****************************************************************

Мосян Тунсю

Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея

The Scum Villain’s Self-Saving System

人渣反派自救系统 (Rénzhā Fǎnpài Zìjiù Xìtǒng)

https://vk.com/clubpsojisysoj

https://blog-house.pro/psoj_i_sysoj/

http://mintmanga.com/scum_villain_s_self_saving_system__novel_

https://selfsavesystem.diary.ru/p216486387.htm

****************************************************************

Оглавление

Глава 1. Перерождение (в) злодея

Глава 2. Жестокое обращение с главным героем

Глава 3. И что же мне с тобой делать, главный герой?

Глава 4. Система лютует

Глава 5. Новая миссия начинается

Глава 6. Полный провал

Глава 7. Главный герой как козел отпущения

Глава 8. Оплеуха вместо трофея

Глава 9. Непредвиденные трудности самосовершенствования

Глава 10. Отражение атаки

Глава 11. Твой выход, главный герой!

Глава 12. Невероятная победа

Глава 13. Как грамотно уладить конфликт

Глава 14. Насколько пошлым может стать сюжет

Глава 15. Как правильно обращаться с главным героем

Глава 16. Злодей заместо героини

Глава 17. Скромное обаяние злодея

Глава 18. Явление темного наставника

Глава 19. Притяжение темного пути

Глава 20. Будни сюжетного негра

Глава 21. Собрание Союза бессмертных. Часть 1

Глава 22. Собрание Союза бессмертных. Часть 2

Глава 23. Вот так сюрприз! Часть 1

Глава 24. Вот так сюрприз! Часть 2

Глава 25. Как нести звание злодея с честью. Часть 1

Глава 26. Как нести звание злодея с честью. Часть 2

Глава 27. Как нести звание злодея с честью. Часть 3

Глава 28. Против Системы не попрешь

Глава 29. Тут Система бессильна

Глава 30. Лекарство от смерти

Глава 31. Обратный отсчет до возвращения главного героя

Глава 32. Воссоединение. Часть 1

Глава 33. Воссоединение. Часть 2

Глава 34. Монстр в чистом виде!

Глава 35. Подмоченная репутация. Часть 1

Глава 36. Подмоченная репутация. Часть 2

Глава 37. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 1

Глава 38. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 2

Глава 39. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 3

Глава 40. Бегство от смерти в Хуаюэ. Часть 1

Глава 41. Бегство от смерти в Хуаюэ. Часть 2

Глава 42. Потасовка в винной лавке

Глава 43. Конец всему

Глава 44. Пособие по самовозрождению

Глава 45. Особенности демонической культуры

Глава 46. Переполох в гнезде демонов

Глава 47. Отряд беззаветных сплетников Цзянху

Глава 48. Не ведая о встрече

Глава 49. Действительное положение дел

Глава 50. Разбитая вдребезги картина мира

Глава 51. Этот сон полон боли

Глава 52. Сожаления горы Чунь

Глава 53. Новая встреча учителя и ученика

Глава 54. Несчастливое воссоединение

Глава 55. Жизнь под домашним арестом

Глава 56. Человек в гробу

Глава 57. Священный Мавзолей

Глава 58. Зал Восторгов, зал Ярости, зал Сожалений

Глава 59. Тает снег, трескается лед

Глава 60. Старый глава дворца Хуаньхуа

Глава 61. Первая стража одиночек

Глава 62. Вторая стража одиночек

Глава 63. Путешествие на юг

Глава 64. Рандеву во вражеском лагере

Глава 65. Ну и семейка!

Глава 66. Скандал в приличном обществе

Глава 67. Трое в пути

Глава 68. Храм Чжаохуа. Часть 1

Глава 69. Храм Чжаохуа. Часть 2

Глава 70. Храм Чжаохуа. Часть 3

Глава 71. Возмездие Системы

Глава 72. Человек по имени Шэнь Цзю

Глава 73. Экстра 1. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 1

Глава 74. Как важно вовремя вернуться

Глава 75. Ветер, приносящий снег

Глава 76. Возвращение в Бездну

Глава 77. Демонический хребет Майгу

Глава 78. Лица из прошлого

Глава 79. Былых чувств не вернуть

Глава 80. Ключевой артефакт

Глава 81. История начинается…

ЭКСТРЫ

Глава 82. Пик противостояния между Бин-мэй и Бин-гэ. Часть 1

Глава 83. Пик противостояния Бин-мэй и Бин-гэ. Часть 2

Глава 84. Пик противостояния между Бин-мэй и Бин-гэ. Часть 3

Глава 84.1. Ну вы поняли...

Глава 85. Слово о Чжучжи. Часть 1

Глава 86. Воспоминания о том, как Великий и Ужасный Лю бился с обольстительными демоницами

Глава 87. Слово о Чжучжи. Часть 2 (внимание: элементы гета!)

Глава 88. Ло и Шэнь ломают голову над 100 вопросами

Глава 89. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 2

Глава 90. Отчёт о медовом месяце

Глава 91. Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю

Глава 92. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 3

Глава 93. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 4

Глава 94. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 5

Глава 95. Похождения Сян Тянь Да Фэйцзи. Часть 6 (добавленное послесловие)

Экстра [17]. Глубокий сон

Экстра [18]. Записки о продлении детства

Экстра [19]. Сожаления горы Чунь, Песнь БинЦю

Экстра [20]. Записки о вступлении в брак. Фрагмент 1

Послесловие

Эпизод, удалённый из 63 главы новеллы

Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея / 人渣反派自救系统 (Rénzhā Fǎnpài Zìjiù Xìtǒng) / The Scum Villain’s Self-Saving System

Автор: Мосян Тунсю 墨香铜臭 (Mòxiāng Tóngchòu)

Год выпуска: 2015

81 глава, 19 экстр, выпуск завершён.

Жанры: BL, приключения, юмор, попаданцы.

Перевод с английского: Псой и Сысой

Редакция: kaos

Помощь в сверке с китайским текстом: Диана Котова (DianaTheMarion)

Корректор: Екатерина

Перевод выполнен с английского текста, размещенного на сайтах:

https://cnoveluv.wordpress.com/projects/the-scum-villains-self-saving-system/ и

http://bcnovels.com/chapter-40-the-scum-villains-self-saving-system/

Будем благодарны читателям, указавшим на смысловые неточности и ошибки в переводе имен и названий!

«Да как вообще можно читать подобное?»
Шэнь Юань возрождается в прочитанном им гаремном романе, где переселяется в тело главного злодея — Шэнь Цинцю, который бесчеловечно издевался над главным героем Ло Бинхэ, едва не погубив его.
Да будет вам известно, этот самый оригинальный Шэнь Цинцю в конечном итоге был заживо превращён своим учеником в человека-палку ¹— как вам такое? Человека-палку!!!
«Не то чтобы я не желал обнимать бёдра ²главного героя, но какого хрена делать из него чёртова дьябло? Этот тип мало того что помнит все нанесённые ему обиды, так ещё и возвращает их в тысячекратном размере!»
И какого чёрта по ходу пьесы на нём виснут абсолютно все героини этой книженции?
А главное, с какой радости он, будучи главным злодеем, обязан беспрерывно вставать грудью на защиту главного героя, жертвуя собой ради чужого блага?!
«…Пожалуй, я могу спасти его ещё разок». — Шэнь Цинцю жаждет доказать, что главный злодей тоже имеет право на жизнь, да ещё какую √
Верный и преданный щеночек-белый лотос, чернеющий впоследствии, психопат с душой девы ³— гун × фальшивый негодяй, маньяк ворчания и насмешек — шоу
На самом деле это история о том, как учитель и ученик день за днём маются дурью, сражаются с монстрами, чешут языками и крутят любовь — одним словом, сопли с сахаром как они есть.
А также история от лица злодея о том, как главный герой из невинного ягнёнка-белого лотоса превращается в зловещую чёрную трупную лилию ⁴— демонического деспота…
1) Альтернативное совершенствование, куча дивных талантов и разной прочей хрени.
В основном: герои дни напролёт едят, спят и пинают балду ⁵(:з)∠)
Это первая работа новичка, умоляю, не судите строго ＞＜
2) Дружеское напоминание: если вы читаете в сети, то можете увидеть множество! крутецких! фан-артов! по творчеству автора.
Метки: Путешествие во времени (чуаньюэ), нянься⁶, бессмертные совершенствующиеся, маниакальная любовь.
Серебряная медаль от редактора на цзиньцзяне:
Шэнь Юань пришёл к выводу, что из бесчисленного количества отстойных произведений, которые ему когда-либо доводилось читать, не было ничего столь же вопиющего, как «Путь гордого бессмертного демона». И надо же было такому случиться, что после смерти он переродится в теле гнуснейшего злодея Шэнь Цинцю, учителя главного героя Ло Бинхэ. Чтобы выжить, ему не остаётся ничего другого, кроме как следовать указаниям Системы, которая наполовину угрозами, наполовину волшебными пенделями тащит его по сюжету. Он постоянно вынужден обманывать, лавируя между опасностями и наградами, кое-как воспитывая главного героя, чтобы после оттолкнуть его — и при этом не поступиться своими интересами. Но как ни крути, этот сюжет всё сильнее напоминает сорвавшуюся с повода дикую лошадь, которая несётся в непонятном направлении… Основной тон этого произведения — юмористический, текст весьма лаконичный и развивается бодро и живо, его ритм — простой и лёгкий, сюжет полон внезапных поворотов⁷. Стиль автора — красивый, приятный и узнаваемый, его язвительное остроумие не переходит черту, ровно в самый раз. Не считая главных героев — учителя и ученика — развитие отношений которых затрагивает самые глубинные струны сердца, а их живые и выразительные характеры заслуживают внимания, на сцену выходят и другие яркие личности. Читая эту книгу, вы в одно мгновение будете хохотать до упаду, а в следующее — проникаться к героям глубочайшим сочувствием.

Глава 1. Перерождение (в) злодея

Короче говоря, “Путь гордого бессмертного демона” — это был такой роман-гаремник про летающих даосов, безумно длинный, в котором у главного героя имелась универсальная вундервафля, гарем численностью под сотню голов и способность автоматически влюблять в себя всех встречных женских персонажей.Между прочим, самый популярный роман года в своем жанре!Главный герой, по имени Ло Бинхэ⁸, не родился сразу крутым, как вареное яйцо, но и не рвался к успеху с самого днища, как это обычно бывает в таких книгах. Впрочем, слом сюжетных шаблонов не помешал ему завоевать симпатии тысяч читателей и породить бесчисленные романы-подражания.
Попросту он пошел путем Тьмы.
А до того, как ступить на этот путь, жил Ло Бинхэ, прямо скажем, плохо.
(На этом позвольте опытному сетературофагу Шэнь Юаню опустить смачные подробности убийств, пыток и прочего насилия, сводя опус на десяток миллионов слов к краткому резюме.)
Сразу после рождения Ло Бинхэ осиротел. Его завернули в пеленку, положили в деревянную лодочку, а лодочку пустили по воде.
Была зима, и только благодаря рыбаку, вытащившему лодку на берег, герой не замерз насмерть, и путь его не оборвался еще в младенчестве. Плыл он по реке Ло, и она как раз начинала замерзать, потому героя и назвали так, как назвали.
Он бродяжничал, голодал, одевался в лохмотья и постоянно мерз. Унылое, одним словом, было у него детство.
Одна женщина, прачка в богатой семье, увидела и пожалела ребенка, а так как своих детей у нее не было, она усыновила его и растила как могла. Мать и сын жили в нищете и унижении. В конечном итоге, выпрашивая миску жидкой каши, он получил тумаков от хозяйских сыновей, да еще и опоздал к смертному одру приемной матери, просившей, чтобы он принес ей еды! Такая нездоровая среда повлияла на характер Ло Бинхэ, извратив его и посеяв семена беды. Позже, ступив на Темный путь, он дрался по любому, самому мелкому поводу, мстил за малейшую обиду и лелеял в сердце жажду убийства, сохраняя улыбку на устах.
По стечению обстоятельств Ло Бинхэ взяли в ученики одного из четырех великих даосских Орденов того времени, Орден Цанцюн⁹, и угодил он под начало Шэнь Цинцю¹⁰, Клинка Сю-я¹¹.
Он надеялся, что отныне жизнь его наладится, но не тут-то было: Шэнь Цинцю, внешне прекрасный, оказался обладателем наиотвратнейшего нрава. Он завидовал исключительному таланту Ло Бинхэ. В глубине души он боялся ученика, чье могущество возрастало не по дням, а по часам. Неудивительно, что Шэнь Цинцю унижал и третировал Ло Бинхэ.
Тот учился и страдал молча. Еще несколько лет этой душераздирающей истории, и вот герой наконец дожил до своего шестнадцатилетия, а заодно до Большого Собрания Бессмертных, которое случается раз в три года. Во время Собрания Шэнь Цинцю подставил Ло Бинхэ так удачно, что тот провалился в Бесконечную Бездну — трещину в реальности, отделяющую Мир Демонов от Мира Людей.
Так вот, на этом месте эпопея, считайте, только началась!
В Бездне Ло Бинхэ не просто не погиб, но еще и обрел свой чудесный меч Синьмо¹², а заодно знание о своем происхождении.
Как выяснилось, Ло Бинхэ — плод любви правителя демонов и женщины из Мира Людей, и в венах его текла человеческая кровь и кровь древних демонов, низвергнутых с Небес. Отец его был навеки запечатан под горным хребтом; мать, ученица одного из знаменитых даосских Орденов, — изгнана за связь с демоном. Она скрывалась, терпела лишения и в конце концов, дав жизнь Ло Бинхэ, умерла от голода и потери крови. Перед смертью она положила ребенка в лодку, где произвела его на свет, и тем дала ему шанс спастись.
Мечом Синьмо герой вскрыл печать, блокировавшую его демонические силы, и во мраке Бездны упорно совершенствовал свои новообретенные умения, а потом направился обратно во владения Ордена Цанцюн.
С этого момента Ло Бинхэ шаг за шагом продвигался по пути Тьмы и ни разу не оглянулся назад.
Все его былые враги погибли от его рук в разнообразных мучениях. Ло Бинхэ маскировался, манипулировал, лгал и втирался в доверие, достигнув в этом необычайных высот. Он уподобился гигантской волне, вздымающейся до небес и сеющей ужас в сердцах. По мере развития сюжета Тьма все глубже укоренялась в нем. Он вернулся в Мир Демонов, где воссел на трон своего отца. Этого ему, впрочем, показалось мало, и он принялся стирать с лица земли великие даосские кланы Мира Людей. Всех, кто пытался возражать, он вырезал под корень.
В финале Ло Бинхэ сделался легендой. Объединение Трех Миров, неисчислимый гарем и орды наследников!
— Креатив — говно! Автор — мудак!
Таковы были последние слова Шэнь Юаня. А потом он умер.
Подумать только, он, такой воспитанный и законопослушный человек, кучу денег отдал за лицензионную версию этой дряни, да еще и упорно дочитывал ее до конца! Он ждал интересного и качественного текста, а это оказалось такое дерьмо, что его от злости удар хватил. Вот и как тут не ругаться?!
“Путь гордого бессмертного демона”, автор Сянтянь Дафэйцзи¹³.
Вы взгляните только на этот псевдоним! Аморалка прет изо всех щелей! Стиль — старшая группа детского сада, сюжет — дыра на дыре и дырой погоняет! Неловко даже называть это путаное, беспомощное порождение воспаленного авторского мозга нормальным полноценным романом, пускай даже в легком жанре “меча и магии”.
Все до единого персонажи, встречаясь с главным героем, моментально и катастрофически глупели. Особенно наставник Ло Бинхэ по имени Шэнь Цинцю. Сияющий придурок, вдобавок отмороженный, как Ли Тяньи¹⁴. Весь смысл его существования сводился к тому, чтобы сначала долго нарываться, а затем закономерно погибнуть от руки главного героя. В мучениях, само собой.
Зачем же, спрашивается, Шэнь Юань взялся за это произведение, да еще и упорно дочитывал его до конца?
Не поймите неправильно: мазохистом он не был. Собственно, до ручки его довело вот что: роман был полон загадок, туманных намеков, сюжетных завихрений и прочих висящих ружей, и что вы думаете — ни одно не выстрелило, ни одно!
Автор, ты так издеваешься, что ли?!
Что за таинственные убийцы? Кто все эти девушки, про которых только и сказано, что в финале они окажутся в гареме? Зачем орава персонажей, описанных как злобные и могущественные существа, которые в сюжете вообще никак не сыграли?
Братан, Хрен-до-Небес, ну давай поговорим, а? Заполни! Дыры! В сюжете! ХОРОШО?!
Шэнь Юань так разозлился, что готов был восстать из мертвых.
В бесконечной темноте у него над ухом раздался механический шум.
“Код активации: “Креатив — говно. Автор — мудак”. Автоматический запуск системы”.
“Как следует к вам обращаться?” — произнес голос с интонациями гугль-переводчика.
Шэнь Юань огляделся. Он, казалось, висел в некоем воображаемом пространстве. Голос исходил отовсюду сразу.
“Добро пожаловать в Систему. Система основана на принципе “помоги себе сам”. Здесь вы можете получить новый интересный опыт и исполнение желаний. У вас есть возможность превратить посредственное чтиво в образец изящной, логичной, высококлассной художественной прозы в полном соответствии с вашими вкусами. Приятного времяпровождения!”

Через головокружение пробился негромкий мужской голос: 
– Брат? Брат мой, ты меня слышишь?
Шэнь Юань сильно вздрогнул, попытался сосредоточиться и с трудом разлепил веки. Перед глазами как будто листопад кружился, и потребовалось некоторое время, чтобы наконец сфокусировать взгляд и осмотреться.
Он лежал на кровати под широченным балдахином белого шелка. Со всех четырех кроватных столбиков свисали мешочки с ароматными травами.
На нем были белые одежды средневекового кроя, пахнущие благовониями. Возле подушки покоился бумажный веер.
Слева у кровати сидел красивый мужчина в элегантном темном одеянии¹⁵ и участливо смотрел на Шэня.
Шэнь Юань закрыл глаза, протянул руку, нащупал веер, раскрыл его со щелчком и принялся обмахиваться, сгоняя холодный пот со лба.
Радость просияла во взоре сидящего, и он сердечно сказал:
– Братец наконец очнулся! У тебя болит что-нибудь?
Шэнь Юань сдержанно отозвался:
– Кажется, все в порядке.
Налицо была информационная перегрузка. В замешательстве Шэнь Юань попытался сесть. Заметив его попытку, мужчина поспешно протянул руку, поддерживая его за плечи, и помог опереться об изголовье.
Притворяясь, что только проснулся, Шэнь Юань с отсутствующим выражением лица осведомился:
– Я… где это я?
Мужчина замер на мгновение, затем произнес:
– Ты спал так долго, что потерялся во снах? Ты у себя дома, на горе Цинцзин¹⁶.
Сердце Шэнь Юаня пропустило удар, но он сделал вид, что все еще не пришел в себя:
– А… почему я спал так долго?
– Это скорее я у тебя должен спросить. Как тебе удалось ни с того ни с сего подхватить лихорадку? Я знаю, что в преддверии Большого Собрания Бессмертных ты тренируешь учеников и надеешься на крупный успех. Но репутация нашего Ордена Цанцюн такова, что даже если мы вовсе никого не пришлем на Собрание, никто не осмелится усомниться в нашей мощи. Нет нужды обращать внимание на досужие сплетни.
Чем дальше Шэнь Юань слушал, тем больше ему казалось, что что-то не так. Почему эти слова звучат так знакомо?
Нет, почему вообще вся ситуация выглядит знакомо?
Следующая фраза, сказанная серьезно и доброжелательно, только укрепила его сомнения.
– Братец Цинцю, ты вообще меня слушаешь?
В этот момент что-то звякнуло, и вновь раздался голос с интонациями гугль-переводчика:
“Система успешно активирована! Производится привязка к роли: наставник Ло Бинхэ, Орден горы Цанцюн, Господин вершины Цинцзин, Шэнь Цинцю. Оружие: клинок Сю-я. Стартовое количество М-пойнтов¹⁷: 100”.
“Мать твою, это что еще такое?! Ты что, прямо в голове у меня вещаешь? А этот, Хер Небесный, он в курсе такого плагиата с “Пути гордого бессмертного демона”?”
Разумеется, Шэнь Юань не говорил вслух, но голос ответил сразу же:
“Вы ввели команду для запуска Системы и успешно привязаны к аккаунту “Шэнь Цинцю”. По мере развития сюжета будут открываться все новые задания, где можно заработать М-пойнты. Пожалуйста, убедитесь, что количество М-пойнтов, полученных на каждом задании, превышает ноль. В противном случае вы будете оштрафованы Системой”.
Стоп. Достаточно. До Шэня наконец дошло. Он — попаданец!
Он угодил в роман, который читал только что, и более того — в роман, который иначе как тестостероновым чтивом не назвать и который ему решительно не понравился. Вдобавок тут еще имелась какая-то Система. С этим-то “Шэнь Цинцю” свыкся мгновенно, вот только… К сожалению, персонаж, которым он оказался, — сволочной наставник главного героя. Нда… ситуация напряженная.
Рядом с ним — нынешний глава Ордена Цанцюн, старший товарищ Шэнь Цинцю, Клинок Сюаньсу¹⁸ — Юэ Цинъюань¹⁹. М-мать.
Ругнулся Шэнь Юань потому, что в оригинальном сюжете Юэ Цинъюаня угробил его милейший младший брат во Ордене — Шэнь Цинцю. Нормально так, да?
И умер он, к тому же, донельзя трагично. Десятки тысяч стрел пронзили его тело, там потом и хоронить-то было нечего.
И вот будущая жертва заглядывает в лицо своему убийце и спрашивает о самочувствии. Что-то как-то это тяжко.
Однако, судя по всему, до этого момента в сюжете еще не дошло. Юэ Цинъюань жив-здоров, следовательно, Шэнь Цинцю еще не сорвал свою лицемерную маску.
Пока еще все можно поправить.
Юэ Цинъюань был хорошим человеком. В романе он много страдал, а Шэнь Юань весьма симпатизировал этому персонажу, когда читал.
Он чуть-чуть расслабился, и тут же цепочка слов всплыла со дна его памяти.
“...в мрачной темной комнате с потолочной балки свисала цепь. Кольцо на нижнем её конце обхватывало талию человека… если, конечно, это все еще можно было назвать человеком. Он был растрепан и грязен, как безумец, но самое страшное — у него были отсечены все четыре конечности. Плечи и бедра заканчивались кровавыми обрубками. Если бы кто-то прикоснулся к нему, человек издал бы лишь глухой стон: язык его был вырван, и он не мог говорить членораздельно”.
“Путь гордого бессмертного демона”: как именно закончился Шэнь Цинцю.
Шэнь Юань — ой, нет, Шэнь Цинцю — подпер ладонью подбородок.
Стоит ли ему оплакивать чужую трагическую гибель? Кто тут умрет трагичнее всего, так это, вообще говоря, он сам.
У него нет права на ошибку!
Любые неправильные действия надо не то что отслеживать — подавлять в зародыше!
С этого момента следует целиком и полностью сосредоточиться на главном герое.
Нужно быть хорошим учителем: пылким, настойчивым и ласковым, холить и лелеять главного героя как только возможно.
Стоило плану оформиться, как в голове у Шэнь Цинцю взвыл сигнал тревоги такой силы, словно сто полицейских машин врубили сирену одновременно.
– Братец, голова все еще болит? — встревожился Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю стиснул зубы и промолчал. Система резко предупредила: “Осторожно! Ваш нынешний план крайне опасен. Это нарушение линии поведения. Пожалуйста, не пытайтесь его реализовать. В противном случае Система автоматически назначит вам наказание”.
“В чем состоит нарушение?”
“Сейчас вы на начальном этапе, функция ООС заморожена. Вы должны завершить первоначальное задание, чтобы функция стала доступна. Если вы предпримете любые действия, искажающие оригинальный характер “Шэнь Цинцю”, до разморозки функции ООС, у вас будет вычтено определенное количество М-пойнтов”.
Будучи в некотором роде отаку, Шэнь Цинцю в прошлом почитывал кое-что по теме. Разумеется, он знал, что обозначает аббревиатура ООС.
Out of Character — буквально “вне личности”, несоответствие изначально прописанному характеру персонажа.
“Попросту говоря, до тех пор, пока не разморожена эта самая функция, мои действия и манера поведения ограничены рамками того, как поступал бы “настоящий” Шэнь Цинцю?”
“Верно”.
Эта штука позволила ему целенаправленно переместиться в тело Шэнь Цинцю и заменить собой оригинал, и при этом еще беспокоится о каком-то ООС? Где логика?
Шэнь Цинцю переспросил:
“Что ты там сказала, что-то насчет пойнтов… что их не должно быть меньше нуля? А если меньше, то что?”
“Вы будете автоматически перенаправлены в свой исходный мир”.
Исходный мир? Но в том мире физическое тело Шэнь Юаня мертво!
Иными словами, если эти непонятно какие пойнты будут вычтены и их останется меньше нуля, его ожидает смерть.
Хорошо, но если он станет просто игнорировать главного героя и не делать вообще ничего, все же будет нормально?
Он поднял голову и осмотрелся. Никто из стоящих поодаль учеников, готовых прислуживать ему, не соответствовал описанию Ло Бинхэ из романа.
– Где Ло Бинхэ? — спросил Шэнь Цинцю, надев маску безразличия.
Юэ Цинъюань покосился на него странно.
Шэнь Цинцю преисполнился сомнений. Быть может, в этой точке сюжета Ло Бинхэ еще вовсе не вступил в Орден Цанцюн?
– Ты только не сердись, братец, — сказал Юэ Цинъюань, и сердце Шэнь Цинцю затопило недоброе предчувствие.
Юэ Цинъюань вздохнул.
– Я знаю, ты не любишь его. Но мальчик и так уже пострадал, к тому же старается изо всех сил. Не стоит наказывать его еще сильнее.
Шэнь Цинцю облизнул мгновенно пересохшие губы.
– Так... где же он?
Юэ Цинъюань помолчал секунду и произнес:
– Разве после подвешивания и порки ты не запираешь его обычно в дровяном сарае?
Глаза Шэнь Цинцю потемнели.

Шэнь Цинцю

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Юэ Цинъюань

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 2. Жестокое обращение с главным героем

Шэнь Юань никогда не мог понять, откуда у главного злодея, Шэнь Цинцю, взялся такой «сделай-или-умри» подход ко всему в жизни. Чего ради?

Что до Шэнь Юаня, то его семья была на редкость состоятельна, сам же он создавал впечатление избалованного молодого человека из второго поколения. У Шэнь Юаня имелось двое старших братьев, которые унаследовали семейный бизнес, и любимая младшая сестра. Все они сохраняли между собой очень теплые отношения.

Было ясно как день, что, даже не добившись никаких высот в жизни, он никогда не испытает недостатка в чем-либо. Благодатная среда, в которой он рос, а также практическое отсутствие конкуренции способствовали тому, что Шэнь Юань никогда не рвался в лидеры: ему было вполне достаточно входить в первую десятку.

Таким образом, он никогда не понимал желающих господствовать над всеми остальными в мире.

Оригинальный Шэнь Цинцю из романа обладал различными талантами, оставаясь сильным и опытным заклинателем. Кроме того, он всегда ловко притворялся, что располагает большим, чем владел на самом деле. Имея безупречную репутацию, не волнуясь о деньгах — все это в качестве адепта одной из сильнейших в мире школ заклинателей — почему же он продолжал бороться с рядовым учеником, пока еще мелким и незначительным главным героем? Его мозг изо дня в день работал, придумывая новые способы унижений, которые подстрекали бы и других людей присоединиться к измывательствам над Ло Бинхэ.

Даже если Ло Бинхэ и правда являлся гением, которого, одарив поразительной силой, послали сами Небеса... заслуживал ли ребенок подобной зависти?

Но, тем не менее, не стоило винить Шэнь Цинцю за то, что он оказался столь омерзительным персонажем. В этой новелле все злодеи, подобно карпам в реке, плодились с огромной скоростью, и он оказался лишь одним из многих в бесконечной веренице.

Да и что он мог с этим поделать? Самым сложным боссом в этом мире являлся главный герой. Как сумел бы светлячок помериться своим светом с солнцем и луной, взошедшими одновременно?

Шэнь Цинцю завоевал всеобщее уважение среди школ заклинателей благодаря своему легендарному мечу, Сюя. Из этого можно было сделать вывод, что он обладал весьма выдающимися способностями.

И сейчас он вертелся перед бронзовым зеркалом, поворачиваясь то одним боком, то другим, и искренне радовался, стараясь не обращать внимания на нездоровый, после столь мучительного пробуждения, цвет лица.

Человек этот обладал весьма изящной внешностью: аккуратные черные брови, красивые тонкие губы. Он будто родился, чтобы выглядеть, словно ученый муж. И завершали образ длинные, стройные ноги; его, определенно, можно было назвать чрезвычайно привлекательным мужчиной. Настоящий возраст не играл большой роли, ведь речь о герое романа о бессмертных; Шэнь Цинцю владел значительными духовными силами, и потому имел вид ухоженного, очаровательного юноши. Читая книги и практикуясь, он становился только прекраснее.

Но никто не мог сравниться с Ло Бинхэ.

Стоило подумать об этом, как голову Шэнь Цинцю охватила боль.

Ему очень хотелось взглянуть на Ло Бинхэ, запертого сейчас в сарае, но, прежде чем он успел сделать хотя бы шаг, в мозгу раздался тревожный сигнал.

[Предупреждение! Предупреждение: ООС! «Шэнь Цинцю» не проявил бы инициативу, пожелав встретиться с Ло Бинхэ!]

Шэнь Цинцю сердито произнес:

— Что ж, ладно. Тогда я пошлю кого-нибудь привести его, это ведь в порядке вещей?

Мужчина задумался на мгновение, затем крикнул:

— Мин Фань!

Из-за двери в комнату прошмыгнул мальчик лет шестнадцати, высокий и худощавый, и произнес:

— Ваш ученик²⁰ здесь. Какие будут распоряжения, Мастер?

Шэнь Цинцю не нуждался в подсказке, узнав стоящего перед ним с первого взгляда. Тот выглядел вполне элегантно, хоть и обладал несколько невзрачной внешностью. Сердце сжалось от жалости: это всего лишь... кусок пушечного мяса²¹.

Юноша и в самом деле был первым учеником «оригинального» Шэнь Цинцю, шисюном Ло Бинхэ, Мин Фанем.

Общеизвестное низкоуровневое пушечное мясо!

Излишне говорить о том, кто именно оставлял Ло Бинхэ на улице на всю ночь, закрывая двери в общую спальню, выдавал невыполнимые поручения или оставлял в неведении — все это было его рук дело. Всякий раз, когда Шэнь Цинцю чувствовал досаду или злость и желал сорвать свой гнев, пытая Ло Бинхэ, Мин Фань неизменно оставался надежнейшим и самым усердным помощником в этом деле.

Зная о том, как оборвалась жизнь этого юноши, Шэнь Цинцю поглядел на него с состраданием — ведь они находились в одной лодке:

— Ступай и приведи сюда Бинхэ.

В душе Мин Фань изумился: «С чего это вдруг Мастер назвал его «Бинхэ»? Ведь он всегда говорил «этот мелкий звереныш», «ублюдок», «смешанная кровь», «отросток»... Так почему он сейчас позвал мальчишку столь тепло?»

Но, разумеется, Мин Фань никогда бы не осмелился вслух подвергнуть сомнениям приказ своего наставника, и, добежав до дровяного сарая, пинком распахнул дверь, прокричав:

— Выходи давай! Мастер зовет тебя!

В это время Шэнь Цинцю расхаживал по комнате взад и вперед, допрашивая Систему.

Та старательно отвечала.

[Баллы — метод оценки ваших действий. Чем лучше выполнено задание, тем выше получаемый балл].

«В таком случае, как я могу увеличить количество баллов?»

[1. Измените сюжет, исправив ошибки главного злодея и других сюжетных персонажей].

[2. Избегайте ловушек].

[3. Обеспечьте становление главного героя крутым].

[4. Раскройте секретные сюжетные линии].

Шэнь Цинцю тщательно, один за другим обдумывал каждый способ.

Говоря простыми словами, он должен был не только надорвать задницу, занимаясь работой настоящего Шэнь Цинцю, но и следить, чтоб другие не устроили беспорядка.

Он не мог поручиться даже за свою маленькую, но драгоценную жизнь, и все равно был обязан убедиться, что у главного героя достаточно баллов для покорения своих пока еще отсутствующих девушек.

Пробелов в событиях, не заполненных автором, явно не доставало — теперь Шэнь Цинцю предстояло перелопатить сюжет и сделать это самому!

Ха-ха.

Как однажды признался сам Сян Тянь Да Фэйцзи, «Путь Гордого Бессмертного Демона» написан только с одной целью: каждое слово в нем существовало ради крутости.

Вероятно, именно потому роман стал настолько известным: окунувшись во мрак, главный герой притворялся овечкой, которая сожрет тигра, и пользовался различными уловками, чтобы избежать чужих интриг. В конечном итоге, он стал настолько крут, что сокрушил Небеса. Такая вот причина, вознесшая книгу на вершину славы.

Об этом и думал Шэнь Цинцю, подавленный осознанием своей ответственности за исправление сюжета. Ловушки скрывались повсюду, и он серьезно сомневался, что сумеет обойти каждую!

Шэнь Цинцю: «Какое развитие сюжета можно считать неплохим?»

[Стандарт отсутствует. Все зависит от субъективных чувств читателя].

«У этого несчастного куска писанины еще остался читатель...» — Шэнь Цинцю зафыркал, напрочь позабыв, что именно он потратил свои кровные на покупку книги и прочел ее, не смотря ни на что. Он и был тем самым «верным» читателем...

После паузы Шэнь Цинцю спросил вновь: «И сколько же нужно собрать баллов для открытия стартового этапа?»

Система: [Стартовый этап будет запущен при определенном стечении обстоятельств. Когда это произойдет, вы получите автоматическое уведомление].

Шэнь Цинцю криво усмехнулся.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Услышав скрип открывающейся двери, он сделал шаг назад и уставился на вошедшего мальчика.

Тот, хоть и с трудом, но сумел встать ровно и произнести:

— Учитель.

Шэнь Цинцю все-таки успел натянуть на лицо полуулыбку, внутренне холодея от ужаса.

Он умрет. Человек, стоящий перед ним, в будущем без раздумий навредит первой же встречной старухе или ребенку; так что говорить о самоубийце, который причинил боль самому главному герою, наставив ему синяков? Он умрет, он точно умрет.

И все же, несмотря на все то насилие, что он перенес, юноша всем своим видом показывал, что достоин именоваться главным героем.

Ясные глаза Ло Бинхэ сияли, словно утренние звезды. Прекрасный юноша с нежным лицом излучал красоту и свежесть.

Почтительный, но твердый взгляд свидетельствовал о благородном и несгибаемом характере.

Идеальная осанка и высокая стройная фигура — о том, что он, скорее, сломается, нежели согнется.

Столкнувшись вдруг со столь пронзительным взглядом, Шэнь Цинцю почувствовал, как сердце пропустило удар. Слова, которые он собирался произнести, куда-то исчезли; в голове же все внезапно перемешалось, — и мужчина едва не сморозил какую-то нелепость.

К счастью, разум стоящего на краю пропасти Шэнь Цинцю вовремя прояснился. Но этот главный герой... он действительно невероятно хорош!

Он молча наблюдал, как Ло Бинхэ медленно хромает к нему от двери и пытается встать на колени. Уголок рта Шэнь Цинцю дернулся. Он подумал: «Ну уж нет! Эта старушка не может принять твой поклон²²; если ты преклонишь свои колени предо мной сейчас, в будущем, вероятно, мои собственные колени будут отсечены тобой!»

Остановив мальчика, он произнес:

— В этом нет необходимости.

Отведя руку, достал маленькую бутылочку:

— Возьми. Это лекарство... — и саркастично закончил: — Не могу же я позволить, чтобы другие, завидев тебя, решили, будто на горе Цинцзин издеваются над учениками.

Мужчина быстро вошел в свою роль. Он хотел набраться смелости и дать ребенку лекарство, но использовал ядовитые речи, чтобы соответствовать образу «Шэнь Цинцю».

Как он и рассчитывал, Система не выдала предупреждения об ООС. Шэнь Цинцю мысленно выдохнул с облегчением.

Будучи уверенным в том, что его позвали ради продолжения «обучения» и очередной порции тумаков, Ло Бинхэ и представить не мог, что ему дадут целебное средство. Стараясь скрыть удивление, он поднял руки в почтительном жесте:

— Благодарю за лекарство, Учитель.

Голос Ло Бинхэ был полон детской искренности, а улыбка — теплой, как солнце, уходящее за горизонт.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Шэнь Цинцю, поймав эту улыбку, замер на мгновение, а затем отвернулся.

Этот «главный герой», до того, как его душа почернела, и впрямь являлся образцово-хорошим парнем. Явно из тех людей, которые, даже если вы присудите им всего один балл, гарантированно вернут целый десяток баллов. Определение «маленькая белая овечка» весьма подходило ему.

Тем временем Ло Бинхэ с радостью произнес:

— Ваш ученик непременно будет стараться еще больше, чтобы не разочаровать Учителя!

«Эх, малыш, если ты расстараешься как следует, именно твой Учитель будет огорчен больше всех...»

Если бы Шэнь Цинцю не читал «Путь Гордого Бессмертного Демона», в этой сцене его сердце сжалось бы от сочувствия к Ло Бинхэ, сам же он ронял бы скупые слезы.

Но он прочел роман от корки до корки и прекрасно знал, что после того, как Ло Бинхэ ступил на темный путь, юноша, изображая почтительность, с легкостью мог мягко улыбаться, мысленно прикидывая, как половчее снять с собеседника кожу и вытряхнуть кости.

[... ... Ло Бинхэ тонко улыбнулся: «Позор, который перенес ваш ученик в прошлом, он вернет вам теперь многократно; за мою пострадавшую руку я сотру все ваши конечности в порошок»].

«Путь Гордого Бессмертного демона», второй абзац.

После этого он и впрямь не оставил Шэнь Цинцю ни рук, ни ног.

Если этот человек говорил, что он что-то с тобой сделает, — именно так он и поступал. Нельзя умолять о жизни, нельзя умолять о смерти. Характер, сложившийся у него в последующие годы, соответствовал «крутому и властному» повелителю; его манеру обращения к другим можно было изобразить фразой: «Ха-ха, вы все — тупые молокососы».

Именно поэтому, несмотря на нынешнее состояние Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю подавил в себе сочувствие, переживая за собственную судьбу.

Ведь, в конце концов, именно Ло Бинхэ в будущем может придавить его голову ногой, злобно хохоча.

Шэнь Цинцю, удобно устроившись в кресле из сандалового дерева, постарался задать вопрос небрежным тоном:

— Бинхэ, каков твой прогресс в духовном развитии?

Услышав, как собственные губы произносят: «Бинхэ», он ощутил пробежавший вдоль позвоночника озноб. Юноша тоже заметно вздрогнул, но нашел в себе силы застенчиво улыбнуться:

— Ваш ученик был неразумен... и упустил возможность.

Чувства Шэнь Цинцю уже граничили с ненавистью к Ло Бинхэ; видели Небеса, больше всего ему сейчас хотелось схватить громкоговоритель и прорычать ученику в ухо: «Ты, маленький лживый паршивец! Очень хорошо, конечно, что ты еще не сошел с ума, взявшись за основы! Но не смей и пытаться меня обдурить, и позволь своему Учителю наставить тебя на праведный путь!»

Чертово предупреждение вновь зазвонило в голове, и Шэнь Цинцю мысленно вскричал, обращаясь к Системе: «Я просто подумал, что мне бы этого хотелось! Я прекрасно понимаю, что это нарушение!»

Он вновь придал голосу небрежность:

— Сегодня я наказал тебя только потому, что беспокоился. Дни летят незаметно, и ты уже довольно долгое время являешься моим учеником. Сколько лет тебе исполнилось в этом году?

Ло Бинхэ послушно отозвался:

— Вашему ученику четырнадцать.

Ох. Четырнадцать.

Мысленно Шэнь Цинцю взвыл: «Помогите мне, эй, кто-нибудь. На помощь!»

Значит, это именно то время, когда Ло Бинхэ стоял на коленях у ворот в качестве наказания, ввязался в драку с другими учениками на горе Цинцзин, и, нарушив распорядок, был приговорен к тяжелым работам... и так до бесконечности на этом «праведном пути».

Глава 3. И что же мне с тобой делать, главный герой?

Шэнь Цинцю всегда оставался нетребовательным человеком.

Раз уж он переместился в «Путь Гордого Бессмертного Демона», а его прежнее тело, наиболее вероятно, уже было мертво, ничто не мешало ему комфортно скоротать свой век здесь.

Попав в мир заклинателей, он заполучил тело того, кто обладал впечатляющей духовной силой и мастерски владел мечом, мужчины, состоявшего в именитой и праведной школе. Если бы Шэнь Цинцю пожелал находиться в центре всеобщего внимания, то находился бы. Если б ему вздумалось уйти в тень, то он мог остаться на горе Цинцзин, и никто бы не посмел доискиваться причин. Такое положение дел впору называть прекрасным.

Единственной трудностью представлялся поиск дамы сердца.

Ведь одним из жанров этой новеллы являлся гарем — и, стоило появиться в сюжете хорошенькой молодой барышне, как она тут же становилась одной из поклонниц главного героя. Это было известно всем.

Шэнь Цинцю, между тем, действительно не имел хоть сколько-нибудь высоких требований. Мужчине хватало и того, что он мог спокойно обретаться здесь, коротая день за днем в ожидании смерти. По крайней мере, это занятие немногим отличалось от его прежнего образа существования.

Но, пока на свете существует Ло Бинхэ, не может быть и речи о том, чтобы кто-то еще привлек абсолютно все взгляды. И до тех пор, покаШэнь Цинцю варится в этом спутанном, откровенно хреновом куске оригинальной писанины, бессмысленно оставлять мирские заботы, прячась в идеалистичном мирке; после того, как Ло Бинхэ придет к власти, у него будет предостаточно возможностей, чтобы вытряхнуть наставника из любого укрытия и разорвать того на куски.

Шэнь Цинцю мог смириться со своим переселением в новеллу-гарем, но почему тогда не в тело главного героя?!

Он мог бы простить даже то, что занял роль пушечного мяса, но почему из всех возможных вариантов ему досталось тело злодея, издевавшегося над главным героем, вдобавок ко всему, уже после того, как часть его унизительных выходок свершилась?

«Не то чтобы я хотел изо всех сил цепляться за этого главного героя, спасая свою шкуру, но что, черт возьми, за человек позволил ему стать таким жутким? А ведь отмщение, которого он возжелает, потребует множества деяний!»

Шэнь Цинцю ругал на все лады создателя Ло Бинхэ, Сян Тянь Да Фэйцзи, придумавшего главного героя со столь черной душой: «Если ты взялся написать роман, то пусть он будет одним, но стоящим, а не посредственным сборником побочных историй!»

Одним словом, все, что он мог сделать сейчас, — это пытаться продвинуться в общении с Системой, выясняя способы получения баллов, открытия новых этапов и разморозки функции ООС.

Даже если сейчас ситуация складывается не лучшим образом, еще не поздно найти из нее выход.

И первый шаг к этому он намеревался сделать, ознакомившись со всеми окрестностями и исследовав их.

Двенадцать гор Тяньгун²³ своим видом напоминали двенадцать грандиозных, преисполненных величия мечей, выросших между землей и Небесами, пронзая своими вершинами облака.

Шэнь Цинцю обосновался на горе Цинцзин, которая не считалась самой высокой среди них, но, несомненно, была самой тихой и утопала в зелени, скрываясь под уютным тенистым пологом; идеальное место для ученых людей. Кроме того, всем ученикам Шэнь Цинцю предписывалось владеть четырьмя благородными искусствами. Время от времени здесь плыли звуки нежных мелодий, а порой слышалось, как кто-то читает вслух; поистине прекрасный уголок для молодежи, желающей посвятить себя свободным наукам²⁴. Это место великолепно соответствовало типажу Шэнь Цинцю и отлично подходило для того, чтобы начать зарабатывать баллы.

Ученики, проходя мимо Шэнь Цинцю, с почтением приветствовали его, сам же он в это время пытался понять, как держал бы себя его оригинал; лицо холодно, а кивок легок, походка энергичная, но ее обладатель будто стремится убежать от самого себя. Рассуждая подобным образом, он сумел немного пройтись во внутреннем дворике, хотя голова раскалывалась от мысли, что сейчас мужчина пытается совместить в себе черты выдуманного персонажа и живого человека.

Но, тем не менее, эта задача не требовала решения вне всякой очереди. И, если Шэнь Цинцю хочет спастись, первое, что необходимо сделать, — освоить боевые искусства и технику владения мечом, в которых преуспел прежний хозяин тела.

Если память ему не изменяет, еще до того, как Ло Бинхэ вступил на темный путь, школа Цанцюн столкнулась с несколькими крупномасштабными событиями: попытка вторжения, предпринятая демонами, Собрание Союза Бессмертных — все это требовало непосредственного участия в боях. Если Шэнь Цинцю унаследовал только облик, без каких-либо существенных способностей, он обречен! О продвижении сюжета можно не заикаться, а главному герою даже не придется убивать подобное ничтожество!

Никем не замеченный, Шэнь Цинцю шагнул в глубь леса. Убедившись, что вокруг нет ни души, мужчина мед

Сюя служил доказательством того, что слава, ходившая о способностях Шэнь Цинцю, была заслуженной. Отблеск, чистый и белоснежный, но не излишне яркий, озарил клинок: несомненно, великолепное оружие. Энергия, направленная в него, согласно оригинальному произведению, должна была заставить лезвие засиять.

Шэнь Цинцю попытался было понять, как управиться с энергией и наполнить ею меч, как тот сам в следующий миг залился мерцающим ясным светом.

Похоже, ему все-таки достались навыки и способности персонажа. Более того, он мог использовать их, не задумываясь. Сияние окутало клинок безо всяких команд с его стороны.

Желая увидеть, насколько он силен, Шэнь Цинцю кое-как полоснул воздух перед собой.

Кто же знал, что этого небрежного взмаха хватит, чтобы напугать кого угодно; слепящий свет сорвался с меча, вынуждая зажмуриться. Когда же мужчина открыл глаза, то земля перед ним выглядела так, словно ее выжег удар молнии, образовав глубокую расщелину.

«Твою ж... !»

Внешне Шэнь Цинцю сохранил невозмутимый вид, но его сердце едва не выскочило из груди.

Да это куда мощнее, чем он представлял! Достойно прославленного заклинателя! С подобными способностями, да еще и после упорных тренировок, даже если в будущем ему придется столкнуться с Ло Бинхэ лицом к лицу, он получит возможность убежать!

Верно. Возможности спастись бегством было достаточно, и в этот момент от радости Шэнь Цинцю даже море стало по колено. Он и в самом деле не нуждался во многом — одна только мысль о том, что ему удастся сохранить свою жизнь, приносила счастье...

Шэнь Цинцю хотел потренироваться еще, чтобы продвинуться как можно скорее в своих планах, но вдруг услышал шаги и хруст веток под чужими ногами.

Строго говоря, звуки доносились издалека, но пять чувств этого тела также были невероятно обострены, и ему не составило труда догадаться, откуда именно исходил шум. Шэнь Цинцю покосился на оставленную расщелину, скользящим движением вложил клинок в ножны и бесшумно отступил в густую зелень, скрываясь от посторонних глаз.

Шаги зазвучали ближе, и Шэнь Цинцю понял, что они принадлежали не одному человеку. И в самом деле, спустя мгновение на небольшой поляне возник Ло Бинхэ со своим нежным лицом и умным взглядом, а вслед ему зазвучал свежий и мягкий девичий голосок.

— А-Ло²⁵, А-Ло, взгляни, какая огромная здесь трещина в земле!

Услышав, как именно обращается к юноше собеседница, Шэнь Цинцю, затаившийся в тени, едва не споткнулся.

Система с готовностью объяснила: [Новый персонаж: младшая ученица Шэнь Цинцю, Нин Инъин²⁶].

«Замолкни, не нужно меня с ней знакомить. Она не единственная, кто будет звать его так, уж я-то знаю». Шэнь Цинцю вновь натянул на лицо маску невозмутимости.

Вслед за Ло Бинхэ показалась хорошенькая девочка, по виду чуть младше его. Оранжевые ленты, вплетенные в ее волосы, придавали облику невинности и очарования. Разумеется, в любом романе о воинах-заклинателях обычно присутствовала маленькая прелестная шимэй²⁷.

И именно эта шимэй вызвала в душе Шэнь Цинцю целую бурю эмоций.

Все оттого, что он имел виды на Нин Инъин. Нет, постойте, это у настоящего Шэнь Цинцю были виды на эту девушку.

Ведь Шэнь Цинцю являлся тем еще лицемером. Выглядя столь светлым человеком, он вызывал искреннюю симпатию и бескорыстную привязанность, внутри оставаясь грязным и гнусным циником. Будучи наставником, он, тем не менее, лелеял бесстыдные мечты в отношении своих молоденьких, бойких и благовоспитанных учениц. Мужчина неоднократно пытался распускать руки и едва не добился желаемого.

А что будет с тем, кто тянет лапы к женщинам главного героя, нетрудно представить!

Во время чтения романа Шэнь Цинцю нашел кое-что странным. Почему Ло Бинхэ не кастрировал его? Он даже отправился в раздел комментариев и присоединился к скандирующим: «Кастрируйте его! Если не сделаете этого, читатели придут в ярость!» и прочим сообщениям в подобном духе.

Если бы в ту пору их требования достигли цели... Кхе-кхе...

Он бы оторвал собственную руку, написавшую подобные слова!

Ло Бинхэ без особого интереса взглянул туда, куда указывала девочка, но все же тепло ей улыбнулся. Нин Инъин, желая привлечь внимание юноши, но не найдя более подходящих слов, поинтересовалась:

— Как думаешь, кто из шисюнов, тренируясь здесь, оставил такой след?

Ло Бинхэ, уже взявшийся за топор, чтобы приступить к вырубке деревьев, произнес:

— Это не может быть кто-то из них. Среди заклинателей с горы Цинцзин только Учитель способен на подобное.

Шэнь Цинцю мысленно кашлянул пару раз: «А ты определенно знаешь, о чем говоришь, молодой человек!»

Нин Инъин присела на покосившуюся каменную плиту, подперев подбородок ладонью:

— О! В таком случае, этот разлом, наверное, остался от молнии.

Ло Бинхэ, больше не обращая на нее внимания, сосредоточился на своих руках, продолжая добросовестно вырубать деревья.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Но древесные стволы вовсе не были хлипкими и тонкими; зато топор оказался наполовину проржавевшим. Ло Бинхэ было всего-то четырнадцать лет, и подобная работа оказалась чрезвычайно изнурительной. Прошло совсем немного времени, а его лоб уже покрылся потом. Вновь заскучавшая Нин Инъин принялась избалованно канючить:

— А-Ло, А-Ло, поиграй со мной!

Несмотря на то, что по его лицу пот уже катился градом, Ло Бинхэ и не подумал его вытирать. И ответил:

— Так не пойдет. Шисюн дал мне поручение. После того, как подготовлю дрова на сегодня, быстро ополоснусь в источнике, и, если выйдет закончить пораньше, сберегу еще немного времени, чтобы помедитировать.

Нин Инъин фыркнула:

— Шисюны такие вредные! Вечно ты бегаешь, выполняя то да сё. Я же вижу, что они просто издеваются над тобой. Хм, вот вернусь и расскажу Учителю об этом; обещаю, больше они не посмеют цепляться к тебе.

От испуга лицо Шэнь Цинцю переменило цвет. «Нет, нет, нет, не вздумай говорить мне! Что я тогда делать буду?! Которому из учеников мне придется преподать урок в таком-то положении?!»

Будучи еще очень юным, Ло Бинхэ успел пройти через всевозможные горести в своей жизни. Тем не менее, мальчику удалось сохранить свое сердце чистым, словно белый лотос. Обернувшись к Нин Инъин, он настойчиво попросил:

— Прошу, не делай этого. Не стоит беспокоить Учителя по таким пустякам. Шисюны вовсе не желают мне зла, они просто приглядывают за мной из-за моей неопытности. И дают мне больше практических заданий для раскрытия потенциала.

Шэнь Цинцю растрогался до глубины души, наблюдая за этим ребенком: ну разве не здорово воспитывать столь благоразумное дитя?

Пока Нин Инъин щебетала, Ло Бинхэ покончил с порученной рубкой дров. Наведя порядок, он тоже опустился на каменную плиту и скрестил ноги, погрузившись в медитацию.

Мысленно Шэнь Цинцю печально вздохнул.

Сказать по правде, отчасти именно это являлось причиной отсутствия у главного героя подвижек в духовном развитии в самых первых и наиболее мучительных главах романа. Совершенно очевидно, что Мин Фань намеренно неверно объяснил мальчику принципы медитации. И чем упорнее тот пытался развиться, тем глубже становилась пропасть между ним и другими учениками. Только благодаря непревзойденному таланту Ло Бинхэ и подспорью в виде демонической крови, текущей в его жилах, он сумел интуитивно почувствовать, как нужно практиковаться, и изобрел собственный метод тренировок... Что было абсолютно ненормально в рамках жанра!

Даже вздыхая, он сумел услышать беспорядочный звук множества шагов.

Шэнь Цинцю сразу же сообразил, что ничего хорошего это не предвещает.

Мин Фань явился вместе с младшими учениками. Едва завидев Нин Инъин, он поспешил взять ее за руку:

— Шимэй! Шимэй, я искал тебя. Почему ты никогда не желаешь гулять возле мест, где мы тренируемся? Это — дальняя часть гор, и она обширна. Что ты станешь делать, если не вернешься затемно, и из нор выползут ядовитые змеи?.. А ведь я принес для тебя кое-что забавное.

Он, конечно же, заметил медитирующего Ло Бинхэ, но отнесся к нему как к пустому месту. Ло Бинхэ, в свою очередь, открыл глаза и вежливо поприветствовал его.

Нин Инъин рассмеялась:

— Я не боюсь ядовитых змей. Кроме того, А-Ло останется здесь, со мной, верно?

Мин Фань покосился в сторону Ло Бинхэ и фыркнул.

Глава 4. Система лютует

Шэнь Цинцю прекрасно понимал ход мыслей в голове Мин Фаня. Юноша, разумеется, слышал, с какой нежностью Нин Инъин обращается к Ло Бинхэ, и наверняка решил, что гаденыш-шиди обольстил ее. В новелле этот мальчишка, занятый исключительно ролью пушечного мяса, всегда испытывал к главному герою ничем не объяснимую ненависть, которую охотно подпитывал Шэнь Цинцю.

Нин Инъин же все еще оставалась лишь маленькой любопытной девчушкой, и потому, склонив голову к плечу, она заинтриговано произнесла:

— И что же такое забавное принес шисюн? Показывай скорее!

Мин Фань поспешил вновь натянуть на лицо улыбку, и, отвязав от пояса нефритовую подвеску безупречно-чистого зеленого цвета, покачал ею перед глазами девушки:

— Шимэй, на сей раз, навестив своих родственников, я получил от них множество ценных и любопытных вещиц. Думаю, эта была особенно хороша; я дарю ее тебе!

Нин Инъин ухватила подвеску и подняла вверх, разглядывая засиявшее украшение под солнечными лучами, прорезавшими пышные лесные кроны. Мин Фань с теплотой поинтересовался:

— Ну что? Нравится?

А по-прежнему наблюдающий за происходящим Шэнь Цинцю вдруг вспомнил эту сцену!

Происходящее сейчас — вовсе не к добру, а он вообще не должен был здесь оказаться. Рискованная ситуация!

Не стоит винить мужчину в забывчивости. Если чертов писатель-идиот корпел над своей писаниной четыре года, создав роман, охвативший не менее двухсот лет событий, кто же вспомнит эпизод из самого начала? У Шэнь Цинцю двадцать дней ушло на то, чтобы прочесть книгу до конца, и он совершенно позабыл об этом чудовищном случае насилия!

Само собой, Нин Инъин абсолютно не разбиралась в качестве подобных вещей. Она равнодушно оглядела подарок, а потом и вовсе отшвырнула его назад, за спину. Улыбка застыла на губах Мин Фаня. Девочка сморщила нос и сказала:

— Что за безделушка! И цвет смертельно безобразный — совсем не такой, как у кулона А-Ло!

Единственный цвет, который здесь был по-настоящему плох, сейчас окрашивал лицо ее шисюна. Ло Бинхэ, до этой минуты твердый в своем намерении сохранить отрешенный вид, содрогнулся всем телом и открыл глаза.

Мин Фань процедил сквозь зубы:

— ... У шиди есть украшение из нефрита?

Пока мальчик колебался с ответом, Нин Инъин принялась торопливо рассказывать:

— Да, есть одно. А-Ло всегда носит его на шее, бережет, как сокровище, и даже ни разу не дал мне посмотреть!

Как бы ни силился остаться спокойным Ло Бинхэ, лицо у него заметно побледнело, а рука неосознанно нашарила спрятанный под одеждой кулон Гуаньинь²⁸.

Умственные способности женских персонажей в новелле всегда поражали Шэнь Цинцю.

Нин Инъин совершенно не задумывалась о последствиях своих речей, и ее волновал только тот факт, что Ло Бинхэ носил нефритовый кулон, не снимая.

Многие девушки, зная, что у их возлюбленных есть личные вещи, с которыми те предпочитают не расставаться, тут же загораются идеей заполучить столь важную ценность себе. Вот и она, чувствуя досаду, не преминула пожаловаться.

Ну конечно, юноша ни за что на свете не отдал бы свое украшение кому-либо! Это же подарок его покойной приемной матери, на который бедная прачка истратила едва ли не все свои сбережения. Он согревал ее сына и в самые худшие, безнадежные времена; даже спустя годы вражды с целым миром Ло Бинхэ воскрешал в памяти это тепло, и сердце его смягчалось. Как он мог расстаться с ним?!

Мин Фань почти ощутил, как его собственное нутро свернулось в клубок от ревности. Ведь не кому-нибудь, а именно Нин Инъин принадлежали слова, от которых в сердце вскипела злость, взявшая верх над разумом. Выступив вперед, молодой человек с бешенством прошипел:

— Ты, весь из себя столь благородный и великодушный, и не позволил даже шимэй взглянуть на какую-то побрякушку? Продолжишь в том же духе — и кто поручится, что однажды такой шиди не оставит нас всех в минуту опасности?

Очень плохо! И эта сцена, и эти слова таили в себе большую угрозу!

Нин Инъин, не желая ссоры, поспешно заговорила:

— Шисюн, если он не хочет, то и ладно, ничего страшного! Не нужно заставлять А-Ло!

Но как мог Ло Бинхэ сейчас потягаться силой с Мин Фанем? Пока другие ученики удерживали мальчика, схватив за руки и ноги, красивый кулон перекочевал в руки старшего. Тот поднял вещицу, чтобы рассмотреть получше, и неожиданно рассмеялся.

Нин Инъин не удержалась от любопытства:

— А... почему ты смеешься?

Мин Фань легко перебросил нефритовую Гуаньинь ей в руки и с наслаждением произнес:

— Я-то думал, что он прячет невероятную драгоценность, раз уж так ревностно ее оберегает. Но, шимэй, угадай, что это? Северо-западный товар, ха-ха-ха-ха!

Девочка сконфуженно промямлила:

— То есть... подделка?

Ло Бинхэ медленно сжал кулаки, а в глубине ясных глаз колыхнулась тьма. Юноша заговорил, чеканя слова:

— Отдай. Его. Обратно.

Шэнь Цинцю, сам того не заметив, повторил чужое движение, стиснув пальцы.

Мужчина, разумеется, знал, что нефрит фальшивый. То была одна из самых болезненных тем для Ло Бинхэ.

В тот год работа прачки шла скудно. У нее не было опыта в выборе украшений, и потому ее с легкостью обманули, всучив дешевую подделку за баснословную цену. Убитая горем женщина слегла, и состояние ее стремительно ухудшалось: этих мук Ло Бинхэ не забудет никогда. И никогда не сможет спокойно сносить злословие по сему поводу.

Как читатель, Шэнь Цинцю выступал очевидцем тех событий, и сейчас ему отчаянно хотелось сделать шаг, от души врезать Мин Фаню и вернуть кулон Ло Бинхэ.

Поступи мужчина так, и, может статься, поступок спасет и самого Мин Фаня: если старший ученик не оскорбит столь сильного шиди сейчас, то в будущем сохранит свою никчемную жизнь.

Тем временем Мин Фань вновь взял украшение из рук Нин Инъин и принялся с гримасой отвращения крутить за нить на пальце:

— Раз уж ты так просишь, я верну тебе твою побрякушку. Не знаю, у какого уличного торгаша была куплена такая дешевка, но, боюсь, если шимэй возьмет ее в руки, то здорово замарается.

Однако, не смотря на сказанное, молодой человек и не думал останавливаться, продолжая вертеть кулон.

На лице Ло Бинхэ царило напряженное выражение. Внезапно юноша, вскинув кулаки, с силой оттолкнул держащих его учеников.

Он не владел какими-либо боевыми приемами, но пребывал в ярости, и из нее черпал свои силы. Сперва мальчику удалось напугать окружающих, но несколько мгновений спустя его снова скрутили. Мин Фань спокойно подошел и оскалился в усмешке:

— Ну и чего вы ждете? Этот сопляк посмел поднять руку на своего шисюна; пора поучить его хорошим манерам и уважению к старшим!

Притихшие было младшие, воспрянув духом, опять бросились на Ло Бинхэ, осыпая того градом ударов.

До этого замершая от страха Нин Инъин, наконец, пришла в себя и пронзительно завопила:

— Шисюн! Да что же ты творишь?! Немедленно останови их, или... или я больше никогда не посмотрю в твою сторону!

Мин Фань пришел в смятение:

— Шимэй, успокойся, хорошо, я остановлю их, и...

Договорить он не успел: Ло Бинхэ, сбросив чужие руки, рванулся вперед и впечатал кулак в нос старшего ученика. Мин Фань вскрикнул, и кровь тут же хлынула в два ручья.

Лицо Нин Инъин было мокрым от слез, и все же, завидев столь занятную картину, девушка не сумела удержаться и прыснула со смеху.

А Шэнь Цинцю подумал: «...Эй, маленькая сестричка, так ты ратуешь за Ло Бинхэ или смерти его желаешь?»

Возможно, поначалу Мин Фань и мог бы оставить Ло Бинхэ в покое, но не теперь, так опозорившись перед своей возлюбленной!

Глядя на клубок из тел, которые, сцепившись, покатились по земле, мужчина размышлял о том, что, как бы ни был одарен главный герой, он все еще остается слишком юным, чтобы выйти из этой стычки победителем. Кроме того, он неправильно тренировался, и разница в силе ударов была очевидна. Но Ло Бинхэ терпел, сжав зубы, и не издавал ни звука...

И тогда Шэнь Цинцю решился. Система тут же взорвала мозг потоком предупреждений: [Грубый ООС! Грубый ООС! Грубый ООС! Внимание! В данной ситуации «Шэнь Цинцю» предпочтет остаться безучастным наблюдателем!]

Не зная, что его ждет, если рискнуть и пойти против Системы, мужчина принялся лихорадочно соображать. И тут ему в голову пришла идея, которая могла стать компромиссом.

Среди умений, коими владела школа Цанцюн, имелось одно весьма своеобразное, под названием «Сорванные листья, летящие цветы»: большой силы оно в себе не несло, зато выглядело впечатляюще. В романе Ло Бинхэ успешно покорил этим приемом немалое количество женщин. Шэнь Цинцю, на протяжении последних дней усердно вспоминающий сюжет книги, ухватился за эту деталь.

Он проворно сорвал листок с ближайшего куста и направил в него энергию. Сперва ничего не вышло: мужчина переборщил, и от избытка духовной силы тот попросту рассыпался. Вторая попытка оказалась удачнее, и, осторожно удерживая заострившийся лист между пальцами, он выдохнул, готовясь к броску.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Зеленая былинка полетела в Мин Фаня, будто кинжал!

Услышав страшный крик юноши, Шэнь Цинцю трясущейся рукой вытер выступивший на лбу пот.

Не зря говорят: и цветок становится оружием, когда свой ход делает настоящий мастер. Но он совсем не хотел серьезно ранить Мин Фаня или, паче того, убить...

Ло Бинхэ, все еще сносивший удар за ударом, вдруг почувствовал, что Мин Фань отталкивает его. Когда мальчик поднял голову, со лба к глазам потекла кровь. Но вот что странно — по протянутым к нему рукам старшего ученика тоже бежали алые дорожки.

Заметно испуганный Мин Фань тут же накинулся на Ло Бинхэ с обвинениями:

— Да как ты посмел использовать против меня нож?!

Нин Инъин, которая прежде не могла даже подступиться к дерущимся, теперь вклинилась между ними:

— Нет-нет, у А-Ло не было ножа! Он не мог ранить тебя!

Ло Бинхэ тоже не понимал, что происходит, поэтому промолчал и только плотнее сжал губы и вытер кровь со лба. У Мин Фаня усилилось кровотечение, и рана выглядела так, словно ее оставили клинком. Он уставился на других учеников:

— Вы видели, что произошло? У него был нож?

Дети переглянулись. Кто-то покачал головой, некоторые кивнули; но абсолютно все были обескуражены произошедшим.

Будучи избалованным молодым господином знатного происхождения, Мин Фань никогда не испытывал подобной боли. Когда молодой человек заметил, как кровь пропитывает одежду по всему телу, сердце его сжалось от страха. Другие же стали растерянно оглядывать землю вокруг, но ни на ней, ни у Ло Бинхэ оружия не оказалось. Не могло же оно раствориться в воздухе?

У Шэнь Цинцю перехватило дыхание. Перед его взором все резко осветилось алым, а Система вывела багровые строки: [Нарушение: ООС. -10 баллов. Оставшееся количество баллов: 90].

Мужчина ощутил, что к нему вернулась способность дышать. Он-то решил, что сейчас лишится примерно пятидесяти баллов, а то и всех. Десять! Куда лучше, чем он думал. Ничего, еще заработает их обратно!

Но не успел он облегченно выдохнуть, как Мин Фань указал на Ло Бинхэ и завизжал:

— Бей его!

Шэнь Цинцю чуть не вывернуло его старческой кровью.

Ученики вновь набросились кучей. Мужчина не заметил, как схватил целую горстку листьев, отправляя их в полет.

Однако, стоило им со свистом рассечь воздух, покинув его ладони, как Шэнь Цинцю ощутил смутное раскаяние.

«Вот чем я таким занимаюсь, а? Ло Бинхэ — главный герой, и не похоже, что он впервые сталкивается с подобным. Может, его вообще невозможно убить?!»

«И нуждался ли он в этой глупой помощи?»

До этого момента, быть может, молодые люди и списали бы все на случайность, но теперь они точно заметят, что что-то не так!

Подростки сгрудились, не решаясь вновь подойти к Ло Бинхэ. Сразу несколько голосов, изумленных и оробевших, обратились к Мин Фаню.

— Шисюн, что происходит?!

— Шисюн, кажется, меня что-то порезало!

Лицо Мин Фаня приобрело нездоровый бледно-зеленый оттенок, и прошло несколько мучительных мгновений прежде, чем юноша встрепенулся и резко бросил:

— Уходим!

Скрылись ученики довольно шустро, только пятки сверкали. Пришли как ветер, ушли как ветер... Нин Инъин, оставшаяся на поляне, ошеломленно произнесла:

— А-Ло... это ты их прогнал?

Ло Бинхэ угрюмо качнул головой. Он с трудом держался на ногах, но все равно склонился к земле, напряженно что-то выискивая. Его штаны измазались в грязи, но мальчика, кажется, это ничуть не волновало.

Шэнь Цинцю понимал, что он ищет. Нефритовый кулон, затерявшийся во всеобщей суматохе.

Наблюдая с самого начала, мужчина все прекрасно видел: когда завязалась потасовка, Мин Фань размахнулся и отшвырнул украшение. Алая нить запуталась высоко в ветвях. Что тут было делать? Вдобавок ко всему, Система обрадовала последствиями разбрасывания листвой: [Нарушение: ООС. -10х6 баллов. Оставшееся количество баллов: 30].

Моментальное снижение в баллах на порядок!

«Каждый лист — за десяток? Какой грубый расчет!»

Нин Инъин тоже не решалась заговорить. В конечном итоге, именно она стала причиной случившегося; если бы не ее болтовня, Ло Бинхэ не потерял бы свой кулон, и, возможно, не был бы так избит. Девочка присоединилась к поискам.

Они искали до темноты, но так и не преуспели.

Наконец, остановившись, Ло Бинхэ уставился на переворошенную землю. Дети обшарили все вокруг, но без толку.

Нин Инъин заметила его отчаянный, полубезумный взгляд и испугалась. Потянула чужой рукав:

— А-Ло, если даже мы не сумели его найти, значит, уже и не отыщется... Прости меня. Я заплачу за него потом, ладно?

Ло Бинхэ не отозвался. Медленно отняв руку, мальчик побрел прочь по дороге, понурив голову. Нин Инъин поспешила за ним.

Шэнь Цинцю был собой искренне восхищен. Эти двое детей бродили здесь весь вечер, но и он никуда не ушел... И если не считать того, что от безделья у мужчины ломило все тело, нужно ли объяснять, чего ради он остался?

Убедившись, что они действительно ушли, Шэнь Цинцю шагнул из темноты и запрокинул голову, вглядываясь вверх. Легко оттолкнувшись от земли, он стремительно преодолел расстояние — словно ласточка пролетела — и нефритовый кулон скользнул в руку.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Шэнь Цинцю очень хотелось сразу же вернуть Ло Бинхэ его драгоценность, но, увы, он являлся обладателем Системы с ее на редкость стервозным характером, и уж она-то, безусловно, сочтет его поступок неправильным. А лишними очками он похвастаться не мог...

Размышляя о том, как же следует поступить, мужчина решил, что лучше всего будет сохранить эту вещь у себя до поры до времени.

Не исключено, что однажды для нефритовой Гуаньинь сыщется своя роль. Например... Шэнь Цинцю сумеет обменять на нее свою жизнь? Такую возможность стоило серьезно обдумать.

Но его прервал трехмерный текст, возникший перед глазами: [Примите поздравления! Вы получили ключевой предмет: Поддельная Нефритовая Гуаньинь х 1. За измененный эпизод «Шэнь Цинцю» получает 100 баллов. Оставшееся количество баллов: 130. Пожалуйста, продолжайте свою деятельность!]

Баллы, которых он лишился, не только вернулись, но и прибавили в количестве!

К тому же этот кулон, определенно, оказывал сильное влияние на Ло Бинхэ и как нельзя лучше подходил для спасения жизни его Учителя!

Действительно неожиданный подарок!

Тело Шэнь Цинцю по-прежнему болело. Он просидел тут до самого вечера, но теперь даже этот механический голос Системы ласкал слух!

... ...

Далеко отсюда, за пределами леса и этой части гор, на тропе замерла одинокая фигура.

Ло Бинхэ медленно разжал кулак.

На его ладони лежали листья. Края их были остры и окрашены кровью.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Глава 5. Новая миссия начинается

С того времени, как Шэнь Цинцю очнулся от своей загадочной «лихорадки», за Юэ Цинъюанем повелось ежедневно навещать своего «выздоравливающего» шиди. Известный как глава одной из сильнейших школ заклинателей в мире, этот мужчина нес на своих плечах бремя огромной ответственности; но даже в таком положении, окруженный множеством неотложных дел, он выкраивал минутку, чтобы зайти к другу и справиться о его здоровье. Шэнь Цинцю был растроган почти до слез.

Только оригинал мог бы предать такого человека, и предал — безо всякого сожаления и жалости — еще раз доказав, каким мерзавцем являлся.

Шэнь Цинцю жил в одном из бамбуковых домов, расположенных на Цинцзин. Вновь заглянувший Юэ Цинъюань в этот раз прихватил с собой целый чайный сервиз из тонкого белоснежного фарфора. Аккуратно поставив его, поднял полный беспокойства взгляд:

— Шиди, как ты себя чувствуешь в последнее время?

Шэнь Цинцю, успевший весьма гармонично вписаться в атмосферу братской привязанности, шутливо взмахнул веером:

— Прежде Цинцю никогда не доставлял проблем, а теперь только и делает, что заставляет шисюна волноваться...

Юэ Цинъюань поинтересовался:

— Стало быть, ты уже готов покинуть гору? Какие вещи тебе потребуются? Я дам все, что назовешь.

Рука, сжимавшая веер, дрогнула:

— Покинуть... гору?

С озадаченностью Юэ Цинъюань ответил:

— Неужели недуг и впрямь сделал тебя забывчивым? Не ты ли говорил недавно, что разберешься с проблемой в городе Шуанху, взяв учеников с собой, дабы они набрались опыта?

Прекрасно. Вот и еще одна проблема, доставшаяся в наследство с телом, свалилась как снег на голову.

Шэнь Цинцю страстно желал отыскать хоть сколько-нибудь подходящий предлог и избегнуть поручения. Он все еще не мог похвастаться полным контролем над собственными духовными силами, да и техника владения мечом по-прежнему хромала; как мог мужчина вести за собой учеников набираться знаний, в которых и сам нуждался?!

Но и ему не хватило толстокожести солгать, будто тело все еще не оправилось для подобных походов, потому что в следующий миг над ухом зазвенело уведомление. Система озвучила сухим, с прохладцей голосом: [Стартовый этап запущен. Назначена миссия для перехода на следующий уровень. Место выполнения: город Шуанху. Задание: завершите приключение вместе с учениками. Пожалуйста, кликните для подтверждения...]

«Так, значит, это и есть та самая миссия, после которой откроется функция ООС!»

Похоже, у него не оставалось иного выбора, кроме как отправиться в путь.

Шэнь Цинцю собрался было спросить, как именно он должен согласиться, как тут же перед его лицом возникла карточка с информацией о задании, а внизу — две кнопки: «принять» и «отказаться».

Какое-то время мужчина просто разглядывал слово «принять». Постепенно оно налилось зеленым цветом, а следом раздались уже знакомый «дзинь» и объявление Системы: [Миссия принята успешно! Пожалуйста, тщательно ознакомьтесь с предоставленной информацией и проведите соответствующие приготовления. Желаем успехов].

Шэнь Цинцю повернулся обратно к Юэ Цинъюаню:

— Разумеется, я помню. Просто слишком обленился за эти несколько дней, вот и упустил дело из виду. Отправлюсь в путь как можно скорее.

Юэ Цинъюань склонил голову:

— Если сейчас подобное доставит тебе неудобство, прошу, не заставляй себя. Обучение молодежи — не то, с чем стоит спешить. Да и, сказать по правде, тебе нет нужды все время лично их контролировать.

Шэнь Цинцю ответил улыбкой, но мысленно захныкал: «Шисюн, ты... ты этого не понимаешь, конечно, но ведешь себя точь-в-точь как НПС²⁹, раздающий задания...»

Памятуя о манерах оригинального Шэнь Цинцю, мужчина охотно переложил все хлопоты, связанные с отъездом, на Мин Фаня. Пока сюжет не стравливал главного героя и этого юношу, последний проявлял чудеса смекалки и всегда с блеском выполнял поручения. Уже на следующий день Шэнь Цинцю смог покинуть горы.

Перед отбытием он еще раз оглядел себя: изящные белые одежды на талии обвивает пояс цвета цин³⁰; с левой стороны сверкнул Сюя, в правой руке качнулся веер. Весь его образ являл собой воплощенные утонченность и элегантность, демонстрируя прекрасный вкус обладателя.

Идеально. И никакого ООС!

Белокаменные ступени, уходившие вниз, к воротам, были в сто шагов длиною. У их подножия Шэнь Цинцю уже ожидал запряженный лошадьми экипаж. Неподалеку гарцевали на конях ученики.

Шэнь Цинцю простонал: «Система, ты что, издеваешься? Если мы заклинатели, на кой черт нам повозки — ведь можно лететь на мечах?»

Система вдруг неприветливо возразила: [Ну и что? В мире, где жил Гарри Поттер, тоже не каждый волшебник летал на метле. Подобное привлекает слишком много внимания].

«А о нем-то ты откуда знаешь? Ты что, прежде была приписана к миру Гарри Поттера?»

[... ...]

За долгие годы службы Системы этот человек оказался первым, кто додумался до такой херни.

Впрочем, после тщательных размышлений над ее словами, сомнений, что Система права, не осталось. В этот раз все они покинули горы ради обучения, и у этих детей, еще слишком юных и неопытных, собственных мечей пока не было. После вступления в школу Цанцюн ученикам следовало посвятить себя духовному развитию и совершенствоваться до тех пор, пока им не позволят отправиться в самое сердце Двенадцати Вершин, дабы отыскать свое оружие.

Говорят, будто бы человек выбирает меч — но истина в том, что именно меч выбирает человека. Тот, кто не одарен никакими талантами, но продолжает упорно гнуть свое, выискивая подходящую технику, подобен грязи, в которую бросают цветок; дать такому меч — все равно что выдать красавицу замуж за урода. Каким бы сильным ни было желание обладать, меч может отказаться.

... ... Первым джекпотом, который сорвал Ло Бинхэ, был именно его меч, единственный и неповторимый Синьмо.

Шэнь Цинцю шагнул в экипаж. Снаружи тот впечатлял размерами и великолепием вида без излишней, однако, вычурности; внутри же оказалось достаточно просторно, чтобы комфортно устроиться и отдохнуть в нежном аромате, источаемом курильницей. Но долго мужчина не высидел, внезапно ощутив, что что-то не так. И, подняв веером полог, прикрывающий окно, выглянул наружу.

Что ж, неудивительно, что внутреннее убранство показалось ему таким удобным и знакомым. По двору сновала взад-вперед маленькая фигурка, которую беспрестанно окликали, выдавая все новые и новые поручения; наверняка этот же человек и отдраил повозку до блеска. И был им, само собой разумеется, «мастер на все руки» — Ло Бинхэ!

Он, наконец, сгрузил последнее из поклажи — ларец, выточенный из белого нефрита, который Шэнь Цинцю неизменно таскал за собой в каждую поездку — и разогнулся, встретившись с ним взглядом. Не понимая, отчего наставник так странно на него уставился, удивленный юноша почтительно произнес:

— Учитель.

Ушибы, заработанные на «уроках» Шэнь Цинцю, практически зажили, синяки сошли с лица. Пусть мальчик молод, пусть не обладает пока устоявшимся взглядом на мир — ни что из этого не умаляет ни его достоинств, ни благородства облика. Прямая спина и манера держать себя восхищали — словно и не было долгих лет унижений!

В выполнении любой, даже самой тяжелой работы, этот ребенок сохранял поразительную скрупулезность, и за столь серьезный подход сложно было не уважать его.

Пожалуй, у Шэнь Цинцю все-таки сохранилась некоторая симпатия к главному герою: ведь поначалу, читая книгу, он интересовался этим человеком. Ло Бинхэ оставался непоколебим, убивая, и прокладывал четкую границу между теми, кому был благодарен, и теми, кого ненавидел. Это импонировало Шэнь Цинцю.

Какое-то время он еще разглядывал ученика, затем отозвался коротким:

— Мгм, — и, отведя веер, позволил пологу упасть. Вот уж действительно, главный герой есть главный герой. Трагически павший, без планов на будущее, неизвестного происхождения — и все равно окруженный множеством женщин, липнущих к нему. Железное правило жанра гарем: красавчик и персонаж номер один — выходец из низов.

Этим же объяснялась ненависть, которую питали к Ло Бинхэ его шисюны. Каждый из них охотно открутил бы мальчишке голову.

Шэнь Цинцю вертел насторожившую его мысль и так, и эдак: непорядок. Почему учеников, покидающих горы, включая Ло Бинхэ, десяток, а лошадей всего девять? Куда подевалась еще одна?

Но в глубине души мужчина уже знал ответ.

Раздался смешок. Радостный голос Мин Фаня донесся издалека:

— Лошадей действительно не хватило. Мы можем положиться только на шиди! Раз уж тебе не достает тренировок, вот и отличная возможность это исправить!

Невероятная чушь. Именитая и известнейшая школа Цанцюн годами утопала в богатстве. Как им могло не доставать одной-единственной лошади?

Мин Фань и впрямь отлично играл роль пушечного мяса. Мгновением позже он полюбопытствовал:

— Чего? Что это за выражение лица такое? Тебе что-то не нравится?

Ло Бинхэ спокойно ответил:

— Прекрати.

Зазвучал девичий смех, подобный перезвонам колокольчика, и Нин Инъин сказала:

— Шисюн, о чем это ты говоришь?

«Ох, юная барышня, до чего же "вовремя" ты любишь появляться!»

Шэнь Цинцю понимал, что именно возникновение Нин Инъин неизбежно накаляло атмосферу между Мин Фанем и Ло Бинхэ. Стоило ей объявиться, и у главного героя тут же начинались неприятности.

Мужчина рискнул вновь немного приподнять полог. И действительно увидел Нин Инъин, оживленно взмахнувшую рукой:

— А-Ло, тебе не досталось лошади? Поезжай со мной!

... ... Слишком много неприятностей на голову Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю очень живо представил, как Мин Фань роняет челюсть на землю. Главный герой отхватил красотку — круто, но ничего необычного — и заодно ощутил на себе разом возросшее напряжение и ненависть окружающих. Если он примет предложение девушки, то может забыть о мирном сосуществовании с остальными учениками.

Не покидая экипажа, Шэнь Цинцю произнес:

— Прекратите галдеж. Мужчины и женщины не должны пересекать границы приличий; это касается и твоей заботы о товарище. Мин Фань, сколько можно мешкать? Почему мы до сих пор не отправились?

Старший ученик пришел в восторг, искренне полагая, что наставник разделяет его мнение! Юноша тут же принялся поторапливать остальных. Оставив этот балаган в стороне, Шэнь Цинцю вернулся к своим размышлениям, лишь немного приоткрыв дверь, чтобы видеть, как они выезжают.

На сей раз поездка была не только первым зрелищным событием, но и возможностью разморозить ООС. Шэнь Цинцю следовало хорошенько поразмыслить об этом.

Из выданной заданием информации выходило, что в тридцати двух ли³¹ от горы Цинцзин располагался небольшой городок, в котором не так давно произошла серия убийств. Жертвами стало уже девять человек.

У всех погибших имелось сходство: с каждого тела была полностью снята кожа. Мастерство убийцы было столь высоко, что складывалось впечатление, будто на оставшихся кусках плоти ее никогда и не было; это повлекло за собой рождение прозвища «Кожедел».

Чинуши не сумели найти управу на того, кто умудрился убить одного за другим девять человек. Народ трясся в страхе, и поползли слухи о призраке — ведь кто еще способен всякий раз ускользать без следа?!

Несколько знатных семейств, посовещавшись, приняли решение обратиться за помощью к бессмертным заклинателям из школы Цанцюн.

Шэнь Цинцю прочел и перечитал все это множество раз. Но, сколько бы он ни пробегал взглядом по строкам, толку от этого не было.

Что еще за Кожедел?! Он ни о ком таком даже не слышал! Это какой-то новый эпизод или все же часть оригинального сюжета?! Разве это не рискованно?! Разве для подобного не требуется владеть огромной мощью?! Что, если и впрямь придется столкнуться с убийцей лицом к лицу?! Он вовсе не подписывался на подобное!

Пока мужчину снедали вопросы, Система прокомментировала: [Какая теперь разница? Ты же был литературным критиком. Должен знать, что роман — художественное произведение, и от реальности несколько отличается. Ты уже часть этого мира. Разумеется, тебе придется самому пережить каждое событие, и дополнить те из них, которые в оригинале были пропущены. Тогда история завершится].

Шэнь Цинцю почувствовал себя беспомощным. Он понимал, что этого не избежать. Все, что ему оставалось, — приумножить усилия, как можно скорее свыкаясь с мечом, и тщательно изучить собственные навыки. Только это поможет избежать затеянной неизвестным призраком игры и прекратить череду смертей.

В экипаже обнаружилось множество вещей. Шэнь Цинцю, не находивший слов от изумления, сумел отыскать аж пять или шесть чайных сервизов. В прошлой жизни его тоже можно было назвать богатеньким молодым господином, но даже в ту пору никто не носился с таким количеством деталей и сплошной роскошью.

Ло Бинхэ все еще оставался где-то в стороне. Мальчик не ослаблял бдительности ни на миг, внимательно следя за каждым движением. Время от времени в воздухе звенел смех. Шэнь Цинцю снова выглянул в окно.

Ло Бинхэ в одиночестве брел в хвосте процессии, иногда срываясь на бег. Прочие ученики намеренно водили лошадей рядом, поднимая грязь и покрывая юношу пылью.

... ... Это всего лишь книга. Они все — вымышленные персонажи, созданные разыгрывать сюжет, порожденный воображением; только автор, идиот-писака, виноват, что этот ребенок страдает, страдает, страдает, бесконечно страдает из-за глупости какой-то девицы!

Но когда такая сцена разворачивается прямо у вас на глазах, а не на страницах, остаться равнодушным невозможно.

Нин Инъин тщетно пыталась образумить товарищей. Онанаправила лошадь к экипажу и встревоженно позвала:

— Учитель! Посмотрите на шисюна и остальных!

Мысленно Шэнь Цинцю пришел в умиление, но ничто не отразилось на его лице. Он безэмоционально бросил:

— Что с ними?

Когда девочка заговорила вновь, ее голос звучал жалобно и очень сердито:

— Они измываются над другим человеком, а вы не спешите это остановить! Если так пойдет и дальше... Учитель, чему вы их научите!

Что ж, такое можно было счесть подачей жалобы. Мин Фань и другие не испытывали угрызений совести, потому что Шэнь Цинцю из прошлого обычно дозволял подобные выходки. Чем больше дети травили Ло Бинхэ, тем радостнее становился их наставник; откуда было взяться противоречию?

Мин Фань чувствовал себя абсолютно счастливым. В тот раз, в горах, Ло Бинхэ спасся, должно быть, с помощью какого-то кособокого фокуса, который исхитрился запомнить. Но сегодня Учитель здесь, и гадкий сопляк обречен!

Шэнь Цинцю коротко выдохнул и строго произнес:

— Ло Бинхэ, иди сюда.

На лице мальчика застыла тоска. Он, казалось, привык к подобному обращению. Безропотно ответил:

— Да, — и приблизился.

Окружающие его адепты исходили злорадством, будучи уверенными, что Ло Бинхэ опять изобьют и накажут. Но эти юнцы даже не представляли, что сегодня их доведут до смертельного испуга на раз-два.

Когда Шэнь Цинцю распахнул дверь экипажа, Ло Бинхэ гордо вскинул голову и без страха посмотрел на него. Юноша не произнес ни слова, но его выразительное движение говорило само за себя.

Нин Инъин же восхищенно защебетала:

— А-Ло, садись скорее, Учитель позволяет тебе ехать с ним!

Словно гром ударил среди ясного неба!

Если б они не находились рядом с Учителем все эти годы, Мин Фань и его товарищи решили бы, что тот одержим злым духом!

Ло Бинхэ тоже выглядел совершенно потрясенным. Но, опомнившись, уже не колебался. Твердо сказал:

— Благодарю, Учитель, — и проворно забрался внутрь, застенчиво съежившись в углу, будто боялся запачкать что-нибудь.

[Внимание...]

Шэнь Цинцю хмыкнул: «С чего бы? Я не был ООС».

[Для Шэнь Цинцю немыслимо приходить на выручку Ло Бинхэ, находящемуся в затруднительном положении. Оценка: 100% ООС].

Мужчина возразил: «Если бы мой поступок был только ради спасения Ло Бинхэ, то, разумеется, он был бы немыслим. Но сейчас я сделал так ради Нин Инъин, оправдывая ее надежды, возложенные на Учителя. Ну подумай сама: как я мог остаться бессердечным и разочаровать свою маленькую ученицу?»

[... ...]

И тогда он закончил: «Так что мои действия полностью вписываются в характер «Шэнь Цинцю». Ты не можешь за них лишить меня баллов».

Благодаря этому обмену репликами он понял, что нашел лазейку.

Система следует неким правилам, но это не мертвенно-нерушимый свод законов. Правила оказались живыми, гибкими, и действия с ними напоминали торг. Но Система, не привыкшая к подобному, ничего не знала о возможности адаптироваться, подстроиться под ситуацию. Шэнь Цинцю почувствовал себя таким крутым, что не удержался от смеха.

... ...

Поначалу казалось, что тихо сидящий мужчина о чем-то задумался. Но когда он неожиданно рассмеялся, Ло Бинхэ не удержался от любопытства и поднял голову.

Юноша все еще пребывал в неверии. Он уважал Шэнь Цинцю, но наставник никогда не проявлял заботы о нем, даже не делал вид, что проявляет. И Ло Бинхэ это осознавал.

И счел, что Шэнь Цинцю подозвал его к себе только потому, что задумал нечто скверное. Мальчик внутренне подобрался, но никак не ожидал, что Учитель просто-напросто позабудет о нем, погрузившись в медитацию.

Ло Бинхэ подумал о том, что никогда прежде ему не доводилось оказаться так близко к Шэнь Цинцю. И осторожно всмотрелся в его лицо.

Сперва могло показаться, что о внешности этого человека нечего сказать. И, возможно, он не являлся невероятным красавцем — но стоило вглядеться в это симпатичное лицо — и становилось ясно, что он из тех людей, на которых никогда не устанешь смотреть. Его чертами, частью скрытыми в тени, частью обласканными солнечными лучами, словно оглаженными мягко текущей водою, легко можно было залюбоваться.

Шэнь Цинцю распахнул глаза и заметил, что Ло Бинхэ наблюдает за ним.

А главный герой в это мгновение увидел глаза, подобные паре зимних звезд, губы, изогнутые в легкой полуулыбке, услышал тихий и безмятежный смех. Ему стало легко и тепло.

Пойманный с поличным, он смешался, не зная, как ему поступить. Но вслед за этим Шэнь Цинцю улыбнулся.

Улыбка эта вышла неосознанно, но Ло Бинхэ словно пронзило ею. Мальчик поспешно отвел взгляд, не в силах понять, что за чувство испытал.

Шэнь Цинцю, впрочем, скоро стало не до смеха.

[Нарушение: ООС. -5 баллов. Оставшееся количество баллов: 165³²].

«... ... За одну простую улыбку ты вычитаешь баллы?»

Система резонно заметила: [ООС есть ООС].

Глава 6. Полный провал

Получив от Системы урок, Шэнь Цинцю стал не в пример осторожнее. Уповая на тихо-мирную поездку безо всяких происшествий, мужчина придал лицу мрачное выражение. Таким образом, процессия и достигла Шуанху.

Городишко, пусть и впрямь был невелик, оказался чертовски шумен. По прибытии наставник в сопровождении учеников нанес визит Мастеру Чэню, известному в городе толстосуму, которому и принадлежала идея позвать на помощь заклинателей: двух юных наложниц, обожаемых почтенным господином, настигла ужасающая смерть от рук Кожедела. С появлением Шэнь Цинцю этот человек преисполнился надежды.

Не прекращая горестно причитать и ронять слезы, старик оглаживал белые и гладкие, словно нефритовые, ручки третьей своей прелестной любовницы:

— Вы, чаровники, обязаны найти для нас выход! Я не отпускаю Ди-эр³³ от себя ни на минуту из страха, что, стоит моей красавице сделать хоть один неверный шаг, как ее в мгновение ока убьет эта нечистая сила!

Задание, конечно, знаменательное, но от омерзения судорога едва не исказила черты Шэнь Цинцю.

Ему совершенно не улыбалось смотреть на шестидесятилетнего мужика, милующегося с девочкой-подростком!

Радовало одно: Шэнь Цинцю являлся не абы кем, а достигшим высот знатоком своего дела. После кратковременной встречи он мог спокойно развернуться и уйти, оставив обмен любезностями с Мастером на Мин Фаня. В некотором смысле, такова привилегия знати: простые люди, в отличие от нее, рядом с заклинателями боялись раскрывать рот. Какими бы восхищенными взглядами тех ни одаривали, величие шло рука об руку с холодностью и безучастностью натуры.

... ...

Вежливо постучавшись, Нин Инъин прошмыгнула в комнату. С очаровательной любезностью девочка проговорила:

— Учитель, Ин-эр желала бы сходить на рынок. Не пройдетесь ли с нею?

Шэнь Цинцю, стоя вполоборота, принял в высшей степени одухотворенный вид, изображая задумчивость, и негромко отозвался:

— Если вздумалось прогуляться, разыщи кого-нибудь из шисюнов, пусть составят тебе компанию. А мне нужно разобраться с делами, пока Кожедел не объявился вновь.

Хотя стоило ли гадать, кого в действительности маленькая ученица потащит с собой?

Мужчина чувствовал себя смертельно огорченным. Неужто ему самому не хотелось выйти на улицу и немного развеяться? Ранее запертый в бамбуковом доме, скрытом от целого мира на Цинцзин, вынужденный день за днем выдавать себя за всеведущего Учителя, он, наконец, оставил горы позади — но только ради миссии для «Шэнь Цинцю», всученной Системой, и отсиживался вдали от людей теперь уже в этой комнатушке. Бедняга даже не стал притворяться, будто медитирует, и просто растянулся на кровати, на время прикинувшись трупом.

А потом и в самом деле задумался, как поступить с загадочным убийцей.

По сведениям о предыдущих жертвах выходило следующее: Кожедел, определенно, выбирал привлекательных молодых барышень. И тогда жители Шуанху принялись поспешно прятать хорошеньких дочерей, жен и наложниц, с наступлением ночи запирая двери, ... ни капли не мешавшие «призраку» приходить и уходить, когда заблагорассудится.

... ...

На закате явился Мин Фань, принеся с собой первые результаты расследования. Шэнь Цинцю насилу не расплакался — у него, полдня изводившегося в одиночестве, все-таки появился собеседник.

Юноша с почтением произнес:

— Ваш ученик осмотрел тела и опросил свидетелей, — и замолк, с мрачной торжественностью протягивая вперед нечто, по всей видимости, немаловажное.

Чем бы оно ни было, Шэнь Цинцю поостерегся сразу брать улику в руки; присмотревшись, мужчина разглядел целую стопку желтоватых листков бумаги, содержащих заклинания, начертанные киноварью. Часть из них оказалась сгнившей дочерна.

Тут же разобравшись, что к чему, он кивнул:

— Значит, с помощью талисманов проверил, остался ли демонический след?

Мин Фань оценил проницательность наставника:

— Именно так. Ваш ученик использовал талисманы дважды: сперва — у могилы одной из жертв, затем — над телом той, по которой еще не совершили обряда.

А вот это уже не шутки. Если даже земля у захоронения, к тому же после всех надлежащих ритуалов, пропиталась насквозь темной энергией, по-прежнему допускать, что убийца — не демон, становилось невозможным. Стало ясно, с кем они столкнулись.

Шэнь Цинцю фыркнул и холодно процедил:

— Тварь посмела вторгнуться на территорию школы Цанцюн, преодолев сотни ли³⁴, нести мучения и горе, убивать людей. Ничтожный, презренный демон сам постучал в нашу дверь — ну так пускай не жалуется, когда мои ученики вместо самих Небес покарают его!

Поверьте, на самом деле мужчина абсолютно не жаждал толкать речь актера дешевой мелодрамы. Но не выдай он подобное в эдакий момент — и Система зачла бы ООС!

А изумленный Мин Фань уставился глазами, полными искреннего обожания:

— Учитель мудр, и, если таково его решение, гадкое чудовище по справедливости ответит за содеянное!

... ... Создавалось впечатление, будто взаимоотношения новичков и мэтров зиждились на принципе «Ты наставляешь — я преклоняюсь», представляя собой весьма приятный способ сотрудничества.

Говоря откровенно, сие целиком устраивало Шэнь Цинцю: по его мнению, Мин Фаня не стоило звать плохим парнем. Происходящий из богатой семьи мальчишка, естественно, привык задирать нос, но со старшими сохранял вежливость и чистосердечную почтительность.

Неразумно проходить мимо людей, уважающих вас. Мин Фань обладал способностью безукоризненно выполнять поручения: так в пути юноша подгадывал место для остановок и своевременно улаживал любые вопросы, заботясь о каждой мелочи. Не столкнись он по сюжету с главным героем, тотчас испытав резкое снижение умственных способностей и оттого сочтя шиди неприятным, то не превратился бы в стереотипного мелкого самодура. И остался бы ростком отличного таланта!

Стоя перед мальчиком, которого, обреченного на роль пушечного мяса, Ло Бинхэ бросил в яму с десятками тысяч муравьев, где несчастного закусали до смерти, Шэнь Цинцю остро ощутил, что они в одной лодке...

— На сей раз вы покинули горы ради нового опыта, и я не стану помогать. Мин Фань, в качестве старшего ученика ты обязан не терять бдительности и подготовиться ко всему, дабы демон не навредил твоим товарищам.

— Да! Ваш ученик уже позаботился о стратегии. Если тварь...

Договорить молодой человек не успел: прервав его, кто-то с грохотом развел двери и ворвался в помещение.

Ло Бинхэ, бледный как полотно, умоляюще вскрикнул:

— Учитель!

Сердце Шэнь Цинцю тяжело и глухо заколотилось, но маска ледяного спокойствия не покинула лица:

— Какая необходимость заставила тебя так вопить и трястись от страха?

Ло Бинхэ выпалил:

— Шицзе Нин Инъин и ваш покорный ученик еще днем отправились на городской рынок. Когда настала пора возвращаться, она отказалась и, обернувшись, ... растворилась в воздухе! Ваш ученик обыскал всю улицу, но безуспешно, и вернулся за подмогой к Учителю...

Бесследное исчезновение в такой переломный момент совсем не походило на розыгрыш.

Внимательно слушающий Мин Фань чудом не набросился на шиди:

— Ло Бинхэ! Ты...

Замахнувшись, Шэнь Цинцю рукавом сшиб со стола чашку, и та разлетелась вдребезги. Яростным жестом он не только выпустил пар, избегнув ООС, но и оттянул гибель, грозившую старшему ученику.

С напускной яростью мужчина отчеканил:

— Поскольку все уже случилось, не нужно без толку разбрасываться словами. Ло Бинхэ, идешь со мной. Мин Фань, возьми оставшихся учеников и попроси Мастера Чэня оказать содействие в поисках.

Мин Фань незамедлительно выскочил вон. Ло Бинхэ молчал, поникнув головой.

Шэнь Цинцю знал, что мальчик ни в чем не виноват. Вся беда заключалась в Нин Инъин — вечно «почти умирающей» героине. В романе минимум пятьдесят глав отводились ей, то заблудившейся где-то, то подставившейся под удар. Порой Шэнь Цинцю приходил в настоящее восхищение от терпеливости Ло Бинхэ, сносившем в своем гареме столь проблемную женщину. И от того, как его не сожрали живьем истосковавшиеся многочисленные наложницы, — подобная выносливость могла объясняться только «аурой главного героя», которая распространялась... абсолютно на каждую часть тела.

С самого начала Ло Бинхэ уверился, что наставник задержал его, намереваясь накричать и поколотить, но только сильнее склонил голову:

— Произошедшее — полностью вина вашего ученика. Если Учитель желает назначить наказание, ваш ученик без сожалений примет его и надеется лишь на счастливое возвращение шицзе.

Шэнь Цинцю разглядывал ребенка, всем своим горестным видом выражающего покорность, и отчаянно хотел погладить того по макушке. С трудом удерживаясь из-за Системы, он сухо произнес:

— Иди сюда. Покажи мне, где вы находились перед ее исчезновением.

Прежде чем девочка пропала, Ло Бинхэ и Нин Инъин бродили возле кипящего суматохой рынка.

Там же, смежив веки, замер Шэнь Цинцю, ощущая след темной энергии. Он зашагал, следуя за этой исчезающей нитью, а, открыв глаза вновь, обнаружил себя стоящим у входа в магазин румян.

«... ... Может ли случиться так, что убийца — кто-то из простой лавки?»

Но стоило войти в магазин — и след оборвался, рассеявшись окончательно.

«Возможно, демон не затаился в помещении, а побывал в нем раньше? Румяна... он что, женщина?»

Выдать задание, но без возможности сослаться на какой-нибудь эпизод из книги в качестве подсказки! Да нет у него таких мощных извилин, чтобы найти решение!

Как раз в тот момент, когда мужчина принялся мучительно ворошить в памяти детективы, которые читал, и перебирать логические суждения из пройденных им игр, Система торопливо отреагировала: [Желаете ли вы, попав в затруднительную ситуацию, заплатить 100 баллов и запустить упрощенный режим?]

«Черт возьми, если здесь существует упрощенный режим, почему ты не сказала об этом раньше?! Запускай, запускай, запускай!»

Он мозолил взглядом кнопку «принять» около трех секунд, пока та не позеленела и не исчезла. А следом возникло ощущение чего-то, заставившего целую волну мурашек пробежаться по спине.

Сильная, какая же сильная темная энергия!

Словно некто волновался, как бы Шэнь Цинцю не упустил свою цель!

«Не обманул меня упрощенный режим!»

Шэнь Цинцю без стеснения воспользовался предложением Системы и в приподнятом настроении понемногу приближался к источнику тьмы. Шагов пятьсот спустя дорога круто вильнула в сторону от городской черты, выводя к заброшенному, не первый год стоявшему в запустении, дому.

Искомое действительно должно скрываться тут! Вы только посмотрите на этот тусклый фонарь, скверные, ветхие воротца — бесспорно, настоящий дом с привидениями!

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Шэнь Цинцю поспешил натянуть на лицо привычное выверенное выражение, уделив внимание молча шедшему следом Ло Бинхэ:

— Вернись в имение семьи Чэнь. Встреться с Мин Фанем и передай, чтоб он явился сюда, захватив талисманы, оружие и товарищей.

Ло Бинхэ открыл рот, собираясь ответить, как вдруг его зрачки сузились. Шэнь Цинцю заметил, что юноша смотрит ему за спину, и понял — ничего хорошего такое не сулит, но сделать ничего не успел. Шквал энергии Инь пронесся, с грохотом распахнув врата.

... ...

— Учитель! Учитель, ну очнитесь же скорее!

Шэнь Цинцю приходил в себя.

Выйдя из обморока, мужчина углядел встревоженное лицо Ло Бинхэ, связанного у стены напротив. До этой минуты, похоже, мальчик пристально всматривался в лицо спящего наставника.

Завидев, что Шэнь Цинцю проснулся, Ло Бинхэ вздохнул с облегчением, а глаза его засияли; он вновь произнес:

— Учитель.

Заплаканная Нин Инъин, связанная вместе с ним, тоже позвала:

— Учитель!

Шэнь Цинцю боролся с приступом головокружения, не зная, что за дрянь использовал демон, и каковы от нее последствия.

Настрой был препоганым.

Упрощенный режим оказался столь же незатейлив, сколь и бесчеловечен! Да он же попросту привел их прямо в пасть к мини-боссу!

Но самым скверным оставалось другое: этот мини-босс, да еще и на глазах у учеников, поверг самого Шэнь Цинцю, Лорда Цинцзин! И едва он очнулся, Система немилосердно обрубила: [Нарушение: ООС. -50 баллов].

Прежде он активировал упрощенный режим, отдав 100 баллов. В мгновение ока ушло еще 50. Как его сердце могло не обливаться кровью? А ведь оригинальный Шэнь Цинцю был силен именно в борьбе с демонами — как руке мастера убить цыпленка. И позор в том, что в данном случае мастеру этого не удалось!

Очень скоро мужчина обнаружил еще одно обстоятельство, усугубившее его положение.

Он чувствовал, что с его телом что-то не так. Слабая боль, несильный холод; опустив голову, Шэнь Цинцю чуть не разразился бранью.

ОН! БЫЛ! РАЗДЕТ!

Глава 7. Главный герой как козел отпущения

Несмотря на то, что одежды мужчина лишился лишь выше пояса, ситуация тем не менее оказалась весьма кошмарной.

Неважно, хорошим ли, плохим ли слыл мастером Шэнь Цинцю, — он все же оставался известным и уважаемым заклинателем! Но на обнаженной гладкой груди его алели соски, из вещей на Шэнь Цинцю остались одни лишь штаны да пара белых сапог, руки и ноги же намертво связаны и прижаты к полу — ну и картина! А ведь точно: происходящее смутно походило на сцену изнасилования смазливого нежного мальчика в спальне; неудивительно, что Система списала так много баллов!

Лицо Шэнь Цинцю моментально вспыхнуло, из белого сделавшись красным. Ему отчаянно хотелось воспользоваться собственным мечом как лопатой, вырыть яму и похоронить себя в ней, но мужчина не имел ни малейшего представления о том, куда подевался его меч Сюя.

Теперь понятно, отчего минутой ранее Ло Бинхэ выглядел таким смущенным. Наверное, размышлял о том, что впервые видит Учителя в подобном положении, что само по себе уже является достаточной местью, после которой нет нужды избивать наставника слишком тяжело в будущем.

Младшая ученица заговорила, роняя слезы:

— Учитель, вы, наконец, очнулись! Инъин очень страшно...

Беспомощный Шэнь Цинцю раздраженно подумал:

— Страшно?! Если тебе страшно, не нужно было носиться туда-сюда, маленькая сестричка!

В тот же миг тишину позади него разорвал странный смех.

Силуэт, окутанный мраком, выскочил из тени.

— А горделивый почтенный мастер оказался не так уж и велик. Похоже, первый среди всех школ Цанцюн — обыкновенная кучка заклинателей, и, в таком случае, до возвышения Царства Демонов осталось рукой подать! — грянул новый взрыв хохота.

Голову неизвестного полностью скрывала непроглядно-темная вуаль, а грубый голос, скорее походивший на голос опиумного наркомана, звучал на редкость омерзительно.

Шэнь Цинцю прищурился:

— Кожедел?

— Хе-хе, какое счастье: еще и знаменитый Сюя угодил в мои руки! Эй, Шэнь Цинцю, Шэнь Цинцю, ломай голову, сколько влезет, все равно не узнаешь меня!

Шэнь Цинцю обронил:

— Ну и чего тут гадать?

— ... ...

— Ты — Ди-эр.

После продолжительной паузы тварь сорвала с лица ткань и прорычала:

— Такое вообще возможно?! Как ты догадался?!

Мужчина безмолвствовал.

Он желал бы фыркнуть:

— По-твоему, я слепой и не могу судить по формам тела? Первое, на что обращают внимание мужчины, — фигура, а потом уже черты лица. Выделяются бедра и грудь, талия узка — очевидно, женщина. Пространство комнаты заставлено вещами, которые можно увидеть лишь в домах разбогатевших выскочек; думаешь, не очевидно — ты притащила нас обратно в поместье семьи Чэнь? Обитательниц в этом доме немало, но из всех них я встречал именно Ди-эр. Вот меня просят угадать — и, разумеется, на ум приходит это имя. Кто знал, что оно верное? Кто мог подумать, что ты жутко вспыльчивая и даже не попытаешься ничего отрицать, а тут же сорвешь вуаль?

Но мог ли он действительно сказать нечто в этом роде?..

Заведи Шэнь Цинцю разговор о своих рассуждениях, являя наличие мозгов, как Система тут же навесила бы штраф за ООС. Не имея возможности выдохнуть ни слова, несчастному оставалось лишь молча страдать, в глубине души ругаясь на чем свет стоит.

Ди-эр — Кожедел, сказать точнее — успел сориентироваться и вновь натянул маску любимой наложницы старого господина Чэня. На бесподобно мягком личике вырисовывалась гордость:

— Неплохо. Это в самом деле я. Но, Шэнь Цинцю, ты ведь не додумался, почему из всех — именно слабая женщина, верно?

Шэнь Цинцю выпрямился, принимая более комфортное положение.

По традиции, каждому боссу в игре отводилось время на исповедь. Мужчина тактично не стал пропускать чужой монолог мимо ушей.

«Ди-эр» в подбадривании не нуждалась и продолжила сама:

— Ни единая душа не способна выследить «Кожедела» не оттого, что я обладаю какими-то выдающимися способностями, а потому как всякий раз после убийства влезаю в новую кожу. Под личиной этих женщин, подражая их поведению, я ускользаю во всеобщей суматохе в поисках следующей цели.

Шэнь Цинцю с некоторым сомнением в голосе возразил:

— Неправильно.

Физиономия демона приняла ужасающе мрачное выражение:

— Где ты нашел неправильность?

Он ответил:

— Предположим, ты меняешь кожу после каждого убийства: то есть, убив Ди-эр, сам в нее превращаешься. Но остается настоящее тело — разве никого не насторожат две одинаковые девушки?

Погруженного в размышления мужчину вдруг осенило.

В этом мире нет возможности проанализировать ДНК. После снятия кожи остается лишь кровавое месиво плоти, и опознать, кому оно принадлежит, едва ли представлялось возможным.

Чудовище кивнуло:

— И про это смекнул, впечатляет... Да, я использую тело новой жертвы, чтобы заменить им предыдущую. Например, носил личину девы Сян — и все верили, что она жива. Потом я убил Ди-эр, влез в ее шкуру, а труп замаскировал и выдал за малышку Сян-эр, которую и обнаружили.

Шэнь Цинцю искренне уважал таких злодеев; они не только обязаны были в деталях рассказать о своей психологии и мотивах, но и поведать о планах, объяснить каждое действие. Подобные персонажи имели стандарты... жестче, чем у преподавателей на экзамене!

Ло Бинхэ все это время молча слушал, и в глазах у мальчика закипали всполохи ярости. Его юношеское чувство справедливости всколыхнули ядовитые речи и поступки столь порочного создания; Нин Инъин ровным счетом ничего не понимала из сказанного, но прерывать не решалась.

Шэнь Цинцю полюбопытствовал:

— И каждый раз ты меняешь облик; это ради удовольствия, или существует иная причина?

Кожедел неласково ухмыльнулся:

— Думаешь, я расскажу?

Мысленно Шэнь Цинцю парировал: «Ты уже столько наговорила, старшая сестрица (или старший братец?), верно? Ничего не потеряешь, поболтав еще чуток!»

Уставившись на связанных детей, «Ди-эр» двинулась в их сторону. Ло Бинхэ удалось сохранить самообладание, но Нин Инъин завопила во все горло:

— Демон! Не приближайся! Учитель, спасите меня!

Убийца озорно захихикал:

— Твоего Учителя спеленало моей «Нитью, связующей бессмертных», и духовная сила в его теле сейчас неспособна циркулировать. Ему будет сложно защитить даже себя, так чего говорить о тебе?

Стала ясна причина, по которой все усиленные попытки Шэнь Цинцю ощутить течение ци едва ли приводило даже к слабому отклику.

Тем временем Кожедел впал в состояние «поговорю-сам-с-собой»:

— Как же мне это опостылело; когда б мои силы не оказались подорваны, не было бы никакой нужды менять маску за маской. Кожа этой девчонки шелковиста, кроме того, у нее есть множество товарищей. Пожалуй, она протянет довольно долго. А когда я высосу ее энергию досуха, придет черед Мастера... Возможность занять твое место, Меч Сюя, станет для меня второй жизнью.

Ло Бинхэ:

— ... ...

Шэнь Цинцю:

— ... ...

«Что ты там говорил? — «Думаешь, я расскажу?», верно?»

И рассказал, и растрепал о своих планах на будущее! Нет, интеллект местных злодеев уже не спасти.

На Шэнь Цинцю в одночасье навалилась усталость. Он просто желал поднабрать немного баллов, так почему задача внезапно обросла сложностями?

Мужчина заговорил с Системой: «Драгоценная моя, оплошав во время миссии и погибнув, сумею ли я попытаться снова?»

[Бессмертное тело — исключительная привилегия главного героя].

«Проклятие. Значит, у моей жизни нет никаких гарантий сохранности? Если что-то пойдет не так, я первым протяну ноги...»

Злодеи имели обыкновение на все вопросы давать блестящие, развернутые ответы. Шэнь Цинцю пытался тянуть время и закинул удочку:

— Разве ты не нацелен исключительно на хорошеньких юных девушек?

— Я никогда не говорил, что выбираю только молодых и красивых женщин. Если их кожа восхитительна — я убиваю. Большинство мужей в этом уступает девам, а старикам не угнаться за весной жизни, — как и ожидалось, поток слов хлынул из демона, а тот словно и не заметил. Неожиданно его глаза вспыхнули зеленым светом, а черты исказились в завистливой гримасе; тварь протянула руки, стремительно окрашивающиеся в малиновый, и принялась оглаживать торс Шэнь Цинцю: — Но бессмертный заклинатель — совсем другое дело. Пусть ты и мужчина, но кожа у тебя до того гладкая и нежная... Я... так давно не использовал мужскую...

От блужданий чужих рук по телу Шэнь Цинцю покрылся мурашками, силясь сберечь вид ледяной неприступности. С одной стороны, он испытывал отвращение, с другой — сострадание.

Демон вызывал некоторую жалость. Казалось, прежде это был мужчина, из-за своих техник вынужденный носить женскую личину. Шэнь Цинцю всерьез опасался, что из-за проведенного в ней времени душевное равновесие собеседника пошатнулось.

Но, как бы там ни было, прямо сейчас он смотрел в сказочно прелестное лицо улыбающейся женщины. Терпя прикосновения то здесь, то там, мужчина не удержал смущения и неосознанно слегка сжался.

Столь непривычный вид наставника перед глазами Ло Бинхэ произвел на юношу неизгладимое впечатление.

В прошлом он наблюдал за Шэнь Цинцю, высоким и недостижимым, холодным и ядовито-колким. Но теперь мальчик встретился с Шэнь Цинцю, у которого по лицу неудержимо разливался румянец, а взгляд был потуплен; на обнаженной светлой коже ярко выделялись соски, а Нить, связующая бессмертных, оставляла на ней красноватые следы. Длинные и черные как смоль волосы рассыпались по плечам, будто пытаясь прикрыть все это, но безуспешно. Сердце Ло Бинхэ переполнилось необъяснимым спутанным чувством.

Если бы кто-нибудь предложил Шэнь Цинцю подобрать сравнение, мужчина ответил бы, что чувство Ло Бинхэ сродни ощущениям ученика, который смотрит эротический фильм и обнаруживает, что главный герой в нем — его учитель английского, неустанно донимающий вопросами в классе, отвешивающий тумаков и наказывающий за малейшую провинность!

Ни с того ни с сего Шэнь Цинцю усмехнулся.

Кожедел настороженно поинтересовался:

— Чего это ты улыбаешься?

Мужчина в задумчивой неспешности проговорил:

— Я смеюсь над тобой, ведь ты держишь сверкающий ларец, отказываясь от жемчуга³⁵. Здесь три человека, но ты все еще не смекнул, кто лучше всех подойдет для следующего обличья.

Ло Бинхэ переменился в лице, расслышав каждое слово.

Мальчику вдруг почудилось, что его окунули в ледяную воду!

Шэнь Цинцю вовсе не болтал попусту. Кого, по сути, являл собой Ло Бинхэ? Его истинная природа брала начало от древних демонов, и это дитя обещало в последующие годы стать надеждой всего их Царства, имея самое высокое в нем происхождение. Если только ослабшей твари и впрямь удалось каким-то чудом захватить его тело, речь пошла бы уже не о восстановлении жалкого огрызка сил, а о шансе завоевать мир!

«Ди-эр» скользнула взглядом по Ло Бинхэ. Тот казался спокойным, но сердце его объяло смятение. Юноша ломал голову, пытаясь понять, почему взгляды скрестились на нем.

Кожедел хмыкнул:

— Раз тебе вздумалось перехитрить меня, мог предложить что-нибудь поправдоподобнее. Хоть кожа, висящая на костях этого ребенка, и хороша, сравнится ли она с той, которая принадлежит заклинателю, уже сформировавшему центр цзиньданя³⁶?

Шэнь Цинцю склонил голову к плечу и рассмеялся:

— Неудивительно, что твое духовное развитие пострадало, — с таким-то зрением! Пораскинь мозгами хорошенько: кем я, Шэнь Цинцю, являюсь? Будь мальчишка неплох только внешне, стал бы он моим учеником? Пожелай я найти смазливых последователей и никого более, каждый год очередь желающих войти в школу Цанцюн достигала бы небес! Или, считаешь, мне выбирать не из кого? Принцип избрания, конечно же, хранится в тайне — откуда о нем знать посторонним?

Взволнованный демон поспешил переместиться к противоположной стене. Хорошо, что интеллект твари действительно невелик; сейчас она выглядела убежденной и уже принявшей решение.

Шэнь Цинцю ковал железо, пока горячо:

— Если сомневаешься, можешь с легкостью проверить. Вот тебе доказательство моих слов: подойди и ударь паренька по макушке. Тогда увидишь, что я не хитрю.

Мордашка Ло Бинхэ стремительно теряла краски, становясь мертвенно-бледной.

Сколь бы серьезным и собранным он ни был, но все еще оставался ребенком. Даже среди взрослых, чувствующих дыхание смерти, встречалось маловато таких, кто удержал бы себя в руках. Что говорить о мальчике, которому исполнилось всего четырнадцать лет?

Мужчина пытался не смотреть на ученика, в глубине души как заведенный умоляя о прощении, и дал себе клятву однажды поменяться с Ло Бинхэ местами, чтобы спасти.

До смерти перепуганная Нин Инъин пискнула:

— У... Учитель, вы... вы же сейчас не взаправду, да?

Шэнь Цинцю напрягся как струна; в этот миг ему было не до тревог маленькой ученицы. Он лишь неотрывно смотрел на демона, выдавливая полуулыбку:

— Правда или ложь, узнаешь, попробовав. Всего-то ударить мальца по голове; даже если я обману, ты ничего не упустишь, верно? А, может, страшишься как раз того, что мои слова — правда?

Тот, кто взглянул бы сейчас на происходящее, не зная истины, несомненно, решил бы, что наставник толкает ученика в объятия смерти.

Ло Бинхэ тем временем все никак не мог поверить в реальность происходящего; юноша спрашивал себя — может ли Шэнь Цинцю ненавидеть его до такой степени?

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Собственных сил на то, чтоб подняться, ему не доставало. Крепкие веревки натягивались, причиняя связанной с ним спина к спине Нин Инъин боль, но девочка не стала жаловаться.

Слова Шэнь Цинцю звучали весьма убедительно, и чудовище, немного подумав, согласилось с ним. В конце концов, убив стольких, не могло же оно бояться сделать один удар!

Фыркнув, Кожедел пробормотал:

— Весьма любопытно узнать, что же ты сделаешь, — и, приблизившись, резким взмахом обрушил руку вниз!

Глава 8. Оплеуха вместо трофея

Любая возможность дается только один раз! Зрачки Шэнь Цинцю сузились.

В миг, когда рука почти достигла цели, произошло нечто, походящее на деяние расшалившегося призрака или божественное провидение: переломилась потолочная балка...

Если бы Шэнь Цинцю все еще оставался простым читателем «Пути Гордого Бессмертного Демона», то, застряв на этом моменте, отшвырнул бы свой телефон и разразился потоком грязной брани.

Система уже упоминала, что неизменное железное правило гласило: главный герой бессмертен. Но это также означало другое: в случае, если ему грозила смертельная опасность, на ее источник ложилась черная метка!

Шэнь Цинцю намеренно спровоцировал демона атаковать Ло Бинхэ, и, опираясь на этот нерушимый закон, фактически одолжил нож, чтобы убить кого-то. Хотя подобный поступок нельзя называть честным, сам Ло Бинхэ на деле был совершенно вне опасности. Но даже в том случае, если что-то пошло не так, мужчина тут же перевел бы огонь на себя, исправляя то, что натворил.

Но...

«Сян Тянь Да Фэйцзи, можно ли так по-свински недооценивать интеллект собственных читателей? Откуда в абсолютно новом великолепном особняке взяться сломанной балке?»

«Даже если такой поворот событий позволит главному герою уйти живым, все выглядит слишком неестественным и притянутым за уши. Отвратная писанина!»

Новехонькая балка просто и без затей рухнула на тварь, прижав ту к земле и не позволяя подняться. Кроме того, она сшибла столб, к которому крепилась веревка, связывавшая детей.

Нин Инъин перепугалась до головокружения. Ло Бинхэ по-прежнему боролся с путами, и узлы, наконец, чудесным образом ослабли. Шэнь Цинцю, все еще связанный Нитью, наблюдал с другой стороны, как юноша в повисшей тишине встает возле Кожедела.

Вот так просто... все и закончилось?

Стоило подумать об этом, как неподвижно лежавшее чудовище взвилось вверх, отшвырнув мешавший брусок прочь.

В ярости оно прошипело:

— Шэнь Цинцю! А люди твоей школы и впрямь низкие бесстыдные интриганы! Что за извращенный прием ты использовал, ударив мне в спину?

Но Шэнь Цинцю был решительно ни при чем. Это действительно оказалось не его рук делом; да и человеком, который пострадал больше всех, пожалуй, стоило называть Ло Бинхэ.

Демон безапелляционно заявил:

— Ты умышленно дурил меня, отвлекая внимание, а затем напал исподтишка. Как, в противном случае, новая крепкая балка могла внезапно обрушиться мне на голову?

«Ага, так ты тоже заметил необоснованность происходящего; значит ли это, что мозги местного зла еще можно спасти?» — зародилась в сердце Шэнь Цинцю крохотная надежда.

Убийца сухо рассмеялся:

— Но, думаешь, этого достаточно, чтобы остановить меня? Мечтай. Нить, связующую бессмертных, способен рассечь только клинок высочайшего качества. Ничто другое не сгодится.

«... ... Я только что похвалил тебя, а ты вновь совершаешь глупость. Пожалуйста, никогда не сообщай, как освободить твоего врага! Кроме того, ты, очевидно, боишься, что я замечу, куда упрятан Сюя? И, конечно же, проявил особую осторожность, приподняв плащ и похлопав по боку, проверяя, на месте ли он!»

Шэнь Цинцю, не состоянии более вынести ни минуты, взял тайм-аут, обращаясь к Системе: «Какой страшный бред... позволь узнать, все ли злодеи здесь идут той же дорогой?»

Система пояснила: [Чтобы обеспечить вам прохождение стартовой миссии без нареканий, после активации упрощенного режима интеллект противника установлен на отметку «ниже среднего»].

Шэнь Цинцю выразил горячее одобрение: «Устройство упрощенного режима в самом деле милосердно ко мне. Хвалю, хвалю».

Кожедел процедил:

— На этот раз, что бы ты ни наплел, я не послушаю! Прими свою смерть, Шэнь Цинцю!

Мужчина выкрикнул:

— Последнее слово!

Подчиняясь упрощенному режиму, его визави послушно замер:

— Чего еще?

На мгновение Шэнь Цинцю задумался, а потом полюбопытствовал:

— Каково это — спать с шестидесятилетним мужиком?

— ... ... — пока от бешенства лицо «Ди-эр» кривилось, а тело тряслось, как в лихорадке, Ло Бинхэ вдруг незаметно подступил к ней сзади!

Юноша лишил ее висящего на поясе Сюя, выхватив меч и озарив помещение белоснежным светом. Пронеслась серебристая тень — и Нить, связующая бессмертных, разрушилась.

Лишь упрощенный режим стоило винить в том, что умственные способности твари сползли на «отметку ниже среднего»; Ло Бинхэ стоял прямо позади нее. Разумеется, она была обречена на гибель.

Демон вскрикнул:

— Это невозможно...

«Хватит! Я не желаю слушать, как мини-босс толкает речь перед своей смертью!» — Шэнь Цинцю сконцентрировал духовную силу в правой руке и ударил чудовище ладонью в грудь. Тело отлетело, будто воздушный змей с подломившимся каркасом.

Мужчина впервые кого-то убил — но сделал это без колебаний. Во-первых, думал он, это только книга; во-вторых, то был демон, уничтоживший множество людей; в-третьих — если бы не убил сам, убили бы его.

Шэнь Цинцю смотрел на искореженные конечности «Ди-эр» — жуткое зрелище, когда кровь хлещет изо всех семи отверстий — и старался успокоить себя этими тремя причинами, отрезвляя разум.

По симпатичному личику Ло Бинхэ все еще разливалась бледность.

Шэнь Цинцю успокоился, возвращая самообладание, медленно поднялся и повернулся к ученику:

— Ты так сильно испугался, просто впервые повстречав демона?

Помолчав немного, он продолжил:

— Желающему защитить приходится уничтожить.

Стискивавший зубы Ло Бинхэ выпалил:

— Вначале...

Шэнь Цинцю проговорил:

— Хочешь спросить, что я собирался делать, не упади потолочная балка раньше?

Лишенному выбора мужчине оставалось безмолвно страдать. Он безумно хотел успокоить Ло Бинхэ, сказать, что мальчик ни в коем случае не погиб бы, а балка — непременно рухнула. Но имел ли он право?!

Все, что Шэнь Цинцю сумел сделать, — прикинуться высокомерным и таинственным:

— Можно ли это счесть упреком твоему Мастеру?

Ло Бинхэ покачал головой и с искренностью ответил:

— Нет. Для вашего ученика будет честью отдать жизнь за Учителя.

Шэнь Цинцю потрясло то, насколько этот ребенок походил на чистый белый лотос!

Он задумался и выбрал довольно неоднозначный ответ:

— Тогда твой Учитель тоже кое-что скажет. Даже если со мной приключится что-то плохое, с тобой не случится ничего.

То была абсолютная истина. Умри Шэнь Цинцю хоть десять тысяч раз, бессмертный главный герой Ло Бинхэ все равно будет жить, не зная горя!

Лицо мужчины было преисполнено уверенного спокойствия и невозмутимости без малейшего намека на фальшь, а голос — звучен, когда он добавил:

— Я не лгу и не издеваюсь.

Вслушиваясь в эти слова, Ло Бинхэ воспрянул духом, словно поникший цветок, в который вдохнули новую жизнь. Подняв оружие обеими руками, юноша почтительно протянул его Шэнь Цинцю:

— Учитель, ваш меч!

Шэнь Цинцю принял Сюя.

Сердце этого дитя было по-настоящему целомудренным. Прежде брошенный в столь глубокой яме, что, казалось, даже душа оставила его, в будущем он должен был переродиться кровавым тираном. Но...

«Как было бы славно, останься ты таким, как сейчас!»

А потом Шэнь Цинцю слушал уведомления Системы, вспыхивающие одно за другим, словно цепочка пушечных выстрелов, — и чувствовал себя до того крутым, что был способен ниспровергнуть Небеса.

[Расположение Нин Инъин к вам возросло. Уровень крутости главного героя: 50 баллов].

[Получено высокоуровневое снаряжение «Нить, связующая бессмертных». Сила злодея 50 баллов].

[Стартовая миссия завершена: 200 баллов. Функция ООС разморожена. С этого момента вы полностью контролируете учетную запись «Шэнь Цинцю». Примите поздравления! Пожалуйста, продолжайте свою деятельность!].

Шэнь Цинцю практически влюбился в это чувство; происходящее было сродни азартной игре с высокими ставками.

Отныне, наконец, он может начать великую и блистательную карьеру, изо всех сил цепляясь за главного героя!

... ...

Первым заданием для него, полученным по возвращении в Цанцюн, стало восхождение на Цюндин³⁷, в резиденцию школы, с докладом для Юэ Цинъюаня.

В дороге Шэнь Цинцю вновь посетило чувство, будто данный персонаж, его шисюн и предводитель могущественной организации заклинателей, существовал лишь в качестве НПС, выдающего задания. Но стоило шагнуть за ворота — и это впечатление исчезло без следа.

Шэнь Цинцю еще не успел пройти в холл, а ему навстречу уже спешил Юэ Цинъюань в сопровождении учеников. Мужчины замерли друг перед другом. Неожиданно глава школы Цанцюн, к удивлению своего шиди, правой рукой поймал того за запястье. Шэнь Цинцю заметил, что Юэ Цинъюань не пытался предпринять еще каких-либо действий, выглядя полностью сосредоточенным, и догадался, что сейчас обеспокоенный «старший брат» проверяет состояние его меридианов³⁸.

Только убедившись в правильной циркуляции духовной силы, Юэ Цинъюань выдохнул и улыбнулся. Вместе они зашагали к главному холлу, и мужчина поинтересовался:

— Каков их прогресс?

И тон, и поведение действительно напоминали старшего брата, встречающего по возвращении домой, и на сердце у Шэнь Цинцю потеплело. И оттого даже слово, которое он собирался произнести, прозвучало не так надсадно:

— Неудовлетворителен.

Ученики не увидели и тени демона-«Кожедела», и все разрешилось благодаря их наставнику. С точки зрения практики это и в самом деле было неудовлетворительно.

Юэ Цинъюань заметил:

— Не нужноспешить.

Шэнь Цинцю кивнул и внезапно переменил тему:

— Шисюн, я бы хотел уединиться в пещерах Единства Душ, что на дальнем склоне горы.

Вершина Цюндин считалась первой из двенадцати и копила в себе огромное количество энергии. Пещеры Единства Душ, расположенные на ней, по праву считались лучшим местом для духовных практик. Поэтому лишь старшие адепты или исключительно одаренные ученики могли получить к ним доступ с позволения главы школы.

Если Шэнь Цинцю желал отправиться туда, Юэ Цинъюань, разумеется, не отказал бы ему. Мужчина лишь уточнил:

— Подготовка к Собранию Союза Бессмертных?

Шэнь Цинцю ответил:

— Именно так.

Говоря откровенно, дело было не только в этом мероприятии. Недавний эпизод с Кожеделом убедил Шэнь Цинцю в необходимости полноценного духовного развития. В этом мире только после обретения силы он мог позволить себе думать о будущем.

... ...

Перед тем, как уйти в затвор, Шэнь Цинцю позвал Ло Бинхэ и выдал ему наставления о правильных методах тренировок.

Мальчик принял книги, но не удержался от вопроса:

— Отчего Учитель оставляет вашему покорному ученику совсем другие руководства?

Шэнь Цинцю с невозмутимым лицом наговорил кучу глупостей:

— Твое телосложение несколько отличается, и тренироваться по обычным ты не сумеешь.

Ему не хотелось сообщать о Мин Фане, заведомо ложно объяснившему ребенку основы. Рано или поздно правда все равно всплывет наружу, но мужчина надеялся оттянуть сей миг.

Ло Бинхэ смотрел вслед удаляющемуся Шэнь Цинцю, обеими руками прижимая книги к себе. Сердце его необычайно быстро колотилось.

Предписания, которые Учитель оставил специально для него!

А Шэнь Цинцю даже не подозревал о том, насколько двусмысленно Ло Бинхэ истолкует происходящее...

Глава 9. Непредвиденные трудности самосовершенствования

Пещеры Единства Душ уходили глубоко под землю и являли собой весьма запутанный лабиринт. В них имелись сотни развилок и тысячи поворотов, в которые не проникали ни ветер, ни лунный свет. Тем не менее, откуда-то издалека тянуло едва уловимой свежестью. Белые камни, подобные облакам, иные — цвета небесной лазури, поднимались повсюду, рождая чудесную картинку из разнообразия выступов. Озеро в центре, до краев полное чистой прозрачной воды, словно превратилось в зеркало, отражающее другой мир.

Представший взору грот оказался одним из многих, но Шэнь Цинцю остался им весьма доволен и не собирался искать иного места.

Желая достичь согласия с собственными силами, мужчина опустился на каменное ложе и погрузился в медитацию.

Но, похоже, в планы Небес не входило позволить ему тренироваться со спокойной душой. Шэнь Цинцю недолго пробыл в медитации, как вдруг до его ушей донесся странный звук.

Звук мучительного, болезненного хрипа.

Но мало того странного звука для чутких ушей — Шэнь Цинцю ощутил, как его духовная сила колыхнулась от прилива ожесточенной, неистовой энергии.

Отлично. Мужчина догадался, что произошло. Разумеется, в Пещерах Единства Душ находились и другие люди, получившие сюда доступ, дабы посвятить себя самосовершенствованию в одиночестве. И, по всей видимости, кто-то из них... впал в одержимость от искажения Ци³⁹. Опасная ситуация.

«Я! Просто! Хотел! Помедитировать! В уединении! И! Набраться! Сил!» — но удалось бы ему теперь это сделать? Едва ли!

Шэнь Цинцю резко распахнул глаза, приняв решение разобраться в случившемся. Он последовал за звуками и всполохами энергии. Минули семь поворотов, восемь развилок, и разрушений становилось все больше и больше.

Наконец, мужчина шагнул в другой грот. В глаза тут же бросились спина человека, облаченного в белое, и меч, по эфес погруженный в камень.

Стены испещряли следы рубящих ударов, еще хранивших чужую духовную силу, заключенную в оружии, и брызги свежей крови. Одеяния незнакомца также пропитались ею.

Катастрофическое искажение Ци!

Шэнь Цинцю задумался, взвешивая решения: стоит ли одолжить собственной, высокоуровневой энергии бедолаге, или подобное лишь усугубит положение, добив измученное тело? Но в следующий миг взгляд мужчины упал на чужой меч.

Сейчас, из-за пострадавших сил обладателя, клинок сотрясала дрожь. Постепенно нарастая, она вызывала резкие вспышки серебристого сияния, пробивавшегося из-под темного кружева заклинаний, опутавших лезвие и эфес в форме феникса.

Тщательным образом разглядев развернувшуюся картину, Шэнь Цинцю тотчас же догадался, что за меч перед ним и кому он принадлежит.

«Твою мать!»

Раз уж он стремится почить в мире, то не должен был повстречать этого человека!

У Шэнь Цинцю, до сего момента все еще желавшего помочь, осталась только одна мысль: бежать, спасая свою жизнь! Но оказалось слишком поздно. Человек в белом обернулся; он уже узнал вошедшего!

Шэнь Цинцю же пребывал не в том расположении духа, чтобы рукоплескать, выказывая восхищение «красавцу»! Глаза у того заливал кроваво-алый свет, а на лбу вздулись вены, свидетельствуя о явном стремлении владельца поставить незваного гостя на колени!

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Взмахнув рукавами будто крыльями, человек сорвался с места. Хлопок рукой — и камень брызнул крошкой, разлетевшись на осколки; его меч, взвившись вверх, устремился к Шэнь Цинцю, отрезая мужчине путь к отступлению. Потерявший всякий рассудок несся вперед, как спущенная стрела.

Шэнь Цинцю, понимая, что бежать уже поздно, привел мысли в порядок перед грядущим боем. Поставив на карту все и сконцентрировав духовную силу в правой ладони, он с силой толкнул ею противника в грудь, одной атакой намереваясь остановить творящееся.

Если воин перед ним и впрямь соответствует идущей о нем молве, его жизненная сила едва ли не равна таковой у главного героя — и атака не возымеет успеха. Более того, велика вероятность, что самого Шэнь Цинцю отшвырнут чжана⁴⁰ эдак на три, заставив харкать кровью.

Но задумка мужчины все же удалась. И тем, кто отлетел на три чжана назад, сплюнув кровавым сгустком, стал его противник.

Шэнь Цинцю уставился на свою руку, а затем — на заклинателя, которого ею отделал, остро ощущая: сейчас ему не стоит отыгрывать злодея.

На поверку люди, впавшие в искажение Ци, оборачивались столь же хрупкими, сколь и ужасающими. Улыбнется удача — и даже единственная пощечина может оказаться тем ударом, который переломит последнюю соломинку, поддерживающую их.

Противоречивые чувства вырисовывались на лице Шэнь Цинцю, наблюдающим, как несчастный, скорчившись от боли, раз за разом пытался подняться в стремлении напасть снова, но лишь опять падал на колени. Не выдержав, Шэнь Цинцю со вздохом приблизился и положил руки тому на спину.

— Позволь пояснить, — Шэнь Цинцю не заботило, слушают его или же нет, и говорил это, скорее, для себя самого. — Еще не поздно спасти тебя. Но я плохо знаком с тем, что пытаюсь сделать, и, если ты все-таки... я старался, как мог. Не вини меня.

... ...

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Неизвестно, сколько времени прошло. Шэнь Цинцю постепенно ощутил, как энергия выровнялась и обрела естественный ход, а чужое сердце забилось спокойно, и отвел руки, все-таки поверив, что не пытался лечить мертвую лошадь, как будто она живая⁴¹.

Голова человека в белом, все еще пребывающего в полубессознательном состоянии, склонилась.

Сказать по правде, Шэнь Цинцю уже и сам понял, кого повстречал, но оповещение Системы только подтвердило его соображения: [Примите поздравления! За изменение эпизода «Смерть Лю Цингэ» показатель ненависти к злодею «Шэнь Цинцю» значительно снижен; 200 баллов].

Ну конечно. Заклинателем и в самом деле оказался его шиди и товарищ по школе — еще одна жертва, принявшая незаслуженную смерть от рук оригинального Шэнь Цинцю.

Лорд вершины Байчжань⁴² Двенадцати гор Тяньгун школы Цанцюн, Лю Цингэ⁴³.

Дерзкий и смелый Лю Цингэ являл собой поистине потрясающего персонажа.

Каждая из двенадцати вершин, принадлежащих школе Цанцюн, обладала неповторимыми чертами и достоинствами. Так, например, с Цюндин осуществлялось управление остальными и решались первостепенные задачи; Цинцзин под руководством Шэнь Цинцю являлась излюбленным уголком интеллигентной начитанной молодежи; Ваньцзянь⁴⁴ испокон веков давала миру непревзойденных мастеров фехтования; что из себя представляла гора Кусин⁴⁵, легко угадывалось по названию, но никакие муки совести не заставили бы Шэнь Цинцю отправиться на нее...

Среди двенадцати гор Тяньгун выделялась невообразимо желанная для многих Сяньшу⁴⁶.

В качестве адептов туда набирали исключительно девушек, а требования к поступающим были чрезвычайно высоки: девицам предписывалось обладать внешностью прекраснее парящих в вышине облаков. Озабоченные читатели беспрерывным потоком плодили рецензии на сайте, и со временем подобного рода писанина расцвела, обрастая жанрами: «Властная Леди Сяньшу влюбилась в меня», «Мои дни в объятиях Сяньшу» — эти и вовсе считались шедеврами непотребства. Их популярность могла потягаться даже с оригинальным произведением.

Но наиболее почитаемым юношами пиком, к которому стремились примкнуть, являлся, несомненно, Байчжань, находящийся под командованием Лю Цингэ!

Величайшее военное подразделение школы Цанцюн, обладающее также наибольшей мощью.

История пика Байчжань хранила имена бесчисленных героев, победителей сотен сражений, легенды об их бессмертных деяниях, пылкости и храбрости!

Мужчин всегда восхищает сила, и потому Шэнь Юань был полностью очарован Лю Цингэ. И хотя в книге не описывался облик персонажа, читатель ярко представлял его: лицо с сильными, резкими чертами. Бог Войны!

Шэнь Цинцю опустил голову, разглядывая очаровательное, как у прелестной юной красотки, лицо, чувствуя, что образ, созданный воображением, разлетается вдребезги.

Почему непобедимый Лорд Байчжань вдруг оказался обладателем физиономии распрекрасного принца?!

Впрочем, если подумать, в этом имелась логика. Ведь именно Лю Цингэ приходился родным старшим братом несравненной, первой в мире красавице — Лю Минъянь⁴⁷. А поскольку качество женщин главного героя неизменно оставалось на высоте, мощь генетики... впечатляла.

Не знающий удержу, бесцеремонный, всегда выходящий победителем, и, в довершение всего, красавец; неудивительно, что автор обрек его на раннюю гибель.

Кто же рискнет потягаться с главным героем в наглости? Подобный смельчак умрет в считанные минуты! Шэнь Цинцю спохватился, задумавшись, повлияет ли спасение Лю Цингэ на уровень крутости Ло Бинхэ?

Из сюжета этот яркий персонаж исчез, едва появившись. Но помимо того, что он повсюду светил воинской доблестью, заставив немалое количество людей припустить в штаны от испуга, Лю Цингэ обладал еще одной важной функцией: осаживал ублюдка Шэнь Цинцю.

Эти двое значились адептами одной школы, но вечно сталкивались лбами.

Столь невеселые рассуждения и послужили причиной, по которой Шэнь Цинцю намеревался удрать из грота. Они и так никогда не ладили, а тут еще искажение Ци: либо мужчина настиг бы

ненавистного шисюна и убил на месте, либо Шэнь Цинцю, защищаясь, сам бы его уничтожил, невольно повторив поступок оригинала.

Никто не знал, насколько глубока была их взаимная неприязнь, но тот факт, что Шэнь Цинцю убил Лю Цингэ, оставался суровой истиной. Когда сие всплыло, именно смерть шиди стала первым шагом к разрушению репутации Лорда Цинцзин и потере его положения. В романе Шэнь Цинцю обронил: «Я видел, как несчастный сбился с пути — вот единственная причина, по которой я, скрепя сердце, убил его». Выходит, все случилось бы здесь...

Он чуть не уничтожил единственного родственника главного женского персонажа. Разумеется, Ло Бинхэ отомстил бы за горе своей жены.

Ненависть к Шэнь Цинцю действительно достигала апогея!

Мужчина все еще размышлял о своей участи, когда Лю Цингэ закашлялся, сплевывая дурную кровь, и обернулся.

Открыв глаза, он тут же заметил оживленного Шэнь Цинцю, устроившегося рядом. Как ни посмотри, тот не походил на человека благих намерений. Инстинкты звенели, предупреждая об опасности, и Лю Цингэ тотчас же попытался сесть. Едва зажившее нутро колыхнулось, и кровь хлынула снова.

Шэнь Цинцю сухо заметил:

— Ну-ну, не горячись. Ты, в конце концов, Лорд Байчжань, а выглядишь прескверно. Неужто решил потерять лицо? Давай-давай, утрись, — и с этими словами протянул собеседнику платок.

Лю Цингэ заговорил сквозь кровь, по-прежнему шедшую горлом:

— Шэнь... что ты... задумал...

Шэнь Цинцю видел, с каким трудом тот выталкивает слова, и вновь протянул руки. Поначалу Лю Цингэ решил, что шисюн собрался навредить ему, но не сумел отстраниться; лишь тогда, когда чужие ладони легли на спину, он ощутил поток незамутненной энергии, заполняющей меридианы. Мужчина был поражен до глубины души.

Продолжая делиться духовной силой, Шэнь Цинцю заговорил:

— Шиди Лю, пребывая в уединении, я сделал кое-какие выводы. И, размышляя о днях минувших, должен признать, что мне немного совестно.

Лю Цингэ, казалось, затошнило еще сильнее.

А Шэнь Цинцю в задумчивости продолжал:

— Как насчет того, чтобы оставить прошлое в прошлом? Пожмем друг другу руки в знак примирения и станем образцовыми братьями по оружию? Что думаешь, шиди?

Не убив Лю Цингэ, он избежал прилива ненависти к своей персоне в сюжете. Так отчего бы не подойти к делу обстоятельно, наладив хорошие отношения и, возможно, даже превратив спасенного в спасателя?!

Лю Цингэ прохрипел:

— Ты это серьезно?..

Мужчина подтвердил:

— Вполне. Серьезнее некуда! Ну-ка, посмотри мне в глаза. Растрогался?

Еще в ту минуту, когда ограничения ООС исчезли, Шэнь Цинцю оставил всякое волнение, поступая так, как считал нужным, без оглядки назад.

Лицо его собеседника неуловимо переменилось, когда он, подчинившись, на мгновение встретился с Шэнь Цинцю взглядом. И, вероятно, не в силах вынести больше, буркнул:

— Уйди прочь.

Шэнь Цинцю был само понимание.

В конечном итоге, ненависть кипела меж ними не первый год. Теплые чувства не возникнут внезапно и придут лишь со временем.

Кивнув, внимая чужим словам, Шэнь Цинцю, уже отойдя, взмахнул рукой, и, не оборачиваясь, добавил:

— Если нарвешься на неприятности во время тренировок — всегда можешь позвать меня, в подобном нечего стыдиться. И потом, адепты одной школы должны помогать друг другу.

А Лю Цингэ подумал, что, выслушай он еще хоть пару слов от этого человека — и его снова вывернет кровью.

Но Шэнь Цинцю молча покинул грот, оставив Лорда Байчжань в одиночестве.

Двое адептов одной школы, никогда не ладивших друг с другом. Даже в пору первого знакомства, когда Лю Цингэ был еще юн, он уже находил Шэнь Цинцю на редкость паскудным человеком. Уже тогда каждый из них питал к оппоненту отвращение.

О, подобные чувства отнюдь не походили на склоки сварливой, но любящей друг друга пары. То была, скорее, ненависть людей, удивительно сошедшихся во мнении друг о друге, со

временем переросшая в бесконечные драки. Шэнь Цинцю не стал бить лежачего, что уже выглядело невероятно странным. Но чтобы он еще и помог?!

Тем не менее, факт оставался фактом, и Лю Цингэ не удержался от гримасы.

Смутные обрывки воспоминаний подсказывали: собственная энергия вышла из-под контроля. А теперь ее течение стало ровным и спокойным, но едва ли он совладал бы с надвигавшимся безумием в одиночку. По всему выходило, что помощь пришла извне.

Неужели Шэнь Цинцю действительно ему помог?

Стоило Лю Цингэ допустить мысль о подобном, как беднягу тут же затошнило с новой силой. Мужчине показалось, что он, скорее, умрет, чем станет жить, признав случившееся.

Лю Цингэ

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 10. Отражение атаки

Поспешно оставив человека, чью жизнь он спас с таким трудом, Шэнь Цинцю все же остался весьма доволен.

Лю Цингэ, погибший от руки своего шисюна в произведении, ныне избежал гибели с его помощью.

Удастся наладить отношения с шиди — и Шэнь Цинцю нечего будет опасаться, пускай хоть все враги соберутся на пороге его дома! И даже в том случае, если своим поступком мужчина сделал шаг назад, а план вырастить из Ло Бинхэ хорошего ученика потерпит фиаско, в качестве Лорда вершины Байчжань у Лю Цингэ доставало сил, дабы сойтись в битве с главным героем!

... ...

В грот не проникал ни солнечный, ни лунный свет. Шэнь Цинцю не знал, многого ли достиг, прежде чем настал день покинуть пещеры Единства Душ.

Веки сидящего на каменной платформе мужчины оставались смежены. Он выжидал, пока энергия капля по капле разойдется по всему телу, заполнив собой каждую клетку, и лишь тогда открыл глаза.

Посвятив здесь всего себя тренировкам и медитации в течение нескольких месяцев, Шэнь Цинцю полностью подчинил духовную силу, которою обладал, подняв свои возможности на совершенно иной уровень.

Обретенное состояние избавило Шэнь Цинцю от всякой неловкости; взгляд переменился, наполнившись сиянием. Он спрыгнул с выступа, явственно ощущая, сколь легким стало тело, какими гибкими и подвижными — конечности, в противовес прежним, словно закостеневшим от старости.

Разумеется, подобные ощущения могли оказаться и лишь его собственным впечатлением. У находящегося в затворничестве, погрузившегося в медитацию мужчины появилось чувство, будто он быстро перематывает вперед видео. В романе на этот отрывок событий хватило бы и главы.

Перед отбытием Шэнь Цинцю счел необходимым навестить оставшегося в другом гроте Лю Цингэ и несильно постучал о каменную стену.

Прочистив горло, Шэнь Цинцю позвал:

— Шиди, с тобой все в порядке? Я уйду первым.

Голос звучал негромко, но в полупустых пещерах разнесся эхом, и, пожелай незримый собеседник выслушать, ему хватило бы и того.

Ответа Шэнь Цинцю так и не дождался, не слишком, впрочем, об этом беспокоясь. Он уже в достаточной степени выразил свои благие (?) намерения. С порывом ветра мужчина оставил пещеры Единства Душ позади, делая шаг навстречу надвигающейся буре.

Все верно. Буря. Если подсчитать дни, как раз сейчас близилось время для следующего важного события. Сей эпизод мог по праву считаться одним из ключевых в «Пути Гордого Бессмертного Демона».

Демонам удастся проникнуть в Цанцюн, поднять шум и спровоцировать беспорядочные стычки между ними и людьми.

И два основных женских персонажа романа объявятся во всеобщей суматохе, одновременно заприметив Ло Бинхэ.

Пещеры Единства Душ оставались отрезаны от внешнего мира. Внутри всегда царили тишина и спокойствие; но стоило покинуть их — и Шэнь Цинцю открылся вид на вершину Цюндин, объятую пламенем. Повсюду метались перепуганные, потерявшие способность здраво мыслить ученики, разносился звук тревожного колокола.

Шэнь Цинцю хватило и взгляда, чтобы понять: демоны уже поднялись на гору!

Говорят, лучше прийти вовремя, нежели заранее. Но он умудрился случайно заявиться в решающий момент, по самую макушку вляпавшись в творящийся хаос, едва о нем подумав.

Адепты из числа знавших или видевших Шэнь Цинцю немедленно сгрудились вокруг:

— Наставник Шэнь! Наставник, вы наконец вышли! Случилась настоящая беда — твари из Царства Демонов поднялись на Цюндин, тяжело ранив множество учеников!

Шэнь Цинцю, сохранив самообладание, поманил одного из говоривших к себе:

— Успокойся. Где глава школы?

Собеседник запричитал:

— Глава покинул гору, отбыв по делам. Когда б не это, демонам ни за что не представился бы шанс напасть на нас!

Его товарищ возмущенно добавил:

— Обитатели Царства Демонов — и впрямь презренные создания! Мало им показалось внезапной атаки, они собираются еще и обрушить Радужный Мост, соединяющий все двенадцать вершин. С Цюндин сейчас нет никакой возможности вызвать подмогу!

В целом, Шэнь Цинцю все это уже знал и поинтересовался, лишь следуя своей роли. Но мужчина закалил свои тело и дух, и, к тому же, выручил Лю Цингэ, способного сразиться даже с главным героем, а потому воодушевленно произнес:

— Не следует приходить в смятение. Наша школа Цанцюн сильна и велика, герои из поколения в поколение появляются в ней. Едва ли от демонов останутся хотя бы клочки, стоит нам приняться за них!

Ученики, тотчас обретшие в его лице опору, последовали за Шэнь Цинцю, как вагоны поезда — за локомотивом. Топчась на дороге, молодые люди напоминали безголовых мух, слепо метавшихся из стороны в сторону. Другие и вовсе не понимали, что произошло, но торопливо подтягивались к удлинявшейся веренице. Так продолжалось до тех пор, пока все они не оказались перед главным залом вершины Цюндин.

У врат находились старшие адепты школы, окружившие демонов. Из-за грядущего события сюжет требовал присутствия здесь всех учеников Цинцзин, и дети, конечно же, «по случайности» тоже оказались здесь, повстречав Шэнь Цинцю, совсем недавно вернувшегося в мир. Окинув собравшихся взглядом, первым делом он отыскал фигуру Ло Бинхэ. Как и ожидалось, тот выделялся из толпы строгостью и благородством облика.

За прошедшее время Ло Бинхэ заметно вытянулся. Теперь силуэт юноши напоминал бамбук — стройный и высокий. Черты нежного детского личика обрели заметное изящество, сделавшись весьма привлекательными.

Убедившись, что главный герой прибыл, Шэнь Цинцю успокоился и сосредоточился на противнике.

В блистающем великолепием главном зале, лежащем впереди, в причудливой атмосфере сплелись его собственные краски и сотни клубящихся сгустков демонической энергии. Там же присутствовал и лидер вторжения: девочка лет пятнадцати-шестнадцати на вид.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

В глубине души Шэнь Цинцю даже слегка разволновался: она показалась! Она, наконец, показалась!

Даже для демонов, обожающих экстравагантные наряды, облик девушки представлялся весьма необычным. Длинные черные волосы заплетены во множество тонких косичек, на светлом лице выделяются подведенные глаза и малиновые губы. Еще совсем юная, она уже сейчас обещала вырасти яркой красавицей. День выдался жаркий, и женскую фигурку покрывали лишь несколько слоев алой вуали, а запястья и лодыжки охватывали серебряные кольца, усыпанные колокольчиками, издававшими мелодичный перезвон при малейшем движении.

Босые белоснежные ступни коснулись земли. Шэнь Цинцю не сумел удержаться от еще одного взгляда на них.

Не от присущего отморозкам распутства. Просто ведь... пройти десятки тысяч ли от Царства Демонов босой, по рекам и горам... не болят ли ножки этой барышни?..

Но вовсе не это оставалось главным!

А то, что этой девочкой являлась первая по популярности героиня «Пути Гордого Бессмертного Демона» — Священная Демонесса, Ша Хуалин⁴⁸.

Девица, родившись чистокровным демоном, обладала хитростью и редкостной безжалостностью, но влюбилась в Ло Бинхэ окончательно и бесповоротно. Легко попавшись тому на крючок, она с готовностью убивала не только людей, но и собственных сородичей.

Бесцеремонность потерявшей голову Ша Хуалин не раз подвергалась критике, но читателям она пришлась по вкусу. Главному герою сложно было устоять перед столь горячей, острой на язык женщиной. Не утерпев, Шэнь Цинцю с любопытством уставился на Ло Бинхэ. Но как раз в этот момент юноша по случайности повернул голову, и взгляды их встретились. Оба замерли; ученик, казалось, собирался что-то сказать, но так и не проронил ни слова. Шэнь Цинцю ободряюще кивнул.

Радужный Мост оказался разрушен. Лорды прочих гор в это время или уже спали, или отбыли по делам; кто-то отправился за покупками, а иные ушли в затвор. Из старшего поколения здесь оказался один лишь Шэнь Цинцю, но и его присутствие заметно ободрило учеников, и многие вздохнули с облегчением. Первым крикнул Мин Фань:

— Эй, красавица! Мой мастер уже здесь, а ты по-прежнему смеешь бесчинствовать?

Люди все прибывали. Сотни разгневанных учеников в одеяниях, демонстрирующих принадлежность к разным вершинам, попали в окружение, но с силой теснили захватчиков к залу. Несколько демонов попытались воспользоваться возможностью и прорваться, но Шэнь Цинцю не зря тренировался, с легкостью подхватив их и отшвырнув обратно к ногам предводительницы вторжения.

Ша Хуалин отличалась смекалкой и проницательностью. До этой минуты в своем высокомерии она издевалась над адептами, оказавшимися на Цюндин, ведь рядом не было никого из старшего поколения. Но ситуация обострилась, и девушка поспешила переменить тон:

— В этот раз мы прибыли на гору вовсе не для того, чтобы воевать. Моей семье стало интересно потягаться мастерством с талантами из школы Цанцюн. Любопытство совсем одолело их, вот мы и отправились сюда.

Шэнь Цинцю вымолвил, обмахиваясь веером:

— Какая любезность, какая любезность. Но хоть ты и говоришь, что заявилась обменяться опытом, отчего нужно поступать так, пока глава школы в отъезде? Зачем ломали Радужный Мост? Какая необходимость заставила ранить столько учеников? Никогда не встречал подобного соревнования.

Ша Хуалин прикусила губу, прибегнув к оружию, свойственному лишь молоденьким барышням. Отбросив волосы с лица, она промурлыкала:

— Должно быть, человек передо мной — тот, чья слава сотрясает Поднебесную, Меч Сюя, Шэнь Цинцю. Воистину, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ваша покорная Лин-эр еще слишком молода и не сумела усмирить подчиненных. Если случившееся недоразумение снискало ваш гнев, прошу вас, будьте великодушны.

Ее речь звучала донельзя мягко, но Шэнь Цинцю ни на миг не поверил сказанному. Уж он-то был осведомлен о происходящем.

В этот раз вторжение Царства Демонов случилось оттого, что Ша Хуалин назначили Священной Демонессой. Ее неугасимые амбиции достигали небес, и девица планировала ворваться на первую из вершин, одним махом уничтожив всех и захватив наддверную гравированную надпись Цюндин в качестве трофея и доказательства своих успехов. Кроме того, она надеялась, что эта выходка станет наглядной демонстрацией сил Царству Небожителей.

Шэнь Цинцю поинтересовался:

— Ну так что, барышня уже сделала выводы из произошедшего?

Не желая сдаваться, Ша Хуалин возразила:

— Моя семья в шатком положении, но только потому, что у вас слишком много людей. Лин-эр не берется делать выводы.

Шэнь Цинцю оживился, чувствуя себя, как рыба в воде, и хмыкнул:

— Хм-м? И каким же образом ты желаешь сравнить, в таком случае, наши способности?

Ша Хуалин удержала на алых губах наметившуюся снисходительную улыбку и предложила вариант, звучавший, на первый взгляд, справедливо.

— Почему бы нам не выбрать по три представителя и не провести три соревновательных боя?

Идея и впрямь была неплоха. В конце концов, Царства Людей и Демонов годами с трудом удерживались в равновесии, обходясь без крупных столкновений. Если адепты набросятся на Ша Хуалин и толпу ее приспешников, не исключено, что люди одержат победу. Но ее гибель демоны не оставят без внимания и не простят. Не имело смысла провоцировать серьезный конфликт; но и дать уйти вторженцам, спустив им с рук своевольный разгул на Цюндин, разумеется, никто не мог. Соревнования станут лучшим способом выяснить отношения друг с другом.

В оригинальном произведении этот небольшой эпизод оказался знаковым для сюжета, отчего Шэнь Цинцю весьма неплохо его запомнил.

Первый бой должен был состояться между Шэнь Цинцю и Старейшиной Дуби⁴⁹. Словно подчеркивая собственные подлые качества, главный злодей использовал исключительно бесчестные методы для победы. Сравнение с благородным и открытым поведением Ло Бинхэ, участвовавшем в третьем матче, вызывало сильный контраст у читателя.

Но теперь Шэнь Цинцю не собирался позориться и терять репутацию.

Молчаливый однорукий Старейшина выделялся черно-фиолетовым телом. Выслушав указания Ша Хуалин, демон шагнул вперед.

Ученики восторженно приветствовали выход Шэнь Цинцю. Зная, что Старейшина обладает некоторым достоинством, Шэнь Цинцю со смехом заметил:

— У тебя лишь одна рука, и, даже если я одержу верх, сие обернется выигрышем за счет неравных условий.

Ша Хуалин прекратила ухмыляться:

— А? Лин-эр знает отличный метод. Как насчет того... чтобы вы оторвали себе одну руку? Тогда победа не будет нечестной!

Яростные голоса послышались со всех сторон. Но Шэнь Цинцю не придал сказанному никакого значения и, слегка улыбнувшись, степенно раскрыл свой веер до конца:

— Мне и одна рука ни к чему, верно?

Ша Хуалин

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 11. Твой выход, главный герой!

Едва отзвучали слова, как поднялся невообразимый шум. Ло Бинхэ, находящийся среди гомонившей толпы, замер от потрясения.

Ему и одна рука ни к чему?

Ша Хуалин фыркнула, размышляя о том, сколь раздуто самомнение тщеславного Шэнь Цинцю, но втайне ликовала от услышанного. Если этот самодур утверждает, что победит с легкостью, почему бы не пойти у него на поводу? Девушка торопливо заверила:

— Раз господин Шэнь говорит так, давайте начинать!

Услышав ее, многие люди подивились отсутствию совести у этой толстокожей девицы, такой невинной с виду, но исходившей ядовитыми и злыми речами; гул недовольства усилился. Прежде Шэнь Цинцю, будучи читателем, относился к происходящему как к наблюдению за спектаклем, но теперь, в качестве персонажа, мужчину посетило чувство, что он не в состоянии переварить манеру поведения Ша Хуалин. Да, она юна и, к тому же, привлекательна, но принять ее за умильную лоли едва ли удалось бы даже с большой натяжкой.

Находясь в центре внимания, Шэнь Цинцю в самом деле не взялся за меч и лишь поигрывал веером, тонко улыбаясь стоящему напротив Старейшине Дуби.

У демона и впрямь отсутствовала одна рука, но это нисколько не помешало тому вытянуть саблю, чью рукоять венчало изображение осклабившегося чудовищного создания. Клинок стремительно разрезал воздух, но там, куда он ударил, вопреки ожиданиям никого уже не оказалось. Повернув голову, Однорукий обнаружил Шэнь Цинцю, продолжающего посмеиваться, стоящим в другой стороне, и переменился в лице от ярости.

Сюя все-таки покинул ножны. Шэнь Цинцю, как и обещал, не коснулся меча и пальцем, но левой рукой незаметно сложил печать, управляя взмывшим в воздух сияющим клинком. Глаза поспешившего вновь занести саблю Старейшины тотчас пронзила боль!

Оружия скрестились, и звон их напоминал беспрерывную песнь, а слепящие искры словно в танце разлетались мириадами сверкающих брызг.

Толпа пожирала противников взглядом. Открывшееся ей зрелище поистине стоило звать и прекрасным, и захватывающим. Во-первых, в битве сошлись два легендарных оружия, и исход ее представлялся вопросом жизни и смерти. Во-вторых, творящееся поражало воображение своей великолепной красочностью. Особенно в ней преуспел Шэнь Цинцю, с искусной легкостью и достоинством в разгоревшейся яростной схватке сохраняющий благородную осанку и неспешно обмахивающийся бумажным веером. Казалось, при желании мужчина способен через каждые семь шагов декламировать по стиху — такой исключительной красоты был его образ!

Ло Бинхэ с колотящимся сердцем зачарованно наблюдал за наставником. Юноша знал, что Шэнь Цинцю силен, но и предположить не мог, что до такой степени.

Потрясающе силен!

Под бурные овации адептов, разразившиеся со всех сторон, Лорд Цинцзин решительно одержал первую победу.

В этот миг Шэнь Цинцю подумал, что самую малость разделяет «сделай-или-умри» отношение своего охочего до претенциозности предшественника.

Ведь эта манера действительно внушала невыразимый восторг!

Множество учеников обратили на мужчину сияющие взоры, полные бесконечного благоговения, и он, наконец, осознал, до какой степени вдохновил этих детей.

Даже злодей может снискать признание!

Система также принесла хорошие вести: [Вторжение демонов на гору бессмертных, первый бой — победа Шэнь Цинцю, значение силы увеличено, 50 баллов].

Но долго улыбаться ему не пришлось, ибо следующее сообщение отвесило знатную оплеуху.

[Напоминание: если Ло Бинхэ останется в стороне, не приняв участие в соревновании, в качестве главного героя он будет лишен 1000 баллов крутости].

«Что?!» — Шэнь Цинцю, совершенно не готовый к такому повороту событий, побелел от страха.

Он пахал, как старый вол, запряженный в поломанную телегу⁵⁰, едва скопив три сотни баллов, а вычитается тысяча?!

«Система, ты пытаешься меня убить?!»

Соревнование являлось жизненно важной точкой сюжета, обремененной сразу несколькими событиями: зарождением популярности Ло Бинхэ; появлением двух главных женских персонажей, борющихся за этого «младшего братика»; и, в довершение всего, обретением юношей первого чита, сыгравшего во всем этом решающую роль. Упусти Ло Бинхэ возможность проявить себя, оказавшись в центре всеобщего внимания — и уровень его крутости снова пробьет дно.

Но если позволить ему сразиться как представителю от школы, что случится с Шэнь Цинцю?

Оригинал-то с легкостью толкнул ученика в спину, поскольку растерял всякие стыд и совесть! Мерзавец даже не обратил внимания, что он, некогда принесший славу Цанцюн, обрек всех на бесчестье! Ненавидящий Ло Бинхэ до мозга костей, он охотно отдал мальчика в руки демонов, не ведающих жалости!

Но нынешний Шэнь Цинцю ни капли не соответствовал ни одному из трех пунктов!

Если уж говорить по существу, с какой стати ответственность за величие и крутость главного героя легла на плечи другого человека?! Пока мужчина мысленно осыпал Систему гневными упреками, пришло время для второго поединка.

Ша Хуалин опасалась, что Меч Сюя в одиночку выиграет все три боя, и поспешила применить хитрость:

— Если в каждом соревновании возьмется выступать один и тот же человек, обмен опытом потеряет всякий смысл. Вторым участником от моей семьи стану я.

Девушка желала сразиться, во-первых, потому, что нисколько не сомневалась в своих силах; во-вторых, она также пребывала в уверенности, что Лорд Цинцзин неспособен пойти на низость, надавив авторитетом на младшего противника. Шэнь Цинцю не выказал никакого интереса к ее словам. Поначалу мужчина планировал взять все на себя, использовав и силы, и влияние, но, услышав предупреждение Системы, стушевался.

И все же второй раунд обещал оказаться богатым на впечатления.

Шэнь Цинцю спокойно сказал:

— Все вы слышали ее. Есть здесь желающие занять столь ответственную роль?

Хотя спрашивал заклинатель у всех, взгляд его упал на одно-единственное место.

Там ютились исключительно девушки. По их великолепным осанкам, преисполненным грации и очарования, оставалось смело заключить — несомненно, ученицы вершины Сяньшу. Но среди красавиц, чья кожа белее снега, а красота души соперничала с красотой лица, находилась фигурка, облик которой не вязался с прочими: лицо юной девы скрывала вуаль.

Как бы в ответ на вопрос Шэнь Цинцю, именно она неспешно поднялась на ноги.

Шэнь Цинцю ощутил, что сдерживать волнение становится все сложнее.

Пришла! Она тоже пришла! Обе обладательницы главных женских ролей впервые сойдутся в битве!

Несравненная, величайшая в мире Лю Минъянь. Ее красота сотрясала землю, ошеломляла и высоких божеств, и безмолвных призраков, заставляла ронять слезы. Явись сюда даже легендарные прелестницы древних поколений Сяньшу — и рядом с ними она покажется журавлем среди кур.

Ее старший брат являлся Лордом Байчжань, но девушка, будучи еще слишком юной, должна была отправиться к нему позже, и получала основы, поступив на гору Сяньшу.

Поскольку наружность ее представляла собой совершенство, пленявшее и лишавшее и души, и воли, несравненной красавице не дозволялось даже изредка опускать вуаль. Словно одинокий цветок на недосягаемой вершине.

Говоря короче, Сян Тянь Да Фэйцзи, чтобы описать внешность этого персонажа, похоже, использовал все идиомы, оставшиеся в его словарном запасе с начальной и средней школы, изрядно помучившись.

Шэнь Цинцю с теплотой относился к этой героине, но причина тому таилась не только в невыразимой красоте Лю Минъянь. Девушка обладала достоинством и тонким вкусом, стратегическим мышлением и чувством справедливости, и в огромном гареме Ло Бинхэ было не сыскать столь же умной, хорошей жены, как она.

Но имелось еще кое-что. Лю Минъянь оказалась единственной, кого Сян Тянь Да Фэйцзи не описал со свойственной ему манерой — детально, из-за чего героиня снискала неодобрение любителей эротики. Но, как бы они ни плевались кровью, именно это подарило Лю Минъянь то, чего не было ни у одной из женских персонажей: характер прозрачный, как лед, чистый, как яшма⁵¹!

Ничего не поделаешь, невозможно быть лучшей во всем. ╮(￣▽￣")╭

Суть борьбы состояла в следующем. Если существует демоническая красотка, естественно, нужен противовес в виде прекрасной праведницы. Каждый мужчина спит и видит, как бы оказаться между этих «двух огней» и наблюдать ревностные сражения за свою персону и самоотверженные жертвы ради нее; нерушимый канон романа-гарема. Необузданная харизма злодейки пьянит, а целомудрие мечущейся между любовью и воздержанием феи возбуждает.

В глубине души Шэнь Цинцю оставалось только заливаться горькими слезами, и он снова бросил взгляд на Ло Бинхэ.

Юноше трудно было не заметить это.

Не понимая причины, Ло Бинхэ подумал: «Отчего Учитель так смотрит? Неужели... волнуется обо мне?»

К сожалению, Сян Тянь Да Фэйцзи не любил описывать женские бои, если в них, на радость мужской аудитории, не разрывалась одежда, и потому сам поединок не представлял интереса.

Спустя несколько палочек ладана⁵² Лю Минъянь проиграла. Юная дева еще не отыскала собственного меча на вершине Ваньцзянь, и, не смотря на старания, ее оружие представляло собой обыкновенный тонкий клинок. В противовес, Ша Хуалин уже значилась Священной Демонессой; между их силами имелась ощутимая разница.

Лю Минъянь шагнула к Шэнь Цинцю:

— Ученица потерпела неудачу и просит наставника наказать ее за понесенный позор.

Мужчина мягко отозвался:

— Пока остальные мялись в стороне, ты вышла вперед, взвалив ношу на собственные плечи. Она оказалась нелегка, но и победа, и поражение имеют свои преимущества, и то, и другое естественно. Не нужно придавать им значения. В будущем ты непременно сумеешь отыграться.

Лицо победившей Ша Хуалин сияло от радости, и со смехом демонесса промурлыкала:

— Третий поединок решит все! Кого на сей раз отправит господин Шэнь? Выбирайте осмотрительней!

Шэнь Цинцю величественно поднялся, заложив руки за спину, и многозначительно произнес:

— Не стоит беспокойства, юная барышня. У меня уже есть кандидат, и, готов ручаться, он не только одержит победу, но и станет вашим заклятым врагом.

Ша Хуалин сочла, что ее пытаются запугать, и звонко хлопнула в ладоши, обращаясь к товарищам:

— Кто из воинов будет третьим?

Из толпы многочисленных демонов шагнула исполинская фигура.

Подобное определение отнюдь не являло собой преувеличение.

Его рост явно составлял более одного чжана⁵³!

Со спиной тигра и поясницей медведя⁵⁴, лохматыми волосами, сверху донизу закованный в игольчатые доспехи, гигант волочил за собой железный молот. При каждом шаге демона Шэнь Цинцю ощущал, как земля содрогается под ногами.

Ша Хуалин восторженно объявила:

— Для начала я дам вам, господа с чудесных вершин, осознать увиденное. Шипы Старейшины Тяньчуй⁵⁵ покрыты демоническим ядом. Для нашей расы он неопасен, но для пронзенного ими человека не сыщется лекарства.

«... ... Чертов Сян Тянь Да Фэйцзи, прекрати уже экономить на именах!»

Лишенного руки демона называть Дуби, гиганта с железным молотом именовать Тяньчуй! Он всерьез выбрал подобные имена?!

Ярость кипела в рядах зрителей.

— Презренная демоническая девка! В чем здесь справедливость, если использовать яд?!

Ша Хуалин ответила:

— А я и не скрывала. Если считаете это несправедливым и боитесь за свои жизни, уступите нам победу. Мы, демоны, не станем высмеивать людей — в конце концов, это нормально — дорожить своей шкурой. Моя семья не считает подобное постыдным!

Разнузданный хохот демонов и гневные крики адептов смешались. Шэнь Цинцю беззвучно вздохнул и устало потер между бровями.

Женщинам вроде Священной Демонессы читатели охотно накинут десятки тысяч лайков. Но сейчас, стоя рядом с ней, мужчина ни за что не поверил бы, что кто-то способен полюбить такую.

Плохо было не то, что девица не соответствовала описанию в книге. Ужасало как раз другое: она, напротив, слишком походила на оригинал!

Свирепость и жестокость характера вкупе с отсутствием мозгов провоцировали вспышки бешенства ко всем, кто не являлся главным героем. Стоит вам сунуть нос в ее дела или заинтересоваться в Ло Бинхэ — и она станет первой, кто оборвет вашу собачью жизнь, отрежет руки и ноги, выколет глаза. Даже ее близкие не избежали ужасной участи; по сюжету Ша Хуалин ради Ло Бинхэ предала родного отца...

К провокациям Шэнь Цинцю остался равнодушен, но намеренно тянул время, нагнетая атмосферу. Наконец, обернувшись, он уставился в гущу народа.

— Ло Бинхэ, выходишь ты.

Глава 12.Невероятная победа

Ученики с Цинцзин разом загомонили.

Адепты прочих вершин не стали вторить поднявшемуся шуму, будучи незнакомыми с ситуацией, сложившейся среди последователей Шэнь Цинцю. Молодые люди все еще полагали, что выбранный третьим человек — его старший ученик. Не менее тридцати лет тренировок и духовных практик помогли бы справиться с противником, за своими могучими плечами оставившим века, проведенные в сражениях. Странным казалось лишь то, что прежде никто и слыхом не слыхивал о таком имени; да вот только как могли ничего не знать другие адепты Цинцзин о способностях Ло Бинхэ?

Побледневший Мин Фань путался в словах:

— Учитель... представлять этого убл... представлять шиди Ло к поединку кажется не слишком уместным...

Сам юноша не рвался участвовать и пребывал в смешанных чувствах; хотя он с превеликим удовольствием спровадил бы Ло Бинхэ зарабатывать шишки и синяки, но, тем не менее, Мин Фань все же тревожился о чести своей боевой школы.

Нин Инъин горько разрыдалась от страха, и, позабыв о стыде, повисла на руке Ло Бинхэ, топая и громко причитая:

— Не хочу, не хочу, не хочу!

Ни о каком значимом боевом опыте у младшего ученика и речи не шло. Старейшина покрыт шипами с головы до пят, вес же его железного молота никак не меньше нескольких сотен цзиней⁵⁶; окажется чудом, если мальчишка вообще выживет!

«Думаешь, я горю желанием выпихивать его на это соревнование? Да у меня же попросту нет иного выбора!»

Шэнь Цинцю вскинул бровь и холодно отрезал:

— Если я сказал, что выходит он, значит, выходит он. Оспариваешь приказ своего Мастера? Ин-эр, отпусти его.

Вглядевшись в заледеневшее лицо наставника, Нин Инъин поняла, что сделать ничего уже нельзя.

Ло Бинхэ осторожно похлопал ее по руке, пытаясь утешить. Лицо мальчика побелело как снег, но голос остался тверд:

— Шицзе, не волнуйся. Может, толку от меня немного, но, если таково решение Учителя, я приложу все силы. И пусть ценой моей жизни, но честь школы не пострадает.

Нин Инъин утерла слезы и отпустила руку Ло Бинхэ. Девочка не желала видеть, как ее возлюбленного изранят, и, отступив на несколько шагов, умчалась прочь.

Шэнь Цинцю остался доволен. Пусть бежит; если Нин Инъин покинет ряды зрителей, проблема, которую она создала бы после сегодняшних событий, исчезнет сама собой!

Нежный юноша, выделявшийся из толпы, стройный и прекрасный, словно небожитель, явно обладал великолепными задатками, но с первого взгляда становилось очевидно, что его путь как заклинателя едва начался.

В противовес ему Старейшина Тяньчуй: в руках — железный молот, в могучем облике — спина тигра и поясница медведя. Где бы ни встал демон, разница между его исполинским телом и еще растущей фигуркой Ло Бинхэ угнетала. Сгустки темной энергии колыхались, окутывая гиганта. Зрители колебались: кто-то предположил, что молодой человек, вероятно, скрыл свою истинную силу и выжидал начала боя. Все затихли в ожидании.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Да о какой скрытой силе может идти речь?! У него действительно не было ни шанса!

Разве это соревнование? Это настоящее избиение!

С той минуты, как поединок начался, Ло Бинхэ не представилось ни единой возможности что-либо предпринять. Вслед за чудовищной силы взмахами шла ударная волна. Несмотря на все упорство, проявленное мальчиком в попытках атаковать, молот время от времени задевал его.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Безмолвными остались не только люди из школы Цанцюн; молчание хранили даже демоны, ибо зрелище действительно ужасало.

Кто-то тихо обронил:

— Разве это не напрасная жертва? В чем там соревноваться...

Старейшина Тяньчуй запрокинул голову, и его громкий хохот потонул в небе, а голос разнесся над землей:

— Верно говоришь! Лучше б этой маленькой куколке признать поражение да отступить; тогда я, так уж и быть, сохраню ей жизнь.

Шэнь Цинцю спокойно парировал:

— Он победит.

Пустая болтовня. Главный герой, оказавшись в подобном положении, конечно, все равно победит. Но победа дастся ему нелегко.

Слова упали: не слишком тихие, не чрезмерно громкие. Но и того хватило, чтобы их заслышали в центре всеобщего внимания — там, где шло сражение.

Ло Бинхэ как раз заработал прямой удар и едва не захлебнулся от хлынувшей в глотку крови, когда одна короткая, но полная непоколебимого убеждения фраза коснулась его ушей. Удушающий металлический привкус вдруг отступил.

Победит?..

Неужели Учитель дал ему шанс, потому что действительно верит в победу?..

Демоны хохотали на разные голоса. Требовали, чтобы юноша сдался.

Но Ло Бинхэ и не думал потакать их желаниям. К сносившему удар за ударом мальчику, вопреки ожиданиям, с каждым вдохом возвращалось самообладание. Поднявшись на ноги, он словно оглох к пустому шуму и крикам; поступь обрела плавность и невообразимую легкость. Чудовищный молот опускался девять раз, и девять раз не зацепил гибкую фигурку и краем.

Той несчастной парой мест на теле Старейшины, которые оказались не защищены ядовитыми шипами, являлись лицо демона и его кулаки. Не слишком-то приятная новость: она означала, что, несмотря на их обнаженность, исполин по-прежнему едва ли мог понести значимую потерю.

Но эта возможность оставалась последней!

Ло Бинхэ выравнивал дыхание, пристальным взглядом подмечая каждую деталь.

Учитель возложил эту миссию на него. Учитель наблюдал за ним. Как бы трудно ни оказалось, если сейчас он проиграет, то потеряет не только собственное достоинство. Позор Ло Бинхэ утянет за собой всю его боевую школу и Шэнь Цинцю, доверившегося ученику.

Если Учитель выбрал его, значит, мужчина уверен в победе. Ло Бинхэ обязан попытаться!

В богатом на домыслы сознании юноши будто щелкнул переключатель. Небо заволокло густым туманом.

Никто и никогда не верил в него столь сильно.

Он обязан выиграть и показать им всем — хотя бы ради доверия Учителя!

Молот со свистом проломил воздух. Зрачки Ло Бинхэ резко сузились до крошечных точек. Сила разошлась по руке, и ладонь метнулась вперед!

Сотни взглядов сосредоточились на упрямом подростке. Ло Бинхэ, лишенный, казалось бы, всякой возможности победить, не отказался от попыток дать отпор и не признал поражение. И, наконец, настал тот миг, когда младший ученик ответил ударом на удар, с бесподобной точностью поймав удачу за хвост.

Полчаса зашедшей в тупик — ни туда ни сюда — схватки двух упрямцев принесли свои плоды.

За исключением Шэнь Цинцю, такого результата не ожидал никто.

Старейшина Тяньчуй, столетиями принимавший участия в битвах, покрытый ядовитыми шипами с головы до пят, оказался побежден пятнадцатилетним мальчишкой!

Лю Минъянь и Ша Хуалин завороженно уставились на Ло Бинхэ. Две пары прекрасных, сверкающих глаз неотрывно следили за юношей.

[Получено внимание героинь Лю Минъянь и Ша Хуалин; получена известность во время вторжения демонов в школу Цанцюн; уровень крутости главного героя: 500 баллов].

Шэнь Цинцю не на шутку разозлился.

С какой стати?! 1000 баллов для вычета, но лишь 500 для получения! Бесчестные интриги безжалостной Системы!

Но, по большому счету, это мелочь. Главное, что теперь заставшие соревнование думали об одном и том же.

Даже старшие ученики заметно оробели: Ло Бинхэ, поистине умный не по годам, превзошел их всех.

А его наставник — право слово, загадочный и непостижимый человек!

Ша Хуалин долго молчала, прежде чем, наконец, выдохнуть:

— Школа Цанцюн — и впрямь плеяда талантов. Верно говорят, что одаренные воины появляются в нем из поколения в поколение. Лин-эр... выражает свое искреннее восхищение молодому герою.

Шэнь Цинцю вновь проговорил:

— Какая любезность, какая любезность. Так как нам уже известны результаты соревнования, барышня, полагаю, отзовет своих спутников? Простите школу Цанцюн за поднятую суматоху, но сейчас мы не в состоянии развлекать прибывших издалека гостей.

Намек оказался... более чем прозрачен. Демонам просто и без затей указали на дверь.

Ша Хуалин не находила себе места от бешенства. Не зная, куда деть руки, девушка что есть мочи вцепилась в алую вуаль, окутывавшую ее тело. И вдруг взорвалась, дав выход гневу.

Влепив проигравшему Старейшине безжалостную пощечину неимоверной силы, демонесса тут же сорвалась на крик:

— Выйти на бой с младшим учеником — и так безобразно проиграть! Лицо всего Царства Демонов потеряно из-за тебя!

Старейшина Тяньчуй выглядел жалко. На родине демонов царила жесткая иерархия: Ша Хуалин с рождения принадлежала к благородным, и старый воин, стерпев удар, не посмел противиться ей. Лишь осмелился пролепетать:

— Ваш слуга бесполезен и просит наказания за понесенный позор!

Шэнь Цинцю не желал более наблюдать это:

— Дева Ша, если вы намерены преподать урок вашему подчиненному, пожалуйста, отправляйтесь куда-нибудь еще. Вершина Цюндин — не место для буйства знати.

Ша Хуалин, выпустив пар вместе с руганью, наконец, притихла. Когда девица обернулась, на ее нежном личике вновь цвела очаровательная улыбка:

— Господин Шэнь совершенно прав. Но Лин-эр увидела столь незаурядный талант среди его последователей, а затем — поглядела на собственных, и, разочаровавшись всем сердцем, на миг потеряла над собою контроль. Не извольте смеяться, господин.

Но мягкое девичье выражение переменилось, а голос сочился холодом, стоило демонессе вновь обернуться к своему слуге:

— В сражении господина Шэнь и Старейшины Дуби исход, по меньшей мере, понятен. Но ты тоже проиграл, и разницу, думаю, понимаешь.

Что на самом деле означало «Ты понимаешь», Старейшина Тяньчуй, разумеется, действительно понимал.

Сердце замерло. Поначалу казалось, что все на горе, за исключением Шэнь Цинцю, походили на дешевых тряпичных чучел, а его младший ученик — на смазливую куколку без каких-либо серьезных знаний. Находясь в подчинении у Священной Демонессы, гигант рассчитывал легкой победой присвоить себе часть заслуг. Но даже представить не мог, какой сокрушительной неудачей обернется его затея; теперь за жизнь старого демона никто бы не поручился. Тут он завидел Ло Бинхэ, окруженного множеством людей, заботливо справляющихся о его состоянии. Злое намерение разом застило глаза.

Старейшине не хватило дерзости двинуться к Шэнь Цинцю. Но маленькая бедовая куколка, принесшая ему столько проблем, заслуживала того, чтобы сдохнуть вместе с Тяньчуем!

Шэнь Цинцю следил за каждым движением демонов, и озарившийся злым светом взгляд исполина, конечно, не укрылся от него. Безудержная раса; решившись, они действовали без промедления. Секунду назад яростная мысль явилась в чужую голову, а спустя миг огромная фигура, подняв молот, ринулась вперед!

Несмотря на размеры, тело двигалось стремительно, словно ожившая гора. Ло Бинхэ, ослабшему от ранений, оставалось лишь беспомощно наблюдать, понимая, что его вот-вот раздавят. Однако до юноши вдруг донеслось равнодушное фырканье Шэнь Цинцю, а следом мелькнули очертания знакомого силуэта; хрупкий бумажный веер коснулся гигантских колен.

И Старейшина Тяньчуй рухнул.

Словно действительно преклонил колени! Утратив сознание, тело всем весом повалилось на землю. Шэнь Цинцю с легкостью подхватил чудовищный молот, взвесив в руке: действительно, тяжеловат. Но для кого-то со столь прелестным обликом держать подобное, заметно проигрывающее в изяществе, было почти неприлично. Шэнь Цинцю немедленно отбросил оружие обратно к сгрудившимся демонам. Вес, конечно, потрясал, но грохот оказался еще ужаснее.

Внешне мужчина улыбался, а внутренне — нет: «Вздумали убрать свидетеля? А вам палец в рот не клади; мой ученик — не мальчик для битья».

На слова, произнесенные с таким достоинством, не только демонам, но и людям не нашлось, что сказать; многие сошлись в мысли, что потерявший стыд Шэнь Цинцю не краснеет лишь чудом.

Наставник Шэнь, почтеннейший, а не вы ли выпихнули своего ученика на этот зверский поединок?

Ло Бинхэ, уставившись на прикрывшую его спину, от удивления даже позабыл выразить благодарность Учителю. Но понял, что тот вновь спас его.

Учитель всегда такой. Вечно кажется суровым, но раз за разом именно этот человек находит ключ к спасению, а в нависшей угрозе прикрывает собой.

Шэнь Цинцю покосился на мальчика:

— Все в порядке?

В открытой, чувствительной ко всему душе шевельнулась робкая симпатия.

Ло Бинхэ поспешил ответить:

— С вашим учеником все в порядке! Со всем уважением он благодарит Учителя за спасение!

Ах, этот лепет наивного и милого дитя; смущенный Шэнь Цинцю ощутил, что еще немного — и его старое лицо и впрямь покраснеет, и поспешил переключить внимание на Ша Хуалин, натянув маску отчужденности:

— Деве Ша стоит держать своих подчиненных в узде. Но, раз уж вы не стремились к позорному поражению, отчего желали трех нечестных боев?

Ша Хуалин, тоже не ожидавшая подобного поступка от своего слуги, оказалась в весьма неудобном положении. Она намеревалась отпустить пару незначительных любезностей в оправдание, но кто бы мог подумать, что именно в эту минуту все переменится?..

Старейшина Тяньчуй, прежде парализованный и обреченный на смерть, лежавший тихо и неподвижно, вдруг вскочил и снова бросился на Ло Бинхэ!

Глава 13. Как грамотно уладить конфликт

Молот его уже был отброшен Шэнь Цинцю, но что мешало гиганту использовать собственное тело, чтобы раздавить Ло Бинхэ?

Едва Шэнь Цинцю завидел, как старый демон раскинул руки, словно желая обнять мальчика, сознание мужчины пронзила извилистая молния, а спина взмокла от холодного пота!

«Черт, черт, черт! Доспехи же покрыты ядовитыми шипами!»

В этот миг Шэнь Цинцю совсем позабыл о бессмертном теле Ло Бинхэ и о «великой судьбе» главного героя. Увидев ребенка, находящегося, казалось, на волоске от гибели, он без колебаний шагнул вперед, закрывая ученика собой.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Сюя покинул ножны, и слепяще-белоснежный свет меча прошил могучее тело Старейшины, не оставляя ни шанса на спасение. Но Тяньчуй, движимый злобой и упрямством, рвался вперед, не желая сдаваться. Странная, сумасшедшая радость проступила на его лице, когда исполин сделал еще шаг, позволяя Сюя пройти насквозь. Растянув губы в мрачной ухмылке, гигант внезапно переменил направление и потянулся к Шэнь Цинцю.

Лорд Цинцзин, тотчас разгадав намерение противника, поспешно отступил, но было слишком поздно.

Правую руку пронзила мучительная, беспощадно-острая боль. Волна холода прокатилась по телу, оставляя в сердце запоздалую горечь осознания.

Тяньчуй рухнул на землю, и кровь фонтаном брызнула из его рта. Демон жутко расхохотался:

— Теперь сдохнешь со мной, Шэнь Цинцю! Оно того стоило!

— Учитель! — Ло Бинхэ, глаза которого стремительно краснели, подхватил наставника под израненную руку. — Учитель, вы... вас задело ядовитыми шипами?!

Шэнь Цинцю потянул конечность на себя и спокойно сказал:

— Ничего страшного. Меня не зацепило. Не слушай чужих слов, он лишь намеренно поднимает панику. — Продолжая выговаривать это, мужчина опустил голову, намереваясь оглядеть себя. И ощутил, как поверх мыслей в голове, словно комментарии во время трансляции, побежали сплошные ругательства: «Твою мать, твою мать, твою мать!»

Изорванная ткань одеяния с тыльной стороны руки стремительно намокала от крови!

К счастью, Шэнь Цинцю оказался не из тех, кто падает в обморок от подобного вида. А вот Ло Бинхэ приходилось заметно хуже: и без того бледное личико ребенка посерело.

Разумеется, никто не мог услышать растущий девятый вал бешенства, одолевшего его беднягу-наставника: «Твою мать, сколько подобное уже повторяется?! Сто раз тебе говорили — он не умрет, не умрет! Чего ты добился, когда полез спасать его, ну?! Черт, черт, черт!»

Старейшина Тяньчуй, сумевший, наконец, отомстить за свое унижение, радостно оскалился:

— Я староват для пустых угроз. Если вам сказали, что от яда не сыщется лекарства, — значит, и впрямь не сыщется. Лорд Цинцзин, смирись и жди смерти!

Клинок, сверкнув, описал дугу. Ло Бинхэ, подхватив Сюя, приставил меч к шее демона. Движение вышло до того стремительным и плавным, что Шэнь Цинцю едва успел разглядеть его.

Казалось, мальчик обернулся совсем другим человеком. Его глаза напоминали два черных бездонных провала, сочившихся смертельным холодом:

— Ты, разумеется, знаешь решение, верно? А я знаю, что намерен позволить тебе сдохнуть первым.

Хранившая молчание Ша Хуалин вдруг тихо проговорила:

— Тяньчуй не солгал вам, молодой герой. Этот яд называют «Неисцелимый», и, если речь идет о человеке, противоядия действительно нет. И потом, старик уже умирает; в чем смысл торговаться с ним смертью?

«Неисцелимый»!

Не так много в мире существует ядов, чтобы сыскался еще один с таким же хреновым названием!

Прочитавший роман мужчина прекрасно знал, какова чудовищная сила этого вещества, но все равно не сумел сдержаться от смачного комментария в адрес фантазии автора.

Глаза Ша Хуалин опасно мерцали. Становилось очевидным, что новый виток событий может принести ей выгоду, и девица опять замыслила недоброе. Но как Шэнь Цинцю мог позабыть ее крутой нрав? Мужчина направил духовную энергию к ранам, с ее помощью надеясь облегчить боль и судороги, скручивающие пальцы. Тонко улыбнувшись и всеми силами стараясь сберечь расслабленный вид, он небрежно проговорил:

— Да-да, звучит впечатляюще. Но дева Ша, кажется, позабыла, сколько лет я являюсь заклинателем. С каких пор сформировавшие центр цзиньданя считаются смертными?

На миг девушку перекосило, но она тут же взяла себя в руки и беззаботно рассмеялась:

— Умрете вы или нет, я не знаю. Но мне известен способ проверить, действует ли на вас отрава. Сперва у пострадавших от «Неисцелимого» в месте ранения прерывается циркуляция духовной энергии; затем этот процесс затрагивает все тело; наконец, не только сила, но и кровь

перестает течь по жилам, тем самым убивая. Господин Шэнь, попробуйте ударить посильнее правой рукой. Полагаю, итог вас убедит.

«Ударить посильнее» для заклинателя, как правило, означало вложить в удар большое количество духовной энергии — подобное часто походило на взрыв. Как нажать на спусковой крючок или выдернуть чеку из гранаты; мощность же определялась уровнем способностей атакующего.

Шэнь Цинцю прежде уже проворачивал этот трюк, тренируясь втихомолку. Но сейчас собственная правая рука напоминала ему изломанную конечность робота с поврежденными проводками. Как он ни старался, энергия отказывалась заполнять ее.

Черт их всех дери, это ведь и вправду неисцелимо!

У Ло Бинхэ, внимательно выслушавшего описание «Неисцелимого», задрожали губы.

Стремительно тускнея, из его памяти стирались одно за другим воспоминания о неласковом Шэнь Цинцю из прошлого, пока, наконец, не осталось ни одного.

Учитель пострадал от демонов, израсходовал силы и оказался истощен до такой степени, что мог умереть, даже будучи бессмертным!

И все из-за него.

Шэнь Цинцю, заметив калейдоскоп эмоций на детской мордашке, успокаивающе коснулся Ло Бинхэ:

— Не волнуйся.

И, величественно подняв голову, зловеще рассмеялся:

— Обязательно попробую «ударить посильнее», но не впустую. Дева Ша, вы устроили беспорядок на Цюндин, и мое терпение, наконец, исчерпало себя. Я передумал; теперь никто не даст вам спокойно уйти отсюда. Не собираемся же мы стать мишенью для насмешек? Так отчего бы нам с вами не устроить один поединок, но не на жизнь, а на смерть? И в том будет только вина проигравшего, что он не сумел защититься, а победителя не станут преследовать. Что скажете?

Сейчас мужчина не мог позволить себе слабость!

Каждая душа на Цюндин полагалась на него, единственного из лордов, оставшегося рядом. Если Шэнь Цинцю падет, Ша Хуалин, верная замыслам, со своими демонами сожжет гору, а гравированную надпись первой из вершин утащит в Царство Демонов, опозорив всю школу Цанцюн; кроме того, присутствующих людей она вырежет до последнего!

Уж кто-кто, а эта девица, вне всяких сомнений, вполне способна на такое.

Лучше уж рискнуть и поставить на карту — на худой конец, даже в таком состоянии он сумеет ее убить!

Размышляя об этом, Шэнь Цинцю совершенно упустил из виду, что уже не смотрит на этих беспокойных и непреклонных, сердитых и нерешительных — таких разных детей — как на обыкновенных книжных персонажей.

Ша Хуалин, смешавшись, прикусила губу.

Если бессмертный Шэнь Цинцю действительно не был отравлен, в бою он одолеет Священную Демонессу одной рукой, и она умрет, не сделав и вдоха; но, если он просто блефует и тянет время, не придется ли ей жалеть об упущенной возможности всю оставшуюся жизнь?

Но Шэнь Цинцю твердо стоял на ногах, даже не думая падать или паниковать, и спокойно дожидался ее ответа.

Ло Бинхэ осторожно потянул мужчину за рукав и тихо позвал:

— Учитель, ваш ученик просит позволения заменить вас в этом бою.

Шэнь Цинцю, не меняясь в лице, отдернул ткань и холодно отрезал:

— Куда там тебе? Яйца кур не учат.

Ло Бинхэ прошелестел:

— Учитель пострадал из-за ученика... ...

Шэнь Цинцю скользнул по нему взглядом:

— Если понимаешь, что сегодня это случилось из-за тебя, береги свою жизнь в будущем.

Храброе сердце Ло Бинхэ неожиданно вновь испытало тяжелый удар. Юноша открыл рот, но не сумел выдавить ни слова; глаза его покраснели еще сильнее.

Тем временем Ша Хуалин, решившись, скрипнула зубами:

— В таком случае, господин Шэнь, простите Лин-эр за её бесцеремонность!

Шэнь Цинцю парировал:

— Ну, давай! И не жди от меня милосердия. Посмотрим, на чьей стороне судьба.

Сердце девушки подскочило и болезненно дико заколотилось — тук-тук, тук-тук — и она не посмела пискнуть что-либо в ответ. Огненно-алый силуэт взвился в воздух, а ладони, гладкие и белые, словно нефрит, объяла клубящаяся темная энергия!

Шэнь Цинцю с силой отпихнул Ло Бинхэ в сторону, отвесив тому пинка. Мужчина чувствовал, что его столкновение с Ша Хуалин неизбежно приведет к тому, что и он сам, и девушка сильно пострадают!

Но никто не успел глотнуть крови.

Чудовищной силы аура, переполненная жаждой убийства, горела, яркими языками скользя по мечу Лорда Байчжань. Клинок покинул ножны, одним стремительным движением оборвав чужую атаку; Лю Цингэ же остался спокойно стоять, не пошевелив и пальцем.

Спустя миг после упавшей на вершину абсолютной тишины воздух взорвался торжествующими криками.

— Наставник Лю!

— Наставник Лю вернулся!

«Сам Бог Войны с горы Байчжань явился сюда — посмотрим, как вы теперь запоете, демоны!»

Под громкие овации адептов Шэнь Цинцю украдкой перевел дух: «Ты охренительно вовремя явился, красавчик! А вышел бы раньше — и сам бы помер. Но оставь на мою долю хоть немного баллов за заслуги!»

Роман же, рассчитанный на мужскую аудиторию, по-прежнему оставался таковым: после неудавшейся атаки и ударной волны, пришедшей следом, одеяния мягко вскрикнувшей Ша Хуалин разлетелись на клочки, вызвав еще больше восклицаний среди толпы.

Манерная девица демонстративно припала к земле в красивой позе. Безудержная натура демонов ожидаемо сыграла в ней: совершенно обнаженная, она, тем не менее, ни капли не стеснялась своего вида и лишь раздосадованно дернула с ближайшего демона плащ, накидывая себе на плечи. Напоследок яростно бросила:

— Эй, вы все! Сегодня мы просчитались, но жизнь у нас долгая, еще сочтемся. Уходим!

Лю Цингэ холодно усмехнулся:

— Чесать языком, отступая — весьма самонадеянно, красавица!

Повинуясь приказу, Чэнлуань⁵⁷ взмыл высоко в небо, рождая сотни своих призрачных подобий. Словно колючий дождь обрушился на демонов, ослепляя блеском и пригвождая тела к земле.

Ша Хуалин, в попытке защитить отступающих товарищей, подхватила свою вуаль и подбросила вверх, разворачивая непростую ткань на манер купола. Но алое облако, не выдержав напора, быстро истончилось под натиском сверкающих клинков; кроме того, разгневанные адепты школы Цанцюн тоже не зевали, и множество вторженцев оказалось или убито, или ранено. Оставшиеся удрали прочь с горы вслед за Ша Хуалин — только пыль летела.

Лю Цингэ, вложив меч в ножны, обернулся и уставился на Шэнь Цинцю, внимательно разглядывая его пострадавшую руку. Ученики вершины Цинцзин тоже сгрудились вокруг, и на десятке юных лиц царило напряжение.

Шэнь Цинцю вздохнул:

— А спасти тебя от саморазмазывания по стенам в пещерах Единства Душ оказалось отличным решением, Снежная Королева.

Лю Цингэ поднял взгляд:

— Кто такая «Снежная Королева»?

Шэнь Цинцю буркнул:

— Средь людей несравненная красавица. Так что там со мной?

Лю Цингэ хмыкнул:

— Пока не помираешь.

Несмотря на небрежность, с которой были произнесены эти слова, светлая энергия мужчины неотрывно текла к ранам Шэнь Цинцю, а лицо Лорда Байчжань посерьезнело. Он дотошно уточнил:

— Я возвращаю то, что задолжал в пещерах!

Смертельно гордый!

Шэнь Цинцю все больше убеждался, что идея перетянуть Лю Цингэ на свою сторону оказалась выигрышной. Но яд, циркуляция которого по телу вызывала приступы скручивающих судорог, лишил несчастного возможности рассмеяться.

Ло Бинхэ вновь подал голос:

— Наставник Лю, от «Неисцелимого» в самом деле нет спасения?

Лю Цингэ покосился на мальчика, но ничего не ответил. Шэнь Цинцю же внезапно ощутил, как стремительно слабеют его ноги, и едва не рухнул на колени; к счастью, Ло Бинхэ по-прежнему

поддерживал наставника под руку. Но даже в таком положении у Шэнь Цинцю более не осталось никаких сил держаться. Он шевельнул рукой и пробормотал:

— Дай мне лечь... мне просто нужно прилечь ненадолго...

Еще никогда прежде Ло Бинхэ не доводилось видеть Шэнь Цинцю столь ослабевшим. Опустившись на колени возле него, юноша, задыхаясь, прохрипел:

— ... ... У-учитель...

Шэнь Цинцю с трудом поднял руку и мягко погладил ребенка по голове, как когда-то и мечтал. Но кровь, которую мужчина сдерживал из последних сил, наконец, хлынула горлом.

И все же он упрямо толкнул финальную речь, не жалея себя.

— Я знал... ты обязательно победишь.

Ло Бинхэ с ног до головы затрясло, словно в лихорадке.

Шэнь Цинцю подумал, что, будь он на месте Великого Бога⁵⁸, то с руганью отшвырнул бы книгу. Какого черта творит этот злодей?! Почему не следует заданной роли, будто он рехнулся?!

Система тут же звякнула уведомлением.

[Многогранность роли «Шэнь Цинцю» 20 баллов, философский образ 20 баллов, сложность характера 10 баллов. Итог: 50 баллов].

... ... Шэнь Цинцю пришел в ужас. Тут еще и философский образ учитывается?..

«Пожалуйста, не выдумывай характеристики под ситуацию!»

В глазах у него потемнело. Сквозь туманную пелену Шэнь Цинцю смутно разглядел, что Ло Бинхэ плачет: слезы, словно жемчужины, катились по нежным бледным щекам.

«...Наверное, показалось».

Эта мысль стала последней, прежде чем мужчина потерял сознание.

Глава 14. Насколько пошлым может стать сюжет

Шэнь Цинцю понятия не имел о том, сколько проспал, когда очнулся ни жив ни мертв.

Открыв глаза, он уставился на знакомый белый полог и тотчас сообразил, где находится — в собственном доме на вершине Цинцзин.

Мужчину, намеревавшегося зевнуть и от души потянуться, прервали внезапно открывшаяся дверь и человек, вошедший в комнату.

Мин Фань, тащивший поднос, заметил его и, почти бросив жалобно звякнувшую посуду на стол, заголосил.

— Мастер, вы очнулись!

В дверях застыл еще один силуэт. Казалось, Ло Бинхэ очень хотел войти, но лишь нерешительно топтался у порога.

Спустя какое-то время, когда Мин Фань, наконец, остановил свой вой и прекратил орошать покрывало наставника слезами, он обернулся, забранившись:

— Ну и чего ты там встал? Куда подевалась вся твоя забота о Мастере? — и ворчливо сообщил Шэнь Цинцю: — Уж не знаю, что за болезнь сразила этого мальца, но он настоял на том, чтобы остаться здесь. Замер, как столб, как его ни гнали!

Шэнь Цинцю отмахнулся:

— ... ... Он не мешает. Пускай остается.

Но тут Мин Фань, опомнившись, пискнул:

— Наставник Лю велел немедленно сообщить, когда вы проснетесь. Я сейчас же позову его, наставника Му и главу школы! — и, не мешкая, вылетел за дверь.

Долго же он спал... Стало быть, Юэ Цинъюань уже вернулся на земли Цанцюн. Что касается «Наставника Му», то речь, вероятно, шла о Му Цинфане⁵⁹. Адепты вершины Цяньцао⁶⁰ всегда полагались на свое мастерство в медицине и занимались производством лекарств — и потому присутствие ее Лорда оказалось весьма кстати.

Ло Бинхэ чуть отошел, уступая дорогу пронесшемуся мимо старшему ученику. Посмотрев ему вслед, мальчик, тем не менее, остался на месте — и лишь посильнее стиснул кулаки.

Шэнь Цинцю, потихоньку выпрямляясь, сел в постели и поинтересовался:

— Хочешь что-то сказать? Проходи.

Ло Бинхэ послушно сделал несколько шагов вперед и вдруг опустился возле кровати на пол, со стуком ударившись об него коленями.

Шэнь Цинцю: «... ... !!!»

«Постой, Система, что вообще здесь творится? Я же просто спал какое-то время, как все могло докатиться до такой картины? Сколько же я пролежал без сознания, десяток лет, что ли?»

По-прежнему стоящий на коленях Ло Бинхэ поднял голову. В его глазах, лихорадочно-горячих и виноватых, блестели слезы:

— Ваш ученик нижайше умоляет простить его за невежество.

«Невежество»... Уж что-что, а это слово было одним из последних, хоть как-то вязавшихся с Ло Бинхэ.

— Ваш ученик всегда полагал, что Учителю нет до него дела. Лишь после третьего боя я осознал, как ошибался.

Шэнь Цинцю подумал: «Нет-нет-нет. Настоящий Учитель и впрямь плевать на тебя хотел. Он предпочел бы увидеть твою гибель... Но что ребенку в этом понимать? Да и слушать тебя — куда интереснее!»

Ло Бинхэ, не отступившись от своей затеи, поклонился мужчине и твердо продолжил:

— Отныне ученик приложит все силы, чтобы позаботиться об Учителе, и добросовестно исполнит любой его приказ.

Шэнь Цинцю наблюдал за юношей в смешанных чувствах.

Он всего-то помог разок, а тот взял и позабыл обо всех обидах в прошлом? Не слишком ли доброе сердце у паренька?

Но ему было попросту невдомек, что за чувства перенес Ло Бинхэ.

Помолчав немного, Шэнь Цинцю отозвался:

— Хорошо, что ты все понял. Ну же, поднимись.

Но, несмотря на сказанное, мужчина не был уверен — что же именно осознал Ло Бинхэ?

Заметив, как юноша, медленно встав с колен, по-прежнему смущенно мнется, словно не находя в себе сил озвучить что-то, Шэнь Цинцю полюбопытствовал:

— Что-нибудь еще?

Ло Бинхэ робко пробормотал:

— Учитель спал так долго и очнулся лишь сейчас. Не голоден ли он?

Строго говоря, поначалу Шэнь Цинцю собирался ответить отрицательно, но инстинкт в нем оказался сильнее, и, стоило бедняге заслышать о еде, как глаза его едва не позеленели:

— Очень. Я ужасно голоден.

Ло Бинхэ тут же поспешил скрыться на кухне. Последние несколько дней он раз за разом варил жидкую рисовую кашу, которая, наконец, пригодилась. Еще горяченький отвар занял свое место на столе, а мальчик тем временем помог наставнику осторожно подняться и неторопливо прошествовать к еде. Неуемное заботливое дитя едва не вознамерилось кормить мужчину с ложки; у Шэнь Цинцю от подобной перспективы по коже пронесся табун мурашек. Самостоятельно отправив в рот несколько ложек каши, он приметил, как Ло Бинхэ тихонько пристроился рядом с кроватью, с жалостью его разглядывая.

Шэнь Цинцю задумался на мгновение, а затем, осознав, чего ждет ребенок, сдержанно одобрил:

— Недурной вкус.

Но «недурной вкус» было не тем словом! Обычаи Цинцзин соответствовали самой вершине. Это же касалось еды: что бы ни съел Шэнь Цинцю, пища оставалась легкой, а вкус — едва ощутимым, словно свежий ветерок. Но, хотя в руках находилась лишь миска каши — то ли дело техники, то ли действие приправ — она отличалась от любой другой, пробованной им. Белоснежный рис, мелко порезанный лук, превосходно измельченное мясо, в самый раз имбиря и, вдобавок, все идеальной температуры! Давненько он не ел ничего подобного. От счастья Шэнь Цинцю едва не плакал.

У Ло Бинхэ, выслушавшего похвалу, засверкали глаза:

— Если это пришлось Учителю по вкусу, ученик мог бы каждый день готовить что-нибудь новое?

Шэнь Цинцю тут же закашлялся.

Мальчик торопливо похлопал его по спине. Шэнь Цинцю взмахом руки дал понять, что все в порядке.

Он лишь немного струхнул.

Кулинарное мастерство Ло Бинхэ являлось его коронным оружием для покорения девушек. Мужчина и представить не мог, что ему предоставится честь попробовать блюда, которые в романе полагались лишь нескольким избранным «сестричкам» в гареме.

Еще страшнее была сама фраза. Разве не предложение «Готовить для тебя каждый день что-нибудь новое» помогло Ло Бинхэ подцепить несколько красоток, после таких слов охотно отправившихся к главному герою под крылышко?

Съесть-то можно что угодно и как попало, но говорить таким же образом никак нельзя!

Ло Бинхэ, наблюдавшему за странным выражением лица Шэнь Цинцю, стало немного неловко:

— Учитель, вы не хотите?

Только дурак откажется от такой еды, когда ее предлагают задарма. Шэнь Цинцю мягко ответил:

— Учителю очень нравится. Отныне полагаюсь в этом на тебя.

Ему больше не придется пить безвкусную пустую похлебку. Обреченный Лорд «величественной Цинцзин», наконец, станет питаться нормально!

Получив разрешение, Ло Бинхэ тут же очнулся, расцветая от счастья. А Шэнь Цинцю, взглянув украдкой, невольно задался вопросом, отчего ему опять приспичило погладить паренька по голове. Неужели у детской макушки какое-то особое магнитное поле? Почему, в противном случае, его руки всякий раз становятся неуправляемыми?

Отослав (дав отдохнуть неуемному маленькому работяге) сияющего от радости Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю постучался к Системе.

«События в Бесконечной Бездне обязательны?»

Система откликнулась: [Если Ло Бинхэ пропускает арку «Бесконечная Бездна», уровень крутости -10000 баллов].

Ясно расслышав цифру, Шэнь Цинцю едва снова не расплевался кровью. Ну и пускай; похоже, это уже вошло у него в привычку.

Вполне логично. Если Ло Бинхэ не окажется в Бесконечной Бездне, то не сумеет раскрыть свой главный козырь. А когда главный герой теряет возможность читерить, о каком уровне крутости может идти речь?

И потому, выходит, события Бесконечной Бездны необходимы. А исполнителем почетной роли в этом спектакле является ничтожный ублюдок, главный злодей — не кто иной, как он сам.

Не в состоянии выбросить это из головы, мужчина спрашивал снова и снова, пока не остановился с печальным вздохом. Нынешнему, похожему на маленькое теплое солнце Ло Бинхэ предначертано было исчезнуть. Пасть, чтобы превратиться в мрачного хладнокровного демона. И даже переродившийся в книге хитрец не мог этого исправить.

Учитель главного героя обречен собственными руками спихнуть мальчонку в Бездну, положив начало истории!

Безнадежная участь.

А отказаться от нее — значит, махом срезать 10000 баллов и умереть на месте.

Плохо дело, в будущем потемневший душой Ло Бинхэ, определенно, наставника стороной не обойдет.

Мирно существовать — нельзя, а за усердный труд на благо сюжета награда невелика; ну что за жизнь!

... ...

Ло Бинхэ не успел уйти далеко, когда к Шэнь Цинцю зашли его старшие и младшие товарищи, дабы справиться о состоянии Лорда Цинцзин.

Шэнь Цинцю валялся на кровати, держа в руках сборник народных баек в обложке из-под «Дао Дэ Цзин⁶¹», когда заметил приближающегося к дому Юэ Цинъюаня. С невозмутимым видом захлопнув книгу, мужчина ловко спрятал ее под одеяло. И едва Шэнь Цинцю вознамерился встать, поприветствовав вошедших, как шисюн остановил его:

— Не беспокойся, тебе не следует подниматься. Лежи как лежишь, — и обратился к стоящему позади Му Цинфану: — Шиди Му, прошу, проходи. Взгляни еще разок, что с ним.

Видимо, прежде Му Цинфан уже заботился о нем, пока Шэнь Цинцю лежал без сознания. Происходящее сейчас напоминало повторный визит к врачу. Когда целитель взял его за запястье, Шэнь Цинцю мягко и учтиво проговорил:

— Благодарю, шиди Му.

Му Цинфан остолбенел на миг, а после кротко кивнул. Присев на край кровати, мужчина скользнул тонкими пальцами по чужому пульсу. Именно таким образом мастера с Цяньцао, потрясающие знатоки врачевания, могли отыскать любую, даже самую редкую болезнь, и тут же подобрать способ ее лечения. Но о тяжести текущего положения дел можно было судить по серьезному, сосредоточенному лицу Му Цинфана, довольно долго сидевшего прежде чем отвести пальцы.

Юэ Цинъюань обеспокоенно спросил:

— Ну, как он?

В разговоре, идущем о жизни и смерти, Шэнь Цинцю отодвинул всякие церемонии:

— Можно ли избавиться от яда?

Лю Цингэ, тряхнув рукавами, уселся за стол и фыркнул:

— Яд называется «Неисцелимый». Тебе это хоть о чем-нибудь говорит?

Шэнь Цинцю вздохнул:

— В таком случае, шиди Му, ответь честно. Сколько лет я еще протяну? Или месяцев? Или, по крайней мере, дней?

Му Цинфан качнул головой:

— Этот яд невозможно исцелить, но его можно обуздать.

Его мягкий голос не звучал слишком тихо или слишком громко, но Шэнь Цинцю ощутил заметный прилив сил.

Отрава, зовущаяся неисцелимой, фактически, могла оказаться исцелимой.

В романе, во время Собрания Союза Бессмертных, этим ядом оказалась отравлена одна хрупкая, изящная сестричка.

Но весь фокус состоял в том, что она являлась девушкой главного героя.

А где вы видели главного героя, который позволил бы своей подружке протянуть ноги от отравления?

Если видели, он — неправильный главный герой!

Неудачник, обреченный на десять тысяч лет позора!

Решение оказалось весьма простым! Необходимо лишь припомнить события книги.

Из-за непреодолимой силы сюжета тихоня-сестричка, едва познакомившись с главным героем, бросилась тому на выручку и тотчас же пострадала от демонического яда. Ло Бинхэ, чувствуя ответственность, взвалил все тяготы по поиску противоядия на свои плечи.

К счастью, в тех же горах, где проводилось Собрание, в глуши рос дивный тысячелетний цветок... ... к сожалению, Шэнь Цинцю позабыл, что именно то был за цветок или сорняк, потому что в «Пути Гордого Бессмертного Демона» имелись сотни волшебных травок и кустарников, каждому из которых непременно стукнуло никак не меньше тысячелетия. Даже гений не запомнил бы названия всех.

Сян Тянь Да Фэйцзи, неужели чудодейственные цветы должны походить на капусту во время распродажи? Сбереги для них хоть капельку величия!

Ло Бинхэ надеялся, что корень легендарного растения поможет изгнать яд из тела маленькой подружки. Не щадя живота своего, пройдя через всевозможные трудности, потратив три дня (тридцать глав), он путешествовал вместе с девицей, дружба с которой прорвалась на новый уровень. Яд действовал все сильнее и сильнее, девушка слабела, но Ло Бинхэ, наконец, отыскал необходимое. Парочка была вне себя от радости, и сестричка спешно проглотила находку сырой.

Но успеха это не возымело! Яд не исцелился!

Молодые люди пришли в отчаяние. Девушка, чувствуя, что конец близок, решила, что «должна оставить память после себя, дабы жизнь не оказалась прожита напрасно. Хоть и знакомы без году неделя, но встретились, чтобы больше не расставаться», и, пользуясь своей привлекательностью и слабостью, подтолкнула Ло Бинхэ...

Сперва юноша воспротивился, но затем подумал: «Она ведь делает это ради меня. Как я могу отказать ей в последней воле?»

И тогда яд, ко всеобщему изумлению, оказался исцелен?

После [па-па-па]⁶² и прочих развлечений яд исчез сам собой!

Шокирующе? Пошло? Притянуто за уши? Но очень весело, не так ли! Потрясающе весело, потрясающе, ха-ха-ха... ......

Все оттого, что Ло Бинхэ являлся полукровкой. Более того, в его жилах текла царственная кровь самого Священного Императора Демонов! И такой капельки яда не доставало, чтобы навредить ему. В процессе [па-па-па] отрава оказалась оттянута юношей на себя и полностью растворилась. А сила цветка, слопанного девушкой, положительно сказалась на духовной мощи главного героя, и потому парочка достигла больших успехов в совместном самосовершенствовании!

Глава 15. Как правильно обращаться с главным героем

В том и заключались так называемые «привилегии главного героя» — наступи этот счастливчик хоть в собачье дерьмо, под его пятой непременно сыщется если не чит, то философский камень.

Припомнивший, наконец, этот отрезок событий Шэнь Цинцю пришел в смятение, а лицо его резко приобрело выражение совершенно потрясающее. Наблюдавшие за этим заклинатели звали мужчину снова и снова, но остались неуслышанными; лишь когда к ним присоединился Юэ Цинъюань, глубокий и чарующий звук голоса которого влился в общий хор, Шэнь Цинцю пришел в себя и отозвался:

— А?

Му Цинфан вручил мужчине лист бумаги:

— Необходимо каждый месяц принимать эти четыре целебных средства; после них же потребуется помощь человека с сильнойдуховной энергией, который мог бы ею поделиться. Тогда твоя собственная хотя бы на время вновь станет циркулировать, как положено, — затем, помолчав, добавил: — Но, боюсь, время от времени шисюну придется сталкиваться с задержками в циркуляции или внезапными вспышками ци.

Трое людей внимательно и настороженно следили за его реакцией.

Для бессмертных столкнуться с застоем ци было чем-то из ряда вон: не только неожиданным, но и страшным. Ужаснее всего, когда подобное приходилось на момент поединка между заклинателями, где просчет мог стоить жизни. Но мужчинам было невдомек, что даже такой результат устраивал Шэнь Цинцю полностью.

Ведь он, главный злодей, отравленный редким ядом, вопреки ожиданиям еще имел право жить — вот так подарок!

Даже зная, что для нейтрализации яда достаточно переспать с главным героем, как он мог так поступить? Как? Ха-ха-ха... ...

Юэ Цинъюань тяжело вздохнул:

— Если бы я только знал... ни за что бы не покинул горы.

Шэнь Цинцю крепко прочувствовал мрачность, с которой были произнесены эти слова, и поспешил возразить:

— Собрание Союза Бессмертных — уникальное событие, участие в котором принимает каждая школа заклинателей, и подготовка к нему — важное дело. Как же ты мог не пойти, шисюн? На сей раз все случилось из-за лукавства демонов да моей неосторожности. Тебе не следует брать вину на себя.

Тут стоило пояснить: характер Юэ Цинъюаня был таков, что, ввиду недавних событий, с него станется и впрямь более никогда не покидать горы, дабы до последнего вздоха защищать свою школу. Но кто бы мог подумать, что и Му Цинфан пристыженно качнет головой:

— Нет, тут виноват я. Сумей я своевременно обнаружить вторжение демонов да тщательнее изучить свою науку, шисюн бы не пострадал.

— Нет-нет-нет, дело не в тебе. Я...

Каждый из троицы, путаясь в объяснениях, смущенно пытался подбодрить остальных, от чего обстановка становилась все более комичной. Шэнь Цинцю и растрогался, и испытывал неловкость одновременно, отчего его кожа покрылась мурашками, а язык словно онемел. Лю Цингэ с каменной физиономией отвернулся к окну. Дождавшись, когда остальные вдоволь обменяются любезностями, мужчина одним глотком допил чай и обронил:

— Никто, кроме Лордов Вершин, не должен узнать о случившемся.

Что произойдет, если охочие до сплетен посторонние прознают о слабости хозяина второй из гор Цанцюн, все присутствующие понимали распрекрасно.

Юэ Цинъюань осторожно спросил:

— Цинцю, не слишком ли тяжело для тебя сейчас возглавлять вершину?

Будь на месте мужчины прежний Шэнь Цинцю, то, без сомнений, он решил бы, что Юэ Цинъюань задумал лишить Лорда Цинцзин власти, урезать права и тому подобное. Но нынешний Шэнь Цинцю понимал, что о нем лишь искренне заботятся и волнуются о том, как бы бедняга не надорвался на работе. Потому быстро заговорил:

— Ну же, шисюн-господин глава школы, довольно носиться со мной. Не до такой степени все страшно, — и рассмеялся: — Руки и ноги мои работают, медитировать тоже могу, кроме того, я жив; этого более, чем достаточно.

Потом они вновь говорили о демонах. Первым ушел Юэ Цинъюань, за ним, отставая на шаг, Му Цинфан; проводив их взглядом, Шэнь Цинцю развеселился на весь оставшийся день. Ему было невыразимо уютно, тепло и спокойно.

Все эти товарищи и братья, мастера и ученики Цанцюн разнились характерами: одни уживались с другими легко, иным это давалось сложнее; но тем не менее, все они были из одного гнезда. Разошедшиеся по двенадцати вершинам, они по-прежнему полагались друг на друга и оставались семьей (если не брать в расчет оригинального Шэнь Цинцю).

Лю Цингэ выпустил из рук давно остывшую чашку:

— Если бы я не видел ясно отсутствие подозрительной энергии в твоем теле, решил бы, что в тебя кто-то вселился.

... Здесь остался именно тот, кто относился к категории «трудно ужиться».

«В некотором смысле, твоя догадка верна».

Лю Цингэ продолжил:

— В пещерах Единства Душ ты пришел на выручку мне и удержал, что уже кажется невероятным. Затем нападают демоны — и ты вновь бросаешься наперерез, спасая какого-то ученика едва ли не ценой жизни. Отравление подобной дрянью вывело бы из себя любого, но ты сидишь и наслаждаешься жизнью. Меня не удивляет, что кто-то способен на такое. Меня беспокоит, что на это вдруг оказался способен ты.

Шэнь Цинцю нисколько не хотелось идти у собеседника на поводу и влезать в дискуссию о своем нестандартном поведении. Подозвав Мин Фаня и распорядившись о свежем чае, мужчина устроился поудобнее и со смехом возразил:

— «Какой-то ученик»? Это пока что.

Лю Цингэ уточнил:

— Задатки у парня неплохие. Но ежегодно в школы заклинателей отбирают множество ему подобных, и ничем они не выделяются.

Шэнь Цинцю внезапно почуял опасность.

Малейшая вероятность, что Лю Цингэ превратится в препятствие на пути Ло Бинхэ, — и эти двое столкнутся лбами. А кто пострадает первым в их попытках нашинковать друг друга? Вот ради всеобщего мира и спокойствия Шэнь Цинцю и счел нелишним предупредить.

Потому строго увещевал:

— Я верю, что однажды мой ученик добьется успеха. Приглядывай за ним, шиди Лю, и наставляй при случае...

Погрустневший Мин Фань пребывал в депрессии. Он намеревался отправиться за чаем, но был вынужден слушать, как Шэнь Цинцю, с которым они дружно ненавидели Ло Бинхэ, ставит крест на делах дней минувших. Теперь наставник горячо хвалил этого мальца и вел столь приятные речи. Молодой человек с тяжестью на сердце подумал, что «прошлое осталось в прошлом, минуло время, и вот его лучшая подружка, с которой они так славно перемывали косточки маленькому ублюдку, вдруг с ним объединилась». Борясь с подступающей тошнотой, Мин Фань отправился «искоренять зло».

Ло Бинхэ отыскался на кухне, где в растерянности размышлял, чем бы порадовать Учителя на завтрак следующим утром. Мин Фань, подлетев к нему, тут же обрушился с руганью и приказами:

— Наруби дров! И чтоб не меньше восьмидесяти вязанок! И перенеси в сарай! Воды натаскай! У шисюнов сосуды в комнатах пустые — ты слепой?!

Ло Бинхэ озадачился:

— Но шисюн, если я перенесу все дрова в сарай, где я стану спать?

Мин Фань затопал ногами от бешенства и расплевался:

— Здесь тебе что, ровной земли мало, аж места для сна не сыскать?!

— Шисюн, сосуды для воды в комнатах я наполнял как раз сегодня...

— Поменяй снова! Все поменяй!

В былые дни Ло Бинхэ, вероятно, еще мог затаить обиду на подобное обращение, злиться или негодовать. Но теперь он смотрел на вещи иначе.

Ныне он счел, что это станет еще одной тренировкой.

Потому что сейчас у него есть Учитель, который стерпел ради Ло Бинхэ все. Так от какого труда он сам мог отказаться? Какую бы горечь не стал выносить?

Без лишних слов юноша развернулся и отправился выполнять поручения.

Мин Фань, наблюдавший за этой реакцией, не испытал никакого удовольствия от своей выходки и лишь сильнее распереживался.

Он ругался на ходу:

— Да не понимаю я, чего такого сделал этот вонючий щенок, чтобы Учитель вдруг посмотрел на него другими глазами. Какого такого успеха он добьется! Ладно, Учителя он заговорил своими речами, но не станет же наставник Лю действительно возиться с этим поганцем... Тьфу!

Несмотря на невнятные бормотания и приглушенную брань, Ло Бинхэ, чей уровень возможностей рос, как на дрожжах, а пять чувств обострились, расслышал чужие слова. Звучали те отдаленно, но суть осталась уловима, и юноша тут же догадался, в чем дело.

Значит, Учитель обсуждал его будущее с наставником Лю...

О том, во что не верил даже он сам, заботился другой человек. Настоящее чудо.

Нежность теплой волной вдруг побежала к сердцу, грозя переполнить его и хлынуть кипучим потоком, и капля за каплей окутала все тело.

Ло Бинхэ обнаружил, что решительность и мощь, спящая в уголке души, разгорелись, как никогда прежде, а возникшее новое чувство, пустившее корни, стало расцветать. Руки, сжимающие громоздкое деревянное ведро, налились силой.

Теперь мальчик не только перестал ощущать, сколько страданий причиняют возникающие в жизни трудности, но и, напротив, почел это за своеобразную благосклонность судьбы.

Окажись здесь Шэнь Цинцю, он бы тотчас заподозрил, что в глубине души Ло Бинхэ — тот еще мазохист...

Но Шэнь Цинцю, разумеется, знать этого не мог. Зато, благодаря свинскому поведению Мин Фаня, увеличилось расположение главного героя к Учителю — и потому мужчина со спокойной душой лег спать.

Сегодня величественная и равнодушная вершина Цинцзин оказалась почти растоптана. Каждый Горный Лорд, прихватив с собой учеников, счел необходимым навестить больного.

В конце концов, из-за провокационной выходки Ша Хуалин Радужный Мост оказался обрушен. Никто из старших не сумел добраться до Цюндин вовремя, отражал вторжение Шэнь Цинцю в одиночку — и репутация школы не пострадала. Теплые между Лордами были отношения или же не очень — то осталось в прошлом. Принимая приветствия, Шэнь Цинцю не упустил возможности понаблюдать за теми, кого не встречал прежде, и наладить отношения.

Под вечер он, довольный собой, подумал: наконец-то можно спокойно отдохнуть и отоспаться!

... ...

Два часа спустя.

«Отдохнул, мать твою, спокойно!»

Шэнь Цинцю стоял во весь рост посреди пространства, которое беспрерывно меняло очертания — сплошной хаос!

Засыпал он с улыбкой на губах, в тепле и уюте. Так, может, кто-нибудь разъяснит, почему его затянуло сюда?!

Шэнь Цинцю страшно сожалел, что не имеет под рукой гонга, в который можно было бы жахнуть со всей силы, сию секунду выбивая из Системы нужную информацию. И не было бы тогда нужды напрягать голос, чтобы дозваться: «Система? Ты что, оффлайн?!»

[Система предоставляет свои услуги 24 часа в сутки].

«Что происходит?»

Система снизошла до пояснения: [Это — Мир Сновидений].

Шэнь Цинцю огрызнулся: «Я понял, что это Мир Сновидений. Где в реальности, по-твоему, я мог бы увидеть такую абстрактную хрень? Я спросил: что происходит?»

Пожалуйста, пусть это будет не то, о чем он подумал.

Но Великий Бог, похоже, чихать хотел на его чаяния. Стоило мужчине подумать, чего он не хочет, как тут же заметил впереди знакомую тень.

Ло Бинхэ нерешительно замер в отдалении посреди пустынного сонного ничто.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Он, по всей видимости, не имел ни малейшего представления, где оказался. После короткой заминки ему на глаза попалась фигура Шэнь Цинцю; остолбенев на миг, в следующий мальчишка уже радостно несся к нему, как цыпленок к матери (... какого черта?).

— Учитель! — ребенок пребывал здесь, взаперти, уже довольно долго и, завидев Шэнь Цинцю, стал звать его, не переставая.

А мужчина, обнаружив здесь Ло Бинхэ, тотчас догадался, что это за сцена.

Надежды несчастного рассыпались в прах, и, в глубине души заливаясь слезами, он похлопал ученика по плечу:

— Слышу, слышу. Незачем так кричать.

Ло Бинхэ торопливо закивал:

— Слушаюсь, Учитель. Но как вы тоже здесь оказались? И где мы?

Шэнь Цинцю было откровенно лениво вдаваться в подробности, и он позаимствовал реплику Системы:

— Это — Мир Сновидений.

Ло Бинхэ спросил снова:

— Но, в таком случае, зачем мы здесь?

Шэнь Цинцю спокойно отозвался:

— Кто бы ни находился здесь, его присутствие будет странным, и лишь твое — в порядке вещей. Это твой сон.

Глава 16. Злодей заместо героини

Мальчик оцепенел:

— Мой?

Отступил на шаг и вновь оглядел необъятный, равнодушно-холодный и запустелый мир вокруг. Забормотал:

— Мой сон, кто бы мог подумать... неужели он вот такой?

Мышление человека формирует мир вокруг. У столь юного Ло Бинхэ, который, казалось бы, должен видеть мир как нечто яркое и впечатляющие, имелся лишь на удивление тусклый призрак. Это осознание далось тяжело.

Шэнь Цинцю сделал вид, что задумался:

— Это — не обычный сон. Боюсь, ты, сам того не замечая, страдаешь от чужого воздействия. Духовная энергия здесь сильная, но нестабильная, ходит ходуном. А я лишь по случайности оказался втянут следом.

Лицо Ло Бинхэ покраснело от стыда:

— Ваш бесполезный ученик вновь впутал Учителя. — Но затем он счел за лучшее сосредоточиться на происходящем: — Кто же сумел подстроить все это?

Шэнь Цинцю в полной мере испытал удовольствие человека, разоблачающего загадку горкой спойлеров:

— Не забивай себе голову. Границы Мира Сновидений кишмя кишат низкосортными демонами. Наверняка это кто-то из них.

Ло Бинхэ, услышав, нисколько не испугался, лишь гнев сильнее вскипел в нем:

— Проделки демонов действительно жестоки и коварны.

Шэнь Цинцю не хотел думать о том, какое выражение лица будет у Ло Бинхэ, когда он, узнав о своем происхождении полукровки и положении в Царстве Демонов, вспомнит эти слова.

И мягко рассмеялся:

— Жестокость и коварство преследуют противоположное.

Что видно богам, неясно смертным. Ло Бинхэ не сумел понять, что значит «преследовать противоположное»? Но Шэнь Цинцю улыбался, и улыбка эта, тонкая, красивая и — самую малость — легкомысленная, прекратила душевные метания юноши.

Шэнь Цинцю же вовсе не был несерьезен и говорил правду. Той, кто вмешалась в сон Ло Бинхэ, была Ша Хуалин, и она действительно намеревалась навредить ему. Только вот любому было ясно, что на самом деле стоит за помыслами еще не разобравшейся в своих чувствах девушки.

Почему она задумала навредить лишь ему? Эта демоническая красавица, как и большинство представителей ее расы, полагала, что лучший способ понравиться кому-то — как следует потретировать этого несчастного.

«Очень, очень непростой сон. Обыкновенный кошмар отступил бы перед моей силой, но этот соткан весьма искусно. Боюсь, разрушение его сути приведет к тому, что выхода не сыщет никто».

Ло Бинхэ опять занервничал:

— То есть, Учитель может остаться в этом сне навечно?

Шэнь Цинцю покосился на юношу:

— Ты тоже.

Ло Бинхэ задумался о чем-то. Неожиданно его лицо сперва заалело, затем столь же быстро посерело:

— ... Все из-за вашего ученика.

Шэнь Цинцю пресек:

— Раз уж все так сложилось, бесполезно чесать языками. Нужно выбираться, да поживее.

Ло Бинхэ безмолвно кивнул в знак согласия и шагнул вслед за наставником к границе Мира Сновидений.

По виду Шэнь Цинцю был сама тишь да благодать, но внутри черепной коробки у него бушевали волны.

Система напомнила: [Вы вступаете в важную сюжетную арку: «Территория Мэнмо⁶³». Пожалуйста, убедитесь, что при прохождении вы сумеете обеспечить Ло Бинхэ победу над Мэнмо. В противном случае, -1000 баллов крутости].

Опять. Опять баллы крутости, цифра вычета которых способна любого довести до инфаркта. «Я так долго пахал ради каждого балла, а ты хочешь разом скосить тысячу?! Будь челове... то есть, системой, но не такой жестокой!»

Но главная беда заключалась не в этом. А в том, что, согласно сюжету, здесь была допущена ошибка!

Давайте припомним этот отрезок событий: Ло Бинхэ, атакованный Мэнмо, был силой затянут в сон. Подсознательно защищаясь, он инстинктивно потащил за собой человека, которому доверял больше всего, и вместе они пересекли границу Мира Сновидений.

Шэнь Цинцю экстренно забарабанил Системе: «Эй, подруга, ты что, баг словила? В этой арке Ло Бинхэ встречает «сестричку». Красотка должна была помочь ему разобраться со внутренними демонами силой своей любви, так какого этот актерский гонорар отрядили мне?! А как же гарем? А как же «и в жизни, и в смерти» с маленькой милашкой?!»

[Ошибок не обнаружено. Система функционирует в штатном режиме].

Ошибок не обнаружено. Это значит, что сюжет или начинает меняться, становясь интереснее, или попросту умирает.

Эффект бабочки⁶⁴!

В романе следом за Ло Бинхэ в сон оказалась втянута Нин Инъин. В ту пору на вершине Цинцзин она являлась человеком, которому юноша доверял больше всех. Эта арка плюс тесный контакт предназначались ей.

Но сейчас-то в чем дело?

Каким образом сияющая вывеска «самый важный человек» оказалась над головой Шэнь Цинцю?

Мужчина, конечно, был польщен, но ему совсем не улыбалось принимать на себя такие «почести».

Ло Бинхэ, заметив странное выражение лица спутника, заботливо спросил:

— Учитель, что с вами?

Шэнь Цинцю немедленно взял себя в руки:

— Ничего. Но я припомнил, что демоны — мастера ломать чужую волю, так что будь осторожнее.

Ло Бинхэ твердо кивнул:

— Ваш ученик не впутает Учителя вновь.

Слишком тяжело. Мало того, что он загремел в опасную сцену — теперь мужчина опасался, что и роль подружки ему придется брать на себя. Но Шэнь Цинцю вовсе не планировал вместе с главным героем подниматься по ножам и прыгать в огонь, бороздить океаны и бороться с демонами, попутно останавливая летящее в него оружие и устраивая психологические консультации... ...

С другой стороны, жаловаться бесполезно. В былые дни он мог бы расплеваться на Сян Тянь Да Фэйцзи, но, если подумать, тот тоже был не виноват. Разве мог обыкновенный писака, автор романа-гарема, знать, что однажды его замысел воплотится в реальность, а герою вместо девицы подсунут главного злодея?

Двое людей все шли и шли по опустевшему миру, а облака над их головами причудливо и беспрерывно менялись, будто в калейдоскопе, то скручиваясь и кривясь, то вдруг раскалываясь и лопаясь на лоскутки. Пейзажи, напоминавшие произведения Пикассо, отдавали странной, нездоровой интенсивностью.

Неожиданно из-за клубящейся гряды черных облаков выступили очертания укрепленного города.

Они остановились. Ло Бинхэ перевел настороженный взгляд на Шэнь Цинцю, ожидая сигнала. Мужчина же промурлыкал тихим голосом себе под нос:

— Вторгнется враг — найдутся генералы, что отразят нападение, разбушуется паводок — его остановит дамба⁶⁵. Пойдем.

Когда путники добрались до ворот, во взгляде Ло Бинхэ, запрокинувшего голову, чтобы присмотреться, мелькнуло замешательство.

Шэнь Цинцю понимал, что к чему.

Город, по которому в детстве скитался Ло Бинхэ.

У ворот не стояло охраны, и они, отворив их самостоятельно, вошли.

Мир Сновидений был по-настоящему ужасен. На первый взгляд абстрактные пейзажи и яркие краски, смешавшись, образовали весьма реалистичную картину: дороги и рынки, дома и палатки — все было соткано весьма детально, за исключением одного, но заставляющего волосы встать дыбом. Под ярким освещением двигался поток людей, который казался весьма оживленным, однако стоило к нему приблизиться — и сердце пропускало удар от страха.

У всех этих «людей» отсутствовали лица.

То, что заменяло лица, походило на сбитую в комок кашу со слабыми очертаниями полагающихся органов; кроме того, никто не подавал голоса и, кроме как сновать туда-сюда и блуждать вдоль стен, ничем они не занимались. Мертвая тишина стояла среди праздничного городского убранства.

Ло Бинхэ, никогда прежде не видевший ничего столь уродливого, в ужасе выдавил:

— Учитель, кто... они все?

Шэнь Цинцю, тоже малость перетрусивший, пребывал в замешательстве, но вспомнил о своей функции ходячей энциклопедии:

— Кошмар, созданный на манер театра. В Мире Сновидений можно в деталях сотворить неодушевленные вещи: деревья или дома, но нечто живое — едва ли, и вылепленные существа будут подобны безликим чудовищам. Но вот силы, чтобы соорудить целый город в натуральную величину, хватило бы только у одного.

Ло Бинхэ был само внимание:

— У кого же?

— У Мэнмо.

Мэнмо, сумевший сотворить копию целого города, и являлся боссом в этой арке.

Мэнмо, нетленное тело которого оказалось утеряно сотни лет назад, древний демон, некогда могучий и величественный, ныне паразитировал на чужих снах, вытягивая из спящих энергию и влача жалкое существование.

Но именно он стал наставником главного героя. Ввиду их теплых отношений он относился к юноше, словно добрый дедушка.

Как и полагается клише подобных романов, старик, банально повстречав главного героя, после того, как тот блестяще разбил демонические иллюзии, банально же вздумал обучить его своей древней науке и так же банально служил ему, помогая время от времени.

Ло Бинхэ собирался спросить что-то еще, но его взгляд, скользнувший по беспрерывно движущейся толпе, вдруг замер. Шэнь Цинцю прикинулся, что не понял причины:

— Что-то случилось?

Ло Бинхэ, не раздумывая, выпалил:

— Лицо! Учитель, там был человек с лицом!

Шэнь Цинцю лаконично отозвался:

— За ним.

Неотступно следуя за фигурой сквозь мешанину чужеродных безликих, вдвоем они минули множество развилок, пока, наконец, не вышли к узкому проулку.

Там затаилось пятеро человек с лицами. Все они оказались юношами с вполне человеческими чертами, а не неясной скомканной массой вместо физиономий; четверо из них ходили кругами вокруг пятого, съежившегося на земле. Брань сыпалась на беднягу, как из ведра: «выродок», «ублюдыш», «сволочь». Полностью поглощенные этим, они не замечали посторонних.

Ло Бинхэ проговорил:

— Они словно не видят нас.

Мальчик уставился на Шэнь Цинцю, будто переспрашивая — ведь тот сам сказал, что даже Мэнмо не в состоянии сотворить лица.

И снова время для жестокого открытия! Шэнь Цинцю горько вздохнул:

— Мэнмо действительно неспособен соткать облик живого, но эти «живые» были созданы не им. Ло Бинхэ, взгляни-ка на них хорошенько.

Мальчик медленно обернулся, обводя глазами происходящее. И хотя выражение лица почти не переменилось, по лбу его скатилась капелька пота.

— Это не мираж, сотворенный Мэнмо, а образы настоящих людей из твоих воспоминаний. Демон лишь дергает за ниточки, пробуждая то, что скрыто в глубине твоего сердца.

Но Ло Бинхэ уже не слышал его; стиснув пальцами виски, он содрогнулся от рыданий.

Шэнь Цинцю тоже понимал, что зло, притаившееся глубоко в душе ребенка, наконец, показалось.

Четверо неопрятных подростков, окружив малыша, которому на вид было от силы пяток лет, избивали его, что есть мочи, колотили руками и ногами. Кроха съежился на земле, прикрывая ручонками голову, и молча терпел. Казалось, еще немного — и его забьют до смерти.

— Че молчишь, выродок?! Глаз нет, лезть на хозяйскую территорию, еще и жратву просить?!

— Жить надоело!

— Дави его, дави, дави! Если сученышу брюхо набить нечем, пускай сдохнет, тогда на голод не пожалуется!

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Голова Ло Бинхэ раскалывалась от боли.

Хилая фигурка, сжавшаяся на земле — он сам — прятала за всклокоченными волосами лицо, похожее на сплошное кровавое пятно. Внезапно две пары ярких, словно звезды, глаз, со взглядами, подобными ударам меча, встретились.

Ло Бинхэ не шевелился.

Шэнь Цинцю тяжело осел рядом и зашептал:

— Очнись же. Это иллюзия — и только.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Глава 17. Скромное обаяние злодея

Но Мэнмо ужасал именно своим совершенным мастерством в создании иллюзий. Манипулируя чувствами людей, он пробуждал в них животный страх, поднимал гнев, мучил, болезненно разрушая психику. Если бы речь шла о читерящем Ло Бинхэ из будущего, фокусы даже великого множества таких, как Мэнмо, вместе взятых, стали бы для него мышиной возней. Но сейчас, пока его демоническая кровь не пробудилась, мальчик оказался поглощен собственными воспоминаниями, подернутыми серостью и мраком.

Внезапно иллюзия узкого проулка, сотканная вокруг двоих, исказилась, меняясь в очертаниях.

Сердце Шэнь Цинцю болезненно заныло, ибо следующая сцена застигла его врасплох.

В переменившемся пространстве имелась комнатушка полуразрушенной лачуги с одной-единственной койкой и покосившийся крохотный столик, а мрак лишь слегка разгонялся тусклым светом масляной лампы.

На ветхой постели лежала чахнущая, изможденная старушка. Из последних сил она пыталась сесть, но потуги ее оказались тщетны. Неожиданно в комнату ворвалась крохотная фигурка. Малыш с нежным лицом, которому едва ли минуло больше десятка лет, поддержал женщину под руку; на шее его качнулся кулон из поддельного нефрита. Испуганно и горячо Ло Бинхэ залепетал:

— Матушка, ну зачем же вы?.. Не нужно вставать, отдохните как следует, хорошо?

Пожилая дама зашлась в кашле:

— От лежания проку не будет... Куда как лучше встать да постирать одежду.

Малыш возразил:

— Я уже закончил с ней. Прилягте, матушка, а я пока подогрею ваше лекарство; примите его, подкрепите силы, а потом уже и за работу.

Лицо женщины скрывала мрачная тень: болезнь давно уже проникла в самое ее нутро, и жить несчастной оставалось недолго. Шутливо она погладила мальчика по макушке:

— Бинхэ, какой же ты у меня сообразительный.

Ребенок вскинул голову, улыбаясь через силу:

— Что матушка желала бы съесть?

Женщина мягко отозвалась:

— Аппетита у меня поубавилось. — Затем, немного помолчав, добавила: — Молодой господин нашей семьи в прошлый раз отказался от белой рисовой каши. Хотелось бы попробовать, да вот не знаю, осталось ли на кухне что-нибудь.

Ло Бинхэ энергично закивал:

— Как скажете, матушка, я побегу узнать!

Старушка твердо наказала:

— Узнай — и довольно. Нет остатков — сойдет и любое пресное да жидкое кушанье, только бы живот не пустовал. И ни в коем случае не беспокой старшего повара.

Свет лампы тускнел; комнатушка все глубже погружалась во мрак. Опутанный смутными и беспорядочными воспоминаниями Ло Бинхэ, стоявший без движения, попытался протянуть руку и схватиться за этот клочок, но Шэнь Цинцю с мастерским проворством вцепился в юношу, строго одергивая:

— Ло Бинхэ! Протри глаза: это — не твоя мать, а ты — уже не тот бессильный ребенок, сносивший унижения!

Убийственная сила этих кошмаров зависела от того, как крепко загнана в угол жертва: чем сильнее разбережена душа, тем крупнее рана на ней останется. Сейчас Ло Бинхэ, пребывающий в крайне неустойчивом состоянии, находился в огромной опасности. Кроме того, ни в коем случае нельзя забывать: рожденные подсознанием образы и призраки должны оставаться в неприкосновенности.

Ведь все эти «люди» являлись частью сознания сновидца. Нападать на них — значит, атаковать собственный мозг. Множество несчастных, чьи нервы сдали от переживаний, причиняли вред своим «людям» из кошмарных видений и потому сами засыпали вечным сном.

Эпизоды сменяли друг друга резко и непрерывно. Более десятка лет несчастий и падений, горя и болезненных ран смешались воедино. Вот мелькнул призрак крохи Ло Бинхэ, умоляющего старшего повара о миске жидкой каши для приемной матери, но получающего в ответ лишь смешки и издевки;

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

А вот вершина Цинцзин, и толпа шисюнов пихает и отталкивает его, досаждая и изводя придирками; маленькая фигурка, шатаясь на ветру, с трудом взмахивает ржавым топором; тащит переполненные водой ведра вверх по лестнице, еле переставляя ноги; а единственная дорогая сердцу вещь — нефритовый кулон — исчез, ищи да свищи...

Путанной бесконечной вереницей события громоздились друг на друге. Ничего, кроме этих раздробленных осколков прошлого, не мог видеть и слышать Ло Бинхэ. Клубок из ненависти и безнадежности, невыносимых мук, бессильной ярости рвал его грудь на части, а в голове кипела раскаленная мешанина мыслей!

Единственный способ прекратить этот кошмар — избавиться от камня, лежащего на сердце, и тогда видение рухнет само собой. Но Ло Бинхэ стиснул кулаки так, что побелевшие костяшки хрустнули, в горле клокотало, дыхание прерывалось; глаза, смотрящие безумно, покраснели. Неясный поток энергии окутал тело юноши с ног до головы, демонстрируя растущую жажду разрушения. Шэнь Цинцю остро ощутил, как опасно даже просто стоять рядом!

Мужчина сурово продолжил:

— Не вздумай поднимать на них руку. Даже если удар попадет в цель, пострадаешь ты сам!

Ло Бинхэ, между тем, уже совершенно не слушал. Его правая ладонь взметнулась в стремительном броске, и сорвавшаяся сила понеслась прямиком в призрачных неистово хохочущих людей!

Шэнь Цинцю мысленно взвыл. Тело, забывшее о боли, в подходящий момент будто поднялось само собой наперерез, закрывая фантомов. Удар пришелся на живот.

Шэнь Цинцю разом ощутил, что чувствует человек, на которого наступает слон; в глазах у него потемнело. Если бы не тот факт, что они находились во сне, его кровь, вероятно, тут же хлынула бы горлом...

Достойно главного героя!

А его бедный наставник почти рыдал. Откуда, скажите, у младшего ученика взялись силы на столь свирепый удар? Кажется, с тех пор, как мужчина разморозил функцию ООС, он не просто поддерживал главного героя — он стал его живым щитом!

Зато вслед за атакой исчезла окружающая иллюзия: силуэты людей, очертания предметов — все разлетелось подобно осколкам стекла. Сон собрался в единое целое, приняв облик ночного леса. Над их головами, в вышине темно-синего небесного купола, теперь сияла бледно-золотистая луна.

Взгляд Ло Бинхэ тотчас прояснился. Он в оцепенении уставился сперва на упавшего на колени Шэнь Цинцю, затем, опустив голову — на свои пальцы, еще хранившие след окутывавшей их энергии. Смутные воспоминания всплыли в голове, и лицо мальчика безжизненно посерело.

Он бросился к Шэнь Цинцю, подхватив того под локоть, и вновь горячо залепетал голосом, полным раскаяния:

— Учитель! Почему вы не защищались?!

С силой и навыками Шэнь Цинцю, тот мог не только с легкостью отразить любую атаку Ло Бинхэ, но и вернуть удар нападавшему.

Но Шэнь Цинцю мягко отозвался:

— Глупыш, — и слабо заговорил: — Все изначально делалось для того, чтобы ты не пострадал. Если бы я ударил в ответ, в чем был бы смысл?

Слушая обессиленный голос наставника, юноша прижал кулак к груди, желая умереть на месте:

— А теперь пострадал Учитель!

Прошло не так много времени с тех пор, как Шэнь Цинцю был ранен из-за ученика на соревновании, а теперь тот ударил его вновь, на сей раз — собственными руками!

Шэнь Цинцю видел, как горечь растекается по лицу ребенка, грозя переполнить, и не выдержал:

— Ну зачем ты опять сравниваешь мою выносливость со своей? Подобный удар не имеет для твоего Учителя никакого значения.

Ло Бинхэ предпочел бы, чтобы Учитель сорвался и отругал его, отводя душу, и обещал себе стерпеть любую его брань. В глубине души он даже порадовался бы этому. Но Шэнь Цинцю, напротив, говорил с ним столь ласково, что мальчик остолбенел, не в силах ни вымолвить ни слова, ни понять, что же ему следует делать.

Долго молчав, он, наконец, уронил низким голосом:

— Это все моя⁶⁶ вина.

Юный Ло Бинхэ действительно напоминал кроткий распускающийся цветок, нежный и светлый. Шэнь Цинцю, понимая, что вновь рискует оказаться в роли доброго дядюшки, постарался вразумить паренька:

— Не твоя. Демоны запальчивы и непредсказуемы, от их трюков едва ли можно уберечься. Если ты желаешь избежать их козней, стань сильнее.

Его слова звучали чрезвычайно проникновенно. В этом странном мире заклинателей слабый — добыча сильного, и, цепляясь за свою жизнь, просто плывя по течению, можно прийти только к одному финалу — превращению в пушечное мясо!

Ло Бинхэ, молча вслушивающийся в каждое его слово, вдруг поднял голову и пристально уставился на Шэнь Цинцю.

Сердце Шэнь Цинцю глухо заколотилось.

Свет в обсидианово-черных глазах Ло Бинхэ сиял ярче луны и звезд.

Это... тот самый взгляд!

Тот самый взгляд «абсолютной веры» и «боевого духа» главного героя!

«Неужто... я стал «путеводной звездой» для него?!»

Ло Бинхэ опустился на колени и звонко произнес:

— Понял.

«Да постой же хоть минутку, что ты там опять понял?! Можешь не жалеть слов и перестать обрывать реплики на середине?!»

Он так и не заметил, что Ло Бинхэ перестал называть себя «его учеником». А молодой человек, крепко стиснув кулаки, сказал, чеканя слова:

— Подобному... я не позволю повториться вновь.

Позволять Учителю защищать его, бессильного, позволять Учителю страдать из-за него... он абсолютно точно не позволит подобному повториться вновь!

Шэнь Цинцю отозвался:

— Мгм.

... ... Что за фигня. Его-то с чего вдруг заразило «аурой уверенности главного героя», наделяя спокойствием?

О каком спокойствии может идти речь, если в будущем паренек перед ним может возжелать раскромсать своего наставника на куски?

Мысли Шэнь Цинцю грозили смешаться.

«Твою мать. Изначально вдохновляющую главного героя «стань-сильнее-обязательно»-речь должна была толкнуть нежная красавица. Система... почему ты переложила эту задачу на меня?»

Глава 18. Явление темного наставника

Это ведь не тот сценарий! Мало ему той шутки с едой от главного героя?!

Тащить протагониста на своем горбу, оставаясь на вторых ролях при сомнительной выгоде. Эксплуатация трудящихся!

Из вредности желая побаловать себя, Шэнь Цинцю усилием воли поднял руку и принялся безостановочно ерошить волосы Ло Бинхэ. Поначалу горящий упрямством взгляд юноши застыл от удивления и начал гаснуть, словно все его тревоги оказались смыты чистой родниковой водой.

Шэнь Цинцю задумчиво проговорил:

— Но, сказать по правде, тебе нет нужды забивать этим голову. Даже если тебе не удастся стать сильнее, я буду рядом и смогу защитить тебя.

Чем позволить Ло Бинхэ превратиться в мрачного психа, способного уничтожить весь мир, лучше уж попытаться сберечь его таким, какой он есть сейчас — добрым, искренним и нежным, словно цветок. Шэнь Цинцю не видел ничего плохого в том, чтобы заботиться об этом ребенке всю свою жизнь.

Но мысль его, наивная и простодушная, была совершенно иначе истолкована, достигнув чужих ушей. Ло Бинхэ окончательно ошалел от происходящего.

Никто и никогда не давал ему подобных обещаний — так искренне, так пламенно, так нежно.

Мир столь велик, но много ли в нем сыщется людей, которые скажут вам: «Не нужно становиться сильнее. Разве я не останусь рядом, чтобы защитить тебя?»

И это — не пустые слова. Если Учитель говорит, что дело ему по силам, значит, оно действительно ему по силам. И множество раз доказывал, что, скорее, пострадает сам, чем позволит пострадать своим близким.

А еще ласка и любовь, звучащие в этой фразе, казались... необыкновенно сильными. И успевшее притихнуть чувство тепла вскипело снова, обжигая щеки Ло Бинхэ ярким румянцем.

Тем временем Шэнь Цинцю, зашедшийся в болезненном кашле, мучительно сожалел, что не может во сне хотя бы сплюнуть кровь, и сжал руку ученика:

— Ну, ладно. Помоги-ка мне подняться.

Ло Бинхэ чувствовал, как от места, где запястья коснулись пальцы наставника, расходится странное онемение, а мысли вновь уходят куда-то не туда. Обругав себя, мальчик пришел к выводу, что в последнее время допускает слишком непочтительные мысли об Учителе.

Неожиданно громко в воздухе зазвучал еще один, старческий, голос:

— Ого! — а его обладатель хитро продолжил: — Способный шельмец, разорвал мои иллюзии. Непростой.

Звуки голоса раздавались со всех сторон, окружая замерших людей и отдаваясь эхом; определить направление, в котором располагался его источник, не представлялось возможным.

Босс этого уровня, наконец, явился!

Молодой человек не успел помочь спутнику подняться; взгляд его стал напряженным. Мэнмо, из-за которого пострадал Шэнь Цинцю, показался, и ситуация обещала обернуться прескверной. Ло Бинхэ принял решение: если демон вздумает напасть, то, как бы ни был слаб, он станет сражаться за Учителя до последнего вздоха.

Но решимость ребенка горела недолго, потому что Мэнмо вдруг произнес:

— Ты, подойди-ка сюда. Дай старику взглянуть, что за молодой герой обладает такими способностями.

Ло Бинхэ уставился на Шэнь Цинцю. Как ученик, он не имел права принимать решения вперед наставника; но тот, напротив, выглядел так, словно никуда не торопился, и весело поинтересовался:

— Почтенный демон задал вопрос, молодой герой. Каким же будет твой ответ?

Ло Бинхэ совсем зарделся. Повернувшись, он громко ответил:

— Не достоин вашей похвалы. Мой Учитель — единственный, чьей силы хватит на подобное.

Старческий голос хмыкнул, очевидно, не восприняв услышанное всерьез.

Шэнь Цинцю знал причину такой реакции. Пусть мужчина остановил удар ученика, оба они по-прежнему находились во сне Ло Бинхэ, и только он, взяв себя в руки, обладал властью все исправить. Тем не менее, лень в Шэнь Цинцю победила, и встревать с разъяснениями он не стал.

Пространство вокруг снова заговорило:

— Ты, малец, все-таки подойди, а вот чтоб этот, из школы Цанцюн, нас слушал, я не желаю. Пускай подремлет.

Да, ситуация и впрямь повторила оригинальную сцену, в которой участвовала Нин Инъин. Исключая Ло Бинхэ, Мэнмо заставит уйти всех. Шэнь Цинцю успел ощутить, как разболелась голова, а затем тяжело рухнул вниз.

Ло Бинхэ сжал чужое тело в объятиях, испуганно вскричав:

— Учитель? Учитель!

Мэнмо заметил:

— Не стоит беспокойства. Я лишь заставил его видеть сон во сне. А ты иди сюда! — на сей раз стало отчетливо слышно, что звук его голоса доносится из черного грота с западной стороны.

Как мальчик ни звал, Шэнь Цинцю так и не очнулся. Мягко и осторожно опустив бессознательного мужчину на землю, Ло Бинхэ повернулся на звук:

— Мой Учитель с почтением отнесся к вам, и я последую его примеру; надеюсь, в ответ вы не причините ему зла.

Мэнмо захохотал:

— Как по мне, малец, Учитель из воспоминаний никаким боком не хорош. Почему бы не позволить мне убить его? Я ведь на твоей стороне.

Наблюдая за прошлым через память Ло Бинхэ, он видел, каково мальчонке было с Шэнь Цинцю. И большинство этих воспоминаний...

Ло Бинхэ покачал головой:

— Учитель вовсе не такой, каким вы его описали. К тому же, как бы он ко мне ни относился, как ученик я не имею права быть непочтительным.

Демон фыркнул:

— Педант! И весь человеческий путь таков из-за этой фальшивой добродетельности. И плевать, что Учитель не учит, но уважать его полагается. Когда кто-то пытается тебя обдурить или навредить, его нужно убивать! Он видел, что твоих сил на Тяньчуя не хватит, и все равно отправил сражаться. Это подлость, неужели не очевидно?

Юноша парировал:

— Тогда я тоже не верил, что сумею выиграть. Но Учитель верил, и не только дал мне шанс, но и поддержал. И, в конечном итоге, я действительно одержал победу.

Но было еще кое-что, чего мальчик не произнес, спрятав глубоко в сердце. Учитель закрыл его собой дважды.

Мэнмо же лишь наспех просмотрел отрывки воспоминаний, и потому не имел никакого представления о характере Шэнь Цинцю; да и, говоря по правде, не слишком интересовался этим. Манеры же Ло Бинхэ пришлись ему по вкусу:

— Славный ты паренек, если помнишь о справедливости.

Ло Бинхэ вклинился снова:

— Я ничтожен по сравнению с Учителем.

Если бы у демона имелись уголки губ, они бы уже давно начали нервически подергиваться.

Поколебавшись мгновение, он перевел тему:

— Я чувствую, что в твоем теле что-то запечатано. Не могу разобрать, но это нечто ужасное.

Ло Бинхэ немного удивился:

— Что-то, что вы не можете разглядеть?

Мэнмо захихикал:

— Я достаточно силен, чтобы разглядеть демонов с талантом, равным моему, но не тех, кто мощнее.

Едва ли древний демон, которому минула не одна сотня лет, так бесстыже прибежал бы к какому-то мальчонке, просто желая обдурить его. Ло Бинхэ выдавил, казалось, немыслимое:

— Хотите сказать, я... как-то связан с демонами?

Мэнмо осклабился:

— Что, не нравится?

Но долго его собеседник переживать не намеревался. Быстро соображая, он твердо отрезал:

— Злодеяниям демонов нет числа. Множество раз от них страдал мой Учитель; я не могу иметь к ним отношения.

Демон приуныл:

— Не можешь или не желаешь, потому что придется отлипнуть от этого самого Учителя? Дай угадаю, следующее, о чем спросишь — как вам выбраться отсюда?

Молодой человек горько усмехнулся:

— Допустим, именно это я и спрошу, но ответите ли вы?

Старый демон вновь расхохотался:

— Не то, чтобы не хотел, но помочь я действительно бессилен. Ты не способен отличить иллюзии от реальности самостоятельно, так о каком выходе может идти речь? Сумей я тебя раскусить, вы оба уже оказались бы мертвы. Зачем, в противном случае, мне с тобой возиться, тратить время?

Ло Бинхэ молчал.

Он думал о том, что это создание давным-давно превратилось в жалкую тень, паразитирующую на чужих выдумках. О какой трате времени тут еще сокрушаться?

Не знающий, что его только что мысленно обругали, Мэнмо вновь разговорился:

— Избавиться от меня ты не сможешь, но и принудить силой не выйдет.

Ло Бинхэ осторожно прощупал почву:

— То есть существует еще какой-то способ?

Творец кошмаров начал завлекательным тоном:

— Я мог бы научить тебя не только этому способу, но и многим другим...

Услышав прозрачный намек, юноша тут же обо всем догадался. Сердце оборвалось, и он глухо спросил:

— Предлагаете мне встать на темный путь?

От его вымораживающей интонации демон слегка оживился:

— А чего плохого в темном пути? Если станешь заниматься его практиками, то, что запечатано в твоем теле, принесетогромную пользу — развиваться станешь семимильными шагами! Обгонишь любого человека, а со временем ничто в Трех Царствах не останется преградой, уж будь уверен!

Дослушав этот речитатив, Ло Бинхэ замер.

Семимильными шагами... обогнать любого человека... ничто в Трех Царствах не останется преградой...

Тем не менее, он стремительно отмел эту мысль.

Больше всего на свете Шэнь Цинцю ненавидел демонов. Если бы его ученик поддался искушению одного из них и ступил на темный путь, как бы он посмотрел в глаза Учителю? Будь то ярость или же печаль — ни того, ни другого он не желал увидеть на лице наставника.

— Не пойдет, — решительно отказался юноша.

Мэнмо холодно усмехнулся:

— Если не отправишься ко мне в обучение, боюсь, однажды свою демоническую энергию в узде не удержишь. Сейчас-то она скрыта более-менее сносно, но печать слабеет. В один прекрасный день она окажется сломана, все всплывет, и ты попадешь в оцепление из праведников, бдящих над моралью. Не боишься увидеть среди них своего Учителя?

Он заговорил о том, чего Ло Бинхэ опасался больше всего. Скрипнув зубами, он задал вопрос:

— Дитя перед вами — всего лишь младший ученик заклинателя. Даже основы вызывают у меня затруднения, так к чему вы так упорствуете?

Очень хороший вопрос. Никто, за исключением автора, не мог понять — почему столько выдающихся личностей, рыдая взахлеб, умоляли главного героя стать их учеником / последователем / зятем?

Нет, вероятно, большинство авторов также не знали ответа на эту загадку.

— Не ценишь ты доброго отношения, малец! Я разглядел в тебе талант и предлагаю следовать за мной — представляешь хоть, сколько людей готовы умолять о такой возможности?!

Ло Бинхэ застыл с ничего не выражающим, окаменевшим лицом. Мэнмо, который увидел, что удостаивать его ответом не намерены, вдруг преисполнился дурного предчувствия.

И действительно, когда Ло Бинхэ в следующий миг поднял голову, на его лице цвела очаровательная, добрейшая улыбка.

Неторопливые слова упали камнем:

— Не потому ли вы столь поспешно требуете ученика, что ваше искусство вот-вот исчезнет, а наследников все нет?

Демон ощутил острое желание взвыть дурным голосом.

Глава 19. Притяжение темного пути

Ло Бинхэ продолжил:

— Паразитируя на чужих снах, вы меняли их обладателей как перчатки, и со временем ослабели. Тем не менее, если вам удастся найти достаточно выносливое тело, появится возможность присосаться к нему надолго и восполнить резерв. Верно? — Приостановившись ненадолго, он добавил: — Почтенный демон, неужели ваш смертный час настолько близок, что за ученика сойду даже я?

Слушая речи мальчика, произнесенные так невозмутимо, Мэнмо обронил:

— Не будь столь самоуверен, считая, что мне больше не за кого уцепиться. Гениев редкого врожденного таланта среди демонов тысячи. Но кто из них не преклонит колени, отказавшись от подобной чести? Впрочем, тебе просто нужно взвесить все хорошенько; поймешь, что такую возможность нельзя упускать.

Что и говорить: если уж откровенно, за прошедшие годы его энергия действительно истощилась. Мэнмо дряхлел. Обитая в древнем демоническом артефакте, он крепко закоснел, но внезапно обрел возможность ожить вновь; творец кошмаров не понимал, зачем Ша Хуалин подсунула его сосуд-артефакт Ло Бинхэ, но возможности отыскать иного носителя у ослабевшего паразита уже не оставалось.

Оказавшись в тупике, он внезапно обнаружил, что в теле отрока ощущается смутная, хорошо скрытая, но потрясающая мощь. Придя в бесконечный восторг, старый демон не мог позволить себе потерять этот шанс.

Уже принявшему решение Мэнмо было глубоко безразлично, насколько решительно мальчишка отвергает его. Он уговаривал и уламывал, нудил, угрожал и искушал, прибегнув ко множеству уловок, убеждая Ло Бинхэ встать на его сторону. Тела, которое подошло бы старику лучше, было не сыскать.

Наконец, он прошептал:

— Даю тебе время все обдумать. Но помни, что в противном случае и ты, и твой Учитель застрянете в этом сне на веки вечные; устроить это я по-прежнему способен.

Внезапно Ло Бинхэ вскинул взгляд. И ледяной блеск, мелькнувший в нем, на миг заставил Мэнмо вздрогнуть от смутного страха.

Речь юноши текла мягко и учтиво, но в голосе царила стужа:

— Со мной можете обсуждать все, что вам будет угодно. Но если с головы Учителя упадет хоть один волос, свой рот вы больше не откроете.

Долгое время старый демон молчал; когда же он пришел в себя, то понял, что его колотит от жуткой энергии, скрытой в крохотном человечке. Тому, кто за сотни лет успел повидать Три

Царства и исходить их вдоль и поперек, пройти через муки и потерять собственное тело, впервые довелось столкнуться с давлением подобного размаха.

Он, конечно, не мог знать, что именно это и называют (эксклюзивно для главного героя) «аурой абсолютного превосходства»!

Из грота донесся резкий смешок:

— А норов у тебя суров, парень!

Стоило старческому голосу доскрипеть, как Ло Бинхэ почувствовал, что руки и ноги потяжелели; небо закрутилось, земля завертелась, а затем упала вязкая, непроглядная темнота.

Мальчик пришел в себя, открыв глаза в дровяном сарае. Ткань его рубахи промокла от пота.

В ту же минуту на кровати резко сел Шэнь Цинцю, после пробуждения ощущая себя ожившим мертвецом.

Мучимый головокружением и часто дышащий, он постепенно успокоился.

Ужасно, ужасно, ужасно! Просто чудовищно!

Почему?! Почему Нин Инъин, в романе также выпихнутая демоном в сон во сне, видела теплую и уютную грезу о своем детстве, о том, как она собирала цветы вместе с родителями и каталась на лошади, а он отбивался от окружающих его демонов и раз за разом пытался удрать по узким коридорам от гигантского огненного шара?!

Но самое отвратительное случилось под конец, когда Мэнмо спровадил мужчину в кошмар, который он боялся увидеть более всего!

В мрачном и наглухо закрытом пространстве, сочащемся сыростью, Шэнь Цинцю повис на цепях, прикованный железным обручем за талию; ни рук, ни ног он не чувствовал. Когда мужчина попытался открыть рот, то сумел выдавить лишь жалкое беспомощное мычание; все его тело горело невыносимой, невероятно жгучей болью.

Он не знал, сколь долго пробыл в таком положении. Спустя какое-то время раздался шум, сопровождающий открытие каменных врат; за ним последовал приближающийся звук неторопливых шагов.

Черные как ночь ниспадающие одеяния, искусно расшитые серебряной нитью понизу. Холод, источаемый фигурой, сравним был со стылостью самого подземелья, выбивающей воздух из легких.

Шэнь Цинцю видел размытые черты вместо чужого лица. Но он отлично понимал, кому оно принадлежит!

Мэнмо оказался достоин места, занимаемого им в легендах. Слишком реалистичный кошмар. Даже влажная гнилостная вонь, щекочущая нос, действительно доводила до тошноты.

Шэнь Цинцю успел с трудом сползти с постели, когда его начало рвать.

[Примите поздравления! Вы завершили сюжетную арку «Территория Мэнмо»! Награда: 500 баллов крутости. Пожалуйста, продолжайте свою деятельность!]

Шэнь Цинцю взмахнул рукой, приказывая остановиться, и начал считать: «Ну уж нет, давай обсудим. Когда ты угрожала вычесть баллы, о каком количестве шла речь? Почему награда составляет 500? Штрафы больше, награды меньше, да? К тому же, я пережил сон во сне, почему ты этого не учитываешь? Система? Система! Не смей прикидываться мертвой, мы должны заключить новый договор!»

В этот момент некий порыв ветра с силой отодвинул в сторону бамбуковую дверь и влетел внутрь.

— Учитель!

Едва заслышав голос, мужчина понял, кто кричит. Шэнь Цинцю мученически закатил глаза. Сейчас он совершенно не настроен разглядывать это лицо!

Но Ло Бинхэ уже нервно топтался рядом, жалобно спрашивая:

— Учитель, как вы? Что-нибудь болит?

«Можно сказать, сносно... А если отойдешь подальше, будет еще лучше...»

Шэнь Цинцю спокойно поправил прическу и с утонченным достоинством поднялся:

— С твоим Учителем все в порядке.

Поначалу Ло Бинхэ хотел помочь и поддержать наставника под локоть, но его конечность вдруг оттолкнули. Мальчик оцепенел.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Но Шэнь Цинцю не заметил перемены в собеседнике. И лишь полностью приведя себя в порядок и убедившись, что нижние одежды также оправлены подобающим образом, заговорил снова:

— Мэнмо доставил тебе неприятности?

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Неприятности. Мэнмо мог бы облизать Ло Бинхэ, стоя на коленях. Шэнь Цинцю прикинулся незнающим, а юноша, поколебавшись, ответил:

— Тот демон, похоже, совсем ослабел, и меня почти сразу же выбросило оттуда. Учитель, а вы, пока вы видели сон во сне, с чем-нибудь столкнулись?

Шэнь Цинцю бесстыже похвастался:

— Даже если бы столкнулся, есть ли что-то непреодолимое для твоего наставника?

Конечно, есть!

Над ним все еще висела тень кошмара. Ло Бинхэ стоял так близко, что Шэнь Цинцю, которого потряхивало от страха, не выдержал и отвел глаза. Ло Бинхэ, не понимая причин, заметил странное выражение лица Учителя и взгляд, столь непохожий на прежний, прямой и честный. На душе у него снова стало неспокойно.

К счастью, Шэнь Цинцю всегда быстро приходил в себя, и, к тому же, вспомнил, кто здесь взрослый. А потому ухватил ученика за запястье и с серьезным видом заявил:

— Шутка ли — пострадать от воздействия демона. Позволь-ка осмотреть тебя. Нельзя пускать такое на самотек.

Оказавшись в крепком захвате, Ло Бинхэ послушно отозвался:

— Как скажете.

Его чуть успокоившееся сердце вновь пустилось вскачь. Малейшая вероятность, что Шэнь Цинцю раскроет то же, что и Мэнмо, и тогда...

Однако Шэнь Цинцю, не смотря на тщательность, с которой выполнял проверку, ничего не обнаружил. Разумеется, осмотр бы и не помог: даже Мэнмо, копивший свою мощь веками, не сумел разобраться до конца. И все-таки мужчина настойчиво попросил ученика в случае чего наведаться на вершину Цяньцао.

Согласно кивнув, Ло Бинхэ все же никуда не ушел. Не в состоянии забыть о брошенных творцом кошмаров словах, он озабоченно мялся, пытаясь спросить:

— Учитель, а демоны... поголовно злонравны?

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Услышав вопрос, Шэнь Цинцю не стал торопиться с ответом. Подобрать однозначный казалось весьма затруднительным.

Заметив, как Ло Бинхэ окаменел, изо всех силенок пытаясь выглядеть спокойным, и с надеждой глядит на него, Шэнь Цинцю медленно начал:

— Как среди человеческого рода встречаются и злые, и добрые, так и среди них бывают и те, и другие. Мы попросту привыкли оглядываться на демонов, преследующих беззащитных людей, но не на людей, преследующих безвинных демонов. Не обращай слишком много внимания на расовые стереотипы.

Ло Бинхэ впервые слышал, как кто-то утверждает подобное, тем более, что это были слова наставника. Молодой человек застыл с глуповато-растерянным видом, а сердце у него сумасшедше заколотилось, отстукивая барабанную дробь:

— Учитель, значит, даже если кто-то тесно связан с демонами, это не окажется чем-то, чему не будет прощения ни среди людей, ни с высоты Небес?

Шэнь Цинцю задал встречный вопрос:

— Ни среди людей, ни с высоты Небес, говоришь? Но если это настолько неприемлемо, откуда оно взялось и зачем существует? Допустимо или недопустимо, кто это решил?

После череды вопросов глаза Ло Бинхэ постепенно посветлели, словно с них спала пелена, а смутная печаль растворилась во вскипевшей от восторга крови.

Шэнь Цинцю заключил:

— Ло Бинхэ, в будущем ты можешь услышать от меня нечто противоречивое. Но то, что я скажу сейчас, крепко-накрепко запомни: нет на свете того, кто был бы невыносим и на Земле, и на Небесах. Не важно, кто, не важно, откуда.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Обладая благородным и честным сердцем, Ло Бинхэ, тем не менее, не имел склонности к педантизму. Если ничего изменить нельзя, нужно найти хорошее применение имеющемуся.

Он станет сильным!

Достаточно сильным, чтобы никогда больше не чувствовать слабости; достаточно сильным, чтобы защитить Учителя от чего угодно.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Шэнь Цинцю наблюдал за сияющим взором ученика, но даже представить не мог, что творится у того в голове. Сам же мужчина пребывал в смешанных чувствах.

На сей раз его увещевания вовсе не предназначались для того, чтобы навязать главному герою мнение «великомудрого наставника».

Не смотря на архаичность, существовала непреложная истина, воспетая в истории, сказках и спектаклях, даже набившая оскомину за десятки лет — «люди и демоны — извечные враги, неспособные жить под одним небом». Бесконечное количество битв докатилось из древности до сих времен, и даже упоминать об ином положении вещей было весьма рискованно.

Являвшемуся полукровкой Ло Бинхэ пришлось очень тяжело под бесконечными нападками общества, живущего в соответствии со столь жестокой идеологией. Страдавший полжизни от расовой нетерпимости под лозунгом «тебе не следовало рождаться», он пришел в отчаяние. Шэнь Цинцю надеялся, что сказанное им сегодня заронит в душу ребенка понимание, что не стоит принимать близко к сердцу выпады посторонних в адрес своего происхождения. Тогда, может статься, в будущем это дитя не ринется запальчиво сводить счеты с целым миром.

И, коль все-таки настанет день, когда наставнику придется столкнуть ученика в Бесконечную Бездну, мальчик поймет, что в том не вина его природы.

Потому что в том случае, если сюжет подойдет к этому, даже Система не заставит Шэнь Цинцю сказать: «Люди и демоны неспособны жить под одним небом, ненависть их глубже морской пучины, убирайся!» — он никогда не пошел бы на подобное лицемерие!

Тут его мысли сменили направление, и Шэнь Цинцю, ощутив, как растет в воздухе напряжение, избежал неловкой ситуации, сухо откашлявшись:

— Возвращаясь к сказанному, демоны от рождения обладают энергией, значительно превосходящей человеческую. Их силе можно найти достойное применение, но большинство не заинтересовано в этом.

Врожденный талант демонов к магическим практикам не знал себе равных. С его помощью уничтожить Царство Людей не составило бы труда. Но разные расы — разное происхождение энергии: люди опирались на светлую, демоны — на темную. Шэнь Цинцю полагал, что, фактически, все отличие состоит в цветах и названиях. Но он также не знал, как у демонов обстоят дела с балансом, хотя подавляющее количество их трехлеток уже могло голыми ручонками разорвать взрослого человека, а восьмилетние с легкостью дробили камни. Кхе-кхе... ну, возможно, слегка преувеличено...

И все же правдой оставался факт, что множество способных людей, посвящавших себя самосовершенствованию десятилетиями, мог обойти один демонический младенец. Еще больше представителей человеческой расы и вовсе напоминали иссушенные водоемы: их энергия представляла собой рассеянные крупицы. О таких говорили: «бездуховные», и едва ли существовал приговор тяжелее. Когда б не то, что людской род обладал многочисленным потомством, а демоны размножались редко, Темное Царство давным-давно поработило бы соседей и взяло под контроль их численность.

У Шэнь Цинцю, измаянного недосыпом, под глазами залегли темные круги. Легкомысленно взмахнув рукой, он бросил:

— На дворе глубокая ночь. Делать нечего, скорее отправляйся отдыхать.

Ло Бинхэ кротко кивнул. Но не успел он выйти, как за спиной вновь раздался голос наставника:

— А ну-ка, вернись.

Глава 20. Будни сюжетного негра

Ло Бинхэ мгновенно развернулся:

– Да, учитель?

– Комнаты учеников с другой стороны. А ты куда собрался?

Как спальни учеников, так и сарай для хвороста располагались слева, Ло Бинхэ же целенаправленно двинулся куда-то направо.

– Этот ученик желает пойти на кухню, чтобы приготовить учителю завтрак.

От этих слов Шэнь Цинцю стало не по себе.

Он и впрямь не отказался бы от завтрака в исполнении Ло Бинхэ, однако позволить ученику убить на это остаток ночи – поступок в духе мачехи из «Золушки». Короче говоря, как ни посмотри, так не годится.

В конце концов совесть победила в нелегкой борьбе с аппетитом. Шэнь Цинцю кашлянул:

– Не глупи. С чего тебе взбрело в голову готовить среди ночи? Ступай спать.

Ло Бинхэ понимал, что учитель заботится о его самочувствии. Послав ему благодарную улыбку, юноша, однако, не собирался подчиняться его велению: он намеревался, усыпив бдительность учителя, прокрасться на кухню некоторое время спустя.

Шэнь Цинцю хотел было спросить, ночует ли он на прежнем месте в сарае, но подумал, что это не самая лучшая идея: подобный вопрос наверняка ударил бы по самоуважению юноши. С другой стороны, даже если выделить Ло Бинхэ место в спальнях учеников, Мин Фань с приспешниками все равно его оттуда выдворят. При этой мысли Шэнь Цинцю ощутил болезненный укол сострадания.

Поразмыслив, он наконец решился:

– Завтра соберешь свои вещи и переберешься сюда.

Ло Бинхэ искренне растерялся:

– Учитель?

– Снаружи от моей бамбуковой хижины есть пристройка. Начиная с завтрашнего дня будешь жить там.

Это должно было значительно упростить обязанности Ло Бинхэ по приготовлению еды и уборке – при этой мысли тучи на небосводе совести Шэнь Цинцю малость разошлись. Совсем недавно, пережив потрясение, он готов был бежать от Ло Бинхэ за тридевять земель, теперь же едва не потирал руки в предвкушении того, как сам главный герой будет подавать ему чай и носить воду. А ведь в конечном итоге я неплохо устроился, а?

Витая в облаках, он не обращал внимания на реакцию ученика. Внезапно Ло Бинхэ подскочил к нему и крепко обнял.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Застигнутый врасплох, Шэнь Цинцю сперва вздрогнул, затем густо покраснел.

Итак, в свои почтенные годы он наконец-то удостоился крепких объятий – вот только не утонченной благоухающей сестрички, а пышущего юношеской энергией подростка, бр-р-р…

Не замечая осторожных ерзаний учителя в тщетных попытках вывернуться, Ло Бинхэ в экстазе повис у него на шее, восклицая прямо в ухо наставнику:

– Учитель! Учитель!

Кое-как высвободив одну руку, Шэнь Цинцю воздел ладонь, раздумывая, куда бы ее деть.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Поколебавшись, он в конце концов опустил ее на затылок Ло Бинхэ, потрепав его по голове.

– Все в порядке. К чему такие нежности, тебе ведь уже не десять лет!

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Что до Ло Бинхэ, то тот, похоже, не видел в этом ничего предосудительного, однако слова учителя изрядно его смутили. Не забудься он от восторга, разве решился бы он вести себя так с величественным недосягаемым учителем? Неохотно отлепившись от наставника, он пробормотал, залившись краской:

– Учитель прав, этот ученик забылся.

Будь на его месте и впрямь какой-нибудь десятилетка, подобный поступок выглядел бы мило. Что же до пятнадцатилетнего Ло Бинхэ… это все равно было чертовски мило!

Этот юноша с лицом нежным, как первый листок по весне, казался очаровательным, что бы он ни делал!

Даже сгорая от стыда, Ло Бинхэ не преминул заметить, что цвет лица учителя едва ли можно счесть здоровым.

Даже для бессмертного противостояние с Мэнмо сразу после того отравления Неисцелимым ядом – это чересчур. Хоть Шэнь Цинцю всеми силами старался не выказать слабости, его лицо осунулось и побледнело. Убедившись, что учителю как никогда необходим отдых, Ло Бинхэ наконец-то убрался восвояси, но вместо того, чтобы вернуться в сарай, он таки отправился на кухню кружным путем.

Он принял твердое решение: отныне он будет всеми силами способствовать выздоровлению учителя, обеспечивая его самой питательной пищей!

Стоило двери закрыться за спиной Ло Бинхэ, как в голове Шэнь Цинцю вновь раздался сигнал.

[Уровень крутости главного героя возрос на 50 баллов!]

Шэнь Цинцю не знал, что и сказать.

«Это еще за что? – вопросил он про себя. – Система что, окончательно пошла вразнос? Или все-таки прониклась ко мне теплыми чувствами, пусть и с запозданием?»

Однако он и впрямь слишком вымотался, чтобы пытаться прояснить происхождение баллов. Быть может, теперь их начисляют за жаркие объятия, хе-хе…

***

Следующее утро Шэнь Цинцю беззастенчиво продрых, пока его не разбудили лучи солнца и восхитительный запах риса с рыбой. Видимо, в пристройке Ло Бинхэ уже приступил к готовке.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Распространяясь по округе, этот аромат дразнил учеников, на долю которых досталась обычная безвкусная трапеза. Привлеченные им, они сгрудились у двери кухни, подглядывая за сотоварищем.

При этом они едва не жевали рукава собственных одеяний от досады, в особенности заслышав похвалы Шэнь Цинцю в адрес стряпни ученика – причем оба так и сияли улыбками, словно два медных таза. Отторжение скромной персоны Ло Бинхэ достигло высшей точки в сознании его соучеников.

И как только учитель не видит, что этот бесстыжий интриган завоевал его расположение исключительно благодаря дьявольским замыслам, бесчестным приемам и хитроумной лжи! И вы только взгляните на мастера – весь так и светится, словно ему только что преподнесли самый дорогой подарок в жизни!

Проторчав там до сумерек, они проследили, как Ло Бинхэ проследовал к пристройке у дома Шэнь Цинцю. Это открытие подобно молнии поразило юных адептов Цин Цзин, за последние годы привыкших разве что не вытирать младшим сотоварищем пол!

Хоть Шэнь Цинцю и велел ученику перенести вещи, на поверку тому было ровным счетом нечего перетаскивать, кроме самого себя.

Подушка? Пук соломы вполне сгодится. Одеяло? Для этого есть верхнее платье… впрочем, учитель без его ведома уже позаботился и об этом.

Шэнь Цинцю всегда был полон сочувствия к юному главному герою, на детство которого выпало чересчур много страданий. Хребет Цан Цюн, при всех своих достоинствах и недостатках, являл собой обширный орден заклинателей, уж явно не страдающий от скудости средств, и потому лишать несчастного юношу элементарных удобств было просто-напросто жестоко.

Возможно, впервые в жизни Ло Бинхэ предстояло спать на приличной кровати. Где ему только не приходилось почивать в прошлом: в корзине, покачивающейся на водах замерзающей реки, на холодной сырой земле, на шумных людных улицах и даже в горных пещерах, питаясь ветром и укрываясь росой. Теперь же, раскинувшись на широкой чистой постели, он ощутил почти нереальное чувство полного блаженства.

В особенности когда вспомнил, что Шэнь Цинцю лежит прямо за стеной.

Возможно, именно то, что он безостановочно думал об этом ночь напролет, послужило причиной тому, что Мэнмо так и не дал о себе знать.

Это ничуть не снизило решимости Ло Бинхэ – он терпеливо ждал, пока Демон Снов не объявился несколько дней спустя.

На сей раз он не озаботился специальным заклятием – просто возник во сне Ло Бинхэ, приняв вид сгустка черного тумана.

На глазах юноши туман постепенно уплотнился, и из темной массы раздался знакомый голос:

– Ну что, малец, надумал что-нибудь дельное за три дня?

– Разве старейшина не ведает о моем решении? – парировал Ло Бинхэ.

Мэнмо издал довольный смешок:

– Не только это, но и то, что ты не пожалеешь о нем. Запомни этот день как следует, мальчишка, ибо сегодня – начало твоего стремительного взлета!

Однако юношу весьма мало занимал стремительный взлет – нимало не тронутый энтузиазмом демона, он сложил руку в церемонном жесте:

– У этого юнца есть еще одна просьба.

– Если уж ты согласился, то, без сомнения, мы обо всем договоримся! Выкладывай побыстрее и приступай к принесению ученических обетов! – настаивал Мэнмо, не подозревая, насколько сильно его цветистые фантазии расходятся с реальностью.

– То, чего хочет этот юнец, и вправду связано с ученичеством, – отозвался Ло Бинхэ. – Щедрость моего учителя по отношению ко мне воистину безгранична, как теряющийся в облаках пик – могу ли я пренебречь оказанными мне благодеяниями, признав своим учителем другого…

Он еще не успел договорить, когда Мэнмо раздраженно прервал его:

– Ладно, ладно! Этот старик обойдется и без этого, доволен?

Видимая легкость, с которой он согласился с этим требованием, скрывала жестокий урон, нанесенный его самолюбию: впервые за долгие столетия он согласился передать кому-то жемчужины своих знаний, а неблагодарный сопляк даже не желает признать его учителем! Мог ли он оскорбить его сильнее? Это же все равно что усыновить ребенка, чтобы он потом стащил семейные реликвии!

Однако Ло Бинхэ это вполне устраивало:

– Премного благодарю старейшину, – торжественно провозгласил он.

Он и в самом деле скорее отказался бы от всех открывшихся перед ним возможностей, чем даровал бы заветное звание Шэнь Цинцю кому-то другому.

Не утрать Мэнмо материальную форму, при виде этой довольной физиономии его собственную перекосило бы жутким образом.

Что ж, в этом был весь Ло Бинхэ: перед своим учителем он был сама воспитанность и покладистость – чем вам не белоснежный цветочек? – однако всем остальным этот бутончик при случае готов был задать жару, чуть что-то приходилось ему не по сердцу. Воистину, будто два разных человека!

Старому демону оставалось только посочувствовать!

***

Время летело подобно стреле, солнце и луна носились туда-сюда, будто непоседливые дети.

…На самом деле Шэнь Цинцю крайне неохотно применил эту избитую метафору, но ничего более удачного на ум не шло.

День за днем он играл на цине⁶⁷, читал, практиковался в каллиграфии, живописи, боевых искусствах, журил Ло Бинхэ, когда блюда приходились ему не по вкусу, и куда чаще пререкался с Лю Цингэ. Периодически он заходил к Юэ Цинъюаню, чтобы доложить о своей работе – в общем, жил в полном соответствии со своим принципом: «Радоваться жизни, пока есть возможность».

Пока не пришло время отправляться на собрание Союза бессмертных.

Вот этот день и настал. Вольготное течение жизни на пике Цин Цзин настолько усыпило бдительность Шэнь Цинцю, что ему почти удалось выбросить из головы ожидающий его неизбежный конец.

Его личный финал, который станет лишь первой ступенькой к возвышению Ло Бинхэ, обзаведению гаремом из бесчисленных белокожих красоток и неизбежному погружению этой прекрасной яростной души в непроглядный мрак. И как он только мог об этом забыть!

Потому-то приглашение на позолоченной табличке прямо-таки выбило Шэнь Цинцю из колеи.

Собрание Союза бессмертных было первой кульминацией «Пути гордого бессмертного демона» и, по совместительству, поворотной точкой сюжета.

Проводившееся раз в четыре года собрание Союза бессмертных являло собой место встреч многообещающей молодежи, предоставляя им широкие возможности для развития способностей и устройства своего будущего. Форма собрания менялась раз от раза – решение принималось на совете старейшин – но, независимо от места проведения, оно притягивало помыслы всех мало-мальски амбициозных юных дарований.

Ведь, независимо от принадлежности к миру заклинателей или боевых искусств⁶⁸, отличившись на собрании Союза бессмертных, ты можешь быть уверен, что твое имя прогремит по всему миру, войдя в список избранных.

Изначально «Путь гордого бессмертного демона» был принят публикой весьма прохладно, однако, как только речь зашла о собрании Союза бессмертных, оценки и подписки стремительно взлетели вверх!

Стоит в двух словах упомянуть о причинах подобных восторгов. Начиная с этого эпизода Сян Тянь Да Фэйцзи наплевал на жалкие остатки своих моральных устоев, утопив читателей в славословиях железным мускулам главного героя и грациозным, словно ручеек, сестричкам. Периодически автор и впрямь выдавал куски весьма годного текста, заставляющего уши пылать, но была и еще одна немаловажная причина, из-за которой, собственно, Шэнь Юань кое-как добрался до конца этого невыносимого словоблудия.

Это было невероятное разнообразие сверхъестественных тварей!

Великий Самолет, Пронзающий Небеса, так и не удосужился толком разобраться в том, что представляет собой мир заклинателей, то и дело безнаказанно путая путь духовного зарождения с путем духовного очищения, потому что его познания никак не влияли на получаемый от книги доход.

Хоть «Путь гордого бессмертного демона» и носил гордое звание «романа о мире заклинателей», куда правильнее было бы отнести его к разряду «мистики», потому как описания всяческой бесовщины в нем явственно подминали под себя все связанное с заклинательством. В качестве романа о заклинателях книга была оторви да выбрось, однако как мистический роман представляла собой определенный интерес.

И совсем скоро Шэнь Цинцю предстояло столкнуться лицом к лицу со всеми разновидностями лютой нечисти, измышленной автором.

И, что еще прискорбнее, совсем скоро ему предстоит лично разобраться с открывшим свою истинную природу Ло Бинхэ, безжалостно скинув его в Бесконечную бездну.

Итак, колесо его судьбы (вернее, корявого сюжета) начало свой неумолимый поворот…

Глава 21. Собрание Союза бессмертных. Часть 1

Шэнь Цинцю довольно долго медлил, прежде чем запустить металлической пластинкой в Мин Фаня. Тот украдкой заглянул в лицо учителя, убедившись, что его выражение не предвещает ему ничего хорошего. А все из-за этого мелкого проныры Ло Бинхэ – с тех пор, как тот покинул гору, учитель только и делал, что ворчал по поводу блюд с общей кухни. За последние дни он почти ничего не ел, и потому Мин Фань все же решился спросить:

– Учитель, дозволите ли этому ученику предложить вам закуски?

Каждую ночь Ло Бинхэ прилежно осваивал науку Мэнмо и прогрессировал с необычайной быстротой. Он уже давно вышел за рамки ученичества, и Шэнь Цинцю препоручал ему все более важные задания. Теперь же, когда он подрос, наставник дозволил ему покидать пределы хребта Цан Цюн, чтобы уничтожать демонов в мире людей, обращающихся к ордену за помощью. Не последнюю роль в этом решении играла надежда, что занятый делом ученик наконец перестанет с утра до вечера липнуть к учителю. Хоть желудок Шэнь Цинцю вовсе не возражал против подобной привязанности, сам мужчина начинал беспокоиться, что в растущей преданности ученика есть что-то ненормальное, и невольно задумывался, не виновен ли он отчасти в том, что избаловал мальчишку. Если так дальше пойдет, где взять решимость, чтобы безжалостно столкнуть его в Бесконечную бездну, когда придет время?

Все эти мысли определенно не шли на пользу его аппетиту.

– В этом нет нужды, – хмуро отозвался Шэнь Цинцю. – Можешь идти.

Не решаясь ничего добавить, ученик послушно удалился. Пусть он сделал все возможное, чтобы не выказать своего разочарования, в душе он обливался слезами. Воистину, за последние годы этот паршивец Ло Бинхэ занял первое место в сердце учителя, изрядно потеснив остальных учеников. Подумать только, учитель даже ложку конги⁶⁹ из его рук принять не желает!

Разумеется, ему в голову не приходило, что проблема, быть может, кроется в самой каше, а вовсе не в руках.

***

Спустя некоторое время за дверью вновь послышались шаги.

– Разве я не сказал, что мне ничего не нужно? – сварливо бросил Шэнь Цинцю.

– Этот ученик проделал тысячи ли, чтобы прибыть сюда, – ответил ему разочарованный юношеский голос. – Неужто вы так и отошлете его, учитель, не позволив повидать вас?

Этот чистый и звучный голос обрел крепость, не утратив юношеской живости. При первых же его звуках Шэнь Цинцю чуть не свалился вместе со стулом. Кое-как восстановив равновесие, он порывисто обернулся к двери.

Лицо юноши в белоснежных одеждах, словно выточенное из драгоценного нефрита, светилось кроющейся в уголках губ полуулыбкой, глаза сияли радостью встречи.

За спиной Ло Бинхэ виднелся драгоценный меч Чжэн Ян⁷⁰, полученный им на горе Вань Цзянь⁷¹. Бессмертный меч воплощал собой ци юноши, так что его прямо-таки переполняла духовная энергия. Это первоклассное оружие Ло Бинхэ извлек из скалы под восторженное ликование сотоварищей, и все же прославленный меч не шел ни в какое сравнение с тем, что был предназначен юноше судьбой.

Вернув себе самообладание, Шэнь Цинцю улыбнулся в ответ:

– Как это ты обернулся так быстро?

Усевшись рядом, Ло Бинхэ незамедлительно налил учителю чай, подпихнув ему чашку.

– Задание не представляло особых сложностей. К тому же, я так скучал по учителю, что скакал обратно день и ночь без остановки.

Он поведал обо всем так, будто это и впрямь не cоставило ему ни малейшего труда. Впрочем, что бы он был за главный герой, вздумай он жаловаться на опасности и невзгоды? И с точки зрения Шэнь Цинцю это определенно было одним из самых ценных его свойств.

Подняв чашку, мужчина отпил глоток лучшего «Снега Горных Вершин», к превосходному вкусу которого он все еще не успел привыкнуть за все эти годы, и как бы невзначай бросил:

– Близится собрание Союза бессмертных.

Разумеется, Ло Бинхэ и сам был в курсе.

– Этому ученику стоит подготовить для учителя список участников с горы Цин Цзин?

В последнее время Шэнь Цинцю и вправду предпочитал сваливать все организационные дела на Ло Бинхэ – тот выполнял их с неизменным рвением и скрупулезностью. В самом деле, к чему удручать себя скучными повседневными делами, когда ученик счастлив взять их на себя? Отчитываясь о выполненном задании, Ло Бинхэ никогда не забывал поинтересоваться у учителя, нет ли в его работе недочетов; при этом Шэнь Цинцю едва удерживался от восклицания: «Хэй, парень, зачем ты всякий раз спрашиваешь, все ли правильно, если я сам в жизни не сумел бы сделать это столь же безупречно!»

– Лучше передай его прямо главе ордена, – велел Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ молча кивнул. Он хотел еще что-то добавить, но внезапно его посетило какое-то странное ощущение.

Ему вдруг почудилось, что сегодня наставник уделяет ему особое внимание. Не удержавшись от улыбки, он спросил:

– Почему вы так на меня смотрите? Неужели учитель тоже соскучился по этому ученику?

– Я что, не имею права смотреть на своего воспитанника? – суховато отозвался Шэнь Цинцю.

– Разумеется, имеете, – рассмеялся Ло Бинхэ. – Учителю нравится то, что предстает его глазам?

Тут уже Шэнь Цинцю не удержался от смешка.

Мгновение помедлив, он окликнул его:

– Бинхэ.

Юношу не оставляло чувство, что учитель ведет себя как-то странно. Должно быть, он собрался сказать что-то значительное, потому Ло Бинхэ лишь послушно отозвался:

– Да?

Глядя ему прямо в глаза, Шэнь Цинцю спросил:

– Ты хочешь стать сильным? Настолько могущественным, что никто под небесами не посмеет тягаться с тобой?

Ло Бинхэ давным-давно решил для себя этот вопрос.

Торжественно выпрямившись на сидении, он без колебаний ответил:

– Да!

При виде подобной уверенности Шэнь Цинцю испытал некоторое облегчение. Четко выговаривая каждое слово, он вопросил:

– А если бы тебе, к примеру, пришлось ради этого, пройдя через жестокие страдания, бесчисленные препятствия, опасности, грозящие твоему телу и душе, дойти до самой крайности, ты бы решился на это ради обретения подобной мощи?

– Бинхэ не страшится ни боли, ни труда, ни опасностей, – медленно произнес юноша. – Он жаждет лишь обрести силу, чтобы защитить дорогих ему людей!

Этим ответом он несколько успокоил мятущееся сердце Шэнь Цинцю.

«Верно, Ло Бинхэ – ради своего будущего нефритового цветника из трехсот персон ты должен потерпеть!»

Пусть в душе Шэнь Цинцю по-прежнему не мог примириться с тем, что предстоит пережить главному герою, чтобы переродиться, словно бабочка, вылетающая из кокона, он впервые поверил в то, что и впрямь сможет сыграть возложенную на него бесчеловечную роль.

***

Три дня спустя избранная дюжина адептов ордена Цан Цюн отбыла на собрание Союза бессмертных.

На сей раз оно должно было состояться в покрытом дремучим лесом ущелье Цзюэ Ди⁷².

Те адепты, что уже успели сделать себе имя, не принимали участия в собрании, чтобы не соперничать с младшими сотоварищами, ведь им не было нужды добиваться внимания сильных мира сего. Потому-то лорды пиков Цан Цюн и старейшины, как правило, сами не участвовали, отбирая от своей горы с десяток молодых адептов – примерно столько за это время присоединялось к числу бессмертных, так что чем больше, тем лучше. И, подумать только, в этом романе заклинатели добирались до места собрания на конных повозках!

Авторы сажают персонажей на лошадей исключительно ради героической позы. Однако, поскольку Шэнь Цинцю не горел желанием углублять знакомство с породой непарнокопытных, рискуя при этом сломать себе шею, а также подставлять свое миловидное лицо всем горным стихиям, он без колебаний выбрал крытую повозку – и пусть все остальные смотрят на него с осуждением, если охота.

Однако оказалось, что с местами в повозке все на поверку не так-то просто – тут явно действовал принцип: кто успел, тот и съел. Стоило вееру Шэнь Цинцю коснуться дверной занавеси, как изнутри раздался резкий голос:

– Такой здоровый мужик, и собрался потеснить хрупкую женщину!

Обладательницей роскошных бровей и высокой пышной груди оказалась не кто иная, как госпожа горы Сянь Шу, Ци Цинци⁷³.

В оригинальном романе ее отношения с Шэнь Цинцю были так себе, впрочем, они почти не контактировали, что вполне устраивало обоих. Но за последние годы, поработав с ней бок о бок, мужчина проникся уважением к ее прямоте и грубоватой откровенности, так что, можно сказать, они неплохо поладили. Наставив на нее свой веер, Шэнь Цинцю изрек в безупречно вежливой манере:

– Прошу госпожу снизойти к слабости больного.

Ци Цинци признала за ним это право, подвинувшись, но все же не удержалась от замечания:

– Ты окончательно распустился, пользуясь своим отравлением, чтобы с тобой все носились как с писаной торбой! Если так дальше пойдет, ты забудешь, что у тебя есть золотое ядро! Может, тебе еще и закусок поднести?

– А что, неплохая идея, – как ни в чем не бывало отозвался Шэнь Цинцю, постучав ручкой веера по стене повозки.

Из-за поднявшегося занавеса тотчас возникло улыбающееся лицо Ло Бинхэ:

– Чего пожелает учитель: закусок, воды, или у вас затекла поясница?

Сам ученик восседал на высокой белой лошади, словно подчеркивающей его одухотворенную красоту. Под яркими лучами солнца он весь так и сиял, словно статуэтка из нефрита.

– Твоя тетя⁷⁴ Ци желает отведать закусок, – велел Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ тотчас извлек из-за пояса изящный сверток, словно только этого и дожидался.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

– Учитель, прошу, дайте знать, если вам еще что-то понадобится, – попросил он перед тем, как опустить занавес.

Проезжавший мимо Лю Цингэ громко фыркнул, нахлестывая лошадь.

– Ну надо же, – изрек Шэнь Цинцю, вскрывая сверток. – «Борода дракона⁷⁵»! Неплохо. – Протягивая сверток Ци Цинци, он предложил: – Хочешь попробовать?

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

В этот момент грозная заклинательница затруднилась бы подобрать слова, чтобы описать свои чувства.

Ее распирало что-то вроде праведного негодования: как мог столь прекрасный ученик, духовно сильный и безупречно воспитанный, взрасти под крылом этого бездельника Шэнь Цинцю?

На самом деле, существовала метафора, прекрасно отражающая ее эмоции, но неизвестная ей в силу анахронизма – «прозрение слепой собаки».

Поглощенная этими переживаниями, Ци Цинци даже не взглянула на «бороду дракона», вместо этого сурово заметив:

– Даже Минъянь едет верхом!

Если ей удастся хоть немного смутить Шэнь Цинцю, это станет настоящим триумфом!

Тот послушно выглянул из-за занавеси: Лю Минъянь и впрямь восседала на лошади со своей неизменной вуалью и клинком Шуй Сэ⁷⁶. С каждым дуновением ветра белоснежная вуаль трепетала, создавая чувство неземной прелести.

Эта картина была чересчур притягательна.

Шэнь Цинцю не отказал себе в удовольствии поглазеть на девушку лишнюю пару мгновений, после чего мечтательно вздохнул:

– Так прекрасна, что мой глаз не в состоянии объять эту красоту.

– Прекрати пялиться на мою ученицу! – скривилась Ци Цинци.

Надо же было случиться, чтобы эти слова достигли ушей Ло Бинхэ. Лицо юноши моментально потемнело.

Разумеется, Шэнь Цинцю понятия не имел о перемене в настроении ученика – он как ни в чем не бывало лакомился «бородой дракона», чувствуя себя зрителем в кинотеатре, который, поедая поп-корн и попивая кока-колу, ждет окончания рекламы. Ведь перед ним – Лю Минъянь и Ло Бинхэ, главный герой и героиня в одном кадре! Если Шэнь Цинцю хоть что-то понимал в законах жанра, то сейчас во все стороны полетят искры!

Тем временем сердце пресловутого главного героя при виде того, как учитель таращится на Лю Минъянь, сжалось, будто готовое разорваться.

«"Так прекрасна, что глаз не в состоянии объять?" – кипятился он. – Да учитель ее физиономию толком не видел! А если б и видел, не может же она быть такой же красивой, как я?»

На самом деле, Ло Бинхэ вовсе не льстил себе – он просто констатировал факт: с младых ногтей он не был склонен ни принижать себя, ни предаваться нарциссическому самолюбованию.

Минуло уже почти полдня, а Шэнь Цинцю по-прежнему не мог оторвать глаз от этойзаносчивой девчонки. Будучи не в состоянии это выносить, Ло Бинхэ подхлестнул лошадь кнутом, сравнявшись с Лю Минъянь, и одарил ее легкой улыбкой:

– Шицзе Лю.

Сперва она удивилась неожиданному порыву юноши, затем осторожно кивнула:

– Шиди Ло.

«Вот! Вот оно!» – возликовал про себя Шэнь Цинцю.

Он и мечтать не мог, что однажды собственными глазами узрит прекраснейшую сцену романа: красавец-герой и его красотка-возлюбленная гарцуют друг подле друга. Овладевшее им предвкушение заставило забыть обо всем на свете.

Украдкой обернувшись, Ло Бинхэ убедился, что учитель не только не сменил объект интереса, но и воззрился на девчонку с таким видом, словно на ней белый свет клином сошелся. На похолодевшее чело Ло Бинхэ набежала тень, грудь стеснило, а зубы сами собой со скрипом сжались. Совладав с собой чудовищным усилием воли, юноша как ни в чем не бывало рассмеялся, подгоняя лошадь, чтобы незаметно увлечь за собой Лю Минъянь. В конце концов они удалились настолько, что Шэнь Цинцю мог видеть их спины, лишь наполовину высунувшись из повозки – тогда он сдался, вновь откинувшись на сидение.

Черт, как он мог забыть: воркующая парочка героев никогда не думает о том, чтобы одарить светом своей любви восхищенных зрителей.

Ло Бинхэ

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Мин Фань

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Ци Цинци

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Лю Минъянь

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 22. Собрание Союза бессмертных. Часть 2

Ущелье Цзюэ Ди обрамлялось семью горами, покрытыми обильной растительностью. Помимо лесов, местность изобиловала источниками, водопадами, скалами причудливой формы, потаенными долинами и теряющимися в облаках пиками, чередующимися в произвольном порядке. Как и предполагало название, со стороны местность производила впечатление абсолютно непроходимой, однако при приближении обнаруживалась узкая дорога, полностью соответствуя принципу «небеса оставляют лазейку».

С точки зрения Шэнь Цинцю, если бы не собрание Союза бессмертных, едва ли кто-нибудь осмелился бы сунуться в такую мышеловку.

В этом мире тон задавали четыре главенствующих ордена. Лидировал, само собой, хребет Цан Цюн, на пятки которому наступали храм Чжао Хуа⁷⁷, вершина Тянь И⁷⁸ и, наконец, дворец Хуань Хуа⁷⁹.

Из всех орденов Цан Цюн считался наиболее разносторонним, прочие же тяготели к развитию определенных направлений, создавая любопытный коллаж. Как и следовало из названий, храм Чжао Хуа и вершина Тянь И представляли собой обители монахов и даосов соответственно. С дворцом Хуань Хуа дело обстояло сложнее, но, по сути, эта школа главным образом развивала военные науки⁸⁰, а также боевые и заклинательские искусства. Этот орден поддерживал наиболее тесные контакты с миром людей, благодаря чему был, без сомнения, самым состоятельным из всех и, соответственно, выкладывал кругленькую сумму на организацию каждого собрания Союза бессмертных.

Помимо этих мастодонтов, туда стекались представители бессчетных средних и мелких орденов; в целом число участников собрания переваливало за десять тысяч.

Безлюдный пейзаж внезапно сменился шумной толчеей, распугавшей прежде не ведавших людского присутствия диких зверей. Куда ни брось взгляд, повсюду царило бурное оживление.

Новички спешили выстроиться на обширной каменной платформе на краю ущелья.

Заклинатели, не принимавшие участия в основном действе, направлялись к высоким башням, откуда смогут без помех наблюдать за происходящим – на крышах трепетали пестрые флаги различных орденов. Для наиболее влиятельных лиц, само собой, предназначались места на самом верху башен – туда и повел своих спутников Шэнь Цинцю.

Сам он занял место в заднем ряду. Рядом уселся статный величественный старик с белыми, словно журавлиные перья, волосами – именно он некогда выпестовал все старшее поколение Цан Цюн. Он учтиво поприветствовал соседа:

– Бессмертный мастер⁸¹ Шэнь.

Старый глава дворца Хуань Хуа также был наставником матери Ло Бинхэ, это являлось еще одной причиной, по которой Шэнь Цинцю почитал его, будто особу королевской крови.

Вскоре на платформе показались представители дворца Хуань Хуа. Поскольку именно они раскошеливались на это помпезное мероприятие, никто и не думал оспаривать их право на проведение всех церемоний. Заполнившая платформу молодежь мигом притихла, почтительно внимая правилам.

Заклинательские навыки проводящего церемонию были очевидны хотя бы по тому, насколько хватало его дыхания: его голос с легкостью достигал верхних этажей башни даже к концу речи.

– Собрание продлится семь дней. После того, как все участники войдут в ущелье Цзюэ Ди, на него будет наложено заклятие, которое полностью отрежет их от внешнего мира. Наблюдатели, однако, смогут беспрепятственно следить за происходящим с помощью парящих над ущельем орлов, наделенных духовной силой. На место соревнования заблаговременно согнаны монстры⁸², всего числом около пяти тысяч. Убивая их, участники могут извлечь из их тела магические кристаллы⁸³ различной силы, соответствующие уровню монстра. У всех имеется золотой браслет на запястье?

Собравшиеся на платформе тут же вскинули руки, демонстрируя опутавшую запястье золотую проволоку. Одно это зрелище заслуживало того, чтобы тащиться сюда.

Оратор продолжил:

– Извлекая кристаллы, вам следует нанизывать их на браслет, при этом ваш прогресс автоматически отобразится на этих щитах.

Упомянутые им щиты были водружены напротив башен для наилучшего обозрения. Хоть всего их было восемь, всеобщее внимание было приковано к ста именам на первой доске; вернее сказать, к десяти лидирующим – попасть в их число было даже более притягательной целью, чем занять первое или второе место.

Под конец представитель Хуань Хуа сурово подчеркнул:

– Схватки между членами различных орденов за кристаллы строжайше запрещены! Уличенные в таких поединках или иным бесчестным способом заполучившие чужие кристаллы будут немедленно изгнаны и впредь лишены права участвовать в собрании Союза бессмертных на три периода!

Что значило – на двенадцать лет.

Среди преимущественно молодых участников затесалось немало «лежалых пирожков⁸⁴», и потому устроители собрания не без основания опасались, что эти тертые рыбешки воспользуются неопытностью и невинностью юных благородных драконов. Не наложи они подобного запрета, честное состязание превратилось бы в беспорядочную потасовку с неминуемыми человеческими жертвами, потому все наблюдатели единодушно одобряли подобные ограничения.

На протяжении этой речи две заскучавшие женщины-наставницы неподалеку от Шэнь Цинцю принялись беззастенчиво шушукаться:

– Из какого ордена этот ученик? Он такой хорошенький!

– Этот, в белых одеждах? Да, пожалуй, он не уступит старшему адепту Гунъи.

– Как ты можешь сравнивать его с Гунъи, не имея никакого понятия о его духовной силе?

Шэнь Цинцю с первого же взгляда определил, о ком шла речь – в толпе явственно выделялась белоснежная фигура Ло Бинхэ.

На самом деле, эти заклинательницы были отнюдь не единственными, чье внимание он привлек: среди молодых адептов не было недостатка в девицах, которые украдкой поглядывали на Ло Бинхэ, рдея подобно розам.

Хоть женщины переговаривались шепотом, все соседи превосходно их слышали благодаря обостренным чувствам, даже того не желая. Но, похоже, умудренным заклинательницам не было никакого дела до того, что все и вся узнают об их тайных помыслах. К счастью для них, все присутствующие достаточно хорошо воспитаны, чтобы делать вид, будто ничего не замечают, пусть их глаза при этом украдкой шарили по толпе в попытках вычислить объект их интереса.

Наконец кто-то из этих невольных слушателей, не выдержав, дважды кашлянул:

– Все мы явились из разных мест; давайте-ка попробуем угадать, кто из новых участников собрания Союза бессмертных отличится на этот раз?

Стоит ли говорить, что эта тема пришлась Шэнь Цинцю очень даже по вкусу!

Ведь подразумевалось не просто старое доброе состязание в интуиции, а вполне ощутимые ставки!

Проще говоря, ты мог поставить на того юного заклинателя, что тебе приглянулся.

А что вы хотите – заклинателям тоже нужно как-то развлекаться. При этом они отнюдь не ограничивались низменными материями вроде золота и серебра, с азартом ставя на кон тайные заклинательские техники, камни духа и даже способных учеников, которые, перейдя в другой орден, тем самым преумножат его славу. Разумеется, они не стали бы биться об заклад на по-настоящему важные вещи, однако не могли отказать себе в этом невинном удовольствии, ставшем неотъемлемой частью собраний Союза бессмертных.

Разумеется, почтенные старейшины вроде Юэ Цинъюаня не опускались до подобных развлечений, но все прочие только этого и ждали. Не прошло и пары мгновений, как смотровая площадка прямо-таки задымилась от охватившего ее азарта. Само собой, большинство ставило на многообещающих адептов собственного ордена – Ци Цинци, к примеру, отдала свой голос за Лю Минъянь.

Шэнь Цинцю же, не мелочась, поставил тысячу духовных камней на Ло Бинхэ!

По собранию пробежал потрясенный шепот.

Сотоварищи Шэнь Цинцю по ордену бормотали под нос: «Кто это вообще такой?» Их едва ли можно было в этом винить: прежде Ло Бинхэ всегда был тише воды, ниже травы, являя собой образ примерного ученика, и отнюдь не стремился к известности, с легкостью позволяя другим присваивать собственные заслуги. Зачастую, выполнив очередное сложное задание, он попросту исчезал, оставляя прочих недоумевать, кто это сделал. Таким образом, он не стяжал себе славы, но безвестность отнюдь не умаляла его природной притягательности и выдающихся способностей. Незнакомые с этой стороной личности ученика Шэнь Цинцю продолжали недоумевать, что преисполнило его столь безграничной веры в ничем себя не проявившего Ло Бинхэ.

Тем временем на платформе заклинатель с луженой глоткой и бесконечным объемом легких наконец закруглил свою речь, чтобы участники, дав обет соблюдать все условия, наконец-то приступили к самому действу.

В ущелье вело двенадцать входов, которые предстояло миновать участникам независимо от принадлежности к различным орденам. Новички неуверенно сделали первые шаги в ущелье, и прославленное действо началось; лишь неоднократно видевшие это наблюдатели на вершинах башен могли остаться равнодушными к этому зрелищу, как ни в чем не бывало переговариваясь и поедая тыквенные семечки.

Как же осуществлялось наблюдение за продвигающимися вглубь ущелья адептами?

Над дикой местностью парили сотни духовных орлов, подчиняющихся действию заклятий надсмотрщиков. На их когтях сверкали серебряные кольца с магическими кристаллами, отражение с которых передавалось прямиком на установленные на платформе хрустальные экраны⁸⁵ – по сути, это не так уж сильно отличалось от телетрансляции.

Некоторые из соседей Шэнь Цинцю обменялись одобрительными замечаниями:

– Церемония открытия прошла просто превосходно!

Наконец был подан сигнал открытия счета, и на доске появились сияющие золотом иероглифы. На первой строке значился пресловутый Гунъи Сяо⁸⁶, против имени которого отразилось число 12.

Это значило, что менее чем за час⁸⁷ он умудрился истребить дюжину монстров, заполучив двенадцать кристаллов!

За ним шла Лю Минъянь с шестью кристаллами, отставая от лидера ровно вдвое.

На хрустальном экране появилось изображение одухотворенного молодого человека, невозмутимого, будто спокойные воды и плывущие облака, с движениями стремительными, словно молния. В мгновение ока он раскроил пару возникших перед ним угрюмого вида духов, обращенных в клочья тумана.

Видали такого?

Однако Шэнь Цинцю лишь сдержанно улыбнулся.

Казалось, Гунъи Сяо прямо-таки источал ауру превосходства, не подозревая, что по сути своей является не более чем проходным персонажем.

Он, безусловно, принадлежал к числу тех самых «красивых одаренных многообещающих юношей из приличных семей, прирожденных лидеров и любимцев женщин, которым неизбежно предстоит уступить пальму первенства главному герою». Пусть все присутствующие сулили победу именно ему, Гунъи было суждено возглавлять список лишь до того момента, когда Ло Бинхэ соизволит дать ему пинка.

Имя самого Ло Бинхэ пока что болталось в середине списка, сопутствуемое одним-единственным кристаллом.

Но Шэнь Цинцю, казалось, нимало не волновало, что огромная ставка ускользает из его рук.

Он-то знал, что вскоре прочие имена разбегутся, спеша уступить место рвущемуся к вершине списка Ло Бинхэ.

И в этот-то момент неотвратимого триумфа неумолимый сюжет отдернет занавес, являя ужасающую правду!

***

Итак, собрание Союза бессмертных шло полным ходом, время близилось к третьей страже⁸⁸.

На чернильном небе сияла полная луна, высокая платформа переливалась огнями.

Шэнь Цинцю хранил молчание, делая вид, что медитирует, но на самом деле он собирался с силами, канализируя энергию. Завершив этот процесс, он наконец открыл глаза и принялся разглядывать хрустальные экраны, ища Ло Бинхэ.

Тот медленно продвигался вдоль леса с мечом за спиной – на одежде ни единого пятнышка, в движениях – ни малейшего намека на усталость, сияющие глаза, казалось, способны прозревать сквозь экран.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

И он был не один.

Хоть многие из числа участников предпочитали охотиться на монстров в одиночку, большинство объединялись с друзьями и знакомыми в группы по двое – по трое. Хоть среди девушек было немало талантливых адептов, их физические силы зачастую уступали духовным, и потому они чаще искали поддержки. Как правило, заклинательницы ходили целой толпой, заставляя всех прочих недоумевать, как они делят между собой кристаллы в случае победы над монстрами – по возрасту, силе, вкладу или еще как?

За Ло Бинхэ гуськом следовало то ли семь, то ли восемь юных дев – Шэнь Цинцю не мог отрицать, что эта картина необычайно радовала глаз. От него не укрылось, что многие из тех, что прежде следили за триумфами Гунъи, переключили внимание на Ло Бинхэ с его выводком.

Теснее всего к юноше жалась фигурка в золотистых одеяниях дворца Хуань Хуа с ночной жемчужиной в руках⁸⁹.

Гунъи Сяо

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава дворца Хуань Хуа, Лао Гунчжу

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Глава 23. Вот так сюрприз! Часть 1

Изящество этой миловидной девушки ничуть не умаляла легкая хромота – похоже, она подвернула ногу, сражаясь с очередным монстром.

Когда она заговорила, ее голос звучал жалобно:

– Шисюн Ло, мне так совестно! Мало того, что ты меня спас, так теперь я тебя задерживаю! Если бы не мы, ты бы уже ушел далеко вперед!

Однако Ло Бинхэ безыскусно ответил:

– Мы, заклинатели, должны заботиться друг о друге.

Похоже, настало время для явления Ло Бинхэ в ипостаси Гуаньинь, защитницы всех сирых и убогих. Для уже привычного Шэнь Цинцю в этом не было ничего удивительного.

Ло Бинхэ славился тем, что одной рукой бился с врагами, а другой прикрывал слабых женщин и детей, что, конечно же, изрядно ему мешало. Сражайся он в полную силу, давным-давно скинул бы Гунъи с пьедестала! Пока что его опережал даже Мин Фань – однако Шэнь Цинцю нисколько не сомневался, что Ло Бинхэ еще проявит себя!

И все же, несмотря на уверенность, мужчина не смог удержаться от мстительной мысли: «Если бы не великодушие моего ученика, которым вы все беззастенчиво пользуетесь, он бы вам показал, каково вставать у него на пути!» При этом ему и в голову не пришло, что с его стороны эти слова звучали довольно странно.

Юэ Цинъюань заметил с благодушной усмешкой:

– Как я посмотрю, Цинцю, у твоего ученика доброе сердце!

Шэнь Цинцю раскрыл веер, пряча улыбку – подобная похвала от шисюна воистину была как бальзам на душу.

С какой стороны ни посмотри, нынешний Ло Бинхэ всецело отвечал образу «белого лотоса⁹⁰».

Ци Цинци фыркнула:

– Да уж, по нему и не скажешь, что его учитель – Шэнь Цинцю.

Хоть их хвалебные слова шли от души, пользы от них было немного: на собрании Союза бессмертных значение имела сила, а не доброе сердце, так что в глазах посторонних Ло Бинхэ, должно быть, представал странноватым чистоплюем.

Когда взгляд сидевшего рядом старого главы дворца Хуань Хуа упал на экран, отражающий лицо Ло Бинхэ, он издал удивленный возглас.

Проследив за его взглядом, Шэнь Цинцю усмехнулся про себя:

«Смазливым личиком Ло Бинхэ, должно быть, пошел в мать – само собой, он напомнил старику о некогда потерянной талантливой ученице».

В это же время на другой стороне ущелья Цзюэ Ди Ло Бинхэ раздумывал о том, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Само собой, он не мог просто бросить на произвол судьбы этих молодых да ранних заклинательниц из дворца Хуань Хуа, которые, едва поступив на обучение, не устояли перед возможностью покрасоваться на собрании Союза бессмертных – и в то же время не мог разочаровать учителя, возясь с этими девицами вместо того, чтобы биться с монстрами.

В тот момент, когда, как полагал Шэнь Цинцю, он обменивался гормональными импульсами с одной из субтильных заклинательниц, на самом деле Ло Бинхэ хладнокровно раздумывал, как бы от них всех избавиться.

А ведь это была та самая сестричка, которой предстояло лишить Ло Бинхэ невинности!

Да-да, та самая Цинь Ваньюэ⁹¹. На самом деле, она производила неплохое впечатление.

Пусть от нее было не слишком много толку там, где речь шла о сражениях и завоевании Трех Царств, это была добрая и нежная девушка, которая стремилась к поддержанию мира и порядка в многолюдном гареме Ло Бинхэ. Кто бы отказался от подобной спутницы?

Шэнь Цинцю начал всерьез сомневаться в этом после пары десятков глав, описывающих склоки между Ша Хуалин и первой женой Ло Бинхэ, дни которых были до отказа заполнены сварами, драками, интригами, попытками оклеветать соперницу или навредить ей каким-либо еще образом; под конец он просто пролистывал эти эпизоды, приговаривая: «Бла-бла-бла…»

Он подписывался на роман о заклинателях, а не о разборках юных прелестниц!

«Уж лучше бы мне пришлось читать стостраничное описание спаривания пауков-призраков, чем вникать в то, как Ша Хуалин добилась выкидыша у Цинь Ваньюэ, благодарю покорно!»

Но сейчас все эти девицы боготворили Ло Бинхэ как своего спасителя, следуя за ним по пятам.

И тот ничего не мог с этим поделать – не гнать же их, в самом деле?

Хоть сердце Шэнь Цинцю ликовало при взгляде на эту картину, в душе самого Ло Бинхэ начинало закипать недовольство: он был великодушен, но отнюдь не глуп. Некоторые из этих заклинательниц и впрямь еще были слишком слабы для боя с монстрами – им недоставало тренировки, но, по крайней мере, они действительно старались. Другие же, не обладая достаточными навыками, сознательно влезли в это соревнование, чтобы прятаться за широкой спиной, получив при этом пару-тройку кристаллов.

Повстречай эти пройдохи Ло Бинхэ более поздней версии, он бы избавился от них не задумываясь!

Попадавшихся на пути монстров низкого уровня Ло Бинхэ расшвыривал единым мановением пальца, не удосуживаясь даже извлечь меч из ножен. Вскоре сестричек начал утомлять подобный темп.

Разумеется, он наращивал его неспроста.

Вскоре ближайшая девица из Хуань Хуа принялась стенать:

– Шицзе Ваньюэ, у меня ноги болят!

Ло Бинхэ остановился, но оборачиваться не стал, вместо этого принявшись массировать виски.

При виде подобной реакции Цинь Ваньюэ забеспокоилась. Склонившись к девушке, она тихо попросила:

– Шимэй Ваньжун⁹², можешь потерпеть? Нам нужно ускориться!

Та в ответ всхлипнула:

– Но я больше шагу ступить не в состоянии! Мы шли целый день, а тут даже выкупаться негде! У меня все тело зудит!

Многие из этих девушек не отучились и года, пусть и утверждали обратное. Если бы Цинь Ваньюэ дали слово, она бы давным-давно отправила их по домам.

Если они не в состоянии пройти пары ли без нытья, то что они вообще забыли на собрании Союза бессмертных? Понятное дело, участвовать могли все желающие, но зачем вешаться камнем на шею более сильным участникам? Брали бы пример с Лю Минъянь – вот достойная соперница мужчинам, немудрено, что она лидирует среди женщин!

Однако, какие бы чувства ни обуревали Ло Бинхэ, ему не суждено было отделаться от Цинь Ваньжун, ведь, наряду с Цинь Ваньюэ, ей предстояло стать цветочком на его клумбе, так что она уж точно никуда не денется, какие бы «смертельные» опасности ей ни грозили…

Неведомое ранее чувство раздражения охватило Шэнь Цинцю при виде этой сцены.

«Бинхэ, тебе непременно нужно было тащить в свой гарем все что ни попадя? Если на девицу можно смотреть без содрогания и она удобно располагается в твоих объятиях – решено, принята! Да при одном взгляде со стороны на твой «цветник» у несчастных читателей начинается мигрень!»

Бросив на Ло Бинхэ еще один осторожный взгляд, Цинь Ваньюэ шепнула сестре:

– Шимэй, мы без того доставили шисюну Ло слишком много беспокойства…

Та как ни в чем не бывало заявила:

– Но ведь шисюн Ло такой добрый, что он не будет против. Правда ведь, шисюн Ло?

Вышеупомянутый юноша медленно развернулся. На его лице играла безукоризненно вежливая улыбка, однако теплоты в ней не было. Хоть он так и не произнес ни слова, Цинь Ваньюэ стало не по себе от выражения его лица. Однако у Цинь Ваньжун вместо мозгов в голове была рисовая солома – восприняв эту улыбку как знак согласия, она бросилась к ближайшей речушке, напевая: «Ла-ла-ла!»

Вот и оно! Шэнь Цинцю не сводил напряженного взгляда с экрана.

Ло Бинхэ был в шоке – сопоставив это с ее предыдущими словами, он решил, что она собралась купаться. Однако по счастью будущий цветик его гарема был не настолько экзотичен⁹³: она лишь стянула обувь и носки, раскинув ноги в воде с блаженным вздохом.

При этом совершенно не подумав о том, кто, быть может, захочет напиться из этого источника…

В душе Шэнь Цинцю украдкой поставил свечку за тех, кто находился ниже по течению.

Остальные тотчас последовали ее примеру, затеяв веселую возню.

Ло Бинхэ не оставалось ничего другого, кроме как отойти подальше, чтобы ненароком не увидеть их голые ноги. Все, что он мог – это проворчать:

– Находиться в воде может быть опасно. Лучше бы нам последовать примеру наших сотоварищей и двинуться дальше.

Что-то в этой сцене показалось Шэнь Цинцю неуловимо странным: разве в романе Ло Бинхэ отходил так далеко? Насколько он помнил, в оригинале его ученик, махнув рукой на свои предрассудки (или, вернее, последовав грязным желаниям автора), как ни в чем не бывало залез в речушку наряду с девицами, от всей души наслаждаясь этой легкой эротической сценой. Разве он не заслужил этого за все свои труды?

Болтающие ногами сестрицы не оставляли надежды заполучить его в свой веселый кружок:

– Шисюн Ло, хватит стесняться, иди к нам!

Главы орденов перед хрустальными экранами утратили дар речи.

Хоть Шэнь Цинцю был морально готов к этой сцене, прочитав роман, до отказа полный еще пущих непристойностей, он не мог поверить тому, что происходило у него на глазах.

С окаменевшим лицом он взывал в душе: «Что ж ты тормозишь, Ло Бинхэ! Еще немного – и ты пропустишь такую сцену!»

К ее чести, Цинь Ваньюэ сделала попытку извиниться за своих сестер, в отчаянии кусая губы:

– Прости нас, шисюн Ло. Мои сестры впервые участвуют в собрании Союза бессмертных. – При этом она отлично сознавала, что главная виновница всего этого безобразия – ее родная сестра. На ее горестное лицо жалко было смотреть.

Не успел Ло Бинхэ ответить, как с берега речушки раздались пронзительные вопли.

«Ну вот, пропустил…» – разочарованно констатировал Шэнь Цинцю.

Молодым людям не стоило забывать, что в этом романе правят бал лишь баллы крутости Ло Бинхэ – кто не спрятался, я не виноват!

Как Шэнь Цинцю мог предвидеть, что в следующее мгновение младшая сестра Цинь Ваньюэ, которой предстояло войти в гарем главного героя помрет! Таким! Тупым! Образом!

Выражение лица Ло Бинхэ мигом переменилось. Не обращая внимания на перепуганную Цинь Ваньюэ, он ринулся к речушке.

В то же время лица прикованных к экрану наблюдателей перекосились от ужаса.

Выхватив меч из ножен, Ло Бинхэ воздел его со словами:

– Что тут творится?

Только что в речушке мирно плескались шесть девиц, теперь же осталось всего четыре – и Цинь Ваньжун среди них не было.

Шэнь Цинцю про себя возопил: «Вот видишь! Я ж говорил: поторопись! Зашибись, ты только что прохлопал свою жену! Ты, расточительный сукин… И с кем ты теперь собираешься отыгрывать ту сцену с тройничком, хотел бы я знать?»

Какая-то из девиц провизжала:

– Только что, не знаю, как, вода внезапно почернела и как-то засосала сестер!

Свободной рукой Ло Бинхэ принялся вытаскивать заклинательниц, которые все еще находились в воде, слишком ошарашенные, чтобы двинуться с места. Когда он выволакивал из речушки последнюю, та поскользнулась и, не успев скрыться под водой, исчезла!

В то же время посреди реки возник водоворот темной энергии. Впившись взглядом в хрустальный экран, Шэнь Цинцю разглядел, что вода почернела от пелены женских волос, колышущихся в воде подобно шелковым нитям. Может, кому-то это зрелище и показалось бы завораживающим, но Шэнь Цинцю оно наводило на мысль лишь о жуткой волосне Садако.

– Это нюй юань чань⁹⁴! – в ужасе воскликнул Юэ Цинъюань.

В тот же самый момент Ло Бинхэ припомнил, что это за тварь. Направив энергию меча в воду, он выкрикнул:

– Отойдите от воды! Это – нюй юань чань!

В реке вновь закрутился волосяной водоворот, затем вода внезапно взбурлила и с чавкающим звуком выплюнула что-то на берег.

Это были останки трех девушек – монстр пожрал плоть и кровь, оставив лишь болтающуюся на костях кожу!

О том, как чудовище сделало это, свидетельствовали темные расширенные поры на коже, сквозь которые проникли высасывающие жизненные соки волосы.

Это и было самой жуткой особенностью нюй юань чань – способность просачиваться в мельчайшие отверстия.

Собравшиеся на берегу заклинательницы остолбенели от ужаса. Из-за спины Ло Бинхэ раздался отчаянный крик – это Цинь Ваньюэ едва не лишилась сознания при виде того, что осталось от ее младшей сестры.

По счастью, у нее хватило выдержки, чтобы остаться в сознании – иначе как бы она смогла насладиться зрелищем возмездия?

Цинь Ваньюэ

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 24. Вот так сюрприз! Часть 2

Способный передвигаться и по воде, и по суше монстр нюй юань чань явно собирался продолжить застолье, выбравшись на берег. К своему несчастью, он наткнулся прямиком на возвышающегося над ним Ло Бинхэ, в лице которого не осталось ни следа былого добродушия. С щелчком пальцев руку юноши объяло пламя, подпитываемое его духовной энергией; сбросив сгусток огня на монстра, он вызвал вспышку, охватившую черные волосы огненным ореолом. Монстр тотчас шмыгнул в воду, больше не отваживаясь высунуться.

Все это Ло Бинхэ выполнил столь безупречно, словно годами оттачивал этот прием.

Возликовав, Шэнь Цинцю мысленно вскинул в воздух табличку: «10 очков Ло Бинхэ!»

Подобрав оброненную Цинь Ваньюэ ночную жемчужину, юноша воздел ее над головой, словно маяк – ее свет помог оцепеневшим адептам наконец прийти в чувство.

– Братья и сестры! – выкрикнул Ло Бинхэ. – Не расходитесь! Соберитесь в одном месте и держитесь друг друга! – с этими словами он вытащил сигнальный огонь, которыми снабдили всех участников состязаний, и запустил в небо.

Участники состязаний снабжались сигнальными огнями на случай, если повстречают монстров, которым не в силах противостоять – впрочем, обычно таких не попадалось. Использовавший сигнальные огни трижды автоматически выбывал из соревнования, и потому к ним прибегали лишь как к последнему средству. Однако в этот самый момент множество сигнальных огней расцветило небо над ущельем Цзюэ Ди. В оригинальном романе это была поистине прекрасная сцена, однако сейчас у созерцающих ее было такое чувство, словно их внутренности разрываются от ужаса и горя.

Потому что каждый из этих огней означал, что жизнь юного адепта в смертельной опасности!

– Скорее поглядите, что на хрустальных экранах!

Оттуда раздавались истошные крики. Несколько экранов показывало уже мертвых адептов, на других окровавленные юноши и девушки бились из последних сил, восклицая:

– Почему? Почему здесь оказались… откуда они взялись?

– Люди, на помощь! Здесь дулун ман⁹⁵! Учитель, спаси меня! Шисюн, спаси…

Внезапно с экрана раздался хриплый вопль, духовные орлы разразились тоскливым клекотом, и поверхность экранов потемнела.

Наблюдатели принялись переговариваться, недоумевая, что происходит.

Кожа на затылке Шэнь Цинцю словно онемела, кончики пальцев похолодели.

Должно быть, только что донесшийся до них крик издавал костяной орел⁹⁶ Царства Демонов – кровожадный и безжалостный летающий монстр!

Шэнь Цинцю не без оснований опасался, что эти твари растерзали контролируемых заклинателями орлов – с тем же успехом они могли сбросить с платформы хрустальные экраны.

Вода, земля, воздух – все стихии полнились смертоносными монстрами!

Глядя на исполненную жуткого величия сцену, невозможно было сохранять невозмутимость, делая вид, будто просто смотришь фильм.

А за пределами ущелья Цзюэ Ди, на платформе высокой башни происходящее произвело эффект разорвавшейся бомбы. Даосы с вершины Тянь И неистовствовали:

– Что там творится? Список монстров для собрания Союза бессмертных строжайшим образом выверялся, как в него могла затесаться такая тварь, как ню юань чань?

Несколько адептов ордена Хуань Хуа уже были убиты. Старый глава Дворца вскочил и дрожащим голосом выдавил:

– Разрушьте заклятие!

Мощное заклятие, наложенное на ущелье Цзюэ Ди, поддерживалось несколькими сотнями монахов из храма Чжао Хуа. Настоятель уже собирался применить Сжатие тысячи ли⁹⁷, чтобы передать им приказ старейшины, однако внезапно Юэ Цинъюань остановил его:

– Нельзя снимать заклятие!

Старый глава Дворца оторопел:

– Глава ордена Юэ, что вы хотите этим сказать?

Ущелье Цзюэ Ди превратилось в смертоносную ловушку для множества участников состязания, в том числе и для сотен питомцев хребта Цан Цюн, так что у Юэ Цинъюаня должны быть чертовски серьезные причины для подобного заявления!

– То, что снятие заклятия позволит спасти жизни адептов – истинная правда. Однако не стоит забывать, что вместе с ними на свободу вырвутся и бесчинствующие там монстры. Всего в какой-то паре ли отсюда уже можно учуять дым от людских поселений – представьте себе, что начнется, когда туда устремится тьма чудовищ? Наши ученики, по крайней мере, способны им противостоять – а как быть обычным людям, лишенным боевой ци?

Его речь погрузила всю платформу в мрачное молчание.

Сколько ни развивай золотое ядро, совершенствуя тело и дух, подобная ситуация застанет врасплох кого угодно.

Многие из наблюдателей дворца Хуань Хуа, казалось, утратили контроль над своими шестью чувствами, поддавшись растерянности:

– Но если нельзя снимать заклятие, что же тогда делать?

– Раз они не могут выйти, остается только войти, - резонно заметил Юэ Цинъюань.

Его товарищи по ордену встретили обращенные на них потрясенные взгляды решительным молчанием. Юэ Цинъюань отчеканил:

– Наши дорогие друзья-даосы должны понимать, что сегодняшние события – результат зловредного замысла. Кто-то воспользовался содействием Царства Демонов, чтобы устранить наших юных последователей, пошатнув тем самым один из важнейших столпов общества. Подстроив все подобным образом, они не оставили нам выбора. Желает ли кто-нибудь из даосов последовать за нами в ущелье Цзюэ Ди, дабы истребить монстров и спасти участников состязания?

Чтобы ступить на этот кровавый путь, требовалась не только сила, но и изрядная доля мужества.

Первым откликнулся старый глава ордена Хуань Хуа:

– Дворец Хуань Хуа считает своим долгом присоединиться к вам.

Так вышло, что наибольшее число участников этого собрания Союза бессмертных принадлежало именно к его ордену, и по ним пришелся самый тяжелый удар. После того, как вызов был брошен, недостатка в желающих помочь не наблюдалось: даже те немногие, кому не достало бы смелости на подобное начинание, теперь словно очнулись, наперебой вызываясь в бой – в конце концов, опасность грозила и их питомцам!

Шэнь Цинцю сделал шаг вперед, собираясь присоединиться к очереди добровольцев, но Лю Цингэ тут же загородил ему дорогу зачехленным мечом.

Не переменившись в лице, Шэнь Цинцю двумя пальцами отвел ножны в сторону.

– Что ты хочешь этим сказать?

– «Неисцелимый», – отрубил Лю Цингэ.

Используя мысленную речь⁹⁸ Юэ Цинъюань добавил:

– Верно, Цинцю. Тебе не следует забывать о твоем отравлении. Позволь нам позаботиться об адептах Цин Цзин. – Было еще кое-что, о чем он предпочел не упоминать: существовала вероятность, что, войдя в ущелье Цзюэ Ди, Шэнь Цинцю тем самым подстегнет действие яда, утратив контроль над духовными силами, ведь в его случае оказаться в окружении монстров – все равно что день за днем кричать в полный голос, не получая даже отзвука эха в ответ.

Однако Шэнь Цинцю покачал головой:

– Как может учитель отсиживаться на платформе, когда его ученикам грозит опасность? Разве существует оправдание подобному поступку? Если я не способен защитить собственных учеников, я больше не заслуживаю звания лорда пика Цин Цзин.

Он, в свою очередь, по понятным причинам не упомянул о том, что ему необходимо отправиться в ущелье, поскольку он является одним из ключевых персонажей назревающей сцены. Если же она не состоится, тогда все усилия по его защите будут пущены псу под хвост единой командой неумолимой Системы.

В голове раздался сигнал:

[За проявление положительной стороны характера отрицательного героя, развившее глубину персонажа, вам начислено 30 баллов!]

В душе Шэнь Цинцю лишь молча закатил глаза: «Это все равно что предлагать мне кусочек сахара или укол морфия перед тем, как заколоть меня ножом».

Видя, что никакие уговоры не заставят его переменить решение, Юэ Цинъюань нехотя попросил:

– Тогда будь осторожен. Если встретишь монстра, которому не можешь противостоять, немедленно дай знать по персональной связи, чтобы мы могли прийти тебе на помощь.

Сам Шэнь Цинцю был настроен куда оптимистичнее относительно своей способности совладать с опасностями ущелья Цзюэ Ди, ведь, помимо успехов на ниве совершенствования тела и духа и высокого уровня боевой ци, у него имелось еще более существенное преимущество.

Различные виды монстров, населяющие «Путь гордого бессмертного демона», интересовали его куда сильнее разновидностей сестричек Ло Бинхэ еще в бытность его читателем.

Он совершенно не держал в памяти, в какой главе той или иной девице взгрустнулось перед тем, как она отправилась любоваться звездами с муженьком в какое-то очередное сверх меры живописное место, или какие милые особенности отличали очередную героиню в постели – порой он обнаруживал, что напрочь запутался в представительницах этого обширного цветника, но зато безошибочно помнил, какими свойствами и слабостями наделен каждый монстр, встреченный им на страницах этого безразмерного произведения.

Если что и являлось его личной сильной стороной, так это подобные познания.

Тем временем в ущелье Цзюэ Ди Ло Бинхэ силился успокоить сестричек и братьев по оружию, души которых, уйдя в пятки, похоже, решили, что и это недостаточно далеко, причем хозяева спешили последовать их примеру, разбегаясь по темному лесу. Это было худшим, что они могли сделать в подобной ситуации, когда отовсюду могли явиться новые монстры.

Ночной ветер с гор задувал все сильнее. Со всех сторон доносились едва различимые крики людей и чудовищ. Более чувствительные уже плакали навзрыд, обхватив голову руками. Цинь Ваньюэ побледнела, однако при взгляде на прислонившегося к дереву Ло Бинхэ с Чжэн Яном на коленях, невозмутимого и решительного, в ее сердце невольно просочилось сладостное тепло.

Окажись рядом с ней Шэнь Цинцю, он бы возликовал: «Поздравляю, сестричка, ты в него втрескалась! О, долгожданная отрада для сердца старого сплетника!»

В этот самый момент из леса раздался шорох. Взгляд Ло Бинхэ похолодел, наливаясь стальным блеском. Движением кисти он сконцентрировал в ладони боевую ци, готовый ее применить.

В подлеске явно кто-то двигался, приближаясь к их компании. Казалось, сердца молодых людей готовы были выскочить наружу, однако никто не закричал – быть может, потому, что они уже перешли за грань обычного испуга.

Внезапно что-то свалилось на землю с громким стуком, и в следующее мгновение упавший предмет выкатился из кустов.

Это была человеческая голова.

Сомкнутые веки, окровавленное лицо, спутанные, будто птичье гнездо, волосы. В оригинальном романе это была по-настоящему пугающая сцена, однако в подобном положении какая-то мертвая голова куда предпочтительнее монстров-людоедов, так что при виде нее многие адепты вздохнули с облегчением.

– Это… наш сотоварищ по заклинательским искусствам, – дрожащим голосом произнесла Цинь Ваньюэ. – Кто-нибудь знает, из какого он ордена?

Остальные приблизились, чтобы опознать голову, и один за другим облегченно выдыхали:

– Нет, не наш.

– В первый раз его вижу.

Ло Бинхэ тем временем не сводил взгляда с темной чащи. Его не оставляла мысль о том, что поблизости должно было находиться тело этого несчастного. Вознамерившись определить его происхождение по одежде, он зажег огонь боевой ци на ладони и углубился в лес.

Как он и полагал, неподалеку обнаружился окоченевший труп, облаченный в светло-голубые одежды: выходит, вершина Тянь И. Бросив взгляд на кромку одеяния⁹⁹, он вздохнул: должно быть, этот начинающий ученик отправился на собрание Союза бессмертных, чтобы поднабраться опыта – откуда ему было знать, чем для него это кончится!

Продолжая осмотр тела, он перевел взгляд выше – и замер от ужаса.

На шее имелась голова!

Тогда откуда же взялась та, что на поляне?

Ло Бинхэ резко развернулся, выхватывая из ножен Чжэн Ян – окрестности тотчас залил испускаемый лезвием холодный свет – и прокричал:

– Отойдите от этой головы!

Стоило ему возвысить голос, как мирно покоившаяся на земле голова внезапно открыла глаза!

Их исполненный злобы взгляд заставил оцепенеть столпившихся вокруг адептов. Из шеи высунулось восемь тонких членистых мохнатых ног, и голова поднялась на них.

Ближайший юный заклинатель не успел отпрянуть, и монстр запрыгнул ему на голову. Заорав не своим голосом, юноша выхватил меч из ножен и принялся размахивать им так, что окружающие попятились. Ло Бинхэ не решался пронзить тварь, боясь задеть сотоварища. Последствия могли стать катастрофическими: монстр уже обхватил голову адепта, пытаясь задушить его, и тот в отчаянии совершал слепые выпады, грозя проломить собственный череп.

Но не успел он толком поднять руку, когда восемь ног внезапно приподнялись, чтобы вонзиться в его виски.

Тело адепта тотчас застыло – казалось, даже язык завязался узлом, не в силах произнести ни слова. Ноги монстра проникали все глубже, заставляя его подергиваться.

Затем тварь внезапно выдернула ноги, оставив в черепе две зияющие дыры, сквозь которые виднелась опустевшая полость.

При виде этого ужасающего зрелища даже Ло Бинхэ на миг утратил самообладание. Высосав мозг жертвы, человекоголовый паук¹⁰⁰ принялся бегать по телу, издавая пронзительные звуки наподобие детского плача.

И в этот самый момент его рот пронзила насыщенная духовной силой стрела, обрывая стенания паука.

В наступившей тишине в круг онемевших от шока адептов вступил Шэнь Цинцю, потирая уши, ноющие от истошных криков монстра. Оправив рукава, он подрагивающими руками развернул веер, прикрыв им лицо, и с неудовольствием бросил:

– Подумать только, сколько шума от такой мелкой твари!

Глава 25. Как нести звание злодея с честью. Часть 1

– Учитель!

При виде него Ло Бинхэ не смог сдержать восторга.

В глубине души он с самого начала этого беспредела знал, что Шэнь Цинцю, почуяв неладное, непременно ринется его спасать.

Прочие адепты сгрудились вокруг триумфатора, словно цыплята вокруг наседки.

– Кто-нибудь ранен? – как ни в чем не бывало поинтересовался Шэнь Цинцю.

– Там, на берегу реки… несколько сестер и этот брат, которого убил монстр.

– Ох, – вырвалось у Шэнь Цинцю. – Тебе пришлось нелегко, как я посмотрю.

Ло Бинхэ тотчас просиял:

– Этот ученик лишь выполнял свой долг!

Шэнь Цинцю невольно бросил взгляд на покрасневшие глазаЦинь Ваньюэ и возопил про себя: «Да как ты можешь улыбаться, изверг, ты ж только что потерял жену!!!»

Казалось, к этим молодым адептам только что явился не могущественный старейшина, чтобы спасти их, а заботливая мамаша – они едва ли не висли у него на шее, рыдая без малейшего стеснения.

– Не стоит поддаваться панике, – попытался успокоить их Шэнь Цинцю. – Главы ваших кланов знают о происходящем, и в настоящий момент в ущелье находятся немало мастеров, которые спешат вам на помощь. Все, что от вас сейчас требуется – позаботиться о собственной безопасности. Вместе мы непременно прорвемся к выходу в скорейшем времени!

Потерявшие рассудок от страха заклинатели жадно глотали каждое его слово, словно успокаивающие пилюли, которые наконец-то позволили им собраться с духом.

– Учитель, что это была за тварь? – не преминул спросить Ло Бинхэ. – Я с такими прежде не сталкивался.

С этим он в кои-то веки обратился по адресу. С непринужденностью, будто речь шла о семейных реликвиях, Шэнь Цинцю поведал:

– Неудивительно, что тебе не доводилось его встречать. Этот монстр именуется жэнь тоу чжичжу – иначе говоря, человекоголовый паук. Его отличает неистовый темперамент и поистине лютый нрав. Жэнь тоу чжичжу приманивает добычу кличем, подобным плачу младенца. Едва человек приближается на достаточное расстояние, монстр прикрепляется к его голове с помощью присосок и пробивает череп острыми ногами, чтобы высосать жизненные соки еще живой жертвы.

Этот монолог он беззастенчиво содрал с оригинального романа. Восхищенный глубиной его познаний Ло Бинхэ не удержался от изумленного возгласа:

– Воистину, Царство Демонов исполнено ужасающих созданий. Этот ученик – просто дремучий невежда.

По правде говоря, с тех пор как Мэнмо сделался наставником Ло Бинхэ, у Шэнь Цинцю оставалось все меньше сфер, в которых он мог наставить своего быстро развивающегося ученика, так что сейчас ему выпала редкая возможность покрасоваться перед подопечным. Возгордившись сверх меры, он одарил юношу легкой улыбкой:

– Эти создания принадлежат Царству Демонов, им не место в землях и водах Царства Людей. Прошло немало лет с тех пор, как они попадались на глаза человеку. В другой раз, встретившись с этим монстром, сразу бей по вискам. Этот экземпляр – самец жэнь тоу чжичжу, наше счастье, что нам не попалась самка: они во много раз свирепее.

Не успели они обменяться парой фраз, как в лиственном пологе вновь послышалось шуршание.

С ветвей свесилось несколько белых нитей паучьего шелка!

Выражение лица Шэнь Цинцю мигом переменилось.

Вот черт, как он мог забыть, что крик одной твари привлекает целую стаю, которая незамедлительно окружает жертв!

Веер в его руках раскрылся, породив порыв ветра, поразивший дюжины паукообразных созданий, которые с глухим стуком посыпались с ветвей, словно перезрелые фрукты.

– Вперед! – не своим голосом выкрикнул Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ поспешил последовать его приказу, пока оглушенные пауки не пришли в себя. Выстроившись в цепь, где Ло Бинхэ прокладывал путь, а замыкающий страховал сгрудившихся в центре адептов, они с такой силой врезались в паучье оцепление, что вскоре в воздухе повис кровавый туман, напитанный невыносимой вонью от издыхающих монстров. Хоть жэнь тоу чжичжу были на удивление проворны, адепты не уступали им, разя их прямо в воздухе, так что вскоре злосчастные монстры больше походили на сито, чем на пауков.

Теперь, зная, как бороться с противником, Ло Бинхэ уподобился карающей длани бога. Даже с закрытыми глазами он с легкостью пронзал сразу двух монстров одним движением меча. Окрестности огласились жуткой смесью детского плача и шмяканья мертвых тел.

И все же этих тварей было слишком много – заклинатели не смогли бы уничтожить всех, даже не поджимай их время, а Шэнь Цинцю был не на шутку обеспокоен тем, как поведет себя его чертов яд, когда духовные силы истощатся.

Вот уж воистину, не буди лихо! Очередной удар Шэнь Цинцю вместо того, чтобы прийтись по телу монстра, словно бы провалился в пустоту.

Не растерявшись ни на мгновение, мужчина сложил веер и мечом рассек бросившегося на него жэнь тоу чжичжу аккурат на две половины.

Ло Бинхэ, даже в пылу битвы не забывавший посматривать в сторону наставника, тотчас заметил перемену:

– Учитель?

– Все в порядке, – как можно убедительнее отозвался Шэнь Цинцю.

По счастью, он уже успел загнать свой выводок в особую зону, ограниченную невидимым барьером. Врезаясь в него со стуком, пауки тотчас исчезали в подлеске и древесных кронах.

Тут Шэнь Цинцю наконец смог вздохнуть с облегчением.

Цинь Ваньюэ выглядела как никогда хрупкой и очаровательной, задыхаясь после недавней битвы.

– Учитель, почему монстры оставили нас в покое? – не удержалась она от вопроса.

– Разве ты не помнишь, что за магический цветок растет посреди ущелья Цзюэ Ди?

На самом-то деле, он и сам не помнил.

Уж простите, запомнить помимо сотен видов монстров все измышленные автором виды местной волшебной флоры было и впрямь выше его сил!

Однако Ло Бинхэ тотчас выручил его из затруднительного положения:

– Это тысячелепестковый лотос снежной чистоты¹⁰¹! – выпалил он на одном дыхании.

Теперь-то Шэнь Цинцю точно знал, почему не мог воскресить в памяти это название.

Наименования вроде «снежный что-то там чего-то там» или «лотос такой-то сякой-то» заставят прийти в отчаяние и мнемонического гения. Было бы воистину удивительно, если бы он это помнил!

– Неплохо, это и в самом деле тысячелепестковый лотос снежной чистоты, – попугаем повторил за ним Шэнь Цинцю. – Этот цветок произрастал здесь долгие тысячелетия, подпитываясь духовной энергией, и наделен свойством противодействия всему демоническому, благодаря чему может служить защитой от монстров. Так что, пока мы остаемся здесь, они не станут нам чересчур досаждать.

Внезапно Ло Бинхэ повторил:

– Свойством противодействия всему демоническому?

Он явно ловил каждое слово, причем в глазах его разгорался огонь, от которого в сердце Шэнь Цинцю зашевелилось нехорошее предчувствие.

– Да, и что?

– Тогда, учитель… выходит, тысячелепестковый лотос снежной чистоты способен разрешить вашу… проблему?

От этих немудреных слов мужчина пришел в полный ужас.

Он ведь не собирается сорвать тысячелепестковый лотос ради него, правда?

Постойте-ка! В оригинальном романе он сорвал цветок для Цинь Ваньюэ аккурат в этом самом месте! Он же не намеревается прямо после этого, вот так, при всех… срывать другой цветочек?

Пощади уже честь своей первой жены!

– Сейчас нам не до этого, – поспешно возразил Шэнь Цинцю. – Для начала надо выбраться из ущелья.

Однако Ло Бинхэ не желал сдаваться:

– Этот ученик просит учителя дать ему ответ.

– Эта штука не подействует, – тряхнул головой Шэнь Цинцю.

– Как учитель может знать наверняка, не испробовав? – настаивал Ло Бинхэ. – Этот ученик понимает, что учитель не желает подвергать его опасности, но, не рискнув, он никогда себе этого не простит!

Вот ведь заладил!

Как ты вообще можешь думать о каком-то старике вроде меня в подобный момент сюжета?

Чего ты добиваешься – чтобы этот учитель при всех выложил тебе, что ничто, кроме магического па-па-па со славным парнем вроде тебя, его не спасет?

Разумеется, Шэнь Цинцю скорее бы умер. Приняв холодный и недосягаемый вид, он процедил:

– Похоже, этот учитель слишком тебе попустительствовал, раз ты позволяешь себе так с ним разговаривать.

Подобная отповедь наверняка его заткнет.

По правде говоря, за все эти годы он ни разу не говорил с Ло Бинхэ в подобном тоне. Заслышав эти слова, Ло Бинхэ застыл, словно от удара, и наконец-то закрыл рот, однако во взгляде юноши сквозила прежняя непреклонность, а Чжэн Ян не спешил возвращаться в ножны.

В тот самый момент, когда их горящие яростной решимостью взгляды скрестились, кусты неподалеку от них зашевелились, и оттуда вывалился пребывающий в весьма плачевном состоянии заклинатель со следующей за ним шеренгой адептов. Окровавленный мужчина едва держался на ногах.

И все же при виде этой жалкой фигуры Шэнь Цинцю показалось, будто ему по макушке долбанули тяжеленным молотом, вроде того, которым орудовал старейшина Тяньчуй.

На самом деле, новоприбывший мог бы считаться красавчиком – его происхождение почти не накладывало отпечатка на внешность, но все же полностью скрыть его он не мог. При виде Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ он расцвел в улыбке, возвращая сияющий меч в ножны.

– Итак, мне посчастливилось встретить старейшину Шэня. Вы наконец-то вселили надежду в мое отчаявшееся сердце!

Шэнь Цинцю через силу издал легкий смешок.

«Надежду, говоришь – засунь ее себе сам знаешь куда, свою надежду, потому что твое присутствие вселяет в меня кое-что другое!»

Ведь перед ним оказался сам виновник этой смуты собственной персоной!

Шан Цинхуа¹⁰² был редкостной персоной хребта Цан Цюн, выбешивающей Шэнь Цинцю одним фактом своего существования, так что в его присутствии он всегда натягивал мину иронического превосходства: «Знаешь ли, братец Цинхуа, я, между прочим, поступил в Бэйда¹⁰³». Помимо занозы в заднице, эта светлая личность по совместительству являлась лордом пика Ань Дин¹⁰⁴.

Была у него и другая функция в сюжете – а именно, бомбы замедленного действия, заложенной демонами многие годы назад.

Изначально Шан Цинхуа был не более чем очередным маленьким скромным адептом пика Ань Дин – пока не угодил в сети Царства Демонов, принудившую его к нелегкой жизни двойного агента.

Хотя принуждение здесь не совсем верное слово – по правде говоря, он с головой ринулся в то, что считал не более чем увлекательным приключением.

Само собой, демоны не поскупились на бонусы для своего ставленника, так что вскоре ничем не примечательный юноша, без труда ловя благоприятные течения и подгоняемый попутными ветрами, пережил головокружительный взлет, в конечном итоге приземлившись на весьма комфортабельный престол пика Ань Дин.

И все же, ему и этого было мало. Почему?

Да потому что Ань Дин!

Амбиции – последнее, с чем ассоциировалось это мирное название. Специализация этого пика была немудреной под стать имени – адепты Ань Дин издавна занимались вопросами снабжения.

Следуя своему долгу, горный лорд Ань Дин не знал покоя: сегодня тут требовался тяжелый физический труд, до которого не нисходят обитатели иных пиков, завтра там – доставка материалов и продовольствия по крутым горным тропам.

Что за жизнь ведет повелитель подобного места? Внушает ли эта позиция должное почтение? Позволяет ли пускать пыль в глаза и задирать нос?

Да и вообще, может ли он считаться полноценным горным лордом?

Даже простому одаренному адепту с другого пика и то достается больше почестей!

Так Шан Цинхуа и сделался ручной собачонкой Царства Демонов. Вознамерившись во что бы то ни стало способствовать установлению господства демонов над людьми, он творил по-настоящему дурные вещи.

Высокомерно вздернув подбородок, Шэнь Цинцю процедил:

– Шиди Шан. Надо думать, вы намереваетесь укрыться здесь от какого-то огромного монстра?

Шан Цинхуа удивленно обернулся:

– Огромного монстра? Да вроде тут нет таких.

Сердце Шэнь Цинцю пропустило удар. Как это нет?

Этот самый «огромный монстр» являлся одним из ключевых моментов сюжета. В оригинальной книге древняя небесная демоническая печать была сорвана с крови Ло Бинхэ после того, как в ущелье Цзюэ Ди запустили хэй юэ ман си¹⁰⁵ – гигантского лунного носорога.

Защищая остальных, Ло Бинхэ бесстрашно ринулся в схватку с монстром, смертоносность которого полностью соответствовала его внушительным размерам. Можно подумать, одного этого было мало – кровь твари, соприкоснувшись с кровью юноши, сдетонировала, сорвав печать.

Так демоническая сущность ученика была явлена Шэнь Цинцю.

После чего старый мерзавец «поставил справедливость выше верности», одним ударом отправив ученика прямиком в Преисподнюю.

За все время пребывания в ущелье Цзюэ Ди Шэнь Цинцю ни разу не удавалось ощутить даже отголоски демонической энергии хэй юэ ман си, не говоря уже о том, чтобы услышать его громогласный рев, а теперь и Шан Цинхуа утверждает, будто не видел ничего похожего – тут волей-неволей насторожишься.

Не может же он просто так столкнуть Ло Бинхэ в Бесконечную бездну за здорово живешь?

Шэнь Цинцю украдкой бросил взгляд на безмолвного ученика. Судя по угрюмому выражению лица, этот юнец все еще раздумывал над тем, не срезать ли цветок вопреки велению учителя, тем самым поставив под угрозу всех остальных. В его упрямом взгляде Шэнь Цинцю почудился отголосок истинной скорби.

Ты печалишься о том, чего не можешь сделать, в то время как я – о том, чего не избежать! Так и быть, срывай свой цветочек, но, уж пожалуйста, не делай того же с тем, кому собираешься его вручить!

Вот и скажите после этого, где вы видали, чтобы злодей читал мораль главному герою, упрекая его за то, что тот недостаточно внимателен к другим? Поистине, от такого обалдел бы и сам Шэнь Юань!

– Нет прощения тому, кто впустил сюда этих монстров, – с неподражаемой горечью произнес Шан Цинхуа. – Мы лишились многих талантливых адептов – какая потеря для будущего мира заклинателей!

Шэнь Цинцю про себя лишь горько усмехнулся: «Прибереги свои актерские таланты для других, продажная ты задница! Можно подумать, у тебя случилось раздвоение личности – а то ты не знаешь, кто их…» – исполненная праведного гнева мысль так и осталась незавершенной, потому как земля внезапно содрогнулась под их ногами!

Хватающиеся друг за друга ученики принялись сыпать паническими вопросами. Зрачки Шэнь Цинцю резко сузились.

Подобное землетрясение в добрых семь с половиной баллов не могло вызвать ничто, кроме…

...разверзнувшейся Бесконечной бездны!

Шан Цинхуа

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 26. Как нести звание злодея с честью. Часть 2

Гордое звание Бесконечной бездны носила пограничная зона между Царством Людей и Царством Демонов.

Как любая уважающая себя область перехода, она полнилась неизведанными опасностями, причудливыми завихрениями пространства и потоками лавы.

Для большинства учеников после всех треволнений этого дня открытие Бесконечной бездны оказалось последней каплей, так что они не мудрствуя лукаво попадали в обморок. На ногах остались лишь Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ и Шан Цинхуа.

Ясное дело, ничего хорошего от Бесконечной бездны ждать не приходилось.

Задержав дыхание, трое мужчин бестрепетно выжидали.

И вот из сгустившейся тьмы выступила высокая фигура.

Едва узрев холодное, будто лед, выражение лица мужчины, Шэнь Цинцю узнал его по окружающей величественную фигуру морозной ауре, приводящей в трепет людей на тысячи ли вокруг.

Украдкой бросив взгляд на побледневшего Шан Цинхуа, Шэнь Цинцю едва не прыснул со смеху.

Однако веселье тут же выветрилось, сменившись судорожными соображениями: что этот будущий подручный Ло Бинхэ, воплощение зла, всюду несущее смерть и разрушение, живое олицетворение ледяного пламени горнила царя демонов, делает в этом эпизоде?

Мобэй Цзюнь¹⁰⁶ – чистокровный демон во втором поколении, унаследовавший земли на северных границах Царства Демонов, и сам немало преуспел, по праву заслужив титул лорда-демона. Он подобно тени бесцельно рассекал пространства своего царства, нигде не задерживаясь и никого не страшась. Кто бы мог подумать, что этот вольный дух, уступив в схватке низверженному Ло Бинхэ, склонит перед ним голову и принесет клятву верности, вверив себя в его распоряжение? Так главный герой и обзаведется первым мальчиком на побегушках…

«Постойте-ка… Насколько я помню, от его появления в романе нас отделяют по меньшей мере пять сотен глав. Куда ж ты лезешь раньше времени, а, старейшина?»

К чертям, весь сюжет летит к чертям!

Наконец Шан Цинхуа решился выступить вперед, сурово вопрошая:

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

Шэнь Цинцю вновь разобрал смех: «Ну-ну, продолжай ломать комедию… Можно подумать, это не твой прямой начальник, повелевший тебе запустить сюда всех этих тварей! Хватит уже лицедействовать, зрителей почитай что не осталось!»

Мобэй Цзюнь слегка склонил голову набок, причем половина его лица скрылась во тьме – обычных людей от этого зрелища тотчас бросало в дрожь. Шан Цинхуа сделал еще один шаг, но, стоило ему поднять руку, как невидимая сила вздернула его в воздух, швырнув о землю, словно полено с топора. Заклинатель лишился чувств, харкнув кровью прямо на Шэнь Цинцю, что ничуть не умерило его восторга.

Вот тебе и награда за верную службу, перебежчик!

Однако ликование тотчас сменилось унынием.

Теперь ему предстоит разбираться с этим безнадежно запоротым эпизодом единолично.

Заслонив дорогу Мобэй Цзюню, он простер к нему меч и ровным голосом, лишенным как робости, так и высокомерия, произнес:

– Господин¹⁰⁷ выступает от имени Царства Демонов?

На редкость дурацкий вопрос, учитывая, что только слепой мог не заметить окружавшее Мобэй Цзюня темное облако демонической энергии.

Мелькнула серебристо-белая вспышка – это Ло Бинхэ без лишних слов заслонил собой учителя.

Только что у него был такой вид, словно он готов сжевать учителя живьем, если тот не поддастся его напору, но едва возникла угроза, как он бросился защищать наставника, не раздумывая. Сказав, что его это нимало не тронуло, Шэнь Цинцю изрядно покривил бы душой.

Он все сильнее проникался чувством, что тому, что он собирается сделать с Ло Бинхэ, воистину нет никакого оправдания.

– Отойди, Бинхэ, – бесстрастно бросил он.

Ло Бинхэ не шелохнулся, продолжая мерить взглядом Мобэй Цзюня, грозное величие которого явно не слишком впечатляло юношу.

Тот озадаченно хмыкнул – подобная отвага у столь юного существа явно возбудила его интерес.

Шэнь Цинцю возвысил голос:

– Совсем от рук отбился! С каких это пор ученик лезет вперед учителя?

– Так ты адепт Цан Цюн? – впервые подал голос Мобэй Цзюнь, проигнорировав наставника юноши.

– Адепт пика Цин Цзин ордена Цан Цюн Ло Бинхэ приветствует лорда демонов!

Внезапно презрительно поджатые губы Мобэй Цзюня тронула холодная улыбка:

– Бессмертный, да не вполне. Демон, да не совсем. Занятно.

При этих словах Шэнь Цинцю почудилось, будто в кромешной тьме блеснул луч света.

Может ли такое быть, что… Мобэй Цзюнь появился не ко времени… чтобы занять место хэй юэ ман си – черного лунного носорога – и тем самым сдвинуть застрявший сюжет с мертвой точки?

Слова «бессмертный, да не вполне», должно быть, относились к лежащему рядом Шан Цинхуа, который не забывал старательно харкать кровью, даже изображая потерю сознания: будучи бессмертным заклинателем, он в то же время старательно тянул лямку на демонов¹⁰⁸. Что же до «демона», то к кому еще это могло относиться, как не к Ло Бинхэ? В конце концов, сияющие подобно факелам глаза¹⁰⁹ достаточно ясно свидетельствовали о его происхождении.

Пусть искушение воспользоваться подобной возможностью было велико, рисковать Шэнь Цинцю не мог. Приняв предельно суровый вид, он холодно бросил:

– Бинхэ, ты осмеливаешься противиться велению учителя? Я приказываю тебе немедленно удалиться и привести сюда старейшин из других орденов, каких найдешь. Ты идешь или нет?

Взгляд Ло Бинхэ не отрывался от незнакомца:

– Учитель, боюсь, он не даст уйти ни одному из нас. Лучше уж нам держаться вместе, чтобы объединить силы для битвы.

– Из-за своего непослушания ты лишь потеряешь жизнь без малейшего смысла, – отрубил Шэнь Цинцю.

– Умереть за учителя или умереть с учителем – высшее счастье для этого ученика, – отчеканил Ло Бинхэ.

«Нет, вы слыхали, что городит этот осленок? – выругался про себя Шэнь Цинцю. – Знал бы он, чем это для него обернется!»

– «Объединить силы для битвы», говоришь? – презрительно процедил Мобэй Цзюнь. К его чести, он не добавил чего-то вроде: «не знаешь, что небеса были созданы прежде земли¹¹⁰», хотя был в полном праве это сделать. Шэнь Цинцю мысленно признал: «Твое же счастье, что ты этим ограничился – не пройдет и трех лет, как Ло Бинхэ раскатает тебя, словно блин, и тогда эти слова пришлись бы плевком в твою собственную самодовольную физиономию».

– Что ж, меня это устраивает, – вновь заговорил Мобэй Цзюнь. – Посмотрим, весят ли твои слова на деле цзинь или лян¹¹¹.

Казалось, самый звук его голоса порождал сгущающуюся в воздухе атмосферу угрозы.

Полагаясь на эффект неожиданности, Шэнь Цинцю одним движением обогнул ученика, левой рукой извлекая из ножен Сю Я – о чем бы ни шла речь, он предпочитал сперва отразить удар, и лишь затем атаковать. Правой рукой он схватил Ло Бинхэ и отшвырнул его из сферы досягаемости убийственной энергии Мобэй Цзюня, словно орел, отмахивающийся от птенца. Резко развернувшись, он едва успел блокировать удар открытой ладони противника.

Две руки встретились. В легких Шэнь Цинцю тотчас вскипела кровь, хлынув в горло, словно он получил удар в грудь. Казалось, вся его духовная энергия бесконтрольно взбурлила, затопляя каналы. Пусть Шэнь Цинцю достиг немалых результатов на стезе совершенствования тела и духа, у его противника было преимущество, граничащее с жульничеством: каждый лорд-демон мог напрямую наследовать духовные силы, накопленные всеми поколениями его предков – что против этого стоило с таким тщанием сформированное золотое ядро заклинателя-человека!

Но он просто обязан сделать все от него зависящее!

Схлестнувшись со столь непредсказуемым, безжалостным и хитроумным противником, он знал, что единственный способ выжить – забыть о страхе смерти. Из своего читательского опыта Шэнь Цинцю знал, что герой, подобный Мобэй Цзюню, неизбежно проникнется хотя бы подобием уважения к сопернику, который очертя голову кидается в кровавую битву, невзирая на неравенство сил, и при этом достаточно твердолоб, чтобы не сдаваться до последнего; кого он точно не пощадит – так это бесхребетного труса с заячьим сердцем, готового прогнуться при малейшей угрозе!

В два прыжка одолев дистанцию, на которую отшвырнул его учитель, Ло Бинхэ выхватил из ножен Чжэн Ян. Мобэй Цзюнь не глядя отбил его удар, движением пальцев окутав сияющее лезвие черным туманом. Неспособный противостоять демонической энергии, проникающей в каждую пору, меч яркой вспышкой разлетелся на осколки.

Ладони Мобэй Цзюня столкнулись с ладонями Шэнь Цинцю, и некоторое время неподвижные противники вели безмолвную борьбу, в которой явно одолевал демон; когда ему это наскучило, он оттолкнул заклинателя, бросив:

– Средние способности, основы боевых навыков хромают, технике недостает гибкости. Исчезни с глаз.

Задыхающийся Шэнь Цинцю был не в состоянии ему ответить.

Будь это его прототип, он от возмущения выхаркал бы не менее трех литров крови.

Разумеется, Шэнь Цинцю не считал себя первейшим талантом Царства Людей, однако можно было смело сказать, что в пределах тысяч ли ему не было равных. И техники хребта Цан Цюн вовсе не были негибкими, они зиждились на тысячелетних традициях! Но в устах Мобэй Цзюня и алмазы чистейшей воды превратятся в уголь…

Потеря меча ничуть не смутила Ло Бинхэ, но когда он увидел, что Шэнь Цинцю весь дрожит, будто его внутренним органам нанесен непоправимый ущерб, из последних сил сглатывая кровь, его взгляд налился смертоносной сталью.

Сама его аура изменилась, словно по мановению руки!

От Мобэй Цзюня не укрылась эта внезапная перемена. Его глаза тотчас вспыхнули холодным азартом:

– Дай покончить с твоим путающимся под ногами учителем, и сойдемся всерьез!

Воздух стремительно сгустился, образовав черный ледяной меч, который тотчас распался надвое. Два меча породили четыре, те – восемь, и вот уже сотни лезвий со всех направлений устремились к Шэнь Цинцю!

Этим мечам невозможно было противостоять, ведь они состояли из чистой демонической энергии, а духовная энергия Шэнь Цинцю была уже на исходе. Противостоять Мобэй Цзюню сейчас для него было все равно что ловить метеориты голыми руками или пытаться остановить цунами – по всему выходило, что участь его предрешена.

Ожидая, что в любой момент на него обрушится убийственный ливень, Шэнь Цинцю отчаянно взревел в душе.

Как должна была ненавидеть его Система, что его не удостоят даже более приглядной смерти, чем превращение в решето сотнями демонических лезвий? Что он такого сделал этому парню, скажите на милость?

Тем не менее, мгновения шли, а пронзающая сердце боль все не приходила.

Этому могла быть лишь одна причина, если, конечно, Мобэй Цзюнь внезапно не передумал, повинуясь своей переменчивой демонической натуре – лишь один человек мог встать между ним и смертоносными остриями.

Не меняясь в лице, Шэнь Цинцю открыл глаза.

Что и требовалось доказать.

Бесчисленные лезвия из сгустившегося черного тумана были разбиты – и не просто разбиты, а раскрошены в пыль, ибо от них не осталось ни следа, кроме сверкающих в лунном свете кристаллов изморози, опадающих на землю с еле слышным звоном.

Эта картина невольно завораживала.

Само собой, творец этого величественного зрелища возвышался в центре сцены. Клубящуюся вокруг него ауру и свет, источаемый его глазами, нельзя было назвать иначе как «устрашающими».

Вот вам Шэнь Цинцю, презренный злодей; а вот главный герой, который неведомо какими правдами и неправдами распылил несущиеся на злодея демонические мечи.

Требовались воистину нечеловеческие мозги, чтобы это осознать.

Шэнь Цинцю опустился на землю, прислонившись к дереву, сглотнул кровь и в ожидании, пока циркулирующая энергия уврачует его ранения, принялся наблюдать за сотрясающей самые мировые основы, раскалывающей горы до основания битвой лордов-демонов.

Печать с демонической крови Ло Бинхэ еще не была сорвана – Мобэй Цзюнь пока лишь прощупывал его, хотя со стороны казалось, что небо и земля то и дело меняются местами, погружая пространство в первозданную тьму. Противники наступали друг на друга, словно океанские волны, накатывающиеся на скалы, и демоническая энергия окутывала их столь плотно, что день было не отличить от ночи.

И все это в двух шагах от тысячелепесткового лотоса снежной чистоты – так ведь называется эта штука? – который, если верить написанному, не переносит даже отголоска демонической энергии; после подобного беспредела затопленное приливом темных сил несчастное растение, должно быть, сгнило до самых кончиков корней. Стоило барьеру ослабнуть, как из темноты показались сотни монстров, привлеченные запахом крови.

Шэнь Цинцю успел заметить, что несколько жэнь тоу чжичжу уже подобрались к лежащим без сознания адептам, готовясь вонзить мохнатые лапы в их виски. Не в состоянии использовать боевую ци, он просто сгреб человекоголовых пауков за грязные спутанные волосы и отшвырнул подальше от учеников.

При этом он не преминул позаботиться о том, чтобы они приземлились неподалеку от предателя Шан Цинхуа!

Тем временем Мобэй Цзюнь убедился, что достаточно изучил противника, и приготовился нанести решающий удар.

Щелчком пальцев он послал яркую красную вспышку прямиком в лоб Ло Бинхэ.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Огненный свет мигом впитался в кожу юноши, проступив кроваво-красной печатью¹¹². Ло Бинхэ в пылу схватки даже не понял, что случилось – он ощутил лишь внезапный приступ головной боли, от которой подкосились колени. Его тело словно распирал бешеный импульс, которому он не мог найти выхода. И тут-то демоническая энергия вырвалась наружу единой вспышкой – весьма кстати пришедшейся аккурат по Мобэй Цзюню.

Без особых усилий отбив этот невиданной силы удар в сторону, Мобэй Цзюнь удивленно бросил:

– Неплохо.

Нимало не заботясь о том, что в нынешнем состоянии Ло Бинхэ не способен различить ни слова, он продолжил рассуждать:

– Негоже такому таланту прозябать в Царстве Людей. Почему бы тебе не вернуться к корням?

Вот теперь-то Шэнь Цинцю мог быть уверен на все сто процентов.

Да, не вовремя явившийся Мобэй Цзюнь и впрямь сыграл роль черного лунного носорога!

Следовало признать, что в сравнении с оригиналом Мобэй Цзюнь проделал это куда более изящно. Хе-хе, хотелось бы знать, как ему самому это отольется в ближайшем будущем…

Мобэй Цзюнь

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 27. Как нести звание злодея с честью. Часть 3

После этого Мобэй Цзюнь к вящему изумлению Шэнь Цинцю попросту развернулся и ушел.

Ну конечно, выполнил сюжетную задачу и исчез… Неписи¹¹³ сплошь и рядом так поступают, внезапно являясь из мрака и во мрак же уходя. Как по волшебству явился – как по волшебству испарился. Хотя, справедливости ради, таинственности этому персонажу было и впрямь не занимать. Стоило Ло Бинхэ о нем подумать, как он тут же возникал рядом без каких-либо логических предпосылок, так что едва ли можно было счесть этот момент сюжета притянутым за уши.

А вот то, что предстояло свершить Шэнь Цинцю, вне всяких сомнений, именно притянутым за уши и будет.

Огонь жестокой битвы уже померк в глазах Ло Бинхэ, но, казалось, он разорвет на части любого, кто осмелится к нему приблизиться. Внутри его сознания словно извергся долгие годы спавший вулкан, и кипящая кровь мчалась по сосудам подобно лаве. Даже представлять это было больно, так что голова Шэнь Цинцю сочувственно запульсировала.

Система услужливо выдала подсказку:

[Предупреждение! Открыта важная миссия: Бесконечная бездна и Безграничная ненависть! Если главный герой не сможет ее завершить, он потеряет 20 000 баллов крутости!]

Постой-ка.

Не ты ли вчера вещала о десяти тысячах?

Всего пара дней прошла, и они каким-то волшебным образом удвоились?

Мать твою налево, Система, чтоб тебя закоротило (#‵′)凸!

Шэнь Цинцю чувствовал себя немногим лучше – его раны еще даже не начали заживать. Шаткой походкой приблизившись к Ло Бинхэ, который по-прежнему пребывал в полусознательном состоянии, он, нажав на несколько акупунктурных точек на спине юноши, направил в его меридианы жалкие остатки собственной духовной энергии.

Думаете, это подействовало?

Вместо того, чтобы привести Ло Бинхэ в чувство, эти жалкие ошметки ци вызвали ответную реакцию демонической энергии, которая, отрикошетив, заставила таки Шэнь Цинцю сплюнуть кровь, которую он так старательно удерживал.

В этот самый момент Ло Бинхэ встрепенулся.

Учитель… перед ним…

…кровь… он ранен?

Чудовищным усилием воли юноша привел мысли в порядок настолько, чтобы понять несколько едва различимых слов, что обращал к нему учитель. Расплывающееся лицо наконец-то обрело четкость.

Убедившись, что ученик очнулся от забытья, Шэнь Цинцю стер кровь с уголка рта и бесстрастно спросил:

– Пришел в себя? – Помедлив, он добавил: – Если да, то нам нужно поговорить. Ло Бинхэ, скажи мне правду: как долго ты практикуешь демонические техники?

Едва отзвучали эти слова, как Ло Бинхэ почувствовал, будто его сбросили с высокого пика в ледяную воду. Даже не пожелай он понять их смысл, они просочились бы в его сознание против воли.

При взгляде на столь же холодное лицо Шэнь Цинцю его сердце упало.

Прежде наставник всегда звал его Бинхэ, никогда не используя полное имя.

– Учитель, позвольте этому ученику объясниться, – еле слышно прошептал он.

Хоть Ло Бинхэ еще не вышел из подросткового возраста, он всегда был спокоен и собран, будто на этих юных плечах покоилась голова зрелого мужчины; однако сейчас на его лице отчетливо читалась тревога и замешательство, словно, как ни старался, он не знал, с чего начать. Вот до чего докатился исполненный достоинства главный герой. Будучи не в силах выносить это зрелище, Шэнь Цинцю бросился с места в карьер, выкрикнув:

– Замолчи!

При виде того, как онемел от потрясения его ученик, Шэнь Цинцю тут же подумал, что переборщил, вновь утратив контроль над ситуацией. Теперь Ло Бинхэ выглядел до ужаса перепуганным, словно растерянный ребенок, которого побили без причины. Он не сводил широко распахнутых черных глаз с учителя, не отваживаясь заговорить.

Уставив на него испытующий взгляд, Шэнь Цинцю повторил, пустив все силы на то, чтобы в его глухой голос не просочилось ни единой нотки сочувствия:

– Когда ты начал?

– …Два года назад.

Шэнь Цинцю молчал, раздумывая над тем, так ли уж обязательно было учинять этот допрос. Должно быть, Ло Бинхэ был напуган до потери пульса, раз даже не пытался выкрутиться.

Откуда ему было знать, что Ло Бинхэ истолкует его молчание как: «Ясно. И ты, лживый ублюдок, все это время от меня это скрывал!»

– Два года, – тихо повторил Шэнь Цинцю. – Неудивительно, что в последнее время ты добился таких успехов. Эх, Ло Бинхэ, Ло Бинхэ, ты воистину превзошел все ожидания. Должно быть, у тебя природный талант.

На самом деле, эта речь сполна отражала его искреннее восхищение: кто ж поспорит, главный герой и впрямь наделен невероятными способностями… но в глубине души он вынужден был признать, что тут не обошлось без толики зависти и профессиональной ревности.

Однако Ло Бинхэ воспринял эти слова с точностью до наоборот.

Недолго думая, он хлопнулся на колени перед Шэнь Цинцю.

Тот чуть не завопил от ужаса в голос, едва удержавшись от того, чтобы отшатнуться. «Да чтоб тебя! Первый раз, когда я тебя встретил, ты плюхался на колени, и вот мы дожили до этого судьбоносного дня, чтобы прийти к тому же? Воистину, этот мальчишка словно жаждет найти под коленями клад – вот только для меня это значит, что мне крышка! Эта старушка правда не может принять твой поклон!» Отчаянно замахав рукавом, он выкрикнул:

– Не вставай передо мной на колени!

Повинуясь взмахам рукава, Ло Бинхэ вскочил на ноги, попятившись, но все его шесть органов чувств продолжали работать на пределе способностей, городя все новые домыслы.

Так значит, теперь он даже не может преклонить колени перед учителем, чтобы молить о прощении?

– Но, учитель, ведь вы говорили, что как люди бывают хорошими и злыми, так и демоны могут иметь доброе сердце, – пробормотал он.

«Я правда это говорил?» – всерьез задумался над этим Шэнь Цинцю.

Похоже на то, что да!

Не будет ли сейчас отказ от этих слов сочтен малость… бесстыдным?

– Ты – не обычный демон, – наконец отозвался он. – Ты – древний священный демон. Твоя родня погубила бессчетное множество людей, совершила бесчисленные преступления, с какой стороны ни посмотри. Тебя нельзя судить по общим меркам.

Этими словами он уничтожил последние надежды Ло Бинхэ. Его глаза вновь покраснели.

– Но ты это говорил! – повторил он дрожащим голосом.

«Да мало ли что я говорил! Помнится, я столько раз утверждал, что Шэнь Цинцю стоило бы кастрировать, что этими цитатами можно исписать несколько стоэтажных небоскребов сверху донизу!»

…Но на самом деле все это было ни капли не смешно.

Шэнь Цинцю, который всегда славился тем, что умел безупречно владеть собой в любой ситуации, попросту не мог справиться с нарастающим напряжением.

Он мог лишь повторять про себя, словно мантру: «Боль и страдания, которые сейчас терпит Ло Бинхэ, помогут ему вознестись в будущем».

Без слов подняв голову, Шэнь Цинцю сложил пальцы в печать, призывая Сю Я.

Державшая меч рука ходила ходуном, на ней даже от этого незначительного усилия проступили жилы. Глядя на него, Ло Бинхэ потрясенно пробормотал, словно не веря своим глазам:

– Учитель, вы действительно хотите убить меня?

Шэнь Цинцю высказался без обиняков:

– Я не хочу тебя убивать.

На своей памяти Ло Бинхэ никогда не видел столь же холодного и непреклонного выражения на лице наставника. Даже когда он впервые появился на хребте Цан Цюн и заглянул в глаза учителя, он не обнаружил там ничего, кроме пустоты, словно тот смотрел сквозь ученика.

Такой же взгляд бывал у его наставника, когда тот говорил о демонах в прежние времена – в нем не было ни капли тепла.

– Но то, что сказал тот демон, не лишено смысла. Тебе не место в Царстве Людей. Тебе следует вернуться туда, где твои корни.

Он шагнул вперед – и Ло Бинхэ отступил назад; так они продвигались, пока не оказались на краю Бесконечной бездны.

Заглянув туда, можно было увидеть бушующую в ее глубинах демоническую энергию, услышать сотни тысяч воплей потерянных душ, разглядеть тысячи уродливых конечностей, что тянутся из разлома к миру людей в своей неутолимой жажде человеческой крови и плоти. Глубины разлома скрывал зловещий черный туман, пронизанный призрачными красными вспышками.

Опустив Сю Я к краю бездны, Шэнь Цинцю сказал:

– Отправишься туда по доброй воле, или это придется сделать мне?

На самом деле, он питал эгоистичную надежду, что Ло Бинхэ и впрямь подчинится, спрыгнув в разлом без его вмешательства. Пусть это и жестоко, но все же лучше, чем применение силы.

Однако Ло Бинхэ не собирался сдаваться.

Он по-прежнему не мог поверить, что учитель, который так о нем заботился, и впрямь способен столкнуть его в пропасть.

Он собирался хвататься за эту надежду, как за соломинку, пока его плоть не пронзит Сю Я – как знать, быть может, в последний момент учитель все же сжалится над ним?

Шэнь Цинцю действительно не собирался протыкать его мечом. Правда-правда. Он лишь хотел замахнуться им, чтобы Ло Бинхэ, машинально отклонившись, не удержался на краю и таки свалился в разлом – как он мог предвидеть, что ученик, не дрогнув, встретит его удар открытой грудью?

Он мертвец. В исходной версии Шэнь Цинцю лишь столкнул ученика в пропасть, а теперь он его еще и мечом ткнул! А он-то думал, что хуже, чем в оригинале, быть просто не может…

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Однако Ло Бинхэ поймал меч и удерживал его, едва сжимая пальцы – этим жестом он словно говорил: если ты действительно этого хочешь, примени небольшое усилие – и меч войдет в мою грудь, я не стану сопротивляться.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Горло Ло Бинхэ сжалось так, что он при всем желании не смог бы издать ни звука. Хоть лезвие не вошло в тело, острием Шэнь Цинцю ощущал сердцебиение юноши, и оно, проходя по руке, словно перекликалось с его собственным.

Шэнь Цинцю безмолвно отнял меч.

Ло Бинхэ вздрогнул, но быстро восстановил равновесие. При виде того, как учитель опускает оружие, в его глазах загорелся отблеск надежды, словно тусклый свет углей под толстым слоем золы.

И этот свет Шэнь Цинцю должен был погасить последним ударом.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Он знал, что Ло Бинхэ не будет сопротивляться.

Но еще лучше он знал, что никогда не забудет отчаяние в глазах падающего юноши.

Всего один удар!

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

К тому времени, как заклинатели хребта Цан Цюн, дворца Хуань Хуа и вершины Тянь И завершили зачистку монстров, разлом Бесконечной бездны полностью закрылся.

Шэнь Цинцю, как мог, обработал раны всех лежащих без сознания адептов (кроме симулянта Шан Цинхуа). О себе он позаботиться не успел, так что его одежды были сплошь запятнаны кровью. При виде смертельно бледного ничего не выражающего лица Шэнь Цинцю Юэ Цинъюань бросился к нему и, нащупав пульс, удрученно нахмурился, затем пропустил к нему эксперта – Му Цинфана. Прочие главы орденов устремились к лежащим на земле адептам, чтобы найти среди них своих.

Внезапно Лю Цингэ обнаружил, что одного не хватает:

– Где этот твой ученик?

Шэнь Цинцю без слов подобрал с земли осколки разбитого меча.

К нему подбежали адепты Цин Цзин, и остроглазый Мин Фань первым понял:

– Учитель, это же меч…

Нин Инъин запричитала:

– Учитель, вы… вы… прекратите меня пугать! Это же не может быть… Чжэн Ян братца А-Ло?

По группе подошедших тут же поползли шепотки:

– Чжэн Ян!

– Это же меч любимого ученика лорда пика Цин Цзин?

– Если здесь его меч, то и он сам должен быть где-то рядом! Меч сломан, но где же владелец?

– Не может же быть, чтобы он тоже…

Кто-то с горечью воскликнул:

– Какая жалость! Перед юным Ло открывалось такое будущее – он мог возглавить список на золотой доске собрания Союза бессмертных! Недаром говорят, что небеса и земля полны зависти к истинному таланту¹¹⁴!

Кто-то из собравшихся вздыхал, кто-то не мог прийти в себя от потрясения, те же, кто еще не понял, что произошло, недоуменно переводили взгляды с одного на другого.

Нин Инъин зарыдала в голос.

Как бы сильно Мин Фань ни ненавидел Ло Бинхэ, он никогда по-настоящему не желал ему смерти. Подумать только, учитель так его любил – и вот теперь несносный мальчишка сгинул, не оставив даже костей; страшно подумать, как будет убиваться наставник! Всех заклинателей с хребта Цан Цюн словно окутало темное облако скорби. Хоть любимая ученица Ци Цинци не пострадала, и она не смогла остаться равнодушной к этому несчастью.

Лю Цингэ никогда не мог подобрать нужных слов – он просто похлопал Шэнь Цинцю по плечу:

– Ты потерял одного ученика, но найдешь другого.

Хоть Шэнь Цинцюи понимал, что таким неуклюжим образом сотоварищ пытался его утешить, он послал ему гневный взгляд: что могли понимать в его чувствах люди, которым не пришлось сталкивать непревзойденного ученика и главного героя в Бесконечную бездну!

Забудь об этом, забудь. Это было предрешено.

Шэнь Цинцю медленно произнес:

– Адепт пика Цин Цзин Ло Бинхэ погиб от рук демонов.

Му Цинфан

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Нин Инъин

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 28. Против Системы не попрешь

Это собрание Союза бессмертных стало самым кровавым с самого дня основания.

Общее число потерь среди адептов всех орденов составило 1 313 человек, из них дворец Хуань Хуа потерял 140 человек, вершина Тянь И – 90. Помимо тех, кто не принимал участия в состязании, не пострадали только адепты храма Чжао Хуа, поддерживавшие барьер. Среди великих орденов хребет Цан Цюн понес наименьшие потери: всего 39 человек.

Что до прочих орденов, большинство погибших составили те, что обладали средними способностями и навыками – они стали настоящими жертвами этого побоища.

Изначально участники были готовы на все, лишь бы попасть на золотую доску; теперь же по жестокой прихоти судьбы четверть имен на ней принадлежали погибшим в ущелье Цзюэ Ди. Одно имя возвышалось над прочими – любимого ученика Шэнь Цинцю, адепта пика Цин Цзин хребта Цан Цюн Ло Бинхэ. Его меч разбит вдребезги, а сам он сгинул – какое сердце не заболит при взгляде на золотой список?

Тех, кто бросился на спасение адептов и пропал без вести, даже не считали.

Без сомнения, этому дню суждено было стать одним из самых черных в истории всех орденов заклинателей.

Представителям пика Цин Цзин прислали пурпурный свиток.

В самом его начале золотом сияло имя Ло Бинхэ.

***

Вошедший Мин Фань доложил:

– Учитель, только что доставили три тысячи духовных камней. Где их разместить?

«Три тысячи духовных камней? Это еще откуда?» Усилием воли собравшись с мыслями, Шэнь Цинцю бесстрастно бросил:

– Зачем нам столько?

– Учитель, вы забыли? – осторожно поинтересовался Мин Фань. – Во время собрания Союза бессмертных вы поставили тысячу духовных камней на…

И тут Шэнь Цинцю вспомнил. Ставка, сделанная им на Ло Бинхэ, полностью оправдала себя: проявленное юношей при вторжении монстров бесстрашие позволило ему с легкостью обойти Гунъи Сяо и занявшую третье место Лю Минъянь. На золотой доске ему вновь удалось обмануть судьбу, поставив список с ног на голову.

В тот момент его захватила эта идея заработать целое состояние единым росчерком кисти, но теперь, когда это свершилось, он порядком растерялся.

Прежде всеми этими вопросами – что отправить на склад, а что пустить в дело и в какое именно – занимался Ло Бинхэ, так что Шэнь Цинцю мог со спокойной совестью забыть о прозе жизни. Ну а теперь пришло время самому отвечать на эти вопросы.

Поразмыслив, Шэнь Цинцю изрек:

– Полагаю, сперва надо их принять.

Судя по выражению лица Мин Фаня, более подробная инструкция не помешала бы, но, взглянув на учителя, он не осмелился ему докучать. Решив, что лучше пока придержать свое мнение при себе, он поспешил удалиться.

Несколько последующих дней адепты пика Цин Цзин едва ли не ходили на цыпочках, боясь затронуть чувствительную струну в страдающем сердце учителя. Они искренне надеялись, что через неделю-другую он пойдет на поправку. Кто же знал, что полмесяца спустя, когда, казалось бы, раны Шэнь Цинцю затянулись, однажды, проходя мимо Бамбуковой хижины, они услышат, как наставник дважды позвал Ло Бинхэ по имени.

Нин Инъин тотчас бросилась в дом с топотом, удивительным для столь субтильного создания.

Вскинувшись в испуге от подобного шума, Шэнь Цинцю мягко упрекнул ее:

– Что ты здесь делаешь? Разве деве подобает вторгаться в дом холостяка с подобным рвением?

Глаза Нин Инъин стремительно краснели, пока она не начала походить на крольчонка:

– Учитель, вы… вы голодны? Мне что-нибудь приготовить для вас?

– Нет нужды, – сухо кашлянул Шэнь Цинцю. – Ступай забавляться дальше.

Однако Нин Инъин, наступив ступней одной ноги на свод другой, проявила недюжинную настойчивость:

– Учитель, даже если нет А-Ло, у вас по-прежнему есть другие ученики! А вы в последнее время такой… отстраненный, словно утратили душу, и ваши ученики до смерти обеспокоены!

Шэнь Цинцю никогда, даже в своей предыдущей жизни, не думал, что такую фразу как «отстранен, словно утратил душу» можно будет применить к нему. На самом деле, на таком уровне развития не имело значения, принимает он пищу или нет – он ел лишь чтобы потрафить своим вкусам, наслаждаясь любимыми блюдами. Он всего лишь на мгновение забылся, совершенно выпустив из виду, что сбросил Ло Бинхэ в бездонную пропасть – при чем тут потеря души?

Шэнь Цинцю открыл было рот, подыскивая слова для оправдания, но заметил, что Нин Инъин вот-вот расплачется. Он поспешил утешить девушку, которая лишь после его многократных заверений, что он просто оговорился, прекратила хлюпать носом.

Выдворив ученицу, Шэнь Цинцю с облегчением вздохнул. И тут на него внезапно снизошло осознание, что эта девица, в оригинальном романе являвшая собой редкостный образец легкомысленности и избалованности, постоянно путаясь у всех под ногами, в последнее время немало выросла как личность.

Вы ж в курсе – она была неотъемлемой частью гарема Ло Бинхэ, наиболее капризной и приставучей – а теперь она, пусть и неуклюже, но искренне пытается утешить учителя, не страшась даже суровой отповеди!

Интересно, можно ли отнести это к числу его педагогических успехов?

Короче говоря, так больше продолжаться не могло!

Безусловно, Шэнь Цинцю все это время был тем, кто волок главного героя по сюжету, словно овцу на заклание, но прежде у него и мысли не было, что главный герой исподволь увлек в пропасть его самого. Минуло всего ничего, а он тут ходит с видом несчастной вдовы, право слово!

«Да чтоб тебя!» – С этими словами Шэнь Цинцю мысленно дал себе оплеуху.

Какая еще вдова? Это ж кто получается мужем?! Воистину, произносить подобные слова даже про себя значило наживать себе неприятности – недаром говорят, что собака не выплюнет из пасти слоновую кость!

При всем при этом он не мог не признать, что без Ло Бинхэ и впрямь было слегка одиноко. Но в особенности горько становилось, стоило Шэнь Цинцю подумать о воссоединении, которое ожидает некогда столь преданных друг другу мастера и ученика – что тогда будет скрываться за лучезарной улыбкой и мягким смехом?

Для обломков Чжэн Яна Шэнь Цинцю собственноручно вырыл яму позади Бамбуковой хижины, воздвигнув могилу меча¹¹⁵. Остальные, глядя на то, как он в прострации сидит перед надгробием, думали, что Шэнь Цинцю тоскует по любимому ученику, и его печаль так же глубока, как эта могила. Лишь он один знал, что горюет не по человеку, а по тому лучезарному, светлому мальчику, каким тот когда-то был.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

Но тем, что добило его, превратив в колеблемую ветром развалину, стало сообщение от системы, которая сперва бесстрастно поведала:

[Примите поздравления! Вы успешно завершили миссию «Зарождение легенды: Падение и возрождение Ло Бинхэ». Уровень крутости главного героя возрос на 10 000 баллов!]

Услышав это, Шэнь Цинцю поначалу возрадовался – есть же в мире справедливость!

Но за этим последовало:

[Счет скорректирован с учетом особого обстоятельства: Разбитое сердце Ло Бинхэ. Поскольку этот параметр превышает установленный порог, уровень крутости главного героя обнулен. Пожалуйста, приложите больше усилий!]

Обнулен… Обнулен… Обнулен…

Это слово волнами билось в крышку черепа Шэнь Цинцю.

Что еще за чертов параметр разбитого сердца? Уже не первый раз баллы снимаются не пойми за что, но это переходит всякие границы! Иди ты в жопу со своими высосанными из пальца параметрами! Ты что, родная мамочка Ло Бинхэ, что талдычишь мне про его разбитое сердце?

Он пять лет пахал как бык и лошадь, и вот в одну ночь все его усилия обратились в дым! Шэнь Цинцю сдавило грудь, будто он очутился на самом дне Марианской впадины.

Испытав подобный удар, он был просто обязан отыграться на ком-нибудь другом.

В результате Мин Фань со всех ног бросился за Шан Цинхуа.

Поставив на стол чашку из снежно-белого фарфора, Шан Цинхуа обходительно улыбнулся:

– Пик Цин Цзин так спокоен и прекрасен под управлением шисюна Шэня – даже эта крохотная чашка уникальна. Подобное изящество заставляет Цинхуа чувствовать себя недостойным.

В прошлом главы пиков Цин Цзин и Ань Дин никогда не искали общества друг друга, как не смешиваются колодезная и речная вода. Их отношения нельзя было признать ни хорошими, ни плохими. По правде, виной тому скорее был Шэнь Цинцю, надменное и холодное лицо которого пресекало всякую попытку сближения. Поэтому приглашение на Цин Цзин стало для Шан Цинхуа полным сюрпризом, о причинах которого оставалось лишь гадать. Однако поскольку никто не станет бить по протянутой руке¹¹⁶, он начал с ни к чему не обязывающих комплиментов – это никогда не повредит при налаживании отношений.

Шэнь Цинцю со вздохом закрыл дверь за своим учеником.

– Боюсь, в этом нет моей заслуги, шиди. О каждой из былинок горы Цин Цзин, о малейшем листике на дереве заботился мой ученик.

Шан Цинхуа вздохнул в унисон:

– Увы, шичжи¹¹⁷ Ло и впрямь был юношей выдающихся способностей. Какая потеря для нас! Сколь полны ненависти должны быть эти демоны, чтобы нанести нам подобный удар! Весь мир сочувствует шисюну Шэню в его горе.

– Шиди Шан, – бесстрастно отозвался Шэнь Цинцю, – если бы вы действительно так считали, то этого сокрушительного удара можно было бы легко избежать.

Звуки этого мягкого голоса обратили Шан Цинхуа в камень.

Справившись с собой, он растянул губы в непонимающей улыбке:

– Что шисюн Шэнь имеет в виду? То, что мой пик не произвел героев, способных противостоять вторжению демонов? Если так, то шиди полностью признает вину и приносит свои нижайшие извинения за это.

Протянув ему наполненную чашку, Шэнь Цинцю бросил:

– Шиди напрасно умаляет свои способности: кому еще под силу провести в Царство Людей таких монстров, как ню юань чань или костяной орел?

Шан Цинхуа вскочил, стремительно багровея:

– Право слово, лорд Шэнь, это уже чересчур!

Опустив руку на его плечо, Шэнь Цинцю как ни в чем не бывало предложил:

– С чего бы такая бурная реакция, шиди Шан? Сядьте и поговорим как цивилизованные люди. Давайте-ка побьемся об заклад, если не боитесь.

Холодно улыбнувшись, Шан Цинхуа стряхнул его руку с плеча.

– С чего бы мне бояться? Моя совесть кристально чиста. К чему мне страшиться огульных обвинений и клеветы?

– Сян Тянь Да Фэйцзи? – бросил Шэнь Цинцю.

Шан Цинхуа онемел, словно пораженный молнией с Седьмого Неба прямиком в макушку.

Вздрогнув, он прошептал:

– Как… как ты узнал мой логин?

При виде его реакции Шэнь Цинцю самого словно громом поразило.

Пару секунд спустя он пришел в себя настолько, чтобы дружески похлопать собеседника по плечу. Сжав пальцы сильнее, он одарил его легкой улыбкой:

– Это правда ты? Этот старик одолел твою книгу, так как он мог не знать твой логин? А ведь, не оговорись ты тогда при несвоевременном появлении Мобэй Цзюня, я бы в жизни не понял, что это ты, Великое Божество!

Ведь, завидя лорда демонов, Шан Цинхуа пробормотал под нос: «Какого хрена!»

По правде говоря, тогда Шэнь Цинцю не придал этому особого внимания, решив, что ослышался, но чем дальше, тем больше подозрений на этот счет у него зарождалось.

Сперва он полагал, что зловещая черная рука логистики в лице Шан Цинхуа попросту оплошала, не сумев выставить на арену черного лунного носорога, как сделала в оригинальном сюжете, однако затем Шэнь Цинцю пришла в голову мысль, что, возможно, кое-кто намеренно ставит палки в колеса сюжета.

Ну а как он догадался, что речь идет о Самолете, Пронзающем Небеса… да попросту потому, что никто, кроме автора, не мог с такой точностью знать, как должны развиваться события!

По правде говоря, его предположение было сродни тыканью пальцем в небо – ну а что еще оставалось Шэнь Цинцю?

Обменявшись сенсационными заявлениями, обе стороны хранили гробовое молчание, испытывая друг друга на прочность.

В конце концов Шэнь Цинцю не выдержал первым:

– Сюжет, полный дыр, будто французский сыр! Туманные намеки, которые ровным счетом ни к чему не ведут! Стиль на уровне ученика начальной школы! Если уж решил писать в жанре гарем, так и писал бы про неутомимых жеребцов вместо того, чтобы заниматься избиением младенцев!

– Я такая же жертва, как и ты, – обиженно отозвался Шан Цинхуа. – Разве я как автор не являюсь богом этого мира по праву? Если уж переселяться, то я предпочел бы стать главным героем! Откуда мне было знать, что, схлопотав удар током от розетки, я по милости Системы окажусь в роли рандомного пушечного мяса?

– И все же тебе повезло больше, – с холодной улыбкой поведал Шэнь Цинцю. – Все, что тебе грозит – это быть походя прибитым Мобэй Цзюнем – уж поверь, я бы не отказался от твоей смерти! Ну а меня твой чудесный главный герой обратит. В. Человеческую. Свинью¹¹⁸. – Выделенные слова прямо-таки сочились презрением.

– Сколько лет назад ты переселился? – уязвленно потребовал Шан Цинхуа. – Едва попал сюда – и сразу на все готовенькое? Я-то угодил в детство своего героя, терпел лишения и невзгоды взросления, изнурял себя учебой и тренировками, так ничего толком и не добившись – можешь сказать, что пережил что-то подобное?

Померившись несчастьями, оба заклинателя-самозванца вынуждены были признать ничью. Похоже, их беды и впрямь были сопоставимы, словно пол цзиня против восьми лянов¹¹⁹. Наконец Шан Цинхуа устало вздохнул:

– Вот я и узнал своего читателя. Можно сказать, что наша встреча была предопределена. Какой у тебя логин на Чжундяне¹²⁰? Возможно, мы давние знакомцы.

– Непревзойденный огурец¹²¹, – ответил Шэнь Цинцю.

– Что-то смутно припоминаю, – нахмурившись, бросил Шан Цинхуа. – Помнится, это ты во всеуслышание капсил, что злодея не помешало бы кастрировать? Это было после того, как, кхем, оригинальный Шэнь Цинцю безуспешно попытался охмурить крошку Нин Инъин.

– К чему теперь поминать прошлое, – куда благосклоннее бросил Шэнь Цинцю. – Теперь, когда мы покончили с взаимными представлениями, полагаю, нам пора завязывать с праздными разговорами, чтобы приступить к делу. Сегодня я вызвал тебя, потому что после собрания Союза бессмертных мне пришла в голову мысль, которая может покончить с нашей главной проблемой.

– Правда? – искренне изумился Шан Цинхуа.

– Стал бы я шутить такими вещами, – раздраженно тряхнул веером Шэнь Цинцю. – Но это сработает лишь в том случае, если больше ни одна живая душа не узнает о нас правду – тогда ты сможешь вывернуться даже из самой отчаянной переделки.

Он не кривил душой – лишь не стал упоминать о паре условий.

Успех или провал зависели от одного-единственного действия, и Шэнь Цинцю искренне надеялся, что земляк не откажет ему в помощи.

Глава 29. Тут Система бессильна

– Помнишь ту штуку, что появляется раз в тысячу лет, которую ты придумал? – перво-наперво осведомился Шэнь Цинцю.

Шан Цинхуа поначалу не знал, что и сказать.

– Ну ты и спросил! Я придумывал их сотнями, если не тысячами!

«Вот ты и сам это признал!» – угрюмо согласился про себя Шэнь Цинцю.

Вздохнув, он что-то шепнул ему на ухо.

Сперва Шан Цинхуа отшатнулся, но пару мгновений спустя наградил Шэнь Цинцю понимающим взглядом.

– Почему ты так на меня смотришь? – не выдержал тот.

– Да так, – отозвался Шан Цинхуа. – Как выясняется, ты все же был на редкость внимательным читателем – умудряешься помнить о том, о чем я позабыл сразу после того, как выдумал! Сказать по правде, я тронут.

Изрядно смутившись, Шэнь Цинцю пробормотал:

– Ну так завтра мы с тобой отправимся на его поиски.

– Завтра? – изумился Шан Цинхуа. – Тебе не кажется, что это слишком… поспешно? – Смешавшись, он добавил: – По правде говоря, я… не помню, где это вообще. Сам посуди – на двадцать миллионов слов текста он упоминается лишь один раз! Дай мне поразмыслить над этим как следует, тогда, быть может, я что-нибудь надумаю.

– Что ж, значит, нам предстоит ждать, пока из Царства Демонов Ло Бинхэ не явится, сопутствуемый Мобэй Цзюнем, чтобы порешить нас обоих, – разочарованно бросил Шэнь Цинцю. – Надеюсь, хотя бы к этому моменту у тебя в голове наконец что-нибудь зашевелится.

– Ну ладно, – буркнул Шан Цинхуа. – Постараюсь припомнить к завтрашнему.

Еще бы – что может помешать лорду Ань Дин, кроме таких пустяков, как обеспечение жилья, питания, одежды и прочих мелочей жизни для нескольких сотен адептов и их учителей?

Всю ночь напролет Шан Цинхуа добросовестно ломал голову над поставленным вопросом, баламутя моря и реки своей памяти, пока наконец предрассветная тьма не одарила его озарением, позволившим нарисовать точку на карте.

При виде нее Шэнь Цинцю торжествующе хлопнул по столу и тотчас сорвался с места. Поездка обещала стать весьма приятной: удобная повозка, обильные закуски, разнообразные развлечения и бои со встречными монстрами.

Однако у этой поездки имелся один крохотный, но ощутимый изъян: непрестанно ворчащий возница в лице Шан Цинхуа.

– Почему это я все время должен платить за гостиницу и питание? И почему вести повозку тоже приходится мне?

– Тебе не стыдно? – невозмутимо отвечал на это Шэнь Цинцю. – Глава ордена самолично выделил тебе средства на эту поездку, и ты тотчас засунул их в кошель, будто свои кровные, а теперь еще и ноешь!

Припомнив, каким взглядом при этом Юэ Цинъюань наградил его самого, Шан Цинхуа вновь почувствовал себя обиженным.

Ну а что бы вы сами ощутили после подобных слов: «Шиди Шан, придется мне вверить Цинцю вашему попечению на время увеселительной поездки. Прошу, позаботьтесь о нем как следует, памятуя о его отравлении».

«Вы только подумайте, – кипятился Шан Цинхуа, – еще и по имени его зовет! Не знай я, что их детство прошло в разных местах, я был бы свято убежден, что в детстве они самозабвенно игрались в лошадки¹²²!»

Воистину, в сравнении с воспитанниками Цан Цюн пришлые адепты, которым приходилось пробиваться наверх потом и кровью, были совершенно бесправны.

Потому-то его упорный труд и за тысячу лет не привел бы к успеху.

Будучи автором, он потратил немало времени и текста на унижение низкопробного злодея Шан Цинхуа, теперь же великому Сян Тянь Да Фэйцзи пришлось на собственной шкуре познать мытарства своего героя.

– У тебя же самого руки есть, так почему бы тебе… Блин горелый!

Он резко натянул поводья, и повозку ощутимо тряхнуло. Отодвинув занавес, Шэнь Цинцю встревоженно спросил:

– Что стряслось?

По обе стороны от дороги вздымался густой лес.

С заслонявших небо вековых деревьев дождем сыпались листья, скрадывая солнечный свет.

Так и не обнаружив ничего подозрительного, Шэнь Цинцю вопросил:

– Ну и чего вопишь?

Все еще не отошедший от потрясения Шан Цинхуа пробормотал:

– Я только что видел женщину, которая ползла по земле, словно змея! Если бы я не остановил повозку, мы бы ее переехали!

– Вот была бы неприятность, – презрительно бросил Шэнь Цинцю, про себя подивившись подобному явлению.

Из леса не доносилось ни звука, однако Шэнь Цинцю не спешил ослаблять бдительность: вместо того, чтобы задернуть занавес, он уселся на козлы рядом с Шан Цинхуа, сложив пальцы в призывающую меч печать, и украдкой осмотрелся. Другую руку он запустил в мешочек с закусками и извлек оттуда горсть дынных семян, протянув их Шан Цинхуа:

– А сейчас побудь послушным мальчиком: посиди спокойно и пожуй семечки – в общем, займи себя чем-нибудь.

Хоть Шан Цинхуа и славился своими организаторскими способностями, в столкновениях со сверхъестественным толку от него было и впрямь немного. Всецело признавая свои слабые стороны, он покорно взял семечки и принялся их щелкать – по одному на каждый шаг лошади.

Спустя одну палочку благовоний¹²³ они столкнулись… с затруднением.

Двое мужчин молча уставились на горстку шелухи от тыквенных семян на дороге.

– Гм, сомнений нет, – наконец подал голос Шан Цинхуа. – Только на хребте Цан Цюн делают подобные ароматные семечки лунгу¹²⁴ – красные внутри и золотистые снаружи. Это точно от тех, что я только что съел.

– В курсе я, что ты еще и семечками спекулируешь, – бросил Шэнь Цинцю. – Проехали.

И все же, на повестке дня оставался вопрос: как они умудрились вернуться на то же место, никуда не сворачивая?

Оба мужчины, не сговариваясь, воззрились друг на друга.

Гуй да цян¹²⁵ – типичнейший сценарий китайской классики.

Шан Цинхуа тут же пришел в голову метод, обычно используемый героями фольклора:

– Почему бы нам не сбрызнуть глаза лошадей мочой девственницы?

– Пощади самоуважение лошадей, – возмутился Шэнь Цинцю. – Тебе бы понравилось, если бы тебе в глаза плескали подобными жидкостями? Да и где я возьму тебе девственницу на этой глухой горе?

Выпалив эти слова, он заметил, что Шан Цинхуа не сводит с него пристального взгляда.

– Что ты на меня уставился? – вспылил Шэнь Цинцю. – Я… Лучше не будем сейчас об этом. Хоть с виду мой персонаж всегда был холодным и отстраненным, тебе ли не знать, что в душе он тот еще развратник! Вещает о гармонии, а сам истекает слюнями по несовершеннолетним девочкам. И ты серьезно думаешь, что при всем при этом к эдаким-то годам я могу оказаться девственником?

Однако, судя по выражению лица Шан Цинхуа, именно так он и думал.

Недоуменно наморщив лоб, Шэнь Цинцю хлопнул себя по бедру.

Обернувшись, он принялся рыться в повозке. Внезапно оставшийся снаружи Шан Цинхуа взвыл, словно волк или неупокоенный дух.

Схватив то, за чем полез, Шэнь Цинцю вскинулся с криком:

– Ну что еще?

Шан Цинхуа был так напуган, что выпалил на одном дыхании:

– Едва ты влез в повозку, какая-то мохнатая хрень обвилась вокруг моей шеи, и когда я поднял голову, там была копна волос и белое лицо, которое я не смог рассмотреть как следует, мать твою!

Шэнь Цинцю принялся озираться по сторонам, само собой, не найдя ничего похожего. В глубине души он был уверен, что не так уж важно, что именно представляло собой это существо: у монстра явно хватало разумения, чтобы, пощипывая мягкий персик в лице Шан Цинхуа, не покушаться на такую белую кость, как он сам.

Похлопав спутника по плечу, он велел:

– Как бы страшно оно не выглядело, это – тоже твое детище, так чего тебе бояться?

С этими словами Шэнь Цинцю развернул то, зачем лазил в повозку – а именно, карту.

– Послушай, братишка, – с изрядным скепсисом воззрился на него Шан Цинхуа, – я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях отыскать на карте лес Байлу¹²⁶, но присмотрись-ка внимательнее. Это – карта всего континента. Даже если ты и найдешь на ней этот лес, то размером он не больше точки, так что вряд ли эта карта сильно поможет нам в данный момент.

– Сам посмотри, – заявил Шэнь Цинцю, тыкая пальцем в точку на нижней части карты.

Хребет Цан Цюн остался на западе, вершина Тянь И помещалась ближе к центру карты, к югу же располагалась обширная территория дворца Хуань Хуа.

Лес Байлу располагался аккурат на ее границе.

До Шан Цинхуа наконец дошло:

– Выходит, они себе и лес Байлу загребли? И то, на что мы наткнулись – никакое не гуй да цян, а их защитные барьеры?

Всякий крупный орден не жалел охранных заклятий, чтобы предотвратить визиты беспринципных людей, ищущих легкой поживы. К примеру, хребту Цан Цюн таким барьером служила Лестница В Небеса¹²⁷ – попытайся смертный преодолеть ее, он скорее помрет от истощения на ее тринадцати тысячах ступеней, так что вся надежда вторженца оставалась только на адептов, которые периодически спускали их обратно.

Ну а дворец Хуань Хуа, по-видимому, предпочитал обрекать нарушителей границы на хождение кругами.

«Эй, Система! Ты тут?» – воззвал про себя Шэнь Цинцю.

Никакого ответа. Он постучался еще раз: «А как же твое: «Система доступна в режиме онлайн 24 часа в сутки»? Если сейчас же не объявишься, накатаю на тебя плохой отзыв!»

Как и следовало ожидать, эта угроза тотчас подействовала:

[Приветствуем вас! Система вошла в режим гибернации. В настоящий момент доступна лишь служба ответов на наиболее частые вопросы. Если вам требуются иные услуги, просим вас задействовать иные ресурсы.]

«Чего? Какой еще спящий режим?» – изумился Шэнь Цинцю.

Подумав, он припомнил, что в последнее время Система и впрямь не утруждала себя начислением или снятием баллов по одной ей ведомым причинам.

Впрочем, служба ответов на наиболее частые вопросы не подкачала:

[В настоящее время подключение системы к основному источнику энергии «Ло Бинхэ» разорвано. Все ресурсы Системы пущены на восстановление подключения и обновление. Как только соединение будет восстановлено, Система выйдет на связь. Спасибо за ваш запрос, надеемся, что вы удовлетворены полученным ответом.]

«Если старая версия системы то и дело давала мне по яйцам, – взвился Шэнь Цинцю, – то новая, надо думать, просто оторвет их на хрен?! И все во славу основного источника энергии!»

Шэнь Цинцю попытался задать еще несколько вопросов, но вместо ответа раз за разом получал все то же сообщение. Что это за автоматическая служба такая, с интеллектом как у коряво прописанного бота?

Тогда он переключился на Шан Цинхуа, от души двинув того по плечу:

– Эй, ты, попробуй-ка связаться со своей матушкой-Системой!

Тот моргнул, спустя мгновение ответив:

– Говорит, что она в процессе отладки.

«Вот-те на, выходит, Ло Бинхэ своим падением порушил не только мою Систему, но и все прочие! – подивился Шэнь Цинцю. – Можно подумать, он не главный герой, а центральный сервер!»

Разумеется, положение было так себе, но была в этом и положительная сторона: раз они не могут зарабатывать баллы, то баллы не будет получать и Ло Бинхэ – а значит, он никогда не выберется из Царства Демонов, равно как не последует понуканий и запретов со стороны Системы. Если подумать, то Шэнь Цинцю это вполне устраивало.

Пока он утешал себя подобным образом, куст на обочине дороги шевельнулся.

Шэнь Цинцю завопил:

– Выходи!

Из ножен на его поясе вылетел Сю Я, повинуясь сложенной из пальцев печати. Меч наотмашь хлестал по кустам, но эта тварь была юркой, словно рыбешка в потоке, так что ни один из ста ударов не попал в цель.

Внезапно перед глазами Шэнь Цинцю мелькнула ослепительная вспышка, и истошно вопящее существо отлетело на несколько чжанов¹²⁸. Куст уже был настолько искромсан, что за ним никто не смог бы укрыться, однако проныры нигде не было видно – похоже, зловредное создание спаслось бегством.

Что же послужило тому причиной – неужто блик света, отраженный лезвием?

Шан Цинхуа наконец решился приблизиться:

– Оно, что, боится света?

– Черт, это всего-навсего призрак женщины! – выругался Шэнь Цинцю.

Они собрались было без помех обсудить произошедшее, когда их ушей достиг шорох легких шагов. Судя по поступи, к ним явно приближался заклинатель высокого уровня – не достигни сам Шэнь Цинцю таких высот, он бы и вовсе ничего не уловил. Из гущи леса выступил юноша в белом.

В его руке сверкал обнаженный меч, однако при виде двух заклинателей его настороженное лицо тотчас просветлело, и он поспешно зачехлил клинок.

– Этот адепт проверял окрестности, поскольку поступил сигнал вторжения, но он не мог знать, что сюда пожаловали бессмертные мастера Шэнь и Шан, ибо этот адепт не в силах распознать настолько высокий уровень духовного развития.

Шэнь Цинцю не преминул отметить, что молодой человек весьма красив, лишь во взгляде сквозила неуверенность.

– И кто же сей юный герой? – вежливо поинтересовался он.

Похоже, от такого вопроса молодой человек онемел на полуслове.

Шан Цинхуа шепнул на ухо спутнику:

– А у тебя туговато с памятью на лица, как я посмотрю – это же Гунъи Сяо!

Того, казалось, весьма огорчило, что мастер Шэнь не удосужился запомнить его имени – хоть Гунъи Сяо и не удалось превзойти Ло Бинхэ на золотой доске, он все же занял второе место с весьма внушительным счетом. К тому же, он не спроста был удостоен почетной обязанности встречать высоких гостей дворца Хуань Хуа наряду со старым главой ордена – как правило, те, зная о его успехах, были весьма рады увидеть молодого человека воочию. Пожалуй, с того времени, когда он начал выделяться из общей массы учеников, Шэнь Цинцю был единственным, кто умудрился его не узнать.

– Воистину юный герой! – смущенно добавил Шэнь Цинцю.

– Что вы, этот адепт не заслуживает подобного звания, – скромно отозвался Гунъи Сяо. – Осмелюсь задать вопрос горным лордам, отчего вы заранее не уведомили дворец Хуань Хуа о своем визите? Из-за этого мы создали на вашем пути немало препон, тратя ваше драгоценное время.

Выходит, они и впрямь прибрали к рукам этот лес.

– Говоря по правде, мы не планировали посетить ваш прославленный орден, лишь разобраться с ситуацией в лесу Байлу.

Гунъи Сяо чуть было не полюбопытствовал, что же это за ситуация такая, но вовремя сообразил, что этот вопрос лучше придержать при себе.

Шэнь Цинцю намеренно напустил туману, упомянув о некоей «ситуации», но ни словом не обмолвившись о ее сути. Развивать эту тему не было необходимости – адепт в жизни не осмелится задать подобный вопрос старейшинам. В конце концов, будучи первым учеником старого главы дворца Хуань Хуа, он просто не мог допустить подобную бестактность, напрямую спросив старших заклинателей об их намерениях.

Вводя адепта в заблуждение, Шэнь Цинцю держал в голове, что обитатели дворца Хуань Хуа непременно захотят узнать, с какой целью два горных лорда хребта Цан Цюн ошиваются близ границ их владений – логично предположить, что при этом они будут руководствоваться принципом «то, что очутилось на заднем дворе моего дома, безусловно, принадлежит мне», а также «то, что болтается рядом с моим забором, очевидно, тоже мое».

Поначалу Шэнь Цинцю хотел лишь отбояриться от адепта парой вежливых фраз и отослать восвояси, но Гунъи Сяо медлил:

– Хоть этот адепт и не знает, чем намерены заняться старейшины, однако он просит дозволения быть им полезным.

Едва шевеля растянутыми в легкой улыбке губами, Шэнь Цинцю бросил спутнику:

– Почему бы и впрямь его не прихватить? По крайней мере, он умеет драться.

Шан Цинхуа, который, в свою очередь, этого не умел, так же тихо отозвался:

– А если он не позволит нам забрать саженцы цветка росы луны и солнца¹²⁹, что тогда?

– Ты что, совсем тупой? – беспардонно шепнул Шэнь Цинцю. – Когда придет время, просто возьмем их да ретируемся. Отнять их у нас силой он не сможет, а на то, чтобы вернуться к своему старому мастеру и пожаловаться, ему понадобится немало времени. Мы же скоренько отряхнем с наших штанов пыль этого места – и дело с концом. Или ты собрался у него дозволения просить?

– А что, если это приведет к конфликту между орденами? – не унимался Шан Цинхуа.

– Да ладно, из-за такой ерунды? К тому же, эти саженцы нужны нам, чтобы спасти жизнь – неужто политика для тебя важнее?

Помявшись, Шан Цинхуа наконец решился:

– Ну ладно, возьмем и скоренько смотаем удочки!

Подняв голову, Шэнь Цинцю заявил во всеуслышание:

– В путь!

В результате тяжелая физическая работа по управлению повозкой была препоручена молодому поколению.

Подергивая за вожжи, он осторожно поинтересовался:

– Старейшина Шэнь, этого адепта занимает вопрос, который он не в силах разрешить.

– Говори же, – милостиво велел Шэнь Цинцю.

– Для заклинателя с уровнем развития, подобным старейшине, проникнуть сквозь барьер нашего ордена не составило бы ни малейшего труда, и никто об этом даже не узнал бы. Что же послужило причиной возмущения духовной силы, подавшей сигнал о вторжении?

Кхе-кхе, да все очень просто. Это все равно что вызубрить все формулы, но понятия не иметь о решении задач.

Шэнь Цинцю решился на полуправду:

– Причиной возмущения послужило не нарушение барьера, а моя схватка с неизвестным монстром.

– С неизвестным монстром? – оторопел Гунъи Сяо.

– По правде, в этом я не до конца уверен, – признался Шэнь Цинцю, – однако это существо не слишком походило на человека и проявляло враждебные намерения.

– У опушки леса Байлу можно увидеть дым людских поселений на расстоянии десятка ли¹³⁰, – продолжал недоумевать Гунъи Сяо. – Здесь никогда не случалось вторжений монстров – по правде, тут даже тигров и медведей нет.

– Что же это тогда было? – приняв суровый вид, вопросил Шэнь Цинцю. – Густая копна волос, кожа бледная, будто кость, и лицо раздуто, словно у голодного мертвеца.

– Чем бы оно ни было, лучше ему больше здесь не появляться, – искренне ответил Гунъи Сяо. – А если оно вновь объявится, старейшинам не придется марать об него руки, этот адепт в состоянии с ним справиться.

Говоря эти слова, он ничуть не кривил душой: пусть ему и не довелось увидеть меч старейшины Сю Я в деле, довольно было и того, что ученик Шэнь Цинцю превзошел его, заняв первое место на золотой доске. Этот юноша также спас нескольких адептов дворца Хуань Хуа, что, по правде говоря, действительно заслуживало уважения.

Шэнь Цинцю же про себя признал, что в данном случае отсутствие ложной скромности пришлось весьма кстати, а также что юный адепт чем-то напоминает ему Ло Бинхэ – от него веяло все той же неподдельной теплотой и порывистостью, а его искренняя улыбка волей-неволей располагала к себе любого.

При этом Шэнь Цинцю совершенно не обратил внимания, что следует известной пословице: «Любишь лошадь, люби и ворону на ее спине¹³¹», мысленно восхваляя в других те же качества, какими был наделен его ученик.

Сам того не замечая, он с утра до вечера твердил: Ло Бинхэ то, Ло Бинхэ се. И это при том, что этот самый Ло Бинхэ оставался человеком, которого он боялся больше всего на свете!

Глава 30. Лекарство от смерти

При квалифицированном содействии Гунъи Сяо путешественники быстро преодолели барьер дворца Хуань Хуа, стремительно приближаясь к цели.

В оригинальном произведении цветку росы луны и солнца уделялось не больно-то много внимания: упоминалось лишь, что он появляется «в пещере, вход в которую скрыт пышной растительностью», ведь этот представитель местной флоры никак не влиял на судьбу главного героя (и ни одной из его многочисленных жен, если уж на то пошло) – напротив, его использовал противник Ло Бинхэ, при одной мысли о судьбе которого Шан Цинхуа становилось невыносимо жаль себя.

Но именно поэтому Шэнь Цинцю и решился на этот шаг: если бы эта травка относилась к числу многочисленных волшебных растений, попавшихся на пути Ло Бинхэ, он бы к ней даже не притронулся.

Законы жанра неумолимы: покушение на имущество злодея ничем не чревато, а вот тот, кто позарится на принадлежащее главному герою, рискует уподобиться тому, кто, пытаясь приманить курицу, лишился риса¹³².

Пусть точное местоположение этой пещеры путешественникам было неведомо, радовало хотя бы то, что на весь лес Байлу она была одна-единственная.

Щелчком пальцев Шэнь Цинцю вызвал ярко-желтое пламя, которое, сорвавшись с его руки, принялось кружить вокруг них, освещая проход в темную сырую пещеру.

Сперва им удавалось идти бок о бок, но вскоре проход сузился настолько, что пришлось выстроиться гуськом. Не помогало делу и то, что тоннель петлял, словно кишка какого-то монстра.

Даже с искусственным светом они едва различали путь, и Шэнь Цинцю создал еще несколько огненных шаров, тянувшихся за ними, словно цепь фонариков. Гунъи Сяо был замыкающим; Шан Цинхуа изначально вообще выразил желание подождать их у входа, но Шэнь Цинцю бесцеремонно втолкнул его внутрь. От робости или неуклюжести его рука то и дело касалась идущего спереди Шэнь Цинцю, отчего по телу заклинателя пробегали мурашки.

Наконец Шэнь Цинцю решил, что не в силах больше этого выносить. Поскольку рядом был посторонний, он понизил голос до шепота:

– Может, хватит меня лапать?

Ответа не последовало, однако и прикосновения на время прекратились. Откуда Шэнь Цинцю было знать, что, стоит ему вздохнуть с облегчением, как Шан Цинхуа вновь пнет его по лодыжке.

Тут он уже не смог сдержаться, во всеуслышание провозгласив:

– Твою ж мать!

Откуда-то сзади тотчас раздался голос Шан Цинхуа:

– Горный-лорд-Цин-Цзин-шисюн-Шэнь-что-вы-только-что-сказали?

Его голос несколько раз отразился от изгибов прохода в горной породе, доносясь откуда-то издалека.

Как выяснилось, ускоряя шаг, Шэнь Цинцю изрядно оторвался от плетущегося нога за ногу Шан Цинхуа, который, в свою очередь, задерживал Гунъи Сяо.

Но если это был не Шан Цинхуа, то кто же тогда до него дотрагивался?

Или, быть может, что?

Шэнь Цинцю встал как вкопанный.

Похлопав себя по рукам, он попытался избавиться от ползущих по ним мурашек.

Несколько шаров огня все еще болтались в воздухе, испуская слабое свечение.

«Враг во тьме, я же на свету¹³³» – пришла ему в голову старая поговорка.

Стремительным взмахом руки он извлек из рукава несколько талисманов, в то время как правая рука медленно вытаскивала Сю Я.

Исходящее от меча сияние наконец осветило проход. Ни спереди, ни сзади не виднелось ничего, кроме влажного черного камня да теряющейся во тьме затхлой пещеры.

Внезапно Шэнь Цинцю сообразил, что, когда он получил по лодыжке, это не очень-то походило на удар ступни, скорее… головы!

Заклинатель медленно опустил взгляд, наткнувшись на обращенное к нему бледное распухшее лицо!

Левая рука Шэнь Цинцю выстрелила сама собой, запуская талисманы, и в тот же момент узкий проход озарился огненными вспышками. Вытащить меч он так и не смог: проход был так узок, что его локоть тотчас врезался в камень.

Бескостное существо скользило по земле со змеиной грацией, стремительное, словно молния – даже на столь близкой дистанции у Шэнь Цинцю не было ни малейшего шанса в него попасть. Заклинатель дернул за рукоять меча еще дважды, прежде чем ему удалось наконец-то извлечь лезвие целиком, но к этому моменту существо уже скрылось за поворотом в направлении отставших Шан Цинхуа и Гунъи Сяо. Шэнь Цинцю выкрикнул:

– Внимание, к вам ползет та самая тварь!

Едва заслышав эти слова, Шан Цинхуа съежился в испуге:

– Юный герой, быстрее! Уходим отсюда! – Поскольку он занимался снабжением, для него, в отличие от боевых собратьев, делом чести было вовремя отступить.

Он хотел было шмыгнуть за спину Гунъи Сяо, но проход был так узок, что, даже когда он повернулся боком, между телом и стеной едва проходил кулак. В этот момент до них вновь донесся вопль Шэнь Цинцю:

– Смотрите под ноги! Оно ползет по земле!

Вновь развернувшись, Шан Цинхуа узрел скользящую с тихим шорохом человекоподобную змею.

Недолго думая, заклинатель бросился на землю.

Гунъи Сяо, никогда прежде не сталкивавшийся с подобным монстром, порядком оторопел при виде твари, а когда старейшина Шан внезапно лишился чувств, и вовсе перепугался не на шутку. Однако он быстро взял себя в руки и со словами:

– Прошу меня извинить! – одним прыжком перескочил через Шан Цинхуа.

Как бы нелепо это ни выглядело со стороны, отдел снабжения и авангард тем самым произвели успешную рокировку.

Его ушей вновь достиг крик Шэнь Цинцю:

– Не вытаскивайте меч! – однако, не успел заклинатель докончить фразу, как Гунъи Сяо уже дернул за рукоять, совершив ту же самую ошибку: стоило лезвию наполовину выйти из ножен, как локоть адепта повстречался со стеной.

К нему уже на всех парах несся Шэнь Цинцю с обнаженным мечом наперевес:

– Вот недотёпа!

Гунъи Сяо почувствовал себя несправедливо обиженным.

Ведь в чем он, собственно, был повинен? Лишь в том, что чересчур быстро отреагировал, не успев дослушать слова старшего – любой на его месте поступил бы так же. Однако откуда ему было знать, что тот, кто имел дело с Ло Бинхэ, привык к тому, чтобы его понимали без слов, в точности исполняя все его пожелания. Невольно сравнивая этих двоих, Шэнь Цинцю в очередной раз с тоской вспомнил своего беспроблемного ученика.

Сырой и темный извилистый проход, казалось, был создан специально для этого существа. К тому времени, как Шэнь Цинцю успел извлечь новую пачку талисманов, оно уже исчезло без следа.

Гунъи Сяо недоверчиво спросил:

– Старейшина Шэнь, это тот самый монстр, которого вы прежде повстречали в лесу Байлу?

– Он самый, – угрюмо кивнул Шэнь Цинцю. – Не знаю, как ей удалось улизнуть, учитывая, что мы зажали ее с двух сторон в этой кишке.

Шан Цинхуа как ни в чем не бывало поднялся на ноги и неторопливо отряхнулся.

– Переползла через меня, – поведал он.

Казалось, Гунъи Сяо утратил дар речи.

– Ладно, идем дальше, – рассудил Шэнь Цинцю. – И на сей раз неотставайте.

Это замечание было совершенно излишним: теперь Шан Цинхуа даже под страхом смерти не удалился бы от него дальше, чем на пару чи¹³⁴!

Когда от внезапных поворотов у них слегка закружилась голова, тоннель внезапно закончился.

По правде говоря, еще на момент чтения Шэнь Цинцю никак не мог взять в толк, отчего цветок росы луны и солнца произрастает в таких глубинах, куда уж точно не проникают ни солнечные, ни лунные лучи – заслышав подобное название, сразу думаешь об организме, зародившемся в результате взаимодействия духовной энергии земли и неба, ниспосылаемой светилами. Теперь-то он наконец осознал причину.

Как выяснилось, в потолке пещеры зияло отверстие, сквозь которое беспрепятственно проникали солнечные и лунные лучи, отражаясь в сияющих водах подземного озера.

Гладкая и сверкающая, словно полированный нефрит, поверхность воды нарушалась лишь крохотным клочком суши, на котором и рос цветок росы луны и солнца.

– Вау, – вырвалось у Шан Цинхуа. – Это и вправду озеро Лушуй¹³⁵!

Только он мог по достоинству оценить собственное творение.

Даже будь оно зеленым, словно трава, или белым, будто снег, он бы ни с чем его не спутал.

При этих словах Шэнь Цинцю испустил вздох облегчения. Похоже, они наконец-то нашли то, что искали.

Это была не обычная вода – углубление в земле было до краев полно росой.

Вода без прямого источника, как и утренняя роса, была полна чистой духовной энергии, которая подпитывала цветок росы луны и солнца. Созревая, он погружался в воду, обогащая ее в бесконечном цикле, обеспечивающем нескончаемый круговорот энергии.

Гунъи Сяо со вздохом осознал, что за причина сподвигла двоих горных лордов Цан Цюн на это путешествие.

Однако он не ведал о том, какое значение имеет для них цель, и потому в голове не укладывалось, чего ради заклинатели Цан Цюн, собирающие бесчисленное количество чудотворных трав каждый день, взяли на себя подобный труд ради одного-единственного растения. Конечно, цветок росы луны и солнца достаточно редок, чтобы за ним охотиться, но ведь они могли просто-напросто послать кого-нибудь из адептов, а не являться за ним самолично!

Тем временем, в глазах Шэнь Цинцю мир сузился до сочной белоснежной поросли¹³⁶ на островке посреди озера.

Она воплощала в себе все его надежды на спасение!

Подобрав подол, он бестрепетно ступил в воду – в самом деле, чего ему бояться, если эти воды нельзя было счесть не чем иным, как целебными!

Пройдя несколько десятков шагов, он погрузился по пояс, но по-прежнему не чувствовал ни тепла, ни холода. Казалось, пропитав одежду, вода просочилась и сквозь кожу, дойдя до сердца, которое тотчас наполнилось ощущением счастья и покоя. Подняв взгляд, Шэнь Цинцю воззрился на десятки крохотных белых семян, венчающих нежные ростки. Сделав глубокий вдох, он протянул руку и, извлекая ростки прямо с почвой, отправил их прямиком в рукава.

«Воистину, безразмерные карманы в рукавах – необходимейшая вещь для любого путешествующего заклинателя», – с благодарностью подумал Шэнь Цинцю, которому это одеяние одолжил Юэ Цинъюань под обещание никому об этом не рассказывать.

От крохотных ростков будет толк, только если выходить их, посадив в месте с подходящим фэн шуем – тогда-то они наконец вырастут в ту самую спасительную соломинку, за которую намеревался ухватиться Шэнь Цинцю.

Перекладывая их в рукав, он боялся даже дышать: казалось, хрупкие проростки растворятся, если положить их в рот.

В какое-то мгновение он заколебался, чуть не отправив их обратно: в конце концов, цветок росы луны и солнца был неотъемлемой частью экосистемы, так что забирать все ростки было бы не очень-то хорошо с его стороны. Не мешало лишний раз все обдумать. Он ведь даже не знал, сработает ли его идея должным образом; а может, он просто не довезет ростки, и бесценное растение погибнет напрасно? Однако, по сути дела, выбора у него было немного, если он все еще собирался спасти свою жизнь – оставалось лишь надеяться, что он не ошибается.

Он все еще держал в руках последний росток, когда за спиной послышался отчетливый звон меча.

Обернувшись, он увидел Гунъи Сяо с обнаженным клинком – юноша осторожно приближался к берегу бок о бок с Шан Цинхуа.

Шэнь Цинцю задержал дыхание – внезапно под поверхностью воды мелькнула тень вроде гигантской рыбы, устремляясь к нему. Из тьмы проступило знакомое застывшее лицо – та самая тварь, что преследует их с леса Байлу!

В этот самый момент Гунъи Сяо сложил печать из пальцев, и его меч устремился к монстру, подобно сверкающей молнии. Однако тварь оказалась слишком проворной: поняв, что ее маневр разгадали, она тотчас погрузилась в глубину и больше не показывалась. Ее трепыхания взбаламутили веками слежавшийся песок и ил, превращая чистую воду в мутное облако. Зачехлив меч, Гунъи Сяо позвал:

– Старейшина Шэнь, скорее, выходите из воды!

Шэнь Цинцю невольно расцвел в улыбке:

– Нет повода для беспокойства. Я всего лишь собираюсь малость позабавиться рыбалкой.

Он вновь застыл, медленно доставая из рукава талисман.

– Не думаю, что единственный талисман против подобного существа… – начал было Гунъи Сяо.

Но не успел он вымолвить слово «поможет», как полоска бумаги в руках Шэнь Цинцю обратилась в целую пачку.

Гунъи Сяо так и застыл в немом изумлении.

Не дожидаясь его реакции, Шэнь Цинцю, мысленно досчитав до трех, одним движением руки отправил их в воду.

На счет «три» пещеру сотряс чудовищный шум.

Поверхность озера разверзлась, выбросив фонтан в дюжину чжанов высотой¹³⁷.

Укрывшаяся на дне озера человекоподобная змея взлетела в воздух, приземлившись прямо у ног Шан Цинхуа.

Шэнь Цинцю выбрался на берег, орошая его текущими с одежды струями. Росная вода так освежала, что даже сырая одежда не казалась помехой. Скрестив руки на груди, он заявил:

– Поглядим-ка, кто эта шалунья.

Гунъи Сяо послушно перевернул существо.

При виде открывшейся перед ними картины все трое застыли в немом изумлении.

После продолжительного молчания Шэнь Цинцю повернулся к Шан Цинхуа:

– Ну и что это за штука?

Тот поежился:

– Понятия не имею.

Он и правда не знал, кем было это бескостное существо с копной грязных волос на голове и покрытым пятнистой чешуей телом. Местами чешуя отсутствовала, словно ее небрежно соскоблили.

Изначально Шэнь Цинцю думал, что это призрак женщины, однако теперь он видел перед собой, хоть и раздутое почти до неузнаваемости, но несомненно мужское лицо.

Порывисто махнув рукавом, Шан Цинхуа бросил:

– Я определенно не…

«…писал о таком», – закончил про себя Шэнь Цинцю.

– Верю, – лаконично отозвался он.

Если не сам автор, то уж он определенно запомнил бы эдакого красавца!

Ничего не понимая в этом обмене репликами, Гунъи Сяо решился высказать собственное соображение:

– Этот адепт не считает, что это создание – монстр: не похоже, чтобы оно таким уродилось.

Шэнь Цинцю отметил, что это замечание не лишено смысла, хоть глядя на деформированное тело, можно было прийти к выводу, что это какой-то гибрид или уродливая особь.

– Возможно, перед нами жертва наказания небес, проклятия или самосовершенстования, которое пошло как-то неправильно¹³⁸, – пробормотал он.

Все три возможности могли привести к подобному исходу с весьма высокой долей вероятности.

Существо не сводило глаз с рукава Шэнь Цинцю. Несмотря на то, что внешность этой твари была столь отвратительна, что при одном взгляде на нее начинало тошнить, сияющий из-под копны спутанных волос взгляд был ясен, словно воды озера Лушуй.

Внезапно Шэнь Цинцю осенило:

– Немудрено, что он нас преследовал.

Спутники наградили его непонимающими взглядами.

– Это создание – порождение вод озера Лушуй, – пояснил Шэнь Цинцю. – Вот, взгляните. – Он указал на глаза существа. – Подобная ясность взгляда могла развиться лишь благодаря питью росных вод. На чешуйках можно заметить красный и зеленый мох – тот же, что произрастает на стенах. Должно быть, он долгое время не покидал пещеры.

Это объясняло все произошедшее. Забрав ростки цветка росы луны и солнца, Шэнь Цинцю не только нарушил бы круговорот духовной энергии: лишившись подобного компонента экосистемы, со временем само озеро превратилось бы в лужу затхлой воды. Потому-то это существо не оставляло их в покое, выжидая подходящей возможности для нападения.

Чтобы подтвердить свою гипотезу, Шэнь Цинцю извлек из рукава один из ростков и покачал им перед собой. Глаза существа незамедлительно загорелись – оно подняло голову, обнажив в оскале белоснежные зубы.

– Смерти ищешь? – схватился за меч Гунъи Сяо, явно собираясь покончить с жалкой тварью.

Человекоподобный змей безуспешно попытался отползти. При взгляде на его потуги Шэнь Цинцю невольно проникся состраданием.

– Постой!

– Старейшина? – непонимающе воззрился на него Гунъи Сяо.

– То, что живущие близ Байлу люди никогда не подвергались нападениям, свидетельствует о том, что этот человекоподобный змей по сути своей безвреден. Нет нужды его уничтожать.

Он основывался на простейшем соображении: если бы это существо нападало на людей, обитатели дворца Хуань Хуа давным-давно бы с ним покончили – следовательно, сам факт того, что оно еще живо, свидетельствовал в его пользу. По всей видимости, оно каждый день возвращалось в пещеру, чтобы испить росы, и, если уж на то пошло, это Шэнь Цинцю со спутниками помешали ему, а не наоборот.

Поразмыслив над его словами, Гунъи Сяо нехотя убрал меч. По правде говоря, в этом мире лишь Шэнь Цинцю да буддистские монахи из храма Чжао Хуа могли испытывать сострадание к подобным тварям. Что до Шэнь Цинцю, то у него всегда имелась слабость к сверхъестественным существам: как уже упоминалось, фауна этого мира занимала его куда больше флоры в лице сотен цветущих сестричек – потому легко понять, отчего скрючившееся на земле существо вызывало в нем подобную нежность.

Но даже он не заметил, что создание мелко трясется всем телом.

Глаза украдкой прижавшегося к тонкому побегу существа прямо-таки источали экстатическое сияние.

***

Выйдя из пещеры, Гунъи Сяо тотчас забрался на место кучера.

– Старейшина Шэнь, – впервые после эпизода в пещере заговорил он. – Этот адепт не понимает одной вещи. Почему этот… человекоподобный змей никогда не срывал побеги, а довольствовался одной лишь водой из озера?

– Ты же видел сноп лучей, исходящих из отверстия на потолке? – ответил вопросом на вопрос Шэнь Цинцю. – Когда мы впервые повстречали это создание в лесу Байлу, то лишь отраженный от меча свет заставил его отступить. Я полагаю, что оно не способно выносить прямых солнечных и лунных лучей, без помех скользя в тени лесной поросли или во тьме пещеры. Ростки цветка росы луны и солнца всегда освещены, потому-то он попросту не мог до них добраться.

В противоположность теоретическому подходу других орденов, дворец Хуань Хуа отдавал предпочтение практическому направлению боевых искусств, поэтому Гунъи Сяо не все понял в его рассуждениях, но предпочел согласиться:

– Должно быть, так оно и есть. Старейшина Шэнь не только достиг больших высот в сострадании всему живому, но и обладает обширными познаниями и превосходной памятью. Этому адепту еще многому предстоит научиться.

Шэнь Цинцю издал несколько смущенных смешков, изображая признательность. Не сказав ничего особенного, Гунъи Сяо умудрялся так выражать свое восхищение, что в итоге его объект чувствовал, будто его исподволь принизили. От подобного комплимента свело бы челюсти кому угодно. Пусть умом Шэнь Цинцю понимал, что должен бы чувствовать себя польщенным, отчего-то он ощущал нечто прямо противоположное – раздражение и бессилие.

На выезде из леса Байлу Гунъи Сяо принялся уговаривать их заехать во дворец Хуань Хуа, чтобы вкусить заслуженный отдых и отдать почести старому главе Дворца, однако Шэнь Цинцю вывернулся:

– Вы уже столько для нас сделали, что, право, нам совестно вас обременять.

«Шутишь, что ли? – подумал он при этом. – И что нам, спрашивается, делать во дворце Хуань Хуа? Хвастаться ростками цветка росы луны и солнца, который мы только что добыли, чтобы твои наставники предъявили на них права?»

Вновь улыбнувшись, он добавил:

– Хоть нынешнее путешествие вышло для вас незапланированным, молодой господин непременно должен в будущем посетить хребет Цан Цюн. На пике Цин Цзин вы всегда будете желанным гостем.

– Верно, – угрюмо добавил Шан Цинхуа. – На пике Ань Дин вам все равно делать нечего, а старейшина Шэнь как следует о вас позаботится.

Подобная перспектива явно порадовала Гунъи Сяо: он был наслышан о пике Цин Цзин, атмосфера которого полностью соответствовала названию – «безмятежность и гармония», так что обычно там не привечали гостей извне. Расплывшись в улыбке, он пообещал:

– Старейшина Шэнь, этот адепт ловит вас на слове и вскоре побеспокоит вас своим визитом.

При этом изгиб его бровей и лучезарная улыбка с такой силой напомнили Шэнь Цинцю о Ло Бинхэ, что он на мгновение застыл словно громом пораженный.

– Да-да, само собой, – наконец пробормотал он слабым голосом.

Едва юноша удалился, сидящий рядом Шан Цинхуа задумчиво вздохнул:

– Похож, ничего не скажешь, чем-то похож.

Шэнь Цинцю от души пнул его, радуясь, что рядом нет посторонних свидетелей.

– Бредишь наяву?

– Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду, – ничуть не смутился Шан Цинхуа. – Я ведь уже давно за тобой наблюдаю, и должен кое-что у тебя спросить, а то на душе будет неспокойно: по кому ты на самом деле тоскуешь – по Ло Бинхэ или по тому маленькому послушному ученику, чей образ запечатлелся в твоем сердце?

Шэнь Цинцю закатил глаза, демонстративно затыкая уши.

Хоть Шан Цинхуа чувствовал, что вступает на зыбкую почву, он все же рискнул продолжить:

– Я слышал, как твои адепты говорят о том, что шисюн Шэнь будто утратил душу, которая взлетела к небесам на собрании Союза бессмертных. После этого ты несколько раз звал Ло Бинхэ. Сам выбил иероглифы на могиле меча. А ведь ты… не лишен трепетной мазохистской жилки, а?

«Вот, второй раз мне твердят о том, что я якобы “утратил душу”! Неужто эти слова теперь будут преследовать этого старика до самой могилы? Конечно, я понимаю, что мои адепты под завязку набиты всякой поэтической бредятиной, но когда это они успели стать такими сплетниками, что ради красного словца не боятся уронить образ своего учителя в глазах посторонних?»

Внезапно Шэнь Цинцю ощутил, как по спине ползут мурашки.

С каких пор само Великое Божество этого мира Сян Тянь Да Фэйцзи донимает его вопросами, которые больше пристали бы шушукающимся в спальне общежития старшеклассницам? «Признайся, а ведь ты запала на N.!» «И не отнекивайся – тут нечего стыдиться!» Вот уж воистину полное безумие!

Подобные фантазии о двух взрослых мужчинах просто отвратительны!

На самом деле, вопросы Шан Цинхуа вовсе не несли в себе подобного подтекста – он лишь совершенно искренне выражал свое беспокойство. Это сердце Шэнь Цинцю выворачивало все наизнанку, придавая словам спутника какой-то странный оттенок.

– Чего ждем? – нетерпеливо перебил он товарища.

– Чего? – ошарашенно переспросил Шан Цинхуа.

Шэнь Цинцю сунул поводья ему в руки:

– Гунъи Сяо ушел, теперь ты за кучера.

– Почему бы тебе для разнообразия не заняться этим самому?

– Ты что, хочешь заставить смертельно больного работать?

Нашел тоже инвалида!

Который только что сюсюкал над тварью, которую сам же обстрелял талисманами!

Имей уже совесть!

Забравшись в повозку, Шэнь Цинцю оправил рукава.

В них покоился ключ к его спасению. До того дня, когда Ло Бинхэ воскреснет из мертвых, остается еще пять лет – вполне достаточно, чтобы завершить этот шедевр.

Он не учел лишь одного.

Что Ло Бинхэ возвратится так рано.

Глава 31. Обратный отсчет до возвращения главного героя

Три года пролетели как по мановению руки.

На их протяжении все свое время, за исключением тех промежутков, когда Лю Цингэ помогал ему очистить меридианы от яда или Му Цинфан давал ему лекарства, Шэнь Цинцю, откомандировав пару старших адептов присматривать за тренировками, посвящал пешим прогулкам.

В прежней жизни он предпочитал сидеть в четырех стенах с видеоиграми и книгами. В этом мире, само собой, никакого компьютера ему не светило, и вместо этого он полюбил бродить по окрестностям хребта. Так и текли его дни в приятной неге, пока он не получил талисман-послание от Юэ Цинъюаня, призывающий его обратно на Цан Цюн.

На сей раз Шэнь Цинцю отсутствовал так долго, что даже следы его тени испарились, так что адепты Цин Цзин выстроились, чтобы устроить ему торжественную встречу. При виде медленно взбирающегося на гору учителя они тотчас бросились к нему и обступили со всех сторон.

Старший адепт Мин Фань уже превратился в статного молодого мужчину. Пусть его и нельзя было назвать особенно красивым, по крайней мере он больше не выглядел как кусок пушечного мяса с лицом злобной мартышки. Нин Инъин преобразилась в прелестную юную деву с весьма соблазнительной фигурой. На ее поясе красовался меч, полученный ею на вершине Вань Цзянь. Едва завидев Шэнь Цинцю, она ринулась к нему и повисла на его руке, семеня рядом с учителем.

Это милое дитя питало определенную склонность к тому, чтобы то и дело заключать в объятия обожаемого учителя, вот только тот не мог этого выносить с тех пор, как ее тело обрело определенно женские очертания. Она уже давно вышла из возраста няшной лоли. Ее грудь то и дело невзначай касалась руки Шэнь Цинцю, отчего того прошибал холодный пот.

Да как можно! Это же жена Ло Бинхэ!

Тем временем Нин Инъин принялась канючить, словно избалованная дочка:

– Учитель, вы вновь покинули нас на такое невыносимо долгое время, ваши ученики ужасно соскучились!

Почувствовав себя обязанным хоть как-то отреагировать на этот всплеск щенячьей радости, Шэнь Цинцю произнес:

– Ваш учитель тоже скучал… по вам.

Постойте-ка, что за ерунда! Тебе следует тужить по Ло Бинхэ, а уж всяко не по главному злодею!

Разве оригинальный Шэнь Цинцю когда-нибудь был так близок с Нин Инъин? По всей видимости, эта девочка выросла в весьма сентиментальную девушку. Согласно оригинальному роману, это Шэнь Цинцю должен к ней липнуть, а не наоборот!

Ну а ты, будущая женушка Ло Бинхэ, отчего не скорбишь по безвременно ушедшему супругу, бессонными ночами оплакивая свое разбитое сердце и будучи не в силах проглотить хоть кусочек от горя?

С какой, собственно, радости, ты за эти годы вместо бледной тени превратилась в полную жизни плюшечку?

Адепты не отставали от Шэнь Цинцю до самого пика Цюн Дин, где на пороге его поджидал Юэ Цинъюань. Двое товарищей рука об руку зашли в павильон.

Прочие горные лорды уже успели занять места, за их спинами застыли любимые ученики.

Лю Цингэ был единственным исключением.

Его одиночество было связано с традицией, согласно которой обучение на горе Бай Чжань больше походило на выпас овец на горном пастбище: каждый адепт был волен тренироваться, как пожелает, в то время как их лорд время от времени заглядывал на поле, чтобы учинить показательное избиение пары адептов – сам он никого не учил, пока один из его подопечных не сможет одолеть его, и с этого дня пост лорда Бай Чжань передавался этому счастливчику. Зная это, не стоило удивляться, почему у Лю Цингэ не было любимых учеников.

Поприветствовав остальных, Шэнь Цинцю чинно опустился на место горного лорда Цин Цзин, за его спиной застыли Мин Фань и Нин Инъин. Напротив него оказались Ци Цинци и Лю Минъянь с горы Сянь Шу.

В голове Шэнь Цинцю мелькнула мысль: если бы только Ло Бинхэ был здесь, он бы тоже был единственным подле меня.

Стоп!

«Вон из моей головы, назойливый главный герой!» – возопил про себя Шэнь Цинцю, мысленно размахивая рукавами.

Первым заговорил Юэ Цинъюань:

– Всех вас призвали из-за внезапного затруднения. Кому-нибудь из вас известно о городе Цзиньлань?

Первым отозвался Шан Цинхуа:

– Цзиньлань? Да-да, что-то слышал. Это же тот город в Центральной равнине, расположенный в месте слияния двух крупных рек, Ло и Хэн. Ныне это процветающий центр торговли.

Юэ Цинъюань кивнул:

– Так и есть. Туда стекаются торговцы со всех концов света. Однако пару месяцев назад ворота Цзиньланя закрылись. – Помедлив, он продолжил: – С тех пор туда больше никто не входил и не выходил оттуда, всякая связь с городом прервалась.

Кипящий жизнью торговый город внезапно отрезает себя от внешнего мира – что-то определенно пошло не так.

Шэнь Цинцю неторопливо поднял чашку и подул на чай.

– Город Цзиньлань – ближайший к храму Чжао Хуа, и они весьма тесно взаимодействуют. Если там и впрямь творится что-то неладное, их старейшины, безусловно, должны об этом знать.

– Верно, – согласился Юэ Цинъюань, – двадцать дней назад купец спасся из Цзиньланя по водному пути и явился в храм Чжао Хуа за помощью.

Уже одно то, что он употребил слово «спасся», свидетельствовало о серьезности положения. Прочие внимали в суровом молчании.

– Этот купец был одним из самых преуспевающих торговцев оружием. Каждый год он направлялся в Чжао Хуа, чтобы возжечь свечи и благовония, так что монахи его хорошо знали. К их воротам он явился закутанный в черную ткань, с наполовину закрытым лицом. Без сил рухнув на ступени храма, он принялся твердить, что в городе свирепствует чума. Само собой, монахи тотчас внесли его внутрь и сообщили старейшинам, однако, к тому времени, как те прибыли, было уже слишком поздно.

«Он скончался?» – казалось, повис в воздухе немой вопрос.

– Купец обратился в скелет, – медленно произнес Юэ Цинъюань. От этих слов Шэнь Цинцю пришел в полный ужас.

Ведь их глава только что сказал, что мужчина просто свалился от усталости, так каким образом он вдруг сделался скелетом?

– Глава ордена упомянул, что купец был завернут в черную ткань – с головы до ног? – как бы между прочим осведомился он.

– Именно, – согласился Юэ Цинъюань. – Когда монахи попытались снять ее, он закричал, словно от невыносимой боли, и они не решились срывать ткань. Казалось, с этого человека ни много ни мало сдирают кожу.

– Стоит ли упоминать, что настоятель храма был сильно обеспокоен произошедшим. Посовещавшись, они решили отправить в Цзиньлань мастеров У Чэня, У Хуаня и У Няня для проведения расследования. До сих пор ни один из них не вернулся.

В сравнении с поколением Шэнь Цинцю эти трое мастеров У стояли неизмеримо выше по положению, следовательно, их успехи в боевых искусствах не могли быть хуже его собственных.

При этой мысли он не удержал изумленного возгласа:

– Ни один?

Кивнув с серьезной торжественностью, Юэ Цинъюань добавил:

– Дворец Хуань Хуа и вершина Тянь И послали туда более десяти адептов, и они также не вернулись.

Выходит, уже три великих ордена втянуты в это мутное дельце.

Внезапно Шэнь Цинцю понял, зачем их сегодня собрали.

Юэ Цинъюань не замедлил подтвердить его догадку:

– Наши друзья отправили послание ордену хребта Цан Цюн с просьбой о помощи. Мы не можем не ответить на этот призыв. Это безотлагательное дело, поскольку я боюсь, что за этим стоят некие известные нам нарушители спокойствия. Мы должны решить, кто из нас займется этим, а кто останется поддерживать порядок в ордене.

Стоило ли пояснять, что под этими «известными личностями» он подразумевал демонов. Лю Цингэ вызвался первым:

– Честь пика Бай Чжань не позволит мне остаться в стороне. Я желаю сопровождать брата Му.

Поскольку город Цзиньлань, судя по сообщению, страдал от чумы, то участие в этом деле лорда горы Цянь Цао Му Цинфана не подлежало сомнению.

Шэнь Цинцю вдруг осознал, что два ответственных за его здоровье человека, из которых один изготавливал для него целебные снадобья, а другой помогал очищать его меридианы от яда, собрались в это опасное путешествие, и, поскольку на них не распространяется неуязвимость главного героя, с ними может случиться все что угодно. Сказать, что это его обеспокоило, значило не сказать ничего. Что же ему делать, если они соизволят героически погибнуть? Подавив панические мысли, он возвысил голос:

– Цинцю также желает сопровождать их.

Юэ Цинъюань заколебался:

– Я собирался попросить тебя остаться, чтобы защитить орден.

Шэнь Цинцю до сих пор не мог понять, как вести себя с шисюном. Ему оставалось лишь настаивать на своем:

– Отчего глава ордена полагает, что я настолько бесполезен? Пусть я и не наделен особыми талантами, если окажется, что мы и впрямь имеем дело с демонами, мои познания о них могут пригодиться.

Ходячая энциклопедия по демонологии – этот титул можно было в равной степени применить как к оригинальному Шэнь Цинцю, так и к нему самому. На пике Цин Цзин веками собирали знания о Царстве Демонов, и лишь смерть помешала бы охочему до знаний главе ордена осилить все эти книги. Поразмыслив над этим, а также вспомнив о лечении, Юэ Цинъюань все же дозволил ему отправиться с Лю Цингэ и Му Цинфаном. Помимо всего прочего, лорд горы Бай Чжань был способен защитить спутников, что бы ни случилось. В итоге решено было разделиться на три группы: Лю, Му и Шэнь отправлялись непосредственно в Цзиньлань, второй группе предстояло оставаться у границ города, чтобы обеспечить первым троим подкрепление в случае необходимости, третья же группа оставалась защищать хребет Цан Цюн.

Ситуация требовала столь срочных мер, что они не могли позволить себе тратить время на путешествие на лодках, повозках и прочих транспортных средствах. Хоть Шэнь Цинцю не привык использовать свой меч для дальних перелетов и малость побаивался высоты, он понимал, что не может задерживать своих товарищей. Итак, трое заклинателей устремились к месту назначения на мечах. Спустя полдня Шэнь Цинцю, одеяния которого вольно полоскались на ветру, взглянул вниз в прореху в облаках и крикнул спутникам:

– Мы над местом слияния рек Ло и Хэн!

С высоты обе реки казались блистающими в солнечном свете серебряными лентами, а то и резвящимися змеями со сверкающей чешуей.

Из одной из этих рек студеной порой выловили Ло Бинхэ вскоре после рождения – по ней его и назвали.

Для приземления троица избрала плоский пустынный холм, откуда виднелись загнутые края кровель и мосты Цзиньланя, равно как и его закрытые ворота.

Опустив руку, которой он прикрывал глаза от солнца, Шэнь Цинцю спросил:

– Почему бы нам не влететь сразу в город?

– По просьбе жителей города адепты храма Чжао Хуа установили над городом гигантский купол, – пояснил Му Цинфан, – так что ни летающие мечи, ни иные создания, обладающие духовной силой, не в состоянии сквозь него проникнуть.

Как Шэнь Цинцю уже убедился во время собрания Союза бессмертных, заклинатели храма Чжао Хуа и впрямь поднаторели в такого рода заклинаниях. Если бы они заняли второе место в этой номинации, на первое уже никто бы не осмелился покуситься. Больше Шэнь Цинцю ни о чем не спрашивал. Ему подумалось, что эта чума имеет явно сверхъестественное происхождение, и тот, кто ее породил, едва ли открыто проник в город через ворота. Но, если в город нельзя проникнуть по воздуху или через главный вход, стало быть, существуют и другие лазейки. Оправдывая его предположение, Му Цинфан, которого на этот счет проинструктировал сам Юэ Цинъюань, повел спутников прямиком в лес. Вступив под сень деревьев, вскоре они двинулись на звук журчащей воды.

Он исходил из подземной пещеры. Му Цинфан жестом подозвал спутников:

– Эта подземная река ведет прямиком в город.

– И по этому пути бежал тот торговец оружием? – догадался Шэнь Цинцю.

Му Цинфан кивнул:

– Некоторые торговцы используют эту пещеру как место встречи, а реку – для транспортировки товаров. Немногие знают об этом пути, но тот оружейник, водя дружбу с монахами храма Чжао Хуа, поведал им об этом месте.

Заросший лианами вход в пещеру был заклинателям всего по грудь высотой, так что им пришлось согнуться в три погибели. Они шли так долго, что у Шэнь Цинцю зверски разболелась поясница, но тут он наконец почувствовал, что потолок пещеры приподнимается. Слабое журчание превратилось в отчетливый шум воды. На поверхности реки покачивалось несколько утлых лодчонок.

Шэнь Цинцю выбрал ту, что побольше – по крайней мере, она, вроде, не протекала – и щелчком пальцев засветил висящий на носу фонарь.

Для передвижения в ней имелся лишь один бамбуковый шест. Шэнь Цинцю приглашающим жестом указал на него Лю Цингэ:

– Нам придется плыть против течения, так что разумнее воспользоваться шестом самому сильному из нас. Шиди соизволит?..

Лю Цингэ с каменным выражением лица взялся за тонкий шест¹³⁹. С каждым его толчком лодка совершала мощный рывок вперед, при этом фонарь на носу мотало так, что, казалось, он того и гляди оторвется.

Шэнь Цинцю заботливо усадил Му Цинфана рядом с собой. Бросив взгляд за борт, он увидел резвящихся рыбок.

– Вода чистая, – заметил он.

Стоило ему произнести это, как на глаза ему попалось кое-что существенно побольше.

Это был плывущий лицом вниз труп.

Глава 32. Воссоединение. Часть 1

Шэнь Цинцю в испуге вскинулся.

Труп, вашу ж, вашу ж, вашу ж мать!

Стоило мне подумать: «какая чистая вода», и вот тебе болтающийся в ней мертвяк! Зачем же так зверствовать?

Лю Цингэ как ни в чем не бывало подтянул труп шестом и перевернул его. Оказалось, что это был скелет, с головы до ног завернутый в черную ткань.

– Шиди Му, – обратился к лекарю Шэнь Цинцю, – известны ли вам такие разновидности чумы, которые способны обратить тело человека в скелет?

Му Цинфан медленно покачал головой:

– Никогда не слышал ни о чем подобном.

Поскольку они следовали против течения, стоило прекратить толкать лодку, как их отнесло назад. Подняв шест, Лю Цингэ сказал спутникам:

– Там впереди их еще больше.

И точно – вскоре мимо проплыло еще пять-шесть трупов. Как и первый, все они были облачены в черное.

Уйдя в размышления, Шэнь Цинцю вернулся к реальности, лишь когда Лю Цингэ внезапно уперся шестом в каменную стену. Тонкий бамбуковый шест вошел в щель в гладком камне, моментально остановив лодку.

Заметив, что в атмосфере и впрямь что-то переменилось, Шэнь Цинцю поднялся на ноги.

– Что там такое?

Из темноты пещеры перед ними доносился звук тяжелого дыхания. Фонарь на носу лодки смутно обрисовал очертания человеческой фигуры, затем раздался звонкий голос юноши, едва вышедшего из детского возраста:

– Кто вы такие? Почему пытаетесь проникнуть в город через секретный проход?

Шэнь Цинцю парировал:

– Это нам следует задавать тебе подобные вопросы.

Даже стоя на корме утлой неустойчивой лодчонки, он производил впечатление величия и утонченности. Его длинные зеленые одеяния, струящиеся черные волосы и висящий на поясе меч дополняли совершенный образ бессмертного заклинателя. Кроме того, Шэнь Цинцю уже поднаторел в том, чтобы производить на людей впечатление, в совершенстве отработав собственный метод пускать пыль в глаза. Как и предполагалось, юноша оторопел, сраженный наповал, так что не сразу собрался с мыслями, чтобы крикнуть:

– Уходите! Город закрыт!

– И кто нас остановит – ты? – фыркнул Лю Цингэ.

– В городе чума, – заявил юноша. – Если не хотите умереть, уносите ноги!

Художник 한재 / hjminari

Му Цинфан приветливо заговорил с ним:

– Братец, мы приехали сюда именно по этому поводу…

Видя, что они не собираются отступать, юноша сердито бросил:

– Вы что, человеческого языка не понимаете? Живо убирайтесь! Прочь, прочь, прочь! А если не прислушаетесь, не вините меня потом в неучтивом обращении! – Едва отзвучали его слова, как из темноты показался наконечник копья¹⁴⁰, свидетельствуя о серьезности его намерений. Лю Цингэ лишь холодно рассмеялся, выдергивая шест из стены. Один взмах – и его противник полетел в воду вверх тормашками. При виде того, как он барахтается в реке, изрыгая проклятия, Шэнь Цинцю бросил:

– Как думаете, нам стоит его выловить?

– Похоже, он полон сил и энергии, – отозвался Лю Цингэ. – Так что сам выберется, а нам пора в город. – Взявшись за шест, он возобновил движение.

Лодчонка контрабандистов летела по темной глади реки в непроглядную тьму пещеры, пока наконец не вынырнула на свет в самой пустынной части города. Вокруг не было ни души. Едва трое заклинателей двинулись к центру города, позади послышался чей-то топот.

Вымокший с ног до головы, будто ощипанный для супа цыпленок, давешний юноша из пещеры мчался за ними во весь опор, на бегу восклицая:

– Зачем вы сюда притащились? В этом нет никого смысла! Сюда уже заявлялись многие из вас, уверяя, что совладают с чумой – буддисты, бычьи носы¹⁴¹, заклинатели из дворца Хуа – и где они теперь? Вам что, жизнь не мила?

Видя, что этот юноша и впрямь не щадит себя, чтобы их предупредить, Шэнь Цинцю одарил его благосклонной улыбкой:

– Но ведь мы уже вошли в город, не так ли – так что нам теперь терять?

– Как это что? – заявил юноша. – Ступайте за мной, вместо того, чтобы слоняться тут без толку! Я отведу вас к старшему монаху¹⁴².

Шэнь Цинцю глянул на спутников, но те, похоже, не возражали – в конце концов, никто из них прежде не бывал в Цзиньлане¹⁴³, так что и впрямь будет лучше, если кто-нибудь из местных покажет им дорогу. Отвесив легкий кивок, Шэнь Цинцю поинтересовался:

– Как тебя зовут, братец?

Молодой человек напыщенно произнес:

– Я – Ян Исюань¹⁴⁴, сын владельца лавки оружия для высоких господ.

Выходит, он был сыном того самого оружейника, что пожертвовал жизнью ради того, чтобы сообщить о беде в храм Чжао Хуа.

Глядя на то, как Шэнь Цинцю меряет юношу задумчивым взглядом, Лю Цингэ не выдержал:

– В чем дело?

– Этот парень выстоял даже после твоей атаки, и сердце у него золотое, – шепнул Шэнь Цинцю. – И то, и другое не так уж часто встретишь – похоже, у него прирожденный талант.

Однако Лю Цингэ лишь хмыкнул:

– Что мне до его талантов? Мне не нужны новые адепты – от них одно беспокойство.

По мере того, как они приближались к центру города, количество встреченных ими прохожих постепенно увеличивалось, однако в сравнении с обычным оживленным городом улицы были почитай что пустынны. Закутанные в черное люди торопливо пробегали мимо, словно птицы, вспугнутые звоном тетивы, или рыбы, едва избежавшие сети. Ян Исюань привел их к своему дому – большой лавке оружия, расположенной на самой широкой улице и занимающей целых четыре помещения – воистину роскошь для обычной семьи. Тут были внутренние дворы, обширные залы и подземное хранилище ценного оружия.

Там и обнаружился великий мастер У Чэнь¹⁴⁵, лежащий в кровати под одеялом, закрывающим нижнюю часть тела. При виде заклинателей с Цан Цюн он поприветствовал их: «А-ми-то-фо¹⁴⁶!»

– Великий мастер, – начал Шэнь Цинцю, – ситуация столь безотлагательна, что надеюсь, вы простите нас, если мы не станем тратить время на формальности. Что за чума тут свирепствует? Почему великий мастер не только не вернулся, но и не отправил своим даже весточки? И почему тут все как один кутаются в черное?

Великий мастер У Чэнь выдавил горькую улыбку:

– На все вопросы бессмертного Шэня существует один-единственный ответ.

С этими словами он откинул одеяло, и Шэнь Цинцю замер от ужаса.

Его глазам открылись лишь бедра монаха – ниже колен ничего не было.

– Кто сотворил такое? – холодно бросил Лю Цингэ.

– Никто, – покачал головой У Чэнь.

– Раз так, – озадаченно переспросил Шэнь Цинцю, – то что же, выходит, ваши ноги испарились сами по себе?

К его пущему изумлению, У Чэнь кивнул:

– Так и есть. Сами по себе.

Откинув полы халата, он явил их взору все ту же черную ткань. Протянув руку, У Чэнь попробовал ее сорвать – Му Цинфан поспешил прийти ему на помощь.

– Вам может открыться слегка неприглядное зрелище, – предупредил их У Чэнь.

Размотав ткань слой за слоем, они обнажили то, что осталось от ног мастера. При виде этого у Шэнь Цинцю перехватило дыхание.

И это вы именуете «слегка неприятным», великий мастер?

Его бедра были сплошь покрыты гниющими язвами, которые поднимались от культей. Едва был снят последний слой ткани, как по воздуху разошлись миазмы нестерпимого зловония.

– Это и есть чума Цзиньланя? – выдавил Шэнь Цинцю.

– Верно, – подтвердил У Чэнь. – На начальной стадии болезни появляется красная сыпь. Она длится от нескольких дней до полумесяца. После этого, распространившись по телу, сыпь обращается в язвочки. Спустя месяц они доходят до кости. Еще месяц – и плоть сгнивает окончательно. Замедлить этот процесс можно, лишь плотно оборачивая тело черной тканью, не пропускающей воздух и солнечный свет.

Неудивительно, что жители этого города напоминали флэшмоб мумий на Хэллоуин.

– Раз процесс развивается с такой скоростью, – заметил Шэнь Цинцю, – то как вышло, что плоть господина Яна, который принес известие о чуме в храм Чжао Хуа, испарилась буквально за мгновение?

Лицо У Чэня исказилось:

– Мне горько это признавать, но болезнь длится месяцами, лишь если заразившиеся не покидают границ города, но, как только они выходят за его пределы, как она стремительно ускоряется. Когда двое моих братьев попытались вернуться в монастырь, они погибли, едва выйдя за стены.

Так вот почему ни один из заклинателей не вернулся!

– Откуда взялась эта болезнь? – вмешался Лю Цингэ. – И как она передается?

У Чэнь вздохнул:

– Этот старый монах вынужден к своему стыду признать, что, проведя в этом городе много дней, он так не сумел ничего по существу разузнать об этой болезни. Мы не ведаем, ни где зародилась эта чума, ни каким образом она распространяется. Мы даже не знаем, заразна ли она!

– Что вы имеете в виду? – удивленно воззрился на него Му Цинфан.

У Шэнь Цинцю зародилось одно подозрение, которое он не преминул высказать:

– Нас привел сюда сын оружейника. Несмотря на то, что он ухаживает за мастером У Чэнем, ни одна из частей его тела не обернута в черную ткань, и на коже нет следов сыпи. Если это действительно чума, то разве не странно, что он не заразился?

– Вот именно, – согласился У Чэнь. – Этот старый монах желает принести искренние извинения, что доставил всем столько беспокойства.

– Не говорите так, – прервал его Шэнь Цинцю. – Ведь вы искренне пытались спасти людей. – Он обратил внимание на то, что Му Цинфан пристально осматривает ногу У Чэня, словно вовсе не замечая исходящего от нее зловония. – Шиди Му удалось что-нибудь выяснить? – наконец спросил он. – Вы сможете подобрать лечение?

Однако лекарь лишь покачал головой:

– По правде, это вовсе не похоже на чуму, скорее, на… – Он растерянно оглянулся на спутников. – Я должен обследовать еще нескольких больных, прежде чем решусь вынести суждение.

Выйдя из комнаты, Шэнь Цинцю наткнулся на сына торговца оружием – тот мерил шагами внутренний двор, судорожно сжимая рукоять длинного ножа. Заклинатель с улыбкой спросил:

– Молодой господин, что-то случилось?

– Еще один привел своих в город, – рассерженно отозвался тот. – Эти адепты чего-то там Хуа самые бесполезные из всех – они просто ломятся навстречу смерти, будто бараны на убой!

По всей видимости, дворец Хуань Хуа посчитал нужным прислать в Цзиньлань новую партию пушечного мясца. Видя, что юноша раскраснелся от злости, словно вот-вот взорвется, Шэнь Цинцю все же не устоял перед искушением лишний раз его поддеть:

– Как я посмотрю, боевые навыки молодого господина поистине выдающиеся. У кого вы изволили обучаться?

Ян Исюань проигнорировал его, и Шэнь Цинцю рискнул обратиться к нему вновь:

– Ступай к большому братцу, который сегодня отправил тебя побултыхаться – он невероятно силен, так что пара поединков с ним дадут тебе больше, чем годы обучения у иного наставника.

Едва заслышав эти слова, Ян Исюань сорвался с места, Шэнь Цинцю же мысленно поздравил себя с тем, что только что наградил Лю Цингэ прилипалой под стать своему.

Злорадно хихикая про себя, он завернул за угол – и застыл, пораженный открывшимся перед ним зрелищем.

Из-за нависшей над городом атмосферы беды все двери и ставни были крепко заперты – лишь несколько бездомных, так и не отыскав себе пристанища, собрались на углу улицы. В прошлом, когда улица кишела людьми и проезжающими повозками, они не осмеливались поднять головы, но теперь, заполучив всю улицу в свое распоряжение, как ни в чем не бывало развели костерок под котлом с парой краденых цыплят. Бродяги кутались в такое количество слоев черной ткани, что оставалось диву даваться, как они вообще дышат. Пристальный взгляд Шэнь Цинцю нимало их не смутил – напротив, они воззрились на него в ответ, словно на живого мертвеца. И их можно было понять – разве за последние дни им не довелось повидать множество заклинателей, которые уверяли, будто спасут город, и много ли толку от них было? Отдали концы еще быстрее, чем местные жители!

Повар постучал по котелку:

– Эй, вы, суп готов!Подносите плошки!

Лежащие поодаль бродяги, лениво искавшие вшей, нехотя поднялись на ноги и поплелись к нему с мисками в руках.

Чума словно бы прервала течение жизни целого города, и такая спонтанно организованная кухня и впрямь могла спасти немало жизней.

Они просто обязаны как можно скорее отыскать причину чумы – все увиденное лишь укрепило решимость Шэнь Цинцю. Стоило ему повернуться, чтобы уйти, как кто-то направился прямиком к нему. Казалось, это была древняя старуха – ее скрюченная фигура опиралась на клюку, а руки тряслись так, что того и гляди отвалятся.

Шэнь Цинцю хотел было уступить ей дорогу, но, видимо, она была столь истощена или дряхла, что врезалась прямиком в него.

Заклинатель подхватил ее под руку, и старуха пробормотала:

– Простите… Простите… Видимо, мои старые глаза меня подвели… – Пробубнив это, она поспешила прочь, явно беспокоясь, что на нее не хватит порции.

Шэнь Цинцю сделал пару шагов, затем вновь застыл.

Что-то здесь было явно не так.

Старушка казалась хрупкой, будто пламя свечи на ветру, словно каждый вздох может стать для нее последним – почему же, когда она врезалась в Шэнь Цинцю, ему показалось, что веса в ней, как в здоровом мужике?

Он резко обернулся, но в толпе, сгрудившейся у котла, не нашел и следа той «старушки».

Слева располагались ворота цветочного квартала¹⁴⁷. Устремившись туда, Шэнь Цинцю мельком заметил согбенную фигуру в самом конце улицы.

Черт, эта карга еще и носится, словно заправский спринтер! Вот тебе и бабуся! Должно быть, это его подвели глаза!

Шэнь Цинцю сорвался на бег, кляня себя на том, что не сразу почуял неладное – впрочем, стоило ли винить себя в недостатке бдительности в этом городе, полном с ног до головы закутанных в черное подозрительно ведущих себя людей?

На бегу он почувствовал легкий зуд на тыльной стороне запястья и поднял руку, чтобы посмотреть.

Эта рука воистину была отмечена печатью несчастья: та самая, в которой понаделал дырок молот старейшины Тяньчуя, а теперь на ней пышным цветом распустилась красная сыпь!

И, если подумать, этой самой презренной рукой он некогда открыл «Путь гордого бессмертного демона»! Воистину, стоило отрезать ее уже тогда!

Отвлекшись, он непроизвольно замедлил шаг, и тут его посетило безошибочное чувство летящего прямо в голову лезвия. Раскрыв веер, Шэнь Цинцю приготовился парировать удар, выкрикнув:

– Кто здесь?!

Нападающий медленно опустился на землю, спланировав с ближайшей кровли. Оказавшись с ним лицом к лицу, Шэнь Цинцю потрясенно выпалил:

– Гунъи Сяо?!

Тот тут же зачехлил меч, едва ли не в большем изумлении пробормотав:

– Старейшина Шэнь?

– Он самый, – процедил Шэнь Цинцю, постепенно приходя в себя. – А ты как здесь очутился? – Едва вымолвив это, он припомнил, что Ян Исюань упоминал про адептов дворца Хуань Хуа, которые прибыли в Цзиньлань по секретному ходу – видимо, в их числе был Гунъи Сяо. – Тебе предложили встать во главе разведывательной группы? – спросил он.

– Этот адепт и впрямь был направлен, чтобы расследовать происходящее в городе, но… отряд возглавляю не я, – смутился Гунъи Сяо.

Шэнь Цинцю удивился не на шутку, ведь Гунъи Сяо, будучи любимым учеником старого главы Дворца, был безоговорочным лидером для всех прочих адептов. В него даже была влюблена единственная дочь главы ордена, так что, куда бы ни собирались адепты Хуань Хуа, вести их, безусловно, должен был он. Да и кто, кроме до времени отсутствующего Ло Бинхэ, способен ему в этом помешать?

Однако сейчас Шэнь Цинцю было не до этих соображений, так что он просто предложил:

– Вперед, за ней! – махнув рукой в сторону быстро удаляющейся фигуры.

Гунъи Сяо с готовностью согласился, и оба устремились в указанном направлении.

Скрюченная фигура шмыгнула в пятиэтажное здание, даже просто стоя перед которым, невольно представляешь себе грациозно покачивающиеся на ветру «цветочки¹⁴⁸» и словно воочию ощущаешь запах пудры. Видимо, в прошлом это и впрямь был дворец удовольствий, но нынче его не осеняли звуки игривого смеха – певчие пташки и танцующие ласточки¹⁴⁹ давно его оставили. Из пыльного зала сквозь приоткрытую дверь сочился затхлый воздух.

Отдышавшись, двое заклинателей настороженно переступили порог.

Оглядев сваленные в кучу столы и стулья, Шэнь Цинцю бросил взгляд на Гунъи Сяо:

– Давай-ка разделимся и осмотримся. Ты проверь частные покои слева, а я примусь за те, что справа.

С этими словами он отодвинул ближайшую дверь сложенным веером. В сумраке он скорее угадал, чем различил очертания лежащего на кровати человека. Его сердце встрепенулось было, но тут же упало.

На ложе покоился скелет в одеждах из дорогих тканей с искусной вышивкой, сплошь увешанный украшениями из нефрита. Само положение тела говорило о мирной кончине – по-видимому, одна из здешних обитательниц, предчувствуя близость смерти, облачилась в свой лучший наряд, чтобы отойти в мир иной с достоинством. Даже в смерти она приняла самую изысканную позу – видимо, это одно из главных свойств женской натуры. Шэнь Цинцю со скорбным вздохом прикрыл дверь.

В следующих покоях он обнаружил еще несколько богато разодетых скелетов – похоже, весь бордель вымер в одночасье. Шэнь Цинцю как раз собирался отворить дверь в шестую комнату, когда его слуха достигли какие-то звуки, доносившиеся со второго этажа.

Он тотчас устремился туда, по пятам за ним следовал Гунъи Сяо. Внезапно их слуха достигла фраза:

– Никаких проблем.

Эти два слова словно громом поразили Шэнь Цинцю: он узнал голос. Его рука до хруста сжала веер.

Тотчас наступила мертвая тишина, не нарушаемая даже звуком дыхания.

Застыв недвижным изваянием на ступенях лестницы, Шэнь Цинцю мог видеть изящно убранную комнату в противоположном конце коридора, где адепты в одеяниях цветов дворца Хуань Хуа сгрудились вокруг высокой фигуры.

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

В центре комнаты стоял юноша в черном с неизукрашенным длинным мечом за спиной. На словно вырезанном из нефрита прекрасном лице сверкали ясные, будто отражения звезд в холодном бездонном озере, глаза.

Он сильно вырос, и его нрав явно переменился за это время, но… это лицо, которое с любого ракурса успешно украсило бы обложку любовного романа… Шэнь Цинцю, даже будучи забитым до полусмерти, не спутал бы ни с одним другим!

В тот же момент до боли знакомый механический голос разразился целой серией сообщений:

[Приветствуем вас! Система успешно активирована!]

[Пароль активации: Ло Бинхэ]

[Результаты тестирования: Источник энергии функционирует. Статус в норме.]

[Система вышла из спящего режима и функционирует в рабочем режиме.]

[Обновления загружены. Инсталляция завершена.]

«Да чтоб тебя, какие еще обновления?!» – в панике возопил Шэнь Цинцю.

[Благодарим вас за использование Системы!]

Уважаемая служба поддержки, а можно мне сдать этот софт и получить назад свои денежки?

Ян Исюань

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***

Глава 33. Воссоединение. Часть 2

При взгляде на этого знакомого, но все же чужого молодого человека все тело Шэнь Цинцю окоченело, а в горле пересохло.

Разве он не должен был явиться спустя пять лет?

Разве он не должен сейчас продираться сквозь тернии к величию в Царстве Демонов, осваивая все новые высоты боевого мастерства? Как он проник через барьер Чжао Хуа?

Но, возвращаясь к главному: почему на два года раньше?.. Уж не смухлевал ли ты в процессе обучения, Ло-гэ – ведь это может выйти тебе боком!

Шэнь Цинцю охватило необоримое желание развернуться, броситься вниз по лестнице, а затем – вон из Цзиньланя, и так до тех пор, пока он не отряхнет со своих стоп прах этого чертового мира. Однако он успел сделать лишь один шаг, тут же врезавшись в Гунъи Сяо.

– Старейшина Шэнь, почему вы отступаете? – изумился тот.

…Глаза разуй. Взгляни на выражение моего лица и прочувствуй атмосферу, будущий лорд Гунъи Сяо!

За спиной раздался все тот же тихий мягкий голос:

– Учитель?

Казалось, шею Шэнь Цинцю парализовало, так что ему стоило немалого труда повернуть голову. Лицо Ло Бинхэ оказалось самым страшным, что ему когда-либо приходилось видеть.

Самым пугающим было то, что на нем он не мог найти ни малейших признаков гнева. Его улыбка вовсе не ранила, подобно лезвию ножа – казалось, в ней светилось воплощенное дружелюбие и теплота.

Я сдамся по доброй воле, тебе не обязательно наводить на меня такой ужас!

Чем нежнее становилась улыбка Ло Бинхэ, тем более жестокая доля ожидала его соперников – с этим определенно шутить не стоило.

Шэнь Цинцю застыл в дурацкой позе: одна нога на площадке лестницы, другая – на ступеньке, чувствуя, как спина покрывается мурашками.

Неторопливо приблизившись, Ло Бинхэ прошептал:

– Это и правда учитель.

Его голос был невесом, словно перышко, и все же каждое слово, слетающее с его уст, было отчетливым, словно выписанное тушью в воздухе. От звука этого голоса сердце Шэнь Цинцю подскочило, словно он только что с большой высоты сиганул с тарзанки¹⁵⁰ сразу после обливания ледяной водой.

С другой стороны, раз его голова и так лежит на гильотине, так почему бы и не подняться? Собрав волю в кулак, Шэнь Цинцю призвал все свое мужество. Костяшки пальцев руки, держащей веер, побелели от напряжения, на коже проступили вены. Левой рукой он подобрал подол зеленого одеяния и наконец-то взошел на последнюю ступеньку.

Всего один шаг – а он уже готов разрыдаться.

В пору собрания Союза бессмертных Шэнь Цинцю еще смотрел на Ло Бинхэ сверху вниз, теперь же ему пришлось слегка задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо – это несколько портило впечатление, которое пытался произвести заклинатель.

К счастью, за эти годы Шэнь Цинцю поднаторел в создании атмосферы благородства и недосягаемости. Что бы ни творилось у него в душе, ему удалось сохранить вид безупречного спокойствия, и все же прошло немало времени, прежде чем он наконец смог выдавить:

– …Что тут вообще творится?

Ло Бинхэ ответил ему безмятежной улыбкой, явно посчитав, что этого достаточно.

Однако же царящая среди адептов дворца Хуань Хуа суматоха мигом прекратилась – казалось, все превратились во внимание, уставясь на Шэнь Цинцю.

При взгляде на них Шэнь Цинцю осознал, что во всей этой ситуации есть что-то в корне неправильное.

Шэнь Цинцю был прославленным заклинателем, почитаемым за глубину познаний и возвышенность натуры. Он с юных лет прославился на весь мир, не говоря уже о том, что младшее поколение его боготворило. Даже среди ровесников немногие рискнули бы открыто высказать неуважение Шэнь Цинцю – и все же взгляды этих адептов буквально источали враждебность, а некоторые из них даже схватились за оружие. Будто мало ему было Ло Бинхэ, который продолжал возвышаться над ним, не говоря ни слова. Эта группа адептов производила впечатление не благовоспитанных учеников известного ордена, а скопища авантюристов, которые собрались на охоту за сокровищами, готовые грабить и убивать направо и налево.

Молодые люди, да что с вами такое? Вы что, правда хотите защитить этого человека? Не будьте столь легковерными! То, что он до сих пор не прибил никого из вас – с его стороны уже большое достижение! Кто тут нуждается в защите – так это я!

Гунъи Сяо наконец почувствовал, что что-то не так. Обогнув Шэнь Цинцю, он прошептал, обращаясь к своим:

– Немедленно уберите мечи! Что за недостойное поведение?

Его слова подействовали: мечи исчезли в ножнах, но враждебность из взглядов никуда не делась.

И неудивительно. Теперь ясно, почему эти люди никак не отреагировали на появление Гунъи Сяо. В прошлом он был лучшим учеником – кто из адептов в те времена осмелился бы проявить к нему подобное неуважение? Но теперь здесь был Ло Бинхэ, который, вступив на путь тьмы, в совершенстве овладел техникой промывки мозгов. Теперь он – царь горы всюду, где бы ни появился. Даже десятки тысяч лет спустя никто не осмелился бы соперничать с ним за звание лидера.

Но одного сбитый с толку Шэнь Цинцю был не в состоянии понять: когда Ло Бинхэ умудрился втереться в доверие к обитателям дворца Хуань Хуа? Согласно оригинальному сюжету, это должно было произойти не раньше, чем через два года!

Они так и стояли, будто заживо обратившись в статуи, пока какая-то девица, выйдя вперед, не выкрикнула:

– О чем вы только думаете в подобный момент? Молодой господин¹⁵¹ Ло пострадал от рук этого… этого злодея! Разве что-то другое имеет значение?

Тут Шэнь Цинцю углядел в углу комнаты что-то, похожее на груду тряпок. Это была та самая «старушка», что привела его сюда.

Вновь переведя взгляд на Ло Бинхэ, он обратил внимание, что рукав черного одеяния распорот, и в разрезе виднеется кожа, покрытая красной сыпью, а сам молодой человек необычайно бледен.

При виде этого Шэнь Цинцю выпалил, не подумав:

– Ты заразился?

Окинув его быстрым взглядом, Ло Бинхэ покачал головой:

– Это не важно. Главное – остальные вне опасности.

Ничего себе самоотверженность! На мгновение Шэнь Цинцю позволил себе поверить, что его ученик по-прежнему был невинной маленькой овечкой, которая, пощипывая травку, игриво толкала его под коленки с радостным бебеканьем.

Увы, один из адептов Хуань Хуа тотчас разрушил этот благостный самообман загадочной фразой, подействовавшей на Шэнь Цинцю, будто ушат холодной воды:

– А если молодой господин Ло и вправду заразился, старейшина Шэнь был бы счастлив?

После этих слов Шэнь Цинцю поневоле задумался, что же он такого сделал всему дворцу Хуань Хуа.

Бросив на него смущенный взгляд, Гунъи Сяо одернул собратьев:

– А ну закройте рты, вы все!

Шэнь Цинцю созерцал все это с видимой бесстрастностью: негоже старейшине с высоты своего жизненного опыта пререкаться с юнцами, мозги которых основательно прополоскал главный герой. Он лишь опустил руку, чтобы длинный рукав скрыл сыпь, появившуюся после столкновения со «старушкой».

Адепта с изрытым оспинами лицом, который только что нападал на Шэнь Цинцю, слова старшего товарища явно не убедили. Испустив горестный вздох, Цинь Ваньюэ промолвила:

– Это все наша вина. Если бы вы не защищали нас, вы бы не…

Теперь Шэнь Цинцю в общих чертах представлял, что за поветрие поразило город. Его охватило неодолимое желание взять рупор, чтобы гаркнуть ей прямо в ухо: «Девчушка, очнись! Это поветрие не имеет ничего общего с чумой!»

Шэнь Цинцю не зря потратил лучшие годы своей былой жизни на чтение заклинательских новелл в сети – не меньше двадцати миллионов слов, зацените! – теперь он мог с чертовской определенностью заявить:

Первое: эта штука для Ло Бинхэ ничуть не опаснее физраствора!

Второе: если Ло Бинхэ и пострадал, защищая других, не стоит торопиться, расточая ему сострадание, ибо таков и был его план! Или вы не в курсе, как проще всего завоевать симпатии окружающих?

Шэнь Цинцю почувствовал, что больше не может выносить эту толпу блеющих адептов Хуань Хуа. Разумеется, немало этому способствовал пристальный взор Ло Бинхэ, который будто вознамерился играть с ним в молчанку до победного конца.

Собравшись с духом, Шэнь Цинцю решил без промедления проглотить эту горькую пилюлю. Не глядя по сторонам, он направился прямиком к телу «старушки». Вынув Сю Я, он недрогнувшей рукой вспорол черную ткань.

То, что ему открылось, выглядело как обычное человеческое тело, но суть была не в этом.

…А в том, что кожа под тканью была красна, словно ее только что ошпарили кипятком – и все же ожогов на ней не было.

– Это сеятель¹⁵², – бесстрастно произнес Шэнь Цинцю.

Сеятель был разновидностью демона, выполняющей примерно ту же функцию, что и крестьянин или лоточник в Царстве Людей.

Из-за разницы в местах обитания и расовых различий многие создания Царства Демонов, включая наиболее злобных его представителей, испытывают определенные физиологические потребности. В частности, многие из них предпочитают тухлятинку. Чем дальше зашло разложение, тем притягательнее подобная пища для демонов.

И где же найти столько гнилого мяса?

Затем-то и нужны сеятели. Одна из областей Царства Демонов служит наиболее популярной кормушкой для всех его обитателей. Повелитель этого места регулярно совершает набеги на Царство Людей, захватывая по нескольку сотен человек за раз, и запирает их в загон наподобие скота. Затем он запускает туда сеятелей. Менее чем через неделю лорд-демон наведывается туда за готовым блюдом, порой поедая его прямо на месте.

Подобные пищевые привычки поистине ужасали. По счастью, древние демоны – своего рода знать этого мира – происходящие из самых могущественных родов, что не чета обычным демонам, не питали столь экзотических пристрастий. В противном случае, как бы хорош собой ни был Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю едва ли хватило бы духу выносить его присутствие. Будь он демоном подобного рода, его девушкам стоило бы воздать хвалу за мужество, хе-хе!

Потворствуя подобным зверствам, сеятели навлекли на себя такой гнев заклинателей, что те организовали облаву на сеятелей. Многие канувшие в безвестность герои заразились и погибли во время этой кампании. На протяжении десяти лет сеятели были практически истреблены – многие из нынешних заклинателей и не ведали о таких тварях. Что до Шэнь Цинцю, то, несмотря на природную лень, он не жалел времени, копаясь в пыльных свитках пика Цин Цзин, из которых и узнал об этих созданиях.

К сожалению, его безошибочный вердикт не произвел ровным счетом никакого впечатления на собравшихся. Гунъи Сяо дипломатично заметил:

– Молодой господин Ло уже установил то, о чем говорит старейшина. Совсем недавно он в мельчайших подробностях поведал нам о сеятелях. – После этого адепты Хуань Хуа вновь воззрились на Ло Бинхэ с таким обожанием и трепетом, словно его лицо заливал золотистый свет.

Вот и он – тот самый прославленный «ореол сокрушительной мудрости», который «заставляет всех прочих чувствовать себя посрамленными, что бы ни вещал главный герой»!

Вновь удостоив его взглядом, Ло Бинхэ мягко произнес:

– Все, что я знаю, мне преподал учитель.

…И самым ужасным в этой ситуации было то, что при этих словах Шэнь Цинцю словно воочию ощутил, как и его лицо окатывает золотистое свечение.

«Черт. Даже перед лицом конца злодею не позволено сохранить достоинство, потому что главному герою приспичило повыделываться» – сокрушался про себя Шэнь Цинцю, мысленно отмахиваясь от него рукавом.

Однако в сложившейся ситуации он не мог тратить время на попытки прочесть царящую здесь странную атмосферу: поскольку этого сеятеля убили адепты Хуань Хуа, они имели полное право избавиться от тела в любое мгновение.

– Могу я забрать его, чтобы шиди Му на него взглянул? Он наверняка сумеет обнаружить что-то новое, что поможет в борьбе с эпидемией.

Ло Бинхэ кивнул:

– Слово учителя – непререкаемый закон для каждого из нас. Адепты доставят тело.

При звуках этого голоса, вновь зовущего его «учителем», каждый волосок на теле Шэнь Цинцю поднялся дыбом. Теперь-то он наконец прочувствовал на собственной шкуре, что ощутил оригинальный Шэнь Цинцю при встрече с Ло Бинхэ, который как ни в чем не бывало расточал сладкие слова, тая кинжал в рукаве – он тоже не мог представить, что на уме у бывшего ученика!

Взмахнув рукавами, заклинатель устремился к выходу. Даже покинув ненавистное здание, Шэнь Цинцю не мог прийти в себя: он чувствовал себя окончательно сбитым с толку. Ему казалось, что даже подошвы его обуви, касавшиеся тех же досок, что и Ло Бинхэ, источают зло. Догнав его, Гунъи Сяо не мог не обратить внимания на побледневшее лицо спутника и его блуждающий взгляд:

– Старейшина Шэнь, примите мои извинения. На самом деле наставник велел держать в строгом секрете все, что касается молодого господина Ло. Проболтавшиеся были бы немедленно исключены, потому-то я и не осмелился предупредить вас.

– Позволь задать тебе всего один вопрос, – со столь же отсутствующим видом изрек Шэнь Цинцю. – Как он вообще к вам попал?

– В прошлом году Шимэй Цинь нашла на берегу реки Ло серьезно раненого молодого господина без сознания.

В прошлом году. Всего за один год он умудрился отжать у Гунъи Сяо звание доверенного человека главы ордена Хуань Хуа. Выходит, внедрение Ло Бинхэ во дворец не только началось с опережением, но и произошло гораздо стремительнее. Что до Гунъи Сяо, то он воистину оправдал свое звание пушечного мяса, позволив скинуть себя первым же пинком какому-то там проходимцу!

– И почему же он не вернулся на хребет Цан Цюн после того, как его спасли? – апатично поинтересовался Шэнь Цинцю.

Бросив на него пристальный взгляд, Гунъи Сяо ответил, осторожно подбирая слова:

– После спасения молодой господин Ло неохотно вспоминал о прошлом. Собираясь уходить, он признался в том, что… он не вернется на хребет Цан Цюн, попросив нас хранить его воскрешение в тайне. Он собирался пуститься в странствия по миру, однако так полюбился мастеру, что тот не пожелал его отпускать. Хотя, строго говоря, он не приносил обетов ученичества, мастер относится к нему как к своему лучшему ученику.

А то.

Выходит, Ло Бинхэ избрал безошибочную стратегию «белого лотоса, стойко сносящего невзгоды без единого слова жалобы». Разумеется, слова тут и не требовались – обитатели Хуань Хуа и без его подсказки догадались, отчего он не хочет возвращаться: очевидно, хребет Цан Цюн – а точнее, отдельно взятый горный лорд – в чем-то против него согрешил. И, надо думать, сие бесславное действо случилось на собрании Союза бессмертных.

Ничего удивительного, что адепты дворца Хуань Хуа нынче смотрят на него как на грязь. Это не просто промывка мозгов – они лишь следуют за своим лидером, повинуясь статусу, дарованному ему главой ордена.

Это ж старый как мир прием авторов слезливой литературки: адепт А втирается в доверие к группе Б и спустя какое-то время, когда все, от мала до велика рыдают, умоляя его остаться, напускает на себя загадочный вид, заставляя их ломать голову, что за темные секреты кроются за этим прекрасным фасадом – патетический бред да и только! Вот только сияние нимба главного героя придает этой склеенной на соплях конструкции прочность армированного бетона!

Глядя на нечитаемое выражение лица безмолвного Шэнь Цинцю, Гунъи Сяо решил, что тот страдает от мысли, что его любимый ученик, чудом выжив, вместо того, чтобы вернуться к наставнику, предпочитает мыкаться по белу свету.

– Старейшине Шэню не стоит огорчаться из-за этого, – предупредительно заметил он. – Молодому господину Ло просто нужно время, чтобы разрешить какие-то противоречия в своем сердце. Со времени появления во дворце Хуань Хуа он прежде никогда не покидал его пределов, но в этот раз пожелал отправиться с нами. Что же до моих младших товарищей… боюсь, у них сложилось неверное представление о старейшине. Я искренне надеюсь, что вы не сочтете это за оскорбление.

При этих словах сердце Шэнь Цинцю словно разлетелось вдребезги.

Чего ради столько лет пестовать свою безупречную репутацию, чтобы главный герой в одночасье покрыл ее ровным черным слоем?

Хотя кого это тут несправедливо обидел Ло Бинхэ? Уж не того ли, кто несколько лет назад самолично столкнул его в пропасть?

Мне не следовало изощряться в софистике, придумывая оправдания этому поступку!

– А что насчет тебя? – бросил он в адрес Гунъи Сяо. – Почему же ты не следуешь их примеру?

Казалось, его слова по-настоящему шокировали юного адепта – вытаращившись на Шэнь Цинцю, он выпалил:

– Хоть я и не знаю, что именно случилось в ущелье Цзюэ Ди, я не верю, что такой человек, как старейшина, способен погубить своего ученика!

«И я даже могу объяснить тебе, почему, – с мрачным удовлетворением подумал Шэнь Цинцю, – потому что ты как пушечное мясо и я как главный злодей – мы оба на одной стороне на этом черно-белом сюжетном поле, а потому подсознательно не можем не сочувствовать положению друг друга».

Некоторое время спустя из здания высыпали адепты дворца Хуань Хуа. Шэнь Цинцю украдкой обернулся к ним, чтобы узреть, как Ло Бинхэ, сцепив ладони, созерцает свою паству холодным взглядом стороннего наблюдателя.

При виде бывшего ученика сердце Шэнь Цинцю забилось вразнобой, словно лодчонка, которую треплет шторм. Хотя Ло Бинхэ стоял в отдалении, и на лице его светилась прежняя улыбка, от пронизывающего взгляда его темных глаз в груди Шэнь Цинцю похолодело.

Старший братец, дядюшка¹⁵³ – как тебя еще назвать, чтобы тебя это устроило? Неужто двум кускам пушечного мяса уже нельзя прильнуть друг к другу, чтобы скрасить неизбежный финал?

Вернувшись к оружейной лавке, они обнаружили, что внутри царит столь невообразимый шум, что крыша едва не слетает со стропил. Разумеется, это было делом рук Лю Цингэ. Ему досталась самая трудная часть задания: после того, как они разделились, он отправился за объектами исследования для наставника Му, и, поскольку простые жители города не горели желанием сотрудничать, ему не оставалось ничего другого, кроме как применить силу. Лю Цингэ, в свою очередь, никогда не славился долготерпением и покладистостью – а чего еще ожидать от главы пика Бай Чжань? В общем, он попросту вышел за ворота, схватил с дюжину здоровых мужиков и привязал их к наковальне в мастерской, временно обращенной в смотровую Му Цинфана. Само собой, «пациенты» не скупились на громогласные проклятия, порождая гам под стать целой толпе базарных теток.

Проследовав в подземное хранилище, Шэнь Цинцю изложил всем прочим положение дел, умолчав лишь о том, что и сам заразился.

Великий мастер У Чэнь вновь воззвал к милосердию Будды, добавив:

– Благодаря верным друзьям с хребта Цан Цюн у нас наконец появилась тень надежды.

– Боюсь, все не так уж просто, – заметил Шэнь Цинцю. – Заболевшие не могли заразить друг друга. В древних книгах пика Цин Цзин значится, что наибольшая группа зараженных сеятелем насчитывала лишь три сотни человек. В городе явно действует не один сеятель.

Лю Цингэ вскочил на ноги, сжимая рукоять меча. Будучи человеком действия, он, несомненно, жаждал тотчас отправиться на охоту за сеятелями, чтобы истребить их одного за другим.

– Погоди! – осадил его Шэнь Цинцю. – Я еще не все сказал.

– Прошу, продолжайте, шисюн Шэнь, – поторопил его Му Цинфан.

Однако Шэнь Цинцю заговорил не сразу, мучительно долго подбирая слова.

– Ло Бинхэ вернулся, – наконец сказал он.

Реакция была в разы слабее, чем он ожидал: из троих собравшихся великий мастер У Чэнь вообще не знал, кто это такой, а Му Цинфана в настоящий момент, похоже, не занимало ничего, кроме поисков скорейшего способа усмирить эпидемию. Лишь Лю Цингэ озадаченно нахмурился:

– Твой ученик? Но он же погиб от рук демонов на собрании Союза бессмертных!

Шэнь Цинцю понял, что ему воистину непросто будет это объяснить.

– …Он не умер, – наконец выдавил он. – Как выяснилось. – Резко меняя тему, он бросил: – Мы с тобой сейчас отправимся патрулировать город. Поговорим, когда вернемся.

– Хорошо, – согласился Му Цинфан. – Мне доводилось иметь дело с последними из выживших сеятелей. Теперь я знаю, как бороться с болезнью. Мне стоит пойти взглянуть на приведенных лордом Лю больных.

При этих словах Шэнь Цинцю невольно припомнил набор сверкающих серебром хирургических инструментов Му Цинфана: там были скальпели всяческих форм и размеров, а также столь длинные иглы, что сгодились бы и для аутопсии. В бездонных рукавах лекаря также имелась целая батарея тщательно этикетированных бутылей и склянок, от одного взгляда на содержимое которых можно было тронуться умом. Если связанные в мастерской люди увидят все это, крыше точно не удержаться на месте.

Издав сухой смешок, Шэнь Цинцю собрался было выйти следом за Лю Цингэ. Внезапно звук его собственного сердцебиения словно бы многократно усилился – в груди будто молот бухал. Шэнь Цинцю тут же «повело».

Лю Цингэ тотчас заметил это:

– Что с тобой?

Шэнь Цинцю не ответил. Он попытался направить поток энергии в правую руку, но ее не хватило даже на слабенькую искру.

Какого черта именно сейчас?

– Неисцелимый, – шепнул Му Цинфан.

Проверив пульс Шэнь Цинцю, Лю Цингэ решительно толкнул его на лавку:

– Посиди тут. Подожди.

Чего подождать? Пока Ло Бинхэ постучится в дверь? Шэнь Цинцю решительно поднялся на ноги:

– Я иду с тобой.

– Не путайся под ногами! – рявкнул Лю Цингэ.

«Ты же великий лорд Бай Чжэнь, – запротестовал про себя Шэнь Цинцю, – если ты полетишь со мной, то какие могут быть проблемы?»

– Шисюн Шэнь, вы принимали сегодня лекарство? – вмешался Му Цинфан.

Чудовищным усилием воли подавив желание закатить глаза, Шэнь Цинцю возопил:

– Принимаю я его, принимаю!

И, само собой, принял его сегодня точно по расписанию! А также попросил Лю очистить мои меридианы от яда! Почему же он внезапно ударил по организму, словно гром с небес? Что за чертовщина?

Именно этот момент Система выбрала, чтобы сообщить ему:

[Главный герой получает 100 очков крутости].

Да чтоб тебя!

Ты имела в виду: «Главный герой на коне, а Шэнь Цинцю – в полной заднице»?

Какого черта ты опять начисляешь баллы ни с того ни с сего? Хоть бы объяснилась для разнообразия!

– Шисюну Шэню не следует перетруждать себя, – вновь заговорил Му Цинфан. – Шисюн Лю заботится только о вашем благе. Вы можете причинить большой вред своему телу, если будете носиться по городу в то время, когда отравление прогрессирует. Лучше вам отдохнуть и подождать, пока я схожу за лекарством. Когда шисюн Лю вернется, его духовная ци поможет вам совладать с приступом.

Шэнь Цинцю трижды пытался встать, и всякий раз Лю Цингэ безмолвно толкал его обратно. Тон Му Цинфана окончательно скатился до воспитателя, распекающего непослушное дитя.

– Хорошо, шиди Лю, а теперь послушай-ка меня, – отчаявшись настоять на своем, заговорил Шэнь Цинцю. – Тот сеятель с пурпурной кожей жутко заразен. Если увидишь его, не кидайся к нему сломя голову. Атакуй на расстоянии. Когда вернешься – ступай сразу ко мне, нам нужно обсудить кое-что важное.

Он сделал особый акцент на последних словах.

Как говорится: «Тренируй армию в течение тысячи дней, чтобы она пригодилась тебе в один из них¹⁵⁴»! Лю, ты должен защитить меня!

Когда двое заклинателей покинули подземное хранилище, великий мастер У Чэнь заговорил:

– Бессмертный мастер Шэнь, вам все это не кажется странным? Царство Демонов столько лет не давало о себе знать, и вдруг – внезапная вспышка активности. На последнем собрании Союза бессмертных на свет появилось множество редких монстров. Теперь – сеятели, которых было не видно, не слышно на протяжении столетий, объявились в Цзиньлане. Боюсь, это не слишком хороший знак.

От себя Шэнь Цинцю мог бы добавить, что эти сеятели вдобавок куда сильнее прежних. В книгах, что он прочел, не было никаких упоминаний о том, что инфицированному человеку нельзя удаляться от заразившего его сеятеля. Одним словом, нехороший знак – это слишком слабо сказано. Вслух же он ограничился кратким:

– Предчувствия великого мастера не дают покоя и мне самому.

Да уж. И это не говоря о том, что Ло Бинхэ, которому следовало, будучи хорошим мальчиком, просидеть в Царстве Демонов еще пару лет, не изволил явиться по расписанию. Какие уж там хорошие знаки после этого!

Поскольку тело и духовная энергия великого мастера У Чэня сильно пострадали от болезни, даже этот краткий разговор утомил его. Шэнь Цинцю помог ему лечь и потихоньку выскользнул из хранилища. У Чэнь схоронился под землей, куда не проникали воздух и солнечный свет, Шэнь Цинцю же устроился на втором этаже над лавкой оружия. Поскольку Лю Цингэ мог возвратиться в любую минуту, он не мог позволить себе заснуть, так что просто недвижно сидел за столом, глядя в одну точку. Он с сожалением вспоминал о Ло Бинхэ – маленькой овечке, которая только и знала, что целыми днями простодушно блеять: учитель то, учитель сё… Хотел бы он, чтобы у этой истории был иной финал – от одного взгляда на черный лотос, в который превратился его Ло Бинхэ, у кого хочешь по всему телу побежали бы мурашки. От этой мысли Шэнь Цинцю хотелось рвать на себе волосы.

Спустя некоторое время кто-то постучал в дверь – ни слишком тихо, ни слишком настойчиво.

Поднявшись на ноги, Шэнь Цинцю позвал:

– Шиди Лю? Я думал, ты вернешься не раньше полуночи! Заходи!

Внезапно обе створки со стуком распахнулись.

Художник k_young03

За дверями в клубах непроглядного мрака стоял Ло Бинхэ, сложив руки за спиной, и на губах его играла знакомая легкая улыбка, не отражающаяся в двух бездонных холодных озерах глаз.

Прищурившись, он произнес:

– Доброго вечера, учитель.

Художник k_young03

Ло Бинхэ

Художник 老历茅台 / Lao Li Maotai

***