое мракобесие? Она боится, что разбирательство со студентами может вскрыть другие грязные и опасные тайны?

— Очень похоже на то, — кивнул Рейван, целуя меня в лоб. — Но давай сначала отсюда выберемся, потом поговорим, ладно?

Мне тоже хотелось убраться отсюда как можно дальше, поэтому я послушно встала. Мы поплутали по очередным коридорам прежде, чем выбрались на улицу. Свежий воздух с радостью наполнил легкие, а дождь поспешил смыть пыль с лица. Я по-новому взглянула на небо — большое и прекрасное. Меньше часа назад мне казалось, что я больше его никогда не увижу.

Сначала мы зашли ко мне, чтобы я переоделась в чистую одежду. Открывать дверь в собсвенную комнату было страшно. Могла вернуться Эсма в компании подонков, желающих отомстить, но ни сестры, ни кого другого не оказалось, что вызвало лишь облегчение. Потом мы добрались до комнаты Рейвана, и он сразу же приготовил успокаивающий чай. Запах знакомых трав приятно защекотал нос, уговаривая расслабиться. Рейван тоже переоделся и опустился рядом на кровать.

Мы оба смотрели в пустоту, переваривая сегодняшние события.

— Ты же ударился. — запоздало переполошилась я, оглядывая его голову. — Нужно обратиться к лекарю…

— Ну уж нет, я цел и невредим, — поморщился Рейван, — и не такое случалось. Я не думаю, что надо кому-то рассказывать о том, что мы видели.

— Ты хочешь все это просто так оставить!?

— Нет. — Рейван усмехнулся, заметив волну моего негодования. — Просто мы не знаем, кто связан с руководством, которое тщательно скрывает информацию о том, что под академией находятся кровожадные существа. Более того, мы не уверены, зачем они там находятся, и кто за всем этим стоит. Вполне может оказаться, что сам император в курсе.

— Хочешь сказать, это может оказаться экспериментом над людьми? Государственная измена? Даже национальная… — задумалась я. — Но… Чтоб тебя. — мысли в голове никак не хотели укладываться. — Я была уверена, что учусь в прекрасной академии с безупречной репутацией, а все это… Этого не должно было быть здесь, понимаешь?

— Идеальная картинка мира разрушилась? — Рейван сочувственно на меня посмотрел.

Я снова потерла лицо, казалось, на нем все еще оставалась пыль из подземелья.

— И вот что еще странно… Оно не убило меня.

— Что?

— Оно не убило меня, — повторила я, поглаживая мамину брошь. — Оно хотело меня убить, а потом передумало. И это… Так странно.

Рейван задумчиво помолчал и пожал плечами.

— Мы только что увидели неопознанное человекоподобное животное, вряд ли мы сможем разгадать особенности его поведения.

— Но ведь…

Это не давало мне покоя. Перед внутренним взором до сих пор маячило растерянное лицо существа с почти осмысленным взглядом. Почему оно остановилось? Что заставило его остановиться? Раскалившийся от предположений мозг взмолился о пощаде.

— Просто жуть. — вздохнула я. — Что теперь делать?

— Не знаю, — пожал плечами Рейван, — надо думать. Но поспешных решений лучше не принимать.

— Завтра я поеду к отцу.

— Ты хочешь рассказать все отцу?

— Нет… Не знаю. Я не хочу рассказывать ему о подземельных монстрах, вряд ли он захочет вляпываться в эту тайну, а меня будет ждать наказание за опрометчивый поступок. Негоже его дочери шляться по подземельям. — я мрачно усмехнулась. — Я скажу о поведении Эсмы и о том, что она не сдаст экзамены.

— Я на твоем месте давно бы ему все рассказал. Я понимаю, ты не хочешь подставлять сестру, но в этом случае…

— Дело не в том, что я не хочу ее подставлять. Поверь, я хочу. Просто… Как ты думаешь, почему я помогала Эсме все это время? Почему делала за нее работы?

Рейван пожал плечами, нахмурившись.

— Потому что ты хорошая сестра?

— Нет, потому что мне разрешили поступить в академию только в качестве няньки Эсмы. Если ее отчислят, вряд ли мне разрешат продолжать учебу.

— Но это же абсурд, — возмутился Рейван, — как тебе могут запретить учиться? Твой отец знает, как для тебя это важно?

— Не знаю, — я вздохнула, мысленно сопротивляясь погружению в эту тему. — После ухода мамы отец охладел ко мне, не знаю, почему он не сослал меня в интернат. Ему все равно, что для меня важно, а что нет. — В горле появился горький комок застарелой обиды. — Он любит Эсму. Меня же он будет рад выдать замуж и отослать подальше.

— Так выходи за меня. — предложил Рейван.

Сначала я подумала, что ослышалась.

— Что?

— Ну а что? — он, потягиваясь, повалился на кровать. — Можем заключить с тобой фиктивный брак. Ты станешь независимой от своего отца и продолжишь учиться в академии. Я, так уж и быть, позволю своей жене получать образование. — Рейван мне подмигнул.

— То есть фиктивный брак? А о настоящем речи не идет?

— Ну, — фыркнул Рейван, — ты так удивилась моему предложению, что о настоящем браке заикнуться я побоялся.

— Чувствую себя особенной, — я улыбнулась и тоже легла на кровать рядом с Рейваном, чтобы лучше видеть выражение его лица. — Завидный холостяк нашего факультета делает мне предложение, подумать только… Не боишься, что соглашусь!?

— Не боюсь. — он сверкнул глазами и провел указательным пальцем по моей щеке.

— Я, конечно, люблю смотреть на то, как ты очаянно блефуешь, — я закатила глаза, — однако не хочу решать свои проблемы замужеством. Это недостойно.

На самом деле, даже если Рейван предложил бы мне всерьез выйти за него, я бы отказалась. Потому что не хотела обременять наши легкие отношения какими-либо обязательствами, будь они фиктивными или настоящими. Да и впутывать его в свои проблемы тоже не хотела. Нам и так хватает общих проблем.

— Замужество для тебя недостойно? Какая же ты у меня необычная девушка. — Рейван с теплотой засмеялся, притягивая меня к себе ближе. — Кора?

— М?

— Давай я завтра поеду с тобой?

Несмотря на шутливый тон, он отнесся серьезно к моим словам об отце. Видимо, он старался не угнетать меня еще больше своими комментариями и расспросами об отношениях, которые его не касались.

— Спасибо, — я благодарно сжала его ладонь. — Но не стоит.

— Как бы не закончилась твоя завтрашняя встреча, ты можешь на меня рассчитывать.

Я помолчала и быстро заморгала, прогоняя подступивший к глазам жар, затем поспешила перевести все в шутку.

— Приедешь и женишься на мне?

— Как минимум, приеду делать с тобой проект. У нас он общий, как никак.

— Все с тобой понятно.

— На самом деле, у меня тоже не прекрасные отношения с родителями. С матерью особенно, — вдруг сказал Рейван, глядя в потолок, — сколько себя помню, меня всегда сравнивали с другими. Приводили в пример чужие успехи и никогда не были довольны моими результатами, хотя братьев хвалили. Наверное, считалось, что наследника рода нужно держать в ежовых рукавицах.

Я затаила дыхание, боясь спугнуть откровения Рейвана. Вряд ли он кому-то часто так открывался.

— Сначала я пытался стать лучшим. Представляешь, я мог бы стать таким же ненормальным, как Элиот, но все же в один момент решил выдохнуть и перестать из кожи вон лезть, чтобы оправдать чужие ожидания, которые и оправдать-то невозможно. Я все это веду к тому, что неважно, как родные к тебе относятся и кем хотят видеть, чего ждут от тебя или чего не ждут, важно лишь то, что хочешь ты.

Я глубоко вздохнула, думая об отце. Наверное, мне всегда хотелось быть лучше Эсмы, чтобы понравиться папе, чтобы показать ему, как он ошибается, предпочитая общество сестры. Сейчас меня уже не заботило, что он обо мне думает. Лишь бы не мешал жить, а без его признания я продержусь.

— Я уверена, что твои родители гордятся тобой, — сказала я Рейвану, — им повезло, что у них такой сын. Да и… Ты говорил, что не пытаешься стать лучшим. Однако для меня ты лучшим стал.

— Неужели это признание в любви? — приподнялся Рейван, заглядывая в мое лицо.

Я растерялась под его притягательным взглядом и пробормотала:

— Мечтать не вредно.

Он засмеялся и приник к моим губам. В начале поцелуй был невинным, но потом стал более глубоким и откровенным, Рейван наслаждался моим языком и неумелыми, но старательными движениями. Только сейчас до меня дошло, что мы лежим с ним на одной кровати в его комнате и… Нам ничего не мешает выйти на следующий этап отношений. И самое страшное, что мне этого хотелось.

По телу пронеслась волна жара от одной мысли о новых ощущениях. Я запустила ладони под свитер Рейвана, ласково проводя пальцами по его бокам. Парень резко выдохнул мне в губы и остранился.

— Что-то не так?

— Нет… Просто. Надо остановиться сейчас. — хрипло сообщил он.

— Зачем? — спросила я и смутилась собственного вопроса.

Наверное, у меня даже уши покраснели.

— Потому что ты сегодня перенервничала по полной программе и находишься в состоянии аффекта. Я буду последним мерзавцем, если этим воспользуюсь.

Вот я впервые пожалела, что Рейван такой благородный. Возможно, он был прав, и адреналин после всех приключений еще играл в крови и снабжал мозг неоднозначными желаниями, но… Но почему нет!?

Оказывается, даже репутация лучшей академии не такая чистая, как все считают. Так какой смысл мне соблюдать принципы, нарушение которых не сделает меня ни хуже, ни лучше?

Разные аргументы крутились в голове, явно отражаясь на лице, за которым с полуулыбкой наблюдал Рейван, затем он чмокнул меня в нос, поднялся и ушел на вторую кровать, предназаначенную соседу, которого, к счастью, так и не подселили.

Я разочарованно и сердито посмотрела ему вслед и отвернулась к стене.

— Ты на меня обиделась? — раздался в тишине насмешливый голос парня.

— Не мешай мне спать.

— Завидую, что ты можешь заснуть.

— Завидуй молча.

— Какие мы сердитые, — начал дразнить меня Рейван, а потом смолк.

«Тук-тук».

Глухой звук погрузил комнату в напряженную тишину. Я поежилась от нахлынувшего страха и вскочила на кровати. Рейван уже поднялся и подошел к двери.

— Не открывай, — прошептала я одними губами, но парень меня не послушал.

Я приготовилась к самым худшим гостям, поэтому голос Клары привел в недоумение. Вот кого-кого, а эту блондинку я не ждала услышать. Рейван придержал дверь, не позволяя нам с Кларой друг друга увидеть, так что моему взору открывался лишь профиль парня. На его лице застыла смесь из эмоций. Облегчение соперничало с неподдельной тревогой.

— Что ты здесь делаешь?

— Я думала, ты мне не откроешь, — ответила блондинка, — я приходила час назад, и тебя, видимо, не было в комнате. Где ты был?

— Я должен перед тобой отчитываться?

— А разве нет? Думаю, после всего, что между нами было, мы не можем стать друг другу совершенно чужими.

Рейван еле удержался, чтобы не взглянуть на меня, даже мышцы на его шее напряглись.

— Клара, — мученически вздохнул он, — я же все объяснил. Это было ошибкой.

— Нам стоит еще раз поговорить. Я не успокоюсь, пока мы все не обсудим. Может, впустишь меня?

— Нет.

— Боишься, что повторится та ночь? Хотя я знаю, что нам обоим этого хочется. — голос Клары приобрел саркастичные визгливые нотки, она пыталась разозлить Рейвана, вывести его на эмоции.

Мой взгляд упал на черную рубашку, висящую на стуле рядом с кроватью, и губы невольно растянулись в предвкушающей улыбке. Я стянула с себя свитер и надела на оголенное тело мужскую рубашку, застегнув ее на одну пуговицу в районе груди, а потом приблизилась к Рейвану и обняла его предплечье, выглядывая в коридор.

Клара, увидев меня, шумно выдохнула и отшатнулась, будто я предстала перед ней призраком. Кстати, одета она была в облегающее короткое платье пыльно-розового цвета, смотрелась она в нем вульгарно. Хотя в чем же еще шататься по чужим комнатам в столь поздний час. Мысль о намерениях, с которыми заявилась сюда блондинка, ослепила злостью.

— Коралина!? — она жадно оглядела меня и поджала губы, заметив, чья была на мне одежда.

Не обращая внимание на изумление Рейвана, я с милейшей улыбкой обратилась к Кларе:

— Привет! Какой неожиданный ночной визит. Чем обязаны?

Она помотала головой, видимо, надеясь, что я окажусь жуткой иллюзией и развеюсь, как ночной кошмар.

— Так у вас все серьезно? Это правда? Теперь ты с ней!? — меня даже позабавило, с каким искренним негодованием она это произнесла.

— Мы с тобой друг другу ничем не обязаны. — сказал Рейван. — Я не понимаю, что ты от меня хочешь.

— Вот значит как, — она скривилась и прикусила нижнюю губу, — знаешь, Коралина, а ведь ты зря улыбаешься. Он тебя тоже бросит. Я вижу, наш Рейван уже получил желаемое. — Клара указала пальцем на мою рубашку. — И теперь ты уже ему не интересна. Он тебя бросит.

Рейван нахмурился и собирался ответить ей, но я его опередила:

— Даже если это будет так, то у меня хватит гордости не унижаться и не таскаться у него под дверью, как некоторые.

Я старалась, чтобы мои слова звучали хлестко, как пощечина. Клара вздрогнула и желчно воскликнула:

— Да пошли вы! А ты, Рейван, просто подонок, хотя вы друг друга стоите. Ненавижу.

Она круто развернулась на каблуках и пошла прочь. Я не могла не признать, что она неплохо выдержала дерзкий шаг и даже не ссутулилась, учитывая, какой хаос творился в ее душе. Ни малейшей симпатии она не вызывала, но мне стало её жаль.

Рейван закрыл дверь и посмотрел на меня. Видок у него был мрачный и раздосадованный. Парень подбирал слова. Я хмыкнула:

— Жаль, она не предположила, что это я тебя брошу, получив желаемое. Неужели она не считает меня злодейкой?

— Действительно, такой вариант событий более реалистичный, — кивнул Рейван и пробормотал, — послушай, Кора, я могу тебе все объяснить.

Я пожала плечами и направилась обратно к кровати, потом плюхнулась на нее, беззастенчиво потягиваясь. Рейван остался стоять у двери, смотря в пустоту перед собой. В конце концов молчание мне надоело, и я спросила:

— Ну? И где твои объяснения?

Рейван подошел и осторожно присел у моих ног. Он в этот момент напоминал нашкодившего питомца, признающего свою вину. Его бедро случайно коснулось моей щиколотки, но я не отодвинулась.

— Когда мы с тобой поссорились, ты еще тогда сказала, что встречаешься с Элиотом, я очень разозлился.

— И переспал с Кларой? — заботливо подсказала я.

— Да, у нас была близость, о которой я потом жалел. — нехотя произнес Рейван. — И я изначально сказал Кларе, что у нас с ней все без обязательств. Она первая мне предложила просто расслабиться, и я не отказал.

— И много у тебя девушек без обязательств?

— Нет, я совершил ошибку с Кларой и признаю это. Я действительно подонок, — вздохнул он, — приятно познакомиться.

— Да, ты подонок.

Рейван шумно вздохнул и сам отодвинулся от меня, избавляя от своего прикосновения. Прислушиваясь к собственным ощущениям, я поняла, что совершенно не злюсь на Рейвана и не вижу причины злиться. Да, мерзко и неприятно представлять его вместе с Кларой, однако его прошлые отношения не должны омрачать нынешние.

— Но несмотря на это, ты не стал мне нравиться меньше, — продолжила я, — все в порядке.

— Ты уверена? — с недоверием спросил он.

- А почему я должна быть не уверена? Рейван, я же сказала, что все в порядке. Для меня не стало новостью, что ты, оказывается, не девственник. Но так уж и быть, смирюсь с этим.

Рейван выдохнул с облегчением, а потом, заметно осмелев, порывисто подался вперед, ложась рядом со мной. Я повернула к нему голову, замечая, каким удивительным выглядит его лицо в лунном свете. Тучи освободили небо будто специально для того, чтобы луна наполнила комнату своим мягким сиянием.

— Я был уверен, что ты меня тоже пошлешь и уйдешь вслед за Кларой.

— Хм, а я ведь так и планировала.

Рейван растерянно приподнял брови, и пришлось пояснить:

— Послать я тебя хотела не потому, что разочаровалась или приревновала, а потому, что с Кларой ты, видите ли, спать можешь без зазрения совести, а со мной нет.

Рейван аж воздухом подавился, он засмеялся, но быстро стих, осознав, что я не шучу.

— Ты сейчас серьезно? Как бы мне этого ни хотелось, но я не хочу спешить, потому что отношусь к тебе по-другому. Мне важно, чтобы ты была готова и не возненавидела меня на утро.

— Все понятно, ты просто не хочешь разочаровываться моей легкодоступностью, да? — хмыкнула я, тихо веселясь.

Рейван уловил мой настрой и широко улыбнулся:

— И как в такой умной голове рождаются такие глупые предположения?

— Сочту за комплимент.

— В любом случае легкодоступность — это точно не про тебя. — Он скользнул взглядом по моему телу. — Кстати, мне чертовски нравится, как на тебе смотрится моя одежда.

Рубашка распахнулась, полностью оголяя живот. Рейван протянул руку и начал нежно гладить по нему пальцами. Я зажмурилась от удовольствия и возбуждения, которое сладко охватывало тело.

— Знаешь, не в моих правилах идти на поводу у желаний, если я полностью не отдаю им отчет. И если я что-то делаю, то отношусь к этому сознательно. Состояние аффекта это не про меня.

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что тебя утром никто не возненавидит. — Я поднялась и, закинув ногу, уселась сверху на Рейвана, придавив его к кровати.

Парень явно опешил от такого поворота событий и молча наблюдал за мной. Тем временем я положила ладонь на его грудь, с удовлетворением замечая, как участилось его сердцебиение. Рейван усмехнулся, ненавязчиво сжимая мои бедра.

— И что ты собираешься делать дальше?

— Сделаю еще одну попытку соблазнить тебя, а если не получится, то пойду спать.

— Интересный план.

Я наклонилась и поцеловала его в губы. Во мне пробудился извращенный азарт: ужасно хотелось раздразнить Рейвана, отомстить ему заснисходительные усмешки. Параллельно я расстегнула единственную пуговицу, удерживающую рубашку на мне, и та соскользнула с плеч.

— Либо у тебя безграничное самообладание, либо я тебя не привлекаю.

— Либо у тебя плохо получается быть соблазнительной, — Рейван постарался уязвить мое самолюбие.

Но меня утешило, что голос его был хриплым, а затуманенный горящий взгляд скользил по нагому телу. Может, я надышалась чем-то в подземельях, потому что не испытывала ни намека на смущение. И откуда взялась эта смелость?

Рейван игриво провел рукой по моей ключице и груди, спускаясь к животу. Задохнувшись от возбуждения, я запрокинула голову, и с моих губ сорвался полустон:

— Рейван…

Парень вздрогнул и пробормотал:

— Ты невыносима.

Еще через мгновение он перевернул меня на спину и принялся целовать шею, чуть прикусывая кожу. Я засмеялась, довольная собой, и взлохматила его волосы. Рейван отстранился и пронзительно посмотрел в мои глаза.

— Ты уверена?

— Нет, ты уже меня раздражаешь. — я цокнула языком и закатила глаза. — Иди знаешь куда!?

Мое возмущение наконец заставило парня решиться. Он стянул с себя свитер и откинул его в сторону, потом навис надо мною, позволяя себя разглядывать. В лунном свете он вызывал ассоциации с кем-то магическим, будь то демон-искуситель или лесной эльф.

Щекоча губами мою шею, он расстегнул пуговицы на брюках: сначала на моих, потом на своих. Через несколько секунд простынь обжигала наши обнаженные тела. Я отвечала на каждое движение Рейвана, реагировала на любое прикосновение, стараясь прочувствовать его полностью. Возбуждение взрывалось огнем, раскаляя меня изнутри.

— Я люблю тебя. — прошептал Рейван.

Я ничего не ответила, лишь прижалась к его губам, обвивая ногами вспотевшую спину парня. Мы должны были отвлечься от прошедшего вечера с его ужасами. Наслаждаясь друг другом, мы ни о чем не думали, просто были: здесь и сейчас.

Не зли маму, а то она тебя съест

Утром я проснулась первой. Рейван еще спал, прижавшись ко мне животом. Воспоминания прошлой ночи услужливо пронеслись в голове. Я улыбнулась, разворачиваясь к парню и вглядываясь в его лицо.

Нужно вставать. Мне предстоит сложный день: съездить домой и вернуться обратно. Хотя… Не было никакой уверенности, что вернуться удастся. Отец может запретить доучиться даже оставшуюся половину года, наказав за то, что не уследила за Эсмой. Возможно, с Рейваном мы больше не увидимся.

Раньше к мысли о вероятном расставании я относилась спокойно, теперь же она вызывала во мне всплеск отчаяния. Сразу же вспомнились слова Клары о том, что парень меня бросит, едва получит желаемую близость. Конечно, это бы все упростило, однако я была уверена в том, что Рейван относится ко мне серьезно и разрыв отношений расстроит его.

Вчера ночью я разрешила себе не думать о сложностях, теперь же они мстительно навалились на меня, испортив всю радость от солнечного нежного утра.

Вылезти из постели, не разбудив Рейвана, было затруднительно, но попытка увенчалась успехом. Я решила уйти, не попрощавшись, потому что прощание окажется слишком болезненным для меня. Я не смогу промолчать, не признавшись в том, что мой конфликт с отцом куда серьезнее, чем Рейван может себе представить, и что я вряд ли смогу продолжить обучение.

Парень улыбнулся во сне, когда мои губы призрачно коснулись его щеки. Я быстро оделась и выскользнула в коридор. Нужно будет заскочить к соседкам и одолжить зелье от беременности, а потом направить заявку на срочный экипаж до родительского особняка.

Перед дверью в нашу с Эсмой комнату я остановилась, робея войти, но, собравшись с духом, распахнула её. Сестра спала, плотно накрывшись одеялом, и никаких следов других посетителей не было. Разбуженная моими шагами, она присела на постели, зевая, и спросила:

— Где ты была?

— Не твое дело.

Но сестра не обиделась и снова задала вопрос:

— Куда ты собираешься? Выходной же.

— Это не твое дело.

— Твой характер отравляет мир, — вздохнула Эсма. — И тебе не за что на меня сердиться.

Подавив злость, я произнесла:

— Я не сержусь на тебя. Я разочарована.

— Ничего нового, — она пожала плечами.

— И я не желаю, чтобы такой человек, как ты, был в моем окружении.

— Как будто я хочу быть в твоем окружении.

Наш разговор словно поставил точку в наших отношениях, уничтожив те самые крохи теплых сестринских чувств, которые еще можно было отыскать где-то на дне. Но ни меня, ни Эсму это не расстроило. Нам было все равно.

Я спустилась на улицу и окинула прощальным взглядом здание. Академия следила за моей отдаляющейся фигурой, как верный пес, которого оставили у будки дожидаться хозяина. Интересно, представится ли мне шанс еще раз увидеть её высокие шпили, пронзающие небо?

Путь домой показался мне коротким. Я уснула, потому что сказался недостаток сна из-за богатой на события ночи, а разбудил меня кучер, открывший дверь и вежливо кашлянувший.

Родной дом показался чужим. Крыльцо выглядело хмурым, а окна блестели равнодушием, закрывшись от меня шторами. Я поднялась к массивной строгой двери и застыла, разом оробев. Вдруг переступить порог значило отказаться от свободы? Но от оцепенения меня отвлек дворецкий, который распахнул дверь, поклонился и произнес:

— Госпожа, с возвращением. Вы не предупреждали о вашем приезде, поэтому комната еще не готова.

— Я не задержусь, — ответила я, снимая плащ. — Вы уже уведомили отца о том, что я приехала?

— Едва увидел вас, выходящей из экипажа. Но господин не сообщил, что готов вас принять.

— Понимаю. Однако мне придется отвлечь его от дел. — холодно произнесла я, заглядывая в зеркало, висящее на стене, и поправляя прическу. Отражение встретило меня заспанными глазами и бледным уставшим лицом.

Я расправила плечи и направилась в гостиную, где располагалась лестница, что вела в отцовский кабинет. Однако, едва войдя в комнату, я натолкнулась на кривую улыбку Эльвиры, матери Эсмы. Женщина сидела в кресле с толстой книжкой на коленях и тяжелым ожерельем, обнимающим полную шею. Она положила книгу на столик и поднялась, пренебрежительно склонив голову на бок.

— Коралина? Что заставило тебя вернуться?

Она так напоминала Эсму, что меня затошнило.

— Разговор с отцом.

— О чем же вы будете говорить? Более того, я уверена, что Альберт слишком занят, чтобы принимать посетителей.

— Вряд ли меня, его дочь, можно назвать посетителем. — Пришлось напомнить, что я все еще отношусь к семье.

Эльвира улыбнулась и положила руку на живот. Я проследила за ее движением, вспоминая о ее беременности и о возможных брате или сестре. Женщина перехватила мой взгляд и гордо вздернула подбородок. Ее ожерелье сверкнуло, отбрасывая отблеск на лицо.

— Еще слишком рано для большого живота, — сказала она. — Однако я уже чувствую его силу. Уверена, он будет блестящим магом.

Я неопределенно пожала плечами. Кто знает? Возможно, ребенок правда унаследует отцовские гены, обладающие магическим потенциалом, а, может, он подчерпнет бездарность Эльвиры, совсем слабой для магической силы. Эсме повезло, что способности к магии она получила от собственного отца.

— Я не сомневаюсь, — постаралась ответить как можно вежливее.

— И куда ты? — она сделала шаг в мою сторону, едва я направилась в сторону отцовского кабинета, и пристально посмотрела на меня. Так смотрят хищники, готовые к броску.

— К отцу, я же сказала.

— А я сказала, что он тебя не примет. Так что ступай в свою комнату и жди приглашения.

— Это приказ? — я даже опешила на мгновение, совершенно не ожидая столь приказного тона. Раньше Эльвира не перечила мне открыто и не пыталась указывать, неужели беременность развязала ей руки?

— Я здесь хозяйка, — высокомерно осклабилась женщина, — так что слушайся меня и делай так, как я говорю.

— Или что?

— Или пожалеешь.

Меня захлестнула волна омерзения. Излишний пафос, самоуверенность и жирная гордыня были такими же громоздкими, как и ожерелье на толстой шее Эльвиры. И что отец в ней нашел? Она же полная противоположность маме, которая была хрупкой, легкой и непоседливой.

— Значит, пожалею, — согласилась я.

Ну уж нет, моя гордость не переживет, если придется идти на поводу у мачехи. Становилось тошно от одной мысли, какой же радостной будет Эльвира, когда отец не позволит мне продолжать учиться.

— Кто ты такая, чтобы дерзить мне?

— Вы видите дерзость там, где ее нет. Сочувствую. Может, вам выйти на свежий воздух? Думаю, сказывается беременность.

— Послушай меня, сопливая…

Я сжала кулаки, готовая услышать оскорбление, но Эльвира замолчала и выпрямилась, бросив испуганный взгляд мне за спину. Оборачиваться не было смысла. Тяжелое присутствие отца наполнило гостиную напряженностью.

— Что здесь происходит? — голос его звучал, как обычно, отчужденно.

Я все же повернулась и наклонила голову, произнеся:

— Здравствуй. Прошу прощения, что не сообщила о своем приезде. Дело срочное.

— Ясно. — он скользнул по мне равнодушным взглядом. — Узнав о твоем приезде, я ждал, что ты сразу же зайдешь в мой кабинет, однако ты не появилась. Поэтому решил поинтересоваться, что могло тебя задержать. — Отец обратился к Эльвире. — Какие-то проблемы?

— Ну что ты, Альберт, — женщина смутилась и потупила взгляд. — Я просто соскучилась по любимой падчерице, и мы просто заболтались.

Надеюсь, у меня получилось сохранить хладнокровие и ни одной мышцей лица не выдать отвращение.

— Мне кажется, тебе стоит выйти на улицу, — произнес отец, — в твоем положении надо дышать свежим воздухом чаще.

Эльвира оскорбленно поджала губы, но смиренно опустила голову и ласково произнесла:

— Спасибо. Мне так радостно, что ты заботишься обо мне.

У меня появилось ощущение, что Эльвира опасалась отца. Да, она определенно его боялась и избегала споров и конфликтов с ним. Но почему? Отец страдал приступами равнодушия, но никогда бы ни поднял руку ни на кого, ни оскорбил ни словом, ни действием. Может, Эльвира все еще боялась, что отец ее бросит?

— Идем? — от мыслей меня отвлек вопрос отца.

— Да. — я последовала за ним в его кабинет, одновременно прощаясь с жизнью и молясь всем божествам и демонам, которых помнила. Надеюсь, они меня не услышали, потому что разбираться потом еще и с ними не хотелось.

Кабинет не изменился с последнего моего посещения. Те же внушительные шкафы и широкий стол, заваленный бумагами. Плотные шторы не пропускали свет, уступая бледным светильникам право на освещение пространства. Раньше кабинет отца ассоциировался с бездушием — глухая комната, служащая гробом для радости и любви, теперь же я отчетливо ощутила привкус одиночества.

Отец, взъерошив волосы, присел за стол, бегло оглядывая бумаги. Он молчаливо предлагал мне начать разговор. Я же осталась стоять на середине ковра, не зная, что говорить. Наконец, решилась:

— Поздравляю.

— С чем именно?

— Ты скоро станешь отцом.

— Спасибо, — отец неопределенно пожал плечами, думаю о чем-то постороннем. — Как у тебя дела? Как учеба?

— Учеба мне нравится, как и преподаватели. — ответила я, вздыхая. — Я бы… очень хотела продолжать учиться.

— Так продолжай. Разве что-то мешает?

— Да.

Отец удивленно приподнял брови, заинтересовавшись моим ответом. Меня же тошнило от напряжения.

— Что же тебе мешает?

Осталось собраться с духом и произнести… Давай же.

— Ты.

— Я? — Отец выглядел озадаченным.

— Да, ты. И Эсма.

— Кора, — он покачал головой. — Я тебя не понимаю. Если ты проделала долгий путь домой, будь добра, говори прямо, не мучай меня намеками и загадками. У меня нет на них времени.

— Ну, хорошо. — кивнула я, чувствуя, как напряжение сменяется раздражением. — Будем говорить прямо. Ты меня терпеть не можешь, и все об этом прекрасно знают. — Здравый рассудок истошно орал где-то внутри, умоляя остановиться, но я не видела в этом смысла. Терять уже было нечего. — Меня отпустили в академию только потому, что туда захотела поехать Эсма, а за ней нужно было приглядывать. Кстати, об этом, приглядеть за ней у меня не получилось. Она погрязла в неприятностях по самые уши, связалась с дурной компанией и по ночам ведет разгульный образ жизни, уничтожая свою репутацию. Меня она не слушает. С учебой у нее тоже все ужасно, экзамены она не сдаст. Почему я не сообщила об этом раньше? А потому что Эсма дала мне понять, что сделает все возможное, чтобы я тоже отправилась домой. Уговорит тебя, и ты запретишь мне учиться. И… — я замолчала, потому что голос едва не дрогнул. — Экзамены она не сдаст.

Повисло молчание, которое ввинчивалось в спину ядовитыми змейками. Страшно представить, что скажет отец. Он переваривал мои слова с привычным равнодушным лицом, казалось, его вовсе не взволновала ситуация.

— Твой рассказ явно опечалил ту, кто бесцеремонно нас подслушивает.

В коридоре послышались торопливые шаги, словно кто-то отшатнулся от двери.

— Что ж, — продолжил отец, — сейчас я не могу послать за Эсмой, насильно принуждая ее вернуться. Это вызовет лишние сплетни. Подождем экзаменов, которые она не сдаст, а когда приедет, то решим, что с ней делать дальше.

— А что ждет меня?

- Если бы у меня было намерение запрещать тебе учиться, то я бы изначально не допустил тебя до академии и особенно до факультета, который закончила моя бывшая жена. Жаль, что ты повелась на шантаж Эсмы. Глупо с твоей стороны.

— Это значит… — Поверить не могу, что он это говорит. — Это значит, ты не отправишь меня домой и не выдашь замуж?

С моих плеч упал настолько тяжелый груз, что я еле устояла на ногах от нахлынувшей легкости. Захотелось кричать от радости.

— Против твоей воли — нет.

— Но… Я думала, что…

— Что?

— Спасибо. — кивнула я.

— Кто передал тебе ее брошь? — вдруг безучастно спросил отец, однако теперь в его голосе просквозила сталь.

Рано я обрадовалась. Сердце пропустило удар, и рука невольно прикрыла мамину брошь, которая была прикреплена над сердцем. Как же я забыла ее снять!? Заявиться к отцу с маминой вещью…

— Мне никто ее не передавал. Я нашла ее еще в детстве. — Мой взгляд метнулся к холодному камину, притаившемуся в углу.

Отец посмотрел на камин, тоже наверняка вспоминая тот злополучный вечер, когда сжег вещи мамы прямо на моих глазах. Хотя, может, он этого уже не помнил. Я с нарастающей паникой ждала следующих слов отца. Вдруг он рассердится и передумает? Нужно возвращаться в академию, пока не поздно, но, если я сейчас выскачу за дверь, это будет выглядеть весьма странно.

— А я решил, что… — Мне на секунду показалось, он собирается сказать, что это мама мне сама ее отдала. — Ты познакомилась с Леонорой.

— Да, она мой преподаватель.

— Ясно. — По отцу было видно, что разговаривать он больше не намерен, однако все же произнес. — Ты ошибаешься, говоря, что я терпеть тебя не могу. Это вовсе не так. Мне жаль, я не был в силах стать для тебя хорошим отцом и вряд ли когда-нибудь стану, однако ненависти к тебе не испытываю. Ты права, с одной стороны, я не хотел, чтобы ты училась в академии, с другой стороны, был рад твоему отъезду. Потом же, на удивление, осознал, что мне не хватает твоего присутствия в этом доме. — Он замолчал, перекладывая бумаги с одного края стола на другой. Мои ладони вспотели, я внимала каждому слову отца с внутренней дрожью. — Я хочу сказать, что бы ни случилось, двери этого дома будут для тебя открыты.

Какой смысл в открытых дверях дома, который я всегда хотела покинуть!? Какой смысл во всех этих словах, когда отец не написал мне ни единого письма, пока я отсутствовала!?

— Действительно, на удивление… — пробормотала я, глядя себе под ноги. — Я надеюсь, что ты станешь хорошим отцом для моего будущего брата или сестры.

— Я тоже надеюсь.

— Мне нужно возвращаться в академию. Завтра уже занятия.

— Хорошо, ступай.

Я на ватных ногах покинула кабинет отца. Слезы жгли глаза, и мне требовались колоссальные усилия, чтобы не расплакаться от смеси бушующих эмоций. Не так я представляла разговор с отцом, ни к такому готовилась. Однако все прошло намного лучше, чем можно было ожидать.

Кто бы мог подумать, что он прислушается ко мне и к моим желаниям. Я так привыкла рисовать отца беспощадным монстром, что сама поверила в этот образ. Видела жестокость там, где были лишь равнодушие и безучастность.

Не сможет он стать для меня хорошим отцом… А он хотя бы пробовал, пытался!?

Я шла по коридору, утопая в своих переживаниях, пока снова не столкнулась с Эльвирой. Она была раздосадована и зла, судя по раскрасневшемуся лицу и скривившимся пухлым губам.

— Значит, ты приехала жаловаться на мою дочь!? Ты решила ее подставить!?

Она встала поперек коридора таким образом, что обойти ее было крайне сложно. Я остановилась и холодно произнесла:

— Она сама себя подставила.

— Не ври. Ты приехала портить ее отношения с отцом. Ты хочешь разрушить нашу семью!?

— Эльвира, вы в своем уме?

— Ты всегда ей завидовала. И специально приехала выставлять в дурном свете. Ты бессовестная!

— В том, что Эсма безответственная, избалованная и невоспитанная, нет моей вины. Вина исключительно ваша с отцом.

— Неужели!? — Ноздри Эльвиры принялись раздуваться, как паруса. — Знаешь, я надеялась, что ты будешь вся в мать. Тоже уедешь в академию и больше никогда не вернешься.

— Что? — нахмурилась я. — При чем здесь академия?

— А, ты не знаешь? — хмыкнула Эльвира. — В последний раз ее видели, когда она говорила, что поедет в академию по каким-то там делам, а в итоге сбежала с другим мужчиной. Потаскуха.

Меня затрясло от злости. Как смеет эта женщина говорить что-то о моей маме?

— Как же вам, наверное, обидно, — я взяла себя в руки и даже позволила себе насмешливый тон. — Как вам обидно осознавать, что вы в итоге не смогли заменить отцу мою маму и не способны стать лучше даже потаскухи.

— Ах ты ж дрянь. — глаза Эльвиры превратились в две щелки. — Закрой свой поганый рот.

— Не советую говорить то, о чем вы можете пожалеть. — я перебила ее. — Вы же знаете, я не утаиваю от отца огрехи Эсмы. Ваши тоже утаивать не буду. И не стоит меня провоцировать, может, я и правда захочу разрушить вашу семью. Вы уверены, что у меня это не получится?

Эльвира замолчала, проглотив оскорбления, которыми собиралась щедро сотрясти воздух. Она отошла в сторону, освобождая мне путь. Я прошла мимо мачехи, даже не взглянув на нее. В голове крутились мысли, которые никак не были связаны ни с ней, ни даже с отцом. Все они были о маме.

Я зашла в свою комнату, чтобы побыть в одиночестве и перевести дух. Свет зажигать не стала, вместо этого опустилась на кровать напротив зеркала и всмотрелась в свое отражение. Брошь на груди сверкала из-за ярких глаз грифона, расправляющего крылья.

Мама уехала в академию и не вернулась. Леонора сказала, что она бы никогда не бросила свою семью. Обрывки разговоров никак не хотели выстраиваться в один паззл. Куда могла отправиться мама? С кем? Как это связано с академией? Что, если она не вернулась из академии, потому что осталась там, а не уехала куда — то еще?

Меня затошнило.

Если она осталась в академии, то где? Какие дела у нее могли быть в ней, если она ее закончила? Она навещала Леонору? Но почему тогда та не знала, куда сбежала мама? Или знала и намеренно скрывала? Я была уверена, что Леонора в курсе каких-то тайн, могла ли мама быть тоже в курсе их и поплатиться за это?

Поисковое заклятие не нашло Лину, среди мертвых ее тоже не было. Мама бы не бросила семью, поэтому вряд ли бы стала намеренно скрываться от нее, верно? Значит, заклятия не нашли ее потому, что сущность Лины изменилась.

Я прикрыла рот ладонью от поразившей догадки, которая вонзилась стрелой в разум. Два образа слились в один. Лина, которая осталась в академии с изменившейся сущностью, и монстр, который не убил меня, потому что увидел мамину брошь — собственную брошь.

Нет… Быть такого не может. Догадка была до ужаса абсурдной, но паззл сложился так четко и ровно, что не оставалось даже сомнений. Я сползла на пол и вцепилась в ковер, потому что мир поплыл перед глазами. Голова кружилась, и я цеплялась за одну единственную мысль, чтобы удержаться в реальности.

Нужно поговорить с Леонорой. Срочно.

Но срочно поговорить с ней не удалось.

Я вернулась в академию поздно вечером, и бежать к Леоноре уже не представлялось возможным, поэтому оставалось терпеть до утра и до первого занятия, которое, к счастью, и вела преподавательница.

— Ты бледная. — сказала Эсма, когда я зашла в комнату и без сил упала на кровать. — Где ты была?

— Не твое дело.

— Тебя, кстати, искал этот красавчик. — добавила она с толикой любопытства. — У вас с ним что-то было?

Наверное, стоило заглянуть к Рейвану, но у меня просто не было сил. Ничего страшного, если я обсужу все с ним завтра, потому что единственное, на что я была способна сейчас, это спать.

— Кстати, а не ты ли говорила, что бросаться с головой в любовь, как в омут, это глупо? А сама-то. — Эсма снова попыталась меня задеть. — Только не говори, что это снова не мое дело. Это раздражает.

— Все зависит от мужчины и от того, отдаешь ли ты отчет своим действиям. Хотя тебе, Эсма, это не знакомо.

— Ой, ну, начинается. Все, я спать. — Эсма накрылась одеялом и отвернулась к окну.

Я же нащупала под подушкой распылитель, который держала поблизости на случай очередного нападения какого-нибудь дружка Эсмы. Теперь осматривать комнату и ванную, выискивая притаившихся отморозков, вошло в извращенную привычку, как, впрочем, и спать чутким сном. Эсме я не доверяла, потому что знала: сестра может меня подставить, случайно или намеренно.

Утром я провалялась в кровати дольше обычного, специально сделав так, чтобы Эсма ушла раньше.

— Ты заболела? — спросила она, красуясь перед зеркалом.

— Просто устала.

— Что ж, прогуляй занятия в кои-то веки, отдохни, — предложила она с намеком на заботу. — Хотя ты начинаешь меня приятно удивлять. Встречаешься с парнями, прогуливаешь.

— Осталось тебе начать учиться, и тогда мир точно схлопнется. — хмыкнула я.

Эсма показала мне язык и выскользнула за дверь. Я же поспешно оделась и подошла к ее шкафчику. Как и предполагалась, под одеждой был припрятан мешочек с малисами, который я положила на дно сумки. Если собираюсь разговаривать с Леонорой, пусть у меня будут на руках доказательства.

В аудиторию я зашла одной из последних и сразу же отыскала взглядом Рейвана. Только вот увиденное меня насторожило. Парень сидел на предпоследнем ряду в компании своих друзей и даже не посмотрел в мою сторону. Такое поведение показалось мне странным, и настроение, которое и так было паршивым, еще больше испортилось.

Не улучшила ситуацию и гаденькая ухмылка Карлы. Она всем своим видом показывала: «Видишь, а я говорила. Недолго вы вместе были». Но как бы оно ни выглядело, сейчас об отношениях с Рейваном я думать не собиралась, меня волновали вещи гораздо более важные.

Усевшись на свое место, я заставила себя не оглядываться на парня. Пусть ведет себя, как хочет. Мы ничем друг другу не обязаны. А с холодным отчаянием, которое вмиг принялось грызть сердце, я справлюсь. Просто не стоило ждать улыбки Рейвана и его объятий после небольшой разлуки, как нечто должного.

Слишком я радовалась, что теперь у нас с ним все будет хорошо, раз не нужно волноваться об отчислении. Слишком радовалась, за что и поплатилась.

Так, хватит. Сейчас только мама стоит моих переживаний, больше никто.

Еще одним разочарованием стала замена преподавателя. Леонора не смогла провести занятие, за что просила передать извинения. Может, она почувствовала, что я собираюсь вывести ее на серьезный разговор?

Лекцию я почти не слушала, высчитывая минуты до конца. И едва нас отпустили, то сразу же выскочила в коридор и направилась на учительский этаж. Леонора никуда от меня не денется, пока не ответит на все вопросы. Пора положить конец тайнам.

Но не успела я дойти до лестницы, как меня нагнал Рейван и, перехватив за талию, увлекая к широкому окну, возле которого еще не столпились студенты.

— И куда ты так спешишь? — Он наклонился и провел носом по моей щеке.

Сердце радостно забилось, и я ощутила облегчение, коря себя за поспешные выводы.

— Надо же, кого я вижу. Вроде утром ты меня игнорировал.

— Я просто ждал, когда ты сама ко мне подойдешь и начнешь извиняться за свое вчерашнее исчезновение. Но вместо этого ты снова исчезла. — Рейван смотрел на меня ласково, однако чувствовалось неприкрытое недовольство.

— Ах, значит, ты просто строил из себя обиженного парня. — я закатила глаза и покачала головой.

— О, не думал, что это может звучать так уничижительно

— А я ведь решила, что ты решил таким образом разорвать наши отношения.

— С чего такие мысли? — нахмурился Рейван, и я неопределенно пожала плечами. — Хотя, знаешь, вчера утром я подумал о чем-то похожем. Ты ушла и не разбудила меня, потом вообще уехала, не попрощавшись. Почему?

— Потому что прощание было бы слишком сложным. — вздохнула я. — Потому что я была уверена, что уже не вернусь.

— Что? — Рейван опешил, широко распахнув глаза. — То есть ты думала, что уезжаешь навсегда?

— Ну, да. Но все прошло хорошо. Я вернулась и не собираюсь прекращать учебу.

— Но вчера, не зная, что вернешься, решила просто уехать? — Рейван взглянул на меня с разочарованием.

— Так было лучше.

— Кому лучше?

Я уже пожалела, что так неосторожно выдала правду. Просто все мои мысли занимала Леонора, поэтому выяснение отношений с парнем было не к месту.

— Всем лучше. Рейван, послушай…

— То есть, если бы ты не вернулась, я бы даже не знал, что произошло. Ты хоть представляешь, что бы я думал? Что обидел тебя, что ты разочарована, что ты бросила учебу из-за меня. Да и… — в его глазах мелькнуло осознание. — Значит, ты была готова расстаться со мной таким образом? Ничего не объяснив, просто исчезнув?

Вот теперь я почувствовала себя виноватой. Раньше просто не особо пыталась посмотреть на ситуацию с перспективы Рейвана, но…

— Я просто не думала, что это так для тебя важно. Это ведь ты.

Я имела в виду, что Рейван относится ко всему с завидной легкостью, я была уверена, что парень воспримет мои слова спокойно, но он вздрогнул и попятился, словно я влепила ему пощечину.

— Что ж, теперь я знаю, что для тебя все это тоже не важно. Думаю, нам стоит прекратить любое общение.

Он шутливо поклонился и пошел прочь. Я моргнула несколько раз, свыкаясь с последними брошенными словами, потом окликнула его:

— Стой.

Он развернулся и, не замедляя шага и не боясь сбить спиной других студентов, подмигнул и бодро произнес:

— Ах, да, спасибо за ночь. И хорошо, что она ничего не значила. Пока!

— Да что б тебя… — процедила я и тоже отвернулась, сжимая кулаки.

И почему в последнее время все идет наперекосяк? Может, меня действительно прокляли? Хотя в ссоре с Рейваном была моя вина, несмотря на избыток самолюбия, я это признавала, но как теперь решать этот конфликт — не знала. Наверное, проще отпустить. В любом случае первые отношения всегда обречены.

Стараясь не думать о Рейване, я принялась спрашивать, где находится кабинет Леоноры, а когда нашла его, то стучала до тех пор, пока женщина мне не открыла. Она была недовольна, что ее побеспокоили, но, увидев меня, удивленно спросила:

— Коралина? Почему ты здесь?

— Мне надо с вами поговорить.

— Это срочно? Я погрязла в бумагах, мне не до разговоров.

Я понимающе улыбнулась и произнесла:

— Конечно, понимаю. Я хотела поговорить о Лине, малисах и монстрах, живущих под академией, но раз вы заняты, спрошу кого-нибудь другого.

Леонора побледнела и даже схватилась о косяк двери, словно боясь упасть.

— Тише. — рявкнула она и, осмотревшись по сторонам, пробормотала. — Заходи.

Я прошла в небольшой и чистый кабинет, наполненный светлой мебелью и грудой книг с тетрадками, от которых ломились стол и полки шкафов.

— Откуда ты знаешь о существах в подземелье? — спросила она, сверля меня взглядом, при чем с таким негодованием, будто это я туда этих существ посадила.

— Я там была. И еще, не знаю, что это за монстры, но моя мама среди них, да?

Била я наугад, но попала в яблочко. Леонора еще пуще побледнела и опустилась на кресло прямо на стопку тетрадей, не обращая на них никакого внимание. В моих глазах тоже потемнело. Конечно, я была почти уверена в собственной догадке, но ее подтверждение подкосило.

— Пожалуйста, мне нужна правда. Вы ведь все знаете, не скрывайте от меня ничего. Я и так слишком далеко зашла. — Для убедительности я вытащила из сумки малисы и высыпала половину прямо на пол.

Леонора поморщилась, но удивленной не выглядела.

— Как ты выжила? Я так пониманию, ты побывала в подземелье. Как ты обошла защитное заклинание?

— Сначала ваш рассказ, потом мой.

— Хорошо, — согласилась Леонора, — раз нужна правда, то пожалуйста, однако ты понимаешь, насколько опасна эта информация? Кто-то, кроме тебя, в курсе существ?

— Нет, не в курсе. Я никому не говорила.

— Хорошо… — Леонора немного успокоилась. — Но прежде мне надо выпить успокоительное. — Она открыла ящик и вытащила оттуда бутылку крепкого алкоголя. — Тебе налить? Нет? Ну и зря.

Я ошарашенно смотрела, как взрослая преподавательница наливает полный бокал, потом устраивается в кресле поудобнее, сбрасывая тетради на пол, и опустошает его почти наполовину.

— Лина была не только моей любимой ученицей, но и подругой. — вздохнула Леонора. — И то, что с ней случилось, гложет меня и по сей день.

Женщина печально замолчала, скребя ногтями по коленке и оставляя полоски на ткани. Мне не терпелось узнать продолжение.

— Что именно случилось? Вы провели эксперимент над людьми?

— Нет, — она покачала головой, — вовсе нет. Студент из того же выпуска, что и Лина, работал над дипломным проклятием, которое вышло из-под контроля. Оно было основано на старом заклятии спасения души, кажется, ты писала о нем доклад. Действовать проклятие должно было схожим образом, однако была допущена ошибка, и студент попал под влияние собственного проклятия, которое начало передаваться и другим вместе со слюной или кровью. Люди превращались в монстров, которых ты увидела.

Голова шла кругом.

— Но при чем здесь моя мама?

Леонора снова наполнила бокал и зажмурилась от терпкости напитка.

— Руководство академии скрыло проблему, поручив искать ее решение ограниченному кругу специалистов, в которых входили мы с твоей мамой, впрочем, нас было трое. Третий это директор академии. Мы пытались снять проклятие и спасти людей. Под него попали четырнадцать человек, которых заразил первый студент, потерявший контроль перед тем, как его поймали. Пятнадцатой была твоя мама. После потери Лины руководство решило запереть существ в подземелье.

— Но это же просто ужасно… — я поежилась, будто тоже оказалась в мрачном подземелье. — Почему не сообщили императору?

— Потому что император потребовал бы головы тех, кто был в ответе за эту ситуацию. — Леонора поморщилась. — И он, не раздумывая, убил бы существ, невзирая на то, что они были людьми.

— Но откуда такая уверенность?

— Потому что лучше пожертвовать пятнадцатью людьми, чем оставлять риск эпидемии.

— Но почему вы сдались? Почему не стали искать решение дальше!?

— Твоя мама близко подошла к разгадке. — возразила Леонора. — Она сказала мне, что нашла способ снять проклятие и решила опробовать его на превращенном. Меня не было рядом, и я не могу сказать, как монстру удалось вырваться из пут и напасть на Лину. Но что случилось, то случилось. Не нужно было отпускать ее одну…

Грудь сдавило от страха и отчаяния. Перед глазами возникла Лина, которая противостояла жуткому чудовищу, пыталась спасти его, но так и не смогла.

— Почему вы снова не попытались опробовать этот способ? Лина же рассказала о своих догадках?

— Все наработки остались в ее дневнике. — сказала Леонора. — Но это лишь догадки, а риск продолжать был слишком велик. Лина не справилась, и руководство приняло правильное решение запечатать проклятие под землей.

Это трусливое решение. Директор академии просто боялся за собственную шкуру, но озвучивать я это не стала, лишь спросила:

— При чем здесь малисы?

— Было установлено, что они снижают действие проклятия и успокаивают существ, поэтому их начали активно выращивать в закрытых садах академии, потом малисы дошли до студентов и стали наркотиками. Мы знаем… — она вздохнула, — какое безобразие происходит под академией, но наши руки связаны, потому что это улей проблем. Если ткнуть в одну его часть, зашумит весь. У нас и так еле получилось выбить разрешение на содержание химеры. Она же входит в категорию разумных существ, поэтому ее пленение противоречило закону.

— Как химера связана с проклятием?

— Химера подавляет существ своим присутствием, рядом с ней они как вялые куклы, и их можно перемещать.

Теперь картина прояснилась, только легче от этого не стало.

— Почему Лина ничего не сказала отцу?

— Во-первых, это была строжайшая тайна. — Леонора всем видом выражала, насколько абсурдным был мой вопрос. — Во-вторых, Альберт бы не позволил Лине рисковать, да и мог вмешаться в ситуацию и привлечь общественность.

— Пропало пятнадцать человек, разве это не привлекло внимание?

— Кому-то мы организовали похороны. — как ни в чем ни бывало сообщила женщина. — Считается, что кто-то сбежал, как и твоя мама. К счастью, многие были одинокими молодыми людьми, поэтому исчезновения замялись.

— Вы были обязаны сообщить моему отцу правду.

— Нет, не обязана. И я надеюсь, что тебе хватит ума ничему ему не рассказывать. Твоей матери это не поможет, а лишние проблемы добавятся. Я не должна была тебе ничего говорить, однако ты сунула свой любопытный носик туда, куда не следовало.

Я пропустила нравоучения Леоноры мимо ушей.

— Почему не попытаться снова снять проклятие?

— Потому что есть большая вероятность, что новые попытки приведут к очередной трагедии. — Леонора посмотрела на меня в упор. — Мне жаль, Коралина, я тебе сочувствую, но сделать ничего нельзя.

Я опустила голову и принялась гипнотизировать ножку стола, у которой скопилась пыль, сединой украшая ковер. Каково тем людям, что теперь гниют в подземелье, потеряв себя? Может, они еще что-то чувствуют, понимают? Были ли в маминой голове мысли, когда она увидела брошь?

— У вас остались вещи Лины? Ее дневник, записи? Вы можете мне их отдать?

- Нет. Тебе они ни к чему. Более того, это тайные материалы, которые ты не сохранишь.

— А вам они разве нужны? Сколько лет прошло с исчезновения мамы? Шестнадцать? За все эти годы вы хоть раз к ним притрагивались?

— Не повышай голос, юная леди! — возмутилась Леонора. — Наш разговор закончен, если не хочешь неприятностей, то держи язык за зубами.

— Я буду держать язык за зубами только в том случае, если вы отдадите мне мамины вещи. Иначе ничего не обещаю.

— Ты меня шантажируешь? — женщина поднялась с кресла и встала напротив меня. — Ты уверена, что находишься в том положении, чтобы что-то требовать? Не лезь во взрослые игры, Коралина.

Голос Леоноры звучал угрожающе тихо, поэтому перечить женщине и злить ее было однозначно плохой идеей, но отступать мне некуда. Если сейчас не получится настоять на своем, больше шанса у меня не представится. Я же просто сыграла на эффекте неожиданности, поэтому Леонора и выдала мне информацию.

— Я не шантажирую, а просто прошу. У меня ничего не осталось от мамы. Пожалуйста, отдайте ее вещи, и я обещаю, что не доставлю вам никаких проблем. Клянусь.

— Коралина, если хочешь ознакомиться с записями, то я возражать не стану, но только в пределах моего кабинета. Это мое последнее слово.

Я заколебалась, пытаясь нащупать черту, которую не стоило переступать. Кажется, я подошла к ней совсем близко. Еще хоть капля упрямства, и Леонора выставит меня из кабинета или, того хуже, из академии.

— Хорошо. — пришлось согласиться.

Леонора испытующе на меня взглянула, решая, что со мной делать, а затем направилась к самому высокому шкафу, который стоял на последнем издыхании, навьюченный тяжелыми фолиантами и магическими артефактами, чья сила лениво перетекала меж полок. Быстрый взмах руки, и неподъемный шкаф, словно пушинка, выдвинулся вперед, открывая нишу в стене, откуда Леонора вытащила небольшой сундук. Мысленно произнеся словесную отмычку для защитной магии, окружающей сундук, она передала его мне.

— Сохранные заклинания выдохлись, надо будет обновить. Видишь, листы начали желтеть. — пробормотала женщина, наблюдая за тем, как бережно я достаю блокноты. — Осторожнее, там мощные руны.

Можно было не предупреждать. Кроме записей в шкатулке находились артефакты, склянки с незнакомыми жидкостями, травы и, самое главное, камни с рунами, а магия в них была заключена в настолько концентрированном состоянии, что пальцы покалывало, если близко поднести их к камням.

— Лине всегда плохо давалась рунология, всегда обращалась ко мне за советом. Совершенно не было способностей, хотя сами руны она ценила и любила. За этими, — Леонора с уважением посмотрела на завитки рун, аккуратно выгравированные на камнях, — она ездила на край света и торговалась с демонами.

— И как же отец ее отпустил… — пробормотала я, пытаясь отделаться от щемящего чувства в груди.

— Альберт ездил с ней, они сопровождали друг друга во всех экспедициях, пусть и были на разных факультетах. И ведь учиться не забывали. — Леонора погрузилась в теплые воспоминания, растеряв всю свою сердитость. — Красивая пара.

Мне не удавалось представить эту красивую пару. Воображение отказывалось рисовать отца молодым и счастливым, способным испытывать эмоции. Ведь тогда бы это был совершенно иной человек. В конце концов я раскрыла дневник с фиалковым корешком и принялась листать страницы. Леонора не отвлекала меня, лишь иногда неодобрительно посматривала.

Почерк у Лины оказался ровным и мелким, более понятным, чем у меня. Я улыбнулась, увидев нашу с мамой общую деталь: наклон букв у нас был влево. Почему-то благодаря этому незначительному наблюдению связь с мамой ощутилась яснее, чем благодаря всем слова о том, что мы похожи внешне.

В дневнике Лина описывала проклятия.

Сначала шла информация о спасении души, уже знакомая мне по собственному докладу. Чтобы осуществить это проклятие требовались три руны: равнодушие, бессердечность и спокойствие, а также сердце моллюска, который может жить без сердца, и собственная кровь. Проклятый человек перестает испытывать муки совести и теряет эмпатию. Снимать проклятие научились не сразу. Но в конце концов рецепт был создан: вода из святого источника, смешанная с кровью, зелье душевной остроты и три другие руны: сострадание, сердечность и трепет. Правда, сильное потрясение тоже могло разрушить проклятие.

Я перелистнула страницу и сжала дневник крепче. Далее описывалось проклятие, которое до сих пор держало людей в заточении подземелья. Студент, создавший его, и правда основывался на проклятии спасения души: он тоже использовал сердце моллюска, но только того, кто без сердца жить не смог. Руны тоже отличались, студент взял равнодушие, беспокойство и злобу, а вместо человеческой крови выбрал кровь химеры.

Лина предположила, что химера сыграла роль возбудителя звериной сущности, и назвала получившийся результат проклятием загубленной души. Неизвестно, что задумывал создатель, но задумка явно не удалась.

Люди превратились в монстров, передавая проклятие через укусы, подражая химере, чья слюна была ядовита.

Я открыла дневник на последнейстранице, пропустив сотню предположений и неудачных экспериментов. В конце концов Лина пришла к выводу, что для снятия проклятия нужно смешать кровь химеры с экстрактом из цветов, зелье душевной остроты заменить на зелье острого ума, а также использовать руны душевности, добра и трепета. Она расписала объяснения на несколько страниц, поэтому все выглядело крайне убедительно.

Неужели мама даже не успела проверить свою догадку? Почти дойти до финала и проиграть. Из-за несчастливой случайности существо напало на нее тогда, когда до решения проблемы оставалось совсем немного… Так несправедливо.

— Почему не попробовать еще раз? — спросила я.

— Коралина, прекрати вести себя, как наивный и несмышленый ребенок. Эта тема закрыта. — Леонора раздраженно подошла ко мне, выхватила дневник, положила в сундук и захлопнула его, окутывая защитной магией. — Кажется, тебе пора.

Ох, у меня на языке вертелось много слов, которые хотелось высказать. Как тема может быть закрыта, когда под академией куча несчастных проклятых людей. Неужели они ждут, когда те просто умрут, а проблема сама рассосется? Это бесчеловечно, особенно учитывая, что Лина оставила им инструкцию, как снять проклятие, но они не хотят и пытаться.

У меня от отчаяния опускались руки, но я знала: Леонору мне не переубедить. Ей плевать на существ, на мою маму, ее заботит исключительно ее безопасность.

Когда я направилась к выходу, она меня окликнула:

— Мы же друг друга поняли? Это строжайшая тайна.

Я молча кивнула и выскользнула за дверь. Интересно, сколько времени займет у преподавательницы, чтобы решиться и приготовить зелье забвения? Не было никаких сомнений, что Леонора не позволит мне быть посвященной в тайну, которая может стоить ей головы. Так что времени у меня катастрофически мало. Нужно было срочно что-то делать.

План в голове сложился быстро: безумный, поэтому и подходящий. Во-первых, пришло время наведаться к химере.

Меня отправили лечить голову, а я направилась искать проблемы

Перед следующим уроком еще было достаточно времени, поэтому сразу после разговора с Леонорой я поспешила к ангарам, радуясь, что проект с Элиотом обеспечил меня пропуском к животным. Все-таки хоть чем-то блондин мне пригодился.

Ангары не изменились с моего прошлого визита. Все тот же теплый воздух и приглушенный свет, от которого тянуло в сон. Мне повезло, что ангар, где находились зубокрылы и химера, не пользовался большой популярностью у студентов. Может, конечно, это из-за химеры, и руководство академии специально не допускало занятий и учебной деятельности вблизи опасного существа.

Зубокрылы наслаждались дневным сном, пристроившись под потолком. Эдгар встрепенулся, когда я подошла ближе, кажется, он меня узнал и поэтому приветливо клацнул когтями по жердочке. Рука фантомно заболела, вспомнив, как зубокрыл любил впиявиться в кожу.

Я улыбнулась Эдгару и отвернулась от него. Сегодня мой визит предназначался, увы, не ему, а холодным зеленым глазам, сияющим в темноте вольера. Каждый шаг к прутьям, ограждающим от зверя, давался тяжело, присутствие химеры ощущалось на ментальном уровне. Сейчас она притаилась, но не из-за страха, то было ленивое любопытство, которое в любой момент могло перерасти в агрессию.

— Ты меня слышишь?

Но как бы я ни прислушивалась к движению в вольере, не смогла уловить и звука. Темнота застыла, притворяясь пустотой.

Прутья располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга. Если попытаться, можно протиснуться между ними: моя худощавая фигурка вполне пролезет, хотя в этом случае рискует достаться на обед разъяренной химере.

— Я знаю, что ты меня слышишь. Ты хочешь освободиться. Я тебя освобожу, если ты мне поможешь.

Темнота качнулась, услышав мои слова. Готова была поклясться, что внутри вольера мелькнуло зеленое пламя глаз.

— Давай заключим сделку. — предложила я, стараясь, чтобы в голосе не сквозил страх. — Ты поможешь мне, я тебе.

Темнота снова выжидающе застыла. Все зависело от моих действий, сейчас решалось, уйду ли я ни с чем или же смогу договориться с химерой. Поэтому, проклиная свое безумство, я выдохнула и рывком пролезла между прутьями, которые больно сдавили грудную клетку.

Сначала мне показалось, что выключили все звуки. В вольере химеры было очень тихо, даже возня зубокрылов осталась где-то позади, будто в другом пространстве.

— Я освобожу тебя, если ты мне поможешь. — прошептала я, вглядываясь в пустоту, но не рискуя отходить далеко от прутьев, хотя вряд ли получится выскочить из вольера, если химера пожелает мной закусить, просто не успею.

Тишину нарушил звук тяжелых лап, ступающих по земле. Сердце билось предательски громко, и химера наверняка учуяла мой страх.

— Я не желаю тебе зла. Я освобожу тебя.

Химера же разумное существо. Она понимает, что убивать меня невыгодно. Свет из коридора освещал часть пространства передо мной, в этом освещенном участке и показалась широкая голова химеры. Зеленые глаза с вертикальными тонкими зрачками вперились в мои разум и душу, внимательно сканируя их. Спутанная грива падала на морду, цепляясь за два длинных рога, раскосо торчащих изо лба.

Если бы тело не парализовало, я бы сразу же попыталась выбраться из вольера. Химера подошла ближе, обдавая теплым дыханием. Несмотря на ужас, внушаемый животным, я трепетала и от восхищения. Химера была величественной даже в клетке. Ее хвост, а точнее жирная змея с хищным взглядом рванулась вперед и оплела мою ногу, шипя и высовывая раздвоенный язычок. Что ж, теперь мне точно не сбежать.

— Мне нужна твоя помощь. — пробормотала я, не отводя взгляд от морды химеры.

Нужно выдержать, не отвернуться, иначе химера убьет меня.

Животное склонило голову набок, слушая меня с любопытством, что заставило меня воспрять духом и не обращать внимание на то, что змеиный хвост все сильнее сдавливает ногу.

— Мне нужно, чтобы ты спустилась в подземелье академии вместе со мной и вывела одного из монстров. Когда я проведу ритуал, ты будешь полностью свободна. Я обещаю.

Химера не выглядела удивленной моим предложением. Она качнула головой, и змея соскользнула с ноги и, поднявшись, зависла недалеко от моего лица. Я упрямо продолжала игнорировать змеиный взгляд, сосредоточившись на морде самой химеры.

Неужели она согласна? Не похоже было, чтобы она злилась или собиралась меня убить. Напротив, ее настрой я бы назвала вполне миролюбивым.

— Ты мне поможешь?

Снова кивок, еще более очевидный, и рога химеры едва не зарядили по моей макушке.

— С-спасибо. — Я поклонилась, пытаясь выразить всю признательность. — Я вернусь вечером и…

Химера посмотрела куда-то поверх моей головы и, тихо рыкнув, скрылась в темноте. Я стремительно развернулась и увидела ошарашенного Стэна. Он стоял напротив вольера в обнимку со шваброй и глядел на меня в тихом ужасе.

— Кора? — пробормотал он.

Я поспешно пролезла меж прутьев и приветливо улыбнулась:

— Рада тебя видеть.

— Ты… Ты нормальная!? Ты… Ты что!?

— Стэн, не кричи так, ладно? Ты привлекаешь внимание. — Все-таки хорошо, что заметил меня именно Стэн, а не другой студент, которого я не знала.

— Ты только что была у химеры? Ты что, умереть решила!? — Стэн оказался за моей спиной, ограждая от вольера и предполагая, что я снова захочу привязаться к химере. — О чем ты вообще думала!? — Мальчишка выглядел и злым, и обескураженным, и перепуганным.

— Мне нужна была химера.

— Тебе нужен специалист, который вылечит тебе голову! — взвился Стэн. — Ты понимаешь, насколько опасны химеры!? Скажи спасибо, что она на тебя не напала, а так бы мне пришлось собирать тебя по частям! Ты дура, вот скажи мне!?

— Придержи язык. — холодно возразила я, остужая его пыл. — Ты знаешь, где находится ключ, отпирающий вольер?

Стэн едва не задохнулся от возмущения. Он перехватил швабру покрепче и, готова поклясться, думал о том, а не огреть ли меня ею.

— Ты совсем? — в его вопросе звучала такая обреченность, что мне стало неловко. — Спятила, да? Ты это, имей в виду, если что, я буду кричать.

— Стэн, — я вздохнула, — не хочу тебя втягивать в это.

— А придется, — насупился он, ероша рыжую шевелюру. — Придется, Кора, иначе я тебя сдам с потрохами за проникновение к химере.

Я поняла, что от Стэна уже не отделаться. И как он так быстро тут оказался? Я же осматривалась по сторонам прежде, чем влезть в вольер. Мы отошли в дальний конец анагара, чтобы спрятаться от лишних ушей.

Мальчишка выглядел крайне сосредоточенным и переминался с ноги на ногу, взглядом поторапливая мой рассказ. И я все рассказала. Абсолютно все. И про малисы, и про чудовищ в подземелье, и про маму с Леонорой. Стэн после моих слов долго молчал, переваривая услышанное, потом тихо спросил:

— И что ты собираешь делать?

— О, ты не собираешься меня сдавать с потрохами? — не удержалась я от колкости.

— Я еще думаю, — надулся Стэн.

— Я собираюсь повторить мамин ритуал и снять проклятие.

— Но это опасно! Взрослые же не просто так прекратили попытки! Тебе не кажется, что ты много на себя берешь!?

— Не все взрослые, — я прищурилась, — поступают правильно. И ты бы смирился с тем, что твоя мама проклята и заключена в заплесневелых темных катакомбах!?

— Я не… — Стэн стушевался. — Я не знаю… Просто это все звучит слишком серьезно и опасно.

— Я понимаю и ничего от тебя не требую. Просто ты бы мне помог, если бы сказал, где можно достать ключ от вольера.

У Стэна была одна прекрасная черта: он быстро соображал.

— Я достану. Я знаю, где он. Каждый месяц химеру усыпляют, чтобы убраться у нее. Также… Ритуал можно провести в новом ангаре. Его только построили, и он пока пустует. Там ночью точно никто не появится.

— Стэн… — я порывисто сжала его ладонь. — Спасибо тебе большое. Я очень, очень тебе благодарна.

— Да чего уж там… — мальчишка покраснел. — Судя по тому, что ты зашла к химере, быть не на твоей стороне опасно. Еще раз скажи, какой у тебя план?

— Я беру ингредиенты для ритуала, спускаюсь с химерой в подземелье, вывожу оттуда маму и провожу ритуал.

— Безумство…

— А мне ничего больше не остается. — я мрачно усмехнулась.

У меня не было выхода, кроме как попытаться что-то сделать. Леонора сотрет мне память и выставит из академии, раз уж я, оказывается, люблю встревать не в свое дело. Она обезопасит себя от лишних проблем.

- Я тебе помогу. — уверенно сказал Стэн. — Если что-то пойдет не по плану, позову на помощь.

Я с благодарностью посмотрела на этого рыжего смелого мальчишку. Он поверил в мой рассказ и почти без раздумий пошел навстречу, осознавая, насколько моя затея может быть опасной.

Я подвергала Стэна большому риску, если нас поймают, то незамедлительно выгонят из академии. Ломать жизнь мальчику не хотелось, но не принять его помощь я не могла. Если что, буду брать всю вину на себя.

Пока до основного плана мне требовалось решить еще одну сложную задачку. Необходимо достать у Рейвана артефакт, способный преодолевать действие защитной магии. Было бы легче, если бы мы не поссорились, а теперь… Да лучше я еще раз зайду к химере, чем буду упрашивать Рейвана помочь мне после произошедшего конфликта.

Я хотела подойти к Рейвану перед вечерним занятием по рунологии, даже сделала несколько шагов к последним рядам, но так и не решилась. Спрашивать об артефакте на глазах у всех было плохой идеей, поэтому я села на свое место и стала мысленно поторапливать время, которое шло, как назло, медленно. Во всем теле кипел адреналин в предвкушении авантюрной ночи, рискующей разделить мою жизнь на до и после.

— Так быстро разбежались? — Я не заметила, как подошел Элиот и облокотился на стол прямо передо мной. Вот только блондина мне сейчас не хватало.

— Почему бы тебе не исчезнуть? — тихо спросила я. — Тебе самому не надоело вести себя, как мерзавец?

Элиот громко присвистнул.

— Наша ледяная королева сегодня не в духе? Почему же? Рейван обидел, да? — он с вызовом поднял голову, поглядывая на последние ряды, пытаясь тем самым спровоцировать Рейвана.

— Советую убраться подальше, пока я что-нибудь важное тебе не отморозила, — лениво огрызнулась я.

От дальнейшего конфликта меня спасла Лаура, которая вошла в аудиторию и разогнала всех по своим местам. Элиот отойти от моего стола спокойно не смог, поэтому скинул учебник на пол с гаденькой улыбкой. Я, проглотив негодование, подняла его.

Занятие прошло мимо меня. Преподавательница, почувствовав, что мыслями я нахожусь где-то далеко, решила меня не трогать. Рука чертила косые линии в тетради, изливая нарастающее волнение на ее страницы.

Солнце за окном плыло к горизонту, здороваясь с вечером. Возможно, это был последний вечер в привычной мне жизни, а, может, и вообще в жизни. Несмотря на мою веру в успешный результат, я не могла не думать о риске не справиться.

Когда занятие подошло к концу, Лаура попросила меня задержаться. Я обернулась на Рейвана, который выходил из аудитории, не смотря в мою сторону, и разочарованно поджала губы. Лаура, заметив это, произнесла:

— Я надолго вас не задержу.

— Да, конечно.

— У вас что-то случилось? — Лаура подождала, пока все выйдут, прежде чем задать свой вопрос.

— Нет, почему вы спрашиваете?

— Вы выглядите несобранной и витающей в облаках. Я понимаю, молодость и личная жизнь, но, поверьте моему опыту, это не должно мешать учебе. Очень обидно, что вы теряете хватку, с вашими-то способностями.

— Спасибо, я вас услышала. — Ох, если бы она только знала, ЧТО именно отвлекает меня от занятий.

— Между прочим, вы показали лучший результат по работе с рунами. Вы умеете их чувствовать, Коралина, пожалуйста, не переставайте развиваться.

— Я благодарна вам за неравнодушие и приму к сведению ваши слова.

Лаура удовлетворенно кивнула, сверкнув линзами очков и давая разрешение уйти. Я выбежала в коридор, но след Рейвана уже простыл, что неудивительно. Вряд ли парень пожелал задержаться и узнать, как у меня дела. Обиженный мальчишка!

Деваться было некуда, кроме как направиться к его комнате. Постучавшись в дверь и не дождавшись ответа, я оперлась о стену и принялась ждать возвращения Рейвана. Проходящие студенты многозначительно на меня косились и даже отпускали шуточки, но я превратилась в равнодушную статую. Ничего страшного, наступлю на свою гордость, задушу ее, если того требует цель.

— Коралина? — Рейван наконец показался в коридоре, даже не пытаясь скрыть свое замешательство. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду. — я пожала плечами, отрываясь от стены, к которой, казалось, приросла.

— Давно?

— Сразу после окончания занятия пришла.

Рейван хмыкнул, сверкнув медовыми глазами, и открыл дверь.

— Ну что ж, проходи.

Перешагнув порог, я сразу же посмотрела на кровать, и воспоминания, непрошено заполонившие голову, заставили лицо гореть. Я отвернулась от Рейвана, чтобы он не увидел покрасневших щек.

— По какому поводу я тебе понадобился? Вспомнила о нашем проекте?

— Мне нужен артефакт-ключ. После нашей прогулки он должен был уже восстановить свои свойства. Одолжи мне его. Пожалуйста.

Рейван горько усмехнулся и цокнул языком. Я развернулась к нему, озадаченная подобной реакцией. Парень выглядел разочарованным:

— То есть ты пришла ко мне за этим? Отстояла столько времени у двери только потому, что тебе нужен был артефакт.

— Для меня это очень важно. — тихо произнесла я. — Я бы не пришла просто так, ты же знаешь.

— Я-то знаю. — кивнул он, скривившись. — А что, если я тебе откажу?

— Тогда ты поставишь меня в безвыходное положение.

Я не понимала, почему Рейван начал вредничать. Неужели было недостаточно проторчать столько времени у его комнаты и сказать «пожалуйста»? Что мне еще сделать?

— Если ты хочешь извинений, то я извинюсь.

— Кора, ты серьезно? Ты готова извиняться только из-за того, что тебе нужен артефакт!? — Рейван засмеялся, запрокинув голову. — Ты неисправима.

— Мне нужен артефакт, Рейван. — меня задел его уничижительный тон, но обиду я проглотила.

— Зачем? — Парень подошел ближе и наклонился к моему лицу. — Во что ты снова хочешь влезть?

— Я не могу сказать.

— Тогда я не могу отдать тебе артефакт.

Я нахмурилась, а Рейван развел руками, добавив:

— Да и не в тех мы отношениях, чтобы одалживать друг другу такие дорогие вещицы.

Мне захотелось развернуться и, навсегда попрощавшись с парнем, уйти. Но тогда все будет потеряно. Без ключа мне не открыть сундук с мамиными вещами, не попасть в подземелье, не спасти людей.

— Пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Только отдай мне артефакт. — Меня едва не трясло от мысли, какой же жалкой я выгляжу. Рейван мученически вздохнул.

— Расскажи, зачем он тебе. — после долгого молчания попросил парень. — Я помогу.

Голос его звучал тепло и участливо. Мне вдруг неимоверно захотелось, чтобы Рейван меня обнял, но тот не сделал и шага ко мне. Поэтому я сама подошла и уткнулась лбом в его грудь. Если он меня сейчас оттолкнет, то я умру от стыда. К счастью, Рейван приобнял меня за спину и уткнулся подбородком мне в макушку.

Мы застыли так на какое-то время, а потом я начала торопливо пересказывать события последних дней.

— Проклятие, Кора! — выдохнул Рейван. — И ты собиралась все это провернуть в одиночку, ничего никому не сказав!?

— Ну, Стэну я рассказала.

Рейван опешил.

— То есть какому-то Стэну ты рассказала, но не мне!?

— Со Стэном я не ссорилась, — защищалась я, — хотя будь моя воля, я бы никому ничего не сказала. Рейван, мне нужен артефакт, отдай его мне.

— Нет. Не отдам.

— Что!? Я же объяснила, почему я должна попытаться спасти маму. Кроме меня, просто некому. Это для меня важно!

— Не отдам, потому что пойду с тобой. — безапелляционно заявил Рейван. — И даже не спорь со мной, хоть ты и выглядишь очаровательно, когда со мной не согласна.

Я подавил волну радости и хмыкнула:

— Значит, ты не будешь отговаривать меня от этой затеи?

— А у меня получится? — он пожал плечами. — Ты уже побывала у химеры, вряд ли что-то может тебя остановить. Более того, пришло время прикрыть эту лавочку. Не хочу учиться в академии с жуткими тайнами. — Рейван замолчал, и я удивилась вязкой тишине, окутавший нас, потому что в ней отчетливо сквозили недомолвки и невысказанные слова. — Какой у нас план?

— Надо забрать у Леоноры мамин сундук, я знаю, где он находится.

— Проникновение в кабинет преподавателя, — присвистнул Рейван, — не стыдно? Как ты после такого спать-то будешь?

— Со своей совестью я договорюсь. — Я пихнула его в бок, делая вид, что никакой ссоры не было. — Нужно сначала зайти ко мне, я переоденусь.

Рейван кивнул, молчаливо соглашаясь. Его жест был скованным и прохладным, поэтому призрак ссоры снова стал материальным. Не знаю, какие мысли вертелись в голове парня, но вряд ли они выставляли меня в хорошем свете.

Мы дошли до моей комнаты, и Рейван остался в коридоре, а я прошмыгнула за дверь. Эсма сидела на кровати в сгорбленной позе и раскрывала конверт. Кажется, его принесли совсем недавно. Возможно, если бы мы пришли раньше, то столкнулись бы с гонцом.

— О, это ты. — Сестра не удостоила меня и взглядом. — Встретилась со своим любовником? Или он так тебя и не дождался?

— О чем ты?

— Ну о Рейване, — Эсма не захотела сохранять интригу. — Он тебя ждал достаточно долго после последней лекции, но ты все не приходила, — в голосе сестры проскакивали завистливые нотки, которые она прятала за издевкой. — Бедняжка, зря проторчал.

— Рейван меня ждал? — То есть мы оба караулили друг друга, только в разных корпусах.

— Я так и сказала.

Пусть и не сразу, но получилось переключиться на насущные проблемы. Я подошла к шкафу и принялась натягивать удобные штаны и кофту. Главное, они были черными, и этот цвет обманчиво обещал спрятать мою фигурку в темноте и не выдать случайным свидетелям.

Эсма тем временем притихла, она шебаршила листом и не говорила ни слова. Обычно сестра всегда комментировала письмо по мере прочтения. Что-то было не так. Я развернулась и напоролась на взгляд Эсмы.

— Ты ездила домой?

Предательский лист в ее руках чернел мелким почерком, рассказывающим о том, о чем бы мне не хотелось рассказывать.

— Да. — Я постаралась не зацикливаться на хриплом разочарованном голосе сестры. — Отец написал?

— Нет, мама. Ты рассказала обо мне папе? Что именно ты сказала!? — она спрыгнула с кровати, но ко мне не подошла.

— Поверхностные факты. Например, то, что ты плохо учишься и связалась с дурной компанией. Не более.

Эсма медленно выдохнула.

— Мама пишет, что ты хочешь разрушить нашу семью и выставить нас на улицу.

— Думаешь, мне это под силу?

Эсма судорожно повела плечом, выдавая свой страх. Сестра… Боялась меня? Конечно, Эльвира могла вылить в письмо всю свою истерику, переборщив с паникой и утрируя моменты, но Эсма должна понимать, как абсурдно звучит это предположение.

— Ты хочешь уничтожить мою жизнь. — произнесла Эсма с понимающим видом. — А я ведь тебя жалела… Знала бы, что ты… У меня за спиной… Уничтожила бы тебя сама.

Угольки совести, тлеющие на дне души, затухли, словно на них выплеснули целое ведро ледяной воды. Я выпрямилась и посмотрела в глаза Эсмы, бесстрастно сказав:

— Поверь мне, сестричка, ты будешь еще долго сожалеть о том, что меня не уничтожила.

Мне было все равно, что подумает Эсма, поймет ли она, что я блефую и на самом деле зла ей не желаю, или нет. Пусть думает, что хочет. Меня это не должно касаться. Я вышла в коридор, мечтая, чтобы Эсма не выскочила за мной следом с намерением устроить скандал, но сестра даже не шелохнулась, сделав вид, что не заметила моего ухода.

— Надо где-то подождать более позднего часа, чтобы наведаться в гости к Леоноре. — сообщил мне Рейван, когда я подошла к нему, а потом нахмурился. — Ты в порядке?

Видимо, на моем лице отразились безрадостные мысли.

— Я в порядке. Пойдем.

Мы с Рейваном прошли в коридорчик жилого комплекса, который заканчивался тупиком, точнее — большим окном с уютным подоконником, на котором любили посидеть ученицы по вечерам, проводя время за разговорами. Нам повезло, что уже было позднее время, распугнувшее всех по комнатам.

Мы сели в противоположные углы подоконника. Я провела пальцем по растению, сидящему в тесном горшке, который отодвинули в самый угол, и смахнула с его листьев пыль. Жаль, никому нет дела до гибнущего цветка. Впрочем, до гибнущих людей в подземелье тоже никому не было дела до сих пор.

Рейван смотрел на вечернее небо, я — на него. Подумать только, он согласился мне помогать без раздумий, при этом не предпринял попыток ни отговорить меня, ни внушить, насколько опрометчивой и рисковой была моя идея. Хотя вряд ли бы он смог придумать что-то лучше. Все-таки предложенный мною вариант действия был единственным разумным. Но в любом случае Рейван меня чувствовал, он понимал меня как никто другой.

Сердце щемяще сжалось, и внутренний голос с упоением принялся нагнетать, какая я неблагодарная и ужасная девушка, совсем негодная для здоровых отношений.

— Если ты думаешь, что я не замечаю твой взгляд, то… — он хмыкнул. — Хоть не так пались.

Я придвинулась к нему ближе: настолько, что наши колени оказались плотно прижатыми друг к другу, и опустила голову.

— Прости… — не знаю, услышал ли он мой шепот. Все-таки, в это «прости» было вложено слишком много сумбурных эмоций, которые не позволили быть ему громким.

— Да ладно, смотри, сколько хочешь. Не возражаю.

Я подняла голову, не забыв возмущенно толкнуть его коленку.

— Ты же меня понял. Я… — слова цеплялись за горло. — Правда, прости меня. Я тебя недостойна. И я искренне верю, что ты найдешь партнера куда более лучшего, чем я. — Сомневаюсь, что мне хотелось сказать именно это, но получилось то, что получилось. — И спасибо тебе за все. С тобой я измени…

— Ну все. — он прекратил мои душевные излияния. — Во-первых, не думаю, что сейчас самое время для объяснений. Во-вторых, Коралина, твои слова звучат, как будто ты со мной прощаешься, что, знаешь ли, учитывая наши планы, не улучшает настроения. Поэтому прекращай.

Я вздохнула и, чувствуя неловкость, попыталась отползти обратно на свое место — ближе к цветку в горшке, но Рейван по-хозяйски положил ладонь на мою коленку.

— А еще я, кажется, тебя разгадал. — произнес он туманно, сбив меня с толку, а затем, кашлянув, добавил уже нахально. — Ты мое милое и вредное существо, не знаю, что мне с тобой делать.

— Надеешься на мою подсказку?

— Обойдусь своим умом. Твои подсказки сделают только хуже. — Рейван с удивительной нежностью поцеловал меня в щеку, и этот поцелуй показался мне интимнее, чем все остальные, которые были до этого. — Пора идти.

Он поднялся, и мне потребовались секунды, чтобы настроиться на сегодняшнюю цель. Глупо позволять разуму затуманиваться от эмоций, когда на тебе такая ответственность. Поэтому, игнорируя учащенный стук радостного сердца, я помотала головой и со всей серьезностью сказала:

— Да. Пора.

Пустые коридоры определенно владели своей собственной особой атмосферой. Наши с Рейваном шаги, еле слышные и аккуратные, все равно отскакивали от пола и уносились вперед, заставляя кровь наполняться адреналином. Я чувствовала себя преступницей. Хотя я ею и была.

Мы остановились у двери кабинета, и Рейван приложил к ней ключ. Не знаю, в каких магических источниках побывал этот артефакт, но он без проблем обошел магию Леоноры.

— Завтра утром она поймет, что к ней наведывались гости.

— Тогда у нас только один шанс. Либо все, либо ничего. — Я прошла в кабинет преподавательницы, на всякий случай прислушиваясь к магическим ловушкам, но мой дилетантский слух не смог ничего уловить. — Рейван..?

— Что? — он оказался рядом, вопросительно касаясь моей талии.

— Ты же знаешь, как передвигать крупные предметы? — я смотрела на заполненный шкаф, который был преградой между нами и сундуком с вещами Лины.

Рейван наморщил лоб и ответил:

— Малые предметы — знаю, а вот… — он почесал затылок, пытаясь вспомнить. — Передвигать что-то большое нужды не было. Нет, я не знаю.

— Значит, мы потеряем время. — вздохнула я, коря себя за собственную неосведомленность. — Надо действовать быстрее.

Шкаф пришлось разбирать вручную. Бессчетное количество книг и артефактов оказалось на полу в полном беспорядке. Леонора меня точно убьет. Я бы убила.

Рейван иногда отвлекался на очередной артефакт, восхищаясь им и предлагая утащить, поэтому приходилось его возвращать в реальность недовольным взглядом. В конце концов шкаф был освобожден, но сдвинули мы его все равно еле-еле, он никак не хотел покидать своего родного места.

К счастью, сундук оказался на месте. Я опасалась, что Леонора перепрячет мамины вещи после того, как их увидели, но, видимо, она никак не могла предположить, что я вернусь этим же вечером. Артефакт Рейвана снял охранное заклинание, и мы поспешили убраться из кабинета.

Завтра утром преподавателям понадобится считанные мгновения, чтобы определить, кто незаконно пробрался к Леоноре. Я, чтобы отвлечься от того, что предстояло сделать дальше, начала фантазировать на тему возможного наказания. Наверное, нас отчислят. Да, не наверное, а точно.

У ангаров мы сразу увидели рыжую макушку Стэна. Парень выглядел бледным, растерянным и ходил взад и вперед в беспокойном темпе. Заметив нас, он побежал навстречу.

— Кора, я тебя заждался. Надеялся, что ты не придешь. — Тут он повернулся к Рейвану. — О, еще один сообщник?

Они сдержанно познакомились. Рейван бегло перевел ревнивый взгляд с меня на Стэна и обратно, затем, успокоив свои подозрения, дружелюбно произнес:

— Сам знаешь, что нашей Коралине сложно отказать.

— Угу, — фыркнул Стэн, — я бы сказал, невозможно.

Я закатила глаза, осознав, что эти двое спелись. Ну, прекрасно. Еще бы Эдгара в их компанию, и мне не поздоровится.

— Ты достал ключ от вольера? — спросила я.

— Как и договаривались, — кивнул Стэн. — Но… Ты уверена?

— Да. Мы уже слишком далеко зашли.

Перед самим вольером моя уверенность, конечно, поутихла. Рейван с готовностью стоял рядом со мной, а Стэн все же предпочел держаться чуть поодаль. Он свою предусмотрительность назвал: «стоять на шухере, а то мало ли что». Зубокрылы в соседнем вольере тоже напряглись, пытаясь понять, что люди делают в такой поздний час.

— Ну, все, — вздохнула я, открывая клетку одного из самых сильных зверей, которых только видел этот ангар. — Я пришла, как и обещала.

Химера не стала себя долго ждать. Она метнулась из темноты на волю, словно боялась, что вольер снова закроют.

Химера была по-настоящему ужасающей. Днем я не разглядела ее истинный размер. Огромное мускулистое тело с мощными когтистыми лапами. Рыжая шерсть полосами чередовалась с зеленой чешуей, которая покрывала змеиный хвост, извивающийся и радостно шипящий. Химера с явным наслаждением расправила широкие крылья, чем-то отдаленно напоминающие по строению крылья зубокрылов.

Зрелище было таким завораживающим и пугающим одновременно, что я застыла, не смея отвести взгляд. Рейван стоял рядом, загораживая меня от химеры, но вряд ли ей понадобится хоть какое-то усилие, чтобы избавиться от этого живого щита, чтобы добраться до меня. Стэн побледнел и вцепился в прутья вольера с зубокрылами, которые, в свою очередь, полегли на пол, притворяясь мертвыми.

Остальные существа в ангарах явно беспокоились, но боялись поднять шум, чтобы не привлечь к себе хищника.

На месте химеры я бы стала мстить. Да, я бы жестоко отомстила за все годы несправедливого пленения и мучений, которые принесло заточение в замкнутом пространстве. Но нам повезло, что разум химеры отличался от человеческого. Зверь повернул голову в мою сторону и выжидающе уставился своими зелеными глазищами.

— Кажется, она ждет твоих указаний. — произнес Рейван, растерявший свою браваду, но не юмор. — Или хочет тебя съесть. Одно из двух.

Стэн же, осмелев, подошел ко мне и сказал:

— Я могу не идти с вами в подземелье, да? — надежда в его голосе была почти трогательной. — Я подожду вас и проведу к пустому ангару.

— Да, конечно. — прошептала я, наблюдая за каждым движением химеры, которая с подозрительным любопытством озиралась по сторонам.

— И уходить вам надо быстрее. Я же потом зверей не откачаю. Такой стресс у них, такой стресс…

— У меня, кстати, тоже, — согласился Рейван.

Вместо слов я направилась прочь из ангара. Химера тихо двинулась за мной, даже хвост ее перестал шипеть, лишь провожал голодным взглядом существ, спрятавшихся в своих вольерах. Химере ничего не мешало взмыть в небо, перед этим разорвав всех нас на мелкие кусочки, но она не предпринимала никаких попыток напасть, соблюдая наш договор.

— Надо держаться в тени. — произнесла я, испугавшись, что огромного зверя заметят и поднимут переполох. Химера тотчас пригнулась ближе к земле и стала послушно обходить хорошо освещенные участки.

То, что химера подчинялась мне, ужасно льстило моему самолюбию, но здравый смысл напоминал, что она мне подчиняется только потому, что сама этого хочет.

Проклятие снято, но какой ценой

Мы двинулись в сторону сада, стараясь держаться теневой стороны академии. Казалось, здание наблюдает за нами, не скрывая своего подозрения. Высокие шпили, взгляд на которых вызывал головокружение, неодобрительно бросали тень на нас, зная, что мы собираемся вскрыть их тайну, наполненную многолетней гнилью.

Рейван шел впереди. Он лучше меня помнил, из какого именно потайного хода мы вышли в прошлый раз, когда выбрались из подземелья после неудачной встречи с мамой. За Рейваном шла я, за мной скользила химера, пугливо косясь на стены замка, словно чувствуя то, чего не могли почувствовавать мы. Замыкал процессию Стэн, который старался не приблежаться к шипящему и явно кровожадному хвосту зверя.

Рейван замер и поднял руку, заставляя нас остановиться. Из-за поворота вышли две девушки и направились в сторону освещенного сада. Они сосредоточились на оживленном разговоре, поэтому даже не посмотрели в ту сторону, где мы застыли. Я медленно выдохнула и вытерла взмокшие ладони о плащ.

Химера тихо рыкнула. Ей не терпелось покончить со всем и улететь: ее крылья содрогались от напряжения, готовые в любой момент поднять тело в воздух и унести его как можно дальше от невыносимого заключения.

Но вместо свободного неба химере пришлось спуститься с нами в подземелье. Стэн остался наверху, пообещав, что будет стоять на шухере и караулить сундук с вещами Лины. Он был явно рад избавиться от компании химеры, Стэн не верил в ее добропорядочность и помнил о кровожадности.

Коридоры не изменились с нашего прошлого визита. Холод, смрад, сырость, все было прежним. Мне даже стало жаль химеру, чьи размеры не позволяли передвигаться, не елозя красивыми крыльями по плесневелым и грязным стенам. Она морщилась, рычала, но терпела.

— Ты как? — Рейван взял меня за руку.

Чтобы не говорить лишний раз в присутсвии химеры, я кивнула, давая понять, что все в порядке. Хотя сердце, гулко бьющееся в груди от страха и волнения, говорило об обратном. Химера наверняка все слышала. Она чувствовала мой ужас, что пугало еще больше.

Мы шли к смерти в сопровождении смерти. Одна была проклятой, у другой были крылья.

Встав перед тяжелой дверью, облепленной защитным заклинанием, я занервничала еще сильнее. После прошлого воздействия артефакта на магии остались рубцы, и она заметно ослабела. Что, если она больше не сможет сдерживать монстров? Не сделают ли наши с Рейваном действия только хуже?

Но идти на попятную уже нельзя. Рейван тоже это понимал. Поэтому приложил артефакт к двери и открыл ее, ни капли ни колеблясь.

Я вошла в подземную тюрьму первой, следом химера, обдавая мою спину теплым дыханием. Факелы на стенах тлели, умирая, и их тщедушные огни мерцали, устраивая угнетающий танец света и тени.

Химера принюхалась и, уловив след, двинулась в правую часть коридора. Змея скользнула по моей ноге, приглашая последовать за собой. Так я и поступила.

— С химерой не так страшно. — сказал Рейван, успокаивающе сжав мою ладонь.

— Разве?

Меня не покидало ощущение, что я спустилась в преисподнюю вместе со смертоносным стражем — проводником в мир иной отчаянных и безрассудных душ, какими мы были.

— Смотри. — Рейван указал на фигуру, замершую у стены.

Я пригляделась, пытаясь узнать в проклятом существе маму. Но это была не она. Монстр, который не мог пошевелиться в присутствии химеры, походил на старика. Даже проклятие не смогло выпрямить его сгорбленную спину.

— Это не Лина. Нужно еще поискать.

Если в ближайшее время не найдем маму, то будет пытаться снять проклятие с того, кого отыщем первым. Нельзя было терять время. Но нам повезло, и следующим проклятым, кого учуяла химера, оказалась Лина. Ее поза выглядела так, будто она бежала: тело наклонено вперед, задняя нога вытянута, а рот приоткрыт, обнажая зубы.

Я положила руку на ее плечо и потянула к себе. Лина, как кукла, отозвалась на мое прикосновение, механически продвинувшись вперед. От одежды осталось одно название, теперь я могла лучше рассмотреть рванье, висящее на исхудавшем теле жалкими тряпка. Смотреть на Лину было невыносимо.

Рейван оглядел ее фигуру и, не раздумывая, сбросил с себя плащ и накинул его на острые плечи монстра. Этот жест разбудил в моей груди такую признательность, что я на мгновение забыла, где мы находимся. Мне захотелось поцеловать Рейвана. От бесстыдных мыслей отвлекло рычание химеры: ей не терпелось уйти из затхлой гробницы.

Мы вышли из подземелья, и я с беспокойством заметила, что артефакт нещадно ослабил магию, блокирующую коридоры, где находились монстры. Если кому-то из них захочется броситься на дверь, возможно, он сможет вырваться. Думать об этом не хотелось, и я сосредоточилась на шагах Лины по влажной лестнице: ее ноги цеплялись за ступени, грозя опрокинуть тело.

Стэн уже приплясывал от холода, дожидаясь нас. Хотя, будь его воля, он ждал бы нас вечность, только бы снова не встречаться с химерой и моим безумным планом. Парень ошарашенно взглянул на существо, которое мы привели, и громко сглотнул.

— А это..?

— А это моя мама. — сухо ответила я. — Итак, в какой ангар нам нужно?

Стэн моргнул несколько раз, приходя в себя, и произнес, махнув рукой в сторону стадиона:

— Крайний левый, с красной крышей.

Я пригляделась, прикидывая, какое расстояние придется пройти, стараясь остаться незамеченными.

— Подойдем с севера. — сказал Рейван. — Иначе нас кто-то может увидеть. Открытое пространство.

Cпорить с Рейваном никто не стал. Химера нетерпеливо потряхивала гривой, а змея извивалась у ее задних лап, шипением поторапливая нашу компанию. Стэн изменил линию поведения и теперь держался ближе к химере и подальше от Лины, выбрав меньшее из зол. Что ж, осуждать его я не могла.

— Потерпи, — прошептала я Лине в надежде, что она меня слышит. — Сейчас мы снимем проклятие. И все закончится.

— Что насчет ингредиентов? У нас все есть? — спросил Рейван.

— Да. — я посмотрела на сундук, который обнимал Стэн. — Я проверила еще при Леоноре. Все необходимое есть.

Мы добрались до ангара, зашли в него и закрыли за собой двери. Настоящее чудо, что никто нас не заметил, иначе это стало бы началом конца. Стэн зажег освещение, и мы увидели пустые вольеры. Они навевали тоскливое чувство, ведь в скором времени в них будут томиться живые существа, мечтающие о свободе. Химера прорычала, и в ее глазах просквозило явное желание все здесь разнести.

— Если что, тут веревки. — Стэн снял со стены не слишком длинную веревку. — Она не прям крепкая, но человека удержать должна.

— Рейван, свяжешь ее? — спросила я. — Я займусь заклятием.

Парень кивнул и принялся предельно аккуратно связывать тонкие запястья Лины, сдавливая ее посеревшую кожу. Она опустила голову, и спутанные пепельные волосы закрывали ее лицо, пряча маску отчужденности.

Химера легла на пол и наблюдала за каждым моим движением, как внимательный зритель. Ее взгляд нервировал, но я постаралась абстрагироваться. Сейчас есть только проклятие, которое нужно разрушить. Только оно, больше ничего.

Я откинула крышку сундука и вдохнула запах старых страниц и благовоний. Экстракт малисов я нашла сразу, цвет жидкости был таким же ярким, как и лепестки цветов. Зелье острого ума лежало рядом в окружении пульсирующих силой рун.

— Ты долго их рассматривать собрираешься? — спросил Стэн, возникнув над моей душой. — Время не резиновое.

— Не мешай, — я покачала головой. — Лучше помоги. Держи. — Я взяла камешек с руной тишины и надавила на острые полосы, вырезанные на нем, и испачкала их в своей крови. Активированная руна начала раскаляться. — Обведи ею большой круг вокруг нас, никто не будет слышать, что происходит внутри этого круга.

— Она горячая. — произнес Стэн. — Так и должно быть?

Я кивнула, и мальчишка покорно выполнил приказ, хотя ему очень хотелось отказаться. Рейван сел рядом со мной и спросил:

— Что-то не так?

— Зелье ума есть. Экстракт тоже. Но… — я поежилась. — Нет крови химеры. Точнее она не сохранилась. — Пузырек с соответствующей подписью был пуст, только на дне угадывался бурый осадок. — Нужны были особые условия хранения.

— Что ж, — хмыкнул Рейван. — в любом случае этот ингредиент мы можем с легкостью достать.

— С легкостью? — уточнила я, оглядываясь на химеру. — Не уверена…

— Ну. Я пошел. — кивнул Рейван и взял пустой пузырек. — Надеюсь, ты будешь меня вспоминать.

— А ну стой, — я схватила его за рукав. — Ты в своем уме?

— Если химера не надкусила нас раньше, то она не собирается нами обедать. — Рейван расслабленно пожал плечами.

— Подожди. Я с тобой. — отпускать его одного не хотелось.

Мы приблизились к химере, и она сощурила зеленые глаза. Змея зашипела с подозрением и враждебностью.

— Чтобы снять проклятие. — Я выступила вперед прежде, чем Рейван решился что-то сказать. — Нам нужна твоя кровь.

Стэн, услышав мои слова, схватился за голову. Химера угрожающе рыкнула и выпустила когти, а Рейван сразу же задвинул меня себе за спину.

— Нам нужно буквально несколько капель, — взмолилась я, — совсем немного. Или все зря. Прости, мы лишь пытаемся исправить чужую ошибку.

Химера и так давила нас своим тяжелым сознанием, которому было тесно в ангаре, а теперь ее возмущение едва ли не душило.

— Пожалуйста. — У меня опускались руки, и бороться с инстинктивном страхом никак не получалось.

Наконец химера подняла правую лапу и острым когтем провела по левой. По рыжей шерсти заструилась кровь, и змея дернулась к ней, маниакально слизывая капли, упавшие на пол.

Рейван пересилил себя и подошел к химере, присев под ее мордой настолько близко к подбородку, что длинная грива касалась его макушки. Наполнив пузырек, он поднялся и вернулся ко мне. Химера сразу же улеглась зализывать рану широким шершавым языком.

— Интересный опыт, но больше повторять не хочется. — он протянул мне кровь, но несмотря на показную смелость, ему было не по себе.

Его пальцы подрагивали, и я, повинуясь неведомому порыву, поднесла его ладонь к своим губам и поцеловала ее тыльную сторону.

— Спасибо. Ты смелый и удивительный. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Рейван опешил от моего поступка, и его искреннее удивление заставило меня улыбнуться. Не каждый раз у меня получается его шокировать. Рейван кашлянул и пробормотал:

— Не знаю, что бы ты делала, но тебе определенно было бы скучно. Как и мне без тебя.

— Нет, ну вы издеваетесь!? — запыхтел Стэн. — Нашли место и время!

Я спрятала улыбку и вернулась к проклятию. Откладывать больше нельзя. Взяв нужные руны, я подошла к замеревшей Лине и разложила их таким образом, чтобы получился равносторонний треугольник.

Душевность, трепет и добро. На первую руну я капнула зельем острого ума, и камень сразу засветился, окутывая Лину магической энергией. На руну трепета упала капля экстракта из малисов, на последнюю руну — свежая кровь химеры.

Магия трех разных источников наложилась одна на другую и укутала Лину, пронизывая ее фигурку разноцветными иглами света. Даже химера напряглась, прижимая ужи. Существо, в которое была превращена мама, затряслось и завизжало, видоизменяясь на глазах. На серой коже проступили розоватые пятна, а голова перестала напоминать череп покойника.

Руны погасли, и на колени упала женщина, цепляясь за плащ, который неизвестно как держался на ней до сих пор.

— Мама… — ахнула я, всматриваясь в Лину, которая теперь напоминала изможденного человека, но человека, а не монстра…

Лина постарела. Семнадцать лет въелись в ее когда-то молодое лицо и оставили на нем неизгладимый отпечаток, однако она все еще была красивой, пусть и безумно измученной. Меня затопила волна радости, хотя я и растерялась, и не знала, что говорить и что делать, но… Худшее не произошло, и проклятие разрушилось.

Химера, подслушав мои мысли, не стала медлить, она рывком выскочила из ангара, распахнув мощным ударом двери, и взлетела. Стэн удовлетворенно улыбнулся, прощаясь взглядом с животным, которому приходилось терпеть заточение долгие годы и которому наконец удалось вырваться на свободу. Химера выполнила свою часть уговора, и теперь ее больше ничего не держало.

Рейван радостно поцеловал меня в щеку и засмеялся:

— Подумать только, Кора, все получилось! — Его слова отозвались во мне приливом счастья.

— То есть мы герои, и нас не накажут, да? — Стэн тоже вовсю улыбался. — Ну, чисто теоретически?

Я же не могла оторвать взгляда от мамы.

Лина заозиралась с жалобно трясущимися губами и дернулась вперед. Но руки ее были все еще связаны и неудобно заведены за спину. Я, опомнившись, сразу же бросилась ее развязывать. Лина молчаливо посмотрела на меня, все еще не до конца понимая, где находится. Судя по ее затуманенному и потерянному выражению лица, она не пришла в себя.

Что, если семнадцать лет, проведенные под проклятием, разрушили ее психику? Сможет ли она вернуться к прежней жизни?

Она, почувствова свободу, поднялась и сделала два шага вперед, качаясь. Рейван даже дернулся вперед, чтобы успеть ее подхватить, если она упадет.

— Лина? — позвала я. — Ты меня слышишь?

Она кивнула, но с небольшой заминкой.

— Проклятие снято. Ты попала под него, когда пыталась проверить свой рецепт. Но сейчас все позади.

— Да… — прошептала она, хватаясь за голову и разворачиваясь ко мне, наконец в ее глазах промелькнула ясность. — Я помню… Но как? — Голос ее все еще был грассирующим и напоминал рычание.

— Что как? — не поняла я.

Тело Лины снова неестественно задрожало, что заставило меня похолодеть от дурного предчувствия.

— Я ошиблась тогда, я ошиблась, я ошиблась. — промямлила она, впадая в безумство. — Ошиблась, ошиблась, ошиблась, все не так, все не так, что же будет. Что же? Моя дочь?

— Что? — я подошла к ней ближе, чтобы расслышать мамины слова лучше.

— Кора. — предупреждающе сказал Рейван, нахмурившись, словно он начал что-то подозревать. — Отойди от нее. Стэн, ты тоже.

Стэн напрягся, но послушался и отступил к двери, желая, наверное, тоже улететь в лучших традициях химеры.

— Ошибка в рецепте. — выдохнула Лина. — Временный эффект, я ошиблась. Ошибка… — она снова затряслась и застонала, а потом стон превратился в рык.

Сказанные мамой слова не сразу улеглись в моей голове. И прежде, чем меня пронзило страшное осознание. Стэн спросил:

— Слушайте, а так и должно быть?

Поняла я уже собственную ошибку уже после того, как Рейван бросился ко мне с криком. И после того, как Лина кинулась ко мне безумным зверем. Я растерялась, когда парень возник между нами, закрывая меня собой и выставляя против монстра голую руку.

Из моей груди вырвался сдавленный испуганный крик, когда Рейван охнул от боли и откинул от себя Лину. Несмотря на силу, которое проклятие вложило в женщину, она была гораздо более хрупкой, чем парень.

Счет пошел на секунды. Пока я оглушенно замерла, Рейван подхватил веревку и набросил ее на шею Лины до того, как та успела подняться. Она начала задыхаться и биться под Рейваном, пытаясь его скинуть, он же в это время связывал ее руки и ноги и ослабил удавку только тогда, когда она не могла даже пошевелиться.

Лина рычала и выла, корчась, как гусеница. Звуки, издаваемые ее горлом, вымораживали внутренности. Стэн посерел и, видимо, готовился отойти в мир иной от ужаса.

Я обвела взглядом беспорядок, состоящий из рун и ингредиентов, которые высыпались из сундука, перевернутого разбушевашейся Линой, она задела его, когда пыталась напасть на меня.

Но как же так… Неужели все зря?

Не вышло. Снять проклятие не получилось. И что… Что теперь будет?

Возможная неудача не приходила мне в голову. Я думала о ней, но как о чем-то абсурдном, не веря в проигрыш. Мой мир рухнул.

Из-за волны паники и бессвязных мыслей я забыла о самом главном и самом страшном. Видимо, мозг избегал принимать этот факт. Проклятие передается через укус, а Рейван…

В этот момент Рейван застонал и схватился за рану. Кровь обильно стекала по руке сквозь пальцы, пачкая одежду. Он пошатнулся и упал на колени, а каждый его последующий вдох давался тяжелее, чем предыдущий, это было видно по медленно вздымающейся груди.

Мама извивалась, пытаясь разорвать веревки, те врезались в ее кожу, натягиваясь почти до треска. Химера улетела, и теперь сила монстра лишь возрастала. Вряд ли маму надолго удержат слабые путы. Стэн был бледным, как покойник, его губы дрожали, как и голос. Звуки голоса я слышала, а слов разобрать не могла.

Я с ужасом смотрела на Рейвана. Казалось, мы оба не можем осознать произошедшее. По лбу парня стекали капельки пота, а кожа приобретала серый оттенок. Превращение началось.

— Рейван… — сорвалось с моих слипшихся губ.

Я рванулась к нему, словно невидимые цепи, приковавшие меня к месту, пропали.

— Рейван.

— Дело плохо. — прохрипел он.

Я опустилась рядом с ним и коснулась следов от укуса. Рейван не зажимал рану, потому что кровь уже перестала идти, что было неественно, а еще она изменила цвет, став черной. Она не была похожа на человеческую кровь.

— Нужно меня связать. Срочно. — Словно опомнившись, произнес Рейван и огляделся в поисках веревки. — Ну же! Не стойте!

Не дождавшись отклика ни от меня, ни от растерявшегося напрочь Стэна, он попытался подняться, но не смог. Его плечи устало опустились, и ему пришлось запрокинуть голову, чтобы дышать.

Я же не могла принять произошедшее. Будто бы мир стал пустым, звенящим и чужим. Все оказалось куда серьезнее, чем я могла предположить.

Ну, конечно, разве наивная девчонка была в силах понять всю опасность ситуации, какую она устроила!? Нет, она инфантильно взвалила на себя непосильную задачу, думая, что справится с тем, с чем не справились взрослые маги-профессионалы. И теперь все кончено. Теперь рядом с ней погибает близкий человек, а под академией беснуются десяток тварей, которые почувствовали свободу от химеры. Они вырвутся и нападут на невинных студентов.

И все это вина одной глупой девчонки. Все это моя вина.

— Кора! — прикрикнул Рейван, выводя меня из оцепенения. — Ты меня слышишь!? Если ты сейчас же меня не свяжешь, ты подвергнешь всех опасности. Кора!?

Я кивнула и бросилась к стене, где висела оставшаяся веревка. Стэн неотрывно следил за мамой, которая притихла, выбившись из сил, правда, она продолжала утробно рычать и вращать желтыми глазницами.

Дрожащие руки никак не способствовали качественному завязыванию узлов, но, затянув последний, я сказала:

— Все.

Рейван заворочался, проверяя веревки на прочность, и удовлетворенно кивнул.

— Теперь беги к Леоноре и ставь на уши всю академию, пусть принимают меры. Все однозначно дойдет до императора, и уж он точно примет меры и со всем разберется…

— Он тебя убьет.

Рейван замолк, наградив меня пронзительным взглядом. Он знал это и без меня. Император не прикажет искать противоядие, он просто уничтожит всех чудовищ, чтобы гнилое проклятие не распространилось дальше, а затем накажет служащих академии, не разбираясь, причастны они к страшной тайне или нет.

Но, главное, он убьет Рейвана. И маму тоже.

Моя душа рвалась в клочья от бессилия и вины. Каким же вымораживающим было чувство вины…

— Ты находишься слишком близко ко мне. — сказал Рейван. — Это опасно, я начинаю терять контроль.

Но мысль отодвинуться от него показалась мне жуткой. Подумать только, этот человек находится на грани, а думает о безопасности других.

Я упрямо прижалась к Рейвану и уткнулась лбом в его плечо. В глазах стоял нестерпимый жар. Парень дернулся, но быстро сник, почувствовав, как я лишь сильнее в него вцепилась. Под свитером угадывались мурашки, которые волнами охватывали тело Рейвана.

— Прости. Это все из-за меня. Если бы я в это не ввязалась…

— Ты не виновата. — возразил он. — Ты поступала так, как должна была. Неудачи… случаются со всеми. — слова давались ему тяжело. — Чтоб тебя… Голова как чужая. Я сейчас отключусь. Ты ведь все поняла, что нужно делать?

Я не отозвалась.

— Кора?

— Что?

— Передай моей семье, что я их люблю. И… тебя тоже. — Глаза Рейвана закрылись, и он повалился на пол. Я удержала его, чтобы он не ударился головой, и мягко опустила.

— Нет… Нет. Нет… Рейван!?

Дыхания почти не было. Теперь если он откроет глаза, то уже в роли беспощадного существа, влекомого жаждой крови.

Я всхлипнула. Когда-то я зарекалась себе не плакать, но… Пространство старого ангара содрогнулось от моих непрошенных рыданий. Руна тишины не пропускала звуки за пределы круга, поэтому можно было не сдерживаться. Крик, придушенный слезами, превратился в вой.

Я себя ненавидела. Из-за меня Рейван превратится в бессознательного монстра и будет убит. Я стала причиной гибели человека. Любимого человека. Теперь-то можно признаться, что Рейван забрал мое сердце. Сердце, которое разбилось, едва он закрыл глаза.

Если раньше я не верила в любовь, не придавала значение чувствам, отрицала, что глубокая привязанность может зародиться за несколько недель, то сейчас я шептала, сжимая холодную ладонь Рейвана:

— Я люблю тебя. Пожалуйста, открой глаза, вернись ко мне. Я люблю тебя. Рейван, я прошу тебя, ну пожалуйста… Тебе нельзя уходить. Все это неправильно.

Мой шепот звучал, как бесконечная бессмысленная молитва. Ведь какой смысл от моего запоздалого признания в любви, если оно не поможет? Любовь никого не возвращает.

Я вытащила из нагрудного кармана мешочек с оставшимися малисами, которые забрала у Эсмы, затем раскрыла челюсти Рейвана и положила цветок на его язык. Малисы должны замедлить превращение, отсрочить момент, когда я потеряю его навсегда.

— Коралина, — жалобно позвал меня Стэн. — Что теперь делать?

Я судорожно вздохнула и попыталась взять себя в руки. Это стоило колоссальных усилий, от которых стало больно даже физически.

— Я не знаю.

Мальчишка помолчал, стараясь за моим честным ответом разглядеть надежду, которой не было.

— Опасно так близко к нему находиться, он же может обратиться в любую секунду. Отойди от него, пожалуйста.

Я представила, как Рейван кусает меня и превращает в себе подобную. Такой вариант показался весьма неплохим. По крайней мере, муки совести и душевная пустота мне грозить не будут, но… Стэн может не справиться с тремя чудовищами. Поэтому я заставила себя отпустить руку Рейвана, подняться и вяло подойти к Стэну.

— Звать на помощь? — предложил он.

— Нет, нельзя. Это приведет к катастрофе.

— А это еще не катастрофа?

Я посмотрела на Стэна, и он понуро опустил голову. Ненависть к самой себе начала прожигать душу с удвоенной силой. Этот рыжий мальчишка ни в чем не виноват, а я втянула его в такой ужас.

— Я облажалась. Прости.

Стэн пожал плечами и спросил:

— Может, какая-то ошибка в этом ваше рецепте антипроклятия? Может, попробовать по-другому?

— Как по-другому? — с безнадегой спросила я. — Моя мама не смогла разгадать проклятие, а я… А я просто дура. Еще и… Химера улетела.

Подступающая истерика уже нависала надо мной явной тенью. Я боролась с ней, как могла. Стэн помотал головой, будто пытаясь выпутаться из моего отчаяния. Он подошел к разложенным вещам и нарочито бодрым голосом начал:

— Ну тут столько разной всячины. Неужели ничего не подойдет? И камешков столько. Может, ты перепутала какой, поэтому ничего и не получилось?

— Я не…

— Неужели в стольких камешках не найдется ничего нормального, что могло помочь? А!? Кора?

— Я не знаю…

Что я могла сделать? У меня не было времени, чтобы подумать над возможным рецептом. Мне не хватало знаний. И в чем могла ошибиться мама, которая была успешным магом? Почему эффект временный? Конечно, за силу заклинания в большей части отвечают руны, может, загвоздка заключалась в них?

«Думай. Ну же. В чем могла ошибиться Лина!?»

Руны всегда были наиболее уязвимым местом в создании или разрушении проклятия. Если заменить хотя бы одну руну в композиции, результат становится совершенно иным.

Я задумалась, вспомия слова о том, что мама была плоха в рунах, поэтому часто спрашивала у Леоноры совета. Что, если она ошиблась именно в них?

Я не заметила, как в раздумьях мечусь взад и вперед, походя на спятившую. Стэн смотрел на меня с ужасом и мольбой. Мальчишка едва не плакал.

— Я сейчас… Я что-нибудь придумаю. — мои руки потянулись к рунам, я надеялась на интуицию, которая, как назло, решила не брать грех на душу и предатесльски молчала. — Проклятие было создано тремя рунами: равнодушием, беспокойством и злобой.

Я взглянула на маму, корчащаюся на полу, и Рейвана, чье тело била судорога.

— Мама взяла трепет, душевность и добро. Какие-то из рун не сошлись. Но какие?

— Кора, пожалуйста, думай быстрее! — взмолился Стэн.

Моя голова и так гудела от судорожного поиска решения задачи.

— Равнодушие и душевность это возможно. Злоба и доброта — вполне. Но трепет и беспокойство. Они ведь очень похожи, да?

— Кора, ты правда у меня спрашиваешь? Думаешь, я отвечу!? Не приплетай меня, сама думай!

— Молчи. — я отмахнулась. — Беспокойство и спокойствие подходят лучше. Но почему-то мама их не выбрала, хотя это наиболее банальный вариант, наверняка она его рассматривала. Значит, не сработало. — Я посмотрела на руну спокойствия и перевела взгляд на руну равнодушия, чей узор был очень похож на узор первой. — Я поняла, спокойствие подпитывало равнодушие, поэтому душевность не могла пересилить их. Точнее, могла, но лишь временно. В этом разгадка.

— Тогда что делать? — спросил Стэн.

— Мама взяла трепет, но он сам подпитывает беспокойство, поэтому эффект был все таким же временным.

— Кора, я тебя не понимаю.

— Что противостоит беспокойству, но не подпитывает равнодушие? — я всматривалась в руны, пытаясь найти в них ответ.

— Думаю, такого нет. — предположил Стэн. — Может, наоборот, равнодушию противопоставить то, что не подпитывает беспокойство? Хотя есть ли такое…

Я не ожидала никаких ценных комментариев от Стэна, поэтому его слова повергли меня в изумление.

— Ты гений!

— Я? — рыжие брови мальчишки поползли вверх. — Я угадал?

— Беспокойство и спокойствие. Зло и добро. — Я взяла необходимые руны и сжала их в ладонях. — А равнодушию можно противопоставить руну любви.

— Разве оно не будет подпитывать беспокойство? — спросил Стэн. — Когда человек любит, он беспокоится.

— В нашем проклятии беспокойство негативное, — я задумалась, — это отсутствие душевного покоя, когда человека не отпускает тревога, и он мечется, неприкаянный. Любовь же дарит иной, светлый покой. В теории.

— Тогда чего мы ждем? — спросил Стэн, подходя ближе.

Я сомневалась. Существовало три сильнейших руны, которые почти не использовались в заклинаниях, они были настолько мощными, что влекли за собой гибель или серьезные травмы при малейшей ошибке. Это руны смерти, жизни и любви. Связываться с последней было опасно.

— Ну, терять больше нечего, да? — спросила я, протягивая руку к камешку, на котором глубокой бороздой светилась одна из сильнейших рун.

— Нам конец в любом случае, — согласился Стэн со вздохом, а я поняла, как же сильно привязалась к этому рыжему верному мальчишке, который стал мне другом. — Тебе помочь?

— Нет. Лучше выйди из ангара. Это может быть опасно.

— А разве может быть еще что-то опаснее этой ситуации!? — он перепугался не на шутку. — Я не брошу тебя, Кора.

— Нам нужен кто-то, кто сможет позвать на помощь.

Стэн уловил надрыв в моем голосе и не стал спорить. Он отошел на приличное расстояние, но покидать ангар не стал, вглядом поддерживая мою слабую решимость.

Я разложила руны вокруг Лины, которая задергалась сильнее, словно разгадав мой замысел. Пришлось отвернуться, чтобы не видеть кровожадного оскала. Нет, если все пойдет не по плану, я должна запомнить маму другой: улыбающейся с картины, молодой и яркой.

На руну добра я выделила несколько капель оставшегося экстракта из малисов. Несмотря на все зло, что причинили эти растения, они помогали бороться с проклятием. На спокойствие я капнула кровью химеры: спокойный и невозмутимый дух зверя поразительно сочетался с животной яростью. И наконец руна любви. Ей я оставила зелье острого ума, потому что любовь без здравого рассудка это непозволительная роскошь, ведущая к катастрофе, которой я хотела избежать изо всех сил.

Магия снова устремилась к Лине. Руна любви пульсировала ярче всех, ее горячая энергия грозила испепелить проклятое существо, кричащее в конвульсиях. Я зажала уши, потому нечеловеческий крик, полный боли и страха, уничтожал меня изнутри.

Если Лина и Рейван погибнут, я использую руну смерти и отправлюсь за ними.

Я думала, что пытка никогда не закончится, что я уже попала в ад, где меня будут истезать вечными криками мамы, но вместе с крайней степенью отчаяния, стремящейся лишить меня рассудка, все прекратилось.

Мама лежала на полу в человеческом обличьи и тяжело дышала, ртом хватая воздух. Я подползла к ней, заглядывая в лицо. Из глазах Лины текли слезы, из моих тоже: они уже капали с подбородка, поэтому пришлось вытереть лицо краем плаща.

— Лина? — позвала я. — Как ты?

— Где я? — она повернулась ко мне с осознанным взглядом. — Проклятие перекинулось на меня, это последнее, что я помню. Я совершила ошибку, эффект оказался временным. Вы исправили ошибку? — она поерзала в веревках и с подозрением оглядела помещение, пытаясь сопоставить факты. — Чувствую я себя ужасно. Истощение, упадок сил, головокружение и, возможно, низкое давление. — она перечисляла симптомы, словно я должна была сидеть рядом с ней с бумагой и записывать наблюдения об эксперименте. — Простите, кто вы? Почему вы одна?

— Простите, — я выдохнула, собирая ингредиенты. — Мне нужно еще помочь другу. Я… Я сейчас. А чувствовать плохо вы себя должны. Вы были под проклятием семнадцать лет.

Лина застыла, пораженная моими словами, а я поспешила к Рейвану. Быстрее вернуть его, быстрее.

Повторный ритуал у него прошел легче, чем у Лины. Парень не кричал, не корчился от боли, просто безмятежно проспал все воздействие магии. В каком-то смысле это пощадило мое израненное сердце.

— Рейван? — я затормошила его. — Ну же, просыпайся. Давай.

Меня пугало, что он никак не может очнуться.

— Рейван, я люблю тебя, слышишь? Да!? — я прислонила свой лоб к его. — Пожалуйста.

Парень резко распахнул глаза и привстал, больно стукнув меня своей головой. Я зашипела и отсранилась, потирая ушибленный лоб. Рейван закашлялся, выплевывая малис изо рта и заворочался, пытаясь прийти в себя и размять затекшие руки.

— Рейван? — спросила я, всхлипнув.

Он посмотрел на меня и, робко улыбнувшись, кивнул.

— Ты плачешь?

— Нет… Я… — Я снова разрыдалась и бросилась ему на шею, а он не смог меня удержать из-за связанного тела, и мы оба повалились на пол. — Рейван, это ты. Как же я испугалась. Как же… Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. — Я начала покрывать его лицо поцелуями, поддаваясь натиску чувств.

— Кора… — выдохнул Рейван, неуклюже отвечай на поцелуи. — Развяжи меня срочно, я хочу обнять тебя. Или ты меня задушить решила?

Я засмеялась, а потом начала дергать за концы веревки, борясь с узлами. Освобожденный парень сразу же притянул меня к себе и крепко прижал к груди: я услышала его бешеное сердцебиение, и мое сердце, наверное, тоже было готово выпрыгнуть.

— Ради твоего признания нужно было просто стать проклятым, все ясно, — пробормотал Рейван. — Кстати, ты быстро справилась, я в тебе не сомневался.

Я прижалась к его губам, а потом вспомнила о маме, и волна стыда сразу же смыла прежнюю радость. Я совсем забыла о Лине, которая все еще томилась в веревке. И какой дочерью меня после такого можно назвать!?

Я развернулась и с облегчением увидела, что Стэн развязал маму и о чем-то тихо ей рассказывал, а она мотала головой, смотря на собственные вытянутые руки, и плакала. Сердце болезненно сжалось. Я поднялась с пола и подошла к ним.

— Лина, вы в порядке?

— Я поверить не могу… Прошло семнадцать лет? Но… Буквально вчера я работала с проклятием, и… Это подземелье, этот голод, эта ярость, я помню их, как страшный сон. Он не мог длиться столько лет. — забормотала она, озаряясь надеждой, которая сразу разбилась, едва она снова взглянула на свои руки. — Мои руки такие старые.

— Вы просто исхудали. — ответил Рейван, подходя ближе. — Как вы себя чувствуете?

— Паршиво. — ответила Лина. — Но где Леонора? Почему вы здесь одни? Вы же совсем молоды.

— Леонора отказалась снимать проклятие, она даже запретила это делать, — Стэн решил сдать с потрохами преподавательницу, — как и директор, а вот они, — он указал на нас, — случайно узнали о проклятии и, рискуя собой, решили его разрушить. А она, — он бросил на меня взгляд, полный восхищения, — придумала рецепт, который сработал.

Я прислушалась к себе, стараясь уловить удовлетворение или гордость, но ничего не было, кроме боли и страха, который так сильно вонзился во все мое естество, что, наверное, уже никогда не отпустит.

— Семнадцать лет. — Лина закрыла лицо руками. — У меня же дочь, у меня была дочь. Моя семья… Как же это… Я схожу с ума. Нет, нет, этого не может быть.

Мое горло сдавили рыдания, но я спокойно произнесла:

— Вашему мужу сообщили, что вы сбежали с любовником.

Лина приложила руки к груди, будто ей разбивали сердце. Ей было тяжело, а я не могла даже представить себя на ее месте. Каким же чудовищным должно быть осознание, что семнадцать лет твоей жизни уничтожены.

— Вы должны успокоиться. Нужно сообщить о вашем возвращении руководству и императору. — сказал Рейван, с жалостью смотря на маму. — Остались еще проклятые.

Лина кивнула и попыталась подняться. Она бы упала, не придержи ее Стэн.

— Моя дочь, наверное, выросла. И ненавидит меня.

— Вы ошибаетесь. — сказала я, а потом дрожащими руками сняла с груди брошь и протянула ее Лине. — Она очень рада встрече.

Лина вздрогнула и подняла на меня взгляд. Кажется, она увидела меня впервые за сегодняшнюю ночь. Ее губы беззвучно прошептали мое имя и сомкнулись, а рука потянулась ко мне и застыла в воздухе, так и не коснувшись моих волос. Лина разглядывала меня, будто я была мифическим существом, неожиданно возникшем перед ней. Стэн и Рейван притихли, испытывая неловкость. Единственное, я интуитивно чувствовала всю поддержку и волнение, которые исходили от Рейвана теплыми лучами, это помогало мне держаться на ногах.

Я хотела обнять Лину, броситься к ней на шею и сказать, как сильно мне не хватало мамы все эти долгие-долгие годы, но часть меня, оставшаяся холодной, самостоятельной и привыкшей быть одной, не позволила мне этого сделать.

— Кора? — наконец выдохнула женщина.

— Да, я Коралина. Здравствуй, мама.

Новая встреча бывшей любви

Ночь еще была долгой и наполненной переживаниями.

Я рассказала Лине все главные события, произошедшие за семнадцать лет. Глаза ее потухли, когда она услышала о беременной Эльвире и Эсме, но это помогло ей взять себя в руки. Она больше не плакала, она лишь уверенной и твердой походкой направилась к директору академии, чтобы напомнить о себе. Ведь вдруг он забыл ее за эти годы, оставив гнить в подземелье.

Мягко говоря, директора чуть не схватил удар. Особенно, когда он услышал, что гонец к императорскому дворцу уже отправлен. Рейван сразу решил написать срочное письмо, выкладывая всё произошедшее в академии: от простого бесчинства студентов до самого проклятия.

Я была рядом с мамой, когда прибежала Леонора. Она запыхалась, но красные пятна на ее щеках быстро побледнели, когда она увидела старую подругу. Лина только пригубила чай и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить свою жизнь, развернувшуюся к ней другой стороной.

— Лина? Это правда ты?

— Это я. — кивнула она. — А ты кто? Напоминаешь мою верную приятельницу, однако она явно моложе, чем ты. Лет на семнадцать.

Мне стало не по себе, но я постаралась выпрямить спину и смотреть на Леонору свысока, как и подобает победительнице, пусть и сломанной внутри. Преподавательница растеряла все свое высокомерие и выглядела виноватой и испуганной. Что ж, такой она и должна выглядеть, ведь Рейван нещадно написал ее имя в письме. Ее уволят, если не хуже.

— Лина, ты же понимаешь, что нам пришлось приостановить всю деятельность… Прости. Хочешь, я встану на колени? — она рухнула на пол и с мольбой взглянула на маму, меня она не замечала. — Прости. Я так счастлива, что ты сейчас здесь.

— Вы оставили стольких людей на семнадцать лет. Хотя о чем я, — Лина покачала головой, — это же Коралина вмешалась. Вы оставили их навсегда, Леонора. Вы похоронили их. А ты похоронила меня. Это отвратительно.

Интонация, с которой говорила мама, заставила даже меня устыдиться. Какого было Леоноре, я не могла представить.

— Лина…

— Я не хочу тебя видеть. — вздохнула она. — я все сказала директору. Избавь меня от своего общества. Мне нужен покой.

Леонора бросила на меня мимолетный взгляд, который я не смогла разгадать, и покинула комнату, а Лина, понуро опустив плечи, закуталась в плед и содрогнулась от моральной боли.

Я почувствовала себя бесполезной, потому что ее боль облегчить никак не могла. Между нами сложились пока натянутые неловкие отношения, и образовалась стена, которую я не знала, как преодолеть. Наверное, Лина тоже не знала, поэтому мы и сидели в молчании.

Но вскоре мама сказала:

— Я все еще не пришла в себя. Мне сложно… Ты прости, если от меня не исходят действия, каких ты ждешь. Я просто не готовилась к тому, что увижу тебя совсем взрослой. — Она словно извинялась. — Но я восхищена тобой, Коралина. Ты талантливая и красивая. Ты спасла меня. И я бы хотела стать тебе подругой или… — она почти прошептала, — а еще мамой, если ты позволишь.

— Я бы хотела, чтобы ты стала мне мамой и подругой. — ответила я. — Тебе нужен отдых. Пожалуйста, не переживай ни о чем.

Лина немного расслабилась, услышав мои слова.

— И я ни в коем случае не посмею нарушить твои отношения с мачехой. Я приму, если для тебя она лучшая мама, которую не заменить.

— Нет, — произнесла я, да так резко, что мой возглас, наверное, прозвучал грубо. — Эти семнадцать лет у меня был отец, а у него была жена с ребенком. Они мне чужие люди.

Лина хотела о чем-то спросить, но передумала. А вскоре сообщили, что прибыл император.

Он выглядел действительно могущественно, возможно, дело было в императорской мантии с мехом или во властной походке, но император внушал ужас под стать химере. Он был гораздо моложе отца, но уже успел нахвататься морщин за пятилетнее сидение на троне. В любом случае в глазах императора светился интеллект, что дало мне надежду на его благоразумные действия.

Он долго разговаривал с моей мамой наедине. Я же стояла под дверью, сгорая от напряжения и стараясь не подслушивать. Нервы походили на натянутые канаты, на которых я качалась, чтобы не свалиться от усталости. Свита императора тоже стояла у двери, но ее члены выглядели гораздо спокойнее меня.  .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.

Наконец дверь открылась, выпуская императора, который направился прямиком ко мне. Я вытянулась во весь рост и сжала челюсти до хруста в зубах. Надо же, у императора глаза почти такого же цвета, как у химеры. То-то он производит такое же впечатление. Могущественный правитель, который съест и не подавится.

— Коралина, верно? — произнес он.

— Да, Ваше Сиятельство.

— Я искренне благодарен вам за помощь империи. — Император сделал то, что ни я, ни свита никак не могли ожидать, он низко поклонился. — Вы талантливый начинающий маг, которого я жду у себя на службе по окончании обучения. Смелость, отвага, ум и благородство, которыми вы обладаете, нужны империи. Берегите себя.

— С-спасибо. — Кажется, я была не так далека от обморока.

— Маги, которые приехали со мной, уже помогают остальным проклятым. Все благодаря вам. К вашей маме прислан лучший императорский целитель. Скажите, я могу еще что-то для вас сделать?

Да сам император со мной любезничает. Разве я могу еще о чем-то его просить?

— Мне будет достаточно, если вы наведете в академии порядок.

— Непременно.

На этом мы и простились.

Следующие три дня академия стояла на ушах и просто сотрясалась вдоль и поперек. Такой тотальной проверки ее стены еще никогда не видели. Учеба приостановилась, и преподаватели старались лишний раз не привлекать внимание, чтобы не попасть под сокращение, как Леонора. О разразившемся чудовищном скандале и смене директора говорили все. Как, собственно, и обо мне. Рейван все шутил, что теперь он и я — сама популярная пара.

Пока академия ходила ходуном, мы с Линой проводили много времени вместе. У меня уже язык еле ворочался от рассказов о собственной жизни, но я была рада, что мама лучше себя чувствует и набирается сил, как и физических, так и душевных. Она постепенно учится жить в новом состарившемся теле.

Мама в основном спрашивала меня об учебе и Рейване, стараясь не упоминать об отце и его новой семье, но на четвертый день она решилась:

— Надо увидеться с бывшем мужем.

Я не стала возражать, вместо этого написала подробное письмо, в котором поведала обо всех новостях, и отправила его отцу. Письмо должно прийти раньше нашего приезда, чтобы отец успел подготовиться к потрясению.

В дороге мы с мамой обе нервничали, но волнение свое пытались скрыть друг от друга. У меня получалось лучше: все-таки мама заметно кусала губы и нервно теребила подол платья. Это делало ее похожей на молодую девушку, которую я видела на портрете в академической галерее, такую порывистую и открытую.

— Вы уже говорили с Рейваном о будущем? — спросила Лина.

— Нет, мы только недавно поняли, что любим друг друга. О будущем не разговаривали.

— А зря. Он очень хороший молодой человек. Спрашивал о моем самочувствии чаще, чем ты.

— Он просто хочет тебе понравиться. — я улыбнулась. — Хочет таким образом подняться в моих глазах.

— И как? Получается? — Лина с хитрицой прищурилась.

— Да.

Когда мы подъехали к дому, мама побледнела, и я испугалась, что ей станет плохо, но она вышла из экипажа и направилась в сторону дома, который напоминал чудовище, готовое пролотить нас целиком. Я не знала, как отреагирует отец, и не была готова к встрече с ним.

Дворецкий вполне разделял мои эмоции. Он встретил нас на пороге, с ужасом глядя на мою мать.

— Госпожа Лина. — просипел он. — Я очень рад вас видеть.

— Ульрик? — Мама приветливо наклонила голову. — На моей памяти ты был моложе.

— На моей памяти вы тоже были моложе. Но я не жалуюсь.

Я удивилась улыбке, которая никогда не касалась невозмутимого лица дворецкого, а Лина засмеялась:

— Я рада, что ты не изменился.

Дворецкий покосился на меня и обрадовал:

— Эльвира уехала за покупками. Отцу я не сообщил, что вы уже здесь, он… Впрочем, он уже в курсе…

Я проследила за взглядом Ульрика и увидела Альберта.

Отец буквально сбежал с лестницы и замер, не проронив ни слова. Не могла даже представить, что творилось в его душе. Я мысленно поблагодарила демонов, что Эльвиры не было дома. Лина робко шагнула в сторону отца, переступив порог, словно ее повлекло к нему невидимой силой.

— Альберт? — сказала она спокойным тоном, хотя я видела ее дрожь, и чтобы скрыть волнение, Лина залепетала, — А ты постарел… Я, конечно, вряд ли выгляжу лучше, но… Просто не могу осмыслить, что прошло столько лет, ощущение, что я видела тебя вчера, а вчера ты был молодым и… Нет, нет, возраст тебе к лицу. — она стушевалась.

Я поняла, что пора уходить. Надо оставить их одних.

Не скрою, что прочь меня гнало и невыносимое напряжение, повисшее в воздухе. Выйдя на улицу, я посмотрела на чистое небо и вдруг счастливо улыбнулась ему.

Увидеть родителей одновременно было тем, что мне не хватало. Я чувствовала и удивительную правильность происходящего, но улыбке моей не повезло продлиться долго. Вдали показался экипаж Эльвиры, и я поджала губы, направляясь ему навстречу. Не знаю, о чем будут разговаривать мои родители, но им явно понадобится еще время, которое я обязана выиграть.

Эльвира выбралась из кареты и сразу же насторожилась, увидев меня. Что ж, я на ее месте тоже бы насторожилась.

— Коралина, что ты здесь делаешь?

— Живу. Это мой дом. Не уделите мне несколько минуток? Надо поговорить.

— Именно здесь?

— Да. Это срочно.

Женщина поморщилась и придержала широкую шляпу, которую норовил унести ветер. Я молчала, пытаясь нащупать верные слова.

— Вы ездили за покупками?

— Коралина, что ты от меня хочешь? Ближе к делу.

— Я лишь хочу с вами поговорить. Например, Эсму очень испугало письмо, которое вы написали.

— Ах, вот оно что. — хмыкнула женщина, некрасиво тряхнув вторым подбородком. — Ты недовольна тем, что я рассказала своей дочери о твоих грязных намерениях испортить нашу счастливую жизнь?

— Вы знаете, у меня нет таких намерений. — Разговаривать с Эльвирой было равносительно тому, чтобы терпеть жуткую зубную боль.

— Врешь. И мне некогда с тобой разговаривать. — Женщина сделала шаг по направлению к особняку, но я загородила ей дорогу. — Ты что это? Меня задерживаешь? — догадалась она и посмотрела на дом за моей спиной, выискивая следы непоправимого урона.

— Отец принимает гостя. Он занят. — произнесла я.

Скажем так, остановить Эльвиру, не прибегая к насилию, у меня вряд ли получится. Разговорами тоже. Ситуация складывалась безвыходная.

— Что за гость? — напряглась она и, не получив быстрого ответа, разозлилась. — Ах ты маленькая бессовестная девочка, что ты задумала?

Ну нет, этих слов я проглотить не смогла. Сложив руки на груди и расправив плечи, я любезнейшим образом улыбнулась:

— Ну вы же сами сказали, что я хочу разрушить вашу семью. Вот я и решила пригласить маму в гости.

— Что? — глаза Эльвиры округлились и рисковали вылезти на лоб.

Она посмотрела на особняк с ужасом, словно он был объят пламенем, и побежала тушить его. Я отправилась за Эльвирой, готовясь к страшному скандалу, свидетелем которого обязательно стану.

Альберт смотрел на Лину с широко распахнутыми глазами, в которых застыли неверие вперемешку с ужасом. Он… был сам на себя не похож, словно панцирь отчуждения, в который он добровольно забрался, дал трещину, едва Лина, как призрак прошлого, показалась ему на глаза.

Вряд ли с момента получения письма ему хватило времени осмыслить ситуацию.

— Это ты.

— Я. — кивнула Лина. — И… Честно, я не знаю, что говорить. Только то, что Коралина чудесная.

— Настолько чудесная, что вернула тебя. Спустя семнадцать лет. Как ты… Как ты? — он разглядывал Лину, пытаясь отыскать признаки фантома.

— Я как та, что была проклята долгие годы и пропустила взросление дочери. — она пожала плечами. — Как та, что потеряла семью, потеряла часть жизни. Но могло быть и хуже, по крайней мере, я еще жива и у меня есть силы жить дальше. А как у тебя дела? Как ты жил все это время? Кора почему-то избегала разговоров о тебе.

Дыхание Альберта стало тяжелым и глубоким, словно он пытался сдержать бурю эмоций.

— Не получилось у меня быть хорошим отцом.

— А у меня не получилось быть хорошей матерью. — Лина обняла себя за плечи, на мгновение увидев перед собой не стены комнаты, а грязное холодное подземелье, от которого еще долго не получится избавиться, как от самого жуткого кошмара. — Не получилось у нас стать хорошими родителями, да?

Альберт опустился в кресло и закрыл лицо руками:

— Безумие…

— Но зато. — Лина подошла к мужчине и едва не коснулась его волос, но вовремя вспомнила, что они уже давно друг другу чужие люди. — Зато у тебя есть шанс стать хорошим отцом для будущего ребенка. Это же прекрасно.

— Если бы я только знал… — он словно не слышал ее.

— И есть еще шанс наладить отношения с дочерью. Вряд ли ты был таким страшным домашним тираном, что Кора не пойдет тебе навстречу. У нас прекрасная дочь, между прочим, и не знаю, как ты, а я собираюсь сделать все возможное, чтобы наверстать… семнадцать лет. — голос Лины дрогнул, она сама испугалась названного числа.

— Ты спросила, как у меня дела. А дела у меня плохо, Лина. — он поднял на нее горящий взгляд. — Я семнадцать лет назад потерял тебя и возненавидел. Леонора мне подробно описала мужчину, с которым ты якобы изменяла мне,показала письма, которые ты ей отправляла…

— Морок… — вздохнула Лина, но Альберт продолжал.

— Тогда казалось, что я потерял все. И Коралина… Она же твоя копия, Лина. Я ненавидел себя за то, что не могу на нее смотреть, потому что каждый раз, когда я видел собственную дочь, я вспоминал, как мне больно от твоего предательства. И я не прошу ни о сочувствии, ни о понимании, я признаю свою слабохарактерность и вину, но эти семнадцать лет сгинули в проклятье, и их не вернуть.

— Ты поверил, что я предала тебя.

— У меня не было выбора. Да, поверил. Ты же скрывала от меня, что работаешь с вшивым проклятием. Почему!?

— Потому что не хотела, чтобы ты беспокоился. Потому что ты и так нервничал по пустякам. Потому что Кора болела, я… Я не знаю. — Лина устало опустилась на ковер. — Я не знала, что все так далеко зайдет. А еще я боялась, что ты скажешь, что я променяла семью на академию.

— Ты променяла ее на проклятие.

— Что ж, — Лина поджала пересохшие губы, — уже ничего не сделаешь, Альберт. Увы. Я желаю тебе счастья.

Альберт молчал, наблюдая, как Лина поднимается с ковра и отряхивает платье. Она застыла, не зная, идти ли за дочерью на улицу или подождать ее возвращения.

— И куда ты теперь?

— Не знаю, — она пожала плечами, — навещу родителей… Оказывается, Леонора писала им в раз год от моего имени. Хочу устроиться преподавателем, в академии сейчас определенно появятся новые места. Император пошел по головам, но к пострадавшим от проклятия благосклонен.

- Хороший план, — согласился Альберт, — я тоже желаю тебе счастья.

— Спасибо. — улыбнулась Лина и ахнула. — Что ты…

Альберт неожиданно поднялся и, быстро преодолев разделяющее их пространство, заключил женщину в крепкие объятия. Он, уткнувшись носом в шею Лины, прижимал ее к себе с таким отчаянием, словно она собиралась снова исчезнуть. Лина попыталась вырваться, но быстро сдалась и разрыдалась, пытаясь спрятать лицо на плече у бывшего мужа. Они оба понимали, что счастливыми стать вряд ли смогут.

— Альберт, как же ты постарел… — сквозь слезы произнесла женщина.

— О чем ты? Уверен, что морщинок у тебя еще больше, чем у меня.

Лина засмеялась и отстранилась, вытирая слезы.

— Мы же еще увидимся, как старые друзья? — спросила она. — Надо еще ухажера дочери обсудить. У нее, кстати, прекрасный вкус.

— У нее уже ухажер? — удивился Альберт и покачал головой. — Обсудить-то надо, но неужели теперь мы лишь старые друзья?

Лина помрачнела и отвела взгляд:

— Не более, Альберт. В любом случае неправильно пытаться построить что-то на обломках, разрушая то, что уже построено.

Он промолчал, смотря в пустоту перед собой.

— Ты ее совсем не любишь? — тихо спросила Лина. — Свою жену?

— Нет. — ответил он, даже не задумываясь. — Я женился не из-за любви, а чтобы забыть тебя.

— Зря. Ты мог бы кого-нибудь полюбить.

— Дорогая моя Лина, мое сердце, навсегда отданное тебе, было проклято вместе с тобой. У меня не было и шанса кого-то полюбить. Но… Ты права. — нехотя согласился он, прощаясь с шальной мыслью о счастье. — Неправильно разрушать построенное.

— Кстати, поздравляю. — не удержалась Лина. — Мы оба мечтали о большой семье, и ты исполнил мечту.

— Не знаю, как ты, — вяло возразил Альберт, — но мечтал я о семье исключительно с тобой, а не просто о семье. А после твоего ухода я ни о чем не мечтал. Но…

Он повернулся к двери, за которой раздался озлобленный голос Эльвиры:

— Ах ты ж дрянь, посмела меня задерживать…

Эльвира ввалилась в комнату разъяренной бурей и замерла на пороге, вытаращившись на Альберта и Лину с чистым негодованием и… испугом. Повисло молчание, которое первым нарушила мама:

— Прошу прощения, но как вы только что посмели назвать мою дочь? — и в голосе ее — одна лишь сталь, удивительно похожая на ту, что так часто звучала в моем собственном голосе.

— Ты еще смеешь меня о чем-то спрашивать!? Как у тебя совести хватило здесь появиться?

Я зажмурилась. Неужели Эльвире удастся втянуть маму в недостойный конфликт и пустую ругань, но Лина спокойно развернулась к Альберту, выжидающе приподняв бровь. И в этом ее движении было столько превосходства, величия и женственности, что я восхитилась. Альберт кашлянул и произнес:

— Эльвира, тебе задали вопрос. Потрудись на него ответить.

— Да как вы… — Эльвира задохнулась, переводя взгляд с мужа на Лину и обратно. — Что вообще происходит!?

— Поднимись в свои покои. Потом поговорим.

— Ты меня прогоняешь!?

— Сейчас же. — приказал отец в своей привычной жесткой манере.

Эльвира бросила на меня полный ненависти взгляд и направилась к лестнице. Мне на секунду стало ее жаль, но лишь на секунду, потому что злость за все сказанные обидные слова была сильнее, чем сострадание. Лина же поежилась и произнесла:

— Не думала, что ты способен на такой тон.

Эта фраза застала Альберта врасплох. Он посмотрел на Лину с виноватым видом и промолчал, сконфузившись. Я впервые видела отца таким.

— Коралина, — тут он обратил на меня внимание, заставляя встрепенуться. — Спасибо тебе.

Ему не следовало меня благодарить, я снимала проклятие и возвращала маму не ради него, но знать ему об этом необязательно, поэтому я кивнула и выдавила из себя улыбку.

— Думаю, нам пора. — сказала Лина.

— Останьтесь, вы же только приехали. — отец хотел удержать маму, но она была непреклонна:

— Нам действительно пора. Рада была увидеться, Альберт. Прости за все и будь счастлив.

Она едва ли не выбежала из дома, а отец остался стоять посреди гостиной, как одинокое дерево, разбитое молнией, посреди пустынного поля.

— Я напишу тебе, как мы доберемся. — сказала я и тоже вышла на улицу, стремясь избавиться от ощущения отчаяния, которым наполнилась комната.

В карете мама молчала, а я боялась отвлечь ее от мыслей, лишь смотрела, как по ее щекам скатываются слезы.

— Надо теперь подумать, что дальше делать. — произнесла она, неотрывно смотря на проносившийся пейзаж за окном.

— Никто не осудит, если вы решите с Альбертом снова сойтись.

Она печально улыбнулась, посмотрела на меня с бесконечной теплотой и сказала:

— Иногда надо поступать правильно, а не как подсказывает сердце.

Эпилог

После окончания первого учебного года мы с Рейваном отправились на Южные острова. Он познакомил меня со своей семьей, и я безумно собой гордилась, потому что мне удалось очаровать его маму, а, как сказал Рейван, сделать это было почти невозможно.

Каникулы прошли прекрасно. Мы смотрели на водопады, целовались под луной и танцевали на пляже у бескрайнего синего моря. Раньше я не могла подумать, что способна испытывать такое счастье.

В глазах Рейвана, когда бы я на них ни посмотрела, читалась безграничная любовь. И я надеялась, что он видит то же самое и в моих глазах, потому что словами не всегда получалось выразить всю глубину чувств, что меня переполняли.

Лина получила место преподавателя в академии. Она сказала, что сроднилась с местом, где провела большую часть своей жизни, поэтому покидать его не захотела. Мама волновалась перед ее первым учебным годом в статусе педагога, но я знала, что все у нее получится.

С Эсмой я перестала общаться. Видела сестру в последний раз только на дне рождения брата. Эльвира родила сына и очень им гордилась, а я опасалась, что тот не получит любви отца в достойной мере, как я в свое время. Я была ребенком от женщины, разбившей отцу сердце, а он будет ребенком от нелюбимой, что встала между ним и той, которую он всегда любил.

Эсма мне сообщила при встрече, что поступает заново в академию на другой факультет и, несмотря на мои старания испортить ей жизнь, она упросила отца дать ей второй шанс.

Что ж, мне оставалось радоваться, что пересекаться с ней больше не придется.

Сейчас я стояла перед академией в заслуженной мантии и улыбалась. В груди вибрировало приятное волнение и ощущение, что все только начинается. Рядом был Рейван, который оживленно рассказывал о новых педагогах, с которыми мы встретимся в наступающем учебном году. Вдалеке маячила рыжая макушка Стэна: паренек с энтузиазмом знакомился с ребятами, с которыми ему предстояло учиться.

— Ну и о чем задумалась твоя прекрасная головушка? — прошептал Рейван, нежно целуя мое ухо.

— О том, сколько всего интересного нас ждет. — Я обняла Рейвана и поцеловала его в губы.

Академия наблюдала за нами с ехидством. Я чувствовала, как она дышит другими тайнами, неизведанными и древними, как и ее собственные стены.

О них еще только предстоит узнать, но уже в совершенно другой истории.