...Когда вокруг бушуют волны технической революции... нужны смелые головы.

Ф. Энгельс

2 ДАР ПРОРОЧЕСТВА

Глава, описывающая качества, которыми каждый восхищается, но далеко не каждый обладает

ПРЕДВИДЕНИЯ НАОБОРОТ

Как-то я прочитал книгу одного известного ученого с интригующим названием «О возможном и невозможном в оптике». В этой книге автор утверждал, что гиперболоид инженера Гарина — это не только выдумка (с этим еще можно было бы примириться), но что создание подобных приборов вообще совершенно невозможно. Что все, описанное Алексеем Толстым в его знаменитом романе, противоречит законам природы. Чтобы получить луч, подобный гаринскому, писал ученый, нужна температура порядка миллионов градусов. А это, мол, не под силу человеку. Ведь даже на Солнце температура не превышает шести тысяч градусов. Поэтому и при самом высоком уровне развития техники луча не получишь.

Прошло шестнадцать лет. В 1960 году я узнал, что прибор, как две капли воды похожий на гиперболоид, существует. «Тонкий, с вязальную спицу, световой луч» не только плавил и резал металл, как это было у Гарина, но и передавал сообщения, вел хирургическую операцию и даже измерял расстояние до Луны.

В 1964 году советским физикам Николаю Геннадиевичу Басову и Александру Михайловичу Прохорову, а также американскому физику Ч. Таунсу была присуждена Нобелевская премия за работу в области квантовой электроники. Оптический квантовый генератор, или лазер, — так назвали ученые современный гиперболоид.

Приведенный пример неудачного предвидения, так сказать, «предвидения наоборот», увы, далеко не единичен.

«Все данные современной науки указывают на то, что никакие возможные сочетания известных веществ, известных типов машин и известных форм энергии не позволяют построить аппарат, практически пригодный для длительного полета человека в воздухе». Эти так странно звучащие сегодня слова принадлежат знаменитому американскому астроному Саймону Ньюкому. И сказано это было в те самые годы, когда земляки Ньюкома — братья Райт — и русский моряк Можайский, не зная «доказательств» ученого астронома, прилаживали крылья к аэроплану. Появился один из первых «аппаратов, практически пригодных для длительного полета человека в воздухе».

Но вот аэропланы перестали поражать воображение людей. Занялась заря космической эры. Уже стоят рядом слова: «ракета» и «межпланетные полеты». Появились и соответствующие антипрогнозы. «В наши дни беспрецедентных достижений вряд ли кто осмелится отрицать, что честолюбивый замысел Оберта можно осуществить до того, как угаснет жизнь человечества». Так было написано в 1924 году в одном солидном научном журнале об идее использования ракет для полета в межпланетном пространстве. «Честолюбивый» профессор Герман Оберт — немецкий ученый, один из пионеров космонавтики, — однако, не стал дожидаться, пока «угаснет Жизнь человечества». На этот счет у него было свое мнение.

«Вы зажгли свет, и мы будем работать, пока величайшая мечта человечества не осуществится...» — писал Оберт в 1929 году Константину Эдуардовичу Циолковскому.

Космическим полетам, так же как и второму великому свершению века — использованию внутриядерной энергии, особенно не везло с точными прогнозами.

В 1955 году известный английский ученый, лауреат Нобелевской премии Джордж Томсон написал книгу, целиком посвященную научному предвидению. Книга так и называется: «Предвидимое будущее». Так вот, в этой весьма интересной и содержательной книге говорится: «...межпланетные путешествия сопряжены со множеством трудностей... Нельзя не верить в то, что в ближайшие 50 или 100 лет изобретательская мысль наших инженеров сумеет их преодолеть». Это сказано за шесть лет до полета Гагарина и за четырнадцать лет до высадки человека на Луну...

То, что наиболее трудно предсказывать именно крупнейшие достижения человеческого гения, видимо, не случайно. И не только когда речь идет об атомной энергии и космосе. Мы уже говорили о том, как нежданно-негаданно человечество обрело замечательный луч лазера.

Природа не всегда объявляет заранее о своих тайнах. Некоторые из них наука получает в виде сюрпризов, притом весьма неожиданных. И тот, кто забывает об этом, вряд ли может рассчитывать на то, что его прогноз окажется верным. Хрестоматийным примером неудачного прогноза служит вошедшая в историю науки речь Вильяма Томсона, лорда Кельвина, президента Лондонского королевского общества — английской Академии наук. Речь эту сэр Вильям держал перед своими коллегами-академиками в канун Нового, 1900 года: «...Сегодня можно смело сказать, что грандиозное здание физики — науки о наиболее общих свойствах и строении неживой материи, о главных формах ее движения — в основном возведено. Остались мелкие отделочные штрихи...» При всем уважении к