Воин пустынь [Олег Дивиза] (fb2) читать онлайн

Воин пустынь

Предисловие

Эта история происходила в середине второго века после Эры Тьмы. В это время война всё ещё раздирала континент. Империя Восхода^[1] сражалась с Ренессансом^[2], ежедневно проливая кровь сотен людей. Это была битва не территорий, а идеалов.

В каждом уголке Империи были свои устои и обычаи, но все народы были под властью династии Мин — единственной семьи, правящей государством. Если в центре страны жизнь была проще, то крайние территории выживали любыми способами. Регионы зависели друг от друга, и это было на руку императору, ведь только так он мог держать в узде любые антиправительственные движения: подчиняйся или голодай, замерзай, возвращайся в каменный век.

Скифар был одним из тех людей, которые не собирались мириться со своим положением. Своя свобода были для него выше любых идеалов или устоев. Именно это его и толкнуло на подвиги, которые он совершит всего за один год своей жизни.

Эта история о человеке, который всегда отказывался от уготованной ему судьбы, и шёл своей собственной дорогой — путём воина. 

Часть первая: Кровь и песок

1.

Полуденное солнце выжигало землю. Если бы хоть одно растение, за исключением редких кустов саксаула, или животное оказалось под его беспощадными лучами, то оно было бы обречено. Пустыня Дандо не прощала ошибок. В этом месте жизнь идёт от заката до рассвета. Так говорили местные жители, но, на самом деле, на улице нельзя было находиться с позднего утра и до вечера. Со второй половины дня температура начинает спадать, а солнце светит уже не так интенсивно. В полдень же температура поднималась выше «двенадцати искр» (50 °C).

Именно в эти ужасные часы Скифар вышел на охоту. Обычай народа Дандо — обряд посвящения в «мужчины» всех подростков, достигнувших шестнадцатилетнего возраста. Задача: летом, в полдень, забраться на один из самых высоких холмов, убить Гигантского Орла в его гнезде, принести в поселение голову этого зверя и, по возможности, яйца. Лишь после этого парень мог называть себя мужчиной, жениться и иметь право на своё собственное имущество.

Но Скифар был уже не подросток. Этой зимой ему исполнилось девятнадцать лет. В первый год он не смог пойти на охоту из-за болезни отца. Мужчина серьёзно пострадал на охоте. Шакалы буквально вырвали несколько кусков его плоти, отгрызи руку. Отец очень долго мучился. Это произошло в июне, как раз перед началом самого жаркого сезона, знаменовавшего начало обрядов посвящения. Всё лето Скифар ухаживал за ним, ведь мать должна была работать, собирая Грифьи Ягоды и плетя верёвки из саксаула. Да и за младшим братом надо было присматривать кому-то. На плечи же молодого парня легла забота об отце. Мужчина скончался в начале августа. Горе матери не имело предела. Неделю сыновья сидели подле неё. Отца Скифара похоронили как охотника. В этом сезоне стать «настоящим мужчиной» ему не удалось. Все вокруг относились к этому с понимаем. Но дети жестоки. Сверстники подшучивали над ним при каждом удобном случаем: «Как это, мол, тебе скоро семнадцать, а ты всё ещё не стал мужчиной».

В следующий же год ни один подросток так и не смог поучаствовать в этом ритуале. Империя Восхода всегда относилась лояльно к подконтрольным ей территориям. Дандо было превращено в сателлит Империи на протяжении многих десятилетий. Однако государство не лезло в дела местных племён и поселений, лишь периодически собирала с них дань, ставила блокпосты, да забирала каждого пятого мужчину на службу в армию. Но в тот год было всё иначе. Война пришла в земли холмов и пустынь. «Ренессанс» начал своё контрнаступление на Империю Восхода. Сталкивались тысячи мечей, топоры рубили плоть, а молоты дробили доспехи и кости. Песок окропляла кровь, мгновенно сворачивающаяся на палящем солнце. В эти ужасные времена, ни о каких ритуалах и речи быть не было. Как женщины, так и мужчины сидели в своих домах, не решаясь выйти без крайней необходимости. Так продолжалось четыре месяца.

На третий год Скифару всё же довелось поучаствовать в обряде посвящения. Однако даже в восемнадцатилетнем возрасте ему не удалось стать «мужчиной». В тот раз он добрался до вершины холма, и вступил в бой с гигантским орлом. Парню удалось повредить одно из крыльев чудовища, но камень под его ногой предательски покатился. А вслед за ним и сам Скифар. Перелом… Три месяца юноша был прикован к постели, а затем ещё столько же времени реабилитировался после такой тяжёлой травмы. Насмешки уже звучали воткрытую. Один раз провалить обряд посвящения было нормально, но оставаться «ребёнком» в девятнадцать лет было уделом посмешищ. Никого не волновали обстоятельства. Всем было плевать на причины.

Скифар плёлся на вершину холма, закрывшись в два слоя ткани. Всё его тело было закутано, лишь одна щель оставалась для обзора. Под глазами были нарисованы углём две чёрные полосы. Скифар уверенно карабкался по камням, тщательно проверяя каждый выступ перед тем, как ухватится за него. На спине парня висела дубина, представляющая из себя камень, привязанный к прочной палке. За поясом же был нож из звериной кости. Именно такой арсенал выдавался юношам для охоты на гигантских орлов.

В этот день в обряде посвящения принимали участие всего трое юношей. Они карабкались на холмы в надежде спуститься оттуда уже «мужчинами», принеся племени тушу орла. Стоит отметить, что даже наличие самого ивотного на холме не гарантированно. Никто не мог предсказать, решат ли гигантские орлы свить гнездо именно в этом месте. Вероятность была высока, но точно можно узнать, лишь поднявшись на самую вершину.

Если двух других парней питала надежда стать «мужчинами» и предвкушение пира в их честь, то Скифара же наполнял силой лишь гнев. Гнев на всё вокруг. На своего отца, который решил пойти на охоту в тот злополучный день, на сволочей, насмехающихся над ним, на имперских военных, так не вовремя развязавших конфликт, на орла, подтолкнувшего его к краю, на самого себя за неосмотрительность. Сложно сказать, хотелось ли больше Скифару получить титул «мужчины», или доказать всем остальным юнцам, что он чего-то стоит.

Наконец, вскарабкавшись на самую вершину холма, парень услышал копошение. Сомнений быть не могло: это гигантский орёл. Подкрадываться смысла не было: слух у орлов не хуже зрения. Скифар уверенно шагнул в сторону огромного гнезда, свитого из шипастых кустов пустынного терновника и высушенных стеблей саксаула. Коричневая голова поднялась, направляя на парня взор своих жёлтых глаз. Животное встало на обе лапы, выпрямляясь в полный рост. Гигантский орёл вновь предстал перед Скифаром. Птица была просто огромна. Размах её крыльев был не меньше четырёх метров. Перья были, в основном, светло-коричневыми, но присутствовали и вкрапления белого и мутно-жёлтого цветов. Пальцы на лапах были увенчаны загнутыми когтями. Острый клюв раскрылся, и из глотки зверя вырвался пронзительный крик.

Издав боевой клич, Скифар бросился на своего врага. Ноги отпружинили от твёрдой почвы, руки уже занесли над головой дубину. И вот, спустя какие-то полсекунды, камень, привязанный к палке, столкнулся с телом животного. К сожалению, попасть прямо в голову не удалось. Тупой удар раздробил орлу вилочку (ключицу) с правой стороны. Птица вскрикнула и отступила. Одной из причин нападения на гигантских орлов именно в это время было то, что птица не улетит, оставив свои яйца беззащитными от солнца. Скифар постарался сделать ещё один выпад, но животное сбило его с ног одним взмахом крыла. Парень упал на спину, но не растерялся. Он точно знал, что последует дальше. Юноша знал, что, лёжа на земле, надо остерегаться смертоносного клюва. Орёл высоко поднял голову, подготовившись к атаке. Однако, именно это Скифару было и нужно. Стоило птице направить её клюв к «жертве», как парень тут же ударил её дубиной по голове. Верхняя часть клюва треснула, кусочек откололся. Животное начало беспорядочно бить крыльями, пытаясь взлететь. Но нечто, названное «инстинктом», не давало ему это сделать, оставив потомство погибать под смертоносным солнцем. Не теряя ни секунды, Скифар вскочил на ноги, и, хорошеньки размахнувшись, обрушил свою дубину на одно из крыльев гиганта. Сустав раздробился с громким хрустом. Громче был лишь крик агонии, издаваемый гигантским орлом. Птица пыталась атаковать человека когтями, но Скифар вовремя отступил. Орёл кричал от боли и гнева. Хорошенько прицелившись, парень нанёс ещё один удар по животному. На этот раз он пришёлся в голову. Птица рухнула на землю, бессильно пища.

Скифар запрыгнул прямиком на гигантского орла. Костяной нож уже был в его руке. Лезвие поднялось в воздух. Остриё вонзилось птице прямо в горло. Животное начало хрипеть, кровь булькала в его глотке. Но эти звуки лишь раззадоривали охотника. Он потянул нож в сторону, и поток крови окропил землю и одежду самого Скифара. Орёл перестал двигаться.

Победоносный крик пронзил воздух. Парень кричал в небеса, раскинув руки. Сердце стучало с бешеной скоростью. Вся защитная ткань промокла от пота, однако беспощадное солнце очень быстро высушивало одежду. В горле у Скифара пересохло. Но теперь никакие проблемы не казались ему существенными. Ведь он смог победить гигантского орла, и, наконец, стать настоящим мужчиной!

Тупая боль в затылке. Темнота.

Скифар не понял, что произошло. Он очнулся, лежа головой в пыли. Голова болела. Левая рука парня заползла в тканевый балахон, и потянулась к затылку. Пальцы нащупали волосы, слипшиеся вместе. Достав руку, парень увидел кровь на своих пальцах. Скифар начал рассматривать округу. Он недоверчиво оглядывался. И вдруг глаза его широко раскрылись. Паника начала брать верх. Сердце забилось быстрее. Но теперь не от победы, не от предвкушения поздравлений, а от ужаса. Тело орла пропало!

Парень заорал от нахлынувших на него эмоций: ужаса, горечи и беспомощности. Он стоял на локтях и коленях, крича прямо в землю. Единственный шанс в году получить титул «мужчины», одна попытка стать полноправным членом общества. Всё провалено… Но вдруг злость начала брать верх. Скифар сложил в голове «два и два». Резкая потеря сознания, кровь на голове, пропавший труп орла. «Какая-то мразь меня ограбила!» — разрывающая сознание мысль загорелась в голове. Зубы непроизвольно стиснулись. Но, поделать было нечего. Искать нового гигантского орла и забираться на холм времени просто не было.

Кое-как взяв себя в руки, Скифар начал свой спуск вниз. Парень даже не заметил того, как оказался в своём родном поселении. Опустив голову, он поплёлся по улице. До его ушей донеслись какие-то крики. Никаких предположений дело было не нужно, всё и так было известно. Там, в главном шатре племени, уже во всю готовились к торжеству.

Скифар решил не сразу идти домой. Ему это было не нужно. Его главным желанием было вычислить того человека, который его ограбил. Именно с этой целью Скифар и отправился на церемонию посвящению, которая должна была начаться менее чем через час. Парень встал в тени и облокотился на одну из главных колон огромного шатра. Он смотрел на заходящих внутрь людей пустыми глазами. В голове же был поток мыслей. Юноша представлял, как через несколько минут на сцену выйдет какой-нибудь доходяга, кое-как волочащий за собой тело «убитого» орла, а в момент кульминации сам «герой» выйдет из теней и ловко поставит вора на место, заклеймив его позором. Однако Скифар не тешил себя несбыточными мечтами и надежами на счастливый конец. Он знал, что произойдёт на самом деле.

Представление началось. На трибуну вышел старейшина племени. Это был бородатый старик, закутанный в шкуры животных. Его седые волосы спадали до самой груди. Лицо было покрыто шрамами. В провой руке мужчина держал посох, украшенный черепом саблезубого теневика. На самом деле, «старику» было всего пятьдесят восемь лет, но на вид ему было годов на десять больше. Два десятка людей сидело в самом шатре, остальные же наблюдали снаружи. На церемонию собралось больше половины деревни. В первых рядах стояли девушки и их родители. Все были заинтересованы в том, чтобы заполучить себе красивых жён и мужей.

— Сегодня мы здесь собрались для того, чтобы посвятить в мужчины новое поколение. Из трёх участников пройти испытание удалось лишь двоим, — сказал глава, указав своей свободной рукой на парней, стоявших позади него.

Толпа разразилась хвалебными криками и громкими аплодисментами. Злость начала закипать внутри Скифара.

— И первый наш победитель — Малик!

На трибуну вышел мускулистый молодой человек. У него было серьёзное лицо. В руках он сжимал останки гигантского орла. Скифар присмотрелся к отрубленной голове. Это был белоголовый самец. Клюв цел, выбит лишь глаз. «Нет, этот человек ничего не крал» — мгновенно заключил парень.

Малик приклонил колено перед старейшиной. Глава надел на шею новоиспечённого «мужчины» ожерелье из трёх фаланг саблезубого теневика. Какой-то конкретной пользы это украшение не приносило, но служило лишь атрибутом для церемонии.

— А теперь я прошу выйти Хана! — громогласно проговорил старейшина.

И тут злоба начала закипать в каждой клетке тела Скифара. На трибуну вышел Хан. Парнишка был высокого роста, стройный. На его лице всё ещё красовались юношеские прыщи. В руках он сжимал голову орла со сломанным клювом. На лице была улыбка. Руки Скифара затряслись. Тем временем юноша уже приклонял колено перед старейшиной. Толпа аплодировала.

— Жалкий вор! — выкрикнул Скифар.

Толпа затихла. Парень решительно пробирался к своему недругу. Люди расступались перед ним. На лице Хана проскользнули нотки беспокойства.

— Я убил этого орла, а ты ударил меня по голове и присвоил себе мой подвиг! — с нескрываемой злобой прохрипел Скифар.

— Неужели? — сказал старейшина, нахмурив брови. — Есть ли у тебя доказательства.

И тут Скифар понял, где он осёкся. Ведь он совсем об том не подумал! Конечно, вор будет выгораживать себя всеми силами. Это и была та ситуация, которую он предвидел ранее. Парень повернул голову и оглядел толпу. На лицах людей читалось непонимание.

— Вот, можете посмотреть на мой затылок, там всё ещё остался след от удара.

— Да ты ведь мог сам упасть и удариться! — воскликнул в ответ Хан, не дав старейшине даже приблизиться к затылку Скфара.

Старик нахмурился ещё больше. Он жестом приказал парням повернуться к нему лицами. Старейшина посмотрел в их глаза пристальным взглядом.

— Скифар, ты ведь понимаешь, что ты действительно не можешь ничего нам доказать? — сказал глава спокойным голосом.

Мир начал рушиться на глазах у Скифара. Люди перешёптывались, смотря на него. Старик удручённо вздохнул, явно ожидая то, что должно случиться дальше. В его представлении, уязвлённый Скифар должен был позорно покинуть сцену. А вот на лице Хана начала зиять надменная ухмылка.

— Экий наглец! — театрально произнёс Хан. — Сам уже три четвёртый год не может пройти испытание, так теперь решил оклеветать другого человека. Какой позор!

Народ начал перешёптываться громче. В адрес Скифара послышались нелестные слова. Сам же парень стал красным, как уходящее за горизонт солнце. Не видя смысла оставаться на этом месте, он сделал один шаг прочь. Люди смотрели на него, как смотрели бы на человека, который только что ужасно опозорился.

— Давай, давай, уходи. Нечего тебе тут… — Хан не успел договорить.

Мощный удар прилетел ему прямо в нос. Скифар сам не понял, как смог так быстро преодолеть те несколько шагов, которые отделяли его от трибуны, да и ещё попасть противнику чётко в нос. Оторопевший Хан лишь схватился за нос, не зная, что делать. Кровь лилась по его лицу, на котором на несколько секунд застыл страх. Парень попытался ударить недруга ещё раз, но толпа схватила Скифара, заломав ему руки. Он не пытался вырываться, не кричал. Но лицо его было искривлено в гримасе праведной злобы.

— В заточение его на пять дней за беспричинное нападение! — скомандовал старейшина.

2. Заточение

«Тюремная камера» представляла собой яму, застелённую тентом. Из материальных благ — углубление, используемое в качестве отхожего места и постилка из высушенных стеблей саксаула. Сама «жилая площадь» составляла всего пять квадратных метров. Шесть — учитывая дыру с нечистотами. Тент защищал узника от палящего солнца. Но вот от ночного холода уже ничего не могло защитить. Такие темницы были сделаны именно для того, чтобы преступник хорошенько подумал над своим поведением, и решил больше никогда не совершать тех ошибок, которые привели его в подобное место.

Скифар сидел на своей лежанке, бесцельно глядя на пологую стену из песчаника. Всё вокруг приобрело жёлтые оттенки. Песчаного цвета стены заливались солнцем, просачивающимся через тент из тонкой звериной кожи и засушенных листьев, обильно посыпанный пылью. К счастью для узника, в этой яме было не жарко. Стены отдавали прохладой. Если для жизни такое место совсем не подходило, то вот для размышлений оно было идеальным. Взгляд Скифара был пуст, но в голове происходил очень активный мыслительный процесс. Парень раз за разом прокручивал сцену мерзкого поступка Хана. Он не знал этого парня ранее, но предполагал, что он был одним из тех, кто постоянно подшучивал над ним за то, что Скифар три года не мог пройти ритуал посвящения. Никого не волновали оправдания и объяснения. Жестокие дети нашли слабого собрата, и, подобно стервятникам, начали заклёвывать его. Сам же Скифар старался не давать себя в обиду, однако нрав в племени был строг. Насилие запрещено, но вот к травле никаких санкций не применялось.

— Эй, как дела, боец? — раздался девичий голос сверху.

Парень поднял голову наверх. Над ямой склонилась девушка. Это была Амина. Подруга детства. Её чёрные волосы свисали вниз, затеняя лицо.

— Плохо. А как ещё могут быть дела у человека, сидящего в яме? — вдруг в голове Скифара появился важный вопрос. — А ты что тут делаешь? Запрещено ведь посещать провинившихся!

— А ещё запрещено пить настойку из огненной травы и трахаться до свадьбы. Но нас эти запреты как-то не останавливали. Что-то успело поменяться?

Парень невольно улыбнулся. Раньше он подумывал над тем, чтобы взять Амину в жёны, как только получит титул «мужчины». Хотя, она, скорее, была больше боевой подругой, чем романтическим интересом.

— Вот ты хоть сам понимаешь, почему оказался здесь?

— Потому что не стал терпеть откровенное издевательство. Потому что один уёбок решил переиграть всех, и добыть приз, ударив меня палкой по голове, — говоря это, Скифар чувствовал, как внутри него начинала закипать злость.

— И ты хочешь с этим мириться? — спросила Амина, скривив лицо. — Ты не думал вместо избиения этого куска дерьма, поступить более глобально?

— Ты на что намекаешь, — нахмурил брови парень. — Убить его?

— Не уби… — девушка не успела договорить.

Прощаться у Амины времени не было. Охранник приближался. Она могла слышать тяжёлые шаги мужчины. Было необходимо ретироваться как можно скорее. Так она и поступила. Однако этот разговор надолго останется в голове у Скифара.

На второй день заключения, проснувшись с первыми лучами солнца, парень резко переключил свои мысли. Теперь он не вспоминал произошедшее, а представлял будущее. Он прокручивал десятки возможных вариантов. Однако ни одного приемлемого для Скифара развития событий так и не формировалось. «Вот я выхожу из заключения… А потом что?». Парень долго думал над тем, что ему стоит сделать, представлял развитие событий в зависимости от поступков, которые он совершит. Вот он идёт извиняться перед старейшиной и Ханом, раскаивается и его прощают. На лице недруга зияет та же самая надменная ухмылка. Последнее, что остаётся Скифару — смиренно ждать нового лета, претерпевая насмешки и издевательства. «Вариант не подходит». Вот он вылезает из ямы, идёт на встречу со своим врагом. В гневе он плюёт ему в лицо, а затем начинается драка. На этот раз Скифара кинут «за решётку» уже на две недели. За юношей закрепится репутация преступника. После этого единственный путь — в «боевые псы». «Псы» — войны без прав, чьи ряды пополняются исключительно из людей, которых общество уже не примет. «Нет, не подходит» — заключил Скифар. Но в ту же секунду лицо парня изменилось. Он кое-что понял.

Охранник, спускавший в яму миску с баландой, сильно удивился, увидев Скифара бродящего из угла в угол. Парень что-то шептал себе под нос, выразительно жестикулирую. Создавалось ощущение, будто он вёл с кем-то оживлённый диалог.

— Эй, ты в порядке? — поинтересовался охранник.

В ответ Скифар лишь вскинул голову наверх, и уставился прямо на своего надзирателя. Карие глаза отблёскивали на солнце, но человек совсем не щурился. Он простоял в таком положении несколько секунд, после чего, наконец, ответил.

— Да, я в полном порядке. Я как раз думаю над своим поведением, — произнёс Скифар, вежливо улыбнувшись.

Смеркалось. Солнце заходило за горизонт, окрашивая всё вокруг в кроваво-красные оттенки. Где-то на поверхности засвистел ветер, несущий пыль и песок. Тем временем Скифар лежал на своей импровизированной кровати, глядя на то, как тьма вытесняет остатки солнечного света. В голове парня уже сформировался план. Оставалось лишь провести финальный монолог перед принятием окончательного решения. Такому подходу в племени учили с малых лет. «Проговори сам себе то, что собираешься сделать. Выскажи свои мысли. Лишь услышав их своими ушами, ты сможешь оценить их правильность».

— И так, что я могу сделать? — произнёс Скифар, сделав глубокий вдох. — Терпеть насмешки я не буду. В голове промелькнула мысль о «боевых псах». И тут я подумал, что сама идея стать воином — не такая уж и плохая! Но не здесь. В этой пустыне у меня нет будущего. Чего ради мне тут оставаться? Терпеть насмешки и унижения, потому что мне сначала мне не повезло, а потом мою победу нагло украли? И почему вообще я должен проходить какие-то дикарские испытания, чтобы получить право иметь свою жену и дом?! Нет уж, увольте! Я собираюсь убежать отсюда. И поможет мне в этом Империя Восхода. Они и так каждый год забирают каждого пятого мужчину, да и добровольцев ещё набирают. Я подамся к ним, вырвусь в цивилизованный мир!

Скифар ещё раз проанализировал всю ситуацию, повторно проговорил свой монолог вслух. Но никаких изъянов не нашёл. Конечно, сомнения были. Но решение было принято. Скифар закрыл глаза. Сон затягивал его разум словно бездна. На устах парня появилась улыбка.

Утром шестого дня заключения толстый канат спустился в яму позора. Скифар поднялся по нему очень быстро, практически не прилагая усилий. Яркий свет мгновенно ослепил его. Парень зажмурился, а затем начал медленно приоткрывать глаза, давая им привыкнуть к новому освещению. Наконец придя в себя, он бодро зашагал в сторону дома. По дороге он заглянул в дом надзирателей, где ему любезно вручили тот самый балахон, в котором он выходил на схватку с гигантским орлом.

Подойдя к своему родному шатру, Скифар резко остановился. Он продумывал слова, которые скажет своей матери и младшему брату. Несколько минут он стоял, как вкопанный, перебирая все возможные фразы у себя в голове. «Стоит ли мне извиниться? Попросить разрешения? Или же просто поставить перед фактом, развернуться, и уйти?». Собравшись с силами, но, так и не сформировав в голове нужные слова, парень отдёрнул ткань, заслоняющую вход.

— Скифар! Мальчик мой, ну наконец-то! — вскрикнула мать, тотчас бросившаяся обнимать сына. — Ну что же ты натворил? Даже если этот негодяй украл твою победу, как тебе пришло в голову его бить? Вот так вот, на глазах у старейшины и всех людей…

Скифар молчал. Он никак не мог решиться поведать матери о своём решении. «Может, будет лучше просто уйти, ни о чём не сказав?» — промелькнула мысль в голове парня. Однако он тотчас отбросил такой вариант. Во всяком случае, решение было принято. Оставалось лишь найти в себе силы рассказать об этом матери. Простояв о объятиях матери ещё секунду, Скифар решил пойти ва-банк.

— Мама, я хочу уйти из нашего поселения. Я не останусь здесь, не буду следовать по тропе столетних традиций, — говорил парень, стараясь выдержать уверенное выражение лица. — Претит мне доказывать свою «зрелость» убийством гигантских орлов, а потом быть опозоренным тем, что кто-то украл у меня эту победу.

— Но куда ты собрался? — удивлённо спросила мать, резко отстранившись от своего сына. — Что будешь делать? Только не говори мне, что пойдёшь на юг к этим болотным варварам. Или, не дай бог, в какую-нибудь банду…

— Нет, мама. Я пойду служить Империи Восхода. Стану солдатом, получу деньги и землю!

— Ты с ума сошёл, Скифар! — закричала мать. — Это тебе так кажется, что будешь бравым солдатом, рубящим каких-нибудь ренессанских злодеев направо и налево. Но война выглядит не так. Это смерть, боль и страдания. Тебя там убьют!

По щекам матери побежали слёзы. Прозрачные капли катились по смуглой коже, собирая в себя пылинки. Достигнув подбородка, они, уже будучи мутными, падали на подстилку из сушёного саксаула. Мать всхлипывала. Она ничего не говорила, но в голове роились сотни мыслей: о том, как она больше никогда не увидит сына, как его тело будет погребено где-то в яме, или вообще останется гнить под палящим солнцем пустыни, кормя червей и стервятников, как отправят его проливать кровь таких же людей из Ренессанса.

— Я знаю, что меня ждёт, мама. Но лучше я пойду туда, умерев свободным от насмешек и косых взглядом, — уже не так уверенно ответил Скифар.

— Мальчик мой… — начала причитать мать, но парень её не слушал.

Скифар прошёл мимо рыдающей матери в «комнату» брата. Под понятием «комната» подразумевался небольшой угол, отгороженный занавесом из шкуры. Мальчика дома не оказалось. Он был на занятиях, и вернуться должен был лишь через пару часов. Но это устраивало Скифара. Он не хотел прощаться с братом. Не хотел, чтобы он увидел уход своего опозорившегося старшего брата. «Пусть мама расскажет ему то, что посчитает нужным».

Парень прошёл в свой угол. Там он остановился на несколько минут. Скифар закрыл глаза, вспоминая всё то, что произошло в этом доме за те девятнадцать лет. В голову пришли все грустные и весёлые моменты: смерть отца, рождение брата, первая ночь, проведённая вместе с девушкой, торжественные сборы на первую охоту на гигантского орла. Теперь же это всё казалось в далёком прошлом. Грустно вздохнув, Скифар начал собирать свои вещи. Он надел на себя кожаную портупею — подарок отца на пятнадцатилетие. На ней было множество петель и маленьких карманов, специально предназначенных для тех вещей, которые намеревался взять с собой новоиспечённые воин. Просмоленный бурдюк — незаменимая вещь. Скифар наполнил емкость водой из собирателя росы, и закрепил её у себя на портупеи. За бурдюком последовали костяной нож, импровизированный спальник из двойного слоя шкур шакалов, несколько кремней и три метра верёвки.

В последний раз обняв свою безутешную мать, Скифар вышел за пределы родного поселения. Он двинулся по дороге, ведущей на северо-восток. На протяжении всего пути парень старался не оглядываться. Это было необходимо для того, чтобы не посеять в себе зерно сомнения, и в бодром расположении духа идти навстречу новой жизни.

3. Навстречу новой жизни

Карабкаясь по холмам, Скифар не замечал палящее солнце. Плотно укутавшись в тканевый балахон, он защитил себя от губительных лучей. Пот лился ручьём, но тут же высыхал на раскалённом воздухе. Парень знал, что при подобных путешествиях вода — единственный спаситель. Пить хотелось постоянно, однако делал он это лишь один раз за определённый подъём. Скифар вымерял по три тысячи шагов, после чего делал глоток. Такая стратегия позволяла не допустить дегидрацию организма, и, в то же время, экономно расходовать воду. Конечно, можно было пить ещё реже, но парень хотел дойти до имперской заставы в добром здравии, чтобы, при необходимости, продемонстрировать свои навыки.

Наконец, сделав финальные шаги к вершине холма, Скифар остановился. Он тяжело дышал, опираясь руками о собственные колени. Но на лице парня была улыбка. Его взгляд был направлен на военный лагерь, раскинувшийся в низине. Казармы были сделаны из самого распространённого в этом месте материала — песчаника и глины. Шатры стояли по всему периметру. Несколько наблюдательных вышек были расположены на ближайших холмах. Солнце потихоньку начинало скрываться за горизонтом, и первые солдаты начали выползать из своих укрытий. Все они были хорошо экипированы.

Отойдя на некоторое расстояние от лагеря, Скифар начал свой спуск вниз по холму. Опытный скалолаз знает, что спускаться намного сложнее, чем подниматься. При восхождении нужны силы, но при спуске нужна дополнительная координация и внимательность, ведь руками твёрдость камня не прощупать, да и с высоты сложнее оценить предстоящий путь. Благо для Скифара, он пришёл с запада, и солнце уже скрылось за тем самым холмом, с которого он спускался. Освежающий ветерок придавал парню сил, ещё сильнее подпитывая его решимость.

Отдышавшись, Скифар направился прямиком к главным воротам лагеря. В отличие от всего остального, эта структура была сделана из металла. Традиционно в племенах пустыни не было технологий по обработке полезных ископаемых. Однако с приходом Империи Восхода начали открываться рудники и шахты. Все народы северной пустыни добровольно вызвались помогать своим новым хозяевам копать шахты в обмен на долю от этого материала, но вот более южные племена и поселения, как Дандо, в котором жил Скифар, не приняли подобные технологии. Цивилизация разрасталась «со стороны холода», и очень медленно ползла всё ближе к реке Слул. Ворота военного лагеря охранялись несколькими бойцами, закованными в броню.

— Стой! Кто идёт? — закричал один из стражников.

— Я — доброволец, — решительно выкрикнул в ответ Скифар на северном наречии^[3]. — Я хочу служить Империи.

Услышав это, один из солдат усмехнулся. Он приподнял забрало своего шлема. По лицу стражника было видно, что он — один из местных: большой нос, смуглая кожа, обильная растительность на лице.

— Ну, ты обратился по адресу, — ответил солдат на местном диалекте Грарского языка^[4]. — Как раз завтра увезут всех добровольцев и призывников. Вовремя же ты успел. А то пришлось бы ждать месяц.

Солдат говорил дружелюбно. На лице его была добродушная улыбка. Но вот в глазах читался некого рода «подвох». Будто он недоговаривал какую-то деталь.

Тяжёлые ворота отворились, скрежеща металлом. Перед лицом Скифара предстал лагерь во всей красе: шатры для командования, казармы из песчаника и глины, склады и погреба. С заходом солнца солдаты начали вылезать из своих укрытий. Больше половины бойцов были местными, это можно было легко заметить по их внешности. Однако вооружены они были первоклассно: стальные мечи, щиты, пики и топоры. Доспехи блестели в лучах уходящего солнца, отливая его алым светом.

Но путь Скифара пролегал не через сердце этого военного лагеря. Солдат, сопровождавший его, повёл его в сторону. Они свернули на тенистую дорожку. По всему пути были расставлены какие-то бочки, листы металла, вкопанные в землю столбы, на которых были развешаны разные горшки и тряпки. Сопровождающий молчал. По его внешности было сразу понятно, что он пришёл с южных племён, кожа у этих людей более смуглая, а разрез глаз шире. Мужчина был молчалив. Настолько, что не произнёс ни единого слова за их пятиминутный путь.

Наконец, Скифар оказался у спуска в пещеру. Тут в его ноздри ударил сильный запах нечистот. На секунды парень подумал, что его ведут к какой-то выгребной яме. Однако, вскоре всё прояснилось. Спустившись чуть ниже по ступенькам, Скифар увидел странную и ужасающую картину: пещера была превращена в казармы для новобранцев. Несколько десятков аборигенов здешних земель сидели на подстилках из высушенного саксаула. Помещение было совсем небольшим, и жильцам приходилось спать совсем рядом друг с другом, плечом к плечу. В ближнем углу пещеры находился источник того самого запаха — выгребная яма. Её стены были измазаны фекалиями, а вонь поблизости была просто нестерпимой.

— Ну, устраивайся, — внезапно заговорил сопроводитель Скифара. — Не переживай, завтра вас уже увезут отсюда.

Произнеся свои единственные слова, солдат скрылся за деревянной калиткой, ограждавшей пещеру. Скифар остался стоять перед входом в «казармы» для новобранцев. Некоторые обитатели этого места без особого интереса повернулись в его сторону, остальные же продолжали вести какие-то свои беседы и заниматься убиванием времени.

— Добро пожаловать, — со скукой в голосе протянул человек, сидевший ближе всего ко входу. — Давай, не заслоняй проход для свежего воздуха. Как видишь, для тебя осталось лишь место у сральника.

Скифар внимательно оглядел все казармы. Люди, повернувшиеся в его сторону, уже вернулись к своим привычным делам. Рядом с каждым «резидентом» лежали его нехитрые пожитки: кто-то захватил с собой фляги и бурдюки, ножи и дубины, верёвки, запасы копчёного мяса и тёртых ягод, а кто-то даже умудрился взять с собой даже настольную игру. Традиционное развлечение пустынных народов — игра в «армию», чем-то напоминающая шахматы, только каждой фигуры — по одному экземпляру и правила проще. Для парня стало тот час понятно, что он — лишь один из многих, изъявивших желание служить Империи. Все люди, находившиеся в этой пещере, были объединены одним делом. Точнее — бездельем в ожидании заветной повозки, которая могла бы увезти их из этого зловонного места навстречу славе.

Парень уселся недалеко от входа. В этом месте запахи канализации немного приглушались ветром, загуливающим с улицы. Скифар не решался подойти к своим собратьям по несчастью, да и они не стремились идти на контакт. Парень лёг на подстилку из саксаула, предварительно положив сверху спальник. Под голову он подложил свою портупею. «А ведь ещё час назад я думал, что зря взял спальник. Всё же почуял я, что понадобится такая вещь. Ну, ничего, в нормальных казармах у меня будет хорошая кровать» — думал Скифар, закрывая глаза.

Рано заснуть Скифару не дал галдёж его сожителей. Открыв глаза, он увидел трёх солдат, державших в руках большие корзины. Все новобранцы построились в очередь. «Ужин» — умозаключил парень. Он смиренно встал со своей лежанки, и подошёл в конец очереди. «Ну, дисциплина есть, значит — и войском будем складным» — подумал Скифар и улыбнулся.

На ужин подали мясо и немного тёртых ягод. Обычное блюдо для этих мест.

Взяв свою порцию, Скифар начал возвращаться на своё место. Однако боковым зрением он заметил, что все новобранцы идут не к своим пожиткам, а собираются в круг. Немного поколебавшись, парень последовал их примеру. В центре пещеры «резиденты» развели небольшой костёр. Благо — дым от огня вытягивался через специальное отверстие, и шёл по трубе наружу.

Скифар решил присоединиться к ним. Он надеялся узнать какую-нибудь полезную информацию, да и просто хоть как-то убить время. Усевшись на чью-то подстилку, парень принялся есть. Впившись зубами в кусок мяса, Скифар застыл на месте с широко открытыми глазами. Мясо было необычайно сочным и жирным. В народе Дандо было принято жарить ползунов на раскалённых камнях, в результате чего мясо оно оставалось сухим и жёстким. Но в этот раз еда были очень мягким, масло сочилось из его прожилок, а рот Скифара наполнялся слюной. Хоть в пустынях и росли разные специи, но вот подсолнечного масла не было. Это был первый раз в жизни парня, когда он попробовал еду, приготовленную на нём. Лепёшка из перетёртых ягод была обычной, но ему казалось, что даже это традиционное блюдо имперские повара приготовили как-то по-особенному. Через несколько минут после начала трапезы Скифару протянули кувшин со свежей водой.

— Ну что, знает ли кто-то, что нас ждёт? — сказал кто-то из толпы.

Толпа жующих людей начала переглядываться. Каждый хотел услышать ответ, но ни один человек точно не знал, что же с ними случится после того, как та самая «карета» привезёт их в какое-то неизвестное место. Скифар задумывался над этим всё глубже. Он не имел ни малейшего понятия, что вообще должно случиться. Парень понимал, что их, скорее всего, отправят в какой-нибудь тренировочный лагерь, а потом — на войну^[5].

— Я пришёл сюда, когда в прошлом месяце увозили предыдущую партию новичков. Лишь смог увидеть конвой, уезжающий куда-то по западной дороге, — говорил один из людей, пришедших с дальней части пещеры. — Но дороги то могут вести куда угодно, там много развилок.

Люди сначала навострили уши, а потом вновь заскучали. Как тогда показалось Скифару, эти темы обсуждались уже ни один раз, и никто не мог сказать ничего нового или интересного.

— А я вот подслушал разговор стражников, — заговорчески прошептал один из новобранцев, и все остальные мужчины тут же утихли. — Говорят, что нас вовсе бросят на фронт. Типа, сразу же боевое крещение проходить.

— Вообще, уже давно идут слухи, что у Империи дела на войне идут плохо, — кто-то отозвался из глубины толпы.

Скифар не верил ничему из сказанного. Для него сама идея того, что Империя Восхода может быть слаба — бред. Да и не думал он, что страна может бросить новобранцев на передовую. «Вот же ересь» — усмехнулся парень.

— Вы потише будьте, — зашептал кто-то из людей. — Нельзя в Империи недовольство выражать. Опасно это.

После этих слов толпа затихла. Никто доподлинно не знал, что ожидать от грядущего дня, но все понимали, что никакие догадки лучше не озвучивать. Кто-то боялся того, что его слова могут разгневать правительство, а другие боялись просто загадывать на будущее, ведь это может разгневать уже саму судьбу. Скифар же не верил ни в то, ни в другое. Он знал, что будет всяко лучше, чем в племени народа Дандо.

Поужинав, новобранцы разошлись по своим лежакам. Скифар закрыл глаза, а на его устах расплылась улыбка. Долгий день наконец-то закончился, а следующий обещал быть таким же насыщенным.

Утро в этих местах наступает в одно и то же время для каждого человека. И час этот — восход солнца. Все местные жители встают со своих лежанок в одно и то же время без пробуждающего крика петухов или других людей. Но в этот раз обитатели «пещеры новобранцев» проснулись не самостоятельно.

Первые лучи солнца ещё не поднялись из-за горизонта, но двое солдат уже стояли у порога пещеры. Ревущий звук горна сотряс воздух в и без того стеснённом пространстве. Новобранцы вскочили со своих мест, начали метаться по всей пещере от испуга и неожиданности. Скифар тоже подпрыгнул на своей подстилке, мгновенно встав на ноги.

— Подъём, новобранцы! — закричал один из солдат на северном наречии. — Так теперь будете вставать каждое утро! Такое пробуждение у нас, в имперской армии!

Скифар был в замешательстве. Он недоумевал от необходимости будить людей таким странным образом. Однако, чуть подумав над этим, он понял, что не надо задавать таких вопросов, ведь «умные имперцы» лучше знают, что необходимо солдату. «Наверное, так поднимают боевой дух, и заряжают энергией» — подумал парень.

— У вас есть время собрать свои пожитки и поесть до того, пока солнце не взойдёт наполовину. После этого мы ждём вас у выхода из ваших казарм, — громогласно произнёс солдат, и спешно удалился.

Не задавая лишних вопросов, новобранцы начали собирать вещи. У каждого человека был свой набор предметов, но, в основном, комплект этот был схож. На сборы и еду ушло около получаса. К тому моменту, когда солнечный диск ровно наполовину вышел из-под земли, новобранцы уже стояли на выходе из пещеры, в которой они провели последние несколько дней или недель. Скифар был одним из первых в очереди. Он стоял по стойке смирно, словно уже стал настоящим солдатом. Его лицо было непоколебимо, как и подобает служивому человеку. Но в голове он ликовал. Он представлял, как их привезут на воинский полигон, где научат муштре и боевым искусствам. Парню не терпелось выучить имперский гимн и строевые песни. Скифар слышал одну из них лишь один раз в жизни, и она ему очень сильно понравилась. Будущее виделось ему лишь в розовых тонах. Будущее в могучей Империи.

Толпа новобранцев продвигалась к главным воротам лагеря. Шли они цивилизованно в колонне по два человека. Вскоре перед их взором предстали три повозки. Больше половины аборигенов тотчас начало охать и восхищаться. Всему виной — лошади. Скифар видел картинки коней, но ни разу не видел этих животных своими глазами. Такие звери в пустынях не водятся. Ближайший похожий на коня «родственник» — верблюд, и тот обитает в восточных районах, где меньше холмов и больше песчаных барханов.

Имперские солдаты смеялись, глядя на аборигенов пустынь и то, как они восхищались диковинными животными с севера. Те же слуги Империи, что родом из этих земель, не смеялись. Они всё ещё помнили, как сами дивились лошадям.

К полному восходу солнца все новобранцы уже сидели в повозках. В каждой из них помещалось по двадцать человек. Кучера взмахнули поводьями, и конвой сдвинулся с места. Скифар мысленно попрощался с домом. Теперь уже окончательно.

4. Первая кровь

Семьдесят два часа в повозке изрядно вымотали всех бойцов: как сопровождающих и извозчиков, так и самих новобранцев. Караван не останавливался ни на секунду, даже нужду приходилось справлять, свешиваясь с повозки, удерживаясь руками за перила. Ели и пили тоже «на месте». Истощение было физическим и моральным. Пассажиры делали всё возможное, чтобы чем-нибудь себя занять и размяться.

По пейзажам было понятно, что караван двигался на север. Чем дальше на юго-восток — тем больше песчаных пустынь, а к северо-западу — тем больше скал и холмов. На пути попадалось всё больше поселений. В этих краях люди, будучи тем же самым народом, выглядели иначе: вместо звериных шкур они носили одежду из шёлка и прочей ткани, которая была так редка на юге. В зданиях и бытовых предметах преобладал металл. В этих местах Империя открывала всё новые и новые шахты. Разнообразную руду собирали в огромные кучи, откуда её увозили на переплавку. Огромные литейные заводы стояли на исконной территории Империи Восхода — степей за рекой Нака, отделяющей пустыни от цивилизованной земли.

Лишь под вечер третьего дня караван остановился. Стоило колёсам телег перестать вращаться, как тут же десяткилюдей высыпались наружу. Некоторые из них тут же падали, не в силах ходить. Другие же находили в себе силы прыгать и танцевать.

— Отдых — до раннего утра. Потом пойдёте воевать, — крикнул главный офицер каравана.

Резкое молчание воцарилось в рядах новобранцев. Лишь через полминуты раздались голоса. Кто-то засмеялся, подумав, что сказанное солдатом — шутка. Часть новобранцев поёжилась, начала шептаться от страха и непонимания происходящего. И лишь последняя треть выглядела воодушевлённой. От этой группы новобранцев только и слышались возгласы на подобие: «Прекрасно! Сразу же в дело!».

Скифар был в замешательстве. С одной стороны ему понравилось, что никто не собирался долго возиться с новичками и опекать их. С точки зрения парня, достигшие шестнадцатилетнего возраста юноши, уже были достаточно обучены и могли за себя постоять в драке. С другой же стороны, ожидания Скифара очень быстро рушились. Он думал, что их отправят в военный лагерь, проведут несколько тренировок, распределят бойцов в разные рода войск в соответствии с их способностями. Однако, всему этому не суждено было сбыться. «Или суждено?» — вопрошал себя парень. Он предположил, что их всё же отправят на какую-то подготовку, ибо война не терпит слабаков. В подтверждение этой теории служил и тот факт, что при наборе добровольцев новых солдат никак не проверяли на наличие навыков, или, хотя бы, физическую форму.

— В любом случае, мы всё узнаем, когда придёт время, — вслух произнёс Скифар.

Несколько новобранцев его поддержали, одобрительно кивая.

— Но неужели они нас просто так отправят в бой? — раздался голос из толпы.

— А если и так, то что? Мы должны быть благодарны Империи за то, что она спасает нас от нищеты и дикарства! — громче обычного сказал Скифар. — Сражаться — наш долг перед ней. Мы ведь знали, на что шли, когда подались в солдаты.

Половина толпы подняла одобрительный возглас. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то вторил парню, произнося эхом те же самые слова. Сам того не ведая, Скифар гордо поднял голову, принимая так называемую «позу героя». Краем глаза он заметил командира, стоявшего подле повозки. Их взгляды встретились. Командир улыбался, глядя на парня.

Ужин в этот раз был необычным. Помимо жаренного мяса и тёртых ягод появилось новое блюдо. Овощи, привезённые с севера, стояли посреди импровизированного стола. Там была чищеная морковь и свекла. Все новобранцы смотрели на диковинку с благоговением и некой опаской. Один из южан осмелился первым попробовать неведомые плоды. Он осторожно откусил кончик морковки. С серьёзным видом он принялся пережёвывать овощ. Остальные новобранцы внимательно наблюдали за его лицом. У Скифара создалось впечатление, будто «дегустатор» в скором времени схватится за горло, и начнёт долго и мучительно умирать, как это происходит, когда человек съест грифовы ягоды^[6]. Однако, ничего подобного не случилось.

— Необычно, но вкусно! — заключил новобранец, одобрительно улыбнувшись.

Все остальные южане тотчас набросились на свежие овощи. Скифар впился зубами в свеклу. Его рот тотчас наполнился сладковатым соком. Это был первый раз, когда он попробовал растительную пищу, отличную от ягод. «Да, вот он — вкус свободы!».

Отужинав, бойцы расстелили свои спальные принадлежности. От повозок были растянуты тенты, предназначенные защитить от дождя и прочих осадков. Сам дождь Скифар видел лишь два раза в жизни, но знал, что вне пустынь они идут намного чаще. А вот от холода земли, прозывающей в ночи пустыни и холмы, защита была только одна — толстые подстилки. Благо, все солдаты брали их с собой, как вещь первой необходимости.

Пробуждение на этот раз было иным. Никто не трубил в горн, не бил в барабаны. Ещё до восхода солнца солдаты начали расталкивать спящих новобранцев. Вскоре весь отряд стоял на ногах. Ещё сонные бойцы протирали глаза и разминались.

— Сегодня — важный день, — негромко, но чётко произнёс офицер, внезапно появившийся перед новобранцами.

Высоких чинов в армии можно было определить по форме. На войне офицеры не носили фраки и погоны, но их можно было отличить по узорам на доспехах жёлтого, красного и синего цветов. Человек же стоящий перед новобранцами носил доспехи с багровыми наплечниками.

— Этим утром пройдёт ваше первое сражение.

Толпа разразилась тихими возгласами. Кто-то был взволнован, другие негодовали, третьи же были в предвкушении. Скифар же испытывал смесь из всех этих чувств. С одной стороны он боялся первого боя и негодовал, что их отправляют туда совершенно без снаряжения. Но с другой — он предвкушал то, как отправится совершать подвиги во славу Империи, что подарит ему новую жизнь.

Двое солдат тащили из повозки холщёвые мешки. Наблюдая за тем, с каким трудом они волокли их по земле, становилось ясно, что в них что-то тяжёлое. Развязав верёвки, солдаты схватили мешки за днища и перевернули. Со стуком и негромким грохотом на землю начали высыпаться какие-то палки и куски металла. Офицер поднял одну из них.

— Это — ваше оружие. Называется — «булава», — произнёс усатый мужчина.

Новобранцы принялись подбирать так называемое оружие. Скифар взял в руки булаву. Он начал вертеть её и рассматривать. На грубом, практически не отёсанном суку на двух гвоздях был закреплён «наболдашник» — кусок металла, надевающийся на древко, более походящее на черенок от садового инструмента.

— И этим мы и будем сражаться? А как же экипировка? — чей-то голос раздался из толпы.

Остальные новобранцы молчали. В отряде воцарила тишина.

— Начнём с того, что к офицерам надо обращаться с уважением, — грозно произнёс человек в броне с красными наплечниками. — Говорите «сир», когда обращаетесь к старшему по званию. Но, так уж и быть, я прощу вам невежество новобранца, и отвечу на ваш вопрос. Лишь эти булавы мы выдаём новобранцам. Остальное — добудете во время боя. Вопросы?

Толпа новобранцев стояла в безмолвном замешательстве. Никто не мог сказать ни слова. Да и в головах у них была пустота. Никто из этих людей ни разу не был на войне, и они имели лишь отдалённое представление о том, что должно там происходить. Скифар понимал это. Он осознавал, что является лишь выходцем из племён пустыни, и не имеет права ставить под вопрос методы высших чинов из такой великой страны, как Империя Восхода. Однако сомнения всё же начинали закрадываться в голову парня. Он сразу пытался гнать их прочь.

Отряд выдвинулся на рассвете. Они шли по холодной земле около двух часов. Офицер приказал новобранцам не шуметь, поэтому передвигались они тихо, без разговоров, стараясь смотреть под ноги. Наконец, офицер поднял руку, сжатую в кулак.

— Этот жест означает — «стой!», — пояснил один из солдат.

Толпа повиновалась. Они замерли на месте и пригнулись.

— Видите этот лагерь? Это — ваша цель. Захватите его и ликвидируйте всех врагов, — шёпотом декларировал офицер.

Они сидели на краю каменистого холма. Скифар был у самого спуска. Он выглядывал из-за камня, стараясь разглядеть врагов. Однако, это ему не удавалось. Лагерь был разбит на востоке. Восходящее солнце слепило воинов Империи. Скифар мог разглядеть лишь несколько палаток и потушенный костёр, рядом с которым сидел один боец в латах.

— Там всего четыре маленькие палатки. Это значит, что в них не более пятнадцати человек. Так что, давайте, в бой! — громко произнёс офицер.

Толпа новобранцев, сжимающих в руках булавы, растерялась. Никто не был готов, что их вот так вот сразу кинут в бой, да и ещё без предупреждения. Скифар представлял себе, как две армии стоят друг напротив друга, а потом, под звуки горна, несутся навстречу друг другу. Но здесь же всё было иначе. Толпа из пятидесяти человек, вооружённая кустарными булавами, подкралась к горстке вояк, и, по одному приказу, должна была наброситься на них. В голове парня всё это до конца не укладывалось.

— В атаку! Порвём их! — взял инициативу кто-то из толпы.

Маленький толчок — всё, что понадобилось для того, чтобы поднять новоиспечённых воинов в атаку. Толпа рванулась вперёд. Держа оружие над головой, целый поток новобранцев спускался по склону, намереваясь уничтожить врага. Скифар не сразу смог втиснуться в отряд, поэтому бежал одним из последних.

Недруги не могли не заметить такую дерзкую атаку. Уже через двадцать секунд после воодушевляющего крика, из палаток начали выбегать солдаты Ренессанса. Скифар всё ещё был достаточно высоко, но уже оказался в тени, что дало ему возможность разглядеть противника. Дюжина воинов, закованных в латы, собрались в боевое построение. В руках у них были щиты и стальные мечи. Они становились спиной к спине со своими товарищами, готовились принять бой. Парня сразу насторожила существенная разница в экипировке.

Первые новобранцы достигли цели. Они ринулись в бой так, как и подобает племенам пустыни — безрассудно, с яростью в глазах. Скифар смотрел на всё происходящее с надеждой увидеть, как толпа дикарей раздавит горстку броненосцев. Но этому не суждено было случиться. Тот самый человек, который меньше минуты назад воодушевлял новобранцев, погиб, не успев сделать ни одного удара. Короткий взмах меча свалил его на землю. Бездыханное тело упало лицом в песок. Трое бойцов постарались окружить одного солдата. Первый дикарь бросился в лобовую, однако булава встретилась со щитом. Стальная пластина получила лишь небольшую вмятину. Второй новобранец постарался зайти сбоку, но реакция солдата была молниеносной. Одним размашистым ударом он отсёк голову недругу. Кровь, фонтанирующая из шеи, начала окроплять песок и доспехи. Третий новобранец попытался напасть внезапно, но, стоило ему приблизиться на два метра, мгновенно получил колющий удар в грудь. Холодная сталь рассекла одежду, плоть и кости. Кончик меча вышел из спины воина. Первый боец, чей удар был заблокирован, вновь постарался атаковать. Однако ответный удар всё тем же щитом, выбил булаву из его рук. Улетевшее прочь оружие приземлилось в окровавленный песок. Человеку оставалось лишь наблюдать за тем, как его смерть, принявшая форму одноручного меча, неминуемо приближается к его голове.

Тем временем, десять новобранцев набросились на тройку ренессанских солдат. Первые четыре человека не до конца осознавали, что являются лишь «мясом». Они буквально прыгали на мечи и щиты с разных сторон, тем самым не давая бойцам вовремя среагировать и отбить все атаки. Кровь полилась на сухую землю. Кишки вываливались из вспоротых животов, мозги выплёскивались из расколотых черепов. Лишь потеряв восемь из десяти человек, большое построение латных бойцов было разбито. Буквально задавив врагов телами, выжившие новобранцы били недругов по головам своими самодельными булавами. Куски грубой стали продавливали и раскалывали шлемы. Группы из четырёх и пяти человек набрасывались на одиноких воинов, закованных в латы, окружая их, сбивая с ног и добивая на земле ударами в голову. Всё это происходило не без огромных потерь со стороны армии Империи Восхода.

Скифар смотрел на всё происходящее с ужасом. Он видел, как его товарищей рубят на куски. Видел, как их отрезанные руки и головы слетают на землю, окрашивая песок в красный цвет. Брызги крови окропляли и латы солдат Ренессанса, придавая им ещё более устрашающий вид. Но пришёл час и Скифару вступить в бой. Он и ещё два человека окружили одного «рыцаря». Один из новобранцев решил пойти в лобовую атаку, о чём мгновенно пожалел. Стоило мужчине занести руку для удара, как тут же был сражён быстрым выпадом. Небольшой взмах меча раскроил его череп на уровне глаза. Тело упало в песок, и кровь, смешанная с мозгом, начала выливаться на каменистую почву пульсирующей струйкой. Второй человек пытался атаковать война сзади. Ренессанский боец был опытен, и не позволил так легко его обхитрить. Он с разворота ударил новобранца щитом. Последний потерял равновесие. Войну оставалось лишь пронзить горло неудачника своим стальным лезвием. Скифар не успел спасти товарища. И, стоило лишь острию меча разрезать глотку новобранца, как боец из Ренессанса тут же развернулся в сторону Скифара.

Парень испугался. Всё это время ужасы происходили рядом с ним. Он наблюдал, как его товарищей рубят на куски, как их кровь заполняет трещины в земле и обагряет собой песок. Но теперь смерть подкралась совсем близко. Время замедлялось в голове Скифара. Он видел война, чьи латы были окроплены кровью. В руках боец сжимал щит и меч. В тот момент этот человек олицетворял для Скифара саму Смерть. Но склонить голову юный солдат был не готов. Адреналин впрыснулся в поток крови, придавая парню сил. «Остальное — добудете во время боя» — пронеслись эхом слова командира в голове Скифара. «Бей или беги» — так называют это состояние профессионалы. Среди же воинов название этого состояние было куда прозаичнее: «инстинкт убийцы».

Парень резко пригнулся и выхватил из руки мёртвого товарища булаву. Ренессанский боец увидел это, и насторожился. Он поднял перед собой щит, готовясь отразить удары. Однако план у Скифара был совершенно иной. Он зарыл свою правую ногу поглубже в песок, который ещё не был залит кровью. Одно резкое движение, и столб песка и пыли поднялся в воздух. В ту же секунду парень кидает одну из булав прямо во врага. Воин не ожидал двойного обманного манёвра от новобранца. Он отбил щитом летящее в него оружие, и тут же взмахнул мечом в ответ, пытаясь зарубить атакующего. Но Скифара на том месте уже не было. Он бросился на землю, буквально летя под ноги врагу. Боец не смог удержать баланс, и с грохотом рухнул на песок. Парень не медлил ни секунды. Он наступил коленом на спину врага, не позволяя ему встать на ноги или подготовить оружие. Занеся над головой булаву, Скифар с криком опустил своё оружие на бойца. Шлем прогнулся и раскололся. Череп треснул, и через все отверстия головы недруга полились кровь и мозги.

Тем временем новобранцы, нападающие впятером на каждого солдата, одерживали победу. Опытные войны успевали разрубить и сокрушить несколько человек, но численное превосходство было на стороне Империи Восхода. Бой был окончен.

Скифар, восседая на своём поверженном противнике, осмотрел всё поле сражения. Из полусотни новобранцев выжило всего шесть человек. Кто-то просто сидел на земле, стараясь отдышаться после тяжёлого боя. Другие же принялись обирать мертвецов и их палатки. Скифар взял в руки меч бойца, которого убил. Обоюдоострое лезвие было длиной в семьдесят сантиметров. На поясе у трупа били ножны для этого оружия. Парень решил забрать себе меч в качестве трофея. Кроме этого, Скифар нашёл на теле бойца серебряный медальон. Ничего не смыслящий в металлах парень ещё не знал, и какого материала было сделано украшение, но его привлекло содержимое небольшой коробочки. Там был на двух металлических петлях закреплён коготь неизвестного ему животного. В племени Дандо части делали амулеты из останков опасных животных. У самого Скифара на запястье была одна крайняя фаланга теневика.

— Поздравляю! Вы победили и смогли выжить! — послышался голос командира.

Офицер спускался с холма в сопровождении трёх солдат. Они выглядели радостными, чего нельзя было сказать о новобранцах. Шестеро выживших смотрели на высших чинов глазами полными боли и злобы.

— Почему вы нам не помогли?! — закричал один из выживших, вскочив с места.

— Ну, вы же справились, — равнодушно пожал плечами командир. — Противники уничтожены, задача выполнена. Боевое крещение вы прошли.

— Какое ещё крещение?! — заорал другой новобранец. — Нас осталось шестеро из пятидесяти трёх! Или сколько там нас было? И вы просто отправили нас на убой к этим рыцарям, или кто они там?!

— Тебе что-то не нравиться, рядовой? — с презрением произнёс офицер. — Империя приказывает, военный должен выполнять. Не нравиться — проваливай, пока присягу не принёс. А то после присяги дорога будет либо в бой, либо в темницу. Хотя, стоит признать, мы не рассчитывали, что там будет более десятка пехотинцев. Мы думали, что их вдвое меньше. Да и напасть по-тихому у вас не получилось. Сами виноваты, что попёрлись с криками напролом.

И вновь наступила тишина. Никто не мог выдавить из себя ни слова. Скифар хотел что-то сказать, но просто не мог. У него не хватало на это ни физических, ни моральных сил. На самом деле, ему хотелось подбежать к офицеру и ударить его в лицо той самой булавой, которой несколько минут назад убил человека. Но запал ярости иссяк. Всё, что мог делать Скифар — лишь плыть по течению. Тот новобранец, что возмущался, взял в охапку всё награбленное добро и отправился прочь, лишь крикнув что-то нелестное в сторону офицера.

И так, боевое крещение прошли всего пять человек.

Часть вторая: Империя Восхода

5.

Пятёрку выживших везли в повозке. Колонна двигалась на северо-восток. Скифар смотрел на бегущую вдаль дорогу. В голове у парня остались лишь гнетущие мысли. Ещё несколько часов тому назад он был воодушевлён, предвкушал деньги и славу. Но теперь были лишь ужас, боль и страх. Впервые Скифар узрел настоящую войну. Даже не просто бой, а резню. Он понимал, что начальство отправило полсотни новобранцев на убой, хотя сильно сомневался в этом. С одной стороны он всё видел своими глазами, но с другой стороны — глубоко в душе ещё теплилась уверенность в чистоте и святости Империи Восхода.

Убитые новобранцы были сложены рядами. Их тела прикрыли тканью, вырезанной из палаток, в которых жили войны Ренессанса. Последних погрузили в одну повозку, и увезли в неизвестном направлении. Предварительно трупы обобрали. Новобранцам, как и было обещано, разрешили забрать вещи мертвецов. Каждый из пятёрки выживших разжился тем, чем смог: флягами, элементами брони и одежды, оружием.

Двенадцать часов, проведённых в дороге, прошли практически безмолвно. Никто из новобранцев не хотел разговаривать. Каждый из них понимал, что мог быть на месте тех, кто так и остался на том пустыре. Всего день тому назад их было полсотни. Осталось в десять раз меньше. Скифар невольно думал о том, поступил ли он правильно. Вопрошал себя, стоило ли просто сбежать, как это сделал тот шестой новобранец. Однако парень старался гнать от себя эти мысли. Он понимал, что шаг сделан, и возвращаться уже поздно. Не после того, как он выжил и убил человека своими руками.

К ночи карета въехала в какое-то поселение. Во тьме было трудно разобрать какие-либо черты этого населённого пункта. Было неясно, деревня это или большой город. Конвой проехал по каменистой дороге, и свернул в хорошо освещённый переулок. Кучер потянул поводья. Повозка остановилась перед большими воротами из стали и брёвен. Дерево мгновенно приковало взгляд Скифара. До этого дня он видел лишь небольшие строения из этого материала. Например — колья и шесты для палаток, древко оружия и посуду. Но в этот раз перед ним стояли ворота высотой в два метра из дерева и металла. Чрезвычайная редкость для западных пустынь.

Ворота отворились без скрежета. Лишь очень тихий скрип послышался от металлических петель. Смазка из смолы северных лесов завозилась в каждый уголок Империи.

Транспорт остановился.

— Вылезайте и идите за мной, — скомандовал солдат, встретивший повозку.

Человек с факелом в руке вёл новобранцев через военный лагерь. По сравнению с той базой в пустыне, это место было оборудовано намного лучше. Повсюду стояли всё те же дома из песчаника, но даже ночью было заметно, что их намного больше.

Вопреки ожиданиям Скифара, в этот раз их привели не в вонючую пещеру, а в приличного вида бараки. Это было полуподвальное помещение. Окна размещались под самым потолком. Такой тип постройки позволял тратить меньше ресурсов и свободного места. Перед входом в барак солдат потушил факел, который держал в своей руке.

— Это гостевые бараки. Основные — дальше по коридору. Там сейчас спят бойцы. А вы располагайтесь в той комнате, — шёпотом произнёс сопровождающий. — Спите. Завтра вас разбудят, и вы пройдёте всю процедуру регистрации.

Новобранцы закивали головами. Солдат, который их привёл, вышел на улицу и скрылся в темноте. Пятеро новичков были оставлены сами себе. Они быстро разобрали кровати. Однако, как оказалось, лишь один из них ранее спал на чём-то отличным от спального мешка или подстилки. Скифару было очень непривычно, но комфортно. Он почувствовал, как его спина утопла в мягком матрасе. Голова легла на подушку из соломы. Парню показалось странным то, как она заскрипела.

Закрыв глаза, Скифар улыбнулся. «Вот оно как, спать на кровати» — прозвучал внутренний голос. Сон пришёл быстро. Измотанный физически и морально боец заснул.

— Ты — ничтожество! — кричал старейшина. — Убирайся! Ты не смог стать настоящим мужчиной, так решил оболгать другого человека и присвоить его титул?

— Я… Я… — Скифар пытался сказать что-то в своё оправдание, но не мог найти подходящих слов.

— Да-да! Жалкий обманщик! — потакал старику Хан. — Такие как ты должны либо гнить в тюрьме, либо проваливать из нашего гордого племени!

Скифар не мог вынести позора. Он развернулся и убежал прочь. Ноги несли его мимо шатров и камней, непонятно откуда взявшихся на дороге. Люди осуждающе глядели на него. Молодые мужчины с презрением хмыкали. На их шеях висели ожерелья из фаланг теневиков, а между ног стояли эрегированные члены, готовые войти в любую девушку, которую они захотят. Ведь парни, прошедшие обряд посвящения, могут себе это позволить.

Но стоило ему повернуть голову, как родное племя сменилось полем боя. Толпа вчерашних дикарей, вооружённых самодельными дубинками, пыталась одолеть группу хорошо экипированных и обученных солдат. Стальные мечи разрезали тела и сносили головы, а крепкие щиты отражали удары и дробили кости.

И вот Скифар оказался лицом к лицу с противником. Его рост был меньше, но в руках его сверкало острое лезвие, а тело было покрыто стальными доспехами. Но парень знал, что нужно делать. В его руках было две каменные булавы, а нога была зарыта в песок. Он швырнул горсть песка в сторону противника и сразу же кинул в него булаву. И вот, как только послышался звон от удара камня о щит, Скифар бросился в ноги ренессанскому солдату. Он собирался повалить врага на землю, и добить дубинкой. Парень предвкушал свой успех. Но, стоило ему лишь подумать о предстоящей победе, как холодное лезвие впилось в грудь Скифара. Он не сразу понял, что происходило. Воин в доспехах не был бесчестно обманут. Он ловко подставил свой меч прямо перед атакующим его дикарём. Кровь хлынула из пронзённого сердца. Даже через прорези в стальном «армете»^[7] можно было увидеть, как убийца ухмыляется. В глазах, которые можно было разглядеть через щёлочку в шлеме, виднелось пламя боевого безумия и ярости, что снедало каждого на своём пути. Этот человек был воином. Яростным, но в то же время — расчетливым и беспощадным.

Скифар вскочил с кровати, судорожно хватая воздух ртом. Сон. Просто сон. Никогда он не думал, что будет так рад тому, что горн разбудил его рано утром. Лучше проснуться раньше, чем видеть кошмары.

— Подъём, солдаты, — сказал человек, появившийся в дверном проёме. — Сегодня вам повезло. Воскресение. В этот день мы все отдыхаем. Так что пройдёте регистрацию, и можете делать что угодно до завтрашнего утра.

— А что такое воскресенье? — поинтересовался Скифар.

Человек в форме глубоко вздохнул.

— Ну да, конечно… Есть одна неделя. В неё входят семь дней. Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота и воскресение. На седьмой день — отдых. Только магазины и бары работают в воскресение. Понятно?

Пятеро дикарей закивали головами. Эту информацию они восприняли легко, хоть она и казалась для них немного необычно. В пустынных племенах знал лишь о существовании четырёх сезонов. И лишь изредка старейшины упоминали о трёх равных отрезках этих сезонов по тридцать- тридцать один дней каждый. Слова же «бар» и «магазин» вызывали лишь небольшое недоумение. Люди пустынь понимали, что это значит, но не могли представить, как это будет выглядеть в реальной жизни. Скифар всегда был пытливым мальчиком, и тщательно внимал всем словам старейшины. Он даже имел какое-то представление о том, как вести себя в таких местах.

Младший офицер повёл новоиспечённых солдат в основные казармы. Скифар предполагал, что их будут встречать не особо радушно, ведь эти пятеро — новички. Однако, к его удивлению, солдаты добродушно приветствовали их. По внешности этих людей можно было сказать, что практически все они — жители пустынь и холмов. Чуть узковатые глаза карего цвета, смуглая кожа, кучерявые волосы. Слова приветствия звучали на грарском языке.

В конце помещения их уже ждали двухэтажные кровати и личные сундуки. Кровати были сделаны из дерева и металла, что уже внушало племенным народам некое благоговение перед такой мебелью. На тёсаных досках были постелены «матрасы» из сухого сена и измельчённого саксаула. Сверху они были покрыты простынёй изо льна, а у изголовья лежала подушка. Сундуки были довольно большие. В них могли поместиться любые пожитки, включая трофейное оружие.

— Располагайтесь. Я пойду покурить, и вернусь за вами, — сказал младший офицер, махнув рукой.

Скифар не имел понятия, что означает «курить». Однако он предположил, что это названия слов «сходить в туалет» на Северном наречии.

Новобранцы принялись упаковывать свои нехитрые пожитки. Скифар спрятал в свой сундук личные вещи и трофейный меч. Кулон, снятый с тела убитого бойца, парень решил носить у себя на шее. Он не знал, коготь какого существа был вставлен в металлическое обрамление, однако, судя по его внешнему виду, он принадлежал крупному хищнику. По поверьям, бытовавшим в племенах пустынь и холмов, такие украшения приносят силу, здоровье и удачу.

— Ну, идём! — раздался голос офицера. — Побыстрее закончим дело, и будем отдыхать до следующего утра.

Скифар и четверо других новобранцев вышли из казарм. Впервые они были в городе при свете солнца. Парень представлял, что увидит, но удивления сдержать было очень трудно. Все здания были сделаны из камня, дерева и стали. Это место было в трёхстах километрах к северо-востоку от племени Дандо. Здесь росли деревья, температура воздуха была на несколько градусов (на «две искры») ниже. Ветер был не горячим, но лишь слегка тёплым. Такая погода нравилась Скифару. На минуту он подумал, что это идеальный климат, да и представить более холодное место ему было не под силу, хотя он и знал, что зимой на севере бывают морозы, во время которых с неба падает какая-то белая пыль.

Офицер провёл новоиспечённых солдат мимо бараков и оружейной. Перед ними предстало небольшое здание, полностью сделанное из дерева. Но больше Скифара удивил не материал, а то, что оно было двухэтажным. В племенах дома строили из камня и сушеного саксаула, которым крыли крышу, смешивая его с глиной. Точнее было бы сказать, что это были не дома, а землянки, ибо стены таких сооружений обычно были не выше одного метра, а перед входом в дом надо было спуститься по лестнице. Это было удобно потому, что таким образом сохранялся холод, исходящий от земли, да и дождей в этом регионе практически не бывает. А когда они и проходят, то уровень воды настолько мал, что такое жилище не затопит.

Войдя в здание, новобранцы встали в очередь перед дверью начальника. Офицер приказал им заходить по одному.

— Значит так, сейчас вы зайдёте в кабинет старшего офицера — майора Чжао. В помещение нужно заходить по одному человеку, кланяться, — сказал он и показал, как правильно делать поклон. — К старшему офицеру обращаться только с приставкой «Сир». То есть, обращаясь к нему, вы должны говорить «Сир Чжао». Когда отвечаете на вопросы — вставляйте это слово в конце предложения. Говорите кратко и громко. Всё понятно?

Скифар понимал, что от него хотят, но не понимал почему. Он знал, что это — некие правила армейского этикета в Империи, однако все эти приставки и титулы казались чем-то совершенно непонятным. Но при этом парень черпал знания о культуре этой великой страны, узнавал новые лова на Северном наречии.

Когда очередь дошла до Скифара, он сделал всё так, как положено. Зашёл в кабинет, поклонился человеку, сидящему за столом. Внешний вид майора удивил парня. Этот мужчина был не выше ста шестидесяти пяти — ста семидесяти сантиметров, в меру худой. На нем была надета зелёная форма: рубашка с коротким рукавом, погонами, золотистыми пуговицами и некой бляшкой на груди, называемой «медалью». На столе лежали бумага и чернильница с пером. Скифар никогда не видел этих вещей вживую, но знал их предназначение.

— Имя? — коротко спросил офицер.

— Скифар, сир, — уверенно ответил он.

— Ну да, фамилий у вас нет… — пробормотал Чжоу, черкая пером по бумаге. — Скажи хотя бы имена матери и отца. В Империи Восхода у человека должно быть больше одного имени.

Сказанное офицером немного сбило с толку Скифара, но он смог быстро собраться с мыслями.

— Мать — Нур, отец — Хакеш, сир.

— Вот, так-то лучше. Запомни, теперь твоё полное имя — Скифар Нур-Хакеш. Это необходимо для документов. А ну да, точно… — сказал майор, слегка ударив себя пером по лбу. — Документы — это важные бумаги, в которых записывают всё про тебя и твои дела. Понятно, солдат?

— Так точно, сир Чжоу! — громко ответил Скифар.

Фразу «так точно» парень услышал где-то в военном лагере, и решил «взять её на вооружение». Судя по лёгкой улыбке на удивлённом лице Чжоу, офицеру такой ответ понравился. Это Скифар принял за хороший знак.

— Возраст? Дата рождения?

— Девятнадцать лет. Сорок первый день первых ветров.

— Ага, значит — сентябрь… — сказал он сам себе под нос. — Родное поселение? Племя?

— Народ Дандо, пустынные холмы, сир.

— Религия? Во что веришь?

— Бог земли — суровый Руук, богиня неба — прекрасная Ниир, сир — невозмутимо ответил Скифар.

— Пантеон юго-западных пустынь, так и напишем.

Майор принялся усиленно черкать что-то на бумаге. То и дело, обмакивая кончик пера в большую чернильницу. Скифару с большим трудом удавалось прочитать, что пишет офицер. Незнание северного наречия осложнялось ещё тем, что парню приходилось мысленно переворачивать текст, сопоставлять иероглифы. Единственное, что смог понять Скифар, он запомнил на всю оставшуюся жизнь:

«ИМЯ: СКИФАР НУР-ХАКЕШ.

ДАТА РОЖДЕНИЯ: 11 — СЕНТ — 141

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ПЛЕМЕНА ЮГО-ЗАПАДНЫХ ПУСТЫНЬ

ВЕРА: ПАНТЕОН ЮГО-ЗАПАДНЫХ ПУСТЫНЬ

ФИЗИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ: ВЫСОКИЙ РОСТ, ЧЕРТЫ ЛИЦА — Ю.З. ПЛЕМЕНА, КРЕПКОЕ ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ, ОСОБЫХ ПРИМЕТ НЕТ.

— Добро пожаловать в Империю Восхода, солдат! — громко произнёс Чжоу, и улыбнулся.

В казарму Скифар вернулся в приподнятом настроении. Он знал, что сделал всё правильно, и понравился своему новому начальству. Чжоу не похвалил его в открытую, но по реакции офицера было понятно, что парень ему понравился. Скифар сидел на своей койке, сжимая в руках холщёвый мешочек с серебряными монетами.

— Это вам первое жалование, — говорил младший офицер, протягивая каждому новобранцу по мешочку. — Это — деньги. Ценность, которую можно обменять на продукты, вещи и услуги. Чтобы вас не обманули, всегда помните, что одна серебряная монета — это один пятикилограммовый мешок муки. Одна серебряная монета равна по ценности десяти медным монетам, вот этим, с вырезанной сердцевидкой.

Младший офицер объяснил новобранцам, что такое деньги и привёл примеры того, на что их можно тратить. Так же он рассказал о базовых правилах поведения в обществе и законах.

— А вот это — ваша новая одежда, — говорил офицер, пока другие солдаты раздавали свёртки новоиспечённым войнам. — Вот это убранство — для выхода в город. Штаны и рубаха, в таком одеянии ходят обычные люди. На боевое же задание мы выдадим вам броню, но это уже будет позже.

Экипировка и инструкции были получены. Оставалось лишь применить полученные знания и предметы по назначению. Во всей Империи был выходной, и это означало, что солдаты могут свободно выйти за пределы военной части. Скифар решил воспользоваться этой возможностью незамедлительно. Поначалу он засомневался, но вскоре увидел, что в казармах практически не осталось солдат. Все они понадевали гражданскую одежду, и растворились в свете палящего солнца. Бойцы радостно разбежались в увольнение навстречу свободе.

Скифар надел серую рубаху с длинными рукавами, штаны, которые были ему по щиколотку, обувь из сушёного саксаула (одна из немногих вещей, которые были едиными, что в родном поселении, что на чужбине), и отправился гулять по улицам Империи Восхода.

Стоило парню выйти за массивные ворота, как его тут же встретил вид, захватывающий дух. На несколько секунд дыхание парня остановилось, а дыхание замерло. Перед ним предстали настоящие монстры архитектуры. Здания в три и более этажей заполняли собой всё пространство. Каменные стены и колонны поддерживали дощатые полы и крыши, скреплённые между собой железными гвоздями и штырями. Основная улица была настолько широка, что могла поддерживать двухстороннее движение повозок и два пешеходных тротуара, а от неё расходились десятки и сотни небольших переулков, переплетавшихся между собой в замысловатые лабиринты. Люди на улице были одеты по-разному. Мужчины, в основном, носили грубые рубахи, а женщины — свободные платья.

Двое новобранцев объединились и ушли в одном направлении, третий пошёл своей дорогой, а третий прибился к компании других солдат. Скифар остался один. Растерянный, но воодушевлённый, он пошёл вперёд по главной улице. Из пяти серебряных монет, которые им дал младший офицер, парень взял только три. Он сразу решил не тратиться, а накопить на что-либо. Он даже не знал, что можно купить на эти деньги, но шестое чувство ему подсказывало, что не стоит тратить всё в первый же день. Скифар шёл по улице, озираясь и оглядываясь по сторонам. Он старался тщательно запоминать дорогу, чтобы не потеряться. Его шаг был медленным, а взгляд вдумчивым. Парень разглядывал каждого проходящего мимо человека. Судя по его наблюдением, местные жители, в своём большинстве, принадлежали к пустынным народностям или были полукровками. Когда Империя Восхода пришла в эти земли десятки лет назад, началось смешивание народов. Коренной народ Империи — низкорослые азиаты, в основном — бледнокожие, а пустынные народы — высокие и крепкие, с более тёмной кожей, кучерявыми волосами. Здания же все здесь были одинаковыми, с архитектурной точки зрения, но в каждом фасаде была своя изюминка. Витрины выставляли напоказ разлную одежду, бутылки, мебель, продукты. Некоторые дома были украшены различными колышками, рисунками, росписями и вывесками. От одного только взгляда на это, голова Скифара шла кругом. Город поглощал его целиком.

Хоть это место и было севернее территории племени Дандо, город всё ещё находился в пустыне. Солнце находилось в зените. Оно пекло и жарило. Скифар знал, что в такое время находиться на улице опасно. Улицы начали опустошаться, люди заходили в дома и тенистые переулки, укрываясь от лучей газового гиганта. Парень на секунду задумался о том, куда же ему спрятаться. Он был уже довольно далеко от казарм, быстрым шагом до них нужно было добираться как минимум минут сорок. Нужно было срочно решать этот вопрос. И тут на глаза Скифару попалось заведение, на двери которого, как он понял, был нарисован некий сосуд. «Там, где есть вода — там есть и еда». Урчащий желудок это напомнил.

Войдя в помещение, Скифар почувствовал живительную прохладу. За деревянными столами сидели люди. Они не обращали внимания на нового посетителя, а лишь медленно ели свои яства и неспешно попивали содержимое кружек. В дальней части была барная стойка, за которой стояла женщина. Парень не до конца понимал, что необходимо сделать, однако, к его счастью, сразу за ним появился ещё один человек. Он прошёл мимо Скифара, и направился прямо к бару.

Мужчина сделал заказ, и отправился за свободный столик. Скифар решил сделать то же самое.

— Здравствуйте! Что у вас можно заказать из еды и напитков? — говорил парень, пытаясь подобрать необходимые слова на Северном наречии, и при этом не показаться странным или совершенно тупым.

— Сегодня у нас в меню жареный картофель с мясом — четыре медняка, рыба — шесть, зелёная нарезка с кашей — три, — произнесла бармен с нейтральным выражением лица. — Из напитков у нас пиво, настойка из огненной травы и, конечно же — вода с ягодным соком. Два, три и один медняк соответственно.

Скифар почесал свой затылок, думая над этим непростым выбором. Парень сразу решил, что возьмёт картофель с мясом (хотя и имел смутные представления о сущности картофеля), но вот решить, какой же напиток взять было сложно. Алкоголь в племенах давали лишь «мужчинам», прошедшим обряд посвящения, и только на особые праздники, связанные с почтением богов Руук и Ниир. Однако, как это часто бывает, молодёжь воровала бутылки с традиционным спиртным напитком пустынь — настойкой из огненной травы. Горько-сладкое растение месяц бродило под открытым солнцем, чтобы стать этим запретным наслаждением для подростков. Скифар уже знал, что такое алкогольное опьянение, поэтому решил взять пиво, предварительно подсмотрев, как люди вокруг пьют эту неизвестную ранее жидкость.

Обед был фантастическим. Скифар наслаждался каждым кусочком пищи, которую не ел до этого никогда в жизни. В племени они питались пустынными ягодами и мясом песчаных ползунов^[8] и птиц. Готовили еду на разогретых камнях. Здесь же, отдав несколько металлических кругляшков, парень мог купить вкусную еду, которую ему ещё приготовят и поднесут на деревянной тарелочке.

Солнце уходило из зенита, уступая место прохладе раннего вечера. Хоть земля была всё ещё раскалена, небесное светило уже пекло не так сильно, а слегка тёплый ветер дул с востока. Для пустынь такая погода была идеальной. Скифар вышел за порог бара, и пошёл дальше гулять по улице. Он вдыхал воздух полной грудью, и думал лишь о том, насколько хороша жизнь. Мысли о том, что пару дней назад он убил человека, полностью улетучились.

На улице послышались какие-то крики. Сразу было не ясно, что происходит. Вопила целая толпа людей. Скифар пошёл на звук. На небольшой площади творилось что-то невероятное. Прямо посреди круглого сквера стоял эшафот. О таких сооружениях в пустынях рассказывали путешественники из северных земель. На деревянной «сцене» был установлен столб с перекладиной, через которую была перекинута верёвка. Небольшая толпа обступила эшафот.

То, что происходило дальше, врезалось в память Скифара до конца его жизни. На эшафот вывели женщину. Она выглядела просто ужасно. На её теле не осталось ни одного живого места. Кожа была покрыта порезами и ссадинами. Одежда была порвана. Дыхание у парня спёрло. Он не понимал, за что могли так обойтись с этим человеком. На внутренних сторонах её бёдер виднелась запёкшаяся кровь. Изнасилование… Во рту не осталось целых зубов. Ногти — вырваны.

Два верзилы поставили подсудимую на табурет. Один из них завязал небрежный узел на шее «преступницы». Ноги женщины тряслись. Она едва могла стоять, и палачу приходилось её поддерживать.

— Сивиля Будо, вы обвиняетесь в колдовстве! — скрипучим голосом произнёс узкоглазый старичок. — Приговор — смерть!

Кто-то из толпы радостно закричал, но большая же часть людей стояла молча, опустив головы. Никому не нравилось происходящее. Приговорённая женщина не могла ничего сказать. Мракобесы отрезали ей язык, чтобы она не могла произнести «заклинания».

В этот момент Скифар понял, что не хочет смотреть на то, что должно случиться. Он развернулся, и быстрым шагом начал удаляться от этого ужаса. Но это не помогло ему скрыться от тех кошмарных звуков, донёсшихся до его ушей. Палач выбил табуретку из-под ног осуждённой. Послышался страшный хрип. Горло женщины пережала верёвка, сломала трахею, перекрывая дыхательные пути.

Скифар чуть ли не бежал оттуда. Он пытался уйти от этой ситуации, от этих жутких событий на маленькой площади. В голове заиграла какая-то старая мелодия. Мозг пытался оградить себя от такого стресса. Это должен был быть вечер наслаждения, а не ужаса.

Ноги привели Скифара к парку. Это было одно из тех мест, которые по-настоящему очаровало парня. Деревья росли ровными рядами, обрамляя аккуратные тропинки, выложенные камнем. Но посреди этого парка было нечто ещё более необычное, чем деревья. Это был искусственный водоём. Посреди водной глади стояла статуя какого-то человека. Небольшие птички копошились в воде, ныряли туда. Бродячие собаки жадно лакали живительную влагу.

Скифар сел на скамейку, облокотился на деревянную спинку. Он созерцал это прекрасное творение, и вспоминал детство. В пустынях были только три источника воды: сборщики росы, подземные источники и оазисы. Племена строят свои поселения именно возле таких источников. Весь народ Дандо обустроился в холмах, где в неглубоких пещерах через камни просачивалась вода. Но вот оазисы находились далеко на востоке, в песчаный пустынях. Один единственный раз в его жизни, отец Скифара повёл всю семью в восточные пустыни. Поход длился несколько недель. Однако, это того стоило. Истощённые люди добрались до большого поселения, построенного вокруг оазиса. Это был первый и единственный раз, когда Скифар с головой окунулся в воду. Ощущение было непередаваемое. И теперь, сидя подле водоёма, парня одолевало то самое желание. Однако он знал, что делать этого не стоит, ибо это место — общественное. Он был достаточно осторожным и наблюдательным, чтобы заметить, что люди не купаются в этом озере.

Огненный шар приближался к горизонту. Это послужило знаком для Скифара о том, что ему пора возвращаться в казарму. Он знал, что может гулять до самого утра, но что-то подсказывало ему, что эту прогулку можно растянуть, просто изучив район, прилегающий к военной части.

С заходом солнца город преображался. На улицах зажигали фонари и факела. Количество народа стремительно увеличивалось, на улицу выходили группы друзей, влюблённые пары, и люди, которые занимаются бизнесом в это время. Город оживал на закате. Свет луны и звёзд не был так заметен, как на холмах, но он здесь и не был так нужен.

Скифар добрался до квартала, в котором находилась его военная часть, и решил, перед возвращением в родные казармы, ещё пару часов погулять по окрестностям. Вдруг он заметил, что один из переулков выглядит немного необычно. Он был тускло освещён, и как будто горел красным светом. Парень решил посмотреть, что же там находится. На практически каждом крыльцесидели девушки. Они были очень красивые, но практически не одетые. Их тела прикрывала лишь лёгкая ткань. Это поражало Скифара. Он смотрел на этих прекрасных дам, но не мог до конца понять, что происходит на этой улице, хотя и догадывался в глубине души.

— Заходите, заходите! Прекрасные девушки всего за один серебряный в час! — зазывал какой-то усатый мужчина, сидящий на балконе.

Улицу потихоньку начали наполнять солдаты из той самой военной части. Скифар удивился тому, насколько много желающих появилось сразу после захода солнца. В одном из лиц он распознал того самого младшего офицера, который давал им утром деньги, и рассказывал о правилах поведения в городе. Этот похотливый мужчина знал, куда ему надо. Он пришёл не в дешёвый бордель, а к уже проверенной женщине. Были на улице не только солдаты, но ещё и гражданские мужчины, и даже женщины. Так же, как и кроме девушек, подле домов сидели и накачанные парни.

В племенах вопрос половых связей обстоял остро, но неоднозначно. Официально, любые «взаимодействия» между молодыми людьми до брака были запрещены. Сами же браки могли быть заключены двумя способами: по взаимному согласию и по «праву мужчины». Каждый человек, достигший шестнадцатилетнего возраста, мог предложить своему возлюбленному создать семью. Однако, парни, прошедшие обряд посвящения в «мужчины» могли выбрать себе любую девушку, не дожидаясь её согласия. Но при всех этих условностях ничего не мешало подросткам уединяться в укромных местах, где они могли предаться утехам. Чаще всего, это происходило между друзьями, которые хотели попробовать такой запретный плод. Благо, с давних времён было известно о свойствах «цветов Азиза»^[9], поэтому предохранение не было проблемой. Свой первый раз Скифар разделил с Аминой, когда ему было шестнадцать лет, а девушке — пятнадцать. Это был странный, но интересный опыт. Они повторяли этот «эксперимент» ещё несколько раз, и с каждым новым разом он становился всё приятнее. А потом жизнь парня начала разрушаться из-за смерти отца…

Скифар не знал, что ему делать. Всё это казалось каким-то неправильным с моральной точки зрения, но в то же время — естественным. Даже офицеры ходили в подобные заведения, не говоря уже о простых солдатах и рабочих. «Была не была», — подумал он, прохаживаясь по улице красных фонарей. Парень не мог решить, пойти ему в дешёвый бордель, или же к «частнице». В кармане оставались ещё две серебряные монеты. Однако, Скифар не собирался растрачиваться по чём зря.

— Заходите! — говорила женщина, выглядывающая из окна. — У нас — не тот дешёвый клоповник. Всего на пять медняков дороже, но можешь быть уверен, что не подцепишь никакую болезнь, и обслужат хорошо!

Такое предложение понравилось парню. Он зашёл в здание с низкими потолками. Перед ним предстали четыре девушки. Одна и них была обычным кассиром, и «не продавалась», но вот любую из трёх остальных можно было выбрать. Скифар был уверен, что за двойную цену можно было бы выбрать даже саму кассиршу, но он не мог так раскошелиться, да и не имело это смысла. Из соседней комнаты раздавались звуки, означавшие то, что ещё одна девушка уже занята клиентом. Первая из трёх жриц любви была чистокровный жительницей пустынь, а остальные две — с примесью имперской крови. Скифар сразу решил выбирать именно из двух последних вариантов.

— Она! — указал он пальцем на одну из двух девушек, и положил в руку кассирши полторы серебряные монеты.

Тело девушки было упругим, но в то же время имело неплохие формы. Низенькая и чуть-чуть полная фигура. Тёмные волосы до лопаток. Парень не желал слишком сильно растягивать удовольствие, хоть и заплатил по стандартному тарифу за «один полный раз», который мог длиться хоть всю ночь, пока клиент не кончит. Скифар был возбуждён, но не хотел делать ничего сверх необходимого, ничего извращённого. Поэтому просто поставил девушку на четвереньки, и за десять-пятнадцать минут завершил своё дело.

В казарму Скифар вернулся полностью удовлетворённый. Он увидел то, ради чего он бежал из своего племени. Город, полный жизни. Место, где человек не скован постоянной нуждой, не удерживается железной хваткой традиций. Именно так он видел Империю Восхода.

Но стоило ему хоть на секунду закрыть глаза, как розовая пелена спадала, обнажая те самые уголки памяти, что были закрыты всё это время. Замученная женщина с петлёй на шее… Четыре десятка новобранцев, разрубленных на куски… Именно эти образы не давали бойцу спокойно заснуть этой ночью, и всему последующими. Глубоко в сердце начало зреть презрение к этой «великой» стране.

6. Познания

Настало время изнурительных тренировок. Солдаты бегали на полигоне, учились сражаться. До и после полудня проводились занятия по физической подготовке. Но во время солнцепёка офицеры собирали бойцов в аудиториях, чтобы рассказать порцию полезной и интересной информации.

— Это — пика. Ваше основное оружие, — говорил инструктор, раздавая новое вооружение новобранцам. — Один точный удар может убить противника. Длинное древко не позволить недругу подступить близко. Эффективна против вражеской конницы. А главное — пика очень проста в использовании.

Солдаты бегали по пересечённой местности, карабкались на деревья, проползали по песку и грязи. Они учились орудовать пикой и булавой. Скифар тренировался попадать в сочленения доспехов, чтобы мгновенно нейтрализовать противника. Однако такой бой не особо нравился парню. Он вспоминал то, как изящно орудовали мечами воины Ренессанса. К сожалению, мечи были дороги в производстве, а времени на профессиональное обучение солдат фехтованию не было.

На лекциях обучающиеся делились на два типа: те, кто засыпал, как только инструктор отвернётся, и те, кто внимательно слушал. Скифар как раз относился ко второй категории. Он внимал каждому слову инструкторов, хотел учиться и познавать новое. Помимо тактики преподавалась и история. Именно на этом уроке парень и узнал для себя столько нового, сколько не знал никогда в жизни.

Доселе неизвестно, что за цивилизация была на этом континенте раньше. Известно лишь то, что всякая «нечисть», а именно — колдуны, ведьмы и чернокнижники, привели её к падению. Несколько десятков лет земля была окутана мраком. За это время народы были раздроблены и раскиданы по всему континенту. Империя Восхода возродилась под руководством императора Мин — сильного и умного человека. Название государства и произошло из-за того, что создано оно после выхода солнца. Но вот Ренессанс — главные враги Империи. Они стремятся возродить былые времена, уверяя, что Эра Тьмы не повториться никогда. Династия Мин считает, что этого допустить нельзя. Весь континент должен быть под контролем Империи, чтобы мир больше никогда не увидел той многолетней ночи. На самом юге континента располагается ещё одно государство — Нокс. Эта страна — союз городов и поселений под руководством Совета Юга. Нокс опасен и неблагополучен, Империя не стремиться завоевать его территорию. Но что самое ужасное — люди там поклоняются богам тьмы. Есть и четвёртое государство, о существовании которого известно лишь по немногочисленным устным рассказам и одном единственном обрывке карты, которую достали из руин. Оно находится на островах к западу от Ренессанса.

Континент состоит из пяти условных территорий: болота юга, пустыни, степи Империи, северные леса и западные равнины. На болотах раскинулся Нокс, отделённый от остального материка рекой Нака и горным «Хребтом Смерти». Такое расположение делает страну практически неприступной, но в то же время изолированной от других цивилизаций. Тропики. Степи Империи так называются именно потому, что именно там и расположено сердце Империи Восхода. Территория эта испещрена реками, климат — умеренный. Пустыни — песчаные и холмистые территории, подконтрольные Империи. По факту являются сателлитом, не до конца изучены географами. Холмистая местность преобладает на юго-западе, а песчаная — на северо-востоке, у моря. Северные леса — территория Империи. Холодный климат. Западные равнины — исконная территория Ренессанса. Она отделена от остального материка Великим Хребтом, что значительно усложняет наступление Империи. Климат умеренный, есть много озёр и рек. Крайне важные для Империи территории.

На третьей лекции рассказывали про вооружение и подразделения бойцов, их особенности. Инструктор утверждал, что это очень важно учитывать в бою, чтобы знать, какой человек сражается с вами. В Империи есть всего четыре вида солдат: рядовая пехота, тяжёлая пехота и конница и лучники. Рядовая пехота — первая ступень для любого солдата. Лишь пережив как минимум один бой, он может быть повышен до командира рядовой пехоты, или, по желанию, перейти в другое подразделение. Тяжёлая пехота открыта для тех воинов, которые предпочитают грубую силу и решимость. Алебарды и латные доспехи — вот их экипировка. Лучники обучаются долгие месяцы и годы, но в итоге могут нести смерть на расстоянии. Конница же считается основной ударной силой.

— Но есть и пятый путь, — начал говорить инструктор, заговорчески понижая голос. — Имперская Гвардия. Это самый престижный корпус нашей армии. Они охраняют лично Императора Мин, и выходят за переделы столицы только для выполнения особо важных заданий. Лишь один из нескольких тысяч солдат удостаивается чести стать гвардейцем.

Эти слова, произнесённые инструктором, особо впитались в сознание Скифара. «А вдруг я когда-нибудь смогу стать гвардейцем» — подумал он, улыбнувшись. Но вдруг его улыбка резко спала с лица. Какая-то совершенно неправильная, недопустимая мысль мелькнула в голове. На секунду Скифару показалось, что всё это очень сильно походит на обряд посвящения в «мужчины» в племени Дандо. Выжить, убить противника, получить титул. Парень тряхнул головой, чтобы отогнать эти мысли.

Так же инструктор вкратце рассказывал про армию противника. Обычная пехота вооружена мечами и щитами, хорошо натренирована. Тяжёлая же пехота обмундирована латами и двуручными мечами. Есть у них и конница, и лучники. Однако, что самое страшное, в рядах Ренессанса есть маги. Они — вестники тьмы. Их заклинания способны уничтожать целые ряды доблестных воинов. Магов строго запрещено брать в плен, никакие предлоги не могут оправдать пощаду колдуна. Их необходимо убивать на месте, не медля ни одного мгновения. За голову мага — огромная награда и повышение в должности.

Всю неделю продолжались тренировки. Скифар учился не бояться врага, и идти в атаку. Бойцов тренировали обращению с пикой. Они должны были научиться бить точно и быстро. Парень преуспевал в этом деле. Он учился боевому искусству усердно, но не фанатично. Чего-то ему не хватало. Пикинёрское дело было эффективной техникой, но вот Скифар хотел иного. Ему было проще взять в руки булаву и пойти напролом, уворачиваясь от клинков и разбивая черепа врагов.

Наступило новое воскресенье. Изрядно натрудившиеся солдаты массово уходили в увольнение, чтобы отдохнуть, выпить и переспать с проститутками на улице красных фонарей. Скифар же, в первую очередь, хотел продолжить исследование города. Однако теперь он знал, что это лучше всего делать после жары. Он понимал, что до обеда идти куда-то смысла нет, ведь несколько часов жары придётся пережидать в каком-нибудь кабаке. А в таких местах обязательно придётся заказать еду или выпивку, а это — лишние траты.

Позавтракав, Скифар решил вновь заняться тренировками. Да, это было воскресенье, но тратить время впустую парень не хотел. Он достал из своего сундука меч. Трофейное оружие было гладко отполировано, сталь ярко блестела на солнце. Его обоюдоострое лезвие было длиной около метра. Рукоять была покрыта кожаной лентой. В армии не воспрещали пользоваться оружием противника.

Выйдя на полигон, Скифар начал свою тренировку. У него не было ни инструктора, ни учебника. Но он помнил то, как этим оружием орудовали солдаты Ренессанса. Он видел, что боец, потерявший свой щит, брал оружие в обе руки. Это натолкнуло парня на мысль о том, что этим мечём можно орудовать как одной рукой, так и двуручным хватом. Сжав рукоять, Скифар сделал взмах. Лезвие пронеслось от плеча до земли, со свистом рассекая воздух. Оружие было лёгким, изящным и смертоносным. Им можно было и колоть и резать. Парень попытался сделать ещё несколько ударов, но понял, что делает что-то не так. Бойцы из Ренессанса делали это изящно, будто танцуя. Сам же Скифар понимал, что его движения были слишком размашистыми и неточными.

— Да, меч — это прекрасное оружие, — послышался знакомый голос из-за спины. — Мне оно нравится куда больше пик и секир.

Майор Чжао медленным шагом приближался к Скифару. На его лице была еле заметная улыбка.

— Сир Чжао, — начал было говорить парень, но офицер тотчас остановил его одним жестом.

— Не оправдывайся, солдат. Я хвалю тебя за то, что ты не тратишь время впустую, а упражняешься в боевом искусстве. Да, это вражеское оружие. Но оно намного лучше нашего, — говорил майор, разглядывая меч в руках парня. — Я — воин Империи Восхода, люблю свою страну, и готов умереть за неё. Однако я признаю заслуги ренессанских кузнецов. Это оружие довольно сложно в изготовлении, но изящно и смертоносно. Поразительно, что их правительство смогло запустить их в массовое производство, и при этом успевать обучать солдат фехтованию. Хотя, я полагаю, что дело тут в магии.

Мужчина взял меч Скифара. Он взял его обоими руками, тщательно осмотрел лезвие, проверил точку баланса, положив плоскую сторону на указательный палец.

— Полутороручный меч. Полторы руки — потому что можно орудовать как одной рукой, так и двумя. Такое оружие не пробьёт крепкий доспех, но вот плохозащищённого противника разрубит на две части, — говорил он медленно, будто заворожённый сиянием металла. — А теперь я покажу тебе, как правильно обращаться с этим инструментом войны.

Чжао встал в боевую стойку. Его ноги твёрдо упёрлись в землю, левая спереди, а правая — сзади. Правая рука сжала рукоять ближе к гарде, а левая — немного ниже, для того, чтобы создать противовес. Лезвие было наклонено на двадцать градусов в сторону воображаемого противника.

— Вот это — прямая стойка. Простая и эффективная. Готовность к защите и нападению. Теперь возьми этот меч и повторяй за мной.

— Так точно, сир!

Майор Чжоу принялся обучать Скифара фехтованию. Новобранец не мог представить, что его будет обучать старший офицер в свободное от службы время. Тем более — проводить тренировки с вражеским оружием. Однако, как не удивительно, немолодой вояка загорелся идеей обучить этому искусству молодого солдата. Они тренировались до самого полудня. Когда лучи солнца стали невыносимо обжигать, тренировки перешли во внутренние помещения. К вечеру Скифар мог самостоятельно принимать «прямую стойку» и научился простым выпадам и блоку самых распространённых атак.

— Неплохо, Скифар. Однако знай, что это — только начало. Я буду тебя обучать и дальше. А теперь — иди, отдохни, — говорил инструктор как всегда кратко и по существу.

Скифар не мог не согласиться со своим новым учителем. Тренировка изрядно вымотала парня. Однако ему не терпелось и дальше обучаться у майора Чжао. Этот человек владел искусством фехтования, и стремился передать свои знания и умения.

— И ещё, Скифар, — сказал старший офицер, внезапно остановившись у самого выхода из здания полигона. — Тебе стоит идти в тяжёлую пехоту. Ты — крепкий парень. Но что самое важное — у тебя дух берсерка — воина, что идёт напролом, дробя кости и рассекая плоть врагов. Подумай о моих словах, когда предстанешь перед выбором своего дальнейшего будущего.

Скифар был просто потрясён. Он не мог поверить, что Чжао, майор, перед которым каждый день мелькают сотни рядовых солдат, запомнил его имя. Но что было ещё более странно, этот офицер был уверен, что парень сможет пережить бой. Загадывать на будущее — непростительная роскошь для военного, что ставит на кон свою жизнь. Но этот человек не просто загадывал. Он знал, что произойдёт в будущем. Он читал Скифара, как открытую книгу, одним взглядом определяя его потенциал.

Вечернее солнце не жгло так сильно, как полуденное. Его лучи лишь нежно ласкали кожу. Тёплый ветерок проносился над землёй, поднимая в воздух пыль. Такая погода была в этих местах естественна. Лишь люди, приехавшие с северов, не могли никак привыкнуть к такому суровому климату. Именно в такой вечер и стоял на дворе, когда Скифар решил выйти на прогулку.

Парень решил в этот раз поменять маршрут. Он уже прохаживался по главным улицам, созерцал величественные здания из камня, стали и дерева, бывал на площадях и в парках. Теперь настал черед пройтись по жилым кварталам. Скифар свернул на первом же повороте, пройдя в переулок. Он двигался через узкие улочки. Они не предназначались для лошадей и повозок. Лишь два человека могли одновременно идти по одной дороге. Солнца было почти не видно. Трёхэтажные здания были соединены друг с другом небольшими подвесными мостами и балконами. Такие конструкции поражали воображение человека из пустынь. На крышах были установлены небольшие столики и навесы. Перемещаться между разными зданиями можно было через самодельные мосты.

Скифар глядел на всё это с восторгом. Он мог представить, как люди из соседних домов вместе собираются на крышах домов, чтобы сидеть поздними вечерами вместе, пить пиво и ягодную воду. Однако, всё глубже заходя в спальные районы, парень переставал понимать происходящее и разочаровываться. Величественные здания превращались сначала в небольшие хибарки, а затем — в трущобы. Покосившиеся стены давили на само сознание человека, привыкшего к просторам пустынь. Пустые окна смотрели на Скифара подобно тёмным глазницам. Люди тут были совсем худые. На телах мужчин виднелись глубокие шрамы. Практически на каждой улице можно было увидеть инвалида без руки, ноги или глаза. Это были ветераны. Те самые солдаты, которым посчастливилось выжить на поле боя, но не вернуться в добром здравии. Женщины, прижимающие к груди младенцев, прятались в тёмных подворотнях при одном только виде Скифара — крупного и здорового парня.

— Не может этого быть! Это просто невообразимо! Я ведь нахожусь в великой Империи Восхода. Не могут же люди тут так жить… — проговаривал про себя парень, глядя на старуху, покрытую язвами, которая сидела на крыльце одной из хибар. — Ведь Империя — лучшая страна в мире… Это безумие.

Развернувшись на месте, Скифар быстрым шагом пошёл прочь от этого места. Его переполняла злость и недоумение. Последний раз он испытывал подобные чувства, когда подлый Хан отобрал у него голову Гигантского Орла, и присвоил себе титул «мужчины». Парню хотелось не просто идти, а бежать. Но узкие улочки были переполнены кучами мусора, об который можно было споткнуться, не говоря уже о том, чтобы вступить в дерьмо или рвоту.

Внезапно что-то остановило парня. Он замер на месте, не решаясь пошевелиться. На его пути стояли двое мужчин. Они были довольно худыми, но из под их кожи виднелись мышцы. Оглянувшись, Скифар увидел ещё одного человека.

— Ну что, говнюк из центра, раскошеливайся! — скрипучим голосом произнёс один из грабителей.

Мужчина постарше сжимал в руке металлическую заточку. За его спиной стоял длинноволосый человек с большими залысинами. Он был безоружен, однако, видимо для запугивания, разминал кулаки. Здоровяк, что поджимал Скифара со спины, взвешивал небольшую дубинку, которая представляла собой обычную толстую палку.

Происходящее окончательно выбило солдата из колеи. Он увидел бедных людей, что живут за пределами красивых улиц. «Великое» государство бросило их в нищете, и у этих людей остались лишь единицы способов заработать себе еду. Один из таких способов — разбой. Эти три грабителя точно не были самыми влиятельными людьми этого района. У них были гнилые зубы и мозолистые руки. Скифар сразу отметил, что главарь сжимал заточку непрофессионально. Он держал своё оружие на уровне живота, на вытянутой руке. «Запугивание чистой воды» — подумал парень.

— Вот, вот! — испуганно произнёс Скифар. — Мне не нужны неприятности.

Он достал из кармана мешочек, в котором оставалась одна серебряная монета и пара медняков.

— Во-о-т, сговорчивые мне нравятся, — протянул грабитель скрипучим голосом. — И хули такой умник делает тут? Ты ведь прямо напрашивался на такой исход.

Ответ был молниеносным. Скифар подождал ровно того момента, когда бандиты расслабятся. Он закричал во всю глотку и кинул мешочек с деньгами прямо в лицо главарю. Крик ошеломляет человека на несколько мгновений, а резкий бросок должен был помочь отвлечь грабителя хотя бы на полсекунды. Не дожидаясь того, пока монеты ударят мерзавца по лицу, Скифар развернулся лицом к тому разбойнику, что был вооружён дубинкой, ведь он был ближе и опаснее всех. Мужик никак не ожидал такого развития событий, и не смог даже поднять своё оружие с уровня пояса. Солдатский кулак впечатался ему в челюсть. Один удар — ровно столько понадобилось, чтобы грабитель был повержен. Он упал навзничь, приложившись головой о землю.

Вооружённый грабитель только отошёл от шока, когда Скифар уже стоял на теле его поверженного товарища, и забирал палку из его расслабленной руки. Между ними было всего пять метров, но это была достаточная дистанция для того, чтобы у парня было время на манёвр.

— Уёбок! — раздался скрипучий голос разбойника.

Грабитель побежал на Скифара, замахиваясь ножом. Это было слишком предсказуемое движение. Парень знал, что эти мрази — совсем не опытные бойцы. Стоило разбойнику приблизиться на четыре шага, как боец резко отпрыгнул назад. Лезвие заточки мелькнуло в воздухе. У Скифара было целых два преимущества. Во-первых, противник промахнулся размашистым ударом, а во-вторых, под его ногами лежало бессознательное тело товарища. Один быстрый удар палкой в висок поубавили уверенности разбойнику, но он всё равно попытался сделать выпад своей заточкой. В итоге он просто споткнулся о ногу своего «вырубленного» друга. Ещё один удар дубинкой по голове заставил мужчину упасть на землю.

Удары были быстрыми, но слабыми, поэтому разбойник был всё ещё в сознании. Скифар вырвал из его руки заточку и приготовился к нападению ещё одного противника. Какого было его удивление, когда он увидел лишь спину беглеца, скрывающегося в подворотне. Однако, несмотря на «отступление» противника, ярость война было уже не сдержать просто так. Скифар схватил разбойника за ворот поношенной рубахи, и начал бить его кулаком по лицу. Каждый удар рассекал кожу или выбивал и без того гнилые зубы мерзавца.

«Нет прощения тем, кто решил нажиться на другом человеке!» — такова была установка в голове парня. Он бил грабителя до тех пор, пока тело последнего окончательно не обмякло.

В казармы солдаты возвращались довольными, на веселее. Это сильно контрастировало с настроением Скифара. Он был в бешенстве. Злость кипела внутри юноши. Он чувствовал себя чудовищно обманутым. Империя Восхода — великое государство, обитель силы и добра разочаровало его. В голове промелькнуло то самое сравнение обряда посвящения в мужчины и воинских обычаев.

Поначалу Скифар хотел всё забыть, прогнать эти мысли из головы. Он думал, пока ещё не наступила ночь, сходить куда-нибудь в город, напиться настойки из огненной травы, а потом воспользоваться услугами девушек на улице красных фонарей. Но мысли эти не продержались ни минуты в голове. До самого отбоя Скифар просто сидел на своей кровати, разглядывая слегка изношенную кромку полутороручного меча.

7. Бой

Всего тридцать дней длились тренировки. Скифар трудился изо всех сил. Он внимал каждому слову инструкторов, усердно тренировался, стараясь достичь максимальных результатов. Даже после окончания занятий, он продолжал совершенствовать своё тело. Первую неделю мышцы болели, однако уже к четырнадцатому дню его тело окрепло, а к двадцатому дню стало ещё мускулистее, чем было раньше. Каждый второй вечер парень упражнялся в фехтовании. Чжоу обучал Скифара всем премудростям обращения с мечом. И дело было не только в тренировках.

— Ты — варвар, идущий напролом. Но меч требует баланса, — менторским тоном говорил майор. — Научись не только уворачиваться и атаковать силой, но и блокировать и делать лёгкие выпады. Помни: самая успешная атака — та, которую противник не ожидает. Овладеть фехтованием — научиться принимать решения за доли секунды, переходить из защиты в нападение и обратно за мгновения.

Ученик внимал каждому слову учителя. Он пытался повторять каждое движение, мыслить так, как этого требует наставник.

— Как я уже говорил, в бою нужна не только сила и скорость. Нужен ум, только так возможна победа. Знай своего противника, используй слабые стороны. Для этого надо наблюдать и делать выводы.

В один из воскресных вечеров ученик и наставник вышли вместе в город. Это было необходимо для обучения Скифара. Чжоу показывал на человека, а парень должен был за шестьдесят секунд определить, кто стоит перед ними, выдать как можно больше информации, судя исключительно по внешнему виду. Майор учил его подмечать каждую деталь: походку, выражение лица, капельки грязи на одежде, положение рук при ходьбе. Это могло показаться лишним, но парень понимал, что такие необычные упражнения помогают развивать концентрацию.

Скифар пытался не думать о том, что видел в трущобах и том маленьком сквере. К сожалению, эти мысли было не смыть, а ужасы — не развидеть. Первые несколько дней он терзался в сомнениях. Парень даже думал сбежать. Однако, со временем, мысли пришли в порядок, приобретя единственную верную форму: «Я делаю это для себя, а не для Империи. Пусть эти деньги будут кровавыми. Но лучше жить так, чем в племени дикарей».

По воскресениям, окончив очередную тренировку по фехтованию, Скифар гулял по городу. Он не тратил деньги, а лишь бродил по улицам, созерцая жизнь граждан Империи Восхода. Он ходил и по центральному бульвару, и по трущобам спальных районов, по главным дорогам и змеевидным улочкам. В какой-то момент парень даже обрёл некое душевное равновесие. Он тренировался и развивался, стремился к знаниям, силе и богатству, но при этом успевал наслаждаться мелочами.

Но всему хорошему суждено заканчиваться. В один вечер солдатам сообщили, что они идут на войну. Каждый воспринимал эту новость по-разному. Кто-то был смертельно напуган, и был готов на всё, лишь бы не идти в очередную мясорубку. Кто-то был воодушевлён, и был готов «порвать пару ренессанских задниц». И лишь один Скифар относился к этой новости спокойно. Да, он переживал, но в то же время не выдавал никаких эмоций. Для него бой был ничем иным, как шансом получить деньги и повышение. Смерть была вероятна, но по сравнению с потерей конечности она казалась парню менее печальным исходом. Ведь Скифар знал, что у него остался лишь один путь — путь воина. А если Руук и возьмёт его тело, то душа всё равно вознесётся к Ниир.

Получив свои пики и булавы, солдаты забрались в большие повозки. В качестве брони выступала кольчуга и небольшие пластины из металла. Шлем был полуоткрытым, защищал лишь голову, но не лицо. Бойцы сложили оружие в специальное дорожное хранилище, и уселись поудобнее. Дорога обещала быть дальней и небыстрой.

Скифар не мог посчитать количество дней в пути. Половину времени он проводил во сне с редкими перерывами на еду. Останавливался караван всего четыре раза за сутки, чтобы бойцы могли размяться и справить нужду. С того момента, как огромные ворота города остались за спиной, прошло не меньше трёх дней.

К месту назначения караван прибыл в полдень. Солнце беспощадно обжигало землю. Его лучи были смертельны для всего живого. Благо, караваны, прибывшие из других военных частей, успели оборудовать палаточный лагерь. Солдаты собрали своё оружие, и, повыпрыгивав из повозок, поспешили скрыться в тени. Полевая кухня встретила их радушно. На обед подавали кашу с ягодами. Скифар не понимал вкуса этого блюда. Масса из варёного овса ему совсем не нравилась.

Полночь. В это время суток жители пустынь предпочитают оставаться в домах, ведь на охоту выходят саблезубые теневики, из нор выползают кобры и скорпионы, а в горах начинают завывать чернокрылы^[10]. Именно под покровом ночи и началось наступление.

Всё шло по плану командования. Движение бойцы начали на закате. Два подразделения пикинёров окружили аванпост противника с разных сторон. Конница была готова ворваться в бой в любую минуту. Отряд лучников уже был готов открыть «огонь» по противнику. Силы Империи, как это обычно и было, превосходили силы Ренессанса в четыре раза. Это была атака на пограничный пункт противника. Победа должна была оттеснить «содомитов и колдунов» за горный хребет в этом регионе.

Командир подул в горн, и рокочущее эхо пронеслось по всем холмам в радиусе трёх километров. Даже чернокрылы поднялись в воздух, в ужасе разлетаясь по сторонам. Толпа пикинёров обрушилась на врага подобно лавине. Скифар шёл в середине строя. Стоило ренессанским солдатам начать высовываться из своих палаток, как лучники в тот же момент отпустили тетивы своих оружий. Град стрел посыпался на землю, убивая около десятка противников. Грохот копыт доносился из-за холма.

Солдаты шли в атаку, надрывая глотки от боевого крика. Конница врезалась в ещё не сформированное построение противника. Пикинёры поджимали недруга с обеих сторон. Имперские командующие уже предвкушали победу. Однако Ренессанс так быстро сдаваться был не намерен. Конница не могла нормально маневрировать в ограниченном пространстве. Острые мечи прокалывали лошадям сердце и отрубали ноги. Всадники сыпались на землю лишь для того, чтобы быть раздавленными солдатскими сабатонами.

Когда лучники не могли стрелять, а конница была повержена, противостоять вражеским рыцарям оставались лишь пехотинцы. Две сотни пикинёров отправились уничтожать шестьдесят рессанских солдат. Началась бойня. Пехотинцы пытались держать строй, и не подпускать к себе врага. Однако на передовую вышли тяжёлые пехотинцы Ренессанса. Они были закованы в латы, а в руках их были цвайхендеры. Одним взмахом двуручного меча три пики были уничтожены: древко перерублено. Следующий удар сносил новобранцам головы, отрезал руки и вспарывал животы. Тяжёлые пехотинцы шли вперёд, прорубая себе путь. За ними шли другие солдаты.

План имперских командиров трещал по швам. Эффект неожиданности был утрачен, и оставшиеся пикинёры должны были сражаться в честном бою. Суть боя для Империи Восхода перешла в классический «мясной штурм». Один ренессанский воин мог противостоять двум солдатам, но третьему удавалось заколоть недруга. Земля окроплялась кровью, а тела павших бойцов становились почвой. В те минуты даже луна, освещавшая дорогу путникам, казалась лишь зловещим взглядом Ниир, что решила сыграть злую шутку над всеми этими бедными душами. Лязг металла и крики людей сливались воедино, образовывая «шум войны».

Боевые построения как Ренессанса, так и Империи Восхода развалились. Организованное сражение превратилось в мясорубку. Именно посреди этого хаоса в бой и ворвался Скифар. В тот момент он ни о чём не думал. Всё его внимание было сконцентрировано на солдате, что шёл к нему навстречу. Его меч, обагрённый кровью имперцев, блистал в свете луны и звёзд. Пика Скифара была направлена ему прямо в грудь воину. Двум бойцам было суждено сойтись в поединке. Конечно, парень мог отступить, прибившись к группке товарищей, и тогда бы они уничтожили ренессанца градом выпадов. Однако это было не нужно Скифару.

«Если я погибну, то пусть Ниир заберёт мою душу, а Руук — моё тело. Но жить ради Империи я не хочу, нуждаться в её подачках и защите. Если я выживу, то пусть это будет лишь моя заслуга».

Рыцарь сделал выпад. Лезвие его меча должно было разрубить Скифара от плеча до пояса, но парень был быстрее. Режущая кромка впилась в древко, но не перерубило его. Скифар, изучавший фехтование с сиром Чжоу, знал недостатки полуторного меча. Обычно, пикинёр должен держаться как можно дальше от противника, и наносить удары на дистанции. Но только не для Скифара, ему такая тактика была чужда. Он использовал пику не для нападения, а лишь для защиты. В правой руке была заранее подготовлена булава, аккуратно спрятанная от взора ренессанского бойца. Всё ещё удерживая в левой руке пику, которая блокировала лезвие меча, застрявшего в древке, парень атаковал рыцаря. Грубая сила жителя пустынь и тупая мощь булавы сделали своё дело. Стальной набалдашник влетел в голову солдату, сминая металлический шлем и дробя череп. Через смотровые прорези и отверстия для дыхания хлынула кровь. Глаз, вылетевший из орбиты, протиснулся наружу, и упал на пыльную землю.

Праздновать победу над противником было слишком рано. Скифар подхватил с земли меч поверженного противника, и принялся искать новое сражение. Пришло время проверить, чему он научился за эти тридцать дней. И для этого ему попался идеальный противник.

Тяжёлый пехотинец Ренессанса приближался к Скифару. Недруг был закован в крепкие латы, а в руках сжимал двуручный меч. Его лица не было видно за плотным шлемом. Доспехи были забрызганы кровью. Скифар же подготовил к использованию свой трофейный полутороручник. Парень встал в стойку «ключ», обхватив рукоять двумя руками, и подняв меч на уровень плеча, направляя остриё в сторону противника. Эта стойка считалась уделом профессионалов. Однако это не пугало бойца. Он был уверен в своих силах. «А если же я себя переоцениваю, то боги мне судьи». Громила принял стойку «цорнхут» — «позу ярости». Он готовился к сокрушительной атаке. Скифар понимал, что такой удар не заблокировать полуторным мечем. Придётся либо уворачиваться, ли проводить скользящее парирование. Тяжёлые доспехи были очень крепки, их было не прорезать. Целиться было необходимо только в слабые точки — сочленения.

Танец смерти закружил в себе двух воинов. Боец из Ренессанса сделал свой смертельный выпад. Скифар с огромным трудом увернулся, буквально отпрыгнув в сторону, под атакующую руку. Он попытался нанести ответный удар, но лезвие меча со звоном отскочило от плотного нагрудника, лишь слегка погнув сталь. Враг времени не терял. Он атаковал Скифара наотмашь, пытаясь разрубить солдата надвое. Если бы не молниеносная реакция парня, его ноги отделились бы от туловища на уровне пояса. Он вовремя подставил свой меч, и вместо того, чтобы принять удар «жёстко», отвёл лезвие цвайхендера вверх. Пригнувшись, парень смог миновать смерть, и получить выгодную позицию для атаки. Частично виной такой промашки со стороны ренессанского пехотинца были не только отточенные навыки Скифара, но и отсутствие реального опыта боя на мечах. Их тренировали сражаться против пикинёров, тяжёлых пехотинцев и конницы, но никак не против воинов, вооружённых ренессанским оружием. Имперский солдат застиг своего врага врасплох колющим ударом. Лезвие прошло чуть выше бедра, разрезая печень и почку. Но и это не остановило воина. В этот момент Скифар увидел, что такое «берсерк». Воин не пытался уничтожить вёрткого недруга двуручным мечем. Он схватил парня за горло свободной рукой, и, использовав всё оставшуюся силу, отбросил.

Скифар упал спиной на землю. Меч остался в его руке. Страшная рана открылась в животе пехотинца. Кровь лилась на землю, солдат скорчился от боли, но всё ещё не был повержен. Он шёл вперед, поднимая меч над головой. Он знал, что умрёт, но был готов истреблять имперцев до последнего вздоха. Ни один солдат Империи Восхода не мог отличиться такой преданностью. Уничтожить такого противника — настоящая честь для Скифара, для настоящего воина.

Парень успел вскочить на ноги за полсекунды до того, как цвайхендер обрушился на землю. Боец был ослаблен, но не побеждён. Скифар нанёс ответный удар в руку противника. Лезвие полуторного меча прорезало кольчугу, что была на участках, не защищённых латами. Порез был на уровне локтя, со внутренней стороны руки. Парень знал, что такое повреждение не позволит недругу эффективно использовать оружие, и следующий удар положит конец этому бою. Это была ошибка.

Даже со сквозной дырой в животе и полуотрубленной рукой, ренессанский воин не собирался сдаваться. Скифар допустил ошибку, недооценив загнанного в угол зверя. Собрав всё свою оставшуюся силу, боец схватил свой огромный меч уцелевшей рукой, и нанёс удар со всего размаху. Парень не мог уклониться, и подставил свой полутороручник под удар. Ему удалось сохранить голову, но не лицо. Полностью погасить инерцию такой сокрушительной атаки было практически невозможно. Лезвие вражеского цвайхендера соприкоснулось с лицом Скифара чуть ниже правой скулы. Оно оставило довольно глубокий порез длиной около пяти сантиметров.

Ответ Скифара был моментальным. Полуторный меч с хирургической точностью вошёл в шею противника, пронзая сперва трахею, а потом и спинной мозг. Опасный враг был повержен. Его тело обмякло и со звоном доспехов упало на землю. Скифар мог поклясться, что даже сквозь забрало шлема мог увидеть злобную гримасу на лице побеждённого воина.

Бой был окончен. Империя Восхода задавила противника числом. Последние враги были окружены со всех сторон, но не сдавались. Лишь когда их внутренний органы были разорваны пиками, они смогли обрести покой. Никто не сдался в плен, никто не взмолил о пощаде. Это поражало Скифара. Он видел, с какой неохотой его товарищи по оружию шли на войну, видел, как остатки конницы спешно покидали поле боя, лишь бы остаться в живых, смотрел на некоторых пикинёров, до последнего прятавшихся за спинами товарищей. Но бойцы из Ренессанса были другими. Они сражались не за деньги, и не по принуждению.

Как обычно, солдатам было позволено обобрать тела противников. Тело первого рыцаря, которого убил Скифар, уже окружили двое других солдат. Они жадно рылись в карманах усопшего, снимали с него латы, чтобы лучше защитить себя в следующем бою. Но и это был не предел. Как только трупы ренессанцев закончились, солдаты начали обирать тела павших товарищей. Они собирали всё, что могли унести, ведь любую вещь можно было продать или использовать самостоятельно. Скифар был не исключением. Однако, в первую очередь, он принялся обыскивать не палатки, а того самого воина, что пал от его руки. Цвайхендер сразу же отправился в ножны, а следом — на спину парню. Но ничего более найти не удалось. Лишь в последний момент парень заметил кольцо на безымянном пальце своей жертвы. Это была крупная «печатка» с символом неизвестного Скифару животного. Его морда была грозной, два клыка торчали наружу, голову покрывал некий ореол из шерсти. Недолго думая, парень надел это кольцо себе на средний палец.

Палаточный лагерь был полностью обнесён, жадные солдаты вынесли оттуда всё: одежду, еду, личные вещи и даже сами тенты порезали на ткань. Имперцы, живущие всё время в нищете, брали всё, что могли унести. Кто-то даже начал осматривать рты погибших бойцов, и надежде, что у кого-то из них будут металлические коронки. Всю броню и оружие, которые не забрали выжившие солдаты, погрузили на повозки, чтобы потом использовать повторно или переплавить. Скифар понимал, почему люди это делают, но всё равно это вызывало у него отвращение. Он сам обирал трупы, но никак не мог отделаться от этой мысли. Глядя на всё, что происходит, у него формировалось единственное видение Империи Восхода: гниль под красивой обёрткой. Нет, даже обёртки не было. Всё имперское величие держалась лишь на словах и запугивании. Страна выглядела могучей, а на деле уничтожала противников лишь «мясным штурмом», а за пределами красивых улиц скрывались трущобы. Это умозаключение медленно, но верно стирало все иллюзии парня, которые он вынашивал ещё в те времена, когда жил в племени.

8. Откровения

Недели проносились незаметно. Тренировки проходили ежедневно. Скифар учился орудовать как штатной алебардой, так и трофейным цвайхендером. Отныне фехтование он изучал каждый вечер. Постепенно меч становился продолжением его руки. Он учился парировать и блокировать удары, делать обманные движения и контратаковать. Сир Чжоу не умел профессионально обращаться с тяжёлым оружием, поэтому владение цвайхендером Скифару проходилось осваивать практически самостоятельно. Алебарда была для него не более чем обязательным атрибутом. Парень понимал, что на поле боя будет использовать именно двуручный меч. Благо, военный устав Империи это не запрещал.

Не одним фехтованием занимался Скифар. Он совершенствовал не только боевые навыки, но и тело и разум. Парень выучил много слов на Северном Наречии, научился писать сложные фразы и читать их. Он стремился узнать как можно больше новой информации о других национальностях и культурах Империи Восхода, о географии и технологиях. Наконец в его голове предстала полная картина материка и его обстановки. Сердце Империи Восхода лежит в столице, что находится на реке Слул — самой большой водной жиле, что тянется от океана на севере до самих пустынь. Почва там плодородна. Родные пустыни, что раскинулись на юго-западе, богаты на полезные ископаемые. С севера же едут караваны с древесиной, которую используют по всей стране. К сожалению, о Ренессансе ничего не упоминалось. Империя тщательно отмалчивалась о том, что там происходит. Лишь редкие рассказы про ужасных колдунов нагоняли ужаса и отвращения на подчинённых. Ничего конкретного.

Тело парня и до поступления в армию было в хорошей форме, как это обычно и бывает со всеми жителями пустынных холмов. Однако, ежедневные тренировки и хорошее питание дали свои плоды. Спустя несколько месяцев Скифар превратился в гору мышц. Не все тяжёлые пехотинцы могли этим похвастаться, не говоря уже о других подразделениях. Но внешность не интересовала парня. Единственное, что было для него важно — возможность эффективно уничтожить любого врага, вне зависимости от его гражданства и национальности. На самом деле, Скифар давно вынашивал идею податься в наёмники. Единственное, что его останавливало — незаконность таких формирований на территории Империи Восхода. Поэтому приходилось довольствоваться лишь воинским жалованием.

Воскресенья тоже не проходили даром. Парень установил для себя чёткие рамки, в которых он мог тратить свои деньги время. Ходить в бар он не любил, алкоголь был не в его стиле. Точнее говоря, он отказался от него, чтобы получать максимальный эффект от обучения, и всегда быть на чеку. После нескольких часов тренировок, Скифар выходил вгород. Он гулял по парку, наслаждаясь воздухом, а за тем шёл на улицу красных фонарей. Раз в неделю можно было потратить несколько серебряников на «культурный отдых», но вскоре ему эти деньги уже были не нужны. В небольшом военном городке другие развлечения было найти трудно. Да, после прослушивания лекций по «Культуре Империи Восхода», парень узнал, что этот населённый пункт — ничто по сравнению с такими мегаполисами, как Златоград, Северосталь и, конечно же, столица — Минград.

Скифар решил не пользоваться услугами проституток. У него появилась лучшая альтернатива. Она всё ещё находилась на той самой улице красных фонарей, однако роль была совсем иной. Эта девушка была всего лишь администратором небольшого публичного дома, и сама по себе не «продавалась». Однако этой симпатичной даме очень приглянулся Скифар. Она была готова отдаваться ему бесплатно, как это делают влюблённые люди, но парень всегда кидал ей «на чай» два серебряника. Их отношения не были чем-то серьёзным. Обычные плотские утехи между двумя взаимнопривлекательными молодыми людьми. Кто-то мог бы подумать, что в постели суровый солдат будет мягким и нежным, возможно даже пассивным. Однако всё было не так. Скифар предпочитал доминировать. Его агрессия не могла быть выпущена только на тренировках. Руки парня грубо валили девушку на койку. Кси сопротивлялась только для вида, такой была «игра». Скифар хватал её за шею, и, слегка придушивая, начинал процесс. Обычно, девушка кончала первой. Дело было в том, что парень мог концентрировать свой разум на чем-то постороннем, чаще всего — на поле боя и убитых людях, что помогало ему замедлить оргазм. Но стоило ему подумать о том, что прямо сейчас он душит Кси, пользуется девушкой как куклой, при этом сам получая удовольствие, и доставляя его ей, как тут же чувствительность увеличивается, и он заканчивает начатое.

На третий месяц настала пора очередного боя. На этот раз Скифар вообще не волновался. Он лишь шёл вперёд, уверенный в своих способностях. Парень знал, что если и умрёт, то это будет только по вине его товарищей или командования. А значит — это воля Ниир и Руук. В руках Скифара был его цвайхендер, а на теле — тяжёлые доспехи, способные защитить от стрелы и меча. Мышцы — накачаны, навыки — выработаны, разум — закалён. Воин был готов к сражению.

Лучники отправили на врага град стел. Конница ворвалась в плотный строй недруга, разрушая его. Пикинёры начинали окружать вражеский лагерь со всех сторон, не позволяя им сконцентрироваться на главной ударной силе — тяжёлой пехоте. Бой проходил по стандартной имперской тактике: напасть внезапно, задавить числом. В этот раз соотношение сил было четыре к одному. Это была атака нескольких взводов на один опорный пункт.

Воины с алебардами, секирами и двуручными мечами наперевес врезалась в то, что оставалось от вражеского построения. Тяжёлые пехотинцы буквально сминали рассредоточенные группы противников, уничтожая их своей грубой силой. Пикинёры дружным строем оттесняли врага, не давая ему возможности перегруппироваться и отступить. Сталь звенела и блестела в лучах утреннего солнца, кровь лилась на землю. Ренессанские бойцы отбивались так, как могли. Пикинёры были разрублены мечами, половина конницы уже сравнялась с почвой: тяжёлые сабатоны втаптывали в землю отрубленные конечности людей и лошадей. Однако бесконечную лавину имперцев остановить эти люди не могли.

Скифар вступил в бой в первых рядах. Его решимость была несокрушима, а жажда крови — неостановима. Цвайхендер разрубил первого ренессанца на две части: от плеча до пояса. На нём не было брони, поэтому лезвие меча прошло сквозь его плоть и кости без особого труда. Две части тела упали на землю, из брюшной полости вывалились окровавленные внутренности. Следующим на пути Скифара был такой же тяжёлый пехотинец, как и он сам. Однако честного боя не получилось. Товарищи не стояли на месте, а окружили и убили недруга. Таков был стиль боя имперцев: охват в клещи и град ударов, которые противник не мог отразить.

Рыцарь с двуручным мечом предстал перед Скифаром. У них было одинаковое оружие, доспехи, хоть и выглядели по-разному, имели схожую степень защиты. Бой обещал быть честным, интересным и жестоким. Но, ни один из соперников не стремился атаковать первым. Они выжидали несколько секунд (непростительная, для реального боя, растрата времени).

Мечи воинов столкнулись. Это было одно из негласных правил фехтования. Именно таким образом противники могли оценить силу и стойкость друг друга. Хоть враг и был крупным мужчиной, он не мог сравниться со Скифаром, который тренировал своё тело ежедневно. Ноги ренессаца начали скользить по земле, поднимая слой пыли. Но это было лишь начало боя, проба пера. Наконец бойцы закружились в смертельном танце стали. Но лишь в красивых историях бои длятся дольше нескольких секунд. Блок. Атака. Блок. Парирование. Меч противника оказался на земле. Рука повисла на коже и остатках мышц. Выпад Скифара пришёлся ровно в сочленение доспеха на запястье. Точная, отработанная временем атака. Следующий рубящий удар пришёлся в шею пехотинца. Отрубленная голова упала на землю, но не покатилась, ведь всё вокруг и так было усеяно трупами. Из шеи хлынули пульсирующие фонтанчики артериальной крови.

Через пятнадцать минут интенсивного боя все силы Ренессанса были разгромлены. На счету Скифара прибавились ещё три «головы». Воин был неостановим. Им двигала злоба, ярость и азарт боя. Инстинкт самосохранения был притуплён, но не подавлен. Парень не рисковал своей шкурой почём зря, но и не отсиживался в стороне. Он нападал ровно в тот момент, когда точно знал, что не получит остриё меча в спину. Настоящий воин, пришедший из пустынь… Он сдерживал ярость тогда, когда она была не нужна, и выплёскивал её на противника в тот момент, когда последнего надо было уничтожить.

И вновь на трупах каждого поверженного противника были некие кольца и амулеты. Они были оформлены по-разному: подвески из драгоценных металлов, кольца, браслеты и даже серёжки. Единым было лишь то, что каждое из них содержало напоминание о каком-либо животном. Это были как обычные изображения, так и добытые с боем клыки и когти. Но это ни капли не удивляло Скифара. На его же запястье была когтистая фаланга саблезубого теневика.

В город выжившие солдаты, как это всегда и бывает, возвращались с полными телегами трофеев. Опытные бойцы забирали мечи с тел павших ренессанцев. Немногие хотели учиться фехтованию, но вот выручить денег за такое оружие можно не мало. Скифар делал то же самое. Он забирал все ценные вещи, которые можно было найти. Караван специально останавливался у городов, чтобы солдаты могли продать награбленное. Такие задержки всегда окупались. В небольших деревнях охотнее всего брали оружие, ведь оно было необходимо для охоты и обороны. В городах же сбывали ткани и броню. По итогу, после возвращения в военную часть, карманы воинов были забиты серебром. Почти половина заработка у солдат появлялась именно благодаря таким сделкам. Скифар был из тех немногих, кто оставлял у себя некоторую часть наживы. Это были амулеты и кольца. Он носил их на своём теле. Во-первых, по поверьям многих народов, такие безделушки передавали владельцу часть силы того зверя, которого олицетворяли. Но это была не единственная причина. Эти амулеты были напоминанием о поверженных врагах. Скифар сам был воином. Эти люди добровольно пошли в бой. У каждого была своя причина, но никого из них не заставляли брать в руки оружие. Они пошли сражаться за то, что считали важным: родина, семья, деньги, слава. А их трупы оставляли гнить под палящим солнцем пустынь. Эти амулеты — единственный способ увековечить память об этих бравых воинах. Пусть даже в голове одного единственно парня, но они не будут забыты.

Воины возвращались в «родной» город под бурные аплодисменты толпы. После прошлой битвы такого не было. Но в этот раз горожан предупредили, что вечером должны были вернуться солдаты, выполнившие очередную маленькую операцию по изгнанию «колдунских отродий, содомитов и мерзких уродов» со святой земли Империи. Бедняки и богачи выстраивались в человеческие коридоры. Они махали руками, приветствовали солдат горстями медняков, летящих в повозки.

«Всё же Империя Восхода хорошо постаралась, воспитывая такой патриотизм в своих гражданах» — чёткая мысль сформировалась в голове Скифара. «Но насколько сильна их любовь к Империи? Насколько большая пригоршня монет переубедит каждого из них? Могу поспорить, что там не наберётся и тридцати серебренников. Скорее всего — в три раза меньше будет уже достаточно».

Внезапно глаза парня выловили определённое лицо из толпы. Это была Кси. Казалось бы, вокруг сотни похожих друг на друга людей, людей одной и той же национальности, но человеческий мозг безошибочно идентифицировать именно то, которое он хорошо знает, совершенно игнорируя все прочие. Почему-то именно сейчас, когда Кси стояла посреди топы, и смотрела ни на каких-то случайных солдат, а именно на ту повозку, в которой сидел Скифар, она казалась парню особенно красивой. Не простой партнёршей для секса, а женщиной, ждущей своего возлюбленного с войны. Парень невольно улыбнулся. Однако, ровно через секунду, потряс головой прогоняя эти мысли прочь. Скифар не хотел привыкать ни к чему хорошему или плохому. Особенно — к девушке, которую он видит лишь раз в неделю.

Конечно же, воинам был положен дополнительный выходной. Весь следующий день можно было не появляться на службе. У солдатских казарм толпились люди разных профессий и мастей: от проституток и продавцов выпивки, до ожидающих возвращения любимых людей родителей, жён и детей. Глядя на всю эту толпу, Скифар испытывал за себя некую гордость. «Неужели я кому-то ценен?». Ответ не заставил себя долго ждать. Кси стояла в стороне, преданно глядя в дверной проход, из которого гурьбой высыпались солдаты.

Сначала Скифар не хотел выходить на встречу с девушкой. Он хотел просто остаться в казарме, сложить снаряжение, сходить в то подобие бани, которое было у них в части, и лечь спать пораньше. Но что-то его остановило (вина?). В сердце парня проскользнуло какое-то давно забытое чувство (душевного родства?). Он ещё не мог назвать его, не знал, как это можно описать. Это неизвестное чувство не давало ему просто остаться в казарме, бросив Кси ждать у входа человека, который не придёт (жалость?). Скифар посмотрел на то, как выходят из казарм все остальные солдаты. Они не шли в баню, а некоторые даже не переодевались. Парень наспех снял с себя латы, послабив ремешки. Когда броня рухнула на землю, он надел свою старую рубашку, сложил экипировку на сундук, и чуть ли не бегом помчался к выходу из казарм. На всё про всё ему понадобилось не более десяти минут.

Кси всё так же преданно ждала его у входа. Девушка не могла сдержать радости, когда увидела Скифара, появившегося из тёмного проёма, подобно змее, выползшей из-под камня. К удивлению парня, она подбежала к нему, и обняла. Такие проявления симпатии между ними были крайне редки.

— Я боялась за тебя! — воскликнула она, обхватывая его мускулистое тело обеими руками.

— Но вот он я, живой и здоровый, — мягко произнёс Скифар, улыбнувшись.

Что-то шло не так. За последние полгода, проведённые в армии, сердце парня зачерствело, а разум — охладел. Он начинал искать корыстные мотивы во всём, в каждом действии окружающих его людей. «Мы ведь были простыми партнёрами по сексу, что же поменялось? Наверняка, тут что-то не чисто». Но в тот же момент совершенно иная мысль прогрызла себе путь наружу.

— Или я ошибаюсь… — промямлил Скифар себе под нос.

— Что? Ты не уверен, что не ранен? — обеспокоено спросила Кси.

— Всё в порядке, — сказал парень, разжав руки за спиной девушки. — Это так, мысли вслух. Устал очень.

— Именно поэтому надо отдохнуть. Пойдём, я покажу тебе одно хорошее место.

У Скифара не было ни сил, ни желания сопротивляться. Кси взяла его за руку, и потащила за собой. Мужчина, всегда желавший доминировать и уничтожать, покорно следовал за двадцатилетней девушкой, которая вела его в неизведанные места. На самом деле, центральная улица была хорошо знакома Скифару, однако, его разум был немного затуманен. Впервые за долгое время парень чувствовал не только физическую, но и эмоциональную усталость. Повсюду шныряли всё те же солдаты, с которыми он ехал в одной телеге. Толпы бойцов ломились в бары и таверны, некоторые шли по улицам под руку с девушками, кто-то сворачивал в сторону рынка, чтобы продать остатки награбленного, а уже после этого — пойти гулять и выпивать. «Течение» — именно это слово внезапно возникло в голове у Скифара. Он понял, что плывёт по течению. И это — приятно. Не сражаться, не идти против песчаной бури. А просто отдаться моменту, позволить ему хоть на секунду забрать в свои владения разум и тело.

— Пришли! — звонкий голос Кси выдернул Скифара из раздумий. — Не бойся, разделим счёт.

Они оказались перед большим зданием. Вывеска представляла собой красные иероглифы, выведенные на досках, окрашенных в белый цвет. «САУНА» — гласила она. Такого слова Скифар не знал, но мог предположить, что это было что-то связанное с понятием «баня», ибо парень прекрасно представлял, какая вонь от него исходит. Он, как консерва, провёл несколько дней, закованным в латы. Конечно, это была зима, и жара уже успела отступить. Температура воздуха в обед не поднималась выше тридцати градусов (семь искр, если использовать исчисление племени Дандо), а ночью даже спускалась до десяти градусов — одной искры. Конечно же, все те люди, радостно махавшие руками на въезде в город, просто не приближались достаточно близко к своим «защитникам», чтобы почувствовать все те ароматы пота, нечистот, засохшей крови и грязи.

Интуиция не подвела Скифара, уже через пятнадцать минут он вместе с Кси сидел в резервуаре, наполненном тёплой водой. Перед этим парень на несколько минут пошёл в приватную кабинку, чтобы под проточной водой смыть с себя всю грязь, а потом уже сидеть в бассейне с девушкой. Заведение оказалось вполне приличным. Интерьер был очень аккуратным и ухоженным. Было заметно, что это место убирают как минимум по разу в день. Внутри были несколько комнат с водными резервуарами. В правом крыле были одиночные кабинки, в которых можно было помыться под проточной водой (что и сделал Скифар) по цене в одну медную монету за ведро, воду из которого на человека выливают сверху. Так же там была кухня, где готовили нехитрые блюда и наливали напитки. В левом же крыле была та самая «сауна». Вода нагревалась за счёт труб, идущих от миниатюрной котельной к резервуару. Комнаты были рассчитаны на разное количество людей: от двух до пяти. Услуги были не дешёвыми, но в тот вечер это не волновало парня.

Скифар и Кси сидели в тёплой воде, облокотившись спинами о деревянные бортики. Девушка прильнула к парню, положив свою голову ему на плечё. На небольшом столике, что стоял подле воды, стояла тарелка с ягодами и двумя небольшими кружками хмельной воды. Впервые за долгое время Скифар чувствовал себя практически полностью расслабленным. Однако, в разуме его, хоть и в меньшей степени, чем обычно, продолжалась борьба. Он желал простым глупцом хоть на минутку. Обычным солдатом, вернувшимся с очередного задания с чувством выполненного долга и пригоршней серебра в кармане. Не думать о том, насколько же отвратительна Империя Восхода, не вопрошать себя о том, какие же корыстные цели преследует девушка, сидящая рядом, прогнать из головы мысли об убитых на поле боя воинах. Но этому не суждено было сбыться. И это постепенно подбрасывало «угля» в адскую печь самоненависти, и которой вырывались языки пламени злости.

— Что с тобой такое? Почему ты такой серьёзный? — медленно молвила Кси, прикасаясь пальцами к каменным мышцам парня. — Ладно, я понимаю, что ты изнуряешь себя тренировками. Но теперь то у тебя есть право отдохнуть. Разве не так?

— Я не могу, — сказал Скифар, глубоко вздохнув. — Я чувствую, что делаю что-то неправильное. Нет, не «что-то», я точно знаю, что именно. Но не хочу ничего менять. Я как будто застрял в болоте, и не желаю из него вылезать, хоть и понимаю, что надо.

— Ты ненавидишь эту страну, ведь так? — безразлично произнесла девушка.

Скифар серьёзно напрягся. Его мышцы сократились, сработал рефлекс. Он старался не подавать вида, и сидеть смирно, но не сильно преуспевал в этом. Парень сам не до конца осознавал этого, но его руки были готовы свернуть шею девушке, а ноги — вскочить и убежать. Выражать неуважение к Империи было преступлением. Менее тяжким, чем колдовство, конечно же, но в темницу можно было загреметь на раз.

— Да расслабься ты, — хихикнула Кси. — Тут каждый второй гражданин — преступник. Хотя, точнее будет сказать — лишь один из пяти им не является. Все понимают, что «Великая Империя Восхода» — помойка, взбрызнутая духами, кусок дерьма, который обмакнули в золотую краску. Эта страна только и может, что отправлять людей на убой, и сажать в темницу всех неугодных. Правая рука этого правительства — такие люди, как ты. Те, кто готов убивать за звонкую монету.

Иногда говорят, что в голове у человека «зазвонил колокольчик». У Скифара же в черепной коробке звонил церковный колокол. Всего за несколько фраз он узнал то, чего так долго не понимал до конца. Осознание того, что сотни людей ненавидят эту страну и правительство, буквально открыло глаза и сердце парня. Граждане просто бояться выступить против отвратительного режима, а гвардия не хочет потерять источник заработка.

— Я… Я… — начал говорить Скифар, но понял, что его слова просто теряются где-то на пути между мозгом и языком.

— Говорю же, расслабься! — звонко сказала Кси, похлопав парня по щеке. — Никто тебя не осуждает ни на словах, ни по закону. Каждый зарабатывает так, как может, и практически никому это не нравится. Я работаю в борделе, принимая деньги за то, что другие девушки отдают свои тела в руки мужчин. Ты служишь в армии, убивая других людей за пригоршню серебряников. Кузнец куёт мечи и топоры для того, чтобы солдаты могли уносить ими чужие жизни. Пекарь выпечет хлеб для палача, что будет истязать заключённого, отправленного под стражу за «антиправительственную позицию». Никто из нас не безгрешен. Даже врач, спасающий жизни, позволит бойцу вновь встать на поле боя, чтобы он смог вновь убивать людей.

Всё вставало на свои места. Детали запрыгивали в свои пазы, шестерёнки сопрягались, а болты вкручивались в отверстия с резьбой. Слова, которые так давно нужно было услышать Скифару, наконец дошли до его ушей.

— Ну а мы… Почему вдруг…

Двадцатилетний воин, прошедший три сражения, внезапно превратился в неуверенного подростка. Он не знал, какие слова нужно было сказать. Девушка открыла ему глаза на важную правду, но оставался последний вопрос, который не давал ему покоя. Почему это произошло? С каких пор партнёрша по сексу решила завести с ним душевные разговоры?

— Почему что? — недоумённо переспросила она.

— Кси, почему это происходит? — спросил Скифар, собрав волю в кулак. — Мы ведь были просто партнёрами. Утехи без обязательств. Почему ты сейчас сидишь вместе со мной в сауне, и мы ведём такие душевные беседы?

— Ну как почему? — нахмурилась девушка. — Ты мне нравишься не только как сексуальный партнёр, но и как человек. И во время этого разговора я это убедилась. Так почему бы не быть хотя бы друзьями? А там, того гляди, и в полноценные отношения вступим.

Это слова немного удивили Скифара, но в то же время — умилили. Он не думал, что действительно может понравиться кому-то, как личность. Лицо парня немного покраснело. Конечно, роль свою роль сыграла горячая вода, однако это не было основной причиной. Он задумался о девушке, сидящей рядом. Помимо красивого тела, у неё было кое-что в голове. Она была не глупа, умела вести себя обходительно и, что самое главное, она умела по-настоящему поддержать человека, как это делают друзья. На секунду Скифару показалось, что рядом сидит не Кси, а Амина. Решение было принято. «Я убежал из своего племени и пережил несколько сражений, а теперь боюсь связать себя устным обязательством с девушкой. Почему я этого боюсь? Потому что знаю, что могу не вернуться с поля боя, а она будет меня ждать. Хотя, какая разница. Я ведь живу для себя. Так пусть это и будет частью жизни».

— Я хочу быть с тобой, — коротко ответил Скифар. На его лице сияла искренняя улыбка.

Кси прижалась поближе к парню. Их губы соприкоснулись в коротком поцелуе. Однако, никакого «продолжения» не последовало. Им просто хотелось посидеть вместе в тёплой воде, поесть сладкие ягоды и поговорить. Вести беседы о чём угодно. Так они и поступили. На эти сорок минут даже у Скифара пропали мысли о смерти.

После сауны пара решила прогуляться по вечерним улицам города. Кси получила отгул, хозяин борделя был готов дать выходной своей «продавщице», работавшей у него уже больше года, но только не самим «работницам», ведь в эти два дня спрос был особо велик, оголодавшие солдаты выстраивались в очереди. Тем временем Скифар гулял по улице, освещённой десятками фонарей и факелов. Он держал за руку Кси, которая, обхватив его предплечье, шла рядом. Пара решила зайти в тот самый парк с прудом. В это время суток он был особо прекрасен. Деревья медленно покачивались, шуршали своей листвой. Маленькие птички, завезённые сюда из имперских равнин, пели свои трели, а чернокрылы, вылетающие на охоту, горланили где-то вдали. В тот момент Скифару начинало казаться, что он обретает некое душевное равновесие.

9. Дом, семья, гнев

Месяц пролетал за месяцем. Тренировки, обучение и любовь. Лишь три эти вещи занимали время Скифара. Мышцы росли, связки и кости укреплялись. Новые языки изучались, факты и научные теории заполняли голову. Милые беседы с девушкой и эмоциональная разрядка не позволяли парню скатиться в дикарство. В какой-то момент даже майор Чжоу заявил Скифару, что обучил его всему, что знает. Но на этом тренировки не заканчивались. Навыки должны были оттачиваться, а тело — совершенствоваться.

Новый бой прошёл так же незаметно, как и наступил. Вновь был звон металла, крики воинов, кровь, пыль и смерть. Вновь Скифар уничтожил противников, при этом получив всего пару царапин. Единственной раной всё ещё оставался тот самый шрам на щеке. “Memento Mori” — напоминание о смерти. Лекарь сказал, что если бы лезвие меча прошло бы хоть на миллиметр дальше, то повредило бы мышцы лица, и не смог бы Скифар больше полноценно улыбаться. Лишь кривить ухмылку. Благо, этого не произошло ни в том бою, ни в последующих.

Конница врывалась в строй противника, разбивая его. Пикинёры окружали врага, а лучники — осыпали их стрелами. Тяжёлая пехота шла напролом. Секиры, алебарды и цвайхендеры дружно сокрушали недругов, буквально прорубаясь через них. Пикинёры, дружным строем направившие ряды острых пик в сторону противника, не позволяли ему сбежать. «Котёл» был поставлен на огонь, кровь в нём кипела.

Битва была завершена в лучших традициях Империи Восхода: уничтожен блокпост противника — тридцать человек личного состава, потеряны — семьдесят бойцов. И это был ещё очень хороший исход. Как бойцам из Ренессанса удавалось, будучи окружёнными, уничтожать такое огромное количество врагов было загадкой. Конечно же, правительство издавало пламенные речи о проданных душах и тёмной магии. Но здравомыслящие люди видели всё это ясно, как белый день: тренировки, экипировка и мотивация. По этим трём параметрам Империя сильно отставала от Ренессанса. Однако исправить хоть что-то из вышеперечисленного было невозможно.

По возвращению «домой» бойцов встречали всё так же радушно. Проститутки были готовы отдаться солдатам за полцены, в барах и тавернах наливали бесплатно. Всё это было не из-за пламенного патриотизма, но сугубо ради выгоды. Пьяный и удовлетворённый солдат продаст хороший товар дешевле, торговаться не будет. Он с большей охотой пойдёт на «второй круг», который будет уже стоить по стандартному тарифу, и закажет ещё кружечку настойки из огненной травы, за которую владелец бара возьмёт на монетку больше, чем обычно. Всё это был один большой сговор. «Приветствие с хлебом и солью» было выгодно для всего города, для каждого гражданина. Ведь то, что солдат не потратит в борделях и кабаках, можно будет стащить у него из кармана. А смышленый аптекарь на утро продаст лекарство от похмелья с наценкой.

Лишь немногих встречали с искренним теплом. Это были жёны, матеря и дети. Скифар был среди тех единиц, которые сразу после возвращения шли не в таверны и бордели, а к любимой девушке. Конечно же, то, что Кси работала как раз в публичном доме, было иронией судьбы. Это даже стало «свойской» шуткой у Скифара и его девушки.

Спустя ещё несколько месяцев безмятежной жизни, произошли не такие уж и долгожданные изменения. Повседневность Скифара рассыпалась, когда ему сказали, что его и ещё несколько десятков самых способных бойцов ожидает очень серьёзное испытание. Их должны были отправить куда-то на юго-запад, в холмистые пустыни. Там накапливали войска для очень важной битвы. Впервые за долгие месяцы враг перешёл в наступление, и было необходимо сформировать непреодолимый барьер для него.

— Скажу сразу, это будет не простая атака на аванпост. Это будет бой «строй на строй». Застать врасплох никого не выйдет, — говорил старший офицер. — Вы будете выдвигаться туда через три дня.

Кси плакала. Она боялась за Скифара. Они оба понимали, что это будет не простой налёт на небольшой лагерь, а полноценная битва, в которой сойдутся сотни мечей. Это будет настоящее торжество смерти: сотни, если не тысячи жизней оборвутся, земля пропитается кровью, а стервятники вдоволь наедятся мертвячины. Кто-то умрёт быстро, а кто-то будет мучиться. Чья-то голова быстро слетит с плеч, а другой солдат будет ещё несколько минут или часов придерживать свои вывалившиеся кишки.

— Ну не расстраивайся! Выживу я, вернусь домой, — утешал её Скифар, поглаживая по голове. — Ты ведь знаешь, я постоянно тренируюсь, меня так просто не убить.

— Ты то себе веришь? — всхлипнула Кси. — Не мне рассказывать, какова война. Мой старший брат оттуда не вернулся.

Скифара будто ударили камнем по голове. Ощущение было точно такое, как и тем летом, когда подлый Хан отобрал у него заслуженную добычу. Осознание, горечь и гнев в одном флаконе. Он понял, почему Кси так горячо переживает его отъезд на войну, и почему с таким великим счастьем встречает его после задания. Тяжёлый опыт… Сам же Скифар давно для себя решил, что смерти не боится. Его хранили Ниир и Руук. Если будет на то их воля, то они заберут его жизнь, когда понадобиться. Однако в этот раз всё было иначе. Теперь парень боялся не только за себя, но и за Кси. Эта странная девушка эмоционально привязала его к себе. Отныне он понимал, что если умрёт, то оставит девушку наедине со своим горем.

— Но и ты ведь понимаешь, что я физически не могу отказаться? — сказал парень, тяжело вздохнув. — Или ты предлагаешь спрятаться где-то в трущобах, влача там существование червя? Нет, прости, я так не могу.

— Я понимаю, — смиренно произнесла Кси.

И тут в голове у Скифара появилась неожиданная для него самого идея. Он вспомнил лекции по «праву». Это была одна из тех дисциплин, на которой можно было просто расслабиться и слушать речь преподавателя. Там рассказывали обо всех правовых аспектов жизни граждан Империи Восхода. Обсуждали законы. Именно на одной из таких лекций парень и услышал то, что собирался теперь сказать Кси.

— Может быть, ты выйдешь за меня замуж? — спокойно спросил он. — Так если я умру, то получишь компенсацию. А если выживу — то всё рано или поздно поженимся.

Всхлипы девушки мгновенно прекратились. Она полностью замолчала, не было слышно даже её дыхания. На секунду Скифар подумал, что Кси стало плохо.

— Ты хоть понимаешь… — тихо сказала она. Это прозвучало так, будто она эти слова выдавила из себя силой.

— Да понимаю, — уверенно ответил Скифар.

В эту минуту он был уверен в своих словах на все сто процентов. Он знал, что делает. Всё было продумано и взвешено, решение принято.

— Знаю, это должно было выглядеть по-иному. Я должен был признаться тебе в любви, стоя на колене. Вручить кольцо, и попросить твою руку и сердце, — сказав это, парень улыбнулся. — Но разве мы с тобой похожи на обычную сладкую парочку? У нас всё не так, как у других людей. Сначала секс, потом отношения. Ты продаёшь тела девушек, а я лишаю мужчин жизни за деньги.

Кси засмеялась. Это был искренний смех, вырывавшийся из её груди. Из глаз перестали литься слёзы. На мгновение парень всё же подумал, что сказал что-то ни то.

— Скифар, я люблю тебя. Я готова стать твоей женой, — произнесла Кси, потянувшись в объятья к мужчине, который ей не равнодушен.

Процесс бракосочетания в Империи Восхода не был чем-то особенно напыщенным. Мужчина и женщина приходили в административный центр — здание, включающее в себя вс. Возможную канцелярию: от «отдела семьи» (ЗАГСа) до суда. Там для них проводили нехитрый опрос, чтобы удостовериться в чистоте намерений. Вопросы задавали молодожёнам как поодиночке, так и обоим вместе. «Как вы видите своё будущее? Каковы ваши планы на ближайший месяц? Какое количество детей вы желаете?». Брак заключался только в том случае, если совпадали как минимум восемь ответов на десять вопросов. После этого в документы вносились необходимые правки, закрепляемые мокрой печатью. Если у молодожёнов не было своих колец, то им бесплатно выдавали их. Такое «ювелирное изделие» было сделано из нержавеющей стали, и служило больше формальным атрибутом. Обменявшись кольцами, Скифар и Кси скрепили свой новый союз поцелуем.

Дорога была очень долгой. Эта поездка была намного длиннее всех, что Скифару приходилось пережить. Караван продвигался по пустыне больше десятка дней. Каждые трое суток они делали двенадцатичасовые привалы, что значительно упростило жизнь солдатам, но при этом не ускорило продвижение. Дорога вела на юг. На дворе стояла поздняя весна. Настоящий солнцепёк ещё не начался, но длань Ниир уже обжигала землю так, что в обед находиться вне укрытия было практически невозможно. Выходцы из племён знали, что настоящий ад ещё ожидает впереди, но вот горожане уже начинали изнывать от жары.

Скифар сбился со счёта, но, как ему казалось, к пятнадцатому дню они, наконец, добрались до точки назначения. Увидев военный лагерь, который успели разбить прибывшие ранее солдаты, бойцы воскликнули от удивления. Целая армия собиралась на южном направлении. Сотни шатров и землянок заполнили пустыню. Сообразительные командиры сразу выведали у местных племён ближайший источник воды, и организовали регулярную доставку живительной влаги. Люди работали с вечера до утра. Они копали траншеи в тех местах, где земля не была особенно жёсткой, устанавливали башни для наблюдения. Караваны со строительными материалами и продовольствием прибывали практически каждый день. При всех недостатках Империи, её разведка сработали как часы, предупредив о наступлении врага ещё за двадцать дней до его прибытия на позиции. Войска стягивались в эту точку со всех южных территорий. Началась активная вербовка местного населения (обязательный призыв увеличился до одного из двух мужчин племени). К моменту прибытия Скифара на предполагаемой линии фронта уже были собраны четыре сотни солдат.

Уведенное впечатляло парня. Однако, его мысли были направлены совершенно в другое русло. Он узнавал эти места. Каменистые холмы, высокое небо и редкие кусты саксаула. Это были земли племени Дандо. Лёгкая улыбка наползла на лицо Скифара. Перед глазами то и дело всплывали моменты из прошлой жизни. Семья, родное племя, друзья…

Новоприбывшие солдаты были сразу же задействованы для постройки укреплений. На самом деле, сооружать было уже практически нечего. Строить стены было бессмысленно, небольшие стрелковые «гнёзда» и так были возведены на вершинах холмов. Работа не кипела, но вяло текла. Все эти «последние штрихи», заключавшиеся в установке шипованных заграждений, были не более чем самоуспокоением. Пустыня — огромна. Не было никакой гарантии, что враг просто не обойдёт все укрепления. Эдакая «таблетка плацебо» — древнейшее изобретение военачальников. Когда-то бойцов заставляли делать узкие рвы, хотя знали, что вражеская конница просто перескочит через них, или же прикреплять к своим доспехам траву и ветки, убеждая солдат, что так они станут менее заметны на поле боя. Настоящие приготовления были уже давно завершены.

Скифар знал, что его родное поселение находится всего в паре километров от лагеря. Пехотинец просто не мог упускать такой прекрасный шанс. Решение было принято молниеносно. Офицеры отпускали солдат в увольнение без особо жёстких условий. Обычно, бойцы направлялись в ближайшие поселения, чтобы воспользоваться там девушками. Это можно было сделать, как за еду, так и бесплатно. Имперская армия у племён пользовалась большим уважением, поэтому давать отказ солдатам было нельзя.

Дождавшись спада жары, Скифар отправился в родное поселение. Его отпустили без каких-либо проблем, офицерам было плевать на всё, кроме того, чтобы солдаты не сильно нервничали, и не были слишком сильно напуганы. Парень двигался через большой холм. Он знал эти места, как свои пять пальцев, каждый уступ был ему знаком с детства. С собой он взял только свой цвайхендер, броню не надевал. Нужды в этом не было, ведь, по прогнозам, враг должен был прибыть на позиции лишь через два дня. Однако, без своего меча Скифару было не спокойно. Он предпочитал понести лишние пару килограмм за плечами, но быть уверенным, что в случае чего — сможет себя защитить.

Увидев родные землянки и шатры, в сердце у Скифара закололо. Здесь была вся его прежняя жизнь. Где-то там, на соседнем холме, покоились осколки его мечты — стать «мужчиной», победив в честном бою гигантского орла. В пещере, что была в центре поселения, из камней сочилась вода, позволяя не умереть от жажды его бывшим собратьям. В стенах домов, построенных из глины и песчаника, жила его семья и друзья. Всё это было частью жизни Скифара. Хоть он и принял решение покинуть эти места, но никогда не хотел забывать о своих корнях.

Скифар спустился с холма, и зашёл на территорию своего родного племени. Парочка других солдат уже были здесь. Они что-то бурно обсуждали с местным торговцем. Наверное, хотели выменять дублёную кожу на настойку из огненной травы. Но парня это не интересовало. Он шагал по знакомым дорожкам, вдыхая горячий воздух. Каждый камень был ему знаком, каждое лицо он знал лично. Местные жители глядели на Скифара с удивлением. В их глазах можно было увидеть то, что инструктора называли «мыслительным процессом». Каждый из них видел имперского солдата, но при этом лицо его казалось до боли знакомым. Тем временем сам парень шёл с гордо поднятой головой. Он направлялся к себе домой.

— Я дома, мама! Хакеш младший! — громко произнёс он, отодвинув ткань, занавешивавшую вход в землянку.

Лицо женщины выражало крайнюю степень удивления. Нур не могла поверить своим глазам. На пороге стоял огромный человек с мечом за спиной. На его усталом лице виднелся глубокий шрам, идущий по щеке от крыла носа до челюсти. Но эти глаза и голос она могла различить из тысячи. Они принадлежали её покойному мужу.

— Скифар! — закричала мать, и бросилась обнимать своего пропавшего сына. — Как ты мог вот так вот пропасть!? Я думала, что ты… Ты…

Мать плакала. Младший брат сначала испугался «незнакомца», но потом бросился к нему на руки. Через двадцать минут семья сидела вместе, попивая отвар из ягод. Скифар не многое рассказывал. Он не хотел, чтобы его семья ведала о том, какое разочарование у него вызвала Империя Восхода. Для всех было проще думать, что за пределами пустынь — лишь лучшая жизнь. «Если уже начал сражаться — бейся до конца». Парень рассказал о городах из стали и дерева, о зелёных парках и садах. Однако, в голове его была совсем другая страна. Он говорил о том, как представлял себе Ренессанс, но никак не Империю. Ни слова о бедности и разрухе не вышло из его рта. Мать и брат слушали Скифара, ни на что не отвлекаясь. Это был рассказ человека, сумевшего вырваться из нищеты, человека, который смог покинуть своё племя с гордо поднятой головой.

Всему хорошему суждено кончаться. Скифар не намеревался долго засиживаться у себя дома. Однако, как это часто бывает, он не хотел покидать свою родную землянку. Тут всё так и манило его остаться. Казалось, что каждая пылинка намекает на то, чтобы бросить всё, и остаться дома. На мгновение даже проскочила мысль подождать месяц, забраться на холм, и принести домой две или три головы гигантских орлов, доказав, что он теперь «мужчина». Однако Скифар гнал все эти мысли на корню. Нужно было что-то делать, чтобы не расплакаться прямо тут.

— Спасибо вам большое. Но мне пора уходить. Служба зовёт, — бросил он, направляясь к входной двери.

— Стой! — закричала мать, преградив дорогу сыну. — Я понимаю, что ты теперь солдат, и твой основной дом больше не здесь. Но ты молчишь о самом важном. Ты ничего не сказал о том, почему ты здесь. В этом поселении. Почему целая армия собралась в этих землях? Что происходит? Ты — мой сын. Я переживаю.

Нур всхлипнула. Скифар не знал, что нужно было ответить. Сначала он хотел как-то отвертеться, сказав что-то о строительстве новой базы. Однако, посмотрев в заплаканные глаза матери, парень понял, что в этот момент врать нельзя. Слишком большая вероятность того, что он больше не вернётся домой. Не увидят его близкие люди.

— Нас ждёт серьёзный бой. Но я не боюсь. Смерть не заберёт меня, ведь я её не боюсь, — произнёс он, улыбнувшись. — Поверь мне, мама. Я ещё вернусь.

Слёзы покатились по щёкам Нур. Хакеш Младший просто сидел посреди комнаты, и беззвучно смотрел на уходящего брата. Мать плакала, но не решилась остановить сына. Она понимала, что этот человек самостоятельно выбрал свою судьбу, и переубедить его было попросту невозможно. Сын обнял Нур перед уходом, и скрылся в лучах уходящего солнца.

На душе у Скифара было поразительно легко. Он боялся, что возвращение домой оставит на нём дурной след, но этого не произошло. Встреча с семьёй сгладила раны, позволила обрести равновесие. Что поразительно, это ощущение лёгкости пришло лишь после того, как он в очередной раз переступил порог своего дома.

Одухотворённый Скифар бодро шагал по улицам родного поселения, как вдруг заметил ещё одно до боли знакомое лицо. Парень встал как вкопанный. В голове загудели тысячи мыслей, сливающиеся в одну единственную: «УНИЧТОЖИТЬ». Его зубы заскрипели, руки сжались в кулаки. Лёгкая дымка начала подниматься перед глазами, с каждой секундой сгущаясь. Сердце начало биться чаще. Скифару стоило невероятных сил взять себя в руки, инее сорваться.

Хан стоял прямо напротив парня. Подлец, укравший у Скифара добычу и титул был прямо здесь, в пяти шагах от него. Парень хотел наброситься на него, выхватив меч из ножен. Он представил, как разрубит Хана на две части одним сильным ударом. Но холодный разум, выработанный за десять месяцев службы, взял верх. Ледяная расчётливость вытеснила пламенный гнев, когда Скифар заметил, что около десятка людей глазеют на них с разных сторон.

— А вот и он, мерзкий подлец, укравший у меня будущее в этом племени, — выкрикнул парень, театрально всплеснув руками.

— Ты вернулся сюда не для того, чтобы извиниться, обманщик? — ответил Хан, скривив лицо.

— Я вернулся домой, чтобы посмотреть, как же загнило моё родное племя. Особенно — увидеть самый главный чирий. Такой мерзопакостный, с приплюснутым носом и широкой челюстью, — усмехнулся парень.

— Клевета и оскорбления! Вы видите этого наглеца?! — громко сказал «мужчина», оглядываясь по сторонам в поисках одобрения публики.

— Так ежели я такой наглец, то накажи меня! Не хватило же тех нескольких дней в яме. Так давай, сделай, что должен.

На секунду Хан притормозил. Он чувствовал подвох, но злоба начинала накапливаться в его сердце. Это было именно то, чего так желал Скифар. Спровоцировать противника на опрометчивый шаг. Тем временем публика всё нарастала, уже больше десятка людей смотрели за «спектаклем».

— Ну, что такое? Стал «мужчиной», и не можешь поступить по мужски? За то, наверное, можешь ебать ту девушку, которую выбрал после посвящения. Она тебя не любит, но обязана отдаваться такому ничтожеству, как ты. Ведь таковы ваши «традиции», — последнее слово парень искривил, произнеся его с выпяченным языком.

— Заткнись! — закричал Хан.

— Заткнуться? И не рассказать всем, как ты ударил меня по голове, забрал тело гигантского орла, и с пиздодельным видом отправился на церемонию посвящения? — сказал он, скорчив гримасу пренебрежения. — А теперь он кричит на меня, приказывая заткнуться. Надо бы заткнуть твой рот мужским членом, ибо ты — не мужчина, а баба, что только и может браниться, ничего не делая. Давай, давай, ещё заплачь из-за того, что тебя оскорбил какой-то жалкий изгнанник.

Критическая масса была накоплена. Хан, закричав, сорвался с места. Он занёс кулак, в надежде ударить Скифара в лицо размашистым хуком. Самоконтроль был потерян. Хан ещё не знал, что бой был проигран, ещё не начавшись.

Кулак ударился во что-то твёрдое и пружинистое. Хан подумал, что смог попасть недругу в нос, однако, буквально через мгновение понял, насколько жестоко он ошибся. Кулак был пойман прямо в полёте ладонью Скифара. Тело парня, двигавшееся вслед за атакующей рукой, по инерции шло вперёд, а навстречу ему — кулак пехотинца. Хан почувствовал такую боль, словно лошадь лягнула его в солнечное сплетение. Агрессор рухнул на землю, задыхаясь.

— Ой, а что случилось? — произнёс Скифар, издевательски скривив лицо. — А что это такое, наш кусочек говнеца плачет? И даже не хочет дать сдачи.

Хан не мог терпеть подобного. Лишь сделав первый вдох, он поднялся на ноги. Он был готов на всё, лишь бы причинить наглецу как можно больше боли и унижения. Обида и злоба бурлили внутри Хана. Скифар же улыбался. Он знал, что будет дальше.

Хан набросился на своего противника, размахивая кулаками. На этот раз он попытался сделать простейшую серию прямых ударов. Однако Скифар просто сделал три шага назад, не позволив костяшкам достичь его лица. Ответ же был решительным и жестоким. Левый хук пришёлся в лицо подлеца. Кулак воина врезался в челюсть Хана, ломая кости, и буквально посылая врага в полёт. Сокрушительный удар выбил челюсть из сустава, сотряс мозг и заставил вылететь изо рта два зуба.

— Ну! Вставай, кусок дерьма! — крикнул Скифар.

Онсмотрел на этого жалкого человека, валявшегося у его ног. Два удара понадобилось для того, чтобы заставить его истекать кровью и слезами. Но ярость парня не унималась. Он хотел искалечить Хана, но понимал, что так делать нельзя.

Скифар уже собирался развернуться, и уйти, как вдруг услышал знакомый голос.

— Хан?! Что случилось?! — воскликнула девушка.

Стоило парню на неё посмотреть, как глаза его тут же округлились. Это была Амина. Его подруга детства. Единственная и настоящая. Та самая, что поддерживала его каждый день, та самая с которой они вечерами смотрели на звёзды, та самая, что решилась пойти с ним на все те «взрослые» эксперименты, та самая, что благословила его на уход из племени. Но настоящий ужас обдал Скифара холодным потом, когда он увидел, что она сжимала в своих руках. Ребёнок… Эти черты лица угадывались даже в младенце. Его нос был немного сплющен, лоб был высокий, а челюсть — квадратная. Просто вылитый Хан.

Инфернальная ярость с каждым мгновением всё сильнее и сильнее разжигалась в теле Скифара. Чем больше он думал, тем больше понимал, тем больше злился. Амина ненавидела Хана. Она бы никогда не согласилась выйти замуж за малодушного подлеца. В этом Скифар был уверен на все сто процентов, он знал эту девушку чуть ли не с самого рождения. А значит — Хан воспользовался своим «правом мужчины» — возможностью взять любую женщину без её согласия. В голове начали мерцать ужасные картины. Плачущая Амина, то, как она сопротивляется, пытаясь оттолкнуть ногами урода с эрегированным членом, при этом понимая, что она ничего не может ему сделать. Представил то, с какой ненавистью она обслуживает этого человека, стирая его одежду и готовя еду. С какой брезгливостью она смотрит на это дитя, которое её заставил вынашивать Хан. Нет, никаких представлений было не нужно. Скифар всё это видел в глазах самой Амины. Один взгляд мог сказать больше тысячи слов. Девушка не бросалась помогать мужу, а лишь плакала, глядя в глаза человеку, которого любила всё это время.

Что-то сломалось внутри Скифара. Некий предохранитель со свистом и треском перегорел. Клетка была открыта, выпуская наружу инфернальное пламя, готовое пожрать всё на своём пути.

Крепкие руки Скифара ухватились за ногу Хана на уровне лодыжки и чуть выше колена. Резкое движение. Хруст. Связка порвана, сустав вывихнут, коленная чашечка выбита. Крик боли оглушил всех присутствующих. Но парень и не собирался останавливаться. Он навалился сверху на орущего Хана. Тот пытался сопротивляться, выставив вперёд руки. Однако вскоре раздался хруст пальцев, вывернутых в обратную сторону. При этом сам Скифар не прилагал вообще никакого усилия, его тело, что тренировалось три сотни дней, могло разорвать недруга на две части.

Наконец мощные руки парня добрались до лица Хана. В его глазах читался животный страх, а изо рта доносились крики боли, смешанные с мольбой. Но Скифар был глух, в его голове звучал лишь голос Амины, что говорил ему убивать, калечить, мучить, уродовать, резать, рвать и потрошить. Кисть левой руки прильнула к лицу Хана, а большой палец впился прямо в глаз несчастному врагу. Выдавленное глазное яблоко лопнуло под огромным давлением, разбрызгивая кровь и белую жидкость по всему лицу кричащего человека. Но и этого было не достаточно. Правая рука Скифара сжалась в кулак. Град ударов обрушился на окровавленную рожу Хана, раскалывая лицевую кость, дробя челюсть, ломая и выбивая его редкие зубы. Спустя пять «соприкосновений», лицо мерзавца превратилось в кровавое месиво. Лишь после этого инфернальная ярость немного стихла, уступив место здравомыслию

— Я мог бы тебя убить прямо сейчас. Оторвать твою голову голыми руками. Или разрубить тебя мечом на две части: от макушки до паха. Мог бы сломать твои конечности так, что их пришлось бы ампутировать. Интересно, что бы ты предпочёл: стать беспомощным овощем, или смерть? А, Хан? — прохрипел Скифар на ухо своему заклятому врагу. — Вообще, мне следовало бы вырвать твой лживый язык.

Хан находился в полусознательном состоянии, но мог слышать и понимать всё. Он пытался что-то вымолвить, но из его рта доносились лишь нечленораздельные звуки. Струйки крови стекали по губам на пыльную землю. Скифар же склонился нам ним, злорадно улыбаясь. Он делал это точно так же, как и ухмылялся сам Хан на той церемонии.

— Точно! Совсем забыл! — воскликнул Скифар.

Его руки разорвали рубаху на груди Хана. Оно было там — ожерелье из трёх когтистых фаланг теневиков. Атрибут «мужчины», символ того, что человек выполнил традицию, и прошёл через испытание. Одним движением парень сорвал его с шеи врага. Эта вещь принадлежала ему. Если все остальные восемь амулетов, что он носил на своей шее и пальцах, он забрал с трупов врагов, побеждённых в бою, то этот же символ был его по праву.

Ни одно слово не вырвалось из его груди, и ни одной эмоции не выказало его лицо. Скифар лишь бросил прощальный взгляд на Амину. Парень не мог понять, благодарна она ему, или же в сердце её пылает ненависть за то, что он сейчас сделал. Единственно, что было ясно, так это то, что она не пыталась ему помешать. Никто не помог Хану, которого уродовали и калечили на протяжении двух минут.

— Вот, каким ты стал… — послышался голос вдали.

Старейшина деревни медленно приближался к Скифару. Его спина была сгорблена, а голова окончательно поседела. Парень не думал, что человек мог так сильно измениться меньше, чем за год. Видимо, жизнь в поселении стала совсем тяжкой. Старик подошёл к нему на три шага. Его взгляд скользнул на Хана, а затем остановился на глазах Скифара.

— Вот так ты и вернулся, блудный сын. Возвратился домой для того, чтобы повидаться с семьёй, и свести старые счёты, — говорил он как будто сам с собой, комментируя всё произошедшее. — Искалечил человека. Заставил его жалеть, что он не умер. Сколько же в тебе гнева…

— Гнев мой — праведный. Вы ведь знаете это, старейшина. Вы — мудрый человек. Я отказываюсь верить в то, что вы никогда не знали правды.

Мужчина нахмурился. Он посмотрел на парня так пристально, будто вглядывался в саму его душу.

— Ты стал сильнее и умнее. Я бы сказал, что ты можешь дать фору любому в нашем племени. Быть может, ты мудрее меня, Скифар. Но то, что ты сегодня сделал… — старик взял небольшую паузу, чтобы обдумать свои следующие слова. — Это — зверство. Тебе не хватило силы воли, чтобы сопротивляться той животной ярости, что вскипела в тебе.

— Я не жалею о содеянном. Этот человек разрушил сразу две жизни. Мою и Амины, — сказал Скифар, но потом решил немного подправить сказанное. — А, может, и не разрушил. Может, его поступок дал мне повод уйти из этой нищеты, ступить на путь цивилизованной жизни. Да, цена тому — человечность. Война не терпит людей. Этой машине нужны лишь бездушные убийцы. Так что Хан забрал у меня саму человечность. За что и поплатился.

Старейшина был поражён. Он и до этого отметил, что Скифар стал другим, но эта речь раскрыла всю суть его изменений. Он действительно стал выше всех, кого он знал. Осознанность — так называется это состояние. Парень превзошёл его, прославленного охотника, что жил в этих землях больше шестидесяти лет. Обманывать ни его, ни племя было невозможно. Каждый присутствующий это понимал.

— Хан никому не был приятен. Никому его не жалко, ведь он показал себя с худшей стороны ещё с того момента, когда он отобрал у тебя добычу, а дальше становилось всё только хуже. Но, по традициям, мы не могли его выгнать из племени. Не было повода. Быть может, и ты, и Амина желали ему такой участи. Но никто не заслуживает подобной расправы, — старейшина тяжело вздохнул. — Тебе больше здесь не рады, Скифар. Прости, но таковы традиции. Ты искалечил человека.

— Хах! Традиции говоришь… — почесал подбородок Скифар, и тут же хищно ухмыльнулся. — Но вы все видели, как он напал на меня, пытался ударить. Не так ли? А я лишь дал сдачи, самооборона. Изгнание из племени — лишь за убийство или увечья, нанесённые без веской причины. И ещё ты сам признался, что Хан всех обманул. Значит, я достоин титула «мужчины», а этот кусок дерьма — изгнания из племени.

Все присутствующие оторопели. Старейшина не знал, что ему сказать.

— Вот они, традиции! Бессмысленные и беспощадные. Пожалуй, воспользуюсь ими последний раз перед своим уходом. Раз уж этот кусок дерьма, Хан, лишается своего титула, а я его получаю, то и Амина переходит ко мне в жёны. Я же отпускаю её, пускай эта женщина будет свободна и выбирает свою судьбу сама.

Никто не смел задерживать Скифара. И даже если бы кто-то этого очень сильно захотел, то не смог бы заставить себя это сделать. Уж слишком страшной была бы участь такого глупца. «Мужчина» шёл уверенным шагом навстречу заходящему солнцу.

— Заклинаю тебя, Скифар, — произнёс старейшина тихо, но так, чтобы идущий в закат его услышал. — Всегда знай, кто стоит за твоей спиной.

Тогда молодой воин пропустил эту фразу мимо ушей, однако где-то в подкорке она сохранилась. Он думал, что речь идёт о друзьях, которым нельзя доверять. Так казалось ему в тот момент.

Парень решил не торопиться, и пошёл в обход холма. Дорога до лагеря должна была занять всего час. Он двигался неспешно, любуясь вечерними пейзажами пустыни. Скифар видел их тысячи раз, но теперь, когда глаза отвыкли от этого, настоящая красота природы раскрывалась.

Тьма спустилась на холмы и песчаные барханы. Солнце скрывалось за Великим Хребтом, что виднелся на горизонте. Именно эти горы и отделяли Империю Восхода от Ренессанса. Преодолеть их, не зная особых мест и секретных путей — невозможно. В воздухе слышались крики чернокрылов, вышедших на охоту. Скоро они начнут кружить в небе, высматривая песчаных ползунов и больших жуков. Иногда эти «птицы» даже нападают на змей, но, чаще всего, они делают это в группах, ибо не сможет одна особь убить кобру.

Треск послышался из-за соседнего холма. Скифар замер на месте. Он знал, что это такое. Дыхание участилось, страх заставил парня съёжиться. Однако, это не помешало рукам потянуться к цвайхендеру, что всё это время был у него за плечами. Такие трещащие звуки могло издавать лишь одно существо в пустыне — теневик. Одно из опаснейших существ. Хищник, что нападает на отбившихся людей и животных в ночи. В холмистом регионе их водилось не так много, но на востоке, где водятся верблюды, их намного больше.

Вскоре, предположения Скифара подтвердились. Из-за камней показалась трёхметровая фигура. Гуманоид с тонкими, почто что паучьими, конечностями и светящимися глазами. Он был огромен, значительно больше своих собратьев. Его серо-коричневая кожа служила идеальной маскировкой во тьме. На кончиках четырёх пальцев виднелись когти, больше похожие на лезвия. Но это было не самым страшным. Из его верхней челюсти торчали два огромных клыка. Это был саблезубый теневик — эндемик этих мест. Только самцы имели эту отличительную особенность.

Гуманоид двигался резкими, прерывистыми движениями. Его когтистые лапы были подняты так, чтобы он мог мгновенно наброситься на добычу. Его рык, более похожий на треск костей, нагонял ужас, а неморгающие глаза светились во тьме подобно двум звёздам в небе.

Оба противника понимали, что драки не избежать. Теневик был голоден, а парень был готов обороняться. Скифар выставил свой двуручный меч перед собой. Гуманоид пригнулся, и навострил клыки. Не ясно, кто сделал ход первым. Зверь набросился на парня, а воин занёс меч для удара. К счастью, Скифар успел заблокировать когти одной руки, и увернуться от атаки второй. Теневику же так не повезло. Кончик лезвия вспорол его кожу, сталь дошла до рёбер, но не повредила жизненно важные органы.

Схватка началась. Разозлённым зверем, почувствовавшем боль, овладел инстинкт «бей или беги». Чудовище выбрало первый вариант. Оно атаковало Скифара своими когтями. Но стоило смертоносным лезвиям приблизиться к лицу солдата, цвайхендер полетел им навстречу, отрубая руку по локоть. Теневик заклокотал от боли. Его густая кровь падала на всё ещё тёплую землю, смешиваясь с пылью и песком. Скифар не терял свой шанс. Он знал, что атаковать напрямую — опасно, поэтому сделал колющий выпад в сторону нижней части тела зверя. Лезвие впилось в бедро теневика, и пропороло его до самой кости. Трещащие звуки больше не усиливались, существо и так было в агонии. Но теперь оно не могло нормально передвигаться: мышцы были разрезаны, бедренная кость — наполовину перерублена. Теневик издавал свой клокочущий рёв. Монстр беспорядочно махал своей левой рукой, когти свистели в воздухе. Но воля и выдержка Скифара были непоколебимы. Хорошенько прицелившись, он подобрал момент, и нанёс удар. Голова саблезубого теневика покатилась по песку. Его глаза даже после смерти сияли белым светом.

Эта победа была символичной. Саблезубый теневик — опаснейшее существо холмистых пустынь. Именно его когтистые фаланги и клыки использовались, как амулеты «мужчин». Клыки же носили только прославленные воины и старейшины. Теперь Скифар, убивший это чудовище, стал одним из этих людей. Он взял с собой голову, чтобы сделать из них новый амулет — символ мужества и силы.

Часть третья: Ренессанс

10. Перерождение из пепла

Полуденное солнце не щадило никого. Длань Ниир выжигала всё живое, раскаляла камни, убивала жизнь в почве и на её поверхности. Люди и животные прятались под навесами и камнями. Это был лишь конец весны. Совсем скоро должен был начаться настоящий солнцепёк.

Тишину полуденного перерыва нарушил топот копыт. К лагерю скакал человек на лошади, закутанный в защитную одежду. Он мчался на полной скорости. Это был один из разведчиков.

— Идут, идут! — надрывался крикун. — Тревога! Ренессанс идёт!

Разведчик закашлялся, не в силах говорить, но тут же ему помог горн. Глашатаи начали трубить, созывая весь лагерь по тревоге. Солдаты вскакивали на ноги, спешно надевал доспехи, и хватали оружие. Уже через десять минут они начали строиться в шеренги. Конница была готова ворваться в строй противника, чтобы его задержать. Пикинёры и тяжёлые пехотинцы стояли плечом к плечу, направив своё оружие в сторону противника. Лучники заняли боевые позиции, намереваясь накрыть врагов градом стрел.

Солдаты были в полной боевой готовности. Скифар стоял во втором ряду. Войска прятались за укреплениями, которые должны были хоть немного задержать противника. Парень предвкушал настоящую битву. Он мог представить легионы ренессанцев, движущихся к их позициям неумолимым маршем. Вскоре сойдутся тысячи мечей, прольются кубометры крови. Несметное количество тел станет даром для бога земли — Руук. Он заберёт их плоть и кости, его помощники — стервятники, что обглодают мясо. Потом вновь придут люди, чтобы обобрать тела. Так всегда происходит.

Но что-то было не так. Обычно, в этих местах отличная акустика, и поступь тысячи солдат была бы слышна за десяток километров. Ни шороха не доносилось из-за горизонта, будто никакой вражеской армии и не сущестовало. Это заставляло бойцов ещё сильнее нервничать. Страх перед неизведанным — и есть страх.

Солнце начало скрываться за тучей. Свет начал меркнуть, а испепеляющие лучи — ослабевать. Солдаты возрадовались такому изменению погоды. Они восприняли это как хороший знак. Быть может, разведчик ошибся? Но Скифар и ещё несколько воинов, что были из здешних земель, не радовались. Они были, как минимум, обеспокоены, если не в ужасе. Местные знали, что с мая по октябрь здесь не бывает туч. Любые облака либо просто испаряются, либо уносятся на северо-восток. Такое было просто невозможно. У Скифара пересохло в горле.

Спустя какое-то время, враг всё же показался на горизонте. Увиденное повергло бойцов в лёгкий шок. Кто-то засмеялся, кто-то лишь глубже окопался за укрытиями, а кто-то вообще не знал, что думать. Скифар как раз относился к третьей категории. Он просто не знал, чего можно ждать от этой ситуации. «Быть может, переговорщики?» — подумал он.

Навстречу имперской армии двигались пять человек. Двое шли впереди, и ещё трое — чуть позади. Те последние люди выглядели, как обычные солдаты: доспехи, полутороручные мечи. Но первые два человека никак не вписывались в картину происходящего. Это были пожилая женщина и мужчина лет сорока. Они были одеты в простую дорожную одежду: ботинки, штаны и лёгкие куртки с капюшонами.

— Никаких переговоров с Ренессансом! — воскликнул командир, что стоял в нескольких метрах от Скифара. — Лучники, огонь!

Стрелки натянули тетивы, и открыли огонь оп противнику. Три десятка стрел поднялись в воздух, и обрушились смертоносным градом на ренессанцев. Вот они должны были быть пронзены стрелами, их тела должны были упасть на землю… Но ничего из этого произошло. Стрелы просто впились в песчаную почву, прямо у их ног. На противнике не было ни царапины. Скифар подумал, что он бредит. Он поднял забрало шлема, и протёр глаза большим и указательным пальцем. Но всё оставалось на своих местах. Пятеро посланников стояли на своих местах, даже не шелохнувшись. Седые волосы старухи развивались на лёгком ветерке, а её бородатый спутник со скучающим видом смотрел на ораву имперских солдат. Последние же были в таком шоке, что боялись двинуться. Они понимали, что тридцать лучников просто не могли вот так вот промазать по неподвижным мишеням.

Мужчина в капюшоне сделал шаг вперёд. Он аккуратно преступил через стрелы, торчащие из земли. Бородач поднял руки к небу, и начал что-то шептать. Внезапно тьма начала сгущаться, вся имперская армия покрылась тенью. Но самое ужасное было там, в небе. Скифар поднял голову, чтобы увидеть, что же заслонило солнце. Сердце парня замерло, а дыхание перехватило. Черная туча была покрыта сотнями блестящих звёздочек. Сначала он не понял, что это такое, но некое шестое чувство подсказало ему. Ужас охватил Скифара, когда осознание добралось до его разума. Из чёрной тучи на них смотрели сотни и тысячи глаз. Это были глаза бездны. Очи теневиков. Они смотрели на имперскую армию, вглядываясь в душу каждого солдата. Буквально. Парень чувствовал, как они смотрят прямо сквозь него, выявляя каждую мысль, освещая своим сиянием каждый тёмный уголок сознания.

Следующей выступила старая женщина. Бородач опустил руки, и туча исчезла, открывая доступ солнцу. Седовласая старуха распростёрла свои объятия, и вскинула голову наверх. Из её рта начали доноситься неизвестные Скифару слова. Тем временем солдаты Империи Восхода лишь стояли на месте, не в состоянии даже пошевелиться. Те тысячи глаз не только изучили душу каждого из них, но и парализовали плоть.

Ослепляющая вспышка заставила парня зажмуриться. Адский жар обдал землю.

Скифар знал, что длань Ниир смертоносна, но он никогда не мог представить, что нечто подобное вообще возможно в этом мире. Само солнце обожгло имперскую армию. Его сконцентрированные лучи начали уничтожать солдат. Столбы света и огня кипятили кровь, сжигали плоть и добела раскаляли доспехи. Небесное светило встало на сторону Ренессанса, уничтожая каждого, кто смел стать на пути. Животный ужас охватил бойцов. Те, кто смог вырваться из оцепенения начали бежать. Но не успевали они пройти и дюжину шагов, как лучи превращали их в пепел. Запах горелой плоти заполнил, наверное, всю пустыню. Солдаты кричали не от боли, а от страха. Они умирали очень быстро, но из их грудей вырывались такие истошные вопли, от которых кровь стыла в жилах. Имперская армия, самая многочисленная на континенте, бежала без оглядки. Но всё было безуспешно. Длань Ниир, контролируемая той седовласой женщиной, испепеляла их. И ни одному человеку не пришло в голову побежать навстречу врагу, чтобы его убить.

Скифар оказался в самом настоящем аду. Он стоял посреди сотен обгоревших трупов. Запах заставил его согнуться, и вывалить весь свой обед прямо себе под ноги. Глаза щипало. Оглянувшись по сторонам, он увидел ещё пару десятков выживших. Все они стояли с точно таким же выражением лица: страх, смятение, непонимание. Военная мощь Империи Восхода была уничтожена всего за пару минут. Ни одной капли крови граждан Ренессанса не пролилось.

Пятеро ренессанцев приближались к месту бойни. Они аккуратно преступали обугленные трупы, деловито разглядывали уцелевших людей. Лишь сейчас, в этот самый момент, в голову Скифара пришёл закономерный вопрос: «Почему я выжил?». Он и чувствовал, и понимал, что смертоносные лучи не просто так пощадили его. Это была заслуга двух колдунов. Они каким-то образом выбрали, кому жить, а кому — умирать. Скифар даже не думал о том, чтобы браться за меч. Он лишь стоял неподвижно, разглядывая приближающихся людей.

— Двадцать девять человек. Ровно столько остались живы. И неспроста, — грубым басом начал говорить бородатый колдун. — Мы пощадили тех, кто ещё может быть спасён. Тех, кто не поддался имперской промывке мозгов.

Догадки Скифара подтвердились. Эти люди никогда бы не оставили в живых две дюжины врагов просто так, и точно не из-за ошибки. При малейшей необходимости они могли буквально стереть бедных имперцев с лица земли. Среди выживших были пехотинцы, лучники и конники. Но ни один из них не решался даже прикоснуться к оружию.

— Подойдите к нам, — повелевал маг. — Не бойтесь нас, мы не причиним никому вреда. Нам нужен лишь разговор.

Солдаты повиновались. Они боязливо подошли к колдунам и воинам. Кому-то из выживших понадобилось несколько минут, чтобы добраться до места встречи, ведь они были в тылу. В конце концов, все люди собрались в одном месте.

— Думаю, нет смыла продолжать разговор здесь, — сказал бородач, улыбнувшись. — Одну секунду!

Маг сложил руки перед собой, и начал что-то шептать. Ему на плечё положила ладонь женщина, и тоже принялась произносить непонятную речь. Воздух начал сгущаться. Само пространство становилось вязким. Скифар не понимал, что происходит, но знал, что должно случится нечто, выходящее за рамки обыденного.

Так и сбылось. Освежающий ветерок обдал всех присутствующих приятной прохладой. Палящее солнце было чем-то заслонено. Тишина пустыни сменилась на умиротворяющее шуршание.

— Приветствую вас, новые граждане! Прошу, располагайтесь, и чувствуйте себя, как дома! — раздался женский голос.

Охи и ахи наполнили пространство. Пустыня исчезла. Все люди оказались в зелёном саду. Скифар не мог поверить своим глазам. Они стояли на мягкой траве, в тени деревьев. Под деревом стояли столики и скамейки, приставленные к ним. Воздух наполняло щебетание птиц. Для парня, прожившего в пустынях всю жизнь, всё это казалось просто нереальным. Он заметил, что они перенеслись в некий парк, ограждённый металлическим забором. Дорожка, вымощенная булыжником, вела к двухэтажному зданию.

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, — сказала молодая девушка, одетая в облегающий костюм. — Заходите по очереди вот в это здание. Пока остальные в очереди будут ожидать, вам принесут что-нибудь перекусить.

Ошеломлённые солдаты недоумённо вертели головами. Поле боя исчезло. Полный неверия Скифар опустился на колени, и начал трогать землю. Она была рыхлой, травинки приятно щекотали пальцы. Он не мог даже предположить, как такое могло произойти, но всё это было явью. За несколько секунд их перенесло в совершенно другую локацию. Такое мгновенное перемещение сильно контрастировало с десятидневной тряской в повозке.

Первый человек зашёл в здание. Он двигался с опаской, озираясь по сторонам. Вскоре он исчез за дверью. Тем временем люди в красных одеждах принесли солдатам еду и питьё. Они поставили на стол две большие миски, наполненные фруктами, большой кувшин с водой и ровно двадцать девять деревянных кружек. Бойцы недоверчиво смотрели на это подношение. Скифар, будучи самым смелым, решился первым испробовать этот дар. Он поднял тяжёлый кувшин правой рукой, и наполнил кружку водой. Она была совершенно прозрачной, но имела какой-то еле уловимый запах. Парень огляделся по сторонам. Остальные двадцать семь лиц ожидающе смотрели на него. Скифар решительно отхлебнул из кружки. Это была немного не та вода, которую он привык пить в пустыне. Она не имела того солоноватого вкуса, который носили воды из подземных источников, но это совсем не портило её качество. Скорее, это было просто необычно. Парень опрокинул кружку, и влил в своё обезвоженное тело остатки этой живительной влаги. Остальные бойцы тоже осмелели, и начали наливать эту воду себе в кружки. Кто-то решился попробовать неизвестные яства. Это были фрукты. Всего их было два вида: эллипсоидные и продолговатые. Тогда ещё Скифар не знал слов «яблоко» и «банан».

Первый солдат вышел из здания. На его лице была улыбка, а в руках он сжимал небольшой мешочек. Он ничего не сказал своим товарищам. Лишь кивнул им, и ушел дальше по мощёной дорожке, ведущей его к воротам. Следующий боец вышел из здания в другом настроении. Солдат был задумчив, и более медленным шагом направлялся к выходу. Третий же был счастлив, и, насвистывая песню, бодро шагал по саду, размахивая мешочком, что сжимал в руке.

Скифар вошёл в светлое помещение. Обстановка лишь немного напоминала кабинет майора Чжоу, когда они только прибыли в воинскую часть. Это был просторный офис с большими окнами. В отличие от серых стен военного штаба, это помещение было светлым, на стенах была белая и голубая краска, кругом были развешаны всякие картины, на стеллажах стояли книги и какие-то вещи, предназначение которых было неизвестно Скифару. За столом сидел тот самый бородатый мужчина. Он был слегка полноват, его лицо лоснилось. Однако, что было совсем странно, его одежда изменилась. Дорожный костюм превратился в дорогие убранства. На безымянном пальце правой руки был золотой перстень.

— Скифар! Проходи сюда. Садись! — радушно приветствовал его колдун. — Не бойся, ты в полной безопасности. Если тебе угодно, можешь держать меч наготове. И я отвечу на все твои вопросы.

— Откуда вы знаете моё имя? — недоверчиво спросил Скифар, отодвигая стул.

— Я знаю о тебе всё. Я видел каждую секунду твоей жизни, каждую твою мысль. Те сотни глаз, что наблюдали за вами с небес — они показали это, — мужчина сложил руки в «замок», и подался вперёд, улыбаясь. — Именно поэтому мы решили не убивать тебя. Нам не нужна лишняя кровь на руках. Зачем уничтожать того, кто ещё не до конца развращён имперской идеологией.

Слова бородача отдавались эхом в подкорке парня. Он не мог поверить, что такое существует. «Ни один человек не может читать мысли. Ни один человек…». Скифар начал понимать, где оказался. Это была не Империя Восхода, где за любой «фокус» с человека заживо сдерут кожу, это было совсем другое место. Он мог предположить, что никто из местных жителей бы не удивился тому, если бы им объявили, что целая армия противника была уничтожена за две минуты, и при этом — без потерь.

— И так, если ты не против, то давай приступим к самой интересной части, — всё тем же дружелюбным тоном говорил колдун. — Ты убил восемь наших солдат. Скажу сразу, я тебя в этом не виню. Ты оказался в непростой ситуации: идти тебе некуда, империя вешает лапшу на уши, а деньги всё-таки не плохие. В итоге ты стал очень способным воином. Пожалуй — одним из лучших, что мы встречали. Сила, скорость, опыт, храбрость. Идеальный боец! Тем более — для своего возраста. Я хочу подчеркнуть эти слова: ВОИН, БОЕЦ. Но никак не солдат. Ты мыслишь свободно, чтобы быть солдатом — простой пешкой на после боя. Именно поэтому ты сейчас здесь. Скифар, пожалуйста, покажи все те амулеты, что ты собрал с тел убитых тобою людей.

Скифар был горд и удивлён. Ему очень понравилась речь колдуна. Этот бородатый мужчина излагал всё настолько красиво и чётко, что нельзя было придраться ни к одному слову. Не было недосказанности. Так казалось парню. С этого момента он решил полностью довериться этому человеку. Скифар снял с пальцев четыре перстня, а за тем — ещё четыре амулета, что висели на его шее. Теперь эти трофеи лежали на столе, прямо перед лицом ним.

— Мы передадим их семьям погибших людей. Ты сделал правильно, что сохранил память об этих бойцах. Такие амулеты солдаты выбирают себе сами. В них нет практического смысла, но люди верят, что в них заключён некий дух животных. Но даже не в этом смысл. Дело в том, что на наших пожитках остаётся отпечаток нашей души Я бы даже сказал, что не верят, а хотят верить. Так что такие украшения — воинский символ и средство сохранить хоть каперльку от человека после его смерти. Коготь льва — храбрость, ворона — мудрость и дальновидность, змеиный клык — стремительность. Эдакая традиция, дань уважения первобытным верованиям. Прямо как твои амулеты, — сказал бородач, кивком указав на ожерелье из фаланг теневика. — Но даже безделушки могут нести силу. Вдова возьмёт это колечко, пойдёт к хорошему медиуму, и сможет связаться с тем, что осталось от её мужа.

— Что со мной будет дальше? — спросил Скифар с серьёзным лицом.

— Ну, это я должен у тебя спросить, — сказал колдун, поставив на стол невесть откуда взявшийся мешочек с монетами. — Мы даём тебе деньги. На эту сумму ты можешь безбедно жить целый месяц. Ну или хорошенько гульнуть. Можешь отправиться в путешествие. Выбор за тобой. Если решишь остаться в Ренессансе, мы выделим тебе даже небольшую жилую площадь. Мы приветствуем беженцев, но на еду придётся уже самому зарабатывать, ты уж прости, но такие тут правила. Если желаешь, то можешь просто уйти назад в Империю Восхода. За эти монеты ты сможешь нанять себе повозку, что довезёт тебя до границы. Однако мы бы хотели предложить тебе совсем другое будущее…

— Что за будущее? — заинтересовался Скифар.

Парень сам не заметил, как втянулся в разговор, и начал настолько внимательно слушать колдуна, что и забыл о том, что произошло меньше часа назад.

— Сначала — погуляй. Сравни Ренессанс с Империей Восхода. Можешь поспрашивать мнение людей, походить не только по центральным улицам, но и по самым тёмным закоулкам. Прочувствуй каждый аспект нашей жизни. Осязай вкус свободы. А когда созреешь — приходи. Просто зайди в любой полицейский участок, и попроси поговорить с Алдусом. Это моё имя. А теперь — ступай!

11. Земли чудес

Климат был совсем не таким, к какому привык Скифар. Сам воздух был другим. Влажность была не нулевой, и дышать было непривычно. На дворе стоял май, но температура была не более двадцати пяти градусов. В пустынях такое бывало лишь зимой. Повсюду росли деревья. В имперском городе, что был на границе с родным биомом Скифара, был лишь один парк. Но здесь всё было по-иному. Листва шуршала. Птицы кричали. Дул прохладный ветерок.

В том «миграционном центре», где заседал Алдус, парню выдали новую одежду, а доспехи забрали на хранение. Однако двуручный меч всё ещё оставался за спиной Скифара. В Ренессансе каждый второй гражданин носил оружие. Это право гарантировалось конституцией. Уровень преступности был далеко не нулевым, да и была у этого разрешения ещё одна причина. Кинжал за поясом или топор за спиной не только могли отпугнуть потенциального грабителя, но и служили гарантией к тому, что правительство Ренессанса не примет никакой закон, что выведет из себя граждан, которые спокойно могут «посадить на перо» неугодного губернатора. На самом деле, такое никогда не случалось, но всем было спокойнее жить, когда слова «предупреждён» и «вооружен» действительно были синонимами.

Скифар медленно шёл по немноголюдной улице. В мешочке, что он нёс у себя за поясом, были несколько десятков серебряных монет, бумага, на которой был написан адрес его временного жилища, и документ, удостоверяющий личность. Последний был не простым клочком папируса, а плотным куском дерева, пропитанного какой-то смолой.

«СКИФАР НУР-ХАКЕШ

М, 141-10-11 г.р.

#БИВ-161-1882»

Парень не до конца понимал, как эта гладкая деревяшка могла кому-то помочь, но за то ему рассказали значение этих странных цифр. Код гласил: «Беженец, Империя Восхода, сто шетьдесят первый год после эры тьмы, номер тысяча восемьсот восемьдесят два». Карточка была сделана из очень редкого дерева, и подделать её было практически невозможно.

Скифар внимательно разглядывал людей и здания, что были вокруг него. Архитектура была совершенно не такой, какую привык видеть житель пустынь. Многоэтажные здания возвышались в самые небеса. В основном они были окрашены в палитру серого, иногда разбавленные песчаными и небесными оттенками. Крыши были остроконечными. На самих вершинах были металлические шпили — громоотводы. Такое архитектурное направление, названое «Готикой», позволяло строить прочные конструкции, при этом затрачивая минимальное количество материалов. Башни были повсюду. Их истинное предназначение Скифару было неизвестно, но он предполагал, что это как-то связанно с наблюдением. Глаз парня сразу подметил нетипичные для его народа, и Империи Восхода в целом, одежды. Мужчины носили рубашки как с коротким, так и с длинным рукавом, а так же — свободные штаны, заправленные в сапоги. Одежда часто была расписана и расшита разнообразными узорами. Это были как простые геометрические формы, так и схематические изображения животных и растений. Внешний вид женщин вообще поражал человека из пустынь. Они носили лёгкие платья, длинна которых была не ниже колена. Лишь пожилые дамы носили юбки до щиколотки. Широкие пояса подчёркивали талии, бахрома и кружева развивались на ветру. Никто не носил платки на голове и шее. В них не было необходимости, ведь солнце не жгло. Было сложно вычленить какие-то отличительные особенности внешности людей. Было сразу видно, что в этой стране смешалось много кровей. В один момент можно было увидеть выходца из южных болот Нокса: коренастого, чернокожего парня с кучерявыми волосами, а через секунду — белокурую девушку с голубыми глазами — беженку из северных регионов Империи Восхода. В Ренессанс стремились люди со всего континента. Но не многие могли сбежать от сторожевых псов, и пересечь Великий Хребет.

Парень так восхищённо рассматривал местные красоты, что едва не пропустил свой новый адрес. Скифар стоял перед пятиэтажным зданием. По одному внешнему виду можно было понять его конструкцию. Оно было сделано из камня и дерева. Твёрдые стены из камня обколачивались досками, сверху наносили краску или некое подобие лака. Посреди здания стояли несколько колон, поддерживающих крышу и верхние этажи. Такая конструкция была очень прочной, термоизолирующей и красивой. Скифар не до конца понимал письменность Ренессанса, однако ему были известны числа, а символы он просто сопоставлял.

Внутри помещения парня встретила приятная прохлада. Для человека, прожившего в засухе все двадцать лет жизни, температура ниже двадцати градусов была в диковинку. Прямо у порога было небольшое окошко. Через незастеклённый проём можно было заметить чернокожую девушку, сидевшую на стуле с книгой в руках. Это очень удивило Скифара. Он знал, что книги очень дорогие, да и далеко не каждый гражданин Империи Восхода умел читать. Девушка же с безразличным видом перелистывала страницы. Казалось, что её глаза лишь бегло скользят по строкам, улавливая лишь отрывки текста, не вникая в суть.

— Ви — новы житель? Или просто посетить? — спросила она, небрежно отбросив книгу.

Акцент у девушки был очень сильным. Было ясно, что она не так давно учила Грарский и его Северное Наречие, и ещё не так хорошо его освоила. Консьерж обращалась к новому жильцу на его языке, ведь так здесь было принято. Судя по чертам лица, девушка имела южные корни. Кучерявые волосы были аккуратно собраны в хвост.

— Я только сегодня прибыл. Мне выдали вот этот адрес, — сказал Скифар, протянув ей бумагу и «документ, удостоверяющий личность».

Консьерж внимательно прочла всё, что было написано на бумаге и деревянной табличке. После этого девушка достала чернильницу, перо и какой-то журнал, принялась что-то усердно писать. Скифар наблюдал за тем, как она это делала. Заострённый кончик обмакивался в густую краску, после чего им водили по бумаге, выводя буквы. Этот процесс завораживал парня. В Империи Восхода в качестве письменных принадлежностей пользовались кисточками, а в их родном племени — угольками от редких костров.

— Дбро пжаловать! — внезапно произнесла она, отложив в сторону перо и чернильницу. — Вот ваш ключ. В случи, если потряете его, у нас всегда есть зпаснои!

Парень поблагодарил консьержку, и принялся искать свои новые апартаменты. Его комната оказалась на четвёртом этаже. Надежд на роскошную квартиру не было. Открыв дверь, Скифар увидел небольшую комнату. Она была разделена на две части деревянным шкафом. Ближняя часть помещения служила прихожей. В ней была ещё одна дверь, ведущая в маленький санузел. Рядом с привычным рукомойником стояла конструкция, на первый взгляд, неизвестного предназначения. Лишь хорошенько приглядевшись, парень понял её назначение. Унитаз был сделан из досок, от него шла канализационная труба, что соединялась с общим коллектором. Такой роскоши в Империи попросту не было, отхожие места представляли собой дырки, вырытые в земле над выгребными ямами. Канализация была лишь в замках, созданных для важных чиновников и военных. На стене была прикреплена табличка, на которой на четырёх языках было написано:

«ВО ИЗБЕЖАНИЯ ЗАПАХА — СМЫВАЙТЕ ЗА СОБОЙ.

ВОДУ НАПОЛНЯЮТ ЕЖЕДНЕВНО, УТРОМ И ВЕЧЕРОМ».

Пройдя в следующую комнату, ту, что была отгорожена большим шкафом, Скифар чуть не вскликнул от счастья. Это было то, о чём он и мечтать не мог все эти годы. У него была своя личная кровать. На деревянном пьедестале лежало то, что можно было назвать «матрасом». Пощупав поверхность, парень понял, что она действительно мягкая. Подушка была набита перьями. На полу лежал ковёр, сделанный из шерсти неизвестного животного. Стены были окрашены в бледно-жёлтый цвет. Но самым невероятным было окно. За стеклом можно было увидеть улицу и соседние здания. От вида, открывавшийся с четвёртого этажа, у Скифара дух захватывало. Вдоль дорог росли зелёные деревья. Конусообразные крыши и шпили готических зданий возвышались в небеса, покрытые ватными облаками.

— Вот он, мой новый дом! — произнёс вслух Скифар, глядя на людей, что вечно струятся по улицам большого города.

Тем же самым вечером парень отправился гулять по улицам города. Он не хотел идти в центр. Его больше интересовали обычные кварталы, в которых живут люди. Скифар взял с собой несколько монет, и отправился в путь.

Уходящее солнце заливало алыми лучами крыши домов. Трудно было поверить, что этот раскалённый шар казался таким разным в зависимости от региона. На юге он был смертельно опасен, а на севере же — давал жизненно важное тепло. Деревья умиротворяюще шумели. Тень, отбрасываемая их листвой, кружилась диким танцем в огненных лучах солнца. Неизвестные парню птицы заливались своими трелями. Проходящие мимо люди разговаривали друг с другом, шумели, толпились у прилавков. Созерцая это, Скифар начал замечать у себя в голове какие-то странные мысли. Он никогда раньше не думал об этом, но теперь они дошли до его сознания. Он чувствовал настоящую жизнь. Всё вокруг бурлило. Это были не мёртвые пески и камни, как в пустыне. Не угрюмые лица нищих, думающих лишь о том, как бы накормить детей вечером, и сохранить последние зубы. В душе всё ещё оставался «осадок» от того, что было прежде.

Последние доли неверия рассеивались. Парень, не долго думая, забрался в самые отдалённые уголки города, при этом минуя его центр. Он, подобно поисковой собаке, вынюхивал любые признаки «империи»: нищета, трущобы, подавление воли людей. Ничего из этого не было. Скифар увидел пригородные домики и многоэтажные здания, предназначенные для бедняков и иммигрантов. Правда, сооружения эти были уже не из тёсаного камня, а из дерева. По улицам не шлялись обнищавшие граждане. Стража лишь важно разгуливала по улицам, наблюдая за порядком. Преступления, всё же, и здесь были не редкостью. Каким бы не было «высоким» общество, какой бы богатой не была страна, всегда найдётся тот, кто позарится на чужой кусок. Именно поэтому почти у каждого прохожего из-за пояса выглядывала рукоятка ножа. И работало это лучше любых жандармов: разбойник дважды подумает, перед тем, как напасть на вооружённого человека.

Пустой желудок давал о себе знать урчанием. Звон монеток в кармане лишь подстрекал парня зайти в ближайшую таверну. Скифар не ушёл слишком далеко от своего района. Он помнил, что где-то поблизости видел место, похожее на то, где можно отведать местных яств не за высокую цену.

Немного поблуждав по переулкам, он всё же вышел на основную дорогу, и тут же наткнулся на нужное ему заведение. Таверна стояла отдельным зданием. Он была сделана практически полностью из дерева, лишь массивный фундамент состоял из отёсанных булыжников. Роль колонн выполняли обработанные стволы деревьев. В некоторых местах даже виднелись выступы, оставшиеся от спиленных сучьев. В воздухе витали запахи похлёбок, жареного мяса, и, конечно же, алкоголя. К этому всему присоединялся аромат сушеных трав, развешанных под потолком и на стенах.

К счастью Скифара, хозяйка таверны знала Грарский язык, поэтому общение не составило труда. Несмотря на это, парень поклялся себе изучить местный язык, хоть он даже не знал его названия. На этот раз неизвестным блюдом оказался суп из свинины и овощей. Вкус был необычным, мясо было особенно мягким и сочным. Оно распадалось на волокна, стоило ему лишь оказаться на зубах. Бульон был наваристым, неразмельчённые кусочки овощей хрустели. Пиво же было не какой-то низкосортной «хмельной водой», а настоящим. Что было примечательно, именно оно, сваренное из ячменного солода и хмеля, оказалось для парня не таким вкусным, как та жидкость, что ему подавали в Империи Восхода.

Хорошенько поужинав, он направился в свой новый дом. На подходе к своей улице, его глаза вырвали из обще картины то, что так сильно было надо его телу. На вывеске, прикреплённой тонкими цепями к деревянной перекладине, был написан какой-то текст, а под ним виднелся рисунок, на котором была изображена капля воды и мыло. Лишь увидев это, Скифар осознал, что полноценно не мылся больше недели. Он буквально почувствовал свой запах, и ему стало стыдно от того, что весь день он проходил в таком состоянии. В миграционном центре ему выдали новую одежду, и позволили облиться тёплой водой, но не более.

Всего за несколько медных монет (валюта была универсальной на всём континенте) Скифар получил право целый час находится в бане. Проточная вода смыла с него всё, что было на поверхности. Горячая же вода заставляла поры раскрываться. Парень чувствовал, как из него вымывается вся грязь, что накопилась за долгое время. Последний раз он был в баневместе с Кси.

Резкий поток мыслей заставил Скифара встрепенуться. Он совершенно забыл о том, что теперь у него есть жена. Эта мысль казалась ему какой-то неестественной, грустной и тревожной в одночасье. Какие-то двенадцать часов в Ренессансе напрочь стёрли из его памяти то, что он был связан узами брака. «Как же там моя Кси?» — вопрошал себя он. «Интересно, когда станет известно, что армия была стёрта в порошок?». Однако сейчас его эти вопросы не сильно волновали. Он лежал в тёплой воде, попивая горячий напиток, называемый «чаем». В голове Скифара сложилось безоблачное будущее: они с Кси живут в одном из тех деревянных домов, выращивают себе еду, и воспитывают детей. Он понимал, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но не мог устоять перед мечтами.

Придя домой, Скифар снял с себя всю одежду, и сразу же лёг в постель. День был слишком длинным. Перьевая подушка буквально притянула голову Скифара. Сон надвигался неумолимо. Парень не успел ни о чём подумать, а лишь мгновенно погрузился в сон.

…

Бодрость наступила необычайно мягко. Глаза парня разомкнулись, когда через его веки просочился свет солнца за окном. Впервые за долгое время он не слышал звука горна. Вся обстановка сильно контрастировала с армейскими казармами: солнечные лучи, вместо полумрака, тишина вместо топота сотен солдат, спокойное пробуждение, вместо спешки и криков. Это было именно то, за что надо было сражаться. Не за императора и его богатства, а за мирную жизнь.

Надев чистые вещи, Скифар вышел на улицу. В этот раз он хотел оценить истинные красоты города — его центр. Широкие улицы пересекались друг с другом, сплетались в многополосные магистрали. Эти дороги были предназначены для очень плотного движения, по ним могли проехать две, если не три кареты одновременно. Люди сновали всюду. Каждый спешил по своим делам. Торговые лавки были уже открыты, но вот мастерские фабрики только снимали решётки с рам своих окон. Вообще, это было увлекательное зрелище: люди со связками ключей открывали маленькие замки, и вытаскивали металлические из оконных проёмов, что должны были защитить магазины и предприятия от воров. Повозки с зерном и прочими сельскохозяйственными продуктами двигались в центр, останавливаясь у проверенных покупателей. Гружёные караваны с сырьём подъезжали к предприятиям. Двое светловолосых северян о чём-то оживлённо спорили, стоя посреди тротуара. Толпа темнокожих беженцев из Нокса торговалась с каким-то имперцем, который ни в какую не хотел продавать металлолом за гроши. Соотечественник Скифара, чертыхаясь, пытался починить сломанную спицу в колесе его телеги. Ренессанс жил, а не существовал. Именно такое определение возникло в голове у парня.

Все три основные дороги сходились в центр города. Жилые кварталы, фермы и промышленные районы оставались позади, открывая место для площадей, парков и музеев. Высокие деревья создавали тенистые аллеи, по которым чинно прогуливались люди, не обременённые работой в этот прекрасный день. Скифар тоже зашёл в этот парк. На зелёных клумбах росли цветы. Хризантемы и розы наполняли воздух благоуханием. Вдоль мощеных дорожек стояли лавочки, на которые мог присесть любой желающий. Даже такая мелочь была сделана изящно, дизайн продуман: лакированные доски выкладывались в удобную спинку, а изящно скрученные и выгнутые стальные ножки были намертво вкопаны в землю.

В самом центре парка располагалось большое здание. Оно было очень высоким, как целая башня. Скифар даже не мог представить, что могло быть внутри. Массивные двери были открыты, приглашая внутрь посетителей. Над входом была вывеска, на которой на четырёх языках было выведено:

«МУЗЕЙ ТЕХНО-МАГИИ: ПОТЕРЯННОЕ И ПРИОБРЕТЁННОЕ»

Первый поход в музей для эмигрантов был бесплатным. Для этого нужно было всего лишь предоставить свои документы. Таким предложением Скифар не мог не воспользоваться. Проверяющий переписал его номер, пожелал парню хорошего времяпрепровождения, и отдал «паспорт» (так называли этот документ в Ренессансе).

Скифар оказался в просторном помещении, наполненном всякими экспонатами, табличками и живыми демонстрациями. Людей вокруг было не много: лишь несколько посетителей решили заглянуть в этот музей в столь ранний час. Но, немного позже, парень увидел группу детей, которых учителя привели сюда для просвещения. Широкие окна были на каждой внешней стене, солнечный свет проникал внутрь без затруднений. Пол был выложен узорчатым кафелем, колоны были обиты мраморной крошкой. Каждый экспонат был подписан на четырёх языках, чтобы любой мог узнать историю техно-магии Ренессанса. Глядя на это всё, парень вспоминал Имперские легенды и россказни про ужасных колдунов, пожирающих души. Эти мысли вызвали у него нервный смешок.

«ТЕОРИЯ МАГИИ И КОСМИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ» — гласила надпись перед входом. На стене была изображена огромная картина. На ней художники изобразили весь континент и некие волнистые линии, входящие в него с неба.

«Магия сотворяется при помощи космической энергии. Лишь один из нескольких тысяч человек способен имеет дар управления ей. С помощью этой незримой длани, ниспосланной мам с небес, и становятся возможны чудеса, элементальная магия и даже повеление так называемыми «высшими силами».

На следующей мозаике были изображены силуэты трёх людей. В их головы входили волнообразные линии космической энергии, что клубились в небесном пространстве, и лишь в теле человека приобретали форму.

«Человек, обладающий способностью к манипуляции космической энергией, проявляет свои таланты уже в подростковом возрасте. Учёные разделяют три типа магии: чудеса, элементальная и «высшая» магия. Один чародей способен управлять лишь одним из вышеперечисленных типов.

Чудеса — способность направлять энергию в сотворение жизни. Такой колдун может исцелять раны, повелевать природой, создавать новые формы, изменять уже существующие и даже поддерживать связь с такими существами, которых не может видеть человеческий глаз. Основа этой формы магии — взаимоотношение человека с метафизческими сущностями и самой природой, в простонародии называемое «верой».

Элементальная магия — способность направлять космическую энергию в управление тем, что мы называем «стихийными элементами». Огонь, вода, земля и воздух — удел этих чародеев. У каждого элементального мага есть врождённая склонность лишь к одному элементу, но это не означает, что они не способны к манипуляции других стихий. Главная черта, необходимая таким колдунам — концентрация и понимание природы энергии.

Высшая сила — крайне редкое явление, что встречается лишь у одного из сотни магов! Но и дар этот особый. Гравитация, молния, чтение мыслей и управление ими, мгновенное перемещение в пространстве — всё это лишь небольшая часть того, на что способны эти люди. Грани их возможностей ещё не изучены».

Теперь Скифар понимал больше. Это объясняло то, как он за секунду смог перенестись на тысячи километров. Алдус был не простым колдуном, он обладал «Великой Силой». Судя по всему, старуха владела элементальной магией. Такие умозаключения парня проливали свет не только на происходящее, но и на сущность этого мира. И ведь это был лишь первый зал огромного музея.

Следующий зал назывался: «ЗАЧАРОВАНИЕ И АНОМАЛИИ»

За стеклом лежали разнообразные предметы, наделённые всякого рода сверхъестественными свойствами: амулеты, обереги и прочие вещи, несущие силу и защиту владельцу. Это были и ожерелья, и кристаллы, и кольца, разнообразные аксессуары. Были и вовсе гротескные вещи, такие как засушенный палец мага, что сохранил в себе остатки его жизненной силы. Целый стенд был отведён под различные нерукотворные артефакты. Среди них были очень интересные экспонаты. «Вечно тёплый камень» вызывал у Скифара улыбку и недоумение, а кусочек базальта, из которого постоянно сочилась вода, вводил в изумление.

Третий зал был намного больше предшествующего помещения. Более того, он был наполнен совсем уж диковинными вещами, существование которых совсем не сообразовывалось с представлениями Скифара о мире.

«АРТЕФАКТЫ ПРОШЛОГО. МЕХАНИЗМЫ ТЕХНО-МАГИИ» — буквы были выведены красными чернилами по белой краске.

Помещение было наполнено всякого рода машинами и инженерными сооружениями из металла. Их корпуса были распилены, чтобы показать посетителям всё содержимое: какие-то кишки (провода), шестерёнки, валы и прочие хитроумные механизмы, которые не способен постигнуть обычный выходец из пустынь. Помимо этого, все машины были объединены тем, что на них были установлены некие подобия антенн. Однако чего-то не хватало. Как будто определённые части отсутствовали, а внутри корпусов виднелись следы от огня и взрывов.

«До Эры Тьмы люди научились принимать и перерабатывать космическую энергию. Для этого использовались специальные кристаллические структуры. К сожалению, в наши дни человечество столкнулось с непреодолимыми препятствиями. Рецепт искусственного выращивания кристаллов был утерян во время Эры Тьмы, а на территории Ренессанса не осталось шахт для их добычи естественным путём. Все они находятся на территории Империи Восхода, отрицающей великие технологии прошлого».

Ещё одна частичка пазла встала на своё место. Теперь была ясна причина конфликта. Скифар давно догадывался, что война нужна не только Империи. Однако оставался вопрос: почему же Ренессанс не нападает? «Если же им так нужны эти шахты, то почему бы не захватить их, имея такую магическую мощь?». Это всё ещё оставалось загадкой.

Под каждой машиной были таблички с их названиями и описаниями. Некоторые из них были предназначены для выкапывания земли, бурения шахт и прочих работ на земле и под ней. Другие служили для освещения. Третьи же, что было совершенно немыслимо для Скифара, могли передавать информацию на дальнее расстояние с помощью невидимых волн. Судя по некоторым картинам, города освещались вовсе не горящими факелами, а некими стеклянными предметами.

Внимание Скифара привлекла толпа детей, которые стопились у одной из колон. Он не сразу понял, что здесь происходит. Подойдя ближе, парень увидел, что текстура колонный была отличной от остальных. Она блестела, как будто была сделана из металла. И лишь подняв голову, Скифар понял, что это вовсе не колонна. Огромная вышка вздымалась к самой крыше здания. Она имела волнистую форму, и была абсолютно гладкой. Белый металл блестел в солнечном свете, и отражённые лучи ещё сильнее освещали всё помещение. У самой верхушки структура была не ровной, как будто чего-то не хватало. Создавалось ощущение, что это был гигантский факел, в который забыли положить горючие материалы. Конечно, это был кристалл. Пустое отверстие должно было содержать в себе кристалл, который бы принимал энергию из космоса. Это сооружение очаровывало Скифара. Оно было колоссальным, казалось, что человек не смог бы его возвести. Это были сотни, если не тысячи тонн металла и десятки метров кристаллических проводников, которые предназначались чтобы поставлять энергию на землю. Парень мог побиться об заклад, что её сюда никто не привозил, но сам музей был построен вокруг этой гигантской башни.

«Вышка-собиратель. Одно такое сооружение могло бы обеспечить энергией большой промышленный город. Именно вокруг неё и был построен этот музей. Этот экспонат — один из немногих, сохранившихся до наших дней. Большая часть из этих вышек была разрушена в первые часы Эры Тьмы. Известно, что колдовство врага было нацелено именно на кристаллы. Одна атака разрушила всё. Неизвестно, сколько ещё времени понадобиться на восстановление утраченных технологий, но наши учёные и инженеры сделают всё возможное, чтобы вернуть человечество в век света».

Музей произвёл на Скифара огромное впечатление. Лишь покинув это здание, и окинув взглядом округу, он осознал важную вещь: Ренессанс воюет за будущее. Империя Восхода застряла в болоте, она воюет ради того, чтобы, Эра Тьмы не повторилась. Однако всё это упирается в некую идеологию, постулаты которой никак не связаны с реальными причинами той катастрофы (какими бы они не были). Даже если колдуны и действительно совершили эти ужасы, это не даёт им права отрицать прошлое, и преследовать магов, как опасных крыс. Ведь если преступник зарубит человека топором, то это не делает орудие виновным в убийстве. Смотря по сторонам парень видел ухоженные парки, красивые здания и людей, что не боятся заступиться за себя и свою жизнь. Всё это резко контрастировало с жизнью в Империи, которую правильнее было бы назвать «существованием». Вопрос «кому служить?» отпал мгновенно. Скифар понимал, что служат только рабы. А здесь, в свободном государстве, это не служба, а защита себя и других граждан.

Неспешно прогуливаясь по центральному парку, Скифар заметил, что что-то начало меняться. Солнце меркло. Поначалу он немного испугался, но потом вспомнил, что находится не дома, а в другой части континента. Тяжёлые тучи заволакивали небо. Они были тёмно-синие, и напоминали парню баранов, которых он видел в имперском городе. Зеваки начали расходиться по домам, и прятаться в здания, торговцы же спешно сворачивали лавки, и застилали товар кожаными чехлами. Скифар не знал, что должно было произойти, и поэтому с интересом наблюдал за суматохой горожан.

Лишь два раза в жизни парень видел дождь. В пустынях это была крайняя редкость. Вода, капающая с неба, считалась благословлением Ниир, её даром обитателям земли. По поверьям народа Дандо, дождь был актом любви между богами. Не страстной, но платонической. Так Ниир отдавала Рууку живительную влагу, а он, в свою очередь, выпускал на волю свои создания, что долгое время прятались под землёй, и богиня может ими полюбоваться.

Ливень, обрушившийся на город, застал Скифара врасплох. Парень не мог предположить, что такое бывает на самом деле. Вода лилась с самого неба. Не лёгкий дождик, дающий жизнь, а холодный ливень. Скифар начал срочно искать укрытие. Благо, в центре города их было полно. Его выбор пал на большую таверну, что стояла на углу. Лёгкое урчание в животе лишь благословило его выбор.

Таверна в центре города была намного просторнее тех «курятников», которые располагались на неглавных улицам. Она была построена в более традиционном стиле севера: деревянные колонны и массивные перекладины сплетались у самой крыши. Два больших окна позволяли разглядывать улицу изнутри помещения. Капли дождя стучали по стеклу, потоки воды неслись по улицам, смывая ту незначительную грязь, что накопилась с утра.

Лёгкий кожаный плащ спас Скифара, и он успел добежать до здания, не промочив одежду насквозь. Парень сел за столик, что был подле окна. Ещё раз оглядев помещение, он заметил очень интересные детали интерьера. На стенах были прикреплены деревянные щитки, на которых держались совсем уж диковинные вещи. Тонкие нити (лески), маленькие крючки, сети, вёсла. Скифар знал о существовании рек и морей, но воочию видел такое оборудование впервые. Но что было ещё более странным, так это скелеты и картины морских обитателей, выставленные напоказ. Эти непонятные животные не имели ни рук не ног. Их тела были продолговатыми, некоторые — змеевидными. Тупые лица и выпяченные глаза наводили на парня лёгкий испуг. У других же были руки: непропорционально огромные, с клешнями. Настоящий же ужас предстал перед ним на большой картине, вывешенной по центру зала. Чудовище с вьющимися щупальцами топило парусное судно. На этом изображении был запечатлён экзистенциальный ужас. Океан огромен, никто не знает, что скрывается за ним. Иной материк? А что же в глубине? Что, если эти картинки — лишь верхушка айсберга, а по-настоящему ужасающие существа там, где солнце не достаёт до дна?

Из раздумий Скифара вывел голос официантки.

— Что будете заказывать? — спросила она, вежливо улыбнувшись. — Вам подсказать что-нибудь?

Парень рукой нащупал свой карман. Там звенела небольшая горстка монеток. Он понимал, что в этом месте еда будет дороже, чем в других тавернах, но его намерение попробовать мясо морских обитателей было нерушимо.

— Да, подскажите, пожалуйста, — таким же дружелюбным тоном ответил Скифар. — Что вы можете мне предложить?

Через пятнадцать минут парню принесли морепродукты. Он начал внимательно изучать содержимое тарелки. Два кусочка филе белого цвета и три скрюченных существа красного цвета, которые были размером с указательный палец, были готовы к употреблению. Рыба оказалась очень сочной и без костей. С креветками же пришлось повозиться. Скифар не сразу понял, как их правильно есть. Панцири хрустели на зубах. Однако в конце концов ему удалось добыть это прекрасное мясо.

— Позвольте к вам присесть? — послышался чей-то голос.

Скифар обернулся. Рядом с ним стоял мужчина в преклонном возрасте. Судя по его лицу, он тоже был из пустынь, только из северо-восточных. Это объясняло, почему он обратился к парню на чистом Грарском языке, лишь лёгкий акцент, сформировавшийся от длительного пребывания в Ренессансе, был заметен. Окинув взглядом помещение, Скифар заметил, что не все столики были заняты. Это означало лишь то, что старик не просто искал свободное место, а хотел поговорить с парнем.

— Да, конечно, присаживайтесь, — ответил Скифар.

Мужчина сел напротив него, и тотчас подозвал официанта, и заказал себе кружку пива и закуску из какой-то сушёной рыбы. Тем временем парень внимательно изучал незнакомца. На голове старика совсем не было волос, их остатки были сбриты, чтобы не выставлять напоказ седые клочья. Борода была аккуратной, её длина не превышала трёх сантиметров. Лоб и щёки были испещрены неглубокими морщинами. От правой скулы до виска тянулся шрам. На теле мужчины проглядывалась мускулатура, сохранившаяся с былых времён. Скифар мог поспорить, что и сейчас этот человек мог бы задать жару любому обидчику.

— Должен признаться, я впечатлён Вашим телом, — дружелюбно произнёс старик, оценивающим взглядом посмотрев на руки парня. — В самом безобидном смысле, конечно же. Такими мышцами обладают только войны, владеющие тяжёлым оружием. Должно быть, вы были на войне. Можете даже не отвечать. Я всё вижу.

Скифар машинально дотронулся до своего шрама на левой скуле. Этот человек буквально читал его, мог увидеть всю историю парня, лишь раз окинув его взглядом. Это немного пугало, но было чертовски интересно.

— Всё верно. Могу предположить, что вы тоже были солдатом.

— А вы наблюдательны, молодой человек! — сказал старик, отхлебнув пиво из глиняной кружки. — Я ушёл из племени, когда мне исполнилось двадцать лет, а там меня подобрал отряд Ренессанса. А какова ваша история?

Скифар задумался, слудует ли ему говорить правду. Взвесив все за и против, он принял решение.

— Я сбежал всего год назад, попал в руки Империи. В Ренессансе же оказался волей случая. Наверное, боги меня привели сюда, — произнёс Скифар, улыбнувшись. — Там, на востоке, царит безумие, порок и обман. Люди живут в трущобах, а солдаты воюют не за идею, а за деньги и внимание женщин. Магов преследуют и уничтожают. Воистину эта страна полностью прогнила.

— Но народ ещё можно спасти. Я в этом уверен. Ведь даже самый безмозглый сможет увидеть разницу, когда МЫ придём освобождать людей от имперского гнёта.

Солдаты разговаривали ещё около получаса. Старик рассказал историю о том, как получил свой шрам. Это случилось во время его самой первой битвы, когда он ещё не был достаточно осторожен, и пропустил взмах вражеского топора. Скифар же рассказал, как весь его имперский отряд был уничтожен одним заклинанием. Он не хотел рассказывать про своё увечье. Старому воину не следовало знать, что парень убил восемь ренессанцев. Это должно было остаться только между ним и Алдусом. Дальше разговор зашёл о политике и обстановке в странах. За это время были выпиты две кружки пива.

— Должен признаться, я рад, что вы оказались здесь. Сейчас. Я надеялся поговорить с солдатом, поделится историями, но в итоге поговорил с мудрым воином, который побывал не в одной стране, и служил не одному господину. Рад был познакомиться с вами, — сказал мужчина, протянув руку Скифару.

Парень пожал её. Ладонь была тёплой, но на ней чувствовались всё ещё не сошедшие мозоли от меча. Это натолкнуло Скифара на одну мысль. Чтобы задать следующий вопрос, ему понадобилось вспомнить всё, что он учил на лекциях.

— А как вы думаете, почему наступила Эра Тьмы? Конечно, в Империи Восхода проповедуют, что всему виной магия. Но что же случилось на самом деле?

Старик нахмурился. Он подпёр подбородок ладонью, и уставился в пустоту. Спустя несколько секунд он всё же ответил.

— На самом деле, историки до сих пор спорят на эту тему. Официальной теорией, которую преподают в школах, является то, что в Гладе произошёл некий внутренний конфликт, в следствие которого и произошло то, что произошло.

— Что такое «Глада»? — перебил его Скифар.

— Эх, как же печально, что ты не учился в школе. Придётся тебе, как и мне в своё время, самостоятельно изучать всё по книгам, — сказал мужчина, тяжело вздохнув. — Но, да ладно. Несколько сотен лет назад, ещё до Эры Тьмы, существовало огромное государство — Глада. Там царила техно-магия — использование космической энергии при помощи машин. Мы до сих пор не можем восстановить ту цивилизацию, что существовала ранее. Но не в этом суть. Судя по находкам археологов, ещё раньше, где-то за три или четыре века до Эры Тьмы, существовало ещё одно государство. Оно стояло на месте нынешнего Нокса. Скорее всего, его название было такое же самое, но точно известно, что столица его носила имя «Краумор». В отличии от Глады, они поклонялись не силам света, а ныне забытым богам. Тёмным сущностям, что воплощали грех. Однако Глада уничтожила и поглотила Нокс.

Старик отвлёкся, чтобы сделать глоток пива. До конца осушив кружку, он продолжил свой рассказ.

— Краумор был уничтожен, но не его обитатели. В тёмных подземельях, за закрытыми дверями, всё ещё был слышен шёпот тех, кто не желал мириться с новым порядком. Эта тайная сила росла на протяжении веков, пока не вырвалась наружу, нанеся удар в самое сердце Глады. Неизвестно, что именно произошло, но итогом этого события стало уничтожение всех кристаллов, что были способны получать и проводить космическую энергию. Адепты Культа Мрака принесли в мир Эру Тьмы. Самое интересное, что никто не знает, как долго она длилась, ведь без солнца было невозможно посчитать количество дней. Учёные сходятся на промежутке времени между десятью и пятидесятью годами.

Поблагодарив друг друга, и попрощавшись, воины закончили беседу. Каждый пошёл своей дорогой, шагая по лужам. Небо очистилось, последние тучи скрылись за горизонт. В воздухе стоял запах озона.

Добравшись домой, Скифар лёг на свою кровать, и закрыл глаза. В его голове роились сотни мыслей. О Ренессансе и Империи Восхода, о мирном времени и войне, о Гладе и Ноксе, о вышках, принимающих космическую энергию, и о выжженных пустошах. Однако всё сводилось к одному: ради жизни и свободы надо сражаться. У всего есть своя цена. Кто это знает лучше, чем воин?

12. Вербовка

Решение было принято молниеносно и окончательно. Скифар отправился на встречу с Алдусом. Он закрыл дверь в свою новую комнату, и отдал ключ консьержке. В кожаную сумку были сложены остатки денег и старые вещи. За спиной был цвайхендер. Парень шёл вперёд, никого не замечая. Обычно осмотрительный и внимательный к деталям воин был полностью погружён в свои мысли. Всё то, что он успел увидеть за эти сорок восемь часов, сильно повлияло на Скифара. Он видел всё то, ради чего воюет Ренессанс. Таковым должно быть будущее. Сражаться надо не за императора, и его безумные идеи, не за горстку монет и хмельную воду в кружке, а за счастье простого народа, за возрождение былых технологий, за ЖИЗНЬ, а не за жалкое существование. Парень, наконец, понял суть этой борьбы. Но что более важно — он понял своё предназначение.

— Добро пожаловать, Скифар! — приветствовал его Алдус, крепко пожав руку. — Полагаю, ты принял решение.

Одним кивком колдун отдал приказ своей помощнице. Она отложила в сторону письменные принадлежности, встала из-за стола, и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Дверь за её спиной закрылась, издав еле слышный щелчок. Воин и маг остались наедине. Лишь пение птиц доносилось из-за окна.

— Я хочу сражаться за Ренессанс, — кратко и предельно понятно заявил Скифар.

Парень знал, что даже эти слова были не нужны. Колдун всё знал, и понимал. Даже если он не читал мысли в тот самый момент, то такой проницательный человек мог одним лишь взглядом понять все намерения своего собеседника.

— Я рад, что ты сделал правильный выбор, — медленно протянул он, растянув потрескавшиеся губы в улыбке. — Скажу больше, я был уверен в твоём выборе. Однако приятно видеть, что мои предсказания сбываются.

Алдус встал со стула. Он сложил руки за спиной, и повернулся к окну. Скифар подошёл к нему сзади, но не особо близко. Колдун и воин смотрели в окно. Там, за стеклом, зеленел фруктовый сад. Четырёхкрылая ворона клевала один из плодов, что упал с дерева. Птица была чёрного цвета, но её тёмные перья отблёскивали фиолетовым цветом в ярких лучах солнца. Животное было так сконцентрировано на поедании своей «добычи», что не обращала внимания на мух, что летали поблизости. Было интересно наблюдать, как она придерживает яблоко одной ногой, а клювом отрывает кусочки мякоти. После этого птица закидывала голову наверх, и проглатывала пищу. За тем процесс повторялся.

— Наша стратегия не такая, как у Империи Восхода. Мы не приемлем так называемые «мясные штурмы» и лобовые атаки. Хотя, должен признать, наше решение разместить лагеря за горным массивом было опрометчивым. Мы не ожидали такого быстрого разгрома. Но да ладно, сейчас мы говорим не об этом, — молвил он, не отрывая взгляда от птицы, пожирающей яблоко. — Нельзя допускать лишнее кровопролитие. Жизни наших солдат — священны. Поэтому мы разработали иной план. Революция.

— Революция? — переспросил Скифар, будто находясь в трансе.

— Да. Народ Империи отуплён, но всё ещё не критично. Если дать им небольшой толчок, они сами свергнут империю. Эта страна рассыплется изнутри.

— Как вы собираетесь это сделать?

— Магия и агентурная сеть. Каждый город наполнен нашими верными приспешниками. Они в каждой структуре, все стоят на изготовке, ожидая час «Икс». Ячейки сопротивления уже сформированы. Остаётся добавить лишь финальный штрих, — произнёс бородач, наконец, посмотрев прямо в глаза Скифару. — Ты должен сыграть эту роль. Один из последних винтиков в нашем механизме. Хотя, нет, ты отнюдь не винтик. Ты — одна из главных шестерёнок, что поддержит движение всей конструкции в нужный момент.

— Что же я должен сделать? — спросил Скифар, переведя взгляд на ворону, что доклёвывала плод.

— Имперская Гвардия, — сказал Алдус, потирая, свою длинную бороду.

— Это ведь элитное подразделение Империи Восхода! Состоит из самых способных бойцов, собранных с юга до севера. Они не выходят за пределы столицы, и существуют только для охраны императорского двора, — говорил Скифар, словно повторяя скороговорку.

— Именно так. И ты станешь её частью, — молвил он, улыбаясь. — Последний выживший великого побоища. Тебя взяли в плен, но ты сбежал, и убил мага, который сотворил весь этот ужас. Отличное прикрытие, и повод для перевода тебя в Имперскую Гвардию. Убийство мага очень хорошо вознаграждается. Тебе поверят, ведь ты и так у командования на хорошем счету, к тому же выглядишь как настоящий герой: крупный, мускулистый. Идеальный кандидат для почётного караула императора Мин! Очень молодой, правда, но это не будет большой проблемой для твоей инфильтрации. Мы, в свою очередь, позаботимся о том, чтобы голова «мага» была максимально правдоподобна.

Подготовка к внедрению началась незамедлительно. Скифара посадили в карету, и повезли в другую часть города. Он наблюдал из окна, как многоэтажные здания менялись на небольшие коттеджи, а широкие улицы на просёлочные дороги. Вскоре они прибыли в замок. Это сооружение по-настоящему впечатлило Скифара. Высокие стены, остроконечные башни и тяжёлые ворота. Это была настоящая крепость, способная выдержать серьёзную осаду. По сравнения с военной частью, которая была в безымянном имперском городе, этот замок — мастодонт.

Внутри крепости был ухоженный двор. Не видно было ни одной пылинки, прислуга вычищала всё со всей серьёзностью и скрупулёзностью. Хорошо экипированные солдаты стояли на своих постах. Их доспехи блестели на полуденном солнце. В стенах замка царила атмосфера слаженности. Каждый работник выполнял свои обязанности так, что нельзя было придраться ни к чему. Часовые стояли по стойке «смирно», прислуга поддерживала порядок, а офицеры и командиры отдавали точные и взвешенные приказы.

— И так, начнём с легенды, — сказал Алдус, когда они оказались в помещении, похожем на склад. — Маг не смог убить всех воинов. Вы дали отпор, но вам так и не удалось победить врага, ведь он превосходил вас числом. Всех выживших взяли в плен, связали и посадили в грузовые повозки. Вот такие вот.

Бородач указал пальцем на старую повозку, что стояла в углу помещения, освещённого лишь факелами. Лишь пару лучей солнца пробивались сквозь узкие окна. В отличие от гражданских сооружений, это здание должно было выдержать обстрел из катапульт, поэтому здесь было не до комфорта. В голове Скифара оставался лишь один вопрос: зачем его сюда привели?

— Я привёл тебя сюда для того, чтобы ты сам всё увидел, и в твоей истории не было никаких проколов, — ответил колдун, прочитав мысли. — И так, продолжаем. Вас везли на протяжении двух дней. Куда именно — ты не знаешь, но возвращался ты по следам от колёс повозки. Раз в день делали остановки, чтобы вы могли сходить в туалет и поесть. Как раз на вторую такую остановку ты и сбежал.

Алдус прервал свой разговор, и вытащил из небольшого ящика полутороручный меч, который носили солдаты Ренессанса. Единственным его отличием была поношенность. Гарда была надколота, а кончик лезвия притуплён.

— Это — твой первый трофей. Ренессанские бойцы не додумались снять амулет из когтя теневиков с твоего запястья. Именно с его помощью ты и перерезал верёвки. Когда конвой остановился, ты напал на одного из солдат, и свернул ему шею. Завладев его мечом, ты убил ещё двоих, что помогали вытаскивать пленников. После этого ты бросился бежать. Ренессанцы не смогли тебя поймать, ведь ты слишком хорошо ориентируешься в холмистой местности, и смог спрятаться в расщелине. Там ты и сидел почти час, пока за тобой не началась полномасштабная охота. Кругом бродили солдаты, искали тебя. Но ты не дал себя поймать. Они не смогли тебя найти, но остановились, чтобы сделать привал. Вместо того чтобы бежать, ты сделал неожиданный для них ход: вернулся в лагерь, подкрался к карете, в которой сидел тот самый колдун, и отрубил ему голову. Лишь после этого ты сбежал.

Алдус сделал несколько шагов в сторону, и открыл один из деревянных ящиков. Аккуратным движением он извлёк оттуда человеческую голову. Скифар был в замешательстве. Он только что увидел, как из какого-то сундука достали голову. Это было дико и невообразимо. Часть тела, судя по всему, принадлежала старику. Густая борода, седые волосы с проплешиной на макушке и глубокие морщины выдавали это. Нос был орлиным, а губы — пухлыми. Первые признаки гниения виднелись на коже.

— Этот «экспонат» здесь уже давно. Мы даже дали ему имя — Грегори. Эта голова принадлежала какому-то неизвестному человеку, которого мы нашли недалеко от нашей администрации. При нём не было ни документов, ни чего бы то ещё. Поэтому мы и взяли его голову, знали, что когда-нибудь пригодится. Наша придворная колдунья наложила на него заклинание, значительно замедляющее разложение. И в качестве бонуса… Сам увидишь, посмотри ему в глаза.

Не долго думая, Скифар посмотрел в мутные очи трупа. На мгновение его сердце остановилось, а кровь застыла в жилах. Зрачки светились тусклым красным светом. Это был какой-то зловещий огонёк, отдававший безумием. В полутьме складской комнаты это производило ещё большее впечатление.

— Вот, именно это и должно убедить имперцев, что этот человек был магом. Они — недалёкие невежи. Поэтому простое заклинание свечения заставит их думать, что голова точно принадлежала тёмному и ужасному колдуну, — говорил Алдус, медленно прохаживаясь по комнате. — А сейчас нам придётся нанести тебе кое-какой «грим». Ты уж извини, но придётся потерпеть боль. Всего пара царапин, и ты точно сойдёшь за беглеца, прячущегося в расщелинах. Не бойся, зубы рвать не будем, лишь пара ушибов и ссадин.

Экзекуция продолжалась недолго, всего минут пятнадцать. Профессиональный лекарь наносил раны со всей врачебной этикой. Сперва Скифар выпил настойку из лечебных трав, которая заглушила боль. «Истязатель» извлёк из дезинфицирующего раствора неровный камень. И принялся царапать им лицо, руки и грудь парня. Он делал это скрупулёзно, пытаясь выцарапать узоры разной глубины, но приблизительно одного направления. Затем начались удары по лицу. Их лекарь наносил с такой же хирургической точностью, чтобы не сломать кость, и не повредить зубы или глаза. Спустя пять минут аккуратного избиения, Скифар был покрыт синяками и ссадинами, однако не чувствовал боли.

На выходе из «пыточной камеры», которой являлся госпиталь, парня встретил Алдус. Бородач похлопал Скифара по плечу. Не сказав не слова, он жестом поманил его за собой. Воин повиновался. Колдун вёл парня вверх по винтовой лестнице. К тому моменту, когда они поднялись на вершину башни, маг успел выдохнуться. Натренированные ноги Скифара же не почувствовали напряжения, биение сердца почти не ускорилось.

Они оказались в небольшой комнате, шкафами с книгами и каким-то неизвестным оборудованием, что немного напоминало те машины, что парень видел в музее техно-магии. Алдус махнул рукой в сторону стула, приглашая Скифара сесть. Сам же колдун упал на мягкое кресло. Между воином и магом стоял дубовый стол с одной центральной опорой. На деревянной поверхности не было ни пылинки, хозяин хорошо ухаживал за своими владениями. В руках колдуна была книга, которую он незаметным движением снял с центрального стеллажа одного из шкафов.

— А теперь пришло время поведать тебе о твоей миссии, — произнёс Алдус, с грохотов опустив на стол книгу в кожаном переплёте. — Здесь написаны те знания, за которые в Империи Восхода мгновенно убьют. «От Мрака к Свету» — это работа летописцев, что начали свою великую работу ещё во времена Эры Тьмы, и закончили, когда увидели первые лучи света. Это — один из двух фолиантов, повествующих о тьме и свете. Оригинал храниться в центральной библиотеке Целестии, но копии продаются по всему Ренессансу. Эта книга — своего рода священное писание, повествующее о том, как четверо героев закончили Эру Тьмы, и о том, что было до неё.

— А что на счёт второго фолианта? — закономерно поинтересовался Скифар.

Интерес парня разгорался. Но вот по лицу Алдуса можно было понять, что ему это не особо сильно нравится.

— Второй фолиант был написан проповедниками мрака, гонимыми на юг. Я читал эту книгу, но никому не советую. Там написаны такие ужасы, от которых человек может сойти с ума. Каждая строка этого проклятого писания — ересь. Каждое новое слово погружает читателя в пучину безумия, экзистенциальный ужас, что кусает душу, как сотни плотоядных жуков, — молвил Алдус, широко открыв неморгающие глаза. — Заклинаю тебя, Скифар, если найдёшь того, кто распространяет слово тьмы — убей его немедленно, а книгу — уничтожь так, чтобы от неё и пыли не осталось.

Внезапно колдун пришёл в себя. Он затряс головой, прогоняя прочь ужасные мысли.

— И так, чтобы ты лучше понял суть своего задания, я должен преподать тебе небольшой урок истории, — сказал маг, поудобнее устроившись в кресле. — Эру Тьмы закончили четыре героя: Пресвятая воительница Саливанна, Фаргус Чудотворец, Преподобный Агас и неизвестный Великомученик. Объединив свои знания, и дождавшись ослабления мрака, они смогли разделить Тьму на три части, и запечатать их по отдельности. Безымянный герой пожертвовал собой ради этой великой цели, и даже имя его растворилось во мраке.

Скифар слушал настолько внимательно, что даже не двигался. Слова колдуна стелились в его разуме, накрепко занимали место в памяти.

— Три печати мрака — это Чума, Безумие и Опустошение. Каждая из них чрезвычайно опасна. Салливанна, Фаргус и Агас забрали по одной из частиц тьмы, и спрятали их в самых надёжных местах, чтобы никто не смог добраться до них. Преподобный Агас спрятал печать опустошения в Ренессансе, на северо-западе. Великомученик Фаргус унёс безумие на юг, а Пресвятая воительница Салливанна укрыла печать чумы на востоке, — произнёс Алдус, и тут же вздохнул. — Император Мин захватил одну из них. Уже два поколения в их руках смертоносное оружие. В случае падения Империи Восхода, он сломает печать чумы. Ему не нужен мир, если в нём не будет власти императора.

— И моя задача — предотвратить это? — изумлённо спросил Скифар. — Можете не отвечать на этот вопрос. Просто мне интересно, с чего вы взяли, что мне можно доверить это задание?

Колдун улыбнулся.

— Я видел тебя насквозь. Ты — тот самый человек, который нам нужен. Однако, — произнёс Алдус, резко поднявшись с кресла. — Остерегайся самого себя. Ярость — твой лучший друг и худший враг. Помни это.

Скифар погрузился в свои мысли. Он никогда до этого не задумывался о своём же эмоциональном состоянии. В голове сразу всплыли воспоминания о том, как он искалечил Хана. Ублюдок заслужил расправы, но то, как Скифар это сделал… Парень знал, что гнев помогает ему в бою. Ярость служила для него высокооктановым топливом, активировала, так называемый, «инстинкт убийцы». Она не ослепляла его окончательно, инстинкт самосохранения оставался, но все остальные сдерживающие механизмы подавлялись.

— Но когда настанет тот самый «час Икс»?

— В первую ночь после полной луны. Это произойдёт ровно через пятьдесят дней.

13. Человеческая жизнь

Дюжина солдат с опаской смотрела на Скифара. Старший офицер, пришедший на место происшествия, всё никак не решался подойти к нему. Безумные глаза парня заставляли кожу покрываться мурашками. Солдат будто смотрел в саму душу своим сослуживцам. Но куда больший страх вызывала отрубленная голова, что лежала у него на коленях. Очи её светились тусклыми огоньками. В руках же боец сжимал меч. Тело Скифара покрывала окровавленная одежда, всё лицо было в ссадинах, синяках и царапинах.

Кое-как убедив безумца бросить оружие, солдаты проводили его в главный шатёр, где заседал офицерский состав. Даже во время еды, на которую жадно набросился Скифар, он не отпускал из рук отрубленную голову. Зрелище было действительно жутким.

Скифар поведал командирам о том, что произошло. Рассказал, как на них обрушилась длань Ниир, превратив девяносто девять процентов войска в пепел, о том, как выживших схватили ренессанцы, и погрузили в повозки. Поведал о своём счастливом побеге, и об убитом маге. Один из офицеров пытался отнять у парня трофейную голову, но получил удар кулаком в лицо. Остальные солдаты держали оружие наготове, но побоялись приближаться к парню ближе чем на два метра.

Спустя сутки отдыха Скифар немного пришёл в себя, но всё ещё отказывался отдавать голову. Его посадили в отдельную повозку, и увезли в сторону города.

Следующие пять дней прошли, как в тумане. Очень долгая дорога. Знакомые ворота. Родная военная часть. Несколько часов расспросов. Какие-то алкогольные настойки. И наконец — родное соломенное ложе.

«Ах, как же хорошо я отыграл!» — прозвучала мысль в голове Скифара. Он лежал в том самом отделении для гостей, куда его в прошлом году поселили вместе с другими новобранцами. На улице было раннее утро, и горн ещё не разбудил солдат. Прислушавшись к своему телу, Скифар понял, что за те несколько дней в Ренессансе он успел отвыкнуть от этой липкой жары. В его голове прокручивались события прошедших дней. Он вспоминал их намеренно, чтобы не забыть ни одной детали своей легенды. Голову «колдуна» у него забрали, и поместили в металлический сейф. Гонцы тотчас отправились на север, доложить об уничтожении опасного противника и поражении в важном сражении.

Сразу после того, как затрубил горн, в комнату Скифара зашёл младший офицер. Это был уже другой служащий. Тот, что встречал их впервые, погиб в той самой пустыне.

— У нас есть для вас новости, сир Нур-Хакеш. Через три дня Вас отправят в столицу. Таково решение военного совета южного округа, — офицер чеканил заранее заученные слова. — Если у вас есть семья, она будет перемещена вместе с вами. А пока вам выданы увольнительные дни.

Закончив свой отчёт, младший офицер развернулся, и ушёл прочь. Скифар же продолжил лежать на соломенной кровати, смотря на потолочные перекладины. Он анализировал всё, что сказал младший офицер, но как будто не мог понять какую-то часть из сказанного. «Переведут в столицу… Решение военного совета… Увольнительные дни… Семья…». Осознание пришло резко, подобно стреле прилетевшей в голову. Скифар понял, что забыл о чём-то очень важном. Теперь у него была жена — Кси.

Парень резко подорвался со своего места. Наспех надев те вещи, что оставались в его личном сундуке, он сразу же направился на выход. Солнце лишь поднялось за горизонт, и ещё не пекло так сильно. Его лучи ласкали крыши домов, озолачивая их светом. Эти здания были какими-то громоздкими и неказистыми. Архитектура не шла и в сравнение с готическими постройками Ренессанса. После недолгого пребывания на западе, глаз Скифара начал подмечать подобные детали. Мужчина спешил увидеть свою жену. Он знал, что она, скорее всего, спит, но ему было на это плевать. Он собирался сидеть на крыльце, и ждать.

Перед тем, как пойти на долгожданную встречу, Скифар решил купить подарок. Взяв несколько серебряных монет, он зашёл на рынок. Торговцы уже успели открыть свои лавки. Жизнь в южных краях начиналась ещё до восхода солнца, пока жара не опустилась на землю. Базар не был переполнен, однако народу было отнюдь не мало.

На прилавках лежали любые товары: от мяса и овощей, до инструментов. Чаще всего, торговали женщины, пока их мужья и дети работали на стройках и фабриках. Весь рынок был закрыт «крышей» из ткани и соломы. Прямые лучи солнца не добирались до людей. В первых рядах сидели самые зажиточные торгаши: в богатых нарядах и с большим количествомтовара. Они, в основном, продавали продукты. На северной окраине города были частные фермы. Треть продукции приходилось сдавать государству, но остальная часть шла именно на эти прилавки. Самые богатые из этих людей даже закупали землю с севера, чтобы улучшить урожайность чернозёмом. Некоторые торговые точки представляли собой отдельные здания с крышей, стенами и дверями. Таких сооружений было не много, и в них сидели самые уважаемые продавцы: травники и кузнецы. В самом же конце рынка, близ общественных туалетов, был выделен особый район для барахольщиков и нищих. Бедняки выставляли на продажу всё, что только могли. Там были самодельные инструменты, бижутерия, собранные травы и самогон.

Скифар блуждал по рынку около получаса. В передних рядах он купил немного овощей, так как посчитал, что они понадобятся Кси для приготовления еды перед отъездом, и кусочек сыра. Молочные продукты были здесь недешёвым удовольствием, поэтому и считались деликатесом. Однако с одной только едой приходить к любимой было бы моветоном. Скифар обошёл всех кузнецов и ювелиров, но не нашёл чего-нибудь красивого, и по приемлемой цене. Даже в лавке старьевщика не было ничего подходящего. Спустя некоторые время, ноги привели его к барахолке. Люди выглядели настолько бедно, что даже у воина, повидавшего многие зверства, разрывалось сердце. Женщины, дети и старики, закутанные в прохудившееся тряпьё, сидели на голой земле, выставив перед собой нехитрые пожитки.

Внимание Скифара привлёк блеск. На маленьком кусочке ткани лежало кольцо. Оно было металлическое, но сверху — позолочено, а в небольшой выемке сиял какой-то осколок. Парень нагнулся, чтобы посмотреть поближе. Это был не кусочек стекла, а настоящий драгоценный камень. Он был бледно-синего цвета, грани были грубыми, необработанными. Продавала кольцо пожилая женщина. Её руки были настолько худыми, что можно было увидеть кости, обтянутые кожей. Морщинистое лицо было больше похоже на обезьянью морду, а седые волосы укрывал платок. Трудно было представить, как старики наподобие этой женщины доживают до своих лет в таких условиях.

— Сколько хотите за это колечко, — спросил он у продавщицы.

— Два серебряника, — проскрипела старуха. — Понимаю, не дёшево. Но мне тоже надо на что-то жить.

— Это ваше кольцо? — спросил он, притронувшись к острой грани камня.

— Да, конечно. Мне его муж подарил на свадьбу, пятьдесят лет назад, — сказала она, посмотрев на небо.

В голове Скифара сразу сложилась картина, которую можно было бы описать, как «цикличность». Кто-то изготовил это кольцо, и продал его молодому парню. Этот человек подарил его своей невесте. Женщина состарилась, муж умер, а деньги нужны. Вот она и продаёт кольцо, подаренное ей мужем полвека назад. «И проделает этот неграненый камень всё тот же путь, вернувшись на прилавок через пару десятков лет» — подумал Скифар, и улыбнулся.

Расплатившись за кольцо, он быстро направился на выход. Зайдя в подворотню, он не успел пройти и два шага, как тут же ему преградили дорогу два человека. Только сейчас он вспомнил, как опасно ходить по неизвестным улицам в Империи Восхода. Грабителями были всё те же нищие люди. В руках у них были ножи. Естественно, побег в сторону рынка был заблокирован ещё одним злодеем.

— Гони колечко! — рявкнул один из них. — Быстро! И разойдёмся мирно.

Грабители совершили самую большую ошибку. Они подошли к воину слишком близко, «переговорщик» поднял нож на уровень горла бойца. Мощная рука Скифара схватила грабителя за предплечье, и одним движением направила его же нож в шею неприятеля. Лезвие застряло в гортани. Преступник начал захлёбываться собственной кровью, издавая клокочущие звуки. Его тело служило отличной преградой для второго грабителя, что был за его спиной. Это отлично помогало в узком пространстве, и дало Скифару шанс отразить атаку сзади. Резко развернувшись, он буквально напугал нападавшего, и он сделал фатальное промедление. Ловкие пальцы схватили руку, сжимающую нож, а носок ботинка врезался в колено грабителя, выбивая чашечку. Противник рухнул на землю, и воину не составило труда выбить из его пальцев оружие. Нож со звоном упал на пыльную землю, его ржавое лезвие неярко блеснуло.

Скифар был готов свернуть шею своему врагу, и приступить к уничтожению третьего противника. Однако, к его удивлению, последний грабитель уже со всей скоростью мчался прочь. Он убегал в панике, не желая повторить участь своих товарищей. «Всё в точности, как в прошлый раз» — пронеслась мысль в голове мужчины. Лишь спина преступника скрылась за поворотом, воин хорошенько приложился кулаком по голове своего пленника, и ушёл прочь.

Парень бодро двигался по центральной улице города. Заварушка с грабителя хорошо его «всколыхнула». Скифар даже не думал о том, что несколько минут назад убил человека. Эти мысли уже перестали посещать его разум. Психика окостенела и закалилась. «Он или я» — такую ментальность имел каждый воин. Раздумывать о ценности чужой жизни не было не времени, ни сил.

Дом Кси находился недалеко от главной улицы. Нужно было пройти лишь сотню шагов вглубь застройки, чтобы его увидеть. Скифар вновь двигался по узким улочкам пыльного города. Эти места он знал гораздо лучше трущоб, и бандитских засад тут не было. Сначала казалось, что заблудиться в этих местах проще простого. Но, стоило лишь раз взглянуть на карту города, как сразу становилось понятно, что если идти в одном направлении, то всегда выйдешь на одну из главных дорог.

Ответа не было. Скифар стучал кулаком по двери, но никто не открывал. Это казалось странным. Парень анализировал, пытался представить любой исход. Однако ни единой здравой мысли не приходило ему в голову. Он не мог понять, куда могла пропасть его жена посреди дня, когда беспощадные лучи солнца опаляли всё вокруг.

Скифар ждал до самого вечера, но Кси всё не появлялась. Он направился на улицу красных фонарей, где девушка работала в приёмной. Его всегда забавлял этот факт. Он ходил в бордель, но не ради секса за деньги, а Кси работала там, но не проституткой. Каждый раз, когда он задумывался об этом, на лице Скифара невольно появлялась улыбка. Пока он сидел на крыльце дома в его голове всплывали все воспоминания, связанные с этой женщиной. «А была ли настоящая любовь, или просто хорошая дружба?» — вот каков самый важный вопрос. Сам парень никогда не чувствовал того, что называют «высоким, светлым чувством». Для него всё же это была, в первую очередь, дружба. Свадьба — лишь способ сделать приятное девушке, которую он уважал и поддерживал. Мысли об Амине так и напрашивались, но Скифар предпочитал их гнать прочь.

Бордель только открывался. Девушки ещё не успели одеться в «рабочую форму», но уже спешно покидали свою гримёрку, лишь услышав звук колокольчика. Скифар ждал и надеялся увидеть за прилавком Кси, но вместо неё сидела другая женщина. По виду, она была уроженкой северных земель: светлые волосы, голубые глаза. На вид ей было около тридцати. Ставить красивых девушек на «кассу» считалось хорошей традицией для любого бизнеса, а особенно — для борделя. Клиент не мог ей воспользоваться, но она с радостью могла подсказать нужную девочку с нужными навыками, и за необходимую сумму. Такой ход привлекал посетителей.

— Приветствуем вас! — произнесла она дружелюбным голосом. — Сейчас у нас доступны всего две девушки, остальные две подойдут чуть позже. Пожалуйста, выбирайте!

— Здравствуй. Я не клиент, — говорил Скифар быстро и холодно. — Я ищу Кси. Эта девушка работала на вашем месте.

Северянка задумалась. Она жестом попросила подождать, и на несколько секунд скрылась за дверью, ведущей в соседнюю комнату. Когда она вернулась, за ней шёл хозяин этого заведения. Толстый мужчина с усами. Именно он управлял этим местом, оплачивал медицинский уход за девушками, содержание здания, выдавал заработную плату. Кси хвалила этого человека. Чаще всего, содержали публичные дома другие женщины, но этот мужчина мог дать фору некоторым из них. Несмотря на особенность таких заведений, он был добр.

— Скифар! — воскликнул он. — Ты жив?! Не может быть!

Они встречались и раньше. Хозяин угощал парня настойкой, и иногда позволял Кси уходить с работы раньше.

— Как видите, — буркнул Скифар. — А где Кси?

— Ты ведь был в том сражении. Там же никто не выжил, адское пламя спалило всех и каждого! Проклятые колдуны! — тараторил усач, продолжая удивлённо глядеть на пришедшего к нему парня.

— Вот, и такое случается, — произнёс воин, натянув вежливую улыбку. — Но всё же мне нужно знать, где сейчас Кси? Её нет ни здесь, ни дома.

Толстяк прикусил губу, и опустил голову. Весь его вид говорил о сомнениях, бушующих внутри.

— Скифар… Мне трудно этого говорить, но… — запнулся хозяин, и взял несколько секунд, чтобы взяться с мыслями. — Кси больше нет. В смысле… Вообще нет.

— Как?! — прошептал парень, непонимающе подняв голову.

— Четыре дня назад пришли вести о том, что все воины, отправленные на тот бой, погибли. Она просто ушла с работы, и не вернулась. Ровно трое суток назад её нашли в доме, — срывающимся голосом произнёс толстяк, и по его глаза начали блестеть от слёз. — Она наложила на себя руки. Удавила себя верёвкой из простыней.

…

Деревянная дверь с грохотом распахнулась, едва не срывая петли вместе с собой. Хлипенький замок не выдержал тяжёлого удара Скифара. Железный «язычок» раскололся надвое, открывая путь в то самое помещение. Два окна были занавешены полупрозрачной тканью. В воздухе стоял какой-то неприятный запах. Частички пыли летали в полумраке, кружа в пробивающихся сквозь занавески лучах солнца.

Скифар увидел именно то, чего так сильно боялся. Он до самого конца не верил в версию толстяка. Парень мог предположить, что Кси просто сбежала, или же, если она действительно умерла, то кто-то убил её. Но, нет. На деревянной перекладине, поддерживавшей конструкцию дома, висел обрезок серой простыни. Это было ещё не самым ужасным. На стене, обитой тонким слоем дерева, были выцарапаны слова.

«ЗАЧЕМ ТАК СУЩЕСТОВАТЬ?

ВСЕ УМИРАЮТ

Я ТОЖЕ УМРУ»

Почерк Кси парень узнал сразу. Грарский язык, без Северного Наречия. Эти иероглифы были немного наклонены влево. Только эта девушка, на памяти Скифара, могла так писать.

Воин рухнул на колени. Его переполняли эмоции. Всего их было три: печаль, непонимание и злость. Его разум, прошедший через множество потерь и боёв уже не проходил через все «стадии горя», а хаотично скакал по ним. Печаль — умер близкий человек. Непонимание — почему она это сделала, и как с этим теперь жить. Злость — на неё и на самого себя.

14. Минград

Дорога прошла незаметно. Скифар не помнил, сколько дней она заняла. Быть может, неделю, а возможно и три. Всё это теперь было не так важно. Каждую минуту он думал лишь о Кси. Спрашивал себя снова и снова. Эти мысли взяли его в плен. Он ел и думал, спал и думал, выходил размять мышцы, и думал. Все действия он совершал на автомате. В конце концов, всё это превратилось в замкнутый круг.

«Она убила себя. На это есть причина. Неужели она так сильно любила меня, что не могла без меня жить? Нет, не тот случай. Тогда — почему? Зачем лишать себя жизни?». Терзания продолжались долго, но не бесконечно.

Огромные ворота отварились перед военным кортежем. Десятки тонн стали управлялись рычагами, шестерёнками и цепями. Массивная решётка поднималась с равномерным урчанием смазанных механизмов. Высоченные стены, достигавшие не менее семи метров в высоту, были сделаны из камня. Ещё на подъезде к столице в несколько рядов стояли блокпосты военных.

Всё это зрелище мигом вырвало Скифара из цикла ментальных терзаний. Он наблюдал за величественными башнями, стремящимися в небо, за легионом солдат, охраняющим этот город-крепость. Предчувствие подсказывало, что внутри это может быть нечто более, чем тот городок на окраине пустыни.

Шестое чувство, а точнее — индукционный анализ, Скифара не подвёл. Многоэтажные здания, деревья, высаженные вдоль дороги, богато одетые люди — всё это встречало новоиспечённого имперского гвардейца с распростёртыми объятиями. Внутри города карета замедлилась, дав парню шанс рассмотреть всё получше. Минград был действительно велик. Скифар начал невольно сравнивать его с Ренессансом. Архитектура различалась: здесь царили прямоугольные формы и крыши были под тупым углом, практически без наката. Здания не сильно вытягивались ввысь, а были более приземистыми, хоть и включали в себя от трёх до пяти этажей. Такое ощущение создавалось из-за низких потолков, ведь имперцы, как нация, совсем не высокие люди.

Мужчины и женщины, находящиеся на главной площади, были одеты в обычную, на первый взгляд, одежду, но были в ней какие-то «отблески» роскоши. Платья, подол которых заканчивался у щиколоток, были аккуратно выглажены, а на ровных поверхностях сразу виднелись узоры из золотых нитей. Камзолы и рубашки были окрашены, чаще всего, в серые, красные и синие палитры, а пуговицы на них блестели золотом и серебром. Это было очередное отличие от Ренессанса. При одинаковых погодных условиях, одежда в Империи была более закрыта. На западе женщины редко носили юбки намного ниже колена, а корсеты и пояса подчёркивали талии. Мужчины одевались свободно, носили удобные рубахи и жилеты, при этом не забывая как можно ярче выражать свои плечи и мышцы на руках. Здесь же, на востоке, нравы были строже. Выставлять напоказ достоинства своего тела было не принято. Причём, если в пустынных районах это было необходимостью защиты от палящего солнца и пыли, то севернее такая одежда была лишь данью культуре.

В дороге младший офицер, что был приставлен к будущему гвардейцу, вкратце рассказал о местных нравах и правилах поведения. Разговаривать здесь положено исключительно на Северном Наречии. Как оказалось, местные жители очень трепетно относятся ко всякого рода отношениям между мужчиной и женщиной: девушкам принято хранить целомудрие до свадьбы, нельзя проявлять чувства на публике, запрещено оголять руки и ноги (и это касается обоих полов).

— Однако публичные дома тут работают в штатном режиме, — игривым тоном заявил офицер. — Только не настолько открыто, как это происходит на юге. Никто не будет зазывать клиентов криками.

Так же служивый добавил, что с публичным поведением здесь строго. Драки запрещены, стражники патрулируют местность регулярно. Потому и уровень преступности очень низок.

Карета начала замедлять свой ход, и, в конечном итоге, остановилась. Кто-то учтиво открыл дверь кареты, позволяя Скифару и младшему офицеру выйти. Теперь они стояли рядом с белокаменным зданием. Его колоны были покрыты мраморной крошкой, а ступеньки вычищены до блеска. С внешней стороны дом был огорожен металлическим забором, на вершине которого красовались острые колья. Территория между решёткой и стенами представляла собой газон с редко высаженными деревьями. В воздухе витал запах свежескошенной травы.

— Добро пожаловать в гостиницу «Золотой Лев» — послышался голос швейцара, открывшего дверь.

Младший офицер, не произнеся ни слова, вылез из кареты, и зашёл внутрь. Скифар последовал за ним, а швейцар услужливо держал для них дверь. Ещё один человек, носильщик, взял из грузового отсека их багаж, и понёс за собой. Вся прислуга была одета в одну форму: чёрные брюки и белый камзол для мужчин, и чёрное платье с белыми рукавами для женщин. Однако, в отличие от Ренессанса, никто не улыбался. Это показалось немного странным, но таковой была реальность Империи. «Улыбка без причины — признак дурачины» — такую поговорку сказал ему младший офицер.

Комната Скифара была роскошной: двуспальная кровать, стол, стул, шкаф для одежды. На окнах были и шторы и тюль. Всё делалось для самого большого комфорта. В небольшой комнатке даже был «унитаз» — деревянная конструкция, по среди которой была труба с широким горлышком. Пожалуй, такой предмет гигиены был одной из немногих вещей, которые в обоих странах были одинаковы. Рядом с ним стояли два ведра, а на стене висел наполненный водой рукомойник и корыто. В комнате было всё необходимое для того, чтобы поддерживать гигиену, не выходя наружу.

— Вот, здесь будете жить до завтра. Сегодня вечером Вам необходимо сходить в баню, она находится в этом здании, на первом этаже. Утром, после восхода солнца, я зайду. Мы отправимся в императорский дворец, — сказал младший офицер, перед тем, как откланяться.

Скифар слишком сильно устал после дороги, и решил не выходить в город этим вечером. Солнце и так опускалось за горизонт. Он спустился вниз по лестнице, и сразу увидел надпись «САУНА». Здесь, в гостинице высшего класса, его профессионально отмыли и почистили, а позже — даже постригли ногти. Всё было включено в обслуживание. После этого брадобрей наголо срезал все волосы с его лица и привёл в порядок причёску. Скифар не понимал, зачем это надо, но персонал гостиницы объяснил, что таков был приказ от тех, кто оплатил его проживание и все эти процедуры.

Сон пришёл не мгновенно. Перед тем, как погрузиться в грёзы, Скифар ещё раз прокрутил в голове все мысли о Кси. За тем подошла очередь мыслей об Империи Восхода и Ренессансе, о колдунах и войнах. И, напоследок, в голову забрели мысли об Амине. Это и стало бы точкой кипения для обычного человека. Но только не для Скифара. Он сжал кулаки, и почти до крови прикусил свою нижнюю губу. Усилие воли подавило эмоции, запрятало воспоминания и эмоции в самый «дальний ящик» подсознания. Мысли воина должны быть чисты от мусора, что мешает адекватно оценивать ситуацию. Этому его научил майор Чжоу во время уроков фехтования.

Даже во сне не было покоя. Его и не могло быть после того, на что «подписался» Скифар. Глубокой ночью, когда тело и разум воина отдыхали, к нему явился колдун. Алдус вторгся в его сон, подавляя картины оживлённые картины ренессанских городов, и замещая их своим бородатым лицом.

— Здравствуй, Скифар, — говорил он ровным голосом. — Прости, что вторгаюсь в твой сон.

— Ничего. Я понимаю, что всё это — необходимость. Если ты это делаешь, значит в этом есть нужда.

— Я хотел сказать тебе кое-что важное, — продолжал Алдус, больше не прерываясь на любезности. — Мы, колдуны, иногда можем увидеть то, что не способен узреть глаз человека. Это — существа, которые живут параллельных измерениях. Они вносят свои коррективы в нашу жизнь, помогают и препятствуют. Некоторые из них сопровождают определённых людей. Не кузнецов и земледелов, но тех, чья душа сильна. Правители, мудрецы, маги, монахи и, конечно же, воины.

— Вы хотите сказать, что одна из этих сущностей сопровождает и меня? — перебил его Скифар.

— И да, и нет, — произнёс колдун, жестом попросив его потерпеть. — Сначала я подумал, что мне привиделось. Это произошло в нашу первую встречу, на поле боя, переде тем, как моя коллега испепелила всё остальное войско. Но потом я понял, что это не ошибка, и не мираж. За твоей спиной стоят сразу два Хранителя.

Скифар не хотел задавать лишних вопросов, потому что понимал, что сначала нужно дослушать собеседника. Однако, в его разуме уже формировалась картина того, как прямо сейчас, у изголовья его кровати сидят два человека в длинных рясах. Таково было его воображение.

— Я не знаю их имён, но вижу их. Рыцарь света в белых одеяниях. Тёмный, звереподобный воин. Лик первого невероятен, а второго — ужасен. Они олицетворяют твой дух и твою ярость, — воплощение Алдуса подалось ближе, смотря прямо в глаза Нур-Хакешу. — Выбирай внимательно, к кому прислушиваться. Не позволяй животному гневу завладеть тобой.

Обрывки воспоминаний начали мелькать в голове Скифара. Он где-то уже слышал про существ за своей спиной. «Ну, точно! Старейшина!» — внезапно вспомнил он. «Неужели этот старик тоже колдун?!». Парень хотел задать этот вопрос Алдусу, но маг уже растворился во тьме.

Часть четвёртая: Имперская Гвардия

15.

Этим утром Скифару предстояло пройти множество процедур, о существовании которых он знал, но никогда не думал, что ему придётся вних участвовать. Младший офицер притащил с собой большую сумку. Распустив завязки, он извлёк оттуда парадный костюм. Скифар смотрел на этот наряд, и не верил, что его заставят надеть нечто подобное.

— Это — парадная форма Имперской Гвардии. В ней вы пойдёте на церемонию, — сказал офицер, вручая Скифару конверт, который достал из-за пазухи. — А вот эта бумага — официальное приглашение.

Бумага была в толстостенном конверте, запечатанным ярко-красным сургучом. Этот цвет напоминал воину артериальную кровь, которая вырывается из передней части шеи, когда человеку отрубают голову. На печати был изображён герб императорского двора: голова тигра, два перекрещенных топора и солнце, восходящее вдали. Открыв конверт, Скифар почувствовал запах свежей бумаги. Похожий аромат был в кабинете Алдуса, но было понятно, что письмо из имперской канцелярии было кроплено какими-то благовониями. Целлюлоза была снежно-белой, такого чистого цвета парень ещё никогда не встречал.

«Сир Скифар Нур-Хакеш,

За выдающиеся воинские заслуги

(уничтожение вражеского колдуна, уничтожение большого количества противников, верную службу и побег из вражеского плена)

Вы приглашены на службу в Имперскую Гвардию Империи Восхода.

Дата церемонии: 22 ИЮНЯ 161 года.

Слава Императору Мин!»

Скифар широко улыбнулся. Это была искренняя эмоция, радость буквально сочилась из его глаз, подтверждение чему служили два ряда оголённых зубов (за которыми парень следил очень тщательно, и умудрился за двадцать лет не потерять ни один из них). Всё шло по плану. До «Часа Х» оставалось всего сорок суток, а уже в этот день он придёт на аудиенцию к самому императору.

Костюм был сшит по замерам, которые были сделаны ещё до приезда в Минград. Одежда сидела практически идеально, лишь в бёдрах брюки были недостаточно свободными, но это не сильно волновало Скифара. Форма была чёрного цвета. На плечах золотыми нитями были вышиты львы, пуговицы были такого же цвета, а на спине было схематическое изображение солнца, выходящего из-за горизонта. На брюках так же были лампасы, состоящие из одной линии. Обувь представляла собой обычные ботинки чёрного цвета со слегка задранным носком. Головной убор не был предусмотрен. Одежда нравилась Скифару. Она была одной из немногих действительно стильных вещей, которые были в Империи, даже при том, что ренессанский стиль больше импонировал парню.

— Когда-то я тоже мечтал стать имперским гвардейцем, — произнёс младший офицер, грустно улыбнувшись. — Но понял, что жизнь дороже, и я не хочу участвовать в битвах. Хотя, иногда так и хочется примерить эту форму.

Частная карета повезла Скифара к императорскому дворцу. По дороге он продолжал глядеть в окно, и наблюдать за людьми. В целом, ничего особо интересного или нового и не было видно. Всё те же жилые здания, лавки торговцев, таверны и мастерские. Фасад каждого дома был вычищен и выбелен. Конечно же, Скифару было очень интересно посмотреть, что же скрывается там, в глубине города. Надежда всё ещё теплилась в его груди. «Быть может, всё ещё не так плохо?» — вопрошал он себя.

Карета остановилась. То, что предстало перед взором Скифара, будоражило сознание. Прямо внутри города стоял замок. Он был обнесён каменными стенами, укреплённые металлическими шипами, у стальных ворот находились две башни со стрелками. Дворец, скрывавшееся за защитными барьерами, казался абсолютно симметричным: прямоугольные формы отражали друг друга с такой невероятной точность, что казалось, будто кто-то поставил гигантское зеркало по центру. К карете подошёл один из гвардейцев. Скифар окинул его взглядом, и сразу понял, какое обмундирование он будет носить. Латные доспехи были начищены до блеска, что создавалось впечатление того, что они были намазаны маслом. За спиной развивался красный плащ, на котором золотом была вышита всё та же эмблема: лев, восход и два топора.

— Документы, — грозным голосом произнёс гвардеец.

Скифар не растерялся, и протянул ему письмо с приглашением. На секунду глаза солдата округлились. Никто не узнает, удивился ли он тому, что в их рядах пополнение, или внешности парня. Вернув ценную бумагу, гвардеец отдал честь, и отошёл от повозки. Перед каретой распахнулись ворота. Они были меньше, чем те, что вели в город, но стали в них было столько же, никаких зазоров или деревянных конструкций не было. Лишь металл на десятке петель, с гигантскими засовами, вставляющимися не только поперёк, но и в землю и стены. Такую конструкцию боевой таран будет пробивать очень долго.

Внутри замка царила стерильная чистота, даже лучше, чем в гостинице. Ни одной пылинки не было видно во внутреннем дворе. Зеленеющий газон был подстрижен идеально ровно. Стволы деревьев, посаженных в лунках, обложенных камнями, были побелены ровно на полметра от земли. Дорожка под ногами Скифара была вымощена отёсанными булыжниками одинакового размера. Всё вокруг напоминало какой-то сказочный мир, где каждая мелочь была слишком вычурной, каждая форма была правильной, лишая возможности для полёта фантазии.

Лакей в малиновом камзоле встретил Скифара поклоном.

— Вы, должно быть, сир Нур-Хакеш? — сказал дворецкий, выпрямив спину. — Следуйте за мной, пожалуйста. Император вас ожидает.

Тяжёлые двери отворились без единого скрипа, открывая для Скифара само сердце Империи Восхода. Огромная галерея была завешана сотнями картин в причудливо расписанных рамках. По центру дальней стены стояла золотая статуя первого Императора Мин. Она была не меньше трёх метров в высоту. Глядя на это изваяние, Скифар невольно поднимал голову вверх, наконец оценивая, всю высоту этого здания. Потолок кончался как минимум в шести метрах от уровня пола. Это сильно резонировало с приземистыми зданиями, что встречали его во всех прочих уголках Империи Восхода. Рядом с металлическим «императором» стояли статуи четырёх его последователей, включая текущего правителя — Донгэй Мин. Их размер был человеческим, и стояли они по бокам от гиганта. Лицо каждой скульптуры было серьёзным, а взгляд — пронзительным. На одной из стен висел неизвестный механизм округлой формы. На нём были написаны цифры, а две «палочки», короткая и длинная, выходили из центра. Скифару пришлось хорошенько напрячь память, чтобы вспомнить название этой диковинки: «часы». Он видел нечто подобное и в Ренессансе, но там они были намного меньше.

Галерея была не чем иным, как буферной зоной. Из неё ветвились около десятка ходов. Свет просачивался через стеклянные накаты крыши, усиленные еле заметными стальными стержнями. На золотых табличках были выбиты иероглифы, которые указывали путь в то или иное помещение. Оба прохода подле статуи вели в тронный зал, где и восседал законный владыка этих хором. Освещение было необычным: лучи солнца проходили через толстые стёкла, что были на самой крыше, и отражались от мраморного пола.

Скифар спешно следовал за дворецким, поэтому не успевал как следует разглядеть картины. Слуга открыл перед ним дверь, что находилась справа от скульптуры, и провёл его по широкому коридору в миниатюрный зал, служивший комнатой ожидания. У ещё одной бронированной двери, за которой и находился пресловутый тронный зал, по стойке «смирно» стояли четверо гвардейцев.

— Его величество Император ожидает вас, сир Нур-Хакеш, — смазливым голосом произнёс дворецкий, отвесив последний поклон.

Лакей ухватился за две большие ручки, и потянул двери, украшенные золотыми гербами, на себя. Они открылись, наконец, впуская в комнату ожидания золотые лучи, солнца, отблёскивающего от драгоценного металла.

К удивлению Скифара, помещение было отнюдь не огромным. У самой дальней стены стоял трон, предназначенный для Императора Мин. По центру комната была пустой, но вдоль стен стояли такие артефакты, от одного вида которых можно было впасть в блаженный транс: два изогнутых меча, инкрустированных золотом и драгоценными камнями, комплект латной брони, обвешанной золотом и разнообразными регалиями, постамент с толстой книгой, на обложке которой виднелся герб. В углу стоял небольшой стол, за которым сидел худенький мужчина — личный секретарь императора. В стенах были проделаны четыре окна, через которые и просачивался свет, отражающийся от всех золотых поверхностей. Прозрачные стёкла были толщиной не менее десяти сантиметров, так что стрела или арбалетный болт не могли их пробить.

Широкими шагами Скифар преодолел половину зала, и, остановившись ровно в середине, на месте, где был центр солнца, выложенного мозаикой на полу, встал на правое колено, и склонил голову. Всё было сделано в точности так, как его учил офицер, сопровождавший его. Это преклонение они репетировали около получаса.

— Вставай, — кратко бросил император.

Скифар встал в полный рост, и ему наконец удалось разглядеть того самого императора, лик которого был изображён на многих картинах. Мужчине было около сорока лет, на голове были небольшие залысины, но длинные волосы аккуратно зачёсаны назад и напомажены. Очень узкая бородка тянулась по подбородку до шеи, на верхней же губе виднелись аккуратные усики. Тип лица был исключительно имперский: слегка смугловатая кожа, тёмные волосы, приплюснутый нос и узкие глаза. Смотря на императора, Скифар изо всех сил пытался сдерживать улыбку. Вот он: ужасный и великий, сидит перед ним на своём троне. И это — обычный человек, такой же, как и миллионы других. Но по праву рождения ему досталась власть. Это и отличало его от остальных.

— Значит, истребил не менее десяти врагов, пережил бойню, сбежал из плена и отрубил голову колдуну, — говорил император, задумчиво читая бумагу, которую ему передал секретарь. — Должен признаться, это для нас первый случай, тем более — в двадцатилетнем возрасте.

Донгэй Мин отвлёкся от бумаги, и начал внимательно рассматривать Скифара, окидывая его взглядом с ног до головы. Однако, создавалось такое ощущение, будто делал он это с абсолютным безразличием. Тем временем душу парня разрывали два противоположных состояния: тревога и спокойствие. С одной стороны, его сердце бешено стучало, ведь он стоял перед самим Императором Мин! Властителем Империи Восхода, самого большого государства всего материка. Одним словом этот человек мог послать стотысячные армии в атаку, одним движением руки приговорить целые города к сожжению, а людей — к пыткам и казням. С другой же стороны, на этом золотом троне сидел обычный человек. Он создан из костей, плоти и крови, как и все люди. Скифар мог бы отрубить ему голову одним быстрым взмахом. Два охранника были бы серьёзным препятствием, но нет проблем, которые не решали бы сталь, сила и скорость.

— А ты выглядишь довольно презентабельно, — сказал император, нахмурившись. — Высокий и мускулистый, со шрамом на лице. Внушительный внешний вид, должен тебе сказать. Поставлю тебя во внутреннюю охрану. Будешь патрулировать замок, стоять на страже у моих покоев, ну и всё в таком духе.

Секретарь поспешно записывал всё, что говорил правитель. Он изготавливал документ, который должен был послужить удостоверением для будущего гвардейца.

— Дворецкий! — прикрикнул император, и лакей тотчас появился в дверях. — Проведи этого гвардейца в казармы. Секретарь, выдай ему бумагу. Ну а тебя, Скифар Нур-Хакеш, я поздравляю со вступлением в Имперскую Гвардию. Отныне ты — сорок четвёртый воин самого элитного подразделения имперского войска.

Поклонившись, Скифар поспешил покинуть императорские покои. Он и не знал, что надо думать о произошедшем «посвящении». Всё было совсем не так, как он себе это представлял. Вместо высшего существа, перед которым сами Боги склоняют колени, на «золотом стуле» сидел обычный мужчина средних лет. Церемония проходила без оркестра и парада. Скифар не давал никакую клятву, его даже и не спросили! Он просто оделся в парадную форму, отдал одну бумагу, император поставил его перед фактом и вручил другую бумажку. Всё, никакого торжества. Парень уже догадывался, в чём тут подвох.

— Вот это ты держался! — восхищался дворецкий. — Впервые вижу, чтобы кто-то сохранял невозмутимое лицо, когда предстал перед самим Императором! Наверное, война вас закалила, сир.

Скифар ничего не ответил. Он лишь безмолвно следовал за слугой, прокручивая в голове всё произошедшее. Создавалось такое ощущение, будто что-то было не правильно. Какая-то деталь смущала воина. Он не мог понять, что именно, но вот эта загвоздка не давала ему спокойно жить.

— Ряженый этот ваш император, — выпалил Скифар неожиданно для лакея. — Видно это сразу.

— Что?! — глаза дворецкого округлились, стоило ему только услышать эти слова. — Как?!

Парню нравилось смотреть на озадаченное лицо лакея. Оно сразу выдавало всю правду.

— Очень просто. Тронный зал то, может быть, и настоящий, но вот его величество Донгэй Мин бы никогда не допустил к себе так близко какого-то дикаря из пустынь, каким бы хороший и преданным воином он ни был. Меня могли завербовать на убийство, — равнодушным голосом молвил Скифар. — Не бойся, я никому не скажу.

Остаток пути они провели молча. Дворецкий привёл Скифара к левому крылу замка. Здесь, в отличие от имперских хором, не было тяжелейших дверей и ворот. Парень ожидал увидеть что-то вроде той военной части, где жил весь прошлый год. Но и здесь его ожидания были обмануты. Зайдя внутрь, он обнаружил нечто отдалённо похожее на тот дом, куда его заселили по приезду в Ренессанс. Казарм здесь не было, каждому бойцу была выделена своя личная комната на втором и третьем этаже. На первом же уровне располагалась оружейная и штаб квартира. Доведя Скифара до двери последней, дворецкий спешно скрылся.

— А, новичок! Заходи! — послушался чей-то голос офиса.

Штаб квартира Имперской Гвардии была довольно уютным местом. Прямо перед входом в офис стоял письменный стол, заставленный всякими бумагами и прочими принадлежностями. Сбоку от него стоял огромный шкаф, служивший архивом. Лучи солнца свободно проходили через широкие окна. С первого взгляда вообще нельзя было сказать, что это помещение — штаб квартира самого элитного подразделения Империи Восхода. Лишь оружие, инкрустированное золотом и драгоценными камнями, показывало настоящий статус этого места. Здесь было всё: кинжалы, мечи всех видов, топоры, глефы, булавы, молоты и луки. Вся эта коллекция украшала самую большую стену комнаты. По центру стоял недлинный стол, к которому были приставлены стулья для шести человек.

За письменным столом сидел высокий человек. По внешности можно было сразу же определить его происхождение: наполовину имперец, наполовину ноксец. Это выдавал бронзовый оттенок его кожи, который был только у таких метисов. Мужчина был одет в точно такую же форму, как и сам Скифар. Когда их взгляды встретились, парень поклонился.

— Не надо здесь вот этих манер, — грубым голосом произнёс офицер. — Мы, конечно, придворные, но тут все мы как братья, и уважаем друг друга без всяких ебучих поклонов.

Скифар был ошарашен такой речью командира. Мало того, что ему не нужны были формальности, так он ещё и не гнушался сквернословить в императорском дворце. Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Меня зовут Харан. Я тут что-то вроде старшего командира. Занимаюсь бумагами, и отвечаю за всех гвардейцев.

— Скифар. Только что прибыл от «императора», — сказал он, намеренно замедлив речь на последнем слове.

— Ага, вижу, ты сразу раскусил наш маленький секрет? — усмехнулся Харан, хлопнув парня по плечу. — Молодчина, а я сразу и не понял, что это был двойник! Умён значит ты.

Командир развернул бумагу, которую ему вручил Скифар. Бегло просмотрев содержание, он положил её на стол, и придавил сверху каким-то куском папируса.

— О, во внутреннюю охрану назначили! Повезло, — сказал мужчина, направляясь к двери. — Но да ладно, давай сначала по нашей рутине.

Харан повёл парня в оружейную. Там он извлёк из ящика два комплекта заранее приготовленных доспехов. Они были сделаны по меркам присланным в столицу заранее. Гонцы работали очень оперативно: пока Скифар только рассказал о своём «побеге», всадник уже скакал к вратам Минграда. С собой у него было рекомендательное письмо и всё, что было необходимо для будущего обмундирования нового бойца. Такое «продвижение по службе» было выгодно для обеих сторон. Местное командование получало пару десятков золотых монет, а императорский двор — хорошего бойца. Первый комплект брони был парадным, и включал в себя изящные латы и красный плащ с гербом. Харан строго наказал держать этот комплект в идеальном порядке: начищать металл до блеска, вовремя менять стирать и менять плащи на новые. Его нужно было носить внутри замка и на всякого рода торжествах. Второй же комплект был предназначен для походов за пределы стен дворца и для тренировок. Хотя защитные свойства были такими же, выглядела эта броня проще, и больше напоминала ту, что носили бойцы Ренессанса. Оружие же было дано исключительно на выбор самого воина. В ассортименте были все возможные инструменты для убийства. Конечно же, Скифар выбрал старый добрый цвайхендер. Длинное и крепкое лезвие, рукоятка, рассчитанная на двуручный хват, массивное навершье и толстая гарда, обеспечивающая надёжную защиту для кистей. Всё было включено.

— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Харан, извлекая из ящика продолговатый предмет, завёрнутый в тёмную ткань. — Эти клинки — невероятная редкость. В Империи Восхода такие не производят. Их изготовили ещё до Эры Тьмы в неизвестных ныне землях. У нас осталось ровно шестнадцать единиц этого оружия.

Скифар развернул ткань, и извлёк из свёртка меч, спрятанный в чёрные ножны. Они были украшены золотистым орнаментом, изображавшим вьющиеся стебли растений. Такое сочетание цветов было восхитительным: блеск во тьме, космическая энергия посреди бездны. Сам клинок был чуть меньше одного метра в длину, лезвие — изогнуто под небольшим углом. Оружие было довольно лёгким, и хорошо лежало в обеих руках. По своей сути, это был полутороручный меч, как тот, фехтованию которым Скифара обучал майор Чжоу. Однако это лезвие было заточено только с одно стороны, и было намного твёрже ренессанского «полуторника».

— Эта сталь — неразрушима. Меч может прорезать практически любую броню, даже не затупившись, — произнёс Харан, заматывая оружие обратно в ткань. — Трёх предыдущих императоров похоронили вместе с этими клинками. Два находятся у Догэна и его сына, один — у личного телохранителя. Ещё три штуки — у командующих Имперской Гвардией, одним из которых являюсь я. Свой меч, кстати, я никогда не достаю из сейфа за исключением парадов. Остаётся ещё шесть.

— К чему ты ведёшь? — нахмурился Скифар.

— Это — мотивация. Если хорошо служить, то продвинут в командиры, и сможешь носить этот меч.

Заключение было простым, но эффективным. Скифар понимал, что слова, сказанные Хараном, есть ни чем иным, как манипуляцией. «Отдай своё тело и душу — получишь крутой меч». Было не трудно догадаться, что такое проделывают с каждым новичком. Однако, парень решил не подавать виду, что всё понял. Он и так пожалел о том, что так легко рассказал о том, как вычислил двойника императора.

По дороге к новому жилью Скифара, Харан рассказывал ему в общих чертах о местных порядках. Работа проходит в три смены, по восемь часов каждая. Выходить за пределы дворца запрещено без особого разрешения, ведь каждый гвардеец обладает информацией, которая не должна покидать стены дворца. Тренировки проходят по усмотрению самих бойцов, никто никого не обязывает. Подчиняться нужно либо приказам командира, либо непосредственно императорской семье.

Скифар осматривал своё новое жилище. В отличие от обычной казармы, каждому бойцу была предоставлена своя комната. Кровать у левой стены, рядом с ней, прямо напротив окна — стол и стул, недалеко от двери — шкаф для одежды и большой сундук для персональных вещей. Харан выдал парню ключ. Он подходил как к двери, так и к сундуку одновременно. На полу у кровати лежал ковёр. К сожалению, личного санитарного узла, как в ренессанских квартирах, здесь не было. Всё это было обустроено на первом этаже. Несмотря на такое неудобство, было сразу видно, что к Имперской Гвардии здесь отношение особое. Император заботился о своих подопечных, давал им личное пространство. Как ни как, эти люди должны были защищать его от всех угроз.

— Ну что, осталось обсудить самое сладенькое, — улыбнулся Харан, вручая Скифару ключ.

— Что за сладенькое? — смущённо произнёс Скифар, забирая ключ из рук командира.

— Ну как, что? Деньги, жратва, выпивка, девки!

Оба мужчины рассмеялись. Пусть этот смех и не был искренним, но вся эта ситуация напомнила Скифару, зачем вообще тысячи воинов стремятся попасть в Имперскую Гвардию.

— В общем так, каждую неделю тут выдают по пять серебряников. На самом деле, внутри этого дворца их довольно сложно потратить полностью, поэтому считай, что они капают тебе на пенсию. Суть в том, что тут ты можешь получить всё, что доступно за этими стенами, и даже дешевле. Так что не грусти, это не заточение в темнице, — сказал Харан, похлопав парня по плечу. — Так вот, кормят бесплатно, три раза в день, порции ограничены лишь объёмом твоего желудка. Наливают бесплатно каждое воскресение, ну а в друге дни можно купить прямо в соседнем здании, у кладовщиков. Цены не кусаются. Только смотри, нельзя бухим на службы выходить. Думаю, ты и сам догадался. Если ты более утончённой натуры — здесь есть библиотека, сад и прочие места для интеллигенции. Ну и, конечно же — девки. Тут вариантов много, всё зависит от твоих нужд и удачи. Опять же, каждое воскресенье у нас небольшой праздник, ведь, помимо выпивки, привозят и блядей. Причём хороших, не первых попавшихся в подворотне. Они умелые, и просят всего пару-тройку серебряников за сеанс. Справедливые деньги за профессиональное обслуживание на всю ночь. Но не стоит забывать и про то, что здесь около сотни служанок, поварих, швей и прочих женщин. При этом, ты здесь не увидишь ни одной бабки, ведь император поставил строгий возрастной потолок: тридцать пять лет для женщин и сорок пять для мужчин. Так и красиво при дворе, и точно знаешь, что никто не будет плакаться из-за больной спины или разнывшихся колен. Короче, найти партнёршу для потрахушек не составит особого труда, если быть хоть немного галантным.

Инструктаж был окончен в аккурат ко времени обеда. Никаких принципиально новых блюд Скифар на столе не увидел. Однако, не было ипривычных ягод. Были другие, красного цвета. Они оказались сладкими, но всё же им было далеко от того самого вкуса, который можно было почувствовать дома. Жареная свинина сочилась маслом и растопленным жиром, смешанным со специями, а свежие овощи хрустели на зубах. Большинство воинов пользовалось ножами и вилками, но Скифар отдавал предпочтение рукам, ведь ещё не мог хорошо управляться со столовыми приборами. Другие гвардейцы, что сидели с ним за одним столом, восприняли появление новичка довольно холодно. Лишь пара человек с ним поздоровалась. В тот момент он ещё не мог понять причины этого.

Вернувшись с вою комнату, Скифар лёг на кровать, и закрыл глаза. Он пытался вспомнить, и осмыслить каждый эпизод этого дня. Прокручивая в голове всё произошедшее, он понял две важные вещи.

Во-первых, император труслив до невозможности. Минград окружён стеной, вход в него только через мощнейшие ворота, способные выдержать долговременную осаду. Внутри города стоит дворец, больше похожий на крепость, внутри которой надо пройти ещё две бронированные двери, чтобы попасть не к самому императору, а к его двойнику! Более того, он не доверяет вообще никому, не отпускает своих верных гвардейцев, отборных воинов, что служат его личной охраной, за пределы замка. Более того, согласно тому, что рассказывал Алдус, он ещё и хранит одну из печатей Тьмы, которую использует в том случае, если всё пойдёт наперекосяк. И это ещё не учитывая то, какой репрессивный аппарат он изобрёл, чтобы не подпускать врага на территорию Империи Восхода.

Во-вторых, к Скифару пришло осознание того, насколько он чувствует себя не правильно. Когда Харан начал говорить о женщинах, которыми можно пользоваться в замке, парень тотчас вспомнил Кси. Она сначала была его подругой, а потом — женой, хоть они и не смогли прожить больше одного дня в браке. «И что потом? Она умирает. Сколько длилось горе? Несколько дней?» Потом пришла пустота. «Да, жалко. Но что поделать? Все умирают» — именно эта мысль была намертво вкопана в голове Скифара. Он понимал, что это не правильно. Ему казалось, что в такие моменты люди должны горевать месяцами и годами. Но он провёл в горечи и раздумьях недели две, если не меньше. «С каких это пор я стал бесчувственным?» — вопрошал он себя. Ответ на этот вопрос напрашивался сам. Слишком много времени проведено в боях. Слишком много людей умерло. Сначала — отец, большая утрата. Затем — предательство и бегство из племени. Далее — около десятка убитых противников и сотни мёртвых товарищей. Амина, и всё то, что приключилось с этой бедной девушкой. Испепеление сотен (если не тысяч) людей, которые стояли подле него в тот роковой день. Созерцание бедности, неравенства. В итоге, к моменту гибели супруги, воин оброс таким «панцирем», что уже ничто для него не могло быть неожиданностью и ударом. Более того, Скифар даже не знает, любил ли он Кси по-настоящему, ведь решение о браке было спонтанным, и было принято исключительно для успокоения девушки. Они были просто друзьями, и знали друг друга меньше года. Тем не менее, парень чувствовал вину.

За советом он мысленно обратился к трём своим наставникам: ныне покойному отцу, майору Чжоу и Алдусу. «Что бы они мне сказали?» — задался вопросом Скифар. Он размышлял на эту тему, пытаясь в деталях вспомнить характер и философию каждого человека. «Оцени ситуацию здраво. Она не ценила свою жизнь. И не важно, что там было между вами. Если бы ты действительно умер, то она должна была бы жить за вас двоих. По таким людям не надо скучать» — говорил отец. «Если ты очень быстро вышел из состояния печали, это ещё не значит, что не любил эту девушку, и не уважал её. Это означает лишь то, что ты стал сильнее, научился быстро отметать ненужные эмоции, и концентрироваться на настоящем, не оглядываясь на прошлое» — таков был вердикт наставника Чжоу. «Не существует неправильных эмоций и реакций. Ты — это ты. Кто-то будет упиваться горем, а другой лишь сделает для себя очередной вывод» — так бы сказал ему Алдус.

За своими рассуждениями Скифар не заметил, как его веки начали слипаться. Дивные картины рисовал разум парня, дрейфующий по просторам царства морфея. Но не успел он сконцентрироваться на прекрасных видениях, как тут же в его сон вторглись. Алдус стоял перед ним в полный рост, развеивая все прочие изображения.

— Скифар, я выхожу с тобой на связь, чтобы поддержать и наставить. Это будет не часто, но я постараюсь это делать по мере необходимости, — говорил колдун размеренным тоном. — Во-первых, я тебя поздравляю с успешной инфильтрацией. Однако знай, что чем глубже ты попадёшь в это окружение, тем лучше будет для нас всех. Не останавливайся.

Парень ничего не мог ответить. Это сновидение было полностью завоёвано Алдусом. Даже если бы он и хотел что-то сказать, то не стал бы. Он знал, что за ним и так пристально следят. Но вот послушать мудрого наставника куда важнее.

— Помни всего три вещи: каждое знакомство будет полезно, ищи любые способы приблизиться к императору, не бойся действовать.

16. Новые друзья

«Теперь, когда я, наконец, научился нормально писать, я могу сделать то, что давно планировал. После своего третьего боя я нашёл в одной из палаток дневник одного ренессанца. Там не было ничего толкового, но мне понравилась идея записывать все свои мысли и действия на бумагу, тем более, что теперь она есть в избытке. Знаю, что этим занимаются многие люди, которые могут себе позволить трату чернил и времени. Посмотрим, к чему это приведёт.

Меня зовут Скифар Нур-Хакеш, и я — Имперский Гвардеец. Нет смысла описывать моё прошлое, ведь эти записи предназначены только для меня самого, а память у меня хорошая. Хотя, может, когда-нибудь и напишу свои мемуары. Об этом странно думать. Вообще, воину не положено задумываться о будущем в хорошем ключе, ведь тогда ты не будешь готов к худшему сценарию. Жить нужно сейчас, тщательно анализируя обстановку, готовясь к худшим ситуациям, и предотвращая их развитие. Если остаётся время — стремиться к большему.

Меня поставили в третью смену. Я несу службу с четырёх утра до двенадцати дня. Да, такие странные правила у гвардейцев: сутки начинаются с полудня. Как мне рассказал Харан, это сделано для того, чтобы никто не стоял вахту с двенадцати ночи до восьми утра, ибо это плохо влияет на организм. А так, первая смена — с 12 до 20, вторая — с 20 до 04, третья — с 04 до 12. Таким образом, каждый успевает поспать ночью, и, как говорит наш придворный врач, «биологические часы не сбиваются». Понятия не имею что это, и как это работает, но это всяко лучше, чем охранять ворота от заката до рассвета. Хоть где-то забота о людях в этой стране.

Меня будят за полчаса до вахты. Я надеваю на себя латы, начищенные с вечера. В отличие от той брони, которую нам выдавали в старой военной части, на этой не было болтов и множества заклёпок, всё держалось на удобных ремнях. Потом я иду в столовую, где мне выдают завтрак: овощи и мясо на хлебе, а так же — чай. Очень вкусный напиток, кстати. Каждый день место службы меняется. В этот раз я оказался во внутреннем дворе. Я был там один, больше второй гвардеец стоял на другой стороне, и мы друг друга не видели. Вечерний воздух — прохладен. Не могу сказать, что в саду чем-то пахло. Лёгкие ароматы витали где-то там, близко к цветочным клумбам. За то повсюду слышались трели сверчков. Чуть позже к ним подключались и утренние птицы. Хоть горизонта и не было видно, но восходящее солнце было всё так же красиво, несмотря на то, что поднималось оно из-за стены замка. Его лучи заливали сад, заставляя проснуться тех утренних птиц, что ещё не начали горланить ранее. Я же стоял, прислонившись спиной к белокаменному дворцу, в стенах которого всё ещё видит сон император Догэн Мин. Интересно, он выглядит так же, как и двойник, или всё же есть существенные различия?

Каждый день, сразу после службы, я иду тренироваться. Для этого у нас есть полигон. Бегу два круга в одну сторону, и ещё два в другую, при этом стараясь не сбавлять скорость. За тем — силовые тренировки. Пресс, отжимания, приседания, подтягивания, упражнения на все мышцы рук. Количество разов не считаю, делаю пока не устану. Однако, раз в два дня делаю ослабленную тренировку, чтобы тело могло немного отдохнуть. Потом — упражняюсь фехтованию. Благо, есть несколько бойцов, которые готовы вставать со мной в пару. Иногда пытаюсь победить противника, не используя правую руку, но получается очень редко. После всех тренировок иду в библиотеку. Выбираю любую книгу на полке, и читаю её до того момента, пока не наступит обед. Уже успел закончить один роман про историю любви. Немного грустно, но я смирился с тем, что пока не хочу ничего подобного. Быть может, позже.

Хотел было на этом закончить, но сразу вспомнил, что хотел написать. Решил не привязываться к людям до того момента, пока не получится окончательно осесть где-нибудь. Чёрт, опять загадываю наперёд! Дурная привычка появилась, надо избавляться. Так вот, решил я не сильно заморачиваться, а жить настолько хорошо, насколько это доступно сейчас. Окончательно выдворив из своей головы мысли о своём прошлом опыте, завёл новую интрижку. Почему бы и нет? Как оказалось, некоторые девушки здесь, несмотря на все эти целомудренные нравы, продвигаемые в Империи, совсем не против плотских утех без обязательств. Да, насколько бы длинную юбку не заставляли носить, простые человеческие желания не выдворишь из тела и разума.

Эту горничную зовут Юнха, она всего на один год старше меня. Чистокровная имперка. Мы встречаемся каждый день, но до постели дело доходит лишь раза два в неделю. Ежедневно мы беседуем на самые обыкновенные темы, как хорошие знакомые. Возможно, она неплохой человек, только вот сразу видна жадность и беспринципность. Попасть на работу в императорский дворец не просто, но оклад того стоит. Юнха сказала, что её мотивирует не столько помощь семье, сколько желание от них отселиться, и открыть своё личное дело. До того, как попасть к императорскому двору, ей пришлось пару лет набираться опыта в гостинице, а потом — отдаться одному из мужчин, которые как раз нанимали горничных в императорский дворец. Самое интересное, что она вообще этого не стесняется! Да я вам больше скажу, вообще вся вот эта «целомудренность» — чушь собачья, она здесь не более чем красивая сказка. Почему? Мне Юнха рассказала, что девушки выстраиваются в очередь перед покоями сыновей императора. Каждая вторая служанка готова удовлетворить любые их желания, ведь оплата будет золотом. Сама же девушка поняла, что совать туда нос не только опасно, но и противно. Что же она думает о наших отношениях? Наверное, то же, что и я.

До дня «Х» осталось ровно десять суток. Полная луна приближается»

Во время дежурства нужно было не только стоять на посту, не двигаясь, но и совершать обходы. Скифар медленно прохаживался по внутреннему двору, заглядывая в каждый угол. Такова была рутина. В императорском саду были все растения Империи Восхода: от северных сосен до пустынных кактусов. Последние находились в теплице: стеклянном сооружении, в котором происходил парниковый эффект. Так даже южные растения могли радовать глаз в любое время года.

Дежурство заканчивалось, и на вахту заступали новые люди. Сонные гвардейцы медленно плелись к своим товарищам, чтобы пожать руку, тем самым приняв пост. Скифар уже вышел из сада, и направлялся к казармам, когда перед ним предстала знакомая фигура. Парень, которому на вид было лет двадцать с копейками, стоял перед ним, улыбаясь. Воин поклонился ему. Этим человеком был старший сын императора — Бао Мин. Он был одет в чёрный костюм, состоящий из узких брюк, лёгкого плаща и рубахи на пуговицах. Воротник был прошит золотыми нитями, а на плечах был нарисован красный узор.

— Нур-Хакеш, мне надо поговорить с тобой, — медленно произнёс наследник престола. — Давай, пройдём за мной.

Отвечать нужды не было. Скифар молча шагал за одним из своих хозяев, стараясь держать дистанцию ровно в один метр. Таковы были правила приличия. Тем временем, в своей голове, он задавался важнейшим вопросом: «Что надо этому человеку, и почему именно от меня?». Гвардеец понимал, что его истинные планы ничто не могло выдать. Следовательно, он в безопасности.

Бао провёл Скифара через пустующий тронный зал. Оказавшись в широком коридоре, они прошли направо. За деревянной дверью, запертой на ключ, оказались покои императорского сына. Одна эта комната была роскошнее всего, что воин видел за всю свою жизнь: огромная кровать с балдахином, стол для еды, библиотека, большие шкафы с одеждой, собственный санитарный узел и, конечно же, окна с толстенным стеклом, из которых открывался вид на город. Парню было страшно даже переступать через порог, ни то что закрывать за собой дверь, оставаясь один на один с сыном самого императора.

— И так, тянуть не буду. Есть работа для тебя, — начал говорить Бао, усевшись на стул, что стоял около обеденного стола. — Есть одна девка, с которой я хорошо развлекался. Только вот после веселья оказалось, что она беременна. Мне проблемы не нужны, отцу позор тоже ни к чему. Надо решить проблему. Мне плевать как, но этот ребёнок не должен появиться. А если и появиться, мать должна будет держать рот на замке. В общем, делай, что хочешь.

Скифар только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Бао подставил палец к своим губам.

— Отвечаю на твой вопрос заранее. В отличие от отца, я слежу за тем, кто приходит в наш дворец. По крайней мере, я интересуюсь предысторией этих людей. И кого мне послать на это задание: преданных псов моего папашки, которые настучат ему в следующую же секунду, или своего ровесника, которому будет в радость получить вознаграждение?

— А почему Вы, ваша светлость, не считаете меня верным псом, — поинтересовался Скифар. — Что заставляет Вас так думать?

Бао Мин улыбнулся во все тридцать ровных и белоснежных зубов.

— Вот по этой самой причине! У воина, снёсшего голову колдуну, сбежавшего из плена и перерубившего десяток ренессанцев, яйца в три раза больше, чем у всяких импотентов, выслуживающихся десятилетиями, — сказал он, закинув ногу на ногу. — Есть, конечно и те, которые попали сюда по тому же праву, что и ты, но ни один из них ещё не мог за две минуты отличить нашего ряженого лицедея от настоящего императора.

На лице Скифара невольно появилась улыбка. Он ещё никогда не принимал комплиментов, от настолько важных людей.

— А в замен — любое желание. В рамках дозволенного, конечно же, — произнёс Мин, наконец встав со своего стула. — Не гоже императорской семье оставаться в долгу.

Скифар переоделся в свою повседневную одежду, и отправился на поиски девушки. Бао Мин описал её внешний вид и назвал имя. Ему так же было известно, что она работает в северном крыле. Ходить в стенах дворца разрешалось в рабочей форме, парадном костюме, или в том, что выглядело достойно. К счастью, такую одежду выдали ещё по прибытию. Это был чёрный жилет, красная рубашка и брюки тёмного цвета. По крайней мере, именно такой наряд достался Скифару.

В голове парня уже созрел план. Он собирался подойти к решению проблемы стандартным путём: дипломатией. Точнее говоря — старое доброе запугивание. Этому типу манипуляций он научился самостоятельно, ещё когда жил в племени Дандо. Но для того, чтобы план сработал, ему сперва нужно было зайти в сад.

Девушка быстрыми и точными движениями вычищала уголки коридора от пыли. Генеральная уборка во дворце проходила не меньше двух раз в день — утром и вечером. В обе и в полночь же просто мыли полы и подметали. Догэн Мин, как и все его предшественники, был одержим чистотой. Злоба разгоралась в нутрии Скифара, когда он смотрел на блестящие поверхности, а потом вспоминал грязные трущобы, в которых сидели больные и голодные люди прямо на улицах. Одежда горничных не была слишком открытой, но при этом оставалась довольно элегантной и удобной. Чёрное платье с воротником доходило до щиколоток, а рукава заканчивались чуть выше запястья, и при этом на локтях ткань была уплотнена, чтобы не допускать быстрого протирания. Непрозрачные чулки и перчатки закрывали всё, что оставалось. Спереди был белый фартук с карманом, с несколькими карманами и петельками, предназначенными для тряпок и маленьких кисточек. На голове же не было никакого убора, только белый обруч, предназначенный для удержания волос, зачесанных назад. Вообще, горничным была разрешены только причёски, не допускающие случайного выпадения волос: конские хвосты, и тугие пучки.

Бианка, девушка, на которую указала могучая рука сына императора, выделялась среди остальных. Она была родом с севера. Об этом свидетельствовали её светло-русые волосы, широкие глаза и чуть припухлые губы. Она заметила Скифара лишь тогда, когда он приблизился на расстояние в три шага.

— Бианка? — спросил парень грозным тоном.

Зрачки девушки тотчас сузились, а веки разошлись в удивлении. При виде мускулистого воина с каменным лицом, к её горлу подступил комок. Этот человек выглядел очень угрожающе. Хоть на ид он был молод, но вот глаза его говорили об обратном: пронзительный и непоколебимый взгляд воина, прошедшего не через одно сражения. От него, буквально веяло опасностью. На секунду Бианке показалось, что он прямо сейчас схватит е за горло, и свернёт шею одним движением своих крепких рук.

— Отойдём на минутку, — сказал он, не подразумевая вопроса.

Девушка повиновалась, и последовала за ним, как загипнотизированный кролик следует в пасть удаву. Они прошли дальше по коридору, и открыли одну из четырёх дверей, ведущих во внутренний двор. Это был не главный вход, а, скорее, технический коридор для садовников и прочего обслуживающего персонала. «У стен есть уши» — каждый это знает. Именно поэтому серьёзные разговоры лучше проводить на свежем воздухе.

— Ты — один из подручных Бао? — испуганно сказала Бианка. — Что от меня надо?

— Ты беременна от него, не так ли? — холодным голосом произнёс Скифар.

Стало заметно, что девушка дрожит. Скифар даже не начал полноценный разговор, а она уже поняла, к чему всё идёт. Из её глаз были готовы хлынуть слёзы.

— Да. Всё именно так, — сказала она, машинально положив руку на плоский живот. — Я узнала это буквально пару дней назад. И лишь совсем недавно мне рассказали, что другие девушки принимают какие-то таблетки, чтобы избежать этого. Но я же не знала…

Слеза покатилась по её щеке. Она не знала, что случиться, но очень хорошо представляла. Этот плач символизировал крах всех надежд и принятие горькой правды о всей несправедливости этого мира.

— У тебя есть три пути. Первый путь — не самый лучший. Ты захочешь сохранить ребёнка, и захочешь дать ему лучшее будущее, объявив, кто его настоящий отец. Тем самым ты опозоришь семью императора, и через несколько часов твоя голова будет лежать в канаве рядом с телом твоего же чада. Второй путь — чуть лучше, но не идеален. Ты никому не говоришь, чей это ребёнок. Да, тебя выгонят со двора, и честь твоя будет опозорена, но, по крайней мере, все останутся живы, — Скифар погрузил руку в карман. — А это — твой третий путь.

На шершавой ладони воина лежали два маленьких цветка. Синеватые лепестки были сложены вместе, а стебель был желтоватым. Редкие листья были свёрнуты трубочками, и напоминали согнутые ложки. Никакого запаха от цветка не исходило.

— Это — цветы Азиза. Растут на западных пустынях, у подножья холмов. Здесь же их выращивают в теплице, прямо в нашем саду, — говорил Скифар, непрерывно смотря в глаза Бианки. — Не знаю, из них ли травники делают те таблетки, о которых ты мне говорила, но подозреваю, что это так. Съешь этот цветок целиком, и зародыш человека помрёт, выйдет из тебя быстро и мягко. Обычно принимают их по одному, но ты уже на втором месяце, так что будет лучше съесть сразу два. Не бойся, от передозировки ничего кроме тошноты и головной боли не будет. Но лучше перестраховаться, и взять сразу всё, что я тебе даю.

— Ты хочешь. Чтобы я убила ребёнка?! — чуть ли не в истерика воскликнула девушка.

— Я даю выбор, решать лишь тебе, — холодно ответил Скифар, разведя руками в стороны. — Не думаю, что ты выберешь первый вариант. Поэтому популярно объясню, что произойдёт, если ты выберешь второй. Как только появится живот, тебя выдворяют из замка. Ты оказываешься одна, на улице. Беременная. Допустим, тебя кто-то приютит. И каково же будущее у этого дитя? А у тебя? Голод, презрение, нищета.

Скифар подтянулся ещё ближе к девушке, нарушая её личное пространство.

— Ты родишь ребёнка, и обречёшь на страдания не только себя, но и его. Ладно, себя ты не пожалеешь. Но зачем давать жизнь человеку, если ты знаешь, что она будет наполнена лишь болью? — парень ухмыльнулся. — И неужели ты хочешь рожать от какого-то кабеля, которым движет лишь похоть и тщеславие?

Больше разъяснений не требовалось. Заплаканная Бианка выхватила из рук Скифара цветы, и засунула их себе в рот. Девушка их практически не жевала, и даже не подумала о том, что надо съесть только лепестки. Цветы целиком отправились в её желудок. Всё тело девушки дрожало. Она была морально разбита и запугана до смерти. Этот поступок был жестом отчаяния. В её глазах, подручный императорской семьи был просто ужасающим. Бианка была готова на что угодно, лишь бы он отошёл от неё хотя бы на шаг назад.

Скифар чувствовал себя отвратительно. Ему пришлось запугивать бедную девушку, заставить её убить ребёнка внутри своей утробы. Парень понимал, что он сделал самый правильный выбор из всех возможных. Но, то самое чувство собственной гнильцы не оставляло его. Мог ли он отказаться от запроса сына императора? Быть может, и мог бы. Но это маленькое задание давало ему возможность попросить этого человека всё, что он пожелает. Скифар знал, что это необходимо для достижения его конечной цели.

— Передайте господину Бао Мин, что я выполнил его просьбу, — обратился Скифар к дворецкому.

Лакей, отвесив небольшой поклон, удалился в покои своих господ. Гвардейцы не пускали в тронный зал и императорское жильё никого, кроме нескольких доверенных лиц: дворецкого, и семи горничных. Раньше в этот круг входила ещё и няня, но нужда в ней отпала сразу после безвременной кончины третьего ребёнка — младшего сына императора. Даже сами солдаты не имели права зайти туда, чтобы не потревожить покой своих хозяев. Они дежурили у дверей, и готовы были ворваться туда при возникновении малейшего сомнения в безопасности господаря, но, на практике, такого никогда не случалось.

Дверь открылась изнутри. Дворецкий отворил её перед Скифаром, и жестом пригласил войти.

— Господин Бао ожидает Вас.

Парень робко постучал в дверь. Это было ничем иным, как правилом приличия. Войдя в покои, Скифар поклонился. Сын императора сидел за столом в ожидании гвардейца. Он был одет уже в другую одежду. Это был лёгкий наряд, предназначенный исключительно для «дома»: льняная рубаха, завезённая, по всей видимости, с севера, широкие штаны и плетёные тапочки. Увидев такого человека на улице, никто бы не подумал, что этот парень — прямой наследник всей Империи Восхода. Его могла выдать лишь исключительная чистота, если не считать всем известного лица, конечно же.

— Скифар! — радостно воскликнул Бао, всплеснув руками. — Неужели ты выполнил моё маленькое задание в то же день?

Гвардеец беззвучно кивнул.

— И как же ты решил это маленькое «недоразумение», — спросил он, положив свой подбородок на ладонь. — От тела избавился, или нужна помощь?

— Не нужно было никого убивать. Точнее — нужно было не дать её ребёнку родится, — сказал Скифар, подойдя ближе. — У Вас прекрасный сад. В нём растут цветы Азиза. Это — наше народное средство от нежелательной беременности. Будьте уверены, что этот неродившийся ребёнок либо уже умер, либо умрёт в утробе матери в течение часа.

— И как же ты заставил её? Принудил силой?

— Без запугивания не обошлось. Точнее говоря, я просто популярно объяснил ей, в какой ситуации она оказалась. Меньше пяти минут разговора, и она добровольно съела два цветка, тем самым предопределяя свою судьбу.

Бао Мин вскочил со стула. Скифару показалось, что он сейчас схватится за нож, или позовёт охрану. В его глазах ситуация накалилась до предела, и он рефлекс «бей или беги» был готов к срабатыванию. Любые резкие движения вводили парня в состояние боевой готовности. Однако, сын императора сделал совсем неожиданный ход. Хлоп! Хлоп! Он начал стоя аплодировать Скифару.

— Браво, Нур-Хакеш! — громко произнёс он. — Мо-ло-дец! Вот знал я, что смогу тебе поручить это ответственное задание, и ты меня не подвёл. Честно говоря, думал, что ты всё решишь силой. Должен признать, ты оказался намного умнее, чем я думал. И это замечательно для нас обоих.

Скифар хотел было пожать руку своему «господину», но вовремя опомнился, что в Империи Восхода такое не принято. Точнее говоря, не принято именно в этом регионе. Да и тянуть свою ладонь к сыну императора было бы как-то некрасиво.

— Ну что, чем тебя благодарить? — спросил улыбчивый господин.

Именно этой фразы гвардеец и ждал больше всего. Он уже давно понял, что именно ему нужно.

— Сделаете меня командиром внутренней охраны? — выпалил Скифар.

Бао нахмурился. Он опустил голову, и начал чесать гладко выбритый подбородок большим и среднем пальцами.

— К сожалению, я не могу это сделать. Такими полномочиями обладает только отец, — сказал он, задумавшись. — Но я могу порекомендовать твою кандидатуру. Дело в том, что мы не меняем командиров без веской причины. Но, если сможешь выслужиться перед самим Императором, или сделать какой-то подвиг… Или если что-то случиться с предыдущим командиром.

Бао хищно ухмыльнулся. Скифар знал это выражение лица. Так делают люди, придумавшие в своей голове какой-то гениальный план, который может навредить другим людям.

— Знаешь, Скифар, мне нужны свои люди при дворе. Так что такое продвижение по службе будет в наших общих интересах. Тут кругом одни фанатики и рабы моего батюшки, но действительно толковых людей мало. Это — одна из причин, почему я выбрал именно тебя на выполнение того задания. Всякие импотенты, выслуживающиеся десятилетиями — не те люди, которые поддержат меня. Но вот такие, как ты… — улыбнулся Бао, и остановился, не закончив свою мысль. — Внимательно обдумай мои слова. Нам есть, над чем поработать.

Обычно, Скифар ложился спать сразу после заката. В этот день он закончил все свои тренировки, заставил тело работать на пределе, но сон всё ещё не шёл. Парень вышел во внутренний двор на закате. Он медленно прохаживался по императорскому саду, наблюдая за тем, как верхний край солнца скрывается за высокой стеной замка. Горизонт мог увидеть только сам правитель, что восседал в своей высокой башне, а остальные жители дворца вынуждены были довольствоваться каменными глыбами. Воин добрался до самого центра сада, где был сквер с лавочками. Он был полностью погружён в свои мысли, и не замечал никого. Парень думал о словах Бао Мина и о том, что произошло в этот день. Ему пришлось угрожать невиновному человеку… Однако, теперь сын императора записал его в свои подручные, и готов помочь с продвижением. Именно этого он и добивается. Осталось всего девять дней.

— Скифар? — послышался девичий голос.

Парень растерялся. Он не сразу понял, кто назвал его имя. Лишь спустя пару секунд он увидел девушку, сидящую на лавочке. Она, как и все имперки, была миниатюрной, и ещё носила тёмно-синее платье, из-за которого становилась практически невидимой в сумерках, да ещё и под покровом тени дерева. «Профессиональный шпион» — пронеслась в голове у парня шутливая мысль.

Девушка, как предположил Скифар, была одной из горничных или поварих. На лице не было никакой косметики, что позволяло ему выглядеть намного естественнее, чем у других женщин, которых он встречал тут. Однако, на фоне ничем не выделяющейся внешности, у неё был совсем иной взгляд. Усталые глаза как будто выражали некую загадку. Было непонятно, смотрит она прямо на него, или куда-то вдаль. В этих карих очах, казалось, можно разглядеть мысли, устремленные в бесконечность. В остальном же, это была обычная местная девушка: невысокий рост, узкие глаза, тёмные волосы и худоба.

— Прости, что отвлекаю от раздумий, — произнесла она высоким голоском. — Просто увидела тебя, и решила поговорить.

— Мы знакомы? — спросил Скифар, подсаживаясь на скамейку.

— «Заочно», если можно так сказать. Я знаю Юнху и Бианку, они рассказывали о тебе.

Парень почувствовал укол самоненависти. Теперь он понял, что, как минимум, ещё один человек знает о том, как он ужасен. Он уже мог представить, как наслушается оскорблений, или пассивной агрессии от этой девушки. «Она назовёт меня прихвостнем Бао, или убийцей детей» — думал он, склонив голову.

— Ты поступил правильно, — сказала она, улыбнувшись. — Не кори себя, ты сделал только лучше для Бианки. Вот увидишь, она тебя ещё отблагодарит.

Скифар встрепенулся. Он повернул голову, и ещё раз посмотрел на свою собеседницу. Рядом с ним сидела обычная девушка, прислуга, которой выдали казённое синее платье. Однако она чуть ли не прочитала его мысли, как это делал Алдус. Но нет, она не была магом.

— Спасибо… — как заворожённые произнёс Скифар. — А что же Юнха обо мне рассказывала?

— Да так, ничего особенного. «Позитивный парень», красивый, умный, — пожала плечами девушка. А потом улыбнулась, — Как вижу, она не ошиблась.

Лёгкий румянец заполз на щеку Скифара. В эту секунду, закалённый я боях воин почувствовал себя что ни на есть уязвимым. Эта девушка, сказав всего пару слов, пробила его «ментальную броню», перед этим залечив ту самую рану, что мучила его последние шесть часов.

— Ох, как я могла забыть?! — воскликнула она, на секунду прикрыв рот пальцами. — Меня зовут Хино. Работаю на кухне, готовлю еду для императорской семьи. Прости, что не представилась сразу.

— Ничего страшного, — сказал парень мягким, совсем не характерным ему, в последний месяц, голосом. — Хоть ты и знаешь моё имя, всё же представлюсь и я. Меня зовут Скифар, я — гвардеец, попал сюда за один подвиг. А тебе как удалось здесь оказаться?

— На самом деле, в отличие от многих других девушек, мне просто повезло. Я родилась в семье, которая держит свой ресторан. Мама и папа с детства учили меня готовить. Однажды у нас обедал сам Император Мин. Меня перевели во дворец три года назад, когда мне было всего семнадцать лет. И да, я не люблю кому-то доказывать, что страдаю больше, или то, что мне труднее. У каждого свой путь. Мне повезло, а другим — нет. Им пришлось продавать своё тело ради такой должности, а мне — лишь приготовить вкусный торт.

Скифар был поражён добродушием и честностью этой девушки. Её слова были взвешенными, они лились из её уст, подобно журчащему ручью. Красноречие дополнялось неким шармом искренности. Именно этого так не хватало многим здешним обитателям.

— Это правда. У каждого — свой путь. Как видишь, я оказался в похожей ситуации. Некоторые тратят года на службу, стремятся каждый день себя проявить, но, в итоге, так ничего не добиваются. Мне же понадобилось меньше года, — парень немного задумался, а потом, посмотрев прямо в глаза девушке, добавил: — Но и не забывай, что ты сюда попала не только по велению высших сил, но и потому, что ты приготовила чертовски вкусный торт.

В этот раз уже на лице девушки появился лёгкий румянец. Она была слегка обескуражена таким комплиментом. В сказанном не было ничего «такого», однако, как мог наблюдать Скифар, его слова попали прямо «в цель».

— Но и ты ведь не просто так здесь оказался. Если смог совершить подвиг, то, значит, ты сильнее, умнее и умелее всех остальных!

Повисла неловкая тишина. Парень и девушка смотрели друг на друга. На их лицах были смущённые улыбки. Щёки Хино порозовели. Скифар же, всего на секунду, погрузился в свои мысли. Его начало одолевать какое-то неизвестное доселе ощущение. Он не мог назвать это чувство. Но оно было таким тёплым и нежным, что было не свойственно воину, который каждый день боролся с гневом.

— Что ты думаешь об этом всём? — спросила девушка, стараясь разрушить повисшую тишину.

— О чём ты говоришь?

— Об этом всём, — сказала она, одной рукой обведя весь замок. — О дворце, о жизни здесь, о людях.

Скифар хотел соврать, но не смог. Само присутствие этой девушки, её аура, не давало это сделать. Она была честна, и просила честности. Тем более, этот человек — не приближённый императора, а обычный повар. Тем не менее, парень постарался изъясниться, контролируя свою речь, и подбирая правильные выражения.

— Неоднозначное чувство. Не то, что бы я ждал чего-то иного, однако, есть такое ощущение, будто всё здесь… Какое-то… — Скифару было трудно подобрать нужные слова.

— Неправильное? — подсказала ему Хино.

— Именно! Вот, посуди сама: самое элитное войско, Имперская Гвардия, десятилетиями сидит взаперти и сторожит нашего господина подобно цепному псу. Каждый в этом месте ходит в дорогих нарядах, ведёт себя интеллигентно, но при этом как минимум половина девушек с радостью запрыгнет в ложе к императорскому сынку за пару серебряников или в надежде на улучшение качества жизни.

— «Великий и ужасный» император прячется за полдюжиной дверей и толстыми стенами. Под маской непорочности, утончённости и целомудрия скрывается похоть и разврат. Да не то, что в замке, ты во всей столице лишь изредка встретишь девственницу старше шестнадцати лет. Рядом с позолоченными куполами церквей находятся пыточные, где достают признание из любого человека, которого заподозрили в колдовстве, или измене стране, — бойко выдавала она, при этом сохраняя бесстрастное лицо. — Это понимают все и каждый. Но никто не хочет ничего менять. Каждый пригрелся на своей должности, и не желает думать о реальном положении вещей.

— Но мы то с тобой думаем, — сказал Скифар, приложив подушечку пальца к своему виску. — И пусть сейчас мы не способны ничего изменить, но придёт момент, когда всё измениться.

— Именно так! — ответила Хино довольно громко.

Девушка как будто расцвела. Ей было интересно разговаривать с этим парнем, они чуть ли не читали мысли друг друга. Их беседа продолжилась. Они болтали о всяким мелочах, что встречаются в их повседневной жизни. Хино рассказала, что у императорской семьи есть целых два дегустатора. Один из них проверяет продукты ещё до их приготовления, за день до назначенного срока, а второй — уже готовые блюда. Это позволяет свести к минимуму риск отравления. Скифар же рассказал о тех самых клинках, что носят только командиры гвардии и члены императорской семьи. Девушка очень удивилась, когда узнала, что они неразрушимы. Ей казалось это невозможным.

Тьма окончательно укутала Минград, погружая его в лёгкую прохладу. Южанину это было привычно, ведь в пустыне происходят сильные скачки температуры. Девушка же поёжилась. Сначала Скифар растерялся, и не знал, что делать. Затем к нему пришла идея, но он засомневался. Лишь заметив, как Хино сжимает вместе ноги и машинально подвигается к нему, он решил действовать. «Ай, ладно, была, не была!»

Парень обхватил рукой плечо своей новой подруги, и притянул её чуть ближе. В его худших сомнениях она должна была вырваться, или отстранится. Однако этого не произошло. Она послушно подалась в его сторону, и… положила голову Скифару на плечо. В этот момент матёрый воин вновь почувствовал себя не машиной для убийств, что питается гневом, а молодым человеком. Этот жест казался более интимным, чем все те разы, когда они с Юнхой одновременно раздевались, и запрыгивали в постель. Его душа испытывала куда больший подъём чем в тогда, когда они с Кси вместе сидели в сауне, и она говорила, что испытывает к нему чувства. Всё это забылось, и ушло далеко на задний план. Ведь теперь он наслаждался тем мгновением, когда девушка, с которой он знаком первый день держит свою голову на его плече.

— И вот о какой утончённости и целомудрии говорить, если мы сидим вот так в первый же час нашего знакомства? — тихо произнесла Хино.

— Да, действительно странно. Традиции предписывают первое время не касаться девушки, а лишь разговаривать.

— Вообще, как нас учили, первые три встречи можно только говорить, при этом не допуская флирт. После этого времени, можно предложить начать отношения. С этого дня можно флиртовать и касаться парня. Через неделю возможен поцелуй, ну а интимная близость — только после свадьбы.

— И эти нормы кто-то действительно соблюдает?

— Соблюдали, — сказала Хино, сделав акцент на последний слог. — В позапрошлом поколении. Сейчас это осталось лишь устной рекомендацией. Но вот закрытая одежда — это всё ещё закон.

— И как ты к этому относишься?

— Ну, подобные нравоучения есть ни что иное, как попытка оградить юных дев от беспорядочных половых связей, избежать нежелательно беременности, — говорила она серьёзно. — Такие же традиции были и в прошлом, они же и передаются из поколения в поколение.

— И что же ты об этом думаешь?

— Бред, но с небольшой долей смысла.

— А ты веришь в любовь с первого взгляда? — серьёзно спросил Скифар.

— Нет. С первого взгляда может возникнуть только мимолётная симпатия. Влюблённость, перетекающая в несколько половых связей.

— Поддерживаю, — согласно кивнул Скифар. — Реальная любовь — это, как мне кажется, взаимопонимание. Когда два человека имеют общие мнения, интересы и цели, но при этом не являются копиями друг друга. Различия должны быть, и будут всегда.

И вновь повисло молчание. Однако, оно было не в тягость. Оба собеседника сказали всё, что было нужно. Хино убрала свою голову с плеча Скифара, и, аккуратно поддерживая подол платья, разевающегося на лёгком ветерке, встала со скамейки.

— Мне было приятно познакомиться! — сказала она, особо мило улыбнувшись.

— Мы ведь ещё встретимся? — тут же отозвался Скифар, вскочив в след а девушкой со скамейки.

— Я бы хотела этого, — кокетливо ответила она.

— Тогда в то же время, на том же месте? — с надеждой в голосе спросил Скифар, разглядывая её смазливое личиков свете факелов, которые начали зажигать стражи.

Девушка лишь кивнула. Воин смотрел ей в след, пока она скрывалась в стенах замка.

17. "Звезда"

«Я — глупец. Мною было дано обещание: не привязываться к людям. И вот, вчера вечером я провёл час рядом с девушкой, и уже чувствую, что влюбился. Её зовут Хино. Она моя ровесница. Красивая. Умна не по годам. Я понимаю, что это — бред. Вспышка влюблённости, не более. Я привык, что все мои отношения с девушками — не более чем дружба и секс без обязательств. Но что, если в этот раз всё по-иному? В таком случае, мне будет плохо. Я знаю, что грядёт. Мне нельзя прикипать к людям.

Я стал союзником с Бао Мин. Этот человек — сын императора. Любит совать свой член под каждую юбку, и наживает проблем. Я помог разобраться с одной из таких проблем. Бао пообещал меня продвинуть в командиры внутренней стражи. Мне нужен этот меч. Со склада его не украсть, поэтому иным способом это оружие не заполучить. По поводу сына императора: он не такой простой. Этот человек не хочет петь под дудку своего отца. Мне это на руку. Я не знаю, что именно он замышляет. Не могу сказать, что это не важно. Однако, любой раздор — мне на руку.

Хм… Этот дневник — инкриминирующая улика против меня. Но я продолжаю его писать. Зачем? Наверное, чтобы структурировать свои мысли. Раньше я просто плыл по течению, и думать не приходилось. А теперь надо здраво оценивать каждый свой шаг, следить за ходом своих размышлений и выкладывать на бумагу наблюдения. Это поможет в трудное время. Боюсь ли я, что его найдут? Да. Но пусть сначала попробуют. Ну, допустим, вся гвардия устроит обыск в моей комнате. Но они никогда не подумают заглянуть под потолочное покрытие. А если и заглянут, то найдут только пару любовных писем, которые я написал сам себе от лица некой девушки, что подначивает меня сбежать из замка. За это ничего не дует. Суть в том, что дневник то спрятан дальше, за «секретным» отсеком с письмами. Найти его можно только лишь встав на стол обоими ногами, и, зацепившись ногтём за маленький выступ, отодвинув дощечку. «Тайник» же с письмами сделан так, чтобы он выглядел секретно, но найти его не составляло особого труда. Как я всё это сделал? Грубая сила, и доска под потолком сломана, замещена на новую, немного отличающуюся по цвету от остальных.

Кстати говоря, про задание, которое я выполнил для Бао… Мне пришлось запугать одну из девушек, которую он осеменил. На самом деле, глядя на это всё «со свежей головой», я понимаю, что могло быть и хуже. Я убедил её убить ребёнка в утробе. И ведь убедил честно, без обмана. Это всяко лучше, чем просто лишить жизни бедную девушку, или обречь её на годы страданий. Погорюет и всё. Или даже горевать не будет. Что более интересно, так это моя же реакция на произошедшее. Сначала я винил себя, убивался. Но это прошло уж слишком быстро. Всего пару часов. Потом я встретил Хино, и всё чувство вины как рукой сняло. Однако, появилось нечто новое. Неизвестное доселе чувство. Любовь? Нет, любви с первого взгляда не бывает. Но мы ведь поговорили около часа, значит это уже хоть немного обосновано…

Вообще, какого дьявола?! С каких весь спектр чувств, которые я должен испытывать, должен ограничиваться лишь гневом и стремлением к выполнению долга? Не знаю… Мне кажется, что я становлюсь тем человеком, которым никогда не хотел быть.

До судного дня осталось всего девять суток».

Спрятав дневник, Скифар отправился на очередной сеанс тренировок. Сотня отжиманий, пресс, бег на полтора километра, упражнения на бицепс, мышцы спины и рук — это был первый этап. Для второй же части ему был нужен партнёр. Один из гвардейцев ему помогал в обмен на обучение фехтованию. Солдат бросал в Скифара куски глины, а он, используя двуручный меч, должен был отразить «атаку». После этого — увороты от летящих камней. Последний же этап тренировки — спарринг. К сожалению, более сильных противников найти было трудно, но Скифар и так выбирал самых мускулистых, высоких и умелых. Но, за неделю тренировок, он проиграл всего один раз, потому что поскользнулся на грязи. Это стало для человека, годами не видевшего дождя, хорошей наукой.

Закончив все тренировки, Скифар мылся в бане, и отправлялся в библиотеку. Так было всегда, но только не в этот день. Парень был погружён в мысли о том, как бы ему подобраться к командиру внутренней охраны, или же совершить некий подвиг. Размышляя об этом, воин начал следить за остальными солдатами. Скифар слонялся по всему внешнему и внутреннему двору, наблюдая за жизнью людей. Он внимательноизучал поведение воинов, рассматривал все неизвестные ему комнаты и ходы. Так продолжалось около часа, пока он не увидел солдата, что выходил из небольшой пристройки. В руках он сжимал очень маленький свёрток, который он поспешно спрятав карман. Продолжив наблюдение, Скифар заметил, что его ожидал ещё один человек. Мужчины что-то сказали друг другу, и быстрым шагом направились в сторону казарм.

Парень хорошенько обдумал увиденное. «Что же за свёрток дал ему лекарь, что оба мужчины обрадовались?». Ответ напрашивался сам собой. Скифар знал о существовании разнообразных веществ, вызывающих так называемый «кайф». Он помнил момент, когда торговцы из восточных пустынь приносили выжимку из печени определённой рыбы, которую они ловили в море. За одну маленькую мензурку люди были готовы отдать полкило птичьего мяса или несколько кувшинов артезианской воды. Вообще, жизни в песчаных пустынях востока была не намного проще, чем в западных холмах, но были и свои различия. Там были оазисы, но не было подземных источников, был доступ к морю, но не было никаких естественных укрытий от беспощадного солнца. Племена часто обменивались: рыба на камень, ягоды и травы на кокосы.

Скифар не знал, как именно подступиться к лекарю, но понимал, что товар этого человека может сыграть важную роль. Воин вернулся в казармы, и забрал оттуда шёлковый мешочек с монетами. Он не был уверен в успехе, но попытаться было необходимо.

Это одноэтажное здание, находившееся во внешнем дворе, было сделано из каменной кладки. В этом месте находились жилые помещение для обслуживающего персонала. Сюда частенько захаживали солдаты в поисках своих постоянных «подруг» и случайных связей. Однако на той самой пристройке красовалась надпись: «ЛЕКАРЬ».

Дверь отворилась практически бесшумно. Петли были хорошо смазаны, и не издавали ни малейшего скрипа. Тем не менее, лекарь сразу узнал, что кто-то зашёл в его обитель.

— Входите, входите! Добро пожаловать, — громко сказал мужчина.

Приёмная лекаря представляла собой небольшую комнату с импровизированной «стойкой регистрации», и «залом ожидания». В деревянные перекладины, поддерживающие крышу пристройки, были вбиты гвозди, на которых висели различные сушёные травы. Это был, скорее, декор, чем реальные лекарства. Сам же лекарь был мужчиной среднего возраста. Смуглая кожа и узкие глаза говорили о том, что он был рождён в межнациональном браке, скорее всего — между имперцем и южанином. Было заметно, что этот человек имел лишний вес, что было довольно необычно для жителей Империи Восхода. На голове виднелись небольшие залысины и проплешина, первая седина уже тронула его вьющиеся волосы. На лице была короткая бородка, более походившая на недельную небритость. Вообще, лекарь выглядел так, как будто только встал с кровати. Глаза были заспанные, движения ленивыми.

— На что жалуетесь? — спросил он, облокотившись о свой столик, на котором лежал журнал посетителей.

Скифар медленно подался вперёд. Он сложил руки на деревянную поверхность, и натянул на лицо лёгкую ухмылку.

— Мне нужно кое-что особое… — начал он издалека. — Понимаете, я тут новенький, но мне сказали, что у вас можно купить очень интересные «травы».

Лекарь вдруг стал слишком серьёзным. Он внимательно посмотрел на Скифара. Его глаза то скользили по телу парня, словно что-то выискивая, то глядел куда-то в окно, то заглядывал в очи воина.

— Тебя кто прислал? — грубо ответил он.

— Я сам пришёл, — всё так же бесстрастно говорил Скифар.

— Кто тебе рассказал, что у меня можно купить что-то запрещённое?

Воин рассмеялся. Это был фальшивый смех, он и не должен был казаться настоящим. Скифар пытался всем видом показать, насколько очевидно то, что лекарь владеет не только бинтами и лечебными настойками.

— Вы — лекарь, имеете доступ к разным ингредиентам и травам. В этом дворце несколько сотен скучающих человек, которые ищёт любой способ заглушить тоску. Неужели бы вы упустили такой шанс заработать? — говорил он, оскалив зубы. — Я в это никогда не поверю.

Лекарь нахмурился. В его глазах был виден интенсивный мыслительный процесс, будто медные шестерёнки крутились в голове, издавая приглушённый шум. Он обдумывал то, насколько легко его вычислил незнакомец. Точнее говоря, он размышлял: «А не засланный ли казачок этот новый гвардеец?».

— Что конкретно нужно? — наконец ответил он.

— А что есть? — ехидно переспросил Скифар.

— Есть дурманящая травка, настойка из мухомора, экстракт огненной травы. Самая мощная вещь — «звезда». Называется так, потому что уносит от пары капель на самые небеса. Я её делаю из двух грибов: пещерных светляков^[11], и мухомора. Первый — перетираю, а из второго делаю выжимку, и настаиваю их в тёплом месте, — рассказывал он с упоением. — А, ну и ещё у меня есть пара других препаратов. Пилюли, позволяющие не спать целую ночь, растирка для того, чтобы «дружок» стоял долго, таблетки для прерывания беременности.

С каждым словом, произносимым лекарем, в голове Скифара зрел план. К тому моменту. Когда мужчина рассказывал про бодрящие таблетки, он уже понял, что собирается сделать.

— Насколько сильна эта «звезда»? Какая доза необходима для настоящего «путешествия на небеса»? — спросил Скифар, искренне улыбнувшись.

— О, пары капель будет достаточно! Ну, для твоего телосложения, три — самое оно. Если принять, больше, то «путешествие» будет слишком глубоким, и потеряешь контроль. Принцип действия… — начал упоённо говорить травник, но его сразу прервал воин.

— Покупаю. Сколько за флакон?

— Восемь серебряников, — ухмыльнулся лекарь.

В ответ на это Скифар просто поставил на стол мешочек с монетами. Травник не ожидал, что воин так просто согласится на эту цену, но с радостью распотрошил мешочек, пересчитал деньги и сгрёб их под прилавок. Что-то промямлив, он открыл небольшую дверь, ведущую, видимо, в кладовую, и исчез там на пару минут. Вернулся лекарь с маленьким свёртком в правой руке. В серую ткань был замотан совсем крошечный флакончик. За прозрачным стеклом была видна мутная жидкость. Содержимое отсвечивало розоватым оттенком.

Поблагодарив лекаря, Скифар покинул его покои. До ужина оставалось всего полтора часа. Вернувшись в свою комнату, парень тщательно изучил флакончик с наркотиком. Горлышко было широким, так что проблем с застреванием капли не возникало. Сам сосуд мог поместиться в трёх сжатых пальцах: мизинце, безымянном и среднем. Это было очень удобно и позволяло носить флакон незаметно. Пробка сидела туго, но Скифар заблаговременно её расшатал. Сама жидкость была практически бесцветной, и поэтому будет не заметной, если слишком пристально не присматриваться.

В столовой собирались гвардейцы. Бойцы уже переоделись в гражданскую одежду, ведь ужинать в доспехах было бы не слишком удобно. Какого-то разделения по рангу не было. И три командира, и обычные стражи сидели за одним столом. В этом помещении тишине не было места. Гвардейцы постоянно о чём-то болтали, переговаривались, смеялись. Деревянные ложки и палочки для еды гремели о керамическую посуду, двери постоянно открывались и закрывались, повара подносили металлические кастрюли и половники. Эта атмосфера отличалась от строгих порядков в солдатской казарме. Здесь все были «своими», никаких уставных отношений и сегрегации. Таковы были традиции внутри Имперской Гвардии.

Скифар медленно двигался по столовой. Его ноги направлялись к столику с раздачей еды, а глаза рыскали по помещению в надежде найти командира внутренней стражи. Пока в деревянную тарелку наливали суп, парень всё же смог разглядеть свою будущую жертву среди всех остальных бойцов. Он сидел в центре стола и сосредоточенно уплетал кусок мяса. Скифар, взяв в руки поднос, медленно продвигался к нему. Сердце бешено стучало. Такая секретная операция казалась ему намного опаснее реального боя. Всё, что ему нужно было сделать — незаметно добавить наркотик в пищу командира. Благо, все вокруг были увлечены своими делами, и никто не обращал внимания на стражника, продвигающегося на трясущихся ногах к командиру. Поднос парень держал в правой руке, а в левой — сжимал заветный флакончик.

Деревянная ложка, сброшенная Скифаром, приземлилась в аккурат на штанину командира. Мужчина, почувствовав это, выругался. На его брюках было пятно от жирного супа, в который ранее была погружена ложка.

— Командир Бартош, извините! — сказал Скифар, опустив голову.

Всё было готово, левая рука уже сжимала флакончик. Большой и указательный пальцы ухватились за крышечку, и были готовы открыть её в любой момент. Командир ничего не ответил. Он лишь взял небольшой платочек из кармана, и принялся тщательно оттирать пятно, капнув на неё водой из кружки. Именно в этот момент Скифар использовал свой шанс. Ловко открыв сосуд двумя пальцами, он вылил всё содержимое в остатки гуляша, который жадно поедал Бартош. Однако останавливаться было нельзя. Парень, ещё раз извинившись, поспешно удалился. Он быстро нашёл свободное место, поставил туда поднос, и отправился за новой ложкой. Он пытался не подавать виду, но сердце всё продолжало бешено колотилось.

Отхлёбывая свой суп, Скифар наблюдал за действиями командира внутренней стражи. Мужчина, хорошенько вытерев штанину, вернулся к трапезе. Вот он палочками берёт кусочек мяса в соусе, поднимает, отправляет в рот, начинает прожёвывать… Проглатывает. Воин не мог представить, какой вкус у наркотика, который он купил у лекаря, но, по всей видимости, Бартош его не замечал. Он взял очередной кусочек мяса и отправил его в своё чрево. На относительно небольшое количество еды, оставшейся в его тарелки до «инцидента с ложкой», была вылита двойная доза психотропного препарата. Скифар не знал наверняка, какой эффект должен получиться, но понимал, что доза достаточная.

Закончив трапезу, командир вполне обычно вышел из-за стола. Однако при малейшем рассмотрении становилось видно, что движения его были не естественными, он, как пьяный человек, шатался и заваливался. Бартош не убрал за собой посуду, а сразу же начал продвигаться к выходу. Чуть ли не вывалившись аз дверного проёма, командир исчез из поля зрения. Скифару безумно хотелось посмотреть, что будет дальше. Однако нельзя было привлекать внимание. Парень остался сидеть за столом, сосредоточенно хлебая свой суп. В его голове была тысяча разных мыслей, но ни одну из них он не мог сформулировать. Злоба на самого себя смешивалась с восхищением от собственной находчивости, холодная расчётливость противостояла желанию просто ворваться в императорские покои, и снести голову государю.

Крики послышались с улицы. Женские голоса доносились из-за стен столовой. Гвардейцы, не понимая, что происходит, начали выходить наружу. Все хотели посмотреть, что же случилось. То, что они там увидели, повергало в шок, но в то же время вызывало дикий смех.

Люди со всего левого крыла столпились, чтобы посмотреть на это ужасающе-комичное зрелище. Командир внутренней стражи ползал на коленях по палисаднику, истошно вопя. Его штаны были спущены, а камзол валялся на дороге. Он передвигался на четвереньках, ломая цветы и приминая кусты, тщательно подровненные садовниками.

— У-иии! У-иии! — вопил он, широко открывая рот. — Я — свинка! Я — поросёнок! У-иии!

На лицах людей читалось такое удивление, которое можно было бы назвать шоком. Ровно половина толпы просто стояла неподвижно, закрыв лицо руками, и выпучив глаза. Вторая же часть откровенно смеялась, чуть ли не валясь с ног от дикого хохота. Скифар, как и большинство гвардейцев, был в их числе.

— Не кричите вы… — сорванным голосом прохрипел он. — Я — кабачик!

На глазах у изумлённой толпы он начал жевать цветы, произрастающие на клумбе. Никто не смел его остановить. Люди лишь глазели, в удивлении раззявив рты. Все понимали, что произошло. Практически каждый знал о существовании наркотиков и их эффекте. В Империи Восхода, как и везде, не поощрялось применение психотропных веществ, и наркоманы считались падшими людьми.

— Почему ты смотришь?! — вопил Бартош, показывая пальцем на солнце. — Не свисти на меня, ангел! Я просто поросёнок!

Скифар наблюдал за этим с чувством удовлетворения. Его миссия была выполнена, и следующий ход был за Бао Мином. Флакончик из-под наркотика парень бросил под ноги, и раздавил сапогом. Гвардейцы, стоящие на страже, уже подоспели к месту событий, и скрутили неадекватного командира. Представление было окочено.

Этим вечером он пришёл во внутренний двор. Скифар сел на ту самую лавочку, на которой происходил вчерашний разговор с Хино. Он знал, что она должна прийти совсем скоро. Парень смотрел вдаль, и ждал.

— Привет, Скифар! — послушался девичий голос.

Воин обернулся. Он сразу узнал этот низковатый, как для девушки, тембр голоса. Юнха, всё ещё одетая в платье горничной, приближалась к нему.

— Привет, Юнха, — ответил он без особого энтузиазма.

— У меня работа, я на минутку к тебе выскочила. Хино просила передать, что не придёт сегодня, не жди её сейчас. Завтра, — сказала она бегло.

— Спасибо, — сказал Скифар, задумчиво.

— Слу-у-шай, — лукаво произнесла она. — Что-то между вами есть? Хино редко назначает кому-то встречи. Особенно — парням, которых знает один вечер.

Скифар немного смутился. В голове невольно всплыли две картины. С одной стороны — ухоженные волосы Хино, которые щекотали его лицо, когда девушка склонялась на его плечё. Её невинная улыбка и высокой голосок. С другой стороны — Юнха, которая буквально в первый же день знакомства ему ехидно подмигнула, на что сам Скифар ответил такой же ухмылкой. Округлый зад, который руки парня сжимали в следующий же день. Это служило серьёзной пищей для размышления. У воина создавалось чувство, что его связь с Хино, возникшая за один вечер, была намного крепче, чем отношения с Юнхой, которая каждую вторую ночь запрыгивала к нему в постель. «Любовь…» — думал Скифар, глядя вдаль. «Это ли чувство я испытываю? Во всяком случае, даже если это просто мгновенная искра симпатии, которой суждено потухнуть через пару дней или часов, я должен попробовать».

— Буду надеяться, что это действительно так, — сказал он улыбнувшись. — Ты прости, если это тебя как-то расстроит.

— Да не беспокойся, — сходу ответила она. — Мы же взрослые люди, всё понимаем. Если бы у меня появился кто-то особенный, я бы тоже прервала наши встречи.

Юнха и Скифар друг другу улыбнулись. Это был красноречивый жест, означавший признание и безмолвную поддержку. Он же и послужил прощанием.

Отмывшись от дневного пота, Скифар наконец то добрался до своей койки. Этот день был слишком долгим. В его голове крутились все те события, что произошли за ближайшие три часа. Парень внимательно прислушивался к своим чувствам и эмоциям. Поначалу он был спокоен, как удав, только что сожравший свою добычу, но уже через минуту его охватил ужас.

— Что я наделал?! — сказал он тихо, пытаясь прикрыть рот, чтобы не закричать.

Скифар осознал просто ужасающую правду. Он подставил человека, буквально отравив его и унизив. Поступок ни чем не лучше, чем то, что в своё время сделал Хан. Подлость… Но это было ещё не самое страшное. Воистину ужасало парня то, что он не чувствовал вины. Да, он понимал, что совершил плохой и бесчестный поступок. Однако, ему было совершенно не жалко командира Бартоша. Нисколько. Это пугало Скифара. «Неужели я становлюсь бесчувственным зверем, что просто напросто сносит все препятствия на своём пути?»

18. Придворные интриги

«В кого я превращаюсь?! Я отравил человека ради собственных амбиций, выставил его на посмешище. Я не чувствую вины, хоть и понимаю, что совершил подлость. Ещё каких-то пару месяцев назад я искалечил своего недруга, который меня подставил, а вчера я стал ничуть не лучше него. Мне страшно, что я становлюсь тем, с кем хотел бороться.

С другой стороны, всё это — путь к моей цели. Но оправдывает ли она средства? Я хочу справедливости. Нет, не притворной нравственности и прощения всем грешникам, а настоящего правосудия. Чтобы всем всё воздалось. Мерзавцам — страдания, мученикам — покой. И да, мои действия могут завести меня в ад. Наверное, я заслуживаю ужасной смерти или жизни с увечьями. Пусть будет так, я готов принять это, ведь я становлюсь одним из тех самых «злодеев». Но я не остановлюсь. У меня есть миссия. И если мне придётся устелить свой путь телами, то я это сделаю. Это ужасно, жестоко. Но результат того будет стоить.

А что, если не будет? Вот тебе и вопрос. Мы ведь все ошибаемся, и я тоже могу слепо следовать по пути, что ведёт вовсе не к свету. Это пугает.

Ладно, хватит этого. Я слишком много думаю. Мне бы как-то отсортировать мысли, привести их в порядок, при этом оставаясь на чеку…

Хино кажется очень милой девушкой. Даже просто не появившись в назначенном месте, она сделала это изящно. Послала подругу, чтобы она меня об этом оповестила, и я не ждал просто так. Чёрт, я провёл меньше часа с этой девушкой, и уже влюбился. Неоднократно себя за это осуждаю, но ничего не могу поделать. Надо лучше себя контролировать. Посмотрим, что будет дальше. Знаешь, чего я боюсь? Что я, из-за какой-то мимолётной влюблённости совершу ошибку. Но это же может быть и настоящая любовь… Нет, вряд ли. Мы не в сказке. Реальная любовь возникает тогда, когда мы знаем человека хорошо. Так меня учил отец. Всё остальное — мгновенные симпатии, не более чем инстинкт размножения у животных. Понравился партнёр, вы зачали потомство и разбежались. Кстати говоря, вот это про зверей я почерпнул в одной из книг, которую читал несколько дней назад. Мне показалась такая ассоциация уместной. Папа же просто говорил про то, что настоящая любовь должна строиться как дом: не за один день, а медленно, начиная с фундамента. Хм, интересно, а другим такое родители рассказывали? Хороший вопрос. С одной стороны, мы жили как дикари в пустыне, но мне кажется, что у нас было больше культуры, чем у столичных людей.

Посмотрим, сдержит ли свои слова Бао Мин. Если не сдержит, я всё равно получу это заветное оружие. Тем или иным путём»

Как и обычно, Скифар заступил на пост ещё до рассвета. В воздухе витала ночная прохлада. Сильный ветер не продувал через стены крепости, но всё же небольшое количество воздуха проникало вовнутрь. Именно поэтому стражники, выходящие в ночь, всегда надевали тёплые вещи под броню. Температура ночью опускалась до пятнадцати градусов (три искры, по исчислению племени Дандо). Для жителя пустынь это была привычная температура во время зимы, но никак не летом.

Вход во внутренний двор, который охранял Скифар, отварилась. Парень повернул голову, чтобы посмотреть, кто же идёт сюда в столь раннее время. Это был Харан. На его лице читалось недовольство, и даже некоторая доля злобы. Рядом с ним был ещё один боец.

— Скифар, нам нужно поговорить, — начал он резко. — Твоё место займёт другой гвардеец, на сегодня ты освобождён.

— Что случилось? — спросил парень, уступая место новому воину.

Харан ничего не ответил. Он развернулся, и проследовал внутрь дворца. Скифар шёл за ним, не произнеся больше ни слова. Так они добрались до самой штаб квартиры Имперской Гвардии. Зайдя в кабинет, командир безмолвным жестом попросил парня закрыть за ними дверь.

— Ты знаешь, что случилось вчера вечером возле армейской столовой? — начал говорить Харан без лишних предисловий.

— Да, я там был, — сказал Скифар, ухмыльнувшись. — Зрелище было очень забавное.

— Зрелище… — прошептал он задумчиво. — Уважаемый человек, командир внутренней стражи со стажем в двенадцать лет закидывается наркотиками прямо во время обеда. Немыслимо.

— Ну да, перепил, наверное, — бесстрастным голосом произнёс Скифар.

Харан пренебрежительно фыркнул.

— Чушь собачья! Гвардеец, который пил алкоголь строго по праздникам вот так внезапно слетел с катушек, средь бела дня?! — повысил он голос. — Херня! Это был наркотик. «Звезда», скорее всего. У нас запрещено употребление всякого рода дурмана, но я знаю, что многие гвардейцы и другие работники балуются этим. Такое должно строго пресекаться.

— Харан, — дипломатично начал Скифар. — Я понимаю, что произошедшее — немыслимо. Но вот мне интересно, почему ты меня так срочно снял с дежурства?

Командир посмотрел на Скифара суровыми глазами. Его брови, теряющиеся на фоне тёмной кожи, насупились. Глаза сверлили парня чуть ли не насквозь.

— Вот как же интересно получается, — говорилон медленно, подбирая каждое слово. — Ты появляешься здесь всего лишь месяц назад. Ничего не предвещало беды, и тут один из наших самых верных служащих оказывается наркоманом, не умеющим сдерживать себя. Ладно, допустим, это не связано, сорвался человек. Но дело в том, что в тот же самый вечер мне передают прямой указ от Императорской Семьи: выдворить Бартоша, и назначить тебя командиром внутренней стражи!

— Меня?! — изумлённо выдавил из себя Скифар.

— Вот именно! Тебя, новичка, не отслужившего и года! — прокричал Харан, ударив кулаком по столу. — И мне почему-то кажется, что тут есть какие-то неизвестные мне нюансы. А я вот помню, что тебя как-то вызывали на личный приём к сыну Императора…

— Я не знаю, о чём идёт речь, — отрезал он. — Я не могу разглашать свои разговоры с членами Императорской Семьи. И если это не шутка, и меня действительно назначили на такую должность, значит так и должно быть.

— Ишь, какой! — злобно усмехнулся командир. — Мы тут жопы годами рвём, а он снюхался с «нужными людьми», и всего за месяц дослужился до одной из высших должностей в самой Имперской Армии!

— Значит, недостаточно рвёте, — сказал Скифар, обнажив оба ряда зубов в зловещей ухмылки. — Вот что сделал ты, чтобы попасть сюда, Харан?

Глаза командира округлились. Он был шокирован такой внезапной дерзостью со стороны новичка. Это именно то, что нужно было Скифару. Парень сделал своевременный «выпад», профессионально парировав атаку противника. Всё, как в реальном бою. Он начинал обучаться искусству дипломатии и манипуляции.

— Я… Я прослужил в армии пять лет, участвовал в шести боях. Был кавалеристом. Меня порекомендовали в Имперскую Гвардию, и я обошёл по результатам испытаний двадцать других кандидатов, — говорил командир уже не так уверено.

— Вот, вот! Шесть боёв за пять лет, — недобродушно усмехнулся Скифар. — А я за год побывал в четырёх сражениях, и за это время убил семь врагов. Не в коннице, а в тяжёлой пехоте, которая врывается в ряды противника, противостоя десяткам мечей. В мирное время я каждый день тренировался, чтобы совершенствовать своё тело и разум, оттачивать навыки. И в решающий момент, пережив колдовскую атаку, испепелившую тысячи воинов, я смог сбежать из вражеского плена, отправив на встречу к богам ещё пять солдат врага. Но это ещё не всё. Я нашёл того проклятого мага, что убил тысячи наших добрый воинов. Я отрубил ему голову, и принёс её всем на обозрение. Даже после смерти глаза этого старика светились.

Скифар говорил медленно и чётко. С каждым новым словом он постепенно приближался к Харану, тем самым незаметно нарушая его личное пространство. Но и это было не всё. На протяжении всего монолога он ни разу не моргнул.

— И вот, человек, сидевший в этих уютных стенах двенадцать лет, перебрал с «веществами», и его выгнали. Так разве это не справедливо? Должны ли охранять Императора «ржавые» старики, или новое поколение, способное действительно эффективно нести службу? — неумолимо давил Скифар. — Я никого не обвиняю, не сужу. Но ответь сам себе на этот вопрос.

Не дав Харану опомниться, парень резко развернулся и покинул кабинет. Он сделал это элегантно, развернувшись через левое плечо, подобно танцору. Пока ошарашенный командир пытался переварить всю полученную информацию, Скифар отпер дверь, и вышел, аккуратно закрыв её за собой. Харан остался наедине со своими мыслями. На самом деле, он не знал, что думать. Этот новобранец оказался не так просто во всех смыслах этого выражения. Молодой, но очень умный и способный, послушный, но не беззащитный, обаятельный, но способный напугать до усрачки даже прожженного воина.

На улице, прямо перед казармами, Скифара уже ожидал дворецкий. Он стоял по стойке смирно, задрав голову как можно выше. Теперь перед лакеем стоял один из трёх командиров внутренней стражи.

— Сир, церемонию вашего повышения назначили на этот полдень, — произнёс дворецкий, держа руки за спиной. — Таков приказ его Высочества. Поздравляю Вас!

— Спасибо, — ответив Скифар, искренне улыбнувшись.

Всё шло по плану. Бао в полной мере выполнил своё обещание. Это, безусловно, радовало воина, давало ему надежду на будущее и глушило навязчивые мысли о морали.

— А до этого, в девять часов дня, Вас ожидает господин Бао Мин, — отчитался лакей, перед тем как откланяться.

…

Повышение повышением, а тренировки никто не отменял. Физические упражнения Скифар почти никогда не пропускал. Ему нужно было если не наращивать, то, по крайней мере, не терять мышечную массу. Рост парня был средним для своего региона (чего не скажешь про столицу, где каждый второй мужчина был на полголовы ниже его), но вот его мускулы за год неплохо так развились. Он не выглядел перекачанным позёром, но, тем не менее, вид его был внушительным даже по отношению к воинам из Нокса, которые от рождения были крупнее любой другой национальности. Однако не исключительно на физическую мощь были направлены тренировки. Важнейшим навыком было фехтование. Хоть Скифар и предпочитал использовать двуручный меч, он не гнушался тренироваться и с другими видами оружия. Сюда входили молоты, топоры, булавы, одноручные клинки и прочее снаряжение, которое может быть найдено на поле боя. Самым главным качеством хорошего фехтовальщика была реакция. Ответ на каждое действие противника должен быть незамедлительным.

Закончив свои ежедневные тренировки, Скифар, сразу после посещения бани, отправился в свою комнату. Короткая стрелка часов уже перевалила за иероглиф, обозначающий число «восемь». Скифар решил не терять время зря, а собраться на встречу с сыном императора заранее. Он надел свою «гражданскую» одежду, и выдвинулся на встречу к Бао.

Как и полагается, дальше галереи его не пустили до строго назначенного времени. Однако, Скифар не унывал из-за этого. У него появилась возможность неспешно рассмотреть оценить все те картины и статуи, что украшали эту величественную комнату. Однако, несмотря на все прелести этого огромного помещения, его взгляд притянула всего одна вещь: часы. Их стрелки были покрашены в чёрный цвет, а на бледном циферблате виднелись золотые иероглифы, обозначающие цифры. Для большей различимости, их края были обведены такими же чернилами, как и стрелки. Сначала Скифар приблизительно представлял, что вообще это такое, но не знал, как оно работает. Ради этого он, в пятый день своего пребывания во дворце, начал искать информацию в книгах. Его попытки увенчались успехом. Парень не только читал текст, но и смотрел на картинки, которые иллюстрировали принцип работы этого изваяния техники. Эти хитроумные механизмы были придуманы ещё до эры тьмы, и использовали для движения стрелок исключительно механическую энергию, без малейшей примеси магии. В настоящее время производство новых часов практически невозможно. Для этого необходимы точнейшие инструменты и исключительное знание принципа их работы. В Империи Восхода есть всего лишь одна семья, которая занимается этим, и лишь единицы «чужаков» удостаиваются познанию этой тонкой работы. Сохранились и прототипы совсем маленьких часов, которые могли бы быть помещены в карман жакета, однако серийное производство таких механизмов свовершенно невозможно. Часы в Империи производили исключительно в крупных форматах и вешали их в общедоступных местах.

Дождавшись разрешения, Скифар прошёл в покои Бао Мина. На этот раз сын императора встретил его в дорогом костюме, расшитом золотыми узорами. Чёрная ткань была ничем иным, как высококачественным шёлком, который производили только в самом центре Империи Восхода. Туфли были сделаны из кожи неизвестного для парня животного, их поверхность блестела от крема. Скифар поймал себя на мысли, что за такой наряд можно было купить небольшой дом. Или раба.

— Скифар! Заходи, заходи! — говорил Бао, хищно улыбаясь. — И закрой дверь за собой.

Нур-Хакеш повиновался. Он робко переступил порог личной комнаты наследника престола, и аккуратно закрыл за собой дверь, стараясь не хлопать. В этот раз Бао Мин не сидел за своим столом, а стоял в полный рос прямо посреди помещения. Его пальцы «играли», постукивая друг о друга. Было сразу заметно, что этот человек возбуждён.

— Двадцать четыре часа, — сказал он тихо, делая паузу между словами. — Ровно такое количество времени тебе понадобилось, чтобы понять и выполнить мою непрямую просьбу.

Неожиданно для Скифара, Бао поднял руки на уровень груди, и начал медленно хлопать в ладоши. Он сделал это ровно пять раз, при этом не отводя довольных глаз от своего нового подручного.

— Это рекорд. Я не знаю ни одного человека, который бы справился с заданием настолько быстро и безупречно. «Я просто поросёнок! Я свинка, не смотрите на меня! Виии! Виии!», — пародировал он поведение Бартоша, ни капли не сдерживая смех. — Вот это был класс! Ха-ха!

Сын императора искренне рассмеялся. Скифар же продолжал слушать его монолог, лишь вежливо улыбнувшись. На самом деле, ему тоже хотелось посмеяться, но он подумал, что это будет некрасиво.

— Я своё обещание тоже выполнил, — сказал Бао, успокоившись. — Всё, с этого полудня ты назначаешься командиром внутренней стражи. А это — звание полковника, на минуточку! Насколько я помню, таких как ты у нас в армии всего двадцать человек. Вообще, раньше было много воинских званий, но с реформой, прошедшей пять лет назад, мы многое упростили. Остались лишь звания рядового, лейтенанта, капитана, майора, полковника и генерала. Все прочие условности мы убрали, но, думаю, тебе это и так известно. В общем, поздравляю, полковник Нур-Хакеш!

— Спасибо, господин Мин! — произнёс Скифар, почти незаметно поклонившись.

— Но ты ведь понимаешь, что это — только начало? — сказал Бао, хитро улыбнувшись. — У нас с тобой впереди много чего интересного.

— Что, например, — ответил Скифар, беззлобно ухмыльнувшись.

— То, что принесёт нам богатства, славу и перемены. Что самое важное, всё то, что я сказал — не там, за горизонтом. Оно здесь, уже ждёт удобного момента, — Бао подошёл ближе, и снизил голос на полтона. — Ты даже не представляешь, какие возможности открываются, когда вместе работают два деловых человека, занимающих высокие должности. Заинтересованные люди и так уже стучаться в стенки этого дворца! В общем, скоро я тебе сообщу, что надо делать.

Встреча была окончена. Скифар покинул императорские покои в добром расположении духа. Короткая стрелка часов, установленных в галерее, подползала к отметке «десять». Воин решил не задерживаться в стенах дворца. Он сразу отправился в свою комнату, чтобы переодеться в парадную форму.

К полудню Скифар предстал перед самым настоящим Императором Мин. Ожидая своего приёма перед тронным залом, гвардеец уже предвкушал, как увидит всё того же двойника. Он представлял тот самый безразличный взгляд, скучающий вид и немного заторможенную речь. Однако в этот раз всё было иначе. Четверо гвардейцев, охранявших тронный зал, обыскали Скифара, проверив чуть ли не каждый дециметр его тела, чтобы точно убедиться в том, что он не пронесёт оружие к его Величеству. Парень вспомнил, что при первой встрече такого не было.

Приклонив колено перед Императором, Скифар дождался сигнала, чтобы поднять свой взор. С первого взгляда, на троне сидел всё тот же человек: узкая бородка, залысины, напомаженные волосы, слегка смуглая кожа, узкий разрез глаз, приплюснутый нос, аккуратные усики, дорогие одежды, расшитые золотом. Но что-то было иное. Сам взгляд был другим: глубоким, проникновенным. Казалось, что ни одна деталь не могла ускользнуть от его взгляда. Он изучал воина, рассматривая каждый элемент его одежды и каждую часть тела.

— Поздравляю, — раздался неожиданно глубокий голос. — Отныне, Скифар Нур-Хакеш, Вы назначаетесь командиром внутренней стражи Имперской Гвардии и, соответственно, получаете чин полковника. Подойдите ко мне.

Скифар встал во весь рост, и направился к трону. Он делал длинные и уверенные шаги, стараясь пройти эти семь метров как можно скорее. Парень старался не отводить взгляда от владыки, однако, он заметил неизвестного человека своим периферическим зрением. Неизвестный мужчина стоял в стороне, прислонившись спиной к каменной стене. Его руки были сложены на груди, а на поясе были закреплены ножны с мечом. Скифар сразу догадался, кем был этот человек. Он вспомнил слова Харана о личном телохранителе императора. У парня не было времени разглядывать этого человека, однако он отметил, что боец был высоким и мускулистым.

Секретарь услужливо поднёс императору один из тех самых мечей, которые лежали на складе. Чёрные, слегка изогнутые ножны, украшенные золотом, рукоятка, замотанная красной тканью. Сомнений быть не могло, это был то самое «неразрушимое» оружие, способное «разрубать сталь». Скифар склонил голову, и аккуратно взял меч обеими руками. Он попытался потянуть его на себя, но почувствовал, что император его удерживает. Разогнув шею, парень встретился взглядом с самим Его Величеством Догэном Мин. Его светло-карие глаза немного отличались оттенком от тех, что были у двойника. В самих его зрачках была видна некая сила, решимость правителя, распоряжающегося миллионами жизней граждан самого большого государства на континенте. Однако он всё ещё был человеком. Кровь, плоть, кости. Ничего сверхъестественного. Скифар чувствовал в себе холодную ненависть. Он понимал, что император — корень всех зол этого государства. Алчный и трусливый. Его мания величия заставляет страдать целые народы. Воин испытывал невероятно желание просто вытащить тот самый меч из ножен, и одним движением отрубить голову тирану. Но этого делать было нельзя. Час ещё не пробил.

— Этот меч называется «катана», — проникновенный голос императора донёсся до ушей Скифара. — Его не выкует ни один ныне живущий кузнец, и владеют ими лишь приближённые ко Мне. Так носи же это оружие с гордостью, полковник Нур-Хакеш!

Командир Бартош был уволен с позором. Однако никто не знает, куда он подевался. Скифар понимал, что это всё неспроста. Командир внутренней стражи слишком много знает, чтобы просто отпускать его на волю. Можно было предположить, что его просто убили. Отправлять в тюрьму его смысла не было. Хотя, из такого человека можно было бы сделать хорошего «шпиона» или «предателя», которого можно было бы публично уличить и казнить.

Отношения между Скифаром и Хараном натянулись после утреннего диалога. Старший командир очень сдержанно и холодно посвятил нового главу внутренней стражи в работу. Он провёл его в новый кабинет, находившийся в штаб квартире, объяснил новые обязанности и ответственности.

Наступил вечер, солнце близилось к закату. Скифар прибыл во внутренний двор в аккурат перед тем, как из служебного прохода появился знакомый силуэт. Хино двигалась элегантно, будто она не шагала по мощёной дорожке, а парила над ней. Её синее платье слегка трепалось на ветру. Лишь завидев Скифара, она улыбнулась. Парень не мог сдержать своей радости. Встреча с девушкой стала вишенкой на торте этого прекрасного дня.

— Прости, что вчера не получилось увидеться, — виновато произнесла она.

— Ничего страшного! У каждого из нас есть свои дела. Тем более, ты предупредила меня заранее.

Пара сидела на той самой скамейке, где они и встретились в прошлый раз. Это было их второе «свидание», но у парня создавалось такое ощущение, будто они были знакомы целую вечность. В любом случае, Хино знала про него ещё до того, как они формально познакомились. Скифар видел в этой девушке некую загадку, но никак не мог понять, что именно в ней выбивается за рамки обыденности.

— Думаю, ты уже слышал, какой форс-мажор произошёл вчера, — Хино начала подходить к тебе издалека. — Именно поэтому я вчера и не смогла прийти.

— Да, я лично видел, что произошло. Я, можно сказать, наблюдал в первом ряду. Не могу сказать, что командир Бартош просто внезапно сорвался, — говорил Скифар, пытаясь рассказать всё случившееся достаточно конструктивно, но в то же время эмоционально. — Ты не замечаешь эти мелкие признаки, пока не произойдёт что-то невероятное. Сразу же после этой «кульминации» ты начинаешь вспоминать все «тревожные звоночки». Так лишь теперь я вспоминаю, что командир вошёл в столовую, шатаясь. Его движения были слишком плавными и расслабленными. Могу предположить, что он принял наркотик именно во время еды. Или же этот дурман просто подействовал позже.

— А ты много знаешь, — изумлённо ответила девушка. — Но что более важно, ты умеешь применять эти знания. Я вот пытаюсь быть внимательной, но часто не замечаю деталей. А это — важно.

— Да, это действительно важно, — согласно кивнул парень. — Но, если у тебя не выходит подмечать что-то на периферии, то, скорее всего, ты хороша в чём-то ином. Ты сможешь лучше сконцентрироваться на определённой цели, не отвлекаясь на пустяки.

— Вообще, в идеале, нужно уметь переключаться между этими «режимами», — начала говорить она увлечённо. — В одном деле нужно быть сфокусированным, но в другом — внимательным к мелочам. Но иногда это должно совмещаться. Например, во время готовки ты должен быть сконцентрирован. Однако, человек, который занимается политикой или управлением, должен подмечать каждую деталь в поведении своих собеседников и подчинённых. Могу предположить, что в бою нужно и то, и другое.

— Всё верно! — восхищённо ответил Скифар. — В реальном бою нужна именно концентрация, но в то же время мелкие детали помогут лучше понять действия противника, и победить его. На поле боя внимательность помогает выжить. Ты можешь быть самым сильным воином, но если не заметишь то, как кто-то заходит к тебе с фланга — ты труп.

— Это так интересно, но в то же время — ужасающе. Борьба за выживание, убийство людей… — девушка покачала головой, а потом добавила на целый тон ниже. — Кошмар. Я не хочу много говорить на такие темы в этих стенах, но всё же я не понимаю смысла этих воин. Ради чего? Да, нам говорят, что это ради «справедливости». Однако, где же она, эта справедливость?

— Нет её, — уверенно ответил Скифар, почти шёпотом. — Я, так же как и ты, не хочу говорить об этом здесь. Скажу лишь то, что ты уже далеко не первый человек с тем же самым мнением. Большего сказать не могу.

Хино понимающе кивнула.

— Расскажи лучше, что вообще происходит в реальном бою?

Скифар начал описывать всю суть сражений. Он рассказал, что настоящая битва отличается от того, что описывалось в книгах или того, что говорили пьяные солдаты в тавернах. Хино было действительно интересно слушать это. Она внимала каждому слову, жадно черпала информацию. Её глаза «горели» во время разговора. Парень не гнушался рассказывать не особо приятные факты про кровь и кричащих людей. Однако девушку это не смущало. Ей был интересен каждый аспект, её пытливый ум хотел проникнуть в самую суть. В то же время Скифар сам попросил Хино рассказать что-нибудь о приготовлении еды. Девушка не вдавалась в подробности, но лишь вкратце описала, откуда какие ингредиенты им поставляют, и какие блюда едят в императорской семье. От услышанного у воина чуть не отвисла челюсть. Он мог предположить, что императорская семья питается роскошно, но он не мог вообразить, что для этого существует элитная ферма, на которой выращивают самых отборных свиней и коров, а в теплицах — заморские фрукты.

— Кстати говоря, вчера я задержалась именно из-за этого инцидента с командиром. Все блюда экстренно перепроверяли, многое готовили заново. А у вас были какие-нибудь особые меры?

Это было лишь очередным доказательством трусости императора. Тем временем Скифар задумался над тем. «Надо ли говорить Хино о том, что я стал новым командиром внутренней стражи?» — задавался он вопросом. С одной стороны ему не терпелось поделиться такой новостью, что сделал бы любой другой человек. С другой же стороны, он хотел провести некий «эксперимент», не говорить ни о чём напрямую, и посмотреть, как дальше будет развиваться их общение. Однако, поразмысли в над этим вопросом лишние пару секунд, Скифар понял, что намного лучше будет всё же рассказать всё сразу, проследив за реакцией.

— Да нет, у нас не было ничего интересного. С точки зрения нашего главы, Харана, человек просто сошёл с ума. Но есть ещё кое-что… — Скифар сделал глубокий вдох. — Это может показаться шуткой, но я стал новым командиром внутренней стражей.

Хино подняла брови в удивлении. Она не знала, воспринимать это как шутку, или всё же поверить воину. В очередной раз повисло молчание.

— Ты серьёзно? — выдавила из себя девушка, нахмурившись.

Скифар решил не отвечать, а просто показать. Он поднялся с лавочки, и безмолвным жестом пригласил девушку проследовать за ним. Хино повиновалась. Она проследовала за ним, держась на небольшом расстоянии. Девушка шла лишь чуть позади, но всё же не на ровне со Скифаром. Они молча проделали путь до одного из двух главных входов во внутренний двор. Парень подвёл Хино к одному из скучающих гвардейцев.

— Скажи, пожалуйста, кто занял пост командира внутренней стражи? — обратился он к солдату.

— Вы, сир Нур-Хакеш! — заявил он громко. — Поздравляю Вас!

— Спасибо! — радостно ответил боец.

Изумлению Хино не было предела. Она сначала предположила, что это — розыгрыш, однако, увидев честные глаза Скифара и того стража, что охранял вход, девушка поняла, что обману здесь нет места. Вместо того, чтобы округлить глаза и широко раскрыть рот, Хино просто улыбнулась.

— Я безумно за тебя рада, но не слишком сильно удивлена! Всё же ты не только хороший человек при личном общении, но и профессионал в своей деятельности, — произнесла она, глядя на то, как от каждого слова Скифар всё больше краснел. — И только такой мудрый человек будет настолько скромен, чтобы не рассказать такую большую новость в первую же минуту встречи.

Этот день подошёл к концу. Скифар уже успел привыкнуть к жизни за гранью обыденности. Хоть и встреча с императором и новая должность, полученная менее чем через сутки после увольнения предыдущего командира внутренней стражи, «взбодрили» его, здоровый сон никто не мог отобрать.Прошли те времена, когда он не мог заснуть перед долгой поездкой, или после насыщенного дня. Наверное, некая осознанность своих действий помогала ему.

Этой ночью Скифара посетил старый друг. Алдус, как и обычно, явился во сне. Колдун выглядел всё так же: лишний вес, борода и свободная одежда, не лишённая при этом капельки изящности.

— Привет, Скифар. Вижу, ты сделал значительный прогресс, — говорил он мерно, чуть ли не урча. — Должен признать, ты превзошёл все наши ожидания. Не каждому удастся за рекордное время стать новым командиром внутренней стражи. Ты — один из тридцати шести полковников Империи Восхода! Хоть это и чистая формальность, но это один из высших воинских чинов.

— Спасибо, Алдус! — сказал Скифар, машинально поклонившись, как он это делал во дворце. — Но мне всё это время казалось, что всё происходит как-то… Слишком гладко, что ли? Будто меня преследует слепая удача.

— На самом деле, здесь всё неоднозначно, — задумчиво произнёс колдун, сложив руки в замок. — Безусловно, без твоего профессионализма и умения быстро адаптироваться ничего бы не вышло. Однако здесь есть место и небольшому «фокусу», который мы провернули.

— Какому фокусу? — нахмурился парень.

— Видишь ли, я тебе уже говорил, что у нас большая агентурная сеть. Бао Мин, конечно же, не работает на нас, но поддался определённым манипуляциям. Теперь он полностью готов к сотрудничеству.

— Как так?

— Ну, во-первых, ему и его сестре под руку «случайно» попалась книга о том, как живут в Ренессансе. Это оказало лишь часть влияния. Но по-настоящему направила его на путь истинный одна девушка… — сказал Алдус, хищно улыбнувшись. — Она была нашим агентом, постоянно вступала с ним в интимную близость. С помощью простых психологических трюков и пары капель «интересных зелий», она заставила его влюбиться в неё. И вот последние полгода она единственная ходит к нему в покои. Она то и нашептала ему на ухо, что ты — человек, что надо. Скажем так, эта девушка стала катализатором.

Скифар не знал, что такое «катализатор», но картина начинала потихоньку складываться. Теперь он гадал, кто же есть эта девушка. «Уж не Хино ли?» — с ужасом вопрошал себя он.

— Дайте угадаю, та беременная девушка, Бианка, попала в немилость не столько из-за того, что сын императора боялся опозорить отца, сколько потому что он не хотел разрушить отношения с той девушкой-агентом? — спросил Скифар ехидным голосом.

— Увы, я не могу следить за всей ситуацией издалека, только за частью твоих мыслей, — ответил колдун. — Но, скорее всего, ты прав.

Скифар задумался над тем, как всякого рода привязанности делают из нас рабов. Попытки не расстроить дорогого человека. Любовь… Он невольно вспомнил Хино. С каждым часом осознание того, что он влюбился, становилось всё чётче, чувства вытесняли здравый смысл, но парень всё же стремился сохранять хладнокровие.

— Теперь у меня есть тревожные прогнозы. Я не могу видеть будущее, но, заглядывая в потоки космической энергии, я могу кое-что предсказать. Точнее говоря, предположить развитие событий, — произнёс Алдус голосом, в котором читались нотки обеспокоенности. — Сегодня я увидел очень неспокойные колебания в эти потоках. Низкочастотные, в каком-то роде — зловещие. Грядёт нечто недоброе. Катаклизм, или что-то в этом роде. Точно сказать невозможно.

— А что, если это связано с печатью чумы? — серьёзно предположил Скифар. — Быть может, после того, что мы хотим сделать, император выпустит частичку тьмы наружу.

— Вот именно этого я и боюсь больше всего! — воскликнул бородач, всплеснув руками. — Будь предельно осторожен, Скифар. Мы до сих пор не знаем наверняка, что это, и можно ли вообще изменить судьбу, если потоки космической энергии уже и так начали своё движение.

Алдус вздохнул. Пища для размышлений была предоставлена крайне трудноперевариваемая.

— Я сделаю всё, что только возможно, — уверил его Нур-Хакеш. — Не хочу разрасываться громкими фразами. Просто знайте, что я буду сражаться всеми силами.

— Есть ещё одно небольшое «предсказание». Не такое грандиозное, но тебе всё же стоит быть на чеку, — сказал колдун, немного приблизившись к воину. — Кто-то из твоих знакомых — не тот, за кого себя выдаёт.

19. Неразрушимый клинок

«Я иду к своей цели. Дерзко, рискованно, уверенно. Когда я перестал считаться ни с кем и ни с чем? В какой момент я стал сметать всё на своём пути, выстилать себе дорогу трупами? Ведь правда, я убил как минимум десять человек. Семь на войне и ещё несколько в повседневной жизни. Но кто в этом виноват? Империя Восхода. Она отправила меня в ту мясорубку, именно из-за неё некоторые люди вынуждены идти на ограбления. Почему я искалечил Хана? А по какой причине я вообще ушёл из своего поселения, а Амина была вынуждена отдаться ненавистному ей человеку. Потому что, несмотря на свои юридические претензии, эта держава не стремится продвинуться дальше на юг, принести дикарским племенам хоть какое-то подобие цивилизации.

Ох, как же я рискую, когда пишу всё это в дневник… Ведь, зная паранойю императора, наши комнаты по любому регулярно обыскиваются. Именно поэтому я улучшил защиту. С этого дня я начал прятать его в ином месте, вне своей комнаты. Пользуюсь новым служебным положением.

Кстати говоря, мне выделили свой личный «офис». Соответственно, появились и новые обязанности. Пока что я к ним не приступил в полной мере, но меня ввели в курс дела. Я буду командовать всеми членами внутренней стражи императорского дворца. В моём распоряжении семнадцать гвардейцев. Остальные — охраняют стены. Надо будет пересмотреть маршрут патрулей и поговорить с ребятами о качестве жизни. Всё же надо реальную работу выполнять.

«Катана» — странное название. Эти изогнутые мечи производили на неких неизвестных нам землях ещё до Эры Тьмы. Именно поэтому они настолько ценны. Правда ли это оружие способно разрубать сталь, и не тупиться? Надо будет проверить. Если это правда, то этот «инструмент» станет отличным дополнением. Насколько я знаю, тот телохранитель императора вооружён так же само. Судя по его виду, этот человек ничуть не слабее меня. Но теперь то наше обмундирование одинаково, шансы уровнялись.

Предсказания Алдуса… Точнее — его прогнозы. Они настораживают. А можно ли вообще предсказать будущее? Или же можно лишь предположить его развитие? Полагаю, что именно так. В любом случае, нужно быть крайне осторожным. Обстановка накаляется. Печать тьмы — это не шутки. Ха, я пишу это так, будто лично видел её.

Чем больше я начинаю узнавать, тем больше понимаю, что не знаю вообще ничего. Осталась одна неделя».

Новая работа давалась Скифару не слишком легко. Он понимал, насколько эти задания ответственные, и поэтому выполнял их с предельной концентрацией. Сначала он написал отчёт, затем перебрал все имеющиеся бумаги, после этого принялся изучать планы. На самом деле, по-настоящему сложных задач не было. Скифар просто хотел подойти к делу ответственно. Он прочитал каждый документ, просмотрел каждую схему. Это помогло ему собрать много полезной информации, однако сам парень очень быстро утомился. Сделав обеденный перерыв, он вернулся к работе. Наконец, во второй половине дня его руки дошли до расписания патрулей и их маршрутов. Внимательно изучив эти документы и письменные приказы, Скифар поймал себя на странной мысли: ему всего лишь двадцать лет, а он уже стал полковником. Подобное осознание ошарашило его. Однако, он быстро «вернулся на землю», когда вспомнил, какие события предшествовали этому. «Но неужели никто не заподозрил неладное?» — спросил себя он. Конечно, все понимали, насколько странным это было. Но нельзя было забывать, что именно ради этого всё и затевалось. Разведка и внедрённые агенты работали годами в самых недрах Империи Восхода ради того, чтобы произошли эти события. «Но, всё же, почему я? По какой причине Алдус выбрал именно меня?». Этот вопрос мучил парня долгое время. Хотя, на самом деле, он знал очень простой ответ на этот вопрос: «потому что так надо». Алдус ничего не сделает просто так. Нур-Хакеш знал, что всё это — часть большого плана.

Фиксированного рабочего дня у командиров не было. Уже в четыре часа вечера Скифар закончил все свои дела и запер железный сундук на замок. Ему предстояло сделать нечто важное.

Скифар взял в руки свою катану. Он разглядывал её со всех сторон. Золотые узоры блестела на чёрном дереве. Нур-Хакеш ухватился одной рукой за ножны, а второй — за рукоятку. Плавным движением он обнажил клинок. Лезвие на первый взгляд казалось стальным, но в свете солнечных лучей можно было понять, что это не так. Материал отблескивал голубым цветом. Он выглядел как что-то космическое. Будто меч этот был выкован не здесь, а в небесной вышине. Скифар не имел представления, что находится там, вверху. Он лишь верил в то, что богиня Ниир восседает там, созерцая землю, под которой лежит её брат — Руук. Но в единстве небесного цвета у него не возникало сомнений. Это свечение, излучаемое неизвестным металлом, очаровывало воина.

Командир взял меч в обе руки. Как он догадался, оружие было полутороручное (максимальная эффективность при двуручном хвате, но можно использовать и одной рукой), масса была приблизительно такая же, как и у стандартного «длинного меча», которым пользовались в Ренессансе. Лезвие было изогнуто под небольшим углом. Режущая кромка буквально сверкала. Скифар сделал несколько взмахов. Рукоятка удобно лежала в ладонях, не соскальзывала, и не натирала. Лезвие просвистело, рассекая воздух. Оно сверкало своим космическим блеском, проносясь через пространство, от потолка до пола. Командир поставил меч кончиком в пол. Он утопил остриё в доски, и попытался согнуть его. Но стоило Скифару приложить хоть каплю усилий, как деревянные щепки разлетелись по сторонам. В отличие от вышеупомянутого полуторного меча, материал этого оружия был слишком твёрд. Лезвие не «играло», а оставалось в одном состоянии неизменно. Парень знал, что такая твёрдость стали достигается тогда, когда её куют с добавление большого количества углерода. Однако это было не просто железо с кусочками угля. Этот металл был неизвестен ни ему, ни кому-либо в Империи Восхода.

Скифар не хотел останавливаться на этом. Ему предстояло проверить ещё кое-что. Для этого он запер свой кабинет, и отправился на склад. Это подвальное помещение освещалось только факелами. В дальнем углу всё так же стоял сверхпрочный сундук с катанами, ключи от которого были только у главного командира — Харана и у самой императорской семьи. В ящиках лежали комплекты брони разных размеров. Благо, их было достаточно. Однако, Скифар не хотел портить хорошую броню. Он знал, что на складе есть уже повреждённые элементы, которые терпеливо ждут переплавки или использования в качестве заплаток. Всё это «добро» было свалено в углу, прямо на кусок старой ткани. Нур-Хакеш отыскал самый лучший нагрудник и кусок кольчуги. Часть лат была смята и расколота со стороны спины, что делало его ношение невозможным. Должно быть, кто-то приложился туда тяжёлым топором. «Но неужели кто-то напал на гвардейца?» — задался вопросом Скифар. Размышления об этом привели его к самой вероятной тории: произошла потасовка между двумя пьяными солдатами. Это даже объясняет то, почему Харан его предупреждал об алкоголе и недопустимости его употребления на рабочем месте.

Скифар прислонил к одной из колонн нагрудник, а сверху на него положил оторванный кусок кольчуги. Это было необходимо для того, чтобы добиться лучшей защиты, и, как следствие сделать эксперимент более чистым. Парень замахнулся, нанёс один удар в горизонтальной плоскости. Раздался громкий свист, лишь издали напоминавший скрежет металла. Казалось, будто вообще ничего не произошло. Скифар подумал, что все рассказы Харана о катане — лишь сказки, призванные замотивировать молодых гвардейцев работать усерднее, в надежде получить заветный меч. Однако, всё оказалось иначе. Сверхтвёрдое лезвие прошло сквозь стальные латы и кольчугу. Разрез был ровным, почти что хирургическим. На лице Скифара засияла радостная, немного зловещая ухмылка.

Нижний край солнца приближался к вершинам стен. Скифар ждал Хино в назначенное время в назначенном месте. В этот раз девушка появилась совсем внезапно. Она подошла к парню со спины так, что услышать её шаги он смог лишь тогда, когда она подошла к нему на полтора метра. Парень вздрогнул и резко обернулся, уже занеся руку для ответного удара.

— Ой, прости! — озабоченно воскликнула она. — Я не хотела тебя пугать.

— Ничего страшного. Это у меня профессиональное, — усмехнулся Скифар.

Хино прошла чуть дальше, и села на лавочку подле него. Их одежда не менялась. Синее платье, узорчатая рубашка красного оттенка. В очередной раз осмотрев девушку с ног до головы, Скифар удивился увиденному. Она была обута в туфли на каблуке. Как ей удалость почти безупречно подкрасться — оставалось загадкой. Но в голове Скифара уже созрело некое подозрение. «А что, если она — и есть тот самый агент?» — ужасающая мысль пронеслась у него в голове. Парень боялся этого, и не хотел слишком сильно углубляться в эти мысли.

— Ну что, как прошёл первый рабочий день, полковник? — игриво спросила она.

— Хах! — невольно воскликнул Скифар. — День то прошёл хорошо. Много новых обязанностей появилось. Но, подумай сама, какой из меня полковник.

— Какой-какой… Фиктивный, — ответила она, пожав плечами. — Я не знаю, как там вне столицы, но здесь «полковник» — это всего лишь чин, ничего по-настоящему не означающий.

— Неужели это так очевидно, и известно всем? — удивлённо произнёс парень.

Хино пригнула голову, и слегка развернула её в сторону Скифара. Он сразу понял, что к чему, и подался ближе, приготовившись слушать шёпот.

— Конечно! — в полголоса произнесла Хино. — Я не знаю, как там у миллионов людей, утопающих в нищете, но мы тут все понимаем всю суть этой Империи. Всё вокруг тебя — огромные статуи из ржавого железа, на которое нанесли сантиметры золотой краски.

— Мне очень приятно, что мы оба это понимаем, — ответил он добродушно. — Вот скажи мне, ты не боишься, что я могу оказаться не настолько умным, а прихвостнем императора?

В ответ Хино рассмеялась. Это был искренний смех. Звонкий, как хрустальный колокольчик.

— Я ведь вижу тебя! Ты — хороший человек. Здравомыслящий, — говорила она, улыбаясь. — Можно сказать, что мы с тобой «на одной волне».

— Могу сказать о тебе то же самое, — не растерялся парень. — Ты не только умнее всех, кого я знаю, но ещё и красивее.

Повисло неловкое молчание. Скифару казалось, что такая тишина стала уже не дискомфортным моментом, а их хорошей традицией. Даже в свете алых лучей можно было заметить лёгкий румянец смущение на их лицах. Тем временем в голове парня шла борьба. Он уже принял одно решение, на тот момент казавшееся ему чрезвычайно важным, но где-то на подкорке всё ещё оставались сомнения. В конце концов, он решился на этот шаг. Оставалось лишь всё не испортить.

— Хино, не хочешь ли ты начать со мной отношения? — прямо и уверенно спросил Скифар, но потом, для большей уверенности, уточнил. — Романтические, я имею ввиду.

Ответ не заставил себя долго ждать. Девушка аккуратно нагнулась в сторону парня, и аккуратно приложила свои губы к его щеке. Этот поцелуй был настолько невинный, что казалось, будто он означает не начало полноценных отношений, а лишь хорошей дружбы. Но в то же время он был более интимным чем каждый из тех разов, когда у Скифара был секс с Аминой, Кси или Юнхой.

20. Контрабанда

«И так, я начал отношения с Хино. Пускай я пожалею об этом в будущем, но сейчас мне уже всё равно. Будь что будет. Жизнь дала мне возможность быть вместе с такой прекрасной девушкой. Да, я осознаю, что это может быть мимолётная влюблённость. Да, я понимаю, что существует вероятность того, что она может меня просто использовать в своих целях. Хотя, в последнем я не уверен. В общем, я хочу побыть молодым и наивным хоть немного.

Хах, перечитываю предыдущий абзац и всё больше задумываюсь над последним предложением. «Молодым и наивным»… А когда я перестал таковым быть? Быть может, я и сейчас наивен. Что, если я идеализирую Ренессанс? Может и так. Достоверно известно лишь то, что жизнь там намного лучше, чем в Империи Восхода. В остальном я потерял наивность с того момента, как нас бросили с самодельным оружием навстречу хорошо экипированному и обученному врагу. Молодость? Чёрт, мне двадцать лет! Ни сорок, ни даже тридцать. Двадцать лет! Но почему я тогда чувствую себя иначе? Хотя, смотря на этот вопрос с точки зрения хоть немного, но всё же умного человека, я могу сказать, что всё относительно. Оказывается, на севере детей начинают заводить с восемнадцати лет, если не раньше. У меня же их нет. Как и жены. Была одна, да повесилась. Чёрт, это звучит так чёрство… Ладно, всё равно я не могу сказать, что по-настоящему любил эту женщину. А, так вот, по поводу возраста. У каждого человека свой путь. Вон, я в двадцать лет стал, хоть и фиктивным, но полковником! А у кого-то дети. А кто-то в этом возрасте всё ещё живёт с родителями, и не собирается строить свою личную жизнь, пока не накопит достаточно сбережений. Всё относительно.

Хино очень умна и смела. Она спокойно обсуждает все недостатки Империи Восхода прямо в стенах дворца! Пусть даже и шёпотом, но всё равно на это нужен дух. Эта девушка многое знает. Всё же у меня есть подозрения о том, не является ли она тем самым секретным агентом, о котором говорил Алдус. А если и так, то что? Можно ли предположить, что в таком случае, наши отношения — не более чем союз, призванный сплотиться против тирании? Нет, не думаю. Даже если она и является агентом, то я не верю в такую жестокость и холодный расчёт. Не хочу верить. Но нужно быть готовым ко всему.

Кстати, об этом. Я начал подробно изучать все планы замка. Теперь, когда мне стали доступны все чертежи, в том числе и карты тоннелей, я узнал много интересных тайн. Самолично я туда не ходил. Но, по крайней мере, я знаю пути эвакуации императорской семьи.

Осталось шесть дней».

Скифара, приближающегося к своему офису, уже поджидала знакомая фигура человека в чёрном камзоле. Это был дворецкий. Лакей стоял по стойке смирно, терпеливо ожидая командира внутренней стражи. Этот человек просыпался на рассвете. Каждое утро и вечер он собирал всех горничных и поваров, чтобы провести им инструктаж. «Кухня» его практически не волновала, однако к вопросу уборки он подходил со всей тщательностью и скрупулёзностью. В свободное время дворецкий ходил по каждому закоулку, проводя своими белыми перчатками по всем поверхностям. Он выискивал пыль. Дело было не столько в личном подходе, сколько в отношении императора Догэна к чистоте. Говорят, что предыдущий правитель был не так требователен. Но вот текущий император страдал тем, что книгочеи назвали бы «мизофобией».

— Сир Нур-Хакеш, Вас ожидает господин Бао Мин, — произнёс он, поклонившись.

«Вот и настал тот день» — подумал Скифар, вежливо откланявшись дворецкому в ответ. Он понимал, что сын императора не призовёт своего нового подельника просто так. Значит, ему было что-то нужно. В голове парня всплывал их последний диалог.

Прибыв к императорским покоям, Скифар остановился у двух стражников, что охраняли вход в комнату наследника престола. Гвардейцы ему улыбнулись. Один из них дружеским тоном попросил подождать пару минут. Командир согласно кивнул. Бойцы не спрашивали, как Скифару удалось выбиться в командиры так быстро, когда они служили в этом месте годами. На это парень просто пожимал плечами. Они знали, что всё это тесно связано с частыми походами к Бао Мину, но никто не подавал виду. Каждый в этом дворце продолжал носить ту маску, которая ему полагалась.

Двери отворились. Однако вместо сына императора из покоев вышла девушка. Скифар сразу заметил знакомое лицо, но не сразу понял, кто именно это был. Лишь когда она прошла в непосредственной близости, парень смог разглядеть её в свете свечей. Это была Юнха. «Вот и раскрылась личность секретного агента» — прокомментировал внутренний голос. Девушка прошла мимо с невозмутимым видом. Стоило их глазам встретится, как Скифар всё понял. И то, почему она вступила с ним в свободные отношения, и то, кто именно помог ему наладить отношения с наследником престола. С души командира свалился камень. Теперь он знал, что Хино точно тут не причём.

— Заходи, мой друг! — зазывал его Бао, стоило Скифару лишь преступать порог.

Дверь закрылась. Сын императора жестом приказал командиру запереть её на засов. Парень повиновался, и сразу сместил хорошо смазанную металлическую задвижку. Теперь никто не мог зайти в комнату снаружи. Это было очень важно, ведь разговор должен был состояться серьёзный.

— Завтра, до восхода солнца у нас будет дело, — шёпотом начал диалог Бао. — Слушай внимательно. У нас нет права облажаться.

За работой день пролетел незаметно. Скифар изучил расписание вахт, и вычислил, кто именно из стражников будет дежурить этой ночью. «Мероприятие» было запланировано на раннее утро. Командир внутренней стражи нашёл каждого своего подчинённого, кто будет в этом замешан. Он встретил их лично, прямо в казармах за двадцать минут до начала их вахты. В его карманах были несколько мешочков с серебряными монетами, которые ему предварительно выдал Бао.

— Слушай, Чу, у меня есть к тебе просьба, — деликатно начинал он разговор. — Скоро сюда приедет телега с элитной провизией для императорской семьи. Мне надо, чтобы ты опустил формальные процедуры. Я возьму это под свою личную ответственность.

Такой диалог он проводил с каждым из своих подчинённых. Скифар подчёркивал, что это не приказ, а всего лишь просьба. Такой небольшой аспект был важен, ведь солдат с большей охотой выполнит личное поручение, чем исполнит бездушный приказ. Серебряные монеты — всего лишь приятный бонус от командования. Всё было рассчитано и распланировано.

Из-за грядущей операции парню пришлось отменить встречу с Хино. Ему было очень жаль, что это случается на следующий день после того, как они «официально» стали парой. Скифар проклинал за это и себя, и Бао. Однако, что-то не давало ему полностью погрузиться в горькое сожаление и самобичевание. Это было осознание. В какой-то момент парня настигла совершенно правильная и здоровая, как ему казалось, мысль: «Мы должны понимать, что не можем уделять друг другу каждый момент своей жизни. У неё есть свои заботы, у меня свои. Нельзя осуждать ни себя, ни своего партнёра за то, что мы просто не сможем увидеться один день в силу непредвиденных обстоятельств, пусть даже это и памятная дата. А если она считает по-иному, то это не мой человек, ведь он не ценит мою жизнь вне отношений». Прошептав это себе под нос, Скифар чуть ли не охнул от того, что только что придумал.

Командир отыскал кухню, которая работает лично для императорской семьи. Однако, что поразило мужчину до глубины души, его не впустили вовнутрь! Командиру внутренней стражи просто не открыли дверь. Упёртый повар просто сказал ему в окошко, что не может этого сделать, ибо присутствие человека, не прошедшего «дезинфекцию» в императорской кухне недопустимо, учитывая, что они сейчас очень заняты. Времени на дополнительную баню и выдачу чистой одежды у него не было.

— Ладно, просто передай Хино, мои извинения. Скажи, что у меня появились дела, я не смогу прийти на место встречи вовремя, — сказал он, махнув рукой.

Повар лишних вопросов не задавал. Человек в белом колпаке понятливо кивнул, и закрыл створку окошка. Скифар уже не знал, что думать об императоре. Правитель слишком сильно зациклен на чистоте и своей безопасности, это уже стало прописной истиной, но масштабы такой паранойи всё никак не переставали удивлять.

Телега приближалась ко вторым воротам замка. Они находились сзади, и служили исключительно техническим проходом. Сюда привозили всевозможное снабжение: провизию, материалы, воду, новый обслуживающий персонал. Эти ворота использовались намного чаще центральных. Главный вход служил только лишь для людей и особо важных грузов. Учитывая то, что дворец стоял чуть вдали от центра Минграда, было бы не солидно открывать эти гигантские двери каждый день, а иногда — и по несколько раз.

Перед тем, как отворить ворота, внешняя стража проводила предварительный осмотр телеги. Гвардейцы не открывали мешки и ящики, но тщательно изучали всё внешнее. Их задачей было не допустить внутрь диверсантов или партию взрывчатых веществ. Обыскав водителя и осмотрев товары, стражники открыли ворота. Они были так же крепки, как и главный, но размер у них был меньше. Телега, запряжённая двумя рядами лошадей, протискивалась внутрь, но вот встречное движение, в отличие от главного входа, было уже не предусмотрено.

Следующим этапом досмотра занималась внутренняя стража. Гвардейцы, предварительно приготовив новую тару и инструменты, вскрывали ящики и распарывали мешки. Они должны были тщательно обыскать весь груз на наличие запрещённых вещей. Всё отрывалось и переворачивалось вверх дном. Согласно наставлениям самого Императора, нельзя было доверять даже самому проверенному поставщику.

В этот раз, с подачи нового командира внутренней стражи, этот шаг был пропущен. План работал, всё шло, как по маслу. Четыре ящика с элитным алкоголем занесли во дворец. Скифар велел их оставить в назначенном месте. Грузчики принесли их в погреб, как это обычно и делается с алкоголем, но не вытащили содержимое, как это было положено по регламенту. Эти люди не были вовлечены в схему, и просто ушли по своим делам, получив благодарный поклон.

Бао Мин появился на рассвете. Он мерно вышагивал по деревянным ступенькам, лишь одним пальцем держась за перила. Таковы были негласные правила имперского этикета. Медленный спуск с гордо поднятой головой, не смотря под ноги. Скифар никогда не мог понять всю суть некоторых действий, на подобие этого. «Почему надо только слегка прикасаться к перилам, а не держаться за них? Разве не для безопасности их придумали?» — вопрошал себя он каждый раз, созерцая подобное. Обычные люди, даже офицеры, не следовали этому так беспрекословно. Но вот членам императорской семьи нужно было всегда оставаться на высшем уровне.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил он, пытаясь сдержать улыбку.

— Вот, эти ящики, — ответ Скифар, махнув рукой в их сторону. — Вскрываем?

Бао согласно кивнул. Гвардеец заранее подготовил небольшой гвоздодёр, который служил непосредственно для этой цели. Поддев крышку, командир надавил на рычаг. Деревянное покрытие отошло с негромким треском. Гвозди вышли из своих пазов, и дощатый щиток повалился в сторону, обнажая содержимое.

Сын императора безмолвным жестом попросил своего подельника отойти. Своими белыми, не запятнанными мозолями руками, он достал бутылку. Сосуд был объёмом не меньше литра, горлышко было закрыто большой пробкой, а за прозрачным стеклом колыхалась светло-коричневая жидкость. В одном ящике было сразу две бутылки, которые сепарировала друг от друга и от стенок толстым слоем солома. Вслед за второй тарой, наполненной тем же самым алкоголем, он достал прямоугольный кусочек папируса.

— Тростниковый ром. Семилетняя выдержка! — произнёс Бао, бегло осмотрев бумажку. — Его производят из сырья, которое растёт на крайнем юге. На территории Нокса. Самые отчаянные люди рискуют, забираясь туда, и собирая сахарный тростник. Всё ради этой заветной бутылочки. Знаешь, сколько она стоит? Двадцать пять серебряников за литр!

— За одну бутылку богач платит такие деньги, которые бедняку и не снились… — вслух размышлял Скифар.

Бао ничего не ответил. Вместо этого он просто похлопал рукой по следующему ящику. Гвардеец открыл и его. Оттуда сын императора извлёк ещё две бутылки. Однако, эти сосуды выглядели по-другому. Они были более длинными, стекло — мутно зелёным.

— А это у нас — вино. Местный продукт, но за то какой! — произнёс Бао, немного повысив голос на последнем слове. — Виноградников в центральной Империи хоть отбавляй. Но вот качественный напиток может делать не каждый. А эти — ещё и настояны в дубовых бочках на протяжении пятнадцати лет! Обычная бутылка такого вина стоит не дорого, всего четыре серебряника. Но каждый год цена увеличивается на один.

Наследник престола так упоённо рассказывал об алкоголе, привезённом этой ночью, что Скифар начинал забывать, для чего они здесь находятся. Слушать его «справочную информацию» было интересно, но озвучиваемые цены вызывали некую дрожь восхищения, смешанного с долькой отвращения и непонимания. На эти деньги многодетные семьи могли бы жить неделями и месяцами, а какой-то богач тратит их на кратковременное удовольствие. За такое количества серебра можно было бы купить себе раба. Не официально конечно, ведь рабство запрещено. Выпивка по цене в жизнь…

— Так ЭТО и есть та самая контрабанда? — спросил Скифар, сделав настолько серьёзное лицо, на какое он был только способен.

Бао не проронил ни слова. Он взял в свои изнеженные руки гвоздодёр, покоившийся всё это время на полу. Перевернув пустой ящик, он впился узким концом инструмента в деревянное дно. Доски треснули. Парень обернул свою руку платком, приготовленным заранее, чтобы не загнать себе занозу, и вытащил из образовавшейся дыры маленький свёрток. Теперь Скифар всё понял. Элитный алкоголь был ничем иным, как прикрытием для настоящей контрабанды. Сын императора развернул ткань, представляя Скифару то, ради чего была затеяна вся операция. Некий амулет, сделанный из кости и меди лежал на шёлке, покрашенном в чёрный цвет. От него исходила какая-то еле чувствуемая вибрация.

— Магические артефакты, — прошептал Скифар, ошарашенный тем, что сам наследник престола трогает и руками.

— Да… — блаженным голосом произнёс Бао. — До этого мне удалось достать всего один. Но теперь в каждой коробке есть кое-что особенное.

— Какие у них свойства? — поинтересовался Скифар, уже переворачивая второй ящик.

— Сегодня мне привезли их четыре. Защита от болезней, улучшение здоровья, колокольчик, призывающий мудрость, кольцо, защищающее от одного сильного проклятья.

— Ого! И где ты их нашёл, учитывая политику в нашей стране? — изумлённо спросил Скифар.

— Сначала хорошенько «придавили» одного подозреваемого, а он и выдал, где ведьмы и колдуны зачаровывают предметы, — без лишних эмоций говорил Бао. — Вот оттуда и известно. Главное — что я палача и стражника подкупил, чтобы они этому полоумному ничего не говорили.

— Это кому? — нахмурился Скифар.

— Кому, кому… Отцу! — произнёс он это непросительно громко. — Он с молоком матери впитывал сказки об ужасности магии и колдунов. Этот идиот, как и все перед ним, даже не пытался поставить под сомнения эти слова. Но только не я. Я узрел эту силу, понял, что вся политика отца — ложь и террор по-настоящему могущественных людей. Запрещая магию, он удерживает власть. Даже если он и понимает весь этот потенциал, то ему не выгодно позволять чародейству существовать. Ведь именно бесконечная борьба и террор позволяют ему держать людей в страхе, не давая им «высунуть» голову, и понять, в каком болоте они живут.

Скифар был до глубины души впечатлён суждениями Бао Мина. Несмотря на то, что этот человек был императорских кровей, он видел всю сущность происходящего. Должно быть, это неизбежно приходит вместе с образованием. Вопрос лишь в том, станет ли он в будущем таким же, как и его отец?

— Пошли, заскочим ко мне, — произнёс Мин, постучав большим и указательным пальцами по стеклу.

Быстро прибрав место преступления, они отправились наверх. Бао спрятал артефакты к себе в карманы, а Скифар положил остальные бутылки обратно. Гвардеец доломал двойное дно ящиков, чтобы не оставалось никаких доказательств. Собрав деревянные щепки, парни выкинули их на улицу, прямо в ту кучу, куда всегда сбрасывают весь мусор. Нур-Хакеш поймал себя на мысли, что он — один из немногих людей, которые видят то, как работает сын императора.

Бао поставил на свой стол две бутылки: одну с вином, вторую — с ромом. Он указал Скифару на сервиз, в котором хранились хрустальные бокалы, и гвардеец их достал. Резко потянув за штопор, наследник престола открыл один из сосудов. Пробка вышла с характерным звуком. Командир никогда его не слышал, но для него он показался немного смешным. Бао разлил прозрачную жидкость золотисто-коричневого цвета в два бокала. Всё делалось по правилам этикета: алкоголь наливался всего на треть сосуда, быстрым и ловким движением.

— Ну, за наше первое дело! — сказал Бао, подняв бокал.

Скифар ожидал, что почувствует терпкий вкус, обжигающий рот и горло. В его голове понятие «алкоголь» прикрепилось к настойке из огненной травы. Однако, сделав один глоток, он не зажмурился. Ожидаемое чувство мерзости так и не пришло. Вкус был терпкий, с нотками сладости и приятным привкусом древесины. Никакого отвращения. Скифар охотно сделал ещё один глоток. Бао мин, отпив совсем чуть-чуть, потянулся рукой к тарелке, на которой лежали свежие фрукты.

— Вообще, это надо закусывать копчёным сыром, но я как-то не подумал его заказать, — блаженно произнёс сын императора, вытягивая ноги.

— Не ожидал, что элитный алкоголь может быть действительно вкусным, — прокомментировал Скифар. — Вообще, я не фанат выпивки.

— А мне нравится, — пожал плечами Бао. — Вкус приятный, эффект хороший, голова утром не болит. Если пить хороший алкоголь, конечно же.

Скифар заметил, что теперь они начали говорить в дружеском тоне. Общение перешло из разряда «командир-подчинённый» в форму «товарищ-товарищ». Вообще, его отношение к Бао Мину начало меняться. Теперь перед ним сидел не сын врага человечества, а, пусть и избалованный, но всё же относительно умный человек.

— Видишь эту бутылку? — наследник престола кивнул на второй сосуд. — Девушки любят вино. Для них совместное его распитие — некий акт любви. Типа, вы вместе употребляете всё содержимое, раскрепощаетесь, и говорите друг другу только правду.

Скифар ничего не ответил. У него просто не было мнения по этому поводу, хотя слова бао имели смысл.

— Скифар, у тебя есть девушка? Или хотя бы подруга для развлечений?

— Да, у меня есть девушка, — ответил он, пытаясь скрыть счастливую улыбку.

— Вот, возьми это, — сказал Бао, аккуратно пододвинув бутылку. — Порадуй её этим прекрасным вином.

— Спасибо. Но я даже не знаю, пьёт ли она… — смущённо произнёс Скифар, взяв в руки увесистый сосуд.

— Не важно! — сказал парень, махнув рукой. — Тут главное — внимание. Ну не пьёт, так не пьёт. Оставишь у себя в офисе до лучших времён.

Гвардеец благодарно кивнул.

— Кстати, как мы будем прибыль делить? — спросил Бао, отхлебнув рома. — Я предлагаю тебе двадцать пять процентов от каждого завоза. Вечером рассчитаю стоимость, и завтра отдам.

— Погоди, давай сделаем по-другому, — внезапно оживился Скифар. — Мне не сильно нужны деньги сейчас. Но вот забрать один из этих амулетов я готов с радостью.

— Ну… — задумчиво протянул Мин.

— У тебя практически бесконечные средства, — командир начал своё психологическое давление. — Но, допустим, этого мало, и ты их продашь кому-то, чтобы получить больше денег, и начать собирать на маленькую приватную армию, чтобы быть независимым от своего отца. Или оставишь себе эти артефакты. Но я прошу лишь один из всей партии. И то, это будет далеко не каждый раз. Скажем так, раз в три партии по одному артефакту. Пойдёт?

— Тебя заинтересовало что-то конкретное? — спросил Бао, нахмурив брови.

— Да. Защита от болезней. Если предположить, что это — правда, и артефакт действительно защитит от любой, то мне это необходимо, — Скифар улыбнулся, и слегка нагнулся вперёд. — Наше сотрудничество взаимовыгодно. Ты пропихнул меня в командиры внутренней стражи. Это была беззатратная инвестиция с твоей стороны. А теперь мы работаем вместе. Ты покупаешь эти магические предметы, но потеряешь один из них. Один ценный артефакт из трёх завозов за пожизненную гарантию сотрудничества.

Бао был слишком сильно впечатлён речью Скифара. Впервые в жизни он увидел человека, который мог так исчерпывающе изложить свою мысль. Командир внутренней стражи смотрел на него, как питон на кролика. Мин этого не осознавал, но чувствовал какую-то чарующую ауру, исходящую от своего ровесника, который чуть больше года назад был обычным дикарём из пустынь.

— Пойдёт, — сухо ответил наследник.

Из кармана он достал один из предметов. Это был амулет на толстой нитке, которую надо было надевать себе на шею. Трёхконечная звезда была сделана из металла, а по центру неё был вставлен небольшой драгоценный камень. Но не в этом была его цена. Внутри камушка сияла некая искра, наполняющая весь амулет и его владельца силой.

…

— Это — просто потрясающее вино! — сказала Хино с округлёнными глазами, отпив глоток. — Дорогое, наверное.

— Я просто хотел тебя порадовать, — сказал Скифар, не в силах сдержать свою радость.

Хино покраснела и одарила его такой милой улыбкой, которую парень никогда не забудет. Они пили вино и болтали обо всём подряд, сидя у Скифара в кабинете. Дверь была закрыта на замок, и никто посторонний войти не мог. Спустя два бокала девушка уже немного повеселела, хотя сам командир ещё чувствовал себя полостью адекватно.

— Ты никогда не задумывался о том, что близкий тебе человек может врать? — спросила Хино, отстранённо разглядывая красную жидкость в бокале.

— Да, задумывался, — точно такой же интонацией ответил парень. — Все мы врём. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Ложь везде. Вопрос лишь в её концентрации и конкретном направлении.

— То есть ты бы не удивился, если бы я тебе сказала, что всё это время врала? — говорила девушка, с отстранённым взглядом. — И что бы ты сделал, если бы это оказалось так?

— Ну, всё не так просто. Это зависит от того, какая именно это была ложь, чем она была мотивирована.

— Разлюбил бы ты меня, если бы узнал, что я — не та, за кого себя выдаю? — прямо спросила Хино, посмотрев в глаза Скифару.

— Я не знаю, — ответил он жёстко. — Я уже вижу, что ты умная и милая, а это сымитировать невозможно. Быть может, ты вовсе не любишь меня, а являешься агентом, посланным императором для сбора компромата? Вот тогда да, было бы очень обидно.

Хино звонко рассмеялась.

— Нет, я не агент. Честное слово! — сказала она звонко.

— А ты не думаешь, что я тебе вру? — медленно вымолвил парень, прищурившись.

— Я не исключаю этого, — пожала плечами девушка. — У каждого есть свои секреты. И некоторые из них лучше уносить с собой в могилу.

Скифар взял в руки бутылку, и наполнил бокалы вином.

— Ну, за правду! — сказал он, подняв бокал с вином.

— За то, чтобы люди узрели ложь, и стремились к правде! — поддержала его Хино, поднеся бокал к губам.

Осушив бокалы, они продолжили разговаривать на отстранённые темы. Обсудив саму суть лжи, пара перешла к различиям между «истинной» и «правдой». В ходе оживлённого диалога Хино подвинулась ближе к Скифару, чтобы что-то показать на пальцах. Однако, будучи уже немного пьяной, она не рассчитала дистанцию, и случайно ткнула своим длинным ногтём прямо в шрам на правой скуле.

— Ай! — невольно произнёс Скифар, пытаясь не выругаться так, как это могут делать только солдаты и кузнецы.

— Прости, прости! — испуганно воскликнула Хино. — Сильно болит?

— Ничего страшного. Главное — что не в глаз, — попытался отшутиться он. — А вообще — не сильно больно. Шрам зажил, хоть и чувствительность на нём чуть выше, чем в других местах.

Хино положила обе свои руки на щёки Скифара, и подвинулась ближе. Она перекидывала взгляд то на шрам, то на глаза самого парня. От ощущения того, что эта девушка была так близко, парень немного смутился и у него выступил небольшой румянец. Это был первый раз, когда он чувствовал себя по-настоящему неловко в присутствии человека противоположного пола. Все те разы с Аминой, Кси и Юнхой были совсем другими. Просто дружеская связь, нацеленная на получение удовольствия. Но не в этот день.

— Хино, можно я сделаю кое-что… — пытался он подбирать слова. — Неоднозначное.

— Неоднозначное? — произнесла она шёпотом. — По-моему здесь всё однозначно.

Из губы соприкоснулись в нежном поцелуе. В этом не было ни капельки страсти, а лишь чувства. Хоть внутри у молодых людей всё горело, они не решились на следующий шаг. Он был оставлен на будущее. Это была безмолвная договорённость. Они заключили её одним лишь только взглядом.

Ночные кошмары редко беспокоили Скифара. Эта была одна из тех ночей, когда он должен был проснуться в холодном поту. Парень стоял посреди поля боя с пикой в руке. Солдаты вокруг него куда-то бежали, эвакуировались. А он стоял, ожидая приближения врага. И вот на него вылетает конница. Невозможно понять, имперцы то или ренессанцы. Важно было лишь то, что это был противник. Скифар пытался отбить атаку. Он колол лошадей, пытался выбить всадников из сёдел. Но силы были не равны. Быстрые взмахи катаны отрубили воину руку. Телохранитель императора стоял перед ним. Он держал в правой руке меч, а в левой — дневники, которые всё это время писал.

— Неприятный сон, — раздался чей-то голос за спиной парня.

Скифар обернулся. Поле боя развелось, а руки вернулись на своё законное место. Посреди пустоты стоял лишь Алдус.

— Ты — молодец, Скифар, — добродушно произнёс колдун. — Ты пробираешься в самое сердце империи, вливаешься в доверие к самым серьёзным людям. Самым близким к тирану.

— Спасибо, Алдус, — сказал он, поклонившись. — Вы хотите посоветовать мне следующий шаг?

— Именно так. Ты проницателен, хвалю, — улыбнулся Алдус. — Следуй по своему пути, но я должен дать один совет. Помнишь, я тебе говорил о двух сущностях за твоей спиной? Тебе надо познакомиться с ними, понять, как именно они направляют твою руку.

— Как же мне это сделать? Кто они вообще?

— Они — метафизические существа, живущие в параллельных с нами мирах. Их нельзя потрогать, но они там есть. Они могут влиять на наше сознание, наши действия. Эти сущности «прилипают» к людям, похожим на них энергетически.

— И как же мне их увидеть? — спросил Скифар со всей серьёзностью. — И что я должен понять.

— Обратись к лекарю. Попроси у него выжимку из пятилистника. Он может недоумевать, зачем она тебе понадобилась. Но стой на своём. Она поможет тебе заглянуть туда, где обычно не бывает человеческий глаз. А теперь слушай внимательно…

class='book'> 21. Существа за спиной «И так, за последние сорок восемь часов я успел заслужить очередную смертную казнь. Интересно, сколько их в сумме будет, если кто-то всё же прочтёт этот дневник? Наверное, меня приговорят к самым мучительным пыткам, до которых только может додуматься человеческий разум. Наверное, из каждого миллиметра моего тела выжимали бы столько боли, насколько это возможно. Истязания бы растянули на месяца. Да, зная императорских палачей, так бы и было.

И так, я помог сыну императора, Бао Мину, провезти во дворец магические артефакты. До конца я так и не понял, что он будет с ними делать. Наверное, постарается использовать или продать, чтобы были деньги до того момента, пока он не взойдёт на трон. Я бы не удивился. Если бы его следующим заказом было бы убийство императора.

Ах да, и ещё он угостил меня элитным алкоголем. Действительно, как и говорил Бао, на утро голова вообще не болела. Но я всё равно не хочу привыкать к спиртному. Во-первых, это навредит моему самоконтролю, а во-вторых — хорошая выпивка у меня будет не всегда.

И так, у меня был первый поцелуй с Хино. Какая же она умная и милая… Я чувствую, что теряю голову. Этого допускать нельзя, но ничего не могу с собой поделать. В своё оправдание я могу сказать, что пытаюсь сохранять бдительность.

Меня не перестаёт беспокоить то заявление Алдуса, когда он сказал, что «за моей спиной стоят две сущности». Мне нужно копнуть глубже в этом направлении. Быть может, лекарь сумеет мне помочь? Я знаю, что существуют такие препараты, которые помогают заглянуть в душу. Нет, не увидеть красочные галлюцинации, а именно послушать то, что там, внутри. Надо будет задать вопросы. Хотя, вряд ли я смогу получить ответы. Выжимка из пятилистника…

А тем временем у меня осталось всего четыре дня…»

По окончанию тренировки Скифар сразу же направился к лекарю.

— Да-да, чем могу помочь, — отозвался мужчина, даже не посмотрев на своего клиента.

— Здравствуйте, — вежливо произнёс Скифар, держа руки за спиной.

— О, добро пожаловать, командир! — расплылся в улыбке лекарь. — Вас что-то беспокоит? Или же вам нужны определённые «препараты»?

— Да, мне действительно кое-что нужно, — кивнул он.

— К сожалению, после того случая с Бартошем, мой ассортимент немного оскудел, — тихо произнёс доктор, покачав головой. — Обыски были, пришлось избавиться от части товара.

— Я к вам по иному вопросу, — мягко ответил Скифар. — Мне нужна выжимка из пятилистника.

— Пятилистника? — удивлённо поднял брови лекарь. — У вас проблемы с пищеварением? Или же Вы заинтересованы прочими эффектами этого лекарства?

— Эффектами.

Лекарь осмотрелся. Он удостоверился, что дверь закрыта, и никто не может их подслушать.

— Так, значит, вы знаете свойства этого растения. Но надо понимать, что это вовсе не наркотик, — сказал он, существенно снизив тон на последнем слове. — Этот препарат использовался северными народами для связи с иными мирами. Хотя, это ещё не доказано. Ясно лишь то, что мы используем выжимку из пятилистника при лечении проблем с желудком.

Сделка была быстрой. Один серебряник в обмен на флакончик лекарства. Скифар пожал руку лекарю, и забрал с собой выжимку. Командир оставил её в своём офисе и принялся за рутинную работу.

От заполнения бумаг и прочтения «книги жалоб и предложений», в которую ни один командир не заглядывал уже около года, его отвлёк Харан. Глава Имперской Гвардии вежливо постучал в дверь перед тем, как зайти внутрь. По его лицу было понятно, что прошлые обиды подавлены, но не забыты.

— Добрый день Скифар, — произнёс он, стараясь не выдавать эмоций.

— Приветствую, Харан, — ответил парень доброжелательно.

Между ними чувствовалось небольшое напряжение. Они не враждовали в открытую, не пытались и вогнать ножи в спину друг другу. Однако, сама атмосфера говорила о недоброжелательности собеседников друг к другу. Подавленная агрессия вместо оскорблений, холодная неприязнь вместо драки.

— Нас приглашают на бал, — неожиданно выпалил Харан, протянув Скифару какой-то конверт.

Сначала командир внутренней стражи хотел задать резонный вопрос, однако быстро передумал. Он понял, что проще самому всё узнать, чем опозориться, если это что-то общеизвестное. Скифар взял конверт в руки и с невозмутимым лицом открыл его. На лицевой стороне упаковки были аккуратно выведены буквы «Полковнику С. Нур-Хакешу». Внутри была сложенная втрое бумага. Точнее говоря, это был плотный папирус.

«Сир Скифар Нур-Хакеш!

От лица императорского дворца,

Вы приглашены на бал, который состоится в честь

151-летия Империи Восхода!

Празднование начнётся завтра после заката.

С уважением,

Имперская Канцелярия».

— Это здорово! — воскликнул Скифар, закивав головой. — А кто ещё, кроме нас, получил приглашения?

— Винчек, наш командир внешней стражи, конечно же, и, думаю, все генералы Империи, и прочие военные и культурные деятели.

— Ого! Это же целая толпа! — искренне удивился парень.

В ответ на это Харан добродушно улыбнулся. На секунду даже показалось, что вражда между ними ушла в прошлое.

— А когда наш Император устраивал что-то в меньшем масштабе? — развёл руками командир. — Ладно, я понимаю, что тебе тут всё в новинку. Сотня человек на балу — далеко не предел. В прошлый раз был юбилей, и праздновали целых три дня, разными «партиями», так сказать. В общем, будет очень людно. Но что будет происходить на самом балу — загадка.

— Загадка? — переспросил Скифар, удивлённо подняв брови.

— Да, самая настоящая. Быть может, это будет что-то чопорное и неуклюжее. Может, кто-то напьётся, и затеет драку. Учитывая, что будет много военных, а нрав у нас, как понимаешь, скверный, то один толчок перерастёт в массовое побоище. Или какой-нибудь богач может начать выплясывать дикие танцы или заводить игры.

— Да ладно! Неужели такое возможно на балу у самого Императора?!

— Всё возможно, — усмехнулся Харан. — Пусть мы и живём в эру «закрученных гаек», но никакие приказы и правила не в состоянии остановить хаос, который могут организовать безумные вояки и странные богачи. Хотя, обычно, всё проходит в рамках приличия.

День пролетал незаметно. К моменту, когда солнце спускалось к горизонту, Скифар уже сидел на обычном месте. Этот вечер не запомнился влюблённой паре чем-то особенным. Всё те же разговоры о вечности и текущем мгновении, о бое и готовке, о северных лесах и южных пустынях.

— Ах да, я приглашён на завтрашнее празднование, — невзначай сказал парень. — Будет бал в честь стапятидесятиоднолетия Империи Восхода.

— Конечно, ты ведь теперь командир внутренней стражи. Это, на секундочку, титул полковника!

На несколько секунд повисла тишина. Хино хотела сказать что-то ещё, но как будто сдерживала себя. Девушка явно обдумывала свои следующие слова, решала, произносить их или нет.

— Я тоже буду там, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Только, не на таких правах, как ты.

Скифар понимал, что к чему. Он уже представил, как будет выглядеть Хино в форме элитной служанки. Он видел такую одежду, но только на манекене, который стоял в кабинете дворецкого, куда он заходил один раз по делу.

— В любом случае, я буду очень рад тебя увидеть! — подбодрил её Скифар.

— Да, я тоже буду рада тебя видеть, — как-то неуверенно произнесла Хино.

В голове Скифара начал проносится быстрый поток мыслей. Он анализировал все слова, сказанные девушкой, и пытался «прочитать их между строк». Догадывался до самых худших вариантов.

Прибыв в свою комнату, командир начал воплощать в жизнь тот самый рецепт, который ему рассказал Алдус прошлой ночью. Ингредиентов было всего три: выжимка пятилистника, вода и тряпка. Скифар смочил тряпку в воде, а затем её выжал. Налив выжимку в небольшую кастрюльку, парень поставил её на печь, что стояла в казармах, в комнате для рекреации. В тёплой жидкости гвардеец вымочил влажную тряпку, которую приготовил ранее. Положив эту ткань себе на лицо, Скифар лёг на кровать.

Первые несколько минут ничего не происходило. Командир должен был сделать все процедуры перед сном, и поэтому оттянул процедуру до того момента, пока действительно не захотел спать. Он вдыхал пары выжимки пятилистника, погружаясь в царство морфея. Однако, никакого эффекта не было. Тьма окутала сознание Скифара, но он не чувствовал себя спящим. Всё вокруг слишком хорошо осязалось. Ему казалось, что его ступни находятся в каком-то тёплом желе, а тело покрывает тонкая ткань. Ощущение было совсем необычным. Тогда-то он и начал подозревать, что план сработал.

— Ты всё же заглянул в себя, — раздался незнакомый голос.

Скифар резко обернулся, но никого не увидел. Речь доносилась, будто со всех сторон. Парень не понимал, что происходит. Он вертел головой, но никого не мог увидеть, хотя и чувствовал присутствие кого-то или чего-то. Но лишь замерев на месте, он осознал, что к чему. «Они стоят за твоей спиной» — вспомнились ему слова Алдуса. Тогда-то Скифар и понял, что даже в этом странном месте сущности никогда не повернуться к нему лицом.

«Тёмное место» отреагировало на мысли Скифара. Прямо из чёрной жидкости, в которой увязали ноги парня, начало подниматься что-то напоминавшее зеркало. Точнее говоря, это было самое, что ни на есть привычное зеркало, которое только можно было бы придумать. Отражающий прямоугольник, обрамлённый в деревянную рамку. Оно колебалось в движении, показывая, что сделано оно не из стекла и серебра или ртути, а из некой жидкости.

Как только «зеркало» поднялось до уровня глаз Скифара, он увидел источник голоса. За его спиной, выглядывая из-за правого плеча, стоял высокий человек в белых одеждах. Он был воином. Об этом говорили доспехи, в которые он был закован. Нет, не тяжёлые латы, а лишь нагрудник и кольчуга. На голову был наброшен капюшон. Вся одежда этого «человека» была белоснежной, а глаза светились голубыми огоньками.

— Имя мне — Измаил, — говорил воин глубоким, слегка суровым голосом. — Я избрал именно тебя, потому что ты — настоящий боец. Не коварный наёмник, сражающийся за деньги, а истинный воин.

— Зачем тебе это? — спросил у него Скифар бесстрастным голосом.

— Я появился на поле боя. Меня породило побоище, что произошло ещё четыре сотни лет назад. Тогда дух воинов света сплёлся воедино, создав меня. С тех пор я сопровождаю таких людей, как ты. Я подпитываю себя твоим духом и действиями.

— И как это влияет на меня?

— Иногда я могу стимулировать тебя на определённые решения. Направляю руку в бою, — произнёс он, проведя своими полупрозрачными пальцами по тыльной стороне ладони Скифара. — Однако это бывает не часто. Только в случаи смертельной опасности.

— И сколько же раз ты меня спасал? — задал вопрос парень, постаравшись заглянуть в сами синие очи сущности.

— Не знаю, — покачал головой Измаил. — Я лишь живу в твоём теле и разуме, пассивно влияя на тебя. Быть может, когда-то твоя плоть и подхватила мои импульсы, наши силы слились, чтобы отразить внезапную атаку. Но я не могу сказать точно, когда, и было ли это вообще.

— Получается, чем сильнее и умелее сам я, тем лучше ты мне и сможешь помогать?

— Воистину, мудр ты, Скифар! — ответил белый воин. — Так и становятся легендами. Это бесконечный поток, в котором две души и два разума помогают друг другу.

Скифар хотел задать ещё один вопрос. Но он не успел этого сделать, ведь в его разум вторглась совсем другая мысль. «Двое за твоей спиной. Двое…». В этом состоянии, когда воин был на прямой связи с сущностями из иного мира, каждое действие имело неминуемые последствия. Мысль материализовалась мгновенно. Измаил померк, уступив место второй сущности.

Инфернальное создание показалось за левым плечом Скифара. Его вид был просто ужасен, даже не смотря на то, что парень не мог увидеть нижней части его туловища. Морда, если это так можно было назвать, не имела щёк. Острые клыки, между которыми просачивалось пламя, образовывали сардоническую улыбку. Вместо носа была дыра, а глаза, залитые кровью, были выпучены, и вообще не моргали. То, что оставалось от кожи, было покрыто шрамами, порезами или иными повреждениями. Но самое интересное было на лысой голове чудовища. Восемь рогов были сформированы в некое извращённое подобие короны. Эти отростки были, в отличие от зубов, пожелтевшими и потрескавшимися. Будто кто-то насильно вставил их в череп существа, забил туда, как гвозди.

— Ну, здравствуй! — прорычала демоническая сущность. — Что, светлоликий ответил на твои вопросы?

— Да, — ответил Скифар, сглотнув. — Кто ты?

— Имя мне Саир, — доносились звуки из недвижимых челюстей. — Я — тот, кого недалёкие люди называют «демоном». Я состою из ярости и безумия. А ты — прекрасный носитель. За все века мне редко выпадала такая возможность так попировать на буйной душе. Жаль только, что этот светложопый мешается под рукой.

— Вы там в моей голове случайно не бьётесь? — поинтересовался Скифар, окинув взглядом отражения обоих сущностей.

— Бывало, — отозвался белый воин. — Но, пока мы находимся внутри одного носителя, никому не победить, не убив тебя.

— В любом случае, нам выгодно стоять за твоей спиной, — проревел Саир. — Пока ты сражаешься и гневаешься, мы будем помогать тебе, направлять на верный путь.

— Вопрос лишь в том, кого из нас ты будешь слушать, Скифар.

22. Бал

«И так, я увидел две потусторонние сущности, которые сопровождают меня. Ещё меня пригласили на бал. Но всё по порядку.

Я использовал рецепт, который мне сказал Алдус. Влажное полотенце и выжимка (экстракт) пятилистника. Вдохнув пары, я узрел Измаила и Саира. Первый — воин света. Второй — демон ярости. Они стоят за моей спиной, помогая и взамен поглощая энергию. «Белый» питается стремлением к добру, доблестью и решимостью. «Злой» же интересуется безумием и гневом. До сих пор не верится, что они реальны. Если бы мне кто-то сказал, что это была галлюцинация, я бы охотно согласился. А что, вдруг мой мозг так воспринял слова наставника о «двух сущностях за спиной» и сформировал их образ именно так? Нельзя исключать и этот вариант.

Ладно, я никогда не узнаю, так ли это на самом деле. А может и узнаю. Жизнь может круто повернуться. Ещё полгода назад я был обычным служакой, который воевал за деньги и какую-никакую цель в жизни, не задумываясь ни о чём. А теперь я полковник, командир внутренней стражи Имперской Гвардии! Кто бы ещё добился таких высот в двадцать лет? Но будем честны, это не моё достижение, хоть и доля труда туда была вложена. Да и не так это и круто, как звучит. Ряженый я «полкан».

А теперь о предстоящем событии. Так как я ношу высший воинский чин, меня пригласили на празднование стапятидесятиоднолетия империи. Бал… Знаю, что там надо танцевать и пить. Не хочу я туда идти. Смотреть на надменные рожи «настоящих» полковников и генералов, чиновников и богачей? Увольте! Но всё же надо пойти, хочу я этого, или нет. Греет душу лишь то, что смогу увидится с Хино. Могу представить, как она будет выносить какие-нибудь блюда в форме служанки. Ибо, насколько я знаю, на такие мероприятия именно что сами повара представляют свои кулинарные изваяния.

До дня Х осталось трое суток…»

Скифар проснулся в своей постели, ощущая дикий холод. Пробуждение пришлось на раннее утро, и проснулся он не от первых петухов, а именно от ощущения того, что его облили водой. Вся простыня под ним была промокшей от пота. Во рту ощущалась такая сухость, которая бывает лишь при сильном обезвоживании. Парень кое-как доплёлся до кувшина с водой, и жадно её выпил. «Ну, это было ещё не самое худшее» — подумал он, снимая мокрую простыню.

В следующий раз командир проснулся через несколько часов, когда солнце уже светило практически в полную силу. Скифар наспех обился тёплой водой, чтобы хоть немного смыть с себя пот, и отправился на работу.

На улице его встретила непривычная суматоха. Гвардейцы всё так же сторожили дворец, но создавалось ощущение, будто каждый из них уже пьян. Горничные же работали с двойным усердием, ведь было необходимо вылизать весь дворец до прихода гостей. Внешнюю стражу «запрягли» строиться в приветственный «коридор» для гостей, что они уже натренировались делать. Внутренняя стража же, по указанию самого Скифара, должна была выглядеть ещё более опрятно и вымуштруванно, чем обычно. Гвардейцам выдали тряпки, мыло и масло. К вечеру доспехи должны были блестеть. Однако никакие приготовления не могли испортить праздничную атмосферу. В столовых были поданы редкие блюда: морепродукты, мясо животных с севера и юга, разнообразные фрукты.

Праздник был в самом разгаре. В огромном зале, который использовался для таких случаев, уже вовсю тренировались приглашённые музыканты. На улицах трубили оркестры, регулярная армия чеканила марш. За стенами императорского замка жизнь кипела, практически никто не работал. Трудились лишь торговцы, прибыль которых в этот день утраивалась. Сотни туристов приехали из других регионов, чтобы встретить этот светлый праздник в столице.

Скифар проверял безопасность и выучки своих подчинённых. Всё должно было пройти чётко и без малейших эксцессов. Гвардейцы всё ещё смотрели на своего нового командира с долей скепсиса в глазах и улыбкой на устах. Практически все из них были старше Нур-Хакеша, в их головах не могло уложиться то, как двадцатилетний парень мог стать их руководителем. «На то она и коррупция, на то оно и кумовство» — мысленно отвечал он.

В праздничной суматохе вечер приблизился незаметно. Уже после заката солнца кареты начали подтягиваться к императорскому дворцу. Не смотря на то, что гости были очень важные, стража всё же проводила быстрые осмотры и просила показать документы. Каждая карета проезжала вглубь крепости, прямо через коридор гвардейцев, приветствовавших их. Именно в такие вечера и раскрывался весь потенциал гигантского дворца: кареты парковали на плацу, лошадей отправляли в стойла, предварительно прицепив на уши простейшие бирки. Извозчикам и личной свите важных персон предложили переночевать вне замка, в гостевом доме. Всем же приглашённым на бал выделили на одну ночь комнаты в самом дворце.

Этим вечером прибыло всего восемьдесят восемь человек. Пятьдесят семь мужчин и тридцать одна женщина. Гостями были военные генеральских чинов, могущественные купцы и землевладельцы, министры и главы регионов. Каждый из них был одет настолько богато, как только мог себе позволить: шелка, расшитые золотом и серебром, высококачественная обувь из кожи редких зверей, ювелирные украшения из самых дорогих металлов и блестящих бриллиантов. Настоящий парад гордыни и лицемерия проходил именно здесь, в стенах императорского дворца. Даже не смотря на строгие нравы, женщины позволяли себе откровенную одежду с декольте, открытой спиной и юбками до колена. Всё это зрелище сильно контрастировало с людьми, которые отмечали этот праздник на улице. «Всё же, богачам позволено всё» — заключил для себя Скифар.

Три командира Имперской Гвардии вошли в зал одновременно. Харан — по центру, Скифар — слева, Винчек — справа. Они были одеты в свою парадную форму: чёрные костюмы с золотым гербом на спине. У каждого на поясе висели ножны с катаной. Это оружие было не только смертоносным, но и служило символом статуса. Некоторые дамы, особенно те, что пришли на бал без мужей, ахнули, завидев эту троицу: высокие, молодые (не больше сорока лет), мускулистые гвардейцы самого Императора. Командиры продвигались через восхищённую толпу гордо, отдавая честь генералам и сопровождающим их полковникам, которых здесь собралось около тридцати человек.

Пузатые министры чинно беседовали друг с другом, держа в руках бокалы с элитным алкоголем. Важные купцы разговаривали с землевладельцами, пытаясь даже в этот праздник создать почву для выгодных сделок. Генералы чуть больше остальных представителей знати были окружены женским вниманием. Каждый развлекал себя, как мог, хотя настоящий бал всё ещё не начался. Это была его прелюдия.

Скифар прохаживался по этому гигантскому помещению, разглядывая людей. Он чисто символически взял себе бокал бурбона. Золотистая жидкость красиво колыхалась в стеклянной оболочке, когда гвардеец шагал, преодолевая толпу. Он искал кое-кого конкретного, но никак не мог найти. Хино нигде не было. Скифар предположил, что повара всё ещё готовятся к своему выходу с каким-нибудь гигантским тортом или зажаренной тушей огромного животного.

Настал торжественный момент. Стражники открыли большие двери, обрамлённые золотом. Все гости мгновенно замолчали. В тот же самый момент виолончелисты начали наигрывать свою бодрую мелодию. Под такое музыкальное сопровождение показался он, сам Император Догэн Мин. Нет, не двойник, предназначенный для маловажных встреч, а настоящий властитель этого государства. Скифар сразу узнал взгляд этого человека. За ним вышла и семья: жена, сын и дочь. Однако, на них никто не обратил внимания, в том числе и сам Нур-Хакеш. Взгляды сотни людей были прикованы к Императору. Все гости, прислуга и стража встали на одно колено перед владыкой. Музыка стихла, и люди выпрямились, приготовившись слушать грандиозную речь, что произносится лишь раз в году. Летописцы и секретари приготовили перья и чернильницы, чтобы записать обращение правителя. Эти слова войдут в историю, их опубликуют для всех тех людей, что находятся в разных уголках Империи.

— Уважаемая Империя Восхода, говорит Догэн Мин, пятый правитель, — произносил он громогласно, чеканя выученные наизусть слова. — В этот день мы отмечаем сто пятьдесят один год с момента основания нашего величайшего государства. Более чем полтора века назад мой предок, Император Мин, объединил земли севера, востока и юга. С тез пор мы укрепились, стали единым народом с единой волей и ценностями. Нашей целью стало недопущение ошибок прошлого. Зная это, мы стремимся в будущее, достигая новых высот. Ежедневно мы строим новые здания, открываем новые промышленные предприятия и уничтожаем сотни врагов. Пусть следующий год принесёт нам процветание. С праздником, Империя Восхода!

Весь зал разразился криками и аплодисментами. Каждый человек, то ли под страхом смерти, то ли от реального уважения, возрадовался пламенной речи государя. «Да, да. По сотне врагов ежедневно. Знаем мы эти сказки» — усмехался Скифар, сдерживая нервную ухмылку. Музыканты вновь завели мини-оркестр. Из служебных ходов начали выбегать повара, держащие в руках разнообразные яства. Цельные туши животных, нафаршированные разнообразными фруктами и овощами, тяжело опускались на столы. Другие шефы заносили огромные торты причудливых форм. Императорская семья не спешила садиться за свой личный стол. Вообще никто не спешил начинать трапезу, это было бы моветоном. Вместо этого гости начали веселиться: громко общаться, хохотать и пускаться в пляс.

Скифар же был лишён всеобщего веселья. Его нервы были на пределе. Он чувствовал себя не в своей тарелке, испытывал некое отвращение к этим толстосумам. К тому же он никак не мог увидеть Хино. Парень тщательно разглядывал всех поваров и элитных служанок, разносивших еду. Но ни в чьём лице не мог узнать свою девушку. Тревога закрадывалась в его сердце. Что-то было не так, что-то должно было случиться. От волнения Скифар даже начал нервно стучать пальцами по рукоятке катаны.

— Скифар, — послышался чей-то робкий голос из-за спины командира.

Оглянувшись, парень чуть не оторопел. Перед ним стояла сама дочь Императора. Стройная и утончённая фигура была обрамлена элегантным платьем красного цвета. На подоле и рукавах, доходящих до локтя, были золотыми нитями вышиты цветы. Девушка была робкой, и, несмотря на своё происхождение, стеснялась то ли своего платья, которое подчёркивало её формы, то ли командира, стоявшего перед ней. Но стоило Скифару перевести взгляд на лицо девушки, как он едва ли не упал в обморок. На бледной коже девы было чуть-чуть больше макияжа, чем обычно. Её волосы были не заплетены в ракушку, как это было всегда, а свободно свисали чуть ниже уровня плеч. Однако никакая маскировка не могла обмануть взгляд воина, который общался с этой девушкой уже неделю. Он видел эти еле заметные черты лица, которые нельзя было изменить хитрыми манипуляциями с косметикой, но главное скрывалось в глазах этой особы. Перед Скифаром стояла Хино. Гвардеец мог поклясться, что это именно она.

В ту минуту между ними повисло самое неловкое молчание, которое только могло существовать. Тайна была раскрыта. Дочь самого императора переодевалась в обычную служанку, меняла свою внешность, чтобы хоть на короткое время сбежать из своей золотой клетки. Это стало ясно, как божий день. Конечно, в голове Скифара проносились десятки мыслей и теорий, подобно табуну лошадей. Но правда уже была известна. Её было не скрыть ни одеждой, ни макияжем. Факт оставался фактом. С этим надо было что-то делать. Сама «Хино» стояла в замешательстве. Она предполагала разные развития событий. Первым видением было то, что парень делает вид, что не узнаёт её, и начинает лебезить так, как делали это перед ней десятки «ухажёров», тщетно пытавших свою удачу. Следующим видением было то, как Скифар суровеет, его сердце холодеет, и он надменно уходит, больше не посмотрев в сторону девушки. В голове же парня прокручивались варианты действия. Он понимал, что настало время именно его хода, и от этих действий, от того, как именно он себя поведёт, будет зависеть будущее. Гвардеец хотел поступить так, чтобы это не показалось чем-то чопорным, но, в то же время, не выходило за рамки приличия.

— Потанцуем? — задал он вопрос таким спокойным, который только смог изобразить.

Глаза «Хино» вспыхнули. Она ожидала только худшего, но перед ней оказался добродушный парень, который был готов принять её такой, какая она есть. В то самое мгновение она поняла, что не ошиблась, когда её выбор пал на Скифара. Воин положил свои руки на талию девушки так, чтобы еле касаться её. Так было предписано. Императорская дочь опустила свои пальцы на крепкие плечи парня. Они начали медленно двигаться в танце. Неуклюжем, но всё же танце.

Музыканты не подвели. Лишь завидев то, как наследница престола пытается кружиться в вальсе со своим ухажёром, дирижёр подал своим коллегам безмолвный знак. Виолончели и скрипки смолкли, только чтобы через несколько секунд начать отыгрывать бодрую мелодию. Музыканты начали с особым рвением натирать струны смычками, высвобождая истинную силу своего инструмента. Это послужило катализатором для всех людей, находившихся в помещении. Гости поставили бокалы, и пустились в пляс. Практически каждый из них быстро нашёл себе пару. Виолончелисты старались на славу. Им удалось «зажечь» людей. Даже «Хино» и Скифар почувствовали, что хорошо проводят время. Девушка вела парня в этом танце, а он повиновался, ведь это был первый раз, когда он вообще пробовал это делать на полном серьёзе.

— Ну и каково же твоё реальное имя, дама прелестная? — спросил Скифар безобидно, но в его голосе всё же чувствовалась недобрая нотка.

— Химено, — смущенно ответила она.

— Ну да, удалить две буквы из своего настоящего имени, и оно уже иное. Но при этом звучит знакомо, — рассудил вслух Скифар. — Но ничего страшного.

— Ничего страшного? — переспросила она. — То есть ты…

— Я потом озвучу свои догадки. Сейчас важно лишь то, что моё мнение о тебе ни капли не поменялось, — ответил он, улыбнувшись. — В моих глазах ты стала даже умнее и милее.

С этого момента для Скифара и Химено уже ничто не могло испортить вечер. Они проводили время вместе. Девушке только пришлось отлучиться, чтобы посидеть со своей семьёй за одним столом. Пир был действительно грандиозным. Скифар оторвал себе кусок свиной ноги, и в полной мере насладился процессом. Еда была потрясающая. За свининой последовал большой кусок торта. Такое обжорство Нур-Хакеш допускал себе впервые. Химено сидела рядом с братом и матерью. Они что-то обсуждали.

— Ты, урод, не получишь мою сестру в жёны! — заорал кто-то.

Скифар испуганно поднял голову, подсознательно испугавшись того, что это сказал Бао. Однако, это были разборки кого-то из гостей. «Вот оно, то, что предсказывал Харан» — подумал парень улыбнувшись.

— Да ты мне, блядь, должен за тот кусок леса! — отозвался другой богач. — Обещал заплатить тем, что будет! Вот и хочу я твою сестрёнку.

— Ах ты, гад! — рявкнул первый мужчина.

Завязалась драка. Первый «боец» был светловолосым коротышкой, а второй — пузатым мордоворотом. Стражники, чудом подоспевшие на помощь блондину, разняли противников.

Этим вечером было суждено произойти ещё нескольким инцидентам. Одна из светских львиц начала таскать за волосы свою оппонентку, которая пыталась увести у неё мужа. Какая-то тройка гостей начала горланить песни на грарском языке, мотив которых уж точно не подходил под общую атмосферу.

Стрелки часов пробили полночь. Настоящий праздник начался. Гости восторженно закричали. Даже сам Император не отказал себе торжественном возгласе. Пожалуй, это была одно из немногих его «человеческих» действий. Таким важным людям было предписано держать себя статно, не показывать эмоции. Однако, под действием алкоголя, даже Догэн Мин мог позволить себе поведение обычной персоны, не обременённой управлением государством. Бао успел напиться за всю свою семью. Уже к полуночи он был совсем пьян, и еле держался, чтобы не заснуть за столом. «Не буянит, и то хорошо» — прокомментировал Скифар у себя в голове. Винчек, будучи примерным семьянином, не цеплялся к девушкам, да и пил в меру. Чего было нельзя сказать о Харане, который был окружён дамами и пустыми фужерами.

Ближе к часу ночи дворецкий, заведовавший празднованием, объявил начало медленных танцев. К тому времени уставшие музыканты уже подменились, и были готовы к продолжению игры. Гости уже устали, поэтому «медляки» объявляли под самый конец празднования, чтобы расслабиться и пригласить на танец понравившегося за вечер партнёра. После этого гости могли расходиться, или продолжать веселье до рассвета. Какой-то тридцатилетний генерал пытался подойти к Химено, но девушка даже не удосужилась ему сказать и слово, встав в пару со Скифаром.

Виолончели начали завывать медленную мелодию. Четыре десятка пар начли плавно кружиться в танце. В отличие от остальных, Скифар и Химено не торопились, не пытались хвастаться своим статусом или умениями публике. Они хорошо проводили время вдвоём, укрывшись от других людей за спинами толпы. Казалось, будто их перестали замечать, хоть на самом деле это было не так. Молодые люди смотрели друг другу в глаза. В тот момент дочь императора была обычной девушкой, превратилась в ту самую Хино, которую полюбил Скифар. Самого парня и не интересовало, кто стоит перед ним. Именно поэтому, когда молодые люди вошли в состояние потока, они просто перестали думать. Их губы соприкоснулись в аккуратном поцелуе. Но им было плевать на строгие нравы. Только не в эту ночь.

Конечно же, все вокруг видели это. Как бы пара не пыталась раствориться в толпе, сама толпа их замечала, и наблюдала с большим интересом. Всем была интересна личность самой главной «возможности» всей Империи Восхода. Получить руку и сердце этой девушки было сравнимо с тем, чтобы выиграть в лотерею. Так же само женскую часть гостей интересовал Бао. На самом деле, причина того, что ни он, ни Химено ещё не были в браке, заключалась в том, что достойных или хотя бы любимых супругов найти было сложно. У императорской семьи и так было всё, заключать выгодные стране браки было просто не с кем, ведь две другие страны были откровенно враждебными, и ничего бы не спасло эти внешние отношения. Внутри страны и так каждый регион был в стальной хватке. Оставалось лишь заключать браки по любви, что в период феодальной раздробленности было бы немыслимой роскошью. Тем временем, за поцелуем Химено и Скифара с особым вниманием следил никто иной, как сам Император Мин. Даже будучи пьяным, он сохранял хладнокровие. Но в глазах мужчины виднелось то, что он хотел сказать. Нур-Хакеш, сразу прочитал эту эмоцию. К его удивлению, это была не столько ярость, сколько удивление.

23. Встреча

«И так, Хино оказалась дочерью императора, и её настоящее имя — Химено. Мдааа, вот это я попал… Хотя, куда попал?! Любой человек бы сказал, что я выиграл в лотерею, заработал миллион серебряников. Но так ли это на самом деле? Конечно, если бы я остался жить так, как оно идёт сейчас, я был бы на седьмом небе от счастья. Я ведь знаю, что произойдёт всего через два дня… Точнее говоря, я не имею понятия, что КОНКРЕТНО произойдёт, но знаю, что случится что-то ужасное. Или не всё будет так страшно? В любом случае, я боюсь только за Хино. Точнее — Химено. Какая разница. Хотя, надо привыкать к её настоящему имени.

Имперский бал был настоящим парадом лицемерия и хвастовства. Все рожи холеные как на подбор. Каждый богач и чиновник корчил из себя высокодуховного человека ровно до тех пор, пока не напился казенного алкоголя. Выпивка, кстати, была под стать. Интересно, сколько тысяч серебряных монет было потрачено на это мероприятие? Наверняка за эти деньги можно было бы купить жизни несколько человек. К сожалению, здесь продаётся ВСЁ.

Больше мне, собственно, и нечего рассказать. Такой длинный день, а так мало текста… Может, мне просто надоело вести этот дневник? Зачем я вообще это делаю? Ну да, чтобы записать свои мысли и переживания. И я говорю сам с собой в этом тексте. Что бы подумал тот самый Скифар из прошлого, узнав, чем занимается он в будущем? Ай, да какая разница!

Точно, я совсем забыл сказать кое-что про наш поцелуй с Химено. Мы сделали это прилюдно. Да, прямо на глазах у Догэна и всей толпы. Опасно. Посмотрим, к чему это приведёт.

Осталось два дня»

…

Закончив утренний «обряд», состоявший из тренировки и бани, Скифар отправился на работу. По дороге он встречал своих подчинённых, половина из которых еле стояла на ногах. Этот день был праздничным. Горничным уменьшили смены, и они должны были делать только поверхностную уборку лишь два раза за день. Гвардейцы оправлялись от похмелья, героически «охраняя» полупустые коридоры дворца и его стены. Гости начали просыпаться только к полудню. Их извозчики знали, что произойдёт именно это, и начали подтягиваться к воротам замка только когда солнце вышло в зенит. Такой пост-праздничный хаос казался Скифару забавным.

Работы было не много. Единственным заданием на этот день была небольшая реорганизация стражи внутри замка. Скифар взялся за это дело, и погрузился в него целиком. Так он и не заметил, как стрелки часов приблизились к полудню.

Совершенно неожиданно для него, дверь в офис открылась. Заходить без стука было крайне не вежливо, и никто себе не мог такого позволить. Кроме членов всего одной семьи… Скифар опешил, когда на его пороге появился сам император. Парень вскочил со стула, и встал по стоке «смирно». Доген зашёл в офис вместе со своим личным телохранителем, дверь за ним закрылась. Нур-Хакеш, естественно, испугался такого внезапного визита. Вообще, этот случай явно выбивался за рамки любой обыденности. Император практически никогда не выходил даже за пределы своей секции дворца, не говоря уже о внутреннем дворе, а тем более — о личном визите к кому-то.

— Скифар Нур-Хакеш… — задумчиво произнёс властелин Империи Восхода. — Интересная личность. Всего месяца два пробыл здесь, а уже жизнь перевернулась с ног на голову.

Скифар ничего не мог ответить. Ему и не надо было этого делать. Он просто стоял, заложив руки за прямую спину. По одному взгляду было понятно, что император настоящий, не двойник ряженый. Это и пугало парня больше всего. Он догадывался, но до конца не понимал, что могло вынудить правителя на такой поступок?

— Ладно, появился ты здесь заслуженно. Сделал настоящий подвиг. Но вот спустя всего месяц старый алкаш сходит с ума, и ему нужна замена. Тотчас мой сын начинает обеими руками голосовать за твою кандидатуру. Где это видано, чтобы двадцатилетний парень, прослуживший здесь три десятка дней, стал командиром внутренней стражи?! Но он не отставал, готов был отвечать головой, упоённо рассказывал о твоих подвигах. Ладно, думаю я, мой сын не самый тупой, держит руку на пульсе. Да, падок на женщин, ну и пусть, пока это не мешает. Скрипя сердцем, согласился на эту авантюру, — махнул он рукой. — Но вот есть у меня и дочь. Не сказать, что я горжусь ей, слишком уж вольная, даже воспитание не помогало. Так вот, вчера я узнаю, что ты с ней — пара! Она позволила тебе поцеловать себя на людях! Вот как так, Нур-Хакеш?! Как оба моих ребёнка, в течение всего десяти дней, успели сойти с ума при виде тебя?

Император говорил агрессивно. В его поведении читалась не злость, а недоумение. Догэн был похож на детектива, пытавшегося распутать сложнейшее дело.

— По поводу господина Бао ничего сказать не могу, — ответил Скифар, собравшись с мыслями. — Ваш сын — талантливый и проницательный человек, мы сразу нашли общий язык. Что же касается Химено, я считаю её очень умным и добрым человеком. До вчерашнего дня я не знал, что она — ваша дочь.

— Да, так я и думал, — перебил его император. — Химено слишком часто убегала из дворца, переодевалась в простолюдинку. В этом плане я тебе охотно верю. Скажи, что ты собираешься делать дальше?

— Строить крепкие, доверительный отношения, Ваше Величество, — сказал он уверенно. — Пока Химено будет тепла ко мне, я буду платить той же монетой, ведь люблю её.

Это был первый раз, когда Скифар в открытую сказал это. При чём не самой Хино, а её отцу. Гвардеец был преисполнен уверенности. Он знал, что эта игра опасна. Император мог в любой момент кинуть его в темницу, запытать до смерти или заставить сделать всё, что он хочет. Однако, у Скифара был один козырь. Дети Догэна — единственные, кто может ему противостоять. Они поймут, что в любой неприятности, которая может произойти с командиром внутренней стражи будет виноват именно их отец, и им ничего не помешает, не просто возненавидеть его, но и убить. Император был слишком параноидален, чтобы не предположить такой вариант. Он не мог дать своим детям меньшую власть, ведь они бы озлобились на него, и в будущем проводили бы совсем иную политику государства, тем самым закопав все труды отца. Такого император тоже допустить не мог, приходилось выбрать меньшее зло.

— Ладно, — буркнул Догэн. — Раз уж моя дочь выбрала тебя, то пусть будет так. По крайней мере, если я не подыщу ей кого-нибудь получше.

Мин развернулся, и ушёл прочь, не попрощавшись. Телохранитель услужливо открыл перед ним дверь. Только сейчас Скифар заметил, что император всё это время не притронулся руками ни к одной поверхности, и даже не достал их из карманов. Так же воин успел разглядеть вблизи человека, защищавшего правителя. Это был высокий и мускулистый мужчина. Его рост не соответствовал тому, как обычно выглядели представители имперской национальности. Лицо не выражало никаких эмоций. Одним своим видом этот боец излучал опасность. За его поясом покоилась катана — смертоносное оружие, доступное лишь самым лучшим воинам Империи Восхода.

Остаток дня прошёл без происшествий. Скифар закончил работу, и уже к заходу солнца сидел на назначенном месте во внутреннем дворе. В этот аз на свидание пришла именно Химено, а не Хино. Она была одета в не самое роскошное платье, как во время бала, но цена её текущего наряда тоже была не мала. Не изменяя своим традициям, одежда была небесно-голубого цвета. Парень чувствовал себя неловко в свое казенной рубашке и жилете.

— Полагаю, если отец тебя ещё не убил, то у нас всё отлично, — сказала Хино вместо приветствия.

— Так всё ещё впереди! — ответил Скифар, взмахнув рукой.

Пара рассмеялась. Они обняли друг друга так крепко, как только могла это девушка, ведь парень не хотел сломать ей хребет своей медвежьей хваткой. Они гуляли по саду, разговаривая о том, как прошёл вчерашний бал. Теперь то все знали, что эти двое в отношениях. Стражники выпрямляли спины, стоило приблизиться к ним, а горничные кланялись.

— Кстати, я заметил, что Император — очень чистоплотный человек, — как бы невзначай спросил Скифар. — Это такая традиция, или его особенность, если не секрет.

— Да, это причуда моего отца, — произнесла Химено, тяжело вздохнув. — Мой дедушка умер из-за болезни, вот после этого всё и началось. Я тогда была ещё маленькая, когда отец начал строить весь дворец, требуя идеальную чистоту. Я даже не уверена, была ли та болезнь заразной, но, так сказать, «осадок» остался. Это называется «психологической травмой», насколько я помню.

— Да, происходящее вокруг может оставить на нас серьёзный отпечаток, — покачал головой Скифар. — На самом деле, каждый из нас носит в себе события прошлого. Они влияют на нашу жизнь, на наши мысли и поступки постоянно.

Время пролетало незаметно. Так всегда бывает, когда общаешься с интересным человеком. Разошлись влюблённые лишь к ночи, когда холодный ветер начал проникать за стены замка.

Прибыв в свою комнату, Скифар почувствовал себя не хорошо. Его голова начала болеть, кости ломили. «Вот так и императорская паранойя по поводу болезней» — подумал он. Тотчас в голову пришло осознание того, что мог быть отравлен. Нур-Хакеш с ужасом подумал о том, что мог просчитаться, и Догэн Мин приговорил его. Через пять минут гвардеец понял, что теряет ориентацию в пространстве, и уже с трудом держится на ногах. Он упал на кровать, и закрыл глаза.

Тьма окутала Скифара. Он чувствовал себя так, будто застрял в вязкой трясине. Болото затягивало его, не давало двигаться, лишало всякого проявления собственной воли. Эта тьма была живой. Оно дышала и пульсировала, его внутренности бурлили и двигались. Однако, ничто не бывает бесконечным. Воин коснулся мягкого дна. Оно было тёплым и склизким, совсем как человеческие внутренности. В остальном же был лишь мрак.

— Так выглядела Эра Тьмы? — вслух сказал Скифар, пытаясь встать на ноги.

— Ты умён, человек, — раздался громогласный голос.

Тьма начала собираться воедино, формируя своё истинное лицо. Тело этого существа было не видно. Пустые глазницы светились могильно-мраморным цветом. Такой свет исходит от полной луны. Очертания лица были резкими, угловатыми, как ломанная линия. Во рту виднелись сразу четыре ряда зубов. Нет, не человеческих. Это были гнилые клыки, загнутые внутрь, как у змеи. Казалось, что эти зубы не заканчиваются, а продолжаются в глотке. Хоть и тела сущности не быловидно, можно было заметить едва различимые очертания худого тела, больше напоминавшего скелет. Оно было огромным, высотой с двухэтажное здание.

— Кто ты? — с ужасом в голосе спросил Скифар, глядя на монструозную фигуру.

— Я — тот, кому будут молиться люди в скором времени. Имя мне — Онфескуррам, — говорило чудовище, становясь больше с каждым сказанным словом. — Старший из тёмных богов.

— Те самые забытые сущности, что правили во времена Эры Тьмы… — пробормотал Скифар.

— Никогда мы не были забытыми. Народ Краумора помнил нас всегда, и помнит сейчас. Пока что наши верные последователи живут на юге, но этого мало. Мы должны вернуть былое величие.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Скифар, сглотнув. — Зачем пришёл в мои сны?

Онфескуррам улыбнулся рядом гнилых зубов. Теперь он казался настолько огромным, как целая гора. Стали видны его когтистые лапы и мерзкие щупальца, извивающиеся за спиной.

— Только ты в силах свершить то, что нам надо, — молвило чудовище. — Ты разрушишь печать, высвободишь одну из частичек бесконечного мрака. Я вижу это чётко, как глубокую ночь, освещаемую лишь мёртвым месяцем. Всё что я хочу, так это предложить тебе сделку.

— Я никогда не сделаю этого! — замотал головой Скифар. — Я не буду разрушать печать, повергая мир в ужас. Я борюсь против этого!

— Кому нужна эта борьба? Тому жалкому червю, Алдусу? — монстр разразился рычащим хохотом. — В любом случае, мрак охватит эти земли. Я лишь хочу, чтобы ты работал на меня. Стал не случайной пешкой в нашей игре, а настоящим Рыцарем Тьмы. Ты нам понадобишься. Если согласишься, то сможешь забрать с собой и свою любимую. Она не умрёт, обещаю.

— Нет, нет, нет! — заметался воин. — Ты мне угрожаешь смертью Химено, и хочешь, чтобы я помог вам после некой катастрофы?! Нет!

В ответ на это Онфескуррам лишь усмехнулся.

— Первая катастрофа… Она придёт! Придёт! Это — первое семя, за ним придёт безумие и опустошение. Но сначала ужасная эпидемия поглотит всё живое. Мрак надвигается, и никто не в силах ему помешать.

Всё померкло. Мрак захлестнул всё, поглощая даже самого Онфескуррама. Раздался гул. В воздухе начли кружить песчинки, и Скифару пришлось закрыть глаза. Скользкая земля тряслась, но не сбивала парня с ног. Пространство начало крутиться, расширяясь подобно воздушному шару.

В один момент всё исчезло. Пустота озарилась еле видимым светом, но даже одна искра была лучше той непроглядной тьмы, которую насылало чудовище одним своим присутствием.

— Какой кошмар, — послышался голос Измаила за спиной. — Я ещё никогда не видел чего-то настолько ужасного, как это чудовище.

— Вы всё это время были здесь? — поинтересовался Скифар, тяжело вздохнув.

— Да, но одно его присутствие не позволяло нам даже показаться.

— Даже я не мог вымолвить ни слова в присутствии Его Величества Онфескуррама! — вклинился Саир. — Вообще, зря ты не принял предложение. Так ты просто потеряешь шанс спасти и себя, и свою любимую.

— Правильно делаешь, Скифар, — вмешался Измаил. — У тебя есть свой путь, и ты не должен идти на уступки. Цель твоя — свет.

— Но почему эта сущность так уверена в том, что я допущу разрушение печати?

— Нам такие знания не даны. Высшие сущности живут в космических потоках, управляют ими. Они — великие, по сравнению с нами. Озираясь на них, ты понимаешь, что не властен даже над своей волей.

24. Свидание

«Это — кошмар. Этой ночью со мной связалась одна из тёмных сущностей. Это был «высший» — Онфескуррам. Всё ещё не уверен, не галлюцинация ли это. Если нет, то я в беде. Мы все в беде. Он сказал, что первая Печать Тьмы падёт от моей руки, и в мир придёт чума. Очень надеюсь, что это — блеф. Я никогда не пойду на это. Ничто не заставит меня сломать печать. Более того, эта сущность не угрожала. Он хочет убить Химено… Ладно, буду надеяться, что всё это — лишь уловки детей мрака. Хотя, Измаил и Саир говорят иное. Они уверены, что мой вчерашний «гость» — действительно высшая сущность, и оно действительно видит будущее.

Остался последний день спокойствия. Двадцать четыре часа на то, чтобы насладиться жизнью… Потом придёт хаос. Я надеюсь на то, что операция пройдёт успешно. Если мы действительно свергнем императора, то это положит конец страданиям миллионов людей. Пусть свет направит мой меч, даст мне сил, дабы я смог сокрушить тирана.

Мне страшно думать о том, что дальше предстоит нам вместе с Химено. В первую очередь, я переживаю за её судьбу. Нет никакой гарантии, что она вообще останется жива, как, собственно, и я. Не знаю, что там задумал Алдус, но понимаю, что без крови не обойдётся. Остаётся лишь надеяться на лучшее. Пока что у меня есть одна идея. Амулет защиты от болезней. Я отдам его Хино. Если чума вырвется на свободу, то этот артефакт должен защитить её.

Остались сутки…»

…

Работы в офисе было не много. Закончив свой ежедневный обход, Скифар принялся за тренировки. В последние дни он особый акцент делал на фехтовании, в частности — на парирование и уклонение. Нужно было готовиться к столкновению с телохранителем императора. Этот человек был очень опасен.

Весь день из головы парня не выходило ночное видение. Онфескуррам был ужасающим. Скифар понимал, что именно так выглядят порождения Тьмы. Это ещё больше убеждало его в том, что надо бороться с этим, не позволять таким тварям существовать. В своих мыслях Нур-Хакеш погружался в то время, когда на континенте царил мрак. «Неужели такие сущности правили миром в те года?!» — со страхом вопрошал он себя. На ум приходил образ Саира. Шесть рогов, клыки, изъеденное язвами лицо…

Скифар мог ходить по императорским покоям без препятствий. Теперь он был не только командиром внутренней стражи, но и «женихом дочери императора». Боец не собирался беспокоить Химено без нужды. Однако на этот вечер у него были особые планы. Скифар прошёл в погреб, который ему показывал Бао, и взял оттуда бутылку дорогого вина. На самом деле, он не знал, какое из них действительно дорогое, а просто выбрал ту бутылку, которая выглядела самой старой. Никто из стражников не мог остановить своего начальника, да и ему было плевать на возможный выговор, ведь он знал, что скоро всё закончиться.

Надев парадную форму, и «вооружившись» бутылкой вина, Скифар выдвинулся в покои Химено. Однако он не собирался врываться туда без приглашения. Он специально отыскал одну из горничных, и велел ей передать Хино, что он хотел бы зайти к ней через час. Девушка тут же исчезла в дверном проёме, ведущем к комнате наследницы престола. Сам же Скифар отправился в свой офис. Время специально было подобрано так, чтобы тот самый «час» настал на заходе солнца, и их встреча произошла в обычное время.

— Госпожа Химено ожидает вас, — сказала горничная поклонившись.

На часах было ровно пять часов и тридцать минут, когда Скифар вошёл в покои Химено. Солнце наполовину зашло за горизонт. Переступив через порог, командир обнаружил, что комната пуста. Это насторожило его. Воин начал подозревать, что его пытаются заманить в засаду. «Вдруг эта девка решила сказать не Хино, а её отцу, и он решил меня поймать за, так сказать, «проникновение в запретную зону»? Якобы я хочу совершить что-то недопустимое в светском обществе?» — такие мысли быстро наполнили его голову. Нур-Хакеш ухватился за горлышко бутылки, чтобы использовать её, как оружие в случае необходимости. Он вспоминал, чем вооружены его подданные, находящиеся в этом месте в этой смене, и рассчитывал пути отхода.

— Скифар, заходи! — послышался голос Химено. — Чего ты на пороге стоишь?

Командир вздохнул с облегчением, но какие-то несколько секунд всё ещё оставался на чеку. Лишь когда он увидел Химено, тревога полностью покинула его. Девушка была одета необычно: в этот раз платье было жёлтым, с вертикальными полосами кремового цвета. Волосы были собраны в причёску «ракушка», но несколько локонов оставались на лбу. Она улыбалась, глядя на своего возлюбленного. Многим девушкам нравились мужчины в военной форме, но Хино слишком насмотрелась на них за более чем двадцать лет жизни во дворце. Теперь для неё эта одежда была всего лишь ничего незначащим атрибутом. Однако Скифар смотрелся в таком костюме слишком хорошо, чтобы она не обратила внимания. Один взгляд на него позволял ей почувствовать себя лишь влюблённой девочкой, а не избалованной наследницей престола.

Нур-Хакеш поставил на стол бутылку. Химено удивлённо посмотрела на неё, а потом взяла в руки. Она прочитала иероглифы, написанные на папирусе, приклеенном к стеклу. Потом улыбнулась и поставила тару на место.

— Где ты это взял? — восторженно спросила девушка. — Вообще, я не любительница выпить, но это вино даже лучше чем то, что ты приносил в прошлый раз. Откуда?

— Надо знать, где искать! — шутливо ответил Скифар. — Давай, доставай бокалы!

Вечер проходил идеально. По одному зову Химено, повара принесли закуски к вину: твёрдый сыр, фрукты, слегка подкопченную рыбу. Красная жидкость плескалась в бокалах, а за тем отправлялась в желудки, ненадолго задерживаясь во рту. Вино было сладким на вкус, пилось очень легко. Скифар и Хино не заметили, как бутылка опустела. Всё это время они разговаривали на всякие отстранённые темы: детство, хорошие истории из жизни, интересные знакомства.

— Химено, у меня есть кое-то для тебя, — решился сказать это Скифар, засунув руку в карман. — Это не есть чем-то особенно дорогим, или тем, чего ты бы никогда не видела.

— Подарок… Для меня? — удивлённо спросила девушка. — Я как-то не привыкла…

Было видно, что Химено смущалась. Быть может, её поведение изменил алкоголь, но Скифар не мог представить, что дочь императора будет смущаться от обычного подарка. «Если бы он был обычным…» — подумал он, извлекая из кармана амулет. Нур-Хакеш положил на стол артефакт. Четырёхконечная звезда была сделана из металла, похожего на серебро, а по центру виднелся небольшой драгоценный камень, выглядевший как опал. Химено аккуратно взяла его в руки, и начала разглядывать. Она заметила тот самый свет, исходивший изнутри камня.

— Что это? — заворожено спросила она.

— Я не могу сказать тебе, что именно это такое, — ответил Скифар, тяжело вздохнув. — Я просто хочу, чтобы ты держала его при себе. Ради твоего же блага. Пожалуйста, носи его с собой.

— Это же твой подарок, — умилённо произнесла Химено, сжав его в обеих руках. — Я обязательно буду его носить.

Девушка надела его на шею. Благо, Скифар додумался купить серебряную подвеску для амулета, чтобы принцесса не носила украшение на нитке. Хино набросила плетёную цепочку себе на шею, и профессионально застегнула миниатюрный замочек украшения. Все эти движения были выполнены вслепую. Было сразу заметно, что человек тренировался годами. «Здорово, наверное, учиться застёгивать маленькие замочки, а не выживать и убивать» — прорвалась в голову Скифара мысль.

От глубоких размышлений парня отвлёк поцелуй. За тем последовал ещё один. Через минуту Химено уже сидела на его коленях, а их губы были соединены. Настал тот момент, когда Скифар, наконец, позволил себе хоть на полчаса расслабиться, и полностью отдаться процессу. Никто не был инициатором, пара действовала по обоюдному желанию. Это была не столько похоть, сколько желание слиться с другим человеком, погнаться не только за физическим, но и духовным удовлетворением.

Они оказались на роскошной кровати, которая, по мнению Скифара, предназначалась как минимум для двух человек, если не для трёх сразу. Матрас был в меру жёстким, но абсолютно комфортным. Балдахин кремового цвета покрывал постель со всех сторон, изолируя спящих от солнечного света.

Тела Химено и Скифара слились в экстазе. В те минуты воин мог почувствовать себя спокойно, не быть начеку ежесекундно и контролировать свои эмоции, а быть самим собой. Девушка тоже получила возможность побыть не высоконравственной леди, дочерью правителя Империи Восхода, а той самой «Хино» — обычной девушкой, которая стремилась к свободе.

25. Катастрофа

Пожалуй, это было самое безмятежное утро в жизни Скифара. Химено лежала в его объятиях. Утреннее солнце лишь слегка пробивалось сквозь балдахин. Постель была такая тёплая и приятная на ощупь. Скифару казалось, что он был готов отдать всё ради того, чтобы эти секунды не кончались.

— Доброе утро, любимый, — сонно произнесла Химено.

Последнее слово, сказанное ею, осело в сознании Скифара. Он блаженно улыбнулся. Для парня такие слова были очень важны, ведь ещё ни одна девушка не называла его так всерьёз.

— Доброе утро, любимая, — ответил он, обняв девушку покрепче.

В ответ на этот жест Химено прижала его руки к груди. Она провела указательным пальцем по большим мускулам парня. Это был первый раз, когда она видела их «в полном размере». На её лице читалась заинтересованность. Со стороны казалось, что одно только предплечье Скифара было толще бедра девушки, хотя, конечно, это было не так. Пара продолжала лежать так ещё около двадцати минут. Лишь очень тихие шаги горничных и песни утренних птиц доносились до их ушей.

— Скажи мне, Скифар, что бы ты сделал ради меня? — пробормотала Хино, повернувшись к нему лицом.

В первое мгновение он хотел ответить: «Я сделаю для тебя всё!», однако быстро одумался. Скифар не хотел врать своей возлюбленной. Конечно, можно было петь серенады, обещать звёзды с неба и вечную любовь. Нур-Хакеш стал реалистом. Он не собирался обещать то, что никогда не сможет выполнить. Никто не мог дать гарантии того, что эта влюблённость не угаснет через несколько месяцев или, что сама Химено не «испортиться». К тому же Скифар понимал значение слова «всё», и знал, что не сможет выполнить любое желание своей возлюбленной.

— Я бы сделал ради тебя многое.

— Я тоже… — ответила Хино, приложив свою щёку к ладони парня.

За окном потемнело. Чёрная туча ползла по небу, заслоняя собой солнце. Поднимался ветер. Сначала он был совсем слабый, но через несколько минут усилился. Молния сверкнула вдали. Раскат грома заставил Химено подпрыгнуть от неожиданности. Вскоре начал капать дождь. Скифар подошёл к окну, чтобы посмотреть на воду, капающую с неба. Даже после того ливня, который он увидел в Ренессансе, ему всё ещё было непривычно наблюдать за таким природным явлением. Человеку пустынь понадобятся года, чтобы привыкнуть к другому климату.

Позавтракав вместе с Химено, Скифар отправился в свой офис. В этот день тренировки пришлось пропустить. Парень очень сильно спешил. Ему было необходимо подготовится к тому, что должно произойти ночью. Нур-Хакеш забежал к лекарю, и купил у него набор первой помощи: бинты, флакончик обеззараживающей жидкости, обезболивающее средство и немного тех самых запрещённых таблеток, которые давали бодрость, и повышали концентрацию. В офисе он надел на себя броню, кое-как застегнув все ремни самостоятельно, повесил на пояс катану, а двуручный меч — за спину. К сожалению, это был не цвайхендер, но ему уже доводилось практиковаться с таким оружием. В холщёвую сумку воин сложил медикаменты, свой дневник просмоленный бурдюк, наполненный водой, и немного еды. По старой традиции, два зачехлённых ножа отправились на бедро и голень. Теперь Скифар был полностью готов к любым боевым действиям или побегу. Однако нельзя было и слишком сильно «выдаваться». Поэтому Скифар оставил свой двуручник и вещевой мешок в офисе, за дверью, где это добро быстро не найдут незваные гости. В вот латы и катану могут списать на учения, в этом ничего подозрительного. Для пущей конспирации командир даже объявил, что этим вечером гвардейцам, не находящимся на страже, предстоит тренировка.

День шёл медленно. Дождь барабанил по крышам дворца, гроза сверкала в небе. Солдаты прятались под навесами, никто без нужды не выходил за пределы помещений. С первого взгляда, всё было в рамках обыденности, просто погода испортилась. Однако Скифар чувствовал некое напряжение в воздухе. Быть может, это было лишь его предвкушение грядущих изменений, но факт оставался фактом. Звук дождя был похож на зловещие шёпоты, а гром — на удары боевого молота по земле. В тёмных тучах, казалось, притаились лица созданий мрака.

Беда не заставила себя долго ждать. Огромный колокол, расположенный в одной из башен замка, зазвонил, объявляя всеобщий сбор. Ударов было пять, это означало, что «серьёзный инцидент в сфере безопасности уже произошёл, или неминуем». Все гвардейцы были подняты по тревоге. Они срочно экипировались бронёй и оружием, и побежали на место сбора — плац. Все ворота начали поспешно закрывать не только решётками, как это было в повседневности, но и створками с засовами, удерживающими не только двери вместе, но и «вкапывающимися» в землю. В течение тринадцати минут крепость Императора Мин перешла в полную готовность к осаде или диверсионному нападению. Естественно, охрана императора была удвоена. Лишь прибежав на плац, Скифар узнал, что произошло.

— Сын нашего великого императора, Бао Мин, погиб! — с еле сдерживая слёзы, заявил советник по обороне. — Так же были найдены тела двух солдат во внутреннем саду и в одном из коридоров.

Охи и ахи прокатились по всему строю гвардейцев. Никто не мог даже в самых страшных снах представить, что такое может произойти на самом деле. Даже Харан, будучи верховным командиром Имперской Гвардии, не мог смириться с произошедшим. Такое было немыслимым.

— Я, советник Императора по обороне, отдаю вам приказ от имени Его Величества, — горланил мужчина в мундире, смахивая слезу со скулы. — Найти убийцу и задержать. Желательно — не убить, а доставить на допрос!

Бойцы тоже начали всхлипывать. Никому не было жалко Бао, но правила говорили, что надо плакать. Это нигде не было написано, но каждый гражданин империи знал, что смерть члена императорской семьи — великое горе, и это необходимо подчеркнуть. Все понимали, насколько это лицемерно, но никто не осмеливался противостоять таким устоям. Даже Нур-Хакеш выдавил из себя скупую слезу, специально вспомнив смерть своего отца.

— Внутренняя стража — организовать поиски! Хватать и допрашивать любого подозреваемого! Сир Нур-Хакеш, вы ответственный! Внешняя стража — усилить наблюдение, выделить людей для помощи внутренним войскам. Сир Винчек, вы ответственный! — закричал Харан командным голосом.

Приказы были даны. Скифар и командир внешней стражи проинструктировали своих бойцов. Казалось бы, что на этом всё и будет окончено: убийцу найдут и запытают насмерть. После чего с почестями похоронят сына императора, и на этом закончатся потрясения. Но Скифар знал, что всё ещё впереди.

Молния ударила прямиком в казармы, что находились за пределом императорского замка. Там жила военная полиция Минграда. Пожар охватил здание слишком быстро, практически никто не смог спастись. Гвардейцы, охраняющие дворец, наблюдали за тем, как горит здание с их братьями по оружию, но не могли покинуть пост. Пламя как будто и не боялось дождя. Следующий инцидент произошёл уже в самом дворце. Огромная люстра, подвешенная в галерее, сорвалась с креплений. Двухсоткилограммовая конструкция из золота и стали упала на головы двум гвардейцам, убив одного, и покалечив второго.

В это время Скифар был в соседнем коридоре. Он возглавил поиски опасного диверсанта, погубившего сына самого императора. Гвардейцы бродили по всем помещениям, осматривали каждый угол, искали любую деталь, выбивающуюся из общей картины. Всему обслуживающему персоналу было приказано отправляться в свои комнаты. Там их закрывали, заколачивая двери маленькими деревянными планками с гвоздями, которые бойцам раздал плотник. Никто не должен был шастать по коридорам без особо веских причин. Другая группа гвардейцев прочёсывала все открытые территории: двор, внутренний и внешний сады, склады и технические помещения. Третья же группа занималась сугубо покоями императорской семьи, ведь нужно было убедиться, что убийца не оставил там каких-нибудь ловушек.

В коридорах послышались крики. Несколько членов группы Скифара вступили в бой, и все остальные воины бросились ему на помощь. Закованные в броню гвардейцы толпились в проходах, их было слишком много, а коридоры слишком узкими. Наконец добравшись до комнаты прислуги, из которой доносились крики, командир увидел, что произошло. Один солдат лежал в углу перерезанным горлом. Второй гвардеец был ранен в лицо и руку, но был всё ещё жив. Посреди помещения распласталось тело одной из служанок. Пальцы горничной всё ещё сжимали нож, хотя на её груди зияла страшная рана. Округлое лезвие алебарды прошло сквозь плоть и кости от ключицы до солнечного сплетения. Удар был очень мощным. Преступница набросилась на гвардейца с ножом, но он оттолкнул её и со всего размаху зарубил.

Приглядевшись к лицу горничной, Скифар сразу понял, что это была Юнха. Он понял, что всё было кончено. Действующий агент Ренессанса был убит. Однако эта девушка успела сыграть свою роль. Она продвинула Скифара в командиры, создала ему среду, в которой он смог бы втираться в доверие императору эффективнее, чем она могла это делать на протяжении нескольких лет. Парень не выдавал своих эмоций. Ему было грустно видеть, что эта девушка встретила свой безвременный конец. «Ну, хотя бы забрала с собой в могилу Бао и пару солдат» — подумал Скифар пред тем, как объявить отбой тревоги. Конечно, согласно «процедурам» было необходимо продолжить поиски, но отыгрывать ответственного командира внутренней стражи уже не было никакой необходимости.

Гвардейцы начали расходиться по своим постам. Отбой тревоги ещё не был объявлен, но воины уже успели расслабиться. По крайней мере, так было только с виду. На самом же деле, в воздухе витало напряжение. На территории императорского дворца были трупы. Убрать тела было приказано гвардейцам, всем же остальным работникам строго наказали оставаться в своих комнатах. Ещё предстояла масштабная проверка, ведь в убийстве наследника престола мог быть замешал кто угодно.

Скифар стоял во внешнем дворе, когда началось именно то, что и предрекал Алдус. Парень докладывал об успешном устранении опасной преступницы, когда с неба раздался гул. Все бойцы, как по команде, задрали голову. Нет, не только Гвардейцы. Бой колоколов был слышен вообще повсюду. Вся столица подняла глаза к небу, навстречу падающему дождю. Но взгляды их встретили не простые тучи. Скифар сразу же узнал то, что увидел там, в вышине. Сотни сверкающих глаз глядели на столицу, приковывая к себе всё внимание. Людей парализовало. Хищные очи смотрели им прямо в душу, читая мысли и определяя судьбу каждого человека. Скифар попытался понять, где кончается зона влияния этого заклинания, но не мог этого сделать. Чёрные тучи и змеиные глаза простирались далеко за горизонт. С каждой секунд становились понятнее масштабы этого колдовства. Как минимум вся центральная часть Империи была подвержена этому хтоническому ужасу.

— Народ Империи Восхода! — раздался громогласный глас с небес. — Все вы — рабы режима, который создала семья Мин. Пока богачи живут в своих роскошных поместьях, бедняки роются в мусоре, убивают друг друга за крошки еды.

Перед взором загипнотизированных людей предстали страшные картины. Худые люди, изъеденные язвами, плелись по узким улицам, ступая по грязи и экскрементам. Мать душила своего новорождённого ребёнка. Чтобы прокормить остальную семью его плотью. Дряхлый старик ковырялся в помоях, стараясь найти хоть какие-нибудь объедки. И тотчас картинка изменилась на совершенно иную. Жирные люди, укутанные в золотые убранства, жадно поедали жареное мясо, обгладывая его с костей. Императорская семья, чинно прохаживающаяся по своим владениям, гордо задрав носы. Все эти картины поступали прямо в сознание людей, от них нельзя было отмахнуться, просто сомкнув веки.

— Солдаты империи — дешёвые наёмники, работающие за еду и медную монету. Их отправляют на убой в бессмысленной войне. Новобранцев без опыта и вооружения посылают на «мясные штурмы», — диктовал глас с небес.

Перед зрителями предстали воспоминания самого Скифара, которые Алдус извлёк из его головы ранее. Люди созерцали то, как толпы новичков, которым выдали только импровизированные булавы, погибают от ренессанских мечей.

— Безумные правители боятся магии, как подколодные твари страшатся огня. Они пытают и убивают любого человека, подозреваемого в колдовстве. Они делают это прилюдно, пытаясь запугать всех вас. Но вот в Ренессансе магия творит чудеса. С её помощью пустыни превращаются в плодородные земли, а орды противника — в пепел.

Колдун продемонстрировал прекрасные сады Ренессанса, многоэтажные здания и даже музей техномагии. За тем — память одного из солдат, переживших бойню в пустыне, когда лучи солнца буквально выжигали батальоны противника. Сразу после этого — ужасающие видения пыток. Какие-то палачи вырывали зубы женщине, которую подозревали в незаконной варке зелий.

— Так восстаньте же! Уничтожьте лицемерных правителей! Сожгите их замки, убейте солдат! Каждый из вас — личность, а не раб. Вы — воины, а не слуги. Вставайте! Докажите, что вы не жалкие пешки, а настоящие люди, готовые заслужить свою свободу! Заберите их богатства, — закричал громогласный голос, выжигая необходимую мысль в сознании масс. — Мы хотели избежать насилия, пытались это делать на протяжении десятилетий. Но теперь мы, Ренессанс, заявляем: все враги будут уничтожены. Каждый приверженец императора исчезнет с лица земли.

Всё произошло слишком быстро. Не было никакого подготовительного периода или ультиматума. Ренессанс использовал свой главный козырь. Половина населения столицы, чьи умы были особо уязвимы, поддалась гипнозу. Ещё четверть не стала бездумно выполнять приказ, а самостоятельно приняла решение о сопротивлении. Остальные двадцать пять процентов были либо потеряны, либо не готовы к тому, что должно было произойти.

Вооружившись первыми попавшимися под руку инструментами, люди выбежали на улицы. У них была всего одна схема действий: найти и уничтожить. Опьянённые яростью, воодушевлённые и освобождённые толпы принялись крушить всё, что было хоть как-то связано с Империей и её правителями. Красно-золотые знамёна были сброшены, разорваны и растоптаны. Любой инакомыслящий был обречён, разгневанная толпа не считалась ни с какими правилами морали. Внутри воинских частей вспыхнуло насилие. Часть солдат просто не знала, что делать, а другая — поддалась внушению. Преданными империи остались только офицеры. Уже через десять минут их головы были подняты на пики. Стражники сжигали флаги и знамёна, открывали ворота для протестующих, давая понять, что они тоже против императора. Улицы Минграда окроплялись кровью. Богачей, которые не успевали поклясться в ненависти к режиму, выволакивали из домов, и казнили прямо на дороге. Жажда наживы никуда не делась. Люди, жившие всю жизнь в нищете, врывались в дома зажиточных граждан, и грабили их. Революционеры пытались не сражаться друг с другом, но этого было не избежать. Горящие факела залетали в окна храмов и воинских частей, которые не сдались внутреннему врагу. Неконтролируемые пожары охватили столицу. Пламя служило символом очищения от скверны. Огонь должен был поглотить все напоминания о презренной семье, что правила этой страной почти полтора века. Бунтари накидывали верёвки на шеи статуй императора. Десятки крепких мужчин тянули канаты, сваливая ненавистные памятники столетию рабства. Те монументы, которые быстро снести было невозможно, заслуживали особого подхода. Мужики, вооружённые кувалдами, разбивали камень и мрамор. Стальные бойки врезались в «лица» членов императорской семьи. Каменная крошка летела во все стороны, попадая в глаза зевак, и рассекая кожу. Но никто не смел даже воскликнуть что-то злобное. Радость переполняла этих людей. Они видели и слышали то, как рушатся памятники угнетателям.

В императорском дворце начался сущий кошмар. Больше половины гвардейцев моментально вспомнили те деньки, когда они ещё были никем, поднялись из глубин памяти нищета и ужасы войны. Резня не заставила себя долго ждать. Почти четыре десятка хорошо обученных и вооружённых бойцов сошлись в смертельной битве. Дезертиры сорвали с себя красные плащи, чтобы отличить себя от императорских прихвостней. Лязг стали наполнил воздух. У каждого воина было именно то оружие, с которым он мог лучше всего обращаться, поэтому сражение было на равных. Лезвия мечей сверкали, массивные топоры рассекали воздух. На мокрую землю лилась кровь. Трупы падали лицами в грязь. В голове Скифара сразу возникала картина того самого «мясного штурма», когда полсотни новобранцев отправили уничтожать лагерь ренессанцев. Всё та же кровь, боль, крики и лязг металла. Только вместо вездесущего песка — вода, а вместо палящего солнца — чёрные тучи. Было и ещё одно различие. Теперь парень точно знал, за что воюет.

Скифар ворвался в битву, обнажив свою катану. Первым же ударом он рассек какого-то имперца надвое. Меч действительно игнорировал толстые латы, проходил через них, как горячий нож сквозь масло. Мастера с западных островов постарались на славу. Бойня набирала новые обороты. Дезертиры сразу поняли, что командир внутренней стражи на их стороне. Тем не менее, это не помогало развеять неразбериху. Люди рубили друг друга почти без разбора. Убив трёх врагов, Скифару удалось вырваться из центра событий. Именно в этот момент он встретился лицом к лицу с Хараном.

— Предатель! — злобно воскликнул вояка.

Однако главнокомандующий ничего не мог противопоставить своему недругу. У него тоже была катана, мышцы были так же крепки, но Харан не был подготовлен к такому сражению. Скифар же готовился к тому, что этот момент настанет, и ни единого дня не проводил без тренировок. Харан встал в боевую стойку, приготовившись отражать удары. Однако Скифар выбрал другую тактику. Он сделал несколько шагов в сторону, оказавшись спиной у каменной стены. «Сам себя загнал в ловушку?!» — пронеслось в голове у Харана. Его противник держал меч лезвием вниз, ноги были прямые, будто он и не собирался сражаться. Тут у главнокомандующего дали нервы. Он ринулся на противника, стараясь рассечь его горизонтальным ударом. Это и было нужно Скифару. Резкий отскок в сторону и поднятие меча не только остановили вражеский удар, но и направили его в стену. Катана вошла в камень на глубину в десяток сантиметров, застряв в нём. Скифар не медлил, не испытывал сострадания. Точно такой же горизонтальный удар разрезал Харана на две части в районе пояса. Ноги и таз отделились от остального туловища. Кишки выпали из брюха, расползаясь по грязи. Сражение было окончено.

— Прощай, Харан, — буркнул Скифар перед тем, как скрыться в коридорах дворца.

В императорском замке не осталось ни одного защитника. Все они были там, во внешнем дворе. Они сражались насмерть, кто-то за правителя, а кто-то за свободу. За то коридоры наполнили другие жители этих стен. Прислуга нападала на богатых гостей, советников императора и прочую знать. Повара вооружились ножами и мясницкими топориками, садовники и конюхи — топорами и вилами, служанки брали любой предмет, который может сгодится для нанесения увечий. Они выволакивали богачей из их уютных спален, и расправлялись с ними, заливая кровью мраморные полы.

Скифар следовал в самое сердце дворца сквозь это чистилище. Злоба вырывалась наружу, заставляя людей нападать на своих недругов, уродовать и убивать их. Парню даже пришлось зарубить по дороге одного особо буйного повара. Он старался не думать о «цене победы», эти мысли остались где-то на заднем плане. В голове Скифара была Химено. Парень боялся, что до этой девушки уже могли добраться разъярённые слуги. Но тут же вспоминал о личном телохранителе Мин. Этот человек точно не дал бы семью господина в обиду. Где-то в галерее орала какая-то женщина, утверждая, что убила Его Величество. Скифар понимал, что они всего лишь расправились с двойником, и радовался этому. Буйным революционерам было полезно поумерить свой пыл.

Наглухо запертые двери встретили Скифара у входа в тронный зал. Командир внутренней стражи знал каждый уголок этого дворца, от каждой двери был ключ. Однако на этих массивных кусках дерева и стали был большой засов, способный выдержать таран. Поэтому Скифар принял решение пойти в обход. Он вернулся в предыдущий коридор, свернул во внутренний сад, а оттуда прошёл по техническому тоннелю в крыло, где находились покои императорской семьи. В голове парня был подробный план всего помещения, включая тайные ходы (по крайней мере те, о которых он знал). Ни один из них не мог гарантировать безопасное отступление из замка, ибо на улицах города, посреди которого и находился дворец, было намного опаснее, чем внутри. «Следовательно, Мин намного проще закрыться в этих стенах, ожидая пока градус насилия за стенами не спадёт» — заключил Скифар. Он понял, что самое защищённое место в этой цитадели — это сами покои императора. Туда можно было попасть либо через зал совещаний, либо через чёрный ход. Последний оказался не просто закрыт, но и забаррикадирован.

Ключ повернулся в замочной скважине, тяжёлый сабатон Скифара вынес дверь, заставив её распахнуться. Телохранитель Императора знал, что это — единственный путь, по которому было возможно добраться до его господина, и уже ждал нападавших со сверх острой катаной наготове. На лице этого здоровяка не было никаких эмоций, лишь непроницаемая маска, за которой скрывалась лишь преданность своему хозяину. Мужчине было около тридцати лет. Он был очень высок и мускулист. По габаритам он ничуть не уступал Скифару, различие в росте составляло всего пару сантиметров. Он не был одет в броню, а лишь в парадную форму. Противник стоял по другую сторону, как бы иронично это не звучало, стола переговоров, уже приняв боевую стойку. Он выбрал «ключ» — поза, в которой меч находится на уровне лица, лезвие направлено в сторону противника. Из такой стойки можно было наносить внезапные удары практически под любым углом. Скифар тоже был готов к поединку. Он встал в свой излюбленный «цорнхут» — «позу ярости», когда меч занесён над плечом, а владелец готов к сокрушительной атаке. В этом сражении нельзя было полагаться на броню, ведь лезвия могли прорезать практически любую сталь. Вся надежда была на парирования и уклонения. Тут то у Скифара и появилось первое затруднение: он был одет в латы, которые хоть и не критически, но сковывали его движения.

Воины обошли стол, и сошлись в поединке посреди узкого прохода. Опытные бойцы кружились в смертоносном танце клинков. Первым вступил в бой Скифар, проверив врага на прочность мощным ударом. Противник заблокировал удар, почти не дрогнув. Клинок телохранителя устремился к животу недруга, но тот ловко подставил под удар обух меча, предусмотрительно опущенный к земле. Следующий ход был за Скифаром. Парень махнул мечом прямо перед лицом телохранителя, намеренно не задев его. Задумка была в том, чтобы сделать обманный манёвр. Однако противник был опытен, и смог парировать вторую атаку, после чего попытался обрушить меч на голову своему оппоненту.

В это мгновение Скифару было необходимо принять правильное решение. Он мог бы заблокировать удар, тем самым продлив битву. Однако, он осознавал, что так поединок может продолжаться до бесконечности, а телохранитель, не закованный в тяжёлую броню, намного мобильнее него. Поэтому воин пустынь решил воспользоваться единственной тактикой, которую он знал лучше всего. Лишь завидев катану, возведённую для вертикального удара, Нур-Хакеш резко рванулся вперёд. Острейшее лезвие коснулось плоти. Ухо Скифара было отрезано по самое основание, кожа на щеке была стёсана, но меч не достиг плеча. Пальцы нападавшего обрушились на ключицу, едва не сломав эту хрупкую кость, но за то тело командира было вне зоны досягаемости опасного оружия. А вот живот телохранителя был проткнут насквозь. Одно резкое движение, и руки Скифара довели катану до позвоночника противника, перерезая его.

Ошеломлённый слуга императора никак не ожидал такого отчаянного хода от своего противника. Этот человек был натренирован борьбе с хитрецами, профессиональными мечниками, безумными берсерками, но он никак не мог представить, что молодой командир внутренней стражи может совмещать все эти стили. Никак не мог предугадать, что он будет сначала метко парировать удары, а потом идти на слабо оправданный риск ради уничтожения противника. Изо рта телохранителя вырвалась струйка крови, ноги, переставшие получать сигнал от мозга, подкосились. Скифар тотчас выпустил меч из своих рук, и схватился за запястья недруга, который всё ещё сжимал своё оружие.

Воины валялись на полу, сцепившись в смертельной схватке. Один из них был практически цел, но без оружия, а второй лишился ног, но всё ещё был вооружён. Скифар крепко держал руки противника, не позволяя ему воспользоваться катаной. Телохранитель пытался вырваться или схватить другое оружие. Но тут воин воспользовался своим вторым преимуществом. Латы придавали ему дополнительного веса, не позволяя недругу легко вырваться. Последний же, хоть и пытался игнорировать боль, но всё же терял огромное количество крови ежесекундно. И всё же телохранителю удалось податься вперёд, и ударить Скифара лбом. Тот пошатнулся, но хватки не разжал. В конце концов, руки телохранителя ослабели, и командиру удалось вырвать из них меч. Оружие отлетело в сторону. Теперь оставались лишь кулаки. Но даже так защитник императора не сдавался. В нём всё ещё хватало сил для того, чтобы ударить Скифара в лицо. В отместку за это, воин пустынь схватил его горло обеими руками, но не для того, чтобы задушить. Командир поднял голову телохранителя на несколько сантиметров, и обрушил на каменный пол. Такой удар сразу поумерил пыл имперца. Однако внутри Скифара проснулся Саир, и теперь он направлял руку воина, а не Измаил. Животная ярость завладела парнем. Он начал бить телохранителя головой о землю. Снова и снова. Череп треснул, кожа порвалась. Из затылка бойца начала литься сначала кровь, а потом и серое вещество. Безумец продолжал обрушать голову своего противника, пока задняя часть его черепа не превратилась в одну огромную рану, а глаза безжизненно не закатились.

Опасный противник был повержен, но останавливаться было нельзя. Скифар подобрал две катаны, и отправился в другой конец зала для совещаний. Там была дверь, которую как раз и охранял телохранитель императора. Этот проход должен был вести в покои государя. Засов не стал проблемой для воина, вооружённого двумя сверхострыми мечами. Скифар принялся наносить удары. Лезвия катан рассекали сталь и дерево. В конце концов, двери поддались. Подобно хищному зверю, выслеживающему свою добычу, он принялся икать императорскую семью. Хотя телохранитель и был повержен, а «целям» некуда бежать, тревога не покидала Скифара. Он знал, что коварный властитель держит одну из печатей тьмы, и готов её сломать в любую минуту.

Мощный пинок вышиб дверь, ведущую в покои Императора Мин. То, что увидел Догэн, повергло его в шок, в жена правителя чуть не упала в обморок от ужаса. В их «неприступную крепость» ворвался бывший командир внутренней стражи. Он был просто огромен, больше похож на ожившую скалу. Его искажённое злобой лицо было залито кровью. Левое ухо отсутствовало. В мускулистых руках он сжимал две катаны — меча, которые носили лишь члены императорской семьи, и их приближённые. По одному виду можно было понять, что этот человек расправился с их телохранителем — самым лучшим бойцом этого огромного государства. Сами его глаза излучали злобу, казалось, что он дышит ядовитыми парами ненависти. Просто веющий смертью кошмар.

— Н-н-не подходи! — выкрикнул император, выставив перед собой меч, который держал дрожащими руками. — С-Скифар. Подумай ещё раз. Что ты делаешь?!

— Я уничтожу ваш маленький мирок. Ренессанс воссияет только тогда, когда утреннее солнце отразится в лужах крови угнетателей. Я знаю, что делаю. Я был рождён ради этого, — произносил он, приближаясь к главе династии Мин. — Так прими же смерть достойно. Сделай хоть что-то подобающее правителю.

До смерти напуганный Догэн начал махать мечом в разные стороны, тщетно пытаясь отбиться от вестника насилия, ступившего на порог его дворца. Все его попытки сопротивления были пресечены одним метким ударом. Скифар выбил катану из рук императора, заставив его оружие отлететь в другую часть комнаты. Вот теперь император Мин оказался абсолютно беспомощен. Его жена забилась в угол, закрыв своё лицо ладонями, а дочь просто стояла в стороне, не осмеливаясь ничего предпринять. Некогда грозный правитель, чрезмерно заботившийся о чистоте, превратился в запуганного мужичка с обгаженными портками. На лице воина пустынь застыла зловещая улыбка. В голове звучали голоса всех тех людей, которые погибли по вине этого тирана. И все они говорили лишь одно: «Убей! Убей! Убей!».

— Погоди! Мы договори… — начал было кричать император, но слова его быстро прервались.

Меч вошёл прямо в сердце правителя Империи Восхода. Догэн Мин жадно хватал ртом воздух в последние секунды своей жизни. Но даже этого Скифар не позволил ему сделать. Одним взмахом своего второго меч он отсёк голову императору. Из шеи вырвался последний фонтанчик алой крови. Бездыханное тело рухнула на пол. Отрубленная голова укатилась куда-то под ноги женщине, потерявшей сознание от увиденного. Дело было сделано, Скифар выполнил вою основную цель.

— Я так долго этого ждала, — послышался девичий голос за спиной парня. — Он мне не соврал! Воистину, он был прав!

Скифар обернулся. От увиденного его веки разошлись так широко, что глаза чуть не вылезли на лоб. Сердце кольнуло, время остановилось. Химено стояла посреди комнаты, широко улыбаясь. В её руках была прозрачная колбочка. За стеклом виднелась какая-то чёрная жидкость. Она плескалась сама по себе, даже когда руки девушки были недвижимы. То, что находилось внутри этой колбы, было живо! Скифару не понадобилось много времени, чтобы понять, что именно это такое. Измаил содрогнулся в ужасе, а Саир заревел в торжестве. Это и была печать чумы.

— Столько лет я была в заточении этого дворца, этой семьи, государства. Всё это было золотой тюрьмой. Но однажды ко мне пришёл ОН, — блаженно протянула Хино. — Онфескуррам, наш истинный владыка! Он пообещал мне, что пришлёт спасителя, который сожжёт все золотые троны, отсечёт голову этой мерзкой гидре. Ну а теперь мы сможем быть вместе, любимый мой!

— Ты… Знаешь, что держишь в руках?! — испуганно просилСикфар. — Пожалуйста, отдай мне эту колбочку.

— Печать тьмы. Чума, — заворожено произнесла Химено, переведя взгляд на стеклянную бутылочку. — Это — часть моего договора. Мы будем вместе навечно, если я высвобожу её. Надо лишь сломать печать.

— Нет! — закричал Скифар, но не стал делать резких движений, боясь провоцировать девушку. — Если ты это сделаешь, то погибнут миллионы людей. Силы тьмы тобой манипулируют, но ты не должна поддаться их провокациям. Не ради этого мы сражались.

— Но за то мы сможем быть вместе, Скифар! Ты и я — навечно! И даже смерть не разлучит нас! — на секунду Химено остановились, пытаясь подобрать слова. — Ты спас меня. Я уже потеряла надежду, утратила веру в слова Высшего, но вдруг появился ТЫ. Именно ты показал мне, что в этом гнилом месте ещё остались хорошие люди, понимающие сущность этого мира. Сначала ты освободил меня из моральной тюрьмы, а теперь и из физической, снеся голову жестокого тирана.

— Не надо, Хино. Я знаю, что ты не такая, — произнёс он, начав понемногу продвигаться ближе.

В ответ на это, девушка достала что-то из-за пазухи. Предмет был скрыт в её ладони.

— Ничего страшного, можешь дожить столько, сколько тебе надо. Я не злюсь. Мы ведь всё равно встретимся в посмертии, даже несколько десятков лет не будут большой проблемой, если впереди вечность, — понимающе кивала Химено. — Вот, возьми это.

Девушка протянула Скифару предмет, который сжимала в руке. Парень бережно взял его. Это оказался тот самый амулет, который он подарил ей всего два дня назад. Серебряная звезда со светящимся камнем в центре.

— Хино… — тихо вымолвил Скифар, отведя взгляд.

Этого и добивалась девушка. Одним движением она вытащила пробку, запечатанную сургучом. Всё произошло так быстро и внезапно, что парень не успел никак отреагировать. Вся его воинская собранность куда-то пропала в эти злосчастные секунды. Когда он понял, что именно произошло, было уже слишком поздно. Оказавшись на свободе, чёрная жидкость начала закипать. Из колбы выходила густая дымка, которая тотчас растворялась в воздухе. Буквально через две секунды всё содержимое стеклянной баночки испарилось. Печать Чумы была сломана.

— Что ты наделала! — закричал Скифар.

Парень схватился за голову. Он не понимал, почему замер, и не предотвратил этого. Казалось, что в те мгновения, когда Хино срывала печать, его тело контролировал кто-то иной. Эта невидимая сущность заставила его отвлечь внимание, не позволила могучим рукам остановить эту хрупкую девицу.

— Я сделала то, что должна была, — благоговейно произнесла она. — Теперь Великий Онфескуррам сделает так, чтобы мы были навсегда вместе, мой спаситель!

Почему-то Скифар ожидал, что Химено кинется ему в объятия, постаравшись закрепить свой «успех» поцелуем. Однако и этого не произошло. Из-за пояса девушка достала кинжал. Только сейчас парень заметил, что дочь императора была одета не в платье, как это было обычно, а в сводные штаны и лёгкую рубашку. Обоюдоострое лезвие сверкало в свете огня факелов и ламп, освещавших помещение этим тёмным вечером.

— Что ты делаешь? — с ужасом в голосе спросил Скифар, глядя на то, как Химено крутит в руках оружие.

Хино ничего не ответила. Ей было нечего сказать. Вместо этого девушка поднесла кинжал к своему горлу. На её лице сияла искренняя улыбка. Она знала, что хочет сделать.

— Нет! — крикнул Скифар, попытавшись одним ударом выбить оружие из рук девушки.

Однако никакой реакции бы не хватило, чтобы спасти человека, чей разум был очарован силами тьмы. Рука Химено скользнула, и острое лезвие прошлось по тонкой коже, разрезая её. От уха до центра шеи открылась ужасная рана. Когда удар Скифара достиг цели, и кинжал отлетел в сторону, было уже слишком поздно. Кровь фонтанировала из сонной артерии, стремительно вытекала из разрезанной яремной вены. Красная жидкость запачкала лицо и белую рубашку девушки. Багровое пятно расползалось по шёлковым одеждам.

Скифар хотел кричать, но не мог. Он подхватил Химено на руки, пытался зажать ужасную рану своей ладонью. Ничего не помогало. Жизнь стремительно покидала тело девушки. Парень пытался сделать хоть что-то, продлить эти последние мгновения хоть на немного. Он понимал, что уже ничего не поможет, но всё же пытался сделать хоть что-то. На глазах воина выступили слёзы.

— Хино… — всхлипнул он, смотря на девушку, в глазах которой угасала жизнь.

В отчет на это Химено просто улыбалась. Он свято верила, что это — не конец, и великий Онфескуррам позволит ей жить дальше, дожидаясь на небесах своего возлюбленного. Но только не для самого Скифара. Он видел, как сознание её переходит во владения Ниир, а тело — к Руук. В конце концов, зрачки Хино замерли, дыхание остановилось, сердце перестало биться. Это был конец той самой идеальной жизни, которую успел прочувствовать воин пустынь.

26. Закат Империи

Ворота императорского замка отворились. Озлобленные революционеры ломились внутрь несколько часов, но никак не могли разрушить металлические конструкции, созданные выдерживать многонедельные осады. Кто-то открыл их изнутри. Толпа, вооружённая как воинским, так и самодельным оружием, ворвалась внутрь.

Яростные люди были готовы уничтожить всё живое и неживое в этой обители зла, найти каждого имперского прихвостня, и порвать его на куски. Ну и, конечно же, главной целью был сам тиран — Догэн Мин. Однако, не успели они и пройти дальше внешнего двора, как тотчас остановились. Ведущие солдаты встали как вкопанные, не позволяя остальным сдвинуться с места. Они заворожено смотрели на то, что предстало перед их глазами.

Прямо перед входом во дворец стоял человек, с ног до головы залитый кровью. Это был воин в латах, за его спиной были два изогнутых меча, а в ладонях он сжимал нечто непонятное. Лишь когда Скифар поднял свою правую руку, все увидели этот артефакт, который ждали узреть десятки лет. Отрубленная голова императора уставилась на толпу своими мёртвыми глазами. Позади воина, выставившего на показ своего поверженного врага, был огонь и дым. Горели покои самого императора. Он сделал это для того, чтобы никто не смел надругаться над телом его возлюбленной, что так и осталось там.

Толпа ликовала. Кто-то подхватил Скифара на руки, подбрасывая его в воздух, как главного героя новой страны. Другие люди устремились вглубь дворца, в надежде разграбить и уничтожить остатки злодейского логова. Весь двор был усеян трупами бойцов, которые поубивали друг друга. Из всей Имперской Гвардии выжил только Скифар, и, возможно, ещё пара сбежавших бойцов. Благо, воин успел заскочить в казармы, чтобы забрать из своего кабинета сумку со своим добром.

В голове Скифара отсутствовали мысли. За один вечер случилось так много всего, что его разум отказывался работать. Тело действовало на автомате. Минград погрузился в полную анархию и хаос. Воин пустынь брёл по уничтоженным улицам. Ноги его принесли в неизвестное место. Тело отказывалось дальше работать. Скифар не знал, где оказался. Он лишь нашёл кровать, и лёг на неё.

Тьма заполнила сознание Скифара. Вместе со сном пришли и старый знакомый. Воплощение Алдуса явилось перед лицом парня, стоило ему лишь закрыть веки. Колдун ничего не говорил, а лишь выжидающе смотрел на своего наставника.

— Я всех подвёл, — тяжело произнес Скифар. — Печать тьмы сломана. Чума на свободе.

Алдус ответил не сразу. Он несколько секунд обдумывал слова, сказанные воином. Маг почёсывал свою чёрную бороду, глядя себе под ноги.

— Не вини себя, Скифар. Ты выполнил свою главную цель, — произнёс он холодно. — Я почувствовал, что произошло. Твоё тело и разум не могли воспрепятствовать тому, что произошло. Смирись.

— Но ведь умрут люди! Ладно, у меня остался оберег от болезней, но что на счёт остальных?! К тому же это — первая треть Мрака! — закричал он, что есть мочи.

— Да, действительно умрут несколько миллионов людей. Но болезнь, какой бы она не была, не выйдет за пределы региона. Патоген не выживет в жарких пустынях, которые, к тому же, не плотно заселены. С севером дела будут хуже, но мы надеемся, что местные быстро примут меры, чтобы изолировать себя от центра Империи. Что самое важное, Ренессанс отгорожен Великим Хребтом, на всех перевалах установлены пропускные пункты, заражённые люди не пройдут.

— Почему ты так спокойно об этом говоришь?! — взбешённо ответил Скифар. — Вы же все за мир и добро! Тебе не жалко эти… миллионы человеческих жизней.

— Это действительно досадно. Мы не рассчитывали на такие жертвы. Но сделанного не воротишь. Мы проиграли эту битву с силами Мрака, но это не значит, что мы должны вечно скорбеть. Единственное, что мы обязаны сделать — это вычислить свои ошибки, и не допустить их повторения, — говорил он размеренно, не поддаваясь эмоциям. — В этой ситуации мы не учли прямое вмешательство Высшего. Если бы не он, операция прошла бы более успешно.

Скифару хотелось кричать во всё горло, но он не мог этого сделать. Парень понимал, что Алдус полностью прав. Всему виной Онфескуррам. Именно по его вине погибла Химено, его когтистая лапа высвободила первую печать. Холодный разум Скифара гасил его горячую ярость.

— А теперь, тебе надо выбираться оттуда, — произнёс колдун чуть громче обычного. — Ты завершил свою миссию. От имени всего Ренессанса тебе будут вручены медали, выдана собственность и деньги. Ты — герой своей новой страны, Скифар. Завтра утром отправляйся к восточным воротам Минграда. Там тебя встретит человек. Он поможет открыть пространственный разлом, и уже к вечеру ты окажешься здесь, в моём кабинете.

Скифар задумался. Он был счастлив, что сможет поскорее выбраться из этого ада. Ситуация тотальной анархии усугублялась тем, что скоро начнётся эпидемия. Оставаться в столице было смертельно опасно. Однако в его мыслях было кое-что ещё. Он знал, что у него есть одно незаконченное дело. Память об этом не утекла и спустя год.

Воин пустынь проснулся позже, чем планировал. Когда его тело восстановилось, а разум отдохнул, был уже полдень. Правда, это было совсем не заметно. Небо заслоняли массивные тучи. Дождь уже прекратился. В воздухе витала смесь запахов гари и озона. На улице царил настоящий хаос. Мощёные дороги были покрыты грязью, смешанной с кровью. Богачи и преданные Империи граждане были убиты на этих улицах. Роскошный особняк какого-то чиновника был сожжён дотла. Пламя перекинулось на соседние здания, и загорелся уже целый район. Огонь распространялся слишком быстро, несмотря на проливной дождь. Скифар уже смотрел на тлеющие руины, появившиеся посреди столицы. Пожары охватили ещё несколько районов города. Разозлённые граждане выплёскивали всю ту ненависть к режиму, что накопилась у них за десятилетия угнетений. Две трети армии присоединились к восстанию, и позволили протестующим разграбить оружейные склады. Остальные солдаты были задавлены и линчёваны своими же сослуживцами.

Выходить на улицу в окровавленных латах было бы слишком опасно. Воин скинул свою броню, наспех разрезав кожаные ремешки и вырвав металлические заклёпки. Благо, на дне сумки нашёлся плащ, который парень заготовил давным-давно, когда ещё только отправлялся в столицу.

Скифар медленно продвигался по улицам Минграда. Он старался избегать центральных дорог и площадей. Эти места были слишком опасными. Воин чётко понимал, что оружие досталось не только революционерам, но и бандитам, которые к этому времени уже должны были сколотить группировки. Город, охваченный анархией, был настоящим пастбищем для всякого рода криминальных элементов. Скифар помнил трущобы того безымянного поселения, где стояла их воинская часть. Теперь их роль играла столица крупнейшего государства.

«Интересно, переворот произошёл только здесь, или по всей стране?» — размышлял Скифар. Он понимал, что в отдалённых регионах ещё какое-то время будет неведение, пока гонцы не донесут вести до народа. Вопрос оставался лишь в том, сделают ли там граждане то же самое, что и в столице. Ответ напрашивался сам по себе. Ренессанс готовился к этой операции годами, и должен был продумать такие детали. В том, что реки крови имперцев захлестнут улицы городов, сомнений не оставалось. Такие регионы, как южные пустыни и северные леса обретут независимость очень быстро. Скифар это знал, как прописную истину. Парень мог представить, как солдаты, лишившись командования свыше, начнут покидать свои посты, организовывая большие банды наёмников, или беря власть в регионе под свой контроль. Воображению было куда разгуляться. Но всё это казалось лучшим, чем подчинение поехавшему императору.

Из головы парня вылетело то, что случилось прошлым вечером в императорских покоях. Его мозг ограничил доступ к этим воспоминаниям, оставил их заблокированными до лучших времён. Однако, уведенное в переулке, срочно достало из глубин те самые события. У стены лежал человек. С первого взгляда казалось, что он ранен. Мужчина лет тридцати пяти лежал в крови, рубашка на груди была разорвана, будто кто-то пытался оказать первую помощь при коло-то резаном ранении. Но это было не так. Кожа незнакомца была покрыта многочисленными разрывами. Они были небольшие, размером с виноградную косточку. Из каждой такой ранки медленно текла красная жидкость. Изо рта заражённого текла слюна, а глаза были воспалёнными. Лимфоузлы — увеличены. Скифара покорёжено от увиденного. Мужчина в самом расцвете сил беспомощно лежал на улице, пытаясь перевести дух. Его одолевал жар. Парень никогда не мог подумать, что болезнь так быстро проявит свои симптомы.

Чем дальше от центра отходил воин пустынь, тем плачевнее была ситуация. На дорогах лежали перевёрнутые телеги, убитые люди лежали прямо там, лицами в грязи. Некоторые тела были растоптаны толпами граждан, которые пытались покинуть город или наоборот — атаковать императорские владения. Улицы были не безлюдны. Кто-то выходил из своих домов, чтобы, по старой привычке, отправится по своим обыденным делам. Некоторые люди были заняты мародёрством. Прямо перед глазами Скифара толпа каких-то подростков забралась в один из домов через окна, и, уже через минуту, начали вытаскивать оттуда всё, что смогли унести. Больных, пока что, было мало, хотя люди с кровящими язвами встречались на пути не редко.

Скифар двигался с максимальной осторожностью. Он старался избегать любых прохожих, и при этом — держаться подальше от тёмных переулков. К счастью, ему это удалось. Парню не хотелось проливать ещё больше крови. Слишком много людей уже умерло, и умрёт в скором времени.

К ночи воину удалось добраться до восточных ворот. Сначала Скифар никого не увидел. Встречающий не торопился показываться. Парень предположил, что здесь что-то не чисто, и схватился за рукоятку катаны. Он был готов отбить атаку в любой момент. Однако сердце билось в нормальном темпе. Воин пустынь уже перестал волноваться, мысли о предстоящей битве почти не вызывали возбуждения или серьёзного волнения. Лишь — обострение чувств, и ничего более.

— Скифар? — послышался робкий голос.

Воин резко повернулся в сторону шума, высвободив клинок из ножен. Как оказалось, бояться было нечего. Из-за стены выглядывала худощавая фигура. Это была женщина лет сорока. С виду она походила на типичную имперку: узкие глаза, бледноватая кожа, маленький рост. Волосы, сплетённые в тугой пучок, уже тронула седина.

— Да, — ответил парень, отправляя меч обратно в ножны.

— Нам пора убираться отсюда, — произнесла женщина. — Я открою портал, мы окажемся прямо в Ренессансе, в саду Алдуса.

Женщина не хотела задерживаться. Он сразу начла делать какие-то движения руками, проводя ритуал открытия разлома.

— Постой, — остановил её Скифар, коснувшись плеча.

Колдунья вопросительно посмотрела на воина.

— Я никуда не иду. У меня есть незаконченные дела, — говорил он, снимая с пояса ножны с двумя катанами. — Передай это Алдусу. Сверхострые, неразрушимые клинки. Собственность императорской семьи. Думаю, наше государство разберётся, что с ними делать.

— Тогда тебе придётся добираться домой самостоятельно, перебираясь через перевал. Ты понимаешь, что, отказываясь от моей помощи, ты берёшь сам на себя ответственность? Действительно хочешь задержаться в этом аду?

Скифар клонил голову в раздумьях. На самом деле, это решение было принято резко и бесповоротно. Воин пустынь знал, что у него осталось одно незаконченное дело.

— Я всё решил. Спасибо за помощь, — произнёс парень, протягивая ножны с двумя катанами.

Взяв мечи подмышку, женщина начала ритуал. Она связала себя с космическими потоками, и одним вертикальным движением руки открыла пространственный разлом. Сделав шаг в белую трещину, колдунья растворилась.

Скифар не хотел оставаться в этом проклятом городе ни секунды дольше. Восточные ворота были распахнуты настежь, решётки подняты. Никаких стражников не было видно, все были убиты или разбежались по домам. Столица ещё никогда не была так открыта для посетителей и беглецов. Проходя по мосту, перекинутому через один из множества защитных рвов, Скифар размышлял о судьбе Минграда и всей Империи Восхода. Он понимал, что эта страна перестанет существовать в своей привычной форме, а столица превратится в чумные руины. Думая об этом, воин не испытывал никаких сожалений. Разве что, ему было печально из-за того, что болезнь убьёт много людей. Но вот по этому государству он никогда не будет скучать.

Скифар шёл на юг. Заходящее солнце скрывалось за Великим Хребтом. Мощёная дорога шла через поля и лесные рощицы. Где-то вдалеке виднелись крестьянские домики. К счастью, никто не додумался сжигать пшеницу. То тут, то там встречались бездыханные тела людей. Ночная прохлада начинала подниматься с сырой земли. Воин пустынь вдыхал в себя этот влажный воздух. Путь предстоял не близкий. Парень прикидывал в голове, где можно будет достать коня, чтобы хоть как-то ускорится. Опасности его не пугали. В любом случае, в конце дороги его ждал дом. Ему нужно было вытащить из этих бесплодных земель свою мать и Амину. Он обещал им, что вернётся, принеся с собой лучшую жизнь.

Примечания

1

Империя Восхода — крупнейшее государство континента, включает в себя территории юго-восточных пустынь, степные районы «исконной империи» и леса севера.

(обратно)

2

Ренессанс — второе по величине государство континента, отделено от прочих земель Великим Хребтом.

(обратно)

3

Северное наречие — иероглифический язык, используемый в Империи Восхода. В отличие от Грарского — более сложен, мелозвучен и богат на разного рода лексику, хотя по структуре они родственны.

(обратно)

4

Грарский язык — иероглифический язык пустынных народов. Очень прост, не имеет сложных конструкций и грамматики.

(обратно)

5

Война между «Империей Восхода» и «Ренессансом» длится несколько десятилетий. Империя первой начала войну, поводом для которой послужило «искоренение колдовской чумы», однако Ренессанс начал контратаку, и к этому моменту бои уже идут на территории Империи.

(обратно)

6

Грифовы ягоды — вид ядовитых ягод, произрастающих в пустынях. При употреблении человеком, вызывают у него сильнейший отёк горла. Мелкие плоды тёмно-зелёного цвета.

(обратно)

7

Армет — закрытый шлем, часть латного доспеха. Плотно облегает голову, в нижней части забрала есть отверстия для дыхания.

(обратно)

8

Песчаный ползун — небольшое существо, живущее в песке. Всеядно, ограниченно используются в сельском хозяйстве.

(обратно)

9

Цветы Азиза — пустынные цветы бледно-голубого цвета. При приёме в пищу женщиной такого цветка, искусственно вызывается менструация, что помогает предотвратить нежелательную беременность. Таким образом, можно даже сделать аборт до второго месяца беременности.

(обратно)

10

Чернокрылы — ночные хищники, птицы с перепончатыми крыльями. На людей не нападают.

(обратно)

11

Пещерный светляк — гриб, произрастающий в пещерах, в умеренном климате. Получил такое название из-за флуоресцентного свечения, которое он источает во тьме. Сильнейший галлюциноген.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Часть первая: Кровь и песок

  1.

  2. Заточение

  3. Навстречу новой жизни

  4. Первая кровь

Часть вторая: Империя Восхода

  5.

  6. Познания

  7. Бой

  8. Откровения

  9. Дом, семья, гнев

Часть третья: Ренессанс

  10. Перерождение из пепла

  11. Земли чудес

  12. Вербовка

  13. Человеческая жизнь

  14. Минград

Часть четвёртая: Имперская Гвардия

  15.

  16. Новые друзья

  17. "Звезда"

  18. Придворные интриги

  19. Неразрушимый клинок

  20. Контрабанда

  21. Существа за спиной

  22. Бал

  23. Встреча

  24. Свидание

  25. Катастрофа

  26. Закат Империи

*** Примечания ***