Военное дело для чайников [Сергей Кун] (fb2) читать онлайн

Военное дело для чайников

Предисловие

Читая фэнтези (не буду говорить, какие) посетила мысль, что очень много людей (без обид!) так себе представляют, что такое армии и военное дело и как всё это вообще работает. Так что родилась дурная мыслишка накатать несколько статьей по этому поводу. Собственно, к моменту создания этого сборника их уже накопилось десятка полтора и их список будет пополняться. Может быть. Но это не точно.

Описывая это самое военное дело я буду отталкиваться от допороховой эпохи — античности, средневековья и прочих давно минувших счастливых лет, когда ружей и пушек ещё не изобрели и народ весело стрелял друг друга стрелами и радостно гикая насаживал на копья. В принципе многие моменты с тех пор не сильно то и изменились, но тем не менее по умолчанию описание относится именно к тому времени. И соответствующим ему уровням технологий и общественных отношений.

Возможно когда-нибудь, когда все темы будут исчерпаны и писать станет нечего — возьмусь и за войны Нового Времени. Но до этого ещё только предстоит дожить.

Для удобства я разделю сборник на несколько частей. В первой будут содержаться общие вопросы организации армий, тактики и стратегии. Во второй я собираюсь поместить обзоры на различные виды старинного оружия и военного снаряжения, а в третьей — некоторые показавшиеся мне интересными битвы из истории нашего мира.

Ладно, предисловие и так уже слишком растянулось и успело надоесть. В бой!

Часть 1 Общие понятия

Для начала пройдусь по основам. Что такое древние армии, как примерно они были устроены и как вообще всё это работало.

Casus belli. Как начинаются войны

В начале будет немного необычная тема, на стыке собственно военного дела и дипломатии. Назову её… Ну, скажем, «как начать войну и не приобрести славу нехорошего человека».

Собственно, на заре цивилизации никаких сложностей с этим не было от слова совсем. Представители разных народов считали друг друга этими самыми «нехорошими людьми» изначально. Так что при встрече сходу оценивали соотношение сил, и если оно было явно благоприятным (грубо говоря, «нас в пять раз больше») — бодро бросались в драку. Опять же, торговцы тех славных времён отличались от разбойников чуть менее чем никак. Если встречали того, кто был достаточно силён — пытались торговать, если нет — грабили. Главное было не проспать момент, когда грабить собирались уже их самих, и вовремя убежать. Кстати, забавный факт — уже более поздний древнегреческий бог торговли Гермес помимо всего прочего был ещё и покровителем воров, так то.

Ну да ладно, перейдём к чуть менее варварским временам. С развитием социальных отношений, да впрочем, и банально устав от постоянного ожидания мочилова, люди наконец додумались до чего-то вроде договоров о ненападении. «Мы при случае не убиваем вас, а вы не будете убивать нас. По крайней мере, без особой причины». Не то, чтобы это кого-то останавливало, но это был первый шаг к появлению дипломатии и международного права. Со временем всё вот это вот развивалось, усложнялось, и в конце концов превратилось в ООН и всю эту современную хренотень.

Но нас интересуют времена куда более ранние — все эти антично-средневековые царства, королевства, ханства и прочие княжества! Так вот, вернёмся к ним и посмотрим, что там примерно было. А было две важных вещи.

— Взаимное признание.

Чтобы вступить вообще хоть в какие-то дипломатические отношения, двум царям нужно вообще признать друг друга царями. «Мы, Васька, царь змеиного болота, посылаем к Петьке, царю загаженной пустоши…» Здесь Васька признал, что в его глазах Петька такой же царь, как он сам, и что загаженная пустошь — Петькина по праву. А значит, потребовав завтра эту загаженную пустошь себе, Васька как-бы откажется от собственных слов.

— Царское слово — твёрже гороха!

В обществах, не слишком обременённых писанными законами, личная репутация ценилась гораздо выше, чем в наше время. И очень важной её частью было умение выполнять данные обещания. Письменных договоров и судов ещё не завезли, так что дело предпочитали иметь с теми, про кого известно, что он твёрдо держит своё слово. А с тех, чьё слово — вода, могли спросить очень и очень строго. Часто вообще с фатальными последствиями.

Это всё к чему? К тому, что царей (королей, ханов и т. п.) это тоже касалось. Тем более, что они то все точно друг друга знали. Заключая мир, цари давали друг другу слово прекратить боевые действия. А значит… Да, тот, кто первый этот мир нарушил — балабол, фуфлыжник и вообще несимпатичен.

Вот такая простенькая правовая система. Все цари что-то там пообещали и отвечают за базар. Но завоёвывать и грабить то всё равно хочется! Не бросать же такое весёлое дело из-за каких-то репутации, дипломатии и прочих чудных вещей! Значит, требовалось что-то придумать. И придумали.

Собственно вся суть casus belli, он же «повод к войне», примерно такая: обещания и договоры заключаются с честным и добропорядочным партнёром. А если тот первым нарушил соглашение, то мы ему уже как-бы ничего не должны и можем бить его без всяких угрызений совести.

Что это означает практически:

— Мы обещали соседу не вводить войска на земли друг друга? Отлично. Но если хоть один его солдат перешёл границу — всё, договор нарушен и мы можем (сохраняя кристально честную мину!) вести на его земли многотысячную армию.

— Обещали вечный мир? Ой, из кустов на той стороне границы прилетела стрела и воткнулась одному из наших воинов чуть пониже спины. Эх, не мы начали эту войну… Но теперь нам придётся сражаться.

— Ну совсем ни одного акта агрессии нет, а захватить новые земли всё равно очень хочется? Поможет обращение к прошлому. Тщательно покопавшись в нашей родословной наши историки наверняка смогут обосновать, что по праву унаследовать трон соседней страны должны были мы. А значит, «тот» царь — не царь вовсе, а очень даже узурпатор. И мы вправе его… Ну, всё понятно.

— Не удалось обосновать лично наших прав? Ну вот никак? Тоже не беда. У нашего царя-недруга может найтись чудом выживший брат/сетра/дядя/племянник, имеющий законное право свергнуть узурпатора и вернуть свой трон. Ну как тут не помочь бедному сиротке? А уж он потом от души отблагодарит нас дарами… Ну как-то так.

— Не удаётся провернуть ничего из вышеуказанного? Тогда нам поможет операция под фальшивым флагом(можете поискать этот термин в той же Википедии). Если кратко — мы под видом представителей нашего врага делаем какую-нибудь феерическую гадость, а потом уже открыто идём его за это наказывать.

Конечно, на самом деле не всё так просто. Даже если настоящий, честный-пречестный casus belli таки был, «международное сообщество» всё ещё может нам не поверить на слово, потребовать доказательств и тому подобное… Что же, нам лучше подготовиться к такому повороту заранее и запастись независимыми (или «независимыми») свидетелями нашей правоты. Ну или поклясться на ходящей в наших местах священной книге. Или ещё что-нибудь, лишь бы все поверили. Или сделали вид, что поверили.

Опять же, строго говоря это всё так, экивоки, бантики на мече. Ведь победителей не судят, не так ли? Ну, как показывала историческая практика, совсем о подобных приличиях лучше не забывать, если не хочется серьёзных проблем в будущем. Лучше уж постараться и найти хоть какой-нибудь повод, чем потом обнаружить против себя альянс из всех соседних государств. Потому что никто не любит отмороженных беспредельщиков, да.

Хотя в принципе да, воевать без повода можно. Особенно если:

— По каким-то причинам мы и так уже обладаем мерзкой репутацией среди соседей. Если их отношение к нам не изменится даже если мы убьём всех женщин и изнасилуем всех мужчин в их землях… Ну да, что нам уже терять то?

— Мы явно сильнее, чем все соседи вместе взятые. Хотя… Даже в таком положении лучше придумать для своей войны какой-нибудь повод. Благо, чем больше соседи нас боятся, тем охотнее поверят во всё, что мы им скажем про будущую жертву нашей агрессии.

Вот такая вот дипломатия. Опять же, как всегда, в жизни есть огромная куча тонкостей, которые перечислять — никакой книги не хватит. Но в целом всё примерно похоже. Всем мяу!

Как собрать армию

И начну я сегодня… С того, откуда берётся армия. С системы комплектования. И так, допустим мы — вождь/король/бог-император некоей страны и всерьёз задумали завести себе войско. Для чего рассмотрим вот такие основные варианты:

1. Ополчение. Наверное, самый древний, родившийся ещё в первобытные времена метод. Пока всё спокойно, подданные занимаются мирным трудом кто во что горазд, а как возникнет нужда подраться — подбирают что-то, хоть отдалённо похожее на оружие, и становятся в строй.

Пожалуй, единственное преимущество такой армии — дешевизна. Из расходов — закупить заранее оружия для тех, у кого своего нет, да кормить эту ораву во время боевых действий.

Зато недостатков — уйма.

— Индивидуальная подготовка — как повезёт, но в среднем очень не очень. Выращивая брюкву крутым бойцом не станешь. Есть и обратные примеры, но их не много.

— Групповая подготовка, слаженность отрядов и прочее подобное — отсутствует наглухо. Такое войско может более-менее пристойно исполнять две команды: «Мочи казлов!» и «Бежим!!!». Для чего-то сложнее нужны были тренировки. Ещё вчера.

— Боевой дух. Точнее, как правило, его отсутствие. У парней дома дети голодные, брюкву собирать надо, жене сосед глазки строит… Какая уж тут война! Так что мало-мало мотивированных бойцов можно получить только в ситуации «враг у порога».

— Некоторые проблемы с выбором «специализации» бойцов. Если в мирное время у вас землепашцы — мы не получим ничего, кроме пеших копейщиков. Потому что кроме как научить их тыкать вперёд острой палкой мы ничего и не успеем. Если у нас кочевники-пастухи — получим лёгкую конницу и только лёгкую конницу. И так далее.

2. Продвинутая версия того же ополчения, то, что сейчас называют милиционной армией. Будущие бойцы живут мирной жизнью, но по воскресеньям собираются всей деревней и несколько часов маршируют с кольями в руках, шмаляют из лука по мишеням и занимаются прочей «боевой подготовкой».

Из плюсов — боеспособность таки чуть выше чем у тех, кто не тренировался совсем. Ну и по деньгам не на много дороже.

Минусы — да всё то же самое, что и у прежнего варианта.

3. Профессиональная армия. Парни служат нам за звонкую монету. Их дом — война. Их семья — армия. Они будут драться с тем, на кого мы покажем и столько, сколько понадобится. Круто, да? Ой, забыл сказать. Они будут делать это только пока им платят!

Достоинства:

— Индивидуальная подготовка, тактика, любые сложные манёвры — всё, что угодно, за ваши деньги. За 5–10 лет службы из любого рекрута можно сделать умелого солдата, готового стойко переносить тяготы, лишения и так далее. Римские легионы после реформы Мария не дадут соврать!

— Хотите сделать из крестьянских сыновей конных копейщиков? А может, арбалетчиков? Не вопрос! При помощи опытных унтер-офицеров с тяжёлыми стимулами (в том самом, изначальном смысле!) в руках они ими станут. Бонусом попутно могут привить личному составу неплохую дисциплину, так что в свободное время войско будет ходить строем даже в кустики, ставить палатки ровно по линейке и вообще не безобразничать без разрешения.

— Гораздо меньше проблем с мотивацией, чем у предыдущего варианта. Каждый боец знает, зачем он здесь и сам выбрал такую жизнь. Правда, когда дело совсем швах, случаются проблемы…

Недостатки:

— Дорого! Очень дорого! Армия воюет? Ей надо платить. Сейчас мир и армия бездельничает? Чёрт! Ей всё равно надо платить. Да, столько же.

— Если всё-таки не платить — армия может решить, что такой правитель здесь не нужен. И тогда нам придётся закопать корону в лесочке и быстро-быстро убегать куда подальше.

4. Наёмная армия. Тут может возникнуть некоторая путаница с предыдущим пунктом, так что поясню — в п.3 мы нанимаем простых ребят, готовых стать нашими солдатами, и создаём из них своё войско. Здесь же имеется ввиду найм уже готового отряда, достаточно сильного, чтобы самостоятельно провести военную кампанию. Да, не во все периоды истории такая опция вообще доступна на рынке, но в отдельные моменты нашей античности или эпохи Возрождения такая возможность присутствовала. И так, мы платим кондотьеру некую сумму, он приводит своё войско и побеждает нашего врага. Профит! Или нет?

И так, достоинства:

— Эти ребята ещё круче тех, что были в предыдущем пункте. Ветераны с огромным боевым опытом, которые провели на войне всю сознательную жизнь! Отряд таких лютых вояк наверняка порвёт как тряпку вообще кого угодно.

— Должно быть дешевле, чем держать постоянную армию самому. Нет войны — нет расходов, началась война — платим наёмникам. Закончилась — отпускаем их и перестаём платить.

Недостатки:

— Ой! Что значит «не хотят уходить и грабят близлежащие города»?!! Да. Если честолюбивый кондотьер обнаружит, что он тупо сильнее нас, он запросто может выгнать нас палками и занять наше место. Ну или просто разграбит нашу страну. Остановить его? Кем? А некем.

— Эмм… Довольно неустойчивая лояльность такой армии. История знает немало примеров, когда наёмные отряды в полном составе переходили на сторону того, кто заплатит больше.

— Запросто может оказаться, что доступных для найма отрядов в данный момент нет, а враг уже стучится в двери. Неудобно, да.

На самом деле, в реальной истории все эти варианты редко встречались в чистом виде. Как правило правители, здраво глядя на их достоинства и недостатки, выбирали компромиссный подход — небольшая профессиональная армия («священные отряды», ордонансные роты и прочие дружины) «на всякий случай» плюс резерв в виде ополченцев или наёмных отрядов на случай большой войны.

Состав армий. Как, зачем и почему

С принципами комплектования мало-мало разобрались, так что возьмёмся за состав и вооружение нашего воинства. И тут мы попадаем на стык двух вещей: что мы хотим получить и что мы можем.

Начнём с хотелок/стремлений. И запоминаем главную мысль — армию никогда не создают «просто чтобы была», она всегда готовится для войны против конкретных врагов и в условиях конкретных ТВД. Враг → условия, в которых придётся с ним столкнуться → планируемая тактика боя с ним → состав армии и комплекс вооружений. Вот так. В противном случае…

Помню был такой парень, Марк Лициний Красс. Он тоже думал, что тяжёлая пехота почти без стрелков и с минимумом конницы может побеждать конных лучников на бескрайних открытых просторах. Не фартануло. Или для знатоков современной техники — попробуйте представить нежно любимую многими фанатами танчиков «Меркаву» где-нибудь в джунглях Бразилии. Упс.

Так что начинаем с того, что с интересом разглядываем врага и думаем, как бы сделать ему побольнее. У противника преобладает ударная конница? Нужны пикинёры. Много пикинёров? Стрелки. Во вражеской армии одни пешие лучники? Можно затоптать их ударной кавалерией. Конечно, однородных по составу армий в жизни практически не бывает. Но и против, например, связок «гоплиты плюс метатели дротиков» или «конные лучники плюс катафракты» можно набросать тактические схемы. Главное сесть и подумать.

Опять таки, это очень грубое описание, в жизни всё сложнее. Во-первых, знакомые с военной историей люди сходу вспомнят пару случаев, когда стрелки жестоко нагибали тяжёлую конницу, а та в свою очередь уделывала тех же пикинёров. Но! Во-первых, случаи эти довольно редкие, тем и запомнились. А во-вторых, те же английские лучники при Азенкуре отнюдь не перебили французских рыцарей щелбанами по шлемам. Победа была достигнута благодаря грамотному выбору поля боя, инженерной подготовке позиций, взаимодействию со своими рыцарями и… Да, ей, любимой — граничащей с идиотизмом самоуверенности противника!

Ладно, потенциального противника мы проанализировали, с хотелками разобрались. Теперь переходим к возможностям. Да, беда в том, что желания совпадают с возможностями не то, что не всегда — почти никогда. И как бы ни мечтал, например, какой-нибудь древнерусский князёк о легионах как у Цезаря — а получается только полсотни конных дружинников да раз в двадцать больше мужиков с дрекольем. Печаль…

И так, реальные наши возможности в итоге будут определяться:

— Экономикой. Есть деньги — есть армия, нет денег — нет армии, есть та самая толпа ополченцев с дрекольем.

— Ещё раз экономикой. Есть хорошие возможности по части добычи и обработки металлов — есть длинные стальные мечи, панцирная пехота, катафракты и прочие рыцари. Нет? Тогда стыдливо прикрываем свой верный боевой афедрон полами стёганки и бежим на врага с одним копьём (Самое нетребовательное к мастерству изготовителя и качеству материалов оружие после дубины, да!). Есть развитое коневодство, способное массово давать боевых коней? (Увы, далеко не каждая животина, у которой есть копыта, годится в дело. Мелкая и слабая коняшка под весом громилы в доспехах свалится от усталости ещё на марше.) Замечательно! Можно создавать кавалерию. Нет? Топаем на войну пешком.

— И ещё раз типом экономики. Наши подданные — скотоводы-кочевники? Ура, мы получаем готового кавалериста за месяц подготовки. Земледельцы? На обучение их тонкостям конного боя уйдут годы. И то, скорее всего уровня тех же кочевников они не достигнут никогда. Новобранцы раньше были таёжными охотниками — одиночками? Поздравляю, они сильны, выносливы, неприхотливы… Но чтобы вбить в них хоть какую-то дисциплину и способность беспрекословно подчиняться, нашим унтер-офицерам придётся сломать об них немало «стимулов». Горожане, привыкшие жить в сложной социальной структуре и подчиняться законам? Замечательно, через несколько месяцев у нас будут отличные легионеры. Ну и далее в том же духе. В итоге нам придётся выбирать — сделать из вчерашнего крестьянина кавалериста, потратив на его обучение несколько лет и горку золота — или же на те же деньги за пол-года подготовить сразу пять-шесть пеших копейщиков, которые в бою стенка на стенку этого кавалериста… Проткнут, в общем, в нескольких местах.

И так, возможности своей страны оценили? О противнике представление имеем? Вот теперь садимся и решаем, как совместить пространство и время желаемое с возможным. А потом выводим то, что получилось, в поле и показываем всем, кто тут самый великий завоеватель. Ну или бредём в колодках в сторону ближайшего рынка рабов и, в прерывах между ударами кнута надсмотрщика, размышляем, где же мы так ужасно ошиблись и чего не учли.

А я тем временем попробую написать, каково это — быть хорошим генералом в древнем/псевдодревнем мире и какие подводные камни могут поджидать современного человека на этом нелёгком пути.

Организация армии: мечты

Вот только сейчас, после огроменной стопки статьей, понял, чего «Военному делу для чайников» категорически не хватает. Общего понимания, что вообще такое армия. Как она организована и как работает изнутри. Да, тема очень большая, тем более что качественно разных армий за всю историю нашего мира было дофига и больше. И, чтобы это хоть как-то сократить, я разделю её на две. В первой я опишу, как оно по идее должно быть, а во второй — что получалось на деле.

Может показаться, что многое из «как должно быть» нагло слизано из современности. И… Так и есть. Потому как современная организация не просто так выдумана с целью составить конкуренцию цирку. Это ещё и результат того самого многосотлетнего опыта, из которого взяты… Нет, не выдающиеся идиотизмы. А полезности, позволяющие побеждать врагов даже с тем вооружением и личным составом, который щедрою рукою был нам отсыпан.

Ладно, к делу. Что в «правильной» армии обязано быть:

— Максимально простая и единообразная организационная структура. Армия — это порядок! Одинаковые полки легионы делятся на одинаковые батальоны когорты, те на роты и взводы манипулы и центурии… Ну или как там они у нас называются? Совсем-совсем одинаковые, конечно, не получится. Будут подразделения пехоты и конницы, копейщиков и лучников, всё такое сообразно тактическим ролям. Но в этих рамках приветствуется максимальная стандартизация частей и подразделений. Т. е. каждая условная сотня пращников или ала конных копейщиков обязаны иметь некий стандартный состав и организацию.

Зачем это нужно? Для простоты управления. Благодаря стандартизации командующему армией (у которого этих подразделений не один десяток в подчинении) не придётся судорожно вспоминать, из кого состоит вооон то — из метателей дротиков или катафрактов, и сколько там вообще личного состава.

— Единообразное снаряжение для каждого рода войск. Во-первых, это придаёт отрядам сходные боевые свойства, что опять же облегчает управление. А во-вторых, позволяет организовать единообразное снабжение, что опять же гораздо проще и дешевле.

— Чёткая и понятная иерархия, основанная на единоначалии. В смысле, у каждого подразделения должен быть командующий офицер имеющий полную единоличную власть над ним и несущий за него ответственность перед вышестоящим начальником. То есть (что-то примером постоянно становится римская армия) центурион имеет право требовать беспрекословного подчинения от своих солдат, раздавать им взыскания, поощрения, удары палкой и всё такое. Но он же будет вые… примерно наказан, если в его центурии царит бардак и раздолбайство упадок боеготовности и воинской дисциплины.

Почему так? Армия — это порядок! Если что-то идёт не так, сразу ясно, кто за это отвечает. Если нужно, чтобы что-то было сделано — сразу понятно, кому нужно отдать приказ. Если приказ должным образом не исполнен — не нужно долго искать виноватого.

— Та самая воинская дисциплина. Выраженная в том, что вместо того, чтобы беспробудно бухать личный состав от и до выполняет возложенные на него обязанности и приказы начальства. И, даже отправленный грабить и насиловать после успешного взятия вражеского города, делает это строем и под командой унтер-офицера. Нет, без шуток, ещё в уставе от Петра Первого этого имени, короля вандалов и русских людей был пунктик, грозящий лютыми карами всякому, кто посмеет начинать грабить без приказа. Честно!

И ещё сюда же! Во всякой нормальной армии неисполнение прямого приказа — наитягчайший грех, хуже которого только трусость в бою вообще трудно что-то придумать. Во времена, когда гуманизм ещё не изобрели (а в определённых исключительных обстоятельствах даже сейчас), офицер имел право убить отказавшегося подчиняться солдата. Так, для демонстрации серьёзности — один римский консул (Тит Манлий Торкват, так его звали) как-то казнил за неподчинение своего сына. Если что, этот самый сын, возглавляя разведывательный отряд конницы, вопреки запрету вступил в бой с таким же отрядом противника и разгромил его. Победителей не судят? Ну-ну.

— Система подготовки личного состава. Армия, где новобранцу сказали «всё, парень, теперь ты воин», дали ржавое копьё и повели в бой — это хреновая (или доведённая до крайнего отчаяния, что почти то же самое) армия. По идее он должен пройти некий курс молодого бойца, где вдоволь наупражняться в маршировании строем, несколько раз заколоть изображающее врага чучело, а главное — научиться исполнять приказы раньше, чем понимать их. Где из тонкой творческой личности сделают безымянную боевую единицу, мечтающую свалить хоть на тот свет из этой сраной армии героически отдать жизнь за веру, царя и отечество. Просто потому, что управлять безымянными боевыми единицами проще, чем творческими личностями. А как говорил Наполеон наш Бонапарт, «войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемых бараном».

— Кстати, о баранах! Важной вещью является система (пожалуйста, только не смейтесь!) продвижения по службе проявивших себя в бою, умных и инициативных людей. Поскольку те же исторические примеры как-бы намекают — офицер — не выставочный котик, а даже самой крутой родословной, полной герцогов, ханов и прочих сенаторов, врага не сразишь. Нужен опыт и знания, а они по наследству передаются гораздо хуже титулов. Кроме того, сложно хорошо командовать армией не имея представления об отдельных её элементах. А лучший способ досконально их изучить — это своими ногами пройти путь от Ваньки-взводного младшего центуриона 10-й когорты до начальника Генерального Штаба magister militum.

Разумеется, в разных армиях разные порядки. Понятно так же, что идеал недостижим. Но в хороших (отметившихся относительно регулярными победами) армиях что-то отдалённо похожее на указанные принципы наблюдалось всё же чаще, чем в среднем по планете.

В общем, с идеалом примерно так. А в следующей статье будет про то, что обычно на самом деле было.

Организация армии: реальность

Ну вот, с хотелками разобрались. А теперь посмотрим, с чем приходилось иметь дело в реальной истории.

— Те самые регулярные армии, которые более всего воплощают порядок и дисциплину, в старые и не очень добрые антично-средневековые времена можно было по пальцам пересчитать. Нет, хотелось то их создать многим, но мало у кого были на это деньги. Так что большинству приходилось довольствоваться (в зависимости от господствующего в данную эпоху общественного строя) племенным, полисным или феодальным ополчением. Ополчение это, конечно, пытались всячески регламентировать, но по факту к месту сбора часто приходило всякой твари по паре. Совершенно разнородные по численности, составу и вооружению отряды, предводители которых знать не знают ни о каких единообразных вооружениях и тактиках. Нет, тем же греческим полисам удавалось выдавить из себя вполне годные отряды гоплитов, да и европейские рыцари были лучшей тяжёлой конницей своего времени. Но вот с остальными родами войск обычно не ладилось даже у них. На выходе часто вместо сбалансированной по составу армии, состоящей из разных родов войск, получался один хороший «титульный» (те же гоплиты или рыцари из примера) плюс какая-то сомнительной боеспособности толпа вместо остальных. На этом фоне собрав связку из двух (английские рыцари и лучники Столетней войны, например, несмотря на некоторые шероховатости во взаимодействии) родов войск и заставив их совместно работать, удавалось доставить врагам немало боли и унижения неприятных минут.

— Там, где регулярные армии всё-таки были, они страдали (и до сих пор страдают) от хронической недоукомплектованности. Разного рода потери и без того вещь неприятная, а в долгих кампаниях вдали от родины так и вовсе… На выходе легион штатной численностью 4.5 тысячи человек часто съёживался хорошо если до 2–3 тысяч бойцов. При этом одна когорта вполне могла остаться почти нетронутой, тогда как другая оказаться истреблённой практически полностью. В итоге столь любезного нам единообразия всего и вся как не было, так и нет.

— Ополчения (а их было большинство) редко могли похвастаться какой-то особенной выучкой. Ну кому-то батя в детстве показывал, каким концом копья колоть, и уже неплохо. Ладно-ладно, тем же средневековым рыцарям много чего показывали ещё и про мечи/топоры/булавы, и про коняшек в придачу. Но даже они, при всей своей личной крутости, в массе своей были не в ладах с тактикой. По крайней мере многие средневековые битвы на это очень жирно намекают.

Туда же про дисциплину. Те же рыцари сплошь и рядом считали себя круче гор (и того возомнившего о себе невесть что сэра, который пытается им указывать), а на любую прямо не оговоренную вассальной присягой деятельность невозбранно возлагали длинное кавалерийское копьё. О племенных ополчениях «до Рождества Христова» вообще тактично умолчу. Чтобы заставить подобное воинство сотворить что-то более сложное, чем бежать всей массой на врага, уже требовался недюжинный талант. А уж удержать его от грабежей, когда вожделенная добыча прямо перед глазами… Можно вспомнить немало битв, проигранных по одной простой схеме: часть войска прорывается к вражескому лагерю и, забыв обо всём, бросается растаскивать оставленные без присмотра ценности. Противник тем временем наваливается всеми силами на оставшихся, сминает их, а потом возвращается отбивать назад своё имущество.

Собственно, насаждать эту самую дисциплину тут вообще было довольно проблематично. Разжаловать в рядовые вождя союзного нам племени, согласившегося вместе пограбить богатого соседа? Выпороть за непослушание целого барона в десятом поколении, дальнего родственника правящей династии по материнской линии? Смешно. Нет, сильный и отмороженный лидер конечно мог провернуть и такое. Но где гарантия, что войско оценит эти потуги к установлению порядка, а не разойдётся по домам? Или не выберет себе нового предводителя, взамен вот совершенно случайно поскользнувшегося перед входом в палатку и упавшего спиной прямо на три кинжала?

В итоге командующему подобной армией часто придётся уговаривать предводителей отдельных отрядов сделать что-нибудь полезное. И заранее смириться с тем, что некоторые команды просто не будут исполнены. Вот просто потому, что не хочется.

— С назначениями командиров тоже сплошь и рядом было не всё гладко. Нет, в «военных демократиях» наверх действительно выбивался отчаянный, «крутой» и удачливый вожак. Да, далеко не всегда он оказывался ещё и мастером стратегии и тактики, но хоть какой-то позитивный военный опыт имел. А вот в развитых государствах… Если на низовые должности ещё выдвигали отличившихся ветеранов, то чем выше, тем больше там мелькало родовой знати. И тем труднее было туда прорваться выходцу из простолюдинов.

На самом деле это не то, чтобы зло само по себе. Среди военной аристократии многие действительно пытались готовить детей к будущей карьере. На военную службу, соответственно, приходил юноша не только уже обученный владению оружием и верховой езде, но и обладающий (пусть и по рассказам старшего поколения или книгам) какими-то ненулевыми знаниями уместных для своей эпохи околовоенных наук. Если он сразу же попадал на должность заместителя/адъютанта при более старшем военачальнике, у которого имел возможность невозбранно перенимать недостающий опыт — всё вообще отлично. Беда в другом. Если этот юноша демонстрировал клиническое слабоумие полную неспособность к военному делу, но при этом имел заслуженную и влиятельную родню, просто взять и выгнать его становилось проблематично.

Совершенно уродливые формы это принимало во времена развитого феодализма. К примеру графский титул (с чёткими правилами наследования, которые никаких оговорок по части способностей к тактике и прочей логистике не содержали), фактически обрекал своего носителя на роль лидера ополчения от своего графства. А вот спихнуть его со своего места без серьёзных проблем далеко не каждый король мог. Нет, разумеется не блещущий умом граф со временем как-нибудь по дурацки погибнет, устранив тем самым себя из командной цепочки. Но перед этим он успеет угробить немалую часть войска!

— Ну и наконец вишенка на торте. Обучение отрядов каким-либо сложным манёврам и взаимодействию между собой требует… Правильно, времени. Этак нескольких месяцев, а лучше лет. Т. е. опять же наличия постоянной профессиональной армии. Ополчение, собранное чтобы идти на войну вотпрямщас, освоить что-то такое уже не успеет. На выходе командующему придётся использовать только максимально простые планы. Настолько простые, чтобы они оказались выполнимыми для слабо обученных войск.

Нет, серьёзно! Иной раз просто на то, чтобы просто выстроить армию для боя уходило по два-три часа. А на какие-то сложные перестроения в ходе сближения с противником многие просто не решались, боясь превратить войско в беспорядочную толпу.

Прочитав вот это всё возникает закономерное желание сказать «Да что это за хрень? Ну не могли наши предки быть таким убогим стадом!». Ну… Могли. Действительно, подходя с современными мерками к описанию многих древних битв кажется, что иной раз участники действовали прямолинейно до глупости. Вроде бы, примени вот тут не слишком то и сложный манёвр… Но нет. Они действовали именно так, как позволял уровень подготовки войск. А те немногие, кто ухитрялся подняться над этим (таким себе, если честно) уровнем, надолго оставляли о себе славу непобедимых.

Быть генералом

Войско баранов, возглавляемое львом,

всегда одержит верх над войском львов, возглавляемых бараном.

Наполеон Бонапарт.

Как и обещал в прошлой статье, на этот раз мы попробуем примерить на себя роль генерала и представить, каково это — командовать древней/фэнтезийной армией. Да, в древности очень часто командующий армией занимал по совместительству ещё и должность царя, султана, хана или ещё какого имератора, но сейчас я буду писать о чисто военных функциях. Ну да ладно, поехали!

И так, первое, в чём нам нужно убедиться (Желательно ещё до того, как мы примерим новенькие эполеты… Хотя о чём я, просто золочёный шлем с красивым плюмажем!) — что мы обладаем хоть каким-то авторитетом среди личного состава. Армии древности не имели сложнейшей многоуровневой системы управления современности и многое в них было завязано на отношении к личности командующего.

Солдаты знают, что их генерал — мужик строгий, слов на ветер не бросает и его приказы следует выполнять от и до если не хочешь лишиться головы? Неплохо, фундамент для порядка в войске, можно сказать, заложен. Слышали, а то и видели, что он не новичок в битвах и уже не раз побеждал врагов? Хорошо, тем сильнее они будут верить в победу и с меньшей вероятностью струсят, оказавшись с врагами лицом к лицу. Знают, что он не только сурово карает проступки, но и щедро вознаграждает за подвиги? Отлично! Вместо одного храбреца в самое пекло кинется сотня! На наработку авторитета сгодится всё — наши старые ратные подвиги, способность организовать повседневную службу так, чтобы солдаты зря не голодали и не мёрзли, умение толкать зажигательные речи с трибуны, пара показательных казней… Главное не увлекаться чем-то одним, а подавать всё это в нужной пропорции.

Фух! Вроде всё, личный состав нас более-менее слушается и иногда даже доверяет. Может, пора вскочить на белого коня, обнажить меч и вперёд, на врага впереди войска? Увы, нет. У нас ещё куча унылых, но от того не менее важных дел. И это:

— Снабжение и прочая логистика. Мы можем быть Наполеонами и Александрами на поле боя, но что толку, если половина нашего войска поотморозила босые ноги, а другая еле переставляет их от голода. Конечно, хорошо бы спихнуть эти скучные дела на специально назначенного начальника тыла. Но и тогда не стоит отмахиваться от него, когда он начинает рассказывать о задерживающихся где-то мешках муки. Нет, это не его, это наша проблема. Если отряд в пару сотен копий может довольно долго существовать методом разграбления всего вокруг фуражировки, то многотысячная армия без правильного снабжения обречена.

— Боевое слаживание подразделений и тактическая подготовка офицерского состава. Внезапно, но войско на поле боя может показать ровно столько, сколько оно умело до этого. Так что если мы хотим, чтобы в день битвы наши отряды безупречно выполнили все те сложные манёвры с ложными отступлениями и прочими заходами в тыл, которыми мы хотим удивить врага — все их стоит несколько раз отработать на учениях. Иначе вместо того, чтобы удивить и запутать противника, наша армия удивит и запутает сама себя. В итоге солдаты в критический момент смешают строй, офицеры растеряются и забудут боевую задачу, а войско в итоге потеряет управление и будет разбито.

— Подготовка разведки. И речь сейчас не только и не столько об офицере-предателе из вражеской армии, строчащего нам письма с военными тайнами. И даже не о таинственном парне, замотанном в чёрные тряпки и с кривым мечом за спиной, который крадётся в ночи к палатке вражеского генерала чтобы подслушать разговор. Слабо вооружённые и почти не имеющие брони кавалеристы на лёгких и быстрых конях кажутся жалкими на фоне закованных в сталь рыцарей/катафрактов. Но именно они станут глазами армии в походе — найдут удобные дороги и мосты, обнаружат засаду, будут следить за передвижениями вражеского войска, при случае разгромят его обоз, обрекая на голод. Так что лучше заранее подготовить такие отряды, чем страдать потом от их отсутствия.

Ну а теперь, покончив с комплексом подготовительных мероприятий, можно наконец пофантазировать насчёт битвы! Вот мы, верхом на белом коне и с окровавленным мечом в руках, несёмся навстречу вражескому генералу и втыкаем этот меч ему… Нет! До этого ещё надо дожить, а у нас с самого утра столько проблем!

— Позаботиться о связи. «Оружие офицера — бинокль и рация»? Ой, кажется её ещё не изобрели. Хотя! Внимание! Если у нас магический мир, СРОЧНО нужно заставить магов изобрести хоть какой-нибудь аналог этой самой рации. Честно, когда сталкиваются многотысячные армии хорошая связь может быть полезнее десятка фаерболлов! Если же магии не завезли… Для небольших, в сотню мечей, отрядов сойдёт и просто громкий голос. Пусть и не с первой попытки, но докричаться можно. А вот с крупной армией… Я тут посчитал на коленке, пятидесятитысячное войско, выстроенное фалангой в 16 рядов, будет занимать по фронту больше полутора километров. Так что дальние фланги не то, что генеральский мат — даже трубу не факт что услышат. Так что стоит держать под рукой с десяток гонцов. И не забывать, что гонец будет ехать до дальнего фланга несколько минут, и то если его не убьют по дороге.

— Разработать и довести до офицеров хоть какой-то план развёртывания и боя. Потому что объяснить им свои идеи гораздо проще лично на собрании в штабной палатке, чем с помощью сигналов трубы и размахивания флагами прямо по ходу битвы.

— Выделить резерв. Блин, вот это реально важный момент, о котором часто забывают. Свежему человеку обычно кажется, что чем больше бойцов участвуют в первой атаке тем больше шансов на победу. И то, что чуть ли не четверть армии прохлаждается во второй линии, в контексте этого кажется идиотизмой. Но! Когда начался ближний бой, резерв — наш единственный способ влиять на ход битвы. Резерв — наш единственный способ влиять на ход битвы! Причина в том, что вступившие в рукопашный бой отряды почти не управляемы. Почему? Посмотрим на это с точки зрения солдата из первой линии. Прямо перед ним стоит злой мужик с копьём или мечом, который тычет в него своим оружием и пытается его убить, блин! Думаете, он в этот момент прислушивается к тому, что там где-то в стороне орёт офицер или разглядывает сигнальные флажки? Да ни разу, он смотрит только на врага и пытается выжить сам и по возможности убить его. А если будет отвлекаться на что-то иное, его с большой вероятностью тут же пырнут чем-нибудь острым. Так что пока не побежит либо враг, либо он сам — дёргать его на что-то ещё почти бесполезно. А вот резерв — другое дело, и если где-то нужно, к примеру, парировать внезапный фланговый обход или начать таковой самому — эти ребята как раз будут под рукой и готовы действовать. Опять же, чтобы грамотно применить резерв, нам самим лучше не лезть в гущу свалки, а расположиться позади первой линии, забраться на холм или спину боевого слона — и наслаждаться зрелищем руководить боем.

Как всегда, это только самые основы, но увы — статья уже и так приобрела совершенно непотребный объём, да и я притомился, так что высокие материи стратегии и тактики отложим до когда-нибудь потом. Всем удачи на полях сражений!

Почему полководцы древности не управляли боем?

Оружие младшего офицера — бинокль и рация, старшего — карта и карандаш!

©пёрто, уже забыл откуда

Сполйлер: на самом деле это ложь.

Некая беда многих наших современников в том, что руководство армиями в древности они представляют в стиле Мольтке-старшего. Командующий сидит за столом с картой, утыканной обозначающими отряды флажками, а принимает доклады и отдаёт приказы войскам по телефону через гонцов. Вот только в описываемую эпоху всё выглядело совершенно по-другому. Античные цари и стратиги зачастую лично вставали в строй фаланги или вели за собой отряды конницы. Да и средневековые короли иной раз поступали точно так же.

Внимание тем, для кого Вторая Мировая всё ещё не закончилась! Мужики с крестами на фото — Гинденбург, Людендорф и Вильгельм второй! К известным событиям и осуждаемому законодательством режиму они не имеют вообще никакого отношения!

В эпоху, когда руководители воюющих государств прячутся под многометровыми слоями стали и бетона, это кажется удивительным. Да и рассуждая рационально — человек, сражающийся с копьём или мечом в руках в первом ряду, слишком сосредоточен на непосредственном противнике и просто не способен оценивать обстановку на поле боя. А значит, руководить войском он тоже не может. Но всё же они это делали. Зачем?

Причины есть.

— Завоевание личного авторитета.

Редко в какой из стран древности существовала организация, хотя-бы близко похожая на современную. Соответственно, воины их армий повиновались не могучей и безликой государственной машине, а личности своего полководца. Дисциплина в войске тоже напрямую зависела от уважения, питаемого бойцами к своему командиру. И вот тут…

Хороший воин-профессионал, становой хребет армий античности или средневековья — это крутой отморозок, знающий толк в хорошей драке и не боящийся вида ни чужой крови, ни своей. Будут такие уважать пожилого пузана,протирающего штаны над картами, и беспрекословно выполнять его приказы? Да чёрта с два, не тот менталитет. Эти парни пойдут в огонь и воду только за тем, кто ещё более крутой и отмороженный, чем они сами. Так что полководцу волей-неволей приходилось демонстрировать соответствующие качества. А где это делать, как не на виду у своего войска, в самой гуще сражения?

Да, ветеран многих победоносных кампаний уже может позволить себе отдыхать за боевой линией — на него работает его прошлая слава. Но вот для новичка выбор не велик.

— Воодушевление войск.

Кто бы там что ни говорил, а участвовать в сражении на холодном оружии страшновато, особенно первый раз. И хорошо, если на виду у новобранца окажется опытный воин, способный послужить примером отчаянной храбрости и тем самым придать ему душевных сил. А если уж сам командующий бросается в бой впереди всех — его решительность передастся всему войску, тот же Наполеон не даст соврать.

— Специфика управляемости древних армий.

Уже вступив в рукопашный бой разорвать контакт с противником сложно. Обычно если отряд сошёлся щит-в-щит с врагом, отдавать ему какие-то приказы практически бесполезно — он всё равно обречён сражаться, пока не обратит врага в бегство или не будет разбит. Из этого следствие: как только две армии столкнулись, командовать ими уже особо то и нет нужды. Часто роль полководца — собрать армию, довести её до поля боя, построить, дать команду «все вперёд» и ждать результата.

Собственно, лучшее, что командующий зачастую может сделать с точки зрения управления, так это лично возглавить резерв. В этом случае он по крайней мере сможет наблюдать со стороны за ходом битвы и выбирать, где и когда ввести этот резерв в бой для достижения наибольшей выгоды. А приняв это единственное в ходе боя решение — броситься в битву во главе этого резерва, своим примером воодушевляя воинов на подвиги.

Это, разумеется, если резерв вообще есть. Если же его нет — получается, что и командующий как-бы уже вовсе не нужен. Нет, на самом деле есть ещё одна ситуация, когда он может принести пользу. Если какая-либо часть армии обратится в бегство, авторитетный полководец может догнать бегущих, остановить и вернуть в бой. Конечно, удаётся такое не часто, но всё же шанс есть.

Опять же, всё вышесказанное не есть универсальная истина. Некоторые из армий древности — как например, та же римская в её лучшие годы — действительно могли совершать сложные и не подготовленные заранее манёвры на поле боя. Как ни удивительно, скифы, сарматы и те же монголы считались (с поправкой на то, что до финальной общей атаки они предпочитали вести только метательный бой) мастерами действий подвижных отрядов и ложных отступлений. Так же и швейцарские/итальянские/немецкие наёмные отряды эпохи Возрождения демонстрировали высокий уровень организации и управляемости. Но всё же на фоне большинства античных и средневековых армий они выглядят скорее исключениями из правил.

Немного о численности армий

И вновь продолжаю цикл статьей по псевдоисторическому военному делу. Сегодня возьму тему местами довольно скучную, но неизменно вызывающую бурю споров — численность древних армий.

Для начала пробегусь по истории нашего реального мира. И тут же начинается кошмар и ужас. Бату (Да, тот, который внук самого Чингизхана) собрал для похода на запад 300 000 воинов! Ксеркс I повёл на бедную маленькую Грецию чуть ли не миллионную армию! Ну что тут сказать… Ужасный бред. Так, ради интереса: 300 000 монгольских всадников с одним запасным конём для каждого стоя плотными рядами колено к колену и морда к хвосту занимают площадь в 2.5 квадратных километра. Колонна персидских воинов, выстроившихся по 8 человек в ряд (где бы ещё найти в те времена такую широкую дорогу), растянулась бы на 190 километров. А ещё они каждый день съедали бы примерно полторы тысячи тонн пищи, запивая это более чем двумя тысячами тонн воды. Снабжать такую орду заведомо нереально.

Но, собственно, откуда такие цифры? Скорее всего, из привычки древних (и не только) историков кратно преувеличивать численность вражеских войск чтобы раздуть значимость победы над ними. Или оправдать поражение. В любом случае верить им нельзя.

Теперь более реальные данные. Римская армия, славная не только своими победами, но и скурпулёзностью военных чиновников, на пике могущества империи насчитывала порядка 30 легионов штатной численностью около 145 000 человек. Сложнее говорить о численности ауксилий — о них известно гораздо меньше, но можно приблизительно оценить её в плюс-минус 150 000 копий. Итого в районе 300 000. Почти как у Бату? Нет. Римское государство времён принципиата — это громадная держава, охватывающая значительную часть Европы, Северной Африки, Ближнего Востока и обладающая огромной протяжённостью границ. А поскольку эти границы постоянно требовалось охранять, римская армия была постоянно рассредоточена по удалённым друг от друга провинциям. В итоге в одном месте никогда не собиралось и половины её состава. В каждой отдельной кампании редко участвовало больше 30–40 тысяч римских солдат. Их противники, как правило, выставляли сходные по численности армии.

Ну и теперь общие соображения, годные в том числе для наших любимых воображаемых миров. Верхнюю планку численности задают два параметра — это численность потенциальных солдат (грубо говоря, не слишком молодых, не слишком старых и более-менее здоровых мужиков) и возможности снабжения. И если первый оценивается этак в 20 % населения, то второй в широких пределах зависит от типа экономики, состояния коммуникаций и ещё кучи мелких деталей. Исторически в среднем страна могла содержать армию численностью порядка 1–2 % населения, только в совершенно исключительных случаях поднимая планку до 5 %. Почему? Виновата такая себе эффективность сельского хозяйства, основанного на сугубо ручном труде. Если забрать из него в армию лучших работников, неизбежен коллапс производства и последующий феерический голод, после которого уже никакой враг не нужен.

Ну вот, вроде разобрались? Как бы не так! При попытке просто довести войско до поля боя начинаются новые проблемы.

Нормальный пеший переход для античных армий — 25–30 километров в день. Казалось бы, при чём тут это? А вот при чём. Нормальная такая дорога в древности шириной примерно в тележную колею, пара человек в ряд. Ладно, пусть у нас очень хорошая дорога и наши храбрые воины идут по 4 в ряд. Так же нужно поддерживать какой-никакой интервал между рядами, дабы боец закинутой на плечо фуркой не расквасил нос идущему сзади товарищу. Пусть будет 2 метра на человека. В итоге десятитысячная армия растянется по дороге на пять километров, двадцатитысячная — на десять, а пятидесятитысячная — ровно на один дневной переход. То есть, когда первые солдаты приходят на новую стоянку, последние только выходят со старой. Ах, да, на старом месте толпится ещё скопище вьючных осликов с палатками, котлами и прочим лагерным имуществом, которое прибудет на новое хорошо если к следующему утру. Печаль… То есть, реально по такой дороге (а это правда хорошая дорога!) можно протащить тысяч двадцать от силы.

Конечно, те же римляне порой строили настоящие магистрали шириной более 6 метров с соответствующей пропускной способностью. Но римские дороги так и остались уникальным явлением в истории.

И, под занавес, ещё одна неприятность, связанная именно с походными колоннами. Предположим, ну что-то пошло не так. Например, недоглядела разведка и пятидесятитысячная армия на марше внезапно наткнулась на врага и подверглась нападению. А теперь считаем и смеёмся. О факте столкновения в хвосте колонны узнают примерно через час (когда доскачет посыльный на быстрой лошади), а ещё через пять часов шедший в хвосте отряд окажется на поле боя, насмерть вымотанный переходом. Ну или другой пример. Генералу, едущему во главе колонны, на вопрос «Где там наш обоз?» придётся больше двух часов ждать ответа.

Ладно. Кое-как, пыхтя и отдуваясь, наше пятидесятитысячное воинство добралось до громадного ровного поля, где условилось сразиться с противником. Оно хорошо отоспалось в построенном рядом лагере, позавтракало, выстроилось во вполне нормальную по древнегреческим меркам фалангу глубиной в 8 рядов. И тут мы с удивлением обнаруживаем, что оно занимает почти четыре километра по фронту. В ужасе, мы командуем удвоить ряды и получаем «всего» два. Т. е. если мы стоим в центре, то самые отдалённые наши бойцы окажутся в километре от нас. Что, в свою очередь, означает, что в большинстве случаев мы даже не можем разглядеть что там творится, а гонцы тратят по 5 минут просто чтобы туда съездить. Опять печаль.

Выводы? Достаточно большая и густонаселённая страна может содержать даже стотысячную армию, «сверхдержава» древнего мира потянет и триста. Но попытка привести на поле боя больше 30–40 тысяч бойцов оборачивается кошмаром для командующего и требует очень высокого качества управления. Успешно задействовать ещё больше людей — почти чудо. Вот, кстати, на прощание ещё один исторический пример. В начале нашего 19 века Наполеон, известный как один из величайших полководцев в истории, перевёл через границу Российской Империи почти 400 000 солдат. Пройдя через череду относительно мелких стычек, он дошёл до Бородино, где выставил для генерального сражения менее 140 000. Остальные… Нет, разумеется, они не погибли в полном составе. Но — не дошли.

А теперь обнадёжу тех, кто дочитал до сюда и не заснул. Дальше надеюсь взяться за стратегию, так что будет веселее! Как обычно, плюсуйте, минусуйте и пишите, какой автор невежественный человек. Любой позитивный коммент поднимает шанс, что следующая статья вообще выйдет, а негативный — что в другой раз я буду больше стараться и напишу меньше откровенной чуши! Всем удачи и виртуальных побед!

И еще о снабжении

— Ну и что коровка даст нам сегодня? Молочка или мяса?

/Шутка для молочного скота с натуральным намёком/

В продолжение темы о численности армий попробую разобрать вопрос со снабжением. А именно, сколько и чего наши бравые воины едят и пьют.

Нормальной потребностью человека считается 2000 ккал/сутки. Но это для современного — передвигающегося исключительно на автомобиле и ничего тяжелее мыши в руки не берущего. Наши же бравые воины не из таких — они целыми днями напролёт бредут куда-то в сторону врага, волоча на себе тяжеленное снаряжение. И если мы хотим, чтобы для сражения у них сохранились силы — их стоит кормить получше, примерно 3500 ккал/сутки. На всадниках, кстати, можно изрядно сэкономить — ведь всё снаряжение за них тащит конь! Так же не стоит забывать, что они хотят не только есть, но и пить — от 2 до 4 литров воды в сутки в зависимости от климата. Потребности лошади заметно больше. Каждая коняшка в сутки потребляет 20 000 ккал и до 40–50 л воды.

Теперь о том, чем, собственно, нам всю эту ораву кормить. Наши запасы должны быть:

— Недорогими

— Допускающими достаточно длительное хранение в любых условиях

— По возможности достаточно лёгкими. Либо — способными двигаться за армией своим ходом

На выходе получаем, что основой рациона наших воинов станут зерновые, из которых на стоянках можно готовить хлеб или каши, и мясо. Последнее может присутствовать как в сушёном или вяленом виде, так и в виде живого скота, забиваемого по мере необходимости. Сразу замечу, что убойный выход составляет примерно 30–40 % массы животного. Но это по современным нормам. Человек непритязательный, или просто очень голодный, так или иначе способен съесть до 70 % живого веса! Т. е. можно сказать, что одна овца или коза даёт приблизительно от 20–40 кг мяса до 60–70 кг его же вместе с различными субпродуктами, а бык — от 150–200 до 300–350 кг.

На самом деле исторически воины в походе ели (и пили) много чего ещё. Сушёные фрукты, масло, сыр, сушёная или вяленая рыба… Да тот же алкоголь, в конце концов! Но как необходимый минимум для расчётов я возьму всё же именно мясо и зерновые.

Теперь к конкретике. Те самые 3500 ккал соответствуют 1–1.2 кг зерна, или 0.9–1.4 кг мясных продуктов. Итого в среднем каждый из наших воинов в походе потребляет 1.1 кг съестных припасов в сутки. На самом деле это, конечно, в идеале. Ценой расхода внутренних резервов организма можно обойтись и вдвое меньшим — порядка 0.6 кг/сутки — количеством пищи. Ну схуднут наши бойцы слегка, так это и хорошо! Хотя на самом деле нет. Пара недель на голодном пайке и они уже изрядно ослабнут, что не лучшим образом скажется на их боеспособности. Ну и о лошади. По идее ежесуточно ей требуется примерно 4–6 кг сена и 5–8 кг зерна, но часть рациона вполне можно заменить на подножный корм. Какую именно — зависит от множества факторов. Породы лошади, местности, где совершается марш, сезона, погоды… Короче, заранее предсказать что-то трудно. От 0 до 14 кг фуража в зависимости от ситуации.

Переходя к более крупным подразделениям:

— Отряд в 1 000 пехотинцев потребляет от 600 кг до 1.1 т еды сутки, запивая это 2–4 тоннами воды.

— Отряду в 1 000 всадников потребуется 600–900 кг пищи, 42–54 тонны воды и до 14 т фуража (но это не точно). Если каждый воин ведёт с собой запасную лошадь, количество необходимой воды и фуража удваивается.

Теперь о грузоподъёмности актуального для рассматриваемого времени транспорта. Осёл — реально замечательная с точки зрения обозных дел животина — способен нести во вьюке до 60 — 100 кг, либо тянуть повозку массой до 500 кг. На самом деле на него можно нагрузить и больше, но это уже негативно сказывается на здоровье животного. Т. е. если через неделю мы всё равно собираемся пустить его в котёл, вьюк можно увеличить вдвое. Но если ослик дорог нам как память и мы желаем ему долгой жизни, то лучше не надо. Лошадь хоть и значительно превосходит осла по массе, но тяжёлые грузы не любит. Допустимая масса вьюка составляет 100–120 кг, повозки — до 600–800 кг. И, наконец, мул. До 150–200 кг во вьюке и повозку более тонны Так же следует учесть, что деревянная повозка сама весит до 200–300 кг, так что на груз остаётся 300–800 кг.

На выходе, чтобы полностью обеспечить пищей отряд в 1000 воинов на 10 дней потребуется от 30 до 200 вьючных животных или от 10 до 40 повозок. Как вариант, их могут заменить 30–60 голов крупного (быки) или 100–400 голов мелкого (козы и овцы) скота. Кроме того, небольшой (на 5–7 дней) запас еды воины могут нести сами.

С водой сложнее. Практически, с учётом веса тары (бурдюки, деревянные бочки или керамические кувшины) и объёма её потребления вьючными/тягловыми животными, крупный отряд вообще не может существовать вдали от источников более 2–3 дней. Особенно это касается конницы, которая везти с собой даже суточный объём питьевой воды не способна. В итоге любая армия обречена перемещаться от водоёма к водоёму, а совершать длительные марши в безводной местности совершенно не в состоянии.

На самом деле после этих расчётов хочется схватиться за голову: армии в десятки тысяч воинов требовали совершенно колоссальных объёмов снабжения. Собственно, появляется резонное сомнение, а могли ли они вообще существовать? Поспешу утешить — военные походы очень редко совершались в совершенно безлюдной местности. А следовательно, немалую часть своих потребностей войска удовлетворяли покупая или грабя реквизируя всё необходимое у местного населения. Кроме того, удачным решением является снабжение по морям или рекам — корабли по грузоподъёмности во все времена многократно превосходили наземный транспорт.

И ещё один факт: количество людей, занятых в системе доставки припасов для армии, иногда сравнивалось с численностью самой армии. А соотношение «1 обозник на 10 воинов» на отдалённом от моря ТВД считалось весьма неплохим результатом.

Кто сильнее? Как оценить боевую мощь армии

Эх… Было у меня в планах взяться за серьёзные вопросы выбора стратегии ведения войн, но почти сразу споткнулся об весьма и весьма немаловажный вопрос — оценку силы армий. Как была проиграна куча битв в нашей реальной истории? «Как эти слабаки вообще посмели выйти в поле с таким слабым войском? Мы их сейчас плетьми перебьём! Вперё-ё-ёд! Да что вы встали, мочите их уже и пойдём праздновать! Стой, блин! Куда разбегаетесь?!! Ша покажу, как их надо мочить! Ай, ***, больно! Да как так то⁈» — примерно подобным образом рассуждали многие разбитые полководцы. А виной всему — недооценка противника.

Так как правильно оценить, сильное перед нами войско или слабое? «В чём сила, брат?»

В численности? Гай Светоний Паулин, разбивший при Рокстере двадцатикратно превосходящее войско иценов (Ладно, это он слегка загнул. Но и, скажем, пятикратное превосходство — это тоже не слабо!) в этом месте ехидно ухмыляется. Александр Македонский, разогнавший при Гавгамелах полмиллиона около 80 000 персов с ним в принципе согласен.

В качестве оружия и доспехов? Генрих V, с войском, на три четверти состоящем из пеших лучников в стёганках, разбивший при Азенкуре французскую армию (В ней только тяжёлой конницы было столько же, сколько у Генриха людей всего. Ну, по крайней мере сам Генрих так говорил.), не может сдержать смех.

В отработанной тактике, отличной организации отрядов и железной дисциплине воинов? Квинт Сервилий Цепион, разбитый германцами при Араузионе, смахивает скупую слезу. Потерпевший поражение при Каррах Марк Лициний Красс кивнул бы в знак солидарности с ним, но никак не может найти свою голову. Кажется, её куда-то унесли парфяне.

В занимаемых войском мощных укреплениях? Сарды, Вавилон, да многие другие крепости древности как бы намекают, что нет. Да и одной обороной войны не выигрываются.

В комплексе всех этих свойств? Ну, пожалуй таки да. И всё же, при прочих равных, важнейшими качествами, делающими войско сильным, я бы назвал:

— Организацию и дисциплину, из которых закономерно вытекает управляемость. Ведь войско, в котором отдельные бойцы и целые отряды делают что хотят и не взаимодействуют друг с другом — это стадо, а не армия. Та же битва при Креси, в которой более многочисленные французы не смогли организовать скоординированную атаку и были разбиты по частям, как-бы намекает.

— Может быть, надо было добавить это в предыдущий пункт, но… Короче, мотивация личного состава. Если у парней есть хорошая причина драться (начиная от «Позади Москва!» и заканчивая «В городе — вино и бабы! Три дня гуляем!») они порвут как тряпку тех, кому эта война нафиг не сдалась и кто спит и видит, как бы свалить подальше из этой дурацкой армии.

— Чёткое понимание командованием основных боевых свойств своих и чужих отрядов. Ой, до последнего не хотел вписывать сюда какие-либо качества полководцев, но без этого пунктика никак. «Стрелковая конница нуждается в просторе для тактических отступлений и не любит ближний бой», «пехота, заточенная на действия в строю, типа пикинёров, не слишком хороша на сложной местности вроде гор и лесов», «нельзя заставлять бедных маленьких пельтастов драться с гоплитами стенка на стенку, они не для этого»… Столько вроде бы простых правил, которые раз за разом нарушаются. И в итоге бедный римский легионер пыхтя и отдуваясь гонится с гладиусом в руках за конным лучником по степи. А немного в стороне собрат этого лучника оставив лук и коня лезет в одной войлочной шапке с кинжалом в зубах по штурмовой лестнице. Эх, тут меня чего-то занесло, но сколько в истории таких глупостей…

— Внезапно, оперативная подвижность способность войска к быстрым маршам на большие расстояния. Казалось бы, это то здесь при чём? А при том. Если мы передвигаемся быстрее противника, именно мы выбираем, когда и где будет генеральное сражение. И будет ли вообще (Если мы явно слабее численно и качественно, способность избегать боя многого стоит!). В противном случае время и место боя нам навяжет противник, что может оказаться очень болезненным.

— Наконец-то то ли личная крутость каждого отдельного бойца, то ли их большая численность. Что из этого важнее — очень спорный вопрос, который в разные моменты истории решался по-разному. Это в пороховую эпоху Бог твёрдо встал на сторону больших батальонов. А до этого бывало, что десяток рыцарей разгонял внушительные толпы мужичья с дрекольем. Впрочем, бывало и обратное, когда мужичьё с пиками алебардами из одной маленькой, но гордой европейской страны… Ну, все помнят.

Традиционно, «как-то так». Смотрим на все эти критерии и помним — залог победы — в правильной оценке соотношения сил. А поражения, соответственно — в ошибочной. А я тем временем снова обещаю, что честно-честно займусь стратегией в следующей статье.

О подвижности армий

Сидел-сидел, и вдруг осенило — в своих статьях я много где поминал про подвижность армий, но так и не удосужился разъяснить, что же это такое. Сегодня, соответственно, попытаюсь исправиться. И специально для тех, кто академии таки заканчивал — речь сейчас пойдёт о подвижности сугубо оперативной, но никак не тактической.

Так вот, что это за зверь такой — подвижность — и с чем её едят. И так, подвижность (с точки зрения интересующего нас исторического периода, а это, напомню, античность и средневековье) — это способность отряда/армии к совершению длительных маршей. Характеризуется она, соответственно, средней скоростью такого марша без потери боеспособности. Практически можно вообще свести всё к длине суточного перехода.

Просто? Просто, но дьявол, как всегда, в деталях. Примеры? Поехали!

— Скорость всадника в галопе достигает 40–50 км/ч. Круто? Этак за десятичасовой переход можно покрыть… Пройденные за первые пол-часа 15–20 километров! После которых наша лошадь упадёт и уже не встанет. Отсюда правило номер раз — максимальная скорость отдельной единицы (всадник, пехотинец, да хоть танк) связана со средней скоростью марша состоящего из них отряда чуть менее, чем никак. Нужна скорость, которую можно поддерживать длительное время. Для всадника (чередуя шаг с рысью по не очень хорошей дороге) это километров 7–10 в час или 60–80 в день.

— За один день человек может пройти пешком километров 60. Неплохо? Вот только после такого перехода он уже не боец. Да и повторить этот подвиг на следующий день ему не удастся. Так что дополнение — длительное время — это хотя бы, скажем, неделя-другая. В итоге на большие расстояния по каким-никаким дорогам пехота передвигается не быстрее 25–30 км в день.

— Из лагеря выступили конница (передвигающаяся на лошадях), пехота (идущая, внезапно, пешком) и обоз (запряжённые мулами или осликами телеги со жратвой, палатками и прочими котлами). Всадники с довольным видом едут 10 км/ч, пехотинцы пыхтя и отдуваясь выдают 4, а ослик, как его ни лупи, не может быстрее 3-х. Какова максимальная скорость армии в целом, если без перевозимых осликом мешков с зерном и вяленым мясом все остальные протянут ноги на третий день? Отсюда правило номер два — общая подвижность армии определяется её самой медлительной частью.

— Ходить по 30 км в день в сухую тёплую погоду по утоптанной до звона грунтовке не так уж трудно, правда? А повторить то же самое после недельных ливней, по колено в грязи? Среди болот, где нужно долго и утомительно выискивать безопасный путь? Через заснеженный горный перевал? Правило номер три — скорость марша критически зависит от условий погоды и местности.

— Мы сыграли «подъём» в надежде через 8–10 часов быть уже в 30 километрах от прежнего лагеря. Но сначала наши бравые воины час завтракали, потом два часа не могли собрать палатки. Когда же ещё через час всё-таки удалось построить их в походную колонну и выступить, командир передового отряда на одном из перекрёстков свернул не туда и пришлось три часа его искать. А у нас световой день всего 12 часов… В итоге, кряхтя и матерясь, мы прошли километров 15. А ставя лагерь уже в темноте пролюбили половину котлов, так что на следующее утро варили суп в шлемах и опять сорвали все мыслимые сроки выступления. Соответственно, правило четвёртое — организация марша это тоже очень важно. Либо личный состав знает порядок и маршрут передвижения, либо скорость марша падает. Либо личный состав хорошо организован и дисциплинирован, либо скорость падает ещё сильней.

Вот примерно так.

Резюмируя:

— Скорость передвижения пехоты в благоприятных условиях при наличии дорог составляет примерно 25–30 км/день. Конница в тех же обстоятельствах может выдать до 60–80, но при одном важном условии — всё необходимое для её жизнедеятельности(в первую очередь речь про съестные припасы и фураж) перевозится вьючными лошадьми же, способными поддерживать тот же темп, что и всадники.

— Указанную здесь скорость можно превысить примерно на треть, но такие переходы быстро утомляют людей и лошадей. Два-три дня — и им придётся давать отдых, иначе армия останется лежать вдоль дороги.

— Скорость марша тем ниже, чем хуже он организован. Марш может быть сорван единственным глупым офицером.

— Скорость марша тем ниже, чем хуже дороги. Марш может быть сорван просто неблагоприятной погодой.

— Эти рассуждения ещё благоразумно обходят стороной действия противника. А ведь он может испортить нам жизнь очень сильно!

Общие принципы военной стратегии

Ну вот после унылой скуки, изношенных солдатских сапог и мешков с мукой, пыхтя и отдуваясь я всё же подхожу непосредственно к науке побеждать. А нет, опять вру! Но на этот раз так, совсем чуть-чуть.

И так, войска собраны, гонец с кратким «Иду на вы!» уже ускакал куда-то в чужие земли (ну или вчера приколотил аналогичное послание к воротам нашего лагеря). Так что теперь… Снова погружаемся в тяжёлые размышления. Вопрос перед нами такой — зачем нас вообще угораздило ввязаться в эту чёртову войну. И причина тому:

— Просто захотелось слегка пограбить перераспределить разбросанные на чужой территории ценности в пользу более достойных.

— Сохранить от аналогичных поползновений своё.

— Вежливо намекнуть соседнему правителю, что к сугубо политическим требованиям нашего государства (Это может быть вообще всё, что угодно — извиниться за надругательство над нашей госсимволикой, отдать принцессу в жёны, отдать пол-царства… Да не важно!) следует прислушаться как можно внимательнее.

— Доходчиво объяснить ему же, что его собственные требования категорически безосновательны.

А вот как добиться сбычи этих замечательных мечт…

В первом случае всё вроде просто — мы на максимальной скорости (помним, примерно 30 км/день для пешей армии и 60–80 для конной) проносимся по не обременённым сильными гарнизонами градам и весям собирая всё, что не привинчено к полу, после чего возвращаемся домой. Столкновений с крупными силами защитников во время рейда лучше вообще избегать — мы же пришли за золотом, а не дырками в пузе, в конце концов! Так что, если повезёт и обиженный противник не кинется на нашу территорию мстить, без серьёзных битв возможно вообще обойдётся.

Во всех же остальных вариантах нам так и так придётся доказывать своё превосходство над вражеской армией. А как это сделать? Что бы там ни говорил Сунь Цзы по поводу победы одним лишь манёвром, убедительнее всего будет разгром противника в генеральном сражении. И вот тут… Скажу сразу. большое влияние может оказать и кажущаяся сила — дезинформация противника с целью преувеличить или преуменьшить свои реальные возможности. Но эта отдельная большая тема, достойная своей собственной статьи.

Возможно, нам повезло помогла тщательная подготовка к войне ещё в мирное время и наше войско изначально выглядит намного сильнее, чем у противника. Замечательно! В принципе, мы можем позволить себе просто кинуться прямо на врага, как бешенный носорог, и навязать бой его главным силам. И тут главное следить, чтобы к моменту, когда нам это всё же удастся, соотношение сил незаметно для нас не изменилось (а почему это может произойти — смотрим ниже).

Теперь о плохом. То есть о ситуациях, когда мы мало того, что не обладаем превосходством — мы откровенно слабее. Понятно, что устраивать побоище стенка на стенку в таком случае не стоит. Так что же делать?

Хм… Может быть, занять крепость? Глубокие рвы и мощные стены должны дать нам возможность одержать верх и над более сильным войском. Так? Да, если:

— Противник по каким-то причинам (патологическая нетерпеливость командующего, трудности со снабжением или ещё что) неизбежно должен кинуться на штурм. Тогда его лучшие силы останутся под нашими стенами, а мы потом выйдем и… *злорадный смешок*

— У нам должны подойти мощные подкрепления или союзники, которые радикально изменят баланс сил.

Потому что в противном случае враг возьмёт нас в осаду и подождёт, когда мы сдадимся из-за голода. При этом он, просто чтобы не скучать, может попутно разорять окрестности и творить прочие непотребства. Так что если вариант с крепостями не подходит, наш выбор — «малая война».

Звучит всё это вроде не сложно. Мы постоянно маневрируем, избегая генерального сражения, по возможности собираем подкрепления и стараемся ударить врага по самому нежному — системе снабжения. Тут сойдет и тактика «выжженой земли», и нападения небольших подвижных отрядов на вражеские обозы и фуражиров. Так же замечательно давать бой подходящим к нему подкреплениям или отделившимся от основной армии отрядам превосходящими силами. Короче, вся вот эта вот партизанщина. И только после того, как наши действия достаточно ослабят врага (кстати помним — он может попробовать зеркально поступить и с нами!) — атакуем его главные силы. Просто? Как бы ни так.

Чтобы продуктивно вести эту самую «малую войну» нам надо превзойти противника:

— В подвижности главных сил. Обидно будет, если он догонит нас на второй день и заставит вступить в бой, не так ли? И под подвижностью тут подразумевается не только способность совершать более быстрые марши. Свою роль тут сыграет ещё и знание местности, а так же хорошо налаженная разведка. Потому что вдвойне обидно сперва утомить себя длинными переходами, а потом оказаться где-нибудь между широкими реками, непроходимыми болотами и преследующей армией.

— В подвижности мелких отрядов. Ведь им предстоит выходить во фланги и тыл противника, быстро нападать и так же быстро уходить от возмездия.

— В качестве управления. Тут сразу много всего. Для подвижных отрядов нам понадобятся смелые и инициативные офицеры, способные успешно действовать без начальственных пинков в сложной обстановке. Плюс хорошая служба связи, которая позволит нам не терять с этими отрядами… Да, чёртову связь!

Последняя трудность «малой войны» — на самом деле противник может и вообще отказаться бегать за нами и терпеть наши издевательства, а вместо этого ударить по чему-то, за чем не надо сильно гоняться. Разграбить и сжечь нашу столицу, например. Так что не всё так просто.

Ещё один испытанный способ победить более сильного противника — спровоцировать его разделить свою армию, например, разделив на несколько частей нашу и одновременно угрожая нескольким чувствительным для противника пунктам. А потом, когда части вражеского войска разойдутся достаточно далеко друг от друга — быстро и скрытно объединить свои силы и разбить врага по частям. Опять же, звучит просто, а по факту нам придётся очень постараться, чтобы враг не разбил по частям нас самих. Так что эта стратегия требует от нас опять же хорошей разведки, связи, подвижности — и по возможности отсутствия того же самого у противника.

Это… Ну скажем так, описание основных шаблонов стратегии. На самом деле те, кого считают военными гениями, неоднократно и с особым цинизмом эти самые шаблоны рвали. Но традиционное «Но»! Да, выкинуть что-нибудь этакое, одержать «невозможную» победу можно. Но сложно. И очень рискованно. Как игра в русскую рулетку с пятью патронами на шестизарядный барабан. Может быть — прославитесь. Но скорее всего наоборот.

И ещё, на самом деле я вообще не люблю древнекитайских «военных философов», но сейчас таки приведу две цитаты от «нашего всё» Сунь Цзы.

«У кого шансов много — побеждает; у кого шансов мало — не побеждает; тем более же тот, у кого шансов нет вовсе.»

«Войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы.»

Немного шаблонных тактик

Ну вот, наконец-то сел писать про тактику, задумался, и… Бывает, думаешь, что знаешь что-то «от и до», потом начинаешь её кому-то объяснять и понимаешь, что ничего на самом деле не понимаешь. Вот это оно.

Ладно, тема реально огромная и многогранная. Практически каждая битва в истории в этом плане уникальна, разные условия местности и составы противостоящих друг другу армий постоянно открывают одни возможности и закрывают другие. Правда, каждая из известных битв достойна отдельной статьи. Но так-как я лентяй ещё тот, попробую всё это как следует ужать стотонным гидравлическим прессом. И для начала пробегусь по значимым, как мне кажется, шагам в развитии тактической мысли.

И так, совсем уж в древние времена тактических схемы было примерно две:

— Реденькая бесформенная толпа мужиков в шкурах с пращами и дротиками в руках неторопливо подбиралась к другой такой же толпе на расстояние «выстрела», после чего начинала забрасывать её своими метательными снарядами, попутно уворачиваясь от вражеских. Тот, кто первым наносил противнику неприемлемые потери побеждал.

— Такая же, но более отмороженная, толпа мужиков в шкурах в воинственным рёвом бросалась бежать прямо на врага, потрясая дубинами и стоически терпя попадания камней и дротиков. Если враг не перепугался от одного их вида — каждый выбирал себе противника и начиналась драка. Ну и продолжалась, пока кто-нибудь не закончится струсит и не побежит.

Дубины сменялись бронзовыми топорами, медвежьи шкуры — первыми доспехами, но суть сильно не менялась. Пока не появились они: сама идея боевого строя и идея о специализации отрядов. Само собой, всё это внедрялось не сразу, но в итоге вместо аморфной толпы на полях сражений появились относительно ровные линии щитоносцев-копейщиков, за спинами которых от врага прятались стрелки. Время от времени они выходили вперёд/на фланги, чтобы радостно пошмалаять прямой наводкой, а при попытке врага навязать им рукопашную — отходили за широкие спины своих специализированных на этом виде боя товарищей. Красота!

Параллельно шёл и ещё один процесс — приспособление к военному делу недавно одомашненной лошади. «Технически» лошадь подарила нам боевые колесницы и всадников, а тактически — дала в руки полководцам два вида отрядов, кратно отличающихся по подвижности. Т. е. наши любимые пехоту и кавалерию.

Здесь и далее я буду нагло и самоуверенно считать колесницы эрзацем кавалерии. Более дорогим, менее подвижным, но не более того. Да, сейчас могут набежать адепты Уникальных Всенагибающих Серпоносных Колесниц. Что сказать… Ту же тактическую роль (таранить с разбега строй малоустойчивой пехоты) потом выполняла тяжёлая ударная конница. Причём куда успешнее. А колесницы вымерли больше чем за полтыщи лет даже до появления стремян.

Долгое время кавалерия в силу отсутствия не то, что тех же стремян — даже банальных сёдел, была мало способна к ближнему бою и была преимущественно стрелковой, но чем дальше тем больше исправляла этот недостаток. Кроме того, даже самая примитивная кавалерия была чудо как хороша для охвата флангов на поле боя и устраивания весёлой резни преследования бегущего противника.

Ну, это всё опять же были вехи скорее организационные, а теперь будет сугубо тактическая. И так, встречаем — Его Величество Сосредоточение Сил На Направлении Главного Удара. Авторство этого приёма приписывают Эпаминонду, но есть мнение, что он просто популяризировал выдуманное задолго до него. В чём суть? Представим, что с каждой стороны по фронту равномерно распределены по 10 000 абсолютно одинаковых клонированных солдатиков. Силы абсолютно равные и в таких условиях они будут бодаться до вечера без преимущества для какой-либо стороны. А теперь представим, что сторона А сняла с фронта каждого десятого бойца и получившийся отряд в 1000 человек ввела в бой на участке, где обычно сражается только 100. А сторона Б оставила всё как было. В итоге на большей части фронта сторона Б имеет преимущество 10:9 и в перспективе одержит победу. Но на выбранном ею участке сторона А имеет сокрушительное превосходство, целых 11:1! В итоге на этом участке сторона А побеждает гораздо быстрее, чем проигрывает на всех остальных. И, одержав быструю локальную победу, может перенаправить эти силы на соседний участок, так же быстро разгромить его, и дальше, дальше, дальше. Вплоть до полного разгрома стороны Б.

Эталонным примером использования этой тактики считается битва при Левктрах, но, пусть и в других масштабах, она дожила до наших дней и умирать не собирается.

И ещё один тактический шаблон, на котором хотел бы остановиться — это то, что станет известно как тактика «молота и наковальни». Этот приём эксплуатирует два важных свойства доогнестрельных войск (в принципе, чем-то подобным страдают и более поздние армии вплоть до современности, но у них это проявляется несколько иначе):

— Вступив в рукопашный бой им очень трудно просто так из него выйти, так что их управляемость значительно снижена.

— Они куда более уязвимы для атак с тыла чем с фронта.

И так, суть приёма. Часть армии, «наковальня», атакует первой с целью связать боем как можно большую часть армии противника. «Наковальня» может быть заведомо слабее и не обязан одерживать победу — только продержаться в бою достаточно долго для осуществления манёвра. Потом, после того как «наковальня» оттянула на себя большую часть вражеских отрядов, другая часть, «молот», обходит один или сразу оба фланга и бьёт в тыл занятому боем с «наковальней» противнику. Если этот манёвр не парируется вражескими резервами, атакованные одновременно и с фронта и с тыла отряды будут относительно легко разбиты.

В качестве «молота» в этой схеме лучше всего использовать кавалерию, а «наковальни» — пехоту. Критическим для успеха тут является способность «молота» совершить обход до того, как противник всеми силами сомнёт «наковальню», так что большая подвижность конницы тут будет в самый раз. Кстати, прославивший эту тактику Александр Македонский именно так и делал.

На этом на сегодня всё. Это были самые основы, а в следующей статье я постараюсь разобрать свойства различных родов войск на поле боя и популярные приёмы их использования.

Зачем вообще нужен строй

Раз вы такие умные, что же вы строем не ходите?

Чем вообще плохо «Военное дело для чайников» — так это изрядной бессистемностью. Главы выходят строго по мере того, как мне в голову приходит очередная тема. В итоге вместо стройного учебника по тактике и матчасти получается то, что получается… Сегодня вот вспомнил про строй — так что будет строй. Ветераны битв при Платеях и прочих Земпахах могут дальше не читать, и так всё знают. А вот чайников, опять и снова, прошу!:)

Теперь делу. Точнее, к ответу на вопрос — а нафига, собственно нужен строй? Все эти коробочки, равнение в шеренгах и прочая сложная хренотень? Не проще ли как в кино — две толпы со всех ног бегут в сторону врага, разбиваются на пары и начинают драться? Ну… В общем, нет. Проблем у такой «тактики» тоже хватает.

— Стать мастером поединков на холодном оружии — сложно. Очень. На это требуются многие годы тренировок, время и деньги на которые есть далеко не всегда. Тем более, что сражаться то надо уже сейчас. А новичку, впервые взявшему в руки копьё, погибнуть в свалке не просто, а очень просто.

— А даже если вы и стали мастером — не поможет. В спину можно убить кого угодно, а честных киношных дуэлей посередине свалки устраивать никто не будет. Пока вы радостно убиваете одного противника — другой зайдёт сзади и тихонько навернёт топором по затылку. Печалька!

— Вот эта вот бегущая со всех ног толпа мгновенно становится неуправляемой. Солдаты теряют из виду командиров, командиры — своих подчинённых, никто уже не понимает, что вообще происходит… А, как показывает практика, потерявшая управление армия уже наполовину разбита.

Ладно, это всё так… Чего хорошего даёт нам именно бой в строю?

— Чувство защищённости каждого отдельного бойца.

Как бы смешно это не звучало, но это важно. Реальных отморозков, всерьёз готовых взять и умереть в бою вотпрямщас, во все времена было мало. Большинству же, чтобы проявить стойкость, требовался такой «костыль для храбрости», как чувство поддержки товарищей. Ощущение, что на этом поле боя ты не один.

В свалке каждый бьётся сам за себя. И сойтись даже с одним врагом на холодном оружии — тяжело и страшно. А драться с ним же, каждую секунду ожидая удара в спину — страшно вдвойне. Боец же, стоящий в строю, всегда знает — с боков и со спины его прикрывают свои, так что он может спокойно сосредоточиться на противнике перед ним. Да и вообще, ощущение что «нас много и мы едины» добавляет уверенности в любой ситуации.

— Реальное превосходство над толпой одиночек.

Воин, вооружённый топором или мечом, может атаковать противника примерно в метре от себя, вооружённый копьём — ещё дальше. Попытавшийся напасть на плотный строй одинокий враг вынужден будет отражать удары трёх мечей или шести и более копий. Так что вырваться чуть вперёд из атакующей толпы означает почти верную смерть.

— Внезапно, многократное упрощение подготовки отдельно взятого воина.

В плотном строю сильно не поскачешь из стороны в сторону и не пофехтуешь, так что обучение каким-то сложным приёмам просто излишне. Три укола и два удара щитом — вот примерно всё, что нужно знать бойцу. Плюс, правда, ещё умение ходить, не размыкая щиты. Не такая лёгкая задача, как может показаться, но всё равно проще индивидуального боя. Это позволяетотносительно быстро превращать новобранцев в реально крутых ребят хоть что-то полезное. Кроме того, те же новобранцы, стоя в задних рядах, имеют неплохие шансы не только пережить свою первую битву, но и набраться опыта глядя на впереди стоящих товарищей.

— То самое сохранение порядка и управляемости.

При той упорядоченности, что привносит в битву строй, у командующего появляется некая ненулевая возможность понимать, что вообще происходит. А ещё так сохраняется шанс, что отдельные бойцы не разбредутся кто куда, а отряды не перемешаются.

— Возможность эффективного применения отдельных видов оружия, малополезных в индивидуальном бою.

Собственно, классический пример — четырёх-пяти метровая пехотная пика. Для свалки или поединка она не подходит — преимущество в длине полностью перекрывает большой вес и, как следствие, неуклюжесть. Противнику не так уж трудно увернуться от острия и сократить дистанцию, после чего пику и вовсе придётся бросить. А вот атакуя строй пикинёров противнику придётся иметь дело сразу со множеством направленных на него пик. Как показала практика, прорваться сквозь них чрезвычайно трудно. Кроме того, этот самый лес пик исторически оказался единственным (помимо укреплений) способом останавливать тяжёлую ударную конницу. При том, что у одиночного пикинёра шансов против неё почти нет.

И пример номер два — разного рода большие щиты, наподобие гоплона или скутума. Благодаря своей площади они хороши в защите от метательного оружия, но слишком тяжелы и неуклюжи для поединка. Однако в строю, где размахивать щитом не нужно, недостаток превращается в достоинство, позволяя формировать несокрушимую стену щитов.

Ещё некоторые моменты. Свежий человек часто задаётся вопросом — а нафига, собственно, такие глубокие построения? Всё равно мечом или топором может сражаться только первый ряд, коротким копьём/алебардой — первый и второй, а даже длинной пикой — максимум ряда 4. В то же время античные фаланги чаще строились в 8 рядов, а иногда даже в 2 и более раз глубже. Получается, воины задних рядов пришли «просто постоять» и ничего полезного не делают? Таки нет. Вся эта многорядность позволяет строю:

— Выдерживать потери.

Даже если несколько воинов в первых рядах будут убиты, их место займут стоящие сзади и строй в целом не будет нарушен. Тут можно возразить — если активно сражаются, скажем, четыре ряда, а средний уровень потерь до начала массового бегства составляет не более 10–20 %, то для замены убитых хватит примерно одного «запасного» ряда. Но нет. Кто сказал, что эти 10 % потерь будут распределены по всей фаланге равномерно? Может случиться (да и случалось) что большая часть строя останется нетронутой (враги не кидаются в бой, не щадя себя, а атакуют в основном нецензурными выражениями), но на узком участке (где сражается отряд редкостных отморозков элитных бойцов) наши бравые воины гибнут десятками. Вот к чему-то подобному и готовились.

— Противостоять натиску противника и оказывать на него давление самим.

Во времена от античности до раннего средневековья кульминацией боя пехоты становилась ситуация, когда два строя сходились вплотную, щит в щит. В этот момент воины не только пытались уколоть врага поверх/снизу щита мечами или кинжалами, но и толкали его щитами, стремясь оттеснить назад или повалить. Задние ряды при этом не просто стояли и наблюдали за противостоянием передних, но и активно помогали давить на врага, подталкивая в спину. Получается этакое перетягивание каната наоборот. И верх в нём при прочих равных одержит та сторона, которая выставит больше людей на метр фронта. Т. е. та, чей строй глубже.

Важный момент! Это касается только пехоты, а с конницей работает с точностью до наоборот. Лошадь нормально подпирать другую лошадь копытами под зад не может в принципе. Зато повалить и затоптать кого-нибудь в давке — как два пальца нечего делать. Так что строить конницу для атаки больше чем в 2–3 ряда особого смысла нет. Задние ряды более глубокого построения будут в лучшем случае бездельничать, а в худшем — топтать своих.

— Не допускать разрыва построения.

Идеально ровные ряды удаётся держать разве что на параде (и то не всегда). Когда в бою сходятся два строя, они неизбежно будут изгибаться. На каких-то участках наши атакующие воины будут остановлены врагом, где-то подадутся назад, а где-то начнут сами его теснить. Поскольку у нас не армия клонов и отдельные бойцы отличаются по силе и навыкам, это неизбежно. В итоге прямая линия фронта отряда превращается в кривую и, соответственно, удлиняется и рвётся. В этом случае воины из задних рядов смогут оперативно заполнять разрывы и сохранять монолитность строя.

И напоследок, а чего это я всё про фаланги да про фаланги? А, собственно, все эти шилтроны, баталии, и даже каре нового времени — суть то же линейное построение, только свёрнутое в прямоугольник или круг. Смысл их существования — постоянная готовность к атаке с любой стороны без необходимости перестроения. И только. Круг, кстати, как-бы даже лучше для обороны, поскольку не имеет уязвимых углов. Одна беда — сдвинуть такой строй с места, не разорвав его, практически невозможно. По этому, видимо, и не прижился.

Столкновение фаланг и «теория подталкивания»

Комментариями к предыдущей главе навеяно… В общем, был там один спорный момент, который, похоже, стоит разобрать поподробнее.

Напомню суть спора. Я там писал, что при столкновении двух отрядов пехоты, использующих плотный щитовой строй, нередко (не в каждой битве, но и далеко не один раз за всю историю войн) случались ситуации, когда:

— Воины сражающихся армий сближались настолько, что упирались своими щитами в щиты противников.

— В этой ситуации они, помимо прочего, толкали противника щитом с целью оттеснить назад или повалить.

— При этом их товарищи, стоящие сзади (вторая, третья и последующие шеренги), помогали им оказывать давление на противника подталкивая в спину.

Мне неоднократно указывали, что данная теория является полной чушью откровенно сомнительной. Ну… Вот, хочу на это ответить.

И так, для начала. Сам я ни в одной из армий полисов классической Греции не служил, как впрочем и кто-либо из моих оппонентов. Боевые уставы и наставления по обучению гоплитов этих же армий тоже не сохранились (вероятно, за отсутствием таковых в письменном виде). Так что со 100 % точностью подтвердить или опровергнуть эту теорию невозможно. Остаются гадания. Ниже я попробую объяснить, почему я «гадаю» за толкание. И сразу уточнение. В данной статье, говоря о фалангах, я подразумеваю только классическую фалангу гоплитов. Эллинистические фаланги сариссофоров идут в сторонку ждать своей очереди — их время ещё не пришло.

Для начала — а что, собственно, имеется против этой теории?

— Сойтись щит-в-щит вообще проблематично, потому что копья.

Да, чисто технически гоплит может ударить копьём противника, стоящего в 1.5–2 метрах от него. А вот убить наповал такого же гоплита первым же ударом — уже едва ли. Весь торс противника закрыт от ударов большим щитом, из-за которого торчат малоуязвимые ноги в поножах и голова в шлеме. Убить его (ткнув, например, в глаз или в шею) можно. Но сложно — уязвимые места и так невелики, а вражина ещё и подло уворачивается! Так что противник, который твёрдо настроен сблизиться щит-в-щит, с большой вероятностью может отбить/принять на броню один-два удара и всё же исполнить задуманное.

— Подходить и толкать противника щитом вообще нет никакого смысла.

Во-первых, таки есть. Оттесняя назад его (если повезёт) можно вообще повалить на спину, а это уже серьёзное преимущество. Во-вторых, если наш храбрый воин активно наступает на врага, а тот не желает отступать «заранее» — они столкнутся щитами, хотят они этого или нет. А в третьих, факт столь близкого контакта упоминают наши любимые исторические источники. Ксенофонт описывал одну из битв словами «Столкнувшись щитами, они теснили друг друга», да и вообще выражение «теснить щитами» нередко встречается у древнегреческих авторов. Обращаю внимание! Не «теснить вообще», что может подразумевать просто медленное отступление противника — пусть и в бою на расстоянии вытянутого копья — а именно «сталкиваться щитами» и «теснить щитами». Несмотря на общую «художественность» текстов, едва ли это просто фигура речи. А значит — и само столкновение было, и смысл в этом древние воины вполне себе видели.

— Да, щитами они друг друга толкали, но это делали только воины первой шеренги. Остальные стояли сзади и просто ждали, пока кого-нибудь из первой шеренги ранят или убьют, чтобы занять его место.

Ну, это технически возможный, но не самый разумный подход.

1. Одно из важных преимуществ классической фаланги над толпой мужиков с топорами — участие в бою сразу двух-трёх шеренг. Для этого воины задних рядов просто вынуждены очень плотно прижиматься к передним — иначе они не дотянутся до врага копьём!

2. От того, чтобы стоять впритирку друг к другу до того, чтобы поддерживать впереди стоящего товарища — один маааленький шажочек. Если воина первой шеренги толкнул в щит враг и он подался назад — он сам собой, без всякого умысла, облокотится спиной о щит сзади стоящего. Даже выдумывать ничего не нужно, всё получается рефлекторно. А от того, чтобы поддерживать друг друга в защите до того, чтобы делать то же самое в атаке, шаг ещё меньше.

3. Типовая глубина классической фаланги — 8 (плюс-минус несколько) рядов. По дошедшим до нашего времени данным, средний уровень потерь, который выдерживали античные армии до начала повального бегства — порядка 10–15 %. При равномерном их распределении по фронту это начисто выбитая передняя шеренга, а потом всё, побежали. Ладно, на самом деле потери равномерно распределяются приблизительно никогда. Но и в этом случае 4–6 шеренг хватит за глаза. Вроде бы, уменьшив глубину фаланги можно растянуть фронт и охватить противника с флангов, но этого не делали!

Тот же Ксенофонт писал, что оптимальная глубина фаланги — вообще 12 шеренг. «П ри той глубине она… вся целиком будет в деле и сможет постоять за себя». Т. е. он имел основания считать, что все 12 шеренг каким-то образом будут активно участвовать в бою. Ожидал, что на одельных участках фронта будут истреблены воины первых 10 шеренг и только 11-я и 12-я удержат строй от прорыва? Едва ли, это всё же подразумевает слишком большой уровень потерь, который армия не выдержит психологически. Колоть врага поверх впереди стоящих товарищей шеренги с 4-й по 12-ю физически не смогут — копья коротки! Метательного оружия у них нет, да и применять его было бы проблематично. Так как же они будут участвовать в бою? Уж не тем ли самым подталкиванием в спину?

Теперь о том, что «за».

— Те самые античные источники говорят — было.

Можно сказать — они описывают толкание щитами противников, а никак не союзников. Но нет. Во-первых, Арриан таки прямо говорит именно о «физическом» подпирании впереди стоящих воинов. Причём пишет об этом как о чём-то само собой разумеющемся. А во-вторых, как я уже говорил, даже если это и не планировалось изначально — оно возникнет само собой, стоит только воину отступить на пол-шага под натиском противника.

— В глубоких (8–16 рядов) построениях наверняка есть иной смысл кроме затыкания разрывов строя и замены убитых в первой шеренге. Просто потому, что 16 рядов это явно избыточно.

Как опять же сказано выше, армии просто не выдерживали потерь, эквивалентных гибели первых двух-трёх шеренг и обращались в бегство. А прорыв на узком участке фронта — к примеру, под ударом небольшого элитного отряда — эффективнее парировать контрударом резервного отряда, а не увеличением глубины фаланги по всему фронту (интересная деталь — армии классической Греции, главной силой которых как раз были гоплиты, практически никогда не выделяли их в резерв). Рациональным решением тут кажется построение фаланги в 5–6 рядов, а освободившихся людей использовать, чтобы удлинить фронт и охватить противника с флангов.

Придать смысл глубоким (до 12–16 рядов в реальной истории!) построениям помогает как раз «теория толкания». Фалангу нельзя делать слишком тонкой, поскольку более «короткая» фаланга в 12 рядов быстро сомнёт «длинную» в 6 рядов по всему фронту. Гораздо быстрее, чем противник успеет разогнать прикрытие лёгкой пехоты и ударить во фланги.

Или вспомним довольно известную битву при Левктрах. Командующий фиванцев, Эпаминонд, выставляет на левом фланге своего строя ударный отряд гоплитов глубиной в 50(!!!) рядов. Он планирует, что этот отряд лобовой атакой прорвёт правый край спартанской фаланги, где обычно располагался царь, обезглавив войско противника и разрушив его строй. Эпаминонд был уверен, что его ударная группа достаточно быстро сомнёт 12 рядов лучших спартанских воинов — и так в итоге и произошло.

Качественного превосходства на участке прорыва у фиванцев небыло. Их «священному отряду» противостояла гвардия спартанского царя, не уступающая противнику ни умением, ни храбростью. Но она была довольно быстро разбита, а сам царь погиб. Почему? Потому что более глубокое построение имеет преимущество перед менее глубоким. Да, с пятьюдесятью рядами скорее всего вышло некоторое преувеличение — греческие историки иной раз весьма вольно обращались с числами (достаточно вспомнить миллион персов у Фермопил). Но общая идея всё равно сохраняется — значительно более глубокая фаланга прорывает менее глубокую. Как, если непосредственно поражать врага могут максимум первые два-три ряда? Благодаря «теории подталкивания».

Сразу упомяну контрпример, который наверняка всё равно вспомнят — битву при Дипее. Где спартанские гоплиты одержали победу, выстроившись в одну(!!!) шеренгу. Ну что… Поскольку никто никогда даже не пытался этого повторять, а о ходе битвы известно в основном от спартанцев — позволю себе усомниться в этой истории и выдвинуть свою версию событий. Спартанцы — здесь под этим словом, видимо, подразумеваются не воины их армии вообще, а именно граждане-спартиаты — действительно выстроились в одну шеренгу. Но за их спинами ещё в несколько шеренг встали воины-периэки (недавно прошедшая реформа спартанского царя Архидама как раз таки дала им такое право), про которых историки благополучно… Забыли! В принципе, такая избирательная забывчивость не единична — в той же обороне Фермопил участвовало больше 4000 воинов, преимущественно из полисов-союзников Спарты. А запомнились почему-то только те самые три сотни гвардейцев-гиппеев.

Пехота и с чем ее едят

Эх… Продолжая тему наших любимых сражений никак не возможно обойти тему различных «родов войск» древних армий. Так что сегодня начинаю небольшой обзор — кого вообще можно встретить на поле боя и какими основными свойствами они обладают.

Начну я, пожалуй, с «царицы полей» — пехоты. Самый древний род войск, между прочим, при этом актуальный до сих пор. В целом отличается такой себе по сравнению с кавалерией подвижностью (речь идёт как о длине дневного перехода, так и скорости на поле боя), но при этом относительной дешевизной (не надо тратиться на коняшку) и нетребовательностью к навыкам личного состава (да, чтобы освоить в совершенстве верховую езду нужны годы, а ходьба на своих ногах — не велика премудрость).

И так, по «специализации» пехота бывает:

1. Стрелковая.

Лучники, пращники и прочие велиты — всё оно. Как правило снаряжение этих ребят максимально удешевлено облегчено и состоит из самой дешёвой лёгкой брони, основного метательного (лук, арбалет, связка дротиков) оружия и какого-нибудь запасного (меч или просто большой нож).

Отсюда и свойства. Стрелковая пехота особенно хороша когда безнаказанно расстреливает противника, не способного ей ответить. Так же за счёт более плотных построений и большей скорострельности она, как правило, превосходит стрелковую конницу. Основной недостаток — ей обычно категорически противопоказан рукопашный бой. Конечно, можно сказать что от вражеской тяжёлой пехоты отряды стрелков могут просто убежать. Да, могут. А ещё они могут так увлечься бегством, что остановятся только в лесочке километрах в двадцати от поля боя, что не может не огорчать. Ещё есть такая пакостная штука как кавалерия, от которой убежать и вовсе не получится.

Шаблонные тактики применения:

— При наличии каких-никаких укреплений: стрельба из-за этих самых укреплений по наступающему противнику. Прорывы этих самых укреплений отражаются резервом пехоты ближнего боя (Внимание! При отсутствии этого резерва возможны большие потери! Да что там, не факт, что вообще удастся удержать оборону.).

— Во взаимодействии с многочисленной пехотой ближнего боя против аналогичного по составу противника: выставление стрелков перед строем либо по флангам этой самой пехоты. В этой схеме они начинают бой обстрелом фронта противника, а потом (под угрозой контратаки, исчерпания боекомплекта, либо когда командующий сочтёт нужным перейти в общую атаку) отступают за линию союзной пехоты ближнего боя.

Опасный (Реально опасный!) момент в этой схеме — само перестроение, когда отряды проходят сквозь боевые порядки друг друга. Если противник навяжет рукопашный бой смешавшимся отрядам, то получит большое преимущество из-за их дезорганизованности. Ещё одна проблема — если у противника есть ударная кавалерия, она может врубиться в отряды стрелков до того, как они вообще успеют отступить. Это с большой вероятностью вообще разгром — строю пехоты ближнего боя позади придётся одновременно выдерживать натиск как кавалерии противника, так и собственных бегущих стрелков. Печаль…

— Опять же, во взаимодействии с пехотой ближнего боя: стрелки стоят позади первой линии и стреляют через головы союзников. Плюс — нет нужды в перестроениях, нет соответствующего риска. Да и кавалерии противника добраться до стрелков гораздо труднее. Минус — это не всегда вообще возможно (Заставьте ка стрелять навесом пращников или арбалетчиков, ага!), а кроме того резко снижается общая эффективность стрельбы (Попадать в цель, которую толком не видишь — то ещё искусство!).

— Очень очень частный случай, возможный во взаимодействии с ударной кавалерией против больших масс пикинёров. В чём суть. Пикинёры — единственные, кто ценой вменяемых своих потерь может остановить тяжёлую ударную конницу. Но! Сделать это они могут только в плотном строю. Потеряют строй — кавалерия их сметёт. При этом в нашей истории мало какие отряды пикинёров были способны более-менее быстро передвигаться, не теряя этого самого строя. Как правило, при приближении кавалерии они и вовсе останавливались и ждали, пока всадники сами не бросятся на пики. Так что если выставить против них одновременно и ударную кавалерию, и стрелковую пехоту, пикинёры окажутся перед тяжёлым выбором — либо остановиться в ожидании кавалерийской атаки и позволить себя расстреливать, либо броситься на стрелков, потерять строй и погибнуть под копьями всадников.

Описывая эту схему я говорю о пикинёрах, но в принципе на их месте может оказаться любая достаточно малоподвижная пехота ближнего боя. Единственная разница — с пехотой без длинных пик достаточно злая тяжёлая ударная конница (в этом месте самое время вспомнить жандармов/панцирную гусарию) может справиться и без помощи стрелков.

Опять же, список тактик стрелковой пехоты не полный. Но если каким-то чудом в вашей армии есть стрелки и вы не знаете, чем их занять во время боя — данные советы вполне подойдут.

2. Ближнего боя.

Не счесть её видов… Греческий гоплит, испанский пикинёр или стереотипный викинг с топором — это всё они, такие похожие и такие разные. Комплекс вооружения такой пехоты зависит в первую очередь от типичного противника, с которым ей предстоит сражаться. Против ударной кавалерии — длинные пики, стрелков — большие щиты, латников — булавы и клевцы, и так далее. Короче, основное оружие — копья (плюс щиты, само собой), пики и прочие алебарды. Ну и традиционный меч/топор в качестве запасного. А ещё — максимально серьёзное при вменяемом весе (чтобы боец не слёг от усталости в самом начале сражения) защитное снаряжение.

Свойства? Ну, для начала это, как правило, самые медлительные отряды на поле боя. Преследование и фланговые манёвры лучше оставить кому-то другому. Стихия этих парней — упорная оборона своих позиций либо неторопливое продавливание вражеских. И ещё — так уж исторически сложилось, что пехота ближнего боя наиболее эффективна, когда действует в плотных построениях. Македонские фаланги, швейцарские баталии, скандинавская стена щитов — вот где лучше всего проявляется сила пехоты.

Отсюда ещё несколько выводов. Во-первых, она не любит атаковать бегом и вообще быстро двигаться. Сохранить строй можно только двигаясь неспешным шагом, и то после серьёзных тренировок. Побежали? Отряды быстро превращаются в хаотичную толпу. Ах, да, ещё при перемещениях бегом бойцы в тяжёлом снаряжении очень быстро устанут, что опять же скажется на их боеспособности. Далее, во-вторых, дисциплина — наше всё. Конечно, она полезна абсолютно во всех родах войск, но именно в «рукопашной» пехоте она важнее всего. Даже самые крепкие и хорошо вооружённые воины, действующие сами по себе, как правило легко истреблялись конницей противника. Плотный же строй дисциплинированной пехоты (македонские сариссофоры, римские легионеры и прочие швейцарские/испанские пикинёры не дадут соврать!) практически несокрушим. Да, при этих словах где-то ехидно хихикает артиллерист, любовно поглаживая мешочек картечи. Ну что ответить… Арта будет выкашивать пехоту целыми рядами и станет настоящим богом войны. Когда изобретут порох, технологии крупного литья, колёсный лафет и всё такое. Не пройдёт и пары тысяч лет!

Как применить такую пехоту на поле боя?

— Вспомнить тактику «молота и наковальни». Выстроить в линию глубиной 8−16+ рядов, прикрыть с флангов сильной кавалерией и вперёд, выполнять роль той самой «наковальни». Главное, чтобы противник не разбил её раньше, чем кавалерия ударит его с тыла.

— Поставить прикрывать стрелков (смотрим предыдущий раздел про этих самых стрелков). В этом случае противнику придётся либо стоять и терпеть обстрел, либо атаковать эту самую пехоту.

— Отправить на штурм укреплений. Для того, чтобы выжить под градом метательных снарядов, преодолеть рвы с частоколами и победить защитников в рукопашном бою, нет ничего лучше, чем бронированная пехота.

Что ещё сказать о пехоте… Конечно же, вспомнить о знаменитых римских легионерах! (ВНИМАНИЕ! Здесь я говорю только о комплексе вооружения позднереспубликанского/раннеимперского легионера, но никак не об организации и системе комплектования/обучения легионов!)

У римлян получились замечательные «гибридные» полустрелковые-полурукопашныебойцы, вооружённые дротиками, большими щитами и мечами. В своё время они были лучшими как раз благодаря тому, что одновременно могли забрасывать дротиками «чистых рукопашников», оставались малоуязвимыми для стрелков и при этом достаточно хорошо сражались в ближнем бою. Одно «но» — великолепные против всех видов пехоты, они показывали гораздо худшие результаты против конницы. Атаки стрелковой кавалерии им приходилось пережидать за щитами без возможности хоть как-то ответить и полностью полагаться на союзных всадников или лучников. С современной же им достременной ударной конницей они кое-как справлялись… Но вот выдержать атаку кого-то вроде рыцарей XIII+ века (Увы!) легион бы смог только обладая подавляющим численным превосходством и ценой огромных потерь. Для противостояния такому противнику комплекс вооружения легионера категорически не подходит. Так что вооружись кто-то из врагов Рима на рыцарский манер, легионерам пришлось бы отложить все эти пилумы со скутумами и осваивать пику. Так то.

Опять получилось многобукав, так что на сегодня всё. В следующих статьях возьмусь за конницу и допороховую артиллерию. А там и до обещанных укреплений доберусь.

Спасибо всем, кто был со мной всё это время и до новых выпусков;)

Такая разная кавалерия

Кавалерия! Как много в этом слове… Сложного и непонятного, чтоб его! Было бы приятно и просто пойти по накатанной. Начать писать «стрелковая кавалерия стреляет, ударная ударяет, трах, бах, они умирают, мы побеждаем»… Но НЕЕЕТ! Это так не работает.

Мне честно хотелось усадить своих воображаемых кавалеристов на сферических коней, откачать с поля боя воздух и начать сражение, но вместо этого пришлось собирать в кулак все свои скудные познания о коневодстве. Так вот, оказывается:

— Первые коняшки комплекцией мягко говоря не впечатляли и на момент появления кавалерии были метр-с-кепкой в холке. С тех пор люди старательно выводили всё более и более крупные породы, в итоге вырастив их вдвое крупнее (Нет, серьёзно!).

— Более-менее пристойно эта самая коняшка может таскать этак 20–25 % своего веса, а если взвалить на спину груз больше 30–40 % её веса, ей может всерьёз поплохеть. Так что просто мужику в фуфайке нужна лошадь весом от 400 кило. Рыцарский конь, который кроме своего хозяина (с оружием и в латах) должен возить ещё и «броник» для себя, обязан весить килограмм 800.

— Опять же, лошадь — не мотоцикл. Её максимальная скорость, грузоподъёмность и запас хода зависит от 100500 факторов, начиная от породы и заканчивая тем, насколько хорошо её кормили в последние несколько месяцев. Так что если услышите, как, например, русский дружинник в шлеме, доспехе, с копьём, щитом и мечом, догнал и запорол этим самым копьём степняка в халате, вооружённого ножом и луком, не спешите крутить пальцем у виска. Возможно, конь дружинника всю свою жизнь питался отборным зерном, а степняка — последние месяца три выковыривал из-под снега прошлогоднюю травку и сейчас немного не в форме. Да, вероятно конь дружинника на этой самой пожухлой траве вообще бы сдох — но сейчас, благодаря хорошему питанию, он скачет быстрее даже с более тяжёлым грузом.

К чему это всё? Понятия «тяжёлая» и «лёгкая» кавалерия растут не из снаряжения всадника, а веса лошадей. То есть самые крупные коняшки идут в тяжёлую кавалерию, чуть поменьше, но тоже крупные — в лёгкую, средние такие — в обоз (И то если кончились ослики, которые без проблем таскают… Внимание! 75 % своего веса!), а самые мелкие — под соху или в котёл. И вот только потом, исходя из грузоподъёмности полученного конского состава, на них можно начинать навьючивать наших храбрых воинов.

Теперь, более-менее разобравшись в коневодстве, попробуем натянуть на него наши любимые тактические роли. Как уже писал в начале, ну вот хочется поделить кавалерию на ударную (которая набегает с разбега чтобы пырнуть копьём) и стрелковую (которая, соответственно, кидается стрелами и дротиками из безопасного далека). Но всё будет сложнее. И так, встречаем:

1. Лёгкая стрелковая кавалерия.

Самая древняя и самая «непритязательная» по части технологий производства всех этих стремян и сёдел. Вот готов поспорить, что первым кавалеристом, который дрался не спешиваясь (доехать верхом до поля боя и сражаться в пешем строю не в счёт) был метатель дротиков. Он был быстр (относительно пехоты), подвижен, но огорчала такая себе дальнобойность и чересчур увесистый боекомплект. Эти проблемы решило появление конных лучников, но кавалерия с дротиками продолжала существовать параллельно и вымерла только этак в позднее средневековье.

Кстати, сразу, пока не забыл, расскажу про интересную фишку конных лучников. И так, начальная скорость стрелы, от которой в итоге зависит и дальность выстрела, и бронебойность, составляет примерно 50–70 м/с. А теперь хитрушка — если разогнать лошадь в направлении выстрела (10–15 м/с? Да запросто!) то её скорость сложится со скоростью стрелы. 20 % прибавки, неплохо? А вспоминая, что энергия стрелы пропорциональна квадрату скорости…

Ладно, о тактике.

В крупном сражении хорошее место для легкоконных стрелков — по краям боевых порядков. Так им легче будет провести охват флангов и тыла противника с целью расстрелять его солдат в нежные не прикрытые щитами спины. А ещё они не будут в начале боя рисковать оказаться зажатыми между двух сходящихся армий. Ещё стрелковая кавалерия хороша, когда нужно выманить противника с неудобной для нас позиции. И — вишенка на торте — весёлая резня преследование уже бегущего врага. Обычно до начала массового бегства противник теряет 10–20 % своего состава. Мы же не хотим через неделю сражаться с оставшимися 80–90 % снова? Да и хорошие крепкие рабы нам очень даже пригодятся!

И ещё немного о типичных противниках.

Встреча пехоты ближнего боя со стрелковой кавалерией — это просто океан боли и унижения. Кавалерия безнаказанно обходит такую пехоту хоть с флангов, хоть с тыла, и стреляет, стреляет, стреляет… Главное, чтобы в самый интересный момент не закончились боеприпасы. К ближнему бою лёгкая стрелковая кавалерия обычно мало способна (Не забываем про лимит веса! Наденем тяжёлую броню и обвешаемся оружием — коняшка протянет ноги под нашей тяжестью! Берём только большой нож на всякий пожарный, лук и побольше стрел.), так что выпустив во врага все свои стрелы/дротики ей лучше уступить поле боя другим отрядам. Расстроенную обстрелом пехоту противника с удовольствием добьёт ударная конница или своя пехота.

И ещё: в кино часто можно видеть, как конные лучники несутся галопом вдоль строя противника, стреляя на скаку. Чем это закончится в реальности? Лошадка не мотоцикл, она быстро устанет и через очень недолгое время уже будет еле-еле плестись шагом. А тут вражеская контратака. Чревато, однако!

Ладно, от избиения беспомощной пехоты перейдём к вещам чуть менее приятным, а именно ударной коннице. Хорошим решением было бы обстрелом спровоцировать её на атаку, хорошенько измотать в преследовании, а потом скормить собственной свежей и отдохнувшей кавалерии ближнего боя. Но не забываем, что нас могут и догнать. Этот момент, как правило, весьма неприятен, так что заранее сравниваем, чей конский состав быстрее и выносливее. Я бы даже предложил противнику отложить битву на завтра и устроить скачки, чтобы выяснить это на практике… Но это так, мечты.

И теперь последнее, самое противное и чего следует всячески избегать. Пешие стрелки. Они (при равном оружии) скорострельнее, могут действовать в куда более плотном строю, да и стреляют точнее. Так что атаковать их можно только при значительном численном превосходстве. Да и то я бы не советовал — в открытом поле ударная конница справится с ними гораздо легче, а полевые укрепления лучше вообще лучше предоставить пехоте.

2. Тяжёлая кавалерия.

Прирождённый враг всего живого (кроме пикинёров). Краса, гордость и элита любой допороховой армии. Самая сильная, самая дорогая, самая малочисленная. Самая-самая!

Эм… Нужно было сказать «Тяжёлая ударная кавалерия»? Или «тяжёлая стрелковая»? А вот и нет. «Чистой» тяжёлой стрелковой конницы не бывает.

Да, навскидку можно вспомнить бронированных всадников (монгольских, персидских) на тяжёлых для своего времени конях, у которых в состав снаряжения входит лук. И да, он не только для красоты. Но! У всех у них он является сугубо вспомогательным оружием по отношению к копью, а первичная функция этих отрядов — сугубо ближний бой. Почему? Причина чисто экономическая. Зачем давать всаднику в дорогом снаряжении на дорогом коне задачу, которую может выполнить куда более дешёвый лёгкий конный лучник? Так что почти всегда между понятиями «тяжёлая кавалерия» и «тяжёлая ударная кавалерия» можно смело ставить знак равенства.

Да, совсем забыл! Для того, чтобы тяжёлая кавалерия могла показать свою настоящую силу, ей нужны две вещи: жёсткое седло, дающее хорошую опору для всадника (нет, коврик на спине коня не подойдёт) и стремена. До их изобретения кавалерист держался на лошади только силой своих ног и в рукопашном бою рисковал свалиться на землю при любом резком движении и был весьма ограничен в ударах. Зато с внедрением этих полезных новшеств стал доступен такой замечательный приём, как куширование, чаще известное как таранный удар. Это когда копьё крепко зажимается под мышкой наносится совершенно зверский по силе укол всем весом разогнавшегося коня и всадника. Кто-то где-то считал энергию такого удара в джоулях… Результата я не помню, просто скажу, что так вполне реально пробить деревянный щит вместе с держащим его воином в кольчуге навылет. Во многом благодаря этому приёму (ну и немного — отсутствию достойных противников) рыцарская конница евросредневековья три столетия невозбранно нагибала вообще всё, что не прячется за рвами и стенами. Пока не встретила швейцарскую пехоту, но это уже совсем другая история.

Теперь о тактике тяжёлой кавалерии.

— В принципе, каждый второй полководец евросредневековья в этом месте сказал бы: «Благородные доны, я не понимаю, в чём вообще проблема? Мы с криком WAAAAGH!!! скачем во весь опор в самый центр вражеского построения и просто затаптываем этих мужланов!»

Ну… Смешно, но иногда это даже срабатывало. А иногда (если противник совершенно неблагородно укрылся за частоколом или выставил лес пик) и нет. Так что повторять не советую.

— Можно применить старые добрые «молот и наковальню», где тяжёлая кавалерия, подвижная и мощная, станет отличным «молотом». Приятным бонусом станет её способность забодать в лоб выдвигающиеся для парирования её манёвра вражеские резервы. Если, конечно, они не состоят из такой же тяжёлой конницы, да.

— Ну и наконец, глядя на сочетание характеристик (дороговизна, подвижность, мощь), так и хочется вообще вывести её в резерв и использовать либо для добивания уже ослабленного другими отрядами противника, либо для отражения внезапных угроз.

И последнее! Лошадь — не мотоцикл (в который раз уже это пишу)! Быстрые перемещения отрядов тяжёлой конницы утомляют лошадей. Атаки быстрыми аллюрами утомляют лошадей. А конница на вусмерть усталых лошадях слаба и уязвима, так что стоит беречь их силы и не дёргать её с фланга на фланг без дела.

3. Лёгкая ударная кавалерия.

Ну… Мы хотели больше ударной конницы, но большие и сильные коняшки кончились, так что получилось вот это. Эрзац тяжёлой конницы, который умеет всё то же самое, но хуже. Хотя… Зато оно не такое дорогое, так что можно позволить себе невозбранно наращивать численность. А вот что с ней делать на поле боя…

— Раш по центру… Ну, не то, чтобы категорически противопоказан. Малоустойчивую в принципе пехоту противника мы конечно сомнём, но вот потери… А уж если враг упрётся рогом пикам в землю… Короче, лучше не надо.

— «Молот и наковальня». Хорошее решение, благо нет ничего приятнее и безопаснее, чем бить врага в спину.

— Преследование! О, да! Если избивать убегающих врагов — радость даже для конных стрелков, то для лёгкой ударной конницы — счастье и раздолье. Главное сохранить до этого момента силы коней.

И ещё пару слов по поводу противостояния кавалерии тяжёлой. Про схватку лоб-в-лоб, стенка на стенку, и говорить нечего. Более тяжёлая конница очень легко одержит над нами победу. Но вот если подловить момент и ударить ей во фланг… Тут уже возможны варианты. Чудовищно мощный фронтальный удар противника нам уже не грозит. А преимущество в бронировании… Даже у одетого в самые мощные доспехи кавалериста есть огромное слабое место — его конь. Убив или ранив его (Да, конские доспехи очень даже есть. Но заковать здоровенного коня в пластинчатые латы по кругу — уже перебор, а что-то полегче можно изловчиться и всё же пробить.) можно превратить бронированного всадника во всё так же бронированного, но неслабо ушибленного при падении пехотинца, что уже огромный плюс. Короче, сложно, но можно.

Блин, это были реально гигантские объёмы, но, пыхтя и отдуваясь, я справился. Так что плюсуйте, минусуйте, пишите, какой это бред, а я пока сажусь вспоминать всё, что знаю про допороховую артиллерию.

Бог войны? Пока что просто катапульта…

Как и обещал, сегодня возьмусь за допороховую артиллерию, то бишь метательные машины. Для начала, немного терминологии, просто с целью определиться, кто есть кто. И так, по принципу действия их можно разделить на:

— Тенсионные, то есть использующие гибкие упругие элементы. Как плечо лука например — да, да, лук это маленькая такая ручная тенсионная метательная машина.

— Торсионные, запасающие энергию для выстрела в скрученных верёвках (на самом деле исторически отличились жгуты из жил животных).

— Гравитационные, использующие энергию поднятого груза.

И быстро пробегусь по названиям стандартных шаблонных типовых конструкций:

— Катапульта, самое привычное среднему человеку слово. И означает оно… Внезапно, сферическую метательную машину в вакууме, абсолютно какой угодно системы.

— Аркбаллиста. Единственная хоть на что-то способная тенсионная машина, тот самый станковый арбалет-переросток. Ну или шнеппер-переросток. Стреляет, соответственно, стрелами (размером с хороший такой дротик) либо небольшими камнями.

— Баллиста, она же скорпион, она же палинтон. Внешне очень походит на аркбаллисту, но не такая. Вместо гибкого «лука» тетиву в ней тянут два рычага, приводимых в действие двумя торсионами (теми самыми скрученными верёвками). Стреляет… Ну, скорпион опять же сверхтяжёлыми стрелами, палинтон камнями (на этом их разница и заканчивается).

— Онагр. Торсионный камнемёт с единственным рычагом, та самая штука, которую часто вспоминают при слове «катапульта». На конце рычага закрепляется либо «ложка», либо эрзац-праща из ремней, в которые вкладывается метательный снаряд. И полетели!

— Требушет. Ой, требьюше, конечно, простите мой французский! Ну или фрундибула… Короче, будет требушетом. Гравитационная машина, длинный рычаг, на одном конце которого «праща» с метательным снарядом, а на другом — очень тяжёлый противовес.

Теперь о боевых возможностях. Сразу говорю, тут данные будут очень-очень примерные. Потому что если почитать античных авторов, то выяснится, что построенным вот лично ими метательным машинам и в подмётки не годится даже артиллерия первой мировой.

Начну с требушета, как самого потенциально мощного, но при этом громоздкого и тяжёлого из всех. Тяжёлый требушет, применяемый против крепостных стен — стационарный монстр весом до 20 тонн, в зависимости от массы метательного снаряда (50–100 кг!) имеющий дальнобойность 200–300 метров. Практическая скорострельность по опыту реконструкции этой машины — 1 выстрел в 30 минут. Разброс по азимуту в пределах… Тфу! Короче, на дистанции в 100 метров камень может «гульнуть» вправо-влево метра на 2 (Неплохо!), а по дальности всё зависит от подбора веса камней. Если они вот прям совсем одинаковые — разброс будет метров десять.

Конструкция требушета легко масштабируется, так что можно без проблем сделать более «лёгкий» вариант, стреляющий хоть кирпичами, хоть галькой… Но на те же 200–300 метров. Зато его уже можно будет хоть как-то двигать, а значит и перенацеливать. Кроме того скорострельность лёгких требушетов увеличивается пропорционально снижению массы противовеса и у самых лёгких вариантов может достигать 1 выстрела в минуту.

Онагр несколько скромнее по своим характеристикам и может запускать снаряды весом до нескольких десятков килограмм на расстояние до 200 метров. Характеристики точности и скорострельности сопоставимы с соответствующими у требушета. Но! Важным преимуществом онагра является его вес. Если десяток-другой тонн требушета автоматически обрекали его на неподвижность, то скромные 1–2 тонны даже самого тяжёлого онагра давали возможность поставить его на колёса и реально двигать с помощью лошадей! На самом деле, конечно, что тот, что другой обычно строили прямо у стен осаждаемой крепости. Но возможность то всё равно есть!

Баллисты в камнемётном варианте так же как и онагры использовали камни весом до 40–50 кг, которые метали на дальность 100–150 метров. Скорострельность аналогична, а вот точность… Теоретически должна быть выше, но скорее всего всё зависит от единообразия формы и веса снарядов, а так же от качества изготовления направляющего жёлоба.

По баллисте в стреломётном варианте (скорпиону) данные очень противоречивые. Думаю, можно говорить о максимальной дальности порядка 300–400 метров (натыкался на упоминание о 600 метрах, но даже не знаю). По отзывам пользователей скорпион позволял вести прицельную стрельбу по небольшим отрядам пехоты (т. е. давал отклонение порядка 3–4 метров на предельной дальности, а значит метров со 100 можно было с высокой вероятностью ухлопать даже отдельного человека), уверенно пробивал деревянные щиты и кольчуги, но не всегда справлялся с лорикой сегментатой (в принципе, расстраиваться тут сильно не нужно — даже без пробития доспеха воин получал такой удар, что восстанавливал боеспособность очень не скоро). Скорострельность доподлинно неизвестна, но предположительно может доходить до 2–3 выстрелов в минуту. А ещё стреломётная баллиста считалась достаточно лёгкой, чтобы постоянно возить её в обозе армии в собранном и боеготовом виде, а значит и использовать в полевых сражениях.

Аркбаллиста… По характеристикам получается этакий недоскорпион. Внезапно, чуть более тяжёлый, но при этом менее мощный. Честно, даже не хочется уделять ей отдельный абзац.

Да, совсем забыл о номенклатуре боеприпасов. Для стреломётов это:

— Стрелы. Штатный противопехотный/противокавалерийский, а при случае даже противослоновый выстрел.

— Стрелы с примотанной горящей тряпкой. Пафосно-зажигательный (Помните, как красиво стрельба такимистрелами ночью выглядит в кино!) выстрел, годный против соломенных крыш, а при должном раздолбайстве/пофигизме противника — и против его метательных машин и осадных орудий. Да, обильно просмоленные борта деревянных кораблей тоже неплохо горят!

— Стрелы, которые перед применением макнули в ведро с нечистотами. Бронебойно-ядовитый выстрел на случай, если противнику мало дырки в тушке как от хорошего копья. При современной этим боеприпасам медицине гарантирует 100 % смерть.

— Гарпун. Зазубренная стрела с верёвкой, которую применяли в морских боях античности вместо того, чтобы бросать абордажные крючья руками. Вроде даже успешно.

И для камнемётов:

— Булыжник. Штатный бетонобойный ломающий всё, во что попадёт.

— Булыжник, обмотанный горящими тряпками. Зажигательный.

— Чурбан из твёрдых пород дерева, вымоченный в воде. Эрзац-боеприпас на случай, если ни одного булыжника в округе не осталось.

— Отрубленная голова недавно убитого врага. Агитационный.

— Сосуд с останками кого-нибудь, только что умершего от какой-нибудь заразной болезни. Или с испражнениями больных каким-нибудь местным поносом. Бактериологический.

Да, да, в разное время все эти виды боеприпасов реально использовались!

Ну и теперь о самом вкусном — боевом применении.

Тяжёлые камнемётные машины, в силу околонулевой мобильности — оружие сугубо осадное. Собираются прямо на месте будущего применения из привезённых в обозе металлических и вырубленных на месте деревянных деталей (на самом деле есть упоминания, что римская армия всё же возила онагры в сборе, но едва ли это были самые крупные экземпляры) и тут же открывают огонь по врагу. Поскольку мы не в кино, на то, чтобы всерьёз раскурочить каменную стену уйдут месяцы, так что лучше всего сразу сосредоточиться на воротах, по желанию параллельно беря прицел повыше и применяя зажигательные, бактериологические или агитационные выстрелы. Если же из-за особенностей конструкции вражеской крепости (о них в следующий раз) ворота для стрельбы недоступны — можно либо сосредоточиться на бактериологической войне, либо банально раскурочить парапет и зубцы на том участке стены, где запланирован штурм. Не то, чтобы это наглухо подорвало обороноспособность защитников, но всё лучше, чем бездельничать.

На более лёгкие камнемёты стоит обратить внимание (внезапно!) защитникам крепостей. Да, их снаряд весом в 5–10 кило бесполезен против стен. Но зато он же на диво хорошо может приводить в негодность метательные машины, осадные башни и прочие тараны осаждающих. Тот же сверхтяжёлый требушет строится неделями, а рухнуть или загореться может от единственного удачного попадания. Так же исторически лёгкие камнемёты изредка пытались устанавливать на военные корабли, но вот упоминаний об их успехах я чего-то не припомню. Против войск противника в поле камнемёты практически не применялись из-за высокой цены и сложности, низкой мобильности, скорострельности и точности, а так же избыточности тяжёлых камней для поражения отдельных бойцов противника (Зачем кидаться валунами, если убить можно и маленьким пращным ядром?).

Стреломёты (скорпионы) достаточно широко использовались в римской армии и флоте, о чём сохранилось достаточно много упоминаний. Они не только устанавливались в крепостях и на кораблях, но и возились с легионами (в период империи чуть ли не каждой центурии придавался расчёт скорпиона!), а значит и активно применялись в битвах. В полевом сражении задачей скорпионов было ведение огня по особо важным целям — командованию, элитным отрядам и боевым слонам, а в обороне укреплений дополнительно таранам, осадным башням и прочим штурмовым приспособлениям. Во флоте, соответственно, применялись зажигательные боеприпасы и гарпуны.

К сожалению или к счастью (смотря для кого!) армия римской империи так и осталась одной из немногих, кто массово применял метательные машины в полевых сражениях. Как правило их уделом всё же оставались взятие и оборона крепостей.

Фух, на сегодня всё! Наслаждаемся обзором метательных машин, не забываем про пехоту и конницу, а я пока буду думать, как написать о крепостях. Всем удачи на полях сражений!

Как (не) взять крепость

Ну вот, наконец-то добрался до наших старинных укреплений. Здесь я не буду трогать несомненно важные вопросы о том, где и зачем нужно строить крепости. Статья будет скорее о том, как лучше их строить, чтобы доставить максимум неприятностей пришедшему под их стены противнику. Ну и отчасти про то, как пользоваться их слабыми местами, выступая в качестве нападающей стороны.

Начну я (да простят меня опытные вояки) с напоминания одной базовой идеи. Непреодолимых инженерных заграждений не существует! Применительно к допороховой фортификации — любой ров, вырытый одним человеком, другой человек может засыпать. Любую стену, построенную одним человеком, другой человек рано или поздно перелезет. Так что не занятые бойцами защитников укрепления никого ни от чего не защищают. Функционал фортификационных сооружений это:

— Замедление продвижения противника. К примеру, чтобы подвести к крепостной стене таран или осадную башню, штурмующим придётся засыпать ров перед этой стеной. Рано или поздно они это, конечно, сделают, но потратят преизрядно времени. А ещё приятным бонусом для защитников будет знание о месте готовящегося штурма.

— Предоставление обороняющим их войскам более выгодных условий для боя. Согласитесь, лучник, стреляющий через узкую бойницу, чувствует себя гораздо уютнее, чем его стоящий на открытом месте противник. Да и драться на топорах стоя в боевом ходе стены гораздо приятнее, чем на ступеньках штурмовой лестницы.

И ещё, заканчивая вводную часть, пробегусь по основным технологиям строительства крепостных стен. Благо именно в описываемую эпоху являлись основой оборонительных сооружений. И так (я сортирую их по возрастанию как стоимости строительства так и устойчивости к штурму), стены бывают системы:

— Деревянный забор частокол. Линия из воткнутых в землю стоймя брёвен, как-то там скреплённых между собой. Изготавливается при помощи топора и лопаты, ими же пробивается в любом месте в самые короткие сроки. Так же легко уничтожается тараном или огнём. Где-то кроме временного лагеря для переночевать смотрится совершенно убого и даёт убогую же защиту.

— Деревянный сруб, наполненный камнями, грунтом и вообще всем, чем не жалко, так же известный как «городня». Выгодно отличается от частокола устойчивостью что к топору, что к тарану. Даже разломав внешний слой брёвен штурмующие утыкаются в никуда не девшуюся засыпку и внутренний слой. Из недостатков — всё ещё неплохо горит, да и по прочности изрядно уступает каменной кладке.

— Собственно кирпичная либо каменная стена. В эконом-варианте это две относительно тонких стены из каменной кладки, промежуток между которыми засыпан говном и палками грунтом, а в топовом — кладка на растворе во всю толщину. Стойкость такого укрепления изрядно зависит от использованного материала (как говорится, известняк и гранит — это две большие разницы), но всё равно пробить в нём брешь при помощи метательных машин и таранов в разумные сроки почти невозможно.

А теперь о главном. То есть о том, как наши стены будут штурмовать и как нам доставить штурмующим побольше неприятностей.

Самое уязвимое место любой крепостной стены (не считая продажных или просто трусливых личностей внутри периметра) это ворота. Вот хоть там что — конструкцию, рассчитанную на открывание/закрывание никак нельзя сделать такой же прочной, как стационарную. А значит мы можем быть уверенны — первым делом противник постарается пробиться именно через них. И так, чем он может нам угрожать?

— Таран! В эконом-варианте это просто толстое бревно, которое несут в руках вражеские воины, но вполне можно встретить и что-то подобное:

— Обстрел метательными машинами.

Деревянные ворота ни ударов тарана, ни выстрелов тяжёлых камнемётов в любом случае долго не выдержат, так что имеет смысл максимально затруднить противнику жизнь. В этом нам может помочь ров с подъёмным (либо просто сожжённым в начале осады) мостом. Кстати, если у нас много лишнего времени и денег, на другом конце моста можно соорудить дополнительную башню (барбакан) — тогда прежде, чем подвести таран и взяться собственно за ворота противнику придётся взять сначала её. Впрочем, от метательных машин это не спасёт. Или же применить сооружение, называемое захаб.

На первой схеме — довольно сложный, но чертовски обидный для штурмующих вариант. В случае с тараном противнику придётся сначала протащить его (значёк в виде ромба) по насыпи вдоль стены под огнём стрелков (Т-образные метки), затем развернуть его и выбить последовательно двое ворот внутри надвратной башни. Но и это не всё. Дальше потребуется под перекрёстным огнём подвести его к третьим воротам. Если за это время таран так и не разобьют или не подожгут… Ну, защитники своей ленью и нерадивостью заслуживают поражения.

В случае же использования метательных машин (метки из трёх параллельных штрихов) для их огня будут открыты только первые и частично вторые ворота, а третьи для обстрела совершенно недоступны.

На второй схеме — эконом-версия. Вести таран между двух стен под перекрёстным огнём всё ещё не уютно. А метательная машина, вынужденно расположенная для обстрела ворот под самой стеной… Опять же, если защитники её не уничтожат — они редкостные… Неумехи, скажем так.

Ну, как бы там ни было, ворота мы более-менее защитили, так что пришла пора обратить внимание на стены. Стена у нас, будем надеяться, толстая и каменная, так что пробить её тараном или камнемётами мягко говоря проблематично. Но, хоть это и не просто, на неё можно залезть, используя штурмовые лестницы или осадные башни. Затруднить это действо мы можем при помощи того же рва, но рано или поздно противник всё равно его преодолеет, так что не мешало бы подготовиться к его появлению непосредственно на стене.

На этой схеме у нас, внезапно, фрагмент крепостной стены с башнями. И… Думаю, начать стоит с объяснения, зачем эти башни вообще нужны, благо функций у них много. Это:

— Создание фланкирующих стрелковых позиций. Мы же хотим, чтобы противник чувствовал себя перед стеной максимально неуютно, не так ли? Благодаря стрелкам (напомню, Т-образные метки) или метательным машинам-стреломётам, находящимся в башнях, находящемуся у основания стены вражескому воину придётся опасаться «плюшек» не только сверху, но и одновременно и справа и слева. Прикрыться щитом с трёх сторон сразу ему будет непросто!

— Разделение стены на отдельные изолированные участки. Предположим, противник под огнём установил лестницы/подвёл осадные башни, вырезал обороняющих участок стены защитников и… С «радостным» удивлением обнаружил, что развивать успех ему просто некуда. Чтобы перейти на соседние участки стены или спуститься внутрь крепости нужно попасть в одну из окаймляющих занятый участок башен, но мешают запертые (надеюсь, их не забыли запереть!) двери, которые ещё предстоит выломать. Под огнём с башен, да.

Опять же, если у нас ну совсем много лишних времени и денег, вместо одного обвода стен мы можем построить два, находящихся метрах в 20–30 друг от друга. Тогда даже преодолев первую линию стен противнику придётся с теми же трудностями штурмовать вторую. Кстати, как он перетащит через внешний обвод свои осадные башни — я не знаю!

На схеме есть ещё один момент, связанный с развитием метательных машин. Камнемёты, атакующие левую башню, попадают в неё строго под оптимальным углом в 90 градусов. Башня справа, имеющая округлую форму, лучше сопротивляется обстрелу так-как любое отклонение линии выстрела приводит к попаданию под менее удачным углом, что сокращает наносимый ущерб.

Ну что, вроде время радоваться! Штурмующие, испытав на себе все те трудности, которые мы им приготовили вот-вот должны заплакать, попросить прощения и уйти. Но нет, они всё равно стоят под стенами и занимаются чем-то странным? Скорее всего они замыслили подкоп.

Цели подкопа могут быть разными:

— Скрытно провести под землёй небольшой отряд, который внезапно нападёт изнутри на крепостные ворота и откроет их для своей армии.

— Выгрести из-под фундамента стены побольше земли, потом поджечь деревянную крепь (ой, надеюсь они по крайней мере не натаскают туда перед эти бочонков с каким-то колдовским порошком!)… Стена после такого запросто может просто рухнуть.

Что можно с этим сделать? Для начала стоит ещё при постройке стены создать под ней сеть подвалов, а во время осады организовать их патрулирование. Не с целью ловить крыс и диверсантов конечно — слушать звуки проводимых противником земляных работ. При обнаружении же таковых стоит попытаться вырыть тоннель им навстречу, докопаться до вражеского подкопа где-то вне периметра стен и… Либо вступить с землекопами в рукопашную схватку в готовом вот-вот обрушиться тоннеле — либо поджечь там что-нибудь дающее побольше едкого дыма, от которого они убегут сами. А потом — попытаться так или иначе разрушить вражеский тоннель на максимально возможном протяжении.

И напоследок ещё один совет! Конечно, протекающая прямо сквозь нашу крепость река — отличный источник питьевой воды и вообще добавляет эстетики. Но она так же представляет немалую опасность! Плотина выше по течению — и вот штурмовые отряды противника радостно маршируют внутрь по пересохшему дну. Плотина ниже — и питьевой воды у нас в крепости становится гораздо больше, чем нам бы хотелось. Так что пусть лучше река протекает где-нибудь в стороне, а пить во время осады в принципе можно и из колодца. Это, за одно, спасёт нас от сеанса уринотерапии, который нам могли бы устроить поставив лагерный нужник на берегу чуть выше крепости.

На этой радостной ноте пока всё. И… Не стреляйте в художника, он рисует как может! И только ручками тех цветов, которые есть под рукой.

А зачем вообще нужны крепости?

Сегодня наверное продолжу тему крепостей и вернусь к вопросу, который стыдливо обошёл в предыдущей статье — а где и зачем их вообще лучше строить. Вопрос на самом деле (по опыту прочтения современного фэнтези) достаточно актуальный — нередко на страницах книг и в кадрах фильмов (Да, да, милорды Аррены, я и о вашем Орлином Гнезде тоже) мелькают сооружения сколь неприступные, столь же и бесполезные. Так что для начала решим, где и зачем уместно было бы возвести укрепления. И это:

— Городские стены. Самый простой и очевидный вариант. В неспокойные времена (А тогда только такие и были. Под девизом «Если ты за свою жизнь не устроил ни одной войны — ты не царь, а говно!» подписался бы каждый первый древний правитель) вполне естественно хотеть защитить своих нежных дев и честно награбленное в прошедших войнах богатство за каменными стенами. Были, конечно, отдельные бравые парни, гордо говорившие «Лучшие стены — наши щиты!». Но в целом эта идея как-то не прижилась.

Главная беда таких укреплений — город уже стоит там, где стоит, а переносить его в другое место лень. Так что воспользоваться преимуществами рельефа (высокими холмами и прочими неприступными скалами) скорее всего не получится. А ещё нам потребуется очень большая протяжённость стен, так что на их толщине и высоте скорее всего придётся экономить.

— Резиденции феодалов. Да, те самые любезные многим сердцам рыцарские замки. Строго говоря, они на самом деле не столько рыцарские (у простого шевалье средств на вот эту вот каменную махину не будет вообще никогда), сколько баронские или графские, ну да пофиг. Главное, что наш сеньор даровал нам земли «вот от сюда — и до заката» и мы можем строиться где хотим и как хотим. Вмещать наш замок должен только нас любимых, наших домочадцев, слуг и дружину, а значит можно уложиться в относительно скромные габариты.

Так что, разместить его можно вроде бы где угодно? Как-бы да, но! В свободное от осад и штурмов время нам придётся снабжать себя всяческими нужными для жизни товарами, править своими владениями и по возможности защищать их. С вершины соседней горы (привет лордам Арренам) или из какого-то медвежьего угла всё это делать довольно неудобно. А хорошим решением будет разместиться где-либо рядом с нашими источниками доходов. В идеале — между ними и самым опасным из потенциальных противников. Чтобы защитить их в случае чего, да.

— Сугубо военного назначения крепости для «защиты территории». Особенно это актуально для больших стран с протяжёнными границами. Многочисленные армии, способные самостоятельно остановить вторжение, под каждым кустом не поставишь. Следовательно, границы придётся доверить относительно небольшим отрядам, которые попытаются задержать врага до подхода основных сил. В поле их сомнут просто походя, так что решение очевидно. Хорошая крепость поможет им продержаться пару недель, а то и месяцев. А ещё в удалённых и диких провинциях такие крепости становятся и символом власти центра над этими территориями. Одним своим видом они будут напоминать окрестным жителям, чья это теперь земля.

Ставить такое укрепление где-то в тайге или среди горных вершин опять же бессмысленно — враг их даже не заметит. Наш выбор в данном случае это места, которые по тем или иным причинам уж очень сложно обойти. Мост (или на худой конец, брод) через широкую реку, удобный проход среди труднодоступных гор, единственная дорога сквозь бескрайние леса и болота — вот лучшие места для такого рода строений. Именно там они принесут максимум проблем врагу, а значит и максимальную пользу нам.

Ну вот, где нужно строить вроде бы решили. Осталось рассмотреть, где это делать можно. Тут… В памяти людей остаются в основном яркие события — штурмы или, в крайнем случае, осады. Но реально большую часть времени любая крепость просто стоит в ожидании войны. Населяющие её люди, соответственно, тоже наслаждаются мирной жизнью, так что наша цель по крайней мере не сделать эту жизнь невыносимой. Сразу стоит забыть про места:

— С нездоровым климатом (особенно это касается тропических стран). Будет чертовски обидно, если гарнизон вымрет от каких-нибудь болячек, жары или холода. И да, в реальной истории это случалось гораздо чаще, чем хотелось бы.

— Где трудно организовать снабжение даже в мирное время (да, любители замков посередине горного массива или пустыни, это я вам говорю). Причина, собственно, та же.

— Лишённые источников воды внутри периметра укреплений. Этот пункт, наверное, вообще следовало поместить первым. Потому как если внутри крепости нет даже колодца — осада продлится примерно неделю. Враг едва ли будет настолько добродушен, чтобы позволить осаждённым сходить с вёдрами до ближайшего водоёма, а ведущие извне ручьи и прочие акведуки перережет в первый же день.

Отдельная (и потенциально опасная!) ситуация — крупная река, протекающая прямо сквозь крепость. С одной стороны, это почти неиссякаемый источник воды, а то и какой-никакой пищи (рыба же!). С другой — берега необходимо тоже снабжать укреплениями. Надеяться, что противник не догадается заплыть внутрь на плотах или лодках мягко говоря наивно. Инженерные же сооружения, призванные перекрывать движение по воде — всевозможные подводные решётки и цепи — увы, не являются абсолютно надёжными

И наконец, пара слов о хорошем. Благоприятны места:

— Со скалистым грунтом. Это не только позволит сэкономить на фундаменте, но и затруднит противнику ведение подкопов.

— На морском побережье. Даже если враг возьмёт приморское укрепление в осаду с суши, туда всегда можно будет попасть на корабле. На самом деле, даже если у противника нет под рукой флота для блокады он всё ещё может отрезать нас от моря построив дамбу (те же римляне при осаде Карфагена так и сделали). Но трудоёмкость осадных работ это повышает кратно, что нам и требуется.

— С единственным источником питьевой воды во всей округе. Мелочь, а приятно заставить осаждающих бегать с ведром пару десятков километров просто чтобы сварить суп. Еду им так и так придётся подвозить, но удвоить нагрузку на вражескую систему снабжения многого стоит.

Вот такое получилось дополнение к прошлой статье о крепостях. Как всегда, оцениваем, обсуждаем и всё остальное. До новых выпусков! Когда нибудь…

Победа? А это как?

Сейчас вроде как должен быть четырнадцатый эпизод «Военного дела для чайников», но я обозвал его нулевым. Потому что именно с него надо было начать. Короче, сегодня я хочу поговорить о том, что такое победа и в какой момент можно сказать, что мы победили.

Сразу же хочу разделить понятия «победа в сражении» и «победа в войне». Почему? Из того, сразу же вспомнилось: кампании Пирра и Ганнибала в Италии, да и в конце концов знакомая почти каждому кампания Наполеона в России как-бы намекают, что вполне возможно проиграть войну ни разу не потерпев поражения в битве. Так что (хотя и довольно редко) одно из этих понятий отнюдь не влечёт за собой другое.

Начну с войны в целом. Британский военный теоретик Бэзил Лиддел Гарт в своё время сказал, что целью войны является мир, более лучший, чем довоенный. Да, фраза хорошая, но как-то больше тяготеет то ли к философии, то ли к большой стратегии. На практике же…

Если взять например кампанию Дария I против Афин и их союзников (сойдёт и половина других провальных вторжений, но пусть будет эта), на выходе получаем полное отсутствие присутствия этого более лучшего мира. Да, для персидского царства всё просто и ясно. Земли противника не только не завоёваны, но и даже толком не разграблены, армия понесла чувствительные потери. В общем, ничего хорошего, одно плохое. Афины же, строго говоря, получили точно такой же мир, как и довоенный, только без пары сотен своих граждан. По Лиддел Гарту войну проиграли обе стороны, хотя греки до сих пор гордятся ею как своей победой. Почему? Я бы сказал так — афиняне своей цели в этой кампании (просто чтобы персы ушли и подольше не возвращались) добились, а персы своей (взять и разграбить Афины, а так же любые другие города рядом, которые получится, а их жителей обратить в рабство) — нет.

И так (да простит меня фон Клаузевиц за коверканье его слов), победа в войне есть достижение поставленных перед войной целей. Хотели захватить территорию? Мы побеждаем в тот момент, когда:

— Указанная территория полностью под нашим контролем.

— У противника начисто отбито желание (либо способность) вернуть её себе в ближайшее время.

Хотели пограбить перераспределить ценности? Точкой нашей победы станет возвращение домой с богатыми трофеями при условии отказа противника от преследования. А уж почему он отказался — занят ли другой войной, просто ленив или уже разбит нами в пух и прах — дело десятое.

Вообще ничего не хотели, а эти козлищи на нас вероломно напали? Мы побеждаем когда враги ушли с нашей земли и больше не хотят возвращаться. Ну и так далее.

Разумеется, эти цели недостижимы без установления благоприятного для нас соотношения сил и/или подрыва моральной готовности противника к продолжению борьбы. А уж самым простым с виду (Но далеко не единственным! Не забываем как про «малую войну», так и про дезинформацию!) способом достичь этого является разгром его армии в генеральном сражении.

Теперь об этом самом сражении. Кто победил? Тот, кто понёс наибольшие потери? Нет, история знает примеры (те же Фермопилы, хотя бы), когда победившая сторона теряла значительно больше своих воинов, чем проигравшая. Тот, за кем осталось поле боя? Вроде бы да, но тогда как быть с арьергардными боями, где целью одной из сторон является не разгромить, а задержать на некоторое время силы противника? Тоже не всё однозначно. Похоже, придётся вернуться к идее — победитель тот, кто выполнил поставленную перед собой задачу.

И ещё про победу, поражение и потери. И так! Битвы никогда не продолжаются до полного истребления одной из армий. Проигравшая сторона в допороховую эпоху запросто могла потерять в полевом сражении до половины (а в исключительных случаях и больше) своего состава. Но! Если у победителей к концу битвы вообще оставалась относительно свежая боеспособная кавалерия, основные потери проигравшие несли уже во время преследования. В смысле, подавляющее большинство погибших воинов проигравшей армии было зарублено/заколото в спину во время беспорядочного бегства. А до его начала потери обеих сторон могут быть вполне соизмеримыми и достаточно небольшими, в пределах 10–15 %. Вот так вот. Это я к тому, что (не смотря на то, что эти два фактора отчасти взаимозависимы) победитель определяется не столько тем, кто быстрее убивает врага, а тем, кто первый побежит.

Так вот об этом самом бегстве и почему оно вообще начинается. Для начала ещё пара простых истин:

— 99 % воинов древних армий шли на войну вовсе не за тем, чтобы их там убили. Прославиться, поддержать свой социальный статус (куда-то сюда входит, кстати, и «не стать чьим-то рабом»), забрать чужие ценности и по возможности не отдать врагу свои — это пожалуйста. Рискнуть за всё это своей, единственной и неповторимой, жизнью можно. В конце концов, на то и война. Но гарантированно гибнуть? Ну уж нет! Отсюда вытекает и вторая идея:

— 99 % воинов сражаются ровно до тех пор, пока верят в победу. Потому что никому даром не нужно рисковать жизнью зазря. Если воины не верят в победу в битве — они бегут. Если они не верят в победу в войне — они дезертируют.

Это всё к тому, что всегда важно укреплять веру в победу среди своего личного состава и всячески подрывать её среди вражеского.

До начала собственно битвы на это сильно влияет, внезапно, репутация военначальников. Если, к примеру, солдатам предстоит сразиться против местного Александра, Цезаря или Велизария, они уже заранее потеряют уверенность. И наоборот, под командованием «непобедимого» полководца они при прочих равных будут сохранять её гораздо дольше.

Ещё важной тут становится относительная численность армий. Если врагов в несколько раз больше, это опять же серьёзно подрывает боевой дух. Беда в том, что визуально пересчитать количество вражеских воинов невозможно. Так что приходится оценивать «по фронту» и «по знамёнам». Первое означает, что чем шире вражеский строй, тем он (при равной глубине, но кого это волнует) многочисленнее. Второе. Вместо того, чтобы пересчитывать тысячи отдельных воинов, проще сосчитать значки отдельных таксисов, когорт и прочих кюганов. Ну и примерно зная, что из себя представляют указанные подразделения составляется представление о силе войска в целом.

На этих моментах, кстати, можно сыграть. Вроде бы малочисленные отряды, растянув строй в ширину (прикинуть глубину этого строя даже с высоты головы всадника мягко говоря затруднительно) и подняв ложные значки/знамёна, кажутся могучей армией. Так что создав таким образом видимость, например, подходящих в разгар боя сильных подкреплений, иногда можно обратить неприятеля в бегство.

Далее. Опять же, каждый отдельный солдат очень слабо представляет картину сражения в целом. Так что пока он видит рядом (сбоку, сзади) с собой своих товарищей, свои знамёна (они показывают ему, что соседние отряды тоже на месте), слышит/видит командира и имеет ясную боевую задачу — он чувствует себя настолько уверенно, насколько это вообще возможно в бою. В принципе, пошатнуть эту уверенность может просто достаточно большое количество убитых рядом с ним однополчан, однако ещё сильнее подействуют:

— Вражеские воины или просто вражеские знамёна за спиной. Никто не любит сражаться в окружении врагов. Хотя… Даже если враг и не дрогнет, обходы с тыла всё равно полезны, так что стоит применять их как можно чаще!

— Бегство соседних отрядов. Сразу появляется мысль, что это уже разгром и пора бежать самому. Кстати, именно по-этому притворное бегство с целью, скажем, выманить врага с выгодной позиции — очень опасный манёвр! Зрелище бегущих союзников очень сильно подрывает мораль солдат, так что притворное бегство очень легко превращается в настоящее.

— Гибель или бегство своего командующего. Спокойно воспринять такое вообще непросто, а уж если погибает не просто назначенный из далёкой столицы генерал, а царь и харизматичный лидер, это и вовсе может лишить всю войну смысла в глазах солдат. И да, после такого известия они начнут скорее думать только о спасении собственной жизни. С закономерным результатом.

Всё это открывает простор для подлых трюков, и речь сейчас не о фланговых охватах и лихих кавалерийских атаках на вражеского полководца (хотя Александру Македонскому против Дария III и этого хватило). В нашей истории найдётся пара случаев, когда заранее назначенные воины одной из армий по сигналу начинали кричать на языке противника что-то вроде «*имя командующего* убили! Всё пропало! Бежим!» — и враги действительно обращались в бегство.

Опять же, на сегодня пока всё. Плюсуйте, минусуйте, а главное пишите, что бы хотели видеть в следующей статье. Всем побед и котиков!

О способах связи замолвим мы слово

Связь — как воздух. Её никто не замечает, пока не испортят.

Даже самая отлично подготовленная армия ничего не стоит без хорошего управления. А управление немыслимо без… Да, её, родимой! Хорошей связи между командующим и подчинёнными ему отрядами. И сегодня я попробую разобраться, как именно приказы древних полководцев доносились до их войск.

Собственно, в условиях примитивных технологий способов донести волю командующего не так уж и много. И так, встречаем:

— «Делай как я!» Чего уж проще и (с виду) глупее? Подчинённые просто повторяют всё, что делают главный. Бегут туда, куда бежит он, стреляют туда, куда стреляет он и так далее. Скажете, каменный век? Если речь идёт о сухопутных сражениях — да. А вот на море этот метод, с позволения сказать, командования, дожил практически до изобретения радиотелефона. Больше скажу, примерно так же управлялись первые эскадрильи военных самолётов первой мировой.

— Громкий командирский голос. Казалось бы, чего проще? Хочешь, чтобы подчинённый что-то сделал? Просто скажи ему! Ну, или крикни. Жаль только, что возможности человеческих лёгких позволяют осуществлять таким образом командование только в радиусе считанных десятков метров.

— Курьеры, передающие приказы. Позволяют расширить радиус командования ну почти до бесконечности. Но ценой некоторой задержки, увы. На небольшие, в пределах поля боя, расстояния такой посланник может передвигаться со скоростью галопирующей лошади. А на большие… Ну как получится. А ещё он может погибнуть, так и не доставив сообщение, война вообще штука опасная.

— Звуки барабанов, труб и прочих волынок. Конечно, набор сигналов по сравнению с человеческой речью смехотворно мал. Но зато и слышно их во много раз дальше.

— Визуальная сигнализация при помощи флагов или чего-то подобного. Потенциально работает на максимальной дальности (прямая видимость). Но при большом разнообразии сигналов довольно сложна для восприятия.

А теперь что и в каком виде встречалось в нашей истории.

Сигнальные флаги особенно хорошо прижились на флоте. В разное время создавались довольно сложные системы как флагов опознавания, так и передачи информации. Даже в наше время радиосвязи и беспроводных сетей всё ещё существуют флаги международного свода сигналов.

А вот на суше — не зашло. Единственной распространённой формой визуальной сигнализации там так и остались флаги опознавательные. Собственно, это, те самые знамёна отдельных отрядов, изначальной функцией которых было:

— Давать командующему возможность легко увидеть, где какой отряд находится.

— Показывать солдатам, где их командир — в допороховых армиях предводитель отряда либо носил знамя лично, либо (чаще, т. к. не царское это дело — таскать тяжеленное древко со здоровенным полотнищем знамени) в бою его постоянно сопровождал специально назначенный знаменосец.

Управление же обычно осуществлялось комбинацией голоса, курьеров и звуковых сигналов. Роли этих средств связи распределялись следующим образом:

— Младшие командиры, в подчинении у которых находилось не более нескольких десятков воинов, обычно никакой «ячейки управления» не имели. Все приказы отдавали голосом, а при необходимости донести что-то до своего начальника бежали с докладом лично.

— Старшие командиры, имеющие в подчинении от отрядов в сотни воинов до целой армии имели при себе трубача/барабанщика/кто-он-там и/или курьеров.

Для примера пробегусь по попавшимся под руку штатам римской (времён принципиата) и македонской пехоты.

Деканы (decanus. На самом деле ну какой из него командир? Тактической самостоятельности у него ни на ноготь, скорее просто административная должность) кроме собственной глотки никаких сигнальных средств не имели вообще. Центурионы (вообще все) уже имели в распоряжении трубачей (tubicines), а легат и легионные трибуны — ещё одного трубача (bucinator) и штат… Правильнее назвать этих ребят не курьерами, а кем-то типа адьютантов. Короче, optiones tribuni.

В македонской армии интереснее. Командиры от таксиса (128 бойцов) и ниже опять таки полагались лишь на своих голосовых связок. А вот с синтагмой (2 таксиса, 256 копий) всё очень странно. По идее к ней приписаны знаменосец, трубач и курьер, которые пик не имеют, в строю фаланги не стоят, а занимаются своим делом где-то за широкими спинами товарищей. А вот командир — синтагматарх(Ну и слово! Попробуйте проговорить «Товарищ синтагматарх, разрешите обратиться!» и не сбиться!) должен стоять в строю в первом ряду крайним справа. И, соответственно, доораться до трубача с курьером не может от слова никак. Так что скорее всего эти ребята находились в ведении заместителя командира (Тут какая-то путаница, потому что его называют урагом — но ведь ураг это 16-й боец в колонне — лохе. Как так — честно, не знаю). Ну и, чтобы не обрывать рассказ на уровне такого маленького отряда, добавлю, что командиры более крупных соединений так же имеют набор из трубача и курьера.

А теперь ещё немного об особенностях некоторых способов связи.

При использовании звуков трубы/барабана различные команды кодируются разными мелодиями. Сигналов немного («Тревога», «атака», «отход», «сбор» и т. п., всего порядка десятка) и их достаточно легко запомнить. Проблему с радиусом слышимости (напомню, достаточно многочисленная армия запросто может растянуться по фронту на полтора-два километра) можно решить, обязав трубачей, приписанных ко всем отрядам, повторять полученные сигналы. Хорошо? Да как бы ни так!

— По каким-то причинам (из-за шума битвы, например) кто-то из командиров отдельных отрядов может не расслышать сигнал. В принципе, не такая большая беда — командующий, увидев бездействующий отряд, всегда может приказать повторить сигнал.

— А вот тут уже серьёзная трудность. Таким способом невозможно указать, кому именно адресован приказ — его можно отдать либо всей армии сразу, либо никому. Немного облегчить ситуацию можно установив разные сигналы для разных родов войск (например, свои мелодии для конницы и свои — для пехоты). Но полностью проблему это не снимает, так что придётся полагаться либо на заранее доведённый до всех офицеров план, либо на курьеров.

Сигнальные флаги, кстати, страдают от той же беды. Но там (я сейчас говорю в первую очередь про флот как основного «пользователя» такой системы связи) есть возможность набрать буквами (Вспоминаем международный свод сигналов. Он, конечно, современный — но ничто не мешало древним адмиралам разработать его аналог!) название корабля. А потом вывесить для него флаг-команду.

— Командир отдельного отряда может попасть в неловкую ситуацию, подавая сигналы через своего трубача. Соседи то не отличат его на слух от командующего и не смогут понять, что их приказ не касается. Возможные решения: 1. Дать трубачу командующего инструмент, явно отличный по звучанию от всех остальных (В римских легионах, кстати, так и было. Трубач легата был «вооружён» иначе, чем трубачи центурий.) 2. Ввести особый сигнал «внимание на меня», после подачи которого, скажем, помахать знаменем отряда, давая тем самым понять от кого будет исходить приказ. Ну а дальше — как обычно.

На том пока всё. И на прощание напомню одну хорошую фразу, даром что из современности: «Оружие младшего офицера — бинокль и рация, а старшего — карта и карандаш». Так что напоминаю — если в вашей свите состоит придворный маг — обязательно прикажите ему изобрести рацию. Это будет высшим достижением военной магии, точно-точно!

Achtung! Это засада!

Строго то, что написано в заголовке. Сегодня я хотел бы поговорить об этом во многом замечательном тактическом приёме. Почему замечательном? Потому что его правильное использование гарантирует преимущества:

— Внезапности.

— Заранее выбранной, подготовленной и (надеюсь!) выгодной позиции для «нас».

— Опять же, заранее выбранной нами и (хотелось бы!) максимально некомфортной позиции для «них».

На выходе это должно позволить нам одержать победу с наиболее выгодным соотношением потерь или одержать её хоть как-нибудь над заведомо превосходящими силами противника. Впрочем, это всё наши мечты, а теперь посмотрим как всё это организовать и как в это не вляпаться самому.

Вообще, в сознании современного человека накрепко засело, что засады организуются только и исключительно против противника, совершающего марш. Это не так. В описываемую эпоху подобные действия предпринимались в ходе сражения. Под удар засадного отряда во фланг/тыл противник подводился путём ложного отступления союзных частей.

Опять же, есть мнение что засады — это сугубо орудие «малой войны» и устраиваются против разведотрядов, фуражиров и прочих обозов. Тоже нет. Лично я навскидку могу вспомнить пару случаев, когда в засаду попадала целая армия. Согласен, чтобы такое сработало нужно просто феерическое везение раздолбайство со стороны противника. Но это было!

Ладно, перейдём к делу, а именно к тому, как следует организовать эту самую засаду. Нам потребуется:

— Определить предполагаемый маршрут продвижения противника. Обычно это делается на основании данных разведки о его планах, но в принципе определённый маршрут можно и навязать. Например, отправив небольшой подвижный отряд с задачей атаковать и потом увлечь за собой противника именно туда, где его ждёт сюрприз.

— Выбрать место, удобное для внезапного нападения. Оно должно обеспечивать как скрытность засады, так и максимальную реализацию наших преимуществ. К примеру, если наша главная сила — стрелки, лучше разместить их на обрывистых склонах, где им не смогут навязать рукопашный бой. Если конница — противника лучше подловить на твёрдой ровной почве, удобной для разбега лошадей. Если же наоборот, мы хотим атаковать конницу пехотой — выбрать болота или буреломы. Так же хорошим выбором станет место, на котором противнику будет сложно развернуться в боевой порядок или отступить. Узкая дорога, проходящая через труднопроходимую местность (лес, горы, болота) будет в самый раз.

— Скрытно (Скрытно, хвостом по голове! Засада, про которую противник знает, не лучше… Эм… Фекальных масс.) занять выбранную позицию. И лишний раз напомнить бойцам, что курить, разводить костерки и вырезать на придорожных деревьях уличающие врага в содомии надписи категорически низя. Вот совсем никак.

— По возможности оборудовать позиции в инженерном отношении. Установить управляемые мины замаскированные ямы-ловушки, подпилить деревья чтобы в нужный момент уронить их поперёк дороги, натаскать на нависающие над этой самой дорогой скалы побольше валунов… Короче, подготовить противнику побольше неприятных сюрпризов.

— Выставить на подходе своих разведчиков, которые заранее предупредят нас о приближении противника.

— Выслать (если это предусмотрено нашим планом) отряд-приманку, который будет заманивать противника под удар основных сил.

— Ждать гостей.

Просто? На бумаге — да. В жизни противник тоже не дурак, прочитал все эти пункты и смутно догадывается, чего от нас ждать. А значит и постарается принять меры предосторожности.

И так, что нужно, чтобы не попадать в засады? Правильно, организовать охранение на марше. А для этого отправить вперёд и по флангам от основных сил дозоры. Обычно лучше всего для этого подходят отряды лёгкой кавалерии (Она же в составе армии вообще есть, правда⁈) или (если кругом уж совсем одни скалы да буреломы) легковооружённой пехоты. Задачей этих отрядов станет как раз обследование предполагаемого маршрута на предмет наличия присутствия этих самых засад. С наискорейшим докладом об обнаружении оных, да (Заметка! Ещё раз напомнить придворному магу про изобретение рации!). При этом просто довольно проехаться по дороге впереди армии мало. Нужно именно что заглядывать за каждый холм и в каждую рощу, где может урываться противник.

Хлопотно? Да. Но что бывает, если дозоры не высылать, можете спросить у Гая Фламиния. Если что, этот полководец прославил себя в веках именно тем, что в 217 г. До Р. Х. у Тразименского озера завёл целую армию в засаду Ганнибала. Как? Пренебрегая разведкой втянулся в узкую долину между холмами и этим самым озером, подвергся внезапной атаке и принял бой в походных порядках. В итоге потерял по разным данным от 20 до 40 тысяч убитыми и пленными и погиб сам. Так то.

В оправдание Фламиния можно указать, что разведка была серьёзно затруднена тотальным превосходством лёгкой кавалерии противника. Но опять же, если не можешь обеспечить охранение— может, следует передвигаться поосторожнее и обходить потенциально опасные места?

Ну да ладно, что было — то было. У нас же задача другая — не надеяться, что противник откажется от охранения, а что-то противопоставить ему если охранение таки есть. Это… Сложно. Но можно. И так, мы всё ещё можем:

— Отправить свою лёгкую конницу, чтобы она кружила около противника и просто не давала дозорам отойти от главных сил. Как? Да просто немедленно их атакуя. Способ хороший, простой, но требует подавляющего превосходства в этой самой лёгкой кавалерии. А кроме того, в таких условия противник или вовсе откажется от марша, либо будет предельно осторожен, что нам тоже не очень то подходит.

— Замаскироваться так, чтобы дозоры не смогли обнаружить засаду. Тут всё зависит от масштабов. Если речь о «малой войне», то несколько десятков наших бойцов действительно могут отсидеться под кустами. Если же речь идёт о крупных силах… Тут можно только положиться на беспечность вражеских дозорных.

— Тихо «взять в ножи» этот самый дозор, не дав ему поднять тревогу. Опять же, вопрос численности. Если пятерых-десятерых ещё можно убить так, чтобы и мяукнуть не успели, то быстро и чисто выбить в полном составе отряд в сотню копий почти невозможно. Конечно, может всё же удастся убить их всех до одного, а шума боя враг не услышит из-за расстояния. Но всё равно, дело это уже ненадёжное.

А кроме всего следует помнить, что с воплями убегающий к своим дозорный — ещё не самое плохое, что может с нами случиться. Если разведчики врага заметят нашу засаду, а мы их — нет — вот тут начнётся настоящая… Неприятность, скажем так. Потому что противник тоже хитрый и может попытаться устроить сюрприз уже нам. Не поднимая шума обнаружить нашу позицию, аккуратно обойти, а потом изо всех сил дать под зад. Будет больно!

Ну вот примерно такие азы засадного дела. На самом деле, опять же, можно придумывать и более сложные комбинации. Например, засветив перед противником ложную засадную позицию и атаковав его при попытке её обойти. Или опять же, при помощи ложной засады вынудить его снизить темпы продвижения либо вовсе от него отказаться. Вариантов много. Но помните — чем сложнее план, тем он менее надёжен. Всегда. А будет ли виной провала хитрость противника или же ошибки исполнителей, не так уж важно.

Как выйти из боя? Отступление

Непобедимых не существует. Даже, казалось бы, самые лучшие армии в истории рано или поздно встречали на поле боя более сильного противника. Да, вспоминая наше всё Сун Цзы, «Войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения». Да, вступление в бой с более сильным противником есть формальная ошибка командующего. Но — как бы то ни было — это случается. И тогда насущной необходимостью становится выйти из этого боя без потерь не будучи разгромленным в пух и прах.

Для многих сугубо гражданских людей это вообще не кажется проблемой. Развернулся и ушёл, ашотакова? Во всех фильмах так делают! Делают, да. Вот только противник (Сюрприз!) никуда при этом не девается. И он, как правило, совсем не горит желанием отпускать нас просто так. Почему? Увидим.

Для начала, зачем вообще вступают в бой? Итак, программа-максимум, идеальный результат сражения, к которому стремится любой командующий — уничтожить армию противника(то-есть нас) как организованную силу. Разумеется, это совершенно не означает поголовное истребление личного состава. Даже взятие всех до одного бойцов противника в плен не является обязательным. Армия, превращённая во множество трясущихся от страха одиночек, скрывающихся по окрестным лесам, именно как армия фактически уничтожена. На сбор разбежавшегося личного состава и восстановление боеспособности потребуется немало времени, в течение которого победитель может делать всё, что захочет, не встречая сопротивления. Следуя этим целям, в случае своего первоначального успеха противник просто обязан не дать нам организованно отступить. Вот прям изо всех сил постараться.

Что из этого выходит на практике? То, что как только мы повернёмся чтобы уйти, противник немедленно воткнёт что-нибудь острое нам чуть пониже спины. Бежать следом и повторять до получения результата. Соответственно, организованно убежать оторваться от преследования способны только войска, значительно превосходящие врага по подвижности. В наших допороховых реалиях — безнаказанно уйдёт разве что конница от пехоты. В любых других случаях (и с той и с другой стороны только пехота или обе стороны имеют боеспособную конницу) такое уже не пройдёт.

Что можно сделать, если отступать всё равно необходимо, но уйти на чистой скорости мы не можем? Тут есть варианты.

— Бежать врассыпную в надежде, что уйдёт хоть кто-то. Самый простой, но при этом наихудший выход из возможных. Если повезёт, выживших и правда будет много, но как организованная сила армия просто перестанет существовать.

— Измотать противника упорной обороной до такой степени, чтобы он сам отказался от преследования. Решение вроде бы неплохое, но предполагает способность нашей армии успешно продолжать сопротивление, т. е. практически равенство сил. При значительном превосходстве противника такая попытка закончится именно что разгромом.

— Под нажимом противника отойти с боем в расположенный поблизости укреплённый лагерь. Этот способ не раз использовался в реальной истории нашего мира, действительно спасая слабейшую армию от разгрома. Часто уже потрёпанный в полевом сражении противник оказывался не готов сходу штурмовать укрепления и прекращал бой. Это давало возможность проигравшей стороне следующей же ночью скрытно отступить. Или наоборот, передохнуть и попробовать свои силы в новом сражении на следующий день. Единственное ограничение этого способа действий — необходимость наличия в нашем тылу этого самого укреплённого лагеря. Если мы не пожалели сил и заблаговременно его возвели — молодцы. Нет? Тогда без обид.

— Оставить часть нашей армии прикрывать отход. А пока противник радостно снимает с них скальпы преодолевает их героическое сопротивление, быстро отступить основными силами. Что сказать… Из хорошего — если бойцы из отряда прикрытия продержатся достаточно долго, они действительно спасут отступающих ценой своих жизней. Из плохого — они скорее всего быстро догадаются на счёт «ценой своих жизней». И, вероятно, всерьёз расстроятся, вплоть до выхода из повиновения и немедленного бегства. Так что отдавать такой приказ лучше только если есть уверенность, что наши отважные и беззаветно преданные воины его исполнят.

— Заранее подготовить контрудар подвижным резервом. Тут такой интересный момент — увидев, что наша армия бежит, противник практически однозначно расслабится. Всё, победа в кармане, чего уж там? Уже не нужно сжиматься в ощетинившиеся пиками баталии, держать строй, да и вообще, особо напрягаться по части сохранения порядка. Битва закончена, впереди весёлая резня и ограбление трупов. Я это к тому, что втянувшаяся в преследование армия часто неслабо так теряет организацию и становится уязвимой. Атака свежего резервного (настоятельно рекомендуется использовать в этом качестве кавалерию) отряда в этот момент может иметь большой успех. Разумеется, разбить наголову всю вражескую армию этот отряд не сможет (на самом деле в истории нашего мира пару раз удавалось, но это именно что чудо), но ему и не надо. Естественная реакция противника на внезапную атаку — сначала собрать своих разбежавшихся за добычей людей, организоваться, перейти к обороне, а потом уже смотреть, кто и в каком числе на них напал. А пока он занимается всеми этими нужными, но требующими времени вещами, мы сможем отвести как основные силы, так и использованный для контрудара резерв. Короче, метод всем хороший, если бы не одно «но» (Ну почему никогда без него не обходится?!!). Требуется наличие этого самого свежего резерва. Конечно, ничто не мешает выделить его ещё до начала битвы. Вот только будет нас потом до конца жизни преследовать мерзкая такая мыслишка — а ну как, введи мы этот резерв в бой чуть пораньше, вместо успешного отступления мы могли бы вырвать победу?

Вот как-то так. А теперь для особо придирчивых про ещё пару вариантов отхода, про которые я «забыл».

— Ночное отступление под покровом темноты. Ну тут всё довольно очевидно. Видя приближающийся разгром мы выкручиваем яркость Солнца в ноль… Ой! Просим противника прерваться на несколько часов, а потом продолжить? Тоже нет. Короче, вероятность того, что ночь специально наступит именно тогда, когда нужно, очень не очень. Так что рассчитывать на это не стоит.

— Отступление, к примеру, через мост с последующим уничтожением оного. Способ вроде бы годный, но какова вероятность, что у нас в тылу совершенно случайно окажется широкая река с единственным мостом? А кроме того, быстро уничтожить капитальный мост без помощи взрывчатки (которую ещё не изобрели!) задача куда как нетривиальная.

— Бегство в ближайшую тайгу, если таковая есть поблизости. На труднопроходимой местности с околонулевым обзором противник нас сразу же потеряет, правда? Правда. А ещё мы потеряем из виду наших храбрых, но не оснащённых навигаторами и рациями воинов. Так что собирать их потом под ёлками нам придётся ещё месяц. В течение которого противник будет делать что хочет и где хочет, да.

И ещё пару слов про «малую войну» и старую-добрую тактику «ударь-и-беги». В завершающей фазе «беги» вроде бы тоже предполагается отступление из-под удара превосходящих сил. Разница только в том, что мы:

— Действуем относительно небольшим (а значит и куда более простым в управлении) отрядом.

— Заранее уверены, что собираемся уходить от преследования и можем заранее спланировать отход.

Соответственно, тут для отступления мы можем не только использовать труднопроходимую местность (которую наши бойцы заранее изучили), но и дооборудовать её искусственными ловушками и препятствиями. Да и двигаться по ней немногочисленный отряд будет куда более бодро и организованно, чем огромная армия.

Дальний бой, ближний бой…

Кто с мечом к нам придёт, того проще пристрелить.

Собственно, сегодня я хотел бы поговорить о дистанциях ведения боя и некоторых связанных с этим делом стереотипах. Но сначала, по традиции, немного терминологии. Здесь и далее я буду называть:

Ближним боем — бой, ведущийся оружием, так скажем, не покидающим руку воина при использовании. Т. е. копьями (не метаемыми!), мечами, топорами и прочими дубинами. Нормальная дистанция для ведения такого боя ограничена длиной оружия — от 4–5 метров для длинных пик до нуля для ножей, зубов и кулаков.

Дальним (дистанционным или метательным) боем — бой, ведущийся исключительно метательным оружием — луками, арбалетами, пращами и дротиками. Максимальная дистанция такого боя равна предельно убойной дальности соответствующего оружия, а минимальная — дистанции перехода в ближний бой.

Теперь к теме. В наше время по понятным причинам господствует дальний бой. Приблизиться с противнику под огнём автоматического оружия настолько, чтобы ударить его штыком или ножом — практически чудо. Соответственно, ближний бой в глазах наших современников остался уделом каких-то совершенно отсталых дикарей. Хотя так было не всегда. Ещё в 15–16 веках большинство воинов наиболее технически продвинутых армий вообще не имело оружия для дальнего боя и сражалось только врукопашную.

Прежде чем писать о том, как так вышло и что всё-таки лучше, дальний бой или ближний, нужно отметить ещё одну важную вещь. Итак, универсальные бойцы, одинаково способные вести как дальний, так и ближний бой, всегда хуже специализированных на чём-то одном. Потому что:

— Хорошо овладеть даже одним видом оружия сложно. Стать одновременно, к примеру, мастером боя на мечах/копьях и стрельбы из лука — долго, дорого, и вообще не факт, что вообще получится. Чаще всего такой универсал при равном времени, потраченном на подготовку, будет безнадёжно проигрывать и специалисту-лучнику в дальнем бою, и специалисту-мечнику/копейщику в ближнем.

— Стоимость снаряжения для бойца-универсала дороже — ему нужно и оружие для ближнего, и оружие для дальнего боя. Почти за те же деньги можно снарядить двух воинов — рукопашника и стрелка, которые совместно будут явно сильнее, чем один.

— Вес снаряжения для бойца-универсала будет совершенно запредельным. С посвящённой соответствующей теме статье я считал — вес оружия и брони, к примеру, греческого гоплита — в районе 20 килограммов. Это не считая таких мелочей как одежда, немного еды и прочие скучные бытовые штуки. Собственно, вопрос — а он точно унесёт ещё и связку дротиков или лук с запасом стрел?

Как видно, проблемы достаточно серьёзные и случаев их успешного решения в истории не так уж много. Собственно, пример номер раз это ближневосточная и азиатская тяжёлая конница, вооружённая луками в качестве вспомогательного оружия. Традиция владения луком была одной из национальных особенностей составлявших эти отряды народов, так что для воинов не требовалось дополнительное обучение стрельбе. А пример номер два — тактика пехоты, популяризованная римскими легионами (есть мнение, что идея старше их лет на 500, но отшлифовали её до блеска именно римляне). Да, та самая, когда тяжёлая пехота вооружается одним-двумя дротиками и бросает их в противника перед рукопашной.

Продолжаем. Вопрос, какой из видов боя сильнее, по сути свести к простой задаче: сможет ли отряд бойцов, вооружённых метательным оружием, нанести неприемлемые потери снаряженному для ближнего боя противнику раньше, чем тот навяжет им ближний бой. Грубо говоря, на одной стороне поля стоят лучники, а на другой — копейщики. И нам интересно, что случится раньше — копейщики добегут до лучников через поле, или их перестреляют.

Решался этот вопрос в разные времена по-разному. Изначально с появлением пращи и лука — ещё в совсем таки первобытные времена — преимущество было у метательного оружия. И, соответственно, дальнего боя. За время, нужное для преодоления убойной дальности (метров 100) лучник или пращник успеет сделать несколько выстрелов. Каждое попадание по одетому максимум в звериные шкуры воину могло окончиться тяжёлым ранением или смертью. А в случае с последним выстрелом с расстояния метров 10 промах вообще практически исключался. Преимущество дальнего боя очевидно. Кстати, отдельные народы, умудрившиеся дожить до 19–20 столетий оставшись на уровне каменного века, предпочитали именно его.

Перелом произошёл с изобретением щита и доспехов. Поразить вот этих парней

(даром, что на картинке они стоят в довольно расслабленных позах) метательным снарядом уже куда как непросто. Вместо нежной тушки-мишени вражеский стрелок видит перед собой здоровенный и совершенно непробиваемый щит, из-за которого торчит голова в шлеме и ноги в поножах. Да, там за щитом ещё и кираса имеется. Воин в подобном снаряжении имеет все шансы пересечь простреливаемую зону невредимым, а потом познакомить незадачливого лучника со своим крепким копьём. Щитоносная бронированная пехота раз за разом опрокидывала отряды стрелков в полевых сражениях, утверждая преимущество ближнего боя перед дальним.

Так что же, лучники и прочие пращники теперь стали не нужны? Не-а! Просто пришлось изменить тактику их применения, подстраиваясь под новые реалии.

— Пехота ничего не сделает стрелкам, если уже связана боем со вражеской пехотой. Так что, например, дождавшись, пока две фаланги столкнутся и выведя своих стрелков с фланга можно было вдоволь пошмалять в нежные не прикрытые щитами бока и спины.

— Пехоте непросто навязать рукопашную стрелкам, занявшим укрепление. Пусть из двух десятков выпущенных с крепостной стены стрел поразит цель всего одна — плевать! Пока противник беспомощно топчется внизу, его можно расстреливать безнаказано.

— Лучника или метателя дротиков (с пращником такое, к сожалению, не пройдёт) можно посадить на коня. Тогда пеший противник просто не сможет его догнать, а значит можно невозбранно стрелять в него весь хоть до самого вечера. Если, конечно, у противника нет своей ударной конницы, которая таки догонит, да.

Появившаяся вслед за пехотой конница дала и другую возможность перевести дальний бой в ближний — большую скорость сближения. Там, где атакующей пехоте приходилось стойко терпеть длительный обстрел, всадники могли врубиться в ряды стрелков почти не давая им времени на стрельбу. Кроме того, конница чем дальше тем больше тоже обрастала бронёй, ещё сильнее уменьшая свои потери. Эта новая угроза заставила полководцев принимать ещё больше мер чтобы уберечь стрелков от ближнего боя.

В общем, стрелки никуда не делись, но стали в основном вспомогательной силой. А исход сражений по большей части стал решать ближний бой.

А как же знаменитые английские лучники Столетней войны, спросите вы? Они побеждали будучи в меньшинстве, и не каких-то голозадых гоплитов, а сурьёзных французских рыцарей в латах. Отвечаю.

— Строго говоря, рыцари то и не в латах совсем. Потому что их подвезли только к самому концу Столетней, а при Креси они в массе своей ещё ходили в кольчугах. Но это скорее мелкая деталь, не имеющая решающего значения. Дальше будет серьёзнее.

— Свои победы английские лучники одерживали в достаточно однотипной ситуации — заняв оборону на холмах, усиленных полевыми укреплениями, и отбивая атаки французов. Совсем не то же, что одержать победу во встречном бою в поле или самим атаковать окопавшегося противника!

— Опять же, строго говоря свои рыцари были и у англичан. И именно они ходили в контратаки, когда французам таки удавалось преодолеть укрепления и добраться до стрелков. Да, в сами по себе английские рыцари (как и английские лучники) в тех условиях не добились бы победы. А вот вместе — другое дело.

— Креси, Пуатье и Азенкур — таки не единственные битвы Столетней войны. Они прославились именно потому, что в них случилось (по мнению современников) невозможное — лучники побили рыцарей. Другие битвы, с обратным исходом не получили подобной известности таки потому, что они были обыкновенными. Французские рыцари затоптали возомнившее о себе мужичьё. Как всегда и бывает.

С совершенствованием брони эффективность метательного оружия непрерывно падала, и даже появление мощных арбалетов не могло исправить ситуацию. Можно так же заметить, что в средние века параллельно развитию доспехов идёт постепенное уменьшение размеров щитов. Я бы среди прочего объяснил это тем, что бригантины и латы давали одетому в них воину настолько хорошую защиту, что большой щит становился явно избыточен. Полные латные доспехи из закалённой стали делали своего обладателя почти неуязвимым даже для арбалета.

Просто вспомнилось — в фильмах частенько попадаются сцены, когда лучники из засады внезапным залпом валят с десяток рыцарей в латах. Так вот, это у них киношная «броня типа „фольга“». В жизни убили бы хорошо если одного-двух, умудрившись попасть в глаз или щель между воротником и шлемом (Да, попадание грязной необеззараженной стрелой в руку или ногу тоже может убить. Через неделю-другую. А разозлённый раной рыцарь стоит перед стрелком прямо сейчас.). Остальным стрелы только слегка оцарапали бы доспех, после чего лучников ждала бы минутка боли и страданий.

Разумеется, такие латы были астрономически дороги и позволить их себе могли очень немногие. Но успехи металлургии к тому времени позволили одевать целые армии по крайней мере в кирасы и шлемы, с грехом пополам прикрывающие жизненно важные органы. Так что даже простые солдаты несли от метательного оружия потери, совершенно недостаточные чтобы сорвать их атаку в поле.

Изменилась эта ситуация только с появлением фитильных ружей и мушкетов. Но и тогда низкая скорострельность мушкетёров заставляла их опасаться ближнего боя и искать защиты за спинами союзных пикинёров. Даже практически поголовно вооружённые ружьями и пистолетами армии линейного строя продолжали успешно практиковать штыковые и сабельные атаки. Окончательно же обесценить ближний бой перед дальним вообще смогли только дальнобойные и скорострельные винтовки конца 19 века.

Особенности фехтования в пехоте

И для начала — откуда, собственно, всё это родилось. До наших дней дошло немало школ боя с холодным оружием — европейское фехтование на шпагах и саблях, японское кэндзюцу, китайские техники с совсем уж непроизносимыми названиями. Все они имеют многосотлетнюю историю и восходят к тем временам, когда соответствующее холодное оружие состояло на вооружении армий и реально использовалось в сражениях.

Разумеется, многие из этих школ давно превратились из боевого искусства в регламентированный множеством правил спорт. Соответственно, исторические техники изменились, пожертвовав эффективностью в пользу безопасности участников соревнований. Но всё же некая «общая идея», как мне кажется, в них сохранилась. Соответственно, что авторы современной художественной литературы, что постановщики сценического фехтования, всё равно используют их как источники вдохновения. И, в некоторых случаях, позорно промахиваются.

Сказанно очень нагло и самоуверенно, правда? В стиле «все вокруг содомиты, один я Дарт Аньян!» Ну что, потружусь объясниться. Дожившие до нашего времени фехтовальные техники практически сплошь дуэльные. Но попадают они каким-то образом в батальные сцены, т. е. в изображение ситуаций, когда сражается не один мастер фехтования против другого, а армия против армии. И где эти техники абсолютно неуместны.

А теперь, что со всеми этими школами не то? И так! Солдат, стоящий в строю пехоты, сражается, внезапно, в строю пехоты. И, соответственно, испытывает при применении вышеупомянутых техник некоторые проблемы:

— Солдат-пехотинец прежде всего обязан сохранять монолитность строя. В античной греко-римской военной традиции это ставилось в основу всего. Больше скажу, у тех же греков покидание строя «вперёд» — в сторону врага — считалось почти таким же нехорошим поступком, как и покидание его «назад», то есть бегство. Любили они, короче, выскочек-отморозков не намного больше, чем откровенных трусов. Соответственно, перемещались солдаты всегда все вместе, целым отрядом, стараясь не терять локоть товарищей справа и слева.

Это всё к тому, что привычные для современных фехтовальных школ «танцы» с постоянными перемещениями взад-вперёд и вправо-влево солдату-пехотинцу категорически противопоказаны. Мало того, внезапно сделать шаг назад или вбок он не может чисто технически — товарищи мешают-с! Про любимые киношниками и игроделами перекаты вообще молчу. Уворачиваться таким образом от ударов противника он не может и как максимум имеет возможность слегка наклоняться вправо-влево, уходя от уколов. Чаще же солдат вынужден либо парировать удары щитом/оружием, либо принимать их на самые прочные части доспеха.

— Про широкие размашистые движения оружием солдату тоже придётся забыть. Насовсем. Любитель крутить тяжёлой острой железякой вокруг себя куда опаснее для своих, чем для врагов. Туда же и лично моя маленькая «кнопка берсерка» — замах из-за спины для вертикального удара сверху вниз. От него в первую очередь страдает не противник впереди (он то как раз имеет уйму времени чтобы вспомнить про щит и прикрыться им), а ни за что получивший по голове товарищ сзади. Замахи сбоку для нанесения горизонтальных ударов, впрочем, не намного лучше. Вся разница — вместо выколотого глаза/разбитого носа/шишки под шлемом наш сослуживец получит (надеюсь!) только синячишко на пузе/порванную одежду. И (ещё раз надеюсь!) обидится не так сильно, как мог бы.

На выходе получаем, что большая часть арсенала приёмов «дуэльной» техники в строю пехоты просто невыполнима. И, следовательно, учить всему этому солдат никто не будет. Останутся только те самые «два блока и три удара», которых, в принципе, и достаточно.

А теперь о том, как, собственно, в строю биться можно и нужно.

— Копьё/пика

Никаких вращений и ударов древком. Просто коли острым концом — Арья Старк, даром что предпочитавшая меч, фигни не скажет! Ну или (если на нас прёт ударная конница) упирай пику в землю, направляй наконечник во врага и жди, пока тот сам бросится на остриё. Максимум — древком своего копья можно попытаться отклонить вражеское. Сломалось или застряло в теле противника? Бросаем его, выхватываем запасное оружие и продолжаем бой с ним.

— Короткий меч/кинжал

Как уже писал выше — широкие движения с замахами сбоку или из-за спины лучше оставить для театральной сцены дуэлей. В строю пехоты выбор у нас не велик — рубящие удары сверху вниз либо колющие вперёд (или вперёд-вправо — иногда поразить неожиданным уколом противника сбоку даже проще, чем стоящего прямо перед собой!).

На самом деле, по мнению древнеримских авторов уколы даже предпочтительнее. Во-первых, они лучше пробивают кольчужную или тканевую броню. И даже если враг защищён шлемом и кирасой — его лицо, шею или бёдра легче (напомним, рубить по горизонтали сбоку нам слегка мешают товарищи по строю) поразить именно колющим ударом. А во-вторых, при (правильном) использовании короткого меча в паре с большим щитом укол нетрудно сделать внезапным для противника. Занесённое над головой для рубки сверху вниз оружие тот видит сразу и начинает что-то подозревать. Зато при подготовке колющего удара клинок прячется за щитом и становится виден врагу только в последний момент, когда защищаться уже поздно.

И это ещё не всё! Дополнительным преимуществом колющего удара перед рубящим является то, что поднятая над головой рука с оружием уязвима для удара противника, а при уколе из-за щита поразить её практически невозможно. Кстати, по этой причине в греческих и римских армиях практически не использовались наручи — обе руки воина вполне надёжно защищал щит.

— Топор/булава

Вроде бы довольно разные виды оружия, но техника нанесения ударов у них очень похожа, так что я их объединил. И сразу небольшое отступление! Сравнивая топор и меч кажется, что у топора много плюсов. При прочих равных он гораздо дешевле, выносливей и требует меньше ухода. Да ещё и рубит при равном весе как-бы лучше. Казалось бы, одни преимущества, однако греки и римляне постоянно предпочитали топору более дорогой и «нежный» меч.

Зря? Не-а! Причина таки есть. Топором нельзя колоть. Булавой, кстати, тоже нельзя. Вот так вот просто. На выходе в строю пехоты топором можно наносить ровно один удобный для себя и всерьёз опасный для врага удар. Тот самый рубящий сверху вниз (плюс-минус по диагонали) по голове/плечам, от которого не закроется щитом только ленивый. Конечно, терпение и труд любой щит перетрут при известной настойчивости продолбить вражескую защиту можно и так — хватило бы выносливости да удачи не нарваться на ответный укол меча! Но можно и не дожить…

Часть 2 Оружие и снаряжение

Именно то, что написано на упаковке. Оружие и доспехи, которыми пользовались древние воины, их характеристики, сильные или слабые стороны и всё такое.

Боевой лук

Сегодня я немного изменю привычным темам и поговорю об оружии. Точнее, об одном из его видов — боевом луке.

Наверное не меня одного в разное время поражали чудо-стрелки, прочно обосновавшиеся как в старинных легендах, так и в современном нашем фэнтези. Те самые, которые и белку в глаз с пятисот шагов бьют, и кирасу из закалённой стали простреливают навылет. Разве что Луну ещё с неба не сбили (Или уже? Хотя нет, вроде висит.). Ну и по этому поводу я собираюсь прикинуть, на что способен лук на самом деле.

Для начала пробежимся по основным типам луков. И так, по технологии изготовления их можно разделить на:

— Цельнодеревянные. Это которые выглядят как согнутая палка с тетивой. На самом деле, конечно, это не просто палка. Есть куча нюансов по поводу выбора породы дерева и его последующей обработки. Но, как бы то ни было, это самый древний и конструктивно самый простой тип лука.

— Композитный. Тут всё сложнее. В простейшем варианте на деревянную основу с наружной (дальней от стрелка) стороны наклеиваются сухожилия, а с внутренней (ближней к стрелку) — роговые пластины. Да, это очень замысловатое действо, требующее спецефических навыков и в разы удорожающее конструкцию. Но в итоге при равных размерах композитный лук будет значительно мощнее цельнодеревянного. И наоборот, при равном усилии натяжения композитный раза в полтора-два компактнее.

— Рекурсивный. Это уже не про материалы, а про форму. Продвинутая версия композитного лука, концы которого выгнуты вперёд (от стрелка). Долго объяснять, как это работает (Если заинтересовало — Яндекс в помощь. Ну или просто поверьте.), но при равных габаритах и усилии натяжения рекурсивный лук способен дать несколько большую начальную скорость стрелы. Теоретически, кстати, цельнодеревянный лук вроде бы тоже можно сделать рекурсивным. Но вероятность найти подходящей формы заготовку (Просто выпилить из широкой доски поперёк волокон нельзя — сразу сломается!) околонулевая, так что никто этим не занимается.

Теперь к основным характеристикам. И тут у нас есть…

1. Нежно любимое всеми усилие натяжения. Кто не знает, это то, что покажут весы-безмен, если зацепить их крюком за тетиву и натянуть лук. Усилие коррелирует с «дульной» энергией стрелы и кажется, что чем оно больше — тем лучше. Дальше выстрел, больше бронепробиваемость… Ну да, как бы ни так!

Не забываем, что наш лучник — вполне себе живой человек. Для него выстрелить из лука с натягом в 50 кгс — всё равно что поднять одной рукой и подержать навесу мешок цемента. А стрелять в бою нужно много и часто. Рука отвалится, однако! Так что вполне нормальное для боевого лука усилие натяжения составляло не более 30–40 кгс. С непривычки тяжеловато, но мало-мало тренированному воину вполне по силам.

Опять же, возвращаясь к нашему любимому фэнтези и архетипу хрупкой эльфийской девочки-лучницы. Напомню, бедняжке придётся по нескольку раз в минуту совершать усилие, эквивалентное киданию мешков с цементом. Так что (если она всё же выдержит!) мышцы на ручках нашей нежной эльфийской девы будут многим современным (и давно не державшим ничего тяжелее мыши) мужикам на зависть, так то!

2. Дальнобойность. 600 метров… 800 метров… 1200 метров (Честно, это современный рекорд дальности стрельбы из лука. Углепластикового блочника, правда.) Ну что сказать? Это всё спорт и со своими сверхмощными луками и специальным стрелами к военному делу отношение имеет весьма слабое. Вернувшись с уютного стадиона на грязное и вонючее поле боя мы увидим цифры куда более скромные. Предельная дальность выстрела из боевого лука и стрелой, предназначенной не «лететь как можно дальше», а убивать, составляет до 300 метров.

Неплохо? Как бы ни так! Потому что реально во врага лучники с 300 метров не стреляли. Почему? Эх… Здесь придётся добавить немного скучной терминологии. И так, встречаем:

— Предельная дальность выстрела. Это максимальное расстояние, на которое вообще можно закинуть стрелу если постараться. Пробьёт ли она на излёте хотя-бы куртку и попадёт ли в сарай — никого не волнует.

— Убойная дальность (на самом деле её зовут «дальность действительного огня», но пофиг). В нашем случае это расстояние, на котором стрела ещё способна нанести противнику повреждения страшнее синяка, серьёзно угрожающие его здоровью.

— Прицельная дальность. Собственно, расстояние, на котором мы с высокой вероятностью способны попасть в отдельно стоящего противника.

Так вот, если предельная дальность для боевого лука — те самые 300 метров, то убойная — раза в полтора меньше. Прицельная же дальность, как правило, не превышала 60–80 метров для пешего лучника и 20–40 для конного. Стрелять с движущейся коняшки гораздо сложнее, да. (Не верите? Попробуйте на бегу (ну или на мотоцикле по не очень хорошей дороге) сложить пальцы пистолетиком и «подержать на мушке» какой-нибудь достаточно крупный предмет.)

Про последние цифры хочется сказать — да что это за бред, исторически лучники стреляли гораздо дальше. И… Внезапно, так и есть. Потому что в сражении лучники очень редко выцеливали отдельных вражеских воинов. Чаще всего задача ставилась другая — выпустить как можно больше стрел просто «в толпу». Шмальнуть по сплошному строю в десяток метров глубиной и сотню шириной можно и на убойной дистанции в 150–200 метров, а там в кого-нибудь да попадёт. Решала не снайперская меткость отдельных стрелков, а плотность огня.

3. Точность (На самом деле речь о кучности, но всем пофиг). Что у нас тут? Современные спортсмены-лучники стреляют с расстояния 70–90 метров и довольно стабильно попадают в цель размером меньше человеческой головы (внутренние круги мишени имеют диаметр 12 и 6 сантиметров). Но снова «но»! Их стрелы — углепластиковые трубки со стандартными наконечниками и оперением, сделанные на заводе. Они (внимание!) абсолютно одинаковы по размеру, форме и весу.

Получится сделать такие же в кустарных условиях старинной мастерской? Чёрта с два. В итоге каждая стрела, которыми пользовались древние воины, обладала неповторимой массо-габаритной и аэродинамической индивидуальностью. И, даже натренировавшись попадать одной стрелой в яблоко со ста шагов, наш лучник-снайпер неизбежно мазал, стоило лишь заменить его «верную» стрелу на другую. Разброс характеристик стрел неизбежно оборачивался разбросом точек попадания. Так что сделать единственный меткий выстрел «напоказ» заранее выбранной стрелой — реально, а вот повторить успех случайно выбранной из пучка — уже нет. Так то.

И ещё к вопросу о точной стрельбе по биоцели живому противнику. Тут есть один тонкий момент, связанный со скоростью полёта стрелы. В момент схода с тетивы она выжимает хорошо если 50–70 м/с, а чем дальше — тем больше тормозится от трения о воздух. Так вот, получается, что до стоящего в сотне метров противника ей лететь целых две секунды. При стрельбе «в толпу» всем на это наплевать, а вот в дуэльной ситуации — нет. Противник видит стрелка и с момента выстрела имеет те самые две секунды на то, чтобы подумать — а стоит ли продолжать стоять на том же месте, или всё же лучше уйти куда-нибудь в сторону? В итоге на дистанциях более 50 метров подлый вражина будет стабильно уворачиваться от выстрелов. Так то!

4. Бронепробиваемость и прочее убойное и останавливающее действие. Вот тут всё очень неоднозначно. Но общие идеи я озвучить попробую. Из простого — чем мощнее лук (выше сила натяжения) и меньше дистанция — тем больнее будет противнику. А вот из сложного — очень многое решает тип наконечника стрелы. Если обращали внимание, на охотничьих стрелах наконечники очень широкие и «разлапистые». Они наносят наиболее тяжёлые раны, но при этом менее всего подходят против брони. Чтобы пробивать кольчуги используются острые наконечники с минимальным поперечным сечением. Такая стрела должна попасть внутрь кольца и либо расклепать (для этого нужно относительно небольшое усилие), либо проскользнуть сквозь него (если кольчуга совсем дрянная — редкого плетения и имеет внутренний диаметр колец больше пары сантиметров). Такой же наконечник неплох так же для прокалывания поддоспешников и прочих стёганок.

Латы… Ну что сказать… Мало-мало толстая пластина из закалённой стали для стрел неуязвима в принципе. А вот шайсенпанцер из жести пробить уже можно, но для этого лучше применить наконечник в виде относительно тупого конуса или похожий на гранёный наконечник пики. В отличие от шиловидного он не сомнётся и не сломается от удара о броню, что в данном случае важнее остроты.

5. Ну и наконец, скорострельность. Тут всё в руках стрелка и нет предела совершенству. Напомню только, что практическая скорострельность знаменитых английских лучников составляла порядка 10–15 выстрелов в минуту. Кстати, лайвхак от них же — если воткнуть несколько стрел в землю перед собой, ими можно будет воспользоваться быстрее, чем если придётся доставать их из колчана. Приятным бонусом будет то, что вместе с почти стерильной (Вы ведь протирали её антисептиком, правда⁈) стрелой в тушку противника зайдёт ещё и немного этой самой земли с десантом голодных бактерий. Так что даже если он и переживёт само попадание — умрёт через недельку-другую от инфекций.

Ну, пока так. Может быть, напишу ещё про арбалеты, но это не точно. Всем «Мяу!» и до новых встреч.

Арбалет

Эх… Проклятая в своё время церковью вундервафля средневековья. Страшное оружие, пробивающее рельсу вдоль. Ну, или за неимением оной — всадника в латах вместе с конём. Который тоже в латах. Хе-хе! Ладно, что там у нас на самом деле?

Конструктивно (если не брать в расчёт современные изделия) это всё тот же лук, приделанный к ложу со спусковым механизмом. «Лук» он же «дуга», «плечи» (да пофиг, как эту штуку ни назови), изготавливался из дерева, дерева оклеенного рогом и жилами (вспоминаем композитный лук — та же идея) или даже стали (сложно, дорого, но позволяет увеличить силу натяжения как деревяхе и не снилось). Ложе деревянное, спусковой механизм железный, там всё просто. Взвёл, зарядил — и можно спокойно выцеливать вражину не беспокоясь о том, что рука устанет держать натянутую тетиву. Красота!

Интересны способы взведения. Если лук натягивался исключительно руками, то арбалет в разное время взводили:

— Руками же. Поставленной в стремя на его передней части ногой фиксировали оружие на земле, брались двумя руками за тетиву и вперёд. Просто, дёшево, но подходит только для самых слабых устройств.

— Крюком на верёвке, привешенным к элементам снаряжения арбалетчика. Способ применения почти такой же — крюк на тетиву, ногу в стремя… Примерно то же самое, только руки меньше устают.

— Так называемой «козьей ногой». Это такой своеобразной формы рычаг, который примыкали к арбалету для того самого натягивания тетивы. Хороший компромиссный вариант, дающий большее усилие по сравнению с голыми руками при приемлемых простоте, удобстве и скорости процедуры перезарядки.

— «Английским воротом». Говоря по-нашему — лебёдкой, устанавливаемой на приклад. Самый неторопливый способ, но при этом подходящий даже для самых мощных арбалетов.

— Кранекином. Ой, в общем, вбил это слово в Яндекс и нашёл вот это: https://www.mreen.org/Mur/kranekin-vershina-inzhenernoy-mysli-srednevekovya/ Сложнючая для своего времени машинка, не уступающая английскому вороту в мощи, но превосходящая в удобстве.

Да, маленькая, но очень важная деталь! Носить взведённый арбалет целыми днями нельзя от слова совсем. Не вдаваясь в тонкости усталостных деформаций и прочего сопромата скажу — загубите оружие. Если пол-часа в таком состоянии он выдержит без последствий, то через пару дней он в лучшем случае выстрелит раза в два слабее, чем должен, а в худшем вообще сломается.

Ладно, теперь к характеристикам.

1. Усилие натяжения. В отличие от лука, где это самое усилие ограничено физическими возможностями лучника, здесь оно ограничено… Физическими возможностями арбалетчика. Нет, теоретически воротом можно взвести арбалет с усилием хоть в несколько тонн. Но его упругий элемент будет иметь соответствующие размеры и вес, так что наш бравый воин такое оружие просто не поднимет.

Практически… Натыкался на упоминание об арбалете с натяжением более 500 кгс, но это штучный экземпляр. Реально массовое оружие, предназначенное для взвода руками, имело усилие натяжения не более 100кгс, с воротом/кранекином — порядка 300 кгс. Исключение — крепостные (т. е. по сути стационарные) арбалеты, они же аркбаллисты. Таскать их никуда не нужно, численность расчёта практически неограниченна, так что вот они могли достигать самых невменяемых размеров.

2. Дальнобойность. Опять же, как и в случае с боевым луком, смотря что понимать.

Старинных рекордов по части предельной дальности выстрела я так и не нашёл, но баллистический калькулятор даёт цифру около полутора километров (Со сверхмощными арбалетами не всё так просто. Начальная скорость стрелы связана с силой натяжения тетивы нелинейно и разогнать стрелу быстрее 110–120 м/с мягко говоря проблематично). Но это для современных арбалетов и современных стрел. С древними технологиями такой выстрел не повторить и ниже я объясню почему.

Убойная дальность, опять же, по расчётам должна бы составлять порядка 300–400 метров, если бы не одно «но». А именно, вот это убогое убожество, которое наши далёкие предки по недоразумению назвали стрелой. Нет, я прекрасно понимаю, что изобретатели этого не были идиотами. И эту штуку они сделали именно такой не просто так. Беда в том, что ни углепластика, ни даже аллюминия у них под рукой как-то не было, так что лепили из того, что есть. То есть из дерева и железа. Ну и получилось… То, что получилось.

Почему я так нехарактерно долго и злобно от них плююсь? Потому что этот, не побоюсь этого слова, «болт» возлагает болт на собственную аэродинамику и от того неустойчив в полёте. Там (на нисходящем участке траектории, если что), где длинная лучная стрела с нормальным человеческим оперением спокойно доворачивает вниз и продолжает лететь наконечником вперёд, это часто начинает кувыркаться и в итоге может прилететь в цель вообще плашмя. Современная арбалетная стрела, куда более длинная и с трёхлопастным оперением, этой беды практически лишена, а вот старинные «коротыши» — увы…Так что стрельбой навесом по площадям, как это нередко делали лучники, арбалетчики не занимались. Равно как и стрельбой с закрытых позиций и прочими подобными извращениями. Только прямая наводка. И, соответственно, порядка 150 метров дальности.

Ну и, наконец, дальность прицельная — не сильно больше чем у лука, в пределах 100 метров.

3. Точность. И тут та же самая беда, что и у лука. Которая зовётся «неодинаковые стрелы». Кустарное изготовление тянет за собой неодинаковую форму и вес, а значит и неповторимо индивидуальную траекторию полёта каждой отдельной стрелы. С соответствующими последствиями для кучности.

Но есть и хорошие новости. Арбалет с большой силой натяжения всё же даёт несколько большую (раза в полтора, если повезёт) начальную скорость стрелы по сравнению с луком. А это означает, что:

— Арбалетчику нужно делать меньшие поправки на ветер и дальность.

— Увернуться от более быстрой стрелы противнику становится гораздо труднее.

И напоследок приятный бонус — научиться метко стрелять из арбалета гораздо проще. Так что время подготовки арбалетчика по сравнению с лучником вроде бы должно сильно снизиться, если бы не ещё одно «но». Арбалет, особенно с кранекином, для своего времени казался очень сложным прибором. И если сломать или потерять лук было нелегко даже для простого средневекового мужика, то с арбалетом всё хуже. Гораздо хуже.

4. Бронепробиваемость. Хех. Опять же, есть расхожий миф, что стрелок с достаточно мощным арбалетом пробивает кого хочет и куда хочет. И это так и есть. Почти. Да, как и в случае с луком, можно подобрать наконечник практически под любую цель. Да, энергия стрелы из действительно мощного арбалета может быть огромна (Ну, по меркам своего времени, конечно. Джоулей 300, чуть-чуть слабее пистолета!). Но всё равно, миллиметра три закалённой стали ей не по силам, увы. Так что высококачественные дорогие латы защитят вас даже от арбалета. Даже в упор. Шайсенпанцер… Ну, скупой платит дважды кровью.

5. И, наконец, скорострельность. Я, не для этой статьи правда, но тем не менее, даже провёл эксперимент на эту тему. Итог — один прицельный выстрел каждые 15–20 секунд (3–4 выстрела в минуту), если стрелы удобно воткнуты передо мной в землю. И снова «но». Арбалет взводился руками. С более мощным оружием скорострельность падает в разы и составляет 1–2 выстрела в минуту с кранекином и ещё в 2–3 раза меньше с английским воротом.

6. Эх… Я же совсем забыл про вес. Реконструкция средневекового арбалета с усилием натяжения в 150 кг и стальными дугам весит больше 5 кг. Вроде бы и немного, даже легче кольчужной рубахи, не говоря уже о полудоспехе. Короче, носить можно? Можно, пока дело не дойдёт до ближнего боя. Рубиться на мечах/топорах, когда за спиной на ремне болтается пятикилограммовая хреновина — такое себе удовольствие. Так что если уж совсем нет выхода, лучше бросить его на землю в надежде подобрать его, когда всё закончится. Если будет кому подбирать, да.

7. Звук выстрела. Во многих фильмах и играх пытаются подавать арбалет как абсолютно бесшумное оружие. Дескать, из него можно стрелять над ухом у врага, а тот и этим самым ухом не поведёт. Так вот, это наглая ложь! Звук у арбалетного выстрела очень даже присутствует. Похож он… Ну, на что-то вроде хлопка ладонями. С соответствующей громкостью. Но снова «но»! С точки зрения современного человека этот звук абсолютно не ассоциируется с выстрелом! Следовательно, даже услышав его, наш враг не воспримет его как угрозу. Разумеется, древнего воина, прекрасно знакомого с арбалетами, это ни в коей мере не касается.

И ещё пара слов про великую холиварную тему — конных арбалетчиков. Так вот, фигушки! Они таки существовали. Правда, и действовали совсем не так, как это бывает описано в фэнтези.

Способ первый, он же главный — конный арбалетчик конно приезжает к месту боя, спешивается, привязывает коняшку где-нибудь в стороне и идёт воевать как простая пехота. При этом решать проблему перезарядки арбалета в седле ему просто не нужно. Из преимуществ только то, что даже после 40 километров перехода наш боец всё ещё относительно свежий и отдохнувший по сравнению со своим сугубо пешим собратом.

И способ второй, он же экзотический — конные арбалетчики выезжают к противнику прямо верхом, делают ровно один залп… И либо уезжают, уступая место своей ударной коннице, либо выхватывают оружие ближнего боя и бросаются в атаку как обычная лёгкая кавалерия. На проблему перезарядки в седле всем опять же плевать.

Опять же, строго говоря взвести арбалет не сходя с лошади возможно и это даже экспериментально доказывали. Беда опять же в том, что дело это чрезвычайно долгое, трудоёмкое, и более-менее осуществимое только если лошадь стоит на месте. Заниматься этим в непосредственной близости от противника? Ну уж нет!

Традиционно, что-то типа того! Удачи в боях и до новых выпусков «Военного дела для чайников»!

Что эффективнее? Лук и арбалет против мушкета

Сегодня у нас извечная детско-подростковая тема, кто сильнее — кит или слон? Точнее, метательное оружие или огнестрельное. Чтобы в этом разобраться, сравним между собой два из них — длинный английский лук и фитильный мушкет. А чтобы не было скучно, добавим ещё и позднесредневековый арбалет. Погнали!

Для начало пробежимся по типичным характеристикам оружия. Данные будут усреднённые, взятые как из старинных описаний, так и испытаний современных реплик. И начнём с лука.

И так! Английский длинный лук выпускал стрелу весом 60–80 г с начальной скоростью до 50–60 м/с. Таким образом, его «дульная» (хоть у лука и нет «дула», но термин уже приелся) энергия составляла порядка 100−150Дж — в три раза меньше, чем у пули из пистолета Макарова. Тренированный лучник выпускал до 15–20 стрел в минуту на расстояние до 300 метров. Но! При стрельбе на предельную дальность энергии стрел едва хватало на пробитие даже самой слабой брони, а кучность едва позволяла попадать по сплошному строю в десяток-другой рядов в глубину. Так что эффективной считалась стрельба на куда меньшую дистанцию, порядка 150 метров. Прицельная же дальность по одиночной цели и вовсе составляла скромные 60–80 м.

Мощный арбалет позволял выпускать более тяжёлые, порядка 60–120 г, стрелы с аналогичной или чуть большей начальной скоростью. Энергия стрелы могла достигать более 300Дж, вплотную приближаясь к пулям современных пистолетов. Однако платой за более мощный выстрел была скорострельность — из арбалета, взводимого кранекином или воротом, можно было сделать всего 1–2 выстрела в минуту. И, поскольку характеристики арбалета не позволяли вести неприцельный массированный огонь (который не огонь, но снова устойчивое выражение) по площадям, типичная дальность стрельбы не превышала 150 метров.

А теперь мушкет! Длинноствольное фитильное ружьё калибром более 20 мм — практически пушка по современной терминологии — могло выпускать пулю весом более 50 г с начальной скоростью до 500 м/с. Данная скорость была впервые измерена в середине 18 века для более лёгкой «Браун Бесс», но подтверждена современными экспериментами с репликой мушкета 16 века. Возможно, она несколько завышена, но если принять за данность 450 м/с, то дульная энергия мушкетной пули составит 5000Дж. Для сравнения, современная ружейная пуля 12 калибра (18 мм) весит примерно 30–35 г и имеет дульную энергию до 2000−3000Дж. Энергия же пули патрона 7.62×54 (винтовка Мосина) — примерно 3500Дж, 5.45×39 (автомат Калашникова) — менее 1500Дж.

Хотя предельная дальность полёта мушкетной пули составляет более километра, а нанести серьёзные раны она способна в пределах нескольких сотен метров, хоть как-то попасть ею даже по сплошному строю можно было разве что с 150–200 м. Для стабильного попадания в одиночную ростовую мишень к ней требовалось подойти на смешные 30–50 м, а находясь в 100 м от стрелка можно было чувствовать себя практически в безопасности. Так что реально мушкетёры предпочитали вести огонь, только подпустив противника как можно ближе.

Ну и о практической скорострельности. Тяжёлый и громоздкий мушкет требовал значительно больше времени для перезарядки, чем кремневые ружья 18–19 веков. Из исторических примеров — в начале 17 века неназванный солдат армии Густава Адольфа на состязаниях по стрельбе сделал 6 прицельных выстрелов за 5 минут. А в конце того же 17 века в Шотландии некий стрелок за 7 минут выпустил 30 пуль. Если же говорить о практической скорострельности мушкетёров на поле боя, то (без учёта караколирования) они производили залп каждые 1–2 минуты. Более чем скромный результат.

Что на выходе? Мушкет уступает по скорострельности в 20 раз луку и вдвое — арбалету. Дистанция, на которой мушкетный огонь становится всерьёз опасен, по сравнению с луком и арбалетом вроде бы тоже вдвое меньше. Единственное, в чём он лучше, так это в энергии пули, которая в 15–30 раз больше, чем у стрелы. Но и то этот параметр кажется явно избыточным — мушкет превосходит почти в 3 раза даже современный автомат!

Кажется, что первенство следует безоговорочно отдать луку. Однако, не смотря ни на что, мушкет и его более лёгкий аналог — аркебуза — на вооружении армий полностью вытеснили лук и арбалет. Как же так? Причин несколько:

— Первая, она же чисто экономическая — так дешевле.

Да, мушкет как таковой дороже не только лука, но и арбалета. Однако в реалиях 16–17 века его основные расходные материалы — порох и круглые свинцовые пули — уже обходились значительно дешевле стрел. Изготовление пороха к тому времени уже поставили на поток и пороховые мельницы выдавали его для нужд артиллерии в больших количествах. Отливка пуль требовала недорогих материалов и минимальных навыков, так что её могли осуществлять сами солдаты. Изготовление же стрел, а прежде всего наконечников, требовало куда более дорогого сырья и труда высококвалифицированных специалистов. В итоге один выстрел из лука/арбалета обходился в разы дороже мушкетного.

— Вторая — несоизмеримая бронепробиваемость пуль.

К 16 веку производство доспехов достигло такого уровня, что как минимум кирасу и шлем уже могло себе позволить большинство солдат на поле боя. Мало того, заметное количество бойцов, особенно в коннице, использовало ¾, а то и полный, латный доспех. При этом подобная броня оказывалась практически непробиваемой для стрел на дальних дистанциях, а на близких пробивалась только самыми мощными арбалетами, да и то не всегда. В итоге даже относительно бедно снаряженный солдат-пехотинец опасался попаданий только в руки и ноги. А, скажем, тяжёлому кавалеристу-жандарму лучник мог нанести рану только чудом.

Ситуация радикально меняется, когда речь заходит о мушкетах. Самые лучшие и дорогие доспехи могли включать нагрудную пластину, способную выдержать мушкетную пулю без сквозного пробития. При этом все остальные части тела она поражала с лёгкостью. Большинство же комплектов брони не защищали от попадания из мушкета вовсе.

— Третья — огромная разница в останавливающем действии.

Источники свидетельствуют, что единичная рана, нанесённая стрелой, далеко не всегда выводила получившего её воина из строя. Если стрела не пробивала жизненно важные органы, он зачастую успешно продолжал бой и умирал только через много дней от занесённых в рану инфекций.

Раны же, нанесённые выстрелами из мушкета с близкого расстояния, как правило чрезвычайно тяжелы. Попадая в конечность, высокоскоростная крупнокалиберная пуля зачастую просто её отрывает, в корпус — образует временную пульсирующую полость, по размеру в несколько раз превосходящую её площадь поперечного сечения. Кроме того, она нередко разрушается подобно современным экспансивным пулям, вызывая обширнейшие повреждения. Собственно, перед создателями мушкетов стояла задача единственным попаданием убить наповал даже не человека, а боевого коня. И они её успешно решили.

Мало того, даже ношение пуленепробиваемой кирасы отнюдь не гарантирует сохранение боеспособности после попадания из мушкета. Опыт тестирования современных бронежилетов со стальными пластинами и амортизирующими подпорами (аналог кирасы с поддоспешником) показывает — даже если сходная по энергетике пуля не пробила броню, она всё равно может переломать рёбра и вызвать разрывы внутренних органов. Т. е. воин, пусть и облачённый в самую высококачественную кирасу, получив в грудь пулю из мушкета однозначно упадёт. И даже в лучшем случае встанет очень нескоро.

Обобщая второй третий пункты — количество выстрелов из лука или арбалета, необходимое для вывода из строя хорошо защищённого противника, довольно велико. Лучник может выпустить весь колчан, но так и не нанести латнику мало-мальски серьёзных ран. При этом мушкетёру хватит единственного попадания, чтобы враг перестал представлять хоть какую-нибудь опасность. Следовательно, единственная мушкетная пуля по эффективности равна множеству стрел, но при этом обходится гораздо дешевле.

Оружие из ничего. Праща

То, что арбалет сложен, напоминать не нужно. Замысловатые для своего времени механизмы, материалы, весьма нетривиальная работа умелого мастера… Композитный лук? То же самое, изготовление его по всем правилам требовало знаний и времени. Даже английский длинный лук на проверку — не просто согнутая палка. Без правильного выбора заготовки и особой методики просушки стрелять он будет… Далеко не так хорошо, как хотелось бы. В изготовлении любого из видов метательного оружия есть свои секреты, кроме одного. И так, встречаем — праща!

Конструктивно это сама простота. Верёвка или тонкий кожаный шнур, на конце которого завязывали петлю, а посередине прикрепляли кармашек для снаряда. Всё! Петлю надевали на палец или запястье, другой конец брали в кулак, вкладывали в кармашек тот самый метательный снаряд, раскручивали пращу над головой, разжимали пальцы и — если повезёт — наслаждались видом поверженного врага. Легко и непринуждённо.

Праща по всей видимости стала вторым после дротика метательным оружием вообще. И хотя древнейшая известная археологии праща датируется 2500 г до н. э., а глиняные пращные ядра — приблизительно 5000 г до н. э., можно предположить, что само оружие значительно древнее. Просто оно практически не оставляло после себя материальных свидетельств. Сама праща состоит из материалов, которые сохраняются в земле очень не очень, а в качестве боеприпасов долгое время использовалась обычная галька.

На боеприпасах стоит, видимо, остановиться отдельно. Самым простым снарядом для пращи может стать любой камень, однако тут есть проблема. Для достижения хоть какой-то меткости нужно использовать снаряды примерно одинаковых формы и веса, что в случае с галькой довольно затруднительно. Решением стали глиняные и керамические ядра, а позже — круглые свинцовые «пули». Что касается веса, Диодор Сицилийский приписывает балеарским пращникам использование снарядов весом в одну «мину» — примерно 330 или 450 грамм. Похоже, что это явное преувеличение. Археология же даёт нам два основных типа пращных ядер — лёгкое, 20–50 г., и тяжёлое, порядка 160–200 г.

Теперь о возможностях пращи. Современный рекорд стрельбы на дальность составил 437 м при начальной скорости более 50 м/с. Можно предположить, что практическая дальнобойность древних пращников в 2–3 раза ниже. Попробовать оценить её можно по косвенным данным:

— Вегеций определял практическую дальнобойность современных ему лучников цифрой порядка 180 м.

— Ксенофонт, описывая в «Анабасисе» противостояние родосских пращников с персами, пишет что те «стреляли из пращей на большее расстояние, чем персидские пращники и лучники». Естественно, подразумевается, что они не только стреляли на большую дистанцию, но и нередко попадали во вражеских воинов и убивали их.

Т. е. по эффективной дальности стрельбы праща несколько превосходила современный ей античный лук и позволяла вести огонь поражать цели на дистанции порядка 200 метров.

На самом деле с этой оценкой можно и поспорить — как ни как, Вегеция от Ксенофонта отделяло почти 800 лет. За это время и луки могли стать другими, и техника стрельбы измениться (честно, не могу вспомнить момент, когда в Средиземноморье начали стрелять «от уха»). Но, думаю, не будет преувеличением определить максимальную убойную дальность пращного ядра в 150–200 м.

Что касается точности, античные источники утверждают что опытный пращник уверенно попадал именно в голову вражеского воина. Но речь тут, скорее всего, идёт о выстрелах на «пистолетных» дистанциях до 50 м. Собственно, низкая начальная скорость снаряда другого и не позволяет. На расстояниях же более 100 метров пращники скорее работали только по сплошному строю.

Немного возвращаясь назад отмечу ещё один важный момент! На заре античности пращники явно превосходил лучников как по дальнобойности, так и по убойной силе метаемых снарядов. Однако со временем эта разница стиралась — видимо благодаря тому, что лук совершенствовался, а праща оставалась неизменной. А к средневековью лук настолько обогнал пращу по характеристикам, что та совершенно потеряла своё значение.

И так, чем же на выходе хороша праща?

— Крайней дешевизной и технологичностью.

Смастерить пращу из подручных материалов мог сам воин за крайне непродолжительное время.

— Нетребовательностью к боеприпасам.

Даже свинцовые пули гораздо дешевле стрел, не говоря уже о керамических. А если и те закончились — можно использовать обычную гальку. Да, точность бросков и сила ударов несколько упадут, но и только. В то время как лук или арбалет без стрел совершенно бесполезны.

— Убойной силой против большинства античных доспехов.

До повсеместного распространения непробиваемых стальных кирас ещё больше тысячи лет. А что касается льняных панцирей и первых кольчуг… Там, где стрела просто застрянет в «бронике», 150–200 г свинцовый шарик может оставить серьёзный ушиб, а то и сломать пару костей.

А вот чего в праще плохого, так это крайняя сложность подготовки мало-мальски меткого стрелка.

Действительно, процесс прицеливания из пращи крайне контринтуитивен. Если наводить лук или арбалет можно «по стреле», то траектория полёта пращного ядра зависит от плоскости раскручивания и момента, когда стрелок отпускает свободный конец пращи. Не с проста лучших пращников античности давали именно те регионы, где обращение с этим оружием было частью местной культуры — Родос и Балеарские острова.

Как-то так.

И напоследок забавный факт. Древние греки придумали (и передали римлянам) традицию украшать свинцовые пули для пращи изображениями. Наряду с символами богов, наносимыми «на удачу», там встречались и надписи-послания для противника. Наряду со скучными «ASCULANIS [D]ONUM» («подарок аскуланцу») или «TIBE MALO» («отхвати зла») среди них встречались и более интересные, типа «PETO OCTAVIA CVLVM» («ищу задницу Октавия») или OCTAVIA LAXE SEDE («удачно сесть на это»), сопровождаемые понятно каким изображением. Вот такой вот античный юморок.

Меч. Сферический в вакууме

Сегодня меня почему-то снова потянуло на оружие. И, отложив в сторону все эти стрелялы и пулялы, возьмусь за самое что ни на есть благородное оружие воина. То есть за меч.

Традиционно хотелось бы начать с того, что же это такое. ГОСТ наш родимый говорит, что это контактное клинковое колющее и рубящее оружие с прямым длинным или средним двухлезвийным клинком. Ну к этому документу у народа вообще много вопросов. Например, одати. Грубо и простыми словами — это катана-переросток длиной в рост своего владельца, если не больше. А по ГОСТу это… Внимание! Шашка! Нагамаки (тоже катанообразный клинок, но на очень длинной рукояти), кстати, тоже то ли шашка, то ли сабля. Да, смешно. Но вот так там написано. Ладно, для наших целей обзовём мечом любое достаточно длинное для своей эпохи и не слишком причудливо выгнутое (копис, например, тоже обзовём мечом и сделаем вид, что изгиба не заметили) клинковое оружие. А то спор по терминологии затянется до следующего года.

Видов мечей… Мягко говоря дофига и больше. И особенности их конструкции обусловлены предполагаемым применением. Нужен укол? Конец клинка сводится в тонкое остриё. Нет? Обойдётся и закруглением. Требуется сильный рубящий удар? Меч утяжеляется, а центр тяжести уходит довольно далеко от рукояти. В приоритете маневренность? Наоборот, нужен лёгкий клинок с центром тяжести в районе гарды. Его будущий владелец предпочитает конный бой или фехтовальные поединки? Клинок удлиняется. Предполагается работа в плотном строю пехоты? Укорачивается. И так далее.

Кроме требуемого функционала на форму меча так же влияют доступные технологии производства. Материал клинка должен быть одновременно и упругим и твёрдым, а это не так то просто. Серьёзно, натыкался на отзывы античных авторов про длинные мечи, которые гнулись при неловком ударе. Или другая крайность — имели выкрашивающееся при столкновении с чем-нибудь твёрдым лезвие. Беда!

Но, поскольку современных сталей ещё не завезли, а сражаться надо вотпрямщас, древние мастера, нашли выход. При изготовлении мечей из мягкой бронзы (Да, я помню про цзянь из чудо-бронзы, о лезвие которого можно порезаться просто неосторожно на него взглянув. Но это опять же сверхдорогое штучное изделие!) и столь же мягкого железа их просто делали относительно короткими и толстыми. Вспомните, например, мечи классической Греции — их уровень металлургии не позволял воспроизвести, скажем, длинный и тонкий клинок шпаги 17–18 века А вот широкий ксифос длиной чуть больше полуметра — без проблем.

Специально для заклёпочников — да, автор в курсе про микенские рапиры. А вот рубаните такой с размаху по деревянному щиту — что будет? Вот то-то же! А шпага выдержит.

Ладно, продолжу… Короче, по мере развития технологий выплавки всё более качественных сталей росли и возможности по части изготовления клинков. Во времена Высокого средневековья и Возрождения помимо коротких-широких (чьи размеры и форма обусловлены сугубо спецификой применения) уже хватает длинных и тонких мечей. Просто потому, что теперь изготавливать их не только нужно, но и можно.

Оглядываясь на уже написанное не могу не признать — получилось довольно сумбурно. Но… Вот правда, в истории было 100500 видов мечей, не похожих друг на друга. И каждый из них заслуживает отдельной статьи. Может быть, когда нибудь… Но продолжим.

И так, чем хорош и чем плох меч относительно других видов оружия, всех этих копий, топоров и прочих булав? Из хорошего — он:

— Реально универсален. Мечом можно рубить, колоть, резать и даже (с определёнными оговорками) парировать удары. Обычно для каждого из этих дел нужно своё оружие. А тут всё в одном.

— При этом очень манёвренен. В отличие от топора или булавы, центр тяжести меча находится ближе к рукояти. Это облегчает выполнение сложных движений и гораздо меньше утомляет руку воина.

— Весьма лёгок и компактен. Вес самых тяжёлых мечей (это я сейчас про громадный двуручник длиной почти в рост человека) обычно не превышал 4 кг, а небольшой меч для одной руки мог весить даже меньше 1 кг. В отличие от громоздкого древкового оружия меч может носиться постоянно в любых условиях и почти не стеснять движений.

А теперь плохое. Меч:

— По сравнению с любым другим холодным оружием требует самых высококачественных материалов и весьма сложен в изготовлении. Что, в свою очередь, ведёт к увеличению цены. На выходе один весьма посредственный меч стоит как десяток топоров или копий. А уж выдающееся изделие знаменитого мастера будет иметь совершенно астрономическую стоимость.

— Нежен, хрупок, требует осторожного обращения и квалифицированного ухода. Что, блин⁈ А то, блин. Чужое оружие и доспехи тоже не пластилиновые. Рубанули по кольчуге — лезвие тупится, его надо точить. По металлическому канту щита? То же самое. Заблокировали лезвием своего меча вражеский? Бинго, на нём осталась глубоченная зазубрина! Учитывая, что битвы парой ударов не заканчиваются — когда всё закончится садимся править клинок, в процессе завистливо поглядывая на владельца булавы. Вот его то оружие испортить куда как непросто.

— Всё ещё в разы короче копья или алебарды. Судя по современным реконструкциям, боец с одним мечом с высокой вероятностью проигрывает поединок бойцу с одним копьём. Стенка на стенку — то же самое. Длина решает.

А теперь немного о том, как же применяли меч воины древности. Так вот, почти всегда меч играл роль запасного оружия. Как правило в первую очередь воин использовал древковое или метательное оружие, а за меч хватался, когда основное оружие уже пролюбил сломал, потерял или израсходовал боеприпасы.

Вспомните, например, каким оружием наносит первый удар рыцарь? Правильно, копьём. Что в руках у пикинёра? Пика. И так далее. Контрпримерами могу вспомнить только элитные группы ландскнехтов с двуручными мечами (и запасными короткими, да!), испанских родельерос (рондашьеров) и римских легионеров. Хотя с последними всё не так гладко — считать ли основным оружием легионера эпохи поздней республики и принципиата меч или же дротики — вопрос куда как спорный.

Теперь о том, насколько опасен меч для владельцев разных видов брони:

— Обычная одежда. Тут меч реально страшен — единственный рубящий удар даже лёгкого одноручного меча может перебить пополам конечность или шею. С колющими ударами интереснее. Современная медицина считает, что они ещё более опасны, но вот какая тонкость — получив такой удар человек потеряет боеспособность не сразу. Да, скоро (от минуты до нескольких дней в зависимости от места) он умрёт. Но перед этим ещё может успеть натворить бед. Тогда как противник без головы — совершенно безобиден!

— Тканевая броня и прочие стёганки. Рубящий удар такая защита ослабляет, но не всегда останавливает. От колющего же не защищает практически никак.

— Кольчуга. Опять же, может дать неплохую защиту от рубящего удара лёгким мечом. Тяжёлый же (привет клейморам и прочим цвайхендерам) вполне может прорубить. От колющего… Скажем так, что-то где-то кольчуга, конечно, ослабляет. Но всё же сильный удар меча с тонким остриём пробивает её с крайне высокой вероятностью.

— Низкокачественные латы (шайсенпанцер) могут быть пробиты сильным ударом тяжёлого меча, но всё равно дают лучшую защиту по сравнению с кольчугой.

— Высококачественные латы практически неуязвимы для любых мечей. Опасны только колющие удары в стыки между пластинами и оглушающие удары по шлему.

И напоследок не могу не упомянуть ещё одну роль меча — статусный предмет. От Британии до Японии меч сплошь и рядом становился одним из главных атрибутов военной аристократии, привилегированного сословия. В поддержание этого в разные периоды в разных странах законодательно запрещалось ношение мечей для «черни». Впрочем простой народ не унывал и обходил эти запреты нося вместо мечей ножи. Кстати, слово «гросс-мессер», обозначающее здоровенный тесак с клинком почти метр в длину, переводится с немецкого всего лишь как «большой нож».

О способах ношения меча

— Где ХХХ(вставьте подходящего персонажа сами) должен носить нож?

— В спине!

А теперь почти серьёзно о том, как вообще можно носить меч и что за это будет. Внимание! Здесь и далее говоря «справа» или «слева» я буду подразумевать пользователя — правшу. Если ведущая рука левая, расположение меча следует соответственно отзеркалить.

И ещё сразу же пройдусь по поводу ножен. Они обязаны быть. Во-первых, сталь почему-то не очень любит грязь и прочую сырость. Во-вторых, ваши товарищи не оценят болтающуюся на вас оттопыренную железяку, которая так и норовит кого-нибудь уколоть. А уж ваша лошадь вас просто возненавидит! И, наконец, в третьих, вот просто представьте — вы выходите к противнику с заткнутым за поясной ремень обнажённым клинком, рывком выдёргиваете его… И у вас падают штаны! Потому что ремень случайно перерезали. Обидно, да?

Кстати, ещё о лошадях. По легенде один персидский царь (Камбис его звали) тоже эксплуатировал меч с то-ли неисправными, то-ли отсутствующими ножнами. И при попытке забраться на коня так сильно порезал ногу (подозрительный мужик с кинжалом тут совершенно не при чём и просто проходил мимо!), что умер через несколько дней. Не будьте как Камбис, носите меч в ножнах!

Ладно, теперь серьёзно и по теме. Меч в разное время носили:

1. На бедре.

Собственно самый-самый традиционный способ. Ножны меча прикреплялись посредством узлов, колец и прочих ремешков либо к поясному ремню, либо к портупее (перевязи, хотя это слово не совсем правильное) через плечо. В принципе, можно и вовсе не заморачиваться креплением и попросту заткнуть ножны за пояс. Кстати, в гражданской жизни самураи эпохи Эдо чаще всего так и поступали.

На первый взгляд кажется, что портупея удобнее всего, поскольку нагрузку лучше давать на плечо и вообще пояс будет перекашивать и всё такое. Не совсем так. Недлинный клинок не намного тяжелее, скажем, фляги с водой и оттягивает ремень не то, чтобы прям сильно. Зато при беге и прочей акробатике он (по сравнению с креплением на портупее) гораздо меньше болтается. Короче, дело вкуса.

И, как ни странно, оружие на бедре всё еще можно разместить по-разному:

— Вертикально слева. Самый технически простой, но не слишком удобный способ. Подвесить меч так легко даже с помощью обычной верёвки, но при этом готовьтесь к тому, что он будет жестоко бить по ноге при каждом шаге. Кроме того (специально попробовал!) его довольно трудно быстро обнажить. Сперва нужно довольно извратно изогнуть руку, затем наклонить рукоятью вперёд и только потом вытаскивать. Печаль… Про быстрые удары из ножен и прочее яйдзюцу можно сразу забыть.

— Слева по диагонали (рукоять меча смотрит вперёд-вверх, а клинок назад-вниз). Для этого нужен специальный подвес, удерживающий ножны в наклонном положении. Но зато извлекать клинок можно гораздо быстрее и удобнее, а при ходьбе он почти не мешает. Исторически именно этот способ оставался самым популярным.

Еще в этом месте я немного отвлекусь и вспомню одну дилемму, связанную с ношением этим способом однолезвийного оружия с изогнутым клинком. Собственно, холивар «лезвием вниз (как саблю или тати) или лезвием вверх (как шашку или катану)». Сторонники «лезвием вверх» часто упирают на то, что из такого положения можно одним движением извлечь оружие и сразу же рубануть стоящего впереди противника от плеча до задницы. Ну что сказать… Да, можно. Но если подвесить лезвием вниз, но чуть пониже и почти горизонтально — то рубануть то тоже очень даже можно! Только вместо удара слева-сверху направо-вниз получится слева-снизу направо-вверх. Либо просто горизонтальный слева-направо. Да, удар сверху-вниз выглядит сильнее, но это скорее дело навыка. Так что оба способа имеют место быть.

— Вертикально справа. Именно так носили меч римские легионеры. На самом деле способ довольно удобен — не нужно тянуться правой рукой к левому бедру, а извлечённый из ножен меч сам собой оказывается в удобной позиции для укола вперёд. Единственное «но»! Способ годится только для очень коротких мечей или кинжалов. Вытащить висящий таким образом длинный клинок получится только взяв его обратным хватом. А это… Штука, мягко говоря, неоднозначная.

2. У седла.

Как правило, в кавалерии так носились клинки, слишком громоздкие чтобы постоянно держать их при себе и/или слишком специфические, чтобы применять их не для конного боя. Вроде того же кончара, например. Оружие крепилось на конской сбруе так, чтобы рукоять располагалась чуть впереди и выше колена всадника.

3. За спиной вертикально или по диагонали рукоятью вверх.

Ещё один источник непрекращающихся споров и я тоже в него влезу. Некоторые говорят, что извлечь расположенный за спиной рукоятью вверх меч невозможно. Это не правда. Специально для этой статьи я попробовал это проделать с клинком длинной в мою руку, расположив устье ножен на уровне правого плеча. И мне это удалось. Но! Во-первых, это чертовски неудобно. Будь меч раза в два короче, было бы легче, но хоть на ладонь длиннее — уже ничего бы не вышло. Про большие двуручные мечи вообще молчу. А во-вторых (оно же главное) — вложить его обратно оказалось почти нереально.

Вообще-то исторически такой способ ношения меча всё равно использовался — но сугубо в спокойной обстановке, когда поводов пускать его в дело не намечалось. Говоря по-современному — это транспортное положение, для удобства на марше. При угрозе же встречи с противником меч со спины снимали, а дальше либо вешали на пояс или портупею, либо (если речь о больших двуручных мечах) извлекали из ножен и попросту несли в руках.

4. За спиной вдоль пояса, рукоятью вправо.

А вот это уже куда более реалистичный и удобный способ. Хотя подходит он скорее для больших ножей или кинжалов.

О балансе меча

Много раз на страницах фэнтези натыкался на какой-нибудь «метательный кинжал-мизеркорд идеального баланса». Хех… Не трогая вопроса об абсурдности других частей этой фразы, напишу просто про баланс оружия. Очень коротко и просто — что это такое, для чего нужно и почему говорить о сферическом «хорошем» или «плохом» балансе в вакууме нет никакого смысла.

Для начала о том, что это вообще такое. «Балансом» применительно к мечу называют всего-навсего расположение центра тяжести. Точка баланса — всего лишь место, которым можно положить меч на палец так, чтобы он при этом не падал ни в ту, ни в другую сторону. Как у парня на картинке. Вот так вот просто.

Теперь о том, чего все так увлечённо об этом самом балансе говорят и почему это так важно.

1. Удобство удержания

Для наглядной демонстрации возьмите лом и подержите его параллельно земле. Ухватив его за середину, где центр тяжести, это нетрудно. А теперь за конец? Всего-то полуметровое плечо рычага, а рука устаёт за считанные секунды. Меч легче лома, но его обычно держат за рукоять, расположенную как раз конце. Так что чем ближе его центр тяжести к рукояти, тем (при равном весе) проще и удобнее долго удерживать оружие в руке.

2. Маневренность

Опять же, чтобы быстро развернуть любой тяжёлый предмет, легче всего это делать вокруг центра тяжести. Допустим, мы хотим (просто для примера) перевернуть меч из положения «вертикально острием вверх», скажем, в положение «вертикально остриём вниз». Тогда, при прочих равных, чем ближе его центр тяжести к рукояти, тем быстрее и легче нам будет это сделать. Так что совершать быстрые и сложные движения проще всего примерно таким мечом:

3. Сила рубящего (рубящего, а не колющего!!!) удара

Чтобы не лезть в дебри физики, можно исходить из нехитрой зависимости — чем более быстрый и тяжёлый (обладающий большей кинетической энергией) предмет вступает в контакт с гадской тушкой, тем гаду больнее. И если бы меч мы в него бросали, было бы просто — вся энергия прилетает вражине без остатка. Но мы рубим, а тут получается противный момент — энергия в момент удара делится между врагом (что замечательно!) и нашей собственной (обидно!) рукой, пытающейся не выронить меч. И! Внимание! Делится она пропорционально расстоянию от центра тяжести меча до точек контакта с нашими пальцами и вражеской шеей. Конечно, на самом деле там работают ещё несколько факторов, но общая идея такая: чем (при прочих равных условиях — весе оружия, силе руки и «геометрии» удара) дальше будет центр тяжести меча от рукояти, тем большая часть энергии удара прилетит во врага. Т. е. тем «сильнее» будет удар. Так что самый «злой» рубящий меч выглядит примерно так:

И ещё раз внимание! Для колющего удара прямым мечом всё это не имеет значения! Вступающее в контакт с противником острие, центр тяжести и рукоять находятся на одной прямой, вдоль которой и наносится удар. Так что баланс меча на силу укола влияет приблизительно никак.

Что в итоге: при равном весе меча разное расположение центра тяжести — тот самый «разный баланс» — позволяет выбирать между его взаимоисключающими свойствами. Либо мы смещаем его ближе к острию — и получаем более утомляющее руку и «неуклюжее» оружие, дающее нам убойный рубящий удар. Либо уводим его в рукоять и наш меч начинает казаться более лёгким и быстрым, но при этом рубит гораздо хуже.

Какой из вариантов предпочтительнее — зависит от манеры боя и физических данных конкретного воина. Соответственно, желаемый баланс меча так же индивидуален и говорить об универсальном «мече идеального баланса» нет смысла. Каждому своё!

Клинок, подобный языку пламени

В общем, после долгого перерыва взялся за очередную статью про всякие старинные железяки…

Сегодня я хотел бы вспомнить довольно необычный и успевший обрасти множеством легенд вид холодного оружия. Тот самый меч с волнистым клинком, который чем только не объявляли — от парадной безделушки до вундервафли из самых мрачных глубин ада, режущей латы как бумагу. Итак, встречаем — фламберг!

Для начала — пара слов о том, что это вообще такое. Само название flamberge происходит от немецкого flamme, то есть «пламя» и вроде как является отсылкой к иконографическому огненному мечу архангела Михаила. Но это не точно. Технически же фламберг — это клинок, имеющий «ряд последовательных противофазных изгибов». Для тех, кто помнит что-то из математики — похожий на синусоиду. Ну или просто вот такой:

Существует расхожее мнение, что фламберг — непременно огромный двуручный меч, но это не так. Фламберг — это тип клинка. Помимо цвайхандеров/эспадонов существовали и «пламенеющие» полуторные мечи, а позже — шпаги и кинжалы. Больше скажу — малайский крис есть суть тот же фламберг. Тем не менее, самым распространённым в Европе оружием с клинком этого типа остался именно двуручный меч.

Появился фламберг… Здесь я хотел было написать, что в 14-м веке — именно тогда был изготовлен старейший сохранившийся крис, «крис Кнауда», благополучно хранящийся сейчас в troppenmuseum в Амстердаме, но нет. Пламенеющим клинком там даже не пахнет. Так что придётся назвать датой рождения фламберга 16-й век, когда клинки этого типа стали распространяться по западной Европе.

Итак, что в нём хорошего?

— При режущем ударе фламберг гораздо легче прямого клинка «заходит» в тканевую/кожаную броню или тело противника и оставляет более глубокие раны.

Тут действует тот же эффект, что и у ножа с серрейторной заточкой. Более длинная режущая кромка расположенная под меняющимся углом гораздо лучше разрезает хоть ткань, хоть плоть. А чтобы сделать участь противника ещё печальнее, некоторые фламберги делались «с разводом», как у пилы, т. е. лезвие на выступающей части волн находилось не на одной прямой.

Такой клинок оставлял после себя не один разрез, а нарезал плоть тонкими ломтиками. Нанесённая им рана заживала гораздо хуже обычной и в сочетании с замечательной евросредневековой медициной нередко заканчивалась гангреной и смертью. Не исключено, что именно фламберги породили легенды об «отравленных мечах».

— По той же причине рана от укола фламбергом оказывалась шире, чем от укола аналогичного размера прямым клинком.

— Захват клинка противника рукой — если что, вполне нормальный приём в фехтовании — в случае с фламбергом становится занятием резко нездоровым. Внутренняя часть перчатки, как правило, не защищалась металлом, а с кожей тот справлялся с относительной лёгкостью. Фламберг поймал — пальцы потерял;)

— «Пламенеющий» клинок вроде бы менее (в сравнении с прямым) склонен застревать в теле противника. Но это не точно.

— Фламберг легче прорубает твёрдые объекты.

Считается, что при ударе он касается их не длинным участком лезвия, а только в нескольких точках на выступающей части «волн». Тем самым энергия удара концентрируется на меньшей площади, создавая большее удельное давление в точках контакта. Ну… Технически так оно и есть, но практическая польза от этого эффекта ИМХО серьёзно переоценена. Большинство потенциальных целей меча обладают достаточной упругостью, чтобы принять форму клинка. И/или толщиной, кратно превосходящей высоту «волн». И в том, и в другом случае преимущество формы клинка при рубке окажется незначительным.

— Вражеский клинок очень плохо скользит по клинку фламберга.

Ооочень специфическая и ситуативная фишка, но она есть и она действует. Приёмы, основанные на смыкании своего оружия с оружием противника и последующем скольжении клинка по клинку против фламберга работают совсем не так, как против прямого клинка.

— Ну и напоследок — он просто офигенно круто выглядит. Сильвия Нагваль не даст соврать!

А теперь плохое.

— «Пламенеющий» клинок гораздо сложнее в изготовлении. И, соответственно, значительно дороже.

Тут должен быть очень сложный сопромат, но если кратко — из-за извратных зон напряжения металла и распределения нагрузок правильная (чтобы он не переломилсяпри первом же ударе) закалка фламберга представляла из себя тот ещё танец с бубном. Это не говоря о том, что даже просто придать клинку волнистую форму сложнее, чем прямую.

В принципе, находились «мастера», которые оптимизировали техпроцесс. При помощи точильного круга они превращали во фламберг обычный прямой клинок, просто убирая лишнее. Естественно, жил такой эрзац, как и его счастливый покупатель, очень недолго. Скупой платит дважды!

— И всё равно, несмотря на все ухищрения, даже качественный фламберг обладал меньшей прочностью на излом, чем прямой клинок. При равной площади сечения, конечно.

— Как следствие, при равной длине и сохранении приемлемой прочности фламберг оказывался тяжелее прямого меча. За счёт большей толщины, да.

— Правка и заточка волнообразного лезвия — занятие весьма и весьма сложное и трудоёмкое. Ухаживать за прямым клинком гораздо приятнее.

На выходе: «пламенеющий» клинок — штука крайне специфическая. Не лишённая неоспоримых достоинств, но обладающая и рядом серьёзнейших недостатков. Оправдывает ли лучшая убойность по слабозащищённому противнику высокую цену и низкую надёжность — пусть каждый решает сам. Однако замечу, что из сохранившихся исторических мечей только очень небольшая часть имеет «пламенеющий» клинок. По-видимому, подавляющее большинство древних воинов всё же отдавало предпочтение прямому.

И немного о популярных мифах, собравшихся вокруг фламберга.

— Большие двуручные мечи с «пламенеющим» клинком резали любые латы как тряпку.

Однозначно нет. Та самая концентрация энергии удара на небольшой площади в лучшем случае позволяла оставить на них неглубокие вмятины, не более. Фламберг всё же не чекан и заменить его ни в коей мере не может. Что же касается «эффекта пилы», на который некоторые любят ссылаться… Достаточно просто вспомнить, сколько движений нужно сделать, чтобы справиться с листом железа или доской при помощи ножовки, чтобы понять — любая битва закончится гораздо раньше, чем удастся перепилить фламбергом кирасу или щит. Даже при полной пассивности противника.

— Фламберги были прокляты католической церковью как сатанински негуманное оружие.

К сожалению, пока что никому из провозглашающих эту мысль так и не удалось толком подтвердить её документально. Все известные запреты, касающиеся волнистых клинков, появились на волне охватившей западную Европу «дуэльной лихорадки» в 17 веке и исходили сугубо от светских властей. Касались они исключительно этих самых дуэлей и дуэльного оружия, никак не затрагивая военное применение. Так что тоже мимо.

— Владелец фламберга сталкивался с известными трудностями при попытке сдаться в плен. Говоря прямо — таких полагалось убивать на месте, причём каким-нибудь интересным способом.

И снова, регламентирующих данное действо уставов и приказов не сохранилось. Однако здесь таки придётся сделать оговорку. В те времена книги уставов были гораздо тоньше, чем сейчас, а пробелы в них заполнялись солдатскими традициями, где всё уже не так однозначно. Как мне подсказал один из моих комментаторов, в середине 17 века на эту тему высказался некий капитан Лафатер в своей «Kriegsbьchlein» («Военная книжечка». К сожалению, оригинал мне найти не удалось, так что довольствуюсь цитатами из рунета). Среди прочих «подлых» методов ведения войны он упомянул и ношение «волнистых шпаг», добавляя, что использующим их «не должно даваться никакой пощады». Повторюсь, «Kriegsbьchlein» — не официальный руководящий документ, но констатация неких сложившихся в отдельных подразделениях традиций.

На выходе: по-видимому проблемы у владельцев волнистых клинков действительно случались — но всё же это были именно спонтанные расправы, а не всеобщая практика. И от себя добавлю — пик популярности фламбергов совпадает с временем религиозных войн в Европе. Реально люто жестокая эпоха. Католики радостно резали протестантов, а протестанты католиков, даже не заглядывая, что там лежит у них в ножнах. Так что шанс попасть под горячую руку был стабильно высок и от геометрии клинка убиваемого зависел не так, чтоб сильно.

Самое простое оружие. Копье

Хотел бы я обозвать его ещё и самым древним, но нет. Строго говоря, первым известным человечеству оружием (т. е. специально обученным предметом для причинения смерти ближнему своему) остаётся дубина. Но копьё совершенно точно было вторым. Следы его происхождения теряются где-то в тёмных глубинах каменного века. Но при этом оно, в отличие от дубины, продержалось в качестве серьёзного военного оружия аж до восемнадцатого столетия от Рождества Христова. Строго говоря, последняя кавалерийская пика была снята с вооружения европейских армий вообще в начале двадцатого(!!!) века. Да, на фоне магазинных винтовок и пулемётов она уже смотрелось явным анахронизмом, но было же!

Разумеется, со времён заточенной и обожжённой для твёрдости палки копьё потихоньку эволюционировало, разделившись на несколько разновидностей:

— Метательное копьё, оно же дротик. Развивалось, соответственно, в сторону удобства метания в ущерб другим свойствам, став в итоге относительно коротким (зачастую меньше 1.5 метров) и лёгким. И, внимание! Дротик это единственный вид копья, где оправдано применение зазубренного наконечника. Он же препятствует извлечению его из раны, так? Для метательного оружия это скорее плюс, а вот в рукопашном бою лишиться застрявшего в теле противника копья — очень неприятная ситуация.

— Средней длины (2–3 метра) копьё для рукопашного боя с листовидным/кинжаловидным наконечником. Такими в разное время где только не вооружались. Достаточно удобное, чтобы пользоваться им хоть одной рукой в паре со щитом, хоть двумя руками, хоть пешим воином, хоть всадником. При этом всё ещё достаточно лёгкое, чтобы при крайней необходимости его можно было метать. Короче, универсальная штука.

— Длинная пехотная пика. Уже куда более массивное копьё длиной 3–6 метров, как правило с трёх или четырёхгранным наконечником, оптимизированным для пробития брони. Из-за размера и веса пользоваться пикой можно уже только двумя руками, но и то, владение ею требовало преизрядной силы.

Собственно, именно пика стала тем оружием, с которым стойкая и дисциплинированная пехота положила конец господству рыцарской конницы на полях сражений средневековой Европы. Множество упёртых противоположными концами в землю пик останавливали натиск даже самых тяжело бронированных всадников. В то же время пика вполне прилично показала себя и в противостоянии пехоте, оставшись универсальным оружием до самого распространения огнестрельного оружия и появления армий линейного строя.

Ещё пара слов по поводу перерубания пик. Как видно на фото, специально для любителей это делать вблизи наконечника древко усилено железными полосами. Кроме того, перерубить жёстко закреплённую (или лежащую на земле) пику это одно, а сделать то же самое «на весу» — совсем другое. Так что это дело гораздо труднее, чем кажется.

— Рыцарский лэнс, вершина развития кавалерийского копья. 3–5 метров длиной, с наконечником сначала листовидной, а впоследствии — гранёной или шиловидной формы. Странный конус с обратной стороны служил противовесом, смещающим центр тяжести к рукояти и облегчающим удержание копья.

Да, не могу не обратить внимания на момент, связанный с «ломучестью» лэнса (помните выражение «переломить копья»?). Так вот, речь идёт не о браке производства, а вполне спланированном событии. Это копьё обычно использовали в технике куширования, крепко зажимая под мышкой (а иногда для удобства положив на специальный крюк на кирасе). При сильном ударе, воткнувшись в тело противника, копьё передавало бы сжимающей его руке мощный рывок, грозящий травмами владельцу. Или ломалось. Так что в отличие от пехотной пики, которой требовалась максимальная прочность (помним, ей требовалось остановить несущегося во весь опор всадника!), лэнс специально делался ослабленным. А заодно это позволяло несколько снизить вес.

Собственно, за что копья так полюбили?

— Они дёшевы. Очень дёшевы. Это не меч, продукт передовых достижений металлургии и мастерства лучших оружейников своей эпохи. Даже не простой и грубый топор. Древко от безысходности можно вырубить в ближайшем лесу, а наконечник изготовить из небольшого количества самого плохого металла в деревенской кузне. Это делает копьё идеальным оружием для бедных, а так же позволяет недорого вооружать огромные армии.

— С ним относительно легко научиться обращаться. Просто коли острым концом! Да, для новичка в поединке с мастером меча этого совета может и не хватить. Но вот большая масса даже не слишком хорошо подготовленных копейщиков (а раз их очень дёшево вооружать и обучать — их будет действительно много!) станет проблемой для кого угодно.

— Копьё длиннее, чем топор или меч. И зачастую это решает. В поединке примерно равных по навыкам бойцов чаще всего побеждает копейщик. Да, для честности добавлю, что имеется ввиду бой без щитов, только копьё против меча/топора. Но всё же! Мастер копейного боя благодаря более длинному оружию способен не давать противнику приблизиться на дистанцию удара мечом или топором, и в то же время безнаказанно атаковать самому.

— Копьё достаточно длинное, чтобы в строю пехоты позволить сражаться сразу нескольким рядам воинов. Собственно, это одна из причин успеха фаланги. Объясняю. В строю мечников активно сражается только первый ряд. Воины задних рядов не в состоянии дотянуться до врага и могут в лучшем случае помогать давить щитами (толкая товарищей в спину, да). А в худшем вообще просто терпеливо ждут, пока впереди стоящего воина убьют, чтобы занять его место в строю. У копейщиков всё по-другому. Имея копьё длиной 2.5–3 метра длиной, второй-третий ряды могут колоть врага через промежутки между воинами первого ряда. Да, их удары не будут особенно сильными или точными. Но противнику, перед которым мелькают лишние острия, грозя в любую секунду выколоть глаз (а ведь он при этом дерётся с воином из первого ряда!) или наоборот, что-нибудь чуть пониже щита, всё равно неприятно. Тем более, при известном терпении и настойчивости всё же пырнуть его на ощупь очень даже можно.

Вот эти достоинства позволили копью продержаться в качестве основного оружия множества армий на протяжении нескольких тысяч лет. Неплохой результат, не так ли?

И немного о недостатках.

— Копьё — штука чудовищно громоздкая и неудобная. Если связку дротиков ещё можно сложить в специальный чехол и привесить к седлу или закинуть за спину, то длинные копья придётся таскать в руках. Ладно, на самом деле кое-кто ленивый, но изобретательный, придумывал специальные ремни, слегка облегчающие ношение коротких копий. Но всё же. В этом плане мирно висящие на поясе меч или топор кажутся гораздо предпочтительнее.

— Длинная пика ну никак не позволяет атаковать врага, проскользнувшего мимо острия и приблизившегося вплотную. Немного утешает, что при атаке строя пехоты враг должен избежать не одной, а сразу нескольких пик. Но тем не менее такое случается. В этой ситуации пикинёру остаётся только бросать пику и молится, чтобы он успел выхватить кошкодёр раньше, чем его прирежут.

На самом деле недостатки не такие уж и страшные, что подтверждается повсеместной популярностью копий.

Сокрушительная мощь! Боевой топор

Топор… Стереотипный атрибут фэнтезийного «варвара» или «викинга в рогатом шлеме». Одно из древнейших — этак после дубины и копья — орудий войны. Появился он впервые ещё в каменном веке, благополучно пережил бронзовый и железный, а как серьёзное военное оружие окончательно устарел только после появления массового огнестрела.

И сразу об основной роли топора в комплексе вооружения древних воинов! За исключением особо больших двуручных экземпляров на длинном древке (из которых впоследствии выросли полэкс и алебарда), он выполнял вторичную роль запасного оружия по отношению к основному — копью или луку. Соответственно, конкурировать в своей нише топору приходилось с мечами, кинжалами и прочими дубинками, с каковыми в основном я и буду его сравнивать.

Собственно, благодаря чему топор так всем полюбился:

— Относительная дешевизна и технологичность. Боевой топор это один из самых нетребовательных (после дубины, конечно) к мастерству изготовителя видов оружия. Да и к материалу, в принципе, тоже. В отличие от ножа, мало-мальски работающий топор можно сделать даже из камня, не говоря уже о меди, бронзе или железе. Качество металла, если что, тоже не критично. Слишком мягкий меч или кинжал гнётся, становясь совершенно непригодным к применению. Слишком мягкий топор просто быстрее тупится, но даже утратив остроту продолжает оставаться опасным. Слишком твёрдый меч или кинжал ломается, тогда как сломать топор чрезвычайно трудно.

На выходе даже не слишком умелый кузнец, располагающий не слишком хорошими материалами, без проблем изготовит вам топор. Он может оказаться невзрачным на вид, местами не слишком удобным, но он есть и он работает.

— Неприхотливость и выносливость. Затупившийся в хлам и весь покрытый зазубринами меч это не меч, а говно. Топор в аналогичном состоянии это вполне себе годная булава — тоже серьёзное оружие, если что. Да и довести его до столь безнадёжного состояния куда как труднее.

— Универсальность. Да, боевой топор конструктивно отличается от лесорубного или плотницкого. Однако при крайней необходимости каждый из них всё равно может заменить любой другой. Да, это может оказаться не слишком удобным, но дело всё равно будет сделано. Воин с боевым топором всегда сможет нарубить дров для костра или возвести вокруг лагеря частокол, тогда как угробить ради подобной работы меч решатся немногие. Да, жить захочешь — и ров шлемом выроешь, и дерево зубами перегрызёшь, но всё же подобного лучше избегать. А в условиях, когда всё своё снаряжение приходится тащить на себе, возможность сочетать в одном предмете оружие и инструмент не может не радовать.

— Сильный, в сравнении с мечом, рубящий удар при равном весе оружия. Тут играет роль баланс топора, центр тяжести которого находится в районе боевой части, тогда как у большинства мечей — вблизи рукояти. Из-за этого большая часть энергии удара топора достаётся противнику.

— Потенциально большая пробивная способность. Но тут с оговоркой! При равном весе оружия «бронебойность» зависит от площади контакта с целью — чем она меньше, тем легче оно пробьёт доспех. Именно по этому топоры, предназначенные для боя против хорошо защищённого врага, имеют очень узкие лезвия. В то же время против слабо бронированного противника, как и для хозяйственных целей, больше подходят более широкие топоры.

Вообще, традиционно более маленькие и лёгкие топоры использовались всадниками. Меньший вес топора они могли компенсировать ударами на скаку вдоль направления движения, когда скорость руки с оружием складывалась со скоростью лошади, дополнительно усиливая удар. Более тяжёлые же, особенно двуручные, топоры были оружием пеших воинов.

Ну и, традиционно, о плохом. То есть, о недостатках топора.

— Арсенал приёмов для топора в сравнении с длинноклинковым оружием весьма невелик. Колет топор от слова «никак» (хотя этот недостаток будет исправлен в полэксе), режет тоже не сказать, чтобы хорошо. Метать топоры хоть и пытались, но быстро поняли, что гораздо удобнее делать это с копьями.

При известной фантазии можно принять это за достоинство — владению топором не нужно так долго учиться. Просто поднял его над головой — и рубанул вражину по башке. Да так, чтобы сразу череп пополам! Но по факту достоинство такое себе. Удары топора в сравнении с мечом более «длинные» и предсказуемые, так что у противника будет время подумать о жизни защите.

— При равном весе по сравнению с мечом топор сильнее утомляет пользователя — опять же, заслуга баланса. Большее расстояние от руки до центра тяжести требует больше сил.

— Как следствие предыдущих пунктов, топором крайне сложно отражать удары. Слишком уж он неуклюж и медлителен, а деревянное топорище едва ли способно долго выдерживать столкновения с клинком. На самом деле, конечно, для топора есть свои оборонительные техники — вот только они довольно специфичны и весьма непросты в освоении. На выходе, одноручный топор предпочитали использовать в паре со щитом, используя его только для атаки, а удары принимать на щит. Воин же с двуручным топором в защите вынужден был больше полагаться на ловкость в уклонении от атак и прочность доспеха.

— Узкие топоры относительно легко застревают, к примеру, в теле убитого врага, оставляя воина безоружным. Хорошо воткнувшийся меч нетрудно освободить рывком на себя, тогда как выдёргивать топор требуется вдоль направления удара. Что, мягко говоря, неудобно.

Собственно, что на выходе? Неплохое, в принципе, оружие, со своими достоинствами и недостатками. По совокупности свойств скорее подходящее небогатым воинам, которым сложно позволить себе как покупку дорогого меча, так и постижение таинств владения им. Впрочем, весьма состоятельные по меркам своей эпохи средневековые рыцари тоже не брезговали наряду с копьями и мечами включать в свой арсенал и боевой топор.

Ну и в продолжение темы, несколько мифов о топорах:

— Боевой топор был чрезвычайно тяжёл и владеть им могли только очень сильные люди.

Ну, в общем, та же фигня, что и с мечом. Максимальный вес одноручного оружия, как правило, не превышал 1–2 кг, а двуручного 4–5 кг. Физические возможности человека ограничивают-с!

Ну и несколько примеров.

Вот этот боёк бронзового топора весил около 200 г. Соответственно, сам топор в сборе — менее 0.5 кг.

Такая вот замечательная скандинавская секира — чуть больше 1 кг.

Куда более внушительный по размерам бердыш — 2–3 кг. Ничего запредельного!

— Силач, вооружённый громадным топором, с лёгкостью разрубал противника в полных латах «от плеча до задницы».

И опять нет! От пластины из мало-мало твёрдой стали топор с широким лезвием отскакивает не намного хуже меча. Для пробивания такой брони гораздо лучше подходит клевец — узкий, похожий на птичий клюв (собственно, отсюда и название), шип, позволяющий концентрировать энергию удара в одной точке для максимальной пробивной силы. Зачастую клевцем снабжали обух боевого топора, хотя он изготавливался и как самостоятельное оружие. Лезвие же топора эффективнее против не столь хорошо защищённых целей.

— Самый крутой топор имеет по лезвию с каждой стороны. Затупилось одно — перевернул и пошёл рубить вторым!

Увы, но тоже нет. Пользы от «запасного» лезвия не так уж много. Привести в негодность «основное» лезвие за один бой практически невозможно, благо большая толщина и «топорная» заточка под относительно тупым углом делают его очень живучим. Зато вес оружия сразу увеличивается раза в полтора и оно становится куда более громоздким.

Миф о двулезвийных боевых топорах преимущественно основан на критских и ближневосточных лабрисах. Однако они являлись ритуальным оружием, божественным символом, и использовались преимущественно для церемоний и жертвоприношений.

Как-то так:)

Не режется? Проломим! Булава

Сегодня у нас снова будет очень простое, очень древнее, но при этом вполне эффективное оружие — булава. Следы её происхождения теряются где-то в мрачных глубинах каменного века, когда наш далёкий предок усовершенствовал дубину, прикрепив к ней булыжник. Так что — после дубины и копья — это третье по старшинству орудие войны. А кроме того — прямой предок ещё более грозного оружия — каменного топора.

Конструктивно булава — сама простота. На деревянную рукоять насаживается массивное металлическое (впрочем, если выплавлять металл ещё не научились, сойдёт и каменное) навершие. Готово. Можно бросаться на врага и радостно ломать конечности или крушить черепа. Даже под кольчугами, даже под шлемами!

Кстати, с точки зрения эффективности по хорошо защищённому противнику немалое значение имеет форма навершия. Поскольку пробивная сила оружия основана на концентрации энергии удара на минимальной площади, булавы эволюционировали вслед за доспехами. Если для поражения врага в тканевой или кольчужной броне хватало и сферического/грушевидного навершия, то против прочных шлемов и лат их пришлось оснастить рёбрами и шипами. Получились пернач и моргенштерн — оружие немногим более сложное, но при равном весе куда более эффективное.

И сразу важный момент, связанный с моргенштерном! Это оружие нередко рисуют с длинными, тонкими и очень острыми иглообразными шипами. Это не есть правильно! Латный доспех всё равно невозможно проколоть иглой, его вминают и проламывают. Тонкое остриё при встрече с ним просто сломается. Кроме того, слишком длинные шипы после удара могут намертво застрять в доспехе врага и лишить воина оружия. Так что оптимальная их форма — короткий, не больше пары-тройки сантиметров в длину, и широкий в основании конус или пирамидка.

Кроме того не могу обойти стороной вес исторических булав. В современных мифах и фэнтези они порой разрастаются до чудовищных размеров, но, как обычно, это ложь. Двух-трёх пудовых богатырских булав никогда не существовало — реальный живой человек просто не в силах наносить удары настолько массивным предметом. Исторические навершия булав — вот эти «гаечки» бронзового века — очень лёгкие, менее 300 г. Вес самого тяжёлого из подобного оружия — японской двуручной палицы канабо — редко превышал 4–5 кг. А европейские одноручные шестопёры позднего средневековья целиком обычно не дотягивали даже до 1 кг!

Не могу не упомянуть и ещё одно оружие, ставшее развитием идеи булавы — боевой цеп. От обычной булавы он отличается тем, что боевая часть закреплена на рукояти не жёстко, а на гибком подвесе — ремне или небольшой цепочке. С одной стороны (при равном весе оружия в целом) он обеспечивает значительно более сильный удар. Но с другой — гибкое сочленение делает оружие более труднокотролируемым.

С боевым цепом связано ещё одно заблуждение, связанное с его пропорциями. В видеоиграх его обычно рисуют так,

в то время как исторические образцы выглядят примерно вот так

Более длинная рукоять реального цепа делает его более безопасным для владельца, полностью исключая удар навершия по держащей рукоять руке. Кроме того, она увеличивает радиус поражения, позволяя пехотинцу атаковать врага из второго ряда в строю либо поражать всадника.

Далее, традиционно, чем булава особенно хороша:

— Она чрезвычайно проста в изготовлении, нетребовательна к качеству материалов и квалификации мастера.

Ну серьёзно! Кузнеца, который смог запороть ковку навершия булавы, вообще нельзя подпускать к горну и наковальне! Булава проще чем топор, проще, чем подкова или лемех плуга. Её можно изготовить из стали, можно из бронзы. Можно даже из меди или чугуна, которые для любого другого оружия вообще не годятся. А если металла нет совсем — сойдёт и просто камень, лишь бы в нём удалось провертеть дырку. Как следствие, булава наравне с копьём является одним из самых дешёвых видов оружия.

— Обслуживания булава тоже требует приблизительно никакого.

Любой топор время от времени требует заточки, не говоря уже о мече или кинжале. Да что там, даже острие копья можно замять. Умудриться же испортить булаву… Я даже не знаю.

— Требует от пользователя околонулевых начальных навыков.

Опять же, даже топором бить надо уметь. Чуть «завалил» лезвие от плоскости удара — и всё, топор не рубит. С мечом та же самая история, удар лезвием по эффективности радикально отличается от удара плашмя. Звучит смешно, но в суматохе боя новичок допускает подобные ошибки с лёгкостью. Булава же делает противнику одинаково больно вне зависимости от того, какой стороной входит в контакт с его бренной тушкой.

— Хорошо себя показывает в противостоянии с пластинчатой бронёй.

Когда латный доспех рубят мечом, от их столкновения больше страдает меч. Его лезвие тупится, тогда как доспех остаётся практически невредимым. Пернач или моргенштерн оставляют на латах глубокие вмятины и ломают скрытые под ними человеческие кости. При этом сами они совершенно не теряют заточки — потому, что нельзя потерять то, чего нет.

В аналогичной ситуации хочется вспомнить про топор, но перед латами его острота не имеет никакого значения. По эффективности удара по стальной пластине топор ничуть не отличается от аналогичной массы пернача, но при этом более требователен к мастерству и кузнеца, и воина.

— Практически (за исключением некоторых моргенштернов) не застревает в теле врага.

С топором подобный казус весьма вероятен, с мечом — вполне возможен. Булава же не застревает почти никогда.

А теперь что в булаве плохого:

— Ассортимент ударов уступает не только мечу, но и топору.

Укол превращается в тычок, резать ею невозможно в принципе. Зацепы, как с топором, в хучшем случае затруднены, а в худшем вообще невозможны. Остаются только размашистые и от того довольно предсказуемые удары, которые противнику относительно легко отвести или заблокировать щитом. Самому же блокировать удары булавой весьма затруднительно.

— Как и у топора, у неё довольно мерзкий баланс с центром тяжести в районе навершия. По сравнению с аналогичной массы мечом булава гораздо сильнее утомляет руку воина.

Что в итоге? Ещё одно чрезвычайно простое и дешёвое, но при этом достаточно эффективное оружие. Позволяющее даже самому бедному воину на равных хоть как-нибудь противостоять владельцам дорогих лат.

Лучший друг наемника. Алебарда

Наверное можно сказать, что она пришла слишком поздно. В конце концов, ну что такое жалкие три столетия перед пятью тысячами лет существования меча? Перед более чем двухсоттысячелетней историей копья или дубины? Так, мгновение! Но тем не менее она оставила свой след в истории, став, можно сказать, символом наёмной пехоты позднего средневековья и ренессанса. И так, встречаем — алебарда!

Считается, что алебарда появилась в конце 13 — начале 14 века, а впервые громко заявила о себе в 1315 г под Моргартеном. Тогда примерно полторы-две тысячи вооружённых преимущественно алебардами пеших швейцарцев наголову разбили четырёхкратно превосходящую числом австрийскую армию, в составе которой было до 2 000 тяжёлой конницы. В этой битве родилась слава не только знаменитой швейцарской пехоты, но и их нового оружия.

Технически алебарда — это гибрид топора и копья. На деревянное древко примерно 2–2.5 метра длинной насаживался наконечник в виде широкого топора, снабжённого колющим острием сверху и крюком-клевцем на обухе. Кроме того, идущие от наконечника вдоль древка железные полосы придавали оружию дополнительную прочность и предохраняли древко от перерубания. Весила швейцарская алебарда 14 века в сборе до 4–5.5 кг и выглядела примерно вот так:

Впрочем, в ходе эволюции она постепенно изменялась от «топора, которым ещё и можно колоть» в сторону «копья, которым можно и рубить». Т. е. шип на конце становился всё более узким и длинным, а лезвие топора — маленьким и лёгким. Кроме того со временем алебарды начинали делать всё более лёгкими, так что к 16 веку их вес снизился до 2.5–3.5 кг. Выглядели такие алебарды так:

В любом случае, после своего первого триумфа алебарда быстро завоевала симпатии наёмной пехоты по всей Европе и — наряду с пикой — стала одни из основных видов её оружия.

Сразу отмечу — алебарда была оружием исключительно пеших воинов! В руках всадника она превращалась просто в короткое, но перетяжелённое и обладающее дурацким балансом копьё, использовать которое можно было только от отчаяния. Да, можно вспомнить известную гравюру с «конным алебардистом». Что сказать… Ну не тянет понурая животинка на грозного боевого коня, ну никак. Да и кацбальгер на поясе как-то выдаёт в её владельце пехотинца. Так что, судя по всему, наш бравый (хоть и слегка угрюмый) ландскнехт и не собирается ходить на ней в атаку. Когда придёт время он спешится и пойдёт в бой своими ногами, ну а пока просто экономит свои силы на долгом переходе.

Разумеется, заменить пику алебарда не могла, в чём те же швейцарцы быстро убедились. Для обычного пикинёрского «противоконного» приёма с упиранием древка в землю она слишком коротка, короче типичных кавалерийских копий своего времени. Алебардисты, пытающиеся остановить таким образом ударную конницу в поле 100 % смертники. По этому в полевом сражении они обычно находились за спинами пикинёров (два ряда пикинёров — ряд алебардистов в швейцарской военной традиции) и вступали в бой когда враг каким-то образом сумел прорваться через лес пик. В рамках такой тактики алебарда оказалась чрезвычайно эффективна. Постепенно отказываться от её использования начали только в 16 веке, с распространением массового ручного огнестрела. Но и тогда алебарда не исчезла, а лишь была вытеснена на роль парадного и церемониального оружия. Кстати, швейцарская гвардия Ватикана — сугубо парадное подразделение — до сих пор вооружена именно алебардами.

А теперь о том, что, собственно, есть в алебарде хорошего:

— Относительная универсальность.

Алебарда сочетает в себе боевой топор на длинной рукояти, копьё и крюк. Да, может быть она кое в чём и уступает каждому оружию в его родной специализации, но зато сочетает в себе большую часть их достоинств.

— Огромная сила рубящего удара.

Длинное древко обеспечивает отличный размах, что в сочетании с массивным наконечником швейцарской алебарды обеспечивает ей сокрушительную мощь, недоступную более коротким боевым топорам. Современники упоминали, что удар алебарды способен раскроить или смять стальной шлем. А даже если шлем и выстоит, его владелец всё равно будет оглушён и временно выйдет из боя. Современные же реконструкторы добавляют, что даже если принять удар алебарды на щит, он может «отсушить» держащую щит руку, делая воина уязвимым перед следующими атаками.

— Эффективность в противостоянии как пехоте, так и коннице.

Длина древка позволяет действовать на разных дистанциях, атакуя хоть пешего, хоть конного противника. В последнем случае может помочь и крюк на обухе, позволяющий зацепить всадника и сдёрнуть его на землю. А после — исход схватки решит тот самый сокрушительный рубящий удар.

Из плохого можно выделить разве что большой вес и как следствие — высокие требования к силе воина. 4–5 кг ранних алебард это достаточно много даже для двуручного оружия. Неудобства добавляет ещё и специфический «топорный» баланс с центром тяжести у боевого конца. На выходе даже при равном весе алебарда кажется тяжелее того же двуручного меча. Так что чтобы эффективно орудовать алебардой нужно быть весьма крепким человеком.

Вот такое вот получилось оружие — не слишком дорогое, но при этом весьма смертоносное. И полностью заслужившее свою славу.

Справиться с латами. Полэкс

Говоря о старинном оружии свежий человек обычно вспоминает… Меч. копьё. А почесав слегка в затылке — боевой топор. Я же сегодня хочу вспомнить ещё одно, пусть не столь древнее и знаменитое, но сочетающее некоторые важные достоинства их всех. Этот самый полэкс.

Вообще, почти сразу тут возникает терминологическая путаница. Само слово poleaxe (так это называлось в Британии) есть синтез слов pole и axe — шеста и топора. Должно бы по идее обозначать просто топор на длинной-длинной рукояти, но нет. Выглядел он приблизительно вот так:

Общая длина с наконечником порядка полутора — двух с гаком метров, вес в районе двух-трёх килограммов. Казалось бы, такой вот странноватый гибрид ужа и ежа двуручного топора и короткого копья. Но нет! В ту же кучу постоянно кидают ещё и так называемый «люцернский молот». Топором там вообще не пахнет, а есть только верхний шип, боёк и клевец. Кроме того у него немного другая технология сборки, но это уже мелочи. Короче, на выходе получаем что-то вот такое:

Даже если с воплем «Это не настоящий полэкс!» гневно отбросить три изображения справа, останутся комбинации шип-топор-молот и шип-топор-клевец, что уже даёт известное разнообразие.

Появилось это оружие приблизительно в середине 14-ого века и продержалось до конца 16-ого. Предназначалось для пешего боя и одно время было весьма популярно на рыцарских турнирах (да, там были не только конные схватки на копьях, но и ещё много всего весёлого) и в поединках. Как раз в то время активно совершенствовалась конструкция лат, делавших их обладателей почти неуязвимым для многих видов оружия. И как ответ на это появился полэкс. Собственно и вышел из употребления он вслед за постепенным отказом от полного латного доспеха.

И так, чем он хорош? Прежде всего, эффективностью и разнообразием приёмов против тяжело бронированного противника. Удерживаемый двуручным хватом и довольно тяжёлый, он позволял наносить удары сокрушительной силы. В зависимости от конкретной разновидности оружия и ситуации, вооружённый полэксом боец мог использовать боёк молота как дробящее оружие, лезвие топора для рубки относительно слабозащищённых целей или клевец для пробивания брони. Шипом на конце можно было, как эстоком, колоть противника в слабые точки доспеха. Кроме того, с противоположного конца древка часто устанавливали ещё один колющий наконечник, которым так же можно наносить удары. Короче, полный набор всего плохого, что можно сделать человеку, закованному в латы.

Что ещё? Благодаря железным полосам (лангетам) древко проблематично перерубить и им можно парировать удары. Длина позволяет менять хват под широкий диапазон дистанций боя. Да, на древко некоторых полэксов дополнительно ставилась гарда в виде металлического диска для защиты рук. Но, учитывая относительно малую распространённость этой детали, обычно хватало и просто латных перчаток.

Недостатки? Всё же это довольно специализированное оружие против пешего латника. Для бездоспешного противника он во многом избыточен, для конного боя слишком неуклюж и тяжёл, как оружие пехотинца против всадника — явно коротковат и уступает той же алебарде. В качестве запасного оружия, в отличие от того же меча, не годится — в силу внушительных габаритов его нельзя просто засунуть за пояс и забыть. Короче, полэкс хорош в одной конкретной ситуации, но всё же не слишком универсален.

В силу своего удобства и эффективности полэкс был довольно широко распространён по всей территории Европы. На многих батальных сценах средневековой живописи можно найти изображения воинов, вооружённых полэксом. В разных языках остались и названия этого оружия — bec-de-corbin/bec-de-faucon, hache, fussstreithammer, martello d’arme. Многие сохранившиеся до нашего времени полэксы весьма качественно изготовлены и богато украшены гравировкой и позолотой, что позволяет утверждать — в отличие от простой и грубой пики или алебарды полэкс часто был оружием достаточно зажиточных воинов. Впрочем хватает и сугубо утилитарных образцов.

Вот такое вот странное на вид, но весьма эффективное для своего времени оружие.

Что не так с парным оружием?

Так уж сложилось, что на страницах книг в кадрах фильмов в жанре фэнтези вооружённый парным оружием воин — частый гость. А что? Сражаться двумя руками одновременно явно сложнее, чем одной, что лишний раз подчёркивает крутизну героя. Да и игровые механики давно приучили нас, что два оружия — это двойной урон в два раза больше убитых врагов в секунду.

Казалось бы, одни сплошные плюсы? Да как бы ни так! Солдата средневековой/фэнтезийной армии, решившего пойти в бой с двумя мечами или топорами в руках, поджидает огромное количество проблем:

— Трудности с управлением лошадью, когда мы отправляемся в бой верхом. Если удержание поводьев и небольшого щита с локтевым хватом ещё можно как-то совместить, то править лошадью и размахивать оружием одной и той же рукой невозможно в принципе. Есть, конечно, особое искусство кочевников — управление скакуном исключительно при помощи ног. Но чтобы должным образом его освоить, хорошо бы родиться в седле.

— Собираясь в бой полезно помнить не только об атаке, но и о защите, иначе для нас сражение может закончится очень быстро. Да, умелый фехтовальщик вполне способен заблокировать своим оружием удар вражеского копья или меча. А маленькую, но чертовски быструю стрелу или пращное ядро? А сразу несколько? Тут даже опытный ведьмак не справится, так что если мы хотим уцелеть под обстрелом — нам жизненно необходима хорошая броня. Например, надёжный большой щит из прочного дерева, ради которого от оружия в левой руке определённо придётся отказаться.

— Если текущий уровень технологий и состояние нашего кошелька достаточно хороши, то вместо того, чтобы таскать щит, мы вполне можем облачиться в полный латный доспех, практически неуязвимый для стрел. Ну теперь то наконец настало время взять в каждую руку по мечу и кинуться на врага? Не-а!

Героически унизив вражеских лучников и перейдя в рукопашный бой, мы всерьёз рискуем столкнуться с парнем в таких же латах. И с удивлением обнаружить, что нам крайне трудно его хоть как-то ранить. Тут гораздо лучше подошло бы тяжёлое двуручное оружие — полэкс, или алебарда. В крайнем случае сгодился бы двуручник или полуторник, используемый в технике полумеча — но мы то сознательно взяли два одноручных!

— Отчасти продолжая прошлый пункт добавлю, что защищаться парным оружием от тяжёлого двуручного меча/топора/алебарды очень сложно. За счёт огромной энергии удара противник наши блоки будет просто проламывать.

— А ещё двуручное оружие обычно заметно длиннее, что даёт противнику ещё большее преимущество. И если с парой меч/топор плюс щит у нас оставались хорошие шансы отбить первый удар и сократить дистанцию, то с двумя мечами всё хуже. Нет, разумеется опытный боец в поединке против новичка скомпенсирует недостаток оружия превосходством в навыках и всё равно возьмёт верх. Но вот в схватке одинаково умелых противников я бы поставил на бойца с двуручным оружием.

Как видите, сугубо боевых преимуществ у пары «оружие плюс щит» или двуручного оружия над парным и так хватает. Но, если речь идёт о мечах, есть и ещё один момент — экономический. В древние времена даже усиленный металлом щит оставался намного дешевле даже не самого лучшего клинка. Так позволить себе непринуждённо купить второй меч мог только весьма богатый человек. В то время как большинство предпочло бы ограничиться единственным мечом, а сэкономленные деньги потратить на что-то более полезное. Например — улучшение своего доспеха, высококачественные элементы которого тоже стоили немало.

В утешение же фанатам парного оружия напомню, что щит это не просто пассивная броня. Им тоже можно — и, в подходящих ситуациях, нужно — бить неосторожного врага. Щит, может быть, и не острый, но зато весьма увесистый. А раздробленная ребром щита челюсть или сломанные рёбра огорчат вашего противника почти так же, как и рана, нанесённая мечом.

И, как обычно, немного истории. На самом деле, что бы я тут ни говорил, парное оружие всё же кое-кто использовал.

Для начала, можно вспомнить известный тип римских гладиаторов — димахеров, носивших по клинковому оружию в каждой руке. К сожалению, источников о димахерах довольно мало, так что даже толком не известно, с какими типами гладиаторов они обычно сражались и насколько успешно. Стыдливо обойдя стороной спор «гладиаторские бои это бои» против «гладиаторские бои это цирк и постанова», отмечу пару важных моментов:

— На арене, в отличие от поля боя, стрелы летают не то, чтобы часто. А следовательно, отказ от щита не является для гладиатора таким же самоубийственным шагом, как для солдата.

— Античные пехотные мечи вообще довольно короткие. Особенно по позднесредневековым меркам, где и сталь научились делать получше, и оружейники стали куда искуснее. А по некоторым барельефам с изображениями гладиаторов вообще иной раз невозможно понять — а точно ли у него в руке меч, или это кинжал? Так что человек 13–15 века назвал бы оружие димахера не «двумя мечами», а скорее «двумя ножами». Как говорится, почувствуйте разницу!

— Предположительно (но это не точно), димахеры сражались в основном с такими же димахерами или сциссорами. Кого именно из участников жалели организаторы игр, не ставя димахера против, скажем, секутора или гопломаха — остаётся загадкой.

Вобщем, резюмируя: гладиатор — не солдат. Вещи, простительные на арене, на поле боя закончатся очень и очень плохо.

Далее можно вспомнить парные «рапиры-близнецы» Италии 16–17 века. Не слишком распространённое оружие, однако до наших днейсохранилось как несколько экземпляров самих парных рапир, так и описание техники обращения с ними. Но! Сразу же процитирую один из фехтбуков (Джакомо ди Грасси), где про них сказано: «хотя они не должны быть использованы на войне».Т. е. парные рапиры — сугубо дуэльное, а не военное оружие, и противостоять с ним предполагается не пикам, алебардам или двуручному мечу и не паре «шпага плюс рондаш», а такой же рапире в паре с кинжалом. И уж точно их владелец не собирался стоять с ними под градом стрел или отбивать атаки ударной конницы. Кроме того напомню, что судя и по количеству сохранившихся экземпляров, и по вниманию, уделяемому авторами пособий по фехтованию, популярность парных рапир многократно уступала паре «шпага плюс кинжал». Вероятно, не имея особенных преимуществ, они была значительно сложнее в освоении.

Ещё один комплект оружия, который я не могу не упомянуть — дайсё (пара из длинного и короткого меча) японских самураев. Но опять же — именно двумя мечами одновременно они сражались… Ну, почти никогда. Короткий меч в бою, как правило, обнажался, если длинный уже был сломан или потерян. Нет, школы боя двумя мечами в Японии тоже существовали. Но! Во первых, их реально по пальцам пересчитать. А во-вторых, они существовали уже в эпоху Токугава — время, когда Япония не вела масштабных войн, а самураи чаще служили чиновниками. Соответственно, их мечи использовались разве что на дуэлях. В войнах же предыдущих эпох самураи предпочитали полагаться на луки, копья и аркебузы, а если уж обнажали меч — то только один.

Напоследок упомяну ещё и скандинавские саги, на пример с которыми не так давно натыкался. Там ситуация примерно такая — герой молодецкими ударами крушит врагов одним мечом или топором, потом благополучно его ломает об чью-нибудь черепушку — и достаёт второе оружие, чтобы продолжить бой. Т. е. опять же — даже он изначально носил запасное оружие при себе, а не подобрал чьё-то с земли, он всё равно не пользовался и тем, и тем одновременно. А значит, это не наш случай.

В общем, резюмируя: пользоваться парным оружием можно, но сложно. Даже побеждать врагов можно. Но — в основном на дуэлях, где вероятность внезапно встретить конного рыцаря в полном боевом или десяток-другой лучников минимальна. В сражении же, где сталкиваются сотни и тысячи бойцов разных родов войск, вас скорее всего убьют одним из первых.

Как устроен щит

На самом деле история знает не так уж много видов оружия, которые своим появлением радикально изменили военное дело своей эпохи. И щит, несомненно, один из таких. Когда-то появление щита ознаменовало конец господства метательного (пращей, луков и дротиков) оружия, позволив воинам невредимыми пересекать простреливаемую зону и вступать в ближний бой. В древней Греции значимость щита оценивали настолько высоко, что именно он — а отнюдь не копьё, меч или доспехи — считался главным атрибутом воина. Напомню, что даже названия «родов войск» греческих армий (гоплиты и пельтасты) происходит от названий используемых ими щитов (гоплон и пельта).

Ладно, со вступлением закончили, какая офигенно важная, оказывается, штука — щит, тоже вроде разобрались. Теперь перейдём к тому, какие они бывают и чего от них ждать. И начну я с классификации щитов по типу хвата. Почему именно с неё, а не, скажем, с формы или материала? Ну, всё же как раз тип хвата определяет основные возможности щита в бою и особенности его конструкции.

И так, этих самых типов приблизительно два:

1. Локтевой. На внутренней стороне щита расположена петля или скоба (иногда их может быть две), сквозь которую просовывается рука, и рукоять, за которую берутся пальцами. Щит, таким образом, жёстко (в двух-трёх точках) закреплён вдоль предплечья воина. Из всего хорошего, что нам даёт этот хват, отмечу:

— Удачное распределение нагрузки на руку, позволяющее длительное время стоять даже с самыми тяжёлыми щитами, не слишком при этом уставая. Удары по щиту тоже переносятся относительно легко, распределяясь по всему предплечью.

— Хороший контроль щита. Даже сильные удары по его краю не смогут его развернуть. А кроме того, случайно уронить выбить из рук удерживаемый таким образом щит практически невозможно.

— Принципиальную возможность вообще повесить щит на одних петлях, оставив свободной кисть руки. Да, штука неоднозначная. Но при необходимости, скажем, держать в правой руке копьё, а в левой поводья лошади — полезная. Кстати, македонские сариссофоры, вооружённые двуручными пиками, тоже носили щиты именно этим способом.

Из плохого:

— По сравнению с кулачным хватом (см. ниже) маневренность щита изрядно ограничена.

— В ситуации «стрела пробила щит насквозь, но застряла в нём» есть неплохой (опять же, по сравнению с кулачным хватом) шанс получить дырку в держащей щит руке, а то и в теле.

2. Кулачный. Единственная рукоять расположена в районе центра тяжести щита и удерживается кистью руки. Достоинства этого хвата:

— Широчайший простор для выбора движений и позиций щита по сравнению с локтевым хватом.

— Как следствие предыдущего пункта, возможность держать щит достаточно далеко от тела воина (вспоминаем «частичное» пробитие).

— Опять же, потенциально большая возможность для нанесения ударов щитом.

Недостатки:

— Большая нагрузка на руку, серьёзно затрудняющая использование тяжёлых щитов. И, соответственно, относительно высокие требования к физической силе воина.

— Изрядная травмоопасность приходящихся на щит сильных ударов. Вся энергия, к примеру, хорошо разогнавшегося тяжёлого двуручного топора при жёстком блоке приходится на нежные кости и суставы кисти руки. Спасибо они за такое точно не скажут.

2.5. «Хват легионера», практически повторяющий кулачный, а вот не такой. Вроде бы, большой щит удерживается за ту же единственную рукоять в центре тяжести. Но! Рука почти всё время вытянута вниз, что существенно сберегает силы. А при блокировании ударов щит опирается не только на кисть, но и на плечо и, по возможности, на голень воина. Там есть даже специальная хитрушка с доворотом ноги, чтобы нижняя кромка щита ударяла не по нежной кости, а по мышце, так то! Собственно, этот хват устраняет недостатки «обычного» кулачного хвата. Но использовать его можно только с тем самым римским скутумом или чем-то аналогичного размера. Со средними и маленькими щитами он бесполезен.

На выходе: Локтевой хват практичнее использовать владельцам больших и тяжёлых щитов, а так же всадникам. Кулачный же предпочтительнее для более лёгких щитов и бойцов, предпочитающих не прятаться за «бронедверью», а активно отражать удары.

Теперь о конструкциях щитов. Начиная «от простого к сложному», конструктивно щиты бывают:

— Сплетённые из веточек и (опционально) обтянутые толстой кожей. Самый простой и дешёвый вариант, защищающий… Ну… Лучше, чем выставленная в сторону врага ладошка. Живёт под ударами чего-либо страшнее стрелы эта конструкция не долго, но не беда — её очень легко заменить. Из хорошего — такой щит (при равной площади) гораздо легче любого другого.

— Собранные из скреплённых встык досок и, опять же, опционально, обтянутые кожей. Изготовленный из твёрдых пород дерева, такой щит даёт уже вполне серьёзную защиту как от копий и стрел, так и от мечей или топоров. Единственная слабость этой конструкции связанна со структурой деревянной доски. Если рубить её поперёк волокон, она противостоит топору вполне достойно, но если вдоль — запросто может расколоться во всю длину. Так что направление ударов врага по отношению к ориентации древесных волокон может оказаться решающим.

— Из двух-трёх слоёв деревянных планок, скрепленных крест-накрест. Такая технология значительно удорожает деревянный щит, но избавляет от его главной слабости — того самого растрескивания от удара вдоль волокон.

— Изготовленные по одной из двух предыдущих технологий и усиленные умбоном (металлическая «шишка» условно-полусферической формы диаметром сантиметров 15–20 в центре щита) и/или металлической окантовкой. Функционал окантовки — во-первых, спасти от разрубания края щита, а во-вторых — не дать ему развалиться, если деревянная основа всё же была расколота.

С умбоном сложнее. Для начала скажу, что изготовить удобный щит под кулачный хват без умбона вообще не получится. Чтобы его было удобно держать, рукоять должна находиться в плоскости щита. Соответственно, для сжимающих её пальцев в щите приходилось натурально пропиливать отверстие, которое снаружи закрывалось тем самым умбоном. Далее, умбон становился ещё одним элементом, скрепляющим доски вместе, что повышало общую прочность щита. Ещё, поскольку он был не только самым прочным (металл же!) элементом конструкции, но и имел «рикошетную» форму, самые сильные удары тех же топоров старались принимать на умбон, тем самым сохраняя деревянную часть щита. А даже если в ходе длительного боя она оказалась совершенно разрушена — умбон всё ещё можно было использовать как очень маленький щит и продолжать отражать им удары. Собственно, популярный в позднем средневековье/ренессансе баклер по форме и размерам был довольно близок к умбонам более ранних щитов.

— Выкованные из металла. Собственно, самый прочный вариант, но вот цена… Скорее всего, именно запредельная дороговизна заставляла большинство древних воинов выбирать деревянные щиты. Те при соизмеримом весе мало уступали металлическим по уровню защиты, но при этом были в разы дешевле.

На самом деле сам факт существования цельнометаллических щитов вызывает некоторые споры. Что могу про это сказать… Есть «якобы бронзовые» древнегреческие гоплоны, явно слишком тонкие, чтобы давать какую-то серьёзную защиту. Там бронзовая часть набивалась поверх деревянной основы — но дерево, в отличие от бронзы, за две с гаком тысячи лет как-то не сохранилась. Есть античные же щиты, которые по толщине вроде как могли быть и цельнометаллическими. Но это не точно. А вот в эпоху позднего средневековья/возрождения стальные щиты однозначно существовали. Но, в силу дороговизны, встречались таки довольно редко. Дерево экономически оправданней, так то.

В качестве этакого резюме по конструкциям просто напомню, какая из них исторически оказалась наиболее популярной. Это щит из досок, усиленный металлическими элементами. Благодаря сочетанию приемлемого веса, достаточно высокой прочности и невысокой цены большинство древних воинов выбирали именно его.

И наконец о формах и размерах щитов и почему они вообще такие разные. Тут беда в чём — разные ситуации и виды угроз требуют от щита довольно взаимоисключающих качеств.

— Защита от метательного оружия

Стрела или пращное ядро — штука очень маленькая и быстрая, целенаправленно отбить даже один подобный снаряд не так то просто. А уж при залповой стрельбе вовсе придётся положиться на удачу. И тут чем больше площадь щита, тем больше шансов, что попадания придутся именно в него. В идеале он должен полностью закрывать воина, стоящего в полный рост. Весом же (размер = вес!) можно пренебречь ради максимальной защиты. Воплощает эту концепцию «стоячая» павеза — щит арбалетчика высотой в районе полутора метров и шириной более полуметра. Его устанавливали на земле на специальном упоре и стрелок прятался за ним, пока перезаряжал своё оружие. Защиту от стрел (если не высовываться!) он давал практически абсолютную, но для рукопашного боя подходил слабо — уж очень громоздок тяжёл.

— Фехтовальный поединок

Отсидеться за «бронедверью» тут уже не получится, клинок в руках противника всё равно её обойдёт. Так что первостепенную роль играет маневренность щита, а значит его вес должен быть минимальным, пусть даже (помним, размер = вес!) в ущерб площади. Опытный боец может отбить удар даже небольшим щитом, а вот доли секунды промедления с блоком могут стоить жизни. Лучшим выбором в этом случае становится баклер — маленький, 25–40 сантиметров в диаметре, нередко цельнометаллический кулачный щит весом в районе двух килограммов. Такой щит отлично зарекомендовал себя в поединках на мечах или кинжалах, но вот под градом стрел пользы от него не много.

Это, скажем так, две крайности, между которыми находятся все остальные щиты. Чем актуальнее в данное время и место защита именно от метательного оружия, тем щиты больше. Чем хуже у воинов доспехи, тем щиты больше. И наоборот, обладатели самых лучших доспехов использовали маленькие щиты или вовсе обходились без них, предпочитая двуручное оружие. Единственное «но»! Использование щитового строя (классическая фаланга, скандинавская «стена щитов» и т. п.) требует использования довольно крупных щитов. Безотносительно как всех этих кирас и шлемов, так и актуальности защиты от пращей и луков — просто этого требует тактика. По опыту, оптимальная ширина щитов тут составляет 70–90 сантиметров. Чуть-чуть больше занимаемого одним воином фронта, чтобы края щитов накладывались друг на друга, обеспечивая строю несокрушимость.

Что касается формы щитов, то исторически чаще всего встречались:

— Круглые. Это, наверное, самые популярные щиты за всю историю человечества. Самого разного размера, от 30 сантиметров до 1 метра. Простые, удобные, универсальные, технологичные, подходящие как для пехотинца, так и для всадника. И важный момент! Делать круглый щит диаметром более 70–100 сантиметров бессмысленно — он явно избыточен по ширине (его владелец едва ли будет шире 50 см) и слишком тяжёл. Так что у действительно крупных щитов круглая форма трансформировалась в овальную, вытянутую в высоту.

— Прямоугольные или близкие к прямоугольным. Хотя известны и прямоугольные щиты довольно скромных размеров, наибольшее распространение эта форма получила для самых больших ростовых щитов. Персидская спара, римский скутум (Нет, я знаю, что у раннего скутума углы скруглённые! И специально написал близкие к прямоугольным!), европейская павеза (Близкие к прямоугольным, блин!) — всё оно. Эти щиты слишком неуклюжи, чтобы активно отражать ими удары, но зато имеют достаточную площадь, чтобы за ними можно было просто спрятаться. Да, по понятным причинам они использовались только пехотой. На вооружении конницы существовал свой тип «почти прямоугольного» щита — позднесредневековый тарч, примерно в 14-м веке пришедший на смену треугольному щиту. В отличие от пехотных щитов он имел весьма скромные размеры в пределах 0.6 × 0.5 метра.

— Каплевидные (они же миндалевидные или «нормандские») и треугольные. Изначально, где-то в мрачных глубинах 10 века, они появились как щиты конницы, оптимизированные для удобства использования в седле. Большой каплевидный щит прикрывал тело и левую ногу всадника, и при этом ему не мешала лошадиная шея (строго говоря, не шея а максимум левая лопатка или и вовсе рёбра, ну пусть будет так). Впрочем, позднее такие щиты приобрели популярность и в пехоте, выигрывая у круглых и прямоугольных щитов в весе при сохранении неплохого уровня защиты. Однако с развитием доспехов их преимущества потеряли актуальность и они уступили место небольшим круглым щитам.

Ну и немного курьёзов:

— «Микенский» щит. Он достаточно крупный и сделан в виде арабской цифры 8, хоть и старше её на пару тысячелетий. Преимущества его перед прямоугольным или круглым щитом неизвестны. А учитывая, что именно прямоугольным щитом он и был в итоге заменён — возможно, их и небыло.

— Щиты, снабжённые всевозможными торчащими в разные стороны шипами. И вот здесь я буду долго плеваться. Нет, строго говоря щиты с шипами в реальной истории были. Но! Во-первых, это единичные экземпляры. И во-вторых, абсолютно неуместные где-либо, кроме заранее оговоренного пешего поединка.

Почему? Объясняю. Всадник в основном ведёт бой на скаку. А даже остановившись — всё равно почти никогда не сближается с противником настолько, чтобы ударить его щитом. Лошадь мешает-с! Так что все эти шипы на щите — только лишний вес, зазря утомляющий руку, да бесполезная трата денег. В строю пехоты… Нет, теоретически то ударить кого-нибудь шипастым щитом можно. Но до этого воин исцарапает шипами всех своих товарищей и успеет несколько раз зацепиться за их одежду или снаряжение. Скорее всего, владелец шипастого щита станет «любимцем» всего подразделения в самое ближайшее время. А кроме того, в античной и раннесредневековой пехоте была распространена практика теснить противника щитами. В этом случае воины задних рядов помогали передним давить на него (и не падать под ответным напором!), подпирая их своими щитами в спину. В такой ситуации союзник с шипами на щите окажется страшнее врага!

Эволюция доспеха

В этой статье я попробую в общих чертах обрисовать развитие средств индивидуальной бронезащиты доспехов. Этак одним махом за целых сколько-то там предшествующих появлению пороха тысячелетий. Да, пытаясь охватить сразу всё придётся смириться, что кое-что окажется искажённым или пропущенным. Но тут либо вменяемый объём, либо предельная точность — и из них я пока что выбираю объём. Так что это просто общий обзор «по верхам», просто смиритесь с этим.

Ладно, погнали!

Началось всё, разумеется, с банальных звериных шкур, сочетающих в себе функции доспеха и одежды. Содрали её, родимую, с убитого на охоте зверька, кое-как выскоблили/просолили, чтобы сильно не гнила — и готово. Завернули в неё уже свою нежную тушку и в бой. Конечно, по меркам железного века это 100 % «броня типа „фигня“». Но против современных ей средств нападения — копий с каменными наконечниками и стрел совсем без оных — в принципе выглядело прилично.

К сожалению (ну, или к счастью — смотря с какой стороны высокотехнологичного копья с бронзовым наконечником окажешься) оружие совершенствовалось. Так что вскоре явная недостаточность тяп-ляп выделанной звериной шкуры стала очевидной. Но в вопросе усиления защиты мнения разделились, породив разные типы брони.

Часть изготовителей воинского снаряжения пришли к выводу, что для повышения стойкости требуется нечто более твёрдое, чем ткань или кожа. Соответственно, они принялись обшивать одежду элементами из кости, которые удары актуального для своего времени оружия кое-как выдерживали. Вышло что-то типа вот этого:

Идея показалась перспективной, так что получила дальнейшее развитие. Костяные элементы были заменены небольшими медными, а затем и бронзовыми пластинками — получился чешуйчатый, или ламеллярный, доспех.

Что в нём хорошего:

— Нетребовательность к умениям мастера и качеству металла. Кузнец, который не может выковать металлическую пластинку размером меньше ладони — это не кузнец, а говно.

— Очень высокий — на момент изобретения — уровень защиты, превосходящий любую кожаную, тканевую или даже ещё не придуманную кольчужную броню.

— При всём этом некая ненулевая гибкость. В смысле, чешуйчатый броник, конечно, не мягкий как футболка, но и не стоит колом как кираса, что даёт известный комфорт и подвижность.

Что плохого:

— Довольно солидный (порядка 10 кг для броника, покрывающего торс) вес.

— Внушительная по сравнению с неметаллическими видами брони цена. Металл в те времена (а изобрели этот доспех этак за пару тысяч лет до Рождества Христова) был весьма недёшев.

— Такая себе устойчивость к повреждениям самого доспеха — направленные под определённым углом удары зачастую просто отрывали чешуйки от основы. Хотя с другой стороны, пришить их обратно тоже не было такой уж сложной задачей.

В дальнейшем развитие этого вида брони пошло по пути постепенного укрупнения чешуек, породив самые настоящие пластинчатые латы. Да, первый латный доспех появился отнюдь не в средневековье, а в середине-конце 2-ого тысячелетия до н. э. и выглядел примерно так (как у парня слева):

Да, полные бронзовые латы были довольно тяжёлыми и неуклюжими — однако превращали своего владельца в почти неуязвимый для стрел и копий живой танк. Одна беда — дороговизна подобного снаряжения едва ли позволяла выставлять на поле боя таких воинов в сколь-нибудь значимом числе.

В ещё более поздние времена — ближе к середине 1-ого тысячелетия до н. э. — этот тип брони оптимизировали и превратили в уже привычный нам комплект из кирасы и шлема — снаряжение гоплита. Да, технически я здесь вру: между крито-микенской культурой (предыдущий комплект) и цивилизацией классической Греции — пропасть. Коллапс бронзового века, все дела… Так что гиппоторакс вместе с «коринфским» шлемом скорее были изобретены заново, чем стали продуктом эволюции микенских лат… Но этот момент стыдливо пропустим.

Что в такой кирасе хорошего:

— Защита торса от современного ей оружия (ни чеканов, ни алебард, ни мощных позднесредневековых арбалетов ещё не завезли!) практически абсолютная. Что же касается остальных частей тела… Ну, придётся положиться на удачу. Или всё же запастись металлическими наручами и поножами.

— Просто офигенно крутой внешний вид!

— Крайняя нетребовательность к уходу.

Из плохого:

— Сложность изготовления где-то на грани возможного для имевшихся технологий. И, соответственно, немалая цена.

— Очень большой (10–15 кг) для такой скромной площади защиты вес.

Ладно, сейчас немного остановимся и вернёмся назад, поскольку параллельно с чешуйчато-пластинчатой развивались и другие типы брони. Так как металл в те далёкие времена стоил достаточно дорого, изготовители доспехов обратили внимание на ткань. Возможно, она и не обладала прочностью бронзы, однако при достаточной толщине она всё же могла остановить не только стрелу, но и копейный удар. В результате возник доспех, известный под греческим названием «линоторакс» — панцирь из склеенных между собой слоёв льняного полотна толщиной от 0.5 до 1 сантиметра.

По описанию такая броня не кажется особенно надёжной. Однако современные реконструкции показывают, что античный лук с трудом пробивал льняной нагрудник даже в упор, да и от копья он защищает вполне прилично. Собственно, практически до самого изобретения кольчуги линоторакс оставался самым массовым доспехом античных армий. Одно это говорит о том, что по совокупности характеристик он был и в течение пары тысячелетий оставался лучшим.

И так, что в нём хорошего:

— Дешевизнапо сравнению с любой бронёй, содержащей металлические элементы.

— Малый (5–7 кг) вес.

— Внезапно, возможность относительно безнаказанно (по сравнению с кольчугами и латами) натянуть броник хоть на голую тушку. Нет, поступив так вы через несколько часов поймёте, что совершили ошибку — вопреки ожиданиям, льняной доспех тоже очень твёрдый и натирает много всего разного. Но ваши страдания будут блеклой тенью страданий парня в кольчуге;)

Из плохого — разве что несколько меньший в сравнении с металлом уровень защиты. Но, повторюсь, от актуальных видов оружия — античных луков, удерживаемых одноручным хватом копий и коротких мечей — линоторакс защищал вполне прилично. Есть ещё момент с низкой ремонтопригодностью, однако она вполне компенсируется дешевизной. Серьёзно повреждённый доспех проще было заменить целиком.

И ещё по поводу гибкости линоторакса. Слыша выражение «тканевая броня», многие закономерно ожидают от неё эластичности — однако у этого доспеха она в лучшем случае где-то на уровне автопокрышки. Т. е. согнуть то её теоретически можно. Но вот необходимое для этого усилие…

Отдельно хочу вспомнить очень спорную тему кожаной брони. Почему спорную? Ну…

С одной стороны, вроде как есть старинные изображения такого доспеха. Но это — учитывая своеобразную манеру рисования и степень детализации — не точно. Далее, в наше время изготавливали целые кирасы из нескольких склеенных между собой слоёв вываренной кожи, и нет никаких оснований полагать, что их нельзя воспроизвести с помощью античных технологий. По прочности эти броники не уступают как минимум льняному доспеху, а то и бронзовой кирасе. Т. е. доспехи из варёной кожи теоретически могли существовать.

А теперь большое «но»! Археология практически не даёт нам подтверждений того, что такие доспехи существовали в действительности. Известны только отдельные фрагменты кожаной брони довольно сомнительной достоверности. Строго говоря, здесь я немного соврал — намерено не обратил внимание на вроде бы кожаные бронеэлементы японского чешуйчатого доспеха. Но у потомков Аматэрасу, как всегда, свой путь… Опять же, отсутствие находок кожаной брони можно объяснить плохой сохранностью кожи по сравнению с металлом. Как ни как, в земле лежали, а там и сырость, и микроорганизмы…

В общем, сойдёмся на том, что кожаный доспех мог существовать, однако был гораздо менее распространён, чем тканевые или металлические варианты.

Ну и на всякий случай, о его достоинствах:

— Бронеэлементы из нескольких проклеенных слоёв варёной кожи по прочности могли превосходить льняной доспех и лишь незначительно уступать бронзовому или раннему железному.

На этом примерно всё. Дальше начинаются недостатки кожаной брони:

— При соизмеримом уровне защиты она окажется тяжелее металлической. Вот так вот. За прочность необходимо платить толщиной…

— Она требует куда более сложного ухода, чем любой металлический доспех и гораздо сильнее боится сырости.

— При этом неремонтопригодна и в принципе недолговечна. Если кольчугу или латы при известном везении вполне можно передать внукам, то регулярно используемый кожаный доспех едва ли протянет даже десяток лет. Его убьёт если не вражеское оружие, то просто погода. А значительно большая цена не позволит заменить его с такой же лёгкостью, как тканевый.

И ещё! Благодаря фэнтези считается, что кожаная броня чрезвычайно гибкая, но это не так. Точнее, не совсем так. Она либо гибкая, как простая кожаная куртка, но и защищает примерно на том же уровне (от палки или кухонного ножа, если повезёт) — либо способна остановить копьё или меч, но обладает гибкостью на уровне бронзовой кирасы. Т. е. приблизительно никакой.

Итак, фиксируя состояние дел с брониками в средиземноморье примерно на 5-й век до н. э.:

Наиболее часто используемым типом брони является клееный льняной доспех как лучший по соотношению цена/качество. Однако для защиты головы уже широко используются металлические шлемы. В то же время наиболее состоятельные воины либо усиливают свой доспех отдельными металлическими элементами, либо полностью облачаются в металл — чешую или кирасы. При этом, видимо по соображениям удобства, кирасы тяготеют к пехоте, тогда как конница предпочитает чешую. Где-то, где металла по каким-то причинам не хватает, всё ещё ходят в костяной или кожаной броне, но на них уже косятся как на чудиков.

Комплект защитного снаряжения в первую очередь покрывал голову, а во вторую — торс воина. Защита рук и ног — наручи в виде широких браслетов и поножи — была куда менее распространена.

Тем временем эволюция доспеха идёт дальше, и примерно в том же 5-м веке до н. э. (именно к нему относятся древнейшие известные нашей археологии экземпляры) появляется принципиально новый тип брони — кольчужная. В течение 2-х — 3-х столетий она стремительно распространяется в виде рубахи из железных колец с очень короткими рукавами, такой как римская лорика хамата. Однако, она не вытесняет, а только дополняет уже существующие виды брони.

Что в кольчуге хорошего:

— Несколько меньший (порядка 7–12 кг) вес в сравнении как с цельной кирасой, так и с чешуйчатым доспехом.

— По идее (в сравнении с ними же) превосходная гибкость и, соответственно, удобство ношения. Но! На самом деле всё зависит от типа плетения. Если старая-добрая 4в1 действительно гибкая и лёгкая, то у 8в2 всё намного хуже, не говоря уже о некоторых ближневосточных вариантах.

— Простой (хотя и довольно муторный) уход и очень высокая ремонтопригодность. Как следствие — при известной аккуратности вашу кольчугу будут носить ещё ваши внуки и правнуки! Ну или внуки того парня, который так ловко саданул вас топором по голове… Тут уж как повезёт.

— Относительная нетребовательность к навыкам изготовителя. Тут на самом деле неоднозначная штука… С одной стороны, тянуть и гнуть проволоку может и не слишком умелый работник, тогда как выковать кирасу получится далеко не у каждого мастера кузнечного дела. А с другой, каждая кольчуга состоит из тысяч колец, так что её изготовление — дело весьма трудоёмкое. Как бы то ни было, в итоге цена кольчуги в сравнении с кирасой всё же заметно ниже.

Из плохого:

— Некоторым видам оружия кольчуга противостоит довольно хреново. Удар булавы она (в отличие от кирасы) смягчает приблизительно никак, а колющее оружие с тонким остриём способно разорвать/расклепать одно из колец и проникнуть под броню. Соответственно, под кольчугу крайне рекомендуется надевать слой тканевой брони, способный дополнить защиту.

— У кольчуги есть довольно неочевидная сложность с распределением веса. Если кирасу в принципе можно подогнать к фигуре владельца таким образом, что она будет частично опираться на бёдра воина, кольчуга обречена висеть исключительно на плечах. При длительном ношении брони одинакового веса это более утомительно.

Следующей важной вехой в развитии доспехов стало создание в 1-м веке до н. э. ламинарного доспеха — той самой римской лорики сегментаты. Эту броню, состоящую преимущественно из охватывающих тело воина широких железных полос, можно считать неким компромиссом между кирасой и чешуйчатым доспехом, сочетающим их достоинства.

Что в такой броне хорошего:

— Устойчивость к ударам любого оружия, не уступающая кирасе.

— Некий ненулевой уровень гибкости. Не кольчуга, конечно, но лучше, чем ничего.

— Относительно вменяемый (порядка 10 кг для комплекта, защищающего торс и плечи) вес.

— Лучшая в сравнении с кирасой технологичность и, соответственно, меньшая требовательность к умению мастера-бронника и меньшая цена.

Из плохого — такой доспех всё ещё оставался значительно сложнее и дороже кольчужного. По этому, например, даже богатый Рим времён своего расцвета так и не смог полностью перевооружить свою армию с кольчуги (хамата) на ламинар (сегментата). Впоследствии же, с нарастанием внутренних проблем империи, от более дорогой брони и вовсе постепенно стали отказываться.

Тканевая броня в этот период изменялась в сторону упрощения. Клееный льняной доспех был вытеснен более дешёвыми стёганым (слои ткани не проклеивались, а просто сшивались между собой большим количеством швов) и набивным (между слоями ткани зашивалась набивка — пакля, конский волос и т. п.). Такая броня хоть и уступала клееной по уровню защиты, зато была ещё дешевле. Кроме того, она по возможности использовалась совместно с кольчугой, выступая в роли поддоспешника. И только самые бедные воины использовали набивняк или стёганку как самостоятельный доспех.

В итоге к окончанию эпохи античности (5 век н. э.) в средиземноморье:

В качестве основного материала для защитного снаряжения лён и бронза полностью уступили место железу. Наиболее распространёнными типами доспехов стали кольчужный и чешуйчатый, причём возникла тенденция к увеличению защищаемой им площади. Пехотный доспех получил более длинные полы и рукава, а тяжёлая конница зачастую броню, полностью покрывающую всё тело воина.

Дальше… Дальше у нас Великое переселение народов, в Европах наступают очередные Тёмные века, мрак, тоска, безысходность… И если в Византии и на Ближнем Востоке мастера-бронники в принципе продолжили античные традиции, то западная Европа слегка скатилась. На кирасы и прочие изыски там замахиваться практически перестали лет на 700–800. Конечно, кое-кто ещё донашивал дедовское снаряжение, но всё же.

Основным броником для мало-мало состоятельных воинов на долгие века стала кольчуга — однако с античных времён она непрерывно развивалась. Удлинялись рукава (до локтя, а то и до запястья), полы (до колена). Добавился прикрывающий голову капюшон, который носили как дополнительную защиту под основным шлемом. В качестве дополнительного элемента появились кольчужные чулки, полностью защищающие ноги воина. Кольчужный доспех, полностью закрывающий воина выше колен (10 век), получил название «хауберк» и выглядел примерно так:

Следующей новинкой, получившей распространение в 13-м веке, стала бригантина, так же известная как куяк — доспех из достаточно крупных (в сравнении с античной чешуёй) металлических пластин, наклёпанных под тканевую основу. Пластины как правило располагались внахлёст, что исключало попадания между ними. Доспехи этого типа, как правило, выполняли в виде жилета, прикрывающего торс, и носили поверх кольчужного доспеха. Весил такой броник порядка 6–9 кг. Вроде бы, не так уж и много, но в сочетании с 10+кг кольчуги — уже выходило тяжеловато.

Из достоинств бригантины нужно отметить:

— Более высокий в сравнении с кольчугой уровень защиты. Пластины, в отличие от колец, отлично противостояли тонким остриям колющего оружия и игольчатым наконечникам стрел, а кроме того лучше распределяли энергию удара по площади. Учитывая же, что по факту защита была трёхслойной — под бригантиной находилась ещё и кольчуга со стёганкой — против большинства современных ей видов оружия она была почти неуязвимой. Разве что мощный таранный удар копья при конной сшибке имел шансы поразить воина сквозь все три слоя.

— Относительную (в сравнении с более поздними латными доспехами) простоту, технологичность и, соответственно, дешевизну. Благодаря этим качествам бригантина, изначально бывшая элементом снаряжения знатных воинов, всего через сотню лет стала стандартом для простой пехоты. Правда, там её часто использовали не вместе с кольчугой, а вместо неё.

— Опять же, относительную (в сравнении с кирасой) гибкость доспеха, не так сильно стеснявшего движения.

Ставший фактически стандартом для европейского рыцарства комплект из тканевой брони, кольчуги и бригантины в целом обеспечивал беспрецедентно высокий уровень защиты. Однако в противовес ему активно развивалось и специализированное бронебойное оружие, так что богатым и не желающим получать лишние раны аристократам вскоре стало его не хватать. И как ответ на их запрос — сделать воина в бою совершенно неуязвимым — к концу 14 века сформировался полный латный доспех.

Конечно, его появление не было единомоментным актом, а стало результатом продлившейся сотню лет эволюции. Ради улучшения защиты всё больший процент тела воина старались помимо кольчуги покрыть стальными пластинами. А ради минимизации (путём распределения энергии удара на наибольшую площадь) заброневых травм пластины стремились максимально увеличить. В итоге составленная из отдельных элементов бригантина превратилась в цельную кирасу, а руки и ноги воина так же покрылись пластинчатой бронёй. Некоторая заминка вышла с суставами, которые обязаны сохранять подвижность — однако со временем изобрели соответствующую защиту и для них.

В итоге в какой-то момент выяснилось, что поддевать под пластинчатую броню ещё и кольчугу просто излишне. Латы и так давали превосходную защиту, а кольчуга только отягощала воина своим весом. Соответственно, от неё практически отказались, и только в отдельных «сложных» (таких как, например, подмышки) местах латник продолжал носить фрагменты кольчужного полотна.

Да, на всякий случай напомню, что латы всё равно носили поверх тканевой (стёганой) брони. С одной стороны та предохраняла тело воина от нежелательного контакта с твёрдыми частями собственной брони, а с другой — дополнительно смягчала приходящиеся на неё удары.

Получившийся на выходе доспех я бы назвал высшей точкой развития индивидуальной брони — если конечно брать за критерий оценки только защищённость воина, но забыть про цену снаряжения и его вес.

Итак, что хорошего в полных латах:

— Они реально делают своего владельца настолько близким к неуязвимости, насколько это вообще возможно. Чтобы нанести ему рану копьём, мечом или стрелой в бою требовалось с исключительной точностью попасть в отдельные слабые места — замечу, весьма немногочисленные. А для гарантированного вывода воина в латах из строя даже таким мощным оружием, как чекан, моргенштерн или алебарда, желательно было попасть по голове.

— В сравнении с большинством других видов брони сами латы (при прочих равных условиях) получают минимум повреждений в бою. Там, где тканевая основа бригантины окажется изрезанной и изорванной, а кольчуга помятой и пробитой, латы получат лишь незначительные царапины и вмятины — что никак не скажется на их функциональности.

— Они просто круто выглядят — как будто вместо живого человека стоит блестящая статуя из стали. Это красиво, это брутально, это грозно, и каждый, увидев перед собой такого противника, сразу поймёт — сейчас его будут бить. Может быть, даже полэксом!;)

Что плохого:

— Высококачественный полный латный доспех — это высшее достижение технологий обработки металла своего времени. Соответственно, в любом ларьке у первого попавшегося кузнеца такой не купишь, а стоить он будет целое состояние. Реально, где-то натыкался на упоминание, что стоимость хороших лат в несколько раз превышала годовой доход мелкого феодала.

В утешение можно сказать, что ресурс лат позволял передавать их по наследству и (после подгонки, которая однозначно кратно дешевле, чем новый доспех) успешно использовать снова и снова. Но всё равно, из-за дороговизны доспеха воины в полных латах никогда не были многочисленны и, как правило, составляли относительно небольшую часть армии.

— Изрядный вес, который запросто мог достигать 25–30 кг. Да, для преимущественно конного воина, каким был типичный пользователь лат, это не так критично. Но всё равно неприятно.

— Заметное снижение подвижности воина. Да, то, что упав на землю латник не мог самостоятельно подняться и прочее в этом духе — не более чем миф. Да, хорошо подогнанные латы позволяли совершать в них нужные в бою движения. Но не все и не без трудностей. К примеру, отдельные типы наплечников здорово мешали поднимать руки над головой. Да и наклоняться в разные стороны кирасе хоть и можно, но не так легко, как хотелось бы. Впрочем, акробатика в латах это во многом дело привычки…

Но это всё западная Европа. На Ближнем Востоке и территориях современной России и Турции пошли своим путём. Продолжая использовать чешуйчатые и кольчужные доспехи, иногда дополненные отдельными шинными и пластинчатыми элементами, в этих регионах стремились не только нарастить защиту, но и сохранить гибкость брони. Их решением стал появившийся в конце 13-ого — начале 14-ого веков гибридный кольчато-пластинчатый доспех — бехтерец.

Фактически он представлял себе кольчугу, в полотно которой вплетены отдельные металлические пластинки. При этом он сохранял все достоинства кольчуги, но несколько превосходил её в стойкости на укол. При известной удаче, конечно. Попадёт вражеское копьё в пластинку — замечательно! В кольчужную часть? Ну, значит не повезло.

Дальнейшим развитием бехтерца стал зерцальный доспех — принципиально аналогичная конструкция, но уже с достаточно крупными пластинами, что ещё сильнее повысило уровень даваемой им защиты.

Итак, к 15-му веку:

Наиболее богатые воины западной Европы (преимущественно составлявшие тяжёлую конницу) шли в бой в полных латах, обеспечивающих наивысший уровень защиты за всю историю развития индивидуальной брони. Однако даже такой мощный доспех отнюдь не делал своего владельца неуязвимым. Умелый боец, вооружённый подходящим оружием — эстоком, полэксом, алебардой или боевым цепом с «утренней звездой» — мог поразить даже такого противника. А кроме того, оглушённый ударом по шлему и упавший на землю рыцарь мог стать лёгкой добычей даже для ополченцев с дубинами и ножами.

Широкому распространению полных лат препятствовала их чрезвычайная дороговизна, так что менее состоятельным людям (которые в массе своей шли в пехоту) приходилось ограничиваться фрагментами латного доспеха, либо же более дешёвыми бригантинами, поверх тканевой брони. Наиболее бедным же и вовсе оставалось надеяться на одни лишь стёганки.

В странах Ближнего Востока развитие доспеха пошло иначе. Латам там предпочли кольчато-пластинчатые доспехи — пусть и не настолько надёжные, однако более простые в изготовлении, дешёвые и не столь стесняющие движения. Разумеется, говорить о дешевизне кольчуги или бехтерца можно только сравнивая их с латами, так что и там хватало воинов, которым такой доспех был не по карману. Соответственно, они так же использовали тканевую броню как наименее дорогой вариант.

Отдельно хотел упомянуть о развитии доспеха в русских княжествах. Если приблизительно до 12–13 века ониследовали общеевропейской тенденции к усилению и утяжелению брони, применяя кольчужные и чешуйчатые доспехи, то позднее — вероятно, под татарским влиянием — свернули на «восточный» путь. Латы на русских землях так же «не зашли», а вместо них использовали кольчуги и бехтерцы, или же и вовсе тканевую броню.

И напоследок немного о дальнейшем развитии доспеха до войн Нового Времени. Принципиально новых типов брони не возникало — можно сказать, её конструкция уже (в рамках технологий до 19 века включительно) достигла совершенства. Зато всё возрастающая численность армий требовала всё большего удешевления снаряжения. Как следствие, возникла тенденция к его упрощению в целом и отказу от полного доспеха в частности. Сначала в жертву была принесена защита ног, породив доспех «¾» и полудоспех, а в дальнейшем набор защитного снаряжения и вовсе сократился до кирасы и шлема.

Свою роль в эволюции брони сыграло и распространение в 16-м веке ручного огнестрельного оружия. Изготовить латы, способные выдержать пулю из аркебузы и при этом обладающие более-менее вменяемым весом, было технически невозможно. А уж крупнокалиберный мушкет и вовсе не оставлял доспехам никаких шансов. Какое-то время в тяжёлой коннице были в ходу кирасы, нагрудная пластина которых могла (с рядом оговорок) спасти от выстрела — но не более того. Голову и конечности же доспехи защищали от пуль разве что благодаря счастливой случайности.

Впрочем, категорично заявлять о том, что «ручной огнестрел уничтожил доспехи», я бы не стал. Со своей низкой скорострельностью и посредственной дальностью действенного огня он ещё долго был далёк от того, чтобы стать решающим фактором на поле боя. Рукопашные схватки на холодном оружии регулярно случались спустя столетия после появления первого мушкета, и хороший доспех всё ещё мог спасти бойцу жизнь. Не менее важной, чем пистолеты и ружья, причиной отказа от индивидуальной брони я бы назвал стремление удешевить армию ради увеличения численности. Ведь если (при равных затратах на их снаряжение) на одного латника будет приходиться по трое-четверо солдат в простых суконных мундирах, и при этом обе стороны будут вооружены огнестрельным оружием — нетрудно угадать, кому достанется победа.

З. Ы.: Да, я прекрасно понимаю, что статья не полная. Да, я сам могу вспомнить разные имеющие отношение к доспехам штуки (те же бронеэлементы шинного типа, к примеру), про которые в статье ни слова. Но некое представление об общем ходе развития доспеха в западной половине Евразии она таки даёт.

А, ещё — я злостно забил на самый важный элемент защитного снаряжения — шлем! Но его история достойна дополнительных пары десятков страниц. При том что и так букв получилось многовато. А значит…

— Что мы говорим статье про шлемы?

— Не сегодня!

Теория шлема

В статье «история доспеха», говоря о средствах индивидуальной бронезащиты, я благополучно сосредоточился на защите тела воина. И, по сути, обошёл стороной самую важную часть его брони — шлем. В конце концов, с точки зрения риска для жизни, удары в голову — самые опасные, а значит и защищать её следует в первую очередь. Именно по этой причине даже небогатые воины, вынужденные ограничиться только тканевой бронёй, всё же стремились приобрести металлический шлем.

Для начала — немного общих соображений. Дело в том, что к совершенному шлему божественной неуязвимости предъявляется достаточно много взаимоисключающих требований. Наш шлем должен:

— Обеспечивать максимальную площадь защиты. Как ни как, посреди сражения вражеское копьё, меч или стрела может прилететь практически в любое место и под любым углом. А значит, в идеале шлем должен полностью охватывать нашу голову со всех сторон.

— Быть достаточно прочным, чтобы его нельзя было попросту пробить или смять сильным ударом.

— Несмотря на два предыдущих пункта, иметь относительно вменяемый вес. Всё же наша шея тоже не железная, и несколько часов в 5–6 кг шлеме выведут нас из строя не хуже, чем удар булавы. Практически, предельный вес шлема, пригодного для мало-мальски длительного ношения, ограничен примерно двумя-тремя килограммами.

— Обеспечивать возможность хоть как-то видеть и слышать происходящее вокруг. Думаю, не требуется объяснять, что если из-за шлема мы не будем видеть противника, с которым сражаемся — нас убьют. А наш командир едва ли поверит, что мы игнорировали его команды только потому, что в шлеме плоховато слышно. И, скорее всего, будет очень недоволен.

— Хорошо хоть как-нибудь вентилироваться. Звучит смешно, но проверял на собственном опыте — попытка бегать в закрытом шлеме заставляет ощущать недостаток кислорода ну очень быстро. А наличие в нём якобы призванных спасти положение дырочек-решёточек решает проблему далеко не всегда. Так что этот момент тоже важен, правда!

— При всём при этом оставаться хоть немного технологичным и, соответственно, иметь вменяемую цену.

Что всё это означает? Только лишь то, что совместить все требования в одном шлеме невозможно. Из-за ограничения веса наш шлем либо будет надёжно прикрывать толстым слоем металла относительно небольшую часть головы — либо всю голову, но бронёй типа «фольга» кое-как. Либо мы отлично видим противника, но в любой момент можем получить стрелу в глаз — либо бесстрашно демонстрируем непристойный жест вражеским лучникам, попутно пытаясь разглядеть хоть что-то через узкую прорезь забрала. Либо пыхтим и задыхаемся, едва пройдя полсотни шагов в сторону врага — либо, опять же, рискуем навсегда утратить первозданную красоту своего лица. Возможно, что и вместе с жизнью.

Справедливости ради, у дилеммы с весом есть одно довольно оригинальное решение. Шлем можно сконструировать таким образом, что он будет частично опираться не на макушку пользователя, а на латный воротник (горжет) или плечи. Такой шлем, во-первых, может иметь вес хоть в 5 кило без вреда для владельца, а во-вторых с большой вероятностью позволит ему пережить даже хороший удар булавой по макушке. Опирайся он на шею — был бы компрессионный перелом, а так вся энергия достанется кирасе. Экстремальный вариант — турнирный шлем типа «жабья голова», который вовсе наглухо приклёпывали/привинчивали к нагруднику, обеспечивая голове воина относительный комфорт и почти абсолютную безопасность. Обратной стороной подобных конструкций является то, что вертеть головой в них довольно таки затруднительно. А значит, и так не особо хороший обзор ухудшается ещё сильнее.

А теперь о том, какие конструкции шлемов использовали наши далёкие предки:

— Ассирийский бронзовый шлем плюс-минус 10 века до н. э. Сделан из относительно тонкого металлического листа, прикрывает только верхнюю часть головы воина выше уровня глаз, и, соответственно, довольно лёгок — как правило, менее 1 кг. Предположительно, к внутренней части крепился подклад из ткани, однако ни на одном из сохранившихся образцов он по понятным причинам не сохранился.

Благодаря «рикошетной» форме он хорошо спасал от ударов сверху вниз — но и только, лицо, боковые части головы и затылок оставались открытыми. Зато этот шлем был чрезвычайно лёгок, совершенно не мешал обзору и не стеснял движений.

— «Коринфский» шлем 5–7 века до н. э. Сделан из бронзы, вес сохранившихся образцов обычно не превышает 2 кг. Толщина металла на лицевой части шлема достигает 2–3 мм, однако затылочная часть тоньше — чуть больше 1 мм.

Наверное, это самый узнаваемый из античных шлемов. Он закрывает уже большую часть головы воина с расчётом на отражение ударов в лицо. Как и любой закрытый шлем, он серьёзно ограничивает поле зрения с боков, однако обзор вперёд вполне достаточен, а широкая прорезь в центре не затрудняет дыхание. Нужно отметить, что многие шлемы этого типа имеют вырезы в районе ушей и не мешают воину слышать команды. В общем, «коринфский» шлем идеально адаптирован под нужды пеших копейщиков, сражающихся в строю фаланги. Из недостатков можно отметить разве что достаточно сложную форму шлема, предполагающую довольно высокую цену.

— «Беотийский» бронзовый, а затем и железный, шлем 5 века до н. э., напоминающий шляпу с опущенными вниз неширокими полями. Вес в районе 1 кг, толщина металла — 1–1.5 мм. Обеспечивал своему владельцу прекрасный обзор, а поля давали дополнительную защиту от нисходящих ударов и запускаемых с больших дистанций метательных снарядов. Особенно рекомендовался Ксенофонтом для использования в коннице.

— «Фригийский» бронзовый шлем 3–5 века до н. э. Ещё один популярный тип античного шлема, иногда дополнявшийся металлическими нащёчниками. Более простой, лёгкий и удобный в сравнении с коринфским, однако оставляющий лицо воина уязвимым.

— Имперский италийский тип, шлем времён расцвета античного Рима. В разное время изготавливался как из бронзы, так и из железа толщиной 1.5–2 мм, и весил приблизительно 1.5–2 кг. Тот самый шлем, в котором легионеры прошли половину Европы и Ближнего Востока. В меру тяжёлый, достаточно удобный и не затрудняющий обзор.

Отдельно стоит отметить довольно необычную форму его задней части. Широкий и расположенный почти горизонтально назатыльник, во-первых, неплохо прикрывает шею как от метательных снарядов, так и от фирменного римского укола мечом сверху вниз в клинче. А во-вторых, не мешает отгибать голову назад, сражаясь в низкой стойке — сильно наклонив тело вперёд и полностью укрываясь за опущенным к земле щитом.

— «Норманский» шлем эпохи раннего средневековья толщиной в районе 2 мм и весом до 1.5 кг. Да, скажу сразу! Бронза ушла в прошлое вместе с античностью, и все более-менее серьёзные — классом выше войлочной шапки — средневековые шлемы изготавливались только из стали. Итак, норманский шлем обладает всеми достоинствами и недостатками небольших открытых шлемов — он лёгок, удобен, однако обладает малой площадью защиты. Впрочем, чтобы хоть как-то прикрыть нижнюю часть головы и шею, шлем этого типа нередко дополняли кольчужной бармицей, спасающей по крайней мере от порезов.

— Шлем-«таблетка» 11–12 века. К сожалению, я не знаю его аутентичного названия, но желающим ввернуть «Ха! Да это же васхельм!» скажу сразу — васхельм это «таблетка» с наличником, более поздняя и более продвинутая её версия. Впрочем, терминология такая терминология… Будет «таблеткой».

Конструктивно этот тип — вообще самый простой шлем из когда-либо существовавших. Никаких замысловатых форм, никакой сложной гибки — просто два плоских куска металла и десяток заклёпок. Собственно, кроме простоты и дешевизны хорошего в «таблетке» приблизительно ничего. При примерно равной толщине и площади защиты он тяжелее норманского, а ещё обладает довольно нелепой геометрией. Где с округлого купола вражеский топор скользнёт в сторону, почти плоская макушка «впитает» удар целиком. Шлем то, возможно, его и переживёт — а голове под ним однозначно придётся плохо. Впрочем, этот шлем, как правило, носили поверх кольчужного капюшона и шапки-подшлемника из толстой ткани, которые давали хоть какую-то дополнительную защиту.

— Топфхельм 12 века, со временем эволюционировавший в грандхельм. 3–6 кг чистой брутальности. Шлем, в наше время ставший едва ли не символом средневекового рыцарства. Защиту он давал просто великолепную, полностью закрывая голову со всех сторон. Платой за это был чрезмерно большой вес, весьма посредственная вентиляция и отвратительный обзор. По сути, воин в таком шлеме видел только в узком секторе впереди себя, так что топфхельмы использовались только тяжёлой рыцарской конницей — наводить лэнс на цель, расположенную по ходу движения лошади, можно было и в таком. Зато он позволял выжить после удара копья в лицо. А вот для пешего боя рыцарь использовал более открытый шлем, или же кольчужный капюшон — хороший обзор тут оставался ценнее непробиваемой брони. Да и плохая вентиляция топфхельма становилась тут серьёзной проблемой. Во время бега или длительного сражения в нём воину начинало банально не хватать свежего воздуха!

— Эйзенхут. Или капеллина. Или шапель. Или, если по-нашему — просто «железная шляпа», подозрительно похожая на шлем беотийского типа. 13 век, от 1 до 2 (впрочем, известен аутентичный экземпляр весом целых 6!!!) кг. Один из самых распространённых шлемов средневековой пехоты — простой, удобный и надёжный. Да, едва ли он поможет против прямого удара в лицо. Однако шапель неплохо бережёт голову как от ударов сверху, так и от всевозможных метательных снарядов. А ещё шлем этого типа весьма технологичен, так что по соотношению цена/качество он долгое время оставался оптимальным выбором для небогатых воинов.

— Бацинет 14 века, весом порядка 1.5–2.5 кг, а вместе с забралом — до 3–3.5 кг. Прямым предком бацинета считается сервильер — небольшой куполообразный открытый шлем, который рыцари носили под грандхельмом на случай боя в свалке, где тот был не слишком удобен. Сервильер углубили, добавив защиту боков, назатыльник, опционально — кольчужную бармицу и откидное забрало. Готово! Получился относительно удобный и лёгкий не настолько тяжёлый универсальный шлем, в равной мере подходящий как для конного, так и для пешего боя. Пускай и не такой мощный, как грандхельм, но всё ещё достаточно надёжный.

— Барбют 15 века, 2–3 кг — практически реинкарнация античного «коринфского» шлема на новом техническом уровне, повторяющая все его достоинства и недостатки. Впрочем, средневековая версия имела и вариант с полностью открытым лицом — обеспечивающий лучший комфорт и обзор, но жертвующий защитой.

— Бугиньот или штурмхаубе, 16 век, 2–4 кг. Существовал в вариантах как с открытым лицом, так и с наносником или даже сплошным забралом с узкими смотровыми щелями — предоставляя выбор между хорошим обзором и максимальной защитой. Наверное, именно бугиньот можно считать вершиной развития шлемов с точки зрения сочетания удобства и защиты. В дальнейшем и до 20 века — параллельно с деградацией доспеха вообще — шлемы эволюционировали в основном в сторону упрощения и удешевления. Подстраивались под нужды зарождающихся массовых армий, предпочитающих противопоставлять качеству подавляющую численность.

Дополнительно хочу обратить внимание на одну важную деталь — довольно много шлемов этого типа имеют прорези и отверстия, сгруппированные по бокам, в районе ушей владельца. В более ранних закрытых шлемах почти не встречается. Я предпочитаю считать это знаком того, что в армиях эпохи Возрождения наконец-то вспомнили про важность управляемости. И как следствие — необходимости того, чтобы каждый воин мог по крайней мере слышать своего командира. Что в наглухо закрывающем уши шлеме не так то просто.

Как-то так. Напоминаю, что данный список не претендует на всеохватывающую полноту! Здесь представлены только некоторые из распространённых типов шлемов и исключительно с целью демонстрации тенденций их развития.

Теперь к тому, что из вышеописанных примеров можно вынести.

Ограничения, налагаемые уровнем технологий отдельно рассматривать, думаю, не нужно — делали как могли. Единственное, что стоит отметить, так это попытки к созданию дифференцированного бронирования — использования более толстого металла в тех местах, куда чаще всего приходились удары. А вот про связь типов шлемов с родами войск и тактикой стоит поговорить поподробнее.

Лёгкая стрелковая пехота античности если вообще использовала (на фоне своей тотальной нищеты) металлические шлемы, то только открытые. В ближний бой такие воины вообще вступали достаточно неохотно, а для дальнего удобство было важнее тяжёлой брони. Хоть стрельба из пращи или лука, хоть своевременное — с целью заблаговременного бегства — обнаружение стремящегося ударить «в копья» противника, прежде всего требовали отличного обзора поля боя. Да и лёгкость снаряжения тоже оставалась немаловажным фактором.

Первый из достаточно закрытых шлемов — коринфский — неразрывно связан с тяжёлой пехотой гоплитов и классической фалангой. На фоне тяжёлых по меркам своего времени щитов и доспехов, вес шлема уже не казался такой уж обузой, да и бегали такие воины редко и недалеко. Способность разом охватить взглядом пространство вокруг себя тоже была для них не такой уж и важной — ведь с боков их постоянно прикрывали товарищи по строю и можно было относительно безнаказанно сосредоточиться на противнике впереди. Зато, сойдясь вплотную с фалангой противника, угроза получить копьём в лицо становилась как никогда актуальной. Впрочем, стоило гоплиту покинуть строй и оказаться в одиночестве, ситуация превращалась в противоположную. Относительно «подслеповатый» воин в массивном неуклюжем шлеме мог попросту пропустить приближение более легко снаряженного противника и погибнуть. Да и соперничать с ним в беге ему не удавалось — пельтасты Ификрата, одержавшие при Лехее верх над легендарными гоплитами Спарты, не дадут соврать.

А вот античная конница практически до самого заката Рима закрытые шлемы категорически не любила. И причина опять таки в тактике. Про стрелковую конницу лучников и метателей дротиков всё и так ясно — закрытый шлем не давал каких-то значительных преимуществ, но при этом сильно мешал стрелять. А что до ударной… Надо сказать, что античные всадники атаковали на рыцарский манер — разогнавшись в галопе и сходу тараня в лоб ряды противника — приблизительно никогда. Саму технику пассивного укола длинным копьём, зажатым под мышкой, изобрели только к 11 веку н. э. Да и попытка воспроизвести её без стремян, с античным военным седлом или вовсе без такового, скорее всего привела бы к падению самого всадника в момент удара. Чаще всего античные всадники сближалась с противниками более медленным аллюром, после чего кололи их относительно короткими копьями, нанося удары исключительно за счёт силы рук. Опрокинуть вражеский строй первым же натиском при такой тактике было довольно трудно, так что атака часто заканчивалась свалкой. Противник легко мог атаковать сбоку или сзади, а для воина, одетого в льняной или чешуйчатый панцирь вместо полных лат 15 века, идея стоически терпеть неожиданные удары оставалась крайне нездоровой. Чтобы выжить, ему требовалось смотреть во все стороны сразу, что предопределяло выбор максимально открытого шлема.

Ко временам Высокого Средневековья в Западной Европе типичная тактика рыцарской конницы по сравнению с античной кардинально изменилась. Столкновение двух рыцарских отрядов чаще происходило на большой скорости. Короткая сшибка — и инерция разогнавшихся лошадей уносила уцелевших воинов друг от друга. Потом, если никто не собирался сдаваться или бежать, они разворачивались и разгоняли коней для новой схватки — столь же скоротечной, как и первая. Современную им малоустойчивую пехоту рыцари 12–13 века и вовсе обычно сминали одним ударом, проходя её строй насквозь и оставляя на своём пути лишь убитых и раненных. Всё это требовало от доспеха и шлема рыцаря в первую очередь выдерживать мощный фронтальный удар. А вот возможностью активно вертеть головой и смотреть по сторонам вполне можно было пожертвовать ради большей защиты. Воплощением этой концепции и был топфхельм/грандхельм. Когда же данная тактика перестала отвечать реалиям войн позднего средневековья — изменилось и снаряжение, породив более удобные и универсальные типы кавалерийских шлемов.

Что ещё… Говоря о средствах защиты головы, не могу не пройтись по «рогатым шлемам викингов» и прочим подобным штукам. Да, в наше время верить в этот миф вроде бы уже стало признаком некомпетентности и дурновкусия. И это оправдано — ведь аргументы против него вполне серьёзные. Зацепившееся за рог при ударе оружие действительно запросто может сломать владельцу такого шлема шею. Но! Это работает только в том случае, если рог намертво прикреплён к шлему или составляет с ним единое целое. Если же крепление рога достаточно слабое, ничего страшного не случится. Он просто отломится, а клинок врага соскользнёт по куполу шлема как ни в чём ни бывало. Так что функциональный рогатый шлем возможен, и мало того — существуют материальные доказательства, что единичные рогатые шлемы существовали. Другое дело, что единственный смысл в таких рогах, равно и прочих нашлемных украшениях — удовлетворение эстетических чувств желания покрасоваться/выделиться из общей серой массы, не более того. Так что и представлены они были редкими штучными экземплярами, в то время как подавляющее большинство древних воинов предпочитало более утилитарное снаряжение, без ненужных излишеств.

Впрочем, у другой близкой традиции — украшения шлемов плюмажем/гребнями/хвостами из перьев или конского волоса — были и вполне конкретные практические причины. Зачастую такие шлемы служили этакими знаками различия, позволяющими воинам легко находить своего командира в гуще сражения. Хорошо известным примером этого могут служить легко узнаваемые поперечные гребни на шлемах римских центурионов.

И ещё напоследок немного о подшлемниках. В принципе, шапки из плотной ткани или шерсти под металлический шлем надевали не все и не всегда. Да, они замечательно смягчали приходящиеся на шлем удары — однако носить их в жарком климате было тем ещё удовольствием. Да и воины некоторых культур вполне себе умудрялись возложить ту же функцию на собственную пышную шевелюру. Однако, просто поверьте: если ваш шлем имеет элементы кольчужного полотна — например, ту же бармицу — подшлемник лучше надеть. Впрочем нет, его обязательно нужно надеть, особенно если вы девушка! Потому что запутавшиеся в кольчуге и по итогу вырванные с корнем волосы — это действительно неприятно. Равно как и непосредственный контакт кольчуги с кожей, если волос у вас уже не осталось.

Как-то так:)

Сколько весит снаряжение?

Чего-то вспомнился ещё один сорт исторических баек — про сверхтяжёлое оружие и доспехи. Ну там меч Александра Невского весом за 50 кило, рыцари, которых усаживали на коня при помощи крана (за армией, наверное, «ивановец» ехал, а то и не один!) и всё такое. И мало того, в это верят!

В общем, я подумал что хватит это терпеть и принялся судорожно вспоминать, как там всё на самом деле было. В общем, статья сегодня будет короткой и скучной. И так, встречайте — вес оружия и снаряжения.

Начнём с броников:

— Линоторакс. Популярный античный доспех из, внезапно, льна. Нет, защищает он на самом деле гораздо лучше футболки, но и весит соответственно — 5–7 кг.

— Его современница, бронзовая кираса из тех, в которых изображают греческих гоплитов (ИРЛ позволить себе её мог ой как не каждый) — 10–15 кг.

— Лорика хамата, она же кольчужная рубаха — 10–12 кг. Здесь нужно оговориться, что вес любой кольчуги сильно зависит от толщины и диаметра колец, а так же от типа плетения. Известны кольчуги аналогичной площади покрытия весом 6–7 кг.

— Лорика сегментата, в которой в наше время все рисуют римских легионеров — 8–10 кг.

— Бехтерец (доспех из небольших пластинок, скреплённых кольчужным полотном) до бедра с коротким рукавом — 9–12 кг.

— Стальная кираса (15 век) — 7–9 кг.

— Комплект турнирных(Ещё раз повторяю, турнирных!) лат — 30–40 кг.

— Боевой латный доспех (15 век) «в полный рост» — 25–30 кг.

Щиты:

— Гоплон (щит, вы не поверите, гоплита) — 7–10 (где-то попадалась даже цифра 15, но уже верится с трудом) кг.

— Скутум (бронедверь римского легионера) — примерно то же самое, 6–10 кг.

— Круглый «скандинавский» (викингам привет!) щит — 4–6 кг.

— Кулачный щит-баклер — 1.5–2 кг.

— Рондаш (цельнометаллический щит 15 века диаметром примерно 0.6–0.7 м) — 7–8 кг.

Шлемы:

— «Коринфский» шлем (в них рисуют опять же гоплитов) — 1–2 кг.

— «Имперский италийский» шлем (его носили римские легионеры времён принципиата) — приблизительно 1.5 кг.

— Топфхельм («ведро», 13 век) — 2.5–5 кг.

— Бацинет (14 век) — 1.5–2.5 кг + забрало около 1 кг.

— Барбют (15 век) — 2–3 кг.

Оружие. Древковое:

— «Дори», гоплитское копьё длиной примерно 2–3 метра — 2–3 кг.

— Македонская сарисса — 5–6 кг.

— Римский пилум (хоть он и дротик) — приблизительно 2 кг.

— Средневековая пехотная пика — 4–6 кг.

— Алебарда — 2.5–6 кг.

— Рыцарское копьё (лэнс) — 2–5 кг.

Оружие. Мечи:

— Копис — 1–2 кг.

— Римский гладиус — 1–1.5 кг.

— Полутораручный меч 14 века — 1.2–1.8 кг.

— Кацбальгер, короткий меч ландскнехтов — 1.5–2 кг.

— Для разнообразия, катана и её старший брат тати — 1–1.5 (если порыться, то можно найти и до 2) кг.

— Цвайхандер, наверное самый большой из относительно массовых боевых мечей — 3–4 кг.

Вот такая вот цифирь. Оговорюсь, данные довольно приблизительные. К примеру, размер, а значит и вес, тех же лат зависел от габаритов владельца и мог неслабо так отличаться. Оружие так же изготавливалось индивидуально и иногда могло быть значительно легче или тяжелее. Но в среднем должно получаться примерно в указанных пределах.

И для тех, кто всё ещё не заснул, попробую собрать несколько комплектов. Поехали:

— Гоплит (линоторакс, шлем, гоплон, дори и ксифос) — 16–24 кг.

— Римский легионер (сегментата, шлем, скутум, пара пилумов, гладиус) — 20–27 кг.

— Рыцарь 15 века (латы, шлем, щит, лэнс и полуторник) — 34–46 кг.

Неплохо? И если рыцарю тащить всё это железо помогает конь, то гоплит и легионер несут весь груз на своих плечах. Это ещё не считая кучи сугубо бытовых мелочей вроде попить, поесть и погреться, которые хоть и не оружие, но жить без них нельзя. Так что пожалейте попаданцев и отправляйте их в эпоху хотя-бы Наполеоновских войн, когда снаряжение бойца облегчилось кратно!

О качестве кольчуги

Сегодня решил снова написать о средствах индивидуальной бронезащиты… Да что там, о старой-доброй кольчуге. Собственно, о том, защищает она или нет и как так то вообще⁈Откуда эта тема вообще взялась? У вполне себе средневековых авторов, которые если не сами любили сходить вечерком в крестовый поход, то лично знали тех, кто ходил, есть на этот самый броник из колечек совершенно разные точки зрения. Одни описывают «бессмертного франка», от которого стрелы отскакивают. Другие похожим образом вспоминают сэра Забыл-как-его-там, который получил несколько раз секирой по спине, встал и пошёл дальше крошить врагов. А третьи наоборот хватают, как однажды разрубили противника в кольчуге «от плеча до задницы» или прострелили из лука навылет.

Отзывы совершенно разные, да. И дело тут не только в том, что кто-то из авторов врёт. Просто кольчуга кольчуге рознь. Вообще, до индустриальной эпохи абсолютно все, даже внешне похожие, изделия были совершенно индивидуальными. Каждый мастер делал «кто во что горазд», так что результаты их труда могли различаться по качеству… Мягко говоря, очень сильно. Соответственно, удар, нанесённый одной и той же рукой и одним и тем же оружием, одна кольчуга могла выдержать практически без последствий, а другая — сразу разваливалась.

Но это всё так, затянувшееся предисловие. А теперь о том, что отличает «хорошую» кольчугу от «плохой». Погнали!

— Материал, из которого она изготовлена.

Вот эти самые 1–2 % углерода (там есть ещё с десяток полезных и столько же вредных добавок, но это отдельная тема) неслабо так влияют на механическую прочность колец, а значит и на стойкость брони в целом. При этом нужно помнить, что марочная сталь «по ГОСТУ» отсутствовала от слова совсем и состав подбирался кузнецом практически по наитию. На выходе у одного получался доспех, практически не уступающий современным реконструкциям, а у другого — броня типа «фигня».

И ещё один тонкий момент, связанный с металлом. Самые твёрдые стали, из которых, к примеру, получится замечательный ламелляр, для кольчуги подходят таки плохо. Потому что твёрдость как правило идёт рука об руку с хрупкостью, а иметь дело с проволокой, которая лопается при попытке её согнуть… Неудобно.

— Размер и тип колец.

Собственно, с размером всё просто — чем толще проволока и чем меньше внутренний диаметр кольца, тем кольчуга тяжелее и дороже. Но лучше защищает, да. А вот с типами колец интереснее.

Самые простые — сведённые. Это когда проволоку согнули кружочком, да так и оставили. Дёшево, технологично, вот только разогнуть такое кольцо проще простого. Соответственно, колющий удар чем-то тонким и острым, вроде стрелы или копья, сделанная по этой технологии кольчуга держит приблизительно никак.

Другая крайность — кольцо из цельного куска металла, так называемое «сеченое». Изготавливалось методом пробивания дырки отверстия в стальной пластинке. Самое прочное, самое дорогое, самое-самое! Нанести укол такой силы, чтобы кольцо не разогнулось, как сведённое, а лопнуло, не всякий способен. Одна беда — поскольку кольца цельные, сплетать их друг с другом немного неудобно. Из положения выходили, скрепляя сеченые кольца между собой кольцами другого типа. Так что кольчуга состояла из них максимум наполовину.

И, наконец, золотая середина — кольца клёпанные. Простыми словами — это когда концы проволоки у сведённого кольца расплющивались, снабжались отверстиями и на выходе скреплялись друг с другом, внезапно, заклёпкой. Процесс нудный, трудоёмкий и, соответственно, дорогой. Зато получившаяся в результате кольчуга держит уколы в разы лучше сведённой. Собственно, самой крепкой будет кольчуга, половина колец в которой — сеченные, а половина — клёпаные. Так то.

Технически, есть и ещё один вариант — кольца сварные. С современным сварочным аппаратом под рукой отличная альтернатива клёпаным, пожалуй даже более технологичная. А вот без него…

— Способ плетения (осторожно, много картинок!). А именно — схема соединения тех самых колец между собой.

Самый простой, технологичный, и от того, видимо, распространённый — «4 в 1». Названный так, внезапно, потому, что каждое кольцо соединяется с четырьмя соседними. Выглядит это примерно вот так:

Были и более «плотные», а значит и более тяжёлые, но стойкие варианты «6 в 1»

или «8 в 2»

Но это всё больше Европа. На Ближнем Востоке

и в Азии

изобретали свои схемы. Десятки их!

Однозначно сказать, какой из известных способов плетения лучший, довольно сложно. Хотелось бы назвать таковым тот, при котором на единицу площади приходится максимальное количество металла, но нет. Слишком много нюансов. Так что просто скажу, как отличить плетение откровенно негодное. Берём стрелу и потихонечку, рукой, пытаемся протолкнуть сквозь растянутую кольчугу. Получилось? Ту же дорожку рано или поздно найдёт вражеская стрела в бою. А владелец этой кольчуги получит непредусмотренное природой отверстие в тушке. Неприятненько…

И ещё по поводу «хорошести» и «плохости». Если с качеством металла и типом колец всё просто и однозначно, то с их диаметром, толщиной и способом соединения между собой сложнее. Да, кольчуга самого густого плетения, сделанная из толстых колец малого диаметра, будет замечательно держать удар. Но при этом она потеряет гибкость (будет стоять колом почти как кираса) и приобретёт чудовищный вес, что не может не огорчать. Так что волей-неволей придётся искать компромисс между этими характеристиками.

А теперь, собственно, к чему я это всё. Когда говорят «Такой-то тип доспеха (ну пусть будет та же кольчуга) — говно и протыкается пальцем!» или наоборот, «Доспех такого-то типа сделает вас неуязвимым» — это брехня совершенно неуместное обобщение. Внутри каждого типа бывают хорошие экземпляры, бывают средние, бывают откровенно плохие. И я бы, например, больше положился на высококачественную кольчугу, изготовленную хорошим мастером, чем на пластинчатые латы, купленные за десять пенсов на распродаже, где слой краски толще слоя металла, на который она наложена. Как-то так.

Уход за оружием и доспехами

Нет в жизни воина момента обиднее, чем когда тебя подводит твоё собственное вооружение. Совершенно внезапно выясняется, что меч не рубит, древко копья ломается, а кольчуга разваливается как-бы сам собой. Ну что сказать, оружие хранится так, как его хранят. Так что сегодняшняя тема — уход за оружием и снаряжением.

Начнём со стали, благо мечи, топоры и многие виды брони состоят преимущественно из неё. И сразу же назовём её главного врага — коррозию. И её неразрывного спутника — сырость. Грязь, строго говоря, вторична и опасна в основном тем, что задерживает в себе влагу же. Из-за этого загрязнённая стальная поверхность плохо сохнет и от того ржавеет с удвоенной силой. Мало того, уже покрытая ржавчиной поверхность благодаря своей рыхлой структуре ещё лучше удерживает влагу и ржавеет дальше ещё быстрее.

Интересный факт: из всех частей клинка коррозия быстрее всего «съедает» именно режущую кромку. Так что в очень сыром климате не защищённый смазкой нож или меч может потерять заточку просто лёжа в ножнах!

Кстати, придётся сходу разрушить одно заблуждение. Нержавеющей стали не существует! Даже в наше время, да. То, что называют «нержавеющей» сталью, на самом деле просто плохоржавеющая по сравнению с «обычной» углеродистой сталью. Долгое время находясь в сырости, а особенно контактируя с агрессивными растворами (да, морская вода, это про тебя!) «зацветёт» любая сталь. Просто «нержавейка» продержится чуть-чуть дольше. Стойкость к коррозии стали придают легирующие добавки, такие как хром и никель. Вроде бы, ничего сложного, но увы — про их свойства человечество узнало относительно недавно, какое-то столетие назад. В изделие древнего мастера эти добавки могли попасть разве что случайно, так что ржавчине они подвержены весьма и весьма.

Собственно, а что можно сделать, чтобы справиться с коррозией?

— Стальные изделия полировали.

Конечно, полировка придаёт оружию и доспехам нарядный внешний вид, но не только. На полированном металле гораздо хуже задерживается грязь и влага, так что как следствие он меньше страдает от ржавчины. Клинки и латы древние мастера полировали, натирая их пемзой. А вот для кольчуг, которые обработать подобным образом довольно затруднительно, применяли другой оригинальный способ. Кольчужный доспех помещали в бочку, частично наполненную песком, после чего долго катали её по земле. Пересыпающийся песок проникал во все части кольчужного полотна и стирал с него ржавчину и грязь.

— Ещё на этапе изготовления латы лудили или же воронили.

На выходе они оказывались не только покрыты устойчивой к коррозии тонкой плёнкой, но и приобретали красивый оловянный блеск или матово-тёмный цвет. Да, специально для отдельных товарищей, уверенных, что воронение изобрели в 19 веке. Это ложь! Речь в ваших источниках, скорее всего, не о воронении как таковом, а о его современной технологии. В музейных коллекциях сохранилось достаточно много воронёных элементов доспеха, датируемых 15–16 веком. Так то!

Что характерно, оба этих метода защиты широко использовали при изготовлении доспехов, но практически никогда — оружия. Вероятно мастера-оружейники считали, что покрытие на нём всё равно долго не проживёт и не хотели заморачиваться.

— Красили и покрывали лаком.

Этот способ так же использовали только в отношении доспехов. Особенно популярен он был в странах Азии. Окрашивание, опять же, не только защищало доспехи от влаги, но и придавало воину более нарядный вид.

— Смазывали WD-40 маслом или жиром.

Покрытая тонкой масляной плёнкой сталь тоже гораздо меньше боялась сырости. Одно плохо, такая защита держалась относительно недолго и нуждалась в регулярном обновлении. Особенно актуальной регулярная смазка была для оружия, поскольку никакой другой защиты оно не имело.

А теперь немного о кожаных элементах снаряжения. После первоначального дубления уход за ними ограничивался натиранием салом, иногда смешанном с сажей. Как вариант, для тех же целей использовали пчелиный воск, растворённый в масле. Ну и разумеется, своевременная чистка и сушка — ведь кожа точно так же не любит избыточную сырость и грязь. Правда, тут снова есть нюанс. Изделия из кожи крайне не рекомендуется перегревать, так что просто повесить их над жарким костром — плохая идея. Гораздо лучше сушить просто на ветру.

Отдельно хочется отметить снаряжение из бронзы. Этот замечательный металл совершенно не страдает от грязи и сырости, так что по идее требует самого минимального ухода. Но всё же бронзовые кирасы подвергали полировке чисто ради нарядного вида, а бронзовые клинки не меньше чем стальные нуждаются в регулярной заточке.

А теперь коротенький чеклист необходимых действий после возвращения из похода:

— Всё оружие и доспехи тщательно очистить от вражеской крови грязи и просушить.

— У оружия, имеющее лезвие (мечи, топоры), по возможности убрать зазубрины, заточить.

— У доспехов — по возможности выправить вмятины, заменить элементы, уже не подлежащие ремонту.

— Стальные поверхности со следами ржавчины — заново отполировать.

— Восстановить краску там, где она имеет сколы. То же касается оловянного покрытия лужёных элементов доспеха.

— Тщательно всё смазать.

— Уложить на хранение в сухом проветриваемом помещении.

И напоследок пройдусь по одному дико бесячему мифу — «старинные мечи не точили». $#@! Не надо путать большие углы заточки с её отсутствием. Тут, видимо, нужно напомнить одну базовую идею:

— Чем угол заточки меньше (острее), тем лезвие лучше режет, но при этом становится «слабее». Т. е. легче зазубривается и заминается.

— Чем угол заточки больше (тупее), тем хуже лезвие режет, но его труднее испортить.

Именно по этому бритву, которая должна быть острой, точат под углом 15 градусов, а топор, который должен быть «сильным» — 35–45 градусов.

Возвращаясь к мечу, «сильную» часть — ближнюю треть к рукояти — клинка, использующуюся преимущественно для защиты, затачивали под тупым углом, а «слабую» — под более острым. Совсем не имело заточки разве что рикассо — небольшая часть клинка у самой гарды, присутствовавшая у некоторых больших мечей.

Так же угол заточки клинка зависел ещё и от типа цели, которую им предполагалось поразить. Если потенциальный противник использовал тканевый доспех, либо же не носил его вовсе — использовали «бритвенную» заточку. Если же он предпочитал кольчуги или латы, меч против него целиком точили «под топор». Делалось это потому, что никакой самый острый клинок всё равно не прорежет сталь, а вот испортиться от удара по ней может запросто. В то же время мягкую броню и нежную тушку эффективнее поражает именно острое лезвие.

Ну и, разумеется, затачивали меч не только один-единственный раз при его изготовлении, но и на протяжении всего срока эксплуатации. Контакт с костями и металлическими элементами снаряжения противника неизбежно оставлял замятия и зазубрины даже на заточенном под большим углом клинке. Соответственно, после боя возникала необходимость в его правке. В противном случае меч быстро превратился бы в несуразно дорогую дубину.

Да, большая просьба напоследок. Если надоело держать меч в руках, не надо втыкать его в землю! Лучше просто вложите в ножны. Потому что земля:

— Грязная и сырая.

— Прячет в себе злые камни, которые гораздо твёрже, чем лезвие.

Берегите своё оружие и оно будет беречь вас!

Как-то так:)

Боевые животные

Давно хотел и наконец то собрался написать статью о боевых животных. И речь сейчас вовсе не о боевых баранах сомнительного интеллекта солдатах. Да, люди у нас во все времена обожали не только воевать сами. Они ещё и постоянно пытались приспособить к военному делу самую разнообразную живность. Лучше всего удалось, внезапно, с лошадью, но про неё я уже писал в статье про кавалерию. А сейчас посмотрим, кого ещё необошла подобная участь. Итак, встречаем:

1. Слоны

Пожалуй, наиболее «удачным» боевым животным после лошади можно назвать именно слона. Одомашненные в незапамятные времена в Индии, боевые слоны вскоре стали широко известны на ближнем востоке и в северной Африке. Казалось, что слон обладает всеми качествами, нужными для боевого зверя. Он силён, имеет устрашающий вид, но при этом чрезвычайно умён и довольно послушен. Оставалось только оснастить его бронёй, вооружением и вот он — готовый живой танк.

Разумеется, это было реализовано. Для слонов изготавливали попону и наголовник из толстой кожи, частично покрытые кольчужным полотном и металлическими чешуйками. Сразу добавлю, что слоны в полных латных доспехах — выдумка. Во-первых, столько металла не смогут унести на себе даже эти гиганты. А во-вторых слон и так имеет серьёзные проблемы с терморегуляцией (Кстати, одна из основных функций больших слоновьих ушей — теплообменники!) и если покрыть всё его тело дополнительными слоями кожи/ткани и железа, а потом заставить всё это нести — тепловой удар неизбежен. На спину слону устанавливалась небольшая «башенка», защищавшая от стрел экипаж — одного-двух воинов с луками или длинными пиками. Кроме того на шее сидел «водитель», уколами специального инструмента (анкус — что-то типа багра с очень короткой рукоятью) управлявший его движением.

На поле боя слоны показали себя неплохо, однако абсолютным оружием так и не стали. Благодаря их размеру, весу и устрашающему виду фронтальная атака слонов часто обращала в бегство конницу и опрокидывала малоустойчивую пехоту. В то же время сами слоны оказались недостаточно устойчивы в критических ситуациях. Подвергшиеся сосредоточенному обстрелу, напуганные огнём или просто громким шумом, они нередко обращались в паническое бегство. Немало битв было проиграно из-за того, что выстроенные перед фронтом армии слоны в ужасе бросались назад, топча свою же пехоту. В этом случае у погонщиков не оставалось выбора кроме как убить слона уколом длинного кинжала в затылок.

В общем, получилось как и со многими другими военными новинками. Умелый полководец, используя боевых слонов в подходящей тактической ситуации мог добиться с их помощью больших успехов. Неправильное же применение напротив причиняло больше вреда своим же.

Не могу не упомянуть и ещё одно применение слонов. Получившие неоднозначную репутацию в качестве «танков», они, что называется, зашли в качестве «командно-штабной машины». Находясь на высокой спине слона полководец с без проблем видел всё поле боя, был, в свою очередь, хорошо виден солдатам и мог при необходимости быстро оказаться в желаемом месте. Кроме того, в случае поражения слон без проблем выносил своего владельца из толпы бегущих воинов не давая ему быть затоптанным (да, такое тоже случалось).

2. Собаки

Да, из этих популярных в наше время питомцев тоже в своё время пытались сделать бойцов. Ещё в древней Ассирии (на редкость воинственные ребята, кстати) самых крупных и сильных собак собирали в боевые отряды. Для этого наиболее агрессивные собаки даже проходили специальный курс подготовки. Вероятно, он был сходен с тем, что дают в наше время для служебных собак ФСИН, но за одним исключением. Их учили не задерживать, а убивать. Предполагалось, что выпущенная на врага стая таких собак внесёт сумятицу в его ряды, калеча лошадей и вражеских воинов.

Параллельно тематика боевых собак разрабатывалась в Египте, а позже — в Греции, Македонии, среди галльских племён… Да много где. Засветились боевые собаки даже во время завоевания испанцами Южной Америки. Кстати, чтобы хоть как-то повысить боевую устойчивость выживаемость собак на них даже надевали специально изготовленные доспехи. Нет, правда!

На практике… Ну вроде и получилось, но как-то не так. Если для первой конницы и действующей в рассыпном строю лёгкой стрелковой пехоты собаки ещё представляли опасность, то действующая в плотных построениях и защищённая бронёй пехота ближнего боя справлялась с ними с лёгкостью. И раз за разом отряды боевых собак вытеснялись на более подходящую для них роль — разведки и караульной службы.

3. Верблюды

Признаюсь, на мысль о боевых верблюдах меня натолкнули «Трудно быть богом» и игры серии «Total war» со своей верблюжьей кавалерией. Короче, я прочитал про этих животных и теперь рассказываю вам — верблюжья кавалерия не работает. Точнее работает, но не так, как это заявлено в игре. Да, верблюд силён и вынослив, так что может использоваться в качестве ездового животного. Но только на марше. В бою сразу же проявляются его недостатки:

— Верблюд категорически неспособен к долгому быстрому бегу, так что подвижность верблюжьей кавалерии кратно ниже, чем у традиционной.

— Он в массе своей трусоват и таранить вражеский строй не хочет от слова совсем. Боевые лошади с грехом пополам приучаются, а этот — ни в какую. Так что о лихих атаках можно забыть.

— Пресловутый страх лошадей перед верблюдами это не то, чтобы миф. Арабы во времена крестовых походов пару раз даже успешно на этом сыграли. Так что страх есть, но он преодолевается буквально на второй-третьей встрече. Так что пугание верблюдами лошадей — всего лишь разовый трюк для неготового к этому противника, не более.

Резюмируя скажу, что на поле боя верблюжья кавалерия во всех отношениях уступает традиционной. Единственное рациональное её применение — «драгунство», т. е. порядок, при котором бойцы прибывают к месту битвы верхом на верблюдах, но непосредственно в бой вступают пешими.

4. Змеи

Да, было и такое. Пока писал статью вспомнилось, что натыкался на описание боевых ядовитых змей читая про пунические войны. Вот только использовались они не в сухопутных сражениях, а морских. Горшки со змеями забрасывались на палубу вражеского корабля и… Нет, не истребляли начисто экипаж ядовитыми укусами. Просто на галере с несколькими рядами вёсел достаточно было единственному испуганному (а ядовитая змея под босыми ногами — это страшно, честно!) гребцу бросить своё орудие труда… Мгновенно следовала цепная реакция столкновений вёсел, и вот уже весь борт переставал грести, обездвиживая корабль. На то, чтобы перебить змей и восстановить порядок требовалось время, которое противник использовал для нанесения таранного удара.

5. Носороги (Привет «трёмста спартанцам»!), львы и прочие крокодилы.

Полный бред. Казалось бы, ну носорог, который подслеповат, но это не его проблема не уступает массой и силой слону, превосходит его в свирепости и которого фиг убьёшь даже из современной винтовки должен стать отличным воином. Лев, который царь зверей и просто пушистый комочек с когтями. Да любое злобное и кровожадное чудо, какое ни возьми, обладает одним, но критическим недостатком. Оно абсолютно неуправляемо. Просто довести его до поля боя, не дав или наброситься на своих же, или убежать в ближайший лес — задача почти невозможная. А уж заставить осмысленно действовать в бою… Короче, я и сам не беру в своё войско чудищ, и вам не советую.

Оружие для фэнтези-героини. Минутка реализма

Что-то у меня последнее время всё один за одним скучное прошлое. Все эти немытые бородатые средневековые мужики… В то время как душа тянется к прекрасному — к фэнтези и няшным девочкам. И сегодня я попробую выбрать подходящее оружие для фэнтези-героини. Не нарушая налёта мрачного реализма, естественно.

Собственно в чём проблема? Массовой аудитории скорее всего не очень понравится созерцать гром-бабу с фигурой шпалоукладчицы, которая играючи вертит в руках пятикилограммовый цвайхендер. Им подавай хрупких и изящных. А следовательно наша героиня ростом, весом и физической силой заметно уступает большинству потенциальных противников. И наша задача на сегодня — сделать её хоть как-то конкурентоспособной в качестве боевой единицы.

Сразу разделим два случая:

1. Наша героиня просто готовится к странствиям по отнюдь не безопасным просторам своего мира и ей требуется… Ну скажем, уметь ответить на извечный вопрос «кошелёк или жизнь» или просто пережить встречу с кем-то недружелюбным. Возможность хорошенько потренироваться перед поиском приключений у неё тоже есть. Осталось только выбрать подходящее оружие!

И, возможно, это будет:

— Надёжно спрятанный небольшой кинжал.

Самое страшное оружие — это то, о котором противник не знает, внезапность — великая сила, а в спину можно убить вообще кого угодно. Этим трём идеям и соответствует кинжал. Если наша героиня ещё и обладает задатками актёра — тем лучше. От бедной испуганной девушки никто не ждёт внезапного удара. А зря! Расслабленный её мнимой безобидностью противник наверняка пропустит неожиданный укол прямо в сердце или шею, который мгновенно решит исход поединка.

Кстати, как мне кажется прикольная идея прятать подобное оружие в волосах под видом заколки. Вроде бы просто потянулась поправить причёску, и раз!:)))

— Лёгкое копьё или глефа для обеих рук.

Это оружие позволяет держать противника на расстоянии от себя, и при этом достаточно маневренно, чтобы обрушивать на него град быстрых ударов. Его вес — всего 2–3 кг — совсем не велик для двух рук и позволяет владеть им даже не очень сильному человеку. Кстати, в японской воинской традиции местный аналог глефы — нагината — как раз таки считался подходящим женским оружием самообороны.

— Что-то вроде длинной тонкой (военные шпаги 16 века мимо!) шпаги 18–19 века.

Конечно, не в каждом фэнтези-мире уровень металлургии вообще позволяет выковать такой клинок. Но если да — это будет неплохим выбором. Тонкая шпага не требует такой силы, как более тяжёлые мечи, а техника боя им полагается прежде всего на скорость и ловкость. Вероятно, в бездоспешном бою наша героиня будет даже иметь преимущество над обладателями более тяжёлого оружия. Единственной проблемой для неё может стать длина рук — тоже не последний параметр в фехтовании. Но тут уже ничего не поделаешь…

— Пистолеты, если в сеттинге всё же изобрели порох, или некий магический аналог пистолетов.

Короче говоря, что-то относительно лёгкое и стреляющее. Размер бицепса на скорость пули/фаерболла не влияет, не так ли?

— Внезапно, праща, если пороха таки нет.

Раскручивать её куда легче, чем натягивать боевой лук. А вот по эффективности по слабо бронированному противнику она не сильно то и хуже. Библейский задохлик Давид, ухлопавший пращным ядром громилу Голиафа, не даст соврать.

— Духовая трубка с отравленными стрелами.

Правда, это оружие скорее не для обороны, а для скрытного убийства. Но всё же!

2. Она за каким-то чёртом решила податься в армию, но при этом роль кампенфрау её решительно не устраивает.

Сугубое ИМХО — зря она это затеяла. Но раз надо, значит надо. И так, в тяжёлую строевую пехоту путь нашей героине закрыт. Не девочковое это дело — наматывать десятки километров в день с фуркой на плече, а потом толкаться щитами с теми самыми здоровенными-бородатыми. Раздавят и затопчут. По сходным причинам тяжёлую ударную конницу я бы тоже не советовал. Пешие стрелки? Напомню, боевой лук — это вытягивать 40 кило тремя пальцами по 10 раз в минуту. Тяжёлый арбалет? Хреновина весом 5–7 кило не считая ворота и павезы. Пичаль…

Но всё же есть вариант, где небольшой рост и хрупкое телосложение станет преимуществом. Это лёгкая конница, предназначенная для разведки, рейдов или преследования. Малый вес всадницы поможет сберегать силы лошади при длительной скачке, а что до прямых стычек… Разведчику они и вовсе противопоказаны, а убить бегущего врага в спину может и не очень сильный человек.

Вообще, я хотел было посоветовать роль маскота живого знамени для отряда, а-ля Жанна д’Арк… Но там всё закончилось костром, так что даже не знаю:(((

Часть 3 Битвы

В этой части я собираюсь рассказывать об исторических сражениях. При этом буду описывать не только ход битв, но и постараюсь разобрать сильные/слабые стороны участников и использованные ими тактические приёмы.

Триумф коных стрелков. Битва при Каррах

Сегодня я запускаю ещё одну серию, тематикой которой будут примеры исторических сражений. При этом постараюсь выбрать те, которые кажутся самыми поучительными по части тактики. И начну с одного из самых унизительных поражений Рима — битвы при Каррах. Почему «самых»? Потому что имея четырёхкратное численное превосходство римляне умудрились не просто проиграть битву, но и понести чудовищные, почти немыслимые потери в 85 % убитыми и пленными.

А для начала немного предыстории. В 54 г. до н. э. Марк Лициний Красс, победитель Спартака и вообще прирождённый враг всего живого, становится наместником Сирии и немедленно начинает войну с Парфией. Преодолев относительно слабое сопротивление, он занял несколько городов, однако с наступлением осени отвёл основные силы обратно в Сирию. Но не надолго. Следующей же весной Красс собрался повторить успех и в мае 53 г. до н. э. оказался в окрестностях крепости Карры (современный Харран, Турция), где его уже ожидали парфяне.

И так, силы противников. Со стороны Рима это Марк Красс с приблизительно 40 000 воинов. В его армии 7 легионов (более 30 000) прославленной римской пехоты, почти 2000 преимущественно галльской конницы и прочие вспомогательные отряды. Лучников и пращников однако очень мало — менее 1000. Со стороны Парфянского царства ему противостоит Сурена, под командованием которого 10 000 — 12 000 бойцов, причём исключительно конница. Порядка 1000 парфянских воинов — катафракты, ударная конница в тяжёлых по меркам своего времени доспехах, а остальные — слабо защищённые конные стрелки. Следует отметить, что парфяне запасли для битвы очень большое количество стрел, в несколько раз превышающее обычный боекомплект.

Первое столкновение состоялось на равнинной засушливой местности, где римская армия обнаружила врага после длительного марша. Красс принимает решение немедленно вступить в бой и разворачивает армию в одну тонкую линию фронтом к противнику, имея в центре пехоту, а на флангах — конницу. Резервы не упоминаются, но наверняка они всё же есть. Вполне стандартное построение для эллинистических армий, хотя нетипичное именно для римлян, обычно предпочитавших более глубокие построения. Хоть парфян гораздо меньше, Красс явно опасается, что их конница обойдёт один из его флангов и хочет как можно сильнее растянуть свой фронт. Однако почти сразу меняет свои планы.

Ещё до первого столкновения с противником римская армия вновь перестраивается. На этот раз легионеры образуют огромный квадрат, в центре которого располагаются обоз, лёгкая пехота и конница. По-видимому, командующий понимает, что как бы он не растягивал фронт, подвижная парфянская конница обойдёт его в любом случае, и заранее подготовился к круговой обороне. Да, этим он полностью исключил удары во фланг и тыл своих отрядов, однако попутно отдал инициативу противнику — сомнительное решение, как ни крути.

Кстати, стоит отметить ещё один момент: римляне выполнили два перестроения — из походной колонны в линию и из линии в квадрат — на виду у противника, чрезвычайно быстро и организованно! Потрясающий результат, особенно учитывая, что у многих армий на это ушёл бы весь день.

Далее свой ход делают парфяне. Сблизившись с римским войском, Сурена немедленно бросает катафрактов в лобовую атаку, однако почти сразу отводит. Тяжёлая конница оказывается не в силах одним ударом прорвать строй легионеров, вязнет, после чего откатывается. Опять же, внимание! Катафракты не бегут, они именно отступают, сохраняя порядок и боеспособность. А на смену им выдвигаются конные лучники. В течение небольшого промежутка времени они охватывают римскую армию со всех сторон, непрерывно осыпая стрелами. При попытках римлян контратаковать они откатываются назад, но те не рискуют отрываться от основных сил и почти сразу возвращаются — а вслед за ними возвращаются парфянские всадники. Лучники римлян слишком малочисленны, чтобы отогнать их, так что обстрел продолжается.

Основные силы римлян пока что несут незначительные потери — воины одеты в неплохие для своей эпохи доспехи и укрываются за большими щитами. Красс ещё некоторое время выжидает — он пребывает в уверенности, что у парфянских конных лучников вот-вот кончатся стрелы, после чего можно будет атаковать. Вполне здравая мысль, однако Сурена к этому готов. Его отряды поочерёдно отдыхают, пополняют боекомплект из обоза и продолжают стрелять. Кроме того римские воины устают, стоя без воды под жарким солнцем и непрерывно укрываясь за щитами, опустить которые нельзя ни на минуту.

Положение становится опасным. Легионеры слабеют, всё больше становится раненых, а противник практически не получает никакого ущерба. Очевидно, что стоять под щитами вечно римляне не смогут. Их в четыре раза превосходящая парфян числом армия чем дальше, тем больше теряет преимущество.

Наконец осознав происходящее, Красс решается на отчаянную контратаку. Вся уцелевшая конница, более 1000 всадников, вместе с лёгкой пехотой и несколькими когортами легионеров (всего порядка 5 000 — 6 000 бойцов) бросаются вперёд в надежде убить вражеского полководца. Сурена с катафрактами отступает — на некоторое время, только чтобы увлечь атакующий отряд подальше от основной армии — после чего наваливается на него всеми силами. Парфян больше, так что они сминают утомлённых погоней и израненных стрелами римлян. Отряд гибнет под копьями катафрактов в полном составе, причем среди убитых оказывается сын самого Красса.

Тоже вполне грамотный со стороны парфян подход. Почти двойное локальное превосходство в численности даёт им лёгкую победу, в то время как основные силы римлян ничем не могут помочь истребляемому отряду. Хочется сказать, что Крассу следовало двинуть следом за ударным отрядом и всю остальную армию, пусть и с меньшей скоростью. Но едва ли это решение выполнимо. Во-первых, он боялся бросит обоз и раненых. А во-вторых, римское построение — тот самый квадрат, обращённый фронтом наружу — слишком статично. Его чрезвычайно трудно просто сдвинуть с места не развалив, не то, что преследовать уходящего врага.

Как бы там ни было, римский отряд уничтожают. Возможно, та же участь ждала бы и остальные силы, но тут наступает ночь и сражение прекращается. Красс и его офицеры понимают, что продолжать битву на следующий день в тех же условиях — самоубийство. По этому под покровом темноты, бросив обоз и неспособных ходить раненых, римская армия отступает к Каррам. Конец первой серии. Потери римлян за день сражения порядка 9 000 — 10 000 убитыми (оставленных раненых, более 4 000 человек, парфяне перебили) или 22–25 % состава. Потери парфян — незначительны.

И опять и снова обращаю внимание на устойчивость римлян! Разом потерять четверть личного состава это очень много, далеко за гранью выносливости любой армии. Многие из них теряют управление и обращаются в паническое бегство при 5–10 % процентах потерь. Но не римская, не в этот раз!

Ну а дальше будет короткое и скучное окончание истории. Красс не решается остаться в Каррах. Запасов в крепости почти нет, всё, что везли за армией, благополучно пролюбили, подкреплений ждать неоткуда. Римляне покидают крепость, однако вскоре из-за плохого знания местности и/или измены проводников теряют дорогу и их вновь догоняет армия Сурены. Парфяне приглашают Красса на переговоры, во время которых по неизвестным причинам убивают, после чего атакуют его армию. Только примерно 6 000 римлян удаётся вырваться из окружения, остальные же либо гибнут, либо попадают в плен. Конец второй серии. Итоговые потери римлян убитыми и пленными — порядка 34 000 человек, 85 % изначальной численности. Разгром.

Решение Красса покинуть Карры немедленно выглядит вполне оправданным. Длительной осады он бы не выдержал из-за отсутствия припасов. Так что отступать пришлось бы или немедленно — или потом, но в куда менее благоприятной обстановке. Да, шансы с пехотой оторваться от преследования конной армии были такие себе. Но они по крайней мере были. Сидение же в крепости неизбежно обернулось бы капитуляцией в течение пары ближайших месяцев.

В общем, как-то примерно так всё и было. Ну и поводу поучительных моментов этой славной истории:

— Численное преимущество не гарантирует победы, если не можешь его реализовать. Большая часть римских воинов в ходе сражения не делала ничего полезного — просто стояла и ловила стрелы.

— Превосходство в подвижности на удобной местности может оказаться сильнее, чем превосходство в числе. Парфянские всадники вступали в бой только тогда и там, где обладали преимуществом и избегали его там, где оказывались слабее.

— Всё же прав был Сунь Цзы со своим «Войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения». Решающий момент в битве при Каррах был пройден до того, как выпустили первую стрелу.

— Не убегай от лёгкой конницы. Умрёшь усталым!

Косая атака. Битва при Левктрах

Сегодня будет ещё одно историческое сражение — битва при Левктрах. Интересно оно тем, что именно под Левктрами фиванский полководец Эпаминонд прославил тактический приём, известный как «косая атака». Сам городок Левктры, кстати, существует до сих пор;)

Для начала немного предыстории. На дворе 371 г. До н. э., восьмой год Беотийской войны. Армия Пелопонесского союза под предводительством спартанского царя Клеомброта в очередной раз вторгается в Беотию. Не встречая сопротивления она доходит до города Левктры, где их уже поджидает противник — армия Беотийского союза во главе с Эпиминондом. Да, поскольку идейным вдохновителем и военным ядром одного из союзов была Спарта, а другого — Фивы, я для краткости буду называть стороны спартанцами и фиванцами. Что, впрочем, не отменяет того факта, что значительная часть обеих армий состояла из союзных контингентов.

И так, силы сторон.

Со стороны спартанцев по разным источникам (в основном это Плутарх и Ксенофонт) от 6 000 до 10 000 человек. Неслабый такой разброс, почти в два раза! Возможно, если не считать, что источники откровенно врут, имеется ввиду 10 000 людей всего, из которых 6 000 были воинами, а остальные 4 000 состояли из обслуги, обозников и прочих нонкомбатантов. Либо же эти 4 000 включали в себя лёгкую пехоту пращников и метателей дротиков, которую греки того времени откровенно презирали и не считали серьёзной силой. Возможно так же, что про-фиванские источники намеренно завысили численность спартанской армии, а фиванскую сосчитали как есть… Как бы то ни было, в составе армии Клеомборта не меньше 4 000 — 5 000 гоплитов, в том числе 700 воинов-спартиатов. Кроме того у него есть несколько сотен (до тысячи) всадников.

В этом месте, кстати, есть забавная терминологическая путаница. Всадниками (гиппеями) в Спарте назывался элитный отряд царской гвардии, которая (внезапно!) носила снаряжение гоплитов и сражалась в пешем строю. А те всадники, о которых говорю сейчас я — реально парни, сражающиеся верхом на лошадях, выставленные союзниками.

Короче, ладно! Со стороны Спарты от 4 000 до 8 000 тяжёлой пехоты и от 200 до 1 000 конницы. Со стороны Фив — от 5 000 до 8 000 (причины разночтений и путаницы аналогичны) гоплитов и 500 всадников. В общем, силы примерно равные, возможно даже с некоторым перевесом в пользу спартанцев.

И спартанцы, и фиванцы возводят на небольшом расстоянии друг от друга укреплённые лагеря, после чего начинают готовиться к сражению.

И так, дальше откладывать некуда. Обе армии выходят в поле и начинают строиться для боя. Построение спартанцев в общих чертах традиционно для войн классической Греции. Гоплиты строятся в одну фалангу глубиной в 12 рядов, причём лучшая часть войска — спартанский царь со своей гвардией — находятся на правом фланге построения. Кроме того, перед фронтом фаланги выдвинута вся наличная конница.

Построение фиванцев интереснее — за спиной отряда всадников так же развёрнута фаланга гоплитов, но глубиной всего 8 рядов. Но на левом фланге, как раз напротив спартанской гвардии, располагается «эмбалон» — ударная колонна, насчитывающая (по словам Ксенофонта, который, возможно, преувеличивает) до 50 рядов глубиной. Мало того, в состав эмбалона входит «Священный отряд» из трёх сотен отборных фиванских воинов. При этом Эпаминонд перед боем дал указание своему правому флангу первое время не вступать в бой, а левому — атаковать изо всех сил.

Надо отметить, что фиванское построение в целом даже несколько уже спартанского, что потенциально грозит охватом одного из флангов противником. Но, как мы увидим далее, это не сработает.

А теперь в бой!

Сражение начинается с атаки фиванской конницы. Она без особого труда обращает в бегство спартанских всадников, вынуждая их прокладывать себе путь сквозь собственную пехоту и тем самым расстраивать её строй. Первый успех, после которого конница Эпаминонда… Исчезает! Нет, серьёзно! После единственной стычки упоминания о ней начисто пропадают из всех описаний битвы вплоть до самого её конца. Единственно, что можно предположить — одержавший верх конный отряд оказался между двумя сходящимися фалангами и поспешил отступить на свой левый фланг, после чего пассивно ожидал окончания боя пехоты. Но это не точно.

Сразу после конницы вперёд выдвигается и левое крыло фиванцев. Пока основная часть их фаланги медленно сближается с врагом, эмбалон стремительно атакует правый фланг спартанцев. Те пытаются перестроиться полумесяцем, чтобы охватить его с двух сторон, но не успевают. Спартанские и фиванские ряды сталкиваются.

По началу воинам Клеомборта даже сопутствует некоторый успех, однако быстро начинает сказываться большая глубина строя фиванцев. Их гоплиты теснят врага щитами и наконец прорывают спартанскую фалангу. Кроме того (возможно!) в этот момент спартанцев атакует и фиванская конница. Второй успех! Клеомборт смертельно ранен, а правый фланг его армии разбит. Воины же фиванского эмбалона поворачивают направо чтобы атаковать оставшуюся часть армии противника. Центр и левое крыло спартанцев не выдерживают поражения своего полководца в месте с лучшей частью армии, а так же угрозы одновременной атаки с фронта и с фланга, и обращаются в бегство. Впрочем, бегут они недалеко. В тылу у спартанцев находится лагерь, где они и укрепляются, а фиванцы не решаются их там преследовать.

Победа! Поле боя осталось за Беотийским союзом. Потери фиванцев — порядка 300 воинов, от 3 до 6 % изначальной численности. Спартанцев и их союзников — более 1 000, от 11 до 20 % состава. Обращаю отдельное внимание, что большинство спартанцев убито именно в бою — из-за близости укреплённого лагеря избиение бегущих фиванской конницей если вообще и имело место, то продолжалось очень не долго.

Ещё момент! В отличие от описанной в моей прошлой статье битвы при Каррах потери практически укладываются в стандартные для древних армий 10–15 % до начала массового бегства. Под Каррами римлянам бежать было особо некуда — пеший в степи от всадника всё равно не уйдёт, так что они демонстрировали чудеса стойкости. Здесь же совсем рядом есть убежище, а кроме того противник не демонстрирует стремления к поголовному истреблению побеждённых, так что простые воины не геройствуют.

Вот примерно так всё и было. И, традиционно, из-за чего эту битву стоит запомнить:

— Сосредоточение крупных сил на узком участке фронта тащит!

Основная часть (центр и правый фланг) фиванской фаланги была численно слабее спартанской — 8 рядов против 12 — и, вроде бы, обречена на поражение. Однако левофланговый эмбалон фиванцев обладал подавляющим — до 50 рядов против тех же 12 — превосходством над правым флангов спартанцев и смог разбить его практически до того, как остальные силы вообще вступили в бой. Получилось, что собственно исход сражения решился на одном небольшом участке, а основная масса воинов пришла на поле боя «просто постоять» и почти не сражалась вовсе.

— Гибель командующего серьёзно подрывает боевой дух его воинов.

Именно тяжёлое ранение Клеомборта — переломный момент в схватке на правом фланге спартанцев. После этого всё, что успела сделать его гвардия — отбить у фиванцев своего умирающего царя, после чего сразу же начала отходить.

Nota bene

С вами был Цокольный этаж(через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Наградите автора лайком и донатом:

Военное дело для чайников

Оглавление

Предисловие

Часть 1 Общие понятия

Casus belli. Как начинаются войны

Как собрать армию

Состав армий. Как, зачем и почему

Организация армии: мечты

Организация армии: реальность

Быть генералом

Почему полководцы древности не управляли боем?

Немного о численности армий

И еще о снабжении

Кто сильнее? Как оценить боевую мощь армии

О подвижности армий

Общие принципы военной стратегии

Немного шаблонных тактик

Зачем вообще нужен строй

Столкновение фаланг и «теория подталкивания»

Пехота и с чем ее едят

Такая разная кавалерия

Бог войны? Пока что просто катапульта…

Как (не) взять крепость

А зачем вообще нужны крепости?

Победа? А это как?

О способах связи замолвим мы слово

Achtung! Это засада!

Как выйти из боя? Отступление

Дальний бой, ближний бой…

Особенности фехтования в пехоте

Часть 2 Оружие и снаряжение

Боевой лук

Арбалет

Что эффективнее? Лук и арбалет против мушкета

Оружие из ничего. Праща

Меч. Сферический в вакууме

О способах ношения меча

О балансе меча

Клинок, подобный языку пламени

Самое простое оружие. Копье

Сокрушительная мощь! Боевой топор

Не режется? Проломим! Булава

Лучший друг наемника. Алебарда

Справиться с латами. Полэкс

Что не так с парным оружием?

Как устроен щит

Эволюция доспеха

Теория шлема

Сколько весит снаряжение?

О качестве кольчуги

Уход за оружием и доспехами

Боевые животные

Оружие для фэнтези-героини. Минутка реализма

Часть 3 Битвы

Триумф коных стрелков. Битва при Каррах

Косая атака. Битва при Левктрах

Nota bene