Замок на холме (СИ) [Норлин Илонвэ] (fb2) читать онлайн

========== -1- ==========

К тому дню, когда обстоятельства положили начало череде тех увлекших нас удивительных событий, мы прожили в Тирионе недолго, чуть больше года.

Но прежде достаточно времени провели на Тол-Эрессеа, где вскоре после моего прибытия и нашего с супругой воссоединения, поселились в весьма комфортном небольшом доме на самом побережье. Гостеприимно встретивший нас остров был чудесен, родственники моей супруги — сама доброжелательность, и, казалось, не было никаких причин отказываться от этой новой мирной жизни. И все же однажды к моему собственному глубокому удивлению это произошло. Вопреки всем ожиданиям со временем подобная обстановка и размеренный распорядок немного наскучили мне, и тогда же я заметил, что и супруга пытается безуспешно скрыть овладевающую ею тоску. Я сразу забеспокоился, ведь нечто подобное, вызванное, правда, куда более драматичными обстоятельствами, и привело к тому, что она была вынуждена оставить меня и отправиться сюда, в Благословенный край, чтобы поправить телесное и душевное здоровье. Поэтому теперь, увидев знакомые признаки, я вызвал ее на откровенный разговор, и мы, обнаружив друг перед другом тайные наши помыслы, быстро решили, что стоит оставить покой и уют Тол-Эрессеа и пожить какое-то время в шумном Тирионе. Так мы оказались на материке.

Поначалу бурная жизнь большого города закрутила нас, полностью развеяв угнетенное настроение. Нам и прежде доводилось бывать здесь в гостях у родственников моих и моей супруги, а порой и общих, ведь мы приходились друг другу родней по обеим линиям. Но теперь, после переезда приемы, балы и обычные каждодневные визиты вежливости стали сливаться бесконечной чередой. В один прекрасный день я имел неосторожность вскользь пожаловаться на это своему другу, экс-королю Трандуилу, который тоже с недавних пор перебрался в Валинор, и он-то как раз находил немалое удовольствие в изящных развлечениях светских празднеств. Но при этом, обладая острым умом и проницательностью, понял наши тревоги и не преминул дать совет.

— Дорогой друг, — произнес он, когда мы сидели однажды в гостиной нашего вновь небольшого, вновь уютного дома на дальней окраине Тириона и допивали подаренную им же бутылку вишневого бренди, — вам необходимо найти себе стоящее дело. Вы всегда были ответственным и мудрым полуэльфом, оттого здешнее счастливое безделье вызывает в вас такую закономерную реакцию. Я бы посоветовал вам овладеть каким-нибудь изящным искусством или же засесть за мемуары, это скрасило бы вашу жизнь. К тому же, кому я советую, разве не вы происходите из рода знаменитых мастеров и ученых? ..

Это замечание изрядно смутило меня, и я быстро перевел беседу в другое русло. В самом деле, я действительно не собирался ронять высокую планку, заданную моими предками, и первое время нашей жизни на острове был занят научными штудиями. Но, увы, быстро забросил их, сам не знаю по какой причине. Должно быть, из-за избытка свободного времени. Как известно, лучшие мысли и вдохновение нередко приходят именно тогда, когда сознание обременено рутинными заботами. Там же, в кругу беспечных друзей и родственников я быстро погрузился в праздность, за которую сам же себя корил. Поэтому, поразмыслив как следует, я решил прислушаться к совету своего друга. Мы посовещались с супругой, раздумывая, какое дело могло бы разом и в достаточной мере увлечь нас обоих, и сошлись на очевидном — на путешествиях.

По правде сказать, с этого начинали свою жизнь в Валиноре почти все прибывающие из Средиземья переселенцы. Осматривали Тол-Эрессеа, а затем отправлялись странствовать по просторам материка, отдавая должное и красотам природы, и Тириону, и Альквалондэ с Валимаром. Но мы с Келебриан, поселившись на острове, уделяли время лишь морским прогулкам, а, навещая родню, побывали во всех трех городах, но и только. На то были свои, возможно не слишком разумные основания: мы оба полагали, что нам, тяготеющим к цивилизации и истории, природные красоты могут быстро наскучить. К тому же подобные путешествия всегда сопряжены с очевидными бытовыми неудобствами, от которых успели отвыкнуть и Келебриан и, к своему стыду, я сам… А без них визиты в немногочисленные города и чертоги Валар, как мы полагали, не займут много времени, и тогда отложенное развлечение быстро себя исчерпает.

Я деликатно отметил все это доводы во время очередного вечернего визита к родителям моей супруги. Они по обыкновению жили в Альквалондэ, но, имея в своем распоряжении флигель королевского дворца в Тирионе, часто наезжали туда и всегда ждали нас с визитом. Сам король, приходящийся Келебриан родным дедом, тоже присутствовал, никогда не упуская возможности повидать дочь и послушать последние новости из столь любимых им Гаваней. Королевские обязанности позволяли ему бывать у моря реже, чем он делал это в годы своей юности, когда ухаживал за будущей женой, о чем он нередко сетовал.

Вот и сейчас он с нескрываемым удовольствием побеседовал с дочерью, а уже после, за чаем разговор сам собой свернул к дороге, к путешествиям, и я счел возможным поделиться нашими планами. Король очень внимательно слушал мои рассуждения о поиске подходящего досуга, подготовке к сборам, неудобствах и любви к истории, когда вдруг рассмеялся и по-домашнему просто хлопнул меня по плечу.

— Дорогой Элерондо, у меня появилась блестящая идея! Она, уверяю, поможет вам полностью разрешить эту ситуацию и получить немало удовольствия именно от тех вещей, про которые ты нынче говорил.

Все мы тогда отвлеклись от чая и дружно повернулись к королю, приготовившись выслушать эту, как было сказано, «блестящую идею». Король Арафинвэ был известен своей мудростью, поэтому я разом приободрился, надеясь получить дельный совет.

— Итак, Элерондо, вы с моей внучкой ищете способ разнообразить свой досуг и остановились на путешествии по Валинору. Неплохая мысль, хотя очевидная и, что греха таить, заурядная. К тому же вас смущают дорожные неудобства, а кроме них и сомнения, что принятое решение окажется верным. Ведь, Элерондо, тебе бы хотелось заняться изучением чего-то стоящего, древнего… Не так ли?

Мне оставалось лишь кивнуть и подивиться про себя проницательности и мудрости нашего короля. Я почувствовал, как под чайным столиком рука Келебриан сжала мою, и тоже ободряюще погладил ее пальцы.

— Прекрасно. Тогда я хочу предложить тебе пожить в одном примечательном месте. Оттуда будет удобно путешествовать по красивым местам, а главное, заниматься изучением разных древностей да и просто при желании предаваться научным изысканиям в тиши и покое. При том ты всегда сможешь вернуться в Тирион, потратив на дорогу каких-то два-три дня.

Прозвучало это весьма обнадеживающе, и я подался вперед, с интересом внимая словам короля. Он продолжил:

— К тому же место это нуждается в ремонте, реставрации и вообще наведении порядка и уюта. А такой сопряженный с физическими усилиями творческий труд может оказаться даже более приятен и привлекателен и для тебя, и для твоей супруги.

Мы с Келебриан снова переглянулись, на сей раз обменявшись улыбками, и я позволил себе поинтересоваться, что же это за примечательное место и почему прежде мне не доводилось о нем слышать. Но, не дав мне завершить эту мысль, в разговор вмешалась леди Галадриэль.

— Я догадываюсь, о чем вы ведете речь, отец, и думаю, это скверная идея. Там все давно заброшено, там никто не бывает, кроме отчаянных сорвиголов, и все наверняка поросло бурьяном. Я решительно против того, чтобы моя дочь жила в подобном месте, будто бездомная бродяжка!

— К тому же ходят слухи, — присоединился к беседе лорд Келеборн, умолк и обвел всех выразительным взглядом, — что там живут неупокоенные души.

Фразу он закончил приглушенным тоном, и я пораженно ахнул. Надо же, почитая себя знающим и осведомленным полуэльфом, я, оказывается, был совершенно не в курсе таких странных слухов.

— Ерунда. Это досужие выдумки и шутки молодежи, — отмахнулся от слов дочери и зятя король, откинулся в кресле и посмотрел на нас всех лукавым взглядом, — неужели твоя дочь, Нэрвен, испугается бурелома и пыли? А я, конечно, выделю и подводы, и рабочих, чтобы помогли с черновой работой. Вам же останется лишь обжить все и обустроить на свой вкус. Краснодеревщики, обойные и шпалерные мастерские – все, что нужно, мы все устроим. Заманчиво, не правда ли?

Обратился он к нам обоим, и мы только переглянулись. Но тут меня посетила одна мысль:

— А кому принадлежит этот… это место? — осторожно спросил я.

— Хм… — задумался на мгновение король и тотчас довольно улыбнулся и хлопнул себя по колену, — сейчас никому, но если посудить, то именно ты, как никто иной, имеешь на него все права. Пожалуй, мне стоит написать соответствующий указ… — и он поднялся с места, принявшись озираться, видно, в поисках чернильницы и бумаги.

Леди Галадриэль только раздраженно отвернулась, а лорд Келеборн вздохнул, смирившись с данностью. Я взглянул на Келебриан, успокаивающе сжал ее руку и тоже поднялся с места.

— Ваше Величество, позвольте, а что это все-таки за место?

Король, уже принявшийся рыться в бюро в поисках чистого листа, поднял голову и с удивлением усмехнулся:

— Как, ты разве не догадался?

========== -2- ==========

Конечно же, на словах все это звучало куда проще, чем оказалось на деле.

В путь мы отправились пусть и не сразу, но все же довольно быстро. Мне было отрадно видеть, что Келебриан откровенно загорелась этой, на мой взгляд неоднозначной идеей, оживилась и повеселела. Поэтому я смирился и не стал искать никаких доводов против, посчитав, что авантюра не будет вредной, а вовсе наоборот, и никакой угрозы в Благословенном Краю, даже в самом глухом его уголке ждать не приходится.

Король, как и обещал, выделил нам и транспорт, и многочисленных помощников с инструментом, и через полторы недели мы покинули Тирион. А еще через полторы — вернулись обратно. Дело в том, что замечание, будто отданное нам место «нуждается в ремонте, реставрации и вообще наведении порядка и уюта» оказалось чересчур деликатным или же чересчур оптимистичным. И обещанные услуги краснодеревщиков и прочих мастеров были сильно преждевременными… Но обо всем по порядку.

Возвратившись ненадолго в вечер того знакового чаепития, я должен дополнить свой рассказ. Тогда на мой вопрос король так и не ответил прямо, а лишь улыбнулся и, найдя, наконец, искомую бумагу, расположился за столом и принялся писать. Леди Галадриэль в ответ на вопросительный взгляд только дернула плечами и поднялась распорядиться, чтобы согрели еще чаю. Нам с Келебриан пришлось лишь терпеливо ждать еще какое-то время, пока король не закончил, не промокнул лист, осушая чернила, и не капнул на него сургуча, чтобы затем приложить перстень с гербом.

— Держи. Завтра я распоряжусь, и указ зарегистрируют, как полагается, а пока же предлагаю выпить за твой новый титул. Мастер Элерондо, лорд Форменоссэ. Неплохо звучит…

И мы, конечно, выпили. Хотя леди Галадриэль по-прежнему не выказывала ни малейшего восторга, лорд Келеборн лишь развел руками, а сам я пребывал в серьезном замешательстве, поскольку никак не думал вновь становиться лордом да еще и столь знаменитого и овеянного не только доброй славой места… Но Келебриан никакой тревоги не обнаруживала, а сам король был весел и откровенно доволен, посему я не посмел сказать что-то против его решения, а наоборот — сердечно поблагодарил за великую честь.

И вот на следующий день начались наши сборы. Весть о них, равно как о королевском указе вмиг облетела весь Тирион и выплеснулась за его пределы, и вскоре в наш дом потянулись визитеры. Каждый считал своим долгом ахать и всплескивать руками, в равной мере удивляясь и превознося нашу с Келебриан отвагу, а также мудрость короля. Порой в этих речах наших гостей мне виделось стремление убедиться в том, что мы с супругой не потеряли рассудок. Поэтому вскоре я действительно потерял, но не рассудок, а терпение, и был вынужден распорядиться, чтобы на воротах нашего дома было повешено объявление о том, что нынче мы изрядно заняты, но в назначенный день состоится прием в честь и прочее, прочее…

Прием состоялся и почти ничем не отличался от обычных тирионских светских мероприятий. Разве что меня не отпускало ощущение, что нас провожают, будто бы не слишком надеясь увидеть вновь. Но я не стал делиться этими мыслями с Келебриан, опасаясь расстроить ее. Все эти прошедшие дни она провела в приятных хлопотах, разбирая вещи, рассматривая образцы тканей и дерева и зарисовывая в альбоме возможные варианты планировки комнат. А мне было приятно видеть ее обремененной столь радостными заботами. На мою же долю выпали мастера, погонщики и разнорабочие, которые должны были отправиться с нами через день после приема. Договоренность была достигнута, инструменты, материалы на первое время собраны, припасы подготовлены, и я тоже горел нетерпением поскорее увидеть наши новые владения. Скрепленный королевской печатью указ был заботливо помещен в кожаный футляр, и иногда я украдкой доставал его, чтобы полюбоваться и убедиться, что все это происходит на самом деле…

Но торжество наше было недолгим. Путь к Форменоссэ действительно занял пару дней, и только обоз еще волочился на полдороги, а мы уже оказались перед воротами древнего замка. И сразу убедились, что состояние его куда более плачевно, чем мы изначально полагали.

Первый беглый осмотр показал, что для начала замку требуется отряд дровосеков. Дело в том, что настоящий лес, выросший за минувшие века на склонах холма, вдоль частично порушенных стен и прямо во дворе, сумел проникнуть даже внутрь жилых и хозяйственных помещений. Мы пробирались по переходам через густые кустарники и причудливые древесные корни, пугая гнездящихся в них птиц и мелких животных, и не успевали считать бреши в стенах и крыше. Пыль и сор собрались в целые кучи, а местами в комнаты было не войти из-за нападавших из кладки камней. Все это порядком умерило мой пыл, равно как повлияло на настроение прибывших с нами мастеров. И лишь одна Келебриан к всеобщему удивлению не унывала и находила искреннее удовольствие в том, чтобы исследовать эти сомнительные темные закоулки и груды полусгнившего мусора. Эта ее беззаботность не могла постепенно не заразить нас, а я и вовсе мысленно вернулся в дни нашей молодости, когда мы впервые встретились в Лориэне.

Таким образом, опомнившись после первого потрясения и проведя в Форменоссэ пять дней, мы немного смирились, осмотрелись и выработали план. Поскольку я решительно настоял на невозможности жить в таких условиях, мы с Келебриан возвращались в Тирион до той поры, пока в замке не будет наведен минимальный порядок. Мастера и рабочие получили распоряжения вырубить лишнюю растительность, расчистить завалы, поправить полы, стены и крыши и обустроить всякие удобства вроде стеллажей в кладовых, забитого доверху колодца и минимального набора мебели в тех помещениях, которые мы выбрали себе для жизни на первое время. Мы с Келебриан посвятили эти дни тщательному изучению замка, зарисовали множество комнат и уже строили планы по тому, какие заказы будем делать тирионским мастерам, когда возвратимся в город. После всего этого вновь погрузили на подводу большую часть впустую привезенного багажа и отправились в обратный путь.

Работы заняли три месяца. Должен признаться, я рассчитывал на меньший срок, к тому же ощущал некоторую неловкость перед нашими знакомыми и друзьями в Тирионе: мне казалось, будто такое скорое возвращение было чем-то вроде постыдного фиаско, отступлением перед лицом небольших трудностей… Но постепенно я смирился и только в частой переписке исправно осведомлялся у старшего мастера Эрвэ, как идут порученные работы. Работы, как значилось в письмах, шли своим чередом, хотя я быстро заподозрил, что мастер умалчивает о каких-то затруднениях, мешающих более скорому продвижению. Признаки этого я видел в том, что в конце каждого письма Эрвэ ненавязчиво предлагал мне либо еще раз поразмыслить о принятом решении, либо ненароком рассуждал о том, что толку жить в таком глухом, отдаленном месте. Я порывался даже сам съездить и посмотреть на происходящее своими глазами, но прежде во время очередного визита имел неосторожность поделиться вестями с королем Арафинвэ.

— А, Эрвэ! — воскликнул король. — Добрый малый, хотя порой излишне впечатлителен. Он писал и мне тоже, но я запретил морочить тебе голову всякими глупостями. Брось, Элерондо. Скоро работы будут завершены, и ты вступишь в свои владения.

Углубляться в расспросы я не посмел и лишь решил и впредь надеяться на мудрость нашего короля. Раз он уверяет, что беспокоиться не о чем, так оно и есть.

Поэтому за минувшие три месяца ни я, ни, конечно, Келебриан, не ездили больше на север, зато уделили массу времени нашим чертежам, планам, подбору материалов и обсуждению заказов с мастерами. Кое-что уже было отправлено к месту назначения, что-то должны были подвезти позднее, а пока же я, наконец, получил письмо от Эрвэ, в котором тот сообщал, что оговоренные работы завершены, и нас ждут в замке.

И вновь путь занял пару дней, и вновь следом за нами неспешно двигался обоз. Форменоссэ встретил нас уже преобразившимся, посвежевшим, хотя по-прежнему носящим следы былого запустения. Но теперь они были приятны глазу и навевали скорее романтические мысли. Я испытал немалую радость, осознав, что жизнь в подобном месте — именно то, чего так жаждала моя душа в последние годы.

Замок возвышался на холме, и его скалистые гранитные выступы поднимались из высокой травы. Внизу раскинулась пустошь, испятнанная лиловыми, розовыми, бурыми, зелеными зарослями вереска, лишайников, замшелых валунов, а поодаль, в стороне от холма ее перерезала белая пенистая лента каменистой речки. Форель выпрыгивала из воды, сверкая на солнце золотистой чешуей, по пустоши часто порхали куропатки. Еще дальше, за рекой темнел лес. Пейзаж этот радовал и сердце, и взор суровой северной красотой, и серый силуэт замка вписывался в него на редкость гармонично.

Само же строение, как я уже сказал, было изрядно подновлено. И тем сильнее было мое удивление, когда я обнаружил у подножия холма сколоченные из досок небольшие домики. Оказалось, рабочие не пожелали расположиться в помещениях, а предпочли обустроиться здесь, внизу. На мой вопрос Эрвэ отвел глаза и произнес уклончиво:

— Наверху сильные сквозняки. А здесь нет нужды тратить много дров на обогрев.

Я был вынужден принять такой ответ и, видя нежелание мастера распространяться на эту тему, не стал спрашивать дальше. Хотя меня и заинтересовали такие странные детали небольшого поселка, как следы частых костров у стен домиков или воткнутые в притолоку каждой двери и раму каждого окна гвозди. Но, в конце концов, я решил не обращать внимания, списав это на особенности быта строителей, к тому же и мне, и Келебриан было больше интересно, что ждет нас наверху.

И мы поднялись туда и прошли сквозь успешно восстановленную арку ворот. Здесь произошла небольшая заминка, поскольку я, заглядевшись по сторонам, не заметил под ногами присыпанную песком лужу пролитой, должно быть, краски, и был вынужден остановиться, очищая о траву свои сапоги. За это время по резкому приказанию Эрвэ мастера поспешили исправить этот недостаток и подбросили свежего песка, а мы, оглядев оказавшийся куда более просторным без деревьев и кустарника двор, двинулись внутрь. Здесь все тоже оказалось ровно так, как мы теперь рассчитывали. Новые перекрытия, отчищенные стены, ни следа былого мусора. Кое-где стояла новая мебель: сделанная мастерами или та, которую мы уже отправили из Тириона. Я с особым удовольствием осмотрел библиотеку, убедившись, что шкафы уже внесены внутрь, набитый конским волосом диван ждет меня, а освещения достаточно для чтения. Оставалось лишь дождаться обоза и расставить книги и любимый письменный стол и кресло. Келебриан же была счастлива обнаружить в другом дворе — укромном, маленьком — разровненную почву, несколько живописных валунов и каменную чашу подновленного бассейна: все было готово для того, чтобы разбить здесь небольшой садик. Помимо того мы убедились, что кладовые теперь пригодны для хранения и пополнены свежими продуктами, а камины и очаги вычищены, и все готово для начала новой жизни. Существенная часть здания, конечно, была тронута лишь поверхностно: избавлена от мусора и укреплена, но и только; впрочем, и это было частью замысла, мы планировали продолжить работы позднее, когда привыкнем и обживемся в нашем маленьком боковом крыле.

Пока же мы успевали лишь делиться восторгами и благодарить умелых мастеров под руководством Эрвэ. Весь день был потрачен на осмотр, разбор части нашего багажа и его размещение на своих новых местах. Вечером мы уступили просьбам Эрвэ и согласились отужинать и провести ночь внизу, где я воочию увидел, что перед закатом возле стен домиков были разведены костры, а сам Эрвэ лично убедился, что гвозди остались на своих местах. Но на мой все же вырвавшийся справедливый вопрос я услышал лишь:

— Старые суеверия мастеровых, не беспокойтесь, лорд Элерондо, — и мне пришлось довольствоваться этим.

Обоз наш прибыл на следующий день ближе к обеду, мы успешно перенесли вещи в замок, а уже вечером, вопреки нашему недоумению, уговорам и увещеваниям, все рабочие погрузились на эти же подводы с намерением отправиться обратно в Тирион.

— Мы давно не видели родню и порядком истосковались, — ответил за всех Эрвэ и пожелал нам с Келебриан удачи.

А прежде чем вскочить в седло, вытащил из-под плаща длинный узкий сверток и протянул мне.

— Повесьте в спальне над камином, лорд Элерондо. Он будет хорошо смотреться на тех обоях.

Я принял этот неожиданный подарок, и так мы к нашему огорчению простились.

А когда последняя подвода скрылась из глаз, я взвесил в руке сверток и посмотрел на жену:

— Не уверен, что ему место в спальне. Но в библиотеке — в самый раз.

Келебриан внимательнее взглянула на то, что я держал в руках, и согласно кивнула. Мы обнялись и стали подниматься наверх. Под аркой снова образовалась какая-то лужа, но я не стал разглядывать ее в потемках и только пообещал супруге принести завтра еще песка.

Замок — наш замок — встретил нас непривычной тишиной и полумраком. После отъезда мастеров здесь стало как-то пусто и даже загадочно и, признаться, на мгновение мне сделалось не по себе, но я сразу прогнал это неуместное ощущение. Форменоссэ теперь становился нашим домом, и я был очень этому рад.

Пройдясь напоследок по комнатам и еще раз полюбовавшись обстановкой, мы с Келебриан вернулись в спальню, где разожгли камин и распили перед ним достойную повода бутылку вина, а вскоре, утомленные заботами, легли спать.

========== -3- ==========

Проснулся я от крика.

Кричала Келебриан, и ее голос побудил меня немедленно подскочить в постели, отбросить одеяло и вскинуться, будучи готовым дать отпор любому осмелившемуся потревожить нас лиху.

Но, оглядевшись, я не увидел в комнате ничего угрожающего или подозрительного. Все было ровно так, как перед нашим отходом ко сну, и лишь угли в камине давно погасли, как им и полагалось. За окном уже наступило утро, и я, убедившись, что никакой опасности нет, поспешил подняться и раздернуть шторы, а затем вернулся к супруге.

– Ты не поверишь, мне приснился кошмар, – она к моему великому облегчению уже успокоилась, сидела теперь на постели и часто махала себе в лицо, то ли пытаясь осушить выступившие слезы, то ли отгоняя внезапный жар.

– Ты не на шутку перепугала меня, – я присел рядом и заглянул ей в глаза, убеждаясь, что ее недавний страх действительно отступил.

– Видно, на ночь мы выпили слишком много вина. Мне приснилось, будто кто-то темный стоит возле постели и так пристально на меня смотрит… А затем он вдруг протянул руку и коснулся, вот здесь, – она нервно потерла плечо и заметно поежилась, – просто мороз по коже.

– Дурной сон, ничего более, – поспешил ободрить ее я и крепко обнял.

На этом, к счастью, инцидент был исчерпан, мы поднялись, должным образом привели себя в порядок и после сытного завтрака приступили к запланированным накануне делам.

Я сразу отправился в библиотеку, сгорая от нетерпения как можно быстрее все там обустроить. Книги необходимо было разложить на временно принесенных столах и скамьях, чтобы как следует просушить после дороги. А пока же было время натянуть обои, приколотить панели и расставить шкафы. Только здесь работы хватало на несколько дней вперед, и я, окрыленный своими чаяниями и надеждами, с радостью за нее взялся. Келебриан же, кажется, окончательно позабыла утреннее происшествие и предсказуемо пожелала начать свои хлопоты с кухни и столовой. Мы договорились, что позже я тоже спущусь и помогу ей с мебелью и тяжелой утварью, а пока она будет хозяйничать на свой вкус.

Так и начался наш первый самостоятельный день. Я перебирал книги, иногда сдавался перед соблазном опуститься прямо на пол и почитать их, двигал по библиотеке чудесную приставную лесенку, укреплял полки, протирал деревянные панели, прикладывал к стенам отобранные для них картины и гравюры, убирал их в сторону, менял… Одним словом обустраивал свои самые желанные владения. На почетном месте на центральной полке величественного шкафа уже выстроились в ряд самые ценные мои экземпляры: кодексы с манускриптами минувших эпох, собственноручные копии сочинений ученых и мудрецов, иллюстрированная генеалогия нашего с Келебриан Дома, собрание любимых моих поэм и сказаний. Свои же собственные сочинения, изыскания и наброски к ним я пока лишь вынул из сундука и по привычке запер в задвинутом в угол комнаты столе.

За этими добрыми заботами я не сразу сообразил, что подошло время обеда. За окном был разгар дня, стояла прекрасная погода, и солнце светило ярко и приятно грело. Я даже не побоялся открыть окно, справедливо решив, что тепло с улицы быстрее устранит лишнюю влагу помещения и осушит мои драгоценные книги. Склон холма, куда выходили окна библиотеки, был весь залит светом и теперь, даже заросший кустарником и низкими кривыми соснами, казался совсем иным: приветливым, радующим глаз. Пожалуй, его стоило оставить, как есть. Со стороны ворот наши рабочие уже расчистили место и выправили подъездную дорогу, равно как привели в порядок двор. В нем, как я уже говорил, теперь не осталось ни деревьев, ни кустов, зато были выровнены и даже заменены некоторые плиты, поправлены ступени большого крыльца и порог бокового входа, которым мы теперь пользовались. Дело в том, что от крыльца переход вел напрямую к Главному залу, а его мы пока решили оставить в прежнем состоянии, лишь распорядились прибрать и укрепить своды. Это была одна из ключевых частей замысла: закончить работы в замке именно там, и тогда уже пригласить множество гостей и устроить большой праздник-демонстрацию, где главный прием пройдет, конечно, в Главном зале.

Я погрузился в эти размышления и опомнился снова лишь когда наткнулся взглядом на брешь в стене и тогда же укорил себя: ведь я так и не дошел до ворот, как собирался поступить вчера вечером. Решив, что обязательно сделаю это после обеда, я развернулся с намерением спуститься вниз к Келебриан, как вдруг увидел ее входящей в комнату.

– У тебя все хорошо? – спросила она и огляделась, выбирая, куда поставить нагруженный тарелками и мисками поднос.

Я поспешил расчистить место и забрал ношу из ее рук.

– Конечно. Как тебе? – спросил я, имея в виду изменение облика комнаты.

Хотя, должен признаться, изменения эти носили скорее хаотичный характер, вызывая ощущение недавнего немалого погрома. И я поспешил поделиться этим наблюдением и не удержался от смеха.

– Уже проявляется жилой вид, – кивнула Келебриан и, сняв с табурета стопку книг, присела возле стола. – Только меня удивило, что ты решил обустроить здесь же мастерскую. Разве это не повредит книгам?

Я изумленно вскинул голову.

– Конечно, повредит. С чего ты взяла, что я решился на такую глупость?

– Может, я не так поняла тебя… – странно задумчиво произнесла Келебриан и огляделась. – Ты сказал, что хочешь пообедать у себя в мастерской, вот я и решила, что ты про эту комнату.

– Постой, – еще больше удивился я и перестал намазывать масло на хлеб. – Когда это я говорил, что хочу обедать с мастерской?

– Да вот же, только что, – непонимающе ответила Келебриан. – Ты проходил мимо кухни и сказал мне. Я даже не успела обернуться, потому что стояла на подоконнике и вешала занавески. А ты так быстро ушел, я даже решила, ты раздражен чем-то…

– Родная, – помолчав, ответил я, – я не выходил из этой комнаты весь день. И как раз перед твоим приходом собирался спуститься вниз.

Келебриан недоверчиво улыбнулась, но, видя, что я не шучу, отстранилась.

– Я разбирал вещи и совсем позабыл о времени, – поспешил продолжить я. – А сейчас даже немного удивился, увидев, что ты подняла такой тяжелый поднос на второй этаж. И постой, зачем ты сама вешала занавески?..

Но последний мой вопрос, конечно, был оставлен без внимания. Келебриан с явным испугом поднялась с места и прикрыла ладонями рот. Я растеряно последовал за ней.

– Но ведь я слышала твой голос!.. Вернее, думала, что твой, мне показалось… Нет, что за глупости!

Я увидел, что на ее глазах вдруг выступили слезы, и она поспешно отвернулась, спрятав их от меня. Мне не оставалось иного, кроме как обнять ее покрепче и попытаться успокоить.

– Может быть, тебе и правда показалось? Ты утомилась за день, новое место, утренний неприятный сон? Устала, и тебе показалось, будто ты слышала что-то, а это были твои же собственные мысли?

Келебриан только кивнула и украдкой промокнула глаза. У меня сердце защемило оттого, что это движение снова напомнило мне прошлое. Но уже не то безоблачное время нашего знакомства, а иное: темное, тяжелое время, когда супругу мою снедала болезнь. Отогнав это неприятное воспоминание, я принялся ласково гладить Келебриан по волосам и плечам, отгоняя страх и тревогу, и скоро она посмотрела на меня уже другим взглядом и даже попыталась улыбнуться.

В конце концов, мы остановились на том, что это действительно было порожденное усталостью видение, вернулись к столу и продолжили наш обед. Теперь он, конечно, был порядком омрачен, но зато после него я решил, что на сегодня хватит дел, и тогда взял из стопки первую попавшуюся книгу – это оказались сказания Нуменора – и принялся читать вслух. Келебриан не возражала, ей всегда нравилось это нехитрое развлечение, и мне было очень приятно, когда она вот так клала мне на плечо голову, обнимала и слушала…

Таким образом, мы просидели в библиотеке, пока за окном не стало темнеть. Тогда уже вместе поразбирали немного вещи, натянули оставшиеся обои, придумали оставить в покое картины, а вместо них сделать копии нескольких интересных манускриптов, убрать их в рамы под стекло, и украсить стены. Затем я настоял, чтобы Келебриан отправлялась в спальню и готовилась ко сну, а сам собрал поднос с объедками и отправился с ним на кухню.

Здесь тоже были очевидны приятные глазу изменения. Кухонная утварь по большей части заняла свои места, занавески действительно висели на окнах, на столе лежала красивая салфетка, и даже мебель была расставлена по местам. Последним я, разумеется, был не на шутку возмущен и приготовился по возвращении как следует отчитать супругу. Еще бы, если двигать в одиночку столь тяжелые вещи, и не такое привидится. С этой мыслью я взялся за посуду, попутно порадовавшись и похвалив про себя мастеров, которые провели сюда удобное приспособление – кухонный водопровод. Он был собран из металлических труб, соединенных коленцами. Конструкция эта состояла из двух частей: одна вела от находящегося на улице вместительного бака с водой, и вода эта поступала по трубам к крану, из которого лилась в большую емкость со сливом на дне. От слива шла вторая труба, и она в свою очередь выводила грязную воду наружу, в специально прокопанную к склону канаву. Такое удобное решение позволяло с комфортом мыть посуду и продукты прямо возле кухонного стола. Вода в бак поступала от дождя или, на случай если его долго не было, всегда оставалась возможность натаскать ее из колодца. В дальнейшем планировалось дополнить конструкцию самозаполняющейся системой, и я даже осмеливался думать над тем, чтобы собственноручно взяться за ее усовершенствование.

За этими мыслями и звуком льющейся воды я не сразу расслышал доносящуюся сверху музыку. Играли на арфе, и мелодия была мне хорошо знакома. Келебриан часто исполняла ее нашим детям, когда они были маленькими и не спешили засыпать в положенный час. А прежде я сам, будучи ребенком, и мой брат вместе со мной часто слышали ее от нашего опекуна… Это была очень старая колыбельная, написанная когда-то здесь, в Благословенном краю.

«Хороший способ успокоить расстроенные за день нервы», – подумал я с улыбкой. Настроение Келебриан по-прежнему тревожило меня, но я наделся, что она быстро справится с собой, и жизнь в новом месте будет приносить ей только радость.

Размышляя об этом, я закончил с посудой, перекрыл воду, прибрал кое-какие мелочи на столе и, заметив, что музыка вдруг стихла, отправился наверх. По пути я уже по привычке заглянул в другие жилые комнаты, убедился, что нигде не оставлено света, а окна на всякий случай затворены. Но когда я добрался до спальни, то к удивлению своему обнаружил, что Келебриан уже крепко спит. Зачехленная арфа стояла на том же месте, где была утром, догорающий камин кидал по стенам тени, а шторы были задернуты.

Конечно, я не стал будить супругу. Стараясь не шуметь, пригасил пламя и поворошил угли, а затем выглянул в окно. За стенами замка уже стемнело, и только огромная луна висела в звездном небе и глядела словно бы прямо на меня. Внезапно со стороны пустоши донесся далекий волчий вой. От этого всегда тревожного звука мне стало немного не по себе, и я подумал, что стоит запирать ворота на ночь, ведь совсем нежелательно было бы встретить утром во дворе нежданных гостей… Отсюда, из окна спальни не было видно ничего, кроме двора и стен, и мне оставалось лишь догадываться, насколько большая стая бродит где-то там, в темноте. Мне вдруг подумалось, что сейчас, ночью, даже замковый двор вдруг снова стал казаться каким-то мрачным и недобрым, и я тут же малодушно отказался от мысли выйти на улицу и запереть ворота прямо сейчас. Вместо этого лишь поспешно задернул шторы и на всякий случай запер дверь в комнату.

========== -4- ==========

Следующее утро началось без неожиданностей.

Мы поднялись не слишком рано, но и не поздно, позавтракали прямо на кухне, растворив окна и наслаждаясь хорошей погодой. Солнце, как и прежде, разогнало вчерашний мрак и вместе с ним неясную тревогу, одолевавшую меня после отхода ко сну. Тогда, заперев дверь и забравшись в постель, я долго еще лежал, не смыкая глаз и прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам. Мне вновь чудился вой, он то удалялся, то приближался, а вместе с ним до слуха доносились ночные скрипы и стуки пустого замка. Я не помнил, как сумел заснуть.

Но сейчас делиться с Келебриан своим вчерашним беспокойством я не стал, опасаясь вновь растревожить ее нервы. Вместо этого полушутливо отчитал ее за излишнюю самостоятельность с тяжелой мебелью и взял слово впредь обязательно звать меня. Ей оставалось лишь покорно согласиться, и на этом мы ненадолго простились: я оставил супругу хлопотать дальше, а сам вышел во двор. Следовало дойти до конюшни, почистить стойла и задать корм четырем нашим лошадям, которые, если не считать птиц и мелких животных, поселившихся в замке, были единственными близкими нам живыми существами на лиги окрест.

Я быстро справился с этими незамысловатыми заботами, наполнил поилки, приласкал коней и решил, что вернусь позже, чтобы почистить их. Дома, и на острове, и затем в Тирионе, я никогда не брезговал самостоятельно заниматься животными, пусть и не каждый день, но обязательно хотя бы пару раз на неделе. Но сейчас я все же немного пожалел о том, что мы решили первое время обойтись без прислуги, посчитав за благо сначала обжиться самим, так сказать, прочувствовать замок, да и вовсе впервые за долгое время побыть наедине друг с другом. Но объем самых разных работ оказался весьма велик, и теперь у меня возникли опасения, что мы быстро собьемся с ног, пытаясь успеть все разом… Пожалуй, стоило сократить наше здешнее одинокое пребывание до, допустим, пары недель. Приняв это мысленное решение, я потрепал напоследок своего коня, затворил стойла и вышел во двор, намереваясь проведать ворота и убедиться, что они легко закрываются.

Под аркой меня ждали сразу три неприятных сюрприза. Я быстро огляделся по сторонам и даже невольно стиснул в руках прихваченную с конюшни лопату, которой собирался при необходимости разровнять или убрать насыпанный у входа песок. Но вокруг никого не было, и тогда я подошел ближе и внимательнее рассмотрел то, что так меня обеспокоило. Прежде всего, я видел, что песок под аркой снова превратился в вязкую лужу. Сначала у меня мелькнула раздраженная мысль, что это сверху, со сводов протекает какая-то влага — то ли копящаяся роса, то ли краткий утренний дождь, признаков которого, впрочем, я прежде нигде не заметил. Но это было не все. Здесь же, на песке и дальше, на запорошенных пылью камнях я ясно различил следы. Это были отпечатки волчьих лап, и еще более не по себе мне стало, когда я опустился на корточки возле лужи и убедился, что песок пропитан не водой, а самой настоящей кровью.

Это открытие изрядно растревожило меня. По всему выходило, что ночная стая действительно подобралась совсем близко к нашему жилищу, загнала здесь какую-то неосторожную дичь и разорвала ее, да так, что никаких иных следов — ни клочьев шкуры, ни обломков костей, ни пучков шерсти — не осталось. Обнадеживало лишь то, что звери, видно, почуяв наше присутствие, развернулись здесь же возле входа и покинули холм, не отважившись сунуться во двор. Или, не дай Эру, добраться до конюшни. При мысли о том, что мы вполне могли остаться без лошадей, у меня голова пошла кругом, а расстояние в два дня пути до Тириона показалось вовсе не таким пустяшным, как я думал прежде.

Я поспешил убрать неприятный глазу беспорядок, если его можно было так назвать, убедился, что воротные створки легко двигаются, и возвратился в конюшни. Здесь я, как и собирался, почистил лошадей, а затем накрепко запер большие двери, оставив доступным лишь небольшой вход, ведущий через коридор напрямую в основные помещения замка. Эти действия немного успокоили меня, и я даже придумал, как невзначай поделиться своими наблюдениями с Келебриан, так, чтобы не слишком ее напугать. Сначала я, конечно, не собирался рассказывать ничего, но, поразмыслив, решил, что ей нужно знать, что в окрестностях есть дикие животные, и они могут забрести на холм.

Келебриан я нашел в столовой, где мы быстро расставили мебель и с удовольствием сошлись на том, что обустройство комнаты завершено, и она выглядит идеально. Большой обеденный стол занял свое место в центре, вокруг расположился прекрасный гарнитур из десяти стульев, а у стены — выполненная в том же стиле кушетка. Посуда уже была расставлена в буфете, перед камином дожидались вечернего часа решетка и расшитый экран. Обои закрепили еще до нашего приезда, занавески Келебриан все же повесила сама, а на столике перед окном источал медовый аромат небольшой букет. Я узнал в цветах незамысловатые клевер, тимьян, вереск и даже терновые веточки: их явно нарвали в том укромном зеленом дворике, который мы собирались переделать в домашний сад. Все это было совершенно чудесно, и я так и сказал супруге, а она с радостью меня поддержала. Затем мы вспомнили, что снова едва не пропустили обед, и согласно решили ограничиться холодным. На скорую руку принесли с кухни самой разной снеди и расположились в столовой со всеми возможными удобствами.

Должен отметить, что столовая разместилась на первом этаже. Мы выбрали для такой цели именно это помещение, поскольку оно было в меру просторным и располагалось рядом с кухней, а из больших, едва ли не от пола, окон открывался приятный вид во двор. Конечно, ближе к холодам здесь станет не так уютно, и мы уже решили, что столовая здесь будет летней, а позднее еще одну оборудуют где-нибудь в другом месте. Но сейчас нас все более чем устраивало, и мы обедали и приятно беседовали. Я сумел достаточно деликатно поделиться с Келебриан своими утренними неприятными открытиями и быстро перевел разговор на другую тему, не дав супруге слишком разволноваться. Она согласилась с тем, что пары недель в одиночестве нам вполне хватит, а затем следует возвратиться в Тирион, собрать то, что было оставлено или позабыто дома, обговорить с мастерами график продолжения работ и уже вместе с прислугой вернуться в замок. Мы даже на скорую руку составили список недоделок и необходимых вещей и набросали небольшой план по дальнейшему ремонту и обустройству нашего нового дома.

Но эти разговоры оказались прерваны совершенно неожиданным образом.

— Ой, кто это там? — осекшись на полуслове, воскликнула Келебриан и указала мне за спину.

Я поспешил подняться и выглянуть в окно и к своему глубокому изумлению увидел двух идущих через двор эльфов. Оба они были облачены в дорожные плащи простого кроя, каждый нес на плече сумку и спущенный лук, а рядом, дружелюбно помахивая хвостами, бежали два охотничьих пса. Я успел лишь вскинуть руку икрикнуть приветственно, но наши нежданные гости не услышали меня, взбежали по ступеням большого крыльца и скрылись под сводами портала.

— Кажется, нам следует снова накрыть на стол, — преодолев секундную растерянность, обратился я к Келебриан и бросился в коридор. Супруга лишь всплеснула руками с коротким возгласом и сразу последовала за мной.

Конечно, мы не могли допустить, чтобы случайные путники заплутали в переходах замка или ненароком навредили себе, натолкнувшись на какой-нибудь инструмент или строительный материал. Поэтому мы без промедления отправились им навстречу, миновали все наше крыло и оказались в холле между входом и Главным залом.

К нашему удивлению здесь никого не было. Я поспешил заглянуть во все смежные комнаты, вышел во двор, но и там никого не обнаружил. Конечно, мы принялись звать, кричать, но, не смотря на все усилия, не последовало никакого ответа. Тогда мы уже заподозрили самое худшее и решили разделиться, чтобы быстрее обследовать замок и разыскать наших несчастных гостей.

Келебриан отправилась в одну сторону, я в другую. Я торопливо прошел первый этаж, поднялся на второй и, не переставая звать, стал обследовать комнату за комнатой. Все они здесь были пусты и холодны и лишь вычищены от мусора, оттого мои шаги гулко отдавались под древними каменными сводами. Но это был единственный посторонний звук, не считая далекого зова Келебриан, и я по-прежнему не видел ни следа чужого присутствия, и только однажды спугнул притаившуюся в щели кладки мышь.

Так, без малейшего толку я добрался до самого верха и уже совсем было решил возвращаться, когда вдруг заметил краем глаза какое-то движение дальше в полумраке коридора. Но тут откуда-то со стороны другого крыла раздался пронзительный крик. Я с ужасом узнал голос моей супруги и тогда, не медля более ни секунды, позабыл обо всем и бросился на зов.

========== -5- ==========

Я мчался по переходам и лестницам что есть ног и нимало не заботился возможностью переломать ноги и даже шею.

Крик Келебриан оборвался так же резко, как зазвучал, и это обстоятельство подгоняло меня еще сильнее. Но в то же время я мог лишь примерно предполагать, где сейчас находится моя супруга, и неустанно звал ее. Что же могло случиться? Обвалился потолок? Или она споткнулась и упала? Или поранилась обо что-то? А может наши загадочные гости попали в беду, и крик Келебриан был криком ужаса?

Я успел перебрать в голове множество самых страшных вариантов, но когда оказался на третьем этаже другого, столь же пустого и гулкого крыла, какое обследовал недавно сам, мне наконец-то удалось услышать ответный возглас. Келебриан обнаружилась в одной из многочисленных комнат, и когда я увидел ее, сердце мое сжалось. Супруга сидела на полу, разметав юбки, и сотрясалась в рыданиях. Лицо ее было мокрым от слез, а руки и плечи часто дрожали. Я тотчас бросился к ней.

— Келебриан, родная моя, что произошло? Ты поранилась? — я упал на колени рядом с ней и принялся осматривать, боясь увидеть следы крови. Но их, к счастью, не было, а сама Келебриан только мотала головой и не сразу сумела вымолвить:

— Он… Он был здесь… Рядом, как ты сейчас! О, Элронд!..

— Кто? Наши гости, ты отыскала их? — не понял я ее сбивчивых слов.

Тогда Келебриан снова замотала головой, сглотнула и с трудом продолжила. Голос ее срывался.

— Нет! Он! Один в один, как на портрете! Прошел мимо меня! .. О, Элронд, отец был прав! .. — и она опять разрыдалась и не могла больше вымолвить ни слова.

Я же растерялся. Что за портрет? Кто прошел? В чем был прав отец? Неужели супруга моя снова заболела от переутомления, и виной тому — злосчастная наша авантюра? Это не на шутку пугало, но меня почти сразу отрезвило осознание, что нельзя больше сидеть здесь на холодном полу, а следует как можно скорее отнести Келебриан вниз, уложить в постель и напоить целебным отваром. А уже затем решить, как быть дальше, и, возможно, прямо с утра отправиться обратно в город. Гости же… Сейчас мне определенно было не до них, и я даже ощутил отчетливую досаду, словно бы виной произошедшему было их неуместное вторжение. Впрочем, пожалуй, именно так оно и было.

Подумав об этом, я собрался уже подняться на ноги и поднять следом за собой Келебриан, но тут услышал в переходе шаги. Шли двое, и подметки их обуви слаженно стучали по каменным плитам. Они оживленно говорили о чем-то, но слов я различить не мог и только определил, что речь ведется на квенья.

«Вот и гости нашлись», подумал я и укорил себя за недавние несдержанные мысли. Сейчас появление двух пар дополнительных рук было бы весьма кстати: я сомневался, что Келебриан сможет сама спуститься вниз, поэтому поспешил подняться и выглянуть в переход, чтобы наконец-то поприветствовать идущих и попросить их помощи.

Что это вовсе не те эльфы, которых я видел во дворе в сопровождении собак, стало ясно с первого взгляда. Те двое были одинаковы ростом и фигурой, что легко можно было определить, несмотря на плащи. Но эти, кого я увидел сейчас в конце перехода, были непохожи даже издалека: один очень высокий и плечистый, другой заметно ниже и тоньше. Я не успел удивиться этому неожиданному появлению еще одних путников, но сразу вскинул руку в приветственном жесте и собрался было крикнуть. Но не смог.

Двое идущих эльфов продолжали беседовать друг с другом, не обращая на меня ни малейшего внимания, и теперь я смог бы даже разобрать их слова, но оказалось, что в этот миг я будто бы оглох, а язык мой словно приклеился к гортани. Сейчас в угасающем дневном свете, проникающем внутрь сквозь узкие окна перехода, я сумел разглядеть обоих идущих и тотчас узнал их. Это были наши с братом опекуны. И оба они были давным-давно мертвы.

Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове, а затем едва не подскочил на месте, когда услышал рядом с собой жалобный полувсхип-полустон. Оказалось, Келебриан все же сумела подняться самостоятельно и тоже выглянула из комнаты, а теперь смотрела на тех, кто неотвратимо к нам приближался.

«Отец был прав», вспомнил я недавние ее слова и снова перевел взгляд на идущих. Это вне всякого сомнения были те, кого я когда-то так хорошо знал, и кого вовсе не желал встретить в текущих обстоятельствах. Поэтому я крепко стиснул руку моей супруги и шепотом произнес одно слово:

— Бежим.

Повторять не понадобилось. Мы бросились прочь, стремясь как можно скорее покинуть это мрачное место и вернуться в наши обжитые комнаты, надеясь оказаться там в большей безопасности. Я по-прежнему сжимал руку Келебриан, опасаясь, что неведомая сила может настичь нас и схватить. Но одновременно я с некоторым облегчением заметил, что Келебриан, кажется, преодолела недавнюю свою слабость, и мне не приходилось волочить ее за собой: она бежала сама.

Погони, насколько я мог судить, не было. Никто не выскакивал нам навстречу, не тянул руки из отворенных дверей комнат и не кричал вслед проклятия и угрозы. Лишь единожды мне показалось, что внутри очередного покоя возле окна темнеет чья-то фигура, но, конечно, я не стал останавливаться и проверять этот факт.

Тем временем мы преодолели все пролеты этажей, миновали переход между Главным залом и крыльцом и оказались в «нашей» части замка. Не обменявшись по пути ни единым словом, мы, тем не менее, согласно устремились в одно и то же место.

— Нужно как можно скорее взять припасы и покинуть замок, — наконец выговорил я, когда мы очутились на кухне.

Келебриан лишь кивнула мне и тотчас бросилась к полкам, где хранилось то, что мы принесли из кладовой на первое время. Я отметил про себя, что лицо моей супруги уже обсохло, и хотя на щеках остались дорожки от слез, она выглядит не испуганной, а сосредоточенной и даже решительной. Сейчас она очень походила на мать, и в других обстоятельствах я обязательно бы это сказал.

Мы отыскали здесь же в шкафу пару полотняных мешков и принялись спешно складывать в них сыр, колбасы и хлеб. Я помнил, что в спальне, в нашем багаже были две дорожные фляги, а на подоконнике охлаждалась к вечеру бутылка вина. Этого скромного запаса должно было хватить на быструю дорогу, и оставалось лишь схватить самое ценное, вывести коней и броситься прочь. Сейчас мне вспомнились странные происшествия последних дней: пугающий утренний сон Келебриан, то видение, которое она приняла за меня самого… Возможно, сюда же следовало отнести старую колыбельную, которую я услышал из кухни, и о которой позабыл спросить на следующее утро.

— Готово. Скорее! — произнесла Келебриан и ухватила меня за локоть, но тут же выпустила и вскрикнула.

Я стремительно обернулся и, собираясь обороняться, выставил перед собой то, что первым попалось под руку. Это была стоявшая на плите широкая сковорода. Пожалуй, выглядело нелепо, но меня заботил вовсе не это, а то, сможет ли хоть какое-то оружие защитить нас от неведомого врага. Но защищаться, по крайней мере, пока, было не от кого.

За кухонным столом сидел мальчик. Он не смотрел на нас, не смотрел в стоящую перед ним миску, а только болтал ногами и глядел в окно, выходящее в укромный дворик будущего — или уже не будущего? — сада. Я не почувствовал исходящей от ребенка угрозы, но счел за благо нащупать руку моей супруги и беззвучно потянул ее к выходу. Она благоразумно не сопротивлялась, и мы осторожно попятились, унося с собой мешки с провизией.

— Ну и что ты тут страдаешь в одиночестве? — раздалось вдруг у нас за спиной, и мне стоило труда не вскрикнуть.

Я медленно повернул голову и увидел прислонившегося к дверному косяку эльфа. Он скрестил на груди руки и насмешливо смотрел на мальчика.

— Я думаю, — охотно откликнулся тот.

— Я так и понял, — хмыкнул эльф и собрался было войти, но тут из коридора раздался цокот когтей, и в дверь, отпихнув стоящего, пролез крупный белый пес. Он тотчас направился к столу, сунул нос в миску, но, не заинтересовавшись содержимым, отошел к окну, где, поднявшись на задние лапы, выглянул наружу. Раздался громкий лай, белый пушистый хвост приветливо заходил из стороны в сторону.

— Тихо! — прикрикнул на него эльф и все же прошел вперед.

Мы с Келебриан стояли, ни живы, ни мертвы, и вжимались в стену. И пес, и его хозяин не задели нас на какие-то доли дюйма, но от их приближения не почувствовалось ни тепла, ни холода, ни дуновения ветра. Ничего. Включая хоть какой-то признак того, что мы им интересны. Видя это, я снова собрался было потянуть Келебриан прочь, но она опередила меня, и мы, по-прежнему стараясь не издавать ни звука, выбрались в коридор. Продолжившийся на кухне нехитрый разговор вдруг резко оборвался, но в тот же миг голоса зазвучали с другой стороны, из столовой.

Я взглянул на супругу. Чтобы попасть наверх, в спальню и забрать необходимые для отъезда фляги, плащи, сапоги для верховой езды нам нужно было пройти мимо отворенной двери, а оттуда доносились отчетливая и громкая речь. Кто-то смеялся, перебивал друг друга, спорил и явственно гремел посудой.

Келебриан кивнула, и мы, решившись, принялись красться вперед.

Когда же я поравнялся с дверью, то не смог удержаться и приостановился на мгновение, чтобы заглянуть внутрь. Стол в центре столовой был накрыт и уставлен самыми разнообразными блюдами и тарелками, но я не узнал в них нашу с Келебриан посуду. Подсвечники тоже были иные, а вместо хрустального графина стояли серебряные кувшины, украшенные великолепной чеканкой. От горящих свечей и глубокой миски с мясом шел светлый дымок, но я не ощущал ни запаха, ни тепла.

Все десять стульев гарнитура были заняты. Я снова увидел мальчика, и своих опекунов, и белого пса лежащего у ног хозяина. Келебриан оказалась права: лица сидящих были один в один, как на портретах, которые мы видели в залах королевского дворца в Тирионе или в гостях у некоторых наших родственников, а еще на страницах книг, альбомов… Никто из сидящих снова не обращал на нас ни малейшего внимания, они беззаботно предавались своим беседам, но теперь я вдруг что-то почувствовал. Что-то странное, какой-то другой, липкий страх и холод, а еще будто бы чей-то внимательный взгляд, хотя никто из присутствующих даже не смотрел в мою сторону, не говоря о том, кто вовсе сидел в торце стола спиной к двери. И все же мне сделалось неуютно и страшно и захотелось немедленно броситься прочь, вовсе не подниматься наверх, не заходить на конюшни, а как можно быстрее вырваться за пределы замка и идти в Тирион хотя бы и пешком.

Я опомнился оттого, что Келебриан дергала меня за локоть. В лице ее не было ни кровинки, а глаза расширились и потемнели от ужаса. Она определенно чувствовала то же самое. Здесь нельзя было больше оставаться, и мы столь же неслышно двинулись дальше по коридору, продолжая прислушиваться к голосам и убеждаясь, что никто из сидящих в столовой не решил последовать за нами.

Спальня встретила нас такой же, какой была оставлена утром. Я спешно облачился в дорожное платье и сапоги, помог скорее переодеться Келебриан, набил припасами наши сумки, и мы были готовы снова броситься вниз, к лошадям. Но в последний момент что-то побудило меня выглянуть в окно и посмотреть на ворота. И тогда сердце мое пропустило удар.

На улице уже почти стемнело. Это обстоятельство прежде не останавливало наше желание как можно скорее отправиться в путь, лишь бы оставить за спиной это пугающее место. Но теперь это, кажется, стало невозможным: ворота были закрыты. Я готов был поклясться, что лишь слегка притворил их, когда утром убирал кровавую лужу, но теперь створки были плотно сомкнуты. Новое темное пятно, отчетливо различимое даже в сгустившихся сумерках, широким языком выползало из-под ворот во двор, и в самом центре него я видел высокую фигуру. Меня вновь пронзил тот ледяной холод, который я только что чувствовал внизу, и я с ужасом осознал, что в отличие от занятых своими делами призраков, этот смотрит прямо на меня. Он медленно поднял руку, словно бы в приветственном жесте и в то же мгновение исчез.

— Элронд! — раздался у меня за спиной отчаянный крик супруги.

Я резко обернулся и увидел, как ручка двери в нашу спальню медленно поворачивается.

========== -6- ==========

Дверь была заперта.

Я вспомнил, что сам же и задвинул щеколду, уже когда пересек комнату и всем телом навалился на створку, отчаянно надеясь помешать вторжению чего-то неведомого. Келебриан бросилась мне на помощь, но ручка дернулась еще дважды, после чего замерла, и снаружи, из коридора раздался отчетливый смешок, а следом за ним неспешно удаляющиеся шаги.

Сердце у меня в груди колотилось, словно кузнечный молот. Я смотрел на бедную мою супругу и судорожно соображал, как же нам теперь быть. По всему выходило, что покидать замок и даже комнату до рассвета — сущее самоубийство. А значит, нам следовало держать оборону в спальне и молиться Создателю.

Тут я вспомнил оставленный внизу, у подножия холма поселок рабочих с его большими кострами и вбитыми возле входов в дома гвоздями. Выходит, в этом был какой-то прок, раз Эрвэ и его мастера сумели прожить здесь три месяца и уехать целыми и, насколько я мог судить, невредимыми.

— Нужно поскорее разжечь камин и запалить свечи, — сказал я Келебриан, а сам поспешно придвинул к двери тяжелый комод, после чего бросился к сумкам и оставленным возле окна коробам с еще неразобранными вещами.

Я не был уверен, что смогу отыскать там гвозди, но надеялся заменить их чем-нибудь другим. Но первым же в руки мне попался так и не развернутый подарок Эрвэ. Как я мог позабыть про него? Это было как минимум невежливо по отношению к мастеру, и можно было оправдаться лишь тем, что сначала я был слишком опьянен радостью переезда и в тоже время удивлен этим странным даром, а позднее слишком занят, чтобы вспомнить про сверток. Теперь же он оказался как нельзя кстати. Я поспешно разорвал бечевку и размотал холстину. Извлеченный на свет меч имел, вероятно, свою длинную и славную историю, и в других обстоятельствах я не преминул бы как следует его рассмотреть, но сейчас взглянул лишь мельком. Его форма и украшения на эфесе говорили о солидном возрасте, меня же покуда интересовала лишь острота лезвия. Заточка оказалась превосходной, и тогда я поспешил обернуть вокруг бедер ремень с ножнами и не смог не поморщиться от этого простого и знакомого, но на счастье давно позабытого ощущения тяжести на левом боку.

Тем временем Келебриан справилась с камином и зажгла свечи на подоконнике и в канделябрах возле двери. Можно было немного порадоваться тому, что мы выбрали для спальни эту небольшую комнату, где имелось лишь одно окно, а значит и меньше возможностей для нападения. Убедившись, что огня достаточно, я эфесом меча заколотил в дверные косяки и в оконную раму несколько обнаруженных в ящике комода гвоздей — должно быть, они остались при сборке мебели.

Покончив с этим, мы огляделись, убеждаясь, что ничего больше для своей безопасности сделать не можем, и тогда решились присесть на постель. Сначала в коридоре, да и во всем замке было столь же тихо. Но затем я вновь услыхал за дверью шаги, не такие как прежде, другие — быстрые, торопливые. Кто-то шел и, судя по всему, по очереди заглядывал в каждую попадающуюся по пути комнату. Наконец, добрался до спальни и, в тот же миг, когда я поднялся и обнажил свой меч, вошел внутрь. Нашим глазам предстало наистраннейшее зрелище: в комнате оказалась лишь верхняя половина туловища. Вошедший остановился на пороге, и рука его повисла в воздухе, словно бы он держал ее на ручке отворенной двери. Но дверь-то как раз была по-прежнему заперта, а комод перед ней никуда не делся, поэтому ниже пояса эльф скрывался от наших глаз за деревянными панелями выдвижных ящиков.

— Где отец? — он быстро оглядел комнату и остановил взгляд поверх наших голов. Я невольно обернулся.

— Точно не здесь, — ответил ему другой эльф. Он сидел на подоконнике как раз между двух свечей и разбирал какие-то бумаги. Секунду назад его здесь не было.

Судя по выражению лица, вошедший собрался сказать что-то едкое, но в этот момент снаружи, откуда-то со стороны лестницы раздался оклик:

— Где ты ходишь? Проверил, записал? ..

Торчащий в двери исчез сию же секунду, и стали слышны лишь его шаги, затем снова голоса, но и они стали быстро удаляться, и можно было различить лишь то, что кто-то едет в Тирион, и по случаю нужно пополнить какие-то запасы. А дальше все стихло. Я снова оглянулся и увидел, что подоконник опустел.

— Может, обойдется? — тихо произнесла Келебриан и осторожно взяла меня под руку.

Я лишь неопределенно покачал головой и прислонил меч к краю постели. Действительно, было не похоже, что все эти появляющиеся тут и там эльфы хотят нам навредить. И потом я опять вспомнил про наших рабочих. Они пусть и поспешили уехать, к тому же не решившись рассказать нам ничего о здешних пугающих обитателях, но было не похоже, чтобы их присутствие грозило чем-то страшным. Хотя тут я вспомнил недавний взгляд из-под арки и ощущение ледяного ужаса, последовавшее за ним. Как бы то ни было, мы не могли позволить себе потерять бдительности и оставаться здесь дольше, чем потребуется, чтобы ускользнуть.

Убедившись, что никто больше не спешит ворваться в комнату, мы с Келебриан снова сели на край постели и так без сна и покоя провели всю ночь. Пустой и тихий замок словно бы проснулся после долгого забвения и ожил. До нашего слуха постоянно доносились шаги, разговоры, смех и даже музыка. Я снова узнал колыбельную, а еще несколько других мелодий, которые часто наигрывал нам с братом наш опекун. Несколько раз речи велись прямо за дверью, и я даже начал узнавать голоса и связывать их с именами. Но в спальню больше никто не вторгался. Это, а еще меч под рукой немного успокаивали меня, и я заметил, что Келебриан тоже по-прежнему сосредоточена и полна решимости, хотя очевидная тень страха и лежала на ее лице. Несколько раз она поднималась с места и принималась бродить по комнате пока, наконец, не подобрала с моей прикроватной тумбочки книгу и не начала ее листать. Книгу эту я прихватил из библиотеки в первый же день, рассчитывая почитать на ночь, но успел тогда лишь бегло просмотреть, а потом мне сделалось не до того. Пухлый том без заглавия содержал в себе подборку составленных разными авторами календарных записей, а кроме них отдельные заметки, описания строительства, быта и уклада жизни Форменоса. Сперва я вовсе не обратил внимания на эту безымянную книгу, но, открыв невзначай, увидел изображающий замок рисунок. Немного полистав, я понял, что этот сборник вполне мог бы быть озаглавлен «История Форменоса», и решил, что подобное чтение — самое подходящее на данный момент.

Не знаю, что Келебриан успела там вычитать, я не мог отвлечься от доносящихся снаружи звуков и только изредка бросал на страницы беглый взгляд. Оказалось, здесь же были и планы этажей, и зарисовки отдельных комнат, и даже быстрые портреты самых разных обитателей. Меня посетила мысль, что, возможно, здесь есть указание на какой-то потайной проход за стены, и я предложил Келебриан поискать информацию о нем. Но к тому часу, когда в спальне посерело от наступающего утра, мы так ничего и не узнали. Постепенно замок снова затих, и когда свечи на окне совсем догорели, я встал, чтобы выглянуть наружу.

Ворота были открыты. Именно так, как я оставил их накануне, и если бы не никуда не исчезнувшее широкое и черное в туманных утренних сумерках пятно, я мог бы подумать, что меня подводит рассудок. Келебриан тоже поднялась с места, оставив свою книгу, и вздрогнула, увидев эту мрачную картину. Только тогда я решился рассказать ей то, что утаил, когда поведал о волчьих следах в пыли, и она лишь кивнула и произнесла:

— Стоит попытаться уйти.

Я был с ней согласен. Мы забрали сумки и фляги, я отдал Келебриан свой охотничий нож, а сам взял меч и отодвинул от двери комод.

В коридоре было темно и пусто. Не раздавалось ни звука, ни шороха. Решившись, я взял супругу за руку и осторожно повел за собой. Нам оставалось надеяться, что наши ночные гости — или наоборот, хозяева? — не добрались до конюшни и не навредили лошадям, и теперь мы сможем столь же успешно уехать.

Путь по переходу и дальше по лестнице не принес никаких неожиданностей. Мы спустились на первый этаж, миновали столовую, убедившись, что на сей раз она пуста. И почти добрались до двери в другую часть замка, когда возле кухни я вдруг почувствовал будто бы дуновение сквозняка и обернулся.

Бледный свет, падающий с лестницы, превращал замершую в конце коридора фигуру в отчетливый темный силуэт. Я тотчас узнал в нем того, кто накануне вечером зловеще махал мне рукой возле ворот. Пальцы мои сами стиснули меч, но я сумел взять себя в руки, и вместо того, чтобы замереть и попытаться отразить нападение, втолкнул Келебриан в кухню и захлопнул за собой дверь.

Супруга моя тоже успела разглядеть нашего преследователя, но это потрясение, как и вчера, вновь сделало ее решительней. Я подумал, что, вероятно, позднее, если нам суждено будет выбраться, мне еще предстоит утешать ее запоздалые рыдания, но пока же она первой сообразила броситься к окну и, распахнув створки, выбралась наружу. Я поспешил последовать за ней.

Отсюда, из опоясанного галереей дворика небольшая дверь вела напрямую в Главный зал, а уже оттуда до конюшен было рукой подать. Надежда оставалась на то, что наш нехитрый маневр обманет таинственного преследователя, и мы успеем добраться до заветной цели. Я вновь схватил Келебриан за руку, но не успели мы сделать и нескольких шагов, как остановились, словно вкопанные. Сначала моя супруга, а затем и я сам увидели притаившуюся за колонной фигуру. За той самой колонной, возле которой находился желанный вход в зал. Кто-то стоял там, не слишком скрываясь и обнимая рукой резной камень. Я не видел в полумраке лица, но понимал, что взгляд стоящего устремлен прямо на нас.

Мы стали пятиться, пока не уперлись в один из оставленных для украшения сада валунов. Тогда я выставил перед собой меч и оттеснил Келебриан себе за спину. Притаившийся по-прежнему молчал, разглядывая нас, и я, наконец, не выдержал:

— Чего вы все хотите?! Отпустите нас!

Сначала не было никакого ответа, но затем раздался уже знакомый мне смешок, а следом за ним и голос — глубокий, доносящийся словно бы издалека:

— Чтобы вы уехали отсюда и никогда не вздумали возвращаться.

========== -7- ==========

Этого голоса мне прежде слышать не доводилось. Ни в замке, ни где бы то ни было еще.

Но сейчас меня больше озаботил не он. По всему выходило, что желания наши и таинственного незнакомца совпадают, а значит, эта мрачная история обретала возможность окончиться благополучно. Я переступил на месте, по-прежнему сжимая меч, и собрался деликатно намекнуть незримому собеседнику, что коли так, мы и сами были бы рады быстрее покинуть это негостеприимное место. Но помешал мне неожиданный возглас Келебриан:

— Мы ведь не собирались делать ничего дурного! Только навести здесь порядок и обустроить наш новый дом!

Я не был уверен, что сейчас уместны подобные уточнения наших несбывшихся планов, поэтому нащупал руку супруги и сжал ее, побуждая замолчать.

— Это не ваш дом. И вам нечего здесь делать, — тотчас был дан суровый ответ.

— Но вообще-то у нас есть указ короля нолдор. И он передал замок мне… — теперь уже я сам произнес это прежде, чем успел хорошенько подумать, что не стоит поддаваться порыву и спорить. Но, должно быть, в этот момент предельной напряженности некоторые безрассудство и упорство, свойственные всему нашему роду, возобладали и надо мной.

А вместо возможного гнева и негодования, я с удивлением снова услышал смех, теперь уже более явный, хотя вовсе не добродушный.

— Я видел его. Это весьма забавно.

В тени галереи произошло какое-то движение: обнимающая колонну рука исчезла, что-то пролетело через двор, и на траву недалеко от нас упал кожаный футляр с королевским указом. Теперь я понял, что в спешке даже не вспомнил о нем и оставил где-то в спальне.

— Красиво написано. Но никто больше не войдет в Форменоссэ и не выйдет из него, если я того не пожелаю, — и наш собеседник наконец-то выступил на свет.

Мне стоило труда не вскрикнуть, а вот Келебриан сдержаться не смогла. Конечно, дело было в лице. Нет, на нем не осталось следов крови или страшных увечий, оно было обычным, разве что слишком бледным для живого эльфа. Но это было хорошо знакомое нам лицо, его узнал бы каждый, кто бывал в парадном зале дворца и видел висящий за троном старинный портрет. А каждый член нашей семьи неизменно искал собственное с ним сходство. Мое недавнее упоминание о злополучном королевском указе теперь казалось дважды нелепым.

— Забирайте лошадей и уезжайте. И донесите до всех любопытных, что их здесь не ждут, — снова прозвучало резкое требование.

Но я ничего не ответил, не имея сил отвести взгляд от лица нашего предка. Он понял это и усмехнулся:

— Похож, но не слишком. А ты, — он перевел взгляд на мою супругу, — похожа на мать. Но не во сне.

И он улыбнулся шире, а улыбка получилась не добрая, зубастая. Келебриан у меня за спиной ощутимо вздрогнула. Я сильнее сжал ее руку, успокаивая, и, не зная, что еще сделать, зачем-то спросил:

— А что же остальные?

— Остальные? — спросил мой собеседник.

— Те, кого мы видели все эти дни.

Он нахмурился, и тень своеобразного веселья тотчас пропала с его лица, а губы сомкнулись в тонкую линию. Посмотрев по очереди на меня и на Келебриан, он лишь взмахнул рукой.

В первое мгновение мне показалось, будто бы мир поплыл у меня перед глазами, как это бывает от крайней усталости, болезни, или же когда воздух искажается от воздействия сильного жара. Но затем я понял, что вокруг что-то меняется. Дрогнули стены замка, галерея, трава во дворе, и уже через миг я видел их другими, преобразившимися. От серого пасмурного утра не осталось и следа, и теперь пространство вокруг меня заливал золотой свет поразительной чистоты. Лужайка под ногами сделалась ровной и зеленой, в украшенном разноцветной мозаикой бассейне зажурчал фонтан, а замок стал свеж и красив. Стены его теперь увивали плети дикого винограда, на башне, которую я видел безнадежно обвалившейся, развевалось знамя. Во дворе появилось множество самых обычных вещей, следов которых я прежде не видел, а сейчас они ясно давали понять, что жизнь здесь идет обычным чередом: по углам стояли бочки с водой, кто-то позабыл возле каменного парапета бельевую корзину, к стене прислонились связанные вместе удочки…

Неподалеку от нас возле бассейна обнаружился уже знакомый нам мальчик, он увлеченно лепил что-то из глины. В галерее вокруг раздавались шаги, мимо несколько раз проходили эльфы, несли разную поклажу, явно спешили по делам. Мальчик то и дело поднимал голову и провожал их взглядом.

— Привет, — раздалось тут из-за спины нашего по-прежнему мрачного и недвижного собеседника, и со стороны Главного зала во двор вышел еще один эльф.

Его мы тоже уже видели: единожды, в столовой. А еще множество раз на портретах и самых разных рисунках, да и наши с братом опекуны неоднократно описывали его на словах. Мне снова стало не по себе, и я подумал, что опасаюсь даже мысленно называть его по имени: если уж тон нашего с Келебриан предка не отличается дружелюбием, то чего незадачливым гостям ждать от настоящего хозяина замка?

— Привет, — тем временем радостно откликнулся на новое появление мальчик и, бросив свои поделки, вскочил на ноги. — Пойдем купаться?

— Сходи с отцом, — рассеяно предложил эльф, не стал останавливаться и пошел дальше — прямо на нас с Келебриан. Мы поспешили посторониться.

— Так он же на охоте…

— А…

— А остальные из Тириона только послезавтра вернутся.

— Вот как… — было произнесено тем же тоном, и мальчик, посмотрев на удаляющуюся спину, только вздохнул и вернулся к своему занятию.

Эльф тем временем миновал лужайку, пройдя прямо сквозь замшелый валун, возле которого мы только что стояли, и уже почти скрылся в полумраке галереи, но внезапно остановился и обернулся: мальчик возле бассейна снова мял в руках глину, впрочем, делал это без прежней увлеченности. Словно взвешивая что-то в мыслях, эльф постоял так еще несколько секунд, а затем вдруг переступил через парапет, в два шага оказался возле ребенка и, прежде чем тот успел поднять на шум голову, подхватил его с травы и взвалил себе на плечо.

— Ладно, идем. И отца позовем с собой.

Мальчик радостно рассмеялся и стал пытаться освободиться, но держали его крепко. Сам эльф сохранял серьезность, хотя когда он вновь проходил мимо меня, я с облегчением заметил на его лице беглую улыбку. Так, они двое снова пересекли пространство двора и скрылись в Главном зале. За все то время, что длилась короткая сценка, ни тот, ни другой не обратили ни малейшего внимания ни на нас с Келебриан, ни на неподвижную фигуру в арке галереи. Теперь мне все стало ясно.

Воздух снова дрогнул тем же, уже знакомым маревом, и все вокруг переменилось обратно. Исчез золотой свет, вернулось серое утро, остатки башни опять понуро торчали над помрачневшими стенами, и в сухом бассейне остались лишь пыль да засохшие листья.

— Мы могли бы снова все наладить, — неожиданно заговорила Келебриан и, освободившись от моей хватки, выступила вперед. — И сюда бы вернулась жизнь и… И даже радость.

— Зачем? — только и спросил собеседник, и, видя наше непонимание, добавил: — Сюда уже некому и нечему возвращаться.

— Но почему? Разве так не будет лучше, чем просто уехать и оставить Вас дальше пугать случайных путников? — отважно не остановилась Келебриан, огляделась и указала на бассейн: — Здесь можно многое сделать, как прежде. Починить, отчистить… А что-то, наоборот, изменить. Например сад, я думала разбить клумбы, сделать горку и поставить вокруг эти камни… Так сейчас модно на Тол-Эрессеа, посмотрите, — и она наклонилась и стала суетливо счищать со спины валуна наросты мха и лишайника.

Предок наш наблюдал за этим действием со вновь появившейся усмешкой, и когда Келебриан вдруг негромко вскрикнула и отшатнулась прочь, я оглянулся и с изумлением увидел на обнажившемся камне высеченные буквы: короткое имя.

Смятенные, мы переступили на месте, не зная, как же быть, а предок наш продолжал смотреть, явно удовлетворенный этим замешательством. Наконец, он снова заговорил:

— Уезжайте и придумайте себе другое развлечение. Сейчас же!

Я вздрогнул от этого резкого властного голоса и, не решившись более перечить, потянул за собой Келебриан. Мы не стали поворачиваться спиной и потому боком неуклюже пересекли двор и, перешагнув через парапет, попали в галерею — проходить мимо нашего предка мы тоже не отважились. Он стоял на том же месте и, не глядя более на нас, смотрел на опрокинутый камень. На мгновение колонна заслонила его от моего взгляда, а когда я миновал ее, возле арки уже никого не было.

Осторожно озираясь по сторонам, но, не говоря ничего, мы с Келебриан вошли в Главный зал, быстро оставили за спиной его гулкую тишину и оказались во дворе. Лошади в конюшне были спокойны, их явно ничто не тревожило, и нам не понадобилось много времени, чтобы оседлать их и вывести за ворота, по пути убедившись, что вязкая темная лужа на камнях никуда не делась. Супруга моя молчала, но я несколько раз ловил на себе ее цепкий полувопросительный взгляд…

Так, медленно и не слишком уверенно ведя за собой лошадей, мы успели спуститься до середины холма. А затем остановились, переглянулись и, не тратя времени на слова, слаженно повернули назад. И когда мы тем же путем возвратились обратно, причем мне пришлось изрядно ускорить шаг, чтобы поспеть за почти бегущей моей супругой, то обнаружили во внутреннем дворе некоторые изменения. Камень с высеченным на нем именем лежал теперь на другом месте, и я увидел на траве глубокие борозды там, где он только проехал. Предок наш сидел на нем спиной к входу и не обернулся, когда мы с Келебриан остановились на пороге галереи. Откуда-то с верхних пустующих этажей доносилась медленная мелодия арфы.

Я прислушался к ней и в раздумьях стоял так некоторое время, пока Келебриан не шевельнулась рядом со мной и не пошла вперед быстрым шагом. Тогда я последовал за ней.