Шесть убийственных причин [Джо Спейн] (fb2) читать онлайн

Джо Спейн Шесть убийственных причин

Посвящается незабвенным Джиму и Джули

Jo Spain

SIX WICKED REASONS

4 июля 2018

В заливе купаться нельзя. Местные это знали. Все моряки, что погибли за многие годы в южном заливе графства Вексфорд, пришли от других берегов. Они не знали о коварных скалах и прихотливых отбойных течениях бухты Спэниш-Коув, названной в честь первых ее жертв. Это была команда корабля Армады, сбившегося с курса и налетевшего на подводную каменную гряду.

Утонули все до единого, в прямой видимости от берега. Прилив вздымал мертвые тела и швырял на погубившие корабль скалы, окрашивая камни алым.

Некоторые утверждали, что несчастных заманили навстречу гибели сверхъестественные существа. В других странах их называют русалками или сиренами, а по-гэльски — морула. Роковые соблазнительницы с ледяными пальцами, костлявыми и цепкими, как спутанные водоросли. Предрассудки, конечно, фольклор. Подобные истории живучи в здешних краях, вдали от ярких огней и цинизма современных городов.

* * *

В тот вечер яхту для семейной вечеринки арендовали местные. Никому из них никогда не пришло бы в голову раздеться и залезть в воду.

Теперь все они сидели в конторе капитана порта, дрожа под накинутыми на плечи одеялами и мятой блестящей фольгой, промокшие насквозь, замерзшие и подавленные. На борт поднялись девять человек, но лишь восемь вернулись на берег живыми.

Вечер начался с фейерверка. До берега доносились обрывки музыки. Перед этим на яхту погрузили ящики шампанского, изысканные закуски — все необходимое для роскошного вечера в море в честь долгожданного воссоединения семьи.

Один из братьев, который исчез десять лет назад, оставив за собой скорбный след, вернулся домой. Праздник в честь его возвращения закончился, когда из воды вытащили тело, уже мертвое. На голове жертвы виднелся след сильного удара. Вода смыла кровь, открыв глубокую страшную рану с белеющими внутри костями черепа.

Вполне возможно, что погибший потерял равновесие от удара по голове гиком или другой частью рангоута, вот только на палубе, откуда он упал, таких опасностей не было. Он выпил, поэтому мог поскользнуться и удариться головой, а потом каким-то образом перевалиться за борт, однако ограждение для этого слишком высокое.

Сержант, ведущий расследование, спрашивал: не проявлял ли погибший симптомов болезни, головокружения или дезориентации? Не выглядел ли подавленным? Что именно происходило перед тем, как подняли тревогу?

Палубу покрывала россыпь осколков стекла. Судя по синякам и разбитым носам, двое братьев подрались.

Следователь, живущий теперь в Вексфорде, сам был здешним уроженцем и давно знал эту семью. Он мог бы попросить отвод от расследования, но в таком маленьком, отрезанном от всего мира городке, где все живут бок о бок, люди, как правило, более откровенны со своими.

К тому же у местной полиции выдался напряженный вечер: на их территории произошло еще два серьезных происшествия. Начальник радостно сообщил следователю, что, кроме него, никого нет.

Но дело несложное. Это же несчастный случай?

Ведь так?

Родные, ожидая своей очереди дать показания, утешали друг друга.

Единство, однако, было вынужденным: брат нашелся, но теперь они остались без отца.

Фрейзер Латтимер, возраст шестьдесят один год, уроженец Шотландии, проживший большую часть своей жизни в Ирландии, был мертв.

Его дети настороженно переглядывались.

Кто из них убийца?

ЧАСТЬ I

Клио

На прошлой неделе

Адам вернулся. Эти слова до сих пор звенели у нее в ушах.

Они прозвучали просто и буднично. Словно брат выскочил на минутку за угол в пиццерию и вернулся с шестнадцатидюймовой «глубокой сковородой», с добавкой пепперони. Или поздно вернулся с работы, высветив фарами подъезд к дому.

Адам вернулся.

Эти слова прозвучали без должного веса, без осознания серьезности того факта, что о брате никто ничего не знал целых десять лет. В худшем случае — погиб, в лучшем — тоже погиб. Клио до сих пор не могла прийти в себя после звонка Элен и оглушающей новости.

Адам вернулся.

— Он знает про маму? — спросила ее Клио. — Он знает, что натворил?

* * *

Жила-была семья: отец, мать и шестеро детей. Жили они в живописнейшем уголке Ирландии, в прекрасном доме на холме, и богаче их в округе никого не было. Богаче во всех смыслах этого слова. У них было всё: высокое происхождение, положение в обществе и дружная семья. И всё это пошло прахом.

Клио взяла фотографию, запечатлевшую Латтимеров в более счастливые времена: они всей семьей на пляже. Родители сидят на колючих полосатых полотенцах. Кэтлин улыбается — искренне, от всей души. Улыбка Фрейзера слегка натянутая, но, судя по всему, он тоже наслаждается отдыхом на природе.

Сестры Клио — Кэйт и Элен — прикрывают ладонями глаза от солнца, оторвавшись от своего занятия: они украшали пестрыми ракушками гигантский песочный замок, построенный Адамом.

У Адама радостная улыбка на открытом, простодушном лице. Джеймс, как всегда, погружен в себя, лижет мороженое, растянув свою порцию дольше всех остальных. Райан в последний момент состроил рожу: высунул язык, скосил глаза и засунул в уши пальцы.

А вот и сама Клио на первом плане — пухлый младенец, самая младшая и обожаемая всеми без исключения.

Кто их фотографировал? Она была слишком маленькой и не помнит. Наверное, дядя Дэнни.

Она уложила фотографию в рамке в дорожную сумку и принялась ходить кругами по комнате.

Клио уже много лет не прощалась с неодушевленными предметами. До свидания, кровать. До свидания, альков. До свидания, шкаф. До свидания, лестница. Небольшое обсессивно-компульсивное расстройство на фоне беспорядочной в остальном жизни.

В последний раз она оглядела маленькую квартирку. Крохотная кухонька, на двухкомфо-рочной плите обгорелая снизу сковорода: как-то по пьяни она решила сделать попкорн на нескольких каплях масла… Односпальная кровать: половина досок сломаны. Клио подперла ее снизу ящиками, но кровать все равно жутко скрипела каждый раз, когда ей случалось с кем-то ее делить. Окно с треснувшим стеклом, откуда день и ночь просачивались звуки с Бликер-стрит, напоминая, что, несмотря на свое одиночество, Клио со всех сторон окружена людьми.

Это ее мир. За такие деньги сейчас уже невозможно поселиться в Гринвич-Виллидж или где-то рядом. Но когда четыре года назад, в нежном возрасте, а именно в двадцать один год, Клио приехала сюда, ее тогдашний бойфрецд снял у отбывающего экспата студию с фиксированной платой. С тех пор Клио так и держалась за нее.

Бойфренд утверждал, что Клио никогда не приживется в Нью-Йорке. Она выросла в краю непроглядных ночей и звездного неба, среди звуков прибоя и криков чаек. Бликер-стрит — это сирены, отбойные молотки, крики гуляк из ночных клубов и автомобильные гудки.

В конце концов бойфренд сам сбежал домой, а Клио осталась. Она работала в барах и ресторанах, бралась за уборку и другую халтуру, лишь бы платили наличными. При этом уверяя себя, что денег много не нужно, покуда хватает на самое необходимое.

За прогулки вдоль Гудзона платить не надо. Городские галереи и библиотеки регулярно устраивают бесплатные вечера. На спектакли можно попасть за полцены, если постоять в очереди или есть знакомые в буфете. Выпивки хоть залейся, если спишь со сговорчивым барменом.

Клио умела находить во всем позитив, и это многое о ней говорило. Мало кто, испытав все, что выпало на ее долю, и особенно лишившись в двадцать один год пятидесяти с лишним тысяч, не жаловался бы на судьбу.

Клио застегнула сумку и в последний раз оглядела комнату.

В горле вспух отчетливый комок ностальгии.

Здесь, в крошечной квартирке в большом городе, она обрела независимость и мир в душе. Стала просто Клио, а не Клионой Латтимер, младшей в семье, дочерью Фрейзера и Кэтлин, сестрой… ну, вы их знаете.

Однако далось это нелегко. В какой-то момент все выглядело крайне дерьмово. Но даже заключенным иногда сложно покинуть свою камеру и выйти в окружающий мир.

Однажды кто-то сказал ей, что у людей истощается сострадание. Они выслушают рассказ о твоих проблемах и побегут по своим делам. Никто надолго не задерживается рядом с жертвой. Поэтому Клио никогда никому не рассказывала всей правды о том, что ей пришлось пережить.

Она взяла с кровати письмо в чистом квадратном конверте — конверт, в котором оно пришло, давно выброшен. Именно с этого письма все и началось, все стало ясно.

Клио не раз обещала себе от него избавиться. Если кто-нибудь проведает о его существовании и прочтет, то узнает то, что знает она. Но Клио никак не могла заставить себя уничтожить письмо. Ей нужно было перечитывать его, напоминать себе, почему надо вернуться в Спэниш-Коув.

Убрав письмо в сумочку, Клио взяла дорожную сумку и чемодан на колесиках, где уместилось все ее имущество.

— До свидания, дом.

Подавив всхлип, она вышла.

* * *

Аэропорт Кеннеди встретил ее визгом тормозов самолетов на посадочной полосе.

Длинная вереница желтых такси, нагромождение серых бетонных зданий, стеклянные фасады терминалов, толпы опытных и ошарашенных путешественников.

Внутри, в маленьком кабинетике, двадцатипятилетняя женщина делала вид, что ей на все плевать, хотя внутренне трепетала, как ребенок.

— Клио. Клио, как машина, знаете? «Рено Клио». Не Клео, как царица. Хотя и звучит похоже.

— У вас в паспорте написано Клид-на… Кле-од-ха-на, мэм.

— Читается «Клиона». Кли-о-на. Именно поэтому я и предпочитаю Клио. Господи, ну сколько можно? Вы разве не слышите объявления? Это ж, мать вашу, мой самолет объявляют.

— Мэм, пожалуйста, воздержитесь от нецензурных выражений.

Здоровенный чернокожий сотрудник службы безопасности сверлил Клио взглядом. Она чувствовала, что щеки покраснели и горят. Микроскопический кабинетик, куда ее отправили на собеседование, выдернув из очереди на паспортный контроль после проверки, уже казался тюремной камерой. Из него очень хотелось выйти.

— Вас проводят через терминал на посадку. Вам нельзя выходить из зала ожидания. Вы…

На этом Клио отключилась. У нее не было никаких прав, никаких возражений.

Она злоупотребила гостеприимством величайшей в мире страны и теперь ее выпроваживают. «Вернем Америке былое величие!» Депортируем Клио Латтимер.

Разве она виновата, что вылет задерживается? «Эйр Лингус» в последний момент обнаружил какую-то мелкую техническую неполадку. Клио пыталась донести это до Бетти — сопровождающей ее сотрудницы службы безопасности — в надежде, что та прекратит злобно на нее поглядывать. Напоминающая телосложением кирпичный сортир, утомленная человечеством, всем своим видом Бетти обесценивала и без того саркастическое напутствие предыдущего сотрудника «Хорошего дня, мэм», с которым Клио отправили к выходу на посадку.

Теперь, сидя в суши-баре второго терминала — Бетти все же согласилась, что у Клио есть право поесть, при условии что она не покидает территорию аэропорта, — Клио поведала грустную историю своих приключений взгромоздившемуся на соседний табурет мужчине из графства Голуэй.

— А потом собака-ищейка порвала мне лосины, когда проходила мимо со своей дурацкой хреновиной на спине, — пожаловалась она и повернулась к надсмотрщице. — Ведь так, Бетти?

Зачем ей подходить так близко? В смысле, если ей надо подходить так близко, чтобы унюхать наркотики, то какой, черт подери, от нее толк, а, Бетти?

Голуэец, запомнить имя которого Клио не удосужилась, покраснел, видя нескрываемое раздражение охранницы, и заказал официанту еще две водки-тоника. Напитки тут же появились перед ними на квадратных салфетках. Клио опрокинула свой залпом. Бетти поджала губы. У нее дома, наверное, трое детей, и она, без сомнения, с нетерпением ждет конца смены, чтобы свалить побыстрее и успеть заскочить в супермаркет за продуктами. Клио стало почти жалко Бетти.

— Зачем же ты возвращаешься? — спросил голуэец. — Ты же знала, что тебя прищучат в Кеннеди. Кто-то умер, или еще что?

— Закажешь еще выпить, пока я схожу пописаю? — ответила Клио и крутанулась на своем табурете. — Бетти, не пойти ли нам, девочкам, попудрить носики?

Лицо охранницы так сморщилось, что его черты наползли друг на друга, сливаясь вместе. У Клио мелькнула мысль, что, если вылет «Эйр Лингус» еще немного задержится, Бетти запихнет ее в первый попавшийся самолет, летящий куда угодно, лишь бы наконец избавиться. Может, оно и к лучшему.

— Еще водки для леди, отправляющейся в таинственное путешествие домой, — улыбнулся голуэец.

— О, — отозвалась Клио, — на самом деле никакой тайны. Вернулся блудный сын Мой брат. Он пропал десять лет назад, а теперь ют нашелся.

Она спрыгнула с табурета.

— Господи, — удивился ее собеседник, ошарашенный неожиданным поворотом разговора. — Он что, просто исчез, что ли? И где он был?

— Бог его знает.

— А теперь вернулся? Потрясающе. Так вот почему ты возвращаешься. Тогда понятно. Тебе, поди, не терпится его увидеть.

Клио с трудом вздохнула, так сильно сдавило у нее грудь.

— На самом деле, — сказала она, — лучше бы он, блин, умер.

После

— Сколько ты сегодня выпила, Клио?

— Я, по-твоему, пьяна?

Следователь вздохнул.

— Раньше, — сказал он. — На вечеринке.

— А это имеет значение? — пожала плечами Клио. — Я не рулила яхтой.

— Все выпивали, ведь так?

— Более-менее. К чему это ты?

Пытаюсь воссоздать атмосферу. Выпили, развеселились или, наоборот, обозлились?

Вот оно что. Думаешь, началась страшная драка и папа в нее ввязался? Ничего подобного. Когда Джеймс и Адам переругались, папы даже рядом с ними не было. Никто не видел, как он упал за борт.

— Если ты напилась, откуда тебе знать? Клио моргнула.

— Когда нас отпустят домой?

— Когда я сниму у всех показания. Не буду скрывать, Клио, пока что это похоже на выдирание зубов. Я списываю все на шок и, пожалуй, отчасти на похмелье. А не на сознательное препятствование правосудию. Ты ведь прекрасно понимаешь, что это серьезно. Вне зависимости от причин мне нужно выяснить, что произошло на этой яхте.

— Ты не можешь продержать нас здесь всю ночь.

— Очень даже могу.

Клио нахмурилась.

— Итак, между Джеймсом и Адамом, как выяснилось, дошло до рукоприкладства, — продолжил следователь. — А твой отец с кем-нибудь ругался?

Клио почувствовала, что ее тело обмякло. Лишь бы все это поскорее закончилось!

— Все, кроме Райана, изрядно выпили, все нервничали. Еще неделю назад мы жили с мыслью, что Адам исчез навсегда, и вдруг выяснилось, что все эти десять лет он был жив и здоров. Нам пришлось переварить тот факт, что он нас бросил, причем намеренно. Никто, в общем, особо и не рвался на эту вечеринку. А папа, хм, ни с кем не ругался. Но.

— Что?

— Ничего.

Следователь изучающе смотрел на нее.

— Хорошо. Давай начнем сначала. Зачем вы все собрались в Спэниш-Коуве?

— Ты что, не слушаешь? Адам…

— Я в курсе, твой брат вернулся. Большое событие, все понятно. Но по твоему тону я слышу, что ты на него зла. Тем не менее ради него все изрядно напряглись, причем все сразу. Райану пришлось приехать из Италии. Джеймс и Кэйт работают в Дублине, у обоих дел полно. Ты вернулась из Штатов, к тому же не без проблем. Он мог бы и сам к вам приехать. Могли бы поговорить по скайпу, пока планировали встречу. Вместо этого вы бросили все дела и собрались.

Клио закусила губу. Ничего другого не остается, придется сказать правду.

— Мы… у нас не было выбора. И я все равно хотела уехать из Нью-Йорка.

— Почему?

— Мне… мне там разонравилось.

— Но почему у вас не было выбора?

— Да так. Папа выкинул свой обычный трюк.

— Что именно?

Пауза. Потом улыбка.

— Пригрозил лишить нас наследства.

— И он что, часто так делал?

— Не поняла…

— Ты сказала: выкинул свой обычный трюк. Это что, не новая уже тема?

— Что папа угрожает оставить нас без денег? В общем, да.

— Ясно.

Следователь опустил глаза в свой блокнот.

— Тебя раздражал — как бы это назвать — властный характер отца?

— Уже привыкла, — пожала плечами Клио.

— Зачем тогда эмигрировать?

Клио молчала. Она вовсе не собиралась выкладывать ему всю правду.

Джеймс

Как же это унизительно. Просто смертельно унизительно. Стоишь, и тебя никто не замечает. Словно ты пустое место и ровным счетом ничего не значишь. Джеймсу хотелось умереть, но он отчаянно старался не подавать виду.

Когда-то его узнавали везде, где бы он ни появился. Его лицо мелькало на страницах светской хроники. Его приглашали на телевидение и на премьеры. Садок ирландских знаменитостей невелик, и Джеймс на краткий миг стал в нем китом. Да, несколько лет назад он был в тренде: молодой продюсер, держит руку на кнопке. Впереди великое будущее.

Все закончилось слишком быстро. За последние шесть лет он не поставил ни одного шоу. Выйти в тираж в тридцать пять — никогда, это абсурд. Другие в его годы только начинают карьеру. Нет, Джеймс так просто не сдастся.

Он взглянул на часы, аккуратно переступая через кабели, которые ассистенты оттаскивали в сторону, чтобы те не попали в кадр. По телефону сказали, что съемки уже закончены, но вот вам, пожалуйста: продолжают снимать до сих пор. Джеймс слышал, что режиссер перфекционист, но будь исполнительным продюсером Джеймс, он остановил бы съемки еще несколько дней назад. Легко им, креативным. Не надо думать о низменных вещах: откуда берутся деньги на твою зарплату и кто финансирует всё до последних дурацких мелочей.

В кармане беззвучно завибрировал телефон. Джеймс профессионально проигнорировал звонок. Дубль снимается в четырнадцатый раз, и посмей кто-то хотя бы тяжело вздохнуть, актеры и ассистенты растерзают его на месте. Когда-то Джеймс слышал городскую легенду о члене съемочной группы, который повесился прямо в кадре, вошедшем в окончательный монтаж «Волшебника страны Оз» — на заднем плане. Слышал он и недоверчивые комментарии людей, не верящих, что нечто подобное может попасть в фильм.

Просто никто из них не имеет понятия, сколько раз приходится снимать одну и ту же сцену, чтобы добиться нужных ракурсов и выдержать все детали. Киноляпы получаются вовсе не по ошибке, а потому, что редакторы и режиссеры в конце концов дружно заявляют: а, да пошло оно все.

Так или иначе, ему все равно не хотелось отвечать на звонок. Ситуация накаляется все сильнее. Джеймс чуял это нутром. Но ему не до этого. Не сейчас. Возвращение Адама — вот что теперь главное.

— Стоп! — отвлек Джеймса от размышлений выкрик режиссера. — Мы закончили.

Перерыв тридцать минут, и обратно на базу, мальчики и девочки.

Раздался общий вздох облегчения и вялые аплодисменты.

Джеймс поспешил к актеру, которого искал, пока никто его не перехватил. Дариус Лефой, восходящая звезда. Немного за двадцать, ангельский лик с нервно-изнуренным выражением, возбуждающий умиление в женщинах и не вызывающий опасений у мужчин. Чертовски фотогеничен. Молодой актер уже работает главным образом в Лондоне, ходят разговоры о предложениях из Лос-Анджелеса.

Всего несколько лет назад Джеймс сам двигался в том же направлении.

Джеймсу нужно лишь заполучить Дариуса на роль в новом проекте, и дело в шляпе. Всего на восемь недель. Ничуть не помешает звездной карьере актера, а Джеймсу без этого не встать на ноги.

— Дариус, привет, Джеймс Латтимер, — Джеймс пытался излучать уверенность, которую вовсе не испытывал, лавируя между членами съемочной группы с вытянутой вперед рукой. Вокруг актера суетились помощники по костюмам, высвобождая его из костюма — пуленепробиваемого жилета и пояса с кобурой.

Дариус вяло пожал руку Джеймса.

— Э-э, привет, — с сомнением в голосе протянул он.

— Из «Ред Продакшнс», — продолжал Джеймс. — Твой агент, Наоми, она же предупредила тебя, что я заскочу посмотреть на тебя в деле, да?

— Э-э, ну да. Вроде да.

Джеймс разозлился. Он добивался этой встречи несколько недель. За его спиной раздался шепот:

— А это еще что за козел приперся?

Судя по голосу, кто-то молодой. Наверное, один из помощников по костюмам.

Джеймс сглотнул. Захотелось посоветовать этому типу не плевать в колодец.

Актер поднял руки, чтобы с него сняли полицейскую сбрую. Как же он нелеп в этой роли! На экране Дариус смотрелся прекрасно, но в жизни-то он ростом метр с кепкой и весом не больше шестидесяти килограммов. Редактору придется попотеть, монтируя героические сцены.

— Слушай, чувак, очень жрать хочется, — произнес Дариус. — Надо бы перехватить что-нибудь в автобусе. Ты хотел поболтать или вроде того?

Джеймс бросил взгляд на автобус-столовую, потом на часы и нервно потер затылок.

— Хотел, — отозвался он. Пора заходить с козыря. — Но, знаешь, давай в другой раз. У меня в два встреча с ребятами из «Нетфликса», сам знаешь, к ним опаздывать себе дороже. Тем более они специально прилетели на встречу.

Дариус был хорошим актером, но не настолько. Джеймс почти увидел, как у него в голове провернулось несколько шестеренок.

— О черт, ну да, конечно, — спохватился тот. — Джеймс Латтимер. Слушай, может, возьмем по салату и поговорим?

Джеймс чуть помедлил, а потом вскинул руки в знак согласия.

— Ладно, если уж они решили, что стоит прилететь из Лос-Анджелеса, то пять минут подождут, — сказал Джеймс. — Пойдем.

Большая игра, и ничего больше. Но важная, чертовски важная игра. Ему нужно появиться дома успешным человеком. В уик-энд все должно пройти гладко. Иначе нельзя.

Кэйт

Кэйт раздумывала, что взять с собой. В Дублине достаточно тепло, но Спэниш-Коув, находящийся на самом юге, с барьером холмов со всех сторон, в том числе в графстве Уотерфорд на другой стороне залива, отличается собственным микроклиматом. В это время года там обычно стоит ужасная жара, но холодный бриз с Атлантики превращает бухту в аэродинамическую трубу, и температура мгновенно падает.

Кэйт положила поверх маек и льняных брюк два аккуратно сложенных свитера. Она старалась выбирать одежду стратегически: чтобы хорошо выглядеть, недостаточно лишь регулярно посещать спортзал.

Фигура ее матери напоминала грушу: если верить женским журналам, не слишком выигрышная для тех, кто стремится произвести впечатление. К тому же мать всегда была чуть полновата, но это совершенно ее не портило. Все считали ее красавицей, потому что видели только лицо и улыбку. Ощущали ее сердечность. Хоть кого спроси, всякий скажет, что никогда не встречал никого привлекательнее Кэтлин.

Кэйт никогда не отличалась особой красотой, во всяком случае, так считала она сама. И к тому же унаследовала фигуру матери, а полнота совсем ей не шла. В школьные годы у Кэйт было много лишнего веса. Ужасающе много.

— Так на сколько, говоришь, ты едешь?

Чен искал в гардеробе туфли для гольфа, в который раз повторяя, как ненавидит гольф, но ничего не поделаешь, приходится себя заставлять. Кэйт подозревала, что посещениями клуба, набитого стопроцентно ирландскими, исключительно белыми, ожиревшими и незаслуженно высокооплачиваемыми мужчинами, Чен тешит своего внутреннего анархиста. Чен богаче их всех, но никогда не станет там своим, хотя другие члены клуба охотно посещают его отель. Заведение действительно процветает: свободных номеров, как правило, нет, ресторан вот-вот получит первую мишленовскую звезду, а подвальный коктейль-клуб с живым джазом каждую неделю ломится от посетителей.

И во главе всего этого, как любил говорить Чен, бедный китаец из Пекина. Здесь он сильно преувеличивал. Мать Чена по китайским стандартам, возможно, и находилась на низшей ступени социальной лестницы, но отец-ирландец — вовсе нет. Свекор Кэйт — сын известного промышленника — поехал в Пекин по одной из первых программ обмена студентами в конце семидесятых.

Отправился изучать культуру страны, только начавшей открываться для остального мира, а вернулся домой три года спустя с женой и сыном.

Чен смотрел на уже изрядно раздутую сумку.

— Только на выходные, — ответила Кэйт. — Но все может быть.

Она отвернулась, ее щеки горели.

— Эй, — окликнул ее Чен. — Ты уверена, что мне не стоит поехать с тобой? — и тихо добавил: — Я знаю, как тебе тяжело.

Кэйт замерла.

— С чего это вдруг?

Ты же ни разу не ночевала в. родительском доме с тех пор, как мы познакомились. Мы встретились с твоим отцом и Джеймсом один-единственный раз, а остальных я и вовсе никогда не видел. И понимаю почему.

— Понимаешь? — ее сердце забилось чуть быстрее.

— Да ладно, — он тихо рассмеялся. — Это же не ядерная физика.

Он обнял ее сзади и заговорил с акцентом:

— Твоя молодой белый девуська. Моя бальсой страсьный китайса. Восток присел на запад и украл зенсина.

Смеясь, Кэйт оттолкнула его.

— Надень свою футболку Black Lives Matter и посмотри, что будет, — предложил он. — Замерь уровень расизма.

— Ты не черный и живешь здесь всю жизнь, — возразила она.

— Не смей лишать меня идентичности. Я на шкале оттенков, бледнолицая. В любом случае в тот единственный раз, когда я видел твоего брата, он спросил меня, не знаю ли я актеров-азиатов на роль плохих парней для его коллеги. А что сказал Фрейзер, и повторять не стану. В общем, понятно, почему тебя практически отлучили от семьи. Остальные, поди, садятся за стол в остроконечных белых колпаках.

Кэйт остановилась и посмотрела в сумку. Какого черта ей это надо? Зачем вообще туда ехать?

В последние годы она чаще бывала в Пекине, чем в Спэниш-Коуве. Как минимум раз в год они ездили в Китай и обычно жили в районе Инь, где выросла свекровь. Когда-то здесь были только швейные фабрики и дешевые забегаловки, но в девяностые годы растущий город поглотил предместья и все изменилось.

Кэйт там нравилось. Она любила ходить на цветочный рынок Лай-Тай, ужинать в «Кай-И-Цзян» в отеле Four Seasons, где Кэйт и Чен мечтали, как откроют конкурирующий пятизвездочный отель, гулять по Запретному городу. Возможно, когда все закончится и этот адский уик-эцд останется позади, им лучше переехать в Китай.

— Бедняжка. Совсем потерялась, а? — Чен обнял жену.

Кэйт взглянула в его темные серьезные глаза. Когда они познакомились, этот потрясающий мужчина, на пять лет старше нее, более опытный, превосходящий во всех отношениях, покорил ее мгновенно. Она его недостойна. Лишь бы он об этом никогда не узнал!

— Может быть, я все-таки тебя отвезу? Или подожди, пока тебе не вернут машину из мастерской. По крайней мере, у тебя не будет ощущения, что застряла там навсегда.

— Нет, не стоит. Я все равно планировала съездить с Джеймсом. И он тоже не собирается задерживаться.

— Ладно, но не важно, насколько болен твой отец, цинь, — сказал Чен. — Если все зайдет слишком далеко, просто позвони, и я сразу за тобой приеду. Где, кстати, мой телефон? Не видела? Ведь только что слышал, как он звонит… Куда же он завалился?

Кэйт вполуха слушала мужа, голос которого доносился уже из спальни.

После звонка с известием о возвращении Адама она обнаружила, что вернулись все ее дурные привычки: начала пихать в себя еду, плохо спала. Много лет она держала все под контролем. Чен часто шутил, что если Кэйт разрезать, то внутри, как жила в камне, обнаружится лозунг «сила воли», а если бы она родилась в Китае, то в пять лет выиграла бы золотую олимпийскую медаль.

Ей следовало сказать «нет», отказаться ехать в Спэниш-Коув на длинный уик-энд. В конце концов, она взрослый человек. Однако едва отец взял трубку, как она мгновенно превратилась в ребенка: из Кэйт Грант в Кэйт Латтимер. Она снова дочь, а не жена, сестра, а не друг.

Ее убивало, что пришлось лгать Чену, но ведь нужно было изобрести причину для внезапной поездки. А зачем рассказывать правду?

В каждой семье есть тайны. Латтимеры, возможно, чуть более… ненормальные, чем большинство, но разве это само по себе не нормально? Да, они не разговаривают друг с другом, ну и что? И в конце концов, Адам пока здесь, но кто знает…

Возможно, завтра он сбежит снова. И отношения с родственниками снова прекратятся.

После

Кэйт держалась рукой за живот. Она чувствовала себя больной, по-настоящему больной. Ей было нехорошо весь уик-энд. Теперь, по крайней мере, для этого появилась конкретная причина.

Следователь Даунс дал ей чашку с чем-то горячим, но она даже не посмотрела, что это, достаточно и ощущения тепла в руках. Она решила, что тот настолько предупредителен, ишо-тому что они познакомились немногим раньше. Мельком, в более приятной обстановке — в деревне, до вечеринки, до того, как Кэйт поднялась на борт яхты, до того, как отец…

Не прошло и двенадцати часов с тех пор, когда все было нормально.

— Итак, Джеймс ударил Адама, — сказал он, черкая что-то в своем блокноте, по виду совершенно школьном. Выглядел следователь как-то странно: вроде бы старше своих лет, но все же слишком молоддля настоящей взрослой работы.

— Да, — ответила Кэйт. — Но это Адам сам начал…

— И все же, — перебил ее Даунс. — Вы сказали, что именно Джеймс ударил первым.

— Да. Прошу прощения, но при чем здесь мой папа?

Взглянув на нее, следователь снова опустил взгляд в блокнот. Возможно, он вовсе ничего и не записывает, подумала Кэйт. Играет в виселицу, напускает на себя важность до прихода начальства. Или пишет детские замечания о каждом из них. Об их внешности. Кэйт знала таких типов и видела гадости, которые они писали о ней внутри шкафчиков и на партах.

— Вы сказали, что, перед тем, как случилась драка, — продолжал следователь, — все ненадолго разошлись. Почему? Произошла ссора еще до того, как Джеймс ударил Адама?

— Я… Нет, не то чтобы ссора. Просто папа… он сказал кое-что насчет дома.

— Что?

— Так, не важно. Но все разошлись по углам, ненадолго.

— Это случилось примерно между восьмью и половиной девятого?

— Да. Я пыталась дозвониться до мужа, поэтому знаю время точно, по журналу звонков в телефоне…

— Как бы вы описали свои отношения с отцом? — прервал ее следователь.

— Как бы я описала?.. — Кэйт ответила непонимающим взглядом. — Хорошие. Хорошие отношения. Он же мой папа.

— Вы не так часто виделись — я имею в виду, до этого уик-энда. Не часто бывали дома.

— Да. Ну…

Кэйт почувствовала, что краснеет.

— Я работаю. Управляю отелем в Дублине, вечная суета. Я не могу часто ездить сюда на выходные. У меня своя жизнь и… просто, когда Адам вернулся, я должна была приехать и увидеть его. Это… отличная новость.

— В самом деле?

— Конечно же. К чему это вы?

— Итак, вы примчались домой, чтобы встретиться с братом, который исчез на десять лет, но для отца у вас никогда не находилось времени. Видимо, вы были не особенно близки.

— Дело не в том, что мы были не близки. Просто мы… — она опять не находила слов.

Следователь Даунс посмотрел Кэйт прямо в глаза.

— Ваш отец когда-нибудь причинял вам боль? У вас были причины желать его смерти?

Кэйт быстро замигала.

— Нет, никогда! — возмущенно ответила отца. — Я любила отца, а он любил меня.

После

Следователь Даунс вышел из здания администрации порта и прошел несколько сот ярдов до пришвартованной яхты, окруженной полицейскими машинами, мигающими в темноте синими и красными огнями. Рядом, в городке Альбертста-ун, в барах и ресторанах внезапно прибавилось посетителей. Проезжающие машины замедляли ход, интересуясь необычным оживлением на берегу.

Тело Фрейзера Латтимера все еще лежало в мешке для трупов на носилках в одной из подъехавших машин скорой помощи, дожидаясь отправки в лабораторию патологоанатома.

Когда следователь увидел тело, оно выглядело совершенно невредимым, за исключением раны на затылке. Но родственники увидят не такую мирную картину. Для начала Фрейзеру обреют голову, вскроют грудную клетку, извлекут органы, а потом уложат назад и зашьют. На похоронах тело будет лишь отдаленно походить на отца, каким они его помнят.

Как минимум одного из них это мало трогает. У следователя Даунса с самого начала возникли сомнения насчет несчастного случая. Показания пассажиров яхты только укрепили их.

Совершенно очевидно, что все чего-то недоговаривают. Но для этого должны быть причины. Что ж, несмотря на отсутствие показаний, остаются факты.

Криминалисты закончили на яхте и разрешили следователю подняться на борт. Даунс обошел яхту по кругу: длинная, метров двадцать, палуба, у бортов широкая — два человека могут свободно стоять рядом или разойтись; большая площадка на корме, ближе к носу рубка, остекленная со всех сторон. Небольшая лесенка на верхнюю площадку, поменьше, и довольно просторная каюта с туалетом под палубой.

Решив, что запомнил все детали, следователь перешел на правый борт, где, как он уже выяснил, Фрейзера Латтимера видели в последний раз. Проходя мимо, он кивнул облаченному в защитный комбинезон криминалисту, отбирающему пробы с палубы маленькими ватными шариками.

Вертя головой слева направо, Даунс рассмотрел рубку и перила на корме яхты. Изучил стальное ограждение: при его среднем росте оно доходило ему до груди. Случайно перевалиться через такое ограждение затруднительно.

Вдоль борта абсолютно ровная белая поверхность, иллюминаторы каюты, расположенной внизу, сюда не выходят. И, что самое важное, ничего, что могло бы ударить человека при резком рывке.

Даунс снова посмотрел на криминалиста и горку запечатанных пластиковых пакетов с пробами крови, взятыми с борта и с палубы. У Фрейзера на голове глубокая рана, такие сопровождаются обильным кровотечением. Однако после удара, от которого разлетаются брызги, кровь под действием силы тяжести обычно стекает вниз — по шее, под одежду.

На досках осталось достаточно капель, чтобы определить, где Фрейзера ударили по голове. А затем, не дав крови вытечь и скопиться под телом, выбросили его за борт, в море. Во всяком случае, следователь Даунс пришел именно к такому выводу.

Элен

В субботу, они приедут уже в субботу. Элен с новой силой взялась натирать перила. От аэрозоля с хвойным запахом щипало в носу, она явно уже надышалась им и теперь испытывала совершенно нездоровые приятные ощущения. Возможно, от этого и сердцебиение.

Еще только четверг. Достаточно времени, чтобы как следует подготовиться. Никаких причин для волнения, но надо показать всем, что дом содержится в идеальном порядке. Возможно, для них это ничего не значит, но для нее — абсолютно всё.

Отец все утро безвылазно сидел у себя в кабинете. Она слышала, как он разговаривал по телефону: знакомое еле слышное бормотание. Кашель. Из-под двери сочился запах сигары. Элен открыла в доме все окна, но в нижних комнатах все равно ощущался острый аромат «вил-лигера». Пес сидит в кабинете, зарабатывает рак легких пассивным курением, бедняга.

Она застелила постели свежими мягкими пуховыми перинами и белоснежным бельем, разложила новые туалетные принадлежности во всех ванных при спальнях и в общей ванной. Подушки в гостиных взбиты, кухня сияет чистотой, холодильник полон — в первый вечер Фрейзер планирует общий ужин. Уже привезли ящик «Лорен Перье» и договорились с официантами.

Элен не могла понять, что именно ее беспокоит, какая-то мелочь. Чего-то не хватало. Она остановилась и взглянула в полукруглое окно над парадной дверью, откуда открывался вид на море.

— Уже и так чисто. Может, выпьешь чашечку чая или чего еще?

Элен вздрогнула от неожиданности. На верхней ступени лестницы стоял Адам, сама заботливость. Адам-призрак, четыре дня назад возникший из небытия — внезапно, без звонков, писем и предупреждения.

— Мы так давно не собирались, — пояснила она. — Просто хочу, чтобы все выглядело красиво.

— Когда все последний раз здесь собирались? — спросил Адам.

Элен опустила глаза на тряпку и бутылку «Мистера Мускула» в руках.

— Так часто? — Адам сделал несколько шагов к ней. Вполне узнаваем: темная вечерняя щетина, не истребимая даже самым тщательным бритьем, начиная с подросткового возраста. Широкие густые брови, похожие на поселившихся на лбу гусениц. Голубовато-зеленые глаза, сияющие, словно драгоценные камни со дна их родного моря. Открыв дверь и увидев его на ступеньках, Элен мгновенно узнала брата. За плечом одна сумка — она уже ознакомилась с ее содержимым, но не нашла ничего интересного. Никаких намеков на то, откуда он, кто он теперь и что произошло десять лет назад.

— Проголодался? — спросила она. — Я могу что-нибудь приготовить.

— Я не голоден, — Адам замешкался, по-прежнему стоя на пару ступенек выше. — Чем ты зарабатываешь на жизнь? Ты ни разу не выходила из дома после моего приезда.

— По-моему, это несправедливо: ты расспрашиваешь о моей жизни, а мне нельзя расспрашивать тебя.

— Почему же нельзя, можно.

Элен взглянула на дверь кабинета.

Увидев Адама, Фрейзер прослезился. Не то чтобы рыдал в голос, но и не скрывал слёз. Элен это потрясло не меньше, чем Адама: настолько не похоже на их отца.

Потом Фрейзер отвел Адама в свой кабинет. Там они провели несколько часов, тихо разговаривая, но она не могла ничего расслышать. Ни криков, ни упреков. По крайней мере, она ничего такого не услышала.

Чрезвычайно странно. Ей казалось, что внезапное возвращение Адама разозлит отца. Приведет его в ярость. Однако, когда они вместе вышли из кабинета, Фрейзер выглядел… довольным. К тому времени появился Дэнни, и отец объявил им, что в следующие выходные нужно собрать всех дома, чтобы Адаму не пришлось пересказывать одно и то же по несколько раз. Он расскажет свою историю всем сразу, так будет справедливее.

«Справедливее по отношению к кому?» — подумала Элен. Разве она, так же как и Фрейзер, не заслужила того, чтобы знать, что происходило с Адамом все эти годы? Но Дэнни, старейший друг семьи, согласился. Элен не хотелось портить другим настроение. Тем более что Адам выглядел потрясенным и благодарным за такую теплую и гостеприимную встречу.

И все же Элен просто умирала от любопытства. Почему он исчез и, что еще интереснее — почему наконец вернулся?

— Алло? — произнес Адам. — Мы говорили о твоей работе…

Элен очнулась. Последнюю неделю она стала совсем рассеянной, то и дело отключалась от реальности, погружаясь в воспоминания. Конечно, приближалась самая важная дата в ее жизни: тринадцать лет. Причина была и в этом тоже.

— Я репетиторствую онлайн.

Адам поднял бровь.

— По какому предмету?

— Бухгалтерский учет.

— Потрясающе интересно, — улыбнулся Адам.

— Работа как работа, — немного обиделась она.

— Да я так, подкалываю.

Он продолжал спускаться к ней по лестнице.

— Как удачно, что в Спэниш-Коуве быстрый Интернет, а? Иначе пришлось бы переезжать.

Элен не удостоила его реплику ответом. Вместо этого она задала вопрос, не дававший ей покоя с момента его возвращения.

— Ты собираешься остаться здесь жить? В смысле, в Спэниш-Коуве?

— Почему ты спрашиваешь?

Просто… просто интересно.

— Нет. Если я и вернусь в Ирландию, все равно жить здесь не стану.

— Я могу помочь тебе, — предложила Элен. Дать денег на залог. Ну, если хочешь найти другое жилье.

— Мне не нужны твои деньги, Элен.

Элен прикусила нижнюю губу. Врет или говорит правду? Что, если он хочет заполучить дом? Она заставила себя улыбнуться.

— А сейчас куда? — поинтересовалась она.

— На берег. Хочешь, пройдемся вместе?

— Нет, еще увидимся. За ужином.

Проходя мимо, Адам коснулся ее руки. Элен подавила желание отдернуть ее. Она отвыкла от того, чтобы к ней прикасались другие люди, но предпочла не показывать вида. И все же этим дело не ограничивалось. Ее нервировало не только внезапное возвращение Адама.

Что затеял отец? Вот в чем загвоздка. А он что-то затеял, и уже давно, без всякого сомнения. Иначе зачем целыми днями торчать в кабинете, разговаривать по телефону, стучать по клавиатуре компьютера? Почему так важен именно этот уик-энд, вплоть до того, что он попросил Кэйт и Джеймса не приезжать раньше?

Все эти загадочные поездки в последнее время и возвращения за полночь… Неужели… неужели он знал, что Адам появится? Может быть, поэтому отец выглядит таким спокойным и довольным? Или же дело в чем-то другом?

После

Кабинет оказался совсем крохотным. Стол и два стула — так близко, что сидящие почти соприкасались коленями. Компьютер, телефон, на полках коробки с бумагами. Под потолком яркая лампочка без плафона. Миниатюрный электрочайник, поднос с чаем и кофе.

Элен окинула это все оценивающим взглядом. Она впервые беседовала со следователем Даунсом, но уже появилось неприятное чувство, что разговор будет долгим. Настоящий терьер — такой не успокоится, пока не раскопает все мучительные тайны оставшихся в живых Латтимеров.

Даунс сразу сказал, что он местный и что они с Элен знакомы. Действительно, в Альбертстауне живет несколько Даунсов. Следователь и правда выглядел смутно знакомым. Но точно вспомнить Элен не смогла. Возможно, все потому, что последние года нигде не бывает и ни с кем не встречается.

А может, Элен вовсе и не знакома со следователем Даунсом и он просто морочит ей голову. Пытается войти в доверие, как полицейские в сериалах, которые она видела. Когда редко выходишь из дома, телевизор и книги остаются единственным окном во внешний мир.

— Так вы говорите, отец обрадовался возвращению Адама? — спросил следователь.

Молчание.

— Элен?

— Гм, да. Он обрадовался.

— Значит, они не ругались? Должен вам сказать, если бы я исчез на десять лет, а потом вдруг явился откуда ни возьмись, мать, пожалуй, содрала бы с меня кожу.

Она покачала головой.

— А потом, на неделе, что-то изменилось? Ну, когда у Фрейзера прошел первый шок и радость от появления сына. Прошло несколько дней, было время все обдумать. Может, он уже потом разозлился. Или даже сорвался?

— Нет. Папа действительно радовался, что Адам дома. За неделю ничего не изменилось. Во всяком случае, я не слышала.

Следователь Даунс посмотрел на нее и что-то записал.

— А как насчет Райана? Ему Фрейзер тоже обрадовался? Ведь раньше между ними были трения? Между Фрейзером и Райаном. Мне кажется, я что-то такое слышал.

Эленлихорадочно соображала, что ответить, пытаясь сохранять спокойное выражение лица.

— Райан и папа? — переспросила она. — Нет. Они прекрасно ладили.

Райан

К середине дня Райан уже успел сменить рубашку и начал третий бокал вина. Пот стекал ручейками между лопаток, Райан отмахивался от плодовых мушек, пытающихся угнездиться в его амароне.

— Уматывайте, сами себе покупайте бухло, — проворчал он в тишину.

В винном баре он был единственным местным. Жители Лимоне отправились на очередное религиозное мероприятие, которые происходили здесь чересчур часто. Все население собралось в церкви наверху, пока туристы, совершенно потерянные, слонялись по опустевшему, как «Мария Целеста», городку.

На озере Гарда в Северной Италии туристический сезон только начинался. Май едва подходил к концу, а самый большой наплыв бывает в июле и августе. Пока туристы прибывали лишь небольшими стайками, а не толпами, как в конце лета. Райана вполне устраивало и то и другое.

Сначала неуклюжий ребенок, потом нескладный подросток и тощий, худосочный молодой человек, к зрелому возрасту Райан, на удивление, превратился в видного мужчину. Как выяснилось, гены Латтимеров в нем просто дремали. Он набрал вес, и от скелетоподобного вида остались лишь выпирающие скулы и глубоко посаженные глаза с вечно полуприкрытыми веками. Иногда Райана принимали за актера Киллиана Мерфи, что его нисколько не огорчало. Хоть какой-то положительный эффект от наркотиков.

Теперь, в двадцать восемь, он был трезв — относительно, несколько бокалов вина в обществе малознакомых людей не считается, — здоров, поскольку за неимением средств везде ходил пешком, загорел, упитан и спокоен.

«Я счастлив», — говорил он себе каждый день, стоя перед старым пятнистым зеркалом в тускло освещенной ванной съемного домика. А затем приступал к выполнению поручений синьоры Романо. Райан не обладал достаточной силой воли, чтобы вести жизнь голодающего художника, а всего за пару часов работы синьора Романо кормила его, одевала и предоставляла жилье. Щедрых порций ее пасты-примавера и фокачча с розмарином ему вполне хватало, чтобы часами бродить, раздумывать и даже иногда писать, если нападала охота.

Италия стала его домом, по крайней мере этот ее уголок. Нигде он не чувствовал себя больше дома, чем в Лимоне с его терракотовыми крышами, пестрыми домиками и тесными переулочками, откуда на каждом углу открывается вид на озеро. Возможно — лишь возможно, — он немного напоминает ему дом. Спэниш-Коув не отличается настолько яркой красотой, но… завораживает.

Дом. Райан взглянул на мобильный телефон, мигающий с самого утра. Пока что он его игнорировал. Хотя, если действительно не хочешь никого слышать, почему бы просто не отключить телефон? Вот они, пропущенные звонки от папы. Элен. Джеймс. Кэйт. Будто почувствовав, телефон снова зазвонил. Клио. На этот раз он ответил.

— Что это, черт подери, за сигнал такой? — раздалось в трубке. — Ты что, за границей?

— Алло, привет, и я тоже очень рад тебя слышать, Клио. Голос бодрый. Как дела? У меня все классно.

На линии тишина.

— Ты пьян, — наконец произнесла Клио.

— Выпил немного, врать не буду, но Стаканчики маленькие. Знаешь, итальянцы пьют это вместо воды.

— Ты нажрался. Тебя не пустили в самолет, потому что ты нажрался.

— Au contraire. Меня не пустили в самолет, потому что я сижу в баре в Лимоне, а аэропорт Милан-Бергамо в сотне километров от меня. Суда по всему, чтобы улететь, нужно приехать к рейсу. Сервис, называется.

— Райан, — одного слова ей хватило, чтобы передать всю глубину своего отчаяния. В нем тут же проснулся старший брат, и ему безумно захотелось как-то ее утешить. А что сделаешь? Он здесь, она там. Здесь он и останется. Он не в силах себя заставить. Просто не в силах.

— Что я могу сказать, сестренка моя дорогая? Не судьба.

— Я заказываю тебе новый билет на сегодняшний вечер. Райан, на этот раз ты должен приехать, пообещай. Я знаю, ты уже собрал сумку. Просто сделай это. Пожалуйста.

Райан молча покачал головой. Ни за что на свете он не сядет на самолет в Ирландию. Им придется заволакивать его по трапу, визжащего и отбивающегося, вытащить паспорт из его мертвых холодных рук, им придется…

— Райан, я не хочу ехать домой одна. Я все еще в Дублине, у Джеймса. Завтра мы едем в Спэниш-Коув на машине. Даже Кэйт едет с нами. Он вернулся, Райан. Он действительно вернулся.

— Да мне-то что. Джеймс сейчас с тобой рядом?

— Да.

Райан вздохнул.

— Господи, ну ладно, полечу вечерним рейсом. И если Джеймс или кто другой хотя бы принюхается ко мне…

В трубке послышался шорох: Райан представил себе, как Клио отходит подальше от Джеймса.

— Я ничего не скажу, — перебила Клио. — Почему ты сидишь в баре?

— Здесь хорошо думается. У меня все под контролем. Было под контролем.

Снова тишина.

— Ты псих, Райан.

— Ха! — он взглянул на спокойное озеро и спускающуюся к нему каменную лестницу. — Клио, ведь мы же знаем, кто меня таким сделал?

Прижимая телефон к уху, он слушал нервное прерывистое дыхание сестры: оба думали о прошлом и о событиях, оставивших в их жизни зияющую дыру.

Клио

Клио хотелось поскорее уехать от Джеймса и отправиться в Спэниш-Коув.

Джеймс принял ее по-своему радушно, и она, судя по всему, понравилась Белле, его дочери-подростку, хотя Клио ее почти не видела. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Сандра, жена Джеймса, оформила их дом в пригороде Дублина в стиле медицинской клиники: белый, стерильный, минималистский, без малейшего намека на индивидуальность. Клио постоянно чувствовала себя неряхой. Неудивительно, что шестнадцатилетняя Белла предпочитала скрываться у себя в комнате. Сквозь приоткрытую дверь Клио успела разглядеть розовое и пушистое убранство.

Сандра раздражала Клио. Бывшая модель, голубоглазая блондинка, она до сих пор сохранила привлекательность, но крупными зубами и сухопарой фигурой напоминала ей лошадь. Заставить себя проникнуться к ней симпатией Клио так и не удалось.

Джеймсу тоже, видимо, не терпелось выехать: стоило появиться Кэйт, как они сразу вышли на улицу.

— Скоро увидимся, — Сандра одарила Клио лучезарной улыбкой и обняла ее, прежде чем та успела юркнуть на заднее сиденье машины Джеймса.

«Блин, только не это», — подумала про себя Клио. Ей предстояло вынести поездку в одной машине с двумя братьями и сестрой. Бог знает почему Кэйт снизошла до их общества. Проснулось чувство вины, предположил Райан. Владея пятизвездочным отелем, она даже не предложила поселить у себя Райана или Клио.

Как это часто бывает, несмотря на страхи, реальность оказалась далеко не такой ужасной. Стоило им вчетвером усесться в машину и поехать, как все сразу успокоились.

Кондиционер в новой «Ауди» работал прекрасно, позволяя наслаждаться сквозь окна летним солнцем, при этом не изнывая от жары. Из настроенного на волну «Саншайн ФМ» радиоприемника лилась успокаивающая музыка. Они выехали в субботу утром, а не накануне вечером, поэтому почти не стояли в пробках — обычных перед длинными выходными. Стоило выбраться за пределы Дублина, как сквозь вентиляцию, перебивая смрад выхлопных газов, начали просачиваться деревенские запахи.

Джеймс и Кэйт, как старшие, сидели спереди; Клио и Райан сзади.

— Клио, дорогая, как ты? — спросила ее Кэйт, где-то не доезжая графства Уиклоу. — Не жалеешь, что уехала из Нью-Йорка?

Клио пожала плечами.

— Были неплохие моменты. Тяжело, знаешь ли, так вот жить, — она замолчала, понимая, что все ждут, чтобы она объяснила, что именно значит «так».

— Постоянно озираясь через плечо? — спросил Джеймс.

Клио удивленно взглянула на него в зеркало заднего вида. Джеймс никогда не казался ей особенно проницательным.

— Ну да. Именно так: ждать, гадать. Знаю таких, которые уже обзавелись там семьями. Прячутся где-то на задворках. На телефонах настроены гугл-оповещения, всё ждут: вдруг Трамп что-нибудь скажет об амнистии для ирландцев. Какая там амнистия ирландцам, когда он строит свою стену. Разве что для того, чтобы мы строили эту херню.

— А как твое писательство, Райан? — перебила Кэйт. Судя по тону, вопросы она задавала для проформы. Клио тоже хотелось проставить свои галочки и первым делом поинтересоваться, с чего это Кэйт взяла манеру говорить с каким-то нелепым акцентом.

— Пару месяцев назад разослал рукопись нескольким агентам, — ответил Райан. — Остается дождаться, когда все пошлют меня подальше. Можно подумать, моя писанина кому-то интересна.

Клио покачала головой и сжала руку Райана.

— Может, лучше поискать нормальную работу, — предложил Джеймс.

— Да пошел ты, — огрызнулся Райан. — Кто меня возьмет?

— В нашей отрасли полно бывших наркоманов и алкоголиков, — парировал тот. — Практически обязательное условие для найма.

Клио фыркнула. Дешевая ирония: в итоге проблемы с наркотиками возникли у Райана, а не у Джеймса.

Джеймс сделал радио погромче. Машина наполнилась звуками «Лилового дождя» Принса. Клио наблюдала за братом и видела, как напряглись у него плечи. Что с ним такое, почему он так взвинчен?

Музыка внезапно оборвалась: зазвонил телефон Джеймса, подключенный через блютус. На приборной панели высветилось имя звонящего. Лена. Джеймс сбросил звонок.

— Что за Лена? — поинтересовалась Клио. — Другая женщина?

— Это по работе, — ответил Джеймс, едва не поперхнувшись.

* * *

Альбертстаун, ближайший к Спэниш-Коуву городок, был тих, несмотря на жару и обилие столиков, расставленных перед гастропабами, в последнее время появившимися по всей живописной береговой линии.

«Ауди» проплыла по главной и единственной улице и выехала на дорогу, ведущую вдоль берега. Слева в бухте качались на волнах суда с растянутыми на палубах сетями: мужчины в футболках и непромокаемых полукомбинезонах вернулись с уловом еще до полудня.

Вот и последние два километра до Спэниш-Коува: совсем рядом, но это уже другой мир. Бухта, хотя и находится на отшибе — а может быть, именно по этой причине, — уже давно привлекала художников, писателей и всех, кто хотел уйти от мира и затвориться в этом живописном уголке.

О’Хары, прадед и прабабка Клио по материнской линии, переехали сюда задолго до того, как бухта приобрела популярность, и построили дом, и по сей день остающийся самым большим в крохотном поселке. Прадед, успешный издатель, в свое время дружил с Йейтсом, помимо прочих. Его сын не отличался особой любовью к искусствам, зато преуспел в издательстве научной литературы. К тому времени, когда на свет появилась мать Клио — Кэтлин, О’Хары скопили изрядное состояние. Кэтлин, единственный ребенок, унаследовала его полностью.

— Это же?.. — Кэйт прищурилась: навстречу по дороге кто-то шел. Клио проследила за ее взглядом, и Джеймс сразу притормозил.

Дэнни Макхью, дядя Дэнни. Заслоняя глаза от солнца поднятой рукой, он заглянул в машину, где уже опустились стекла.

Младшим Латтимерам Дэнни с его вечно загорелой, загрубевшей от морского ветра кожей всегда казался старым. Теперь волосы его поредели, он выглядел уже не таким крепким и сильным. Однако, напомнила себе Клио, ему уже за шестьдесят. Время не щадит никого.

— Вот все и в сборе, — заметил он.

— Скучали по тебе, — улыбнулась в ответ Клио.

— Ну да, ну да, — произнес дядя Дэнни, никогда не отличавшийся особой сентиментальностью. — Наверх едете?

— А что, в деревне уже вовсю судачат?

— Конечно. Лучше бы занимались своими делами. Как будто здесь есть хоть одна семья без скелетов в шкафу.

— Боже, Дэнни, — протянул Райан. — Не покушайся на наш единственный талант. Разве это не прерогатива Латтимеров — давать повод для грязных слухов?

— Райан, ну в самом деле, — возмутилась Кэйт.

— Ты оттуда? — спросила Клио, перебив сестру. — Как он?

— Вернулся, — просто ответил Дэнни.

— Ну что ж, поедем дальше, — сказал Джеймс. — Рады тебя видеть, Дэнни.

— Еще увидимся, — бросил Дэнни и зашагал дальше, в городок.

— Точно увидимся? — крикнул Джеймс ему вслед, но тот лишь поднял руку в знак прощания.

— Зачем ему возвращаться в дом? — спросил Джеймс, обращаясь уже к остальным, — Разве сегодня не семейный ужин?

— Дэнни член семьи, — заметила Клио.

Джеймс не ответил. Он снова включил передачу и поехал дальше. Через несколько секунд дорога сделала поворот и показались первые дома Спэниш-Коува: яркие крыши, цветущие террасы, устроенные на склонах, где в несколько ярусов теснились постройки, белые ограды с самодельными декоративными украшениями и музыкальными подвесками. Под дуновением бриза они крутились, время от времени звеня и поблескивая металлическими трубками и спиралями.

Наконец дорога пошла вверх, к дому на холме — внушительному двухэтажному особняку из бежевого камня, с выпуклыми эркерами, глядящими на залив, паром в Пасседж-Исте и пальмы во дворе.

Клио вздрогнула, и, Райан, придвинувшись ближе, взял ее за руку.

— Нет ничего ни плохого, ни хорошего, лишь размышление делает это таким, — сказал он.

— Да ты у нас прямо Шекспир, а? — иронично заметил Джеймс. — Не понимаю, почему тебя до сих пор не печатают.

Клио подалась вперед и щелкнула Джеймса по уху.

— Прекрати говорить гадости, — заявила она, тут же добавив: — За гадости у нас отвечаю я.

Улыбаясь, Джеймс отмахнулся от нее, слишком довольный своим остроумием, чтобы извиняться. Азатем, взяв ключ-брелок, направил его на пульт, установленный у въезда в сад. Створки черных кованых чугунных ворот поползли в стороны.

Дом стоит в поселке, но отдельно от остальных. Это важно, об этом следует помнить.

После

— Вы ведь старый друг семьи, Дэнни?

Дэнни изучающе смотрел на юнца, который допрашивал его — «следователь Даунс», так тот попросил к нему обращаться. Но когда он начал задавать свои вопросы, Дэнни смерил его взглядом; сопляк сразу сдался и заюлил: «Ну или как вам больше нравится».

Возомнят же некоторые о себе! Подумаешь, заделался городским: Дэнни-то помнит следователя Даунса мелким пацаном, которого старшие братья подбивали воровать конфеты у престарелых торговцев газетами в Альбертстауне. Интересно, помнит ли его кто-нибудь из Латтимеров. Вряд ли. Они отрезали себя от мира после… после Кэтлин.

— Да, старый.

— Хорошо всех знаете?

— Насколько посторонний человек может знать членов семьи, то есть не так уж и хорошо.

— Простите?

Дэнни поерзал на неудобном маленьком пластиковом стуле, чувствуя, как вверх по спине и по животу растекается боль.

— Разговоры за закрытыми дверями и все такое, — пояснил он.

Юнец явно ничего не понял. Боже, и кому только поручают расследования?

— Ясно. И, гм, повторите, пожалуйста, что вы делали, когда Фрейзер упал в воду?

Дэнни потер подбородок и взглянул на следователя Даунса сверху вниз.

— Знаешь, что обычно делает капитан на судне, сынок?

Следователь Даунс покраснел.

— Управляет своей посудиной, — сам ответил на свой вопрос Дэнни.

Следователь ненадолго замолк, но потом на его губах появилась робкая улыбка.

— Я задаю этот вопрос, потому что вы первым заметили, что Фрейзер за бортом. Но при этом вы не видели, как он упал за борт?

— Нет.

— Как же тогда вы его заметили?

Дэнни вздохнул.

— Двигатель заглох. Я снова запустил его, и яхту слегка дернуло. Выправил курс и пошел проверить, всё ли в порядке. Увидел кровь на правом борту. Сам не знаю, что меня дернуло глянуть за борт. Может, интуиция? Вот и заметил.

— Вы, кажется, не особенно переживаете.

Дэнни пристально посмотрел на следователя Даунса, потом медленно покачал головой. Что этот младенец может знать о чувствах? Ну да, он не рыдает и не скрежещет зубами. Фрейзер мертв; лучший друг за последние сорок с лишним лет. Дэнни считал, что имеет право чувствовать все что угодно и выражать чувства так, как ему заблагорассудится.

— Сегодня на борту много ссорились? — продолжал настаивать следователь.

— Не сказал бы, что много, — уклончиво произнес Дэнни.

Молодой все ждал и ждал. Дэнни сидел молча. Наконец мальчишка сломался.

— Повсюду осколки, и Адам с Джеймсом изрядно друг друга потрепали.

— Ну да, — подтвердил Дэнни.

— Э-э… с чего это началось?

— А с чего обычно начинается ссора в семье?

Молчание.

— Выпивка?

Десять очков начинающему следователю.

— А еще что-то происходило? — не унимался тот. — Фрейзер с кем-нибудь ругался?

— Может, и ругался.

— С кем?

Дэнни поджал губы.

— Не стоит забывать, что Фрейзер был моим другом. В эти выходные ему досталось. Вот все, что могу сказать, хотя и люблю его детей.

— Думаете, кто-то из них напал на Фрейзера? Вы на это намекаете?

— Я намекаю, что — спорю на что угодно — они не собираются откровенничать о том, почему на самом деле приехали домой. Повторяю: это все, что я могу сказать.

Адам

Адам пинал гальку на берегу, отдергивая ногу, когда волна доходила до кроссовок, грозя промочить их тряпичный верх.

Заметив машину на дороге вдоль берега, он сразу почувствовал, что это его братья и сестры, — атмосфера неуловимо изменилась. Он затянулся сигаретой, докуренной уже почти до самого фильтра. Последние несколько дней Адам обдирал кожу вокруг ногтей, содрав ее почти до мяса, — подростковая привычка, возвращавшаяся в периоды сильного стресса.

С Элен все прошло относительно легко. Сестра ничуть не изменилась: каштановые волосы всё так же заплетены в старомодную косу, перекинутую на грудь. Никакой косметики — словно гордится своей невзрачной внешностью.

Она, конечно, убедила себя, что окажется в центре всеобщего внимания: все будут ее обсуждать, сплетничать, ворошить прошлое. Ей так и не удалось оставить за плечами свою трагедию, да и не удастся никогда, если не уедет отсюда. Исчезновение и внезапное появление Адама лишь ненадолго отвлекли ее от собственной грустной истории.

А вот Фрейзер… его реакция Адама решительно озадачила. Во-первых, отец прослезился. А потом внимательно слушал, пока Адам рассказывал свою версию событий, произошедших много лет назад. Версию, которую — он знал — старик хочет услышать. Ту, где Адам выступал зачинщиком, а Фрейзер пострадавшим. За рассказом последовали просьбы о прощении и примирение.

Адам все еще ждал отцовского гнева. Даже больше — ненависти. Отреагируй отец так, Адам бы его понял. Вместо этого Фрейзер казался неестественно спокойным. Даже как будто обрадовался, что Адам нашелся.

— Рад, что ты понял, что пора вернуться, сын, — сказал ему Фрейзер. — Я уже стар, но не настолько. От этого всем будет лучше.

«Что? — мысленно вскричал Адам. — Бред какой-то!»

Отец вечно что-то замышлял. Адам вернулся на своих условиях. Успешный, состоятельный. Отца это впечатлило, несмотря надосаду: Фрейзеру Латтимеру всегда хотелось быть нужным, и он всячески это поощрял. С другой стороны, иждивенцев отец презирал. Он весь целиком состоял из лицемерных противоречий.

Если отец обрадовался возвращению Адама, значит, это ему на руку. По словам Элен, остальные появляются дома редко. Возможно, Фрейзер чувствовал себя одиноко, и возвращение Адама дает ему повод собрать всех вместе. Снова оживить дом Латтимеров.

Как бы там ни было, Адам решил не спускать с отца глаз. Но папа и Элен — лишь одна сторона дела. Адам знал, что с остальными братьями и сестрами придется труднее.

Кэйт, пожалуй, довольно рассеянна. Не настолько, как Элен, но тоже ненормально погружена в себя. Джеймс повнимательнее. Этот постарается раскопать, чего ради Адам заявился в семейное гнездо. А Райан и Клио… Эти знают его как облупленного; только они смогут раскусить его ложь.

Узнав о смерти матери, Адам понял, что прощения не будет. В газете было написано, что она умерла девять лет назад. У него не было обыкновения просматривать раздел некрологов и поздравлений: все еще слишком молоды. Но в тот раз что-то заставило его заглянуть — так он сказал отцу. Латтимер. Знакомая фамилия резанула глаза.

— Что ты почувствовал? — спросил Фрейзер.

— Почувствовал себя полным дерьмом, — честно ответил Адам. Он не только не застал последние месяцы жизни матери, но и пропустил ее похороны. Как и все последующие годы, когда должен был оплакивать ее.

Кто сможет простить такое, когда он сам не может себя простить? Впрочем, это не самое главное, к такому можно привыкнуть. Главное, что все могут узнать правду о том, почему он исчез. И, главное, зачем он вернулся. Вот этого уже допустить нельзя.

Адам бросил окурок в волны, поднял глаза на дом и снова опустил их. Ссутулив плечи, он отправился в долгий обратный путь вверх по холму — держать ответ.

Клио

Их встретил Фрейзер, явно обрадованный приездом детей. От его искренней радости у Клио даже немного отлегло от сердца. Она опасалась, что при встрече почувствует себя виноватой за свое длительное отсутствие, во время которого даже не попыталась установить связь. Но сейчас казалось, что все забыто.

Тедди, старый колли, вышел за отцом в широкий коридор и тяжело осел на пол у его ног, глядя на них затянутыми белесой пленкой глазами без всякого намека на узнавание.

— Хэх, вот и младшенькая, — радостно произнес Фрейзер со своим шотландским акцентом, от которого так и не избавился, хотя прожил в Ирландии вдвое дольше, чем на родине, и заключил Клио в объятия, обдав знакомым запахом: книг, моря и одеколона «Молтон Браун».

— Вот уж соскучился по тебе, — снова заговорил он. — Ну что, сделали из тебя американку? Дай погляжу, — Фрейзер посмотрел на нее поверх очков для чтения, демонстративно потирая щетину на подбородке. Некогда рыжая, а теперь совершенно седая, она по-прежнему упорно сопротивлялась бритве, в точности как у Адама. Волосы тоже поседели, хотя местами еще виднелись рыжие и каштановые пряди. Все такой же высокий, хотя и слегка ссутулившийся с годами.

Под его пристальным взглядом Клио покраснела. Она прекрасно знала, что выглядит совершенно нормально, но внезапно напряглась от мысли, что именно отец может разглядеть под узкими джинсами и блузкой с длинными рукавами. Татуировки на пояснице и лодыжке, яркие мазки под густыми каштановыми волосами, пирсинг в пупке.

Клио выскользнула из-под взгляда отца, присев на корточки, чтобы погладить Тедди. В глаза бросились выпирающие ребра и поредевший местами мех. Сколько же ему лет по-собачьи, интересно? Они взяли его щенком, лет тринадцать назад или больше, — солидный возраст.

— Папа, он здоров? — забеспокоилась Клио. — Совсем исхудал.

— Старость, — бросил в ответ Фрейзер. — Негодяй не ест ничего, кроме вкусненького. Как, впрочем, и я. Не знаю, кто из нас на кого дурно влияет.

Пес отодвинулся от ее руки и положил подбородок на лапу. Обиженная Клио с неохотой поднялась на ноги. Щенком Тедди спал в ее постели почти каждую ночь. Прошло всего четыре года, а он уже и не смотрит в ее сторону.

Тем временем Фрейзер переключился на остальных.

— Кэйт и Джеймс, оба выглядите великолепно! — долгая, мучительная пауза. — Райан.

Фрейзер отступил назад и оглядел Райана, стоявшего позади всех.

— Папа, — Райан неохотно выступил вперед, склонив голову. Оказавшись перед отцом, он поднял глаза. Фрейзер положил руку на плечо младшего сына и всмотрелся в него. Только Клио заметила, как дернулся Райан.

— Как ты, сынок? Здоров?

— Да.

Удовлетворенный ответом, Фрейзер коротко кивнул.

— Что ж, разве это не замечательно — собраться снова всем вместе? Я запланировал на сегодня дебош. Долго собирался, слишком долго. Зато появился прекрасный повод — Адам нашелся!

— Где он? — спросила Клио. При упоминании об Адаме у нее мгновенно испортилось настроение. Все далеко не прекрасно: прошлое не изменить. И в их встрече нет никакой радости. — Что он тебе рассказал?

— Он где-то здесь, рядом. Но, слушайте, вы же только приехали. Давайте-ка забросьте вещи в свои комнаты, освежитесь с дороги.

— Я бы лучше… — начала Клио. — Іде его черти носили столько лет, папа? Ты сказал ему, что случилось с мамой?

— Он знает, — бросил Фрейзер. — Потом, Клио. Давайте устраивайтесь.

— Прекрасная мысль, — прервал разговор Джеймс, не дав Клио продолжить. — Лично я хочу принять душ. Можем же потерпеть еще полчасика, а?

— Точно, вам будет о чем поговорить, — улыбнулся Фрейзер, глядя на старшего сына.

Клио не показалось: по лицу Джеймса пробежала тень. Но тут же исчезла, сменившись широкой улыбкой.

* * *

В ее комнате мало что изменилось. Все личные вещи практически исчезли — плакаты, косметика, всякая мелочь с туалетного столика. Зато Клио узнала покрывало на кровати и стоящую рядом с зеркалом шкатулку для украшений с выгравированным цветочным узором в восточном стиле. На подоконнике большая терракотовая ваза, купленная матерью на рынке в Гранаде. В вазе полно цветов: гардении.

Клио подошла к окну и отодвинула белоснежные тюлевые занавески. Окно было открыто, и она вдохнула морской воздух: ноздри заполнил запах водорослей, моллюсков и соли. Она часто ходила на берег океана в Нью-Йорке, но там пахло иначе. В Нью-Йорке, где бы ты ни находился, пахнет машинами, едой, горячим воздухом из вентиляции и людьми. Как героиня фильма «Бруклин», Клио успела забыть, что сердце ее навсегда принадлежит Ирландии.

Клио подошла к кровати и опустилась на нее. Кровать привычно просела под ее тяжестью, как проседала с тех пор, когда они с Райаном сломали доску, прыгая на ней, как на батуте. Видимо, не судьба ей спать на исправной кровати. Мать тогда, увидев, что они натворили, пригрозила отколотить обоих. Но досталось только Райану.

Снова поднявшись на ноги, Клио подошла к сумке и достала из кармана конверт. Опустившись на колени в углу, она отогнула край ковра, где много лет назад сама оторвала гвоздики. Положив конверт на дощатый пол, Клио поправила ковер как было. Здесь письмо никто не найдет.

После

Дэйв Мерфи сегодня задержался в участке допоздна и, как он терпеливо, хотя и не слишком вежливо, объяснил следователю Даунсу, был завален этой дерьмовой работой по самые уши.

— Сочувствую, — ответил тот, стараясь держать телефон подальше от уха, чтобы хоть немного смягчить крики и ругань сержанта. — Я и сам тут зашиваюсь, Мерфи.

— Боже мой, я-то думал, что все сегодняшние звонки — несчастные случаи. Теперь оказывается, что массовую аварию на N11 устроил америкос — ужрался и выехал на встречку. В Карракло столкнулись катера, один из которых угнали подростки. А ты говоришь, что у тебя убийство. Да какого…

Следователь Даунс положил телефон на стол. Он прекрасно слышал коллегу, даже не включая громкую связь. Оставалось лишь надеяться, что родственники, сидящие в комнатенке дальше по коридору, не слышат, как тот разоряется.

— Что ж, значит, мое дело самое важное, — подвел итог следователь, дослушав тираду до конца. — Что? Почему тебя так плохо слышно? Плохой сигнал?

Сказав это, он поспешно подхватил телефон, опасаясь, что Мерфи воспользуется возможностью и сбросит звонок.

— Ты ведь говоришь по-французски?

— С чего это ты взял? — с подозрением в голосе переспросил Мерфи.

— Когда ты пытался соблазнить Бернадетту из столовой, ты исполнил Je t’aime, moi non plus от начала до конца.

— Так откуда мне было знать, что она замужем? Ну да, могу и Joe le taxi спеть, если что. Но это еще не делает меня франкофилом.

— Ты же там жил целый год, когда учился в колледже?

— Да ты достал! О чем ты вообще?

Следователь Даунс улыбнулся.

— Мне нужно, чтобы ты связался со своими друзьями в Сюртэ и выяснил, нет ли у них чего на Адама Латтимера. Я пошлю тебе его данные. Если мы подадим запрос через Англию, сам знаешь, они будут нас мурыжить, как тупых британских чудаков на букву «м».

— Ну да, конечно, вот сейчас брошу все дела…

Следователь Даунс сбросил звонок: в случае чего можно сослаться на плохой сигнал. Мерфи еще немного покипятится, а потом все сделает. Есть у него такая хорошая черта.

Адам

Странное ощущение: словно они не знают друг друга и встретились впервые в жизни. В то же время они слишком хорошо знают друг друга, чтобы придерживаться подобающей незнакомцам вежливости. В результате никто не понимал, как себя вести.

Адам стоял в коридоре, по лестнице ему навстречу спускались Джеймс, а за ним Райан, Кэйт и Клио, с открытыми от изумления ртами. Элен держалась на заднем плане, в тени, чтобы не мешать встрече.

— Привет, — непринужденно сказал он.

Они остановились на нижней ступеньке, собравшись в кучку, и смотрели на Адама, словно тот находился за стеклянной стеной, недосягаемый для остальных. Адам нервно оглядел всех, чаще всего возвращаясь взглядом к Клио и Райану.

— Адам, — всхлипнула Кэйт и, бросившись к нему, сжала в объятиях. — Я думала, ты погиб.

Адам позволил себя обнять, ошарашенный неожиданным излиянием любви. Он поцеловал ее в висок. Она казалась знакомой, но пахла по-другому: дорогой запах.

— Все хорошо, — повторял он. — Кэйт, все нормально. Со мной все нормально.

Она смущенно уронила руки и стала рядом, разглядывая его. Затем пришла очередь Джеймса. Он недоверчиво покачал головой и заключил Адама в медвежьи объятия.

— Ну, мужик, ты нас и напугал.

— Знаю, — пробормотал Адам.

— Мне казалось, это я отвечаю за подобную хрень с жизнью и смертью, — сухо заметил Райан.

Адам натянуто улыбнулся и обнял младшего брата. Клио по-прежнему стояла на нижней ступеньке, не двигаясь с места. Адам проглотил комок в горле: если Магомет…

Она смотрела в сторону, избегая встречаться с ним взглядом, хотя теперь их лица оказались почти на одном уровне.

— Эй, — тихо сказал он.

Клио молчала.

— Клио, я знаю, что накосячил, — продолжал Адам. — И мне еще долго объясняться. Но давай хотя бы поздороваемся для начала?

Зеленые кошачьи глаза Клио медленно повернулись к нему, их взгляды встретились.

Он даже не увидел движения руки, лишь почувствовал ожог пощечины, отдавшейся эхом под высоким потолком, и услышал, как охнули от неожиданности остальные.

— Ты убил маму своим фокусом с исчезновением, — холодно процедила она.

Адам схватился рукой за щеку, чувствуя жар, не имеющий никакого отношения к пощечине.

— Клио, — сдавленно пробормотал он. Но больше не успел ничего сказать: появился Фрейзер.

— Прекрати!

— Кто-то должен это сказать, — огрызнулась Клио, кивая на Адама. — Мама думала, он погиб, и ее это убило. А теперь он заявляется как ни в чем не бывало, и мы изображаем счастливое семейство…

— Я знаю, малыш. Давай выйдем на пару минут.

Фрейзер взял Клио под руку и повел в свой кабинет; сперва она сопротивлялась, но потом обмякла и неохотно последовала за ним, даже не оглянувшись на Адама.

— А вы идите, посидите в солярии, — крикнул Фрейзер. — Прекрасный вечер, пока еще не похолодало. Может, пообщаетесь между собой? Только не слишком пытайте брата, еще все выходные впереди.

Адам двинулся к отцу, протягивая руку к Клио. Но тут же остановился и кивнул в знак согласия.

Он смотрел ей вслед, пока она не исчезла в глубине коридора.

— Солярий, — пробормотал Райан. — Все такой же долбаный сноб.

* * *

При любых других обстоятельствах посидеть в саду этим солнечным летним вечером, освежаясь холодными напитками, было бы одно удовольствие. Однако едва Адам успел поднять джин-тоник к губам, как поступил первый вопрос.

— Ну, — заговорил Райан, глядя на Адама. — Сам расскажешь или придется клещами тянуть? Ты сегодня гвоздь программы, братишка. Колись, где ты был?

— Может, лучше подождать до торжественного ужина? — без энтузиазма ответил Адам. — Папа заказал омаров.

— Дунь как-нибудь после ужина дорожку кокаина с задницы шлюхи, никаких омаров больше не захочешь, — возразил Райан.

— Господи, Райан, — воскликнула Кэйт, а Элен брезгливо наморщила нос. — Неужели обязательно постоянно быть таким вульгарным?

— Муа вульгарным? Кстати, а почему ты так разговариваешь, Кэйт?

— Как?

— Как будто выросла в миленькой деревушке в Суффолке.

— Ничего подобного, нормально разговариваю, — отмахнулась Кэйт.

— Адам, давай же, — не отставал Джеймс. — Пока все окончательно не скатилось в бессмысленное дерьмо. Райан прав, мы умираем от любопытства, — он встал, подошел к столику с напитками, откупорил бутылку джина и щедро плеснул себе в стакан двойную порцию, если не больше.

— Фига себе, — протянул Райан. — Не гони лошадей. Я, конечно, на просушке, но не стоит меня замещать.

— Мы же отмечаем, — ответил Джеймс. — Совсем другое дело.

Однако Адам пристально наблюдал за Джеймсом. Выглядел тот совершенно не празднично.

Джеймс, в свою очередь, рассматривал Адама, остальные тоже. Адам глубоко вдохнул.

— Ничего загадочного. Как вы, наверное, себе и представляли.

— И как же, по-твоему, мы себе это представляли, Адам? — недоуменно, срывающимся голосом поинтересовалась Кэйт.

Первый шок прошел, теперь братьям и сестрам живо вспомнилось его исчезновение.

— В тот вечер, когда все произошло, — продолжала Кэйт, — мы вообще ни о чем не подозревали. Только потом, через несколько дней, стало доходить: что-то не так. Ты попрощался со всеми, сказал, что просто возвращаешься в Дублин. Оставил все вещи в Спэниш-Коуве. Мы звонили тебе на квартиру, но не могли дозвониться — телефон не отвечал. Потом решили, что ты у Джеймса. Мама стала звонить ему, спрашивала, не видел ли он тебя.

Джеймс покачал головой, словно отвечая на звонок десятилетней давности.

— Мы обзвонили всех твоих здешних друзей. Помнишь, Элен? Изъездили все графство. Никто ничего не знал. Мама и папа обратились в полицию, обзвонили все больницы. Дэнни поднял береговую охрану, начали искать в заливе. Мы были уверены, что ты утонул, и терзались, что не начали искать на два дня раньше.

У Кэйт перехватило горло. Адама белым пламенем объял стыд.

— Клио была безутешна, — продолжала Кэйт. — Только мама по-прежнему верила. Она не сомневалась, что ты появишься. Тебе же оставался последний год в колледже, и она решила, что ты запаниковал или, может быть, провалил экзамены. Когда выяснилось, что так и есть и что ты не продлил аренду квартиры в Дублине, стало понятно, что ты что-то скрывал от нас уже несколько месяцев. А мама продолжала верить. Потом обнаружилось, что у тебя пусто на банковском счету, и она решила: прячется, потому что боится показаться на глаза отцу. Ждала тебя целый год, пока… — Кэйт замолчала.

Адам понуро опустил голову.

— У меня был кризис. В смысле, когда я сбежал. Депрессия, тяжелая.

Адам поднял голову. Братья и сестры молчали. Кэйт приоткрыла рот. Джеймс казался растерянным.

— Да не было у тебя никакой депрессии, — отрезал он. — Мы знаем, что такое депрессия. Мама и…

Джеймс бросил на Кэйт быстрый взгляд, потом отвел глаза. Но Адам успел перехватить его.

— За неделю до этого ты был на вечеринке, — продолжал Джеймс. — И звонил мне оттуда. Просил…

Джеймс осекся. Адам, не мигая, смотрел на брата, ожидая, дойдет ли до него остальное.

Но Джеймс не хотел продолжать. Не хотел признавать свою часть вины.

— Постой, — вмешалась Кэйт. — Тебе кто-то поставил диагноз «депрессия» или это ты сам так решил?

— Диагноза не было. Во всяком случае, тогда. Я только потом понял, годы спустя. Тогда я не осознавал, что со мной происходит. Знал только, что больше не могу и хочу, чтобы это все закончилось.

— Почему ты ничего не сказал никому из нас? — спросила Кэйт.

Адам покраснел и пожал плечами. Кэйт недоверчиво покачала головой.

— О, Адам, — сказала она. — И что? Вот просто взял и ушел из дома? Решил сбежать?

— Вроде того.

Кэйт с трудом формулировала следующее предложение. Ее опередила Элен.

— Ты собирался покончить с собой?

— Да.

Все замолчали.

— Мы все думали, что так и произошло, — сказала Элен, искоса взглянув на Кэйт.

— Я собирался. Я.» мне было невыносимо думать, что кто-нибудь из вас меня найдет. Сначала не знал, куда мне деваться, что делать. Но потом появилась идея, и я сел на паром.

Голос его звучал отрывисто, механически. Адам сознавал это, но не мог заставить себя говорить иначе. Несмотря на то, что много раз репетировал. Возможно, перестарался. И все же он не лгал, во всяком случае, в каком-то смысле. Он действительно испытывал тягу к самоубийству, много раз.

Джеймс упорно качал головой. Он пристально смотрел на Адама, на его лице читалось недоверие.

— Ты не садился на паром. Мы связались с ребятами из руководства Пасседж-Иста. Они тебя знали, ведь Райан же там работал, в конце концов. Они бы тебя запомнили, непременно. И паспорт твой остался дома. Мы его нашли.

— Я не садился на паром в Уотерфорд, — поправил его Адам. — Добрался автостопом в Рос-слейр, а там сел на паром в Шербур. Знал, что, если покончу с собой в Ирландии, меня найдут. А в Шербуре я никто, могу просто исчезнуть. Если еще доберусь туда. Поэтому специально оставил паспорт дома, чтобы никто не понял, что я еду за границу. Чтобы меня не искали.

— Как же тебе удалось? — спросил Джеймс. — Как ты…

— Не важно. Я уехал, этого достаточно.

— Но ты не покончил с собой, — констатировал Райан.

— Очевидно.

— Но почему ты тогда не вернулся? Почему не сообщил нам, что с тобой все в порядке?

— Я не мог, — голос Адама стал умоляющим. — Сначала я стыдился. Потом волновался. Потом боялся. Каждый раз, стоило подумать о том, чтобы взять телефон или написать письмо, я выходил на этот круг. Вы все меня возненавидите, может, лучше… ничего не говорить. Даже не могу объяснить.

Адам сглотнул.

— Что изменилось? — спросила Кэйт. — Ты здесь — что произошло, почему ты передумал? Почему ты вернулся?

— Я узнал про маму, наткнулся в разделе некрологов. Впервые в жизни туда заглянул. До недавних пор я даже не читал ирландских газет, и все равно это была чистая случайность. Или, может быть, я что-то искал. Сам не знаю.

Остальные неловко переглядывались в смущении.

— Мемориальные объявления публиковались не каждый год, — наконец заговорил Райан. — Отец разместил его в первый год, а потом уже не заморачивался. Я заметил это в прошлом году и заказал к девятилетней годовщине, — немного помолчав, он добавил: — Просто чтобы позлить старика.

— Стой, — вмешалась Кэйт. — Ты хочешь сказать, что, если бы не увидел то объявление, не вернулся бы? Но оно появилось чисто случайно. И потом, мама умерла, ее уже нет. А ради нас ты не стал бы возвращаться?

— Я вернулся ради вас, — возразил Адам. — Я упустил свой шанс попрощаться с мамой. Невозможно было смириться с мыслью, что подобное может повториться.

Адам оглядел всех. Его взгляд задержался на Джеймсе, который все так же пристально его разглядывал.

Джеймс отвел глаза первым. Заглянул в пустой стакан, потом глянул на початую бутылку джина на сервировочном столике. Адам не сомневался, что он собирается налить еще. Джеймс потел, на лбу и над верхней губой выступили капельки пота.

«Джеймсу, — подумал Адам, — похоже, тоже есть что скрывать».

Клио

Клио знобило, хотя в кабинете отца, среди тяжелой дорогой мебели красного дерева и пыльных скрипучих книжных шкафов, было тепло. Просто не продохнуть.

Фрейзер только что пересказал ей все то, что рассказал ему Адам после своего возвращения. Клио еще не успела переварить услышанное. Она изучала лицо отца, пытаясь понять, поверил ли он брату.

Депрессия. Если Адам страдал депрессией, то в их семье он далеко не одинок. Тем не менее именно он признал это первым.

Тедди лежал на полу у ее ног. Раз или два он поднимал голову и, как ей показалось, обнюхивал воздух вокруг себя. Она решила оставить его в покое, чтобы освоился. Пусть подойдет сам.

— Мне плевать, что у него депрессия, — заговорила Клио. — Он исчез с лица земли. А ты, похоже, не имеешь ничего против того, что он вернулся. Ведь ты?..

Она раскрыла ладони, не в силах подобрать слова.

— Зол? — спросил Фрейзер. — Ну конечно же да, дочь, я в бешенстве. Но что мне делать? Прошло десять лет. Он мой сын, Клио. Он всегда был моим… ну, ты понимаешь. Тебя и его любить было проще, хотя, пожалуй, и нельзя так говорить. Еще десять лет злиться на него? И что толку? Мои родители практически не разговаривали со мной, после того как я сюда переехал. Не думаю, что они стали от этого счастливее.

Клио моргнула.

— Ты не понимаешь, девочка. Но когда твой брат исчез, ты была младше. Это больше затронуло твою жизнь. Может быть, в силу возраста я смотрю на все несколько иначе. Я понял, что надо брать от жизни все хорошее. А в возвращении Адама много позитивного. Вот ты приехала, уже хорошо.

Клио не нашлась, что сказать. Фрейзер встал и подошел к книжной полке у окна. Он провел рукой по корешкам книг и, остановившись на одной из них, потянул к себе, сдувая пыль с твердого переплета.

Книги. Когда-то она любила эти полки. Солнце било в глаза, и она подняла руку, заслоняясь и одновременно чувствуя, что лоб покрывается липкой испариной.

— Узнаешь? — спросил он, показывая обложку.

Клио ответила ему непонимающим взглядом, но потом ее лицо прояснилось.

— «Ведьмы».

— Ты любила, когда я читал тебе ее на ночь.

Так и было. Каждый вечер отец находил время — для нее, и только для нее. В большой семье…

— Мне жаль, что не смог защитить тебя, — сказал он наконец, убирая книгу на место. — От всего, что тогда происходило.

У Клио напряглись плечи. Еще немного, и шею сведет судорогой.

— Папа, я не хочу говорить о себе, — проговорила она.

Фрейзер вздохнул и тяжело опустился в кресло.

— Думаешь, Адам говорит правду? — спросила Клио.

— А зачем ему врать?

— Не знаю. Может быть, чтобы мы его пожалели? Сложно набрасываться на человека, который говорит, что сам не знал, что делал. Когда у него такая отговорка.

— Но зачем ему нужно, чтобы мы его жалели? — возразил Фрейзер. — Зачем ему возвращаться, если он не хочет быть с нами?

Клио пожала плечами.

— Это похоже на правду, — снова заговорил Фрейзер. — Очень много молодых людей из этих мест, пугающе много, страдают депрессией. Мы с вашей матерью никогда особенно не волновались насчет Адама. Нас беспокоил Райан, да и все остальные тоже… отличались. Мне больно говорить, что мы, возможно, его упустили,но, с другой стороны, если он все так тщательно скрывал… Должна же быть какая-то причина, почему он сделал такую глупость. Как человеку, если он в своем уме, может прийти в голову причинить столько боли? Другим… да и себе тоже.

Клио прикусила нижнюю губу. Она начала догадываться, к чему клонит отец. К кому он клонит.

— Как бы там ни было, у всех нас есть свои резоны. Даже у тебя, Клио. Тебе, наверное, не хочется говорить о том, зачем тебе понадобилось бежать на четыре года, но, пожалуй, ты не станешь уклоняться от этого разговора.

— Какого еще разговора? — удивленно спросила она.

Фрейзер откинулся в кресле и выдержал паузу. Клио напряженно слушала.

— Я подумываю о том, не разморозить ли твой фонд. Твой и Райана. Правда, насчет Райана я не уверен. Хочу понаблюдать за ним еще несколько дней. Убедиться, что он не… эх, ну ты знаешь, по какой причине я его заморозил.

— Ага. Потому что ни одному из нас нельзя доверять. Потому что Элен, Кэйт и Джеймс разбазарили свое наследство, а потом Адам исчез, сняв со счета все деньги.

— А Райан проходил реабилитацию, когда ему пришло время получить свое, — добавил отец. — Как я мог это допустить? После всего, что уже случилось?

— Я ничего не сделала, папа, — сказала Клио. — Мама…

— Мне известно, чего хотела твоя мать, — перебил Фрейзер. — Я понимаю, почему тебе больше нравится ее подход. Но что в итоге получилось с остальными, а? Я должен был заботиться о тебе, Клио, когда ее не стало. А она не всегда принимала правильные решения.

— Бабушка с дедушкой не просто так оставили нам эти деньги, — продолжала Клио, стараясь, чтобы ее возмущение не прорвалось наружу. Родители матери были хорошими людьми. Справедливыми. Внуки должны были унаследовать семейный портфель инвестиций, однако помимо этого для каждого учредили доверительный фонд, на случай если деньги понадобятся им раньше. Пятьдесят тысяч плюс проценты по достижении двадцати одного года. Фрейзера и Кэтлин они сделали доверенными лицами. В случае болезни или недееспособности ребенка доверенные лица имели право держать деньги в фонде, под процент, до более подходящего времени. Клио считала, что отец истолковал эти полномочия слишком вольно.

— Фонд Райана с процентами составил свыше шестидесяти тысяч, Клио. Подумай, что бы с ним стало, получи он эти деньги в двадцать один год. Как, интересно, ты перенесла бы его смерть? Ты едва пережила смерть матери.

Клио больше не могла это терпеть. Ее взгляд постоянно падал на книжные полки, и от одного их вида делалось нехорошо. Теперь она знала, где хранились все семейные секреты.

Клио встала и пошла к двери, но, прежде чем отворить ее, обернулась.

— Ты никогда не задумывался о том, что будет с нами без этих денег, — сказала она. — Ты вообще о нас думал когда-нибудь, папа?

В этот момент отец выглядел очень несчастным.

— Я постоянно думаю обо всех вас, — проговорил он. — Но имею право подумать иногда и о себе. Ты знаешь, Клио, как тяжело мне было, когда вы все снялись с места и разъехались кто куда. Когда умерла ваша мать, Кэйт тут же исчезла, а за ней и ты, как только появилась возможность.

Клио сморгнула слезы.

У стола Тедди пытался встать на ноги. Пес собирался пойти за ней, сделал пару шагов. Давай же!

Но у него не хватило сил, и он снова лег на пол. Несчастный засранец.

— Клио, хватит убегать от проблем, — сказал Фрейзер.

— Я и не убегаю.

Отец поднял руки, сдаваясь, видимо, пытаясь извиниться за то, что расстроил ее.

Она улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка получилась теплой, и, продолжая улыбаться, вышла, притворив за собой дверь. Только за дверью она почувствовала, что все это время почти не дышала.

После

Райан нервно прихлебывал кофе, то закидывая одну ногу на другую, то опуская снова, и ерзал на стуле. Знакомое нервозное состояние; однако давненько его так сильно не пробирало. В этом состоянии возникала тяга. Он знал: будь у него сейчас что-нибудь под рукой, употребил бы немедленно. Опасная зона. Сумеречное состояние: то ли выйдет солнце, то ли наступит полная тьма. Он начал раскачиваться на стуле взад и вперед.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил следователь.

— На самом деле, пожалуй, нет.

Следователя ответ озадачил. Наблюдая за ним, Райан почувствовал, что расслабился от неловкости собеседника, самую малость. Все его братья и сестры, конечно, отвечали: «Да, прекрасно».

— Наверное, просто шок, — уточнил Райан.

— Да, конечно, само собой. Но в остальном-то с вами все в порядке? В целом?

Райан не мог вспомнить следователя Даунса, хотя, представляясь Райану, тот упомянул, что вырос в Альбертстауне. А в этих краях все знали о его подвигах. О наркомании. О проблемах, о боли, причиненной им родне. Точнее, знали кое-что.

— Ага. Все в порядке. Главное не забывать, что возможен срыв, ну, знаете, когда в стрессе.

— Безусловно, — с понимающим видом кивнул следователь. — Уик-энд выдался тяжелый, не так ли?

— Последние несколько часов просто охренеть какой напряженный.

Пауза.

— Как вы отнеслись к тому, что отец вызывает вас домой?

— Я приехал только из-за Адама. Иначе бы ни за что не поехал, скажем так.

— Значит, вы злились на Адама?

Райан пожал плечами.

— Он мой брат.

Следователь Даунс наклонил голову, изучая Райана.

— Получается, вас раздражал отец, но не Адам, из-за которого вам пришлось приехать. Если бы дали выбор, вы бы предпочли встретиться с Адамом в другом месте, на своих условиях?

Райан плотно сжал губы.

— Понимаю. А Фрейзеру вы об этом говорили? Вы спорили?

Райан заколебался.

— С Фрейзером особо не поспоришь, — признался он. — В том смысле, в каком вы спрашиваете.

Следователь молча ждал продолжения.

— В смысле, не получается обычного препирательства, с криками с обеих сторон.

— Нет?

— Нет, никак.

— А как тогда?

Райан смотрел в пол.

— С Фрейзером вся штука в том, что никогда не знаешь, что он скажет дальше, — пробормотал он. — Тебе может показаться, что ситуация под контролем, и тут все переворачивается. Единственное, в чем можно быть уверенным: он всегда будет в центре внимания и он всегда жертва. До самого, мать его, конца.

В наступившей тишине раздавалось тяжелое дыхание Райана. Он понимал, насколько это должно быть явно. Его ненависть к отцу.

— Вам когда-нибудь хотелось сделать отцу больно, Райан?

— Мне? — переспросил Райан, едва не прокусив губу. — По большей части я сам пытался не попасть под раздачу.

Клио

Всю вторую половину дня она пролежала на своей старой кровати, предаваясь воспоминаниям.

Когда она закрывала глаза, ей казалось, что сквозь годы, эхом, до нее доносится голос матери. Дом даже пахнул как раньше. Но стоило открыть глаза, сразу становилось ясно, как все изменилось. Ее мир по-прежнему вращается вокруг своей оси. Дверь в комнату матери по-прежнему закрыта, и Клио все так же обходит ее стороной, словно ни этой комнаты, ни той, кто в ней умер, никогда не существовало в природе.

Мать Клио была из тех, кто согревает все вокруг своим присутствием. Если она с кем-то говорила, для нее не существовало никого, другого. От нее исходила доброта; в детстве Клио принимала это как должное. Только когда Кэтлин не стало, до нее дошло, что такие люди редки, как драгоценные камни. Такая любовь оставляет след на всю оставшуюся жизнь. После нее чувствуешь себя опустошенным, понимая, что никто другой никогда не будет тебя так любить. Что никому другому ты не будешь столь важен. Чертов Адам.

Письмо лежало в углу, спрятанное под ковром, но каждое слово навсегда отпечаталось у нее в мозгу. Правда о том, насколько все было напрасным. Все утраты и скорбь, омрачившие ее жизнь навсегда.

Внезапно дверь отворилась. Клио повернула голову, чтобы посмотреть, кто пришел, но никого не увидела. Она удивленно нахмурилась, но тут раздалось тяжелое дыхание другого живого существа, и на кровать неловко взгромоздился Тедди.

— Теперь хочешь со мной дружить, а? — сказала Клио, вставая.

Колли тяжело рухнул у нее в ногах. Клио протянула руку и почесала его за ухом. Пес умиротворенно вздохнул. Вот они и снова вместе. Клио помнила его теплым суетливым меховым комочком с влажным язычком и большими карими глазами, тычущимся ей в шею, часто дышащим. Щенка подарил Клио Адам. Кэтлин чуть не хватил удар, но Тедди так преданно смотрел на нее, что она растаяла, а Фрейзеру пришлось смириться.

— Теперь он член семьи, — объявила Кэтлин. — Пахучий, лохматый и самый милый.

Тедди снова вздохнул.

— И я по тебе скучала, малыш, — прошептала прерывающимся голосом Клио.

Она снова легла, упираясь ногами в собачью спину, чувствуя, как медленно, размеренно бьется сердце старого Тедди.

Так они и лежали, пока на лестнице за дверью не раздались голоса сестер. Клио заставила себя сесть на кровати. Нужно продолжать притворяться нормальной. Или вроде того.

* * *

— У тебя есть тоник? — спросила Кэйт, когда Клио заявилась в спальню сестры с бутылкой водки в руке.

Кэйт сидела на краю кровати, ни дать ни взять императрица Сиси; сидя у нее за спиной, Элен расчесывала гребнем ее безупречно ухоженные короткие волосы.

Кэйт предложила сестрам ненадолго собраться втроем перед ужином. Предложение показалось Клио странноватым. Элен никогда не отличалась склонностью к девчоночьим или сестринским посиделкам, во всяком случае, на памяти Клио. Даже сейчас она выглядела третьей лишней. Все же старается, великодушно подумала Клио. За этой мыслью последовала другая, менее доброжелательная: возможно, Элен просто боится что-то пропустить.

— Я тебе что, блин, доставка в номер? — огрызнулась Клио. — Пей из горла.

— Как гопота, — заметила Кэйт.

Клио села на ковер, поджав под себя ноги, и разглядывала сестер под звуки The Longest Time Билли Джоэла. Стало быть, Кэйт раскопала свои старые диски.

— У тебя волосы прямо как шелк, — заметила Элен, снова поднося гребень к макушке сестры. — Как тебе это удается?

— Стрижка и кондиционер раз в две недели. В отеле есть салон.

— И как ты только находишь время, — фыркнула Элен. — Ты же так занята. Не думала, что у тебя есть время на удовольствия.

— Мне по должности полагается хорошо выглядеть. Знаешь, Элен, у нас у всех одинаковые волосы. Если ты приложишь немного усилий…

— Кэтти, — перебила ее Клио. И добавила, обращаясь к Элен: — Она может позволить себе немного роскоши.

— Можно подумать, кто-то из нас родился под забором, — парировала Кэйт.

— Но некоторым повезло больше других, помнишь? — возразила Клио. — Хотя черт знает, что Элен сделала со своими деньгами. Элен, если ты их не заныкала, то, думаю, потеряла. Иначе мне непонятно, зачем ты до сих пор здесь торчишь.

Кэйт с Элен обменялись многозначительными взглядами. Клио заметила это и догадалась: от нее что-то скрывают.

— Что тебе сказал папа? — спросила Элен, прежде чем Клио успела что-то спросить.

— Сказал, что очень рад видеть меня дома, что встретился с адвокатами и поменял завещание. Оказывается, все семейное состояние достанется мне одной.

Элен побледнела.

— Господи, да расслабься ты, — добавила Клио.

— Это не шутки, — не желала успокаиваться Элен. — Вы все разъехались. Это мой дом: я осталась, заботилась о нем…

— Заботилась о нем? — фыркнула Клио. — Тебя послушать, так он немощный инвалид.

— Как бы там ни было, я осталась.

Старая дева, которая не покидает дом, боясь, что его отдадут кому-то другому, так? — заявила Кэйт.

Элен залилась краской и опустила гребень.

— Только это вовсе не так, правда?

Клио откинулась на кровать, с интересом наблюдая за сестрами.

— Лучше заткнись, — прошипела Элен. — Клио, садись сюда. Лучше я сделаю прическу тебе.

Клио поняла, что отказаться нельзя. Она отдала Кэйт бутылку водки и села на ее место.

Когда Элен начала расчесывать ей волосы, Клио поняла, что к ней давно никто настолько не приближался, за исключением сексуальных партнеров. Клио сама делала себе прически всю жизнь, даже если результат оказывался плачевным. Она не любила обязательные разговоры с парикмахерами. Ей нечего было рассказывать.

— А это еще что такое? — Элен остановилась, и Клио почувствовала холодный воздух затылком, где та подняла ей волосы.

— Что ты сделала с головой? — изумленно ахнула Кэйт.

— Так сейчас модно, — ответила Клио.

— Как когда-то белые джинсы, — заметила Кэйт. — Вовсе не обязательно рабски копировать всякую мерзость.

— Оставь как было, — сказала Клио, поднимая руку и отмахиваясь от сестры.

— Боже, что сказала бы мама? — тихо рассмеялась Кэйт.

— Мамы больше нет, — отрезала Клио.

Это непринужденное приглашение в комнату матери как недостающей детали, задело Клио сильнее, чем ей хотелось показать. Она протянула руку и забрала у Кэйт бутылку, не обращая внимания на то, как переглянулись Кэйт с Элен.

— Знаешь, напрасно ты так с Адамом, — тихо сказала Кэйт. — Что бы он ни натворил, нельзя его обвинять в смерти мамы.

— Ты что, издеваешься? Ты же была здесь.

— Она умерла от инфаркта, Клио.

— Она умерла от горя. И мы все знаем, что ее убило на самом деле. Мы все знаем, что произошло.

Кэйт замолчала. Клио снова хлебнула водки и сморгнула слезы.

— С какой стати ты вообще его защищаешь? — спросила она. — Столько лет даже слышать о нем не хотела.

Кэйт открыла и снова закрыла рот, а потом встала и отошла от кровати. Клио провожала ее взглядом: сестра открыла платяной шкаф и принялась рыться в своей старой одежде, так и висевшей там до сих пор. Спортивные штаны на резинках и длинные шерстяные джемпера — одежда, чтобы прятаться. Некоторые вещи казались втрое больше теперешней Кэйт. Ничего похожего на изысканные дизайнерские шмотки, привезенные из Дублина.

— Почему это все до сих пор здесьпроворчала Кэйт.

— Тебе интересно, чего хотел папа? — сказала Клио, обращаясь к спине сестры. — Он хотел сказать мне, что размораживает мой фонд.

— Но это же здорово, правда? — жизнерадостно воскликнула Элен, замедляя движение гребня. — Теперь ты можешь устроиться, найти жилье. Ну, в Дублине.

— Ну да, не все же тебе бегать, — согласилась Кэйт.

— Да идите вы, я же не Адам. Я предупредила всех, что уезжаю. Вот Райана вы не достаете.

— Мы ничего о тебе не знали, — возразила Кэйт. — Райан хотя бы поддерживал связь. А ты только в прошлом году сообщила свой телефон. Если бы Адам появился раньше, пришлось бы тебя разыскивать. Ты бы оказалась пропавшей без вести.

— Так ведь я жила в Штатах нелегально! Нельзя было высовываться. К тому же я посылала открытки, разве нет? Да и вообще, Кэйт, чья бы корова мычала.

Клио увидела, как сестра напряглась всем телом.

— Как поживает Чен, за которым ты замужем уже семь лет? — продолжала она. — Есть надежда когда-нибудь с ним познакомиться?

Кэйт промолчала.

После

Расскажите, что происходило в субботу вечером, Джеймс, — сказал следователь. — Когда вы первый раз собрались вместе.

— В субботу? — переспросил Джеймс. Следователь кивнул.

Джеймс скрипнул зубами. Он замерз, промок и к тому же пребывал в бешенстве. С отцом произошел несчастный случай. Неужели нельзя на этом и успокоиться?

— Вы спрашиваете про субботу. На дворе, черт возьми, понедельник. Только что погиб мой отец. При чем здесь вечер субботы?

— Как знать, может быть, ваш отец погиб в понедельник, потому что кто-то сделал что-то в субботу, — пожал плечами следователь.

— Никто ничего не делал. Знаете что? Я хочу домой, хочу обсушиться, позвонить жене и дочери. Создается впечатление, что, по вашему мнению, произошло нечто чудовищное и мы все подозреваемые, — Джеймс нахмурился. — Пожалуй, если так обстоит дело, я бы хотел говорить в присутствии адвоката.

— Вы хотите сказать, что вам нужен адвокат?

Джеймс хохотнул от неожиданности.

— Не надо со мной играть в эти игры, — сказал он, сглотнув. — В любом случае, я не могу рассказать про субботу ничего интересного. Все вопросы к Кэйт.

— Почему? Что может сказать Кэйт?

Джеймс открыл рот, а потом поднял руку к подбородку. Пожалуй, лучше подождать адвоката. С другой стороны, если следователь доискивается, кому бы хотелось, чтобы с Фрейзером что-то случилось… Что ж, пусть лучше ищет в другом месте.

Кэйт

— Коктейли в гостиной перед ужином, — проговорил Джеймс, пока они шли к лестнице. — Похоже, планируется привести нас в состояние благодушной алкогольной комы или наоборот — раззадорить, чтобы мы поотрывали друг другу головы. В нашем случае возможно и то и другое.

Кэйт промолчала. Перспектива оглушить себя очередной дозой спиртного не казалась такой уж жуткой. У нее все сильнее сосало под ложечкой, непонятно почему.

Ее реакция на появление Адама, как и у всех остальных, оказалось неожиданной для нее самой. Она не ожидала такого всплеска эмоций и особенно радости. В детстве они почти не общались. У Адама еще в раннем возрасте появилась манера смотреть не на людей, а сквозь них. Кэйт всегда казалось, что он может читать мысли, в которых она не решается признаться даже себе самой. Ей не нравилось это ощущение оголенности. Тем не менее, когда он предстал перед ними во плоти, ей вспомнилось, как стало горько после его исчезновения. Она чувствовала страх, что его нет в живых, и чувство вины, оттого что никогда особенно его не любила.

Мироздание дает ей второй шанс. На этот раз она будет его любить. Возможно, стоит постараться сблизиться и с остальными. Нужно только для начала разобраться с тем, что поважнее.

Они услышали их голоса, еще никого не видя. Джеймс собирался еще что-то сказать, но осекся. Он остановился и прислушался. Из гостиной слышались новые голоса.

— Это же?..

Джеймс отпустил руку Элен и преодолел оставшиеся ступеньки трусцой. Время для Кэйт замедлилось. Она заметила намечающуюся проплешину на макушке Джеймса. Увидела, как похожи Клио и Элен сзади: одного роста, одинаковые фигуры.

И тут Джеймс отворил дверь в гостиную; Кэйт поняла, что до сих пор стоит в прихожей. Она неохотно последовала за братом и сестрами.

В гостиной Сандра и Белла разговаривали с Фрейзером. На тщательно накрашенном лице Сандры сияла широчайшая улыбка, на лице Беллы — хмурая скучающая мина.

— Что?.. — глядя на Джеймса, Кэйт подумала, что сейчас сама выглядит примерно так же.

— Сюрприз! — пропищала Сандра. — Ты и вправду ничего не знал!

Фрейзер обнял ее за плечи и одарил всех улыбкой.

— Какое же это семейное мероприятие, если не вся семья в сборе, а? — сказал Фрейзер. — Сандра и Белла такие же Латтимеры, как все остальные!

Кэйт показалось или нет? Или действительно отец как-то по-особенному смотрит на нее?

— Что ж, прекрасно, — произнес Джеймс с удивлением и некоторым ужасом. — А ты, Сандра, чертовка. И виду не подала.

— Это идея твоего папы, но я могу хранить тайну, когда нужно, — ответила Сандра и кокетливо подмигнула Фрейзеру.

Кэйт по-прежнему видела и слышала все как в замедленном кино.

У Сандры накладные ресницы, мысленно заметила она. Кто же приходит в накладных ресницах на семейный ужин? И она явно наслаждается тем, что стала центром внимания, совершенно не замечая напряжения в голосе Джеймса. Удивительно — как жена может быть настолько глуха к настроению мужа?

Белла все так же стояла на втором плане, видимо, лучше чувствуя изменение атмосферы, чем мать.

— Сандра как раз рассказывала мне про свое сорокалетие, — сказал Фрейзер. — Что же ты нас всех не пригласил, Джеймс?

— О, ничего особенного не было, — вступилась Сандра. — В моем возрасте уже не отмечают дни рождения.

Она хихикнула — видимо, это возраст ей позволял. Фрейзер снисходительно улыбнулся.

— Да по тебе и не скажешь, что ты на пять лет старше моего сына, — сказал он. — Только посмотри, какая у вас дочь красавица.

Все посмотрели на Беллу, и Кэйт на мгновение отвлеклась от охватывающей ее паники — так ей стало жалко бедную девочку, покрасневшую настолько, что лицо и волосы стали одного цвета.

— Вылитая ты, Сандра, — сказал Фрейзер. — Настоящая красотка. Ты, наверное, тоже так выглядела в молодости.

Кэйт передернуло. Папа в своем репертуаре, сама тактичность. Лицо Сандры застыло, а потом она улыбнулась Белле с такой силой, словно вывихнула челюсть.

— О, она гораздо красивее меня, я такой никогда не была, — сказала она.

Белла закатила глаза, демонстративно забросила рыжие кудри за плечи и снова придала лицу скучающее выражение.

— Не могу поверить, что тебе удалось затащить сюда Беллу, — сказал Джеймс. — Уверен, ты предпочла бы остаться одна в Дублине, дочка.

Кэйт отключилась от их болтовни. Она чувствовала, что ее вот-вот стошнит. Уже понятно, к чему все движется.

— Кэйт, ты так и будешь стоять в дверях или все же сядешь с нами за стол? — спросил Фрейзер.

Кэйт всмотрелась в лицо отца. Она не разглядела в нем никаких признаков того, что ее пугало больше всего. Отцу, конечно, не могло прийти в голову знакомить Чена с семьей таким образом. Не при таких обстоятельствах. Может, он и идиот, но не настолько же. Не может быть.

— Привет, цинь.

По телу Кэйт пробежала судорога.

Она повернулась. Перед ней стоял Чен. Неловкий, смущенный, изо всех сил старающийся выглядеть так, будто ничего особенного не происходит.

— Твой папа позвонил несколько часов назад и пригласил меня, — пояснил Чен. — Он сказал, что для тебя это будет большой сюрприз. Я… я не знал, что у вас тут намечается большой семейный прием.

— Я… — начала Кэйт.

— Хэх, твой муж, наверное, считает, что у нас семейство со странностями, — прервал ее Фрейзер. — Но ведь мы для того и собрались, чтобы оставить прошлое позади и начать сначала, а?

— Зря ты мне не позвонил, — слабым голосом произнесла Кэйт, продолжая смотреть на мужа.

— Мне просто стало интересно, — холодно ответил Чен. — И, как сказал твой папа, может, пора уже наконец познакомиться с твоей семьей?

Он пристально смотрел на нее. Кэйт прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Он злится и гадает, зачем ей понадобилось врать о болезни отца, хотя, без сомнения, ему кажется, что она хотела просто защитить его. Ведь у нее не может быть никаких дурных намерений? Нет, только не у его Кэйт.

Кэйт захотелось умереть.

— Нам нужно поговорить…

— Кэйт, дай же ему наконец войти, — протрубил Фрейзер. — Что будешь пить, Чен? «Джек» со льдом? Мне кажется, ты предпочитаешь виски.

— Спасибо, Фрейзер, я не пью, — сказал Чен. — И мне, возможно, придется еще сесть за руль.

— Хэх, ну ты же приехал в такую даль, оставайся ночевать. А стаканчик перед ужином не повредит. Кэйт, не могу поверить, что ты ему ничего не сказала. Не волнуйся, по телефону я ничего не говорил. Наверное, ты хотела сначала сама убедиться. Ну давай, расскажи же, наконец!

Перед глазами Кэйт замелькали черные точки.

— Чен, приятно познакомиться, — Клио сделала шаг вперед и обняла его.

Кэйт видела, что Клио что-то едва слышно прошептала Чену на ухо. Возможно «выведи ее из дома».

— Ну, Адам, — сказал Фрейзер, — пожалуй, пора тебе представиться.

Кэйт видела, как резко обернулся Чен, услышав это имя.

Адам неохотно поставил стакан на стол и подошел к ним.

— Кэйт? — сказал Чен, глядя на жену. Кэйт помотала головой. Сглотнула. Она не могла заставить себя произнести ни слова.

— Адам, — повторил Чен. Он посмотрел на него, потом перевел взгляд на остальных Латтимеров, которые, как по команде, отвели глаза в сторону. Фрейзер выглядел сбитым с толку, Сандре явно было не по себе, а Белла наблюдала за происходящим с нескрываемым любопытством. Чен посмотрел вниз на руку Адама, потом снова поднял глаза.

— А Кэйт говорила, что ты погиб.

Адам

После великого откровения Чен долго не задержался. Он вышел из дома через парадную дверь, Кэйт бежала следом.

Наступила напряженная тишина, которую сменили натянутые дежурные фразы: все пытались загладить неловкость, делая вид, что ничего не произошло. В семье никогда не углублялись в рефлексию. Да и вообще не рефлексировали. У среднего класса так не принято.

Никто не заметил, что Адам потихоньку выскользнул из гостиной. Он вышел на парадное крыльцо и встал под аркой. Нужно подышать воздухом, ненадолго прерваться.

Адам достал сигарету, не вынимая пачку из кармана, и закурил, втягивая в себя дым, пока в легких не возникло привычное неестественное ощущение. Он стал слушать, как Кэйт препирается со своим мужем, стоя рядом с его машиной.

Чен хотел вернуться в Дублин. Похоже, он разъярился не только на Кэйт, но и на всех остальных. Адам знал такой тип людей — гордых, хороших, честных, не терпящих, когда их выставляют дураками. А сестрица-то, видимо, вовсю дурачила Чена. Он не первый, кому она пытается запудрить мозги. И далеко не последний, неохотно признал Адам.

Оба стояли на дороге, где Чен поставил свою машину, — Адам мог наблюдать за ними, став чуть слева от двери. Чен держался рукой за ручку дверцы, но Кэйт преграждала ему дорогу.

Сигаретный дым рассеялся, и Адам вдохнул вечерний воздух. У него был запах лаванды с примесью соленого запаха отлива и морских водорослей. Запах безмятежной бухты.

— Зачем ты приехал? — голос Кэйт доносился до него сквозь сад. — Ты же знаешь, что я не хочу с ними связываться!

Адам не мог разобрать, что ответил Чен, но уловил тон. Тихое бешенство.

— Мне было легче соврать, что заболел папа, чем сказать правду, — выкрикнула Кэйт в ответ.

Ага. В очередной раз поймали на вранье. Адам покачал головой: Кэйт попала.

— Семь лет я считал, что твой брат погиб, — сказал Чен, на этот раз громче.

— Я сама так думала!

Кэйт зажала рукой рот и оглянулась на проезд к дому. Занавески на окнах раздвинули, из дома в вечерние сумерки лился мягкий свет, уже слетелись и бились о стекла мотыльки. Она не могла видеть стоящего в тени Адама. Но Кэйт, конечно, понимала, что в оглушающей деревенской тишине ее пререкания с мужем слышны на всю округу. Коттедж ближайших соседей — пары художников, переехавших из Лейчесте-ра, — стоял всего в каких-то пятидесяти метрах вниз по дороге.

Чен покачал головой.

— Ты не говорила, что так думаешь. Ты сказала, что он погиб. Ты плакала, а потом рассказала мне об этом.

Адам наблюдал за позой Чена. Тот стоял, отвернувшись от Кэйт, все еще полный решимости сесть в машину и бежать от этого безумия.

— Когда мы познакомились, — продолжала Кэйт, — я и понятия не имела, что мы поженимся. И да, я соврала, а потом не знала, как признаться тебе в этом. Можешь ты это понять? Я просто не хотела больше говорить об Адаме, да и об остальных тоже. Один брат реабилитируется от наркотиков, другой пропал, сестра решила остаться старой девой. Нашей семье здесь все перемывали кости — боже, я даже не знаю, сколько лет подряд. Я просто хотела, чтобы ты считал меня нормальной.

— То есть ты хотела произвести на меня впечатление или вроде того?

— Нет, слушай, все было не так. В какой-то момент мы действительно считали, что Адам погиб, — голос Кэйт звучал твердо и убедительно. — Папа кое-что нашел… Ой, слушай, это не важно. Время шло, и в конце концов я решила для себя, что так оно и есть. Что мне еще оставалось?

Адам напряг слух. Чен что-то тихо сказал, повернувшись к машине.

— Знаю, нужно было все тебе рассказать, когда он нашелся, — добавила Кэйт. — Но чтобы поверить, мне нужно было сначала увидеть Адама своими глазами.

Чен, видимо, заколебался. Она побеждает, понял Адам. Все очень убедительно. Но потом Адам увидел, как его зять, ощетинившись, посмотрел в сторону дома, а затем повернулся к жене, поднявшей к нему умоляющее лицо.

— Я уважал твое решение порвать с семьей. Я думал… Ну сама знаешь, что я думал. Что они все козлы с предубеждениями. А тебя это устраивало, потому что ты не хотела сознаваться во лжи. Все эти годы я чувствовал себя виноватым, что из-за меня ты не общаешься со своими родственниками.

У Чена прервался голос.

— Это непростительно, — напоследок сказал он.

Кэйт отшатнулась, как от удара.

Чен сел в машину, громко хлопнув дверью, и уехал. Даже в шуме двигателя слышалась его ярость.

Только в этот момент Адам обнаружил, что он здесь не единственный случайный свидетель. На подоконнике окна столовой, наполовину скрытая покрытой пурпурными цветами гортензией, болтая ногами, сидела и курила Белла в застегнутой доверху черной толстовке.

Незавязанные шнурки ее розовых кроссовок свисали вниз.

Племянница выбросила окурок и спрыгнула с подоконника навстречу медленно и подавленно возвращавшейся в дом Кэйт. Адам наблюдал, как Белла приближается к его сестре, так же, как и она, сложив на груди руки.

— Эпично вышло, тетушка Кэйт.

Кэйт медленно смерила Беллу взглядом с ног до головы.

— Я тебе не тетушка, — холодно произнесла она. — Не называй меня так.

Белла так резко отпрянула, что едва не упала. Адаму стало ее жалко. Он продолжал стоять, пока сестра не подошла к нему. Прикусив губу, Кэйт молча прошла мимо него, но в последний момент остановилась.

— Ты сам-то понимаешь, сколько из-за тебя проблем?

Адам приоткрыл было рот, но ничего не сказал.

— Одна маленькая ложь, черт возьми! — горестно вскрикнула Кэйт, явно говоря сама с собой.

Правда? — поинтересовался Адам, ж Твой муж, уж конечно, все-все про тебя знает?

Кэйт уставилась на него с одинаковой долей удивления и злобы. Под его взглядом маска упала с ее лица, и Адам понял, что не ошибся. Кэйт ничуть не изменилась: так и осталась лгуньей.

После

— Вечером вы оставались с отцом наедине, Кэйт?

— И за этим вы снова меня вызвали? Может быть, как-нибудь потом? Я хочу домой.

— Понимаю вас. Но сначала я хочу убедиться, что правильно записал все показания. Вы оставались с отцом наедине?

Кэйт напряглась.

— Нет.

Следователь продолжал что-то черкать у себя в блокноте.

— Однако вы ушли от всех остальных? — спросил он.

— Я… да. Я пыталась дозвониться до мужа и искала, где потише.

— А под палубу вы не спускались?

У Кэйт внезапно пересохло во рту.

— У меня и так был слабый сигнал, ясно, что внизу прием еще хуже. Я ушла на борт.

— На левый борт? Не на правый, где находился ваш отец?

— Нет.

— Понимаю, — кивнул следователь Даунс. — А вы могли видеть кого-нибудь с того места, где стояли?

— Дэнни — он был впереди, в кабине. Но там со всех сторон окна. Он мог меня видеть, я уверена. Во всяком случае, я-то его видела.

— Хорошо, — следователь сделал паузу. — У вас с Фрейзером возникли трения, ведь так? После того, как он пригласил вашего мужа, Чена, и ничего вам не сказал.

— Откуда вы?.. — начала Кэйт. — На самом деле это не имеет значения. Вы же и так всё знаете, правда?

Она рассмеялась. Смех прозвучал неубедительно. Однако, если начистоту, она вовсе не притворялась. Она чувствовала… умиротворение. Неправильно, конечно, что ей так хорошо, когда отец где-то лежит мертвый.

Как вы считаете, отец специально пригласил Чена, назло вам? — спросил следователь.

Кэйт пожала плечами.

— Не знаю. Хотя может быть. Следователь, мне действительно нужно позвонить мужу. Я пыталась уже несколько раз, но он отключил телефон. Если дозвонюсь до его матери… она с ним поговорит. Это важно.

— И это тоже важно.

Кэйт подняла голову от телефона, который держала в руке. Следователь неожиданно заговорил в резком тоне. Разве ему не полагается быть повежливее? Она родственница погибшего. Тем не менее он не постеснялся второй раз вызвать ее на допрос через полчаса. Интересно, он всех собирается вызывать повторно? Однако если так пойдет дело, если они начнут вываливать секреты друг друга…

Сейчас нужно позаботиться о себе. Это важнее всего.

— Хорошо, — сказала она, кладя телефон на стол. — Вы спрашивали, что было в субботу. Да, я была раздражена на отца. Но я еще сильнее злилась сама на себя. Все произошло по моей вине. К тому же это был не самый большой шок тем вечером.

— Нет?

— О боже, нет. Отец сделал объявление.

Ручка следователя застыла над блокнотом.

Как странно, что Элен ничего не сказала, — добавила Кэйт.

Клио

Клио не сразу пошла за остальными к накрытому в столовой ужину. Вместо этого она дожидалась Кэйт в прихожей, водя ногтем указательного пальца по знакомой с детства резьбе на балясине перил.

На этом самом месте у подножия лестницы она стояла в то утро, когда из дома выносили тело матери, умершей от сердечного приступа. Родители Клио много лет спали в разных комнатах, и Кэтлин умерла одна. Это глубоко терзало Клио. Может быть, мать кричала от боли в доме, полном людей, но никто не услышал. Никто не пришел, она умерла в одиночестве.

В тринадцать лет Клио подхватила жестокую кишечную инфекцию, и ее выворачивало несколько дней подряд. Кэтлин спала на матрасе на полу в комнате Клио и каждый раз просыпалась вместе с ней: подставляла тазик, вытирала лицо, клала на лоб полотенце и не успокаивалась, пока Клио не засыпала снова. Она костьми ложилась ради своих детей.

«Я же ваша мама», — говорила она, улыбаясь. И умерла в одиночестве. Вот поэтому Клио и не могла зайти в ее комнату. Как и все остальные. Она могла бы спрятать письмо там, если бы ей хватило смелости.

На верхней ступеньке появилась Кэйт.

— Ты как? — спросила Клио спускающуюся вниз сестру.

— Отлично.

Клио заколебалась. Кэйт уже снова накрасилась, причесалась и выглядела, как всегда, безупречно. Весь вечер она будет вести себя как ни в чем не бывало. Ей неизменно это удавалось, даже если все вокруг умирали от смущения за нее. Кэйт — настоящая машина.

И все же прошло столько лет. Клио захотелось хотя бы попытаться нормально поговорить с ней, как сестра с сестрой.

— Мне жаль, что так вышло, — начала Клио. — Как ты думаешь, папа знал? Насчет того, что ты сказала Чену, будто Адам погиб?

Нет.

Отрывисто. Уверенно.

— А кто-нибудь еще?

Кэйт втянула щеки.

— Джеймс.

— Джеймс? — переспросила Клио. Ее это задело. Не то чтобы у них с Кэйт особенно близкие отношения, но, видимо, сама мысль о том, что Кэйт ни с кем из них не откровенничала, все упрощала. Внезапно узнать, что старшая сестра на самом деле сблизилась с Джеймсом, это… обидно.

— Я рассказала Джеймсу, потому что он живет в Дублине, и боялась, что Чен столкнется с ним где-нибудь без меня и случайно зайдет разговор на эту тему, — пояснила Кэйт.

Тогда ладно, это меняет дело.

Клио посетила внезапная мысль.

— А Джеймс не мог рассказать папе?

Кэйт пристально посмотрела на нее.

— С чего ты взяла?

Клио моргнула.

— Ладно, — сказала Кэйт. — Осталось пережить еще пару дней.

И направилась в столовую. Клио, пошла за ней в недоумении. Какого черта Кэйт остается ночевать в Спэниш-Коуве? Прежняя Кэйт уехала бы в Дублин в тот же вечер, лишь бы оказаться подальше от родни. Разве что она что-то задумала.

* * *

В центре столовой стоял большой овальный стол красного дерева, подаренный матери на свадьбу ее родителями. Стол покрывала белоснежная скатерть, со свечами и цветами посередине. Сквозь полукруглый эркер в комнату проникали последние лучи закатного солнца, смешиваясь с оранжевым светом свечей и окутывая всех мягкими теплыми тенями.

Дэнни приберег для Клио место рядом с собой. Она готова была его расцеловать. С другой стороны от нее сидела Кэйт, и Клио знала, что та будет сегодня не слишком разговорчива. Никто, конечно, не вспомнит про Чена, это уж точно.

Клио взяла бокал шампанского как раз в то мгновение, когда Фрейзер поднял свой и заговорил.

— Это были долгие десять лет, сын, — начал он, кивая Адаму. — Много чего произошло. И в твоей жизни, и в нашей. Знаю, все сейчас немного на взводе, мы еще наговорим друг другу резкостей, — он глянул на Кэйт, и та чуть заметно порозовела. — Но в первую очередь мы все должны быть сейчас благодарны. Ты снова дома, ты жив. Все остальное не так важно. Обо всем остальном мы как-нибудь договоримся.

Клио смотрела на отца. Казалось, он говорит искренне, от сердца. Она перевела взгляд на Адама. Тот сглотнул и ответным жестом поднял бокал.

— Спасибо, — пробормотал он.

— За Адама, — провозгласил Фрейзер.

Клио сидела, положив руки на колени, и Райан пнул ее ногой под столом. Тогда, ради проформы, Клио подняла тост за брата.

— И за вашу бедную покойную мать, — сказал Фрейзер, прежде чем отпить из бокала. В этот момент Клио уже поднесла бокал к губам. Стекло звякнуло о зубы, жидкость пролилась в рот, и она судорожно проглотила ее, едва не поперхнувшись. Сморгнув выступившие слезы, она увидела выражение полного шока на лице Адама.

Прежде чем кто-то успел что-нибудь сказать в ответ, дверь отворилась и вошел официант с подносом холодных закусок. Персонал выручил.

Едва Клио собралась приступить к еде, как в колени ей ткнулось что-то мягкое и теплое. Она приподняла скатерть и заглянула под стол. Тедди воспользовался тем, что открылась дверь, и пробрался в столовую. Положив голову между ее ног, он ждал угощения.

Клио улыбнулась и незаметно сунула ему кусочек ветчины, а затем и сама начала есть: все вкусное и свежее, да и закусить не мешает. Они с Дэнни завели приятный пустой разговор. Она, видимо, уже напилась. Наверняка напилась, поскольку впервые с момента приезда ощутила, что начала понемногу расслабляться.

Тарелки убрали со стола, и в столовую внесли омаров в коньячном соусе. Выглядело и пахло крайне аппетитно. Перед ужином, заглянув на кухню за водкой, Клио услышала, как пищат омары, которых бросают живыми в кипяток. От иронии ситуации она едва не рассмеялась.

— А, Дэнни, ты никогда нас не подводишь, — заметил Фрейзер. — Только сегодня утром выловили! Помнишь, старик, как мы выходили в море расставлять ловушки для крабов? Честно заработанный ужин, а?

— Фрейзер, да ты же ни разу ничего не поймал, кроме старой галоши, — улыбнулся Дэнни.

— Это уже детали, — выпятил грудь Фрейзер. Поймав взгляд Клио, он подмигнул. Она сглотнула и почувствовала твердый комок в горле. Всего пару минут назад он произносил тост за покойную жену; Клио подозревала, что ему захотелось проверить реакцию Адама. Невозможно понять, как ему удаются эти мгновенные переходы от провокаций к добродушию.

Она покачала головой и скормила Тедди маленькую вареную картофелину, чувствуя на пальцах его горячий влажный язык.

— Я знаю, что ты задумала, Клио, — крикнул через стол отец.

Клио с тревогой подняла глаза.

— Никаких кусков со стола. Я отучил собаку от этой привычки, как только ты уехала.

Клио улыбнулась.

— По крайней мере, хоть что-то съест.

— А, ну ладно, — смягчился отец. — Адам, ты уже рассказал им все в общих чертах, теперь давай подробнее. Ты у нас успешный парень. Можно гордиться.

Клио успела вовремя прикусить язык.

— Да неужели? — сказал Джеймс. — А семья у тебя есть? И где ты вообще живешь?

Адам положил нож и вилку.

— Я живу в Париже.

— Живешь? — переспросила Элен. — Так ты вернешься туда?

— У меня там бизнес. Семьи нет. Я… богат. Возможно, не так, как ты, Кэйт, но мне хватает.

— Я не богатая. Это муж у меня богатый. Хорошо, что мы не подписывали добрачного соглашения.

Клио передернуло. Судя по всему, Кэйт тоже успела напиться. Единственный шанс увидеть настоящую Кэйт — когда та переберет сыворотки правды.

— И чем же ты занимаешься? — спросил Джеймс.

Клио наблюдала за ним. Чего еще ждать от Джеймса — сразу перевел разговор на деньги. Для Джеймса счастье измеряется исключительно в деньгах.

— У меня строительная компания.

— Строительная? — сказала Элен. — Правда?

— А что здесь такого? — этот вопрос Адама слегка позабавил.

— Ну, ты же уже почти выучился на компьютерщика, перед тем как… ну, понимаешь. Все произошло.

— У меня не было особого выбора: я не говорил по-французски. Работал, постепенно сделал карьеру, выбился в начальники, а потом открыл свою фирму.

— Как получилось, что тебе все это удалось, но так и не нашлось времени позвонить домой? — произнесла Кэйт.

Клио поморщилась. Сестра умела говорить таким тоном, как будто все прекрасно, однако при этом «прекрасно» означает, что все ни черта не прекрасно, однако все продолжают улыбаться.

— Все не так, — ответил ей Адам. — Я собирался позвонить. Каждый божий день.

Ясно как день, что он что-то скрывает. По крайней мере, для Клио это очевидно. Неужели остальные не видят?

— Ну ладно, — снова заговорил Фрейзер. — Он же с нами по-честному. Не забывайте, это радостное событие. У нас мирный семейный ужин.

— И, черт возьми, объедение, — подал голос Райан. — Только сейчас понял, как мне осточертела паста. И почему Ирландия не славится своей кухней?

— Это французский рецепт, идиот, — сухо заметила Клио.

Райан небрежно пожал плечами. Белла, сидящая рядом с ним, засмеялась. Напряжение снова спало. Вверх-вниз, как старый чайник, который никак не может вскипеть.

— Ну вот, всё как в старые добрые времена, — улыбнулся Фрейзер. — Дети препираются. Что ж, у меня есть для всех новость, которая, надеюсь, сделает этот уик-энд по-настоящему праздничным.

Клио переглянулась с братьями и сестрами. Сидящий у нее в ногах Тедди застыл.

— Хэх, ну что тянуть, — сказал Фрейзер. — Я кое с кем познакомился.

Все молчали. Никто не понимал, о чем это и к чему.

— Я много лет оплакивал вашу мать. Но, знаете ли, ведь я еще относительно молод. И… я снова обрел счастье.

Клио нахмурилась. Что за черт? В наступившей тишине Фрейзер неловко заерзал.

— Да, ну так вот, я решил, что не стоит представлять ее сразу же, ведь столько лет не собирались вместе за столом, уже даже и не помню сколько. Однако думаю, мы еще не скоро снова так соберемся. Так что, надеюсь, вы не возражаете, если она попьет с нами кофе. А следующую новость мы объявим уже вдвоем. Ана!

Клио поняла, что происходит, только когда открылась дверь. Вошла женщина, миниатюрная, смуглая, миловидная. Ее темно-каштановые волосы, седеющие у корней, были заплетены в датские косички, которые, как до сих пор казалось Клио, носят только сказочные персонажи.

Сколько же она, интересно, прождала за дверью в ожидании своего выхода? И откуда, черт возьми, она взялась?

У женщины было приветливое лицо, но сейчас она не улыбалась. Она смотрела на них с плохо скрываемым ужасом.

— Входиже, входи, — сказал Фрейзер, вставая. — Ана, это мои дети. Дети, это Ана. Дэнни ты уже знаешь, а остальных нет.

— Привет, — проговорила женщина, краснея.

Акцент. Клио не смогла разобрать, какой именно. Восточная Европа?

Все замерли. Клио слышала, что Кэйт пробормотала себе под нос что-то похожее на старый мудак.

Фрейзер в своем радостном возбуждении не замечал ничего вокруг.

— Мы с Аной встречаемся уже несколько месяцев. Ее муж тоже умер несколько лет назад.

Ана, очевидно более остро ощущая тишину в столовой, явно нервничала. Она позволила Фрейзеру взять себя за руку, но так и не приблизилась к столу. Вместо этого одна ее нога продолжала смотреть в сторону двери, как если бы женщина собиралась броситься бежать.

И мы решили пожениться.

Клио почувствовала, что у нее натурально отпала челюсть.

Фрейзер оторвал взгляд от невесты и оглядел детей, потом снова посмотрел на Ану. При виде ее неуверенности радость на его лице сменилось озабоченностью.

— Ну поздравляю, старикан, — сказал Дэнни, поднимая бокал.

Клио машинально протянула руку за своим.

Но тут Элен резко отпихнула стул, так что вилка полетела на пол. У ног Клио Тедди резво, насколько позволяли старые кости, вскочил на ноги и ударился головой снизу о стол.

— Ты шутишь, — сказала Элен, глядя на отца так, словно собиралась убить его. — Да ты, черт тебя подери, шутишь.

После

Следователь Даунс подкрутил регулятор электрического нагревателя, а потом взял мобильник. Адам видел, что он открыл браузер, набрал какой-то запрос и прищурился, перелистывая результаты поиска.

Адам принялся разглядывать собственные руки. В драке с Джеймсом он разбил костяшки пальцев. Стоило того, подумал он.

— Итак, насколько я могу понять, сегодняшнему вечеру предшествовали бурные дни, — сказал следователь. — Вы знали, на что идете, когда возвращались домой?

Адам глубоко вздохнул.

Не буду врать вам, следователь: у нас в семье всегда были сложности.

Зачем же тогда возвращаться?

— Я не могу вам все объяснить прямо сейчас. До сегодняшнего вечера, пожалуй, мне казалось, что это мой долг. Если бы я знал, что произойдет…

— А почему вы вообще сбежали?

— У меня был… наверное, можно назвать это срывом.

— То есть вы ни с кем конкретно не ссорились? — уточнил следователь Даунс. — Например, с отцом?

— Я никогда не ссорился с Фрейзером, это правда. С остальными…

— А как с ними?

— Я… ничего. Не мне об этом говорить. Следователь вздохнул.

— Как жилось во Франции?

— Хорошо. То есть… не то чтобы хорошо. Пришлось жить с последствиями своих поступков. Но не считая этого… я вполне хорошо устроился, вот что я хочу сказать.

Понимаю. А теперь снова вернулись во всю эту кашу.

Адам пожал плечами.

Скажите, Адам, что вы почувствовали, когда отец объявил, что собирается жениться снова? Вы лишь недавно узнали о смерти матери. Должно быть, вы еще не успели пережить это событие. Что вы подумали, когда Фрейзер объявил об этом?

— Ничего, — сказал Адам. — Ничего не подумал. Я не участвовал в их жизни последние десять лет. Если бы он объявил, что колет себе гормоны, чтобы стать женщиной, я и то не имел бы права на свое мнение. Да, я поздно узнал о смерти мамы, но это же моя вина, а не его.

Следователь улыбнулся.

— Ваша сестра Элен удивилась, правда? Она не подозревала, что у него есть подруга, и уж тем более, что они собираются пожениться. Думаю, для нее это означает определенные изменения в планах. Например, она остается без дома, если, конечно, надеялась оставаться там и дальше. Такие вещи могут сильно разозлить.

Адам вытянул руку, и запястье пронзила боль. Видимо, растянул ее в драке.

— Элен постоянно была с нами, пока мы находились на яхте, — ответил он, уловив в своем голосе осторожные нотки. — Она все время была на корме вместе со всеми, а потом она, Райан и я спустились вниз вместе с Аной. Элен пошла в туалет. Она… немного расстроилась.

— Расстроилась? Ясно. А вы уверены, что не упускали ее из виду до этого? Или потом, когда она вышла?

— Абсолютно. Она расстроилась не потому, что только что убила отца, если вы к этому клоните.

— А почему же тогда?

— Не знаю.

— Ясно, — следователь вздохнул и что-то записал в блокнот. Он просмотрел свои записи, поджал губы, снова взглянул на Адама и предложил: — Давайте поговорим о Джеймсе.

— О чем именно?

— Как он держался в этот уик-энд? Он упоминал что-нибудь насчет шоу, которое сейчас продюсирует?

— Что-то такое говорил, да.

— Как оно, кстати, называется? Над чем он работает?

Адам нахмурился.

— Понятия не имею. Почему вы спрашиваете?

— Потому что не могу ничего найти онлайн. Интересно, правда? Он такой дико успешный парень, а в Интернете о его проекте ничего нет.

— Не понимаю, к чему это вы.

Следователь наклонил голову.

— В самом деле? — спросил он.

Адам

После ужина они вышли на берег: Адам, Райан и Клио. Райан лег на песок, положив голову Клио на колени. Она сидела, выпрямив спину, уперевшись руками в песок. И они оба не смотрели на Адама. Клио по-прежнему обращалась с ним как с зачумленным.

Адаму казалось, что это уже слишком. Он не знал, что еще можно сказать. Уже извинялся, даже каялся. Может, пора наконец сменить гнев на милость? Впрочем, когда он пошел с ней и Райаном на прогулку, Клио возражать не стала. Уже что-то.

— Так и знал, что папа выкинет что-то в таком духе в эти выходные, — сказал Райан. И, не дав Адаму или Клио ничего сказать, воскликнул: — Господи, Клио, какая же ты тощая! У тебя бедро как куриная лапа. Кэйт, поди, с ума сходит от зависти: как тебе это легко дается.

— Стресс-диета, — призналась Клио. — Творит чудеса.

— Черт, а это кто еще прется? — тихо сказал Райан.

Адам внимательно наблюдал за братом. Он видел, как тяжело Райану находиться рядом с отцом.

Раздался хруст шагов по гальке на подходе к песчаному пляжу. Это оказался Джеймс.

— А я-то думал, куда вы подевались, — заговорил он, плюхнувшись на песок, и протянул руку к сигарете Адама. — Дай затянуться. Не знал, что ты куришь.

— Столько лет прошло, — ответил Адам. — Видимо, многое забылось.

Он передал сигарету, удивленный испугом, мелькнувшим на лице Джеймса.

— А где же твоя жена-красавица? — поинтересовался Райан, переключая внимание на себя.

— В моей комнате. Они с Беллой завтра едут домой, — он замолчал, втягивая в себя дым. — Предпочитаю драмы на экране.

— А она интересная, эта твоя, — сказал Райан. — Обращает на себя внимание.

— Сандра? — удивленно переспросил Джеймс.

— Белла, мудило.

— Райан, ей шестнадцать, — прошипел Джеймс.

— Я в том смысле, что она клевая. Умная девочка.

— Не странно ли, что ни у кого из нас нет детей? — задумчиво сказала Клио. — Ну мы с Райаном еще довольно молодые, но всем остальным вроде уже пора решиться.

— Белла — мой ребенок.

— Боже, я знаю, конечно, что ты помогал воспитывать Беллу, Джеймс. Но она не твоя. Сколько ей было, когда вы с Сандрой познакомились, лет пять? Почему не завели ей брата или сестренку? Ей, пожалуй, было бы полезно.

— Как было полезно всем нам? — фыркнул Джеймс.

— Думаешь, причина в этом? — задумчиво произнесла Клио. — У нас в семье такой бардак, что мы не верим, что будем хорошими родителями? Джеймс, не смотри на меня так, будто нагадил в пеленки. Я знаю, что ты хороший отец.

— Элен не может иметь детей, — сказал Адам, глядя в море.

Уголком глаза он заметил удивленное лицо Клио. Стало быть, она еще не все знает о семье. С другой стороны, есть вещи, которые она не хотела бы, чтобы узнали о ней, никаких сомнений. Главное — не спешить.

— Не может? — переспросила Клио.

Адам покачал головой.

— Нет, — тихо сказал он. — Не может.

— Почему это ты об этом знаешь, а я нет? — взвилась Клио, мгновенно переходя от обороны к наступлению. — Кэйт знает?

— Все знают, — сказал Адам.

— Я не знала, — обиженно продолжила Клио. — Не понимаю, почему тебе, например, полагается об этом знать, а мне нет.

— У меня, возможно, повсюду дети, — сказал Райан. Несмотря на непринужденный тон, он многозначительно посмотрел на Адама. Они не говорят об Элен. Адам это знал, хотя и прошло десять лет. Кое-что не меняется.

— Да ты пес! — сказал Адам, продолжая игру.

— Гав.

Райан оскалил зубы и часто задышал.

— Так вот почему Элен так вцепилась в этот дом? — спросила Клио.

Вот ведь неймется ей!

— Поэтому никуда не уезжает? Потому что не может иметь собственную семью?

— Не уезжает, потому что умная, — ответил Джеймс. — Если она уедет, дом достанется нам всем. А пока она живет здесь, готов поспорить, уверена, что это дает ей право остаться в нем навсегда. Но это не так.

Ты думаешь, мы все должны получить долю, — сказал Адам. Он констатировал, а не спрашивал — Даже я? После того, что я сделал?

— Конечно, черт возьми. Я не против, чтобы она тоже получила свою долю, но, господи, знаете, какие сейчас цены на дома? Этот дом стоит миллион. Она не имеет на него права. И что бы ты ни сделал, Адам, ты все равно член семьи. Мы одна семья.

— Ты, вижу, уже готов продать дом, — возмутилась Клио. — Это дом нашей матери.

— Но она там больше не живет, правда? — заметил Джеймс.

— Для меня живет, — с жаром возразила Клио.

— Это все пустой разговор, — вставил Райан. — Фрейзер далеко не развалина. А секс с Матушкой Россией еще прибавит ему лет. Вполне возможно, отец перепишет все на нее в своем драгоценном завещании.

— Она русская? — с сомнением переспросил Адам.

— На вашем месте я бы не был так уверен, что он долго проживет, — сказал Джеймс. — Скажем прямо, у Элен был такой вид, будто она его убьет, причем прямо сейчас.

— У вас у всех был такой вид, — фыркнула Клио. — И как Фрейзер только додумался до такого: вывалить это на нас в такой момент?

— Это его обычная манера, — констатировал Джеймс. — Он никогда не задумывается о том, что его слова или поступки значат для остальных.

— Ты действительно так считаешь? — поинтересовался Адам. — Думаешь, он пригласил сюда мужа Кэйт, не зная, что произойдет?

В сумерках невозможно было разглядеть, покраснел ли Джеймс, но Адам знал, что все так и есть. Джеймс пожал плечами и отвернулся.

— Кто-нибудь, черт подери, объяснит мне наконец, почему Элен не может иметь детей? — спросила Клио, возвращаясь к заинтересовавшей ее теме.

Братья ответили молчанием. Райан скинул туфли, встал и начал расстегивать джинсы.

— Сто лет не купался в море. В озерах хорошо, но они не…

— Ледяные? — попытался угадать Адам.

— Я собирался сказать «не настоящие».

Адам, давай, пойдем.

— Нет, не пойду.

— Пойдешь-пойдешь, слабак. Пока не поплаваешь в море, ты не дома. Если не пойдешь сам, затащу тебя силой.

Расстегнув верх рубашки, Райан стянул ее через голову. Адам неохотно встал и начал раздеваться. Джеймс покачал головой, встал и пошел прочь, не желая участвовать в безумии.

Райан уже разделся до трусов и, убедившись, что Адам следует за ним, пустился бегом навстречу волнам. Адам видел, как напряглось тело брата, когда он оказался в воде.

— Охренеть! Черт! Господи Иисусе!

— Не заплывайте далеко, чокнутые! — крикнула им вслед Клио.

Адам осторожно зашел в воду вслед за братом.

Райан повернулся и начал поливать Адама водой, зачерпывая ее руками.

— Прекрати, засранец, — прошипел Адам.

— Залезай в воду, тогда не буду брызгаться. Адам зашел дальше; стоило ему поравняться с Райаном, как тот одним быстрым движением прыгнул на него и повалил в воду. Адам погрузился с головой, соленая вода заполнила ноздри, глаза защипало. Он вынырнул и увидел Клио, которая уже поднялась на ноги. И тут же снова оказался под водой. Снова вынырнув, он увидел, что Джеймс остановился в дальнем конце пляжа и смотрит на братьев, явно решая, не стоит ли вернуться: игра это или нечто более серьезное.

Адам нащупал ногами дно и с силой выдохнул через нос, одновременно отплевываясь. Покачиваясь, он немного постоял, а потом толкнул Райана, опрокинув его в воду.

— Ничья! — крикнул Адам, когда Райан показался на поверхности. — Хватит.

— Только попробуй! — сказал тот.

Райан сделал движение в сторону брата, но, проследив за взглядом Адама, оглянулся на Клио и на стоящего поодаль Джеймса. Джеймс вытащил из кармана телефон, засветившийся голубым экраном, и пошел прочь, в сторону дома, прижимая телефон к уху. Его фигура тут же скрылась за высокими камышами, оставив на обозрении лишь затылок. Клио стояла, уперев руки в бока, явно раздраженная поведением братьев.

Райан пожал плечами, лег на воду и поплыл на спине. Адам последовал его примеру и направился в другую сторону, подальше от брата. Нужно сохранять спокойствие, сдерживать раздражение и накопившуюся ярость. Не реагировать ни на кого и ни на что. Спокойствие, сказал он себе. Спокойствие.

Джеймс

Сандра еще не спала: она мазалась одним из своих многочисленных дорогих кремов, изучая лицо в зеркале, выискивая новые признаки старости, новые морщинки у глаз и в уголках рта.

Джеймс знал, что пять лет разницы между ними в последнее время не выходят у нее из головы. Его работа лишь подливала масла в огонь. Сандра считала, что Джеймс даже без утвержденных проектов постоянно находился в окружении молодых красивых актрис, а воображение у нее было достаточно ярким. Пожалуй, она могла бы писать сценарии, присутствуй у нее такая склонность. Для «Династии», например. Каждое существо женского пола — коварная разлучница. Подозрения Сандры опустошали его банковский счет: одежда, косметика и прочие милые причуды.

Если бы она знала. То, что у него в действительности, намного хуже, чем связь на стороне.

— А где спит Белла? — спросил он, бросая ботинки под кровать.

В его старой комнате не осталось ничего памятного. Он первым покинул родительский дом, и мать тактично поинтересовалась, не возражает ли он, если из его комнаты сделают комнату для гостей. Он не имел ничего против.

Джеймса ждал Лос-Анджелес, Спэниш-Коув должен был остаться смутным воспоминанием.

— Твоя сестра положила ее на чердаке. Мне кажется, отец не известил Элен, что мы приедем. Похоже, она сердится, начала причитать по поводу постельного белья. Впечатление такое, будто это ее дом. И вообще, я не понимаю, почему в таком огромном доме всего семь спален.

— Восемь, — уточнил Джеймс.

— Так почему Беллу не положили в восьмую?

— Это мамина спальня, — пояснил Джеймс немного севшим голосом. — Там никто не ночует.

— О, — протянула Сандра. — Я и забыла. Мы так редко здесь бываем, малыш. И мне кажется, я начинаю понимать почему.

Джеймс лег на кровать и вздохнул. Он тосковал по матери, как и остальные. Он не сознавал, какое место она занимает в его жизни, пока ее не стало.

— Между прочим, а где ты был? — продолжила Сандра. — После ужина. Пропустил кофе. Ана, кстати, очень мила: тихая, но с хорошими манерами. Не то что твоя сестра. Отец сообщает радостную новость, а она так реагирует! Как ей только не стыдно? Знаешь, она ведь здесь не одна…

— Ходил подышать воздухом, — перебил Сандру Джеймс.

— Я видела тебя в саду. Ты говорил по телефону.

Джеймс вздохнул. Он ослабил ремень на джинсах и начал расстегивать рубашку. Живот слегка побаливал после обильной еды и выпитого за день. Джеймс не привык есть и пить в таких количествах. Он старался держаться в форме: половина — талант, половина — внешность. Когда предлагаешь драму руководителям станций, нужно выглядеть определенным образом. Пусть это всего лишь Ирландия, но все же индустрия.

Джеймс, — окликнула его Сандра. — Все в порядке?

«А тебе не все равно?» — ответил он про себя.

— А почему нет? — вместо этого произнес он.

— Просто ты в последнее время такой замороченный.

Джеймс перестал ее слушать. Он думал о телефонном звонке, заставшем его на пляже.

Все летит ко всем чертям. Его французские сопродюсеры выкинули подлый трюк с финансированием. Они привлекли вещательную компанию, но она вложит всего тридцать процентов требуемых средств, и компании Джеймса теперь нужно найти остальные.

Удар был сокрушительный, но Джеймс все еще отчаянно пытался сохранить все в тайне. Главное — сохранять видимость. Он и так проделал впечатляющую работу, убеждая всех: он знает, что делает.

Джеймс сделал один хит — полицейский сериал, выдержавший три сезона. С тех пор слишком много его проектов так и не запустились. Однако до сих пор ему с успехом удавалось производить впечатление, что временное отсутствие — его собственный выбор, просто решил не размениваться по мелочам, ищет по-настоящему выигрышный проект. И может позволить себе выдержать паузу.

И вот проект наконец нашелся. Сентиментальная драма, разворачивающаяся в Ирландии после Второй мировой войны. С претензией, но достаточно мыльная, чтобы заинтересовать толпу. Особенно янки — эти точно будут в восторге.

Однако с самого начала возникли сложности с привлечением инвесторов. В этом бизнесе твоя потенциальная прибыльность оценивается по последнему крупному проекту, который шел по телевидению еще вчера. А не сколько-то там лет назад. Время движется неумолимо.

— Все прекрасно, — услышал он собственный голос, прозвучавший откуда-то со стороны, словно без его участия. — Французы все еще упираются, но я их дожму. Такой проект никто не упустит. Скоро будут деньги.

Джеймс закрыл глаза и не видел, что делает Сандра, он лишь ощутил, как слегка просела кровать. Но зато почувствовал ее влажные поцелуи на животе, ее руку, движущуюся в низ живота и дальше, под ремень. Затем ее губы последовали в том же направлении. Опять то же самое. Она начала наседать на него пару месяцев назад: «Хочу ребенка. Хочу, чтобы у нас с тобой был общий ребенок».

Невозможно понять: то ли она не видит, как ему тяжело, то ли видит и надеется, что беременность поможет это исправить. А может, ей вообще все равно.

Только этого Джеймсу еще не хватало — еще один человек, зависящий от него, требующий заботы. И все же это отвлекало ее от его денежных проблем.

Не открывая глаз, он стал думать о Лене. И данных ей обещаниях. Прелестная Лена двадцати двух лет, отчаянно добивающаяся большой роли.

Элен

В воскресенье утром Элен проснулась раньше всех. Остальные, она знала, еще приходят в себя после всего, что произошло за последние двадцать четыре часа. Встреча с Адамом и новость, обрушенная на них отцом, не говоря уже о вынужденном тесном общении. Она не сомневалась, что никто даже не думает о ней. И о том, какой сегодня день.

Каждый год давался с трудом. Этот обещал быть не труднее остальных, но за последнюю неделю все пошло наперекосяк. Все установленные Элен маленькие ритуалы и привычки полетели к черту. Внезапно эта годовщина стала важной, по-настоящему важной. Тринадцать лет назад ее жизнь остановилась.

Элен не стала сразу вставать и, лежа в постели, задумчиво смотрела в окно, где открывался мирный вид на бухту. Над морем поднимался утренний туман, предвещавший теплый день. В ветвях сикомор в саду чирикали птицы. Вдали, за бухтой, на сочной зелени полей графства Уотерфорд виднелись точки пасущихся овец.

Ничто не говорило о том, что сегодняшний день чем-то отличается от других, или что в мире возможно какое-то смятение, или что-то плохое, о чем стоит волноваться.

Она наслаждалась этим видом каждое утро. За свои тридцать девять лет Элен жила только в двух других местах кроме дома. И все это в течение одного года, так славно начинавшегося и закончившегося так ужасно. Тридцать восемь лет в Спэниш-Коуве. В этом доме. В ее доме.

Элен вздрогнула, вспомнив вчерашний вечер. Кто такая эта Ана? Как Фрейзеру удалось скрывать ее так долго? Боже мой, ведь они с отцом живут под одной крышей. Она что-то подозревала, но только не это. Фрейзер последнее время гораздо чаще бывал вне дома. Да, они не сидели друг у друга на голове. Дом большой: Элен обычно оставалась на своей половине, а Фрейзер — на своей.

И все же! Ведь она должна была заметить, что он с кем-то встречается. Как она не заметила? Разве что он сознательно скрывал, принимая меры, чтобы она ни о чем не догадалась.

Элен откинула покрывало и села. Она еще не знала, чем это для нее обернется. Но прячась в постели весь день, точно ничего не узнаешь. Лучше всего делать вид, что ничего не случилось. Если бы один из них, хотя бы один, вспомнил, какой сегодня день.

Клио

Когда стали появляться остальные — некоторые с довольно потрепанным видом, — Элен уже сервировала на кухне завтрак: колбаса и бекон, яичница, жареные помидоры и грибы, мягкие мучнистые уотерфордские булочки «блаа».

— Элен, ты просто сокровище, тебе бы мини-отель открыть, — заметил Райан, наваливая еду на тарелку. — Неужели ты все сама приготовила?

Элен пожала плечами. На свою тарелку она положила кусочек тоста и ложку джема.

Клио смотрела, как сестра намазывает джем на хлеб.

— Господи, умерщвление плоти, что ли? — не удержалась она.

Элен подняла глаза.

— Что?

— Ты что, специально лишаешь себя нормального завтрака? В чем причина, ты что, вступила в Опус Деи?

Белла, сидевшая рядом с Клио, уплетая тушеную фасоль и наблюдая за всеми, засмеялась шутке чуть громче, чем следовало. И при этом она вовсю улыбалась Клио. Та почувствовала себя неловко.

— Я не голодна, — ответила Элен. — Поела, пока готовила.

— Сомневаюсь, — сказала Клио. — В тебе на вид килограммов двадцать пять.

— Чья бы корова мычала, — отрезала Элен. — Водкой и «поп-тартс» сыт не будешь. Переходи на красное вино, там хотя бы железо есть.

Клио фыркнула. Она не ожидала от Элен такой язвительности.

— А где Адам и Кэйт? — спросил Фрейзер, не оборачиваясь.

Отец стоял у чайника, спиной к остальным, но Клио знала, что он слышит каждое слово.

— Іде прекрасная Ана, вот в чем вопрос? — произнес Райан. — И вообще, сколько ей лет, старый греховодник? К пятидесяти?

— Дамам такие вопросы не задают, — ответил Фрейзер. — Но да, ближе к пятидесяти, чем к шестидесяти.

Дверь отворилась, и появилась Кэйт, виду нее был страдальческий.

— Ты не видела Адама? — спросил ее Фрейзер.

Кэйт осторожно покачала головой.

— Может, снова сбежал, — то ли в шутку, то ли всерьез предположил Райан.

Никто не засмеялся.

— Думаю, вышел прогуляться, — поспешила ответить Элен.

— Я хотел поговорить со всеми вами, — сказал Фрейзер. — Хэх, ладно. Я уже знаю, что Адам задержится на какое-то время. Хочу попросить всех остальных тоже задержаться до вторника. На завтра запланирована небольшая вечеринка в честь нашей помолвки. Дэнни подгонит яхту, все уже готово.

Раздался хор протестующих голосов.

— Я уезжаю в Италию, — заявил Райан.

— Мне нужно обратно в Дублин, — добавила Кэйт.

— Вечеринка! — задохнулась Элен.

Господи, на нее жалко смотреть, подумала Клио. Бедная Элен. Теперь ее тащат праздновать событие, в результате которого она скорее всего окажется на улице.

Отец поднял руки в утихомиривающем жесте.

— Знаю, знаю, вы все очень заняты. Но разве мы так часто собираемся вот так, все вместе?

— Ты все заранее спланировал? — спросила Элен.

— Ну конечно! — рассмеялся Фрейзер. — Как организовать вечеринку без подготовки?

— Сначала ты говорил, что мы пробудем здесь три дня, — прервал его Райан. — Мне казалось, что длинный уик-энд — это значит, что завтра утром мы разъедемся по домам. Два дня — это уже, блин, марш-бросок на выживание.

— Не нужно из всего делать драму, Райан, — прервал его Фрейзер. — И можешь хоть раз подумать о своих братьях и сестрах, а не только о себе.

Райан открыл и снова закрыл рот.

— Что ж, пожалуй, неплохая идея, — согласился Джеймс.

— Но, Джеймс… — пропела Сандра.

— Я знаю, что тебе нужно уезжать сегодня, — сказал он. — Но я в любом случае собирался задержаться подольше.

Клио заметила быстрый взгляд, брошенный Джеймсом на Фрейзера. Она знала, что отец тоже это заметил.

— Не думаю, что смогу остаться, — осторожно заметила Кэйт.

— Ну пожалуйста, дочь, — Фрейзер повернулся и отдал ей наполненную едой тарелку. — Для меня это очень много значит.

Кэйт посмотрела на братьев и сестер.

— Ладно, — сказала она решительно, но без энтузиазма.

Фрейзер удовлетворенно кивнул.

— Вот и отлично, — сказал он, подводя итог разговора. — Итак, насчет сегодня.

— Во сколько открываются пабы? — спросила Клио.

— В паб можем сходить и вечером, — улыбнулся ей Фрейзер. — А на сегодняшнее утро я запланировал кое-что другое.

— Что?

Фрейзер, который успел подойти, наклонился и поцеловал Клио в макушку.

— Поедем, увидите сами, — сказал он. — Должен же я как-то оправдаться.

* * *

Клио сидела на заднем сиденье в машине отца, зажатая между Кэйт и Беллой, уже приклеившейся к ее бедру. Эти двое будто сговорились держать ее подальше от дверей, чтобы она в последний момент не выпрыгнула из машины на ходу. Клио очень хотелось поступить именно так.

Она поехала с ними крайне неохотно. Настолько, что Тедди, бедняга Тедди, который едва находил в себе силы приплестись из одной комнаты в другую, уткнулся ей в колени и заскулил. Клио погладила его и попыталась не заскулить сама, когда ее повели к машине. Собака и та понимает ее лучше, чем родственники.

— Я жутко тоскую по Кэтлин, — сказал Фрейзер. — Надеюсь, все это понимают. Я женюсь на Ане вовсе не потому, что хочу забыть ее. Ваша мать не хотела бы, чтобы я оставался один. А я один уже столько лет…

Сандра, сидящая рядом с Фрейзером, издала звук, напоминающий мяуканье. Клио не обращала на них внимания. Она не хотела слышать комок в горле Фрейзера или печаль в его голосе. Она отказывалась их слышать. Если отец хочет искупить вину за свое решение жениться повторно, пусть делает это в свободное время. Ей не понять, почему все остальные должны тащиться за ним следом.

На маленьком кладбище, расположенном на склоне холма, остальные увлекли ее за собой, прежде чем она успела придумать причину не идти вместе со всеми. После смерти матери Клио часто приезжала сюда на велосипеде, бросала его под старым дубом у покосившейся ограды и шла дальше по неровной каменистой тропе к маминому последнему прибежищу.

Сейчас она шла по той же тропе со знакомыми именами на надгробиях по бокам, с датами, уходящими в 1800-е годы, и еле различимыми на камне надписями, зарастающими травой и сорняками, стирающими последние следы человеческого присутствия.

Когда она села на самолет в Нью-Йорк, не зная, вернется ли когда-нибудь обратно, с этим местом было расстаться сложнее всего. Клио не верила в Бога, не верила в души и загробную жизнь, поэтому для нее мать навсегда осталась на кладбище. Ее похоронили в светло-голубом платье, с крестиком на груди в знак того, что мать по крайней мере верила во что-то лучшее впереди, с незнакомой прической и безупречно накрашенными губами, в полной готовности предстать перед Создателем. Если Создатель простит ее прегрешения.

Клио огляделась вокруг и увидела, что Адам выбрался из машины Джеймса и догнал отца. У него нет никакого права здесь находиться.

— Выглядишь так, будто это тебя здесь похоронили, — сказала Белла, беря Клио под руку. — Бледная, как привидение.

Клио промолчала.

И с чего Белла так льнет к ней? Может, потому, что Клио моложе и не похожа на типичную тетушку. А может, потому, что ей откровенно начхать на Беллу. Как бы там ни было, племянницу что-то зацепило.

Клио оторвалась от нее и пошла быстрее, внезапно решив прийти на могилу первой. Она повернула и прошла между двух могильных камней, срезая путь по траве.

Вот и могила матери. Кэтлин Энн Латтимер. Пятьдесят один год. Возлюбленная жена и мать.

Клио опустилась на колени на траву у могилы: ухоженная, за ней явно кто-то присматривает. В изножье возвышается куча камней с пляжа. Много лет дети по очереди приносили сюда гальку и крупные камни, найденные на берегу: красивые, пестрые, которым море придало интересную форму и цвет. Мама любила гулять по пляжу, любила собирать ракушки, камни и плавник.

Пятьдесят один — совсем не возраст.

Адам, подошедший сразу после Клио, наклонился и провел пальцами по имени матери. Остальные отстали. Адам посмотрел Клио прямо в глаза, Та заморгала и отвернулась.

— Мама бы порадовалась, что мы все вот так собрались вместе, — заявил Фрейзер. — Особенно она была бы рада видеть тебя, Адам. Надеюсь, это тебя немного успокоит, сын. Думаю, нужно оставить прошлое позади. Мы все здесь, надо жить дальше. Вместе.

Адам угрюмо кивнул. Клио встала и отряхнула землю с колен.

— О’Хары похоронены вон там, совсем рядом, — сказал Фрейзер, словно они были туристами, а он экскурсоводом.

— Мы знаем, папа, — кивнул Джеймс. — Но мама всегда говорила, что хочет лежать на солнце.

Клио невольно улыбнулась. Джеймс опередил отца, первым произнеся следующую заготовленную фразу. Фрейзер рассеянно кивнул.

— Стоило целое состояние, — продолжил он, — купить новый участок, хотя в семье уже есть два прекрасных места.

— Мы тебя туда положим, — сказала Клио. — Сэкономим.

Фрейзер бросил на нее острый взгляд. Клио улыбнулась.

— Не знаю, как на это посмотрит моя невеста. Может быть, захочет, чтобы мы лежали вместе.

Клио передернуло. Отец переиграл ее подчистую.

— Помните чинопоследование? — заметил Райан. — Вот ведь, блин, тягомотина.

— Здесь кладбище, — сказала Кэйт. — Разве нельзя обойтись без ругани, или тебя это убьет?

— Наповал, блин, — сострил Райан.

Клио улыбнулась, на этот раз искренне. И брату, и его воспоминаниям.

Чинопоследованием называлась ежегодная месса на кладбище, всегда летом, когда все семьи прихода собирались на могилах своих близких. Мать неизменно приводила их каждый год, для нее это было обязательное мероприятие. Вставала спозаранку, собирала корзины с бутербродами, мясными пирогами и колбасками в тесте. Потом все вместе шли на кладбище, в шляпах, чтобы защититься от палящего солнца. Отец с ними никогда не ходил. Он считал себя интеллектуалом-атеистом. Значит, матери приходилось молиться за двоих, чтобы оба попали в рай.

Кэтлин знала всех, кто приходил на службу, и сначала совершала круг вежливости по кладбищу, а уже потом убирала могилу родителей. Могила ее отца и матери находилась в тени, поэтому потом она рассаживала детей в центре кладбища — вокруг могилы некоего Джона Дойла, у которого не осталось родственников, чтобы навестить могилу.

Клио вспоминала, что в то время все мероприятие казалось ей чудовищно тоскливым. Сидя на каменном бордюре вокруг могилы, она развлекалась тем, что давила муравьев и кровянистокрасных клещей под монотонное чтение Розария, наводившее на мысли о живых мертвецах.

В программу входил перерыв на обед — хоть какое-то облегчение, — но потом чин продолжался, все скучнее и скучнее. Священник ходил взад-вперед по кладбищу, освящая по очереди все могилы. Все это длилось часа четыре. Тем не менее теперь Клио вспоминала ритуал с теплым чувством.

— Один из этих священников меня щупал, — сказал Райан. — Отец О’Тул. Он еще у нас в школе преподавал.

— Не щупал он тебя, — досадливо вздохнула Кэйт. — Он со всеми так себя вел. Тактильный контакт.

— Ага, у него был тактильный контакт с моей задницей.

— Наверное, думал, что ты гомик, — сказал Фрейзер. — Вот занимался бы спортом, как братья…

— Ага, ну конечно, — не сдавался Райан. — ж Всем известно, что гомосексуалисты никогда не занимаются физкультурой, разве что пялят друг друга.

Проигнорировав слова младшего сына, Фрейзер принялся обрывать сухие листья с маленькой далии в ногах могилы.

Клио положила ладонь на руку Райана и молча покачала головой: так ничему и не научился. Остальных Фрейзер задирал с переменным успехом. Но с Райаном ему всегда удавалось нащупать болевые точки, и Райан всегда реагировал. И неизменно проигрывал. Она почувствовала, как рука брата напряглась, потом расслабилась. Не сегодня. Не на маминой могиле.

Клио пошла прочь, водя пальцами по надгробиям. Мимо пролетела бабочка-голубянка, задев крылом ее щеку. Загробной жизни нет, но, возможно, есть намеки на то, что во вселенной есть какой-то смысл.

У ворот она увидела Дэнни, оставившего машину чуть ниже на холме. Они уехали без него. Видимо, он догадался, куда они отправились, когда приехал и никого не нашел дома.

Не успела она пройти и нескольких метров по дорожке, как сзади послышались шаги. Белла снова поравнялась с ней.

— Белла, я хочу побыть одна, — вздохнула Клио.

Она шла дальше. Белла не отставала. Когда Клио это поняла, она резко остановилась.

— Что? — спросила она.

Белла пожала плечами.

— Расскажи про Нью-Йорк.

— Что? Почему про Нью-Йорк?

— Хочу уехать туда.

— И что ты будешь там делать?

— Работать.

Клио еще раз шумно вздохнула.

— Кем, официанткой? В баре? Продавщицей в ларьке? Или ты рассчитываешь устроиться в «Вог»?

— Хочу вести влог.

Клио уже сделала шаг вперед, но вернулась.

— Что?

— Влог. Видеоблог.

— Я знаю, что это такое. И о чем будет твой влог?

Белла замялась.

— Ну, о стиле жизни всякое, — протянула она. — Я знаю, нужно время, чтобы набрать подписчиков. Но если постараться…

— Не надо тебе в Нью-Йорк, — отрезала Клио.

— Но…

— Просто не надо. Не будь же такой, блин, тупицей. Хочешь нести херню перед камерой — вперед, можешь делать это из своей милой спаленки в Дублине.

Клио пошла прочь.

— Это потому, что у тебя самой ничего не получилось, — выкрикнула ей вслед Белла капризно-обиженным тоном.

Клио не обратила внимания. Она подошла к Дэнни, который выбрался из машины и стоял, прислонившись к капоту.

— Тинейджеры тупые, — сердито бросила она.

Дэнни улыбнулся.

— Тебя, видимо, надо подвезти.

Клио благодарно кивнула.

— Она ничуть не хуже, чем ты была в ее возрасте, — добавил Дэнни.

— Я уехала в Нью-Йорк не для того, чтобы пробиться, можешь мне поверить.

— Мне кажется, я припоминаю, что в какой-то момент ты хотела прославиться.

— Да, лет в десять, — призналась Клио, но все равно покраснела.

Ее быстро избавили от иллюзий о гламурной жизни в Нью-Йорке.

— А вот и Элен, — заметил Дэнни. — Хорошо, что я приехал.

Они смотрели на Элен, подходившую к воротам.

— А зачем ты все-таки приехал? — спросила Клио, пока они ждали. — Искал нас?

— Я убираю на могиле каждое воскресенье, — сказал он, пожав плечами.

К ним подошла Элен.

— Спасибо, что подождали. Не могу здесь больше.

Она села вперед, словно Клио держала дверцу открытой специально для нее, и громко захлопнула ее. Явно не в духе; Клио понятия не имела почему. Клио забралась на заднее сиденье, и Дэнни сразу тронулся с места.

— Не понимаю, чего папа добивается, зачем он притащил Адама на могилу, — злобно процедила Элен. — Зачем Адам вообще вернулся? От него одни проблемы!

Клио поймала взгляд Дэнни в зеркале заднего вида.

— Что ты так взъелась? — спросила ее Клио.

— А ты его не защищай. Сама сказала, что это он убил маму.

— А ты и Кэйт сказали, чтобы я успокоилась. Что бы он ни сделал, он не виноват, что папа завел себе подружку.

— Хватит, — оборвала ее Элен. — Мне все равно. Вообще не хочу о них говорить. Адам, папа — оба хороши. Это все из-за них. Папа… — она посмотрела на Клио в зеркало заднего вида. — Прости, Клио, я знаю, ты всегда была его любимицей, но и ты, и я знаем, как папа поступал с мамой. Мы не говорим об этом, но это правда. Они оба виноваты.

Клио почувствовала, что на глаза набегают слезы, и посмотрела вверх — известный старый трюк. В машине наступило неловкое молчание. Дэнни подвинулся на сиденье и переключил передачу. Он поморщился, точно от боли. Клио заметила это и смотрела на него с тревогой. Элен, очевидно, тоже заметила и снова взглянула на Клио, на этот раз озадаченно.

— Извини, Дэнни, — сказала Элен. — Я знаю, папа твой лучший друг.

Дэнни не ответил. Но Клио видела, как он сжал челюсти. Злится или соглашается — понять сложно.

— Папа много в чем виноват, — продолжила Элен полным яда голосом.

Клио слушала ее с удивлением. У нее были свои претензии к Фрейзеру. Но, очевидно, у Элен тоже.

После

Часы на стене показывали чуть больше половины двенадцатого. Дэнни смотрел на секундную стрелку, описывающую круг за кругом.

Следователь Даунс сказал, что ждет приезда начальника. Босс должен просмотреть показания и убедиться, что они достаточно подробные, преподе чем отпустить всех домой. Зато ему не понадобится тащить их в участок, где им, возможно, придется просидеть до утра. И не нужно будет вызывать никого завтра. Для вашего же удобства, объяснил он. Однако что-то здесь не так, решил Дэнни. Мальчишка стал задавать вопросы более… настырно. Более целенаправленно. Совершенно точно, он что-то ухватил.

— Итак, в какой-то момент все разошлись в разные стороны, — произнес следователь, подводя итог уже сказаному. — В период времени приблизительно между восьмью часами и половиной девятого, после первых тостов и фейерверка, когда все собрались на корме, вы с кем-нибудь разговаривали?

Дэнни вздохнул.

— Ко мне подошел Джеймс.

— Что он хотел?

— Он хотел, чтобы я поговорил с отцом. У них был разговор: они все завелись по поводу его предстоящей женитьбы на Ане.

— И что вы ему ответили?

— Сказал, что это не мое дело. Господа, как меня достали эти ваши вопросы! Еще не успело остыть тело моего лучшего друга, а вы пытаетесь вычислить, кто из его детей убийца. Меня от этого просто тошнит, доложу я вам.

— Может быть, я подозреваю в убийстве и вас.

Сам не зная зачем, Дэнни положил руки на стол ладонями вверх; возможно, таким образом, он решил бороться с искушением ударить следователя.

— Так арестуйте, — сказал он. — Фрейзер был не ангел. Мы сто лет знакомы, и я знаю его недостатки лучше, чем кто-либо, даже, пожалуй, лучше, чем его дети. Мы время от времени ссорились. Упрямый был старик. Временами эгоистичный, даже очень. Если что-нибудь вобьет себе в голову, то конец. Что ни говори ему, как ни доказывай, что он неправ, — все без толку. Бывало, мы спорили с ним: я знал, точно знал, что прав, а он доказывал, что черное — это белое и дважды два — пять. Прямо взял бы и удавил его, — Дэнни откинулся на спинку стула. — А теперь скажи мне, ты, наглый сопляк, скажи мне, что такое сегодня стряслось, чтобы мне понадобилось так подло кого-то убить. Вот что: если бы я кого хотел убить, так и убил бы. Прямо на улице или у тебя на глазах. Если бы кто меня по-настоящему достал и я решил бы лишить его жизни — Господа, прости! — я бы не стал скрываться, понимаешь, о чем я? Убил бы, на хер, и дело с концом.

Дэнни взял себя в руки. Не то чтобы он сожалел о сказанном, просто не стоило показывать, как он взбешен.

Даунс медленно кивнул.

— Понимаю, вы сейчас вне себя, — заговорил он более мягким тоном. — Слушайте, Дэнни, потерпите еще немного. Перед тем как все разошлись по яхте, Фрейзер сделал какое-то объявление, ведь так? Что он сказал?

Дэнни посмотрел на следователя, отвернулся, поднес ко рту носовой платок, откашлялся и сплюнул в платок нездорового вида мокроту. Он не прыгал в воду, чтобы достать Фрейзера — молодые успели сделать это раньше. Если ему верить, он был настолько потрясен, что застыл на месте.

— Больше ничего не скажу, — заявил Дэнни.

Следователь оперся подбородком на ладони.

— Хорошо, поставлю вопрос иначе, — сказал он.

Дэнни сжал губы в ожидании.

— Может ли быть, что никто не хотел убивать Фрейзера? Может быть, он стал случайной жертвой? Допустим на секунду, что кто-то собирался-напасть на кого-то другого? Например, на Адама?

— С чего кому-то убивать Адама? — спросил Дэнни, подавшись вперед.

— Ведь вся каша заварилась после его приезда, разве нет?

Дэнни открыл и снова закрыл рот. Следователь Даунс был прав.

Клио

Клио попросила Дэнни высадить ее в деревне. Всего один день дома — и уже хочется куда-то уйти.

За время ее отсутствия деревня немного разрослась. Появилось как минимум три новых паба, один из которых, судя по ценам в меню, исключительно для туристов — местные никогда столько не заплатят. Газетный киоск превратился в мини-маркет со всем необходимым, что только душе угодно. Хлеб, молоко, ведерки с совками, подгузники, шеллак для ногтей, краска для заборов. Даже ершики для унитаза.

Вдобавок за последние пару лет здесь произошел ресторанный бум. Неподалеку на побережье открылась ферма морепродуктов, а вчера по дороге Кэйт рассказала Клио, что одно из заведений даже приобрело международную известность. У Клио с трудом укладывалось в голове, что деревня, где отродясь ничем не кормили, кроме рыбы в чересчур обильном кляре с чипсами без всякого намека на вкус, пока не выльешь на них ведро уксуса, превратилась в место паломничества гурманов.

Она прошла несколько сот метров вдоль набережной, откуда открывался вид на гавань. Среди пришвартованных рыболовецких судов затесалась большая белая яхта. Видимо, для сегодняшней вечеринки.

Клио вздрогнула и отвела глаза. Хотелось есть. Дома к ней вернулся зверский аппетит. Сочетание морского воздуха и привычных запахов еды.

На террасе ресторана начали освобождаться столики, и Клио направилась туда. Она заказала клешни краба с чесночным маслом и тостом из кислого теста и газированную воду. Заказ принял незнакомый официант, который, в свою очередь, не узнал ее. Это тоже было внове. Раньше в деревне жило так мало народу, что все друг друга знали и каждый встречный приходился кому-то из знакомых отцом или братом, в крайнем случае кузеном.

Ей не удалось долго наслаждаться анонимностью: за столик подсел парень, когда-то лишивший ее девственности.

— Обалдеть. Клиона Латтимер.

Роб почти не изменился. Во всяком случае, лицо. Все та же обезоруживающая обаятельная улыбка, та же искра в глазах. Тело, однако, уже побила жизнь. Клио помнила его обнаженную жилистую фигуру, тогда, в двадцать один. На три года старше нее, он был еще более тощим, чем Клио. При таком телосложении лишний вес никого не красит. Светлые волосы тоже изрядно поблекли. Еще нет тридцати, а уже пробивается седина. Он превращался в ожиревшую версию Дэниела Крейга.

И все же она улыбнулась. Непроизвольный ответ,естественная реакция на Роба.

— Простите, вы кто?

Она отпила воды, насмешливо глядя на него поверх края стакана. Собеседник схватился рукой за грудь.

— О, дева, я сражен. Как могла ты забыть меня, ту ночь восемь лет назад, нашу страсть, бурные оргазмы…

Клио фыркнула, забрызгав водой руку, стол и, вероятно, его тоже. Она покосилась на немногочисленных посетителей за другими столиками — бросив на них любопытные взгляды, все снова вернулись к еде.

— Скажи, что помнишь каждую минуту, или придется освежить твою память, — пригрозил Роб. — Громко. Как те стоны, что издавала ты в ночь нашей любви.

— Богом клянусь, Роб, заткнись на хер, а то вылью всю эту воду тебе на голову.

Он рассмеялся и устроился поудобнее.

— К тому же, — сказала Клио, ставя стакан на стол, — насколько я помню, тебя хватило всего на несколько минут. Особо и вспомнить-то нечего, какой там экстаз.

— У-у, — сказал он, смеясь. — Жжет, как сказал бы мой Джонни.

Он встал и, наклонившись, потянулся обнять ее. Она позволила ему это сделать: приятно ощутить его руки, вдохнуть знакомый запах. Они расстались без обид, просто постепенно пропал интерес. Клио тогда не особенно хотелось серьезных отношений, как, впрочем, и никогда после. Секс — это удовольствие, а не обязаловка.

— Кто это — твой Джонни? — спросила она, когда он снова сел и сделал знак официанту, что остается. — И откуда ты взялся, вышел из шкафа, так, что ли? А теперь решил со мной пообедать? Сам себя пригласил?

— Диетический тоник, и для леди — что она пожелает, — проигнорировав вопрос, Роб демонстративно обратился к официанту. — Выпьешь бокал вина, Клио?

Она покачала головой.

— Мне вино, а тебе диетический тоник? — возразила она, когда они остались одни. — Ты же раньше всегда ударял по пиву.

— Джонни — мой сын, — ответил он. — Ему два года, растет и наглеет не по дням, а по часам. Боюсь, если налегать на пиво, меня хватит инфаркт лет в пятьдесят, а я хочу дожить до его выпускного. К тому же я на работе.

Клио попыталась переварить услышанное. Роб всегда отличался болтливостью. Он вечно трепался, а она могла спокойно молчать, что его в ней и привлекало. И вот он перед ней, выкладывает историю своей жизни, все, что она пропустила за последние несколько лет, так, словно они до сих пор лучшие друзья.

— Кого же из местных телок ты охмурил? — спросила она, когда официант принес ему тоник.'— Или же пришлось расширить круг, когда стало некого больше трахать в Альбертстауне?

— Ты всегда предполагаешь худшее. Я спал со всеми этим женщинами, только чтобы забыть тебя, Клио, ведь ты отказалась стать миссис Роб.

— Но ты не делал мне предложения.

— А зачем? Мое сердце всегда принадлежало тебе, ведь я у тебя первый.

Клио рассмеялась.

— Мать Джонни ты не знаешь, — сказал он, и его лицо стало чуточку серьезнее. Она из Вексфорда, там и живет. Я познакомился с ней вскоре после того, как туда переехал. После того, как ты меня бросила.

— Так вы не вместе? — уточнила Клио.

— Не-а. Попробовали немного, ради ребенка. Но ребенку лучше, если мы будем жить отдельно. Зачем ему слушать, как родители собачатся с утра до вечера. Красивая девушка, но с головой не очень дружит. К счастью, он весь в меня, хватает все на лету.

— Сочувствую, — сказала Клио, но тут же сама усомнилась в своей искренности. Она могла представить себе Роба с ребенком, с мини-версией себя самого. Но не с женой. Роб никогда не казался ей будущим семьянином, а в двадцать восемь такому, как он, жениться просто неприлично рано. Хотя в здешних краях это уже почти преклонный возраст для брака.

— Это судьба, я считаю: ты вернулась, а я холост, — ухмыльнулся Роб. — А чего ты вообще приехала?

— А ты не слышал?

Он покачал головой, явно не в курсе дела.

— Ездил на юг, покупал оборудование для фермы.

— Неужели ты до сих пор работаешь на родительской ферме?

По крайней мере, теперь понятно, почему он до сих пор в Спэниш-Коуве.

— Не всем же менять континенты, — улыбнулся Роб, но ей показалось, что он слегка обижен.

— Я не об этом… Ты же был способный, — попыталась оправдаться Клио.

— Да я такой и есть. Но помогаю родителям, когда могу. К тому же у меня еще одна работа, причем постоянная.

— На двух работах? — удивилась Клио. — Стало быть, заплатишь по счету.

— Ха! У Латтимеров нет денег на ресторан, это что-то новенькое. Что, уже растранжирила наследство-то?

Клио не собиралась это обсуждать. Роб, может, и рад обо всем рассказать, но она не готова изливать душу.

— Адам вернулся, — сказала она, меняя тему.

Роб вытаращил глаза.

— Заявился в отчий дом с неделю назад.

— И где же он был?

Клио пожала плечами.

— Говорит, что был во Франции.

— Говорит? А ты что, не веришь?

Клио снова пожала плечами. Роб пристально смотрел на нее, и ей стало неуютно под его взглядом. Она успела забыть, каким проницательным может быть этот взгляд. Словно ты единственный человек в комнате или вообще на всей планете. Почти такой же взгляд, как у Адама.

— Так он жил там все это время? — Роб недоверчиво покачал головой.

Оба замолчали. Клио знала, что Роб тоже прекрасно помнит массовые поиски десять лет назад: подросткам участвовать запрещали, словно опасаясь, что, отправившись искать ее брата, они пропадут сами. Его родители наверняка участвовали. Местные жители, разбившись на группы, прочесывали заросшие высокой травой поля, обходили леса, обыскивали сараи, осматривали обрывы и береговую линию.

Больше всего Клио запомнилось, как ее заставили помогать с перекусами: наливать чай во фляжки и готовить целые горы бутербродов и булочек. Мать не выходила из кухни, она едва стояла на ногах, но не подавала виду и по-военному четко снабжала всех добровольцев едой и питьем. И все это время…

— Он сказал почему? — спросил Роб. Он имел право знать. Как и все остальные.

— У него… был нервный срыв или вроде того. Роб, если не возражаешь, давай не будем об этом говорить. Я сама еще ничего не соображаю.

— Господи. Конечно, нет. Меня вообще это не касается.

Он подался вперед и взял ее руку в свои. Теплые руки с грубыми ладонями в мозолях от работы на ферме, где он якобы особо не усердствовал. Вспомнилось, как он взял ее так за руку много лет назад, когда нашел допившейся почти до беспамятства на пляже через несколько недель после похорон матери. И в следующем году, когда взял за руку и повел в свою комнату, когда его родители уехали за покупками в Дублин, а брат ушел в паб. После неуклюжего, неумелого секса она расплакалась — не потому, что было больно или было жаль потерянной девственности, а потому, что ничего не почувствовала.

И если кто-то такой милый, как Роб, свой в доску и даже симпатичный, не может пробудить в ней хоть каких-то эмоций, как это понимать? Это значит, что с ней все кончено. Что внутри она мертва.

— Скажи, что еще побудешь здесь, — тихо, с надеждой попросил он.

Клио ощутила теплое мерцание внутри, но тут же загасила его.

— Не долго, — она забрала руку. — Ты же знаешь, Роб, я не выношу этого места.

— Хорошо, но, может быть, сходим куда-нибудь выпить? Или зайдем ко мне? Ты, конечно, немного сдала, но я мужчина современный, меня не смущают морщины и обвислая грудь, ведь интеллектуально…

— Вот задрот, — рассмеялась она. — У тебя никаких шансов. Смотри, руки не сотри.

Она встала, легко поцеловала его в щеку и пошла к выходу, стараясь не обращать внимания на его обиженно-разочарованное лицо. Немного не дойдя до ограды террасы, за которой начинался тротуар, она обернулась.

— А что у тебя за постоянная работа? — спросила она.

— Я полицейский.

Клио нахмурилась.

— Что? — спросил Роб.

— Ты? Ты стал полицейским? И что ты там делаешь?

— Ловлю злодеев.

— Ты же… — Клио смерила Роба взглядом. Если бы ей предложили выбирать полицейского, чтобы убегать от него, она бы с радостью выбрала Роба. Можно остановиться и поразмышлять о жизни, пока он отдышится, настолько он казался неспортивным. — Роб, ты только не обижайся, но ты несколько не в форме.

Он постучал пальцем по голове.

— Работаю головой. Сержант уголовной полиции Роб Даунс, позвольте представиться, мэм. В таком возрасте беспрецедентно, но я же всегда умел пролезть, куда надо. Уже давно не регулирую движение. Теперь я интеллектуал.

— Что ж, поздравляю.

— Теперь-то, поди, жалеешь, что не вышла за меня.

Роб ухмыльнулся, и она заставила себя улыбнуться в ответ. Его лицо приобрело серьезное выражение.

— Как ни странно, я, наверное, пошел в полицию из-за исчезновения твоего брата.

— Я ему расскажу. Передавай от меня привет родителям.

И она наконец ушла. На ходу она задумалась, не принадлежит ли Роб к тому типу полицейских, которые нюхом чуют преступные наклонности. Ей уже приходилось с такими встречаться. И они мгновенно чуяли всё это в ней.

Райан

Райан решил пройтись до дома пешком. Ему никогда, даже в лучшие времена, не нравилось подолгу находиться среди других людей в помещении или в машине, но сегодня в первую очередь нужно было держаться подальше от отца.

В больнице это его особенно доставало. Не говоря уже о трясучке, непрестанной рвоте, холодной испарине и желании убить себя. Не любил он этого — постоянного общества.

Райану хотелось немного одиночества, но у его племянницы были другие планы. Белла сидела на корне дерева, яростно затягиваясь сигаретой. Размазавшаяся тушь на глазах делала ее похожей на злую панду-курильщицу. Племянница догнала его на склоне холма, проорав через плечо Сандре, что пойдет пешком.

— Здесь далеко идти, — сказал Райан, глянув на ее усыпанные стразами сандалии, малопригодные для ходьбы.

— А Клио-то настоящая стерва, а?

Райан поперхнулся.

— С чего это?

— Ну, она, того, обосрала меня сейчас. Короче, говорит, ловить тебе по жизни нечего, садись на социал.

Белла раздраженно откинула волосы с лица, и на него пахнуло ее духами. Приторный фруктовый запах. Райан прищурился, но не повернул головы, продолжая смотреть вперед на дорогу.

— Не очень понимаю, о чем ты, но вряд ли она хотела тебя обидеть.

— Я ей говорю: хочу уехать в Нью-Йорк. Ну как она. Думала, посоветует мне что, знаешь? Поможет чем.

— А, вот оно что, — Райан сунул руку в карман и вытащил свои сигареты. — Мне кажется, у Клио в Штатах все сложилось не слишком удачно. Не принимай близко к сердцу.

Белла молча протянула руку — Райан не сразу сообразил, чего она хочет, а потом дал ей сигарету. Дальше они пошли молча, по обочине между кюветом и узловатыми корнями деревьев, хотя машину здесь, должно быть, слышно издалека.

Райан вдохнул. Морской запах не забивал остальные. В воздухе стоял аромат утесника, скошенной травы и старой древесной коры, теплый бриз доносил отдаленные деревенские запахи.

— Чем пахнет? — спросил Беллу Райан.

— Навозом.

Райан улыбнулся.

— И дешевыми сигаретами. Что это за курево? Я обычно «Бенсон энд Хеджес» курю.

— Обычно! — фыркнул Райан. — Какого черта ты вообще куришь? Вы, миллениалы, вроде все помешаны на здоровье?

— А сам не миллениал, что ли? — огрызнулась она. — Вы с Адамом дымите как паровозы.

— Начали назло Фрейзеру, но, как оказалось, затягивает.

Белла вопросительно подняла свою сигарету.

— «821 Бьянка», — сказал он. — А чем еще пахнет, кроме дешевых сигарет и дерьма?

Она театрально вдохнула.

— Ничем.

— Это у тебя нос нетренированный. Напрягись немного, различай. В Лимоне я по запаху определял время суток. Свежеиспеченные круассаны — значит, утро. Жареный чеснок с оттенком лимона, автомобильные выхлопы — это день. Средство от комаров, свечи, горький виноград, жасмин — вечер.

Белла уставилась на него, слегка приоткрыв рот, и на ее лице отразилась напряженная работа мысли: действительно он сумасшедший или притворяется.

Она закрыла рот, наклонила голову и принюхалась. На ее лице уже появилось саркастическое выражение, но вскоре оно сменилось заинтересованностью. Белла снова принюхалась.

— Кокос, что ли?

— Это утесник, — пояснил Райан. — Не все способны его унюхать. Ты не такая, как все.

Она ответила пренебрежительным смехом, но он видел, что ей приятно. Тинейджерам всегда приятно слышать, что они в чем-то уникальны. В свое время дилеры распознали в Райане именно это: отчаянное желание услышать, что он что-то значит, чем-то выделяется из толпы.

— Тренируй обоняние, и научишься выбирать парфюм получше.

— Придурок, — огрызнулась племянница.

Райан улыбнулся.

— Я просто хочу уехать куда-нибудь, — вздохнула Белла. — Хочу начать все сначала.

— Ты же еще ничего не начала, — заметил Райан. — Ты еще ребенок.

— А сам-то ты кто?

— Я старше своих лет.

Она фыркнула.

— Что ты делал в моем возрасте?

Райан пнул камешек, отбросив его с дороги в канаву.

— Лучше тебе не знать, что я делал в твоем возрасте.

— Но было круто? — рассмеялась она.

— Чем тебя так достала твоя жизнь? — спросил Райан. — Неужели это настолько тяжело: жить в хорошем доме с богатыми родителями, ни о чем не думая, разве что в какой цвет покрасить волосы на этой неделе?

— Мы не богатые, — тихо сказала она.

Райан поджал губы.

— Проблемы с деньгами? — непринужденно поинтересовался он.

Белла не ответила. Райан посмотрел на нее внимательнее. Вчера она ходила с напускным озадаченно-скучающим и одновременно насмешливым видом, явно в восторге от безумия семейки Латтимеров. Но сейчас Белла выглядела расстроенной и казалась совсем юной и куда более ранимой. Она немного напомнила ему Клио. Не удивительно, что племянница потянулась к ней — родственные души.

— Не так уж это здорово, как тебе кажется, уехать за границу, — осторожно сказал Райан.

— Ты…

— Поступай, как хочешь, но мы с Клио не годимся в ролевые модели. У нас есть и сильные стороны, и недостатки. Клио лучше меня. Одно дело эмигрировать из-за карьеры, или, не знаю, климата, или еще чего. Но нет смысла бежать. От себя не убежишь.

— Да не собираюсь я бежать от себя, — досадливо отмахнулась Белла, и хотя и не добавила «дурак, что ли», Райан явственно это услышал. — Я вполне собой довольна, большое спасибо. Хочу свалить кое от кого.

— От кого, от родителей?

Белла отвела глаза.

— Я… неважно.

— Тяжело жить с таким козлом, как Джеймс?

— Не знаю… Весь такой успешный. Но дома он…

Она замолчала.

— Понятно, — констатировал Райан. — Козел.

Белла рассмеялась, но вид у нее стал такой жалкий, что Райан обнял ее за плечи.

— Там у них фигня какая-то происходит, — сказала Белла. Райан почувствовал, что она слегка ссутулилась. — Похоже… похоже, он изменяет Сандре. Она, конечно, довольно нудная, но все-таки моя мама. Не знаю, что делать.

— А зачем тебе что-то делать? — возразил Райан. — Они взрослые люди. Пусть разбираются сами. Ты-то тут при чем?

— Если он уйдет, ей будет очень плохо. Она, блин… так благодарна ему. Раньше все твердила мне: он нас принял. Ему-то, конечно, она это ни за что не скажет. Но так она считает. Ну и ведь он на пять лет моложе? Позор какой-то. Я-то ни за что бы не хотела, чтобы мне был кто-то нужен, чтобы этот «кто-то» заботился обо мне. Но маме все это нужно. Если они разойдутся, это ее убьет.

Райан застыл. Джеймс не вызывал у него ни малейшего сочувствия ни при каких обстоятельствах. Что до Савдры — он пытался разглядеть в ней хоть что-то настоящее, но тщетно. Эта девчонка — единственное их достижение в жизни.

— Людям всегда кажется, что они знают, как почувствуют себя в той или иной ситуации, но в действительности редко получается так, как они ожидали, — осторожно заговорил он.

Белла пожала плечами. Она не противилась, когда Райан положил руку ей на плечи. Ничего сексуального. Просто дядюшка утешает племянницу, и Райану, как ни странно, это нравилось. Кто мог подумать, что он так легко войдет в роль.

Вопреки уверенности Райана, они не услышали, как сзади подъехала машина. Гибрид «Ауди» Джеймса двигался почти беззвучно. Машина остановилась, и Джеймс опустил стекло.

— Белла, почему ты не поехала с матерью и дедом? — рявкнул он.

Райан поспешно убрал руку с плеча девушки. Взгляд Джеймса не сулил ничего хорошего.

— Она может и пройтись.

Джеймс пропустил его слова мимо ушей.

— Садись в машину. Сандра решила уехать в Дублин пораньше. Ты едешь с ней. Быстро.

Белла нахмурилась.

— Я хочу остаться с тобой.

Джеймс молча смотрел на руль. Сидящей рядом с ним Кэйт явно было неловко. Адам на заднем сиденье заинтересованно слушал, ни во что не вмешиваясь. Райан сверлил глазами Джеймса. Неужели он и вправду вообразил?..

Белла обошла машину и села на заднее сиденье рядом с Адамом. Райан наклонился к окну с водительской стороны, положив руки надверну машины, глянул на дорогу, потом на Джеймса.

— Не суди других по своим извращенным стандартам, — тихо сказал он, а потом бросил взгляд назад, на Адама. — Спасибо. Теперь я понимаю, зачем ты вернулся.

Адам поднял брови, словно говоря: «Что я могу на это сказать?» Джеймс нажал кнопку, стекло поползло вверх, и Райан отдернул руки. Вскоре он стоял на дороге один, гляд я вслед удаляющейся машине.

Элен

Высадив Клио в деревне, Дэнни предложил Элен отвезти ее, куда ей нужно. Она действительно собиралась кое-куда съездить и задумалась над предложением.

Можно поехать в город, порасспрашивать. Если верить Сандре, болтавшей за завтраком без умолку, пока не спустились остальные, Ана — полька и работает в польском магазине в городе. Работает или владеет магазином — этого Сандра не запомнила. Элен могла бы навести справки. Сегодня воскресенье, но теперь ведь и по воскресеньям все открыто?

Однако Элен знала, что не поедет в Вексфорд. А если и поедет, то только на своей машине, чтобы при необходимости убраться оттуда как можно быстрее. Даже после всех этих лет она боялась случайных встреч. Особенно с одним человеком. С ним. Ее смертельно пугало то, что он может сказать.

Поэтому она попросила Дэнни отвезти ее обратно домой, где сразу открыла компьютер — свой канал во внешний мир — и приступила к поискам. Не зная фамилии Аны, она решила начать с поиска магазинов, принадлежащих полякам. Их оказалось неожиданно много.

Вексфорд, где Элен давно не бывала, судя по всему, бурно развивался все эти годы. Список магазинов с хозяевами-поляками оказался намного длиннее, чем она ожидала. Элен в изумлении смотрела на столбик имен. Нужно больше информации. Все-таки ей придется выяснить фамилию Аны.

Впечатав «Ана + польский + Вексфорд», она начала закрывать уже открытые окна браузера, но тут ее взгляд остановился на новости над результатами поиска: речь шла о польском магазине в Вексфорде. Магазин ликвидировался в связи с банкротством.

Элен уже потянулась пальцем к ссылке, когда дверь гостиной отворилась. В дверном проеме стояла Ана.

— О, — сказала она. — Простите. Я не знала, что здесь кто-то есть. Фрейзер…

Она замолкла. Элен попыталась что-нибудь сказать. Хотелось как следует расспросить эту женщину, докопаться до сути. Но ее появление и сам факт, что Ана может войти в дом, зная, что там никого нет, потрясли Элен до глубины души.

Захлопнув ноутбук, она выбежала из комнаты, едва не сбив Ану с ног. Та лишь немного посторонилась, чтобы пропустить ее.

После

Следователь вобрал в легкие ночной воздух и застыл в неподвижности, переваривая информацию.

Дело шло к полуночи. У него оставался еще час-другой, чтобы закончить опрос и отпустить всех по домам. Или в больничный морг к телу отца, хотя он сомневался, что кто-нибудь из них туда собирается. У него всего пара часов.

Пока что никто не хочет рассказывать ничего существенного. Вроде поисков в мутном озере: сеть вытаскивает кучу всякой всячины, к тому же он сам еще не уверен, что именно ищет.

Действительно ли кто-то хотел убить именно Фрейзера? Некоторых из своих детей он довел до ручки, это уж точно. С другой стороны, отношения между братьями и сестрами тоже оставляли желать лучшего.

Однако Фрейзер был выше всех сыновей ростом и седой, а сыновья еще не начали седеть. Вечером стояла тихая погода и светила луна. Совершить подобную ошибку мог только кто-то вдрызг пьяный.

В любом случае, из того, что говорили и о чем умалчивали Латтимеры, в голове Роба начала складываться картина. Он уже поискал кое-что с помощью телефона. Боже, благослови «Гугл». По крайней мере двое из опрошенных грешат против правды. Но кто лжет больше?

Он подошел к машине скорой помощи, так и стоящей у бухты. Ане Войчик дали мягкое успокаивающее, но ехать в больницу она отказалась, сказав, что за ней приедет подруга и отвезет ее домой в Вексфорд.

Роб встал у двери машины, глядя, как молодая санитарка поглаживает руку Аны. У женщины, без всякого сомнения, шок: сидит совершенно неподвижно, помутневшие глаза устремлены вперед без всякого выражения. Время от времени она моргала и, поднимая руки к вискам, поправляла косы. Привычка следить за прической, даже несмотря на пережитую травму.

— Простите, не думаю, что она в состоянии…

Роб поднял руку. Санитарка ненамного моложе его, возможно, двадцать с чем-то, но производит впечатление человека, изо всех сил старающегося казаться опытным профессионалом.

Роб даже не стал размениваться на обычные штампы. Просто пристально посмотрел. Санитарка подалась в сторону, чтобы Роб смог войти в машину. Следователь Даунс забрался внутрь и сел напротив невесты мертвеца.

— Соболезную вашей потере, — сказал он.

— Вы очень любезны.

Голос без выражения, каку робота. Шок. Настоящий шок, в отличие от состояния опрошенных им родных.

— Вы можете рассказать, что происходило этим вечером на борту?

Ана покачала головой.

— Вы видели кого-нибудь рядом с вашим женихом перед тем, как он погиб?

Тот же ответ.

Роб выпятил губы. Он заглянул в блокнот, перелистал страницы к показаниям Дэнни Макхью.

— Фрейзер отошел в сторону выкурить сигару примерно в восемь часов вечера, после фейерверка, — сказал он, заглянув в записи, — Перед этим, насколько я понимаю, произошел некий инцидент с участием детей. И с вашим участием? Какая-то ссора…

— Я не ссорилась с Фрейзером.

— Нет. Но он вас чем-то огорчил, верно?

Ана молчала.

— Вы не пошли за ним. Вы спустились вниз, в каюту, с остальными и сидели одна. Насколько я слышал, вы были расстроены.

Роб поднял глаза и удивился: Ана пристально смотрела на него ясным взглядом, без всяких признаков смятения и травмы.

— Фрейзер поступил очень плохо, — пояснила она. — Я просила его больше не делать важных объявлений, не делать ничего, что расстроит детей. Мне это было важно.

Роб провел пальцами по подбородку.

— Что же он такого сделал, что их расстроило?

— Вы должны задать этот вопрос им.

Когда Ана сказала это, ее глаза снова затуманились, но голос неожиданно для Роба прозвучал твердо и яростно.

— Ана, как вы думаете, ваш жених заслуживал смерти?

— Нет, — ответила она. — Конечно, нет. Никто не заслуживает смерти, только очень плохие. Очень злые.

Роб немного помолчал, думая, как сформулировать следующий вопрос. Черт с ним, лучше спросить прямо.

— От чего умер ваш первый муж?

Клио

Клио медленно шла домой из деревни. Она совершенно не торопилась, но все равно не получилось растянуть прогулку в пару километров больше чем на полчаса.

Она так углубилась в свои мысли, что, дойдя до дома, едва не пропустила сидящую в саду Беллу. Ее племянница сидела в траве, срывая ромашки с таким жалким лицом, что даже Клио не смогла пройти мимо.

Белла подняла голову, только когда на нее упала тень Клио.

— Привет.

Белла приподняла бровь и вернулась к своему занятию.

— А где твоя мама? — не смутившись, продолжила Клио.

— Собирает вещи. Приехали на два дня, а она набрала одежды, как в мировое турне.

Клио опустилась на траву, скрестив ноги, копируя позу Беллы.

— Что? — недовольно спросила Белла.

— В смысле?

— Опять будешь обзывать меня идиоткой?

— Я не обзывала тебя идиоткой. Только сказала, что не стоит ехать в Нью-Йорк.

— Ты сказала, что я, блин, тупая.

— Ну прости.

Да ладно, — пожала плечами Белла.

Клио прикусила нижнюю губу. Ей было ничуть не легче, чем сидящей напротив девушке, но она знала, что нельзя просто уйти и оставить Беллу, у которой настолько убитый вид. Слишком уж знакомая картина.

— А, не обращай на меня внимания. Я же вздорная сучка. Все так говорят. Просто… в Нью-Йорке трудно, понимаешь? Там все не так, как ты думаешь.

— Откуда тебе знать, что я думаю.

— Тоже верно. Зато знаю, чего ожидала я, а между тобой и мной не такая уж большая разница в возрасте. Ну не знаю. Может, у тебя все будет прекрасно. У тебя есть мама, в случае чего поможет. Если деньги понадобятся или еще что. Просто там сложно устроиться, вот и все, что я хочу сказать.

— Ей плевать, — прошептала Белла.

— Что?

— Мама. Она не поможет, если я уеду. Она говорит, что в восемнадцать можно уже и самой о себе позаботиться. Как она.

Клио втянула щеки.

— Это она сама тебе сказала?

Белла молча кивнула. Клио замялась.

— Если у нее все так прекрасно складывалось, зачем ей понадобился Джеймс?

— Мама считает, что это и означает — позаботиться о себе.

— Ясно, — Клио склонилась к кучке ромашек у ног Беллы и начала сплетать их в косичку.

— Сдается мне, что ты не из тех, кому нужен мужчина, чтобы заботился о тебе.

Белла яростно помотала головой. Клио кивнула. Она продолжала свое плетение, пока не получился браслет. Взяв руку Беллы в свою, она надела браслет ей на запястье. Девушка с недоумением посмотрела на подарок.

— Потому что ты не дура, Белла, — Клио глубоко вздохнула. — Ты красивая, веселая и умная. Не забывай. Забудь все, что я тебе наговорила. К черту зануд, о’кей? Пошли они на хрен.

Клио намеревалась произнести все более убедительно; ей это не удалось, но она все равно мысленно похвалила себя.

Белла кивнула, ее глаза прояснились, на щеках проступили красные пятна.

— Ну да, — она почти отмахнулась, но Клио видела, что ее слова не пропали даром.

— Хочу сварить кофе. Не хочешь?

— От кофе портится цвет лица, как любит повторять Сандра.

— От ботокса тоже. Рано или поздно.

Обе улыбнулись.

— Я норм, — сказала Белла.

— Ну да, вижу.

Клио встала и, секунду поколебавшись, поцеловала племянницу в макушку. Сделав все, что могла, она с чистой совестью пошла в дом.

В кухне Клио обнаружила Ану, которая сидела за столом и писала что-то в блокнотике.

— Я уйду, если желаете. Не хочу никому мешать.

— Вы мне не мешаете.

Клио налила воды в электрическую кофеварку, включив ее, она оперлась на стойку и посмотрела на Ану. Судя по выражению лица, та еще раздумывала, уйти ей или остаться.

— И давно у вас роман с Фрейзером?

— Я… не так давно. Простите, хотела сказать, довольно давно. Достаточно, чтобы он сделал предложение, а я его приняла.

— Давно живете в Ирландии?

— Пятнадцать лет.

— Вы… полька? — рискнула предположить Клио.

— Да.

— А откуда?

— Вы не знаете, — произнесла Ана с явным сомнением. — Величка.

Клио покачала головой: она никогда не бывала в Польше, знала только названия крупных городов.

— Там есть известные соляные шахты, — не без гордости добавила Ана.

— Почему вы сюда переехали? — спросила Клио. В ее голосе не было осуждения или враждебности. Она по себе знала, каково быть эмигранткой.

— Мой муж нашел здесь работу. Потом умер. Но я уже устроилась.

— Что с ним случилось?

Ана замялась.

— Я не люблю об этом говорить.

Клио внимательно смотрела на нее. За ее спиной зашипела кофеварка, сигнализируя о готовности кофе. Клио обернулась и налила себе чашку.

— Как вы познакомились с моим отцом? — спросила она.

— Ему понравились мои булки.

Клио резко обернулась.

— Что?

— У меня польская пекарня в городе.

Лицо Аны оставалось непроницаемым, но Клио решила, что все же разглядела намек на веселье в уголках ее рта. Ну да, конечно, у Аны свой бизнес: Фрейзер такого никогда не упускал. Вот вам и охотница за деньгами!

— Хотите? — Клио кивнула на свою чашку с кофе.

— Нет, спасибо. Мне надо идти.

— Идти куда? Почему вы не живете здесь, в доме? Я так понимаю, вы собираетесь когда-нибудь сюда переехать?

Ана смутилась.

— Возможно.

Клио разглядывала Ану. Не так-то просто ее раскусить. Красивая и сохранилась гораздо лучше, чем отец. Молчаливая, но не прочь поговорить, если задать ей вопросы. Клио предположила, что она умна — возможно, настолько умна, что старается этого не показывать. Фрейзер никогда бы не стал жить с дурочкой, однако при этом он должен быть уверен, что умнее его нет никого вокруг.

Отворилась дверь, и вошел Фрейзер с книгой в руке и очками для чтения на носу. За ним пробрался Тедди, прижимаясь к его ногам, но, увидев Клио, сразу подошел к ней. Она почувствовала ногами его уютное тепло.

Что бы ни случилось в эти выходные, она заберет отсюда свою собаку.

— Ну как, закончила составлять заказ, Ана?.. А, Клио. Что, девочки, уже познакомились?

Клио и Ана переглянулись и одновременно кивнули.

— Отлично, — торжественно провозгласил Фрейзер. — Не возражаешь, если я похищу ее, Клио? Я заказываю в компании Аны еду для завтрашней вечеринки. Только нужно еще поторговаться, а то цены грабительские, да?

Ана отчаянно покраснела.

— А ты уверен, что оно того стоит? — поинтересовалась Клио, наблюдая за ними обоими. — Я имею в виду вечеринку.

Ана взяла свои вещи и направилась к двери.

— Я подожду в кабинете, — сказала она Фрейзеру, даже не взглянув на Клио.

— Я сейчас, — улыбнулся тот.

Когда дверь закрылась, Фрейзер повернулся к Клио.

— Тебе она нравится?

Клио пожала плечами.

— «Лишь бы тебе нравилась.

— Ты всегда была самой рассудительной.

Клио подняла бровь.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала она. — Мы приехали сюда из-за Адама, а не по поводу твоей помолвки.

— А совместить разве нельзя?

— Папа…

Фрейзер вздохнул.

— Разве все последние десять лет не были посвящены Адаму? — его слова прозвучали непринужденно, но Клио уловила сдерживаемую бурю эмоций. — Адаму, Райану, Элен, всем вам. Неужели я не могу попросить собственных детей что-то сделать для меня? Хоть раз в жизни!

Клио закусила губу и оставила ответ при себе. Пока они молчали, Фрейзер наклонился и погладил собаку по голове.

— Что, уже бросил меня и убежал к ней? А, животное? А я-то тебя кормил, гулял с тобой столько лет. Ладно, постараюсь не принимать это близко к сердцу, собака ты свинская.

Громко дыша, пес лизнул руку Фрейзера и снова уткнулся в ноги Клио. Фрейзер встал.

— У тебя такой вид, будто неймется что-то сказать, но ты держишь это в себе. А я-то надеялся, что мы начнем всё с чистого листа, — заметил он, разглядывая Клио поверх очков для чтения.

Она почувствовала, как на спине выступают капельки пота, а по телу пробегает холодная дрожь. Элен заронила семя, и Клио уже не могла об этом не думать. Не могла это не высказать. Сейчас или никогда.

А знаешь что, папа? Прекрасно, давай поговорим. Давай вспомним, что ты сказал маме несколько лет назад.

Клио видела, как напрягся отец: должно быть, он ждал этого. Когда появился Адам и Фрейзер решил собрать всех дома, он должен был понимать, что хотя бы у одного из них хватит смелости потребовать объяснений. Скорее всего, он не ожидал, что это будет Клио. Она и сама этого не ожидала.

Но Фрейзер, возможно, не знал, насколько она в курсе дела. Тогда она была еще подростком, и ее не посвящали во взрослые дела. Но это тогда.

— Ты говорил маме, чтобы она смирилась с тем, что Адам погиб, — начала Клио. — Повторял раз за разом, доводил ее до белого каления. Но ты ошибался, Адам был жив.

— Так ведь я же сам этого не знал, — в голосе Фрейзера звучали гнев и раскаяние. — Ты даже не представляешь, Клио, как страдала твоя мать в тот год. Она была на грани срыва, но не хотела сдаваться.

— Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

— Твоей матери нужно было примириться с реальностью. Да и всем нам тоже. Мы не могли бесконечно продолжать поиски Адама. У нас ведь оставались еще все вы. Нужно было продолжать жить. Я не испытываю чувства вины по этому поводу.

— Но ты солгал.

Вот оно. Слово произнесено, назад уже не вернешь.

— Ты сказал, что у тебя есть подтверждение, — продолжила Клио. — Частный детектив, которого ты нанял, нашел доказательства, что Адам был в Лондоне и что он там погиб. А теперь выясняется, что его даже не было в Англии!

— Мой человек так сказал, и я ему поверил. А почему я должен был сомневаться? Господи, дочь, никогда я еще так не радовался, что ошибся.

— Но маме уже все равно. И ты знал, в каком она состоянии.

Клио и Фрейзер сверлили друг друга взглядом. Он моргнул первым. Он знал, что она права.

Пустой пузырек из-под таблеток у кровати матери. Но она умерла от сердечного приступа. Коронер подтвердил. Он подтвердил, повторила про себя Клио. Однако мама действительно была очень хрупкой, тут нет никаких сомнений. Кэтлин возлагала все свои надежды на то, что частный детектив найдет Адама. И когда Фрейзер сообщил ей, что, по мнению детектива, одно из тел, найденных после пожара в районе Лондона, где жили дешевые рабочие-иммигранты, принадлежит Адаму, Кэтлин отказалась в это поверить. А Фрейзер, наоборот, поверил. Причем сразу.

Детектив свое отработал. Здание признали пожароопасным еще за несколько месяцев до случившегося; там жили рабочие из Ирландии, Польши и других восточноевропейских стран. Один из них по описанию походил на Адама, и прораб на одной из строек неподалеку рассказал, что у него работал молодой ирландец по имени Адам, который после пожара больше не появлялся.

Пожар вспыхнул так быстро и яростно, что лондонская полиция спустя месяцы так и не смогла установить личность погибших; даже со стоматологической идентификацией возникли сложности. Фрейзер раз за разом уговаривал Кэтлин принять неизбежное. И в конце концов заставил поверить. Так это представляла себе Клио.

К тому времени, когда выяснилось, что и детектив, и Фрейзер поторопились с выводами, что Адама нет среди жертв, Кэтлин уже не стало.

— Прости, девочка.

— За что? — пробормотала Клио.

Я думал, ты понимаешь. Я сделал то, что считал нужным. Надеялся, что твоя мать погорюет об Адаме и… успокоится. Ведь как иначе, когда у тебя есть еще и другие дети? Мне стыдно в этом признаться, но я хотел, чтобы его нашли среди погибших. Чтобы прекратилась эта пытка неизвестностью. Чтобы прекратились страдания вашей матери. Нужно было все рассказать, объяснить, почему я не стал ждать окончательного подтверждения смерти Адама, чтобы сказать ей. Почему я потерял надежду. Я только теперь понимаю, как это тебя мучило. Понимаю, почему ты ушла из дома.

Клио зажмурилась. Так хотелось поверить, что Фрейзер делал все это ради них. Так хотелось довести этот разговор до конца и не проблевать-ся прямо на него.

— Девочка моя, все уже в прошлом. Невозможно снова и снова это перетряхивать. Это нездорово. Но я понимаю, что мы не можем делать вид, что ничего не произошло. Я устраиваю вечеринку вовсе не для того, чтобы вычеркнуть все плохое. Я хочу отпраздновать все хорошее. Подожди немного. Тебе понравится, что я придумал.

Клио машинально кивнула в ответ. Отец уже двигался дальше, обдумывал планы на дальнейшую счастливую жизнь, отгородившись от всех и вся вокруг. Он вышел из кухни, оставив ее одну.

— У бурных чувств неистовый конец, — прошептала она про себя.

После

— Кто сегодня перебил посуду на борту?

Следователь Даунс смотрел на нее в ожидании ответа. Клио неловко заерзала.

— Клио, кто-то специально бил бокалы или это Джеймс с Адамом опрокинули стол?

— Не знаю.

— Знаешь.

— Кэйт. Это Кэйт.

— Почему?

— Не знаю. Это произошло, когда мальчики подрались. Она просто сорвалась. Возможно, думала, что это их остановит или что-то вроде того. Я устала, следователь. Не знаю я, почему и зачем всё это сегодня было.

— Значит, у нее такое бывает, да? Приступы ярости.

— Что? Господи, ну не будь же, блин, таким тупым.

— Пролилась кровь, Клио, — продолжал настаивать Даунс. — Кто-то ударил Фрейзера. Кто-то разозлился. Возможно, это была Кэйт. Как твой отец ее называл? Было какое-то обидное прозвище. Какое?

Клио закрыла глаза. Вспоминая.

А самый большой кусок торта — для нашей красавицы Кэйт. Ешь, Кэйт, ешь. Как приятно смотреть на девочку, которая не стесняется своей фигуры. Ну возьми еще кусочек.

Клио передернуло.

— Со всеми такое бывает. Кэйт никого не тронет, во всяком случае физически.

— Что ж, Клио, если ты всех исключаешь, то кого тогда оставить на подозрении?

— А несчастный случай, блин, совсем исключается? — огрызнулась Клио.

Роб вздохнул.

— Джеймс набросился на Адама. Адо того он разругался и с Райаном? А что произошло между Райаном и твоим отцом? Ведь между ними были довольно сложные отношения, так?

Клио смотрела на Роба. А то ты, блин, не знаешь!

— Я думала, тебя Джеймс интересует, а не Райан.

Роб снова улыбнулся. Она попалась в его ловушку, он загнал ее в угол.

— Давай. Рассказывай про Джеймса.

— Да нечего рассказывать. Ты сам не знаешь, чего ищешь. Это идиотизм, Роб. Кэйт, Райан, Джеймс, все остальные. Это не мы. Никто из нас не стал бы его убивать. Ты что, хочешь сделать себе имя? В этом все дело?

— Кэйт Кинг-Конг, — неожиданно произнес Роб.

Клио изумленно вытаращилась на него.

— Что?

— Так твой папа называл твою сестру. Ты сама как-то раз мне сказала. Правда, называл не в глаза. Но ты ведь не сомневалась, что она это слышала? Ты сказала: «Кэйт похудела из-за Фрейзера». Как отец может так называть собственную дочь?

— Я не… не помню уже.

— А Джеймс разорился? — продолжал Роб. — Твой отец сегодня начал спор о деньгах?

Клио почувствовала подступающий приступ тошноты. Роб не отвяжется. Разве она не поняла это еще вчера, когда столкнулась с ним в деревне? Он полицейский, чего еще от него ожидать?

Джеймс

Джеймс мог уехать с Сандрой и Беллой. Наверное, так было бы проще: уехать подальше от семейства и ощущения, что бомба вот-вот взорвется. Но это дало бы облегчение лишь ненадолго.

Утром снова звонила финансовый директор. И в очередной раз повторила, что источник иссяк. Она уже связалась со всеми основными инвесторами, с теми, кто выручал их раньше. Потом с теми, кто раньше отказывал, в надежде… на что? Ни на что. Все равно стоило попытаться. Потом начала обзванивать наудачу венчурные фонды, независимых инвесторов — надо отдать должное ее упорству. Инициативы и настойчивости ей не занимать. Однако она все равно осталась с пустыми руками.

После их разговора накануне вечером она переговорила с юристом. В начале года Джеймс перезаложил свой дом, чтобы внести первичный пай. Здесь ничего уже не получишь. Джеймс навел справки, нельзя ли заложить квартиру Сандры — ее личный проект. В какой-то момент она возомнила, что ее призвание — делать деньги на недвижимости. Способностей к этому у нее не оказалось.

Юрист объяснил, что, поскольку квартира технически является негативным активом — Сандра купила ее на самом пике бума, по наивысшей цене, и бухгалтеры сомневались, что ей когда-либо удастся вернуть потраченные деньги, — банк даже не будет рассматривать ее. К тому же просьбу Джеймса в случае согласия банка оформить все бумаги на его имя просто высмеяли. Хотя деньги для получения кредита на квартиру Сандра взяла у него, сам кредит выдан был именно ей.

Вариантов у Джеймса оставалось все меньше. Точнее, только один, позволяющий спасти этот проект и все вложенные в него средства. Только сценаристу пришлось заплатить почти двадцать тысяч за сценарий шоу и черновики первых двух эпизодов. Членам группы, которую Джеймс постепенно собирал, тоже приходилось платить. Как-то раз Джеймс подвел именно этого режиссера на другом провалившемся шоу — к счастью, без огласки. Пришлось дать ему двадцать тысяч задатка только за согласие. Причем Джеймс пошел на это лишь потому, что французы требовали именно этого режиссера.

Если этот проект не состоится, его карьере конец. Он уже должен всем, кому только можно, способов заработать не осталось, а на этот раз он потеряет еще и дом.

Фрейзера он нашел в спальне, где тот прикладывал к белой рубашке галстуки, выбирая, какой надеть вечером.

— Извини, папа, — Джеймс слегка постучал по открытой двери. — Не уделишь мне пять минут?

Фрейзер взглянул на отражение Джеймса в зеркале и кивнул, а потом вернулся к висящим в шкафу галстукам и выбрал очередной, в темно-синюю полоску.

— Ну что у тебя, Джеймс?

Джеймс присел на краешек кровати и оглядел комнату. Здесь все осталось в точности как он помнил. Отец не менял обстановку, хотя большая ее часть принадлежала еще дедушке и бабушке Кэтлин. Из-за мебели красного дерева, почти черной, как и в кабинете, эта комната была самой темной в доме. Платяной шкаф, радом с которым сейчас стоял Фрейзер, кровать с пологом на четырех столбиках, комод у окна, прикроватные столики и чисто декоративный письменный стол все угрожающе громоздкое. Здесь Джеймсу всегда вспоминались черно-белые фильмы 1950-х в стиле нуар, особенно Хичкок.

Джеймс ненавидел эту комнату. Не удивительно, что мать перебралась в другую, поменьше, когда они с Фрейзером перестали делить супружеское ложе.

— Ты не собираешься немного оживить обстановку, когда Ана сюда переедет? — спросил Джеймс, не спеша переходить к своей просьбе.

Фрейзер приподнял бровь.

— С чего ты взял, что она сюда переезжает? — переспросил он. И, не дав Джеймсу ответить, добавил: — В любом случае, качество — вот что важнее всего. А что может быть качественнее этой мебели? Взять, к примеру, этот шкаф, а?

Фрейзер провел пальцами по резьбе на дверце.

— Сделал местный краснодеревщик в двадцатые годы, ручная работа, резьба. Удивительно, правда, что человек может сделать руками? Вот настоящая работа, сын.

Джеймс глянул в окно: в саду уже темнело, и от берез падали длинные тени. По дороге проехала машина, уже с включенными фарами. Фрейзер в своем репертуаре.

Настоящая работа. Джеймс перестал обращать внимание на эти намеки, когда понял,что отец и сам немногого добился. Всю жизнь управлял состоянием, заработанным кем-то другим, — похвастаться особо нечем.

— Ты весь день за мной таскаешься, — сказал Фрейзер, разглядывая Джеймса.

— Я не таскаюсь. Просто хочу с тобой поговорить.

— Может быть, лучше поговорить в кабинете?

Джеймс стиснул зубы. Вечно этот кабинет. Ты с одной стороны, Фрейзер с другой: директор и провинившийся школьник. Видимо, на лице у него проступила злоба, потому что отец улыбнулся.

— Эй, не раскисай. Я просто подкалываю. Давай выкладывай.

Джеймс сглотнул. Сколько можно?

— Я готовлю к производству сериал, — заговорил он. — Должен получиться хит. Я уже договорился о трансляции в Ирландки, и французская компания подключилась. Думаю, сначала выпустим в эфир здесь, а потом будем продавать дальше. Срубим бабло. Это о…

— Ну ты же знаешь, Джимми, я телевизор не смотрю.

Джеймс сжал руки, так что ногти впились в ладони почти до крови. Отец много лет не звал его так. Уменьшительно-ласкательно, как говорил сам Фрейзер. Однако в его тоне не слышалось ни малейшей ласки.

— Нет, но ты разбираешься в финансах.

Фрейзер не ответил. Джеймс сделал глубокий вдох.

— Французская компания — они очень заинтересованы, но не могут вложить достаточно денег, чтобы запустить сериал.

— Стало быть, — Фрейзер наклонил голову набок, — ты должен вложить больше сам. Не идеальная ситуация, но, если действительно, как ты говоришь, будет успех, это небольшой риск ради крупного выигрыша.

— Да, — с энтузиазмом заговорил Джеймс. — Именно так. Вот только в данный момент у меня нет возможности привлечь дополнительные средства.

Фрейзер повернулся к нему с удивленным выражением на лице.

— Ноу тебя же отлично идут дела, сынок, — сказал он. — Недавно читал твое интервью «Таймс». Очерк об успешном продюсере. Разве у тебя проблемы с деньгами?

Джеймс весь внутренне съежился.

— Нет, конечно, нет.

Он к этому готовился. Он знал, с какой стороны подойти к отцу, и не ждал благотворительности.

— Тут важно соблюсти декорум, — сказал он. — Если я инвестирую большую часть суммы, создается впечатление, что остальные партнеры не заинтересованы, что для них это не приоритетный проект. Телекомпании обращают внимание на такие вещи. Но если есть сторонние инвесторы…

— Но я-то не сторонний, — прервал его Фрейзер. — Ты же к этому ведешь? Ты знаешь мою позицию насчет денег, Джеймс. Дедушка с бабушкой оставили вам щедрое наследство. Как вы им пользуетесь — дело ваше. Но больше ничего нет. От меня вы ничего не получите.

Джеймс почувствовал, что в нем поднимается гнев. Все пошло не так, как он себе представлял.

— Я надеялся заинтересовать тебя как бизнесмена, — он говорил уверенным тоном, но знал, что уже проиграл бой. — Ты управлял семейным фондом много лет и понимаешь, куда выгодно вложить деньги.

— Да, — подтвердил Фрейзер. — Понимаю.

Снова повернувшись к зеркалу, он начал завязывать галстук. Джеймс смотрел отцу в затылок, уже не в силах сдерживать раздражение.

— Этот фонд для всей семьи. Мама бы…

Фрейзер прервал его.

— У тебя было достаточно привилегий в этом мире. Если я буду постоянно тебе помогать, ты никогда не научишься брать ответственность на себя. Тебе тридцать пять, Джеймс. Взрослый мужчина. Твоя судьба в твоих руках.

Джеймс так резко вскочил на ноги, что кровь бросилась ему в голову. Чувство ущербности постоянно преследовало его еще с молодости. Когда-то он бросил свой хитовый сериал, чтобы сделать что-то более масштабное и успешное. Успех заглушил в его голове этот голос — голос отца, твердивший: ты только притворяешься большим мальчиком, и это все видят.

Он взошел на вершину, разве нет? Сам, своими силами! Он всего добился сам. Но в отсутствие новых проектов снова вернулись сомнения. И страх. И его это достало вконец.

— Ответственность? — возразил Джеймс. — А сколько ты приложил усилий, чтобы получить то, что имеешь? Іде ты преуспел, пока не женился на нашей матери? За несколько лет банковским клерком в Дублине такое состояние не заработаешь.

— На твоем месте, Джеймс, я бы остановился и подумал, прежде чем продолжать, — сказал Фрейзер, не отрывая глаз от зеркала и расправляя галстук. — Смысл семейного инвестиционного портфеля в том, что он останется в наследство всем вам, когда меня не станет. Смотри, чтобы не сказать и не сделать чего-нибудь лишнего, а то и это может измениться.

Он повернулся к Джеймсу и посмотрел на него.

— Скажем честно, твоя неспособность вести финансовые дела уже причинила достаточно боли, разве не так?

— О чем ты говоришь? — в панике спросил Джеймс.

— Мне кажется, ты знаешь, — сказал Фрейзер, на этот раз глядя Джеймсу прямо в глаза.

Джеймс быстро заморгал под тяжелым взглядом отца. Нет. Нет, это невозможно.

— У каждого свой крест, сынок.

У Джеймса закружилась голова, он прикрыл глаза. Он жил в постоянном страхе потерять деньги, вложенные в этот проект. Если всплывут и остальные долги, ему конец.

Фрейзер выбрал в шкафу пиджак и подошел к Джеймсу, который все еще не мог совладать со своим языком и ногами.

— Сделай одолжение, поправь узел на галстуке, а? Никак не могу сделать как надо.

Джеймс привстал на негнущихся ногах и начал поправлять галстук, с трудом фокусируя взгляд. И осознал, как близко его руки к шее отца. К его старой, морщинистой шее. Джеймс ощутил внезапный странный порыв. Если отец кому-нибудь рассказал…

Ярость отхлынула так же быстро, как и охватила его. Приступ безумия миновал. Джеймс поправил галстук на шее сзади и застегнул золотую булавку. Неожиданный укол — острый конец проткнул кожу. На кончике пальца выступил ярко-красный шарик крови.

— А, да ладно, — бросил Фрейзер, даже не замечая состояния сына. — Давай поставлю тебе пива. Забудь о своих проблемах с инвестициями на один вечер. Не сомневаюсь, ты разберешься с ними, когда вернешься в Дублин, а? Ты лучший продюсер, Джимми. Сделаешь декорум, как надо. Все дело в подаче, верно?

Продолжая улыбаться, Фрейзер направился к двери. Джеймс стоял как вкопанный, не в силах ни ответить, ни сделать шаг. Но потом, повесив голову, пошел за отцом, обуреваемый так хорошо знакомым чувством стыда.

Адам

День прошел достаточно гладко. Поездка на могилу матери оказалась, конечно, неприятной, но по крайней мере Адам ничем себя не выдал. Братья и сестры думали, что он первый раз пришел на кладбище после смерти Кэтлин.

Но это было не так, Адам уже побывал здесь один раз. Сразу после того, как узнал о ее смерти. Нужно было увидеть могилу самому, преклонить колени и молить о прощении за свой невольный грех. Он не хотел причинить Кэтлин боль и сделал все, что мог, чтобы предотвратить ее. Но этого оказалось недостаточно.

Теперь они собирались в бар «Стрэнд», и Адам знал, что нужно сохранять ясную голову. Главное, не отклоняться от того, что правда, напомнил он себе.

На лестничной площадке он увидел Элен. Опершись на перила, она с несчастным видом смотрела вниз.

— Не надо, тебя все любят, — пошутил Адам.

— Извини? Что?

Элен непонимающе уставилась на него.

— Не прыгай. Шучу.

— Вот как. Не уверена, что тебе прилично отпускать шуточки про самоубийство.

Адам виновато склонил голову. Она права.

Элен весь день выглядела рассеянной, а может, и всю неделю. Хоть убей, Адам не смог бы догадаться, что у нее на уме. Впрочем, никогда и не мог.

Адам подошел к сестре и посмотрел вниз. Фрейзер поправлял шарф на шее Аны, нежно укладывая ее волосы на шелке.

— Хорошо выглядишь, — сказал Адам, повернувшись к Элен.

Честно говоря, она выглядела как всегда. Волосы заплетены в косу, бледное лицо, ее всегдашний клетчатый костюм с жилетом — добротный, но слишком ее старит.

— Я, блин, много лет уже не выгляжу хорошо, — прошипела Элен так резко, что Адам едва не сделал шаг назад. Не дав ему ответить, она заговорила снова: — Та ли она, за кого себя выдает?

Элен снова смотрела вниз, на Ану. Адам вздохнул.

— Просто поговори с Фрейзером, — предложил он. — Спроси, не возражает ли он, если ты останешься жить дома. Это не Ане решать.

— Не возражает ли он, чтобы я осталась жить дома? — Элен повернулась к Адаму. — Это мой дом. Знаешь, сколько я в него вложила за эти годы? Ты знаешь, какой он, наш отец. У него хорошо получается смотреть, как растут деньги, разбрасывать их, когда захочется повыпендриваться. А вот тратить их на тривиальные вещи — не очень. Почти все, что я зарабатывала, ушло на этот дом.

— Готов поспорить, ты сохранила все чеки и квитанции.

— Ну а толку-то? Никто из вас не помогал. Если он умрет и дом поделят на шесть частей, никто мне ничего не возместит. Без меня дом, возможно, уже давно бы развалился. В прошлом году в саду осел грунт. Мог бы пострадать фундамент. Я заплатила…

— Он пообещал оставить дом тебе, правда? — перебил ее Адам.

— Есть еще инвестиционный портфель, — сообщила Элен, словно оправдываясь. — Это не значит, что вы останетесь ни с чем.

— А теперь, когда он решил жениться, думаешь, сдержит обещание? — спросил Адам.

Элен сжала губы, ее щеки залились краской.

— Клио сказала, что сейчас спустится, я ее жду, — наконец проговорила она.

— Я пойду с тобой. Пойдем, поторопим ее.

Адам вытянул руку в сторону комнаты Клио, пропуская Элен вперед.

Элен постучалась, открыла дверь в комнату сестры и сразу вошла внутрь, Адам за ней.

— Что? — послышался недовольный возглас.

Войдя вслед за сестрой, Адам увидел, что Клио, лицо которой буквально пылает, стоит в углу на коленях. Элен вопросительно смотрела на нее.

— Может быть, я переодеваюсь! — продолжила Клио, демонстративно встав и заправляя выбившуюся рубашку в обтягивающие джинсы.

— Ты что, молилась? — озадаченно спросил Адам.

Нет, ему не показалось: ковер в углу комнаты лежал неровно, как будто его приподняли и бросили на место, не успев расправить. Судя по сжатым губам и полному любопытства взгляду, Элен тоже заметила это и пришла к тому же выводу.

— Сейчас спущусь, — бросила Клио.

Элен опять перевела взгляд на ковер. Клио тоже взглянула туда, а потом на брата. Взгляд у нее был умоляющим; Адам вспомнил, как отец когда-то обнаружил четырнадцатилетнюю Клио в саду рядом с кучкой окурков. Адам, которому тогда было двадцать, взял все на себя.

Что ж, если она готова смягчиться, он не против прийти на выручку.

— Пойдем, Элен, — мягко и настойчиво сказал он. — Давай спустимся и посмотрим, не идут ли Фрейзер и наша дражайшая мачеха пешком. Устроим ей по дороге допрос.

Элен неохотно вышла из комнаты. Адам плотно закрыл за ними дверь, но успел заметить, что Клио снова опустилась на колени в углу.

Что она задумала?

Кэйт

Бар «Стрэнд» оказался переполнен, и, к своему удивлению, Кэйт обнаружила, что помнит большинство посетителей. Казалось, она должна чувствовать себя здесь не в своей тарелке.

Все эти люди помнили прежнюю Кэйт. Кэйт Кинг-Конг. Но никто вовсе не собирался ворошить прошлое. Напротив, ее обнимали, целовали и осыпали комплиментами. Несколько раз она услышала, что выглядит потрясающе, и многие, по-видимому, знали о ее успехах в Дублине. Видимо, все так изменились за прошедшие годы, что ее радикальное преображение рассматривалось как успешный пример изменений к лучшему.

Кэйт протолкнулась к бару и впервые почувствовала, что наконец успокоилась после скандала, случившегося вчерашним вечером. Стоит ли так накручивать себя из-за прошлого? Ей всегда казалось, что оно никак не стыкуется с ее жизнью в Дублине. Да, она из богатой семьи, но богатой лишь по здешним меркам — никакого сравнения с Ченом и его кругом. Все, что окружало ее в детстве, всегда казалось ей провинциальным и отсталым, но теперь она подумала, что, пожалуй, недооценивала свою малую родину.

Здесь, в Спэниш-Коуве и Альбертстауне, живут достойные люди. Если как следует подумать, пожалуй, стоит перенять у отца часть его всегдашней гордости. Да, семья Чена богата, но у Грантов нет такой славной родословной, как у Кэйт. Какого черта она всего этого стыдилась? Ей нужно быть увереннее, вот что. Нужно отвлечься от негатива и сосредоточиться на позитиве.

Чен так и не ответил ни на один из ее звонков. Кэйт пообещала себе, если наконец дозвонится, не забыть про свои размышления о происхождении и семье. Возможно, это поможет Чену простить ее. Возможно, это поможет ей простить себя.

Внезапно преисполнившись умиротворения, Кэйт нашла свободное место у стойки и широко улыбнулась, поймав взгляд барменши, которая подошла к ней. Лицо ее казалось смутно знакомым, но имя Кэйт никак не могла припомнить.

— У вас можно взять бокал шампанского? — спросила Кэйт.

Барменша покачала головой и кивнула на холодильник у себя за спиной.

— Могу налить бокал просекко, а шампанское только бутылками.

Кэйт оглянулась через плечо на толпу, собравшуюся в углу бара. Вокруг столика толпился народ, Фрейзер покупал выпивку всем, кто подходил, чтобы поздравить его с помолвкой.

— У вас там прямо настоящий праздник, Кэйт, — сказала барменша.

Кэйт нахмурилась, ища в памяти имя.

— Эва, — напомнила та. — Я больше общалась с Адамом… твоим братом.

При этих словах она густо покраснела.

— А, — память вернулась к Кзйт. — Дочь хозяина.

Эва улыбнулась. Кэйт отметила, что она все еще красива, даже, пожалуй, красивее, чем та девочка-подросток, работавшая в баре, какой ее помнила Кэйт, — нескладная и немного застенчивая.

У нее с Адамом что-то было? В любом случае, теперь у нее на пальце обручальное кольцо. Адам упустил свой шанс. Как и со всеми остальными.

— Я слышала, ты тоже в нашем бизнесе, — продолжила Эва. Клиент за спиной Кэйт громко откашлялся, но Эва, видимо, решила не обращать на него внимания. — Извини — Просекко, Кэйт?

— Нет, бутылку «Моэт». Сама же сказала, праздник.

Улыбнувшись, Эва достала ведерко для льда и бутылку шампанского из холодильника. Тем временем Кэйт разглядывала бар. Когда она начала ходить в «Стрэнд», это был типичный ирландский деревенский паб: стены темного дерева, руби ново-красная обивка, фирменные подставки под пивные кружки, меню, состоящее из дежурного жаркого и рыбы для вегетарианцев. Пришельцу из внешнего мира приходилось смириться с почти полным отсутствием света: тьму рассеивали лишь низко висящие пыльные лампочки под колпаками.

С тех пор интерьер полностью переделали в морском стиле. Темные панели заменили старыми, выброшенными морем досками, выкрашенными голубой краской. На стенах висели старые штурвалы, тут и там из стеклянного ящика на посетителей, открыв рот, пялилось чучело форели. Старые дубовые столы остались, но обивку стульев заменили на голубую, под цвет стен.

Новое меню тоже воспевало море, и каждое блюдо теперь сопровождалось чем-то ранее неведомым и чудесным. Пюре из сельдерея, тушеный фенхель, щавель-соте — умилительно.

— Да, у нас с мужем отель, — сказала она, возвысив голос над общим гомоном, когда Эва вернулась к стойке.

— И не просто отель, — с явным восхищением добавила Эва.

Кэйт улыбнулась.

— Откупорить бутылку? — спросила Эва. — Или ее принесут к вам на столик?

— Откупорить, — сказала Кэйт. С утра ее немного подташнивало, но теперь все прошло и можно, пожалуй, выпить. И что-нибудь съесть. — Кстати, у вас можно поесть?

— Господи! — вскричал клиент у нее за спиной. — Мне только пинту «Гиннесса»!

— Уже наливаем, Фрэнк, — отозвалась Эва, даже не взглянув в его сторону. Она кивнула другому бармену, и тот поставил стакан под кран с «Гиннессом».

Эва откупорила бутылку и поставила на стойку искрящийся чистотой фужер для шампанского. Она начала наливать шампанское и подняла глаза, собираясь что-то сказать Кэйт, но осеклась, распахнув глаза в изумлении. Даже не видя, Кейт почувствовала, что дверь в бар за ее спиной отворилась и посетители разошлись в стороны. Она обернулась вместе со всеми посмотреть, что стряслось.

В дверях стоял Адам. Он задержался на улице, чтобы выкурить сигарету, и поэтому пришел последним. Кэйт сочувственно посмотрела на него. Местные уже знали, что он нашелся, но сегодня он появился в деревне впервые, и люди не могли скрыть шок, увидев его во плоти. Ей стало его немного жалко.

И тут она поняла, что Адам смотрит на нее. Нет, не на нее, на Эву.

Кэйт повернулась обратно к бару. Эва так и продолжала наливать шампанское: рука ее застыла в воздухе, жидкость переливалась через край фужера и стекала на стойку.

— Эй! — окликнула ее Кэйт.

Эва пришла в себя и с ужасом взглянула на лужу, растекшуюся на стойке. Тем временем разговоры возобновились, толпа снова сомкнулась, а Адам — Кэйт это знала — направился к столику своей семьи. Она слышала, как с ним здороваются и как шепчутся потом за его спиной.

— Ой, прости, — воскликнула Эва. Казалось, барменша готова расплакаться. — Я открою новую бутылку.

— Пустяки. Подумаешь, пара капель.

Господи! Похоже, у нее с Адамом было все очень серьезно. Кэйт и не подозревала ни о чем подобном. Эва промокнула лужу салфетками, продолжая предлагать новую бутылку.

— Я очень извиняюсь, — повторяла она.

— Не стоит, — отмахнулась Кэйт. — Не волнуйся. Незачем плакать о пролитом шампанском.

Она тихо рассмеялась, продолжая радоваться своему хорошему настроению.

— Нет, — упрямо повторила Эва. — Я виновата.

Кэйт взглянула на Эву, а та взяла ее руку и слегка сжала в своей. В недоумении Кэйт уставилась на Эву. Та, в свою очередь, пристально смотрела на нее, словно желая, чтобы Кэйт что-то поняла.

Кэйт покачала гол (ж ой, ничего не понимая. Эва отпустила ее руку и, повернувшись к другому бармену, что-то сказала, а потом пошла в другой конец стойки и, откинув верх, выскользнула через дверь, ведущую в квартиру хозяев.

Элен

— Сегодня вечером нужно что-то покрепче, чем вино.

— Что вам принести? — спросил усталый издерганный бармен. Помогавшая ему женщина куда-то ушла, и он остался с одним помощником-подростком, едва достигшим совершеннолетия.

— Виски, — заказала она.

— Что?

— Виски.

— Не слышу вас, мадам, говорите чуть громче.

— Господи, да я же сказала: виски, — рявкнула Элен.

Она не оборачивалась — и так ясно, что все услышали. Ну и что?

— «Джеймсон», «Джонни Уокер», «Мидлтон»?..

— Просто!..

Бармен сделал шаг назад, и на его лицо опустилась маска профессиональной вежливости, исключающая дальнейшие замечания. Он выбрал стакан, но не стал наполнять его из дозатора, а просто поставил на стойку и, достав из-под нее бутылку, отвинтил пробку.

Элен следила за тем, как он наполняет стакан, а он смотрел на нее, ожидая кивка.

Он налил одну порцию, вторую, на третьей она резко кивнула.

— Спасибо, — сказала она. — Простите.

Он кивнул. Элен сделала большой глоток и повернулась к братьям и сестрам, старательно делавшим вид, что ничего не заметили. Кроме отца — он, прищурившись, смотрел на нее, пока сидящая рядом с ним невеста, ни о чем не подозревая, продолжала болтать о чем-то с Адамом.

Когда бармен отдавал ей сдачу, Элен схватила его за руку.

— Женщина, которая с нами сидит, вы ее знаете?

Бармен даже не переспросил, о ком это.

— Да, конечно, Ана. У нее пекарня в Веке-форде. Пару раз заходила сюда с вашим отцом.

— Пекарня? — моргнула Элен. О каком же магазине говорилось в новостях? Господи, ну почему же она так и не прочла ту заметку? Потому что думала только о том, что произошло тринадцать лет назад. Вот почему! В голове полный кавардак.

— Элен! — донесся от стола голос Фрейзера.

Она поблагодарила бармена и вернулась на свое место. Теперь с Аной говорил Райан, а все остальные слушали, как он рассказывает ей о своих писательских потугах и о том, сколько прожил в Италии.

— Это вроде блога о путешествиях? — поинтересовался Адам.

— Что-то в этом роде. Это личные записки экспата, реабилитирующегося от зависимости, исцеляющегося с помощью новых впечатлений и бла-бла-бла-бла. Стараюсь, чтобы получилось с юмором, но я же себя знаю: получится нечто среднее между «Дорогой» и «Войной и миром».

— Если бы, — съязвил Джеймс.

— У тебя получается очень смешно, Райан, — сказала Клио. — Иногда даже намеренно.

Райан ухмыльнулся. Элен видела, что ему неловко рассказывать о себе, когда все понимают, что для него это все серьезно.

— Похоже на дневник наркомана, — заметил Фрейзер. — Я не пытаюсь острить, сынок, но ты и вправду думаешь, что на этом можно что-то заработать? По-моему, такие дневники ведут для того, чтобы примириться с реальностью, а?

Все молчали.

— Фрейзер, — наконец подала голос Дна. — Если это помогает твоему сыну, это же хорошо, разве нет?

Элен с удивлением посмотрела на нее. Остальные тоже опешили. Отец улыбнулся невесте.

— Ну конечно, хорошо, — он погладил ее руку, лежащую на его плече. — Не обращайте на меня внимания. Иногда я открываю рот и слышу своего отца. Суровый был старикан. Лишь бы тебе была польза, а, Райан?

Дна одарила его улыбкой. Элен не могла не почувствовать растушую симпатию братьев и сестер к этой женщине. Она приподняла бровь и сделала еще один глоток, мысленно желая, чтобы алкоголь подействовал побыстрее.

— Виски, Элен, — снова заговорил отец. — Надеюсь, ты не пытаешься залить тоску?

— С чего это мне заливать тоску?

— Ни с чего, — произнес Фрейзер невинным тоном. — Просто немного беспокоюсь. Насколько я помню, последнее время ты особенно не выпивала.

— Да уж, уик-энд получился интересным для всех, — сказала Кэйт, и Элен почувствовала прилив любви к сестре.

— Лично я просто наслаждаюсь тем, что в кои-то веки не я в центре местных слухов, — заметил Райан. — Молодец, Адам.

— Кому интересно, о чем говорят люди? — фыркнула Клио. — Меня всегда больше беспокоило то, о чем они не говорят. Деревенская жизнь, привыкай, Ана. Весь город обсуждает чью-то интрижку, но никто не станет говорить о том, что кто-то избивает до полусмерти жену или что чья-то дочь вскрыла себе вены. Тут такое говнище творится, большие города отдыхают.

— Не так уж много здесь происходит, — укоризненно возразил ей Джеймс.

— Чушь собачья, — отрезала Клио. — Подросткам здесь нехер делать. Сам знаешь. Потому-то и начинают искать на свою задницу приключения. Как все мы. Здесь половина женщин забеременели в подростковом возрасте.

— Ну что ж, могу сказать только одно: в моем доме всегда найдется место, чтобы приютить того, кто в беде, — ответил Фрейзер.

Ана одобрительно улыбнулась, Фрейзер лучезарно улыбнулся в ответ, не обращая внимания на недоверие на лицах детей.

— Твоем доме, — прервала Элен, в упор гля-дя на отца. Она не могла сдержаться. Возможно, подействовало виски или напряжение последних нескольких дней, но скорее всего чашу переполнили слова Клио и ответ отца. Да еще именно сегодня.

— Не понял? — удивился Фрейзер.

— Ты сказал «твой» дом, повторила Элен. — Ты сказал, «в моем доме всегда найдется место».

— Да?

— Вообще-то это наш дом.

Глаза Фрейзера сузились. Элен чувствовала, что все сидящие за столом хотят, чтобы она замолчала, но уже не могла остановиться.

— Ну конечно, это дом семьи Латтимеров, — сказал он. — Но это мой дом.

— Ты сказал…

Элен не успела договорить, отец поднял руку, не дав ей продолжить.

— Опять ты за свое, Элен, — за его улыбкой чувствовалось раздражение. — Да, дочь, тебе уже тридцать девять. Никто не обвинит тебя, если ты захочешь покинуть родительское гнездо. Фрейзер рассмеялся.

— У вас в Польше такое бывает, Ана? — сказал он. — Одних детей я не вижу никогда. А другие так меня любят, что не могут покинуть дом.

— Иногда дети остаются жить дома, Фрейзер, — нервно ответила Ана. — Они заботятся о родителях, это же хорошо.

— Если их родителям нужна забота, — добавил Джеймс.

Элен поставила опустевший стакан на стол.

— Ты знаешь, какой сегодня день, — сказала она, глядя отцу прямо в глаза.

Фрейзер сделал удивленное лицо, недоуменно выпятив нижнюю губу.

— Воскресенье? — улыбнулся он.

— Ты знаешь, — сказала Элен. — Тринадцать лет.

Замешательство на лице отца постепенно сменилось пониманием. А потом стыдом. Кэйт зажала рукой рот. Братья смотрели в стол, смущенные и пристыженные.

— Что сегодня за день? — спросила Клио. Она обвела всех взглядом, но никто не ответил.

Кровь бросилась Элен в лицо. Ее волосы, заплетенные в косы, переброшенные вперед, внезапно налились тяжестью и начали жечь шею и грудь. Воротник кардигана душил.

— Мне нужно на воздух, — с трудом проговорила она.

Встав, она вышла из бара, зная, что теперь уж точно все на нее смотрят.

После

— Не хотите рассказать мне, почему вчера вечером вы сбежали из «Стрэнда», Элен? — спросил следователь.

— Кто вам сказал… вы там были?

Элен покачала головой. Готова спорить, он там был. Должно быть, все только и говорили о Безумной Элен, выбежавшей из паба, как настоящая психопатка. Это уже слишком. Это все уже слишком.

Она не слышала, как следователь глубоко, с досадой вздохнул. Не видела, как он смотрит на нее: с участием и немного подозрительно. Элен приложила руки к вискам. Она опять сейчас сорвется. Она уже сорвалась.

— Видите ли, очевидно, что в этот уик-энд у вас, а также у ваших братьев и сестер всколыхнулись чувства, которые вы предпочли бы держать при себе, — заговорил он. — Просто хочу спросить, не могло ли быть так, что на фоне всей этой бури эмоций сегодня вечером у кого-то не выдержали нервы? Все могло произойти не намеренно. Все выпивали, кругом вода, Фрейзер всех вас расстроил…

Элен выкрикнула это слово.

— Да — что?

— Да, я хотела, черт возьми, убить его. Да, да, да.

Она встала, ее била крупная дрожь, Опешив, следователь смотрел на нее во все глаза.

— Я хотела убить его с тех самых пор… — продолжала она, — с тех самых пор, как он сделал это со мной.

Опустившись обратно на стул, Элена зарыдала, изливая так долго копившиеся грусть и гнев. Ей стало легче, но в то же время чувствовалось, что внутри у нее что-то сломалось.

Клио

Клио склонилась над раковиной в туалете бара и плеснула холодной воды в лицо. После внезапного бегства Элен отец выглядел виноватым, извиняющимся. Клио не знала, искренне это или напоказ, рада Аны. Отец заказал еще вина, Кэйт расставила закуски, но никто так и не объяснил Клио, что только что произошло, и кусок не лез ей в горло.

Она посмотрела на себя в зеркало. Худое, бледное лицо, темные круги под глазами. Она успела здесь вымотаться даже больше, чем за пару лет в Нью-Йорке, если такое вообще возможно.

— И жить с ними невозможно, и убить, блин, нельзя, — сказала она своему отражению.

В коридоре снаружи ждал Роб Даунс собственной персоной. Он встретил ее любопытным взглядом.

— Не знала, что ты здесь, — заметила она.

— Захожу сюда выпить, когда навещаю родителей.

— Ну да, конечно.

— Видел, как ты вошла. Похоже, ты кого-то ждала. Я уж задумался, не пойти ли за тобой.

Вступить в клуб «секс выше мили», или как это называется, если в пабе. Липкий ярд? Пьяный километр?

Он улыбнулся и подмигнул. Клио, приподняв бровь, покачала головой.

— Знаешь, тебя я не заметила, а тот парень, которого я ждала, намека не понял, так что вернусь-ка я, пожалуй, к столу.

— Точно уверена?

Он подошел ближе, и она снова почувствовала запах его одеколона. У нее едва не возникло искушение.

— Ты моя половина, — сказал он, изображая американский акцент.

— И что ты собираешься делать, а? — фыркнула Клио.

Роб рассмеялся.

— Здесь так одиноко, когда стемнеет.

— Для этого есть «Нетфликс».

Он уже наклонился так, что его лицо едва не касалось ее лица.

— Обломайся, — усмехнулась Клио и проскользнула мимо, что оказалось не так уж легко в узком коридоре.

— Я не отстану, — крикнул он вслед, когда она открыла дверь.

— Уверена, против этого есть законы.

— Я сам тут закон.

Клио отпустила дверь, и та захлопнулась за ее спиной.

* * *

Вернувшись домой, Клио, вместо того чтобы идти к себе, пошла за Райаном в его комнату, а Тедди увязался за ней.

— Клио, я устал, — сказал Райан.

Она села на кровать, закинув ноги и откинувшись на изголовье. Пес попытался запрыгнуть к ней, но не смог. В итоге она неуклюже заволокла его сама, одной рукой взяв за лапу, а вторую подсунув под брюхо. У нее возникли подозрения, что у него артрит. Бывает ли такое у собак?

— Мне надоело быть не в курсе, — заявила Клио. — Не поможешь мне это исправить? Мне казалось, что нам с тобой уже нечего скрывать друг от друга. Я знаю, остальные… как бы это сказать? Мудаки. Но мы-то с тобой, Райан?

— У всех есть свои тайны, Клио. Наверняка есть что-то, что ты не хочешь рассказывать мне про Нью-Йорк.

Клио почувствовала, что непроизвольно сжала зубы.

— Вот видишь, — удовлетворенно кивнул Райан. — Кстати, если от этого рассадника блох останется шерсть, не забудь перестелить мне постель.

— Нет у него никаких блох. Ведь у тебя нет их, Тедди? И я уверена, что это не первая собака в твоей постели.

— Очень феминистично.

— Не путай феминизм с мизантропией.

Райан скинул ботинки и сел на ковер, скрестив ноги, словно готовился к медитации.

Клио взглянула на его ноги. Райан на ее памяти никогда не носил носков. Это означало, что, разувшись, он открывал на всеобщее обозрение россыпь мелких шрамов между пальцами ног. Следы уколов. Она думала, что он попытается скрыть их, но нет. Райан не заморачивался.

— Что такого папа сделал Элен?

— Ты действительно ничего этого не помнишь?

Клио покачала головой.

— Пожалуй, неудивительно, — сказал Райан и начал загибать пальцы.

— Что ты делаешь? Скажешь наконец или нет? — Клио уже теряла терпение.

— Пытаюсь вспомнить, когда это произошло. Тринадцать лет назад. Мне тогда было почти пятнадцать, стало быть, тебе было двенадцать, да?

— Я на три года младше тебя, Райан, это не высшая математика.

— Странно, что ты совсем ничего не помнишь, если тебе было двенадцать. Не помнишь, как Элен уехала из дома?

Наморщив лоб, Клио напрягла память. Помнится, в том году она переживала из-за того, что, как выяснилось, ее лучшая подруга пойдет в другую среднюю школу, в Вексфорде, а сама Клио отправлялась в ближайшую, в Нью-Россе. Тогда это казалось концом света. Она смутно помнила Рождество и Хэллоуин, потому что мама всегда устраивала шумные праздники.

Впрочем, самое яркое воспоминание осталось от прогулки на лодке вдоль берега, когда у нее впервые начались месячные. Мать изо всех сил сдерживала смех, когда Клио рассказала, что, почувствовав боль и увидев кровь на внутренней стороне бедра, испугалась, что на нее набросятся акулы.

Исчезновения Элен она не помнила, но, с другой стороны, они почти не общались и дома. Слишком большая разница в возрасте.

— Она уезжала куда-то по работе?

— Ага, так нам объяснили: нашла работу и переехала. Она действительно уехала, но работа тут ни при чем.

Клио заинтересованно наклонила голову.

— Элен за несколько лет до того получила наследство, — продолжал Райан, — и начала отрываться.

— Элен — отрываться? Элен, в строгом костюмчике? Ты что, издеваешься?

— Нет, — улыбнулся Райан. — У нее был талант напиваться втихаря. Странно, что мой психотерапевт на нее не ссылался в качестве отрицательного примера. Плюс яркая внешность, которую она не стеснялась демонстрировать.

— Похоже, Элен подменили, — сказала Клио.

— Вы с ней сошли бы за близнецов, — продолжал Райан. — За словом в карман не лезла, резала без ножа. Я ее обожал. Увы, все это из нее вышибли.

Он остановился.

— Клио, ты уверена, что хочешь это знать? Мы предпочитаем не вспоминать это дерьмо. У всех и без того хватает причин его ненавидеть.

Клио скрипнула зубами.

— Рассказывай, — потребовала она.

После

— Куда подевалась Элен? — спросил Райан, снова присаживаясь к маленькому столу. — Она так и не вернулась в вестибюль.

— Ею занимается медик, — ответил следователь. — Она очень расстроена. Однако она успела сказать, что ваш отец что-то сделал много лет назад.

— А, ну да, — бросил Райан.

Он посмотрел через стол на следователя, и тут до него дошло.

— Вы же не знаете, что с ней случилось?

— Напомните мне.

Райан откинулся на спинку стула.

— Выходит, не знаете, — повторил он. — Ха.

— Что?

— Ничего. Значит, вы примерно моего возраста, да? На десять лет младше Элен или около того? Она бы поразилась, если бы поняла, что на самом деле не все знают ее историю. Мы об этом никогда не упоминаем. Мы ей обещали.

— В сложившихся обстоятельствах…

Райан замялся. Если рассказать все следователю, он решит, что есть основания обвинить Элен. С другой стороны, нет особого смысла пытаться сохранить тайну. К тому же Элен не имеет никакого отношения к смерти Фрейзера. Райан это знал: сестра и мухи не обидит.

— Лет в двадцать пять Элен познакомилась с одним чуваком из Вексфорда. И убежала с ним вместе. Запала на него. Никто не понимал, что она в нем нашла: конченый мудило. Переспал здесь с половиной девиц, и, как по мне, морда у него была такая, будто в роддоме его уронили на каменный пол лицом вниз. Но, как говорится, любовь зла и все такое.

— Зачем ей было убегать? — удивился следователь. — Она была уже взрослая. Это же не пятидесятые, кому какое дело, с кем она живет? — Он был женат.

— Ясно. У сплетников случился праздник.

— Они уехали в Лондон, — продолжил Райан. — Сами знаете, как здесь у нас бывает, весь город о ней говорил. Фрейзер, он, ну… знаете. Чуть удар его не хватил.

— Он таких строгих нравов?

— Нравственность его мало интересовала, дело в деньгах. Тот чувак умыкнул Элен вовсе не от страстной любви. Они поехали как следует отдохнуть на все пятьдесят тысяч. Никто и не сомневался. Никто, кроме Элен. А потом этот урод вернулся домой без нее. А наш папаша поехал за дочкой.

— Она что, стыдилась вернуться домой?

— Господи, нет, конечно, — раздраженно возразил Райан. — Она не хотела возвращаться.

Вернуться, чтобы выслушивать «я же тебе говорил»? Папа приехал, нашел ее в съемной комнате, но она отказалась с ним ехать. Уселась на кровать, вытащила бутылку виски — во всяком случае, так он рассказывал матери — и стала бухать прямо у него на глазах. Ну папа в своем репертуаре: там ее и запер.

— Запер ее в собственной квартире? — переспросил следователь, одновременно шокированный и заинтригованный.

— Сказал, что ей нужно просохнуть. Однажды он и со мной такое проделал, много лет спустя; с той разницей, что мне, пожалуй, тогда это действительно, помогло. Элен просто оттягивалась. Она, конечно, впала в тоску и взбунтовалась, но она не алкоголичка. Тем не менее он все равно запер ее там, вернулся к себе в гостиницу, а наутро пришел, уселся на пороге снаружи и объявил, что увезет ее домой, когда она придет в чувство.

— Стало быть, в итоге она все-таки поехала с ним.

Райан прикусил нижнюю губу и нахмурился.

— Он продержал ее там весь день. Даже после того, как Элен начала плакать и говорить, что ей плохо. Все равно не выпускал, — Райан сделал глубокий вдох. — Даже после того, как она начала кричать от боли.

Следователь не двигался и слушал во все уши.

— Элен не знала, что беременна. Но поняла, что с ней что-то не так. В конце концов папа вызвал скорую помощь — и то не по своей инициативе. Одна женщина из той же квартиры — при том, что квартира была из тех, где лишних вопросов не задают, — поднялась и устроила ему скандал. Фрейзеру стало неловко. Как бы там ни было, пока ехала скорая, Элен едва не умерла. У нее произошел разрыв трубы, внематочная беременность.

Глаза следователя Даунса округлились.

— В результате ей удалили матку — сложный случай, кровотечение. Элен это травмировало. В итоге она попала в… в общем, ей понадобилось лечение. Провела там несколько месяцев. Потом она вернулась в Спэниш-Коув и с тех пор живет дома.

Райан грустно пожал плечами, а потом покачал головой.

Это вовсе не означает, что сегодня она бросилась на Фрейзера. Элен живет в этом доме последние двенадцать лет и ни разу даже не ругалась с ним.

— Кого угодно можно допечь, — возразил следователь.

Райан наклонился вперед.

— Фрейзер еще и не такое выделывал, — заявил он. — Если вы ищете подозреваемых, следователь, подойдет любой из нас. Но мы оба, Элен и я, давно знаем, что папа нам сделал. А вот те, у которых якобы с ним все прекрасно, вот кто-то из них, я бы сказал, и забил его насмерть.

Кэйт

Она бы не услышала их разговор, если бы тайком не спустилась на кухню, чтобы залезть за едой в холодильник. Ей было не заснуть, прежнее счастливое состояние оказалось мимолетным.

Слишком много всего навалилось. Беспокойство из-за Чена. Чувство вины из-за того, что забыла дату, которая столько значит для Элен. Ужас из-за ощущения полной потери контроля. Даже есть не хотелось.

Она много съела в пабе. Неизвестно, какова психологическая подоплека, но в треугольных сэндвичах есть что-то такое, что разрешаешь себе съесть больше четырех, то есть одного сэндвича нормального размера. Она уничтожила их как минимум десять. А поскольку Кэйт полностью избегала мучного, это означало, что этим вечером Рубикон уже перейден.

Выгребая сыр и мясную нарезку из двухдверного холодильника, она услышала тихий рокот голосов в саду.

Кэйт подошла к окну, просто чтобы убедиться, что в сад не залезли посторонние, хотя в этих краях такое крайне маловероятно. Она увидела отца и Ану, сидящую в кресле-качалке. Фрейзер хмурился, Ана тоже выглядела озабоченной и явно не в своей тарелке.

Кэйт наклонилась к окну поближе, и голос Аны стал яснее.

— Мы дали друг другу обещание, Фрейзер. Никаких тайн.

— А еще мы дали обещание не вмешиваться в бизнес и семейные дела друг друга, Ана. Хэх, дети уже выросли. Я уже давно перестал нести за них ответственность, о чем они не замедлили мне сообщить. Теперь поздно бежать к папочке и клянчить, чтобы он все исправил.

— Я не хочу, чтобы наше будущее было омрачено, не успев начаться. У меня своих забот хватает. Еще есть время передумать, пока не поздно.

— Я уже сказал тебе. Я тебе верю безоговорочно.

Кэйт нахмурилась. В чем это отец доверился Ане?

— Дело не в доверии. Дело в том, что твоя семья на первом месте.

Ана говорила резко, глядя на Фрейзера в упор. Кэйт приподняла бровь. Дарт Вейдер Империи не страшен. У принцессы Леи всё под контролем.

— Моя семья — это ты, Ана.

Фрейзер положил руку Ане на колено, пытаясь успокоить ее. Фокус не удался. Ана непреклонным жестом скрестила руки.

В этот момент в кармане халата Кэйт завибрировал телефон. Она взяла его с собой в надежде, что Чен позвонит или пришлет сообщение. Вернувшись из паба, она звонила ему пару раз, но оба раза звонок переключился на голосовую почту. На ходу вытаскивая телефон из кармана, Кэйт отошла от окна и вышла из кухни.

— Еще не спишь? — сказал Чен. — Боялся разбудить.

— Рада, что ты позвонил, — искренне ответила она. Все ее существо преисполнилось благодарного тепла. Пока Чен на ее стороне, она вынесет все что угодно. Все что угодно.

— Не хотел ложиться, не переговорив с тобой.

— Я тоже. О, Чен, я так виновата. Ты же знаешь, дороже тебя у меня никого нет. Невыносимо, когда ты на меня злишься. Нелепость какая-то. Но, знаешь, как ни странно, здесь все идет более-менее гладко. Мы кое о чем договорились. Обещаю, теперь все будет по-другому. Хватит лжи. Ты можешь войти в нашу семью, как я вошла в твою. Если хочешь.

— Кэйт! — его тон стал резче. Все еще злится на нее.

Кэйт зажмурилась, лихорадочно перебирая в голове, что она еще могла сделать не так. Или сказать?

— Я убирал свои вещи в шкаф. Знаю, как ты любишь порядок, поэтому решил убрать те вещи, которые ты достала, но не взяла с собой.

Она успела подняться по лестнице, открыла дверь в свою комнату и застыла в недоумении, слушая его.

— Я их нашел, Кэйт.

— Что ты нашел?

— Я может быть, я искал специально. Да, честно говоря, может быть, я хотел выяснить, не скрываешь ли ты что-то еще.

Кэйт вся похолодела, в желудке возникло странное щекочущее ощущение.

— Ты что, принимаешь таблетки для похудения, Кэйт? Мне пришлось посмотреть в Интернете, чтобы понять, для чего они. Сначала я подумал, что это противозачаточные, и уже это меня напугало. Но для похудения? Зачем? Я не понимаю. Ты же постоянно занимаешься спортом. Ты не ешь ничего лишнего. Ты такая… волевая.

— Я не принимаю их, — заговорила она, поддавшись мгновенному порыву. — Это старые. У меня раньше были проблемы с лишним весом. Гормональное. Но теперь я…

На линии воцарилось гробовое молчание. Кэйт так стиснула рукой мобильный, что вспотела рука.

— В коробке остался чек, Кэйт. Ты купила их перед поездкой в Спэниш-Коув. И, как я понимаю, забыла положить в сумку.

Черт. И еще раз черт.

— А еще я нашел твой рецепт. Валиум?

Кэйт села на кровать. Она наклонилась вперед, словно ее тошнило.

— Ты не имеешь права рыться в моих вещах, — с трудом проговорила она.

— Ты столько всего скрываешь…

Внутри у Кэйт что-то оборвалось. Она знала, что он тут ни при чем. Она злилась не на Чена. Она злилась на себя. Злилась на отца. На Адама. На… всех них.

Но разговаривала она с Ченом. И это он ее осуждал. А ее уже достало.

Проклятье дочерей Фрейзера Латтимера. Вечно приходится балансировать на грани: с одной стороны, ты лучше всех, а с другой — всегда недостаточно хороша. Она не могла позволить собственному мужу загнать ее в это состояние.

— О, да бога ради. Разве не у всех есть секреты, Чен? У меня стресс! В таком состоянии я начинаю есть все подряд. А когда я начинаю есть, уже не могу остановиться, так я устроена. А в нашей с тобой жизни все так прекрасно: прекрасные мы, прекрасный отель, и я не могу позволить себе разжиреть, как корова. Поэтому я принимаю таблетки, а от них у меня перепады настроения и депрессия, поэтому я принимаю другие таблетки и… я не могу снова превратиться в Кинг-Конга! Это мое дело, тебя это не касается, просто отвали и прекрати рыться в моих вещах!

Наступила тишина. Потом она услышала, как Чен судорожно вздохнул.

— Блин, Кэйт, мне неловко, что я копался в твоих вещах, но это ведь только один ящик в платяном шкафу. А что я найду на чердаке?Что еще ты скрываешь? Любовника? Вали-ум, Кэйт. Разве не ты говорила, что твоя мать практически…

Кэйт громко рассмеялась, но в ее смехе звучало отчаяние. Чен замолчал, явно потрясенный.

— Знаешь, Чен, — сказала она. — Иди к черту.

Она сбросила звонок и швырнула телефон на пол. Сунув руку в карман, Кэйт достала утащенный из холодильника кусок сыра. Жуя сыр, она услышала шаги в коридоре за дверью.

Встав и открыв дверь, она обнаружила лишь Джеймса, направлявшегося в свою комнату. Кэйт уже начала закрывать дверь, но остановилась.

— Джеймс, — резко окликнула она.

Брат остановился и повернулся к ней.

— Ты не рассказывал папе, что я обманываю Чена?

И тут стало ясно, почему Джеймс пошел в продюсеры, а не в актеры: он густо покраснел и соврал.

— Нет. Конечно нет.

Она кивнула, но продолжала сверлить его взглядом. Джеймс промямлил нечто вроде «спокойной ночи» и ушел к себе.

Кэйт вернулась в кровать и снова взялась за сыр. Отец все знал. Он знал. Ее брак разваливается, она, черт возьми, сходит с ума, и все из-за Фрейзера. Убить его мало.

После

Час ночи. Следователь опрашивает их уже больше трех часов.

И больше четырех часов прошло с того момента, как Дэнни пытался вдохнуть жизнь обратно в тело Фрейзера. Ничего не вышло: Фрейзер упал в воду уже мертвым. Дэнни понял это сразу, увидев кровь на палубе. Но все же попытался.

Дэнни смотрел, как Роб Даунс яростно пишет что-то в своем блокноте. Внезапно следователю пришла в голову какая-то мысль. Он взглянул на Дэнни, а потом снова в блокнот.

— Давно Фрейзер встречается с Аной? — спросил он.

— Несколько месяцев, — ответил Дэнни.

— Но никто из детей ничего не знал?

— Нет.

— Даже Элен?

— Нет.

— Вы, кажется, уверены?

— Уверен. Фрейзер сам мне сказал. Он хотел сохранить все в тайне.

— Значит, Фрейзер доверился только вам?

Дэнни проглотил образовавшийся в горле комок.

— Мы с ним друзья, сколько я себя помню. Но Фрейзер… у него всякое бывает. Не буду врать, он не всегда был образцовым отцом. Но он старался, этого не отнять. И потом, что я знаю? У меня детей нет. Не представляю, насколько это тяжело.

— Ну да, — кивнул следователь.

Дэнни видел, что его собеседник тщательно подбирает слова для следующего вопроса.

— Адам и Райан говорят, что с восьми до восьми тридцати Ана находилась вместе с ними внизу в каюте.

Дэнни пожал плечами.

— Я ее не видел.

— Хм. А вы знаете, что стало с ее первым мужем?

— Умер.

— Да. А знаете, от чего?

Дэнни покачал головой.

— На него напали, — пояснил Роб. — Черепно-мозговая травма. Умер от удара по голове.

Дэнни нахмурился.

— Думаете, Ана имеет к этому какое-то отношение?

— А вы как думаете?

Дэнни снова сглотнул. Может быть, все же стоит рассказать следователю, что он видел. Ему этого ужасно не хотелось. Но, кажется, выбора уже не остается.

Райан

Нерабочий понедельник начался с дождя. Выйдя утром из душа, Райан сел на кровать и слушал, как дождь хлещет по стеклам, как крупные капли барабанят по желобу, проходящему под карнизом. Возможно, вечеринка сегодня все же не состоится.

Однако через несколько часов темные тучи разошлись, после полудня показалось солнце, и его лучи засияли в лужах вдоль дороги, заиграли в капельках воды в траве. Братья уселись в машину Джеймса, чтобы ехать на яхту, забив багажник коробками с бутылками и бокалами, все трое в футболках.

Насколько Райан помнил, они ехали вот так, втроем в одной машине, единственный раз, много лет назад, когда Джеймс только начал работать в Дублине. Джеймс предложил устроить мальчишник в самом шикарном ночном клубе столицы. Он редко уделял внимание родне, за исключением случаев, когда хотел показать, как замечательно у него идут дела. Но Адам и Райан предпочли не подвергать сомнению чистоту его намерений. Джеймс водил знакомство со знаменитостями и знал, как проникать в такие места, хотя Райан тогда еще не достиг законного возраста.

Адам не проявлял особого энтузиазма. Он всегда был тихим, больше думал, чем говорил. К тому же усиленно занимался в колледже, хотел хорошо сдать экзамены за второй курс.

Однако он согласился поехать с ними ради Райана, которого крайне возбудила перспектива потусоваться среди богатых и знаменитых. Никто еще не подозревал, что он уже начал экспериментировать с веществами и большую часть того вечера провел в туалете клуба в обществе блондинки и нескольких дорожек кокаина. Райан с самого начала понял, что под наркотиками становится раскованным с женщинами и — сюрприз-сюрприз — крайне остроумным.

Это был один из последних хороших вечеров. К середине того года Райан уже плотно сидел на игле. Всего через двенадцать месяцев у него случилась первая передозировка. Но тогда это было еще впереди. И к тому времени Адам уже исчез.

Райан не держал зла на Адама. Кого он ненавидел, так это себя самого. Но еще большее отвращение он питал к Фрейзеру. Признаться себе в этом он смог только после психотерапии, стоившей многие тысячи. Как ни смешно, за терапию заплатил отец.

Профессионалам удалось донести до Райана мысль, что он сам тоже несет долю ответственности. Они все выросли под одной крышей с Фрейзером, но наркоманом стал только Райан.

У него была склонность к зависимости. Ему казалось, что проще создать для себя вымышленный мир и жить в нем, но чем дольше он там находился, тем больше искажались его эмоции. И его затягивало все глубже и глубже. Порочный круг.

Но началось все с Фрейзера. Можно найти ему оправдания. Сказать, что у него самого было тяжелое детство — кстати, истинная правда. Отец Фрейзера, судя по всему, был холодный, неприятный тип, обиженный на жизнь. Будучи ирландцем, он служил в Британской армии и отважно воевал в нескольких войнах. Но в Ирландии его ждал холодный прием: родственники и соседи еще не забыли годы британской колониальной администрации. Тогда он уехал в Глазго, где его, ирландца, тоже не принимали. Ни рыба ни мясо.

В результате Фрейзер вырос в тяжелой атмосфере. Но во взрослой жизни у него все сложилось прекрасно: он познакомился с Кэтлин — единственной дочерью одной из самых богатых и известных семей Южного Вексфорда. С женщиной, настолько же мягкой и кроткой, насколько он сам был жестким и неуступчивым.

Райан знал, Фрейзер любил их мать. Но она никак не повлияла на него, как, возможно, смогла бы повлиять на другого мужчину. Она приручила его, но не взяла под контроль. Хозяином в доме всегда был Фрейзер, пусть и жили они в родовом доме Кэтлин на ее деньги.

Из всех детей — и Райан никогда не понимал почему — Фрейзер особенно невзлюбил младшего сына. Возможно, он видел в Райане что-то от себя или тот слишком сильно ему кого-то напоминал. Как бы там ни было, отец всегда срывал дурное настроение именно на Райане.

Райан помнил, что как-то сказала ему Клио; несмотря на то что она была самой младшей, ее мнение показалось ему самым близким к истине.

Ты не даешь ему победить и не сдаешься. Слова от тебя отскакивают, и он пускает в ход кулаки. Но когда он тебя бьет, ты не падаешь, хоть и в весе пера, значит, ты держишься только на адской ненависти.

— Уезжаешь завтра в Дублин? — спросил Адам Джеймса, одновременно возвращая Райана в действительность.

Джеймс напрягся, Райан видел это по его плечам.

— Да, конечно, — сказал он. — t Неплохо несколько дней отдохнуть, несмотря на… хм, обстоятельства. Но дело не ждет, сам понимаешь. Надо суетиться. А что у тебя в Париже? В любой момент готов сорваться?

— Более или менее. У меня сейчас идет крупный проект: социальное жилье на окраине. Муниципалитет решил расстараться для рабочего класса и новых мигрантов, чтобы получилось не очень похоже на гетто. В смысле, на сей раз.

— Кстати, о мигрантах, — произнес Джеймс. Он посмотрел на Райана в зеркало заднего вида, потом как бы невзначай взглянул на Адама, словно не сам подводил к этому разговор. — Просто умираю от любопытства, с каким паспортом ты уехал в Париж? У тебя там что, другое имя и все прочее теперь? Или ты заплатил кому-то за новый? Я к тому, что это, наверное, обошлось в немалую сумму?

— У меня паспорт на свое имя.

Джеймс нахмурился.

— Я запросил новый паспорт в посольстве, — объяснил Адам. — Просто сказал, что потерял.

— С какими документами?

Райан видел, как Адам стиснул зубы. Ему не нравились расспросы о таких подробностях.

— У меня было свидетельство о рождении.

— Неужели? — Джеймс снова посмотрел в глаза Райану через зеркало. Райану тоже стало любопытно, к чему клонит Адам.

— Ты не забрал его из дома, — сказал Джеймс. — Папа проверил.

Адам отвернулся и стал смотреть в окно.

— Заказал новое онлайн. Теперь так можно.

— Хм-м.

Джеймс смотрел на дорогу, явно неудовлетворенный.

— Ты уж извини, Джеймс, — сказал Адам, — но, похоже, тебе интереснее, как я выбрался из Ирландии и вернулся, чем то, за каким чертом я вообще уехал. Не хочешь об этом поговорить?

В конце фразы Адам развернулся лицом к водительскому креслу и в упор посмотрел на старшего брата. Райан увидел, что Джеймс съежился и на его шее появились красные пятна.

Адам взглянул назад, на Райана, и обратился уже к нему.

— А ты как, Райан? О чем хочешь меня спросить? Как я вписался во французскую систему здравоохранения? Как я получил номер социального страхования? Может, еще какие-то детали тебя интересуют?

— Честно говоря, брат, большую часть последних десяти лет я на просушке, и мне сложно делать вид, что меня особо волновало, как ты там попиваешь красное в парижских кафе и трахаешь крутых французских телок.

— Вообще-то я сплю не с женщинами, — сказал Адам.

— Ну да, — улыбнулся Райан. — Понятно. Ну, дело хозяйское. А как насчет тебя, Джеймс? Уж в твоей-то области наверняка все друг с другом, как попало?

— Это миф, что на телевидении полно людей, которые трахают все, что движется, — высокомерно ответил Джеймс.

Кого ж там полно? — спросил Райан.

Циничных уродов.

— Ой! — рассмеялся Райан.

Джеймс, видимо, слегка расслабился. Райан видел, что Адам пару минут продолжал смотреть на него, а потом снова откинулся на сиденье.

— Однако дела идут отлично, — сказал Джеймс, улыбаясь. — Запускаю в производство новый сериал. Надеюсь. Лишь бы не сглазить. Уже договорились с несколькими каналами. Кстати, один французский.

Райан видел, как он покосился на Адама.

— Ага, — Джеймс продолжал. — Ищем последних инвесторов. На девяносто девять процентов уже всё на мази, но ты сам бизнесмен, Адам, знаешь, как бывает. Еще чуть-чуть, и всё. На этом я заработаю миллионы.

Джеймс повернул голову и снова взглянул на Адама. Сзади Райану было гораздо лучше видно лицо брата. Адам сжал губы и продолжал смотреть в окно. Райан наблюдал: подкат и молчаливый отказ.

Клио

Клио собиралась погулять с Тедди по пляжу, но они дошли только до конца дороги, и пес сдался.

— Ну давай же, толстяк. Ты еще ни разу из сада не выходил после моего приезда. Если так дальше пойдет, вообще с места не встанешь.

Тедди закрыл морду лапой. Клио посмотрела на колли, который лежал на земле, явно не собираясь двигаться, и вздохнула. — Издеваешься, да? спросила она. — Или ты думаешь, что я понесу тебя домой?

Тедди тявкнул. Ну конечно, он ждал, что она его понесет. Раз уж имела глупость завести его сюда.

Клио посмотрела вверх, на холм. До дома было всего метров пятьсот, но Тедди тяжелый и подъем крутой.

— А, да пошло оно все, — сказала Клио. Нагнувшись, она подняла собаку.

Он оказался легче, чем помнилось, но с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее, и, дойдя до дома, она почувствовала, что вот-вот упадет. Опустив Тедди на ступеньки у парадной двери, Клио расправила затекшие руки, иначе даже не могла открыть дверь.

Как только дверь открылась, Тедди стремглав вбежал в дом.

— Ах ты, мелкий…

Клио пошла за ним. Ей хотелось в душ, хотя она прошла всего несколько сот метров.

В отцовском кабинете шел разговор на повышенных тонах, и она подошла ближе. После того, что вчера вечером рассказал Райан, Клио старалась его избегать, но любопытство оказалось сильнее.

— Здесь недостаточно, Фрейзер: я скажу девочкам, чтобы они сделали еще. Но выпиши чек, чтобы заплатить завтра за продукты.

Клио подошла, когда голос Аны усилился до форте. Она заглянула в открытую дверь. Отец прижимал к уху телефон, закрывая ладонью микрофон и делая вид, что серьезно слушает Ану, хотя на его губах играла улыбка. Он поймал взгляд Клио.

— Ана, нас всего девять, а ты закупаешь еды на пять тысяч. Заказывай больше, если хочешь, мне нужно только сделать еще несколько звонков, и я к тебе вернусь. Знаешь, как тяжело дозвониться до кого-нибудь в банковский выходной?

Ана в раздражении вскинула руки вверх. В этот момент Клио поняла: Ана рассматривает предстоящий вечер как кастинг на роль матери семейства. Возможно, потому, что ситуация живо напомнила Клио другие времена и другие события, когда ее собственная мать препиралась с отцом, требуя его помощи или внимания в связи с каким-нибудь планируемым мероприятием… Непонятно почему, ей захотелось войти в кабинет и предложить помощь этой расстроенной женщине, стоящей перед Фрейзером.

— Я могу чем-нибудь помочь, Ана?

Та обернулась с удивлением и благодарностью.

— Нет, нет. Это так любезно с вашей стороны. Я просто хочу, чтобы еды хватило на всех. Ваши братья уже поехали всё подготовить, все так стараются, но…

— Я страшный человек, от которого никакой помощи, 3? — Фрейзер вздохнул и тут же рассмеялся.

Давайте я вам помогу, — предложила Клио.

— Ну если хотите. — Ана шагнула вперед и взяла с письменного стола Фрейзера свой блокнот. Раздался громкий визг.

Она отскочила назад, и только тогда Клио заметила, что Тедди зашел вслед за ней в кабинет и подошел к письменному столу. Ана нечаянно наступила ему на лапу.

Пес заскулил. Ана и Клио опустились на колени, чтобы успокоить его, но Тедди отдернул лапу и зарычал.

Ана тут же отдернула руку.

— Он тебя укусил? — с тревогой и гневом спросил Фрейзер, вставая.

— Нет, конечно, нет, — сказала Ана. — Это собака пострадала. Прости меня, собачка. Ана плохая.

— Ничего страшного, — сказала Клио. — С тобой же все в порядке, а, псина?

Фрейзер вышел из-за письменного стола и, взяв Ану за руку, осмотрел ее.

— Ты уверена, что он тебя не укусил? — спросил он.

— Не говори глупостей, — рассмеялась она.

— Мне позволительно о тебе волноваться, — он поцеловал ее руку. — Ладно, теперь я полностью в твоем распоряжении. Заказывай все, что хочешь, и скажи мне, кому и на сколько выписать чек, я все сделаю.

Клио смотрела на них, изумленная нежностью отца к невесте. Все остальное перестало для него существовать. И она увидела, как рада Ана его вниманию.

Клио вспомнила вчерашние слова Райана после его рассказа об Элен. Тогда Клио спросила, как отреагировала мать на то, что сделал Фрейзер. И Райан напомнил Клио, что Кэтлин безоговорочно любила всю свою семью: и своего мужа, и своих детей. К тому же, добавил он, когда нужно, Фрейзер умеет быть обаятельным.

Возможно, Ана такая же, как Кэтлин? И Фрейзеру все будет сходить с рук? Сейчас, глядя на них двоих, Клио с ужасом подумала, что так и будет. А это значит, что Ана становится проблемой.

Элен

Иногда Элен не хватало Интернета, чтобы сохранять связь с внешним миром. Сегодня соединение было чудовищно медленным, поэтому Элен пришлось несколько раз перезагрузить личный кабинет банка, прежде чем наконец появились все данные. Не стоило тратить столько времени на поиск информации о пекарне Аны, пока связь работала хорошо, но оно того стоило.

Мачехе грозило банкротство. Элен уже догадалась об этом, еще до того, как ненароком напала на статью о пекарне в процессе банкротства. Но знает ли Фрейзер, вот в чем вопрос.

Когда наконец открылся личный кабинет и на экране появился остаток на счету Элен, она едва не пожалела о своем упорстве. Десять штук. Вот и все, что у нее есть на этом свете. Достаточно на первый взнос и квартплату за несколько месяцев, но о покупке жилья не может быть и речи. И где снять жилье? Отдельную квартиру в Векс-форде? Ей тридцать девять, и делить с кем-то квартиру не для нее.

Нет, только не Вексфорд. Туда никак нельзя. Он до сих пор живет там. С женой, к которой вернулся. С женой и тремя детьми. Много лет назад она нашла его в «Фейсбуке» и с тех пор незаметно следила за ним. Все могло бы быть совсем иначе.

Приехав из Лондона, пролежав несколько месяцев в больнице и вернувшись домой, в Спэниш-Коув, Элен разыскала его. Хотела рассказать ему о беременности, о выкидыше, обо всех ужасах, которые пережила. Но кто-то ее опередил. Он обозвал ее полоумной сучкой и захлопнул перед ней дверь. Он ей угрожал. Сказал, что если она еще раз появится, то разобьет ей морду. Что у нее на уме только деньги и между ними все кончено. «Ты шлюха» — вот что он сказал.

И этот мужчина танцевал с ней под снегом во дворе Сомерсет-хауса, когда льдистые ажурные хлопья садились им на волосы; с ним они разглядывали перед Рождеством празднично украшенные витрины на Оксфорд-стрит, и он намекал, что собирается купить кольцо. Это он приносил ей шампанское в постель в «Ритце», где они часами занимались любовью.

Она знала, что он женат. Ей не хотелось разрушать чью-то семью, но он клялся и божился, что все кончено, а она верила. Как она ошиблась!

В тот день она пошла домой пешком, несмотря на дождь, и мать подобрала ее где-то не доходя до Альбертстауна и отвезла в Спэниш-Коув. Элен всхлипывала, коря себя за глупость, а мать плакала всю дорогу и просила прощения, что подвела ее. Мать ни в чем перед ней не провинилась.

Остальные не знали, что Кэтлин тогда едва не выкинула Фрейзера из дома, и только Элен умолила ее этого не делать. Она не вынесла бы мысли, что навлекла еще больше позора на семью. И так натворила достаточно, как сказал отец. К тому же после возвращения Элен в Спэниш-Коув Фрейзер всячески демонстрировал раскаяние.

Элен отвернулась от экрана ноутбука и посмотрела на себя в зеркало. Волосы доходили ей почти до талии. Она никогда не красила их и не пользовалась лаками для волос. Шелковистые и блестящие, как у всех женщин из рода Лат-тимеров, без всяких усилий с ее стороны. Она взяла щетку и принялась расчесывать волосы медленными широкими движениями.

Десять штук. Своими онлайн-курсами она зарабатывает восемнадцать тысяч в год, почти ничего не тратя. Она настояла на том, чтобы платить отцу номинальную плату за проживание. Чтобы никто не мог сказать, что она живет в доме задарма.

Она не тратила деньги на рестораны или прихоти: все ее деньги за эти годы уходили на дом. Львиная доля сбережений ушла на то, чтобы поддерживать его в жилом состоянии. Элен хранила чеки за все, что покупала. Светильники и занавески, подушки в гостиной, новая посуда на кухне.

Эти вещи появлялись как бы сами собой, и отец принимал их как должное. Но никогда не спрашивал, кто заплатил. Никогда не высказывался об их необходимости или о том, что дом стал лучше выглядеть.

Ее это не волновало: это ее дом, и она будет здесь жить. Отец ей должен. Они никогда не обсуждали это вслух, но такое подразумевалось.

После того как ее братья и сестры получат свои доли портфеля, а Райан и Клио — свои доверительные фонды, разве кто-то будет возражать? Джеймс и Кэйт сами богатые, и Адам, судя по всему, тоже вернулся не ради денег. Элен с радостью отказалась бы от своей доли денежного наследства, чтобы взамен остаться жить дома.

Что можно сделать, чтобы отец не женился на Ане?

Снаружи хлопнули дверцы автомобиля. Мальчики закончили приготовления на яхте и вернулись. Услышав стук в дверь, Элен вышла из личного кабинета банка и захлопнула ноутбук.

— Войдите.

Джеймс просунул голову в комнату и улыбнулся.

— Яхта готова, — сказал он. — Ты, э, прихорашиваешься?

Элен, одетая как всегда, разве что прицепила заколку к концу косы, взглянула на Джеймса, но промолчала. Тот вспотел — совсем немного, но она заметила капельки пота на верхней губе. Что он так дергается?

— Я просто хотел узнать, нет ли у тебя минутки поговорить, — снова заговорил он. — Ты же разбираешься в бухгалтерии, верно?

Элен кивнула. К чему это он? Она надеялась, что ему не нужна консультация по бизнесу. Она ведет онлайн-курсы для подготовки к экзамену, все очень просто и формально. Ей крайне не хотелось бы консультировать родственников. Сразу стало бы ясно, как слабо она на самом деле разбирается в бухгалтерии.

— Он… Фрейзер когда-нибудь показывал тебе финансовые бумаги? Ты знаешь, где деньги? В финансовом смысле, конечно.

— Даже если бы он и показал, я бы ничего не поняла,# ответила Элен. — Инвестиции не имеют никакого отношения к бухгалтерии. И там, и там цифры, но это вовсе не одно и то же.

— Ну да, понятно.

Однако Джеймс еще не закончил. Элен встала, надеясь его поторопить. Они ни разу не оставались вдвоем с момента его приезда, и сейчас, оказавшись в непосредственной близости, она поняла, что Джеймс вызывает у нее смутный дискомфорт. Его дружелюбие казалось ей показным, каким-то натужным. К тому же он практически выставил жену и дочь из дома, несмотря на то что в каждый из своих редких приездов распинался о том, какие они у него расчудесные.

— Пожалуй, мне любопытно, как у него обстоят дела, — продолжил Джеймс. — У меня-то, конечно, все хорошо. И у Кэйт. Но остальные — не хотелось бы, чтобы эта Ана втихаря втерлась в доверие и прибрала к рукам то, что по праву принадлежит нам. Собственно, тебе.

Элен ощетинилась. Он словно прочел ее мысли. Но ей вовсе не хотелось откровенничать на эту тему с Джеймсом. И она перешла в оборону.

— Кажется, немного похоже на клише? — сухо заметила она. — Злая мачеха присваивает семейные сокровища.

— Клише потому и становятся клише, что такие ситуации постоянно повторяются.

— Ну как бы там ни было, — отрезала Элен, — бумаги я не видела. Ты знаешь папу не хуже меня. Мне пришлось бы его просить, а если бы я попросила, он бы отказал. Именно потому, что я попросила.

Джеймс кивнул. Он отвлекся — у него снова звонил телефон.

— Тебя с работы добиваются, — заметила Элен.

— Ис работы, и все остальные, — он нахмурился. — Ну, не буду тебе мешать.

Он снова взялся за дверную ручку, но замешкался.

— Последний вопрос. Он, случаем, не встречался со своим поверенным?

Элен недоуменно свела брови.

— Не знаю.

Джеймс снова кивнул, задумчиво сжав губы.

Элен вздохнула, не могла удержаться. У него такой вид, будто несет весь мир на плечах, и, в конце концов, он же ее родной брат. И потом, какое у нее право чувствовать себя выше него, если он волнуется о семейном состоянии?

— У тебя… все в порядке?

Джеймс ответил не сразу.

— Я немного… не знаю, за что хвататься. Работы выше крыши, а Сандра…

Он умолк.

— Что Сандра? — настаивала Элен.

Она видела, что Джеймс сомневается, стоит ли говорить откровенно. Внезапно он открыл рот и заговорил. Не иначе, ему отчаянно хотелось с кем-нибудь поделиться.

— Она хочет ребенка. Ни с того ни с сего. Я, видимо, немного запаниковал. Я люблю Беллу, но не уверен, что сейчас готов к этому. В смысле, не готов заниматься ребенком.

Элен вздрогнула. Только Джеймсу могло прийти в голову завести этот разговор именно с ней.

Она наклонила голову и внимательно посмотрела на брата, изучая его. Он всегда был красив. Самый красивый из Латтимеров в общепринятом смысле слова. Самый харизматичный. Всегда рассказывал самые интересные истории, самые смешные слухи. Но одновременно с этим он был и самым поверхностным. Вечно ищущим признания окружающих. И уж точно не самым умным. Не говоря уже о его аллергии на правду.

— Сандра всю жизнь выезжала на своей внешности, Джеймс, — заговорила Элен. — Теперь ей сорок, и люди больше смотрят на Беллу, чем на нее. Она, конечно, пытается выглядеть как можно лучше. Но тут есть и животная подоплека: Сандра подходит к концу детородного возраста, а мужчины ведь это видят. И она это знает — может быть, не осознанно, а где-то внутри. Ты можешь это исправить ненадолго, но это не решит твоих проблем навсегда. Самое худшее, что Сандра могла сделать, это выйти замуж за мужчину моложе себя на пять лет. Она должна быть принцессой. Не королевой.

Джеймс стоял молча, ошарашенный. Элен пожала плечами.

— Я… хм, ну… — произнес он. — Кажется, ты упустила свое призвание, Элен.

Она грустно улыбнулась. Она, черт возьми, упустила абсолютно все в жизни. А он все такой же тупой, как дерево.

— Ну еще увидимся.

Джеймс почти выбежал из комнаты. Элен снова пожала плечами, уже мысленно, и снова повернулась к зеркалу. Что же задело ее в словах Джеймса? Элен стояла перед зеркалом, стиснув щетку до боли в пальцах. Вот оно. Почему Джеймс спрашивал, не встречался ли папа со своим поверенным?

Она снова открыла компьютер, но в этот момент раздался крик, потом всхлипы. Элен вскочила на ноги, опрокинув стул. Кричала Клио. Отчаянно, во все горло.

После

— Вы приняли таблетки, которые дал медик, Элен?

Элен быстро взглянула на него и снова опустила глаза. Следователь смотрел на нее с этим жутким состраданием, так хорошо ей знакомым. Сначала она этого не заметила; стало быть, он помнит.

Помнит, кто она. Что она. Шлюха. Идиотка. Сумасшедшая.

Отец произносил эти слова изредка, но всегда тщательно выбирал момент. Он будто знал, как ее обзывал бывший. Именно те фразы, которые причиняли ей максимум боли; особенно когда Элен слышала их от того, кто якобы любит ее. Всегда шепотом, всегда так, чтобы никто не услышал, всегда невинным тоном, словно она будет неправа, если обидится. Если ты это наденешь, Элен, люди подумают, что ты шлюха.

— Я прекрасно себя чувствую, — ответила она. — Хорошо.

Наступила пауза. Элен казалось, что ее качает, словно она все еще на яхте, а не в спартански обставленной комнатенке.

— Итак, в те полчаса, о которых мы говорили, вы не ввдели ни Кэйт, ни Клио?

— Я не… — Элен замолчала, рот ее не слушался. — Я никого не видела.

— Но вы знаете, что Адам, Райан и Ана находились в каюте, рядом с туалетом.

— М-м.

— И вы не знаете, где в это время был Джеймс?

Элен покачала головой, во всяком случае, так ей показалось. Или голова качала ее тело. Странное состояние.

— Элен, вы не знаете, Джеймс просил у отца деньги в этот уик-энд?

Элен нахмурилась.

— Не знаю. Он пришел ко мне в комнату прямо перед этим и начал расспрашивать меня о деньгах, вел себя очень странно. И он не зря волновался: вы же знаете, пекарня Аны разорилась. Эта женщина — охотница за деньгами.

— Извините, прямо переднем?

— И ему было начхать, когда это стряслось. Джеймсу, в смысле. Он так и не спустился.

— Элен, что стряслось? Прямо перед чем Джеймс зашел к вам в комнату?

— Ну да. Прямо перед тем, что учудил папа.

Следователь выглядел совершенно растерянным.

— Подождите. Это произошло сегодня? Ваш папа что-то сделал? Что? Кому?

— Ужасную гадость, — прошептала Элен. — Клио, вот кому.

Райан

Он вернулся незадолго до начала событий. Райан и Джеймс оставили Адама на пристани, а когда они вернулись в Спэниш-Коув, Райан остался в саду и закурил, готовясь к предстоящему вечеру.

Он не видел, как отец выходил из дома, неся что-то в руках. Но услышал, как поднялась дверь гаража. Из любопытства он подошел к двери и заглянул внутрь.

Он не сразу понял, что происходит. Были видны только спина Фрейзера и задние лапы лежащего на полу Тедди. Ноги пса слабо дергались, а мышцы на руках навалившегося на него Фрейзера напряглись.

— Что с ним случилось? — спросил Райан. Потом, зная, что его сестра в детстве ухаживала за этим псом, как мать, он позвал ее:

Клио! Клио!

Еще не понимая, что делает Фрейзер.

— У него припадок? — Райан подошел ближе. И увидел!

Фрейзер зажимал рукой пасть и ноздри пса. Глаза Тедди вылезали из орбит, наливаясь кровью от лопающихся сосудов.

— Что за херня?

Очнувшись от шока, Райан попытался оттащить Фрейзера от собаки. Одной рукой Фрейзер сильно оттолкнул Райана. Давно отвыкший драться, тот от неожиданного удара упал на спину, с глухим стуком ударившись о бетонный пол. Несмотря на боль, Райан встал на ноги и попытался еще раз.

— Оставь его! — закричал он.

Но так и не смог оттащить отца от собаки. Должно быть, это заняло не больше пары минут, но они тянулись как вечность. Пес перестал сопротивляться. Рыже-белые бока замерли, лапы обмякли. Фрейзер сел на пол.

— Нуты прямо герой, а? — прорычал Райан в ярости.

И тут появилась Клио. Она только взглянула и, зажав рукой рот, всхлипнула.

— Что случилось?

— Он умер, — ответил Фрейзер, который только едва запыхался. — Ничего страшного, девочка моя.

Отец обнял Клио, из ее глаз покатились крупные слезы.

— Он убил его, — заявил Райан.

Клио застыла, а отец извиняющимся жестом опустил руки.

— Он болел, Клио, — сказал отец медленно, словно объясняясь с кем-то туповатым. — Жестоко оставлять его мучиться: больной, дряхлый. Пришлось прекратить его мучения. Капризный стал. Видела, как он бросился на Ану в кабинете? Если бы там был ребенок…

— Хватит! — крикнула Клио. — Он ее даже не тронул. Она сделала ему больно.

Райан подошел к Клио и взял ее за руку. Надо увести ее от Фрейзера, пока она не убила его на месте. Он повел ее из гаража, но когда отец достал брезент, чтобы накинуть его на Тедди, Клио отпустила руку Райана и бросилась к Фрейзеру.

Зачем ты это сделал? — всхлипнула она. — Зачем!

— Ведь это я ухаживал за ним все эти годы, Клио, — в голосе отца звучала боль. — Я тоже расстроен.

— Оставь, — сказал Райан. — Клио, пойдем.

Появилась Элен. Она посмотрела на Клио, на пол, на Райана и наконец на отца.

— Господи, папа, — сказала она, взяв Клио за другую руку. — Какой же ты предсказуемый.

Вместе они вышли из гаража, оставив отца наедине с мертвым псом и с его показным раскаянием, не впечатлившим никого из них.

После

Когда следователь вызвал его второй раз, Джеймс почувствовал, что атмосфера изменилась. В глазах следователя появился холодный блеск. Нечто новое. Кто-то что-то рассказал.

— Вы не видели, что ваш отец сделал с собакой Клио? — спросил Даунс, застав Джеймса врасплох.

— Сейчас половина первого. Вы всю ночь таскаете в кабинет моих братьев и сестер. А теперь вам приспичило поговорить о долбаной собаке? Нет. Я не видел, что произошло. И это была папина собака. Клио не появлялась дома четыре года.

— Хм-хм. Значит, вы не разозлились на Фрейзера?

— Это просто собака.

Следователь втянул щеки.

— Знаю, Клио расстроилась, — поспешно добавил Джеймс. — Мне ее, конечно, жаль. Но иногда приходится делать такие вещи. Пес уже состарился, папа прекратил его мучения. Мне кажется, все изображают его эдаким злодеем из комикса, но оставался выбор между гаражом и ветеринаром. По крайней мере, его похоронили в саду, а не бросили в мусоросжигатель. Может, нам лучше поговорить о покойном муже Аны? Что, вы сказали, с ним случилось?

— Случайное нападение на улице. На почве ненависти. На мистера Войчика напали двое молодых людей, начали его оскорблять, кричать, чтобы убирался к себе в Польшу. Все, что я хочу сказать, — это немного странно. Первый муж погиб от удара по голове, а будущий муж…

— Вот именно, — перебил Джеймс. — Вам нужно говорить с Аной. Ее явно интересовали его деньги.

— А вас? — спросил следователь, опять меняя тему. — Вы в этот уик-энд просили отца о финансовой помощи, Джеймс?

— Нет.

— Но вы интересовались финансовыми делами семьи.

— Интересовался, — подтвердил Джеймс. — Потому что папа решил жениться вторично, и мне хотелось узнать, что ждет остальных членов семьи. Я самый старший, я за это отвечаю, — он рассмеялся. — Вы же, конечно, в курсе, чем я занимаюсь? На одном сериале зарабатываю столько, что наследство по сравнению с этим копейки.

Следователь помолчал, ручка застыла над бумагой.

— Я посмотрел вашу страницу на IMDb, — сказал он.

Джеймс нервно сглотнул.

— Вы ведь сделали только один сериал, да?

— Несколько серий, да. Нов нашей отрасли много чего не попадает на страничку IMDb. Консультации по сценариям и все такое.

— Ну да, понимаю. А мне казалось, что там принято все выкладывать, чтобы резюме выглядело посолиднее. Большинство, кажется, так и поступают.

Джеймс промолчал. Следователь понаблюдал за ним немного и продолжил:

— Вы говорили с отцом после того, как на яхте все разошлись в разные стороны?

— Нет.

— Точно нет?

Джеймс покачал головой.

— Куда вы пошли? На корме вас не было. Внизу вас тоже не было. И вас не было на том борту, где стояла Кэйт.

— Я отошел поговорить с Дэнни.

— Всего пару минут, насколько я понимаю. Вы прошли мимо отца?

— Не знаю.

— Как вас понимать? Если вы шли по правому борту яхты, вы не могли с ним не столкнуться.

— Ну да. Я его видел буквально секунду.

— Вы говорили с ним?

— Нет.

Джеймс начал покрываться потом.

— Почему вы завязали драку с Адамом, когда вернулись на корму?

— Потому что все это началось из-за Адама, из-за того, что он вернулся, — отрезал Джеймс. — Еще неделю назад все шло прекрасно.

— Звучит очень недобро с вашей стороны.

Джеймс открыл и снова закрыл рот.

— Вы хотите мне что-то сказать, верно?

Джеймс повернул голову и посмотрел в окно. Он много в чем мог признаться. В прошлом столько неприглядных поступков. Чувство вины душило его.

Джеймс

Он ответил Лене, которая звонила уже второй раз за уик-энд. Финансовый директор, банк, адвокат, линейный продюсер, французы, Сандра — все они подождут. Но Лена! О боже, как ее не хватает сейчас.

— Ты вернулась, — произнес он с облегчением в голосе.

Она ездила в Данию, пробовалась на роль в совместном британско-датском проекте. Роль небольшая, но перспективная и с хорошим гонораром. Это он устроил ей приглашение.

— Да, — рассмеялась Лена. — Вернулась. Или jeg er tilbage, как говорят в Копенгагене.

— Ну и как?

— Я уже пыталась тебе дозвониться, — сказала она с некоторым укором. — А ты сбросил звонок.

Это произошло, когда он ехал в машине с братом и сестрами — конечно, сбросил.

— Я присутствовал на важном совещании, родная. Извини, было не вырваться. И теперь у меня еще семейные дела, я тебе говорил. Сплошной стресс.

— Бедный мой мальчик, — промурлыкала она в телефон.

У Джеймса защекотало внутри. Когда он вернется в Дублин, она обласкает его. Лена — его источник молодости. С ней он чувствует себя тем, кем хотел бы быть. Он знал, каким она его видит: знаменитым, успешным, красивым. А не мальчишкой, притворяющимся взрослым. Никогда не задает неудобных вопросов, никогда не ноет. Знает, когда говорить, знает телевидение, знает, когда он просто хочет секса или помолчать. Само совершенство.

— Все прошло великолепно, — сказала она. — Мне перезвонили!

— Я не сомневался, — Джеймс широко улыбнулся. Он уже обдумывал, что делать, если ей достанется роль. У него возникла идея: если Лена получит роль и гонорар, возможно, она согласится доверить ему вести ее денежные дела, зная, что он даст ей главную роль в своем проекте. Сейчас ее представлял какой-то никому не известный второсортный агент.

— Завтра увидимся и отпразднуем, — предложил Джеймс.

Он уже представлял себе ее в постели: изгибающееся под ним влажное роскошное тело, тянущиеся к его губам губы, темные волосы, обвившиеся вокруг его пальцев.

— О, детка, так хотелось бы увидеться с тобой завтра, — протянула она.

Его возбуждение мгновенно опало.

— А почему нет?

— Ну у нас тут группа, мы решили устроить творческую мастерскую. Будет Дариус Лефой, мне так хочется с ним познакомиться. И еще тот продюсер, он сказал, что я буду хорошей партнершей Дариусу в этом его новом сериале.

Джеймс сделал глубокий вдох.

— Какой продюсер? — спросил он, стараясь говорить ровным голосом.

— Разве я не говорила? Ленни Майклс.

Она тоже произнесла это непринужденным тоном. Сознательно.

Конечно, он давно этого боялся. Ей так хочется выбиться, она готова ублажать любого, делать все, что потребуется. А под этой оболочкой — готовность безжалостно идти по головам. Как у них всех.

Важно сохранять спокойствие. Он нужен ей больше, чем она ему. Она должна в это верить. К тому же остается козырь — главная роль. Не какое-то смутное обещание, если согласится переспать. Ведь она уже согласилась, но он ее не бросил.

— Наверное, уже говорила, — бросил он так небрежно, будто речь шла о пустяках. — По-моему, отличная мысль. Детка, мне пора бежать. У меня еще эта вечеринка на яхте, и помнишь, я тебе рассказывал, ребята из «Нетфликс» хотели со мной поговорить? Думаю, разговор состоится сегодня вечером.

Джеймс замолчал, слушая, как на линии что-то шуршит. И одновременно с этим — неестественно громкие удары собственного сердца.

— «Нетфликс» и правда интересуется, милый? — спросила Лена. В ее голосе появился ранее не слыханный снисходительный оттенок.

Его словно ударили под дых.

— Ну конечно, — солгал он, чувствуя пустоту в желудке. — Почему ты спрашиваешь?

— Ничего, просто так, Ленни кое-что сказал. Ну, я, пожалуй, тоже побегу. Дариус должен позвонить, договориться, кто за мной заедет утром.

— Я и не знал, что вы так близко знакомы.

— Мы просто в одной тусовке.

«Какой тусовке? — хотелось спросить Джеймсу. — Когда мы познакомились, ты снималась в массовках в мыльных операх».

Вместо этого откуда-то изнутри него раздался деланый смех.

— Конечно. Слушай, звездочка моя, ты сейчас на взлете, и всем хочется с тобой потусоваться. Особенно таким, как Ленни Майклс. Я позвоню своим знакомым в Дании, узнаю, как идут дела, хорошо? В Ирландии тебе слишком тесно, не забывай.

— Это будет так круто! — даже задохнулась она. — Ты прав, как всегда. Может быть, завтра у меня получится…

Джеймс оборвал ее, отрывисто попрощавшись, и сбросил звонок. Что он себе вообразил?

Пора разгребать это дерьмо. Сандре придется продать квартиру. Так и быть, пусть рожает своего ребенка, услуга за услугу. Впереди его ждут наследство и хитовый сериал. И у него остается его дорогая Белла. Остается его семья, которую он сам создал, остальное не имеет значения.

Все будет хорошо. Откладывать некуда.

Он нашел в телефоне номер датского продюсера и директора по кастингу, с которыми был в приятельских отношениях, и, не медля, чтобы не передумать, набрал текст, прицепил фото с последней вечеринки, где был вместе с Леной, и нажал «отправить».

Никому не нужна актриса, которая в двадцать два года уже успела пристраститься к кокаину. Сегодня куда более высокие профессиональные стандарты.

Адам

Джеймс и Райан вернулись домой, но Адам остался на яхте. Ему нравилось общество Дэнни, а тому не помешала бы помощь на яхте. Он уже не так молод и не в такой хорошей форме, как когда-то.

Двое стариков, Дэнни и Фрейзер, во многом являли полную противоположность друг другу. Дэнни был гораздо сложнее, чем казалось с первого взгляда. Он постоянно читал, хватая все подряд, следил за последними новостями. Ему нравилось одиночество, но он любил порассуждать о политике. И конечно, Дэнни очень нежно относился к Кэтлин, а следовательно, и к Фрейзеру, которого та привезла с собой в Спэниш-Коув. Дети его друзей стали ему племянниками и племянницами взамен несуществующих родных.

А вот Фрейзер… Такое совершенно в характере отца — запланировать для себя вечеринку в этот уик-энд. Чего еще от него ожидать.

Дэнни поручил Адаму вымыть борт яхты. Яхта и без того сверкала, но тот выглядел так, словно ему нужно чем-то занять руки.

— А ты не разговорчив, — заметил Дэнни, оглядывая борт. И это при том, что сам за последний час произнес лишь одно слово: «кофе».

Адам оглядел результаты своего труда. Белый борт с черной надписью «Графиня» просто сиял.

Нервничаешь насчет вечера? — спросил Дэнни.

— Какой смысл нервничать из-за того, что нельзя изменить?

— Большинство это не останавливает, мистер Философ.

Дэнни отвернулся и стал смотреть на море. Адам вернулся к уборке.

— Ты там в центре внимания? — снова спросил Дэнни. — Достали вопросами? Люди любят поговорить. Поэтому я так люблю море. Тишину.

Адам подумал, прежде чем ответить.

Получается довольно странно, — наконец произнес он. — С одной стороны, есть я и нужно как-то переварить мое возвращение десять лет спустя. С другой — его новая подруга и возможные неприятности в связи с ней. Папа, конечно, изрядно облегчил мне жизнь. Ты знал, что он собирается на ней жениться, Дэнни?

Тот задумался.

— Пожалуй, у меня возникли какие-то мысли, когда он попросил одолжить ему яхту несколько недель назад. Про тебя никто и слыхом не слыхивал, а он уже планировал какую-то вечеринку. Он все чаще встречался с Аной. Я мог бы и догадаться.

Дэнни похлопал по обшивке яхты.

— Нравится она тебе? — спросил Адам.

— Достойная женщина.

— Ну да.

Они молча работали еще несколько минут: Дэнни возился на палубе, Адам с удовлетворением оглядывал результаты своего труда.

Над бортом снова возникла голова Дэнни.

— Зачем ты это сделал, парень? Почему не пришел ко мне, не рассказал, в чем дело?

— Не знаю, Дэнни, — только и сказал Адам.

Это был честный ответ. В двадцать один год бегство казалось ему единственным решением всех проблем. Он не дал себе времени передумать или кому-то открыться. Открыться Дэнни, пожалуй, было бы естественно, но в тот момент Адам считал, что надо разобраться самому. Что так будет лучше для всех.

— Жаль, что не рассказал.

Адам не ответил. Он тоже так думал.

Он посмотрел на название, написанное на борту яхты, и, подняв руку, обвел буквы пальцами. «Графиня».

— Ты сказал, что папа попросил одолжить яхту, — снова заговорил Адам. — Я думал, ты просто взял ее для него в аренду. Она твоя?

Дэнни кивнул.

— Блин, Дэнни, это же целая громадина! Должно быть, стоит кучу денег.

— Катаю туристов, — пояснил Дэнни. — Купил на свои сбережения, но она практически полностью окупилась. На что еще мне тратить деньги? Ни жены, ни детей. Всегда любил только море.

Адам встал, бросил тряпку в ведро с мыльной водой и пошел к берегу. Неоглядываясь, он поднял руку, чтобы попрощаться с Дэнни.

У входа на пирс стояла Кэйт с незнакомым мужчиной. Адам не мог вспомнить, как его зовут, но интуиция подсказывала, что это кто-то из местных. На нем был скверно сидящий серый костюм с пятнами на рукавах и на груди. Молодой, но лицо казалось рано состарившимся, обветренным, каку фермера.

— Адам, — позвала брата Кэйт. — Я ездила в аптеку. Подвезти тебя до дома? Знакомься, это — гм — Роб?

Мужчина, стоявший рядом с Кэйт, протянул руку. Адам пожал ее, еще ничего не понимая.

— Когда-то дружил с твоей сестрой, — пояснил Роб. — Клио. В основном уже после того, как ты исчез. Ты вряд ли меня помнишь, хотя, наверное, я заявлялся пару раз на вечеринки, где ты был. Мои старшие братья ни одной не пропускали.

— А, ну да. Извини, у меня плохая память на лица.

— Роб теперь следователь, — сообщила Кэйт.

Адаму пришлось напрячься, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Роб продолжал трясти его руку, а когда наконец отпустил, Адам дал ей упасть и тут же сделал шаг назад.

— Я как раз вчера говорил Клио: наверное, тогда, во время всех этих поисков, у меня в голове что-то щелкнуло, — сказал Роб. — Всегда терзался в догадках, куда ты делся.

Адам не знал, что ответить. Опустив глаза, он смущенно пожал плечами.

— Ну да, — промямлил он. — Извини.

— Господи, да о чем ты, чувак? Всякое бывает. Теперь я смотрю на это как профессионал. Знаешь, подавляющее большинство случаев исчезновения — просто срыв: человек сбегает и тому подобное. Здорово, что ты вернулся.

Адам поднял глаза. Роб пялился на него, и Адам, даже зная, что тот ни о чем не подозревает, просто проявляет естественное любопытство, все равно хотел убежать куда-нибудь подальше.

А это еще кто… блин! Адам заметил стоящую в отдалении Эву из паба. О господи. Только не сейчас.

Да, это она. Эва остановилась, подняла руку и помахала ему. Нервно, неуверенно. Вчера вечером в пабе ему удалось уклониться от встречи. Он не ожидал, что Эва до сих пор там работает.

К счастью, после его прихода она сразу куда-то исчезла. Он не хотел говорить с ней. Особенно в присутствии Кэйт. — Так ты едешь домой, Кэйт? — спросил Адам.

— Я… да. Рада была снова встретиться, Роб.

Кэйт открыла замок машины Элен. Адам заметил, что это была машина Элен. Неудивительно. Джеймс никого не подпустит к своей «Ауди», а машину Фрейзера, старую, без гидроусилителя руля, водить удовольствия мало.

Адам забрался на пассажирское сиденье и смотрел в боковое зеркало на уменьшающиеся фигуры Роба и Эвы. Он поднял руку к лицу и рассматривал ногти, весь сжавшись в комок от напряжения.

Совершенно не помню этого Роба, — заметил он.

— Он появлялся в основном после того, как ты уехал, — пояснила Кэйт. — Считался типа ловеласом. Думаю, какое-то время он был бойфрендом Клио.

— Он? Ловелас?

— В нем до сих пор есть искра.

«Взгляд тяжелый, вот что у него есть», — подумал про себя Адам, но промолчал.

— А ты что здесь делаешь? — спросил он Кэйт. — Что тебе понадобилось в аптеке?

— Так, ничего. Болеутоляющее. Просто хотелось выйти из дома, немного прогуляться. У них тут между Спэниш-Коувом и Дунканноном штук пятьдесят ресторанов и пабов, но ни одного фитнеса.

— Зачем тебе фитнес, если можно плавать или бегать на природе?

— Просто я так привыкла. Подумала, если займусь чем-то привычным, то почувствую себя как всегда.

— Как это?

— Я снова почувствую, что контролирую ситуацию.

— А сейчас тебе кажется, что ты не контролируешь?

— Адам, у меня такое ощущение, что подменили даже мое тело. Я постоянно усталая, раздерганная и готова расплакаться каждую, блин, секунду.

Адам смотрел прямо перед собой. Впереди поднималась дорога — совершенно пустая, если не считать их машины. Солнце освещало лишь пустоту и одиночество. Слева искрилось синим море, справа — поросший мхом неровный отвесный утес.

— Прости меня, Кэйт, — сказал Адам.

— За что?

— За то, что ты из-за меня поссорилась с мужем.

— Думаю, я тоже внесла свой вклад, — призналась она.

Адам сглотнул. Пожалуй, на его памяти Кэйт впервые проявила подобную искренность.

— Я не знала, что у тебя была депрессия. В смысле, тогда. У всех творилось какое-то дерьмо, Адам.

— Именно поэтому я и не мог никому ничего рассказать, Кэйт. Каждый варился в своем дерьме, особенно ты.

— А это еще что значит? — переспросила она. — Особенно я?

— Да ладно, Кэйт.

— Что ладно? Я всегда беспокоюсь о других.

Адам начал раздражаться. Ему не хотелось заводить этот разговор. Он все еще пытался сообразить, что сказать Эве, когда придется все же с ней встретиться. Но если Кэйт сама напрашивается…

— Ты беспокоишься, что о тебе подумают. Это не одно и то же. А как только ты начала терять вес… тебе стало начхать на всех нас.

— Это неправда — ее лицо сделалось ярко-розовым.

— Правда. Стала вся такая гордая, надменная и… вообразила о себе, — он фыркнул. — Можно подумать, ты, чтобы сбросить вес, убивалась в спортзале. Но разве тут дело в физкультуре?

— Я занималась, — отрезала Кэйт.

— Да ничем ты не занималась.

В машине воцарилась мертвая тишина.

— Ты потратила большую часть наследства на липосакцию, подтяжки и хрен знает что еще, — сказал Адам.

Кэйт ударила рукой по рулю, взревел сигнал. Адам подскочил, чувствуя себя полным уродом. Не стоило этого говорить, Кэйт ни в чем не виновата. Просто у него сейчас плохое настроение.

Они никогда не произносили это вслух. Не говорили, что Кэйт купила себе новую стройную фигуру. Пусть у нее будет своя версия: с их отцом она это заслужила. Разве Фрейзер не издевался постоянно над тем, сколько она ест? Над тем, что она толстая? Разве не он вечно подсовывал ей еду? Но стоило Кэтлин мягко намекнуть, что у Кэйт, возможно, лишний вес, Фрейзер неизменно отвечал: нет, с ней все прекрасно. Мягко говоря, просто долбаный психопат.

— Ну и что, — произнесла она своим наигранно легкомысленным тоном. — Это мои деньги. Свои-то ты как потратил? Сбежал из дома.

— Прости, — ответил Адам.

— Ты вечно просишь прощения.

— И все же я не прав.

— Отлично. Пусть так.

Адам поморщился.

— Папа тебя довел, мы все это понимаем. Неудивительно, что ты не подпускала Чена к нему, да и ко всем остальным тоже.

Кэйт не ответила. Она так и кипела от злости. До дома они доехали в молчании.

После

Роб быстро ответил на звонок, не повышая голоса. Босс уже выехал. Он потребовал краткий отчет — действительно ли есть смысл приезжать в такой час? Уверен ли Роб, что нельзя списать смерть на несчастный случай?

Роб рассказал ему, что у него есть. Что, как ему кажется, у него есть.

— А, черт, — с неохотой ответил босс. — Прошло уже четыре часа. Придется отпустить их по домам, пока они не начали искать мой номер. Я не могу принимать сегодня жалобы, и так еле жив.

— Если бы мне кого-то дали в помощники, я бы быстрее оформил показания.

— Три серьезных происшествия в один вечер. Даунс, ну черт возьми!

— Не важно, так даже лучше получилось. Они начинают говорить, я их раскалываю.

— А тебе не мешает, что ты знаком с дочерью? — поинтересовался Куинн. — Клио, так?

— Я здесь всех знаю, босс.

— Хм-м. И то верно. А ты уверен в своей теории? Хотели убить именно Фрейзера?

— Да, — твердо сказал Роб. — Мне приходила мысль, что могли покушаться на блудного брата, но не складывается. Их с отцом не перепутать при всем желании. Что касается подозрений насчет Адама, я попросил одного из ребят в участке пробить его по-быстрому. На Адама Латтимера во Франции ничего нет — вообще никаких столкновений с законом. Так что было бы странно, если бы он решил вернуться домой через десять лет, только чтобы убить отца.

— Тогда кто же из них это сделал?

— Я сужаю круг. Мне нужно еще немного времени, сэр.

Вздох. В Куинне боролись скептицизм и надежда. Когда следователя Даунса отправили в Альбертстаун, предполагалось, что ему придется расследовать несчастный случай. Если трагедия окажется убийством или чем похуже, отделу Куинна лучше разобраться с делом как можно быстрее.

— Просто, думаю, если сейчас их отпустить, а потом вызывать в участок на неделе, чары рассеются, — пояснил Роб. — Они замкнутся и пригласят своих адвокатов. И, я считаю, каждый из них может попытаться скрыться от следствия.

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился Куинн. — Ладно, смотри, эту аварию на трассе всё еще растаскивают. Проверю, как там идут дела, а потом подъеду. У тебя есть еще час.

Робу больше и не требовалось. Он уже собирался повесить трубку, когда Куинн заговорил снова.

— Даунс, надави посильнее на капитана. Он, может, почти как член семьи, но все же не родная кровь.

Именно это Роб и планировал.

Клио

На лице еще оставалась припухлость, но самое страшное можно замазать косметикой.

Отец прав: Тедди просто собака. Домашнее животное, она не видела его четыре года. Просто шок, она переживет. Клио хотелось пойти в гараж, посмотреть на него в последний раз, но она не могла. Собака мертва, надо жить дальше.

Снова и снова она перечитывала письмо, пытаясь сосредоточиться на том, зачем вообще приехала домой.

Тедди. У нее на коленях. Спящий в ногах. Его знакомый запах. Преданность. Тедди у нее на руках. Его тяжелое дыхание, когда она, едва не падая, тащила его вверх на холм. Единственное его преступление в том, что он любил ее больше, чем Фрейзера.

Просто, блин, собака. Да что с ней такое?

Взгляд Клио скользил по странице. На этот раз она дочитала почти до самого конца, прежде чем глаза наполнились слезами. Закончив, она сложила письмо вдвое и положила его в конверт. Клио разрешила себе погрустить, а потом на смену грусти пришел гнев. Вот что важно.

На площадке раздались шаги. Звук открывающихся и закрывающихся дверей. Пора.

* * *

Ана встречала их на яхте.

Клио приняла у нее бокал шампанского, но, заметив Дэнни, воспользовалась этим как предлогом, чтобы отойти. Порывисто обняв его, она передала ему сумку, приготовленную для вечеринки.

Ана еще не знает про собаку. Впрочем, неизвестно, насколько эта история расстроит ее, даже если и узнает.

Элен обняла Клио, та со слабой благодарной улыбкой обняла сестру в ответ. Все же в этот уик-енд произошло нечто хорошее: она чувствовала, что Элен слегка оттаяла. А Клио теперь понимала, почему сестра всегда так замкнута. Возможно, когда-нибудь она расскажет Элен о том, что ей пришлось пережить в Нью-Йорке.

Яхта начала замедлять ход. Фрейзер попросил Дэнни отойти достаточно далеко от берега, чтобы почувствовать, что они в море, но при этом видеть огни деревни.

Клио не сомневалась: ему хочется, чтобы в деревне все видели яхту и знали, что у них частная вечеринка, что они могут позволить себе самое лучшее. Она откинулась на скамье, задрав ноги на стоящий перед ней табурет, и отпила из бокала.

Вечер выдался теплый, но на небе начали собираться облака, и закатное солнце сияло красным сквозь их серые клубы. Возможно, снова соберется дождь. Со своего места Клио видела лестницу, ведущую в большую каюту под палубой. Яхта достаточно большая, и если погода испортится, можно продолжать веселье внизу. Сейчас в каюте Фрейзер и Дэнни разбирали коробку с фейерверками. Они решили запустить их пораньше. На всякий случай. Фрейзеру не хочется, чтобы у его вечеринки подмок фитиль. Клио фыркнула собственной шутке.

Кто-то включил музыку: Electric Light Orchestra, Mr Blue Sky — чересчур веселую и праздничную.

Адам взял со стола бокал и сел рядом с Клио.

— Ты как? — спросил он. — Райан мне рассказал.

Она оглядела корму, где все расселись. Ана одиноко маячила у стола с закусками. Не с кем поговорить, некого обслужить.

— Иди, составь компанию нашей новой мамочке, — отрезала Клио. — Я не в настроении.

— Некоторые говорят, что смерть собаки все равно что смерть ребенка.

— Собака не ребенок.

— Разве ты в свое время не одевала его в старую детскую одежду, чтобы он не простудился?

Клио фыркнула, но почувствовала, что подступают слезы.

— Не надо делать вид, что тебе не безразлична моя жизнь.

Встав, она отошла от Адама и, шагая через две ступеньки, спустилась в каюту. Дэнни и отец смеялись там над чем-то, что нашли в коробке с фейерверками.

— Хэх, дочка, — сказал Фрейзер извиняющимся, неуверенным тоном. — Глянь-ка.

С этими словами он поднял искусственные челюсти с нелепо огромными вампирскими клыками. Клио прижала руку к груди.

— Где ты это взял?

— Фейерверки лежали… в кладовке, — начал Фрейзер. Она поняла, что он собирался сказать «в гараже», но вовремя остановился. — Это, наверное, вывалилось из коробок для Хэллоуина. Боже мой, — он слегка покачал головой. — Помнишь, как она их надевала?

Клио медленно кивнула. В моменты ностальгии отец выглядел иначе. Как-то добрее.

Она вспомнила последнюю большую вечеринку на Хэллоуин, когда вся семья еще была вместе. Мама вырезала из тыкв головы, коридор оплели фальшивой паутиной, вешалки закрыли простынями. А мать весь день ходила в костюме вампира, с этими самыми клыками.

Она любила этот день, Кэтлин.

— Фыпью твою крофь, — прошепелявил Фрейзер и снова рассмеялся. Покачав головой, он взялся за коробку с фейерверками. Виду него был грустный.

Клио сглотнула. Трудно не забывать, что в отце тоже есть что-то человеческое. Такие моменты всегда заставали ее врасплох.

— Ладно, Дэнни, давай отнесем их на верхнюю палубу и запустим в небо. Отметим мою помолвку погромче!

— И то, — кивнул он.

Фрейзер поднял коробку. Клио посторонилась, пропуская Дэнни вперед.

— Все хорошо? — спросил Фрейзер, проходя мимо.

Она неохотно кивнула.

— Прости за сегодняшнее. Это было необходимо, но тебе не стоило это видеть. Не думал, что ты до сих пор так привязана к несчастному псу. После стольких лет. Не мог уже смотреть, как он мучится, но лучше бы отвез его к ветеринару. Догадываюсь, как это выглядело со стороны.

— Ничего страшного, — сказала Клио.

— Сколько ему было лет? По-собачьи, наверное, уже сотня. Хэх, хорошая у него была жизнь.

— Конечно.

Фрейзер пристально посмотрел на нее и кивнул.

— Ты всегда была у меня любимой, зая. Никогда бы не подумал сделать тебе больно.

Сказав это, он пошел вверх по лестнице. Поднимаясь следом, Клио сверлила взглядом его спину. Дыхание участилось, паника накрывала ее океанской волной. Если она у него любимая, можно только догадываться, каково пришлось остальным.

После

— Ну хорошо, Дэнни, помогите мне немного, — сказал следователь Даунс. — Насколько я понимаю, в самом разгаре вечеринки Фрейзер внезапно решил прервать веселье. А потом у вас возникла неполадка с двигателем, правильно я говорю?

— Не запускался, — пожал плечами Дэнни, словно хитрости работы двигателей столь же непредсказуемы для него, как женские капризы. — Я ведь уже говорил: заглох, причем несколько раз. Пришлось пойти посмотреть. Приводной ремень сорвался. Я понял, только когда заметил пыль от ремня на шкиве двигателя. Все исправил, но потом был рывок. Не такой уж резкий, чтобы кто-то пострадал. И совершенно точно недостаточно, чтобы кто-то упал за борт.

Дэнни откинулся на стуле, скрестив руки на груди и сцепив пальцы. Пацан ни черта не смыслит в лодках.

— И все время, пока вы были на носу, вы могли видеть Кэйт Латтимер на левом борту яхты?

— Да. Она поднимала телефон вверх, вроде как пыталась поймать сигнал. Я еще подумал, что она может его уронить. Судя по ее виду, уже прилично набралась.

— Я смотрел ее телефон. Она пыталась дозвониться до мужа. Журнал звонков соответствует по времени. Итак, если вы могли видеть ее, значит, могли видеть и Фрейзера.

— Да.

— А вы видели кого-нибудь рядом с ним, Дэнни? Вы видели, как он с кем-то спорит?

Дэнни свел пальцы рук.

— Я знаю этих детей с младенческого возраста. И крестный отец двоих.

— Вот как. Не знал. Кого?

Дэнни смотрел на свои руки.

— Джеймса и Клио. Старший мальчик и младшая девочка.

— Так. Джеймс сказал, что разговаривал с вами, после того как все разошлись. Это правда?

— Он говорил со мной минуту или две.

— И куда он пошел потом?

Дэнни посмотрел на следователя. И отвернулся.

Джеймс

Джеймс даже не помышлял о выпивке. Братья и сестры, кажется, постепенно расслаблялись — ели закуски, доставленные Аной из ее маленькой лавки, пили шампанское и вели себя так, будто у них нет никаких проблем. Кто-то составил идиотский плейлист, гремевший из динамиков на носу яхты. В данный момент на них обрушился Hall and Oates, You Make My Dreams.

Джеймс отключил телефон. После звонка Лены он снова перестал отвечать на звонки, в том числе пропустил несколько звонков от Сандры. И напрасно. Финансовый директор позвонила ему домой, Сандра ответила и после этого оставила ему уже два панических голосовых сообщения.

Жена не отличается острым умом, но, боже, если ей приспичит, то докопается, кто убил Джона Кеннеди. Теперь она будет копать и копать, пока он во всем не сознается и не выложит, в какой глубокой заднице они оказались.

Остается только один, последний шанс.

Он выбрал неверный подход к отцу: Фрейзер всегда предпочитал молодое поколение.

Он явно благоволит Белле, хотя она и не кровная родственница. Наверное, напоминает ему Клио в этом возрасте — остроумная, красивая, непокорная. У нее такие же рыжие волосы, как когда-то у самого Фрейзера, правда, у Беллы они крашеные.

Отец — единственный человек, которому Джеймс не сможет запудрить мозги. Нужно еще раз с ним поговорить, но на этот раз придется нарушить свое правило. Главное правило, которому научила его профессия. Придется сказать правду. Не пытаться привлечь отца в инвесторы, а рассказать все как есть — что они разорены. О том, как тяжело придется Сандре и Белле, в особенности Белле. Господи, они же могут оказаться на улице. Дальше ехать некуда.

Сегодня вечером ему нужно оставаться в хорошей форме, что означает не терять головы, не пить и ни с кем не ссориться, просто сохранять спокойствие. А потом, наутро, он пойдет к Фрейзеру и все расскажет. В надежде на лучшее.

Фрейзер и Дэнни стояли на верхней палубе рядом с подготовленной и огороженной для безопасности пиротехникой. Отец повернулся к остальным и помахал рукой, давая понять, что фейерверк начинается. Он поймал взгляд Джеймса и улыбнулся, Джеймс улыбнулся в ответ с таким энтузиазмом, что чуть не треснули щеки. Он охал и ахал вместе с остальными, когда небо окрасили яркие разноцветные искры, оставляющие за собой огненные следы вместе с запахом дыма и серы.

— Как красиво, — воскликнула Ана. Ее лицо сияло счастьем в искусственном оранжевом сиянии.

Джеймс улыбнулся и ей тоже — в конце концов, как знать, насколько близко она успела подобраться к отцовским закромам.

Фейерверк закончился довольно быстро. Фрейзер и Дэнни много чего умели, но в пиротехнике разбирались слабо. После того как один заряд едва не полетел куда не следует, оба спустились к остальным. Дэнни ушел в рубку, а Фрейзер подошел к Ане и, сияя, обнял ее за талию.

— Пусть это будет последний фейерверк в нашем браке. — рассмеялся он.

— По мне, так брак без искр чертовски, блин, скучный, — протянул Райан. — Прошу прощения за грубость, дражайшая Ана.

Он поднял стакан газированной воды. Ана подняла свое шампанское, улыбаясь благодарно и радостно.

— Нет, сын, для тостов еще рано, — Фрейзер с улыбкой повернулся ко всем. Джеймс навострил уши. В глазах Фрейзера он — как и все остальные — увидел нечто такое, отчего мгновенно занервничал.

— Хочу сделать еще одно объявление.

— Твою ж мать, — пробормотала Клио, достаточно громко, чтобы услышал стоящий рядом Джеймс.

Фрейзер повернулся к невесте.

— Прости, если я слишком сентиментален, девочка моя. Но хочу сказать тебе, что, когда мы познакомились, главное, что меня привлекло в тебе, твоя смелость. Тебе, как и мне, вначале пришлось непросто. Ты, как и я, всего добилась сама. И ты, как и я, не побоялась отправиться в путешествие ради своей цели. Я приехал в Ирландию, когда здесь было плохо с работой. Ты приехала, не говоря почти ни слова по-английски.

Фрейзер развернулся всем телом и посмотрел на детей. Джеймс вздрогнул. Предстояло что-то серьезное. Что-то скверное.

— Хэх, когда я просил руки этой женщины, я понял, что хочу подарить ей весь мир, а теперь я так и сделаю. После свадьбы мы отправляемся путешествовать!

Фрейзер снова улыбнулся Ане. Та улыбнулась в ответ, но, как показалось Джеймсу, неуверенно, даже встревоженно.

— Фрейзер, возможно, сейчас не время, — начала она.

— Путешествовать куда? — спросила Клио.

— По всему миру. Мы оба здоровы, еще не слишком старые и поэтому вполне можем прожить еще несколько десятилетий. Да, я хочу увидеть всё. И я хочу, чтобы эта женщина была радом со мной.

— Но… — неуверенно протянула Элен. — И надолго вы собираетесь?

— Пока не надоест, — лучезарно улыбнулся Фрейзер.

— Фрейзер, — нервно проговорила Ана вполголоса.

— Здесь у нас ничего не осталось, — он даже не обратил на нее внимания. — Вы уже взрослые. Внуков у нас нет. Ваша мать… — Фрейзер посмотрел на Адама. Джеймс увидел, как ощетинился брат.

— Она настаивала на том, чтобы я сохранил дом, — продолжал Фрейзер, — вроде как маяк, чтобы Адам не заблудился в ночи. Пока есть дом, ты можешь вернуться. Но вот ты вернулся, так что теперь я свободен от своего обещания. Хочу особо поблагодарить тебя, сын, за то, что освободил меня. Ты даже не представляешь, как я рад твоему возвращению, причем именно в этот момент. Я продаю дом, чтобы оплатить наше с Аной приключение.

Лицо Адама побелело, как бумага. Раздался судорожный вздох. Джеймс не знал, кто его издал: он сам, Адам, Элен или кто-то еще.

— Ты не можешь! — на этот раз четко проговорила Элен.

Лицо ее приобрело безумное выражение.

— Я все уже устроил, — сказал Фрейзер, разводя руками. — Сегодня я дозвонился до агента по недвижимости. Когда звонит Фрейзер Латтимер, ему отвечают. Даже в банковский выходной.

И он выпятил грудь, гордый собой.

— Подожди, — Джеймс сделал шаг вперед. У него в животе похолодело, но мозг работал более чем исправно. — Зачем тебе продавать дом? Почему не взять деньги из инвестиционного портфеля?

— С инвестициями последнее время не очень, — небрежно заметил Фрейзер, пожав плечами, как будто это не имеет к нему никакого отношения.

Джеймс на секунду забыл о своем шоке и смотрел на Ану. Его будущая мачеха выглядела крайне разочарованной.

— Так и знал, — сказал Джеймс, имея в виду и то и другое. Отец облажался, а Ане он нужен только ради денег. Он перевел взгляд на отца. Фрейзер встретил его взгляд, но не выдержал и отвернулся. Такое с ним случилось впервые.

—. Постой-постой, — вступил в разговор Райан. — Что значит не очень? Разве это не твое дело — вкладывать деньги? В смысле, разве не этим ты занимался все эти годы? Ведь это была твоя работа, нет? Можно подумать, у тебя были другие дела.

Фрейзер тут же шагнул к младшему сыну, поднимая руку. Райан тоже двинулся навстречу отцу, маленький и худой по сравнению с ним, но готовый драться.

— Фрейзер! — Джеймс не знал, что у Аны такой громкий голос. Она схватила жениха за руку и оттащила его от сына.

— Я этого не хочу.

— Конечно, блин, хочешь, — в голосе Элен звучал лед. — Ты и подала ему эту мысль. Как дела в твоей миленькой пекарне, а? Ты рассчитывала, что он тебя выкупит, или просто хотела свалить от всего подальше?

— Я здесь ни при чем! — возмутилась Ана. — Я не хочу путешествовать. Я уже наездилась.

Она уперлась взглядом в своего жениха.

— Ведь ты говорил — никаких секретов.

Фрейзер выглядел обескураженным. Рядом стоял Джеймс, сжимая и разжимая кулаки. Сердце его колотилось, во рту пересохло.

Фрейзер не обращал внимания на детей. Он повернулся к Ане и положил обе руки ей на плечи.

— Это же для нас, любовь моя. Я не позволю взрослым детям, которые давно должны стоять на ногах самостоятельно, диктовать мне, что делать. Хэх, я ведь говорил Кэтлин, говорил, что деньги ее родителей их только испортят. Они развратят их, им всю жизнь все будут должны. И я оказался прав, разве не так?

Фрейзер посмотрел на каждого из них по очереди.

— Ты, Джеймс, все растратил, притворяясь большой шишкой в мире телевидения, надеясь, что дальше как-нибудь само пойдет. И, господи, ведь до сих пор так и не пошло. Кэйт и Элен, черт, две дуры безмозглые. А ты, Адам, что ты сделал со своими деньгами? Мы ведь даже не говорим об этом, а? Вы все меня разочаровали. Вы меня подвели. Меня и вашу маму. И все разбежались при первой возможности. Ты, Элен, осталась только потому, что хотела прибрать к рукам наследство своих братьев и сестер.

У Джеймса от ярости кровь стучала в висках. Он оглянулся на остальных. Все неотрывно смотрели на отца полными ненависти глазами.

Фрейзер выглядел слегка виноватым за то, что нарушил вечер, но он всегда так себя вел. Бросить бомбу, а потом отойти в сторонку и с раскаянием смотреть на содеянное. Он снова потянулся к Ане, но та отпрянула, уклоняясь от его руки. Она выглядела искренне расстроенной; это Джеймс оценил.

— Что-то холодает, — закончил Фрейзер свою речь. — Пожалуй, пора возвращаться на берег. Кто-нибудь, скажите Дэнни.

Вынув из кармана сигару, он ушел и оставил их одних.

После

Адама сотрясала крупная дрожь. Его рубаха высохла, но влажные тяжелые джинсы до сих пор липли к ногам. Одеяла и фольга, выданные капитаном гавани, уже мало помогали.

Он задумался. Скоро их отправят по домам, как сказал следователь Даунс. Но всем ли разрешат уйти?

Адам по очереди посмотрел на сестер и братьев. Если следователь как следует покопается, у каждого из них найдется мотив, чтобы убить Фрейзера. К счастью, за исключением самого Адама, не видевшего отца десять лет.

Дверь кабинетика отворилась. Адам увидел Дэнни, выходящего вслед за следователем и направляющегося на улицу. Дэнни глянул на них. Виду него был… виноватый.

Адам пытался понять по лицу Даунса, что произошло. Возможно, Дэнни сказал что-то, что бросило подозрение на одного из них?

— Можно еще раз вас пригласить, Адам? — сказал Роб.

Адам кивнул и встал.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — нетерпеливо бросила Кэйт. — Мы здесь уже больше четырех часов.

— Мы почти закончили, — ответил Роб.

Адам заметил, что Роб Даунс озабоченно глянул на Клио, и прошел за ним. Когда они вошли в кабинетик, приспособленный под комнату для допроса, следователь вздохнул.

Я не вру насчет своего босса, он действительно задерживается,“Сказал он, словно прочитав мысли Адама. — Сегодня вечером массовая авария на N11, плюс столкнулись два катера, дальше на побережье. У нас не хватает людей. Такое редко случается.

— Послушайте, его наконец увезли в больницу или нет? — спросил Адам.

Роб сжал губы.

— Знаете, вы первый, кто поинтересовался, где ваш отец. Фрейзера отвезли в больничный морг, да.

По-прежнему глядя в пол, Адам сделал глубокий вдох.

— Будет вскрытие, — продолжил следователь. — Но это произойдет завтра или послезавтра. Насколько я понимаю, вы первым прыгнули в воду? Этого вы мне не говорили.

— Я плаваю лучше всех, — пожал плечами Адам.

— А Джеймс? Он самый старший.

— Я… он тоже прыгнул. Потом.

— Вы думали, что вам удастся спасти Фрейзера?

— Не знаю. В тот момент мы не понимали, что у него разбита голова. Я просто думал, если вытащу его из воды… Дэнни делал ему искусственное дыхание рот в рот, но было уже поздно. Элен сказала, чтобы мы прекратили. Она уже увидела рану, а мы еще нет.

— Хорошо, — пауза. — Ну, еще один, последний раз. Расскажите мне в точности, что случилось.

Адам попытался не показывать своего раздражения. Он прикусил губу, а потом заговорил.

— Мы стояли сзади на палубе, и тут прибежал Дэнни. Он пошел проверить, все ли в порядке, после того как запустил двигатель. Увидел кровь… а потом отца в воде.

— Дэнни говорит, что, по его мнению, каждый из вас мог сегодня напасть на Фрейзера.

— Ну, наверное, можно и так это понимать. Дэнни был лучшим другом отца, так что…

— Хм-м. Итак, вы были с Райаном, Аной и Элен, когда все разошлись?

— Да. И я все это время видел Клио, она стояла у перил на корме. Кэйт… Не знаю, где была Кэйт.

— Дэнни ее видел. Она была на левом борту.

— Ну да.

Роб ненадолго замолчал.

— А что Джеймс? Где был он?

— Не знаю, — просто сказал Адам.

— У Джеймса были нелады с отцом?

Адам тихо рассмеялся.

— У нас у всех с ним нелады. Если вы спрашиваете, ругались ли они в этот уик-энд, то, наверное, да. Я уверен, что Джеймс разорен, и готов поставить все его долги на то, что он пытался взять деньги у Фрейзера. Сегодня днем он попытал удачи со мной, это точно. Но все же…

— Джеймс последним присоединился к вам, когда все вернулись на корму. А потом набросился на вас.

— Да, но… слушайте, я сам его доставал. Нет смысла отрицать это. И, как мне кажется, последней пришла Ана. Правда, она поднялась из каюты. Во всяком случае, мне так кажется. Она шла за нами.

— Джеймс ударил вас дважды, и вам пришлось защищаться.

Адам снова глубоко вздохнул.

— Видимо, так.

— И все это из-за того, что вы его доставали? Мне кажется, очень жесткая реакция.

— Папа нас всех довел. Сказал, что продает дом, а инвестиционный портфель пуст. Я обеспечен, меня это не трогает, но и я разозлился из-за этой выходки. Кэйт тоже вряд ли особо нуждается в деньгах. Но остальные! Для них это был шоком. Мерзкий поступок, подлый.

— А у вас есть какие-либо причины враждовать с отцом, Адам?

Адам замялся.

— Он большой козел. Достаточно ли этого, чтобы убить его? Нет. Я, пожалуй, сам рисковал, что меня убьют в этот уик-энд. Вы знаете мою историю. Я исчез, разбил сердце матери. Убил ее, говоря по правде. Как ни оправдывайся, она умерла из-за меня, — Адам снова уставился в пол. — Я приехал, чтобы просить прощения, — тихо сказал он. — Попросил и теперь хочу вернуться назад во Францию и продолжать жить. Возможно, они не смогут меня простить, но, по крайней мере, я начну прощать себя, смогу начать. Я же был совсем мальчишкой, понимаете? Не знаю, что меня заставило бежать, но знаю, что выбора не было.

— Я понимаю.

Адам удивленно поднял глаза. Даунс кивнул, на его лице было написано сострадание. Встав, он открыл дверь, показывая, что разговор окончен.

— С моим кузеном было то же самое, — сказал он, прежде чем Адам вышел.

— Сбежал?

— В каком-то смысле да. Повесился, — следователь положил свою большую руку Адаму на плечо. — Я понимаю, чувак. Много времени прошло. Много смертей, много печали. Такова жизнь.

Адам мрачно кивнул. С ним вполне могло бы случиться то же самое.

Клио

Клио осталась на корме одна. Каждому из них хотелось побыть одному, а мест, чтобы все могли разойтись по углам, на яхте хватало. В какой-то момент Клио показалось, что она слышит голоса на повышенных тонах. Но она не могла ничего толком расслышать из-за музыки. Из стереосистемы гремела Police. Кэйт, составляя плейлист на вечер, не упустила никого из своих любимых старых исполнителей.

Клио оглянулась через правое плечо на сестру, которая стояла на левом борту яхты, одна. В руке Кэйт держала телефон. Под ногами Клио услышала тарахтение: Дэнни пытался запустить двигатель, чтобы вернуться к берегу. Звук был странный.

Постепенно семья снова начала собираться вместе. Поближе к выпивке. Адам, Элен, Кэйт, Райан. Первое время все молчали, всё еще переваривая услышанное. Затем начались взаимные препирательства.

— Чем ты так недовольна, Элен? — начала Кэйт. — Можно подумать, останешься на улице. У тебя, наверное, отложено целое состояние. Ты ведь жила здесь бесплатно, сколько, двадцать лет?

— Оставь ее в покое, — вмешалась Клио.

— Ну я — то завтра уматываю в Италию и, должен сказать, с радостью оставлю весь этот срач позади, — подал голос Райан.

— Может быть, пора уже повзрослеть? — рявкнула Кэйт. — Сколько можно бегать. — Она обвела взглядом Адама, Райана и Клио.

— Да пошла ты, — хором сказали они.

— Это кто здесь взрослый, Кэйт, ты, что ли? — в раговор вступила Элен, к которой вернулась способность говорить. — По-твоему, быть взрослой — это каждый день голодать и страдать, как в аду? Боже, только не спорь со мной. Ты же ешь за двоих с тех пор, как приехала. Жирная Кэйт рвется наружу из этой тощей сучки, в которую ты ее втиснула. Ты не можешь остановиться. Всё как раньше.

Кэйт открыла рот, собираясь ответить, но потом посмотрела на бокал шампанского в одной руке и кусок мясного пирога в другой. Клио видела, что та даже не осознает, что схватила пирог.

Появился Джеймс, мрачнее тучи.

— В чем дело, Джеймс? — спросил Адам. — Еще к кому-то подкатывал за деньгами и тебя в очередной раз обломали?

Клио стало больно за Джеймса. В голосе Адама звучала злоба, не предвещавшая ничего хорошего.

Джеймс взял бокал шампанского и залпом выпил.

— Знаешь, если ты попросишь меня прямо, может быть, я и помогу, — продолжал Адам. — У меня достаточно бабла, чувак. Если ты хоть раз бросишь всю эту херню насчет инвестиций и сознаешься, что ты неудачник и тебе нужна помощь.

— Я неудачник? — холодно спросил Джеймс. — Повтори.

Адам смотрел на брата в упор.

— Ты неудачник.

Наступила тишина. И Джеймс ударил Адама по лицу. Клио охнула. Адам наклонился, из носа полилась кровь. Он выпрямился, и Джеймс ударил его еще раз.

Больше ему это не удалось. На сей раз Адам опомнился быстрее и насел на старшего брата.

— О боже! — воскликнула Кэйт, хватая Клио за руку, при этом истерически расхохотавшись. Опешив, Клио смотрела на потиравшую лоб сестру.

— Дошло наконец, — заявила Кэйт. — Ну конечно, ем за двоих.

— Что ты ржешь, как ненормальная? — огрызнулась в ответ Клио. — Только посмотри на них! — она повернулась к братьям. Те боролись, как два злобных пьяницы. Райан тоже пытался вмешаться.

— Как вовремя! — продолжала смеяться Кэйт. — Лучше и не придумаешь.

На ее лице появилось отчаяние. Положив руку на живот, она закрыла глаза, а потом расширившимися от ужаса глазами взглянула на бокал шампанского в руке.

— Черт! — вскрикнула она и отшвырнула его, словно ее руку охватило пламя.

Ана, которую Клио даже не замечала, отпрянула, и бокал едва не попал в Клио. Та изумленно разинула рот, когда рядом вдребезги разлетелся бокал и шампанское брызнуло во все стороны золотой радугой.

Кэйт схватила еще один бокал и швырнула его вслед за первым. Истерика.

— Урод! — выкрикнул Джеймс, несмотря на то что ему в рот текла кровь из разбитой губы, отчего его голос звучал особенно комично.

— Это катастрофа, — кричала Кэйт, поместному растягивая носовые гласные; ее тщательно культивируемый южно-дублинский акцент испарился.

Да мать вашу, чуваки! — воскликнул Райан.

Клио молчала. Она в шоке наблюдала за крушением семьи.

Хватит! — в тихом голосе Элен звучало отчаяние, но, к удивлению Клио, несмотря на бедлам, ее услышали.

Братья устало опустили руки и прекратили потасовку. Кэйт поставила очередной бокал на место. Клио залпом выпила остатки шампанского.

— Ну и что ты на это скажешь, Брунгильда? — процедил Джеймс, кивнув в сторону Аны.

У той все было написано на лице. Во что превратилась ее помолвка? Что это за семья? За кого она собралась замуж?

Клио фыркнула, и у нее из носа, обжигая ноздри, потекло шампанское. Адам, стоявший опираясь руками на колени, поднял глаза и ухмыльнулся. Райан засмеялся.

Клапан открылся, пар вышел. Кровопускание Адама и Джеймса разрядило обстановку; в любом случае заявление отца сплотило братьев и сестер, они могли выступить единым фронтом.

Яхта внезапно дернулась: Дэнни запустил двигатель. Все покачнулись, но устояли на ногах.

— А где он сам, в конце-то концов? — вдруг вспомнила Кэйт. — Все из-за него. Іде наш родитель, черт его возьми?

Музыка орала так громко, что ее никто не услышал.

— Где папаша?! — крикнула Кэйт.

Клио перестала смеяться, остальные пожимали плечами и качали головами. Они понятия не имели, где отец. Всем было уже наплевать.

И тут на борту появился Дэнни, крича во все горло.

— Человек за бортом! Человек за бортом!

Клио первая подбежала к стоявшему у борта Дэнни и первой из детей Фрейзера Латтимера увидела его в воде, лицом вниз. Уже мертвого.

После

Клио не ожидала, что будет настолько расстроена. Когда умерла мать, шок быстро сменился слезами. Она проплакала, казалось, несколько месяцев, прежде чем на смену скорби пришли другие чувства. Гнев. Ненависть.

Если бы ее спросили, она с готовностью созналась бы, что любила мать больше, чем отца, и скорее всего не станет оплакивать его смерть. Да, он родной отец, но она избегала его много лет и разыгрывать из себя любящую дочь теперь уже поздно.

И все же прошло несколько часов, и у нее на глазах выступили слезы. «Я скорблю по отцу, которого у меня никогда не было, — сказала она себе. — Не по этому человеку».

Теперь Роб говорил с ней еще мягче; видимо, заметив покрасневшее лицо, он догадывался о ее слезах. Пожалуй, говорил он даже мягче, чем следовало. Это было простительно: ведь он ее знал. Знал в полном смысле слова и помнил, насколько она уязвима. С тех пор она стала жестче, но Роб Даунс помнил ее другой.

— Мне это не нравится, — сказал он, подталкивая к ней чашку свежего кофе, и, кивая, предлагал ей попить. Она не могла. У нее опухло горло, даже глотать было больно, не говоря уже о питье.

— Ты все не так понял, Роб, — вяло проговорила Клио. — Мы столько всего пережили. Сегодня… ну просто мы так себя ведем. Да, мы перессорились, но в нашей семье это мало что значит.

— Клио, ты сама сказала: когда Джеймс вернулся на палубу, он ударил Адама. Никто из вас не может вспомнить, где он находился, после того как все разошлись…

— Роб, я тоже стояла на палубе одна. Со мной рядом никого не было. Это что, означает, что я убила папу?

— Тебя видел Адам, Клио.

— Это безумие, — возмутилась она.

— Достаточно легко выяснить, есть ли у твоего брата проблемы с деньгами. Предположим, твой отец отказал ему в займе. А вечером он объявляет, что даже наследства никто не получит. Разве Джеймс не мог просто сорваться? Точно так же, как он сорвался на Адама. Вполне возможно, он вовсе не хотел, чтобы отец утонул. Просто ударил. А когда тот потерял сознание, впал в панику.

Клио продолжала недоверчиво качать головой.

— Мы все в какой-то момент своей жизни ссорились с отцом. И все ругались с ним в этот уик-энд, по разным причинам. Я вчера тоже наговорила ему всякого насчет того, как он обращался с матерью тогда, несколько лет назад. Но даже если ты прав и Джеймс его ударил, как ты собираешься это доказать, Роб? Учитывая, что Джеймс все отрицает.

— Я не могу отпустить вас домой вместе с убийцей, Клио, — сказал Роб. — Как ты думаешь, какого черта я тут всех держу?

Откинувшись на стуле, он уперся в нее взглядом. Клио почувствовала, что краснеет.

— Как ты считаешь, твой отец заслуживал смерти, Клио? — спросил следователь Даунс.

— Не говори глупостей. Я…

— Пожалуйста, скажи мне правду. Я не прошу тебя признать вину. Просто честно скажи, что ты думаешь.

— Да.

Клио резко вдохнула. Слово вылетело прежде, чем она успела остановиться.

— В смысле… просто неправильно, что мама умерла первой. Должно было случиться наоборот. Он не был хорошим человеком.

— Это ничего. Понятное чувство, — Роб замялся. — И несмотря на все твои проблемы с братьями и сестрами, ты все равно их любишь, правда?

— Да, — Клио энергично кивнула. — Они, конечно, бесят просто дико, но это родня. Я… зла на Адама. За то, что он сделал. Но я помню, как было раньше, когда мы были ближе друг к другу. Мама старалась изо всех сил, но у нас дома иногда бывало… трудно.

— О’кей, — остановил ее Роб. — Это уже теплее. Дело в том, Клио, что при моей работе чего только не увидишь. Пару лет назад я расследовал убийство в Вексфорде. Я тогда только начинал; у меня был наставник, весь замученный, он только и думал, как бы побыстрее скинуть дело. Погиб мужчина, его нашли мертвым под лестницей перед квартирой. Вскрытие показало, что он был в задницу пьян, вполне мог и сам упасть. Но криминалисты сказали, что он упал навзничь и, судя по следам на ступеньках и перилах, его могли толкнуть. Однако были свидетели, которые утверждали, что он упал сам. Его жена и соседка.

Клио пожала плечами, не понимая, к чему он клонит.

— У нас на него было дело: бытовое насилие. Пару раз арестовывали, жена не вылезала из городской больницы в Вексфорде. Мой босс решил, что жена его толкнула, а соседка, которая годами слышала, как ту избивают, решила ее покрыть. Мы закрыли дело. Смерть в результате несчастного случая. А теперь я кое-что скажу — возможно, я не должен этого говорить, но мы с тобой давно друг друга знаем, и это важно.

— Роб, я…

— Просто послушай. Ты считаешь, что твой отец не был хорошим человеком. Это совершенно не обязательно означает, что ты хотела его смерти. Но ты любишь братьев и сестер. И если ты видела, как кто-то из них что-то сделал отцу, вполне естественно, что ты предпочитаешь молчать. Из опасения, из страха или… любви.

У Клио задрожали руки.

— Клио, у меня уже есть свидетель, который видел, как Джеймс ругался с отцом.

От удивления она даже открыла рот.

— Дэнни был впереди — он видел всю яхту. А ты была сзади. Если бы ты повернула голову хотя бы раз и посмотрела вдоль борта, ты бы увидела то же самое.

Роб сверлил ее взглядом, ожидая признания. Клио сникла. Она отвернулась, скрыв от него лицо.

— Дэнни был лучшим другом вашего отца, — продолжал Роб. — Он не член семьи. У него теплые чувства к вам, но, честно говоря, похоже, он не слишком любит Джеймса… И он не будет оберегать ваши секреты. Особенно когда ему угрожает ответственность за препятствование следствию.

Она сглотнула.

— Он видел, как Фрейзер и Джеймс препирались, Клио. Он на пару минут спустился вниз, а когда поднялся, ни того ни другого уже не было. После этого вашего отца никто не видел. Когда его видели в последний раз, он спорил с Джеймсом на борту — там, где пролилась кровь.

— Зачем ему… — Клио не находила слов. Она взглянула на Роба. — Ты веришь Дэнни?

— У меня нет причин ему не верить.

Следователь молча ждал.

— Я немогу обвинить собственного брата, — сказала Клио, выдохнув. И спросила: — А что говорит Джеймс?

— Он прямо заявил, что не сказал отцу ни слова после того, как вечеринка закончилась. Я уже поймал его на лжи.

Клио пожала плечами, но лицо начинало ее выдавать.

— Если ты что-то видела, Клио, но скрываешь, я не смогу тебя защитить. Возможно, ваш отец был не слишком приятным человеком, но если Джеймс его убил, на самозащиту это не тянет. Джеймс не был жертвой. Ему это с рук — не сойдет.

Клио подняла руки к лицу и закрыла глаза.

— Я ненавидела папу, Роб, — сказала она, громко всхлипнув. — Почему же мне так плохо?

Она не видела его, но почувствовала его руки на своих плечах.

— Потому что ты человек, — сказал он. — И, Клио, мы не можем решать, кому жить, а кому умереть. Какие бы чувства мы ни испытывали.

Она кивнула.

— Я видела, как они ругались, — прошептала она. — Обернулась и увидела, что они о чем-то спорят. Слов не могла разобрать из-за музыки. Джеймс толкнул папу. Я отвернулась. Мне уже хватило драмы, и мне было все равно, ударит его Джеймс или нет. Думала, папа как-нибудь и сам справится. Потом все снова вернулись туда, на корму, и Джеймс тоже. Папу я больше не видела.

Роб напрягся, а потом отпустил ее. Он улыбнулся и кивнул: получил то, что нужно.

Когда он ушел, Клио по-настоящему затрясло. Отец погиб, ее брат убийца. Что теперь делать семье?

Когда она вернулась к остальным, Кэйт все еще не взяла себя в руки. Джеймса не было — Роб снова его вызвал.

— Что? — спросила Кэйт. — О чем он тебя спрашивал? Он тебя тоже расспрашивал про Джеймса? Адам говорит, что он спрашивает про Джеймса. Ты что-нибудь видела?

Клио опустила голову. Кэйт ахнула.

— Не может быть, — простонала она. — Джеймс ничего бы не сделал папе, разве это возможно? О боже, кажется, меня сейчас стошнит.

Кэйт резко встала и в тесном помещении извергла из себя все съеденное и выпитое за день. Остальные поджали ноги, а Кэйт рыдала и извинялась между спазмами.

— Ничего страшного, — сказала Клио, гладя ее по спине. Элен тоже встала и оправила волосы сестры.

— Ты, наверное, подхватила какую-то заразу, — заметила Элен. — Тебя никогда так не тошнило.

— Это не зараза, — всхлипнула Кэйт. — Невероятно, так не вовремя… боже мой, только не сейчас, — она покачала головой. — Он не мог. Я знаю, папа был… он был… но Джеймс?

Кэйт выпрямилась и стерла струйку желчи с подбородка тыльной стороной ладони. Сейчас выплывут все секреты, поняла Клио. Кэйт и не подозревала, на что был способен отец.

Письмо надежно спрятано дома. Возможно, когда-нибудь она покажет его Кэйт. И тогда та перестанет горевать об отце. Клио не злилась на Джеймса. Что бы ни говорил Роб, ее отец заслуживал смерти.

И тут раздался крик.

— Я ничего не сделал! — кричал Джеймс. — Это не я. Да невиновен я, мать твою!

ЧАСТЬ II

Райан

10 лет назад, май 2008-го

Его ломало. Кожа зудела, пробивал пот, стучало сердце.

Райан оглядел темную грязную комнатушку, уже знакомую вдоль и поперек, столь разительно отличающуюся от обстановки, в которой он вырос. Занавески на окне, все в дырах, словно их рвали собаки, представляли собой жалкую попытку защититься от дневного света. Солнце пробивалось сквозь прорехи, высвечивая танцующие в воздухе пылинки и бросая полосы света на мебель и жмущихся по углам наркош.

Они находились в двух шагах от центра Веке-форда, с его фирменными магазинами, ресторанами, деловитыми служащими и улыбающимися семействами, шатающимися по магазинам. Однако обитатели этого дома с таким же успехом могли находиться в километрах отсюда, на другой планете, в другой Вселенной.

До недавнего времени Райан мог целыми днями ничего не употреблять. Однако теперь эти промежуточные состояния, как он их называл, случались все реже.

Он понимал, что просрал все. Год назад бросил школу, чем привел в совершенное отчаяние мать. Отец лишь посмотрел на него с самодовольной миной, говорившей, что ничего другого от младшего сына он и не ожидал. Но Райану требовались деньги. Нужно работать. Какой смысл заморачиваться с выпускными экзаменами? Он и так понимал, что ни на что не годен и ему ничего не светит.

— Но ты же пишешь, — умоляла мать. — Ты замечательно пишешь, Райан. Учитель английского языка говорит, что тебе даже не обязательно заниматься. Ты легко поступишь в университет.

Райан только смеялся. В тот момент он был совершенно обдолбанным, но тогда еще мог контролировать себя, и ему удавалось функционировать. Мать считала, что он не воспринимает ее всерьез, что не воспринимает всерьез жизнь. Она ошибалась. Райан хотел жить на полную катушку, наслаждаясь каждой минутой. Отключить боль, испытывать только удовольствие. На учебе это невозможно, и тем более невозможно в Спэниш-Коуве, где отец следит за ним, как коршун, всегда готовый спикировать и наброситься.

Однако оставались еще и практические моменты. Он пропустил столько смен на паромной переправе, что ему сделали последнее предупреждение. Сначала он пытался употреблять наркотики только по выходным, но скоро стал начинать с пятницы, что означало, что в понедельник он не мог выйти на работу. Потом, раз понедельники все равно пропали, он стал прогуливать и вторники. И так далее.

На прошлой неделе он зависал четыре дня и знал, что, если наберется храбрости показаться у причала, над ним просто посмеются и пошлют подальше. Пусть он Латтимер, но они ему ничем не обязаны.

Нужны деньги. Очень. Денег из фонда ждать еще три года, а он уже потратил немалую часть. Полная задница.

Хуже всего, что непонятно, у кого просить помощи. Мать он уже довел. Она столько раз вытаскивала его домой. Если пойти к ней, она втянет отца.

Дорогой папочка. Я прав, а ты нет, я взрослый, а ты сопляк. Ты никто и будешь никем. Моя обязанность — сделать тебя человеком. Посмотри на себя. Как девчонка. Пора бы повзрослеть. Сколько Райан себя помнил, он слышал это «пора бы повзрослеть».

Самое смешное, что он никогда не чувствовал себя особенно юным или ребенком. Мать изо всех сил пыталась смягчить давление Фрейзера, но без особого успеха. Элен и Кэйт даже не смотрели в его сторону. Джеймс на него наплевал уже давно. Только Адам и Клио проявляли какой-то интерес, но ему совершенно не хотелось усложнять им жизнь.

Райан поднес ко рту трубку с крэком и глубоко затянулся. Дым наполнил рот и нос, глаза заслезились.

Он упал на что-то мягкое и, открыв глаза, устремил взгляд в потолок, наслаждаясь теплом и отупением, в которых последнее время нуждался все больше. Впереди смерть. Либо самоубийство, либо дилер найдет его и убьет. Так или иначе, этим кончится. И нельзя сказать, что ему хочется бороться дальше.

Клио

10 лет назад, май 2008-го

— Ты видела ее брата в городе на неделе?

— О боже, нет, но моя сестра видела. Говорит, он, весь обоссанный, тусуется у «Макдоналдса», клянчит мелочь. И как только не сдох еще! А эти, из особняка, расхаживают по Аль-бертстауну, словно короли. Породу за деньги не купишь, как говорит моя мама.

Смешки преследовали Клио вдоль всего коридора средней школы при монастыре Святой Агнессы. Они знали, что она их слышит. Им было плевать. Для нее и говорилось.

Она остановилась у своего шкафчика и, злобно воткнув ключ в замок, открыла его со всей яростью, которую только можно направить на неодушевленный предмет, забросила внутрь книги, не нужные для домашнего задания. и захлопнула дверцу. Придется слушать этих сучек или других, им подобных, всю дорогу до дома. Поездка растянется на целую вечность, тем более что автобус не идет прямо в Спэниш-Коув. Автобус из Нью-Росса в Альбертстаун обслуживает несколько школ и вдвое больше деревень.

Да хрен с ним, с Райаном. Клио вполне могла постоять за себя. Легко выцарапала бы им глазенки просто за косой взгляд, но не хотелось расстраивать мать. Дома и без нее хватает проблем.

Клио вышла через парадную дверь и зашагала по каменным ступеням к дороге. Шел дождь, но она не обращала внимания. Длинные каштановые волосы падали на плечи поверх унылого серого свитера, из-под которого торчала такая же унылая юбка до колен. Середина мая, а льет как из ведра — вот вам Ирландия.

Выйдя на тротуар, она уже собралась повернуть налево к остановке, где ждал школьный автобус, как вдруг услышала настойчивый гудок автомобиля. У тротуара стоял микроскопический «Пунто» матери, и Кэтлин, опустив стекло, отчаянно махала ей рукой. Клио побежала трусцой к машине, сумка колотила ей по спине. Запрыгнув на сиденье, она быстро захлопнула за собой дверь.

— Все в порядке? — встревоженно спросила Кэтлин. На заднем сиденье скакал Тедди, пытаясь просунуться к Клио и облизать ей лицо. Она рассеянно погладила его.

— Я уж боялась, что ты меня не увидишь и сядешь на автобус, — ответила мать. Она стряхнула капли дождя, упавшие на рукав блузки, когда она высунулась в окно.

Клио нахмурилась.

— Но что случилось? Почему ты приехала?

— Идет дождь, вот я и решила тебя подвезти для разнообразия.

Кэтлин открыла перчаточный ящик со стороны Клио и вытащила коричневый бумажный пакет.

— Фруктовое пирожное, только что из пекарни — сказала она, отдавая пакет Клио.

Пирожное еще не успело остыть, Клио чувствовала его тепло через бумагу. Радостно ухмыльнувшись, она забросила школьную сумку назад, к Тедди, который тут же принялся ее обнюхивать, и откинулась на сиденье. Видимо, мама догадалась, что ей сейчас тяжело и не помешает отдохнуть от школьного автобуса.

На лобовом стекле работал только один дворник — к счастью, со стороны матери. Клио ничего не видела перед собой, кроме струй воды, и смотрела на мать, подавшуюся в своем кресле вперед, сощурившись, как всегда за рулем. Темные волосы собраны в хвостик, лоб сморщен в напряжении. Даже нет: в тревоге.

— Он объявился? — спросила Клио.

Райан пропадал уже несколько дней. Дома о нем не упоминали, а это означало, что все только о нем и думают.

Мать вздохнула.

— Нет, но я слышала разговоры.

— И я, — кивнула Клио.

Подтолкнув пирожное к краю коричневого пакета, она откусила его, запачкав губы сахарной пудрой. Пес жарко дышал ей в спину. Клио не собиралась делиться с ним угощением. В прошлый раз, когда она дала ему сахар, у него завелись глисты. Одно с другим не связано, она это знала, но вид напоминающих спагетти червей, падающих из его зада ей на одеяло, запечатлелся в памяти навсегда.

— Я так и думала, — Кэтлин подняла руку и коснулась щеки Клио. — Не хочу, чтобы ты об этом переживала, моя хорошая.

— Он мой брат.

— Но ты за него не отвечаешь.

Клио пожала плечами. Кэтлин говорила непринужденно, спокойно, ласково. Как всегда. Тем не менее Клио не могла не заметить, что губы матери потрескались почти до крови и что, несмотря на свою всегдашнюю опрятность, она третий день носит одну и ту Же блузку с пятном на от вчерашнего ужина на рукаве.

Пока они ехали до Альбертстауна, тучи слегка разошлись.

— Ну и слава богу, — сказала мать, опуская стекло и впуская в машину свежий воздух. — Если бы поливало весь день, пришлось бы строить ковчег.

Даже это простое замечание о погоде снова напомнило Клио о Райане. Іде он, под крышей? Не промокли? Или валяется в отключке на улице — мокрый, замерзший, больной?

У гавани мать снизила скорость. Клио не понимала почему, пока не увидела Дэнни, идущего им навстречу в расстегнутом, развевающемся на ветру зеленом дождевике.

Увидев Кэтлин, он снял капюшон и помахал рукой. Машина остановилась, и Дэнни, наклонившись, просунул голову внутрь.

— Здравствуй, милая дева, — сказал он Клио. — Ждешь не дождешься выходных?

— Почему, что такого будет в выходные?

— Ну, в смысле, отдохнуть от школы, — смутился он.

Клио улыбнулась. Дэнни тяжело давались светские разговоры, но он старался изо всех сил, особенно ради нее.

— Не, у меня полно домашней работы. Через месяц экзамен на начальный аттестат.

— В мое время это называлось промежуточным аттестатом.

— Тебе-то аттестат не светил, Дэнни Макхью, — рассмеялась Кэтлин. — Вечно прогуливал и бегал на рыбалку, даже не дошел до двузначных чисел.

— Ничего не скроешь! — усмехнулся Дэнни. Потом его лицо стало серьезным. — Слышно что? — спросил он Кэтлин.

Мать искоса взглянула на Клио, и та отвернулась, делая вид, что увидела в окно что-то интересное.

— У тебя что, дворник не работает? — спросил Дэнни.

— А, ну да, — Кэтлин поняла намек и, подняв стекло со своей стороны, открыла дверь.

— Я только на минутку, моя хорошая, — сказала она Клио.

Клио запихала в рот остатки пирожного. Мать вышла из машины к Дэнни.

Все уверены, что в машине ничего не слышно, подумала про себя Клио. Но даже если бы это было так, пока они стояли перед «Пунто», якобы обсуждая сломанный дворник, а на самом деле разбирая последние приключения Райана, она смогла бы прочитать разговор по губам.

— Фрейзер не пускает его домой, — сказала мать.

Он не любит, когда ему напоминают о неудачах, — ответил Дэнни.

— Но он наш, сын, — ответила Кэтлин.

— И он наркоман, Кэтлин.

Тут мать отвернулась, Дэнни тоже, и Клио пришлось довольствоваться видом на их спины. Она опустила стекло на пару сантиметров. Слышно стало лучше.

— Видит бог, мне нужно было быть тверже с Фрейзером насчет Райана, — говорила Кэтлин. — Мне казалось, что после Элен он поймет, что не стоит пережимать. Неужели это я во всем виновата, Дэнни?

Клио нахмурилась. Мама сказала «после Элен»? Что случилось с Элен?

Элен ничего не делала и никуда не ходила. Образцовая дочь, чего еще желать, если, конечно, родители не против, что в двадцать девять она до сих пор живет дома.

— Ты прекрасная мать, — убеждал ее Дэнни. — Не знаю, почему так вышло с парнем. Наверное, он напоминает Фрейзеру его самого.

— О, это точно, — согласилась Кэтлин. — Можно подумать, родился из его бедра. Если бы Райан научился уступать, все было бы не так плохо. Я столько раз принимала его сторону, но что мне делать теперь, когда он перешел все границы? Я знаю, каков Фрейзер, но никто из детей так не распускался.

Дэнни взял Кэтлин за руку.

— Это разрушает нашу семью. Но они друг друга стоят, Дэнни. Знаешь, я всегда хотела, чтобы у детей было двое родителей. Теперь я даже не знаю…*? — Тут мать обернулась и взглянула на Клио, и та быстро отвела глаза в сторону, пока не застукали. Она откинулась назад и стала чесать Тедди за ушами, не обращая внимания, что он пытается облизывать ее запачканные сахарной пудрой пальцы.

— Просто следи за собой, дорогая, — сказал Дэнни. — Не забывай, ты тоже человек.

Когда мама вернулась в машину, Клио уже подняла стекло и сделала вид, что изнывает от скуки.

— Домой, — радостно объявила мать.

— Дворник так и не работает, — заметила Клио.

— Нужно менять.

Клио вздохнула. Ну да, ей еще пятнадцать. Но стоит ли обращаться с ней как с ребенком?

После

Босс сидел через стол от Роба и читал подготовленные им бумаги, ежеминутно кивая и время от времени хмыкая. Однако в целом его вид выражал сомнение; то и дело он качал головой.

Инспектор Куинн занял пост в Вексфорде два года назад, его отдел прославился тем, что неизменно выдавал генеральному прокурору неопровержимые доказательные материалы.

К несчастью, некоторые наши коллеги хорошо знают эту семью, — сказал он, просмотрев список показаний. — А это не предвещает ничего хорошего. Младший сын увлекался наркотиками, ты знаешь?

— В курсе. Но не знал, что у него были приводы.

— К сожалению, да. И было еще дело о пропавшем без вести?

— Ага. Но теперь дело закрыто. Он вернулся домой, когда я был в Альбертстауне.

Куинн поднял глаза.

— Боже, Даунс, да тебе цены нет. А где Шергар, не знаешь, случайно?

Роб грустно улыбнулся.

— Несчастные родители, — продолжал Куинн. — У матери ранний инфаркт, отец убит собственным сыном. Пусть он и был еще тот урод, как все говорят. Все эти деньги… Никакого толку.

Куинн скривился и снова глянул в бумаги.

— Здесь нужны доказательства посильнее. Пока нет признания или результатов экспертизы, это лишь предположения. На данный момент я не готов передавать дело в прокуратуру. Тебе надо еще немного поработать, Даунс. Но я думаю, ты прав. Это он, сукин сын. У всех остальных на яхте железное алиби. Только неделя прошла, еще есть время.

Роб глубоко вздохнул. Все указывало на Джеймса Латтимера. Но в то же время что-то не давало покоя. Есть свидетельские показания, плюс у Джеймса куча проблем: тонет в долгах, карьера пошла под откос, возможно, вдобавок еще и связи на стороне.

Роб никак не мог уловить, что тут не так. Но что-то определенно было не так. Оставалась часть истории, которую он не знал.

Джеймс

10 лет назад, май 2008-го

Сандра обожала такие места — новый популярный ресторан с заряженными ценами: как раз такой, где Джеймс хотел бы показаться всем. Они праздновали: последние несколько лет он работал линейным продюсером на копеечной мыльной опере и вот наконец выбился в исполнительные продюсеры.

Он рискнул и выиграл. Один его друг, страдающий полным отсутствием уверенности в себе, нервничая, показал ему черновик и сценарий пилотного эпизода, надеясь узнать его мнение и получить совет. Джеймс прочел сценарий и тут же инстинктивно уловил, что сериал пойдет на национальном уровне. И оказался прав.

Получив комиссионные, Джеймс убедил друга, что никто, кроме него, не вытянет этот сериал. Мало того: телекомпания требует, чтобы его снимал именно Джеймс. Друг из чувства благодарности согласился. Джеймс не стал рассказывать, что действительно сказали на телевидении: что много лет не видели такой удачной идеи и пилотного сценария и что готовы потратить на реализацию большие деньги. Условий не ставили, им просто хотелось получить сериал.

Руководству канала Джеймс передал, что автор сценария настаивает, чтобы сериал продюсировал Джеймс. Он не чувствовал себя виноватым: увидел возможность и воспользовался. Если бы не он, этот сценарий вообще никто бы не увидел. Ему двадцать пять, впереди колоссальный карьерный прорыв, беспрецедентный в таком возрасте. Джеймс чувствовал себя в родной стихии.

Оставались лишь мелочи. Он один, у него нет продюсерской компании. Однако ему уже приходилось изображать из себя главу новой процветающей организации. Нужны деньги: на обеды, ужины и расходы, офис посолиднее собственной спальни, вебсайт и секретарша.

Опять, как и когда его взяли на мыльную оперу, придется изображать из себя профессионала. Исполнительный продюсер получает изрядный гонорар, и Джеймс знал, что в случае успеха сериал продлят еще на сезон и еще, а дальше — как знать?

Это важно, не только для него самого, но и для его новой семьи. Сандра на пять лет старше и поначалу не воспринимала его всерьез. У нее своя жизнь, дочь, и ей нужен мужчина, который сможет обеспечить обеих.

А Джеймсу нужна она. Очень. Она напоминала его самого: такая же одержимая. Отец Беллы — агент, суливший Сандре успешную карьеру в модельном бизнесе, — бросил ее, узнав о беременности. Сандра, мать-одиночка, тем не менее добилась определенного успеха на страницах журналов, но теперь, в тридцать лет, думала о будущем, о том, как обеспечить себя и Беллу.

Джеймс полюбил девочку. Он никогда не предполагал в себе склонности к отцовству, но Белла так смотрела на него, что он весь таял изнутри. Джеймс виделся ей героем, суперкрутым парнем с телевидения в рэйбанах и ливайсах, дружившим со звездами, и она мечтала о том, что он станет ее папой. Ему хотелось быть обожаемым. Сандрой и приемной дочерью.

Для этого Джеймсу и требовалось совершить нечто эпичное, убедить ее, что помимо наследства он способен заработать достаточно и обеспечить Сандре тот стиль жизни, к которому она стремится. Который заслужили они оба.

Джеймс прошел через весь зал ресторана, улыбаясь незнакомым, чтобы произвести на знакомых впечатление человека с обширными связями. Подходя к столику, он успел услы-щать, как Сандра заказывает бутылку дорогого «Сент-Эмильон Гран-Крю».

— Господи, Сандра, — нервно рассмеялся он. — Думал, мы уже отпраздновали шампанским.

— Я угощаю, дорогой, — улыбнулась она. Сандра взяла его руки в свои, и на безымянном пальце блеснул бриллиант обручального кольца. — Я же знаю, ты любишь хорошее красное больше, чем шипучку. Исполнительный продюсер! Никогда в тебе не сомневалась.

Он улыбнулся в ответ. Сандра права: весь мир лежит под ногами, стоит ли думать о прозаических денежных делах. К тому же он всегда легко находил деньги. Он же Латтимер — приехал в Дублин, столицу «кельтского тигра», в самый разгар экономического бума, имея в кармане всего пятьдесят тысяч, и сразу внес депозит за квартиру в центре города. Сейчас экономика в стране начала разваливаться, а он по-прежнему на коне. Фортуна ему улыбается.

— Красное, — сказал он.

— Что? А, вино? — не поняла Сандра.

— Нет, — улыбнулся Джеймс. — Пожалуй, так ее и назову. «Ред Продакшнс». Свою новую компанию.

— О, дорогой, чудесно!

Джеймс кивнул.

Остается добыть еще каких-то пятьдесят штук, и дело в шляпе.

Адам

10 лет назад, май 2008-го

Предстояли долгожданные летние каникулы. Остаются еще экзамены на следующей неделе, зато потом целых три месяца свободы. Наконец. Целый месяц сплошного напряжения. Он с трудом тянул учебу и понимал это, но ему казалось, что все же удастся прилично сдать экзамены. Так он надеялся: поднапрячься и вызубрить в последний момент.

Эва поравнялась с ним, когда он выходил из лавки при пабе с двумя поддонами, уставленными банками пива.

— Алкоголик на стажировке? — она засмеялась, якобы машинально покручивая кончик хвостика светлых волос: тщательно культивируемая милая привычка. Видимо, лицо его выдало, потому что виду нее внезапно стал виноватый.

— Ой, черт, прости, Адам. Я не подумала. О Райане что-нибудь слышно?

Адам пожал плечами. Его брат — лишь одна из причин оторваться от занятий на выходные и приехать в Спэниш-Коув. Через две недели его другу стукнет двадцать один, и Адам пообещал помочь организовать вечеринку, в том Числе закупить выпивку. Пока ему мало что удалось сделать. Даже вчера вечером, едва он переступил порог, его тут же отправили в тщетную поисково-спасательную экспедицию в Вексфорд. Кто-то видел там Райана в невменяемом состоянии. Адам прочесал все улицы, но брат уже успел где-то затихариться.

— Ничего, — ответил он Эве.

Та помогла ему отнести пиво к машине, одолженной у приятеля, и подержала крышку багажника, пока он загружал поддоны внутрь.

— Что вдруг примчался из большого города? Только из-за Райана?

Они стояли совсем рядом, и Адам видел каждую веснушку на ее лице, серые глаза, казавшиеся темнее от дождевых туч над головой, и капельку дождя на щеке. Он подавил порыв стереть ее, потому что она истолковала бы его прикосновение по-своему.

Эва годами ходила за ним, и он знал, что она к нему неравнодушна. Симпатичная девушка, приветливая, веселая и умная. Она была ему симпатична. Не хотелось ее обижать. Родителей тоже расстраивать не хотелось, однако он не станет ради них притворяться кем-то другим. Слишком эгоистично и слишком серьезные последствия.

Женщины его не интересовали. С детства.

— Мики через пару недель двадцать один, — сказал Адам. — Наша компания собирается устроить ему вечеринку. А то его мамочка пригласит нас на чай с кексиками.

Эва засмеялась.

— Ладно, мне, пожалуй, пора.

— Ну отлично. Эй, Адам… а к Мики на вечеринку всем можно?

— Мы хотим, чтобы хоть кто-то пришел. Этот несчастный ни с кем не дружит, кроме старой школьной компании. Если не придет половина деревни, получится уныло. С тем же успехом можно послать ему на работу стриптизершу.

— Он же сторожем работает в доме престарелых!

— Ну вот видишь.

Эва засмеялась.

— Можно я тогда тоже приду?

Адам сам расставил себе ловушку. Теперь Эва, понятное дело, будет считать, что он ее пригласил, и захочет весь вечер быть рядом с ним, а ему просто хочется повеселиться с друзьями.

Особенно с Ли, двоюродным братом Мики, который, если Адам не ошибся, делал кое-какие намеки, когда приезжал с Мики в Дублин несколько недель назад. Адам понятия не имел, гей Ли или нет, но и его вряд ли кто-то подозревает. В Альбертстауне умели оберегать секреты.

На первый взгляд все очень мило, красиво и безгрешно.

— Хм, ну да, приходи, конечно, если хочешь, — сказал он и сразу отвернулся.

Адам уже собирался сесть в машину, но Эва снова его окликнула. Господи, да что еще?

— Это же Джеймс? — она показывала рукой на «Хонду» с откидным верхом, заехавшую на стоянку рядом с пабом.

Это действительно оказался Джеймс: он опустил крышу, несмотря на все еще моросящий дождь, а на трассе, должно быть, поливало вовсю. «Какой он?» — подумал Адам, и Эва тут же открыла рот и произнесла:

— Он прямо кинозвезда, правда?

И покраснела. Возможно, Эве он вовсе и не интересен, подумал Адам. Просто хочет подобраться поближе к старшему брату.

Но потом Эва повернулась к нему и улыбнулась, Адам увидел в ее глазах тихое отчаяние, настойчивую мольбу неразделенной любви. Он чувствовал себя полным дерьмом. Вдобавок ко всему в деревне не так уж много молодых неженатых парней.

— Пожалуй, пойду поздороваюсь, — сказал он.

Захлопнув дверцу машины, Адам вместе с Эвой направился в сторону паба, где они разошлись: она возвращалась на работу, а он подошел к Джеймсу.

— Братишка! — сказал Джеймс и обнял Адама. — Крышу заело. Представь себе, каково мне пришлось на трассе! Па сказал, что ты здесь, давай по кружечке?

— Э-э-э… — Адам оглянулся на машину Мики. — Я за рулем.

— Так одну-то можно. Нельзя быть таким сознательным. Давай, пойдем, я здесь только на один вечер.

— Они тебе рассказали про Райана?

Джеймс удивленно наморщил лоб.

— Райан? Нет. Я приехал повидаться с тобой.

Адам ничего не понимал.

— Давай, — настаивал Джеймс. — Позволь старшему брату тебя угостить. Если ты такой упрямый, пусть будет апельсиновый сок. У меня к тебе важный разговор. Заодно и про колледж расскажешь. Ты ведь уже почти закончил, а? Заходил бы к нам почаще. Безумие какое-то, мне приходится ехать за тобой в Спэниш-Коув, хотя оба живем в городе!

Джеймс уже шел к пабу. Адам вытащил из кармана мобильник и быстро набрал эсэмэску Мики: «Извини. Встретил брата. Задержусь». Мики ответил немедленно: «Райан?»

Все думали только о Райане. Все, кроме Джеймса.

После

Эва Кейси выглядела не столько встревоженной, сколько озадаченной, когда Роб попросил ее встретиться с ним на яхте Дэнни, «Графиня», через две недели после гибели Фрейзера Латтимера.

Роб был на несколько лет моложе, но все равно хорошо знал Эву. Помимо того что она всю жизнь проработала в баре «Стрэнд», это была по-настоящему деревенская жительница. Вышла замуж и родила детей там, где родилась. Из Вексфорда, насколько он знал, выезжала лишь иногда, в Дублин за покупками. Даже отпуска, похоже, проводила в Ирландии.

Еще не видя ее, он услышал шаги по палубе.

— Я здесь, Эва, — позвал он снизу, из каюты. Она показалась в дверном проеме, темный силуэт на светлом фоне. Все еще хоть куда. Роб коснулся подбородка и улыбнулся. Да, было время, но прошло. Сколько же он создал себе проблем, если не считать сына.

— Ну, следователь, странно, что сюда еще не водят экскурсии «Яхта призрака», — сказала Эва. — Вы же знаете, местные заведения вечно ищут, чем еще привлечь туристов.

Роб мрачно улыбнулся.

— Сначала придется договориться с Дэнни Макхью, — продолжил он. — Вы можете представить себе, как Дэнни рассказывает леденящие кровь истории о привидениях?

— Он станет гвоздем программы.

Эва спустилась по ступенькам, остановилась и огляделась по сторонам.

— Безумие какое-то, правда? — сказала она. — Ведь на этой яхте погиб человек.

— Не совсем, он умер в воде.

— Вы понимаете, о чем я. Ведь на палубе нашли кровь?

Роб кивнул. Криминалисты подтвердили, вся найденная кровь принадлежала Фрейзеру. Патологоанатом добавил, что он умер бы, даже если бы не упал в воду. Удар твердым предметом вызвал обширное внутреннее кровотечение. Брызг осталось не так много, но под черепом Фрейзера Латтимера нашли обширную гематому. Внутричерепное кровоизлияние.

Орудие убийства так и не найдено: оно, без сомнения, лежит где-то на дне моря. Теперь криминалисты трудились над одеждой погибшего. Вода смыла большую часть улик, но им удалось выделить несколько микроэлементов, которые, возможно, что-то покажут. После убийства прошло две недели, а Джеймс Латтимер до сих пор под арестом. Полиции удалось убедить судью, что Джеймс, с его связями за границей, может попытаться скрыться от следствия. Денег на залог, как выяснилось, у него нет. Но невозможно держать его под стражей без конца, нужно сдать в прокуратуру законченное дело, чтобы назначить дату суда.

Каюта, где они встретились, была просторной и комфортабельной. Вдоль бортов яхты шли диваны, обитые кремовой кожей, вдоль стен горели неяркие стеклянные лампы, но света хватало.

— Вы и Адам «Латтимер… Ведь когда-то между вами что-то было, — сказал Роб.

— С чего это вы это взяли? — спросила Эва. Роб увидел на ее лице напряжение, она приняла оборонительную позу.

— Так, говорили.

Эва замялась.

— Нет, — сказала она. — Ничего не было. Просто слухи. Дурацкие разговоры между девчонками.

— Вы так говорите… — Роб пытался найти нужное слово. — Даже не знаю. Вы об этом жалеете?

Эва пожала плечами.

— Что было, то прошло. Пожалуй, мне повезло, что мы не сошлись. Получилось бы довольно печально, ведь он исчез на десять лет.

— Ну да, пожалуй.

Роб молчал. Он ждал, чтобы она заговорила первой.

— Почему вы спрашиваете?

— Так, любопытно.

— Хм-м. И за этим вы здесь, на яхте? В смысле, ведь вы же уже знаете, кто это сделал? Все обсуждают: Джеймс Латтимер убил собственного отца.

— Похоже на то, — согласился Роб. — Но нужно еще убедить присяжных, нужно представить убедительные доказательства.

— И зачем же я вам понадобилась? — настороженно спросила Эва.

— Вам не о чем беспокоиться. В самом деле. Просто хотел спросить, может, расскажете что-то интересное про Адама Латтимера по старой памяти.

— Извините, мне нечего сказать. Это правда.

Роб кивнул. Да пошло оно все, в конце концов! Сам затеял эти идиотские поиски неизвестно чего, возможно, пора уже заканчивать. Он уже собирался предложить проводить ее до бара, но внезапно в голову пришла мысль.

— Сделайте одолжение, — попросил он, застыв, чтобы не спугнуть неожиданную мысль.

Эва вопросительно подняла брови.

— Туалет вон там, в конце того коридора, — сказал Роб. — Вы можете зайти туда, закрыть дверь и изобразить плач?

Эва посмотрела влево от лестницы, в узкий проход сбоку.

— Там?

— Да.

— Ну хорошо.

Роб уселся на кожаный диван и стал ждать.

Он услышал, как защелкнулась дверь туалета. Прислушался. Через минуту дверь снова открылась.

— Уже можно выйти? — крикнула Эва.

— Да, — откликнулся он.

Эва вышла из коридора.

— Вы там как, скулили или рыдали? — спросил Роб.

— Рыдала вовсю. Прямо как Гвинет Пэлтроу, когда ей вручали «Оскар». А что, разве вы не слышали?

Роб покачал головой.

— Нет. Ничего не слышал.

Элен

10 лет назад, май 2008-го

Фрейзер уже пятый раз за неделю заставлял Элен ездить вместе с ним по Вексфорду.

Ее достало все это: достало искать Райана, достало бывать в этом городе, подвергаясь риску. Из машины она не выходила, но всякий раз, когда они останавливались на светофоре, ей казалось, что сейчас увидит своего бывшего. Или, что еще хуже, его увидит отец. Того, кто обрюхатил его дочь, потратил все ее деньги и смылся обратно к жене, пока Элен валялась в психушке. Какое унижение!

Почему бы им просто не оставить Райана в покое? Хочется ему просрать свою жизнь, так чего ему мешать? Это его выбор. Кому как не Элен знать, что не всегда хочется того, что желают для тебя другие.

Она согласилась на все это исключительно ради матери. Бедная мама, она лишь хочет, чтобы все жили дружно. Изо всех сил старается, чтобы всем было хорошо. И продолжает упрашивать Элен бросить онлайн-курсы, выйти в мир и попытаться снова начать жить.

В ответ Элен возражала, что первая попытка оказалась не очень-то успешной. Но мама не отступала, и Элен понемногу начинала мечтать. Можно переехать в Дублин, где ее никто не знает. Джеймс живет в городе, и у него, судя по всему, все прекрасно. Адам учится там в колледже; скорее всего, он найдет работу в столице и останется.

Кэйт твердо намерена уехать туда теперь, когда она… как сказала бы сама Кэйт, «соответствует». Сестра говорила о столице с придыханием, так, словно это Париж или Лондон. Самым сексуальным местом в Дублине она считала аэропорт.

Опять же, если переехать в Дублин, исчезнет страх. Ее бывший не любит странствовать и жить вдали от дома, в чем она убедилась на собственном горьком опыте.

— Ты где-то витаешь, девочка.

— Что? — Элен вздрогнула, когда Фрейзер заговорил. Они уже ехали домой после очередной бесплодной поездки.

— Я просто говорю, что эти дороги пора ремонтировать, после нескольких дождливых дней на таких колдобинах и убиться недолго. А ты о чем-то замечталась.

Извини, папа. Я просто… отвлеклась.

— Ну попробуй отодвинуть эти мысли на несколько дней и немного помоги матери. Ей сейчас нужна твоя помощь. Сейчас не время валять дурочку. Что только люди думают о нашей семье!

Элен дернулась. Потом повернулась к отцу и посмотрела на него. Зачем он вообще ищет Райана? Ему вовсе не хочется его найти. И почему он все время настаивает, чтобы Элен ездила с ним?

У нее похолодело внутри. Неужели он специально возит ее в город? Неужели ему нравится смотреть, как она мучается? В конце концов вернувшись домой из Лондона, она молила о прощении, но всегда подозревала, что, по его мнению, она получила свое. Она слышала, как он тихо что-то бормочет себе под нос каждый раз, когда злится на нее. Она знала, что он о ней думает.

Элен судорожно сглотнула. Пора всерьез задуматься о переезде в Дублин. Отец, возможно, будет против, но так хочет мать. Ей двадцать девять, сколько можно жить с родителями? Если не навострить лыжи, она застрянет здесь навсегда. Если не свалить из этого дома, в конце концов она может убить собственного отца.

Клио

10 лет назад, июнь 2008-го

— Адам, экзамены я сдала, мне пятнадцать, ну какого хрена нельзя просто взять меня с собой!

Клио начинала злиться, не в силах выдумать более убедительные аргументы, уже готовая плакать, ругаться, клянчить все что угодно, черт возьми, лишь бы Адам вытащил ее из дома на день рождения Мики.

Последние две недели были сплошным кошмаром. Мать в конце концов разыскала Райана на сквоте в Вексфорде и почти убедила его вернуться домой. Но увидев, что снаружи в машине ждет отец, тот уперся. А потом Фрейзер вышел из машины и силой выволок Райана на улицу, где избил бы своего младшего до полусмерти, если бы не помешали Кэтлин и случайный прохожий.

С того дня мама практически не разговаривала с Фрейзером, и атмосфера в доме накалилась. Дело не ограничивалось ссорой с мужем, Клио чувствовала, что мать озабочена не только этим.

Кэтлин, которая боролась до последнего за каждого из них, наконец приняла тот факт, что ситуация с младшим сыном зашла в тупик. Она в силах заставить Райана вернуться домой и не в силах заставить мужа относиться к нему помягче. И невозможно поставить на паузу заботу об остальных детях.

Клио уже не могла все это выносить. Райан ее злил, отец бесил, а мать расстраивала. Вдобавок ко всему она знала, что из-за стресса серьезно подпортила результаты экзаменов на аттестат. Даже языки, которые всегда любила.

Адам вздохнул. Она знала, что он тоже расстроен. Экзамены у него закончились, но он признался младшей сестре, что, судя по всему, парочку завалил. Треволнения из-за Райана слишком сильно отвлекали даже его с его умением зубрить.

— Если я тебя возьму… — сказал он, и Клио прыгнула на него, обхватила руками и покрыла поцелуями его щеку.

Адам засмеялся и, поставив ее на ноги, с притворным отвращением вытер щеку.

Они стояли в саду, на спускавшемся к морю склоне, куда Адам любил приходить покурить. Здесь его не могли увидеть из дома родители, хотя ему уже исполнилось двадцать два и он даже больше не жил с ними.

— Если я тебя возьму, — продолжил он, — то под свою ответственность. Увижу, что пьешь — распну. Никакого секса, никаких наркотиков или чем там сейчас занимаются в пятнадцать лет. Пусть Райан станет тебе предостережением.

Клио драматически закатила глаза.

— Спэниш-Коув, — сказала она. — Веселее места не найдешь. Когда же я наконец свалю отсюда?!

— Жди своей очереди, малявка. Твоих старших сестер еще не выдали замуж, как сказала бы Джейн Остин. Вот, кстати, одна из них. Господи, Рокки Бальбоа — берегись.

На поднимающейся к дому дороге показалась Кэйт. Она завершала утреннюю пробежку, оставалось самое сложное: взбежать на холм.

— У нее, похоже, уже анорексия, — сказал Адам, качая головой. — Мало ей операций, что ли. Вот блин.

— Прекрасно она выглядит, — возразила Клио. Ей нравилась Кэйт: та всегда отдавала ей свою старую одежду и косметику. Теперь же Клио охотно брала эту одежду, в отличие от плащ-палаток, которые сестра носила до прошлого года.

— Кэйт! — позвал Адам.

Та остановилась и прошла шагом последние несколько метров, а потом наклонилась и уперлась руками в колени, тяжело дыша.

— Чертов подъем, — выдохнула она.

— Бегай свои десять тысяч под горку, а потом звони нам, мы тебя подберем. — засмеялся Адам.

— А смысл? — искренне удивилась Кэйт. — Господи, Адам, не дыми на меня. Райан уже выиграл пари, кто первый доведет папу курением, теперь можешь бросать.

— Райана нет, сказал Адам. — Доставать папу приходится мне.

Тем не менее он отвернулся с сигаретой в сторону.

— Хочешь пойти к Мики на вечеринку? — спросил он.

Кэйт нахмурилась.

— Шутишь? У тебя отстойные приятели, Адам. В последний раз Мики пытался меня щупать.

— Мне казалось, ты будешь рада вниманию. Иначе ради чего… — он обвел рукой вокруг нее, — все это, а?

— Все это ради меня. В общем, я все равно не могу. В понедельник утром выхожу на работу в отеле, так что буду приводить себя в порядок все выходные.

— Будешь стоять на ресепшене; папа до сих пор еще, блин, писает кипятком из-за твоей плебейской работы, — заметил Адам.

Кэйт фыркнула.

— Во-первых, я администратор, а во-вторых, уж кому как не папе радоваться, что я хочу сама всего добиваться в жизни? В любом случае, чем скорее я свалю из этого дома, подальше от вас, засранцев, тем лучше.

Она взглянула на Клио и приподняла бровь.

— А ты что такая довольная? — спросила она. — Адам берет тебя с собой?

— Настучишь маме, буду плевать тебе в чай каждый день целый месяц, — сказала Клио.

Кэйт цокнула языком.

— Пряник лучше кнута, Клио. Тебе бы сказать: если я не скажу маме, ты будешь приносить мне чай целый месяц.

Клио ощутила мгновенный приступ паники. Ведь Кэйт шутит, не настучит?

— Расслабься, — сказала Кэйт. — Не о том беспокоишься. Лишь бы Элен ничего не узнала, а то испортит тебе весь праздник. Она у нас полиция нравов, сама знаешь.

Клио послушно кивнула. Ну уж нет, хрен она проболтается мисс «Вся такая правильная».

Мать тем не менее видела всех насквозь. Несмотря на суету, Кэтлин мгновенно раскусила Клио.

Возвращаясь в дом, Клио столкнулась с Кэтлин, которая несла огромную корзину с бельем. В другой раз Клио предложила бы помочь, но сейчас она спешила в свою комнату, чтобы перерыть вещи и выбрать, что надеть на тайный выход в свет. Она предчувствовала, что сегодня придет Роб Даунс. Ей только пятнадцать, ему почти восемнадцать, но она запала на него со страшной силой. Ровесники казались ей полными козлами.

— У тебя такая улыбочка на лице, что сразу ясно, что ты задумала что-то интересное, — сказала мама, тяжело дыша, и поставила корзину на пол.

— И вовсе нет, — произнесла Клио, густо краснея.

— А вот теперь точно уверена, — ответила мать. — И, видимо, сейчас я чувствую запах сигар Фрейзера, а сигареты тут совершенно ни при чем.

— Я не курю.

— Попробовала сигареты Адама и не понравилось? — сказала Кэтлин, поднимая бровь.

Клио застыла на пороге своей комнаты, молясь, чтобы мама оставила ее в покое.

Кэтлин взялась за корзину с бельем, но передумала. Порывшись в корзине, она извлекла черное платье — одну из обновок Кэйт.

— Не знаю, чье это. Сваливаете все в одну кучу, а потом сами же жалуетесь, что ничего не найти.

Она протянула платье Клио. Та взяла его с радостным удивлением. Их взгляды встретились. Кэтлин улыбнулась и пошла дальше.

— Никаких наркотиков, никакого секса, не больше одного стакана и осторожнее, когда будешь возвращаться домой, — бросила она через плечо.

Клио радостно засмеялась. Лето пришло. Она идет на вечеринку.

На всех них падала тень Райана, но сейчас она немного отступила. Ненадолго.

Райан

10 лет назад, июнь 2008-го

Он попал в переплет.

Райан уже несколько недель ничего не употреблял, но все равно не мог вернуться домой. Приближаться к родным нельзя, это слишком опасно для них. И все из-за его собственной тупости.

При первом знакомстве Аарон Демпси показался Райану самым прикольным и трендовым чуваком, которого он когда-либо встречал. Вырос в хорошем районе на юге Дублина, в семье среднего класса, и хотя они вряд ли были ровней Латшимерам, Аарон и Райан сразу сошлись. Потому что Райан и сам не ощущал себя Латтимером.

С Аароном было весело. На несколько лет старше Райана, он не смотрел на него сверху вниз, брал с собой в клубы, снабжал наркотиками, а под конец вечера разбирался с женщинами.

Аарон всегда его выручал. До тех пор, пока Райан не стал неаккуратным. Так Аарон это определил: неаккуратный. Как малолетний ребенок, который не в состоянии поесть, весь не обляпавшись. Райан не мог ничего понять. Они ходили на одни и те же вечеринки, принимали одни и те же наркотики, но Райана вставляло сильнее.

Аарон постепенно становился все холоднее. Появлялся реже, шутил меньше и почти никуда не приглашал. В конце концов Аарон начал наезжать на Райана. Никаких больше халявных доз и дружеских скидок. Начались напоминания о долгах.

Райан вел себя как последний мудак. Он решил, что, раз Аарон умеет культурно общаться и вырос в хорошей семье, ему можно доверять.

Но Райан ничего не знал об Аароне. Он не знал, с кем Аарон связан и насколько эти люди опасны, даже не задавался вопросом, почему Аарон живет в Вексфорде, а не в Дублине.

Райану даже не приходило в голову, что Аарону, вполне возможно, пришлось уехать из Дублина. Что его друг мог быть из тех, кто ищет клиентов с деньгами и втягивает их. Что его друг может работать на серьезных дублинских бандитов. Опасных людей, которые послали Аарона работать в Вексфорд отрабатывать его собственные долги.

Долбаные психопаты. И теперь Райан в полной заднице. На нем уже висит двадцать косарей, и он даже не может понять, откуда столько набежало. Он не мог вспомнить ни одной особенно крупной суммы, хотя понимал, что вынюхал херову тучу дерьма и вкачал не меньше галлона в вены.

Но как так могло получиться? Двадцати косарей как не было. Ему даже не казалось, что это настоящие деньги.

Через три года он получит деньги из своего доверительного фонда с процентами, возможно около шестидесяти тысяч. Но это будет через три года. У него нет столько времени. Они сказали, что убьют его. Угрожали его родне. Если бы речь шла только о нем, он готов был смириться. Но теперь угрожают тем, кого он любит.

Райан запаниковал, и тут, в разгар его терзаний, появилась полиция. Они нашли его спящим в переулке и привезли в участок, чтобы он пришел в себя. На следующее утро следователь, пожилой, на вид дружелюбный дядька, пригласил Райана и озвучил ему варианты.

К ужасу и изумлению Райана, они знали всё об Аароне Демпси и о Райане. Они знали, с кем связан Аарон и как он ведет дела.

Копы не могли подобраться к тем, кто поважнее, но таких, как Аарон, вполне можно прищучить. А в свою очередь Аарон приведет их к кому-нибудь еще. В интересах Райана все рассказать, говорил следователь.

Райан слушал, но толком не слышал. Он знал, что остается только один вариант. Он не стукач. В глазах отца это будет страшное падение. Нужно отвечать за свои поступки, всегда говорил Фрейзер. Райану нужно расплатиться по долгам.

Сейчас

— Что вы здесь делаете так поздно?

Роб поднял голову, услышав голос Куинна — своего босса. Роб потер глаза, пытаясь немного увлажнить их: они пересохли и немилосердно чесались. Он без перерыва читал уже несколько часов.

— Работаю. А вы почему до сих пор здесь, сэр? Сегодня же благотворительный бал?

— Э, тоже задержался на работе, — ответил Куинн, показывая жестом кавычки вокруг слова «работа».

Куинн, видимо, уклонялся от ежегодного полицейского благотворительного мероприятия, в этом году — в пользу местного приюта для бездомных. Роб мог только посочувствовать боссу. Ему и самому было не жалко денег на доброе дело. Но Робу не хотелось при этом улыбаться как долбаный идиот и кивать, слушая дурацкие истории начальства. Весь год их не видно, но на общественных мероприятиях они тут как тут — в костюмах, начищенных ботинках, корректные донельзя.

Роб, впрочем, не просто убивал время, чтобы не ходить на бал. И не прятался в конторе, поскольку его бывшая в очередной раз передумала допускать его к сыну. Два года борьбы за регулярные встречи уже надоели, но хер вам, Роб не сдастся. Она любила напоминать, что пару раз он ее подводил — потому что был занят на работе, — но такого не случалось уже несколько месяцев. Просто вела себя как настоящая сучка.

Нет, Роб вовсе не пытался себя хоть чем-то занять. Он читал все, что мог накопать о Райане Латтимере, Аароне Демпси и известной банде наркоторговцев со связями в Дублине.

— Просто кое-что проверяю.

Куинн заглянул через плечо Роба.

— Наркотики? — удивленно спросил он.

— Вы сами сказали, — кивнул Роб. — Мы завели дело на Райана Латтимера и некоего Аарона Демпси десять лет назад. Вел дело Кевин Хоран.

— Он умер.

— Умер, — согласился Роб. — Проклятье полицейского: сердечный приступ за месяц до отставки. Как бы там ни было, хороший полицейский. Он тогда получил ордер на арест Демпси. Райан не торговал, только покупал.

— Прошу прощения, — остановил его Куинн. — Зачем копаться в этом старье?

Роб откинулся в кресле.

— Думаю, Райан или Адам Латтимер — или оба — не сказали мне всю правду о том, что произошло на яхте. Всплывают мелкие нестыковки. Например, тот факт, что оба утверждают, будто Элен была в туалете. Ана говорит, что ничего не помнит после шока, когда увидела Фрейзера в море. Она якобы даже не помнит, что была в каюте, не говоря уже о том, где была Элен. Но парни стоят на своем. Не думаю, что они знают, где была Элен, вот в чем дело.

Куинн пожал плечами.

— Если Элен Латтимер поднялась на палубу и подралась с отцом, ее как минимум увидела бы Клио Латтимер. Тогда получается, что и она врет.

Роб кивнул. Этого он и боялся.

— Смотрите, не пропустите сроки, — заметил Куинн. — Брат — очевидный подозреваемый, сами знаете. Не надо искать злодея в кустах. Если что-то выглядит как собака, пахнет как собака и лает как собака — это собака, черт ее подери. Собирайте дело из того, что есть, Даунс.

— Я этим и занимаюсь, сэр. Просто расставляю точки над «и».

И вылавливаю блох, подумал про себя Роб.

Адам

10 лет назад, июнь 2008-го

День рождения Мики удался.

Не обошлось без затруднений. Они забронировали футбольный бар, но бронь отменили всего за несколько дней. Адам, зная, что так и так провалил экзамены, решил отвлечься и взялся разрулить ситуацию. Сжав зубы, он позвонил Эве: она пришла в восторг, узнав, что нужна ее помощь, и, сделав далеко идущие выводы, уговорила своего отца выделить им банкетный зал на втором этаже «Стрэнда». Тот уступил его за полцены, и мать Мики, смирившись с тем, что на вечеринке будет гораздо больше алкоголя, чем ей хотелось бы, раскошелилась и оплатила заведение. Сын становится взрослым, и впереди еще много битв — мать решила, что ее последним рубежом станет выбор невесты.

Адам боялся, что в бар Клио будет провести труднее, но она так накрасилась, что никто не узнал в ней маленькую Клио «Латтимер с холма в Спэниш-Коуве. Он и сам удивился, насколько взрослой та выглядит: вполне могла бы сойти за одну из его однокурсниц по колледжу.

К одиннадцати веселье было в полном разгаре. Тогда-то и появился Райан. Адам заметил его сразу, словно его с братом связывала невидимая нить: она просто лежала на земле, когда они не виделись, но при приближении туго натягивалась.

Райан выглядел нормально — ну, не совсем нормально: осунувшийся, издерганный, вид такой, словно недели две ничего не ел. Но, судя по всему, трезвый. Он стоял у дверей, озираясь, потерянный и отчаявшийся. И, как сразу увидел Адам, насмерть перепуганный.

Адам подошел к нему и положил руки на плечи брата.

— Что случилось? — спросил он, поняв, что что-то стряслось и нет времени на пустую трепотню.

— У меня беда, — сказал Райан.

Адам показал на дверь и провел Райана вниз по лестнице и на улицу, на парковку. Они спустились к гавани и сели на краю пирса, свесив ноги вниз, подставив лица и руки теплому ночному бризу. Там Райан рассказал Адаму обо всем, что с ним случилось: как он, наивный дурак, сам залез в ловушку и застрял там, словно муха, бьющаяся в намазанной суперклеем паутине.

— Почему ты сразу не рассказал? — спросил Адам, когда Райан закончил свою грустную историю. — Давно бы мог попросить помочь. Ты же знаешь, у меня есть деньги.

— Но это твои деньги, — сказал Райан, пожав плечами, как о чем-то само собой разумеющемся. — И я сам покупал наркотики. Это был мой выбор.

— Это ни черта не значит. Ты мой брат.

Райан слабо улыбнулся.

— А что этот следователь, Хоран? — спросил Адам. — Нельзя, чтобы эти дублинские уроды остались в стороне. Сейчас попался ты, но они явно проделывают это не первый раз. Ты, конечно, полный идиот, раз впал в зависимость, но они совершенно точно знают, что делают. Знают, как заманить людей.

— Они меня убьют, — сказал Райан. — И они угрожали семье. Я же тебе сказал. Это хуже всего. Я знаю, на что они способны. Это нерациональные люди, брат.

— Они не могут так просто отмазаться, — покачал головой Адам.

— Могут и отмажутся. Им не впервой.

Адам нахмурился. Нет, так не пойдет.

— Я могу помочь тебе деньгами, — сказал он, и Райан выдохнул с таким чувством, будто сдерживал дыхание целую неделю.

— Адам, я не могу… Не знаю, как тебя благодарить.

— Зато я знаю. Поедешь лечиться.

— Да я уже целую неделю чист. Даже близко не подходил. Мне не надо…

— Не надо корчить из себя Джорджа Буша-младшего. Поедешь лечиться в нормальное место. Это единственное мое условие.

Райан ссутулился и посмотрел вниз, на свои ноги и темную воду под ними. Адам знал, что Райан будет сопротивляться, но намеревался настаивать на своем. И это было еще далеко не все, на чем он собирался настоять.

— Слушай, мужик, от тебя воняет. Иди в дом, прими душ. Обними маму, попроси прощения. Скажи ей, что теперь все пойдет иначе.

Райан напрягся.

— Она не захочет даже меня видеть.

— Захочет.

— Папа не захочет.

— Да и пошел он. Это твой дом. Пусть попробует тебя не пустить, пока мама дома.

— Она видела, что он готов урыть меня у сквота, Адам. Видела, на что он способен.

— Она видела отца, разозлившегося на сына-наркомана, Райан. Не суди ее строго.

Райан вздохнул.

— Тогда пойдем вместе.

— Я не могу. Мне нужно позвонить, разобраться с деньгами.

Райан пристально взглянул на Адама, видимо, уловив что-то в его голосе, но не стал расспрашивать. Адам знал, что брат слишком измотан. Вся энергия Райана ушла на то, чтобы вернуться и сознаться, что дальше падать некуда. Теперь он сбросил груз с плеч, ему нужно было кому-то его передать.

Райан встал и, постояв немного рядом с Адамом, ссутулившись, побрел прочь.

Адам проводил взглядом его фигуру. Его убивал подавленный вид брата, его трясущиеся руки.

Райан всегда был самым чувствительным. Или просто Фрейзер докапывался до него больше, чем до других? Что появилось первым, курица или яйцо? В то же время Райан обладал удивительной способностью скрывать свои чувства, даже самые сильные, делать вид, что ему все как с гуся вода.

Несмотря на небольшую разницу в возрасте, они не дрались, как большинство братьев. Адам отличался заботливым характером, сам это знал за собой и понимал, что это необычно. Он всегда опекал родных, особенно тех, кто в этом нуждался. А Райану нужна была забота.

Адам достал телефон и набрал Джеймса. Послышались гудки, но никто не ответил.

Встав, он вернулся в бар и поднялся на второй этаж, на вечеринку. До старшего брата удалось дозвониться только после полуночи.

— Адам! — радостно вскричал Джеймс. Он явно уже выпил, как теперь уже и Адам. Оставив Райана и проверив, как дела у Клио, он пошел в бар и взял двойной виски.

— Как дела, брат? — спросил Адам. Ему приходилось кричать, чтобы перекрывать шум, и он с трудом различал, что говорит Джеймс.

— …на вечеринке, похоже ты тоже сейчас там.

— Что?

— Иди куда-нибудь, где тихо!

Адам выскользнул из банкетного зала на лестницу. Ему пришлось посторониться, чтобы пропустить кого-то — это оказался Ли. Он неуверенно улыбнулся Адаму, и тот понял, что Ли вышел вслед за ним, не заметив, что он говорит по телефону.

Адам ответил виноватой улыбкой. За последние две недели они успели один раз поцеловаться. Он знал, что за этим последует продолжение. Возможно, даже сегодня.

— Я У Мики, ему сегодня двадцать один, — сказал Джеймсу Адам.

— А, ну да, ну да. Ты ж ему помогал, да? Хороший ты чувак, брат. Как, веселитесь вовсю?

— А то.

— Класс. А мы сами только домой пришли из гостей. Важная неделя предстоит, переходим к кастингу. Ну как ты сам, все нормально? Ты вроде волновался по поводу экзаменов?

— Ага, — сказал Адам. — Но дело не в этом. Тут… Райан вернулся.

— О, ясно. Но это же хорошо, разве нет? Надеюсь, ему помогут. Слушай, Адам, тебе что-то нужно? Уже поздно, а Белла еще не спит. Я обещал ей почитать. Блин. Бывало, напьешься, наутро похмелье. А теперь «Мой маленький пони» и ранний подъем. Старею раньше времени.

— Джеймс, я, м-м, я насчет денег, которые тебе одолжил.

В трубке затихло.

— Я… э… — мялся Адам. — Тебе они все нужны?

— Что значит «все нужны»? Думаешь, я бы стал у тебя просить все, если бы мне было не нужно? — нервно рассмеялся Джеймс. — И это не долг, Адам, это инвестиция. Мы же с тобой говорили.

— Просто мне они могут понадобиться, чтобы расплатиться за долг Райана.

Адам не видел Джеймса, но знал, какое у того сейчас выражение на лице. Недоверчивость, раздражение и злость. Из всех них Джеймс уделял меньше всего времени Райану. Джеймс серьезно верил в выживание сильнейших.

Когда он попросил пятьдесят штук, Джеймс обещал Адаму, что к концу года вернет ему вдвое больше. Адам получил пятьдесят восемь тысяч и, поскольку за образование заплатил отец, а сам он подрабатывал, решил оставить деньги на счету. Да, искушения возникали, но он не хотел ничего тратить до окончания колледжа. Оставить на путешествия, на первый взнос за квартиру или что-нибудь еще.

Он позволил Джеймсу уговорить себя одолжить ему деньги. Пусть они помогут ему начать карьеру. Никто не сомневался, что Джеймс далеко пойдет. Уже дошел до продюсера сериала, а теперь начинает снимать собственный. Джеймс идет в гору.

А потом Джеймс вернет Адаму деньги, пусть даже без всякой прибыли, никуда они не денутся. Но теперь ему нужны деньги сразу, по крайней мере двенадцать тысяч.

— Адам, денег уже нет.

Адаму показалось, что он ослышался.

— Нет? — переспросил он.

— Да. Нет.

— Но… ведь не прошло и двух недель.

— Нет, не в том смысле, что пропали, — вздохнул Джеймс. — Они вложены в компанию, я же говорил. У меня их нет на руках, ими распоряжается бухгалтер. Они пошли на оборудование и зарплату… Адам, я же объяснял тебе все, когда просил тебя инвестировать.

— Но Райан в беде, — сказал Адам, уже понимая, что проиграл этот бой.

Джеймс молчал.

— Черт, — прервал тишину Адам. — А у тебя есть свои деньги, Джеймс? В смысле, у вас в семье? У меня еще осталось восемь штук. Если, мы сложимся, мы можем… ему нужно двадцать.

— Господи боже! — Джеймс почти рычал. — Адам, ты сам-то себя слышишь? Дать Райану двадцать косарей? Двадцать, блин, косарей?! Чтобы он дальше ширялся? Знаешь, сколько стоят наркотики, Адам? Ему хватит на месяц-другой, а потом он попросит еще.

— Ему нужно вернуть долг…

— Нет, — оборвал его Джеймс. — Нет. Слушай меня, Адам. Я люблю Райана. Он мой брат. Но даже если бы у меня были деньги, я бы ему не дал. Он сделал свой выбор. И я люблю тебя, Адам, поэтому не позволю тебе это сделать. Это не твое дело — выкупать его. Пусть выкупит себя сам или…

Джеймс не договорил. Адам почувствовал подступающий гнев. Это его деньги. Пусть то, что говорит Джеймс, логично, но…

— Значит, выручить Райана мы не можем, но я могу выручить тебя, так, что ли? Как-то не очень справедливо.

— Эй, постой, — сказал Джеймс. — Это другое дело. Я пригласил тебя участвовать в успешном…

— Верни мне мои деньги.

Адам так сдавил телефон, что свело руку.

— Я не могу вернуть тебе деньги. Ты что, не слушаешь меня? Денег нет.

— Мне они нужны, — отрезал Адам. — Отдавай, или я…

— Что? Что ты сделаешь? Пожалуешься маме и папе? Да черт возьми, Адам, мы уже не дети. Иди, скажи папе, что ты вложил деньги в мой проект, а теперь передумал. Скажи, зачем они тебе нужны. Посмотрим, что он скажет. Это реальный мир, Адам.

Адам в отчаянии прикрыл глаза.

— Они его убьют, — в последний раз попытался он переубедить брата. — Джеймс, они угрожают убить Райана. Они сказали ему, что сделают с нашими сестрами. Один из них, он… его только что выпустили из тюрьмы, он плеснул своей подруге в лицо кислотой. У них общий ребенок. Думаешь, раз они способны на такое со своими, они пожалеют наших сестер? Они говорят, что с этого начнут, а потом найдут Райана и выпустят ему кишки. У него больше никого нет, брат. Папа не даст ему ни гроша, хоть сдохни. А мать это убьет, если она узнает.

Ответом опять было молчание. Он его убедил, Адам знал это. Они братья, одна семья. Джеймс иногда упирается, но он же не маньяк.

— Извини. Ничем не могу помочь.

Адам услышал гудки.

Он так и стоял на том же месте, потрясенный, когда вернулся Ли.

Ли только взглянул на него и повел Адама наверх, в одну из задних комнат.

И Адам, в смятении, впервые дал Ли себя утешить — не в самой романтической обстановке, но в момент, когда больше всего нуждался в любви и тепле. Горько-сладкое утешение.

Но на этом вечер не кончился. Они лежали, обнявшись, улыбаясь друг другу, немного стесняясь своей страсти, когда в комнату вошла Эва.

Ее лицо.

Адам, хотя никогда не пытался к ней клеиться, никогда не проявлял интереса, понял, как глубоко ее ранил.

— Ты… ты долбаный извращенец, — проговорила она.

Адам в панике виновато оттолкнул от себя Ли, потными от страха непослушными пальцами пытаясь застегнуть ширинку. Не замечая, как оскорблен Ли.

—' Эва, — умоляюще произнес Адам. — Пожалуйста. Я виноват, но прошу тебя, не говори никому. Это ничего не значит.

Эва подавила всхлип, и ее лицо вспыхнуло ненавистью.

— Да ты совсем охренел! — выкрикнула она и выбежала из комнаты.

— Блин! — застонал Адам.

— Это ничего не значит? — тихо переспросил Ли. — Это ничего не значит?

Адам развернулся к нему.

— Прости, — сказал он. — Я не это имел в виду. Просто… черт, Ли. Это капец.

— А что может случиться? — с горечью спросил Ли. — Люди узнают, что мы друг другу нравимся? Ты что, настолько меня стыдишься?

— Дело не в тебе, — сказал Адам. — Отец меня убьет. А твои родители что, обрадуются? Ты говорил, они тоже ничего не знают.

— Не знают, но подозревают. Я все равно собирался им рассказать.

Адам горестно покачал головой. Его родители ни о чем и не подозревали. Никто не подозревал. И если Фрейзер хоть что-то учует… ему конец.

Видимо, у него был настолько убитый вид, что Ли смягчился.

— Отец тебя не убьет, — мягко сказал он. — Я могу… могу пойти с тобой. Если ты хочешь. Мы можем сказать им вместе. Сначала, наверное, будет трудно, но…

— Ты его не знаешь, — возразил Адам. — Тебе не понять.

Фрейзер всю жизнь донимал Райана и вечно твердил, что он мягкий и что люди, наверное, думают, что он голубой. Фрейзер ненавидел Райана. Обозвать его геем было для Фрейзера худшим оскорблением. В этот момент Адаму хотелось только одного — исчезнуть.

Клио

10 лет назад, июнь 2008-го

Братья что-то задумали. Она не понимала, что именно, но явно строят какие-то планы.

Прошло всего несколько дней после дня рождения Мики. В тот вечер Райан вернулся домой, а Адам остался в Спэниш-Коуве. С тех пор они уединялись при любой возможности и о чем-то шептались.

Что-то происходит, но ее они ни во что не посвящают, поэтому Клио с ума сходила от любопытства. Еще хуже, что, судя по всему, планы не складывались. По унылому лицу Адама и убитому виду Райана Клио догадывалась, что Адам безуспешно пытается в чем-то убедить Райана.

Два дня назад она застала их на кухне. Она потихоньку пробралась в дом, потому что гуляла допоздна с Робом, надеясь, что от одежды пахнет морем, а не сигаретным дымом, и губная помада не слишком размазана после их первого поцелуя.

Она знала о репутации Роба, но подозревала, что это главным образом плод воспаленного воображения скучающих подростков и готовности самого Роба производить на всех впечатление рокового самца. Ей он казался просто ласковым и, видимо, неопытным. Если он действительно герой-любовник, ей еще предстояло об этом узнать.

Для начала он отказался от секса.

— По закону это изнасилование, — сказал он.

— Я никому не скажу, — засмеялась она.

Будь он таким кобелем, каким хотел казаться, разве он стал бы ждать? Ей уже почти шестнадцать. Он вообще казался эдаким блюстителем нравов; только и говорил о законности.

Но все же гуляли они до самой ночи. Самая грешная из Латтимеров, думала она, как можно тише пробираясь в дом через заднюю дверь и стараясь не хихикать.

Разуваясь в прихожей, она услышала их голоса.

У меня есть план, іИсказал Адам. — Просто поверь мне.

— Ничего не выйдет, — ответил Райан.

— Я заставлю его выслушать.

— Что не выйдет? — спросила Клио, открывая дверь в кухню.

Но они ничего не сказали, только сделали ей выговор за то, что шляется допоздна, и прогнали ее спать, как маленького ребенка.

Клио не понимала, что с ними происходит. Понимала лишь, что скоро произойдет что-то скверное и никто ни о чем не подозревает.

И почему она никому ничего не сказала? Это будет мучить ее еще многие годы. Нужно было кому-нибудь рассказать.

Сейчас

Роб заметил Клио издалека: она сидела на набережной и смотрела на паром, отходящий в Пасседж-Ист.

Он остановил машину и вышел, но не стал подходить сразу. Присев на капот, он залюбовался: Клио сидела, подавшись вперед, и весь ее вид говорил, что она никому не уступит, готова порвать любого.

— Клио, — позвал он, подходя.

— Следователь Мудило, — отозвалась она.

Так ласково она обращалась к нему после того, как он арестовал ее брата. По крайней мере, не отказывалась разговаривать — хотела быть в курсе расследования. Клио ждала, когда теория Роба развалится и Джеймса отпустят, а Роба уволят или засудят, и по заслугам. Так она и сказала Робу, этими самыми словами.

— Как дела? — спросил он, плюхнувшись рядом на набережную.

— Уже нашел, чем ударили папу? — ответила она.

Он вздохнул.

— Сразу к делу, а?

— Просто любопытно, насколько ты профессионально непригоден.

— Ты знаешь, я не могу рассказывать все детали, — сказал он. — Да тебе лучше их и не знать.

— Меня потрясти уже, черт подери, невозможно.

— О’кей. Его ударили чем-то твердым. Вода смыла все следы, мы не можем найти никаких частиц, чтобы определить, что это было, но, судя по форме раны, это не был гладкий предмет, что-то с неровной поверхностью.

— Его ударили чем-то твердым? — повторила она. — Ну что ж, наконец-то я могу спать спокойно, зная, что у тебя все под контролем.

Роб не ответил. Они вместе смотрели на удаляющийся от пристани паром с пенной струей за кормой.

Боковым зрением он заметил движение. По дороге в их сторону шел Дэнни Макхью. Опустив голову, он смотрел себе под ноги. После ареста Джеймса его словно придавил тяжелый груз. И все же Робу приходилось вытягивать из него показания клещами.

Крестный отец Джеймса и Клио, вспомнил Роб. Джеймса сдал не без борьбы.

— Следователь, — проворчал Дэнни, подходя к ним. — Клио, — это прозвучало гораздо приветливее.

— Дэнни, — сказал Роб. — Прекрасное утро. Дэнни кивнул.

— Как раз иду к твоим, Клио, — сказал Дэнни.

— Зачем? — холодно отозвалась Клио. — Что вам еще нужно от нашей семьи, мистер Макхью?

Даже Роб вздрогнул от ее тона.

— Хочу узнать, как дела у Элен, — Дэнни явно чувствовал себя неловко.

Роб встал. Ему не нравилось стоять между ними. Хотя в то же время мелькнула мысль, что надо остаться и выступить в роли рефери.

Клио сама призналась, что видела, как Джеймс спорит с Фрейзером, но Роб знал, что она могла бы и не признаться, если бы Дэнни не проговорился первым. Она обвиняла Дэнни, чтобы оправдать себя.

— Ну я пойду, — сказал Роб. — Просто шел мимо.

Клио промолчала. Дэнни лишь коротко кивнул.

Роб Даунс пошел к своей машине, но остановился.

— Э, Дэнни, хотел только кое-что спросить.

— Да?

— Двигатель яхты в тот вечер. Вы сказали, что сорвался приводной ремень.

— Да.

— Сколько времени вы провели внизу, когда спустились, чтобы проверить двигатель?

— Только пару минут. Я уже говорил.

— В своих показаниях вы говорите, что перед тем, как спуститься, видели Джеймса с Фрейзером, а когда поднялись, на той стороне палубы уже никого не было.

— Да.

Роб наклонил голову.

— Наверное, я просто удивлен, — сказал он.

Дэнни, не понимая, смотрел на него.

— Вы же опытный моряк, — продолжал Роб. — Приводные ремни часто срываются, вы же должны были все проверить, прежде чем выйти в море?

— Я и проверил. Должно быть, слишком большая нагрузка на генератор. Это…

— Я знаю, — сказал Роб. — Слишком большая нагрузка. Читал.

Дэнни кивнул, не отрывая глаз от следователя.

— Кто-нибудь еще спускался к двигателю, не знаете? — спросил Роб.

Дэнни выглядел искренне удивленным.

— Нет, — сказал он. — Я бы заметил.

— Уверены?

Клио пристально смотрела на Роба.

— Постой, — сказала она. — К чему ты ведешь? Ты что, дал задний ход? Думаешь, Джеймс не нападал на папу?

— Просто интересно, неужели Джеймс все заранее продумал, даже как задержать вас в море. Кто-то мог специально покопаться в двигателе, чтобы Дэнни пришлось спуститься вниз и не мешать, но для этого Джеймс должен был туда подобраться, а он, как вы, Дэнни, утверждаете, к двигателю не подходил. И никто другой тоже…

Роб повернулся и пошел к машине.

Адам

10 лет назад, июнь 2008-го

— Это не вопрос выбора. Ты должен это сделать. Ради Райана.

Адам смотрел на отца, пытаясь заставить его почувствовать то, что чувствует он, посмотреть на вещи его глазами. Но отец смотрел на него через стол без всякого выражения.

Они сидели у Фрейзера в кабинете, как он его называл. В этой комнате он запирался, чтобы спокойно распоряжаться наследством матери. Кто знает, чем он занимается здесь целыми днями… Райан всегда подозревал, что у отца в ящике письменного стола припрятана коллекция порножурналов.

Фрейзер нетерпеливо вздохнул.

— Предупреждаю, Адам, это мое решение, и ты ни слова не скажешь об этом своей матери. Я не хочу, чтобы она еще хоть минуту волновалась из-за этого эгоистичного засранца. Наглец. Как он смел притащить в дом свои проблемы! И тебя втянул…

— Никуда он меня не втягивал! Он мой брат. Он твой сын. Мы должны ему помочь. У меня есть восемь тысяч, тебе остается дать мне только двенадцать. Я могу уйти из колледжа и верну тебе деньги через год или когда Джеймс вернет мне мои деньги, если это случится раньше. Я уже хорошо разбираюсь в компьютерах, могу найти работу в банке, как ты.

— Только через мой труп, — прогремел Фрейзер. — Я столько выложил за колледж, и бросать теперь, когда остается чуть больше года?

— Да черт возьми! — Адам готов был кричать от отчаяния. — Ну давай сойдемся на половине, почему нет? Почему ты не хочешь помочь?

Фрейзер побагровел. Он сжал кулаки, но потом разжал их, положил ладони на стол и сделал глубокий вдох.

— Я помогаю, — сказал Фрейзер после паузы чуть более спокойно. — Я помогаю Райану справиться самому. Ваша мать столько лет с ним цацкалась, и вот результат. Я старался сделать его мужиком, но и это не помогло. Если мы сейчас ему поможем, он навсегда останется в этом замкнутом круге. Когда это кончится, Адам, скажи мне? Никогда, вот в чем дело. А ты теперь хочешь и себе жизнь испортить. Два сына пропадут из-за одного. Я этого не допущу.

— Он стал наркоманом вовсе не потому, что тебе не удалось сделать из него мужика, — сказал Адам, недоверчиво качая головой. Он не мог поверить, насколько отец далек от реальности. — Пап, дай ему шанс. Это перевернет все: он увидит и поймет. Клянусь!

Фрейзер встал.

— Разговор закончен, Адам. Достаточно. Райану нет места в этом доме. А если ты не согласен, то это относится и к тебе. Ваша мать и я дали ему всё. Мы не ожидали такой благодарности. Это ее уничтожило, и это уничтожает меня.

Адам опустил голову и встал, раздавленный. Он не знал, что делать дальше. Он не мог повесить это на Кэтлин. Адам любил мать, но уже тот факт, что здесь сидит Фрейзер, а не Райан, говорит о том, на чьей она стороне, и в глубине души он не мог ее обвинять. Райан действительно долбаный идиот. Но все же он член семьи и не виноват, что таким уродился. Виновен отец.

Фрейзер обошел стол и, встав напротив сына, положил руку на плечо Адама.

— Ты хороший сын, парень, — сказал он. — Хэх, ты лучший. Бриллиант между двух полных идиотов. Твои сестры — что с них взять. На Клио еще хоть какая-то надежда. У нее есть характер, это каждому видно. Но ты, Адам! Ты станешь главой семьи после меня. Это сложно, но я знаю, что ты справишься. И тогда поймешь, почему я такой, как есть. Когда-нибудь поймешь.

Адам покорно кивнул. Он уже обдумывал следующий ход.

* * *

Все сложилось быстро. Иначе было нельзя.

Насколько Адам мог судить, Эва пока еще никому не выдала его тайну. Она избегала его, словно провалилась сквозь землю, но он продолжал жить в страхе. Если бы она рассказала, он бы сразу узнал. Понял бы по взглядам и шепотам. А отец избил бы его и смотрел бы на него, как смотрит сейчас на Райана. С разочарованием на грани презрения.

Остается еще Райан. Рано или поздно он столкнется с одним из своих отмороженных дружков-наркоманов, который предложит ему пакет травы, и на этом, Адам знал, дело не кончится. Райан в панике, и в этом состоянии не устоит перед соблазном. Если Адам не решит проблему, дело кончится самоубийством Райана.

Самое сложное — достать деньи. Он много раз подделывал подпись отца, но по мелочам, на записках для школы. При мысли о подделке банковского чека на пятнадцать тысяч, которые он решил украсть, у Адама немного дрожали руки. Он решил взять у отца побольше, просто чтобы тот понял. И к тому же ему самому понадобится немного денег после того, как он исчезнет.

Когда он заполучит эту сумму, нужно будет действовать сразу. Пройдет не так много времени, прежде чем отец заметит пропажу денег со счета.

Адам заставил Райана связаться с Аароном Демпси и договориться о встрече. На встречу он пришел вместе с братом. Они передали двадцать тысяч на вечеринке: пачки купюр, уложенные в черный пакет для мусора. Удивительно, в какой маленький сверток уместились двадцать тысяч. Сразу после этого Адам увел Райана, не дав Аарону обработать брата, убедить его, что теперь все в прошлом, просто немного пошло наперекосяк, и да, кстати, вот возьми немного на дорожку в знак примирения.

Уже уходя, Адам отвел Демпси в сторону.

— Пусть тебе удалось развести моего брата, но я-то сразу вижу, что ты такое на самом деле.

— О, да? — ухмыльнулся Демпси. — И что же я такое?

— Мразь, — сказал Адам.

Демпси расхохотался ему в лицо.

— Твой братец еще ко мне прибежит. Он же через пару лет получит небольшое наследство, правда? Все знают вашу семью. Ему этого хватит на неделю, гарантирую.

— Смотри, — произнес Адам. — Следи за собой.

Демпси снова засмеялся. Адама передернуло от омерзения. Дилер считал себя неприкасаемым. И если посмотреть на собравшуюся компанию, не без оснований. Сыновья и дочери респектабельных вексфордских обывателей — потенциальные жертвы для таких, как Демпси с его милыми и культурными манерами среднего класса. Тоскливое зрелище.

Доставив Райана домой, Адам отправился в полицейский участок в Вексфорде, где оставил анонимный конверт, адресованный следователю Кевину Хорану, с фотографиями Демпси, толкающего на вечеринке наркоту несовершеннолетним, в том числе дочери судьи, вместе с телефоном Демпси и адресом его съемной квартиры.

Райан согласился с планом, но не до конца. Только до того момента, когда Адам должен исчезнуть.

— Так нельзя, — возражал он. — Папа, как обычно, сорвется, а мама сойдет с ума от беспокойства.

— Так надо, — отрезал Адам. — Как только копы возьмут Демпси, один дурацкий прокол — и он поймет, что это мы его сдали. Тебе надо уехать на лечение, и пока неизвестно куда. Нельзя, чтобы эта братия добралась до тебя, пока ты еще здесь. Если я сбегу, значит, я и виноват. Его хозяева сначала попытаются найти меня, а потом уж займутся тобой. А тебе нужно быть чистым, чтобы не попасть к ним.

— Полная херня, — не соглашался Райан. — Скажи хотя бы маме! И ты нужен мне здесь, Адам. Папа хочет меня выкинуть из дома. За меня только ты и мама.

— Я не могу ничего сказать маме: она ни за что не согласится. И она психанет, если узнает, что я сделал это все, ничего не сказав ей. Райан, — вздохнул Адам, — позволь мне сделать, как я решил. Верь мне. Моя жизнь все равно превратится в ад, когда папа узнает, что я украл деньги. Ты уж извини, но тебя он уже и так ненавидит. А от меня ничего такого не ждет, поэтому все гораздо хуже, понимаешь? И я… у меня есть другие причины, чтобы уехать. Не хочу сейчас об этом, но, честно говоря, все это случилось очень вовремя. Мне лучше на время исчезнуть.

— А что подумают все остальные? Решат, что произошел несчастный случай. Или что похуже!

— Я думал об этом, — сказал Адам. — Знаю, что вариант не лучший, но это всего на несколько недель, Райан. Как только смогу, сообщу маме, что у меня все в порядке. Тебе придется ее поддержать, хорошо? Она подумает, что я не выдержал стресса в колледже или что-нибудь такое. Не я первый, кто запаниковал и сбежал с выпускного курса. Экзамены я провалил, так что всем очевидно, что мне хреново. Она поволнуется максимум несколько недель, а потом я с ней свяжусь. Ее это не убьет. Не буду даже брать свой паспорт, хорошо? Она будет знать, что я где-то недалеко. Возьму твой, ты немного подожди и заяви о потере, а потом получишь новый. Я могу сойти за тебя.

— Адам, а если она подумает, что ты… Не знаю, сделал что-то с собой…

— Мама? — фыркнул Адам. — Она же меня знает.

Райан умоляюще смотрел на Адама, но внутренне он уже смирился. Ничего лучшего придумать он не мог, а у Адама все пока шло по плану.

— Но если ты сбежишь и мы не знаем, где, блин, ты находишься, как мы тебя найдем? Если никто не знает, кто ты, что будет, если с тобой действительно что-то случится?

Адам пожал плечами. Ничего такого не случится. Все будет отлично.

Это был безумный план. Идиотский, если уж начистоту. Но Адам не видел других вариантов. И он знал, что все получится.

Однако кое-чего он не учел. А следовало учесть.

Сейчас

Разговаривая с Робом, Кэйт Латтимер постоянно прижимала руку к животу. Он не знал, на каком она месяце, но ее срок явно был небольшим. Все еще плоская, как доска. Тем не менее за несколько дней она полностью переключилась в режим будущей матери.

— Прошу прощения, что так долго продержал вас тогда в кабинете капитана порта, — начал Роб. — Я, конечно, не знал, что вы, э-э, в положении.

Кэйт сжала губы, но, кажется, слегка смягчилась.

Она уже сказала, что не собирается подавать на него жалобу, но уже сам факт, что прозвучало слово жалоба, заставило Роба нервничать. Судя по тому, что он слышал, ее муж невероятно богат и судебные процессы его не смущают.

— Зачем вы меня пригласили? Мне скоро идти к врачу, а потом в контору моего юрисконсульта.

— А, да. Как раз по этому поводу. Мы уже получили письмо от вашего юрисконсульта, Кэйт.

— Мисс Грант.

— Ну да, — Роб откинулся на спинку кресла и глубоко вдохнул. Значит, вот так. — Короче говоря, — сказал он, собравшись с мыслями, — я хотел объяснить вам, мисс Грант, что у вашего брата уже есть адвокат, предоставленный государством, поскольку у Джеймса, очевидно, нет средств на то, чтобы нанять представителя. Ваш юрист, конечно, может консультировать Джеймса, если хотите, но ведь он, как я слышал, не занимается уголовным правом?

— Пожалуйста, не надо говорить со мной как с дурочкой, следователь. Мой юрисконсульт написал вам, только чтобы проинформировать, что поможет нам подобрать Джеймсу соответствующего адвоката. Мой брат ни в чем не виноват. Я не допущу, чтобы дядя моего будущего ребенка сел в тюрьму. Как это будет выглядеть?

— Однако дело вот в чем, — вздохнул Роб. — На яхту сели девять человек, а на берег сошли восемь. Это не является несчастным случаем. Кого из братьев и сестер вы предпочли бы упрятать за решетку за убийство отца? Или вы считаете, что убийца должен остаться безнаказанным?

Кэйт вздрогнула.

— Может быть, вы хотите перевести стрелки на Ану или Дэнни? Хотите изменить свои показания о том, что произошло в тот вечер? Вы абсолютно уверены, что видели Дэнни на носу яхты?

Вот оно что! Роб смутно подозревал, что Дэнни Макхью, возможно, навешал ему лапши на уши, а Кэйт, обрадовавшись, что он подтвердил ее алиби, ответила ему тем же.

— Ну конечно, Дэнни был там, черт возьми, — сказала Кэйт, и подозрения Роба мгновенно испарились. По ее лицу и голосу он понял, что Кэйт говорит правду. Она может обманывать себя сколько угодно, но не в важных вещах, и не даст Дэнни ложное алиби, если в результате обвинение падет на Джеймса, ее родного брата.

— И мы оба понимаем, что у Аны не хватило бы сил напасть на отца, даже если бы она захотела, — продолжала Кэйт. — Ударить его еще может быть, но перекинуть его через перила? Вряд ли.

— Итак… — Роб раскрыл ладони.

Она сидела перед ним, еще плотнее прижимая руку к животу, глядя вниз на тонкий свитер, видимо, думая о новой жизни, растущей внутри.

— Мне очень жаль, что в вашей семье произошла такая трагедия, — сказал Роб. — Не представляю, как вы справляетесь. Я знаю, что у вас самой с отцом были не самые лучшие отношения…

— Простите, но у меня с папой были совершенно нормальные отношения, — возразила Кэйт, краснея. — Я его очень любила. И хочу, чтобы виновного наказали. Дело не в этом. Он никогда не увидит своего первого внука, и это меня ужасно печалит. Но сейчас нам нужно жить дальше. У Джеймса тоже есть ребенок, хоть и не родной. Мы одна семья и должны помогать друг другу. Как может быть иначе?

Роб перестал слушать. На столе завибрировал телефон — пришла электронная почта. Прочитав тему и первые несколько слов, он понял, что криминалисты нашли нечто важное.

Райан

10 лет назад, август 2008-го

План Адама казался единственно возможным вариантом. Но не без изъянов. Райан понимал это с самого начала, но потом все стало более чем очевидно.

Через шесть недель после исчезновения Адама бандиты, на которых работал Демпси, подкараулили Райана на дороге у берега и затолкали в свою машину. Он и не заметил их приближения, а если бы и заметил, все равно бы не догадался, кто они.

Он не смотрел по сторонам, думая об Адаме. Шесть недель ни слуху ни духу, и Райан уже дошел до ручки. Он рассчитывал, что к этому времени Адам уже даст о себе знать. Раз этого не произошло, придется рассказать. Нужно вернуться домой и все рассказать матери.

Как он и ожидал, без заступничества Адама и Кэтлин. которая буквально лезла на стенку, отец вышвырнул Райана из дома. Ему все же хватило ума сделать это втайне от Кэтлин. Райан не стал сопротивляться, поскольку и сам думал, что так будет лучше. По крайней мере, не будет искушения проболтаться. Судя по тому, что Кэтлин поверила Райану, когда тот сказал, что поживет немного у приятеля, ей было явно не до него.

От Клио Райан знал, что с каждой неделей после исчезновения Адама беспокойство в семье нарастает. Даже Джеймс казался озабоченным, хотя, как подозревал Райан, скорее всего из опасения, что как-нибудь выяснится: он не вернул Адаму его деньги, когда тот попросил. Джеймс совершенно точно никому не говорил, что занял их, даже когда Кэтлин обнаружила, что на банковском счету Адама практически пусто.

Когда бандиты бросили Райана на заднее сиденье своей машины, он заорал как резаный, но его быстро успокоили несколькими точными ударами, а потом, избитого, окровавленного и притихшего, провезли еще несколько миль дальше по дороге, где машина остановилась.

Они говорили с сильным северо-дублинским акцентом, грубо, как черти, а их рожи дополняли картину. Жестокие, безжалостные отморозки.

— Тебе повезло, что ты расплатился по долгу, — сказал самый здоровый с переднего сиденья. В избиении он участия не принимал. Босс, поспокойнее двух других, слишком важный, чтобы самому пачкать руки. — Иначе уже закопали бы.

Райан заскулил. Он боялся поднимать голову и смотрел на всех снизу вверх с кожаного сиденья.

— А вот братану твоему не так повезло.

Райан замер.

— Хотел свалить, а? Адам твой. После того, как стуканул на Аарона. Думал, мы не узнаем, что ли? У нас и в мусарне есть люди, чувак. Но далеко не ушел брат твой. А с перерезанной глоткой не запоешь.

— Что? — харкнул Райан окровавленным ртом.

— Точно, — подтвердил здоровяк. — Больше ничего не скажет. Прости, чувак, не могу даже сказать, где мы его похоронили. Не помню. Лично я уж точно хер его найду.

Издевательский хохот троицы перекрыл шум в голове Райана.

— А ты просто передай дальше, как хороший мальчик, — сказали ему. — Не сомневаюсь, ты скоро вернешься к своим старым дружкам-наркошам. Расскажи им, что бывает, когда кто-то стучит на моих людей.

Райан почувствовал, что по джинсам расползается мокрое пятно. Он обмочился не из-за битья: от отца Райану доставалось и покрепче. Сейчас у него был просто шок.

Мужик глянул вниз и покачал головой.

— Только, блин, не в моей машине.

Дверца открылась, и Райана выволокли наружу.

Трое постояли над ним. Двое быков хихикали. Босс смотрел в море.

— И все же здесь красиво, — задумчиво произнес он. — В детстве отдыхать сюда ездили. Пока не появились дешевые билеты в Аликанте. Ну ладно, пора сваливать.

Он развернулся. Дорогие кожаные туфли — это все, что видел Райан, глядя ему вслед.

Внезапно туфли развернулись носками к нему.

— Твоя бедная мамочка, поди, безутешна. Видел в газете объявление, умоляет хоть что-то сообщить про Адама. Вот что тебе скажу: если бы из-за одного моего сына погиб другой, даже не знаю, что бы я сделал. А если бы я был тем сыном, лучше бы повесился.

Райан молча смотрел, как захлопнулась дверца машины. Взревел двигатель, из-под колес ему в лицо полетела пыль.

Сейчас

От Джеймса Латтимера осталась лишь пустая оболочка.

Роб сидел напротив, разглядывая его, вспоминая его фотографии в газетах и глянцевых журналах, на премьерах фильмов и в ток-шоу. Из всех братьев и сестер Клио Роб знал Джеймса лучше всехагт не потому, что часто встречался, а благодаря его известности.

Теперь он ничем не напоминал знаменитость и выглядел точно так же, как всеостальные заключенные следственного изолятора. Осунувшийся от стресса, перегруженного углеводами питания, отсутствия естественного освещения и нормальной физической нагрузки.

— Я не убивал отца, — заговорил он. — Да, мы спорили, признаю. Следовало сразу вам рассказать. Мне были нужны деньги. И тут выясняется, что он просрал семейный портфель и продает дом, чтобы оплатить свой долбаный… можно ли это назвать кризисом среднего возраста, если человеку за шестьдесят? Конечно, мы переругались. Но я его не убивал. Я отошел от него, с ним было все прекрасно. Это безумие, чистой воды безумие.

— У нас есть показания, что вы последний, кого видели рядом с отцом, и мы знаем, что он не случайно упал в море, Джеймс, — сказал Роб. — Невозможно случайно перевалиться через такое высокое ограждение. Прыгнуть сам он не мог — упал в воду уже без сознания. Вы его ударили? Может быть, толкнули?

— И пальцем его не трогал. Когда пошел к остальным на корму, он был жив и здоров. Клянусь, он курил эту свою дурацкую сигару. Я хочу повидаться с дочерью. Они не приходили? Может ли кто-нибудь организовать им посещение?

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Роб. — Мы не можем заставить родных вас посещать.

— Этого не может быть. Я невиновен!

— Просто расскажите правду, Джеймс.

— Невиновен!

— Значит, и пальцем не трогали Фрейзера?

— Нет, клянусь. Не притрагивался к нему.

Роб вздохнул. Он наклонился к портфелю с ноутбуком и, достав оттуда папку, открыл ее и, положив на стол, подтолкнул к Джеймсу.

Формулировки специально упростили для непрофессионалов. Официальную техническую экспертизу отправили в прокуратуру вместе со всеми материалами дела.

Джеймс пробежал глазами текст. Потом поднял на Роба непонимающий, испуганный взгляд.

— И как вы это объясните? — спросил Роб. Джеймс понуро опустил голову.

Клио

10 лет назад, октябрь 2008-го

Шли месяцы, об Адаме никто ничего не слышал, и в доме становилось все более уныло.

Сначала мать не сомневалась, что он сбежал, просто чтобы разобраться в себе. Через несколько дней пришло письмо от хозяина квартиры с возвратом залога и сожалениями о потере хорошего жильца. Потом пришли результаты экзаменов, адресованные в Спэниш-Коув. Адам провалил несколько модулей, и ему предстояла пересдача в сентябре.

Наступил сентябрь, по-прежнему ничего.

«Он впал в панику», — объясняла всем Кэтлин. Она злилась на себя за то, что ничего не заметила. «Все потому, что слишком погрузилась в проблемы с Райаном», — говорила она. Райан съехал из дома, снова начал употреблять наркотики, и потом, в августе, у него была передозировка. Он едва выжил и сейчас лежал в клинике и не хотел говорить ни с кем из родственников. Врачи ничего не скрывали, если Райан не хочет, чтобы ему помогли, никто его не спасет, и неизвестно, случайная это передозировка или нет.

Все это время Кэтлин умудрялась всех поддерживать. Она ничуть не сомневалась, что с Адамом все хорошо, что бы ни говорили вокруг и что бы ни говорили дома.

Иногда выдавались тяжелые дни: Кэтлин все же только человек. Клио никому ничего не говорила, но заметила, что вечером мать иногда принимает какие-то таблетки, видимо, чтобы уснуть. А иногда Кэтлин глотала таблетки и днем.

Папа не хотел даже говорить об Адаме. Он неохотно помогал в организации поисков, и, судя по всему, первое место среди его эмоций занимал гнев.

Кэйт и Элен считали, что брат покончил с собой. Они не высказывали свое мнение вслух, но это становилось ясно по их умолчаниям и отказу обсуждать, что будет, когда он найдется, и что произойдет после этого.

Джеймс поначалу считал, что Адам сбежал, но шло время, и он тоже перешел в лагерь сторонников версии самоубийства. И даже имел глупость заявить об этом во всеуслышание, за что Клио едва его не прибила.

Клио дергала за нитку, торчащую из наволочки. Она не хотела огорчать мать рассказом о своих тревогах. На матери держался весь дом.

Всегда. Кэтлин играла роль дипломатического корпуса во всех семейных спорах, в столкновениях детей с Фрейзером и друг с другом. Она всегда чувствовала, когда лучше встать на чью-то сторону или отойти в сторону и поддержать обоих; но в последний год стресс брал свое. Споры с Фрейзером измотали ее.

Ступив на ступеньку, Клио сразу поняла, что они снова спорят, на сей раз, судя по звуку, у Фрейзера в комнате.

Клио не знала точно, почему ее родители спят в разных комнатах. Как-то раз она спросила об этом маму, и та засмеялась и ответила, что Фрейзер храпит, как паровоз. В другой раз она сказала, что еще много лет назад привыкла уходить с Клио на ночь в другую комнату, чтобы не будить Фрейзера, когда ее кормит.

Сама Клио не вполне доверяла ни одному из объяснений, но предполагала, что здесь всего понемногу. Райан в свое время говорил, что Кэтлин ушла в другую комнату, потому что не хочет больше детей.

— Ты ее добила, Клио. Маленькая, ты никогда не засыпала больше чем на два часа.

В ответ она немедленно посылала его подальше.

Клио тихо прошла по лестничной площадке к двери комнаты Фрейзера. Ей нужны были деньги. Она собиралась пойти повеселиться и не хотела, чтобы дрязги родителей расстроили ей планы. Но ее рука застыла у двери, так и не отворив ее. Сначала нужно послушать, о чем они говорят.

— Я просто не понимаю, почему ты так мало делаешь для поисков Адама! — говорила Кэтлин. — Можно подумать, тебе все равно. Но Адам не Райан. Ты же любишь Адама!

— Я люблю Райана, — возразил Фрейзер.

Клио, стоявшая за дверью, приподняла бровь. Ну да, конечно.

— Я не хочу сказать… ты знаешь, что я хочу сказать, Фрейзер.

Отец вздохнул.

— Да, знаю. Тебе кажется, что я махнул рукой на Райана, а теперь и на Адама тоже. Неужели ты обо мне так плохо думаешь, Кэт? Я никогда не отказывался от Райана. Ведь я же плачу за его реабилитацию, разве нет? Я просто не собираюсь идти у него на поводу, черт возьми. Он наркоша, милая. С ним пожестче нужно, вот что.

Клио почти услышала, как мать покоробили эти слова.

— Что ж, говорят, что на все есть причины, — пробормотала она.

— Не моя вина, что парень сбился с пути, — отрезал Фрейзер.

— Я и не говорю, что твоя, Фрейзер, но ты всегда вел себя с ним очень жестко. Ладно, слушай, — тон Кэтлин изменился, стал скорее просительным, чем обвиняющим. — Сейчас самое важное — Адам. Я знаю, что он жив, Фрейзер. Нам просто нужна помощь, чтобы его найти.

— Выброшенные деньги. Парень или вернется, или нет. Если он не хочет, чтобы его нашли, стоит ли нам его искать?

— Мне нужно знать! — всхлипнула Кэтлин.

Наступило молчание. У Клио все сжалось внутри.

— Да, — наконец произнес отец. — Я знаю, девочка. Знаю. Не могу видеть тебя такой расстроенной, просто не могу, меня это убивает. Эти таблетки, они как, помогают? Хочешь, я достану еще?

— Не хочу я никаких таблеток, Фрейзер, мне нужен мой сын. Мои сыновья — хочу их обоих. Я их родила.

— Может, тебе увеличить дозу…

— Просто уступи, Фрейзер! Найми частного детектива, прошу тебя. Если мы найдем Адама, не обязательно заставлять его вернуться. Мне достаточно знать, что он жив и здоров.

Клио затаила дыхание.

— Хорошо, — сказал Фрейзер. — Сделаем. Если тебе так будет легче, все сделаем.

Клио снова услышала всхлип матери, но теперь в нем слышалось облегчение.

Она подняла руку и постучалась, а потом открыла дверь. Кэтлин отвернулась. Она стояла лицом к сидящему на постели отцу. При виде дочери лицо Фрейзера смягчилось.

— Что тебе нужно, милая? Мы с твоей матерью просто разговариваем.

— Да, знаю, — сказала Клио. — Э, можно одолжить немного денег?

Фрейзер улыбнулся.

— Хэх, как на прошлой неделе? Мы как, ведем учет, девочка? А процент начислять?

— Ростовщичество — это грех, — парировала Клио.

— Ну, раз ты такая умная, легко найдешь работу на лето! — засмеялся Фрейзер. В это время Кэтлин повернулась к ней, и на ее лице появилась улыбка.

— Как можно тебе отказать?

Клио натянуто улыбнулась.

— Мой кошелек внизу, — делано вздохнул Фрейзер. — Пойду, посмотрю, что можно наскрести. Можешь пока заварить мне чашечку чая, прежде чем упорхнешь с моими деньгами.

— Обещаю, — заверила Клио.

Она посторонилась, пропуская отца, но осталась в комнате с матерью.

— Мам, вы что-то… вы что-то от меня скрываете?

— О чем ты? — удивленно переспросила Кэтлин.

— Адам — он что-то натворил?

— Например?

— Не знаю, — сказала Клио. — Просто последние несколько дней он дома ходил сам не свой. У него были какие-то неприятности? Он ничего не рассказывал тебе или папе?

Мать подошла к Клио и положила руки ей на плечи.

— Он ничего мне не говорил, — медленно и задумчиво сказала она. — Но это не значит, что ничего не было. Я столько раз обо всем передумала. Адам знал, что я переживаю из-за Райана, и, конечно, ему не хотелось меня расстраивать, но я бы все равно почувствовала, если бы он попал в беду. О, милая, я знаю, что все думают, и знаю, что все говорят. Но с Адамом все хорошо, я чувствую это вот здесь, внутри. Он никогда ничего с собой не сделает. Ни за что на свете. Если бы произошел несчастный случай, мы бы уже узнали. Просто ему нужно время. Все равно, черт возьми, придушу его, когда мы его найдем, не сомневайся. Но пока не выяснится что-то другое, я останусь при своем мнении.

Клио кивнула. Ей хотелось рассказать маме о своих подозрениях, но она не нашла слов. Не сейчас, когда мать и без того волнуется.

И Клио решила надеяться. Представлять себе, что детектив, которого собирается нанять папа, все же разыщет брата. Или по крайней мере выяснит, что именно произошло.

Откуда ей было знать, что весной он принесет ужасные вести? Скажет, что Адам, вероятно, погиб. Откуда ей было знать, что отец сообщит об этом матери? И что отец будет давить на мать, чтобы она смирилась, и как раз в это самое время у Райана начнется обострение.

И что сердце матери, переполненное любовью к детям, в конце концов разорвется от горя.

Через несколько месяцев в Спэниш-Коуве останутся Клио, Элен и отец. Ни Адама, ни Райана. Джеймс наслаждается жизнью в Дублине. А за ним туда по-быстрому свалила и Кэйт.

Три вместо восьми. Тишина вместо шума.

Вместо любви… пустота.

Сейчас

Роб знал, что Клио ждет его внизу. Он не отвечал на ее звонки, перемежавшиеся с эсэмэсками и письмами по электронной почте. А теперь она заявилась в участок и ждет. Деваться некуда.

Он закрыл письмо с подтверждением даты суда, только что пришедшее из прокуратуры. Потом глубоко вдохнул и позвонил вниз.

— Скажите, чтоб поднималась.

Она ворвалась в кабинет в облаке темных волос и мрачного настроения и захлопнула за собой дверь.

— Какого хера ты меня игнорируешь?

— Ш-ш.

Роб прижал палец к губам. Клио обернулась.

У стены спал в коляске Джонни. Малыш мог часами сопротивляться укладыванию, но, заснув, отключался полностью. Хлопок двери его не разбудил, но проверять крепость детского сна Роб не хотел.

Бывшая впервые за несколько недель оставила с нем ребенка: мать ее подвела, а ей срочно понадобилось в парикмахерскую. Роб хотел показать, что способен ответственно подойти к делу. Если она вернется и обнаружит у него в кабинете ревущего сына и разъяренную женщину, все пойдет насмарку. Особенно если ей неудачно подкрасят волосы.

Робу показалось, что Клио чуть-чуть смягчилась. Джонни, со своим ангельским личиком и золотыми кудряшками, пожалуй, смог подействовать на женщину. Но когда Клио перевела взгляд на Роба, он понял, что она вовсе не успокоилась. Кее материнскому инстинкту апеллировать, видимо, еще рановато.

— Что происходит? — громко прошептала она. — Сначала забросил удочку насчет двигателя, а потом куда-то пропал. Что ты выяснил? Все было запланировано?

— Что ты так завелась? — прошептал Роб.

— Я все еще живу в одном доме с Райаном, Адамом и Элен. Кэйт мечется, затеяла кампанию по освобождению Джеймса. Если это не он, если это сделал кто-то из них, я хочу знать кто, Роб.

Даунс вздохнул. Не стоит вести с ней эти разговоры. Но они с Клио знакомы не первый день. Ну как ей откажешь…

— Джеймс ударил отца, — сказал он.

Клио застыла, ее лицо вытянулось.

— Извини, — произнесла она. — Я рада, хотя чему тут радоваться. Уже сама не понимаю, что и думать. Радоваться, что ли, что это Джеймс? Только не это. Лучше бы выяснилось, что тут какая-то ошибка, что произошел несчастный случай, но ничего не могу с собой поделать. Уж лучше он, чем кто-то другой. Мы с Джеймсом никогда не были особенно близки.

Роб кивнул. Это можно понять.

— Откуда ты знаешь? — спросила Клио — В смысле, наверняка. Что изменилось? Ведь он до сих пор все отрицает, верно?

— Да, — сказал Роб. — Но он не может отрицать результаты экспертизы.

— Какой экспертизы?

— Джеймс признал, что спорил в тот вечер с отцом, но утверждает, что дальше слов дело не заходило. Он опровергает твои показания, что толкал Фрейзера. По его словам, он сказал отцу, чтобы тот отказался от продажи дома и извинился перед всеми. Говорит, разговор шел на повышенных тонах, но без рукоприкладства. Потом он сразу ушел на корму и там подрался с Адамом — по самому ничтожному поводу, я бы сказал.

Клио кивала, явно нервничая и ожидая, что последует за этим.

— Большую часть следов с одежды вашего отца и из его раны полностью смыло водой. Тем не менее все же удалось найти на его одежде следы крови, в основном его собственной. А на галстуке нашлась другая кровь.

— На галстуке? — повторила Клио.

— Криминалисты ничего не пропускают, — сказал Роб. — Это кровь Джеймса.

— Как он это объясняет? — спросила потрясенная Клио.

— Никак.

— И твоя теория?

— Теория? Я в эти игры не играю, Клио.

Она, не мигая, смотрела на него. Роб вздохнул.

— Возможно, отец первый ударил Джеймса. Согласно всем вашим показаниям, Фрейзер чуть не ударил Райана, когда начался скандал. Возможно, когда Джеймс начал предъявлять претензии, он не выдержал. Ударил его, и немного крови Джеймса попало ему на галстук. Когда отец уже отходил, Джеймс что-то схватил и ударил его сзади. Потом понял, что наделал, запаниковал и выбросил тело за борт. Прокуратура предпочтет вариант попроще. Что Джеймс поранился, когда ударил отца, и немного его крови попало на Фрейзера, когда он перекидывал его через ограждение.

Клио вся съежилась.

— Извини, — сказал Роб Даунс. — В основном улики косвенные, но ложь его изобличает. Нет никакого сомнения, что на вашего отца напали и выбросили за борт. Помимо всего прочего, что уже есть в деле, в том числе твоих показаний…

Клио прикрыла глаза. Потом отняла руку от лица и встала. Роб не мог придумать, что бы еще сказать, чтобы удержать ее. Он лишь изо всех сил надеялся, что они видятся не в последний раз.

— Клио, давай…

— Давай как-нибудь выпьем, — продолжила за него она.

— Было бы здорово.

Она кивнула.

— У тебя и правда чудесный мальчик, Роб. Гордись. Ты молодец.

Затем, бросив последний взгляд на Джонни, она вышла, тихо притворив за собой дверь.

ЧАСТЬ III 2014–2018

Клио

Ноябрь 2014-го

Клио радостно ухватилась за возможность попутешествовать.

В апреле прошлого года ей исполнился двадцать один год, но она это почти не отмечала. Копила деньги, чтобы куда-нибудь съездить, и вот теперь отметит по-настоящему: поедет в Париж с друзьями на два месяца.

На это ушла большая часть ее сбережений. Уже два года она работала санитаркой в векс-фордской центральной больнице — «младший медицинский персонал», — делая вид, что серьезно думает о карьере в медицине. Все что угодно, лишь бы успокоить отца, который все приставал и приставал к ней, требуя идти учиться и получить нормальную профессию. Она убедила его, что работа санитаркой — лишь первая ступень. Пусть зарплата и нищенская.

Тем не менее он с ходу отказался дать ей денег на каникулы в Париже. Райан наконец завязал и уехал в Европу. Кэйт уже окончательно сбежала к какому-то парню в Дублине. Уже какое-то время она не разговаривала с Фрейзером, потому что при первом знакомстве Фрейзер спросил жениха Кэйт, Чена, настоящий ли он китаец или же его родители приплыли на пароходе из Вьетнама и теперь вынуждены притворяться китайцами, поскольку держат сеть китайских ресторанов. После этого Кэйт решила не знакомить никого с Ченом, наказывая за грубость отца всех.

Джеймс тоже никогда не появлялся. Как только его успех на телевидении внезапно закончился, он исчез. После трех серий хитового сериала телеканал с ним расстался. Джеймс пытался вешать лапшу на уши, уверяя, что ему нужны новые вызовы и что он ушел сам.

На Элен Фрейзер уже не надеялся. Оставалась одна Клио. Последний шанс на успех клана Латтимеров. Он не возражал против поездки. Два месяца культуры и цивилизации — прекрасно. Путешествия он одобрял. Просто не хотел платить.

И это еще не все; этот козел заморозил ее доверительный фонд. «Хочу быть уверенным» — так он заявил. Чтобы получить деньги, она должна доказать, что заслуживает доверия.

Остальные братья и сестры доверия не оправдали, пустили деньги на ветер. Или исчезли вместе с ними. Подождем, когда Клио будет двадцать два, и если не съедет крыша — тогда и поговорим. Клио не знала, что ответить: «большое спасибо» или «да пошел ты…».

Клио влюбилась в Париж. Пока она скучала только по морю и Тедди. Ей нравилось здесь всё: вино, еда, люди. Но оставаться во Франции ей, пожалуй, не хотелось. Хотелось чего-то поострее, не настолько классического. Она подумывала о Лондоне.

И все же Париж, безусловно, стоил поездки. В то утро она гуляла по набережной Сены, игнорируя предложения уже проснувшихся уличных художников написать ее портрет — якобы бесплатно, один раз ее уже так развели.

Она наслаждалась терпким запахом реки, свежестью деревьев, утренним уличным шумом, то и дело перемежавшимся раздраженными сигналами, адресованными putains de cretins, нагло перестраивавшимся без предупреждения.

Запах изменился: запахло круассанами и густым черным эспрессо. Petit dejeuner^[1].

У Клио заурчало в животе. Товарищи по путешествию считали ее сумасшедшей. Даже если они веселились далеко за полночь, Клио неизменно вставала рано и шла на прогулку к реке. Остальные поднимались ближе к обеду и ковыляли в ближайшее кафе, где брали кувшины красного вина, чтобы похмелиться, и сэндвичи с горячим багетом.

Клио любила вставать утром, любила завтракать. И сейчас самое время подкрепиться. Она направилась в угловое кафе рядом со своим дешевым отелем и заказала как обычно: булочку с шоколадом, свежевыжатый апельсиновый сок и кофе с молоком. Завтрак обходился ей дороже, чем все остальное, съеденное за день, — единственная роскошь, которую она позволяла себе каждое утро.

Клио уселась у окна, глядя на спешащих на работу прохожих — настоящих парижан, а не туристов, которые появлялись только после десяти в надежде проскочить без очереди в Лувр и погулять по Елисейским полям без толпы.

Мимо шли те, кто работал в конторах, магазинах и билетных кассах. Клио обожала разглядывать эту толпу. Слово «шик» французское, это она усвоила еще в детстве, но только в Париже до конца поняла, что это значит. Мужчины шли с уверенным и наглым видом людей, которым принадлежит полмира. Или по крайней мере некогда принадлежало. Женщинам удавалось производить впечатление, что они поднялись в четыре утра, чтобы приступить к туалету, и одновременно — что они только что встали с постели. Стильная косметика, высокие каблуки, элегантные пальто, открывавшие стройные загорелые ноги.

Клио разглядывала молодую женщину немногим старше ее самой, уверенно вышагивавшую по тротуару, когда неожиданно заметила его.

Адам.

Он прошел мимо, глубоко засунув руки в карманы темного пальто, ссутулив плечи, знакомая вечерняя щетина на подбородке и щеках, темные серьезные глаза.

Адам.

Клио ахнула. Словно во сне, она соскользнула с высокого табурета и выскочила из кафе, забыв шарф, не застегнув пальто, вывалилась на улицу в объятия холодного ветра, которому тем не менее не удалось пробудить ее от грез.

Она пошла за ним быстрым шагом, не переходя на бег, и едва не угодила под машину, выехавшую из подземного гаража на Рю-де-ла-Сите: прохожий успел схватить ее за руку.

Пробормотав «мерси», она продолжила преследование. Она еще не потеряла его из виду. Она не пыталась себя обмануть. Это, конечно, не он. Такое уже случалось. Не только с Адамом, но и с матерью.

Поравнявшись с таким незнакомцем, она забегала вперед и, посмотрев на него, всегда испытывала чудовищное разочарование, понимая, что те, кого она любила, ушли навсегда.

На углу она почти догнала его и, когда он обернулся, разглядела его лицо. И поняла, что ошиблась в том, что ошиблась. Это действительно он. На шесть лет старше, но все же он.

— Адам! — вскрикнула она. В ее голосе слились шок, восторг и отвращение.

Он шел дальше, ускоряя шаг. Она зажала рукой рот. Такого она не ждала, даже не представляла… ожидала разочарования, но буря чувств, охвативших ее при виде брата, живого и здорового, разгуливающего по Парижу, застала ее врасплох.

По улице в сторону Пантеона шла шумная группа американских студентов. Адам смешался с ними.

Окруженная молодежью Клио потеряла из виду его затылок, но продолжала идти в том же направлении, по Рю-Суффло, к площади Пантеона. Наконец он мелькнул впереди, перед толпой, поднялся по ступеням грандиозного здания и скрылся внутри. Она тоже вошла в здание, толпа американцев заглушала своей болтовней и хохотом ее тяжелое дыхание и стук сердца в груди.

— Мадам! Мисс!

Клио остановилась, оторвавшись от погони.

— Ваш билет!

Клио бросила кассиру десять евро, схватила кусочек картона и помахала им перед охранником у следующего стола.

Внутри стояла тишина, изредка нарушаемая шагами, покашливанием, клацанием открываемых сумочек. Самые слабые звуки отдавались эхом в огромном пространстве, теряясь между мраморных колонн под высоким потолком. Крестообразная конструкция, расходящаяся от величественного купола в центре здания, делила его на четыре части. Клио поспешила выйти на середину зала. Ей показалось, что Адам прошел к дальней стене.

Что он здесь делает? Убегает от нее?

Дойдя до монумента у задней стены, она снова потеряла его из вида.

— Pardon, — сказала она пожилой женщине. — Там есть выход? Sortie?

— Non, — качнула головой женщина. — Нет выход. Crypte. Усыпальница.

Клио вздрогнула. Ну конечно, где еще искать погибшего брата, как не в усыпальнице?

Теперь она разглядела лестницу вниз. Американские туристы разбрелись по всему залу. Еще слишком рано, по музею ходили лишь случайные посетители вроде той женщины, с которой она говорила.

Она не могла не пойти за ним. Нужно убедиться, что это действительно он. Клио двинулась вниз по ступеням. Внизу под лестницей открылся длинный полутемный коридор, в стоячем воздухе пахло плесенью. Безмолвное подземелье казалось совершенно пустым, но в тени под сводами здесь легко спрятаться.

Клио пошла вперед, слыша лишь свое дыхание и звук шагов. Слева мелькнула тень.

Статуя Вольтера перед его гробницей. В тусклых отсветах его длинный нос и харизматичный профиль, казалось, оживали. Клио отпрянула от неожиданности, хотя перед ней был лишь камень.

А вдруг это не Адам, а какой-то неизвестный мужчина? Не опасно ли за ним идти?

Кто услышит ее здесь, среди призраков и могил? Охранники остались далеко позади, у входа.

Тоннель разделился на два, и она повернула налево. Здесь покоились великие писатели: Гюго, Дюма. Клио провела пальцами по буквам, высеченным на стенках гробниц. С каждой секундой уверенность таяла. Клио уже почти убедила себя, что все выдумала, но все же боялась, что не ошиблась.

Откуда-то издалека донесся смех. Клио вздрогнула. Просто кто-то из туристов, сказала она себе.

— Что я здесь делаю? — прошептала она, просто чтобы нарушить тишину и приободриться.

Она стала дышать ровнее, глубоко вдыхая через нос сырой воздух подземелья. Пахло смертью. И тут уголком глаза Клио уловила какое-то движение.

Она обернулась. Адам! Под сводом у гробницы Эмиля Золя стоял Адам.

Клио застонала. Она начала отступать, пятясь задом. Он протянул к ней руку.

— Клио, — она сама, наверное, выглядела не менее потрясенной.

— Ты… — проговорила она. — Что ты здесь делаешь?

Адам засмеялся. Она понимала, что это невольный смех, нервическая реакция, но все равно рассвирепела. Захотелось врезать ему по физиономии.

— Я слышал, как ты меня позвала. Решил, что показалось. Я постоянно слышу кого-то из вас или узнаю на улице. Подумал, что уже совсем с ума сошел.

— Ты бежал от меня.

— Я… нет. Я шел сюда. Я изучаю фундамент этого здания.

Клио покачала головой. Нет, все не так. Это она сходит с ума. Клио молча смотрела на него.

— О боже мой, как же я рад тебя видеть, — сказал он. — Как все? Как Райан? Мама?

Это невозможно. Это кошмарный сон. Клио еще не проснулась, все еще лежит в постели и видит кошмарный сон.

Но слышны голоса туристов, спускающихся в усыпальницу, во рту еще стоит вкус пирожного и кофе, только… почему здесь Адам? Все остальное реально существует, всё на своих местах.

— Ты серьезно? — сказала она. — Как мама?

У Адама на лице отобразился ужас.

— Я знаю, вы меня ненавидите, — заговорил он. — Понял, когда никто не ответил. Простопрошло уже шесть лет, Клио. Я взял не так уж много денег. И, боже, я не виноват, что родился геем. Да, я виноват, что сделал глупость. Только потом до меня дошло, что бежать было чертовски глупо, но я же был совсем молод. Тогда казалось, что это лучший вариант. И вот ты здесь. Это… безумие.

— Нет. Нет-нет-нет. Это невозможно.

— Клио, это реальность.

— Мама умерла.

Сначала на лице Адама ничего не отразилось. Но потом он понял, что она сказала. Глаза распахнулись. Рот приоткрылся. Теперь уже он сделал шаг назад.

— Что? — прошептал он.

— Она умерла! — Клио шагнула к нему. — Мама умерла. Она умерла пять лет назад.

Адам издал невнятный звук, в нем звучали ужас и боль. Он рухнул на каменный пол, глухо стукнув коленями, и закрыл руками глаза.

— Не смей рыдать, — крикнула Клио. — Не имеешь права. Ты исчез. Ты исчез, и она не выдержала. А потом папа сказал ей… у-у! Не важно. Это ты виноват, ты ее убил. Не могу… не хочу даже видеть тебя.

— Я… это не я. Я просто взял деньги. Я же ей сказал. Чтобы помочь…

Адам учащенно дышал. Клио прижала руку к животу. Ее тошнило. В этот момент в тоннель вошла кучка туристов и замерла при виде драматической сцены.

Клио пошла. Потом побежала. Задыхаясь, ничего не видя из-за застилающих глаза слез. Ноги налились свинцом, но она не останавливалась. Наконец она услышала сзади его шаги — по крайней мере, ей показалось, что он бежит за ней, пытаясь догнать, но она бежала быстрее.

Снаружи на улице прибавилось людей, везде уже толпились туристы, они стояли на ступенях, улыбались для селфи на фоне далекой Эйфелевой башни, вертелись, чтобы сняться на фоне гигантских колонн за спиной.

Она остановила такси, подняв руку. Внутри, задыхаясь и всхлипывая, мешая французский с английским, она попросила водителя ехать, все равно куда.

Вернувшись в гостиницу, она собрала сумку и, еще накачанная адреналином, позвонила агенту «Эйр Лингус», который терпеливо объяснил, что да, можно поменять билет со следующей недели на сегодня, но это обойдется почти вдвое дороже, чем она уже заплатила.

— Неважно! — крикнула она в трубку. Она включила громкую связь и положила телефон на кровать, чтобы сесть на чемодан — иначе он не закрывался.

Что там говорил Адам? Что он гей? Неужели поэтому он сбежал? Потому что, блин, гей? А насчет денег? Какие еще деньги?

— Хорошо, мисс, сейчас переоформлю, — ответил агент. — Что еще я могу для вас сделать?

Молния на чемодане наконец поддалась и закрылась. В этот момент, глядя на стену гостиничного номера, на выцветшие, отслаивающиеся обои, она поняла, что не может возвращаться домой.

Она встретила Адама. Но кому об этом расскажешь? Мать умерла, так его и не дождавшись. Райан переживал исчезновение Адама особенно тяжело — передозировка. Фрейзер не хотел и слышать о сыне. Элен вообще ни о чем не хочет говорить. Кэйт переехала и знать не желает родню. А Джеймсу все равно.

Адам бросил их всех. И ее в первую очередь.

Клио не собиралась объявлять им о том, что Адам исчез по своей воле. Даже не представить себе, как они это воспримут. Лучше забыть и сделать вид, что ничего не случилось. Если Адам захочет вернуться домой — пожалуйста, пусть сам и объясняется. Зачем становиться вестником, в которого стреляют первым? Совершенно не хочется разгребать последствия.

У Клио возник план. Летом она временами встречалась с парнем из Вексфорда, который мечтал рвануть в Штаты. Он получил визу J-1, а значит, у него целый год будет право на работу. Он уговаривал Клио плюнуть на Париж и поехать с ним, но она не студентка и не будет заморачиваться с подачей на грин-карту. Что, если просто взять и поехать? Взять остатки сбережений и улететь в Нью-Йорк?

Она понимала, что никогда не оправдает ожидания Фрейзера. По большому счету, она еще ни в чем его не подвела, и все равно в его взгляде сквозило разочарование; он ожидал большего. Что будет, когда он поймет, насколько она на самом деле испорченная?

— Да, — ответила она приветливому агенту «Эйр Лингус». — Сколько стоит билет в Нью-Йорк из Дублина?

Райан

Март 2015-го

В Риме все оказалось в точности так, как и представлял себе Райан. Искусство, культура, архитектура. Потрясающие женщины и мелкие ублюдки-карманники. Полезно для духовного развития, но вредно для всего остального. В таком городе слишком много соблазнов. Он сулит слишком много.

Достаточно далеко от Ирландии и всего, что осталось там, но недостаточно далеко от наркотиков. Сейчас он их не искал, но понимал, что рано или поздно найдет.

Однако подвернулась идея. Его нынешняя подруга выросла в маленьком городке на озере Гарда, Лимоне. Она пригласила его к себе на уик-энд: покататься на лодке по озеру, погулять по холмам.

В это время года там холодно и пусто — самое лучшее время. Ни туристов, забивающих узкую дорогу вокруг озера, ни уличных торговцев, впаривающих всякую хрень, ни задранных цен в ресторанах. Только местные, отличное недорогое вино и вкуснейшая еда.

Ведь Райан же художник? Пусть проведет с ней немного времени, она станет его музой.

Каждый день он гулял вдоль Тибра, но ему не хватало водного простора. Чтобы немного напоминало о доме. Обо всем хорошем.

И пора уже отдохнуть от поисков Адама. Два года без наркотиков, два года поисков. Он не собирался сдаваться, но нужно сделать перерыв. Разобраться в себе, что тоже важно.

Адам приехал в Рим накануне отъезда Райана. Райан так и не смог примириться с тем, что Адам разыскал его всего за несколько месяцев, когда он сам безуспешно искал брата целых два года. Райан исколесил пол-Европы на те небольшие деньги, что удалось наскрести. Фрейзер отказался отдать Райану его фонд, но Элен пару раз его выручила, а он не брезговал никакой работой.

Столько всего нужно искупить. Как смыть с себя весь этот позор?

Очевидно, в отличие от Райана, Адам располагал деньгами и связями. Он вошел в вестибюль дешевого хостела, где жил Райан, обаял портье, которая дала ему запасной ключ от его одноместного номера, и вошел внутрь.

Райан сидел на узкой кровати, втирая крем в зудящие до сих пор шрамы на ногах. Вдруг дверь распахнулась и в проеме возник Адам, собственной персоной.

— Что, блин, произошло? — были его первые слова.

Райан не мог даже назвать брата по имени. Адам возник как призрак. Райану показалось, что это галлюцинация.

— Мама умерла? — сказал Адам. — Мама умерла!

Без предисловий. Словно и не было семи лет, словно продолжается разговор, начатый вчера. Адам разрыдался, и Райан увидел, что далеко не в первый раз, — видимо, он мучается уже не одну неделю, а то и месяц.

— Почему мне никто не сказал? Почему?..

Адам тяжело опустился на кровать рядом с Райаном.

— Мы не знали, где ты, — Райан еще не отошел от шока.

— Но я же сказал тебе, что свяжусь!

Райан покачал головой в полном недоумении.

— Адам, постой. Как же, блин, как ты меня нашел? Я сам тебя искал. И откуда ты знаешь про маму? Где ты был?

Столько вопросов, что не разобраться, с чего начать.

— Где я был? — заговорил Адам. — Где ты был? Я ждал, блин, я ждал, Райан. Я думал, что-то пошло не так. Ведь могло произойти все что угодно. Думал, все решили, что мне безопаснее не возвращаться из-за твоих дилеров.

Думал, папа озверел из-за денег и запретил вам со мной связываться. Я был уверен, что Эва все растрепала и я перестал существовать для него, для всех вас. Но мне не с кем было поговорить! Некого спросить. Пытался звонить тебе, когда прошло несколько месяцев, но ты отключил телефон. А с остальными связываться я боялся, — Райан еще качал головой, пытаясь переварить увиденное и услышанное. — Я уже начал привыкать, что придется жить одному, — продолжал Адам. — И вдруг в ноябре прошлого года в Париже столкнулся с Клио. Я думал, она приехала за мной. Но она рассказала мне про маму и при этом была в бешенстве. Она что, не знает? Райан! Разве Клио не знает, что мы сделали? И почему?

Райану хотелось умереть. Он смотрел в пол. Адам жив. Все как он себе и представлял. Трагический бред. Вот поэтому люди и принимают наркотики. Эта… реальность херова. Боль. Невыносимо.

— Никто ничего не знает, — прошептал он.

— Что?

Адам прижал руку ко рту, словно его затошнило.

— Никто не знает. Когда умерла мама, я был на реабилитации. И я… мне было стыдно все рассказывать, когда меня отпустили, — из глаз у Райана полились слезы. — Месяца через полтора после твоего исчезновения босс Аарона сказал мне, что они тебя нашли, что с тобой разобрались. Сказал, что они убили тебя, Адам. Прошло уже шесть недель, а он все знал. Ты не выходил на связь, и я решил, что все так и есть.

— Он сказал, что меня убили?

Райан угрюмо кивнул.

— Он сказал, и я поверил. А как не поверить? Я знал: они опаснее, чем тебе казалось. Ты бы не стал на них стучать, если бы понимал, на что они способны. И вот я решил, что ты мертв и это моя вина. А дальше все покатилось по наклонной. Папа к тому времени уже выкинул меня из дома. Потом у меня была передозировка. Случайно или намеренно… даже не помню, что со мной тогда происходило. Немного подсушился, но все равно не мог никому ничего рассказать. Думал, они никогда меня не простят. Это он внушил мне, Ааронов босс. Потом умерла мама. А я… опять передозировка.

Адам потер лоб, сокрушенный, не веря своим ушам.

— Адам, это я виноват, — признался Райан. — Мне казалось, пусть лучше они думают, что ты сбежал, чем узнают, что ты мертв — и все из-за меня. Да, я просто трусливое дерьмо.

Адам положил руки на затылок и глубоко вдохнул.

— Пожалуйста, прости, — сказал Райан.

Адам покачал головой.

— Тебя не за что прощать. Это я сделал.

— Нет, — сказал Райан.

— Да, — возразил Адам. — Нельзя было оставлять тебя одного разбираться со всем этим. Я понимал, что ты не справишься, но пришлось исчезнуть. Пока Эва не рассказала всем, что я гей. И все же я не понимаю, почему ты сейчас здесь. Что ты делаешь в Италии?

— Тебя ищу.

Адам нахмурился, ничего не понимая.

— Пару лет назад я завязал, — объяснил Райан. — И у меня возникли сомнения. Эти парни сказали, что убили тебя, но тела не нашли. Это не в их стиле. Через несколько лет они забили Аарона Демпси насмерть и бросили на улице в Вексфорде: он вышел из тюрьмы и начал притыривать часть выручки. Видимо, считал, что ему причитается. Я понял: они сделали бы так с тобой, если бы тебя нашли. Тоже для острастки. Когда я завязал, у меня все сложилось в голове. Они меня развели. Хотели, чтобы я снова подсел и чтобы рассказывал всем, что с тобой сделали. Чтобы усвоил урок, и остальные тоже.

Райан замолчал. Он говорил бессвязно, но это все правда. Не так стройно, как хотелось бы, но именно поэтому он пришел к выводу, что брат все-таки жив.

— Мы… нам надо найти Клио. Надо рассказать ей, — Адам начал ходить по маленькому номеру. — Это катастрофа. Она меня ненавидит. Наверное, все меня ненавидят. Я должен им рассказать.

Райан покачал головой.

— Мы не сможем рассказать Клио, — сказал он.

— Я все ей расскажу! — выкрикнул Адам.

— Нет, я в том смысле, что не получится. Она уехала в Штаты с каким-то парнем. Живет там нелегально. Пару раз присылала открытки, но без обратного адреса. Сменила номер телефона. Знать нас не желает.

Адам повернулся и ударил кулаком в стену. Дешевый гипрок прогнулся. Райан подумал, что брату, должно быть, ужасно больно, но Адам не издал ни звука. Вместо этого он оперся на стену спиной и сполз вниз. Потом он сел на пол, прижав колени к груди.

— Ведь я же написал! — вскричал Адам. — Как обещал.

— Нет, — покачал головой Райан. — От тебя не было писем.

Адам в ужасе смотрел на него.

— Да. Ну конечно же, я его написал.

Райан потряс головой.

— Я ждал, когда ты проявишься. Но ты не проявился.

— Нет, Райан, все было совсем не так.

Райан

Май 2015-го

После того как Адам разыскал его в Италии, Райану пришлось несколько недель набираться храбрости, чтобы поехать в Спэниш-Коув.

По прибытии он собирался улучить момент и обшарить дом, когда там никого не будет, но это оказалось сложнее, чем представлялось вначале. Фрейзер особо не мешал. Отец почти каждый день куда-то уходил или уезжал на машине и как минимум раз в день гулял с Тедди.

Но Элен — эту из дома клещами не вытянешь. Она регулярно ездила за покупками в деревню, но обычно по утрам, когда Фрейзер был дома.

В конце концов Райану пришлось рискнуть и забраться в дом в присутствии сестры. Сначала он обыскал отцовскую спальню, по-тихому. Он умел двигаться бесшумно. Ему не раз случалось таскать деньги или драгоценности матери, когда припирало. Но там он ничего не нашел.

Затем он стал искать в кабинете. Везде, где, как ему казалось, его можно спрятать. Письменный стол. Под половицами.

Райан уже начинал паниковать. Что, если Адам соврал? Ну конечно же, нет. Как можно сомневаться?

Что, если отец уничтожил письмо? Разве это не само собой разумеется? Но Райан так не думал. Отец любит секреты. А тут доказательство, что Райан замешан в исчезновении Адама и что Райан наврал им всем. И кое-чего еще, но отец не обратит внимания на такие мелочи. Он сохранил его, в этом Райан не сомневался.

В конце концов он нашел. На книжной полке в кабинете, среди старых книг, покрытое пылью. Райан почти выбрался из дома, никем не замеченный. Он уже открывал парадную дверь, когда услышал за спиной шаги Элен, спускавшейся по лестнице.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. Ни тебе здравствуй, ни тебе разговоров о погоде.

Райан обернулся.

— А ты что? — спросил он.

Она нахмурилась.

— Это мой дом, — сказала она.

— Конечно, — сказал он. — Мисс Хэвишем.

Она покраснела, но не ответила остротой на остроту. Райану захотелось дать себе по морде. Это все из-за Фрейзера, он сделал их хитрожопыми и жестокими. Элен этого не заслужила. Она никогда не делала Райану ничего плохого.

— Прости.

Элен пренебрежительно качнула головой.

— Я просто вернулся кое-что забрать, — сказал он. — Уже ухожу.

— Куда?

— Домой. В смысле, к себе домой.

— Вот как, — она замялась. — Ты… у тебя все в порядке? Может, что-нибудь нужно?

— Деньги мне не нужны, — сказал он, страдая от унижения, потому что теперь его содержал Адам. Нет никакого повода гордиться. Как и снова брать деньги у брата.

— Нет, я не в смысле…

Элен пожала плечами. Райан снова потянулся к двери, но остановился.

— Элен, от Клио ничего не слышно?

— Нет. Прислала открытку на мой день рождения. Наилучшие пожелания и просьба поцеловать за нее собаку.

— Без адреса?

Элен качнула головой.

— А штемпель?

— По-прежнему Нью-Йорк, — ответила она.

— Иголка в стоге сена.

— Ты что, собираешься ее искать? — удивленно спросила Элен.

— Я… нет. Просто интересно, как она. Хотелось бы знать, что у нее все хорошо.

— Она не хочет светиться, Райан, сам понимаешь. А в последний раз, когда она…

Элен замолчала.

— Что?

— Последний раз, когда она звонила, папа… Прочел ей свою очередную нотацию. Что она его подвела и… ну, можешь себе представить.

— Ага, — кивнул Райан. — Могу. Не слишком вдохновляет на возвращение домой.

— Ты знаешь, какой он. Когда он захочет, чтобы она вернулась, включит обаяние. Или шантаж. Он так до сих пор и не отдал ей деньги. Как и тебе твои, само собой.

Райан помотал головой. Не хочется даже говорить об этом.

— Если она как-то проявится, дашь знать? — попросил он.

Элен кивнула.

— А ты, — сказал он, прежде чем уйти, — как ты живешь?

Кажется, Элен удивил его вопрос.

— Все нормально, — сказала она.

Райан кивнул.

— Он свое получит. Папа, в смысле. В один прекрасный день.

Брат и сестра смотрели друг на друга.

— Хочу кое-что тебе сказать, — сказала Элен. Райан затаил дыхание.

— Если представится возможность, я его убью, Райан.

Райан кивнул. Если представится возможность, он ей поможет.

Сейчас

Телефонный сигнал жужжал долго и заунывно. После трех длинных гудков Робу ответили.

— Следователь Микграт, пятый участок.

— Микграт, — Роб улыбнулся. — Не могу поверить, что ты еще на месте, толстый ты раздолбай. Хотя нет, могу. Патрульная служба уже не для тебя.

— Ирландец херов, да ты на десять фунтов жирнее меня, если не больше.

Американец хохотнул — низкий сиплый смех, хорошо памятный Робу по приездам Микграта к родне в Вексфорд.

— Стало быть, получил мое письмо, ирландец? — сказал Микграт. — Или это звонок вежливости, потому что тебе нехер делать у себя там, в деревенском захолустье?

— Ага, письмо получил, — сказал Роб. — Спасибо огромное. Ни хера там нет.

— Всегда пожалуйста.

Оба засмеялись.

— Не получилось ничего наскрести, — объяснил Микграт. — Твоя девушка жила без документов.

— Как и твоя бабка, — сказал Роб.

— И снова иди на хер.

Роб улыбнулся.

— Это официальная информация, — продолжил он. — А что ты накопалнеофициально, чего нельзя написать по почте?

Молчание на линии. Потом:

— А ты такой весь из себя проницательный, да? Но ты ж знаешь, ни в чем нельзя быть уверенным.

— Все равно расскажи. Когда это факты мешали нам кого-то подозревать?

— Ну я показал фото, которое ты послал, нескольким своим коллегам, и один из них ее узнал.

— Откуда?

— Не говорит. Ее никогда ни с чем не брали, но если он ее узнал… ну… он не самый приятный парень. И не самый правильный, если ты понимаешь, о чем я. Не прочь закрыть глаза на некоторые вещи.

— Понял, — у Роба похолодело внутри.

— Ага. Похоже, малютке Клио здесь пришлось не сладко. А зачем она тебе сдалась вообще-то?

— Ее отец убит.

— Блин. Это она его убила?

— Нет, — сказал Роб, хотя и сам слышал неуверенность в собственном голосе. — За убийство будут судить ее брата. Просто решил еще покопать, для себя.

Он уверен, что это Джеймс. Уверен. Почему же не удается заглушить сомнения?

Заглушить чувство, что если кого все и будут защищать, то Клио? Клио и Элен.

Но как же не защищать ее? Их обеих?

Роб вполуха слушал, как изгаляется Микграт, и в итоге со смехом повесил трубку, пообещав выбраться в Нью-Йорк и прошвырнуться по всем пабам, где работают ирландцы-нелегалы.

Что бы ни произошло с Элен, Роб знал, что Клио тоже досталось сполна. И, очевидно, все не закончилось с отъездом из Спэниш-Коува. Такой человек может легко сорваться. Для самозащиты или в припадке ярости.

Сейчас для него важно только одно: чтобы она не пострадала. Потому что Роб не может ничего с собой поделать. Придурок, деревенский парень, притворяющийся великим детективом. Полицейский, которому хватает ума понять, когда надо отвернуться. Понять, что свершилось правосудие.

Но дело даже не в этом… Он все еще влюблен в Клио Латтимер.

Клио

Декабрь 2016-го

Так низко она еще не падала.

Ладно, убеждала Клио сама себя: я не такая уж скромница, когда дело касается мужчин. Не прочь пофлиртовать, если угостят ужином или выпивкой. Проведут в клуб, на спектакль или устроят на работу. Она знала свою силу и не боялась ею пользоваться.

Ужины и билеты — все это замечательно, но еще нужны деньги на оплату квартиры. Пусть по нью-йоркским меркам квартира совсем дешевая, все равно это деньги, которые нужно платить. Переезжать куда-то без документов слишком большой риск, даже если захочется.

Когда тот мужик подвалил к ней в баре, Клио решила, что он просто какой-то скользкий престарелый бизнесмен, который хочет купить ей пару коктейлей и, возможно, обслюнявить или попытаться пощупать. Но он оказался не из тех, кто предлагает условно-бесплатный обед. Когда она вернулась из туалета и ободряюще улыбнулась, он склонился к ее уху и прошептал:

— Сто долларов за минет.

Она отпрянула.

Клио ничего не имела против секса. Под настроение можно потрахаться с кем угодно. Но на своих условиях и когда хочется.

Она не проститутка. Неужели он принял ее за такую?

— Урод, — сказала она и слезла с барного табурета.

Этот тип вышел за ней на улицу, схватил за руку на тротуаре; увидев у нее на глазах слезы, он изобразил удивление.

— Эй! Я думал, это подразумевается. Я не понял. Этот чертов город, понимаешь? Вовсе не хотел тебя оскорбить. Один приятель сказал, что в этом баре такие девушки. Козел! Но я и сам хорош, повел себя как скотина. Мог бы и догадаться, что ты не из таких, приличная ирландская девушка. Наверное, подумал, что люди готовы на все, когда припрет. Кто я такой, чтобы судить?

От усталости и обиды не было сил послать его подальше. Хотелось просто выслушать извинения и пойти своей дорогой. Медленно, потому что на каблуках, а без денег на такси придется идти десять кварталов.

— Позволь тебя угостить, — сказал он. — Ну пожалуйста, Я хочу искупить вину.

И она приняла это фуфло. На следующее утро, проснувшись в своей квартире, она обнаружила на полу рядом с кроватью двести долларов.

Его это возбуждает, догадалась она. Она позволила ему себя трахнуть, потому что он угостил ее ужином и выпивкой,„вел себя обходительно. Но он все равно заплатил. Скорее всего, женат. Раз заплатил, это не измена. Она шлюха, а он клиент — коммерческая сделка. На следующий вечер он будет хвастаться, как лишил девственности молодую ирландскую девчонку.

Сложно поверить, но дальше пошло еще хуже. На самое дно она скатилась, когда начала активно искать следующего мужчину, готового платить за секс. Это продолжалось несколько месяцев. Она никогда не определяла для себя, чем занимается. Лишь знала, что это помогает свести концы с концами.

Если бы ее спросили, как продавать себя, ей пришлось бы крепко напрячься, чтобы ответить. Учиться не нужно, это уж точно. Если воображаете, что для этого нужно говорить или делать что-то особенное, то скорее всего ошибаетесь.

Нет общепринятых слов, или одежды, или каких-то конкретных действий. Никто не пишет в резюме «проститутка-стажер» и не ждет предложений. Скорее, нужно полнейшее отчаяние в глазах; отчаяние и умение мужчины, ищущего удовольствий, разглядеть его. Как тот, первый мужик.

Иногда они изображали шок, когда Клио заводила речь о деньгах. Она объясняла, что это не плата за услуги — просто буду очень благодарна, если выручишь. Иногда они давали деньги сами, не дожидаясь просьбы.

Сколько раз она уже делала это, раз двадцать? Даже пару раз переспала по пьяни с полицейским — слишком напилась, чтобы думать о риске.

Сто долларов на подушке. Дешевле ужина с выпивкой и гораздо эффективнее. Секс, случайная халтура, водка, сон, прогулка, еда, халтура, секс, водка, вечеринка, водка, секс. Примерно в таком ключе Клио подошла к Рождеству 2016 года.

Она собиралась сделать себе подарок: разгрести это дерьмо. В 2017-м она не будет спать с незнакомыми за деньги. С праздником! Ей нужен план. План на дальнейшую жизнь.

Она чуть не упала от неожиданности, когда, откуда ни возьмись, появились Адам и Райан. Непонятно, как им удалось ее разыскать. Клио жила без документов, а Нью-Йорк — огромный город, полный людей. С другой стороны, какова была вероятность случайно столкнуться с Адамом в Париже?

Потом Райан сказал ей, что Адам точно так же нашел его самого. У Адама были деньги и возможности. Он много работал, шевелил мозгами — как выяснилось, у него есть мозги. Только не тогда, когда нужно.

И все же братьям понадобилось немало времени. Райан ни от кого не скрывался, когда Адам нашел его. Клио старалась оставаться невидимкой. И не только для властей. Она жила в постоянном страхе, что в один прекрасный день появится отец и потащит ее домой. От него всего можно ожидать. Последние пару лет она лишь посылала в Спэниш-Коув открытки, боясь нарваться по телефону на очередной монолог отца о разочаровавших его детях.

Они ждали ее в сомнительной забегаловке по соседству с ее квартирой. Зайдя схватить обычный ежедневный сэндвич, она услышала свое имя. Свое полное имя: Клиона.

Никто не называл ее так в Нью-Йорке. Никто по-настоящему не называл ее так и дома, но здесь услышать что-то по-гэльски — это сальто назад, парад планет и глоссолалия одновременно. И не подумаешь, что половина города принадлежит ирландцам.

— В чем дело? — спросила она, сурово уставившись на них.

— Нам нужно поговорить, и даже не пытайся смыться, дорогая, — протянул Райан.

Взяв под руки, они повели ее в сторону квартиры.

— Значит, ты докопался, Райан, — сказала Клио, захлопывая дверь, когда все трое вошли внутрь. — А остальные знают, что ты жив, Адам? — она сверлила брата взглядом. — Я им ни хера не говорила. Подумали бы, что у меня бред. Ни за что не стала бы рассказывать.

Это было не совсем так. Клио пыталась кое-кому рассказать. Она позвонила Кэйт вскоре после приезда в Нью-Йорк. Она изрядно выпила, и хранить секрет стало просто-напросто невозможно. Сначала она сказала Кэйт, что ей показалось, будто она видела Адама во Франции.

— Сижу, завтракаю, и тут он идет мимо, готова поклясться, это был он…

— О, Клио, ну бога ради, опять ты за свое, как когда мама умерла. Забыла, что ли?

— Но, Кэйт, на сей раз…

— Да, я знаю, так будет и дальше.

Послышался шум — Кэйт кто-то звал по имени. Клио услышала ее ответ, фальшивый акцент, с которым она теперь разговаривала: ублюдочная версия южно-дублинского с центрально-лондонской гнусавостью.

— Кэйт? Кэйт, послушай меня, прошу. Это важно. Адам…

— Клио, ты много пьешь? Я спрашиваю, потому что, честно говоря, в нашей семье это бывает. По-моему, ты уже изрядно приняла. Ты, Райан…

— Ты, блин, серьезно?

И тогда Клио поняла, что Кэйт ей ничем не поможет. Сестра стала другой. Она стала… замкнутой. Холодной. Безразличной. В результате существование Адама во Франции осталось тайной.

— Выслушай Адама, Клио, — попросил Райан. — Никто больше не знает, где он. Пока еще нет. Мы оба жили на континенте, летали туда-сюда, пытались тебя найти. И меня тоже выслушай. Я должен перед тобой извиниться: виноват я, а не он.

Этим они ее и купили. Ей стало любопытно, захотелось узнать, к чему это все.

Итак, она выслушала их рассказ о том, что произошло в 2008 году, как Райан попал и как Адам стал его выручать. Они поведали ей про безумный план Адама, чтобы вытащить Райана из задницы, не упустив и то, что Джеймс практически отдал брата на съедение бандитам. И что Фрейзер отказался помочь Райану деньгами.

Ей хотелось убить их обоих.

— Вы оба абсолютные мудаки, — ее чуть удар не хватил от бешенства. — Особенно ты, Адам.

Клио впору было связать, настолько она рассвирепела. Но у нее уже не оставалось сил. Она полностью и окончательно обессилела. Нью-Йорк выматывал. А последние пара лет окончательно укатали. Клио присела на краешек кровати и заплакала.

Несмотря на поздний вечер, за окном продолжал гудеть город, надрывались сигналы автомобилей.

— Не понимаю, почему вам было не рассказать остальным. Это непростительно.

Райан — прости, Райан, но это правда, — ты уже был, блин, конченый. Адам, мама бы помогла.

Адам разглядывал дешевый ковролин на полу.

— Я думал, так будет лучше, — произнес он. — Мне нужно было свалить из Спэниш-Коува. И я не знал, как мама отнесется к тому, что я взял деньги. Мне казалось, она заодно с папой насчет Райана.

— Ерунда, — возразила Клио.

— Ты не во всем права, — сказал Адам. — Для тебя мама — святая, но она поддерживала Фрейзера, сама знаешь. Даже когда он нас гнобил.

— Не хочу ничего слышать! Ты не представляешь, сколько маме пришлось пережить.

— Разве она помешала папе вышвырнуть Райана из дома, когда я исчез?

— Она только потом поняла, что произошло, и к тому же она тогда думала только о тебе, а Райан… опять сел на наркотики.

Райан опустил глаза.

— Не сел, Клио. Не тогда, когда он меня вышвырнул. В любом случае, не по-настоящему. Он сделал это, потому что знал, что произошло. Он знал, что у меня проблемы с бандитами, и не хотел, чтобы я тащил эти проблемы домой.

Клио открыла рот и закрыла снова.

— Не имеет значения, — сказал Адам. — Мама тут совершенно ни при чем. Я ничего ей не говорил, потому что у меня был план.

— Ну да, конечно. Боже мой. План! И что из этого плана вышло?

— Я, — Адам замолчал и посмотрел на Райана. Тот кивнул.

Адам сунул руку в карман и достал оттуда конверт.

— Читай, — сказал он и отдал его Клио.

— Что это? — спросила она скептически, с пренебрежением. — Излил свои чувства на бумаге?

— Не гони, — усмехнулся Райан, хотя ему было вовсе не весело.

Клио вздохнула и открыла письмо. Она пробежала несколько строк, но слова стали расплываться. Глаза защипало, потекли слезы. Что это такое?

Она взяла конверт и прочла адрес. Адресовано Кэтлин Латтимер, Спэниш-Коув, Вексфорд, Ирландия. Штамп на марке вылинял, но читается. 15 августа 2008.

Клио подняла взгляд на братьев.

— Читай, — повторил Райан.

Клио опустила глаза к письму.

— Милая мама, — начала она.

Милая мама,

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не злись и не расстраивайся. Я знаю, тебе захочется убить меня, но не надо.

Я в безопасности, я в порядке, у меня все хорошо. Райан все тебе расскажет подробно. Я просил его подождать, пока я не напишу тебе, и, надеюсь, он уже нашел место в реабилитационном центре, как. мы планировали.

Сейчас я просто хочу сообщить, что уехал по своей воле. Я не сбежал, потому что у меня депрессия, или проблемы, или что-нибудь подобное.

Мама, мне пришлось взять у вас деньги, и я виноват, но я знаю, что ты не стала бы возражать. Они были нужны Райану. Он попал в серьезную историю, и я поклялся, что помогу ему. Я просил у папы, но он мне не дал. Поэтому мне пришлось пойти в обход. Это правда. Он отказался нам помочь. У него были на то свои причины, пусть сам тебе объяснит.

Пожалуйста, не злись, что я не попросил у тебя. На тебя и так уже много всего навалилось, и мы с Райаном решили, что не станем тебя вмешивать, пока не разберемся во всем сами.

Мне лучше пока пожить подальше от вас, на всякий случай. У меня есть немного денег, я могу работать и просто подожду, пока все рассосется. Прилагаю номер абонентского ящика. Пожалуйста, напиши, когда получишь это.

Телефона у меня пока нет. Я знаю, что это паранойя, но боюсь, что дилеры Райана меня вычислят.

Прости меня за эти несколько недель. Я не хотел расстраивать ни тебя, ни девчонок.

Это немного безумно, но, мама, так будет лучше. И Райан пообещал мне взять себя в руки. Я поставил такое условие.

Будьте осторожны, скоро поговорим.

С любовью,

Адам

P.S. Не знаю, ходят ли обо мне какие-то слухи в деревне. Если ты что-то слышала, я уверен, ты поймешь. Я не виноват, что я такой.

Клио уронила письмо на пол.

— Я не понимаю, — сказала она в оцепенении, зная, что за этим последует нечто еще более жуткое. — Ты послал это через шесть недель. Почтовый штамп означает, что письмо доставили в Вексфорд. Куда же оно делось?

— Его принесли нам домой, — сказал Райан.

— Нет! — Клио в ужасе затрясла головой.

— Да, — кивнул Адам.

— Они же наняли детектива и все такое, — взвыла Клио. — Он сказал папе, что проследил тебя до Лондона и все говорит о том, что ты погиб. Папа убедил в этом маму; он убедил ее. Никакого письма не было. Я его слышала сама — он доставал ей рецептурные таблетки, он…

Клио замолчала, в ее груди разрасталась паника.

— Я нашел это, — сказал Райан, — в папином книжном шкафу. Он его спрятал. Он взял письмо, пока мама не увидела, и спрятал. А потом сказал маме, что Адам погиб. Клио, не было никакого частного детектива. Не было никаких следов Адама в Лондоне. Папа не захотел тратить деньги, сочинил всю эту историю от начала до конца. Адам вскрыл его банковские счета, данные за прошлые годы. Не было никаких необычных расходов ни в 2008-м, ни в 2009-м. Никаких огромных гонораров частного детектива. Да и откуда им взяться? Папа же знал, что Адам сбежал. И знал почему. Он спрятал письмо, потому что ему было стыдно. Потому что мама поняла бы, что он лжец и сволочь.

— Мне нужно выпить, — у Клио наступила реакция: ее охватил жар, все нервные окончания вибрировали. Адам вышел на улицу, нашел круглосуточный винный магазин и вернулся с бутылкой водки.

— Я хотел, чтобы ты знала, — сказал Адам. — Хотел, чтобы ты знала, что я ни за что не бросил бы вас вот так. Мы оба, — он взглянул на Райана, — боролись тогда со своими демонами, но мы вовсе не хотели причинить кому-нибудь боль. Тебе, Кэйт, Элен и… маме. Папа и Джеймс — черт с ними. Они…

— Мерзавцы, — выдохнула Клио. — Мерзавцы херовы. Папа при мне обещал маме нанять детектива. Он сочинил целую историю о том, что ты погиб — он… лгал! Лгал ей в лицо, лгал нам всем. А потом, когда она умерла, сказал всем, что детектив ошибся. Он, конечно, знал, что, если ты вернешься, все выяснится, поэтому снова соврал. А Джеймс первый предположил, что ты, Адам, погиб. Даже не заикнулся о том, что брал у тебя деньги. Ни он, ни папа, даже когда мама спрашивала, почему на твоем счету ничего не осталось. Райан, а почему тогда ты?..

Клио снова переполнила злоба на брата. Она бросилась на Райана и принялась лупить и царапать его. Она готова была его убить. Райан терпел, и Адаму пришлось вмешаться и оттащить ее, пока все не зашло слишком далеко.

— Прости, — у Райана обильно текли слезы. — Я так облажался. Я думал, что Адам погиб и что вы меня никогда не простите. За Адама и за маму. Прости меня, прости.

Клио сползла на пол, прислонившись к кровати. Полная бессмыслица, но в то же время все складывается. Они трое всегда были близки. И она знала, что Райан убивал только себя самого. Никого другого.

— Почему? — задыхаясь, выдавила она. — Почему вы не рассказали Элен или Кэйт про Адама? Они все еще в Ирландии, вы знаете, где их найти.

— Кэйт не до нас, — пояснил Райан. — А Элен…

— Что?

— Она хрупкая, — сказал Адам, и братья переглянулись. — С ней надо поосторожнее. Если она обо всем узнает, она… она может не выдержать.

— Она на хер никому не нужна, ты это хочешь сказать?

Клио покачала головой. Она ничего не понимала. До конца жизни с таким не смириться.

— Ну, — снова заговорил Райан, — теперь что? Расскажем остальным? Начнем с того места, где остановились?

— Нет, — сказал Адам. Его голос прозвучал так холодно, что Клио резко подняла голову. Лицо Адама стало почти неузнаваемым от переполнившей его ненависти. Глаза казались темнее, губы сжались в нитку.

— А что тогда? — сказал Райан.

— Мы отомстим.

Адам произнес это так, словно речь шла о чем-то простом и совершенно очевидном. Он встретил взгляд Клио и не отвел глаз. У нее похолодело внутри, по всему телу побежали мурашки. Все эти страдания. Вычеркнутые из жизни годы. Смерть Кэтлин.

Это Клио нашла мать. С открытыми глазами, холодную как лед, с посиневшим, искаженным гримасой боли лицом. Ее рот, так часто складывавшийся в улыбку, безобразно скалился.

Она наполовину сползла с кровати, ночная рубашка непристойно задралась выше пояса, а у Клио не хватило сил одной поднять ее обратно на постель, прикрыть мать. На ночном столике осталась лежать открытая книжка. Джон Гришэм. Открытую страницу прижимали очки для чтения. Стакан воды, недопитая чашка чая со следами губной помады на ободке.

А рядом пузырек прописанных таблеток, совершенно пустой. Лишь слабый намек. Клио не верила, что мать могла отравиться. Что она оставила бы их после всего, что они прошли. Просто не выдержало сердце, говорила себе Клио. И коронер подтвердил.

Но отец… сделал небольшое замечание. Словно он здесь совершенно ни при чем, словно во всем виновата Кэтлин.

«Она пристрастилась к снотворному», — Клио слышала, как Фрейзер прошептал это санитарам.

Кэтлин обмочилась, и эта небольшая деталь — запах мочи и пятно на простынях — едва не добила Клио. Женщина, столь полная жизни, давшая жизнь им всем, — и вот ее больше нет.

Клио несколько лет пыталась оправдывать ожидания отца, делала вид, что дом не окутан пеленой скорби, что все в порядке, что семья вовсе не рассыпалась вдребезги. О Райане и Адаме в доме больше никогда не упоминалось, словно их никогда и не существовало.

Фрейзер решил, что не стоит слишком зацикливаться на смерти Кэтлин, жизнь продолжается. А потом отказался отдать Клио деньги из фонда. Через что ей пришлось пройти, чтобы выжить в Пью Йорке’ Что ей пришлось вынести! Все это промелькнуло у нее перед глазами, как в кино.

— Отомстим? — эхом откликнулся Райан, не понимая.

— Вот это все, — произнес Адам, — считаешь, должно остаться безнаказанным? Он нас уничтожил. Они оба — папа и Джеймс.

Адам продолжал смотреть на нее в ожидании. И Клио почувствовала это в себе. Первый намек на согласие.

— Нужно все запланировать и сделать безупречно, — продолжал Адам.

— Что запланировать? не понял Райан. — Что мы с ними сделаем?

Клио медленно кивнула.

— То, что должны, — сказал Адам, не отрывая взгляда от сестры. Она еще раз кивнула, сначала медленно, потом быстрее.

Райан смотрел то на брата, то на сестру. О нем Клио не беспокоилась. Райан сделает все, что скажет Адам. Он им задолжал.

— И я знаю, кто нам поможет, — заявил Адам.

Сейчас

— Роб о чем-нибудь догадывается? — спросил Райан.

Клио и Адам сидели на качелях на крыльце. Райан, скрестив ноги, уселся на землю перед ними. Чтение завещания назначили на следующий день. Приехала Кэйт, и они с Элен вместе готовили ужин.

Клио бросила взгляд на окно кухни. Сестры улыбались, но с грустноватым выражением, присущим им всем в последнее время. Словно им было невозможно радоваться жизни после всего, что случилось. В действительности никто из них совершенно не терзался по поводу Фрейзера.

Клио, Адам и Райан нарушили данный друг другу обет молчания, чтобы один раз поговорить. Потому что завтра каждый пойдет своей дорогой. Никто не узнает, что они сделали.

— Роб ничего не знает, — ответила она Райану. — Одно время он задавал много вопросов, я уже начала беспокоиться. Но, как он сам выразился, криминалисты решили дело.

— Но как же, блин, кровь Джеймса попала на папин галстук? — спросил Адам. — Дэнни видел, что Джеймс ругался с Фрейзером, но не видел, чтобы они дрались. Во всяком случае, так он говорит.

— Дэнни не станет нам врать, — сказала Клио. — В любом случае я же видела, что Джеймс толкнул папу. Не все ли равно, как он умудрился оставить улику?

— Мне не все равно, — возразил Райан. — Мы планировали немного наказать Джеймса, а не добиваться его пожизненного заключения. Клио, с этой кровью твой друг-полицейский доведет дело до приговора.

— А что сейчас значит пожизненное? — заметил Адам. — Лет десять, с учетом хорошего поведения и прочей херни?

— Черт, не надо снова напоминать, что прошло десять лет, Адам, — сверкнул глазами Райан. — Просто…

— Что? — спросила Клио, когда он замолчал.

— На мне больше вины, чем на вас, — ответил он. — Это все из-за меня.

— Ты все еще так думаешь? — удивилась Клио.

Райан кивнул.

— Это бред, — сказала она. — Все из-за того, что папа возил тебя мордой об стол, Райан. И доставал Кэйт по поводу лишнего веса. И чморил Джеймса, окончательно превратив его в полное дерьмо. Он испортил жизнь Элен.

И вынудил Адама жить за границей десять лет и думать, что нам всем на него насрать. И меня кинул. Вот из-за чего все. Мы все это знаем, и ты тоже.

Свесив голову, Райан смотрел на траву между ног.

— Пора уже поверить в это, — сказала Клио. — Он поимел нас всех. Хватит метаться.

Тот кивнул.

— Я не чувствую за собой вины, — заявил Адам. — Мы позаботились обо всех. Райан и я поручились за Элен и Ану. Дэнни и Клио видели, где была Кэйт. И я почти все время мог видеть Клио. Почти. Пусть Джеймс сам выкручивается.

Райан пожал плечами. Адам повернул голову к Клио.

— А где ты действительно была те несколько минут? — спросил он.

— Так, слонялась вокруг, — Клио не отводила глаз. — Почему? Ты что, подозреваешь, что это я его убила?

— Если и убила, я бы не стал тебя обвинять.

Клио угрюмо кивнула.

— Жаль, что не убила его много лет назад. Но я не убивала. Это Джеймс, хоть какой-то от него толк.

Эту фразу она репетировала про себя много раз.

Адам кивнул.

— Да, — произнес он твердо. — Так и было.

Отца убил Джеймс.

Райан

Декабрь 2017-го

Прошел целый год. План складывался медленно. Отчасти из-за того, что все трое жили в разных странах. Отчасти… по другим причинам.

Идея мести принадлежала Адаму, но Райан — единственный из них, кто мог иногда ездить в Спэниш-Коув, — взял на себя основную работу. Единственное, что потребовалось от Клио, — восстановить связь с семьей, чтобы сразу вернуться в Ирландию, когда придет время. И через шесть месяцев все было готово.

После трех гудков трансатлантического звонка Клио взяла телефон.

— Приступаем? — спросила она сразу. Адам купил всем троим мобильники без абонентской платы, исключительно для разговоров между собой. Общались они по минимуму. Никто не должен знать, что все это время они поддерживали связь.

— Приступаем, — подтвердил Райан. — Объявление о годовщине смерти матери выйдет в мае. Это первый шаг, чтобы Адам мог объяснить свое возвращение.

— Хорошо, — сказала Клио, и Райан услышал вибрацию ее натянутых нервов. Он сам нервничал еще больше, но старался не выдавать себя. Эти двое и так считали его слабым звеном.

— Когда мы сделаем это, мы все будем вместе и сможем дать друг другу алиби.

— Не говори так, — резко перебила его Клио.

— Это правда, сестренка. Мы собираемся убить отца, так или иначе. Ты все продумала? Задушим его в постели? Ударим по голове? Будем по очереди колоть ножом?

— Райан, — оборвала его Клио. — Его убьет кто-то одан, мы уже договорились. Ближе к делу решим, кто, где и когда. Он запланирует что-нибудь, чтобы оказаться в центре внимания, сам знаешь. Устроит вечеринку или вроде того. Все самовлюбленные типы одинаковы, они всегда предсказуемы. И мы всё заранее проверим, прежде чем перейти к делу.

Райан вздохнул. Она права, он сам это понимал.

— Все равно будет трудно.

— Тебе не придется, не беспокойся, — в голосе Клио звучало нетерпение. — Так ты готов или нет, Райан?

Райан кивнул, крепко прижимая телефон рукой к щеке.

— Я вас не подведу, — сказал он. — Если ты и Адам так решили.

— Мы должны притворяться, что впервые встретились за эти годы, — заговорила Клио, не слушая его. — Должны сыграть самую убедительную роль в своей жизни: я всей душой презираю Адама. Ему нужно выглядеть жалким, а мне нужно его ненавидеть.

— Мы готовы. Я слышал, как Адам репетировал свою речь перед камерой. Едва не позвонил на горячую линию для самоубийц.

Клио невесело рассмеялась.

— И когда приедем туда, нам нельзя будет ничего обсуждать между собой. Даже если покажется, что мы одни. Неизвестно, кто может подслушать. Понимаешь, Райан?

Клио, хватит читать мне нотации.

— Я не читаю. Просто нервничаю.

— Знаю, — вздохнул Райан. Сложно будет хранить молчание, когда они соберутся вместе, весь уик-энд притворяться, что знать не знают друг друга. Но иначе никак.

— И… все остальное готово? — спросила Клио. — Он готов?

— Все знают, кто за что отвечает, — сказал Райан.

— О’кей.

Пауза.

— Ну что ж, летом, наверное, увидимся, — сказала она.

— Ну да. Клио, ты ведь уничтожила письмо? Нельзя, чтобы папа нашел его. Он поймет, что мы всё знаем.

— Конечно, — подтвердила она.

Райан ей не верил. Он знал, что Адам все решил еще тогда, когда столкнулся с Клио в Париже, но Клио нужно было видеть это письмо, чтобы напоминать себе, на что способен отец. Она будет читать и перечитывать его снова, пока они не убьют Фрейзера. В этом Райан не сомневался.

Адам

Настоящее

Оглашение завещания прошло достаточно мирно.

Фрейзер Латтимер так и не собрался изменить свою последнюю волю. Он предполагал, что продаст дом и потратит вырученные деньги еще до своей смерти и действующее завещание лишится всякого смысла.

Ана в завещании не упоминалась. Последний раз его меняли после смерти Кэтлин, и наследники остались те же, что и в 2009 году. Ана вернулась к своей разоряющейся пекарне и жизни в Векс-форде, вероятно, полагая, что легко отделалась. Дети Фрейзера в этом ничуть не сомневались.

Теперь им предстояло продать дом и поделить деньги поровну между всеми Латтимерами-младшими. Инвестиционный портфель — то, что от него осталось, — также предстояло поделить на всех. С портфелем все оказалось не так плохо, как опасался Адам. Фрейзер не отличался склонностью к риску и чрезмерной алчностью. Просто неумело инвестировал. Сам того не понимая, он взялся не за свое дело. Мелкий банковский клерк внезапно оказался распорядителем огромного капитала, но не смог сознаться в некомпетентности. Адам полагал, что его консультантам удастся несколько выправить ситуацию в пользу семьи.

Фонды Райана и Клио разморозили. Райан пытался отдать все свои деньги Адаму и Клио, но те отказались. Вместо этого они согласились распоряжаться деньгами от его имени, чтобы купить ему дом в Италии и не давать ему снимать крупные суммы наличных. Райан знал, что в любой момент может сорваться. Несмотря на твердую решимость этого не допустить, он пред почитал себя обезопасить.

В завещании упоминались несколько благотворительных организаций и друзей, главным образом Дэнни, хотя на оглашение завещания его не пригласили.

Потом они собрались в столовой и после чая и кофе с пирожными обсудили завещание. Элен, явно расстроенная, тем не менее проявила удивительное великодушие. Они уже достаточно натерпелись, надо жить дальше.

— Думаю, это справедливо, — сказала она. — Джеймсу сейчас нужны деньги от продажи дома, чтобы оплатить адвокатов. Иначе он не сможет позволить себе защиту. Последний раз, когда мы с ним говорили, он сказал, что Сандра угрожает разводом; она узнала, что он все перезаложил. По крайней мере, у нее остается квартира. Ты не должна брать все на себя, Кэйт.

Адам переглянулся с остальными.

— Мы не будем продавать дом, Элен, — сказал он.

Элен недоуменно нахмурилась.

— Но…

— Мы договорились, — продолжила Кэйт. — Я помогу Джеймсу, если он расскажет правду. Он не хочет или не может объяснить, почему его кровь нашли на папе. Мне больно об этом говорить, но этот Роб Даунс прав. Папа заслуживает правосудия.

Кэйт положила руку на живот — Адам знал, что в последнее время это превратилось в привычку. У нее уже слегка вырос живот. «Я просто толстею, ребенок тут ни при чем», — гордо заявляла она. Судя по всему, Чен носился с ней день и ночь и не позволял ей даже гулять, не говоря уже о фитнесе. Он выполнял все ее прихоти, а она с радостью ему это позволяла.

Адам не заблуждался насчет Кэйт. У сестры свои недостатки, но она, видимо, чувствует себя гораздо счастливее, чем когда-либо, а ее муж предпочел забыть прошлое. Вполне возможно, этот ребенок спас их обоих от целой кучи неприятностей.

— А как же Джеймс? — возразила Элен.

— Я выкуплю долю Джеймса, — сказал Адам. Он, конечно, не собирался отдавать деньги Джеймсу. Разве что тот будет умолять. Джеймс уже задолжал ему пятьдесят тысяч плюс проценты.

Элен смотрела на всех в недоумении.

— Но вам двоим нужны деньги, — сказала она наконец, глядя на Клио и Райана.

Оба покачали головами.

— Мы получили деньги из фондов, — сказала Клио.

Элен тяжело опустилась на стул.

— Вы делаете это ради меня? — спросила она, переводя взгляд с одного на другого.

— Мне не нужны деньги, — сказал Адам. — Но я хочу, чтобы было где остановиться, если захочется приехать домой.

Элен ответила кислой улыбкой.

— Мама хотела бы, чтобы мы сохранили этот дом, — сказала она.

— Да, — согласился Адам. — Хотела бы. И тебе причитается, Элен. Он тебе задолжал. Мы возвращаем его долг.

Адам подошел к Элен и обнял ее. Она не противилась. Кэйт неловко кашлянула, но боковым зрением он видел, что Райан слегка толкал ее, и она в конце концов смущенно улыбнулась.

Адам заметил, что Клио, воспользовавшись ситуацией, улизнула.

Его телефон пискнул. Он знал, кто это. Первое сообщение пришло рано утром. Он не сразу понял, от кого оно: «Взяла твой номер у Кэйт. Прости. Хочу, чтобы ты знал: я никому ничего не рассказывала. Э.»

Эва. Он написал ей, что она ни в чем не виновата. Очевидно, ее это мучило все последние десять лет. Они договорились попить кофе и поговорить, пока он не улетел в Париж. Нормально поговорить, как нормальные люди.

Райан

Настоящее

Звонок соединился сразу. Райан сбежал в свою комнату сразу после разговора в столовой. Он не хотел, чтобы остальные слышали.

Райана грызло чувство вины. В конце концов, ведь все из-за него.

— Алло? — произнес голос на другом конце линии.

— Белла? — “ сказал Райан. — Это я. Твой, э-э, дядя Райан. Как поживаешь?

Молчание.

— Отлично, — наконец ответила она. — Это было сегодня?

— Что?

— Оглашение завещания?

— А, ну да.

— Он что-нибудь оставил мне и Сандре?

Райан промолчал.

— Типично.

— Мне жаль, Белла. Как вы там? Как мама?

— Она… она снова разговаривает с Джеймсом.

— Неужели?

— Ага, — Белла сделала паузу. — Ему удалось убедить ее, что он невиновен. Вроде как думает, что в итоге про него снимут документальный сериал для «Нетфликс». Типа «Создавая убийцу» или вроде того.

Райану пришлось сделать усилие, чтобы не рассмеяться.

— Она впряглась в полный рост, — начала Белла с неожиданной словоохотливостью, поддаваясь возбуждению. — Хотела разводиться, а теперь собирает съемочную бригаду, чтобы с ним встретились до суда, и… ну, деньги. Она ж, блин, любит их. Видимо, больше всего на свете.

— Понимаю, — сказал Райан. — Звучит круто.

— Ага. М-м, может, не стоило тебе говорить. Ведь Фрейзер твой папа.

— А Джеймс мой брат, — заметил Райан.

— Я все же не врубаюсь.

— Во что?

— Семья. Я всегда была…

— Одинокой?

Белла промолчала, но Райан понимал, что она имеет в виду.

— Я тоже, — добавил он.

— Он был хорошим отцом, — сказала Белла. — Но ведь он не настоящий мой отец. И на том, блин, спасибо.

Райан некоторое время слушал, как она дышит в трубку.

— Ты поедешь в Нью-Йорк? — спросил он.

— Не знаю. На самом деле все, похоже, едут в Торонто. Вроде как там прикольнее. Там трудно.

— Знаешь, где трудно? — снова спросил Райан.

— Где?

— Дома.

— Э, ну да. Ладно, слушай, мне пора.

— Что-то важное?

— Ариана Гранде выкладывает новый ролик на «Ютуб». Хочу посмотреть его первой. Никогда еще не была первой.

— Тогда да, очень важное, — согласился Райан. — До связи?

— М-м. О’кей.

Она повесила трубку.

Шестнадцать, на пороге взрослой жизни. И две ролевые модели: Джеймс и Сандра. Боже сохрани. Пусть у нее все сложится хорошо.

Райан откинулся на кровать и посмотрел на море за окном. Джеймс свое заслужил, в очередной раз сказал он себе. Он заслужил, чтобы его подставили.

Ему приходилось часто напоминать себе об этом.

Клио

Настоящее

Она нашла его на могиле Кэтлин. Ну конечно, где же еще.

Дневной свет уже начал меркнуть, но все еще сиял на листьях деревьев золотым, красным и желтым. Август только начинается, но в июне и июле стояла жара, а Кэтлин всегда говорила, что за жарким летом идет ранняя осень. И была права.

— Дэнни, — окликнула Клио.

Не переставая работать граблями, он поднял голову.

Мать лежала отдельно от отца. Его похоронили в тени, рядом со свойственниками. Никто из детей не захотел хоронить Фрейзера рядом с Кэтлин.

— Просто решил немного прибрать, — сказал Дэнни.

Клио немного понаблюдала за ним.

— Мы уже сказали Элен. — сказала она. — Она остается в доме.

— Она рада?

— Вне себя. Минут пять настаивала на продаже, чтобы у Джеймса появились деньги на защиту по его делу.

Дэнни щелкнул языком.

— Но мы справились, — добавила Клио.

— Что слышно? — Дэнни стал рыхлить медленнее.

Клио пожала плечами.

— Роб теперь убежден, что он виновен, пусть даже суд решит иначе. А если и не убежден, у него уже пропала охота задавать новые вопросы.

Дэнни кивнул.

Клио часто встречается с Робом. Все это знали. Опасно, но Клио не могла ничего с собой поделать. Он нравился ей все больше и больше и, как ей казалось, отвечал взаимностью.

Дэнни медленно встал, и Клио протянула руку, чтобы помочь ему. Выпрямившись, он сморщился от боли. Рак уже распространился во все суставы.

Она посмотрела на идеально убранную могилу матери.

— Ты любил ее, Дэнни? — спросила Клио. — То есть по-настоящему любил? В том смысле? «Графиня». Это ведь пьеса Йейтса? «Графиня Кэтлин».

— О да. Я по-настоящему любил вашу мать, но не в том смысле, милая, нет. Думаю, ты и сама знаешь. Она была мне как сестра. Поначалу казалось, что ей хорошо с Фрейзером. Если она с ним счастлива, я тоже счастлив. Но время шло, и я понял, насколько он гнилой, да и она поняла тоже. Стоило вмешаться намного раньше.

— Откуда нам было знать, на какие низости он пойдет, лишь бы сохранить контроль, — ответила Клио. — Это был мой папа, Дэнни. Я любила его, несмотря ни на что. Не могла поверить, что он на такое способен.

— Знаю, милая.

— Он убил маму, — сказала Клио, глядя на могилу.

Дэнни печально выдохнул.

— Он заслужил смерть, — сказал он. — Больную собаку усыпляют, чтоб не мучилась.

Клио кивнула. Фрейзер бы с этим согласился.

— Но ты не забыла, что мне обещала? — сказал Дэнни.

Клио вздохнула.

— Да, — сказала она. — Я все помню.

— Я возьму все на себя, сам, — сказал Дэнни. — Я поссорился с Фрейзером из-за того, как он поступил с вами. Схватил первое, что попалось под руку, сам не знаю, что именно. Бутылку или что-то еще. Ударил его по голове. Потом запаниковал и выбросил за борт. Потом побежал к вам и сказал, что заметил его в воде. Все произошло за несколько секунд. Никто из вас ничего не знал. Никто из вас ничего не видел. Продолжайте повторять то, что уже рассказали. Я напишу все в письме.

У Клио в глазах защипало от слез.

— Так мы договорились. Я уже старик. Это у вас еще вся жизнь впереди, а я умираю.

Клио кивнула. Да, так они договорились.

Где-то на дне океана лежит большой камень, который она взяла с могилы матери, принесла в тот вечер на яхту и отдала Дэнни — тот самый, которым оглушили ее отца, чтобы он сразу утонул, упав в воду. Единственное, что Адам разрешил ей сделать.

— Ему было больно? — вина тяжелым грузом давила ей на плечи.

Дэнни уверенно покачал головой.

— Он дымил своей сигарой, — сказал он. — Забыл обо всем вокруг. Даже не заметил меня.

Клио снова кивнула.

Тщательно разработанный план. Когда Адам связался с Дэнни и все ему рассказал, тот сразу предложил помочь. Отомстить за Кэтлин. А когда Дэнни узнал, что Фрейзер встречается с Аной и планирует устроить вечеринку, они поняли, что настал подходящий момент.

Смерть в море, без свидетелей, кроме членов семьи. Клио, Дэнни, Адам и Райан скроют все от остальных, оставят их в стороне. А подозрение должно пасть на Джеймса. Лучше не придумаешь.

Фрейзер повел себя в точности как они ожидали. Адам вернулся. Вернул Фрейзеру деньги. Блудный сын каялся, оправдывался нервным срывом. Остальных отец вызвал домой — кнутом, а не пряниками. Если ослушаются, вычеркнет из завещания всех, даже Клио.

До самого конца он ни во что не ставил собственных детей, И, как выяснилось, хотел собрать их лишь для того, чтобы объявить, как здорово их кинул.

Дэнни подошел к Клио, и она взяла его под руку. Человек, который ей роднее родного отца. Ему оставалось совсем немного.

Это и замедлило, и ускорило завершение их плана. Сначала болезнь Дэнни, а потом вынесенный ему врачами приговор. Она все еще надеялась, что он выживет. Несмотря на свой решительный агностицизм, она молилась за него каждый день и плакала при мысли о том, что его скоро не станет. Но она понимала, что это лишь вопрос времени.

Джеймс будет достаточно наказан. Если даже его признают виновным, признание Дэнни на смертном одре очистит его от подозрений, особенно учитывая, что все доказательства, собранные полицией против Джеймса, изначально сомнительны. Остается надеяться, что Роб не сочтет признание Дэнни продиктованным чувством вины и желанием защитить крестника.

Клио положила голову на плечо Дэнни. Когда Дэнни умрет, они похоронят его рядом с матерью. Рядом с отцом лежит лишь письмо, которое он прятал столько лет. То самое письмо, которое, отдай он его Кэтлин сразу, придало бы ее жизни смысл. И сохранило бы их семью.

Клио засунула его в гроб Фрейзера, когда прощалась с телом.

Благодарности

«Шесть убийственных причин» — книга о нефункционирующей семье. Мне повезло, моя книжная семья функционирует прекрасно. Спасибо, Стефани Бирверт и Никола Барр, — благодаря вам у меня всегда есть хорошие идеи, шутки и позитивный настрой, даже когда хочется выбросить все до последнего слова и начать с нуля. И спасибо всей большой команде: Рейчел, Милли, Шарону, Юсси, Ханне, Бетан, Дэвиду, Рут, Джиму и Элейн — всему ирландскому отделению издательства Quercus and Huchette, которое из раза в раз запускает конечный продукт в читающий мир, словно космический корабль.

Конечно, каждая книга требует усилий и терпения и от моей настоящей семьи. Спасибо Мартину и моим любимым детям за чай, перекусы, за то, что включали верхний свет и массировали шею, и за всю поддержку в моменты, когда я превращаюсь в счетчик слов. Я знаю, коллективными усилиями мы заработаем на особняк с «Мерседесом» во дворе, и я благодарна за ваш вклад. Еще год? Десять? Рано или поздно.

И спасибо всем моим замечательным друзьям. Уверена, тот факт, что вы считаете личным оскорблением, что мне до сих пор не дали Нобелевскую премию по литературе, говорит лишь о вашей любви ко мне и вовсе не означает, что вы посходили с ума. Вы правы. Давайте мне все премии.

Моя последняя и самая важная благодарность — тебе, читатель. Я лишь кропаю какие-то истории. Только вы, читая мои книги, делаете меня писательницей. Больше и мечтать не о чем.

Примечания

1

Завтрак (франц.).

(обратно)

Оглавление

Джо Спейн Шесть убийственных причин

4 июля 2018

ЧАСТЬ I

  Клио

  После

  Джеймс

  Кэйт

  После

  После

  Элен

  После

  Райан

  Клио

  После

  Адам

  Клио

  После

  Адам

  Клио

  После

  Клио

  После

  Кэйт

  Адам

  После

  Клио

  После

  Адам

  Джеймс

  Элен

  Клио

  После

  Клио

  Райан

  Элен

  После

  Клио

  После

  Джеймс

  Адам

  Кэйт

  Элен

  После

  Клио

  После

  Кэйт

  После

  Райан

  Клио

  Элен

  После

  Райан

  После

  Джеймс

  Адам

  После

  Клио

  После

  Джеймс

  После

  Клио

  После

ЧАСТЬ II

  Райан

  Клио

  После

  Джеймс

  Адам

  После

  Элен

  Клио

  Райан

  Сейчас

  Адам

  Клио

  Сейчас

  Адам

  Сейчас

  Райан

  Сейчас

  Клио

  Сейчас

ЧАСТЬ III 2014–2018

  Клио

  Райан

  Райан

  Сейчас

  Клио

  Сейчас

  Райан

  Адам

  Райан

  Клио

Благодарности

*** Примечания ***