Любовь зла [Арсений Александрович Истомин] (fb2) читать онлайн

Арсений Истомин Любовь зла

После того как Алексею пришлось провести некоторое время в камере следственного изолятора, по подозрению в убийстве собственной подруги и семьи автомобилистов, в которую он, якобы, въехал, ему захотелось написать статью о каком-нибудь жутком преступнике или маньяке. Выйдя на свободу, он дал себе время отдохнуть буквально пару дней, так сказать прийти в себя, после чего начал полномасштабные поиски. Как на зло не одно дело его не заинтересовывало, да и зверских убийств у преступников, чьи анкеты он просматривал, как таковой не было. Все было какое-то скучное и однообразное, до той поры, пока Алексей не перешел к просмотру дел людей, находящихся под наблюдением психологов. Здесь ситуация обстояла гораздо интереснее, его увлекало одно дело за другим, он продолжал откладывать одну папку за другой, пока огромная стопка не закончилась. По мере того, как Алексей проверял выбранные дела, люди оказывались либо погибшими, либо умершими. Преступники могли находится на другом конце страны, либо попросту в бегах. Когда список анкет заметно поредел, Алексея увлекло дело Толмачевой Ольги Александровны уроженки свердловского городка с интересным названием Свободное. Ей было в районе двадцати пяти лет, свежей фотографии не было, а на дате рождения красовалось пятно от старой замазки. Графа родители почему-то тоже пустовала, хотя в случае, если по делу проходит человек из приюта, то в таком случае пишется название организации, адрес и контактный телефон, это он успел заметить на предыдущих анкетах. Остальные записи журналиста не так впечатлили, как дело, по которому проходила эта гражданка.

Находясь под следствием, Ольга Александровна призналась в том, что убила более пяти человек собственноручно, перед этим она их склоняла к самоубийству, после чего сама же убивала, а затем закапывала трупы в общую яму. Убийства происходили с периодичностью примерно раз в год, получается, что в этом тихом городке пять лет подряд пропадали мужчины, и этого никто не замечал.

— Хорошенькое дело — подумал Алексей, листая страницу за страницей. Но все-таки он считал, что обстоятельства дела куда интереснее, зачем молоденькой девушке заниматься преступлениями, одной? В этом деле явно было много недосказанности. Алексей чувствовал, что ему может попасться в руки замечательный сюжет, который всего-то надо самому развить. Ему стоило всего-навсего поговорить с этой Ольгой, выяснить настоящую причину, по которой она шла на убийства. В его распоряжении оказалась информация, что Толмачева Ольга находится в психиатрической клинике для душевнобольных в одном из домов реабилитации Владимирской области. Это не могло не радовать, ведь, ехать пришлось всего лишь в соседнюю область. Сайта, телефонов и другой контактной информации об этой психиатрической клинике в свободном доступе не имелось, на телефон, указанный в деле, никто не отвечал. Пришлось ехать наобум среди недели, опять же захватив с собой лишь бумагу для письма. Остальное Алексею было без надобности, побывав один раз по ту сторону забора, он чувствовал, что может без труда жить самой аскетичной жизнью, которую только может представлять обычный человек. Дорога заняла несколько часов, арендованное авто неслось по свободной трассе, не обращая внимания на предупреждающие знаки. Навигатор молчал, камер не было, значит в скорости можно было себе не отказывать.

По обе стороны дороги проносились густые, красивые леса, Алексей впервые с момента своего освобождения увидел их снова. Будто заново испытав те чувства, которые холодили душу, он вцепился в руль и сильнее вжал в пол педаль газа. Двигатель заревел, накручивая обороты. Дорога, ведущая к психиатрической клинике сворачивала с федеральной трассы прямиком в чащу, дальше по бетонным плитам надо было проехать еще в районе двух километров, прежде чем машина подкатила к откатным воротам. Территорию клиники для душевнобольных отделял трехметровый металлический забор с колючей проволокой у самого верха. Безопасности здесь, по всей видимости, отдавали первостепенное значение. Проехать мимо заспанного охранника не составило проблем, тот задал Алексею пару вопросов и открыл ворота, объяснив, куда тому сейчас необходимо двигаться. Дорога из бетонных плит сменилась обычной грунтовой тропкой. Мужик не просто так десять минут объяснял Алексею маршрут движения, на пути встречались развилки, одна из них вела к котельной, по крайней мере об этом говорил указатель. Стоя на очередном перекрестке, Алексей увидел, как другая тропка ведет к реке, скрывающейся за высокими елями. Здание психбольницы было еще советского образца, с тех времен тут осталось все, что нельзя было поменять на бюджетные деньги. Облупившиеся стены, обшарпанная бледно-желтая краска. Еще стеклянные окна в деревянных рамах за металлическими решетками. Такого же вида вход и грузная, тяжелая дверь. Алексей оставил машину на импровизированном месте для стоянки и направился ко входу. Зайдя во внутрь, он ощутил приятный аромат свежевымытых полов и вкусно пахнущего химического средства.

— Вы к кому? — спросила пожилая женщина, сидевшая у входа.

— Я к Толмачевой Ольге — ответил Алексей спокойно.

— Родственник? Время для посещения у нас написано на доске документации, сегодня никого не принимаем — проговорила старушка, показывая на стенд возле себя.

— Я юрист, адвокат — запнулся он.

— Подождите, сейчас узнаю — недовольно сказала она, прежде чем встать. Женщина постучалась в один из кабинетов, которые располагались в длинном коридоре, стоящем поперек входа. Алексей подошел ближе к маленькому окошечку регистратуры. Внизу у пожилой дамы лежали очки, журнал с открытыми на странице кроссвордами и маленький бейдж с написанными печатными буквами «Сафонова Людмила Петровна». Из личного опыта Алексей знал, что расположить к себе человека можно, обращаясь к нему уважительно по имени, вместо пресловутых «Вы, извините, не подскажите» и тому подобных. Когда медсестра вышла из кабинета, она направилась в другую сторону вдоль по коридору, словно начисто забыв про ждущего ее посетителя. Вернувшись на свое рабочее место, она зашла в тот же кабинет с каким-то пакетом, после чего села на свое рабочее место.

— В общем у вас сегодня встреча никак не получиться, вы приехали слишком поздно. Ждем вас завтра — сказала медсестра.

— Людмила Петровна, неужели нельзя увидеться с ней сегодня? — уточнил Алексей со всей вежливостью.

— Как? Кто? Я, во первых, Светлана Георгиевна, во вторых, главврач и так не в восторге, что к Оленьке порой норовят заскочить мелкие журналисты. Я надеюсь вы не из этих? — она посмотрела на Алексея ледяным взглядом.

— Нет, ну что вы — ответил Алексей, сжимая в руке папку с чистыми, как его намеренья, листами.

— Вот и прекрасно, а то мы даже перестали ее на улицу выпускать. Не хочет она о своем разговаривать. Вы уж там постарайтесь — пригрозила она Алексею высохшим пальцем.

— Обязательно — ответил он.

— Во сколько могу приехать? — спросил Алексей.

— Всё на стенде. Вон, доска документации, для меня что-ли весит? Часы приема, выходные дни и среда с десяти до четырнадцати — пробормотала она.

— Хорошо, спасибо большое — поблагодарил Алексей и вышел на свежий воздух.

Лес и роща, в которой располагалась больница, полностью просвечивались лучами яркого солнца. Оставшийся день надо было посвятить чему-нибудь полезному. Сидя в машине, Алексей прибрал валявшиеся документы, листы бумаг с заметками, планом стандартного допроса и тому подобного. Не найдя другого способа, как с пользой провести время, Алексей улегся на заднем сидении, закрыл двери на всякий случай и заснул. Сон был хорошим, крепким, один в машине на охраняемой территории.

Проснувшись от стука по стеклу, Алексей приоткрыл глаза. На него смотрел охранник, вылезший из своей будочки.

— Ночевать у нас собрался? — с долей юмора спросил он.

— Нет, завтра с утра приеду — сказал журналист, начиная собираться.

— А. ну, давай, давай — усмехнулся сторожевой пес и пошел обратно к себе.

— Чего ему стоит меня в машине здесь оставить? — не понимал Алексей трудностей собачей жизни. Сейчас ему придется искать себе место, где переждать ближайшие несколько часов, а потом и саму ночь. Интернет не работал, связь в лесной глуши вообще не ловила, если на трассе перед тем как съехать в сторону еле как горела одна полоска связи, то сейчас не было не одной. Значок интернета был зачеркнут крестиком, а внизу светилась надпись «Только экстренные вызовы».

— Прекрасно, нет ну, просто прекрасно — злился Алексей, выезжая с территории психбольницы.

— Бардак развели в своем дурдоме! — не переставал ругаться журналист.

Вспоминая по памяти, где может находится ближайший населенный пункт, Алексей припоминал лишь те, что он оставил сотней километров позади, пока гнал сюда, чтобы успеть до обеда. Придорожных супермаркетов он тоже не припоминал, пока ехал по абсолютно пустой трассе. Благо, еще будучи в Москве, он захватил с собой сок и пару зеленых бананов, которые теперь составляли весь его рацион на ближайшие обед ужин и завтрак.

— Ладно — махнул он рукой, вспоминая еду, которую давали в СИЗО. Поначалу он изнемогал от голодовок, которые сам себе устраивал. Как это бывает у непривыкших к подобного рода продуктам, удобоваримым в первые дни казался только хлеб, даже компот, который по факту варили из свежих фруктов, в основном яблок, был отвратителен не только на вкус, но и на вид. От таких воспоминаний есть расхотелось окончательно, выезжать никуда в поисках ближайшего супермаркета не было ни малейшего желания. Спрашивать у охранника, где находится ближайший населенный пункт, Алексей не хотел, к тому же бензина, как на зло, оставалось проехать чуть-чуть и до заправки, так что наматывать километраж смысла не было.

Алексей почти смирился с тем, что ему придется ночевать в лесу. В конце концов с момента его предыдущих приключений прошло больше полугода, однако давние страхи давали о себе знать. Воспоминания из прошлого всплывали один за одним, пусть и размытые, но они были. Найдя место, откуда лес просматривался во все стороны минимум метров на пятьдесят, водитель заглушил двигатель и вышел из машины. Природа так и манила своей красотой, сосновый бор, возле которого Алексей оставил автомобиль, был покрыт мягким мхов, здесь пахло хвоей, шишками и немного лесной влажностью. Тишина, большой дороги не было слышно, под ногами проваливался пушистый, словно подушка мох. Не кусочка мусора, фантика или какой бутылки. Сюда, по всей видимости, люди еще не добрались. Алексей огляделся в поисках грибов, но ничего поблизости не нашел. Тогда он развернулся и направился к машине. Проспав практически до позднего вечера, Алексей проснулся, озираясь по сторонам. Солнце давно перевалило за горизонт, на лесные окрестности опустилась мгла темная, пустая и холодная. После усиленного дневного сна прилечь вовсе не хотелось, при всем желании Алексей не мог спокойно заснуть, не прислушиваясь к звукам вокруг машины. Где-то поддувал ветер, где-то падала ветка, с хрустом ломаясь о землю. Но у Алексея, как на зло, ни в одном глазу, сидя на водительском, он то и дело оборачивался на звук, вглядываясь в запотевшее стекло. Наконец, ему удалось провалиться в сон, после продолжительного сиденья в кресле с закрытыми глазами.

Проснулся он от того, что кто-то стучал в стекло на его двери тихо, монотонно. Лешка открыл глаза и повернул голову в сторону, чтобы посмотрите, кто стучит. Там никого не было, решив, что ему показалось, он потер глаза и посмотрел в лобовое стекло. Сквозь сон, легкую дымку приоткрытых век Алексей увидел два глаза, словно у кошки, отражающие свет фар. Большие как блюдца. Адреналин моментально включил организм в работу. Рука дернулась к ключу зажигания, но его не было в замке. Леша только сейчас сообразил, что фары у него все это время выключены.

— Получается, светиться там нечему. Откуда тогда исходит свет? — думал Алексей, ерзая рукой в поисках ключа. Не успел он сделать хоть что-то, как загадочная пара глаз с ревом проехала мимо него, стараясь не свалиться в придорожную канаву.

— Господи, с такими кошмарами самому невольно в псих учреждение угодить можно — буркнул он, смотря на причудливый квадроцикл. Через пару часов начало светать, лес играл новыми красками в озаряющем его солнце. Роса маленькими капельками блестела на барханах зеленого мха. Только когда более менее стало светло, Алексею удалось нормально заснуть, не просыпаясь.

Будильник сработал в девять сорок пять, любимая мелодия с утра поднимала настроение. Времени вернуться до ворот у Алексея ушло в районе пяти минут, охранник узнал вчерашнего гостя и без промедления открыл проезд. Пока поставил авто на стоянку, не торопясь, добрел до вход Алексей затратил еще пару минут. Скорее всего его могли посадить в приемной и ждать, когда стрелки старых опаздывающих часов покажут десять. На удивление его сразу же провели к Толмачевой, не запросив документов удостоверяющих личность или тому подобного. Все было по простому, по домашнему спокойно. Маленькая медсестричка повела Алексея через пожарную лестницу вниз, дойдя до последнего этажа, она открыла дверь, растворившись в темноте коридора. Щелкнул выключатель, лампы замигали, освещая узкий коридор.

— Просто наверху у нас проходит дезинфекция. Как правило к больным в это время никто не приезжает, вот мы и… — объясняла медсестра.

— Да, не волнуйтесь, все нормально — отвечал Алексей.

— Вот туда, пожалуйста — указала медсестра.

— Да, хорошо — произнес Алексей.

— К дежурному по этажу не забудьте подойти! — прокричала ему вслед женщина.

Алексей оказался в узком белом коридоре с кучей дверей с маленькими окошками. В дальнем углу за столиком развалился, по всей видимости, тот самый дежурный, смотрящий по этажу.

— К кому? — лениво произнес тот, продолжая вальяжно сидеть и грызть семечки.

— К Толмачевой Ольге Александровне — ответила медсестра.

— Родственник? — удивился мужчинка.

— Нет. Я адвокат — сказал Лешка.

— А, понял. Знаю, сам на юридическом четыре годы отучился — улыбнулся охранник.

— Проведете меня к ней? — поинтересовался Алексей, подходя к столу.

— Да, но не рассчитывайте на комнату для переговоров. Она у нас наверху, а вести ее я не собираюсь — ответил мужик.

— Вы же знаете, что по закону… — начал было Алексей. Он из личного опыта и опыта работы знал, что для беседы с адвокатом полагается отельная комната, где обвиняемый может наедине с юристом поговорить тет-а-тет.

— Да, пойми я знаю, знаю. Но не хочу, единственное что я могу, это оставить вас наедине. Она спокойная, прыгать на вас не станет, но вот злить ее не надо. Знаешь сколько здесь смотрящих до меня было? Знаешь нет? А я тебе скажу, трое. И все как один повеселись, стоило им поинтересоваться в грубой форме за что здесь сидит эта, эта… — он медлил.

— Эта чудная, прекрасная девушка — неестественно продолжил он. Дальше мужчина стал говорить полушепотом.

— Я поведу вас к ней, сделаю вид, что закрою на ключ, чтобы рядом не стоять. Когда вы закончите, постучитесь и я подойду, типа открою дверь. Если она будет злится — уходите — прошептал он, тщательно выбирая слова.

Алексей опасался рисующейся перспективы остаться с сумасшедшей один на один в полузакрытой камере. Отступать назад было попросту нельзя, к тому же огонек пламенного журналиста в нем еще не успел погаснуть.

— Пройдемте — ответил Алексей, показывая рукой.

— Не в эту сторону, сейчас — сказал охранник, замешкавшись в ключнице. Он открыл маленькую коробочку в которой было, на удивление, всего лишь два ключа. Первый был подписан как «туалет», второй же не имел надписей, лишь стертый номер камеры, где находилась душевнобольная.

— Она здесь одна? — спросил Алексей.

— Ш-ш-ш-ш, тише, умоляю вас — прошептал мужчина.

— А что такое? — не понял Алексей его.

— Здесь раньше все комнаты были заняты. Вот только они один за одним стали то головой о стену насмерть разбиваться, то на трубах вешаться, то еще чего. Одним словом, извели их всех — стараясь говорить, как можно тише, шептал мужчина.

— Вы считаете, что это она? — спросил его Алексей. Охранник в ответ только кивнул головой.

— Понятно — вздохнул Алексей. Подходя к закрытой комнате, он созрел для последнего вопроса.

— Скажите. Были ли у нее до этого адвокаты? — спросил Алексей. Но охранник ничего не сказал, он лишь открыл дверь камеры и одобрительно кивнул.

— Проходите пожалуйста, приятного время препровождения — сказал он вслух, прикрыл дверь, аккуратно провернув ключ в замочной скважине туда и обратно, дверь по прежнему оставалась открытая. После этого мужчина поспешил вернуться на свою рабочее место, продолжая лузгать свои соленые тыквенные.

Алексей оказался в тамбуре, из которого следовала дверь в маленькую комнату, где на кровати сидела та самая Толмачева.

— Вы позволите? — спросил он, заходя вовнутрь.

— Кто вы? — задала девушка ответный вопрос.

— Я юрист — ответил Алексей, не считая за вранье собственные слова. У него тоже есть познания в юриспруденции. Мало того он часто присутствовал на заседаниях суда, поэтому лжи в его словах, как он думал, не было.

— Проходите — сказала Ольга.

— Добрый день, меня зовут Алексей Николаевич — представился Леша, закрывая дверь.

— Вы не похожи на юриста — сказала она.

— Ольга Александровна… — хотел было исправиться Алексей.

— Но я вижу, что вы были в местах лишения свободы, что случилось? Вы мотали срок? — спросила она, закидывая ногу на ногу.

— В общем-то нет, обвинения в совершении преступления были сняты и меня освободили — ответил Алексей.

— Значит вы так хорошо все подчистили, что вашу вину не смогли доказать? — поинтересовалась девушка, смотря Алексею в глаза. Тот присел на стул возле маленького столика и продолжил.

— Вовсе нет, меня обвиняли в преступлении, которого я не совершал! — возмутился Алексей.

— Она была вашей невестой? — спросила она.

— Подругой — ответил Алексей, стараясь держаться сдержанно. Возможно, и до этого подвала дошла новость о том, как из авто на обочине пропала семья, а в деревне неподалеку произошел пожар, пропавших четыре, найдено — ни одного.

— Здесь есть что-то потустороннее, не так ли? — спросила она.

— Боюсь, да — ответил Леша.

— Вы меня заинтересовали, знаете, журналисты, которые приходили до этого так бесцеремонно пытались вытянуть материал для своих газетенок. На самом деле им нет до вас никакого дела, вы раскрываете душу, которую они могут впоследствии растоптать, как сигаретный окурок — говорила Ольга. Алексей молчал, сидя абсолютно белый. Он не знал, что говорить, в этой ситуации именно он должен был задавать вопросы, а не она ему.

— Извините, просто у меня в последнее время не так много гостей, кому можно было бы излить душу — извинилась она.

— А вам хочется? — удивился Алексей.

— Вы знаете, да. Ха, самой даже интересно, как это получается — рассмеялась она. Алексей каждую минуту удивлялся тому, что видел. Сидеть спокойно на одном месте ему не удавалось, он был словно в одной клетке с тигром, который мог на него накинуться и загрызть до того, как прибежит растерянный охранник.

— Вы хотели задать мне вопрос? — начала было подсказывать Ольга.

— Да, вы знаете. У меня есть целый ряд вопросов, касающихся дела — заговорил Алексей.

— Хорошо, можете задавать — согласилась Ольга.

— Ознакомившись с материалами дела, в голове не укладывалось как, как вам удалось… — он пытался подобрать подходящее выражение.

— Убить пятерых мужчин? — прервала его попытки Ольга.

— Да, именно. Извините, если вопрос показался слишком прямым — сказал Алексей, скрывать свою истинную журналистскую сущность было уже ни к ничему.

— Начнем с того, что на самом деле их было гораздо больше, просто никто не знает, где находятся остальные тела, к тому же лично я их не убивала, если вы это имеете ввиду, они делали все на добровольной основе. Здесь лучше начать с самого начала, чтобы была понятна природа моих действий — сказала женщина.

— Да. Конечно — согласился Алексей, приготовившись слушать и делать заметки.

Начнем с того, что для меня долгое время оставался неизученным вопрос, кто мои настоящие родители. В раннем возрасте они поместили меня в приют, из которого позже меня забрала довольно милая семья. С ними я не думала о прежних родителях, о детском доме. Любой день, который мы проводили вместе был для меня, тогда ребёнка, праздником. В конце концов эта пара меня удочерила, когда я начала на постоянной основе жить у них в квартире. Они дали мне эту фамилию, от нового отца мне досталось отчество… — рассказывала она.

— Значит детство у вас проходило спокойно? — хотел было подытожить Алексей.

— К сожалению, нет. Спустя несколько лет после того, как меня определили в эту семью, я привыкла к родителям, став рефлекторно звать их папа и мама. В одно лето мы собирались поехать в поход с удочками и палатками. Организатором веселье был отец, в то время у него был отпуск. Буквально в какие-то два дня до отъезда мама сообщила, что ей надо не на долго уехать по рабочим моментам. Отца это, конечно, немного расстроило, но ему ничего не оставалось делать, как отпустить ее. По прошествии трех дней она не вернулась домой, на звонки не отвечала, телефон был все время вне зоны доступа. Тогда-то отец побежал в полицию, начали искать. Развернули масштабные поиски, лазили где она только могла находиться.

— Извините, вы сказали вас определили? — переспросил Алексей.

— Да, все верно. До определенного момента я находилась в сиротском приюте. Это был один из детских домов моей области, куда частенько подбрасывали подкидышей. Таким образом в приюте оказалась и я. Моя мать была цыганкой, ушла с табором при первой возможности, им как вы знаете в ночь идти — не привыкать, поэтому едва я родилась и прожила с ними меньше года, как она оставила меня под дверями сиротского, надеясь, что там ее ребенка смогут определить в семью куда лучше цыганской шайки.

— Значит ваши способности передались вам от матери? — спросил Алексей, растирая кончик тетрадного листа.

— По всей видимости, да. О своей прежней матери я ничего не знала. Благо, что она решилась родить, видите ли цыгане очень щепетильны в вопросах смешения крови. Держаться надо было всегда внутри табора, среди своих, иначе могли и прогнать куда подальше. Очевидно, матери первое время удавалось скрывать тот факт, что она понесла от обычного русского мужчины. Однако после родов, когда все стало видно невооруженным глазом… — тут она взяла паузу.

Алексей посмотрел на Ольгу, всматриваясь в ее, действительно, местами не совсем славянские черты лица. Черные, вьющиеся волосы, темноватая кожа, хотя в условиях плохой видимости понять это было сложно — над ними горела всего одна лампа, да и та норовила вот-вот погаснуть. Заостренные черты лица, по всей видимости, доставшиеся от матери. Венчал необычный образ ярко-голубые глаза, которые выбивали из колеи привычной расовой идентичности. Ту Ольга посмотрела на Алексея, который рассматривал ее, словно музейный экспонат. Их взгляды пересеклись, Алексей поспешил отвезти глаза, поняв всю неловкость ситуации.

— С вами здесь хорошо обращаются? — вдруг, неожиданно спросил он, чтобы выкрутиться из неловкой ситуации.

— Со мной? Да, вполне нормально. Видите ли, Валера — наш охранник, он, как бы это вам сказать, тоже местный — шепнула она последнее слово.

— Вы хотите сказать, что человек, который сейчас смотрит за этажом, тоже является местным пациентом? — уточнил Алексей.

— Ну конечно, по вашему кто-то стал бы ездить в эдакую глушь работать за три копейки, когда, при всем при том, приходится сидеть в нескольких метрах от умалишенных и слушать их речи? — спросила она его.

— Угу — только и смог произнести Алексей.

— И какое у него заболевание? — спросил он.

— У него расстройство личности, проще говоря, в одном его теле уживаются два совершенно разных человека. Сейчас он сидит здесь тихий и спокойный, но стоит его вывести из себя, каким-нибудь неосторожным выражением, как на поверхность вылезет другая личность. И я вам скажу, лучше с ней не сталкиваться. Мы поступили с Валерой примерно в одно время, тогда его держали отдельно, со связанными руками. Он ловко мог менять личность, которая становилась главной. Так с неопытными врачами он вел себя спокойно, признаков психоза — какого-либо расстройства вообще он не подавал. Однако стоило им приблизится к нему, или, не дай Бог, развязать руки, как он становился бешеной обезьянкой — она рассмеялась.

— Он убил кого-то здесь? — не понял шутки Алексей.

— Нет, ну что вы. Он на это не способен, Валера начинал себя вести слишком активно, ломал и крушил все, что попадалось под руку. Людей он не трогал, а тяга к хаосу была сильная. Стоило ему оказаться в безопасности, Валера выпускал всю злость на предметы вокруг. Однако на человека он не способен поднять руку, абсолютно безвредный тип, точнее обе его личности.

— И как он с ними борется? — спросил Алексей.

— Они договорились. Пока светлая сторона — я ее так называю, устроилась на работу и сидит здесь, темная — мирно ждет своего часа, пока Валерка уйдет отсюда на безопасное расстояние куда-нибудь вглубь леса. Там он ведет себя, словно ужаленный медведь, валит сухие стволы, разносит пни и кустарники, после него конечно остается не выжженная земля, но под утро он возвращается абсолютно спокойным — сказала Ольга.

— Простите, вы сами выходили отсюда? Или это Валера вам описывал свои ночные похождения? — решился уточнить Алексей.

— Да, вы верно поняли. Я могу отсюда выйти и пройтись за забором — объяснила она.

— Дурдом какой-то! — подумал про себя Алексей.

— Что ж, вы правы — неожиданно ответила сумасшедшая. Алексей уставился на нее, не понимая, что произошло. Просидев в таком положении еще с минуту, Алексей опустил голову в поисках опросника для интервью.

— Ольга, насколько я понимаю, вы росли в благополучной семье, и проблем с родителями у вас никаких не было — спросил он наконец.

— Нет, отчего же. Идеальных семей не бывает, в моей тоже, хоть и не частым гостем были скандалы и ссоры. До определенного момента, правда — сказала она и посмотрела в окно, смотрящее на коридор.

— Моих приемных родителей звали Максим и Анна Толмачевы, опережая ваш вопрос, отчество я позже взяла от своего настоящего отца, о котором узнала несколько лет назад. Молодая пара была ко мне очень добра, они вместе проводили с маленьким ребенком много времени, пытаясь восполнить тот недостаток материнской ласки и отцовской любви, который был у каждого, кто оказывался в приюте. Взрослея, я подмечала в их отношениях какую-то натянутость, фальшь. Они порой не особо много разговаривали друг с другом, лишь изредка одаривая холодным взглядом. Затем ссоры прекращались, они снова мирились и вели себя так, как будто ничего и не было. Одним словом, обычные люди — подытожила она.

— Как же вы тогда оказались здесь? — не понимал Алексей.

— Все поменялось в один момент, когда Анна пропала. Следственный комитет подождал три дня и начал поиски. Отцу пришлось отзываться на каждый вызов, его могли привести прямо к хирургическому столу или в морг. Понятные дело, что от такого можно свихнуться. Так что, когда в разбившейся машине, которая буквально протаранила фонарный столб, нашли ее телефон, в голове у отца, будто бы, что-то щелкнуло. Он стал меняться на глазах. Из погибших в машине было всего двое, обгоревшие тела увезли сначала на экспертизу, затем на опознание. Отец испытывал смешанные чувства, однако ему удалось установить, что погибшая жертва не является его женой, второй погибший был мужчина, сидевший за рулем врезавшегося автомобиля. Проанализировав мамин телефон, отец не нашел там ничего, за что могло бы уцепиться следствие. Тот был абсолютно пуст, сомнительных контактов вообще обнаружено не было.

— В деле вы попросили указать, что ваш отец никак не издевался над вами, но как он узнал о ваших способностях? — поинтересовался юноша.

— Все достаточно просто, я сама ему обо всем сказала. Понятное дело, сейчас я об этом очень сожалею, но тогда это сыграло свою роль. До того, как отцу позвонили следователи и попросили подъехать на место аварии, мне приснился сон, в котором я видела маму, сидящую в сером автомобиле, она звала меня, протягивая руку. Рассказав его отцу, я не знала, что от него ждать. Он мог успокоить ребенка, который скучал без родителя, либо же просто промолчать.

В комнате повисла тишина, с каждым вопросом у Алексея складывалось впечатление, что его собеседница явно чего то не договаривает. Может быть она все еще не доверяет ему и он попросту теряет время, идя по натоптанной дорожке. Он подумал, что раз смерти происходили одна за одной на протяжении пяти лет в одно и то же время, значит смерть носила оккультный характер. Он решил поподробнее узнать об этом, но сначала требовалось поднять тему потустороннего.

— Вам приходилось видеть другие сновидения, которые оказывались пророческими? Я имею в виду, вы как-то пытались развить то, что у вас было? — попытался скорректировать он свой вопрос.

— На это у меня было затрачено все детство. Видите ли, когда следствие зашло в тупик и самым простым решением проблемы оказалось сказать, что Анна попросту находиться в бегах с каким-то другим мужчиной, с которым они по всей видимости ехали в этом авто. Мобильник выронила и забыла, а любовник, если мы уж так начали о нем говорить, вытащил ее и увез в неизвестном направлении. С того момента отец пытался начать собственное расследование, но так как у него не было опыта в этом деле, да и полномочиями никакими он не обладал, все попытки сошли на нет. Оставался последний вариант, и это вариант сидел у него в детской и игрался с куклами. Он стал чаще проявлять интерес к моим сновидениям. Будучи ребенком я не замечала того, как квартира замещалась новыми книгами по эзотерике, мистике и прочему. На ночь отец стал поджигать какие-то свечи, мне это казалось интересным. Над кроватью висела пара ловцов снов, которые Максиму удалось где-то отыскать — сказала она.

— Значит, вы специализируетесь только на том, что видите во сне, и ваш отец стал развиваться именно в этом направлении? — переспросил Алексей, якобы желая уточнить.

— Поначалу так оно и было. Но я стала с легкостью находить вещи, которые он по рассеянности оставлял в забытых местах. Для меня это было что-то вроде проявления внимания, в отсутствие матери он полностью стал занимать наше семейное время и досуг, которые теперь у нас были одни на двоих. Иногда он специально прятал какой-нибудь предмет из тех, что давал подержать с завязанными глазами. Просил угадать вещь, которую я не видела или не могла потрогать. Чем сложнее становились задания, тем мне самой было интереснее, однако я и не догадывалась, что в скором будущем испытания обретут совсем другой вид — рассказывала Ольга.

— Ваш отчим всегда работал один? — спросил журналист.

— Я называю его отцом, потому что с юридической точки зрения я — его дочь. Но из-за того, что стало происходить потом, я попыталась отстраниться от него и стала звать только по имени — объяснила Ольга, перекладывая ноги с одной на другую.

— Извините. Я лишь хотел уточнить, работал ли кто-то в паре с вашим отцом или ему приходилось изучать все самому? — пояснил свой вопрос Алексей, он исписал уже несколько листов, однако все еще не докопался до истины, которая, как он чувствовал, была куда интереснее, чем эти пустые разговоры. Задать вот так с порога прямой вопрос он не решался, в конце концов Ольга сама могла перестать говорить и он бы тогда поехал домой не с чем. Рука уставала, шариковая ручка бегло двигалась по новенькой бумаге.

— Я уже слабо помню, пару раз к нему точно кто-то заходил. Сам бы он явно не смог работать, некоторые из книжек были написаны далеко не на русском языке, в подростковом возрасте я силилась их прочитать, но все оказалось тщетно. Как раз после одного из таких гостей, он разложил передо мной несколько фотографий с людьми и стал спрашивать, что я вижу. Он пытался, сам того не умея, привить мне возможность определять живых и мертвых, различать характер и тому подобное.

— Вам это удавалось? — спросил Алексей.

— Не сразу. Надо сказать, что в этом деле мне не удалось преуспеть. Не смотря на то, что мне приходилось проводить с ним много времени, сон всегда считался законным основанием для отдыха. Тут Максим старался быть аккуратным, возможно он считал, что во сне я смогу узнать, где находится мама, жива она и хочет ли вернуться — сказала Ольга и замолчала.

— Вы не устали? — спросил Алексей, дописывая последнюю строчку. Ему самому явно требовался перерыв, рука просто отваливалась с непривычки.

— Я не сразу тогда поняла, что он был очень ревностным — вдруг заявила Ольга.

— Что, простите? — переспросил Алексей.

— Мой отец очень жестко реагировал, когда мама порой поздно возвращалась домой. Он не отпускал ее одну порой ни на шаг от себя. Становясь взрослее, я только больше стала подмечать его маниакальные замашки. На меня они никак не распространялись, его все еще мучала она — Анна. Поначалу я списывала все на его большую привязанность к матери, думала, что он так сильно по ней скучает, как и я. Мы вместе проводили вечера, изучая все новые и новые книги, которые стали хранится у меня под кроватью. Когда эксперимент с фотографиями удачно завершился, Максим протянул фотокарточку, повернутую задней стороной, так что даже силуэт никак не просвечивался. Я попыталась почувствовать хотя бы что-то, но чувствовала только тепло и биение сердца. Человек на фотографии был жив, уже потом, пытаясь разузнать больше, я увидела животный страх, он был связан с ним — с отцом. Я посмотрела на него, в меня алчущим взглядом впивались маленькие глазки. Меня вмиг осенила мысль, будто в темной комнате, полной непонятных предметов включили свет. Живой страх был настолько сильный, что мне удалось его прочувствовать буквально на себе. С того момента я перестала помогать отцу, как либо запутывая ход его разбирательства. Между тем испытания и, так называемые, тренировки становились все изощрённее. Половину из тех тестов, что предлагал мне Максим, я проваливала. Однажды летом, когда погода за окном была максимально приятной, мы выехали поздним вечером в лес. Зайдя глубоко в чащу, он завязал мне глаза и повел куда-то в неизвестном направлении. Когда мы вышли на лесную поляну в заброшенном лесу возле городской свалки, солнце уже опустилось за горизонт. В паре шагов было ничего не разобрать, кроме того не давали сосредоточиться и назойливые комары, которые летели за нами многочисленной стаей. Это событие отец назвал экзаменом, мне требовалось найти потушенный им костер, где лежали продукты, после чего найти место, где оставалась машина. Только найдя потухший костер я бы смогла вернуться в машину, идти за Максимом было бесполезно, он направлялся к теплому авто, где над ухом не жужжали назойливые кровопийцы. Из тех воспоминаний я слабо помню, был ли тогда вообще ужин, потому что есть хотелось все сильнее и сильнее. Стоило отцу уйти подальше, как я потерялась, стоя на одном месте. Со всех сторон доносился шум листвы качаемых деревьев, богатая фантазия рисовала не только шорохи за ближайшими кустами, но и тех, кто там якобы сидел. Максим отошел достаточно далеко, настолько, что я перестала ощущать его поблизости. Холод, страх и желание есть полностью сковали тело. Мозг отказывался думать в столь стрессовых условиях. Не получалось даже найти машину, все попытки сходили на нет. Сейчас я злюсь, на то как этот тип оставил маленькую девочку двенадцати лет одну в окружении сосен-исполинов просто в голове не укладывается. Сидеть на одном месте слишком долго не хотелось, желание поскорее найти это потухший костер и сесть в теплую машину все отчетливее звучало в мозгу.

Оля остановилась на месте и закрыла глаза, кроме звуков ночного леса с разных сторон доносились жалобный вой собак в ближайшей деревне, трель и свист маленьких кузнечиков на поляне. Костер не хотел находиться, его здесь как будто попросту не существовало. Желудок давал о себе знать, урча на всю полянку. Пройдя с несколько десятков метров, Оля поняла, что заблудилась и села на мягкий мох, не в силах пошевельнутся. Страх маленького ребенка заполонил все, хотелось закрыть глаза, а открыв, очутиться у себя дома. Внезапно она услышала треск. Хруст веток прерывался, словно кто-то аккуратно пробирался через деревья. Звук усиливался, Оля было решила, что это идет Максим, он огорчился тем, что ребенок провалил задание и шел забирать ее домой. Глаза постепенно привыкали к темноте, слабенький хруст усиливался, вот он уже где-то под ногами. Ребенок увидел блестящий носик, торчавший из под круглой шапочки, полной острых игл.

— Ежик — подумала она тогда. Маленькое создание, будто чуя на своем пути посторонний предмет, обходило Олю стороной. Эта минутка смогла утихомирить тот страх, который до сего момента мешал сосредоточиться. Девочка закрыла глаза и постаралась представить запах дров, тепло и свет согревающего костра. На удивление теплых точек было несколько, одни были сильнее, другие совсем слабенькие. Лучше всего чувствовались костерки, который располагались ближе всего. На размышления было не так много времени, надо было двигаться, иначе я рисковала стать поздним ужином для целой оравы кровососущих. Жар и тепло в руках начинали усиливаться, настроение постепенно улучшалось, впереди виднелся мерцающий свет. Дальше Оля шла уже без потусторонней помощи, она видела, как в паре шагов догорал костерок. Когда замерзший и оголодавший ребенок дошел до маленькой поляны, огонь медленно начинал гаснуть, погружая во тьму все вокруг себя. Оля, не долго думая, сообразила хвороста, забросала огонек сухой травой, тот в миг оживился, накинувшись на иссохшие травинки. Через несколько минут Оля сидела напротив горевшего костерка, с обратной стороны почти у самого огня лежал рюкзак с продуктами, внутри оказались хлеб и сосиски, нанизанные на шпажки. В термосе, который Оля так и не смогла самостоятельно открыть был сладкий чай. Когда с едой было покончено, пришло время следовать к машине, здесь ситуация обстояла интереснее. Уйти в поисках отца, значило вернуться в холодную, сырую, а главное — темную глушь. Ребенок не хотел уходить от огня, здесь Оля хоты бы чувствовала себя в безопасности. В тот момент, когда она осталась сидеть и ждать утра, откуда то сбоку послышались частые шаги, треск ломающихся веток был слышен сильнее, чем потрескивание костерка под ухом. Оля взяла одну из веток, что полыхали в костре, и бросила в сторону бредущего силуэта, тот остановился, замерев на месте. Сухенькая веточка развалилась едва коснувшись земли, красные огоньки поднялись над травой и померкли, на секунду осветив лес вокруг себя. Оля ничего не увидела, но сообразила, как ей можно обезопасится. Если это был кабан или лиса, а по детским соображениям зверь покрупнее, надо было поставить с каждой стороны хотя бы по одному маленькому огоньку, чтобы трусливый зверь не смог подойти ближе. Она выдернула из костра горящую палку и попыталась поставить ее, воткнув в землю. Детских сил не хватало для того, чтобы закрепить в земле ветку, та упала на землю, где валялись сухие листья. Опавшая ботва моментально полыхнула, трава вокруг начала медленно тлеть, сплошная стена из огня была еще надежнее. Решив, что это лучшая из идей, Оля закинула опаленную еловую лапу в противоположную сторону. Через несколько минут довольный ребенок смотрел на тот, как вокруг разгораются четыре небольших огонька, в которые она своевременно подбрасывала веток. Шорохи, про которые Оля и думать забыла, тут же прекратились. Треск, слышавшийся со всех сторон, успокаивал душу. Однако на себе Оля все равно ощущала чей-то пристальный взгляд, словно кто-то на нее изучающе смотрит, пока она пытается огородится забором из пламени. Закрыв глаза, Оля почувствовала, как ее клонит в сон. В нос бил дым, от которого становилось трудно дышать. Теплый воздух и мягкий мох сильнее тянули ее в сон. Уже сквозь туман в голове она помнила, как Максим нес ее на руках, она закрыла глаза и снова погрузилась в темноту.

— Он вас бил? — неожиданно прервал детские воспоминания Алексей.

— Иногда, он срывался и мог порой замахнуться на меня. Все это осталось в прошлом с того времени, как я начала убегать из дома. Его это бесило еще больше, и тогда он стал закрывать меня в деревянном ящике, где мог оставить на ночь или больше. Мне приходилось действовать осознаннее, продумывая каждый шаг. Школу стала пропускать часто, учителя руками разводили, считая, что у меня замечательный отец, который пытается выкарабкаться и исправить ситуацию ради своего ребенка. В их глазах он был овдовевшим родителем, который прилагал все усилия, лишь бы дочь была счастлива. На самом же деле в его увлечениях прослеживалась какая-то цель. И для этой цели ему нужна была я — сказала Ольга.

— Вы не могли рассказать друзьям из школы о том, что с вами происходит по приходу домой? — спросил Алексей.

— Увы, но из-за частых пропусков у меня друзей не было, в школе мне было одиноко, но там я могла быть в безопасности, вдали от отца — ответила она.

— Ольга, вы не предполагаете, что ваш отец скорее всего тронулся умом и решил всю свою злость выместить на вас? — решал поинтересоваться Алексей.

— Тогда еще я этого не понимала, увы но мне казалось, он испытывает к матери какие-то чувства и хочет измениться. В конце концов я была ребенком и мне хотелось жить в полноценной семье, тем более с матерью, которая тебя фактически воспитала. Все что он делал я прощала, думая, что он хочет вернуть нам Анну, поэтому я со своей стороны старалась быть максимально полезной. Что же касается его обиды, мне кажется, будь я на нее похожа, порки были бы чаще. Но я, на минутку, выглядела как посторонний человек в их семье, пусть таким себя и не ощущала.

— Он же просто ставил над вами эксперименты? — возмутился журналист.

— И такое тоже было, я вам скажу больше, через меня проходили все его новые книги. Среди сборников каких-нибудь стишков-заговоров были подделки, они встречались порой в нашей новой библиотеке. Это все были детские сказки, которые закончились в тот момент, когда Максим решил, что я достаточно взрослая, чтобы изучать более тяжелые и опасные труды. Штудируя книги по черной магии, он разбирал страничку за страничкой. Это нас сблизило, мне стало гораздоинтереснее изучать что-то более загадочное и непостижимое чем та же математика. Стало куда интереснее отрабатывать свои навыки на издевающихся сверстниках. Столкнувшись с откровенным непониманием среди одноклассников, мой интерес к отцовскому увлечению многократно возрастал, мне самой хотелось от себя большего. Тогда-то и случилось то, что стало русским «пунктом назначения». В нашем маленьком городишке происходила одна трагедия за другой, смерть буквально ходила под окнами школьных хулиганов. Учителя не понимали, что происходит, зато дети видели все, они чувствуют куда больше чем взрослые и видят тоже больше. В итоге меня начали сторонится, с издевками было покончено, как и с теми кто издевался.

— Вам разве не было одиноко? Не хотелось живого общения, с остальными? — пытался выяснить журналист, тетрадка Алексея была исписана, как у первокурсника.

— Ну разумеется, однако, когда разговоры с мертвыми сменили общение с живыми, я не смогла выходить из дома. В первую очередь отцу хотелось удостоверится, живая ли еще остается Анна, и если да, то в каком она состоянии и где может находится.

— И что вам удалось узнать? — спросил завороженный ее речью Алексей.

— Я стала взрослой для того, чтобы понимать, когда человек стал чьей-то жертвой, а когда ушел по собственной воле. А еще я понимала, что если отец узнает о том, что мать от него сбежала в поисках лучшей жизни, он развернет масштабные поиски и моими руками попытается ее если не вернуть, то лишить жизни — отвечала Ольга.

— Скажите, то дело с убитыми мужчинами, это его задумка? — попытался спросить Алексей, имея в виду ситуацию, в которой и обвинили Ольгу.

— Смотря, что вы понимаете под этим словом. В книге, как вы любите говорить, все черным по белому написано, а значит и спрос с человека здесь никакой. Найдя где-то запись о том, что можно вернуть любимого человека, он поведал об этом мне, не сомневаясь, что я не стану его перепроверять. Мои познания в этой области стали слишком хороши, чтобы сделать вывод — ему не нужна жена — она замолчала.

— Тогда что же ему было нужно? — спросил Алексей.

— Жизнь, вечная и безболезненная — произнесла Ольга, опершись на стенку. Алексей молчал, обдумывая следующий шаг. Ему казалось, что Ольга сидит здесь только лишь из-за проделок своего отца. Докажи он, что эта несчастная была долгое время подвержена влиянию психопата, ей бы назначили курс лечения, занятия с психологами и на этом бы дело закончилось. Он представил, как поднимает в прессе факты, которые есть лишь у него. Как отброшенное дело принимает совсем другие краски, нежели оно имело первоначально.

— У вас не найдется закурить? — прервала Ольга его размышления своим вопросом.

— Да, конечно — ответил Алексей, роясь в портфеле. Он протянул собеседнице сигарету и потертую зажигалку.

— Спасибо — поблагодарила она его.

Алексей ждал всплывающих сенсационных подробностей. Он поднимет дело, с которым окажется связь у ряда других. Наконец, он спросил.

— Вы не стали помогать отцу? — задал Алексей вопрос.

— Не то, чтобы в моих интересах было помогать ему. Мне в первую очередь нужно было обезопасить себя и обезопасить мать, которую я не видела среди мертвых, а значит она оставалась жива — ответила собеседница.

— Тогда зачем вы сказали, что вы виновны в, ну… — замялся он, не в силах сказать про убийства.

— Потому что я тоже приложила к ним руку — кратко ответила она.

— Каким образом? — спросил Алексей.

Ольга вынула изо рта сигарету, посмотрела на стену и выпустила струю дыма.

— Моей задачей было напоить этих товарищей, чтобы они забыли обо все на свете. Легкий гипноз и они были готовы, остальное — было уже работа моего отца. Я знала, что ничего не сработает, поэтому просто смотрела, как он повторяет свои попытки, убивая одного за другим. Возможно поэтому я чувствую вину, если бы я дала ему то, чего он хотел с самого начала, удалось бы избежать стольких напрасных жертв. Увы, любовь зла, и я сделала свой выбор в пользу матери, веря, что она меня однажды заберет. Я перестала помогать ему только тогда, когда уже не была способна физически этого сделать. За ошибки и эксперименты прошлого приходилось платить собственным здоровьем, кроме того меня изводили голоса умерших родственников и голоса жертв, чьи души оставались у того злополучного места общего захоронения.

— Вы и сейчас их слышите? — поинтересовался журналист.

— Нет, я перестала их слышать тогда, когда стала прикладываться к стакану — спокойно ответила она.

— Вы стали пить — повторил Алексей, делая у себя пометку.

— Да, изрядно — ответила Ольга. Она потушила тлевшую сигарету о бетонный пол и выкинула бычок.

— Почему вы не хотите заявить на вашего отца? Мы бы смогли развернуть дело в его сторону, и тогда бы вы предстали перед судом в качестве жертвы — предложил было Алексей.

— Зачем? — не поняла Ольга.

— Как зачем, чтобы выйти на свободу, вернуться домой… — начал журналист.

— Вернуться к нему… — отрезала собеседница, ее лицо перекосил хмурый взгляд.

— Вы же можете не возвращаться к себе домой, обзаведетесь семьей, будете жить где-нибудь здесь и он вас не найдет — объяснял Алексей.

— Боюсь, что уже нашел — вздохнула Ольга.

— В каком смысле? — удивился Алексей, для того, чтобы узнать о том, где находится арестованная Ольга Толмачева, ему пришлось смотреть в архивах, куда далеко не у каждого есть доступ.

— Как бы я не старалась выставить здесь защиту, его мерзкий след все равно нашел меня, прямо как вы — говорила Ольга.

— Извините, но я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что он послал меня выведать все о вас? — возмутился Алексей.

— Нет, Алексей. Вы ни в чем не виноваты, с самого начала, как вы вошли, мне стало понятно, что вы не являетесь одним из его посланцев — произнесла она.

— Тогда о чем вы говорите? — переспросил Алексей.

— Видите ли, у меня нет ни малейшего желания выходить отсюда, так как в любой момент сюда может зайти он, и тогда, считайте, я мертва. К моему большому сожаления Максим узнал о том, что я тщательно скрывала от него мать. Она не находится в больнице или в заложниках, ей вообще не угрожает какая-либо опасность — начала было Ольга.

— Но как он мог обо всем узнать, если в ходе следствия вы не упоминали Анну Толмачеву вообще, если только вы не вели записей в дневнике, до которых мог дорваться ваш отец — предположили Алексей.

— На самом деле, все гораздо проще. Она сама начала меня искать и таким образом выдала себя — ответила Ольга.

— Она будет стараться убежать? — предположил Алексей, стараясь подбодрить собеседницу.

— Я боюсь, что она уже мертва — отрезала Ольга.

— Но вы не уверены до конца, значит еще есть шанс — настаивал журналист.

— Она скорее всего сейчас у него, а вот живая или нет — это большой вопрос. От этого становиться только хуже. На ее месте я предпочла бы отправиться на тот свет, чем подвергнуться тем пыткам и мукам, которые он готовит — сказала она.

— Но как по вашему ему удалось все это провернуть и остаться незамеченным, ведь он и сейчас словно белый лист, невинная овца — пояснил Алексей.

— Я догадываюсь, что он понял суть обряда вечной жизни — сказала она. Алексей смотрел на нее вопрошающими глазами, ожидая подробностей. Он боялся, что Ольга может отказаться говорить, тогда ему придется уйти ни с чем. На удивление, она продолжила.

— Проблема, которую он не мог решить, заключалась в том, чтобы найти человека, который готов искренне пожертвовать собой ради другого. В этом случае бы душа добровольно вышла из тела, и ее бы не пришлось насильно вытаскивать, в последнем случае это приводит к очередному провалу. Со своей стороны я делала все грамотно, жертвы не сопротивляясь шли на верную смерть, когда становились в центр пентаграммы — пояснила она.

— Куда? Простите — не понял Алексей.

— В центре пентаграммы располагается человек, желающий отдать свою душу в пользу другого человека, вокруг него по разные концы звезды стоят пустые чаши, которые ему следует наполнить собственной кровью, луч за лучом. В последнюю ему следует положить собственное сердце, вспоров себе живот острым ножом, как бы, символизируя отказ от жизни, которая находится в нем. Дальнейшая работа уже не интересна с точки зрения обычного человека, бездыханное тело падает от огромной кровопотери. Человек делает все самостоятельно, при этом, пока он находится в трансе, движения происходят настолько медленно, что до того, как вырвать себе сердце можно и не дожить. Отдельные личности путают сердце с другими органами, потратив собственные ресурсы зря, они умирают. Если бы я давала им отвар на основе грибов, а не спиртное — процесс мог бы в любом случае завершиться успешно — закончила она.

Алексея удивила подобная откровенность от человека, который видит его в первый и последний раз. Он не понимал, как можно вот так спокойно открывать свой секрет, если до этого изо всех сил пытаешься его скрыть. Здесь явно было что-то не так, он смотрел в стену, не понимая, зачем вообще сюда пришел. К своему удивлению он не помнил точную причину того, зачем сюда ехал, что конкретно он хотел выведать или доказать. Он посмотрел на лампу, которая мерцала желтым светом. В этот момент где-то в коридоре незадачливый охранник Валера уронил что-то металлическое, сидя за столом.

— Черт! — послышалось из коридора его ругательство.

— Алексей, посмотрите на меня, не отвлекайтесь — начала было говорить Ольга, но журналист продолжал смотреть куда-то по сторонам, словно в поисках чего-то. Он стал перелистывать тетрадь в самое начало, где оставались цели и задачи. К его ужасу все листы были изрисованы, словно писал маленький ребенок, разобрать ничего было нельзя, понимая, что записей сохранить не удалось, Алексей посмотрел на Ольгу, которая была озабочена его шевелениями.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— Да, нет. Я не знаю, подождите… — пытался он собраться с мыслями, но те разбегались словно тараканы при виде света.

— Можете выпить воды, на столике — указала улыбающаяся собеседница.

— Нет, спасибо, дайте мне минутку, я сейчас… — Алексей пытался встать, но ватные ноги разъезжались, стоило ему попытаться сделать ими любое движение.

— Успокойтесь, с вами все будет в порядке. Откиньтесь на спину и продолжайте слушать — повторяла Ольга монотонным голосом.

Не понимая, что с ним сейчас происходит, Алексей пытался развернуться прямо на стуле, чтобы дать деру, но шансы подняться были невелики, все немного плыло и было словно в легкой дымке. Похожее ощущение он испытывал, когда однажды среди ночи ему пришлось испытать на себе сонный паралич.

— Сон? Я сплю — подумал он. Алексей попытался проснуться, как он это делает обыкновенным образом, но безуспешно.

— Придется упасть — пришла на ум мысль, раз не получается проснуться, как он это делал изо дня в день. Перевалившись вправо на сколько позволяло тело, он почувствовал, как пятая точка постепенно отрывается от стула, и он плавно летит вниз, движения были такими медленными, воздушными и легкими.

Удар о бетонный пол пришелся на голову. Затормозив плечом, Алексей открыл глаза так, словно сделал это впервые за последний час. Он встал и снова присел на стул, голова пульсировала, по виску стекала струйка крови.

— С вами все в порядке? — переспросила его Ольга, по всей видимости не ожидавшая такого поворота событий. Она старалась скрыть свое удивление и злость за маской доброжелательности.

— Да. Вроде да — ответил Алексей и посмотрел в дневник, там его записи остались как ни в чем не бывало, перелистнув пару страниц, он увидел, что прекратил писать еще с час назад, после чего линия дернулась и поползла вниз по тетради. Его мысли постепенно начинали собираться в кучу, оставалось только решить, что делать сейчас. Он мог вернуться в машину и встретиться в следующий раз где-нибудь в другом месте после того, как он установит, что следствие по ее делу имеет ряд статей для пересмотра. Алексей посмотрел на Ольгу, лицо той выражало явное недовольство.

— По всей видимости, мне пора. Постараюсь увидится с вами здесь же. До завтра — уже попрощался Алексей, собираясь уходить.

— Подождите, куда же вы так торопитесь? — спросила его Ольга.

— Мне нужно успеть все забить в ноутбук, пока мысль не ушла — придумал с ходу он.

— Очевидно, вы хотите покинуть меня не только по этой причине — сказала она, ее лицо растянулось в саркастичной ухмылке.

— Да, извините. На самом деле мне пора — забубнил Алексей, открывая дверь тамбура.

— Вы решили, что сможете так быстро отсюда уйти? — задала она вопрос.

— Не понял? — спросил Алексей, повернувшись назад. Он старался не сводить глаз с умалишенной.

— Вы должны понимать, мне нет никакого дела до вас, но что касается информации, которой делюсь я — она должна быть забыта в очень короткое время, поэтому вы в какой-то мере спали — попыталась объяснится собеседница, привставая с кровати.

— Стойте на месте! — сказал он, стуча в дверь. Если Валерка охранник еще сам не свалился в сон, он смог бы прибежать сейчас на помощь.

— Вы же видите, я стою — сказала Ольга, улыбаясь, и подалась вперед на один шаг.

— Не с места, оставайтесь там! — воскликнул Алексей, открывая дверь в коридор.

— Вы не сможете отсюда выйти — рассмеялась сумасшедшая.

— Это почему еще? — не понял Алексей.

— Потому что вас окружают одни психи, и если вы посмеете бежать — вас обязательно схватят и вернут мне — хихикала Ольга.

— Как это понимать? — спросил он, переходя на тон пониже?

— Очень просто, мы стали хозяевами этого места после того, как убрали отсюда всех людей. Теперь мы сами работаем и отдыхаем, госзаказы продолжают существовать, поэтому нам завозят продукты и медикаменты. Отныне я чувствую, что моя душа полностью защищена, вокруг нет обычных людей, которым не понять нас — сказала Ольга.

В этот момент Алексей увидел, как Валера роется в ящике с ключами, ключница, как специально, захлопнулась и приходилось открывать ее свободными ключом или шурупом. Алексей понимал, что у него есть еще пара минут, прежде чем он бросится бежать, поэтому задал самый важный в этот момент вопрос.

— Чего вы добиваетесь, что вам нужно? — спросил он, смотря на Ольгу.

— Вечная жизнь среди тех, кто так же был отвергнут обществом, родителями и друзьями. А для этого мне нужны вы, только и всего. Предыдущие ребята долго держались, и все-таки предпочли умереть просто так, какая жалость — сказала она, делая очередной шаг вперед.

— Прощайте! — шепнул Алексей, выбегая из камерки, перед ним был узкий коридор, с той стороны, где его провела сюда медсестра, стоял Валера, наконец доставший ключ от единственной здесь обитаемой комнаты, с обратной стороны был нормальный выход, который стопроцентно должен быть открытым. Алексей прикрыл дверь и тихо рванул к двери, охранник не сразу увидел сбегающего журналиста и только после того, как тот скрылся на лестнице, подбежал к камере, откуда вышла Ольга.

— Идиот, что ты там уронил! Если бы нет ты, он уже был бы у меня в руках! Догнать! — кричала она, размахивая худыми руками в белых простынях.

— Слушаюсь — промямлил пузатый охранник и побежал к столику, на котором стоял телефон. Он набрал регистратуру, где должны были сидеть дежурные врачи.

Алексей прикладывал все усилия, чтобы как можно скорее сбежать из этой психбольницы. Лестница, ведущая наверх, не имела не одной надписи, приходилось двигаться наобум. Первый же выход оказался главным коридором, где располагался центральный вход. Буквально пролетев считанные метры, Алексей повернул в сторону входа со стеклянными вставками и со всех сил надавил на дверь, но та не поддавалась.

— В чем дело?! — подумал он, озираясь по сторонам. Алексей посмотрел на верх и увидел магнитный замок. Он опоздал, охранник с подвального этажа позвонил и ему перекрыли выходы. Открыть или разбить окно было нельзя, везде ровными рядами располагались металлические прутья.

Он выбежал на середину коридора, смотря, нет ли за ним погони. На другом конце зала висела табличка «Столовая». Не долго думая, Алексей побежал туда. Нет, он вовсе не хотел есть после недавних событий, на кухне должен был быть вход, откуда заходят повара и завозят продукты. В конце пустого зала за полупрозрачной перегородкой работали повара, широкое окно выдачи блюд было заставлено тарелками с хлебом. Метнувшись к двери, которая располагалась слева от окна, Алексей попал на кухню, где занятые женщины даже не заметили его. Алексей пробежал мимо котлов и поверхностей с множеством утвари. Обойдя горячий цех по кругу, он заметил две двери. Дернув первую, он попал в кладовку, где хранились метлы, швабры и веники. Вторая открыла перед ним маленький коридорчик. В конце которого виднелась распахнутая дверь на улицу. Алексей вылетел из сырого прохода и очутился на свежем воздухе. Времени терять было нельзя, он стал пробираться к парковке, где оставил машину, ища в карманах заветные ключи.

Добегая, он нажал на кнопку, авто отозвалось ответным гудком и звуком открывающихся дверей, Алексей запрыгнул на водительское сиденье и тут же закрыл двери.

— Поехали! — сказал он сам себе, заводя двигатель. Машина довольно заурчала и журналист ударил по газам, рассекая пыль, Алексей несся, зная, что сейчас могут возникнуть большие трудности. Ему оставалось преодолеть последнюю преграду — охрану, открывающую откатные ворота. Тем могли уже давно позвонить и сказать никого не пропускать. Тогда бы Алексею пришлось повернуть в сторону, где он видел водоем и нестись туда. Там уже бросить машину и вплавь преодолеть речушку. На его удивление, ворота начали откатываться, едва его заприметили пропускающие. Когда он подъехал, ворота были открыты на две трети, Алексей выкрутил руль и проехал в узкий проход. Гоня по не очень широкой дороге и подпрыгивая после каждой бетонной плиты, Алексей хотел лишь доехать до федеральной трассы.

Там он свернул на автобан и ударил тапку в пол, машина понеслась, загудев с новой силой. Алексей посмотрел в зеркало, чтобы проверить, нет ли за ним автомобильной погони. К его ужасу, прямо за ним сидела она Толмачева Ольга Александровна.