ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том II. Главы XI-XXVII. [Автор неизвестен] (fb2) читать онлайн

ГЛАВА XI. О том, что всегда должно пребывать в трезвении

Добровольное нестяжание – сокровище монаха.

Собирай сокровище, брат, на небе,

потому что века отдохновения там никогда не кончатся.

Авва Иперхий

1. Авва Антоний сказал: «Я знаю монахов, которые после многих трудов пали и лишились рассудка, потому что возлагали надежду лишь на себя и пренебрегли заповедью: спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе».^[1]

2. Он же сказал: «Если это возможно, монах должен открывать старцам, сколько шагов он проходит за день и сколько капель воды выпивает в келии, чтобы знать, не погрешает ли он каким-либо образом и в этом. Так один брат нашел в пустыне отдаленное и безмолвное место и спросил своего авву: „Позволь мне поселиться там, я надеюсь, что ради Бога твоими молитвами я понесу там достойный труд“. Но авва не разрешил ему, сказав: „Я поистине знаю, что ты сможешь там много трудиться, но так как рядом с тобой не будет старца, ты будешь полагаться лишь на собственные дела, будучи уверен, что они всегда угодны Богу. И доверившись себе, что ты будто бы достойно проходишь монашеский подвиг, ты погубишь все свои труды и самый свой ум“».

3. Авва Антоний сказал: «Тот, кто ударяет молотом по раскаленному куску железа, разве не рассмотрит сперва в уме, что он собирается сделать: серп, нож или топор? Так и мы должны сначала размыслить, к какой добродетели нам приступить, чтобы не трудиться попусту».

4. Брат сказал авве Арсению, что желает услышать от него слово, и тот сказал ему: «Насколько это в твоих силах, борись, чтобы внутреннее твое делание всегда было по Богу, – и ты победишь внешние страсти».

5. Он же сказал: «Если мы ищем Бога, Он явится нам, и если мы Его примем, Он пребудет с нами».

6. Авва Даниил говорил, как однажды его позвал авва Арсений и сказал: «Упокой своего авву, чтобы он, когда отойдет ко Господу, молился за тебя, да благо ти будет».^[2]

7. Авва Агафон сказал: «Монах не должен совершать дело, за которое его потом будет осуждать совесть».

8. Он же сказал, что без соблюдения Божественных заповедей человек не преуспеет ни в одной из добродетелей.

9. Еще сказал: «Нужно, чтобы человек умом всегда предстоял перед судом Божиим».

10. Однажды авве Аммону нужно было переправиться на другую сторону реки. Он увидел, что разгружают судно, и сел на берегу. Когда прибыло другое судно, перевозившее знатных людей, ему сказали: «Давай и ты, авва, поезжай с нами». Он же ответил: «Я путешествую только на судне, которое для всех». У него с собой была связка ветвей, он сел и начал плести веревку, затем распускал ее и плел снова до тех пор, пока судно не освободили и он не смог переправиться. Братья поклонились ему и попросили объяснить, почему он так поступил. Старец сказал: «Потому что не хотел поступать так, как подсказывал мой собственный помысел. А еще это пример того, что надо быть твердым на пути Божием».

11. Говорили об авве Аммое, что, направляясь в церковь, он не позволял ученику идти рядом, но лишь на расстоянии. И когда ученик приближался, чтобы спросить его о помысле, авва, дав ответ, сразу отсылал его от себя со словами: «Я не подпускаю тебя близко к себе, дабы наша беседа от полезного не переметнулась на посторонние вещи».

12. Авва Аммой спросил авву Исаию в начале его подвига: «Кем ты меня видишь сейчас?» Тот ответил: «Ангелом, авва». Спустя много времени он снова спросил его: «А теперь ты кем меня видишь?» И тот ответил: «Сатаной. Потому что, хотя ты и говоришь мне добрые слова, они для меня как острый меч».

13. Рассказывали об авве Аммуне, что горстки муки ему хватало на два месяца. Однажды он пришел к авве Пимену и сказал: «Если я захожу в келию к соседу или он ко мне приходит, чтобы взять что-нибудь нужное, то мы воздерживаемся от разговоров, дабы не завязалась посторонняя беседа». Старец ответил: «Ты хорошо поступаешь. Потому что молодые должны следить за собой». Авва Аммун спросил: «А должен ли старец следить за собой?» Авва Пимен ответил: «Старцы, преуспев, уже не несут в себе ничего чужеродного и не изрекут ничего враждебного их душе. Поэтому разговор их всегда остается чист». – «А если, – спросил авва Аммун, – случится беседовать с ближним, следует ли говорить с ним словами Писания или словами старцев?» Старец ответил: «Если ты не можешь молчать, то лучше говорить словами старцев, а не словами Писания, так как это может оказаться весьма опасным».

14. Авва Алоний говорил: «Если не скажет человек в своем сердце, что в этом мiре лишь я и Бог, то не найдет покоя».

15. Он же сказал: «Если человек пожелает, то с утра и до наступления вечера сможет прийти в меру Божию».

16. Авва Виссарион, умирая, сказал: «Монах должен быть весь оком, как херувимы и серафимы».

17. Некогда шли вместе авва Даниил и авва Аммой. Спросил авва Аммой: «Когда мы наконец будем в келии, авва?» Авва Даниил ответил: «Кто отнимает от нас Бога сейчас? И в келии есть Бог, и вне келии есть Бог».

18. Авва Исаия сказал: «Человек не может видеть свет Божий, если он малодушен и порицает кого-либо в своем уме».

19. Он же сказал: «Попросим Бога, чтобы Он даровал нам плач о грехах наших. И насколько это возможно, будем убегать от людей, не станем заводить разговоров с мiрянами и пустословить, чтобы не помрачилось в нашем уме ведение Божие. Невозможно, чтобы слышащий или говорящий мiрские слова обрел дерзновение сердца пред Богом. Говорящий же: „Я никакого не терплю вреда от того, что слышу или говорю о мiрских делах“, подобен слепому, который не видит света от поднесенного к нему светильника. Ведь очевидно, что хотя солнце и освещает весь мiр, но набежавшее малое облачко закрывает и его сияние, и его теплоту. Это хорошо понимают те, кто стяжал знание».

20. Еще сказал: «Старайся избегать трех страстей, разрушающих душу: сребролюбия, честолюбия и покоя. Если они обладают душой, то не дают ей преуспевать».

21. Также сказал: «Люди обращают свой ум либо ко грехам, либо к Иисусу, либо к людям».

22. Авва Петр говорил: «Некогда я спросил авву Исаию, кто есть раб Божий. Он мне ответил, что пока человек находится в рабстве у какой-либо страсти, он не может считаться рабом Божиим, но он раб того, что им обладает. И пока он одержим страстью, он не может учить тех, кто находится в плену у той же страсти. Это позор – до своего собственного освобождения от страсти учить другого или молить Бога о его избавлении. И как может просить за другого тот, кто сам одержим той же страстью? Он не раб Божий, не друг и не сын, чтобы просить за другого. Но скорее он должен неустанно просить Бога об одном: о своем собственном освобождении от страсти. И если он не освободится от тех страстей, в рабстве у которых находится, то лицо его будет исполнено стыда пред Богом. Поэтому, пока он подвержен страстям, он должен плакать о том, что не сподобился дерзновения пред Богом. Оно есть истинная чистота, которую Бог требует от всякого человека».

23. Авва Исаия сказал: «Кто ищет Господа с болью сердечной, того услышит Господь. И если он попросит его с разумом, усердием и болью сердца, не связывая себя ничем мiрским, но заботясь лишь о своей душе, чтобы она предстала пред престолом Судии и не была осуждена, то Господь дарует ей оправдание».

24. Авва Феодор Энатский говорил: «Если Бог поставит нам в вину небрежность в молитве и пленение ума мiрскими вещами при псалмопении, то мы не сможем спастись».

25. Авва Феодор Скитский сказал: «Приходит помысел, возмущает меня и занимает. Он недостаточно силен, чтобы побудить совершить его делом, но все равно мешает на пути к добродетели. Поэтому тот, кто трезвится, отбрасывает этот помысел и встает на молитву».

26. Сказал авва Феона: «Наш ум уклонился от созерцания Бога, потому и оказались мы в плену плотских страстей».

27. Сказала амма Феодора: «Жил один монах, который от множества искушений сказал: „Уйду в мiр“. Но не успел он надеть сандалии, как увидел другого человека. Тот тоже надевал сандалии и спросил монаха: „Не из-за меня ли ты уходишь? Но куда бы ты ни пошел, я буду идти впереди тебя“».

28. Однажды несколько братий пришли испытать авву Иоанна Колова, чтобы понять, как он не позволяет своему помыслу отвлекаться на дела века сего и почему никогда не говорит о них. Они сказали ему: «Мы благодарим Бога за то, что в этом году было много дождей, финиковые пальмы напитались и дали побеги и теперь у братий есть рукоделие». Авва Иоанн ответил: «Таков и Дух Святой. Когда Он нисходит в сердца святых, они обновляются и пускают побеги в страхе Божием».

29. О нем же говорили, что он плел циновку и не замечал ее длины до тех пор, пока она не упиралась в стену, так как весь его помысел был обращен к созерцанию.

30. Авва Иоанн сказал: «Я подобен человеку, который сидит под большим деревом и смотрит, как к нему приближаются дикие звери и подползают змеи. И когда он уже не может им сопротивляться, тогда забирается на дерево и спасается. Так и я сижу в своей келии и замечаю лукавые помыслы, вьющиеся надо мной. И когда у меня уже не остается сил им противостоять, я прибегаю к Богу в молитве и спасаюсь от врагов».

31. В Скиту жил один старец, трудолюбивый в телесных делах, но не строгий к своим помыслам. Он отправился к авве Иоанну спросить о том, как ему справиться с рассеянностью. Выслушав наставления, он вернулся в келию и забыл, что ему сказал авва Иоанн. Он снова пришел его спросить. И услышав от него то же самое, отправился обратно. Но, придя в келию, снова все забыл. И так он приходил и уходил много раз, но всякий раз на обратном пути им овладевала рассеянность и он забывал услышанное.

Несколько позже, встретив старца, он сказал: «Знаешь, авва, я опять позабыл то, что ты мне сказал. Но чтобы не докучать тебе, я не стал приходить еще раз». Авва Иоанн ответил: «Ступай и зажги светильник». Он так и сделал. Авва говорит: «А теперь принеси другие светильники и зажги их от него». Старец зажег. Тогда авва Иоанн сказал: «Не потерпел ли первый светильник какого-либо ущерба, когда ты зажег от него другие?» Тот ответил: «Нет». – «Так и Иоанн не терпит ущерба. Пусть весь Скит придет ко мне за советом, это не воспрепятствует мне преуспевать в благодати Божией. Итак, когда захочешь, приходи ко мне, не раздумывая». И за терпение обоих Бог избавил старца от рассеянности. Таково делание насельников Скита: ободрять борющихся и понуждающих себя, чтобы вести друг друга ко спасению.

32. Брат спросил авву Иоанна: «Что мне делать, если брат часто приходит, чтобы взять меня с собой на работу, а я нахожусь в бедственном состоянии, так как тяжело болею и быстро утомляюсь на работе? Как мне поступить так, чтобы не преступить заповедь?» Старец ответил: «Халев сказал Иисусу Навину: „Я был сорока лет, когда Моисей, раб Господень, посылал меня... осмотреть землю... Теперь вот мне восемьдесят пять лет, но... как и тогда, когда посылал меня Моисей: сколько тогда было у меня силы, столько и теперь есть для того, чтобы воевать и выходить и входить“.^[3] Так и ты, если можешь выходить из келии, ступай на работу. А если не можешь, сиди в келии и оплакивай свои грехи. И когда увидят, что ты плачешь, то не станут принуждать тебя идти на работу».

33. Он же сказал своему ученику: «Если мы воздаем почесть Единому, то все будут почитать нас. А если мы презрим Единого, Который есть Бог, то и все нас станут презирать, и мы пойдем в вечную погибель».

34. Рассказывали об авве Иоанне, что однажды, придя в церковь Скита, он услышал спор каких-то братий и, вернувшись к себе в келию, сначала трижды обошел ее кругом и лишь затем вошел внутрь. Братья, увидев это, недоумевали и, подойдя, спросили, почему он так сделал. Старец ответил: «Мои уши были переполнены спором, и я трижды обошел вокруг келии, чтобы очистить их, и лишь обретя безмолвие ума, вошел внутрь».

35. Однажды брат пришел в келию аввы Иоанна вечером, и так как был поздний час, он торопился уйти. Между тем они много беседовали о добродетелях и не заметили, как наступило утро. Авва пошел проводить его, и они вне келии еще проговорили до шестого часа. Тогда старец пригласил брата обратно в келию пообедать, и только после этого он ушел.

36. Авва Иоанн говорил: «Темница – это жизнь в келии с непрестанной памятью о Боге. Об этом говорят и слова: „В темнице был, и вы пришли ко Мне“^[4]».

37. Один брат пришел, чтобы забрать сплетенные аввой Иоанном корзины. Старец вышел ему навстречу и спросил: «Зачем ты пришел, брат?» Тот ответил: «За корзинами, авва». Старец пошел в келию, чтобы вынести их, но забылся и сел за плетение. Брат опять постучался, и когда старец вышел на стук, сказал ему: «Принеси же корзины, авва». Авва Иоанн вошел в келию и снова сел плести. Брат еще раз постучался. Старец вышел и спросил: «Зачем ты пришел, брат?» Тот ответил: «За корзинами, авва». Тогда старец, взяв его за руку, ввел в келию и сказал: «Если тебе нужны корзины, забирай их и ступай, так как у меня нет времени о них думать».

38. Некогда пришел к авве Иоанну погонщик верблюдов, чтобы забрать его рукоделие и пойти дальше. Авва вошел внутрь келии, чтобы вынести веревку, но, взяв ее в руки, забыл о погонщике, так как разум его был неразлучен с Богом. Обеспокоенный погонщик верблюдов опять постучался в дверь, и вновь авва Иоанн, когда пошел за веревкой, все позабыл. Когда погонщик постучался в третий раз, авва вошел в келию, повторяя: «Веревка-верблюд, веревка-верблюд...»

39. Рассказывали об авве Иоанне, что, когда он возвращался с жатвы или после посещения старцев, он весь уходил в молитву, умное делание и псалмопение, пока помысел его не возвращался к своему прежнему состоянию.

40. Авва Исидор сказал: «Когда я был молод и жил в своей келии, тогда не знал меры в молитве. Вся ночь и весь день были для меня непрерывной молитвой».

41. Он же сказал: «Однажды я отправился на рынок, чтобы продать немного рукоделия. Но, увидев, что во мне закипает гнев, я бросил вещи и убежал».

42. Аавва Иосиф сказал авве Лоту: «Ты не можешь быть монахом, если весь не станешь подобным пламени».

43. Говорили об авве Аполлоне, что у него был ученик по имени Исаак, обученный всякому благому делу. Он стяжавал трезвение от святого приношения.^[5] И, идя в церковь, не позволял никому вступать с ним в беседу. Его ответ был всегда один: «Всему свое время, и время всякой вещи».^[6] А когда кончалось богослужение, он устремлялся в свою келию, как будто убегал от огня. Часто после богослужения братиям давали по лепешке и чаше вина, но он не брал этого, не потому, что отвергал благословение братьев, но потому, что старался удержать дар трезвения, обретенный на богослужении.

Случилось ему заболеть, и братия пришли навестить его. Сидя у него, они спросили: «Авва, почему ты после богослужения избегаешь братий?» Он ответил: «Я избегаю не братий, но злых козней бесов. Если кто зажжет свечу и замедлит на ветру, то она погаснет. Так и мы, просвещенные святой Евхаристией, если станем медлить и не возвратимся сразу в келию, то наш ум помрачится». Таково было житие преподобного аввы Исаака.

44. Авва Кассиан рассказывал о старце, жившем в пустыне, что он просил Бога о том, чтобы никогда не дремать во время духовной беседы и погружаться в сон, когда один человек начинает оговаривать другого или празднословить, чтобы не наполнять этим ядом уши.

Он говорил, что диавол с особой ревностью склоняет к празднословию, так как оно враждебно всякому духовному обучению. Старец приводил такой пример: «Как-то раз я беседовал с братиями о чем-то душеполезном, но они были настолько отягощены сном, что даже век не могли поднять. Тогда, желая показать им, как действует бес, я сказал нечто праздное, и они сразу же обрадовались, приободрились и проснулись. Я горько вздохнул и сказал: „Пока я говорил с вами о небесном, ваши глаза были закрыты, ибо вы спали. Но лишь только я допустил праздное слово, как вы тотчас проснулись. Поэтому, братия, прошу вас: познайте, как действует лукавый бес, и внимайте себе. Остерегайтесь дремоты, когда вы делаете или слушаете что-то духовное“».

45. Авва Пимен со многими слезами просил авву Макария, говоря: «Скажи мне слово, как спастись». И старец сказал в ответ: «То, чего ты ищешь, уже не найдешь среди монахов».

46. Авва Макарий Великий сказал: «Душа должна с сокрушением сосредотачивать свои помыслы на псалмопении, и ни о чем другом не думать, кроме Господа, и к Нему направлять свою любовь. Как мать собирает чад своих в доме, и обучает их, и вразумляет, так и душа должна отовсюду собирать свои парящие помыслы, как собственных чад, даже если они по причине греха рассеялись повсюду. Ей по силам непрестанно собирать помыслы и ожидать Господа в несомненной вере, что Он придет в душу и научит ее истинной молитве, т. е. нерассеянному устремлению к Богу, от которого ничто не может отвлечь человека».

47. Авва Моисей сказал: «Никто не сможет вступить в воинство Христово, если не станет весь как огонь, если не презрит честь и покой, если не отсечет плотских желаний и не сохранит все заповеди Божии».

48. Он же сказал: «Стяжем благоговение, честность, кротость, почтительность ко всякому человеку и правильное знание, чтобы мы могли избежать дерзости, которая есть мать всех зол».

49. Еще сказал, что человек, прежде чем покинет тело, должен умертвить себя для всякого лукавого дела, чтобы не причинить зла никакому человеку.

50. Говорили об авве Нистерое, жившем в Раифе, что он один раз в год на протяжении грех недель плел по шесть корзин в неделю.

51. Авва Нистерой говорил: «Монах должен каждый вечер и каждое утро давать отчет, что он сотворил из того, что хочет Бог, и что сделал из того, что Бог запрещает. И этим деланием он должен заниматься всю жизнь. Так жил авва Арсений.

Старайся каждый день предстать пред Богом без греха. Молись Богу как будто ты стоишь с Ним лицом к лицу, так как Он действительно стоит перед тобой. Не становись законодателем для самого себя и никого не осуждай. Монаху чуждо клясться, божиться, лгать, проклинать, ругать и смеяться. Терпит духовный вред тот, кто получает честь и похвалу большую, чем заслужил».

52. Авва Ксанфий сказал: «Разбойник был на кресте и одним словом оправдался. А Иуда был в числе апостолов и за одну ночь погубил все свои труды и сошел с небес во ад. Поэтому никто, делая добро, не должен хвалиться, потому что пали все, кто полагался на самих себя».

53. Авва Олимпий рассказывал: «Некогда спустился языческий жрец в Скит и зашел в мою келию переночевать. Видя, как живут монахи, он спросил меня: „Проводя такую строгую жизнь, неужели вы не получаете никаких видений от вашего Бога?“ Я ответил, что не получаем. Жрец удивился и сказал: „Но когда мы священнодействуем перед нашим богом, он ничего не скрывает от нас, но открывает все свои тайны. А вы предпринимаете такие труды: бодрствуете, безмолвствуете, подвизаетесь – и говорите, что ничего не видите. Раз вы ничего не видите, значит, несомненно, ваши сердца наполнены лукавыми помыслами, которые отделяют вас от вашего Бога, поэтому Он и не открывает вам Свои таинства“. Я пошел и рассказал старцам о словах жреца. Они удивились и сказали, что жрец прав: нечистые помыслы действительно отдаляют человека от Бога».

54. Авва Орсисий сказал: «Думаю, что если человек не будет должным образом блюсти свое сердце, то все, что ни услышит, позабудет и оставит в пренебрежении. Тогда враг, найдя у него в душе незанятое место, вторгнется туда. Так светильник, зажженный и источающий свет, потихоньку погаснет, если в него забудут подливать масло, и тогда кругом воцарится тьма. И не только это: порою еще и мышь бегает вокруг светильника и хочет съесть фитиль, но не может этого сделать, пока горит огонь. Когда же она заметит, что нет уже в нем ни света, ни огня, то, чтобы вытащить фитиль, опрокидывает светильник. И если он глиняный, то разбивается, а если медный, то хозяин поднимает его и ставит на прежнее место.

Так, насколько нерадит душа, настолько удаляется от нее Дух Святой, пока она совершенно не охладеет. И тогда враг, пожирая усердие души, своим злом истребляет и самое тело. Если же человек имеет доброе расположение к Богу и только начал впадать в небрежение, то Бог, будучи милостив, влагает в него страх Божий и память о мучениях и делает его трезвенным. Тогда человек становится внимательным и проходит жизнь с великой осторожностью, ибо знает, что Бог в любое время может посетить его».

55. Авва Пимен, когда еще был молод, отправился к одному старцу, чтобы спросить его о трех помыслах. Придя к старцу, он забыл один из помыслов, и вернулся в келию. Лишь только он взялся за ключ, как вспомнил нужное слово и, так и не открыв двери, вернулся к старцу. Старец сказал: «Ты очень быстро вернулся, брат». Тот ответил: «Только я взялся за ключ, как вспомнил забытое слово и не стал открывать дверь. Поэтому я и пришел так быстро». А расстояние, пройденное им, было весьма немалым. Сказал ему старец: «Ты поистине Пимен, т. е. пастырь ангелов, и пронесется твое имя по всей земле Египетской».

56. Говорили об авве Пимене, что, собираясь идти на богослужение, он садился и наедине около часа разбирал свои помыслы и лишь потом выходил из келии.

57. Сказал авва Пимен, что даже если человек сотворит новое небо и новую землю, то и тогда он не должен предаваться беспечности.

58. Он же сказал, что один человек как-то спросил авву Паисия: «Что мне делать с моей душой? Она бесчувственна и не боится Бога». Старец ответил: «Иди и привяжись к человеку, боящемуся Бога. И когда ты сблизишься с ним, он и тебя научит бояться Бога».

59. Авва Пимен сказал об авве Пиоре, что он каждый день полагал начало своим трудам.

60. Однажды, когда авва Исаак был в келии у аввы Пимена, раздался крик петуха и авва Исаак спросил: «Здесь есть петухи, авва?» Тот ответил: «Исаак, что ты вынуждаешь меня говорить? Ты и подобные тебе слышат это, а трезвящемуся нет никакого дела».

61. Брат просил авву Пимена: «Скажи мне слово». Тот ответил ему: «Когда котел стоит на огне, мышь или змея не может приблизиться к нему. А как только котел остынет, зверь его опрокидывает. Так и монах, пока он пребывает в духовном делании, враг не может его низвергнуть».

62. Он же сказал: «Лукавство людей скрывается позади них».

63. Авва Пимен часто говорил, что нам не нужно ничего, кроме трезвящегося сердца.

64. Авва Пимен рассказывал, что некий брат говорил авве Симону: «Когда я выхожу из келии и вижу, что мой брат отвлекся на пустое, я тоже отвлекаюсь на то же самое. И если он смеется, я тоже смеюсь с ним. Когда же возвращаюсь в келию, не могу обрести покой». Старец ответил: «Ты выходишь из келии, встречаешь смеющихся и тоже смеешься, встречаешь разговаривающих и тоже начинаешь разговаривать... И после этого ты хочешь войти в келию таким же, каким вышел из нее?» Брат спросил: «Но что же мне делать?» Старец ответил: «И в келии следи за собой, и вне келии».

65. Он же сказал: «Вот глас, который вопиет к человеку до последнего его воздыхания: „Ныне обратитесь“».

66. Еще сказал: «Нам необходимы три главные вещи: бояться Господа, молиться и творить благо ближнему».

67. Авва Пимен сказал: «Не может человек распознавать помыслы извне. Когда же они восстанут в нем самом, тогда если он поборется с ними, то изгонит их».

68. Опять сказал: «То, что мы не предвидим последствий нашего поступка, не позволяет нам преуспеть к лучшему».

69. Он же сказал авве Ануву: «Отврати очи твои, чтобы не видеть суеты.^[7] Потому что свобода очей губит души».

70. Еще говорил: «Если душа отойдет от всякой спорливости и от человеческих нестроений и тревог, то Дух Божий снидет в нее и она станет плодовитой, тогда как до этого была бесплодна».

71. Он же сказал, что страх Божий есть начало и конец всех дел, как сказано в Писании: начало премудрости – страх Господень.^[8] И когда Авраам приготовил жертвенник, Господь сказал ему: «Теперь Я знаю, что боишься ты Бога».^[9]

72. Авва Памво сказал: «С тех пор как я отрекся от мiра ради Бога, я не раскаивался в слове, которое произнес».

73. Некто спросил авву Петра, ученика аввы Лота: «Когда я один в келии, душа моя пребывает в покое. Если же зайдет ко мне брат и скажет слово о чем-либо внешнем, то моя душа смущается». Авва Петр ответил ему словами аввы Лота: «Дверь всегда открывает твой ключ». Брат спросил: «Что это значит?» Авва Петр ответил: «Если к тебе кто придет, ты спрашиваешь его, как дела, откуда он пришел, как поживают братия, посещал он их или нет. Таким образом ты отпираешь дверь своего брата и слышишь то, чего тебе не нужно слышать». Монах подтвердил: «Да, так и есть. Но что делать человеку, если к нему зашел брат?» Старец ответил: «Плач учит всему. Где нет плача, там невозможно уследить за собой». Брат сказал: «Когда я один в келии, плач со мной, но когда кто-нибудь придет ко мне или же я сам выйду из келии, тогда уже не имею плача у себя». Старец ответил: «Он еще не в собственности у тебя, но как бы во временном пользовании. В Законе написано: „Если купишь раба еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его; если же господин его дал ему жену и она родила ему сынов или дочерей, и он не захочет уйти, полюбив своего господина и жену и детей, то пусть господин его поставит его к двери... и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно“^[10]». Брат спросил: «Что означает это слово?» Старец ответил: «Если человек потрудится в каком-либо деле, сколько имеет сил, то, когда он ни захочет воспользоваться плодами своих трудов, он сможет ими воспользоваться». Брат сказал: «Сотвори любовь, объясни это слово». Старец ответил: «Приемный сын не работает всю жизнь на своего отца, а родной сын не оставляет своего отца до смерти».

74. Однажды к авве Сисою, когда он сидел в келии, постучался его ученик. Старец закричал ему: «Уходи, Авраам, не входи, сейчас у меня нет времени».

75. Один брат долго просил авву Сисоя сказать ему что-нибудь, и наконец тот сказал: «Сиди в келии с трезвением, повергай себя пред Богом со многими слезами – и обретешь покой».

76. Брат спросил авву Сисоя: «Я хочу хранить свое сердце – и не могу». Старец ответил: «Как мы можем хранить свое сердце, когда дверь нашего языка открыта?»

77. Когда авва Силуан жил на Синайской горе, его ученик Захария, отправляясь на послушание, сказал ему: «Авва, открой воду и полей сад». Старец вышел в сад, закрыл лицо кукулем и смотрел лишь себе под ноги. В это время зашел к нему брат и, увидев, что старец делает, спросил: «Скажи мне, авва, почему ты покрыл лицо кукулем и так поливаешь сад?» Старец ответил: «Чадо, я так делаю для того, чтобы мои очи не увидели деревья и ум не устремился за этим зрелищем, оставив свое делание».

78. Однажды спросили авву Силуана: «Какое делание ты проходил, авва, что получил такое разумение?» Он ответил: «Я никогда не впускал в свое сердце помысел, прогневляющий Бога».

79. Авва Моисей спросил авву Силуана: «Может ли человек каждый день полагать начало?» Старец ответил: «Если он подвижник, то может и каждый час полагать начало».

80. Авва Серапион говорил: «Как воины царя, стоя перед ним, не смеют смотреть ни направо, ни налево, так и человек: если стоит пред Богом и всегда со страхом внимает Ему, то никакое действие врага не может устрашить его».

81. Блаженная Синклитикия сказала: «Будем трезвиться, так как через наши чувства, вопреки нашей воле, входят воры. И как может не закоптиться дом, если его окна открыты, а под ними разожгли костер?»

82. Она же сказала: «Нужно, чтобы мы всегда вооружались против бесов, так как они и извне приближаются, и изнутри производят движения. Душа подобна кораблю: иногда он тонет от внешних штормов, а иногда от внутренних протечек. Так и мы иногда погибаем от вовне содеянных прегрешений, а иногда гибнем от внутренних помыслов. Поэтому нужно и внешние треволнения замечать, и внутри не давать помыслам просачиваться сквозь пробоины».

83. Еще сказала: «Чада, мы все знаем, как спастись, но по нерадению своему теряем наше спасение».

84. Также сказала блаженная Синклитикия: «В этом мiре мы не можем жить без опасений. В Писании сказано: „Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть“.^[11] Мы плывем в неизвестности. Священнопевец Давид назвал нашу жизнь морем. В море некоторые места полны рифов, другие угрожают штормами, а некоторые спокойны. Полагаю, что мы, монахи, плывем по спокойному морю, а мiряне – по бурному. Мы плывем днем, руководимые Солнцем правды. Но часто случается, что мiрянин бывает готов к шторму и, бодрствуя во тьме, не дает волнам потопить его корабль, а мы, из-за нерадения, плавая по спокойному морю, тонем, потому что выпускаем из рук руль праведности».

85. Авва Иперехий сказал: «Пусть память твоя всегда будет в Царствии Небесном – и ты вскоре наследуешь его».

86. Он же сказал: «Пусть монах жизнью подражает ангелам и пожигает всякий грех».

87. Авва Op сказал авве Сисою: «Думаю, что если человек не будет тщательно хранить свое сердце, то забудет все, что он услышал, и будет жить в нерадении. И тогда враг, найдя в его душе незанятое место, войдет в него».

88. Один отшельник много лет подвизался недалеко от Иордана. Он сподобился благодатного дара быть неуязвимым для вражеских нападений. Перед всеми, кто заходил к нему ради духовной пользы, он ругал диавола и говорил, что тот ничто и бессилен что-либо сделать подвижнику, а ко греху лукавый поощряет только тех, которые уподобляются ему и становятся такими же нечистыми рабами греха, как и он. Старец не понимал, что находится под покровом Божественной помощи и поэтому не знает нападений противника.

Однажды попущением Божиим явился ему диавол лицом к лицу и сказал: «Что я тебе сделал, авва, что ты всячески поносишь меня? Я ничем не досадил тебе». Старец же плюнул на него и стал ругать со словами: «Иди от меня прочь, сатана, ты ничего не можешь сделать рабам Христовым». А тот ответил: «Да, да, ты еще сорок лет проживешь, и неужто я ни разу не смогу напасть на тебя?» Сказав это, он стал невидим, а старца тотчас окружили помыслы, и он начал размышлять: «Столько лет я здесь живу подвижнической жизнью, и неужто Бог хочет, чтобы я прожил еще сорок лет? Тогда я могу сходить в мiр, повидаю знакомых, побуду с ними какое-то время, а потом опять вернусь и продолжу подвиг». Так размыслив, он тут же решил и осуществить свое намерение. Он встал, вышел из келии и отправился в путь. Не успел он еще далеко отойти от келии, как ему в помощь был послан ангел Господень, который спросил: «Куда ты идешь, авва?» Тот ответил: «В город». Ангел сказал ему: «Возвращайся в келию. Что общего у тебя с сатаной? Считай, что он надругался над тобой». Старец пришел в себя, вернулся в келию и через три дня скончался.

89. Некто увидел молодого монаха смеющимся и сказал ему: «Не смейся, брат, потому что так ты отгоняешь от себя страх Божий».

90. Рассказывали об одном старце, что однажды ночью мимо его келии проходил брат и услышал, как старец спорит с кем-то внутри, говоря: «Хватит. До каких же пор? Уходи же. Подойди ко мне, друг». Брат вошел и спросил: «Авва, с кем ты сейчас разговаривал?» Старец ответил: «Я прогонял мои лукавые помыслы и призывал благие».

91. Старец сказал: «Я опускаю веретено и, прежде чем вернуть его на место, полагаю смерть пред моими очами».

92. Еще сказал: «Когда я мог понять свою ошибку, я ее больше не повторял».

93. Также сказал: «Человек, ежечасно имеющий перед глазами смерть, побеждает малодушие».

94. Сказал старец: «Если кто потеряет золото и серебро, то может вместо него найти другое. А тот, кто потеряет время, другого уже не найдет».

95. Однажды некий старец зашел к другому. Во время беседы один из них сказал: «Я умер для мiра». Другой старец ответил: «Не надейся на себя, брат, пока не выйдешь из тела. Если ты, как говоришь, умер, то сатана еще жив».

96. Старец сказал: «Как воин или охотник в час опасности не думает, будет ли ранен сосед или спасется, но каждый сражается лишь сам за себя, так же должен поступать и монах».

97. Старец говорил: «Как никто не смеет обидеть стоящего рядом с царем, так и сатана ничего не может нам сделать, если наша душа рядом с Богом. Сказано: приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам.^[12] Но так как мы постоянно увлекаемся помыслами, враг легко увлекает нашу жалкую душу к бесчестным страстям».

98. Старец сказал: «Проснувшись утром, скажи себе: „Тело, трудись, чтобы пропитаться. Душа, трезвись, чтобы унаследовать Царство“».

99. Рассказывали об одном старце, что, когда помыслы говорили ему: «Зачем каяться сегодня? Можно покаяться и завтра», он возражал: «Нет, сегодня покаюсь, а завтра да будет воля Божия».

100. Говорили старцы, что есть три сатанинские силы, которые предшествуют всякому греху: забвение, нерадение и похоть. Когда приходит забвение, оно порождает нерадение, а из нерадения происходит похоть, от похоти же человек впадает в грех. Если же ум трезвится против забвения, то он не переходит к нерадению, а следовательно, и к похоти. Если же он не впадет в похоть, то, по благодати Христовой, не впадает и в грех.

101. Старец сказал: «Воспитывай в себе молчание и ничего не делай с суетой, внимай своему внутреннему деланию, ложись и вставай со страхом Божиим – и тебя не устрашит нападение нечестивых».

102. Старец сказал одному брату: «Диавол – враг, а ты – дом. Враг непрестанно закидывает в твой дом всякую нечистоту, все, что у него есть. Поэтому твое дело – не лениться выбрасывать все наружу. Если ты замедлишь, то весь твой дом наполнится нечистотой так, что ты даже войти туда не сможешь. Поэтому как только он бросил что-то нечистое, сразу же выбрасывай его вон – и твой дом будет чист, по благодати Христовой».

103. Сказал некто из старцев: «Если завязать глаза быку, то он будет ходить вокруг колодца и качать воду, а если не завязать, то не будет. Так и диавол: если ему удастся закрыть глаза умного зрения у человека, то он будет унижать его, заставляя непрестанно согрешать всеми грехами. Если же просветятся у человека глаза, то он сможет легко убежать от диавола».

104. Рассказывали, что на Горе аввы Антония жили семь монахов. Каждый день во время сбора фиников один из них стоял на страже и отгонял птиц. Среди монахов был один старец, который, стоя на страже, кричал: «Ступайте прочь, внутренние лукавые помыслы и внешние птицы!»

105. Один старец из Скита умирал. Братия окружили его ложе, облекли старца в схиму и начали плакать. Он же открыл глаза и рассмеялся, затем снова рассмеялся, рассмеялся и в третий раз. Братия спросили: «Скажи нам, авва, почему мы плачем, а ты смеешься?» Он ответил: «Я рассмеялся сначала потому, что все вы боитесь смерти. Затем потому, что вы не готовы к смерти. А в третий раз оттого, что от трудов иду к блаженному упокоению». И тотчас почил.

106. Однажды пришли братия к старцам и, по обычаю поприветствовав друг друга, после молитвы сели. После беседы братия собрались уходить и попросили помолиться о них. Один из старцев спросил: «Разве мы о вас не помолились?» Братия ответили: «Авва, входя, мы помолились, а потом беседовали». Старец отвечал: «Простите. Один из нас во время беседы сотворил сто пятьдесят молитв». После этих слов все сообща воззвали к Богу, и старцы отпустили братий.

107. Некто из отцов рассказывал, как один трудолюбивый монах сначала был внимателен к своей душе, а затем начал немного нерадеть. Придя в себя, он сказал: «Душа, доколе ты будешь пренебрегать своим спасением? Ты не боишься суда Божия? Ведь если Он тебя застанет в таком небрежении, то предаст вечным мукам». Этими словами он побудил себя на дело Божие. Однажды, когда он совершал правило, пришли бесы и начали смущать его. Он же отвечал: «Сколько еще вы будете смущать меня? Разве вам мало моего прошлого нерадения?» Бесы ответили: «Когда ты пребывал в нерадении, тогда и мы пренебрегали тобой. А когда ты восстал против нас, и мы поднялись против тебя». Услышав это, брат еще более стал побуждать себя на дело Божие и преуспел, благодатью Христовой.

108. Старец говорил: «Человеку нужно хранить свое делание, чтобы не утратить его. Кто много трудится, но не хранит свое делание, тот не получает никакой пользы. А кто трудится мало, но хранит свой труд, делание того остается с ним». И он рассказал такой случай. Одному брату досталось наследство. Когда он решил устроить трапезу любви в память усопшего, к нему пришел монах-странник. Брат разбудил чужестранца ночью и сказал: «Вставай, помоги мне приготовить трапезу любви». Пришедший начал просить прощения и говорить, что очень устал с дороги и не имеет сил помочь ему. Тогда брат сказал: «Если не будешь помогать, вставай и уходи». Чужестранец встал и ушел. На следующую ночь брату было видение: он дал муку пекарю, но пекарь не смог приготовить ни одного хлеба. Проснувшись, брат пошел к великому старцу и рассказал обо всем. Старец сказал: «Ты сделал доброе дело, но враг не позволил тебе получить мзду».

Совершенно необходимо, чтобы человек трезвился и хранил свое делание.

109. Старец сказал: «Я ни шагу не делал, если не узнавал, куда ставлю ногу. Я стоял, раздумывая об этом, и не отправлялся в путь, пока Бог не начинал вести меня».

110. Одному святому мужу в час смерти явился сатана и сказал: «Ты ушел от меня». Старец ответил: «Я этого еще не знаю». Видишь, до какой степени отцы трезвились, чтобы не хвалиться никаким делом.

111. Старец рассказывал, что в Скиту жил один брат, усердный к молитвенному правилу, но небрежный во всем остальном. Тогда одному старцу явился сатана и сказал: «Удивительное дело: такой-то монах не отпускает меня от себя и держит на привязи, всегда творя мою волю, но при этом он всякий час говорит: „Господи, избави мя от лукавого“».

112. Старец сказал: «Во всяком деле всякий час говори: „Если посетит меня Бог, то как я предстану пред Ним?“ И внимай тому, что ответит тебе помысел. Если он осудит тебя, тотчас все оставь, брось дело, которое ты делаешь, и возьмись за другое, чтобы у тебя было дерзновение в час Божиего посещения. Делатель должен всякий час быть готовым пойти последним путем. Поэтому, трудишься ли ты за рукоделием, идешь ли по дороге, ешь ли, всегда говори одно: „Если сейчас призовет меня Бог, то как я предстану пред Ним?“ Внимай тому, что ответит тебе совесть, и торопись сделать то, что она тебе скажет. Если хочешь узнать, есть ли милость Божия к тебе, спрашивай свою совесть и не переставай этого делать, пока не получишь извещения в сердце и пока совесть не скажет тебе: „Мы веруем в щедроты Божии, что Он сотворит с нами по Своей милости“. Внимай своему сердцу, чтобы оно не усомнилось в Божественной милости. И если ты усомнишься даже на волос, то далека еще от тебя милость Божия».

113. Некий авва проводил отшельническую жизнь во внутренней пустыне вместе с одним братом. Шесть дней они проводили отдельно друг от друга, а на седьмой сходились вместе, совершали молитвы, вкушали пищу, но ни о чем друг с другом не разговаривали.

К одному из них стали приходить бесы и прельщать его, наперед извещая о многих вещах, о том, что придет сюда братия, и о том, что будет происходить в других местах. Услышав же, что то, что ему показывали и сообщали бесы, действительно случилось, он поверил им, полагая, что это были святые силы. Между тем бесы отговорили его от встреч с братом в определенные дни. Однако случилось так, что он пошел навестить одного больного в монастырь и рассказал тамошним братиям, ведя речь как будто о ком-то другом, что один монах получил способность знать, что происходит в мiре. Услышав это и поняв, что он в заблуждении, монахи стали порицать его, говоря: «Если ты занимаешься такими делами, то больше к нам не приходи». Брат тотчас покаялся, отрекшись от всех бесовских видений. Когда он покинул этих монахов, к нему вновь приступили бесы, чтобы ввести в заблуждение. Но он назвал их лжецами, и тотчас их лица превратились в звериные, и они с угрозами удалились.

114. Рассказывали об одном монахе, что он просил Бога удостоить его стать таким же, как патриарх Исаак. После многих молений был ему от Бога глас: «Ты не можешь стать таким, как Исаак». Монах еще просил: «Если не как Исаак, то хотя бы как Иов». Вновь был к нему Божественный глас: «Если ты будешь бороться, как Иов, с диаволом, то сможешь стать таким же, как он». Монах согласился на это и вновь услышал Божественный глас, сказавший ему: «Ступай в свою келию».

Через несколько дней диавол, приняв образ воина, пришел к этому монаху и сказал: «Авва, прошу твою святость: помилуй меня, ибо меня преследует император. Пусть побудут у тебя эти двести фунтов золота и мои слуги, девушка и юноша. Спрячь их в сокровенном месте, а я пойду в другую страну». Монах же, не распознав козней диавольских, ответил: «Чадо, я не могу взять это на сохранение. Я человек ничтожный и не смогу ничего сохранить». Тогда мнимый воин стал его уговаривать, но тот отказывался: «Лучше, чадо, спрячь все это в ближней пещере». Наконец монах согласился и, приняв золото, девушку и юношу, стал посмешищем диавола.

Спустя несколько дней в монахе возгорелась блудная брань. Он соблазнил девушку, а затем, раскаявшись в содеянном, убил. Помысел сказал ему: «Убей и юношу, чтобы он не выдал тебя». Монах убил и юношу. Помысел вновь сказал ему: «Возьми вверенное тебе золото и уходи в другое место, иначе тебя может постигнуть беда, когда вернется тот, кто оставил тебе все это на хранение». Монах отправился в другую землю и там построил на вверенные ему деньги часовню. Когда она была построена, явился диавол в образе воина и стал кричать: «На помощь, хватайте его! Этот монах построил часовню на оставленные у него на хранение деньги». Но местные жители набросились на воина и с позором прогнали. Он удалился, угрожая сделать с монахом такое, что тот даже вообразить не может.

Монах же, боримый помыслами, ни ночью ни днем не находил себе покоя. Наконец побежденный помыслом оставить это место, он сказал себе: «Вот уже дошло до того, что правда может раскрыться. Лучше я возьму оставшиеся деньги и пойду в город, настолько отдаленный, что воин туда не доберется». Он пришел в такой город, встретил там девушку, которая была дочерью палача, и, переговорив с ее отцом, взял себе в жены. Спустя какое-то время в город прибыл новый префект.^[13] Он спросил у чиновников, на кого следует возложить обязанности палача, поскольку отец девушки умер. Ему ответили: «По нашему древнему обычаю, кто женился на дочери палача, тот, даже вопреки своему желанию, наследует его ремесло». Префект спросил: «Есть ли такой человек среди вас?» Чиновники ответили: «Да, есть такой, но мы подозреваем, что он принадлежит к чинумонахов». Префект сказал: «Ступайте и приведите его ко мне».

Тогда монаха привели к префекту, и он, соблюдая закон, согласился занять должность палача. Случилось так, что нескольких людей заподозрили в преступлениях, и правитель приказал бывшему монаху, а теперь палачу, – поверьте мне, сострадательность моей природы не позволяет мне без слез продолжать повествование, – пытать их раскаленным железом и прочими орудиями, чтобы они во всем признались. И когда палач совершал все это, явился сатана в образе воина и начал выступать против префекта в защиту обвиняемых. На его крики собралось множество народа. Префект сказал воину: «Остановись, человек, успокойся, приди в себя и рассудительно объясни нам все, что ты знаешь, а не кричи, как лающая собака». Тогда воин стал рассказывать: «Этот палач некогда был монахом. Я, преследуемый врагами, доверил ему много золота, а также юношу и девушку – моих рабов. Поэтому распорядись, чтобы он вернул мне то, что я ему доверил». Префект выслушал рассказ воина об этом деле с большим удовольствием, потому что рассчитывал на выгоду, и спросил бывшего монаха, а теперь палача, правду ли говорит воин. Монах поначалу запирался, но наконец признался в том, что убил юношу и девушку, а золото растратил. Правитель, увидев, что ничего не может получить от него, приговорил палача к смерти.

Когда несчастного привели на место казни, воин подошел к нему на площади и спросил: «Узнаешь, авва, кто я?» – «Думаю, – ответил тот, – что ты тот воин, встреча с которым обернулась для меня несчастьем. Ты поручил мне юношу, девушку и деньги». Но воин возразил: «Я сатана, который ввел в заблуждение первозданного Адама и воюет с людьми. Я не позволяю, насколько это в моих силах, кому-либо спастись или стать таким, как Исаак и Иов. Но я всех поощряю стать такими, как Ахитофел,^[14] Иуда Искариот, Каин, старейшины вавилонские ^[15] и все им подобные. Ступай к ним и ты, раз попал в мои сети, не сумев противостать мне в невидимой брани. Не берись по гордости за брань, которая выше твоих сил. Даже на Иове я не исчерпал всех приемов борьбы, которые употребляю против людей». Сказав это и многое другое, он стал невидим.

Несчастный же монах был повешен, став игрушкой беса из-за своего высокоумия. Будем же остерегаться просить у Бога то, что выше нас, и приниматься за дело, которое нам не по силам. Гораздо лучше шествовать царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево, – и тогда, всегда сохраняя смиренномудрие, мы спасемся от нынешнего лукавого века.

115. Рассказывал ученик одного великого старца: «Как-то мы вместе со старцем шли по дороге, и он остановился. Я сказал ему: „Авва, давай пройдем еще немного“. Он ответил: „Я не стану тебя слушать“. – „Почему, авва?“ – спросил я. Он ответил: „Ангелы поют на небе. Нужно и нам трезвиться. Авва Антоний сказал, что монах не должен думать ни о чем другом, кроме спасения своей души“».

116. Старец сказал: «Что бы я ни делал, малое дело или великое, я думаю лишь о плодах, т. е. о том, что из него родится: о плодах помыслов или о плодах деяний».

117. Два философа пришли к старцу и попросили его сказать им слово на пользу. Старец молчал. Философы снова спросили его: «Ответишь ли ты нам, авва?» Старец ответил: «Знаю, что вы – философы. Но свидетельствую, что вы не истинные философы. До каких пор вы будете говорить о том, чего не знаете? Пусть вашей философией станет постоянная мысль о смерти и хранение себя в молчании и безмолвии».

118. Старец сказал: «Монах, отрекшийся от мiра, но при этом предающийся хлопотам и тяготам жизни сей, смотрящий на то, сколько он дал и сколько получил, подобен нищему, у которого нет ничего из потребного для жизни и который от большого уныния лишь тщетно мечтает о том, как поесть и одеться. Он погружается в сон и во сне видит себя богатым, и хотя его едва прикрывают грязные лохмотья, ему кажется, что он одет в блистательные одежды, но, пробудившись от этой великой радости, он вновь находит себя в нищете.

Итак, если монах не трезвится, но проводит свои дни в житейских попечениях, став игрушкой помыслов и водимый по заблуждениям бесами, которые издевательски внушают ему, что эти попечения и труды он предпринимает ради Бога, то в час отделения его души от тела он увидит, что он – нищий, нуждающийся, бедствующий и что у него нет никаких добродетелей. Тогда он поймет, подателем каких благ является трезвение, когда человек внимает себе, и сколько мук причиняет попечение о житейском».

119. Старец говорил: «Помни всегда о добром, чтобы всегда и совершать его, так как ни один помысел человека не скрыт от Бога. Да будет твой разум чист от всякого зла».

120. Он же сказал: «Будем трезвиться, братия, в час битвы, да не ослабят нас помыслы о злых делах и да не найдет лукавый помысел входа в нашу душу».

121. Еще сказал: «Будем бороться ради будущих благ. Будем готовиться к смерти, а не тратить время понапрасну».

122. Старец сказал: «Написано: праведник, как финик, процветет.^[16] Это слово означает нечто благое, правильное и сладостное, проистекающее от высоких дел. У финика одно сердце – белое, в котором вся его сила. Так же и у праведников: у них единое и простое сердце, обращенное к единому Богу, и оно бело, так как освящается верой, и все делание святых – в их сердцах. Острота же ветвей означает их противостояние диаволу».

123. Старец говорил: «Сонамитянка приняла Елисея, когда не имела общения ни с кем из людей.^[17] Говорят, что сонамитянка являет собой образ души, а Елисей – образ Духа Божия. Итак, в тот час, когда душа отступит от телесного смешения, к ней и приходит Дух Божий, и она может рождать, будучи сама по себе бестелесной».

124. Старец сказал: «Написано: двух и трех грехов берегусь и на четвертом не совращусь. Первое – помышлять о зле; второе – сослагаться с помыслом; третье – говорить о нем; четвертое – исполнить его делом. Тогда не избежать гнева Божия».

125. Некто из отцов сказал: «Глаза у свиньи так устроены, что она по необходимости смотрит в землю и никогда не может посмотреть на небо. Так и душа, услаждающаяся похотями, не может воззреть на небо, будучи погружена в пучину сладострастия».

ГЛАВА XII. О непрестанной и трезвенной молитве

1. Брат пришел к авве Антонию и спросил его о значении одного места в книге Левит. Старец вышел в пустыню, а авва Аммон, знавший обычай старца, тайно последовал за ним. Старец ушел довольно далеко от своей келии, встал на молитву и воскликнул: «Боже, пошли мне Моисея, чтобы он объяснил мне значение этих слов!» И раздался голос, говоривший с ним. Авва Аммон слышал этот голос, но смысла слов разобрать не смог.

2. Рассказывали об авве Арсении, что в субботу вечером, когда солнце заходило у него за спиной, он воздевал руки к небу в молитве и так стоял, пока солнце не освещало его лицо, и тогда только садился.

3. Спросил некий брат авву Агафона: «Какая из добродетелей в монашестве требует больше всего трудов?» Авва ответил: «Прости меня. Думаю, что нет большего труда, чем молиться Богу. В любом подвиге, который человек начинает, он обретет покой, если будет проходить его с терпением. Молитва же требует борьбы до последнего издыхания, потому что всякий раз, когда человек хочет помолиться Богу, враги пытаются оторвать его от молитвы, так как знают, что ничто не воздвигает для них больше преград, чем молитва. Поэтому молитва требует великой борьбы до конца».

4. Рассказывал авва Дула, ученик аввы Виссариона: «Я пришел в келию моего аввы и увидел его стоящим на молитве. Руки его были воздеты к небу, и так он простоял четырнадцать дней. Потом он меня подозвал и сказал: „Иди за мной“. Мы вышли и направились в пустыню. Я, почувствовав жажду, сказал: „Авва, я хочу пить“. Старец взял мой дорожный плащ, отошел на расстояние брошенного камня и, сотворив молитву, принес его мне наполненным водой. Продолжая путь, мы пришли к пещере. Войдя, мы увидели сидящего брата, который плел веревку. Он не поднял на нас глаз, не поприветствовал, и было видно, что он не хочет вступать с нами в беседу. Старец сказал: „Пойдем. Верно, старец не получил извещения на то, чтобы говорить с нами“.

Мы направились в Лико и пришли к авве Иоанну. Поприветствовав друг друга, мы совершили молитву, а затем авва Иоанн сел и рассказал нам о своем видении. Авва Виссарион истолковал видение в том смысле, что император издаст указ о разрушении языческих святилищ. Так и вышло, вскоре они были разрушены.

На обратном пути мы снова пришли к пещере, где видели брата, и старец говорит мне: „Войдем внутрь, навестим его“. Мы вошли и увидели, что брат уже почил. Авва сказал мне: „Давай, брат, обрядим его тело. Для этого Бог и послал нас сюда“. Когда мы готовили тело к погребению, тогда увидели, что по природе это была женщина. Старец удивился и сказал: „Смотри, и женщины побеждают сатану, а мы в городах бесчинно себя ведем“. И прославив Бога, защищающего любящих Его,^[18] мы удалились оттуда».

5. Авва одного палестинского монастыря сказал блаженному Епифанию, епископу Кипрскому: «Твоими молитвами, владыка, мы не пренебрегаем нашим правилом, но со тщанием совершаем и третий, и шестой, и девятый час».^[19] А тот обличил его, сказав: «Я вижу, что вы небрежны в остальные часы дня и не творите молитву. Истинный монах должен непрестанно совершать молитву и псалмопение в своем сердце».

6. Блаженный Епифаний сказал, что пророк Давид молился не по часам: в полночь он вставал, и до утра предстоял пред Богом, и утром молился, и с полудня до вечера не переставал молить Бога. Поэтому он и сказал: «Семикратно днем я хвалил Тебя».^[20]

7. Авва Евагрий говорил: «Великое дело – молиться без развлечения, но еще большее дело – петь псалмы без развлечения».

8. Он же сказал: «Когда ты унываешь, молись, как нам и повелевает Писание. Но молись со страхом и трепетом, трезвенно и бодрственно, потому что так и нужно молиться по причине злонравных и злохитрых незримых врагов наших, которые хотят ввергнуть нас в смущение на молитве».

9. Еще сказал: «Когда восстанет в твоем сердце вражеский помысел, не проси в молитве дать тебе другой помысел, но направь на врага меч слез своих».

10. Пришел некогда авва Моисей за водой и увидел авву Захарию, молящегося при источнике, и Духа Святого, сидящего на нем в виде голубя.

11. Рассказывал авва Исаия, что авва Исидор, пресвитер Пелусиотский, во время трапезы любви, когда братия вкушали пищу в церкви и разговаривали друг с другом, упрекнул их, сказав: «Молчите, братия, потому что я знаю брата, сидящего вместе с нами и пьющего столько же чаш, сколько и вы, но молитва его восходит к Богу, как огонь».

12. Авва Лот пришел однажды к авве Иосифу и сказал: «Авва, по своим силам совершаю я свое малое правило, держу малый пост и молитву, тайное поучение и безмолвие и по силам очищаю свои помыслы. Что еще мне должно делать?» Старец встал, простер руки к небу и его пальцы стали подобны десяти огненным светильникам. И он сказал: «Если желаешь, стань весь как огонь».

13. Авва Иаков говорил, что один из отцов рассказывал следующее: «Когда я был моложе и жил в пустыне, рядом поселился юноша, который жил очень уединенно. Однажды я навестил его и увидел, что он молится и просит Бога о даре жить в мире со зверями. После молитвы пришла кабаниха, питавшая молоком своих детенышей, – и этот юноша, подойдя к ней, тоже начал пить молоко. Другой раз я видел, как он молился и просил Господа о даре жить в мире с огнем. Затем он разжег костер и стоял в нем, преклонив колени и молясь Владыке».

14. Некогда зашли к авве Лукию в Энат монахи, так называемые евхиты,^[21] и старец спросил их: «Каково ваше рукоделие?» Они сказали: «Мы не прикасаемся к рукоделию, но, как велит апостол, непрестанно молимся». Старец спросил: «Вы и не едите?» Они ответили: «Едим». – «И не спите?» – «Спим». – «А когда вы едите и спите, кто молится за вас?» Они не нашли, что ответить. Тогда старец сказал им: «Так что простите меня, вы не совершаете того, о чем говорите. Я же покажу вам, что, и занимаясь рукоделием, я непрестанно молюсь. Я сажусь с Богом за работу и, намочив ветки и плетя из них веревку, говорю: „Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое“.^[22] Разве это не молитва?» Они ответили: «Да, молитва». Старец продолжил: «И когда я весь день работаю и молюсь, тогда зарабатываю шестнадцать монет и раздаю как милостыню две монеты, а на остальные питаюсь. Получивший две монеты молится за меня, когда я ем и сплю, и поэтому, по благодати Божией, получается, что я молюсь непрестанно».

15. Некогда авва Макарий в течение четырех месяцев ежедневно посещал одного брата и всегда заставал его на молитве. Однажды старец пришел и, стоя у дверей келии, услышал, как брат с плачем говорил: «Господи, если не доходит до ушей Твоих мой вопль к Тебе, то я никогда не устану взывать к Тебе. Помилуй меня во грехах моих!» Удивившись этому, авва Макарий сказал: «Вот земной ангел».

16. Авву Макария спросили: «Как нам следует молиться?» Старец ответил: «Не следует многословить, надо лишь воздевать руки и говорить: „Господи, как Ты желаешь и как Ты знаешь, помилуй меня!“ А если начинается брань, то: „Господи, помоги мне!“ И Господь, знающий, что нам полезно, сотворит на нас милость».

17. Сказал авва Моисей: «Если твои дела не согласны с молитвой, то ты напрасно трудишься». Собеседник спросил его: «Но что означает согласие дел с молитвой?» Старец ответил: «Мы не должны делать того, об избавлении от чего молимся. Когда человек отрекается от своей воли, тогда Бог примиряется с ним и принимает его молитву».

18. Авва Нил говорил: «Все, что ты сделаешь в отместку обидевшему тебя брату, станет для тебя препятствием в час молитвы».

19. Он же сказал: «Молитва есть порождение кротости и безгневия».

20. Еще сказал авва Нил: «Молитва может отогнать печаль и уныние».

21. Опять сказал: «Пойди продай имение твое и раздай нищим.^[23] Потом возьми крест свой и отвергнись себя,^[24] чтобы ты мог молиться без развлечения».

22. Также сказал: «От всего, что ты мужественно претерпишь, получишь плод во время молитвы».

23. Еще говорил: «Если ты желаешь молиться как должно, не огорчай ничью душу. А если не желаешь молиться, то напрасен всякий твой труд».

24. Авва Нил сказал: «Не пожелай исполнения своего хотения, но пусть на тебе исполнится то, что угодно Богу. Тогда ты не будешь смущаться и твоя молитва будет исполнена благодарности».

25. Брат спросил авву Пимена: «Авва, хорошо ли молиться?» Старец ответил ему: «Авва Антоний говорил, что от лица Божия исходит голос, говорящий: „Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш“^[25]».

26. Когда император Юлиан Отступник шел походом на Персию, он послал беса на запад, чтобы тот доставил ему некоторые известия. Бес, проходя мимо места, где жил монах, остановился там и стоял неподвижно десять дней. Он не мог пройти мимо монаха, потому что тот не прекращал молитвы ни днем, ни ночью. Когда бес вернулся к пославшему его, тот спросил: «Почему ты опоздал?» Бес ответил: «Я не только опоздал, но и понапрасну ходил. Десять дней я ждал, пока Поплий монах ^[26] окончит молитву и даст мне пройти, но он не прекращал молиться. Я так и не смог пройти и вернулся обратно к тебе». Нечестивый Юлиан в негодовании сказал: «Когда вернусь из похода, накажу этого монаха». Но через несколько дней император был убит копьем, по промыслу Божию. И тотчас один из военачальников войска Юлиана вернулся на родину, продал все, что у него было, деньги раздал нищим и отправился к этому старцу, чтобы стать монахом. Он стал великим подвижником и почил о Господе.

27. Брат спросил авву Сисоя: «Что мне делать? Как спастись? Как благоугодить Богу?» Старец сказал ему: «Если хочешь угодить Богу, выйди из мiра, отступи от земли, оставь все тварное и перейди к Творцу. Сочетай себя с Богом через молитву и плач и найдешь покой и в этом веке, и в будущем».

28. Говорили об авве Тифое, что как только он становился на молитву и поднимал руки к небу, как его ум приходил в восхищение. Поэтому, если ему случалось молиться вместе с братиями, он старался скорее опустить руки, чтобы ум его не пришел в восхищение и не остался там.

29. Некий отшельник увидел одного беса, который подталкивал другого беса прийти и разбудить дремлющего монаха, и услышал, как тот ответил: «Я не могу этого сделать. Всякий раз, как я разбужу его, он встает и опаляет меня псалмопением и молитвой».

30. Говорили старцы, что молитва – это зеркало монаха.

31. Некто из старцев сказал, что как невозможно разглядеть свое лицо в мутной воде, так и душа, если не очистится от всего стороннего, не может молиться.

32. Старцы говорили об одном брате, что он никогда не оставлял свое рукоделие и его молитва непрестанно восходила к Богу. Он был весьма смиренным и умиротворенным.

33. Старец сказал: «Когда человек остерегается, как бы ему не обидеть ближнего, тогда он получает дерзновение и знает, что его молитва принята Богом. Если же кто обидит ближнего, то молитва его становится мерзостью и не принимается Богом, потому что скорбь обиженного не позволяет молитве обидевшего взойти к Богу».

34. Сказал старец: «Если занимаешься рукоделием в своей келии и наступает час молитвы, не говори, что вот сейчас закончишь эти оставшиеся ветви, а потом встанешь на молитву. Но вставай всякий час и воздавай Богу долг молитвы. Иначе ты понемногу привыкнешь пренебрегать молитвой и трудом, и душа твоя лишится как духовного делания, так и телесного. Пусть же твое усердие проявляется с самого утра».

35. Он же сказал: «Если ты услышишь о том, что кто-то тебя ругал, и он придет к тебе, то не показывай вида, что ты узнал об этом, но поприветствуй его и будь добр и радушен в разговоре с ним. И ты получишь дерзновение в молитве».

36. Рассказывал некий старец, что один брат, живший в Египте, шел по дороге и с наступлением темноты зашел в гробницу, чтобы там переночевать и укрыться от холода. Пришли бесы и начали говорить один другому: «Надо же, какой храбрый монах, что спит в гробнице. Давай-ка потревожим его». Другой ответил: «А зачем его беспокоить? Он и так наш, потому что делает все, что мы хотим, ест и пьет, сколько хочет, и осуждает ближних, и нерадит о молитве. Лучше вместо того, чтобы тратить на него время, пойдем смущать досаждающих нам, сражающихся с нами день и ночь своими молитвами».

ГЛАВА XIII. О том, что должно быть странноприимным и с радостью творить милостыню

Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам.

Евр. 13,2

1. Авва Аполлос сказал о том, как следует принимать братий: «Нужно совершить поклон перед пришедшими братиями, потому что мы кланяемся не им, но Богу. Видя своего брата, ты видишь своего Бога. Этому мы научились у Авраама.^[27] И когда вы принимаете братий, упросите их воспользоваться вашим гостеприимством. Этому мы научились у Лота, который упрашивал ангелов войти в его дом».^[28]

2. Блаженный Епифаний говорил, что за очень малую цену Бог подает оправдание тем, кто хочет его купить: за небольшой кусок хлеба, за простую одежду, за стакан холодной воды, за один обол. И прибавил, что если человек берет в долг по бедности или для торговли, то, возвращая долг, он хотя и выражает большую признательность, но отдает долг тайно, так как стыдится того, что ему пришлось занимать деньги. Бог же, напротив, взаймы берет тайно, а возвращает перед лицом ангелов, архангелов и праведных.

3. Некогда авва Даниил пришел с учеником в Александрию. Там на площади сидел слепой человек, почти без одежды, просящий милостыню. Старец сказал ученику: «Видишь того слепого? Говорю тебе, что он достиг великой меры. Хочешь, я покажу тебе это? Постой здесь».

Старец подошел к слепому и сказал ему: «Сотвори милость, брат, мне не на что купить ветвей для рукоделия, чтобы пропитаться». Слепец ответил ему: «Авва, разве ты не видишь, что я нагой попрошайка? А ты велишь мне дать тебе что-нибудь, чтобы ты купил ветвей для работы. Впрочем, пошли». Старец кивнул ученику, чтобы тот шел за ним, и они пришли за город к храму Святого Марка. Там жил этот слепой нищий. Он сказал старцу: «Подожди меня, авва». Затем вынес мешочек, в котором лежали изюм, яблоки, инжир и три маленькие монетки. Он вынул из мешочка одну монету и дал старцу со словами: «Помолись за меня, авва». Старец подошел к ученику и со слезами сказал: «Сколько тайных великих рабов у Бога! Жив Бог! Ничего не отвергну из этой милостыни, так как она есть дар любви».

Вернувшись от слепца, они услышали, что у эконома монастыря сильно болела печень и он лежал больной в храме Святого Марка. Ему явился сам апостол и евангелист Марк и сказал: «Пошли за таким-то слепцом. Он возложит руку на больное место, и ты выздоровеешь». Эконом послал слуг, они привели слепца и стали всячески уговаривать исцелить эконома. Слепец помолился, возложил руки на больное место – и боль сразу же прекратилась. Это известие разошлось по всему городу.

Когда слух дошел и до папы Александрийского, он решил сам посмотреть на этого слепца, но тот уже почил о Господе. Весть об этом распространилась по всему городу и дошла до Скита. И пришел старец с учеником и множеством скитских отцов, которые все приняли благословение от почившего собрата. Почти весь город собрался в храме Святого Марка. И вынесли тело слепца с великим благодарением и славословием, и погребли над аввой Марком Юродивым.

А житие этого слепого нищего было таким. Если он получал милостыню, то покупал на нее яблоки, виноград, финики и раздавал через кого-либо другого по воскресным дням странникам и больным. Сорок восемь лет он совершал это добродетельное служение во славу Божию.

4. Однажды авва Даниил, пресвитер Скитский, был со своим учеником в Фиваиде. Плывя оттуда вниз по Нилу, они увидели селение, и старец отпустил корабельщиков, сказав: «Вот здесь мы и остановимся сегодня». Ученик начал роптать, говоря: «Сколько еще мы будем странствовать? Давай пойдем в Скит». Старец сказал: «Нет, сегодня мы останемся здесь». И они сели посреди селения как странники. Брат сказал старцу: «А угодно ли Богу, что мы сидим здесь как мiряне? Пойдем лучше к храму во имя святого мученика». Старец сказал: «Нет, мы останемся здесь». И они просидели там до позднего вечера.

Брат снова начал спорить со старцем и говорить: «Из-за тебя я здесь умру». Когда они разговаривали, к ним подошел старик-мiрянин, высокий, весь седой, и, увидев авву Даниила, начал со слезами целовать его ноги. Он поприветствовал и его ученика и сказал: «Благословите пройти ко мне в дом». У него с собой был светильник, и он ходил по селу, отыскивая странников. Итак, он взял с собой старца, его ученика и всех странников, которых нашел в округе, и привел к себе в дом. Налив в лохань воды, он омыл всем ноги. У этого гостеприимного человека никого не было из родных ни в доме, ни где-либо еще, но один лишь Бог.

Он накрыл странникам стол и после того, как все поели, отдал объедки сельским собакам. У него был такой обычай – не оставлять ни одной крошки на утро. Старик отвел авву Даниила в сторону, чтобы побеседовать с ним наедине, и до рассвета они сидели и беседовали о спасении, причем хозяин пролил много слез. Утром, облобызавшись, они расстались.

Когда старец с учеником шли по дороге, ученик покаялся перед старцем и спросил: «Сотвори любовь, авва, скажи, что это за старик и откуда ты его знаешь». Старец не хотел отвечать ученику, но тот упрашивал его, говоря: «Ты мне многое другое доверяешь, а об этом старике не говоришь?» Действительно, старец открывал ему добродетели многих святых, но не хотел рассказывать об этом старике. Брат рассердился и не разговаривал со старцем, пока они не дошли до Скита. Он вошел в свою келию, но не принес старцу его небольшую трапезу, как у них было заведено. А старец по своему обычаю до одиннадцатого часа ^[29] никогда ничего не вкушал. Когда стемнело, старец пришел в келию брата и сказал: «Почему, чадо, ты хочешь, чтобы твой отец умер от голода?» Брат ответил: «У меня нет отца. Если бы у меня был отец, то он любил бы собственное чадо». Старец сказал: «Ну если у тебя нет отца, то и оставайся один». Он направился к двери, но ученик догнал его, удержал и, лобызая, начал говорить: «Жив Господь, не отпущу тебя, пока не скажешь мне, кто был этот старик». Брат не мог видеть своего старца огорченным, так как очень его любил. Тогда старец ответил ему: «Приготовь мне немного еды, и я тебе все расскажу».

Когда они поели, старец сказал брату: «Перестань быть упрямым. За твое прекословие и ропот в селении я тебе и не рассказал о старце. Но теперь смотри никому не рассказывай то, что сейчас услышишь.

Этого старца зовут Евлогий, и по ремеслу он каменотес. Своим трудом он каждый день зарабатывает один кератий и ничего не вкушает до вечера. Вечером он возвращается в селение и всех странников, кого найдет, приводит к себе домой и кормит их, а остатки пищи отдает собакам. Этого правила он придерживается с юности. Ему сейчас сто лет или около того. Христос подает ему силу, и он продолжает зарабатывать каждый день по кератию.

Сорок лет назад, когда я был молод, я пошел продавать в то селение свое рукоделие. Вечером он пришел и забрал по своему обычаю меня и других братьев, бывших со мной, и дал нам приют. Увидев этого мужа, я начал поститься целыми неделями, прося Бога подать ему больше средств, чтобы он мог творить больше дел милосердия. Ничего не вкушая на протяжении трех недель, я, еле живой от такого поста, уснул, и некто, имевший священнолепный облик, подошел ко мне и спросил: „Даниил, что с тобой?“ Я говорю ему: „Владыка, я дал слово Христу не вкушать хлеба, пока Он не услышит мое моление о каменотесе Евлогии и не подаст ему благословение, чтобы тот мог творить еще больше дел милосердия“. Небесный гость ответил: „Это будет неправильно“. Я отвечаю: „Но, Господи, даруй ему, чтобы через него все прославили имя Твое святое“. Он ответил мне: „А вот это уже вернее. Если хочешь, чтобы Я даровал ему это, поручись за спасение его души, тогда Я дарую ему то, что ты просишь“. Я говорю: „Из рук моих взыщи душу его“. И вижу я, что мы оказались в храме Воскресения в Иерусалиме. Юный Отрок сидит на Святом Гробе, а справа от него стоит Евлогий. Отрок посылает за мной кого-то из предстоящих Ему и спрашивает: „Этот поручился за Евлогия?“ Все отвечают: „Да, Владыко“. Отрок говорит: „Я непременно взыщу с тебя поручительство“. Я говорю: „Да, Владыко. Только дай Евлогию“. И вижу: за пазухой у Евлогия много денег, и чем больше их берут, тем больше их становится. Проснувшись, я понял, что был услышан, и прославил Бога.

Евлогий же вышел на работу, ударил по скале и услышал некий глухой звук. Он ударил еще раз и увидел небольшую пещеру, полную денег. Евлогий изумился и сказал себе: „Эти деньги принадлежат измаилитам. Если я их возьму, правитель об этом услышит, придет и отберет их, а меня накажет. Лучше я пойду в другую страну, где никто меня не знает“. Он нанял мулов, как бы для перевозки камней, и ночью перевез деньги к реке. И бросив доброе дело, которое он творил каждый день, Евлогий погрузил деньги на корабль и отправился в Византию. Там тогда правил император Юстин Старший.^[30] Евлогий отдал много денег императору и его вельможам и стал епархом, начальником священных преторий. Он купил себе большой дом, который и сейчас называется Домом египтянина.

Через два года во сне я опять увидел Отрока, сидящего в храме Святого Воскресения, и спросил себя: „Но где же Евлогий?“ И вскоре увидел Евлогия, которого какой-то эфиоп увлек от лица Отрока. Проснувшись, я сказал себе: „Увы мне, грешнику, погубил я свою душу“.

И, взяв сумку, пошел я в селение продавать свое рукоделие. Наступил вечер, я ожидал увидеть Евлогия, но никто ко мне не подошел, чтобы приютить в своем доме. Мимо проходила старица, и я спросил ее: „Смилуйся, мать, дай мне три хлебца, я сегодня совсем не ел“. Она ушла, а затем принесла немного вареной еды. Сама же села рядом и начала говорить полезные речи: „Господин авва, разве ты не знаешь, что ты молод и тебе неполезно ходить в селение? Разве ты не знаешь, что монашеский образ требует безмолвия?“ – и другие подобные речи. Я спрашиваю ее: „Что же мне делать, если я пришел продавать свое рукоделие?“ Она ответила: „Даже если ты пришел продавать рукоделие, не задерживайся допоздна в селении. Если хочешь быть монахом, ступай сейчас же в Скит“. Я говорю ей: „Ты права. Но подожди, поговорим немного. Где человек, который живет в этом селении, боящийся Бога и дающий приют странникам“. Она восклицает: „Увы! О чем ты говоришь, господин авва? В наших краях был каменотес, и он много доброго делал странникам. Бог, видя его дела, даровал ему благодать, и сейчас он, как я слышала, стал патрикием“. Услышав это, я подумал про себя: „Я виновен в его гибели“.

Сев на корабль, я отправился в Византию. Выяснив, где находится Евлогий Египтянин, я сел напротив ворот, ожидая, когда он выйдет. Наконец он появился с великой пышностью, и я воззвал к нему: „Окажи милость, позволь поговорить с тобой наедине“. Но он не обратил на меня внимания, а его телохранители еще и ударили меня. Но я забежал вперед и снова начал взывать к нему, но меня опять ударили. Так я бедствовал четыре недели и никак не мог с ним встретиться. В полном отчаянии я пошел в храм, с рыданием пал ниц пред иконой Пресвятой Богородицы и обратился к Спасителю: „Господи, или разреши меня от поручительства за этого человека, или я уйду в мiр“. Мысленно произнеся это в уме, я уснул. И вот послышался сильный шум и раздался голос: „Идет Владычица“. Увидев, что перед Ней шествуют тысячи и тмы ангельских воинств, я воскликнул: „Помилуй меня, Владычице!“ Она остановилась и спросила: „Что с тобой?“ Я ответил: „Я друг Евлогия епарха, повели разрешить меня от поручительства за него“. Она ответила: „Не Мне это решать. Выполни свое поручительство“. Проснувшись, я решил: „Пусть я умру, но не отойду от ворот, пока не встречусь с епархом“. Я опять пришел к его дому, и когда тот проходил мимо, стал звать его. Ко мне подбежал привратник и начал бить меня и бил до тех пор, пока я не остался лежать на земле, весь израненный. Пав духом, я сказал себе: „Пойду в Скит, и если Бог хочет, Он спасет Евлогия“.

Придя на пристань, я увидел корабль из Александрии, и лишь только поднялся на борт, как от упадка сил заснул. Во сне я увидел себя в храме Святого Воскресения и Отрока, сидящего на Гробе и смотрящего на меня так грозно, что от страха я задрожал как лист и не мог открыть рта. Само сердце мое, казалось, сейчас остановится. Отрок спросил: „Ты не желаешь отвечать за свое поручительство?“ Затем Он повелел двум предстоящим связать меня и повесить, говоря: „Не ручайся за то, что выше твоих сил, и не перечь Богу“. Я же по-прежнему не мог и рта раскрыть.

Уже все было готово к моему повешению, как раздался голос: „Владычица идет“. Увидев Ее, я почувствовал дерзновение и, пав ниц, прошептал Ей: „Владычице мира, помилуй меня“. Она спрашивает: „Чего ты теперь хочешь?“ Я отвечаю: „Меня хотят повесить из-за поручительства, которое я дал за Евлогия“. Она говорит: „Я буду просить за тебя“. И вижу, что Она подошла и облобызала стопы Отрока. Тогда Отрок говорит мне: „Больше не будешь так делать?“ Я отвечаю: „Не буду, Господи. Я просил о нем, полагая, что он станет еще более угождать Тебе. Но я согрешил, Владыко, прости“. Отрок велел отпустить меня и сказал: „Ступай в свою келию. И не пытайся узнать, как Я верну Евлогия в его прежнее устроение“. Проснувшись, я возрадовался великой радостью, поскольку стал свободен от поручительства, и отправился в путь, благодаря Бога.

Через три месяца я услышал, что император Юстин скончался и к власти пришел Юстиниан.^[31] Против нового императора восстали Ипатий, Дексократ, Помпий и Евлогий епарх. Первые трое были обезглавлены, а все их имущество отошло в казну. Евлогий же ночью бежал из Константинополя. Юстиниан приказал, чтобы Евлогий был найден и казнен, но тот, одевшись как деревенский житель, вернулся в свое село.

Все собрались посмотреть на Евлогия и сказали: „Бог да благословит твой приход. Мы слышали, что ты стал патрикием“. Он же ответил: „Как же! Если бы я стал патрикием, то неужели бы вернулся к вам? Нет, это был какой-то другой Евлогий. А я ходил по святым местам“.

Потом он пришел в чувство и сказал себе: „Смиренный Евлогий, вставай, бери кирку и иди работать. Здесь нет дворцов. И хорошо, что ты не лишился головы“. Взяв инструменты каменотеса, он пошел к пещере, где нашел деньги, думая, что там, может быть, что-то еще осталось. До шестого часа он бил камни, но ничего не нашел. Он вспомнил пышные процессии, славу, роскошь и пиры, но, снова придя в себя, сказал: „Вставай, смиренный Евлогий, и трудись. Здесь Египет, а ты крестьянин“. Так мало-помалу Святой Отрок и Владычица наша Богородица восстановили его в прежнем устроении, ведь Бог праведен и никогда не забывает прежних трудов человека.

Спустя некоторое время пришел я в селение продавать рукоделие. Наступил вечер, и каменотес пришел, по своему прежнему обычаю, пригласить меня к себе. Увидев его всего в каменной пыли, я горько заплакал и со слезами сказал: „Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси.^[32] Кто Бог велий, яко Бог наш? Ты ecu Бог творяй чудеса,^[33] воздвизаяй от земли нища и от гноища возвышаяй убога.^[34] Господь убожит и богатит, смиряет и высит.^[35] Многа сотворил ecu Ты, Господи Боже мой, чудеса Твоя, и помышлением Твоим несть кто уподобится Тебе.^[36] Аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя“.^[37]

Он привел меня в свой дом, налил в таз воды и омыл мне ноги, как и всем другим странникам, по своему обычаю. Евлогий накрыл нам стол, и когда мы поели, я спросил: „Как у тебя дела, авва Евлогий?“ Он ответил: „Помолись за меня, господин авва, я смирен, и у меня ничего нет“. Я говорю: „Лучше тебе не иметь и того имущества, которое ты имеешь“. Он спросил: „Почему, господин авва, разве я тебя чем-то ввел в соблазн?“ Я ответил: „Да чем ты только не вводил меня в соблазн!“ – и рассказал ему все, как было. Мы оба разрыдались, и он попросил меня: „Помолись, господин авва, чтобы Бог посылал мне лишь самое необходимое, и я исправлюсь“. Я говорю ему: „Поистине, чадо, не ожидай от Христа, что тебе будет вверено что-либо из того, что есть в этом мiре, кроме трудового кератия“.

И вот уже много лет Бог подает ему силы зарабатывать кератий трудом своих рук. Теперь я рассказал тебе, откуда я знаю его, чадо. Только не говори об этом никому».

Вот что авва Даниил рассказал ученику после их возвращения из Фиваиды. Сколь же удивительно человеколюбие Божие! Как быстро Он вознес Евлогия и потом опять смирил, потому что это было ему во спасение. Помолимся и мы, чтобы и нам смириться и в страшный день суда Господа нашего Иисуса Христа обрести милость пред лицом славы Его.

5. Ученик аввы Феодора рассказывал: «Однажды пришел к нам человек, продававший чеснок, и насыпал полную чашку. Старец сказал мне: „Наполни эту чашку пшеницей и отдай ему“. У нас было две кучи зерна: очищенное и неочищенное. Я наполнил чашку неочищенным. Старец посмотрел на меня пристально и с печалью, так что от страха я упал и разбил чашку. Когда же я покаялся перед старцем, он сказал мне: „Вставай, ты не виновен, но я согрешил, дав тебе это повеление“. И он, войдя в свою келию, насыпал полный подол чистой пшеницы и отдал тому, кто принес чеснок».

6. Об авве Феодоре говорили, что когда Скит опустел, он переселился в Ферму. На старости лет он заболел. Ему приносили еду, но что приносил первый гость, старец отдавал второму, и так по порядку: что принимал от одного, то отдавал следующему. Во время же трапезы он ел то, что ему приносил тот, кто приходил в это время.

7. Об авве Иоанне Колове говорили, что все, что он зарабатывал трудом на жатве, он приносил в Скит, говоря: «Мои вдовы и сироты – в Скиту».

8. Некоторые из отцов пришли к авве Иосифу в Панефос, чтобы спросить о том, как принимать братий-странников, нужно ли снисходить к ним и делать различные послабления. Но прежде чем они успели спросить, старец сказал ученику: «Следи за тем, что я сейчас буду делать, и молчи».

Затем он положил две подушки: одну справа, а другую слева от себя, и сказал: «Садитесь». Гости сели. Затем он вошел во внутреннюю келию и вышел в одежде попрошайки, прошел мимо них и снова зашел в келию. Переодевшись, он опять вышел к ним в своем прежнем виде и сел на свое место между ними. Братия изумлялись тому, что делал старец, а он спросил: «Вы поняли, что я сделал?» Они ответили: «Да». Старец снова спросил: «Не изменился ли я от того, что надевал одежду попрошайки?» Они ответили: «Нет». Тогда старец сказал: «Я всегда оставался самим собой. Ни первая одежда не изменила меня, ни вторая не повредила мне. Так и мы должны поступать, когда принимаем братий с чужбины, по слову святого Евангелия: „Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу“.^[38] Когда у нас гостят братия, сделаем так, чтобы они ни в чем не имели недостатка, а когда мы одни, то позаботимся о том, чтобы плач непрестанно пребывал с нами».

Выслушав слова старца, братия удивились, так как он открыл им то, что было в их сердцах еще до того, как они задали вопрос. И они прославили Бога.

9. Авва Иоанн Кассиан рассказывал: «Пришли мы из Палестины в Египет к одному из отцов. Он гостеприимно принял нас, и мы спросили его, почему когда он принимает гостей, тогда обычно не сохраняет правила поста, как принято в Палестине». Он нам ответил: «Пост всегда со мной, а вы не можете всегда оставаться со мной. Пост, несомненно, полезен и необходим, но он в нашей власти. А исполнения заповеди о любви неукоснительно требует от нас закон Божий. Принимая вас, я принимаю в вас Христа и должен со всяким усердием послужить вам. Когда же я провожу вас, тогда опять возьмусь за свое правило поста. Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни».^[39]

10. Он же рассказывал: «Мы пришли и к другому старцу, и он усадил нас поесть. Мы насытились, но он просил нас поесть еще. И когда я сказал, что больше не могу, он ответил: „Сегодня шесть раз приходили ко мне братия, и я каждый раз накрывал на стол и ел вместе с ними, но все еще голоден. А ты один раз поел и уже так сыт, что больше не можешь?“»

11. Некогда в Скиту было дано повеление поститься одну неделю. В это время к авве Моисею пришли братия из Египта, и он им сварил немного еды. Соседи, увидев дым костра, сказали клирикам: «Вот Моисей нарушил повеление и сварил у себя еду». Клирики ответили: «Когда он придет в храм, мы его об этом спросим».

В субботу клирики, зная высокую жизнь аввы Моисея, сказали ему перед всем собранием: «Авва Моисей, ты нарушил заповедь человеческую, но сохранил заповедь Божию».

12. Один брат увидел авву Нистероя, который накинул на себя два коротких плаща, и спросил его: «Авва, если придет нищий и попросит у тебя плащ, какой ты отдашь ему?» Старец ответил: «Лучший». – «А если потом другой попросит у тебя, что ты ему дашь?» – «Половину оставшегося». – «А если еще один попросит у тебя, что ты дашь ему?» Старец ответил: «Разделю остаток одежды и дам ему половину, а оставшейся частью прикрою свою наготу». Брат снова спросил: «А если и этот лоскут кто попросит у тебя, что ты сделаешь?» Старец ответил: «Отдам ему все, пойду и сяду в какое-нибудь укромное место, пока Бог не пошлет мне одежду и не покроет меня, потому что я ничего не прошу у других».

13. Брат спросил авву Пимена: «Когда я даю брату немного хлеба или что другое, бесы оскверняют мое даяние, заставляя считать, что я совершил его по человекоугодию». Старец ответил: «Даже если мы творим милость лишь для того, чтобы понравиться людям, все равно будем подавать брату то, в чем он нуждается».

И авва Пимен рассказал брату следующую притчу: «В одном городе жили два земледельца. Один из них посеял немного хлеба, но его поле заросло сорняками, и он собрал совсем мало, а другой по нерадению вообще ничего не посеял и ничего не собрал. Итак, если случится голод, то кто из них сможет его пережить?» Брат ответил: «Тот, кто посеял, пусть даже поле его и заросло сорняками». И старец сказал: «Так и мы будем сеять пусть даже и не много, и пусть не отборное зерно, чтобы в противном случае не умереть от голода».

14. Брат пришел к авве Пимену на второй неделе Четыредесятницы. Открыв ему свои помыслы и получив утешение, он сказал: «Я колебался, прийти ли мне к тебе сегодня». Старец спросил: «Почему?» Брат ответил: «Я думал, что, может, из-за Четыредесятницы ты мне не откроешь». Авва Пимен ответил: «Мы не научены запирать деревянную дверь, но лишь дверь своего языка».

15. Авва Феодор Фермейский просил авву Памво: «Скажи мне слово». И старец, понудив себя, сказал ему: «Феодор, ступай и будь милостив ко всем. Милость обретает дерзновение пред Богом».

16. Амма Сарра сказала, что доброе дело – творить милостыню даже в присутствии людей. Потому что хотя она и делается ради угождения людям, но все равно приятна Богу.

17. Об авве Серапионе рассказывали, что он, встретив в Александрии трясущегося от холода нищего, остановился и сказал сам себе: «Как это я, считающий себя подвижником, ношу хитон, а этот нищий, точнее, Христос, умирает от холода? Если я позволю ему умереть, то буду осужден как убийца в День суда». И он, раздевшись, как и подобает доблестному подвижнику, отдал нищему свою одежду и сел на землю, держа под мышкой малое Евангелие, которое всегда носил с собой. Проходивший мимо ночной сторож, увидев его нагим, спросил: «Авва Серапион, кто тебя раздел?» Старец показал ему свое малое Евангелие и сказал: «Вот Кто раздел меня».

Поднявшись и идя по улице, старец повстречал другого нищего. Ему уже нечего было подать. Тогда бессмертный Серапион продал – свое малое Евангелие, подал нищему милостыню и нагим вернулся в свою келию.

Ученик, увидел его нагим, спросил: «Авва, где твоя одежда?» Старец ответил: «Я отправил ее туда, где она будет нам нужнее». Брат снова спросил: «А где твое малое Евангелие?» Старец ответил: «Поистине, чадо, Господь каждый день говорил мне в нем: „Пойди, продай имение твое и раздайнищим“.^[40] Я продал Слово Господа и раздал нищим, чтобы в День суда обрести большее дерзновение пред Ним».

18. Авва Тимофей пресвитер сказал авве Пимену: «В Египте есть одна женщина, которая блудодействует, а свою плату раздает как милостыню». Авва Пимен ответил: «Она не пребывает в блуде, так как в ней виден плод веры». Однажды мать пресвитера Тимофея зашла к нему, и он спросил: «Эта женщина все еще пребывает в блуде?» Мать ответила: «Да, и даже увеличила число любовников, но и увеличила милостыню, которую подает». Авва Тимофей рассказал об этом авве Пимену, и тот ответил: «Она не пребывает в блуде».

Когда мать аввы Тимофея снова зашла к нему, она сказала: «Ты знаешь, что эта блудница хочет прийти к тебе вместе со мной, чтобы ты помолился о ней». Авва Тимофей рассказал об этом авве Пимену, и тот ответил: «Лучше ты ступай и поговори с ней». Он пошел по слову старца, и блудница, увидев его и услышав от него слово Божие, пришла в сокрушение, разрыдалась и сказала: «С этого момента я буду верна Богу и чужда всякому блуду». Затем она немедля вступила в монастырь и благоугодила Господу.

19. Старец рассказывал, что один человек хотел отречься от мiра. У него были жена и дочь, которые еще проходили оглашение, но уже держались христианской веры. Итак, он поделил свое имущество на три части, но тем временем его дочь, будучи еще оглашаемой в вере, скончалась. Отец раздал ее часть нищим, но также раздал и часть жены, и свою, не прекращая молить Бога о спасении души дочери. Когда он стоял на молитве, ему был голос: «Крещена твоя дочь, не падай духом». Он не поверил этому. Тогда незримый глас снова сказал: «Раскопай ее могилу и посмотри, там ли она». Он отправился на кладбище некрещеных, раскопал могилу, но никого не обнаружил, ибо она была перенесена туда, где покоятся крещеные.

20. Некто из отцов рассказывал, что один магистриан, посланный по какому-то поручению императора, по дороге увидел умершего нищего, который был наг. Сжалившись над ним, он отправил слугу вперед, а сам слез с лошади, снял одну из своих льняных одежд, покрыл ею умершего и только тогда отправился дальше.

Через несколько дней магистриан получил новое поручение. Но случилось так, что, выезжая из города, он упал с лошади и сломал ногу. Слуга привез его домой и пригласил врачей. Через пять дней нога магистриана почернела. Тогда врачи решили, что ее нужно отрезать, иначе загниет все тело и человек умрет. Они сказали больному: «Мы придем утром и вылечим тебя». Магистриан попросил слугу пойти за врачами и узнать, что на самом деле они собираются делать. Врачи сказали слуге: «Нога господина твоего почернела, и если мы ее не отрежем, то он погибнет. Мы придем утром и сделаем то, на что будет воля Божия». Слуга вернулся к господину и со слезами рассказал о решении врачей. Выслушав его, магистриан сильно огорчился, так что от скорби не мог заснуть.

И вот около полуночи он видит – а у него на столе всегда горела свеча, – что через окно входит к нему человек и, подойдя к постели, спрашивает: «Почему ты плачешь? Что тебя расстроило?» Магистриан отвечает: «Господин мой, как мне не плакать и не горевать, если я сломал ногу и врачи решили отрезать ее?» Пришедший говорит: «Покажи мне свою ногу». Помазав ее маслом, он сказал: «Теперь вставай и иди». Больной ответил: «Моя нога сломана, я не могу идти». – «Тогда опирайся на меня». Магистриан пошел, сильно хромая. Пришедший спросил: «Ты еще хромаешь? Ложись опять». Он снова помазал его ногу и сказал: «А теперь вставай и иди». Магистриан встал и начал ходить как совершенно здоровый. Тогда гость велел: «А теперь ложись и спи», и прибавил слова Господа о милосердии: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут,^[41] суд без милости не оказавшему милости»^[42] и другое, тому подобное. Потом сказал: «Спасайся». Магистриан спросил его: «Ты что, уходишь?» – «Да, а что тебе еще нужно, ведь ты здоров?» Магистриан сказал: «Ради Бога, пославшего тебя, скажи мне, кто ты». Тот ответил: «Посмотри на меня, узнаёшь ли ты свою одежду?» Магистриан говорит: «Да, господин, это моя одежда». Тогда гость сказал: «Я тот, кого ты увидел мертвым на дороге и покрыл своей одеждой. Бог послал меня исцелить тебя. За все благодари Бога». И он ушел через то же окно, через какое пришел. Выздоровевший же магистриан прославил Бога, Источник всякого блага.

21. Другой магистриан, возвращаясь из Палестины в Константинополь, встретил близ Тира одного слепца, который шел без провожатого. Услышав топот лошадей, слепец сошел с дороги и протянул руки, прося милостыню. Магистриан же, презрев его, проехал мимо, но вскоре раскаялся, вернулся к слепцу, достал кошелек и дал монету. Нищий, приняв милостыню, помолился о нем, сказав: «Верую Богу, что исполнение Его заповеди избавит тебя от искушения». Магистриан же понял эту молитву как предсказание.

Вернувшись в город, он встретился там с местным правителем, у которого в то время было несколько воинов, просящих предоставить им корабль. Правитель день ото дня отказывал им, и воины, увидев магистриана, попросили его поговорить с правителем, чтобы он выделил им корабль и они уехали из города. Откликнувшись на их просьбу, он опять пришел к правителю и, пообещав ему нескольких почтовых лошадей, попросил за воинов. Тогда правитель сказал воинам: «Убедите магистриана плыть вместе с вами, и я вас отпущу». Воины стали умолять магистриана плыть вместе с ними, и когда тот согласился, правитель выделил им корабль.

С попутным ветром магистриан и воины поплыли вместе. Случилось так, что ночью магистриан приблизился к борту корабля, и когда парус сильно рвануло ветром, он, сбитый с ног, упал в море. Корабельщики услышали звук падения в воду, но так как была ночь и корабль быстро плыл, подгоняемый попутным ветром, они не смогли его вытащить. Магистриан еле удерживался на волнах, почитая себя уже умершим. Но на следующий день, по воле Божией, мимо проходил другой корабль, и корабельщики, заметив его, спасли. На этом корабле он прибыл в город, в который направлялись и воины.

Корабельщики с обоих судов, сойдя на сушу, встретились в одной харчевне. Случилось так, что один из моряков с того корабля, на котором вначале плыл магистриан, вспомнил о нем и с горестью сказал: «Какова же судьба этого человека?» Моряки с другого корабля сразу спросили, о каком магистриане он говорит. И расспросив, как было дело, сказали, что спасли этого человека и он сейчас у них. Узнав об этом, корабельщики обрадовались и пришли навестить спасшегося магистриана. Тот же открыл им, что слепец, которому он подал монету, оказался зрячим, увидел его беду и удерживал его на воде. Услышав это, все прославили Спасителя Бога.

Из этой истории мы узнаём, что милостыня, поданная от сердца, не пропадает, но в час нужды Бог воздает нам за нее. Итак, как сказано в божественном Писании: «Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его».^[43]

22. Некто из христолюбцев, стяжавший благодатный дар милостыни, сказал, что подающий милостыню должен подавать ее так, как будто он ее принимает. Только такая милостыня приближает к Богу.

23. Рассказывали, что жил в Александрии богач, который тяжело заболел. Боясь смерти, он взял тридцать фунтов золота и раздал нищим. Выздоровев, он начал раскаиваться в том, что раздал деньги.

У него был один благоговейный друг, которому богач открыл, что раскаивается в содеянном. Тот ответил: «Ты должен радоваться, а не скорбеть, потому что отдал деньги Христу». Богач не поверил. Тогда друг – а он тоже был богатым – сказал: «Вот у меня тридцать фунтов золота. Ступай завтра к храму Святого Мины и скажи, что это не ты исполнил заповедь любви, но твой друг, и забирай себе это золото».

Богач пошел к святому Мине, произнес условленные слова и получил тридцать фунтов. Когда же он выходил из ворот храма, тогда внезапно упал и умер. Его слуги сказали хозяину денег: «Можешь забирать назад свое золото». Но тот ответил: «Бог не позволит. Я же отдал деньги Христу, значит, они не мои, а Христовы. Раздайте их нищим».

Узнав о случившемся, все испугались и прославили Бога за милосердие друга богача.

24. Один старец жил вместе с братом, и все у них было общее. Старец же этот был милостив. Когда настал голод, люди начали приходить к их дверям и просить милостыню, и старец раздавал всем приходящим то, что у них было. Видя это, брат сказал старцу: «Дай мне мою часть хлеба, а ты со своей частью поступай, как знаешь». Старец разделил хлеб и стал творить милостыню лишь из своей доли. Многие приходили к нему, слыша, что он никому не отказывает, и Бог, видя это, благословил хлебы его.

Брат же, съев почти весь свой хлеб, сказал старцу: «Так как у меня уже мало хлеба, авва, прими меня обратно, чтобы у нас снова все было общее». Старец ответил: «Как ты хочешь, так я и сделаю». И они опять стали жить как прежде.

Потом был урожайный год, но нуждающиеся не переставали приходить к ним за милостыней. Однажды брат вошел в келию и увидел, что хлеб кончился. Тут пришел нищий, и старец велел брату подать ему милостыню. Тот сказал: «У нас больше нет хлеба, авва». Старец ответил: «Пойди и поищи». Брат вошел в кладовую и нашел противень, полный горячих хлебов. Увидев это, он испугался, подал нищему хлеб и, познав веру и добродетель старца, прославил Бога.

25. Старец сказал, что иной может сотворить много добрых дел, но лукавый заставляет его быть бережливым к ничтожным вещам, чтобы человек потерял награду за все свои благие дела. [При этом он поведал такую историю.]

«Некогда жил я в Оксиринхе у одного пресвитера, творившего милостыню. Пришла вдова и попросила у него немного муки. Он сказал ей: „Принеси мешок, и я тебе насыплю муки“. Она принесла. Развернув его, он сказал: „Мешок очень большой“, и пристыдил вдову. Я спросил его: „Авва, разве ты торгуешь мукой?“ Он ответил: „Нет, я дал ее в милостыню“. Тогда я сказал: „Если ты подавал милостыню, то зачем же говорил о мешке и тем пристыдил ее?“»

26. Брат пришел к отшельнику, а уходя, сказал ему: «Прости меня, авва, что я оторвал тебя от твоего правила». Старец отвечал: «Мое правило в том, чтобы оказать тебе гостеприимство и отпустить с миром».

27. Один отшельник жил рядом с киновией и совершал множество подвигов. Случилось, что в киновию зашли братия, и он поел с ними раньше обычного времени своей трапезы. Братия спросили: «Мы не огорчили тебя трапезой, авва?» Он же ответил: «Я огорчился бы, если бы поступил по собственной воле».

28. Рассказывали о некоем старце, жившем в Сирии близ дороги, ведущей в пустыню, что его делание состояло в том, чтобы с великой радостью принимать любого монаха, идущего из пустыни, в каком бы часу он ни шел, и оказывать таковому всяческое гостеприимство.

Как-то раз пришел к нему один отшельник. Старец предложил ему трапезу, но тот отказался со словами: «Я пощусь». Старец же огорчился и сказал: «Не презирай своего слугу, прошу тебя. Давай помолимся. Вот там стоит дерево. Мы преклоним колени и станем молиться, и к кому дерево склонится, воле того и последуем». Отшельник преклонил колена в молитве, но ничего не произошло. А преклонил колени странноприимец – и дерево тотчас же склонилось к нему. Извещенные этим знамением, они воздали благодарение Богу.

29. Один монах имел бедного брата в мiру и, что он ни зарабатывал, сразу посылал ему. Но чем больше посылал, тем больше тот бедствовал. Тогда монах рассказал об этом старцу. Старец ответил: «Если ты хочешь меня послушаться, то больше не давай ему ничего, но скажи: „Брат, все, что у меня было, я тебе отдал. А теперь ты, если что получишь от своих трудов, то принеси мне“. И если он что тебе принесет, возьми у него, и если когда узнаешь, что где-то есть странники или старики, пойди и отдай им принесенное тебе и попроси их помолиться за твоего брата». Монах так и поступил. Когда к нему пришел брат-мiрянин, он ему ответил так, как велел старец, и тот ушел в скорби.

На следующий день мiрянин нарвал в своем огороде зелени и принес ее монаху. Монах взял зелень, раздал старцам и попросил их помолиться за брата. Получив благословение старцев, мiрянин вернулся домой.

В другой раз мiрянин принес овощей и три хлеба. Монах взял их и поступил так же, как в первый раз. Мiрянин, получив благословение, ушел. В третий раз мiрянин принес много снеди, вина и рыбы. Монах, увидев это, удивился, позвал нищих и угостил. Затем спросил своего брата: «Ты больше не нуждаешься в хлебе?» Тот ответил: «Нет, господин. Все, что я от тебя получал раньше, входило в мой дом как огонь и истребляло все мое имущество. А с того времени как я перестал брать у тебя, Бог благословляет меня».

Брат пошел и рассказал старцу обо всем, что произошло. Старец сказал: «Разве ты не знаешь, что дело монахов – огонь и, куда ни войдет, пожигает? Лучше для твоего брата от своих трудов творить милостыню и получать молитву святых, а через нее благословение Божие».

30. Один монах из Фиваиды получил от Бога благодатный дар служения ближним, так что каждому из приходящих он подавал то, в чем тот нуждался. В одной из деревень, где ему случилось подавать милостыню, к нему подошла женщина, одетая в рубище. Увидев это рубище, он опустил руку в мешок, чтобы подать побольше, но его ладонь сжалась и он вынул совсем немного. Пришла и другая женщина, хорошо одетая. Посмотрев на ее одежду, он опустил руку в мешок, чтобы подать ей чуть-чуть, но его рука разжалась и он вынул много. Тогда он спросил у жителей, кто эти женщины. Ему рассказали, что хорошо одетая происходит из благородной семьи, но она обеднела и, чтобы об этом не заподозрили, носит хорошую одежду. А другая надевает рубище, дабы получить побольше милостыни.

31. Некогда пришли два брата к одному старцу. А у него был обычай вкушать пищу не каждый день. Но, увидев братий, он сказал: «Пост приносит человеку награду, но тот, кто ест ради любви, исполняет две заповеди: он отрекается от собственной воли и исполняет заповедь Божию о любви к ближнему, заботясь о братиях».

32. Один святой жил в Египте в пустынном месте. Вдали от него жил манихей ^[44] пресвитер, в том смысле, в каком у них бывают пресвитерами. Однажды этот манихей отправился навестить кого-то из собратьев по вере, но вечер застал его там, где жил православный святой. Манихей не знал, как поступить, потому что боялся зайти к монаху переночевать, так как был уверен, что тот, зная о его манихействе, не примет его. Но не имея другого выхода, он вынужден был постучаться. Старец открыл дверь и, поняв, чтό это за человек, принял его с радостью и предложил помолиться вместе с ним, а затем, оказав ему всяческое гостеприимство, уложил спать.

Манихей, размышляя ночью, удивлялся, как это старец ничего не заподозрил о нем. Наконец, он сказал сам себе: «Поистине, это Божий человек», затем подошел к старцу, припал к его ногам и сказал: «С этого дня я православный». Он остался у старца и пребывал с ним до его кончины.

33. В землях Израиля жил некий богатый муж, который разбогател на взятках, доносах и несправедливостях. Наконец, придя в себя и устрашившись суда Божия, он пришел к раввину и сказал: «Мой ум порабощен земными заботами о житейском. Прошу тебя: исцели меня, чтобы мне не погибнуть». Раввин дал ему книгу Премудрости Соломона. Богач стал читать ее и дошел до места: «Благотворящий бедному дает взаймы Господу».^[45] Тогда он закрыл книгу и отдал ее учителю, сказав: «Но кто может быть надежнее Бога? Он вернет мне и мои деньги, и прибыль от них, если я буду творить милостыню».

Потом он продал все свое имущество и раздал деньги нищим, не оставив себе ничего, кроме четырех золотников для самых необходимых телесных потребностей. Так он сам стал совершенно нищим, и никто не подавал ему милостыни. Тогда он сказал сам себе: «Пойду в Иерусалим ко Господу Богу, чтобы судиться с Ним за то, что Он меня обманул и заставил раздать имущество».

По дороге в Иерусалим он увидел двух мужей, которые спорили, потому что нашли драгоценный камень, выпавший из облачения Аарона первосвященника. Но они не знали, что это за камень. Бывший богач спросил их: «О чем вы спорите?» Они ответили: «Мы нашли камень и спорим о том, какой он». Он сказал им: «Лучше отдайте этот камень мне и возьмите четыре динария». И они с радостью отдали ему камень.

Придя в Иерусалим, бывший богач дал камень ювелиру. Увидев его, тот спросил: «Где ты нашел его? Вот уже три года, как в Иерусалиме происходит смута из-за этого пропавшего камня. Иди отдай его первосвященнику, и он обогатит тебя».

Когда он шел к святилищу, ангел Господень явился первосвященнику и сказал: «К тебе идет человек, у которого есть пропавший камень. Дай ему золота, серебра и драгоценных камней, сколько он пожелает. Потом скажи ему: „Не малодушествуй в своем сердце и верь Богу, что благотворящий бедному дает взаймы Господу. Вот Он воздал тебе семикратно в нынешнем веке, а в будущем дарует жизнь вечную“».

ГЛАВА XIV. О послушании

1. Авва Антоний сказал, что послушание, соединенное с воздержанием, подчиняет человеку даже диких зверей.

2. Авва Арсений сказал авве Александру: «Когда ты нарежешь себе ветвей, приди и раздели со мной трапезу. Если же к тебе придут гости, то поешь вместе с ними». Авва Александр работал внимательно и не спеша. К обеду ему еще надо было заготовить немного ветвей, и, желая сохранить слово, данное старцу, он остался, чтобы закончить работу. Авва Арсений, видя, что тот запаздывает, поел один, думая, что к авве Александру пришли гости. Наконец, когда уже свечерело, пришел авва Александр. Старец спросил его: «У тебя были гости?» – «Нет». – «Почему же ты не пришел?» Тот ответил: «Ты велел мне прийти, когда я заготовлю ветви. Я исполнил это слово и пришел, когда выполнил всю работу». Старец возрадовался его строгости в послушании и сказал: «Скорее поешь, чтобы ты мог совершить и правило. И выпей воды, иначе твое тело скоро изнеможет».

3. Брат пришел из Скита к авве Аммуну и сказал: «Мой авва посылает меня на служение, а я боюсь искушения блудом». Старец ответил: «Всякий раз, когда приходит искушение, говори: „Боже сил, молитвами моего аввы избавь меня от искушения“».

Однажды старец послал этого брата в Египет по какому-то делу. Брат пришел к человеку, у которого обычно покупал необходимые вещи. Хозяина не оказалось дома, а его дочь, еще девица, заперла за монахом дверь и не хотела выпускать. Поняв, что происходит, брат возопил громким голосом: «Боже моего аввы, избавь меня от искушения!» – и тотчас оказался на дороге, ведущей в Скит.

4. Авва Авраам пришел к авве Аресу. Когда они сидели, пришел к старцу один брат и спросил: «Авва, скажи мне, что мне сделать, чтобы спастись?» Старец ответил ему: «Иди и весь год ешь лишь вечером и только хлеб с солью. Потом приходи, и я тебе скажу, что делать дальше». Брат вернулся к себе и так поступал весь год. Затем вновь пришел к авве Аресу. Там же оказался и старец Авраам. Авва Арес сказал брату: «Иди и постись весь этот год через день».

Когда брат ушел, авва Авраам спросил авву Ареса: «Почему всем братиям ты даешь легкое правило, а на этого возлагаешь столь тяжкие бремена?» Старец ответил: «Братия как приходят с вопросами, так и уходят. А он приходит, чтобы послушать слово ради Бога, потому что он делатель и все, что я ни скажу, исполняет с усердием. Поэтому я и говорю ему слово Божие».

5. Один старец рассказывал, что святой Василий, придя в одну киновию и преподав братии должное поучение, спросил игумена: «Есть ли среди вас брат, ревнующий о спасении?» Игумен ответил: «Все здесь рабы твои и все желают спастись, владыка». Святой Василий спросил: «Есть ли среди вас кто-либо достигший истинного послушания?» Тогда игумен привел к нему одного брата. Святой Василий велел ему прислуживать себе за трапезой. После вкушения пищи брат подал ему кувшин, чтобы он вымыл руки. Святой Василий сказал: «Давай теперь я тебе омою руки». И брат согласился, чтобы епископ вымыл ему руки. После этого святой сказал: «Когда я пойду в храм, тогда рукоположу тебя в диакона». Так и случилось. Затем святой Василий рукоположил его в пресвитера и взял с собой в епископию ради его послушания.

6. Авва Исаия говорил новоначальным и пребывающим в послушании у святых отцов: «Как первая краска не выводится, подобно багряной на порфире, и как нежные ветки легко поворачиваются и гнутся, так происходит и с новоначальными, проходящими послушание».

7. Рассказывали об авве Иоанне Колове, что он отправился к одному фивейскому старцу в Скит и поселился у него в пустыне. Старец взял сухую палку и, посадив в землю, сказал: «Каждый день поливай ее кувшином воды, пока она не принесет плода». Вода же была далеко. За ней уходили с вечера и возвращались лишь к утру. Через три года палка ожила и принесла плод. Старец, собрав урожай, принес его в церковь и сказал братиям: «Возьмите и ешьте. Это плоды послушания».

8. Говорили об Иоанне, ученике аввы Павла, что он имел великое послушание. Недалеко от того места, где они жили, было кладбище, и там жила гиена. Авва Павел увидел ее экскременты и велел Иоанну пойти и принести их. Тот сказал: «Но что мне делать, авва, если гиена нападет на меня?» Старец шутливо ответил: «Если она нападет на тебя, свяжи ее и приведи сюда».

Вечером Иоанн пошел исполнять поручение. Гиена напала на него, а он, как и велел ему старец, бросился на нее, чтобы связать. Гиена стала убегать. Монах погнался за ней, крича: «Авва велел мне связать тебя». Он поймал гиену и связал. Старец же беспокоился, ожидая ученика. И вот он видит, как тот идет, ведя за собой связанную гиену. Удивившись этому, но желая смирить монаха, старец ударил его, сказав: «Глупец, зачем ты притащил сюда эту бешеную собаку?» Затем авва Павел развязал гиену и отпустил на волю.

9. Говорили об авве Силуане, что у него был ученик по имени Марк, который стяжал великое послушание, за что был весьма любим аввой. У Силуана было еще одиннадцать учеников, которые печалились о том, что он любит Марка больше всех. Старцы, узнав об этом, огорчились и, придя к авве Силуану, стали упрекать его. Тогда авва повел старцев к своим ученикам и стал стучаться в каждую келию со словами: «Брат такой-то, выходи, ты мне нужен». Но ни один из них не поспешил тотчас выйти к нему. Подойдя к келии Марка и постучавшись, он сказал: «Марк», и тот немедленно, лишь заслышав его голос, выбежал наружу, и старец дал ему поручение.

Затем он спросил старцев: «Где же прочие братия?» Войдя в келию Марка, они посмотрели на его рукоделие – а он был переписчиком книг – и поняли, что, когда Марк услышал голос старца, он только начал выводить букву «о», но оставил труд, так и не успев дописать до конца начатую букву. Тогда старцы сказали: «Поистине, авва, мы тоже любим того, кого ты любишь, потому что и Бог любит его».

10. Рассказывали об авве Силуане, что некогда он ходил по Скиту вместе со старцами и захотел показать им послушание своего ученика, за которое он так его любил. Показав на небольшого дикого кабана, он спросил ученика: «Видишь этого маленького буйвола, чадо?» Тот говорит: «Да, авва». Старец вновь спросил: «А видишь, какие у него уже заметные рога?» И ученик ответил: «Да, авва». Все старцы удивились и получили назидание от его послушания.

11. Некогда мать аввы Марка пришла повидать его, при этом она была одета в свою лучшую одежду. К ней вышел старец, и женщина сказала: «Авва, передай моему сыну, чтобы он вышел, мне нужно его увидеть». Старец пошел и сказал Марку: «Выйди, тебя хочет видеть твоя мать». А Марк был одет в заплатанную одежду и на нем был фартук, весь перепачканный от долгого употребления на кухне. Ради послушания он вышел и, закрыв глаза, не глядя на тех, кто был во дворе, сказал: «Спасайтесь, спасайтесь». Мать не узнала его и опять послала к старцу со словами: «Авва, пришли ко мне сына, чтобы я повидалась с ним». Старец сказал Марку: «Разве я не велел тебе выйти повидаться с матерью?» Марк ответил: «Я вышел, как ты и велел, авва, но прошу, не заставляй меня выходить еще раз, чтобы я не оказал тебе непослушания». Тогда старец сам отправился к его матери и объяснил: «Это твой сын выходил к тебе и сказал: „Спасайтесь“». Так утешив женщину, он проводил ее с миром.

12. Говорили об авве Мегефии, что он был весьма смирен, потому что обучался у египетских монахов и общался со многими старцами, в том числе с аввой Сисоем и аввой Пименом. А жил он на Синае. Однажды пришел к нему некто из святых отцов, как он сам рассказывал, и спросил: «Как ты живешь, брат, в этой пустыне?» Я ответил ему: «Я пощусь через день и съедаю по одному хлебцу». Тогда он сказал мне: «Если ты хочешь послушать меня, ешь каждый день немного хлеба». Я так и стал делать и обрел покой.

13. Авва Мио Киликийский сказал, что истинное послушание находит встречное послушание: кто послушен Богу, того слышит и Бог.

14. Авва Моисей сказал одному брату: «Стяжаем послушание, от которого рождаются смирение и терпение, великодушие и сокрушение, братолюбие и любовь, которые суть наше боевое оружие».

15. Он же сказал: «Ступай, брат, в послушание к истине, так как в нем смирение, сила, радость, в нем терпение, великодушие, братолюбие, в нем сокрушение и любовь. Хранящий благое послушание исполняет все заповеди Божии».

16. Еще сказал: «Монах, постящийся, подчиняющийся духовному отцу, но при этом не имеющий послушания и смирения, не стяжал ни единой добродетели и даже не знает, что такое монах».

17. Один мiрянин весьма благочестивой жизни пришел к авве Пимену. В то время там были братия, пришедшие послушать старца.

Старец сказал верному мiрянину: «Скажи братиям слово». Мiрянин начал извиняться, говоря: «Прости меня, авва, я сам пришел, чтобы поучиться». Но наконец, послушавшись старца, сказал: «Я – мiрянин. Я покупаю сразу много овощей, а потом продаю понемногу. Из больших пучков я делаю мелкие, покупаю дешево, а продаю дорого. Я не умею говорить от Писания, поэтому расскажу притчу.

Один человек сказал своему другу: „Я сильно желаю увидеть царя. Пойдем вместе со мной“. Друг ответил: „Я пойду с тобой лишь до половины пути“. Тогда человек говорит еще одному другу: „Проводи меня к царю“. Тот отвечает: „Я тебя провожу лишь до царского дворца“. Он говорит третьему: „Сможешь ли ты проводить меня к царю?“ Тот отвечает: „Мы сейчас отправимся в путь, дойдем до дворца, там я остановлюсь, поговорю со стражами и проведу тебя к царю“».

Братия спросили мiрянина, в чем смысл притчи. Он ответил: «Первый друг – это подвижничество, которое ведет до середины пути. Второй – чистота, которая возводит до небес. А третий – послушание, с дерзновением вводящее к Самому Царю – Богу». И братия, получив назидание, удалились.

18. Некогда пришли к великому Памво четыре скитянина, одетые в шкуры. И каждый рассказал ему о добродетели своего товарища. Один много постится, другой был нестяжателен, третий имел великую любовь, а о четвергом сказали, что он уже двадцать два года находится в послушании у старца. Авва Памво сказал: «Говорю вам, что добродетель последнего брата самая великая. Хотя каждый из вас и стяжал ту или иную добродетель, но по своей воле. А он отсек свою волю и творит волю другого. Такие становятся исповедниками, если они до конца сохранят послушание».

19. Авва Руф говорил, что брат, находящийся в послушании у своего аввы, получает большую мзду, чем тот, кто сам по себе отшельничает в пустыне. Он же передал рассказ одного из отцов: «Я видел четыре чина на небе. Первый чин – те, кто болели и благодарили Бога, второй чин – те, кто были странноприимцами и оказывали любовь странникам, третий чин – те, кто жили в пустыне и не имели общения с людьми, а четвертый – те, кто находились в послушании у своего аввы и подчинялись ему ради Господа. Эти последние носили золотые цепи и золотые шлемы, и слава их была большей, чем у других.

Я спросил моего небесного вожатого, почему эти братия, подвиг которых столь мал в сравнении с подвигом других, получили большую славу? И он мне ответил: „Потому что тот, кто занимается странноприимством, делает это по собственной воле, и в пустыню уходят по собственной воле, а тот, кто хранит послушание, отсекает свою волю и подчиняется лишь Богу и своему авве. Поэтому он и получает большую славу, чем другие“.

Поэтому, о чада, доброе дело – послушание ради Господа. Скажем лишь о некоторых плодах этого подвига:

О послушание, спасение всех верных!

О послушание, мать всех добродетелей!

О послушание, обретение Царства Небесного!

О послушание, Небеса отверзающее и человеков от земли до Неба возводящее!

О послушание, всех святых питающее, нас вскормившее и возрастившее!

О послушание, живущее среди ангелов!»

20. Один человек пришел к авве Сисою в Фиваиду, чтобы стать монахом. Старец спросил его, есть ли у него кто-нибудь из родных в мiру. Тот ответил: «У меня есть сын». Старец сказал: «Ступай брось его в реку, и тогда ты будешь монахом». Когда человек ушел выполнять поручение, старец немедленно послал одного брата, чтобы тот воспрепятствовал ему. И когда человек уже собрался бросить сына в реку, брат сказал ему: «Прекрати, что ты делаешь?» Тот ответил: «Авва велел мне кинуть его в реку». Брат объяснил: «А потом авва велел передать тебе, чтобы ты не бросал его». Тогда, оставив сына, этот человек вернулся к старцу и стал опытным монахом благодаря своему послушанию.

21. Брат сказал авве Сопатру: «Дай мне заповедь, авва, и я сохраню ее». Старец ответил: «Пусть женщина не входит в твою келию, не читай апокрифы и не спорь о том, имеет ли Бог образ. В этом споре нет ереси, но лишь своенравие и упрямство у обеих сторон. Такие споры не полезны монаху».

22. Рассказывали об авве Сопатре и авве Сайо, что они жили в одной келии. Авва Сайо имел великое послушание и был очень строг к себе. Старец, испытывая его, говорил: «Пойди и обворуй такого-то брата». И он шел и воровал у братий ради послушания, благодаря Господа за все. Авва Моио забирал украденное и тайно возвращал братиям.

Как-то раз, когда они шли по дороге, авва Сайо ослаб и старец оставил его лежать без сил. Он пришел в киновию и сказал братиям: «Ступайте и принесите Сайо. Он лежит и не может двинуться с места». Они пошли и принесли его.

23. У блаженного аввы Серида, киновия которого находилась близ Газы на реке Фиаф, был любимый друг – египтянин, живший с учеником в Аскалоне. Однажды в зимнее время египтянин послал ученика с письмом к авве Сериду, чтобы тот дал ему рулон папируса. Не успел ученик выйти из Аскалона, как начался проливной дождь, так что разлилась даже река Фиаф. Отдав письмо авве Сериду, ученик сказал: «Дай мне папирус, авва, и я пойду». Тот ответил: «Сейчас идет дождь, куда ты пойдешь?» Юноша ответил: «У меня есть поручение, и я не могу остаться у тебя». Так как ученик настаивал, старец дал ему папирус, и тот, выслушав наставления и заповеди аввы, ушел.

Тогда авва Серид сказал близким братиям, среди которых был и авва Дорофей: «Пойдем и поглядим, как он перейдет реку», ведь дождь все не прекращался. Ученик, подойдя к реке, пошел далеко вверх по течению, снял одежду, обернул в нее папирус, положил его на голову и крепко привязал. Затем он сказал братиям: «Помолитесь обо мне», и бросился в реку. Тогда авва Серид сказал всем бывшим там: «Нам осталось одно: идти к морю и там разыскать его останки». Юноша же боролся, плывя по волнам, и хотя течение унесло его достаточно далеко, он наконец достиг другого берега. И все, удивившись его послушанию даже до смерти, прославили Бога.

Таково послушание, которое отцы называют «без рассуждения». Оно дарует великое дерзновение пред лицом Божиим тем людям, которые сподобились стяжать его. Да удостоит Господь и нас этой благодати, чтобы, без забот и в мире пройдя наши дни, обрести нам милость пред Господом.

24. Амма Синклитикия сказала: «Живя в киновии, будем предпочитать послушание подвижничеству. Это последнее может научить превозношению, а то – смиренномудрию».

25. Она же сказала: «Нам нужно с рассуждением направлять свою душу. В киновии не будем добиваться своего и пребывать в рабстве у своих пожеланий, но будем с верой подчиняться авве. Мы предали себя на изгнание, т. е. стали вне всех мiрских забот и попечений, так не будем же снова стремиться к тому, что мы отвергли. Там мы были в славе, а здесь в поношении; там было изобилие яств, а здесь не хватает даже хлеба».

26. Авва Иперехий сказал: «Сокровище монаха – послушание. Стяжавший его будет услышан Богом и с дерзновением предстанет пред Распятым. Потому что распятый на Кресте Господь был послушным даже до смерти».^[46]

27. Некто из отцов рассказывал, что один благоговейный ученый из Феополя поселился рядом с известным старцем и попросил принять его в послушание и постричь в монахи. Старец сказал ему: «Если ты хочешь, чтобы я принял тебя, ступай продай свое имущество и раздай деньги нищим, по заповеди Господа, и я приму тебя». Он так и сделал. После этого старец снова сказал ему: «Сохрани и другую мою заповедь: ничего не говори». Он согласился и целых пять лет провел в молчании. Многие стали его прославлять, и тогда авва сказал ему: «Неполезно тебе оставаться здесь. Поэтому я отправлю тебя в киновию в Египет». Но, отправив его в Египет, старец не сказал ему, должен ли он продолжать молчать или может говорить. А ученый, соблюдая заповедь старца, продолжал молчать.

Принявший его авва, желая проверить, немой этот монах или нет, послал его с поручением на другой берег разлившейся реки, чтобы заставить сказать: «Я не смог переправиться через реку». Авва также послал одного брата вслед за ним, дабы посмотреть, что он будет делать. Когда ученый подошел к реке и увидел, что не сможет переправиться через нее, он преклонил колени – и вот к нему подплыл крокодил, позволил сесть к себе на спину и перевез на другой берег. Когда ученый выполнил поручение на другом берегу и снова подошел к реке, опять подплыл крокодил и снова перевез его через реку. Брат, посланный вслед за ученым, рассказал обо всем авве и братиям. Все были изумлены.

Спустя год ученый почил. Тогда авва передал приславшему его старцу: «Ты мне прислал хоть и немого, но ангела Божия». А знаменитый старец в ответ написал: «Он не был немым, но, соблюдая заповедь, которую я дал ему с самого начала, ничего не говорил». Все удивились и прославили Бога.

28. У одного старца был ученик. Старец, желая сделать из него хорошего монаха, учил его полному послушанию. Однажды он сказал ученику: «Ступай разожги печь, потом возьми книгу, которую ты читаешь на богослужении, и брось ее в огонь». Ученик так и сделал, нисколько не раздумывая. Когда книга оказалась в печи, огонь погас, чтобы все узнали, сколько добра приносит послушание. Оно есть лествица в Царство Небесное.

29. В одной киновии жил человек, пришедший из мiра вместе с сыном. Авва, желая испытать его, сказал: «Не разговаривай с сыном, но относись к нему как к чужому». Тот ответил: «Я сделаю, как ты сказал». И много лет он не разговаривал со своим сыном. Когда же пришел час призвания сына его и он был при смерти, авва сказал отцу: «Иди и поговори с сыном». Но тот ответил: «Если ты позволишь, я сохраню данную тобой заповедь до конца». Сын почил, а отец так и не поговорил с ним. И все дивились, с какой радостью отец принял заповедь аввы и исполнил ее.

30. Старцы говорили, что, если кто доверяет своему авве и предает себя ему в послушание, тому нет необходимости внимать заповедям Божиим, но, всю свою волю предав авве, он уже не будет виновен пред Господом. Бог ничего так не требует от новоначальных, как полного послушания.

31. Один брат из Скита, отправляясь на жатву, пришел к великому старцу и спросил: «Скажи, что мне делать? Я отправляюсь на жатву». Старец говорит: «Если скажу, послушаешь ли ты меня?» Брат ответил: «Да, послушаю». Тогда старец повелел: «Если веришь мне, то откажись идти на жатву, а затем приходи и я скажу тебе, что делать».

Брат пошел, отказался от жатвы и вернулся к старцу. Тот сказал ему: «Сиди в келии и пятьдесят дней постись, вкушая раз в день сухой хлеб с солью. Потом я дам тебе другую заповедь». Брат так и сделал, а потом снова пришел к старцу. Видя, что брат усерден к подвигу, старец наставил его, как должно пребывать в келии.

Брат вернулся в келию, пал ниц и три для пролежал на земле, рыдая пред Богом. После этого, когда помыслы начинали внушать ему, что он стал великим, он начал напоминать себе о своих грехах, говоря: «Неужели ты не помнишь, сколько у тебя прегрешений?» Когда же помыслы внушали ему: «Ты совершил слишком много грехов», он отвечал им: «Но я совершаю свое малое служение Богу и верую, что Он явит на мне милость Свою». Наконец, побежденные им нечистые духи явились к нему видимым образом и сказали: «Ты сокрушил нас». Он спросил: «Почему?» И они ответили: «Когда мы возвышаем тебя, ты обращаешься к смирению, а когда смиряем, ты взираешь на вышнее».

32. Жил один старец, к которому ходил прислужник из ближайшего села. Однажды прислужник замедлил принести старцу необходимое. Старец сильно опечалился, так как у него не было ни еды, ни материала для рукоделия. Наконец он спросил своего ученика: «Может быть, ты сходишь в село?» Тот ответил: «Как ты повелишь, так и сделаю». Опасаясь впасть в соблазн, ученик старался не ходить в село, но, чтобы не ослушаться авву, согласился. Старец сказал ему: «Ступай, и верую Богу отцов моих, что Он покроет тебя от всякого искушения», и с молитвой отпустил его.

Брат пришел в село, разузнал, где живет прислужник, и нашел его дом. Но оказалось, что все домашние были на поминках вне села, а дома была лишь дочь хозяина. Когда брат постучался в дверь, она открыла и, видя, что он спрашивает о ее отце, пригласила его войти внутрь, и даже потащила за руку, но он не соглашался. После долгих уговоров он наконец вошел в дом. Видя же в себе нечистые движения и увлекаемый помыслами к блуду, ученик, стеная, воззвал к Богу: «Господи, молитвами моего аввы, спаси меня». Сказав это, он вдруг оказался у реки на пути к монастырю, и так, нисколько не пострадав, он вернулся к своему авве.

33. Два брата по плоти пришли в монастырь. Один из них был ревностен к подвигам, а другой стяжал великое послушание. Авва говорил ему: «Сделай это», и он делал. «Ешь с утра», и он ел. И в монастыре прославляли его послушание.

Брат-подвижник, подстрекаемый завистью, сказал сам себе: «Испытаю его, действительно ли он имеет послушание». Придя к авве, он сказал: «Разреши мне с братом сходить в такое-то место». Авва отпустил их. И вот они подошли к реке, где водилось множество крокодилов. Брат-подвижник говорит: «Спустись в реку и походи у берега». Он спустился. Подплыли крокодилы, они осторожно терлись о его тело, не причиняя ни малейшего вреда. Тогда подвижник сказал: «Теперь выходи из реки».

Они пошли обратно и увидели мертвое тело, лежащее посреди дороги. Подвижник сказал: «Если бы у нас было рубище, мы могли бы покрыть мертвеца». Имеющий же послушание брат ответил: «Лучше помолимся, может быть, он воскреснет». Они встали на молитву, и когда молились, мертвый воскрес.

Подвижник начал хвастать, говоря, что это произошло благодаря его подвигам. Но Бог открыл авве монастыря, как подвижник искушал своего брата крокодилами и как воскрес мертвый. Когда братья вернулись в монастырь, авва сказал подвижнику: «Зачем ты так поступил со своим братом? Ради его послушания и мертвый воскрес».

34. Один мiрянин, имея трех сыновей, оставил их в городе и ушел в монастырь. Когда он прожил в монастыре три года, помыслы стали напоминать ему о детях, и он сильно скорбел. Авве же он не рассказывал о том, что у него есть дети. Увидев его опечаленным, авва спросил: «Что с тобой, почему ты так печален?» Он рассказал, что в городе у него остались трое детей и он хочет привести их в монастырь. Авва отпустил его.

Придя в город, он нашел двоих детей почившими, взял третьего и с ним вернулся в монастырь. Разыскивая авву, он нашел его в пекарне. Старец облобызал отца и обнял мальчика. Затем спросил отца: «Ты любишь сына?» Он ответил: «Да». Тогда авва повелел: «Возьми его и брось в печь, чтобы он сгорел». Отец взял ребенка и бросил в печь. И тотчас пламя стало росой, а отец прославился, как патриарх Авраам.

35. Старец сказал: «Братия, Спаситель положил началом для Своих учеников скорбь и тесноту.^[47] Поэтому тот, кто избегает начал духовной жизни, не хочет знать Бога. Как буквы – начало обучения и их преподают детям, чтобы они постигали науки, так и монах, который обрел послушание в трудах и скорбях, становится сонаследником Христа и сыном Божиим».

36. Старец сказал, что Бог требует от христиан следующего: послушания божественным Писаниям, исполнения их самим делом и повиновения игуменам и аввам православным.

37. Брат, кем-то обиженный, пришел к одному старцу в Келлии и сказал: «Отче, мне тяжело». Старец спросил: «Почему?» Брат ответил: «Один брат обидел меня, и бес наущает меня отомстить». Старец сказал: «Выслушай меня, чадо, и Бог избавит тебя от этой страсти. Пойди в свою келию, безмолвствуй и прилежно молись Богу за обидевшего тебя брата». Он пошел и поступил так, как велел старец. Спустя одну неделю Бог избавил его от гнева благодаря молитвенному труду и послушанию старцу.

38. Один брат, живущий в послушании ради Бога у святого старца, сказал ему: «Авва, Писание говорит, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие,^[48] а у меня нет никаких скорбей. Что мне делать? Как бы мне не погубить мою душу?» Старец ответил: «Не скорби об этом. Скорби не в твоей власти. Всякий, отдающий себя в послушание отцам, обретает беспопечительность и покой».

39. У одного старца был ученик, стяжавший великое послушание. Что бы ни говорил ему старец, он все с радостью и верой исполнял и во всем охотно его слушался. Когда ему нужна была новая одежда, старец давал ему ткань. Ученик с большим искусством и старанием шил из нее одежду. Когда он заканчивал работу, старец спрашивал: «Чадо, ты сшил себе одежду?» Он отвечал: «Да, авва, и весьма неплохую». Старец говорил: «Ступай отдай ее такому-то брату или такому-то больному». Ученик охотно отдавал пошитую им одежду и шил себе новую. И когда одежда была готова, старец снова говорил ему: «Отдай ее, чадо, такому-то брату». И каждый раз ученик с готовностью отдавал пошитое.

Он никогда не печалился и не роптал, говоря, что вот я тружусь, стараюсь, а он забирает и отдает другому, но каждое повеление исполнял с великим усердием. И когда он спрашивал старца о каком-либо помысле, то с таким доверием и глубокой верой принимал наставление и с такой точностью исполнял, что ему не нужно было спрашивать о своем помысле второй раз.

ГЛАВА XV. О смиренномудрии

1. Авва Антоний, пытаясь проникнуть в глубины судов Божиих, молился, говоря: «Господи, почему одни умирают, прожив недолгую жизнь, а другие доживают до глубокой старости? Почемуодни бедны, а другие богаты? Почему неправедные богаты, а праведные бедны?» И был ему голос: «Антоний, внимай себе. Это суды Божии, и тебе неполезно их знать».

2. Авва Антоний сказал авве Пимену: «Великое делание человека – возлагать свой грех на себя пред лицом Божиим и ожидать искушения до последнего издыхания».

3. Еще сказал: «Никто без искушений не может войти в Царство Небесное. Не будет искушений – и никто не спасется».

4. Авва Антоний сказал: «Я видел все сети врага, разложенные на земле, и с плачем вопросил: „Кто может преодолеть их?“ И услышал голос, сказавший: „Смиренномудрие“».

5. Он же сказал: «Не прошедший через искушения не может войти в Царствие Божие».

6. Пришли некогда к авве Антонию старцы, среди них был и авва Иосиф. Авва Антоний, желая испытать их, привел им слова из Писания и стал спрашивать, начав с младших, что они означают. Каждый объяснял слова Писания так, как он их понимал. А старец каждому отвечал: «Нет, неправильно». Наконец он спросил авву Иосифа: «А ты как понимаешь эти слова?» Тот ответил: «Не знаю». Тогда сказал авва Антоний: «Поистине авва Иосиф обрел истинный путь, потому что сказал: „Не знаю“».

7. Трое отцов имели обычай ежегодно приходить к авве Антонию. Двое из них спрашивали о помыслах и спасении души, а третий всегда молчал и ни о чем не спрашивал. Спустя много лет авва Антоний сказал: «Вот уже столько лет ты ходишь сюда, почему же никогда ни о чем меня не спрашиваешь?» Тот ответил: «Мне достаточно видеть тебя, авва».

8. К авве Арсению однажды пришли бесы и начали ему докучать. Ученики, стоя вне келии, слышали, как он взывал к Богу: «Боже, не оставь меня. Ничего благого не сотворил я пред Тобой, но даруй мне по благости Твоей положить начало».

9. Говорили об авве Арсении, что как во дворце никто не носил одежд прекраснее, чем он, так и в Скитской церкви никто не одевался хуже, чем он.

10. Некто спросил блаженного Арсения: «Почему мы от нашей мудрости и образованности ничего не получаем, а эти египетские крестьяне стяжали столько добродетелей?» Авва Арсений ответил: «Мы от мiрского образования ничего и не можем получить, а египетские крестьяне своим трудом стяжали добродетели».

11. Некогда авва Арсений спросил одного египетского старца о своих помыслах. Слышавший это человек спросил: «Авва Арсений, как же ты, получивший лучшее римское и греческое образование, спрашиваешь крестьянина о своих помыслах?» Тот ответил: «Римское и греческое образование я получил, но не выучил даже алфавит этого крестьянина».

12. Авва Арсений сказал, что монах, когда живет в чужой стране, не должен вмешиваться в чужие дела – и найдет покой.

13. Рассказывали старцы, что некогда в Скит передали немного инжира. Авве Арсению не стали передавать часть этого инжира как слишком малое и недорогое приношение, чтобы он не счел это за оскорбление. Узнав об этом, старец не пришел на церковную службу, сказав: «Вы сами решили не давать мне благословения, которое Бог послал братиям, потому что я недостоин его». Все, услышав это и видя смирение старца, получили великую духовную пользу. Тогда сам пресвитер пошел и отнес ему инжир, и старец с радостью пришел в храм.

14. Авва Даниил рассказывал, что некогда пришли отцы из Александрии повидать авву Арсения. Среди них был дядя Тимофея Старшего, архиепископа Александрийского, прозванного Нестяжательным, и при нем один из его племянников. Старец тогда болел и не хотел их принимать, чтобы потом не стали приходить и другие люди и беспокоить его. Пришедшие вернулись назад опечаленными.

В то время авва Арсений жил в Петре Тройской. А когда случилось нашествие варваров, старец спустился в нижние области. Отцы, узнав об этом, пришли повидать его. Старец с радостью их принял. Один брат, приходивший к старцу ранее, спросил: «Разве ты не знаешь, авва, что мы приходили повидать тебя в Трою? Почему ты нас не принял?» Старец ответил: «Вы ели хлеб и пили воду. Я же, признаюсь, чадо, наказывая себя, не вкушал ни хлеба, ни воды и даже не садился, пока не узнал, что вы благополучно вернулись. Ведь вам из-за меня пришлось идти назад, не получив никакой пользы. Простите меня, братия». И, получив утешение, гости удалились.

15. Авва Арсений, живя в Скиту, как-то раз заболел. Пришел к нему пресвитер и, отведя в церковь, уложил на лавку и положил небольшую подушку ему под голову. Кто-то из старцев пришел навестить его, увидел его лежащим на лавке с подушкой под головой, смутился и сказал: «Ну и авва Арсений, даже здесь лежит!»

Тогда пресвитер, отведя его в сторону, спросил: «Чем ты занимался у себя в деревне?» Тот ответил: «Я был пастухом». – «И какова была твоя жизнь?» – «Она была полна многих трудов». – «А как тебе теперь живется в келии?» – «Теперь я живу в большом покое». И сказал ему пресвитер: «Посмотри на авву Арсения. В мiру он был приближенным императора, и тысячи слуг, препоясанные золотыми поясами, с золотыми нарукавниками и в шелковых одеяниях прислуживали ему. Он возлежал на драгоценных покрывалах. А ты был пастухом и здесь нашел покой, о котором не мог помыслить в мiру. Он же, имея все блага в мiру, никогда здесь не найдет себе отдохновения. Так что теперь ты живешь в покое, а он терпит тяготы».

Услышав это, старец умилился, раскаялся и сказал: «Прости меня, авва, я согрешил. Поистине, это и есть настоящий путь. Он пришел ко смирению, а я к покою».

16. Авва Даниил говорил, что авва Арсений, приближаясь к смерти, сказал: «Не заботьтесь о том, чтобы устроить трапезу любви в мою память. Если я приготовил себе трапезу любви, то найду ее».

17. Когда авва Арсений умирал, ученики его пришли в смятение. Авва сказал им: «Не пришел еще мой час, а когда придет, я вам скажу. И если вы отдадите кому-либо похоронить мои останки, то я буду судиться с вами пред престолом страшного Судии». Братия спросили: «Но что же нам делать, если мы сами не умеем хоронить?» Старец ответил: «Неужели вы не сможете привязать меня за ноги и втащить повыше на гору?»

18. Старец часто говорил, обращаясь к себе: «Арсений, для чего ты вышел из мiра?» Еще он сказал: «Когда я говорил, тогда часто потом раскаивался. А когда молчал – никогда».

19. Когда авва Арсений приблизился к кончине, братия увидели его плачущим и спросили: «Авва, неужели и ты боишься смерти?» Он ответил: «Воистину, страх, который со мной в этот час, пребывает со мною с того времени, как я стал монахом». И с этими словами он почил.

Говорили, что все время жизни своей он сидел за рукоделием и держал за пазухой кусок ткани, чтобы вытирать слезы, катившиеся из глаз.

Авва Пимен, услышав, что авва Арсений умер, со слезами сказал: «Блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в этом мiре. Тот, кто не оплакивает себя здесь, вечно будет плакать там. Невозможно не плакать либо здесь добровольно, либо там от вечных мучений».

20. Авва Даниил рассказывал, что авва Арсений никогда не толковал Священное Писание, хотя и мог бы, если б захотел. Писем он также никогда не писал. Когда он приходил в церковь, что бывало нечасто, он садился за колонной, чтобы никто не видел его лица и чтобы ему самому не смотреть на других. Вида он был ангельского, как Иаков: весь седой, стройный телом, сухощавый. Борода доходила ему до пояса, а все ресницы выпали от слез. Он был высок, но несколько согбен от старости. А дожил авва Арсений до девяноста пяти лет.

Он провел во дворце блаженной памяти Феодосия Великого двадцать лет, став почти отцом для августейших Гонория и Аркадия.^[49] В Скиту же он провел сорок лет и десять лет в Трое, находящейся в Верхнем Вавилоне, напротив Мемфиса, три года в Канопе Александрийском, а затем опять вернулся в Трою, где через два года почил, пройдя в мире и страхе Божием путь своей жизни, так как он был муж добрый и исполненный Духа Святого и веры.^[50]

Авва Даниил прибавлял: «Он оставил мне свой кожаный плащ, белую власяницу и сандалии из пальмовых листьев. И я, недостойный, ношу их как благословение».

21. Авва Даниил еще говорил об авве Арсении: «Как-то раз он позвал моих наставников, авву Александра и авву Зоила, и, смиряя себя, сказал им: „Бесы воюют со мной, и я опасаюсь, как бы они не окрали меня во время сна. Потрудитесь со мной этой ночью и постерегите меня, чтобы я не заснул на бдении“.

Вечером старцы сели в молчании: один справа от аввы Арсения, а другой слева. Потом эти отцы мне рассказывали: „Мы засыпали и просыпались, но не видели, чтобы он дремал. А утром, Бог знает, нарочно ли он сделал так, чтобы мы подумали, что он задремал, или на самом деле природа склонила его ко сну, но он трижды зевнул и тотчас встал, спрашивая: „Правда, что я задремал?“ Мы ответили ему: „Не знаем““».

22. Авва Агафон перед кончиной три месяца провел с неподвижными открытыми глазами. Братия, трогая его, спросили: «Авва Агафон, что с тобой?» Он ответил: «Я стою на суде Божием». Они спросили: «Неужели и ты боишься, авва?» Он ответил: «По мере своих сил я старался соблюдать заповеди Божии. Но я человек и не знаю, угодны ли Мои дела Богу?» Братия спросили: «Разве ты не уверен в том, что твои дела были согласны с волей Божией?» Старец ответил: «Не дерзну так сказать, пока не дам ответ Богу. Так как одно дело – суд Божий, а другое – человеческий».

Когда же братия хотели еще спрашивать у старца, он сказал им: «Окажите любовь, не беседуйте со мной, я сейчас не могу разговаривать». Он почил в радости. Бывшие там видели, что он отходит с таким видом, как будто приветствует своих друзей и любимых.

23. Говорили об авве Аммоне, что однажды к нему пришли люди, дабы он их рассудил. Старец же притворился безумным. И вот какая-то женщина, стоявшая рядом с ним, говорит: «Этот старец совсем безумен». Услышав ее слова, старец подозвал ее и сказал: «Я столько трудился в пустыне, чтобы стяжать это безумие, и что же, мне теперь лишиться его из-за тебя?»

24. Авву Аммона спросили, что такое путь тесный и прискорбный.^[51] Он ответил: «Путь тесный и прискорбный – это принуждение своих помыслов и отсечение своих пожеланий ради Бога. Об этом пути сказано: „Вот мы оставили все и последовали за Тобою“».^[52]

25. Авва Пимен рассказывал, что один брат пришел к авве Аммою и просил его: «Авва, скажи мне слово». Он пробыл у него семь дней, и старец ничего ему не ответил. Наконец, когда брат уходил, он сказал ему: «Ступай и внимай себе. А мои грехи стали мрачной стеной между мной и Богом».

26. Авва Иоанн рассказывал, что авва Анув, авва Пимен и другие их родные братья по плоти, были монахами в Скиту, когда впервые пришли в эту область мазийцы и опустошили Скит. Эти монахи сначала перешли в область, называемую Теренуф, и поселились там на время, пока не нашли место, где могли бы жить с пользой для себя. Несколько дней они провели в древнем капище. Авва Анув сказал авве Пимену: «Сотвори любовь, ты и братия. Пусть каждый всю эту неделю пребывает в безмолвии и уединении, не встречаясь с другими братиями». Авва Пимен ответил: «Как ты хочешь, так и поступим». Все так и сделали. В капище стояла каменная статуя. Авва Анув вставал каждое утро и бросал камни в лицо статуи. Но каждый вечер он говорил ей: «Прости меня». Так он делал целую неделю.

В субботу, когда они все встретились, авва Пимен сказал авве Ануву: «Я видел, что ты, авва, на этой неделе кидал камни в лицо статуи, а затем каялся перед ней. Разве верующий христианин будет так поступать?» Старец ответил: «Это я совершил ради вас. Когда я бросал камни в лицо статуи, видели ли вы, чтобы она что-то сказала мне или разгневалась?» Авва Пимен ответил: «Нет». – «А затем, когда я каялся перед статуей, возмущалась ли она и говорила, что не простит?» – «Совсем нет». Тогда старец сказал: «Вот нас семь братий. Если мы хотим пребывать в мире друг с другом, будем как эта статуя, которая, ругают ли ее или прославляют, никогда не тревожится. Если же не хотите быть такими, то вот в святилище двери на все стороны света. Каждый из вас может идти куда хочет». Тогда все пали ниц и сказали авве Ануву: «Сделаем так, как ты хочешь, авва, исполним твои слова».

И авва Пимен закончил свое повествование: «Так мы всю жизнь прожили вместе, трудясь по наставлениям старца, как он нам говорил. Одного из нас он назначил экономом, и мы ели то, что он нам приносил. И никому из нас нельзя было сказать: „Принеси мне что-нибудь другое“, или: „Мы хотим есть это“. И так мы всю нашу жизнь провели в мире и покое».

27. Авва Алоний сказал: «Если бы я не разрушил все в себе, то не смог бы себя воздвигнуть».

28. Рассказывали о епископе Оксиринха по имени Апфий, что когда он был монахом, тогда жил в великом подвиге. Когда же стал епископом и захотел в мiру держаться тех же подвигов, тогда не смог. И он пал ниц на землю пред Богом, говоря: «Неужели из-за епископства отступила от меня благодать Божия?» Ему было открыто, что это не так, что там была пустыня, где не было людей, и только Бог помогал ему, а здесь мiр, и о нем могут заботиться люди.

29. Блаженный Григорий Богослов говорил: «Мы не сможем прийти к спасительному смиренномудрию, если не оставим губительную надменность гордости. Будем всегда творить смиренномудрие, будем внимательны ко всему, что с нами происходит, и тогда ничто не причинит нам вреда. Ведь душа уподобляется своим занятиям: что она делает, то в ней и отражается и в то она и преобразуется.

Пусть все у тебя будет просто: и облик, и одежда, и походка, и то, как ты стоишь, и то, как ты сидишь, и пища, и постель, и дом, и вещи в доме. Пусть в простоте совершается и пение псалмов, и общение с ближним. Не изощряйся в мудреных словах, или в чрезмерной сладости своего пения, или в надменных многомудрых рассуждениях, но во всем отвергай величавость.

Будь тих с друзьями, кроток с просителями, терпелив с дерзкими, человеколюбив со смиренными. Утешай попавших в беду, навещай больных, никого никогда не презирай, будь сладок в наставлениях, радушен в ответах, будь ко всем открытым и избегай спеси».

30. Авва Даниил рассказывал, что в Вавилоне дочь одного важного сановника была одержима бесом. А отец, очень ее любивший, почитал одного монаха, который сказал ему: «Никто не может исцелить твою дочь, кроме отшельников, которых я знаю. Но если ты их позовешь, они не согласятся это сделать по смиренномудрию. Давай сделаем так: когда они придут на рынок, притворись, что хочешь купить их рукоделие, а когда они придут к тебе за оплатой, попросим их сотворить молитву. Верую, что твоя дочь исцелится».

Итак, они пришли на рынок и увидели там ученика старцев, сидящего и продающего рукоделие. Они позвали его, и он пришел в дом к сановнику со своими корзинами, чтобы там получить деньги. Когда монах вошел в дом, бесноватая подошла и ударила его по щеке, а он, по заповеди Господа, подставил ей другую щеку. Бес этого не выдержал и закричал: «О горе мне, заповедь Иисуса гонит меня отсюда!» И тотчас девица очистилась.

Когда в дом пришли старцы, им рассказали о происшедшем, и они прославили Бога, сказав: «Гордость диавола всегда попирается смирением заповеди Христовой».

31. Авва Епифаний говорил: «Жена хананейская вопиет – и услышана; кровоточивая молчит – и становится блаженной; фарисей взывает – и осуждается; мытарь не открывает уст – и становится услышан».

32. Авва Евагрий сказал: «Осуждение себя – это начало спасения».

33. Некогда случилось собрание в Келлиях по одному делу. Авва Евагрий начал говорить, но пресвитер сказал ему: «Мы знаем, авва, что если бы жили в твоей епархии, то ты мог бы стать для нас лучшим наставником. А здесь у нас ты живешь просто как гость». Эти слова задели старца, но он не смутился и, лишь кивнув головой, сказал: «Поистине, так и есть, авва, единожды я говорил – больше отвечать не буду».

34. Один брат, египтянин, пришел к авве Зинону в Сирию и пожаловался старцу на свои помыслы. Старец удивился и сказал: «Египтяне скрывают те добродетели, которые имеют, но всегда обвиняют себя в грехах, которых не имеют. А сирийцы и греки присваивают себе добродетели, которых не имеют, и скрывают грехи, которые имеют».

35. Говорили, что в каком-то селе один человек много постился, так что все называли его постником. Услышав о нем, авва Зенон позвал его к себе, и тот с радостью пришел к старцу. Помолившись, они сели. Старец в молчании принялся за рукоделие, постник же, не зная, о чем говорить, начал сильно скучать и наконец сказал: «Помолись обо мне, авва. Я хочу идти домой». Старец спросил: «Зачем?» Постник ответил: «У меня сердце словно в огне, и я не знаю, что с ним происходит. В своем селе я постился до позднего вечера, и со мной никогда такого не случалось». Тогда старец сказал: «В селе ты был сыт своей славой. А теперь ступай и с этого времени принимай пищу в девятом часу,^[53] и если что делаешь, то делай тайно». Когда постник начал так поступать, он уже с трудом мог дождаться девятого часа. Знавшие его стали говорить: «Постник одержим бесом». Когда спустя какое-то время он вновь пришел к старцу и рассказал обо всем, тот ответил: «Поистине такой путь угоден Богу».

36. Авва Карион сказал: «Я понес много больше трудов, чем мой родной сын Захария, но не достиг его меры, которой он сподобился благодаря смирению и молчанию».

37. Авва Моисей однажды спросил у брата Захарии: «Скажи, что мне делать?» Тот, услышав вопрос, пал ниц к ногам старца и сказал: «Меня ли ты спрашиваешь об этом, авва?» Старец ответил: «Поверь мне, чадо мое Захария. Я видел Духа Святого, сошедшего на тебя, и это понуждает меня спросить тебя».

Тогда Захария снял с головы кукуль, бросил его себе под ноги и, растоптав, сказал: «Если человек так не сокрушит себя, то не сможет стать монахом».

38. Когда авва Захария жил в Скиту, ему было видение. Он пошел и рассказал о нем авве Кариону. Старец был подвижником, но не имел опыта видений. Он встал и побил авву Захарию, сказав, что это бесовское наваждение.

Однако Захария не мог забыть о своем видении. Ночью он встал, пошел к авве Пимену и рассказал обо всем и о том, что внутри него все горит. Старец, поняв, что его видение было от Бога, сказал: «Ступай к такому-то старцу и, что он тебе скажет, то и сделай».

Захария пришел к этому старцу. Тот, ни о чем не спрашивая, сам ему все рассказал, подтвердил, что видение было от Бога, и, наконец, добавил: «А теперь ступай и повинуйся своему авве».

39. Авва Пимен рассказывал, что авва Моисей спросил авву Захарию, когда тот приблизился к кончине: «Что ты видишь?» Захария ответил: «Не лучше ли молчать, авва?» Старец сказал: «Да, чадо, молчи». В сам же момент его смерти авва Исидор, сидевший рядом, взглянул на небо и сказал: «Возрадуйся, чадо мое Захария, потому что отворились тебе врата Царствия Небесного».

40. Авва Исаия сказал: «Любовь к человеческой славе порождает ложь. А презрение к славе ради смирения усиливает в сердце страх Божий. Не будь другом тех, кто славен в мiру, чтобы слава Божия не померкла в тебе».

41. Еще сказал: «Если ты совершаешь правило со смирением, чувствуя свое недостоинство, то оно принимается Богом. Если же в твоем сердце зарождается нечто горделивое и ты соглашаешься с ним или, может быть, вспоминаешь о ком-то, кто в это время спит, пренебрегая своим правилом, и осуждаешь его, то знай, что напрасен твой труд».

42. Опять сказал о смиренномудрии, что человек, по-настоящему смиренный, никогда не будет ни о ком говорить как о нерадивом и не будет презирать причинившего ему неприятности. Его глаза не задержатся на недостатках другого, он даже не заметит их, его уши не услышат того, что неполезно душе, а уста не расскажут о чьих-либо грехах и никого не осудят. Такой человек ничем не будет заниматься, кроме исследования своих собственных грехов. Он ко всем людям мирно расположен, по заповеди Господа, а не по мiрским предрассудкам. Потому что если кто постится по шесть дней в неделю и подъемлет великие труды, но не шествует путем смиренномудрия, то напрасны все труды его.

43. Он же сказал: «Стяжавший смиренномудрие признает свои грехи. Если же в душе смиренномудрие соединено с плачем, то они извергают из нее всякий бесовский помысел и питают ее лишь смиренными помыслами и святыми добродетелями.

Имеющий плач и смирение не внимает поношениям от людей. Потому что эти две добродетели составляют его оружие и хранят от гнева и мщения, научая спокойно переносить все, что бы с ним ни приключилось. Могут ли порицание или гнев приблизиться к душе человека, плачущего пред Богом о своих собственных прегрешениях?»

44. Также сказал: «Сознательное предание себя Богу и послушание заповедям Его в смиренномудрии даруют любовь, а любовь дарует бесстрастие».

45. Авву Исаию спросили, что такое смирение, и он ответил: «Быть смиренным – значит считать себя греховнее всех людей и уничижать себя пред Богом как не сотворившего ничего доброго. Дела же смирения таковы: молчать и не ценить себя ни в каком деле, не спорить и ни на что не притязать, подчиняться другим, обращать глаза вниз, всегда иметь смерть перед глазами, не лгать, не празднословить, не противоречить старшим, не настаивать на своем мнении, переносить порицания, ненавидеть покой, принуждать себя на всякое дело, быть внимательным, отсекать свою волю, никого не оскорблять, никому не завидовать».

46. Он же сказал: «Старайся вменить себя ни во что, потому что только тогда ты сможешь предаться плачу. Всеми силами старайся избегать споров о вере и догматах, но нужно во всем следовать учению Соборной Церкви, потому что никто не может объять Божество».

47. Авва Исаия сказал: «Стяжавший смиренномудрие переносит порицания от брата и соглашается с ним, говоря: „Да, я согрешил“. Презирающий же брата почитает одного себя мудрецом и всегда поневоле упрекает и уязвляет ближнего. Порицающий же себя никого не оскорбит. И имеющий страх Божий заботится о добродетелях, не ускользнула ли от него хоть одна».

48. Еще сказал: «Пусть язык твой не говорит, но твои дела да будут твоими словами. Пусть твое слово будет смиреннее твоего дела. Не говори иначе, как по совести, и не учи без смирения, чтобы земля восприняла то, что ты сеешь».

49. Также сказал: «Мудрость не в том, чтобы говорить речи. Настоящая мудрость – это знать время, когда нужно сказать и когда нужно ответить. Внимательно подумай, прежде чем что-либо сказать, и отвечай лишь тогда, когда от тебя требуют. Будь незнающим, обладая знаниями, и ты избежишь множества затруднений, так как выставляющий себя знающим навлекает на себя множество трудов. Не хвались своим знанием, потому что никто ничего не знает. Конец же всего – это укорять самого себя и ставить себя ниже ближнего. Тогда ничто не разлучит тебя с Божеством».

50. Авва Исаия сказал о смиренномудрии: «Будем помнить о Том, Кто не имел где приклонить голову.^[54] Подумай об этом, человек, и не думай о себе много. Кто ты такой, что из-за тебя Господь стал странником, не имеющим дома! О несказанное Твое человеколюбие, Господи, ведь Ты так смирился ради меня, Твоего создания! Если Тот, Кто все сотворил словом, не имел где главу приклонить, то что же ты, жалкий человек, заботишься о зданиях? Почему ты ослеплен своей ненасытностью? К чему тебе вся эта пышность? Почему ты не собираешь богатства на небе, чтобы насладиться им? Все это знай и доброго держись».

51. Однажды авва Феодор вкушал трапезу вместе с братиями. За едой они после благословения поднимали чаши в молчании, забывая говорить друг другу «благословите». Авва Феодор сказал: «Монахи утратили благочестие – забыли, что надо просить благословения».

52. Он же сказал: «Нет большей добродетели, чем не унижать ближнего».

53. Один брат сказал авве Феодору: «Хочу исполнять заповеди». Старец ответил ему: «И авва Феона некогда захотел, чтобы его помысел был полностью Божиим. Он взял муки в хлебной и испек хлеба. Когда к нему пришли нищие, он отдал им хлеб. Когда пришли просить другие нищие, он отдал им корзины и одежду, которую носил, и вернулся в келию, опоясанный лишь мафорием. Но все равно он упрекал себя в том, что не исполнил заповеди Божии».

54. Брат сказал авве Феодору: «Скажи мне слово, потому что я погибаю». Тот долго молчал и наконец ответил: «И я в опасности. Что же мне сказать тебе?»

55. Рассказывали об авве Феодоре, что, когда его поставили диаконом в Скиту, он не хотел исполнять это служение и прятался по всей округе. Наконец старцы привели его назад и сказали: «Не оставляй диаконского служения». Авва Феодор ответил: «Отпустите меня, и я буду молиться Богу, не известит ли Он меня о том, что я должен исполнять диаконское служение». Он молился Богу, говоря: «Если Твоя воля в том, чтобы я остался на этом служении, извести меня». И он увидел огненный столп от земли до неба, и услышал голос, сказавший: «Если ты можешь стать таким, как этот столп, то иди и служи диаконом». Услышав это, он рассудил, что неспособен к такому служению.

Когда он вошел в церковь, братия попросили у него прощения и сказали: «Если ты не желаешь служить диаконом, то, по крайней мере, держи Чашу». Но он и на это не согласился и пообещал: «Если вы не оставите меня, то уйду из этого места». И братия оставили его в покое.

56. Блаженный архиепископ Феофил некогда пришел на Нитрийскую Гору. Авва этой Горы вышел ему навстречу. Архиепископ спросил: «Что нашел ты, авва, на своем пути?» Старец ответил: «Делание состоит в том, чтобы всегда обвинять и порицать самого себя». Авва Феофил сказал: «Нет другого пути, кроме этого».

57. Тот же архиепископ Феофил некогда пришел в Скит. Собравшиеся там братия попросили авву Памво: «Скажи слово папе,^[55] чтобы он получил пользу». Старец ответил: «Если он не получит пользы от моего молчания, то тем более не получит пользы от моих слов».

58. Амма Феодора сказала, что ни подвиги, ни бдения, ни другой какой труд не спасают нас, а лишь истинное смиренномудрие. Затем она рассказала о том, что некий отшельник, который изгонял бесов, спросил у лукавых духов: «Что вас принуждает выйти из человека? Пост?» Они ответили: «Мы сами не едим и не пьем». – «Бдение?» – «Но мы тоже не спим». – «Отшельничество?» – «Мы и живем только в пустыне». – «Что же вас может изгнать?» И они ответили: «Ничто не может нас победить, кроме смиренномудрия».

Итак, видишь, что смиренномудрие – победитель бесов?

59. Говорили об авве Иоанне Колове, что однажды он сказал своему старшему брату: «Я бы хотел стать беспопечительным, как беспопечительны ангелы. Они не трудятся, но лишь непрестанно служат Богу». Он снял одежду и отправился в пустыню, но, проведя там неделю, вернулся к брату.

Когда он постучал в дверь, брат не открыл, но спросил: «Кто ты?» Он ответил: «Я Иоанн, твой брат». Тот сказал: «Иоанн стал ангелом, и его больше нет среди людей». Иоанн стал просить и умолять, говоря: «Это я». Но брат не открывал ему и оставил скорбеть до утра. Наконец, отворив дверь, он сказал: «Ты человек, и ты должен трудиться, чтобы пропитать себя». Тогда, пав брату в ноги, он сказал: «Прости меня».

60. Авва Иоанн, во время жатвы услышав, как брат говорил ближнему в гневе: «Ах, вот ты как!» – бросил жатву и убежал.

61. Авва Иоанн сказал: «Смирение – это врата небесные. Отцы наши через множество поношений с радостью и смирением вошли в град Божий».

62. Еще сказал: «Смиренномудрие и страх Божий выше всех добродетелей».

63. Он же сказал: «Кто продал Иосифа?» Брат ответил: «Братья его». «Нет, – ответил старец, – его продало смирение. Он мог сказать, что он их брат, мог начать спорить, но промолчал и смирением себя продал. Так смирение сделало его начальником над Египтом».

64. Авва Иоанн сказал: «Оставив легкое бремя, т. е. осуждение себя, мы взвалили на себя тяжелое бремя, т. е. оправдание себя».

65. Он же, сидя в церковном собрании, вздохнул, не подумав, что кто-то рядом с ним сидит. Узнав же это, он положил поклон и сказал: «Прости меня, авва. Я все еще несдержан».

66. Авва Иоанн сказал брату своему: «Даже если мы пребываем в полном презрении у людей, будем радоваться, потому что удостоимся чести у Бога».

67. Тот же старец был очень ревностен духом. Один человек зашел к нему и похвалил его работу, когда тот плел веревку. Авва Иоанн молчал. Гость снова начал говорить, но старец по-прежнему молчал. Когда же пришедший заговорил в третий раз, авва Иоанн сказал ему: «Как только ты вошел сюда, ты отдалил от меня Бога».

68. Он же некогда жил в Скиту, и многие братия ходили к нему спрашивать о помыслах. Один из старцев сказал авве: «Иоанн, ты как блудница, которая украшает себя и умножает своих любовников». Авва Иоанн обнял его и сказал: «Истину ты говоришь, авва». После этого один из его учеников спросил: «Не смутился ли ты внутри себя, авва?» Старец ответил: «Нет, каким я был внешне, таким был и внутри».

69. Некто из отцов сказал о нем: «Иоанн – это тот, кто благодаря своему смирению одним своим мизинцем поддерживает весь Скит».

70. Авва Иоанн Колов рассказывал, что некий духовный старец-затворник был очень знаменит в городе и имел великую славу. Ему было открыто, что один из святых умирает и нужно успеть проститься с ним. Старец подумал: «Если я выйду из затвора днем, сбегутся люди и начнут меня прославлять и не будет мне больше покоя. Пойду лучше ночью, в темноте, чтобы никто меня не заметил».

Поздно вечером он вышел из келии, надеясь, что никто его не видит. Но Бог послал двух ангелов, держащих светильники, чтобы освещать ему путь. И весь город сбежался, чтобы посмотреть на столь великую славу этого человека. И тот, кто думал избежать славы, еще больше прославился. Так исполнилось сказанное в Писании: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится».^[56]

71. Авва Иоанн Фивейский сказал: «Монах должен стяжать прежде всех добродетелей смирение, потому что оно заповедано нам первой заповедью Спасителя, сказавшего: „Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное“^[57]».

72. Авва Пимен сказал об авве Исидоре, что он занимался плетением каждую ночь, полностью расходуя целую связку ветвей. Братия просили его: «Сделай себе послабление, ты уже состарился». Он же отвечал: «Даже если сожгут Исидора и прах его рассеют по ветру, то и тогда я не заслужу никакой милости, потому что ради нас приходил сюда Сын Божий».

73. Он же рассказывал об авве Исидоре, как помыслы говорили ему: «Ты великий человек». А он ответил им: «Неужели я равен авве Антонию или могу хоть в чем-то сравниться с аввой Памво или другими отцами, благоугодившими Богу?» Так он отвечал помыслу и обретал покой. Когда же бесы склоняли его к малодушию, говоря: «Ты будешь низвержен во ад», он отвечал им: «Даже если я буду брошен в ад, вы все равно будете подо мной».

74. Он же сказал: «Так как велика высота смиренномудрия и велико падение гордыни, советую вам любить смиренномудрие, а в гордость не впадать».

75. Авва Исаак сказал: «Когда я был молод, я жил у аввы Крония, и он никогда мне не говорил, чтобы я сделал то или другое, хотя сам уже был стар и весь трясся. Но он вставал и подавал чашу с водой мне и всякому другому.

После я жил у аввы Феодора Фермейского. Он тоже не говорил мне, чтобы я что-то сделал, но даже на стол накрывал сам и приглашал: „Брат, если хочешь, иди есть“. А я отвечал: „Авва, я пришел к тебе, чтобы получить пользу. Отчего же ты не велишь мне что-нибудь сделать?“ Но старец всегда молчал.

Я пошел и рассказал об этом другим старцам. Старцы пришли и упрекнули его: „Авва, брат пришел к твоей святости, чтобы получить пользу, почему же ты не велишь ему что-либо сделать?“ Старец же сказал им: „Разве я авва киновии, чтобы отдавать ему распоряжения? Я ничего ему не говорю, но он видит, чтό я делаю, и если хочет, пусть делает это вместе со мной“.

С тех пор я внимательно следил за всем, что делает старец, и вместе с ним брался за работу. А он все, что делал, делал молча. Этому он научил и меня: все делать молча».

76. Авва Исаак сказал: «Никогда я не вносил в келию помысел против брата, огорчившего меня. И сам старался не оставлять брата в его келии имеющим помысел против меня».

77. Авва Иаков сказал, что тот, кого хвалят, должен вспомнить о своих грехах и понять, что он недостоин того, что о нем говорят.

78. Брат спросил авву Крония: «Каким образом человек приходит к смирению?» Старец ответил: «Через страх Божий». Брат спросил: «А когда он приходит в страх Божий?» Старец ответил: «Полагаю, что когда отрекается от всякой вещи и, сколько имеет сил, предает себя телесному труду, всегда помня об исходе из тела и суде Божием».

79. Авва Кроний сказал, что авва Иосиф Пелусиот рассказывал: «Когда я жил на Синае, там был один брат, доблестный подвижник, благообразный видом. Он ходил в церковное собрание в одном ветхом, многократно заштопанном малом мафории. Увидев, что он так приходит в собрание, я спросил его: „Брат, ты разве не видишь, что твои братия стоят в церкви как ангелы? Почему же ты не приходишь сюда в достойном одеянии?“ Он мне ответил: „Прости меня, авва, у меня нет другой одежды“. Я взял одежду из своей келии и дал ему левитон и все, в чем он нуждался. Он стал носить это, как и прочие братия, и по виду стал как ангел.

Однажды старцам нужно было послать десять братий к императору с просьбой. В число посланцев избрали и его. Услышав об этом, он пал ниц перед старцами и сказал: „Ради Господа, простите меня, я был рабом у одного придворного, и если он меня узнает, то лишит схимы и вернет к себе на службу“. Старцы поверили и отпустили его. А позднее они узнали от одного человека, хорошо его знавшего, что он был епархом претории и придумал такой предлог, чтобы его никто не узнал во дворце и не произошло смущения. Вот сколь усердно отцы избегали славы и утешений мiра сего».

80. Жил в Скиту один монах по имени авва Карион. В мiру у него было двое детей, но он оставил их жене и ушел в пустыню. Через некоторое время, когда в Египте был голод, измученная жена пришла в Скит, приведя с собой и детей, мальчика по имени Захария и девочку. Они поселились в отдалении от старца при болоте, которое находится по дороге в Скит, там, где стояли церковные склады и были устроены колодцы. В Скиту был обычай: если приходила женщина навестить своего брата или какого-нибудь родственника, они могли встречаться, но жить должны были на большом расстоянии друг от друга.

Жена сказала авве Кариону: «Вот ты стал монахом, а теперь наступил голод. Кто пропитает твоих детей?» Авва Карион ответил: «Приведи их ко мне сюда». Женщина сказала детям: «Идите к отцу». Дети сначала пошли, но девочка потом вернулась к матери, а мальчик пошел к отцу. Авва Карион сказал жене: «Вот хорошо все вышло. Забирай дочь и уходи, а у меня останется сын».

Он воспитал мальчика в Скиту, и все знали, что Захария его сын. А когда мальчик подрос, братия стала выражать недовольство. Услышав это, авва Карион сказал Захарии: «Пойдем отсюда, потому что отцы ропщут». Сын говорит ему: «Авва, все здесь знают, что я твой сын. А если мы пойдем в другое место, то там не будут этого знать». Старец ответил: «Тогда давай отправимся в Фиваиду». Туда они и пошли.

Там они поселились в келии, но не успели прожить и нескольких дней, как и здесь поднялся ропот из-за юноши. Тогда отец сказал: «Захария, вернемся в Скит». Но и там через несколько дней братия снова начали роптать. Тогда юный Захария пошел к соленому озеру, разделся и зашел в него по самый нос. Пробыв там много часов, он, сколько мог, повредил свое тело, став как прокаженный.

Когда они пошли по обычаю в церковь причащаться, святому Исидору, пресвитеру скитскому, открылось то, что он сделал. Увидев юношу, он с удивлением сказал: «Захария, чадо, в прошлое воскресенье ты приходил и причащался как человек, а теперь стал ангелом».

81. Авва Лонгин сказал: «Как мертвый не может есть, так и смиренномудрый не может осудить человека, даже если увидит, что тот поклоняется идолам».

82. Некогда скитские отцы собрались для беседы о Мелхиседеке,^[58] но забыли позвать авву Коприя. Позднее пригласили и его и попросили сказать слово. Старец трижды ударил себя но устам и сказал: «Горе тебе, Коприй, горе тебе, Коприй, горе тебе, Коприй! То, что заповедал тебе делать Бог, ты не делаешь, а что от тебя Бог не требует, то исследуешь». Услышав это, братия разошлись по келиям.

83. Авву Лонгина спросили: «Какая добродетель выше всех, авва?» Старец ответил: «Полагаю, что гордость хуже всех грехов, так как она низвергла с самих небес ангелов, ставших демонами. И лишь смиренномудрие может вознести человека даже из самой бездонной пропасти, хотя бы он и был грешен, как демон. Поэтому-то Господь и называет блаженными нищих духом».^[59]

84. Авва Макарий рассказывал: «Когда я был молод и жил в келии в Египте, меня хотели сделать пресвитером в селении. Я не хотел этого и бежал в другое место. Там ко мне приходил один благоговейный мiрянин, который забирал мое рукоделие и доставлял мне все потребное.

Случилось, что по искушению одна девушка из селения впала в грех и зачала во чреве. Когда ее спросили, кто это сделал, она ответила: „Отшельник“. Тогда меня схватили и привели в деревню. Мне на шею повесили закопченные котелки и ручки от глиняных сосудов и водили по селу, нанося побои, и говоря: „Этот монах растлил девушку из нашей деревни. Бейте его, бейте!“ Я был избит так, что едва не умер.

Наконец подошел кто-то из старейшин и сказал: „Прекратите наконец бить этого чужестранца-монаха!“ А помогавший мне мiрянин шел за мной смущенный, так как многие оскорбляли и его, говоря: „Вот отшельник, за которого ты поручался. Знаешь, что он сделал?“ Родители же девушки сказали: „Мы не отпустим его, пока он не поклянется, что будет кормить ее и обеспечивать всем потребным“. Я сказал своему помощнику, что согласен. На этом и порешили.

Вернувшись в келию, я отдал мiрянину все корзины, сказав: „Продай их и отдай моей жене, чтобы у нее была еда“. Потом сказал своему помыслу: „Дорогой друг, вот у тебя есть и жена. Теперь ты должен работать больше, чтобы прокормить ее“. Я работал днем и ночью и отправлял ей все заработанные деньги.

Когда несчастной пришел срок рожать, она мучилась много дней и не могла разрешиться от бремени. Ее спросили: „В чем дело?“ Она ответила: „Это за то, что я оклеветала отшельника, ложно обвинив его. Он не виноват, а виноват такой-то юноша“.

Пришел мой помощник и с радостью сказал: „Девица не могла родить, пока не призналась, что оклеветала тебя. И теперь вся деревня хочет торжественно прийти к тебе, чтобы просить прощения“. Услышав это, я, дабы избежать беспокойства от людей, встал и пришел сюда в Скит. Это и есть та причина, по которой я здесь».

85. Авва Петр говорил, что авва Макарий по своему незлобию был расположен ко всем братиям. Некоторые спросили его: «Авва, почему ты позволяешь так с собой обращаться?» Он ответил: «Двенадцать лет я работал Господу моему, чтобы Он даровал мне эту благодать, а вы советуете мне отказаться от нее?»

86. Некогда авва Макарий шел с озера в свою келию и нес ветви. И вот встретился ему по дороге диавол с серпом в руке, которым он хотел ударить его, но не смог и сказал: «Слишком большая сила исходит от тебя, Макарий. Я не могу действовать против тебя. Все, что ты делаешь, делаю и я. Ты постишься, и я пощусь. Ты бодрствуешь, а я вообще не сплю. Есть лишь одно, в чем ты превосходишь и побеждаешь меня». Авва Макарий спросил: «Что это?» Тот ответил: «Твое смирение. Поэтому я не могу тебе ничего сделать».

87. Некогда авва Макарий ходил к авве Антонию и, побеседовав с ним, вернулся в Скит. Отцы встретили его, и в беседе старец сказал им: «Я говорил авве Антонию, что здесь мы не совершаем литургию». Но отцы начали говорить о другом и не спросили, что же ответил старец, и авва Макарий им ничего не сказал.

Один из старцев рассказывал это для примера. Когда отцы видят, что братия забывают спросить о чем-то полезном для них, они сами начинают об этом говорить. Если же братия не понуждают их продолжить свое слово, то они замолкают, чтобы не оказаться говорящими, когда не спрашивают, так как это будет празднословием.

88. Говорили об авве Макарии, что если приходил к нему брат как к святому великому старцу, со страхом, то он не разговаривал с ним. Если же брат говорил с ним, как бы уничижая его: «Авва, когда ты был погонщиком верблюдов, ты, небось, воровал селитру и продавал. Били ли тебя за это хозяева?» – то он беседовал с ним с радостью обо всем, о чем бы тот ни спросил.

89. Некогда бес пришел к авве Макарию с мечом, чтобы отсечь ему ногу. Но он не смог этого сделать из-за смирения старца и сказал: «Все, что есть у вас, есть и у нас. Одним лишь смиренномудрием вы отличаетесь от нас, потому и оказываетесь сильнее».

90. Рассказывали об авве Макарии Египетском, что некогда он шел из Скита на Нитрийскую Гору. Уже почти придя на место, он сказал ученику: «Иди быстрее вперед меня». Ученик, идя впереди, встретил языческого жреца и окликнул его: «Эй, демон, куда бежишь?» Тот подошел и избил его посохом до полусмерти, а сам побежал дальше.

Вскоре жрец встретился с аввой Макарием, который спросил его: «Куда ты так торопишься, ты, наверное, устал?» Тот удивился, подошел к нему и спросил: «Что хорошего ты нашел во мне, что решил меня утешить?» Старец ответил: «Я увидел, что ты, трудясь, изнемог, а того не знаешь, что трудишься попусту». Жрец сказал ему: «Я пришел в сокрушение от твоего приветствия и понял, что ты – человек Божий. Раньше мне встретился другой монах, который обругал меня, и я избил его до полусмерти». Старец понял, что это был его ученик. А жрец, обняв ноги аввы, сказал: «Не отпущу тебя, пока не сделаешь меня монахом».

Они пришли туда, где лежал ученик, взяли его на руки и отнесли в церковь на Горе. Монахи, увидев жреца вместе со старцем, изумились, но, узнав, что произошло, сразу сделали его монахом. Потом многие язычники через этого жреца стали христианами.

Авва Макарий говорил, что злое слово и доброго человека делает злым, а доброе и злого делает добрым.

91. Авва Макарий рассказывал: «Как-то в молодости я, придя в уныние, вышел из келии в пустыню и сказал своему помыслу, что кто бы мне ни встретился, я спрошу у него душеполезный совет.

И вот, встретив отрока, пасущего быков, я спросил: „Что мне делать, когда я голоден?“ Он ответил: „Поешь“. Я спросил: „А что делать, если я поел, но все еще голоден?“ Он ответил: „Еще поешь“. Я спросил: „А что если я много раз ел, но по-прежнему хочу есть?“ Тогда он меня спросил: „Ты что, авва, осел, что все время хочешь есть?“ Так, получив духовную пользу, я ушел».

92. Говорили об авве Моисее, что, когда его сделали клириком, надели на него белый наплечник.^[60] Архиепископ сказал: «Теперь ты весь белый, авва Моисей». Старец ответил: «Лишь внешне, господин папа, а ты – и изнутри».

Архиепископ, желая испытать его, сказал клирикам: «Когда авва Моисей войдет в алтарь, прогоните его, скрытно следуйте за ним, слушая, что он скажет». Когда старец вошел в алтарь, его стали бранить и прогнали сословами: «Ступай прочь, эфиоп». Он вышел и сказал: «Правильно с тобой поступили. Ты – не человек, пепельнокожий, черный... Зачем приходишь к людям?»

93. Брат сказал авве Моисею: «От меня требуют выполнить дело, которое мне не по силам. Что я должен делать?» Старец ответил: «Если не станешь мертвым и не погребешь себя мысленно, то не осилишь это дело».

94. Авва Пимен рассказывал, что некий брат спросил авву Моисея, каким образом человек может умертвить себя для ближнего. Старец ответил: «Если человек не будет считать в своем сердце, что он уже три дня во гробе, то не сможет исполнить это повеление».

95. Авва Моисей сказал: «Если человек не помышляет в своем сердце, что он грешник, Бог не слышит его». Брат спросил: «Что означает помышлять в своем сердце, что ты грешник?» Старец ответил: «Если человек видит перед собой свои грехи, то он не видит грехов ближнего».

96. Брат спросил авву Моисея: «Что может помочь человеку в любом труде?» Старец ответил: «Бог поможет. Ибо написано: „Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в тяжких скорбях, постигших нас“.^[61] Брат спросил: „А посты и молитвы, которые совершает человек, чему тогда служат?“ Старец ответил: „Они приводят душу к смирению, как написано: „Посмотри на смирение мое и на изнеможение мое и оставь все грехи мои“^[62]“. Если душа принесет плоды смирения, то ради них Бог умилостивится и преклонится к этой душе».

97. Брат снова спросил авву Моисея: «Хозяин велел высечь раба за какой-то проступок. Что должен сказать раб?» Старец ответил: «Если это хороший раб, то он скажет: „Смилуйся надо мной, потому что я согрешил“». Брат спросил: «И ничего другого?» Старец ответил: «Нет. Но как скоро он возложит на себя вину и скажет, что согрешил, так сразу же смилостивится над ним его господин».

98. Авва Матой сказал: «Чем больше приближается человек к Богу, тем больше видит себя грешником. Исаия пророк, видевший Бога, называл себя несчастным и нечистым».^[63]

99. Он же сказал: «Когда я был молод, я говорил себе, что, может быть, и я делаю что-то хорошее. Теперь же, когда состарился, вижу, что нет во мне ни одного доброго дела».

100. Брат пришел к авве Матою и спросил: «Почему скитяне делают больше, чем велит Писание, любя своих врагов ^[64] больше, чем самих себя?» Авва Матой ответил: «А я и любящего меня не люблю так, как самого себя».

101. Авва Иаков рассказывал: «Однажды я пришел к авве Матою и, уходя от него, сказал, что хочу пойти в Келлии. Он попросил меня поприветствовать от его имени авву Иоанна. Зайдя к авве Иоанну, я сказал ему: „Тебя приветствует авва Матой“. Старец ответил: „Да, авва Матой подлинно израильтянин, в котором нет лукавства“.^[65]

Через год я опять пришел к авве Матою и передал ему приветствие от аввы Иоанна. Старец ответил мне: „Я недостоин приветствия старца. Но знай, что, когда старец прославляет ближнего более, чем себя, он достиг великой меры. Это совершенство – прославлять ближнего больше, чем себя“».

102. Некогда авва Матой пришел из Раифы в область Магдалы. С ним был его брат. Епископ удержал у себя старца и рукоположил в пресвитера. Когда они вместе сидели за трапезой, епископ сказал: «Прости меня, авва. Я знал, что ты не желаешь этого, но я дерзнул это сделать, чтобы получить от тебя благословение». Старец ответил со смирением: «Помысел мой менее всего этого хотел, но я скорблю о том, что буду отделен от брата, который со мной, и не смогу все молитвы на службе совершать один». Епископ ответил: «Если ты уверен, что он достоин, то я и его рукоположу». Авва Матой сказал: «Достоин ли он, я не знаю, но знаю одно, что он лучше меня».

Епископ рукоположил и брата. Но за всю жизнь они ни разу не прикоснулись к жертвеннику и не совершили ни одной литургии. Старец говорил: «Я верую Богу, что мне не будет засчитано великим преступлением это рукоположение, если я не совершаю литургию. Рукоположение – это удел непорочных».

103. Брат просил авву Матоя: «Скажи мне слово». Тот ответил: «Ступай и моли Бога, чтобы Он даровал плач и смирение твоему сердцу. Всегда размышляй о своих грехах. Не суди других, но будь ниже всех. Не дружи с отроком, не знакомься с женщиной и не води дружбы с еретиком. Отсеки от себя дерзновение. Обуздывай язык и чрево, не пей вина, даже немного. Если кто станет говорить с тобой о деле, не вступай с ним в спор, но, если он говорит правильно, соглашайся с ним, а если неправильно, скажи: „Ты знаешь, что говоришь“, и не спорь с ним о сказанном. В этом и состоит смирение».

104. Один брат спросил авву Матоя: «Как мне поступать? Мой язык доставляет мне скорби. Всякий раз, как я оказываюсь среди людей, не могу его сдержать, но осуждаю людей за всякое дело и обличаю их. Что мне делать?» Старец ответил: «Если ты не можешь сдерживать язык, живи в уединении, потому что это твоя немощь. А тот, кто живет с братиями, должен быть не угловатым, но круглым, чтобы никого не задевать». И старец добавил: «И я не по добродетели живу один, но по немощи. Потому что сильны те, которые пребывают среди людей».

105. Авва Мио рассказывал об одном старце, который жил в Скиту, что он был из рабов и в совершенстве стяжал дар рассуждения. Каждый год он ходил в Александрию, чтобы заплатить оброк своим господам. Встречая его, они кланялись ему, а старец наливал воду в таз и омывал им ноги. Они говорили ему: «Авва, зачем? Нам неловко перед тобой». А он отвечал: «Я не перестал быть вашим рабом и благодарен, что вы отпустили меня на свободу, чтобы я служил Богу. Но я омываю вам ноги, примите этот мой оброк». Они спорили и не соглашались. А он говорил им: «Если вы не хотите принять мой оброк, то я останусь здесь и буду служить вам». Тогда они разрешали ему сделать то, что он желал, и провожали со множеством подарков и большими почестями, чтобы он устраивал за них трапезы любви. Поэтому он стал знаменитым и любимым в Скиту.

106. Авва Макарий пришел к авве Пахомию Тавеннисиоту. Авва Пахомий спросил его: «Нужно ли наказывать братий, которые нарушают устав?» Авва Макарий ответил: «Наказывай и суди своих подчиненных по справедливости. А больше никого не суди, потому что в Писании сказано: „Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог“^[66]».

107. Авва Нил сказал: «Блажен монах, который считает себя всеми отверженным».

108. Авва Пимен, услышав об авве Нистерое, который жил в киновии, пожелал его увидеть. Он попросил авву киновии, чтобы тот послал к нему авву Нистероя, но авва киновии не хотел, чтобы Нистерой шел один и потому не отпустил.

Спустя немного времени эконом киновии попросил авву позволить ему сходить к авве Пимену, чтобы открыть помыслы. Авва отпустил его, сказав: «Возьми с собой и брата Нистероя, потому что старец просил прислать его, но я не решился отправить его одного».

Эконом пришел к старцу, открыл свои помыслы, и тот уврачевал его. Потом старец спросил авву Нистероя: «Как ты стяжал эту добродетель, что какая бы скорбь ни приключилась с тобой в киновии, ты ничего не говоришь и ни во что не вмешиваешься?» Авва Нистерой долго молчал, но, понуждаемый старцем, наконец сказал: «Прости меня, авва, как только я вступил в киновию, я сказал своему помыслу: „Ты не выше осла. Осла бьют – и он ничего не говорит, бранят – и он ничего не отвечает. Таким будь и ты, как сказал псалмопевец: Как скот был я пред Тобою. Но я всегда с Тобою“^[67]».

109. Авва Ксанфий говорил: «Собака лучше меня, потому что у нее есть любовь к хозяину и ее не за что судить».

110. Авва Орсисий сказал: «Если сырой кирпич положить в основание здания, стоящего около реки, то оно не простоит и дня. А если кирпич обожжен, то постройка будет прочна, как камень. Так и человек, имеющий мiрское устроение, душа которого не закалена, как у Иосифа, страхом Божиим, – если достигнет власти, сразу терпит поражение. Много искушений у тех, кто живет среди людей. Поэтому лучше, чтобы человек, зная свою меру, избегал бремени власти, хотя утвержденные верой всегда остаются непоколебимы.

Если кто пожелает сказать слово о святейшем Иосифе, то скажет, что Иосиф не был обычным человеком, ходящим по земле. Ведь он претерпел множество искушений в стране, где не было даже следа богопочитания. Но Бог отцов его был с ним и избавлял от всякой скорби. И теперь он вместе со своими отцами в Царстве Небесном. А мы, зная свою меру, будем подвизаться. Только так мы сможем избежать суда Божия».

111. Некогда местный правитель взял под стражу одного человека из деревни, откуда родом был авва Пимен. Все жители деревни пришли к старцу и начали просить пойти и освободить узника. Но старец сказал: «Дайте мне три дня, а потом я приду». Три дня авва Пимен молился ко Господу, говоря: «Господи, не дай мне этого совершить, иначе мне не будет жизни в этом месте». Затем старец пришел и стал просить правителя за земляка. Правитель ответил: «Ты ходатайствуешь за разбойника, авва?» Старец обрадовался, что его просьба не была удовлетворена.

112. Авва Пимен рассказывал, что один брат спросил авву Алония: «Что такое самоуничижение?» Старец ответил: «Самоуничижение – это низведение себя ниже бессловесных животных, потому что они не подлежат осуждению».

113. Авва Иосиф рассказывал: «Однажды, когда мы сидели вместе с аввой Пименом, он назвал Агафона аввой. Мы спросили его: „Он еще молодой, почему ты называешь его аввой?“ Авва Пимен ответил, что его уста сами произнесли это слово».

114. Авва Пимен сказал, что мы потому оказываемся среди множества искушений, что не знаем ни своего места, ни того, кто мы есть на самом деле. Для нас ничего не значат ни пример жены хананеянки, которая согласилась быть названной псом и за это получила исцеление от Спасителя,^[68] ни пример Авигеи, которая сказала Давиду: «На мне грех», за что царь выслушал ее и полюбил.^[69] Авигея олицетворяет душу, а Давид – Божество. Если душа уничижит себя пред Господом, то Господь возлюбит ее.

115. Авва Пимен сказал: «Совсем не цени себя, но привяжись к тому, кто ведет правильную жизнь».

116. Брат спросил авву Пимена: «Что такое высокий помысел?» Старец ответил: «Надежда получить оправдание».

117. Авва Пимен сказал, что авва Пафнутий был велик и совершал малое правило.

118. Он же рассказывал, что один монах, живший с братиями, спросил авву Виссариона: «Что мне делать?» Старец ответил: «Молчи и вменяй себя ни во что».

119. Еще сказал: «Если будешь почитать себя за ничто, то обретешь покой, где бы ты ни жил».

120. Авва Пимен говорил, что если человек достигнет степени, о которой апостол сказал: «Для чистых все чисто»,^[70] то увидит себя худшим всякой твари. Брат спросил: «Но как я могу считать себя хуже какого-нибудь убийцы?» Старец ответил, что если человек достигнет в меру слов апостола и увидит убийцу, то скажет, что убийца совершил этот грех лишь однажды, а он сам ежедневно убивает своих ближних.

121. Брат спросил о том же авву Анува, как понять слова аввы Пимена. Авва Анув ответил: «Если человек достигнет той меры, о которой говорит апостол и увидит недостатки брата своего, то поступит праведно, заслонив его недостатки своими». Брат спросил: «Но что значит поступить праведно?» Старец ответил: «Всегда обвинять самого себя».

122. Авва Пимен говорил: «Если человек всегда будет обвинять себя, то везде устоит».

123. Брат сказал авве Пимену, что всякий раз, как он впадает в жалкое прегрешение, его терзают и осуждают помыслы, говоря: «Для чего ты пал?» Старец ответил: «В тот момент когда человек впадет в прегрешение, пусть лишь скажет: „Я согрешил“, и помыслы тотчас исчезнут».

124. Рассказывали об авве Пимене, что он никогда не хотел обсуждать слова другого старца, но всегда и во всем восхвалял его.

125. Рассказывали, что когда приходили люди к авве Пимену, он сначала отправлял их к авве Ануву, так как тот был старше годами. А авва Анув говорил им: «Ступайте к моему брату Пимену, так как он имеет дар слова». Если же авва Пимен и авва Анув сидели вместе, то авва Пимен ни слова не говорил в его присутствии.

126. Некий брат, живший недалеко от села и много лет не заходивший в него, сказал братиям: «Сколько лет я уже живу здесь, но не разу не ходил в село, а вы туда постоянно ходите». Братия рассказали об этом авве Пимену, и старец ответил: «А я бы пошел туда ночью и обошел все село, чтобы мой помысел не хвалился тем, что я туда не ходил».

127. Авва Пимен сказал: «Человек всегда нуждается в смиренномудрии и страхе Божием так же, как в дыхании, исходящем из его ноздрей».

128. Брат спросил авву Пимена: «Как мне вести себя там, где я поселился?» Старец ответил: «Где бы ты ни жил, почитай себя чужестранцем, не желай, чтобы твое мнение возобладало над другими – и обретешь покой».

129. Он же сказал: «Повергать себя пред Богом, не ценить себя и отвергать собственную волю – это орудия души».

130. Один брат спросил авву Пимена: «Авва, чему мне нужно внимать, когда я нахожусь в келии?» Старец ответил: «Я человек с тяжким грузом на плечах, который по самую шею увяз в тине. И я вопию к Богу: „Помилуй мя!“»

131. Авва Пимен рассказывал, что блаженный авва Антоний сказал, что люди обладают великой властью: возложить на себя свой грех пред лицом Господа и ожидать искушения до последнего издыхания.

132. Он же сказал со вздохом: «Все добродетели вошли в этот дом, кроме одной, а без нее трудно человеку устоять». Его спросили, что это за добродетель. Он ответил: «Самоосуждение».

133. Брат пришел к авве Пимену и спросил: «Что мне делать?» Старец ответил: «Ступай и подружись с тем, кто скажет тебе: „Делай это“, и обретешь покой».

134. Он же сказал, что авва Феона говорил: «Даже если обогатится человек добродетелью сам по себе, Бог не подаст ему благодати, так как знает, что он не был верен, трудясь сам по себе. Если же человек пойдет в послушание к ближнему, то благодать Божия пребудет с ним».

135. Авва Пимен сказал: «Не исполняй своей воли. Напротив, надо смирять себя перед братом твоим».

136. Также сказал: «Если человек знает свою меру, то он не будет смущаться».

137. Еще сказал: «Человек, который сам не соблюдает то, что знает, разве может научить этому ближнего?»

138. Он же сказал: «Человек, живущий рядом с ближним, должен быть подобен каменному столбу. Когда оскорбляют – не гневаться, а когда хвалят – не превозноситься».

139. Авва Пимен сказал: «Говорю, что после смерти я буду низринут туда же, куда низвержен сатана».

140. Брат спросил авву Пимена: «Я живу вместе с братиями. Хорошо ли давать им какие-либо советы?» Старец ответил: «Нет, сначала сам делай дело. Если они пожелают жить во Христе, то сами справятся». Брат спросил: «А если они сами хотят, чтобы я давал им советы?» Старец ответил: «Этого не нужно, но стань для них примером, а не законом».

141. Авва Пимен сказал: «Если придет к тебе брат и ты увидишь, что не получаешь никакой пользы от его прихода, то рассмотри свой разум и узнай, каков был твой помысел до его прихода. И тогда ты поймешь, в чем причина того, что сейчас ты не получаешь никакой духовной пользы. Если ты внимательно спросишь свой разум со смиренномудрием, то будешь чист перед своим ближним и поймешь собственные прегрешения. Если кто с благоговением будет сидеть с пришедшим к нему, то он не ошибется, так как он всегда видит перед собой Бога. Пребывая в келии, человек приобретает страх Божий».

142. Он же сказал: «Потому мы так тяготимся собой, что не принимаем нашего брата так, как Писание в притчах заповедало это делать. Разве мы не видим в Писании жену хананейскую, которая последовала за Спасителем, вопия и умоляя исцелить ее дочь, и Спаситель принял ее и утешил?»^[71]

143. Авва Пимен рассказывал, как однажды старцы сидели за трапезой и им прислуживал авва Алоний. Старцы начали хвалить его, но он ничего не отвечал. Один из старцев наедине спросил его: «Что же ты не отвечал старцам, когда тебя хвалили?» Авва Алоний сказал: «Если бы я ответил, это означало бы, что я принимаю похвалу».

144. Также сказал: «Земля, на которой Господь заповедал приносить жертву, – это смиренномудрие».^[72]

145. Был некогда монах по имени авва Памво. О нем рассказывали, что он три года просил Господа не прославлять его на земле. И так прославил его Бог, что никто не мог смотреть ему прямо в лицо, ибо оно сияло славой.

146. Авва Петр рассказывал, как они, семь отшельников, пришли к авве Сисою, когда он жил в Клисме, и попросили сказать им слово. Тот сказал: «Простите меня, я человек простой. Как-то я пошел к авве Ору и авве Афре. Авва Op болел уже восемнадцать лет. Я поклонился им и попросил сказать мне слово. Авва Op говорит: „Что мне тебе сказать? Ступай и, что видишь, то делай. Бог с тем, кто желает все больших и больших благ, т. е. принуждает себя во всем“. Авва Op и авва Афре происходили из разных мест, но между ними всегда был мир, до самого их исхода из тела. Авва Афре имел великое послушание, а авва Op – смирение.

Я прожил у них несколько дней и увидел великое чудо, которое сотворил авва Афре. Кто-то принес им маленькую рыбу, и авва Афре решил приготовить ее для старца. Он начал потрошить рыбу ножом. Тут авва Op позвал его, и он оставил нож внутри рыбы, так и не дочистив ее. Я удивился его великому послушанию, так как он не сказал: „Подожди немного, пока я закончу с рыбой“. Я спросил авву Афре: „Как ты обрел такое послушание?“ Он ответил мне: „Оно не мое, а моего старца“.

Потом он взял меня за руку и сказал: „Посмотри на его послушание“. Затем он поджарил часть рыбы, нарочно пережарив ее, и поставил перед старцем. Тот поел и ничего не сказал. Авва Афре спросил его: „Хороша ли рыба, авва?“ Тот ответил: „Очень хороша“. После этого он принес хорошо приготовленный кусок рыбы и сказал: „Вот этот кусок подгорел, авва“. Старец сказал в ответ: „Да, ты его немножко пережарил“. Тогда авва Афре говорит мне: „Видишь, каково послушание аввы?“

Я покинул их и сделал все возможное, чтобы сохранить то, что видел».

Вот что рассказал братиям авва Сисой. Потом один из них попросил: «Сотвори любовь, скажи нам слово от себя». Он сказал: «Тот, кто сознательно научился считать себя за ничто, исполнил Писание». Другой брат спросил: «А что такое странничество, авва?» Тот ответил: «Странничество означает, что должно всегда молчать и совершенно не вмешиваться ни в какие дела, куда бы ты ни пришел».

147. Говорили об авве Петре и авве Епимахе, что они вместе подвизались в Раифе. Однажды, когда была трапеза в церкви, их принуждали сесть за стол к старцам. После многих уговоров туда пошел только авва Петр.

Когда все встали из-за стола, авва Епимах спросил авву Петра: «Как же ты дерзнул сесть за стол к старцам?» Тот ответил: «Если бы я сидел с вами, то братия считали бы меня за старца, просили бы вкусить первым и я бы считался старшим среди вас. А сегодня я сел к отцам и стал наименьшим из всех сидевших за столом и смиреннее помыслом».

148. Авва Петр сказал: «Не нужно превозноситься, когда Господь что-либо делает через нас, но, напротив, благодарить Его за то, что удостоились быть призванными Им. Так полезно думать о всякой добродетели».

149. Авва Пимен рассказывал, что авва Пафнутий говорил: «Во все дни жизни старцев я дважды в месяц приходил к ним, живя от них на расстоянии двенадцати миль. Я открывал им всякий помысел, и они мне ничего не говорили в ответ, кроме слов: „Куда бы ты ни отправился, не измеряй себя – и обретешь покой“».

150. Петр, пресвитер из Диоса, всякий раз когда мы шли с кем-то и его ради священного сана понуждали идти впереди всех, по смирению шел позади, исповедуя грехи свои, о чем написано и в житии аввы Антония. И он поступал так, никого не обижая.

151. Некто из братий пришел к авве Сисою на Гору аввы Антония. В беседе брат спросил авву Сисоя: «Разве ты еще не достиг меры аввы Антония?» Старец ответил: «Если бы у меня был хоть один из помыслов аввы Антония, я бы весь пламенел огнем любви к Богу. Но я знаю человека,^[73] который с трудом может понести его помысел».

152. Брат сказал авве Сисою: «Я вижу, что память о Боге всегда пребывает со мной». Старец отвечает: «Нет ничего великого в том, что помысел твой всегда мыслит о Боге. Но поистине велико – видеть себя ниже всякой твари. Такой помысел вместе с телесным трудом приводит к смиренномудрию».

153. Братия пришли к авве Сисою, чтобы услышать от него слово, но он ничего им не сказал, а лишь повторял: «Простите меня». Гости увидели в его келии корзины и спросили его ученика Авраама: «А вы здесь плетете корзины?» Ученик ответил: «Да, мы все время их плетем». Тогда старец сказал: «Плетем, потому что все время должны питаться». Гости получили большую духовную пользу и, утвержденные смирением старца, удалились с радостью.

154. Три старца пришли к авве Сисою, так как много о нем слышали. Первый сказал: «Авва, как я могу спастись от огненной реки?» Тот не ответил ему. Сказал второй: «Авва, как я могу спастись от скрежета зубов и червя неусыпающего?» Третий спросил: «Авва, что мне делать? Память о тьме кромешной все время гнетет меня».

Авва ответил им: «Я не вспоминаю ни об одной из этих мук, так как Бог милосерд, и я надеюсь, что Он окажет мне Свою милость». Услышав эти слова, старцы опечалились и собрались уходить. Но авва Сисой, не желая отпускать их огорченными, позвал их опять к себе И сказал: «Блаженны вы, братия. Я вам позавидовал. Первый из вас сказал об огненной реке, второй – о тартаре, а третий – о тьме. Если эта память владычествует в вашем сердце, то вы не можете согрешить. А что делать мне, жестокосердному, если я даже не хочу знать, что для людей уготован ад, и потому согрешаю всякий час?» Старцы покаялись и сказали ему: «Мы знаем об этих мучениях лишь потому, что слышали о них».

155. Однажды авва Сисой пришел в Клисму, и пришли к нему мiряне, повидать его. Они много говорили, но он ничего им не отвечал. Наконец один из них сказал: «Зачем мы угнетаем старца? Он наверное не ел, поэтому не может говорить». Старец ответил: «Нет, я ем, когда это нужно. И говорю тоже тогда, когда это нужно».

156. Пришли некогда ариане к авве Сисою на Гору аввы Антония и начали порицать православных. Старец ничего им не отвечал, а затем позвал ученика и сказал: «Авраам, принеси книгу святого Афанасия ^[74] и читай ее вслух». Ариане замолчали. И так, хотя старец ничего сам не сказал, ересь их стала очевидна. Потом он отпустил их с миром.

157. Брат просил авву Сисоя Фивейского: «Скажи мне слово». Тот ответил: «Что мне сказать тебе? Я читаю Новый Завет, но жизнь моя все еще ветхая».

158. Тот же брат спросил авву Сисоя из Петры об этом изречении аввы Сисоя Фивейского, и старец ответил ему: «Я во грехе ложусь и во грехе встаю».

159. Авва Сисой сказал: «Ищи Бога, но не ищи, где Он пребывает».

160. Брат спросил авву Сисоя: «Что мне делать?» Тот ответил: «Вот что ты должен делать: постоянно молчать и смиряться. В Писании сказано: „Блаженны все уповающие на Него!“^[75] Так ты сможешь спастись».

161. Авва Сисой спросил одного брата: «Как ты живешь?» Брат ответил: «Тщетно иждиваю дни свои, авва». Старец сказал: «Если я трачу понапрасну не только дни, но и ночи, то и за это уже благодарен Богу».

162. Брат просил авву Сисоя: «Скажи мне слово». Тот ответил: «Зачем ты вынуждаешь меня говорить понапрасну? Смотри на меня, и что видишь, то и делай».

163. Говорили об авве Сисое, что однажды, сидя в келии, он громко закричал: «О горе!». Ученик спросил его: «Что с тобой, авва?» Старец ответил ему: «Одного человека я ищу, чтобы поговорить, и не нахожу».

164. Рассказывали об авве Сисое, что однажды он заболел. Вокруг него сидели пришедшие старцы, а он говорил как будто с кем-то другим. Старцы спросили: «Что ты видишь, авва?» Он ответил: «Вижу пришедших ко мне и умоляю их отпустить меня на покаяние». Один из старцев сказал: «Если они тебя отпустят, будут ли у тебя сейчас силы на труды покаяния?» Старец ответил: «Даже если не смогу ничего делать, буду стенать о моей душе, и этого довольно мне».

165. Брат спросил авву Сисоя: «Какой путь приводит к смирению?» Старец ответил: «Путь, ведущий к смирению, – это воздержание, молитва к Богу и преодоление себя, чтобы быть ниже всякого человека».

166. Некто из старцев спросил авву Сисоя, что означает сказанное об идолах в псалме. Старец ответил: «Об идолах сказано: „Уста имеют и не проговорят, глаза имеют и не увидят. Уши имеют и не услышат, и нет дыхания в устах их“.^[76] Таков должен быть и монах. Идолы – это мерзость, и монах должен считать себя мерзостью».

167. Авва Сармат сказал: «Для меня лучше человек согрешивший, если он осознал, что согрешил, и покаялся, чем не согрешивший и считающий себя праведным».

168. Авва Серин сказал: «Все время своей жизни я провел в трудах: жал, шил, плел… И несмотря на это, если бы рука Божия не питала меня, я бы не смог пропитаться».

169. Амма Синклитикия сказала: «Как невозможно построить корабль без гвоздей, так невозможно спастись без смиренномудрия».

170. Еще сказала: «Подражай мытарю,^[77] чтобы тебе не быть осужденным вместе с фарисеем. И избери кротость Моисея, чтобы превратить свое сердце, подобное каменной скале, в источники вод».^[78]

171. Брат просил авву Тифоя: «Скажи мне слово». Старец спросил: «А ты веришь мне?» Брат ответил: «Да». Тогда он сказал: «Иди и, замечая, чтό я делаю, делай и ты то же самое». Брат спросил: «Но что я вижу в тебе, авва?» Сказал тогда ему старец: «Что мой помысел ниже любого из людей».

172. Авва Иперехий сказал: «Смиренномудрие – это дерево жизни, поднимающееся высоко вверх».

173. Старец сказал: «Имеющий смирение смиряет бесов, а неимеющий становится посмешищем для бесов».

174. Он же сказал: «Не только говори, но и мысли смиренно. Без смирения невозможно возвыситься в делах, согласных с волей Божией».

175. В одном городе жил епископ, который по действию диавола впал в блуд. Затем, во время богослужения в церкви, когда еще никто не знал о его грехе, он сам исповедал его перед народом и сказал: «Я впал в блуд». Потом положил свой омофор в алтаре со словами: «Я больше не могу быть вашим епископом». Тогда весь народ с плачем воскликнул: «Грех твой да будет на нас, только оставайся епископом». Он ответил: «Если вы хотите, чтобы я остался епископом, сделайте то, что я вам скажу». Он повелел запереть ворота церкви, лег у малой двери и сказал: «Нет тому части с Богом, кто, выходя, не наступит на меня». Так и сделали по слову его. И когда выходил последний человек, с неба раздался глас: «За великое смирение Я простил ему грех».

176. Один великий отшельник спросил: «Почему ты так со мной воюешь, сатана?» И сатана ответил: «Потому что и ты сильно воюешь со мной».

177. Жили вместе два брата по плоти, и диавол задумал разлучить их друг от друга. Однажды младший зажег светильник, а бес устроил так, что светильник упал и разбился. Старший брат в гневе ударил младшего. Но тот покаялся, сказав: «Потерпи, брат, я сейчас опять зажгу». И вот пришла сила Господа и мучила беса до утра. Демон пошел и рассказал своему начальнику о происшедшем.

Один языческий жрец слышал этот рассказ беса и тотчас же, оставив мiр, стал монахом. С самого начала он держался смирения, говоря, что смирение разрушает всю силу врага. Он рассказывал: «Я сам слышал, как бес говорил, что лишь только произведет смущение среди монахов, как один из них спешит попросить прощения у другого, кается пред ним и так уничтожает мою силу».

178. Старцы говорили: «Венец монаха – смиренномудрие».

179. Старца спросили: «Когда душа приобретает смирение?» Он ответил: «Когда она заботится лишь о своих собственных грехах».

180. Старец сказал: «Как земля никогда не падает вниз, так и смиряющий себя не знает падений».

181. Старец сказал: «Смирение не гневается и ни в ком не вызывает гнева».

182. Одного из старцев-пустынников ударил по щеке бесноватый, испускавший пену. Старец подставил ему другую щеку, и бес, не снеся пламени смирения, тотчас вышел.

183. Старец сказал: «Когда войдет в тебя помысел высокоумия или превозношения, исследуй свою совесть, сохранил ли ты все заповеди, любишь ли своих врагов, огорчаешься ли об их неудачах и почитаешь ли себя негодным рабом и самым грешным из всех. И тогда ты уже не будешь превозноситься и считать, что ты исправен во всем, зная, что этот помысел все разрушает».

184. Старец сказал: «Тот, кого почитают или хвалят больше, чем он того заслуживает, терпит большой вред, а тот, кого люди совсем не почитают, будет прославлен свыше».

185. Брат спросил старца: «Хорошо ли делать много земных поклонов?» Старец ответил: «Посмотри на Иисуса Навина: Бог явился ему тогда, когда он пал ниц».^[79]

186. Старца спросили: «Почему нас так побеждают бесы?» Он ответил: «Потому что мы отбрасываем все наше оружие: бесчестие, смирение, нестяжание и терпение».

187. Брат спросил старца: «Если брат начнет рассказывать мне о мiрских делах, сказать ли ему, чтобы он мне этого не говорил?» Старец ответил: «Нет». Брат спросил: «Почему?» – «Потому что мы сами не можем это соблюсти: скажем ближнему так не делать, а окажется, что сами это делаем». – «Но как же следует поступить?» – «Делать то, что в твоей воле – молчать. Этого твоего примера будет достаточно для ближнего».

188. Старца спросили, что такое смирение, и он ответил: «Смирение состоит в следующем: если согрешит перед тобой брат твой, прости его до того, как он покается перед тобой».

189. Старец сказал: «Ни в каком искушении не обвиняй людей, но лишь самого себя, говоря: „По моим грехам это случилось со мной“».

190. Брат спросил старца: «Что такое смиренномудрие?» Старец ответил: «Это умение делать добро тем, кто творит тебе зло». Брат спросил: «А если кто не достиг этой меры, что ему делать?» Старец ответил: «Немедля уходить прочь от обидевшего тебя, прибегая к молчанию».

191. Брат спросил старца: «В чем состоит странничество?» Старец ответил: «Я знаю одного брата странника. Он, находясь в церкви, где тогда устроили трапезу любви, сел есть вместе с братиями. Некоторые из сидевших начали спрашивать: „Кто его привел?“ Ему сказали: „Вставай и ступай прочь“. Он встал и вышел. Но другие, пожалев его, пошли и пригласили обратно. Потом его спросили: „Что было у тебя на сердце, когда тебя прогнали, а затем позвали опять?“ Он ответил: „Я положил в сердце моем, что я как собака: ее выгоняют, она уходит, ее зовут, она снова приходит“».

192. Пришли некогда люди в Фиваиду к одному старцу и привели с собой бесноватого ради исцеления. Старец, прилежно помолившись, сказал бесу: «Выходи из создания Божия!» Бес ответил старцу: «Я выйду, но спрошу тебя об одной вещи. Ответь мне, кто такие козлища, а кто такие агнцы?» Старец ответил: «Козлища – это я, а агнцев знает Бог». Услышав это, бес громко закричал: «Выхожу из-за твоего смирения!» И тотчас вышел.

193. При императоре Феодосии Юнейшем ^[80] в предместье Константинополя жил египетский монах. Однажды император, проходя мимо его келии, оставил в стороне свиту и один подошел и постучался в дверь. Монах открыл и хотя понял, что перед ним император, но принял его, как всякого проезжающего чиновника.

Когда император вошел, они помолились и сели. Феодосий начал его расспрашивать, как живут египетские отцы. Монах ответил: «Они все молятся о твоем спасении». Потом сказал: «Поешь немного», размочил хлеб, налил немного масла, насыпал соли и предложил императору. Тот поел. Монах подал ему воды и тот выпил. Потом император спросил: «Ты знаешь, кто я?» Старец ответил: «Бог знает, кто ты». Император сказал: «Я – Феодосий император». Старец тотчас поклонился ему, а император сказал: «Блаженны вы, не имеющие житейских попечений. Поистине хотя я и родился во дворце, но никогда не ел столь вкусного хлеба и не пил такой воды, как сегодня».

С того времени император начал почитать монаха, но старец собрал свои вещи и ушел обратно в Египет.

194. Некоему старцу-отшельнику, жившему в пустыне, пришел помысел, что он уже совершил все добродетели. Старец помолился Богу такими словами: «Покажи мне, чего мне, быть может, еще не хватает, и я это совершу». Бог, желая смирить его помысел, сказал: «Ступай к такому-то архимандриту и, что он тебе велит, то и сделай».

А архимандриту Бог открыл: «Такой-то отшельник идет к тебе. Вели ему взять кнут и пасти свиней». Старец пришел, постучался в дверь и вошел к архимандриту. Они облобызались и сели. Говорит ему отшельник: «Что мне сделать, чтобы спастись?» Архимандрит отвечает: «А ты исполнишь то, что я тебе скажу?» – «Да». – «Тогда бери кнут и ступай пасти свиней». Отшельник пошел и стал пасти свиней.

Знавшие его и слышавшие о нем, узнав, что он пасет свиней, стали говорить: «Видите этого великого отшельника, о котором мы столько слышали? Он лишился рассудка или одержим бесом, что пасет свиней». И Бог, видя смирение, с которым тот переносил поношения от людей, вернул его на прежнее место.

195. Старец сказал: «Не говори в сердце своем против брата, что ты сам живешь более внимательно и больше подвизаешься. Но повинуйся благодати Христовой в духе нищеты и любви нелицемерной, чтобы не подпасть духу самовосхваления, не пасть и не потерять своих трудов. Ведь в Писании сказано: кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть.^[81] Будь же солью, осоленной в Господе».^[82]

196. Старец сказал: «Никогда я не преступал своей меры, чтобы устремиться выше, и никогда, будучи смиряем, не смущался, потому что вся моя забота – молить Бога исторгнуть из меня ветхого человека».

197. Брат просил старца: «Скажи мне слово о спасении, авва». Тот ответил: «Даже если я скажу, то слово это не даст всходов, так как земля наша слишком солона для него».

198. Старцы говорили: «Когда мы не имеем браней, тогда должны еще больше смиряться, потому что Бог, ведая нашу немощь, хранит нас. Если же мы превозносимся, то Он лишает нас Своего покрова, и мы можем погибнуть».

199. Одному из братий явился диавол, преобразившийся в Ангела света, и сказал: «Я Гавриил и послан к тебе». Брат сказал: «Может быть, ты послан к другому? Ибо я недостоин этого». И диавол тотчас исчез.

200. Старцы говорили, что даже если тебе зримым образом явится ангел, не принимай его, но смиренно скажи: «Я недостоин видеть ангела, потому что живу во грехах».

201. Говорили об одном старце, что он, подвизаясь в келии, видел бесов наяву и уничижал их. Сатана, поняв, что старец сильнее, пришел к нему и сказал: «Я – Христос». Старец, увидев его, закрыл глаза. Диавол спросил его: «Что же ты закрываешь глаза? Я Христос». Старец ответил ему: «В этом мiре я не хочу видеть Христа». Услышав это, диавол исчез.

202. Другому старцу бесы говорили: «Хочешь видеть Христа?» Он же ответил: «Анафема вам и тому, что вы говорите. Я верую моему Христу, сказавшему: „Если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, – не верьте“^[83]». И они тотчас исчезли.

203. Рассказывали о некоем старце, что он провел семьдесят недель, вкушая пищу лишь раз в неделю и умоляя Бога разъяснить ему смысл одного изречения из Писания. Однако Бог не открыл ему этого. Тогда старец сказал: «Я подъял такой труд, но так ничего и не узнал. Пойду спрошу у брата моего». Но лишь только он закрыл за собой дверь, как явился ему ангел Господень и сказал: «Семьдесят недель, которые ты постился, не приблизили тебя к Богу. А когда ты смирил себя и пошел к брату, я был послан сообщить тебе значение этих слов». И объяснив ему слова Писания, ангел удалился от него.

204. Старец говорил: «Если кто со страхом Божиим и смирением повелит брату сделать что-либо, то повеление, данное ради Бога, расположит брата подчиниться и исполнить сказанное ему. Но если кто стремится повелевать братом не из страха Божия, но чтобы показать свою власть над ним, то Бог, видящий тайны сердца, не расположит брата, чтобы он послушался. Потому что очевидно, какое дело делается ради Бога, а какое ради власти. Дело Божие смиренно и исполнено утешения, а дело власти преисполнено гнева и смущения, потому что оно от лукавого».

205. Старец сказал: «Лучше потерпеть поражение и сохранить смиренномудрие, чем победить и возгордиться».

206. Старец сказал: «Не презирай помогающего тебе, ибо не знаешь, в тебе ли Дух Божий или в нем. Помогающим я называю того, кто заботится о том, что тебе потребно».

207. Брат спросил старца: «Если я, живя с братиями, вижу, что они творят нечто недолжное, повелишь ли, чтобы я сделал им замечание?» Старец ответил: «Если твои со-братия старше тебя или твои ровесники, то лучше промолчи – и обретешь покой. Так ты становишься младшим среди них и освобождаешься от попечений». Брат снова спросил: «Но что мне делать, авва, если меня смущают помыслы?» Старец сказал: «Если ты изнемогаешь от помыслов, скажи братиям один раз со смиренномудрием, и если тебя не послушают, оставь это дело и доверься Богу, отсекая пред Ним свою волю. Но будь внимателен, не выказывай себя, чтобы твоя забота о братиях была по Богу. Впрочем, я полагаю, что гораздо лучше молчать, так как в этом и состоит смирение».

208. Один брат обиделся на другого. Последний, услышав об обиде на него, пришел с покаянием, но обиженный не открыл ему дверь. Тогда брат пошел к одному старцу и рассказал об этом. Старец ответил: «Смотри, не имеешь ли ты в своем сердце самооправдания, осуждая брата как виновного, а себя оправдывая? Поэтому он и не был извещен открыть тебе дверь. Но вот что я тебе скажу. Хотя он и согрешил против тебя, ступай положи в своем сердце, что это ты согрешил против него, и оправдай своего брата. Тогда Бог известит его, и он помирится с тобой».

Брат так и поступил. Он пошел и постучался в дверь брата, а тот, лишь только услышав стук, отворил ему, первый принес покаяние и от всей души облобызал. После этого между ними царили мир и великое согласие.

209. Рассказывали об одном из отцов, что он семь лет просил у Бога один благодатный дар, и он был дан ему. Брат пошел к некоему великому старцу и сообщил о полученном даре. Выслушав, старец опечалился и сказал: «Этот дар – великое бремя. Ступай и еще семь лет моли Бога забрать этот дар, потому что он неполезен тебе». Брат пошел и молился еще семь лет, пока дар не был взят от него.

210. Брат спросил старца: «Что такое преуспеяние человека в Боге?» Тот ответил: «Преуспеяние человека – это смирение. Чем глубже человек нисходит в смирение, тем выше восходит в преуспеянии».

211. Старец сказал: «Или убегай от людей, или же насмехайся над мiром и людьми, показывая себя юродивым перед всеми».

212. Старец сказал: «Если, смиряя себя, ты попросишь прощения у кого-либо, то опалишь демонов».

213. Старец сказал: «Когда приобретешь молчание, не считай, что ты совершил добродетель, но говори себе, что ты молчишь, потому что недостоин даже говорить».

214. Старец сказал: «Если бы мельник не завязывал глаза ослу, вращающему жернова, то он повернул бы голову и стал есть зерно, приносящее мельнику доход. Так и мы получаем, по промыслу Божию, покровы, чтобы мы не видели добра, которое делаем, и затем, почитая себя как святых, не утратили своей награды. Поэтому нам столь часто попускаются нечистые помыслы, чтобы мы, видя их, осуждали себя. И эти нечистые помыслы становятся покровом наших малых добрых дел. Потому что если человек будет сам себя осуждать, то он не потеряет своей награды».

215. Старца спросили, что такое смирение, и он ответил: «Смирение – это великое и божественное дело. Путь же к смирению – это телесные труды и почитание себя великим грешником и последним из людей. А это означает, что не должно обращать внимания на чужие грехи, но всегда лишь на свои и непрестанно молиться о них Богу».

216. Брат спросил старца: «Скажи мне слово, чтобы, сохраняя его, спастись». Старец ответил: «Если ты сможешь переносить унижения, это будет выше всякой добродетели».

217. Старец сказал: «Переносящий уничижение, брань и ущерб может спастись».

218. Старец сказал: «Не заводи знакомства с игуменом и не ходи часто к нему, иначе у тебя появится дерзость, и наконец ты сам захочешь стать игуменом».

219. Один святой муж, увидев грешащего человека, горько заплакал и сказал: «Он сегодня грешит, а я согрешу завтра». Итак, даже если кто и грешит у тебя на глазах, не осуждай его, но считай себя грешнейшим его.

220. В киновии был один брат, признававший себя виноватым во всех грехах, в которых обвиняли его братия. Он осуждал себя даже за блуд, утверждая, что согрешил и этим. Некоторые из монахов, не зная его делания, начали роптать и говорить: «Сколько зла совершил этот человек, при этом он еще и не работает». Авва, зная, почему брат так поступает, сказал братиям: «Для меня лучше одна его корзина, сплетенная со смирением, чем все ваши, сделанные с гордостью. Хотите получить извещение от Бога?» И он принес три их корзины и одну корзину брата. Разожгли костер, бросили туда корзины, и все они сгорели, кроме корзины брата. Увидев это, братия испугались, покаялись и впредь относились к этому брату как к старцу.

221. Один монах, получив рану от кого-то, не только промолчал, но и поклонился ударившему – и рана тотчас зажила.

222. Старец сказал: «Ни за какое дело не влагай в свое сердце осуждение на брата твоего».

223. Старца спросили: «Некоторые говорят, что они видят ангелов, правда ли это?» Старец ответил: «Блажен тот, кто всегда видит свои грехи».

224. Один старец, живший на Иордане, вошел жарким днем в пещеру, внутри которой оказался лев. Зверь оскалился и начал рычать. Старец спросил его: «Чем ты недоволен? Здесь хватит места и для меня, и для тебя. А если тебе не нравится, вставай и уходи». Лев, не вынеся его слов, ушел.

225. Брат спросил старца: «Почему, когда я прошу прощения у того, кто что-то имеет против меня, он не мирится со мной?» Старец ответил: «Скажи мне истину. Нет ли у тебя на сердце самооправдания? Когда ты просишь прощения у согрешившего против тебя, не думаешь ли ты, что это он согрешил, и ты, только исполняя заповедь, просишь у него прощения?» Брат говорит: «Да. Так оно и есть». Старец сказал: «Поэтому Бог и не полагает ему на сердце помириться с тобой, что ты приносишь ему покаяние, не считая, что сам погрешил против него, но, наоборот, полагая, что это он погрешил. Но дело в том, что, даже если он согрешил против тебя, считай в своем сердце, что это ты согрешил против него, а брата своего оправдай, и тогда Бог расположит его примириться с тобой».

Затем старец рассказал брату об одном случае. Два благочестивых мiрянина решили уйти из мiра и стали монахами. По неразумной ревности, не поняв как должно слова Евангелия, они оскопили себя ради Царства Небесного. Архиепископ, услышав об этом, отлучил их от Церкви. А они, считая, что все сделали правильно, стали негодовать и говорить против него: «Мы оскопили себя ради Царствия Небесного, а оннас отлучил. Мы расскажем о нем архиепископу Иерусалима». Они пошли и рассказали все архиепископу. Тот говорит им: «И я вас отлучаю». Расстроившись, они отправились к архиепископу в Антиохию и объявили тому, как все было. Он также отлучил их. Тогда они сказали друг другу: «Пойдем в Рим к папе, и он нас оправдает».

Придя к великому архиепископу Римскому, они сообщили ему, что постановили архиепископы, и сказали: «Мы обращаемся к тебе, потому что ты первый среди всех». Папа говорит им: «И я отлучаю вас, отныне вы отлучены». Тогда в недоумении они сказали: «Епископы одобряют решения друг друга, так как вместе собираются на церковных соборах. Пойдем к святому Божиему, Епифанию, епископу Кипрскому. Он пророк и говорит правду, невзирая на лица».

Когда они подошли к городу, архиепископу было открыто о них, и он послал людей, чтобы те предупредили: «Вам не позволено даже войти в этот город». Тогда братья образумились и сказали: «Поистине, мы согрешили. Допустим, те неправедно нас отлучили, но разве может так поступить пророк? Бог открыл ему о нас». И они осудили себя за то, что сделали.

Тогда Сердцеведец Бог, видя, что они искренне осуждают себя, известил Епифания, епископа Кипрского, и он сам вышел им навстречу, позвал к себе, принял в церковное общение и написал архиепископу Александрийскому: «Прими чад своих, ведь они действительно покаялись».

226. Старец сказал: «Когда человек полагает свое прегрешение перед собой, предстоя Богу, он получает исцеление и благоугождает Богу».

227. Старец сказал: «Я предпочитаю учиться, а не учить».

228. Старец сказал: «Скромность со смирением везде хороши. Иной человек бывает радушным и любвеобильным, но если он не знает в этом меры, то его станут порицать, а скромный, оградивший себя смирением, всегда будет в чести».

229. Он же сказал, что смиренномудрие сильнее всякой силы. Некто из отцов передавал такой рассказ. Два епископа, жившие по соседству, возымели неудовольствие по отношению друг к другу. Один из них был богатым и могущественным, а другой смиренным.

Сильный стал искать способ, как бы навредить слабому. Тот услышал об этом и, прекрасно понимая, что будет дальше, сказал клиру: «Мы победим его благодатью Божией». Ему говорят: «Владыко, но кто может его победить?» Тот ответил: «Потерпите, чада, и увидите милость Божию». Он дождался, когда в епархии богатого епископа наступил день святых мучеников, и, собрав клир, сказал: «Следуйте за мной и, что я буду делать, то делайте и вы, и мы победим его». Все недоумевали о том, что же нужно будет делать.

Смиренный епископ пришел к могущественному, когда начался крестный ход и собрался весь город. Он пал в ноги предстоятелю вместе со всеми своими клириками, говоря: «Прости нас, владыка. Мы твои рабы». Тот изумился и пришел в сокрушение, потому что Бог изменил его сердце. Богатый пал в ноги смиренному со словами: «Ты – мой владыка и отец». С тех пор между ними царила великая любовь.

Смиренный же епископ сказал своему клиру: «Разве я не говорил вам, чада, что мы победим благодатью Христовой? И вы, если с кем враждуете, поступайте так и победите благодатью Господа нашего Иисуса Христа».

230. Старец сказал: «Если бы мы имели ревность ко смирению, то не нуждались бы в наказаниях. Ведь все беды случаются с нами из-за превозношения. Если даже апостолу был придан ангел сатаны, мучивший его, чтобы он не превозносился,^[84] то тем более нам, превозносящимся, будет дан сатана, чтобы попирать нас, пока мы не смиримся».

231. Брат спросил старца: «Что является преуспеянием монаха?» Старец ответил: «Смирение ведет монаха к преуспеянию».

232. Старец сказал: «Венец монаха – смирение. Если монах будет порицать себя во всяком деле с великим смирением и любовью к Богу, то, где бы он ни жил, он будет иметь покой благодатью Христовой».

233. Одному старцу за его великое смирение Бог ниспослал дар прозорливости. Впервые предузнав, что к нему идут посетители, он стал молить Бога, чтобы у него был отнят этот дар. Затем он пошел к другому великому старцу и стал умолять: «Потрудись со мной, чтобы этот дар был отнят у меня». Они затворились каждый в своей келии и стали молиться Богу. И прозорливому был глас: «Забираю дар от тебя, но, когда бы ты ни захотел, вновь будешь иметь его».

234. Один старец был весьма братолюбив и любим всеми. Он никогда не думал ни о каком зле. Другой брат украл вещи и подбросил их в его келию, а тот не знал об этом. Через несколько дней вещи опознали, и старец, когда его привели на собрание, принес покаяние, сказав: «Простите меня, каюсь».

Позже пришел брат, укравший вещи, и в разговоре со старцем спросил: «Ты крадешь вещи?» Старец покаялся перед братом, сказав: «Прости меня». Так же и когда согрешал кто-либо из братий и отрицал это, старец за него приносил покаяние и говорил: «Это я виноват, простите меня». Преподобный старец был столь любвеобилен и смиренномудр, что никого никогда не оскорблял даже словом.

235. Один отшельник стал епископом, но по скромности и безмолвию никого не наказывал, терпеливо перенося падения каждого. Так его эконом неразумно распоряжался церковным имуществом, и некоторые сказали епископу: «Почему ты не накажешь эконома, который так небрежен в исполнении своих обязанностей?» Епископ же не стал его наказывать.

На следующий день снова пришли к нему те, кто говорил против эконома, а епископ, узнав об этом, скрылся. Посетители долго искали его и, когда наконец нашли, спросили: «Почему ты прячешься от нас?» Он ответил: «Потому что то, что я приобрел за шестьдесят лет, молясь Богу, вы хотите отнять у меня за два дня».

236. Старец сказал: «Если произойдет между тобой и другом обидная беседа и он будет отрекаться от своих слов, то не напирай на него и не говори, что он сказал то-то и то-то. Иначе он возмутится и скажет: „Говорил, ну и что из этого?“ – и произойдет еще большая ссора».

Затем он рассказал, что два старца в Келлиях беседовали о словах из Писания. Один из них сказал обидное слово, и другой сообщил об этом пресвитеру. Пресвитер встал, пошел к тому старцу и спросил: «Ты говорил это?» Тот ответил: «Да». Пресвитер велел: «Когда придешь в церковь, отрицай это».

Когда он пришел в церковь, пресвитер спросил его: «Ты говорил это?» Он сказал: «Нет». Тогда пресвитер спросил другого старца: «Ты слышал, как он говорил это?» Тот тоже сказал: «Нет» и попросил прощения. И между старцами воцарился великий мир.

237. Некогда в Скиту один брат много раз звал другого, говоря: «Приходи ко мне, я омою твои ноги». Но тот не приходил. Потом он сам отправился в его келию и, поклонившись, пригласил прийти. Тогда тот встал и пошел вместе с ним. Брат спросил: «Почему раньше ты не приходил, хотя я часто тебя приглашал?» И услышал ответ: «Когда ты лишь говорил слова, не показывая дел, я не имел извещения прийти к тебе. Но когда я увидел дело монахов, т. е. поклон, то с радостью пошел с тобой».

238. Брат спросил старца: «Что мне делать? Меня борет тщеславие». Старец ответил: «Ты всегда хорошо поступаешь, потому что ты сотворил небо и землю». Брат пришел в сокрушение, поклонился старцу и сказал: «Прости меня, потому что я ничего такого не сделал». И старец сказал: «Если Сотворивший это смиренно жил на земле, то ты, прах, чем тщеславишься? Несчастный, что ты совершил?»

239. Однажды два брата сидели и беседовали, и между ними возникло небольшое неудовольствие. Один из них, вернувшись в келию, не мог успокоиться и, придя к другому, попросил прощения. Тот ответил: «Прости меня, мне и в ум не приходило, что между нами было неудовольствие». Авва Авраам пошел и рассказал этот случай авве Пимену. Старец сказал: «Один из них обрел путь, так как делом явил смирение».

240. Старец сказал: «Не тот смиренномудр, кто сам себя уничижает, но тот, кто с радостью принимает поношение и бесчестие от ближнего».

241. В Келлиях жил один брат, который достиг столь великого смирения, что всегда молился так: «Господи, пошли на меня молнию, потому что, будучи здоров, я не слушаюсь Тебя».

242. Некий брат отрекся от мiра вместе со своим отцом по плоти, и они стали жить в одном монастыре. Через некоторое время брат услышал о своем отце, что тот исцелил больного, страдавшего от беса. Он пошел и рассказал об этом одному великому старцу, сказав с печалью: «Авва, отец мой преуспел и изгнал из брата беса, а я живу в нерадении и не преуспеваю».

Старец ответил ему: «Поистине, чадо, преуспеяние состоит не в том, чтобы изгонять бесов или исцелять немощных, потому что это совершает не человек, но сила Божия и вера приходящего. Однако многие, не понимая этого, от этих совершенных ими исцелений переходили к гордости и погибали. А я говорю, что если человек придет в истинное смирение, то большего преуспеяния и быть не может, потому что такой человек никогда не падает. Смиривший свою душу уже не может пасть, потому что он и так уже ниже всех на земле. Признак же этого – радоваться, когда тебя бесчестят».

243. Пришел некогда один брат, подвижник из Скита, в Фиваиду и стал жить в киновии. Тогда почти все братия в киновии были святыми, из тех, которых называли тавеннисиотами. Прожив там несколько дней, брат сказал архимандриту: «Благослови меня, авва, и отпусти. Я не могу быть здесь». Тот спросил: «Почему, чадо?» Брат ответил: «Потому что здесь нет трудов, а значит, нет и награды. Все отцы здесь – подвижники, а я человек грешный, и лучше мне идти туда, где меня будут поносить и уничижать, так как это и спасает человека грешного». Игумен удивился этому и, поняв, что перед ним делатель заповедей, отпустил со словами: «Ступай, чадо, мужайся, и да крепится сердце твое, и уповай на Господа».^[85]

244. Старец сказал: «Смирение часто и без трудов спасало многих. Свидетельство тому – мытарь и блудный сын.^[86] Они сказали немногие слова и спаслись. А труды человека, если нет у него смирения, только губят его. Потому что многие из-за великих трудов, которые они сотворили, впали в гордость, как фарисей».

245. Брат пришел к старцу и спросил: «Как ты, авва?» Старец ответил: «Плохо». Брат спросил: «Почему, авва?» Старец ответил: «Вот уже восемнадцать лет я стою пред Богом и каждый день кляну себя, говоря: „Прокляты уклоняющиеся от заповедей Твоих“».^[87] Услышав это, брат ушел, получив большую пользу от смирения старца.

246. Пришел некогда в Раифу богатый чужестранец и раздал братиям милостыню по одной монете каждому. Послал он монету и одному безмолвнику, жившему в Раифе в уединенной келии. В ту ночь старец увидел поле, заросшее терниями, и кто-то сказал ему: «Ступай жни на поле давшего тебе милостыню». Утром безмолвник послал за тем христолюбцем, который дал ему монету, вернул ее назад и сказал: «Возьми себе, брат, монету. Мне не по силам жать чужие тернии. О, если бы пожать хотя бы свои!»

247. Старец сказал: «Если ты живешь в пустыне в безмолвии, не думай о себе, что делаешь что-то великое, но лучше считай себя за пса, изгнанного из среды людей и сидящего на привязи, чтобы не нападать на них и не кусать».

248. Старец сказал: «Если человек потрудится в том, чтобы всегда сокровенно обличать, укорять и уничижать свою душу, то он убедит ее, что она бесчестнее собак и диких зверей. Потому что звери не разгневали сотворившего их и не будут призваны на суд. А гораздо лучше не идти на суд, чем идти и быть осужденным на вечное мучение».

249. Один брат, терзаемый нечистыми помыслами и потому сильно страдающий, говорил от великого смирения: «Если у меня такие помыслы, то нет мне надежды на спасение». Он пошел к великому старцу и попросил помолиться, чтобы Господь освободил его от помыслов. Старец сказал: «Это тебе неполезно, чадо». Но брат не переставал умолять старца. Наконец старец помолился, и Бог избавил брата от мысленной брани, но он тотчас же впал в высокоумие и гордость. Поэтому он снова пошел, упросил старца помолиться, чтобы вернулись к нему помыслы, и обрел прежнее смирение.

250. Некий брат пришел к одному из старцев в лавру аввы Дулы над Иерихоном и спросил: «Авва, как ты?» Старец ответил ему: «Плохо». Брат спросил: «Почему, авва?» Старец сказал в ответ: «Вот уже тридцать лет я ежедневно стою на молитве пред Богом и всегда кляну самого себя, говоря Богу: „Да не помилуешь всех, совершающих беззаконие“,^[88] и „Прокляты уклоняющиеся от заповедей Твоих“.^[89] И каждый день я лгу пред Богом в моей молитве, потому что злопамятствую против брата моего, а Богу говорю: „Прости нам, как и мы прощаем“;^[90] забочусь лишь о том, как бы поесть, а говорю: „Я забыл есть хлеб мой“;^[91] ложусь и сплю до утра, а говорю: „В полночь вставал славословить Тебя“;^[92] нисколько не имею сокрушения, а говорю: „Утрудился я от воздыханий моих“^[93] и „Слезы мои были для меня хлебом день и ночь“;^[94] имею в сердце лукавые помыслы, а говорю: „Помышления сердца моего благоугодны пред Тобою“;^[95] не пощусь, а говорю: „Колени мои изнемогли от поста“;^[96] исполнен гордостью, покою плоть свою и, как бы насмехаясь над собой, говорю: „Посмотри на смирение мое и на изнеможение мое и остави все грехи мои“;^[97] не готов, а говорю: „Готово сердце мое, Боже“.^[98] И говоря коротко, любое мое дело и молитва становятся для меня обличением и позором».

Брат сказал старцу: «Но думаю, авва, что Давид все это говорил лишь о себе». Старец, вздохнул и ответил: «Что ты такое говоришь, брат? Поистине, если мы не сохраним все то, о чем поем пред Богом, то пойдем в погибель».

226. Старец сказал: «Если ты осудишь брата своего и совесть начнет обличать тебя, ступай принеси ему покаяние и скажи, что вот, я осудил тебя. И берегись, чтобы не попасться тебе на том же и в следующий раз, потому что осуждение есть смерть души».

227. Он же сказал: «Если услышишь о великих подвигах святых отцов, постарайся и сам совершить их, призывая имя Господа, чтобы Он укрепил тебя в том деле, которое ты предпринял. Когда же завершишь свой подвиг, воздай благодарность Богу. Если же не сможешь завершить, то порицай свою немощь, познай свое бессилие и смиряй свой помысел до дня смерти, почитая себя негодным, несчастным и нетерпеливым, всегда обличая свою душу как начавшую и не доведшую дело до конца».

228. Еще сказал: «Если ты живешь в пустыне и видишь, что Бог заботится о тебе, не превозносись в своем сердце, иначе Бог лишит тебя Своей помощи. Но говори: „Из-за моего малодушия и немощи Бог смилостивился надо мной, чтобы я мог терпеть и не впал в уныние“».

229. Так же сказал: «Если ты начнешь какой-либо подвиг, а потом дашь себе послабление, то опять приступи к подвигу и не прекращай так поступать до самой смерти. Ведь в чем застанет человека смерть, то и зачтется ему: небрежение или воздержание. Каждый день, каждый год, каждую неделю испытывай себя, преуспел ли ты в молитве, посте, безмолвии, а более всего – в смирении. Потому что истинное преуспеяние души состоит в том, чтобы она изо дня в день становилась все более и более смиренной и говорила: „Любой человек лучше меня“. Без этого помысла, даже если человек будет совершать знамения, даже если будет воскрешать мертвых, он будет далек от Бога».

230. Опять сказал: «Если похвалит тебя в лицо человек, тотчас вспомни о своих грехах и попроси его: „Ради Господа, брат, не хвали меня, потому что я слаб и не могу этого понести“. Если же это будет высокопоставленный человек, то помолись Богу, говоря: „Господи, покрой меня от похвалы и от поношения людского“».

231. Он же сказал: «Если брат осуждает перед тобой другого брата, смотри не осуди и ты и не скажи: „Да, ты верно говоришь“. Но или молчи, или скажи ему: „Я, брат, сам осужден и не могу судить других“. Так ты спасешь и себя, и его».

232. Старец сказал: «Если ты заболеешь и попросишь у кого-то необходимую вещь, а он не даст, то не сердись на него, но, напротив, скажи: „Если бы я был достоин принять эту вещь, то Бог известил бы брата подать мне эту милостыню“. Знай, что есть три чина принимающих милостыню. Совершенные подвижники никогда ни от кого ничего не принимают. Средние не говорят никогда, что им что-то нужно, но если дают им нечто от себя, принимают как посланное от Бога. Если же мы, немощные, не в состоянии обеспечить даже самих себя необходимым, то будем просить с великим смирением, всегда осуждая самих себя».

233. Он же сказал: «Если у тебя нет духовного смирения или духовной молитвы, то держись хотя бы телесной. И через телесное смирение и телесную молитву придут к тебе и духовные, иначе ты напрасно трудишься».

234. Еще сказал: «Если смущают тебя нечистые помыслы, не скрывай их, но тотчас открой своему авве и обличи их. Чем больше человек скрывает помыслы, тем больше они умножаются и набирают силу. Как змея, выползши из норы, тотчас уползает, так и лукавый помысел, будучи открыт, тотчас исчезает. Как червь точит дерево, так лукавый помысел портит сердце.

Открывающий свои помыслы быстро исцеляется, а скрывающий их страдает гордостью. Если он ни к кому не имеет веры, чтобы открыть свои помыслы, то это признак того, что у него нет смирения. Смиренный всех видит святыми и лишь себя грешным.

Если человек от всего сердца призовет Бога, пойдет и спросит кого-либо о своих помыслах, то человек ответит ему, а лучше сказать, Сам Бог, отверзший уста Валаамовой ослицы,^[99] через другого человека даст ему полезный совет, хотя бы вопрошаемый и был недостоин и грешен».

235. Также сказал: «Если тебя пригласили на трапезу любви и посадили на самое последнее место, не ропщи в своем помысле, но говори: „Я недостоин и этого места“. Говорю тебе, что никакая скорбь не приходит к человеку, если она не послана ему свыше от Бога либо для испытания его, либо по грехам его. Тот, кто не держит этого в уме, тот не верует, что Бог есть праведный Судия».

236. Он же сказал: «Если тебя смущает горделивый помысел, скажи бесу: „Бог говорит, что возвышающий сам себя смирится“,^[100] и: „Если ты не откажешься нашептывать мне, что я хороший, то из этого я буду знать, что чужд Богу, потому что Бог гордым противится“^[101]».

237. Рассказывал один старец: «В наших краях как-то раз собрались старцы ради духовной пользы. И один из них встал, взял наплечник, лежавший на его сидении, и положил себе на плечи. Придерживая наплечник двумя руками, он встал посреди всех, повернулся к востоку и начал молиться, говоря: „Господи, помилуй меня“. Затем ответил себе же: „Если хочешь, чтобы Я тебя помиловал, отложи то, что взял, и помилую Тебя“. Потом снова сказал: „Господи, помилуй меня“. И ответил: „Я тебе уже сказал, отложи то, что взял, и помилую тебя“.

Повторив это несколько раз, он сел. Отцы говорят ему: „Объясни нам, что это все означает“. Он сказал: „Наплечник, который я ношу у себя на плечах, – это моя воля. Я просил Бога, чтобы Он помиловал меня с ней, а Бог велел мне отложить мою волю, и тогда Он меня помилует. Так и мы, если желаем быть помилованы Богом, оставим собственную волю, и тогда сподобимся обрести милость“».

238. Старца спросили: «Что такое смирение?» Он ответил: «Если погрешит против тебя брат твой, а ты простишь его до того, как он перед тобой покается».

239. Старец сказал: «Во всяком искушении осуждай не брата, но самого себя, говоря: „Это случилось со мной из-за моих грехов“».

240. Старца спросили: «В чем состоит преуспеяние человека?» Старец ответил: «В смирении, и нет другого преуспеяния. Чем больше человек нисходит во смирение, тем к большей высоте преуспеяния возводится».

241. Старца спросили: «Как душа может стяжать смирение?» Он ответил: «Если она будет думать о своих, и только о своих грехах».

267. Некто из старцев рассказал следующую притчу о смирении. Кедры спросили у камышей: «Почему вас, немощных и бессильных, буря не ломает, а нас, хотя мы такие огромные, вырывает с корнями и разбивает в щепки?» Камыши ответили: «Когда приходит зима и начинают дуть ветры, мы склоняемся под ветром то туда, то сюда, и поэтому не ломаемся. А вы противостоите ветрам и поэтому в любой момент можете сломаться».

И сказал старец, что, когда кто находит повод разгневаться или обругать тебя, нужно соглашаться, а не возражать, чтобы не впасть в неуместные помыслы и дела.

ГЛАВА XVI. О незлобии

1. Братия пришли к авве Антонию и сказали: «Скажи нам, как спастись?» Старец спросил: «Разве вы не слышали, что говорится в Писании? Этого для вас достаточно». Братия сказали: «Мы и от тебя хотим услышать слово, авва». Старец сказал: «В Евангелии написано: „Если кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую“^[102]». Они ответили: «Мы этого не можем». Говорит им старец: «Если не можете так поступить, то хоть молча стерпите удар». Они говорят ему: «Мы и этого не можем». Говорит старец: «Если даже и этого не можете, то тогда хотя бы не воздавайте злом за зло». Они сказали: «Мы и этого не можем». Тогда старец сказал своему ученику: «Приготовь им немного похлебки, потому что они больны. Если вы этого не можете, а того не хотите, что мне с вами делать? За вас нужно молиться».

2. Рассказывали об авве Геласии, что у него была книга на пергаменте ценой в восемнадцать номисм. В ней был записан весь Ветхий и Новый Завет. Она лежала в церкви, чтобы каждый желающий из братии мог читать ее.

Один брат-странник, придя к старцу, увидел книгу и соблазнился. Он украл ее и ушел. Старец же, хотя и все видел, не погнался за ним. Тот пришел в город и стал продавать книгу. Он нашел покупателя и потребовал за книгу шестнадцать номисм. Покупатель сказал: «Позволь мне сначала расспросить знающих об этой книге, а потом я дам тебе за нее ту цену, которую просишь». Чужестранец отдал ему книгу. Покупатель же принес оценить ее авве Геласию и сказал, сколько требует продавец. Старец сказал: «Покупай, эта книга хорошая и стоит тех денег, которые за нее просят».

Покупатель пришел и сказал продавцу совсем не то, что велел ему старец. Он заявил: «Я показал эту книгу авве Геласию, и он мне сказал, что шестнадцать номисм – слишком дорого и книга не стоит таких денег». Продавец, услышав имя аввы, спросил: «И больше ничего не сказал тебе старец?» Тот ответил: «Нет». Тогда продавец сказал: «Я не буду ее продавать».

Раскаявшись, он пришел к старцу с покаянием и просил принять книгу обратно, но тот не хотел брать. Тогда брат сказал: «Я не буду иметь покоя, пока ты не возьмешь свою книгу». Старец ответил: «Если ты не находишь покоя, то я возьму книгу». И этот брат оставался у аввы Геласия до самой кончины, получая большую пользу от его делания.

3. Рассказывали, что когда авву Евпрепия однажды грабили, он помогал грабителям выносить свои вещи. Воры забрали все из келии, оставив старцу лишь посох. Авва увидев это, смутился. Он взял посох и побежал за ними, чтобы отдать разбойникам и его. Воры не хотели брать посох, испугавшись подвоха. Тогда старец, встретив неких людей, которые шли по той же дороге, попросил их передать посох грабителям.

4. Авва Зенон сказал: «Желающий, чтобы Бог скоро услышал его молитву, должен, встав с постели и воздев руки к Богу, прежде всякой молитвы, прежде молитвы о себе помолиться за врагов своих от всей души. За такое делание Бог услышит его, о чем бы тот ни попросил».

5. Некогда на авву Феодора напали разбойники. Двое держали его, а третий выносил из келии вещи. Забрав книги, они хотели взять и рясу, но старец сказал: «Левитон оставьте». Они не послушались. Тогда старец, сильно тряхнув руками, отбросил на землю державших его разбойников. Они испугались, но старец сказал им: «Не бойтесь. Поделите мое имущество на четыре части: три возьмите себе, а одну оставьте мне». Так они и сделали, и старец получил свою часть – левитон, в котором ходил в храм.

6. Некогда авва Иоанн Колов сидел перед церковью, и братия, расположившись вокруг него, открывали старцу свои помыслы. Видя это, один из старцев, боримый завистью, сказал: «Иоанн, твоя пустая голова полна яда». Авва Иоанн ответил: «Истинно, авва. Ты так сказал, потому что видишь лишь внешнее. А если бы увидел и внутреннее, то еще и не то сказал бы».

7. Говорили об авве Исидоре, пресвитере Скитском, что если у кого-то жил в келии брат немощный, малодушный или грубый и старец хотел прогнать такого прочь, то авва Исидор говорил: «Приводи его ко мне». Он принимал этого брата и спасал своим долготерпением.

8. Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре, что, давая в церкви наставление братии, он говорил лишь такие слова: «Прощайте, и прощены будете».^[103]

9. Говорили об авве Иоанне Персидском, что, когда на него напали разбойники, он вынес таз и стал омывать им ноги. Те устыдились и покаялись.

10. Об Иоанне Фивейском младшем, ученике аввы Аммоя, рассказывали, что он двенадцать лет прислуживал больному старцу и спал на циновке. Старец словно не замечал этого и, хотя Иоанн много трудился, ни разу не сказал ему: «Ты спасаешься». Когда же приблизилась кончина аввы Аммоя и многие старцы собрались в его келии, авва взял ученика за руку и сказал: «Ты спасаешься, ты спасаешься, ты спасаешься». И передал его старцам со словами: «Это ангел, а не человек».

11. Говорили об авве Лонгине, что однажды перед ним оклеветали одного из его учеников, дабы авва прогнал его. Ученики аввы Феодора пришли к авве Лонгину и сказали ему: «Авва, мы слышали об этом брате всякое. Если велишь, мы заберем его у тебя и приведем хорошего брата». Старец ответил: «Я не прогоню его, потому что он мне подходит». Услышав же обвинения, возводимые на ученика, авва Лонгин сказал: «Увы мне, мы пришли сюда, чтобы стать ангелами, а становимся нечистыми бессловесными животными».

12. Однажды авва Макарий Египетский застал у себя в келии человека, который воровал его имущество и навьючивал на осла. Старец начал помогать ему будто посторонний человек. Нагрузив осла, авва с великим спокойствием проводил вора в путь, сказав: «Мы ничего не принесли в мiр. Явно, что ничего не можем и вынести из него.^[104] Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно».^[105]

13. Об авве Макарии рассказывали, что в его отсутствие зашел к нему в келию разбойник. Авва вернулся и застал вора, нагружавшего верблюда его имуществом. Тогда старец стал носить вещи и помогать разбойнику навьючивать их. Когда они закончили, разбойник принялся бить верблюда, чтобы он вставал, но тот не поднимался. Авва Макарий, видя, что верблюд не встает, вошел в келию, нашел там маленькую скамеечку, вынес ее и, привязав [еще и эту вещь] к верблюду, сказал: «Брат, вот чего не хватало». Затем он ударил верблюда ногой и приказал ему встать. Тотчас верблюд встал, слушаясь старца, но, отойдя немного, снова лег и уже не поднимался, пока с него не сняли всю поклажу. После чего встал и пошел.

14. Однажды в Скиту было собрание, и братия, желая испытать авву Моисея, оскорбили его словами: «Что же ты, эфиоп, приходишь и сидишь среди нас?» Старец ничего не сказал. Когда братия разошлись, его спросили: «Авва, неужели ты не смутился?» Авва Моисей ответил: «Смущен я был и не говорил».^[106]

15. Рассказывал об авве Мотии его ученик авва Исаак, что в начале подвига старец основал монастырь в Гераклее, а потом переселился в другое место и там тоже основал монастырь. Но и на новом месте, по действию диавола, один брат стал враждовать с ним и притеснять его, так что старец ушел в свою деревню, построил себе келию и стал уединенно жить в ней.

Спустя какое-то время пришли к нему старцы из основанного им монастыря, взяв с собой и брата, который его огорчал, чтобы упросить авву вернуться. Проходя мимо того места, где жил авва Сорий, они оставили у него свои милоти и там же велели ждать брату, обижавшему старца.

Когда они постучались к авве Мотию, тот приставил лестницу к ограде, влез на нее и, узнав пришедших, спросил: «А где же ваши милоти?» Они ответили: «Они там-то, их стережет такой-то брат». Услышав имя брата, огорчившего его, старец от радости схватил топор, разбил входную дверь и побежал навстречу брату. Он первым попросил у него прощения, облобызал и ввел в свою келию. Три дня он угощал их и сам сидел среди них, что не было у него в обычае. Затем авва Мотий вместе с ними вернулся в монастырь.

Впоследствии авва Мотий стал епископом. У него был дар чудотворений. Его ученика, авву Исаака, блаженный Кирилл также рукоположил в епископа.

16. Паисий, брат аввы Пимена, дружил с кем-то вне келии. Авва Пимен не одобрял этого. Он пошел к авве Аммону и сказал: «Паисий, один из моих братий, дружит с одним человеком, и я очень этим обеспокоен». Авва Аммон спросил в ответ: «Пимен, ты еще жив? Ступай сиди в своей келии и полагай в сердце, что ты уже год как в могиле».

17. Авва Пимен сказал: «Какая бы трудность ни повстречалась на твоем пути, ты сможешь победить ее молчанием».

18. Он же сказал: «Зло никогда не уничтожит зла. Если кто причинит тебе зло, делай ему добро, чтобы добром истребить зло».

19. Авва Пимен, услышав о человеке, который постился по шесть дней в неделю, чтобы победить свой гнев, сказал: «Он научился поститься по шесть дней, но не научился подавлять свой гнев».

20. Блаженный Пиор, трудясь у кого-то на жатве, напоминал об оплате, но хозяин постоянно откладывал расчет, и авва вернулся в монастырь без денег. Когда вновь наступило время жатвы, авва опять усердно работал у этого человека и, ничего не получив, вернулся в монастырь. И на третий год старец, выполнив всю работу, вернулся ни с чем. Тогда Господь навел испытание на дом хозяина, после чего тот сам принес плату в монастырь и стал разыскивать святого. Увидев авву Пиора, он припал к его ногам и, отдавая плату, сказал: «Господь мне воздал». Но старец не принял платы и велел отдать принесенное в церковь, пресвитеру.

21. Авва Павел, ответственный за чистоту и порядок в Скиту, и его брат Тимофей жили вместе. Часто между ними возникали распри. Наконец авва Павел сказал: «До каких пор мы будем так жить?» Авва Тимофей ответил: «Окажи милость, когда я буду сердит на тебя, ты потерпи, а когда ты на меня рассердишься, я буду терпеть». Так поступая, они все оставшиеся дни своей жизни провели в покое.

22. Один брат, обиженный другим, пришел к авве Сисою и сказал: «Меня обидел брат, и я хочу ему отомстить». Старец сказал: «Нет, чадо, лучше предоставь отмщение Богу». Но брат все говорил: «Не успокоюсь, пока сам не отомщу». Тогда старец сказал: «Помолимся, брат», и встал на молитву, говоря: «Господи, нам уже не нужно Твое попечение о нас. Мы сами можем отомстить за себя». Услышав это, брат пал в ноги старцу и сказал: «Я не буду больше судиться с братом, авва, прости меня».

23. Спиридон, пастух, был столь кроток и чист, что удостоился стать и пастырем людей в одном из городов Кипра под названием Тримифунт. Но и получив епархию, он совершенно не гордился своим епископством и продолжал пасти овец.

Однажды в полночь воры тайно забрались в овчарню, чтобы украсть животных. Но Бог, хранящий пастыря, сохранил и овец. Воры оказались связанными в загоне невидимой силой. Утром пастырь пришел к овцам и, увидев воров с вывернутыми назад руками, понял, что произошло. Помолившись, он освободил их и стал вразумлять, долго говоря, что надо зарабатывать честным путем, а не жить неправедно. Затем подарил одного барана и отпустил. С улыбкой он сказал им на прощание: «Это вам подарок, чтобы ваше бодрствование прошлой ночью не было напрасным».

24. Пришел один брат из Ливии к авве Силуану на гору Панефо и говорит: «Авва, у меня есть враг, который причиняет мне много зла. Он отобрал мое поле, когда я еще был в мiру, часто клеветал на меня, а теперь нанял колдунов, чтобы отравить меня. Я хочу предать его в руки правителя». Старец ответил: «Чадо, оставь его лучше в покое». Брат сказал: «Но ведь если его накажут, это принесет больше пользы его душе». Старец ответил: «Поступай, чадо, как считаешь нужным».

Тогда брат говорит старцу: «Авва, сотвори молитву, и я пойду к правителю». Старец встал и начал читать «Отче наш», но вместо «и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим»,^[107] сказал: «И не остави нам долги наши, якоже и мы не оставляем должником нашим». Брат говорит старцу: «Но в молитве не так, авва». Старец ответил: «Неужели не так, чадо? Ты решил идти к правителю, чтобы он отомстил за тебя. И Силуан не может сотворить за тебя другую молитву». Тогда брат раскаялся и простил своего врага.

25. Один брат, подделав ключ, отпирал им келию одного из старцев и брал его деньги. Старец написал записку: «Господин брат, кто бы ты ни был, сотвори любовь, оставь мне половину денег для моих нужд». Затем он поделил деньги на две части и положил между ними записку. А брат, войдя, разорвал записку и снова забрал все деньги.

Через два года этот брат умирал, но душа его не могла выйти из тела. Тогда он позвал старца и попросил: «Помолись за меня, авва. Я крал твои деньги». Старец удивился и спросил: «Почему ты раньше этого не сказал?» Он помолился за брата – и тот скончался.

26. Другой брат был предан своей рабыней на мученическую смерть. Идя на казнь, он увидел эту рабыню. Тогда он снял с пальца золотой перстень, который всегда носил, и отдал ей со словами: «Благодарю тебя, ты сподобила меня столь великих благ».

27. Один благочестивый мiрянин, ухаживавший за больными, увидел человека, несущего на носилках мертвого. Он сказал ему: «Ты заботишься о мертвых? Ступай и позаботься о живых».

28. Рассказывали об одном монахе, что чем больше кто-нибудь его оскорблял и поносил, тем больше он благоволил к нему. При этом он объяснял, что таковые люди доставляют настоящим подвижникам преуспеяние, а ублажающие подвижников прельщают и смущают душу, как написано: «Ублажающие вас вводят вас в заблуждение».^[108]

29. Пришли некогда в келию одного старца разбойники и сказали: «Мы пришли забрать все, что у тебя есть». Он ответил: «Что вам будет угодно, чада, все берите». Они взяли все, что было у него в келии, и ушли, забыв лишь один мешочек, который висел на стене. Старец взял его и побежал за ними, крича: «Чада, возьмите то, что вы забыли в нашей келии». Пораженные незлобием старца, разбойники вернули ему все украденное и покаялись, говоря друг другу: «Поистине он человек Божий».

30. Один брат шел к старцу, жившему в пустынном месте, и увидел близ монастыря юношей, пасущих скот и говорящих непристойные речи. Открыв старцу свои помыслы и получив пользу от его духовного ведения, брат спросил: «Как же, авва, ты терпишь этих юношей и не велишь им перестать вести себя непристойно?» Старец ответил: «Поистине, брат, всякий день, когда я хочу им это сказать, я запрещаю себе и думаю: „Если я не могу снести их слов, то как вынесу искушения, которые могут постичь меня?“ Поэтому я ничего не говорю этим юношам, чтобы приготовиться переносить будущие искушения».

31. Рассказывали об одном брате, жившем по соседству с великим старцем, что он ходил в его келию и воровал. Старец, видя это, не обличал его, но лишь трудился еще больше, говоря, что, наверное, брат нуждается, хотя при этом сам претерпевал великую скорбь, с трудом добывая свой хлеб. Когда старец приблизился к кончине, братия встали вокруг его ложа. Он же, увидев вора, сказал: «Подойди ко мне» – и облобызал его руки со словами: «Благодарю эти руки, ибо через них я отхожу в Царство Небесное». Брат пришел в сокрушение, покаялся и стал опытным монахом, потому что имел перед глазами пример великого старца.

32. Один из старцев сказал: «Я слышал от некоторых святых, что есть молодые монахи, которые старцев ведут к вечной жизни». И рассказал следующее.

Один старец имел слабость к вину. Каждый день он изготавливал одну корзину, продавал ее в деревне, а плату пропивал. Потом пришел к нему один брат и, оставшись у него, также изготавливал по корзинке в день. Старец стал брать обе корзины, продавать их, а плату пропивал, брату же приносил лишь немного хлеба поздно вечером. Так он делал три года, и сподвижник ничего ему не говорил. Наконец брат сказал себе: «Вот я сижу здесь нагой и ем хлеб свой в великой нужде. Встану и уйду прочь». Затем подумал: «Но куда я пойду? Лучше останусь здесь. Ведь я ради Бога живу с этим старцем». И тотчас же явился ему ангел и сказал: «Никуда не уходи, я завтра приду за тобой».

На другой день брат попросил старца: «Никуда не уходи, потому что сегодня придут за мной, чтобы забрать меня». Наступило время, когда старец обычно уходил. Он сказал брагу: «За тобой, наверное, сегодня не придут, чадо, уже позднее время». Тот ответил: «Нет, авва, обязательно придут» и, произнеся это, почил. Тогда старец с плачем сказал: «Увы, чадо, я много лет прожил в нерадении, а ты за столь малое время спас свою душу терпением». С тех пор старец исправился и стал опытным монахом.

33. Рассказывали о другом старце, что с ним жил молодой брат. Когда старец увидел, что тот делает нечто, не полезное ему, он сказал: «Другой раз этого не делай». Но тот не послушался, и старец оставил юношу на его волю, возложив всю вину на себя.

Однажды молодой брат запер дверь в келию, где лежал хлеб, и на тринадцать дней оставил старца без еды. И старец не спросил, куда он ходил. У старца был сосед, который, заметив, что юноша ушел, а старец не может войти в кухню, стал готовить ему немного еды и передавать через ограду, прося вкусить. И когда сосед спрашивал, почему брат так задерживается, старец отвечал, что тот вернется, как только сможет.

34. Рассказывали, что однажды философы решили испытать монахов. И когда мимо них проходил монах, хорошо одетый, они окликнули его: «Эй ты, подойди сюда». Тот разгневался и обругал их. Мимо проходил и другой монах, ливийский, и они сказали ему: «Эй ты, монах, злой старец, иди сюда». Тот спешно подошел. Они ударили его по щеке, а он подставил им другую. Они тотчас встали и поклонились ему со словами: «Вот истинный монах». Затем, посадив его рядом с собой, стали спрашивать: «Что вы делаете в пустыне больше, чем мы? Поститесь? И мы постимся. Совершаете бдения? И мы совершаем бдения. Все, что вы делаете, делаем и мы. Но чем же вы превосходите нас, живя в пустыне?» Старец ответил: «Мы надеемся на благодать Божию и храним ум». Тогда философы сказали: «Мы этого сохранить не можем». И, получив духовную пользу, отпустили монаха.

35. В одном месте жили два монаха. Пришел к ним великий старец и, желая испытать, взял посох и начал крушить овощи одного из них. Брат, увидев это, скрылся в своей келии. Когда же на огороде остался последний корень, он сказал старцу: «Авва, если ты хочешь, оставь его, чтобы я приготовил трапезу и мы вместе вкусили». Тогда старец попросил у брата прощения и сказал: «За твое незлобие, брат, на тебе Дух Святой».

36. Один брат из Скита застал разбойников в то время, когда они грабили его келию. Он сказал им: «Поторопитесь, пока не пришли братия и не помешали мне исполнить заповедь Христа, сказавшего: „От взявшего твое не требуй назад“^[109]».

37. Старец сказал: «Если ты услышишь, что кто-то ненавидит или злословит тебя, подай или пошли ему малую милостыню по своей силе, чтобы тебе иметь дерзновение сказать в час Суда: „И прости нам, Владыко, долги наши, как и мы прощаем должникам нашим“^[110]».

38. Братия шли по дороге и заблудились. Они спросили у прохожих о дороге, а те были разбойниками и направили монахов в пустынные места. Один из разбойников пошел следом, чтобы ограбить их. Их путь пересекал небольшой канал. Когда путники стали переправляться через него, на разбойника бросился крокодил. Но увидевший зверя монах не отвернулся от разбойника, а криком предупредил об опасности. Разбойник, удивившись его любви, поблагодарил монаха и не причинил зла.

39. Рассказывал некто из египетских отцов: «Однажды я задумал отправиться в путешествие и, сев на корабль, прибыл в Афины. Входя в город, я увидел старого, хорошо одетого монаха. Он шел по улице, держа в руках небольшую походную сумку, сделанную вавилонскими мастерами, а за ним следовала целая толпа. Когда он вошел в город, навстречу ему вышло много народа, и его пригласили выступить в амфитеатре. Я спросил одного человека, кто это, и он мне ответил: „Он из язычников, величайший из философов, ставший христианином. Он построил себе монастырь и стал монахом. И вот теперь, спустя пятнадцать лет, он вернулся в город, поэтому мы все и сбежались, чтобы послушать, что он скажет“. Я пошел вместе со всеми.

Пришли в амфитеатр и правители города и обратились к нему: „Скажи нам, если у тебя есть что сказать“. Монах ответил: „Нет народа под небесами, равного народу христиан. Нет чина под небесами, равного чину монахов. Но одно лишь вредит им: диавол доводит их до злопамятства, и они говорят о братиях, что вот такой-то сказал мне это, а я ответил ему то. А между тем каждый окружен своими нечистотами, но не видит их, а размышляет о нечистоте ближнего. От этого все люди очень страдают“. Все, услышав это, восхвалили его, и он удалился».

40. Один из отцов сказал: «Если тебя кто-либо поносит, благословляй его. Если он примет твое благословение, то будет хорошо обоим, а если не примет, то Бог от него отвернется, а тебя благословит».

41. Старец сказал: «Если кто-либо вспомнит об обидевшем его, или оскорбившем, или злословившем, или нанесшем ущерб, то он должен подумать о нем как о враче, посланном ему Христом, и счесть его своим благодетелем. Если же ты скорбишь о причиненном тебе зле, то это означает, что твоя душа больна, ведь если бы ты не был болен, то и не страдал бы. Поэтому ты должен радоваться о брате, ведь через него узнал ты о своей болезни, молиться о нем и принимать то, что он тебе причиняет, как целительное лекарство, посланное Иисусом. А если же ты обижаешься на него, то ты как бы говоришь Иисусу: „Не хочу принять от Тебя лекарство, а хочу сгнить от ран“».

42. Он же сказал: «Желающий исцелиться от страшных ран души и освободиться от болезни должен терпеливо переносить все, что делает с ним врач. Болящему не в радость не только рассечения, прижигания и очистительные средства, но даже и само вспоминание о них. Но он повинуется врачу, понимая, что без этого ему невозможно освободиться от болезни, и все переносит, зная, что через малые скорби он избавится от многолетней болезни.

Прижигание Иисусово – это тот, кто бесчестит или злословит тебя и тем самым освобождает от тщеславия. Очистительное средство Иисусово – это тот, кто наносит тебе ущерб и освобождает от излишеств. Бегающий от искушений убегает от вечной жизни. Кто бы дал святому Стефану такую великую славу, которую дали ему побившие его камнями?»^{href="#n_111" title="">[111]}

43. Еще сказал: «Я не осуждаю тех, кто осуждает меня, но называю их благодетелями и не отталкиваю Врача душ, когда Он подает тщеславной душе лекарство бесчестия».

44. Также сказал: «Мы часто взираем на Крест Христов и читаем о Страстях Христовых, а сами не можем перенести и малого оскорбления».

45. Старец говорил, что при великом Исидоре, скитском пресвитере, диаконом был брат, которого Исидор за его добродетель хотел рукоположить в пресвитера, чтобы тот после его смерти стал ему преемником. Но брат, по своему благоговению, не решался получить священнический сан и продолжал служить диаконом. Некто из старцев, по злоумышлению врага, позавидовал ему. И когда все собрались в церкви на богослужение, он пошел и подбросил свою книгу в келию брата. После этого он сообщил авве Исидору, что кто-то из братий украл его книгу. Авва Исидор удивился и сказал, что никогда не было такого в Скиту. Тогда старец, подбросивший книгу, говорит: «Пошли со мной двух отцов, и мы обыщем келии».

Исидор их отпустил. Старец повел отцов по келиям монахов и наконец привел в келию диакона. Там они нашли книгу и принесли пресвитеру в церковь. Тогда диакон в присутствии всей братии принес покаяние перед аввой Исидором, говоря: «Согрешил, наложи на меня епитимию». Пресвитер велел ему три недели не причащаться. Брат на каждой службе становился у церкви и всем кланялся, говоря: «Простите меня, я согрешил».

Через три недели он снова был принят в церковное общение, а старец, оклеветавший его, тотчас начал бесноваться и перед всеми исповедовать: «Я оклеветал раба Божия». Вся церковь молилась о нем, но он не получил исцеления. Тогда великий Исидор в присутствии всех сказал брату-диакону: «Помолись о нем, потому что оклеветан был ты. И если он не исцелится через тебя, то никто уже ему не поможет». И лишь только брат помолился, как старец получил исцеление.

46. В городе, называемом Феуполь,^[112] был патриарх, весьма милостивый, сострадательный к согрешающим, благоутробный и человеколюбивый. Как-то раз один из его служителей тайком украл золото и, испугавшись наказания, сбежал и скрылся в Фиваиде Египетской. Когда он там блуждал, ему повстречались египетские варвары, которые были суровее диких зверей. Схватив, они увели его на окраину своих владений. Божественный архиепископ Александр, узнав об этом, выкупил пленника за восемьдесят пять золотых. И когда вор вернулся, предстоятель с таким благоутробием его принял, так человеколюбиво и с такой добротой, что некто из местных жителей сказал, что нет ничего лучше, чем согрешить против их патриарха.

ГЛАВА XVII. О любви

1. Авва Антоний сказал: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его, потому что совершенная любовь изгоняет страх».^[113]

2. Он же сказал: «От ближнего зависит наша жизнь и смерть. Потому что если мы приобретаем брата, то приобретаем Бога, а если вводим брата в соблазн, то согрешаем против Христа».

3. Рассказывали, что некто из старцев попросил Бога показать ему отцов в Царстве Небесном и он увидел всех, кроме аввы Антония. Тогда он спросил своего провожатого: «Где же авва Антоний?» И тот ответил ему: «Где Бог, там и он».

4. Авва Агафон сказал: «Насколько это было в моих силах я никогда не ложился спать, имея на кого-либо зло, и не допускал никому уснуть обиженным на меня».

5. Он же сказал: «Я никогда не устраивал вечери любви, но мое делание – это подавать и принимать советы. Полагаю, что приобретение брата и мне приносит духовный плод».

6. Когда братия говорили о любви, авва Иосиф сказал: «Мы видели, что такое любовь». И он рассказал об авве Агафоне. У того был ножик, и пришедший к нему брат похвалил эту вещь. Авва не отпускал его до тех пор, пока тот не принял ножик в подарок.

7. Авва Агафон сказал: «Если бы можно было найти прокаженного и отдать ему свое тело, а себе взять его, я охотно бы это сделал, потому что это и есть совершенная любовь».

8. Говорили о нем же, что некогда он пошел в город продавать свое рукоделие и увидел на площади больного странника, о котором некому было позаботиться. Тогда старец остался с ним. Деньгами, вырученными от продажи рукоделия, авва Агафон платил за комнату в городе, а оставшееся тратил на нужды больного. Так он прожил с недужным четыре месяца, пока тот не выздоровел. Тогда старец с миром вернулся в свою келию.

9. Об авве Агафоне рассказывали, что он старался исполнить всякую заповедь. Если он садился в лодку, то первый брался за весло; если приходили к нему братия, то он тотчас после молитвы готовил им трапезу, так как был преисполнен любви Божией.

10. Однажды авва Агафон пошел в город продавать свое рукоделие и увидел прокаженного, лежавшего у дороги. Прокаженный спросил: «Куда ты идешь?» Авва Агафон ответил: «В город, продавать рукоделие». Тогда прокаженный стал просить: «Сотвори любовь, возьми меня с собой». Авва поднял его и принес в город. Тот говорит ему: «Положи меня там, где будешь продавать рукоделие». Авва так и сделал. Когда он продал одну вещь, прокаженный спросил: «За сколько ты ее продал?» Авва ответил: «За столько-то». Тогда прокаженный попросил: «Купи мне чего-нибудь вкусного». Авва купил ему угощение. Затем он продал еще одну вещь, и прокаженный опять спросил: «А это ты за сколько продал?» Тот ответил. Прокаженный вновь попросил: «Купи мне того-то». Старец купил.

Когда авва распродал все и хотел уходить, прокаженный спросил: «Ты уходишь?» Авва ответил: «Да». Прокаженный сказал: «Сотвори любовь, отнеси меня туда, где ты меня нашел». Старец взял его и отнес на прежнее место. И сказал прокаженный: «Благословен ты, Агафон, от Господа на небе и на земле». Авва оглянулся и никого не увидел, ибо это был ангел Господень, пришедший испытать его.

11. Авва Аммун Нитрийский пришел к авве Антонию и сказал: «Я больше тебя тружусь, но почему твое имя возвеличилось среди людей больше моего?» Авва Антоний ответил: «Потому что я люблю Бога больше, чем ты».

12. В Келлиях жил старец по имени Аполлон. Если кто-то заходил к нему и просил помочь, он с радостью шел выполнять любую работу, говоря: «Со Христом сегодня поработаю ради души моей, потому что Он будет ей наградой».

13. Авва Исаия сказал: «Любовь – это помышление о Боге с непрестанной благодарностью. Благодарности же радуется Бог. Любовь есть признак успокоения души».

14. Авва Феодор Энатский сказал: «Когда я был моложе, я жил в пустыни. Однажды я пошел в пекарню, чтобы испечь себе два пшеничных хлеба, и увидел там брата, который собирался печь хлеб, но не имел помощника. Я оставил свой хлеб и помог ему. Как только мы закончили, пришел другой брат, я и ему помог приготовить хлеб. Затем пришел третий, и я сделал так же. Так я помогал каждому, кто приходил. Наконец, когда ушел шестой брат и больше не приходил никто, я испек и свои два хлеба».

15. Некогда авва Иоанн Колов шел из Скита с другими братиями. Проводник сбился с пути, потому что была ночь. Монахи говорят авве Иоанну: «Что нам делать, авва, брат потерял дорогу, как бы нам не заблудиться и не умереть». Старец ответил им: «Если мы скажем ему об этом, он опечалится и устыдится. Лучше я притворюсь ослабевшим, скажу, что не могу идти, и останусь здесь до утра». Так он и сделал. Братия же сказали: «Мы тоже не пойдем, а останемся здесь с тобой». Так они просидели до утра и не ввели брата в смущение.

16. Сказал авва Иоанн Колов: «Невозможно построить дом сверху вниз, но только снизу вверх». Его спросили: «Что это означает?» Он ответил: «Основание – это ближний, и если ты возлюбишь ближнего, то сам первый получишь пользу. Ибо к этому сводятся все заповеди Христовы».^[114]

17. Рассказывали об авве Иоанне такую историю. У одной девушки родители умерли, и она осталась сиротой. Звали ее Таисией. Девочка решила превратить свой дом в гостиницу, чтобы там останавливались скитские отцы. Долгое время она принимала отцов и служила им.

Через некоторое время она истратила все свое имущество и начала нуждаться. Тогда развращенные люди научили ее дурному и развратному образу жизни.

Отцы, услышав об этом, очень огорчились и позвали авву Иоанна Колова, сказав ему: «Мы слышали об этой сестре, что она стала вести дурной образ жизни. Но в свое время она оказывала любовь нам. Теперь мы покажем свою любовь к ней и поможем. Ступай к сестре и по премудрости, которую дал тебе Бог, устрой ее дела».

Авва Иоанн, придя, сказал старухе-привратнице: «Сообщи обо мне госпоже». А та прогнала его со словами: «Вы проели все ее имущество, и она обнищала». Сказал авва Иоанн: «Передай ей, что я могу ей очень помочь». А слуги ее только усмехнулись: «Что же ты дашь ей за то, что проведешь с ней время?» Он ответил: «Откуда вы знаете, что я собираюсь дать?»

Старуха доложила госпоже, что пришел монах. Девица ответила: «Эти монахи ходят вдоль берега Красного моря и находят жемчужины», затем принарядилась и велела его привести. Она встретила его и усадила на ложе. Авва Иоанн сел рядом с ней и, посмотрев ей в лицо, сказал: «Что же ты презрела Иисуса и дошла до такого?» От этих слов девица похолодела. А авва Иоанн, склонив голову долу, начал горько рыдать. Она спросила: «Авва, что же ты рыдаешь?» Он поднял голову и вновь ее склонил, продолжая плакать, и говорит: «Когда я вижу, что сатана играет твоей красотой, как мне не плакать?»

Она, услышав эти слова, спросила: «Есть ли для меня покаяние?» Он ответил: «Да». Она сказала: «Веди меня куда хочешь», встала и последовала за ним. Авва Иоанн заметил, что девица не отдала распоряжения о доме и ничего не сказала слугам, и удивился этому.

Когда они пришли в пустыню, был уже вечер. Авва сделал из песка небольшую подушку для нее, на некотором расстоянии сделал ложе и для себя и, перекрестившись, сказал ей: «Ложись здесь». Затем прочитал молитвы и лег.

Проснувшись ночью, Иоанн Колов увидел светлую дорогу, простиравшуюся с неба прямо к Таисии, и ангелов Божиих, несущих ее душу. Он подошел и дотронулся до ее стопы. А когда понял, что она умерла, бросился ниц, моля Бога, и услышал, что один час покаяния Таисии значит больше, чем покаяние многих медлящих и не показывающих теплоту столь великого покаяния.

18. Сказал авва Иоанн, что наш отец авва Антоний изрек: «Я никогда не предпочитал собственную пользу пользе моего брата».

19. Зашел авва Иларион, направлявшийся из Палестины, на Гору к авве Антонию. Сказал ему авва Антоний: «Добро пожаловать, воссиявшая утренняя звезда». Ответил ему авва Иларион: «Мир тебе, столп огненный, просвещающий вселенную».

20. Пришел кто-то из старцев к авве Лоту на малое болото Арсеноита и попросил выделить ему келию. Авва Лот исполнил его просьбу. Старец был немощен, и авва Лот ему прислуживал. И когда братия заходили к авве Лоту, он просил их навестить также и больного старца. Однако старец начал пересказывать им мысли Оригена.^[115] Авва Лот был этим очень опечален, думая, что как бы не сочли братия, что в этих краях все так мыслят. Но изгнать старца с этого места он боялся, чтобы не нарушить заповедь.

Тогда авва Лот встал и пошел к авве Арсению и рассказал ему о старце. И говорит ему авва Арсений: «Не прогоняй его, но скажи: „Ешь и пей все, что от Бога получаешь, но речей таких не говори“. И если он пожелает, пусть исправится. А если откажется исправляться, то уже ты сам попроси его уйти с этого места, и на тебе не будет вины».

Авва Лот, вернувшись, поступил по слову аввы Арсения. Старец исправляться не пожелал, но стал упрашивать: «Ради Господа, уведи меня отсюда, я не могу вынести пустынной жизни». И авва Лот проводил его с любовью.

21. Рассказывал авва Петр об авве Макарии, как тот пришел к одному отшельнику и нашел его захворавшим. Он спросил больного, что принести ему поесть, так как прислужника в келии не было. И когда отшельник попросил сладостей, мужественный старец не поленился отправиться в Александрию и принести изнемогшему то, чего тот захотел. И самое удивительное, что никто об этом не узнал.

22. Был некий старец в Египте, еще до возникновения общины аввы Пимена. Он обладал даром предвидения, за что пользовался большим уважением и был в почете. Когда пришли из Скита авва Пимен с братиями, тогда ученики оставили старца и перешли к авве Пимену. Авва был очень этим опечален. Он сказал братиям: «Что нам сделать для того великого старца, если его ученики нас вводят в скорбь: они оставили своего старца и пошли слушать нас, никчемных? Как мы можем помочь этому старцу?» И он велел им: «Приготовьте немного еды, возьмите мех с вином. Мы пойдем к нему и пообедаем вместе. Тогда сможем его успокоить».

Они взяли еду и отправились в путь. Когда постучались в дверь келии старца, им открыл ученик и спросил: «Вы кто?» Они ответили: «Передай авве, что Пимен хочет получить благословение у него». Ученик сообщил об этом старцу. Тот ответил: «Ступай, мне не до тебя». А они стояли на жаре и говорили: «Мы не уйдем, пока не удостоимся лицезреть старца». Старец, увидев их смирение и терпение, умилился и впустил их. Они вошли и сели за трапезу вместе с ним. Когда они ели, старец сказал: «Поистине, хоть я много слышал о вас, но в сто раз больше сказали мне ваши дела». И стал он с того дня их другом.

23. Рассказывал авва Пимен, что, если брат приходил к авве Иоанну Колову, тот подавал ему милостыню, следуя словам апостола: любовь долготерпит, благодетельствует.^[116]

24. Он же сказал: «Больше той любви никто не может обрести, как если кто положит свою душу за друзей своих.^[117] Если кто услышит огорчительную речь и, имея возможность ответить так же, постарается не отвечать; или же не отомстит, если его кто обманет, то такой человек душу свою полагает за ближнего».

25. Один брат спросил авву Пимена: «Я нашел место, дарующее всяческое отдохновение братиям. Велишь ли ты, чтобы я поселился там?» Старец ответил: «Где ты не повредишь своему ближнему, там и оставайся».

26. Один брат спросил авву Пимена: «Если мой брат задолжал мне немного денег, то нужно ли с него их потребовать?» Старец ответил: «Потребуй единожды». Спросил брат: «А как мне поступить, если потом я не смогу сдержать моего помысла?» Старец ответил: «Пусть твой помысел уйдет, только не огорчай своего брата».

27. Рассказывали об авве Пимене, что он жил в Скиту вместе с двумя родными братьями. И младший брат часто причинял всем неприятности. Авва сказал другому брату: «Младший брат совсем нас извел. Давай уйдем отсюда». Они ушли, оставив брата одного. И когда он понял, что они больше не вернутся, и увидел, что они уже ушли далеко, то погнался за ними с криками. Авва Пимен сказал: «Подождем брата, ибо он устал». Брат догнал их, принес покаяние и сказал: «Куда же вы пошли, оставив меня одного?» Старец ответил: «Ты нас печалишь, поэтому мы и ушли». Тот сказал: «Простите меня, я пойду с вами, куда бы вы ни пошли».

И старец, видя его незлобивость, сказал брату: «Возвращаемся, брат, ибо он не по своей воле так поступал, но диавол его заставлял». И они вернулись обратно в келию.

28. Как-то раз авва Памво шел с братиями по Египту. И увидев сидящих мiрян, сказал им: «Вставайте и поздоровайтесь с монахами, чтобы принять у них благословение, ибо они постоянно беседуют с Богом, и потому святы их уста».

29. Рассказывали об авве Пафнутии, что его трудно было уговорить выпить хмельного. Как-то он шел по дороге и наткнулся на шайку разбойников, которые пили вино. Атаман был знаком с аввой и знал, что тот вина не пьет. Но, видя, что тот очень устал, наполнил чашу вином, взял в руку меч и сказал старцу: «Если не будешь пить, я тебя убью». Старец, чтобы исполнить заповедь Божию и спасти ближнего, взял чашу и выпил. Тогда атаман покаялся перед ним со словами: «Прости меня, авва, что оскорбил тебя». Старец сказал: «Верую Богу, что благодаря этой чаше Бог покажет милость на тебе и в этом веке, и в будущем». Атаман ответил: «Верую Богу, что отныне не буду злодействовать». Так старец, отвергнув свою волю ради Господа, сделал всю шайку своими братиями.

30. Пришли некогда сарацины и ограбили авву Сисоя и его брата и даже одежду забрали. Тогда монахи пошли в пустыню, чтобы найти что-нибудь съедобное. Старец нашел верблюжий навоз. Он разломал его, и внутри оказались овсяные зерна. Одно зерно он съедал, а другое оставлял в руке.

Брат увидел, как он ест, и говорит ему: «Разве в том любовь, что ты нашел съедобное и ешь один, а меня не позвал?» Ответил авва Сисой: «Я не обидел тебя, брат. Вот твоя часть у меня в руке».

31. Говорили об авве Силуане, что он сидел в келии и ни с кем не виделся. У него было немного нута,^[118] и, питаясь им, он сплел сто корзин. И вот прибыл человек из Египта. Он вел осла, груженного мешками с хлебом. Он постучался в келию и оставил на пороге хлеб. А старец взял корзины, навьючил ими осла и попрощался с благодетелем.

32. Сказал авва Иперехий: «Исторгни ближнего из грехов, но, по возможности, не порицай его, ибо Бог не отталкивает возвращающихся к Нему. А речь злая и лукавая против брата да не поселится в твоем сердце. Тогда ты сможешь просить Его: „Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим“».

33. Некто передавал рассказ о магистриане, молодом чиновнике, служившем при дворе императора. Этот человек был молод и хорош собой. У него был друг из знати в одном из городов, и у того была молодая жена. Когда магистриан приходил в этот город, друг принимал его и оставлял ночевать у себя дома. Гость обедал в присутствии жены друга, ибо любил их семью.

Так как он часто заходил к ним, жена стала все больше думать о госте, а он об этом ничего не знал. Будучи целомудренной, она не показывала виду, но изо всех сил сдерживала себя.

Однажды магистриан как обычно отправился в путь. А жена друга от помыслов о нем ослабела и слегла. Муж привел к ней врачей. Они, осмотрев ее, сказали: «Наверное, это какое-то душевное заболевание, потому что тело у нее совершенно здорово». Муж сел рядом с супругой и настойчиво спрашивал: «Скажи, что с тобой случилось?» А она, будучи благоговейна, краснела, но ничего не объясняла. Но все же затем призналась: «Мой господин, ты или от любви, или по простоте приводишь сюда молодых людей. А я – женщина, и вот влюбилась в магистриана». Услышав это, муж успокоился.

Через несколько дней прибыл магистриан, и друг его встретил. Он говорит магистриану: «Ты знаешь, брат, как я тебя люблю. От любви я тебя принимал, и ты разделял трапезу с моей женой». Тот говорит: «Так и есть, владыка». Тот продолжал: «А вот теперь моя жена все время думает о тебе». Он, услышав об этом, не только не стал мечтать о ней, но, напротив, очень огорчился, ибо любил своего друга. И говорит ему: «Не печалься. Бог поможет».

Затем он пошел и обрил себе голову. После этого, взяв лезвие, изрезал всю голову и лицо и даже обжег себя до бровей, так что утратил красоту и казалось, что он давно болеет проказой. Он пришел, показал свою голову и сказал: «Так со мной сделал Господь». А она, увидев, что он из прекрасного стал безобразным, изумилась. Бог, видя его делание, отнял от нее борение, и тотчас она смогла отбросить прежние помыслы. Тогда магистриан отвел мужа в сторону и говорит: «Слава Богу, жена твоя не мыслит уже ничего злого. Ибо она не видит моего прежнего лица».

Вот это и значит полагать свою душу ради любви и воздавать добром за добро.

34. Два брата были преданы на мучения. И после равных истязаний их бросили в тюрьму. Но они не могли ужиться друг с другом. Тогда один из них принес покаяние другому: «Мы знаем, что завтра погибнем. Давай прекратим вражду и явим друг к другу любовь». Но второй брат с этим не согласился.

На следующий день их опять повели на истязание. И тот, кто не принял покаяния брата, сдался после первой пытки. Сказал ему правитель: «Почему же ты вчера перенес столько мучений и не уступал?» Тот в ответ сказал: «Сегодня я держу зло на брата и перестал любить его, поэтому я лишился утешения от Бога».

35. Жил в некоем городе весовщик.^[119] Пришел к нему один горожанин и передал сверток, в котором было пятьсот монет, со словами: «Возьми этот сверток. А когда мне понадобится, отдавай частями». Не было ни одного свидетеля передачи свертка. Но один из знатных людей, проходя мимо весовой, услышал и увидел, что сверток передается, но сам весовщик этого прохожего не заметил.

Через некоторое время приходит передавший сверток и говорит весовщику: «Дай мне из свертка, ибо я нуждаюсь». А тот, уверенный, что свидетелей не было, стал отрицать: «Ты мне ничего не давал». Человек вышел в смятении. По пути ему повстречался знатный господин, видевший, как было дело. Он спросил обманутого: «Что с тобой?» Тот рассказал. Господин спросил: «Ты действительно отдавал ему сверток?» – и, услышав утвердительный ответ, посоветовал: «Попроси его, чтоб он поклялся перед святым Андреем. Скажи, что этого тебе будет достаточно». Он так сказал, потому что рядом с рынком стоял храм святого мученика Андрея.

Когда весовщик должен был приносить клятву, знатный человек взял с собой слугу, заранее предупредив его: «Если я что сделаю сегодня, не смущайся, но терпи». Он вошел в храм, снял одежды и стал изображать одержимого, издавая неподобающие возгласы. Когда же весовщик и обманутый им вошли в храм, он сказал: «Святой Андрей говорит, что вот этот человек взял пятьсот монет у другого и хочет клясться мною, что не брал». И начал душить весовщика со словами: «Отдай пятьсот монет хозяину». Тот в смятении и страхе признал свою вину и сказал, что принесет деньги. Знатный господин говорит: «Скорее неси».

Весовщик пошел за деньгами и сразу же принес. И сказал знатный человек хозяину денег: «Святой Андрей сказал, чтобы ты положил на стол шесть монет». Он положил с радостью.

Когда все ушли, господин взял свою одежду, оделся приличествующим образом и отправился в весовую. Весовщик, увидев его, стал пристально всматриваться. Говорит ему знатный человек: «Что ты на меня смотришь, друг? Поверь, что, по благодати Христовой, я не был одержим бесом. Я проходил мимо, когда человек тебе передавал сверток, и видел и слышал все в точности. Если бы я выступил свидетелем, ты бы заявил, что нельзя верить одному-единственному человеку, и потому я счел нужным разыграть такой спектакль, чтобы и ты не погубил свою душу, и несправедливо обиженный человек не лишился своих денег».

36. Один монах, весьма благоговейный и боголюбивый, был знаком с очень любившим его отшельником. Когда отшельник скончался, монах вошел в его обитель и нашел пятьдесят монет. Монах начал недоумевать и плакать, боясь, что этими деньгами отшельник мог прогневить Бога. И после долгой молитвы Богу об отшельнике он увидел ангела Божия, который сказал ему: «Что же ты так скорбишь об отшельнике? То, о чем ты просишь, поручи человеколюбию Божию. Если бы все были совершенны, то как смогло бы проявиться человеколюбие Божие?» И брат, извещенный о том, что отшельник заслужил прощение, воодушевился и прославил Бога от всего сердца.

37. Некий брат отправил ученика в Египет, чтобы тот пригнал верблюда, на котором можно было бы возить корзины в Египет. Когда брат привел верблюда в Скит, навстречу ему вышел другой старец и сказал: «Если бы я знал, что ты идешь в Египет, я бы просил тебя привести верблюда и мне». Брат ушел и рассказал своему авве, как было дело. Старец повелел: «Возьми верблюда и отдай старцу и скажи, что мы еще не готовы, и поэтому пусть он возьмет верблюда для своих нужд. А сам вместе с ним отправляйся в Египет и приведи еще одного верблюда для перевозки наших корзин».

Брат пошел к тому старцу и сказал: «Мой авва говорит, что мы еще не готовы. Забирай верблюда для своих нужд». Старец взял верблюда и навьючил корзинами. Когда они со старцем прибыли в Египет и разгрузили верблюда, брат взял верблюда и сказал старцу: «Помолись обо мне». Старец говорит ему: «Куда же ты уходишь?» Брат ответил: «В Скит, чтобы привезти и наши корзины». Тогда старец, умилившись, принес покаяние со слезами, говоря: «Простите меня, ибо великая ваша любовь лишила меня плода добродетели».

38. Сказал старец: «Если некто у тебя попросит какую-либо вещь, а ты будешь отдавать, принуждая себя, пусть благоволит этому помысел твой, ибо сказано в Писании: „И кто принудит тебя пройти одну милю, иди с ним две“.^[120] Т. е. если кто попросит у тебя какую вещь, отдай ему от всей души и жертвуя всем своим телом».

39. В Келлиях жили два брата. Один из них, престарелый, сказал молодому: «Будем жить в одной келии, брат». А тот говорит: «Я грешник и не могу пребывать вместе с тобой, авва». Тот стал упрашивать его: «Это всегда возможно». Старец был чист душою и не хотел слышать, что в монахе могут возникнуть блудные помыслы. Сказал ему брат: «Дай мне неделю, а после мы решим».

Когда старец пришел через неделю, молодой, желая испытать его, сказал: «Авва, я впал на этой неделе в великое искушение. Я пошел в деревню по монастырским обязанностям и пал с одной женщиной». Старец сказал: «Есть покаяние». Брат спросил: «Разве?» Старец ответил: «Я понесу на себе половину греха». Сказал ему брат: «Теперь мы можем жить в одной келии». И так они оставались вместе до самой кончины.

40. Рассказывали об одном брате, что он изготавливал корзинки и приделывал к ним ручки. Как-то раз он услышал, как сосед сказал: «Что мне делать, скоро собираться на рынок, а у моих корзин нет ручек?» Тогда брат открепил ручки от своих корзин и принес соседу, сказав: «Вот у меня лишние, возьми и прикрепи к своим корзинам». Так он посодействовал делу брата, оставив свое.

41. Рассказывали об одном старце в Скиту, что он заболел и захотелось ему поесть свежего хлеба. Об этом услышал кто-то из подвижников. Он взял свою милоть, положил в нее сухари и отправился в Египет. Там он поменял сухари на свежий хлеб и принес старцу. Все, увидев горячий хлеб, удивились. Но старец не хотел его есть, сказав, что для него это то же, что питаться кровью брата своего. Но старцы упросили его, сказав: «Ради Господа, ешь, чтобы жертва брата не была принесена впустую». И уступив просьбам, старец поел.

42. Один брат спросил старца: «Почему так получается, что в наше время некоторые братия ведут трудолюбивый образ жизни, но не получают такой благодати, как древние отцы?» Старец ответил: «В те времена была любовь, и каждый влек своего ближнего вверх. А сейчас любовь охладела, и каждый своего ближнего совлекает вниз. Поэтому мы и не получаем благодати».

43. Отправились некогда три брата на жатву. Они взялись обработать шестьдесят пашен.^[121] Один из них в первый же день заболел и вернулся в свою келию. И сказал один из оставшихся братий другому: «Брат, видишь: наш брат заболел. Ты понемногу принуждай свой помысел, и я понемногу буду принуждать свой помысел, и верую, что по молитвам нашего болеющего брата мы справимся и с его частью работы».

Завершив труды, они пошли за платой и позвали с собою брата: «Приходи, брат, получи свою плату». Тот удивился: «Разве мне положена плата? Ведь я не участвовал в жатве». А они ответили: «Жатву мы совершили благодаря твоим молитвам, поэтому получи свою плату». Так они долго спорили: один монах отказывался брать деньги, а двое других не хотели ему уступать, но требовали забрать плату. Наконец, они решили пойти к великому старцу, чтобы он их рассудил.

Болевший брат сказал: «Отец, мы втроем отправились на жатву. Когда же пришли на поле, я в первый день заболел, поэтому сидел в своей келии и ни одного дня не жал. А братия меня теперь принуждают и говорят: „Приходи и получай плату за то, что ничего не делал“».

Два других брата сказали: «Отец, нам троим нужно было собрать урожай с шестидесяти пашен. Если бы нас было трое, мы бы не смогли с этим справиться. Но по молитвам брата мы вдвоем со всем быстро управились. Поэтому мы и хотим, чтобы он получил свою плату, а он отказывается».

Старец, услышав это, удивился и сказал своему ученику: «Ударь в било, чтобы собралась вся братия». Когда все сошлись, старец сказал: «Братия, послушайте сегодняшнюю тяжбу». И старец рассказал своей братии все. Монахи рассудили, что брат должен получить свою плату и может делать с ней все, что захочет. Брат взял плату и ушел огорченный.

44. Сказал старец: «У наших отцов был обычай заходить в келии новоначальных, пожелавших совершать подвиг наедине, и смотреть, как они проводят жизнь, чтобы никто из них не оказался искушаем бесами и не претерпел от этого вред. А если кто-то среди братий получал вред, то его приводили в церковь, ставили перед ним таз с водой, и все братия подходили к нему и окропляли его – и он тотчас очищался».

45. Два старца много лет жили рядом и никогда не спорили. Сказал один другому: «Давай разок поспорим, как люди». Тот ответил: «Я не умею спорить». Первый предложил: «Давай положим между нами кирпич: я буду говорить, что это мой кирпич, а ты будешь говорить, что твой, и так положим начало спору». Положили они кирпич, и говорит один: «Это мой кирпич». Другой говорит: «Нет, это мой». Тот отвечает: «Если это твой кирпич, бери его и ступай». Так они и не смогли поспорить друг с другом.

46. Сказал старец: «Я никогда не желал себе дела, полезного мне и вредящего ближнему, потому что всегда у меня была великая надежда, что прибыль моего брата и мне приносит плод».

47. Некий подвижник встретил одержимого, который не мог поститься. И от любви к Богу, которая, как сказано в Писании, ищет не своего, а чужого,^[122] подвижник потребовал, чтобы бес перешел в него и освободил того человека. Бог услышал его мольбу. И подвижник, угнетаемый бесом, решил быть еще более настойчив в посте, молитве и подвиге. И самое великое состояло в том, что благодаря его любви к ближнему Бог уже через несколько дней избавил его от этого беса.

48. Один брат спросил старца: «Есть два брата: один исихаст, постится шесть дней в неделю, изнемогает в трудах, а другой прислуживает больным. Чей труд больше пред Богом?» Старец ответил: «Если брат, который постится шесть дней в неделю, даже подвесит себя за ноздрю,^[123] он не сможет сравняться с тем, кто прислуживает больным».

49. Один брат прислуживал заболевшему старцу. Однажды у старца на теле лопнула язва и вышел зловонный гной. Помысел сказал брату: «Уходи, ты не сможешь вынести этого зловония». Но брат взял сосуд, влил в него воду от мытья больного; и если помысел велел ему уходить, он отвечал помыслу: «Если я захочу уйти, то буду пить эту воду». Тогда помысел сказал ему: «Не уходи и не пей это зловоние». И монах трудился и был неотступен в служении старцу. Бог, видя труды брата, исцелил старца.

50. Братия в Скиту сидели и очищали волокна для веревок. Один из них, ослабевший от подвига, кашлял и выплевывал мокроту. И невольно он чихнул на одного брата. Этот брат под действием своего помысла хотел сказать больному: «Перестань чихать на меня». Но он победил помысел и сказал себе: «Если ты хочешь, чтобы я съел эту мокроту, то скажи ему так. Поэтому лучше не ешь и не говори ему ничего».

51. Один монах отправился в город, чтобы продать свое рукоделие. Увидев нагого нищего и пожалев его, он подарил ему свой левитон. Нищий пошел и продал подарок. Старец, узнав о поступке нищего, огорчился и раскаялся в том, что отдал свою верхнюю одежду. В ту же ночь старцу во сне предстал Христос, одетый в его левитон, и сказал: «Не огорчайся. Я ношу то, что ты дал Мне».

52. Говорили старцы, что каждый должен трудности ближнего считать собственными, и сострадать ему во всем, и радоваться вместе с ближним, и рыдать вместе с ним, и настолько быть расположенным к нему, что нести на своих плечах все его тело, и скорбеть о нем, как о самом себе, если что-то с ним произойдет. Ибо в Писании сказано: «Единое тело мы во Христе»^[124] и «у множества уверовавших было одно сердце и одна душа».^[125]

53. Два монаха подвизались в келиях в десяти милях друг от друга. Одному из них пришел помысел: «Пригласи своего брата, чтобы он пришел и взял у тебя хлеб». Затем он подумал: «Зачем я буду заставлять моего брата идти десять миль. Лучше сам отнесу ему половину хлеба». И взяв его, он направился в келию старца.

По пути монах споткнулся и разбил палец на ноге до крови. От боли он зарыдал. Тогда пришел ангел и спросил: «Почему ты плачешь?» Монах ответил: «Я повредил палец, и он болит». Сказал ему ангел: «И из-за этого ты плачешь? Не плачь. Ибо все шаги, которые ты совершаешь ради Господа, будут тебе засчитаны и станут многой мздою пред лицом Господа. Так что знай, что я возьму всю потерянную тобой кровь и отнесу Господу».

Монах, поблагодарив ангела, направился к тому брату. И отдав половину хлеба, рассказал о человеколюбии Божием, а затем вернулся в свою келию.

На следующий день он взял другую половину хлеба и направился к другому монаху. Но и тот явил рвение и решил пойти к первому брату. Они встретились по пути, и монах, который первым сотворил благо, сказал: «У меня было сокровище, а ты собрался его похитить?» Другой ответил: «Разве где-нибудь написано, что тесный путь выдержит только тебя? Позволь и мне пойти вместе с тобой». Внезапно во время их разговора явился ангел Господень и сказал: «Спор ваш как веяние благоухания поднялся ввысь к Богу».

54. Два брата жили в одной келии. И однажды случилось, что тот, кто ходил и покупал все необходимое, почти ничего не принес, чего раньше никогда не случалось. Тогда второй брат, никогда не покидавший келию, подумал, что брат либо неразумно растратил имущество, либо издевается над ним. Он решил проверить и последовал за ним. Брат вошел в блудилище. Другой притворился, что вошел туда с той же целью. На выходе согрешивший брат увидел его, пал ниц и стал просить прощения.

Тот, кто не впал в грех, много раз просил согрешившего молиться о нем, притворяясь, что тоже согрешил. После того как брат частым прошением у согрешившего молитв о себе, как о согрешившем, обратил того к покаянию, пришел час призвания его ко Господу. И будучи на пороге смерти, он признался: «Я чист от греха, о котором ты думаешь, но ради тебя обвинил себя, чтобы помочь тебе каяться». И после смерти брата согрешивший усилил подвиг покаяния.

55. Некий старец узнал, что один монах пал со служанкой, которая приносила в келию все необходимое. Старец не обличил брата, а стал тихо стенать и увеличил молитву, прося согрешившего монаха молиться о нем. Старец сказал, что много согрешил и желает одного: освободиться от грехов прежде кончины. Согрешивший удивился и стал молиться и каяться вместе с ним. После несогрешивший брат был призван к Богу и в час смерти открыл монаху, что он не грешил.

56. Другой старец, когда его ученик оставил монашескую науку и обратился к мiрской, притворился, что и он намерен так поступить. И когда Господь их помиловал, они покаялись и принялись за первоначальный подвиг еще усерднее.

57. Однажды братия отправились на гору Диолк, чтобы там поселиться. Там они научились изготавливать свитки папируса для письма и стали трудиться за плату. Однако братия были неискусны, поэтому никто не давал им заказов.

Однажды к ним пришел старец и сказал: «Что же вы теперь не работаете?» Они благоговейно ответили: «Потому что у нас плохо получается». Старец знал одного труженика Божия и сказал им: «Отправляйтесь к такому-то старцу, и он даст вам работу».

Они пошли к старцу, и тот с радостью дал им работу. Братия сказали ему: «Но у нас плохо получается, отче». Старец ответил: «Верую Богу, что благодаря вашему рукоделию и другие преуспеют». И изобилуя любовью, старец воодушевил их трудиться. Да, поистине Царствие Небесное силою берется.^[126]

58. Один брат спросил старца: «Почему, когда я совершаю малые молитвенные правила, я иногда вижу, что в моем сердце нет жара, а иногда, что нет охоты?» Говорит ему старец: «А как ты думаешь, какой признак того, что человек любит Бога?» И добавил: «Я до сих пор не научился заставлять свое тело творить то, чего желаю».

59. Один брат пришел купить у вдовы льняных ниток. Продав ему нитки, она тяжело вздохнула. Брат спросил: «Что с тобой?» Вдова ответила: «Бог послал тебя сегодня, чтобы ты управил дела братьев твоих – сирот моих». Когда брат услышал это, он сжалился, взял нитки и положил ей в подол. Так он помог ей.

60. Один человек, страдавший падучей болезнью, шел своим путем и увидел старца-монаха, сидящего в келии. Он начал молиться за монаха, даже не зная, кто он: «Помилуй, Боже, этого бедняка». И на обратном пути он сделал то же самое, благодаря чему был оправдан в очах Божиих. Старец рассказывал это тем, которые ходят к старцам и говорят: «Бог да сохранит вас ради нас, грешных», дабы они убедились, что получают мзду за это делание.

61. Старец сказал: «Не требуй любви от ближнего, ибо любящий кого-то и не находящий ответной любви, смущается. Но лучше ты сам покажи любовь к ближнему – и обретешь успокоение, и приведешь ближнего к любви».

62. Он же сказал: «То, что ты немощен в любви, в сравнении с твоим ближним, происходит оттого, что ты принимаешь помыслы подозрения и веришь тому, что говорит тебе твое собственное сердце, и не хочешь претерпеть противное твоим желаниям. Прежде всего тебе нужно, с помощью Божией, перестать верить собственным предположениям и со всяким усердием и усилием смиряться перед братиями и отсекать собственную волю ради их воли».

63. Также сказал, что любовь от Бога сильнее природной любви.

ГЛАВА XVIII. О прозорливцах

1. Авве Антонию некогда было открыто в пустыне: «В городе есть один человек, подобный тебе, врач по ремеслу. Он подает милостыню всем нуждающимся, тратя на это избытки своего имущества, и каждый день поет Трисвятое вместе с ангелами Божиими».

2. Говорили об авве Антонии, что он был духоносцем, но не хотел говорить ни о чем, чтобы не разошлась о нем слава среди людей. А он провидел и то, что уже происходит в мiре, и то, что должно произойти в будущем.

3. Один брат пришел к келии аввы Арсения в Скит и, заглянув в дверь, увидел старца, всего пылающего как огонь. Брат был достоин это увидеть. Затем он постучался, старец вышел и, увидев изумление на лице брата, спросил, долго ли он стучит и не видел ли чего? Тот ответил, что не видел ничего. Они побеседовали, и старец отпустил брата.

4. Авва Даниил говорил: «Рассказывал нам авва Арсений, как будто о некоем старце, а на самом деле о себе, что старцу, сидящему в келии, был голос: „Иди, я покажу тебе дела человеческие“. Старец встал и вышел. Говоривший привел его в некое место и указал на эфиопа, рубящего дрова. Тот сложил их в большую вязанку, пытался ее поднять и не мог. Но, вместо того чтобы убрать из нее часть дров, он снова стал рубить дрова и добавлять в вязанку. Так он делал много раз.

Старец прошел немного вперед, и говорящий показал ему человека, стоящего у колодца и черпающего из него воду. Он вливал ее в дырявый сосуд, и вода опять стекала в колодец.

Затем голос произнес: „Сейчас я покажу тебе нечто другое“. И старец увидел священный храм и двух мужей, восседающих на конях бок о бок и держащих в руках бревно. Они хотели въехать в храм через ворота, но не могли, так как бревно вставало поперек входа. Ни один из них не уступал и не хотел ехать позади другого, чтобы бревно прошло в ворота, поэтому они оставались снаружи. „Это те, – сказал спутник старцу, – которые несут ярмо праведности с гордостью и не смиряются ради того, чтобы исправиться и идти смиренным путем Христовым. Поэтому они и остаются вне Царствия Божия. А рубящий дрова человек обременен многими грехами, но, вместо того чтобы покаяться, он прибавляет к старым своим грехам еще и новые. Черпающий воду человек творит добрые дела, но к ним примешано лукавство, которое и губит все добро, которое он делает“. Итак, всякий человек да будет внимателен к своим делам, чтобы не был напрасен его труд».

5. У неких братий были скорби в том месте, где они жили, и, намереваясь оставить это место, они пошли к авве Аммону. Старец в это время плыл по реке. Увидев идущих по берегу братий, он сказал корабельщикам: «Высадите меня здесь». Подозвав к себе монахов, он сказал: «Я тот Аммон, к которому вы идете». Затем утешил их и убедил вернуться туда, где они жили, ибо те скорби не причиняли вреда душе, но были лишь скорбями житейскими.

6. Авва Даниил Фаранский передавал рассказ блаженного Арсения об одном старце из Скита. Старец был велик в духовном делании, но прост в вере и по простоте согрешал, говоря: «Хлеб, которому мы причащаемся, не есть тело Христово по своей природе, но лишь образ тела Христова».

Когда это услышали два других старца, они, зная, что этот муж велик в житии, рассудили, что он говорит так не по зломыслию, а по простоте. Они пришли к нему и сказали: «Авва, один человек говорит слова, противные вере: будто хлеб, которому мы причащаемся, есть тело Христово не по природе, но лишь по образу». Старец ответил: «Это я так говорю». Тогда они начали убеждать его: «Придерживайся не своего мнения, авва, но только того, что передала Вселенская Церковь. Мы веруем, что этот хлеб есть истинное тело Христово и в этой чаше истинная кровь Христова, а не их образы. В начале мiра Бог взял прах земной ^[127] и создал человека по образу Своему,^[128] и никто не скажет, что человек не образ Божий, хотя это и невидимо. Поскольку Он сказал, что хлеб есть тело Мое ^[129] то мы веруем, что поистине этот хлеб есть тело Христово». Старец ответил: «Если я не смогу убедиться в этом на деле, то не поверю». Они сказали: «Будем молиться Богу всю неделю об этом таинстве и веруем, что Бог нам откроет».

Старец с радостью принял эти слова и молился Богу, говоря: «Господи, Ты знаешь, что не по злобе я не верую, но прошу о том, чтобы мне не блуждать в неведении. Открой мне, Господи Иисусе Христе, истину». Старцы возвратились в свои келии и тоже стали просить Бога: «Господи Иисусе Христе, открой авве это таинство, чтобы он уверовал и не погубил труд свой». И Бог услышал их.

По прошествии недели все собрались в воскресный день в церкви. И встали они отдельно втроем, старец же находился посередине. Тогда отверзлись очи у всех троих, и когда хлеб был возложен на святой престол, они увидели на престоле Младенца. Когда же священник протянул руки, чтобы преломить хлеб, ангел Господень сошел с неба, держа меч, заколол Младенца и вылил кровь Его в Чашу. Когда священник раздроблял хлеб на малые части, тогда и ангел отсекал от Младенца малые части. И когда все приступили к принятию святых Таин, тогда сомневавшемуся старцу вместо хлеба было подано окровавленное мясо. Он испугался и закричал: «Верую, Господи, что хлеб есть тело Твое и чаша есть кровь Твоя». Тотчас мясо в руке его стало хлебом таинства, и старец причастился, возблагодарив Бога.

И сказали ему старцы: «Бог знаетчеловеческую природу, что она не может есть сырое мясо, и поэтому претворил тело Свое в хлеб и кровь Свою в вино для тех, кто с верой принимает таинство». Старец возблагодарил Бога за то, что Бог не позволил погибнуть трудам его. И разошлись все трое с радостью по келиям своим.

7. Тот же авва Даниил рассказывал о другом великом старце, жившем в Нижнем Египте. Тот говорил по простоте, что Мелхиседек есть сын Божий.^[130] Об этом рассказали блаженному Кириллу, архиепископу Александрийскому, и предстоятель позаботился разъяснить старцу его ошибку.

Он знал, что старец был чудотворцем, и все, о чем он просил Бога, Бог ему открывал, и что лишь по простоте душевной старец говорит неверно. Поэтому он премудро сказал: «Авва, я спрошу тебя вот о чем. Один помысел говорит мне, что Мелхиседек есть сын Божий, а другой помысел – что не сын Божий, но человек, архиерей Божий. И так как я колеблюсь, то и обратился к тебе, чтобы ты помолился Богу и Он открыл тебе истину». Старец, имея дерзновение от своей подвижнической жизни, сказал с верой: «Дай мне три дня. Я спрошу Бога об этом и скажу тебе, кто такой Мелхиседек».

Он отправился в пустыню и молился Богу, спрашивая Его о Мелхиседеке. Вернувшись через три дня, старец сказал блаженному архиепископу Кириллу, что Мелхиседек – человек. Архиепископ спросил: «Откуда ты это знаешь, авва?» Тот ответил: «Бог показал мне всех патриархов одного за другим, от Адама до Мелхиседека. И ангел сказал мне: „Вот Мелхиседек, будь уверен, что это он“».

Авва ушел и начал всем говорить, что Мелхиседек – человек. Блаженный Кирилл был весьма рад этому.

8. Святой Епифаний Кипрский рассказывал, что однажды, во времена Афанасия Великого, вороны начали кружить стаей над капищем Сераписа и непрестанно кричать: «Крас, крас». К блаженному Афанасию пришли язычники и спросили: «Злой авва, скажи нам, почему вороны так раскричались?» Он ответил: «Вороны кричат „крас, крас“, а „крас“ на языке авзонийцев означает „завтра“.^[131] Завтра вы увидите славу Божию».

На следующий день пришла весть о смерти императора Юлиана.^[132] Когда весть об этом распространилась, все сбежались к капищу и закричали Серапису: «Если Юлиан тебе не был нужен, почему же ты принимал дары от него?»

9. Он же рассказывал, что в Александрии жил один наездник, сын некой Марии. Во время скачек он упал, но затем встал, догнал соперника, сбросившего его с коня, и стал победителем. Толпа кричала: «Сын Марии пал, но восстал и победил». Еще раздавался этот крик, как в толпе разнесся слух о том, что великий Феофил ^[133] вошел в капище Сераписа, низверг идола и сделал из капища храм.

10. Авва Ефрем ^[134] в отрочестве видел сон, или, вернее, видение, будто на языке его выросла виноградная лоза и наполнила всю поднебесную. Она была весьма благоплодной, и птицы небесные прилетали и ели виноградные плоды. И чем больше они ели, тем больше становилось плодов.

11. Некто из святых отцов созерцал в видении сонм ангелов, нисходящий с неба по повелению Бога и несущий на руках свиток, который был исписан снаружи и изнутри. Ангелы спрашивали друг друга: «Кому следует вручить его?» Одни называли одного старца, другие другого. Наконец решили: «Поистине все они святые и праведные, но никто не может получить этот свиток, кроме Ефрема».^[135] И увидел старец, что свиток был передан Ефрему.

Встав утром, он стал слушать, как учит Ефрем: будто поток живой воды преизобильно изливался из уст его, когда он открывал их. И понял старец, что исходящее из уст Ефрема – от Духа Святого.

12. Рассказывали нам ученики аввы Евлогия: «Когда старец посылал нас в Александрию для продажи рукоделия, тогда он давал нам заповедь не проводить там больше трех дней. Он говорил: „Если вы задержитесь там дольше, чем на три дня, то я не отвечаю за ваши грехи“. Мы спросили его: „Почему же тогда монахи, живущие в городах и селах, днем и ночью общаясь с мiрянами, не терпят вреда?“

Тогда старец отверз уста, совершенно не знающие лжи, и ответил: „Поверьте мне, чада, что, став монахом, я тридцать восемь лет ни разу не выходил из Скита. Через тридцать восемь лет я отправился вместе с аввой Даниилом к папе Евсевию в Александрию по какой-то надобности. Достигнув Александрии, мы увидели там множество монахов: на одних справляют нужду вороны; других обнимают нагие женщины, которые шепчут им что-то на ухо; третьих обнимали юноши, также нагие, и мазали их человеческим калом. А еще некоторые, как мы видели, держали в руках ножи, отходили в сторону, отсекали человеческую плоть и давали другим монахам есть. Из этого я понял, что какой страстью одержим каждый из монахов, такие бесы и следуют за ним, и беседуют с ним в помыслах.

Потому-то, братия, я и не желаю, чтобы вы задерживались в городе и были смущаемы таковыми помыслами, а лучше сказать, бесами“».

13. Говорили об авве Зиноне, что, подвизаясь в Скиту, он однажды ночью вышел из своей келии и отправился в Елос. Но, сбившись с пути, он блуждал три дня и три ночи и наконец, выбившись из сил и изнемогая, пал на землю, ожидая смерти. Но тут к нему подошел юноша, держа в руках хлеб и кувшин с водой, и сказал: «Вставай, поешь». Старец поднялся и начал молиться, думая, что это призрак. Юноша сказал ему: «Ты правильно делаешь». Старец помолился во второй и в третий раз. Пришедший вновь сказал: «Ты правильно делаешь». Тогда старец взял хлеб и поел. Затем юноша сказал: «Сколько ты проблуждал, настолько далеко ты сейчас от своей келии! Но вставай и следуй за мной». И тотчас старец оказался у своей келии в Скиту. Он сказал юноше: «Зайди и сотвори молитву» – и вошел вслед за ним. Но тот, войдя, стал невидим.

14. Авва Иоанн рассказывал, как некий старец, находясь в восхищении, видел трех монахов, стоящих на берегу моря. И был им голос с другого берега: «Берите огненные крылья и летите ко Мне». Двоим были даны крылья, и они перелетели на другую сторону, а третий остался на берегу, горько плача и громко стеная. Но позднее были даны и ему крылья, но не огненные, а слабые и немощные. Он с большим трудом, падая в море и вновь взлетая, добрался до другого берега.

Таково нынешнее поколение: оно если и получит крылья, то не огненные, а слабые и немощные, которые едва могут удержать их.

15. Пришел некто из старцев в келию аввы Иоанна и увидел, что старец спит, а рядом стоит ангел и обмахивает его опахалом. Увидев это, он удалился. Авва Иоанн, проснувшись, спросил ученика: «Приходил ли кто сюда, когда я спал?» Тот ответил: «Да, такой-то авва». И понял авва Иоанн, что старец тот достиг его меры, раз увидел ангела.

16. В лавре Епистимия, которая находится на расстоянии пятнадцати стадий от лавры святого отца нашего Саввы, жил удивительный отшельник по имени Иоанн, вместе с учеником. Ученик, видя смятение и скорби от набега персов на святой город Христа, Бога нашего, и всеобщую неуверенность, устоит ли город, спросил духовного отца: «Авва, я уверен, что от тебя не сокрыто ничто из того, что Бог хочет сотворить. Умоляю тебя, скажи мне, будет ли город захвачен?»

Старец ответил: «Откуда мне это знать? Я человек грешный». Но ученик не отступал от него, и тогда старец со слезами сказал: «Вижу, чадо, что ты от скорби желаешь это узнать, поэтому скажу тебе то, что открыл мне Бог. За пять дней до нынешних событий я молился и увидел себя восхищенным прямо к святой Голгофе. Весь народ и клир восклицал там: „Господи, помилуй!“ Подняв глаза к небу, я увидел Господа нашего Иисуса Христа, пригвожденного к Древу, и Пресвятую Богородицу, Владычицу мира, заступающуюся за народ. Но Он отворачивал Свой лик от народа, говоря: „Не послушаю их, так как они осквернили Мой жертвенник“.

Долго со слезами и стенаниями восклицая там „Господи, помилуй!“, мы затем перешли в храм Святого Константина, продолжая взывать: „Господи, помилуй!“ Я вошел в храм вместе со всем священством, т. е. с клиром.

Когда затем я пошел искать место, где были обретены „честные древа“ Животворящего Креста, я почувствовал что оттуда в храм исходит зловоние. Там стояли два величавых, священнолепных старца, и я сказал им: „Неужели вы не боитесь Бога, что мы даже помолиться здесь не можем от зловония? Откуда этот смрад?“ Они ответили: „От беззаконий местных клириков“. – „И вы не можете это место очистить, чтобы мы могли молиться?“ Они ответили: „Поверь, брат, такое ничем не очищается, кроме огня“».

После этих слов старец заплакал и сказал ученику: «Вот что я тебе скажу, чадо: меня обезглавят. Я много просил Бога простить меня, и Он мне открыл, что все это непременно произойдет, но Он один знает, что я не проливал ничью кровь на земле».

Вскоре после этого разговора на монастырь напали варвары. Ученик от страха убежал, а старца схватили и убили. После этого варвары поспешно удалились. Когда ученик вернулся обратно и увидел старца мертвым, он горько заплакал и, взяв его тело, похоронил с отцами.

17. Святые отцы, пророчествуя о последнем поколении, спросили: «Что мы делаем?» Великий авва Исхирион ответил: «Мы исполняем заповеди Божии». Тогда его спросили: «А те, кто после нас будут, что будут делать?» Он ответил: «Они достигнут половины нашего делания». Еще спросили: «А те, которые будут после них, что будут делать?» Исхирион ответил: «У того поколения вообще не будет делания, но их постигнет искушение, и те, которые пройдут через него, превзойдут и нас, и отцов наших».

18. Об авве Лонгине рассказывали, что однажды некий кораблевладелец принес ему золото от своих торговых доходов, но старец не пожелал его принять и сказал ему: «У меня нет нужды в золоте. Но сотвори любовь, сядь на своего мула и поспеши скорее ко входу в храм Святого Петра. Там ты увидишь юношу, который будет одет в такие-то одежды. Отдай ему золото и спроси, как у него дела».

Кораблевладелец поспешил исполнить повеление старца. Достигнув указанного места, он увидел человека, которого описывал старец, и спросил его: «Куда держишь путь, брат? Я был у аввы Лонгина, и он отправил меня к тебе, чтобы я отдал тебе это золото». Юноша, услышав имя старца, начал рассказывать о своих скорбях: «Меня вызвали в суд из-за того, что я не смог выплатить долг. И вот я иду за город, хочу повеситься. А чтобы ты не сомневался, вот смотри: я взял с собой веревку». И достав из-за пазухи веревку, он показал ее владельцу корабля. Тогда тот отдал юноше золото и вернулся в город.

После, придя к авве Лонгину, он рассказал, как было дело. Старец ответил: «Поверь, брат, что если бы ты не поспешил и не догнал его, то мы оба дали бы ответ за его душу».

19. В другой раз, когда авва Лонгин сидел в своей келии вместе с пришедшими отцами, он неожиданно встал и, никому ничего не сказав, вышел и направился к озеру. Когда он достиг берега, к пристани как раз подходил корабль из Египта, на котором был святой старец, желавший с ним встретиться.

Поприветствовав друг друга святым лобзанием, они встали на молитву. Египтянин говорил, обращаясь к Богу: «Господи, разве я не просил Тебя, чтобы авва ничего не узнал о моем прибытии, чтобы ему не пришлось ради меня потрудиться?» Они пришли в келию аввы Лонгина. На следующее утро египетский старец скончался.

20. Авва Макарий жил в глубокой пустыне, где, кроме него, не было других отшельников. А ниже была другая пустыня, заселенная братией. Однажды авва шел по дороге и увидел сатану, идущего ему навстречу в человеческом обличье. Он казался одетым в льняную, похожую на стихарь одежду, всю протертую до дыр, и на каждой дыре у него висело по глиняному сосуду.

Спрашивает его великий старец: «Куда ты идешь?» Сатана отвечает: «Иду навестить братий». Старец спрашивает: «А зачем тебе эти сосуды?» Тот говорит: «Несу братиям еду». – «И все они с едой?» – спросил старец. Сатана ответил: «Да, если кому не понравится одна еда, предложу другую. Наверняка, уж что-то из всего этого непременно понравится». И сказав это, сатана пошел дальше.

Старец отправился своим путем, но вскоре вновь увидел на дороге сатану, который возвращался. Он сказал ему: «Спасения тебе». Сатана ответил: «Ну разве мне здесь есть какое-нибудь спасение?» Старец спросил: «А в чем же дело?» Тот ответил: «Все здесь стали злы на меня, и никто меня не принимает». Старец спросил: «Неужто у тебя нет ни одного друга?» Тот рассказал: «Есть здесь у меня один друг. Он слушается меня и, как увидит, начинает бегать быстро, как ветер». Старец говорит: «А как зовут этого брата?» Тот отвечает: «Феопемпт». С этими словами сатана удалился.

Тогда авва Макарий отправился в нижнюю пустыню. Братия, услышав об этом, взяли пальмовые ветви и вышли ему навстречу. Каждый навел порядок в своей келии, думая, что старец остановится у него. Но тот спрашивал Феопемпта, а найдя его, вошел в его келию. Феопемпт принял старца с радостью.

Когда они остались наедине, старец спросил: «Как твоя жизнь, брат?» Тот ответил: «Твоими молитвами авва, хорошо». Старец спросил: «Не борют ли тебя помыслы?» Тот же, стыдясь сказать правду, ответил: «Кажется, все хорошо». Говорит ему старец: «Вот уже столько лет я совершаю подвиг, и все меня почитают, но даже в старческом возрасте меня все еще смущает дух блуда». Феопемпт ответил: «Поверь, отче, и меня смущает этот дух».

Старец приписал себе и другие помыслы, рассказывая, как они якобы борют его, и так расположил брата исповедаться. Затем спросил: «Как ты постишься?» Тот ответил: «До девятого часа».^[136] Сказал старец: «Усиль подвиг и постись до вечера. Выучи наизусть Евангелие и другие книги Писания. И, если к тебе придет помысел, никогда не внимай тому, что внизу, но всегда тому, что вверху, – и Господь скоро поможет тебе». Так вразумив и научив брата, старец удалился в пустыню.

По дороге он снова увидел беса и спросил: «Куда ты теперь идешь?» Тот ответил: «Навестить братий». И пошел дальше. Когда бес возвращался назад, святой спросил его: «Как живут братия?» Тот ответил: «Плохо». Старец спросил: «Почему?» Тот сказал: «Все они злые. А самое плохое в том, что у меня был друг, который меня слушался, но и он, не знаю почему, развратился и уже не слушает меня, но стал еще злее остальных. И я зарекся ходить туда сейчас, разве что спустя несколько лет». Сказав так, он ушел, оставив старца, который сразу же вернулся в свою келию.

21. Авва Макарий говорил о запустении Скита: «Когда вы увидите келию, строящуюся близ озера, знайте, что опустошение близко. Когда же увидите деревья при воротах и увидите юношей, берите свои милоти и бегите прочь».

22. Он также говорил, чтобы утешить братий: «Пришел сюда один одержимый бесом юноша с матерью и сказал ей: „Вставай, старица, пойдем отсюда“. Она ответила: „Не могу, у меня ноги устали“. Тогда юноша сказал ей: „Я понесу тебя на руках“. И я удивился лукавству демона: как ему было нужно прогнать их отсюда!»

23. Рассказывали об авве Макарии, что однажды, идя в церковь на службу, он увидел у келии одного брата множество бесов: одни, в образе женщин, говорили неподобающие слова; другие, в образе юношей, сквернословили, а третьи плясали и все время меняли обличья.

Старец, будучи прозорлив, со вздохом сказал: «Конечно же, здесь брат проводит жизнь в беспечности, поэтому лукавые духи так бесчинно окружают его келию».

После службы старец вошел в келию брата и сказал ему: «Я очень терзаюсь, брат, тем, что я беспечен, но верю и знаю, что если ты помолишься обо мне, то Бог облегчит мои терзания». Брат, поклонившись старцу, сказал: «Я недостоин молиться о тебе». Но старец настаивал на своем и упрашивал: «Я не уйду, пока ты не дашь слово, что будешь совершать одну молитву за меня каждую ночь». Брат послушался повеления старца, который сделал это, чтобы подать ему повод к ночной молитве.

Монах встал ночью и помолился о старце. Совершив молитву, он пришел в умиление, раскаялся и сказал себе: «Жалкая душа, ты помолилась о таком великом старце, а о себе неужто не будешь молиться?» И он весьма долго молился о себе.

Так он поступал всю неделю, совершая две молитвы каждую ночь: одну о старце, другую о себе. В воскресный день авва Макарий отправился в церковь и опять увидел бесов, стоящих вне келии брата, весьма понурых. Понял старец, что молитвы брата огорчили бесов.

С радостью он вошел к нему и сказал: «Сотвори любовь и прибавь к своей молитве еще одну молитву обо мне». Брат сотворил две молитвы о старце и опять в умилительном раскаянии сказал себе: «Жалкая душа, прибавь еще одну молитву к молитве о себе». Так всю неделю он совершал каждую ночь уже по четыре молитвы.

Когда в другой раз старец шел мимо келии брата, он увидел, что бесы понуро молчат, и возблагодарил Бога. Войдя к брату, старец попросил его прибавить еще одну молитву о нем. Брат прибавил и о себе одну молитву. Теперь он каждую ночь совершал шесть молитв.

Когда старец снова пришел к брату, бесы разгневались на него и стали ругать, сетуя на спасение брата. Авва Макарий прославил Бога за преуспеяние брата и вошел в его келию. Он наставил монаха не падать духом, но непрестанно молиться, и ушел. Бесы же, видя великое усердие монаха, которое он стяжал в молитвах по благодати Божией, отступили от него.

24. Так как Царь веков щедро дарует достойным людям Свои блага в похвалу и славу имени Своего и для спасения надеющихся на Него, справедливо будет рассказать на пользу всем события из жития преподобного Макария.

Он, достигнув совершенства в добродетели по Богу и став выше всех страстей, удостоился созерцания бестелесных и небесных таинств и, как повествуют некоторые из его учеников, стал равным ангелам. Ученики слышали от него откровения, которые Бог благословил ему знать.

Они рассказывали, что, когда он вошел в капище Ианния и Иамврия,^[137] на него сильно ополчился страшный демон, изобретатель зла – диавол. Но так как вселукавый не имел никакого успеха в битве, он, будучи побежден, счел нужным самому предстать перед святым. И стал он показывать ему свои всевозможные уловки обольщения, ибо Бог принудил его открыть их против его воли.

Итак, доблестный воин Христов Макарий, путешествуя по глубокой пустыне, встретил старика, шедшего ему навстречу и несшего нечто весьма тяжелое. Все тело его было увешено множеством кувшинчиков, в каждый из которых было вложено перо, и все это служило ему вместо одежды. Макарий воткнул свой посох в землю и остановился. Он взглянул прямо в лицо старику, а тот, словно уличенный в воровстве, притворно покраснел и сказал праведнику: «Что ты делаешь, блуждая в этой пустыне?» Святой Макарий ответил: «Я, желая обрести Бога, убегаю от прелести. А ты кто, старче, скажи мне. Ведь твой облик чужд человеческого спасения. Скажи мне, что на тебе надето?»

Старик, не желая этого делать, признался: «Люди называют меня сатаной и диаволом. Эти кувшинчики содержат то, чем я разнообразно привлекаю к себе людей и стараюсь склонить их на грех сообразно каждому члену их тела и, низвергая перьями вожделений слушающих меня, радуюсь падению побежденных мною».

Когда святой Макарий услышал это, он, осмелев, сказал ему: «Христос предал тебя в поругание святым своим. Разъясни мне, почему твои снадобья, которые ты носишь с собой, различны по виду. Ведь тебе для того и пришлось мне явиться, чтобы мы узнали многосложные козни твоего злого ремесла и, поняв, почему так искусны твои стрелы прельщения, не сослагались с твоими внушениями».

Тот ответил: «Я скажу, хотя и против воли, о своем искусстве, потому что не могу скрыть того, что ты видишь. Узнай же силу каждого сосуда. Если я увижу того, кто непрестанно изучает закон Божий, то начинаю чинить ему препятствия, вызывая у него головную боль, помазав из сосуда, который у меня на голове. А если он хочет бодрствовать в пениях и молитвах, то я беру сосуд с бровей моих и, немного помазав перышком его веки, заставляю человека заснуть, вызвав дрему. А те сосуды, которые висят у ушей, годятся для склонения к непослушанию: благодаря им я заставляю не слышать слово истины тех, кто хочет спастись. А мν́ром благоуханным, что висит у моего носа, я подвигаю молодых к блуду. Снадобьем, расположенным у моего рта, я соблазняю подвижников сладостью яств, а через это склоняю их делать всё, что захочу, – производить любые наговоры и сквернословие.

Все мои рачители возделывают семена собственных дел ради множества достойных меня плодов. Кого я облачаю в превозношение, того снабжаю орудиями высокоумия, которые висят у меня на шее. Тем, кто любит мои дела, я даю славу в жизни, и богатство, и все другие достижения, которые кажутся благом людям, отошедшим от Бога. Ты видишь, что у меня на груди? Это сосуды моих помыслов, из которых я напоеваю сердца до нечестивого опьянения, помрачая благочестивые мысли тех, кто желает помнить о будущем, и забвением истребляю в них память об этом. А те сосуды, которые висят при чреве моем, исполнены бесчувствия; с их помощью я делаю людей бессловесными и скотоподобными, живущими хуже диких зверей. Сосуды, находящиеся под чревом, влекут развратных к смешению и скверному блудодеянию.

Видишь, что у меня на руках? Это сосуды для завистников и убийц, чтобы они скорее на деле осуществляли свои замыслы. А те, что висят сзади, на спине и плечах, – это мрак моих искушений, с помощью которых я неотступно сражаюсь с теми, кто воюет со мной, готовлю им засады и повергаю тех, кто полагается на собственные силы.

А на те сосуды, что развешаны на моих бедрах и голенях, вплоть до ступней, ты обратил внимание? В них заключены сети и ловушки, в которые я уловляю идущих по дороге благочестия, заставляя их свернуть на мою тропу. Ведь я сижу посреди путей жизни и смерти и ставлю препятствия тем, кто шествует путем жизни, стаскивая их на путь смерти, и всячески побуждаю их идти этим путем. А путь жизни я засеваю терниями и волчцами,^[138] чтобы идущие по нему свернули с пути истины.

Ты же ни разу не пожелал меня послушать, не дав мне даже малого утешения, но все время пожигаешь меня своим великим оружием, так что я тороплюсь скорее уйти к моим рабам. У тебя и у твоих людей Владыка добрый. Он кротко беседует с тобой и относится к тебе как к собственному чаду».

Опытнейший подвижник Христов, услышав это, перекрестил сатану, сказав: «Благословен Бог, предавший тебя в позор надеющимся на Него. И меня Он да сохранит от твоей прелести, чтобы, победив тебя, я получил награду от Владыки своего. Иди скорее прочь, Велиар, ведь Христос тебя низложил. Не прикасайся к тем немногим, которые идут узким и каменистым путем спасения.^[139] Довольствуйся своими и не трогай тех, кто живет в пустыне».

Когда святой это сказал, диавол тотчас стал невидим, оставив после себя лишь смрадный дым. Святой же, преклонив колена, помолился, сказав: «Слава Тебе, Христе, прибежище обуреваемых и спасение к Тебе прибегающих. Аминь».

25. Некогда авва Моисей был сильно борим духом блуда. Не имея более сил пребывать у себя в келии, он пошел и рассказал все авве Исидору Старец уговаривал его вернуться в келию, но тот отказывался, говоря: «Я не имею больше сил, авва».

Тогда старец взял его с собой, поднялся с ним на крышу и сказал: «Взгляни на запад». Авва Моисей всмотрелся и увидел множество бесов. Они шумели, как буря, яростно вооружаясь на битву. Авва Исидор снова сказал: «Взгляни на восток». Авва Моисей всмотрелся и увидел бесчисленное множество святых ангелов в великой славе. И сказал авва Исидор: «Они посланы святым от Господа в помощь, а те, кто на западе, сражаются с ними. Но тех, кто с нами, гораздо больше».

Авва Моисей воздал благодарение Богу, приободрился и вернулся в келию.

26. Авва Моисей, находясь в Скиту, сказал: «Если мы сохраним заповеди отцов наших, то ручаюсь вам пред Богом, что варвары не придут сюда. А если не сохраним, то место это запустеет».

27. Однажды, когда братия сидели у аввы Моисея, он сказал им: «Сегодня в Скит придут варвары, вставайте и уходите». Они спросили: «А ты не уходишь, авва?» Он ответил: «Я уже столько лет ожидаю этого дня, чтобы исполнилось слово Владыки моего, говорящего: „Все, взявшие меч, мечом погибнут“^[140]». Братия сказали: «Мы не уйдем, но погибнем вместе с тобой». Он ответил: «Мне до этого нет дела. Пусть каждый сам решает, как ему поступить».

А было там семеро братий. Он говорит им: «Вот варвары приблизились к воротам». Братия вместе со старцем вышли за ограду, и их убили. Но один из них скрылся за воротами и увидел, как семь венцов спускаются с неба и увенчивают мучеников.

28. Передавали некоторые из отцов об авве Маркелле из Фиваиды историю, которую часто рассказывал им его ученик. Авва Маркелл по воскресным дням ходил в церковное собрание и, настраивая себя на него, произносил наизусть какой-либо отрывок из Писания до тех пор, пока не входил в церковь. Когда он совершал это, губы его не двигались, чтобы никто его не слышал. Во время же богослужения старец орошал грудь слезами. Он говорил: «Когда совершается служба, я вижу всю церковь пылающей как огонь. А когда богослужение заканчивается – огонь исчезает».

29. Рассказывали об авве Силуане, что, когда он хотел уйти в Сирию, сказал ему ученик его, Марк: «Авва, я не хочу уходить отсюда сейчас и тебя не отпущу. Останься здесь на три дня». На третий день он упокоился с миром.

30. Рассказывали об авве Пахомии, что однажды ему по дороге встретилась похоронная процессия, и авва увидел, как вслед за гробом идут два ангела. Размышляя об этом, он просил Бога открыть ему смысл увиденного. Тогда оба ангела подошли к нему, и он спросил их: «Почему вы, будучи ангелами, следуете за мертвым?» Они ответили: «Один из нас – ангел среды, а другой – ангел пятницы. Усопший до самой смерти постился каждую среду и пятницу, поэтому мы и идем в его похоронной процессии. И поскольку он до последнего часа соблюдал пост, мы прославляем его как подвижника Божия».

31. Блаженный Павел Препростой, ученик святого Антония, рассказал отцам такую историю. Однажды он пришел в некий монастырь навестить братий и послужить им духовно. После обычной душеполезной беседы они вошли в святую церковь Божию и совершили уставное богослужение. Как рассказывал блаженный Павел, он внимательно смотрел на каждого, кто входил в церковь, чтобы узнать здоровы ли души братий, потому что у него была и эта благодать, дарованная ему Господом: видеть душу каждого человека так же ясно, с какой мы видим лица друг друга.

Все шли, сияя душой, со светлыми лицами, и ангел каждого входящего шел при нем с радостью. Но один человек был темен всем телом, и бесы с обеих сторон окружали его и влекли за узду, продетую через нос, дергая веревку со всей силы, а ангел его смотрел на него издалека, печальный и огорченный.

Блаженный Павел заплакал и, ударяя себя в грудь, сел перед церковью, плача о том человеке, которого увидел. Отцы, заметив, к своему удивлению, такую резкую перемену с блаженным Павлом, сами стали рыдать и просить его рассказать об увиденном, каждый боясь за себя, не сделал ли он какого проступка. Они попросили его войти в церковное собрание, но Павел, отвернувшись от них, сел вне церкви, скорбя и терзаясь от увиденного.

Когда служба закончилась и все выходили, Павел опять стал смотреть за каждым, желая знать, кто каким выходит. И вот он видит, как тот темный и мрачный человек выходит из церкви светлый телом, и бесы уже находятся далеко от него, а святой ангел идет рядом, радуясь о нем. Павел вскочил от радости и вскричал, благословляя Бога: «О несказанное человеколюбие и благость Божия! О Его божественная щедрость и милость безмерная!»

Затем он взбежал по высокой лестнице и стал кричать: «Приидите и видите дела Господа,^[141] сколь они дивны и страшны. Придите увидеть Того, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.^[142] Придите, поклонимся и припадем к Нему ^[143] и скажем: „Ты один можешь избавлять от грехов“».

Все сразу же сбежались, чтобы услышать, о чем он будет говорить. Когда все собрались, Павел рассказал о том, что увидел перед входом в церковь и что после службы. Затем он попросил того мужа сказать причину, по которой Бог внезапно даровал ему такую перемену.

И тот, ничего не утаивая, рассказал о себе: «Я человек грешный и много времени жил в блуде, до сего дня. А когда я сейчас вошел в святую Божию церковь и услышал чтение святого пророка Исаии, а точнее, слова Бога, сказавшего через него: „Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих... научитесь делать добро... Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю... Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли“.^[144] И я, блудник, по слову пророка сокрушившись душой и стеная в разуме моем, обратился к Богу: „Ты – Бог, Который пришел в мiр спасти грешников.^[145] То, что Ты сейчас пообещал через пророка Твоего, исполни на мне, грешном и недостойном. Отныне даю Тебе слово, обещаю и сердцем исповедую, что не совершу никакого зла, но от всякого беззакония отрекаюсь и служу Тебе отныне с чистой совестью. Владыка мой, с этого часа прими меня, кающегося, и припадающего к Тебе, и навечно отрекающегося от всякого греха“. Принеся эти обеты, я вышел из Церкви, рассудив в своей душе, что больше не совершу пред Богом ничего порочного».

Все слышавшие это воскликнули единым гласом к Богу: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро».^[146]

Итак, христиане, как мы знаем из божественных Писаний и божественных откровений, Бог показывает столь великую благость к тем, кто подлинно к нему прибегает в покаянии, что исправляет все прежние ошибки этих людей и дарует им обещанные блага, не взыскивая справедливую плату за прежние грехи. Поэтому не будем отчаиваться в своем спасении. Как через Исаию пророка Он возвестил, что погрязших во грехах омоет и, как шерсть и снег, убелит и благ небесного Иерусалима удостоит, так и через пророка Иезекииля с клятвой сообщил нам, что не уничтожит нас. «Живу Я, – говорит Господь Бог, – не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был».^[147]

32. Блаженный Павел Препростой рассказывал: «У меня был ученик, и он впадал в различные грехи, а я об этом не знал. Когда же он умер, я начал прилежно молиться Богу и просить Пресвятую Богородицу показать мне, где он находится после своего отшествия от тела.

Немало дней проведя в молитве, я пришел в восхищение. И вот вижу, что моего ученика несут с двух сторон некие двое. А в нем самом нет никакого движения, ни душевного, ни телесного, и он ничего не говорит, но как бы окаменел. Пораженный до глубины души, я вспомнил слова Господа, сказавшего о том, кто не был облачен в брачную одежду: „Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов“.^[148] Быть связанным по рукам и ногам означает не что иное, как угашение и бездействие всякого лукавого помышления и худого пожелания, расходящихся с волей Божией в этом веке.

Итак, когда я пришел в себя от восхищения, тогда начал весьма скорбеть о нем и жалеть его, творить за него милостыню, насколько это было в моих силах, жертвовать на храм и просить Пресвятую Богородицу помиловать его и умолить за него человеколюбивого Бога. Я усилил подвиг поста и довольствовался сухоядением, хотя был уже весьма стар.

Через несколько дней я увидел Пресвятую Богородицу, и Она сказала мне: „О чем ты печалишься и скорбишь, авва?“ Я ответил: „О брате моем, Владычица, потому что увидел его в худых обстоятельствах“. Она сказала: „Не ты ли сам хотел увидеть его? Вот тебе и было о нем извещение“. Я ответил: „Да, молю Тебя, я об этом просил, но не ожидал увидеть его таким. Какая мне польза увидеть его, а потом плакать и терзаться?“ Говорит мне Пресвятая Богородица: „Ступай. Ради твоего смирения, труда и любви Я тебе покажу его таким, что ты больше не будешь скорбеть“.

На следующее утро я опять увидел брата, идущего ко мне с радостью и весело говорящего: „Молитвы твои, авва, преклонили к тебе Пресвятую Богородицу, ведь Она весьма тебя любит. Она упросила Спасителя освободить меня от уз, потому что я был крепко связан узами моих грехов“.

Когда брат это объявил, я исполнился радости и тотчас увидел Пресвятую Богородицу, спросившую меня: „Авва, ты доволен сегодня?“ Я ответил: „Да, Владычица моя, и весьма радуюсь, что увидел брата в покое“. Она сказала мне: „Иди с миром и поминай брата своего всегда в молитвах, милостынями и приношениями. Потому что милостыня весьма помогает усопшим, как и жертва за них на Божественной литургии“».

33. Вошел некогда ученик аввы Силуана Захария в келию и увидел его в восхищении, воздевшим руки к небу. Прикрыв дверь, вышел. Приходил он и в шестом часу, и в девятом и находил его еще в восхищении. Наконец около десятого часа он постучался, вошел и, увидев его безмолвствующим, спросил: «Что с тобой сегодня, авва?» Тот ответил: «Сегодня мне нездоровится, чадо». Но ученик, обняв ноги его, сказал: «Не отпущу тебя, пока не скажешь, что ты видел». И старец сказал: «Я был восхищен на небо и видел славу Божию. Там я стоял до этого времени и лишь сейчас вернулся».

34. Авва Фока, из киновии аввы Феогния Иерусалимского, рассказывал: «Когда я жил в Скиту, тогда в Келлиях поселился некий авва Иаков, еще молодой, вместе со своим отцом по плоти, который был также его духовным отцом. А было в Келлиях две церкви: одна – православных, где авва Иаков причащался, а другая – раскольников.^[149]

Так как авва Иаков снискал благодать смиренномудрия, все его любили – как православные, так и раскольники. Православные говорили ему: „Авва Иаков, как бы не ввели тебя в заблуждение раскольники и не увлекли в общение с ними“. Подобным образом и раскольники говорили ему: „Смотри, авва Иаков, общаясь с дифизитами (т. е. признающими во Христе два естества), ты губишь свою душу, потому что они несториане и враги истины“.

Авва Иаков был чист душой, и когда его с обеих сторон начали стеснять такими речами, он рассудил, что нужно обратиться с молитвой к Богу. Затворившись в келии вне Лавры, он стал безмолвствовать, одетый в погребальные одежды, как будто готовился к смерти. Египетские отцы имеют обыкновение хранить до смерти левитон и кукулий, в которых они принимали святую схиму. В этом одеянии их и погребают. А надевают они его только по воскресеньям на святое причастие, затем сразу убирают.

Авва Иаков отправился в дальнюю келию, молился Богу и, в измождении от поста, часто падал на землю и подолгу так лежал, не имея сил подняться. Как говорят, он много перетерпел в эти дни от бесов, особенно в помыслах.

Когда прошло сорок дней, он увидел Отрока, Который подошел к нему и радостно спросил: „Авва Иаков, что ты здесь делаешь?“ Он, тотчас просветившись и обретя силу от этого видения, ответил: „Владыка, Ты знаешь, что со мной было. Одни мне говорили, чтобы я не оставлял Церковь, другие, что меня вводят в заблуждение дифизиты. И я недоумевал и не знал, что делать, потому и решил поступить так, как я и поступил“. И сказал ему Господь: „Где ты будешь, там и хорошо“. И сразу же после этих слов старец оказался перед дверями святой соборной церкви православных».

35. Говорили об одном из старцев, что некогда шел он по пустыне и два ангела сопровождали его: один по правую руку, а другой по левую. Они увидели на дороге падаль. Старец зажал нос от зловония, и ангелы сделали так же. И когда они прошли немного вперед, старец спросил ангелов: «Неужели и вы чувствуете зловоние?» Они ответили: «Нет, но ради тебя мы зажали нос. Мы не обоняем нечистоту этого мiра, и она к нам не приближается, но мы обоняем смрадный запах душ, живущих во грехах».

36. Некто рассказывал, что в Скиту, когда клирики приносили бескровную жертву, спускался будто бы орел на приношение, и никто его не видел, кроме клириков. Однажды кто-то попросил диакона помочь ему в одном деле. А тот ответил: «Мне сейчас некогда». Когда этот диакон пришел с пресвитером совершать приношение, не сошло подобие орла, как это было обычно. Пресвитер спросил диакона: «В чем же дело? Почему не было орла, как бывало раньше? Или на мне грех, или на тебе. Отойди от меня. И если он сойдет, то мы получим извещение, что из-за тебя он не сошел». Диакон отступил – и тотчас орел сошел. Когда служба закончилась, пресвитер спросил его: «Открой мне, что ты сделал?» Тот сказал: «Я не сознаю, чтоб я в чем-то погрешил. Вот только приходил брат и попросил меня о какой-то услуге, а я ответил ему, что мне некогда». Пресвитер ответил: «Из-за тебя не сошел орел, потому что ты огорчил брата». Диакон пошел и покаялся перед братом.

37. Один старец рассказывал о епископе, который, придя в воскресный день в некое селение, приказал диаконам позвать сельского священника для совершения святых и божественных Таин. Найдя пресвитера, который был из поселян и весьма прост, они привели его к епископу, и тот велел ему совершать литургию. Когда священник вошел в алтарь и, облачившись, стал перед жертвенником, епископ увидел, что он был весь в огне, но не сгорал. После окончания предстоятель отвел его в сторону и попросил: «Благослови меня, истинный раб Божий!» Пресвитер ответил: «Как благословлять епископа священнику, получившему от него хиротонию? Но ты благослови меня, владыко!» Епископ сказал: «Я не могу благословлять того, кто, принося святые Дары, стоял весь в огне, потому что меньший благословляется большим».^[150] Пресвитер спросил: «А разве бывает, всечестной владыко, чтоб епископ или пресвитер, предстоя святым Тайнам, не был весь в огне?» Епископ удивился чистоте и простоте этого мужа и, получив великую пользу, отпустил его.

38. Некий старец рассказывал об отшельнике, который долгое время жил в глубине внутренней пустыни. Отшельник стяжал дар прозорливости, и вот что случилось однажды. Два брата, монахи, услышав о нем, захотели его увидеть, чтобы получить наставление. Они вышли из келии и отправились искать раба Божия. Через несколько дней они приблизились к пещере старца и еще издали увидели кого-то, подобного человеку, одетого в светлые одежды и стоящего на одном из холмов на расстоянии трех стадий от старца. Неизвестный воскликнул: «Братия, братия!» Они отозвались и спросили: «Кто ты и чего хочешь?» Он сказал: «Скажите авве, к которому вы идете для беседы, чтобы он не забыл об утешении».

Придя к старцу, они облобызали его по обычаю и, пав к его ногам, просили сказать им слово спасения. Получив большую пользу от его наставлений, монахи рассказали ему о человеке, которого видели по дороге, и о тех словах, которые он просил передать. Выслушав их, старец притворился ничего не знающим и сказал, что здесь никто, кроме него, не живет. Но братия упали к его ногам и упрашивали сказать, кого же они видели. Тогда старец поднял их и сказал: «Дайте мне слово, что не будете рассказывать обо мне как о святом до самой моей кончины, и тогда я все расскажу вам». Братия пообещали, и старец открыл им следующее: «Тот, кого вы видели в светлом одеянии, есть ангел Божий. Он приходит сюда утешать меня и подкреплять мою немощь». Сказав это, блаженный старец почил. Монахи погребли его с молитвами и псалмопением. Будем же и мы стараться подражать его добродетелям, благодатью Господа нашего Иисуса Христа, хотящего, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.^[151]

39. Два брата сделались монахами. Затем они построили себе две келии на некотором расстоянии друг от друга, и каждый подвизался в отшельничестве, храня безмолвие. Братья не виделись много лет, потому что никогда не выходили из келий. Случилось одному из них заболеть, и отцы пришли посетить его. В их присутствии он погрузился в подобие сна, а когда пришел в себя, отцы спросили: «Что ты видел, брат?» Он ответил: «Я видел, что ангелы Божии пришли и взяли меня и моего брата и понесли на небо. Нас встретили противные силы, но ничего не могли против нас сделать. Когда же мы миновали их, они стали говорить: „Велико дерзновение у невинности“». Сказав это, брат почил. Отцы послали известить о почившем его брата, но посланный нашел и его уже скончавшимся. Все удивились и прославили Бога.

40. Рассказывали отцы, что, когда скончался святой Петр, архиепископ Александрийский,^[152] одной девственнице было видение и она слышала голос, говоривший: «Петр – начало апостолов, и Петр – конец мучеников».

41. Некто из отцов сказал: «Три вещи многоценны для монахов, и к ним мы должны приступать со страхом, трепетом и духовной радостью: причащение святых Таин, братская трапеза и омовение ног братии».

Потом он рассказал следующее: «Был один великий старец, наделенный даром прозорливости, и случилось ему сидеть за трапезой среди братий. И когда они ели, старец внимал духом и увидел, что одни едят мед, другие – хлеб, а третьи – навоз. Он удивился этому и помолился Богу, говоря: „Господи, открой мне это таинство, почему всем на трапезе предложена одна и та же еда, но когда братия берут ее, то она изменяется. И одни едят мед, другие – хлеб, а третьи – навоз?“ Тогда был ему голос свыше, сказавший: „Те, кто едят мед, сидят за трапезой со страхом, трепетом и духовной радостью. Они непрестанно молятся, и их молитва как фимиам восходит к Богу, потому они и едят мед. Те, кто едят хлеб, благодарят Бога за приобщение Его дарам. Те, кто едят навоз, ропщут и говорят: „Это – хорошее, а вот это – гнилое“. А так рассуждать не следует, но, напротив, надо славословить Бога и воспевать Его, чтобы исполнилось сказанное: едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию“^[153]».

42. Старец сказал: «Часто, когда диакон говорил на литургии: „Возлюбим друг друга“, я видел Духа Святого на устах братий».

43. Некто из отцов сказал: «Однажды старцы сидели и разговаривали о пользе душевной. Среди них был один прозорливый старец, и он увидел ангелов, которые овевали их пальмовыми ветвями и благословляли. Когда же старцы начали говорить о других вещах, ангелы ушли, а пришли преисполненные зловония свиньи, которые глумились над беседующими, испражняясь на них. Но, когда старцы снова начали беседовать о пользе душевной, ангелы вернулись и вновь начали возливать на них благовония и овевать пальмовыми ветвями».

44. Старец сказал: «Вот что говорит Господь в Писании о грехах Тира: „За три нечестия Тирова и за четыре не отвращуся его“.^[154] Первый грех – подумать о зле, второй – снизойти к нему помыслом, третий – высказать его, а четвертый – совершить на деле. Но и тогда Господь говорит, что Он не отвернется от кающегося».

45. Говорили о великом старце в Скиту, что, когда братиястроили какую-либо келию, он охотно шел вместе с ними, закладывал основание и уже не уходил, пока работа не заканчивалась.

Однажды он вышел на строительство келии очень опечаленный. Братия спросили: «Что ты так печален, что тебя расстроило, авва?» Он ответил: «Это место будет пустынно, чада. Я видел, что огонь разгорелся в Скиту, а братия взяли пальмовые ветви, начали ими бить и потушили огонь. Второй раз вспыхнул огонь, и его потушили. В третий раз разгорелся огонь, и охватил весь Скит, и его уже невозможно было потушить. Поэтому я так скорбен и печален».

46. Старец сказал: «В Писании сказано, что праведник, как финик, процветет.^[155] Это означает благо, правоту и сладость высоких дел. Сердцевина у финиковой пальмы простая, вся белая, но на ней держится вся пальма. Подобное можно видеть и в праведниках. Сердце у них цельное, во всем простое и взирает на Бога. Оно белое, потому что просвещено светом веры. И всякое делание праведных – в сердце их. А уксус против древесных личинок – это противостояние диаволу».

47. Также сказал: «Соманитянка приняла Елисея, хотя ни с кем не общалась.^[156] Говорят, что соманитянка здесь олицетворяет душу, а Елисей – Святого Духа. Как только душа отойдет от житейского смешения и смятения, так придет в нее Дух Божий. И тогда она сможет родить, хотя бы и была бесплодной».

48. Некто из отцов сказал: «Глаза свиньи так по своей природе устроены, что невольно направлены в землю и никогда не могут взглянуть на небо. Так и душа, которая погрязла в наслаждениях. Однажды упав в ров сладострастия, она уже с трудом может возвести очи к Богу или подумать о чем-либо, достойном Бога».

49. Один великий старец, обладающий даром прозорливости, с твердой уверенностью говорил: «Ту же силу, которую я видел сходящей на человека при просвещении его Божественным крещением, я видел сходящей и на монаха, когда он принимает ангельский образ».

50. Старец удостоился дара видеть, что происходит в других местах. Он говорил: «Я увидел старца, совершающего правило в келии. И вот бес пришел и остановился снаружи. И пока старец совершал правило, бес не мог войти. А когда он прекращал молитву, диавол входил внутрь и начинал воевать с ним».

51. Некто из отцов рассказывал, что по соседству с ним жили два брата: один из чужой страны, а другой местный. Первый был несколько небрежен в монашеских обязанностях, а второй весьма усерден. И вот первый брат, чужестранец, умер. Старец же, который был прозорлив, увидел множество ангелов, сопровождавших его душу. И, когда они достигли неба и подошли ко вратам Царства Небесного, о нем был спор. Но свыше раздался голос: «Правда, что он был немного небрежен. Но ради его гостеприимства ему следует отворить врата».

Вскоре умер и второй брат. На похороны собрались все его родственники. Старец увидел, что ни один ангел не сопровождает почившего, удивился этому и пал ниц пред Богом со словами: «Почему же тот, будучи небрежен, достиг такой славы, а этот, усердный брат, совершенно ничего не достиг?» И был ему голос, сказавший: «Когда этот усердный брат был при смерти, он отверз очи и увидел плачущих родственников, и душа его получила утешение. А чужестранец хотя и был небрежен, но, когда увидел, что нет никого из родственников рядом, стенал и плакал – и Бог утешил его».

52. Рассказывал один из отцов, что в пустыне под Илиополем подвизался отшельник, которому прислуживал верующий мiрянин. В городе же Илиополе жил человек богатый и нечестивый. И вот он умер, и его провожал весь город во главе с епископом, со свечами и кадилами.

Прислужник пустынника, как обычно, отправился в город, чтобы принести ему хлеба, а когда вернулся, увидел, что старца загрызла гиена. Тогда он пал ниц пред Богом и сказал: «Я не встану, Господи, пока Ты не известишь меня, почему нечестивого похоронили со столь великой пышностью, а трудившийся ради Тебя день и ночь умер столь жалким образом». Тогда явился ангел Господень и сказал: «Тот нечестивый человек совершил немного добра и получил за него воздаяние на земле, так что на небе к нему уже не будет никакого снисхождения. А этот подвижник был человеком, украшенным всякой добродетелью. Прегрешение его было малым, и за него он получил воздаяние здесь, чтобы на небесах явиться чистым пред Богом». Получив извещение, мiрянин-прислужник отправился домой, прославляя Бога за суды Его.

53. Рассказывали о старце, что он попросил у Бога дар видеть бесов. И ему было открыто: «Тебе нет нужды их видеть». Но старец просил: «Господи, ты можешь покрыть меня благодатью Своей». Тогда Бог отверз очи его, и он увидел бесов, которые, как пчелы, окружали человека, лязгая на него зубами, а ангел Господень бичом отгонял их.

54. Один брат, когда начал чувствовать в душе гнев, встал на молитву и попросил Бога научить его быть великодушным к другому брату и невредимо проходить через искушение гневом. И тотчас он увидел, как дым вышел из его уст.

55. Старец говорил о некоем святом человеке, что тот, хотя никто не учил его псалмам и молитвам святых таинств, – а этот человек был пресвитером, – благодаря великой любви к Богу знал все это наизусть, как будто бы учился. Он был весьма добродетелен и совершал исцеления. Совершил он и такое великое дело: за шестьдесят лет подвижничества не видел ни одной женщины. О своей кончине он узнал за три дня. Созвав учеников, он сказал им об этом, и на третий день скончался.

56. Один монах совершенно не трудился, но лишь непрестанно молился, а вечером входил в келию свою, находил в ней чудесно явившийся хлеб и ел его. Однажды пришел к нему брат, он принес с собой пальмовые ветви и научил старца плести веревки. Когда наступил вечер, старец по обычаю вошел в келию, чтобы поесть, но не нашел там хлеба. Он лег спать огорченный. Во сне ему было открыто: «Пока твой ум был занят только Мною, Я питал тебя, а раз уж ты начал трудиться, добывай себе пищу ремеслом».

57. Брат спросил старца: «Что спасает человека: его имя или его дела?» Старец ответил: «Я знаю брата, который как-то молился и стал размышлять, как души грешника и праведника исходят из тела? Бог, не желая печалить его, ответил следующим образом.

Однажды, когда брат сидел в келии, вошел к нему волк и, схватив за край одежды, потащил наружу. Монах последовал за ним. Волк привел его в город и, оставив там, убежал.

В монастыре, вне городских стен, жил человек, прославившийся как великий отшельник. Он тяжело болел и ждал своего часа. Брат увидел великие приготовления, как готовили свечи и лампады. Весь город оплакивал умирающего, полагая, что Бог по его молитвам подавал им хлеб и воду и спасал город и что если с ним что-то произойдет, то весь город погибнет. Когда настал час кончины, брат помолился и увидел адское страшилище с огненным трезубцем, а также услышал голос: „Так как душа его ни на час не упокоила Меня, то и ты не будь милостив к нему, когда будешь исторгать его душу. У нее не будет покоя вовек“. Затем огненный трезубец вошел в сердце отшельника и долго истязал его, пока не исторг душу.

После этого брат вошел в город и сел, горько рыдая. Тут он увидел больного странника, лежащего на площади: все проходили мимо, и никто не хотел помочь ему. Брат просидел рядом с ним целый день. И когда тот умирал, он увидел архангелов Михаила и Гавриила, пришедших за его душой. Один сел справа от него, а другой слева, и они ждали, утешая душу и желая принять ее к себе. Душа не хотела покидать тело. Тогда Михаил сказал Гавриилу: „Исторгни ее, и мы пойдем“. Гавриил ответил: „Владыка дал нам повеление принять душу безболезненно. Поэтому мы не можем причинить ей насилие“. Тогда Михаил воскликнул: „Господи, что Ты замыслил о душе этой, потому что она не хочет выходить?“ И был голос, сказавший: „Я пошлю Давида с кифарой и всех поющих, так что она услышит мелодичность их голосов и выйдет с радостью, только не принуждайте ее“. Все певцы сошли и окружили душу. И когда они запели гимны, душа вышла из тела, вспорхнула в руки Михаила и взошла на небо с радостью».

58. Этот же авва рассказывал об одном старце, что однажды пошел он в город, чтобы продать рукоделие, и свернул с дороги отдохнуть у ворот богача. Богач тогда был при смерти. Старец сел, внимательно посмотрел вдаль и увидел черных коней, а на них черных всадников, наводящих страх, с горящими головнями в руках. Они подъехали, оставили коней у ворот и вошли в дом. Больной, увидев их, громко закричал: «Господи, помилуй меня и помоги мне». Говорят ему посланные: «Только теперь, когда солнце твоей жизни спустилось к закату, ты вспомнил Бога. Почему ты не искал Его, когда солнце твоего дня было в зените? Теперь нет у тебя никакой надежды и никакого утешения». И взяв его несчастную душу, они удалились.

59. Старец сказал: «Мы слышали от некоторых святых, стяжавших Христа, как они рассказывали о согласии четырех святых старцев: те подали друг другу руки в знак клятвы, что они проживут единой душой и единым разумом в веке сем, чтобы потом вместе быть и на небесах, веруя обещанию Владыки, говорящего: „Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного“.^[157] Трое из них, ревнуя о подвигах, безмолствовали в пустыне, а четвертый служил им, доставляя все необходимое. Случилось так, что двое из них почили во Христе и, перейдя из этой жизни, упокоились вместе, а двое остались: безмолвник и помощник.

Кознями лукавого беса прислужник впал в блуд. И было открыто одному из прозорливых святых отцов, что двое почивших упросили Бога о нем, говоря: „Предай брата на растерзание льву или другому дикому зверю, чтобы он, омыв грех, пришел в место, где мы пребываем, дабы наша клятва не разрушилась“.

И вот этот брат отправился, как обычно, по делам. Возвращаясь назад к безмолвнику, он на дороге встретил льва, который хотел его умертвить. Безмолвник из откровения узнал, что случилось с прислужником, и встал на молитву, умоляя Бога помиловать брата и исторгнуть его из пасти льва. Лев тотчас остановился. В это самое время два почивших старца просили Бога: „Молим тебя, Владыка, попусти ему быть растерзанным, чтобы он был с нами в этом блаженстве, и не внимай, Святый, просящему за него на земле“. Бог услышал молитвы старца и сказал отцам на небесах: „Праведно будет послушать старца, живущего на земле. Потому что вы здесь, в тишине, свободны от трудов и тягот жизни. А тот старец изможден трудом плоти и битвами с духами лукавства. Поэтому праведно будет ему дать благодать, а не вам“. Тогда лев отступил от брата, и он, придя в келию и видя, как старец оплакивает его, рассказал все, что с ним случилось, и исповедал свой грех. Осознав, что Бог пощадил его, брат начал непрестанно каяться и в скором времени достиг в прежнюю меру.

Умерли подвижники в один день и упокоились во Христе. А одному прозорливому старцу было открыто, что четверо пребывают в одном месте, согласно неложному обетованию Господа нашего Иисуса Христа».

60. Некий брат был апокрисиарием ^[158] большой киновии. [Выходя из обители и посещая разные места] ради исполнения своих обязанностей, он впал в мутный ров блудной нечистоты. Когда он умер, лицо его было черно, подобно копоти на котле. Тогда настоятель монастыря, будучи духоносным мужем и видя, что произошло, созвал всю братию и сказал: «Вот брат ушел из жизни. И вы знаете, что ради вашего спокойствия и безмолвия он со всем усердием исполнял должность апокрисиария. По слабости человеческой и кознями лукавого он споткнулся. Так как он из-за нас впал в грех, давайте потрудимся в молитве о нем и упросим человеколюбивого Бога, так как милостив Он во всех делах Своих».

Монахи возложили на себя пост и стали со слезами умолять Бога помиловать почившего. Так они провели три дня и три ночи, не вкусив ни крошки хлеба, но лишь рыдая и оплакивая потерю брата.

Авва же пришел в восхищение и увидел Спасителя, сострадающего трудящимся в молитве и посте братиям. А диавол стал осуждать брата перед Спасителем и кричать: «Владыка, прошу тебя, он мой! Его дела – это наши дела, и я содействовал ему в том, чтобы он совершил грех. Ты праведный Судия, Господи, и суди праведно». Спаситель сказал в ответ: «Я правосуден, но и милостив. Предел же Моей правды есть человеколюбие, потому что Я милостив и человеколюбив. Нехорошо будет презреть моление столь многих святых мужей, обращенное ко Мне. Тем более что этот человек впал в грех, трудясь ради тех, которые сейчас просят за него. Ведь он мог тоже пребывать в безмолвии, как и все в монастыре, и остаться неуязвимым для стрел врага. Но будучи ответственным за братий, он выходил из монастыря и пал. Или же ты не видишь, что все предали себя за него на смерть и что все за одного готовы умереть? Хотя бы убеди их перестать упрашивать Меня – и тогда он твой. Посмотри, сколько душ могут погибнуть от голода, ведь они, пребывая уже три дня и три ночи без пищи, просят Меня и молят со слезами о нем. Они не перестают молиться стеная, припадая на колени и посыпая головы пеплом. И ты видишь, как много этих просителей. Тот брат не согрешил по намерению и по рассуждению, но лишь будучи увлечен врагом, впал в грех по человеческой слабости. Поэтому разве не благословно будет удовлетворить прошение братии? В земных царствах, если весь город просит за осужденного, ведомого на смертную казнь, моление народа отменяет царское решение и освобождает обвиненного из рук палачей. Тем более Я, как Царь поистине праведный и человеколюбивый, исполняю просьбу Моих воинов, слыша мольбы об одном из них».

Когда Господь это сказал, диавол устыдился и стал невидим. Авва монастыря пришел в себя от восхищения, рассказал все братиям, и они возрадовались радостью весьма великой. С лица брата стала понемногу сходить чернота, и наконец все лицо его очистилось. Братья же, извещенные этим знамением, что Бог определил душу брата в удел спасенных, подняли его останки и погребли, ликуя о произошедшем непостижимом спасении брата, ведь близок Господь ко всем призывающим Его истинной.^[159]

61. Некий старец поведал об одном епископе, для того чтобы мы, слыша о нем, не отчаивались в своем спасении.

Епископ рассказывал, что некие люди донесли ему на двух мiрских жен, будто они живут нецеломудренно. Епископ, не доверяя доносчикам, обратился с терпеливой молитвой к Богу, чтобы Он открыл ему в точности, что с кем случилось.

И вот, после божественного и страшного возношения святых Даров, он стал видеть в глазах каждого мужа, подходившего к причастию святых Таин, расположение его души, каким грехам она подвержена. Взгляд грешников был как бы окутан дымом, лица некоторых были черны, как сажа, а глаза были огненными и весьма свирепыми. Другие же причащавшиеся были светлы взором и облачены в белые одежды. Когда епископ передавал первым тело Христово, оно их обжигало и опаляло, а вторые после причащения становились подобны свету, как будто в уста им попадала жемчужина, которая все их тело делала светоносным. В числе тех и других были как избравшие монашескую жизнь, так и живущие в браке.

Затем епископ начал преподавать святые Тайны женщинам и также распознавал, что у них в душе. Он видел, что с ними происходит то же самое: черные, огненные и свирепые лица – с одной стороны, и светлые лица и белые одежды – с другой. Среди прочих были и те две женщины, на которых донесли епископу и о которых он много молился. Когда они подошли к святым Тайнам, предстоятель увидел, что лица их были светлы и чисты и они были облачены в белые одежды. По причащении святых Таин Христовых их тела просияли небесным светом.

Епископ вновь стал молить Бога, желая узнать смысл открытого ему. Тогда предстал перед ним ангел Господень и велел спрашивать о каждом человеке. Епископ спросил об этих двух женщинах, истинен или ложен пришедший на них донос. Ангел ответил, что все сказанное о них – правда. Епископ спросил посланника Божия: «Но почему тогда при причащении святых Христовых Таин их лица были светлыми, одежды белыми и они сияли, подобно облакам света?» Ангел ответил, что они пришли в чувство, осознали свои грехи, отступили от них и исповеданием грехов, слезами, стенаниями и милостыней неимущим добились божественного прощения. Они поклялись, что никогда более не впадут в этот грех, если будут помилованы за прежние прегрешения, примирились с Богом и освободились от вины. Теперь они живут целомудренно, праведно и благочестиво.

Епископ удивился, как он нам говорил, не столько невероятному обращению жен, – потому что это случается со многими людьми – сколько дарованной Богом милости, тому, что Бог не только не подверг их карам, но и удостоил столь великой благодати. Ангел сказал: «Ты удивляешься этому? Справедливо удивляешься, потому что ты человек. А Владыка, Бог наш и ваш, будучи по природе благим и человеколюбивым, не только не посылает в ад тех людей, которые отступают от своих прегрешений и в таинстве покаяния припадают к Нему, но и отвращает от них Свой гнев и удостаивает почестей. Ибо так возлюбил Бог мiр, что отдал Сына Своего единородного ^[160] за мiр. Тот, Кто добровольно умер за врагов, не освободит ли от наказания тех, которые стали близки Ему, раскаявшись в содеянном, и Сам не подаст ли им вкушения уготованных благ?

Знай это и понимай, что ни один из человеческих грехов не может отменить Божественное человеколюбие, если человек изгладит покаянием то зло, которое соделал прежде. Потому что человеколюбивый Бог знает немощь вашего рода, силу страстей и злобу диавола. И когда люди впадают в грех, Бог относится к ним как к сыновьям и ждет их исправления, будучи долготерпелив. Тем же, которые каются и с молитвой обращаются к Его благости, Он сочувствует как в немощи лежащим и сразу же избавляет их от наказания и дарует уготованные праведникам блага».

Епископ спросил ангела: «Скажи мне теперь, молю тебя, о различии лиц – каким грехом каждый из них согрешил, – чтобы, узнав это, и я избавился от своего неведения»

Ангел Господень ответил: «Ясные лицом и светлые взором живут в целомудрии, чистоте и правде, будучи терпеливыми, сострадательными и милостивыми. А те, у кого лица омрачены до черноты, это делатели блуда, невоздержанности и всякого рода похоти и наслаждения. Люди же с пламенным взором – это те, которые носят в сердце злобу и гнев, произносят бранные слова, совершают коварства и убийства.

Итак, помогай им, – продолжал ангел, – потому и молитвы твои были услышаны и для того ты сподобился этого откровения, чтобы, видя грехи своих учеников, ты вразумлял их и увещевал и обращал ко спасению, чтобы они покаялись пред Христом, Господом нашим, умершим за них и воскресшим из мертвых.

Пока у тебя хватает сил, усердия и любви к твоему Владыке Христу, всячески заботься о них, чтобы отвратить их от нечестия и направить к Богу, показав, у скольких грехов они пребывают в рабстве. Пусть они не пренебрегают своим спасением. И когда они покаются и вернутся к Богу, тогда обретут спасение душ и вкушение будущих благ, а ты получишь великую награду как подражатель своего Владыки, оставившего небеса и пожившего на земле ради спасения людей».

62. Рассказывали об одном брате, что однажды в воскресный день он собрался как обычно пойти в церковь, но диавол стал внушать ему: «Куда ты идешь? В церковь? Причаститься хлеба и вина, про которые люди говорят, что это тело и кровь Христовы? Не позволяй им обманывать себя!» Брат доверился помыслу и не пошел на литургию. Между тем братия ждали его в церкви, ибо у них был такой обычай – в воскресный день не начинать службу, пока все не придут. Прождав довольно долго и видя, что он не идет, они сами отправились к нему, думая, не заболел ли он или не умер ли. Придя в келию брата, они стали расспрашивать: «Почему ты не пошел в церковь?» Брат стыдился им рассказать все. Тогда монахи поняли злой умысел диавола и его козни и стали упрашивать брата, чтобы он все рассказал им о злом совете лукавого.

И тот объяснил: «Простите меня, отцы. Я встал как обычно, чтобы отправиться в церковь, но помысел сказал мне, что святые Дары не являются телом и кровью Христовой, но суть простые хлеб и вино. Если вы желаете, чтобы я отправился с вами в церковь, исцелите мой помысел о святом Приношении». Они ответили: «Поднимайся, идем с нами в церковь, и мы умолим Бога, чтобы Он показал тебе Божественную силу святого таинства».

В церкви монахи сперва усердно помолились о брате, а затем стали совершать Божественную литургию. Брата же поставили посреди храма, и он до самого отпуста орошал лицо слезами. После окончания службы братия попросили: «Если Бог тебе что-нибудь открыл, скажи нам, чтобы и мы получили пользу». И он, проливая потоки слез, одновременно радуясь и дрожа, рассказал следующее.

«Когда был прочитан Апостол и диакон вышел читать святое Евангелие, я увидел, что кровля церкви разверзлась и стало видно небо. Во время возглашения святого Евангелия диакон, стоя на своем возвышении, стал как огонь. Затем я вновь увидел, как разверзлась кровля над святым алтарем, и иереев, служащих святым Дарам, стоящих в великом страхе. Потом увидел разверзшиеся небеса и сходящий огонь, а вместе с огнем сходило и множество ангелов.

Среди ангелов были двое весьма величественного вида, красоту их невозможно передать, от них исходило сияние, подобное молнии. Между ними стоял Младенец. Все ангелы встали вокруг святого престола, а те двое взошли на него вместе с Младенцем. Когда же священники стали преломлять хлебы предложения, я увидел, что два ангела на святом престоле взяли Младенца за руки и за ноги и, взяв нож, закололи Его. Затем вылили кровь Его в чашу, которая стояла на святом престоле, и, изрубив тело Его, возложили на хлебы – и стали Хлебы телом. Вспомнил я тогда слова апостола: „Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас“.^[161]

Когда братия подходили причащаться Божественных Даров, им подавалось тело, но когда они отвечали: „Аминь“, тело в их руках становилось Хлебом. Когда я приблизился, чтобы причаститься Божественного Приношения, мне было подано тело, и я не мог его принять. Тогда я услышал голос, говорящий мне: „Человек, почему ты не причащаешься? Разве это не то, чего ты искал?“ Тогда я воззвал: „Помилуй меня, Господи! Я не могу вкусить тело“. И я услышал в ответ: „Если бы люди могли вкушать тело, то перед ними было бы тело, как сейчас перед тобой. Но они не могут есть тело, поэтому Господь и Бог наш учредил Хлебы предложения. Как в начале мiра Адам действием рук Божиих стал плотью и Бог вдунул в него дыхание жизни и как затем плоть отходит в землю, а дух пребывает, так и Христос дает свою плоть со Духом Святым. И плоть растворяется в человеке, а дух остается в сердцах ваших. Итак, если веруешь, причащайся“. Я ответил: „Верую, Господи“. И только я это произнес, как тело в моей руке стало Хлебом. Возблагодарив Бога, я причастился святых Таин. Когда литургия закончилась и священники сошлись вместе, я увидел, как опять кровля храма разверзлась и Божественные силы поднялись ввысь на небо».

Выслушав это, братия умилились и разошлись по своим келиям, прославляя Бога.

63. Один старец рассказывал, как некую девственницу, престарелую летами и преуспевшую в страхе Божием, он спросил о причине ее удаления из мiра. Она, глубоко вздохнув, поведала ему такую историю.

«Отец мой был очень спокойным и кротким человеком. Он часто болел, был очень слаб, почти все время лежал в постели и нуждался в постоянном уходе. Когда же он был здоров, тогда шел обрабатывать землю и приносил в дом урожай. Отец редко общался с кем-либо из деревни и был так молчалив, что не знакомые с ним думали, что он немой.

А моя мать была противоположностью ему – крайне любопытной, так что интересовалась даже тем, что происходило за пределами нашего отечества. Она так много говорила, что казалось, будто все ее тело – это один язык. Мать постоянно спорила со всеми, любила пить вино с невоздержанными мужами и жила порочно, как блудница, разоряя наш дом, так что, хотя у нас было много добра, мы постоянно бедствовали. Тело свое она выставила на позор, так что мало кто в селе сумел избежать ее невоздержанности. Но она никогда не знала, что такое болезнь, даже самая малая, и всю жизнь оставалась здоровой.

Между тем отец, истощенный многолетними болезнями, умер. И тотчас воздух перемешался, громы, молнии и дождь застлали небо; ни ночью ни днем дождь не прекращался, так что отец три дня пролежал на ложе непогребенным. Все в деревне, качая головами и удивляясь, говорили: „Неужто его зло столько времени оставалось сокрытым от всех? Наверное, он враг Божий, если даже земля не хочет принять его для погребения“. Но чтобы тело не стало разлагаться в доме и не сделало бы дом нежилым, мы, как только ветры немного стихли и дождь ослаб, пошли и похоронили его.

Мать же, получив большую свободу, еще бесстыднее предалась разврату. Она сделала свой дом почти что блудилищем, так что из имущества мне уже почти ничего не осталось. Когда пришла к ней смерть, которая, как мне показалось, была насильственной и страшной, она сподобилась столь великого и торжественного погребения, что, казалось, сама природа благоприятствует светлости ее похорон.

Когда, вскоре после ее кончины, я вышла из детского возраста и меня стали охватывать и подстрекать телесные вожделения, я однажды вечером стала думать и размышлять, какой путь мне избрать в жизни: „Путь отца в кротости, спокойствии и целомудрии? Но что проку было ему от такой жизни? Непрестанные болезни и скорби, а после смерти даже земля как бы не принимала его тело. Если бы его жизнь была угодна Богу, неужели он претерпел бы столько зол? Может быть, мать прожила правильно, и нужно предать тело необузданности, невоздержанности и сладострастию? Она не отказывалась ни от одного постыдного дела, всегда была пьяна, но в добром здравии и благополучии прожила всю свою жизнь. Так что, наверное, жизнь матери лучше. В любом случае, лучше верить своим глазам и следовать тому, что нам доподлинно известно“. И вот я, несчастная, решила жить такой жизнью.

Настала ночь, меня стало клонить ко сну, и я заснула с таким решением. Тогда предстал передо мной некто, огромный телом и страшный на вид. Ужасая самим своим обличьем, он спросил грубым голосом, с гневом на лице: „Скажи мне, о такая-то, каковы помыслы сердца твоего?“ Я, испугавшись его взора и вида, задрожала и не могла даже взглянуть на него. Тогда он еще громче стал спрашивать, повелевая мне открыть мои помыслы. Замерев от страха, я забыла обо всех своих помыслах и сказала, что ничего не помню. Он же, хотя я и отрицала это, напоминал мне все, о чем я рассуждала ранее. Обличенная, я созналась и стала умолять его простить и пощадить меня, а затем рассказала причину своего помысла. Он сказал: „Пойдем, и ты увидишь обоих, отца и мать. И тогда какую жизнь пожелаешь, такую и избирай себе“.

Он взял меня за руку и привел в какую-то большую долину, где было множество садов с разными плодовыми деревьями, столь прекрасными, что и описать невозможно. Отец вышел мне навстречу, обнял и облобызал, называя любимым чадом. Я прильнула к нему и спросила, можно ли остаться с ним. Он ответил: „Сейчас невозможно, но если ты будешь жить так, как я жил, то придешь сюда весьма скоро“. Я все просила остаться с ним, но тот, кто меня привел, взял меня за руку, сказав: „Сейчас увидишь и мать, как она опаляема огнем, и тогда узнаешь, какой образ жизни тебе стоит избрать“.

Мы вошли в дом, полный мрака, где царили скрежет зубов и смятение.^[162] Здесь он показал мне печь, горящую огнем и кипящую смолой, и каких-то страшных на вид, стоящих рядом с печью. Я заглянула в печь и увидела, что моя мать сидит в ней по шею, скрежеща и стуча зубами, будучи пожигаема огнем и снедаема червями.^[163] Увидев меня, она со слезами закричала: „Увы мне, чадо родное, увы моим делам, увы всему, что я сделала, потому что честность и целомудрие казались мне смешными и я не верила, что может быть возмездие за разврат и блуд, кара за пьянство и невоздержанность. И вот какое мучение я терплю за кратковременные удовольствия, какое ужасное наказание! За кратчайшее беззаконное наслаждение вот какое я претерпеваю возмездие! Вот как расплачиваюсь за презрение к Богу! Все неисправимое мое зло невыносимой тяжестью лежит на мне. Теперь время помочь мне, о чадо. Вспомни все те блага, которые ты от меня получила. Будь милостива, если ты помнишь о моих благодеяниях. Помилуй в огне горящую и им пожираемую. Помилуй меня, столь великими муками истязаемую. Будь милостива ко мне, чадо, подай мне руку и выведи меня отсюда“. Я ответила, что не могу этого сделать, потому что боюсь стоящих у печи. Она опять со слезами воскликнула: „Чадо, помоги мне! Не презирай рыдания родной матери, вспомни о том, что в муках я тебя родила, и не презирай погибающую в огне геенны!“ Не в силах терпеть ее слезы и просьбы, я протянула руку, чтобы вытащить ее. Но огонь обжег мне руку, и я разрыдалась от боли.

Проснулись домашние, зажгли огонь и стали расспрашивать, почему я так кричала. Я рассказала им то, что видела, и добавила, что выбираю образ жизни отца, ибо теперь, по милосердию Божию, знаю, какие кары ожидают грешников».

Вот что рассказала блаженная монахиня. Итак, великое воздаяние ждет нас за благие дела и страшная кара за лукавые поступки и постыдную жизнь. Поэтому станем удаляться от зла и, благодатью Господа, достигнем блаженства.

64. Иеронима монаха об откровениях.

Достойно будет, о возлюбленные братия, ознакомить вас с образом жизни святых отцов, исполненным добрых дел и советов, чтобы укрепить ваше благочестивое намерение. Мы знаем множество различных рассказов о преуспеянии ведущих ангельский образ жизни и попытаемся изложить некоторые из них ради вашей духовной пользы.

Недавно пришел сюда один муж, престарелый и седовласый. Самим своим обликом он свидетельствовал об ангельском образе жизни, а спокойным и умиротворенным ликом показывал чистоту и человеколюбие души. Вместе с ним был другой, хотя и юный, но «седовласый» по своему помыслу и высокий умом монах. Когда я их спросил, откуда они и зачем сюда пришли, старший ответил кротко и спокойно: «Мы, о христианин, монахи из фиваидских монастырей. К монашеской жизни мы пришли благодаря одному святому мужу, добродетель которого велика и несказанна, так что повсюду ценят этого святого и богоносного мужа за его духовное и боголюбезное слово, направленное ко спасению души. Но этот муж, прожив жизнь благочестиво, во славе ушел от нас, и управление монастырем перешло к другому, столь же доблестному мужу.

Он отправил в Египет по каким-то нуждам монастыря одного брата, проведшего в подвиге немалое время. Но когда тот вышел из обители, с ним случилось то же, что происходит с рыбами, если их извлечь из воды: они очень быстро умирают. Так же и брат от долгого пребывания вне монастыря впал в грех блуда. Совесть его осуждала за столь великий грех, и не было надежды, что грех удастся утаить от других. Не вынеся стыда за свой проступок, он решил не возвращаться в монастырь. Вот каковы плоды греха. Он не только лишает добродетели и делает нас чужими Богу, но и приносит позор и бесчестие совершающим его.

Добрый пастырь нашего монашеского чина, узнав о таком развращении брата, стал, стеная, рыдать и оплакивать его преткновение и падение, и не столько его грех, сколько его отчаяние. Он говорил: „Нужно всячески остерегаться греха, как многоглавого змея, потому что под самыми разными предлогами он сражается за то, чтобы войти в нашу душу. Если же случается грех или по немощи, или по собственному выбору, или по могуществу диавола, то не будем позволять себе оставаться в нем. Но как пораженные болезнью, тотчас прибегнем к лечению и не будем отчаиваться и давать диаволу повод попрать наше спасение, так как это означало бы не верить в человеколюбие Божие и не принимать лекарства покаяния“.

Пастырь собрал всех учеников и посоветовался с ними о том, что нужно сделать для спасения брата, хотя сам он знал, что нужно сделать, ибо какой же начальник и правитель не знает, что полезно для его паствы. Но он так поступил, наставляя других и пытаясь удержать благое произволение. Все братия единодушно просили отправить тех, кого он захочет, для поисков и возвращения брата, так как все готовы были послужить этому делу. Так и поступил тот добрый и благой муж, подлинно ученик истинного Пастыря, полагающего душу свою за овец своих.^[164] Он отправил нас сюда, а других в другие страны, ибо когда множество людей выходят на охоту, то только тогда они и могут схватить добычу».

Выслушав рассказ фиваидского монаха, я весьма восхитился столь великой любовью и памятью о согрешившем и спросил: «Итак, блаженный муж, есть ли в будущем воздаяние за добрые и злые дела?» Он мне ответил: «Да, христианин, есть воздаяние за то, что мы днем и ночью мыслим и делаем, за дела лукавые и благие». И произнеся это, он воздел руки к небу и пообещал нам, что для доказательства этого он перескажет мне откровения, бывшие некоторым людям. Разрыдавшись, он начал рассказывать об одном священнике из их мест, муже дивном и долгое время укреплявшем себя в подвиге, уделявшем много внимания в своем духовном делании чтению божественного Писания. Этот священник рассказывал ему следующее.

«У меня была сестра, дева, молодая по возрасту, но весьма старая по разумению, проводившая жизнь в посте и воздержании. Как-то она села рядом со мной и вдруг упала на спину: она лежала безгласно и бездыханно весь день и всю ночь. А на следующий день в этот же час поднялась, как бы ото сна, в страхе и трепете. Я спросил, что с ней произошло, а сестра попросила дать ей помолчать немного, пока страх души не отступит, дабы она смогла легко и без затруднений рассказать обо всем. Она сказала, что доброе и лукавое, увиденное ею, превосходит и зрение, и слух. Она рыдала много дней напролет и не хотела ничего ни от кого слышать и ничего никому говорить, иногда же, вспоминая некоторых по имени, она плакала и рыдала, жалея их. А я еще больше желал разузнать, что она увидела. Наконец, она поневоле откликнулась на мою просьбу и начала рассказывать:

„В тот час, когда я сидела рядом с тобой, пришли два мужа, седовласые и славные по виду, облаченные в белую одежду. Они, взяв меня за правую руку, велели следовать за ними. И я, оставив все, пошла следом. Один из них держал в руке посох, он протянул его к небу – и оно разверзлось, чтобы мы прошли внутрь. Они взяли меня за руки и привели в место, где находилось множество ангелов, окружавших портики и завесы, превосходящие всякое описание. Войдя внутрь, я увидела в вышине престол, по обеим сторонам которого стояли ангелы, еще более красивые и величественные, чем те, которые находились снаружи. И Некто восседал на престоле, окруженный светом и заставлявший всех сиять этим светом, и все, пав ниц, поклонились Ему. Мои спутники велели и мне поклониться. Я услышала, как Он повелел им вести меня и показать все ради того, чтобы я потом рассказала об этом живым. И они, опять взяв меня за руку, исполнили повеление.

И вот я пришла в некое место и увидела великолепные здания неописуемой красоты, построенные со множеством скульптур и украшенные золотом и драгоценными камнями, а также и многоразличные завесы. Среди всего этого жило великое множество мужей и жен в чести и славе. Старцы, показав мне на каждого, сказали, что одни – епископы, которые праведно и преподобно управляли народом, другие – клирики и мiряне. Первые просияли каждый в своем звании, а вторые прожили жизнь целомудренно и праведно.

Там, брат, я увидела пресвитера и клириков этой деревни, которых мы с тобой знаем, множество дев, и вдов, и женщин, проживших честно в браке, многие из которых были нашими знакомыми в деревне; а другие из иных деревень, мы с ними встречались, когда праздновали память святых мучеников; некоторых я не знала и просила своих спутников, чтобы они рассказали о них. Мне ответили, что они из различных городов и стран; одни воспитывались в монастырях, другие жили самостоятельно в уединении, третьи большую часть жизни прожили во вдовстве, терпя многие скорби и бедствия. Были среди них и те, которые сначала согрешили против девства и вдовства, но потом через покаяние и многие слезы были восстановлены в первоначальном чине.

Затем меня отвели в места, страшные на вид, пугающие и исполненные всякого плача и рыдания“.

Она хотела начать рассказ об этом, но пришла в такой страх, что опять оросила слезами свою одежду и от пугающих воспоминаний не смогла говорить, потому что язык ее не слушался, и она долго издавала невнятные звуки. Но когда я ее принудил, она продолжила:

„Я увидела места настолько пугающие и страшные, что этого не вынесет ни зрение, ни слух. Спутники сказали, что эти места уготованы всем нечестивым и беззаконным и тем, которые в мiру называются христианами, но вовлечены во многое зло. Там, – сказала она, – я увидела пылающую печь, из которой лилась страшная пена. Увидев это, я задрожала от страха и спросила, кому из несчастных это уготовано. Они сказали, что это для тех, которые, состоя в клире, сребролюбием и беспечностью глумятся над Божией Церковью и живут постыдной жизнью нераскаянно. Тут они прямо назвали имена некоторых людей из города“.

[Тут священник, который говорил мне о своей сестре, добавил от себя, что] сам слышал о постыдном образе жизни этих людей, причем некоторые были прихожанами его храма. [Затем он продолжил рассказ о видении своей сестры.]

„А я, – сказала она, – сжавшись от страха, едва разжимая зубы, смогла только вымолвить: ‘Как же это клирикам и сохранившим девство уготованы столь великие мучения?’ Мой спутник, хотя и отстоял далеко от меня, ответил: ‘Как и следовало ожидать, о дева, зло настигло их из-за их преступлений против Бога и несправедливостей против ближнего. Так что, оказавшись здесь, они по справедливости получают воздаяние. Бог не презрит тех, которые пострадали от них, и не оставит без отмщения тех, кто творил неугодное Ему. Бог всемогущ и властен над добром и злом’.

Уйдя оттуда, мы остановились перед неким местом, покрытым глубокой тьмой. Там все было преисполнено рыдания и смятения, скрежета и жалостных криков, и страха, леденящего сердце. Там, о брат, я увидела многих дев и вдов и других людей. Они, как сказали мои спутники, не совершили ничего достойного их призвания, но ходили с места на место, из дома в дом, порицая жизнь других людей, и думали только о пьянстве и наслаждении, даже не вспоминая о псалмопении, молитве и посте, хотя и дали обеты Христу. Некоторые из них управляли своими служанками нецеломудренно и несправедливо и тем самым становились виновницами их развращения и гибели.

Я услышала их великое рыдание и плач, и меня охватил страх не меньший, чем тот, которым были охвачены они. Но, вглядевшись, я увидела, что из этого огня и из этих мук на меня смотрят две дружелюбивые девы, которых ты часто, о брат, вразумлял многими советами и увещеваниями, очень их почитая за великое их расположение ко мне. Увидев их, я горько разрыдалась и позвала по имени одну из них. Они посмотрели на меня и, устыдившись наказания, которому подвергались, стали еще сильнее ощущать боль, так что со стыдом на лице потупили глаза. А я, в слезах, стала расспрашивать, что же они сделали тайного, что сокрылось от внимания многих людей, и в какие ложные деяния они впали, что стали здесь причастны столь великому злу? Они сказали: ‘Эти мучения осуждают нас и показывают, каковы наши деяния, о чем еще ты нас расспрашиваешь? Разве мы можем что-либо скрыть здесь? Мы погубили свое девство растленной жизнью и убили зачатых нами младенцев. Мы перед другими притворялись воздержанными и постницами, а втайне совершали противоположное. Ведь мы стремились только к славе у людей, и для нас ничего не значили слова о здешних наказаниях. Но вот все, что втайне было содеяно нами, обличает наше нынешнее злострадание. Да, мы заслужили эти кары за наши земные блудодейства. За наше земное славолюбие мы здесь перед всеми в позоре, и по справедливости расплачиваемся за все наши деяния, и никакой помощи уже не сможем получить от земных друзей. Но если у тебя есть какая-либо возможность и дерзновение к ним, то, подруга, ради твоей добродетельной жизни помоги нам, выручи из обступивших нас страшных мучений. Окажи нам почтение и любовь и хотя бы малую милость для нас выпроси у наших мучителей’.

Я ответила им: ‘Но куда же пропали многочисленные увещевания и советы моего брата? Где его просьбы, где столь великая его забота, где постоянные его молитвы о вас? Всего этого было достаточно, сестры, чтобы вы не оказались здесь. А теперь мы можем убедиться, что всякий совет, забота и молитвы, исходящие от кого бы то ни было, иссякают и оказываются бесполезными, если сам человек не сделает себя послушным им’.

Пристыженные подруги сначала молчали, а потом сказали: ‘Сейчас не время осуждения и упреков, но утешения и помощи. Ведь обступившее нас зло требует милости к нам и сострадания. И если ты все-таки можешь, помоги нам и яви милость на нас’. Я ответила, что если смогу сделать что-либо благое, то охотно совершу это. Они сказали, что нужно попросить стоящих рядом мучителей, и если это возможно, то совершенно освободить их от мучения, а если нет, то дать им хотя бы небольшое облегчение от столь великих зол.

Я припала к ногам мучителей и со слезами и рыданиями стала молить: ‘Вспомните Господа вашего, что он человеколюбив и благ, и освободите их от этого мучения’. А они, посмотрев на меня страшным взором, оставили мою просьбу без ответа, сказав, что уже прошло время раскаяния и покаяния. Если время, которое определено Богом для покаяния, они истратили на блуд, убийство, наслаждения и всякие беззакония, то получить облегчение они не могут. Тогда они считали сказкой все блага теперешнего века, почему же они сейчас хотят быть им причастными? По справедливости будет, что они пожнут плоды от посеянных ими деяний. Нужно, чтобы те блага, которые они презирали на земле, они не получали здесь, а те мучения, о которых старались не думать, испытывали теперь до самого конца за то зло, которое совершали до самой смерти. ‘Ступай, о дева, и возвещай увиденное здесь тем, кто на земле, если, конечно, не покажется им, что ты просто безумствуешь’.

Женщины же, когда увидели, что моя просьба осталась без ответа, разрыдались и со скрежетом зубовным сказали: „Мы терпим все заслуженно. Ведь мы не слушали тех, кто в мiру нам советовал жить достойно, соблюдая девство. И поэтому справедливо, что наши просьбы остались без ответа. Но так как ты, оставляя нас, опять отправляешься в мiр, просим тебя рассказать обо всем этом нашей соседке. Она делала все то же самое вместе с нами, высмеивая нынешнююжизнь и считая все известное о ней сказками, как и мы. Расскажи ей о наших мучениях, чтобы она не совершала подобного до самой смерти и не испытала бы наших мучений. Убеди ее, что все, что ты видела здесь, истинно, и умоли ее покаяться. Полагаем, что еще есть спасение ее душе““». [Так священник закончил рассказ о видении своей сестры.]

Господь и Бог да удостоит нас освободиться от мучений, о которых мы слышали, и достичь вечных благ Его в общении с Самим Христом, Господом нашим. Ему же слава и держава ныне и присно и во веки веков. Аминь.

ГЛАВА XIX. О чудотворцах

1. Об авве Аммоне рассказывали, как он умертвил ядовитую змею. Однажды он пошел в пустыню за водой из колодца. Там он увидел ядовитую змею и пал ниц, говоря: «Господи, или я умру, или она». И тотчас же силой Христовой ядовитая змея издохла.

2. Авва Аммон отправился некогда к авве Антонию и заблудился по дороге. Присев, он немного вздремнул. Когда же проснулся, стал молиться Богу, говоря: «Молю Тебя, Господи Боже мой, не погуби творение Свое». И ему явилась человеческая рука, спускавшаяся с неба и показывающая путь. Она вела его, пока он не остановился у келии аввы Антония.

3. Один брат из Скита пришел к авве Аммону и сказал: «Мой авва посылает меня на послушание, но я боюсь блуда». Старец ответил ему: «Когда постигнет тебя искушение, в тот самый час молись так: „Боже сил, молитвами моего аввы, избавь меня!“» И когда случилось так, что одна девица вошла к нему в комнату и заперла за собой дверь, он громко закричал: «Боже моего аввы, избавь меня!» И тотчас очутился на пути в Скит.

4. Некогда в Пелусии заступил на должность новый императорский наместник и решил потребовать с монахов подушный налог, какой платят мiряне. Все братия собрались у аввы Аммонафана, чтобы обсудить, что делать. Они решили отправить нескольких отцов к императору. Но авва Аммонафан сказал: «Нет нужды в таких трудах. Лучше безмолвствуйте и поститесь в своих келиях две недели, и благодатью Христовой я один улажу это дело». Братия разошлись по келиям, а старец предался безмолвию.

Когда прошло четырнадцать дней, монахи стали сердиться на старца за то, что он ничего не делает, и говорить: «Авва забыл о нашем деле». На пятнадцатый день братия сошлись, как и было условлено, и старец вышел им навстречу, неся в руке постановление с императорской печатью. Монахи, увидев это, изумились и сказали: «Когда ты достал его, авва?» Старец ответил: «Поверьте мне, братия, что этой ночью я отправился к императору и получил на руки это постановление. Затем я отправился в Александрию, где его заверили местные начальники, и, наконец, вернулся к вам». Когда братия услышали это, они в страхе попросили у старца прощения за свои сомнения. Так было улажено это дело, и наместник больше не беспокоил монахов.

5. Авва Дула, ученик аввы Виссариона, рассказывал: «Однажды, когда мы шли по берегу моря, меня охватила жажда, и я сказал авве Виссариону: „Авва, я очень хочу пить“. Старец помолился и сказал: „Пей из моря“. Вода оказалась сладкой, и я напился. Затем я набрал воды в кувшин, чтобы пить потом, когда мне захочется. Увидев это, старец спросил: „Зачем ты набираешь воду?“ Я ответил: „Прости меня, вдруг я опять захочу пить?“ Старец ответил: „Бог и здесь, и везде Бог“».

6. В другой раз, когда было необходимо переправиться на другой берег, авва Виссарион совершил молитву, после чего перешел реку Хрисорою как посуху и оказался на противоположном берегу. Пораженный этим, я поклонился старцу и спросил: «Как ты ощущал свои стопы, когда шел по воде?» Тот ответил: «По щиколотку я чувствовал воду, а ниже было твердое основание».

7. Как-то раз мы со старцем отправились к одному святому. Солнце начало уже заходить. Тогда старец, помолившись, сказал: «Прошу тебя, Господи, пусть солнце остановится, пока я не прибуду к рабу Твоему». Так и произошло.

8. Пришел некогда в Скит бесноватый. Молились о нем в церкви, но бес не выходил, так как был очень жесток. Клирики сказали: «Что нам делать с этим бесом? Никто не может его изгнать, кроме аввы Виссариона. Но если мы попросим авву, то он из смирения не пойдет в церковь. Давайте поступим так. Он приходит в храм раньше всех. А мы еще раньше посадим больного на его место, и он там будет спать. Когда старец войдет, встанем на молитву и скажем ему, чтобы он разбудил брата». Так они и сделали.

Когда старец пришел утром, все встали на молитву, а затем велели ему: «Разбуди брата, авва». Старец подошел к брату и сказал: «Вставай и уходи отсюда». Тотчас бес вышел из болящего, и он получил исцеление.

9. Рассказывали ученики аввы Геласия, что однажды им принесли рыбу. Повар пожарил ее и отнес келарю.^[165] Но так как келарю нужно было по какому-то делу срочно отойти, он оставил рыбу в сосуде, который стоял на земле, и поручил мальчику, воспитаннику блаженного Геласия, сторожить ее, пока он не вернется.

Но отрок соблазнился рыбой и начал есть ее. Келарь, вернувшись, увидел, что мальчик, сидя на земле, доедает рыбу. Он разозлился и, не рассчитав свои силы, ударил его ногой. По действию лукавого, мальчик закашлялся и умер. Келарь же, охваченный страхом, положил мальчика на кровать и закрыл одеялом, а затем пошел и, пав в ноги авве Геласию, рассказал, как было дело. Тот велел никому ничего не рассказывать, а вечером, когда все будут совершать молитвы по келиям, перенести тело в диаконник, положить перед алтарем и уйти. Вечером старец пришел в диаконник и встал на молитву. В час ночного псалмопения, когда собрались братия, старец вышел из диаконника, а за ним бежал тот мальчик. До самой кончины старца об этом так никто и не знал, кроме него самого и келаря.

10. Один из отцов рассказывал об авве Ксое Фивейском. Однажды он ходил на Синайскую гору и, возвращаясь, встретил брата, который сказал ему: «Авва, мы страдаем от бездождия». Старец спросил: «Почему же вы не молитесь и не просите Бога?» Брат ответил: «И молимся, и просим, а дождя все нет и нет». Старец сказал: «Наверное, недостаточно усердно молитесь. Хочешь убедиться, что так и есть?» И, подняв руки к небу, старец начал молиться – тотчас пошел дождь. Видя это, брат пал на землю и поклонился старцу, а тот убежал. Брат рассказал всем о случившемся, и все слышавшие прославили Бога.

11. Сказали старцы авве Илии Египетскому об авве Агафоне, что он хороший брат. Старец ответил: «В своем поколении он хорош». Его спросили: «А в сравнении с древними?» Старец ответил: «Я уже сказал вам, что в своем поколении он хорош, а что до древних, так я видел человека в Скиту, который мог остановить солнце, как Иисус Навин».^[166] Услышав это, братия изумились и прославили Бога.

12. Рассказывал авва Кассиан: «Был некий старец, и ему служила посвятившая себя Богу дева. Люди говорили, что они нечисты. Старец об этом слышал. Подойдя к порогу смерти, он велел старцам: „Когда я умру, посадите мой посох на моей могиле. Если он прорастет и даст плод, знайте, что я остался чист с нею. А если не прорастет, знайте, что пал“. Посадили посох – на третий день он пророс и дал плод. Все братия прославили Бога».

13. Некая женщина страдала болезнью груди, называемой рак. Она услышала об авве Лонгине и стала искать возможность с ним встретиться. Он жил в Энате Александрийском. Когда женщина его разыскивала, блаженному случилось собирать хворост на берегу моря. Увидев старца и не зная, кто перед ней, она спросила: «Авва, где живет авва Лонгин, раб Божий?» Тот ответил: «Зачем тебе нужен этот обманщик? Не ходи к нему, потому что он лицемер. А что с тобой?» Женщина рассказала, какая у нее болезнь. Он перекрестил больное место и отпустил ее со словами: «Ступай и Бог тебя уврачует. А Лонгин ничем тебе не поможет».

Женщина отправилась домой, поверив его слову, а по дороге внезапно исцелилась. После, когда она рассказала людям, как было дело, и описала внешность старца, она узнала, что это и был сам авва Лонгин.

14. В другой раз привели к авве Лонгину бесноватого. Старец сказал им: «Что я могу для вас сделать? Ступайте лучше к авве Зинону». Авва Зинон начал понуждать беса выйти из одержимого. Лукавый же закричал: «Неужто ты думаешь, авва Зинон, что из-за тебя я выхожу? Это авва Лонгин там молится и гонит меня. И я выхожу, потому что боюсь его молитв, а на тебя я бы и внимания не обратил».

15. Некогда одна женщина, страдавшая неизлечимой болезнью рук, пришла вместе с другой женщиной к келии аввы Лонгина и, встав напротив северного окна, смотрела, как он сидит и совершает молитвенное правило. Старец сказал ей: «Иди прочь, женщина». Она испугалась, но не уходила и продолжала внимательно смотреть в окно, ничего не говоря. Старец получил извещение о ее болезни, встал, закрыл окно и сказал ей: «Ступай, у тебя уже болезни нет». И женщина тотчас исцелилась.

16. В другой раз зашел к авве Лонгину человек, желавший его увидеть. Он взял кукуль старца и отправился к бесноватому. Но лишь только он подошел ко входной двери, как нечистый дух закричал: «Зачем ты привел сюда Лонгина? Чтобы прогнать меня?» И тотчас бес вышел из больного.

17. Авва Сисой рассказывал: «Когда я жил в Скиту вместе с аввой Макарием, мы как-то раз вышли на жатву. А всего нас, вместе с ним, было семь человек. На жатве позади нас шла вдова, она собирала колоски и непрестанно плакала. Старец подозвал хозяина поля и спросил: „Что случилось с этой женщиной, почему она все время плачет?“ Он ответил: „Ее муж взял деньги в долг, но внезапно умер и не сказал, где положил их. А теперь давший в долг хочет продать ее и детей в рабство“.

Говорит ему старец: „Скажи ей, чтобы она подошла к нам, когда мы будем отдыхать в полдень“. Женщина подошла, и старец спросил ее: „Что ты все время так горько плачешь?“ Она ответила: „Мой муж взял у одного человека деньги в долг и умер, не сказав, где положил эти деньги“. Старец говорит ей: „Пойдем покажешь мне, где ты похоронила мужа“. И вместе с братиями пошел вслед за вдовой.

Придя к могиле, старец велел ей самой отправляться домой. Затем, помолившись вместе с братией, старец громко спросил покойника: „О муж, где ты положил чужие деньги?“ Тот ответил: „Они спрятаны в моем доме, под ножкой кровати“. Старец сказал: „Покойся вновь до дня воскресения“. Братия, видя это, от страха пали в ноги старцу, но тот сказал им: „Это случилось не ради меня, ибо я – ничто, но ради вдовы и сирот Бог совершил это чудо. И то поистине велико, что Бог хочет, чтобы душа была безгрешна, и тогда, о чем она ни попросит, получает просимое“.

Потом он пришел и сообщил вдове, где лежат деньги. Взяв их, она отдала заимодавцу и освободила своих детей. А все, услышавшие об этом чуде, прославили Бога».

18. Говорили об авве Макарии, что однажды, идя в гору из Скита и неся плетеные корзины, он изнемог, сел и помолился: «Боже, Ты ведаешь, что у меня уже нет сил». И тотчас он оказался у реки, близ того места, в которое направлялся.

19. Был у одного человека в Египте расслабленный сын. Он принес его к келии аввы Макария и, оставив плачущего сына у дверей, отошел подальше. Старец открыл дверь, наклонился, увидел, что ребенок плачет, и спросил: «Кто тебя сюда привел?» Ребенок ответил: «Отец бросил меня здесь и ушел». Старец сказал ему: «Так, что ж, вставай и догоняй его». Тотчас ребенок встал и догнал отца, и они вместе отправились домой.

20. Авва Милисий, проходя через селение, увидел, что люди схватили какого-то монаха, обвиняя в убийстве. Старец подошел и заговорил с братом. Поняв, что его оклеветали, он спросил стражников: «Где убитый?» Они показали. Приблизившись к нему, старец велел всем молиться. И только он воздел руки к Богу, как мертвый воскрес. Старец спросил его в присутствии всех: «Скажи нам, кто убил тебя?» Тот ответил: «Я вошел в церковь и отдал деньги священнику. Он и убил меня, а потом перенес и положил в келии этого аввы. Прошу вас забрать у священника деньги и отдать моим детям». Услышав это, старец сказал: «Возвращайся и спи, пока не придет Господь и не воскресит тебя». И убитый снова почил.

21. Авва Ксанфий пришел некогда из Скита в Теренуф. По пути он присел отдохнуть, и ему принесли немного вина. Услышав о его приходе, люди подвели к нему бесноватого. Бес начал поносить старца и кричать: «Вы меня привели к этому пьянице!» Старец по смиренномудрию не хотел его изгонять, но за это поношение сказал: «Верую Христу, что не успею допить эту чашу, как ты уже выйдешь». Когда старец начал пить, бес закричал: «Ты меня пожигаешь!» И не успел старец допить чашу, как бес вышел, по благодати Божией.

22. Однажды пришли к авве Пимену несколько старцев. С ними пришел и один из родственников аввы Пимена с ребенком, у которого, по действию диавола, лицо было повернуто назад. Взяв на руки сына, он сидел за стеной монастыря и горько плакал. Случилось одному из старцев выйти, и он, увидев его, спросил: «Что ты плачешь?» Тот ответил: «Вот какая беда случилась с моим ребенком. Мы хотели принести его к старцу, но испугались, что он не захочет нас видеть. И теперь, если он узнает, что я здесь, то пошлет кого-нибудь прогнать меня. Но когда я увидел, сколько старцев пришло, я дерзнул приблизиться. Авва, сжалься надо мной, возьми с собой ребенка и помолись о нем».

Старец взял его с собой, вошел и из благоразумной осторожности не подвел его прямо к авве Пимену, но подошел сначала к самым малым братиям, говоря: «Перекрестите ребенка». Когда все по очереди его перекрестили, он, наконец, подвел его к авве Пимену. Однако тот не хотел приближаться к больному. Тогда сидящие начали говорить: «Как все, так и ты, авва». Старец, вздохнув, поднялся и начал молиться: «Боже, исцели создание Свое, чтобы им не владел больше враг». Он перекрестил ребенка – и он тотчас исцелился и вернулся к отцу здоровым.

23. Один сарацин, эллин по вере, рассказал отцам, живущим в Клисме, и нам следующее: «Некогда я отправился на Гору аввы Антония на охоту. Придя туда, я увидел монаха, который сидел и читал книгу. Подойдя, я хотел прицелиться, чтобы испугать его или даже убить, но когда я был уже совсем рядом, он протянул ко мне правую руку и сказал: „Стой!“ И я простоял там день и ночь, будучи не в силах сдвинуться с места. Потом я сказал ему: „Ради Бога, которого ты чтишь, отпусти меня“. Он ответил: „Ступай с миром“. И лишь тогда я смог сдвинуться с места, на котором стоял, и поразился дерзновению этого монаха».

24. Около Мертвого моря есть высокая гора, называемая Оммардин. На ней жили отшельники, у которых был свой сад, расположенный на расстоянии шести стадий от них. За садом присматривал один из братий. Когда отцам нужны были овощи, они снаряжали осла и говорили ему: «Ступай в сад к садовнику и принеси овощей». Осел шел к садовнику один и, подойдя к воротам, стучал в них головой. Садовник выходил, навьючивал его овощами и отпускал. И все могли видеть, как осел поднимался на гору один, служа только лишь старцам. Никого другого он к себе не подпускал.

25. В Азии подвизался один весьма добродетельный и прославленный столпник. Рядом был устроенный им монастырь. По какой-то необходимости братия убедили его отправиться в Константинополь с прошением к императору. Прибыв туда, он остановился в гостинице при сиротском приюте. Поскольку была зима, постояльцы сидели и грелись у разведенного огня. А это были еретики. Когда старец сел с ними к огню, они стали искушать его своей ересью. Тогда он сказал им: «Я правильно верую. Если же ваша вера лучше, то сделайте то же, что и я». Потом он снял обувь и босиком встал на раскаленные угли. Простояв там довольно долго, он нисколько не пострадал. Видевшие же это удивительное чудо еретики были посрамлены.

26. Некто из отцов сидел в своей келии. Пришел к нему демон и, войдя в комнату, где тот отдыхал, начал читать книгу Чисел. Затем, заскучав, он принял образ нищего и, хромая, вышел к старцу с посохом и корзиной. Старец спросил его: «Вы умеете читать?» Тот ответил: «Умеем – Ветхий Завет». Старец спросил: «А Новый не знаете?» Услышав о Новом Завете, демон тотчас удалился.

27. Рассказывал некто из отцов об авве Павле, который происходил из Нижнего Египта и жил в Фиваиде, что он мог брать голыми руками рогатых змей, скорпионов и гадюк и разрывать их пополам. Братия поклонились ему и спросили: «Скажи нам, какой подвиг ты совершил, что получил такую благодать?» Тот ответил: «Простите меня, отцы. Если кто обретет чистоту, то все будет повиноваться ему, как Адаму в раю все повиновалось до преступления им заповеди».

28. Авраам, ученик аввы Сисоя, однажды был искушен демоном. Старец, узнав, что тот пал, воздел руки к небу, сказав: «Боже, желаешь или не желаешь, не отступлю от Тебя, пока Ты не исцелишь его». И тотчас ученик исцелился.

29. Некогда один мiрянин отправился вместе с сыном к авве Сисою, на Гору аввы Антония. По пути сын его умер. Но мiрянин не смутился и с непоколебимой верой принес его к старцу. Он с сыном пал ему в ноги, испрашивая благословение, а затем встал и, оставив мертвого сына у ног старца, вышел из келии. Старец, думая, что ребенок все еще кланяется, сказал ему: «Встань и выйди». Мальчик встал и вышел.

Отец, увидев это, изумился. Войдя в келию, он положил поклон старцу и рассказал, что было с мальчиком. Услышав это, старец огорчился, потому что не желал, чтобы так случилось. Ученик же его попросил отца никому об этом не рассказывать до смерти старца.

30. Говорили о святом Спиридоне, что у него была дочь – дева по имени Ирина, столь же благочестивая, как и ее отец. У них был знакомый, который передал ей на сохранение драгоценное украшение. Чтобы лучше сохранить вверенное ей сокровище, девица закопала его в землю. Вскоре она умерла, а через некоторое время пришел человек, оставивший ей драгоценности. Не найдя девы в живых, он стал требовать свое от отца, аввы Спиридона, то угрожая ему, то умоляя. Старец считал для себя грехом потерю вверенной им с дочерью вещи, пришел на могилу Ирины и упросил Бога прежде должного времени явить ему обетованное воскресение. И он не обманулся в своем уповании. Дева тотчас явилась перед отцом и указала место, где лежало украшение, а затем удалилась. Старец взял сокровище и вернул владельцу.

31. Два родных брата жили в Скиту. Однажды один из них заболел. Тогда брат его отправился в церковь и попросил священника принести больному Дары. Священник, услышав это, сказал монахам: «Пойдем навестим нашего брата». Они пришли, помолились и затем ушли. В следующий воскресный день священник спросил, как себя чувствует больной. Брат ответил: «Помолись о нем». Пресвитер вновь взял с собой братий и отправился к страждущему.

Когда они пришли, больной уже умирал. Братия начали спорить между собой, потому что одни говорили, что он уже принят Утешителем, а другие сомневались в этом. Брат больного посмотрел на них и сказал: «Что вы спорите? Хотите знать, у кого есть сила?» И повернувшись, он спросил брата: «Ты уходишь, брат мой?» Тот ответил: «Да, помолись обо мне». Брат сказал больному: «Поистине, не отпущу тебя и не дам тебе уйти раньше меня». Затем, обратившись к пришедшим братиям, сказал: «Дайте мне циновку и подушку». Не успел он лечь, как первым предал душу Богу, а вслед за ним скончался и больной.

Тогда отцы приготовили к погребению обоих, вынесли и похоронили, радуясь тому, что братья еще при жизни стяжали умопостигаемый свет.

32. У одного брата был старец. Видя, как хорошо тот готовит мертвых к погребению, брат спросил: «Когда я умру, авва, ты и меня также хорошо приберешь?» Тот ответил: «Я буду готовить тебя к погребению, пока ты не скажешь: довольно». В скором времени брат умер, и эти слова исполнились на деле. Когда старец приготовил брата к погребению, он обратился к нему при всех: «Хорошо ли я тебя приуготовил, чадо? Или чего-то недостает?» И усопший брат ответил: «Все хорошо, авва». Так старец исполнил обещание.

33. Отцы рассказывали о том, как жил некий авва киновии и случилось, что его послушник по малодушию ушел из монастыря и отправился искать себе другое место. Старец пошел за ним и стал упрашивать, чтобы он вернулся, но тот не соглашался. Три года старец ходил к нему, и наконец послушник согласился вернуться.

Старец велел ему идти собирать солому. Когда послушник исполнял это повеление, он, по действию диавола, лишился глаза. Узнав об этом, старец очень опечалился и начал утешать его, но послушник сказал: «Я сам виноват, это из-за тех мук, которые я тебе причинил». Со временем боль прекратилась, но глаз остался слепым.

В другой раз старец велел брату пойти наломать веток. Послушник ломал ветки, но, по действию врага, вылетевший сучок вышиб ему второй глаз. Брат вернулся в монастырь и с тех пор жил в безмолвии, уже не исполняя никаких работ. Авва тяжело переживал за него. Когда пришло время отшествия аввы, он, заранее предвидя это, послал за всеми братиями и сказал им: «Близок час моего призвания, блюдите себя». Все стали говорить: «На кого ты нас оставляешь, авва?» Старец молчал, а потом послал за слепым монахом и сказал ему о своем отшествии. Монах заплакал и спросил: «На кого ты меня оставляешь, слепого?» Старец ответил: «Помолись, чтобы я обрел дерзновение пред Богом, и надеюсь, что в воскресенье ты уже будешь совершать богослужение». Через несколько дней после смерти аввы монах прозрел и стал духовным отцом монастыря.

34. Один из старцев послал ученика к колодцу за водой. Колодец был далеко от келии, а ученик забыл взять веревку. Подойдя к колодцу, он вспомнил, что у него нет веревки. Тогда он сотворил молитву и громко сказал: «Колодец, авва велел мне наполнить кувшин водой». И тотчас вода поднялась до краев колодца. Брат наполнил сосуд, и вода опустилась на прежний уровень.

35. Некий старец из Скита жил на горе Паисия. Привели к нему одного бесноватого из придворных, и он исцелил его. Исцеленный принес старцу мешок, полный золота, но тот не пожелал его принять. Видя же, что пришедший огорчился, старец взял лишь пустой мешок, сказав: «А золото раздай нищим». Из мешка, который был соткан из жестких волос, он сделал себе срачицу и долго носил, сокрушая плоть.

36. Об одном из старцев, живших в Скиту, рассказывали, как однажды пришел к нему бес и захотел войти в келию, но старец связал его и оставил снаружи. Потом пришел второй бес, но старец связал и его. Наконец, пришел третий бес и, увидев двух других связанными, спросил: «Почему вы сидите снаружи?» Они ответили: «Тот, кто сидит внутри, не дает нам войти». Рассвирепев, бес насильно хотел вломиться в келию, но старец и его связал. Тогда, устрашившись молитв старца, бесы попросили отпустить их. Старец сказал: «Ступайте прочь», и они со стыдом удалились.

37. Рассказывали об одном старце, что в его келии всегда было светло как днем. И поэтому он ночью читал и работал будто при свете дня.

38. Однажды старец пошел с братом за водой. Брат, первым подошедший к источнику, увидел змею и вернулся к старцу. Тот сказал ему: «Иди и наступи ей на голову». Но брат был сильно напуган и не пошел. Когда же подошел старец, змея, увидев его, устыдилась и уползла в пустыню.

Не живи с горделивым, чтобы не прекратилось в душе твоей действование Святого Духа и ты через это не стал обителью для всякой злой страсти. Если сохранишь, человек, такие предосторожности и, упраздняясь от всего, будешь всегда помнить о Боге в истине, то скоро душа твоя увидит свет Христов, и ты вовеки не помрачишься. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

ГЛАВА XX. Об образе жизни святых мужей

1. Однажды авва Антоний молился в своей келии, и был ему голос: «Ты еще не достиг меры литейщика из Александрии». Авва Антоний встал утром и, взяв пальмовый посох, отправился к литейщику. Как только он пришел в город, так сразу отыскал дом литейщика. Тот, увидев его, смутился, а старец спросил: «Скажи мне, что ты делаешь?» Тот ответил: «Я не знаю за собой ничего хорошего, разве только то, что утром, принимаясь за работу, говорю про себя: „Весь этот город, от мала до велика, войдет в Царствие Небесное за свою праведность, и только я один унаследую мучение за свои грехи“. И вечером, перед сном, я говорю то же самое». Услышав это, авва Антоний сказал: «Поистине ты, как хороший чеканщик золота, сидя в своем доме, без усилий наследовал Царствие. А я, будучи нерассуден, всю свою жизнь проведя в пустыне, не достиг твоей меры».

2. К авве Арсению пришел однажды блаженный архиепископ Феофил с каким-то начальником и просил старца сказать им слово на пользу. Старец, немного помолчав, спросил их: «А вы исполните то, что я вам скажу?» Они ответили: «Исполним». Тогда старец сказал им: «Если вы где-то услышите об Арсении, то не ходите к нему».

3. В другой раз архиепископ, желая видеть старца, послал сначала узнать, откроет ли он ему. Старец ответил архиепископу: «Если придешь, то открою тебе дверь, но если открою тебе, то и всем открою, и тогда уже не останусь здесь». Услышав это, архиепископ сказал: «Если я своим приходом прогоню старца, то лучше мне не ходить к нему».

4. Двое из отцов просили Бога показать им, какой они достигли меры. И был им голос, сказавший: «В одной египетской деревне есть мiрянин по имени Евхарист и жена его, которую зовут Мария. Вы еще не достигли их меры».

Старцы пришли в эту деревню, начали всех расспрашивать и нашли хижину этой семьи. Дома была только жена, и они спросили ее: «А где твой муж?» Та ответила: «Он пастух, пасет овец», и пригласила их войти. Когда настал вечер, Евхарист вернулся, пригнав стадо овец. Увидев старцев, он приготовил им трапезу и принес воды, чтобы омыть ноги. Старцы сказали ему: «Мы ничего не станем есть, пока ты не откроешь нам свое делание». Евхарист смиренно ответил: «Я пастух, а это моя жена». Но старцы продолжали его упрашивать, однако он не хотел им отвечать.

Наконец они сказали ему: «Бог послал нас к тебе». Услышав эти слова, он испугался и сказал: «Эти овцы достались нам от наших родителей. И если Господь дает нам какой-нибудь доход от них, то мы делим его на три части: одну отдаем нищим, другую тратим на странников, а третью употребляем на наши нужды. Жена моя остается девой, и каждый из нас спит по отдельности. Ночью мы надеваем власяницы, а днем носим обычные одежды. И до сих пор никто из людей этого не знал».

Услышав это, старцы изумились и ушли, прославляя Бога.

5. Авва Феодор Византийский рассказывал, что еще в юности, двадцати лет от роду, принял монашество, будучи в Константинополе. Чрез три года после этого пришел ему помысел сходить в Иерусалим, и он, найдя корабль, плывший в Ионнию, сел на него. Шесть дней они плыли благополучно, потом поднялась буря, и корабль четыре дня носило по морю, пока не выбросило на александрийский берег. Тогда был январь месяц, и авва Феодор решился провести зиму в скитской пустыне.

Он пришел к авве Нилу, и тот дал ему небольшую келию недалеко от своей. Когда настала Четыредесятница, Феодор сказал ему: «Авва! Дай мне заповедь на эти святые дни». Старец отвечал ему: «Столько уже дней, как ты здесь, и не просил заповеди, а теперь просишь?» Феодор сказал: «Теперь Четыредесятница, и я хочу подвизаться». Старец ответил ему: «А остальные дни года разве не святы, разве они непотребны и нечисты? Или только в эти дни светят солнце, луна и звезды, а в прочие нет? Я, сын мой, слышу, что говорит божественное Писание: „Твой день и Твоя ночь“,^[167] и „Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих“,^[168] и еще: „Всякий день буду благословлять Тебя“,^[169] и апостол говорит: „Непрестанно молитесь. За все благодарите“.^[170] Итак, если для тебя лишь эти дни святы и являются временем подвига и труда, а прочие дни – покоя и утешения, то блажен ты!

Я, чадо, знаю в христианах три чина: рабов, наемников и сынов. Раб всегда должен служить своему господину со страхом и усердием; наемник также, если хочет получить плату, всегда должен работать без лености и ропота, не давая себе покоя ни зимой, ни летом, ни весной, ни осенью. Чадо мое, если ты раб, то триста шестьдесят пять дней в году обязан работать со всем усердием и любовью; если ты наемник, то также должен весь год работать неленостно, чтобы обогатиться добродетелями; если же ты сын, то должен всегда чтить отца своего, чтоб стать его наследником, а не так, чтобы иногда чтить отца, а иногда оскорблять его. Истинно говорю тебе, чадо, Бог требует от монахов, чтобы они всегда подвизались, непрестанно молились, читали и размышляли со вниманием и трезвением и в великие праздники, и в Пятидесятницу, и в воскресенье, и в субботу. Раб ленивый не удостаивается свободы; неверный наемник лишается платы; и сын, не покорный отцу, теряет наследство».

Феодор ему сказал: «Авва, если ты не затворишь дверей, я всегда буду приходить к тебе беседовать».

Он ответил: «Не деревянная дверь преграждает вход демону и грехам, и не беседа с подобострастными людьми отвергает его. Когда хочешь, приходи и, когда хочешь, уходи».

Так старец и не дал ему заповеди. Возвратясь в келию, авва Феодор безмолвствовал до дня Сорока мучеников. В этот день он пришел к авве Нилу, и, когда после молитвы они сели, Феодор сказал: «В монастыре моем, авва, бывает великое торжество сегодня и на Благовещение Пресвятой Богородицы, и мы разрешаем вино, масло и рыбу». Старец спросил: «Почему вы это делаете?» Феодор ответил ему: «В честь святых, Пресвятой Богородицы и Предтечи».

Старец сказал: «Много светлых воскресений вы празднуете: Предтечу, святых мучеников, день Богородицы, Неделю Ваий, Великий Четверток, четырнадцать суббот и воскресений в семь недель поста и еще Светлое Воскресение Спасителя Иисуса! Итак, если в сии двадцать пасх вы разрешаете вино, рыбу и масло, то как поститесь в другие дни?» Феодор ответил: «В монастыре нашем, авва, три дня не вкушают ни хлеба, ни вина, ни масла; в субботу и воскресенье бывает варево с маслом, а во вторник и четверг мы едим плоды и овощи».

Авва Нил сказал: «Не хлеб рождает грех, и не овощи – праведность. Но скажу тебе, чадо: бывает, что постящиеся по два дня едят за три и спят за четыре и что вкушающие овощи и воздерживающиеся от хлеба душою и телом вооружаются друг против друга и друг друга поедают, омрачают свой ум, отягчают свое сердце многоспанием и уязвляют свою совесть. Полагая, что они постятся, они чревоугодничают; что бодрствуют – спят еще более; желая почтить мучеников – доставляют телу лавры многоядением и многоспанием. Мученики претерпевали всякого рода муки: биение жилами, вешание, обжигание, выкалывание очей, отсечение пальцев, строгание ребер, сжимание главы, кипячение в смоле, мор голодом и холодом, а они вместо всего того предаются утешениям, разрешая рыбу, вино, масло, сикер и мед.

Чадо, если желаешь почтить мучеников, Пресвятую Богородицу и Предтечу Иоанна, почти их воздержанием и бдением, а не чревоугодием, почти молитвою, лощением и терпением, а не многопитием, почти чистотою, целомудрием и девством, а не утешениями и роскошью. Представим Богу в час молитвы трезвенный ум, сердце, не омраченное скверными помыслами, светлую совесть, отгоняющую худые мысли, возбужденную мысль, свободную от сосложения с худыми воспоминаниями, – и мы возрадуем Бога, привлечем на помощь ангелов, приобретем заступление Пресвятой Богородицы и Предтечи Иоанна и сделаем своими друзьями и покровителями святых мучеников! Когда же, постясь по два дня, потом едим втрое и спим впятеро, между тем как ум остается в мечтаниях, злые помыслы бьют, как из ключа, сердце оскверняется, совесть омрачается, язык поет спешно и глаза блуждают туда и сюда, – тогда диавол утешается, демоны радуются, а мы тщеславимся, не замечая своей пагубы».

6. Некто по имени Павел, человек знатный, имевший достойную себя жену и великое богатство, возымел намерение сделаться монахом. Призвав жену свою и детей, он сказал им: «Я хочу продать вас». Они сказали: «Поступай как знаешь». Он взял свою жену и пол-имения и, придя в женский монастырь, говорит сестрам: «Я хочу продать вам ее». Поняв его благое намерение, они с радостью согласились, и, когда заключили договор, он отдал игумении и жену, и пол-имения своего. Подобным же образом он и детей своих отвел в другой монастырь. Наконец, в последней обители он сделал то же самое и с самим собой. Потом сказал авве: «Если позволишь, я бы хотел один войти в дом молитвы». Авва согласился. Войдя внутрь и затворив двери, он простер руки к небу и воззвал к Богу: «Боже! Ты знаешь, что я от всего сердца моего предался Тебе». И был к нему глас: «Знаю и всемилосердно принял тебя».

Так жил он в киновии, как раб, исполняя любую работу и будучи ниже всех. За такое смирение он был превознесен Богом: по его смерти истекло мν́ро и совершались многие другие знамения.

7. Пришел некогда авва Макарий Египетский из Скита на Гору Нитрийскую. В это время там совершал литургию авва Памво, который сказал: «Авва, скажи братиям слово». И тот ответил: «Я еще не стал монахом, но видел монахов. Однажды я сидел в келии в Скиту, и напал на меня помысел, говоривший мне: „Ступай в пустыню и посмотришь, что ты там увидишь“. Пять лет я воевал с этим помыслом, говоря себе: не от бесов ли он? Но так как помысел не отступал, я пошел в пустыню.

Там я набрел на озеро, посреди которого был остров. Пришли к этому озеру дикие звери на водопой, и между ними я увидел двух нагих людей. Меня охватил страх, потому что я подумал, что это злые духи. А они, увидев, что я испугался, сказали мне: „Не бойся. Мы тоже люди“. Я говорю им: „Откуда вы и как попали в эту пустыню?“ Они ответили: „Мы из киновии, но по согласию переселились сюда и живем здесь уже сорок лет. Один из нас египтянин, а другой ливиец“.

Потом они спросили меня: „Как дела в мiре? Приходит ли вода в свое время?^[171] И есть ли в мiре достаток?“ Я ответил им, что все хорошо. Затем сам спросил их: „Как я могу стать монахом?“ Они ответили: „Если человек не отречется от всего, что в мiре,^[172] то не сможет стать монахом“. Я возразил: „Но я немощен, и нет у меня таких сил, как у вас“. Они ответили: „Если ты не можешь жить, как мы, то сиди в своей келии и оплакивай грехи свои“.

Я спросил их: „Когда наступает зима, не мерзнете ли вы? И когда бывает зной, не обгорает ли ваше тело?“ Они ответили: „Бог так промыслил о нас, что мы ни зимой не мерзнем, ни летом нас не угнетает зной“.

Вот почему я и сказал вам, что я еще не стал монахом, но видел монахов. Простите меня, братия».

8. Авва Витим передавал рассказ аввы Макария о том, что к нему, когда он жил в Скиту, пришли два молодых чужеземца. У одного борода уже была, а у другого только пробивалась. Они подошли к старцу и спросили: «Где келия аввы Макария?» А он спросил: «Почему вы ищете его?» Они ответили: «Мы слышали о нем и о Ските и пришли его увидеть». Тогда он говорит им: «Я Макарий». Они поклонились старцу и сказали: «Мы хотим остаться здесь». Видя, что они изнежены и из богатых семей, он сказал им: «Вы не сможете здесь жить». Старший ответил: «Если мы не сможем здесь жить, то пойдем в другое место».

Тогда авва Макарий помыслил: «Зачем я их прогоняю и ввожу в соблазн? Они сами убегут от трудностей», и сказал им: «Так идите, стройте себе келию, если сможете». Они ответили: «Покажи нам место, и мы построим». Он дал им топор, мешок хлеба и соль, а потом показал на скалистый утес и сказал: «Вот здесь ваша каменоломня, а деревья можете носить с озера. Как возведете крышу, так селитесь». Авва Макарий думал, что они убегут от тяжелых трудов, но они спросили: «Каким рукоделием здесь занимаются?» Он ответил: «Плетут корзины» – и, принеся лозу с озера, показал им, как начинать плетение и как дальше заканчивать. Потом сказал: «Делайте корзинки и отдавайте стражам,^[173] а они будут приносить вам хлеб».

Затем авва удалился, а они терпеливо сделали все, что он им сказал, и после не заходили к нему три года. Авва Макарий боролся с помыслами и задавался вопросом: «Что у них за делание, если они ни разу не зашли ко мне спросить о своих помыслах. Люди издали приходят ко мне, а они живут рядом и не заходят и у других не бывают, разве только в молчании посещают церковь ради святых Даров». Старец молился Богу, постясь на протяжении недели, чтобы Он показал ему их делание. По прошествии недели он отправился к ним посмотреть, как они живут.

Когда он постучался, они отворили ему и молча его поприветствовали. Авва сотворил молитву и сел. Старший кивнул младшему, чтобы тот вышел, а сам сел плести корзину, не говоря ни слова.

В девятый час ^[174] он постучал посохом, младший вошел и приготовил немного вареной пищи. По знаку старшего он накрыл стол, положил три лепешки, а затем в молчании встал рядом. Авва Макарий сказал: «Давайте поедим». Все приступили к трапезе, а младший принес флягу с водой, и они утолили жажду.

Когда наступил вечер, братия спросили старца: «Ты уходишь?» Он ответил: «Нет, заночую здесь». Они постелили ему циновку в углу и, сняв пояса и аналавы, легли на циновки напротив. Когда братия легли, авва Макарий снова помолился Богу, чтобы Он открыл ему их делание.

Тут кровля раскрылась, и стало светло как днем, но братия не видели света. Полагая, что старец заснул, старший толкнул младшего в бок, они встали, препоясались и воздели руки к небу. Авва смотрел на них, но они этого не замечали. Авва Макарий видел бесов, которые, как мухи, нападали на младшего. Одни садились ему на уста, другие на глаза. Видел он и ангела Господня, держащего огненный меч, который ограждал молящегося и отгонял от него бесов. А к старшему лукавые духи не могли даже приблизиться.

Под утро они легли опять. Авва Макарий притворился, будто только что проснулся, так же поступили и они. Старший лишь спросил старца: «Хочешь, пропоем двенадцать псалмов?» Авва Макарий согласился. Младший спел пять псалмов по шесть стихов и «аллилуиа». На каждом стихе из уст его вырывался язык пламени и восходил на небо. Так же и у старшего, когда он открывал уста в пении псалмов, оттуда словно вырывался поток огня, восходящий до небес.

Уходя, авва сказал: «Помолитесь обо мне». Братия молча ему поклонились. Старец понял, что старший уже достиг совершенства, а с младшим еще воюет враг. Через несколько дней старший брат почил, а на третий день скончался и младший.

После этого, когда кто-либо из отцов заходил к авве Макарию, он вел их в келию этих братий и говорил: «Пойдем посмотрим на место подвига юных чужестранцев».

9. Некогда авва Макарий молился в своей келии, и был ему глас: «Макарий, ты еще не достиг меры двух женщин из такого-то города». Утром старец встал и, взяв пальмовый посох, отправился в город.

Узнав, где живут эти женщины, он постучался к ним в дверь. Одна из них вышла и провела его в дом. Когда он сел, к ним подошла и другая. Он подозвал их, и они обе сели рядом. Старец говорит им: «Ради вас я совершил этот долгий и трудный путь из пустыни. Скажите мне, каково ваше делание?»

Они ответили ему: «Поверь нам, авва, никто из нас не избегал ложа своего мужа до сего дня. О каком делании ты хочешь от нас услышать?» Старец поклонился им до земли и умолял открыть их делание. Тогда они сказали ему: «По родству мы чужие друг другу. Случилось так, что мы вышли за двух братьев по плоти и вот уже пятнадцать лет живем в этом доме и не помним, чтобы мы когда-либо бранились или сказали друг другу дурное слово. Был у нас помысел оставить мужей и вступить в чин дев. Мы сильно упрашивали наших мужей отпустить нас, но они не согласились. Не преуспев, таким образом, в этом нашем намерении, мы положили завет между собой и Богом до смерти не произносить никакого мiрского слова».

Авва Макарий, услышав это, сказал: «Поистине нет дев и замужних, монахов и мiрян. Бог требует от человека лишь сердечного расположения и всем подает Святого Духа».

10. Авва Пимен рассказывал, как авва Антоний говорил об авве Памво, что страх Божий, который тот имел, позволил Духу Святому обитать в нем.

11. Авва Пимен сказал: «Многие из отцов наших преуспели в аскетических подвигах, но в тонком различении помыслов – лишь единицы».

12. Он же сказал: «Я знал три телесных делания аввы Памво: ежедневные пост до наступления вечера, молчание и рукоделие».

13. Об авве Пимене рассказывали, что если сидели у него старцы и в беседе упоминали авву Сисоя, то он говорил: «Оставьте авву Сисоя. Нет таких слов, которыми можно было бы рассказать о его мере».

14. Об авве Памво говорили, что как Моисей воспринял образ славы Адама, когда прославилось лицо его,^[175] так и у аввы Памво лицо сияло, подобно молнии, и был он величествен, как царь, сидящий на престоле. Той же меры достигли авва Силуан и авва Сисой.

15. Когда авва Роман приблизился к кончине, собрались к нему ученики и спросили: «Как нам жить дальше?» Старец ответил: «Никогда я не начинал говорить что-либо кому-то из вас, прежде не убедив свой помысел не гневаться в том случае, если слушающий не исполнит моего повеления. И таким образом все время наше мы прожили в мире».

16. Когда авва Сисой жил на Горе аввы Антония, его послушник как-то раз замедлил прийти к нему – и десять месяцев старец не видел ни одного человека. Ходя по горе, он встретил жителя Фарана, который охотился на диких зверей. Старец спросил его: «Откуда ты пришел и сколько времени уже здесь?» Тот ответил: «Поистине, авва, вот уже одиннадцать месяцев я охочусь на этой горе и не видел ни одного человека, кроме тебя».

Услышав это, старец удалился в келию, ударяя себя в грудь и говоря: «Сисой, ты думал, что совершил нечто, но не достиг и меры этого мiрянина».

17. Рассказывали об авве Сисое, что, когда он умирал и отцы собрались у него, его лицо просияло, как солнце и он сказал: «Вот пришел авва Антоний». Затем говорит: «Вот пришел лик пророков». И его лицо просияло еще больше. Потом сказал: «Вот пришел лик апостолов». Сияние, исходящее от его лица, удвоилось, и он как будто с кем-то разговаривал.

Старцы спросили его: «С кем ты беседуешь, авва?» Он ответил: «Ангелы пришли, чтобы забрать меня. А я прошу их оставить меня еще хоть немного для покаяния». Старцы говорят ему: «Тебе нет нужды в покаянии, авва». Но он сказал им: «Поистине я не знаю, положил ли я даже начало покаянию». Тогда все поняли, что он достиг совершенства.

Затем лицо его просияло, как солнце, все испугались, а он сказал им: «Смотрите, Господь пришел и говорит: „Несите ко Мне сосуд пустыни“». И тотчас он испустил дух, просветившись, как молния, и вся келия наполнилась благоуханием.

18. Тот же авва Сисой, когда сидел в келии, всегда запирал дверь. А если его кто спрашивал об авве Памво, то он отвечал: «Памво велик, велик в делах своих».

19. Некто из отцов рассказывал, как один человек встретил авву Силуана и, увидев, что его лицо и тело просияли, как у ангела, пал ниц. Он также сказал, что и другие старцы стяжали этот благодатный дар.

20. Говорили об авве Сармате, что часто он по сорок дней проводил в посте, по совету аввы Пимена, и что эти дни проходили для него незаметно.Придя к нему, авва Пимен спросил: «Скажи мне, что ты видел, когда совершал столь великий труд?» Тот ответил: «Совершенно ничего». Авва сказал: «Не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь». И тот ответил: «Одно только я увидел, что, когда говорил сну: „Ступай прочь“, он отступал, а если говорил: „Приди“, он приходил».

21. Авва Матой говорил об авве Тифое: «Не посмеет ни один человек раскрыть уста свои и обвинить его в чем-либо; но как чистое золото меряется на вес, так и авва Тифой».

22. Сказал авва Филором: «С тех пор как я родился от воды и Духа, до сего дня я не ел чужого хлеба даром, но своим трудом добывал его; и от трудов рук своих я раздал прокаженным двести златниц». Он был весьма искусным писцом и не прекращал переписывать книги даже на восьмидесятом году жизни, а между тем ум его никогда не отдалялся от Бога.

23. Авва Псентаисий, авва Сур и авва Псой говорили: «Слушая слова отца нашего Пахомия, мы получали великую пользу, подвигнутые к ревности о благих делах. Мы, видя его жизнь, замечали, что, даже когда он молчит, его деяние становится словом. Все монахи удивлялись и говорили друг другу: „Мы думали, что все святые творят подвиг по воле Божией, что от чрева матери своей они непреложно святые и не имеют собственного произволения. И также думали, что грешники не могут жить благочестиво, потому что они как будто такими и созданы. Но вот мы ясно увидели благость Божию, явленную на нашем отце: как он, происходя из рода идолопоклонников, стал весьма богочестивым и облекся во все заповеди Божии“. Так что и мы все можем последовать ему, как он следует за святыми. Разве не сказано в Писании: „Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас“.^[176] Мы умерли вместе с этим человеком и оживем вместе с ним, так как он прямым путем ведет нас к Богу».

24. Говорили об авве Оре, что он не только никогда не лгал, не клялся, и не божился, но и не говорил без нужды.

25. Авва Op говорил своему ученику Павлу: «Смотри, никакого чуждого слова не приноси в свою келию».

26. Говорили об авве Оре и об авве Феодоре, что они всегда полагали благое начало и непрестанно благодарили Бога.

27. Был один отшельник, который ел траву на пастбище вместе с антилопами. Он помолился Богу, говоря так: «Господи, научи меня тому, чего мне недостает». И был ему голос, сказавший: «Ступай в такую-то киновию, и что повелят тебе там, то и делай». Он пошел в киновию и остался там. Он не умел исполнять послушаний братий, и младшие стали учить его, говоря: «Сделай это, невежда. Сделай то, юродивый старец». В скорби он снова начал молиться Богу, говоря: «Господи, я не умею служить людям. Отправь меня назад, к антилопам». Бог отпустил его, и он опять вернулся на луг, чтобы питаться травой вместе с антилопами.

28. В пустыне жил один старец, который много лет работал Богу. Он сказал: «Господи, извести меня, благоугодил ли я Тебе?» И увидел ангела, сказавшего ему: «Ты еще не достиг меры огородника, живущего в такой-то деревне». Старец, удивившись, сказал сам себе: «Отправлюсь в деревню и узнаю, что он такого делает, что превзошел делание и труд стольких лет моей жизни».

Старец отправился в путь и пришел на место, которое указал ему ангел. Он увидел человека, продающего овощи, и просидел рядом с ним до конца дня. Когда продавец собрался уходить, старец сказал ему: «Не можешь ли ты, брат, пустить меня к себе в келию переночевать?» Тот с радостью его принял. Когда они пришли в келию и огородник все приготовил для удобства старца, тот сказал ему: «Сотвори любовь, брат, расскажи мне о том, как ты живешь». Хотя огородник и не хотел ничего рассказывать, старец продолжал настоятельно его расспрашивать.

Наконец тот, смутившись, сказал: «Ем я только раз в день, поздно вечером. Из дневной выручки я оставляю себе лишь на самое необходимое, а остальное раздаю нищим. Принимая кого-нибудь из рабов Божиих, я все расходы беру на себя. Встаю я утром и, прежде чем выйти на работу, говорю себе, что вся наша деревня, от мала до велика, войдет в Царствие Небесное за праведность, а я один унаследую вечные мучения за мои грехи. То же самое я говорю себе и вечером, прежде чем засну».

Старец, услышав это, подумал про себя: «Его делание доброе, но не превышает мои труды за многие годы». Когда они сели за стол, старец услышал, как кто-то шел по дороге и распевал песни, – келия огородника находилась в людном месте. Старец спросил его: «Брат, желая жить по воле Божией, почему ты продолжаешь оставаться здесь? Неужели тебя не смущают такие песни?» И он ответил: «Поверь, авва, они никогда меня не смущают и не вводят в соблазн». Услышав это, старец спросил: «А что ты помышляешь в своем сердце, когда слышишь их?» Огородник ответил: «Что все пойдут в Царствие Небесное».

Услышав это, старец удивился и сказал: «Вот делание, превосходящее труд стольких моих лет». И, положив поклон, добавил: «Прости меня, брат, я еще не достиг этой меры». И даже не поев, он вернулся опять в пустыню.

29. Рассказывал некто из отцов: «Дружили между собой два купца родом из Апамеи, ездившие торговать на чужбину. Один из них был богат, а другой – не очень. У богатого была жена прекрасная и целомудренная, как показывали ее дела. Когда богатый купец умер, его друг, восхищавшийся достоинствами его супруги, решил взять ее в жены. Но он стыдился сказать ей о своем желании. Она же, будучи разумной женщиной, поняла это и сказала: „Господин Симеон – так его звали – я вижу, что ты погружен в помыслы. Скажи мне, что с тобой? Может быть, я тебе помогу“.

Сначала он побоялся признаться, но потом все сказал и попросил стать его женой. Она ответила: „Если ты сделаешь то, что я тебе поручу, то я выйду за тебя замуж“. Он ей сказал: „Я сделаю все, о чем бы ты ни попросила“. Она говорит ему: „Иди к себе, в хранилище своего товара, и ничего не ешь, пока не позову тебя. И я тоже буду поститься, пока не пошлю за тобой“. На этом и условились.

Она не сказала, когда позовет его, и он думал, что это случится в тот же день. Но прошел день, второй, третий, а она все его не звала. Он же терпел то ли из-за страстной любви к ней, то ли потому, что Бог так все устроил и подал ему терпение, поскольку собирался призвать его [к монашеству], ведь впоследствии он стал сосудом избранным.^[177]

На четвертый день женщина послала за ним. А он, полуживой, едва смог встать на ноги и едва дошел до нее, поддерживаемый под руки. Она приготовила трапезу, постелила постель и говорит ему: „Вот трапеза, и вот постель, куда ты велишь, туда и отправимся“. Он же сказал: „Молю тебя, помилуй меня и дай мне немного поесть, потому что я умираю от голода и настолько обессилел, что уже даже не знаю, что значит жена“. Она же говорит ему: „Видишь, когда ты проголодался, тогда и мне, и всякой другой женщине, и удовольствию предпочитаешь еду. Поэтому, когда будут у тебя такие помыслы, воспользуйся этим лекарством, и оно освободит тебя от всякого неподобающего помысла. Поверь мне: похоронив мужа, я не выйду ни за тебя, ни за кого другого, но под покровом Христовым надеюсь навсегда остаться вдовой“.

Купец исполнился умиления и, подивившись разуму и целомудрию женщины, сказал ей: „Если Господь благоволил, чтобы ты меня спасла своим благоразумием, то что ты посоветуешь мне сделать?“ Она, не кичась ни молодостью, ни красотой и опасаясь, что и сама тоже может безумно влюбиться, сказала ему: „Я думаю, что ты никого, Бог свидетель, не любишь больше меня“. Он ответил: „Да, это так“. Она сказала: „Бог свидетель, что и я поистине люблю тебя. Но Владыка сказал: „Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником“,^[178] поэтому удалимся друг от друга, дабы и тебе засчитал Господь, что ты ради Него разлучился с женой, и мне, что ради Него я разлучилась с мужем. Есть славный монастырь в нашей стране, в Апамее. Если ты действительно хочешь спастись, отрекись в нем от мiра – и поистине угодишь Богу“.

Купец, сразу отрекшись от всех своих дел, отправился в монастырь и пребывал там до дня своего упокоения. Он стал опытным монахом, ум его был чист, и он духовно созерцал многие спасительные вещи».

Всю эту историю мы слышали от человека, которому рассказал ее сам авва Симеон.

30. Братиям, жившим в Раифе, где растут семьдесят финиковых пальм, при которых и устроил Моисей свой стан, когда вышел вместе с народом из пустыни Египетской,^[179] рассказывал некто из отшельников: «Как-то я решил пойти во внутреннюю пустыню, рассуждая, не встречу ли там человека, работающего Богу в еще большем уединении, чем я. Пройдя четыре дня и четыре ночи, я заметил пещеру. Приблизившись к ней, я увидел, что внутри сидит человек. Я постучался по обычаю монахов, но он не двигался, так как был мертв. Не догадываясь об этом, я вошел и дотронулся до его плеча. Тотчас он рассыпался и превратился в прах. Я посмотрел по сторонам и увидел, что на стене висит короткий плащ. Когда я дотронулся до него, он тоже рассыпался и превратился в прах. Удивленный, я вышел оттуда и нашел другую пещеру и следы человека. Приободрившись, я приблизился к пещере. Снова постучался, но никто не откликнулся, и когда я вошел, там не было никого. Стоя перед пещерой, я подумал про себя, что, наверное, раб Божий должен сюда вернуться, куда бы он ни пошел.

Когда рассвело, вижу идет стадо буйволов, а вместе с ними нагой человек, который лишь длинными волосами прикрывал срамные части тела. Приблизившись ко мне, он подумал, что я дух, и встал на молитву, поскольку, как он позднее рассказывал, претерпевал множество искушений от духов. Я понял это и сказал ему: „Я человек, о раб Божий! Посмотри на мои следы и прикоснись ко мне, чтобы убедиться, что я – плоть и кровь“. Он произнес: „Аминь“, посмотрел на меня и весьма утешился.

Подвижник ввел меня в пещеру и спросил: „Как ты здесь оказался?“ Я ответил, что пришел в эту пустыню, ища рабов Божиих, и Бог не лишил меня желаемого. Затем сам спросил: „А ты как здесь оказался? Сколько времени ты здесь пребываешь? Как питаешься? И почему ты нагой и не нуждаешься в одежде?“ Он ответил: „Я жил в Фиваидской киновии и работал ткачом. Но пришел ко мне помысел уйти оттуда и жить отдельно, чтобы безмолвствовать, принимать странников и получить большую награду. Я послушался помысла и приступил к делу. Я построил монастырь и жил там вместе с послушниками. Получая большой доход, я все приобретенное раздавал нищим и странникам.

Но наш враг диавол, как всегда, позавидовал будущему воздаянию, ожидающему меня, ради которого я много трудился, все обращая во славу Божию. Одна дева заказала мне работу, я выполнил. Затем были и другие заказы, и мы так привыкли друг с другом общаться, что чувствовали себя очень свободно. За дерзновением в общении последовали и пожатия рук, и смех, и совместные трапезы. А кончилось все беззаконием.

Прожив шесть месяцев во грехе, я подумал, что сегодня или завтра меня застанет смерть и я унаследую вечное мучение. Ведь если соблазнитель замужней жены подлежит казни и мучению, то каких мук заслуживает тот, кто растлил невесту Христову! Я тайно ушел в пустыню, оставив все свое имущество этой женщине. Я нашел эту пещеру, и при ней источник, и эту финиковую пальму, которая дает мне каждый год двенадцать веток плодов. Каждый месяц я срезаю одну ветку, которой мне хватает на тридцать дней, а к тому времени уже поспевает другая. За много лет мои волосы стали длинными, а мои одежды истлели, и поэтому только волосами я прикрываю свой стыд“.

Я спросил, какие у него здесь были трудности. Он сказал: „Сначала я очень тяготился тем, что от сна на земле у меня разболелась печень, и я не мог стоя совершать молитвенную службу, поэтому я лежал и взывал к всевышнему Богу. Когда я, испытывая боль, лежал в пещере, в великом унынии от того, что не могу даже выйти, внезапно ко мне вошел муж и, подойдя ближе, спросил: ‘Что ты страдаешь?’ У меня едва хватило сил ответить, что у меня болит печень, и показать ему больное место. Он же, сложив вместе пальцы, рассек кожу в том месте как бы мечом и, вынув печень, показал мне ее повреждения. Затем, очистив ее ладонью, он вынул камни, поместив печень на место. Закрыв рану, он сказал мне: ‘Теперь ты здоров: работай Владыке Христу как подобает’. С тех пор я стал здоровым и неустанно тружусь здесь“.

Я просил его разрешить мне остаться в его предыдущей пещере, но он ответил, что я не смогу вынести нападения демонов. Я согласился с ним в этом и попросил помолиться обо мне и проводить меня. Он так и сделал. Я же рассказал вам это ради пользы».

31. Подобную историю рассказывал и другой старец, удостоившийся епископства в городе Оксиринхе. Он передавал ее так, словно кто другой рассказал ему о себе, но на самом деле речь шла о нем самом.

«Однажды я решил отправиться в дальнюю пустыню и достичь оазиса, где обитает племя мазиков. Я решил заглянуть туда, не найду ли там нищего, служащего Богу. Взяв несколько лепешек и воды на четыре дня, я отправился в путь. Когда прошло четыре дня и еда закончилась, я не знал, что делать. Но, предав себя воле Божией и ободрившись, я решил идти дальше и шел еще четыре дня без еды и воды. Тело мое уже не переносило такого поста и тягот пути, я пал духом, лег на землю и заснул.

Тогда некто подошел ко мне и провел пальцем по моим губам. Я тотчас же окреп и уже не чувствовал ни усталости, ни голода, а потому встал и продолжил путь по пустыне. Когда прошло еще четыре дня, я опять ослаб и начал молиться, воздев руки к небу. И вот тот же муж снова укрепил меня и избавил от усталости, проведя перстом по губам.

Прошло восемнадцать дней, и я наконец увидел хижину рядом с источником, пальму и стоящего там старца, единственной одеждой которого были его длинные волосы. Он был весь седой и страшный на вид. Как только он увидел меня, так сразу встал на молитву. Окончив ее и уверившись, что я человек, он сказал: „Аминь“. Он взял меня за руку и спросил: „Как ты дошел сюда? Все ли благополучно в мiре? Продолжаются ли еще гонения?“ Я сказал: „Молитвами тех, кто поистине работает Владыке Христу, я пересек эту пустыню. Гонения прекратились благодатью Христовой. Расскажи мне и ты, как здесь оказался“.

Он горько заплакал и начал говорить: „Я был епископом. Когда начались гонения, я был подвергнут множеству пыток и, не вынеся злостраданий, принес жертву идолам. Придя же в себя и осознав свое беззаконие, я решил умереть в этой пустыне. Но вот уже сорок девять лет живу здесь и умоляю Бога отпустить мне грех мой. Господь подает мне пищу: плоды этой финиковой пальмы. Но утешительной вести о прощении греха я не получал сорок восемь лет. Только в этом году я был утешен“.

Сказав это, подвижник вдруг побежал на возвышение и встал на молитву. Он молился долго, несколько часов, а потом вернулся ко мне. Взглянув на его лицо, я изумился и испугался, потому что оно пламенело как огонь. Он же сказал мне: „Не бойся, Господь послал тебя ко мне, чтобы ты похоронил мое тело“. С этими словами он лег на землю и скончался.

Я разорвал свой левитон, половину оставил себе, а другой половиной обернул святое тело старца и похоронил в земле. Как только земля покрыла старца, финиковая пальма тотчас засохла, а хижина рухнула. Я долго плакал и молился Богу, чтобы Он даровал мне плоды пальмы и я мог бы прожить в этом месте остаток жизни. Но этого не произошло, и я сказал себе, что на это нет воли Божией. Помолившись, я отправился назад к людям.

Тот же самый муж, прикасавшийся к губам моим, приходил снова и укреплял меня. Наконец я пришел к братиям, рассказал им все и увещевал не отчаиваться, но терпеливо искать Бога».

32. Рассказывал старец: «Некий отшельник, прожив много лет во внутренней пустыне, стяжал дар прозорливости и общался с ангелами. Однажды два брата, услышав о нем, пожелали его увидеть и получить пользу от его поучений. Они вышли из келий и с верой отправились к нему в пустыню.

Спустя несколько дней, добравшись до пещеры старца, они еще издали увидели кого-то подобного человеку, облаченного в белые одежды и стоящего на одной из близлежащих гор, на расстоянии от святого примерно в три версты. Неизвестный закричал им: „Братия, братия!“ Они спросили: „Кто ты и что тебе нужно?“ Он ответил: „Скажите авве, чтобы он вспомнил, о чем я его попросил“. Братия зашли в пещеру старца, поприветствовали его и, пав ему в ноги, просили дать спасительное наставление. Выслушав слова старца, они получили немалую пользу.

Затем братия рассказали ему и о человеке, которого встретили по пути, и передали его слова. Старец понял, кто это был, но притворился, что ничего не понимает. Он сказал: „Нет, никто из людей здесь не живет“. Монахи же понуждали его рассказать, кого они видели, кланяясь старцу и припадая к его ногам.

Наконец он велел им встать и сказал: „Дайте мне слово, что никому ничего не скажете, пока я не отойду ко Господу, дабы не стали почитать меня за святого, – и я вам расскажу обо всем“. Они дали слово, и он сказал: „Тот, кого вы видели в белых одеждах, – ангел Господень, который пришел сюда и стал просить меня, немощного, чтобы я помолился ко Господу о нем, и тогда он вернется на свое место, ибо закончилось время, назначенное ему в наказание от Бога. Я спросил его: „Какова же причина твоего наказания?“ Он ответил: „В одной деревне многие люди грехами весьма разгневали Бога, и Он послал меня, чтобы я милостиво преподал им урок. Но, увидев, сколь они нечестивы, я наказал их сверх меры, и от бича моего многие умерли. Поэтому Бог и не хочет меня видеть“. Я сказал: „Но разве я способен умолить Бога об ангеле?“ Он ответил: „Если бы я не знал, что Бог слышит истинных рабов Своих, я бы не пришел и не беспокоил тебя“.

Вот сколь несказанна милость Божия, и беспредельна Его любовь к человеку, так что Он удостоил человека беседовать с Ним и видеть Его! Поэтому ангелы и служат людям и общаются с ними, как общались с блаженными Его рабами: Захарией,^[180] Корнилием,^[181] Илией-пророком ^[182] и другими святыми. И я прославил милосердие Божие, изумленный этим“.

Вскоре блаженнейший старец скончался, и братия погребли его с плачем, с пением песнопений и чтением молитв. Его добродетелям и мы постараемся подражать во всем, крепостью Господа нашего Иисуса Христа, хотящего, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины».^[183]

33. Рассказывал некто из отцов: в одном селении скончался епископ. Поселяне пришли к архиепископу с просьбой рукоположить им нового пастыря, и тот сказал им: «Приведите мне того, кого вы считаете достойным пасти стадо Христово, и я рукоположу его вам в епископа». Они ответили: «Мы не знаем такого, но примем того, кого твой ангел подаст нам». Архиепископ спросил: «Все вы здесь?» Они ответили отрицательно. Он велел им идти собраться всем и прийти снова, чтоб епископ был избран с общего согласия.

В следующий раз они собрались все и пришли с той же просьбой. Архиепископ снова сказал: «Дайте мне того, кого желаете, и я рукоположу его». Но они повторили: «Не примем иного, а того, кого подаст нам твой ангел». Он спросил: «Все вы здесь?» Они ответили, что все. Архиепископ еще раз спросил, не осталось ли кого в деревне? Они сказали: «Никого, кроме того, кто пасет осла нашего старосты». Тогда архиепископ спросил: «Согласитесь ли принять того, кого назначу?» Все сказали: «Согласимся и просим святыню твою дать нам именно того, о ком известит тебя Бог». Архиепископ велел привести пастуха и спросил их: «Согласитесь, если я его рукоположу вам в епископа?» Люди отвечали согласием. Он рукоположил пастуха, и поселяне с великой радостью возвратились с ним в село.

Однажды в том селении случилось бездождие. Новопоставленный епископ умолял Бога ниспослать им дождь, и Бог сказал ему: «Пойди утром к таким-то воротам и задержи того, кто будет входить первым. Он помолится – и будет вам дождь». Епископ так и сделал. Пошел с клиром к воротам и стал ждать. И вот идет старец с ношей дров для продажи. Епископ встал и остановил его. Старец положил связку дров, и епископ стал просить его: «Помолись, авва, чтоб пришел к нам дождь». Старец помолился – и тотчас полил такой дождь, будто разверзлись хляби небесные, и он не перестал бы, если б старец не помолился опять.

Тогда епископ попросил его: «Окажи любовь, авва! Для нашей душевной пользы расскажи о своей жизни, чтобы и нас подвигнуть на ревность к добродетели». Старец ответил: «Прости мне, владыко! Как видишь, я выхожу в лес и заготавливаю себе небольшую вязанку дров. Продав ее, я не оставляю себе денег больше чем на два хлеба, которые съедаю, а остальное раздаю бедным. Ночую я в церкви и на другой день опять выхожу из города и поступаю так же. Если случится зимой непогода, то порой и два и три дня остаюсь без пищи, пока опять не настанет хорошая погода, чтобы я смог выйти и нарубить дров».

Епископ с клиром получили великую пользу и прославили Бога. А старцу епископ сказал: «Ты истинно исполнил слово Писания: „Странник я на земле“^[184]».

34. Рассказывали об одном епископе, что он оказался в какой-то деревне в воскресный день. И говорит он своим диаконам: «Найдите сельского священника, чтобы он совершил нам божественное и святое возношение Божественных Таин». Они стали искать и нашли местного священника из простых людей. Епископ велел ему совершить Божественную литургию и увидел, что, когда священник предстоял божественному престолу, он весь был окружен огнем, который его не опалял.

Когда служба закончилась, епископ отправился с пресвитером в диаконник и сказал ему: «Благослови меня, достойный раб Божий». Пресвитер ответил: «Но разве может епископ брать благословение у священника, которого он рукоположил? Ты меня благослови, авва». Епископ ответил: «Я не могу благословить стоявшего в огне и приносившего святые Дары Богу. Без всякого же прекословия меньший благословляется большим».^[185] Священник же спросил: «Но разве есть епископ или пресвитер, который предстоит святым Тайнам и не стоит в Божественном огне?» Услышав это, епископ весьма удивился чистоте сельского пресвитера, простоте его неведения и, получив пользу, удалился.

35. Один из отцов просил Бога показать ему, в какую меру он достиг. И Бог открыл ему: в такой-то киновии есть брат, который лучше тебя. Старец пошел в ту киновию, где все во главе с игуменом встретили его с радостью. Старец сказал, что хочет видеть и приветствовать всех братий. Игумен приказал всем монахам собраться, и пришли все, кроме того, о ком получил извещение старец. Он спросил их: «Есть еще какой-нибудь брат?» Говорят ему: «Есть, но он юродивый и копается в саду». Старец попросил позвать его, и того привели.

Увидев его, старец встал, приветствовал его и, отведя в сторону, сказал: «Открой нам, какое твое делание?» Брат ответил: «Я – человек безумный». Однако после усиленных прошений старца он наконец сказал: «Авва, у колодца на огороде, где я работаю, есть привязь, которую во время полива вращает бык. И каждый день он наступает на корзины, которые я делаю, и ломает их. Вот уже тридцать лет я это терплю, и никогда не позволял помыслу моему иметь что-то против моего аввы, и никогда не бил быка, но долготерпеливо продолжал плести корзины, благодаря Бога». Услышав это, старец удивился. Тогда брат рассказал ему и прочее свое делание.

36. Два великих старца, идя по пустыне Скитской, услышали доносящийся из-под земли стон. Найдя вход в пещеру, они вошли внутрь и увидели лежащую там святую старицу-деву. Они спросили ее: «Когда ты поселилась здесь, амма, и кто тебе прислуживает?» Ведь в пещере никого не было, кроме нее, лежащей в болезни. Она сказала: «Вот уже тридцать восемь лет я живу в этой пещере, ем только зелень, работая Христу, и впервые за это время вижу людей. Вас послал Бог погрести мои останки». Сказав это, она скончалась. Старцы прославили Бога, похоронили тело и удалились.

37. Рассказывали об одном отшельнике, что он ушел в пустыню, взяв с собою только левитон. Три дня он ходил по пустыне. Поднявшись на скалу, он взглянул вниз и увидел пастбище и человека, пасущегося подобно зверям. Незаметно спустившись, он подкрался и схватил его. Старец этот был наг, он стал говорить, что не выносит запаха людей, а затем вырвался и побежал. Брат погнался за ним, крича: «Я гонюсь за тобой ради Бога, подожди». А тот, обернувшись, закричал: «И я ради Бога убегаю от тебя». Тогда брат скинул левитон и стал догонять старца. Старец, увидев, что тот остался без верхней одежды, остановился и сказал: «Теперь, когда ты отбросил вещество мiра сего, я могу с тобой общаться». Брат попросил: «Авва, скажи мне слово, как спастись». И он ответил: «Убегай от людей – и спасешься».

38. В одном месте монашествовали два друга. Они проводили жизнь в великих подвигах и всяческих добродетелях. Случилось так, что один из них стал игуменом киновии. Другой же остался отшельником и, достигнув совершенства в подвижничестве, творил великие чудеса: он исцелял одержимых бесом, имел дар прозорливости и врачевал больных. Игумен, ставший из пустынников начальником киновии, когда услышал, что его друг удостоился получить столь великие благодатные дары, уединился от людей на три недели и прилежно молился Богу, прося открыть ему, почему тот совершает чудеса и стал столь знаменит, а он ничего не сподобился.

Тогда явился ему ангел Господень и сказал: «Он совершает свое духовное делание в келии, со стенаниями и слезами, молясь Богу днем и ночью, терпя алчбу и голод ради Господа. А ты заботишься о многом и имеешь общество братий, тебе достаточно утешения от людей».

39. Некогда два брата по взаимному согласию стали монахами. Они решили построить две келии на расстоянии друг от друга, чтобы каждый жил отшельнической жизнью, упражняясь в безмолвии. Многие годы они не виделись, потому что не выходили из келий. Случилось так, что один из них заболел, и отцы пришли навестить его. В какой-то момент больной пришел в восхищение, а когда смог говорить, отцы спросили его: «Что ты видел?» Тот ответил: «Я видел пришедших ангелов Божиих. Они взяли меня и моего брата и отвели нас на небо. Навстречу нам двигались вражеские силы, но они ничего не могли с нами сделать. Мы прошли через них, и ангелы сказали во всеуслышание: „Великим дерзновением обладает чистота“».

Сказав это, он почил. Отцы тотчас послали одного из монахов сообщить его брату, что он почил. Но посланный, придя, увидел, что и второй брат тоже почил. Все удивились и прославили Бога.

40. Говорили о скитянах, что они не превозносились, когда один превосходил другого добродетелью. Все они были постниками. Один ел через день, другой через два дня, третий через три дня, а иной и через неделю. Один никогда не ел хлеба, другой никогда не пил вина, и если говорить кратко, они были украшены всеми добродетелями.

41. Старец говорил: «Не должно ни о чем заботиться, кроме стяжания страха Божия». И прибавил: «Даже если мне придется думать о нуждах плоти, я не буду думать о них прежде времени».

42. Старец сказал: «Как котел, почерневший от копоти, может опять заблестеть, так и верующие. Они становятся черными, когда грешат, и блестят, покаявшись. По этой причине веру и можно сравнить с котлом».

43. Старец говорил: «Сразу после отречения монаха от мiра ни диаволу, ни бесам не позволяется искушать человека насилием, потому что иначе он может испугаться, так как новый образ жизни ему незнаком, и сразу вернется в мiр. Когда же монах со временем преуспеет в своем делании, тогда наступают на него полчища плотских вожделений и наслаждений, и человек, скорбя, вынужден смиряться и плакать, осуждая и порицая лишь самого себя, и таким образом в пучине этих искушений научается терпению, приобретает опыт и рассудительность, всегда прибегая к Богу со слезами. Некоторые, не имея рассуждения, побеждались чрезмерными искушениями и, впадая в безумие, сами себя резали ножом или низвергались в пропасти от крайнего уныния и отчаяния. Подобное же делали некоторые из смущаемых демонами блуда или хулы: одни, сгорая от огня похоти, отрезали уды свои, другие брали себе жен, увлеченные сатаной посредством сильного распаления блудной страсти.

Итак, будем приучать себя не отчаиваться и не малодушествовать, но, напротив, терпеть, благодушествовать и благодарить Бога во всяком искушении, смущении и насилии от диавола, потому что благодарение Бога разрушает все хитрости врага. Как запачканные смолой руки не очищаются ничем иным, кроме как маслом, так и мы очистимся от скверны греха елеем милости и человеколюбия Спаса нашего Иисуса Христа. И освободившись от греха, с чистой радостью на лице дерзновенно предстанем милосердию Его и да спасемся милостью и человеколюбием Христа, истинного Бога нашего, Ему же слава и держава со Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

44. Святой авва Феодор Аданей рассказывал, что, когда он жил в окрестностях святого города Иерусалима, в киновии Пентукла, недалеко от святого Иордана, пришел туда один человек из Азии, желавший отречься от мiра и поступить в монастырь. Игумен его принял. Проведя там некоторое время, он утвердил свою душу благодаря премудро устроенному распорядку в монастыре. Тогда он принес все свое золото, которого у него было немало, и отдал авве со словами: «Так как я утвердил свою душу благодаря распорядку киновии, я желаю, если Бог благословит, чтобы ты постриг меня и дал мне святую схиму. Прими это пожертвование и распоряжайся им как хочешь», – и показал ему золото.

Игумен, будучи мужем добродетельным и боящимся Бога, не спешил взять золото, но сказал: «В этом, чадо, мы здесь не нуждаемся. Ведь мы, как ты знаешь, немного расходуем на свои нужды, но, как заведено, проводим жизнь в пустыне в полной простоте. Так что, по заповеди Господней, пойди и все раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах».^[186] Но тот настаивал на своей просьбе и говорил: «Я принес обет: где я отрекусь от мiра, там и оставлю все свое имущество». Старец говорит ему: «Если я и приму твое богатство, чадо, то все равно сразу раздам нищим. Потому что мы не научены собирать сокровищ на земле».^[187] Тот продолжал настаивать: «Возьми это и, как тебе угодно, распоряжайся этим». Тогда авва взял золото, постриг брата и дал ему святую схиму.

По промыслу Божию, авва не раздал деньги, но ждал, желая видеть преуспеяние новоначального. И никто не знал, даже сам брат, что золото сохранилось. Вначале у него была горячность отречения от мiра, он без устали исполнял всякое поручение и любое послушание. Но прошло некоторое время, и он начал ослабевать, и уже не показывал прежнего усердия, но стал даже порою ворчать: «Вот сколько золота я передал киновии, а мне даже хлеба нельзя поесть даром».

Некоторые братия, особенно простецы, слыша это, соблазнялись. Узнав об этом, авва позвал брата и сказал: «Разве ты не принуждал меня, брат, принять от тебя золото? Разве не ты дал мне его для раздачи нищим? Разве мы договаривались о том, чтобы ты не работал и своим ворчанием вводил братий в соблазн? Да не будет так, чадо. Сказано в Писании: „Да не соблазнит кто из вас никого из малых сих“^[188] и прочее». Авва привел ему многоразличные наставления, но тот не мог отойти от диавольского искушения из-за пристрастия к лукавой привычке роптания.

Видя его упрямство, авва однажды сказал ему: «Сегодня, брат, пойдем к Иордану». Как мы уже рассказывали, монастырь был расположен недалеко от реки. Итак, они пришли на берег вдвоем. И, когда они ходили по берегу Иордана, авва начал вразумлять его. А затем, достав золото, которое было там сокрыто, говорит: «Узнаешь это?» Тот ответил: «Да, владыка». Тогда говорит ему авва: «Возьми, чадо, это золото. И если хочешь, то я повелю, чтобы ты раздал его нищим, а хочешь, оставь его себе, поступай как знаешь. Тогда я не нарушу правил киновии, не введу братий в соблазн и не прогневлю Бога. Тебе невозможно оставаться с нами и не выполнять поручений, как это делают все братия. Я делал в юности то же, что и они, и до сих пор принуждаю себя по силе работать, как ты сам это знаешь».

Брат, увидев золото и услышав слова старца, припал к его стопам, говоря: «Прости меня, авва, я ведь Богу и тебе отдал это золото. Не возьму его обратно». Старец ответил: «В золоте, о чадо, Бог не нуждается. Ведь Им сотворено все. А нуждается Он в спасении наших душ. Не могу впредь держать это золото у себя». Но брат не отпускал его ноги, говоря: «Я не поднимусь, пока не дашь мне слово, что не будешь заставлять меня взять это золото обратно».

Видя настойчивость его просьб, старец сказал: «Поверь, чадо, что я тебя не буду заставлять брать золото и сам не буду держать его у себя». И тотчас, как брат встал, старец развязал узелок и сказал: «Вот эти деньги, чадо». Тот ответил: «Как мы и договорились, отче, никогда больше не заводи речи о них». Старец, кротко улыбнувшись, сказал: «Не буду, чадо». Затем он на глазах у брата бросил золото далеко в реку и сказал: «Господь научил нас все это презирать, потому что какая польза человеку, если он приобретет весь мiр, а душе своей повредит?^[189] И трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие.^[190] Моисей, когда увидел, что израильтяне впали в идолопоклонство, сразу разбил литое золото и рассеял его по водам,^[191] показав, что благочестие предпочтительнее всех богатств. Ступай в киновию, чадо, и подвизайся с братиями во всяком служении, непостыдно, ради Господа, памятуя, как Сам Господь сказал: „Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих“^[192]».

Брат, увидев боголюбивое намерение аввы и презрение к деньгам, умилился, пришел в страх Божий и вернулся вместе с ним в киновию. Впоследствии он стяжал великое смирение и послушание всем. По благодати Божией, он умер в этом же монастыре, став избранным сосудом.^[193]

45. Брат, без труда нельзя жить, и без подвига – увенчаться. Потрудись, подвизаясь о спасении, и непрестанно молись, да поможет тебе Бог, желающий, чтобы все спаслись и достигли познания истины.^[194]

46. Один брат пришел к врачу и спросил: «Есть ли такое лекарство, которое могло бы излечить множество моих грехов?» Врач ответил: «Есть. Возьми корень духовной нищеты, цветов смирения, листьев терпения и ветвей молитвы, смешай все это и перетри в ступе терпения и послушания, просей через решето благих помыслов, насыпь в сосуд чистой совести и полей ручьями чистых слез, потом разожги под ним пламень Божественной любви и, когда все закипит, перелей в сосуд рассуждения и смешай с благодарением. Черпай оттуда ложкой сердечного сокрушения и отирай уста платом исповедания. Так ты очистишься от множества грехов».

47. Старцы говорили, что как огнь сжигает дерево, так делание монаха должно сжигать страсти.

48. Монахи из киновии говорили об одном брате, что он имел три добродетели преимущественно перед всеми монахами: много постился, много бодрствовал и много трудился.

49. Говорили об одном старце, что он пасся при Мертвом море и семьдесят лет провел нагой, питаясь лишь травами.

50. Рассказывали об одном старце, жившем в Скиту, что он имел такое правило: ночью четыре часа спал, четыре – стоял на правиле, четыре – работал; днем же работал до шестого часа, от шестого до девятого – читал и заготавливал себе ветви, потом приготовлял пищу и делал необходимое по келии.^[195] Так проводил он все дни своей жизни.

51. Старец сказал: «Отсутствие стыда и страха часто приводят ко греху».

52. Еще сказал: «Если ты, человек, хочешь жить по закону Божию, то в Законодателе найдешь и Воздаятеля».

53. Снова сказал: «Если захочешь добровольно преступать заповеди Божии, то найдешь диавола споспешником в своем падении».

54. Старец говорил: «Беспопечение, молчание и сокровенное поучение рождают чистоту» .

55. Старец сказал: «Пчела, куда ни полетит, везде делает мед – так и монах, куда ни пойдет, всюду творит дело Божие».

56. Опять сказал: «Сатана – это прядильщик: сколько ты дашь ему шерсти, столько он и будет плести». Это он сказал о помыслах.

57. Старец говорил: «Когда брат хочет пойти к брату, тогда демон наговоров или упреждает его, или после него приходит к тому брату».

58. Еще сказал: «Ленивого и праздного не любит Бог».

59. Старец говорил: «Откажись от своей воли – и обретешь силу».

60. Также сказал: «Благодарение пред Богом ходатайствует о бессилии».

ГЛАВА XXI. Собеседования святых старцев в вопросах и ответах

1. Как должен монах вести себя в келии?

Воздерживаться от знания многих вещей, чтобы при упразднении помысла от всего вселилось в него ведение у Господа.

2. Кто есть монах?

Монах подобен горлице. Горлица, когда ей нужно, поднимается в воздух, расправляя крылья, но если задержится вне гнезда, то бывает изранена хищными птицами и теряет свою красоту. Так и монах: он поднимается ввысь в час богослужения, расправляя крылья своих помыслов, но если задержится вне келии, то, избитый бесами, подвергается омрачению помыслов и теряет их светлость.

3. Каким помыслом диавол гонит монаха прочь из келии?

Диавол – заклинатель. Заклинатель нежными речами выманивает зверя из норы, а затем, поймав его, ходит с ним и показывает на городских площадях, и люди глумятся над несчастным созданием. Когда же животное состарится, тогда заклинатель бросает его в огонь или топит. Так и помыслы влекут монаха прочь из келии, а затем подвергают такой же печальной участи.

4. Если брат, исполняя послушание, выйдет из монастыря и навстречу ему будет идти женщина, как ему избежать блудного борения?

Борения избежать невозможно, а дела избежать можно, если не разговаривать при встрече. Как огниво, ударяя по камню, производит огонь, так и женские слова, ударяя по уму мужчины, порождают грех.

5. Через какой помысел блуд входит в человека?

Блуд не довольствуется ни одним, ни двумя, ни пятью, ни даже десятью путями. Все помыслы диавольские сокровенно таят в себе блуд.

6. Хорошо ли иметь два хитона?

Приобрети два хитона, но только не приобретай злобы, которая оскверняет все тело. Душе не нужна злоба, а телу нужен покров. Будем иметь лишь необходимое и этим довольствоваться.

7. Как нужно совершать чтение псалмов и какой должна быть мера поста?

Не нужно совершать больше, чем положено по уставу. Так как многие, стремясь к большему, в конце концов не могли совершать и малого.

8. Если принуждает меня брат выпить с ним чашу вина, правильно ли будет уклониться от нее?

Избегай винопития – и спасешься, как лань от западни. Многие от этой потребы впали в низкие помыслы.

9. Если смутит меня брат, должен ли я извиниться перед ним?

Да, должен, а затем отсеки себя от него. Ведь авва Арсений говорит: «Со всеми имей любовь и ото всех удаляйся».

10. Что будет дано человеку, если он принесет в храм жертву благодарения?

Жертва благодарения – это сокровище, хранящееся у Самого Бога. Все, что оставляешь в храме, восходит ввысь.

11. Я хочу стать мучеником ради Бога.

Если, когда возникнет необходимость, человек потерпит своего ближнего, то это будет равно печи трех отроков.^[196]

12. Почему блуд так влечет человека?

Потому что диавол знает, что блуд делает нас чуждыми Духу Святому. Послушай, что говорит Господь: «Не пребудет Дух Мой на людях сих, так как они суть люди плоти».^[197]

13. Вопрос юноши, обращенный к старцу из Фиваиды: «Как следует пребывать в келии?»

Пребывая в келии, не должно иметь совершенно никакого воспоминания о ком-либо.

14. Какое делание ради непрестанного упражнения в нем должно стяжать сердце?

Совершенное делание монаха состоит в том, чтобы постоянно без отвлечения внимать Богу.

15. Как ум должен отгонять лукавые помыслы?

Сам по себе ум этого никак не может сделать, нет у него такой силы. Но если душа впадет в помыслы, то она тотчас должна прибегнуть с мольбой к Сотворившему ее – и Он, как воск, растопит эти помыслы, потому что Бог наш есть огнь поядающий.^[198]

16. Как же отцы скитские упражнялись в противоречии помыслам?

Это делание великое и исключительное, но оно требует больших усилий и не для всех безопасно.

17. Почему не для всех безопасно?

Когда помысел войдет в душу и она сможет после долгой борьбы изгнать его, тогда приходит другой помысел и входит в душу. И таким образом она весь день будет возражать помыслам и ни на минуту не сможет сосредоточиться на созерцании Бога.

18. С помощью какого навыка можно обратить помысел к Богу?

Если к тебе придет помысел блудный, тотчас отвлеки от него ум и с усердием устреми его ввысь немедля. Потому что промедление означает согласие с помыслом.

19. Если во мне возникнет помысел тщеславия, что я совершил добро, то разве не должно противоречить и этому помыслу?

Всякий раз, когда кто-то возражает помыслу, помысел становится еще более жестоким и свирепым. И этот внешний помысел получает преимущество над тобой, сражающимся с ним. При этом и Дух Святой не будет уже принимать всю борьбу на Себя, так как Он видит, что ты гордишься, думая, что собственными силами можешь бороться с помыслами. Как тот, у кого есть духовный отец, все поручает ему и, оставаясь без попечений, уже ни за что не отвечает пред Богом, так и тот, кто совершенно предал себя Богу, не должен обращать внимания на свои помыслы, или возражать им, или вообще позволять им войти внутрь.

А если помысел и войдет в тебя, то вознеси его прямо к Отцу Небесному и скажи помыслу: «Я не понимаю, что ты говоришь. Вот Отец мой, Он все об этом знает». Продолжай возносить его вверх – и он оставит тебя посередине пути и удалится, потому что не может взойти вместе с тобой к Отцу Небесному и предстать перед Ним. Выше этого делания и безопаснее этой заповеди нет во всей Церкви.

20. Но как же скитяне угодили Богу, противореча помыслам?

Они занимались этим деланием в простоте и страхе Божием, поэтому Бог помогал им. А после им было дано по воле Божией дело созерцания, за их великие труды и боголюбие.

Великий старец, который отвечал на этот вопрос, далее рассказал такую историю: «Однажды я остановился в Скиту и зашел к одному святому, который там жил уже достаточно долгое время. Мы поприветствовали друг друга, сели, и он ничего не говорил мне. Я сидел и был погружен в созерцание, а он плел корзины и даже не поднимал глаз, чтобы посмотреть на меня, и не приглашал поесть, хотя сам уже шесть дней ничего не ел, целыми днями плетя корзины.

На следующий день около десятого часа он говорит мне: „Брат, откуда у тебя это делание?“ Я сказал: „А ты откуда о нем узнал? Мы с юности научились этому деланию от наших отцов“. Скитянин сказал: „Я это делание не от отцов моих принял, но каким ты видишь меня сейчас, так я живу весь свой век: немного рукоделия, немного монашеского делания и по силам очищение помысла и противоречие приходящим помыслам. А затем уже был дан мне дух созерцания, хотя я совершенно этого не ожидал и даже вообще не знал, что некоторые имеют такое делание“. Я же сказал в ответ: „А я научен созерцанию с юных лет“».

21. Каким образом таковой человек должен внимать созерцанию?

Как учат нас божественные Писания: Даниил видел Бога как Ветхого днями,^[199] Иезекииль – на колеснице херувимов,^[200] Исаия – на престоле высоком и превознесенном,^[201] Моисей – Незримого как видимого, с терпением великим.^[202]

22. Как может ум созерцать то, чего никогда не видел?

Но мы никогда не видели и царя на троне, как видим на иконах.

23. А должен ли ум мысленно представлять Божество?

Лучше всего, наверное, мысленно представлять и не потакать нечистым помыслам.

24. Но не будет ли это грехом?

Держись того, что пророки видели как историю будущего, как то, что должно совершенно исполниться. Как говорит апостол, теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу.^[203] Слово «тогда» означает, что самый помысел прекратится и можно будет видеть все дерзновенно.

25. Не сведет ли это с ума?

Ни в коем случае, если совершаешь свой подвиг истинно. Один старец при этом сказал: «Уже неделя прошла, а я не вспомнил ни об одном человеке». А другой сказал: «Как-то я шел по дороге и увидел, что рядом со мной идут два ангела, с одной и с другой стороны, а я не обратил на них внимания».

26. Почему же не обратил внимания?

Потому что в Писании сказано: «Ни ангелы... ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией».^[204]

27. Может ли ум всегда созерцать?

Даже если и не может, то, когда страсти будут бороть твой помысел, не замедли прибегнуть к Богу в созерцательной молитве. Говорю тебе, что если помысел усовершенствуется в этом, то легче будет передвинуть гору, чем помысел низвести с его высоты. Содержащийся во тьме узник, когда получает свободу и выходит на свет, уже не хочет вспоминать о тьме. Таков становится и помысел, когда начинает видеть собственное сияние.

Один из отцов сказал: «Некогда я хотел испытать свой помысел, выйдет ли он из подчинения, если я отпущу его в мiр; и отпустил его. Но он продолжал оставаться там, где был и прежде, не зная, куда дальше идти, пока я опять не возвел его ввысь. Он знал, что если отойдет к мiрским вещам и станет беспечным, то я снова его обуздаю». Такое делание возможно только в безмолвии, соединенном со смирением и молитвой. Постоянная молитва со смирением быстро приводит ум к истинному преуспеянию.

28. Как может человек непрестанно молиться? Ведь тело ослабевает в этом труде.

Молиться – это значит не только стоять на молитве, но и всегда молиться [умом].

29. Как же возможно всегда молиться?

Ешь ли ты, или пьешь, или идешь по дороге, или делаешь какую-нибудь работу, не оставляй молитвы.

30. А когда ты разговариваешь с кем-либо, тогда как можно заниматься непрестанной молитвой?

Для того и сказал апостол: «Всякою молитвою и прошением молитесь».^[205] Когда ты не можешь посвятить себя молитве, потому что занят разговором с другим, молись в трезвении души и сердца.

31. Какой молитвой должен человек молиться?

Отче наш, Иже ecu на небесех...^[206]

32. Какой мерой должна ограничиваться молитва?

Апостол не указал никакой меры. Он сказал, что нужно молиться всегда и непрестанно,^[207] а это исключает всякую меру. Также добавил, что тот, кто желает действительно упражняться в непрестанной молитве, не должен делать различий между людьми и ему следует воздерживаться от осуждения.

33. Почему не могу я жить с братиями?

Потому что не боишься Бога. Если б ты помнил свидетельство Писания, что Лот спасся между содомлянами,^[208] никого не осуждая, то согласился бы жить даже среди зверей.

34. Что такое грех осуждения?

Грех осуждения не попустит человеку стать пред лицом Бога, так как написано: «Тайно клевещущего на ближнего – сего я изгонял».^[209]

35. Почему мой помысел не устраняется от всего, когда я стою на молитве?

Диавол, вначале не восхотевший поклониться Богу всяческих, был свержен с неба и стал чужд Царствия Божия, поэтому он и старается рассеять нашу молитву, чтобы и нас подвергнуть такому же осуждению.

36. Как может человек отсечь демонский прилог?

Рыба не может воспрепятствовать рыболову забросить удочку в море, но если, осознав опасность приманки, она отплывает в сторону, то спасается, и труд рыболова останется бесплодным. Так должен поступать и человек.

37. Делает ли человека виновным в грехе воспоминание?

Камню не вредят волны, так и прилог, не дошедший до дела, не вредит человеку. Как говорится, грех несовершенный не есть грех.

38. Что значит слово Писания: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «Перейди отсюда туда», то она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас?^[210]

Когда земледелец, распахав и очистив землю, посеет семена, тогда семя, найдя простор в земле, пускает корни вглубь, а стволы вверх, так что птицы небесные обитают на них. Так и человек, если очистит свое сердце и примет слово Божие, то оно укореняется в сердце и произрастает благими помыслами, так что все заповеди Божии обитают в нем.

39. Хорошо ли поселиться в пустыне?

Сыны Израиля, когда удалились от египетской суетности и вселились в скиниях, тогда дано им было познать, как должно бояться Бога.^[211] Также и корабли, пока носятся по волнам среди моря, остаются бесплодными, а когда войдут в пристань, тогда владельцы их начинают торговлю и получают прибыль. Так и человек, если не будет оставаться с терпением на одном месте, не получит познания истины. Безмолвие Бог избрал выше всех добродетелей, как написано: «А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим».^[212]

40. Отчего диавол так сильно влечет меня к рассеянности и удаляет от рукоделия?

Диавол знает, что плодом рукоделия бывает добродетель милостыни, поэтому он влечет нас к рассеянности, чтобы, отклонив от рукоделия, пресечь милостыню.

41. Хорошо ли избегать споров братий?

Удаляйся от них, ибо написано: затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла.^[213]

42. Как может человек жить в уединении?

Борец, если не будет жить с людьми, не сможет научиться искусству побеждать, чтобы потом вступить в единоборство с противником. Так и монах тогда только сможет противостоять помыслам, живя в уединении, когда прежде, живя среди братий, научится искусству побеждать помыслы.

43. Если случится нужда вступить в беседу с женщиной, как должно вести разговор?

Нужда эта от дивола, и у него много предлогов. Если же случится вступить в беседу с женщиной, не позволяй ей говорить лишнее; и сам, как можно быстрее окончив беседу, отпусти ее; если же замедлишь в беседе, знай, что зловоние ее осквернит твой помысел.

44. Какой помысел может удержать человека от осуждения?

Как тот, кто имеет за пазухой огонь, обжигается, так и вступающий в беседы с людьми не будет чист от осуждения.

45. Что такое «ночные мечтания диавола»?

Как днем он занимает нас посторонними помыслами, чтобы отклонить от молитвы, так ночью окрыляет ум мечтаниями, чтобы отнять чистоту у нашего сна.

46. Что должно делать человеку, когда случится искушение плоти во сне?

Как нашедший противника своего спящим и поразивший его [сонного] не может хвалиться победой, так и искушение, бывающее во сне, ничтожно.

47. Как может человек получить дарование любить Бога?

Когда кто-то, увидев брата во грехе, ревностно начнет молиться Богу о помощи ему, тогда получит он познание того, как должно любить Бога.

48. Исполнением каких заповедей человек может спастись?

Четыре добродетели предписаны человеку: пост, молитва, рукоделие и целомудрие тела. Восстав против этих добродетелей, диавол изверг Адама из рая. Прельстив его яствами и опозорив, он заставил его скрываться и не показываться пред лицем Божиим, чтобы тот не стал просить прощения за грех. Когда же Адам был изгнан из рая, диавол хотел праздностью низвергнуть его в другой грех – в отчаяние. Поэтому человеколюбивый Владыка, видя злокозненность диавола, дал Адаму работу: возделывать землю, из которой он взят,^[214] чтобы он, занятый делом, отсекал злые внушения диавола. Так и теперь диавол восстает против поста, молитвы и рукоделия, которые разоряют все его козни, а также и против целомудрия. Кто же приобретет эти четыре добродетели, тот будет обладать и всеми остальными.

49. Что должно делать, чтоб стяжать эти добродетели?

Кто хочет научиться какому-либо искусству, тот оставляет всякую другую заботу, смиряет себя и через смирение постигает искусство. Так, когда монах оставит всякую заботу человеческую и уничижит себя, почитая ниже любого человека, не думая, что он лучше или равен кому-то, тогда добродетели, заметив делание его, сами собою приходят к нему, как сказано: «Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: „Вот Я!“^[215]».

50. Как может человек узнать, что молитва его приятна Богу?

Если он заботится о том, чтобы не обидеть ближнего в каком-либо деле, то имеет дерзновение его помысел и молитва его приятна Богу. Если же он обидит ближнего в чем-либо или телесно, или душевно, то молитва его будет неприятна и мерзка, так как воздыхание обиженного не попускает молитве обидевшего взойти к Богу. И если он не поспешит примириться с ближним, то никогда не очистится от грехов своих, как написано: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе».^[216]

51. Хорошо ли учить на память святое Писание?

Пастырь выводит овец на добрую траву, но, ходя по пустыне, они встречают и горькое зелье. Когда это зелье начинает жечь, овца отрыгивает хорошую траву и услаждает вкус свой. Так и для человека полезно изучение Божиих Писаний против демонских прилогов. Потому что лишь только станет кто на псалмопение и облагоухает уста свои молитвой к Богу, демоны, не терпя хвалы, воссылаемой Богу, тотчас оставляют поющего.

ГЛАВА XXII. Изречения тех, кто состарился в подвижничестве, вкратце показывающие высочайшую святость их добродетели

1. Спросили святого отца нашего Афанасия, епископа Александрийского, каким образом Сын равен Отцу. Тот ответил: «Как два глаза видят равно».

2. Спросили святого отца нашего Григория Богослова, каким образом Сын и Святой Дух равны Отцу. Он ответил: «Так, как от трех слитых друг с другом светил один поток света – Божество».

3. Авва Исаия сказал, что новоначальный, переходящий из монастыря в монастырь, подобен скотине, которую тянут за узду туда-сюда.

4. Он же сказал, что если Бог желает помиловать душу, а она избегает Его и, ничего не воспринимая, творит свою волю, то Он попускает ей претерпеть то, чего она не желает, чтобы она наконец начала искать Бога.

5. Еще сказал, что если кто хочет воздать злом за зло, то и одним жестом он может нанести вред совести брата.

6. Его же спросили, что такое сребролюбие, и он ответил: «Это неверие Богу в том, что Он о тебе заботится, и отчаяние в той надежде, которая возвещена Богом, и пристрастие к самопревозношению».

7. Также спросили, что такое клевета, и он ответил: «Неведение славы Божией и зависть к ближнему».

8. Опять спросили, что такое гнев, и он ответил: «Ссора, ложь и невежество».

9. Авва Илия, диакон, сказал: «Какая сила у греха, если есть покаяние? И какая польза от любви, если затем проявляется гордость?»

10. Он же сказал: «Люди обращают ум или ко грехам, или к Иисусу, или к людям».

11. Авва Феодор сказал: «Многие в наше время избрали отдохновение прежде, чем им даровал его Бог».

12. Амма Феодора рассказывала, что некий христианин, споря с манихеем,^[217] сказал ему: «Дай телу закон Божий и тогда увидишь, что тело – это творение Создателя».

13. Спросил некто из старцев амму Феодору: «Как мы сможем подняться из могил в день воскресения мертвых?» Она ответила: «Как мы воскреснем, показал нам Христос, Бог наш, умерший за нас и воскресший».

14. Собрались некогда братия у аввы Иосифа. И когда они сидели и расспрашивали его, он, пребывая в великой радости, сказал им: «Сегодня я царь, потому что воцарился над страстями».

15. Авва Иаков сказал: «Никогда я не хотел ни говорить, ни слышать мiрского слова».

16. Авва Лонгин сказал авве Акакию: «Жена тогда узнает, что зачала, когда прекращается месячное кровотечение. Так и душа: она тогда узнает, что зачала от Духа Святого, когда прекращают из нее истекать низменные страсти. Ведь пока она вовлечена в страсти, она не может тщеславно заявлять, что бесстрастна. Отвергни кровотечение твоего греха и прими Дух».

17. Авва Пимен сказал, что привычка к своеволию и отдохновению низвергает человека вниз.

18. Он же сказал: «Многие стяжали духовную крепость, но мало кто отучился раздражать других».

19. Еще сказал, что поучать ближнего – это почти то же самое, что обличать его.

20. Авва Пимен сказал, что со времени третьего скитского поколения и аввы Моисея братия не превосходят предшественников в преуспеянии.

21. Опять сказал, что если бы Моисей не повел свою паству в пустыню, то не увидел бы Явившегося в купине.^[218]

22. Он же сказал о домашних рабах Семея,^[219] что они символизируют плотские страсти и осуждение за грех, ибо несут смерть тому, кто их приобрел.

23. Авва Павел сказал: «Последуем за Иисусом».

24. Авва Сисой сказал: «Когда человек размышляет о своем деле, не нужно, чтобы ты вмешивался».

25. Один брат спросил старца: «Что мне делать, если я испытываю скорби, когда занимаюсь рукоделием? Я люблю плести корзины, но не всегда могу сделать это правильно». Старец ответил: «Авва Сисой говорил, что и не нужно заниматься тем делом, которое легко дается».

26. Он же сказал, что часто ко греху приводят отсутствие стыда и страха.

27. Старец сказал: «Если ты пожелаешь жить по закону Божию – о человек! – то Законодатель тебе в этом поможет».

28. Он же сказал: «Если ты хочешь добровольно не послушаться заповедей Божиих, то диавол поможет твоему падению».

29. Старец сказал: «Отсутствие житейских помыслов, молчание и тайное делание порождают чистоту».

30. Старец сказал: «Пчела производит мед там, куда направилась. И монах, куда направится, там и совершит дело Божие».

31. Он же сказал о помыслах, что сатана из них плетет веревку: сколько подашь ему ниток, столько он и наплетет.

32. Старец сказал: «Когда брат хочет пойти к другому брату, тогда бес оговоров приходит на место или раньше него, или вместе с ним».

33. Старец сказал: «Богу не нужны лентяи и бездельники».

34. Старец сказал: «Приложи намерение – и приобретешь силу».

35. Старец сказал: «Неблагодарность Богу оборачивается бессилием».

ГЛАВА XXIII. Собеседование двенадцати пустынников

1. Святые отшельники, мудрые и духовные, числом двенадцать, собрались некогда и стали расспрашивать друг друга, понуждая, чтобы каждый открыл, чего он достиг, пребывая в келии своей, и какой духовный подвиг он совершает. Первый, самый старший из них, сказал: «Я, братия, с того момента, когда начал жить в безмолвии, всецело распял самого себя внешним делам, памятуя сказанное в Писании: расторгнем узы их и свергнем с себя иго их.^[220] Так я соорудил стену между душой моей и телесными вещами и сказал в разумении моем: как тот, кто находится за стенами, не видит стоящего вовне, так и ты не желай видеть дела внешнего мiра, но самому себе внимай, каждый день возлагая надежду на Бога. Я отношусь к лукавым вожделениям как к змеям и порождениям ехидн, а когда чувствую, что они растут в помышлении моем, тогда морю их гневом и яростью. И я не прекращаю гневаться на них в теле моем и в душе моей, чтобы они не сделали ничего худого».

Второй сказал: «С тех пор как я отрекся от мiра, я говорю самому себе: „Сегодня ты возродился. Сегодня ты начал служить Богу. Сегодня ты начал жить здесь. Так что будь странником, ведь завтра ты покинешь этот мiр“. Это я непрестанно себе внушаю».

Третий сказал: «Я с самого утра восхожу ко Господу моему и, поклонившись Ему, падаю ниц и исповедую прегрешения мои. Затем опускаюсь чуть ниже и совершаю поклон перед ангелами Его, прося их помолиться Богу обо мне и обо всем творении. И как только совершу это, так спускаюсь в бездну и делаю так, как иудеи, когда, приходя в Иерусалим, рвут одежды, плачут и рыдают о бедствии отцов их: обхожу места мучений, вижу истязаемых и плачу вместе с плачущими, как будто сам нахожусь среди них».

Четвертый сказал: «Я вижу себя как бы сидящим на горе Елеонской вместе с Господом и апостолами Его. И я говорю себе: „Отныне никого не знай из родственников по плоти, но находись всегда с теми, кто сейчас с тобой, всегда ищи их и подражай их доброму жительству. Сиди как Мария у ног Господа и слушай Его слова: „Будьте святы, потому что Я свят“,^[221] и „Будьте милостивы и будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный“,^[222] и „Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем“^[223]“».

Пятый сказал: «Я вижу ангелов, всякий час восходящих и нисходящих, чтобы призвать души. И непрестанно ожидая конца, говорю себе: „Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое“^[224]».

Шестой сказал: «Я каждый день полагаю, что слышу такие слова от Господа: „Потрудитесь ради Меня – и Я упокою вас. Еще немного пребудьте в подвиге – и Я покажу вам спасение Мое и славу Мою. Если вы любите Меня, если вы Мои чада, то почтите просьбы Отца. А если вы братья Мои, то устыдитесь много за вас Пострадавшего. Если вы овцы Мои, то услышьте глас пастыря. Если рабы мои, последуйте стопам Владыки“».

Седьмой сказал: «Я три вещи все время содержу в уме и непрестанно повторяю их: веру, надежду и любовь, чтобы в надежде радоваться, в вере утверждаться, а в любви никому более не причинять никакой скорби».

Восьмой сказал: «Я всегда вижу диавола, который ищет кого поглотить;^[225] и куда ни пойду, вижу внутренними очами Владыку моего, Христа. И молюсь Ему против диавола, ополчившегося на Него, чтобы тот не смог ничего сделать, лишился всей крепости и был не в силах причинить вред боящимся Его».

Девятый сказал: «Я ежедневно вижу Церковь умных небесных сил и Господа славы посреди них, сияющего ярче всех. А когда впадаю в уныние, тогда восхожу на небеса и созерцаю дивную красоту ангелов, слышу гимны, которые они непрестанно воспевают Богу, и их сладкое пение. Я возношусь под действием звуков, голосов и мелодий их, вспоминая написанное: небеса проповедуют славу Божию,^[226] и все, что на земле, считаю уже прахом и сором».

Десятый сказал: «Я всегда вижу предстоящего мне ангела и храню себя, вспоминая сказанное в Писании: „Всегда видел я Господа пред собою, ибо Он одесную меня, дабы не поколебаться мне“.^[227] И я боюсь этого ангела, зрящего мои пути, ведь он каждый день восходит к Богу и объявляет Ему дела и слова мои».

Одиннадцатый сказал: «Заботясь о добродетелях: воздержании, целомудрии, долготерпении и любви, – я привлек их к себе и окружил себя ими. Так что, куда бы я ни пошел, говорю себе: „Где твои наставники? Не малодушествуй, не унывай, ведь они всегда близ тебя. Любая добродетель, которая тебе потребуется, всегда рядом с тобой; и они ходатайствуют о тебе пред Богом как обретающие в тебе покой“».

Двенадцатый сказал: «Вы, отцы, приняв крылья с небес, стяжали небесное жительство. И это неудивительно, потому что я вижу вас стоящими высоко по вашим делам и помышляющими лишь о небесном. Вы оторвались от земли, сделав самих себя совершенно чуждыми ей. Что я могу сказать вам, земным ангелам или небесным человекам, я, почитающий себя недостойным самой жизни, потому что всегда вижу перед собой свои грехи. Куда бы я ни пошел, куда бы ни посмотрел, я вижу, что они всегда идут впереди меня.

Поэтому я осудил себя на мучения в преисподней, сказав: „Буду с теми, с кем я и должен быть. Еще немного времени, и меня причислят к ним. Видя там рыдания, непрестанные и безутешные слезы людей, скрежещущих зубами, и извивающихся всем телом, и содрогающихся с головы до ног, я падаю ниц и, посыпав голову пеплом, молю Бога, чтобы мне миновать все эти бедствия. Я вижу море огня, кипящее, бушующее и вздымающееся, так что кажется, будто волны огня доходят до неба, и в этом страшном море бесчисленное число людей, брошенных туда дикими духами, и все они в один голос кричат и вопиют, но никто не слышит их восклицаний и воплей. Они горят, как солома, и милость Божия отвратилась от них из-за грехов их“.

И тогда я оплакиваю род человеческий, что в слепоте он дерзает предаваться грехам и увлекаться мiрскими вещами, от которых в мiре одно зло. Такими помыслами я сохраняю в разуме скорбь, считая себя недостойным неба и земли, исполняя сказанное в Писании: „Слезы мои были для меня хлебом день и ночь“^[228]».

Таковы деяния мудрых и духовных старцев. Да будет же и нам дано показать образ жизни, достойный памяти их, дабы мы стали совершенными и непорочными, воздавая благодарность Владыке нашему, Христу.

ГЛАВА XXIV. Поучительное слово великого некоего старца к своему ученику

Читай с усердием и не ищи многих слов, так как и одно слово может возбудить ко спасению.

1. Восстав от сна, прежде всякого другого слова прославь Бога и скажи: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты презрел беззакония мои и не предал меня смерти, но по человеколюбию Своему восставил со одра. Подай же благодать и силу всегда славить всесвятое имя Твое и благослови ныне начать возносить Тебе песни и псалмы». Ибо что воспримет в себя ум утром, то, как жернов, и будет молоть весь день: либо пшеницу добрых мыслей, либо плевелы порочных помыслов. А отходя ко сну, вспоминай о гробе, говоря себе: «Встану ли я завтра?» – и молись перед сном прилежно.

2. Если увидишь во сне образы жен, молись, чтоб Господь избавил тебя от воспоминания о них днем, так как это смерть и погибель души.

3. Внимай себе и не держи в мыслях ничего нечистого. Стоишь ли ты или сидишь, не вспоминай ни о какой женщине, хотя бы она была святая, но поревнуй лучше о том, чтобы Иисус Христос и память о смерти всегда пребывали в твоем сердце – и это сохранит тебя от всякого сатанинского мечтания.

4. Когда помысел, днем или ночью, скажет тебе: «Встань, помолись», знай, что это говорит тебе ангел твой хранитель. Если встанешь, то он будет стоять и молиться вместе с тобой, отгоняя от тебя демонов, которые будут скрежетать на тебя зубами. Если же не послушаешь его и поленишься встать, то он отступит от тебя, и ты впадешь в руки врагов своих.

5. Когда трудишься вместе с братиями, не показывай им, что ты работаешь больше их, хотя бы это и было так, иначе ты погубишь награду свою.

6. Когда сидишь за рукоделием и придет час молитвы, не говори: «Закончу вот это немногое и тогда встану», но ревностно вставай каждый час и воздавай Богу долг молитвы твоей, иначе мало-помалу привыкнешь нерадеть о молитве, и душа твоя опустеет от этого.

7. Если смущают тебя злые помыслы, не скрывай их, но тотчас выскажи и обличи, потому что, чем дольше скрывает человек свои помыслы, тем больше они размножаются и крепнут. Как змея, изгнанная наружу из норы, спешит бегством скрыться с глаз своих преследователей, так и злые помыслы, когда их исповедуют и открывают, тотчас исчезают из сердца и памяти. И как червь, скрывающийся внутри дерева, точит его, так злой помысел поедает сердце, пока его скрывают в нем. Открывающий свои помыслы тотчас исцеляется, а скрывающий их одержим гордостью.

8. Прежде чем пойти к отцу своему открыть помыслы или спросить его о чем, помолись в сердце своем и скажи: «Господи, что угодно Тебе, вложи это в уста отцу моему, чтоб он сказал мне то, ведь я как от уст Твоих приемлю слово его. Утверди его, Господи, во истине Твоей, чтобы мне всегда слышать от него святую волю Твою». И потом храни верно и со страхом то, что он скажет тебе.

9. Если попросит тебя кто помолиться о нем, скажи: «Бог молитвами святых отец наших да помилует и тебя, брат, и меня, как угодно Его святой воле».

10. Если придет к тебе тот, о ком ты слышал, что он поносил тебя и злословил, не обнаруживай перед ним, что ты узнал об этом, но будь радушен к нему и обращайся к нему со светлым лицом, чтобы и самому тебе иметь дерзновение пред Богом в молитве.

11. Если случится тебе излишне отяготиться пищей, возьмись за какой-нибудь телесный труд и не ложись спать, чтобы не оскверниться нечистыми мечтаниями. Будь хорошим борцом против диавола, и с какой стороны он нападает на тебя, с той и ты отвечай ему. Так, если он победит тебя многоядением, ты бори его бдением; если он борет тебя сном, ты тесни его телесными трудами.

12. Если борет тебя тщеславие, сделай перед людьми какое-нибудь неодобрительное, но не грешное дело или прими какой-нибудь сомнительный вид, чтобы о тебе стали говорить нехорошо. Знай, что ничто так не сокрушает диавола, как то, когда от всего сердца кто-либо ищет смирения и уничижения.

13. Когда идешь по городу, потупи глаза свои в землю и закрой их кукулем своим.

14. Когда будешь на чужбине и не примут тебя, не скорби, но скажи себе лучше: «Если бы я был достоин, то Бог подал бы мне успокоение». Знай, что скорбь или бесчестие приходят человеку не иначе как от Бога или для испытания его, или для очищения грехов. Кто не верит сему, тот не знает, что по всей земле – судьбы Божии.

15. Если нападет на тебя помысел высокомудрия, скажи влагающему его демону: «Господь сказал: „Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет“.^[229] Когда перестанешь говорить мне, какой я хороший, тогда я уверюсь, что я действительно хорош, потому что буду иметь смирение. Говоря же мне, что я хорош, тем самым ты удостоверяешь меня, что я враг Божий, потому что Господь гордым противится».^[230]

16. Также и следующее должен ты говорить: «Увы мне, увы мне! По виду я монах и живу в монастыре, а по делам – мiрянин, и душа моя влачится по мiру. Люди почитают меня святым, думая, что я держу правила подвижничества святых отцов, а я ем и пью невоздержно, сплю и ленюсь, пребываю в нерадении каждый день и бесстыдствую в злых помыслах».

17. Если живешь вместе с братом, смотри ничего не приказывай ему властно, чтобы не вознеслось сердце твое. По виду сохраняй бездерзновение, а в душе считай себя рабом брата своего.

18. Если, впав в грех, встанешь и придешь в сокрушение и покаяние, то не переставай сокрушаться и воздыхать пред Богом до самого дня смерти своей, иначе опять скоро падешь в тот же ров.

19. Когда видишь, что Господь милует тебя и дает сокрушение твоему сердцу, тогда и сам понудь себя хранить безмолвие, пост и молитву, потому что тогда сатана начнет предлагать тебе будто бы нужные и неотложные дела, чтобы, взявшись за них, ты потерял сокрушение. Но ты не слушай его и, оставив все, даже и действительно нужное, возгревай одно сокрушение, пока оно не совершит свое дело, так как цена его велика. Если ты так поступишь, вскоре ожидай и искушений и брани или от людей, или от демонов, так как сатана сильно восстает на человека тогда, когда тот выходит из-под его власти. Гнев же больше всего уничтожает смирение и сокрушение души.

20. Когда сидишь и демоны окружают тебя, как пчелы, различными помыслами, возмущая троечастность души твоей, тотчас встань и молись, осуждай себя, укоряй, плачь – и они рассеются.

21. Если желаешь иметь плач, возлюби смирение и нищету, не имей тонких одеяний и ничего лишнего в келии своей, ибо если душа захочет чего-либо и не найдет этого в келии, то воздохнет и смирится, за это и Бог утешит ее и подаст ей умиление. Когда же душа вкусит сладости Божией, тогда возненавидит все мiрское, даже одежду, которую носит, и самое тело свое. Говорю тебе, сын мой, если не возненавидит человек тело свое как врага и соперника, то не освободится от сетей диавола.

22. Авва Исаия сказал: «Не бери никого за руку, не осязай чужого тела, кроме крайней нужды и великой болезни, но и тогда осторожно, со страхом. Также и к себе не позволяй приблизиться руке чужой или осязать тебя. Во всю жизнь свою не ложись спать близко к другому. Не приветствуй лобызанием юного, не имеющего бороды, и не смейся с ним, чтобы не погубить души своей; не иди и не садись близ него; вообще никогда не приближайтесь друг к другу, так как истинно благоговейный стыдится даже сам себя. Многие от небрежения об этом, как о маловажном и ничтожном деле, впали в великий ров погибели. Помни, что всякое зло начинается с малого и потом доходит до великого».

23. Если ты любишь Христа и желаешь утешения, которое бывает от плача ищущим его, то во всем и всегда избирай скорбное для плоти ради Господа, за нас пострадавшего. Так, если попадет к тебе белый хлеб, сбереги его на случай для больного, а сам ешь черный, Христа ради. Если случится хорошее вино, примешай к нему немного уксуса, ради Христа, пившего за тебя оцет. Когда вкушаешь овощи, не насыщайся, но оставь немного, говоря: «Вот часть Христова». Если встретишь мягкую подушку, отложи ее и положи себе камень ради Христа. Если замерзнешь во время сна, потерпи, говоря, что другие и совсем не спят. Если тебя будут поносить, промолчи ради Христа, говоря, что и Он был поносим за меня. Если приготовишь себе вареную пищу, испорти ее немного, говоря: «Другие, достойные, и хлеба не едят. Как же я, недостойный, который должен питаться прахом и пеплом, буду есть хорошую пищу?» Так во всяком деле примешивай немного горького и неприятного для плоти: ешь ли или пьешь, спишь или работаешь, и в тесноте, и в смирении проводи все время жизни своей, вспоминая, как жили святые, чтобы, когда придет час исхода твоего, он застал тебя в скорби и тесноте – и тогда, несомненно, обретешь покой в стране живых.

24. Не держи в келии своей одежды и ничего другого, не нужного тебе и излишнего, так как это смерть для тебя. Другие, праведнее тебя, зябнут, а ты, грешный, имеешь лишнее.

25. Не запасай денег во всю жизнь свою, иначе Бог уже не будет заботиться о тебе, но когда они случатся у тебя, то, если имеешь нужду в одежде или пище, тотчас купи, если же не имеешь, раздай их. И одной ночи не давай им пролежать с тобой в келии во всю жизнь твою.

26. Если помысел скажет тебе: «Приготовь для праздника побольше еды», не слушай его, иначе будешь проводить праздник как иудеи. Они обычно устраивают их, а монахи сдабривают праздник плачем и слезами.

27. Если услышишь, что кто-нибудь злословит или поносит тебя, передай ему малое благословение по силе своей, чтобы в молитве ты мог с дерзновением говорить: «И прости нам, Владыко, долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».^[231]

28. Если есть у тебя келия, хоть и такая, что ты в ней едва помещаешься, не ищи другой, желая иметь в ней удобство и простор.

29. Когда ты что-либо продаешь или покупаешь, то лучше понеси небольшой ущерб и не торгуйся долго, чтобы, желая добиться настоящей цены, не впасть тебе в спор и прения.

30. Если придешь куда-нибудь и заметишь, что ослабевают у тебя плач и сокрушение, скорее возвратись в свою келию и позаботься о своем прежнем устроении, чтобы тебе совсем не отогнать их от себя.

31. Если идут к тебе братия, то, едва лишь издали завидишь их, стань на молитву и скажи: «Господи, избави нас от оговоров и осуждения». Затем с миром прими их и проводи.

32. Если желаешь приобрести истинный плач и смирение, постарайся сделать так, чтобы все нужные тебе вещи были бедны, как у нищих, сидящих на рынке и просящих милостыню.

33. Даже книг и икон, ценных и лишних, не держи в келии твоей.

34. Серебряной или золотой вещи, даже самой малой, пусть поищут и не найдут руки твои в келии твоей.

35. Новой одежды да не знает тело твое и кукуля, если он красив на вид.

36. Не имей мягкого платка и не вешай его на поясе своем, так как все подобное отгоняет плач.

37. Когда увидишь хорошую вещь у брата своего, не пожелай ее, чтобы не впасть в большое зло, ибо желающий малого пожелает и большего, и согрешит.

38. Если имеешь сосуд, или нож, или что другое и чувствуешь к нему пристрастие, отбрось его далеко от себя, чтобы научить свой помысел совершенно ничего не любить, кроме единого Бога.

39. Если ночью поленишься встать на свое правило, не давай себе пищи в тот день, так как апостол говорит: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».^[232] Думай об этом так, что не встающий пред Богом в должное время на молитву, без крайней немощи и болезни, подобен вору или иному преступнику. Впрочем, и от больного Бог требует сердечной молитвы, которая и без телесного стояния может быть возносима к Богу.

40. Если осудишь брата и он узнает об этом, то сходи поклонись ему и скажи: «Прости мне, брат, что я осудил тебя». Если же он не узнает, не говори ему ничего, чтоб не смутить его, но исповедуй это Богу и авве своему, укорив себя и решив в намерении впредь не быть поруганным подобным образом.

41. Слыша о великих подвигах отцов, попытайся и сам понести какой-нибудь из них, призывая имя Господа нашего Иисуса Христа, да укрепит тебя. Если сможешь совершить его, воздай благодарение Богу, а если не сможешь, то укори немощь свою, познай свое бессилие и смиряй свой помысел до самого своего исхода. Обличай душу свою всегда, что начала она и не окончила.

42. Когда впадешь в плотские грехи, не воспоминай, как ты сделал их, чтоб этим не осквернить снова свою душу, но лучше молись Богу, говоря: «Господи, Ты знаешь скверные и безмерные мои грехи! Сам, как знаешь, изгладь их. А я не дерзаю воспоминать о них, чтобы тем еще более не прогневать Тебя».

43. Если твое тело и сердце волнует похоть, разыщи, отчего возникла эта брань, и устрани причину. Возникла же она, конечно, или от излишней пищи, или от непомерного сна, или от высокомудрия, или от того, что счел себя лучшим других, или осудил кого, будто он не работает Богу как должно, или нехорошо живет, или дело его не угодно Богу, а себя счел усердно работающим Ему, правильно живущим и дела свои угодными Богу. Без этих причин человек не бывает подвержен приражению блудной страсти.

44. Приступая к какому-либо делу, говори себе со вниманием: «Что будет, если в этот час посетит меня Господь мой?» И смотри, что ответит тебе помысел. Если осудит, тотчас брось это дело и возьмись за другое, так как делатель должен всегда быть готов выступить в дорогу. За рукоделием ли сидишь, или находишься в пути, или гостишь у кого, или вкушаешь пищу, всегда говори себе: «Что будет, если сейчас призовет меня Бог?» Смотри, что ответит тебе твоя совесть, и делай так, как она говорит тебе.

45. Если возложишь на себя подвиг и разленишься, опять берись за него и не переставай делать так до самой смерти своей, ибо в чем застанет тебя смерть, в том и пойдешь туда, в нерадении ли или в подвиге.

46. Каждый год, месяц, неделю и день испытывай себя, есть ли у тебя успех в чем-либо, т. е. утвердился ли ты в бдении, молитве, посте или послушании, прежде же всего в смирении, так как оно является признаком истинного преуспеяния души. Узнать же это можно из того, считаешь ли ты себя последним между всеми и искренне ли говоришь в сердце, что всякий человек лучше тебя. Без такого помысла, хотя бы и знамения творил человек, хотя бы и мертвых воскрешал, далеко отстоит он от Бога.

47. Когда придешь к какому-либо старцу и после молитвы он пригласит тебя сесть, попроси его: «Авва! Скажи мне слово жизни, как мне обрести Бога, и помолись обо мне, так как я имею множество грехов». Кроме же этого, ничего не говори, если тебя не спросят.

48. Если один брат откроет тебе тайну, а другой будет заклинать тебя рассказать ему об этом, не страшись заклинаний и не изменяй тайне брата своего, и эта клятва падет на голову сказавшего ее.

49. Если не имеешь сокрушения, знай, что тобой обладает тщеславие, или чревоугодие, или плотской покой, т. е. сон и праздность, так как все это препятствует душе прийти в сокрушение.

50. Если кто-либо сам по себе будет давать тебе что-нибудь в дар любви и ты имеешь в этом нужду, возьми, так как это значит, что Бог послал тебе это. Если же не имеешь в том нужды, то не бери, потому что, может быть, это сатана искушает тебя, чтобы ты взял что-то сверх нужды.

51. Если какой-либо человек похвалит тебя в лицо, тотчас вспомни о грехах своих и попроси его: «Бога ради, не хвали меня, брат, я слаб и не могу понести это». Если же это будет кто из великих, то помолись Богу, говоря: «Господи! Покрой меня и избавь от похвалы и уничижения людей».

52. Положи печать на очи свои и не смотри на красивые лица, женские или мужские. Кто не воздерживает очей, тот бывает невоздержан и в помыслах, и ум такого бывает пленником страстей.

53. Пока ты молод, содержи тело свое и лицо свое в некотором небрежении, так как это полезно тебе.

54. Когда придет к тебе плач, не думай, что с тобою произошло что-либо особенное, если ты плачешь. Блажен тот, кто не имеет нужды в плаче. Смиряй же себя; иначе, когда увидит Бог, что ты возносишься по причине благодати слез, Он возьмет их от тебя, и тогда сердце твое сделается жестким, как камень, не способным ни к какому благому делу.

55. Если душа твоя захочет разных яств, лиши себя на время даже хлеба. Тогда изголодавшись, ты будешь рад насытиться хотя бы хлебом.

56. Когда спрашиваешь о чем-либо уважаемых старцев, принимай слово их с верой и старайся исполнить то, что они говорят тебе. Если, разленившись, не исполнишь того, не переставай снова вопрошать их, осуждая себя и смиряя. И никогда не забывай этого благого дела: не подаст ли наконец Господь какому-либо старцу такое слово, которое распалит тебя изнутри и обратит всецело сердце твое к Богу.

57. Если падешь в плотский грех и человек, с которым ты согрешил, будет жить близ тебя, удались из того места, иначе едва ли возможно будет тебе отстать от греха.

58. Если увидишь своими глазами брата согрешающим и помысел повелит тебе осудить его, то обличи этот помысел и скажи ему: «Анафема тебе, сатана! Ты виноват, а брат мой что сделал?» И утверди сердце свое не судить брата, иначе отступит от тебя милость Божия.

59. Если брат осудит брата пред тобою, смотри не раздражи его еще более, сказав: «Да, это так». Но или молчи, или скажи ему: «Я сам осужден и не могу судить другого», и тем спасешь и себя, и его.

60. Когда ходишь, держи руки при поясе и не маши ими, как это делают мiряне.

61. Если по человеческой немощи попросишь чего-либо у кого-нибудь, а тот не даст тебе, не скорби о нем, но лучше скажи: «Если бы это было полезно для души моей или если бы я был достоин получить просимое, то Бог внушил бы брату моему дать мне это».

62. Господь же наш Иисус Христос да утвердит тебя, чадо, в страхе своем, да укрепит тебя творить волю Его всесвятую и да удостоит Царствия Своего, чтоб не услышал ты страшного решения: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие».^[233]

ГЛАВА XXV. Наставления преподобного Стефана Савваита отрекшимся от мiра

Первое: не имей общения ни с женщинами, чтоб не сгореть в огне их, ни с малыми отроками, чтобы не впасть в сети их.

Не знакомься с начальственными лицами.

Не люби ходить в город, чтобы не впасть сердцем в блуд и сохранить чистым свое зрение.

Не вкушай вторично днем без нужды, чтобы не утучнело тело твое, а вместе с ним и страсти.

Не заключай свои двери для странника, чтобы не заключил Господь двери свои для тебя.

Помогай больным, чтобы и Господь помог тебе.

Не спи много и непрестанно проси помощи у Бога, чтобы Он избавил тебя от искушений, как птицу от тенет.

Не говори много, чтобы не впасть в ложь.

Чаще посещай дом Божий для славословия, так как Господь говорит: «Я прославлю прославляющих Меня».^[234]

Пребывай в чистоте, чтобы скоро получить все, чего ни попросишь.

Избегай суеты и житейских попечений.

Не приобретай себе вещей свыше нужды, но живи умеренно.

Работай, чтобы тебе было что дать имеющим нужду во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава вовеки. Аминь.

ГЛАВА XXVI. Слово святейшего патриарха Луки о том, как должно монаху вести себя в келии

В сутки совершай две тысячи молитв, не все – стоя и не все – сидя, но когда можешь – стой, а когда не можешь – сиди. Поклонов триста – не все вместе, но как можешь.

В понедельник, среду и пятницу вкушай единожды сухую пищу и пей воду.

В твою келию пусть никогда не входит даже память о женщине.

Когда придут к тебе братия, прими их и упокой, сам же не отступай от своего порядка и правила. Если же случится какой-нибудь брат, честный и благоговейный, и к тому же настанет час вкушения пищи, тогда поешь с ним, впрочем, умеренно и благоговейно.

Вне келии своей не позволяй себе никакого утешения, только если случится быть в каком-либо честном и благоговейном доме, но и там не разрешай себе более, чем на три чаши.

В каждую неделю читай из Четвероевангелия по одному евангелисту.

Когда у христиан отменяется пост в среду и пятницу, отменяй и ты, и в Господские праздники поступай по уставу.

Последования, которые имеют все христиане, исполняй и ты: полунощницу, утреню, часы, вечерню и повечерие.

Читай патерик и жития святых и занимайся рукоделием, сколько можешь и сколько нужно.

ГЛАВА XXVII. Уроки святых наших отцов и учителей

Имей ум свой всегда пред Богом – спишь ли или бодрствуешь, вкушаешь пищу или беседуешь, занимаешься ли рукоделием или чем другим – по слову Писания: «Всегда видел я пред собою Господа»,^[235] но при этом считай себя грешнее всякого человека. Непрестанная память о Боге освещает ум наподобиелуча, и чем больше ты будешь пребывать в ней со всем вниманием и трезвенной мыслью, с трудом и слезами, тем более будет очищаться твой ум; чем более будет очищаться, тем более светлеть; чем более светлеть, тем более становиться боговидным, излучая свет и различая добро от зла. Впрочем, брат, необходим великий труд и помощь Божия, чтоб эта память вселилась в душе твоей и осветила ее, как луна освещает ночную тьму.

Необходимо внимать прилогам помыслов тщеславия и самомнения, чтобы никого не осудить, если он и сделает что неподобное, так как демоны, видя, что душа через вселение благодати и мирное устроение отвергла суету и страсти, обыкновенно нападают на нее такими прилогами. Это не помощь от Господа.

Плачь день и ночь и не знай сытости в слезах. Смотри не потеряй внутреннего утешения и сокрушения, возмечтав, что ты имеешь их от своего труда, а не от благодати Божией. Как только ты так подумаешь, они будут взяты от тебя, и долго потом будешь искать их в душе своей и не найдешь, пока не осознаешь, что ты погубил этот дар присвоением чужого. Но, Господи! Да не лишимся мы благодати Твоей! Впрочем, брат, если и случится что с тобою, возложи на Господа немощь свою и, встав, простри руки свои к Нему и помолись, говоря: «Господи! Помилуй меня, грешного, и пошли мне благодать Твою, и не попусти мне искуситься более, чем я могу понести. Видишь, Господи, в какое расслабление и какую тьму помыслов ввергли меня мои грехи! Если я скажу, что пострадал от демонов, лишившись Твоего утешения, то солгу, потому что Ты знаешь, Господи, что усердно исполняющие волю Твою во всем мужественно противостоят им. Я же, во всем исполняя волю их, как могу сказать, что они меня искушают?» Поэтому не оставляй молитвы и на один час, пока есть дыхание в тебе, и она скоро восставит тебя содействием благодати Божией.

Конец, и Богу слава и пение.

ПРИЛОЖЕНИЕ. Именной указатель святых отцов и подвижников, упоминаемых в «Великом патерике»^[236]

Авраам, авва – I: 161, 208, 485, 486, 500; II: 96-97, 196

Авраам Иверский, авва – I: 499

Авраам, ученик аввы Агафона – I: 534

Авраам, ученик аввы Сисоя – I: 228, 397; II: 26, 171, 172, 350

Авраамий, игумен монастыря Пресвятой Богородицы, Нового, авва – I: 35, 320

Агафон, авва – I: 206, 255, 324, 325, 349, 448, 449, 479-482, 486, 534; II: 6, 47, 124, 161, 230-232, 342

Адельфий, епископ Никопольский, авва – I: 439

Айо́, авва – I: 133, 154, 487

Акакий, авва – I: 218; II: 422

Александр, патриарх Антиохийский – II: 228

Александр, ученик аввы Агафона – I: 482

Александр Фаранит, ученик аввы Арсения Великого – I: 124-125, 478-479,482; II: 95, 124

Алоний, авва – I: 486; II: 9, 127, 161, 167

Аммой, авва – I: 484, 485; II: 7-9, 126, 212

Аммон, авва – I: 12, 86, 153, 206, 208, 349, 449-450, 483, 524; II: 7, 47, 125, 215, 262, 337

Аммонафан, авва – II: 338

Аммоний Хеневрит, авва – I: 13

Аммун, авва – I: 12, 138, 439, 477-478; II: 8, 96, 232

Анастасия (скопец Анастасий), отшельница – I: 362-366

Андрей, авва – I: 10

Андроник и Афанасия, супруги из Антиохии – I: 367-377

Антиан, старец из Фиваиды – I: 487

Антоний Великий, авва – I: 9, 12, 95, 113, 119-120, 152, 204, 254, 323, 348, 349, 386, 422, 423, 439, 448, 449, 475-478; II: 5-6, 43, 47,54,95,117-118, 164, 208, 230, 232-233, 236, 260, 357

Анув, авва – I: 166, 208, 223, 262, 459, 517, 521-522, 532-533, 540-541; II: 24, 126-127, 163

Аполлон, авва – I: 170; II: 16

Аполлон, брат, бывший пастух – I: 154

Аполлон, старец из Келлий – II: 233

Аполлос, авва – I: 257-259, 349-351, 426; II: 59

Апфий, епископ Оксиринха – II: 127-128

Арес, авва – II: 96-97

Арсений Великий, авва – I: 120-127, 136, 152, 160, 205, 323-324, 335, 345, 423, 478-479, 482, 489-490; II: 6, 20, 47, 95, 118-124, 237, 260-262, 358, 407

Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, свя­титель – I: 10-11, 168; II: 172, 266, 420

Афре́, пресвитер Нитрийской Горы, авва – I: 49, 224; II: 167-168

Ахила, авва – I: 127, 207, 255, 483-484

Василий Великий, святитель – I: 96, 330; II: 97

Вениамин, авва – I: 12, 208, 209, 353

Виар, авва – I: 12

Виктор безмолвник, авва – I: 353

Виссарион, авва – I: 11, 49, 224, 351, 451; II: 9, 48, 162, 339, 340

Витий, авва – I: 484

Вити́м, авва – I: 127; II: 366

Витимий, авва – I: 46

Геласий, авва – I: 325-326, 487-489; II: 209-210, 340-341

Георгий отшельник, авва – I: 326

Герасим, авва – I: 113

Геронтий из Петры, авва – I: 255

Григорий Богослов, святитель – I: 12, 353; II: 128, 420

Даниил, авва – I: 205, 256, 324, 354, 362, 363, 372, 373, 374, 375, 376, 423, 424, 426-431, 438, 478, 479, 482, 489; II: 6, 9, 60-61, 62-72, 120, 121, 123, 124, 129, 261, 262, 265, 268

Диадох, авва – I: 128

Диоскор, авва – I: 12, 155, 209

Дорофей, авва – II: 106

Дула, авва – I: 128, 354; II: 48-49, 339

Евагрий (Понтийский), авва – I: 84, 156, 210, 377; II: 50, 130

Евгения, амма – I: 15

Евлогий каменотес, благочестивый старец – II: 62-72

Евлогий, пресвитер, ученик свт. Иоанна Златоуста – I: 432-433; II: 268

Евпрепий, авва – I: 14, 210; II: 210

Евседрий, авва – I: 128

Евустон, авва – I: 256

Евхарист и Мария, благочестивые супруги – II: 358-359

Епимах из Раифы, авва – II: 169

Епифаний, епископ Кипрский, святитель – I: 13-14, 210, 490; II: 49-50, 59-60, 130, 190, 191, 266

Ефрем, авва – I: 490; II: 267-268

Захария, ученик аввы Силуана, авва – I: 17, 231, 333, 546; II: 27, 50, 131-132, 145-147

Зенон, авва – I: 211; II: 130, 210

Зинон, авва – I: 16, 491-496; II: 130, 269, 343

Зоил, пресвитер Тамиафийский – I: 334

Зоил Фаранит, ученик аввы Арсения Великого – I: 124, 125; II: 124

Зосима, авва – I: 78-118

Иаков, авва – I: 161, 265, 329, 330, 511; II: 51, 144, 155, 292-294, 422

Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, священно-мученик – I: 88

Иеракс, авва – I: 37, 38

Иларион, авва – I: 210; II: 236

Илия, авва – I: 30, 156, 378, 448, 451; II: 342, 421

Иоанн, авва – I: 33, 131, 136, 161, 501, 502; II: 12-16, 126, 140-141, 155, 156, 269, 270

Иоанн евнух, авва – I: 498-499, 511

Иоанн Златоуст, святитель – I: 34, 432

Иоанн Кассиан Римлянин, авва – I: 33, 216, 256, 330; II: 17, 75, 342

Иоанн из Келлий, авва – I: 161

Иоанн Кизический, игумен монастыря аввы Авраамия – I: 35-36

Иоанн Киликийский, игумен Раифский, авва – I: 34, 216, 383

Иоанн киновиарх, игумен Великой Киновии, авва – I: 33-34, 216

Иоанн Ко́лов (Кущник), авва – I: 32, 213, 256, 382-383, 384, 500, 502, 524; II: 12-16, 73, 98, 139, 141, 211, 233-236

Иоанн из Лико, амма – II: 48

Иоанн отшельник, авва – II: 270-272

Иоанн Персянин, авва – I: 328-330, 512; II: 211

Иоанн Петрский, авва – I: 320

Иоанн, подвижник из киновии – I: 131-132

Иоанн, ученик аввы Аммона – I: 208

Иоанн, ученик аввы Павла – II: 98

Иоанн Фивейский, авва – II: 142

Иоанн Фивейский младший, ученик аввы Аммоя – II: 212

Иов, авва – I: 231

Иосиф, авва – I: 33, 36, 130, 135, 167, 215, 223, 432-433, 503-510, 521, 523, 544; II: 16, 51, 74, 118, 161, 231, 422

Иосиф Пелусиот, авва – II: 144

Иперехий – I: 172, 233, 234, 334, 401, 551; II: 29, 108

Ираклий, авва – I: 378, 380

Ириней, авва – I: 15-16

Исаак, авва – I: 36, 46, 161, 167, 173, 214, 327, 328, 452, 497, 502-503, 533; II: 23, 143, 144

Исаак, ученик аввы Аполлона – II: 16-17

Исаак, ученик аввы Мотия – II: 214, 215

Исаия Отшельник (Скитский), авва – I: 17-19, 49, 128-129, 156-158, 207, 212, 224, 327, 346, 377-378, 433-434, 451-452, 497, 521; II: 7, 9-11, 50, 97, 133-136, 233, 420-421, 438

Исидор Пелусиот, пресвитер Скитский, авва – I: 37, 132, 213-214, 215, 327, 328, 384, 395, 511-512; II: 16, 50, 132, 142, 147, 211, 227, 228, 284

Исидор Странноприимец из Александрии, авва – I: 322

Иулиан, авва – I: 330

Кариен, авва – I: 256

Карион, авва – II: 131, 132, 145-146

Кассиан, см. Иоанн Кассиан Римлянин

Кеф, авва – I: 221

Кир Александрийский, авва – I: 259

Кирилл Александрийский, святитель – I: 555; II: 265

Конон – I: 218

Коприй, авва – I: 385; II: 147

Косма из Александрии, мудрец – I: 132

Кроний, авва – I: 38-39; II: 143, 144

Ксанфий, авва – II: 20, 160, 346

Ксой Фивейский, авва – II: 341

Лонгин, авва – I: 162, 218, 385, 512-513; II: 147, 212, 272-273, 342-344, 422

Лот, авва – I: 260, 479; II: 16, 25, 51, 237

Лука, патриарх – II: 449-450

Лукий из Эната, авва – I: 381, 512-513; II: 51-52

Макарий Александрийский (Городской), авва – I: 13, 220, 513-515, 517

Макарий Великий (Египетский), авва – I: 17, 19-30, 40, 111, 133, 163-164, 219-220, 327, 386, 387-389, 452, 453, 480, 513-515; II: 18, 53, 148-152, 158, 212, 213, 238, 274-278, 279-283, 344-345, 364-370

Марк Лошадник (Юродивый), блаженный – I: 424-426; II: 61

Марк Отшельник (Египетский), авва – I: 41, 121, 134, 221, 323, 454-456, 478

Марк, ученик аввы Силуана – I: 165-166; II: 99, 100, 285

Маркелл, авва – I: 391-393; II: 285

Матой, авва – I: 41, 165, 261, 386, 436-437, 515; II: 155-157, 374

Мегефий, авва – I: 332, 516; II: 101

Мелания Римлянка, амма – I: 322

Милесий, авва – I: 389-391

Милисий, авва – II: 346

Мина, авва – I: 220

Мио Киликийский, авва – II: 101

Мио́ (Миос) из Фиваиды, авва – I: 13, 516; II: 158

Мироген, авва – I: 393

Моисей Эфиоп (Мурин), авва – I: 41, 86, 97, 99, 100, 110, 126, 127, 133, 134, 165, 217, 256, 291, 331, 436, 453-454, 535, 536; II: 19, 27, 50, 53, 76, 101-102, 131, 132, 153-155, 213, 284-285, 371, 423

Моио, авва – II: 106

Мотий, авва – II: 214

Нафанаил, авва – I: 335

Никон отшельник, авва – I: 394

Нил, авва – I: 42, 134-135; II: 53-54, 159, 360-363

Нистерой Великий, авва – I: 42, 43, 135, 437, 459; II: 19, 76, 159

Олимпий, авва – I: 261; II: 20

Ор, авва – I: 138, 172, 551-552; II: 29, 167-168, 375

Орест, авва – I: 43

Орсисий, авва – II: 21, 160

Павел, авва – I: 13, 137, 168, 225, 396; II: 98-99, 216, 350, 423

Павел киновит, блаженный – II: 364

Павел Препростой, авва – I: 170, 477; II: 286-292

Павел, ученик аввы Opa – I: 551; II: 375

Паисий, авва – I: 49, 216, 224, 532, 540-541; II: 23, 215, 354

Палладий, авва – I: 47-48, 225-228, 538

Памво, авва – I: 9, 48-52, 168, 170, 222, 224, 322, 327, 328, 536-538; II: 25, 78, 103, 138, 143, 167, 240, 365-366, 371, 373

Пафнутий, авва – I: 13, 136, 163, 256, 263-264, 452, 462-463, 538; II: 162, 170, 241

Пафнутий, епископ из Фиваиды – I: 538-540

Пафнутий Кефала́, авва – I: 41, 477

Пахомий Великий (Тавеннисиот), авва – I: 80-81, 326, 372, 517; II: 158, 286, 374

Пахон отшельник, авва – I: 310-314

Петр, авва – II: 149, 167, 169, 238

Петр, архиепископ Александрийский, священномуче­ник – II: 298

Петр Пионит – I: 225

Петр, пресвитер из Диоса – II: 170

Петр, ученик аввы Исаии, авва – I: 156-157; II: 10

Петр, ученик аввы Лота, авва – I: 479; II: 25-26

Петр, ученик аввы Силуана, авва – I: 517

Пимен Великий, авва – I: 42, 43-47, 103, 112, 113, 135-136, 155-156, 166-167, 168, 221, 222-224, 262-263, 289, 351, 384, 385, 395-396, 437-438, 456-462, 503, 517-536, 540, 541; II: 8, 18, 22-23, 24-25, 54, 77, 79-80, 101, 102, 117, 122, 126-127, 132, 142-143, 154, 159, 160-167, 170, 196, 211, 215, 238-240, 347, 371, 373, 422-423

Пиор, авва – I: 225, 462; II: 215-216

Питири́он, ученик аввы Антония, авва – I: 52

Пистимон, авва – I: 332

Поплий, монах – II: 55

Псентаисий, авва – II: 374

Псой, авва – II: 374

Роман, авва – II: 371

Руф – I: 137; II: 103-104

Саио, авва – II: 105-106

Сармат, авва – I: 139, 548; II: 174, 373

Сарра, амма – I: 232, 264-265, 397, 538, 548-549; II: 78

Серапион, авва – I: 171, 217-218, 333, 440-441; II: 28, 78-79

Сергий, игумен обители на равнине, авва – I: 109-112

Сергий из Скита, авва – I: 423

Серид, авва – II: 106-107

Серин, авва – I: 231, 536; II: 174

Силуан, авва – I: 16, 165, 168-171, 231, 333, 443-445, 507, 546-548; II: 27, 99, 100, 217-218, 242, 285, 292, 371, 373

Симеон, бывший купец, авва – II: 378-380

Симеон Столпник, авва – I: 488

Симон, авва – I: 440; II: 23-24

Синклитикия, амма – I: 139, 171, 232, 333, 398-401, 441, 549-551; II: 28-29, 107, 175

Сисой Великий (Фиваидский, Каламонский), авва – I: 53, 110, 138-139, 228-231, 332, 349-350, 397, 439-440, 525, 544-546; II: 26-27, 29, 56, 101, 105, 167, 169, 170, 174, 216, 241-242, 344, 350-351, 371, 372-373, 423

Сопатр, авва – II: 105-106

Софроний (Иерусалимский), святитель – I: 505, 506

Спиридон Тримифунтский, святитель – II: 216-217, 351

Стефан Савваит, авва – II: 448-449

Сур, авва – II: 374

Тимофей пресвитер, авва – II: 79

Тимофей из Скита, авва – I: 137; II: 216

Тифой, авва – I: 139, 233, 442, 535; II: 56, 175, 374

Урсирий из Фигоны, авва – I: 13

Феликс, авва – I: 172

Феодор Аданей, авва – II: 397

Феодор Византийский, авва – II: 359-363

Феодор Елевферопольский, авва – I: 499

Феодор, епископ Россы – I: 252

Феодор (Фермейский, Скитский), авва – I: 31, 129-130, 172, 173-175, 212, 327, 381, 423, 434-436, 497, 498, 499; II: 11, 73, 78, 136-138, 143, 210, 375, 421

Феодор Энатский, авва – I: 381; II: 11, 233

Феодора, амма – I: 31-32, 130-131, 382, 500; II: 11, 139, 421

Феодосий, безмолвник – I: 218, 320

Феодот, авва – I: 212

Феона, авва – I: 217-218, 391, 393, 499; II: 11, 137, 165

Феофил, архиепископ Александрийский – I: 31, 120-121, 122, 123, 158-160, 214, 243; II: 138, 267, 358

Филагрий, отшельник – I: 334

Филором, авва – I: 234; II: 374

Фока, авва – I: 265-266; II: 292

Фома, авва – I: 53

Фомаида, благочестивая жена – I: 306-309

Форт – I: 401-402

Херемон безмолвник, авва – I: 402

Элладий, авва – I: 210, 211

Примечания

1

Втор. 32, 7.

(обратно)

2

Исх. 20, 12.

(обратно)

3

См.: Нав. 14, 7, 10-11.

(обратно)

4

Мф. 25, 36.

(обратно)

5

Святое приношение – таинство святой Евхаристии. – Примеч. ред.

(обратно)

6

Еккл. 3, 1.

(обратно)

7

Пс. 118, 37.

(обратно)

8

Притч. 1, 7.

(обратно)

9

Быт. 22, 12.

(обратно)

10

См.: Исх. 21, 2-6.

(обратно)

11

1 Кор. 10, 12.

(обратно)

12

Иак. 4, 8.

(обратно)

13

Префект – глава гражданской администрации, градоначальник. – Примеч. ред.

(обратно)

14

См.: 2 Цар. 15, 31.

(обратно)

15

См.: Дан. 13, 5-14.

(обратно)

16

Пс. 91, 13.

(обратно)

17

См.: 4 Цар. 4, 8-17.

(обратно)

18

Ср.: Пс. 144, 20.

(обратно)

19

О богослужении часов см. наст, изд.: т. I, с. 27, примеч. 1. – Примеч. ред.

(обратно)

20

Пс. 118, 164.

(обратно)

21

Евхиты («молитвенники» – от греч. εὐχή – молитва) – мистическое направление в монашестве, утверждавшее превосходство молитвы над всеми другими видами монашеского делания. Евхиты часто склонялись к еретическому отрицанию церковной иерархии, таинств и догматов, поскольку считали себя причастниками Святого Духа, уже достигшими спасения. Осуждены Ефесским собором в 431 г. Обычно евхиты отождествляются с сирийскими мессалианами (от сир. saly – молиться), название которых стало в Византии нарицательным для обозначения монашеских ересей. – Примеч. пер.

(обратно)

22

Пс. 50, 1.

(обратно)

23

Мф. 19, 21.

(обратно)

24

Мф. 16, 24.

(обратно)

25

Ис. 40, 1. Речь идет об ободрении израильского народа, который должен молиться. – Примеч. пер.

(обратно)

26

Вероятно, прп. Поплий Сирийский († ок. 380 г.). Память 25 января / 7 февраля. – Примеч. ред.

(обратно)

27

См.: Быт. 18, 2-16.

(обратно)

28

См.: Быт. 19, 1-3.

(обратно)

29

Т. е. до 5-ти часов пополудни. – Примеч. ред.

(обратно)

30

Юстин I, имп. Константинопольский (518-527). – Примеч. ред.

(обратно)

31

Юстиниан I Великий, имп. Константинопольский (527-565). – Примеч. ред.

(обратно)

32

Пс. 103, 24.

(обратно)

33

Пс. 76, 14-15.

(обратно)

34

Пс. 112, 7.

(обратно)

35

1 Цар. 2, 7.

(обратно)

36

Пс. 39, 6.

(обратно)

37

Пс. 93, 17.

(обратно)

38

Мф. 22, 21.

(обратно)

39

Мк. 2, 19-20.

(обратно)

40

Мф. 19, 21.

(обратно)

41

Мф. 5, 7.

(обратно)

42

Иак. 2, 13.

(обратно)

43

Притч. 3, 27.

(обратно)

44

Манихейство – ересь, основанная на учении персидского проповедника Манѝ (216–276) о двух от века существующих божественных субстанциях, олицетворяющих начала добра и зла – светлого Ормузда, царствующего в духовном мiре, и мрачного Аримана, повелителя демонического мiра материи. Согласно Мани, их борьбой и порожден видимый мiр – мiр смешения двух стихий, из которого человеческая душа, несущая частицу светлой мiровой души, заключенную в гробницу тела (греч. σῶμα ≈ σῆμα), призвана освободиться с помощью Христа и посланного Им Утешителя (греч. Παράκλητος) – самого Мани. Миссией же Параклита является восстановление якобы извращенного апостолами подлинного учения Христа. Претендуя на создание универсальной мiровой религии, манихейство соединило позднеантичные гностические представления с различными верованиями нехристианского Востока; в свою очередь, его морально-аскетическая проповедь созерцательной жизни и крайнего воздержания, его тайный культ некоего высшего знания-гнозиса, явились соблазном для нарождающегося монашества и оказали влияние на различные секты как на Востоке, так и на Западе вплоть до средних веков. – Примеч. ред.

(обратно)

45

Притч. 19, 17.

(обратно)

46

Флп. 2, 8.

(обратно)

47

Ср.: Ин. 16, 33.

(обратно)

48

См.: Деян. 14, 22.

(обратно)

49

Прп. Арсений был воспитателем сыновей имп. Феодосия I Константинопольского (379-395), впоследствии имп. Аркадия (395-408) и Гонория (395-423). – Примеч. ред.

(обратно)

50

Деян. 11, 24.

(обратно)

51

Ср.: Мф. 7, 14.

(обратно)

52

Мф. 19, 27.

(обратно)

53

Т. е. в обычное для монахов время – в 3 часа пополудни. – Примеч. ред.

(обратно)

54

См.: Мф. 8, 20.

(обратно)

55

Папа – подобно Римскому, древний титул архиепископа Александрийского. – Примеч. ред.

(обратно)

56

Лк. 14, 11.

(обратно)

57

Мф. 5, 3.

(обратно)

58

Мелхиседек – священник и царь Салима (Иерусалима), прообраз Царя Христа. См.: Быт. 14, 18. Евр. 7, 1-3. – Примеч. ред.

(обратно)

59

См.: Мф. 5, 3.

(обратно)

60

В древности клирики носили белое облачение в знак непорочной жизни и духовной радости. См., напр.: Свт. Симеон Фессалоникийский. Разговор о священнодействиях и таинствах церковных, 131. – Писания. СПб., 1856. С. 214. В современной практике при рукоположении клирики также получают белое облачение. – Примеч. ред.

(обратно)

61

Пс. 45, 2.

(обратно)

62

Пс. 24, 18.

(обратно)

63

Ср.: Ис. 6, 5.

(обратно)

64

См.: Мф. 5, 44.

(обратно)

65

Ин. 1, 47.

(обратно)

66

1 Кор. 5, 12-13.

(обратно)

67

Пс. 72, 22-23.

(обратно)

68

См.: Мф. 15, 22-28.

(обратно)

69

См.: 1 Цар. 25, 2-40.

(обратно)

70

Тит. 1, 15.

(обратно)

71

См.: Мф. 15, 22-28.

(обратно)

72

Ср.: Пс. 50, 18-19.

(обратно)

73

Т. е. себя. Ср.: 2 Кор. 12, 2. – Примеч. пер.

(обратно)

74

Свт. Афанасий Великий писал книги против ариан в защиту Православия, в том числе четыре «Слова против ариан». [См.: Свт. Афанасий Великий. Творения. В 4 т. Т. 2. СТСЛ, 1902. С. 176-494.] – Примеч. пер.

(обратно)

75

Ис. 30, 18.

(обратно)

76

Пс. 134, 16-17.

(обратно)

77

См.: Лк. 18, 13.

(обратно)

78

См.: Исх. 17, 1-6.

(обратно)

79

См.: Нав. 7, 6-10.

(обратно)

80

Феодосий II (Младший), имп. Константинопольский (408-450). – Примеч. ред.

(обратно)

81

1 Кор. 10, 12.

(обратно)

82

Ср.: Мф. 5, 13.

(обратно)

83

Мф. 24, 23.

(обратно)

84

См.: 2 Кор. 12, 7.

(обратно)

85

Пс. 26, 14.

(обратно)

86

См.: Лк. 18, 10-14; 15, 11-24.

(обратно)

87

Пс. 118, 21.

(обратно)

88

Пс. 58, 6.

(обратно)

89

Пс. 118, 21.

(обратно)

90

Ср.: Мф. 6, 12.

(обратно)

91

Пс. 101, 5.

(обратно)

92

Пс. 118, 62.

(обратно)

93

Пс. 6, 7.

(обратно)

94

Пс. 41,4.

(обратно)

95

1 Пс. 18, 15.

(обратно)

96

Пс. 108, 24.

(обратно)

97

Пс. 24, 18.

(обратно)

98

Пс. 56, 8.

(обратно)

99

См.: Чис. 22, 21-31.

(обратно)

100

Мф. 23, 12.

(обратно)

101

Притч. 3, 34.

(обратно)

102

Мф. 5, 39.

(обратно)

103

Лк. 6, 37.

(обратно)

104

1 Тим. 6, 7.

(обратно)

105

Иов. 1, 21.

(обратно)

106

См.: Пс. 76, 5.

(обратно)

107

Мф. 6, 12.

(обратно)

108

Ср.: Ис. 3, 12.

(обратно)

109

Лк. 6, 30.

(обратно)

110

Ср.: Мф. 6, 12.

(обратно)

111

См.: Деян. 7, 55-60.

(обратно)

112

Название Антиохии при имп. Юстиниане I. [В 528 г. имп. Юстиниан переименовал Антиохию в Феуполь, т. е. Град Божий.] – Примеч. пер.

(обратно)

113

1 Ин. 4, 18.

(обратно)

114

См.: Мф. 22, 37-40.

(обратно)

115

Ориген (185–251) – исповедник, выдающийся ученый александрийской школы. Его труды положили начало становлению церковного вероучения как системы научного богословия. Многие идеи Оригена были усвоены и развиты последующими православными богословами, но нередко по тем или иным причинам они становились также источником ересей и смут. – Примеч. ред.

(обратно)

116

Ср.: 1 Кор. 13, 4.

(обратно)

117

Ср.: Ин. 15, 13.

(обратно)

118

Растение семейства бобовых. – Примеч. пер.

(обратно)

119

Работник на рынке, следящий за исправностью весов и правильностью гирь. – Примеч. пер.

(обратно)

120

Ср.: Мф. 5, 41.

(обратно)

121

Пашня в Египте – прямоугольный участок земли между ирригационными каналами. Размер его зависел от устройства ирригационной системы. – Примеч. пер.

(обратно)

122

Ср.: 1 Кор. 10, 24.

(обратно)

123

Вероятно, поговорка наподобие выражения «хоть из кожи вылезет». – Примеч. пер.

(обратно)

124

Рим. 12, 5.

(обратно)

125

Деян. 4, 32.

(обратно)

126

Мф. 11, 12.

(обратно)

127

Быт. 2, 7.

(обратно)

128

Быт. 1, 27.

(обратно)

129

Мф. 26, 26.

(обратно)

130

См.: Быт. 14, 18. Евр. 7, 1-3.

(обратно)

131

Авзонийцы – одно из эпических названий римлян. [Cras (лат.) – завтра.] – Примеч. пер.

(обратно)

132

Юлиан, имп. Константинопольский, прозванный Отступником за попытку восстановления языческих культов, был убит в 363 г. во время персидского похода. – Примеч. ред.

(обратно)

133

Феофил, патр. Александрийский с 388 по 412 г. – Примеч. ред.

(обратно)

134

Прп. Ефрем Сирин. – Примеч. пер.

(обратно)

135

Прп. Ефрема Сирина. – Примеч. пер.

(обратно)

136

Т. е. до 3-го часа пополудни – обычного времени трапезы. – Примеч. ред.

(обратно)

137

Об Ианнии и Иамврии см. наст, изд.: т. I, с. 597, примеч. 3. – Примеч. ред.

(обратно)

138

См.: Евр. 6, 8.

(обратно)

139

См.: Мф. 7, 14.

(обратно)

140

Мф. 26, 52.

(обратно)

141

Пс. 45, 9.

(обратно)

142

1 Тим. 2, 4.

(обратно)

143

Из богослужения всенощного бдения. – Примеч. пер.

(обратно)

144

См.: Ис. 1, 16-19.

(обратно)

145

1 Тим. 1, 15.

(обратно)

146

Пс. 103, 24.

(обратно)

147

Иез. 33, 11.

(обратно)

148

См.: Мф. 22, 11-13.

(обратно)

149

Так названы еретики-монофизиты. – Примеч. пер.

(обратно)

150

Евр. 7, 7.

(обратно)

151

1 Тим. 2, 4.

(обратно)

152

Сщмч. Петр, архиеп. Александрийский († 311 г.). Память 25 ноября / 8 декабря. – Примеч. ред.

(обратно)

153

1 Кор. 10, 31.

(обратно)

154

Ср.: Ам. 1, 9.

(обратно)

155

Пс. 91, 13.

(обратно)

156

См.: 4 Цар. 4, 12-37.

(обратно)

157

Мф. 18, 19.

(обратно)

158

Т. е. секретарем, занимавшимся делами по имениям и тяжбам монастыря. – Примеч. пер.

(обратно)

159

Пс. 144, 18.

(обратно)

160

Ин. 3, 16.

(обратно)

161

1 Кор. 5, 7.

(обратно)

162

Ср.: Мф. 8, 12.

(обратно)

163

Ср.: Мк. 9, 44-45.

(обратно)

164

См.: Ин. 10, 11.

(обратно)

165

Келарь – ответственный за продовольствие и трапезу в монастыре. – Примеч. пер.

(обратно)

166

См.: Нав. 10, 12-13.

(обратно)

167

Пс. 73, 16.

(обратно)

168

Пс. 33, 2.

(обратно)

169

Пс. 144, 2.

(обратно)

170

1 Фес. 5, 17-18.

(обратно)

171

Т. е. разливается ли в свое время Нил. – Примеч. ред.

(обратно)

172

См.: 1 Ин. 2, 15.

(обратно)

173

Речь идет, вероятно, о сторожах, которые выступали как посредники. – Примеч. пер.

(обратно)

174

Т. е. в 3 часа пополудни – обычное время трапезы. – Примеч. ред.

(обратно)

175

См.: Исх. 34, 29-35. Ср.: Лк. 9, 29-32.

(обратно)

176

Мф. 11, 28.

(обратно)

177

Ср.: Деян. 9, 15.

(обратно)

178

См.: Лк. 14, 26.

(обратно)

179

Исх. 15, 27.

(обратно)

180

См.: Лк. 1, 11-12.

(обратно)

181

См.: Деян. 10, 1-4.

(обратно)

182

См.: 3 Цар. 19, 5-7. 4 Цар. 1, 3.

(обратно)

183

1 Тим. 2, 4.

(обратно)

184

Пс. 118, 19.

(обратно)

185

Евр. 7, 7.

(обратно)

186

Мф. 19, 21.

(обратно)

187

Мф. 6, 19.

(обратно)

188

Ср.: Мк. 9, 42.

(обратно)

189

Мф. 16, 26.

(обратно)

190

Мк. 10, 23.

(обратно)

191

См.: Исх. 32, 20.

(обратно)

192

Мк. 10, 45.

(обратно)

193

Ср.: Деян. 9, 15.

(обратно)

194

1 Тим. 2, 4.

(обратно)

195

По византийскому времяисчислению, двенадцать ночных часов отсчитывались от захода солнца до рассвета, 6-й час дня соответствовал полдню, 9-й (обычный час монашеской трапезы) – 3-м часам пополудни. – Примеч. ред.

(обратно)

196

См.: Дан. 3, 23.

(обратно)

197

Ср.: Быт. 6, 3.

(обратно)

198

Евр. 12, 29.

(обратно)

199

См.: Дан. 7, 9.

(обратно)

200

См.: Иез. 1, 4, 5, 26.

(обратно)

201

Ис. 6, 1.

(обратно)

202

См.: Евр. 11, 27.

(обратно)

203

1 Кор. 13, 12.

(обратно)

204

См.: Рим. 8, 38-39.

(обратно)

205

Еф. 6, 18.

(обратно)

206

Мф. 6, 9-13.

(обратно)

207

1 Фес. 5, 17.

(обратно)

208

См.: Быт. 19, 15.

(обратно)

209

Пс. 100, 5.

(обратно)

210

Мф. 17, 20.

(обратно)

211

См.: Быт. 13, 1-4; 15, 1-6.

(обратно)

212

Ис. 66, 2.

(обратно)

213

Ис. 33, 15.

(обратно)

214

Быт. 3, 23.

(обратно)

215

Ис. 58, 9.

(обратно)

216

Мф. 18, 18.

(обратно)

217

См. гл. XIII, 32, примеч. 1 на с. 91 наст. изд. – Примеч. ред.

(обратно)

218

См.: Исх. 3, 1-15.

(обратно)

219

См.: 3 Цар. 2, 36-46.

(обратно)

220

Ср.: Пс. 2, 3.

(обратно)

221

1 Пет. 1, 16.

(обратно)

222

Мф. 5, 48.

(обратно)

223

Мф. 11, 29.

(обратно)

224

Пс. 56, 8.

(обратно)

225

1 Пет. 5, 8.

(обратно)

226

Пс. 18, 2.

(обратно)

227

Пс. 15, 8.

(обратно)

228

Пс. 41, 4.

(обратно)

229

Лк. 18, 14.

(обратно)

230

Притч. 3, 34.

(обратно)

231

Мф. 6, 12.

(обратно)

232

2 Фес. 3, 10.

(обратно)

233

Мф. 7, 23.

(обратно)

234

1 Цар. 2, 30.

(обратно)

235

Пс. 15, 8.

(обратно)

236

Римская цифра означает том настоящего издания, арабская – страницу указанного тома (в бумажной версии книги).

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА XI. О том, что всегда должно пребывать в трезвении

ГЛАВА XII. О непрестанной и трезвенной молитве

ГЛАВА XIII. О том, что должно быть странноприимным и с радостью творить милостыню

ГЛАВА XIV. О послушании

ГЛАВА XV. О смиренномудрии

ГЛАВА XVI. О незлобии

ГЛАВА XVII. О любви

ГЛАВА XVIII. О прозорливцах

ГЛАВА XIX. О чудотворцах

ГЛАВА XX. Об образе жизни святых мужей

ГЛАВА XXI. Собеседования святых старцев в вопросах и ответах

ГЛАВА XXII. Изречения тех, кто состарился в подвижничестве, вкратце показывающие высочайшую святость их добродетели

ГЛАВА XXIII. Собеседование двенадцати пустынников

ГЛАВА XXIV. Поучительное слово великого некоего старца к своему ученику

ГЛАВА XXV. Наставления преподобного Стефана Савваита отрекшимся от мiра

ГЛАВА XXVI. Слово святейшего патриарха Луки о том, как должно монаху вести себя в келии

ГЛАВА XXVII. Уроки святых наших отцов и учителей

ПРИЛОЖЕНИЕ. Именной указатель святых отцов и подвижников, упоминаемых в «Великом патерике»[236]

*** Примечания ***