Стихо-твари [Ксения Михайловна Спынь] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ксения Спынь Стихо-твари
Между явью, моралью и сном…
А также между нежизнью и несмертью, проще говоря – ни там ни тут. Со всех голосов в голове, которые пожелали высказаться.[P.M.] ПостМортем
1. Пролог. Ответ
От чего мне себя беречь? От двусмысленных слов и встреч? От излишне смелых идей? От излишне дотошных людей? От махины грозной госпресса, от воронка у подъезда и полночного стука в дверь? Да кому я нужна, поверь!
2. Б/у
Мне бы флагом – в небо, да руки слабы: Не свернут и крышку, не то что горы. Что мои слова, идеалы и сны? Здесь потребны люди другой породы.
Мне б играть словами, да мозг отказал: Разбиваются фразы на звуки, в буквы; Не сплестись им в нить, что ведёт сквозь портал, Их гирлянды бессмысленно виснут, грубо.
Мне б призвать к свободе, да голос пропал, Им и «Здрасьте» не скажешь, чтоб было слышно: Горловиной туго нить залов легла, Да и всё уж звучало под старой крышей.
Мне б Свободу ещё хоть глазком увидать, Хоть за хвостик, за край – не догнать, так согреться. Но над вероотступником гаснет звезда, И нет дел божеству до потухшего сердца.
Мне б на электричку – да в снежную степь, Чтоб с концами, без края в краях затеряться… Тело как сидит, так и будет сидеть, Не осмелится вновь скинуть с плеч одеяльце.
Мне б в шампанское – яд, да кто б передал: Говорят, моветон так и вконец запрещёнка. А дадут – и прольёт, вдруг дрогнув, рука? Это будет неловко, ах как будет неловко…
3. Ноктюрн
Твои нервы – трамвайные провода, Нити тугие, по которым искры уносятся в город. Он виднеется – сонно-величественный – из окна, И глазами горят огни через мглистый предночный холод. Им навстречу бы – сесть в случайный трамвай (Тот, что с жёлтыми окнами мчит сквозь ночную муть) И умчаться с ним. Кто-нибудь Ещё будет в салоне: много ищущих лучший край. А за мутным стеклом – будто город другой И другого мира мелькают другие картинки… Или нет, не другой – просто – другой стороной? Други, недруги, – всё чуть-чуть по-иному в трамвайной желтинке. …Здесь из жёлтого – только окна в соседних домах. Но всё кажется: если навстречу им, прям через небо, Где вороны сидят на антеннах и проводах, Если с ними, то вот, где-то рядом, где-то… На расстоянье касанья, Вытянутой одной руки, С твоими глазами играя, Всем вопреки – Вот же – иное, другое, Почти то же, только живое, Живее любых декораций… Где-то по линии станций – Слышно отсюда, с окраины – Пустой трамвай шелестит через самое сердце. Между миров неприкаянных Кто-то, шутя, играет на нервах твоих интермеццо. Хватит. Хватит же. Хватит! Х.В.А.Т.И.Т! ___ Нити тугие режут город на части.
4. Alter Ego
Губы хрупкие, полупрозрачные, Взгляд поблёскивает с опаской. Не в свою забрела ты сказку, Не тебе её переиначивать. Ты такая прелестно ломкая, Упускать тебя не с руки мне, – лучше б пальцы сомкнуть на затылке, в кулаке твои локоны комкая, твои плечики узкие вывернуть – чтоб до хруста, до вскрика, до одури, на излом перегнуть твои контуры и, пока твоих глаз не застелет муть – расцветить твою кожу бледную, позвоночник твой счесть по косточкам, жалко портить тебе мордочку, но пожалуй что так и сделаю. Исходи на крик, рвись из рук мы одни здесь и нас не слышат и поверь никого не колышет что на вдох я твой воздух краду. я тебя разграблю по ниточке я тебя раскрошу по осколочку ещё всамую бы серёдочку вглубьтебя протоптать тропиночку распахнуть сердцевинойнаружу исквозьрёбра вытрястидушу снейещёнезнаючтобсделала … …Жаль, не вытащить тебя из зеркала.
5. Алым
Я трамвайная вишенка страшной поры. О. МандельштамАлый сок алых вишен – живы ли, мертвы – Ещё чуть – и польёт через край. Им просторы пластмассовой плошки тесны: Дальше – плашка, помост – так играй!
Где-то рядом шампанского хлопает залп, Блёстки пены – по чашам в расплеск… Кто из плошки – да в лапы, да в пену – из лап, Чтобы алым, как праздник, стал блеск?
И всю ночь по одной уходили вовне, Вот же были – а вот их и нет, И последняя вишенка сохнет на дне, Посторонний встречая рассвет.
6. Ночь ночей
Разгреби в моей голове эту гору трупов. Мне в ней даже нет друзей и подруг. Наконец, это глупо: Ничего со мной, ничего вокруг, Так откуда трупы?
Кто додумался их раскапывать из-под снега? Ведь неэстетично, и нет им мест: Даже нам нет ночлега. На мильоны миль, сотни вёрст окрест Нигде нет ночлега.
Что не так с этим местом, со мной и с моей головой? Что не так с пространством, что внутрь ввалилось – Внутрь моей головы больной? Из нутра чем вытравить эту гнилость? Как вернуть всё в покой?
7. Первый заговор
Многомудрые, всепонимающие, В правде жизни поднаторевшие, Безошибочно в суть проникающие, Через всё на свете прошедшие, Многоопытные, правильно делающие, Все сомненья легко разрешающие, Все неписанные истины ведающие, «Сколько», «как» и «зачем» точно знающие, Ни во что на свете не верящие, Разве лишь в химер своих избранных – Ведь своя-то химера истинна, Это знают все трезвомыслящие – В каждом слове и деле взвешенные, Завсегда безупречно моральные, Не совсем, но почти что безгрешные, Не совсем, но почти идеальные, Гуманисты цинично улыбчивые, Всё вписавшие в схему придирчиво, «Прав» и «лев» на раз-два различающие, Беспощадные, всепрощающие, –
Многомудрые, я вас не трогаю, Хватит лазать-то вам в мою голову, Что вам крыса, сбежавшая в логово? Уж оставьте её там, убогую. От неё ни помех вам, ни пользы нет, Ей – во тьму, вам – на то, что назвали «свет», А пути и без крыс туда трудные, Многоопытные, многомудрые.
8. По путям
В сто первом составе не топят вагоны. За окнами морось, за окнами тьма. Огни не мелькают, слились перегоны. Он мчит через вечность, он мчит в никуда.
Пытаюсь припомнить, что было знакомо, Нащупать рукою сон давешний, но В сто первом составе не топят вагоны, И руки немеют, и спать – не дано.
9. Над Кремлём
Не мой, не твой, не их: Под ветром триколор – И снег вокруг горит.
10. Сказка про глупую девочку
– Вот какой глупый котёнок. С. Маршак– Что читаешь – репостнула вон на стеночку? – Да так, статью про одну девочку.
– Как же её звали?
– Звали как звали – по ФИО, Тебе-то они на что? Много чести было бы ей: Такой же, как мы, нонейм. Вот какая глупая девочка.
– Чем же она занималась?
– Да в общем, как многие: Училась или работала, О чём-то, верно, мечтала, Что-то читала, о чём-то слыхала, Много болтала. Вот какая глупая девочка.
– О чём же болтала?
– Да в общем, как все – О разной смешной ерунде. – О политике и стране? – О них в том числе. Вот какая глупая девочка.
– С кем же она болтала? Не сама ведь с собой?
– С таких, как она, же толпой – Знакомых, полузнакомых И вообще почти незнакомых, Да ещё по совету чьему-то Подписалась под парочкой пунктов; Вот уж чего делать точно не надо было: Как так можно – не различить провокатора? Вот какая глупая девочка.
– Погоди, а что за статья?
– Статья как статья, Мне таких слов говорить нельзя, Кажется, «экстремизм» или вроде того, В общем, всё как обычно, как чаще всего. Вот какая глупая девочка.
(– И сколько же ей дали лет?
– На глупый вопрос – глупый ответ: Пока что – секрет. И тебе-то что до того? Для тебя – совсем другое кино, Если будешь осторожней маленечко. Понимаешь, это была очень глупая девочка…)
11. Тому, который…
В. Т. Ш.На заснеженном перроне, Между двух рядов огней Носит ветер, носит с воем Сор, и крики, и людей. Все снуют, спешат исправно, Все текут на свой состав: Те – налево, те – направо, Те – в адок, и эти – в ад.
На перроне – минус тридцать, Минус сорок… Пятьдесят. Стоит бы поторопиться: Поезда уже гудят. Вместе с прочими не легче В тот ли, в этот ли состав? Нет уж, только лишь покрепче Затянуть на шее шарф: Лучше яблоком хрустящим Укатиться по снегам, Чем играть с одними в ящик, А с другими – в дурака; Лучше через вечность – в лето, Веткой стланика – к огню, Чем за вашим мнимым светом Иль под вашу шестерню.
Отъезжают… Отсвистели… И безлюдье – благодать! Чем хотели, в самом деле, Одиночку напугать?
…Меркнет зренье. Глохнут уши. Поездов простыл и дым. Сжёван. Выплюнут. Не нужен. Ну и что. Стоим. Стоим. Чуешь кровью, мозгом кости, Что промчится поезд твой – Распоследний, тайный, поздний – В направлении «домой».
12. Бессонница
А ты лапками – топ-топ-топ, Как украдкою, В двери крадучись, Ходит-бродит, никак не дойдёт.
А ты ножками – шур-шур-шур, За окошками Серым вышито, Серым заткнуто, Будто тряпкою – веток ажур. Виснут ветви, висят надломанные, Тянут-тянутся с потолка-полога, Свиснут вниз – Да сверху на голову: Свистнут в них.
Звери – палками – хруст-хруст-хруст, Промеж стен, из тени да с темени – Те ли, так ли? Похитить хотели ли? Под хитином не зверь – пусто, Под кроватью корчится-кружится, Бурым ворохом, красной лужицей.
А ты ножиками – вскользь-сквозь, Будто крошками, Свет повыльется, Словно манкой, на пол просыпется, Разве тяпкой найдёт кто кость? Всё под крупкой серо вокруг, Серотряпка лезет в окошко И как ложками – тюк-тюк-тюк – Время месит, никак не вылакает.
Ты тихонько лежи, безъязыкая.
13. Второй заговор
Рандом, рандом, Найди мой дом, Найди меня Средь ночи-дня, Из масок прочих Какое хочешь Для ловли дичи Прими обличье И, будешь рядом – Влети нарядом, Нежданным вором, Авто проворным, Деньком непогожим, Случайным прохожим, Недобрым взглядом, Незримым ядом, Чумой неслышной, Сосулькой с крыши, Шальным осколком, Ударом тока, Стальным оружьем, Ночным удушьем, Под ноги – льдом, В висок – углом, Найди по следу, Войди с приветом, Чтоб ночь не пела, Как было дело, Забыли дни О том, что стало. Рандом, найди. Рандом, устала.
14. Той, которая…
– Беги – а я ко дну. ЛиндаБеги, я останусь здесь залогом их безопасности, Их уверенности в своём завтра и в сегодняшнем дне, Их не подлежащих никакому сомнению правоты и прекрасности, Мне не больно, не страшно, не холодно так лежать полутрупом на дне.
Беги, да не будет крут твой маршрут, Добеги до самой звезды, пока снег не растает. А меня здесь пока потихоньку дожрут, Что глобально, конечно, уже ни на что не влияет.
15. Ран. Штормовая баллада
1По морю шторм – из дали в даль, Свет грозный в небесах, Совсем один плывёт корабль, Дрейфует на волнах. Сломалась мачта. Что корабль? – Почти пропал средь вод. Эгира дети – хвать меня – И за борт – будто в гроб.
Так я попалась в сети их, Бессмысленна борьба: Теперь не вырваться мне из Холодных пальцев Ран. Вот потянуло вниз, на дно: «Сейчас меня убьют», – Ведь это царствие её, Покойников приют.
А дальше стихло всё кругом. Открыла я глаза: Замолк теперь, не слышен гром, Умчалась прочь гроза. Дрейфует вдалеке корабль. А в солнечных струях, На берегу, совсем одна – Утопленница. Я.
16. Невидима
Вдоль запретных земель да по самой границе Ты проходишь, как чья-то тень, И неважно, что там: ночь ночей над столицей Или самый обычный день.
Вдоль решёток! – смелее, никто не заметит – Поперёк! – не услышит тебя, Даже в час, когда, звёзды прогнав на рассвете, Алой кромкой восстанет заря.
Кто тебе подарил амулет невидимки – Неуместный, чудной оберег? Можешь прямо по рельсам – туда, по старинке, Где мосты режут полосы рек.
Можешь выйти на площадь: там много туристов, И охраны, и просто толпы… Вот куранты – и снова они мимо смысла Забивают, как гвозди, часы.
Ты незрима, легка и почти что свободна, И дорог – как ветров, посмотри! Можешь делать теперь всё что сердцу угодно – Кто ж виновен, что пусто внутри?
Вот гвоздика – понюхай. Как будто бы впрямь у той Есть и запах, не только цвет. Вот разбитое зеркало с утренней комнатой: Твоего отраженья нет.
И мгновенье зачем-то в сиропе застыло Между явью, моралью и сном…
Потому что невидима пуля в затылок. Потому что. Уже. Всё.
17. Эпилог. Колыбельная для никого
Спи спокойно, тварь, никто не придёт. Утро грязной лапкой гладит окошко, Чёрных птиц за ночью унёсся взвод, А к тебе забыли они дорожку.
В сером свете тихо порхает пыль, Достывает кофе в ненужной кружке, Стол ненужный (пачки, стопки, листы), На кровати спит ненужная тушка.
Спи спокойно, тварь, они все мертвы Или все не здесь, что одно и то же, И плевать, что позже скажут суды: Для тебя теперь никакого «позже».
Декабрь 2020 – Февраль 2021
Злые стихи
1. Вступление. Песня
А давай ту же песню заново На шарманке нашей разваленной! Пусть себе хрипит-спотыкается, Разве жалко, если сломается?
Всё равно уже всё растратили, Разметали да расфасадили, Всё равно все межи нарушили, Расплатились своими душами.
И, раз петь нам нечем и нечего, Покрадём ещё раз у вечного, А в последний раз, не в последний ли – Знают только ветры осенние.
2. Закат / фаталист-гедонист
Долькой лимонной бледнеет закат В стёклышке сине-прозрачном, Пальмы во влажном тепле шелестят, В небо вздымаются мачты.
Нет, то каштаны – не пальмовый лес, Нет, то не мачты – столбы новостроек. Светит чуть дальше табло АЗС, Мимо него, мимо сервисов, моек
Мчатся авто вдоль по трассе, скользят Отблески солнца на крышах. Если б по солнцу ушёл кто в закат – К ночи куда бы он вышел?
Нас же дорога вела под каштан: Все среди дня продадутся и купятся. Что ж теперь, скажешь небесным рукам Не поливать через головы улицу?
Вот бы вмешать пробензиненный путь Тонкою струйкой в закатное лето, Трубочку в синь над лимоном воткнуть, Выпить коктейльное небо.
3. Старая сказка
По кирпичику, по полосочке Тихо строилось громадьё, Набирало силу по косточке, Раздвигало нутро своё.
Не успели и оглядеться, как Стены выткались до небес: Ими крепко обнял дворец-барак, Охраняя, поле чудес.
4. Бормоталка / созерцатель-эскапист
Пожалуйста, не ори. Пожалуйста, хватит кричать. Ведь ты знаешь, что так будет только хуже. Пожалуйста, не ори И хватит кричать. Каждое новое слово душит Новой петлёй: Каждое слово чужое, Каждое слово твоё, Через глаза или уши, – Каждое новое – новой петлёй, Туже и туже. Это даже не поле боя – Так, случайные чьи-то слова (К тому же твоей же волей Тебе руки стянуло петлёю Ещё до всякого боя), И было бы самым верным Дать мимо пройти словам… Что дрожишь? Что случилось такое За эти час или два? Ведь надо не тратить нервы, Ведь надо сберечь резервы И возможно ещё, что какую-нибудь там душу, Давай без движений резких: Они же не насмерть душат, А нам бы сберечь резервы. Я знаю, как это мерзко, Я знаю, что ищешь смерти, Что ищешь повод от слов освободиться, Я знаю: от каждого слово мерзко Веет чем-то похуже смерти… Но ведь это случайные лица Шли случайно по мёртвой петле И старые петли – в твоей голове? – Низали на старые спицы – В тех же точках, опять и опять! – Ведь надо спирали виться – Может, лучше бы было поспать? Или, может быть, кофе? Пиццу? Пирожное с крем-брюле? Ну, хочешь в дрова напиться? Хочешь, порубим в дрова все слова на земле? Только, пожалуйста, хватит кричать.
5. Объявление вызова / выживальщик-утопист
Уползу, как змея, окопаюсь под камнем, Затаившись, замолкну, пока по земле Ходят с палками, с заступом, шагом лекальным Бороздят под решётку поля в полумгле.
У меня здесь заначки на чёрные даты, У меня здесь запасы на годы вперёд: Это мы, хладнокровные юркие гады, Выживаем в любые годины невзгод.
Буду книжки листать, буду лопать консервы, Буду спать и сновидеть, умчав в мир иной, И едва ли замечу движение ветра, Когда свора твоя пробежит надо мной.
След возьмёшь – не найдёшь, а найдёшь – не достанешь, Я в земле, я под камнем, не трать карандаш. Кто не с вами? Их нет – мановением клавиш. Триумфатор, труби! этот мир теперь ваш.
Но когда, наконец, ваши лавры пожухнут, Бросят кроны корням сеть прогнивших убранств, Перезрев, рухнут ваши колоссы, и рухнут, Рухнут стены несущие склепов и царств,
И забытые точки прольются по небу И в пролитом просторе прощупают пульс, – Чтоб быть точкой в конце и прославить победу, Я вернусь! я вернусь! я вернусь! я вернусь!
6. Заклинание призыва / выживальщик-имморалист
Чёрная тварь, тварь, Выйди сквозь марь, марь, Зов мой услышь, С выгнутых крыш Спрыгни, явись ко мне, чёрная тварь. Заклинаю луной, Заклинаю звездой, Заклинаю лучом, И стены кирпичом, – Дай на время в тени твоей кров, чёрная тварь, Дай оружие мне от врагов, чёрная тварь, Я зову тебя сквозь решётки на окнах рыжего дома. Я не знаю тебя. Ты не знаешь меня. Мы давно знакомы. Заклинаю зимой, Заклинаю землёй, Заклинаю металлом И сумраком талым, – Вместо хватки моей дай сейчас мне твою, Вместо воли моей дай сейчас мне твою, Дай свою силу – Мне иначе в трясину, Дай забраться на гать – Не хочу пропадать, Напитай меня своей кровью, чёрная тварь, Поделись со мной своей силой, чёрная тварь. Эта сила – отрава, но другой у меня больше нет. Где на площади камень – я рядом, и я жду ответ.
7. Обыденность
Связали руки – а после били, Ломали рёбра – гурьбой, не в такт, Пинали долго – в тупом усильи, Не чтобы что-то – а просто так.
Шумели где-то автомобили, Звенел на улице лай собак, За стенкой чокались, пели, пили, Желали счастья и прочих благ.
8. Gift / созерцатель-визионер
2Что мне делать с ней?
Пришла – не помню когда И уж точно не знаю откуда: В чёрной кожанке, в вороньем боа, Захочет – найдёт повсюду (Не захочет – так вовсе не явится, ей видней).
То подсядет, на ухо станет шептать – Не под запись – безумные планы, То вдруг диктатом: один, два, три, четыре, пять, Корень квадратный каштана (Ну, того, у трассы, уже не помнишь, камрад?) – То сплетает видения в ряд, Растворяясь в дыму кальянном, То хохочет совсем невпопад, То играет чужим наганом, –
Из чужих годов и голов сон бредовый и жуткий. У неё дурной вкус и довольно чёрные шутки. Прям как перья в шарфике. Нужно – бери (Впрочем, шариковой легче, поверьте). Вот по комнате кружится: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, – Говорит, это танго смерти (Не умеешь? Смотри сюда! – вот как надо! – смотри!)
Мне не сложно, смотрю: не так тут много гостей, Чтобы мне воротить теперь нос, А уж чтобы мне стакнуться с ними, как с ней, Да так чтоб надолго, всерьёз… (День за днём, ночь за ночью, за годом – ещё один год).
Чувствую, однажды она меня всё же сведёт: Если не с ума – то в могилу, Не в неё – так с иною силой, Втянет в какие-нибудь не те дела Какого-нибудь совсем не того союза.
Но тебе-то до лампочки, да, Моя гифтовая муза?
9. Песня на вольную тему
Волной волнуется Первопрестольная, Шагают улицы мостами вброд, Шумит Манежная, гремит Болотная, Молчит лишь Красная и хмурит лоб.
Кузнецкий тянется шепнуться с Новою, А Москворецкий мёрзнет на ветрах, Тверская пенится, шлёт за подмогою, Стоит лишь Красная на всех часах.
А ночь расходится под песню вольную Волной к окраинным, под плач и смех, Но спит Манежная, и спит Болотная, Не спит лишь Красная – на страже всех.
10. В зоосаде / фаталист-моралист
Конечно, ты не крысоволк, Не льсти себе, Твой путь – исчезнуть между строк В чужой войне.
И не пророк, и не герой, Поймёт и ёж: Таких мышей пяток-другой Везде найдёшь.
Оставь, умолкни, откажись, Без драк и драм, Уйди совсем, не порти жизнь Другим зверям.
11. Copycat
Преемник, последователь, не думается, что последыш, Но, быть может, и правда, ведь кто ещё после – кот? Ну что голоса: ты же пуп земли на плечах своих держишь И вообще – лучший в мире всекалендарный маскот.
12. Память – 1
Надо было вести дневник. По дням. Может быть, по часам. И, спросили б когда напрямик: «Что, скажи, стряслось у вас там?» –
Я не шарила бы по дну Выкипевшего чана прошлого, Порываясь сплести в одну Ленту лет – минуты-горошины,
Не ловила бы воздух ртом, Повторяя: «Всё было плохо. Я виню их, поймите, в том…» – (Дальше слово любое глохло),
Не сказали бы мне теперь, Что не так всё, совсем иначе, Что я жертва игры теней И фантазий буйных ребячьих:
Белым начерно – вот и вот – Расписали раз десять вроде. …А что было наоборот – Это память меня подводит.
13. Я ничего не / созерцатель-перестраховщик
Я ничего не: Не совершала, Не утверждала, Не проводила, Не доносила, Не ведала, Не брала, Не сделала И не смогла.
Я никого не: Не призывала, Не называла, Не покрывала, Не убивала, Не выбрала, Не гнала, Не выдала И не спасла.
Я никогда не: Не замечала, Не отличала, Не пресекала, Не присягала, Не вторила, Не вела, Не спорила И не была.
14. Память – 2
А в жёлтом свете усталой лампы – Какая память, какие силы? Легли на веки безволья лапы, И жёлтый воздух игла пронзила.
Легки касанья чужой потери, Мираж разбитый чужого рая, Легонько штора качает тени, И легче тени – тоска чужая.
Так что же звало сквозь снег и время? К какому счастью? К какому горю? Чьё легче лёгкого спало бремя? Ещё не знаю, уже не помню.
15. Рассвет / выживальщик-антифаталист
Руку, дай руку! – Жизнь, эту суку, Выцепить, Выскрести, Выгрызть из тьмы, – Кто по дороге, если не мы? Если прорвёмся, Если пробьёмся – Я обещаю сто тысяч рассветов, Красок, коктейлей и свежих букетов, – Вынырнем только из тины, из тьмы.
Если я выживу, Если я вынырну, Выскользну, Выгрызу, Выйду на свет, – В руку рукою – мой первый привет, Если решишь вдруг встречать – Сколько бы – пять, Все двадцать пять – Сколько б ни кануло лет.
Жди меня там, где бывает рассвет.
16. Ночь
Луна, помоги мне, кажется, это всё, Видно, мне новый крой стал последним краем, Опять отправляют в сон меня, в забытьё, Кто-то опять стирает меня, стирает.
Я забываю дороги, теряю след, Звёзды мои в подворотнях метель заметает, Стены молчат, выше стен, в пустоте – твой свет. Кинешь мне луч на дорожку, луна золотая?
…Плавно качается ковш на молочной реке. Где-то внизу спит столица, плывут переулки. Луч твой, как ключ, в них посею… а там, вдалеке – Будто мелодия старой забытой шкатулки?
Заклинаю ключом, Заклинаю лучом, Заклинаю звездой, Заклинаю тобой, –
Луна, помоги мне, если я всё же есть – Прежде чем явь моя станет совсем небылицей – И раз уж жизнь всех раствором разводит здесь, Дай мне хотя бы в метели тогда раствориться.
17. Заключение. Манифест
Вечным фрондёром, от лагеря к лагерю, по баррикадам: Охраняете трон или мир новый строите – я буду рядом, Скажете: «Молодцы мы, вот так и надо», – Я – у вас за спиной, стою со своим флагом. Пусть на старую мельницу новая льётся водица – Я опять и опять повторю: ваш режим никуда не годится. Пусть сожрут идеалы идолы, плавясь в кухонном пламени, – Я храню верность лишь моему безымянному знамени. Хоть под старую песню о благе обновите все списки пленных – Я непойманной тенью пройду между рамок любой системы; Обойдя все места и нигде не найдя себе места, Я себе оставляю последнее – право протеста. Вне границ и имён, меж гербов и паспортных строчек, – Мимо иду, проставляя на память прочерк, Вне притяженья земель, между волн эфира – Я, негражданин этого мира.
Март – апрель 2021
2022: Ein Wiegenlied aus Ohnmacht und Gewalt
3Новое утро. Krieg
4Я проснулась сегодня утром – И не то что страны не чуя – Я проснулась себя не чуя, А под дверью шумят кадавры: Говорят, их там целый город, Говорят, их там до Урала, Говорят, их там ещё дальше; Говорят, что я враг живому, Говорят, что я враг народа, Говорят, ничего не смыслю. Если прямо сейчас не встану, Не попробую что-то сделать – Сколько я пролежу спокойно До того, как они здесь будут? А возможно, больше не нужно Что-то делать и строить планы, Потому что через минуту В синеве пролетит ракета – И уже ничего не будет, И уже ничего не надо, Кроме как позвонить, возможно, На восток или же на запад И сказать, пока связь осталась, То, что я ещё не сказала; Но боюсь теперь набрать номер: Вдруг и там услышу кадавров Или только гудки услышу – Ведь кадавры уже там были? Вроде кто-то сюда проходит: Если скажешь, что не кадавр ты, Я присматриваться не буду, Только занавесей не трогай, Тех, что зеркало закрывают, Не хочу за ними увидеть…
Летом. Vergangenheit
5А говорила я летом: возьми эскимо, Пока оно сдавленным криком не встало в горле. А говорила я: выпей заката вино, Пока то не кровь, а одни фантомные боли.
Я говорила: а знаешь, у нас – не во сне – Время течёт, как песок, – вдохнуть не успеешь. Я говорила: один раз живём на земле, Ты мне не верила… Ты до сих пор не веришь.
22.02.2022. Abgrund
6Мне говорила подруга: Вот так иногда Смотришься в зеркало или глядишь на руки – И расползётся лохмотьями кафель, стена Станет ничем, мир вдруг станет чужим и жутким.
Может, всему-то виною бутылка вина, Или мы на ночь кино не то поглядели, Только вся наша реальность трещит по всем швам, В трещины смотрится… то, что на самом деле.
Нет, там не смерть, она не настолько страшна, Как быть в раздёрганном, вывернутом междумирье, Всё будет плохо с нами, ведь наша вина, Что мы плохие – насквозь, безнадёжно плохие.
Я говорила: Не знаю, о чём это ты, Дыры в реальности – это ведь так субъективно. Я так живу, но где трещины – там и мосты (Втайне досадуя, что мне чего-то не видно).
Нынешним утром, глядя на двор в окно, Я понимаю, реальность дробится на части, Слышу «клац-клац» за ухом, и, чую, вдох – Там, за спиной – исчезает в разверзшейся пасти.
Воздух становится режущим, словно зима, Словно он нож, чтобы горло взрезать в минус двадцать, И в безвоздушном пространстве, смотря в зеркала, Я начинаю вдруг дико и долго смеяться.
Не обернувшись, шагаю вперёд спиной: Толку рассматривать то, что мне снилось всегда? Я узнаю тебя, патрия, дом родной! Я узнаю тебя, бездна, бездонная тьма.
Кукломолох. Albtraum
7Как ненавидеть куклу, пластик пустой, Пусть и напёрстничает, не переставая, Пусть с её голоса завалят порой? Кукла же – ненастоящая. Неживая.
Этою ночью кукла вдруг ожила, Колышки-зубья лизнула, скривила брови: Мало, – с обидой, – мало, что за дела, Ей бы немного землицы, немного крови.
Ну, не немного – это уж как пойдёт. Вот она делает шаг, поднимает руку, Голосом молвит: «Эй, мой народ, вперёд!» Следом «Ура!» наводняет волной округу.
За небосклоном небо разбил всполох, Я протираю глаза, только сон не тает: Глупая кукла наша – теперь Молох? Я и не знала, что так наяву бывает.
Люди стекают к ней за волной волна, Но их даров ей отныне извечно мало. Этою ночью кукла вдруг ожила. Значит, и мне тоже время ожить настало.
Игра. Blendwerk
8Все взгляды на поле: играют свои с чужими, И сегодня, похоже, опять решающий тур. Но кто там кого? Плохо видно, трибуны в дыме, По траве размазюкали ягодный конфитюр.
Не хватит голов для голов – так возьмут у упавших, Голова человека – тот ещё звонкий мяч. Трибуны ревут со всех сил и болеют «за наших»: Они смотрят ещё, наверно, футбольный матч.
Бормотание с собою ночью. Gebet
9Я говорила с тёмным своим божеством (С тем, у которого я, бывало, просила Там, где сама дотянуться была не в силах, То, о чём лучше не говорить языком).
Я говорила: Люди, такие как мы, Пачками гибнут в нашей распущенной язве, А у меня – ты ж знаешь, ни денег, ни связей, Да и талантов – честно – одни лишь понты.
Я говорила: знаешь ведь, я же слаба, Разве что в грёзах взмахом сметаю преграды, Но защитить хоть кого-то, спасти взаправду Я не смогла ни разу и в собственных снах.
Я говорила: знаешь ведь, я же глупа И до простейшего не додумаюсь даже, Но обещаю, что если ты мне подскажешь, Что теперь делать – я сделаю. Дай мне знак.
Слушай, ведь я же готова и в автозак, Я ведь готова на много, на много больше, Если всё это хоть чем-то сейчас поможет (Я тебя даже не буду спрашивать – как).
Мне уже поздно всё начинать с начала, Лучше в размен себя бросить, чем из окна, Только скажи мне: так надо. Скажи, что да. Я говорила… Но божество молчало.
Баллада о хищниках. Gewalt
10Я взглядом столкнулась с хищником, Я слышала его смех: Шапчонка на нём козырная И чёрный глухой доспех. Не то чтобы был голодным, но Сегодня им дали карт-бланш – А то-то ходят весёлые: Настал долгожданный реванш.
Кружу между них проулками, Здесь стены прикроют меня. Один лишь вопрос останется: Откуда я помню тебя?
Не то чтобы в ночь бессонную Тебя породил мой же бред, Не то чтобы мы встречались здесь Когда-то, назад много лет. Хотя… может, и тогда уже Народным врагом я была, А ты… да не буду спрашивать, Как точно вас звали тогда.
Но если по правде, думаю, Всё проще, всё очень легко: Я просто точно такая же, Там где-то, внутри глубоко.
Ведь сила так кружит голову, И я тоже хмель этот пью – Так пусть двое древних хищников Сойдутся, как в древнем бою. На самое дно морей тебя Я сброшу – и кану второй, Чтоб все, что вокруг стоят сейчас, Покончили следом с войной.
Но те меж собой шушукались, И я оглянулась на всех:
Я видела взгляды падальщиков, Я слышала их смех.
Интермеццо. Tagträumerei
11Мне рассказали сегодня про мужика: Он переноску купил для огромной собаки, Хочет, наверно, куда-то свалить вместе с нею – Только подальше, куда-нибудь прочь отсюда. Если была бы и у меня собака, Я бы с ней тоже сейчас куда-то свалила, Мы бы сбежали на все четыре стороны света: К южному морю, где крик заглушает волнами, Дальше на север, в лачугу, укрытую снегом, Просто куда-то, где время остановилось И где людей отродясь никогда не бывало, А если есть – то они ни о чём не слыхали. Только вот нет у меня никакой собаки, И для неё, конечно, нет переноски, И убегать мне, выходит, незачем как-то, Да и некуда убегать мне. Будем честны.
Тише-тише. Selbstwiegenlied
12Тише-тише, это просто сон дурной, Чтоб прогнать его, глаза скорей закрой. Знает каждый: лишь зажмурься посильней – Страхи все уйдут опять в страну теней.
С чердака в подвал сто тысяч долгих лет Злой, с железными зубами, бродит дед, За стеною – чей-то вздох ему в ответ, Там в соседа нож вогнал другой сосед.
Тише-тише, это просто сон дурной, Ты плотней глаза ладошками закрой, Спрячься, заяц, в тёплой душной темноте, Не найдут тебя незримые тебе.
Расползаются сквозь мёртвые кусты Блики фар и свет больной дурной луны, Это конники несутся сквозь дворы, Забирают всех, кто выполз из норы.
Тише-тише, это просто крысы там Расшуршались, разбродились по домам, Ты накройся одеялом с головой, Ни одна не потревожит твой покой.
И неважно, что там шастает вокруг: Одеяло – это самый верный друг. Да не слушай, как грохочет, кто кричит: Одеяло – это самый верный щит.
До рассвета уж недолго – час-другой… Почему вокруг так тихо-тихо стало?
Не кричи, малыш, я прямо за тобой. Извини, но я не верю в одеяло.
Параллельно. Ohnmacht
13Тошнота и рассвет параллельны друг другу. Я, шурша тишиной, выхожу на балкон. Розоватая дрёма полощет округу, И последние сны населяют мой дом.
Отпускаю на волю, в мир ветра и пыли Над запутанной вязью асфальтовых рек Первый – «Хватит войны» – самолёт А4 И второй – сразу следом – «Долой (имярек)».
Прячусь внутрь. Затираю рассветные пятна Складкой шторы. Проспать бы – хоть сколько дано. Кто-то видел меня? Думать так неприятно, И не хочется думать, что всем всё равно.
Шёпотом. Gedankenverbrechen
14Пожалуйста, пусть они выстоят, – Шепчу в уши ночи бессмысленно, – Ведь если сдадутся, не выстоят, Нас следом поглотит мгла. Не дай мне весною израненной Узреть праздник трупов замаранный, Услышать победы отравленной Отравленное «ура».
Твердят мне: «Чего бы ни стоило, Лишь снова б всё тихо, устроено». Всё это ни жизни ни стоило, Но раз мы все у черты – Пожалуйста, пусть они выстоят, – Шепчу без надежды и смысла я, Жестоко, почти что немыслимо, Под занавес темноты.
Отходная. Heimat
15Не зовите её вы по имени, Ведь она так давно умерла – В перекрестье из «прежде», «а ныне» и «Новом дне» для вчерашнего дна.
Чтоб никто не смутился вопросами, Тихо остов убрали под стол И накрыли скатёркою-простынью, Перекрашенной под триколор.
Восседали потом и рассаживались, Пересаживаясь иногда, То засиживая, то засаживая, Рассылая по, в или на.
По этапу, на бойню, в нетление, Говоря, будто так нужно ей – Что скончалась ещё до рождения Где-то между крестов и нулей.
Про «победы» трепались, «святыни» и Про другие большие дела. Не треплите хотя б её имени, Ведь она же давно умерла.
Неотправленное письмо. Unbekannte
16Когда всё закончится, мы обязательно встретимся, Когда выйдет солнце и будут каштаны в цвету: Сойдёмся на улице, будем нести околесицу, Хотя я не знаю, когда к вам приехать смогу.
Возможно, когда-нибудь все мы негаданно встретимся В кафешке пустой, на границе ничейной земли, Посмотрим друг другу в глаза и, быть может, осмелимся Сказать то, что раньше сказать никогда не могли.
Когда всё закончи… Оно никогда не закончится, Но я переписку для лучших миров сберегу. До связи, неузнанная. Ваша недопророчица. Увидимся позже. Наверно, на том берегу.
Песнь о покое. Schattenland
17Взвейтесь, покойники, пейте убитую землю, Жгите ей славу из вечных болотных огней, Плоть на кости алтари в закромах перемелют: Мрамор с гранитом любого живого верней.
Новые стелы заставят пустынное небо, Новую песнь разнесёт торжествующий штиль, Встань и кружись, и неважно, ты был или не был: Прах образцовый покроет и небыль, и быль.
Светел, как ночь, новый день вышиной озаряет Лики застывших, посмертно рождённых богов, Парочки бродят цепочкой, рядами по краю Каменных слов и узорных чугунных венков.
Дети седлают цветных карусельных лошадок: Здесь все четыре по кругу, по кругу пошли, На все четыре путь близок, и лёгок, и гладок, И ничего, кроме гладкой, молчащей земли.
Взвейтесь, покойники, пойте убитую землю, Вся она ваша, здесь больше не место живым, Ставьте, не зыбля, столпы – на века, на неделю, Жгите цветы, воскуряйте картонный их дым.
Зыбка-мир. Einsam
18Вечер на связи. Звонок? Сообщенье? Письмо? Шарик споткнулся об ось. Вслед за именем имя. Что за окном? Я не вижу, там слишком темно. Город молчит. Мир молчит. Я молчу вместе с ними.
С той стороны раздаются порой голоса, Но за потёмками не разгляжу больше лица. Может быть, это фантомы, видения сна? Может, и я – лишь кошмар, что кому-нибудь снится?
Может, кому-то в сожжённых войной городах? Может, кому-нибудь в камере, после допроса? Я гашу свет, чтобы он не светил из окна И на него не слетались пытливые осы.
Полночь на связи. Вопрос и ответ наугад. Свет монитора по стенкам мерцанием робким. Ступор. Бессилье. Молчу. И со мною молчат. Мир такой маленький – вроде картонной коробки.
Последнее. Merkblatt
19Пожалуйста, говори, даже если я замолчу, Даже если сквозь ночь ни слова не слышно станет, Пожалуйста, не расплещи последнюю эту свечу, Живьём не застану – хотя бы приснится пламя…
Считалочка. Ach, mausi, mausi, mausi
20Как оно теперь тебе, милый друг? Что прозвали бредом – случилось вдруг. Говоришь, жить будем и всё пустяк? Ну конечно да, ну конечно так. Раз, два, три, четыре, а пять – вперёд, Что смешно вчера, то сейчас сожрёт, Шесть, семь, восемь – дальше пойдут за так, Было глупо, вышло в дурной зигзаг. Говорят, что царь всё висел, висел, А в помойку так и не улетел, Девять, десять – разве не всё равно, Доставай вино, разливай вино. Два да два – примерно как три по шесть, У меня аж столько печенек есть. Хочешь знать, не правда ли невзначай С Польшей я слила Красноярский край? Ну конечно нет, ну конечно да, Я не в духе что-то играть в слова: Все слова повисли, жужжат, как гнус, Набери их строчками на свой вкус. «Эс» да «о» да «эс» – по окошкам свет, Но у бедной мышки и дома нет, «Вэ» да «зэт» да ноль – всё одно фигня, Распишись, где надо там, за меня. Как оно летается, милый друг, От стены да к стенке, да сделав круг? Дважды два к нулю, да в уме все шесть, Разбуди меня, перед тем как съесть.
Февраль – май 2022
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад