Perpetuum mobile [Андрей Ефимович Зарин] (fb2) читать постранично, страница - 2

руку к стакану.

-- Выпьете, в стенку стукните! -- сказала Луша, выходя из комнаты.

Дверь с лестницы резко отворилась, и в кухню, согнувшись под тяжестью вязанки дров, вошел дворник. Он сделал два шага и с грохотом сбросил на пол вязку.

-- Наше вам почтение! -- сказал он добродушно, вытягивая из-под дров веревку, -- получай порцию.

-- Прачешную, Митрий, готовь! Завтра стирать буду! -- проговорила Луша.

-- Что больно скоро? Ишь ты какая, ровно блоха прыгаешь, -- усмехнулся дворник.

-- Попрыгаешь у нас! -- отозвалась Луша, принимаясь бросать дрова в ящик, что стоял у двери.

-- Ладно, устроим! -- сказал, уходя, дворник.

-- Ты чего пришла? -- заговорила Луша, увидев скользнувшую в двери кошку. -- Нашаталась, подлая!

Кошка, осторожно обойдя дрова и совершенно игнорируя Лушу, прошла через кухню и скрылась в коридоре.

-- Ах ты, Господи! -- проворчала Луша: -- будет теперь потеха! -- и, наскоро перебросав дрова, бросилась в комнаты за кошкой.

-- Ксс... ксс... -- звала она шепотом кошку, которая уже пробиралась в спальную к барыне, но Луша успела перехватить ее.

-- Я тебя, подлая! Будешь у меня шляться! Иди! -- она кинула кошку к кухне и вспомнила о молодом барине.

-- Спит! Так и есть! -- с сокрушением и досадою проговорила она, входя к нему в комнату. -- Барин, да что же это? Опять проспали! Глядите, девятый час! Барин! Я вот сейчас барыне скажу! Ей-Богу!

-- А? Что?

-- Да что! Будишь, будишь, добудиться сил нет!

-- Который час?

-- Девять скоро! Вот который!

Юноша сразу очнулся.

-- Что ж ты меня раньше не разбудила, -- сердито заговорил он, -- ведь я же просил в половине восьмого!

-- Добудишься вас! -- ответила Луша и тут же добродушно прибавила: -- чаю-то подать, или встанете?

-- Стакан здесь выпью.

-- Ну, ну; не засните теперь еще! -- она вышла, взяв стакан с холодным чаем, налила свежего и вернулась в комнату гимназиста. Он уже ел яйца и курил папиросу.

-- Теперь не заснете! -- сказала Луша.

-- Почисть брюки. Я вчера их здорово отшлепал, -- проговорил гимназист, прожевывая булку.

Луша захватила брюки и прошла в кухню. На столе у самовара стояла ее большая чашка с налитым чаем, про который она позабыла.

-- Ишь, совсем остыл! -- пробормотала она, взяв кусок черного хлеба и отхлебывая из чашки, в то же время доставая платяную щетку.

Выпив чай и вычистив брюки, она ухватила половую щетку с тряпкой и направилась в комнаты, занеся гимназисту брюки.

-- Налей еще! -- сказал он.

-- Вставать пора! -- проговорила Луша, но взяла стакан, вернулась в кухню, налила чаю и, снеся его гимназисту, прошла в комнаты.

В столовой и гостиной было сумрачно и тихо. Серое утро освещало буфет, в беспорядке оставленные стулья, стол, заставленный неубранной посудой, и засоренный пол. Из соседних комнат доносился храп.

Луша принялась за уборку. Она осторожно перетаскала всю грязную посуду на кухню, стряхнула скатерть, расставила в столовой стулья и перешла в гостиную. Там она обтерла тряпкою пыль, расставила мебель и начала подметать пол, быстро и ловко сгребая щеткою весь сор в одну кучу.

-- Луша! Луша! -- вдруг раздался резкий окрик самой Подопёнкиной.

-- Проснулась! -- с досадою пробормотала Луша и, бросив щетку, устремилась в спальную барыни.

Толстая, рыхлая Подопёнкина, с тоненькой косичкой, завернутой на самой маковке, протирала глава.

-- Что это ты там, словно Плевну берешь? -- сердито встретила она Лушу. -- Сколько раз говорила тебе, не убирай гостиной, пока я не проснусь! Никогда мне покоя не дашь! Который час? Принеси чаю! Подыми занавеску!..

Луша подняла занавеску.

-- Ах, Господи, скоро ты мне чаю дашь! -- проговорила Подопёнкина и закричала: -- Убери кошку! Опять она в комнатах!

-- Ксс... ксс... иди сюда! -- Луша опустилась на колени, залезла под кровать и вытащила оттуда кошку.

Придя в кухню, она стала готовить для барыни чайшку чаю, хлеб, масло, яйла и понесла все это на подносе в спальную.

Барыня притронулась к чашке и сердито заговорила:

-- Что ж ты это нарочно мне холодные помои налила! Разве я могу пить такой!..

-- Надо быть, остыл самовар, -- сказала Луша.

-- Надо быть!.. Возьми эту гадость и разогрей сейчас самовар. И где у тебя голова только? Поставить самовар всего и дела, и то не можешь! Ну, шевелись!

Луша взяла чашку с чаем, а барыня сердито повернулась на бок, достала со столика начатый ею вчера роман и стала читать.

Луша долила самовар и начала раздувать его, когда в кухню вошел гимназист, подошел к раковине и принялся мыться под краном, далеко вокруг себя разбрызгивая воду.

-- Луша! -- послышался тонкий, визгливый голос.

-- Сейчас, барышня! -- отозвалась Луша и побежала по коридору в комнату Лидочки Подопёнкиной, двадцатилетней девицы, учившейся музыке и пенью.

Она приподняла голову, на которой все волосы были завернуты в бумажки и, моргая глазами, пропищала:

-- Дайте мне чаю, Луша; и, пожалуйста, вычистите мою черную юбку и достаньте красную кофту. Знаете, блузкой которая...

-- Хорошо, барышня!

Гимназист уже оделся.

Луша вернулась в кухню и наскоро затерла шваброю наплесканную воду.

-- А калоши не вычистила,